I.

– Мне жаль, Дэйв. Дело не в тебе, а во мне...

Она знала, что это звучит глупо и избито. Но что, черт возьми, еще она должна была сказать? Я бросаю тебя, потому что ты урод? Потому что у тебя паршивый музыкальный вкус, и если я услышу еще хоть одну песню Роба Зомби, я засуну твой смартфон тебе в задницу? Потому что мне надоело встречаться с парнем, который выглядит как труп вампира?

– Не делай этого, Меган, я люблю тебя!

Пожалуйста, только без сцен, – с тоской подумала она. Может быть, решение бросить его в переполненном баре было ошибкой? Она знала, что он не воспримет это спокойно, но рассчитывала на то, что он смирится, если они окажутся на публике.

– Я еще не готова к отношениям, но я надеюсь, что мы сможем остаться друзьями...

О, боже, неужели это клише еще используют? – подумала она.

Его бледно-голубые глаза заблестели от скопившихся в них слез.

– Друзьями? Ты хочешь остаться друзьями...Ты разве не поняла, что я люблю тебя?!

Она устала от этого. Очевидно, он не реагировал на ее прощание "по-хорошему". Пора попробовать "по-плохому". Чтобы избавить его от страданий. Жестоко быть добрым и все такое.

– Ну, я не люблю тебя, Дэйв, никогда не любила и не буду. Между нами все кончено.

Его глаза расширились, и кровь отхлынула от его лица, так будто она ударила его по лицу. Она не думала, что он может стать еще бледнее.

Наверное, пора уже уходить. Она допила свой джин-тоник.

– Прекрати, – сказал Дэйв, глядя на нее умоляющими глазами.

Боже, что еще?

– Прости, Дэйв, мне больше нечего сказать.

– Ты трахаешься с Бренданом? Или, может быть, с Робом?

– Нет! Если я снимаю дом с парнями, это еще не значит, что я с ними трахаюсь! – возмущенно возразила Меган.

– Я видел, как они смотрят на тебя. И как ты на них смотришь.

– О, ради всего святого. Не хочу слушать эту чушь!

– Если ты уйдешь от меня, то пожалеешь об этом. Ты за все заплатишь.

Она посмотрела на него сверху вниз и полностью осознала, почему бросала его. Это не имело ничего общего с его любовью к черной одежде или мрачной музыке; вряд ли и ее можно было назвать самой обычной. Меган Андерсон, возможно, и не была готом, но выглядела она мрачно, но, тем не менее, стильно. Ее от природы светлые волосы были выкрашены в черный цвет и подстрижены в строгом стиле Бетти Пейдж с густой челкой. Ей нравились корсеты, которые стягивали ее и без того тонкую талию, превращая ее в осиную, подчеркивая пышную грудь. Одежда, которую носила Меган, была обтягивающей, но сшитой на заказ, и она никогда не обходилась без шестидюймовых каблуков и красной помады.

В общем, их расставание от него не имел ничего общего с тем фактом, что он носил черную кожу и время от времени подводил глаза, просто он был немного, ну, странным. Сначала она нашла сексуальным то, что он отличался от других парней. А для гота парень был довольно серьезным. Никто не хотел с ним связываться. Он заставил ее чувствовать себя в безопасности рядом с ним.

Но сейчас он просто пугал ее. Его бледно-голубые глаза превратились в злобные щелочки, а рот был сжат в мрачную линию.

– Не угрожай мне, Дэйв, – выпалила она, тем не менее, чувствуя страх.

– Я не угрожаю тебе, я предупреждаю. Если уйдешь от меня, ты пожалеешь об этом. Завтра же ты приползешь ко мне обратно.

Меган не особо заботила ни жестокая ухмылка, искривившаяся в уголке его рта, ни холодный блеск в его глазах.

– Пока, Дэйв. Все кончено, прости.

Не оглянувшись, она вышла из паба.

II.

Меган не могла уснуть, ей было слишком жарко и хотелось пить. Она взглянула на светящиеся цифры будильника; они моргнули 1:47 во мраке. Тихо застонав, она откинула одеяло и уже было хотела сдернуть футболку с липкой от пота кожи. Ей хотелось спать голой, но, поскольку она жила в доме с двумя студентами, она не осмелилась. Они были классными парнями, но, тем не менее, это были парни, а она не была шлюхой, несмотря на то, что думал Дэйв.

Будь ты проклят, Дэйв, - подумала она, и эхом отдались в ее голове его странные слова: я не угрожаю тебе, я тебя предупреждаю. Если ты уйдешь от меня, ты пожалеешь об этом. Завтра же ты приползешь ко мне... завтра...

Она свесила ноги с края кровати. Ей нужен был стакан воды и, возможно, пара таблеток парацетамола от головной боли.

– Боже, – простонала она, когда добралась до коридора.

Левую ногу свело судорогой. Она держала его прямо перед собой, прислонившись к стене.

– Блядь!

Она так и стояла, когда очередная судорога схватила ее правую голень. Она взвыла от боли и с грохотом рухнула на пол.

Почти сразу же дверь спальни Роба распахнулась.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – спросил Роб, высовываясь из комнаты в одних боксерах, – Господи, Меган, что случилось? У тебя все нормально?

– Нет, у меня судороги. Черт, так больно.

– Давай помогу.

Роб подошел к ней и поднял ее. Она была миниатюрной всего ростом пять футов два дюйма против его шести футов[26], так что он без труда отнес ее обратно в спальню и положил на кровать.

Он схватил ногу и, массажируя, держал ее прямо, чтобы убрать судороги.

Теперь в спальне появился и Брендан.

– В чем дело? Ты ударились?

– Нет, просто судороги, – сказала она, начиная чувствовать себя немного глупо.

Сейчас полегчало, слава богу. Внезапно до нее дошло, что на ней нет трусиков под длинной футболкой, и она покраснела от стыда. Роб, должно быть, все хорошо разглядел, когда выпрямлял ей ногу. А Брендан только что включил верхний свет, так что ее румянец, как и ее вагина не остались незамеченными.

Оба парня были обнажены до пояса, Роб в боксерах, а Брендан в клетчатых синих пижамных штанах.

Я делю дом с парой качков, – рассеянно подумала она. Она никогда раньше не видела их топлесс и не понимала, насколько они красивы. Роб - высокий и темноволосый, Брендан - ниже ростом и светлее, но оба стройные и мускулистые.

– Ты в порядке? – беспокойно спросил Роб.

– Спасибо большое, ребята, но теперь я в порядке...

Почему бы нам всем не пойти спать, - хотела она сказать, но не могла произнести. Она откинулась на локти и, когда попыталась сесть, то обнаружила, что не может двигаться. Она в панике переводила взгляд с Роба на Брендана.

– Меган? Что случилось? Ты выглядишь немного смешно, – сказал Брендан.

Ни хрена, - хотела она сказать; - это потому что, блядь, я парализована. Но опять же, она не могла говорить.

Что, черт возьми, со мной происходит?

Странное покалывание, начавшееся в кончиках пальцев ног, медленно распространилось по ногам и всему телу. Это было похоже на уколы иголки, ее всю охватил жар.

– Меган? Может быть, стоит вызвать врача... – сказал Роб.

Его голос оборвался, а глаза расширились, когда он увидел, что произошло дальше.

Меган сидела и стягивала футболку через голову, обнажая свое тело.

Она, конечно, не хотела снимать свою футболку, но этому порыву нельзя было сопротивляться.

Она была напугана до смерти. Ее охватила паника.

И она была очень, очень возбуждена.

Она хотела – нет, нуждалась – быть голой. Ей хотелось раздвинуть ноги, раздвинуть мокрые половые губы кончиками пальцев и погладить ноющий от возбуждения клитор. Она была поглощена возбуждением, ошеломляющим своей интенсивностью, она была вне себя от похоти.

Она обезумела от желания, желания, которое было выкрадено из ранее неведомых глубин ее психики.

Очень далекая, все еще функционирующая часть ее разума кричала ей, чтобы она остановилась. Но этот тихий ворчливый голосок был заглушен пульсирующей потребностью ее влагалища.

