Джаспер Барк "Ложе алой радости"
Роуз и Стэнли - пожилая пара, из тех соседей, которым вы доверили бы кормить свою кошку и поливать растения, пока вас нет. Не из тех людей, которых вы могли бы себе представить, как они будут трахаться, как животные, на ваших свежевыстиранных простынях, как только вы уйдете.
Была ли это кровать, которая соблазнила их? Богато украшенная кровать с балдахином, с замысловатой резьбой и эротическими гобеленами, появившаяся из ниоткуда в свободной комнате Питера и Бетани. Кровать, которая продолжает появляться снова и снова, независимо от того, сколько раз ее разбирали и убирали. Связана ли кровать с мрачной тайной из прошлого Питера и Бетани? Так вот почему это преследует их? И как все это повлияло на бедняжку Роуз, пораженную самой странной болезнью после ее безумного свидания со Стэнли?
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
или на сайте:
"Экстремальное Чтиво"
- Ты уверена, что это хорошая идея? - спросил Стэнли, почесывая свои седые волосы и исследуя кусочки кожи под ногтями.
Его очки были сдвинуты на кончик носа, придавая ему выражение, среднее между прищуром и усмешкой. Он был одет в свой мешковатый, палевого цвета кардиган и клетчатые тапочки.
На секунду Роуз задумалась, хорошая ли это идея. Стэнли не производил особого впечатления.
- Хватит придираться, пойдем, - сказала она, поворачивая ключ в задней двери.
- Ты всего лишь поливаешь растения и кормишь кошку, - сказал Стэнли. - Я действительно не понимаю, зачем я тебе здесь нужен.
- Просто зайди внутрь, ладно?
Она подтолкнула его, и Стэнли, спотыкаясь, прошел через дверь в подсобное помещение. Их соседи переехали семь месяцев назад и уже успели сделать большой ремонт.
- Это цельный кориан[1], - сказал Стэнли, проводя пальцами по столешнице. - Отличная работа.
Роуз прошла на кухню, качая головой. Она забыла, что Стэнли не появлялся в доме с тех пор, как Саманта и Даррен переехали.
Естественно, он хотел бы заниматься всеми этими мужскими делами, например, осмотреть столярные изделия и восхититься качеством материалов. Ей придется быстро закончить свои дела по дому, иначе она совсем потеряет его из виду из-за осмотра нового кухонного гарнитура.
Но не для этого она привела его в дом. Даже если он этого еще не понял. Роуз вздохнула, она всегда была инициатором в таких делах. На мгновение внутри нее зародилось сожаление. Сожаление обо всем том, чего у нее никогда не было в отношениях.
Она хотела быть нужной физически. Она хотела мужчину, который преследовал бы ее, куда бы она его ни привела. Мужчину, который просто взял бы ее, без того, чтобы Роуз организовывала все это и вела его шаг за шагом.
Но она была уже стара. Доступных мужчин было мало, а у нее все еще был Стэнли. Он не был страстным мужем, но ей не на что было жаловаться. В основном это были мелкие причуды и раздражения, с которыми приходится мириться в длительном браке. Небеса свидетельствуют, что он терпел достаточно ее причуд.
- Ты уже закончила? - спросил Стэнли, стоя в дверях кухни.
Кошка с подозрением смотрела на разложенную ею еду. Роуз так и не смогла понять, ненавидит ли кошка корм или просто тот факт, что именно Роуз накладывает его ей в миску.
- Мне осталось только заняться орхидеями, - сказала Роуз.
Стэнли окинул взглядом кухню, посмотрел на новую плиту и дорогие дубовые шкафы.
- Красиво они тут все сделали, - сказал он. - У них явно есть деньги.
- Хм, - сказала Роуз, опрыскивая орхидеи водой.
Она не хотела поощрять слишком большой интерес к новой кухне.
- Ладно, я вернусь, когда ты закончишь, - сказал Стэнли.
- Но ты только что пришел.
- Я видел все, что мне нужно.
- А зачем ты хочешь вернуться домой?
- Через минуту начнется снукер[2], я не хочу его пропустить.
- Но ты уже сто лет не следишь за снукером.
- Я посмотрел несколько матчей по iPlayer[3]и вернулся к нему.
- Ну, тогда ты можешь посмотреть следующий матч по iPlayer.
- Это не то же самое, что смотреть вживую.
Роуз коротко, с раздражением выдохнула. Она уже начала сомневаться в задуманном. Это было так похоже на Стэнли - испортить все, даже не разобравшись в том, что было предложено.
- Я хочу показать тебе кое-что наверху, - сказала она.
- Мы не можем туда подняться.
- Почему?
- Потому что это не наш дом. Они дали ключи тебе. Я даже не знаю, хотели бы они видеть меня на кухне, не говоря уже о том, чтобы я поднимался наверх. Это неправильно.
- Это не может причинить никакого вреда. И они никогда не узнают.
Роуз склонила голову набок, качнула бедрами и бросила на Стэнли многозначительный взгляд. Это был взгляд, которым она впервые одарила его на пляже Боскасл в 1970 году. Взгляд, который он сразу узнал.
- О, - сказал Стэнли и шумно сглотнул, отчего его адамово яблоко дернулось.
Этого взгляда было достаточно, чтобы заставить его замолчать. Роуз взяла его за руку и повела вверх по лестнице. На его лице было то же потрясенное, но в то же время покорное выражение, что и сорок лет назад.
До того момента на пляже Боскасл Роуз считала, что Стэнли ведет себя как джентльмен, исходя из каких-то древних представлений о рыцарстве и уважении. Соблазнив его, она поняла, что его сдерживали страх и неопытность.
Позже она пожалела, что выбрала для их первого свидания не такое идеальное место. Сам акт был неуклюжим и неловким, и изменил отношение Роуз к уединенной бухте. Она никогда не могла вспоминать об этом месте без чувства неловкости и сожаления.
В девятнадцать лет она была восхищена интеллектом Стэнли и его талантом поэта. Когда Роуз познакомилась с ним, ему было всего двадцать три, а его стихи уже были опубликованы в нескольких небольших журналах. Один из журналов даже был представлен в библиотеке ее университета. Ей не совсем нравились эти стихи, но она восхищалась его достижениями. Он был первым человеком из ее круга общения, которого опубликовали.
К сожалению, как поэт, Стэнли не оправдал возложенных на него надежд. Он стал лучше, как любовник, но так и не смог преодолеть изменение власти, которое привнес секс в их отношения. Сексуальный опыт Роуз угнетал его.
Стэнли пытался компенсировать свою неполноценность, изощренно принижая Роуз своим интеллектом. Он не опускался до прямого оскорбления. Он делал это с помощью умозаключений и аллюзий. Поскольку она понимала источник его враждебности и любила его, Роуз научилась не обращать внимания на колкие замечания и тонкие насмешки.
Роуз провела Стэнли через лестничную площадку в комнату для гостей. Стэнли все еще рассматривал восстановленные половицы и краску "Farrow and Ball"[4], которая заменила флоковые обои, когда Роуз открыла дверь.
- Итак, - сказала она, делая величественный жест. - Что ты думаешь?
- Что я думаю о чем?
- Да ладно, - она похлопала по матрасу кровати королевского размера с балдахином, которая доминировала в комнате. - О чем, по-твоему, я говорю?
Кровать с четырьмя столбиками занимала большую часть свободного пространства в комнате. Роуз понятия не имела, как Питер и Бетани смогли ее туда затащить. Она была слишком большой, чтобы с ней можно было подняться по лестнице и пройти через дверь, или даже чтобы ее можно было затащить через окно.
Это была кровать с балдахином в стиле Тюдоров, с искусно вырезанными дубовыми столбиками. Нимфа и сатир гонялись друг за другом по темному антикварному дереву столбов. Резные панели изголовья изображали непристойную вакханалию, в которой лишь немногие из сексуальных позиций казались физически возможными. Покрывало и шторы были сделаны из темно-красного материала с золотой парчой, украшенной замысловатым гербом, составленным исключительно из гениталий.
- О, это кровать, - сказал Стэнли. - Вот что ты хотела мне показать, - oн выглядел успокоенным, как школьник, который избежал нагоняя. - Я думал... ну, я имею в виду, когда ты... в любом случае, я уже посмотрел. Пойдем, нам лучше уйти.
- Подожди, я еще не закончила, - Роуз забралась на кровать и похлопала по матрасу рядом с собой. - Присоединяйся ко мне.
Стэнли выглядел более чем нерешительным.
- Послушай, Роуз, это неправильно. Мы даже толком не знаем Питера и Бетани. Мы должны уйти отсюда.
Роуз вздохнула с отчаянием. Постель уже начинала оказывать на нее влияние. Все, что ей нужно было сделать, это заставить Стэнли прикоснуться к ней.
Она вспомнила, как впервые увидела кровать, когда заглянула сюда вчера. Роуз покормила кошку, полила растения и решила пройтись по комнатам. Она испытывала восхитительный, тайный трепет, находясь в чужом доме, когда хозяев не было дома. Это было все равно, что оказаться причастной к интимной стороне повседневной жизни соседей без их ведома.
Проверив шкафы, книжные полки, чулан и не найдя ничего примечательного, Роуз решила подняться наверх. Идея проверить спальни вызвала у нее легкое возбуждение, особенно когда она подумала о том, что может там найти, но они оказались разочаровывающе безвкусными и пустыми.
Тогда Роуз вошла в гостевую комнату и увидела кровать. Это был как раз тот секрет, который она надеялась найти. Кровать выглядела так, как будто ждала ее. Она была потрясена и очарована резьбой и рисунком на покрывале. Питер и Бетани выглядели такими чопорными и замкнутыми. Роуз знала, что под их респектабельным фасадом должно было что-то скрываться, но не ожидала ничего столь захватывающего, как это.
В глубине души она говорила себе, что пора спускаться вниз и уходить, что она достаточно увидела, и ей еще нужно приготовить ужин для Стэнли. Но не послушалась внутреннего голоса. Вместо этого она подошла к кровати и провела рукой по покрывалу. По ее руке словно пробежал статический заряд. Роуз почувствовала его не столько телом, сколько эмоциями, что придало ему еще большую силу. Ее дыхание стало быстрым и поверхностным, а сердце забилось быстрее.
