Шон Хоукер "Закусочный Жертвотрах или Ебля Pыбного Пирога"
Бурные отношения между двумя братьями подвергаются дальнейшему испытанию, когда между ними встает женщина... Она просто оказывается мертвой.
В новой повести из серии "HAWKMAN" рассказывается о некрофилии, кунг-фу нюхателях клея и, что более важно, о вкусном рыбном пироге...
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
или на сайте:
"Экстремальное Чтиво"
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.
Это очень шокирующая история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.
Я приношу извинения Коррине Морс, Саймону МакXарди, настоящим Джону и Венди, Саймону Коуэллу и всему населению Глостера, Англия
Опарыши выползали из уголков глаз мертвой женщины и стекали по ее раздутому лицу. Они исчезали в куче осенних листьев, окружающих ее голову. Её труп так и не нашли.
Набухший член Джона пульсировал от возбуждения, его глаза были прикованы к обнаженной паре кружевных трусиков в цветочек под разорванной клетчатой юбкой.
С того момента, как он проснулся, и до того, как лег спать, его мысли были поглощены женщиной, которую он оставил гнить в лесу неделю назад. Наряду с вымышленным именем, которое он присвоил ей - Венди, - в ней была неоспоримая аура, отличавшая ее от других бесчисленных анонимных женщин, которые в конечном итоге встретили такой же печальный конец. Джон подумал, что, возможно, он даже влюбился в эту мертвую женщину, лежащую перед ним.
В тусклом послеполуденном свете Джон опустился на колени на неровную землю и раздвинул ноги Венди. Крючковатый палец оттянул трусики в сторону, и он воспользовался моментом, чтобы полюбоваться тем, что они скрывали.
М-м-м-м-м, - подумал он. - Высушенная на солнце пизда - лучший вид пизды. В этом нет никаких сомнений.
Джон больше не мог сопротивляться искушению, грызущему его. Мозолистые кончики его пальцев ткнулись в сухую, как кость, щель Венди, ища вход среди скопления бегающих туда-сюда муравьев, теперь снующих по всей его руке.
В прошлый раз, когда он трахал мертвую бабу он получил сильный ожог члена, так что на этот раз он пришел подготовленным. Он достал "WD-40" из внутреннего кармана своего плаща и обильно опрыскал промежность Венди, пока она хорошо не пропиталась химикатом, от испарений у него закружилась голова.
Джон пристально посмотрел в молочно-белые роговицы Венди, когда начал двигаться между ее ног. За то время, пока она гнила в лесу, ее промежность была заражена яйцами мух, и впоследствии яйца превратились в личинок. Сотни извивающихся, сжатых тел поглотили член Джона, как только он погрузился в ее влагалище. Несмотря на холод снаружи, внутри было очень жарко и мягко, как будто он пробирался через мясистый проход в утробный ад.
Неряшливые всасывающие звуки от избытка смазки, выделяющейся при каждом толчке, мешали Джону удерживать свой груз. Жгучее ощущение вокруг его головки члена было небольшой платой за эту небесную пизду-труп. Когда растворитель стекал с его яиц, а муравьи ползли по его стволу в заросли жестких лобковых волос, Джон так сильно эякулировал в ее плоть, что его мошонка задрожала, как будто у него была болезнь Паркинсона.
- Это было, пиздец, как круто! А теперь позволь мне доставить тебе удовольствие.
Джон медленно провел языком по распухшей щеке Венди. Слизистая кожа была восхитительна на вкус - землистая, фруктовая и острая одновременно. Он уткнулся носом в ее шею сбоку, вдыхая ее острый аромат. Она так хорошо пахла для него - как мусорное ведро, которое не опорожняли пару недель.
Все еще чувствуя возбуждение, Джон перевернул труп. Ягодицы стали деформированными из-за того, что она долго лежала навзничь на земле. Он яростно разорвал трусики, обрадованный тем, что мышцы сфинктера Венди расслабились, и ее кишечник потек.
Ее задница напоминала тако, переполненное извивающимся мясным фаршем, приготовленным до золотисто-коричневого цвета. Покрытые дерьмом личинки покрывали всю ее задницу, Джон не возражал.
Он был голоден.
Как свинья, которая ест из корыта, он зарылся лицом между ее ягодицами и принялся жадно пожирать комок за комком извивающуюся кашицу. Мягкие личинки лопались у него во рту, вызывая мгновенные извержения ароматного смрада.
Через некоторое время он неохотно поднял голову, чтобы перевести дух. Он по очереди прижал большой палец к каждой ноздре, высмаркивая остатки фекалий из них.
- Детка твоя попка божественна! - Джон вытер дерьмо, покрывавшее его рот и подбородок, оставив темно-коричневое пятно на тыльной стороне ладони. - Я надеюсь, тебе понравилось. Как никак, меня считали лучшим риммером в школе.
Сексуально удовлетворенный и значительно менее голодный, Джон снова перевернул труп туда, где ее безжизненные глаза смотрели на навес нависающих деревьев. Раздувающаяся стадия разложения привела к тому, что рот Венди частично открылся. Он засунул язык внутрь, пока тот не коснулся грязи, которую он засунул ей в глотку, чтобы Венди не звала на помощь, когда она ещё была жива. Нежное щекотание любопытного дождевого червя коснулось его передних зубов, когда он страстно целовал ее по-французски и ласкал ее соски.
Ты дерьмовый любовник, и еще хуже целуешься, - подумала Венди, принимая блуждающий язык и шаловливые руки Джона. - Неудивительно, что ты можешь получить "киску" только от мертвых женщин.
По мере того, как проходили дни, становилось все труднее ясно видеть, но с насекомыми, стряхнутыми с ее глаз, она могла почти разглядеть ветви деревьев, колышущиеся на ветру.
Несмотря на отвращение, которое она испытывала к Джону, Венди приветствовала тепло его выпирающего живота, прижатого к ее собственному. Пока она была там, пару ночей шел сильный дождь. Наряду с неизбежной потерей тепла тела, которая сопровождала смерть, Венди стало очень холодно, и она наслаждалась возможностью наконец-то получить какую-то форму тепла, независимо от его происхождения.
- Я забираю тебя с собой домой, - сказал Джон, вытирая ладонями сперму и слизь с живота.
Казалось, между сонным параличом и смертью было мало различий. Больше не в силах ни пошевелить головой, ни закрыть глаза, Венди ничего не оставалось, как смотреть, как Джон сдвигает свой обвисший живот в сторону, находит свой вялый член и отряхивает прилипших к нему мертвых муравьев. Венди была потрясена.
Я надеюсь, что ты больше не живешь со своими родителями. Последний парень, с которым я встречалась, жил с ними, и он оказался полным дерьмом. Никаких амбиций вообще.
Джон подхватил Венди и перекинул ее через плечо, как пожарный. Не имея возможности сопротивляться ему или высказать какие-либо возражения, все, что она могла сделать, это наблюдать за грязной тропой под собой, пока он нес ее к своему фургону. Его громкое хриплое дыхание раздражало, и кислый запах, исходивший от его тела, поднялся, окутывая ее лицо, как маска из дерьма.
Вот конченный уёбок! - подумала она, испытывая отвращение к отсутствию у Джона приличий. - От тебя воняет еще хуже, чем от меня!
Венди лежала, растянувшись на заднем сиденье ветхого фургона "Транзит". Джон, очевидно, довольно долго использовал заднюю часть фургона в качестве туалета и хранилища для гниющих трупов. Ее голова лежала в большой луже несвежей мочи, впитавшейся в пол. Она понимала, что от нее воняет, но эта ужасная вонь была чем-то совершенно иным. Если бы она все еще была жива, ее бы вырвало от отвращения.