Она застонала от желания и схватила свои большие сиськи так сильно, что они побелели под ее пальцами, а затем она маниакально шлепнула их несколько раз вместе. При этом она легла на спину и широко раздвинула ноги, чтобы парням было хорошо видно ее блестящую, недавно эпилированную "киску".

Если бы Меган была в здравом уме, она бы сочла их лица забавными. Глаза выпучены, рты раскрыты, волосы растрепаны от сна, из которого она их вырвала.

Но Меган была не в своем уме. Все, что она видела, были выпуклые члены, натягивающие их боксеры, и ей нужен был член.

Пальцы ее левой руки поочередно щипали каждый сосок, оставляя царапины на ее груди, в то время, как ее правая рука нашла единственное место, где она должна была быть.

Потребность кончить была всепоглощающей. Лихорадочно она потерла клитор указательным пальцем, и тут же ее охватил короткий, резкий оргазм.

Она закричала от удовольствия от краткой кульминации своего вожделения, но этого было недостаточно. Это было похоже на каплю воды в бушующем аду.

И этот ад все еще пылал, черт возьми.

Она смотрела на Роба горящими как у кошки глазами, ее зрачки почти полностью скрывали ее коричневые радужки.

Она протянула к нему руки и застонала, как животное в течке. Она хотела сказать ему трахнуть ее, наполнить ее членом, но не могла произнести ни слова. Она слишком обезумела от похоти.

Меган все же донесла свое намерение, схватив член Роба через тонкую ткань его боксеров. Это действие говорило громче, чем слова, и Роб позволил ей вытащить свой твердый пенис.

Свободной рукой она жестом пригласила Брендана присоединиться к ним. Он встал по другую сторону ее односпальной кровати, и Меган стянула его пижаму и тоже вытащила из боксеров его член. Теперь она сидела на кровати, держа в каждой руке по твердому члену.

– Это неправильно, – сказал Брендан, – она же не в себе, может быть, лунатизм или что-то такое... Боже мой.

Меган старательно дрочила его член. Ей было трудно понять его слова в ее состоянии, но она чувствовала его желание на животном, инстинктивном уровне.

Однако она была полна этим желанием.

Она встала на колени и взяла его член в рот. Мускусный, соленый вкус мужского возбуждения наполнил ее рот, и она сосала, ласкала его, не сдерживая себя.

Все это время она продолжала дрочить член Роба.

Ей было все равно, что она давится членом Брендана, что она не может дышать, когда его головка бьется о заднюю стенку ее горла.

Это было приятно и грязно, но ей нужно было гораздо больше, чем член, впихнутый ей в горло.

Неохотно она оторвала рот от члена Брендана со слышимым хлопком. Балансируя на разведенных коленях, она слегка наклонилась вперед. Она размазала соки из своей "киски" до ануса и вставила туда палец. Другой рукой она дрочила свою "киску" на высокой скорости. Она чередовала это с дерганием половых губ и раскрытием "киски" так, чтобы она была видна парням.

Она продолжила трахать себя пальцами в задницу и вагину одновременно. При этом она быстро подпрыгивала вверх-вниз, словно оседлала невидимый член. Ее большие сиськи качались и раскачивались, а ее "киска" становилась все более и более влажной, ее смазка размазывались по всей внутренней части ее бедер.

Она достаточно долго дразнила себя.

Она схватила Роба за бедра и потянула его на кровать. Она толкнула его за плечи, заставив лечь на спину.

Без дальнейших колебаний она оседлала его, насаживаясь на его твердый член. В течение нескольких блаженных минут она сидела прямо и подпрыгивала на нем вверх и вниз, сжимая свои сиськи и пощипывая при этом соски.

Все равно этого было недостаточно. Она посмотрела на Брендана, который открыто поглаживал свой член, пока смотрел шоу. Неохотно она соскользнула с члена Роба. Слабейшим движением головы она указала ему на место позади себя. Она наклонилась вперед, засунула палец себе в задницу и в то же время толкнула ноги Роба вплотную друг к другу, чтобы Брендан мог сесть на ноги Роба.

Ее приглашение было ясным, и Брендана не пришлось просить дважды. Кровать заскрипела, когда он забрался к ней сзади и крепко держал ее за бедра. Она посмотрела на него через плечо и ободряюще улыбнулась.

Брендан кивнул и держал свой член в руке, направляя его к ее анусу.

Меган вздохнула от удовольствия и замерла, когда он опустил свой член в ее девственное очко. Она извивалась и стонала, когда он был полностью внутри. Очень медленно он начал толкаться.

Боль была приятной. Ей нравилось это. Она наклонилась и крепко держалась одной рукой, а другой потянулась вниз, чтобы погладить член Роба.

Брендан, будучи джентльменом, замер в ее заднице, когда Меган снова опустилась на член Роба.

Теперь она действительно чувствовала, что ее правильно трахают. Это было похоже на рай. Она превратилась в сексуальное животное, сексуальную игрушку, и даже боль доставляла удовольствие, пока она была связана с сексом.

Боль просто означала еще больше ощущений, она просто усиливала ее удовольствие.

Двое парней нашли свой ритм, крепко удерживая ее и трахая ее по очереди. Ощущение того, что тебя так полностью трахают, было сногсшибательным.

Но даже тогда, с двумя членами внутри нее, ей нужно было больше чувствовать. Она представила, как они шлепают ее и щиплют соски, пока она не закричала. С этим изображением в голове она потянулась к своей "киске" одной рукой, удерживая равновесие другой, и энергично потерла свой клитор.

Она кончила почти мгновенно, и этот оргазм был более удовлетворительным, чем предыдущий. Она закрыла глаза в блаженстве, потерявшись в ощущении двух членов, трахающих ее, и пульсирующих в волнах оргазма.

– О, черт, я сейчас взорвусь, - сказал Брендан позади нее.

– Я тоже, – проворчал Роб под ней.

Их движения стали беспорядочными и несинхронными. Она упивалась грубым обращением, наслаждаясь ощущением их горячей спермы, брызгающей в ее задницу и вагину. Она выплеснулась в нее сильными струями, и она извивалась от удовольствия.

Но слишком скоро все закончилось. Брендан встал с кровати, и Роб выбрался из-под нее. Оба мужчины выглядели совершенно ошалевшими.

А Меган все еще пылала возбуждением. Она лежала на спине, приподнявшись на локтях, ее ноги были расставлены, а грудь вздымалась.

– Не знаю, как вы, а я все. Я иду спать, – сказал Брендан, ни к кому конкретно не обращаясь и торопливо натягивая пижамные штаны.

– Да, я тоже, – сказал Роб.

Меган осталась одна. Ее рука скользнула между ног. Она промокла. Это странное покалывание вернулось, растекаясь по венам и согревая тело.

Возбуждение сменилось изнурительной усталостью, и она заснула, положив руку между ног.

III.

Меган очнулась от сна без сновидений, ее мысли были в блаженной пустоте.

К несчастью для нее, пустота длилась недолго. Воспоминание о прошлой ночи атаковало ее в полную силу. Каждая деталь. Сначала она подумала, что это был не более чем зловещий сон, но высыхающая, липкая грязь между ее ног свидетельствовала об обратном, как и жгучая боль в анусе.

– Господи, – пробормотала она себе под нос, накрывая лицо подушкой, чтобы защититься от утреннего света.

На секунду ей захотелось просто умереть.

О, какой позор, какого хрена она натворила прошлой ночью?

Ее мобильник завибрировал на прикроватной тумбочке, и она сонно нащупала его. На экране засветилось имя Дэйва, и она с отвращением уронила его. Через несколько секунд пришло сообщение. Нехотя она прочла:

У тебя была хорошая ночь? Тебе понравилось быть похотливой шлюхой, которой ты действительно являешься? Надеюсь, увидимся через несколько часов... Бывший Дэйв.

У нее закружилась голова. Что, черт возьми, это было? Ее первой мыслью было, может быть, Дейв что-то подмешал в ее напиток. Но какое лекарство сначала вызовет паралич, а затем такое неистовое возбуждение?