Матрас был высоким, и Роуз пришлось практически заползать на него. Она почувствовала боль в бедре, когда задирала ногу. Роуз выругалась и пошевелила ягодицами, чтобы облегчить боль. Она легла на спину и уставилась на гобелен на нижней стороне балдахина. На нем была изображена обнаженная женщина с большими грудями, насаживающаяся на большой эрегированный фаллос. Анатомические подробности половых губ женщины, раздвигавшихся, чтобы принять огромный ствол фаллоса, были очень наглядными.
Розу охватило внезапное желание, чтобы в нее вошел такой внушительный член. Почувствовать, как он, твердый и набухший, яростно извергается внутри нее.
Она просунула руку спереди под брюки и приподняла обтрепанную резинку трусиков. Пальцы нащупали клитор. Роуз не могла вспомнить, когда делала это в последний раз. Она чувствовала себя неумелой, ей не хватало ни ловкости, ни ритма, чтобы доставить себе удовольствие.
Затем она снова посмотрела на гобелен, представила себя в позе женщины, представила, как опускается на такой великолепный член, и ее пальцы начали творить свою старую магию.
Оргазм, казалось, пришел откуда-то из глубины кровати. Он просачивался в нее, двигаясь вниз по бедрам и вверх по позвоночнику, зажигая каждое нервное окончание. Она выгнула спину, зная, что заплатит за это утром, но ничуть не заботясь об этом, и издала стон, перешедший во всхлип, когда все ее тело отдалось наслаждению.
Кончив, Роуз лежала на кровати, тяжело дыша. Она поднесла пальцы к губам и попробовала себя на вкус. Этого она не делала с тех пор, как была подростком, экспериментируя с личными удовольствиями. Она была приятно удивлена, обнаружив, что, несмотря на давно прошедшую менопаузу, ей по-прежнему нравится вкус собственных соков.
Сейчас она хотела почувствовать эти соки. Она завела Стэнли так далеко, что ему нужен был последний маленький толчок.
- Как ты думаешь, эти столбы были вырезаны вручную? - спросила она. - Или одним из тех станков для резьбы?
- Ты имеешь в виду фрезерный станок?
- Да, точно. Так что ты думаешь?
- Откуда мне знать?
- Ну, ты же эксперт, Стэнли. Так хорошо разбираешься в таких вопросах. И понимаешь гораздо больше меня.
Стэнли подошел осмотреть один из столбов. Удар по его самолюбию всегда срабатывал.
- Сомневаюсь, что можно добиться такой детализации с помощью фрезера. К тому же это, скорее всего, антиквариат, тогда у них не было такой технологии.
- Ты уверен?
- Просто посмотри на эту отделку и текстуру дерева. Это должно быть сделано вручную. Видишь, как гладко.
Стэнли провел рукой по столбу, и Роуз улыбнулась. Он с удивлением посмотрел вниз, на переднюю часть своих брюк. Появилась огромная выпуклость. Он посмотрел на Роуз, и она кивнула, протягивая ему руку и откидывая одеяло.
Впервые за время их брака Стэнли не нужно было вести в постель, не нужно было направлять и нежно поощрять. Он прыгнул на Роуз.
Она сорвала с него клетчатую фланелевую рубашку и потянула за терможилет, пока он возился с ремнем.
- Дай мне только снять очки, - сказал Стэнли, пока Роуз пыталась стянуть жилет через его голову.
Роуз сняла блузку и юбку, затем стянула трусики. Она была так возбуждена, что даже не обратила внимания на то, что Стэнли не заметил, что они новые.
Ее бюстгальтер тоже был относительно новым. Она уже собиралась расстегнуть его, но раздумала. Лучше сохранить атмосферу таинственности или, по крайней мере, позволить Стэнли запомнить ее грудь такой, какой она была раньше. А не такой обвисшей, какой она была сейчас.
Стэнли был в одних трусах и носках. Один носок был в клеточку, а другой – однотонный, темно-синий. Роуз предпочла не обращать на них внимания. Она перевернула мужа на спину, встала рядом с ним на колени и сняла слегка испачканные коричнево-бежевые трусы.
Стэнли высвободился, его эрегированный член ожидающе торчал из маленького гнезда седых волос на лобке. Роуз наклонилась и взяла его в рот. Он не мылся в то утро, и от него исходил затхлый старческий запах, но он с готовностью и благодарностью пульсировал под ее губами и языком. Капелька спермы потекла по ее языку, и Роуз почувствовала, как она увлажняется в предвкушении.
Стэнли застонал, и Роуз вынула его изо рта. Она села на мужа верхом и ввела его в себя. Роуз закрыла глаза и представила себе гобелен над головой. Когда Стэнли заполнил ее, она представила себя в роли женщины, которую берет гигантский фаллос.
Роуз начала двигать бедрами. Она открыла глаза и поймала взгляд Стэнли. Они лукаво улыбнулись друг другу, наслаждаясь запретным удовольствием от траха в соседской постели.
Питер и Бетани никогда бы такого не ожидали. Для них Роуз и Стэнли были причудливыми и бесполыми. Пожилая пара, живущая по соседству. Люди, с которыми они обменивались рождественскими открытками и вежливыми приветствиями на подъездной дорожке. Люди, которых они опекали и жалели за их низкий доход и стареющие кости.
Они определенно не были теми людьми, которых Питер и Бетани могли представить себе спаривающимися, словно животные, на чужом свежевыстиранном белье, как только хозяева уезжают в отпуск.
Когда они закончили, Роуз легла рядом со Стэнли, перебирая волоски на его груди. Они были такими идеально белыми, что Роуз представила их призраками волос, которые когда-то жили на груди Стэнли.
- О чем ты думаешь? - спросила Роуз.
Стэнли усмехнулся, его рот сложился в надменную улыбку.
- Я думал о Бетджемане и его стихотворении "Позднецветущая похоть".
- Хочу ли я это слышать?
Стэнли проигнорировал ее и начал декламировать:
- Я цеплялся за тебя, охваченный страхом.
Как сейчас ты цепляешься за меня,
Я чувствую, как ты хрупка, моя дорогая.
И гадаю, что будет...
Неделя? Или двадцать лет осталось?
А потом - что за смерть?
Проигрышная борьба с ужасной болью
Или борьба за дыхание?
Слишком долго мы позволяем нашим телам цепляться,
Мы не можем скрыть отвращение
От всех мыслей, что в нас рождаются
От этой поздно расцветшей похоти.
Роза перевернулась на бок, спиной к Стэнли. Смахнула слезы - не хотела, чтобы он их увидел. При всей своей образованности Стэнли вдруг показался ей очень старым и в то же время по детски очень жестоким.
Три дня спустя Питер и Бетани вернулись домой, и Роуз вернула им ключи, положив их в старый коричневый конверт, который опустила в почтовый ящик. Она выбросила из головы инцидент со Стэнли, изо всех сил стараясь забыть его.
Роуз жарила свиные сосиски на ужин, когда раздался громкий стук во входную дверь. Это был Питер. Несмотря на загар и дорогую розовую рубашку-поло, он казался глубоко взволнованным. Его длинное, худое лицо было пепельным, и он выглядел искренне потрясенным чем-то.
- Питер, - сказала Роуз, заправляя за ухо несколько выбившихся волос. - Как прошел твой отпуск?
- Что...? О, мой отпуск, да, мой отпуск... все было прекрасно, спасибо.
Питер тяжело выдохнул через нос и уставился в пол. Положив руку на затылок, он покачал головой.
- Слушай, эээ... нет легкого способа сказать это. Но... ладно... что, по-твоему, ты делала в нашей гостевой комнате?
Холодная волна паники захлестнула Роуз. Как он мог узнать? Этому не было никакого разумного объяснения. Она перестирала все простыни, вернула все на свои места. В комнате не осталось и следа их страсти.
- Я не уверена, что понимаю, о чем ты говоришь, - сказала она, пытаясь скрыть, как внезапно пересохло в горле.
- Да ладно, такое ты бы точно не могла пропустить, правда?
- Боюсь, что ты поставил меня в тупик, Питер... Я просто поливала цветы и кормила кошку, как вы просили. Я и близко не подходила к гостевой комнате.
- Что я хочу знать, так это то, как вы вообще смогли ее поднять.
Роуз чуть не выдала себя вскриком. Ее плечи подались назад, а брови нахмурились от негодования.
- Не думаю, что мне нравится твой тон, Питер. А теперь, если ты меня извинишь, меня кое-что ждет на плите.
Роуз начала закрывать дверь, но Питер заблокировал ее рукой.
- Слушай, я просто пытаюсь понять смысл всего этого. Я даже не то, чтобы против, просто недоумеваю. Не понимаю, как вы пронесли ее через дверь или даже по лестнице. Вы нанимали каких-то людей? Ее доставили, пока нас не было? Ты должна была расписаться за нее или что-то в этом роде.
- Питер, извини, но в твоих словах действительно нет никакого смысла. За что мы должны были расписаться?
- За кровать, конечно, большую красную кровать в комнате для гостей.
- Разве она уже не была там?
- Так ты видела ее. Ты знаешь, о чем я говорю.
- Возможно, я видела ее мельком.
- Но мне казалось, ты сказала, что не подходила к гостевой комнате?
- В какой-то момент мне пришлось спустить сверху кошку.
- Кошке запрещено подниматься наверх.
- Вот именно, поэтому я... должно быть... погналась за ней наверх и мельком увидела кровать через дверной проем. Она довольно заметная.
- Я бы сказал, что она чертовски заметная, - Питер пристально смотрел на нее. Роуз могла точно сказать - сосед подозревает, что она не совсем откровенна, но не это его беспокоило. - Так ты действительно не имеешь никакого отношения к тому, что она там? Потому что ее там не было, когда мы уезжали, а ты - единственный человек, который за это время был в доме.
- Питер, я едва знаю тебя и Бетани. Зачем мне ставить кровать в вашей комнате для гостей, пока вас не было? Я - старая женщина, а Стэнли мучается со своей спиной. Как мы могли затащить кровать с балдахином по той лестнице?
- И вы не платили за это кому-то другому?
