"Ты никогда не увидишь призраков, по крайней мере, как следует. Ты только мельком увидишь их очертания краем глаза, и ты услышишь их украденный, мстительный крик; пронзительный крик, который украдет жизнь у любого, кто его услышал...".
Для Крейга поездка в хижину должна была стать тихим отдыхом от суеты городской жизни, где он мог бы сосредоточиться на написании своего последнего романа. Для его жены Сьюзaн и двух его детей, Джейми и Эвы, это должен был быть отпуск на выходные.
Для всех них это стало кошмаром...
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
- Папа, мне скучно! - крикнула с заднего сиденья автомобиля "Dodge Ram" моя младшая дочь Эва.
Я скривился от боли, когда прикусил язык. Как ей может быть скучно? У нее там есть все, что ей нужно.
Она имеет там телевизор, встроенный в спинку моего сиденья, по которому транслируется ее любимый мультфильм, розовый "Nintendo DS", который ей подарили на прошлой неделе, на ее шестой день рождения после того, как она выпрашивала и умоляла нас в течение нескольких месяцев до этого купить егo, целую кучу игр, в которые она может играть; большинство из которых также были в ее обширном списке подарков, который она в начале месяца до дня своего рождения составила нам. Она также имела журналы, которые выпросила купить Сьюзан на последней заправке. И все равно ей скучно? Ей следует посидеть в этой пробке. Тогда она быстро поймет, что такое скука.
Я посмотрел в зеркало заднего вида на Джейми, мою старшую дочь, которая смотрела в окно, совершенно не обращая внимания на то, что ее сестра скучает, так как в наушниках ее MP3-плеера хныкающий голос Эвы был заглушен музыкой хэви метал.
Что произошло с моей милой маленькой девочкой? Как только ей исполнилось семнадцать лет, ее бледный цвет лица стал еще бледнее из-за толстого слоя белого тонального крема, а ее темно-карие глаза вдруг оказались накрашены черными тенями и подведены подводкой. Когда она только начала краситься, я подшучивал над ней, заявляя, что она похожа на медведя панду, но она не обращала на мои слова никакого внимания, а только сердито ворчала. Ворчание является еще одним побочным эффектом, возникшим после ее семнадцатилетия. Я все жду того дня, когда она вернется домой с татуировками и пирсингом по всему телу. Сьюзан, моя похрапывающая с открытым ртом жена, которая сидит на пассажирском сиденье рядом со мной, сказала, что это этап. Для нее все - "этап".
- Папа! Мне скучно! - снова воскликнула Эва.
Интересно, Сьюзан вообще спит или только притворяется, лишь бы не слышать постоянные причитания Эвы? Клянусь, когда я вернусь домой, я продам игрушки Эвы. Интересно, смогу ли я также избавиться от Сьюзан...
- Папа!
Жаль, что я не могу притвориться спящим. Я повернул зеркало заднего вида, чтобы лучше видеть ее:
- Поиграй в свою игру, - сказал я.
Несмотря на то, что моя усталость и настроение постепенно переходили в психоз, я изо всех сил старался говорить "доброжелательно".
- Скучно, - жалобно произнесла она.
- Ну так поиграй в другую.
- Я не хочу. Они мне не нравятся.
Я определенно продам ее игры.
- Тогда посмотри какой-нибудь мультфильм!
- Мне не хочется! - прохныкала она.
Я ненавижу, когда она хнычет. Слава Богу, это происходит нечасто. В девяти случаях из десяти она ведет себя хорошо. Наверное, она слишком поздно легла спать прошлой ночью. Без сомнения, когда Сьюзан проснется, это окажется моей виной.
- Как насчет игры "I-Spy"? - предложил я, просто для сохранения спокойствия.
Игра "I-Spy" с моей малюткой - в машине в ебаной пробке.
- Неееет... - захныкала она.
Я хочу встретиться с человеком, который установил правило, запрещающее бить детей. Я бы хотел, чтобы он забрал себе Эву на день. А то и на неделю.
- Еще далеко? - спросила она.
Ненавижу, когда она хнычет.
Похоже, она добавляет дополнительные гласные в последнее слово фразы, отчего она становится более длинной и плаксивой, чем если бы она произнесла ее нормально.
- Хватит ныть, - раздраженно сказал я.
Я не решился сказать ей, что до приезда осталось несколько часов. Это только расстроит ее. Надеюсь, она заснет, когда машина начнет движение, после того, как мы выберемся из этой богомерзкой пробки.
- Где мы? Мы уже приехали? - спросила Сьюзан, неожиданно пробудившись от своей дремоты.
Я посмотрел на нее. Я уже представляю себе заголовки газет: "В состоянии фрустрации местный автор расстрелял свою семью".
- Что? - спросила она.
- Мы еще даже не выехали из города, - ответил я.
- Что? Как так? - oна посмотрела в лобовое стекло, пытаясь понять, в чем причина задержки. - Пробка?
Мне очень хотелось сказать что-то вроде... Нет, я просто решил припарковаться у тротуара на несколько часов, но вместо этого я предпочел сказать:
- Наверное, авария.
- Мама, мне скучно... – захныкала Эва с заднего сиденья.
- Тогда поиграй в свою игру, - сказала Сьюзан.
- Мне они не нравятся, они скучные!
- Тогда посмотри фильм - он твой любимый...
Это будет долгая поездка. Я протянул руку к радиоприемнику и прибавил громкость.
- Дети проголодались, - сказала Сьюзан, притворившись, что сосредоточенно рассматривает пейзаж.
- У них есть еда, - ответил я.
- Шоколад не еда, - возразила Сьюзан.
- Попробуй им это объяснить. Если бы ты им позволила, они бы питались только шоколадом.
- Ладно, я проголодалась, - сказала она, - и я не собираюсь питаться только одним шоколадом.
- О, ну, дорогая, почему ты не сказала об этом раньше? Я конечно же с удовольствием остановлюсь, чтобы купить немного еды для тебя и наших очаровательных детей, как раз когда пробка на дороге рассосалась, и мы наконец-то смогли немного, блядь, проехать...
- Следи за своим языком. Я не виновата, что на дорогах пробки.
- Я тоже хочу есть, - сказала сзади Эва.
- Я знаю, детка, мы скоро остановимся, - сказала Сьюзан, хотя формально я ничего такого не обещал.
Я не стал с ней спорить и съехал с шоссе на следующем удобном съезде. Я уже ощущал, что мое настроение испортилось, и если бы я принялся спорить, то все закончилось бы криком; мы с ней не умеем уступать, когда начинаем спорить. Я - из-за ежедневного стресса, а она - из-за того, что она родом из Бруклина.
Я надеялся, что отъезд из города поможет мне постепенно успокоиться, но пробки, скорее всего, не способствовали улучшению моего настроения. Возможно, это связано как-то с Нью-Йорком, с его воздухом? Что-то есть в воздухе, кроме смога и загазованности.
Я постоянно нахожусь в состоянии стресса, поэтому мне нравится сбегать из города, когда на меня слишком сильно давят, а сейчас, когда мой агент настойчиво требует от меня новую книгу, напряжение определенно слишком велико.
- Ты в порядке? - спросила Сьюзан.
Она впервые спросила меня, как я себя чувствую, за последнее время, насколько я помню. Наверное, я действительно выгляжу так, будто вот-вот сорвусь.
- Я в порядке, - солгал я, - я просто не могу дождаться, когда окажусь в Братлборо.
- Ты выглядишь более взвинченным, чем обычно, - указала она на очевидное, - отдых будет для тебя полезен.
- Да, я знаю.
Еще одна ложь, чтобы не нарушать спокойствие.
Мне нравится, что она думает, что это будет отдых.
Весь смысл поездки в фамильную хижину в Братлборо заключался в том, чтобы серьезно попытаться заняться писательской деятельностью. Вместо этого, она решила превратить поездку в семейный уик-энд. И не важно, что дети не хотели ехать. Она вынудила их. Она сказала, что нам будет полезно провести время всей семьей, и они насладятся отдыхом, когда окажутся на месте.
Эва будет требовать все игрушки, которые мы не захватили в поездку, а Джейми будет скучать по своему парню Заку. У меня такое чувство, что я не смогу ничего написать.
- Свежий воздух, длительные прогулки, тишина и покой - это будет прекрасно. Романтично.
Я улыбнулся ей, но мне отчаянно хотелось заплакать.
- Звучит замечательно, но мне необходимо еще и писать, - ответил я.
Я всячески старался подчеркнуть важность сочинительства, не подавая виду, что ее собственные замыслы не имеют значения.
- Я знаю, - сказала она. Я с облегчением вздохнул. - Надеюсь, все выходные для этого не понадобятся.
И тут же облегчение, которое я только что почувствовал, полностью исчезло и на смену ему пришел ужас. Полагаю, в этом есть моя собственная вина, поскольку я обычно сочиняю только тогда, когда ее нет дома, иначе у меня ничего не получается, потому что она, как правило, суетится возле меня или шумит, и я не могу полностью сосредоточиться. Так как она обычно не присутствует при написании книги, она впервые узнает о моей новой книге, когда я говорю ей, что закончил ее; когда я сижу с сигарой в одной руке и бокалом шампанского в другой. Мое маленькое вознаграждение. Та "скорость", с которой появляются мои новые книги, вероятно, позволяет ей думать, что их легко сочинять, но в действительности это не так. Это невероятно выматывает. Люди, похоже, не понимают, что, как автор, ты переживаешь все те эмоции, которые переживают твои персонажи. То, что происходит с ними, происходит и с тобой, и если, подобно мне, автор пишет в жанре ужасов, то иногда в течение одного дня работы мы можем переживать массу различных эмоций.
Еще одна веская причина позаботиться о том, чтобы во время работы оставаться в одиночестве дома. Так ты не будешь вымещать свое настроение на других.
Я свернул на парковку перед "McDonalds".
- Это подойдет.
- "McDonalds"! - восторженно воскликнула Эва.
Ну, наконец-то она перестала хныкать.
- Ты шутишь, да? - сказала Сьюзaн.
- Что? - спросил я.
- "McDonalds"? Я думала, мы найдем что-то получше, чем "McDonalds".
- Ты голодна? - спросил я. Она кивнула. - Отлично, - сказал я, - тогда ты поешь здесь.
Я заглушил двигатель, отстегнул ремень безопасности и выбрался из машины. Ах, свежий воздух. Я сразу же почувствовал, что моя нарастающая головная боль начинает ослабевать. Мы были в дороге не более часа, а головная боль уже дала о себе знать. Возможно, остановиться поесть, пускай даже на час, будет оптимальным решением для всех нас.
Все смогут поесть, а я смогу немного отдохнуть, прежде чем снова двинуться в путь. Определенно, это неплохая идея - отдохнуть перед тем, как мы поедем через Массачусетс. Если там до сих пор ничего не предприняли для улучшения транспортного потока, кроме того, что доделали полосу для разворота, я могу снова подвергнуться стрессу, когда мы в очередной раз окажемся в пробке. Думаю, мне следует доверить Сьюзан вести машину оставшуюся часть пути.
Хотя нет, забудь об этом. Мы вряд ли доберемся до места, засветло.
Сьюзан выбралась из машины, продолжая ворчать по поводу моего выбора ресторана.
- Я думаю, мы могли бы пойти в какое-нибудь более престижное заведение, чем "McDonalds". В хороший стейк-хаус или еще куда-нибудь.
- Я тебя понял, но сейчас я хочу только добраться до Братлборо. Вечером мы сможем поесть там нормально. Все, что ты пожелаешь, я обещаю. Кроме того, - я указал на Эву, которая возбужденно подпрыгивала на заднем сиденье "Ram". - Дети выглядят счастливыми. На твоем месте, я бы сфотографировал их; возможно, это окажется самым счастливым моментом за все выходные. Ну, хотя бы Эву. Я думаю, Джейми разучилась улыбаться.
- Я все слышу, - сказала Джейми с заднего сиденья.
- Мне не показалось? - спросил я. - Ты действительно только что разговаривала со мной, а не ворчала? Ты ведь говорила, не так ли? Дорогая, ты слышала это? Мы общались!
- Хватит издеваться над своей дочерью, - сказала Сьюзaн, помогая Эве выйти из машины.
Джейми, тем временем, посмотрела на меня злобным взглядом.
Я в ответ только улыбнулся.
- У меня такая счастливая семья.
Сьюзан неохотно согласилась заказать нам обеды при условии, что я буду присматривать за Джейми и Эвой за столиком в дальнем углу ресторана быстрого приготовления.
Если выбирать между необходимостью стоять в одной из самых длинных очередей, которые я когда-либо видел, и присмотром за нашими детьми, я всегда предпочту последнее. Ну, не всегда. Сегодня, впрочем, я полагаю, мне достаточно долго пришлось простоять в одной из очередей.
- Один "Хэппи Мил" с наггетсами для Эвы, один " Биг Мак" для папы, ролл из курицы для мамы и упаковка наггетсов для Джейми, - сказала она, когда, наконец, подошла к столу.
Она села напротив меня, возле Эвы, которую больше интересовала игрушка, которая прилагалась к ее еде, чем сама еда.
- Пожалуйста, детка, отложи игрушку до тех пор, пока не поешь, - Сьюзан забрала у нее игрушку и бросила ее в сумочку.
О, отлично, еще одна ненужная вещь в дом. Если бы она разрешила ей поиграть с ней сейчас, Эве, скорее всего, игрушка наскучила бы к тому времени, как мы соберемся уходить, и мы могли бы выбросить ее в мусорное ведро вместе с остальным мусором или отдать какой-нибудь другой семье, у которой она хранилась бы, по крайней мере, до следующей благотворительной распродажи.
Я ничего не сказал. Бессмысленно.
Я посмотрел на свой жалкий на вид бургер и рассмеялся.
- Вы когда-нибудь замечали, что они выглядят совсем не так, как на фотографиях на стенде?
Я поднял его и держал на одном уровне с плакатом, на котором он рекламировался.
- Посмотрите на них, бургер на картинке выглядит сочным и мясистым, аппетитным, а этот...
- Он плоский! - засмеялась Эва.
- Видите, - сказал я. - Она меня понимает.
Я заглянул в упаковку, в которой находилась ее еда.
- Что там у тебя? Куриные головы?
- Нет, папочка, наггетсы!
- Наггетсы? Ты позволишь папе попробовать один из них! Чтобы удостовериться, конечно.
Я наклонился к упаковке и достал наггетс, а затем сунул его в рот.
- Папочка, они мои! - воскликнула она.
- О, извини, - сказал я, - ты хочешь вернуть его обратно?
Я раскрыл рот достаточно широко, чтобы она смогла увидеть, в каком раздробленном состоянии находится кусочек, и она рассмеялась. Даже Сьюзaн, ледяная дева, засмеялась.
- Ты такой отвратительный! - проговорила Джейми.
Было время, когда она тоже смеялась. Я повернул голову, желая убедиться, что Джейми тоже прекрасно все видит.
- Хватит быть таким отвратительным! – сказала Сьюзан.
- Ага, мама! - сказал я.
Мы с Эвой засмеялись.
- Что не так с твоим бургером? - спросила Сьюзан у Джейми.
Пока все мы ели, она не притронулась ни до чего, кроме своего молочного коктейля.
- Я вегетарианка, - сказала она, а затем отпила еще один глоток молочного коктейля.
- С каких это пор? - спросила Сьюзан.
- Наверное, с тех пор, как увидела содержимое этого бургера, - сказал я, откусывая еще кусочек.
- Ты сам решил зайти сюда, так что прекрати жаловаться! - сказала она. Затем снова повернулась к Джейми. - Почему ты ничего не сказала, когда я шла за едой?
- Ты не спрашивала, - ответила Джейми.
Это было типичное поведение Джейми. Я давно научился не обращать на нее внимания, но Сьюзан всегда реагировала иначе. Джейми вскоре решит, что она не вегетарианка, когда голод даст о себе знать.
- Зак рассказал мне, как обращаются с животными вплоть до их смерти... Знаешь ли ты, что иногда...
- Я не хочу ничего слышать, - сорвалась Сьюзан. - Если ты...
Я вмешался в их перебранку, предотвращая разгорающийся спор.
- Ты действительно думаешь, что животных перестанут убивать только потому, что Джейми Хопкинс из Нью-Йорка решила стать вегетарианкой?
- Мне все равно...
- Кто такой вегетарианец? - спросила Эва.
- Тот, кто ест только овощи, - ответила Джейми.
- Овощи - гадость!"
- А ты знаешь, как готовят то, что ты сейчас ешь? - спросила Джейми.
Я понял, что это скорее риторический вопрос, и поспешил ответить.
- Они готовят это на кухне. Да! Все это знают!
- Да, все это знают! - крикнула Эва.
Она сымитировала мой возглас "да". Отличная попытка. Джейми отвернулась. Она утратила интерес к разговору.
Эва была привередлива в еде с тех пор, как я ее помню, и последнее, что нам сейчас было нужно, это чтобы она отказалась от мяса только потому, что ее сестра пытается произвести впечатление на парня, с которым она недавно познакомилась в школе.
- Ты хочешь купить еще что-нибудь?
Я сунул руку в карман и вытащил бумажник. Джейми покачала головой и принялась есть картошку фри. Я не совсем уверен, что картофель фри является подходящим блюдом для вегетарианцев, но, учитывая, что это, как выразилась Сьюзан, скорее всего, этап, я промолчал.
- Как тебе куриные роллы? - спросил я у Сьюзан.
Не знаю, почему я об этом спросил, по выражению ее лица можно было понять, что ей они не понравились.
- Очень вкусно, - солгала она. - Спасибо, что настоял на нашей остановке здесь. Поверить не могу, что могла упустить возможность попробовать это.
О, она почти так же хорошо владеет сарказмом, как и я. Еще немного практики, и она будет ничуть не хуже меня.
- Видишь, я привожу тебя во все самые лучшие места, - сказал я.
Затем я улыбнулся ей, зная, что на зубах у меня имеется достаточно соуса, содержащегося в моем гамбургере.
- Папа! - засмеялась Эва.
- Что?
Сьюзан игриво шлепнула меня по руке и рассмеялась:
- Ты - придурок!
- Язычок! - прошептал я.
Признаюсь, мне понравилось делать ей замечание, а не выслушивать их. Интересно, испытывает ли она такое же удовольствие, когда ругается на меня за мои случайные грубые высказывания?
- Что ж, по крайней мере, твое настроение улучшилось, - заметила Сьюзaн.
Джейми поднялась и вышла из-за стола.
- Куда ты идешь? - спросила Сьюзaн.
- В туалет. Не против?
- Возьми с собой сестру, пожалуйста, - Сьюзан проигнорировала то, как Джейми закатила глаза, и повернулась к Эве. - Ступай с сестрой.
Она привстала со стула, позволив Эве выйти из-за стола и снова села.
Остались только мы вдвоем.
- Я рад, что твоя дочь перестала хныкать, - сказал я.
- Эва?
Я утвердительно кивнул.
- Не думаю, что я смог бы выдержать ее нытье весь день.
- Насколько я знаю, она наша дочь...
- Нет, она наша дочь, когда ведет себя хорошо, и твоя дочь, когда ведет себя плохо. Когда она хнычет, то попадает в последнюю категорию.
- Она просто хотела есть. На завтрак она съела очень мало. Ты сейчас выглядишь намного лучше, - заметила Сьюзан.