Что бы это ни было, он был ответственен за это, и она собиралась выяснить, как это сделать. Стиснув зубы от боли, она свесила ноги с кровати. Ее анус жутко болел, как и все ее тело. Будто ее сильно побили. Что, оглядываясь назад, она предположила, так оно и было.

Ей нужен был парацетамол, кофе, душ и какие-то чертовы ответы.

Морщась от боли, такой боли, будто ей в прямую кишку вонзили нож, она выпрямилась.

Чертов Дэйв, это все он. Черт знает как, но от этого это не стало менее правдой.

О, Боже, что он сделал со мной?

Шаталась по своей маленькой спальне, она решила выяснить это.

IV.

После душа, кофе и обезболивающих она надела красную шелковую блузку и черную юбку-карандаш, стараясь избегать Брендана и Роба, когда выходила из дома.

К счастью, они все еще крепко спали.

Наверное, я сильно измотала их прошлой ночью, – невесело подумала она про себя, стоя на крыльце эдвардианского дома с террасами, где на верхнем, третьем этаже располагалась спальня Дэйва.

– Это я, – сказала она довольно резко.

Шипение домофона уступило место слышимому щелчку открывающейся входной двери, и она оказалась внутри.

В крошечном коридоре внизу ей в нос ударил запах капусты и мочи, и она с отвращением сморщила нос. Обязательна ли такая вонь в подъездах коммуналки? – спросила она сама себя.

Устало она поднялась по узкой лестнице. Дверь в его спальню была приоткрыта, и она вошла внутрь.

– У тебя была хорошая ночь? – сказал он ей вместо приветствия.

Она спокойно посмотрела на него, несмотря на бешено бьющееся сердце. Нельзя было отрицать, что именно тогда она боялась его.

Он развалился на длинном красном кожаном диване, босой и одетый только в узкие кожаные брюки. Его белое, как мел, тело было более чем на пятьдесят процентов покрыто татуировками, самой большой из которых была татуировка совершенно реалистично выглядящей кобры, украшавшая правую сторону его тела и плечо, где голова змеи покоилась на его бицепсе.

Он также сбрил одну сторону своих крашеных в черный цвет волос до плеч, из-за чего он выглядел ненормальным.

Он ненормальный, - напомнила она себе.

– Что ты сделал со мной, Дэйв?

– Скажем так, я пробудил в тебе зверя, – засмеявшись, сказал он.

Несмотря на ее ужас, она разозлилась. Теперь ее бесило, что он всегда говорил загадками, а сначала она думала, что это делало его загадочным и сексуальным.

Так вот, теперь она просто увидела его таким, каким он – манипулятором и нахалом.

Тяжело вздохнув, она повернулась к нему спиной и подошла к окну, глядя вниз на тихую жилую улицу сквозь щель в деревянных жалюзи.

Гнев просачивался сквозь ее страх.

– Какого хрена ты со мной сделал?!

Дэйв рассмеялся, и этот звук заставил ее содрогнуться.

– Я только что вытащил то, что уже было там, mon ami.

Затем она развернулась, чтобы посмотреть на него сверху вниз, и слегка вздрогнула, когда увидела, что он встал с дивана.

Он должен был выглядеть смешно, когда половина его волос была сбрита вот так, и в паре кожаных штанов, черт возьми, но нельзя было отрицать тот факт, что на него было страшно смотреть. Он выглядел как то ли демон мести из ада, то ли рок-бог индастриал-метала.

– Это были наркотики? – спросила она, ни на секунду не поверив этому, но, все же спрашивая, – что значит, ты вытащил то, что уже было?

Он не ответил, ухмыляясь ей, его бледно-голубые глаза сверкали, прежде чем он отвернулся и пошел к огромному книжному шкафу рядом с окном. Возможно, он жил только в спальне, но пространство вокруг было столь же странным и до странности элегантным, как он.

Потолки были высокими, стены выбелены, а половицы из почти черного блестящего дуба. Современная, хромированная кухня напротив книжного шкафа была опрятной, в отличие от необычной антикварной мебели. Красный кожаный диван был оригинальным, тщательно отреставрированным "Честерфилдом", а тщательно продуманный буфет с демоническими лицами и спинкой из дубовой панелью рядом с раскладной кроватью у дальней стены выглядел так, будто бы его взяли прямо со съемочной площадки "Гарри Поттера".

Меган завороженно смотрела, как он с любовью водил кончиками пальцев по своей коллекции. Эти предметы искусства всегда очаровывали ее, но, несмотря на ее вопросы, он всегда оставался решительно молчалив и только вскользь выдавал информацию об их происхождении. Его квартира была чиста и опрятна, но его широкая книжная полка буквально стонала от веса его огромной коллекции книг в кожаных переплетах и ​​множества странных артефактов.

Среди этих причудливых и жутких предметов была маленькая, красиво украшенная латунью и красным деревом шкатулка, очень похожая на шкатулку Lament Configuration или шкатулку Лемаршана из франшизы "Восставший из ада". На полках стояло множество других странных предметов, от пугающе-реалистичной сморщенной человеческой головы до приземистой латунной лампы с длинным тонким носиком, из которого вот-вот должен был вырваться джин, а также безликую, простую, маленькую матерчатую куклу в черном платье-мешке с черными волосами до плеч с густой челкой, мало чем отличающейся от прически Меган.

На нижней полке лежал топор с большим красным лезвием, который, как сообщалось, принадлежал Бродгейтскому мяснику. По крайней мере, так Дейв любил говорить. Поскольку Дэйв вырос в Бродгейте, он признался ей, что всегда питал слабость к легенде о Бродгейтском мяснике – маньяке из викторианских времен, зарубивший сотни женщин якобы этим самым топором. Почему-то она очень сомневалась в правдивости этой истории.

Он взял усохшую голову со средней полки. Она была не больше апельсина. Прежде чем обернуться с улыбкой, он с любовью он погладил сморщенный серый предмет с вьющимися белыми волосами и сказал:

- Процесс создания усохшей головы может быть сложным, и методы могут различаться. Обычно череп удаляют через шею, затем зашивают веки и нанизывают губы, в основном с помощью деревянных колышков. Затем голову кипятят на медленном огне в течение полутора-двух часов в большом кипящем котле, так и происходит фактическая усадка.

Он сделал паузу, его блестящие бледно-голубые глаза смотрели куда-то вдаль:

- Но, как я уже сказал, методы могут различаться.

Ее глаза горели огнем, и комната накренилась вокруг нее. Не столько потому, что она боялась его дурацкой головы, хотя до сих пор она всегда считала ее фальшивой, сколько потому, что он был чертовски странным.

Раньше она считала его причудливым и крутым со своими несколько необычными вкусами, но теперь она просто думала, что он просто сумасшедший. Как она не видела этого раньше?

– Перестань, – сказала она, ненавидя то, что ее голос был хриплым от непролитых слез.

Она не стала бы плакать перед ним, она никак не могла доставить ему такое удовольствие.

– Перестань что?

Она могла только смотреть на него вытаращенными глазами, глотая слезы. Как она должна была получить хоть какие-то ответы от него? Все это было пустой тратой времени.

– Послушай, Дэйв, я пытаюсь сделать все по-мирному. Я могла бы пойти в полицию из-за того, что ты со мной сделал, но я этого не сделала. Я здесь, чтобы дать тебе шанс.

Он запрокинул голову и рассмеялся, так громко как мог. Она поняла, что по-мирному не получится.

– А что бы ты сказала полиции, дорогая Меган? Что ты трахала своих соседей? В твоем организме не будет никаких следов наркотиков. Будешь обвинять Роба и Брендана в изнасиловании? Невинных парней, которых ты умоляла трахнуть тебя?

Ее живот скрутило – откуда он знал, что она их трахнула? Конечно, он подсунул ей какой-то наркотик, от которого она ужасно возбудилась, но он не мог знать наверняка, что произошло.

Нет, если только он не наблюдал.

– Ты понятия не имеешь, что произошло прошлой ночью.

