Table of Contents

ПРОЛОГ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ЭПИЛОГ

•  
• ПРОЛОГ
•  
• ГЛАВА ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ВТОРАЯ
• ГЛАВА ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ПЯТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТАЯ
• ГЛАВА СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ВОСЬМАЯ
• ЭПИЛОГ

ПРОЛОГ

Три Эм не понял, что его сбило, хотя это вполне мог быть грузовик Мэка. Похоже, у меня глюки, - подумал он - по крайней мере, когда снова обрел способность думать. Смысл в этой мысли был: его прозвище означало Метамфетаминщик Майк (в оригинале Meth Man Mike - прим. пер.). Он продавал много "мета"... хотя и сам потреблял немало. Следовательно, явно пренебрегал универсальной аксиомой - не употреблять свои запасы. Он наверняка думал, что вечер будет очень доходным. Но вместо этого в результате своих усилий оказался связанным в заднем отсеке фургона - с головной болью и мокрыми "левисами". А решил он, что видит глюки, по той причине, что один из похитителей - трехсотфунтовый коротко стриженный деревенщина, сидящий на скамье фургона, произнес:

- Эй, "Пузо"! Этот обмочился!

Водитель ухмыльнулся, оглянувшись через плечо.

- Вполне возможно, что он еще и обделается, Клайд. Как его подружка.

Здесь была дилемма: внешний вид и голоса у "Пуза" и Клайда были идентичны. Поэтому, либо Три Эм видел глюки, либо его прогулка, сопряженная с толканием "дури", была нарушена однояйцевыми близнецами.

В прошлом его пару раз кидали (издержки профессии), но никогда не похищали. Похоже, эти два монструозных парня следили за ними с "Ромбабой" с самого начала.

"Ромбаба", кстати, была "чикой" Три Эма и "деловым партнером", и о смысле ее прозвища, наверное, можно догадаться. У нее был нюх на клиентов, ищущих "дозу", поэтому она приманивала потенциальных "наркош" своим горячим телом. И если они говорили "правильные" слова и "положительно" себя зарекомендовывали, она сообщала им место у дороги, где их поджидал Три Эм, чтоб продать необходимый им продукт. Система работала отлично.

Но не сегодня.

Один увалень, по имени "Пузо" - во всяком случае, так Три Эму показалось, хотя это мог быть и другой - брел по дороге и добродушно его поприветствовал: "Эй, парень, добрый вечер! Как дела?" Но прежде чем Три Эм успел ответить...

ШМЯК!

... кулак, размером с мускусную дыню, въехал наркодилеру в лоб, и тот оказался на земле. Перед глазами заплясали звезды. Сознание не полностью покинуло его, он услышал рев двигателя и визг тормозов. Затем почувствовал, как его забрасывают в фургон, словно мешок с мукой, на который надета черная футболка "Лицо со шрамом". Злоумышленник залез внутрь, захлопнул двери, и фургон с ревом укатил прочь. Все похищение заняло меньше минуты.

Сквозь пресловутые звезды Три Эм разглядел "Ромбабу", лежащую под скамьей, связанную и с кляпом во рту. Так что ее сцапали еще до того, как этот парень приложил Три Эма. Чисто сработано... но для чего? Если б в тот момент голова у Три Эма была более ясной, он сразу отверг бы идею о том, что эти два жирдяя сами являются региональными дилерами, поскольку просто на них не тянули. Три Эм узнавал "толкачей" с первого взгляда, и эти парни ими не являлись. Вместо этого они напомнили ему обычных неотесанных деревенщин.

Поэтому какая причина могла стоять за похищением Три Эма и "Ромбабы"?

Грабеж? Изнасилование? Но почти все деньги Три Эм оставил в машине, и они даже не обыскивали его карманы. И раз "Ромбаба" все еще одета, не похоже, что мотивом было изнасилование.

На эти туманные размышления у Три Эма оставалось еще несколько минут, хотя очень скоро его уже ничто не будет интересовать.

***

Двойные деревянные двери амбара со стуком распахнулись, и два здоровяка втащили внутрь тощего наркотогровца в футболке "Лицо со шрамом", бросив его на усыпанную сеном землю. Это был большой амбар, слабо освещенный голыми лампочками, свисающими с потолка. Одна лампочка раскачивалась, отбрасывая тени на нескольких мужчин.

Тощий наркоторговец стонал, лежа в грязи. Лицо у него было в крови.

- Молодцы, парни, - с энтузиазмом произнес хриплый голос. - Этот мешок с дерьмом зовут Три Эм.

Сперва в поле зрения появилось круглое лицо говорящего, затем еще три таких же круглых лица ухмыльнулись ночному "приобретению". Кстати лица принадлежали лихой четверке, известной как братья Ларкинс. Это были толстые, ростом под два метра, коротко стриженые деревенщины в комбинезонах. Четыре абсолютно идентичных близнеца двадцати с небольшим лет. У всех были одинаковые хитрые ухмылки на лицах, одинаковые, похожие на бусинки глаза, и одинаковые, темные от жевательного табака зубы. Их имена? "Пузо", Такер, Хорейс и Клайд, но удачи тому, кто попытается их различить.

- Мы поймали этого тупого сучоныша, когда он продавал свое дерьмо на дороге за коптильней Гудера, - сказал "Пузо". Или это был Хорейс?

- Хорошо, что не прикончили его! - воскликнул Клайд, или нет... наверное, это был Хорейс.

Затем Такер подошел поближе и - БАЦ! - двинул корчащегося наркодилера ногой промеж лопаток. А может, это был и не Такер вовсе. Может это был...

Да какая разница!

- Три Эм, а, Три Эм? Позволь сказать тебе кое-что. Мы знаем, что ты продаешь в городе свой дерьмовый "мет". А мы не можем такое допускать.

Три Эм поперхнулся и застонал.

- Я ничего не продаю...

- А мы слышали, что ты толкаешь это дерьмо, - сказал один из братьев, возможно, "Пузо". - Обкрадываешь детей направо и налево, портишь им жизнь, портишь наш город, превращаешь работяг в конченных "нарколыг". На днях старина Джо Шеффер предложил отсосать мне член, а он - прилежный прихожанин нашей церкви.

- Вообще-то, Джо - не "нарколыга", - сообщил ему Такер. - Просто он любит сосать члены.

- Да? Что ж, раз ты упомянул об этом, ценней его предложение уж точно не стало. И, тем не менее, говнюки вроде тебя, которые делают и продают "мет", отравляют наш город, и нас тошнит от этого.

- Нет! Чушь все это! - пробормотал пленник.

- А мы можем доказать. - Это утверждение, несомненно, сделал Клайд. Он вытащил из комбинезона "Самсунг Гэлэкси 4". - Видишь, на моем модном телефоне заснято, как ты продаешь "мет" Конни Рид. - Затем здоровяк с сотовым наклонился и продемонстрировал Три Эму доказательства.

И действительно, на экране телефона был виден пленник в футболке "Лицо со шрамом", вручающий маленький пакетик молодой деревенской девчушке с детским лицом, но с сиськами, достойными "Плейбоя".

По амбару разнесся раздраженный глас Такера.

- Конни всего тринадцать, парень! Да что с тобой такое! Подсаживаешь детей на героин, и заставляешь заниматься проституцией!

Наркодилер корчился в грязи среди плевков, словно направленный на него сверху вниз взгляд четырех братьев был солнцем, а Три Эм - муравей под увеличительным стеклом. - Клянусь, мужик, я ничем не торгую! Я дал ей упаковку "жвачки"!

Низкий смешок Такера напомнил тарахтение заводящегося дизельного двигателя.

- Упаковку "жвачки"? Да что ты говоришь, парень? Что ж, как насчет того, что мы спросим твою смазливую белобрысую подружку? Посмотрим, что она скажет.

"Пузо" втащил стройную фигуристую блондинку в обрезанных шортах, грязной блузке и с кляпом во рту. Запястья у нее были связаны, а внешнее физическое состояние намекало на плохое завершение жесткого физического контакта. Под глазом у нее расцвел синяк, и было ясно, что у нее почти не осталось ни храбрости, ни сил к сопротивлению.

- Мы с "Пузом" поймали "спермоглотку", когда она пыталась скрыться с дороги, заметив нас, - с гордостью в голосе объяснил Клайд. - Немного вздрючили ее, просто ради забавы.

- Найти ее было несложно, Так, - хрипло усмехнувшись, добавил "Пузо". Она прижалась к стене, но торчащие сиськи сразу ее выдали.

По амбару разнесся какофонический хохот. "Пузо" усадил потрепанную женщину на стул.

- Кстати о сиськах, - сказал он. - Зацените, - затем своими огромными, размером с хотдоги пальцами сорвал блузку с объекта своего наблюдения.

Такер, прищурившись, уставился на анатомическое чудо. Груди, размером с шары для боулинга, украшали темно-розовые и круглые, как дно пивной банки соски.

- Божечки, братец! Это, наверное, лучшие "дойки", которые я когда-либо видел!

- Я бы написал про них домой, если б уже не был дома, - согласился Хорейс. На этот всплеск остроумия раздался очередной взрыв хохота, и Хорейс неосознанно сжал себе промежность.

И неудивительно, что все четверо похитителей по очереди полапали груди подопечной, словно покупатели в продуктовом отделе. Что касается женщины, то та просто смиренно сидела, почти не двигаясь и широко раскрыв заплаканные глаза.

Когда настала очередь Клайда, чтоб совершить несогласованный осмотр грудей, бровь у того приподнялась, будто он обнаружил некую аномалию.

- Неудивительно, что у этой "телки" такие большие "дойки". Это же имплантанты!

- Да ну?! - воскликнул "Пузо".

- Мне тоже показалось, что что-то в них не то, - добавил Хорейс.

Такер снова "помацал" грудь, в целях более тщательного изучения.

- Будь я проклят, если ты не прав, Клайд. Это большая редкость в здешних местах.

"Пузо" озадаченно почесал коротко стриженую голову.

- А что такое "имплантанты", Так? Что в них засовывают?

- Слышал, что мешочки с соленой водой.

- Нет! Поверить не могу! - воскликнул "Пузо".

Такер задумчиво кивнул.

- Согласен, штука странная, парни, и чертовски неестественная. И меня уже, страсть как, разбирает любопытство. - В следующее мгновение ручища здоровяка извлекла огромный складной нож, и опытным движением фокусника раскрыла его.

Теперь на теле женщины отразилась хоть какая-то реакция. Она напряглась на своем стуле и что-то замяукала сквозь кляп. А когда попыталась подняться, "Пузо" схватил ее за горло и силой посадил обратно.

- Что собираешься делать, Так?

- По-моему он решил отрезать ей сиську, - предположил Хорейс.

- Не, не, парни, - возразил Такер. - Я что, похож на гребаного варвара? Не, думаю просто проткнуть одну из этих больших обалденных сисек. А потом, ты, "Пузо", можешь как следует на нее надавить, и посмотрим, что из нее выйдет.

Предложение было встречено с единодушным одобрением. Затем - хлюп! - нож резко погрузился в грудь, и тут же выскочил наружу. Блондинка взвизгнула, сжавшись. "Пузо" обхватил своими ручищами ее "мясной шар" и с силой надавил.

Из разреза, словно из фонтана, выстрелила на добрые десять футов струя воды.

В выражении лиц четырех братьев доминировали благоговение и изумление, после чего последовали восторженные крики, улюлюканье и обмены "петюнями". На лице блондинки отразилось совсем другое выражение.

- Вот это да! - воскликнул Такер.

- Никогда не видел ничего подобного! - добавил Хорейс.

