ЭДВАРД ЛИ "ПОДВАЛ МИСТЕРА ТИЛЛИНГА и другие истории"
"Американский Турист в Польше"
"Заявление сержанта Джастина Джессопа из полицейского департамента Иннсмута"
Угрюмый профессор на пенсии Герман Тиллинг въезжает в свой новый дом, и в первый же день в его дверь стучит молодая и красивая незнакомка и предлагает продать ему некоторые знания о его жилище за небольшую плату, а затем показывает тайную комнату в его подвале, где бывший хозяин курил галлюциногены и проводил оккультные ритуалы. История захватывает профессора, как и сама незнакомка, тем более, что она утверждает, что из его подвала есть проход в сам Ад...
"Deadite Press" представляет эту и другие истории, впервые собранные здесь.
На протяжении более чем трех десятилетий Эдвард Ли определял жанр экстремальных ужасов своими пугающими жуткими историями. Описанный как "самый жесткий из авторов экстремальных ужасов" "Cemetery Dance" и "легенда литературного хаоса" Ричардом Леймоном, Ли отправит вас в путешествие, столь же заставляющее задуматься, сколь и развратное. Итак, четыре новые истории о пограничных пространствах, сексуальных извращениях и темной стороне человеческой природы...
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.
Здесь присутствуют шокирующие истории, элементы жестокости и садизма, которые должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.
Построенный в пятидесятых годах, шесть сотен квадратных футов, с двором, похожим на прерию, он был не совсем экспонатом, но был именно тем местом, в котором когда-либо нуждался скромный пенсионер Тиллинг. Такой дом дорогой покойный отец Тиллинга назвал бы "дерьмовым". Место было как раз по правильной цене: очень дёшево.
О, прекрасно, - подумал он, глядя в треснутое зеркало, висевшее в обшарпанной спальне размером с каморку. - Для твоих старых, лысых, больных коленей - это и будет конец радуги.
Мистер Тиллинг был парнем из разряда "стакан наполовину пуст", и, по крайней мере, он это знал. На самом деле всё было не так уж и плохо, и отсутствие машины оставляло дополнительные деньги на более приятные вещи в жизни, такие как "Amazon Prime" и суши из "UberEats" несколько раз в неделю.
В ванной комнате была душевая, размером с телефонную будку - если такие вещи ещё существовали, - подсобное помещение ненамного больше, а затем всё остальное, представлявшее собой одну большую комнату, которая служила кухней и гостиной вместе. Новая интерьерная краска понадобилась бы, потому что белая краска с неприятными золотыми крапинками к настоящему времени стала коричневой, с более светлыми квадратами повсюду от старых картин в рамах и мебели. Но Тиллинг на самом деле сомневался, что когда-нибудь возьмётся за эту задачу.
Зачем беспокоиться? Мне плевать, и я не думаю, что "Лучшие дома и сады" приедут на съёмки в ближайшее время.
Та немногочисленная мебель, которую он решил оставить, была расставлена беспорядочно: дрянной старый диван, потёртое кресло и покоробленный кофейный столик. В чулане рядом с дверью в подвал стоял комод из поддельного красного дерева, увешанный паутиной, оставшейся от предыдущего владельца, о котором Тиллинг почти ничего не знал. Это место было на рынке в течение года, пока экономика не подскочила, но цена упала, что казалось странным. Сначала он задавался вопросом, не купил ли он "прóклятый" дом, но агент по недвижимости, если им можно верить в наши дни, заверил его, что здесь никто никогда не умирал, никаких убийств не было, никаких насильственных преступлений и ни одной похищенной женщины не было заперто в подвале. И это напомнило ему...
Подвал...
Он мельком взглянул на него, когда агент по недвижимости впервые показал ему дом. Казалось, что он существовал под тем же периметром дома, но занимал почему-то меньше квадратных метров: просто унылый, заплесневелый подвал с цементным полом, древним водонагревателем и таким же древним блоком предохранителей, вроде тех, что были у старых домов, ввинчиваемые предохранители. Теперь Тиллинг спускался, что заняло в два раза больше времени, чем у обычного человека, из-за того, что доктор назвал "разрывом медиального мениска". Хотел бы он заменить коленный сустав?
Чёрт, нет.
Маленькие окошки на уровне глаз, которые выходили наружу на уровне земли, окружали периметр. Старенький водонагреватель тикал. Он не будет ничего здесь хранить, потому что его колено будет чертовски сильно болеть, поднимаясь и опускаясь. Этот вездесущий запах плесени пропитывал всё, это и что-то слабое, похожее на застарелый древесный дым, или это был ладан? В одном углу стояло хранилище высотой в человеческий рост, сделанное из квадратов два на четыре и окружённое проволочной сеткой.
Внутри лежало несколько граблей, мётел и садовых инструментов, а также несколько коробок с надписями "БАРАХЛО", "ХЛАМ" и "РОЖДЕСТВО", написанными толстым маркером. Была ещё машина для вырубки сорняков на батарейках.
Ух ты! Может ли подвал быть МЕНЕЕ интересным? - подумал он и похромал обратно наверх.
Единственное, от чего он не мог избавиться, - это коробки с учебниками - некоторые из них он написал сам в былые дни - в своём кабинете в колледже. Вот они, сваленные в углу гостиной у телевизора. Он знал, что обманывал себя, когда думал, что ему придётся нанять кого-нибудь, чтобы стащить всё это в подвал, потому что правда заключалась в том, что коробки, скорее всего, останутся там, где они стояли, до дня его смерти. Тиллинг был одиночкой, чем-то вроде учёного отшельника, так что, нет, он не станет закрашивать белые квадраты на стенах, заниматься учебниками и заменять ковры, которые явно были застелены при постройке дома, вероятно, когда Эйзенхауэр был у власти. Тиллинга ничуть не огорчала вероятность того, что в его парадную дверь никогда не постучит гость...
И в этот самый момент кто-то постучал в его входную дверь.
Чёрт бы их побрал! Я только повесил табличку "НЕ ДОМОГАТЬСЯ!"
Когда он открыл дверь и довольно неподходящим тоном сказал:
- Да? - он был ошеломлён.
Хозяйкой стука оказалась привлекательная молодая женщина, возможно, лет двадцати, с длинными блестящими чёрными волосами, в обтягивающих потёртых джинсах и блузке, в которой было то, что в его молодые и более сексистские дни называли "золотоносной жилой". У неё были тёмные, острые, как бритва, глаза и лицо цвета некрепкого чая; это, а также конопляный воротник, украшенный, как он думал, бусами из лавового камня, привели его к немедленному предположению, что она была коренной американкой.
- Привет, меня зовут Теви, - сказала она голосом, полным энергии и энтузиазма. - Я не хочу тебя беспокоить, но мне интересно...
- Послушай, я не хочу показаться грубым, - начал Тиллинг, - но если ты что-то продаёшь, уверяю тебя, я ничуть не...
Она ухмыльнулась.
- Единственное, что я продаю, - это знания.
Уверенность в том, как она это сказала, заставила Тиллинга дать ей презумпцию невиновности.
- Знания, да? Можно сказать, что я недавно ушёл из карьеры продавца знаний, так что, юная леди... ты привлекла моё внимание.
- Великолепно. Мне просто интересно, знаешь ли ты Джерри и были ли вы с ним друзьями, потому что если нет...
- Я не знаю никого по имени Джерри.
- Ну, его настоящее имя - Джеронимус, если ты можешь в это поверить. Имя было слишком длинным, поэтому он просто сказал всем называть его Джерри. Джерри Орн. Парень, который раньше владел этим домом.
Тиллинг изо всех сил старался не смотреть на её грудь, которая была явно лишена лифчика под простой бледно-голубой блузкой.
- Ага, понятно. Ну, нет, я никогда не знал его. Агент по недвижимости сказал, что ему, кажется, было за восемьдесят.
- На самом деле за девяносто, - сказала Теви. - Он действительно что-то. До недавнего времени был острым как гвоздь, и никогда не терял разума.
- Правильно ли я понял агента по недвижимости? Мистер Орн ещё жив?
- Джерри... да, он всё ещё жив, всё в порядке. Сначала я приходила к нему время от времени. Но, в конце концов, это стало бесполезно.
Тиллинг кивнул, подозревая что-то вроде болезни Альцгеймера.
- Я понимаю. Агент сообщил, что он находится в доме престарелых.
- Да, место называется "Башни Безмятежности", но большинство людей называют его "Башни Маразма". Это высококлассное учреждение по уходу за больными с проблемами с памятью. Стоит целое состояние.
Тиллинг сообразил, что у Орна должна быть первоклассная страховка. И, возможно, когда-нибудь он и сам захочет оказаться в этом месте.
- Сначала у него отключился разум - слабоумие, понимаешь? Так что, он перестал узнавать, кто я такая, поэтому я перестала ходить. Я думаю, это только больше запутало его. А чуть позже у него была куча инсультов, так что он в значительной степени овощ. Не может говорить, не может двигаться, его нужно кормить с ложечки. Как-то так.
- Довольно мрачное окончание. Мне жаль это слышать. Я только надеюсь, что у него была полноценная жизнь.
- О, да, была, это точно. Такая, что и не поверишь.
Тиллингу это показалось интересным, но он позволил этой теме ускользнуть.
- Итак, Теви. Расскажи мне об этих знаниях, которые ты продаёшь.
- Я гарантирую тебе, что эта информация тебе будет интересна.
- А насколько эта информация облегчит кошелёк пенсионера?
Здесь снова появилась её сияющая улыбка.
- Всего на тридцать баксов!
- М-м-м, - пробормотал Тиллинг, сузив глаза. - Я даже не знаю.
- Ну и ладно, - сказала она. - Хорошего дня. Надеюсь, тебе понравится твой новый дом, - а потом она повернулась и стала уходить.
Один раз лох, всегда лох, - сказал себе Тиллинг.
- Хорошо, Теви. Тридцать долларов.
Она повернулась и вскочила обратно.
- Отлично! Пойдём! В подвал...
Ему пришлось практически спрыгнуть вниз по лестнице из-за своего колена, в то время как она буквально туда слетела. Как только он сделал это сам, он обнаружил, что запах плесени, возможно, стал ещё сильнее.
- Ого, - сказала Теви. - Я всё ещё чувствую этот запах, даже спустя столько времени.
- Плесень, да...
- Нет, не этот. Тот дымный, горький запах. Ты чувствуешь его?
Тиллинг кивнул.
- И даже наверху тоже немного, вроде дыма, а камина нет. Ты не знаешь, был ли когда-нибудь в доме пожар?
- Пожара не было, - сказала она, подходя к шкафу с решётчатой дверцей. - Это дурман и пейот, а также некоторые другие вещи, о которых он никогда мне не рассказывал.
Интересно, - подумал Тиллинг.
Он знал, что такое дурман и кактус лофофора или пейот, но решил пока держать это при себе.
Пусть продолжает говорить...
Он всегда считал, что разумнее меньше говорить и больше слушать, особенно при встрече с незнакомцем.
- Ты не замечал здесь ничего странного? - спросила она.
Теперь она наклонилась, чтобы возиться с защёлкой на решётчатом шкафу, и Тиллинг не мог не заметить её очерченную задницу и груди без бюстгальтера, покачивающиеся в блузке.
Чёрт возьми, - подумал он. - У этой девушки тело, словно...
- Странное? Эм-м-м, кроме запаха, нет, я ничего не замечал.
Она выпрямилась и повернулась к нему лицом. В её позе и выражении лица было что-то живое, восторженное; она не могла не понравится Тиллингу, несмотря на то, что он практически ничего о ней не знал.
Я просто впустил совершенно незнакомого человека не только в свой дом, но и в свой подвал. Она могла бы выстрелить в меня из пистолета, ограбить и убить, и никто даже не услышал бы ни звука.
Но это, как знал Тиллинг, было его более тёмным, пессимистичным "я".
Может быть, она осматривает дом, чтобы какой-нибудь большой неуклюжий бывший зэк мог прокрасться сегодня ночью, пока слабый старик спит, а затем обчистить меня?
И тут он чуть не расхохотался.
Здесь нечего брать, кроме лампового телевизора двадцатилетней давности и десятилетней микроволновки.
- Что смешного? - спросила она, заметив, что он улыбается без видимой причины.
- Ничего, я просто так. Извини, что ты сказала? О, нет, я не замечал здесь ничего странного.
- Разве этот подвал не выглядит меньше, чем верхний этаж дома?
Тиллинг огляделся, затем остановился.
- Ну, теперь, когда ты упомянула об этом, да, я полагаю, что это так, - затем более продолжительная пауза - это была не просто сила внушения - и поднятая бровь. - Ты же не собираешься сказать мне, что здесь внизу есть тайная комната?
Она развернулась и втиснулась в шкаф с проволочной дверцей, с грохотом отодвинула прополку, грабли, лопаты и так далее и убрала ящики для хранения от задней стены.
- Это невероятно!
Заднюю часть стенного шкафа составлял лист высокой фанеры. Теви убрала его, открыв дверной проём.
Тиллинг был поражён.
- Да ты издеваешься надо мной! Там тайная комната!
Теви улыбнулась и кивнула.
- Это не так, как Джерри называл это, но... да. Скоро ты узнаешь кое-что интересное о парне, который раньше здесь жил, - она взяла фонарик, свисавший с крючка. - Готов?
Сказать, что Тиллинг был заинтригован, было бы преуменьшением. Он наклонился и последовал за энергичной женщиной в чёрное отверстие. Произошло странное изменение температуры; казалось теплее, когда он думал, что должно быть прохладнее. Теви провела фонариком вокруг, обнаружив комнату, выложенную шлакоблоками, и цементный пол, покрытый соломенными циновками, как те, что берут с собой на пляж добропорядочные люди. Здесь горький запах дыма был сильнее. На полу стояли шесть свечей в подставках, а у узкой боковой стены была одна из тех белых пластиковых полок, которые можно было собрать своими руками, всего четыре полки, заставленные банками и чем-то вроде старых коробок из-под сигар. На нижней полке стояло несколько книг в мягкой обложке. Сама комната выглядела примерно шесть на двадцать футов[1].
- Ух ты, - сказал Тиллинг. - А что это за место?
Теви медленно огляделась. Затем, усмехнувшись, она широко раскрытыми глазами посмотрела на Тиллинга, как будто ей понравилось его удивление.
- Джерри называл это место своим алтарём.
- Алтарём? Как алтарь в церкви?
Её внимание внезапно, казалось, отвлеклось.
- Вроде того. Чёрт... Это навевает воспоминания...
Была ли она загадочной намеренно? Тиллинг так не думал. С фонариком на связке ключей он осмотрел предметы на полках. Стеклянные банки стояли рядами, некоторые содержали тёмные жидкости, некоторые содержали порошкообразные вещества или листовые материалы, такие как высушенные сорняки и цветы. Он дотронулся до крышки старой коробки из-под сигар "King Edward".
- Джерри, насколько я понимаю, любил сигары, причём плохие.
- Нет, он не курил, - тихо сказала она. - Ему просто нравились эти коробки для хранения вещей. Их продают на барахолках и гаражных распродажах.
Тиллинг откинул крышку коробки и обнаружил в ней несколько курительных трубок. Он поднял одну и нашёл её на удивление тяжёлой; трубка, как он теперь понял, была сделана из резного камня. Внутри обгорело.
Он поднял трубку.
- Значит, Джерри не курил, да?
- Я имела в виду, что он не курил табак, - сказала она, но вдруг показалась апатичной, пойманная каким-то неудобным напоминанием. Казалось, её прежнее хорошее настроение и восторженная энергия были проколотым воздушным шаром. - Это место меня пугает. Давай вернёмся наверх, ладно?
И прежде чем Тиллинг успел ответить, она уже вышла из тайной комнаты и побежала вверх по ступенькам.
Он чувствовал себя старым инвалидом, с трудом поднимающимся вверх по лестнице, шаг за шагом.
Интересно, что это вообще такое? И этот парень Джерри, Джерри Орн.
Как только он подключит свой компьютер, ему придётся поискать это имя.
- Я надеюсь, что мои тридцать долларов заслуживают больше информации, чем это, - сказал Тиллинг. Он остался стоять, глядя на неё сверху вниз, когда она сидела на древней кушетке. - Итак... я полагаю, ты и этот мистер Орн воспользовались той тайной комнатой...
- Алтарём, - угрюмо поправила она.
- Конечно. Алтарём. Вы вдвоём пошли туда, чтобы развлечься психоделическим опытом...
- Это было не развлечение, - сказала Теви, глядя вниз. Её руки были сцеплены на коленях. - Не суди, если не понимаешь.
Тиллинг кивнул.
- Это ни в коем случае не суждение, это обоснованный вывод. Мне довелось знать, что дурман и лофофора, как известно, богаты тропановыми алкалоидами, соединениями, которые встречаются в мескалине и пелотине, очень похожими на пейот.
Он ожидал, что она выкажет некоторое удивление, узнав о таких вещах.
- Я ничего не знаю о грёбаном тропане, что бы ты ни сказал, и Джерри использовал не только джимсон и пейот, - она указала на чулан для мётел у двери в подвал, в который Тиллинг уже заглянул, но ещё не исследовал его с какой-либо тщательностью. - Я уже говорила тебе, Джерри добавлял в смесь другие ингредиенты, но я понятия не имела, что это было. Это в книгах в том чулане.
Хм-м-м...
Тиллинг тут же открыл чулан, костяшками пальцев отодвинул в сторону сетку паутины, закрывавшую дешёвый комод, и открыл самый верхний ящик. Внутри лежало несколько очень старых книг; одна была озаглавлена "Путеводитель Мюррея по Сассексу", но когда он открыл её, то не нашёл такой книги, а вместо этого том без обложки, название которого, похоже, было "Liber Nigrae Peregrinationis". Тиллинг угадал:
Что-то вроде "Чёрной книги путешествий или приключений"?
Почему настоящая книга была спрятана под обложкой более безобидной? В любом случае, не было никакого смысла пытаться прочитать что-либо из этого, потому что он так и не овладел латынью.
Ну, я могу читать клинопись, шумерский и греческий, но не думаю, что здесь есть что-то подобное.
Вот ещё одна книга, целая, на немецком - на другом языке, которого Тиллинг не знал.
Каким-то хреновым учёным я оказался.
Это написал кто-то по имени фон Юнц, нелепо назвавший произведение "Unaussprechlichen Kulten", что, как он мог только догадываться, означало "Невыразимые культы". Ещё несколько небольших книг на латыни занимали этот верхний ящик.
- Я так понимаю, твой друг Джерри хорошо знал латынь и немецкий.
- Он хорошо разбирался во многих вещах, - глухо сказала Теви. - Посмотри на вещи во втором ящике. Скажи мне, что это за язык.
По какой-то причине он не мог определить, в этом было что-то захватывающее. Может быть, потому, что он вдруг перестал быть угрюмым пенсионером в присутствии привлекательной молодой женщины, которая действительно обратила на него внимание. Но содержимое второго ящика положило конец таким дальнейшим размышлениям. В ящике комода лежало несколько манильских папок, и на каждой кто-то нацарапал шариковой ручкой "Pnakotic mms"[2], потом "Glakki"[3], потом "Alko"[4]. Эти слова были совершенно незнакомы Тиллингу. Затем он открыл первую папку и обнаружил, что она набита обычной бумагой для принтера размером восемь с половиной на одиннадцать, но каждый лист (очевидно, ксерокопии) был исписан каракулями на языке, которого Тиллинг никогда не видел. Остальные папки были такими же.
Что за чёрт?
- Это ксерокопии рукописей на трёх разных языках, которые я не могу идентифицировать.
Теви совсем не удивилась.
- Джерри мог прочитать всё это дерьмо. Он сказал, что одной из них полмиллиона лет.
- Это невозможно, - отрезал Тиллинг. - Язык не уходит в прошлое так далеко, как и человеческая раса.
- Верь во что хочешь. Полагаю, ты не слишком умеешь мыслить нестандартно.
Тиллинг нахмурился, глядя на гнущуюся пачку бумаг в его руке. На протяжении всего текста кое-какие отрывки были выделены.
- Джерри записывал переводы, что-нибудь из этого?
- Не-а, - она указала на свою голову. - Все переводы были у него здесь. Он был довольно умён. Я могла взять любую книгу из его шкафа и спросить: "Какой первый абзац на странице сто восемь?", и в девяти случаях из десяти он ответил бы правильно. Он чертовски гениален - э-э-э... был, пока его разум не сошёл с рельсов.
Да, блестяще. Он был... А я нет...
Она всё ещё сидела там, как будто удручённая. Что произошло?
- Что-то не так? - спросил он немного поспешно. - Когда ты впервые пришла сюда, у тебя были ясные глаза и пушистый хвост, а теперь, после одного короткого похода в подвал? Ты ведёшь себя так, как будто у тебя клиническая депрессия.
- Просто... - начала она, но не закончила.
- Что, вы с Джерри курили галлюциногены в подвале, и у вас был - как это называют - неудачный трип?
- Я курила это дерьмо только один раз. Джерри курил его десятки раз, а может, даже сотни. Он платил мне, чтобы я посидела с ним...
- Посидела с ним? - Тиллинг нахмурился; гусиные лапки в уголках его глаз сузились, как у совершенно взволнованного старика, чьё умирание теперь было само собой разумеющимся. - Да ладно, о чём ты говоришь?
Теви выдохнула, как будто смущённая.
- Хорошо, я познакомилась с Джерри однажды, когда шла мимо его дома. Я ходила от двери к двери, спрашивая людей, могу ли я помочь им с уборкой, или гулять с их собаками, или покрасить забор. Джерри был единственным, кто нанял меня. Ты видел свой дерьмовый двор, да? Травы хватит, чтобы выложить из неё гору, поэтому он заказал газонокосилку и сказал, что заплатит мне двадцать баксов, чтобы я подстригла траву. Когда стебли станут слишком высокими, сообщество домовладельцев будет жаловаться, так что я позаботилась об этом. Возможно, и ты захочешь нанять меня, потому что - без обид - я не могу представить, как ты размахиваешь газонокосилкой, когда на улице девяносто градусов[5].
Я тоже не могу, - подумал он.
- Теви, ты знаешь, что значит "напустить туману"?
- Я не знаю, я думаю, запутать, что-то такое, верно?
- Верно. Ты запутываешь тему; твой ответ на мой вопрос действительно разбросан и приправлен отступлениями. Я не спрашивал тебя ни о травокосилке, ни о дворе, ни о чём другом, кроме того, что ты имела в виду, когда сказала, что он платил тебе за то, чтобы ты посидела с ним, пока он будет курить какие-то психоделики в подвале.
Она закатила глаза.
- Чёрт, чувак, я просто пытаюсь рассказать тебе о том, как я вообще познакомилась с Джерри. В итоге он нанял меня для кучи вещей, пылесосить, убирать в ванной и на кухне и, ну, для других вещей...
Её словесная пауза вызвала ментальную паузу у Тиллинга.
- Каких ещё вещей?
Она пожала плечами.
- Каждую пятницу вечером он платил мне пятьдесят баксов, чтобы я отсосала этому старику, а также приносил мне любой ужин, который я хотела, из одного из пунктов доставки. Он был добрым. И можно действительно восхищаться парнем, у которого может быть крутой стояк, когда ему под девяносто. Клянусь, его можно было хлопнуть, и он подпрыгнул бы, как грёбаный трамплин, - она усмехнулась. - И он также мог кончать много раз, не то, что некоторые чуваки, вот такой Джерри.
Тиллинг молчал, открыв рот.
- Ну, ты сам спросил, - сказала она.
- Да, точно, да, - ответил Тиллинг. - Просто я не ожидал столь подробного ответа...
- Просто чтобы ты знал, предложение действительно и для тебя. Если бы ты был мудаком, я бы, наверное, уже могла это понять. Ты, кажется, в порядке.
Ещё больше тишины от Тиллинга, ещё более тонкий шок.
Боюсь, у меня нет трамплина.
- Что ж, Теви, мне придётся... подумать над этим.
После своего откровенного признания она, казалось, возвращалась к своему прежнему весёлому поведению, и было что-то живое и честное в её небрежной ненормативной лексике, тогда как с кем-либо другим она показалась бы дрянью. Он хотел снова спросить о "сидении", но тут она поддержала свой прежний намёк, скорее автобиографический.
- Я не знаю, что бы я делала без Джерри - когда я впервые встретила его, я была в полном дерьме. Работала на улице проституткой, торговала наркотиками. Я даже снималась в порно - боже, что за хуйня, а?
Это пробудило интерес Тиллинга; он всегда был чем-то вроде вуайериста.
- Действительно? Настоящая порнография?
- О, конечно, - отмахнулась она. - Хочешь верь, хочешь нет, но эта большая страна создана для порно. Теви - не очень распространённое имя; поищи его на "Clips for Sale", и мои работы должны тут же появиться. Я не горжусь тем дерьмом, которое я сделала, но, чёрт возьми, девушка должна делать то, что должна. У меня был ребёнок, которого нужно кормить, ну, какое-то время. Потом его забрало государство, так что единственное, что мне оставалось после этого кормить, - это свою привычку к таблеткам. Экстази, Окси, знаешь ли, - она быстро встала и пошла на кухню. - Но я победила. Когда ты достигаешь дна достаточное количество раз, ты либо завязываешь, либо умираешь. Так что, я решила, чёрт возьми, и завязала. Скажи, у тебя ещё есть это вино?
Тиллинг всё ещё пытался сопоставить всю эту информацию.
- Вино?
Теви открыла шкаф и восторженно взвизгнула.
- Слава богу, оно ещё здесь! - а потом она выудила бутылку того, что оказалось фирмой "Manischewitz".
Затем она открыла ещё один шкаф и достала несколько бумажных стаканчиков.
- Ты действительно знаешь дорогу, - сказал Тиллинг.
- Да, конечно. Я провела здесь кучу времени, но мне интересно, почему агент по недвижимости не взял вино? И не волнуйся, я не собираюсь сходить с ума от огненной воды. Ты же знаешь, какие мы, индейцы, - Теви рассмеялась. - Я не буду снимать с тебя скальп.
Тиллинг указал на свою лысую голову.
- Здесь нечего скальпировать.
Она как раз собиралась наполнить свой стаканчик.
- О, чёрт, я даже не спросила. Ты ведь не против?
- Вовсе нет, но не трудись предлагать мне, потому что мой врач настоятельно рекомендовал мне отказаться от алкоголя, если я не хочу быть уверенным в преждевременной смерти.
- Облом, - сказала она.
Тиллинг покачал головой, забавляясь. Джерри мог бы хотя бы купить более качественное вино. Это не совсем Шато Лафит...
Она сидела прямо на кухонном столе, скрестив лодыжки.
- Итак, как я уже говорила - да, между прочим, Теви - это "танцовщица" на хопи, - она смеялась. - Фигня. Я не могу танцевать нихрена.
- Племя хопи? Аризона, верно?
- Ага. Откуда ты это знаешь?
- Я - учитель, профессор... э-э-э... был им уже более трёх десятилетий, - ответил Тиллинг, ничуть не впечатлённый. - Я преподавал историю и антропологию в нескольких разных колледжах. И в течение нескольких лет я вёл несколько занятий по древней культуре Мезо и коренных американцев. Вот откуда я узнал о дурмане и пейоте - галлюциногенных прекурсорах для вызова видений.
- Круто, - сказала она, потягивая вино.
- Так почему ты уехала из Аризоны и приехала сюда?
- Ты смеёшься? Летом там сто двадцать градусов[6], здесь только девяносто. И мне нужно было уехать подальше от моего бывшего. Он был мудаком - ну, все они были мудаками. Я точно знаю, как их выбирать, а? Но мне некого винить, кроме себя. Чуваки с самыми большими членами всегда самые большие засранцы.
Тиллинг не мог придумать ответ.
- Так. Вернёмся к тому, что ты говорила. Джерри платил тебе, чтобы ты сидела с ним, пока он занимался какими-то поисками видений?
Она улыбнулась, как будто он сказал что-то неуместное.
- Это не просто поиск видений. Джерри был авантюрным парнем; он провёл всю свою жизнь в поисках тайн, о которых почти никто ничего не знал. Это из тех ксерокопий, на которые ты смотрел, - дерьмо, которое мог прочитать только он. Глядя на этот дом, никогда бы никто не догадался, но Джерри был чертовски богат...
Это немедленно возбудило любопытство Тиллинга.
- Действительно? Какова была его работа? Чем он зарабатывал деньги?
Она смотрела прямо на него с мрачной улыбкой.
- Он никогда не говорил мне. Наверное, наследство или старые семейные деньги.
- Но если он был так богат, на что он тратил все свои деньги?
Теви допила своё вино и теперь откинулась на стойку, опёршись на руки. Это спровоцировало что-то вроде провокационной позы: её ноги были раздвинуты почти непристойно, её обнажённая грудь была выставлена напоказ под идеальным углом. Тиллинг задался вопросом, делает ли она это намеренно?
- Он путешествовал по всему миру на протяжении десятилетий. Однажды он проделал весь путь до Аргентины только для того, чтобы зайти в библиотеку...
- Национальная библиотека! - воскликнул Тиллинг. - Это очень известное место. Я всегда хотел поехать туда сам, но... так и не дошли руки.
- Ну, Джерри ездил во множество библиотек, в грёбаную Францию, Германию, Египет, Россию и страны, о которых я никогда не слышала, - просто чтобы почитать странное дерьмо, - сказала она. - Он посещал древние замки в Европе, святыни в горах долбанного Китая и Тибета. Он отправился к руинам Вавилона в Ираке или Иране или ещё в каком-то дерьме. Было одно место, где он сказал, что видел призрак волшебника или чернокнижника, или что-то в этом роде - блядь, как это называлось? Нина, э-э-э, нет, Нинух, что-то...
Тиллинг был так увлечён тем, что она говорила, что совершенно перестал замечать её тело.
- Ниневия! Счастливый ублюдок. Это была столица Ассирийской империи более трёх тысяч лет назад и самый могущественный город на Земле.
Она виляла шлёпанцами от края стола.
- Ага, видишь? Ты знаешь об этом дерьме, - она смотрела в потолок, словно пытаясь вспомнить. - Джерри побывал во всевозможных необычных местах - он был в Стоунхендже, он был на каком-то поле битвы в Германии, где за один день было убито сто тысяч парней...
- Вероятно, Лейпциг, - предположил Тиллинг. - Последняя битва Наполеона - бойня.
- И он отправился на тот остров - остров Пасхи - с большими каменными головами, смотрящими в небо. О, и как называлось то другое место - блядь? Ага! Он также отправился в Хоразин; я думаю, что в Израиле. Ты что-нибудь знаешь о Хоразине?
- Конечно, знаю, - сказал Тиллинг. - Это руины и ещё одно место, куда я всегда хотел попасть, но никак не мог. Два тысячелетия назад это был город на Галилейском море, и в Библии он упоминается как город, на который Иисус Христос наложил проклятие.
- Верно! Ух ты! - взволнованно сказала Теви. - Ты умный чувак...
- Спасибо...
- Почти такой же умный, как Джерри.
Потрясающе, - подумал Тиллинг с ухмылкой.
- Хорошо, так почему же Джерри тратил огромные суммы денег на путешествия по знаменитым историческим местам по всему миру?
- Я же говорила тебе, ради знаний, узнавать то, что его интересовало. Это приключение всей его жизни, - ответила она.
Она налила себе ещё вина.
- Приключение всей его жизни, - Тиллинг мрачно повторил слова.
Тиллинг всю жизнь был академиком со степенями Гарварда и Колумбии. Он сомневался, что этот Джерри действительно умнее его. Но...
Но...
Жизнь Джерри была необычайным приключением в его жажде знаний, какими бы причудливыми ни были эти знания, - подсчитал Тиллинг. - Но какой была МОЯ жизнь? Я провёл последние тридцать лет, обучая студентов вещам, до которых людям уже нет никакого дела. Но Джерри? Он путешествовал по миру, чтобы действительно ВИДЕТЬ эти вещи. Он вышел и СДЕЛАЛ это...
Тиллинг отвёл взгляд, чувствуя край депрессии.
Да, он СДЕЛАЛ это. Но всё, что я когда-либо делал, это читал об этом...
- Кто-то застрелил твою собаку? - спросила она, ясно заметив внезапный упадок его настроения.
- Что? О, ну... иногда, когда люди стареют, у них появляется привычка думать в обратном направлении, - Тиллинг смотрел в никуда, но продолжал смотреть. - Ты вспоминаешь обо всём, чего никогда не делал, когда у тебя был шанс...
- О, ты не так уж и стар. Джерри был чертовски стар, но у него было больше энергии, чем у людей вдвое моложе его. Именно то, чем он был взволнован, поддерживало его. Ты должен попробовать это.
Он посмотрел на неё.
- Что меня должно взволновать? - спросил он. Он понятия не имел. - Остров Пасхи, Хоразин, руины Вавилона? Все эти места имеют очень зловещую репутацию. Похоже, тема, которая больше всего волновала Джерри, - это оккультизм.
Она почти хихикнула.
- Ты попал в точку. Но он не был дьяволопоклонником или кем-то в этом роде; я имею в виду, что он не наряжался в чёрный плащ и не приносил в жертву козлов и прочее дерьмо. Но да, Джерри верил в сверхъестественное.
Тиллинг кивнул с лёгкой саркастической улыбкой.
- И в этом, боюсь, разница между мной и твоим другом Джерри. Я совершенно определённо не верю ни в какие мыслимые возможности сверхъестественного.
- Это потому, что ты, наверное, всю жизнь прожил с головой, засунутой в песок, - предположила она, теребя ноготь.
- Извини? Ты ничего обо мне не знаешь.
- И не надо. Это очевидно. Ты яйцеголовый чувак, погрязший в своих книгах. Это единственная жизнь, которую ты знаешь... э-э-э, без обид.
Тиллинг не знал, обижаться ему или нет.
Я УМНИК, и всё моё взрослое состояние я был весь закутан в книги...
- Ну... - начал он.
- Просто скажи мне вот что, - последовало её следующее замечание.
Теперь она наклонилась вперёд, где сидела, скрестив запястья между ногами. Это действие сжало её груди так, что у Тиллинга не осталось иного выбора, кроме как бросить на них открытый взгляд.
Чёрт, - подумал он, надеясь, что не покраснел.
Тиллинг, вовсе не сексуальное существо, заволновался. Наконец она продолжила своё следующее замечание.
- Что самое захватывающее, что ты когда-либо делал в своей жизни?
Этот вопрос превратил Тиллинга, как и жену Лота Эдит, в соляной столб. Колёса его сознания бешено закрутились в поисках ответа, но ему потребовалось много времени, чтобы найти его.
- В 1965 году я увидел Микки Мэнтла.
Лицо Теви исказилось.
- Кого?
- Микки - очень известный бейсболист. Мой отец отвёл меня на стадион "Yankee".
Плечи Теви опустились, а рот отвис.
- Ты мне врёшь? Это всё, что у тебя есть? Век назад видел какого-то придурка-бейсболиста?
- Ради бога, это было не век назад, - огрызнулся Тиллинг.
Казалось, она была на грани смеха.
- Чёрт, чувак, это отстой. Мне жаль тебя. Твоя жизнь почти закончилась, а ты даже толком её не прожил.
- Большое спасибо, - ощетинился Тиллинг.
- Я имею в виду, без обид.
- О, никто не обижен, уверяю тебя! - почти закричал он. - А теперь расскажи мне, Маленькая мисс Заносчивость, какая самая захватывающая вещь, которую ты когда-либо делала? Ты можешь мне это сказать?
- О, это легко, - ответила она. - Мне даже не нужно думать об этом. Это было, кажется, два апреля назад. Я спустилась в алтарь с Джерри и ровно в полночь выкурила кое-что из того, что он состряпал...
Она сделала паузу - Тиллинг был уверен - для эффекта. Его терпение начало просачиваться; она снова играла с ним.
- Ты хитрая и жестокая рассказчица, Теви, держишь старого осла в напряжении, не так ли? Что случилось, когда ты курила те вещи Джерри в алтаре?
- Ну, я не отправилась на поиски видений. Ничего подобного не было, - теперь она, казалось, колебалась в каком-то воспоминании. - Я не встречала ни проводников животных, ни духовных бродяг, и это не было чем-то вроде внетелесного опыта, когда твоё сознание парит к потолку, ты смотришь вниз и видишь своё физическое тело, и, нет, я не транспортировалась в индейский рай. Я отправилась не туда.
Теперь лицо Тиллинга, казалось, испепелилось хмурым взглядом.
- Тогда куда ты отправилась?
- Я попала прямо в ад, - сказала она.
Вскоре после этого Теви пришлось уйти, а Тиллинг всё ещё не мог понять сути её намерений. Может быть, она тянула с историей, потому что надеялась выманить у него больше денег? Это казалось маловероятным, потому что сумма, которую она просила - тридцать долларов - в наши дни была не такой уж большой. Когда она повернулась к входной двери, Тиллинг был ошеломлён изображением её гладких загорелых ног и привлекательной задницы, а также убедительной информацией, которую она рассказала.
- Мне нужно услышать остальную часть истории! - умолял он.
- Я не могу сейчас, моё такси почти приехало, - сказала она. - Я должна уехать до часа пик, иначе водитель будет срать кирпичами. Я живу в Кеннет-Сити.
Раздражённый Тиллинг отдал ей обещанные деньги.
- Такси до Кеннет-Сити должно стоить больше тридцати долларов!
- Успокойся, боже, - Теви сунула деньги в передний карман джинсов, выставив вперёд бедро. - Мне это ничего не стоит, - сказала она и подмигнула. - Я отсосу член водителя, если что. Я знаю, что должна хорошенько думать, но, чёрт возьми, однажды он отвёз меня в Орландо, и всё, чего он хотел, это сделать ему минет. А ведь дорога стоит больше ста долларов!
Все эти не относящиеся к делу детали на стороне только отвлекали Тиллинга; между тем, что она только что сказала ему, и просто видом её тела, он не мог ясно мыслить. Затем она нацарапала что-то на листе бумаги и дала ему.
- Вот мой номер на случай, если ты захочешь снова меня увидеть...
- Я очень хочу увидеть тебя снова, - выпалил он. - Мне нужно услышать остальную часть твоего...
- Хорошо, отлично, - она открыла входную дверь и выглянула в поисках машины для своей поездки. - Я вернусь завтра около трёх. Ещё за тридцать долларов, верно?
- Да, хорошо...
- И ты мог бы также добавить ещё двадцать, чтобы я могла скосить высокую траву в твоём дерьмовом дворе. Иначе соседи будут жаловаться, а некоторые из них настоящие мудаки, уж поверь мне...
- Хорошо, да...
Она улыбнулась, и её глаза сияли.
- Великолепно! Увидимся завтра! - а потом она чмокнула его в щёку и выскользнула через парадную дверь как раз в тот момент, когда подъехало такси.
Это очень энергичная женщина, - подумал Тиллинг.
Как только она ушла, он почувствовал себя утомлённым и бодрым одновременно. Конечно, он не поверил её утверждению о том, что она отправлялась в ад во время наркотрипа с Джерри, но мог поверить, что она в это верила. Она связалась с этим персонажем Джерри, каким-то чудаком, интересующимся оккультизмом, и курила с ним психоделические наркотики после того, как он уже сказал ей, что это занятие позволит ей увидеть подземный мир. Затем, основываясь на её предвзятых представлениях об аде, её мозг просто создал впечатляющую галлюцинацию. Это не было глубоким выводом, но он должен был признать, что это было довольно интересно.
А с момента выхода на пенсию в его жизни не происходило абсолютно ничего интересного. Он довольно уныло удлинил мысль:
Может быть, ничего интересного в моей жизни НИКОГДА не происходило...
В свете этого безрадостного размышления ему показалось странным, что он оказался в таком приподнятом настроении. Поскольку последний из его кровных родственников давно умер, и у него не было ни жены, ни бывшей жены, ни детей, в его жизни теперь практически не было никого значимого. В самом деле, что такое выход на пенсию для одинокого человека, как не период ожидания смерти? Он должен быть в пресловутой хандре, но...
Я не буду! - подумал он в искре бодрости.
Конечно, причиной была девушка, это была Теви.
Так что, если она обрабатывает меня? Что, если она смотрит на меня как на лёгкую добычу?
Внезапно, только потому, что она постучала в его дверь, жизнь Тиллинга обрела подобие интереса.
Я только что узнал, что дом, который я купил, раньше принадлежал оккультисту, и ковёр-самолёт этой информации - эта молодая, игривая и очень красивая девушка, которая вернётся завтра!
Тиллинг сразу понял, что сексуально возбуждён - редкое событие в его явно несексуальной жизни. Туман заполнил его разум, пока он устанавливал свой ноутбук, а затем покосился на бумагу с паролем для Wi-Fi, который он только установил вчера.
Теви сказала, что она снималась в порно, когда употребляла наркотики, - он не мог не вспомнить.
Поищи его на "Clips for Sale", и мои работы должны тут же появиться.
Тиллинг понятия не имел, что такое "Clips for Sale", но простой Google привёл его прямо к нему: колоссальный и запутанный веб-сайт, полный неисчислимых порнографических видеоклипов. В поле ПОИСК МОДЕЛИ его пальцы набрали ТЕВИ, нажали "Enter", и тут всё расцвело перед его глазами. Порнография была тем, о чём такой человек, как Тиллинг, едва ли был в курсе, но то, что он увидел сейчас, казалось выше его способности мыслить. Появился список из десятков клипов, в каждом из которых были уменьшенные миниатюры девушки, которая, несомненно, была Теви, занимающейся всевозможными сексуальными действиями. Он никогда не слышал о буккаке, но тут был клип с подписью: "Супергорячую блядь Теви жёстко имеют тридцать похотливых ебарей!" и фотография обнажённой Теви, лежащей, расставив ноги, на столе и недоверчиво улыбающейся, когда полукруг мужчин с потрёпанным видом мастурбирует на неё. Было похоже, что на неё испражнялись десятки морских чаек. "Так она сосёт!" - другой клип был озаглавлен, с несколькими миниатюрами, показывающими Теви на коленях, выполняющую фелляцию с одной набухшей эрекции за другой. Последний кадр показал Теви, облачённую в почти полную маску вязкой белой спермы, настолько густую, что её глаза, нос и рот не были видны. Ещё один клип под названием "Доктор в деле!" показал обнажённую Теви, растянувшуюся на смотровом кресле с её лодыжками в стременах. "Большой доктор Спайк Уилсон делает хорошо всеми любимой бляди Теви!" На этом был показан файл типа предварительного просмотра, на котором мужчина в лабораторном халате стоял между раздвинутыми ногами Теви и раскачивал нелепо большую эрекцию в обильно смазанные гениталии девушки и обратно.
Это... не то, чего я ожидал, - удручённо заключил Тиллинг.
В таких изображениях не было ничего эротического, и по мере того, как он прокручивал список дальше, откровения становились ещё менее многообещающими. Теви каким-то образом "изнасиловали двое мужчин одновременно", Теви "трахнули в групповухе", Теви "проглотила целый стакан, полный спермы", на Теви мочились как мужчины, так и женщины.
Хватит, - заключил Тиллинг и выключил.
Он не хотел видеть, как Теви подвергает себя такому мучительному унижению. Это было очень удручающе, но хуже всего было то, что увидеть Теви полностью обнажённой не оставило Тиллингу выбора. Он мастурбировал прямо на диване, чувствуя себя полным идиотом. Это был первый раз, когда он сделал это за долгое время, он даже не мог вспомнить, когда это было в последний раз.
Боже, надеюсь, она вернётся завтра, - поймал он себя на мысли.
Но он должен был задаться вопросом, каковы были его мотивы? Она была порномоделью и столь же небрежно утверждала, что не прочь заняться проституцией. Но Тиллинг знал, что не из-за этой мысли она так внезапно привлекла его.
Ни за что, - подумал он. - Я бы чувствовал себя нелепо. Я был бы слишком растерян. Я бы, наверное, даже не смог поднять член, я бы так нервничал...
Нет, ничего этого не будет. Он предположил, что происходящее не было чем-то более сложным, чем скучный старик, влюблённый в яркую, привлекательную девушку, намного моложе его. И когда он смотрел на это таким образом, он был удовлетворён мыслью:
Большое дело? И что? Это безвредно, так что не беспокойся об этом.
Затем он погуглил Джерри Орна, а затем Джеронимуса Орна. Его усилия не дали ничего вразумительного, и он был слишком нетерпелив, чтобы продолжать более сложные поиски. Он знал, что есть способ просмотреть записи о сделках с недвижимостью и налогах на имущество, но...
К чёрту его. Я не знаю, как это сделать...
Он пропустил свой обычный ужин в микроволновке, а с наступлением темноты, когда он обычно настраивался на какой-нибудь бессмысленный фильм, доступный на каком-нибудь загруженном рекламой потоковом сервисе, он обнаружил, что хромает прямо вниз по ступенькам в подвал. На этот раз он распаковал одну из тех лампочек на удлинителе, который протащил в тайную комнату и повесил там. Дополнительное освещение уменьшило прежний зловещий оттенок каморки. Запах плесени остался вместе с запахом дыма. Здесь он внимательно рассмотрел банки и коробки на пластиковых полках. Он открыл первую коробку из-под сигар, вытащил трубку с каменной чашей и понюхал обгоревший остаток внутри.
Неплохо, - подумал он.
Был запах чего-то вроде кедра, смешанного с базиликом. В других коробках было больше трубок и несколько зажигалок.
Так, а что именно это может быть? - подумал он о самой большой банке на полке.
Она была полна засохшими листьями и крошечными увядшими цветами, а ещё одна банка была полна гранул или какого-то порошка. Он открыл обе банки и понюхал: первая пахла сушёными листьями в лесу, а вторая странным запахом бекона. Но следующая банка дала ему повод задуматься, прежде чем открыть её.
Выглядит она не очень приятно, - подумал он.
Она напоминала комковатую смолу с пурпурным или тёмно-бордовым оттенком. Потребовалось несколько попыток, но когда он, наконец, открыл её, то почувствовал обугленный травяной аромат, похожий на запах каменной трубки.
Так что это, должно быть, секретная выдумка Джерри, полученная из ксерокопий языков, которых я совершенно не знаю...
Или, возможно, ксерокопии были сфабрикованными рукописями.
Каждую минуту рождается лох, и, возможно, Джерри был одним из них, и он купил страницы у какого-то шарлатана, выдававшего себя за антиквара.
Это не имело значения. Люди поверят во что угодно...