Она попыталась взвесить все дерьмовые поступки, которые совершила в своей жизни, пытаясь понять, почему вселенная обрекла ее на такую, казалось бы, жестокую судьбу. Она также размышляла о выборе, который, как правило, делала, не полностью учитывая последствия своих действий, особенно того, который привел ее к нынешнему затруднительному положению.
Если бы она была одарена большей дальновидностью, на самом деле подумала о возможности встречи с убийственным сексуальным злодеем после того, как согласилась встретиться с незнакомцем из Интернета глубоко в лесу, она, возможно, была бы склонна применить самые элементарные меры безопасности, такие как - принести с собой на свидание перечный баллончик или электрошокер. Вместо этого возбуждение Венди от перспективы какого-нибудь беззаботного, похотливого веселья взяло верх над ней; все, что она решила взять, это коробку презервативов семейного размера и пачку мятных леденцов.
Венди должна была заподозрить худшее, когда Джон появился на встрече, совсем не похожий на фотографии, которые он отправил ей на мобильный телефон. Было разочаровывающее отсутствие мускулатуры, как обещало изображение в низком разрешении с изображением порнозвезды-гея, которую Джон изображал из себя. Когда она увидела реальность, приближающуюся к ней, без точеного торса или огромных бицепсов, она также потеряла всякую надежду на перспективу четырнадцатидюймового необрезанного члена, которым, как он утверждал, обладал, поскольку он тоже не был похож на неуклюжего африканского Адониса, которого звали Алемайеху Акпофуре. Вместо этого Джон в значительной степени выглядел как квинтэссенция короля некро-насильников.
Худшее должно было подтвердиться после того, как он выхватил у нее мобильный телефон и швырнул его о дерево, разбив его. Не в силах найти выход из сложившейся ситуации, она решила убежать, но Джон схватил ее сзади, и она упала на землю. Остальное произошло в порыве движения: руки Джона обхватили ее за горло, бешеные спазмы рук и ног, скребущихся в поисках опоры, прежде чем все в конце концов затихло и потемнело.
К ужасу Венди, перед ее глазами не мелькала вся жизнь, она не плыла по облачному туннелю навстречу яркому, всепоглощающему свету - просто не было вообще ничего. По прошествии неопределенного количества времени она неожиданно обнаружила, что приходит в себя. Но все было не совсем так, как раньше. Она не могла пошевелиться или позвать на помощь. Венди подумала, что, может быть, ее парализовали и бросили умирать. Может быть, у нее был сломан позвоночник или она получила серьезную травму головы.
Затем Венди поняла, что не дышит.
Шли дни, и в нос ей ударил запах ее собственного разложения. Поначалу осознание происходящего было поистине ужасающим и непостижимым. Но постепенно она привыкла к своему новому состоянию. Это было странно, но не казалось более неестественным, чем быть живым. Существовал жизненный цикл, так что, возможно, это было началом цикла смерти. И, к счастью, боли не было. Личинки извивались внутри нее, наедаясь досыта, и это не причиняло боли.
Может быть, - подумала Венди после того, как утихла первоначальная паника, - так оно и есть, пока мы окончательно не сгнием.
Однако она не ожидала, что Джон вернется через неделю, чтобы трахнуть ее труп.
Джон крутил руль одной рукой, обнюхивая пальцы другой. Он наслаждался затяжным запахом влагалища Венди, а затем поднес их к носу своего храпящего пассажира, мужчины, который выглядел типично для кого-то из Глостера - глаза, расположенные слишком близко друг к другу под широким кустистым монобровьем, и рот с заячьей губой. Мужчина проснулся от толчка.
- Проснись, проснись, Спенс. Мы почти дома. Ты продрых всю дорогу. Я уже говорил тебе раньше, чтобы ты не дрочил всю ночь напролет.
Спенсер попытался поднять с пола фургона гнилую отрубленную голову. Он нечаянно уронил еe после того, как его разбудили.
- Почему твой палец воняет? - спросил Спенсер, поднимая голову и проверяя, не получила ли она каких-либо новых повреждений.
- Потому что пизда, которой я только что себе угостил, была чертовски спелой! Подожди, пока не увидишь ее. Она охуенная, Спенс. Самая красивая и, безусловно, самая плотная женщина, которую я убивал и трахал до сих пор... Мне кажется, я влюбился.
Спенсер попытался подражать энтузиазму Джона, но сумел лишь неубедительно улыбнуться, поигрывая высохшей головой в своих руках.
- Что с тобой такое? - спросил Джон, раздраженный тем, что Спенсер не был взволнован за него.
- Я тоже хочу потрахать хорошенькую мертвую бабенку, Джон. Я сыт по горло использованием мамы, - Спенсер приподнял гнилую голову за длинные седые волосы. Вместо глазных яблок у неё были две пустые глазницы. - И этим, - добавил он, залезая в передний карман своих грязных джинсов и вытаскивая картофелину, с грубо вырезанным отверстием на одном конце.
- Мы уже говорили об этом, Спенс. И ты прекрасно знаешь причину, по которой это невозможно.
Спенсер фыркнул и надулся.
- Я хочу свою собственную мертвую женщину, Джон. Я уже большой мальчик.
Oн истерически расхохотался.
- Тогда как ты собираешься её получить? Ты об этом не подумал, не так ли? Послушай, Спенс, это невозможно, потому что ты умственно отсталый. Это факт, подтвержденный медицинским диагнозом. У тебя нет умственных способностей, необходимых для того, чтобы придумать и совершить успешное убийство. Чтобы завоевать такую репутацию, как у меня, требуется мастерство. Я заслужил титул "Котсуолдского маньяка" благодаря упорному труду, самоотверженности и проницательному планированию.
Спенсер топнул ногой и скрестил руки на груди.
- У меня тоже хватит мозгов, чтобы заебенить бабу, Джон!
- Отвали, приятель! Тебя поймали бы на месте преступления, и ты вел бы себя совершенно безрассудно, как настоящий даун, которым ты и являешься. Если бы полиция или кто-нибудь еще когда-нибудь узнали, что ты брат печально известного "Котсуолдского Маньяка", я бы никогда не пережил этого позора. Меня бы понизили с должности официального секретаря Общества признательности Фреда и Розы Уэст! Ни за что, блядь, я не буду ассоциироваться с тупым любителем трахать картошку.
- Я трахаю картошку только потому, что ты никогда не купишь лишнюю буханку хлеба, - сказала Спенсер. - Ты не мог бы найти для меня женщину? Например, для раннего подарка на день рождения. Я не стану просить ни о чем другом. Обещаю.
- Ни за что! Это не входит в кодекс поведения серийного убийцы. Сам делай свою грязную работу, чтобы пожинать плоды. По сути, ты сейчас эквивалентен тунеядцу, требующего от правительства, чтобы оно заебенело бабу, а затем передало эту сладкую пиздятинку тебе, чтобы ты, сука, вдоволь потрахался.
Спенсер, явно расстроенный, поерзал на своем сиденье, чтобы выглянуть в боковое окно. Джон знал, что всю оставшуюся часть пути домой будет царить неловкое молчание, которое оба брата не захотят нарушать первыми. Джон обычно выигрывал, продержавшись дольше.
В течение последних нескольких месяцев мама все чаще обнаруживала, что впадает в бессознательное состояние. В те времена, когда она ненадолго приходила в себя, это часто происходило, когда у одного из ее сыновей член застревал в её голове.
При сильном разложении ее слух пропал первым. Затем ее обоняние и вкус. Ее зрение все равно постепенно ухудшалось в течение многих лет, но полностью исчезло, когда Джон превратил ее голову в средство для мастурбации, удалив глазные яблоки.