- Наверное, все из-за пробки. Я устал. Послушай, извини, что я в последнее время вел себя как козел. Просто на меня навалилось очень много неприятностей. Мой агент подгоняет меня, требуя прислать ему мой роман, и... Ну... если честно, мне тяжело. Вот почему я захотел провести уик-энд в тишине и спокойствии в хижине.
- То, что мы на выходные выбрались из дома, должно всем нам пойти на пользу, - сказала она. Все же она не поняла моего тонкого намека на то, что я хочу провести уик-энд в тишине и спокойствии в хижине. - Чем я могу тебе помочь? - спросила она.
Любезный жест, но бесполезный, поскольку она ничего не могла поделать. Ну, ничего, кроме как остаться дома, а она уже выбралась из него.
- Все в порядке, - ответил я. - Я сам справлюсь. У меня неплохое предчувствие насчет этих выходных.
Сьюзан улыбнулась и откусила очередной кусочек куриного филе. Она перестала улыбаться, когда заметила волос, торчащий из салата.
- Видишь, - сказал я, - он мог быть в моем гамбургере. У меня определенно неплохое предчувствие насчет этих выходных, - рассмеялся я.
Сьюзан посмотрела на меня одним из своих характерных "сердитых" взглядов, затем вытащила волосок, который находился между листьями салата, и положила его сбоку на поднос. Я пододвинул к ней наггетсы Джейми.
- Не думаю, что Джейми будет их есть, - сказал я, - только не теперь, когда она стала вегетарианкой...
Сьюзан оттолкнула от себя наггетсы, явно раздраженная клочком волос, попавшим в ее салат.
- Это всего лишь этап...
- Это твоя вина, - учтиво заметила Сьюзан. Она имела в виду пробку, в которой мы находились практически бампер к бамперу. - Ты сглазил нас, когда сказал, что у тебя хорошее предчувствие насчет этих выходных.
- Мы уже приехали? - спросила Эва.
- Я вообще не понимаю, почему ты захотел поехать в такую даль, мы могли бы поехать на побережье. Что такого особенного в этой хижине?
Замечательно, теперь даже Джейми начала возражать.
- Побережье? Я думал, что такие люди так ты, сгорают под прямыми солнечными лучами? - огрызнулся я в ответ.
В зеркале заднего вида я увидел, как Джейми недовольно скривилась.
- У тебя такое красивое лицо, - Сьюзан обернулась, к Джейми, - почему ты скрываешь его за всем этим макияжем?
- Я скорблю о своем потерянном детстве, - ответила Джейми.
Надо отдать должное, это было отличное возражение; быстрое, остроумное и удивительно иносказательное по ее привычным меркам, хотя я не совсем уверен, из фильма это фраза или нет.
Сьюзан проигнорировала ее фразу и повернулась ко мне.
- А может, ты съедешь с шоссе? Возможно, будет проще поехать другой дорогой.
- Ты хочешь повести машину? - раздраженно спросил я.
Пробка снова действовала мне на нервы, а проклятый кондиционер был сломан. Снаружи слишком много загазованности и шума, поэтому я не хотел открывать окно.
- Я поведу! - сказала Джейми с азартом возбужденной девушки, которой она была раньше.
- Я так не думаю, - ответил я.
Наверное, лучше еще раз обидеть маленькую впечатлительную девочку, ведь мне не хотелось, чтобы она разбила мою машину, которую я успел полюбить! Кроме того, я начал привыкать к черному "траурному" макияжу, который она, похоже, предпочитает. Я, наверное, умер бы от шока, если бы она появилась с нормальным макияжем.
- Когда ты разрешишь мне сесть за руль? - пожаловалась она. - Ты такой несправедливый!
- Ах, я все думал, когда же мы услышим от нее "так несправедливо". Я рассчитывал, что мы окажемся в Братлборо раньше, чем услышим это. Похоже, я только что проиграл пари. Но, к счастью, она не стала продолжать перечислять различные причины, почему ее мама и я были так жестоки по отношению к ней, как она обычно поступала, а просто уселась поудобнее и принялась смотреть в окно на всех счастливчиков, которым было позволено управлять автомобилем.
- Мы скоро приедем? - снова спросила Эва.
- Скоро, детка, - ответила Сьюзан.
Почему она всегда продолжает называть ее "детка"? Неудивительно, что взросление Эвы происходит медленнее, чем у других детей в ее классе; бедный ребенок, наверное, растерян. Мама называет ее "деткой", и она продолжает вести себя как ребенок.
- Мне скучно! - захныкала она.
- Заткнись! - сорвалась Джейми.
- Ты заткнись!
- Ты!
- Вы обе заткнитесь! - воскликнул я.
- Дорогой... - сказала Сьюзан своим характерным осуждающим тоном.
- Что сегодня происходит с этими гребаными пробками? Сейчас еще даже не час пик! Если бы мы не заехали в "McDonalds"...
- ...Мы бы сейчас торчали в пробке где-нибудь в другом месте. Я уверена, что скоро движение возобновится.
- Ну, я рад, что ты в этом уверена, - сказал я.
И правда, мы начали двигаться. Не с той скоростью, которую можно было бы считать "приличной", но я готов был согласиться с тем, что было предложено. По крайней мере, мы двигались.
- Мы все еще могли бы отправиться на побережье. Мы бы сейчас уже были там.
- Твой отец хочет поехать в свою хижину, - сказала Сьюзaн.
- Я только не понимаю, что такого особенного в этой хижине.
- Скажи им, - посоветовала Сьюзан.
- Они решат, что это глупо.
- Что глупо? - спросила Джейми.
- Каждое лето отец твоего отца привозил его в эту хижину. Они проводили там вдвоем все выходные...
Я перебил ее.
- Там было очень здорово. Мне нравилось проводить время с отцом. Когда он бывал дома, он всегда был очень взволнован, беспокоился о состоянии бизнеса и финансов, о том, чтобы у меня было все необходимое для образования, а у мамы - достаточно продуктов в холодильнике. Когда я был маленьким, я никогда не понимал, почему у него всегда плохое настроение. Я помню, что постоянно должен был ходить возле него на цыпочках, осторожно ступая, стараясь не рассердить его. Все было совсем по-другому, когда он забирал меня с собой в хижину. Создавалось впечатление, что наш совместный отдых был его попыткой извиниться передо мной за свое настроение. Только он и я. На эти три, иногда четыре дня он забывал обо всех своих проблемах и переживаниях дома и в офисе. Я не был в хижине уже несколько лет. Мне кажется, что с момента рождения Джейми мне удалось побывать там лишь однажды, и то, когда мне нужно было закончить мой первый роман ужасов "Паутина". Первое произведение из множества написанных мною, которое заинтересовало моего литературного агента; книга, благодаря которой я наконец-то смог заключить приличное соглашение с издательством и позволить себе переехать в более престижный район. Каждый год я обещал себе поехать в хижину, чтобы убедиться, что там все в порядке, но каждый год находилась какая-нибудь причина, по которой я не мог туда поехать. Это действительно глупо, учитывая, что хижина находится всего в четырех часах езды от нашего дома.
- Там хотя бы есть душ? - спросила Джейми.
- Да, Джейми, там есть душ, - ответил я.
По крайней мере, был, когда я была там в последний раз. Одному Богу известно, в каком состоянии сейчас хижина. Как знать, может быть, нам придется остановиться в гостинице типа "ночлег и завтрак". Надеюсь, что нет. Это не очень-то поможет написанию моей книги, а ведь именно по этой причине я в первую очередь и еду в хижину!
- А там есть детская площадка? - спросила Эва.
- Там есть замечательная башня принцессы, которую можно посетить, - сказал я.
- Крейг! Не надо! - рявкнула Сьюзан.
- Что? Я ничего не сказал!
- Знаешь что, - сказала она со строгим выражением лица.
- Джейми там понравится... могу поспорить на что угодно.
- Что понравится? - спросила она с заднего сиденья машины, все еще стараясь казаться незаинтересованной.
- Хижина находится в нескольких минутах ходьбы от большой каменной башни. Она была построена в конце восемнадцатого века пациентами Вермонтской психбольницы...
- И что?
- Крейг, им не нужно об этом знать.
- В то время врачи полагали, что тяжелый труд может помочь пациентам обрести определенную душевную устойчивость, поэтому некоторых из них уговорили построить эту башню для обзора живописных окрестностей лечебницы. Ходят слухи, что в годы, последовавшие за ее строительством, несколько пациентов бросились с верхушки башни на скалы внизу. Но, как известно, такие истории рассказывают о большинстве покинутых зданий.
Что касается этой башни, то сотни людей утверждали, что видели на вершине башни человекоподобную форму, которая внезапно растворялась в воздухе, а некоторые люди рассказывали, что видели в лесу призрачные тени... Все это довольно жутко.
- Чушь!
- Джейми! - воскликнула Сьюзaн.
- Что? Это полная чушь! Ясно!
Я взглянул на Джейми в зеркало заднего вида, и по выражению ее лица определил, что ложная бравада в ее вспышке не соответствовала действительности. Она выглядела нервной.
- Все в порядке, - сказал я Сьюзан. Я снова посмотрел на Джейми в зеркало заднего вида: - Я сказал то же самое своему отцу, когда он рассказал мне эту историю, но потом... ах, забудьте. Вы бы решили, что я дурак.
- Нет. А что? - спросила она.
На ее лице было выражение беспокойства.
- Ну... Просто... Когда мы были в хижине... я слышал странные звуки ночью... Как будто кто-то ходил снаружи. Я помню, как разбудил отца и рассказал ему об этом, но он мне не поверил. Только когда он тоже услышал звук: шаги, ступающие по деревянной террасе, которая находилась в передней части хижины. Шаги раздались прямо возле окна его спальни и остановились у входной двери. Мы оба слышали их, отчетливо, как днем. Я помню, что перед тем, как громко постучали в дверь, возникла короткая пауза...
Я постучал по приборной панели машины четыре раза для большего драматизма.
- Папа сказал мне ждать его в комнате, пока он сходит откроет дверь, и посмотрит кто там, но мне он сказал, что там никого нет. В этот момент раздался самый громкий, самый леденящий кровь крик, который он когда-либо слышал. Он сказал, что ему показалось, будто тот, кто кричал, стоит прямо перед ним, но никого не было. Он был напуган до смерти - и я тоже, когда он рассказал мне об этом. На следующий день он поинтересовался в городе, не происходило ли с кем-нибудь подобного, и люди заметно нервничали.
В конце концов мы узнали, что все, кто слышал крик... Через год они умирали. И, как вы знаете, спустя год у моего отца случился обширный сердечный приступ, и он умер.
- Неужели все действительно так и было? - спросила Джейми.
- Конечно, да! Я ведь не могу выдумать такое о своем отце, правда? Вообще-то, та башня, о которой я вам рассказывал... Мы можем прогуляться и посмотреть на нее. Мы можем пойти туда утром, если хотите. Посмотрим, сможем ли мы увидеть какие-нибудь фигуры, падающие с самого верха.
Джейми ничего не сказала, в отличие от Сьюзaн, которая, что неудивительно, не была впечатлена моим рассказом.
- Очень здорово! Когда девочкам сегодня будут сниться кошмары, ты пойдешь и будешь сидеть с ними, а я останусь в постели.
- А вот и отличная новость, дети, мы сейчас находимся в Вермонте! Осталось еще немного! - сказал я, когда мы проезжали мимо дорожного указателя округа Виндхам.
- А можно нам увидеть башню Принцессы, папочка?
- Конечно, милая, - сказал я.
Я разбудил Сьюзан после того, как остановил машину на обочине дороги возле магазина. Я никогда не видел пассажира, который так сильно засыпал как она.
- Мы приехали? - спросила она; ее голос все еще был сонным.
- Эй! Нет. Еще нет. Почти, - прошептал я: - Я хочу купить кое-какие продукты. Тебе что-нибудь нужно?
- Что ты собираешься покупать?
- Пока не знаю. Наверное, немного хлеба, молока, сока, картофельных чипсов, туалетной бумаги... Что-то вроде этого. Тебе что-нибудь нужно?
- Нет, не думаю, - сказала она. - Я всегда могу заскочить сюда утром?
- Ладно. Ты уверена, что сейчас тебе ничего не нужно?
Она снова покачала головой и закрыла глаза, желая поскорее вернуться в свой сон, которым она, должно быть, наслаждалась.
- Не задерживайся, ладно?
Я кивнул, но она этого не видела.
- Девочки со мной, - сказал я.
Если бы Сьюзaн обратила внимание, когда я ее разбудил, она бы заметила, что они уже ждут меня снаружи. Сьюзaн ничего не ответила.
Я выбрался из машины и увидел, что Джейми и Эва разговаривают с какими-то детьми в стороне от магазина. Дети? Нет, не дети.
Судя по виду, они старше Джейми. Их было шестеро, пять парней и одна девушка. Один, самый взрослый, стоял очень близко к Джейми. Я не мог слышать, о чем они говорят, но даже если бы мог, то не захотел бы.
- Джейми! Эва! - окликнул я. - Пойдете.
Эва подбежала ко мне. Она с нетерпением ожидала посещения магазина, потому что, хотела выбрать шоколадку.
- Джейми! - снова окликнул я.
Остановившись у входа в магазин, я принялся поджидать ее.
- Папа, я разговариваю с друзьями! Я подойду через минуту!
- Да ладно, Джейми, ты их даже не знаешь!
- Успокойся, папа, мы ходим в одну школу! - крикнул самый старший из компании. - Мы учимся в одном классе.
- О, правда, и в какой школе вы все учитесь? - спросил я.
- Папа, ты меня смущаешь!
Я неодобрительно покачал головой и вошел в магазин вместе с Эвой, которая буквально тащила меня за куртку.
Джейми уже достаточно взрослая, и она может самостоятельно разобраться в своих проблемах, а я не собираюсь долго здесь задерживаться.
- Здравствуйте.
Я поздоровался с продавцом, грузным стариком с седыми волосами и кустистой белой бородой, когда прошел мимо него к первому проходу. Мне было довольно странно видеть его: в последний раз, когда я его видел, у него были черные волосы. Тогда он выглядел гораздо стройнее. Годы оказались к нему неблагосклонны. Наверное, лучше не упоминать об этом. Он посмотрел на меня так, как большинство владельцев магазинов в маленьких городках смотрят на незнакомцев - с выражением подозрения на лице. Было очевидно, что он меня не узнал.
- Вам помочь чем-нибудь? - спросил он.
- Спасибо, не надо, - ответил я, направляясь к первому проходу, где меня ждала Эва, - только возьму кое-какие припасы...
- Припасы?
- Я остановлюсь в хижине моего отца недалеко отсюда, - ответил я. - На выходные с семьей.
- Ну, погода сейчас располагает к этому, - сказал он.
Эва подошла ко мне с упаковкой туалетной бумаги:
- Эта?
- Сгодится... А теперь попробуй найти нам хлеба.
Эва улыбнулась и побежала по проходу, а потом скрылась за углом.
- Можете положить все на прилавок, если хотите; я пробью и упакую, - предложил старик.
Жаль, что я не помню, как его зовут. Мой отец обычно подолгу разговаривал с ним, пока я ожидал его на улице, с нетерпением пиная камни. Впрочем, когда я рос, на улице было не так много болтающихся идиотов.
- Спасибо, - ответил я.
Я положил рулон туалетной бумаги на прилавок, и, как он и говорил, он пробил рулон, прежде чем положить в коричневый бумажный пакет.
- Есть хлеб! - крикнула Эва откуда-то из магазина.
- Молоко! Нам надо молоко!
- Молоко в конце последнего прохода, - подсказал старик.
- Тсс! - сказал я. - Я пытаюсь утомить ее, прежде чем мы доберемся до хижины. Пока мы доедем, будет уже темно, так что будет неплохо, если она захочет спать!
Старик засмеялся:
- Не так уж много занятий в лесу ночью для молодых.
- Именно.
- Так что привело вас в наши края? Неужели на отдых?
- Я надеюсь на тишину и покой, - сказал я. - Я хочу немного продвинуться в работе над книгой, над которой я работаю.
- Читаете или пишете?
- Пишу, - рассмеялся я.
- Вы писатель? - спросил он. - Раньше у нас здесь останавливался другой писатель... Давно его не видел... Интересно, что с ним случилось...
Я улыбнулся:
- Он умер, - cтарик удивленно посмотрел на меня. - Он был моим отцом.
- Что ж, мне жаль об этом слышать, - сказал старик. - Он часто приходил сюда и рассказывал о своей работе.
Я засмеялся:
- А я стоял снаружи и пинал камни, пока он этим занимался.
- Так это были вы? - старик, казалось, удивился, что я вырос за эти годы.
- Я стал выше и уродливее! - сказал я.
- Решили пойти по стопам отца, да?
- Я нашла молоко! - воскликнула Эва.
- Извините, - сказал я старику. Потом я крикнул Эве: - Тогда неси все сюда.
Мне тоже было жаль.
Я бы с удовольствием продолжил с ним разговаривать. Кто знает, возможно, я бы так и поступил, если бы не стоявшая снаружи компания. Мне было не по себе от мысли, что Джейми остается там дольше, чем требовалось, и я уверен, что мой отец чувствовал бы то же самое, если бы я находился там с ними. Из дальнего конца магазина вышла Эва и протянула мне молоко и хлеб.
- Нам еще что-нибудь нужно? - спросил я у нее.
- Шоколад?
- Тогда быстрее.
Она улыбнулась и побежала к стеллажу с различными шоколадками.
- Вы написали что-нибудь, что я мог читать? - спросил старик, воспользовавшись возможностью снова завязать разговор.
- Моя самая популярная книга - "Паутина".
- Нет. Не читал ее. Не очень люблю пауков.
- Ну, вообще-то она не о пауках...
- Немного странное название, как по мне...
Спорить с ним было бессмысленно. Я не думаю, что он хотел казаться невежливым.
- Папа... - подбежала Эва с плиткой шоколада в руке.
- Хорошо, - сказал я, - передай ее этому милому мужчине...
Эва протянула шоколадку мужчине, но он не взял ее:
- Все в порядке, - сказал он, - можешь взять ее себе.
Эва посмотрела на меня, не зная, как поступить.
- Что нужно сказать? - спросил я.
Она продолжала смотреть на меня. За все те годы, что я учил ее не разговаривать с незнакомцами и ничего у них не брать - она, наверное, запуталась.
- Спасибо?
- Не мне...
Она повернулась к старику.
- Спасибо.
- Не за что, - ответил он.
- Это все? – спросил он у меня.
- Пока все. Конечно, потом будут и другие мелочи.
Он нажал несколько кнопок на кассовом аппарате.
- С вас три доллара двадцать пять...
Я сунул руку в карман и протянул ему деньги, которые вытащил. Он, в свою очередь, протянул мне сдачу.
- Спасибо, - сказал я.
- Обязательно заходите еще.
Я еще раз поблагодарил его и вышел из магазина с пакетом покупок под правой рукой, а левая моя рука находилась на голове у Эвы, которая уже лакомилась своим шоколадным батончиком.
Снаружи Джейми по-прежнему разговаривала с подростками. Мобильный телефон был у нее в руке. Не сердись. Она никогда больше не увидит этих ребят, даже если у нее будет их номер. Еще одна веская причина не позволять ей садиться за руль. Я подошел к машине и положил продукты на заднее сиденье, после того как Эва забралась внутрь, а затем открыл переднюю дверь.