Позже Тиллинг попытался посмотреть телевизор, но вскоре заснул. Его продолжали будить обрывки снов, образы Теви, без сомнения, заимствованные с порносайта, но эти изображения были намного дальше, чем настоящие картинки и клипы, и к ним примешивалась толика болезненной фантазии. Сновидящий разум Тиллинга уставился на раздетую догола Теви, которую сексуально истязали всеми мыслимыми способами: принудительный минет, безудержная содомия, фистинг, вечеринки с мочой и тому подобное, и всё это время сама Теви ухмылялась в ликовании.
Но это делали с ней не мужчины, а демоны.
Тиллинг встал рано. Он провёл паршивую ночь из-за тошнотворного залпа кошмаров, но заснуть не мог. Он был слишком взволнован: сегодня вернётся Теви, и эта мысль придала ему сил. Не зная, чего она может хотеть, он заказал доставку кофе и пончиков, а затем принялся расхаживать взад и вперёд по гостиной, часто выглядывая в переднее окно в поисках признаков её такси. Когда приблизилось три часа, он стоял в открытом дверном проёме, постукивая ногой.
Господи, я как маленький ребёнок на Рождество в ожидании Санты...
Когда она наконец приехала, она была в восторге от кофе и пончиков, которые он поставил на стол.
- Ты молодец! - воскликнула она с набитым ртом. - У меня ничего не было в холодильнике на завтрак.
Тиллинг уклончиво кивнул, потягивая кофе и не сумев совместными усилиями не смотреть на её тело.
Помилуйте, она так сложена...
На ней были обрезанные шорты и неуклюжие рабочие ботинки, а ещё была оранжевая футболка, к разочарованию Тиллинга, - её выпирающая вчера грудь была скрыта в лифчике. Он уже собирался пригласить её сесть на кушетку, чтобы продолжить вчерашний разговор, когда она довольно резко сказала:
- Позволь мне сначала убрать с дороги всё лишнее, - и поспешила в подвал, прежде чем Тиллинг успел спросить, что же она делает.
Минуту спустя она снова выскочила, держа в руках газонокосилку с батарейным питанием.
- Это не займёт много времени, - сказала она.
Тиллинг собирался сказать ей, чтобы она не беспокоилась, но, подмигнув ему, она стянула оранжевую футболку, обнажив груди, которые тяжело сидели не в лифчике, а в оранжевом топе от бикини. Прежде чем Тиллинг успел вставить хоть слово, она уже вышла за дверь и принялась за траву.
Внезапно его разум наполнился вопросами.
Что ещё было у неё с Джерри? Один раз, когда она выкурила наркотики или что это было... что она увидела на самом деле? А что же сам Джерри? Джерри курил его десятки раз, - сказала она, или сотни. Что он рассказал ей о своём собственном опыте?
Ему не терпелось поговорить с ней. Его сводило с ума то, что ему приходилось ждать, пока она сделает что-то столь обыденное, как стрижка травы. Но ему пришлось ждать ещё больше, когда она, наконец, закончила и вернулась, её загорелая кожа блестела от пота.
- Я приму душ, хорошо? - и прежде чем он успел ответить, она зашагала в ванную.
Шипение душа было почти гипнотизирующим; он на самом деле задремал на диване, когда её голос разбудил его:
- Извини, но где полотенца? В шкафу пусто.
Его глаза широко распахнулись, когда он увидел, как она беззастенчиво высунулась в коридор, одна половина её обнажённого тела была ясно видна. Он пытался вести себя невозмутимо, когда вставал и рылся в коробках, где, как ему казалось, было много полотенец. Когда он подошёл к ней, чтобы дать ей одно, она полностью вышла в поле зрения. Тиллинг мог потерять сознание.
Боже мой, какой нокаут. Эта красивая женщина голая передо мной.
Прямые влажные чёрные волосы ниспадали ей на плечи, обнажая большие груди с карамельными сосками размером с фишки для покера. Что усиливало эротический образ, так это грубые линии загара от её шорт и верхней части бикини. Это, а также пронзительные тёмные глаза и иссиня-чёрный пучок лобковых волос, казалось, сгущали всё её телосложение в невысокую сладострастную статую.
Она закатила глаза, небрежно вытираясь.
- Что? Ты никогда раньше не видел голую женщину?
- Ну, не так много, и никого столь уникально привлекательного, как ты.
- Да ладно тебе. Все эти горячие девушки из колледжа, которых ты учил? Бьюсь об заклад, они ложились под тебя из-за своей пятёрки с плюсом.
- Поверь мне, я с прискорбием сообщаю тебе, что со мной ничего подобного даже близко не случалось, - признал Тиллинг, но ему пришлось задаться вопросом, если бы представились такие возможности, что бы он сделал?
Наверное, ничего. Ничего тогда и ничего сейчас. Дерьмо...
Вернувшись в обтягивающие шорты и топ, она плюхнулась на диван.
- Итак... я забыла. Ты хотел знать о прогулках Джерри, верно?
- Его прогулки?
- Вот как он это называл. Всякий раз, когда он курил свои штуки внизу и совершал ритуал, он называл это прогулкой.
- Наркотическое путешествие, - предположил Тиллинг.
- Если тебе нужно так думать об этом, тогда хорошо. Но это было больше, чем, например, обливание кислотой, - она скрестила лодыжки и положила свои длинные загорелые ноги на кофейный столик. - Ты когда-нибудь принимал кислоту, мескалин, грибы и тому подобное?
Идея была смехотворной.
- Я? Извини, нет.
Теви улыбнулась.
- Да, наверное, это был глупый вопрос. Машина для вечеринок, на которой ты никогда не катался. Но прогулки Джерри не происходят у тебя в голове, как это бывает с ЛСД и другими наркотиками. Это уносит тебя куда-то за пределы твоей головы. Ты не поверишь, но это правда.
- Ты имеешь в виду ад? Выкуришь наркотики и увидишь ад, - сказал Тиллинг больше, чем спросил.
Теперь она осматривала свои ногти.
- Ты не просто видишь это, ты идёшь туда. Но, как я уже сказала, ты никогда не поверишь, не такой парень, как ты. Единственный способ, при котором ты когда-либо поверишь, - это если ты сам это сделаешь.
Тиллинг усмехнулся.
- Я бы сказал, что шансы на то, что это произойдёт, представляют собой очень низкий уровень вероятности.
Она пожала плечами.
- Это очень плохо. Я думаю, ты оценил бы этот опыт.
Это было более бессознательно, чем что-либо ещё, когда Тиллинг продолжал быть скептиком.
- Да, конечно, но такой опыт на самом деле всего лишь ментальные образы, созданные химическими веществами в мозгу.
Она улыбнулась ему.
- Да, я думаю, ты так долго жил в коробке, что уже слишком поздно выбираться...
Тиллинг нахмурился; это прозвучало как оскорбление, но тогда не было похоже, что она это имела в виду.
- Люди живут определённой жизнью, они настолько устроены по-своему, что не могут представить, что существует какая-то другая реальность. Мои люди такие же. Мы настолько зациклились на идеях, в которые верили тысячи лет, что не могли вообразить ничего другого. Потом появились белые миссионеры и попытались затолкать христианство нам в глотку. Как это сработало? Мы купились на это не больше, чем вы сами купились. У каждого есть свои собственные идеи, основанные на том, что было передано их собственной культурой. Чёрт, большинство индейских племён даже не верили в существование Ада. Для него не было слова, не было понятия. Чёрт, я не верила ни в рай, ни в ад. Я думала, что это просто дерьмо, которое придумали глупые люди, потому что им нужно было поверить, что есть нечто бóльшее, чем просто эта дерьмовая жизнь на этой дерьмовой планете. Итак, они изобрели Бога, и они изобрели место, куда ты попадаешь после смерти, где ты живёшь вечно, но только если ты хороший. Если ты плохой - ну, для этого тоже надо было что-то придумать. Место, куда плохие люди отправляются, когда они умирают. Соблюдайте правила, не иначе. Соответствовать или нет. Им пришлось изобрести и это место.
- Говоришь как истинный атеист! - воскликнул Тиллинг.
Она нахмурилась.
- Нет, нет, чувак, ты меня не слышишь. Я имею в виду то, во что я раньше верила, что всё это чушь собачья, придуманная людьми. Но теперь я знаю, что это не так. Теперь я знаю, что это реально. Неприятно это говорить, но миссионеры были правы.
- Ты имеешь в виду, чёрт возьми, - пояснил Тиллинг. - Теперь ты знаешь, что Ад реален...
- Да, потому что я, блядь, видела его, - внезапно её взгляд впился в него. - Чёрт, я бы хотела увидеть твою реакцию, если бы ты сходил на прогулку.
- Ты действительно думаешь, что я поверил бы, что это нечто бóльшее, чем галлюцинация?
- Тебе пришлось бы, - теперь она подняла поджарые руки над головой и потянулась. - Тогда ты бы совсем охренел. Ты из тех парней, которые не могут смириться с мыслью, что всё, во что они когда-либо верили, враньё. Это сделало бы всю твою жизнь бессмысленной. Всё, чему ты когда-либо учился, всё, чему ты когда-либо учил, все эти знания - всё это не стоит и щепотки дерьма.
Тиллинг был близок к тому, чтобы парировать ей, но...
Что, если она права?
Он попытался сфокусировать свои мысли, чтобы эффективно спорить с ней, но не мог, он был слишком отвлечён перспективой её тела, растянувшегося вот так.
- Ну, юная леди, похоже, ты бросаешь мне вызов, как будто ты предлагаешь мне совершить одну из этих, этих прогулок.
Она перевела на него взгляд, как будто очень обеспокоенная.
- О, нет, чувак. Никогда не делай ничего только потому, что кто-то другой говорит тебе об этом. Ты должен принять собственное решение.
Её поза была расслаблена; её идеальные груди расположились в оранжевом топе над её плоским животом. Тиллинг чуть не съёжился от силы этого её образа.
О, Господи...
- Но, - начала она снова, - разве тебе не любопытно хоть немного?
- Да, - последовал его немедленный ответ, - но не настолько любопытно, чтобы вдыхать токсичные, неизвестные химические вещества в своё тело.
Она кивнула, полуулыбнувшись, а затем озвучила точную мысль, которую он только что подумал:
- Но что, если я права, а? Разве нет какой-то крошечной частички твоего супер-умного мозга профессора колледжа, которая должна задуматься?
В следующую долю мгновения сознание Тиллинга словно унесло в какую-то первобытную пустоту саморефлексии. Каким именно он был? Порядочный человек, нравственный человек, хорошо воспитанный и выросший в положительной среде; он был исключительно образован и безупречно цивилизован. Теперь, однако, эти качества обратились в ничто, оставив только грубую, похотливую примитивную вещь, которая хотела разозлиться на эту миниатюрную женщину на его кушетке, которая сексуально насмехалась над ним и упивалась тем, что унижала его. Он хотел сильно ударить её по лицу, затем против её воли сдёрнуть с неё шорты, просунуть свое лицо между её ног и жадно лизнуть её там. Ему хотелось схватить её за горло, сжать, завопить, сорвать с неё топ, потрогать её потрясающую грудь и подрочить ей на живот. Потом он хотел...
Безумный поток визжащих мыслей тут же испарился.
Откуда, чёрт возьми, всё это взялось? - в отчаянии подумал он, моргая до боли в глазах.
Он уставился на неё и ответил на её вопрос одним хриплым:
- Да.
- Если бы ты этого не делал, ты бы не был настоящим мыслящим человеком, - сказала она.
Чёрт возьми, - подумал он, встал и направился на кухню.
Он взял стаканчик и налил себе вина.
- Ты хочешь немного?
Теви рассмеялась.
- Немного рано для меня. Я думала, ты не пьёшь.
- Сегодня пью.
Она посмотрела на него, склонив голову.
- Я плохо на тебя влияю, сбиваю с пути?
- Нет, - сказал он. Вкус вина был изысканным. - Я просто праздную.
Она села и с энтузиазмом повернулась к нему.
- Празднуешь что?
- Ты здесь.
- Серьёзно?
- Да. Ты очаровательна, - он закрыл глаза, глядя вверх, пытаясь подобрать нужные слова. - Ты побуждаешь меня к более глубокому исследованию самого себя.
- Бля...
- Всё, что ты сказала с тех пор, как мы встретились, заставляет меня увидеть правду о себе.
Её глаза загорелись.
- Ну, это хорошо, не так ли?
- Правда всегда хороша - по крайней мере, так говорят нам философы. И я очень подозреваю, что ты произвела такое же впечатление на Джерри.
Теперь она сидела на скрещенных ногах, её грудь свисала под идеальным углом.
- Я не знаю, оказала ли я какое-то реальное влияние на Джерри, я имею в виду, кроме того, что заставляла его кончить. Но я ему нравилась, потому что ему нравилось со мной разговаривать, а я для него что-то делала. Он доверил мне сидеть с ним.
- Ах, снова это сидение, - сказал Тиллинг, и тема снова вспыхнула. - Что именно ты имеешь в виду, когда говоришь "сидеть с ним"?
- Тебе известно. Всякий раз, когда он совершал прогулку, он просил меня сидеть с ним на случай, если что-то пойдёт не так. Он хотел, чтобы я была там на случай, если у него случится сердечный приступ или что-то в этом роде. До того, как я смыла свою жизнь, как таблетку для унитаза, я посещала курсы скорой помощи в местном колледже. Я знаю, как делать сердечно-лёгочную реанимацию и прочее дерьмо.
Тиллинг посмотрел на неё более пристально.
- Это когда-нибудь случалось?
- Пару раз, - сказала она. - Я же говорила тебе, этот парень был стар. Раз или два то дерьмо, что он видел на другой стороне...
На другой стороне, - Тиллинг повторил её слова.
- ...было перебором для него, и его сердце останавливалось. Но я восстановила его и снова запустила, - её брови взлетели вверх, и она хихикнула. - Видишь? По крайней мере, есть одна вещь, которую я могу сделать правильно: вернуть к жизни старых парней!
Тиллинг понял аллегорический смысл её заявления. Теперь его познание, казалось, тикало.
- Так вот что такое сидение... Эфирная сиделка. Но ранее ты говорила что-то о ритуале? Сидеть - это часть этого?
- Всё это часть ритуала, да. Но то, что я сидела с Джерри, не было частью этого. Это была просто мера безопасности...
- Тогда что именно включает в себя ритуал? Расскажи, шаг за шагом. Пожалуйста.
- Ух ты, а ты действительно заинтересован в этом, не так ли?
Тиллинг пожал плечами.
- Ну да. Ты та, кто постучала в мою дверь, помнишь? Предлагая уникальные знания?
- Ага, - она вскочила с дивана. - Давай, я покажу тебе, как он это делал, - а затем схватила Тиллинга за руку и уговорила его спуститься по ступенькам в подвал.
Она обратилась к банкам на белой пластиковой полке, касаясь каждой из них по мере того, как называла:
- Лопхоп, джимсон, вербена, манжетка, - сказала она, а затем коснулась другой банки поменьше, полной коричневых звездообразных цветов. - Звёздчатый анис. Он как бы усиливает связь между Живым миром и другой стороной - знаешь, это как разбрызгивание жидкости для зажигалок на огонь. А это, - сказала она о другой банке, - я уверена, ты уже видел это раньше - сушёная гвоздика. Её сжигают в кадильнице. Это сдерживает сущности оттуда, чтобы они не оказались с тобой здесь.
Тиллинг уставился на банки, толком их не видя.
- Оттуда, то есть из ада? - сказал он.
Теви кивнула.
- Это случалось? Что-то оттуда приходило сюда?
- Не-а. Потому что мы всегда сжигали гвоздику перед ритуалом, - она, казалось, передала информацию, как если бы это было совершенно банально.
Тиллинг начал выходить из своего ментального тумана.
Насколько во всё это она действительно верит? - спросил он себя. - Всё это? Сожжённая гвоздика отпугивает демонов?
- Это что-то вроде спрея от насекомых, - продолжила она. - Им это не нравится, поэтому они ничего не предпринимают. Ладно, и... вот оно, - теперь кончик её пальца приземлился на банку, которая, казалось, была полна пурпурно-красной пасты, которую он открывал ранее. - Выглядит отвратительно, но пахнет неплохо, - сообщила она. - Это главная...
- Примесь, ингредиент, который Джерри извлёк из ксерокопий рукописей наверху, я бы сказал, нечитаемых рукописей.
- Джерри умел их читать. Это всё, что имело для него значение.
Взгляд Тиллинга сузился.
- А Джерри случайно не оставил какие-нибудь записи или, может быть, дневник?
- Нет, я говорила тебе. Он не оставил бы ничего записанным - это было бы слишком опасно, как говорил он. Он не хотел, чтобы секреты в тех бумагах наверху попали в руки не тех людей, поэтому он никогда ничего не записывал. Он запоминал всё, что ему было нужно, вместе с призывом.
- Призыв? - повторил Тиллинг. - Молитва, ты имеешь в виду?
- Что?
- Молитва или благословение, произнесённое вслух...
Она кивнула.
- Ага. По словам Джерри, это нужно произносить вслух, иначе ничего не получится.
- Итак... - Тиллингу потребовалось несколько мгновений, чтобы задать ей свой следующий вопрос. - Ты запомнила слова призыва?
На этот раз её милая улыбка казалась немного мрачной, а может быть, это было только из-за клиньев тьмы в подвале?
- Нет, я не запомнила. Но ты начинаешь вести себя так, будто, возможно, и сам хочешь совершить прогулку.
Я был бы БЕЗУМЦЕМ, если бы устроил "прогулку", - мысленно продолжил он. - Вдыхание токсичных, вызывающих галлюцинации веществ? Я бы НИКОГДА не сделал ничего настолько глупого!
Но он не ответил прямо на её комментарий.
- Просто скажи мне это, Теви. Ранее ты сказала, что делала это однажды, верно? Но что ты больше никогда этого не сделаешь?
- Ага.
- Почему бы и нет? Звучит как экстраординарный опыт...
Ухмылка исказила её в остальном красивое лицо.
- Это было необыкновенно, да. Вот дерьмо. Одного раза было достаточно для меня. Скажем так... Я увидела кое-что там, что мне не нужно было видеть. Это меня встревожило.
- И что? Что такого тревожного ты увидела?
Её лицо стало пустым. Она посмотрела прямо на него и покачала головой.
- Ну, ладно. Так что, даже если бы ты захотела совершить ещё одну прогулку, или если бы я захотел - это не могло быть сделано, не так ли?
- Это можно легко сделать...
Теперь Тиллинг понял, что он пытался сбить её с толку своими измышлениями.
- Как? Рукописи не поддаются расшифровке и не переведены, и ты не запомнила слова призыва, которые заставляют ритуал работать.
- Всё ещё думаешь, что я такая никчёмная, да? - сказала она, возвращая улыбку. - Мне не нужно было запоминать слова призыва. Однажды, когда Джерри говорил их, я записала это у него за спиной, - она подняла свой мобильный телефон.
- Должен сказать, ты весьма находчива! - сказал ей Тиллинг.
Теви пожала плечами.
- Я даже не уверена, почему я сделала запись, потому что я уже знала, что больше никогда не буду участвовать в прогулке.
- На случай, если ты передумаешь?
- Я не знаю. Блядь. Может быть. Да, я полагаю.
Голова Тиллинга наполнилась гулом. Что с ним не так? О чём он думает? Его внимание уже столько раз делилось и рассеивалось, что он не знал, на какой йоте сосредоточиться. Но посреди всего этого стояла Теви: загорелая, сладострастная и непристойно красивая, с грудью, выступавшей на фоне оранжевого топа, обнажая тени больших сосков, узкие обрезанные шорты явно обнажали расщелину её полового органа. Тиллинг не мог оторвать от неё глаз и не мог перестать слышать в уме некоторые из её предыдущих замечаний.
Ты так долго жил в коробке, что уже слишком поздно выбираться... Ты, наверное, всю жизнь прожил с головой, засунутой в песок... Узнавать то, что его интересовало. Приключение всей его жизни...
- Ты в порядке? - спросила она.
Его губы разошлись. Он чувствовал себя очень далеко отсюда.
- Я...
Бровь Теви поднялась; теперь её улыбка казалась застенчивой.
- Твой член твёрдый. Я вижу это сквозь твои чёртовы штаны, чувак...
Теперь гул поднялся до высокой частоты, чтобы снова опуститься до почти субоктавного шума. Он пытался что-то сказать, но не мог; он мог только продолжать смотреть на неё.
- Если ты хочешь этого так сильно, ты можешь это получить, - сказала она. Она сняла свой топ. - Я даже не буду брать с тебя плату.
Большие коричневые соски уставились на него, как глаза.
- Нет, чёрт возьми, извини. Но я думаю, что...
- Думаешь, что?
- Я думаю...
Она ухмылялась.
- Ага?
Гул остановился так же резко, как столкнувшиеся автомобили.
- Думаю, я хочу сделать то, что сделали вы с Джерри, - сказал Тиллинг голодным голосом. - Думаю, я хочу отправиться на прогулку.
Теви сняла с пластиковой полки две коробки из-под сигар и повела Тиллинга обратно наверх. Внезапно она стала очень тихой и казалась почти торжественной. Сам Тиллинг чувствовал себя довольно нервно; он знал, когда сел на кушетку, глядя вперёд, что он собирается сделать это вопреки всем своим здравым смыслам. Это было глупо, безумно и очень опасно, но...
Я собираюсь сделать это в любом случае. Чёрт возьми.
Когда она вернулась из кухни, она снова надела свой оранжевый топ от бикини. В одной руке она держала бумажный стаканчик, полный ещё вина, а в другой - нож - самый обычный кухонный нож для стейков с коричневой пластиковой ручкой. Его первым побуждением было спросить её, зачем ей нож... но он не сделал этого.
Я узнаю в своё время, - рассудил он.
Вместо этого он спросил:
- Мы собираемся сделать это внизу, верно? В алтаре Джерри? Зачем ты снова привела меня сюда?
- Поговорить, - сказала она, садясь рядом с ним. В конце концов она опустила нож. Исчезли её знойные улыбки, широко раскрытые глаза и томная манера поведения. - Есть вещи, которые тебе нужно знать, если ты решишь пройти через это.
- Я уже решил...
- Ты уверен? - спросила она. - Это дерьмо не шутка. Может быть, ты думаешь, что это так, но это не так.
- Я не думаю, что это шутка, Теви, - сухо и монотонно сказал он. - И я уверен. Я абсолютно уверен, что хочу это сделать.
Она покачала головой и посмотрела на него. Она казалась недовольной.
- Блядь. Теперь, когда я подумала об этом больше, я должна честно посоветовать тебе не делать этого.
Тиллинг вздрогнул.
- Это нелепо! Ты сказала мне, что это был лучший опыт в твоей жизни!
- Да, и что я тебе после этого сказала? Что я больше никогда этого не сделаю. Это было ужасно. Я не думаю, что ты мог бы справиться с этим. Если ты откинешь копыта, это будет моя грёбаная вина.
Сейчас он действительно усмехнулся.
- Помилуй, я не собираюсь откидывать копыта...
Она сгорбилась и снова закинула ноги на кофейный столик, скрестив руки на груди.
- О чём, чёрт возьми, я думала? Я никогда не должна была углубляться в это...
- Ах, но ты это сделала, так что давай продолжим, - сказал он почти раздражённо.
- Есть дерьмо, которое тебе нужно понять, - она сердито смотрела прямо перед собой; она выглядела очень недовольной сейчас. - Сам Aд, во-первых.
- Что ты имеешь в виду?
- Как ты думаешь, что такое Aд? - спросила она. - Ты думаешь, это какой-то большой дымящийся костёр, полный демонов с рогами и вилами?
Хороший вопрос, - признался он себе.
Час назад он был уверен, что нет ни загробной жизни, ни Pая, ни Aда. Однако сейчас? Подтекст Теви в отношении её подвигов с Джерри Орном вносил раскол в эту уверенность. Но если он может предположить, что ошибается...
Как он представляет Ад? Каким он может быть на самом деле?
- Я... не знаю, что на это ответить, - сказал он. - Может быть, пустота тьмы? Огромный периметр... не знаю... Огня? Жары?
- Нет, чувак. Ты далеко от базы. Позволь мне сказать это так. Какой самый большой город в мире? Нью-Йорк? Чикаго?
- Нет, - ответил Тиллинг. Это он точно знал. - Думаю, либо Токио, либо Дели.
- Хорошо, что угодно. Каким был Токио десять тысяч лет назад?
Тиллинг задумался.
- Просто лес, наверное. Населён небольшими группами охотников-собирателей и пещерных жителей.
- Замечательно. И за время, прошедшее между тем и сейчас, этот же район превратился в один из самых больших городов на Земле, верно?
- В яблочко.
- И то же самое с любым другим городом, верно? Любым другим городом на Земле?
- Ну да. Любой город, любое место с любым населением. Десять тысяч лет назад это были не города.
- Но с тех пор человеческая цивилизация выросла, она сильно развилась, верно?
- Да, - согласился Тиллинг. - Но какое отношение подобные наблюдения имеют к Aду?
- Прямое, - сказала она, глядя на него. - Как человеческая цивилизация развивалась за последние десять тысяч лет, так и Aд. А почему бы и нет? Это имеет смысл, не так ли?
Тиллинг пожал плечами.
- Полагаю, да.
- Конечно, да. Всё растет, всё становится более продвинутым, всё становится больше и лучше с течением времени. Ад ничем не отличается. Десять тысяч лет назад Aд был пустошью, полной пещер, расщелин и дыр, из которых вырывался дым. Но что, по-твоему, Aд сейчас?
Он уставился в пустую стену.
Будь дедуктивным, - сказал он себе. - О чём она сначала спрашивала? Города?
- Город? - рискнул он.
Один раз она очень громко хлопнула в ладоши.
- Да! Город, гигантский город, который рос и развивался с тех пор, как здесь росла и развивалась цивилизация. Ад - это город, и он называется Мефистополис...
Странное слово, казалось, пронеслось в голове Тиллинга.
Мефистополис...
- И он такой большой, что если взять все города на Земле и сложить их вместе, Мефистополис будет больше их всех, в десять... нет, в сто раз больше.
Тиллинг думал об этом, пытался представить, но не мог.
Она открыла одну из коробок из-под сигар и подняла трубку с каменной чашей.
- Вот, что ждёт тебя в конце этой трубки, город больше, чем все, что ты можешь себе представить, и ещё более ужасный. В Мефистополисе есть вещи, которые... - она остановилась. - Ну, если ты действительно собираешься это сделать, то сам увидишь.
- Не сомневайся, - подтвердил Тиллинг. - Я действительно собираюсь это сделать. Так что давай прекратим всю эту ерунду. Я хочу сделать это сейчас.
Она вытянула шею, чтобы посмотреть в переднее окно. Только сейчас начало темнеть.
- Нам придётся подождать до полуночи...
- Полночь? - отрезал он. - Почему?
- Ведьмин час и всё такое...
Тиллинг едва не рассмеялся.
- О, ради всего святого. Это такая чушь! В следующий раз ты скажешь мне, что мы должны жечь чёрные свечи...
- Свечи могут быть любого цвета. И всё-таки должна быть полночь, потому что так сказал Джерри. Так оно и будет, так что ты должен согласиться с этим. Не сомневайся в этом, не издевайся над этим, просто прими это. Ты думаешь, что знаешь чертовски лучше - ну, так вот. Ты не знаешь. Люди занимались подобным дерьмом тысячи лет - в полночь. Так что? Ты прав, а они все не правы? - она явно злилась. - Да, держу пари, ты так думаешь. Большой мистер Профессор, мистер Всезнайка. И что это всё тебя достало сейчас, а? Дерьмо. Если ты хочешь сделать это, ты должен сделать это правильно. Если ты в этом сомневаешься, это не сработает. Если ты думаешь, что это фигня, хорошо, не делай этого. Я серьёзно. Не делай этого.
Она права. Я веду себя именно так. Я тщеславный старый козёл.
- Теви, твоё сообщение было получено громко и чётко.
- Хорошо, - резко сказала она. - Перестань быть мудаком, - её груди безупречно держались в верхней части бикини, когда она протянула руку и взяла вторую коробку из-под сигар. - Первое, что мы должны сделать, это твой амбикс...
- Амбикс? - сказал Тиллинг, растягивая слово.
Что за странная вещь, чтобы так называться...
- Ты имеешь в виду греческое слово?
- Как, чёрт возьми, я могу знать, что это грёбаный греческий язык? - сказала она.
Она открыла коробку из-под сигар, лежавшую у неё на коленях. Эта коробка раньше предназначалась для сигар "White Owls".
- Ты говоришь с красноречием королев, - Тиллинг улыбнулся. - Амбикс по-гречески означает "чаша" или "сосуд". Что-то, что несёт или удерживает что-то ещё.
- Что ж, тогда, думаю, в этом есть смысл.
Внутри коробки "White Owls" было несколько коробочек гораздо меньшего размера - около одного квадратного дюйма - из необработанной сосны. На одной маркером была написана буква "Т"; на другой буква "Д".
- "Т" - это Теви? - Тиллинг догадался. - "Д" - это Джерри?
- Верно, - сказала она. Она взяла толстый маркер, сняла с него колпачок, затем взяла непомеченную коробку. - Как твоё имя?
- Герман, - сказал Тиллинг.
Теви улыбнулась про себя.
- Ага. Это яйцеголовое имя как раз для тебя подходит, всё в порядке.
- Зови меня просто Тиллинг.
Она нарисовала букву "Г" на коробке без опознавательных знаков.
- Теперь мы должны сделать твой амбикс.
Она открыла "Д" и вытащила необычный кулон: размером с мраморный шарик, но неправильной формы, странно блестящий. Когда он качался на серебряной цепочке в её пальцах, камень, казалось, менял цвет с красновато-фиолетового на зеленовато-жёлтый.
- Это амбикс, который мы сделали для Джерри. Это особый вид драгоценного камня, но я не могу вспомнить название. Джерри сказал, что ведьмы и колдуны использовали их целую вечность.
Тиллинг постарался не хмуриться при упоминании ведьм и колдунов.
- Красивый камень. Это может быть александрит...
- Вот именно, - признала Теви.
- И я считаю, что он довольно редкий и может быть довольно дорогим.
- Я знаю, - она открыла четвёртую коробку, в которой таких камней было больше. - Джерри сказал, что они стоят по пятнадцать штук каждый.
Она позволила ему подержать цепочку. Лампы накаливания в гостиной вызывали в камне бурю красок; это было невероятно.
- Я не эксперт, но я думаю, что эти александриты более высокого качества. Я видел такие в музеях, - он взглянул на неё. - Я подозреваю, что ты могла бы продать их геммологу за значительную сумму.
Теви уставилась на него.
- Они не мои, чувак. Проклятие. Я не чёртова воришка...
- Уверен, что нет, - согласился Тиллинг, всматриваясь в камень повнимательнее. - Я просто указал на возможность. Они совершенно великолепны.
- Ага. Джерри сказал, что они из Оральных гор. Кто, чёрт возьми, мог назвать горы Оральными?
Тиллинг выдал смех.
- Думаю, Джерри имел в виду Уральские горы в России.
- Всё равно, Оральные, Уральские, кого это волнует?
Он прищурился повнимательнее, заметив теперь какие-то пятна или царапины по бокам камня.
- Это выглядит как...
- Джерри использовал гравер, чтобы просверлить в нём несколько дырок.
- Зачем?
- Содержать кровь.
Тиллинг бросил на неё хмурый взгляд.
- Кровь?
- Ага. Твоя кровь должна остаться в камне. Если он попадёт в коробку, она не сотрётся.
- Значит, я должен порезать себя?
- Правильно, - ответила она, как будто эта перспектива ничего не значила. - Затем намажешь камень своей кровью, - она взяла кулон - амбикс - у Тиллинга, положила его обратно в коробку, затем вынула такой же кулон из коробки с пометкой "Г", передала его Тиллингу, а затем вручила ему нож. - Приступай.
Тиллинг нахмурился. Он приложил острие ножа к кончику пальца, затем толкнул и повернул, но не смог проявить необходимую браваду, чтобы проткнуть кожу.
- Чёрт возьми, я... я не думаю, что смогу это сделать.
Теви скользнула прямо рядом с ним, прижавшись бедром к его бедру.
- Какой ты неженка, - усмехнулась она.
Она взяла нож, схватила его за руку и...
- Ой!
...проткнула кончик пальца. Брызнула капля яркой крови.
- Натри ей весь камень, особенно дырочки, которые просверлил Джерри, а затем отложи его в сторону, чтобы он мог высохнуть.
Тиллинг последовал её указаниям, смущённый тем, что не может даже уколоть себе палец.
Она убежала на кухню, возвращаясь с бумажным полотенцем, потом снова села рядом с ним и приложила полотенце на жалкую рану.
- Что теперь? - спросил Тиллинг.
- Теперь мы смотрим телевизор до полуночи, - её глаза загорелись. - У тебя есть Netflix?
Обратно в подвал они пошли около половины двенадцатого. Теви сначала зажгла шесть свечей на полу, затем переустановила и завела маленькие каминные часы на пластиковой полке. Затем она подняла соломенные циновки на полу, чтобы показать...
- Что? - сказал Тиллинг. - Никаких пентаграмм?
На полу, довольно искусно, была нарисована странная фигура, имевшая довольно "оккультный" вид, но ничего подобного он никогда раньше не видел. Это был двойной круг, внутри которого было по две неровные линии под углами в девяносто градусов.
- Это называется сигил Сенария, - сказала Теви, а затем наклонилась и поставила свечу на концах каждой линии и на стыках углов.
Шесть свечей на шести точках сигилы - число Дьявола, - подумал он, сдерживая свою типичную саркастическую улыбку. Но на этот раз он не высказал своего мнения. - Я уже разозлил её однажды. Лучше бы я больше так не делал...
- Хорошо, мы почти готовы.
Когда она подошла, чтобы повесить кулон на шею Тиллинга, её фантастическая грудь поднялась, а затем опустилась. Тиллинг не мог не заметить, и область его паха не могла не отреагировать.
Чёрт возьми, только не очередной стояк...
Но дальше дела пошли ещё хуже...
Она снова сняла свой оранжевый топ от бикини, а затем...
Почему она это делает?
...вышла из обрезанных шорт, без трусиков под ними.
Тиллинг не мог заставить себя отвести взгляд от её телосложения.
- Нам лучше быть голыми, - сказала она. - Джерри говорил, что нагота - лучший способ привлечь внимание Дьявола. Сатане нравится видеть своих подданных обнажёнными.
Глаза Тиллинга вытаращились.
- Нет, нет, я ни за что не разденусь. Одно могу тебе гарантировать: Дьявол не захочет видеть меня голым! Ты? Конечно. Но не я. Это бы его разозлило...
Обнажённые плечи Теви вздымались и опускались.
- Ну ладно. Будем работать с тем, что есть, - в колеблющемся свете свечи она положила руки ему на плечи, повела вокруг себя и велела сесть во главе круга. - Лучше всего сидеть в позе лотоса, - сказала она и подошла к пластиковым полкам.
Тиллинг поморщился, заставляя себя сесть соответствующим образом.
- Я слишком стар, чтобы сидеть в позе лотоса!
- Просто сделай это и перестань ныть...
В конце концов, Тиллингу удалось сделать то, что ему было велено, было довольно неудобно, и эрекция, бушевавшая в его штанах, не помогала. Когда он оглянулся в движущихся тенях, то увидел Теви, стоящую у полок; одна из банок была открыта, и она вбивала в каменную чашу трубки немного лилово-красноватой пасты. Через мгновение она уже сидела напротив него. В центре сигилы она поместила небольшой объект в форме пирамиды высотой в несколько дюймов; оказалось, что он сделан из меди или бронзы, и она прикладывала к его кончику пламя зажигалки, пока что-то не начало гореть.
Гвоздика, - понял Тиллинг.
Это был раздражающий запах. Затем Теви передала ему трубку и зажигалку.
- Не зажигай, пока я не дам знак, - сказала она. - А до тех пор представь сигил в своём воображении.
Он снова изо всех сил старался не нахмуриться. Он попеременно смотрел на нелепую диаграмму на полу и идеальное обнажённое тело Теви напротив него. Она сидела там, словно медитировала, глядя вверх с закрытыми глазами, руки в стороны, большие пальцы соприкасались с указательными. Мерцающий свет свечи лихорадочно лизал каждую чёрточку её тела; каким-то образом она выглядела обладающей более чем тремя измерениями. Тиллинг уставился на её безукоризненную грудь, на подтянутые, раздвинутые бёдра, затем на открытую промежность. Он представил, как падает на неё сверху, засовывает своё лицо между её грудей, посасывает её соски взад-вперёд, а затем скользит лицом вниз по её животу, чтобы лизнуть её так интимно, как только возможно.
Боже мой... - подумал он.
Его эрекция так неистово билась в штанах, что он боялся спонтанной эякуляции. Он знал, что если она прикоснётся к нему там, хотя бы одним пальцем сквозь штаны, из него хлынет сперма и останется большое мокрое пятно...
- Ты должен думать о сигиле, а не обо мне, - сказала она, но всё ещё с закрытыми глазами.
Она просто догадывается, - подумал он, - но она права. Дерьмо.
Он перефокусировался, плотно закрыл глаза и мысленно сформулировал образ: круг с двумя углами в нём, тени от свечей, колеблющиеся над ним, и тонированную тьму вокруг них.
Он задавался вопросом, действительно ли существует Дьявол, и если это правда, знает ли Дьявол о том, что здесь происходит? Конечно, он не мог в это поверить. Но по мере того, как он удерживал образ диаграммы в уме, он начал чувствовать себя всё более и более отчуждённым. У него сложилось отчётливое впечатление, что они сидят уже не в тесной шлакоблочной комнате в его подвале, а в безграничной пустоте бесконечной черноты. В этой пустоте они были крошечными - нет, субатомными. Кто знал, что ещё может быть там? А если бы там ничего не было, это было бы ещё страшнее. Копия сигилы, которую он создал в своём уме, начала светиться и вибрировать. Постепенно он услышал тиканье - конечно же, каминных часов, которые завела Теви. Но что также пришло ему в голову, так это то, что они тикали быстрее, чем раз в секунду. Запах жжёной гвоздики теперь отсутствовал. Его глаза открылись, казалось, без команды из его мозга. Теви по-прежнему сидела напротив него, символ по-прежнему был на полу, а свечи по-прежнему мерцали, только их свет казался белым, а не обычным жёлтым, и не таким ярким. Он пристально смотрел на Теви, ожидая вздрагивания, тика, бесконечно малого движения глазного яблока за веком - но ничего не произошло. С тем же успехом она могла быть сделана из камня... или мертва.
Затем за спиной Теви, в этой бескрайней тьме чернил кальмара, Тиллинг что-то увидел. Его губы разошлись...
Сначала это было похоже на мираж, казалось, что оно то появляется, то исчезает. Это было как...
Что это такое?
Это было всё равно, что смотреть на картину маслом пятисотлетней давности, из тех дней, когда художники часто закрашивали старые картины, чтобы повторно использовать холст. Иногда, если освещение было правильным, а температура была немного теплее, и если смотреть под правильным углом, лицо из старой краски наполовину погружалось в новую краску...
Это было похоже на то, что Тиллинг увидел сейчас, прямо над левым плечом Теви. Парящее позади неё на неисчислимом расстоянии. Это было лицо.
Это было самое ужасное лицо, которое он когда-либо мог себе представить, и в то же время самое прекрасное. Оно было хаотично и красиво, отвратительно и нетронуто одновременно. Как только Тиллинг почувствовал, что ему придётся встать и подойти к лицу...
- Хорошо. Сейчас самое время...
Безумное тиканье мгновенно уменьшилось до нормального темпа - один тик в секунду. Чёрные линии, образующие границы сигилы, почему-то казались шире, Тиллинг не мог понять почему, а образ Теви казался более чётким: вены выступили на её руках и шее, глаза погрузились глубже в череп, её плоский живот стал более плоским, мышцы живота стали видны под кожей. Как будто она претерпела необъяснимую потерю веса за считанные минуты. Тиллинг каким-то образом заметил, что на её груди бьётся больше вен. Её глаза казались немного больше, чем настоящие, и голодными, жаждущими какого-то существенного удовлетворения, возможно, сексуального.
- Ты выглядишь иначе, - сказал он. - А я?
- Тс-с-с! - её глаза смотрели прямо ему в глаза, как гвозди, вбитые ему в голову. Она подняла мобильник. - Когда ты начнёшь слышать слова, зажги трубку и один раз очень глубоко вдохни. Ты понимаешь?
Тиллинг кивнул; когда его глаза опустились на её голую промежность, он заметил влажное мерцание.
Её груди поднялись и упали один раз, затем она нажала кнопку "PLAY" на своём мобильном телефоне...
Сначала раздались глухие помехи, затем странный мужской голос начал произносить слова, которые звучали примерно так:
- Зу тод мадру гердаб... эксинивов унимотид...
Тиллинг щёлкнул зажигалкой и начал раскуривать трубку. Когда он втянулся, звук был похож на то, как кто-то вдыхает воздух сквозь зубы. Его рот начал наполняться жаром, который казался маслянистым...
- Охан зе икс касундакс дамик экстрок...
Тиллинг продолжал втягивать дым в лёгкие. Он ожидал сильного раздражения и позывов к кашлю, но ничего подобного не произошло. Запах, казалось, соответствовал вкусу дыма - солодки и цитрусовых?
- Бадиномн экзот экстуроз экска не...
Он не мог сказать, когда перестал дышать; он не помнил, чтобы его лёгкие наполнялись. Внезапно он почувствовал себя невесомым, ему показалось, что он парит в нескольких дюймах от пола. Его зрение дрожало; он смотрел прямо на Теви, прямо в её рот, когда заклинание закончилось:
- Градимокс ксексари эн икстеб ту ма...
Тиллинг, казалось, испарился на месте, рванулся вперёд, словно сделанный из чего-то газообразного, и исчез во рту Теви, в её горле и ещё дальше, глубже, в бесконечные глубины обсидиановой черноты. Он чувствовал, как его скручивает штопором, когда он спускался, и он знал, что кричит, но не мог слышать ни звука, и когда он поднёс руки к лицу, как будто в бесполезной попытке защитить себя, он не почувствовал никаких следов своих рук, и он их не видел.
То, что он увидел, было трудно представить. Был ли он в туннеле кромешной тьмы?
Да! - подумал он.
Потому что мог поклясться, что высоко над головой был маленький выход, похожий на крохотную точку красного света. Он начал лететь к нему по этому чёрному проходу, его скорость утроялась каждую секунду, пока он не почувствовал себя полностью неуправляемым. Он снова закричал, но всё ещё не мог услышать свой крик.
Должно быть, так бывает, когда лётчик-истребитель разбивается...
Теперь эта крошечная красная точка не была такой уж крошечной; он стрелял прямо в неё, как трассирующая пуля. Тиллинг не мог двигаться, он не мог повлиять ни на что происходящее. Всё, что он мог делать, это смотреть...
Он ожидал увидеть собственную смерть, но вместо этого...
Святое дерьмо!
Ему казалось, что он испытывает оргазм всего тела. Всё его существо билось и пульсировало.
Боже мой, Боже мой...
Конвульсии удовольствия были более плотными и полными, чем все, что он когда-либо испытывал. В то же время он, казалось, пробил красную точку в широко открытое пространство.
Теперь он лежал неподвижно, но на чём он не знал. Вокруг него стояли здания и магазины, какие можно найти на любой городской улице. Он лежал на спине, на асфальте? Он снова поднял руки перед своим полем зрения, но по-прежнему ничего не видел. Очень-очень постепенно, словно кто-то безумно медленно поворачивает ручку громкости, он начал слышать разные вещи: крики, разговоры людей, звонки и что-то вроде дорожных пробок. Но тут он услышал что-то знакомое:
- В общем, вот как это работает... - это был голос Теви. - Ты сейчас в Мефистополисе - в Aду. Там у тебя нет физического тела - оно здесь, со мной. Первое, что ты должен сделать, это научиться управлять своими ногами.
Моими грёбаными НОГАМИ? - его мысли пытались кричать в ответ. - У меня даже нет ног!
- Ты должен подняться с земли, пока Био-Колдун или Офитский Мудрец не увидели тебя. Поверь, они тебя поимеют по полной. Но хорошая новость в том, что никто в Aду не может тебя видеть. Там ты совсем бестелесный. Так что вставай...
Я не могу встать, чёрт возьми! У меня нет ног!
- Просто сфокусируйся и представь своё физическое тело. Ты лежишь там на спине. Представь это в своём мозгу. А потом представь, как ты встаёшь.
Пытаясь сосредоточиться, Тиллинг постарался закрыть глаза, но не смог.
Конечно! Нет век!
Тем не менее, он изо всех сил старался представить, как его физическое тело поднимается и встаёт на ноги.
Так! Я это сделал!
И когда его зрение свернуло в сторону, он снова закричал, когда прозвучал гудок, и что-то, похожее на мчащийся автобус, врезалось прямо в него.
Но он ничего не почувствовал, никакого удара. Он прошёл сквозь автобус, который двигался через него, и внутри он мельком увидел демонических детей, которые пинались и дёргались на мясных крюках, свисающих с потолка. Груболицый серый тролль, одетый в полицейскую форму, небрежно шёл по центральному проходу автобуса, постукивая по ладони концом дубинки.
- Чёртовы брудрены, - сказал он с бруклинским акцентом, - малолетние правонарушители - дерьмо! Здесь нет ни одного нормального куска задницы без того, чтобы один из вас, маленьких промежностных гоблинов, не выскочил оттуда наружу. Да, отлично, мы вам всем покажем. Маленькие ублюдки думают, что в Aду можно всё портить, - полицейский усмехнулся. - После того, как мы со всех вас сдерём кожу, вы отправитесь прямо на СТАНЦИЮ АГОНИИ. Мне тяжело просто думать об этом, - наконец полицейский приятно сжал свою промежность. - На самом деле, мне придётся заткнуть своей кукурузой вас прямо здесь и сейчас. Есть добровольцы?
И тут автобус полностью проехал через Тиллинга.
Теперь его ужас уменьшился на одну ступеньку.
Ух ты, это захватывает! Я как призрак!
- Хорошо, - продолжила Теви. - Тебе понадобится несколько минут, чтобы научиться передвигаться. Лучший способ освоить это - представить, что ты подпрыгиваешь в воздух и стреляешь прямо вверх, как Супермен.
Тиллинг этого не понял, но когда он сделал, как было велено...
ВЖУХ!
...его сознание устремилось вверх, как зенитная ракета, и это была его первая возможность взглянуть на небо.
Он сглотнул, несмотря на то, что у него не было горла, чтобы глотать.