Джон принял спонтанное решение, что, убив ее, он хотел бы трахнуть ее до того, как она остынет. Спенсер тоже умолял попробовать, так как до этого момента у него не было опыта трахать что-нибудь теплое, если только это не было сначала разогрето в микроволновке. Джон согласился, и они дважды трахнули её глазницы, пока она не заплакала ручейками спермы.
От мамы мало что осталось, и она чувствовала, что её конец действительно близок. Она не могла быть счастливее от осознания того, что скоро она, наконец, на сто процентов уйдет.
Джон сидел на потрепанном диване с мамой на коленях. Он играл с ее волосами. Пальцы, все еще пахнущие влагалищем Венди, пробежали по ее высохшей коже, потрескавшейся и шелушащейся из-за некроза.
Спенсер сидел рядом со своим братом, обняв Венди, которая сидела прямо между ними обоими.
Джон чувствовал себя немного неловко после того, как высмеял своего младшего брата по дороге домой. Это была не совсем его вина, что он был умственно отсталым. Джон, часто завидовавший вниманию, которое Спенсер получал от мамы, когда они были детьми, провел много ночей в их спальне, трахая Спенсера в задницу, когда он был ребенком.
Спенсеру сразу понравилась Венди, когда он впервые помог Джону перенести ее из фургона в дом. Весь ужин он приставал к Джону с вопросами о том, как они познакомились, какой она была как личность и каково это - заниматься любовью с таким прекрасным трупом. Несмотря на растущее раздражение от того, что его допрашивает идиот, Джон решил предоставить Спенсеру привилегию сидеть рядом с их новым компаньоном во время ежедневного вечернего ритуала совместного просмотра телевизора.
На Венди ее новое жилье не произвело ни малейшего впечатления. Помимо нелепого телевизионного шоу, которое ее заставляли смотреть, сидя между гнилой головой и двумя самыми неотесанными мужчинами, которых она когда-либо имела несчастье встретить, она также находила убранство отвратительным, а чистоту - намного ниже средней.
Это место напомнило ей жилище бывшего парня - одного упоминания о пылесосе или совке и венике было достаточно, чтобы он спонтанно заболел тяжелым случаем церебрального паралича. Он придумывал отговорки о том, что не может выполнять домашнюю работу из-за своих физических недугов, пока Венди не смягчалась и не убирала за ним. Она терпела этого неопрятного придурка только потому, что он действительно страдал одним недугом - болезнью Пейрони[1].
Его перпендикулярный пенис был его единственным положительным качеством, насколько она могла вспомнить. Тем не менее, он был на пару ступенек выше по лестнице, чем два извращенных идиота, между которыми она сидела на диване. И чего бы она только не отдала за этот толстый, изогнутый член прямо сейчас. Когда он кончал, его сперма брызгала густым кремовым кружевом, как фонтан восхитительного, жирного коровьего молока.
Краем глаза Венди видела, как Джон лениво ласкает маму. Он был поглощен просмотром "Ханны Монтаны". Она чувствовала, как Спенсер нежно ласкает ее плечо. Это раздражало ее, потому что она не могла отмахнуться от него.
Я бы хотела, чтобы ты прекратил это делать, - подумала Венди. - Если бы я была еще жива, я бы отрезала твои гребаные руки.
- Майли, пиздец, как возбуждает меня, Спенс. Держу пари, у неё мягкий рот. Я думаю, мне придется на секунду воспользоваться мамой. Я помою её, если ты захочешь, когда я закончу.
Спенсер, казалось, не слушал его. Краем глаза Венди видела, как он пристально смотрит на нее, словно любуясь контурами ее профиля, освещенного искусственным светом телевизионного экрана.
- Хорошо, ма. Открой пошире.
Джон расстегнул ширинку брюк и вытащил свой член. Он не мыл его с тех пор, как чуть раньше трахнул Венди в лесу, и от него воняло плесенью и старым сыром, который оставили запекаться на солнце.
- Ты такая красивая, - прошептал Спенсер Венди, сжимая пальцы и вытаскивая пухлую личинку, пытающуюся вырваться из ее ушного канала.
Спасибо за комплимент, Джозеф Меррик[2], - парировала Венди, когда Спенсер выдохнула ей в шею неприятный порыв дыхания. Хотя Венди не хотелось в этом признаваться, она была благодарна Спенсеру за внимание. Извивающаяся тварь, которую он вытащил из ее уха, раздражала ее, и она была рада наконец избавиться от нее.
Джон засунул свой член в гнилую голову. Он приподнял бедра, уставившись в телевизор, его верхняя губа подергивалась синхронно с тазом. В задней части маминого горла был кусочек губчатой волокнистой ткани, который ощущался особенно приятно, когда он прижимался к головке. Ощущение было почти таким же приятным, как в тот раз, когда он однажды трахнул свежие телячьи котлеты прямо из упаковки.
Конечно, он делал это тайно. Он не хотел, чтобы Спенсер узнал, что он опустился до того, чтобы трахнуть два куска сырого мяса, независимо от того, насколько они были нежными, или как он сначала раздавил их вместе, чтобы эта штука выглядела смутно напоминающей пизду. Хотя Джон не мог делать это часто. Телятина была не совсем дешевой. И даже во времена отсутствия денег или отсутствия возможности для нового убийства, он ни за что не подумал бы о том, чтобы засунуть свой член в картошку. Это было слишком унизительно.
Когда он агрессивно трахал мамин рот, Джон засунул оба больших пальца в пустые глазницы, что позволило ему крепче держаться. Мама годами носила вставные зубы. Она была одной из самых известных пожилых уличных проституток Глостера, заклейменных похотливыми местными жителями как "Липкая Mамочка", из-за ее возраста и склонности перевязывать ту или иную конечность после перенесенного падения, которое, казалось, всегда случалось со стариками.
К сожалению, влага в её рту давно испарилась, а десны значительно усохли, превратившись в тонкие сухие складки. Джон поморщился от боли, когда хрупкая внутренняя часть рта потерлась о его член. Джон злился на себя за то, что потерял банку с "WD-40", когда тащил Венди обратно через лес к своему фургону.
- Это не работает, Спенс. У мамы пересохло во рту.
- Нужно немного смазки? - Спенсер наклонился над Венди и набрал комок мокроты, готовый запустить его на член брата.
- Ни за что. Твой зеленец слишком липкий. В итоге я сливаюсь с внутренней частью маминого рта. В любом случае, сейчас она слишком сухая для этого. Плевок не сделает работу должным образом.
Джон убрал свой член от маминого лица. Это было все равно что дрочить наждачной бумагой. Ствол был красновато-сырым и покрыт коричневатым шелушащимся веществом, напоминающим ушную серу. Он мгновение изучал ее лицо, поворачивая голову из стороны в сторону, как будто это была антикварная ваза.
- Мне бы не хотелось этого делать, но, может быть, пришло время избавиться от мамы, Спенс. На самом деле она больше не в том состоянии, в котором можно трахаться.
Джон огляделся в непосредственной близости от себя. Среди окружавшей его трясины мусора и грязи он заметил у своих ног остатки недоеденного рыбного пирога из микроволновки. Должно быть, он простоял там некоторое время; он был покрыт использованной тканью и окурками сигарет. Верхний слой картофельного пюре покрылся зеленой плесенью. Некогда сливочно-белый соус застыл и стал золотистым от попавших в него крошечных насекомых.
- У меня есть идея! - заявил он.
Джон устроил маму между своих бедер, его твердый член подпрыгивал у ее подбородка, где часть кожи отслоилась, открывая блеск челюсти, цвета слоновой кости под ней. Он зачерпнул немного мягкого рыбного пирога двумя пальцами, размазывая это месиво по маминому рту и вокруг него. Кусочки рыбьего мяса заполнили трещины ее губ.
- Это должно сработать.
Джон вылил остатки гадости из рыбного пирога на свой член и размазал это месиво об него. Вернувшись в мамину голову, он качал с легкостью, как будто надувал шины на велосипеде.