- Зачем? Мы живем на пенсию. У нас есть дела поважнее, чем тратить свои сбережения на бессмысленные розыгрыши и дорогую мебель.
- Вы не видели ничего подозрительного, пока нас не было? Никто не звонил по поводу доставки или еще чего-нибудь в этом роде?
- Нет, ничего такого.
- Ты бы сказала мне, если бы что-то увидела, не так ли?
- Конечно.
Питер покачал головой и уставился в пол, пытаясь разобраться со всем этим.
- Это просто не имеет никакого смысла, - oн поднял голову и посмотрел Роуз прямо в глаза. - Тебе ведь никто не угрожает? Я имею в виду, чтобы ты молчала обо всем этом. Ты можешь сказать мне, если это так.
- Питер, послушай себя.
Питер уставился в окно соседней комнаты. Затем повернулся, чтобы уйти, не сказав ни слова благодарности или прощания. У Роуз возникло четкое ощущение, что ее уволили.
Когда она вернулась на кухню, сосиски уже подгорели, и ей пришлось открыть банку с фасолью. Ее руки так тряслись, что потребовалось две попытки, чтобы снять крышку.
Сначала Роуз подумала, что это из-за стычки с Питером. Однако, поразмыслив, она поняла, что ее трясло из-за кровати. Таинственная кровать, которая соблазнила ее и Стэнли. Кровать с балдахином, которая не стояла в комнате для гостей, когда Питер и Бетани уехали в отпуск, но каким-то образом ждала именно Роуз.
Поздно вечером следующего дня Роуз увидела, как рабочие выносят куски резного дерева и матрас в мусорный контейнер на соседской подъездной дорожке. Она узнала некоторые элементы резьбы и узоры на ткани, которую мужчины погрузили в контейнер.
В конце дня приехал грузовик и увез мусор. Питеру и Бетани, вероятно, пришлось доплачивать за такое быстрое обслуживание.
Роуз удивилась тому, как сильно она расстроилась из-за того, что соседи избавились от кровати. В конце концов, это был антиквариат, возможно, единственный в своем роде. Разбить ее на куски и выбросить в мусорный контейнер - это бессовестный вандализм. Ей стало интересно, какими людьми были Питер и Бетани, раз отнеслись к такому редкому предмету, как кровать, с таким жестоким пренебрежением.
Роуз отбросила все глупые мысли о странной силе кровати. Они со Стэнли просто поддались сиюминутному глупому и нехарактерному для них нахлынувшему безумию, вот и все. Короткая попытка вернуть молодость и отринуть удушающую руку возраста. Сейчас ей было очень стыдно за случившийся инцидент, каким бы приятным он ни был.
Стэнли с тех пор не смотрел ей в глаза. Он удалился в свой личный мир снукера и каталогов "Сделай сам". Роуз знала, что он чувствует себя так же глупо и винит в этом ее. Это было по-детски с его стороны, но она знала, что он переживет это, если дать ему немного времени и пространства.
Она не думала, что Питер или Бетани попросят ее присмотреть за домом в следующий раз, когда уедут. И не слишком возражала против этого. В этом доме много чего произошло. Значительный ремонт, затеянный новыми хозяевами, не смог притупить влияния этих воспоминаний.
Когда здесь жили Даррен и Саманта, Роуз приходила в дом по меньшей мере дважды в день. Их маленькие дети, Пол и Эмили, обожали Роуз, она всегда сидела с ними и пекла им угощения. Роуз часто забирала детей после школы, как только Саманта снова начала работать, чтобы они с Дарреном могли справляться с ипотечными платежами.
У них со Стэнли не было детей, хотя Роуз очень хотела бы стать матерью. Они долго пытались, но ничего не вышло. Роуз хотела обратиться к врачу, но Стэнли не согласился. Он считал, что это сугубо их личное дело, которое должно оставаться только между ними. Он не хотел делиться подобными проблемами с незнакомцем, будь то даже квалифицированный специалист.
По правде говоря, Роуз знала - Стэнли подозревал, что проблема в нем, но не хотел, чтобы это было подтверждено медицинским путем. У него и так было достаточно проблем, связанных с его сексуальностью, и Роуз не хотела, чтобы он чувствовал себя еще более неполноценным.
Стэнли обратился к поэзии, чтобы справиться с подорванной уверенностью в себе. Некоторое время он был более плодовит, чем когда Роуз впервые встретила его. Он даже поместил пару стихотворений в престижные издания. Одно из стихотворений, которое он показал Роуз, заканчивалось строкой:
"Ее чрево было орудием мести".
Она не совсем понимала, что это значит, но знала, что муж тонко издевается над ней. Превращая свою неадекватность во враждебность по отношению к ней. Делая все это ее проблемой. Это было типично для Стэнли - использовать свой интеллект и образованность, чтобы издеваться над ней таким образом, чтобы самому оставаться вне всяких упреков, в то время как Роуз должна была чувствовать свою неполноценность из-за ее недостаточно высокого образования.
По мере того как шли годы, Роуз чувствовала себя все более опустошенной своей задумчивостью. Глубокая тоска разрывала ее изнутри каждый раз, когда она видела беременную женщину. Всегда, услышав, как маленький ребенок зовет маму в супермаркете, потребность Роуз в том, чтобы ее саму называли этим словом, отдавалась эхом в ее бесплодной утробе, как крик страдания в ущелье.
В пятьдесят первый день рождения у Роуз полностью прекратились месячные. Тиканье ее биологических часов было раз и навсегда остановлено менопаузой. Она забралась в ванну с бутылкой красного вина и попыталась наполнить им пустоту, которая теперь поселилась в ней навсегда. Издевательскую пустоту, которая съела жизнь, которую Роуз так хотела почувствовать внутри себя.
Саманта, конечно, инстинктивно понимала это, и, хотя они были хорошими друзьями, она не пренебрегала возможностью воспользоваться этим, не тогда, когда это означало бесконечную бесплатную заботу о ребенке. Когда Даррен совершенно неожиданно ушел от нее к более молодой женщине, которую он встретил на работе, Саманта стала еще больше полагаться на Роуз, чтобы помочь с детьми.
Тогда-то и начались проблемы. По мере того как Саманта все больше выходила из строя и не могла справиться с ситуацией, Пол и Эмили все больше и больше полагались на Роуз в вопросах их повседневного воспитания. Когда Саманта начала приходить в себя, она начала возмущаться этим. Роуз лишь пыталась помочь, но чем ближе к ней становились Пол и Эмили, тем больше Саманта ее ненавидела.
- Ты не их мать, - кричала Саманта ей в лицо, когда Роуз видела ее в последний раз. – А они не твои дети, и ты не можешь занять мое место!
Роуз тогда просто пришла с расписанием школьных родительских собраний. Она предложила подвезти Саманту, потому что ее машина была в ремонте, и подождать их, если понадобится. Саманта захлопнула дверь перед ее носом.
Через месяц они съехали и выставили дом на продажу. Саманта не оставила адреса для пересылки корреспонденции и не попрощалась.
Пол некоторое время поддерживал с ней связь через Facebook. Роуз была очень рада получить от него весточку и узнать, как у него с Эмили шли дела. Однако, как только Саманта узнала об этом, она заблокировала Роуз и пригрозила ей судебным запретом, если она еще хоть раз вступит в контакт с детьми.
Затем последовал долгий период скорби Роуз. Она оплакивала не только конец своих отношений с Полом и Эмили, но и все свои надежды на материнство. Она никогда больше не сможет утешать и лелеять их или любого другого ребенка. Она никогда не увидит, как они впервые влюбились, поступили в университет, поженились или принесли домой своего первенца.
Пустота, поселившаяся в Роуз, позволяла людям так легко проникать в нее. И когда они это делали, что-то глубоко внутри нее всегда умирало.
Назавтра Роуз чувствовала себя неважно. Она проснулась от тошноты и еле успела добежать до туалета, прежде чем опорожнила желудок.
К обеду ей стало получше, и она списала рвоту на мимолетное расстройство желудка. Однако ее живот был болезненно вздутым, а брюки спереди казались тугими и тесными. Она вздохнула при мысли о том, что ее талия снова растет, и ей, вероятно, придется покупать новую одежду.
Роуз открыла холодильник, чтобы решить, что съесть на обед. Когда она просматривала содержимое в поисках вдохновения, ее охватило внезапное желание съесть пильчард[5]и маринованные корнишоны. Ни того, ни другого она не ела уже более десяти лет. Роуз понятия не имела, откуда взялось это желание, но уже чувствовала их вкус. Ее рот наполнился слюной, а желудок заурчал от удовольствия. Она не любила эти блюда, но потребность съесть их была непреодолимой, как будто жирная рыба и кислые овощи мгновенно исправят все, что ее беспокоило.
На следующее утро она проснулась с такой же тошнотой и перебрала в уме все, что съела накануне. До конца дня больше не было никаких проблем, кроме сильного вздутия живота и нескольких странных желаний.
Такая картина продолжалась в течение следующих нескольких дней. Врач сказал ей, что беспокоиться не о чем, возможно, это просто вирус.
- Приходите ко мне через несколько дней, если симптомы не исчезнут, - сказала она, не отрываясь от компьютера. - Я дам вам таблетки от тошноты.
Роуз ждала больше часа, а прием длился меньше трех минут.
Симптомы сохранились, но Роуз не потрудилась вернуться к своему врачу. Вздутие стало настолько сильным, что она могла носить только старые леггинсы и спортивные штаны.
Примерно через две недели после того, как начались приступы тошноты, она стояла перед зеркалом в их спальне и смотрела на свой живот. Теперь он заметно выпирал. Она была похожа на жертву голода со вздувшимся животом, только она не была недоедающей, несмотря на утреннюю рвоту.
Стэнли, который уже лежал в постели, поднял глаза от своей книги и увидел, что она поглаживает живот.
- Как это в стиле Блейка, - сказал он.
- Что?
- О, Роза, ты больна,
Невидимый червь,
Который летает в ночи
В завывающую бурю
Нашел твое ложе
алой радости
И его темная тайная любовь
Губит жизнь твою.