– О, пожалуйста, это написано у тебя на лице. Ты грязная маленькая шлюха, Меган, всегда такой была и всегда будешь.

– Да пошел ты, Дэйв.

– Нет, Меган, иди ты на хуй. И много раз, – ухмыльнулся он.

– Знаешь что? Я не обязана это слушать. С тобой явно нельзя нормально говорить.

Она развернулась и пошла к двери.

– И куда, по-твоему, ты идешь? – крикнул он ей вдогонку.

– Туда, куда должна была. Я иду в полицию.

Она была еще в одном шаге от двери, когда остановилась. Верхняя часть ее туловища все еще двигалась, но ее ноги были прочно прижаты к полу, из-за чего она почти упала на руки и колени. Ей удалось вовремя отступить, совладать с этим безумным онемением.

Она сделала последний шаг к двери, но ее нога просто не подчинилась команде мозга.

– Какого хрена? – воскликнула она, напуганная теперь своим телом.

Она развернулась на месте, чтобы оказаться лицом к лицу с Дэйвом, чувствуя облегчение от того, что смогла сделать хотя бы это.

Ее облегчение было недолгим.

Он держал уже не сморщенную голову, а тканевую куклу.

– В чем дело? Ты не можешь ходить? – ухмыльнулся он.

– Какого хрена ты со мной сделал? – воскликнула она, и все попытки сохранить хладнокровие отпали на второй план.

– Еще не сделал. Мы еще даже не начали.

С воплем отчаяния и гнева она развернулась на месте, решив просто открыть чертову дверь и убраться от него к черту.

– Ты можешь поворачиваться, но не можешь идти.

Затем, к ее ужасу, ее руки взметнулись к потолку, как будто ее руки потянули вверх невидимыми нитями. Действие длилось всего секунду, прежде чем она снова дернула их обратно с криком обратно вниз, и в испуге обхватила себя.

Рыдая, она снова повернулась к нему лицом.

– Я владею тобой, Меган. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше.

V.

– Как ты это делаешь?

Она стояла там, дрожа на месте, изо всех сил стараясь не заплакать, но безуспешно.

– Хороший фокусник никогда не раскрывает своих секретов.

– Пожалуйста, пожалуйста, просто остановись.

Ее взгляд переместился на ту безликую, ужасную тканевую куклу, которую он все еще держал. При виде ее у Меган внутри пробежал холодок, хотя на сознательном уровне она не понимала, почему такой безобидный объект должен оказывать на нее такую реакцию.

Хотя, возможно, на более глубоком уровне она знала, почему.

Это не обычная кукла, – пришла ей в голову совершенно неприятная мысль.

– Я не хочу останавливаться, мне слишком весело! Эй, смотри, как можно танцевать джаз!

При этом ее руки взмыли к лицу, дрожа, и это было похоже на то, как танцевали девушки в 1920-е.

– Какого хрена? – всхлипнула она.

Дэйв расхохотался и перестал возиться с крошечными ручками куклы – не то, чтобы у куклы были руки, просто две трубчатые руки, которые были такими же безликими, как и все остальное.

Как только Дэйв перестал манипулировать конечностями куклы, ее собственные руки снова опустились по бокам, и она тут же снова обхватила ими свое тело.

- Пожалуйста, – заскулила она, ненавидя то, как она это говорила, как капризный, обиженный маленький ребенок, но все равно была не в силах остановиться.

– Я так не думаю. Мне нравится, как ты хочешь меня, Меган, как всегда.

- Нет, - закричала она, пытаясь заставить себя сделать шаг назад, но ее глупые ноги оставались безразличными.

- Не пытайся это отрицать. Ты хочешь меня, ты все еще хочешь меня. Даже сейчас.

– Иди на хуй!

– Это ты пойдешь, – улыбнулся он.

Какой бы окаменевшей она ни была тогда, его высокомерие раздражало ее. Конечно, она была без ума от него в начале их отношений – было время, когда она не могла насытиться его бледным, ярко разрисованным, жилистым телом. Дьявольский блеск в его бледно-голубых глазах и его вид плохого мальчика способствовали этому.

Но это было тогда, не сейчас.

Ага? - тихий голос насмехался в ее уме. - Ты уверена в этом?

Она раздавила эту мысль.

– Я хочу уйти, – сказала она, – пожалуйста, позволь мне уйти.

– На тебе моё заклятье, – сказал он театральным хриплым шепотом.

– Не шути со мной, Дэйв. И не цитируй строчки из какой-нибудь гребаной кавер-версии Мэнсона!

Затем он начал петь, и его пение было больше похоже на рычание:

- На тебе моё заклятье... мне не важно, хочешь ли ты меня, прямо сейчас я твой, ты знаешь, малыш, я не выношу этого, ты не хочешь меня, но я твой.

– Остановись! – воскликнула Меган, прижав руки к ушам.

- Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя...

– Остановись! – закричала она.

Пение прекратилось.

– Если ты не вернешься ко мне, я буду делать то же, что и прошлой ночью, каждый божий день до конца твоей жизни.

– Ты не можешь меня контролировать, Дэйв, – сказала она, желая, чтобы это было правдой.

Но он мог.

– Мы оба знаем, что это ложь.

Теперь его голос был мягким, соблазнительным. Он сократил разрыв между ними, и в своей голове Меган уже бежала к двери. Она старалась не вздрагивать, когда он нависал над ней, потому что даже с ним босиком, а она на высоких каблуках - рядом с ним была невысокой. Он угрожающе навис над ней, ухмыляясь. Он напоминал ей туго сжатую пружину, которая могла развернуться в любой момент. Теперь, когда он был ближе, она увидела, что сегодня на нем был макияж – черная подводка для глаз, которая подчеркивала сверкающую жестокость его глаз.

– Просто прекрати это, Дэйв. Прекрати.

– Нет.

С этими словами он отступил от нее, все еще ухмыляясь той дьявольской улыбкой, от которой ее желудок скручивался в тугой, тревожный узел.

Он начал напевать.

– Дэйв? Какого хрена ты делаешь?

Он улыбнулся ей в глаза, любовно баюкая куклу в руках и продолжая напевать. Хотя это нельзя было так назвать, потому что сейчас она смогла уловить малейший след слогов в его напевании. Звук был немелодичным, диссонирующим, и кожа на ее затылке натянулась. Каждое окончание нерва в ее теле покалывало, как будто воздух внезапно наполнился электричеством.

– Пожалуйста, прекрати, – простонала она.

Он прекратил, чтобы сказать:

- Я оставляю тебе заклятье, так как ты решительно настаиваешь на том, чтобы оставить меня. Вернись ко мне, и мы вместе что-нибудь придумаем.

– Да пошел ты, Дэйв.

– Можешь идти.

Она посмотрела на него пустым взглядом. Она заставила свою ногу сделать шаг назад. На этот раз это действительно произошло, и она ахнула от шока, почти полностью потеряв равновесие.

Несколько неуклюже она развернулась и рванулась к двери, схватившись рукой за ручку.

– Увидимся через некоторое время, Меган. Повеселись там! – его смех эхом разносился позади нее, пока она неуклюже спускалась по лестнице, – не делай того, чего бы ни сделал я...

VI.

Она добралась до палисадника, когда ее ноги скрутила судорога, точно так же, как прошлой ночью. Она упала на траву у изгороди, отделявшей палисадник от улицы, схватившись за голени и всхлипывая от отчаяния.

Через минуту или две судороги ослабли, сменившись теплым покалыванием, прокатившимся по ее телу от ступней вверх. С покалыванием пришел паралич. Она открыла рот, чтобы закричать, но с губ не сорвалось ни звука. Но ее мысли быстро расплывались, и она обнаружила, что уже не так напугана. Не то чтобы она могла вспомнить, чего именно она так боялась.

Затем приятное онемение охватило ее тело, начавшись у основания позвоночника и распространившись по туловищу и конечностям, согревая ее восхитительным сиянием. Потом и это сошло на нет, пока не осталась только яростная сексуальная потребность.

– Эй, ты в порядке? – спросил обеспокоенный незнакомый голос.