По какой-то странной причине рыбный картофельный осадок был все еще теплым. Это было потрясающе - совершенно не похоже на пизду, живую или мертвую. Джон представил себе, что он снова в Глостерской тюрьме, и ему повезло, что у него был его любимый сокамерник нарколыга Хардинг, которого он будет дрючить в задницу каждую ночь перед сном. В его фантазии мамин рот был задницей, а рыбный пирог был дерьмом Хардинга - естественной смазкой, смазывающей его пидерастические кишки.
Вы двое - самые ебанутые люди, которых я когда-либо встречала, - подумала Венди, рассеянно уставившись на экран телевизора. - И то, что ты делаешь, совершенно отвратительно!
Одной мысли о том, чтобы съесть что-нибудь рыбное, было достаточно, чтобы вызвать у нее отвращение, так что использовать это, чтобы трахнуть мертвую пожилую женщину в рот, было более чем отвратительно. Она надеялась, что вокруг больше не валялось рыбных пирогов на случай, если Джон или Спенсер захотят попробовать что-то подобное на ней.
Мама, слепо скользя вверх-вниз ртом по члену сына, ненадолго пришла в себя, достаточно надолго, чтобы подумать напоследок: Ты такой умный, Джон! Когда ты включаешь голову ты становишься гением, сынок! Любому работодателю повезет с тобой, когда ты в конце концов решишь выйти на рынок труда.
Когда она ушла, то на этот раз исчезла навсегда.
Джон в быстрой последовательности, выпустил три струи спермы, настоянной на рыбном пироге, по всему ковру, который уже был обильно украшен множеством разноцветных пятен. Он потянул мамину голову вниз по своему стволу, пока ее лицо не прижалось к его толстому животу, полностью пронзив ее. Ее орлиный нос обвалился сам по себе, рассыпавшись в пыль.
- Мамочка! - воскликнула Спенсер.
- Это был охуенный отсос, мам! - Джон погладил ее седые волосы, перепачканные спермой и рыбным пирогом.
Несмотря на то, что Спенсер выглядел обеспокоенным состоянием маминой головы, у него потекли слюнки при виде беспорядка на коленях Джона. Единственная прозрачная прядь свисала с уголка его рта, не желая обрываться.
- Это выглядит аппетитно, Джон. Ты будешь есть этот пирог?
Мамы больше не было; ее наконец-то трахнули в небытие, которого она жаждала месяцами. Ее голова теперь была просто сосудом из омертвевшей кожи, пропитанной различными видами грязи - оболочкой для грязного, сдувающегося члена ее сына. Но если бы Джон знал, что последние слова его мамы были для него комплиментом, как и его для нее, их последний момент вместе мог бы показаться более милым, чем это было на самом деле.
Мамина дырявая растрепанная голова лежала на комоде и была похожа на маску для Хэллоуина, сделанную из крайней плоти гориллы. Спенсер и Джон лежали вместе на двуспальной кровати.
Спенсер часто боялся темноты и, пока он не начинал досаждать брату своим пердежом, тот разрешал ему оставаться в его постели. В противном случае Джон отправил бы Спенсера спать в собачью корзину в углу спальни.
В очередной раз чувствуя себя немного неловко из-за того, что буквально разнес их маму в пух и прах, Джон позволил Спенсеру разделить кровать вместе с собой и Венди, чья липкая кожа прилипла к грязным простыням.
- Еще раз извини за маму, Спенс, но я тут подумал... Может быть, ты и прав. Может быть, нам следует найти тебе кого-нибудь на замену ей и той картофелине, которую ты держишь под кроватью.
Спенсер отчаянно пытался оторвать руки от сочной плоти Венди, тем более что она была обнажена. Братья срезали с нее одежду. Она распухла почти вдвое по сравнению с тем размером, каким была при жизни. Джон просунул руку под одеяло и провел пальцами по ее раздутым губам влагалища.
Если бы она растолстела до смерти, это расстроило бы Венди. Она всегда была из тех, кто гордился своей миниатюрной фигурой.
Она также была слегка впечатлена тем, каким возбужденным всегда казался Джон, и не особенно возражала против прикосновений. С ее анусом, буквально съеденным личинками, это было не такое неприятное сочетание, как она изначально ожидала.
- Я подумал, что ты мог бы поделиться ей, - с надеждой сказала Спенсер.
Он похлопал Венди по фиолетовой груди.
Вероятно, это был просто предлог, чтобы поласкать ее.
- Ни за что, Спенс. Она моя. Я влюблен в нее, - Джон обнял Венди.
Ее тело хлюпнуло от его прикосновения и выпустило из-под одеяла легкую струйку газа.
- Но мы всегда делились, - Спенсер казался искренне обиженным.
- Только не ей, Спенс. Эта женщина - особенная. Я оставляю ее себе.
Несмотря на комплименты, Венди не могла поверить в то, что слышала. Эти идиоты вели себя так, словно действительно воображали, что у них с ней есть какое-то будущее.
Что, черт возьми, не так с этими двумя? - задумалась Венди.
Она была готова мириться с тем, что ее труп был сексуально осквернен либо братом, либо, предпочтительно, обоими, пока не пришло время, когда она последует за их мамой в вечную пустоту, но это было все. Она получит достаточно членов, прежде чем исчезнет, что, как она предполагала, было больше, чем то, чего большинство людей должно было ожидать после смерти. И действительно, не было никакого смысла придираться к тому, чей это был член, особенно когда от нее не ожидалось никаких долгосрочных обязательств.
- Пожалуйста?!! Очень тебя прошу!
- Ты не трахнешь мою женщину, ты, тупая пизда, - непреклонно заявил Джон.
Спенсер перекатился на противоположный бок, спиной к Джону и Венди. Он тихо плакал в подушку.
- Послушай, мы найдем тебе кого-нибудь. В Глостере полно шлюх. Убьём одну, чтобы ты мог трахать её, будет не сложно. Я не нарушу кодекс поведения убийцы, если буду помогать тебе.
- А когда мы пойдем за моей шлюхой? - спросил Спенсер приглушенным голосом.
- Завтра... Завтра... - Джон нашел твердый клитор Венди между губами ее раздутого влагалища.
Ее разум содрогнулся от удовольствия, потому что ее тело не могло этого сделать.
- А мы точно найдем такую же красивую бабу, как твоя? - спросил Спенсер.
Он высморкался в подушку, Джон перестал тыкать пальцем в кусочки Венди.
- Мы пройдемся по магазинам и посмотрим, что сможем найти, но тебе, возможно, придется довольствоваться тем, что скрывается в центре Глостера в пятницу вечером. По общему признанию, будет трудно найти такую сладкую "киску", как эта. Возможно, тебе придется довольствоваться измученной болезнями шлюхой, какой была мама. Hо вот что я тебе скажу, как только баба начинает гнить, трахать её становиться в сто раз приятнее.
Спенсер напрягся при мысли о том, что наконец-то сможет трахнуть что-то, что не было корнеплодом или сухой головой трупа близкого родственника. Перевернувшись на спину, Спенсер вытер слезы с глаз и уставился на фиолетовые сиськи Венди в нескольких дюймах от своего лица. Ему очень хотелось отсосать одну, но он не хотел, чтобы Джон разозлился и вышвырнул его из постели. Тогда у него не было бы возможности провести ночь рядом с женщиной впервые в своей жизни.
Ее гниение источало самый возбуждающий аромат, с которым он когда-либо сталкивался. Возможно, он был чертовски глуп, но он мог понять, почему Джон был так влюблен в нее. Спенсер чувствовала то же самое. Его сердце бешено заколотилось, когда он проследил взглядом за очертаниями гибких изгибов Венди, сформированных из растянутой плоти. Ее кожа была влажной, как у пёзд, которые он видел в порнофильмах. Из многочисленных отверстий Венди появились личинки, похожие на маленькие клиторы. Спенсер имел некоторое представление о том, что такое клитор.