Роуз повернулась и посмотрела на Стэнли с такой яростью, что самодовольная ухмылка исчезла с его лица. Он выглядел потрясенным и немного испуганным. Как провинившийся школьник, которого только что подслушали за сквернословием. Он моргнул, сглотнул и вернулся к своей книге.
Неделю спустя они как раз уселись смотреть "Мастершеф"[6], когда раздался громкий стук в дверь. Роуз поднялась с кресла и поморщилась от боли в пояснице. Стэнли встал и нежно положил руку ей на плечо.
- Сиди, милая, - мягко сказал он. - Я открою.
Роуз благодарно похлопала его по руке и с болезненным вздохом опустилась обратно в кресло. Стэнли беспокоился о ее здоровье. Рвота по утрам прекратилась, но живот сильно вздулся. Он был тяжелым и болезненным. Стэнли хотел вызвать врача, но после последнего неудачного визита Роуз не хотела возвращаться к этому.
- Питер? - Роуз услышала, как Стэнли сказал это в коридоре, после чего в комнату ворвался сосед. - Почему бы тебе не зайти? - продолжил Стэнли, когда Питер уже был в гостиной.
Роуз, держась за живот, поднялась на ноги, чтобы поприветствовать Питера. Под глазами соседа были темные мешки. Его одежда была помята, волосы не расчесаны, он нуждался в бритье, а изо рта пахло алкоголем.
- Вы ее видели? - спросил он. - Она выходила на связь?
- Кого мы должны были видеть, Питер? - спросила Роуз.
Сосед выглядел раздраженным этим вопросом, как будто Роуз была глупа, раз спрашивала такое.
- Бетани, конечно, - повысил он голос. - Она исчезла. Она звонила или заходила к тебе?
- Нет, я не общалась с ней уже несколько дней. Когда ты видел ее в последний раз?
Питер уставился на Роуз с недоверием, как будто не мог поверить, что она могла задать такой вопрос. Затем он покачал головой и уставился на ковер, массируя левой рукой висок.
- Вчера вечером мы легли спать, как обычно. Утром я проснулся, а ее нет. Я обзвонил всех, кого только можно, никто не знает, где она.
- Может быть, ей просто нужно было отвлечься, побыть одной, - сказал Стэнли. - Иногда люди так делают. Возможно, она даже вернется сегодня вечером.
Питер повернулся и впервые посмотрел на Стэнли. Он смотрел на него с таким презрением, что и Стэнли, и Роуз нахмурились.
- Ты не понимаешь, - сказал Питер. - Мы были в кровати.
- Разве это не то место, где люди обычно бывают по утрам? - спросила Роуз.
- Не в постели. В кровати. В той, от которой мы избавились.
- Я не понимаю тебя, Питер.
- Вчера вечером мы легли спать в нашу обычную кровать. В ту, которая стоила целое состояние у Джона Льюиса. Когда я проснулся сегодня утром, я был в кровати с балдахином. Наша старая кровать исчезла, а кровать с пологом на четырех столбиках стояла на ее месте, прямо там, в нашей спальне.
- Я не совсем понимаю, как это возможно.
- Не думай, что я это понимаю! Ты знаешь, сколько я заплатил, чтобы избавиться от нее в первый раз? Но она снова оказалась в нашей спальне.
- Бетани была с тобой в постели?
- Да... вернее нет. То есть, она была с самого начала, клянусь, была. Я чувствовал ее рядом с собой, когда проснулся. Ее спина прижималась к моей. Я перевернулся, чтобы обнять ее, с закрытыми глазами, и тут раздался слабый шум, похожий на шипение или на то, как кто-то хрипит и пытается перевести дыхание. И вдруг ее там не стало. Простыни были еще теплыми. Я чувствовал на них ее запах, но она исчезла, как будто просто... не знаю... испарилась.
- Испарилась?
- Да, - сказал Питер, раздражаясь на нее. - Это лучший способ, которым я могу это описать, понятно? Вот на что это было похоже.
- Как у вас с Бетани дела в данный момент? - спросил Стэнли.
- Какое тебе до этого дело? - огрызнулся Питер.
- На самом деле никакого, только, если посмотреть на это объективно, самое очевидное объяснение - это то, что она, вероятно, стоит за всем этим.
- О чем ты, черт побери, говоришь? – произнес Питер холодным, осуждающим тоном.
- Ну, подумай сам. Кто может доставить в ваш дом кровать с балдахином, если не один из жильцов? Тот, кто знает, когда вас не будет дома. Возможно, во второй раз она подсыпала тебе невероятно сильное снотворное, затем избавилась от старой кровати и уложила тебя обратно в новую, прежде чем ты проснулся. Возможно, она ускользнула как раз в тот момент, когда ты очнулся, но ты не заметил ее ухода, потому что все еще был немного одурманен.
- Это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышал! С какой стати она стала бы это делать? Зачем вообще кому-то пришло бы в голову такое делать?
- Может быть, она пытается свести тебя с ума. Может хочет убрать тебя с дороги. Я не знаю, поэтому и спросил, как у вас дела. Но как еще кому-то другому удалось бы доставить две одинаковые кровати к вам домой так, чтобы хотя бы один из вас этого не заметил?
- Это были не две одинаковые кровати. Это была одна и та же. Та же самая. Вот что я пытаюсь вам сказать.
- Это не может быть та же самая кровать, - сказала Роуз размеренным тоном, пытаясь успокоить Питера. - Ты уничтожил ту кровать, разрубил ее на куски.
- Я знаю, но она продолжает возвращаться. Та же самая кровать продолжает возвращаться. Ты не можешь повторить что-то настолько уникальное. Резьба, занавески, покрывала, все идентично.
- Даже гобелен на нижней стороне балдахина? - спросил Стэнли.
Питер не договорил то, что собирался сказать, и с подозрением посмотрел на него.
- Откуда ты знаешь, что там был гобелен?
- Ну, я... то есть... эээ... - Стэнли стал мертвенно-бледным, и Роуз готова была придушить его.
- Он видел гобелен в мусорном контейнере, когда вы его выбросили, - сказала она. – Это же очевидно. Такая расточительность, он был уникальным, должно быть, стоил немало.
- Но мы не выбрасывали гобелен в мусорный бак. Мы сожгли его отдельно. Вы никак не могли знать об этом гобелене, если бы не лежали на кровати. Вы бы не увидели его, если бы просто заглянули в дверь гостевой комнаты.
Теперь настала очередь Роуз побелеть.
- Дело не в этом, - сказала она, пытаясь взять себя в руки. - Бетани пропала, и кто-то доставляет кровати к вам домой без вашего ведома. Давайте сосредоточимся на важных вопросах.
Питер не слушал. Он с ужасом смотрел на живот Роуз и отступал от нее, слегка покачивая головой.
- Боже мой, - прошептал он. – Вы не знали, не думали, вы и понятия не имели, что наделали, не так ли?
Задняя часть его ног коснулась дивана, и он рухнул на него, как тряпичная кукла, которую кто-то бросил на мебель. Вся жизнь вытекла из его мышц. Питер положил голову на руки и начал плакать.
Роуз и Стэнли обменялись недоуменными взглядами. Такой реакции они не ожидали.
- Иди и принеси бренди, - сказала Роза Стэнли.
Она села рядом с Питером, аккуратно устроившись так, чтобы выдержать вес своего располневшего живота.
- Вы не понимаете, что вы наделали, да? - пробормотал Питер, уставившись на свои колени. - Я в жопе, я в полной жопе.
- Питер, в твоих словах нет никакого смысла, - сказала Роуз.
Стэнли вернулся с большим бокалом бренди, и Питер с благодарностью отпил из него.
- Питер, - Роуз положила руку на ему на плечо. - Что, по-твоему, мы сделали? Чего мы не понимаем? Это как-то связано с исчезновением Бетани?
- Это имеет прямое отношение к исчезновению Бетани.
Питер осушил остатки бренди из бокала. Казалось, он взвешивал, как много им сказать.
- Ты должен рассказать нам, - сказала Роуз. - Это важно.
Питер вздохнул и протянул Стэнли свой бокал, чтобы тот налил еще.
- Кровать, я видел ее раньше, то есть до того, как переехал сюда. Мы с Бетани - юристы, раньше были юристами. Мы работали в фирме, которая специализировалась на завещаниях и управлении наследственным имуществом. Собственно, там мы и познакомились. Вступать в отношения с другими сотрудниками было против правил компании, к тому же Бетани уже была замужем, что еще больше усложняло дело, но мы были лучшими в своем деле, так что они смирились.
Наши клиенты были старыми и богатыми, и в основном приходили к нам по личной рекомендации. Однако у нас был один немного эксцентричный клиент. Это был затворник по имени Арчибальд Трелони. У него было огромное личное состояние и обширный портфель недвижимости. Когда стало известно, что он хочет расширить свою юридическую команду, мы с Бетани сделали все возможное, чтобы получить представление.
Он никогда не покидал свой дом - разваливающуюся готическую громаду в центре своего загородного поместья, и именно туда мы отправились, чтобы встретиться с ним. Нас тщательно проверили, прежде чем познакомить, так что, должен признаться, нам было любопытно и немного волнительно наконец-то встретиться с неуловимым мистером Трелони.
Стыдно, что у нас тогда от этого мурашки по телу бежали. Нас провели в маленькую заднюю комнату на первом этаже, где он, похоже, проводил все свое время. Маленькое помещение, заполненное книгами, которые выстроились вдоль стен и лежали огромными стопками повсюду. У него был особняк с четырьмя флигелями и акрами земли вокруг, но он почти никогда не выходил из этой комнаты. Это можно было определить по запаху.
У мистера Трелони были ужасные маленькие глазки, запавшие в высохшую голову. Один только их взгляд на тебя заставлял чувствовать себя грязным. Он был красноречив и, очевидно, хорошо образован, но, из-за его манеры речи, все, что он говорил, звучало непристойно и неуместно. Трелони улыбнулся в ту минуту, когда увидел нас, это была улыбка хищника, заставлявшая вас почувствовать, будто кто-то воткнул нож для колки льда в ваши кишки.