Меган, которая все еще лежала на спине, смотрела вверх на лицо, смотревшее на нее с другой стороны короткой изгороди.

Ее вагина пульсировала от потребности, когда она оценивала его. Похотливость затуманила ее мозг и затуманила мысли, концепция слов внезапно стала для нее совершенно чуждой. Она чувствовала его доброту, ей нравилась его юношеская красота. На инстинктивном уровне она узнала в нем сексуального партнера. Он был не слишком юн, ему было около двадцати пяти, он был хорошо сложен, с чистыми и блестящими светлыми волосами, падающими на лоб. Ей нравился едва уловимый аромат стирального порошка, исходящий от его плотно облегающих синих джинсов и расстегнутую белую рубашку, – запах, означавший чистоту во всем...

Ее ноздри раздулись, когда она глубоко вздохнула, пытаясь почувствовать запах стирального порошка. С ее губ сорвался тихий стон, когда она уловила мускусный привкус под еле уловимой струйкой мыла, который был отчасти общим ароматом тела, отчасти гениталий и полностью созревшего мужчины. Ее "киска" стала скользкой и пульсировала от отчаянной, голодной потребности.

Их феромоны совпадали.

Она протянула к нему руки, как малыш, просящий, чтобы его взяли на руки.

– Подожди, я приду.

На глубоком уровне она поняла слова и то, что они означали: Я приду за тобой. Она услышала, как открылись парадные ворота, и он потянулся к ее рукам.

Она застонала, когда его плоть коснулась ее, прикосновение его мягких, сухих ладоней к ее ладоням наэлектризовалось.

Резким рывком она потянула его за руки. Он споткнулся на землю рядом с ней, неловко приземлившись на корточки рядом с ее распутным, жадным телом.

– Эй, что ты делаешь? – фыркнул он, глядя на нее широко раскрытыми глазами.

В ответ она села, обхватила руками его торс и крепко поцеловала в губы, засунув язык в его открытый от шока рот.

Он завизжал в протесте и замешательстве против ее рта, и, учитывая его неловкое положение на корточках, Меган смогла прижать весь вес своего тела к его груди, заставив его легко опрокинуться на спину.

Она, не теряя времени, перебралась на него сверху, оседлав его. Она наклонилась и потерла его член. Он был твердый, как камень, несмотря на его очевидный ужас.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – он тяжело дышал под ней в те скудные секунды, что смог перевести дыхание.

Нерешительно он попытался вывернуться из-под нее, но явная странность его нынешней ситуации явно временно ослабила его.

Это, а также тот факт, что его член был готов трахнуть ее, даже если его мысли еще не были полностью готовы к этому.

Меган в полной мере воспользовалась моментом его слабости. Она разорвала свою шелковистую красную блузку, пуговицы рассыпались по земле. Затем она стянула белый хлопковый лифчик, так что ее большая грудь вывалились наружу. Она гладила свои соски, когда мужчина внизу недоверчиво смотрел на нее снизу вверх. Ее юбка задралась вокруг талии, когда она оседлала его, и она оттянула тонкую ткань своих трусиков в сторону, чтобы она могла пальцами трогать свой пульсирующий, влажный клитор.

Она вздохнула от удовольствия, когда палец скользнул внутрь. Но этого было недостаточно. Ей нужен был член. Она немного отодвинулась, чтобы протянуть руку и освободить член незнакомца, который выпирал из-под его джинсов...

– Эй, – раздался голос позади них.

Это был Дэйв, стоящий в дверях. Появление еще одного человека вернуло незнакомца в чувство, и он внезапно нашел в себе силы вывернуться из-под нее.

– Я собирался оттолкнуть ее от себя, – пробормотал он, – я просто не хотел причинять ей боль...

– Да, конечно, нет, – протянул Дэйв. – Теперь можешь идти.

Незнакомец вскочил на ноги, ругаясь и бормоча извинения, прежде чем убежать обратно через садовую калитку.

Меган села на корточки, тяжело дыша. Теперь она не чувствовала себя такой возбужденной. На самом деле, она чувствовала себя очень, очень уставшей. Последнее, что она увидела, была фигура Дейва без рубашки, возвышающаяся над ней, прежде чем она откинулась назад и потеряла сознание.

VII.

Меган открыла глаза, не зная, где она и сколько времени спала. Все это вернулось к ней в порыве, и она застонала.

Я почти трахнула этого незнакомца, - подумала она, с тошнотворным чувством.

Она резко села и увидела, что лежит на красном кожаном диване. Дэйв наблюдал за ней, сидя на одном из кухонных хромированных стульев.

Он потянулся, чтобы погладить густую челку на ее лбу.

– Добрый день, соня.

– Пошел ты, – пробормотала она, отшатываясь от него.

Его рука опустилась. Она поняла, что лежала на спине и спала с высунутыми из-под красной блузки сиськами.

Ублюдок, - подумала она и села на диван, засунув их обратно в лифчик и обернув разорванную блузку вокруг груди.

– Тебе нелегко, милая. Но не думаю, что ты должна злить меня сейчас, не так ли? Вот, выпей.

Он взял стакан с апельсиновым соком, стоявший на полу у его ног, и протянул ей.

Она приняла его, настороженно глядя на него.

– Откуда мне знать, что это не наркотик?

– Зачем мне накачивать тебя наркотиками, если я могу полностью контролировать твои сексуальные порывы одним простым заклинанием? – рассмеялся Дейв.

За двадцать четыре часа ее жизнь превратилась в кошмар наяву. Она начала тихо рыдать. Этого не может быть, просто не может.

– Не плачь. Пожалуйста, просто выпей.

Неуверенно она сделала глоток из напитка, только потому что поняла, как хочет пить. Сок стекал по ее пересохшему горлу, заставляя ее голову кружиться от удовольствия.

– Молодец. Все не так уж и плохо.

Он взял у нее пустой стакан и поставил его обратно к своим ногам.

– Не так уж плохо? Прошлой ночью мне устроили групповуху мои соседи по дому. И я чуть не трахнула совершенно незнакомого человека на улице!

– Ну, тебе повезло, что никто не видел. И я прощаю твою групповуху, ты была не совсем в себе. Я все еще люблю тебя.

– Я не могу в это поверить.

– Поверь, милая. Теперь ты принадлежишь мне, нравится тебе это или нет.

С огромным усилием она заставила себя перестать рыдать и вытерла покрасневшие глаза рукавом блузки.

– Зачем ты это делаешь, Дэйв? Пожалуйста, остановись.

– О, да ладно, это же весело.

– Пожалуйста, просто позвольте мне уйти? – сказала она, встав с дивана.

– Нет, извини, но я не могу этого сделать. Садись, Меган.

Секунду она колебалась, представляя себе, как мчится через дверь и бежит вниз по лестнице.

Да, в прошлый раз это не сработало, не так ли?

Дрожа, она снова села, решив, что для нее будет лучше, если она сможет просто сохранять хладнокровие и подыграть ему, хотя бы на мгновение.

– Мне жаль, что дошло до такого в наших отношениях. Я действительно думал, что это ты. Нет, я действительно все еще думаю, что это ты. Ты - моя.

– Если бы ты любил меня, ты бы не делал этого со мной. Разве ты не хотел бы, чтобы я оказалась здесь по своей собственной воле?

– Свободная воля. Что это хотя бы значит? Я даю особую свободу, лишая возможности выбора. Тебе понравится выбор, который я сделаю за тебя. Ты свободна, потому что больше никогда не будешь заперта в агонии выбора.

Ее мозг закружился от его больной логики, она даже не знала, с чего начать.

– Но это не я, не так ли? Как это могу быть я, когда ты контролируешь меня, как будто я какая-то ручная марионетка?

– Однажды ты поймешь, милая Меган. Это для твоего же блага. Я контролирую все, что касается тебя, с этого момента. Мы сейчас обсуждаем это только потому, что я позволил это. Ты помнишь, как чуть не трахнула того парня на улице, не так ли? – тихо рассмеялся он.