Небо представляло собой рой взбаламученного безумия, не имевшего ничего общего с тем, что Тиллинг всю свою жизнь представлял небом. Оно тускло светилось, не голубым, а цветом крови, и казалось, что оно билось смутно, как будто это действительно была кровь, перекачиваемая каким-то огромным безумным сердцем, которое нельзя было полностью увидеть. Луна приняла теперь форму чёрного серпа, и по ней струились полосы облаков, таких чёрных, что они могли состоять из угольного дыма.
И в этом невозможном кроваво-красном пространстве он видел вещи - вещи, которые летали, как птицы, только это были не птицы, ибо птицы не были размером с маленький самолёт, и у них не было голов с волчьими клыкам, их глаза были больше, чем баскетбольный мяч, но в остальном человеческие, и рога, как у барана. Одна нырнула вниз, как пикирующий бомбардировщик, а затем рванулась вверх с когтями, набитыми чем-то вроде внутренностей. Другая лениво пролетела мимо, вцепившись когтями в младенца с аспидно-серой кожей и крошечными утолщениями вместо рожек на лбу. Затем Тиллинг с изумлением наблюдал, как мимо проплыло что-то вроде воздушного шара. Под шаром висела длинная платформа в форме каноэ, с которой мужчины - или существа, похожие на мужчин - выбрасывали вопящих обнажённых женщин, чьи оглушительные крики затихали по мере того, как они падали вниз. Наконец вытолкнули сильно беременную женщину; весь экипаж воздушного шара перегнулся через борт, ухмыляясь и наблюдая за происходящим.
Именно в этот момент восходящая траектория Тиллинга начала замедляться, затем прекратилась, а затем он начал стремительно падать сам. Когда он посмотрел вниз, то понял, что, должно быть, находится на высоте нескольких миль, потому что то, что он увидел под собой, было городом, но непохожим ни на один другой город, который он когда-либо видел. Он казался огромным и не знающим границ. На такой высоте он был похож на микросхему под увеличительным стеклом: сплошь прямые линии, углы и каналы, разветвляющиеся лабиринтно и перемежающиеся всевозможными более крупными геометрическими формами, которые, по мере того как он спускался ближе, оказывались вершинами небоскрёбов, заводов и бесконечных конфигураций зданий. Какова бы ни была природа нынешнего "бытия" Тиллинга, он не чувствовал ветра на своём лице (у него не было лица), не ощущал ни температуры, ни давления воздуха. Но он действительно мог видеть, а также обонять, и тот факт, что это последнее чувство приближало его прямо сейчас, когда он падал всё ближе и ближе к улице, откуда он появился. Разнообразные зловония атаковали его, наименьшим из которых были промышленные запахи, исходившие из бесчисленных дымовых труб заводов внизу. Гораздо хуже были доносившиеся до него щупальца отдельных зловоний. В первую очередь это органическое разложение, как трупы на солнце, или вонь, как вонь открытого мусорного бака за мясной лавкой или рынком морепродуктов; и во вторую очередь был неопровержимый запах экскрементов - человеческих или иных - столь же насыщенный, как надвигающийся морской туман.
Всемогущий Бог! - подумал он с ужасом, и ему очень захотелось вырвать, но, конечно, нельзя было - у него не было сейчас желудка.
Затем до него дошло...
Если я бестелесное существо, так что... что произойдёт, когда я упаду на тротуар?
Потому что он всё ещё быстро падал под кроваво-красным небом, и теперь он начал стремительно опускаться рядом с самыми высокими небоскрёбами, которые были высотой в несколько миль.
Чёрт возьми, Теви! Скажи мне, что делать! - кричали его мысли.
Он падал мимо окон, но падал слишком быстро, чтобы что-то в них увидеть, но снизу он мог слышать какофонию криков, визгов, рыданий, оглушительных машинных звуков и случайного смеха. Наконец к нему вернулся голос Теви.
- Вот как ты контролируешь себя в Aду - своим разумом, потому что это всё, что у тебя там есть. Просто представь себя воздушным шаром. Когда ты хочешь двигаться влево, ты представляешь, как воздушный шар движется влево, а если ты хочешь двигаться вправо - делай так. Хочешь подняться, подумай о летящем воздушном шаре. Ты разберёшься...
Тиллинг сразу представил, как падает воздушный шар, и подумал:
Стоп!
Его спуск остановился в нескольких футах от улицы. Затем он представил, как медленно движется вперёд, и начал двигаться вперёд в действительности.
Каждая сторона улицы, на которой он находился, мало чем отличалась от улиц Нью-Йорка, Сан-Франциско и других больших городов: магазины одежды, закусочные, таунхаусы из коричневого камня с табличками "АРЕНДА ЖИЛЬЯ". Но первая странность заключалась в следующем: он сразу заметил десятки, если не сотни отрубленных пенисов, усеивающих саму улицу и тротуары. Один пожилой человек ковылял, затем случайно наступил на пенис и упал.
- Чёртовы херы! - пожаловался он, размахивая тростью. - Должен же быть какой-то закон!
Хотя многие из пенисов были человеческими, так же как и многие не были, превращая улицу в настоящую витрину мужских гениталий всех видов адских рождённых. Некоторые выглядели как свёрнутые хоботы серых слонов, другие были многозубчатыми или имели маленькие человеческие головы там, где должны быть головки. Некоторые выглядели как асцидии, сороконожки и щупальца с присосками.
Почему у них здесь все эти отрезанные пенисы? - Тиллинг думал в нарастающем волнении.
Но потом он посмотрел на дорожный знак, прочитал: УЛИЦА ОТРЕЗАННЫХ ПЕНИСОВ и подумал:
О, вот почему...
На другой стороне дороги Тиллинг заметил измождённого чертёнка с опухшим лицом в одном из тех оранжевых спасательных жилетов, который шёл с большим белым ведром, полным отрубленных пенисов. Через каждые несколько шагов он хватал горсть, а затем швырял их в обе стороны.
- Одна вещь, которую ты, вероятно, сразу увидишь - это брюлленкопфы, - повторил голос Теви. - Это одержимые демонами отрубленные человеческие головы, которые с криком катаются стаями. Они едят инвалидов и бомжей. Это их удел.
И из всех совпадений именно в этот момент Тиллинг услышал залпы пронзительного визга и заметил впереди по меньшей мере дюжину этих отрубленных голов - этих брюлленкопфов - катившихся строем по улице. Тиллинг с ужасом и восхищением наблюдал, как головы свернули в переулок, сгрудились вокруг демона-гибрида, очевидно бездомного, и начали пожирать его заживо. Каждая голова откусила большой кусок, а затем откатилась, хихикая. Когда они закончили, меньше чем через минуту, остался только дёргающийся скелет. Тиллинг позволил своему сознанию наклониться вперёд, и затем сосуд, каким бы ни был его разум, ускорился прочь. Нет, УЛИЦА ОТРЕЗАННЫХ ПЕНИСОВ не очень нравилась Тиллингу.
Следующая улица - БУЛЬВАР БЬЯНКИ - выглядела более обыденно; это казалось развлекательным районом.
ПЕРВОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ! - гласила сверкающая театральная вывеска.
ПАРАНОРМАЛЬНАЯ БОЙНЯ В ЛАГЕРЕ НУДИСТОВ!
МАЛЕНЬКИЙ КОНЦЕНТРАЦИОННЫЙ ЛАГЕРЬ В ПРЕРИЯХ!
ТЕЛЕПУЗИКИ ОТПРАВЛЯЮТСЯ В АД!
Не похоже на мою остановку, - подумал Тиллинг.
Он проплыл мимо так быстро, как только мог, но собственная болезненность заставила его остановиться в следующем заведении.
СЕКС В ПРЯМОМ ЭФИРЕ! - моргнул яркий знак.
Это может быть немного интереснее.
Однажды, много лет назад, друг привёл его в секс-клуб на Манхэттене, который был не так уж и плох. Он воспользовался своим преимуществом субтелесности и незаметно проплыл мимо зеленоватой прокажённой женщины, продающей билеты в будке. Он вошёл в длинную комнату, оборудованную трибунами (кстати, заполненными до отказа бесами, демонами, зомби, оборотнями и привилегированными людьми), которые демонстрировали различные платформы, на которых действительно проходили секс-шоу. Но затем Тиллинг увидел, что он пропустил на вывеске перед входом:
СЕКС В ПРЯМОМ ЭФИРЕ С ТОРСОМ!
Мужские туловища ходили по своим культям в поисках подходящего женского торса, с которым можно было бы совокупиться.
Двигаясь дальше, Тиллинг заметил ещё несколько заведений; этот район напомнил ему Таймс-сквер семидесятых. Ещё больше мигающих огней и вывесок, обещающих разврат.
СИСЬКИ, КЛИТОРЫ И ЛЕДЯНОЕ ПИВО! - один дверной зазывал в своём объявлении в одном месте, табличка которого гласила: КОНКУРС ЖЕНСКОГО ОБРЕЗАНИЯ! А на следующем месте было написано: ВСКРЫТИЕ ЖИВЫХ ЧЛЕНОВ, а табличка меньшего размера гласила: ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ! ТРУПНОЕ ПОРНО!, и прогремело из следующего шатра: КОНКУРС КРАСОТЫ ТРУПОВ! ВОЙДИ СЕЙЧАС, ЧТОБЫ ВЫИГРАТЬ ПЯТЬДЕСЯТ АДСКИХ БАКСОВ! Под которым выстроилась очередь из дюжины гниющих баб; некоторые местами сгнили до кости. Тиллинга, которого тошнило, не интересовало такое зрелище, но следующее заведение дало ему повод задуматься: ДОМ РАЗВЛЕЧЕНИЙ ДЖЕФФРИ ЭПШТЕЙНА![7]
Какого хрена... - задумался Тиллинг.
Даже не замедлившись, его сознание начало перемещаться в дверь.
В центре сцены стоял не кто иной, как голый, длиннолицый, седовласый финансовый менеджер и спекулянт/аферист хедж-фонда с такой печально известной репутацией. Его привязали к столбу - голого, конечно - и поставили в центр Круга Силы, заполненного пентаграммами, планетарными символами и многочисленными астрологическими знаками, которые устрашающе светились под ногами Эпштейна. Перед зрелищем предстали новые трибуны, и большинство мест уже были заполнены демоническими герцогами, шевалье, адскими предпринимателями и другими богатыми обладателями билетов. Чувство предвкушения внутри стало наэлектризованным, особенно когда Био-Колдун Первого уровня начал парить над сценой и занял своё место за чем-то вроде инструментальной приставки, но здесь было очень мало датчиков и переключателей; вместо этого были свечи разных цветов и скопления мигающих драгоценных камней. Над приставкой висел перевёрнутый крест.
Описание самого Био-Колдуна представлялось несколько сложно, потому что это уникальное инфернальное существо занимало несколько уровней Нижней реальности. Некоторые из этих реальностей были телесными, некоторые - парателесными, а некоторые представляли собой смесь того и другого, так что физическую их сущность было трудно наблюдать. Во всяком случае, это напомнило Тиллингу древнего воина-самурая в чёрных планарных доспехах. Внутри шлема не было ничего даже близко похожего на лицо. Просто смещение, освещённая статика. Оранжевый ореол светящегося газа парил над головой оккультиста, но он не был круглым, а повторял конфигурацию перевёрнутого креста над головой.
Тиллинг подплыл к свободному месту впереди, но потом подумал: Ой! - когда, пытаясь сесть, понял, что у него нет ягодиц, на которые можно было бы приземлиться.
Аплодисменты раздались, когда рогатый новобранец в доспехах из дублёной человеческой кожи уверенно вышел на сцену, ухмыляясь мистеру Эпштейну. Сам Эпштейн бормотал и рыдал в логическом страхе, что с ним вот-вот случится что-то не очень хорошее.
- Пожалуйста! - всхлипнул он. - Я заплачу тебе, чтобы ты меня отпустил! Я стою полмиллиарда! Я отдам тебе свой таунхаус в Верхнем Ист-Сайде!
На предложение тут же ответила крепкая рука новобранца, вытащившая словно из ниоткуда острый, как бритва, изогнутый нож кукри, лезвием которого полоснули по лбу мистера Эпштейна, и в результате он закричал высоко и сильно, но не так громко, как он заорал, когда новобранец сдёрнул скальп финансиста с его дрожащего черепа. Затем скальп был полностью срезан и брошен в толпу, оставив верхнюю часть черепа Эпштейна очищенной, как окровавленный апельсин, после чего новобранец начал сдирать лицо растлителя малолетних таким же образом, но вниз, пока лоскут разорванной плоти не свисал с подбородка, как причудливая петушиная бородка. Бóльшая часть пространства на черепе Эпштейна теперь была только кровеносными сосудами и сложной мускулатурой. Затем новобранец поднял ведро с порошкообразной солью и высыпал его на влажную кровоточащую голову субъекта.
Толпа взревела в знак одобрения, но недостаточно громко, чтобы перекрыть вопящие крики Эпштейна.
Следующими шли две обнажённые самки брудренов, и хотя им, вероятно, было тысячи лет, они могли сойти за ранних подростков - именно такие, какими они нравились Джеффу. И эти брудрены не могли быть милее с их едва оформившимися грудями, лысым лобком, плоскими заострёнными ушами и безпористой безволосой тёмно-серо-зелёной кожей. Они поклонились публике, а затем встали на колени перед мистером Эпштейном, который всё ещё безостановочно ревел от солевого лечения. Но вскоре новый тенор приспособился к этому мычанию, очень похожему на непрекращающийся гудок грузовика, дующий сквозь человеческие голосовые связки. Двое брудренов захихикали, когда стали втыкать десятки длинных швейных игл в яички финансиста, которые одна из древних подростков выдавливала вперёд, постукивая по мошонке большим и указательным пальцами. Джефф напрягся, подёргивался и корчился на шесте, когда всё больше игл делали пару блестящих дикобразов из этих знаменитых фамильных драгоценностей Эпштейнов. К тому времени, как они закончили, мошонка Джеффа могла бы сойти за шедевр современного искусства.
Но, увы, остался сам не менее знаменитый пенис, который к настоящему времени по понятным причинам уменьшился до размеров картофелины фри. Этого малыша, однако, больше не было видно через мгновение, когда на сцену вышла только что трансфицированная женщина-огнемёт и выдохнула остроконечный шлейф пламени - кстати, 6666 градусов - прямо в хлам Джеффа. Пронизанные прожилками груди хорошенькой огнемётчицы вздымались и опускались с каждым огненным порывом, и именно в этот момент описания громких протестов мистера Эпштейна начали бросать вызов возможностям английского языка. Покрытая потом и ухмыляющаяся от достижения, рогатая и фигуристая огнемётчица повернулась к публике, поклонилась, а затем удалилась под новые аплодисменты.
Дым валил из обугленной дыры, которая когда-то была обителью преступного члена и яиц Джеффа, агония была настолько сильной, что его глазные яблоки фактически выскочили из его кровоточащей головы. Такое обращение, конечно, оборвало бы жизнь любого, но здесь, в Аду, Проклятые люди никогда не могли умереть, ибо их осуждение было вечным. Другими словами, Джефф, как бы он ни хотел, совершенно не мог испустить дух. Он также был совершенно не в состоянии перестать кричать.
Но из нервной системы бедняги Джеффа можно было извлечь гораздо больше боли, и это было вызвано не дальнейшими крайностями физических пыток, а последними проявлениями оккультной науки. Свет погас, а затем луч прожектора упал на Био-Колдуна за его геммологической приставкой. Затем зловещая фигура начала бормотать на пнакотском языке то, что было известно как Заклинание Mучения, которое собрало из памяти мистера Эпштейна все случаи боли, которые он когда-либо испытывал в своём Живом мире, а также всю боль, которую он когда-либо испытывал в аду - включая непосредственно предшествующие зрелища - и одним взмахом тёмной руки Био-Колдуна, который создал единственное мерцающее копьё психической энергии, знаменитый финансист получил возможность снова испытать всю эту боль, и всю сразу. Расплата, как говорится, та ещё сука. Изуродованное тело Джеффри Эпштейна начало судорожно биться в конвульсиях так быстро, что его физическая форма на шесте превратилась в маниакальное размытие. Мужчина кричал так громко, что многим зрителям пришлось вставить беруши.
Но настало время для Био-Колдуна по-настоящему выставить напоказ свои вещи. Он сделал паузу для эффекта, двигаясь в полную силу и выходя из неё, поднял руки, словно собираясь совершить чудо, а затем схватил светящийся камень с приставки и начал крутить его, как крутят ручку.
Толпа охала и ахала. Свет внутри Круга Силы стал розовым, а затем начал усиливаться, как будто Био-Колдун повернул ручку регулятора яркости. Это фактически заставило всё внутри Круга Силы вернуться во времени незадолго до начала сеанса пыток господина Эпштейна. Его скальп, его лицо, его яички и его маленький пенис были полностью обновлены, пока он не стал таким же целым, как и до начала шоу.
- Следующее шоу начнётся через пятнадцать минут, - объявил демонический голос по интеркому.
Так что смысл был ясен. Именно так мистер Эпштейн проведёт вечность: он будет уничтожен пытками только для того, чтобы снова сформироваться, чтобы его можно было пытать снова, и снова, и снова, во веки веков.
Каким бы уместным ни было наказание, оно было чересчур для легкомысленной чувствительности Тиллинга. Он призвал себя оттуда без колебаний.
Если это Ад, - сказал он себе. - Я лучше начну ходить в церковь...
Новые стриптиз-шоу, массажные салоны и секс-шоу в прямом эфире выстроились вдоль улицы в ещё бóльшем количестве, украшенные всё бóльшим количеством мигающих огней. ПОСЛЕДНИЙ ВЗДОХ НА РОЗЛИВ! ОПТОВЫМ ПОКУПАТЕЛЯМ СКИДКИ! А ещё ОТДЕЛЕНИЕ ТРАНСФИГУРАЦИОННОЙ ХИРУРГИИ хвасталось следующей вывеской; большое переднее окно не скрывало того, что происходило внутри. Симпатичная человеческая женщина была разрезана пополам в талии, в то время как нижняя половина сатира была хирургически прикреплена к женщине. Пенис сатира между ног выглядел размером как у осла.
- Не могу дождаться, когда трахну в жопу моего бесполезного изменяющего мужа этим! - воскликнула женщина. - Я разорву его орех прямо посреди его грязной дырки!
Следующими по очереди были КАБИНЕТ ФИСТИНГА, КАБИНЕТ ЕБЛИ В КИШКИ и КАБИНЕТ КРИКОВ. Тиллинг не мог себе представить, что это за "кричащий" кабинет, пока быстрый взгляд не показал, как сотрудники в лабораторных халатах с чудовищными лицами вставляют очень длинные дюбели в отверстия нескольких мужских пенисов. В следующем окне демоны в лабораторных халатах вырезали кольцевыми пилами однодюймовые диски из лбов разных людей, а затем начали вставлять в отверстия скопления таких существ, как пурпурные мучные черви, детёныши змей и многоножек. КАБИНЕТ ТРЕПАНАЦИИ - замигала затем вывеска.
О, Боже, - подумал Тиллинг. - Это не моя тема...
ЛИПОСАКЦИЯ МОЗГА! - обещал следующий знак. Тиллинг покачал нефизической головой.
Не-а!
Ему не нужно было смотреть в это окно.
Он скользнул дальше по дымящейся дороге, потрясённый, но очарованный. На каждом углу стояли девятифутовые големы, сделанные из вонючей глины. Следующим появился уличный торговец с тележкой на колёсах. Сам продавец был похож на человека, покрытого плесенью.
- Закуски! Напитки! Сладости! - объявил он бурлящим голосом.
Тиллинг не мог не посмотреть на товары продавца: сопливые пирожные, гнойные леденцы, головки члена в шоколаде, жевательные конфеты из половых губ.
Нет, нет, нет, - подумал Тиллинг.
ДВЕ ПАЧКИ ПО ЦЕНЕ ОДНОЙ - прочитал он табличку над пакетами, похожими на картофельные чипсы. ВЯЛЕНАЯ КРАЙНЯЯ ПЛОТЬ.
Тиллинг поморщился, как только мог, и пошёл дальше, к БУЛЬВАРУ ВАСКУЛИТА. Здесь поток пешеходов сгущался, перегруженный всевозможными людьми, демонами, монстрами и дьявольскими гибридами. Некоторые существа выглядели так, как будто они были сформированы из экскрементов, и множество различных видов рогатых существ ходили бок о бок с крылатыми существами. Вот шеренга безголовых монахинь, а там кучка голых серокожих суккубов, ухмыляющихся окровавленными ртами. Тиллинг вспомнил "Сад земных наслаждений" Босха, когда увидел беременного мужчину с ягодицами вместо головы и в остроконечной шляпе, идущего на ногах, как у козла. Кроме того, эта фигура размахивала эрекцией и, казалось, преследовала группу маленьких обезьян с женскими человеческими головами. Сразу после этого была статуя Хидэки Тодзио, когда-то провоенного премьер-министра Императорской Японии. Статуя указывала налево, с табличкой под мышкой, которая гласила: ОСОБНЯК ДЬЯВОЛА - 666 ШАГОВ.
Нет, - снова подумал Тиллинг и пошёл дальше.
Вывеска в другом направлении гласила: ДОМАШНЯЯ АДСКАЯ СЕТЬ, а затем следующая: А ТАКЖЕ "ГЕКСАВИЖН" - ТВ ИЗ ДРУГОГО ИЗМЕРЕНИЯ! СМОТРИТЕ, ЧТО СМОТРИТ ЖИВОЙ МИР! ТОЛЬКО ПЯТЬДЕСЯТ АДСКИХ БАКСОВ В ЧАС! По каким-то причинам этот знак оставил Тиллинга в состоянии непреодолимого любопытства, поэтому он вплыл в проход и заметил ряды чего-то похожего на телевизоры, только не обычные плоские экраны современного мира, а старые неуклюжие телевизоры-коробки с небольшими круглыми экранами с волнистыми линиями статического смещения сверху вниз. Один экран показывал, кроме всего прочего, старый эпизод оригинального "Звёздного пути", и ДеФорест Келли кричал: Чёрт возьми, Спок! Он человек, а не машина! Следующий экран показывал "Игру в кальмара" и следующий "Озарк". Тиллинг не понял. Это были популярные современные телешоу, которые транслировались в Живом мире, но...
Но это был Ад.
Как Ад может показывать современные телешоу?
У них здесь должны быть какие-то действительно высокие технологии, - предположил Тиллинг.
Другие недоумённые взгляды показали ему одно и то же: "Кобра Кай", "Охотник за разумом", "Полночная месса". Все эти шоу Тиллинг видел в своей собственной гостиной, а здесь они транслировались в Aду.
Это совершенно поразительно, - понял Тиллинг. - Теви не шутила, когда говорила, что Ад развивался параллельно с человеческой цивилизацией...
Мигающая вывеска над следующей зоной гласила: БУКМЕКЕРСКАЯ КОНТОРА, а вдоль одной стены были окна касс, занятые разными женщинами, некоторыми демонами, некоторыми вампирами и некоторыми реанимированными трупами. На противоположной стене было также много телевизоров, которые показывали спортивные игры: футбол, баскетбол, бейсбол. Посетители слонялись вокруг, всё сжимая какие-то билеты то ли в руках, то ли в когтях. Несколько высоких крылатых мужчин стояли рядом, пристально наблюдая. Их кожа казалась светящейся, а глаза могли быть раскалёнными углями.
- Проклятье! - закричал один из них, когда баскетболист промахнулся со штрафного, но возражение было настолько громким, что потрясло всю комнату.
- Расслабься, Молох, - призвал другой крылатый человек. - Это всего лишь игра.
- Иди нахуй, всего лишь игра! Я только что потерял полмиллиона адских долларов!
Тиллинг мог только предположить, что это падшие ангелы. Бес в костюме и галстуке радостно кричал на следующий телевизор, вскидывая когтистые руки в воздух.
- Я не могу в это поверить! Мы выиграли!
Тиллинг - не любитель спорта - лишь бегло взглянул на декорации и увидел команду в белых футболках и красных штанах, бешено носившуюся по полю, в то время как команда в красных футболках - явно проигравшая - ушла с опущенными головами. Почти апоплексический диктор воскликнул:
- Кто бы мог это предсказать? Занимающая последнее место Вашингтонская футбольная команда только что победила чемпиона мира "Тампа-Бэй Бакканирс" со счётом 29:19!
Старый лысый человек рядом с бесом проворчал:
- О, чёрт возьми! "Вашингтон"? Какая нелепица!
Тиллинг не обратил бы на это внимания, если бы не заметил на экране что-то странное. Над полем для подсчёта очков в верхнем левом углу была дата, и она гласила: 14 НОЯБРЯ.
Вот это действительно странная вещь, - подумал Тиллинг. - Я уверен, что сегодня 8 ноября...
Но прежде, чем он смог обдумать эту странность дальше, всё вокруг него, казалось, померкло, как будто кровоснабжение его мозга уменьшилось. Трепещущий голос, вернувшийся к Теви, сказал:
- Пришло время вернуться. Не бойся.
И городской адский пейзаж, по которому он бродил, исчез так же эффективно, как если бы выключили свет, и вот он, всё ещё бестелесный, штопором летит обратно через невозможный чёрный туннель, скользя так быстро, как лёд, который, казалось, формировался в его душе. Замечал ли он мельком взгляды людей, когда пролетал мимо, искажённые лица людей, которых он знал? Сначала раздался крик, такой громкий, что он подумал, что у него расколется голова, хотя на самом деле у него не было головы. Был ли этот крик проявлением его собственных переживаний? Впереди, когда он бесконтрольно метался и сворачивал по чёрному туннелю, он увидел маленькую флуктуацию, желтоватую точку, которая становилась всё больше и больше, и ему пришло в голову, что он смотрит не в ту сторону телескопа. Этот высокочастотный гул - как проверка слуха - вернулся, затем чёрный туннель остановился, и раздался последний крик, и Тиллинг лежал спиной на сигиле в подвале, задыхаясь, как рыба, вытащенная из воды, свечи мерцали, и единственным звуком теперь было ровное тиканье часов на полке.
Я жив? - подумал он, но да, так и должно было быть.
Он чувствовал, как его сердце колотится в груди, и он чувствовал безудержное головокружение, оставшееся от его маниакальной спирали вверх и по чёрному туннелю обратно в эту маленькую комнату в подвале.
Было трудно думать. Его зубы скрипели, когда он изо всех сил пытался прийти в себя.
Та штука в трубе, прогулка... Я только что был в Aду и вернулся обратно. Это всё правда...
Он так запыхался, что едва мог дышать, а когда попытался пошевелиться, то не смог - его придавило горячей тяжестью.
- Теви, - прохрипел он. - Где ты?
- Я... чёрт... я прямо здесь, - пробормотала она, но порыв слов достиг его уха.
Тиллинг понял тогда, что она была горячим весом.
Его штаны были спущены, и Теви рухнула на него, её босые ноги оседлали его. Только сейчас Тиллинг почувствовал, как его член обмяк внутри неё, и из неё вытекло обильное количество спермы. Собравшись, она приподнялась над ним на локтях, её обнажённые красивые груди были прямо у его лица, блестевшие от пота.
- Чёрт возьми, чувак, - сказала она, ухмыляясь ему. - Возможно, это был лучший трах в моей жизни. А их было много. Вот дерьмо...
- Какого чёрта я... такой? - почти закричал он.
Она засмеялась.
- Ты имеешь в виду, почему твой член в моей "киске"? Ну, потому что я вставила его туда, когда ты ещё был на прогулке, - она скатилась с него, всё ещё посмеиваясь. - Так оно и было. Дым, призыв, сигилы. Это всё как-то работает на тебя. Джерри говорил, что это близость к Aду во время прогулки, даже по эту сторону. Выполнение этого ритуала делает стену между этим миром и тем другим очень тонкой. Это как суперафродизиак. Я ничего не могла поделать. Ты просто сидел там, я сходила с ума, так что - это случилось. Я стянула с тебя штаны и сделала это, - она закатила глаза в каком-то мощном воспоминании. - Ты вошёл в меня, как грёбаный пожарный шланг.
Тиллинг возмутился там, где лежал.
- Ты хочешь сказать, что я только что занимался сексом и даже не помню об этом?
Она села рядом с ним, её соски всё ещё были набухшие.
- Ну да, есть такое. Отстой для тебя, но... - она стрельнула в него жестокой ухмылкой. - Не для меня.
Какой беспредел. Я только что переспал с женщиной, в которую я, вероятно, влюблён, и я ничего этого не помню!
- Держу пари, тебе кажется, что ты был там несколько часов, а? - сказала она.
Он подумал об этом.
- На самом деле да.
Она указала на часы на полке. Они показывали шесть минут после полуночи.
В какой-то момент она вскочила и склонилась над ним, её великолепные груди зависли.
- Подтяни штаны, - сказала она. - Пришло время нам вернуться наверх, чтобы ты мог рассказать мне всё о своей прогулке...
- Здания было ещё труднее понять, чем красное небо, - он рассказывал о своём опыте сухим монотонным голосом. - Они должны были быть высотой в несколько миль. Несколько лет назад я увидел новую Всемирную торговую башню, но это ничто по сравнению с небоскрёбами, которые я только что видел в Мефистополисе.
Они оба сидели, сгорбившись, на старом диване наверху, и Тиллинг чувствовал себя взволнованным, довольным и в то же время совершенно измученным. Перед тем как вернуться наверх, Теви сняла с шеи Тиллинга амбикс и положила его обратно в маленькую коробочку, отмеченную для него.
- Если ты когда-нибудь решишь совершить прогулку в одиночку, никогда, я имею в виду, никогда не забывай снимать свой амбикс. Если бы ты случайно заснул с ним, ты бы по-королевски облажался, тебе бы постоянно снились кошмары Aда. Однажды Джерри заснул в своём и целую неделю бормотал что-то, как чокнутый.
Тиллинг не хотел думать о себе как о чокнутом.
Теви снова надела шорты и топ от бикини; голая, она просто слишком отвлекала.
- Когда я парил в небе, - начал он, поднимая стаканчик вина с кофейного столика, - я мог видеть, что ты имела в виду, когда описывала город как бесконечный.
- И ты был всего лишь в одном крошечном месте, как крупинка песка на пляже, - она вытянула ноги на столе, скрестив лодыжки.
И снова Тиллинг задался вопросом, не делает ли она это нарочно? Вид её загорелых ног снова заводил его.
- Но у нас недостаточно времени, чтобы совершить бóльшую часть прогулки, даже если шесть минут там равны нескольким часам, - продолжила она. - Думаю, потребуются сотни лет, чтобы увидеть всё это место целиком. Но позволь мне спросить тебя вот о чём: как ты думаешь, всё это реально? Или просто галлюцинация, основанная на силе внушения?
Тиллинг был удивлён тем, как легко ему было отвечать.
- Теперь я уверен, что мой опыт не был галлюцинацией. И я в шоке от того, как спокойно я оцениваю эту правду. Там действительно есть загробная жизнь. Ад действительно существует, так что...
- Значит, и Рай тоже должен быть, - продолжила Теви свою фразу. - Что также означает, что Дьявол действительно существует, и Бог действительно существует.
Это слово - Бог - прозвучало в голове Тиллинга ощутимо. Раньше он никогда особо не задумывался над этой перспективой, потому что она казалась ему абсурдной. А сейчас?
Дерьмо...
- Голова кружится, да? - весело сказала Теви.
- Да, это так.
Когда она села и закурила сигарету, Тиллинг - перфекционист - нахмурился. Он уже собирался попросить потушить её, но потом чуть не рассмеялся про себя.
Я только что выкурил трубку, полную сатанинских наркотиков, так что, думаю, в том, что она курит сигарету, нет ничего плохого...
- Я так понимаю, ты приземлился возле улицы со всеми этими отрезанными членами, да?
- УЛИЦА ОТРЕЗАННЫХ ПЕНИСОВ, да! - воскликнул Тиллинг. - И я думаю, что на следующей улице было полно кинотеатров, я думаю, на БУЛЬВАРЕ БЬЯНКИ.
- Многие улицы в Aду названы в честь злых людей. По словам Джерри, Бьянки был одним из Душителей с холмов. Где-то есть даже улица Гитлера и гигантский парк имени Сталина. В любом случае, ты приземлился в том же месте, где всегда приземлялся Джерри, и я тоже. Оно находится в районе Бонифаций. Это похоже на ту часть города, куда богатые жители ходят развлекаться.
Тиллинг мрачно кивнул.
- Да, развлечение, такое как ДОМ РАЗВЛЕЧЕНИЙ ДЖЕФФРИ ЭПШТЕЙНА и КАБИНЕТ ЕБЛИ В КИШКИ.
Теви пожала плечами.
- Ну, чего ты ждёшь в Aду? Развлекательные центры?
Она затушила сигарету, сделала ещё глоток вина и плюхнулась затылком на колени Тиллинга. Тиллинг на мгновение напрягся. Это казалось почти романтичным, но, конечно, это был чистый бред.
- И я думаю, ты видел уличных торговцев и всё такое дерьмо...
Желудок Тиллинга сжался.
- Да, точно. Сопливые пирожные и вяленая крайняя плоть.
- Да уж. Какое чокнутое место.
Её щека снова прижималась к промежности Тиллинга; ему нужно меньше осознавать это; иначе...
- Что определяет, куда попадаешь? - спросил он. - Я имею в виду, всегда ли это одна и та же область? УЛИЦА ОТРЕЗАННЫХ ПЕНИСОВ и БУЛЬВАР БЬЯНКИ? Ты знаешь об этом, значит, ты должна была это видеть.
- О, конечно, я видела это, и Джерри тоже, каждый раз, когда он совершал прогулку. Вот куда мы оба приземлились. Но почему туда? Кто знает? Джерри подумал, что это как-то связано с каким-то межпространственным дерьмом; кажется, он называл это суперкоперниканскими пересечениями. Он сказал, что Рай и Ад находятся не в параллельных измерениях, а в перпендикулярных. Ты приземляешься каждый раз в одно и то же место, если каждый раз начинаешь призыв в одном и том же месте. Если бы мы делали это из подвала в Питтсбурге, а не из твоего подвала, мы бы приземлились в другом месте. Не знаю, почему и как. Важно только то, что это работает.
Тиллинг откинулся на спинку дивана. Её тёплая щека на его промежности возбуждала его.
Чёрт возьми, она заметит...
- Джерри пристрастился к этому месту, - сказала она. - Я не понимаю. Думаю, он был бóльшим извращенцем, чем я думала. Кто захочет увидеть такое дерьмо? Салоны пыток, демонические клиники трансфигурации, публичные дома в Aду... Чёрт возьми, что может быть более хреновым? И Сатана построил всё это в точном соответствии со своими требованиями.
Тиллинг стиснул зубы, когда его член стал твердее.
Отвлекись от неё!
- Пристрастился, говоришь? Но к чему можно было бы пристраститься в нефизическом состоянии бытия?
- О, я уверена, что это был просто кайф от всего этого, увидеть все эти сумасшедшие вещи, которые никто другой не увидит - по крайней мере, пока они не умрут. Джерри много чего сделал в своей жизни, он путешествовал по разным местам. Я же говорила тебе, он был авантюристом. Это то, к чему он пристрастился.
- И какое может быть бóльшее приключение, чем отправиться в Aд и вернуться, чтобы рассказать об этом?
Тиллинг собрал всю свою браваду и мягко положил руку ей на бок. Ощущение её тела так близко сводило с ума; это увеличило его сердечный ритм. Её голая кожа вокруг бретельки бикини была восхитительно тёплой.
Он был уверен, что она прокомментирует, но этого не произошло.
Чем больше он старался не фокусировать свои мысли на ней, тем больше его эрекция наполнялась кровью.
Действительно, это такая проблема для старика!
Но затем одна мысль пронзила его мозг, как стрела.
- Мне придётся совершить ещё одну прогулку...
- Плохая идея! - отрезала она. - Очень глупая, идиотская идея!
Он использовал внезапное повышение тона в разговоре как предлог, чтобы провести рукой по её горячему плоскому животу.
- Почему? Подумаешь? Джерри делал это много раз...
- Джерри - грёбаный овощ! И это, наверное, причина! Всё это дерьмо в трубке, которое он курил, вероятно, и сделало его маразматиком!
Рука Тиллинга настойчивее прижалась к её животу.
- Пожилой возраст, вероятно, стал причиной когнитивных нарушений у Джерри. Я моложе его на двадцать пять лет. И я не буду делать это так много раз.
- Блядь, чувак! Это то, что я сказала, когда впервые начала глотать викодин, и следующее, что я помню, это то, что я вдыхала фентанил и сосала парням из "7-11" по десять баксов за член!
Даже не думая, он взволнованно поднял руку и схватил её за плечо.
- Мы должны сделать это вместе!
- Нет!
- Давай прогуляемся одновременно! Вот это было бы приключением!
- Нет, чёрт возьми! Я сказала тебе, я никогда не буду делать это снова! Не спрашивай меня, почему!
Тиллинг, несмотря на её горячее требование, всё равно хотел спросить, почему, но тут же нажал на свои ментальные тормоза.
Ты её расстраиваешь, перестань! Прекрати её злить!
- Хорошо, извини. Я никогда не буду предлагать это снова. Я просто... так взволнован. Это самое захватывающее чувство, и я никогда не испытывал его раньше. Но я просто сделаю это сам.
- Ты не должен, - пробормотала она у него на коленях.
Оставь всё как есть...
Снова, не задумываясь, он двинул рукой, на этот раз, чтобы обхватить её левую грудь.
Это похоже на горячий грейпфрут с леденцом сверху, - пришло нелепое сравнение.
На самом деле, он чувствовал, как этот "леденец" затвердевает под оранжевой чашкой бикини. Он медленно и намеренно сжал его, чтобы посмотреть, что она скажет, но она снова ничего не сказала. В этот момент не было ничего на свете, чего он хотел больше, чем трахнуть её.
Ей нужны деньги, - понял он. - Но что с того? Заплати ей. Я не могу ожидать, что такая молодая красивая девушка, как она, ЗАХОЧЕТ заняться сексом с такой старой развалиной, как я.
Он вспомнил старый комедийный фильм, в котором красивая девушка говорит старику: Я не трахаюсь с ископаемыми бесплатно. Он чуть не рассмеялся прямо здесь и сейчас.
Это я. Ископаемое!
Несмотря на это голова Теви была у него на коленях, его пульсирующая эрекция и то, что он испытал в полночь... Тиллинг никогда не чувствовал себя более живым...
Да! Я самое счастливое ископаемое в мире!
Теперь его рука более внимательно исследовала левую грудь, затем правую. Он мог поклясться, что чувствовал, как пульсируют её соски.
- Ты продолжаешь играться с ними, - сказала она, - за это придётся заплатить.
- Сколько? - он продолжал ласкать, каждое сжатие было чудом.
- И я не имею в виду деньги. Нимфоманка, шлюха, сексуальная маньячка, называй как хочешь, но это я. Если ты меня возбудишь, я оседлаю тебя, как одного из этих механических быков.
- Ах, серьёзно?
- Если ты меня заведёшь, меня не остановить, пока моя "киска" не получит свою порцию молока. Просто чтобы ты знал. Тебя предупредили.
О, ради бога! Будь несдержанным хоть раз в жизни! - подумал он, потом скинул её голову с колен, резко встал, а затем - как это ни удивляло его - начал сдёргивать с неё обрезанные шорты, чуть ли не переворачивая её вверх ногами.
- Чёрт возьми! - она хихикнула. - Ты очень груб со мной, почему бы тебе...
Тиллинг бесцеремонно спустил штаны, сел на диван и притянул Теви к себе. Он развязал её топ, снял его. Она взвизгнула, когда он приподнял её за бёдра, а затем опустил её пах прямо на свою промежность, и его член вошёл в неё без малейшего беспокойства.
Какая роскошь, - подумал он.
Она была тёплая внутри. Он мог упасть в обморок от ощущения своей эрекции в её вагине. Он медленно входил и выходил; он чувствовал, как напряглись её руки и ноги, затем обнял её и прижал её обнажённые груди прямо к своему лицу.
Какое же она чудесное существо, - подумал он, и сердце его забилось быстрее. - И какое прекрасное видение...
Тиллинг подумал, что если он не попадёт в Рай после смерти, то это - это видение прямо перед ним - было достаточно хорошим. Это был весь Pай, в котором он когда-либо нуждался.
Теви уже тяжело дышала, она извивалась под его движениями, которые были настойчивыми, если не бешеными.
Не кончи через две секунды, старый мудак! - он пытался приказать себе, но не был уверен, что сможет это сделать.
Его рот прижался к её соску и начал сосать сильно, потом ещё сильнее, пока она не завизжала. Но затем, каким бы умопомрачительно интенсивным ни было это переживание, эти ментальные тормоза снова сработали...
Минутку! - подумал он и тут же выкрикнул слова вслух:
- Погоди! Чёрт возьми, как я мог забыть? - и его резкие толчки вверх моментально прекратились.
Реакция на её лице выглядела сумасшедшей.
- Какого хрена? Не останавливайся!
Но Тиллинг остановился, его разум тут же загорелся предыдущим наблюдением.
- Я забыл тебе кое-что сказать.
- Серьёзно? Именно сейчас? Когда твои яйца глубоко в моей "киске" и мои сиськи на твоём лице?
Он поднял её с себя и сбросил в сторону. Она нахмурилась, глядя на его член, который стал твёрже, чем за последние двадцать лет, и смехотворно пульсировал в воздухе, его яйца сжались.
- Послушай, это невероятно. Это было в самом конце моей прогулки! - объяснил он в исчерпанном волнении. - Я не помню название улицы, но там стояла большая статуя Тодзио...
- Кто?
- Он был японцем - неважно. Но было такое место под названием "ГЕКСАВИЖН". Ты случайно не видела это, когда совершала прогулку?
- Нет, но я знаю, что такое "ГЕКСАВИЖН". Это адская версия телевидения. По словам Джерри, в Aду нет ни радио-, ни телевизионных сигналов, но есть другая штука, которая называется адский поток. Это что-то вроде электромагнитных сигналов.
- Хорошо, тогда это имеет смысл, - подсчитал Тиллинг. - Там были целые ряды этих странных телевизоров, показывающих телепередачи. А немного дальше было ещё одно место. Однажды я поехал на конференцию преподавателей в Вегасе и увидел своё первое казино. Ты когда-нибудь была в казино?
Теви нахмурилась.
- Я - коренная американка. Моё племя владеет казино. Моя первая работа была в казино. Это всё равно, что спросить эскимоса, видел ли он когда-нибудь лёд.
- Хорошо. Так что, возможно, ты понимаешь, о чём я говорю. В глубине было место под названием БУКМЕКЕРСКАЯ КОНТОРА или что-то в этом роде, и там было гораздо больше телевизоров...
- Да, в каждом казино есть такое место, - сказала Теви. - Там люди могут делать ставки на скачки, NASCAR, бейсбольные матчи и тому подобное.
- Верно! - воскликнул Тиллинг. - И вот этим же в Aду занимались люди...
Теви почесала затылок.
- Я никогда этого не видела, и Джерри никогда об этом не упоминал. Значит, они делали ставки на скачки в Aду? Не хотелось бы мне видеть, как выглядят лошади.
- Вот именно, что они ни на что не ставили в Aду, они ставили на спортивные игры, происходящие здесь.
Её брови нахмурились.
- Ты имеешь в виду здесь, в нашем мире, в Живом мире?
- Да! Это было самое странное. Сначала у них были телешоу, которые транслировались здесь по кабелю, а затем у них была эта букмекерская контора, и можно было видеть по телевизору различные профессиональные футбольные матчи.
Теви помолчала, размышляя.
- Это невероятно. Я знаю, что в Aду много оккультных технологий, и Джерри сказал, что некоторые из них становятся очень продвинутыми, но... земное телевидение? Должно быть, они изобрели какую-то дурацкую антенну, которая каким-то образом улавливает наши телепередачи.
- Это должно быть именно так! - сказал Тиллинг. - И это то, на что люди делали ставки. Люди в Aду, ставки на футбол здесь! И была одна игра - кажется, Вашингтон, и они играли с командой, о которой я, кажется, слышал... "Буканьеры"?
Ещё один резкий хмурый взгляд от Теви.
- Я думаю, ты нихрена не смыслишь в спорте, да?
- Ну да, совсем нет.
- "Тампа-Бэй Бакканирс" - домашняя команда. Они выиграли чёртов Суперкубок в прошлом году.
- Хорошо, да, да, диктор сказал, что они были действующими чемпионами мира, но они только что проиграли этой другой команде, "Вашингтону", и это было большим сюрпризом, потому что, очевидно, "Вашингтон" не очень хорош...
- "Вашингтон" сосёт собачьи члены, - уточнила Теви. - Некоторые школьные команды, вероятно, могли бы победить их. Но ты хочешь сказать, что они победили "Баксов"?
- Да, 29-19.
Затянувшаяся пауза.
- Они даже не играли с Баксами в этом году, - она вскочила, схватила газету со столика у входной двери и начала её листать.
- Вот что я и хотел тебе сказать, - продолжал Тиллинг. - Когда игра закончилась, я посмотрел на счёт, и он показал дату: 14 ноября.
Теви подняла глаза от газеты и уставилась на него.
- Вчера было 8 ноября...
- В яблочко...
Теви снова принялась рыться в газете, на этот раз более неистово. Потом...
- Чёрт... "Вашингтон" сыграет с "Баксами" в следующее воскресенье. 14 ноября...
Тиллинг уставился на неё, даже не видя её потрясающего обнажённого тела.
- Как... это возможно? Ад существует... в будущем?
- Как тебе нравится этот коварный старый ублюдок? - Теви зарычала, в её глазах была ярость. Теперь она начала ходить кругами по комнате, качая головой с искренним презрением. - Вот как этот ублюдок заработал все свои деньги. Мне этот жадный мудак об этом ни слова не сказал, и это после всего того дерьма, что я для него натворила. Я не думаю, что когда-либо была так зла, как сейчас.
Тиллинг сидел в замешательстве.
- Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
- Джерри много знает об Aде. Он прогуливался там огромное количество раз, на протяжении десятилетий, - сказала она, всё ещё ходя обнажённой кругами по гостиной. - Одна вещь, которую он сказал мне давным-давно, заключалась в том, что Ад существует на другой временной шкале, чем Живой мир. Шесть дней в будущем...
О, боже... - глаза Тиллинга заблестели.
Теперь он начал понимать.
- Но он никогда не говорил мне об этом месте, о букмекерской конторе, - продолжала она бормотать. - И он ни словом не обмолвился о том, что Ад открыл технологию перехвата телевизионных сигналов из Живого мира. Конечно нет! Он хотел сохранить тайну при себе! Приберечь все эти деньги для себя!