- Джейми, прощайся со своими друзьями, мы уже едем.
Она засунула телефон в карман куртки и направилась к машине.
- Я позвоню вам позже, - сказала она им.
Мне можно не волноваться. Здесь такой густой лес, что вряд ли у нее будет сигнал телефона.
- Ты видела, с кем общалась твоя дочь? - спросил я Сьюзaн, которая как раз проснулась от шума, который мы с Эвой подняли, забираясь обратно в машину.
- Моя дочь?
- Да, я тебе уже говорил... Когда она плохо себя ведет... твоя дочь... Когда она хорошо себя ведет... наша дочь...
- Кто они? - спросила Сьюзaн.
Джейми забралась в машину и захлопнула дверь, помахав своим новым друзьям на прощание рукой.
- Одного зовут Джош. Он играет за школьную футбольную команду.
- Конечно, играет, - сказал я, запуская двигатель машины.
- Мы уже приехали? - спросила Эва с размазанным по рту шоколадом.
- Ты взяла мне шоколадку? - спросила Джейми.
Я, не обращая на них внимания, выехал с обочины дороги, немного крутанув рулем... Не сильно... но вполне достаточно, чтобы Джоша и его друзей обдало пылью и грязью.
- Мы здесь будем ночевать?! - сказала Джейми.
Я заглушил двигатель машины и теперь просто сидел, уставившись на переднюю часть хижины.
- Дорогой, мне очень жаль, - тихо сказала Сьюзан мне на ухо.
- Что? Нет. Нет. Все в порядке. Все нормально, - сказал я.
В действительности все было не в порядке, и далеко не нормально.
Я открыл дверь и выбрался из машины, намереваясь поближе взглянуть на хижину; место, которое было связано со столькими счастливыми воспоминаниями между мной и моим отцом. Поближе рассмотреть граффити, которыми была разукрашена передняя часть хижины. Я крикнул в сторону машины, где меня ожидали девочки:
- Это, наверное, какие-то скучающие ребята, не так ли?
Наверное, новые друзья Джейми. Сам знаешь, как здесь все устроено, в округе нечем заняться, вот они и придумывают себе развлечения... Свои собственные деструктивные развлечения.
- Скорее всего, нужен чисто косметический ремонт, - сказал я. - Внутри все в порядке.
Я подошел к входной двери с ключами в руке, но они мне не понадобились, так как я заметил, что дверь была выбита.
Я должен был догадаться, что нельзя оставлять хижину пустующей на протяжении нескольких лет и ожидать, что, когда вернусь, застану все так, как оставил. Нет смысла переживать по этому поводу, лучше зайди и оцени ущерб. Выяснить, можем ли мы здесь остаться. Вот тебе и спокойные выходные за сочинительством.
Я услышал, как за моей спиной Сьюзан открывает дверь машины:
- Ну что?
Я указал на разноцветные разводы краски, которыми была покрыта наружная стена:
- Красочно? Внутри, наверное, все в порядке. Подожди здесь, - сказал я.
Я толкнул дверь и вошел внутрь.
Судя по первому впечатлению, все не так уж плохо. Они проявили благоразумие и не выбили окна. Выглядит все так, как будто кто-то использовал помещение в качестве укрытия.
Где можно укрыться... Я заметил несколько пивных банок на полу в гостиной... Где можно выпить... Пакеты из-под картофельных чипсов разбросаны по всему дому вместе с разнообразными пустыми обертками от конфет... Где можно перекусить в промежутках между приемом пищи... Я вошел в первую из двух спален. На кровати была постелена грязная простыня, на полу были разбросаны упаковки от презервативов. Место для ебли. Здорово.
При беглом осмотре второй спальни, где должны были спать дети, ничего особенного не было обнаружено: все те же пустые обертки и доказательства того, что ребята неплохо проводили время. Ничего такого, что нельзя было отмыть и отчистить. Я должен быть благодарен хотя бы за это.
- Ну? - за моей спиной возникла Сьюзан.
От звука ее голоса я подскочил, я даже не слышал, как она вошла.
- Я же попросил тебя оставаться в машине.
- Насколько все плохо?
- Ничего такого, чего нельзя было бы устранить. Я должен был предвидеть нечто подобное; хижина в лесу... Прямо-таки напрашивается на проявление вандализма. Мы должны быть благодарны, что хижина не сожжена дотла, - сказал я.
- Судя по всему, не потому, что они не пытались.
- Что ты имеешь в виду?
Она провела меня обратно в гостиную, из которой можно было выйти на террасу, и указала на середину ковра, где был большой черный след от поджога.
- Похоже, здесь пытались развести огонь.
- Нет, я так не думаю. Если бы они действительно хотели, то подожгли бы хижину с легкостью. Может быть, они пытались согреться.
Сьюзан оглядела комнату.
- Не думаю, что у тебя здесь есть какие-нибудь чистящие средства?
Я пожал плечами и прошел на небольшую кухню. На первый взгляд все находилось на своих местах. Даже духовка выглядела так, будто ею пользовались. Но шкафы были открыты. Открыты и пусты.
- Похоже, что нет, - сказала Сьюзaн, шагая следом.
- Я съезжу в магазин и куплю все необходимое, - сказал я. - Xочешь поехать со мной?
Она покачала головой:
- Если ты собираешься остаться здесь на ночь, то, пожалуй, будет правильно начать приводить жилище в порядок.
- Спасибо, - сказал я. Я наклонился и поцеловал ее в лоб. - Мы начнем отдыхать завтра, да?
- Похоже на то! А если они вернутся? - спросила она.
- Сомневаюсь, что вернутся. Посмотри на все вокруг. Впечатление такое, что сюда давно никто не заходил. Скорее всего, прошлой зимой его использовали в качестве убежища.
- Ты думаешь?
Я кивнул.
- Я возьму Эву с собой. Не хочу, чтобы она подобрала здесь что-нибудь, чего не следует. Джейми поможет тебе, - сказал я. - Сейчас я схожу за ней.
- Конечно, ей это понравится.
- От этого она не умрет, - ответил я.
Я поцеловал Сьюзан в лоб и вышел из кухни, прошел через гостиную и вышел из хижины к машине.
- Скажи мне, что мы здесь не останемся, - сказала Джейми, когда я открыл дверь машины.
- Давай. На выход! Иди и помоги своей маме, пожалуйста.
- Ты, должно быть, шутишь. Я не буду убирать это дерьмо!
- Давай! - повторил я. - Я возьму Эву с собой в магазин, нам нужно купить еще кое-какие средства. Похоже, они нам понадобятся.
- Почему я не могу поехать с тобой?
- Ты действительно хочешь, чтобы я оставил твою маму здесь одну? - спросил я.
Джейми сначала ничего не ответила. Она знала, что я прав, но молчание не могло длиться бесконечно.
- Так несправедливо! - пробормотала она. Отстегнув ремень безопасности, она выбралась из машины. - А что если те, кто совершил это, вернутся, когда тебя здесь не будет?
- Разве ты не можешь отправить им SMS и попросить держаться отсюда подальше? - пошутил я, захлопнул за ней дверь и забрался на водительское сиденье. - Вы же вроде теперь лучшие друзья на всю оставшуюся жизнь, верно?
- Джош не совершал этого...
- Потому что ты так хорошо его знаешь.
Я захлопнул дверь и запустил двигатель в очередной раз. Одновременно я заглушил все новые причитания Джейми. Можно назвать это успехом. Эва, благослови Господь ее душу, не произнесла ни слова.
Я снова остановился на обочине дороги, прямо напротив магазина. К счастью, он был открыт. К моему сожалению, подростки все еще слонялись неподалеку от здания; там же, где я раньше обдал их клубами пыли.
- Наверное, будет лучше, если на этот раз ты останешься в машине, Эва.
- Разве я не могу пойти и снова увидеть того мужчину?
Я покачал головой. Я отлично понимал, что она подразумевала под этим. Она надеялась, что он подарит ей еще одну плитку шоколада.
- Не в этот раз, папа очень спешит, - я вытащил ключ из замка зажигания и выбрался из машины. - Если ты подождешь здесь, как хорошая девочка, и пообещаешь не говорить маме... Я возьму тебе еще одну плитку шоколада.
На ее лице появилась довольная улыбка.
- Договорились?
- Да! - утвердительно кивнула она с довольной улыбкой.
- Моя девочка! Жди здесь, я сейчас вернусь!
Я закрыл дверь и нажал кнопку на брелоке, блокируя дверь в машине.
- Эй, чувак! Ты раньше поступил не очень круто! - сказал, как я предположил, Джош, когда я подошел к входу в магазин.
- Честно говоря, я понятия не имею, о чем ты говоришь...
- Ты знаешь, - сказал он.
Тогда он встал между мной и дверью. Я посмотрела на него. Если он был примерно возраста Джейми, то выглядел достаточно крупным. Даже если бы она не сказала мне, что он играет в футбольной команде, я бы догадался. Сейчас, когда я рассмотрел его вблизи, я сомневаюсь, что он ее ровесник. Если уж на то пошло, то он должен быть на пару лет старше. Старше, чем остальные участники компании, однозначно.
- Я думаю, тебе нужно извиниться, чувак.
- Да... Не выйдет. Но раз уж мы заговорили об извинениях, это вы, ребята, должны извиниться передо мной?
- О чем, блядь, ты говоришь?
- Зачем вы вообще прятались в лесу?
Подростки посмотрели друг на друга. Джош заговорил первым:
- О чем ты, блядь, говоришь? Я хочу услышать гребаные извинения за то дерьмо, которым ты нас обдал.
- А я хочу гребаных извинений за то, в каком состоянии ты оставил мою хижину.
- Эй! Йо! Джош, врежь этому ублюдку! - сказал один из парней.
Остальные подростки окружили меня. В глубине души я пожалел, что не оставил Эву в хижине со Сьюзaн и Джейми. Джош, подстрекаемый одобрительными возгласами своих друзей, встал напротив меня.
- Отойди. Повторять не буду, - предупредила я его.
Я не собирался драться с этим эмбрионом, но если придется...
- Что здесь происходит? - спросил старик.
Через плечо Джоша я увидел, что старик стоит в дверях своего магазина; на его лице было сердитое выражение.
- Ступай обратно внутрь, старик, - сказал Джош.
- Я спрашиваю: Что. Здесь. Происходит? - повторил старик.
На этот раз он вскинул полуавтоматический дробовик, который, должно быть, был у него в руках. Я не видел оружия, так как находился в окружении подростков, я только услышал звук взводимого затвора. Звук, который по какой-то причине был знаком и подросткам. Компания расступилась и повернулась к старику. Он целился из винтовки прямо в Джоша.
- Ничего не происходит. Мы просто разговаривали, - Джош повернулся ко мне: - Не так ли?
- Хижина подверглась вандализму, - сказал я, игнорируя Джоша, - вот заехал купить кое-какие чистящие средства.
- Ну, - сказал старик, - тогда заходите. - Он отошел в сторону, позволяя мне пройти в его магазин, но не сводил оружия с Джоша. - Вам домой не нужно?
- Конечно, мы как раз собирались уходить.
- Я так и думал.
Старик стоял и смотрел, как подростки неспешно расходятся. Они двигались так медленно, что казалось, будто никто из них не беспокоится о том, что на них направлено оружие. Если бы на их месте был я, когда был подростком, я бы бежал не оглядываясь. Когда они удалились от магазина, старик опустил винтовку и вошел обратно в магазин.
- Спасибо вам за все, - сказал я.
- Я видел, как ты раньше... обдал их пылью. Не нужно было этого делать... Напрашиваешься на неприятности. Приглашаешь их внутрь.
- Это произошло случайно.
- Чушь. Слушай, я не хочу никаких неприятностей. Бизнес и так не очень, мне не нужны неприятности от этих ребят. Бери то, за чем пришел, и уезжай.
Я кивнул. Не было смысла спорить по поводу того, кто прав, а кто виноват.
- Не покажете мне, где находятся чистящие средства? - cтарик указал в сторону среднего прохода. - Спасибо.
Я пошел по проходу, следуя указаниям, а старик тем временем вернулся за прилавок. Когда я брал средство для мытья полов, я услышал, как он опустил дробовик на деревянный пол.
Я попробовал сменить тему, пытаясь возобновить разговор:
- Мы приехали в хижину, но она выглядит так, как будто ребята использовали ее в качестве притона; захламлена всяким мусором.
Hикакого ответа.
- Я оставил там жену, чтобы она начала уборку, но я не уверен, что мы сможем остаться там на ночь. Может, вы знаете подходящее место с несколькими кроватями на ночь?
Никакого ответа.
- Или слесаря? Они выбили дверь, когда забирались внутрь, и сломали замок.
По-прежнему никакого ответа.
Иисусe. Как долго он собирается дуться? Если бы мы не разговаривали с ним раньше, я бы подумал, что он один из пациентов психушки. Или даже хуже.
- Неважно, - сказал я, - родители жены живут в паре часов езды, думаю, мы сможем поехать и остаться там на ночь. Завтра вернемся в город. Вот такой у нас семейный отдых, значит...
И снова никакого ответа.
Я приложил достаточно усилий, я это чувствую. Я продолжил набирать чистящие средства, стараясь не обращать внимания на неловкое молчание.
Может, мне стоило взять с собой Эву? Сомневаюсь, что ему удалось бы игнорировать и ее - во всяком случае, он не смог бы проявлять грубость.
Хотя, возможно, ему все равно, а я, ради разговора, не желаю, чтобы перед лицом Эвы размахивали дробовиком!
Я взял с полки последний товар, рулон черных пакетов, и, отойдя от полки, направился к прилавку с остальными товарами, которые я собирался купить. Старик даже не посмотрел на меня, когда я вывалил все на прилавок.
Он просто стоял и смотрел на дверь своего магазина. Он не шелохнулся, когда рулон черных пакетов скатился с прилавка на пол у его ног.
Бред какой-то.
- Послушайте, мне очень жаль, - сказал я. - Мне не понравилось, что они разговаривали с моей дочерью. Я решил немного развлечься, вот и все. Ничего обидного, никакого злого умысла.
Старик посмотрел на меня:
- Вы живете в Нью-Йорке? - я кивнул. - Я так и думал. Вы, жители больших городов, все одинаковые... Вы приезжаете сюда, думая, что вы лучше остальных...
- Нет. Это неправда. Ладно вам, приятель, давайте не будем затевать спор. Я могу купить это? Я сразу уйду отсюда и, если хотите, больше не вернусь.
Старик собирался ответить, но запнулся, заметив, что кто-то вошел в магазин за моей спиной:
- Послушайте, я не хочу неприятностей...
Я обернулся и посмотрел, кто его так напугал: Джош. Он выглядел сердитым; более сердитым, чем он казался раньше, за пределами магазина во время нашего противостояния. Я ничего не сказал. Мне казалось, что это и не нужно, учитывая то, что у старика за прилавком имеется дробовик для подобных случаев. Джош ничего не сказал.
- Какого черта тебе здесь нужно, парень? - внезапно выкрикнул старик.
Джош сунул руку под куртку и вытащил оттуда пистолет. Мы со стариком в шоке отшатнулись назад, никто из нас не ожидал подобного.
- Не очень-то приятно, - сказал Джош, держа пистолет перед мной и стариком, - когда тебе в лицо тычут стволом. Как вам это нравится?
- Послушай, сынок, - сказал старик, - мы не хотим неприятностей...
- Ну же, Джош... Так тебя зовут, да? Брось... На улице меня ожидает дочка.
- Пошел на хуй!
Уголком глаза я заметил, что старик пытается дотянуться до своей винтовки.
- Послушайте, - сказал я, - давайте все успокоимся...
Я предусмотрительно встал между стариком и Джошем.
Хотя я нервничал по поводу пальца Джоша на спусковом крючке, я точно знал, что старик выстрелит из своей винтовки без колебаний. Никто не должен был умереть.
- У меня есть деньги, - сказал я. - Скажи сколько ты хочешь, и ты получишь их... Только назови сумму, - в данный момент я готов был предложить что угодно, лишь бы он опустил пистолет. - Да ладно, у меня в машине маленькая девочка. Ты не можешь так поступать. Что тебе нужно?
- Извинения, - сказал Джош.
Он направил пистолет прямо мне в лицо.
- Что?
- Ты меня слышал! - выкрикнул он.
- Извини. Извини, что обдал тебя пылью, - сказал я.
Хотя я понимал, что извинений будет недостаточно, для того чтобы вынудить его опустить пистолет. Он пытался показать мне, что он здесь главный.
Он действительно был главным. Пока что. Если я уклонюсь влево или вправо, а в руках у старика будет дробовик... Джош ни хрена не будет главным.
- Ну хватит, я же попросил извинения.
- Проси.
- Что?
- Умоляй сохранить твою гребаную жизнь.
Я не был уверен, что он не нажмет на курок.
Я не был знаком с ним, не знал, что он за человек. Я ничего о нем не знал. Ничего не знал о его семье. Все, что я знал, так это то, что он был выпущен из психушки, или реабилитационного центра, как его предпочитают называть в наши дни... Нет, он не мог быть психом. Ему бы вряд ли позволили заполучить пистолет так быстро.
- Отойди в сторону, - сказал мне старик.
- Я не могу так поступить, - сказал я.
Мое возражение было адресовано как Джошу, так и старику за прилавком. Если я отойду в сторону, Джош окажется мертв; станет очередной статистической жертвой. Может быть, он выстрелит, когда его будут убивать, и старик тоже умрет?
А я не собирался вымаливать сохранить мне жизнь. Я извинился перед ним, но умолять сохранить мне жизнь не собираюсь. Даже с пистолетом, направленным мне в лицо.
- Отойди в сторону, - снова сказал старик с интонацией, которая свидетельствовала о том, что он не шутит.
- Эва!
Я вдруг повернулся в сторону двери. Джош тоже повернулся, именно это мне и было необходимо. Эвы там не было, но это помогло отвлечь его внимание. Я почувствовав внезапный всплеск адреналина, бросился к Джошу и схватил за ствол пистолета. Произошла небольшая схватка, когда Джош пытался сохранить контроль над оружием, и затем последовал громкий, сотрясающий уши грохот, когда он случайно нажал на курок и выстрелил.
Сильный удар кулаком в лицо - вот и все, что было необходимо для того, чтобы он полностью отпустил пистолет.
- Не стреляй! - закричал он, подняв руки вверх, когда я направил на него пистолет.
- Вызовите шерифа! - настоятельно сказал я старику.
Он не ответил. Я повернулся, собираясь сказать ему это в лицо, на случай, если он не расслышал меня из-за звона в ушах от прозвучавшего выстрела. Когда я посмотрел на него, я почувствовал, что моя жизнь остановилась.
Он смотрел вниз на свою грудь. Кровь сочилась сквозь ткань его рубашки. Он поднял на меня глаза и попытался что-то сказать, но у него не получилось. Прежде чем я сообразил, что произошло, он рухнул на колени и упал на пол за прилавком.
- Ты застрелил его! - закричал Джош.
Я не убивал его. Правда? Нет. Джош нажал на курок.
Он выстрелил. Но сейчас это не имело значения... Дымящийся пистолет находится в моей руке. Мои отпечатки на нем.
- Нет, все было не так, - сказал я. - Ты убил его, - сказал я, - пистолет был у тебя в руке... Именно твой палец нажал на курок...