Она покраснела от стыда от этого воспоминания. И было так странно оглядываться назад и понимать, что она была дико возбуждена этим событием, хотя логическая часть ее разума настаивала на том, что это невозможно.

– Да, конечно, ты помнишь. Это потому, что я хочу, чтобы ты помнила. И я почти на сто процентов уверен, что ты не помнишь, как я потом вел тебя обратно наверх. Ты не потеряла сознание, я просто привел тебя обратно сюда, и мне нужно было, чтобы ты послушалась. Я контролирую тебя, Меган. С этого момента все до последней мелочи. Ты будешь любить меня так, как я хочу. Я хочу твоей безусловной любви.

Сердце Меган бешено забилось, и она облизала внезапно пересохшие губы.

– Но это же ложь, я могу дать тебе это и без куклы.

И пока я этим занимаюсь, я найду эту чертову куклу вуду, которую ты сделал из меня, ты, больной чертов урод, или что это за хрень, и я уничтожу ее...

– Я думаю, мы оба знаем, что так не пойдет. Просто подумай о вещах, которые я мог бы заставить тебя делать на публике, если бы захотел. Но в эти моменты просветления, если ты отдашься мне, я буду заботиться о тебе, когда ты будешь не в себе, обещаю.

Да, держу пари, ты, черт возьми, будешь, – с горечью подумала она.

– Так не должно быть, – сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы это звучало убедительно, – мы можем снова начать встречаться, только на этот раз все будет лучше.

- Я уже говорил это раньше, но стоит повторить. Я не контролирую тебя до такой степени, я просто проводник, выводящий наружу то, что уже есть.

– Дэйв, пожалуйста, – сказала она, ее сердце бешено колотилось.

Она надеялась, что ее дрожащая нижняя губа и страх, который она чувствовала в глазах, не выдадут ее.

– Мы еще не трахались, когда ты под моим заклинанием; тебе понравится, я обещаю. В твоем разуме не останется и следа колебаний, только чистая, незамутненная похоть. Ты действительно не хочешь этого чувствовать?

– Я могу сделать это по собственной воле, – сказала она.

В мгновение ока он оказался на ней, толкнул ее назад, сжал ее руки над головой и сел на ее бедра. Воздух вырвался из нее болезненным потоком, и тихий крик сорвался с ее губ.

– Понимаешь, – прорычал он ей в лицо, – ты врешь. Ты не хочешь меня. Если бы я делал это, когда ты была бы под заклинанием, тебе бы чертовски нравилась эта грубая игра. Ты бы умоляла меня трахнуть тебя. Я хочу, чтобы ты была готова, Меган. Все время желала. Некоторым парням может нравиться борьба, но не мне. Мне нравится, когда девушка хочет меня.

Меган начала плакать, она уже не могла сдержаться.

Дэйв наклонился вперед, и сначала она подумала, что он собирается ее поцеловать, но вместо этого он полез под диван. Он вскочил с нее, сжимая эту ублюдочную куклу.

У нее упало сердце. Все это время она была под диваном.

Блядь.

Он рассмеялся над ее очевидным огорчением, и она разозлилась. Недолго думая, она вскочила на ноги и схватила куклу. Дэйв без усилий вывернулся из ее досягаемости и при этом щелкнул по безликому лицу большим и указательным пальцами.

Ее лоб взорвался от боли, и она упала на диван, ошеломленная. Но как быстро она пришла, так и ушла, как будто никогда не было.

– Э-э, милая, я так не думаю. Ты принадлежишь мне, и этим все сказано. Если ты не будешь хорошо себя вести, я сверну твое маленькое чучело в гребаный крендель, понимаешь?

Она посмотрела на него снизу вверх, ее мозг оцепенел от ужаса.

Забрать у него эту чертову куклу и уничтожить ее, - вот все, что она могла подумать.

– Я знаю, о чем ты думаешь, но это не сработает, – сказал он, – только создатель может разрушить созданное им проклятие. Кроме того, ты действительно думаешь, что я подпущу тебя к ней? И даже если бы ты украла куклу, я просто сделал бы еще одну. Или ты действительно хочешь узнать, что может случиться, если ты разорвешь ее на части? Наведешь беспорядок...

– Отлично. Тогда давай, Дэйв, развлекайся. Но помни, какие бы чары вуду ты ни использовала, я всегда буду ненавидеть тебя. Так почему бы тебе не заняться своим жалким, грязным весельем, потому что оно не настоящее, несмотря на то дерьмо, которое ты несешь.

Это заставило его нервничать – вспышка неуверенности в его глазах доставила ей горький укол удовлетворения.

Однако ее победа длилась не более нескольких секунд, поскольку она знала, что он будет смеяться последним. Проблеск обиженного гнева, мелькнувший в его глазах, сменился медленной улыбкой.

– О, я все равно повеселюсь. И прямо сейчас.

Ты заплатишь за это, больной кусок дерьма, – подумала она, глядя на его ухмыляющееся лицо в жалком ужасе. А потом в пальцах ног начало покалывать, и это была последняя разумная мысль, которая пришла ей в голову.

VIII.

Меган лежала голая на полу, лихорадочно потирая свой нежный клитор. Одна рука щипала ее соски, пока она кончала бесчисленное количество раз. Дэйв сидел на диване, задумчиво наблюдая за ней, его истощенный, вялый член все еще свисал из кожаных брюк и с него капала его собственная сперма и смазка Меган.

Никакое количество оргазмов, ни вызванных своими пальцами, ни членом, языком или пальцами Дейва, не уменьшало остроту ее возбуждения. Она не чувствовала себя достаточно грязной, ей хотелось чувствовать себя униженной и использованной, ей хотелось, чтобы с ней обращались как с шлюхой. Ей хотелось утонуть в собственной распутности, а мастурбировать на парня, член которого не мог встать, потому что только что кончил, просто не удовлетворяло ее.

В тот момент она была неспособна сформулировать эти чувства, ей просто нужно было больше.

– Бедняжка, – смеясь, сказал Дэйв, – мне нужно освежиться. Подготовься, я скоро вернусь.

Вопль возбужденного разочарования сорвался с ее губ, и она села на локтях на деревянном полу, постанывая на его удаляющуюся спину, не имея словарного запаса, чтобы сказать: тащи свою задницу сюда и трахни меня прямо сейчас.

Все ее тело горело отчаянной потребностью, которая была больше, чем просто потребность в том, чтобы ее "киска" и задница были заполнены до предела – больше, чем потребность в оргазме, снова и снова.

Она снова плюхнулась на землю и потрогала свою влажную "киску". Прежде чем она это осознала, все четыре пальца оказались внутри нее. Стало лучше, но все равно не достаточно. Она поднялась на ноги, обводя взглядом комнату. Ее взгляд скользнул по кухне, прежде чем наконец остановился на книжном шкафу, и улыбка медленно расползлась по ее губам.

IX.

Дэйв ухмыльнулся своему отражению в зеркале ванной. Все шло так хорошо. В конце концов, Меган наконец стала его добровольной секс-рабыней – все его фантазии сбылись, а затем и некоторые другие. Единственная проблема заключалась в том, что она полностью выматывала его.

Думаю, есть проблемы похуже.

Обмыв на лицо водой, он отвернулся от раковины и помочился в унитаз. Кукла была с ним, когда он мочился, он был не совсем глуп. Даже в вызванном проклятием состоянии Меган он не верил, что она не прицепится к кукле. Как он уже говорил ей достаточно часто, заклинание выявляет то, что уже есть.

Он нахмурился при этой мысли, внезапный приступ беспокойства скрутил его желудок. В первую очередь это было сексуальное проклятие, но это не означало, что могут появиться другие импульсы.

Он отбросил мрачную мысль. Он просто был параноиком. Он знал, что делает, все было в порядке. И он проделывал это заклинание еще в колледже, и это сработало просто отлично. Когда ему наскучила девушка, он просто снял заклинание. Просто. Не то, чтобы он мог себе представить, что ему наскучит Меган.

Эта книга заклинаний действительно какая-то чертовщина, это точно, - подумал он, вытряхивая остатки мочи из сдувшегося члена и заталкивая ее обратно в кожаные штаны.