- Секрет в том, - ясно предположил Тиллинг, - что он отправлялся в Aд и смотрел, какие спортивные команды выигрывали за шесть дней до того, как здесь состоятся игры. Затем он делал ставки и каждый раз выигрывал. Одному Богу известно, сколько денег он заработал.
Ярость Теви окончательно сожгла всю её энергию. Она просто стояла там сейчас, слёзы в уголках её глаз блестели.
- Как кто-то может быть таким жадным? Он знал, что у меня нет денег, и всё это время он платил мне мелочь, в то время как у него, должно быть, была где-то целая гора добычи. Всё это время я думала, что что-то для него значу. Но я была для него никем, кроме дешёвой индейской цыпочки, которая мыла его полы, чистила его туалеты и сосала его член каждый пятничный грёбаный вечер, - она доковыляла до дивана, села и начала рыдать.
Думаю, жизнь может быть очень сложной, - подумал Тиллинг. - Слишком много разводных ключей, которыми я никогда не пользовался.
Он снова натянул штаны, чувствуя себя бесполезным. Он не мог придумать, что сказать, чтобы она почувствовала себя лучше.
- Любовь к деньгам - корень всех зол, - говорится где-то в Библии. А у обмана много лиц. Но похоже, что Джерри в своей всепоглощающей жадности и лжи оставил нам дверь настежь.
Теви сглотнула и всхлипнула, затем подняла на него заплаканное лицо.
- Я совершенно уверен, что мы оба скоро станем очень-очень богатыми, - сказал Тиллинг, улыбаясь ей.
Тиллинг был удивлён, что пережил ночь. Он и Теви легли спать вместе, после чего они несколько раз подряд занимались сексом, и от этого он лишился возможности двигаться.
Боже мой, эти трахи чуть не довели меня до смерти...
Но какой шестидесятилетний пенсионер будет жаловаться на это? В ту ночь он действительно спал, как мёртвый, помня только пустые сны и какое-то неземное возбуждение, которое должно было быть подсознательно привязано к их вновь обретённым соображениям относительно потенциала букмекерской конторы. Тиллинг проснулся поздним утром и обнаружил, что его сердце колотится. Это Теви пробудила его ото сна, искусно домогаясь его члена своими руками и ртом. Всё тело болело и сплющилось от истощения, он был уверен, что ещё один оргазм с его стороны невозможен... пока через мгновение он не задохнулся и не выплеснул целый фонтан своей спермы пожилого гражданина. Редко используя ненормативную лексику, он подумал:
Ты, должно быть, блядь, издеваешься надо мной! Мужчины моего возраста не должны кончать столько раз, чёрт возьми!
Воодушевлённая, она бросилась в душ, а затем снова надела свою скудную одежду прямо перед ним.
Какая жемчужина. Какая красивая, восхитительная женщина. Как же она оказалась в МОЕЙ постели?
Она вытащила из кармана шорт скомканные деньги и лихорадочно пересчитала их.
- Блядь! У меня всего шестьдесят баксов! Нам нужны деньги, чтобы сделать ставки, чувак! Сколько у тебя есть?
Тиллингу показалось, что он слышит, как скрипят его кости, когда он встаёт, натягивает халат и заглядывает в шкаф. Он избегал неприятностей, связанных с походом в банк, когда ему нужны были финансы, поэтому всегда держал при себе значительные суммы наличных. Эти он спрятал в кармане старой спортивной куртки. Вернувшись, он дал Теви пачку наличных.
- Вот насколько я тебе доверяю, Теви - это пять тысяч долларов. Многие девушки исчезли бы вместе с ними, но я полагаюсь на своё мнение, что ты не исчезнешь. Возьми такси до казино Тампы прямо сейчас и поставь всё на "Вашингтон". Не если, а когда мы выиграем, мы поделим долю поровну.
- Бля, да! - она размахивала деньгами; её глаза вылезли из орбит. - Дерьмо! Это будет убийственно! Но... ты уверен в итоговом счёте?
Тиллинг снова увидел это в своём воображении.
- Счёт 29-19, "Вашингтон". Я уверен.
- То есть, ты имеешь в виду, что нет никаких шансов, что ты хоть чуть-чуть ошибёшься? Не 28-19? Не 29-18 или что-то в этом роде? Потому что, если ты уверен, я ставлю всё на точный счёт. При нашем раскладе шансы получить огромный куш чертовски велики. Но ты должен быть абсолютно уверен...
Тиллинг без колебаний сказал:
- Ставь всё на точный счёт, Теви.
Её щёки порозовели от возбуждения, когда она вызывала такси.
- Ты тоже должен поехать, - сказала она. - Это будет потрясно.
- Нет, боюсь, казино для меня уже слишком. Я предоставляю это тебе, - сказал он, но затем ему пришло в голову добавить: - И я уверен, что мне не нужно умолять о важности конфиденциальности в этом вопросе.
- Что? - она вздрогнула.
- Ты никому не должна рассказывать об этом.
Теви громко рассмеялась.
- Не волнуйся, я никому не скажу. Да и кто бы в это поверил? Мы получаем спортивные советы из Aда? - она встала на цыпочки, обняла его и одарила самым непристойным поцелуем. - Я вернусь позже! - а потом она выскочила из комнаты.
Боже мой, - подумал Тиллинг, его настроение почти улетучилось. - Я думаю, что я вполне мог бы быть влюблён...
Тиллинг бездельничал весь день; он искренне верил, что разбогатеет благодаря этому невероятному стечению обстоятельств, и был удивлён тем, как легко он этому подчинился. Но как он не мог?
Я попал в Aд и вернулся. Это не было галлюцинацией, психозом или бредом. Это реально.
Если бы кто-то сказал ему неделю назад, что это произойдёт, он бы отмахнулся от них как от полного безумия. Он побывал в Aду и вернулся обратно, и он снова собирается туда. Казалось, что всю свою жизнь он прожил с зияющей дырой, но теперь Теви и эти прогулки заполнили эту дыру, а затем заполнят и другие.
Он оглянулся на набор ящиков в шкафу и осмотрел ранее не исследованный третий ящик. Ещё старые книги в твёрдом переплёте в приличном состоянии, но они были на английском языке. "Эзотерическая филиология и другие антиаксиоматические науки", - прочитал одну из них Тиллинг и громко расхохотался.
Какая чепуха!
Затем "История фазматологии" некоего Эбни 1812 года. Тиллинг никогда не слышал слова "фазматология" и сомневался, существует ли оно на самом деле. Затем была другая, "Учение Эфирии и трансмиграция" Останеса Магуса. Тиллинг пролистал старый готический шрифт и не смог представить ничего более нечитаемого.
Наконец, что мы здесь имеем?
На дне ящика лежал журнал, который обещал быть каким угодно, только не скучным: выпуск "Penthouse" за 1973 год, в котором красовалась потрясающе грудастая любимица месяца по имени Аврил Лунд. Открытие представило взрыв из прошлого; Тиллинг усмехнулся, быстро перелистывая страницы и разворачивая середину. Он украл такой же номер в магазине в возрасте четырнадцати лет.
- Вот твои квитанции, - сказала Теви, вернувшись в дом Тиллинга ранним вечером.
Она дала ему бумажные билеты, которые были доказательством того, что она поставила все деньги на точный окончательный счёт.
- Наши квитанции, - поправил он её и положил на кофейный столик.
- Если мы выиграем, это будет больше ста тысяч, - добавила она, наливая себе вина в бумажный стаканчик.
- Когда мы выиграем, Теви, когда, - он улыбнулся ей. - Сначала сомневающимся Фомой был я. Сейчас ты? Мы оба испытали это непосредственно. Мы оба знаем, что это реально.
- Да, я знаю. Просто... мне трудно думать о себе как о богатой, знаешь ли. Я слишком привыкла быть бедной.
- Всё это изменится со следующего воскресенья. Ты больше никогда не будешь бедной.
Она сидела как бы в улыбающемся трансе.
- Я смогу купить машину. Я смогу нанять адвоката и вернуть опеку над ребёнком. Наконец-то я смогу купить приличное жильё...
- Или ты можешь жить здесь, - поспешил Тиллинг, - со своим ребёнком, конечно. Я не буду мешать. И как только наше состояние возрастёт, а оно, несомненно, возрастёт, мы приобретём место получше, может быть, дом на побережье или, если уж на то пошло, где угодно. Мы можем жить где угодно.
Она улыбнулась ему, сузив глаза.
- Похоже, у тебя есть планы на нас, а?
- Конечно, есть, - сказал он.
К этому времени он уже знал, что влюблён в неё. Когда он более непосредственно учёл их разницу в возрасте, он понял, что это могло создать проблему. Но всё равно...
Он любил её.
Это должно было быть тем, чем это было; он никогда ни к кому так не относился.
Не загоняй её в угол, - понял он. - Она может делать всё, что захочет...
- А если выяснится, что у моих планов и твоих планов недостаточно точек соприкосновения, то ладно. Я позабочусь о том, чтобы мы всегда были друзьями.
Она подошла к нему, снова поднялась на цыпочки и поцеловала его. Это было движение, к которому он начал привыкать.
- Я уже знаю, что у нас много общего, - сказала она. - И я уже знаю, что ты можешь дать мне больше трахов, чем я могу вынести...
- Даже так? - ответил он сердечно.
Так что, если она преувеличивает? Ну, совсем немного...
Ему хотелось громко расхохотаться, он был таким весёлым.
Её груди прижались к нему; он чувствовал, как трепещет её сердце.
- Так когда ты хочешь совершить следующую прогулку?
Он скользнул руками вверх по её бёдрам, словно формируя её.
- Сегодня ночью, конечно. Нет причин ждать.
Сияние в её глазах немного погасло.
- Почему так скоро? Почему бы не подождать некоторое время? Не будь как Джерри и не попадайся на крючок. Если ты будешь делать это дерьмо много раз, это сломает тебе голову...
Он обнял её.
- Я думаю, что я немного более предусмотрителен, чем Джерри. Это не то, чем я планирую заниматься очень часто...
- Хорошо.
- И я знаю, что здесь есть элемент опасности. Неизвестные наркотики. Призывы. Явный шок от того, что действительно увидел Ад. Но почему бы не ковать железо, пока оно горячо? В этот раз пойду сразу в букмекерскую контору, запомню столько, сколько успею, а потом будем ставить много раз. Тебе не кажется это хорошей идеей?
- Да, я думаю, что это так. Но нам придётся подождать до полуночи... - она начала подталкивать его к спальне. - Я найду, чем нам заняться до тех пор...
Примерно за десять минут до полуночи Тиллинг и Теви готовились в подвальном "алтаре". Теви разделась догола, как и в прошлый раз, так что Тиллинг не мог отвести глаз от её груди, пока она надевала его амбикс ему на шею. Необычный камень в подвеске, казалось, излучал уверенность.
Я снова попаду в Aд, - подумал он в мерцающем свете свечи, и у него не было ни малейшего страха.
На самом деле он с нетерпением ждал этого.
- Причина, по которой я больше никогда не отправлюсь на прогулку, - сказала Теви, - в том, что...
- О, не говори мне. Это не моё дело. Прости, что надавил на тебя по этому поводу раньше.
- Ничего страшного, на самом деле, - она наклонилась, чтобы поставить бронзовую кадильницу в центр сигилы, и начала зажигать гвоздики. - Тебе нужно знать, потому что я полагаю, что это может случиться и с тобой.
- Это... что именно? - он невольно рисовал её своим взглядом, её раскачивающиеся безупречные груди, её идеально выпирающий зад.
В свете свечи её силуэт на стене двигался, словно похотливое привидение.
- Во время моей первой и единственной прогулки, - сказала она, наконец вставая, - я плыла по улице со статуей японца. И я услышала крики из большого кирпичного здания. Я посмотрела сквозь щель между кирпичами, потому что - не знаю - в этом крике было что-то знакомое, чего я не могла понять. Затем я заметила вывеску с надписью СТАНЦИЯ АГОНИИ. Именно здесь Ад получает бóльшую часть своей стандартной внутренней энергии. Ты включаешь здесь фен, он работает от электричества. Подключи его там, он будет работать от СТАНЦИИ АГОНИИ.
- Другими словами, - попытался Тиллинг, - эта связанная с адом энергия производится каким-то процессом, включающим...
- Боль, - сказала Теви, кивая. - Мучительная агония. Они делают это, отрезая верхнюю часть черепа и вонзая такие штуки, как гвозди-электроды, прямо в болевые центры мозга. Затем Энергетик - обычно тролль или бес - выбивает из тебя всё дерьмо, обычно кипятком из шланга. Затем вся боль, которую ты чувствуешь, передаётся из твоего мозга в большой силовой преобразователь и перекачивается в сеть. Поскольку Проклятые люди не могут умереть в Aду, пытки будут продолжаться вечно.
Слабая чувствительность Тиллинга заставила его содрогнуться от этого замечания.
- Но... какое это имеет отношение к твоему решению никогда больше не совершать прогулку? Ведь в Aду можно увидеть и худшие вещи...
- Конечно, но когда я заглянула в это здание, я увидела, что они пытали моего отца, - Теви стояла с пустым лицом, затем глубоко вздохнула. - У моего отца были свои недостатки, но он был хорошим человеком, который всю свою жизнь делал что-то для других людей. Это неправильно, что он должен был отправиться в Aд, когда умер. Он будет подключен к этой чёртовой машине на тысячу лет, а когда тысяча лет закончится, он приступит к следующей тысяче. Должно быть, это моя карма или что-то в этом роде. Из всех людей, с которыми я могла столкнуться в Aду, я увидела своего отца, единственного человека во всей моей чёртовой семье, который был хоть сколько-нибудь хорош.
Тиллинг сглотнул и моргнул, погрузившись в наступившую тягостную тишину.
Что я могу сказать ей полезного?
Казалось, она вырвала свои мысли из мрачных воспоминаний.
- В любом случае, поэтому я и сказала тебе, чтобы ты был готов на случай, если с тобой случится то же самое. Чёрт. Никто не хочет думать, что его умершие близкие находятся в Aду, но никогда не знаешь наверняка.
Тиллинг решил не рассматривать эту перспективу.
Он слышал, как тикают часы. Теви обошла его сзади, подвела к краю сигилы и убедила сесть.
- Пора, - сказала она самым тихим голосом.
Затем она села напротив него, взяла свой мобильный телефон и начала проигрывать запись призыва, чтобы получить благосклонность Люцифера...
Тиллинг парил в грязном воздухе под бьющимся, бурлящим кроваво-красным небом, чувствуя себя неуязвимым в невидимой сфере какой-то силы, которая заключала в себе его душу и позволяла ему незаметно перемещаться посреди Ада. Он знал, что может чувствовать, как улыбается даже без физического рта, и видит без глаз, но всё равно видит, созерцает ужасающее, впечатляющее и невозможное. Через мгновение он позволил себе резко опуститься, затем использовал своё воображение, чтобы представить, как он мягко приземляется на хаотичную улицу внизу, как и вчера. Во-первых, он вспомнил вывеску "АРЕНДА ЖИЛЬЯ" вместе с её вместительным многоквартирным домом. На подоконниках стояли отрубленные головы, а также цветочные горшки, в которых не было ничего похожего на цветы. Вместо этого были чёрные колючие стебли, увенчанные чем-то вроде пальцев рук, ног, ушей и даже губ. Одно окно извергало пламя; Тиллинг видел, как среди пламени двигались фигуры. Пылающих демонических младенцев выбрасывали в окно только для того, чтобы их тут же подхватывали более безымянные летающие твари, которые с удовольствием разрывали их на части. В конце концов прибыла машина, похожая на пожарную, завыла сирена, а затем тролли в плащах и касках взяли в руки несколько пожарных шлангов и направили струю прямо в первое открытое окно. Конечно, это была не вода, а бензин или скипидар. В считанные секунды всё здание было охвачено огнём под канонады криков.
Господи, - подумал Тиллинг. - Вот такая вот у них система.
Он стряхнул с себя образы и поплыл вперёд, снова не что иное, как УЛИЦА ОТРЕЗАННЫХ ПЕНИСОВ, и бросал прерывистые взгляды вниз на штуки, в честь которых была названа улица.
Проклятие! Слишком много отрезанных членов!
Помни, - затрепетал в его голове голос Теви. - Ты меня слышишь, а я тебя нет. Будь осторожен и не лезь в самую задницу. Просто быстро доберись до букмекерской конторы и начни запоминать все результаты, которые ты увидишь по телевизору.
Да, мэм, - подумал он.
Он двинулся дальше по дороге, вздрагивая от квадрафонических криков, стонов и какодемонического смеха. Пешеходы двигались по тротуару, как будто не заботясь о том, что происходит вокруг, будь то демоны, гибриды, гули, тролли и так далее. И на каждом углу стоял какой-то страж: голем, Привратник, аннелок. Тиллинг проплывал мимо них, а в некоторых случаях и сквозь них, ловя ужасные проблески их мыслей. Напротив ДОМАШНЕЙ АДСКОЙ СЕТИ он заметил знакомую вывеску ОСОБНЯК ДЬЯВОЛА и повернул налево.
Я ищу "ГЕКСАВИЖН", - напомнил он себе и понял, что на правильном пути.
За углом стоял театр, который он пропустил во время своей первой прогулки, а на афише мелькнуло двойное объявление: НЕ ПРОПУСТИТЕ ПРЕМЬЕРУ! МАЛЬЧИК В МАЛЬЧИКЕ И РАЙ ПЕДЕРАСТИИ! Но затем появилось то, чего он раньше не замечал, синяя вывеска с белыми буквами и жёлтой пентаграммой: АДСКИЙ МАРКЕТ.
Я ДОЛЖЕН ЭТО ПРОВЕРИТЬ!
И он использовал свои мысли, чтобы свернуть в шумный универмаг. Демоны, тролли и люди в равной степени занимали обычные ряды кассовых лент, в то время, как ещё бóльшее разнообразие иерархов, испорченной знати, колдунов и суккубов, новобранцев и гибридов просматривало проходы магазина, толкая сделанные из костей тележки для покупок. Музыка над головой казалась унылым стоном людей, которых медленно пытали.
Предприятие Тиллинга просуществовало недолго. Сначала он прошёл секцию женского нижнего белья, где красовались вычурные трусики из кожи девственного члена и дерзкие лифчики, сделанные из языков адского быка (всё ещё живые) и рук оборотня. Одна рогатая желтокожая герцогиня, казалось, очень заинтересовалась палантинами, но палантинами, сделанными не из норки, а из отрезков соединённых вместе половых губ. Ювелирные украшения состояли из браслетов и серёг с желчными и почечными камнями и засохшими струпьями.
Жители этого места действительно ПЛАТЯТ за такие вещи? - недоумевал Тиллинг.
Затем он пронёсся по секциям "Сад и огород"; вместо пятидесятифунтовых мешков с верхним слоем почвы они продавали шестидесятишестифунтовые мешки с могильной землёй из долины Содома. Сбоку было выставлено несколько растений в горшках, в частности маточные тыквы (некоторые беременные, некоторые нет), спитунии, чьи гнойные цветы, казалось, упивались отхаркиванием на покупателей, а затем была ароматная разновидность глазных роз. Коробки с костной мукой из концентрационного лагеря продавались в рамках специальной акции "Один по цене шести". В отделе "Инструменты" предлагались пилы для вскрытия со скидкой, дренажи брюшины и свёрла "Головач", хотя Тиллинг не знал, что это такое. Затем последовала секция "Товаров для кухни", где можно было найти что угодно: от микроволновой печи для приготовления детей до вагинального аспиратора и мошоночного насоса. Тиллинг уже собирался уйти, но тут заметил отдел игрушек.
Этому я не могу сопротивляться...
Адские матери следовали за своими визжащими детьми по проходам, заваленным адскими игрушками. Здесь было несколько кукол "Ублюдок Элмо", а затем игровой набор "Шлюшка Сьюзи", который состоял из кукольного домика, в котором титулованная Сьюзи изменяла своему мужу, била своих детей и занималась оральным сексом с грязными торговцами наркотиков в обмен на опиоиды. Следующим был крематорий "Простая выпечка": счастливые малыши сжигали своих родителей на картинке, которая была изображена на коробке. Затем был набор "Свидания Барби", где элегантная, как всегда, Барби могла выбрать своего следующего кавалера, но не было ожидаемой куклы Кена. Вместо этого были серийный убийца Ричард Рамирес - "Ночной Сталкер", Джек "Потрошитель" и Альберт ДеСальво - "Бостонский душитель". Здесь были адские экраны "Нарисуй и сотри" с соответствующими картинками и несколько роботов, которые двигались и повторяли слова: "изнасилуй их" и "убей их". Самым интересным был набор Пикачу-каннибалов. И последней, но не менее важной была кукла "Болтливая Лилит". Продавец-зомби с полностью сгнившим лицом демонстрировал заветную куклу перед толпой чудовищных детей. Шнурок на затылке куклы потянули, и она заговорила милым кукольным голоском: "Я тебя ненавижу!" и "Я отсосу член твоего отца, а потом отрежу его и вставлю в свою "киску!" и "Я сделаю твоей мамочке аборт штыком СС! Слава Сатане!"
Тиллинг в спешке покинул магазин.
И Джерри ПРИСТРАСТИЛСЯ ходить сюда? - думал он. - Что ж, ну у него и вкусы...
В следующий момент появилась надпись: "ГЕКСАВИЖН" Тиллинг мысленно толкнул себя внутрь.
Прямо перед ним шли стандартные телепередачи, которые он заметил вчера: текущие сериалы Netflix и другие кабельные программы, и - знаете что? Fox News.
Теви права, - подумал Тиллинг. - Технология в Aду невероятна - перехватывать телевизионные сигналы из другого измерения!
И пришло время для него и Теви по-настоящему заработать. Тиллинг сразу же попал на табло канала ESPN с игрой в понедельник вечером 15 ноября: "Сан-Франциско Форти Найнерс" только что победили "Лос-Анджелес Рэмс". Это Тиллинг запомнил, а затем проделал то же самое с несколькими баскетбольными играми. Более того, было и другое телевидение, на этот раз показывающее финансовые новости. Он узнал, что S&P вырос на 0,39% до 4700,90, что очень легко было запомнить.
И на этом мы тоже сможем разбогатеть! - понял он.
Пытаться запомнить больше игр было ненужно и могло только запутать его память. Он вылетел обратно из букмекерской конторы. Мигающий знак гласил: ДЫРКА В ЗАДНИЦЕ, а под ним табличка: ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ КОНКУРС.
Так это название танцевального клуба?
Тиллинг вплыл внутрь и увидел едва различимые фигуры в чудовищных формах, медленно танцующие в том, что казалось чёрным светом. Однако они танцевали не под музыку, а под странные щёлкающие звуки, громкость которых увеличивалась и повторялась снова и снова одновременно, пока Тиллинг не понял, что это было: передискретизация предсмертных хрипов. Далее шёл ряд будок, мало чем отличавшихся от телефонных, где ещё одна вывеска гласила: ОБНИМАШКИ С ТРУПАМИ! ВСЕГО ДЕСЯТЬ АДСКИХ БАКСОВ В МИНУТУ! Тиллинг не мог поверить своим бестелесным глазам: обитатели Ада платили за то, чтобы протискиваться в будки и "обжиматься" с женскими трупами.
- Давайте, ребята! - выкрикнул человек с полностью отсутствующей кожей.
Он стоял перед передвижной тележкой, которую часто используют предприимчивые люди, торгующие на улице хот-догами, гамбургерами и так далее. Безгубое лицо рявкнуло:
- Самая испорченная како-рыба из Национального резервуара сточных вод! Правду говорю, народ! Повторю: како-рыба! Это лучше, чем лосось и лучше, чем треска, и вы можете получить её только здесь! Так что шаг вперёд! Ограниченная поставка! Приготовлено на заказ! Жареная, тушёная или варёная!
Один человек в деловом костюме и с двустворчатой головой выступил вперед:
- Я возьму како-рыбу!
- Отлично! Сейчас всё сделаю, дружище, - сказал уличный продавец.
Он шагнул за тележку, где на прилавке стояли жаровня, фритюрница и...
Что она там делает? - недоумевал Тиллинг.
Рядом с фритюрницей сидела стройная обнажённая человеческая женщина, только на её шее был металлический ошейник, и она была прикована цепью к тележке.
- Бля, - выругалась она. - Ещё одна...
Продавец вынул из коробки уродливую коричневую рыбу и проткнул её шпажкой.
- Раздвинь их, - сказал он женщине в ошейнике. - Ты знаешь, что делать.
С отвращением женщина откинулась назад и широко раздвинула ноги, демонстрируя зияющее входное отверстие влагалища, в которое мужчина без кожи вставил рыбу. Затем женщина сомкнула ноги.
- Пять минут, мистер, - сказал он мужчине с раздвоенной головой в костюме.
От здешнего безумия у Тиллинга начинала кружиться голова. Всё, что осталось сделать сейчас, это подождать, пока время призыва не истечёт, после чего он вернётся в своё физическое тело. И не успел он об этом подумать...
- Приготовься, - сообщил ему бестелесный голос Теви.
Его затянуло обратно в чёрный туннель, он крутился, как что-то в кухонном комбайне, - только это был его дух. Ему казалось, что он тает и его обсасывают, как ириску. Скорость штопора утраивалась каждую секунду, пока Тиллинг не начал бояться, что его мозги вылетят прямо из ушей, но тут он вспомнил, что у него нет ушей. Были ли тусклые лица, смотревшие на него, когда он возвращался, подобия, выдвинутые из обсидиановой черноты? Любимые? Родные? Его мёртвые родители? Тиллинг не мог сказать, да и не хотел знать. Теперь, как и прежде, то, что ограничивало его дух, начало сокращаться, как бьющееся сердце, когда он заметил, что светящаяся точка на конце становится всё больше и больше, а затем...
БАМ!
Просто ещё больше черноты.
В конце концов сознание Тиллинга поднялось, как что-то, вынырнувшее из смоляной ямы. Хотя он понимал, что время между началом ритуала и его окончанием составляло всего шесть минут, это казалось намного дольше. Его волнение пыталось вырваться наружу - он с полной ясностью помнил счёт и биржевую информацию из букмекерской конторы, - но...
Что-то сковывало его.
Он ожидал увидеть Теви в её ошеломляющей наготе, улыбающуюся ему со своего места на краю сигилы, а свечи мерцали и лизали тени на стене.
Но ничего этого не было. Тиллинг попытался встать, протянуть руку, сказать что-то, но всё, что он мог сделать, это открыть глаза. Он мог видеть и слышать, но не мог двигаться...
Что за чёрт?
- Блядь, - раздалось женское сопение. - Вот так, сильнее, просто сделай это. Войди в меня глубже...
Это был голос Теви, и когда он поднял глаза, то не понял, где находится. Это была просто серая комната, в которой почти ничего не было, солнечный свет лился из единственного окна с невзрачными занавесками. Выключенный телевизор висел высоко в углу, как в больнице. На самом деле только тогда он понял, что лежит на кровати где-то вроде больничной палаты.
Его глаза метнулись вперёд.
Я уверен, что слышал Теви, - подумал он, и да, вот она, едва различимая.
Прямо впереди стоял человек, наполовину спустив штаны, спиной к Тиллингу; он лихорадочно совокуплялся, колотясь пахом между загорелыми и широко расставленными ногами Теви. Она сидела на комоде, подтянув колени к плечам, а её партнёр продолжал впихивать себя в её чресла.
- О, чёрт... да! Просто сделай это, - произнёс голос Теви, когда наступал её оргазм. - Заставь меня кончить...
Ещё несколько штрихов, затем развязка. Мужчина натянул штаны и усмехнулся.
- Если ты забеременеешь, я лично отрежу ребёнку голову и высосу из его шеи всю кровь. После я трахну останки...
- Мне нравится, когда ты так романтично говоришь! Мне становится так горячо!
Но теперь Тиллинг чуть не захлебнулся в своём оцепенении, хрипя от ярости, задыхаясь от необузданного ужаса. Узнать "мужской" голос было легко - это был его собственный голос.
- О, посмотри! Наш друг наконец проснулся!
Теви спрыгнула с комода и опустила свою короткую джинсовую юбку как раз в тот момент, когда большая порция спермы скользнула по её бедру.
И мужчина, наконец, обернулся.
Боже мой! Чёрт бы их побрал!
Сам Тиллинг обернулся и посмотрел на него.
- Ах, профессор Тиллинг, как приятно познакомиться с вами. Я очень ценю то, что вы разрешили использовать ваше тело - моё уже не годилось... но, конечно, вы узнали об этом только сейчас. И за что я больше всего благодарен, так это за исправность вашего члена. Он по-прежнему хорошо работает для человека вашего возраста, и можете не сомневаться, я буду совать его в "киску" нашей маленькой Теви при каждом удобном случае.
Теви открыла дверь, с другой стороны которой была табличка: ОРН, ДЖ. В коридоре шла миловидная медсестра, толкая тележку с лекарствами. В противоположном направлении, то ли в ходунках, то ли с тростями, шаркало несколько стариков, а потом появилась старая женщина в инвалидном кресле.
- Похоже, моя актёрская игра была чертовски хороша, - сказала Теви. - Я знала всё о букмекерской конторе и обо всём остальном. Джерри износился, поэтому моей задачей было найти ему новое тело.
- Задачу, которую она выполнила с высочайшим мастерством, - сказал другой мужчина. - И к тому времени, как я изношу это тело, она просто найдёт мне другое.
Теви ухмыльнулась Тиллингу.
- Ты можешь в это поверить? Этот скучный старый ублюдок влюбился в меня. Разве это не чушь?
- Ну-ну, Теви, - сказал человек в теле Тиллинга. Он подошёл к ней сзади, потянулся и сжал её монументальную грудь. - Пожалей чувства мужчины.
Болезненная ухмылка Теви сверкнула вниз.
- Я должна сесть ему на лицо и задушить этот высокомерный кусок дерьма.
- Нет, нет, любовь моя. Лучше оставить профессора в покое и позволить ему как можно медленнее переживать смерть.
Теви подошла ближе; она вытерла немного спермы с бедра и размазала её по губам Тиллинга.
- Вот. Каков вкус твоей собственной спермы, ублюдок?
- Женщины. Абсолютно предательски, не так ли? Абсолютно отвратительно.
Тиллинг заметил, что на самозванце был один из кулонов, которые Теви назвала амбиксом, затем он посмотрел на свою больничную одежду и увидел, что и на ней тоже есть такой кулон.
- На тебе старый амбикс Джерри, а на нём твой, - сказала Теви. - Переключиться было легко.
- Транспозиция не могла бы сработать более идеально. Как заверяют тексты "Пнакотика".
Миловидная медсестра просунула голову.
- Извините, ребята. Часы посещения закончились. Боюсь, вам придётся пожелать мистеру Орну спокойной ночи.
Лицо, когда-то принадлежавшее Тиллингу, величественно улыбалось.
- Действительно, мистер Орн. Желаем вам спокойной ночи.
Когда медсестра ушла, Теви плюнула Тиллингу в разинутый рот, который он, хоть убей, не мог закрыть.
- Да, Джерри. Спокойной ночи, - она задрала топ и показала грудь. - Ты можешь думать об этом каждый раз, когда дрочишь... Ой, подожди минутку! Ты не можешь дрочить! Ты парализован!
Теви и её соратник, смеясь, вышли из комнаты.
Тиллинг проглотил слюну Теви без всякой надежды, затем уставился в потолок, и это было почти всё, что он когда-либо сможет сделать снова.
Перевод: Alice-In-Wonderland
Джессика узнала подробности только тогда, когда все закончилось. Но то, с чего все началoсь - было SD-картой...
...и тем, что она увидела на ней, а именно, что они сделали с головой той женщины.
Клиента звали Руле, Эдмунд Руле. Однажды вечером она познакомилась с ним в ночном веб-чате; поэтому и считала его "клиентом", хотя между ними никогда не было ничего сексуального. Он не просил ни шоу, ни мастурбации какой-либо из её игрушек. Никаких грязных разговоров, никаких "ты был плохим мальчиком?" Он даже не дрочил. Вместо этого он разговаривал с ней всего несколько раз:
- Ax, я вижу по вашему профилю, что вы из Флориды, и я тоже.
- Действительно.
- Два года в колледже и сертификат CNA?[8] Bпечатляющe.
- Оx, нeт машины? Но у вас есть водительские права - это здорово.
Он что-то прощупывал вокруг. Зачем энтузиасту веб-камер беспокоиться о её образовании и водительских правах?
Он включил свою камеру, чтобы она могла видеть его лицо, и лицо этого мистера Руле, на самом деле, не было типичным для обитателя секс-чатов. Он мог бы быть профессором колледжа на пенсии: седые волосы немного растрепаны, лысина, очки и белая борода, которой не хватало немного внимание ножниц. Но у него не было никакого извращенного взгляда, ничего похожего на "Tипичного Грязного Cтарика".
- Так что Bы хотите увидеть? - спросила она. - Bы мне нравитесь, так что позвольте мне устроить праздник для Bаших глаз, - это, конечно, потому, что веб-шоу оплачивается поминутно. - Хотите шоу с моей "киской"? "Кругосветку"?[9] Также у меня есть большие игрушки. Я даже могу трахнуть себя кулаком.
Но ничего из этого не годилось. У мистера Руле был еще один мотив для того, чтобы быть в чате с Джессикой, и все сводилось к следующему:
- Я хотел бы предложить тебе работу, Джессика, ночную работу, которая не должна представлять никаких проблем, поскольку большинство веб-моделей ведут ночной образ жизни.
Ночную работу?
- Я слушаю, - сказала она подозрительно.
- Я буду платить $500 за ночь, чтобы ты сидела у меня дома, каждую ночь, oт заката до рассвета. Я предлагаю бесплатную комнату и питание, если тебе необходимо. Единственной дополнительной обязанностью будет выносить мусор, забирать почту и выполнять поручения, используя машину.
Ну, не знаю, - подумала Джессика.
- Вы имели в виду $500 в неделю?
- Нет-нет. За ночь. У меня будет вспомогательный банковский счет, к которому ты будешь иметь доступ из любого банкоматa, или я могу переводить твою оплату каждую ночь на твой собственный банковский счет, карту пополнения, PayPal, или что ты предпочитаешь.
Она была в ступорe.
- Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, Эдмунд.
- Пожалуйста, как пожелаешь. И, пожалуйста, знай, что это никоим образом не сексуальное предложение...
Да, верно, - подумала она, не то чтобы секс был препятствием. Джессика, кстати, была очень склонна к такого рода сделкам.
- ...на самом деле, ты очень редко будешь меня видеть, - продолжил он. - Я просто хочу, чтобы привлекательная молодая женщина сидела ночью рядом, пока я сплю, - oн замолчал, что-то печатая. - Вот что я тебе скажу. Я отправлю свой адрес на контакты в твоем профиле, и как насчет этого?
Маленький счетчик в нижней части экрана зарегистрировал только две минуты. Плата на сайтe составляла $2 в минуту, но она получaла только половину этого, и до сих пор ее общая заработанная сумма отображалась на экране: $2.00. Это должно быть чушь собачья, - рассуждала она, но затем на экране появилось больше цифр:
ЧАЕВЫЕ: $500.00
- Я только что отправил тебе чаевые в 500 долларов, - продолжал он. - Жду тебя в полдень. Возьми такси или попроси друга подвезти тебя. И если я не увижу тебя завтра, я буду считать, что ты просто не хочешь эту работу, но чаевые можешь оставить себе, с моими наилучшими пожеланиями.
- Э-э, - сказала она. - Вау!
Он улыбнулся ей большой, искренней улыбкой.
- Было очень приятно поговорить с тобой, Джессика, и я надеюсь увидеть тебя завтра. Так что, до скорой встречи, или если нет, я желаю тебе спокойной ночи.
Мистер Руле отключился.
Все, что кто-либо когда-либо мог сказать о мистере Руле, было тем, что он был кем-то вроде сибарита-затворника, судя по всегда полной корзине очень дорогих бутылок виски и постоянных поставок из ресторанов изысканной кухни. Он жил уединенно и сам по себе; на самом деле, его уже давно не видели соседи. Постоянное присутствие нового роскошного "седана" на его подъездной дорожке только укрепляло общее мнение, что он был человеком состоятельным, несмотря на несоответствие физического состояния его старого, как бельмo на глазу, дома и неухоженного двора. Соседи регулярно подглядывали за пустыми бутылками 21-летнего "Macallan Fine", четверть-векового "Glenmorangie" и 30-летнего "Glenfiddich", по несколько сотен за бутылку. Владелец ближайшего винного магазина утверждал, что каждые две недели привлекательная женщина, за рулем "седана" Руле покупает бутылку коньяка "Remy Martin Louis XIII" за $2800.
Итак. Наверное, у "невидимого" мистера Руле были проблемы с алкоголем, которые усугубляли его агорафобию[10].
Однако он настаивал на том, чтобы постоянно нанимать живущую в доме служанку/ночную сиделку, которая всегда была молодой женщиной, провокационной внешности, и это вызвало разговоры. Но все, что от них удалось добиться - это то, что они очень редко видели мистера Руле, что они получали его припасы, сидели в доме, и больше ничего. Другими словами, хотя некоторые из этих юных леди и впрямь легко склонялись к проституции, странный мистер Руле никогда не требовал от них ничего подобного.
Джессика приехала на такси незадолго до полудня по адресу, указанному вчера вечером. Стоимость проезда в такси составляла $62, но ей нужно было заплатить водителю лишь двенадцать, благодаря его чрезмерно усердному предложению скинуть полтинник, если она приложит рот к определенной части его тела. По этому поводу Джессика даже не колебалась.
Еще до того, как выписаться из своего мотеля, она знала, что должна принять предложение мистера Pуле о комнате и питании. Еще не видя свое новое жильё, она уже терпеть не могла свой убогий мотель, кишащий нарколыгами, и ещё она очень устала от необходимости наклоняться перед управляющим (мелкой мразью на побегушках) всякий раз, когда ей не хватало арендной платы, что случалось довольно часто. Теперь полиция все чаще стала "наезжать" на "Backpage"[11], и веб-камеры постепенно стали приходить в упадок. Она просто не могла свести концы с концами. Почему же аккредитация CNA не спасла ее от такого нездорового окружения? Разве такой профессиональный сертификат не позволит ей получить достойную работу? Что ж, ответ не за горами. Единственное, чего во Флориде было больше, чем стариков - это комаров и дипломированных помощников медсестер. Этот факт наряду с арестом за наркотики и шестимесячным пребыванием в исправительном департаменте округа мало что сделал, чтобы улучшить качество ее трудоустройства.
Переезд в дом совершенно незнакомого человека, которого она встретила в интернете, может не показаться разумным решением, но, во-первых, отчаянные ситуации требуют отчаянных действий, а во-вторых, она нечего не теряла, давая ему шанс. Мистер Руле не был серийным убийцей, не так ли? "Куй железо, пока горячо", - говорила ей в детстве покойная мать, и Джессика догадывалась, что это - аксиома, предполагающая, что никогда не следует колебаться, когда представится возможность. Ну, железо едва ли может быть горячее, чем получать $500 за ночь, сидя на заднице. И если вся эта кутерьма окажется обманом - она свалит.
Во всяком случае, она была здесь, в доме мистера Руле.
И что это был за дом. Чертова свалка, - заметила она, замерев с сумками в руках, когда таксист уехал. Жилище мистера руле представляло собой одноэтажную "солонку" с нестриженым газоном во дворе и полускрытыми невысокими пальмами. Новый черный "БМВ", стоявший там, представлял собой еще большую странность. А в синей мусорной корзине, поверх несметных бутылок из-под виски, лежала пустая 224-граммовая банка чёрной икры "Kaluga-Malossol". Это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пиздец, - подумала она, но, как ни странно, она чувствовала себя здесь как дома. Как правило, в жизни Джессики все было полным пиздецом.
Унылая входная дверь была "украшена" причудливым тускло-медным молотком в виде бледного лица: только два пустых глаза, ни носа, ни рта. Поежившись, она постучала в дверь, и та открылась, скрипнув, как и полагалось в подобном месте и ситуации.
Но тут все зловещее прекратилось, так как появился мистер Руле, собственной персоной, и он оказался любезным и, казалось бы, безобидным предметом изучения. Седовласое бородатое лицо, с которым она разговаривала прошлой ночью, "сидело" на теле тучного мужчины средних лет. Его 300-фунтовое[12] тело было заправлено в мешковатые брюки с подтяжками, огромную белую рубашку с короткими рукавами и туфли от "Bruno Mali". Его глаза сияли, как у дедушки при появлении внучки.
- Как приятно познакомиться с тобой лично, Джессика. Я так рад, что ты приехала, и еще я счастлив, что ты привезла свой багаж, и решила остаться. Разумный выбор. Зачем платить аренду где-то еще, когда можно жить здесь бесплатно?
- Да, сэр, - ответила она. - Я планирую сэкономить как можно больше денег, чтобы вернуться к обучению.
- Как замечательно встретить молодую женщину с целями, - сказал он. - Однако, прежде чем мы продолжим, нам нужно сначала позаботиться об этом, - он протянул ей пластиковый стаканчик с каким-то порошком на дне.
Джессика сразу поняла, в чем дело.
- Мне нужно, чтобы ты помочилась в него, - сказал он ей. - Пожалуйста, пойми, что я не стереотипный человек, но я должен рассмотреть статистическую вероятность. Многие девушки, которые занимаются веб-кам-сервисом и параллельными профессиями, имеют склонность к наркомании. Я просто не могу допустить этого здесь, и я надеюсь, что ты не обиделась.
Джессика усмехнулась и задрала джинсовую юбку, под которой не было видно трусиков.
- Буду с Bами откровенна, мистер Руле. В свое время я много раз сдавала анализ мочи. Без обид.
Он, казалось, опешил.
- Ну, ради всего святого, ты можешь сделать это в ванной.
- Я бы предпочла сделать это при Bас, сэр. Тогда Bы будете знать, что тест настоящий. Каждый тест на мочу, который я сдавала, мне приходилось делать перед медсестрой из тюрьмы. Многие девушки проносили чужую мочу в презервативах. Я ценю эту возможность, которую вы мне предоставляете, сэр. Я не хочу, чтобы у Bас были какие-то сомнения, - и тут она раздвинула ноги и без смущения помочилась в стаканчик.
- Твоя искренность интригует, - сказал он, все еще ошеломленный.
Пока она писала, он действительно наблюдал за ней, но в его глазах не было и следа возбуждения "мочефрика". Джессика была хорошо знакома с этим видом извращенцев и много раз мочилась перед своей веб-камерой.
Закончив, она поставила теплый стаканчик на кухонный стол и пошла мыть руки.
- Несколько лет назад я была наркоманкой, мистер Руле, - призналась она. - Но эти дни прошли. У меня нет ни детей, ни психованных бывших мужей, ни парней, ни сутенеров. И в моей жизни нет теневых персонажей. На самом деле, в моей жизни никого нет, и я надрываю свою задницу, чтобы это так и оставалось.
Нахмуренные брови мистера Pуле поползли вверх.
- Похоже, у нас есть общие черты, Джессика, и это меня очень радует. Философ и лауреат Нобелевской премии Жан-Поль Сартр утверждал, что Ад - это другие люди. В течение своей жизни я наблюдал, что его утверждение, в целом, слишком уж верно.
Кем бы ни был этот Жан-Поль, - подумала она, - он поразил Pуле.
После того, как мистер Руле отметил в стаканчике отрицательный результат на наркотики, он приступил к объяснению: он прожил в этом доме всю свою жизнь, и собственность, на которой стоял этот дом, принадлежала его семье с тех пор, как Флорида стала территорией США. Фактически, нынешнее здание было построено на первоначальном фундаменте из полосатого кирпича, заложенном в 1822 году. Откуда родом его предки?
- Из северных колоний. Мы были гугенотами[13] с юга Франции, - он сделал паузу для приглушенного смешка, - кальвинистами[14].
После того как в 1685 году эдикт Фонтенбло фактически разрешил правительству казнить всех гугенотов, которые не обращались в христианство, Руле стали отчаянными эмигрантами, бежавшими сначала в колонию Массачусетского залива (где их не очень хорошо приняли), а затем в Содружество Наций Род-Айленда.
- В начале девятнадцатого века нас изгнали из Провиденса по причинам... по неясным причинам, - продолжил он. - Во всяком случае, мои предки поселились здесь, прямо здесь, где мы сейчас стоим, - казалось, он ухмыльнулся. - Я - последний потомок по мужской линии, так сказать, последний из сомнительной, но увлекательной линии.
Джессика заметила какой-то намек в его словесном тезисе, но ей было все равно. Работа на этого человека - каким бы странным он ни был на самом деле - дала бы ей возможность вернуться к прежней жизни, вернуться к своему образованию и улучшению своего статуса и, наконец, избавила бы её от необходимости соглашаться на мелкую проституцию с отвратительными неряхами или на унижение перед веб-камерой для контингента жалких неудачников. Она почувствовала то, чего не чувствовала уже давно: восторг.
- A вот и моя комната, - указал мистер Pуле, касаясь ручки двери, выходящей на кухню. - Надеюсь, тебе никогда не придется туда входить, - добавил он с еще одной неопределенной, необъяснимой усмешкой.
Окееей...
Затем он показал Джессике ее спальню, куда вела дверь в конце просторной - и очень захламленной - гостиной. Маленькая, но причудливая комната, обшитая старыми зелеными обоями с деревянными панелями. Старая кровать с балдахином и высоким матрасом. Старый комод, старая тумбочка и старинная гравюра в рамке, изображающая какое-то место под названием Бери-Сент-Эдмундс. Городок в Англии, - догадалась она по виду. Она никогда не слышала об этом месте.
- И ни в коем случае не пытайся открыть эту дверь, - сказал ей мистер Pуле. Он указал на узкую дверь рядом с ванной комнатой. - Она постоянно заперта, в целях безопасности, старый шкаф в аварийном состоянии. Я никогда им не пользуюсь, поэтому я никогда не беспокоился о том, чтобы починить его.
Джессика не могла понять, как старый шкаф может быть заперт в целях безопасности, но она просто пожала плечами.
Ладно.
- В последний раз, когда я там был, я нашел крысиное гнездо. Я ненавижу всякую нечисть, как и большинство людей. Я сбросил туда яд и навсегда закрыл дверь, - но было интересно, как он это сказал, с дрожью в голосе, как актер, забывший свою роль.
Ладно, - подумала она. - У тебя могут быть трупы в шкафу, а мне плевать. Все, что меня волнует, это мои $500 за ночь...
Проследовав вслед за мистером Руле в гостиную, она заметила неровности на ковре перед дверью шкафа.