- Пошел на хуй! Ты убил! - Джош направился ко мне.
- Не двигайся, мать твою! - закричал я.
Джош на мгновение заколебался, но потом решил, что я блефую, и подошел ко мне поближе. Мне обязательно нужно выбраться отсюда.
- Мы позвоним шерифу... Мы расскажем ему, что произошло...
Я сунул руку в правый карман своих черных джинс и вытащил мобильный телефон.
- Что ты делаешь?
- Мы должны позвонить шерифу...
- Я не позволю тебе позвонить!
Джош внезапно бросился к прилавку. Я точно знал, что он собирается предпринять. Он устремился за ружьем старика.
- Ты не позвонишь шерифу! Я не могу вернуться...
Не было времени размышлять, что он подразумевал под этим, потому что он бросился на пол по ту сторону прилавка. Я развернулся и побежал из магазина, держа пистолет в руке.
Я могу позвонить шерифу из хижины. Сообщить ему о том, что произошло. Все объяснить. Приближаясь к машине, я, аккуратно засунул пистолет Джоша за пояс джинс, и затем прикрыл его своей курткой. Через слегка тонированное окно на меня смотрело невинное лицо Эвы.
- Что это был за шум? - спросила она, когда я забрался на водительское сиденье.
Я не ответил ей. Я не мог. Не знал, что сказать. Я только что убил человека... Нет... Мы... Джош, и я только что убили человека. Я быстро повернул ключ в замке зажигания машины, запустил двигатель и рванул с места - в зеркале заднего обзора, я заметил Джоша, который стоял на улице с дробовиком старика. Я наблюдал за ним, не обращая внимания на то, что находилось перед машиной, пока он направлял дробовик в нашу сторону.
Пожалуйста, не стреляй. Пожалуйста, не стреляй.
Пожалуйста, не надо стрелять... Только не сейчас, когда со мной рядом Эва. Пожалуйста, не стреляй.
Выстрела не последовало.
- Папа, ты забыл о моей шоколадке! - сказала Эва.
Когда я остановил машину возле хижины, у меня по-прежнему дрожали руки и звенело в ушах. Я не мог поверить, что старик умер. Если бы я не обдал подростков клубами пыли... Если бы я не встретил их у магазина... Если бы я умолял сохранить мне жизнь... Если бы я не пытался отобрать пистолет у Джоша... Возможно, старик остался бы в живых. Возможно, он по-прежнему работал бы в своем магазине.
Он продал бы мне чистящие средства, которые мне были нужны... Компания подростков, возможно, до сих пор слонялась бы снаружи, у дороги... Подростки... Подросток... Джош - ебаный подросток... Откуда у него пистолет?! Клянусь Богом, наша страна превратилась в дерьмо.
- Крейг?!
Я поднял взгляд от руля и увидел Сьюзан, которая стояла в сломанном дверном проеме хижины. Без сомнения, она дожидалась чистящих средств.
- Чем ты там занимаешься? - спросила она.
Я не ответил ей. Я продолжал смотреть. По правде говоря, я не знал, что сказать.
- Ты купил чистящие средства?
Я покачал головой.
- Папа, а что ты там делал? - спросила Эва.
Я понял, что нужно ответить только после того, как она воскликнула:
- Папа!
Я повернулся к ней.
- Подожди меня здесь, детка.
Я выбрался из машины.
- Джейми! - окрикнул я.
- Она внутри. Что случилось? Ты выглядишь расстроенным...
- Ты можешь позвать Джейми, пожалуйста.
- Дорогой, что случилось? Ты меня пугаешь...
- НЕМЕДЛЕННО!
Сьюзaн вошла в хижину и крикнула:
- Джейми, твой отец хочет тебя видеть...
Через несколько секунд Джейми появилась в дверном проеме. Сьюзaн отошла в сторону, пропуская Джейми вперед.
- Что случилось? - спросила она.
- Садись в машину, пожалуйста, нам нужно ехать.
- Что? Мне нужно убираться... - сказала она.
Я посмотрел на нее гневно, и она замолчала. Если честно, когда я прошу ее убраться, она начинает возражать мне. Когда я прошу ее прекратить, она начинает возражать...
Сьюзан поняла, что что-то случилось, и поддержала меня:
- Садись в машину, Джейми.
- Хорошо. Как скажешь.
Джейми прошла мимо Сьюзан и направилась к машине.
Я подождал, пока не услышал обязательный хлопок дверью, а затем вошел в хижину, где девочки не могли меня услышать. Было достаточно того, что Эва услышала хлопок, мне не хотелось, чтобы она услышала, что кто-то умер... мне не хотелось, чтобы они обе услышали. Сьюзан вошла вслед за мной:
- Что случилось? Почему тебя так долго не было?
Я не знал, что ей ответить.
Я не представлял, как сообщить ей, что я только что стал свидетелем гибели человека и, более чем вероятно, сам виноват в его смерти.
- Крейг! Ты меня пугаешь! Скажи что-нибудь!
Я изо всех сил пытался сдержать слезы:
- Там произошел несчастный случай.
- Что произошло?
Я должен рассказать ей. Я должен.
- Произошел несчастный случай.
Я вытащил пистолет из-под куртки.
- Что ты натворил? Откуда у тебя этот гребаный пистолет? Крейг?!
- Возле магазине произошла ссора. Джош и его компания загородили мне дорогу в магазин... Старик вышел с дробовиком и разогнал их...
- Чей это пистолет, Крейг?
- Джоша. Он зашел внутрь, когда я ходил по магазину... У него с собой был вот этот пистолет...
- Тогда почему он у тебя? - спросила она.
Ее лицо побледнело, также как и мое.
- Я выхватил его у Джоша, но он выстрелил... Продавец получил ранение в грудь... - я больше не мог сдерживать слезы: - Я думаю, он мертв, Сьюзан...
- Что?
- Мы убили его!
- А где парень?
- Я хотел позвонить шерифу... Джош схватился за винтовку...
- Что?
- Он не хотел, чтобы я звонил шерифу... говорил что-то о том, что не хочет больше возвращаться... Ты не понимаешь, я думал, что он собирается меня застрелить. Я убежал...
- Моя малышка! - вскрикнула Сьюзaн, словно внезапно вспомнила, что со мной была Эва.
- Она ничего не видела. Она была в машине. Она спросила, что это был за звук, только когда я вернулся... Я не сказал ей. Естественно, не рассказал. С ней все хорошо. Она ничего не видела... - с облегчением сказал я.
Я не мог допустить, чтобы девочка в столь невинном возрасте утратила чувство защищенности. Я знаю, что плохо справляюсь со своей задачей, но я также всегда стараюсь защитить Джейми от скверны, источаемой окружающим миром. Я готов на все ради своих девочек.
- Что нам теперь делать? - спросила Сьюзан. Я и сам задавался этим вопросом. Единственное, что я точно знаю, так это то, что это касается только меня. Они тут ни при чем, и я не хочу, чтобы они были в этом замешаны. - Крейг? Что нам делать?
- Вам нужно уехать.
- Что?
- Вы должны уехать. Немедленно, - сказал я.
- Я не оставлю тебя здесь.
- Я только что стал свидетелем убийства, Сьюзан... Только что на моих глазах застрелили старика. Я должен остаться и все уладить.
- Уладить? О чем ты говоришь? Как ты собираешься уладить ситуацию?
- Я должен рассказать шерифу, что произошло...
- Что, если копы попытаются обвинить тебя? Что, если они решат, что это ты застрелил продавца?
- Я не знаю, Сьюзан, я не знаю! Я не могу оставить все как есть. Я не могу уехать. Ты же понимаешь, как плохо это будет выглядеть, когда копы найдут меня?!
Я почувствовал, что начинаю раздражаться от сложившейся ситуации, и постарался немного смягчить свой тон. В конце концов, не было причин кричать на Сьюзан.
- Ты все равно покинул место преступления. Это уже плохо выглядит!
- Он хотел схватить винтовку! Джош... Мальчик... Он бросился за винтовкой продавца... Если бы я остался... Я не собирался стрелять в него, и уж точно не желал получить пулю! Как я должен был поступить?! - oна не ответила мне. Она понимала, что я прав. Как я должен был поступить? Раньше я никогда не оказывался в такой ситуации. - Отвези девочек в дом своих родителей... Оставайся там, пока я тебе не позвоню. Я свяжусь с шерифом и попрошу его приехать сюда ко мне...
- Я могу отвезти тебя в полицейский участок...
- Нет! Мне нужно, чтобы вы уехали отсюда... Я не хочу, чтобы девочки узнали о случившемся. Никто из вас не должен быть замешан в это дело. Я позвоню тебе, как только все будет улажено. Обещаю. Я даже могу заказать к вам такси... Мы отправимся домой совсем другим маршрутом, чтобы не проезжать через этот город... Все будет хорошо. Все образуется. Я обещаю.
- Что мне сказать девочкам? Джейми сразу поймет, что что-то произошло.
Я на мгновение задумался.
- Ты можешь сказать ей, что я останусь здесь, так как мне необходимо убедиться, что хижина находится в безопасности и с ней все в порядке, и я присоединюсь к тебе чуть позже. Через пару часов. В худшем случае, я приеду к вам утром. Скажи ей, что это место не очень подходит для ночлега. Она сама все здесь видела! Это не совсем ложь!
Я окинул взглядом гостиную - отсутствие чистящих средств определенно замедлило их работу по устранению последствий беспорядка. Не то чтобы беспорядок был проблемой. Он отошел на второй план вместе с написанием моего романа.
- Мне это не нравится, - сказала Сьюзан.
- Мне тоже, но так будет лучше. Девочкам не нужно знать. Все будет хорошо. Шериф выяснит, что произошел несчастный случай. У меня же нет судимости, из-за которой следует беспокоиться. Могу поспорить, что тоже самое нельзя сказать о парне? Он сказал, что не хочет возвращаться... Спорим, он уже побывал по ту сторону тюремной решетки?
Сьюзан ничего не ответила.
- Послушай, поезжай к своим родителям, но не рассказывай им ничего, кроме того, что я задержался здесь, чтобы уладить кое-какие вопросы...
- Они захотят узнать, почему мы не остались помочь тебе. Ты знаешь, что так и будет, - сказала она.
Ее голос дрожал.
- Мне необходимо, чтобы ты сохраняла спокойствие, Сьюзан. Все в порядке. Все хорошо. Это моя проблема, но я все улажу. Я обещаю. Посмотри на меня... - она посмотрела мне в глаза, - клянусь, я со всем разберусь. Я все улажу. Скажи своим родителям, что ты отправилась к ним без меня, потому что я тебе так сказала. Я не захотел, чтобы девочки в первый день своего отдыха занимались уборкой... Хорошо? - oна не ответила. - Хорошо? - повторил я.
- О'кей.
- Отлично. А теперь обними меня.
Я положил пистолет на сервант. Она подошла ко мне и обняла меня. Я обнял ее и уперся подбородком в ее макушку. Даже не знаю, наше обнимание было больше направлено на успокоение ее нервов или моих. Я притянул ее к себе поближе.
- Я люблю тебя, - сказал я.
- Я тоже тебя люблю.
Я слегка отстранился и поцеловал ее в лоб.
- Все будет хорошо, - я отступил на шаг назад и вытер слезу с глаз. - Ну, же, - сказал я, - изобрази счастливое лицо... Детям может стать интересно, почему нас так долго нет.
- Ладно, - сказала она.
Потом она тоже отступила назад, вытерла слезу, и затем - вместе - мы глубоко вздохнули, прошли через гостиной и вышли из хижины, и направились к машине, где нас терпеливо дожидались девочки.
Когда мы подошли к машине, я протянул ей ключ.
- Позвони мне, когда доберешься до своих родителей, - сказал я, - дай мне знать, что вы доехали благополучно.
- Хорошо, - она открыла дверь машины и села на водительское сиденье. - Ты уверен, что все будет хорошо?
Я кивнул:
- Конечно... Осталось только немного прибраться, - сказал я. Хотя я пытался вести себя жизнерадостно, я был не совсем уверен, что мне это удается. Дети ничего не сказали, так что, думаю, все было в порядке. - Как только я приведу все в порядок, я тебе позвоню.
- Что случилось? - спросила Джейми.
- Мы не можем здесь оставаться, - ответил я, избавляя Сьюзан от необходимости врать, поскольку я знал, что она терпеть не может врать. - Я останусь, немного приберусь и починю дверь, а потом приеду и заберу вас, девочки...
- Ну и куда мы едем? - спросила Джейми.
- Я отвезу вас к бабушке и дедушке. Мы проведем там выходные... Скажи спасибо, - сказала Сьюзaн, - по крайней мере, они живут недалеко от пляжа.
В общем, у Сьюзан все получилось. Если бы я не присутствовал при разговоре в хижине, я бы поверил, что все нормально. Я бы точно не догадался, что кто-то был убит. Сьюзан повернулась ко мне:
- Ты ведь захватил свой мобильный телефон, не так ли?
Я кивнул:
- Кстати, ты мне напомнила... Джейми, могу я посмотреть твой мобильный?
- Зачем? - спросила она с заднего сиденья.
- Джейми... Твой сотовый!
Я протянул руку. Мне надоело оправдываться перед ней за все. Она вздохнула и протянула мне мобильный телефон.
- Зачем он тебе? - спросила она.
Я не стал ей объяснять. Я зашел в ее контакты и отыскал номер Джоша. И сразу же удалил его. До свидания, Джош.
- Спасибо, - сказал я и вернул ей телефон. - Тебе лучше отправляться, - сказал я Сьюзан. - Веди машину осторожно, ладно?
- Ты уверен, что не поедешь сейчас?
- Мне нужно здесь все уладить, - сказал я. - Я приеду к вам, как только смогу, договорились?
Выглядела Сьюзан так, словно собиралась расплакаться, но смогла сдержаться. Она как будто хотела сказать мне, как ей страшно, как она беспокоится о том, что может произойти, но не могла. Так же, как и я не мог сказать ей все, что мне хотелось.
- Я люблю тебя, - сказал я еще раз, закрывая дверь машины.
Она запустила двигатель и, немного помедлив, двинулась задним ходом по грунтовой дорожке к выезду на дорогу. Я остался стоять на поляне, наблюдая, как они уезжают. Сьюзан выполнила разворот за три приема, когда на дорожке появилась такая возможность. Я видел Эву, она повернулась и смотрела в заднее окно - она безумно махала маленькой ручкой. Я помахал ей в ответ. Из-за спешки, вызванной необходимостью увезти их отсюда, я совсем забыл с ними попрощаться.
Я забыл сказать, как сильно я люблю их обоих, так же, как и их маму несмотря на то, что время от времени могу быть вспыльчивым. Я обязательно должен сказать им об этом, когда увижу их в следующий раз. Надеюсь, пройдет совсем немного времени, и мы снова будем вместе... И подальше отсюда.
Шериф и его напарник быстро добрались до хижины. Когда я увидел их машину, едущую по грунтовой дорожке, я подождал еще минуту, чтобы они вышли из машины, и только потом сошел с террасы и направился к ним.
- Спасибо, что приехали, - сказал я.
Учитывая обстоятельства, я не знал, что нужно говорить.
- Именно так мы поступаем, когда кто-то звонит и сообщает об убийстве, - сказал шериф, пожилой, сурового вида мужчина, который выглядел так, будто утратил весь запас терпения. - А теперь объясните, почему я и мой напарник находимся здесь, а не сидим за ужином со своими супругами?
Я посмотрел на его напарника. Он тоже выглядел так, словно у него почти не осталось терпения. Наверное, сегодня был тяжелый день для работников полиции в маленьком городке Братлборо...
- Произошел несчастный случай... - сказал я.
Шериф перебил меня.
- Несчастный случай? Мы здесь по поводу убийства. Что же произошло, сынок?
- Несчастный случай... Ну... Убийство...
Полицейские удрученно посмотрели друг на друга, а затем снова обратили свое внимание на меня.
- Почему бы вам не начать с самого начала?
Я не знал, что сказать. Я не знал, стоит ли мне признаться в том, что я обдал Джоша пылью и грязью, или лучше промолчать об этом. Важно ли это вообще? Не сочтут ли они меня провокатором того, что случилось в магазине?
- Если вам будет легче, мы можем поговорить об этом в участке, - сказал шериф.
Он подошел к задней части своей машины и открыл дверцу, для того чтобы я мог забраться внутрь.
- У него был пистолет... Я пытался отобрать его у него, но он выстрелил... - сказал я. - Это был несчастный случай, но продавец магазина, его ранило...
- Какой продавец? - спросил шериф.
- Я не помню его имени! - сказал я.
Мне стало не по себе, так как я запомнил выражение лица старика, когда он заметил, что его ранили. Я запомнил выражение его глаз, когда он хотел что-то сказать мне. Мне жаль, что я не могу вспомнить его имя.
- Садитесь в машину, продолжим разговор в участке, - сказал шериф.
Я не стал с ним спорить. Не сейчас, когда у него такое суровое выражение лица и шестизарядный пистолет в кобуре.
- Мне нужно закрыть хижину, - сказал я. Полицейские стояли и смотрели, как я потянул дверь на себя - настолько, насколько позволяли сломанные петли. - Я так понимаю, вы не знаете никого, кто мог бы починить дверь?
Никто из них мне не ответил.
- Ну, может быть, вы сможете подсказать мне дорогу после того, как мы поговорим в участке, - сказал я.
Я подошел к машине и забрался на заднее сиденье, после чего шериф захлопнул дверь. Я пристегнул ремень безопасности и подождал, пока два офицера заберутся на передние сиденья машины. Шериф запустил двигатель.
- Знаете, по-моему, это первый раз, когда я сижу в полицейской машине...
Никто ничего не ответил. Даже "молодец" никто не сказал.
Дальнейшая поездка по грунтовой дороге и затем через живописный городок Братлборо прошла в относительной тишине, если не учитывать странного свистящего шума из носа шерифа и забавного "прочищения горла", которое он время от времени издавал. Я не придал этому никакого значения, предположив, что он, скорее всего, простудился или что-то вроде того. Я не стал спрашивать, помня, насколько разговорчивыми были оба полицейских.
- Мы проведем допрос сегодня вечером? - спросил напарник шерифа.
- Не думаю, - ответил шериф. - Пусть посидит в камере. Думаю, можно подождать до утра. У меня есть кое-какие дела вечером.
- Извините, а можно провести допрос сегодня вечером? - спросил я, предположив, что они говорят обо мне.
Ничто так не действует мне на нервы, как то, что обо мне говорят так, будто меня нет, будто я не заслуживаю внимания, чтобы со мной говорить.
- Меня жена ждет, - полицейские не обратили внимания на то, что я вообще заговорил. - Ну, если уж на то пошло, могу я хотя бы позвонить ей, когда мы приедем в участок?
И снова они ничего мне не ответили.
- Да это полный пиздец, - сказал я. - Я хочу сообщить вам об убийстве и...
- Несчастном случае, - сказал помощник шерифа.
- Что?
- Вы сказали ранее, что произошел несчастный случай. Ночь в камере должна помочь вам разобраться в своей версии, - сказал он.
Повернувшись на своем сиденье, он посмотрел на меня, как будто хотел оценить мою реакцию. Я изо всех сил постарался не выдать никакой реакции.
- Послушайте, я видел, как сегодня кое-кого застрелили... Продавца магазина... Он мертв, и я видел, как это случилось. Я только хотел рассказать вам, парни, что произошло, и вернуться к жене и детям.