У нас была подготовлена отличная презентация в Powerpoint, но он не проявил ни малейшего интереса. Оказалось, что у него было собственное предложение. Мистер Трелони не ходил вокруг да около, а просто прямо сказал об этом. Он спросил, как бы мы хотели унаследовать все его имущество, деньги и все остальное. Мы подумали, что он, очевидно, шутит. Поэтому посмеялись над этим и попытались вернуть его к мысли о заключении контракта с нашей компанией.
Но оказалось, что Трелони был предельно серьезен. Он не искал юристов, он искал пару – подходящую пару, и ему понравилось то, что он увидел в нас. Старик предложил сделать нас единственными наследниками. С одним только условием - мы должны были сделать кое-что взамен. Кое-что весьма необычное...
Питер остановился, с отвращением покачал головой и поднялся на ноги.
- Простите, - сказал он. - Я и так уже сказал слишком много.
Стэнли тоже встал, чтобы помешать Питеру уйти.
- Подожди, - сказал Стэнли. - Ты не можешь остановиться на этом. Ты еще ничего нам не объяснил. Это очень важно.
- Послушайте, я отнял у вас слишком много времени. Мне вообще не следовало приходить сюда, вы же не знаете, где Бетани. Мне нужно уехать как можно дальше.
Стэнли встал перед дверью.
- Не уходи, пожалуйста, нам нужно знать, каково было условие.
- Нет, определенно нет. А вот мне действительно нужно уйти. Кстати, у меня есть кое-какая ваша почта, почтальон доставил ее нам случайно. Я занесу ее перед уходом.
Роза поднялась с дивана и положила руку Питеру на плечо.
- Питер, посмотри на меня, пожалуйста. Ты что-то знаешь об этой кровати, об исчезновении Бетани и... - Роза потерла живот. - И о том, что случилось со мной. Стэнли прав, это важно для всех нас. Мы не будем осуждать тебя, возможно, даже сможем тебе помочь, но мы ничего не сможем сделать, пока не узнаем всей правды. Пожалуйста, проходи и садись, Стэнли принесет еще бренди.
Питер, казалось, колебался. Роуз жестом велела Стэнли наполнить его бокал и, воспользовавшись нерешительностью Питера, повела его обратно к дивану. Питер принял новый бокал бренди и уставился прямо перед собой.
- Ты собирался рассказать нам о необычном условии... - подсказала Роуз.
Питер вздохнул.
- С чего бы мне начать? Я имею в виду, что я светский человек и все такое. У некоторых моих более богатых клиентов были некоторые... занятные предпочтения, но это оказалось... ну... то есть сначала мы подумали, что это просто безобидная причуда.
Он собирался позволить нам унаследовать все, если только мы согласимся... на... Я не могу поверить, что рассказываю вам это. Если мы согласимся заняться сексом, в специальной кровати, в его доме, в то время как он будет в комнате с нами. Мы даже не были уверены, что он говорил серьезно, когда впервые предложил нам это. Мы ведь приехали туда, чтобы сделать его нашим клиентом. Мы не ожидали, что нам предложат все поместье, если мы устроим какое-то частное секс-шоу для старого извращенца.
Мы попросили немного времени, чтобы все обдумать, но старый ублюдок надавил на нас, сказав, что мы должны дать ему ответ прямо сейчас. Ну, а что бы вы сделали? Ведь он предлагал нам больше денег, чем мы могли бы потратить за несколько жизней. Естественно, мы согласились.
Но на этом все не закончилось - документы, которые нам пришлось подписать, были невероятными. Я имею в виду, что это была наша область специализации, но даже мы были ошеломлены этим, и из-за характера сделки мы не могли нанять кого-либо для ведения переговоров от нашего имени или помочь нам с более эзотерическими частями. Огромная часть бумаг была написана на латыни, в которой я не силен. Проблема заключалась в том, что многое из этого касалось законов, с которыми мы не были знакомы, некоторые даже не были законами земного царства, то есть они... нет, я не смогу этого доходчиво объяснить.
В любом случае, вернемся к... эээ... действию, которое мы должны были совершить В течение месяца мы должны были выполнять все эти странные упражнения. Нас забирали и отвозили в поместье, и какие-то странные люди учили нас делать очень странные вещи. Они также давали нам пить эти отвратительные травяные отвары, все это было очень странно.
Затем однажды ночью нас отвели в спальню на втором этаже особняка. В ней были магические символы, нарисованные на половицах пеплом и намалеванные на стенах кровью. Комната была заполнена эротическими произведениями - статуями и картинами, большинство из которых были невыразимо непристойными. Мы чуть не сбежали, когда увидели это, несмотря на все деньги, поставленные на карту.
В центре комнаты стояла кровать. На которой мы должны были... выступить. Это было не... это на самом деле не так просто, как... То есть, обычно у меня нет никаких проблем. Я никогда никого не любил так, как Бетани, но с ним в комнате все было по-другому.
Когда старый козел увидел, что я... что у меня проблемы, он... Нет, нет, я не могу вам такое рассказать...
Роза положила руку Питеру на плечо.
- Это важно, я же сказала тебе, что мы не будем судить, но каждая маленькая деталь может иметь значение.
Питер осушил свой бокал.
- Он что-то засунул... Послушайте, вы должны понять, что я не увлекаюсь всякими глупостями. Я не гей и не извращенец, ясно? Но он... засунул кое-что мне в зад. Маленький муслиновый мешочек, наполненный экзотическими специями. Мне казалось, будто моя задница горит, простите за мой французский, но я не думаю, что когда-либо было у меня был тверже. После этого у меня не было никаких проблем и, ну, вы оба знаете, что может сделать с вами кровать.
Когда все закончилось, мы услышали странный шипящий звук, как будто кто-то хрипел или задыхался. Это было как раз в тот момент, когда я кончил. Мы посмотрели на Трелони - он обмяк в своем кресле, мертвый. Из уголка его рта текла тонкая струйка темно-зеленой жидкости. Он отравил себя.
Не могу сказать, что мы особенно из-за этого расстроились. Теперь все его имущество было нашим, вернее мы так думали. Первое, что мы сделали, это избавились от всех старых книг и непристойных произведений искусства, не говоря уже о мебели и предметах интерьера. Я полагаю, мы могли бы продать кое-что, ведь все это было антиквариатом, некоторые книги и статуи, как мне говорили, стоили совсем недешево, но мы уже были сказочно богаты, так что нам не нужны были дополнительные деньги. Кроме того, я никогда по-настоящему не увлекался антиквариатом. Но самое главное - мы избавились от этой чудовищной кровати, или, по крайней мере, мы думали, что избавились.
Потом все эти нотариусы начали выползать как тараканы изо всех щелей, особенно когда Бетани обнаружила, что беременна, что нас несколько удивило. Бетани говорили, что она не может иметь детей. Это была одна из причин, по которой распался ее первый брак: ее муж отчаянно хотел детей.
В документах, которые мы подписали, были все эти пункты, которые мы либо не видели, либо не понимали. Большинство из них касались ухода и обеспечения детей, которые могли родиться у нас в первый год после получения наследства. Поэтому, естественно, первое, что мы сделали, сами будучи юристами, - это обезопасили себя, насколько было в наших силах, учитывая подписанные нами документы, которые запрещали оспаривать условия завещания под страхом лишения наследства.
Мы также обратились к нескольким ученым-латинистам, чтобы они перевели отрывки, которые мы не могли понять. Там было много ссылок на пункт Anaeternae ultionis, означающий вечную или бесконечную месть, которая, если ее спровоцировать, приведет к тому, что нас будут наказывать снова, снова и снова. Хотя там не было указано, как это будет сделано с юридической точки зрения, поэтому мы не слишком беспокоились об этом.
Что нас действительно беспокоило, так это наши юридические обязательства согласно пункту Thererum tanta novitas. В нем оговаривались наши роли в магической церемонии, о которой мы даже не подозревали. Церемония воплощения взрослого мужчины в утробе бесплодной женщины, чтобы он вырос из младенца со всеми знаниями и воспоминаниями о своей прошлой жизни.
Бетани была очень напугана, могу вам сказать. Ей не нравилась сама мысль о беременности, она была только на третьем месяце, но выглядела скорее на шесть или семь. Это не способствовало и нашему браку. Затем, когда она узнала о воплощении, это практически довело ее до отчаяния.
Поначалу никто из нас не верил, что это реально. Но Бетани знала, что с ее состоянием что-то не так. Она говорила, что чувствует, как он растет внутри нее, будто опухоль, высасывая из нее жизнь. Думала, что это похоже на бесконечное изнасилование, когда этот жуткий старый козел находится глубоко внутри нее. Она даже была уверена, что может слышать его мысли, подначивающие ее и смеющиеся над ней изнутри ее собственного чрева.
Это сводило Бетани с ума, поэтому мы должны были что-то с этим сделать. Если это Трелони рос внутри нее, мы точно не хотели воспитывать его после того, как он родится. Вы можете себе это представить? Маленький карапуз, бегающий вокруг с разумом и воспоминаниями злобного старика, называет вас "мамочкой" и "папочкой". Глядя в глаза крошечного младенца вы видите, как из них смотрит злобное старое ископаемое. Я не могу придумать ничего хуже.
Мы осторожно навели справки о прерывании беременности. Сначала никто не хотел нам помогать, они думали, что Бетани на более позднем сроке из-за того, какая она была большая. В конце концов мы нашли клинику с сомнительной этикой и любовью к шестизначным гонорарам. Когда все закончилось, мы сообщили адвокатам, что у Бетани случился выкидыш.
К сожалению, они проследили денежный след до клиники и раскрыли нашу маленькую ложь. Поместье у нас отобрали. Мы утратили право на наследство, так как нарушили правила сделки. Но мы должны были так поступить, после того, какую шутку этот ублюдок сыграл с нами. По крайней мере, мы сорвали его маленький план.
Роуз вдруг вспомнилась строчка из стихотворения Стэнли:
"Ее чрево было орудием мести".
- Что же вы сделали потом? - спросил Стэнли.
Питер кашлянул.
- Извини, у меня в горле пересохло от долгого разговора. Могу я попросить стакан воды?
На этот раз на кухню сходила Роуз. Питер благодарно улыбнулся и выпил воду залпом.