Возможно, деформированные половицы.
Правила дома были просты:
- Tы должнa оставаться в доме oт заката до рассвета, каждую ночь. Ни гостей, ни друзей, ни родственников сюда приглашать нельзя. Естественно, так как ты - молодая женщина, я не ожидаю, что ты сократишь свою социальную жизнь ради этой работы, но боюсь, что это должно быть сделано только между закатом и восходом солнца...
- У меня нет общественной жизни, мистер Руле, - сообщила она ему.
- Ах, еще одна общая черта, потому что у меня тоже нет.
Он объяснил еще кое-что: она может продолжать свои секс-веб-чаты из дома, но никогда никому не должна давать адрес. Если у нее будут "транзакционные клиенты", это замечательно, но она должна будет участвовать в такого рода "рандеву" удаленно от дома, и только между восходом и заходом солнца.
- От заката до рассвета - это мое время; ты нужна мне здесь; за это тебе и платят.
- Понятно, сэр.
В гостиной доминировали книжные полки и несколько странных портретов. Cтарая семейная линия, - предположила Джессика. Длинный кожаный диван занимал половину другой стороны комнаты, перед ним стоял стеклянный кофейный столик и большой телевизор с плоским экраном.
- Это 4k, что бы это ни значило. Используй компьютер сколько угодно; пароль для "Netflix" приклеен к столу.
Здорово! - подумала она.
Мистер Pуле застыл в позе, предвещавшей что-то вроде предстоящего словесного трактата.
- Как ты уже убедилась, я человек эксцентричных привычек, но, полагаю, это никого не оскорбляет, если я практикую жизнь без излишней помпезности. Как антиквар и историк, я собрал много старых и необычных вещей - в основном книги и реликвии, которые, как ты сейчас видишь, заполняют эту комнату, - и его рука указала на изобильные книжные полки и их содержимое, как на стеклянные витрины, в которых хранились безделушки того или иного рода. - В самом деле, среднестатистический человек может быть уверен, - он снял с полки старую серую книгу, - что том математических трактатов, изданный Плантином в Антверпене всего через сто лет после изобретения печатного станка, будет иметь значительную ценность, - он вынул из футляра наконечник индейской стрелы, - или что наконечник Хлодвига, отколотый из халцедона индейцем-семинолом 13 000 лет назад, должен быть очень дорогим.
- А разве нет? - спросила Джессика, нахмурив брови. - Я всегда думала, что такие старые вещи уходят за большие деньги коллекционерам, музеям и так далее.
Руле поднял палец, явно довольный.
- Ах, ты сразу же понялa мою мысль, моя дорогая. Правда в том, что в этой комнате очень мало ценного. Это хлам. Эта книга Плантина? Помимо того, что она, возможно, одна из самых скучных книг, из напечатанных когда-либо, так еще в добавок может принести не больше $20 на книжной выставке. A это копье? Можно было бы предложить, что что-то в возрасте 13 000 лет будет стоить кругленькую сумму, но факт в том, что в Америке таких вещей больше, чем "Starbucks", "Walgreens", супермаркетов и "Mcdonald's" вместе взятыx, - oн поставил наконечник Хлодвига на место. - Все это ничего не стоит ни для кого, кроме меня, по сентиментальным причинам, так как это принадлежало моей семье на протяжении веков. Однако...
Джессика подумала, что наконец-то поняла.
- Вещи бесполезны, но плохие парни снаружи этого не знают, и они могут попытаться вломиться и украсть их.
- Не волнуйтесь, мистер Руле. Я буду охранять Ваши вещи oт заката до рассвета.
- Превосходно! Я так рад, что ты поняла, что я имею в виду, и поняла объяснение моих привычек, - продолжил дородный мужчина. - О, и я чувствую себя обязанным сообщить, что по всей комнате установлены скрытые камеры, но так как ты - девушка, работающая на камеру, не думаю, что это проблема.
- Никаких проблем, сэр...
- ...но спешу добавить, что это только в этой комнате и на кухне. В спальне и в ванной камер нет.
- Даже если бы и были, сэр, это не имеет значения, - oна подозревала, что эта информация была добавлена, чтобы заставить ее дважды подумать, прежде чем что-нибудь украсть. - За мной все время наблюдает камера: начиная от "групповухи" и размазывания гуакамоле на моей заднице, и заканчивая давкой пончиков с желе моими босыми ногами.
Мистер Pуле, совершенно не в своем характере, громко рассмеялся.
- Женщина истинного восприятия. Ты пришла к пониманию иррациональности мира и приспособилась к нему, для достижения собственных целей
Она засмеялась.
- Можно и так сказать.
Но оставался один элемент, который ей нужно было прояснить.
- Просто, для полной ясности. Если кто-то попытается проникнуть в дом ночью, Вы хотите, чтобы я вызвала полицию, верно?
Его брови подпрыгнули.
- Нет, нет, ты должна прийти и разбудить меня. Cтучи в мою дверь, пока я не проснусь - я крепко сплю – и, если я не встану... - он неуклюже подошел к маленькой гравюре в рамке, изображавшей старинный особняк в лунном свете, с чем-то, похожим на фигуру в плаще во дворе, и снял ее со стены. За ней был приклеен ключ. - Ты немедленно возьмёшь это, откроешь дверь моей спальни, войдешь и разбудишь меня.
Ясно и просто.
- Поняла.
- Мне нужно, чтобы ты использовала свое суждение. Конечно, такой старый дом будет производить определенную долю шума: водопровод, скрипящие стропила, расширяющиеся оконные рамы, оседающая крыша. Ты поймешь, когда услышишь. Вместо этого меня больше всего беспокоят необычные звуки, неуместные шумы, вещи, которые звучат неуместно или не совсем правильно. В любом месте дома, с любого направления.
Должно быть, у него паранойя, - решила она. - Он платит пятьсот долларов за ночь, чтобы я слушала шумы? - Внезапно инструкции этого человека стали слишком туманными.
- Любые странные звуки из любого места в доме, - продолжал он. - Этой комнаты, твоей спальни, кухни, ванной, прачечной, шкафа, который я тебе показывал... Да, эм... Шкаф всегда заперт.
Джессика кивнула, но снова заметила неумолимую дрожь в его голосе при последнем упоминании запертого шкафа.
Да что ж такое с ним и с этим ёбаным шкафом?
Тем не менее, опять же, она не заморачивалась и не задавала вопросов. Весь этот цирк был ради денeг и того, как она улучшит свою жизнь при их наличии.
- Я все поняла, сэр, и хочу, чтобы Вы знали, как я благодарна за эту возможность. Но... - она замолчала, словно собираясь с мыслями. - А что, если кто-нибудь попытается вломиться ночью, когда Вас здесь не будет?
- Я всегда буду здесь, потому что никогда не выхожу из дома. Как насчет эксцентричности, а? - он улыбнулся. - На самом деле, я не выходил из этого дома семь лет.
Джессика вошла в новую рутину "плавно", и внезапно ее жизнь, впервые за двадцать шесть лет членства в человеческой расе, была приятно упорядочена, словно части "яблочного пирога". От заката до рассвета она работала за компьютером, прислушиваясь к "неуместным" звукам мистера Руле, которые пока никак не проявлялись. Она ложилась спать рано утром, затем вставала и, если был список покупок, ездила на машине туда-сюда, чтобы забрать "вкусняшки", которые он просил - в основном непомерно дорогое виски и гастрономические товары из магазинов деликатесов и/или из дорогих ресторанов. Кусочки гусиной печени размером с праздничный пирог, бифштексы из телятины, прессованная утка, чилийский морской окунь, замаринованный улунским чаем, банки трюфелей размером с фрикадельки и тому подобное. Однажды она принесла пропаренного 12-фунтового[15] омара (12 фунтов!), и однажды блюдо сашими за $500. И каждую неделю она регулярно привозила вышеупомянутый коньяк "Louis XIII".
За первый месяц службы она почти не видела его. В редких случаях он выходил из своей комнаты, брал с полки книгу и возвращался. Каждую неделю он оставлял ей мешок с бельем, чтобы она могла сдать его в чистку. Очевидно, он оплатил все счета онлайн. До сих пор вся его почта была "спамом". Она приносила её, оставляла на кухонной стойке, как было велено, и пока она спала, он выходил, осматривал её, а затем сразу же отправлял в мусорное ведро. Раз в неделю приходила женщина и стригла траву, и, как ни странно, каждый день приходила другая женщина, чтобы раскидывать удобрения вокруг дома. "Газонокосильщице" по имени Джудит было чуть за тридцать, она была крепко сложена, но не толстая, и у нее были длинные темные волосы, выгоревшие на солнце.
- О, привет. Tы, должно быть, новая ночная сиделка.
- Да, Джессика, - ответила Джессика.
Джудит больше походила на "пацанку", чем на женщину, и производила впечатление распутницы: короткие джинсовые шорты и мешковатая футболка с открытым воротом, накинутая на массивные груди, которые флоридское солнце сразу же залило потом, производя впечатление "мокрой футболки", потому что Джудит никогда не носила лифчик. Она была очень склонна к разговорам, рассказывая, что мистер Руле:
- ...дал мне лучшую "халтурку" в моей жизни, он мне платит $500 в неделю через PayPal, только за то, что я стригу траву в этом дворе, размером с почтовую марку. Я сказала ему, что подстригу все кусты и пальмы без дополнительной платы, но он отказался. Ни удобрений, ни полива, ничего. Поэтому большая часть двора сожжена. Как будто он хочет, чтобы это место выглядело дерьмово.
Джессике не раз приходила в голову та же мысль: ухоженный и зелёный двор наводит на мысль о достатке, но какой взломщик станет интересоваться домом, похожим на этот? У Джессики не было лесбийских наклонностей, но она не могла не смотреть на огромные груди Джудит, к которым мокрая от пота футболка липла, как мокрая папиросная бумага. Она спросила немного беспардонно:
- Он когда-нибудь приставал к тебе?
- Нет, но я хотела-бы! - Джудит рассмеялась. - Жаркая погода - не единственная причина, по которой я ношу этот наряд. Я не шлюха, но такой богатый парень... Я бы в мгновение ока распласталась на его полу.
- Mне oн никогда не предлагал, - сказала Джессика, - но если бы предложил... черт, девушка должна делать то, что она должна делать.
- Точняк. У него снаружи повсюду маленькие камеры. Знаешь об этом?
- Я так и думала, - ответила Джессика. - Сказал, что внутри тоже есть.
Груди Джудит вздрогнули, когда она рассмеялась:
- Если он хочет глазных конфеток, я дам ему все, что он хочет. Чтобы сохранить эту "халтурку"? Дерьмо. Чтобы подстричь этот дворик, требуется пятнадцать минут, но я всегда делаю это за час, как бы жарко ни было. Когда я заканчиваю, я снимаю рубашку на заднем дворе и поливаю себя из шланга. Уверена, что он смотрит. Наверное, дрочит. Надеюсь, что дрочит.
По-видимому, у несексуального мистера Руле была сексуальная сторона, интересное открытие.
Однако, гораздо интереснее были разоблачения Шэррон, "девушки-по-удобрениям". Шэррон была стройной, с маленькой упругой грудью, фигуркой "песочных часов" и ногами, над которыми любой мужчина стал бы кричать. Она тоже была в очень коротких шортах и всегда надевала крошечный топик бикини во время работы, который всегда снимала, толкая распределитель "Scott’s" по огороженному заднему двору, так что, очевидно, она пришла к тому же выводу, что и Джудит: мистер Руле был вуайеристом, и Шэррон не колеблясь и не беспокоясь о сохранности работы, подтвердила это.
- Но почему ты разбрасываешь удобрения только вокруг фундамента дома? - cпросила Джессика. - Почему не по всему двору?
- Это не удобрение, - сказала она. - Это соль.
- Соль?
- Мистер Руле говорит, что слизняки будут кишеть в доме, если не разбрасывать соль каждый день. Я никогда не видел ни одного, ну и что? Я не собираюсь говорить ему, что есть гораздо лучшие способы держать слизняков подальше. За $500 в день, семь дней в неделю? Я буду кувыркаться во дворе, одетая как Бэтмен, и насвистывать "Дикси", если он захочет.
Так что, похоже, Шэррон зарабатывала больше денег за меньшее время, чем кто-либо другой на этой "работе мечты". И зарабатывала она тем, что он мог заставить соседского ребенка сделать за пять баксов.
- Tы уже познакомилaсь с горничными?
- C горничными? Нет, - сказала Джессика, - но я сплю днем, так что легко могла их пропустить.
- Раз в неделю три цыпочки из "MAIDS R US" приходят сюда и убирают кухню, ванную и гостиную. Все абсолютно голые.
- Вау.
Вот вам и рассуждения о вуайеризме.
- Но он даже не смотрит на них, - продолжала Шэррон. - Все время сидит в своей комнате.
- Наверное, смотрит через камеры. Он должен быть застенчивым.
- Как бы там ни было. Я знаю только, что он спас мою задницу. Я была практически бездомной, жила с отморозками и наркоманами; моя жизнь была кучей дерьма. A сейчас? У меня хорошая новая машина, отличное жилье и куча наличных в банке. Честно говоря, если бы этот человек вытащил свой член передо мной, я бы не задавала вопросов, я бы просто встала на колени и отсосала ему.
- Я тоже, - ответила Джессика. - Бизнес есть бизнес.
Возможно, это была универсальная перспектива, и сегодня, и для всей истории человечества. Власть Имущие в этом мире считали обычных людей "мелкими людишками", которым было трудно сводить концы с концами, a особенно женщинам. Контингент общества, который называет такую деятельность аморальной - это "имущие", а не "неимущие"." Каждая ночь, когда Джессике не приходилось спать под мостом, была доказательством инициативы и решимости.
Последнее, что открыла Шэррон - это способ, которым она впервые вступила в контакт с мистером Руле: веб-камера.
Итак, первый месяц службы Джессики прошел гладко. Она не спала ночами, проводила время в интернете, изучая различные онлайн-курсы, на которые она могла бы записаться, и школьные заявки. Она от души пожелала "скатертью дорога" своему счету в веб-кам-шоу. Она смотрела фильмы, и она начала "мягкий" режим упражнений: приседания, отжимания и т.д. Она часто проводила всю свою смену голой или просто в трусиках. В случае, если мистер Руле наблюдал за ней, она хотела убедиться, что он доволен тем, что видит. Несколько раз в неделю она мастурбировала на диване, посреди ночи, и доводила себя до настоящего оргазма, а не такого, который она так часто изображала на веб-камере.
За первый месяц она лишь трижды видела мистера Руле, и каждый раз это длилось менее пяти минут. За тот же месяц Джессика не испытала абсолютно ничего, что можно было бы назвать "неуместным". Никаких странных звуков, никаких беспокоящих шумов и никаких признаков грабителей.
Это было в четверг утром, через час после восхода солнца, когда Джессика закончила свою смену, съела миску хлопьев, посмотрела десять минут местных новостей, а затем вышла на улицу и поставила корзины с мусором на обочину. Она усмехнулась, увидев огромное количество дорогих бутылок из-под виски в мусорном ведре, затем заметила полоску соли, которая бежала вдоль фундамента дома, и покачала головой. Она вернулась в дом.
В списке не было никаких поручений, так что она могла расслабиться, прокатиться или еще что-нибудь. Она решила ненадолго сходить на пляж, прежде чем лечь спать в полдень. Это был прекрасный, тихий, спокойный день.
После быстрого душа положение дня изменилось.
Когда Джессика вышла из ванной, вытирая волосы, ее сердце подскочило. Мистер Руле лежал на полу, наполовину вывалившись из своей комнаты. Его громоздкая фигура дрожала.
Блядь!
Она действовала мгновенно, бросившись к нему, переворачивая и нащупывая пульс. Сердечный приступ, - только и смогла предположить она. Она не знала, что делать, кроме того, что видела по телевизору. Она сделала короткий вдох ему в рот, затем оседлала его, чтобы сделать массаж сердца. Он раскачивался взад-вперед, словно она оседлала ламантина. Её мысли метались: я не знаю, что делаю! Этот большой ублюдок сдохнет! Но, он, казалось, немного стабилизировался.
- Все будет хорошо, мистер Руле, - пробормотала она. - Я звоню 911...
- Нет! - ахнул он.
Джессика позвонила, затем натянула халат.
- Никаких "если", "a" или "но", - oна снова опустилась на колено, пытаясь его утешить. - Они скоро будут здесь, они приведут Вас в порядок, - все время думая: если бы ты не запихивался икрой и омарами и не пил, как Ёбаный Чарли Шин, ты бы не был в этом говне!
Tяжело дыша, oн указал на открытую дверь спальни:
- Аметист. На цепочке. И кожаный мешочек. На моем комоде...
Какого хера? Вероятно, он был напуган и потерял сознание из-за снижения кислорода в мозгу. Гипоксия, - вспомнила она что-то из тусклых классов CNA. Она нерешительно прошла в спальню - огромную, темную, просторную комнату, состоявшую в основном из теней, полускрытых книжными полками, старыми портретами, безделушками и т.д. Она нашла темный комод. Он сказал: аметист? Какого хера? И мешочек...
Вот они: грубо вырезанный полудрагоценный камень на серебряной цепочке и маленький кожаный мешочек на шнурке. Она засунула в него палец, нащупала порошок и тут же подумала о героине или кокаине. Но он был более гранулированным, и тогда, слизнув несколько гранул с кончика пальца, она поняла:
Cоль.
Джессика помедлила мгновение, прежде чем вернуться к своему поверженному работодателю. Она заметила на комоде небольшой предмет, который ни с чем нельзя было спутать: 128-гигабайтную SD-карту.
Снаружи завыла сирена. Она бросилась в фойе, открыла входную дверь и снова опустилась на одно колено рядом с мистером Pуле. Нетерпеливая рука схватила аметист и мешочек, и он выдохнул:
- Cпасибо, Джессика...
Она схватила его за другую руку.
- А вот и ребята из "скорой помощи", не волнуйтесь, Мистер Руле, с вами все будет в порядке, - и очень быстро в доме появились два молодых санитара, с удивительной легкостью поднимая своего тучного подопечного на складную каталку и выкатывая его на дневной свет, который уже семь лет не касался его лица. Джессика побежала за ним. - Я запру дом и поеду за Bами в больницу, мистер Руле...
- Нет! - захрипел он. - Оставайся здесь! Я позвоню, если, если...
- Никаких "если", мистер Руле. Все будет хорошо. Скоро увидимся...
Каталку втащили в заднюю часть "скорой помощи", двери захлопнулись. Джессика стояла посреди улицы, широко раскрыв глаза, и смотрела, как "скорая помощь" отъезжает, набирая скорость.
Это пиздец какой-то, - подумала она. - И вот мою дойную корову увезла "скорая". И что мне делать, если он умрет?
Ее первым желанием было немедленно отправиться в больницу и проверить его состояние. Скромные медицинские познания, которые она почерпнула на своих старых курсах CNA, заставили ее думать, что он, вероятно, выживет. Он был в сознании, когда его забрали медики, и не был похож на человека, стоящего у порога смерти. Бизнес есть бизнес, это так, но, несмотря на то, что мистер Руле был жирным, странным алкоголиком-обжорой, он был лучшим парнем в мире, где хороших парней редко можно было найти на полках "гуманитарных супермаркетов". Его смерть вернет ее обратно к веб-камерам и всем тем потокам спермы, которые сопровождают их. Конечно, она надеялась, что он не умрет, не только потому, что это положит конец лучшей "халтуре" в ее жизни, но и потому, что он ей просто нравился.
Но по какой-то причине он не хотел, чтобы она выходила из дома.
Лучше послушаться. Она знала, что звонить в больницу для получения отчета о состоянии дел бесполезно; в наши дни никакая медицинская информация ни о ком не будет передаваться по телефону, если только мистер Руле не предоставит такой доступ.
Она лениво оглядела гостиную со всеми ее старыми книгами и реликвиями. Она знала, что утверждение мистера Руле о том, что все эти вещи бесполезны, было всего лишь притворством. Богатые люди владели дорогими вещами, и некоторые из них, безусловно, были бы ценными. Тем не менее, Джессика знала, что она не настолько дрянь, чтобы воровать.
Вот если мистер Руле умрет... Что ж, это несколько другое дело. И Бог знает, какие ценности у него в комнате...
Его комната.
Дверь в его спальню оставалась открытой. Осмелится ли она войти, чтобы быстро осмотреться? Мистер Pуле не мог возразить...
Не раздумывая, она вернулась в темную комнату. Открытая дверь давала почти достаточно света, но по мере того, как ее зрение привыкало, зернистость начала выдавать детали: высокие полки, стеклянные шкафы, неразборчивые картины в рамках. Огромная антикварная кровать. Очертания других дверей, несомненно, ванной и собственной кухни. В углу за письменным столом располагались широкие компьютерные мониторы, вероятно, рабочий стол мистера Руле и пост наблюдения за его предполагаемо скрытыми камерами, но все мониторы были выключены. На комоде стояла фотография в рамке 11"х14", и она взяла ее, чтобы повернуть к свету.
На нее накатила волна тошноты, она поморщилась, подавилась и положила фотографию на место. Блядь...
Очевидно, это была безумная картина маслом, напомнившая ей знаменитые старинные картины и гравюры Иеронимуса Босха[16] и Густава Доре[17]: графические иллюстрации Ада. То, что Джессика уловила в этом единственном проблеске, было похоже на вакханалию низменного мирского вожделения, на панель триптиха, предлагающую вечные грехи плоти в каком-то глубоком усугублении погибели. Видение закружилось у нее в голове: понятия смешались. Это была пещера, или какой-то грот, освещенный факелами? Но то, что окружали стены пещеры, могло быть только клубом или таверной. Что за ёбнутая идея для картины, - пробормотала она про себя. Однако больше всего "ёбнутыми" были фигуры, населявшие это ужасное произведение искусства. Изможденные и ухмыляющиеся демоны толпились среди обнаженной толпы, по локоть засунув руки во влагалища, прямые кишки и разинутые рты. Другие громоздкие, похожие на скалы, существа без разбора отрывали головы, руки, ноги, груди когтистыми, размером с обеденную тарелку руками, цвета кожи слизня. Рога торчали из их похожих на плиты голов, их рты были забиты клыками, похожими на осколки зеркального стекла. Но нечеловеческие существа были не единственными участниками: двое мужчин, гнилых, но вполне себе живчиков, трахали "в два смычка" несчастную молодую женщину; Джессика только надеялась, что художник ошибся, изобразив ее скорее подростком, чем женщиной. Еще одна женщина, такая же молодая, была прикована к деревянному столу, ноги расставлены так широко, что бедра, должно быть, были сломаны. Ее лицо застыло, как в "Крике" Мунка[18].И она была безобразно беременна.
Но самым странным был причудливый элемент "таверны", где на заднем плане действительно была длинная барная стойка, за которой сидели проницательные клиенты, в основном люди, повернувшись на своих табуретах с коктейлями в руках, и наблюдая за отвратительным праздником, происходящим в центре заведения...
Джессика снова поперхнулась при этом воспоминании, у нее закружилась голова, и она, спотыкаясь, стала бродить по темным закоулкам спальни в поисках каких-нибудь следов виски мистера Руле. В конце концов, ее рука нащупала бутылку, и она, пошатываясь, вернулась на кухню.
- Блядь! Блядь! Бляяядь!!!
Она сделала большой глоток из бутылки, ее глаза расширились, затем она сглотнула. Изысканная жидкость обожгла ей горло и расцвела в животе. Как люди пьют это дерьмо? - возмущеннo подумала она, но мгновение спустя в ее голове вспыхнул столь необходимый шум.
Блядь. Кто мог нарисовать такую ужасную картину? Какой больной на всю голову художник мог додуматься до такой концепции для произведения искусства? И что еще хуже... Только по-настоящему извращенный человек захочет чего-то подобного...
Мистер Руле.
И было что-то еще, не так ли?
Она вернулась в темную спальню, мотивы ее были на автопилоте. Это было не для того, чтобы снова взглянуть на фотографию - Боже, нет! - это было ради SD-карты, которую она видела.
Мгновение спустя она уже держала карточку в руках и сидела перед большим экраном компьютера. Она вставила карточку в прорезь, открыла файл и уже никогда не была прежней...
В ярости она помчалась в больницу. У нее больше не было ни малейшего беспокойства о благополучии Руле, она только хотела встретиться с ним лицом к лицу. Ее больше не тошнило, потому что больше нечем было блевать.
Все было так просто: картина "таверна в аду" со всеми ее ужасными подробностями была создана из реальности, это была интерпретация образа в фотографию.
И эта "фотография" была "без рамки" на четырехчасовой SD-карте, которую она нашла на комоде Руле.
Она не могла наблюдать за всем происходящим, и сомневалась, что кто-то в здравом уме мог бы это сделать. Место на картине было реальным: таверна, или танцевальный клуб, или что там еще, расположенное в каком-то заброшенном хадейском гроте, освещенное факелами из горящей смолы. Весь плотский и загробный ужас картины развернулся перед глазами Джессики в разрешении High Def 1080p. Камера неторопливо бродила по пещере, будто это был глаз случайного наблюдателя. Одно злодеяние за другим, в течение нескольких часов, разворачивалось на экране, все, что она видела на зловонной картине и в сотни раз больше. Несколько зрителей, сидевших за стойкой, казалось, кивнули в сторону камеры, словно это был их знакомый. Среди них была изящно одетая пожилая пара, мужчины с тонзурами[19] и в мешковатых стихарях[20], женщина с кожей черной, как вулканическое стекло, с лысой головой, украшенной замысловатыми шрамами, с мочками ушей, закрученными в кольца, и шеей, вытянутой на полфута выше нормы, благодаря медным кольцам. Одна молодая современная пара непристойно целовалась и ласкала промежности друг друга; на них были одинаковые рубашки с надписью: "НЕЗАВИСИМЫЙ БАР", рядом с ними стоял человек в регалиях и шлеме римского легионера, около 100 года до н.э. Все восхищенно смотрели на ужасные зверства, происходящие на том, что должно было быть танцполом, некоторые с небрежностью мастурбировали.
Но затем камера отважилась углубиться, хотя каменный арочный коридор был окрашен в белый цвет закисшей коркой. Здесь горело меньше факелов, что, возможно, и к лучшему, через каждые несколько ярдов появлялась ниша, в которой обнаруживалось все больше зверств и какодемонических сексуальных актов, утроивших тенор членов клуба. Камера никогда не задерживалась над каждым откровением, лишь входила и выходила, входила и выходила. Служители явно не были людьми, потому что у людей не могло быть ни огромных крыльев, сложенных за спиной, ни колючих ушей, ни рогатых голов. Как ей показалось, контролировали все происходящее существа, похожие на скалы, которых она наиболее отчетливо запомнила на картине, те привратники Тартара с зубилом-выколотыми-прорезями для глаз; плотью, как кожа слизняка, туго натянутой на массивную мускулатуру и ртами, как ножом-прорезаных-щелей-в-глине. В каждой нише эти твари либо насиловали женщин до смерти, либо голыми руками расчленяли людей и нелюдей; потрошили, кастрировали и обескровливали их прямо там; наполняя всем этим сосуды с красными, раскаленными углями, размером с ванну - и делали все это, ухмыляясь в своём демоническом ликовании.
Остальные образы тоже пытались остаться в её памяти, но она отогнала их в сторону, припарковалась на стоянке для посетителей и поспешила в больницу, ничуть не смущаясь своей скупой одеждой (шлепанцы, обрезанные шорты и желтый топ) и нисколько не заботясь о том, что ее похотливо оценивают.
- Я пришла навестить пациента по имени Эдмунд Руле, - сообщила она пожилой женщине за стойкой справочной. - В какой он палате?
- Вы сказали Эдмунд Руле? - женщина казалась неуверенной, сбитой с толку. - Да, пожалуйста, присаживайтесь. К вам скоро кто-нибудь подойдет, - и она украдкой подняла трубку.
Джессика села в пустой приемной, все еще нервничая. Почему бы просто не сказать мне, в какую палату пойти? Разве что...
Теперь ей пришло в голову, что мистер Руле, должно быть, умер, и скоро придет врач или медсестра, чтобы известить ее. Бля, надеюсь, этот жирный псих не сдох. Я должна выяснить, что было на той карте... - и именно тогда в ее голове всплыл последний фрагмент видеозаписи: невидимый оператор, бродящий в задних отсеках этого дьявольского подземелья. Она уже догадалась, что "оператором" мог быть только сам Руле, и это подтвердилось в нескольких следующих кадрах, когда изображение пересекло овальное зеркало, в серебряных прожилках которого виднелись лицо и грудь молодого, стройного мистера Руле с крошечной камерой на лацкане, спрятанной в кармане рубашки.
Еще одна ниша будет осмотрена, прежде чем Джессика, сжавшись от тошноты, выключит экран.
Словно парящий глаз, камера поплыла в следующий ужасный каменный отсек. Очевидно, жертвами выбора в этих пропастях в основном были женщины; и женщина, о которой шла речь, лежала на каменной плите (обнаженная, конечно же, и вся покрытая спермой), закованная в кандалы и конвульсивно дергаясь, пока обитатели ада с кожей слизняков закрепляли над ее головой какой-то аппарат, похожий на ведро. Гравированные пиктограммы, геометрические символы и слова на неизвестном языке покрывали это устройство-шлем. Очевидно, здесь использовалась какая-то оккультная наука в то время, как остальные собирались вокруг, чтобы понаблюдать, в том числе одна из рогатых демонесс, с идеальными грудями и крыльями, а также старый азиат со сжатыми ладонями и пронзительным взглядом. Женщина брыкалась на плите, из отверстия прибора валил дым, слышались её приглушенные крики - крики такого тенора и ужаса, что их невозможно было точно описать. Мгновение напряженного ожидания росло в комнате, пока, наконец, дым не рассеялся и крики не превратились в вялое рыдание.
Когда один из чудовищных послушников убрал "ведро", стало видно, что голова женщины полностью разрушена; волосы, нос, уши и рот все еще целы, но череп как будто был удален, оставив вялый, дрожащий лоскут плоти с веками, которые открывались и закрывались ни над чем. Что стало с ее черепом?
Череп, все еще с блуждающими, лишенными век глазами, был извлечен из "ведра" и затем помещен на стену со стеллажами, рядом с десятками других таких же "голых" голов (в смысле, с содранной кожей). Затем один из зрителей, обычный человек, взобрался на плиту, чтобы начать совокупляться с дрожащей, лишенной черепа, жертвой. Именно в этот момент Джессика выдернула SD-карту из гнезда, выключила экран и, спотыкаясь, помчалась блевать.
- Мисс, мисс?
Воспоминания Джессики рассеялись, как туман, и сквозь него она увидела высокого широкоплечего мужчину с короткими седыми волосами, одетого в хорошо сшитый костюм. Это был не доктор или медсестра, кого она ожидала увидеть, а полицейский детектив со значком на кармане пиджака.
- Я - лейтенант Спенс из Oтдела Убийств, Городской Полицейский Департамент.
- Убийств? - пробормотала она. - Так он...
- С прискорбием сообщаю вам, что Эдмунд Руле мертв. Причина смерти пока не установлена, однако ясно, что это было убийство, совершенное с крайне экстремальной и неописуемой жестокостью.
Это было гораздо больше, чем она ожидала. Она уставилась на огромного, хорошо одетого мужчину.
- Пожалуйста, следуйте за мной, - сказал он.
Они поднялись на лифте, Джессика монотонно отвечала на его вопросы.
- ...Нет, мы не друзья, я была его сиделкой и выполняла его поручения...
- ...Нет, я не думаю, что у него были близкие знакомые или родственники...
- ...Нет, он вообще не выходил из дома. Он сказал мне, что не делал этого семь лет...
- ...Я бывшая секс-кам-девушка, и да, я знаю, о чем вы думаете, но нет, между нами никогда не было ничего романтического или интимного...
- ...Мое общее впечатление? Он был затворником, интересовался антропологией, мифологией и тому подобным. Он был хорошим парнем...
- ...Нет, никто никогда не навещал его в доме. Я почти никогда его не видела...
После череды более поверхностных расспросов Спенс кивнул полицейскому в форме, дежурившему перед больничной палатой.
- Мне нужно, чтобы вы опознали тело. Мне нужно знать, что он - тот же человек, что и на водительских правах.
- Не понимаю, - сказала Джессика. - Разве его лицо не такое же, как на удостоверении?
Спенс посмотрел на нее невозмутимо. Затем он повел ее в комнату.
Джессика посмотрела на мужчину, лежащего на кровати рядом с табличкой с надписью: "Руле, Эдмунд", и закричала:
- Bы издеваетесь надо мной?!! - a затем выбежала из комнаты.
По-прежнему невозмутимый, Спенс подошел к ней, прислонившейся к стене и задыхающейся.
- Бляяядь! - взревела она.
Брови Спенса поднялись.
- Я так понимаю, это он?
- Да...
- Как вы можете быть уверены?
- Цепь на шее, аметист, и кожаный мешочек в руке. Это соль.
- Соль, аметист?
- Он попросил их, когда приехала "скорая помощь".
- Почему?
- Я не знаю. Он попросил их, так что я дала.
- Хмм, - Спенс ущипнул себя за подбородок. - Его отпечатков пальцев нет в деле, но мы проверяем его банки. Стоматологические записи, конечно же, будут бесполезны.
- Забудьте все это дерьмо. Это он, - сказала она, глядя на стену напротив.
- За свою карьеру я повидал много странного. Но я никогда не видел ничего подобного.
А я видела, - подумала Джессика, потому что на теле в комнате не было головы там, где она должна быть, только мешок-без-черепа, бородатый, с отвисшим ртом, щелями для глаз, за которыми не было глазных яблок.
- И вы говорите, он просил у вас соль и аметист?
- Да.
- Знаете, почему?
Наверное, какая-то защита. Но зачем об этом говорить?
- Понятия не имею.
Спенс продолжил:
- По всей больнице установлены камеры наблюдения, и мои люди проверили их все. Никто никогда не входил в эту палату, кроме нескольких врачей и дежурных медсестер. Я не знаю, как это возможно, - oн покосился на нее. - У него были враги, о которых вы знаете?
- Похоже на то, - прошептала Джессика, - но я ничего не знаю об этом.
Спенс смотрел на неё бездушными глазами.
- Мне нужно задать вам еще один вопрос, и я хочу, чтобы вы вернулись в палату еще на минутку.
- Боже мой, - прохрипела она.
- Это очень важно.
Джессика последовала за ним, скрипя зубами. Она заставила себя отвести взгляд от останков головы Pуле, но Спенс привлек ее внимание к кое-чему другому.
В правой руке Pуле была ручка, а на простыне рядом с ним было написано: "СЛАДКАЯ БОЛЬ".
- Есть идеи, что это такое? - спросил детектив.
- Нет, - ответила Джессика.
Джессика оставалась в мотеле три дня, пока полиция осматривала дом. Когда она вернулась, то сорвала печально известную желтую полицейскую ленту c входной двери и обнаружила, что внутри все в порядке, хотя многое было взято: все компьютеры Pуле, много книг с полок, даже ее собственный ноутбук, который, как ей сказали, будет возвращен "когда расследование будет завершено". Были заметны следы фиолетового порошка для снятия отпечатков пальцев. Хотя она отважилась пройти лишь немного в затемненную комнату Руле, было ясно, что комната перевернута вверх дном. Несколько темных картин на стене исчезли, были конфискованы, как и ужасная картина на комоде.
Но самым странным была узкая дверь рядом с ванной, запертая, как утверждал Руле, из-за крысиного нашествия. Полиция сняла дверь (и, кстати, не очень аккуратно), но за ней не было никакого шкафа, только каркас дома и очень старая фанера. Не было видно ни улик, ни прежних проблем с грызунами, ни старых ядовитых лепешек и т.д. Это была дверь в никуда, и ее расположение не имело смысла. Неровный ковер перед ней всё еще был приподнят, и причину этой неровности было легко увидеть. Это были не покоробленные половицы (пол фундамента был бетонным), а слой соли толщиной в дюйм.
Опять соль. Он каждый день рассыпал соль вокруг дома и даже взял с собой в больницу мешочек. Быстрый поиск в Google подтвердил ее прежнюю версию: считалось, что соль обладает защитными свойствами, такими как поглощение негативной психической энергии и защита от злых духов. Древние магические круги были сделаны из соли. Ни одно нечестивое существо не могло войти в соляной круг. Он заблокировал ею дверь и поддерживал соляной круг вокруг своего дома, - рассуждала она. - И то, чего он боялся больше всего на свете, никогда не могло попасть сюда. Вместо этого оно пробралось в больницу... и настигло его...
Ну, что ж...
Она полагала, что сможет оставаться в доме до тех пор, пока не отключат электричество или какой-нибудь законный орган не утвердит завещание, но месячное жалованье, которое она заработала до сих пор, лежало в банке и должно было покрыть арендную плату в любом другом месте на несколько лет. Могло быть и хуже, - подумала она, - но не для Руле.
Она знала, что это какая-то внутренняя чуйка подтолкнула ее остаться на некоторое время: склонность к тому, что есть что-то, чего она должна дождаться, и что оказалось верным несколько ночей спустя. В одну грозовую, дождливую ночь. Ровно в полночь.
Она проснулась на старой кровати с балдахином от шороха, донесшегося из-за двери. Она даже не почувствовала страха, когда встала и вышла, одетая только в трусики. Ей пришла в голову прозаическая мысль: Они прибыли.
Входная дверь была открыта. Лысый азиат в черном костюме рассматривал книжные полки. Джессика уже видела его однажды.
- Прошу прощения за вторжение, мисс. Я буду краток. Как завершится это рандеву, зависит только от вас.
- Bы, - сказала она. - Bы из того места.
- Да, оттуда. И я здесь, чтобы вернуть то, что принадлежит мне.
- Так. A cоль вокруг дома уже не работает?
- Достаточно хорошо, если не идут дожди, - он улыбнулся пронзительной, как нож, улыбкой. - Эдмунд Руле был крепким орешком со своими замками и охраной, но они помогают только здесь. Мы знали, что это лишь вопрос времени, когда какая-то необходимость заставит его покинуть это место. И это место, добавлю я, является чем-то вроде священной собственности, одним из многих древних, заброшенных входов. Земля, на которой стоит этот дом - один из них. Для нас время довольно незначительно, однако этот портал, - он указал пальцем с длинным ногтем на сорванную дверь шкафа, - существует уже тысячи лет. Руле знал все об этом. Он был, можно сказать, наследственным членом, последним в длинной линии ценных постоянных клиентов. Но он нарушил правила, а это непростительно. Он взял кое-что у нас, а мы взяли кое-что у него.
- Он заслужил, чтобы его убили? - спросила она.
- Ох, но его вовсе не убили. На самом деле Руле жив и всегда будет жить, - и тут азиат щелкнул пальцами, и из спальни Руле появился другой мужчина, высокий, закутанный в черное, с лицом, похожим на маску из шрамов.
В руках он держал один из "шлемообразных" объектов, похожий на ведро и весь покрытый символами и иероглифами. Изнутри он извлек мокрый, ободранный череп с лишенными век глазами.
- Брат Руле всегда будет с нами, в очень особом месте, - с усмешкой сказал азиат. Но потом он стал серьезным. - Вы невиновны, и мое глубочайшее желание, чтобы мы не использовали наше устройство против вас; в противном случае - вы навсегда присоединитесь к своему бывшему работодателю.
- Кажется, я знаю, чего вы хотите, - сказала Джессика.
Она исчезла в своей комнате, затем вернулась, зажав SD-карту между указательным и средним пальцами.
Она вложила еe в раскрытую ладонь мужчины.
Его глаза сверлили ее и, казалось, проникали в саму душу.
- Как редко и чудесно встретить кого-то по-настоящему честного, - eго ладонь сжала карту. - Спасибо, - сказал он и сделал молчаливый жест своему сопровождающему, который взял левую руку Джессики и что-то прижал к ней.
Она пристально смотрела, но так и не смогла визуально расшифровать, что это было. На мгновение, она ощутила сильную боль, шипящую, как раскаленное докрасна клеймо, но когда она отдернула руку, на ней не было видно никаких следов.
- Считайте это туристическим паспортом, - сказал азиат. - Мы всегда рады видеть вас в наших владениях.
Высокий, покрытый шрамами, человек стал размахивать обычной метлой, сметая дорожку соли перед отверстием, где была снесена дверь шкафа.
- Я искренне надеюсь увидеть вас снова, Джессика.
Затем азиат и человек со шрамами шагнули в продолговатое отверстие и растаяли, пока не остались только старые стены и фанера размером два на четыре.
Джессика моргнула и потерла руку. Она была уверена, что очень скоро войдет туда.
Перевод: Андрей Нуар
Вроцлав занимает достойное место среди городов в этой великой стране. Он может похвастаться не только католической архиепархией, в которой более семидесяти церквей с кирпичными стенами, датируемые 1100-ми годами, но и многими ресторанами быстрого питания "McDonald’s", которые качественно гораздо лучше, чем любой "McDonald’s" в Америке. Что касается известных местных жителей, то и в этом не было недостатка: Алоис Альцгеймер, барон Манфред фон Рихтгофен[21], Пeтер Лорре[22] и Луис М. Кон - главный подозреваемый, как зачинщик "Великого чикагского пожара" в 1871 году, который погубил триста человек и оставил около ста тысяч без крова. Следует отметить, что Вроцлав пишется Wroclaw, а не как можно было бы ожидать, Vrushlahv или Vrotswav, или что-то в этом роде. Другими словами, то, как пишутся слова, кардинально отличается от того, как они звучат. Например, самое популярное пиво во Вроцлаве - и, возможно, во всей стране - пишется Zywiec. Вы можете подумать, что это будет произноситься как "Зивек", но нет, это произносится как "Живец". Этот факт, вероятно, объясняется польским языком, который содержит не двадцать шесть, а тридцать две буквы и девять гласных, а не пять, плюс многочисленные диалекты, но есть и другие фонологические причины. Но, достаточно языка.
Вроцлав стоит на реке Одер, протяжённостью пятьсот миль[23], известной своей великой красотой и склонностью к внезапным наводнениям. Город был практически разрушен русскими во время Второй мировой войны, потому что Вроцлав, тогда известный как Бреслау, был частью Третьего рейха Германии. Кстати, город был последним оплотом, который сдался союзникам, за день до безоговорочной капитуляции рейха. Сам Гитлер высоко ценил город, часто посещая его, и, как известно, совершал долгие одиночные прогулки по огромному "Залу Столетия", построенному знаменитым архитектором Максом Бергом в ознаменование окончательного поражения Наполеона в Лейпцигской битве, которая наконец закончила французский бич Европы. Более того, ходят слухи, что призрак Гитлера регулярно виден там, прогуливающийся возле фонтана и в садах "Зала Столетия". Но это всё для привлечения туристов...
Во Вроцлаве есть отличные отели: "The Mercure" и "The Orbis". Это отели с очень приятными ценами, во всяком случае для американских кошельков. Цены во Вроцлаве, по крайней мере, на всё дешевле на треть. На всё, кроме бензина и недвижимости. Но эти последние факторы не относятся к среднестатистическому американскому туристу, одному из таких туристов, чей опыт я должен рассказать вам сейчас. Этот джентльмен по имени Фостер Морли из Флориды однажды посетил Вроцлав, и он объявил мне, что это был самый красивый город, в который он когда-либо ездил, и он полон самых красивых людей. Однако, после его второй поездки, несмотря на все его почести, он не вернулся туда, и никогда уже этого не сделает.
Возможно, мой рассказ поможет пролить свет на причину этого...
Счастливый Морли с сумками в руках вышел из дверей чересчур опрятного Вроцлавского аэропорта, улыбаясь так же ярко, как дневное солнце. На самом деле, во время своего предыдущего визита сюда, он ни разу не видел плохой погоды. Этот аэропорт был известен как "Аэропорт Коперника", названный в честь известного математика и астронома, который впервые определил тот факт, что Солнце, а не Земля, является центром нашей Солнечной системы. Но это на самом деле было немного незаслуженно, потому что греческий астроном Аристарх с острова Самос почти две тысячи лет назад изложил этот факт в письменном виде. Но всё же... Николай Коперник был гением и учёным первого порядка, и одним из самых умных людей своего времени (1473-1543). Гений, да, возможно. Но, существовали и противоположные точки зрения. Например, датский астроном Тихо Браге полагал, что Солнце вращается вокруг Земли. Кстати, он потерял свой нос в битве на мечах против двоюродного брата после пьяной ссоры из-за женщины на чьей-то свадьбе. Но, как дворянин, Браге был быстро снабжён фальшивым носом из латуни, серебра, золота или бронзы - никто не знает наверняка. Браге умер в 1601 году, когда его мочевой пузырь разорвался во время банкета в Праге.
Ах, но какое это имеет отношение к нашему американскому герою мистеру Фостеру Морли?
Ничего общего, но я рассказал вам об этом здесь, потому что нахожу это интересным.
Но вернёмся к нашей истории.
Мистер Морли был человеком старше среднего возраста, пятьдесят с лишним лет, и джентльменом досуга - у него не было настоящей работы, но, казалось, у него было достаточно денег, чтобы финансировать свою жизнь. Он получил прекрасную степень в Дартмуте, но она мало ему пригодилась, кроме того, что он ради собственного удовольствия занимался своими же исследованиями. Кто-то может описать его как высокого, лысого, седобородого и милого человека, и хотя он вовсе не неприятен в общении, он оказался не слишком социально адаптированным существом. Он был очень одинок в этом мире и жил совершенно один и для себя, и чувствовал себя вполне довольным этим внутренним состоянием одиночества. Поэтому лишний раз не нужно упоминать, что ни ребёнка, ни котёнка (как гласит пословица) у него не было, и если бы они появились, ну, это было бы воспринято соседями как присутствие очень нового и неуместного элемента в том, что они знали как "жизнь мистера Фостера Морли". Его самые близкие и доверенные лица существовали в виде небольшой группы онлайн-переписок (я сам являюсь одним из таких членов), которые любили делиться друг с другом взаимными интересами - главным образом, научными просвещениями и описаниями поездок в другие страны. Другими словами, группа людей, склоняющаяся к высокомерному, педантичному и интеллектуальному общению. Однако по какой-то причине мне показалось, что я наслаждаюсь немного более доверительной дружбой с мистером Морли, потому что я и только я знал то, чего не знали другие. Несмотря на то, что Морли был человеком, увлекающимся антиквариатом и архитектурой, он, если можно так выразиться, был человеком, не отстающим от моды.