- А где они сейчас? - спросил помощник шерифа.
- Они отправились в дом моей тещи. Я не хотел, чтобы дети были втянуты во все это...
- Они могли видеть преступление...
- Они ничего не видели. Они были в хижине. Я поехал в магазин за чистящими средствами, мы собирались привести все в порядок... Вы ведь заметили граффити?
Помощник шерифа окинул меня пристальным взглядом. Ему явно не нравился тон моего голоса несмотря на то, что они сами виноваты в том, что у меня такой тон.
Я попытался сменить тон на более "естественный". Не было смысла злиться на них, несмотря на желание... Не сейчас, когда они ведут себя достаточно агрессивно. Это только усугубит ситуацию.
- Моя жена и дети ожидали в хижине, - сказал я.
Мне не хотелось говорить им, что Эва находилась в машине, пока я ходил в магазин; не хотелось, так как они могли решить, что им нужно допросить и ее.
- Так что произошло в магазине? - спросил напарник шерифа.
Он по-прежнему был повернут ко мне лицом.
Я посмотрел на шерифа. Он, не моргая, смотрел вперед, на дорогу, по которой ехал. Он вообще слушает?
- Там была компания ребят...
- Какого возраста?
- Что?
- Какого возраста они были? Сколько их было?
- Что? Я не знаю - приблизительно подростки, полагаю. Их было шесть или семь... я не помню. Они не давали мне войти в магазин. Они преградили мне путь...
- Почему?
- Я не знаю. Решили пошутить? Они мне что-то сказали, я им что-то сказал...
- Например?
- Я не помню! Я не думал, что мне понадобится потом вспоминать наш разговор... В общем, разговор обострился...
- Как это?
- Они начали приставать ко мне. Один из подростков подстрекал старшего из них ударить меня, и в этот момент вышел продавец магазина. У него в руках была винтовка, поэтому он отогнал компанию, а затем впустил меня в магазин.
- И они сразу ушли?
- На них была направлена винтовка. Чего вы от них ожидали? - своим риторическим вопросом я добился еще одного строгого взгляда от напарника шерифа. - Я отправился за необходимыми мне чистящими средствами, и в этот момент старший из ребят зашел в магазин - уже с пистолетом.
- Пистолетом? Каким пистолетом?
- Я не знаю... С огнестрельным. Он начал угрожать продавцу... сказал, что нехорошо, когда тебе в лицо тычут стволом, а потом повернулся ко мне. Он потребовал от меня извинений. Он захотел, извинений за то, как я с ним разговаривал...
- А почему вы не извинились?
- Я извинился! Он держал пистолет перед моим лицом.
- И что произошло дальше?
- Он захотел, чтобы я умолял сохранить мне жизнь.
- А вы?
- Нет.
- Чем все это время занимался продавец магазина?
- Я стоял между ними. Он подобрал свою винтовку. Он велел мне отойти в сторону. Я не хотел, потому что думал, что смогу уговорить парня бросить пистолет. Если бы я отошел в сторону, продавец застрелил бы его. Вы понимаете, он бы...
- Продавец магазина защищал свой бизнес и себя, возможно, даже вас. А второй человек угрожал ему пистолетом. Я знаю, как бы я поступил...
- Я не думал, что кто-то должен умереть!
- И что произошло?
- Я схватился за пистолет, и мы начали бороться с ним... Он выстрелил... Я обернулся и увидел, что продавец магазина ранен. Он сразу упал на пол...
- А у кого в руках в это время был пистолет?
- У меня.
- Так вы выстрелили в него?
- Что? Нет. Пистолет был в руке парня, когда он выстрелил... Я затем вырвал пистолет из его рук и направил на него...
Напарник шерифа посмотрел на шерифа, пытаясь узнать его реакцию, но лицо шерифа оставалось бесстрастным. Он снова повернулся ко мне:
- Ну и где теперь парень?
- Он понял, что я не собираюсь стрелять в него... Я не убийца... Он схватился за винтовку продавца, а я убежал...
- Вы убежали?
- Да. Я убежал. Я не из тех, кто стреляет в людей. Я не собирался стрелять в парня... В гребаного мальчишку... Так что, я поступил так, как считал нужным, я побежал к своей машине... Сел в нее и уехал. Когда я уезжал, в зеркале заднего обзора я увидел парня, который стоял посередине дороги с винтовкой в руках.
- Он выстрелил?
- Нет. Он понял, что не сможет попасть в меня. Я на скорости уезжал оттуда.
- А где сейчас пистолет?
- Я оставил его в хижине, - сказал я.
Я совершил непростительную ошибку. Я не собирался оставлять пистолет. Я должен был сразу же сказать полицейским, где он находится, чтобы они могли забрать его и провести все необходимые процедуры.
- Вы решили оставить его на память? - спросил помощник шерифа.
- Послушайте, все произошло довольно быстро... Я позвонил вам, ребята, намереваясь сообщить о случившемся, а вы проявили ко мне не самые теплые и дружелюбные чувства, вы понимаете, что я хочу сказать?
- Чем вы зарабатываете на жизнь?
- Какое это имеет отношение к происходящему? - я понял, что он хочет услышать ответ в любом случае: - Я автор. Я пишу книги, этим зарабатываю на жизнь...
- Значит, вам хорошо удается придумывать истории?
- Вы полагаете, я лгу? - спросил я. Полицейский улыбнулся и снова повернулся лицом вперед, на своем месте. - Вы полагаете, я зашел в магазин, застрелил продавца, а потом ушел, не взяв ни необходимых мне моющих средств, ни денег в кассе? С какой стати мне так поступать?! - И снова мой вопрос был проигнорирован. - Я хочу позвонить своему адвокату, - сказал я.
- У вас будет возможность позвонить, когда мы приедем в участок, - сказал шериф, наконец нарушив свое молчание.
Возможно, Сьюзан была права. Может быть, нам всем следовало уехать и надеяться на то, что никто не заметил и не сообщил о том, что моя машина скрылась с места происшествия.
В полицейском участке меня провели в камеру в задней части здания, как будто они уже решили, что это я убил продавца. Шериф открыл дверь камеры и жестом пригласил меня войти внутрь, после чего его помощник услужливо подтолкнул меня.
- А как же мой телефонный звонок? - спросил я, когда они закрыли дверь камеры.
- Вы сможете позвонить утром, - ответил шериф.
- Это полная чушь, - сказал я, - вы обращаетесь со мной как с гребаным преступником.
- Нет, мы обращаемся с вами как с важным свидетелем, - сказал шериф. - Это для вашей же собственной безопасности.
Хитрая улыбка на его лице свидетельствовала об обратном.
- Послушайте, шериф...
- Почему вы постоянно называете меня шерифом? Я не шериф...
- О чем вы говорите? Так указано на вашем жетоне...
- О, я знаю, что указано на жетоне, поэтому я и снял его с окровавленной рубашки шерифа. Я решил, что он неплохо смотрится.
- Что?!!
Мужчина, которого я принял за шерифа, указал на стол в дальнем конце помещения. Из-за стола торчала нога.
- Это шериф... Ну, во всяком случае, это был шериф, - oн рассмеялся: - Думаю, можно с уверенностью сказать, что заключенные теперь возглавляют полицейский участок.
Мое сердце заколотилось, и меня охватил приступ паники...
Я дернулся и открыл глаза. Я сидел на одном из кресел в гостиной. Я даже не помню, как заснул; помню только, что сел, потому что комната начала кружиться из-за стрессовой ситуации, отсутствия нормальной еды и усталости. Во всяком случае, я предположил, что это произошло в результате именно этих причин. Я вовсе не собирался засыпать. Чем дольше я не рассказываю об убийстве, тем больше подозрений может возникнуть.
Какова вероятность того, что в магазине таких размеров нет ни одной системы видеонаблюдения, которая бы действительно функционировала?
Я поднялся и подошел к двери, которую я заблокировал единственным креслом, прежде чем сел на другой стул. Я отодвинул стул, и дверь медленно распахнулась. Снаружи уже стемнело.
Я уже и забыл, каким жутким кажется лес, когда с наступлением сумерек смотришь на него из хижины. Много лет назад, я сидел на краю своей кровати и светил фонариком из окна в темноту за окном только для того, чтобы убедиться, что за окном нет ничего того, чего там не должно быть. Я считаю, что мой отец виноват в этом, так как постоянно запугивал меня перед сном рассказывая разные истории о призраках в этих местах; они не способствовали моему спокойному сну.
Я не верю в истории о привидениях и не верю тому, что происходит в ночи, но, несмотря на это, я готов отдать правую руку за фонарик прямо сейчас.
Я сунул руку в карман за мобильным телефоном. Нет смысла откладывать звонок. О трупе, без сомнения, уже сообщили, так что меня наверняка уже ищут. Я уверен, что шериф поверит моим словам.
В конце концов, у меня нет судимости. Даже штрафов за превышение скорости и неправильную парковку нет. Черт... Я обыскал свой второй карман. Ничего. Где, черт возьми, мой телефон? Неужели я обронил его в магазине, когда отправился звонить в департамент шерифа? Я помню, что телефон находился у меня в руке... Но я не помню, был ли он у меня в руке, когда я садился в машину. Или держал? Возможно, я бросил его на пассажирское сиденье... Черт. Думаю, так и есть.
Я снова осмотрел окрестности. Мне не очень хочется идти по лесу в темноте. Отсюда до шоссе около двух часов ходьбы. Но когда едешь на машине, кажется, что дорога занимает совсем немного времени. Идти в темноте - означает напрашиваться на неприятности. Проклятье. Почему я не посмотрел, есть ли у меня телефон, перед тем как Сьюзан уехала?
Лучше идти утром. В светлое время суток меньше шансов наткнуться на что-то и причинить себе вред. Также меньше шансов наткнуться на хищника. Не знаю точно, что водится в этом лесу, но уверен, что здесь обитает какая-нибудь ночная тварь, которая будет рассматривать меня как еду. Я вернулся в хижину - везде дерьмо. Жаль, что я не успел прихватить кое-что из чистящих средств перед тем, как покинул магазин. Я не совсем уверен, что хочу сидеть здесь.
Я сел на кресло в гостиной, снова пододвинув другое кресло к двери, заблокировав тем самым вход; это было вызвано двумя причинами - во-первых, так сквозняк не проникал в деревянную хижину, а во-вторых, снаружи все казалось жутким, как в аду, поскольку внезапно опустившийся туман, казалось, начал пробивать себе путь сквозь густые ряды высоченных деревьев. Я чувствую подступающую тошноту. Не знаю, то ли я просто устал, то ли проголодался, то ли нервничаю по поводу предстоящей встречи с шерифом. Что, если он мне не поверит? Меня могут посадить в тюрьму? А как же моя жена и дети? Им придется продолжать жить своей жизнью, а люди будут смотреть на них и осуждать их за то, что я совершил. Если меня посадят за убийство, то, скорее всего, все будут считать, что именно я убил. Я знаю, что я не убивал. Я никогда не желал, смерти кому-либо.
Боже, как его звали? Наверное, это будет постоянно преследовать меня, как и выражение его лица, когда он понял, что его ранили. Я причастен к смерти человека и не могу вспомнить его имя.
Я поднялся и снова подошел к окну, вглядываясь в жуткую тьму за окном. Я пожалел, что у меня нет телефона, и я не могу позвонить шерифу и побыстрее покончить с этой неприятностью. До восхода солнца оставалось ждать целую вечность - по крайней мере, до того момента, когда я смогу видеть, куда я ступаю. Можно несколько часов напролет прокручивать в голове всю произошедшую трагедию и испытывать панику по поводу того, что когда я, наконец, поговорю с шерифом, все закончится не так, как я ожидал.
Я начал жалеть, что не остался дома, а приехал сейчас сюда. Я должен был продать эту проклятую хижину, когда умер мой отец. Я должен был догадаться, что существует большой риск того, что она подвергнется акту вандализма. Думаю, я должен быть благодарен, что здесь вообще никто не поселился. Хотя, если бы здесь кто-то проживал, то у меня не было бы причин ехать в магазин, и продавец остался бы в живых.
Я не могу поверить, что мое отношение к этому месту так быстро изменилось. Сегодня утром я был очень рад возвращению сюда и тому, что снова увижу хижину. Мне нравилась мысль о том, что я буду осматривать ее, и в моем сознании снова возникнут воспоминания о моем отце, но сейчас, когда я смотрю на все вокруг, мои счастливые воспоминания омрачены.
Туман снаружи становится все более густым. Я едва могу увидеть деревья на расстоянии нескольких сотен ярдов от хижины. Никогда не видел такого густого тумана. Наверное, хорошо, что Джейми и Эва поехали со Сьюзан, они бы сейчас сходили с ума. Моя короткая история о призраке, рассказанная в машине, способствовала бы этому. Возможно, мне пришлось бы сказать им, что я все выдумал... Ну, не совсем выдумал. Только дополнил немного рассказ. Местные жители всегда рассказывали истории о призраках психушки, бродящих по окрестностям, и криках, но я уверен, что причиной сердечного приступа, который случился у моего отца год спустя, был стресс и неправильное питание. Время смерти было не больше, чем досадным совпадением.
Я слышу голос отца в своей голове, который напоминает мне об узниках: Они кричали и вопили, всю ночь напролет в своих тесных комнатах, бились головой о стены... Многие недели их крики ужаса, отчаяния и, конечно же, безумия эхом разносились по коридорам психушки, повергая врачей в отчаянье.
В конце концов, врачам надоело, и они принялись делать операции наиболее крикливым из пациентов, в ходе которых они разрезали им шеи и удаляли голосовые связки, навсегда заставляя их замолчать... В то время, когда отец рассказывал мне эту историю, он даже показал, где врачи производили разрез, проведя авторучкой по моей шее. Это движение всегда вызывало холодную дрожь вдоль моего позвоночника.
Я помню, как на следующий день во время посещения магазина отец рассказал мне, что сказали ему местные жители после того, как он упомянул о призраках и крике: Вы не можете видеть призраков. Вы могли лишь мельком краем глаза уловить их формы и услышать их крадущийся, мстительный крик; пронзительный вопль, способный отнять жизнь у любого, кто его услышит.
У моего отца всегда появлялся блеск в глазах, когда он рассказывал эту историю, и, когда я вырос, мне стало интересно, насколько его рассказ соответствует тому, что рассказывали местные жители, а также насколько он его приукрасил. В конце концов, он был писателем, поэтому его воображение было более извращенным, чем у обычного человека с улицы, и я убежден, что он не упустил бы шанс внести свою лепту в эту историю.
Я продолжал смотреть в серую тьму за окном, и при воспоминании об историях, которые рассказывал мне отец, по моему телу пробежал холодок. Когда я вспоминаю эту историю, то все больше задаюсь вопросом, действительно ли это был совместный отдых отца и сына, как я считал раньше, или это была возможность напугать меня до смерти в отсутствие мамы, готовой накричать на него за то, что он рассказывает слишком мрачную легенду.
- Машина сломалась прямо на этой грунтовой дороге, - однажды поведал мой отец, когда я, восьмилетний мальчик, лежал в кровати с подоткнутым вокруг меня одеялом, - водитель, мужчина лет сорока, повернулся к своей жене, симпатичной женщине лет тридцати, и сказал ей ждать его в машине, пока он сходит в город за помощью... Она просила его не уходить и не оставлять ее, потому что на улице было темно, как сейчас, но он настаивал.
Он сказал, что они не могут сидеть в машине холодной ночью, и надеяться, что кто-нибудь случайно наткнется на них. Он поцеловал ее в лоб, напомнив, что до города примерно полчаса ходьбы пешком в том направлении, откуда они приехали, и прошептал, что он скоро вернется. Прошло полчаса. Прошел час... Прошло два часа, а ее муж все не возвращался.
И вот на третий час по крыше ее машины раздался удар... Бах! и затем еще один... Бах! Как будто что-то тяжелое упало на металлическую крышу машины. Женщина замерла от страха, а тяжелые удары продолжали обрушиваться на машину, и почувствовала огромное облегчение, когда заметила перед собой фары встречного автомобиля. По мере приближения машины удары по крыше становились все громче, все тяжелее и все более продолжительными... БАХ! БАХ! БАХ! БАХ!
Но женщина не могла пошевелиться. Она отчаянно хотела выбраться из машины и побежать к машине, которая оказалась патрульной машиной шерифа. БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! По крыше. Шериф выбрался из патрульной машины и потребовал, чтобы женщина вышла из машины и подошла к нему... Он сказал ей, что она должна делать... Она не должна оглядываться...
БАХ!
Что-то тяжелое ударило в стену хижины позади меня, и я вынырнул из своих воспоминаний обратно в реальность. Я повернулся в ту сторону, где, как мне казалось, раздался удар. Что бы это ни было, звук был настолько мощным, что я подумал, что это могло пробить стену. Что это было, черт возьми?
БАХ!
Я снова посмотрел в окно. Не похоже, что на улице сильный ветер. Я решил, что это могла быть ветка, которая стукнула о стену. В любом случае, все вокруг выглядит спокойнее, чем я видел раньше.
БАХ!
- Эй? - воскликнул я.
Подождал...
БАХ!
- Эй?
БАХ!
Любопытство пересилило, я отодвинул кресло от двери хижины и вышел наружу в кромешную тьму. С фонариком было бы, наверное, лучше. Я прошел по террасе, которая простиралась вдоль всей передней части хижины, и свернул на боковую сторону здания. Отсюда я уже не слышал стука. Тем не менее, я продолжил идти к задней части здания.
Но там ничего не было. Даже деревьев рядом с задней стенкой, которые могли бы ударять по ней при внезапном порыве ветра, не было. Странно. Я вгляделся в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но вокруг было слишком темно, и даже если бы не было темно, туман был почти непроглядным.
- Эй?
Ничего. По моей спине пробежал холодок. Взрослый мужчина, а испугался леса и тумана. Мой отец рассмеялся бы в могиле, если бы узнал, какой эффект оказывают на меня его рассказы. Я развернулся и поспешил обратно в гостиную хижины. Оказавшись внутри, я снова придвинул кресло к двери и отошел подальше.
БАХ!
Я подпрыгнул. Удар пришелся в то же место, в заднюю стену. Я подошел к тому месту, откуда, как я полагал, он донесся, и положил руку на стену. Я снова подпрыгнул, когда что-то, что бы это ни было, еще раз стукнулось о стену. Что бы это ни было, оно кажется увесистым. Наверняка, когда я утром осмотрю стену, на ней останется след. Что это может быть? Я затаил дыхание, ожидая нового удара, но его не последовало. Прошла минута, но ничего не произошло.
БАХ!
Удар раздался из соседней комнаты - спальни, расположенной рядом с гостиной. Я вбежал в спальню, остановился посреди комнаты и принялся ждать. Ну же, сукин сын. Где ты?
БАХ!
Я вернулся в гостиную. Пройдя через нее, я отодвинул кресло от входной двери хижины. Если бы я остановился и немного подумал, то понял бы, какая это дурацкая идея - пытаться схватить то, что стучит в стену. Насколько я знал, это мог быть один из пациентов психушки... Не будь таким глупым. Через несколько секунд я снова стоял за дверью, но там по-прежнему ничего не было видно.
-Эй?
На мой зов отозвались только шелестящие от ветра листья. Больше ничего.