Сколько он себя помнил, он увлекался оккультизмом и черной магией, но его увлечение черными искусствами проявилось по-настоящему, когда он нашел книгу заклинаний в давно закрытом букинистическом магазине, в Бродгейте, захудалом приморском городке, где он провел свое детство.

Он глубоко вздохнул при воспоминании, слишком ярко вспоминая шок и восторг, которые он испытал, когда заклинания, содержащиеся в томе в кожаном переплете, действительно сработали.

Он схватил чучело Меган с раковины и потянулся, чтобы открыть дверь. Он сделал паузу, слушая Меган через дверь, улыбаясь про себя.

Похоже, ей хорошо без меня.

Ухмылка сползла с его губ, когда он вспомнил форум, на котором был на днях в даркнете. Анонимные практикующие черные искусства обсуждали потенциальные ловушки этого конкретного секс-колдовства, одна из вещей, которые могли пойти не так, заключалась в том, что некоторые люди под этим типом заклинания могли стать помешанными на боли.

Дэйв содрогнулся при одной мысли об этом, потому что он не увлекался подобным извращенным дерьмом. Он не хотел причинять боль или, что более важно, оставлять шрамы на ее идеальном теле. Если бы он был таким, он бы просто изнасиловал ее.

Нет, его план был прост; когда она была "самой собой", эти воспоминания только возбуждали ее. В конечном счете, он хотел ее согласия, и если ему пришлось немного помочь ее желанию, пусть будет так. Это был долгосрочный план, и к концу его она полюбит его душой и телом.

– Соси мой член, детка, – сказал он, выходя из ванной, – пососи хорошенько, и я снова буду готов.

Но он разговаривал с пустым местом на полу, где оставил ее мастурбировать. Его желудок перевернулся от ужаса в ту долю секунды, когда ее не было в поле зрения – затем он заметил ее у своего специального книжного шкафа, и выдохнул с облегчением.

Это облегчение было недолгим.

– Какого хрена ты делаешь?

Она проигнорировала его, продолжая мастурбировать сморщенной головой.

– Остановись!

Он наклонился к ней, все еще сжимая ее чучело, как ребенок, сжимающий тряпичную куклу. Эта окровавленная голова стоила ему двух чертовых штук – это было одно из его самых ценных владений и, по слухам, принадлежало амазонскому племени – и вот эта сука запихивает ее себе в пизду.

– Плохая девочка!

Его глаза вылезли из орбит, когда она полностью засунула ее внутрь себя. Он сердито смотрел на нее, пока она стонала от удовольствия, ее голова в экстазе была запрокинута назад, когда она демонически щипала свои соски.

Дэйв опустился на колени между ее ног, царапая ее зияющую, мокрую "киску".

Он был так поглощен поиском своей драгоценной головы, что не заметил, что его топор пропал с самой нижней полки книжного шкафа. Он также не заметил, когда она слегка приподнялась на локтях, потому что его указательный палец зацепился за пучок вьющихся белых волос на его драгоценной сморщенной голове – волосы, которые теперь, несомненно, будут испорчены ее смазкой.

Он только заметил, как тупая сторона его топора качнулась у виска за долю секунды до того, как он вонзился в его череп.

Его мир вспыхнул ярким белым светом, прежде чем чернота ринулась ему навстречу.

Х.

Веки Дэйва распахнулись от стонов удовольствия Меган. Тотчас же он снова закрыл глаза, потому что внезапный дневной свет был подобен осколкам стекла, пронзившим его лобную долю.

Он застонал, не понимая, что, черт возьми, происходит. Медленно он сообразил, что лежит на спине на том, что должно было быть полом, и его голова бешено пульсировала. Сука ударила меня топором, – внезапно вспомнил он. Он попытался сесть и, к своему ужасу, обнаружил, что не может.

Его глаза распахнулись, а мозг протестующе запульсировал. Он понял, что не может сесть.

– Какого хрена? – пробормотал он, его голос звучал хрипло и невнятно для его собственных ушей.

Он откашлялся, его кашель превратился в протяжный стон, и он поднял дрожащую голову, чтобы посмотреть на Меган.

Как и ожидалось, она лежала на спине, голая и мастурбировала, в нескольких футах от него. Однако что было не так предсказуемо, так это то, что она одновременно фистинговала свою задницу и "киску".

Кровь струилась из ее ануса и "киски" от ее кулаков – один входил, а другой выходил, выстраивая устойчивый ритм.

Его глаза вытаращились при виде этого, и холодный страх заструился по его венам. Нет, ему совсем не понравилось это зрелище; ему нужно было снять с нее порчу, и быстро. Единственная проблема заключалась в том, что как бы сильно он ни дергал себя за руки, они не поддавались. И ему понадобились руки, чтобы схватить чучело, которое лежало рядом с ней на полу.

Он заметил, что рядом с ней было не только это. Еще были его топор, пара кухонных ножниц и большой хлебный нож с зазубренным краем.

– Меган? Развяжи меня, Меган. Это говорит твой хозяин, и ты должна делать, что я говорю.

Она проигнорировала его. Черт, - подумал он. Это действительно было хреново.

Подавив приступ паники, он повернул голову, чтобы оглянуться, и увидел, что его руки привязаны веревкой к одной из крепких приземистых ножек массивного буфета. Потребовалось три здоровенных мужчины, чтобы затащить эту ублюдочную штуковину в эту комнату, и он уже смирился с тем фактом, что ему придется оставить его в тот день, когда он выедет, потому что буфет был слишком тяжелым.

Он также узнал веревку – она достала ее из его ящика для столовых приборов вместе с ножом и ножницами.

– Меган! – закричал он, изо всех сил дергая за веревку, – развяжи меня немедленно! Блядь!

Его непрекращающиеся рывки разорвали кожу на запястьях, заставляя его плоть гореть и болеть. Он чувствовал там влажную струйку крови, и его руки ослабли, когда он лежал, тяжело дыша и всхлипывая.

Веревка была обмотана вокруг его рук так много раз, что он нанесет серьезный ущерб только себе, если продолжит дергать за нее.

Как, черт возьми, у нее хватило сил и воли, чтобы связать его вот так? – спросил он сам себя. Предупреждения его товарищей, любителей черной магии, плясали в его голове: иногда у жертвы, находящейся под заклинанием, может развиться жажда боли, будь то их собственная или их хозяина.

Блядь. Он серьезно должен был заполучить эту куклу прямо сейчас. Он мог разрушить заклятие только в том случае, если был в физическом контакте с ее изображением. Напевать это странное заклинание, на совершенствование которого у него ушли месяцы, было недостаточно само по себе.

– Меган, - повторил он попытку, – ты должна слушать меня очень внимательно. Ты должна развязать меня прямо сейчас.

Даже когда он произносил эти слова, он знал, что это мало что изменит. Проклятие было таким, что возбуждение, поглотившее человека, было предназначено для того, чтобы полностью уничтожить его способность к рациональному мышлению, и поэтому слова были в значительной степени бессмысленными.

Другими словами, Дэйв понял, что ему полный пиздец.

– Черт, – снова закричал он, в отчаянии стукнувшись затылком о половицы.

Такая глупость не слишком помогла, у него и так довольна сильно уже болела голова.

Учитывая то, как его руки были связаны вместе и крепко привязаны к ножке буфета, он никак не мог сесть. Он взвыл от горя.

– Просто отпусти меня, Меган, просто отпусти меня.

Теперь он плакал, как младенец, поддавшись безнадежному отчаянию, захлестнувшему его. Когда он, наконец, снова поднял голову, то увидел, что Меган перестала фистинговать себя. Теперь она стояла на четвереньках, ее большие сиськи свисали прямо вниз, когда она потянулась за топором.

– Меган! Господи, блядь, какого хрена ты делаешь?

В то время как одна рука все еще гладила сосок болтающейся груди, другая ее рука прошла мимо топора, а затем ее пальцы сжались вокруг кухонных ножниц.

Дэйв не мог сказать, что ему стало намного лучше, когда она выбрала ножницы вместо топора.