Сразу после того, как он убил маму, Джон раздвинул ee пизду и дал Спенсеру краткий урок женской анатомии. Он признался, что это был не лучший пример для него, так как их мама была пенсионеркой по старости. Ее клитор был похож на головку инопланетянина.
Спенсер подумал, что это потерянная изюминка или бородавка, как те, что он иногда находил на пальцах ног. Это было совсем не похоже на те пухлые маленькие жемчужины, которыми он восхищался, нажав кнопку "пауза" на видеоплеере, а затем потянувшись за картофелиной и ножом. Джон заверил его, что если ему когда-нибудь удастся засунуть свой член в мертвую пизду вместо корнеплода, он будет заниматься этим днем и ночью, как ребенок в потогонной мастерской.
Спенсер нервничал так же, как и был взволнован. Что, если мне не понравиться? - он задумался, прежде чем заснуть.
Центр Глостера в пятницу вечером представлял собой мрачный пейзаж, населенный всевозможными чудаками и дегенератами. Орды бездомных слонялись в дверях магазинов, некоторые вырубились, некоторые умерли. Наркоманы, как зомби, шаркали по тротуару; не осознавая этого, они инстинктивно тянулись невидимой нитью к темным углам в поисках еще одной дозы. Мальчишки-шлюхи продавали свои услуги под мерцающими уличными фонарями потным мужчинам средних лет, застенчиво таращившимся из окон машин. Они коротко говорили друг с другом о предлагаемых услугах и их стоимости, пока их дети спали на заднем сиденье.
Джон и Спенсер медленно прочесывали улицы в транзитном фургоне; выхлопная труба кашляла и брызгала, когда он неторопливо двигался вдоль рядов сгоревших автомобилей и пропитанных мочой автобусных остановок. Мужчина, ожидавший автобуса, коротал время, посасывая подмышку тощей женщины, чье лицо было покрыто струпьями и шрамами от уколов. Желтый гной из разорванной кисты, которую он обхватил губами, стекал по подбородку и капал на рубашку.
Венди сидела между ними, на голове у нее был кудрявый светлый парик. Красная помада была нацарапана на ее губах, как будто кто-то наносил ее иссохшей рукой. На ней было одно из летних платьев их мамы, изъеденное молью с тех времен, когда она страдала болезненным ожирением. Гной Венди пропитал хлопок, отчего ткань потемнела.
Ночь оставляла ее в тени, за исключением тех случаев, когда фургон проезжал под уличными фонарями.
Затем ужасное лицо Венди на мгновение осветилось для любого несчастного прохожего или задержавшегося секс-работника. Ее глазные яблоки торчали из орбит, создавая впечатление, что она была одета в пару модных обвисших очков без оправы. Фиолетовая кожа и россыпь гнойников по всему лицу делали Венди похожей на петуха с венерическим заболеванием. Те, кто замечал, что с ее внешностью что-то не так, просто отводили глаза. В ту ночь в центре Глостера были люди и похуже.
Она не могла видеть себя ни в одном из боковых зеркал фургона, но Венди предположила, что выглядит как полный отстой. Она начинала думать, что попала в ад, а Джон и Спенсер были двумя слабоумными приспешниками дьявола.
Мама каталась на заднем сиденье фургона, пока они осматривали улицы в поисках кого-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающего женщину.
- Сегодня много пиздюков на улице. Ни у кого из них нет пизды, - сказал Джон, проезжая со скоростью двадцать миль в час, разглядывая витрины в поисках потенциальной жертвы.
- Как насчет того, чтобы убить какого-нибудь мальца и сделать его похожим на бабу?
- Фу-у-у, ни за что! Я не стану совать своего дружка в мужскую вонючку! - запротестовала Спенсер.
- Ты не должен отказываться пока не попробуешь, приятель... В любом случае, на случай, если ты забыл, ты трахаешь картошку! Овощь, черт возьми! Было бы не так плохо, если бы ты трахал коматозников в Королевском госпитале! Но картошку! Как это постыдно и порочно! И я имел в виду, что мы могли бы отрезать ему член и выдолбить пах с помощью набора для вырезания тыквы, который у нас есть дома, чтобы он напоминал пизду. А если нам повезёт и мы найдем толстяка, то у него даже будут сиськи, которые ты сможешь пососать.
Спенсер на секунду задумалась.
- Нет, это не одно и то же. Я хочу настоящую женщину, Джон. Такую, как она, - oн похлопал Венди по плечу, затем вытер ладонь о ее платье.
- Я не собираюсь всю ночь колесить по этой, богом забытой дыре. Это место чертовски пугает меня. Если мы не найдем женщину в ближайшие полчаса, мы отправимся домой.
- Эй, Джони, посмотри туда! Быстро останови фургон!
В дверях пустого магазина, съежившись в грязном спальном мешке, сидела изможденная женщина с фиолетовыми волосами, намного моложе, чем она выглядела. Из самого убогого на вид паба в Англии, расположенного в паре дверей от нее, доносился шум. Баннер, прибитый над входом, гласил: "ФЕСТИВАЛЬ БЕЗБОЖНЫХ УЖАСОВ".
Дверной проем распахнулся, выпустив на улицу какофонию криков и звона бьющегося стекла. Оттуда пьяно вывалился одинокий парень в пробковой шляпе с опущенными полями и с надувной коалой на руках.
Проходя мимо сидящей женщины, которая покорно протянула ему руку, он остановился и начал мочиться на стену рядом с её головой. Женщина подняла глаза и увидела, что с надувной коалы, которую он обнимал, капала сперма из отверстия, расположенного в ее задней части. В тусклом свете верхней лампы она также заметила, что слово "МакXарди" было нацарапано фломастером на шнурке, болтающемся на шее мужчины. Между ними произошел жаркий обмен словами, прежде чем женщина, которая все еще сидела, начала хлопать МакXарди по члену. Его прицел переместился с кирпичной кладки на ее лицо.
МакXарди бешено прыгал вокруг, обрызгивая ее, пока полностью не промочил толстовку женщины с капюшоном "RHCP". Она подняла руки, пытаясь отвести нежеланный душ, глупо открывая рот. Казалось бы, бесконечный поток мочи покрывал ее лицо, пока не закапал с кончика носа и век.
МакXарди отшатнулся, выкрикивая непристойности во всю глотку с австралийским акцентом, в то время, как его вялый член, все еще свисающий из брюк, капал мочой на тротуар. Женщина, плача, смахнула дымящуюся мочу со своего спального мешка.
Она продолжала бороться, стягивая с головы мокрую толстовку и отжимая ее рядом с собой. Тщетная попытка высушить ее картонную табличку с надписью "ГОЛОДНАЯ + БЕЗДОМНАЯ, БОЖЕ, БЛАГОСЛОВИ КОРРИНУ Икс", написанную бегущими чернилами, завершилась тем, что она развалилась в ее руках. Отбросив его в сторону, она уткнулась мокрым лицом в еще более мокрые ладони и заплакала.
Член Спенсера был тверд, как гладильная доска, когда он уставился на Коррину через ветровое стекло. В его голове проносились мысли о том, что, как только она умрет и будет в достаточном состоянии разложения, она станет такой же красивой, как Венди. Коррина издавала бы тот же прекрасный запах смерти. Он представил, как его член погружается в ее безжизненную пизду, наполненную личинками и насекомыми, жаждущими доставить ему удовольствие, когда бы он ни пожелал. Желание было слишком велико; его рука была в штанах, и он яростно дрочил, как обезьяна. Петушиное отверстие Спенсера извергло преякулят по всему кулаку, и разряд смешался с кольцом смегмы вокруг головки, образовав сырную замазку, которую он непреднамеренно размазал по всей внутренней части своих Y-образных передних частей.