"Пузо" слизнул с руки немного воды и кивнул.

- Ты был прав, Так. Девкины сиськи и впрямь накачаны соленой водой.

У "девки" был тот еще видок. Она сидела на стуле со спущенной блузкой, она грудь гордо торчала вперед, другая была плоской, как пресловутый блин. Крови из разреза вытекло гораздо меньше, чем ожидалось... хотя к делу это не относится.

Голос Такера приобрел саркастичный тон.

- В каком все-таки бестолковом мире мы живем, скажу я вам. "Телки" тратят тысячи долларов на то, чтобы накачать себе сиськи соленой водой. Там или иначе, мы развлеклись, а теперь вернемся к делу, парни.

- Это верно, - согласился один из них, и отвесил почти забытому всеми Три Эму мощного пинка по почкам.

- Ууу! - взвыл Три Эм.

Такер вновь повернулся к осоловевшей блондинке. Он похлопал ее по щеке.

- Сладенькая? Теперь, когда мы подправили тебе сиськи, тебе нужно кое-что нам рассказать. Этот твой жалкий дружок? Говоришь, это он продавал "мет"?

Она утвердительно кивнула головой, беззвучно произнеся сквозь кляп слово "да!".

- Это шлюха лжет! - крикнул Три Эм. - Никогда раньше не видел эту суку!

Хорейс посмотрел на парня сверху вниз, скрестив руки.

- Не пори чушь. У нас нет времени ни на тебя, ни на эту девку. Но ты только что слышал: если когда-либо снова появишься в этом городе, тебе крышка.

Три Эм выдохнул с превеликим облегчением.

- Богом клянусь, мужик! Я уеду и никогда больше не буду торговать здесь - никогда!

При этом Такер хлопнул в ладоши, будто только что было сделано некое великое откровение.

- О! Так ты все-таки признаешься, что ты никчемный сраный наркобарыга! Ну, разве не чудесно? Клайд? Сделай этому куску дерьма кляп и подвесь.

- Не вопрос, Так, - затем Клайд связал наркоторговцу руки, схватил цепной крюк и продел ему между запястий. Причем, с такой скоростью и точностью, что можно было предположить, что он уже проделывал это раньше. Спустя мгновение несчастный молодой человек в футболке "Лицо со шрамом" висел перед братьями на цепи.

Теперь настала их очередь смотреть на него снизу вверх.

- Умоляю вас, парни! Отпустите меня, клянусь, я брошу толкать "наркоту". Я отдам вам всю мою заначку, плюс пять штук, которые есть у меня в квартире! А моя девчонка вам всем пососет яйца! Пожалуйста!

Кстати, Такер, для тех из вас, до кого еще не дошло, являлся лидером квартета. В конце концов, он был самым старшим. Мамаша вытолкнула его из своей вагины в этот мир на целых шесть секунд раньше своих абсолютно идентичных братьев. Возможно, именно преклонный возраст дал ему мудрость и лидерские качества.

- Не нужна нам твоя гребаная заначка, парень, разве что, чтобы выкинуть ее в сортир. И твои неправедные доходы нам без надобности. А в рот твоей девке мы насуем и без твоего согласия. Не, лучше мы тебя немного вздрючим, чтобы ты усвоил урок.

Затем Клайд, Хорейс и "Пузо" принялись раздевать висящего перед ними Три Эма.

После чего Такер сообщил девчонке:

- Сладенькая? Мы не потерпим наркоторговли в нашем славном городе, так что смотри, что мы сделаем с твоим любовничком.

- На этот раз устроим "гольф", Так? - поинтересовался "Пузо".

- Блин, а я надеялся на оголение яиц... - сказал Хорейс.

- А я - на старое доброе завязывание члена в узел или "коробочку"...

Но Такер отверг эти предложения.

- Не, братишки. Мы все это уже делали, и будем делать не раз. Понимаете, я хочу произвести наилучшее впечатление на нашу милую одногрудую гостьюшку. - Он решительно кивнул. - "Гольф".

Команда была дана, и Клайд, "Пузо" и Хорейс приступили к выполнению поставленных задач. Клайд крепко двинул Три Эма по голове, не чтобы убить, а скорее чтобы просто оглушить. Затем взял нож и сделал разрез вдоль груди наркодилера, на уровне подмышек. Затем осторожно повторил то же самое на спине. Этот сложный круговой разрез был сделан с определенным умыслом. Обильно стекающая на грязный пол кровь образовала малиновую лужу.

- Выглядит неплохо, - похвалил Такер, стоя рядом с девкой.

"Пузо" осторожно просунул лезвие ножа под кожу чуть выше лопаток, а затем с причудливым мастерством оттянул ее, чтобы образовался "карман".

После чего положил в этот "карман" мяч для гольфа.

Клайд обвязал заранее приготовленный кусок веревки вокруг обтянутого кожей мяча, крепко затянул петлю и установил над узлом механический зажим.

- Заводи, Хорейс! - крикнул "Пузо".

Мотор с ревом ожил и ритмично затарахтел. Под звук набираемых оборотов веревка, обвязанная вокруг мяча для гольфа, тут же начала натягиваться.

Взгляд блондинки медленно переместился вдоль веревки в противоположный конец амбара, где Хорейс с довольным видом управлял стационарной лебедкой.

Мотор продолжал постепенно набирать обороты, пока веревка не натянулась полностью, и пока несчастный Три Эм не повис в воздухе под углом. Руки и ноги у него беспомощно болтались. Наверное, нет нужды описывать вокальные способности наркодилера.

Такер схватил девку за голову и силой заставил смотреть.

- Нельзя такое пропускать, сладенькая. Это же прикольно. - Затем он кивнул Хорейсу.

Шум мотора усилился втрое. Теперь тело Ти Эма висело под углом примерно в сорок пять градусов, и под влажный треск вся его кожа стала стягиваться, начиная с подмышек, вниз, словно некий комбинезон. Небольшой очаг сопротивления был встречен в районе промежности, а потом еще в области ступней, после чего весь кожный покров был сдернут. Возможно, будет целесообразно добавить, что вопли Три Эма напоминали рев какого-то механизма и даже заглушали шум лебедочного мотора. Затем упрямые соединительные ткани между "кожным покровом" Три Эма и его ступнями...

 ... ТРЕСНУЛИ.

Лебедка "взвыла" от резкой потери напряжения. И кожный мешок, с привязанной к нему веревкой, катапультировавшись и брызгая кровью, пролетел над Хорейсом и шлепнулся об амбарную стену. Шум мотора стих.

Четыре братца-здоровяка с энтузиазмом зааплодировали.

- Клевая работа, парни! - похвалил Такер, обмениваясь "петюнями" с "Пузом" и Клайдом. - Лучший "гольф" за все время!

- Да! - согласился Хорейс. - Даже лучше, чем с той беременной "наркошей", которую мы освежевали в прошлый раз!

Три Эм продолжал кричать нарастающими волнами, всякий раз выгибаясь всем телом назад. А затем Такер сказал:

- "Пузо", почему бы тебе не дать парню что-нибудь, чтоб он заорал по-настоящему? - и его чуть более молодой братец с радостью подчинился. Он достал большой кувшин домашнего 100-процентного спирта и принялся обильно плескать на лишенное кожи тело наркодилера. И звуки, которые тот при этом издавал, вряд ли можно было назвать человеческими. Оголенные окровавленные мышцы блестели от спирта, словно у смазанного маслом культуриста, с которого содрали его "бронзовую" кожу. Вскоре от невыносимой боли он либо потерял сознание, либо умер.

Описать выражение омертвевшего лица блондинки можно было таким довольно избитым термином, как "чистый, неподдельный ужас".

- С него уже хватит, да, сладенькая? - заметил Такер. - Не беспокойся. То, что мы сделаем с тобой, будет совсем не так больно. - Он сделал паузу, будто, для усиления эффекта. - Но то, что будет весело, обещаю!

"Пузо" и Клайд расступились, и между ними появился ухмыляющийся Хорейс, который держал в руке электродрель, оснащенную трехдюймовой кольцевой пилой. К тому моменту "чистый, неподдельный ужас" помог блондинке с плоской грудью утратить способность к восприятию. Она слышала отголоски каких-то неземных звуков (ликование людей и визг дрели, напоминающий шум реактивного двигателя), а перед глазами плавала какая-то зернистая пелена, сквозь которую она видела (или ей мерещилось?) вот что: Эти огромные хихикающие близнецы принялись потирать себе промежности, затем скинули комбинезоны, а вибрирующий голос одного из них произнес: "Поехали, "Пузо"", а другой добавил "Вскрой "тыкву" этой шалаве, а то мне много чего нужно туда загрузить". А затем две руки, огромные, как бейсбольные рукавицы сжали ей голову, зафиксировав лицом вперед. И сквозь пелену надвигающейся смерти она почувствовала, как вращающаяся на скорости 15000 оборотов в минуту кольцевая пила начала проедать отверстие у нее во лбу...

Это вполне мог быть клип канала "Трэвел Ченэл", рекламирующий передачу о потрясающих своей красотой диких местах великой страны под названием Америка: бесконечный резной контур девственных гор, широко раскинувшиеся холмы, и шокирующие своей зеленью леса. Лето было в самом разгаре, и сквозь эти восхитительные виды летел блестящий внедорожник "БМВ".

Кроме загруженного под завязку люксового автомобиля стоимостью 80000 долларов чуждыми для этой местности казались лишь его водитель и пассажиры: трое холеных тридцатилетних мужчин "журнальной" внешности. Брайс Паркс, его старший брат Оги и Кларк Силбер. Эти мужчины были самим олицетворением успеха, уверенности, и богатства, и все обладали тонкой аурой "тех еще засранцев", окружающей их, словно аромат дорогого одеколона, которым они пользовались. Их запястья украшали "Ролексы" (настоящие, а не поддельные), и, учитывая качество салонного загара, они, скорее тянули на обитателей Палм-Спрингс, чем на "манхэттенцев". Даже их легкомысленные футболки, кроссовки и потертые джинсы являлись, на самом деле, дорогой дизайнерской одеждой от экстравагантных "кутюрье" с 5-ой авеню, поскольку они скорее умерли бы, чем стали б одевать что-нибудь "небрендовое". Что подумали бы их партнеры? Когда эти мужчины хотели съесть гамбургер, они шли не в "Макдоналдс" за трехдолларовым "Биг-Маком", а в "ДиБи Бистро Мондернэ" за 150-долларовым "двойным трюфелем Кобэ Биф". Кларк носил на шее уродливую золотую цепь, будто воображал себя питчером (подающий в бейсболе - прим. пер.) из высшей лиги. У Брайса на пальце было такое же уродливое кольцо с розовым бриллиантом.

За рулем сидел Брайс, в то время как остальные любовались впечатляющими пейзажами.

- По-моему, мы официально прибыли в жопу мира, - сказал он.

- Это точно! - воскликнул с пассажирского сиденья Оги. - Прощай, Манхэттен, здравствуй земля деревенских "кошелок", самогона и провинциальных стриптизерш!

- Иии-ха, - с сарказмом в голосе произнес Брайс.

Кларк, наклонившись с заднего сиденья, спросил:

- Эй, Оги, почему твоему братцу так не по душе эта поездка?

Оги усмехнулся.

- А, он все еще страдает из-за того, что Марси его бросила...

- Я не страдаю! - решительно, хотя и не очень правдоподобно возразил Брайс.

- Расслабься, Брайс, - сказал Кларк. - Хочешь знать правду? Мы с Оги завидуем тебе. У тебя, хотя бы хватило мозгов не жениться на этой корыстной сисястой сучке.

Оги, смеясь, похлопал Брайса по спине.