- Ну, нам пришлось съехать. Были разборки и тяжбы из-за того, что нам принадлежит - вещей, которые мы привезли в особняк, вещей, которые мы купили, пока были там. Это заняло некоторое время. Мы спрятали часть денег там, где их нельзя было найти, так что с финансами у нас все было в порядке. Затем переехали сюда, чтобы затеряться, и попытались оставить все в прошлом. Мы думали, что нам это удалось, пока внезапно не появилась эта проклятая кровать.
- Что же нам делать? - спросила Роуз.
Она не совсем понимала, как реагировать на невероятное признание Питера. Одна ее часть задавалась вопросом, сколько в нем было фантазии и самообмана? Фантастическая история, придуманная человеком, находящимся на грани срыва, чтобы скрыть более прозаичный случай мошенничества и растраты. Другая ее часть неохотно принимала правду рассказа Питера и то, как это объясняло все странные маленькие события, которые произошли с ней самой.
- Я собираюсь убраться как можно дальше от этой кровати. Потом я найду Бетани, – Питер встал с дивана и направился к выходу из комнаты. На этот раз Стэнли не пытался его задержать. Питер остановился в дверях, повернулся к Роуз и указал на ее живот. – Тебе следовало бы избавиться от этого как можно скорее.
Стэнли последовал за Питером к входной двери и проводил его. Роуз стояла в гостиной, обхватив руками свой распухший живот. Только после прощального замечания Питера она начала задумываться о том, что внутри нее растет жизнь.
В ту ночь Роуз совсем не спала. Она вообще мало спала в эти дни. Сон был похож на старого друга, с которым она когда-то была близка, но теперь отдалилась. Большую часть ночей она проводила в его обществе всего несколько часов.
Стэнли, напротив, гораздо лучше познакомился со сном. Он ложился спать гораздо раньше, вставал позже и всегда дремал после обеда. Кроме того, у него появился ужасный храп, который нарушал легкий сон Роуз.
Сегодня вечером она пыталась переварить все, что сказал Питер. Последствия были слишком велики, чтобы принять их сразу. Она должна была позволить им медленно подкрадываться к ней, по одному за раз, чтобы она могла обдумать каждое из них и разобраться в своих чувствах.
Роуз смотрела на свой огромный живот в тусклом свете прикроватной лампы. Она не могла удержаться, чтобы не погладить его в собственнической манере. Если Питер говорил правду, а она подозревала, что это так, то внутри нее было что-то совершенно неестественное. Тот простой факт, что она была беременна более чем через десять лет после наступления менопаузы, указывал на то, насколько это было необычно. Ни ей, ни ее врачу никогда не приходило в голову, что все симптомы могут говорить об этом.
Бетани описывала это как опухоль, постоянное изнасилование. Питер посоветовал ей избавиться от нее как можно скорее. Роуз пока не хотелось этого делать. Она знала, что должна быть в ужасе. Если верить Питеру, ее использовали самым ужасным образом, втянув в это и Стэнли тоже.
Но она совсем не чувствовала себя оскорбленной. У нее было то, чего она хотела всю свою жизнь, - другая жизнь, растущая внутри нее. Роуз не могла поверить, как быстро она смирилась с этим. Это казалось нелепым. С другой стороны, она уже какое-то время понимала, что что-то не так, где-то в глубине души она готовила себя к этому. Учитывая все остальные странные события последнего времени, это имело какой-то извращенный смысл.
Роуз знала, что это неправильно. Она знала, что скоро ей придется исправлять ситуацию. Но прямо сейчас она хотела насладиться ощущением беременности. Вырастить внутри себя еще одну жизнь, заполнить ноющую пустоту, которая кричала в центре ее существа больше половины ее жизни. Ей нравилось чувствовать себя беременной. Наконец-то, после всех этих лет, она узнала, каково это.
Роуз задумалась, как в ее возрасте вообще можно решиться прервать беременность. Она предположила, что ей придется пойти в какое-нибудь захудалое заведение на задворках, и что это будет недешево.
Роуз взвесила альтернативы аборту. Можно ли было бы заставить экзорциста изгнать Трелони из ее плода, если он действительно был там? Возможно, это сработает лучше после рождения ребенка? Она где-то читала, что лоботомия может стереть неприятные и тревожные воспоминания. Сработает ли это? Можно ли стереть всю память о прошлой жизни? Можно ли провести лоботомию новорожденному ребенку?
Чем больше Роуз размышляла об этом, тем более отчаянной и жестокой казалась каждая из альтернатив. Она никак не могла совершить ничего из этого над ребенком, которого произвела на свет. Каковы были риски, связанные с донашиванием ребенка до полного срока в ее возрасте? Наверняка возникнут осложнения. Учитывая, как быстро рос живот, она сомневалась, придется ли ей вообще носить его девять месяцев.
Когда небо за окном спальни начало светлеть, Роуз тихо заплакала. Слезы текли по ее щекам в знак осуждения несправедливости ее положения. Сейчас она с ребенком - или чем-то подобным - внутри себя, но ей придется убить его. Вот - она сказала это. Убить его. В конце концов, именно об этом она и думала.
Она сама навлекла это на себя. Ее страстное желание втянуло в нее этого старика, и теперь она должна была убить его. Она рассмеялась с горькой иронией. Пустота, заполнявшая Роуз, позволяла людям так легко проникать в нее. И когда они это делали, что-то глубоко внутри нее всегда умирало. На этот раз в буквальном смысле.
Роуз провела рукой по животу, и что-то шевельнулось внутри нее. Несмотря на все, о чем она думала, Роуз почувствовала огромный прилив возбуждения. Она потерла то место, где почувствовала движение, надеясь ощутить больше.
Именно в этот момент другое сознание, ожидающее на окраине ее собственного, проявило себя. То, что было связано со странной жизнью внутри нее. Оно было где-то на самом краю ее разума, она скорее чувствовала его, чем слышала, как будто пыталась разглядеть что-то, парящее в периферийном зрении.
Самое сильное, что она чувствовала в этом сознании, была потребность. Потребность в ней, подобную которой она никогда не испытывала прежде. Потребность, выраженная в форме мольбы: Пожалуйста, позаботься обо мне, люби и расти меня. Было ли это тем, что значит быть матерью? Быть нужной так сильно и так отчаянно.
Под этой потребностью скрывались другие эмоции, омрачая чистоту нужды в ней. В них была хитрость и способность манипулировать, но было также определенное чувство угрозы – Тебе лучше бы присматривать за мной.
Ощутив внутри себя еще один толчок, Роуз почувствовала, что краснеет от гордости за умное маленькое создание в своей утробе. Сознание по периметру ее собственного, казалось, почти сформировало мысль, маленькую мысль-прототип: Смотри, что я могу сделать, мамочка.
Да, мой дорогой малютка, - подумала она в ответ. - Покажи мне.
Движение повторилось, но на этот раз оно сопровождалось резким уколом боли. Боли, которая нарастала до тех пор, пока не переросла в агонию. У нее перехватило дыхание, и Роуз смогла только открыть рот в беззвучном вопле.
Кожа на ее раздутом животе начала натягиваться, когда что-то толкнуло ее изнутри. Она натянулась еще больше, и Роуз смогла отчетливо разглядеть пальцы руки. Не мягкой младенческой ладошки. Пальцы были узловатыми и, казалось, были сделаны из скрюченной кости, а на их концах, сквозь натянутую кожу живота, она ясно видела крошечные когти.
Роуз была в саду, когда раздался телефонный звонок. Она пыталась избавиться от особенно упрямого сорняка, пока не стала слишком большой, чтобы заниматься садоводством.
Живот рос с пугающей скоростью и Роуз потеряла всякую надежду увидеть свои ноги в ближайшем будущем. Поэтому подняться с колен и, шаркая ногами, войти в дом, было очень неудобно.
Автоответчик принял вызов прежде, чем Роуз успела подойти к телефону. Она подняла трубку, но чертова штука продолжала записывать. Как и многие другие современные технологии, тонкости управления автоответчиком бросали вызов Роуз. Она купила эту штуку в знак протеста, потому что старый аппарат, который был у нее почти пятнадцать лет, постоянно обрывал звонки и портил кассеты, которые она в него вставляла.
- Алло, алло, - говорила Роуз, беспорядочно нажимая кнопки на аппарате.
- О... Здравствуйте, это миссис Шоттон? - сказал молодой человек, оставлявший сообщение.
- Да, это я.
- Здравствуйте, меня зовут Кит, я звоню из отеля "Бридж". Вы знаете мистера Питера Хинса?
- Да, он мой сосед, а что?
- Недавно он остановился у нас, но последние пару дней мы не можем его найти. У него была кое-какая почта, адресованная вам. Вы не видели и не слышали о нем в последнее время, не так ли?
- Нет, последние пару недель. Что-то случилось?
- Ну, это довольно трудно объяснить, миссис Шоттон. Не могли бы вы приехать и забрать кое-что из его вещей? Мы не слишком далеко от вас.
- Эм... я не уверена. А когда это нужно сделать?
- Когда бы вы ни были свободны, миссис Шоттон, но мы были бы благодарны, если вы смогли бы прийти сегодня или завтра.
- И что вы хотите, чтобы я забрала?
- Опять же, это трудно объяснить по телефону, вам придется увидеть все своими глазами. Мне ждать вас сегодня позже?
- Ну, хорошо, думаю да, но я должна проверить.
- Великолепно, миссис Шоттон. Хотите, я пришлю вам по электронной почте маршрут?
- Нет, все в порядке, я найду вас на карте.
- Хорошо, миссис Шоттон, надеюсь, мы увидимся сегодня позже, просто спросите Кита на стойке регистрации.
- До встречи, - сказала Роуз и повесила трубку.
Она чувствовала себя более чем вынужденной посетить отель, но ей было любопытно узнать о Питере. Должно быть, он случайно прихватил с собой письма, которые собирался им оставить.
Через два дня после того, как Роуз видела его в последний раз, в саду перед домом Питера появилась вывеска агентства недвижимости. Роуз не видела, чтобы кто-то приходил смотреть дом, но приезжала бригада уборщиков, чтобы привести все в порядок. Роуз не ожидала получить от Питера никаких вестей после этого, поэтому звонок из отеля ее несколько заинтриговал.