- У меня есть пистолет! - крикнул я на всякий случай, если там был еще кто-то, кроме шелестящих листьев.
Я подождал немного дольше, чем это было необходимо, предоставляя возможность тому, кто там был, проявить себя, но никто не появился, и ничего не произошло. Вспомнив о пистолете, я понял, что как бы я не ненавидел оружие, я был рад, что у меня есть пистолет.
Я пошел в хижину и достал пистолет с того места, где положил его раньше.
Я прикрыл дверь, но на этот раз не стал блокировать ее креслом. Я должен быть заранее подготовлен, если шум повторится. Я не хотел выдавать, кем бы оно ни было, что я приближаюсь к нему. Я выбегу наружу и выстрелю несколько раз в темноту. Может быть, мне следует так и поступить, не дожидаясь повторения шума.
Если там кто-то есть, он быстро скроется, когда я начну стрелять. Кроме того, это продемонстрирует, что я не боюсь применять оружие, а это не так уж и плохо, даже если я и не собираюсь никого убивать. Прошло еще несколько минут, в течение которых ничего не происходило, и я понемногу начал расслабляться - ну, насколько это было возможно в данных обстоятельствах.
БАХ!
Звук послышался со стороны кухни в хижине. Я выбежал через дверь хижины и побежал в ту сторону здания с пистолетом, поднятым вверх - направленным в темное небо.
- Пошел на хуй! - крикнул я.
Я дважды нажал на спусковой курок, выстрелив двумя патронами в туман. С пистолетом в руках я замер и ждал, прислушиваясь, не раздастся ли звук бегущего человека.
Ничего.
Либо там действительно никого нет, или я схожу с ума, и мне все слышится, либо - что бы там ни было - оно не боится пуль. Если последнее, то я не хочу знать, что это за существо и что ему нужно. Прошло еще несколько безмолвных секунд. Я опустил пистолет и пошел назад, к входу в хижину, не переставая пристально вглядываться в лес.
Возвратившись в хижину, я придвинул более массивное кресло из гостиной к сломанной двери. А кресло, которым я блокировал раньше дверь, передвинул в другой конец комнаты. Затем я задернул шторы на окнах. Вид снаружи только распалял мои детские фантазии о чудовищах в тумане. Покончив с этим, я снова сел в кресло и положил пистолет себе на колени.
- Ты же понимаешь, что снаружи никого нет, - говорил мне отец в те ночи, когда мне было так страшно, что я не мог заснуть из-за его рассказов; в те ночи, когда он рассказывал слишком страшные истории.
- Там никого нет, - повторил я его слова вслух. - Там никого нет.
БАХ!
Прошло минут двадцать или около того, и вокруг все стихло. Кто бы там ни был, ему, должно быть, стало скучно, и он ушел. Вероятно, это был человек или люди, виновные в нанесении граффити и причинении значительного ущерба. Скорее всего, они пришли сюда и увидели меня... Возможно, они пытались меня напугать, чтобы потом укрыться в своем логове.
- Видишь, я же говорил тебе, что все в порядке, - сказал бы мой отец, как только бы удостоверился, что снаружи нет никого, кто ожидал когда я закрою. Мне так жаль, что его сейчас нет рядом, что он не может меня успокоить - не потому, что снаружи кто-то есть, несмотря на мое слишком бурное воображение, я знаю, что снаружи никого нет. По крайней мере, ничто не поджидает и не пытается схватить меня. Я хотел бы, конечно, услышать от него, что все будет в порядке, когда я завтра встречусь с шерифом. Я бы все отдал, лишь бы услышать его голос. Что угодно.
Вчера я не мог дождаться, когда приеду в хижину и смогу насладиться тишиной и покоем. Немного побыть в одиночестве. А сейчас я хочу только скрыться. Одиночество, в сочетании с чувством вины, губительно действует на меня и все чаще заставляют предаваться воспоминаниям, которые я предпочел бы забыть. Хижина должна была напомнить мне о прекрасных временах общения с отцом, а также обеспечить мне покой, необходимый для написания книги, а не вытягивать на поверхность дерьмо, которое я предпочел бы забыть.
- Как долго ты с ней встречаешься? - спросил я отца, после того как вбежал в его кабинет - маленькую комнату, где он обычно сидел и писал свои романы.
Я помню, как отец повернулся в кресле и посмотрел на меня. Он даже не поднялся. Он сидел в кресле наклонил голову и смотрел на меня поверх очков в черной оправе.
На его лице появилось выражение отрицания, но глаза выдавали его, как это всегда случалось, когда он был в чем-то виноват или искажал правду, выставляя себя в более благоприятном свете.
Мама уже много лет подозревала, что у отца есть другая женщина.
Каждый год он получал открытки на День святого Валентина, написанные тем же почерком, что и открытки на день рождения, о которых, как он полагал, мы никогда не узнаем; тайные открытки, которые он прятал в своем кабинете, хотя все остальные выставлял на всеобщее обозрение в нашей гостиной. Зачем вообще что-то прятать, если не затем, чтобы скрыть угрызения совести?
Но хуже всего было то, что женщина, которую он предпочел моей собственной матери, оказалась не такой уж и особенной. Всего лишь дешевой шлюхой, которая любила одеваться в дорогую одежду и носить драгоценности, стремясь казаться особенной. Впрочем, драгоценности, скорее всего, были куплены моим отцом. Неважно, как ты разукрашиваешь дерьмо, но... дерьмо всегда останется дерьмом.
Я никогда не разговаривал с мамой. Я никогда не рассказывал ей, как нашел письма отца и той женщины. Папы не было дома. Должно быть, он ушел за чем-то или отправился по своим делам, и попросту забыл закрыть свой кабинет, как он обычно делал. Он часто выходил из дома, не запирая кабинет, но всегда вспоминал об этом и возвращался, чтобы закрыть его как можно скорее, даже если из-за этого он мог опоздать на встречу. Однако в этот раз он не вернулся, а непрерывный звонок будильника порядком мне надоел, поэтому, несмотря на то, что он не любил, когда кто-то заходил в его кабинет, когда его там не было, я зашел. На его столе были повсюду раскиданы какие-то бумаги.
Большинство из них, похоже, были связаны с новой книгой, над которой он работал, но одна из них особенно привлекла мое внимание. Естественно, я решил взглянуть на нее поближе. Я всего лишь человек. Лучше бы я не смотрел. Если бы я не обратил внимания на записку, я бы никогда не узнал о переписке с той женщиной. С этим куском дерьма, другом семьи.
Самым двуличным человеком, какого только можно себе представить. В многочисленных письмах они признавались друг другу в любви и называли друг друга своими вызывающими тошноту ласкательными именами.
Несмотря на то, что я вбежал в кабинет к отцу, я так и не сказал ему, что видел письма. Я надеялся, что он проявит мужество и признается мне, что изменяет моей маме. Его жене.
Но он не способен был даже на это. Ему не хватило мужества. Забавно, я всегда полагал, что он должен быть мужественным, учитывая его неприязнь к всему недостаточно "искреннему". Может, причина в том, что я вломился к нему? Может быть, если бы я повел себя по-другому, он бы ответил честно? Я был совсем юным, и не слишком контролировал свои эмоции. В особенности, если речь касалась людей или ситуаций, причиняющих боль моей маме.
Я никогда не смогу простить отца за то, как он поступал за спиной моей мамы, но я до сих пор жалею, что не смог наладить с ним отношения до случившегося у него сердечного приступа. Наши последние слова были сказаны в гневе, и это терзает мою душу. Я откинулся на спинку стула и вытер слезу с глаза. Так много воспоминаний о счастливых днях.
Я закрыл глаза и попытался выбросить все это из головы: чувство вины за случившееся ранее, глубокое сожаление о том, что не смог наладить отношения с отцом до случившегося у него сердечного приступа... Я даже ощутил себя виноватым за то, как относился к Джейми в последний год. Очевидно, что она переживала сложные времена, пытаясь разобраться в себе, а я лишь выводил ее из себя, при первой возможности комментируя ее поступки. Но чаще всего я просто закрывался в своем маленьком кабинете и работал над своими произведениями. Между мной и Сьюзaн время от времени возникали напряженные отношения... Я становлюсь похожим на своего отца? Надеюсь, что нет. Я обещал себе, что никогда таким не стану. Я обещал себе, что буду хорошим отцом и отличным мужем, но в данный момент мне кажется, что я не справляюсь с обеими поставленными задачами.
Как только я снова увижу их, я начну исправляться.
Еще одно обещание самому себе.
Осторожный стук в дверь хижины выдернул меня из неожиданно нахлынувшего сна. Сквозь щели в занавесках не пробивался солнечный свет, так что я не мог спать долго. Был ли вообще стук или мне показалось? Я не шевелился. Я так и остался сидеть в кресле с пистолетом на коленях и рукой, готовой схватить его в случае необходимости.
- Эй? - тихо сказал я.
В глубине души я надеялся, что если снаружи кто-то есть, то он меня не услышит и уйдет. Я много лет пишу книги ужасов, смотрю фильмы, даже новости по телевизору... Я знаю, что если кто-то поздно ночью разгуливает по лесу, то лучше не открывать ему дверь, если он постучит.
- Кто там? - спросил я снова более тихо, чем это было необходимо.
Я ждал в тишине, отчаянно надеясь, что никто не ответит. С чувством нарастающей тревоги я взял в руку пистолет и направил его на дверь. Какая-то часть меня захотела всадить две пули в дверь на случай, если там кто-то есть, но я удержался и не выстрелил. Неплохой самоконтроль. Похоже, мне послышалось. Либо приснилось в моем некрепком сне.
Прошло еще несколько секунд, и вдруг я услышал характерные звуки тяжелых шагов вдоль хижины, удаляющихся от входной двери. Мое сердце бешено заколотилось в груди, когда я вспомнил этот звук из детства, как однажды я проснулся и побежал к отцу.
Снаружи кто-то был.
Я вскочил со стула, с пистолетом в руке, и как можно тише помчался в спальню, куда направлялись звуки шагов. Если повезет, идущий пройдет перед окном спальни, и я смогу увидеть, кто ходит, но к тому времени, как я оказался в спальне и подошел к окну, звуки шагов полностью стихли. Кто бы это ни был, он, очевидно, сошел с деревянной террасы на мягкую траву, которая смягчала звуки его непрошеных шагов. Проклятье. Я выглянул в окно, но ничего не увидел. Даже меньше, поскольку от моего учащенного дыхания оконные стекла запотели. Я протер их рукой и когда неожиданно для себя увидел бледное лицо юноши, смотрящего прямо на меня, в дюймах от моего собственного лица, закричал и упал на задницу.
Кто бы это ни был, он отступил назад, в темноту и скрылся из виду. Я снова бросился к окну и осторожно выглянул наружу, но его уже не было. Я крепко зажмурил глаза и попытался вспомнить его лицо на случай, если я узнаю в нем одного из подростков, слонявшихся раньше возле магазина, но все, что я смог вспомнить, это длинный шрам, тянувшийся по всей его шее.
Действительно ли я видел шрам, или мое воспаленное воображение вообразило его себе, пытаясь одурачить меня и заставить нервничать еще больше?
Я снова открыл глаза и стал пристально всматриваться в жуткую ночную тьму.
БАХ!
Стук эхом разнесся по хижине, заставив мое сердце снова замереть - ужасное чувство стало слишком знакомым.
- Оставь меня в покое! - закричал я во всю мощь своих легких.
Я не верил, что мой крик чем-то поможет. Если звук пуль, летящих по воздуху, не отпугнул того, кто пытался издеваться надо мной, то я уверен, что мои жалкие вопли ничем не помогут, разве что подстегнут его к дальнейшим действиям.
БАХ!
Не знаю почему, но я поспешил обратно в гостиную, откуда доносился шум, и остановился посреди комнаты, нервно ожидая очередного стука.
ТУК! ТУК!
Я развернулся на месте и посмотрел на входную дверь: кто-то снова постучал.
- Кто там? - спросил я. И поднял пистолет на уровень головы того, кто там находился. - Кто там? - я с ужасом наблюдал, как дверная ручка начала медленно вращаться против часовой стрелки. - У меня есть пистолет! - предупредил я его.
Ручка перестала двигаться. Похоже, кто бы там ни был, у него есть немного мозгов.
БАХ!
Я отшатнулся назад к стене за моей спиной. Сколько там человек?
- Пошли на хуй! - заорал я.
Крик это единственное, на что я способен. Я так напуган, что не могу отодвинуть кресло от двери, чтобы выбежать и противостоять тому, кто там. Справедливости ради надо сказать, что образ человека, стоящего у окна, и старые воспоминания о том, что я слышал, когда был здесь с отцом, много лет назад, заставили меня замереть от страха. А до наступления утра еще ой как далеко.
ТУК! ТУК!
Я посмотрел на часы. Только-только перевалило за полночь. До восхода солнца еще не менее пяти часов, и тогда лес будет настолько освещен, что я смогу добраться до города.
БАХ!
Я не выдержу пяти часов. Я снова посмотрел на дверную ручку, которая начала медленно вращаться. Я колебался долю секунды, а затем поднял ствол пистолета в направлении двери. Я мысленно предоставил тому, кто там был, еще пару секунд, чтобы он перестал двигать ручку. Раз. Два. Я нажал на курок и выстрелил, пробив дырку в двери. Ручка тут же перестала двигаться.
Я опустил пистолет и прислушался, не вскрикнет ли кто-нибудь от боли, а может последует звук падения человека на пол. Но никто не вскрикнул и не упал. Попал ли я вообще в кого-нибудь?
- Эй? - нервно воскликнул я.
Никто не ответил.
Вдруг, без всякого предупреждения, громкий пронзительный крик эхом разнесся по дому, за которым последовали громкие звуки ударов по всем стенам хижины. Я закричал и упал на колени, а пистолет упал на пол рядом со мной. Я закрыл уши руками, пытаясь приглушить шум.
Не успел я опомниться, как единственным звуком в хижине оказался мой собственный крик. Я прекратил кричать. Мое горло болело от напряжения. Я медленно убрал руки от ушей. Тишина. Блаженная тишина. Интересно, надолго ли? Я не поднимался. Я не двигался, опасаясь, что мое шевеление спровоцирует повторение всего этого. Я остался сидеть на коленях посреди гостиной.
Это глупо. Я глупый. Нет. Я поступаю глупо. Снаружи никого нет. Мой отец мне так говорил. Призраков не существует. Привидения не более, чем порождение разыгравшегося воображения или жестокие уловки разума. Скорее всего, там ошивается компания подростков. Возможно, те же люди, которые причинили ущерб хижине.
Я думаю, они пришли, потусоваться в своем логове и удивились, увидев меня здесь. Возможно, они пытаются меня напугать; логическое объяснение, которое должно успокоить мои расшатанные нервы.
Но мои логические рассуждения не очень-то помогают. Я выстрелил уже три раза: два раза снаружи и один раз в дверь. Неужели выстрелы их не отпугнули? Если бы я был на их месте, я бы убежал уже после первого выстрела. И уж точно не стал бы задерживаться, пытаясь спровоцировать больше пуль в мою сторону.
Я медленно и тихо поднялся с колен и сел в кресло. Расположившись поудобнее, я потянулся вниз и поднял с пола пистолет. Раз выстрелов недостаточно, чтоб отвадить того, кто пытается меня напугать, может, мне лучше выйти из хижины и позволить им завладеть ею. Я хочу сказать, если они так сильно этого желают, что не боятся пуль... Может быть, они заслужили это?
- Там никого нет, - сказал папа после того, как я разбудил его, и рассказал о шагах, которые услышал у входной двери.
Папа, казалось, был больше раздражен тем, что я его потревожил, чем тем, что кто-то может быть снаружи, вышагивающий взад и вперед перед его хижиной. Я никогда этого не забуду. В тех редких случаях, когда в прошлом одна из моих девочек будила меня, чтобы рассказать, что что-то случилось, я всегда выслушивал их рассказ спокойно, не выказывая своего раздражения, независимо от того, насколько я был уставшим. Что, если они были правы, и кто-то находился в их шкафу или кто-то стоял у окна и смотрел на них?
- Там кто-то есть, - настаивал я, пытаясь стащить его с кровати.
- Не обращай внимания, - отвечал он, - скоро они уйдут.
Может быть, мое подсознание пытается подсказать мне, что нужно игнорировать тех, кто там находится? Именно так я и должен поступить? Игнорировать их, и они уйдут. Беспокоиться нужно тогда, когда они попытаются войти в дверь. Почему я должен бояться? В конце концов, у меня есть пистолет. Наверное, они должны меня бояться?
Какая глупость. Они снова затихли. Я поступлю так же. Буду сидеть здесь тихо до утра. Я больше не буду их окликать.
Я не побегу наружу и не стану кричать. Что бы они ни делали, я буду игнорировать их. Мне необходимо чем-то отвлечься; я уверен, что это мой разум заставляет меня чувствовать себя намного хуже, чем есть в действительности. Мне хочется попробовать снова заснуть, но я знаю, что мое тело мне не позволит. Я уверен, что утром, когда я отправлюсь в департамент шерифа, я пожалею о том, что не выспался, но сейчас в моем организме слишком много адреналина. Кроме того, если я и задремаю, то тот, кто находится снаружи, снова заставит меня проснуться, когда начнет очередной раз запугивать. К черту. Я не доставлю им такого удовольствия. И мне лучше быть настороже на случай, если они все-таки войдут.
Я не утверждаю, что они попытаются напасть, когда переступят порог, но, даже если это произойдет, я предпочитаю быть готовым ко всему. Сон может подождать. Что ж, попытка отвлечься от мыслей о них не увенчалась успехом. Мне кажется, что с момента принятия своего решения я стал думать о них еще больше.
Я тряхнул головой и поднялся так тихо, как только позволял скрип кресла.
Интересно, сохранилось ли здесь что-нибудь из старых записей моего отца?
В последний раз, когда я был здесь, я наткнулся на несколько листов, спрятанных в ящике в кабинете. Я постоянно обещал себе просмотреть их, вдруг там есть какие-то заметки или что-то, что можно было использовать для написания новой книги, но так и не просмотрел. Несмотря на желание просмотреть записи, у меня никогда не находилось времени. Что ж, времени у меня теперь предостаточно...
Я прошел в свой кабинет, а до этого - кабинет моего отца, и сел за стол, за которым мы с ним обычно писали. Раньше он за столом на разных клочках бумаги набрасывал заметки - до того, как начал пользоваться пишущей машинкой - а я брал с собой ноутбук и записывал все в нем. Так намного удобнее. Впрочем, в те годы, как я знаю, у моего отца не было такой роскоши, как компьютеры.
Даже когда он мог воспользоваться компьютером, ближе к концу своей писательской карьеры, он никогда не пользовался им. Он говорил, что предпочитает работать на пишущей машинке. Он не был суеверным в отношении большинства вещей в жизни, но всегда боялся, что его тексты не будут получаться такими удачными, если он перестанет работать на своей надежной печатной машинке.
Какое-то время после его смерти я пытался работать на его пишущей машинке, которую мне отдала мама. Я терпеть ее не могу. Наверное, из-за того, что я допускаю слишком много ошибок, когда работаю на пишущей машинке. На компьютере все гораздо проще, в особенности клавиша "backspace".