- Да, братец. Ты соскочил с крючка, а мы с Кларком будем платить алименты до самой гребаной смерти.

Брайс даже не пытался скрывать отсутствие энтузиазма.

- Ну, да, от этого мне стало гораздо легче. И Марси вовсе не корыстная.

- Продолжай убеждать себя в этом, братан. Она скорее остановится тушить инкассаторскую машину, чем горящий школьный автобус.

Брайс хмуро посмотрел на Оги.

- Давай-же, встряхнись, Брайс, - сказал Кларк. Каждого из нас поимели женщины - такова жизнь. Вся эта природная красота поможет тебе отвлечься...

Оги рассмеялся, как всегда бестактно.

- Да, природная красота и "дырка" деревенской шлюхи!

Брайс продолжал хранить угрюмость. Но тут Кларк, словно потрясенный чем-то, указал в окно.

- Эй, парни. - А как вам такая природная красота? - Брайс и Оги с изумлением уставились на потрясающую поросшую деревьями гору. Эти захватывающие дух виды вызвали восторженную реакцию даже у таких богатых, испорченных и самодовольных представителей элиты, как Оги, Кларк и Брайс. Интерьер "БМВ" заполнило молчание, когда мимо них в окне проносились все новые чудеса природы. Эти виды заставляли осознать свою ничтожность по сравнению с безмерным великолепием мира. А Брайса, в частности, -поставить под сомнение свой цинизм, а также отрицание духовности, свойственное членам Лиги Плюща (ассоциация восьми старейших университетов Америки - прим. пер.). Он с удивлением глазел по сторонам.

- Ух, ты, - пробормотал он. - Никогда не видел ничего подобного, разве что в "Нэшнл Джиогрэфик".

Этот момент саморефлексии разрушил Оги, что, впрочем, было обычным делом. Он крепко шлепнул Брайса по спине и рассмеялся.

- Единственные горы, которые я помню из "Нэшнл Джиогрэфик", это сиськи аборигенок. У них еще были кости в носах и по сорок колец на шее.

Кларк усмехнулся.

- Поверь мне, Оги. В "Нэшнл Джиогрэфик" есть не только "обнаженка".

- Братец, я гарантирую, что ничего похожего на "Чокнутую Сэлли" ты тоже никогда не видел.

- Это тот стрип-клуб, набитый деревенскими шлюхами, да? - спросил Кларк.

- Да, Кларк, именно так. Знаю по личному опыту, "телки" там - с десятибальной внешностью и нулевой моралью. Теперь это мой типаж женщины!

Брайс снова нахмурился.

- По-моему, все эта тема с деревенскими шлюхами - полная чушь. Готов поспорить, это твой приятель с Уолл-стрит, Гарглер, навешал тебе лапшу на уши...

- Гарглер? - отозвался Кларк.

- Да, блин! Рич Гарглер, мой друг, который работает на бирже. Он рассказал мне об этом месте в...

Кларк поморщился.

- Его фамилия Гарглер? А имя Рич, сокращенно от "Ричард"? Черт, надеюсь, никто не зовет его Дик (Dick Gurgler - "членосос" на амер. слэнге - прим. пер.).

- Многие зовут, - рассмеялся Оги. - Он приезжал сюда в прошлом году на рыбалку вместе с несколькими специалистами по ценным бумагам. Сказал, что это было лучшее время в его жизни.

Брайс отнесся к его словам со скепсисом.

- А сейчас, он ржет над тобой, Оги. Это сумасбродная затея. Мы - в 10 часах езды от Нью-Йорка, ищем какой-то захолустный городок, которого нет даже на картах "Гугла".

- От тебя очень много негатива! Братец, в такой глуши есть множество населенных пунктов, не имеющих статус города. Типа, гребаные этнические деревни, или что-то типа того. Американский третий мир.

- Ага, - добавил Кларк, и многие жители там даже не попадают в перепись населения. Эти семьи живут здесь сотни лет. Можно сказать, самовольные поселенцы. У них, наверное, школы с одним классом, хотя уверен, что половина детей их не посещает.

- Послушай доброго доктора. И доверься мне, если Гарглер говорит, что это здесь, значит, это здесь.

- Ага. Гарглер, - сказал Брайс без какой-либо уверенности. - Мы едем сотни миль, полагаясь на слова парня, которого зовут Дик Гарглер. Знаешь, - Брайс сделал паузу, - не удивлюсь, если ты все это придумал. Нет никакого Дика Гарглера. Ты случайно не получал ресторанные рекомендации от Джэка Хоффа?

Оги рассмеялся.

- Ты - полный засранец, Брайс, именно поэтому я и горжусь своим братом. И хватит уже переживать. Гарглер сказал, что это место находится между Люнтвиллем и Крик-сити...

На этот раз рассмеялся Брайс.

- О, да, слыхал я об этих городишках!

- ... и они есть на карте.

Брайс продолжал качать головой.

- Оги, мы никогда не попадем в этот стрип-клуб, поскольку его вообще не существует. Ставлю "сотку", что его...

***

Брайс вздохнул, достал из своего бумажника "Баленсиага" 100-долларовую банкноту и отдал Оги.

- Люблю брать у тебя деньги, - сказал Оги. - Приятней, чем отбирать конфетку у ребенка, живущего на пособие. А теперь ты, может, усвоишь урок: Не усомнись в мудрости брата своего старшего.

- Ага, и пророка по имени Дик Гарглер, - сказал Брайс, убирая бумажник. - Отсоси себе.

- Говоришь, как большой спец по этому делу! - Оги повернулся к стоящему перед ними двухэтажному зданию. Он протянул руку, словно на него снизошло откровение. - И говорю я тебе: Узри! Вот "Чокнутая Сэлли"!

Трое мужчин стояли перед ветхим дощатым строением, и взирали на него ни сколько со страхом, сколько с изумлением.

- Похоже, у них в Западной Вирджинии отсутствуют правила техники безопасности и строительные инспектора, - сказал Кларк.

- Или те, кто знает, как рисовать проектный план, мать их, - добавил Брайс. - Эта помойка не может функционировать.

Даже Оги, с его натянутым энтузиазмом, усомнился, что такому старому шаткому кабаку было позволено обслуживать посетителей.

- Бросьте парни, это же дремучая глухомань, а не Авеню Америк (офиц. название 6-ой авеню в Нью-Йорке - прим. пер.). Здесь все по-другому, другой образ жизни. Люди не очень заморачиваются по поводу внешнего вида.

Брайс рассмеялся.

- Оги, это здание, похоже, скоро рухнет. Неужели оно открыто?

Оги указал на аляповатую вывеску под островерхой крышей, которая гласила: "ЧОКНУТАЯ СЭЛИ. ДЕВОЧКИ! ХОЛОДНОЕ ПИВО! ДЕВОЧКИ! ВХОД СВОБОДНЫЙ, ОТКРЫТО С ШЕСТИ И ДО УТРА". Надпись была окружена неоновой рамкой, которая с жужжанием источала мигающее оранжевое свечение, несмотря на то, что день был в разгаре.

- Вывеска горит, а значит, электричество у них есть. Если б они не работали, света бы не было.

- Даже имя "Сэлли" не смогли написать без ошибок, - добавил педантичную критику Брайс, - Пропустили вторую "Эл".

- Ну, ты и зануда, мужик.

- Это совсем не "Скорз" (известный нью-йоркский стрип-клуб - прим. пер.), Оги, - вмешался в разговор Кларк. Я в том смысле, что никогда не видел такой убогий стрип-клуб... Безопасностью тут и не пахнет. Помните, как на том концерте сгорели люди, потому что в клубе не справились с пиротехникой? Бьюсь об заклад, те парни даже не стали б здесь играть.

В этот момент сбоку подъехал пивной грузовик, и вскоре какой-то толстяк в спецодежде выкатил из него тележку с пивом и направился к водной двери. Он остановился, чтобы вытереть пот со лба, бросил в сторону трех нью-йоркцев хмурый взгляд, затем вкатил свой товар в бар.

- Вот ответ на ваш вопрос, мужики, - с некоторым облегчением сказал Оги. - Да, местечко выглядит дерьмово, но если б они не работали, им не поставляли бы пиво. К тому же, в целом, идея мне нравится.

- В целом, какая идея? - спросил его Брайс.

Этот бар с неотесанными шлюхами - кусочек реальной жизни, здесь все по-настоящему. Никакого фальшивого нью-йоркского лоска, никаких королев пластической хирургии с презрительными ухмылками. Здешние девочки сделают все за пару долларов. Грязные деревенские потаскушки. Черт, да их папаши учат трахаться. Они, наверное, уже принимали во все три дырки, еще лифчик не начав носить.

- Блин, говори тише! - прошептал Брайс.

Через улицу, возле универмага сидели на стульях несколько деревенских стариков. Вид у них был хмурый.

Оги пренебрежительно махнул рукой.

- Да, эти старые уроды меня не слышат. У них от серы пробки в ушах, потому что они не могут позволить себе ватные палочки. Готов поспорить, что у них у всех есть продовольственные карточки, и они получают пособие по случаю потери трудоспособности, хотя за пятьдесят лет нигде официально не работали. Эти нули сосут сиську налогоплательщиков, а когда теряют способность ходить, оказываются в интернатах по программе бесплатной медпомощи, и за это мы тоже должны платить.

Брайс был шокирован таким бессердечием брата.

- Господи, Оги!

- А почему они смотрят на нас так, будто мы какие-то талибы? - добавил Кларк.

- Это называется "территориальность", Кларк, - предположил Брайс. - Для них мы - зло из Большого Города, оскверняющее их простой южный городок. Подобные люди не относятся доброжелательно к чужакам - особенно к чужакам на новенькой "БМВ" за 80 штук.

Оги ухмыльнулся.

- О чем ты говоришь? Черт, Брайс, этот город умирает. Эти люди настолько бедны, что срут в вырытую в земле яму, а подтираются кукурузным початком, причем используют его дважды. Когда мы закончим бросать деньги в этот сортир, эти твои люди будут целовать наши богатые, успешные, с семизначным годовым окладом задницы.

За этой напыщенной речью Оги последовала странная пауза - и было в ней что-то зловещее. Сидящая на вершине остроконечной крыши стрип-клуба какая-то чрезвычайно крупная ворона захлопала крыльями и каркнула.

Все трое мужчин подняли глаза.

- Надеюсь, это не предзнаменование, - сказал Кларк.

Брайс явно занервничал.

- Давайте уже двигать. "Сэлли" откроется только через несколько часов. Нам нужно найти мотель.

- Да, черт возьми! - чуть громче, чем следовало бы, воскликнул Оги.

Они сели во внедорожник, но когда Брайс стал отъезжать, их взгляды на мгновение задержались на сидящих через улицу стариках. Их морщинистые лица напоминали вырезанные из дерева маски, но затем один из них внезапно ухмыльнулся и подмигнул, глядя прямо на Брайса.

Брайс постарался побыстрее укатить прочь.

***

"Чокнутая Сэлли" была не выдерживающей никакой критики помойкой, но по сравнению с мотелем, что в квартале от нее, напоминала Тадж-Махал (один из самых грандиозных памятников индийской архитектуры - прим. пер.). Это был трехэтажный особняк 1910-ого года, с провисшей внутрь крышей. Несколько окон на верхних этажах были заколочены фанерой. От краски, которой некогда был покрашен фасад древнего сооружения, не осталось и следа. Вывеска над входом гласила: "ГОСТИНЕЦА "РАСИНКА" НОМЕРА ЗА 29 ДОЛЛАРОВ."

- Божечки! Они даже слово "гостиница" написали с ошибкой! - заметил Брайс. - И слово "росинка" тоже.