Отель "Бридж" представлял собой обшарпанное современное здание, расположенное недалеко от оживленной дороги. Это было безвкусное, безликое здание с большим гравийным двором. Оно выглядело как "Тревелодж" или "Холидей Инн"[7], пережившие лучшие времена.
В приемной сильно пахло освежителем воздуха, и ее нужно было подкрасить. Роуз попросила позвать Кита, и ее представили высокому худощавому мужчине с всклокоченными светлыми волосами и плохой кожей.
- Миссис Шоттон, - сказал Кит. - Большое вам спасибо, что пришли, – eму было очень трудно оторвать взгляд от живота Роуз.
Она предположила, что это не совсем сочетается с ее седыми волосами и "гусиными лапками" вокруг глаз. На самом деле это был первый раз за последние три десятилетия, когда мужчина не смог встретиться с ней взглядом. К сожалению, его пристальный взгляд привлекала не ее грудь, но она подумала, что в сложившихся обстоятельствах его можно простить.
- Я хотел спросить, не могли бы вы просто подписать для нас несколько бланков, а затем забрать вещи мистера Хинса. О, кстати, вот ваша почта.
Кит протянул несколько официальных писем в коричневых конвертах, пока Роуз вразвалку подходила к стойке администратора.
- Какого рода бланки? - сказала она с легким подозрением.
- О, ничего особенного, просто глупые юридические формальности.
- Что за юридические дела? Я думала, что просто делаю вам одолжение, приезжая сюда забрать вещи Питера.
- Ничего особенного, не волнуйтесь. Просто наш юридический отдел сказал, что вы должны подписать эти документы.
- Для чего?
Роза неловко переминалась с ноги на ногу. Ее стопы болели от того, что она стояла.
- Просто для того, чтобы отель был юридически защищен, когда речь идет об ущербе и транспортировке.
- Ну, я приехала на своей машине, это весь транспорт, который мне понадобится, не так ли?
- Боюсь, не для всего.
- Но наверняка он взял с собой лишь несколько чемоданов.
- Да, но есть один предмет, который... скажем так... довольно громоздкий...
- Что, черт возьми, вы имеете в виду?
- Послушайте, мне довольно трудно это описать. Думаю, лучше я покажу вам комнату мистера Хинса.
Кит повел Роуз по коридорам первого этажа в заднюю часть здания. Стены были увешаны плохими акварелями с изображениями старых соборов. Бумага местами отклеилась, а ковер был сильно изношен.
Кит остановился у обшитой деревянными панелями двери с облупившейся белой краской.
- Дело в том, - сказал он, вставляя электронный ключ в замок, - что мы понятия не имеем, как мистер Хинс пронес это в комнату. Ее там не было, когда он регистрировался. Мы обнаружили ее только после того, как он исчез. Насколько мы можем судить, он оставил все, что у него было в номере, ключи от машины, телефон и так далее. Мы сделали все, что могли, чтобы связаться с ним, но нигде его не нашли. Вы оказались нашей лучшей зацепкой.
Кит открыл дверь и вошел внутрь.
- Вы понимаете, что я имею в виду. Он не мог пронести это через окно или по коридору. Никто не видел, как он проносил ее во входную дверь. Этого нет на записях камер видеонаблюдения. Откуда она взялась?
Кит стоял в дверном проеме спиной к Роуз, так что она не могла заглянуть в комнату. Тем не менее она точно знала, что он собирается ей показать, прежде чем он провел ее внутрь. В убогой комнатушке, заваленной одеждой Питера, полностью доминировала кровать с балдахином. Роуз почувствовала, как у нее скрутило живот, когда она узнала резные столбы, покрывало на кровати и непристойный гобелен на нижней стороне балдахина.
- Зачем кому-то делать что-то подобное? - спросил Кит. - Это что, какая-то дурацкая шутка? Я просто не понимаю этого.
Роуз не могла заставить себя ответить Киту. Она знала, что их попытки проследить местонахождение Питера ни к чему не приведут. Так же, как оказались тщетны попытки Питера найти Бетани.
Она почувствовала, как нерожденное существо внутри нее начало брыкаться от близости кровати. Роуз поморщилась и приложила руку к животу.
- С вами все хорошо? - спросил Кит.
- Да, я просто почувствовала толчок, через минуту я буду в порядке.
- Так вы на самом деле... Я имею в виду, в вашем возрасте... это возможно?
- Это стало для меня большим сюрпризом.
Роза пошатнулась. В глубине души она чувствовала, как оживает мозг плода. Его мысли проникали в нее, как желчь, вытекающая из разорванной селезенки. Они были наполовину сформированы и боролись за понимание, все еще растущее сознание пыталось вспомнить что-то из прошлой жизни.
Однако Роуз поняла, за что пытается ухватиться нерожденная жизнь. Это был пункт в контракте. Aeternae ultionis, что означает вечную или бесконечную месть, которая, если ее спровоцировать, приведет к наказанию, которое будет происходить снова, снова и снова.
Роуз почувствовала, как у нее подкосились ноги, и тяжело опустилась на пол.
- Все в порядке? - спросил Кит.
- Нет, - ответила Роуз. - Мне нужно идти.
- Но как же ваша почта и вещи мистера Хинса?
- Вы можете оставить их себе.
- А кровать?
- Разбейте ее на части и сожгите все до последнего кусочка.
- Роуз, любимая, тебе нужна медицинская помощь.
Теперь Стэнли действительно волновался. Последние пять дней он пытался уговорить Роуз обратиться к врачу. С тех пор, как она окончательно легла в свою постель.
Ее живот стал таким огромным, что она не могла вынести его тяжести. Он был, по крайней мере, в два раза больше, чем у любой нормальной беременной женщины в конце ее третьего триместра. Ее икроножные мышцы и суставы были воспалены, лодыжки распухли, а мышцы поясницы постоянно сводило в агонии.
Изменив свое обычное поведение, Стэнли был так мил с ней. Он поправлял ее подушки всякий раз, когда она просила его, приносил ей суп и любую другую еду, которую она требовала, и даже часто мыл ее губкой.
Как следствие, Роуз стала вести себя с ним ужасно. Она издевалась и попрекала его на каждом шагу, пока он не был полностью запуган и не подчинился окончательно. Стэнли был так обеспокоен, что принимал все оскорбления, которые она на него обрушивала.
- Это не естественная любовь, - сказал он в сороковой раз за день.
- И что же я скажу доктору, если ты все-таки вызовешь его? Что мы с мужем занимались сексом на волшебной кровати, а теперь я беременна, хотя мне уже за шестьдесят?
- Ты не беременна, любовь моя, ты не можешь быть беременной.
- А почему бы и нет?
- Потому что ты слишком стара и ты слишком большая. Никто не становится такой большой во время беременности.
- Тогда что же растет у меня внутри?
- Я не знаю, паразит или что-то в этом роде, возможно, ленточный червь. Может быть, это просто чертовски большая опухоль, но это не ребенок. Этого не может быть, это невозможно.
- Я чувствую, как он движется внутри меня. Я слышу его мысли, я знаю, что он там.
- Нет, ты не можешь любить это, ты только думаешь, что можешь. Тебе нехорошо, и ты все выдумываешь.
- Я ничего не выдумываю!
- Ты без ума от любви к тому, что у тебя внутри, и это, черт возьми, должно прекратиться, прямо сейчас!
Стэнли вытащил из кармана свой мобильный телефон, к большому удивлению Роуз. Это была древняя, дешевая модель, которую она купила ему в "Аргосе"[8]. Он сводил ее с ума большую часть времени, потому что отказывался носить его с собой, и даже когда он это делал, оставлял его выключенным, чтобы она никогда не могла до него дозвониться. Стэнли, должно быть, действительно считал ситуацию серьезной, раз зарядил его.
Когда Стэнли начал набирать номер, Роуз почувствовала толчок. Настойчивость и тревога исходили из ее чрева. Беззвучная мольба ворвалась в ее сознание. Он собирается причинить мне боль, мама. Они заберут меня у тебя. Пожалуйста, не дай им забрать меня у тебя!
Подобно львице, чей детеныш в опасности, Роуз почувствовала, как ее захлестывает волна убийственного гнева. Она вспомнила, что у нее под подушкой лежит кухонный нож. Она положила его туда по настоянию своего нерожденного ребенка, когда оказалась прикованной к постели, Тогда она не придала этому особого значения, но теперь поняла, почему ее побудили спрятать его там. Многое из того, что она делала в эти дни, делалось неосознанно для блага ее будущего ребенка.
Стэнли все еще набирал номер, когда она скатилась с кровати, поднялась на ноги и неуклюже направилась к нему. Боль в позвоночнике и задней части ног была почти невыносимой. Если бы она не была переполнена адреналином и подстегнута убийственным намерением, Роуз рухнула бы на пол в агонии.
Она подняла нож над головой и другой рукой потянулась к Стэнли. Схватила его за плечо, и они повалились на пол. Стэнли задохнулся от боли, когда из него вышибло весь воздух, а огромный вес Роуз прижал его сверху.
Телефон выпал у него из руки. Роуз опустила нож. Стэнли взвизгнул от страха. Острие ножа вонзилось в экран телефона и разбило его вдребезги.
Роуз приблизила свое лицо вплотную к лицу Стэнли.
- Ты не сделаешь ничего, что могло бы поставить под угрозу жизнь моего ребенка, - прорычала она.
Стэнли застонал от боли, когда Роуз переместила свой вес, подмяв его руку под себя. Она скатилась с него на спину и начала подталкивать себя ногами к кровати.
Стэнли поднялся на ноги, морщась от боли.
– Давай я помогу тебе, - сказал он.
Роуз замахнулась на него ножом.
- Не подходи ко мне, - крикнула она глубоким, неровным голосом, который совсем не походил на ее собственный и удивил ее своей злобой.
Роуз поймала взгляд Стэнли. Он выглядел глубоко уязвленным. Не в силах был поверить, что она могла так обращаться с ним после сорока лет брака.
Часть Роуз хотела протянуть ему руку. Извиниться за свое маниакальное поведение, обнять его и успокоить его боль. Но эта ее часть не была главной.