- Прекрати это, ты, грязный ублюдок! Мы стараемся не привлекать к себе внимания, - Джон наклонился и шлепнул Спенсера по затылку.
Спенсер, очнувшись от задумчивости, понюхал свою руку и неохотно вытер ее о сиденье. Он был разочарован, что в фургоне не оказалось крекеров с кремом, так как они всегда так хорошо сочетались с его генитальными выделениями.
- Мы сделаем все точно так, как я планировал, хорошо? Пришло время собраться с духом и получить то, за чем ты сюда приехали. Больше никакого картофельного траха. Теперь ты переходишь к мертвым бомжихам.
- Да! Да! Да! Я - большой мальчик, - сказал Спенсер, которому не терпелось начать.
У него все еще был разъяренный стояк, отчаянно нуждающийся в какой-нибудь дыре.
Фургон подкрался к Коррине, которая перестала плакать и впала в ступор. Она не заметила ни двух мужчин, ни разлагающегося трупа, уставившегося на нее с переднего сиденья припаркованной машины. Голова Коррины наклонилась вперед, подбородок прижался к груди, и слегка покачивалась, когда она оседлала волну разных наркотиков в своем организме.
Джон опустил боковое стекло.
- Эй, ты хочешь есть, любимая? - позвал он. Коррина не ответила. - Эй! - сказал Джон более резко, пытаясь привлечь ее внимание.
Ее голова продолжала ритмично раскачиваться. Джон открыл дверь и вышел на тротуар.
Спенсер последовала примеру Джона и обошла фургон сзади. Он открыл двери и, зажав нос, забрался внутрь. Джон придвинулся ближе к сидящей женщине, которая все еще не обращала на него внимания. Еще одна причина, по которой мертвые женщины были предпочтительнее – не было необходимости пытаться завязать разговор.
- Мы - миссионеры. Это наш церковный фургон, который мы используем для доставки еды, Библий и прочего дерьма бездомным жителям города.
Коррина наконец подняла голову и была встречена видом обвисшего живота Джона.
- Не найдется ли у вас мелочи, мистер? - сказала она ему в пупок.
Ее испачканные мочой веки затрепетали, едва способные оставаться открытыми. От нее воняло едкими отходами тела МакXарди.
Джон проверил свои карманы, давая понять Коррине, что в них нет мелочи и спрятанного оружия. Мертвые бездомные в изобилии валялись в центре Глостера, все жертвы нечестной игры. Джон даже трахнул нескольких из них в прошлом.
- Боюсь, у меня нет денег, любимая. Хотя в задней части фургона полно еды. Ты выглядишь так, словно запросто могла бы проглотить пару хот-догов. Хочешь взглянуть? Можешь и орехами угоститься. Они большие и полны белка, - Джон захохотал в ответ на свою попытку пошутить.
Коррина, казалось, не интересовалась едой или эвфемизмами. Она снова опустила голову, показывая, что их разговор окончен, и он должен оставить ее в покое и двигаться дальше. Джон нахмурил брови и решил попробовать другую тактику.
- Как насчет наркоты? В задней части фургона много чего есть.
Теперь он завладел ее вниманием.
- Внатуре? - Коррина пробормотала что-то невнятное.
Ее глаза были налиты кровью, а зрачки напоминали булавочные головки.
- О, да. Там всякое есть. Там - как Рождество для наркоманов, - Джон старался говорить тихо, чтобы не привлекать внимания других темных фигур, претендующих на соседние пустые дверные проемы магазинов. - Там есть крэк, шмяк и все, что тебе, блядь, захочется.
Впервые Коррина посмотрела прямо на Джона, возможно, чтобы оценить обоснованность его заявления, возможно, чтобы определить, ожидал ли он, что она отсосет ему член в обмен на героин.
- Зачем миссионерам наркотики? - спросила она так пытливо, как только мог человек, вымотанный и пропитанный мочой.
- Э-э-э... Hу, это моему брату подарили огромное количество наркотиков высокопоставленныe лица различных стран третьего мира за всю благотворительную работу, которую он там проделал. И он решил бескорыстно отдать все это таким людям, как ты. Такой святой. Он в задней части фургона. Иди посмотри. Иди.
К удивлению Джона, Коррина, пошатываясь, поднялась на ноги. Он сразу заметил, что она была одета в узкие джинсовые шорты без обуви. Она прошаркала мимо него. Джон с восхищением уставился на множество татуировок, украшавших ее ноги, перемежающихся черно-синими синяками и ожогами от сигарет. Если бы он уже не утверждал, что любит Венди, он бы серьезно подумал о том, чтобы задушить Коррину и вспахать ее еще теплую пизду на обочине дороги, вместо того, чтобы разыгрывать эту дерьмовую шараду в интересах Спенсера.
Джон следовал за ней по пятам. Она заглянула в заднюю часть фургона.
- Тут воняет мочой.
- Это от тебя, - ответил Джон.
- Я не вижу никаких наркотиков. Только парня, который выглядит умственно отсталым.
Коррина напряглась, чтобы открыть глаза достаточно широко, чтобы лучше видеть в темноте автомобиля.
- Это мой брат. Он даст тебе любые наркотики, какие ты захочешь. Он совершенно нормалeн - подойти к нему. Он безобиден.
Коррина, казалось, колебалась, но все равно залезла в фургон.
- Привет, бомжиха, - сказал Спенсер, улыбаясь как идиот.
Его руки что-то держали за спиной. Длинные волосы ниспадали до колен.
Коррина, возможно, была взвинчена, но она не настолько далеко зашла, чтобы не понять, что что-то во всей этой ситуации казалось неправильным, особенно когда она посмотрела вниз и увидела, что мужчина пытается скрыть тот факт, что он держал человеческую голову.
- Это что...
- Быстрее, Спенс! Убей эту пизду! - Джон захлопнул заднюю дверь.
Оказавшись в темноте, Спенсер запаниковал и закричал. Коррина, насторожившись, развернулась и нырнула к дверным ручкам. Она распахнула одну заднюю дверь, сбив ничего не подозревающего Джона на дорогу.
- О, черт возьми, - сказал он ошеломленно.
Настала очередь Коррины закричать на пронзительной высоте. Спенсер, чей страх рассеялся теперь, когда дверь была открыта, инстинктивно бросил в неё голову, которую держал. Мама разлетелась на несколько кусков, когда ударила Коррину между лопаток. Коррина упала с края фургона на землю рядом с Джоном.
- Мамочка! - Спенсер заплакал, осознав, что он сделал.
Джон повернул голову и увидел движение, приближающееся к нему сразу с нескольких разных направлений.
Коррина, став дикой, перекинула руку через горло Джона и скрутила его в заднем удушеньи.
- Спенсер! Она поймала меня! - прохрипел он, размахивая ногами, как умирающая рыба, и стуча по асфальту потной ладонью, заявляя о своей покорности.
Спенсер увидел, как лицо Джона приобрело лазурный оттенок. Не раздумывая, он плюхнулся животом на них обоих. Его член все еще был твердым, и он вонзился в живот Джона, вытеснив еще больше воздуха из его легких.
Ошеломленная Коррина немедленно ослабила хватку, когда двое мужчин легли на нее сверху.
Вокруг фургона собралась толпа. Банда токсикоманов и нервных панков стояла и наблюдала за ними.
- Что вы делаете с нашей Корриной? - пробормотала беззубая женщина с залысинами.
- Пшла на хуй, тварь! - ответил Джон, вставая и пытаясь отдышаться.
- Я думаю, они собирались увезти ее в Манвич на заднем сиденье этого фургона! - раздался грубый голос из толпы.