– Меган, – всхлипнул он, но это было бесполезно, она больше даже не смотрела на него.

К своему крайнему ужасу, он увидел, как она снова откинулась назад, приподнялась на локтях и взялась за черные ручки ножниц, прежде чем направить кончики лезвий на свое влагалище.

– Остановись! Пожалуйста, остановись! Я приказываю тебе остановиться!

Она даже не обратила на него внимание, она начала трахать себя сомкнутыми лезвиями, постанывая от удовольствия.

Только когда она вытащила лезвия и открыла их, его по-настоящему охватила паника.

– Нет, Меган, пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, просто освободи меня. Господи Иисусе, не делай этого!

Но это было похоже на разговор с кирпичной стеной. Одно лезвие упиралось во влагалище, другое в задний проход. Слегка приподнявшись, чтобы посмотреть вниз на свою грудь, она очень осторожно вставила лезвия в каждое отверстие. После того, как она соединила ручки ножниц.

Всемогущий вой сорвался с ее губ, и ее спина выгнулась, как будто ее ударило током, но она не убрала лезвия.

Комната качнулась вокруг него от того, что он увидел. Кровь хлынула из-под ее ног, мгновенно скапливаясь на полу, где она сидела. Она лилась из раны сильными струями. Руки были полностью покрыты кровью, как будто на ней были блестящие красные перчатки.

– Блядь, Меган, не делай этого, пожалуйста, не делай этого.

Но это осталось без внимания, и Дэйв выл вместе с ней.

– Мне очень жаль... – всхлипнул он, – этого не должно было случиться...

Очень медленно Меган развернула спину, и вой сменился на стоны удовольствия. Он не был уверен, были ли это стоны удовольствия или боли. Оба возможно. Ему было все равно, он просто хотел, чтобы она остановилась.

В любом случае, она, похоже, достаточно успокоилась, чтобы продолжить резку. Еще раз она вонзила лезвия ножниц во влагалище и задницу так, чтобы один край лезвия упирался в заднюю стенку влагалища, а другой в переднюю стенку прямой кишки.

Удовлетворенная этим внутренним прогрессом в несколько дюймов, она снова свела лезвия.

Крик, сорвавшийся с ее губ, заставил желудок Дэйва сжаться, а его кишечник сжаться. Он закричал вместе с ней, изо всех сил прижимая бицепсы к ушам, но без особого эффекта.

– Стоп, просто, блядь, остановись, – простонал он больше себе, чем ей, мотая головой из стороны в сторону и крепко зажмурив глаза.

Так не должно было быть, о Боже, так не должно было быть...

Он не знал, как долго продолжалось это адское кромсание ее отверстий – он изо всех сил старался этого не слышать.

Несмотря на изрезанные запястья, ему удалось перевернуться на бок так, чтобы он не смотрел на нее. По крайней мере, таким образом, он мог полностью перенести вес одной стороны головы на левую руку, что означало разумное уменьшение шума в этом ухе. И если он сам кричал достаточно громко, ему не нужно было так много слушать ее звериный вой.

Только когда тупая боль пронзила его поясницу, он снова плюхнулся на спину и уставился на нее залитым слезами глазами. Несмотря на то, что между ног у нее лилась кровь, она стояла над ним, явно умудрившись ударить его ногой в спину.

Как это вообще возможно? Как она может еще стоять?

Что еще хуже, Дэйв увидел, что она держит топор Бродгейтского мясника.

Еще более невероятно, чем тот факт, что она все еще стояла, и, несмотря на то, что она сделала со своими внутренностями, она все еще лихорадочно терла клитор свободной рукой.

– Нет, нет, нет, – закричал он, ударяясь затылком о половицы.

Кровь струилась по ее яростно мастурбирующей руке, прежде чем стечь по ее ногам блестящими красными струями. Невозможно было, чтобы она все еще стояла – кроме невыносимой боли, которую она должна была испытывать, Бог знал, сколько пинт крови она потеряла.

Продолжая мастурбировать, она поставила ноги по обе стороны от его бедер и опустилась на его обмякший член.

Его пенис был поглощен этим отвратительным, зияющим месивом, которое когда-то было ее влагалищем, и она прижалась бедрами к его, тихо постанывая.

– О, черт возьми, – простонал он, дергая бедрами и отчаянно извиваясь, – отстань от меня!

Меган перестала раскачиваться на нем. С головы до ног она была покрыта кровью, как и он сейчас.

Она перестала корчиться и, схватив топор обеими руками, подняла его высоко над головой.

В тот момент, прежде чем топор рухнул вниз, он был уверен, что это ему все чудится. Ее блестящие красные груди казались ненастоящими, весь ее образ был настолько непристойно эротичен и неправдоподобен, что просто не мог поверить.

Затем она опустила топор. Он прорезал воздух с низким свистом, и за секунды до того, как он коснулся его плеча, чуть выше локтя, он извивался и извивался под ней, пытаясь сбросить ее. Она оседлала его, словно он был брыкающимся мустангом.

Лезвие топора попало в цель, с тяжелым стуком погрузившись в его плоть.

Сверкающая боль взорвалась в его руке, повсюду сразу, поглотив его шаром агонии. Его мир внезапно превратился в яркие, вспыхивающие огни, прежде чем потускнеть до зернистого черно-белого изображения.

Он открыл рот, чтобы закричать, но ни звука не сорвалось с его губ – агония оставила его в оцепенении. Все его тело было парализовано болью, она держала его в своей ярости, не давая ему даже вздохнуть.

Меган по-прежнему сидела верхом на нем, хотя ее форма уже не была для него столь ясной, расплываясь по краям и трансформируясь в двух, а иногда и в трех Меган. Во второй раз рухнул не один топор, а три топора. Три топора, все приземлились с единым глухим стуком в то же самое место, что и раньше.

Последовавшая агония была невыразимой. Смутно он осознавал, что его тошнит на самого себя, а затем он сам задыхается, горькая и вонючая тошнота течет по задней стенке горла.

Он закрыл глаза, и пол под ним накренился, странное оцепенение и ощущение парения окутало его. Звон в его ушах достиг оглушительных масштабов, заглушая леденящий кровь плач, который мог исходить, а мог и не исходить от него самого.

Смутно он ощутил новое давление на раненую руку, ощущение подергивания взад-вперед, какое-то движение...

Когда он открыл глаза, то едва мог сфокусироваться, и теперь вокруг было намного темнее. Но он был уверен, что Меган оседлала обрубок его руки, что она держала его вертикально и вставила в свое изуродованное влагалище и анус.

Так вот почему она порезала себя ножницами, - пришла несколько отстраненная мысль. - Это должно было освободить место для моей культи руки.

Он открыл рот, чтобы сказать ей, чтобы она остановилась, но вырвалось лишь влажное бульканье отчаяния. Он не был уверен, воображал он это или нет, было ли это просто замедлением его собственного разума, но ему чудилось, что ее горбатые движения становились все более беспорядочными и медленными. Он закрыл глаза.

Он смутно ощутил легкость в своей искалеченной руке, где только что было давление, и его веки на мгновение приоткрылись.

В эту секунду его глаза были открыты, кровавое месиво ее влагалища вырисовывалось над его лицом, разрезанный, блестящий, неузнаваемый кусок стекающего мяса. Гнусная вонь ударила ему в ноздри, хотя, возможно, это была вонь от его самого, потому что он обосрался, когда топор разделил его мышцы, кости и плоть.

Он открыл рот, чтобы возразить, и кровавое месиво ее влагалища упало ему на лицо. Оно задушило его, его мир мгновенно стал черным со случайными вспышками алого, ее месиво перекрывало ему воздух. Кровь, липкие комки ее внутренностей и фекалии мгновенно хлынули в его легкие.

Его снова вырвало в нее, но на этот раз она хлынула обратно в его легкие, обжигая и убивая.

Теперь она лежала мертвым грузом на его лице, больше не вертя бедрами и не ища собственного жадного освобождения, но он не заметил разницы.

Он корчился под ней, пока жизнь вытекала из него, задыхаясь от того, чего он желал больше всего.