- Ты бы выключил уже свой Режим Зануды, а? - сказал Оги.

- Ну, что за сортир, - вставил свои два цента Кларк. - Похож на домик гребаной "Семейки монстров".

- Он еще в более худшем состоянии, чем стрип-клуб, - добавил Брайс. - Здесь, наверное, нарушены все строительные нормы и правила. Готов поспорить, это еще один спецпроект их личного Фрэнка Ллойда Райта (знаменитый амер. архитектор - прим. пер.).

Оги просто покачал головой.

- Ну, вы и снобы. Что, не можете останавливаться в гостинице, есть только это не "Хелмсли" (нью-йоркский отель - прим. пер.)? - Доски крыльца заскрипели у него под ногами, когда он подошел ко входу. - Попробуем что-нибудь новенькое, что тут такого? К тому же, готов поспорить, что на ресепшене работает жаркая "цыпочка".

- Готов вернуть мне мои сто баксов, если ты не прав?

Оги направил на него указательный палец.

- Договорились, братец. Знаешь, мне почти тебя жалко за то, что ты уже спустил две сотни, не успев даже никого подцепить в "Сэлли". Может, я трахну телку на ресепшене, чтоб себя утешить, потому что она окажется красоткой.

Но вместо красотки на ресепшене работала толстуха лет под семьдесят и ростом всего пять футов (полтора метра - прим. пер.). Волосы у нее были собраны на макушке в пучок, а исходящий от нее запах немытого тела лишь усугублялся "ароматом" дешевых духов, с помощью которых она пыталась его скрыть. Низкий вырез платья демонстрировал удручающе скромное декольте, вымазанное, похоже, какой-то сажей.

- Тебе повезло, Оги, - прошептал Брайс, когда они подходили к стойке ресепшена. - Я не вижу у нее обручального кольца.

- Черт возьми! - Он сунул стодолларовую купюру в вытянутую руку Брайса. - Подавись.

- О, какой удивительный сюрприз! - воскликнула из-за стойки женщина. - Городские парни! У нас такие останавливаются довольно регулярно. Позвольте угадать... - Она поднесла палец к подбородку. - Нью-Йорк?!

- Хорошее предположение, мэм, - немного хмуро ответил ей Оги. - Мы только что приехали, рассчитываем остаться примерно на недельку. У вас здесь... красивый городок.

Женщина взвыла от хохота.

- Не нужно быть таким вежливым, сынок. Этот город - деревенский сортир, и ты знаешь это. Зуб даю, вам кто-то рассказал про "Чокнутую Сэлли", верно?

Оги пришлось ухмыльнуться.

- О, нет, мэм, мы слышали, что здесь находится потрясающая библиотека и музей изящных искусств!

Дама снова взвыла от хохота, шлепнув ладонями по стойке. Это буйство веселья затянулось настолько, что ситуация начала становиться неловкой. Какого хрена, - подумал Брайс. Смех этой дамы напоминает крики гиены.

- Сынок, - сказала она, когда Оги расписался за всех, - у тебя дерьма хватит, чтоб наполнить водопойное корыто, и мне это нравится! Меня не одурачить. Вы, парни, приехали сюда, чтобы "окунуть концы" по-южному. Так что желаю вам всем классно провести время! И чтобы показать, как мы ценим то, что вы остановились у нас, я дам вам президентские апартаменты без доплаты.

Преодолев два лестничных пролета, Брайс, Оги и Кларк вскоре оказались в дверях своего обиталища. Оги ухмылялся с каким-то ребяческим трепетом, в то время как Брайс и Кларк просто стояли, разинув рты.

- Президентские апартаменты? - спросил Брайс.

- Да, если ты президент гребаного Чада, - ответил Кларк.

- Не надо быть настолько придирчивыми, - осуждающе произнес Оги. - Такая смена места нам необходима. Реальная жизнь, парни! Эта помойка действует освежающе.

Хмурое лицо Брайса удивленно вытянулось.

- Освежающе? Номер пахнет мочей, Оги.

- Кончай ныть. Все будет отлично!

Брайс оценивающе осмотрел "апартаменты". На отслаивающихся обоях виднелись отпечатки рук, ковер, которому на вид было полвека, был забрызган какими-то подозрительными пятнами. К главной комнате примыкали две поменьше - тесные и грязные спальни с продавленными кроватями. Трещины на окнах были заклеены скотчем. И надо же! Одно из немногих целых стекол было покрыто отпечатками губ. Брайс очень надеялся, что это помада, а не кровь. Кларк с отвращением заглянул в мусорное ведро, заполненное бутылками из-под пива "Айс Хаус", пакетами от фастфуда, банками из-под жевательного табака и разнообразными упаковками от презервативов.

В левой спальне Оги, ухмыльнувшись, выглянул из окна, затем лег на кровать, сцепив руки за головой и тестируя скрипучие пружины.

- Я выбираю эту комнату, парни.

Но из-за своего остолбенения Брайс и Кларк почти его не слышали. Они (с некоторым смятением) таращились на чудовищный раздвижной диван в главной комнате. Потрескавшаяся обивка, казалось, была порезана ножом.

- Все-таки, нужно отдать горничным должное, - сказал Брайс. - Они хотя бы убрали отсюда полицейскую ленту.

- Давай бросим монетку, - предложил Кларк. Проигравший получает эту... эту... эту... хрень, которая была диваном еще при Эйзенхауэре (34-ый президент США - прим. пер.).

Брайс достал "четвертак".

- Звучит справедливо, - и он подбросил монетку. - Называй, доктор.

- Орел.

Брайс поймал монетку, затем медленно разжал кисть. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - мысленно умалял он судьбу. Но монетка лежала лицевой стороной вверх.

- Везет же мне, - пробормотал он.

Когда Кларк побрел во вторую спальню (если это вообще можно было назвать спальней), Брайс, морщась, принялся раздвигать диван. В голову ему лезли разные городские легенды о трупах, спрятанных под гостиничными кроватями или в матрасах. И он не удивился бы, если б все эти истории брали свое начало отсюда, с мотеля "Росинка". Не обнаружив расчлененного тела, он с облегчением вздохнул, но в следующую секунду отпрянул назад. Во-первых, от донесшейся до него отвратительной вони - запаха грязного белья, смешанного со смрадом гниющего на солнце мусора. А во-вторых, от представшего перед его глазами зрелища нескольких использованных презервативов.

- Вот, дерьмо! - воскликнул он.

Оги вернулся в комнату.

- Что не так, Брайс?

- Что не так? О, ничего особенного - просто куча использованных "резинок" в моей кровати!

- А, забудь, - отмахнулся Оги. - Как в детстве говорил нам дядя Стиви, капля молофьи еще никому не навредила.

От этих слов Брайс замер на месте. Нижняя челюсть у него отвисла.

- Так говорил дядя Стиви?

Оги ухмыльнулся и закатил глаза.

- Шучу, Брайс. Божечки!

Брайс был близок к тому, чтобы ограничить своею толерантность. Возможно, это какой-то неосознанный, унижающий импульс спровоцировал его на следующий шаг, когда он наклонился и, морщась, потянул за уголок ветхого матраса.

- О, боже... что это... - и спустя мгновение он поднял, осторожно держа за краешек, пожелтевшую от времени резиновую перчатку, один из пальцев которой был коричневого цвета. Он молча повернул к Оги перекошенное от ужаса лицо.

- Почему бы тебе не расслабиться? Наверное, это оставила горничная.

- О, конечно. И, наверное, это горничная решила просто поковыряться пальцем у себя в заднице в наших "президентских апартаментах"?

- Попробуй надеть. Если не налезет, снимешь обвинение. (Фраза адвоката Джонни Кокрена. 27 сентября 1995 г. он заявил, что перчатка, которую следствие представило в качестве доказательства виновности О. Дж. Симпсона в убийстве, слишком мала для него - прим. пер.)

Брайс содрогнулся.

- Ни за что, Оги! Это переходит все границы.

- Да, - согласился Кларк, вернувшись в комнату с выражением отвращения на лице. - Дохлые тараканы на полу моей спальни хрустят, как картофельные чипсы, когда на них наступаешь. И моя кровать издает какие-то скребущие звуки.

- Круто! Моя тоже! - воскликнул Оги.

- Наверное, это клопы, или другие ночные паразиты. Мы можем подцепить болезнь Шагаса или трипаносомоз.

- Если повезет, - пробормотал Брайс.

В ответ на этот комментарий Оги нахмурился.

- Отлично. Тогда наша надменная манхэттенская кровь убьет этих маленьких уродов. Сделаем этому заведению одолжение.

- Ты нас не слышишь, - повысил голос Брайс. - Этот мотель не пригоден для проживания. Бригада по работе с опасными веществами сбежала бы отсюда. Он грязный и вонючий. А на стенах столько отпечатков, что можно подумать, будто это гребаный проект "Ведьма из Блэр". Черт, готов поспорить, что на этом диване умирали люди. Все. Нам нужно найти другой мотель.

У Оги поникли плечи.

- Здесь нет других мотелей. Так сказал мне Гарглер. Это единственное заведение в городе.

- Дик Гарглер. Отлично. Похоже, теперь он наш турагент.

- Послушайте, парни, - сказал Оги. - И что с того, что это место - сортир? Считайте, что это такое приключение! Я хочу от этой поездки чего-то нового!

- Что ж, это определенно что-то новое, - заметил Кларк. - Готов поспорить, что все мы подхватим стафилококк.

- Если повезет, - снова пробормотал Брайс.

- А как насчет такого? Я дам сто баксов сидящей внизу Тетушке Би и попрошу убраться в номере. Мы здесь, чтобы веселиться. Мы здесь, чтобы на время забыть про Нью-Йорк. А теперь давай уже свалим отсюда, "заморим червячка", и приготовимся к тому, чтоб отыметь какую-нибудь деревенскую "дырку".

- Ох, блин, - пробормотал Кларк. - Какого черта?

Брайс уступчиво вздохнул.

- Ладно. Черт, поверить не могу, что соглашаюсь на это. Можно, только я возьму свой газовый баллончик?

- Зачем он тебе? - спросил Оги, словно услышав нечто абсурдное.

- На тот случай, если кто-то попытается напасть на нас, гений.

Оги рассмеялся.

- Не будь бабой. Это - "Станция Юбочкино" (амер. комедийный сериал - прим. пер.), а не гребаный Бронкс. Здесь нет преступности...

ГЛАВА ВТОРАЯ

На то, чтобы выкопать могилу ушло некоторое время, даже у таких больших и сильных парней, как Хорейс и "Пузо". (Рыть могилы гораздо сложнее, чем кто-то может подумать, совсем не так, как показывают в кино!). Хотя для этого было выбрано подходящее время и место - удивительное, пропитанное атмосферой: глубоко посреди леса, под стрекот сверчков и крики птиц. То и дело раздавалось уханье далекой совы, а ветви корявых, первобытных деревьев напоминали вытянутые руки скелетов. Лес здесь был таким густым, кто даже в пять часов дня казалось, что уже вечер. Закончив копать, "Пузо" и Хорейс встали, опершись на лопаты, отдуваясь и вытирая со лбов пот толстыми, мускулистыми руками.

- Готов, Хорейс? - поинтересовался "Пузо".

- Ясен пень, братец, - ответил Хорейс.

Яма была примерно два с половиной фута в глубину (а не мифические шесть, столь распространенные в преданиях). Вряд ли было необходимо копать больше двух с половиной - в такой-то чаще? Но рытье заняло вдвое больше времени, ибо на это раз они копали для двоих.