- Смотрите, у них на пассажирском сиденье жмурик! В парике! - завопил мальчик-шлюха, которому на вид было лет двенадцать.
Спенсер держал руку у себя в паху и ощупывал свой член в поисках шишек или синяков.
- Давай убираться отсюда, - настаивал Джон.
Спенсер кивнул. Когда он встал, Коррина снова закричала и обхватила его ногу руками.
- Джон! Помоги! Бомжиха схапала меня!
Джон пнул ее по голове, а затем опустил тяжелый ботинок ей на лицо. Её голова прогнулась. Студенистое мозговое вещество под его подошвой вылетело из обоих ушей Коррины. Он ненавидел так портить лица; она была довольно милой для бездомной наркоманки, пахнущей забродившей мочой и свежим горячим дерьмом. В тот момент, однако, Джон был больше озабочен потенциальным спасением ее влагалища.
- Срань господня! Они убили Коррину! Хватай их!
Орда, охваченная гневом, бросилась на машину.
- Тащи свою задницу в фургон сейчас же, Спенс!
Джон, мгновенно забыв о Коррине, поспешно отступил к двери со стороны водителя, оставляя за собой следы мозгового вещества, как будто он только что наступил в свежее собачье дерьмо.
Спенсер столкнулся с нюхачом клея с дикими глазами, готовым наброситься на него. Он сунул руку в передний карман и вытащил картофелину. Нюхач клея зарычал. Спенсер бросил картофелину так сильно, как только мог, ударив нюхача клея по лбу, заставив его споткнуться. Он нырнул на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу, прежде чем токсикоман смог восстановить равновесие.
Орда направилась прямо к фургону. Их чудовищные лица, покрытые грязью и струпьями, появились в обоих боковых окнах. Грязные ногти вцепились в стекло. Спенсер держалась за дверную ручку, когда один из них попытался открыть дверь. Седой алкаш угрожающе рычал с глостерширским акцентом, густым, как его лоб. Плевок ударил в окно, когда алкаш изо всех сил пытался произнести каждое слово в своем скудном словарном запасе.
Еще один нюхач клея спрыгнул с крыши автобусной остановки и встал в боевую стойку кунг-фу перед фургоном. У него было самодовольное выражение лица, поэтому Джон отпустил ручной тормоз и нажал ногой на акселератор. Самодовольство нюхача клея сменилось недоумением, когда он обнаружил, что прилип к ветровому стеклу, уставившись прямо на гротескное фиолетовое лицо с выпученными глазами и в дешевом парике.
Джон врезался в фонарный столб. От удара у токсикомана разорвался кишечник, и его внутренности вывалились в штаны. Он был зажат между фонарным столбом и капотом, a Джон продолжал заводить двигатель. Токсикоман выплюнул кровь по всему стеклу, поэтому Джон щелкнул выключателем, чтобы включить стеклоочистители на максимальную скорость.
Он дал задний ход фургону; раздавленный нюхач оторвался от капота, но остался прикрепленным к фонарному столбу, который вонзился ему в спину. Фургон врезался в нескольких разъяренных бездомных, колотящих в задние двери, сразу же запутав их в задних осях.
Еще больше посетителей, все в крови и сперме, шатаясь, вышли из паба, где проходил литературный фестиваль. Бородатый парень, одетый в костюм гигантского богомола, изумленно разинул рот, увидев, как кричащие тела попадают под фургон. Парик Венди съехал набок, когда люди были задавлены колесами.
Джон развернул машину. Всех троих пассажиров толкнулo вперед. Зубы Спенсера столкнулись с приборной панелью, а глазные яблоки Венди вывалились, свисая с ее лица резиновыми розовыми трубками.
Пара карликов-шлюх отскочили от фургона, как надувные куклы, и над головой Джона раздался громкий стук. Болван, оторвавшийся от орды, вцепился в крышу фургона, как обезумевший Джеки Чан, когда тот безрассудно свернул на дорогу.
Джон резко затормозил, заставив машину с визгом остановиться. Болван, цеплявшийся за крышу, пролетел по воздуху вперед и врезался в витрину магазина рыбы и чипсов, разбив витрину. МакXарди, ощупывая складки плоти болезненно тучной женщины, стоя в очереди, развернулся. Воздушно-десантный болван врезался в него. МакXарди упал навзничь через прилавок магазина и приземлился головой вперед во фритюрницу для рыбы. Его надувная коала лопнула, когда упала на большой осколок стекла. Все, кто прятался в магазине, были немедленно залиты спермой.
Разъяренные черноглазые местные жители попытались сорвать двери фургона с ржавых петель. Джон выполнил маневр из трех точек. Переднее колесо проехалось по чьей-то голове, сделав ее похожей на разлитую миску рагу.
Женщина с раздавленными ногами попыталась проползти по дороге в безопасное место, но ее быстро расплющило во второй раз.
Мужчина, сидевший на обочине дороги и звавший свою маму, остановился, когда одна из фар фургона столкнулась с его лицом. Верхняя часть его тела взорвалась; куски мяса разлетелись во все стороны.
Спенсер была без сознания. Трубки глазного яблока Венди сломались из-за всего этого турбулентного движения, и ее глаза закатились по автомобильному коврику.
Пока Джон мчался по городу, оставшиеся бездомные, наркоманы и разные чудаки гнались за окровавленным фургоном. Он накричал на потерявшего сознание Спенсера, говоря ему, какой он гребаный идиот и что его следовало оставить, чтобы он засунул свой никчемный член в картошку. Но более предпочтительно было бы, чтобы он даже не пережил своего рождения.
Джон ненавидел ездить в центр Глостера. На его взгляд, там было слишком много странных и тревожных людей.
- Очнись, ты, сонный, глупый, ебаный, умственно отсталый, пиздобол! - крикнул Джон Спенсеру.
Его лицо раскраснелось, на лбу выступили капельки пота.
Веки Спенсера распахнулись, и он выплюнул полный рот крови на себя.
- Что случилось, Джони?
- Ты серьезно спрашиваешь меня об этом, ты, полный и законченный членосос?! Как ты думаешь, что случилось? Ты испортил план, Спенс! Все, что тебе нужно было сделать, это заставить эту сучку замолчать, и ты все испортил! Ты уронил мяч, как куча извергнутой спазматической ослиной мочи, которой ты, несомненно, и являешься!
- Мне очень жаль, Джони, - сказал Спенсер, морщась от боли во рту. Он вытащил зубы из приборной панели и попытался вставить их обратно в десны. - Я испугался, когда стало темно, вот и все.
- Мне не следовало утруждать себя попытками помочь тебе заполучить собственную настоящую мертвую пизду. Ты - не мужчина. Ты на сто процентов биоразлагаемый, полный дерьма, гребаный идиот. Дебил, который слишком уродлив, чтобы трахаться с чем-то, кроме самого дешевого овоща, пылящегося на полу худшего супермаркета в мире!
- Это была не моя вина, Джони. Я всегда боялся темноты. И ты это знаешь.
По общему признанию, Джон забыл о таком важном моменте, когда он поспешно разработал план ранее для Спенсера. С тех пор, как он привел Венди домой, все, о чем он заботился, - это как можно больше трахать эту зараженную "киску" и, следовательно, пропускать важные детали, которым он обычно уделял гораздо больше внимания, планируя собственное убийство.
- Ты не подходишь для того, чтобы быть родственником "Котсуолдского маньяка". Ты - неуклюжая тупица. Я должен был трахать тебя сильнее, когда ты был ребенком, пока ты, блядь, не помер бы с пеной между твоей ёбаной заячьей губой!
- Пожалуйста, не говори таких гадостей, Джон.