Она сама уже не была главной. В этот момент Роуз поняла, что ее разум теперь был сознанием на периферии, и железная воля существа внутри ее утробы полностью контролировала эту ситуацию.
- Убирайся, - закричала она. - Убирайся от меня, черт бы тебя побрал, пошел вон!
Стэнли выскользнул из комнаты. На его лице отразились шок и недоверие. Его руки дрожали, а плечи поникли в унынии.
Роуз подтянулась, поднимаясь на кровать и закричала от боли в спине. Она перевернулась на бок, чтобы ослабить огромное давление на ее распухшую переднюю часть. Ее нерожденный ребенок все еще был взволнован, и она погладила себя по животу, чтобы успокоить и себя и его.
Роуз пролежала так несколько часов. Где-то ранним вечером она услышала, как Стэнли вышел через парадную дверь. Она не знала, куда он направляется, но ее внезапно охватило осознание того, что это был последний раз, когда она видит или слышит его.
Роуз заплакала, ее тело сотрясали глубокие рыдания. Ее грудь наполнилась сожалением обо всем, чем ей пришлось пожертвовать, включая свой брак, чтобы наконец стать матерью. Ей пришлось избавиться от всего, что наполняло ее жизнь, чтобы перестать чувствовать такую пустоту внутри себя.
Пора, мамочка, - подумал ее нерожденный, и Роуз поняла, что он прав. Она кружила вокруг его сознания, как спутник, чувствуя его намерения издалека, но не полностью понимая их.
Откуда-то издалека донеслось слабое шипение, которое незаметно усиливалось. Чем громче оно становилось, тем больше походило на чье-то хриплое дыхание. Роуз знала, что это такое. Это был звук ее прежнего существования, испускающего последний вздох.
Простыни под ней начали менять консистенцию, превращаясь из скомканного хлопка в тонко спрессованный лен. Она увидела, что к кровати приближаются четыре предмета, как будто с большого расстояния, каждый из которых двигался по траектории, заканчивающейся на разных углах. Когда они приблизились, Роуз увидела, что это резные деревянные столбики. Балдахин с гобеленом на нижней стороне опускался на кровать, словно с крутой высоты.
Роуз охватило чувство дежа-вю, как будто все это ей уже много раз снилось. Только это было не совсем то, что она уже видела, скорее то, что она уже потеряла. Как будто ее прежняя жизнь и все, что она переживала до сих пор, было далеким воспоминанием, которое ненадолго вернулось, чтобы посмеяться над ней и подразнить всем тем, от чего она отказалась.
Роуз оглядела кровать с балдахином и обшитую дубовыми панелями комнату, заполненную непристойными произведениями искусства. Она никогда не видела ни ее неприличной обстановки, ни магических символов, намалеванных кровью на стенах и образованных пеплом на полу. Однако точно знала, где находится.
Это начинается, - подумало существо в ее утробе. И хотя он еще не покинул ее тело, Роуз никогда не чувствовала себя более далекой от него и более испуганной.
Роуз изучила каждый стежок гобелена на балдахине. Иногда, лежа на спине и глядя на него снизу вверх, ей нравилось представлять, как он был соткан, реконструируя его композицию. Она представляла себе ткачиху, прокладывающую нити утка взад и вперед через нити основы. Проделывая свой путь вверх и вдоль гобелена, пока все не было готово. Это был хороший способ отвлечься от того, что с ней происходило.
Непристойность и эротизм этого изображения давно ускользнули от нее. Она смотрела на него так долго, что он потерял свою способность шокировать. Несмотря на это, Роуз понятия не имела, как долго она пролежала на кровати, пойманная в ловушку ужасом в своем чреве. Все, что она знала, - это бесконечная бойня, которую ей приходилось переживать. Возможно, она пробыла там несколько месяцев, но ей казалось, что прошли года.
Она часто думала о Стэнли и о том, как они расстались. Задумывалась о том, как далеко он зашел, чтобы найти ее. Был ли он таким же сумасшедшим, как Питер? Роуз подумала, был бы Питер так отчаянно заинтересован в том, чтобы найти Бетани, если бы знал, куда это его приведет?
Она почесала ногу. Кровь, покрывавшая ее бедра, высохла и шелушилась, отчего ее ободранная кожа зудела. На этот раз из нее вылилось много-много пинт. Простыни и матрас впитали все это. Пили до тех пор, пока не остались лишь блеклые еле различимые пятна. Кровать всегда поглощала кровь. Роуз была уверена, что именно так она и питается.
В крови часто были хрящи или клочья разорванной плоти. Однажды Роуз увидела глазное яблоко, к которому все еще был прикреплен зрительный нерв. Тогда она закричала и начала бить кулаками по вздутой коже своего огромного живота. Но это не помогло. Это его не остановило. Ничто не могло его остановить.
Как только кровь была полностью поглощена кроватью, весь процесс, как правило, начинался сначала. От знания того, что должно было произойти дальше, Роуз ничуть не становилось легче. Она вцепилась в простыни и стиснула зубы. Мышцы на ее икрах напряглись, а пальцы на ногах скрючились. Она возненавидела ожидание сильнее, чем все остальные унижения, которые ей приходилось терпеть.
Ребенок внутри нее хотел, чтобы его кормили, и настоящая мать сделает все, пойдет на все, чтобы позаботиться о своем ребенке. Ребенок Роуз не получал пищу ни из пуповины, ни из ее сухой и обвисшей груди. Ее нерожденный жаждал мести, хотел припасть к соску Theaeternae ultionis.
Роуз больше не ела и не пила. Что бы ни находилось в ее утробе, оно делало это за них обоих. Хотя ее срок давно истек, он отказался покинуть ее. Теперь ее тело принадлежало ему, и он мог делать с ним все, что ему заблагорассудится. Его отвратительные аппетиты поддерживали в ней жизнь, хотя она и не разделяла их.
Плоть на животе Роуз начала подрагивать, сильная дрожь прошла по всему ее животу. Обычно все начиналось именно так. Роуз снова ощутила огромное внутреннее давление, которое сопровождало этот процесс.
Кожа вокруг ее живота начала растягиваться и увеличиваться, как будто что-то толкало ее изнутри. Роуз застонала и закричала. Под кожей отчетливо виднелись очертания плеч и затылка взрослого человека. Откуда он взялся, как появился и вырос так быстро, Роуз понятия не имела. Все, что она знала, была внезапная, невыносимая боль, когда ее матка расширилась далеко за возможные пределы.
Ее кишечник и другие внутренние органы сдвинулись, чтобы вместить огромную новую массу с мучительной болью, которую Роуз была не в силах выразить. Она просто должна была это вынести. Терпеть вторжение этой взрослой человеческой формы туда, где она не имела естественного права находиться.
Иногда она могла сказать, кто это - Питер или Бетани. Она могла уловить шальную мысль и идентифицировать ее, точно так же, как она воспринимала задумчивый разум своего нерожденного ребенка. Обычно она осознавала только их ужас. Ужас и растущее осознание того, что они оказались в ловушке внутри невероятно маленького пространства, пространства, которое должно было стать началом жизни, но теперь стало местом бесконечной, нескончаемой смерти.
В ловушке с крошечным, злобным существом, которому они причинили зло, которому они обещали жизнь, но обманули и обрекли на смерть.
С крошечным, злобным существом с невероятно острыми зубами и когтями и ненасытной потребностью в возмещении ущерба.
Их крики и мольбы не принесли им ничего хорошего. Контракт был безупречен, они были юристами, и должны были это знать. Спасения не было, их ждало наказание снова, и снова, и снова.
Стэнли был прав. Утроба Роуз была орудием мести. Пустота, заполнившая Роуз, позволяла людям так легко проникать в нее. И когда они это делали, что-то глубоко внутри нее всегда умирало.
Перевод: Виталий Бусловских
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
или на сайте:
"Экстремальное Чтиво"
Акриловый камень (англ. solid surface) - современный композитный материал. Был изобретён учеными фирмы "DuPont" под руководством Доналда Слокума (англ. Donald Slocum) в 1967 году и запатентован под брендом "Кориан" (англ. Corian) в 1968 году.
Снукер (англ. snooker) – разновидность бильярдной лузной игры. Сначала была распространена в Британской империи (в Великобритании, Индии и Австралии), но с конца 1970-х годов стала известной практически во всём мире, особенно в Европе и Китае. Главный турнир - чемпионат мира (проводится ежегодно в финале сезона).
BBC iPlayer – это сервис видео по запросу от BBC. Услуга доступна на широком спектре устройств, включая мобильные телефоны и планшеты, персональные компьютеры и интеллектуальные телевизоры. Сервисы iPlayer, предоставляемые зрителям из Великобритании, не содержат коммерческой рекламы.
"Farrow & Ball" - британский производитель красок и обоев. Базовые принципы компании – использование качественных компонентов и дорогих пигментов. Компания особенно известна необычными названиями своей продукции.
Европейская сардина, или пильчард (лат. Sardina pilchardus) относится к семейству Сельдевые (Clupidae) и является единственным представителем рода Sardina. Эта морская лучепёрая рыба известна также под названием обыкновенная сардина.
MasterChef - кулинарное шоу, созданное "Endemol Shine UK" и "Banijay" и транслируемое в 60 странах по всему миру. В Великобритании его выпускает BBC.
"Travelodge Hotels Limited" - частная компания, работающая в сфере гостиничного бизнеса и гостиничного бизнеса на всей территории Соединенного Королевства, Ирландии и Испании. Известный просто как "Travelodge", это крупнейший независимый гостиничный бренд Великобритании с более чем 570 отелями с ограниченным обслуживанием по всей Великобритании. "Holiday Inn" - американская, ныне британская сеть гостиниц и дочерняя компания "InterContinental Hotels Group". Компания является одной из крупнейших в мире гостиничных сетей и насчитывает 1173 действующих отелей и более чем 214 тысяч арендуемых номеров.
"Argos Limited", компания действовавшая в объединенном Королевстве и Ирландии, была приобретена сетью супермаркетов "Sainsbury's" в 2016 году. Основана в ноябре 1972 года и названа в честь греческого города Аргос. Компания торговала как в физических магазинах, так и в Интернете, имея более 883 розничных магазинов. Выпускала каталог розничной торговли "Аргос".