Я сел за письменный стол, на старый деревянный стул, как только смахнул с их поверхностей различные кусочки мусора. Деревянный стол раньше был изысканным предметом мебели, но теперь на его поверхности нет ни одного участка, на котором не было бы нацарапано что-то вроде детского рисунка, будь то глупый сленг или незрелые каракули.
БАХ!
Круто. Не обращай внимания.
Они уйдут. Кроме того, звук доносится из гостиной, а меня там уже не было. Они даже не рядом со мной. Забудь о них. Я выдвинул ящик стола и увидел старую фотографию нас с отцом. Мое сердце екнуло, когда я увидел, что на ней нарисован рисунок. Мое юное лицо осталось нетронутым, но изображение моего отца; его глаза были зарисованы, а на шее нарисована линия в виде шва.
Если бы мой отец был жив, меня, возможно, подобные действия так сильно не возмутили. Я вынул фотографию из ящика и положил ее на поверхность стола.
БАХ!
Я намочил языком кончик большого пальца и провел им по чернилам, но результата это не принесло. Я надеялся, что смогу стереть чернила, но не получилось.
- Говорят, если ты услышал крик, то через год ты умрешь, а твоя душа отправится бродить по тому самому лесу, где ты слышал крик... - сказал мне папа.
Его лицо было таким серьезным, что мне захотелось ему поверить, ведь он повторял то, что ему рассказали местные жители. В свои двенадцать лет я никогда бы не поверил, что он может мне врать. У меня не было причин сомневаться в его словах.
До тех пор, пока спустя чуть меньше года я не обнаружил любовную связь, более или менее подробно изложенную в многочисленных письмах. Я задаюсь вопросом, почему он хранил их. Безусловно, для человека, который предпочитал держать свои отношения в тайне, он должен был сжечь их, как только прочитал и прочувствовал все, что в них было написано. Я никогда не узнаю наверняка, но, возможно, он собирался опубликовать их; таким жестоким способом он намеревался сообщить своей жене, которая читала все его произведения, что у него любовная связь с той шлюхой.
Я отвлекся. До того, как я прочитал те записи... я никогда не сомневался в нем, и поэтому не сомневался в том, что, по его словам, местные жители рассказали ему о шагах и крике.
Хотя мне по-прежнему снилось, что я слышу шаги, я почти забыл об этой истории до смерти отца. Прошел практически год со дня последней ночи нашего последнего счастливого совместного отдыха.
Прошло несколько месяцев с момента нашего возвращения домой после совместного отдыха, когда я решился войти в его пустой кабинет и прочитать правду о моем отце.
Теперь его история постоянно крутится у меня в голове, и я не могу избавиться от нее, хотя в глубине души понимаю, что это нелепо.
...твоя душа отправится бродить по тому самому лесу, где ты слышал крик... - его слова эхом отдавались в моей голове, пока я старался не обращать внимания на шаги, которые снова раздались у дверей хижины.
- Это всего лишь выдумка, - сказал я себе. - Рассказ, для запугивания детей, чтобы они не смели сами ходить в лес. Таковы все истории о привидениях - простые, но эффективные приемы повествования, позволяющие удерживать вас от глупых поступков.
ТУК! ТУК!
- Там всего лишь дети. Ни больше, ни меньше. В конце концов, им станет скучно, и они уйдут домой. В худшем случае, если они войдут, ты сможешь отпугнуть их своим пистолетом... - прошептал я сам себе.
Звук собственного голоса меня успокоил.
Своим пистолетом? Я не хочу привыкать называть пистолет своим. Это не мой пистолет. Это пистолет Джоша. Это орудие убийства. Не называй его больше "своим пистолетом".
ТУК! ТУК!
Почему я оставил свой мобильный телефон в машине у Сьюзан? Все можно было бы уже уладить, и я даже мог бы поехать к ее матери. Я снова подобрал пистолет и крадучись направился в гостиную, откуда доносился стук.
Я решил подождать.
Так и поступлю. Подожду, пока они снова не затихнут. А потом я выберусь из хижины, пойду в лес, и оттуда понаблюдаю за хижиной. Готов поспорить на свой последний цент, что как только я выйду, они все войдут и начнут свою вечеринку. Они ведь дети. Всего лишь дети. Всего лишь дети... Я крадучись подошел к креслу, которое находилось напротив двери, и тихо сел в него, предварительно положив пистолет на пол. Я посижу здесь, пока они не затихнут, а потом начну действовать.
А что, если там никого нет, и никто не зайдет в хижину, после того как я ее покину? - мелькнула беспорядочная мысль в глубине моего сознания. Я даже думать об этом не хочу. Если никто не издевается надо мной, значит, я схожу с ума. Другого объяснения нет.
Я рад, что Сьюзан и дети не остались здесь на ночь. Я бы не хотел, чтобы им тоже пришлось выслушивать подобное. Я уверен, что Сьюзан и Джейми были бы напуганы происходящим, но Эва... Она слишком маленькая, поэтому не должна подвергаться подобным играм разума. Она никогда больше не сможет уснуть. Я и сам не уверен, что смогу.
ТУК! ТУК!
- Да? - ответил отец за дверью своего кабинета.
Ему не стоило беспокоиться. Я бы зашел независимо от того, позвал он меня или нет. Я не собирался стучать в дверь, когда направлялся к нему. Я действовал по привычке. Я намеревался войти к нему и все выяснить с ним.
Я подошел к его столу. Я был еще так юн, но вел себя как взрослый и спросил:
- Как долго ты с ней встречаешься?
Отец развернулся на своем вращающемся стуле и посмотрел на меня. Он даже не удосужился подняться. Я помню, как меня тогда взбесило то, что он смотрел на меня, как будто это я был виноват, а не он. Он наклонил голову и посмотрел на меня поверх очков в черной оправе - даже не удосужился снять их, чтобы должным образом пообщаться со мной.
- О чем ты говоришь? - спросил он меня.
- Я знаю, папа, я знаю...
- Что знаешь?
- Скажи мне, как долго ты с ней встречаешься?
- Что, по-твоему, ты знаешь, сынок? Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
- Не лги мне!
Я помню, что закричал на него. В первый раз, но не в последний, я осмелился противостоять ему; осмелился указать на то, что он, мистер Совершенство, был неправ.
- Послушай, я сейчас очень занят. Книжки сами себя не напишут... Что тебе нужно?
- Я хочу знать, как долго ты изменяешь моей маме! - закричал я.
Папа ничего не ответил. Я помню, что он продолжал смотреть на меня как будто я был грязью на его ботинке, как будто я был для него не более чем досадным недоразумением. Я помню, как тогда подумал, не было ли время, проведенное нами вместе, когда мы смеялись и радовались жизнью, не более чем ложью с его стороны.
Притворством, с помощью которого он старался сделать меня и мою маму счастливыми, тем самым облегчая себе жизнь. Удивительно, как один только взгляд человека может разрушить годы и десятилетия "прогресса" в отношениях.
- Сынок, у меня нет времени... - сказал он мне, и отвернулся, и с этого момента мне показалось, что он будет находится спиной ко мне до конца своей жизни.
Я вдруг обнаружил, что снаружи все тихо. Наверное, они решили отдохнуть перед тем, как начнут снова. Отлично... Вот оно. Следуй плану. Выходи. Продолжайте наблюдать. А затем, когда я выйду, наступит моя очередь пугать вас до усрачки. Я поднял пистолет с пола, засунул его за пояс джинс и поднялся с кресла.
С адреналином, бурлящим в моем теле, я поднялся и направился к креслу, которое загораживало мне выход. Я не очень понимал, как мне лучше поступить... Выбежать, с криком, привлекая к себе внимание, чтобы они поняли, что я собираюсь предпринять, или постараться действовать как можно тише? Шумно. Должно быть шумно. Мне нужно, чтоб они поняли, что я покидаю хижину. Ладно... Ну что ж, начнем...
- Оставьте меня в покое! - заорал я изо всех сил, выбегая из хижины, предварительно разблокировав проход перед входной дверью.
Когда я бежал так быстро, как только мог, по грунтовой дороге, по которой я приехал в хижину, я запаниковал, что пистолет может выскользнуть из-за пояса джинс, куда я его засунул. Последнее, что мне сейчас было нужно, так это уронить пистолет.
Я надеялся, что тот, кто наблюдает за тем, как я убегаю, подумает, что я оставил пистолет внутри - таким образом, у них появится больше причин войти в хижину; все, что угодно, лишь бы заставить их выйти из темноты, где они прятались.
Как только мне не стало видно хижины, я прекратил бег. На мгновение я нагнулся вперед, пытаясь отдышаться, и повернулся в ту сторону, откуда только что бежал. Я решил, что все прошло хорошо. Особенно мне понравились мои актерские способности, когда я просил их оставить меня в покое. Надеюсь, они поверили, как я и рассчитывал. Я сошел с грунтовой дорожки и быстрым шагом направился к деревьям. Если я буду осторожен, то смогу незаметно пробраться через лес, пока снова не увижу хижину. С моей новой, скрытой точки обзора я, надеюсь, смогу увидеть, как они войдут в хижину. Когда я пробирался между зарослями, мое сердце учащенно стучало от избытка адреналина. Не потому, что я испугался. Я больше не боялся. Нет.
Сейчас я взбудоражен. Мне не терпится поймать тех, кто там находится, и высказать им все, что я о них думаю. Если они решились на такую авантюру, чтобы вытащить меня из хижины, то можно быть уверенным, что это они с самого начала ее испоганили. Маленькие засранцы. Интересно, каковы шансы получить от них некоторую сумму денег, необходимую для возмещения причиненного ими ущерба и проведения работ по очистке. Шанс был.
Когда я преодолевал последние несколько сотен ярдов, направляясь к большому дубу, который я выбрал в качестве наблюдательного пункта, я изо всех сил старался не наступить ни на одну из многочисленных веток и палок, которыми была усеяна глинистая почва. С каждым "треском" и "хрустом", случайно произведенным мной, я увеличивал свои шансы быть увиденным или, по крайней мере, услышанным.
Для достижения желаемого результата мне необходим фактор неожиданности, а я очень-очень хочу, чтобы все получилось.
Я не знаю точно, сколько времени я уже здесь ожидаю. Я уверен только в двух фактах: здесь очень холодно и никто еще не заходил в хижину. Наверно, нужно было посмотреть на часы, прежде чем я начал наблюдать за дверью.
Да ладно, они наверняка видели, как я выходил, а если и не видели, то наверняка слышали, как я бежал и кричал, когда выходил. Чего же они ждут?
Я услышал, как что-то хрустнуло позади меня, и обернулся посмотреть, что это было. Там никого не было. Это может быть что угодно.
Я подождал еще несколько мгновений, стараясь разглядеть, не движется ли кто-нибудь в темноте, но вокруг никого не было видно. Если бы не стуки, шаги и крики, которые я слышал раньше - я бы поверил, что я совершенно один. Я хочу, чтобы так и было. Вообще-то, нет, я хочу, чтобы моя жена была со мной. Я хочу, чтобы моя жена и мои дети были со мной. Я хочу, чтобы в хижине все было в порядке, но больше всего я хочу, чтобы инцидент в магазине не произошел. Поскольку я желаю невозможного, я могу хотеть всего этого.
- Давайте, давайте, чего вы ждете? - прошептал я.
Они наверняка не так уж сильно хотели войти туда. Может быть, им было интереснее посмотреть, удастся ли им меня напугать, и в действительности они не собирались заходить в хижину? Я посмотрел на часы. Я подожду еще пятнадцать минут. Нет. Двадцать. Я подожду еще двадцать минут, на всякий случай, вдруг они наблюдают за хижиной, чтобы убедиться, что я точно ушел. Я не хочу лежать здесь...
ЩЕЛК!
Я резко обернулся, когда позади меня хрустнула ветка. Я не мог точно сказать, откуда раздался хруст, разве что позади меня, и то, что он был совсем близко. Я затаил дыхание и лежал совершенно неподвижно, среди увядших листьев и упавших веток. Возможно, это животное. Может быть, и ничего. В моем сознании возникло лицо парня со шрамом на шее, который смотрел на меня, но я быстро стряхнул это воспоминание. Призраков не существует. Всего лишь животное. Я повернул голову к хижине. Судя по первому впечатлению, ничего не изменилось с тех пор, как я немного отвлекся. Дверь по-прежнему была полуоткрыта, свет оставался включенным, и, что самое интересное, я не слышал ни радостных возгласов, ни смеха ребят, которые достигли успеха в том, что задумали. Где вы, маленькие засранцы? Я знаю, что вы где-то прячетесь, маленькие трусы, которыми вы и являетесь. Ну же, покажитесь...
Внезапно раздался тот же самый крик, который я слышал раньше ночью, как будто он раздался у меня за спиной. Я обернулся, пытаясь понять, откуда он раздался, но вскоре меня отвлек другой крик, раздавшийся справа от меня... А затем еще один, слева. Я вскочил и, не теряя времени, побежал к грунтовой дороге.
Как только мои ноги ступили на твердую землю дорожки, я принялся бежать так быстро, как только мог, назад к хижине - все это время крики звучали в моих ушах. Я на бегу вытащил пистолет из-за пояса джинс, и держал его перед собой на случай, если кто-нибудь бросится на меня.
Вскоре я добежал до террасы хижины.
Я запрыгнул на две деревянные ступеньки, перебежал через террасу и вбежал в гостиную, где довольно быстро развернулся и захлопнул дверь. Несколько секунд спустя, большое кресло оказалось придвинутым к двери, а я с бешено колотящимся сердцем стоял у окна и из-за старой, потрепанной занавески глядел на улицу. Спустя несколько секунд крики прекратились. Несмотря на наступившую тишину, я остался стоять у окна на случай, если мне придется... что за хуйня...
Я увидел его. На грунтовой дорожке, откуда я только что пришел. Молодой парень, как мне кажется, стоит и смотрит на хижину. Снаружи было так темно, что невозможно было разглядеть ничего, кроме его роста. Я опустил занавеску и отступил на шаг назад, дрожа от страха.
Я несколько раз глубоко вдохнул. Я должен пойти к нему. Противостоять ему. Там всего лишь парень. Вероятно, один из многиx. Он не призрак. Не призрак. Всего лишь парень. Они хотели напугать меня. Им это удалось.
Я шагнул вперед, подошел к окну и снова раздвинул занавеску. На грунтовой дорожке никого не было. Кто бы там ни был, он скрылся в ночи. Я отпустил занавеску и снова отодвинул кресло от двери. Рывком распахнув дверь, я вышел на террасу.
- Кто здесь? - воскликнул я. - Выходи, я тебя видел! Что тебе, блядь, нужно?! Денег?! У меня есть деньги! Если это то, что тебе нужно... - я замолчал и подождал, пока кто-то ответит, но никто не заговорил. - Хватит, это глупо. Я уверен, что есть места, где ты предпочел бы быть, нежели здесь, верно? Эй? Есть здесь кто-нибудь? - никто не ответил. - Что такое? Ты слишком труслив и боишься посмотреть мне в глаза?! - крикнул я.
Когда стало понятно, что никто не намерен выходить, я вернулся в гостиную и закрыл дверь. На этот раз я не стал ее блокировать. Вместо этого я решил сесть в кресло и подождать, пока они снова постучат. Если ничто не будет мешать открытию двери, сила их удара рукой по деревянной обшивке двери заставит дверь распахнуться передо мной.
- Там никого нет, - говорил мой отец.
Сейчас все изменилось. Снаружи кто-то был, и мы должны поговорить... Я сидел на кресле напротив двери, когда заметил кусок ткани, лежащий на подлокотнике, которого не было раньше, когда я здесь сидел. Я осторожно поднял его. При более внимательном осмотре выяснилось, что это кусок ткани, оторванный от рубашки. Возможно, от кармана, который обычно находится в области груди?
Следы красных чернил в уголке, куда могла протечь авторучка... Я обомлел. Я узнал узор на ткани. Рубашка принадлежала продавцу магазина. Как, черт возьми, она оказалась здесь? Я осмотрел другие комнаты и убедился, что ни одно из окон не открыто. Все окна были закрыты. Но они не могли войти в хижину через входную дверь. Не могли! Я все время наблюдал за дверью.
Если только...
Я лишь на долю секунды отвел взгляд от двери, когда услышал хруст позади себя. Могли ли они вбежать и снова выйти за промежуток времени, который мне потребовался, чтобы убедиться, что за моей спиной никого нет? Наверняка, я бы их услышал? Вокруг было очень тихо. По деревянной террасе хижины практически невозможно пройти, не издав ни звука. Я точно знаю, так как много лет назад, пытался подкрасться к отцу.
- Крики издавали мертвецы, которые бродили по лесу, стремясь отомстить за то, что произошло с ними, когда они были живы, - так рассказывал мне отец много лет назад.
Больным давали работу по всему городу, чтобы они быстрее смогли справиться с программой реабилитации. Что, если продавец магазина был одним из больных из психушки, и теперь его призрак добавился к другим, которые обитают в городе? Ткань является знаком того, что он пришел отомстить за то, что с ним произошло? Нет. Глупо. Это, наверное, всего лишь мое гиперактивное, воспаленное воображение, подпитанное воспоминаниями из детства.
Смешно. Я знаю, кто подкинул ткань. Это Джош.
Джош и его приятели, вероятно, пытаются запугать меня, чтобы я не пошел к шерифу.
А что, если он хочет не просто напугать меня? Что, если он хочет быть уверенным, что я никогда никому ничего не расскажу? Что, если он хочет заставить меня замолчать навсегда? Он уже застрелил одного человека, и, хотя это произошло случайно, он не выглядел очень раскаивающимся. И уж точно не чувствовал себя виноватым, когда бросился за винтовкой убитого продавца... Хорошо, что я заставил Сьюзан с детьми уехать. Они не должны быть в этом замешаны. Но если это правда... Если он здесь, чтобы навсегда заставить меня замолчать... Почему он еще не покончил со мной?
Я посмотрел на пистолет в своей руке.
Я собирался использовать его только для устрашения, но если понадобится... Если выбор будет между мной и им... Я поступлю так, как должен поступить. Все, что я могу сейчас предпринять, это сидеть и ждать его... Его и его друзей... Надеюсь, до утра ничего кроме посторонних звуков не произойдет, и я смогу убраться отсюда в город. Как только я окажусь в городе, я уверен, со мной все будет в порядке. Даже лучше, когда я окажусь напротив шерифа в его кабинете. Я быстрым шагом прошел по хижине, закрывая все двери. Я подумал, что если они попытаются влезть через одно из окон и застать меня врасплох, то тогда я услышу, как они входят в дверь, и смогу действовать соответственно. Я снова сел в кресло в гостиной и принялся ждать. Если они решатся действовать, надеюсь, они начнут как можно скорее. Я хочу поскорее покончить с этой историей. Забыть этот отвратительный период жизни.
Я хочу покончить с этой историей и забыть о ней навсегда, насколько это мне позволит труп, лежащий на моей совести.
Я сел в кресло напротив двери и морально приготовился к тому, что мне, возможно, придется совершить. Ждать пришлось недолго.
БАХ!
А, интересно, где они были? Судя по всему, им потребовалось некоторое время, чтобы добраться до хижины после того, как они обступили меня дальше на грунтовой дороге. Ну же, сукин сын, перестань разыгрывать "призрака" и подходи сюда.
БАХ!
Теперь звуки ударов, которые отражались от стен хижины, меня даже не раздражали. Им нужно освоить новые трюки. Я привык к тому, что в темноте слышу различные звуки. В какой-то степени я был разочарован тем, что они еще не начали стонать, охать и греметь цепями. Всем известно, что именно так поступают злые духи, когда преследуют живых людей.