Яма походила на черный сточный колодец, вырытый в мягкой лесной почве. Впечатлительные особы могли бы представить себе адскую бездну или некое загадочное логово для безымянного чудовища. Первое тело принадлежало несчастному наркодилеру, известному, как Три Эм. Правда, у него почти полностью отсутствовал наружный слой кожи, в рассеянном свете это делало картину еще более ужасной.

Тело издало глухой стук, когда братья бросили его в могилу.

- С этого парня уже хватит, - сказал Хорейс.

- Ага. Пора баиньки.

"Пузо" подтащил к яме следующего обитателя могилы - такую же несчастную молодую блондинку. К этому времени труп был уже полностью раздет, и человек с определенными отклонениями вполне может представить себе, что было проделано с этим бледным, и все же привлекательным телом за предшествующие часы. В конце концов, это вряд ли имело какое-то значение... просто интересная догадка. Однако максимальное внимание было уделено трехдюймовому отверстию в черепе женщины, сквозь которое зловеще поблескивали бледно-розовые мозги.

"Пузо" усмехнулся.

- Да, мы эту башку до краев молофьей залили.

- Это точно, "Пузо"! Это точно! Как гласит старая поговорка, "Кому нужна "манда", если можно трахнуть в башку"?

Тело со стуком упало рядом с освежеванным наркодилером.

И снова получилась абсолютно ужасающая картина: бледное лицо женщины странным образом светилось, рот широко разинут в предсмертной гримасе.

Хорейс зачерпнул лопатой землю, но едва он собирался высыпать ее, как "Пузо" сказал:

- Погоди-ка, братец, - и встал у края могилы. Послышался звук расстегиваемой ширинки, а затем: - Ахххххх...

- Что ты делаешь? - задал Хорейс совершенно ненужный вопрос.

- Ссу, а на что это похоже?

Блестящий поток мочи низвергался на лицо блондинки. Ее напуганное выражение словно реагировало на него и по вполне понятным причинам казалось еще более напуганным. "Пузо" усмехнулся.

- Нужно вылить старое пиво и освободить место для нового! - Он перенаправил струю с лица женщины на груди (одна из которых была плоской, а другая гордо торчала вверх), затем на лобок. Через несколько мгновений труп блестел, будто смазанный маслом. Наконец, "Пузо" направил свой, казалось бы, нескончаемый поток мочи снова на лицо женщины, целясь ей в рот.

- И я не смог придумать лучшего места, куда поссать, кроме как в хлебальник этой наркошлюхи.

Хорейс самозабвенно наблюдал за процессом.

- А что, забавно получается.

"Пузо" посмотрел на него.

- Хочешь сказать, что ты никогда раньше не ссал на мертвую девку? Блин, братец, тебе нужно почаще выходить из дома. Вставай сюда!

Хорейс замешкался, пожал плечами, затем подошел, чтобы последовать примеру брата. Не было никаких причин отклонять приглашение. Зрелище получилось прелюбопытное: посреди леса в разинутый рот голой одногрудой мертвячки мочились два огромных, абсолютно одинаковых мужика.

Вскоре они оба застегнули ширинки, закидали могилу землей и обменялись "петюнями".

- Работа на одну ночь, - заметил Хорейс.

- Это точно, братец, - отозвался "Пузо". - Жалко, однако, что я не додумался наполнить сиську этой шлюхи, чтобы снова была, как раньше.

- Черт, "Пузо", нужно было раньше говорить. Зуб даю, мы могли бы надуть эту штуковину до размеров арбуза! Булькала бы, как водяной пузырь.

- Ага, только сейчас у нас будет булькать кое-что поважнее - время пить "Миллер"!

Оба гиганта с улюлюканьем побрели прочь. Но они даже не догадывались, что через несколько минут после их ухода из-за кустов появится фигура. Это был маленький тщедушный мужичок с длинными, спутанными волосами, небритым лицом, и без левой мочки уха.

Он замер у подножия могилы и прислушался.

Наконец, удаляющиеся шаги братьев стихли, и раздался двойной стук закрывающихся автомобильных дверей. Завелся двигатель, а затем его шум растворился вдали.

Теперь все спокойно, - подумал тщедушный человечек.

Он опустился на колени и принялся рыть голыми руками землю. Процесс был несложным, поскольку братья даже не утрамбовали землю, когда зарыли могилу. Так что много времени это не заняло...

- Черт, - пробормотал мужичок. - Так и знал!

Могила оказалась совсем неглубокая. Он расчистил труп блондинки до пояса, затем приподнял тело, с явным намерением осмотреть голову.

Грязными руками смахнул с черепа образованную землей и мочой жижу, обнажив трехдюймовое отверстие.

- Так и знал, - снова пробормотал он себе под нос. - Еще один "головач". Удостоверившись, мужичок расстегнул штаны и...

Ну, что он стал делать потом, нет нужды описывать.

***

Закусочная заслуживала одного определения - "тошниловка". Столы в стиле 50-ых годов (похоже, это не намеренное напоминание о прошлом, скорее, у них просто не было других), высокая стойка, и доносящиеся с кухни голоса спорящих поваров. Между столами курсировали дородные официантки с убранными в пучок волосами и чрезмерным макияжем на лицах. Оги и Кларк безропотно сидели у окна, в одной из кабинок, обшитой дешевой ярко-красной обивкой. Брайс отлучился в туалет.

- Что с твоим братцем? - спросил Кларк. - У него какой-то напряженный вид. Все еще страдает из-за Марси? Прошло ведь уже немало времени.

Оги изучал фальшивый мозаичный рисунок на столешнице.

- Марси не просто бросила его, эта сучка его еще и подставила. Причем, жестко.

- Что ты имеешь в виду? Как подставила?

Оги кивнул.

- Марси ушла от него сразу после того, как он потерял бюджет "Брайсона". А это полмиллиона в год. Я всегда ему говорил, что она - "разводящая". Теперь он получил жесткий урок.

- Брайс - хороший адвокат, слишком хороший, чтобы "расклеиваться" из-за одного клиента. Всякое бывает.

- Да, но тот факт, к кому ушла от него Марси, был для него настоящим ударом. Она ушла к Деррику Хэтоуэю...

Кларк изобразил шок.

- Что?! Я думал, что они...

- Ага, - закончил за него Оги. - лучшие друзья с Гарварда. И что бы ты думал? Это Хэтоуэй прибрал к рукам бюджет "Брайсона". Как только эта сучка узнала, что Хэтоуэй получил ангажемент, она тут же порвала с Брайсом.

- Вот это жесть. Не один, а сразу два кинжала в спину.

- Ага, но ему нужно уже очнуться и трезво оценить ситуацию. Я имею в виду, посмотри на себя и на меня. Нас обоих поимели разводящие сучки, но мы не страдаем из-за этого. У каждого в профессии были предательства. Меня "кидали" другие брокеры, и уверен, пациенты уходили от тебя к другим врачам. Мы просто не можем раскисать из-за каждого жесткого удара. Брайсу нужно взять себя в руки.

Внезапно Кларк бросил нетерпеливый взгляд через плечо.

- Кстати, а где, черт возьми, Брайс?

Оги усмехнулся.

- Да, что-то он слишком долго писает. Надеюсь, он там не рыдает.

***

Брайс пребывал в каком-то ступоре. Он чувствовал себя абсолютно подавленным в этом тесном и дурно пахнущем туалете закусочной. Вымыв руки, он достал свой "айфон", причем совершенно неосознанно, и принялся листать фотогаллерею. На первом снимке Брайс улыбался вместе со свои другом Дерриком Хэтоуэем, оба были в квадратных гарвардских шапочках. Это фото показалось ему каким-то очень далеким, и он почувствовал неприятную тяжесть в желудке. Но следующее фото было еще хуже: Брайс стоял рядом с потрясающей грудастой блондинкой, чье лицо буквально светилось красотой. Они держались за руки, окруженные аурой любви.

Конечно же, эта была Марси.

Голос, прохрипевший у него в голове, принадлежал кому угодно, только не ему: Я должен удалить этот снимок... как она удалила меня...

Сдерживая слезы, Брайс сглотнул, стиснул зубы и сунул "айфон" обратно в карман. Он не стал ничего удалять.

Пробираясь через шумную закусочную, полную дружелюбных фермеров, Брайс несколько раз чуть не столкнулся с другими посетителями, после чего взял себя в руки и сосредоточился. Размышления о Марси, Деррике Хэтоуэее и пр. никак не отпускали его. Соберись, тряпка, - приказал он себе. Не порти другим отдых, если не можешь справиться со своими проблемами. Наконец, он добрался до кабинки и сел.

- Почему у меня такое чувство, что вы, парни, сейчас говорили обо мне?

Оги пренебрежительно отмахнулся.

- Не будь таким эгоцентричным, братец. Ты не настолько важен. И говорили мы не о тебе. Ведешь себя, будто ты - центр вселенной. Знаешь, что? Это вовсе не так. - Затем он сделал паузу, усмехнулся и хлопнул Брайса по плечу. - Да шучу я, дружище. И если хочешь знать правду, мы говорили о тебе.

- Попытайся не обращать на него внимания, Брайс, - сказал Кларк. - Мне это помогает.

- Кларк хочет быть таким же крутым и умным, как я. - Оги снова посмотрел на свое меню. - Что будем заказывать, парни?

- "Песочные колечки" - звучит неплохо, - сказал Кларк. - Ух, ты, жаркое из ондатры. Это может быть интересно.

- Может быть, а, может быть, и нет. - Брайс поморщился, глядя на меню. - Камышовые вафли, куриная печень, свиные рубцы? Ни за что. О, глядите, как они написали "ранняя пташка": р-а-н-я-я. Можете поверить?

- Какая-то сарделька, - произнес Оги.

- Кажется, есть такое слово "педант", - добавил Кларк. - Тот, кто указывает на чужие ошибки, чтобы возвеличить себя и принизить других.

- Возвеличь свой член, - огрызнулся Брайс.

- Кончайте, парни, - вмешался Оги. - Хватить цеплять друг друга. Давайте закажем... О, класс! Оленьи ребрышки барбекю!

- Звучит как оскорбление, - Брайс продолжил читать меню. - Вчера вечером в "Фор Сизонс" я ел тушеное фазанье филе в горчично-щавелевом соусе, а теперь... это.

- Брайс, - голос Оги приобрел резкость. - Мы находимся в краю деревенщин...

- Говори тише!

- Никто не слышит меня, мистер Паранойя. А раз мы в краю деревенщин, будем есть лучшую стряпню, которую они соскребли с шоссе. Боже, как жалко, что здесь нет "Старбакса". Ладно, я заказываю отбивную в кляре. А ты что, Брайс?

- Я не голоден.

- Сегодня вечером мы будем выпивать. Поэтому перед этим нужно что-нибудь в себя закинуть, - посоветовал Кларк. Это предотвратит чрезмерное всасыванье алкоголя через слизистую твоей 12-перстой кишки.

- Спасибо за информацию, док, - сказал Брайс. - Послушай, я просто не хочу есть.

- Как всегда, душа компании, - пробормотал Оги, а затем стал нетерпеливо оглядываться по сторонам. - Так на кого Брайс должен подать в суд, чтобы нас обслужили в этой "тошниловке"?

Едва он озвучил жалобу, как над столом нависла широкая тень. Брайс, Оги и Кларк подняли глаза на крупного, пузатого мужчину в старомодной белой рубашке с короткими рукавами и выцветших брюках на подтяжках. На вид ему было за шестьдесят. Красный нос и стандартная короткая стрижка. Выражение лица было совершенно невозмутимым.