Все таксисты в Польше были, кажется, ухоженными мужчинами в кожаных куртках, которые не были склонны к болтовне, и все они, кажется, водили блестящие седаны "Mercedes". Именно на заднем сиденье одного из таких седанов Морли уселся поудобнее, а водитель убрал багаж. Через мгновение счётчик включился, и машина плавно выехала по дороге из аэропорта. Взгляд назад наградил Морли потрясающим видом на объект, который, казалось, был из архитектурного проекта Баухауза: красота через функциональность, и это впечатление было усилено текущей погодой: солнечным, мягким и едва облачным небом, настоящей жемчужиной дня. Морли уже сообщил водителю о пункте своего назначения.
- Центр, - сказал он, - но дайте мне минуту, чтобы найти адрес отеля.
"Центр" был универсальным обозначением центра города, одного из самых восхитительных мест, которые Морли когда-либо видел на земле. Дальнейшее описание будет более подробным, когда придёт подходящее время, но для общего взгляда на Вроцлав необходимо сказать несколько слов. Никогда в своей жизни Морли не видел такого резкого столкновения архитектуры, но здесь слово "столкновение" не должно восприниматься как качество раздора. Во-первых, например, когда они выходили из аэропорта, длинные, низкие ряды зданий эпохи коммунистического времени приветствовали глаз; казармы военные, видимо, и давно не использовались. Их окружали заборы из колючей проволоки, в то время как выцветшие стены из серого цемента были усеяны неисчислимыми пулями, которые, как слышал Морли, были результатом того, как польские войска отпраздновали окончание мёртвой хватки бывшего Советского Союза в этой стране.
Возможно, это было напоминанием о том, что времена не всегда были такими хорошими, - подумал Морли.
И всё же, когда "Mercedes" свернул на перекрёсток с круговым движением, первым, что он заметил, было яркое здание "Burger King".
Ах, напоминание о Западе!
В конце концов, начались нужные ему улицы, и Морли, как и во время своего первого визита, восхищался вышеупомянутым "столкновением" стилей зданий. Готические церкви старше пятисот лет стояли бок о бок с домами 1920-х годов, беззаботными коммунистическими квартирами в стиле 60-х годов и длинными сверкающими современными торговыми центрами с чёрным остеклением (здесь они называются "галереями"), которые не уступали даже самым модным торговым центрам в Америке. Здесь была ещё одна восхитительная визуальная особенность: большинство из этих старых, серых жилых домов эпохи коммунистического времени были теперь весело окрашены яркими цветами и узорами в стиле поп-арт. Во всяком случае, способ, которым это удивительное расхождение стилей соответствовало представлению нового видения городской красоты, всегда был чем-то, что неизменно увлекало внимание Морли. Добавьте к этому общую безупречность города, и вы окажетесь в мегаполисе с уникальным, впечатляющим и вдохновляющим видом. Но была и другая черта, которая для такого человека, как Фостер Морли, показалась ещё более вдохновляющей, и это было... женским полом. Местными женщинами. Фостера Морли можно было охарактеризовать как вежливого, высококультурного и воспитанного джентльмена с нормальным здоровым интересом к представителям противоположного пола, а также с нормальным здоровым интересом к выполнению инстинктов, вызванных его сексуальным влечением. Да. Некоторые могут выразить это так. Но большинство, я боюсь, выразились бы по-другому: он был сексистской свиньёй, оргазм-наркоманом и хроническим любителем "кисок". Когда дело доходило до сексуального освобождения, его высшие манеры и интеллектуальные способности как ветром сдувало. Представление о его поведении было всего лишь блеском, хорошо отточенным шпоном, под которым существовала душа, пронизанная вожделением и желаниями, которые любой порядочный человек назвал бы ненормальным. Более подробное описание этого скоро начнётся, но сначала нужно кратко заметить, что польские женщины имели превосходный генетический фонд. Морли размышлял об этом постоянно. Куда бы ни опускался его взгляд, его встречала пара грудей, которые даже самые привередливые должны были бы назвать притягательными. Анатомические очертания в виде разворота ног, как у взлётно-посадочной полосы, и глаз, как... Что ж, эти избитые сравнения хорошо вписываются в возможности этого человека. Следующая мысль мистера Морли, однако, позволит читателю более чётко визуализировать искомые изображения: глядя в окно машины, повсюду, куда бы он ни посмотрел, были ошеломляющие великолепные кирпичные дома. Морли осторожно прикусил нижнюю губу, глядя на них. То есть он мягко прикусил нижнюю губу и более чем нежно сжал промежность (водитель не мог этого заметить) и радовался тому таинственному удовлетворению, которое приходит к пожилым мужчинам после ощущения предэякуляторной жидкости, выходящей из конца пениса. Это была анатомическая уверенность в том, что он ещё не полностью высох, что оценил бы любой, уже не молодой, мужчина.
Боже мой! Да, действительно, я снова в Польше!
Он обрадовался, когда заметил статную молодую женщину, идущую по тротуару с практически обнажённой грудью. Как это может быть? Разве не существует законов, запрещающих такие непристойные проявления эксгибиционизма? Ответ искать долго не пришлось. Видите ли, на одном большом, мокром, торчащем соске был рот младенца, питавшегося молоком так, как того хотела природа. Действительно, грудное вскармливание в общественных местах было не только разрешено в Польше, но и поощрялось (и то же самое в большинстве стран Европы), и этот факт оказался полезным как для младенцев, так и для матерей. А также, да, для извращенцев-вуайеристов, как наш главный герой. Тем не менее, уравновешенный водитель не повёл и глазом: он, конечно, привык видеть такое ежедневно. Морли смотрел с ещё бóльшим интересом, поскольку их поворот на Свидницкую улицу позволил увидеть более ясный угол обзора. Ребёнок, казалось, сосал так, как будто хотел опустошить материнскую грудь полностью. Молоко стекало с его крошечного рта, и выражение лица матери, когда она шла ногами по асфальту, свидетельствовало о том, что ей очень нравилось ощущение того, как ребёнок всасывает её молочные железы. Морли мечтательно посмотрел:
Как я завидую этому ребёнку! Если это мальчик, у него уже есть отличные навыки!
Морли с мечтанием задумался, что заплатил бы за возможность влить необходимую сперму в её лоно, чтобы сделать ещё ребёнка этой дамочке...
- Где вас высадить? - спросил водитель, не оглядываясь.
- О, да! Дайте мне минутку. У меня где-то была бумага... - а затем мистер Морли просунул руку в сумку и ему удалось достать распечатку с Booking.com вместе с названием отеля.
Ах, вот онa. Как я мог забыть название?
Предыдущие организации в этом городе показали ему много отелей с похожими названиями, таких как "Orbis", "Ibis", "Ebis", "Elbis" - очевидно, или, по крайней мере, так он предполагал, - предприятия одной управляющей или холдинговой компании. Во время своего первого визита он остановился в "the Orbis", который величественно расположился на нетронутой, засаженной цветами возвышенности, обращенной ко входу в Центр, который он забронировал из-за истории этого места, когда отель был дипломатическим в коммунистические времена. Многие предполагаемые шпионы якобы останавливались там. В целом, его пребывание там было более чем приятным, с его чистыми, тихими комнатами, очень вежливым и эффективным обслуживающим персоналом, а также замечательным баром и меню, которое могло похвастаться лучшим копчёным лососем, который он когда-либо ел. Но Морли время от времени предпочитал немного разнообразия, и несколько последних дней своего первого визита он провёл в "the Ibis". Он знал, что ибис был какой-то морской птицей. Это было странно, ведь недалеко от Вроцлава не было моря, но это не имело значения. Там было так же отлично, как и в "the Orbis", но на этот раз он выбрал "the Iblis" (обратите внимание на l между b и i, для удобства дифференциации), подчиняясь какому-то внутреннему желанию, которое он не мог точно определить. Скорее всего, выбор был сделан из-за расположения отеля в идеальной шаговой доступности от замечательного корейского ресторана на западе (чьи говяжьи бульгоги[24] были такими же хорошими, как в Сеуле).
А может быть, была какая-то другая причина, по которой он выбрал это место?
Вскоре после бронирования он вспомнил из своих уроков в университете в Дартмуте, что слово "Иблис" обозначало исламское имя злого духа в Коране. Морли совсем не увлекался оккультизмом, но у него были склонности к истории, и это место оказалось совершенно уникальным, в этом отеле можно было бы устроить... Да, это был отель, по сути, называемый дьявольским именем.
- "Иблис", - сказал он водителю.
Водитель резко оглянулся.
- "Иблис"?
Почему поведение этого человека так изменилось за короткий срок?
Морли не мог не заметить этого.
- У меня есть адрес этого места...
- Я знаю адрес, - проворчал водитель. - Я подброшу вас.
- Мне показалось... если вы не возражаете, когда я упомянул об этом месте, вы негативно отреагировали на это.
- А?
- Что-то не так с "Иблисом"? Не стесняйтесь, можете сказать.
Или это было воображение Морли?
- Нет, нет, - прохрипел водитель. - Ничего страшного.
- Ой, извините, просто мне показалось, что...
- Ничего страшного! - сказал водитель более резко. - Просто "Иблис" принадлежит полякам, но большинство сотрудников, которых они нанимают, являются боснийцами, которые делают свою работу за меньшие деньги. Та же работа, но меньше денег. За хорошую работу поляка нужно и платить хорошо. В других отелях и ресторанах они нанимают украинцев по той же причине. Кроме того, у нас здесь повсюду цыгане.
Морли сразу же понял проблему. Обычные предрассудки стран, которые держат обиды на несправедливости, которые произошли сотни лет назад или больше.
- Ах, я понял! - всё, что он сказал. - У нас есть похожие вещи в моей стране.
- И цыгане, и украинцы, и боснийцы, - прокомментировал водитель, - никто не является настоящими католиками, конечно же.
Польша была почти на девяносто процентов католической.
Я и сам не совсем настоящий католик, - подумал Морли, подавляя смешок. - Я приехал сюда за домами дурной репутации, а не домами Бога.
- Хорошо, я ценю вашу информацию. Я не знал об этих социальных... аномалиях здесь.
- А? - раздражённо сказал водитель.
Морли не ответил. Вместо этого его глаза удивлённо открылись, когда он заметил большой знак и почти готические красные буквы на чёрном фоне:
"ИБЛИС".
- Здесь ваш отель. "Иблис", - объявил водитель.
В целом, это была архитектура прошлых лет, а не удручающая новая. Морли наслаждался старыми отелями, потому что с их возрастом появляется характер и особая атмосфера. Не то, чтобы он был очень древним, но достаточно старым: краеугольный камень гранитной арки датировался 1876 годом.
Был ли тогда Вроцлав частью Пруссии? - подумал он. - Или тогда была династия Габсбургов? Чёрт! Это же такая история!
Здание отеля состояло из красного кирпича, и он подумал, что большинство кирпичей были оригинальными, времён его постройки. Очевидно, что Жуков и его советская армия уничтожения не были обеспокоены его сносом. Были также свидетельства отделки позднего периода готического возрождения: маленькие башенки и пики на крыше, а также серые и ухмыляющиеся горгульи. Когда Морли вышел из машины, он был уверен, что может с нетерпением ждать прекрасного пребывания в таком особом месте старой Европы, ведь ему было в несколько раз больше лет, чем самому Морли. Морли направился к богато украшенной входной двери для регистрации. Восхищение этой страной было незамедлительным: стоимость проезда в такси из аэропорта до отеля равнялась семнадцати долларам США. Он оставил столько же водителю, так как во Флориде стоимость проезда составила бы сто долларов без чаевых. Водитель благодарно кивнул, вернулся к своей машине и поспешно уехал. Поведение водителя можно было бы посчитать странным, но наш мистер Морли был слишком погружён в атмосферу этого места, чтобы это заметить. По своей привычке он уделил время, чтобы визуализировать и, следовательно, насытить себя деталями своего "дневника" путешествия, который, по правде говоря, представлял собой скорее журнал его сексуальных подвигов, а не путешествий, который он решил однажды опубликовать в интернете, используя псевдоним, конечно.
Кто знает?
Возможно, даже автор этого самого повествования опубликует однажды такую же книгу...
Войдя в парадные двери, он оказался в небольшом, хорошо украшенном вестибюле со стеклянными дверями с латунным профилем. Эти двери были, без сомнения, установлены, чтобы перехватить холодный воздух, дующий прямо с улицы зимой. Но поскольку сейчас была не зима, вторые двери служили исключительно для красоты. По какой-то причине Морли не сразу заметил, что в вестибюле был ещё кто-то. К нашему путешественнику сразу же обратился высокий, неприятный мужской голос, искажённый каким-то производным акцента, который не может быть эффективно воспроизведён посредством письменного слова. Это звучало типа: "Дайте мне пять евро! Пять евро, пять евро, пять евро..." Морли не был расположен к внезапным знакомствам, и его неприятное ощущение было утроено присутствием нехороших запахов человека, немытого неделями, а также его ошеломляюще испачканной одеждой. Морли не смог открыть рот. Разумеется, незнакомец был не более и не менее, чем обычный нищий, которых было много в Польше. Этот нищий, однако, был нетипичным в нескольких отношениях, и пара слов должна быть затрачена на этот пункт.
Незнакомец с неприятным запахом был не выше четырёх с половиной футов[25], но, похоже, не отвечал описанию кого-то, страдающего карликовостью или ахондроплазией. Неопрятные тёмно-чёрные волосы в чём-то вроде стрижки украшали относительно нормальную голову. Его тон кожи был оттенком, возможно, арахисового масла, а частично азиатское лицо было сильно усеяно прыщами. Тем не менее, наиболее заметной аномалией его роста была длина рук - явно вдвое меньше, чем можно ожидать от человека такого роста - возможно, девятилетнего мальчика. Этот человек был инвалидом, конечно, и обычно сердце нашего мистера Морли могло бы растаять по отношению к бедному парню, но между ужасающим запахом и шоком его грубых призывов Морли признался себе, что ненависть, а не жалость, было то, что наиболее значительно захватило его.
- Вы - американец! - последовал очередной порыв неприятного запаха, который сопровождался сгнившими зубами.
Он назвал его американцем, как будто это было оскорбление.
- Вы богаты! Вы дадите мне пять евро? Пять евро, пять евро, пять евро!
Морли наконец собрался, ну, по крайней мере, настолько, насколько смог.
- Сэр! - ответил он, стараясь заткнуть ему рот. - Есть способы, с помощью которых обездоленные просят деньги, а есть способы, которыми это делать нельзя. Вы продемонстрировали второй вариант.
A затем Морли протолкнул себя и свои сумки через следующие двери, в то время как охранник отеля, который заметил это движение, пробормотал извинения Морли, накричал на бродягу и выгнал его. Маленький человек скатился на тротуар. Морли проскользнул подальше от них, он не любил подобного рода шумиху. Охранник произнёс ещё несколько оскорблений, а затем закрыл двери. Нищий посмотрел в его сторону, пытаясь встать на ноги, но он не смотрел на охранника. Он смотрел прямо на Морли. Зайдя внутрь, Морли подумал:
Господи! Я терпеть не могу неприятных столкновений! И бедняга смотрит на меня, как будто его изгнание было моей виной!
Но одна вещь, в которой Морли был экспертом, состояла в изолировании себя от последствий таких встреч. Это было обычное несчастье - мир был полон их - и Морли, особенно в его возрасте, решил, что ничто не испортит его наслаждение каждым живым моментом, и этот инцидент был сразу же признан недействительным, когда он открыл глаза на роскошные декорации внутри отеля, а также открыл свои лёгкие для его чистого воздуха. Прекрасный, уютный зал встретил Морли. Тёмные, явно дорогие коврики большого размера украшали паркетные полы. Ковры больше напоминали гобелены, сшитые в некотором роде в техническом стиле знаменитого английского гобелена Байё. Конечно, эти ковры заслуживают дальнейшего изучения, так как даже в этом первом взгляде Морли заметил изображения фигур дворянства, а также военных фигур, таких как ряды гренадеров, пикинёров и мушкетёров; большие пушки, изрыгающие дым, и даже, что ещё более неприятно, казни через расстрел, пытки, а также повешение и обезглавливание, чьи визуальные выражения жертв оказались делом опытной иглы. Если бы Морли осмотрел ковры с ещё бóльшей тщательностью, он, вероятно, заметил бы другие изображения, ещё более наглядные и тревожные, такие как солдаты, насилующие безголовых женщин, у которых отрубленные головы казались преднамеренно оставленные рядом, обнажённых женщин, вскипячённых заживо в больших чёрных чанах, и такую же обнажённую женщину, пронзённую острыми пиками от рта до влагалища, в то время как некоторые военные фактически изображались как мастурбирующие на это. Действительно, не особо приятная глазу демонстрация рукоделия, хотя и технически искусная.
Кто положил бы такой непристойный и кровавый ковёр в отеле? - задавался вопросом Морли.
Однако, только сверхъестественно внимательный, такой как сам Морли, заметил бы такие мелкие и едва различимые детали. Некоторая мебель в зале и картины в позолоченной рамке показались ему азиатскими, в то время как другие подобные вещи - очевидно, более новая мебель и картины - явно созданы в традициях арабески. Это могло бы вызвать в простом путешественнике несоответствие стилей, но только не в нашем мистере Морли. Он обнаружил, что здесь так же, как и в самом городе, было столкновение архитектурных стилей, внутреннее убранство было уникально и являлось ещё одним красивым "пером" в "шляпе" этого города. Взгляд налево показал ему латунный узор и стекло - двери в бар отеля и ресторан. Пожилой мужчина с сутулыми плечами, толкающий пылесос, бросил на него странный взгляд с невозмутимым лицом, похожим на того самого таксиста. Когда Морли кратко изучил меню, размещённое прямо за дверью, он отметил кухню, которая оказалась китайской, а также польской, а также были и некоторые другие блюда, незнакомые ему. Он с нетерпением ждал обеда. Наконец наш посетитель подошёл к стойке регистрации, тяжело дыша от веса своего багажа и возраста. Через ярко освещённую стойку его восторженно поприветствовала темноволосая молодая женщина с прямой чёлкой и немного пышной фигурой.
- О, здравствуйте, сэр! Добро пожаловать в "Иблис"! Вы являетесь мистером Фостером Морли?
- Да, да, - сказал он и предоставил своё удостоверение личности и информацию о бронировании. - Как вы узнали?
- Отель полон, за исключением одной вашей комнаты, сэр.
Это был явно хороший знак, в то время как ещё одним "пером" в вышеупомянутой "шляпе" было то, что девушка была похожа на испанскую актрису Пенелопу Крус. В своих фантазиях Морли не мог не представить, как он облизывает её обнажённое тело от пупка до шеи.
О, какая это будет роскошь! - подумал он.
Она вернула его документы и сказала:
- Мы надеемся, что вы останетесь удовлетворены, сэр!
Я подозреваю, что буду удовлетворён, - подумал он, - если почувствую, скажем, ваши губы на своём члене.
Вместо этого он просто сказал:
- Спасибо.
- Ваш номер - двенадцать, на втором этаже. И вот... - она сунула ему визитку с названием и логотипом отеля, - пароль от WiFi. Всё это бесплатно.
- Прекрасно, спасибо.
Его мозг озарился ожидаемыми удовольствиями. И он не мог дождаться, когда придёт в свой номер и включит ноутбук, чтобы просмотреть самые последние записи на веб-сайте, который, казалось, был лучшим веб-сайтом для девиц по вызову в Польше. Затем он вспомнил кое-что:
- О, и ещё вопрос - где здесь ближайшее место, где я могу обменять американские деньги? Банк через улицу, я полагаю...
- О нет, сэр. Обменный пункт есть прямо здесь, открыт до 17:00, - и она указала на него слева от одной из странных картин.
Чёрт! - подумал он, - 17:00, это же... - некоторые медленные, слабые вычисления в его голове подсказали ему, что пять часов вечера наступит через десять минут.
- Простите, я сейчас вернусь, - и он помчался по короткому коридору, и только тогда он заметил особый цвет всех стен вестибюля.
Кроваво-красный.
Морли нахмурился.
Это точно не тот цвет, который я бы выбрал для своего отеля!
Но это было нехарактерно и потому интересно. Он продолжал двигаться по короткому коридору и нашёл окно обмена, которое было маленьким, как у кассира банка. Он ожидал, что за окном будет придурковатый толстяк или пожилая женщина, но - нет! Другая молодая девушка с блестящими волосами улыбнулась за стеклом.
Не могли бы вы показать мне свои торчащие сосочки, мисс?
- Здравствуйте, сэр! Добро пожаловать в "Иблис", - сказала она, сделав акцент на названии отеля.
- Ваши слова приветствия очень ценны, и я рад быть здесь, в вашей прекрасной стране!
Она замерла, затем сказала:
- О, Польша, да. Да, Польша - очень милая страна, но я из Боснии - тоже очень красивая страна.
Интересно. Водитель такси говорил про боснийцев, с небольшим возмущением. Она должна быть здесь по рабочей визе.
- Надеюсь, что смогу как-нибудь побывать и там. А теперь, если вы не возражаете, поменяйте мне это на злотые.
Затем из своего кошелька он вытащил тысячу долларов США, здоровенную пачку. Глаза женщины расширились, затем она ловко сосчитала её и выдала ему ещё бóльшую пачку денег в польской валюте. Морли еле сдерживал восторг от того, что доллар укрепился со времени его последнего визита, это означало, что злотый ослаб, и это положительно отразилось на кошельке Морли.
- Большое спасибо, леди. И это для вас, - и он подсунул ей чаевые в сто злотых.
Её лицо озарилось. Она произнесла:
- Большое спасибо, сэр! Большое спасибо!
Морли кивнул с улыбкой и повернулся, чтобы вернуться к стойке регистрации.
Однако...
Его взгляд зацепился за одну из странных картин в золотой оправе, по-видимому, она была настоящая и написана маслом, а не напечатана на принтере. Сложная структура изображала бюст дворянина в тёмно-красной тунике с узким воротником и в головном уборе, который показался Морли абсурдным: надутый шар, похожий на полностью приготовленный "Jiffy Pop"[26], только золото вместо серебра. Тёмные напряжённые глаза, густые прямые усы и страшное выражение лица было наиболее заметным. Маленькая гравированная латунная табличка внизу рамы гласила:
"Мехмед II".
Мысль всего за несколько секунд вернула его на уроки европейской истории Дартмута.
Да!
Мехмед II был правителем Османской империи, чья армия разграбила Константинополь и прикончила то, что осталось от Римской империи. Но это странное воспоминание заставило его усомниться в ещё более странном портрете.
Что, чёрт возьми, картина Мехмеда II делает в отеле во Вроцлаве, в Польше?
Константинополь, затем переименованный в Стамбул, находился на расстоянии более тысячи миль от очаровательного польского города, в котором сейчас находился Морли. Изображение османского султана, который убивал европейцев с той свирепостью, что и американцы убивали индейцев, было таким же странным, как и изображение Роберта Оппенгеймера[27] в японском отеле. И если читатель поверит мне, мистер Морли был сражён и стоял, неспособный сложить два и два вместе.
Конечно! Мехмед II был мусульманином, как и большинство боснийцев! Боснийцы просто могут считать такого человека, как Мехмед II, героем...
Да, любопытно.
Тем более, что он вспомнил, что таксист сказал (с небольшой долей насмешки) о притоке боснийцев, работающих за более низкую заработную плату в польских отелях, особенно в этом отеле.
Могли ли работающие здесь боснийцы тайно повесить эту неуместную картину?
Интересное предположение! - подумал он с улыбкой, - но откровенно бесполезное! Я не высмеиваю Мехмеда II, боснийских иммигрантов или кого-то ещё! Я здесь, чтобы вести свой дневник!
Вернувшись за стойку, он получил ещё немного информации от привлекательного клерка, а затем с благодарностью положил в карман свой ключ, поднял сумки и направился к лифту. Лифты в Польше обычно медленные, возможно, этот не был исключением. Я не уверен, но мистер Морли утверждает, что он подождал не менее десяти минут, чтобы подняться в свою комнату. Бóльшая часть этих минут была потрачена на изучение фонтана с золотыми рыбками. Морли улыбнулся приятной мелочи, которая украшала это место. Но улыбка, однако, быстро превратилась в гримасу...
О, Боже, - подумал он.
Золотые рыбки были из вида, который часто можно увидеть в китайских ресторанах: hanafusa, казалось бы, самый уродливый, покрытый выпуклыми наростами, склонными напоминать какую-то опухоль. Они, однако, были особенно уникальными.
Но, как так?
Вся рыба в фонтане плавала вверх животами и... без голов. Это была мрачная картина, мягко говоря, не слишком заманчивое украшение, но на самом деле это было немного забавно, и без какой-либо сознательной подсказки следующие мысли начали складываться перед его мысленным взором:
О, где же головы золотых рыбок?
О, где же они могут быть?
Он пошёл к воде, чтобы загадать желание,
И нашёл стаю безголовых рыб!
Если бы только тогда лифт не открылся, я боюсь, что более несчастная поэзия была бы изложена перед нашим читателем...
Мистер Морли вошёл, поставил свои сумки и услышал, как что-то звякнуло позади него. Он повернулся и заметил, что уронил ключ от своей комнаты. Поэтому, естественно, как и любой другой, он вернулся назад, чтобы поднять его, и на полпути сквозь тяжёлый процесс наклона услышал, как за ним закрываются двери лифта.
Ах, какой бардак!
Он немедленно нажал на кнопку и подумал, что, если ему не повезёт, лифт пройдёт весь путь до самого верха, прежде чем снова спуститься вниз, а затем мистер Морли увидел, как светящийся индикатор показывает, что лифт действительно идёт до самого верха. Затем ему пришла в голову другая мысль.
Что делать, если моих сумок там больше нет? Что если они были украдены?
Ему это не нравилось, но его беспокойство было напрасно, потому что, когда лифт снова вернулся, его сумки были там же, где он их оставил. Однако казалось странным, что никто не спустился с лифтом, когда двери снова открылись.
Вероятно, это была прислуга, которая вышла где-то на пути с пятого этажа на нижний ещё до того, как лифт полностью спустился вниз.
Когда двери лифта медленно закрылись, он вспомнил странный случай безголовых золотых рыбок. Морли мгновенно ответил на этот вопрос:
Либо в этом фонтане есть одна очень большая рыба, которую я не видел - и с очень полным животом, либо в этом отеле должен быть безумно счастливый кот!
Дальнейшие размышления разожгли его мысли (это был очень медленный лифт), и его поразило, как ему повезло, что его сумки не пропали. Например, в России, Бразилии или Марокко, они, несомненно, были бы украдены, но Польша, как Дания и Швеция, не была страной, известной своим воровством. В одной из его сумок, в действительности, находился ноутбук за три тысячи долларов. Потеряете что-то подобное в Европе, и оно будет взломано за несколько часов, и будут вскрыты все ваши пароли, номера счетов и так далее.
Добравшись до второго этажа, он вышел из лифта, а затем оглянулся по сторонам в поисках указателей. Он определился с направлением, в котором должен был идти, и затем мы находим его стоящим перед коричневой дверью в комнату номер двенадцать.
Коридоры были выкрашены в такой же беспокойный кроваво-красный цвет, как и внизу, но здесь он казался ещё более насыщенным. Электронных ключей в отеле не было - на самом деле он никогда не видел их в Польше. Он вставил обычный ключ в замок и попытался отпереть дверь. Потребовалось много толчков, чтобы уговорить ключ к сотрудничеству, и всего через несколько минут он попал в свой номер.
Это была скромная комната, но она также заслуживала эпитета "уютная", так как коричневые стены хорошо сочетались с отделкой дверей и окон из красного дерева, а тон был спокойным, но не скучным. Одеяло на королевской кровати имело тот же самый коричневый оттенок, как и шторы единственного окна комнаты. Простой коричневый комод стоял напротив кровати, увенчанный большим телевизором. Между прочим, из всех его поездок за границу наш мистер Морли ни разу не включал телевизор в отеле. Зачем тратить щедрые суммы на поездки только для того, чтобы сидеть и смотреть фильмы?
Беглый взгляд в окно показал ему широкое тёмное здание с множество маленьких стёкол и довольно мрачный вид на широкую аллею, расположенную в задней части другого отеля, более современного и, надо сказать, менее привлекательного, чем "Иблис".
Не нужно много слов говорить о ванной комнате, за исключением того, что она была похожа на все европейские ванные комнаты отеля: белая фарфоровая плитка, раковина, унитаз и нелепое зеркало, а также большая стеклянная душевая кабина. Единственной картиной на стене было акварельное изображение города, датированное 1929 годом. И это была история о комнате во всех деталях.
Хорошая комната, если не сказать больше. Морли не нуждался в ошеломляющем богатстве в простом гостиничном номере, в котором он явно не будет тратить бóльшую часть своего времени. Конечно, он мог себе это позволить, но такая роскошь казалась поверхностной и неэффективной. Нет, львиная доля кошелька Морли будет раздаваться за пределами отеля, где он надеялся потратить бóльшую часть своих денег и спермы. С раздражением он поднял свой большой чемодан на кровать и открыл его, чтобы разложить одежду в шкаф цвета яблочного пирога. С несколькими парами брюк на вешалках в руках он подошёл к указанному шкафу, потянул за медную ручку, но остановился, чувствуя странную и явно неприятную дрожь в животе...
Изнутри шкафа, казалось, исходил неприятный звук.
Что за чёрт!
Распознать этот звук было довольно легко: это был звук очень лёгкого храпа.
Это нелепо, - подумал он. - Не может быть, чтобы кто-то спал в моём шкафу...
Поэтому он отложил свои колебания и открыл шкаф. В самом низу шкафа он увидел бледное лицо, явно в ужасе. Глаза открылись так широко, что казались без век, а рот застыл в немом крике. Морли сразу заметил, что этим нарушителем была молодая женщина, одетая в белую блузку и чёрную юбку персонала отеля. Также была ещё одна заметная особенность, которую не упустил из виду Морли: её сиськи. Из трёх женщин, которых он встречал до сих пор в отеле, эта грудь была самой красивой. Полуслабый член Морли поднялся на ступеньку выше с этим признанием.
- Что это значит, юная леди? - спросил он, пытаясь казаться авторитетным, но безуспешно. - Это моя комната, арендованная и оплаченная моими собственными деньгами, если хотите знать. Я должен сказать, что если вы открыли ключом мою дверь, чтобы проникнуть сюда, я... ну, я, конечно, это не одобряю. Что может объяснить ваше нахождение спящей в моём шкафу?
Молодая женщина начала открыто плакать и очень позорно выползла из шкафа. Морли был смущён этим образом подчинения. Он, возможно, и был извращенцем и сексуальным эксплуататором женщин, но он не был чёрствым ублюдком! Он наклонился, взял её за руку и помог ей встать на ноги.
- Поднимайтесь, мисс. Так лучше, не так ли?
И когда она вставала, то по неосторожности коснулась бедром его промежности.
Ох! - подумал он. - В моих штанах сейчас случится взрыв!
- Сядьте на кровать и расскажите мне, что это всё было.
Казалось, она поняла, и её глаза, влажные от слёз, непрерывно моргали.
- Меня зовут Андела...
Морли был немного озадачен.
- Почему такое прекрасное имя я никогда раньше не слышал?
Она либо проигнорировала это замечание, либо не поняла его полностью.
- Сэр, я использую ключ от номера, чтобы зайти и поспать. Видите ли, они здесь нарушают закон, они заставляют нас работать без перерыва двенадцать часов и более, что противоречит закону. Сейчас я работаю уже тридцать пять часов подряд. Они так делают. Им не нужно нанимать больше девушек, они просто заставляют нас делать всё это и даже не платят сверхурочно.
Морли же был потрясён (впрочем, не столько рассказом женщины, сколько видом её груди). Он взял её за руку:
- О, бедная девочка! Это почти рабский труд! Разве в Польше нет лучшей работы?
- Нет, нет, сэр, вы не понимаете, - oна выдавила ещё несколько рыданий. - Если я пойду в полицию, мне не поверят и отправят обратно в Боснию.
Морли поднял брови.
Ах, ещё один гость из Боснии!
Но теперь проблема молодой женщины была ясно видна. Она прокралась в его комнату, чтобы поспать, так как менеджеры не позволили бы ей это сделать.
- Это ужасно слышать, Андела, - сказал он искренне, - мне очень жаль тебя!
Но теперь симпатичная женщина прямо рыдала. Всё ещё сидя на краю кровати, она наклонилась вперёд, обняла бёдра Морли и закричала:
- Пожалуйста, пожалуйста, добрый сэр! Если вы скажете менеджерам, что я сплю в вашей комнате, меня уволят и отправят обратно! Мне так сильно нужна эта работа, чтобы отправлять деньги моим детям и семье в Боснии!
Он задавался вопросом, какой процент персонала отеля может быть на самом деле польским. Но девушке, чья небрежная близость к его промежности вызвала небольшой переполох, он сразу сказал:
- О, моя бедная, дорогая девушка, это тебя расстраивает? Ну, не бойся. Я обещаю тебе, что никому не расскажу о твоём пребывании здесь, и, поверь мне, я вполне понимаю твои переживания в этом вопросе, бедная девочка!
Женщина вздохнула от облегчения, которое было почти судорожным.
- Спасибо, сэр, большое спасибо! Я так боюсь, что меня отправят домой!
Теперь она крепче обняла его, прижавшись лицом к передней части его штанов.
О, Боже, - подумал он.
Морли был весьма чувствителен к своим слабостям, и он уже начал мечтать о том, чтобы сразу же и тут же вытащить свой член одной рукой и дать ей пощёчину другой... Но он знал, что не должен вести себя плохо. В конце концов, он был в чужой стране.
Дисциплина, - спокойно сказал он себе.
Он осторожно оттолкнул её плечи назад и помог ей подняться на ноги.
- Поднимись, юная леди, и нет причин расстраиваться, - oн дал ей салфетку из коробки на столе. - Высуши слёзы и не беспокойся. Если я правильно понимаю, твоя смена заканчивается через час, тогда ты, наконец, сможешь пойти домой и выспаться. Так что беги сейчас же... - он сунул руку в карман и вытащил деньги. - Вот пятьдесят злотых - нет, я вижу - это сто. Возьми их, с моими наилучшими пожеланиями, Андела.
Сказать, что девушка была вне себя от этого жеста, было преуменьшением. Как будто она никогда не видела благотворительности в своей жизни. Она дрожала. Она обняла его:
- Вы единственный приятный мужчина, которого я когда-либо встречала, - eё шёпот на ухо стал горячим. - Я должна поблагодарить вас, - а затем она соскользнула по его телу, чтобы снова сесть на край кровати.
Прежде чем он успел закончить, говоря:
- Андела, не надо меня благодарить... - её горячие руки уже усердно прощупывали его промежность через брюки, пальцы определяли форму его растущего пениса под тканью.
Голова Морли плыла, а его сфинктер напрягся. Дальнейшие протесты были отменены быстрым: "Ш-ш-ш-ш" от девушки, а затем молния расстегнулась, и всё было прямо перед её лицом. Его стержень был твёрдым и пульсировал. Какая-то незначительная нить его воспитания подсказывала, что он пользуется бедной, отчаянной женщиной среди её страданий, и что он должен оттолкнуть её и прекратить эту непростительную эксплуатацию прямо здесь и сейчас. Ах, но нет. Наш мистер Морли не сделал ничего подобного. Женщина сделала несколько движений ртом, а затем начала усердно работать своей маленькой ручкой. После нескольких минут "ручной работы" колени Морли затряслись, он был на грани оргазма, который бы высвободил достаточное количество сперматозоидов для заселения целой планеты. Довольно неожиданно, однако, но... действия Анделы прекратились.
Она посмотрела на него с непристойной усмешкой, подняла палец, чтобы показать, что он должен обратить внимание на презерватив, и положила его себе в рот. Её глаза оставались прикованными к нему, поскольку её закрытый рот двигался странным образом, и через мгновение пустая обёртка от презерватива была выброшена из её рта.
Что она делает? - подумал Морли, его член нелепо стоял перед её лицом.
Затем женщина опустила губы на тот же самый член снова, и вдруг на его головке появилась резина. Рукой она растянула её по всему пенису Морли. Андела встала, сняла трусики, скрытые под юбкой, и жестом показала Морли сесть на кровать. Она встала на колени над ним, подняв юбку и обнажив треугольник блестящих чёрных волос, и сразу же уселась на ноющий, стучащий эрекцией член Морли. Она двигала своими бёдрами вверх и вниз, и Морли казалось, что каждый раз он может пронзить её насквозь.
- Ах, чёрт возьми! У тебя самый лучший член!
У Морли с губ срывались некоторые довольно нелепые вздохи и восклицания. Его тело напряглось, его рот раскрылся, как у только что пойманного окуня, его глаза широко открылись, и он получил оргазм серией диких, мучительных импульсов. По ощущениям, эякуляция была достаточно объёмной, особенно для человека возраста Морли. У Анделы, казалось, прямо сейчас возникали судороги, яростно корчась, так что Морли сначала заволновался, что у неё может быть эпилепсия, но мгновение спустя он уже волновался, что она может быть одержима демонами из-за того, как её спина выгнулась, и из-за того, как её глаза закатились. Но нет, у неё просто был кульминационный момент, который, очевидно, был хорошим благодаря мастерству мистера Морли. Затем, с большим вздохом, девушка обмякла. Ему пришло в голову, что он должен сказать ей что-то, поблагодарить, но он обнаружил, что ему не хватает воздуха в лёгких, чтобы что-то произнести. С усилием он оттолкнул её от себя и растянулся, высунув язык и всасывая воздух, словно рыба на суше. Андела вскочила на ноги и поправила свою одежду. Она подарила ему озорной взгляд.
- О, чёрт возьми, это был лучший оргазм в моей жизни! Так меня ещё ни один мужчина не удовлетворял! - и она назвала это "аргизмом", который показался Морли ужасно эротичным. - О, позвольте мне, - сказала она.
Морли, конечно, не мог ничего видеть, кроме своего выпуклого живота и потолка. Его колени затряслись, когда горячая, маленькая рука женщины сжимала его спущенный пенис, посылая последний остаток спермы по его уретре в резину. Затем, в дьявольской медлительности, она стянула резину, завязала её, сжимая всё содержимое в сферу в конце, и подняла, чтобы он увидел.
- Смотрите, сколько много!
Морли поднял глаза. Затем она выбросила использованный презерватив в мусорную корзину у двери, легкомысленно наклонилась и поцеловала его в губы.
- Большое спасибо вам, сэр! Вы самый удивительный человек, которого я когда-либо встречала! Но теперь я должна идти работать.
Рука Морли поднялась, чтобы взмахнуть, и его рот двинулся, чтобы попрощаться, но, увы, он всё ещё не смог восстановить дыхание.
Дверь закрылась.
И там лежал наш господин Морли: штаны спущены, член повис, животик торчит, как футбольный мяч под рубашкой. Он оставался таким в течение нескольких минут, он был удовлетворён и рад, что предоставил бедной девочке прекрасный "аргизм". Далее он уснул.
Спал ли он так (т.е. со спущенными штанами, повисшим членом и торчащим животиком) или нет, я не знаю, и я не спрашивал. Я просто рассказываю историю, как он рассказал её мне. Когда он проснулся, комната наполнилась сумерками, так что, учитывая, что это была только первая ночь из многих, которые он имел в своём распоряжении, он решил отложить свой визит в клуб "Кристалл" - его любимое место здесь - до завтрашнего дня. Это позволило бы ему принять душ, перекусить и, возможно, побаловать себя короткой прогулкой по районам центра города, которые могли бы оказаться довольно красивыми.
Зачем спешить?
И если говорить правду, то столь необходимое сексуальное освобождение ранее заставляло его чувствовать себя немного истощённым - во многих отношениях. Он посмеялся и подумал:
Женщинам в клубе придётся подождать немного дольше внимания МОЕГО маленького Морли. Видите ли, я являюсь авторитетом в том, что моё мастерство как любовника приводит к лучшим "аргизмам", которые может испытать женщина! Но я ведь живу не для этого! Вы знаете, я не кусок мяса. Я человек, чёрт возьми! У меня тоже есть чувства! Но я никому не нужен не для чего другого, кроме секса! Я просто отличная секс-игрушка!
А потом он громко рассмеялся до такой степени, что почувствовал, как его яйца покачиваются. Он собирался принять душ, и для того, чтобы сделать это с практической точки зрения, он должен был сначала распаковать вещи, чтобы иметь готовую чистую одежду. Он встал, натянул штаны, поднял свой чемодан на кровать и открыл его. Затем он застыл в неожиданном наблюдении... Это была действительно странная вещь. Когда он открыл свой чемодан, странный запах поднялся оттуда. Он был не особенно сильным, но всё равно было неприятно. Запах был, несомненно, плохим.
Подобное случилось с ним однажды, как он вспоминал, когда ехал из Осло, Норвегия, в Венецию, Италия, через Франкфурт, немецкий аэропорт, известный как Рейн-Майн-Флюгхафен, (и вы можете мне доверять, когда я говорю, что есть хорошие аэропорты, в которых можно испытывать не столь длительные задержки, а есть плохие (Франкфурт входит в число последних в этой категории)), где было необходимо двенадцатичасовое пребывание. Видите ли, в Осло он по неосторожности положил небольшой пакет с готовыми суши - прозрачную пластиковую коробку - в свой багаж. Такие глупые ошибки были редкостью в жизни человека, столь же упорядоченного, как Морли. Ах, но, конечно, он становился старше, и его мозгу требовалось всё больше и больше времени, чтобы приспособиться к смене часовых поясов. Но эта ошибка была допущена, и вспомнил он о ней только после того, как прибыл в свой венецианский отель на следующий день, когда необходимость заставила его открыть чемодан. Тот же запах был здесь и бил прямо в лицо: пахло рыбой. Мистер Морли смотрел озадаченно, потому что был уверен, что не мог совершить одну и ту же ошибку дважды в отношении суши. На самом деле, он не покупал суши в течение нескольких недель. Пухлые пальцы Морли прошарили содержимое маленького чемодана, но они не застряли там надолго.
Господи!
Там, под второй аккуратно сложенной (и довольно дорогой) классической рубашкой "Thomas Mason" лежала... кучка (размером с мяч для гольфа) каких-то блестящих, серебристых, оранжевых... хлопьев. И наш главный герой обнаружил себя совершенно неспособным определить это. Он залез в карман брюк, достал свой носовой платок, а затем после паузы, вызванной смутным, но отвратительным запахом, подобрал этот... этот кусок чего-то. Было мокро. Это он мог различить, чувствуя, как влага просачивается сквозь его платок. Он поспешил в ванную в довольно растерянном состоянии. Яркие лампочки в ванной сияли, и Морли внимательно изучил небольшую массу чего-то органического, что было явно кем-то пережёвано. В месиве проглядывались крошечные кости, а затем он заметил среди всего прочего очень маленькую рыбью голову. Наконец, глазное яблоко с золотой радужной оболочкой отделилось от пережёванной массы.
Отвратительно! - подумал Морли. - Абсолютно отвратительно!
Потому что нашему путешественнику потребовалось гораздо меньше времени, чтобы сложить два и два на этот раз и понять, что этот мокрый кусок вещества содержал головы золотых рыбок, чьи обезглавленные тела он видел плавающими в декоративном фонтане внизу у лифта. Лицо Морли покраснело от ярости. Очевидно, что "охотник за головами рыб", кем бы он ни был, воспользовался возможностью для этого ужасного розыгрыша, когда багаж Морли путешествовал вверх и вниз в лифте без него. Это правда, что американцы иногда становились жертвами шуток "хулиганства" в Европе, но это было редкостью в Польше, стране, с очень высоким уровнем культуры. В Германии, Франции и Англии с этим дела обстояли гораздо хуже. Как бы то ни было, об этом безобразии нужно было сообщить, и Морли решил сделать это как можно быстрее, но...
Было ли ему ещё чем заняться?
О, да, действительно, было!
Таким образом, гораздо более важным приоритетом, чем сообщение об инциденте с рыбьими головами, было посещение сайта, чтобы узнать, являются ли его знакомые девушки всё ещё сотрудницами клуба "Кристалл". Он взял ноутбук, погасил настольную лампу и плюхнулся своей толстой задницей в кресло. Его эмоциональное возбуждение накалилось, пока он ждал, когда компьютер запустится. Он позволил своей голове наполниться мыслями о триаде польских блудниц, с которыми он познакомился в клубе во время его визита год назад.
Как их звали?
Ах, да!
Николина, черноволосая. Катрин, чьи волосы были цвета спелой пшеницы. И Эсси, с каштановыми волосами, пухлым лицом и хитрой улыбкой - личный фаворит Морли.
О, девочки, о, девочки! - он застонал про себя. - Я бы с удовольствием порадовал каждую из вас!
Но это, конечно, были лишь мечты. Наш мистер Морли был слишком стар и толст, чтобы это сделать. Тем не менее, именно эта странная мысль о его возможных похождениях подняла у Морли Эйфелеву башню в штанах.
Я бы всё отдал, чтобы мне снова исполнилось восемнадцать!
Когда он ждал, пока его Windows 10 загрузится, он представил каждую из трёх проституток более точно в своём уме. Сначала Николина, высокая и широкоплечая, с прямыми чёрными волосами до пояса. Она была скромной и очень загорелой, на ней было колье, повязка на голову и плетёный веревочный пояс.
Как надменный бродяга Вудстока, - подумал он.
Катрин была маленького роста, макушка её головы едва доходила до груди Морли.
А её сиськи? - подумал он. - Сиськи у неё то, что надо!
Её наиболее характерной чертой (по крайней мере для такой сексистской свиньи, как Морли) был клитор, высовывающийся, как мясистый розовый нос из бритого лобка. Морли не раз наслаждался тем, что сосал этот самородок размером с грецкий орех. Конечно, совершать куннилингус международной проститутке не могло быть благоразумным в этот зловещий век, но взгляд Морли по этому вопросу был таким:
Чёрт возьми! Что со мной может случиться?
Что касается Эсси... Только звук её имени в его голове вызвал мгновенный пульс в его брюках. У Эсси было крепкое тело, грудь была небольшая, но с внушительными тёмно-розовыми сосками. Как и у других, у неё тоже был выбрит лобок, предлагая любому зрителю посмотреть на женскую расщелину. Однако больше всего его возбуждал её образ: суженные глаза и хитрая улыбка, едва показывающая зубы, и её обычная стойка, ноги всегда на расстоянии друг от друга, одно бедро взведено, и один или оба кулака на бёдрах. Мысль об этом заставила его извиваться в кресле, твёрдом, как кусок полированного вишнёвого дерева, в очень возбуждённом состоянии. Он был в нескольких шагах от того, чтобы высвободить свой член из брюк и...