Джон стукнул кулаками по рулю. Дворники все еще работали на полной скорости, размазывая кровь по его полю зрения еще больше, чем раньше.
- Мы можем найти кого-нибудь еще, чтобы убить... или мы можем разделить ее. Я имею в виду, только на какое-то время. Не навсегда.
Спенсер поставила Венди в вертикальное положение и поправила ее съехавший набок парик.
Насекомые продолжали выползать из ее глазниц и ползать по лицу. Джон нажал на тормоз, снова дернув Спенсера и Венди вперед.
- Убирайся, Спенс. Если ты хочешь трахнуть свою собственную мертвую женщину, тебе придется пойти и забрать ее самому!
Спенсер начала хныкать. Слезы навернулись ему на глаза, и кровь, смешанная со слюной, потекла изо рта на его брюки.
- Пожалуйста, Джони.
- Отвали, придурок, - сказал Джон, отказываясь смотреть в умоляющие глаза или дрожащие губы брата. - Возвращайся домой, когда поймешь, как не быть совершенно бесполезной пиздой.
- Хорошо, Джони. Я сделаю это! Я возьму свою собственную пизду. И она будет не хуже твоей. Вот увидишь. Когда я это сделаю, я убью ее и трахну её, а потом мы поженимся, заведем ребенка и будем счастливой семьей!
Спенсер открыл пассажирскую дверь и вышел из фургона. Он стоял посреди пустого участка дороги, ведущей из города, глядя на Джона и шмыгая носом, как потерявшийся ребенок.
- Джон, я...
Джон умчался в ночь. В зеркале он увидел, как Спенсер становится меньше и машет ему на прощание.
Прошло несколько недель. Спенсер так и не вернулся домой. Этот идиот прислал открытку с изображением Тауэрского моста и несколько неразборчиво заявил, что общается с замужней женщиной. Ее муж ничего не знает, и отношения между ними кажутся многообещающими. Они собирались попробовать завести ребенка. Спенсер не уточнил, была ли замужняя женщина мертва или жива.
Джон заболел. Он испытывал самые ужасные судороги. Был также непрекращающийся, таинственный жужжащий звук, исходящий из его паха.
Сначала это просто раздражало, но потом жужжание постепенно довело его до грани безумия. Он не спал и не ел уже много дней. Пить что-либо было больно, а когда он это делал, то потом не мог выдавить ни капли мочи. И без того грязное жилище, в котором он жил, стало значительно грязнее, но Джону было все равно. Он скучал по Спенсеру, и он также скучал по маме.
Венди выглядела и пахла как мешок с дерьмом, но, несмотря на это, Джон все еще не мог собраться с силами, чтобы трахнуть ее. Большую часть времени она находилась в состоянии неосознанности. И она, несомненно, была этому рада. Когда она пришла в себя, то проклинала Джона за то, что он был невнимателен. Hевнимателен и бесстрастен.
Она проводила свои дни, сгорбившись и постепенно превращаясь в диван. В ее голову были вживлены два шарика для пинг-понга с крошечными круглыми зрачками, нарисованными на них черной шариковой ручкой. Пустые глазницы слишком сильно напомнили Джону маму и те несколько раз, когда он мог вспомнить, что был близок, в прямом и переносном смысле, со своим младшим братом.
Личинки, питающиеся Венди, значительно увеличились за недели, прошедшие после катастрофы в центре Глостера. Мамино летнее платье начало портиться после того, как так долго было пропитано соком разлагающейся плоти Венди.
Однажды Джон заметил, что ткань на ее груди, казалось, двигалась по собственной воле. Будучи не совсем в порядке с головой, Джон подумал, что Венди вернулась к жизни и снова дышит. Возможно, она вернулась, чтобы составить ему компанию. Мертвых женщин было хорошо трахать, но не более того. Может быть, она знала, что он одинок, а не просто возбужден, что ему нужно с кем-то поговорить и посмотреть телевизор по вечерам.
Он заглянул ей под одежду и обнаружил, что Венди практически покрыта ковром личинок. Они питались каждым доступным кусочком ее тела, оставленным на съедение. Но даже этого было недостаточно, чтобы у него встал. Боль в паху и постоянное гудение в ушах просто заставили его блевать на нее.
Джон согнулся пополам в агонии, крепко обхватив себя руками, и рухнул на то, что осталось от ног Венди. Жужжание было таким громким, что, казалось, заглушало все остальные звуки. Казалось, что его пах был в огне, и огонь медленно распространялся по всей длине его члена. Он судорожно стянул с себя брюки и трусы. Отодвинув в сторону живот, который слегка сжался из-за потери аппетита, Джон увидел, что его член вибрирует.
- Какого хрена!
Джон закричал, увидев, как его член трепещет и колышется, как будто он задыхается, отчаянно пытаясь откашляться. Он схватил свою дрожащую мясную палочку, чтобы удержать ее на месте, и заглянул в ее отверстие. Рот его члена приоткрылся, как будто он собирался закричать, и толстая муха агрессивно вылетела оттуда, ударив его по лбу.
Потом еще одна муха.
И еще одна.
Вскоре из его дырочки вырвался огромный рой. Джон в ужасе вытаращил глаза, когда над его головой поднялось бормочущее черное облако. Его член разорвался напополам, чтобы вместить быстротекущую волну насекомых, вырывающихся из его внутренностей. Губчатое розовое мясо, которое было двумя его ломтиками, обмякло и перевернулось на живот, когда последняя из мух вырвалась из пульсирующей дыры в центре его лобковых волос.
Если бы Джон подумал о вероятности того, что траханье в пизду, полную личинок, неизбежно приведет к тому, что некоторые из них в конечном итоге заползут в его уретру и замедлят поедание его мочевого пузыря изнутри, он, вероятно, не делал бы этого так часто. Или он бы, по крайней мере, не стал трахать труп без презерватива. Оглядываясь назад, действительно, это замечательная идея.
Голова Джона снова упала на ковер. Его глаза закатились, когда его руки спустились к паху и сжали два члена слабеющей хваткой. Мухи опустились на кучи грязи, на содрогающееся тело Джона и на полутвердые останки Венди, тающие на диванных подушках.
Венди слышала, как Джон стонал в течение нескольких дней. Жаль, что у нее почти не осталось различимого лица, не говоря уже о глазных яблоках. Ей бы понравилось смотреть, как Джон умирает у нее на глазах.
Она периодически приходила в себя и теряла сознание в течение очень короткого промежутка времени, пока Джон умирал на полу. Пребывание взаперти в таких безвоздушных условиях, окруженное горами мусора, ускорило ее разложение. Конец - настоящий конец - она знала, что он неизбежен, и что бы ни случилось, осознание после смерти, которое она испытывала с тех пор, как Джон убил ее, наконец-то прекратится навсегда. Венди вздохнула бы с облегчением, если бы у нее был для этого функционирующий рот.
Конечно, было бы очень приятно наблюдать за мухами, которые, как она слышала, поедали его тело, видеть выражение паники и страха на лице ублюдка, когда он пытался понять, что с ним происходит. Однако было гораздо приятнее знать, что скоро он умрет на грязном ковре в одиночестве, и задаваясь вопросом, какого черта он сделал, чтобы заслужить все это.
Перевод: Jugulator
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
или на сайте:
"Экстремальное Чтиво"
Болезнь Пейрони́, или фибропластическая индурация полового члена - заболевание, при котором мужской половой член искривляется вследствие прогрессирующих фиброзных изменений в белочной оболочке полового члена. Болезнь названа по имени французского хирурга Франсуа́ Пейрони́, который описал её в 1743 году.
Джо́зеф Кэ́ри Ме́ррик (1862 - 1890) - британец, известный как «Человек-слон», из-за чрезвычайной деформации тела, вызванной нейрофиброматозом первого типа и синдромом Протея.