- Привет, парни. Меня зовут Имон Мартин. Хочу поприветствовать вас в нашем скромном городишке. Я здесь, типа, за мэра.

Брайс, Оги и Кларк поднялись, чтобы поздороваться.

- Приятно познакомиться, сэр, - сказал Оги. - Это - мой брат Брайс, он - адвокат. Кларк - известный врач, а я - Оги, финансист. Мы из...

Судя мо манере растягивать слова, мужчину распирало от собственной значимости.

- Нью-Йорк, насколько я слышал. У нас тут городские частенько бывают. В основном, молодые, шустрые, успешные парни, вроде вас. Приезжают, чтобы хорошо провести время.

- Именно для этого мы здесь, сэр. Чтобы хорошо провести время в вашем скромном городишке.

- А нам нужны такие гости, - пояснил Имон. - Единственное, нам тут не нужны хиппи, курящие "травку", наркоманы и тому подобные. Этого дерьма мы не потерпим. Это дерьмо все портит, разрушает нашу страну. А клятое правительство ни хрена не делает. Выпускает прожженных наркоманов из тюряги за хорошее поведение, и такое чувство, что каждый день очередной штат легализует "травку". Разве это не удар в лицо законопослушным гражданам?

- Не можем с вами не согласиться, господин мэр, - сказал Кларк.

- Имон, сынок, называй меня Имон. А кстати, судя по вашему виду, могу сказать, что вы ничем таким не увлекаетесь.

- Это точно, сэр, - заверил его Оги. - Мы просто хотим попить пивка и, возможно...

Выражение лица у Имона оставалось предельно невозмутимым.

- И, возможно, присмотрите себе "телочек" в "Сэлли", и "кинете пару палок".

Брайс, Оги и Кларк изумленно уставились на мужчину.

Над нами, что светится такая же аляповатая неоновая вывеска, как над "Сэлли", обозначающая наши намерения? - задался вопросом Брайс.

Имон даже глазом не повел.

- У нашего "сисько-бара" есть определенная репутация, парни, своя слава. Наши девки легко заткнут за пояс городских "цыпочек" с севера. Наши местные, имею в виду. Никаких гребаных имплантантов, никакой тебе липосакции. Наши девки - настоящие. И между ног у них - волосья, а не тупое бритое дерьмо, как у городских - "дипирляция", или как там ее.

Брайс и Кларк продолжали сидеть, разинув рот, но энтузиазм Оги, похоже, достиг своего пика.

- Сэр, нам нравится ваш город. И вы говорите на нашем языке.

Имон оттянул большими пальцами подтяжки.

- Наши девки - настоящие "южанки", парни. Они не капризные и не жеманные "фифы". Скажу вам вот еще что - они никогда не скулят, когда вставляешь им в зад. Они считают, что городским парням за счастье намотать себе на "концы" немного хорошего "южного" говнеца.

Такие подробности буквально лишили Брайса, Оги и Кларка дара речи. Затем Имон повернулся к кухонной стойке и щелкнул пальцами.

- Давайте-ка обслужите наших нью-йоркских друзей, - протрубил он. Затем снова повернулся к столу. - Веселитесь, парни. Спасибо, что остановились в нашем городишке.

- Спасибо вам, сэр, - ответил Оги.

- О, и один вам маленький совет. Не суйтесь в Бэктаун. Не найдете там ничего, кроме неприятностей.

- Бэктаун? Что за Бэктаун, сэр? - спросил Оги.

Но Имон уже отошел, чтобы поговорить с посетителями в других кабинках.

Брайс, Оги и Кларк недоуменно переглянулись.

В коне концов, Оги возбужденно прошептал:

- Это было бесподобно, правда? Срань господня!

- Никогда не думал, что услышу, как мэр советует туристам "кинуть парк палок", - добавил Кларк.

- И мне понравилась фраза про "говнецо на концах".

Только у Брайса был угрюмый вид.

- Не совсем типичный отпуск для трех выпускников Гарварда с семизначными годовыми окладами.

- А что за место он упоминал? - озадаченно произнес Оги. - Бэктаун? Интересно, что это за хрень? Если в "Сэлли" творится такое, то Бэктаун, наверное, - натуральный Бангкок, или типа того. Готов поспорить, что...

Разговор прервался, когда к столу подошла официантка. Когда она открыла рот, оказалось, что у нее отсутствует несколько зубов.

- Привет, парни! Меня зовут Ида. И я рада, как корова, что буду вашей официанткой.

- Отлично, Ида. Приятно познакомиться, - Но тут Оги резко сменил тему. - Можно вас кое о чем спросить?

- Спрашивай о чем угодно, сладкий. Только не спрашивай о моей сексуальной жизни, поскольку вряд ли сможешь это вынести, - и она загоготала.

Оги тоже рассмеялся, только неискренне.

- Что такое Бэктаун?

Мечтательность резко улетучилась из Иды, словно топором обрубило.

- Бэктаун? Никогда не слышала, - она прочистила горло. - Ну, так как, красавчики, готовы сделать заказ?

- Да, Ида. Думаю, что готовы, - сказал Кларк, заглядывая в меню.

- И раз вы в деревенском краю, - Ида подмигнула Оги, - надеюсь, захотите отведать деревенских...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Звали его Датч, а занимался он тем, что "толкал спид" (то есть был вовлечен в уважаемое предприятие по снабжению кристаллическим метамфетамином наркозависимой общественности). Кроме "спида" это синтетическое контролируемое вещество имело и много других названий: "иш", "деревенский крэк", "динь-динь", "кристи", "стекло", "кварц", "полный рот". Но для Датча это все значило одно - деньги. Он мог либо работать, как весь остальной мир, либо "толкать спид". Первое было тяжело, второе легко... ну, или относительно легко, поскольку сегодня он не продал ни хрена. Слишком уж глухой район, - подумал он, обозревая грязную парковку. Он сбывал много товара в более крупных городишках вроде Уэйнсвилля, Крик-сити, Расселтауна, но о Люнтвилле большинство людей даже не слышало. Ходили всякие слухи (нехорошие) насчет того, что продавать наркотики в этом районе небезопасно, но это лишь заводило Датча. Он любил принимать вызов. Но на этот раз он начинал уже чувствовать себя проигравшим.

"Барыга" стряхнул пепел с ментоловой сигареты, не особо заботясь о том, что тот упал на капот его машины, марка и модель которой были неизвестны, разве что ей можно было дать определение "кусок дерьма на колесах". Он ждал на парковке какого-то дешевого бара. Уже начинало темнеть, а они находились в этой "жопе мира" уже шесть часов ("они" это он и его "чика", Бизи). Казалось, никто даже не смотрел на них, не говоря уже о том, чтобы проявить какой-то интерес к покупке наркотиков. В Крик-Сити "наркоши" бежали к нему, как маленькие дети к грузовику с мороженным, но сегодня продажи Датча были равны нулю.

В этот момент рядом припарковался пикап, из которого вылез какой-то деревенщина и вошел в бар через заднюю дверь. Он даже не взглянул в сторону Датча.

Да пошел ты на хрен, деревенский урод. Что такое с вами, люди? Казалось, его будто сознательно избегали, но это же смешно, не так ли? Смешно и невероятно. Раньше они никогда не были в этом городишке, разве что пару раз проездом. Никто не мог знать, кто они такие.

Капот машины прогнулся, когда Датч сел на него. Он посмотрел на часы. Пустая трата времени, - подумал он, нахмурившись. Придется нам торчать в этом "гадюшнике", пока Бизи не подцепит приличных клиентов.

Тут, словно в ответ на его праведный гнев послышался хруст гравия под чьими-то ногам. Он узнал по походке, что это Бизи. Наконец, из черной, как сажа, тьмы под раздражающий свет фонаря вынырнула опустившаяся, но не растерявшая привлекательности женщина.

- Ну и? - поинтересовался Датч. Пожалуйста, скажи мне, что последние два часа ты "толкала спид" и сосала члены?

- Черт, - сказала она, уперев руки в бока. - Один клиент и один отсос, вот и все. Какой-то похожий на фермера засранец.

- Сколько заплатил?

Она ухмыльнулась так, будто только что хлебнула свернувшегося молока.

- Сраные десять "баксов".

- Дешево! А "мета" он не хотел?

- Неа. Сказал, что не употребляет это дерьмо. Сказал, что никто здесь не употребляет.

Хреново. Через два дня Датчу нужно было заплатить ребятам из Пуласки. Его предшественнику, который попросил отсрочки у этих очаровательных парней, одно яйцо расплющили плоскогубцами, а в другое напихали швейных иголок. Причем, столько, что его мужское достоинство стало похоже на инопланетного дикобраза. Это не те люди, которым ты захочешь сказать: "Извините, но сегодня у меня нет ваших денег", если только тебе не интересно, сколько иголок можно воткнуть тебе в яйцо, прежде чем ты потеряешь сознание.

Фыркнув, Датч выбросил окурок и посмотрел, как тот эффектно разлетелся на искры, попав в стену бра.

- Дай мне "дунуть", Датч, - попросила Бизи, начиная слегка нервничать. - Мне нужно взбодриться

Датч поморщился.

- Тебе нельзя употреблять это дерьмо. Ты видишь, что оно делает с нашими клиентами. Какого хрена, Бизи? Очень скоро ты потеряешь товарный вид, а потом не сможешь ничего делать.

- Не потеряю, - прошептала она, затем заглянула в машину, нашла трубку и принялась ее набивать.

Тупица... У Датча не было иного выбора, кроме как любоваться ее задом, пока она стояла, наклонившись. Он не понимал, как она сохранила такую пышную фигуру, сидя на "спиде". Наверное, хорошие гены, - подумал он. Она походила на ту сексапильную брюнетку, которую уволили из танцевального шоу, Бруки Как-Там-Ее. Только у Бруки Как-Там-Ее, конечно же, не было на лице "спидовых" морщин, не было сереющих и регулярно выпадающих зубов. Но как бы она не нравилась ему в качестве подружки, он знал, что в очень недалеком будущем она, в конечном счете, превратится в обтянутый кожей скелет с имплантантами, и он перережет ей горло, а тело выбросит, как в случае с двумя предыдущими.

- Да, - произнесла она, резко выпрямившись. - Охрененно клевый "лед" ты продаешь!

Он лишь покачал головой, видя, что она уже под кайфом.

- Сегодня я ничего не продал, запомни. Нам нужно валить отсюда, попытать счастья в другом месте.

- Я - за, - призналась Бизи, подергиваясь. - Все равно мне здесь как-то не по себе. Но я слышала, что неподалеку есть одно местечко, Бэктаун. Давай найдем его. Это большой трейлерный парк, или типа того. Зуб даю, ты продашь пятьдесят больших пакетиков, а я отсосу пятьдесят деревенских членов. Загребем "бабла".

Но от одного слова "Бэктаун" Датча словно переклинило.

- Я тоже слышал про Бэктаун. Типа, что там пропадают "дилеры".

- Пропадают? Правда?

- Ага. Ты же знаешь, как тут дела делаются. Нам нужно быть осторожными с теми, кому мы продаем здесь "товар". Это не Пуласки. Многие из этих тупых деревенщин ненавидят торговцев "дурью".

Но Бизи выглядела заинтригованной. Утратив от "спидового кайфа" всякое чувство реальности, она сделалась еще глупее, чем была.

- Мне нравятся всякие тайны! Едем! Ты, правда, думаешь, что там пропадают "дилеры"?

- Я это знаю, - ответил Датч. Он уже начинал психовать. Но Бизи всегда заводил элемент опасности. - Помнишь Клинта Филчера? Он сказал, что собирается толкать "товар" в Бэктауне, и больше мы его не видели. Копы нашли его машину сброшенной с моста Говернор Бридж. Этот "хрен" сидел внутри со спущенными штанами, а член и яйца у него были отгрызены. Не отрезаны, а отгрызены.