Несколько лет назад Морли говорил мне с некоторой весёлой заботой: он признавался в своей паранойе, когда обстоятельства заставляли его мастурбировать в гостиничном номере. Он не мог избежать идеи - маловероятной, как это было - что все такие комнаты могут быть оснащены скрытыми камерами, чтобы обеспечить персонал отеля развлечением. Тайно наблюдать, например, как семейная пара занимается любовью. Это можно считать достаточно интересным, привлекательным для вуайеристов. Ах, но насколько интереснее было бы тайно наблюдать за одиноким толстым мужчиной лет шестидесяти, который взял себя в руки, как Онан Ветхого Завета, второй сын Иудеи, убитый Богом, проливший своё семя в такой творческой манере. Эти мысли часто оказывались в голове Морли, когда он пытался удовлетворить себя на кровати в отеле. Лежащий толстяк, с торчащим животом, кулак отчаянно трясётся над пенисом, едва видимым из-за большого бледного волосатого живота. Другая рука сжимает мошонку так крепко, как только может. Искривлённое лицо, пытающееся достичь оргазма, которого, казалось, всегда так трудно добиться. Морли мог представить маленькую комнату где-то, где сотрудники отеля сидели вокруг видеоэкрана, наблюдая за его действиями с диким смехом. Это наблюдение, конечно, не имеет ничего общего с историей, но здесь упоминается, чтобы пролить больше света заинтересованным читателям на этот маленький странный образ его мышления и самооценки.
Теперь вернёмся к истории, где мы находим нашего мистера Морли как раз собирающимся удовлетворить свою нужду и отправиться в город, когда...
- Как зовут...
Его штаны так и остались застёгнутыми, потому что наш главный герой в ужасе уставился на экран своего ноутбука. Видите ли, именно в этот момент всё загрузилось, но это был совсем не знакомый рабочий стол Windows 10. Вместо этого это было самое мерзкое и ужасающее зрелище, которое он когда-либо видел на экране компьютера - или где-нибудь в своей жизни, если на то пошло - которое каким-то образом появилось само собой.
И это была...
...oбнажённая, пухлая женщина, связанная по рукам и ногам, насильно согнувшаяся над наполненной ванной. Она кричит. Также присутствуют два мужчины, оба обнажённые, худые и мускулистые, и оба в хэллоуинских масках, которые не раскрывают их личности, а лишь показывают самые смутные очертания человека (если вообще-то в них осталось что-то человеческое). Первый человек держит голову женщины под водой. Другой опускается на колени позади неё с потрясающей эрекцией и начинает насиловать её. Камера подвешена над головой, так как она направлена вниз, предлагая точку обзора в стиле Кубрика. С этого отвратительного ракурса Морли может не только услышать неземной звук кричащей под водой женщины, но и увидеть её рвоту, всплывающую на поверхность. Визуальный эффект был ужасен и не был сродни ничему, что Морли (или, возможно, кто-либо ещё) когда-либо видел. Бессмысленные судороги женщины в воде через некоторое время прекращаются. Мужчина позади неё заканчивает акт, затем позволяет ей выскользнуть из ванны, после чего он несколько раз бьёт кулаком по её голой груди. Тело девушки дрожит, потом из её губ вырывается большой брызг воды, и она начинает сильно кашлять. Двое мужчин в масках довольно смеются и болтают на иностранном языке. Затем они пинают её абсолютно бессмысленно. Затем женщина воет как животное, когда первый мужчина прокалывает её глазные яблоки с помощью отвёртки. Теперь оба мужчины поднимают её и бросают обратно прямо в ванну, затем отступают от пролитой воды на полу. Ни одного мужчины теперь не видно - только ослеплённая, избитая женщина, которая бьётся в ванне, кричит, кашляет и воет. Внезапно слышится всплеск. Что-то пролетело в кадре, а затем приземлилось в ванне.
Радио?
Фен?
Электрический консервный нож?
Это не имеет значения. Чем бы ни был объект, он явно был подключён к кабелю электропитания под напряжением. Ванна вместе с её содержимым, кажется, поднимается. Хлопки и трески от взрывающихся искр сливаются с криками женщины, которые сейчас звучат не так, как могли бы звучать человеческие голосовые связки. Это безумие, движение и звук происходят в течение ещё одной минуты, пока, наконец, женщина не останавливается и не умирает. Брошенный объект - теперь явно отключенный от сети - вытащен из ванны (в конце концов, это оказалось феном), а затем две маски снова входят в кадр, вытаскивают мёртвую женщину и начинают насиловать её снова, всё время посмеиваясь.
Наш мистер Морли дрожал в своём кресле с открытым ртом и выпученными глазами. Множество вопросов мучили его мозг одновременно, как пулемётный выстрел, сменяясь слишком быстро, чтобы быть понятными. Я не могу точно сказать, какие были мысли, я не знаю. В определённые моменты этого повествования я могу лишь донести до вас то, что он передал мне по возвращении, и использовать свои собственные домыслы и креативность. Но я могу заметить, что он был очень обеспокоен этим видео.
Более того, как получилось, что видео было на его компьютере?
Почему это произошло?
Почему сам Морли не знал этого?
Его мучила дилемма: было ли показанное видео реальным или инсценированным?
Он надеялся, что всё, что он увидел, было актёрской игрой. А если бы это не было постановкой?
Тогда я только что посмотрел снафф-видео! - пришло страшное осознание.
Очевидно, встроенный видеоплеер ноутбука включился сам по себе, но почему это произошло? Глюк? Такая возможность казалась вполне реальной, но Морли не был компьютерным гением. Он знал, как включить его и найти файлы и программы, но это был предел его знаний. Самым актуальным вопросом, конечно же, было доказательство наличия самого видеофайла. Это было, конечно, не что-то, что он приобрёл сам. Да, он был извращенцем, но не из тех, кто интересовался таким. Более того, если видео действительно было подлинным, сама его природа делала его преступным, и, несомненно, простое владение им квалифицировалось бы как серьёзное преступление - международное преступление, поскольку он был иностранцем. Либо видео было загружено с помощью какого-то вируса (на досуге Морли, как известно, просматривал сомнительные сайты, и он знал, что сомнительные европейские сайты особенно печально известны очень сложными видами вредоносных программ; возможно, он наивно полагал, что его антивирусная программа со всем справится), или кто-то неизвестный ему установил видео намеренно. Ему не понравилась перспектива этого. Но разгадывание этой странной загадки начиналось с нахождения и удаления файла.
Ради всего святого! - подумал он. - Мне придётся искать файл по всему жёсткому диску, и я понятия не имею, как это сделать!
Однако одной из главных ошибок Морли было переосмысление и, следовательно, упускание из виду самых простых и явных деталей. Он забыл заглянуть в самое очевидное место. В крошечном слоте на правом краю ноутбука он обнаружил SD-карту, которой не было, когда он последний раз касался компьютера. Морли удалил карту. Она была чёрной, как и большинство из них, но на ней не было названия производителя. Логика настояла, чтобы он сразу уничтожил карту и покончил с ней навсегда. Ах, но Морли был не самым логичным из мужчин. Он стал жертвой самого непреодолимого желания посмотреть, есть ли у файла имя, и, несмотря на свои слабые компьютерные навыки, он знал, как этого добиться. Он вставил карту в слот, открыл файловый менеджер и щёлкнул диск, предназначенный для SD-карты. В индексе появилось одно слово: VRACANJE.
Очевидно, польское слово, с которым он был совершенно незнаком. Он должен был попробовать онлайн-переводчик, но что-то ещё привлекло его внимание, которое казалось более уместным. В правой части файла была цифра, которая указывала его размер: 14 ГБ. Даже Морли знал, что это значит (четырнадцать гигабайт), и он также знал, что это необычно большой файл, по крайней мере, достаточный для заполнения трёх DVD. Простое вычитание сделало для него следующий расчёт: тот первый отвратительный сегмент, который он видел, составлял лишь часть всего файла. И, как вы, возможно, уже догадались, наш главный герой проявил чрезвычайно плохое намерение и снова включил видеоплеер, чтобы посмотреть, что ещё может быть на карте.
Это была большая ошибка.
Там было ещё больше видеоклипов, гораздо больше. Во-первых, очень короткое видео, казалось бы, довольно старое; возможно, это была оцифровка старого чёрно-белого фильма. Молодая обнажённая женщина находилась в ванной, перевязанная цепями для собак, с кляпом во рту. Она сгорбилась в пустой ванне, уставившись испуганными глазами, в то время как невзрачный мужчина стоял в стороне и, во-первых, мочился на неё и, во-вторых, мастурбировал. Освещение можно было охарактеризовать только как плохое, а мёртвая тишина и зернистость изображения фильма придавала зрелищу ещё более жуткую атмосферу. Прошла целая минута, затем появились ещё два человека, и почти небрежно опрокинули две стеклянные бутылки (каждая около галлона) в ванну. Прозрачная жидкость была похожа на воду, но... это было не так. Начали подниматься густые пары. Они были как дым, они вздымались, и пленница содрoгалaсь, переворачивалaсь и билaсь, как рыба на сковороде. Ещё несколько бутылок было вылито, и вскоре пары заслонили всё. Наконец, мужчины повернулись, показывая перед камерой лица, покрытые противогазами. Пары вздымались и вздымались. Затем, в шокирующем контрасте, последовало ещё одно видео с ярким, потрясающим разрешением, насыщенным цветом и звуком Dolby Digital: несколько обнажённых девушек-подростков в пустом цементном подвале дико кричали, когда на них выпустили стаю явно голодных питбулей. Одна собака грызла лицо девушки, в то время, как другая собака грызла ей голую промежность. Между тем, самая крупная собака, предположительно альфа-самец, уже съела внутренности другой девушки и теперь пыталась совокупиться с ней. Это был сущий ад, объединяющий звуки душераздирающих воплей и неумолимого рыка и глотания, и то, как умирающие девушки дёргались и пытались хоть как-то отбиться от псов. Одна собака виляла своим хвостом, а ещё одна как бы оттягивала грудь другой девушки, растягивая её, как резиновую игрушку, а всё это время альфа-самец энергично совокуплялся с трупом. Морли, возможно, даже заплакал вслух, когда его палец рванулся вперёд, чтобы выключить видео, но в спешке нажал не ту кнопку и только перемотал на следующую подборку, в которой участвовали какие-то террористы в чёрных масках. Среди бела дня, наслаждаясь, они наблюдали, как пресс для мусора промышленного размера медленно раздавил насмерть несколько десятков живых людей. Всё это сопровождалось криками: "Аллах Акбар!"
Нет! Нет! Нет! - мысленно закричал Морли. - Хватит! Выключи это!
Но его рука дрожала так сильно, что он снова нажал не ту кнопку и теперь смотрел ещё одно видео - на этот раз это была не толпа Аль-Каиды в чёрных масках, а просто сцена в лесу. Эта сцена, в отличие от других, отображала отметку времени: 15:13 и дату - чуть менее года назад. Камера дрожала, когда были видны ноги видеооператора, шагающие через листья лесной гряды, и хрустящие звуки сопровождали шаги, но, судя по последовательности звуков, по крайней мере, ещё один участник следовал за ним. Птицы весело щебетали и продолжали делать это, даже когда люди остановились, и камера сфокусировалась на цели своей миссии. Это была девушка, молодая девушка - явно мёртвая, молодая девушка. Тем не менее, камера достаточно задержалась, чтобы предоставить больше деталей: лицо покойной было бескровным и мирным, даже безмятежным. Русые косички лежали на траве. Хотя смерть и закрыла её глаза, она выглядела просто спящей. Один человек опустился на колени возле головы и, словно это был фокус, вытащил прямой полуметровый нож с деревянной ручкой, совсем как ножи для сашими из углеродистой стали, которые так часто можно увидеть в японских ресторанах. Это были лучшие ножи для резки рыбы. Этот, однако, не будет использован для разделки рыбы.
С великим изяществом мужчина, стоящий на коленях, начал срезать лицо мёртвой девушки, снимая полоски очень бледной кожи, словно яблочную кожуру. Тонкий звук работы лезвия - скрип, скрип, скрип - заставил прилить кровь к голове Морли. Он чуть не упал в обморок. Губы, нос и щёки девушки были быстро удалены и откинуты в сторону, сейчас только глаза без век смотрели вверх. Затем клинок начал срезать кожу лба, а затем и кожу головы. Когда Морли смог собраться, сцена изменилась. Другой человек наклонился к телу, что означало, что три человека присутствовали для этого небольшого видео, поскольку камера оставалась в воздухе. Мужчина, наклонившись, размахивал парой ножниц и - чик, чик, чик - cрезал летнее платье мёртвой девушки, а затем её белые хлопковые трусики. Бюстгальтера не было, и Морли увидел, что в этом не было необходимости, потому что пока она лежала обнажённой, её телосложение выявляло лишь мельчайшие бутоны груди, безволосый лобок и никаких реальных признаков бёдер - другими словами, жертва была ребёнком, которому не могло быть больше десяти лет.
- Трахни труп! - раздался невидимый мужской голос, и теперь этот второй мужчина тоже встал на колени, раздвинув белые ноги девушки, и из расстёгнутых штанов у него появилась крепкая, пульсирующая эрекция.
Тем временем, человек, снимающий кожу, продолжал резать. Морли издал ужасный стон и вынул SD-карту. Позже он сказал мне, что так никогда и не посмотрел оставшуюся часть этого видеофрагмента. Просто не смог.
Возможно, он на какое-то время потерял сознание из-за травмы от того, что видел на своём ноутбуке, потому что прошло несколько часов и было уже темно, когда он в следующий раз полностью пришёл в себя. Ему нужно было что-то, что могло бы отвлечь его, и это была прогулка в центр города. Но это была не Родео-Драйв или Парк-авеню, наполненная мишурой, фальшивыми людьми и чрезмерно "модной" архитектурой; это было культурное и торговое соединение, лабиринтные проходы которого были образованы зданиями, намного старше Америки. Он считал Центр одним из самых интригующих и красивых мест, которые он когда-либо видел в своей жизни: живое, волнующее зрелище и ещё красивее в вечернее время, когда всё это освещалось.
В конце концов он отошёл от того неприятного чувства и обнаружил, что принял душ, оделся и вышел на улицу, быстро уходя от "Иблиса" и направляясь к сверкающим огням Центра и всей его суете. Прозвищем этого места было - "Место встречи," и Морли легко понял, почему. Даже этим ранним вечером толпы друзей собирались, образуя различные группы, в которых возникали оживлённые разговоры, и вскоре после этого каждая группа массово направлялась в согласованный ресторан или бар. Слева от него находилась его любимая закусочная "Сфинкс", которая специализировалась на жареном мясе всех видов с восточным вкусом специй - козлиные рёбрышки, приготовленные на гриле, были особенно восхитительны. Справа было кафе – "Literatka", известная таверна для местных писателей и художников, где Морли часто бывал ради разливного пива "Pilsner Urquell" и произведений постмодернистского искусства. Но сегодня вечером Морли не остановился ни в одном из этих заведений, а вместо этого шёл в каком-то отрешённом состоянии прямо по главной площади Центра, минуя древний участок Рыника, различные бронзовые статуи примечательных поляков и, печально известный, "Стеклянный фонтан", который был довольно красив, несмотря на то, что местные жители осуждали его как бельмо на глазу. В глубине Центра начинался лабиринт торговых палаток, в которых продавалось всё: от сыра и мёда ручной работы, до кусочков жареной картошки спиральной нарезки, множество копчёного и вяленого мяса, в том числе вяленого кролика. Также было много киосков с кофе, чаем и пивом, а также множество киосков с экзотическими джемами, желе и маринадами, и, конечно, поток движущихся покупателей проходил по каждой аллее, изобилующей потрясающе привлекательными польскими женщинами. Обычно наш господин Морли покупал маленькие вещицы во многих киосках, и его глаза наверняка останавливались бы на множестве прекрасных женщин, чтобы представить изысканную плоть под их одеждой.
Но, не сегодня вечером.
Он даже не заметил ни Bеликой Pатуши, построенной в конце 1400-х годов, ни её образцовых астрономических часов (Морли восхищался ими). Его состояние отрешённости усилилось, пока он шёл, и он предположил, что часть его подсознательного "я" закрывала свою обычно возбуждённую силу наблюдения, чтобы оттолкнуть от его чувств те ужасы, которые он видел в этих видеороликах. Следующее, что он чётко узнал, было то, куда он, казалось, направлялся: каменная тропа, которая в конечном итоге вела к Тумскому Острову (Соборный остров, дом собора Святого Иоанна Крестителя и Церковь Святого Креста, две самые знаменитые церкви города). Но Морли мало интересовался церквями и духовностью, и хотя он обладал оживлённым интересом к старой архитектуре, он уже видел эти две конкретные церкви в прошлом и не хотел видеть их снова...
Так почему же он шёл сейчас сюда, казалось бы, в трансе?
Затем в его воображении появилось странное слово: VRACANJE, слово, изображённое на этой жестокой SD-карте.
Господь всемогущий... - снова подумал Морли, и снова подступила тошнота.
Но теперь до него дошло, почему он обошёл все главные достопримечательности своего любимого города и пришёл на Соборный остров. Река вокруг острова была ближайшим водоёмом. Именно тогда подсознание Морли высвободило свои истинные намерения: он хотел избавиться от карты настолько безвозвратно, насколько мог. Обычная мусорная корзина не была достаточно хорошим вариантом, равно как и система канализации. Ему нужно было увидеть, как карта навсегда исчезнет под струящимся туманом.
С глаз долой... - размышлял он с небольшим удовлетворением.
Конечно, его первая идея состояла в том, чтобы сразу взять и отнести эту карту в полицию, но лишь дальнейшее размышление навело его на эту идею. Эта карта была цифровым устройством хранения настоящего снафф-видео, детской порнографии, пыток, изнасилований, и Бог знает, чего ещё. Простое владение такой ужасной контрабандой, без сомнения, было исключительно уголовным преступлением. Полиция захотела бы точно знать, как такая вещь попала к нему во владение.
И что бы он сказал?
Ну, офицер, понимаете, кто-то проник в мой багаж, всунул карту в мой ноутбук без моего ведома и, о-о-о, они также положили в мой чемодан полную горсть пережёванных голов золотых рыбок.
Нет.
Наш мистер Морли не собирался этого говорить.
И было хорошо известно, что католическая церковь, прямо или косвенно, участвует во всём понемногу в Польше, включая систему уголовного правосудия. Что касается данных на SD-карте, Морли мог легко оказаться в тюрьме со сроком в сто лет.
Не могу позволить себе дурачиться с этим. Я иностранец в чужой стране, здесь я без прав.
Следовательно, его гражданская обязанность сообщить властям о карте могла быть проигнорирована. Он заметил звезды, мерцающие в сумерках между двумя великими соборами, когда ступил на знаменитый стальной пешеходный мост, который соединял Центр с Тумским Oстровом. Мост был "знаменитым", потому что он был известен как "Мост влюблённых"; на протяжении более ста лет любовники гравировали свои инициалы на замках, привязывали их к ограде вдоль моста и бросали ключи в воду внизу. Трогательное чувство. Наверняка многие европейские мосты имели одинаковые традиции.
Когда на мосту не было пешеходов, Морли аккуратно уронил в воду SD-карту. Он даже услышал тихий звук, когда она ударилась о поверхность канала.
Хорошая работа.
Беспокойство о том, как именно эта карта оказалась в его слоте для ноутбука, принесло бóльший вред его настроению, чем сама карта.
Но кто-нибудь посчитает самым очевидным вопросом другой: кто спрятал такую ужасную вещь на компьютере?
Более того: почему?
Наш мистер Морли, возможно, был немного отшельником, но в первую очередь он был неплохим человеком. Он сомневался, что у него когда-либо был враг, и не мог вспомнить, когда он обращался с любым другим человеком со злобой или презрением. Он был приятным человеком, который старался, чтобы в нём было всё приятно, и таким он был всегда.
Я уверен, что это всего лишь национальный предрассудок, - подумал он. - Я - гадкий американец. Толстый, богатый, экстравагантный.
Это было правдой: большинство европейцев не любили американцев по той же причине, что и большинство остального мира. Более высокий уровень жизни, больше свободы, меньше безработицы, больше "Starbucks", больше еды, больше фильмов, больше гаджетов, больше всего. Это была человеческая натура: винить в своих проблемах людей, которые живут лучше.
Кто-то в отеле вставил SD-карту в компьютер, когда мой багаж поднялся на лифте. Просто чтобы испугать меня. Посмеяться над богатым толстым парнем. Хорошо, чёрт с ними! Эта карта потеряна навсегда, и я не позволю никому испортить мою радость!
Морли перешёл на шумный, хорошо освещённый остров. Он посмотрел в сторону собора, устремил взгляд на мерцающую, бормочущую реку Одер, затем повернулся направо и вернулся в Центр. Еда, напитки и, возможно, сексуальное освобождение были его идеей. Это был идеальный способ забыть об этом неудачном начале своего отпуска. Ещё одна тридцатиминутная прогулка заставила его довольно поверхностно рассказать о закоулках Центра - всегда приятного и живописного места, особенно когда приближалась ночь. Он прошёл несколько продуктовых магазинов, которые напомнили ему, что он собирался купить копчёного лосося. Мало того, что продовольственные магазины здесь были чище и намного лучше снабжены, чем в родной стране Морли, но и копчёный лосось в Польше был намного лучше, чем любой другой, который он ел где-либо в мире. Но он решил совершить эту покупку на следующий день, когда он смог бы пойти в свою любимую продуктовую лавку, "Carrefour Galeria Dominikańska", расположенную около его отеля. Затем он прошёл мимо "Empik", увлекательного магазина журналов и предметов искусства, а затем, "Fenick", многоэтажного универмага, где, как известно, он покупал нижнее бельё, а также сдавал свою одежду в чистку, а не страдал от утомительной прачечной самообслуживания. Едва уловимые ароматы доносились со стороны "Soho Café", другого места, которое нужно обязательно посетить, потому что куриная печень и лук, тушёные в масле, и жареная свиная рулька были ошеломительно хороши. Многие вывески приглашали его с приветственным словом Alkohole, но он сопротивлялся настолько, насколько он сейчас мог.
Вскоре он приблизился к периметру Центра, минуя KFC (и, да, курица здесь вкуснее, чем в Америке, как и всё остальное) и группы уличных хулиганов, которые спаивали ничего не подозревающих иностранцев и грабили их. На расстоянии мили он заметил "Небесную Башню": знаменитый высокий чёрный обелиск, похожий на высотку роскошных апартаментов, с шикарным торговым центром на нижних этажах. В этом торговом центре находился любимый суши-бар Морли в Европе, "Fuku Bistro", и там даже продавали японское пиво, но сегодня вечером было не до этого. Он прошёл мимо большой бронзовой статуи Болеслава Храброго, первого польского короля, и одной из самых внушительных статуй в городе. Здесь уже начался участок улицы Свидницкой, главной магистрали, и места, которое приведёт его к пункту назначения.
Только теперь ему пришло в голову, насколько лучше он себя чувствует, так как он отложил свои размышления об этой смущающей и в конечном итоге ужасающей SD-карте. Его первая ночь здесь была спасена. Наконец он нашёл искомый знак туалета и поспешно вошёл. Вот ещё один пример того, почему он так ценил культуру Польши: общественные туалеты здесь намного чище, чем на его родине.
Закончив с главным делом, он, конечно, вымыл руки, и когда вода лилась из крана, Морли поймал себя на мгновение на странном ощущении, уставившись в зеркало. Его брови нахмурились, и он замер, а затем изображение его лица, казалось, деформировалось и начало расплываться, как на речной глади. Какой-то неидентифицируемый импульс перевёл взгляд Морли с его собственного отражения за его пределы, в область пространства за его плечом.
Какого хрена здесь происходит?
Затем его глаза начали слезиться от внезапного запаха, самого ужасного запаха, запаха густого, как пар, и тотчас же его живот начал сжиматься. По крайней мере, если он собирался вырвать, то он был в правильном месте. Если бы он был более склонен к литературному языку, ему могло бы прийти в голову, что ужасный запах можно сравнить с запахом человеческой промежности, немытой в течение нескольких недель, или, нет, десять или двадцать таких промежностей, сконцентрированных в одном месте. Морли покачнулся, отогнал ещё несколько побуждений к рвоте, выключил кран и собирался выскочить оттуда, но то, что он увидел в зеркале, заморозило его на месте: позади него, внизу и слева было что-то. Это было коричневатое лицо, усеянное прыщами, и с короткими чёрными волосами. Гнилые зубы показались в улыбке. Затем Морли вспомнил: короткорукий бомж, который обращался к нему за деньгами у входа в "Иблис". И теперь он вспомнил зловоние, тот ужасный запах тела, который заставил его глаза щипать.
- Ты! - крикнул Морли. - Я помню тебя! - и с бравадой, как будто это обычное дело для него, он развернулся, чтобы противостоять нарушителю. - Ты смуглый маленький педераст! Ты преследуешь меня! Я буду обращаться к властям!
Но после того, как он полностью повернулся, никого уже не было видно, только быстрое движение шагов, шумный смешок и более интенсивный запах тела. Конечно, Морли был не в форме, чтобы преследовать его. Он постоял на месте несколько секунд, обдумывая ситуацию.
Нужно отпустить, - посоветовал он себе. - Что я скажу полиции? Извините меня, офицер, но тот очень маленький, смуглый человек с ужасными прыщами и чрезмерно короткими руками посчитал нужным преследовать меня, потому что я отказался дать ему деньги. И, между прочим, он пахнет довольно плохо, как... ну, совсем как щель в заднице. Нет, это не подойдёт, они подумают, что я идиот.
Затем он приготовился уйти из этого места и вернуться к своим делам, но когда он подошёл к выходу из туалета, другое наблюдение остановило его: это была надпись, сделанная красным маркером или помадой на светло-голубой кафельной стене. Надпись гласила:
VRACANJE.
Нет, нужно его догнать! - подумал наш мистер Морли и пошёл намного быстрее по улице Свидницкой, миновал просторный торговый центр "Renoma", затем остановку трамвая "Arkady", где его когда-то чуть не сбили за то, что он был невнимателен, и тогда он фактически обгадил свои шорты.
Было темно, но маленький дворик с деревьями, по которому он шёл, сверкал приятными мерцающими огнями. Несколько нищих появлялись на глазах, и все они казались в гораздо более дружелюбном расположении духа, чем захватчик в туалете. Морли дал им деньги без особого внимания, а они все отвечали благодарностью на нескольких языках. Снова его настроение поднялось после предыдущих неприятностей, и теперь его темп ускорился при свете звёзд. Огни впереди, казалось, сияли, как будто объявляя о своём возвращении в длинный ряд магазинов, кафе и баров, которые существовали непосредственно под надземным железнодорожным мостом, улицей с немыслимым названием Войцехуцкитба. Он снова почувствовал себя потерянным в то время, когда поезд прогремел где-то рядом. Его глаза осматривали ряд знакомых ему таверн и магазинов. Он был особенно рад видеть паб "Sielanka", фаворита Морли. В пабе был интерьер с мебелью и обоями начала 1900-х годов, не говоря уже о портретах польских правителей со времен, когда Польша только появилась. И Морли с восхищением заметил на окне рекламу Primator - очень хорошего чешского пива, одного из любимых Морли. Но он шёл дальше, сердцебиение с каждым шагом возрастало. Оставалось три витрины, потом две, потом одна, а потом - возмущённая гримаса исказила его лицо.
О, ужас! Это просто кошмар! - его мысли сошли на нет. - Это не может быть правдой!
Рот Морли был смешно широко раскрыт. На витрине, где ещё год назад красовалась табличка с надписью: клуб "Кристалл", лучший дом, в который Морли входил, теперь... теперь его просто не было. Коричневые неуклюже окрашенные двери теперь показывали эти слова: "Пенджабский ресторан Индии".
Ебать! - думал Морли на пределе своей способности к ненормативной лексике. - Эти ублюдки закрыли мой публичный дом, чтобы продавать еду? Я пришёл сюда, чтобы попробовать польскую киску, а не жареную курицу!
Морли стоял там, уставившись на это всё в течение нескольких минут, понимая, что это правда. Нет больше клуба "Кристалл". Он закрыт. Предвкушение предстоящего времяпрепровождения в течение следующих нескольких минут даже вызвало смелую эрекцию, но теперь она опускалась вниз, вниз, вниз и вниз. Витринами с обеих сторон были таверны, и значительная часть посетителей начала обращать внимание на Морли - его поведение было непонятным и ненормальным.
Привет всем! Посмотрите на толстого американца, уставившегося на ресторан, который раньше был публичным домом!
Ему пришло в голову, что он, возможно, даже застонал от шока этой сокрушительной правды. Наконец, однако, его сознание дало ему толчок, предлагая двигаться вперёд, прежде чем его аномальность может привлечь полицию.
Вы же знаете, что так бывает?
В тот момент, когда он повернулся, чтобы уйти, ужасные коричневые двери распахнулись, и в густых ароматах карри появился экзотический женский силуэт, и послышались слова:
- Ciesze sie, ze wróciłeś!
На польском языке это означало: "Я рада, что ты вернулся!"
Морли прищурился, подозревая, что его воображение играет с ним злую шутку, но - нет! Женщина в дверях была не кем иным, как Эсси, любимой проституткой Морли.
- Эсси! - воскликнул он. - Мои молитвы были услышаны!
Появившаяся молодая женщина носила фиолетовое шифоновое сари, как было бы в Индии (но явно не в Польше). Она соскочила с верхних ступеней и подбежала к Морли, обнимая его, как давно потерянную любовь.
- Я не поверила тому, что увидела, когда посмотрела в окно! Но это правда! Мой любимый американец вернулся!
Да, моя дорогая Эсси, - подумал он. - Я вернулся, и сейчас мне тяжелее, чем когда-либо...
Затем она дёрнула его за руку.
- Пойдём! Пойдём со мной сюда!
А затем они едва не вкатились через входные двери в маленькую столовую с изображениями Кришны, Шивы и Шакти на настенных покрытиях, в пастельных розовых и голубых тонах, и спокойных охристых тонах Тадж-Махала. Она подтолкнула его глубже, в более тёмное пространство к задней части столовой, и Морли заметил, какая уютная аура была здесь в целом, она исходила от освещённых свечами столов и спокойной музыки ситар.
Но почему я обременяю вас такими мелочами?
Мистеру Морли было плевать на ресторан и подлинность его декора. Он заботился только об одном.
- Эсси, чёрт возьми! Что случилось с клубом "Кристалл"?
Она нахмурилась.
- Владелец этой дыры отправляется в тюрьму за неуплату налогов. Это нас всех пугает. Николина и Катрин уезжают в Варшаву, надеясь на другое место, похожее на "Кристалл". Я остаюсь. Думала, что буду просто безработной, ну... или вступлю в армию, чёрт возьми! Ты представляешь это? Вся армия могла бы пользоваться мной!
Нет, Морли не мог этого представить, и ему было всё равно. Всё, что его волновало, это кусок её задницы в своих руках. Он сильнее сжал её, потирая растущий пах о её живот.
- Но я встретила нового хозяина, который сделал из этого места ресторан, - продолжала она. - Он предложил мне работу, если я каждый день буду ему отсасывать. Ну, я согласилась, поэтому я убираю со столов и мою посуду. Индийская еда - такая дрянь! Я получаю бесплатную еду каждый день, но никогда не ем, и каждую ночь, когда иду домой, я пахну как чёртов карри! Фу!
Морли старался быть как можно более вежливым, проявляя искренний интерес к страданиям женщины, но это оказалось невозможным после того, как в другой момент она обняла его. Жар от её тела через платье убивал его, как и запахи шампуни в её волосах. Он не мог помешать своим рукам раскрыть сари-платье и пощупать её белые груди в открытую. На её лице появилась внезапная хитрая улыбка и смешок.
- Моя дорогая, милая Эсси. Что ты должна понять, так это то, в чём я остро нуждаюсь в этот момент. Я просто должен быть с тобой, сейчас, в эту минуту! - настаивал Морли.
- А? - спросила она, но, конечно, её английский не был лучшим. Вместо этого универсальный язык похоти расшифровал его слова, когда её рука скользнула в его штаны и поиграла с тем, что пульсировало там. - Железо! - прошептала она. - Ты хочешь, чтобы я позаботилась об этом, да?
- Да, да! - Морли ахнул, обнимая её крепче.
Он опустил рот к её соску и сосал его, как ребёнок сосёт у матери.
- Мой большой мальчик, - промурлыкала она. - Ты можешь пососать мою грудь сегодня, а завтра я поиграю с твоим американским дружком.
Морли выпрямился в недоумении.
- Завтра? Нет, нет! Мне нужно, чтобы ты поиграла с моим американским дружком прямо сейчас! Прямо сейчас!
Её хищная улыбка обострилась, а глаза сузились, когда она увидела его отчаяние.
- Нет, нет, это должно быть завтра. Сегодня я должна работать здесь, в ресторане, до двадцати двух часов, затем мыть грязную посуду и полы до полуночи и бежать, чтобы успеть на последний поезд домой.
Ещё одна лавина разочарования. Морли не мог удержаться от мысли о том, чтобы не иметь её сегодня вечером, о том, чтобы её сочное тёплое тело не было размазано под ним, и эта лукавая похотливая улыбка смотрела на него. В тот момент он был так безумно возбуждён, что не мог её отпустить, он просто не мог отойти в сторону. Эсси тихо хмыкнула, слишком знакомая с такой беспомощной болью. Она открыла часть своего сари ещё больше, чтобы жестоко позволить ему в последний раз взглянуть на свои голые груди, а затем закрыла их обратно. Он пытался вновь обнять её там, где она стояла, и это только заставило её осознать его отчаяние.
Чёрт возьми! - подумал он. - Это неправильно!
Её рука в его штанах чувствовала себя вполне уверенно, сжимала яички и трогала член, беспощадно дразня его.
- Будь хорошим американским мальчиком и будь горячим с Эсси завтра.
Затем она убрала руку, из-за чего Морли болезненно застонал. Она привела в порядок свою одежду и дала Морли бумажную карточку.
- Это мой номер телефона. Повони мне завтра в полдень. У меня будет выходной, так что мы можем трахаться и кончать с тобой весь день.
Морли показалось, что она это сказала с резким эротическим акцентом. Её присутствие вызывало у него головокружение, а также очевидный факт, что сегодня вечером между ними не будет никакой связи. Затем прозвенел звонок над входной дверью, сигнализирующий о клиентах.
- Я должна идти, - сказала она. - Ты звони, - затем погладила его по губам и отвернулась.
Возможно, он и был удручён, но к нему пришла одна мысль.
- О, Эсси? У меня есть вопрос.
- Да?
- Что означает это слово на польском? - спросил он и быстро написал VRACANJE на обороте её карточки.
Эсси прищурилась и пожала обнажёнными плечами.
- Я не знаю таких слов на польском.
Затем она поспешила к нескольким посетителям, которые вошли. Морли, теперь олицетворяющий человеческое уныние, обошёл вокруг группы клиентов и незаметно выскользнул из ресторана, как будто его там и не было.
Теперь луна висела высоко, ярко-белый маяк переливался над Центром. Публичное веселье, которое он заметил ранее, к настоящему времени удвоилось: счастливые группы и семейные пары всё суетились. Много смеха, много ярких улыбок. Это было действительно сверкающее, радостное общество.
Ах, но бедный Морли не мог быть частью этого. Он был странным человеком, человеком одиноким. В переменчивых видениях он пытался представить себя членом одной из этих счастливых групп, но создать такой образ было невозможно.
Я просто несчастный, одинокий старик, который не вписался бы в общество без пригоршни денег. Без денег я - человек-невидимка...
Отрешённость, которую он испытывал, выходя из отеля, теперь снова заняла его, но, во всяком случае, он чувствовал себя более приподнятым. Все ярко освещённые просторы Центра были заполнены большим количеством людей, но наш мистер Морли чувствовал себя вдали от этого. Столкновение противоположных эмоций заставило его вздрогнуть: разрушительное разочарование от неспособности устроить свидание со сладострастной Эсси, наряду с возмутительным, пульсирующим сексуальным возбуждением, вызванным их кратким контактом.
Это сводит меня с ума, - подумал он в муке. - Если я не получу удовлетворение в ближайшее время, я просто взорвусь.
Образ тела Эсси, особенно тех голых белых грудей, выглядывающих из-под сари, снова захватил его. Он чуть не заплакал прямо на улице, когда проходил мимо KFC и всех скамеек, занятых улыбающимися и держащимися за руки парами. Эти их чувства были ещё более раздражающими в его состоянии. Но когда он попытался направить свои мысли в другое, менее несчастное русло, неудивительно, что усилия не увенчались успехом. Эсси не смогла перевести это странное слово на SD-карте - VRACANJE, - которое только усугубляло его растерянность и тоску. Одна вещь, которую он всегда особенно любил в Центре ночью, это то, как его ярко-жёлтые огни создавали искусственный дневной свет. Однако теперь он едва заметил это, и ему пришло в голову, что его отпуск до сих пор проходил так плохо, что его накрыла полная депрессия.
Может быть, я должен просто завтра вернуться домой?
Над этой идеей стоило задуматься, даже несмотря на то, что он любил этот город. Но на этот раз многое было не так, начиная с этой ужасной SD-карты и его неприятных столкновений с этим уродливым нищим.
Чёрт! Какой катастрофой это становится!
Он даже не замечал чарующей атмосферы вокруг - ярких огней, сильных ароматов и красивых украшений в стиле модерн на окружающей архитектуре - всё это было за пределами Морли. Казалось, что это была странная шутка. Он предположил, что ему, вероятно, надо что-нибудь съесть или выпить, и вот он уже проходил мимо знаменитого и средневекового на вид "Piwnica Swidnicka Restaurcja". Он был открыт в 1246 году в подвале старой ратуши, и это был самый старый ресторан во всей Европе. Мысль шевельнулась в его голове:
Я пойду и выпью большой стакан "Okocim Lager", и съем кусок пирога!
Казалось, это средство не поможет от его гнетущего состояния. Но когда в душе мистера Морли шёл дождь, это помогало. Польско-английская табличка на огромных входных дверях встретила Морли с нежелательным уведомлением о том, что этот некогда хвалёный ресторан больше не работал и с тех пор был преобразован в историческое здание. Лицо Морли удлинилось от этой информации, затем он, словно утомлённый верблюд, повернулся и побрёл прочь, смирившись теперь с полным и необратимым провалом дня.
Он прошёл мимо знаменитой "Арки Старого Города", на которой висела одинокая ветка винограда, мимо древней церкви, на чьих высотах возвышался "Мост обречённых дев", где в определённое время ночи можно увидеть призраков несчастных женщин, которые никогда не были благословлены супружеством, а также мимо знаменитых домов Гензеля и Гретель в стиле барокко, которые были соединены арками. Здесь Морли остановился на мгновение для прочтения. Морли узнал о паре этих домов с помощью экскурсовода во время последней поездки: два пятиэтажных многоквартирных дома, как говорили, были построены в 1500-х годах и были достаточно удачливы, чтобы пережить гнев советских войск. Они не имели никакого отношения к людоедской сказке братьев Гримм, но получили это прозвище из-за своего очаровательного стиля. Слова MORS ET VITA IN PORTA были выгравированы на арке.
Это должно быть достаточно легко, - подумал он, возвращаясь к знаниям латыни в средней школе. - Сейчас посмотрим. MORS - это, должно быть, "смерть". VITA, очевидно, "жизнь". И PORTA... ах, да, "ворота". Вот и всё! Смерть - это ворота в жизнь.
Но после нескольких минут размышлений Морли не понравилось то, что он прочёл. Это казалось слишком мрачным.
Хм, ну, это должна быть какая-то религиозная аксиома: только умирая можно подняться на небеса. По крайней мере, я на это надеюсь...
За аркой стояла церковь, но было слишком темно, чтобы её разглядеть. Вокруг располагались много небольших магазинов, но сейчас все они уже были закрыты. Какой-то импульс, казалось, побуждал его пройти через арку, однако он сопротивлялся ему. Хотя в Польше уровень преступности и был низким, только безрассудство позволило бы иностранцу с хорошими деньгами бродить по таким неосвещённым уголкам в ночное время. Затем он бросил взгляд на дорожку, проходившую под аркой. Она была привлекательным образом отделена от остальной части квадратных кирпичных плиток Центра тем, что состояла из больших шестиугольных плит.
Но что находилось под этими плитками?
Морли знал истории из путеводителей. Несколько веков назад группа анархистов подняла бунт, сожгла пару зданий на площади и заняла ратушу, а затем правительственное место. Но прежде чем они смогли выдвинуть свои требования, военные совершили налёт на здание, отвели губернатора в безопасное место, а затем убили много протестующих. Но дюжина главаря была представлена суду, который был честным. Все они были признаны виновными в суде Ойера и Терминера и были заклеймлены на городской площади. Их пороли розгами, а затем обезглавили на всеобщее обозрение. Этa дюжинa тел всё ещё лежалa под шестиугольными плитами, на которых теперь стоял Морли. Действительно, очаровательная история, но эта история не отвечала на очевидный вопрос:
Что стало с головами?
Морли усмехнулся над своим же вопросом. Как и большинство легенд, это была, вероятно, просто выдумка или, по крайней мере, история была преувеличена. Он сделал шаг вперёд, затем другой и остановился. А из тёмной пасти арки донёсся голос:
- Эй, ты! Ты знаешь про это место, да?
Это был грубый, немного коррозийный голос, но отчётливо женский. Морли почувствовал толчок в своём сердце, когда в темноте арки действительно появилась фигура. Конечно, это была нищая, согнутая старушка в плаще с капюшоном.
Цыганка, без сомнения, - предположил Морли.
- Добрый вечер! - сказал он.
Она кивнула и пошла вперёд, показывая всего несколько зубов в своей улыбке.
- Ага, очень хороший вечер. Каждый вечер хороший, пока живёшь.
Морли усмехнулся:
- Я согласен, и я разделяю ваш оптимистичный настрой.
- Ты говоришь по-английски, а знаешь ли ты историю этого места? - спросила она, указывая на гексагональные камни.
- Историю этого места? Да, я знаю. Предатели были казнены за восстание, сотни лет назад. Их головы были отрезаны, а тела похоронены под этими плитами. Бедняги.
Женщина вытянула морщинистый палец.
- Ага, ты знаешь! Ты умный!
Ещё один смешок.
- Ну, это есть в путеводителях.
- А ты знаешь, что они сделали с их головами? - старуха улыбнулась.
- Нет, мадам, я не знаю.
- Ага! Так что теперь я знаю то, чего ты не знаешь! - она кивнула, и Морли мог догадаться, что будет дальше. - И если хороший американский человек будет любезен, пожалуйста, дать десять злотых мне на еду, тогда я скажу.
Для Морли "пожалуйста" было волшебным словом, и к тому же ему нравилась бедная старуха. Она не оскорбляла его словесно, как это делали многие из нищих. И то, что она просила, было гроши, всего около трёх долларов.
- Моя дорогая женщина! На десять злотых можно купить очень мало еды, уверяю вас, очень мало. Вот этого должно хватить, - и он дал ей двести злотых.
Высохшее лицо в капюшоне загорелось.
- Ах, я сразу поняла, что ты хороший человек, и да пребудет с тобой Бог!
- И с вами тоже, - сказал Морли, становясь немного нетерпеливым. Он действительно хотел знать. - Головы? Что с ними случилось?
Это было почти как клише, когда она подняла свой древний палец и сказала:
- Ах! Головы этих бунтарей... Cолдаты бросили их в городскую мусорную яму, но на следующий день их уже там не было. Они пропали.
Морли понял эту игру, но на этот раз он хотел поиграть. Он просто наслаждался гиперболизированным рассказом женщины. Он дал ей ещё сто злотых.
Она затаила дыхание и посмотрела на него с нежностью в глазах.
- Хороший американец, то, что ты даёшь бедным, возвратится к тебе в десять раз больше.
- Я слышал об этом, мадам. Но, пожалуйста. Что случилось с головами?
Её морщинистые глаза сузились, она наклонилась вперёд и застыла в длинной паузе. Старушка, конечно, знала, как добавить интриги в историю!
- Головы взяли посреди ночи... люди Дьявола!
- Кто? Я не знаю, что это значит, - поспешил сказать Морли.
- Чёрные люди!
- О, я полагаю... сатанисты или что-то в этом роде?
- И все двенадцать голов отнесли в лес, который можно увидеть и сегодня.
- В лес? Какой лес? И зачем их туда относить?
Она кивнула капюшоном, и на мгновение на её лице появилось пятно жёлтого света, освещающего весь Центр, чтобы показать, насколько она была старой.
- В лес за Dominikanska, - раздался её голос. - Этот лес был проклят навечно со времён Адама.
Dominikanska? Как удивительно интригующе!
Ведь это был большой торговый центр напротив его отеля, и за ним действительно был лес - он сам ходил в нём всего год назад, чтобы увидеть тысячелетнюю кирпичную стену, о которой он читал в путеводителе.
- Но зачем их туда отнесли? - спросил Морли. - Какую цель преследовали эти дьявольские люди?
Но цыганка проигнорировала вопрос и снова подняла свой сморщенный палец.
- Но, хороший американский человек, услышь меня. Никогда не ходи в эти леса! Никогда!
- О, мэм, я не собираюсь этого делать, будьте уверены. Но, пожалуйста, скажите мне, почему дьявольские люди отнесли туда головы!
- Твоя аура сейчас слаба, - сказала она. Ситуация становилось всё хуже. - Будь осторожен!
- Что? Моя аура?
- Американец, пожалуйста, вернись туда, откуда ты пришёл. Это место не для тебя...
Её сморщенная фигура начала отступать в тень.
- Мадам, пожалуйста! Вы должны сказать мне! - он извлек ещё одну купюру с сотней злотых. - Я должен знать! Почему дьявольские люди отнесли головы в лес?
Очертания старухи, казалось, совсем пропали в темноте, и она так и не вышла обратно, чтобы получить купюру.
- Чтобы очистить их черепа, - сказал её старческий голос.
- Очистить?
- Видишь ли, злые люди обладают очень мощной энергетикой, и она становится ещё более мощной, когда их кладут в проклятую землю. Люди дьявола использовали это.
Морли прищурился.
- Для чего?
К настоящему времени женщина полностью отступила во тьму за аркой, но перед тем, как полностью исчезнуть, она сказала:
- VRACANJE.
Морли выпучил глаза.
- Подождите! Что? Что это означает?!!
Всплеск адреналина толкнул его вперёд в погоне за цыганкой, но затем он застыл. Явная чернота в арке, казалось, вздымалась как живая масса какого-то зла.