Спереди хижины послышались шаги. Вот и он, - подумал я. - Вот так-то. Я поднял пистолет в направлении двери. Ну же, Джош, просунь голову в дверь. Я осмелюсь. Еще как осмелюсь. Но шаги не затихли у двери. Шаги прошли мимо двери по направлению к другой стороне хижины.
Я прислушивался к звукам шагов вдоль стены, не сводя глаз со ствола пистолета. Шаги стихли. Должно быть, кто-то дошел до дальнего конца террасы. Но остановка была недолгой, должно быть он развернулся и снова пошел по деревянным доскам террасы - по тому же маршруту, по которому только что шел. Я по-прежнему слушал звуки шагов, не сводя глаз со ствола пистолета. Я ожидал, что на этот раз он постучит в дверь, но он не постучал, и тогда я увидел, как темная тень промелькнула в небольшой щели, возникшей из-за того, что дверь не была как следует закрыта. Я не окликнул его, не пригласил войти. Несмотря на то, что я не беспокоился по поводу того, что должен был выстрелить в него... я все равно не хотел приглашать его в хижину.
БАХ!
Еще один стук по стене позади меня. Тем временем тот, кто ходил по передней части хижины, развернулся и снова пошел по террасе. Шаги были тяжелыми и громкие. Или Джош был знаком с какими-то громилами, нуждающимися в диете, или они намеренно топали ногами, чтобы шаги были громче. Как бы то ни было, внутрь они не вошли.
Они пытаются морочить мне голову. Как я и ожидал, темная тень промелькнула в щели. У меня было желание, когда они проходили мимо двери, бросится на них и повалить на пол, но я не решился. Я остался сидеть на месте. Зачем навлекать на себя неприятности.
БАХ!
Чем дольше они подобным дерьмом занимаются, тем более жалкими они выглядят.
Разумеется, не могли же они всерьез полагать, что, повторяя раз за разом свои действия, смогут меня достать? Сначала, конечно, мне было немного неприятно, но только не сейчас - сейчас мне просто смешно.
Шаги за дверью стихли так же внезапно, как и раздались. Должно быть, это очень утомительно, так топать ногами.
Наверное, им необходим небольшой отдых. Если бы на их месте был я, и организовывал все это, то я бы предложил определенную схему, по которой несколько парней по очереди топтали бы ногами. Так они бы меньше уставали.
БАХ!
Но, возможно, их не так много, и поэтому у них нет такой возможности.
Снова послышались шаги. Я постарался не рассмеяться вслух. Ладно, полагаю, им понадобилось немного больше времени, чтобы поменяться местами. Несомненно, тот, кто минуту назад расхаживал по передней части хижины, сейчас стоит у задней стены, готовый ударить по ней тем, чем они бьют, для получения подобного грохота, а парень, который стоял у задней стены... Что ж, теперь он один из тех, кто вышагивает.
В дверной щели мелькнула тень.
БАХ!
Я улыбнулся. Другой подросток теперь успел занять место у задней стенки здания. Абсолютно жалкое зрелище. По правде говоря, с меня хватит. Я поднялся с кресла и выбежал через входную дверь с пистолетом наизготовку.
- Ну что, маленький засранец! - заорал я.
Какого черта? По моим расчетам, топчущий ногами злоумышленник должен был находиться у окна спальни, того самого окна, через которое я видел его раньше, но там никого не было.
БАХ!
Он по-прежнему около задней части хижины. Я застану его там. Я побежал к задней части хижины, но когда я оказался на месте, там уже никого не было видно.
- О'кей, ты быстро бегаешь. Отдам тебе должное...
Я медленно пошел назад вдоль боковой стороны здания, по направлению к входу, не сводя глаз с кустов, которые росли вдоль задней части здания.
Ни один из кустов не колыхался, так что никто, похоже, в них не скрылся. Все вокруг было до жути спокойно. Куда же, черт возьми, он побежал?
- Я знаю, что это ты, Джош... Это бессмысленно. Лучше выходи, поговорим с тобой. Давай разберемся во всем вместе... - я остановился в ожидании ответа. - Утром я собираюсь отправиться к шерифу... Сейчас у тебя есть шанс выйти сюда и поговорить о том, что произошло в магазине...
Тишина.
Ни звука. Ни смеха. Ничего. Только тишина.
- Я знаю, что произошел несчастный случай... Давай... Мы можем поговорить об этом... Поговорить о том, что мы расскажем шерифу... Это было одно большое недоразумение... Все случившееся произошло случайно... Они смогут в этом разобраться. Мы не хотели, чтобы кто-то пострадал. Никто не хотел, чтобы кто-то пострадал. Так получилось... - по-прежнему ничего. - Ну же, поговори со мной... Докажи мне, что ты не настолько глуп, как пытаешься казаться...
Вдруг в окно, неподалеку от меня, с внутренней стороны кто-то стукнул. Я обернулся и вскрикнул от ужаса, когда увидел лицо молодого парня, смотрящего на меня из комнаты. Его кожа была бледной, поэтому я смог различить крошечные синие вены на его лице, глаза мутно-голубыми, вокруг которых были видны красноватые круги, волосы черными и сальными, зубы желтыми, а на губах была корка из засохшей кожи, которая была следствием, по моему предположению, обезвоживания. По всей длине его шеи проходил длинный шрам, который выглядел так, будто его в спешке зашивали. Он указал на меня костлявым пальцем, затем его глаза расширились, и я услышал жуткий крик. Самый громкий из всех криков который я слышал на сегодняшний день, но он исходил не из его рта. Его рот оставался закрытым настолько, насколько позволяли оскаленные зубы. Казалось, что крик раздается только в моей голове. Я закрыл глаза и тоже закричал. Я выронил пистолет, предпочитая заткнуть уши руками, а не нажимать на курок. Когда я снова осмелился открыть глаза только после того, как крики прекратились, парня в окне уже не было. Я отнял дрожащие руки от своих ушей и поднял пистолет с земли, где он валялся среди увядших листьев и грязи, все это время я не переставал смотреть на окно на случай, если парень снова появится.
- Ладно, отлично, - крикнул я, - ты меня достал...
Мой голос дрожал почти так же сильно, как и руки, а сердце стучало сильнее и быстрее, чем когда-либо прежде. Настолько сильно, что я думал, оно выскочит из грудной клетки. Я быстро осмотрелся, убеждаясь, что позади меня никого нет, а затем свернул за угол хижины. Я уговорил себя войти внутрь, чтобы схватить того, кто там был. Это был всего лишь грим, - повторял я снова и снова в своей голове. - Только грим. Призраков не существует. Пока я был снаружи, парень воспользовался случаем и забежал в комнату, чтобы попытаться напугать меня. Маленькому засранцу это удалось.
- Давай выходи, я знаю, что ты здесь, - крикнул я с порога хижины. Я ожидал услышать смех того, чей розыгрыш только что великолепно удался, но ничего не было. Никакого смеха. Никакого злорадства. Ничего. - Ну же... Ты меня достал... Очень хорошо... Молодчина...
Ничего.
Держа пистолет в вытянутой вперед руке, я шагнул внутрь. Странно, внутри как будто стало холоднее, чем снаружи. Забудь об этом. При беглом осмотре первой комнаты вскоре выяснилось, что она пуста. В этой комнате невозможно было спрятаться. Определенно, эту комнату можно исключить. Я открыл дверь гостиной, которая вела в остальную часть хижины... Все остальные двери были закрыты так же плотно, как я раньше их закрыл.
Я снова ощутил беспокойство. Нет. Не обращай внимания. Они определенно хороши в той игре, в которую играют. Закрыть за собой двери для них не составило бы никакой сложности, даже если бы они торопились, чтобы я их не заметил. Поскольку они стараются сохранять все как можно более аутентичным, то, конечно, они бы закрыли двери. Они не стали бы прилагать столько усилий только для того, чтобы потом все испортить.
Я открыл дверь в спальню, где я видел мальчишку. Сколько же ему было лет? Учитывая грим, сложно определить точный возраст, но на вид ему было не больше десяти лет. Интересно, знает ли его мама, что он гуляет так поздно?
- Я знаю, что ты здесь, - сказал я. - Ты можешь выйти... Я не сержусь.
Если учесть, через что они меня вынудили пройти, я уверен, что он мне не поверит, но я чувствовал, что стоит попробовать. Мне казалось, что я перепробовал уже все.
Как и в гостиной, здесь практически не за чем было спрятаться, кроме... Нет... Конечно, нет... Я опустился на колени и уткнувшись головой в деревянный пол посмотрел под кровать. Там никого не оказалось. Более того, учитывая то, в каком состоянии они оставили остальную часть хижины, под кроватью вообще ничего не было: ни мусора, ни моих старых вещей, ни даже паутины.
Кто бы мог подумать, что здесь окажется самая чистая часть всей этой проклятой хижины?!
Я выпрямился и тут же почувствовал, как волоски на моей шее зашевелились, когда кто-то, стоящий за моей спиной, выдохнул теплый воздух на мою кожу.
- Я знаю, что ты здесь, - прошептала я. - Что тебе нужно?
Я не осмеливался повернуть голову. Я отчаянно хотел повернуться, просто чтобы мы могли, наконец, со всем покончить, но мое тело отказывалось повиноваться мне, слишком напуганное историями, на которых я вырос, и странностями сегодняшней ночи.
- Это глупо, - сказал я. Я пытался говорить спокойно и уверенно, но знал, что мне это не удалось. Я говорил так же испуганно, как и чувствовал себя. - Мы можем быть друзьями, - продолжил я дрожащим голосом, - нам не обязательно так поступать...
Кто бы там ни был, он ничего не ответил. Он так и остался стоять. Я чувствовал, что он практически стоит надо мной. Почему он ничего не говорит? Почему? Все, что я слышал, были странные гортанные звуки, которые, казалось, исходили из глубины его горла.
- Почему ты не хочешь со мной поговорить? Зачем вы так поступаете?
Я попытался овладеть ситуацией, но меня снова подвел мой тембр голоса.
Волнуясь, я повернул голову, намереваясь посмотреть, кто стоит у меня за спиной. Я повернул голову лишь наполовину, после чего застыл от страха. Краем глаза я заметил все, что хотел увидеть.
- Пожалуйста... Скажи мне, чего ты хочешь... - умоляюще произнес я.
Я почувствовал, что мои глаза начинают наполняться страхом, и страх был настолько сильным, что я не мог с ним справиться.
Стук моего собственного сердца практически заглушал странные щелкающие звуки из глубины его горла - вероятно, образующиеся там, где раньше находились голосовые связки. И тут неожиданно он положил руку мне на плечо, и комнату заполнил пронзительный крик.
Я резко открыл глаза. Я лежал лицом вниз на деревянном полу в спальне. Наверное, я потерял сознание: шок от случившегося оказался слишком сильным для моего тела. Как только я понял, где нахожусь, я сел и оглядел комнату. Пусто. Я снова один. Должно быть, я некоторое время находился без сознания, так как из окна, которое находилось в боковой части комнаты, проникал дневной свет.
Слава Богу. Мне нужно выбираться отсюда. Все кончено...
БАХ!
Нет. Не может быть. На этот раз удар раздался с передней части хижины. Чего они хотят? Уже рассвело. Они должны знать, что все кончено. Они должны понимать. Мой отец говорил мне, что ночью происходят всякие странности.
Я услышал шаги по передней части террасы. Оставят ли они меня когда-нибудь в покое? Затем раздался стук в дверь. Нет. Я не собираюсь терпеть подобное. Нет. Я посмотрел на пол и заметил пистолет. Не раздумывая, я схватил его и прицелился в дверь.
- Я здесь! - воскликнул я. - Заходи и хватай меня!
Шаги по доскам пола из другой комнаты. Дверь приоткрылась, и я нажал на курок.
БА-БАХ!
Я закричал и выронил пистолет. Ствол упал на пол раньше, чем тело Эвы. Моя дочь. Моя красивая дочь. Она упала на спину, кровь струйками текла по ее изящному лицу. Что я натворил? Что я натворил?
- Детка?! - воскликнул я, подбегая к ее безжизненному телу.
Снаружи послышались шаги, как будто кто-то бежал к тому месту, где я сидел и прижимал к себе тело моей младшей дочери. Что я натворил?
Сьюзан закричала, войдя в дверь хижины.
- Моя малышка!!! - закричала она. - Что ты натворил?!!
Я не мог ей ответить. Я не знал, что сказать. Вошла Джейми и остановилась в дверях хижины. Ее лицо было бледным, пока она рассматривала разыгравшуюся перед ее глазами сцену.
Я закричал, когда Сьюзaн отняла у меня тело Эвы и взяла его на руки.
- Папа? - сказала Джейми из дверного проема, где она остановилась за мгновение. Ее голос дрожал.
- Моя малышка! Моя малышка! Что ты натворил! - Сьюзан продолжала причитать снова и снова.
- Мне жаль, - я рыдал, обхватив руками голову; слезы текли не переставая.
- Вызовите кого-нибудь! - требовала Сьюзан. - Спасите ее! Спасите ее! - кричала она.
Джейми опустилась на колени и принялась рыдать, черная тушь потекла по ее бледному лицу, так как случившееся начало медленно проникать в ее сознание.
- Не сиди на месте! - закричала Сьюзaн. - Вызови кого-нибудь!
- Мне очень жаль, - плакал я, пытаясь обнять Сьюзан.
- Не трогай меня! - закричала она.
В ее голосе слышались страдание и ненависть, которые передавались в каждом слоге.
- Мне жаль, - повторил я.
Я поднялся и, пошатываясь, вышел из хижины на яркий дневной свет теплого субботнего утра. Я не успел спуститься с террасы, как меня стошнило в листву прямо на землю. Я убил свою дочь. Я убил свою дочь.
Я отчаянно хотел забыть... Заглушить боль... Но крики боли Сьюзaн и плач Джейми, доносившиеся из дверного проема, не позволяли мне забыть и притвориться, что ничего не случилось. Мне нужно позвонить кому-нибудь. Мне нужно вызвать помощь. Я побежал к машине... Я даже не слышал, как они подъехали...
Произошел несчастный случай...
Если бы я знал, что это они...
Я открыл дверцу машины - которая, должна была с грохотом захлопнуться, когда они выбирались из нее - и сев на пассажирское сиденье, схватил свой мобильный телефон. Я раскрыл его, нажал "9" на клавиатуре... и замер.
Кому я должен позвонить? Кто может помочь?
Никто не может.
Никто.
Никто не сможет воскресить маленькую Эву. Никто не сможет заглушить боль, которую Сьюзан, Джейми и я будем испытывать всю оставшуюся жизнь. Никто не сможет стереть из памяти воспоминание о пуле, вонзившейся в лицо Эвы, и выражение шока в ее глазах. Никто не сможет исправить случившееся. Они меня никогда не простят. Я никогда себя не прощу. Наша жизнь уже никогда не будет прежней. Я разрушил ее навсегда. Люди не поверят в то, что происходило ночью, из-за чего я был на грани нервного срыва. Не поймут. Они будут только знать, что я убил свою дочь. И, если я убил ее, я наверняка убил и продавца магазина. Джош выиграл. Ему все сойдет с рук. Возможно, даже никто не узнает, что он был в магазине, когда выстрелил пистолет. Они повесят все на мужчину из города. Я все потерял. Я все разрушил.
Я больше не буду плакать. Я нахожусь в состоянии шока. Никто не может исправить случившееся. Что нам делать дальше? Как нам жить дальше? Я сидел некоторое время, и только крики девочек не позволяли мне оставаться в полной тишине.
- Мне жаль, - прошептал я.
Мгновением спустя я понял, что необходимо предпринять.
Я понял, как унять боль. Единственный выход. Я выбрался из машины и пошел обратно к хижине. Я прошел мимо Джейми, который по-прежнему плакала в дверном проеме, и попытался отогнать от себя образ Сьюзaн, которая держала на руках Эву, пока проходил мимо них в спальню. Без колебаний я поднял пистолет. Только так я могу избавить их от боли. Единственный выход. Мне придется действовать быстро. Я должен поспешить. Они не заслужили ничего из случившегося. Я должен позаботиться о том, чтобы они не успели понять, что произошло.
- Что ты натворил?! - закричала Сьюзaн из другой комнаты.
Я прошел в комнату, где она сидела над Эвой, и еще раз извинился. Я поднял пистолет на Джейми и нажал на курок. Я выстрелил ей прямо в голову; от силы выстрела ее выбросило из дверного проема хижины на террасу. Сьюзан закричала.
- Мне жаль, - прошептал я. В интонации моего голоса слышался стыд. - Я всегда буду любить тебя. Извини.
Я направил пистолет на Сьюзан. Ее последний крик оборвался со звуком взрыва. Она упала на тело Эвы. Я на мгновение замер, осмысливая свой поступок. Спустя несколько секунд, не осознавая, я закричал во всю мощь своих легких. Я не виноват. Я не виноват. Виноват тот, кто издевался надо мной всю ночь. Тот, кто мучил меня. Если бы меня оставили в покое, у меня не было бы причин держать пистолет под рукой. Эва забежала бы в комнату и бросилась в мои любящие объятия. Сьюзан и Джейми последовали бы за ней. Почему они вообще вернулись? Почему? Они не должны были вернуться.
Они должны были ждать, пока я им позвоню. Сьюзан наверняка догадалась, что у меня нет телефонных номеров, потому что мой телефон был на сидении. Она вернулась, чтобы отыскать меня. Она вернулась, чтобы убедиться, что все в порядке. Убедиться, что со мной все в порядке. Может быть, ее родителей не было дома, и у них не было другого выбора, кроме как вернуться? Я снова закричал.
- Пожалуйста, простите меня... Пожалуйста...
Я прошел в кабинет отца и сел в его старое кресло. Я в последний раз посмотрел на нашу с отцом фотографию. На фотографии снова произошли изменения. На моем лице были зачеркнуты глаза, а на шее появился огромный шрам. Мне было все равно, как и зачем? Теперь не важно. Я уже не беспокоился. Я поднял пистолет к своей голове.
Кроме холодного металла пистолета у виска, я почувствовал жуткое теплое дыхание на своем затылке. Мне уже было все равно. Я оцепенел от всего случившегося.
- Пожалуйста, извините меня, - прошептал я.
Я нажал на курок.
КЛИК!
- НЕТ! ПОЖАЛУЙСТА! НЕТ!!!
Я снова нажал на курок.
КЛИК!
Нет. Не может быть. Не может быть.
КЛИК!
Пусто. Не может быть.
Пожалуйста, Господи, нет. Позволь мне завершить начатое. Пожалуйста. Я судорожно принялся нажимать на курок снова, снова и снова, надеясь, что в патроннике остался хоть один патрон. Я знал, что не успел расстрелять их все. Я уверен, что не расстрелял. Должен был остаться один. Должен был остаться один. Я заплакал, когда понял, что пистолет с самого начала не был полностью заряжен.
Ну же, продолжай нажимать на курок. Должен остаться один. Должен остаться один. Ну же, пожалуйста. Пожалуйста, не поступайте так со мной. Я уже достаточно натерпелся. Пожалуйста...
КЛИК!
КЛИК!
КЛИК!
Я закричал так громко, как только мог.
Перевод: Миша Грубий
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+