Бизи выпучила глаза с расширенными зрачками.

- Отгрызены? Кем, животным?

- Никто не знает, - ответил Датч. - Но я не знаю таких животных, которые умеют закрывать двери машины.

Бизи содрогнулась, но тут...

На парковке раздались еще шаги и невнятные мужские голоса. В свете фонаря словно материализовались две массивные фигуры.

- Сюда идет "свежее мясо", - прошептала Бизи. - И посмотри на них! Это же гиганты!

Датч недоверчиво прищурился. Да, это были гиганты, а еще это были... абсолютно одинаковые близнецы.

- Привет, парни. Как дела? - усмехнулся Датч, пытаясь вести себя непринужденно. - Вот это да, по-моему, вы - братья.

- Так и есть, - отозвался один. - И дела у нас в порядке.

Что ж, на "нарколыг" эти парни не похожи, но и на геев тоже не тянут. Датч понизил голос.

- Глядите, это - моя девчонка, Бизи. Отсасывает офигенно, и дешевле, чем те обдиральщицы в "Сэлли". Всего за двадцать "баксов". Бизи, покажи парням.

Близнецы перевели взгляд на Бизи, та в стала в развратную позу и сверкнула голыми грудями.

- Блин! – хором воскликнули браться.

- Да, блин, - заметил Датч. Если и есть во всем большом штате Вирджиния сиськи получше, то я уж точно никогда их не видел. Эта девочка сделает с вашим "хозяйством" такое, что вам и не снилось. Проглотит его, как утилизатор отходов. И вы даже можете присунуть ей в зад, всего по "тридцатке" с каждого. Или, да какого хрена? "Полтинник" с обоих.

После этого предложения Бизи хитро ухмыльнулась и продемонстрировала идеально выбритый лобок.

Второй брат покачал головой, явно впечатленный увиденным.

- Эта "пися" достойна того, чтобы вызвать у меня боевой Клич Южан, но мы буквально только что окунули "концы" в одну смазливую блондиночку.

- Да уж, - фыркнув, согласился другой. - Да уж! Клевая "штучка"!

- Мы ищем "кайф", понимаете? - сказал первый, наклонившись и понизив голос.

- "Кайф", да? - спросил Датч.

- Ага! "Бабки" у нас имеются. Есть у вас "кокс" или "мет"?

Та-ДАМ! - мысленно воскликнул Датч. Похоже, я ошибался насчет этих пареньков. Все-таки НРАВИТСЯ МНЕ ошибаться. Он согнул указательный палец и поманил чувака в пространство между своей машиной и соседней.

- Малыши, у меня есть "монгольский Мет" От этого "дерьма" летать будете два дня. Всего по "двадцатке" за дозу.

- Едрен батон, клево! Мы возьмем все, что у тебя есть, братан, - и затем гигантский деревенщина потянулся за бумажником. Датч улыбался, как десятилетний мальчишка впервые увидевший "Хастлер" (порножурнал - прим. пер.), но когда он посмотрел за плечо парня, улыбка исчезла с его лица, а глаза расширились. Черт! Это же "наезд"!

Другой близнец уже заклеил скотчем Биззи рот и поднимал ее в воздух, одновременно тиская груди. Датч потянулся за заточкой, но в следующую секунду сзади ему на шею была накинута веревочная петля, и ноги у него тоже оторвались от земли. Оцепенев от ужаса, он увидел, что третий мужчина, который "заарканил" его, выглядел точно так же, как и двое других.

Все произошло синхронно, в духе "бразильского похищения". В глазах у Датча уже темнело, когда из ниоткуда выехал и остановился фургон. Боковая дверь открылась. С водительского сиденья ухмылялся через плечо четвертый тип, который выглядел точно так же как остальные.

Рот Датча был автоматически заклеен скотчем. Затем их с Бизи бросили в фургон. Дверь захлопнулась, и фургон укатил прочь.

Последнее, что услышал Датч, прежде чем потерять сознание, это как четыре одинаковых голоса одновременно заорали одно и то же:

- Иииииииииииииии-ХА!

***

- Без четверти семь - снова налито всем! - протрубил Оги, когда прибыла следующая партия напитков. Именно столько было сейчас времени. И распахнув свои двери всего сорок пять минут назад, "Чокнутая Сэлли" уже более чем оправдала первую половину своего названия. Точно описать внутреннюю среду заведения можно было таким определением, как "кромешный ад", ибо это был шумный и вульгарный деревенский стрип-клуб. Вокруг сцены и сидячей зоны непрерывно пульсировали огни. Гремела музыка. А еще там были посетители...

Это был класс общества, который казался людям вроде Брайса, Оги и Кларка таким же далеким, как страны третьего мира. Деревенщины, деревенщины, и еще раз деревенщины. Хохочущие, орущие, чокающиеся пивом. В основном, грубые, крепко пьющие работяги.

Но это не оценка южной демографии.

Самой яркой отличительной особенностью заведения были, конечно же, танцовщицы. В их манере двигаться присутствовало что-то возвышенное (и хищное). Те, кто не демонстрировал свои прелести на многочисленных танцполах, дефилировали почти голышом среди клиентов. Каждая женщина легко заслуживала "восьмерки" по шкале "мужского сексистского рейтинга". Там присутствовала как минимум дюжина таких женщин. В ожидании своей очереди выйти на танцпол, они занимались тем, что дразнили непослушную аудиторию.

Совершенно голые стриптизерши умело крутились на шестах. Одна фигуристая блондинка стояла, широко расставив ноги. Затем медленно наклонилась вперед, согнув спину, и без особых усилий достала кончиком языка до своей вагины. Это достижение сорвало аплодисменты, сродни тем, которые вызвал полковник Эдвард Уайт, когда стал первым американцем, вышедшим в открытый космос. Также демонстрировались и другие подобные чудеса ловкости, включающие в себя зажженные сигары, теннисные мячики и надувные шары, которые вряд ли стоит описывать.

Кларк, уважаемый врач из Верхнего Уэст-Сайда, сидел, упираясь затылком в край танцпола, в то время как одна проворная дама выдергивала у него изо рта пятидолларовые купюры - заметьте, без помощи рук. Вдоль дальней стены сидели в ряд на складных стульях горячие, неопрятного вида деревенщины. На коленях у каждого извивалось по гологрудой, в одних стрингах, стриптизерше (очевидно, это была "бюджетная" зона), в то время как более щедрые кутилы исчезали под ручку со сливками танцевального коллектива за занавесом с вышитой бисером надписью: "ВИП-зона". Однако Оги (похоже, самый щедрый из присутствующих) довольствовался тем, что сидел за столом с Брайсом. На коленях у него восседала лицом к нему пышная блондинка, а он издавал звук мотора, уткнувшись лицом в ее восхитительный бюст.

- Давай посмотрим, на сколько ты сможешь задержать дыхание, сладкий, - прокричала она, полностью закрыв своей огромной грудью ему лицо.

Оги продержался время, вполне достойное похвалы.

Но Брайс выглядел "белой вороной". Он почти не обращал внимания ни на блондинку, ни на других танцовщиц. И грохочущую музыку он будто не слышал, как и не замечал бурлящее вокруг него эротическое веселье. Вместо этого он с подавленным видом сидел за столом и посасывал бутылку пива. Казалось, что все присутствующие здесь мужчины приятно проводили время... все, кроме него.

Он печально разглядывал фотогаллерею на своем смартфоне. Почему я не удаляю эти снимки? - в сотый раз спрашивал он себя, но не мог сформулировать ответ. Разве что причина была в том, что он является неосознанным мазохистом. На всех фото, конечно же, была Марси. Марси, загорающая в Хэмптонсе в убойных бикини. Марси в полном лыжном снаряжении, когда они ездили на склоны Элликотвилля в честь годовщины со дня их первого свидания. Марси в черном прозрачном вечернем платье на рождественской вечеринке, которую закатила фирма Брайса - посылает в объектив камеры воздушный поцелуй. Наконец, Марси, манящая его пальчиком в спальню, одетая в лифчик и трусики "Гия ла Бруна" за 700 долларов.

Хотя большинство снимков, где они с Марси были вместе, Брайс все же удалил.

Соберись, тряпка, - сказал он себе. Тебя использовали и выбросили, как и большинство парней. Будь мужиком и возьми себя в руки.

Легче сказать, чем сделать, когда твой друг вонзил нож тебе в спину. В колледже одна из бывших подружек Деррика флиртовала с ним, и он отверг ее. Она была красивой и интеллигентной, но он выбрал преданность своему другу, поскольку решил, что именно так и должно быть. Тем не менее, Деррик увел у него бюджет "Брайсона", а что еще хуже - Марси. И все, что у него осталось, это фото ее и какого-то парня, похожего на него, только слишком счастливого и слишком доверчивого.

Он отложил телефон, словно в тумане, окинул взглядом горячих деревенских танцовщиц, официанток, сверкающих грудями, и голых стриптизерш, кружащихся, как волчок, вокруг повсеместных латунных шестов. Какой отстой, - подумал он, но когда наклонился к Оги, чтобы спросить, когда они отчаливают, лицо у того было все еще погружено в потрясающую грудь блондинки. А Кларк по-прежнему скармливал через рот банкноты девочкам со сцены.

Непохоже, что они собираются уезжать в ближайшее время.

Брайс, пребывающий в подавленном состоянии, чуть не подскочил на стуле, услышав голос официантки с ярко выраженным "южным" акцентом.

- Ух, ты, дорогой, не хотела тебя напугать!

Брайс медленно выдохнул. Что со мной НЕ ТАК? Только сейчас он заметил молодую блондинку с приятной "соседской" внешностью, чья общая привлекательность не вязалась с вульгарным стрип-клубом. Брайс экспромтом подумал, что она работает здесь лишь потому что не нашла себе более приличную работу.

- Извините, - наконец, ответил он. - Что-то сегодня я сам не свой.

Ресницы у нее затрепетали. Синие глаза были такими темными, что походили на сапфиры.

- Полагаю, это не совсем ваше место. Если честно, то и не мое тоже. Хотите еще пива?

- Нет. Да. Э, не знаю...

- Вот это я называю принять решение!

Впервые за последнее время Брайс искренне рассмеялся.

- Конечно, возьму еще, спасибо. Я спросил бы моего брата, хочет ли он еще выпить, но, как видите, в данный момент он не способен отвечать на вопросы.

Официантка усмехнулась, посмотрев на Оги, чья голова была по-прежнему наполовину поглощена грудью "собеседницы".

- Все равно принесу ему еще пива. Чувствую, оно ему потребуется, когда Джуни с ним закончит. - Она наклонилась к Брайсу чуть ближе. - Вы, должно быть, один из нью-йоркских парней, да?

- Ага. Быстро здесь слухи расходятся.

- В таком-то городишке? Это точно, - но потом в глазах у нее мелькнула тень тревоги. - Вы неважно выглядите. Не похоже, что вы хорошо проводите время.

- Я...

- Здесь нет дам в вашем вкусе?

Мысли Брайса стали будто расползаться в разные стороны. Он едва слышал ее, и с трудом смог подыскать ответ.

- Здесь очень красивые дамы. Просто... думаю, что стриптиз-клубы уже утратили для меня свой шарм. Я бы предпочел выпить с вами где-нибудь, когда закончите работать.

Девушка улыбнулась ослепительной улыбкой.

- Я тоже не люблю это место, всего лишь подрабатываю здесь. Блин, только я работаю до двух, а потом у меня дела.