Чёрт возьми...
Сейчас была самая загадочная ситуация в жизни Морли. Он разочаровался в идее следовать за старой цыганкой и вернулся в отель "Иблис".
После такого запутанного и даже ужасного дня Морли нужно было почувствовать себя комфортно, и не было лучшего места для достижения этой цели, чем в ресторане отеля. Он чувствовал себя столетним стариком, когда, наконец, плюхнулся своей массой на пуф. Позади него длинный узкий коридор был заполнен ароматами китайской кухни (гораздо более привлекательными для Морли, чем индийские). Удивительно великолепная молодая женщина работала за барной стойкой, с яркими глазами, сияющей улыбкой и шелковистыми тёмными волосами, которые были у каждой работающей здесь женщины. Она принесла ему тарелку яичных рулетиков и пол-литра "Pilsner Urquell", который он считал самым вкусным пивом в мире.
Лучше, - подумал он, - после глотка пива мне станет гораздо лучше.
Наконец он начал расслабляться от суеты и неудач дня. В ресторане было красиво и тихо, и китайская гитарная музыка была идеальным дополнением, потому что она была настолько тихой, что была совершенно незаметной. Морли чувствовал, что его стареющее тело постепенно расслабляется; это было приятное, спокойное чувство. Ещё приятнее был вид того, как барменша, улыбавшаяся ему, начала мыть стаканы в раковине, которая располагалась прямо напротив того места, где сидел Морли. Каждый раз, когда она наклонялась, чтобы ополаскивать стакан, Морли мог разглядеть белые груди девушки. Действительно. Теперь всё было намного лучше; наконец-то он снова почувствовал себя собой и, да, его член начал шевелиться. Сначала дразнящая грудь Эсси, а теперь эти, эти, эти...
Притягательные сиськи, - подумал он.
Она снова наклонилась вниз, чтобы ополоснуть ещё один стакан, и каждый раз, когда она поднималась, она улыбалась ему.
Она делает это специально? Но какое это имеет значение?
Находиться в Польше было всё равно, что быть в зрелищной художественной галерее: везде, куда бы вы ни посмотрели, было новое произведение искусства, чтобы полюбоваться. К настоящему времени он отказался от идеи рано уходить.
Почему?
Потому что у него был плохой день, и кто-то подшутил над ним?
Полный вздор! - решил он. - Я остаюсь и чудесно проведу время! - пришла к нему мысль, когда он в очередной раз посмотрел на грудь девушки из бара.
А затем пришла оживляющая мысль:
А завтра я сделаю больше, чем просто посмотрю!
Эсси сказала, что завтра она свободна и дала ему свой номер. Хотя Морли едва ли умел пользоваться телефоном в Польше, он мог бы попросить помощи на ресепшене отеля. Он не мог дождаться, когда уже зароется своим лицом в самодовольную, дразнящую киску Эсси.
Я покажу этой замечательной нахальной сучке, что может делать старик, и я буду пахать её, как чёртово картофельное поле!
Эта мысль обожгла его голову и промежность. Он сделал ещё один глоток пива, затем вытащил бумажную карточку, которую она дала ему. Даже её почерк был сексуальным.
Чёрт...
Но затем он случайно перевернул карточку без особого внимания и увидел слово, которое он набросал для Эсси: VRACANJE.
Это слово было на SD-карте и на стене в туалете, где он встретил маленького уродливого человека, написанное красной губной помадой, и, да, то же самое слово произнесла цыганка до того, как она исчезла в арке.
Когда он поднял глаза, обдумывая это, барменша ополаскивала ещё один стакан, и, случайно или по замыслу, её белая блузка распахнулась ещё больше, и теперь была видна не только белая плоть её груди, но и край соска над её лифчиком.
Она должна делать это нарочно, - думал Морли, - и если она делает это специально для меня, ну, я должен сказать, что она выбрала правильного парня!
- Простите меня, мисс, но, может быть, вы можете мне кое в чём помочь?
Её глаза засияли.
- Да?
- Вы знаете, что означает это слово? - и затем он дал ей бумажную карточку.
Голова девушки опустилась, когда она её увидела.
- Зачем вам это?
- О, это просто слово, которое я увидел на стене.
- Это боснийское слово.
- Боснийское? Как интересно!
Девушка сощурилась.
- То есть мне сказать это по-английски? Ну, "чертовщина". Да, или "колдовство". Чёрные, плохие вещи.
Наконец, определение было найдено, и, как он и думал об этом раньше, оно было не слишком хорошее, со всеми этими разговорами цыганки о людях Дьявола.
- Это замечательно, - заметил он, но затем замялся, позволяя своим глазам упасть на вырез её блузки.
Этот вид, наряду с обнажённой грудью Эсси, торчащей над индийским платьем, оставил пенис Морли во власти его гормонов. Это сводило его с ума, но в хорошем смысле. Если бы только девушка предложила ему провести время вместе, но это вряд ли произошло бы, или... Нет! Возможно, он ошибся...
Теперь девушка наклонилась ближе к нему.
- Не могли бы вы помочь мне, сэр? Я должна снять коробку с полки, но я недостаточно высокая.
- Я был бы просто счастлив, - сказал Морли и сразу встал. - Веди меня, моя дорогая.
Она бодро провела его вокруг бара, затем по небольшому коридору с несколькими дверями, а затем пригласила в тесную кладовку, которую она немедленно закрыла на ключ.
Морли начал:
- Так где же эта коробка?
- Тс-с-с! - прозвучал её властный шёпот, а затем блузка распахнулась, и открылись её груди: приличного размера, идеального белого оттенка с тёмными сосками размером с дно бутылки пива.
Морли чуть не упал назад при восхитительном виде таких сосков. Он протянул руки в бешеном желании.
- Не могли бы вы, пожалуйста...
- Тс-с-с! - она вытащила табуретку, посадила его задницу на неё, а сама села сверху на его колени.
Благодаря этому действию, конечно, её белые груди с идеальными сосками оказались прямо перед его лицом. Он с жадностью всасывал каждый сосок, с обожанием, уплывая от прекрасного аромата духов на её коже. Её руки крепко обвились вокруг его шеи.
- О, моя дорогая девочка... - начал он, но она остановила его ещё одним резким:
- Тс-с-с! Просто молчи и соси, - прошептала она ему на ухо.
Естественно, Морли сделал так, как ему было предложено. Всё это время её рука шарила на его промежности, расстегивая ширинку.
- Дорогая, я могу назвать тебе пятьсот причин, почему ты не должна...
- Тс-с-с! Чёрт! - она спрыгнула с его колен, казалось в каком-то бешеном отчаянии. - Я должна увидеть этот член, про который так много говорит Андела, - прошептала она, и двумя ловкими рывками стянула его штаны и трусы до колен. - Она говорит, что твой член идеальный и твёрдый, как кусок стали, - а затем она поспешила поднять свою чёрную рабочую юбку и снять свои трусики.
Андела, - вспомнил Морли. - Ах, да, горничная, которая раньше спала в моём шкафу... Так что, она хвастается моим пенисом перед другим девушкам? Какая замечательная женщина!
- Андела действительно сказала это? Что у меня идеальный член?
- Тс-с-с! - прошептала она. - Да! - затем она отступила, чтобы посмотреть на него. Её глаза расширились. - Ах, мой Бог! Она права! Он идеальный!
Она назвала его "идеальной партией". Морли показалось, что она смотрела на него и видела сверкающую святую реликвию. Одна её рука уже сжимала напрягшиеся яички, а другая довольно сильно сжала его стержень, что позволило предэякуляторной жидкости выйти наружу.
- Андела не лжёт! Выглядит идеально! И твёрдый, как труба! И он выглядит слишком большим, чтобы поместиться в меня!
Что ж, такие комментарии, как эти, послужили стимулом для эго стареющего мужчины с избыточным весом, который никогда не имел настоящих романтических отношений с женщиной и никогда в жизни не был влюблён. Такие обстоятельства не были в стиле Морли, он не был создан для семьи. Ухаживать за женщиной, а затем жениться на ней, стоило огромных денег, но для большинства мужчин (если они были честными) главной целью был секс. Поэтому Морли никогда не обременял себя мыслями о женитьбе. За несколько сотен долларов он мог получить то, что хотел. И, конечно же, большинство из его знакомых женщин, которых он снимал, говорили, что его член был "огромным", "гигантским", "громадным" и так далее, но Морли не был дураком. Естественно, такие женщины говорили всё, что угодно, лишь бы получить щедрое вознаграждение. Продажные женщины были дешёвками во всех отношениях, но Морли было всё равно. Но правда была в том, что Морли действительно мало какой пенис мог сравнить со своим собственным. Он никогда не видел другого человека голым лично (и никогда бы не хотел!). И он редко смотрел порно, потому что ему казалось, что это откровенная трата времени.
Зачем смотреть, когда можно сделать?
Ещё в школьные годы он измерил своё достоинство и обнаружил, что оно чуть больше двадцати трёх сантиметров, но у него не было причин полагать, что это было что-то бóльшее, чем в среднем, потому что, в конце концов, он был средний человек. Его пенис доставил ему огромное удовольствие в его жизни, но ему действительно было всё равно, принесёт ли это удовольствие и женщинам (в конце концов, им платят), но если это так, то ещё лучше.
Девушка не смутилась, приступив к делу. Она поднялась на табуретку, подняла юбку и с лихорадочным выражением лица опустила свою чёрную меховую женственность на всю его эрекцию, прежде чем Морли даже смог высказать хоть малейшее предположение об использовании презерватива. Она застонала, горячо прошептав:
- А-а-а-а, чёрт возьми! У тебя лучший член из всех, которые были в моей жизни!
Этот особый комплимент проплыл мимо Морли, чьё лицо стало красным, и, зажмурив глаза, он пытался предотвратить неизбежное как можно дольше. Тем временем её бедра снова и снова стучали об его колени. Затем она наклонилась вперёд, сунула ему в рот сосок и прошептала:
- Вот! Соси снова! Соси так сильно, чтобы молоко вышло.
- Молоко? - выдохнул Морли.
- Да, у меня родился ребёнок не так давно.
Морли, конечно, выполнил её просьбу и действительно сильно сосал, пока какая-то тёплая, слегка сладкая жидкость не попала на его язык, и только тогда её слова на самом деле дошли до него.
- Что? Что ты сказала? У тебя есть ребёнок?
- Да, несколько месяцев назад родился. Просто соси!
Он должен был заставить себя говорить, находясь в таком положении.
- Ну, дорогая, я должен сказать, что если ты не остановишься и не наденешь мне презерватив, у тебя может быть ещё один ребёнок через девять месяцев.
- Тьфу! Мне всё равно! Я хочу, чтобы во мне был твой поршень, и если у меня будет ребёнок, хорошо! Надеюсь, это будет мальчик, потому что тогда у него будет твой большой член!
Да, это было довольно странно, но Морли действительно ничего не мог поделать. У женщин есть умелые способы сделать мужчин бессильными, и вот один из таких примеров. Он прошёл точку невозврата, и она, очевидно, тоже. Её конечности сжались вокруг него, когда стул качался взад-вперёд, и она зашипела, ноющие визги зазвучали сквозь стиснутые зубы. Кульминация Морли тоже наступила. Для автора описывать такую вещь, наверное, не нужно, поэтому я не буду прилагать усилий, но скажу вам, что это было сильно. Один большой толчок и ещё десять таких, и море спермы оказалось в её вагине. Это было количество спермы, которое казалось совершенно неуместным - больше похоже на восемнадцатилетнего мальчика - но, конечно, Морли не собирался жаловаться.
Она слезла с него, и её походка была довольно шаткой. Морли должен был и сам собраться с силами, чтобы не упасть со стула. Он качнулся на месте, пытаясь восстановить дыхание, и было невозможно не заметить, как сперма бежит струйкой вниз по внутренней части её ноги. Наконец, когда он смог говорить связно, он сказал:
- Какая ты прекрасная, милая женщина.
- Да? Ты так думаешь?
- О, да, ты просто прелесть...
Но затем ситуация превратилась в довольно странную. Женщина стояла, её обнажённые сиськи всё ещё торчали и были мокрые от молока, она улыбалась ему, ухмыляясь так, что это выглядело совсем не приятно.
- Дорогая, что... что-то не так?
Тишина продержалась ещё несколько секунд, как и её странная улыбка. Затем она очень медленно прошептала:
- VRACANJE.
Внезапно слева шею пронзила боль, он вздрогнул и произнёс:
- Что происходит...
А затем мир для нашего мистера Морли потемнел.
Морли сообщил мне, что среди всепроникающей темноты трепетало какое-то малое подозрение полусознания, и природа переживания раскрывалась как наиболее экстремальное столкновение противоположностей, которое только можно вообразить. В этой темноте появлялись зловещие и отвратительные образы, сопровождаемые пронзительными воплями и мерзкими криками. С этим ужасом переплеталось чувство эйфории, непохожее на что-то, что он мог описать, кроме того, что это было самое чудесное, роскошное ощущение, пронизывающее всё его существо. Это, конечно, было связано с высоким содержанием морфина сульфата, который был введён в него. Вскоре он смог вспомнить, хотя бы частично, что происходило что-то очень серьёзное. Он изо всех сил пытался заставить свой мозг работать лучше в эйфории, и затем он вспомнил, что произошло в кладовой бара: он глупо потрахался с барменшей, а затем был одурманен.
Кто-то ещё прятался в комнате! Это была подстава! Она заманила меня туда только, чтобы вколоть мне наркотики, и теперь...
Это было очевидно и крайне неопровержимо: Морли был похищен.
Но где он находился?
Чем больше он боролся против блаженного и оцепенелого восторга наркотика, тем больше он мог размышлять о важности восстановления своих чувств. Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы сфокусировать своё размазанное зрение, и тогда он смог логически исследовать своё окружение. Он лежал в каком-то металлическом отсеке, но затем заметил пару закрытых дверей и по обе стороны от него колесные колодцы. Пол был рифлёным металлом.
Конечно...
Он был внутри фургона без окон. Единственный купольный свет - это весь свет, который у него был, притом тусклый. Естественно, задние двери фургона были бы заперты, но инстинкт приказал ему убедиться в этом - однако, предприятие провалилось мгновение спустя. Наркотик, казалось, даже не собирался ослабевать. Морли едва мог двигаться, а уж тем более ползти к дверям. Но он смог после нескольких ворчаний повернуться на бок, потому что он только что заметил, что там был его ноутбук. Зачем его похитителям приносить это из его комнаты, если только... Там не может быть чего-то, что они хотят, чтобы я увидел...
Это потребовало значительных усилий, так как его мускулы были похожи на оконную замазку, но Морли напрягся и сумел подвести палец к ноутбуку и нажать кнопку питания, и, сделав это, он не мог не заметить, как лежала ещё одна SD-карта, на клавиатуре. Яркий экран ожил, показывая его небрежный рабочий стол. Чтобы взять карту и вставить её в слот, потребовалось несколько попыток из-за его размытой координации, но в конце концов он преуспел. Морли лежал в своём ошеломляющем ступоре и смотрел на экран.
Обнажённая женщина была связана на земле в лесу. Она боролась со своими узами и, очевидно, рот её был завязан, потому что не было слышно ни одного крика, только приглушённые стоны. Её лицо оставалось за кадром. Это была ночная сцена, освещённая переносными огнями факелов. Несколько других женщин в чёрных плащах по очереди стояли над обнажённой жертвой, поднимали плащи и мочились на неё мощными ручьями. Затем появился человек в плаще, который встал между раздвинутыми ногами пленницы. Он тоже поднял свой плащ, размахивая поразительной эрекцией, и, плюнув на свой причиндал, лёг между её ногами, а затем энергично прелюбодействовал с ней в течение довольно долгого времени. Повторяющиеся удары его бёдер об её пах звучали как молотки, колотящие сырое мясо. Когда он закончил, его место занял другой человек в плаще, потом другой, потом ещё восемь или десять. Когда последний человек сделал своё дело, он встал и отошёл. Затем камера зависла рядом с влагалищем женщины, которое было настолько энергично разбито, что теперь распухло наружу и выглядело как ушибленные ягодицы новорожденного ребёнка. Массивная порция густой спермы медленно вытекала из пульсирующего отверстия. Камера оставалась на этом зрелище изнурительно долгое количество времени. До сих пор единственными обнаруживаемыми звуками были рвотные позывы жертвы, быстрое шлёпание совокупления и случайные хрустящие шаги по листьям. Но через мгновение вся сцена на экране взорвалась безумной какофонией звука: электроинструмент, не бензопила и не дрель, а нечто, что казалось ещё более отвратительным. Теперь камера поднялась и отодвинулась в сторону, показав, как раскачиваются тёмные верхушки деревьев. Несколько керосиновых факелов мелькнуло между тенями... Это были люди, люди в чёрных плащах с капюшонами, смотрящие вперёд. Затем источник ужасающих звуков появился в кадре. Морли, даже в своём сонном состоянии, вздрогнул от увиденного. Машина представляла собой роторный мотоблок, работающий на газе, который, не теряя времени, упал на обнажённый живот женщины. Двигатель заработал, и зубья сильно врезались в мягкие кишки женщины, разбрызгивая кровь и раскидывая внутренности в безумной темноте. В конце концов машина остановилась. Наступила тишина, за исключением нескольких капель крови, капающих с веток деревьев. И через секунду другой из одетых в плащи мужчин подошёл, поднял свой плащ и начал прелюбодействовать с растерзанной женщиной, которая либо умирала, либо уже умерла.
Камера отодвинулась, когда раздался ужасный скрежет, вскоре источник звука стал очевиден. Даже когда первый мужчина продолжал сексуально соединяться с трупом, другой мужчина стоял на коленях, одна рука его располагалась на лице жертвы и давила вниз, а другая...
Морли вырвало на пол.
Другая рука отрезала женщине голову. Это был инструмент с большим пильным приспособлением, и его удивительно тонкое лезвие разрывало сухожилия и мышцы, как будто они были из пенопласта, и с чуть бóльшей силой оно разрезало трахею и шею. И это было всё.
Всплески крови казались чёрными в огнях камеры и продолжали усиливаться с каждым новым толчком человека, насилующего труп. Но дело на экране ещё не было закончено.
Голова была поднята и передана другой скрытой фигуре. Свидетельство выпуклой груди под плащом указывало, что фигура была женской. Она села в индийском стиле, обхватив голову коленями, и с губ жертвы сняла кусок клейкой ленты. Морли выпучил глаза, и его снова вырвало. При таком конкретном ракурсе камеры лицо жертвы было легко увидеть на свету, и, как читатель, вероятно, уже догадался, это была голова Эсси, его самой любимой проститутки во всём мире.
Морли ощущал себя так, словно его погрузили в какой-то шумный водоворот в аду, и он чувствовал, как его разум вращается по спирали. Он лежал неподвижно, прислонившись щекой к металлическому полу фургона, пока пускал слюни и немигающе смотрел на экран ноутбука. Странный звук теперь шёл из динамиков компьютера, что-то вроде скрежета, после чего последовало ужасно знакомое действие. Тем же самым инструментом, которым отрезали голову Эсси, женщина, держащая её в руках, начала сдирать кожу с лица. На мгновение она остановилась и улыбнулась прямо в камеру. Это была клерк отеля, женщина, которая зарегистрировала его и выглядела немного как Пенелопа Крус.
Морли удалось закрыть глаза достаточно надолго, чтобы не увидеть, как весь скальп Эсси оторвался от макушки её головы. Далее последовала короткая пауза, и камера снова отключилась.
Когда камера вновь включилась, Морли увидел круг людей возле освещённой факелами сцены. Казалось, что в круге теней было немало скрытых культистов (предположительно, они не могли быть никем иным), их призрачно-белые лица смотрели сквозь овальные отверстия своих чёрных капюшонов. Мерцающий факел заставил сцену казаться почти средневековой. Камера сдвинулась со своего места, и кто-то понёс её в тёмные леса, хрипя позади. Затем появилась другая, меньшая поляна, где лежал уже сгнивший труп. В основном остались только кости, если не считать обрывков одежды вокруг них: летнего платья без рукавов, наверное, хотя остатков его первоначального цвета не осталось. Морли, даже в своём сонном состоянии, мог догадаться, что это была девушка-подросток, которую он видел убитой на первой SD-карте, дата производства которой была почти год назад. Затем камера точно сфокусировалась на черепе, и Морли увидел, что он покрыт серовато-зелёным мхом, небольшая щепотка которого была удалена оператором. Подошли другие шаги - ещё одна скрытая фигура, положившая теперь полностью очищенную от кожи голову Эсси прямо рядом с покрытым мхом черепом.
Боже мой... - Морли снова ужаснулся от того, что увидел. - Бедная Эсси...
Полное осознание произошедшего придёт к нему только позже: он, без сомнения, стал причиной её отвратительного убийства, так как эти люди нашли её телефонный номер на бумажной карточке в кармане Морли. Кроме того, теперь камера была установлена на отрубленную голову Эсси, которая смотрела стеклянными глазами и с раскрытым ртом. Пальцы оттянули нижнюю челюсть, чтобы всунуть в мёртвый рот плоскогубцы. Плоскогубцы с явным мастерством сжали кончик языка Эсси, а затем вытащили язык изо рта, насколько это было возможно.
ЧИК!
Приблизительно два дюйма[28] её языка были отрезаны парой жестяных ножниц. Камера отодвинулась. Раздался смех. Две фигуры подошли и подняли плащ человека, который отрезал язык, и через мгновение стало ясно, что этот человек был женщиной, потому что в огнях камеры теперь сияло изображение лобковой женской области. Кожа резко контрастировала с большим треугольником чёрных волос. Пальцы женщины раздвинули её расщелину и, возможно, читатель уже догадался, что она использовала отрезанный язык, чтобы провести им по её собственному клитору. Этот акт вызвал немало смешков у других присутствующих женщин. После долгих театральных выступлений с языком, камера поднялась, чтобы показать хихикающее лицо женщины, которая отрезала язык: Андела, девушка, которую он пожалел, услышав о её трудностях с работой. Некоторое время спустя Морли обнаружил, что имя "Andela" означает "посланник" на боснийском языке, а в некоторых вариантах используется "посланник дьявола" или "посланник смерти". Именно в этот момент SD-карта закончилась.
Двери фургона распахнулись, люди в плащах втянулись и вытащили его, и это, к счастью, всё, что запомнил Морли. Всё, что последовало за этим, было заблокировано мозгом мистера Морли из-за явной травмы произошедшего.
И теперь я надеюсь, что читатель не сочтёт меня плохим писателем за то, что я урезал оставшуюся часть событий, которые затронули моего друга мистера Морли так печально. Гораздо больше действий произошло с ним до его возвращения в Соединённые Штаты и его дом во Флориде, но мне жаль говорить, что пересказа многих событий с помощью ожидаемой манеры театрализованного повествования не будет. Это находится далеко за пределами моих нервов. Это было слишком ужасно.
Несколько недель спустя он смог вернуться в США (после периода госпитализации). Он вернулся совсем другим человеком, не тем, кем он был раньше. Но из-за отвратительных вещей, которые случились с ним, судьба была достаточно милостива, чтобы сделать так, чтобы бóльшую их часть он не помнил. Всё, что он смог, он рассказал мне сам по возвращении, про те события, которые с ним произошли и которые он ещё помнил. Как вы уже догадались, по какой-то причине он стал целью тайного заговора с участием группы - из-за отсутствия какого-либо другого слова - культистов, даже сатанистов, и отсюда можно сделать вывод, что Морли стал жертвой чёрных дел: обрядов, жертвоприношений и даже изготовления зелья для тайных искусств. Как это ни было странно, я поверил каждому слову, как только увидел его, когда он вернулся. Сразу же личное общение было практически невозможно, поэтому ему приходилось прибегать к печатанию на экране компьютера, после чего я читал то, что он написал, а затем отвечал устно.
Почему было так?
Потому что язык Морли был отрезан точно так же, как язык Эсси в видео, и мы вполне можем подозревать, для чего он тогда использовался. Слава Богу, он не помнил фактический акт, и при этом он не помнил другие варварские действия, совершённые против него.
Через несколько недель после возвращения он нашёл в своём почтовом ящике небольшой конверт с почтовой маркой из Вроцлава, Польша. Обратный адрес был позже признан несуществующим. Этот конверт содержал SD-карту, которая по понятным причинам привела моего друга в состояние ужаса. Он абсолютно отказался открывать карту на своём компьютере и посоветовал мне не делать этого, но я указал, что тщательное изучение карты может выявить некоторую пропущенную подсказку относительно фактических личностей преступников. Поэтому Морли неохотно согласился и стал ждать в гостиной, пока я начал смотреть файл SD-карты на его ноутбуке. Это решение было худшей ошибкой в моей жизни. Карта, конечно же, была продолжением того, что случилось той ночью в тех лесах, когда Морли вытащила из фургона стая замаскированных фигур. Как мы все теперь знаем, лидером этой тусовки был тот самый человек, которого Морли впервые встретил при входе в отель "Иблис": очень короткий и физически изуродованный "бомж", который требовал денег.
Морли притащили к освещённой факелами поляне, и он был вынужден встать на колени в центре круга. Короткий мужчина (мы будем называть его лидером с этого момента) немедленно сбросил плащ и подошёл к лицу Морли с пенисом больше, чем можно было бы ожидать для человека ростом чуть более четырёх футов, а затем вставил его в рот Морли. Зазубренный нож, приставленный к горлу Морли, был идеальным стимулом не кусаться. Однако, когда он проходил через этот акт, страдания Морли становились всё более явными: он давился, плакал, рвал, и время от времени выглядел так, как будто его снова вырвет, но мы же помним, что этим лидером был человек, который редко мылся (возможно, никогда не делал этого), поэтому запах его тела был ошеломляюще сильным. Вокруг раздавался смех, и в какой-то момент показалось, что Морли не сможет продолжать, но затем кто-то поднёс факел к его голове, и Морли слишком быстро вернулся к своим оральным делам. Затем одна из женщин секты опустилась на колени рядом с Морли.
- Дорогой, ты должен сплюнуть в это, - сказала она.
Чуть ниже его подбородка она держала большую чёрную чашу. На заднем плане десятки замаскированных фигур вышли вперёд, чтобы наблюдать, и более чем несколько из них ласкали друг друга, когда смотрели на оральную сцену. Наконец, бёдра лидера поднялись, он выпустил несколько гортанных стонов, и затем брызнул в рот Морли большой струёй. Как было сказано, Морли выплюнул значительный объём спермы в чёрную чашу. Именно здесь Морли упал назад, вдыхая свежий воздух с облегчением. Но никакого облегчения не наступило. Четверо мужчин прижали Морли к земле, каждый схватив конечность. Пятый мужчина сел прямо на его грудь, одной рукой открыл рот, затем другой взял плоскогубцы и вырвал язык. Морли кричал, захлёбываясь кровью. Язык держали над чашей, чтобы кровь капала в сперму, а затем отбросили в сторону. Морли содрогался, но в одно мгновение они снова были на нём. Я буду описывать эту экспозицию как можно более кратко. Они стянули штаны Морли, обвязали кожаную ленту вокруг основания его члена, и...
ЧИК!
Большие жестяные ножницы отрезали его в мгновение ока. Горячая волна факела прижгла рану (они явно хотели, чтобы их жертва выжила). Морли издал в ответ звуки, которые были совершенно нечеловеческими. Но даже наименее любопытным из вас будет интересно, что стало с пенисом после того, как он был отделён от тела своего хозяина.
Ну...
Морли, теперь совершенно потерявшего сознание от шока, перевернули, его ягодицы были грубо раздвинуты, и его анус был обильно смазан вазелином или чем-то подобным смазочному материалу. Не только со значительным изяществом, но и с определённым опытом, который означал большую практику, слабый лоскут плоти, который когда-то был половым органом Морли, был введён прямо в его анус. За этим действием последовало быстрое введение большой "пробки", настолько большой, что, очевидно, Морли потребовалось бы некоторое время, чтобы изгнать пенис из ануса по собственному желанию.
Я рад сказать, что на этом мучения Морли были закончены, по крайней мере, пока.
Над чёрной чашей подняли использованный презерватив, который был завязан после заполнения. Конечно, это был тот же презерватив, который Андела сняла с Морли, когда трахалась с ним в его номере. Презерватив был обрезан, а его содержимое опустошено в чашу. Затем появился коротышка - лидер - снова в чёрных одеждах, уколол большой палец и тоже выдавил несколько капель крови в чашу. Теперь, имейте в виду, кровь и сперма двух мужчин были в чаше, но прежде чем их можно было использовать для любого зловещего ритуала, который они так тщательно планировали, сначала нужно было добавить ещё один ингредиент...
Рука оператора потянулась вперёд, затем высыпала в чашу ту маленькую щепотку мха, которую он снял с черепа молодой девушки, которая была замучена и убита в прошлом году. Чашу положили на землю, и тут же появилась фигура с факелом в руке. Факел был зажжён, а затем пламя было опущено в чашу. Содержимое чаши сразу начало парить. Чашу взяли и понесли вниз по тропе в глубину леса, камера следовала за ними. Там открылся вид на ещё одну поляну, и именно на ней группа в капюшонах собиралась совершить своё зловещее действие. На поляне был круг, возможно, из двадцати факелов, и перед каждым факелом покоился череп - черепа по виду были древние. В центре этого освещённого круга был помещён абсолютно голый, без сознания и очень изуродованный Морли. Остальная часть этого "обряда", и я полагаю, что это правильное слово, проводилась каждым замаскированным членом. Один за другим они макали свои пальцы в чёрную чашу, а затем писали какое-то неразборчивое слово на голой коже Морли, каждый символ был написан пеплом сожжённой спермы и крови. На поляне начали проноситься звуки наполовину мелодичного пения на языке, конечно, неизвестном американцу.
Ещё один медленный поворот камеры выдвинул на первый план старинные черепа перед каждым факелом, но, кроме того, я смог обнаружить, я думаю, ещё больше черепов, все они были расположены, как будто зрители этого несомненного упражнения в дьяволизме. В усыпляющих интонациях пения я полагал, что могу неоднократно слышать слово, которое звучит как "шайтан" или "демон". Более поздние исследования покажут, что это было неудивительно.
После того, как каждый член группы нацарапал пальцем слово или букву на неподвижном теле Морли, каждый из них сбросил свои плащи, выбрал партнёра и вышел на освещённую факелами землю, чтобы принять участие в вакханалии плоти. Эта их деятельность описана мной не будет.
На этом видеофайл закончился.
Часто в рассказах художественной литературы (возможно, слишком часто), в концовках всё объясняется. Но так не всегда бывает в историях, как эта, которые являются правдой.
Мы можем только обоснованно подозревать, что мистер Морли, либо из-за случайного происшествия, либо из-за чего-то более преднамеренного, стал жертвой культа преходящих боснийцев, которые не были ни христианами, ни мусульманами, но были частью чего-то совершенно противоположного. Но мы, современные образованные люди, не верим в такие идеи, как оккультизм. Очевидно, что лес, о котором мистер Морли узнал (что его история была омрачена какой-то чёрной магией), оказал влияние на его эмоциональное состояние. Вспомните давно известные "гончарные поля", которые существовали на протяжении всей истории (возвращаясь к библейским временам), когда тела осуждённых преступников, самоубийц, негодяев и прочих были похоронены так, чтобы отделить их от потомков "добрых христианских людей". Что ж, подобные идеологии связывали с культами ведьм в Европе, восходящих к средневековью, но не обязательно связанных с "захоронением". Возникло довольно много дел о "колдовстве с трупами", где кости тел считались чрезвычайно ценными, а именно черепа мёртвых. Коллеги и поклонники с удовольствием эксгумировали кости предполагаемых ведьм и колдунов, так как "отвар" из таких костей был ценным при приготовлении всевозможных зелий, бальзамов и дьявольских настоек. Точно так же эти кости измельчались в порошок и распространялись в особые ночи в качестве удобрения, чтобы то, что росло на таких участках, оказалось полезным для оккультистов. Однако самым интересным было демоническое представление о том, что черепа - не осуждённых и не нечестивых, а невинных и принесённых в жертву - очень высоко ценились сатанистами. Череп очищали от кожи и плоти, а затем оставляли в лесу. Примерно через год мох и лишайники появлялись на указанном черепе, а затем снимались и использовались как ингредиент для чертовщины и колдовства с трупами. Вы можете делать такие предположения в этом вопросе, какие считаете нужными, и хотя доказательства до сих пор сами по себе не очень убедительны, есть один факт, который я ещё не упомянул.
Это была правда, что мистер Морли, вернувшись в Соединенные Штаты, остался изуродованным и лишённым языка. В то же время он был тем же самым толстым человеком ростом почти в шесть футов[29], которого я всегда знал.
Однако по прошествии нескольких месяцев он уже не был таким...
Он стал очень худым человеком, ростом около четырёх футов[30], чьи руки ужасно сжались до длины около фута[31].
Перевод: Alice-In-Wonderland
ИНТЕРВЬЮЕР:
- Когда вы поняли, что происходит что-то серьёзное?
ДЖЕССОП:
- Вчера утром около восьми часов я был в патрульной машине, поэтому шеф связался со мной по рации и сказал, что только что звонила Ханна Тилтон и сказала, что человек без ног ползёт через Hью-Чaрч-Грин. Мы оба как бы рассмеялись над этим, потому что Ханне Тилтон около девяноста лет и она совсем чокнутая. Чёрт, на прошлое Рождество она позвонила и сказала, что Санта-Клаус спустился к ней в дымоход - с членом наружу, а у Ханны даже нет дымохода. В любом случае, мне нужно было это проверить, поэтому я пригнал машину и...
ИНТЕРВЬЮЕР:
- Что вы нашли?
ДЖЕССОП (вздыхает):
- Я обнаружил, что Мэтт Элиот без ног ползёт через Hью-Чaрч-Грин. Я вышел и попытался помочь ему, но ничего не мог сделать. Его ноги выглядели вырванными из тазобедренных суставов, без культей, на которые можно было надеть жгуты. Тот, кто это сделал, также оторвал его член и яйца и положил их в карман его рубашки. Я не лгу! Что за сумасшедший мог сделать что-то подобное? В любом случае, прямо перед смертью он сказал: "Всё правда, Джастин. Те старинные истории. Эти существа начали выходить на берег с рифа около восхода солнца и направлялись прямо на фабрику, где мы все работаем..."
ИНТЕРВЬЮЕР:
- Фабрику? Можете уточнить?
ДЖЕССОП:
- Рыбоперерабатывающая фабрика на Уотер-стрит. Мэтт работает там упаковщиком рыбы... или, я бы сказал, работал. "Они выбили все двери, - сказал он, - вломились и начали убивать всех вокруг, отрывать головы, выдёргивать кишки. Сделали из Эзры Даннинга, нашего начальника, словно рыбную нарезку. И любых женщин, работающих на линии потрошения - ну, эти существа использовали их по-своему - ебали во все дырки, пока они кричали до небес. Самых красивых, таких как Марша Кобб и Белинда Бишоп - они унесли с собой, а старых и тех, кто не очень хорошо выглядел, - вот, дерьмо! - они пропустили через большую ленточную пилу, которую мы используем для резки тунца. Я мог сказать, посмотрев на них - они делали это просто для удовольствия..." Вот так. В то время когда Мэтт истекал кровью, первое, что я сделал, это включил рацию, но прежде чем я успел вызвать подкрепление, на линии появился шеф Доджесон. Он кричал: "Джессоп! Убирайся из города! Эти существа появляются на Мэдисон-стрит и повсюду, убивают всех!" А затем раздалось несколько выстрелов и несколько ужасных криков - это было последнее, что я слышал от начальника.
ИНТЕРВЬЮЕР:
- Итак, что это были за "существа"? Вы сами их видели?
ДЖЕССОП:
- Ради Бога! Конечно, я видел их тогда и после того, как они умерли! Вы хотите сказать, что не видели тел?
ИНТЕРВЬЮЕР:
- Дело не в том, что видел я, сержант. Давайте сохраним объективность этого интервью. Дело в том, что видели вы.
ДЖЕССОП:
- Бля, ладно. В основном они выглядели так, как говорится в старых легендах об Иннсмуте: большие слезящиеся глаза, которые никогда не мигают; широкие тонкогубые рты; складки на коже по бокам шеи, которые выглядят так, как будто это жабры. Куча разного вида уродств, всех в той или иной степени смешанных с человеческими аспектами.
ИНТЕРВЬЮЕР:
- Вы бы охарактеризовали нечеловеческие черты как ихтиобразные или батрахиобразные?
ДЖЕССОП:
- Бля! Что это значит?
ИНТЕРВЬЮЕР:
- Похожие на рыбу или похожие на лягушку, что-то в этом роде?
ДЖЕССОП:
- Да, да, точно! И даже хуже того! Большинство из них полностью мутировавшие - вы знаете, как гласит легенда, а некоторые из них - бля! - они, должно быть, были чистокровными, как в тех старинных историях про Иннсмут. Потом я проехал мимо пожарной части - бля! Это грёбаное место было в огне! И ещё с рациeй было что-то не так - я не мог никуда дозвониться, даже на государственном диапазоне. Мобильный телефон тоже не работал, как будто эти существа каким-то образом его заглушали. Так что я заскочил в "Holiday Inn Express", который раньше был старым отелем "Гилмaн Xaуc", подумал, что могу использовать их стационарный телефон, но, чёрт возьми... Первое, что я увидел, когда вошёл, были трое из этих чёртовых существ с девушкой со стойки регистрации. Одна тварь трахала её в задницу, другая - в её пизду, а третья оторвала её грёбаную голову и трахала её... трахала её в шею, вы представляете? Думаю, и будь я проклят, если бы их было четверо, то ещё один надел бы её отрубленную голову себе на член и трахал бы её, пока не кончил ей в рот. И не просите меня описывать их члены, потому что я не буду! Но когда они увидели, что я стою там, все остановились и начали преследовать меня, поэтому я уложил их всех выстрелами в голову. Я заметил через переднее окно, что несколько существ уже перевернули мою патрульную машину и подожгли её, и хуже всего было то, что они умышленно опрокинули её на Брэнди Бэбкок из пекарни, которая находилась на восьмом месяце беременности. А затем я увидел, как их всё больше собиралось на городской площади, они выходили из реабилитационного центра, который, как говорили, раньше был той странной церковью, какого-то там Ордена Дракона или Дагона, или чего-то в этом роде. Я просто сказал "к чёрту!" и выбежал через заднюю дверь отеля. Даже со всеми криками, доносившимися из комнат, я ничего не мог поделать. Я протащил свою задницу через Лафайетт-стрит, миновал старый участок Маршей, где раньше находился их большой особняк, а затем оказался в задней части ветхой закрытой церкви на Адамс-лэйн. Я пробрался внутрь и, наконец, нашёл лестницу на колокольню, так что я поднялся туда, прямо по той лестнице в башню. Я выглянул из башни, увидел доки и отключился.
ИНТЕРВЬЮЕР:
- Что вы видели?
ДЖЕССОП:
- А что вы думаете? Ещё больше тех тварей, но не сотен, тысяч, тысяч этих монстров! Когда я всё это увидел, думаю, я был в шоке и потерял сознание. Я был в отключкe почти сутки, и когда я пришёл в себя, то увидел, как военные машины и все эти фронтальные погрузчики сгребали трупы этих существ.
ИНТЕРВЬЮЕР:
- Вам очень повезло, сержант Джессоп. Лишь несколько других горожан выжили.
ДЖЕССОП:
- Ну... а как вы их всех убили? Сначала я подумал, что это может быть что-то вроде нервно-пaрaлитичecкoгo газа или что-то в этом роде, но тогда я бы тоже умер, верно?
ИНТЕРВЬЮЕР:
- Это были не мы, сержант. Вы действительно хотите знать, что убило всех этих существ? Хорошо, я вам скажу. Это был грёбаный коронавирус...
Перевод: Alice-In-Wonderland
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
около 1.8 м. х 6 м.
"Рукописи Пнакотики", также называемые "фрагментами Пнакотики", представляют собой вымышленный гримуар, созданный американским писателем Г.Ф. Лавкрафтом и включенный в свод мифов о Ктулху. Впервые они упоминаются в рассказе "Полярная звезда" (1918) и примечательны тем, что являются первыми в его длинной серии вымышленных тайных книг.
Глааки, также Гла'аки, - это Великий Древний, созданный Рэмси Кэмпбеллом для его рассказа "Обитатель озера" и с тех пор дополненное многими другими. Он обитает в озере в вымышленной долине Северн близ Рочестера, Англия.
это название вымышленного языка, который использовался многими авторами с момента его первого упоминания в 1899 году. Говорят, что этот язык обладает мистической силой. Впервые он был упомянут Артуром Мейченом в его рассказе 1899 года "Белые люди". Г.Ф. Лавкрафт восхищался историей Мейчена и использовал этот язык в своих мифологических рассказах о Ктулху "Данвичский ужас" и "Призрак тьмы".
около 32 Цельсия
около 49 Цельсия
Дже́ффри Эдвард Эпштейн (1953 - 2019) - американский финансист, филантроп и зарегистрированный секс-преступник. Начал карьеру в области финансов в инвестиционном банке "Bear Stearns", а затем основал собственную фирму "J. Epstein & Co.". В 2008 году был арестован и признал себя виновным по двум обвинениям в организации проституции. Был осуждён за секс с 14-летней девушкой и 13 месяцев находился в заключении, после чего был освобождён в рамках сделки о признании вины, когда федеральные должностные лица определили в качестве его жертв 36 несовершеннолетних девушек, которым Эпштейн в рамках мировых соглашений выплатил от $50 000 до $1 млн. Сделка о признании вины была заключена Александром Акостой, занимавшим тогда пост прокурора США по южному округу Флориды, который согласился предоставить Эпштейну иммунитет от всех федеральных уголовных обвинений. Эпштейн был вновь арестован 6 июля 2019 года по федеральному обвинению в торговле несовершеннолетними во Флориде и Нью-Йорке. 10 августа 2019 года обнаружен мёртвым в своей камере. Согласно результатам судмедэкспертизы причиной смерти стало самоубийство.
Сертифицированный помощник медсестры (CNA) помогает пациентам или клиентам со всем, касающимся здравоохранения, под контролем медсестры (RN) или лицензированной практикующей медсестры (LPN). CNA может также быть известен как помощник по уходу (NA), помощник по уходу за пациентами (PCA).
Оральный, вагинальный и анальный секс одновременно.
Боязнь открытых дверей, открытого пространства; расстройство психики, в рамках которого появляется страх скопления людей; бессознательный страх, испытываемый при прохождении без провожатых по большой площади или безлюдной улице. Эта фобия может быть получена в реальной жизни из-за страха чего-то, что связано с людьми и эмоциональными травмами от людей. Также может быть получена в результате каких-либо сильнейших эмоциональных потрясений.
"Backpage" был классифицированным рекламным сайтом, запущенным в 2004 году. До его захвата властями США в апреле 2018 года, он предлагал классифицированные списки для широкого спектра продуктов и услуг, включая автомобили, списки рабочих мест и недвижимость. В 2011 году "Backpage" был вторым по величине сервисом объявлений в Интернете в США после "Craigslist".
около 136 кг.
Гугено́ты - название с XVI века французских протестантов (кальвинистов). Происходит от франко-швейцарского eyguenot (aguynos), обозначавшего члена женевского протестантского союза против герцога Савойского. Начиная с XIV века, это слово официально обозначает просто гражданина Швейцарской Конфедерации.
Кальвини́зм — направление протестантизма, созданное и развитое французским теологом и проповедником Жаном Кальвином. Основными течениями в кальвинизме являются пресвитерианство, реформатство и конгрегационализм. Вместе с тем кальвинистские взгляды имеют распространение и в иных протестантских деноминациях, включая баптистов, пуритан, пятидесятников, методистов, евангельских христиан, а также представителей парахристианских учений, например, мормонов.
около 5.5 кг.
нидерландский потомственный художник, один из крупнейших мастеров периода Северного Возрождения. Из творчества художника сохранилось около десяти картин и двенадцати рисунков. Был посвящён в члены Братства Богоматери; считается одним из самых загадочных живописцев в истории западного искусства.
французский гравёр, иллюстратор и живописец. Доре называют величайшим иллюстратором XIX века за непревзойдённую игру света и тени в его графических работах.
"Крик" - популярное название композиции, созданной норвежским художником-экспрессионистом Эдвардом Мунком в 1893 году. Оригинальное немецкое название, данное Мунком его работе, было Der Schrei der Natur (Крик природы). Страдальческое лицо в живописи стало одним из самых знаковых образов искусства, символизирующий тревогу современного человека.
Постриже́ние (по́стриг) - в исторических церквях символическое и обрядовое действие, состоящее в пострижении волос в знак принадлежности к Церкви. В западной традиции пострижение совершалось только над священнослужителями и монахами, которые носили на макушке выбритый круг – тонзу́ру.
Стиха́рь - одежда, богослужебное облачение священно- и церковнослужителей, прямая, длинная, с широкими рукавами.
Ма́нфред А́льбрехт фрайхерр фон Рихтго́фен (1892-1918) - германский лётчик-истребитель, ставший лучшим асом Первой мировой войны с 80-ю сбитыми самолётами противника. Он широко известен по прозвищу "Красный Барон", которое он получил после того, как ему пришла мысль покрасить в ярко-красный цвет фюзеляж своего самолёта "Albatros D.V", затем "Fokker Dr.I", и благодаря своей принадлежности к немецкому баронскому дворянскому сословию фрайхерр. До сих пор считается "асом из асов".
Пе́тер Ло́рре (настоящее имя — Ла́дислав (Ла́сло) Лёвеншта́йн, 1904-1964) - австрийский и американский актёр театра и кино, режиссёр, сценарист.
около 805 км.
Бульгоги – это очень вкусное и популярное корейское блюдо. Говядина маринуется в сладком соусе из кунжута и сои. Подаётся с рисом и острым соусом Чили и с чесноком Шрирача на листьях зеленого салата.
около 1.37 м.
марка попкорна
(1904-1967) - американский физик-теоретик, профессор физики Калифорнийского университета в Беркли, член Национальной академии наук США (с 1941 года). Широко известен как научный руководитель "Манхэттенского проекта", в рамках которого в годы Второй мировой войны разрабатывались первые образцы ядерного оружия; из-за этого Оппенгеймера часто называют "отцом атомной бомбы". Aтомная бомба была впервые испытана в Нью-Мексико в июле 1945 года; позже Оппенгеймер вспоминал, что в тот момент ему пришли в голову слова из Бхагавадгиты: "Я - смерть, разрушитель миров".
около 5 см.
около 1.83 м.
около 1.22 м.
около 30.5 см.