Брайс сразу же почувствовал себя полным идиотом.

- Конечно, понимаю. Извините. Думаю, каждый парень, который сюда заходит, приглашает вас куда-нибудь.

- Пожалуй, да. Но пока единственный, с кем я хотела бы куда-нибудь пойти, это - вы.

Брайс испытал легкий шок.

- О, круто. Но вы же только что сказали, что у вас...

- Мне нужно сегодня заехать к бабушке и завести ей лекарство. Но завтра, с десяти я буду свободна. Потом мы можем чем-нибудь заняться, если хотите.

Брайсу пришлось стряхнуть с себя остатки недоверия, когда он понял, что она приняла его предложение.

- Кстати, меня зовут Брайс.

- А меня - Сара Мэй, и я скоро вернусь. - Улыбаясь своей простой улыбкой, она развернулась и направилась к бару. Брайс сидел, словно в теплом тумане. Как тебе это нравится? Я только что назначил свидание... деревенской официантке.

В этот момент раздался вздох и лицо Оги, наконец, отделилось от монументального бюста белокурой стриптизерши.

- По-моему, ты только что установил рекорд, сладкий, - воскликнула она. Оги кивнул, продолжая отдуваться. Он дал ей "на чай" пятьдесят долларов, и она удалилась.

- Думал, ты уже не вынырнешь, - заметил Брайс. - Ты, наверное, занимался подводным плаванием.

Оги осоловело улыбался.

- Чувство было, будто меня съело... сиськами. О, вижу, ты все еще сидишь здесь, как истукан. Даже еще не получил приватный танец? Хватит уже хандрить!

Но уничижительный тон Оги куда-то улетучился, когда вернулась с напитками официантка. Глаза у него округлились.

Не говоря ни слова, Сара Мэй поставила перед Оги пиво, потом передала Брайсу его напиток.

- Вот, держи, Брайс.

- Спасибо. Сара Мэй, это - Оги.

В плотоядном взгляде Оги было что-то весьма инфантильное.

- Ооо, вот это да! Какое красивое имя для красивой женщины.

Сара Мэй усмехнулась.

- Дорогой, этим здесь ты не заработаешь даже кружку пива в "скидочный час".

Оги пропустил пренебрежительную фразу мимо ушей.

- Итак, Мэри Мэй...

- Меня зовут Сара Мэй, как я уже сказала, - затем она наклонилась к Брайсу. - Твой приятель плохо слышит, да?

- Сара Мэй, - поправился Оги. - Простите. Итак. Когда мы с вами можем устроить приватный танец?

- Я только обслуживаю столики, парень. И приватными танцами не занимаюсь. Но даже если бы и занималась, то вряд ли стала исполнять такой для вас. - Снова повернувшись к Брайсу, она произнесла полушепотом: - Жаль, что ваш приятель такой засранец.

Брайс рассмеялся.

- На самом деле, это мой брат, и у него есть оправдание. Он - биржевой брокер.

- Ага, - добавил Оги. - Играю с пенсионными счетами людей! - и затем он в один присест проглотил половину своего напитка.

Брайс покачал головой.

- Сара Мэй, позволь спросить тебя кое-что. Что такое Бэктаун, и где он находится?

Само слово, Бэктаун, казалось, вызвало у Сары Мэй некоторую тревогу. Она сразу смутилась.

- О, Брайс, пожалуйста, не ездите туда. Это плохое место. В основном, там обитают вырожденцы и "алкаши", устраиваются петушиные бои и делаются прочие грязные делишки. Там вы не найдете ничего, кроме проблем, поэтому, пожалуйста, не ездите туда. Там живут только деревенские "плохиши".

Тут разговор, что неудивительно, вмешался Оги.

- Мы сами о себе позаботимся, сладкая.

- Нет, - возразила она ему, поморщившись. - Вы не сможете. Только не в Бэктауне. Неважно, какие вы большие и сильные - и, кстати, на большого и сильного ты не тянешь, сладкий - деревенщины из Бэктауна еще крупнее и сильнее. Прошлым летом сюда приехала парочка профессиональных футболистов, прослышавших про "Сэлли". Но потом два этих здоровенных придурка узнали про Бэктаун. Я сказала им, как и вам, не ездить туда, потому что это место окажется им не по зубам. А они лишь рассмеялись и уехали. И...

Оги снова вмешался, со своим привычным неуклюжим остроумием.

- И дай, угадаю! Больше их никогда не видели!

- О, их видели в ту же ночь в круглосуточной клинике доктора Хьюгтона, с фингалами, разбитыми губами и сломанными зубами. Эти два огромных болвана отхватили "люлей". Бэктаунские парни прогнали их взашей. Они уезжали отсюда на своих модных "тачках", плача и зовя мамочку.

- Готов поспорить, что они были из "Патриотов", - сказал Оги и расхохотался.

Брайс взял девушку за руку.

- Не обращай на него внимания, Сара Мэй. Мы ценим твой совет, и куда уж точно не поедем, так это в Бэктаун.

Она с облегчением приложила руку к груди.

- Спасибо, - сказала она. - Мне нужно обслуживать столики, сладкий. Но я с нетерпение буду ждать нашего завтрашнего свидания.

- Поверь, я тоже буду ждать его с нетерпением.

Сара Мэй чмокнула его в щеку и упорхнула с пивным подносом в руках.

Оги шлепнул Брайса по спине. Причем, жестко.

- А ты - старый кобель! Все это время я думал, что ты тоскуешь по Марси. А на самом деле, ты ухлестывал за самой горячей в этом баре "цыпочкой"! Как ты раскрутил ее на свидание?

Брайс пожал плечами.

- Просто спросил. И прежде чем ты будешь воображать себе что-то там... я не думаю, что Сара Мэй - проститутка, и она определенно не в твоем вкусе. Слишком хороша для тебя.

Оги задумчиво кивнул.

- Да, ты прав. Хорошие девочки меня не цепляют. - Затем он встрепенулся. - Интересно, что она имела в виду под определением "прочие грязные делишки", когда говорила про Бэктаун?

- Не знаю, какая разница? И мы не узнаем, потому что не поедем туда. Мы здесь чужаки. И будем идиотами, если станем совать свой нос, куда не следует. - Затем он растерянно огляделся вокруг. - А где Кларк?

Оги рассмеялся, указывая на главную сцену.

- Он только что заплатил "сотку" за тройной танец.

Брайс стал хмуро наблюдать за действом. Сейчас Кларк лежал ничком на краю танцпола, а три обнаженных стриптизерши извивались вокруг него. Из зала неслись аплодисменты.

- Он определенно в своей среде.

- Все эти сиськи заводят его не по-детски, - заметил Оги.

Брайс решил сходить в туалет. Ему пришлось пробираться через переполненный бар и вежливо уклоняться от домогательств стриптизерш. Одна девушка потерла ему промежность, другая схватила и поцеловала взасос, но Брайс отстранился. Он просто был не в настроении. Когда он, наконец, пробился в туалет, то с удовлетворением отметил, что музыку там уже не так сильно слышно. Но тишина была недолговечной. Внезапно из одной из кабинок прогремел мужской голос:

- Ооо, зашибись, детка! Это лучший трах в рот, который у меня когда-либо был! Ты могла бы работать гребаным доильным аппаратом!

В ответ раздалось женское хихиканье, затем дверь кабинки открылась, и оттуда вывалился типичный деревенщина, застегивающий ремень. За ним вышла полуголая рыжеволосая стриптизерша, с ухмылкой возвращающая в рот вставные зубы и поправляющая груди.

- Привет, детка. Хочешь, я тебе яйца через дырку для мочи высосу?!

- Э, не, спасибо, - сказал Брайс. - Мне еще за руль садиться.

Девица нахмурилась и вышла вслед за предыдущим клиентом. Брайс улыбнулся, и озадаченно огляделся вокруг: дощатые стены, резиновые трубы, и запах хуже, чем в большинстве автозаправочных сортиров. Пока он справлял малую нужду, ему ничего не оставалось, кроме как разглядывать различные граффити на грязной стене. В основном нацарапанные от руки номера и не особо глубокомысленные фразы, вроде: "НУЖЕН ОТСОС? ЗВОНИ ДЖО!", "КОДИ ДРАКЕР СОСЕТ ЧЛЕН СВОЕМУ ПСУ!", "ПЕЙ ПИВО, ССЫ КРИВО", и "ЧЕГО ЗДЕСЬ ПОТЕРЯЛ? СО СВОИМ ПАПАШЕЙ БУДЕШЬ ШУТКИ ШУТИТЬ!"

Но взгляд Брайса был прикован к следующему рисунку: грубым каракулям, нанесенным черным маркером. Человечек мужского пола с эрегированным членом и лежащая ничком, будто висящая в воздухе женщина. Вместо грудей у нее были кружки, вместо сосков - точки, вместо лобковых волос - закорючки. Глаза у нее были выпучены, язык вывалился. Но мужская фигурка...

Брайс прищурился, будто перед ним обман зрения.

Мужская фигура держала свой член наполовину введенным в голову женщины. Ниже было нацарапано: "ПО ЛИНЕТТ КАЙЛЕР ПЛАЧЕТ ГОЛОВАЧ!"

Брайс сузил глаза. Несмотря на то, что рисунок был очень грубым и дилетантским, это изображение глубоко встревожило его.

Вдруг дверь сзади распахнулась, отчего по спине у него будто пробежал разряд тока.

Перед ним стояла очередная невероятно грудастая стриптизерша. На огромных сосках у нее были крохотные накладки, стринги - размером с "Дорито" (треугольные чипсы - прим. пер.) Она щелкнула "жвачкой" и выгнула бедро.

- Эй, городской, как насчет того, чтобы я подключила свой ротик к твоей форсунке? Двадцать "баксов". Я твой жезл так отполирую, что увидишь в нем свое отражение!

К этому моменту Брайс был уже достаточно раздражен, хоть и не должен был. Все-таки он находился в деревенском стрип-клубе. Однако ее вторжение сильно подействовало ему на нервы. Из головы у него не шло странное граффити с его тревожным подтекстом.

- Нет, спасибо, - ответил он, достаточно грубо. - Я... э... еду в отпуск из школы богословия... - затем он, протиснувшись мимо нее, покинул грязный туалет.

И сразу же вновь окунулся в невыносимый грохот музыки. Но пробравшись к своему столику, обнаружил, что тот пуст. Проходившая мимо с пивным подносом Сара Мэй подмигнула ему.

- Если ищешь своих дружков... - Она указала на сцену.

Оги и Кларк лежали на сцене, а над ними извивались как минимум шестеро роскошных стриптизерш. Толпа ревела.

Брайс закатил глаза.

- Что еще можно ожидать от выпускников Гарварда, а? Слушай, я скоро вернусь. Выйду на улицу, немного подышать.

Сара Мэй сверкнула улыбкой.

- Не забывай про завтрашнее свидание!

Брайс чуть не рассмеялся.

- Сара Мэй, ничто на свете не заставит меня забыть об этом.

Она двинулась прочь, еще раз улыбнувшись через плечо, и исчезла в толпе. Брайс нашел дверь, кивнул вышибале и вышел на улицу.

Но необъяснимое недовольство не покидало его. Возможно, он просто устал. Он побрел вокруг бара, рассеянно поглядывая на переполненную парковку. Над лесом низко висела луна. Стрекотали сверчки.

Свидание с Сарой Мэй. Его восторг от этой перспективы слегка дрогнул, когда он представил, как они будут заполнять весь вечер разговорами. Пустая болтовня в шумном баре - это одно, но в состоянии ли он установить связь с человеком, не обладающим таким же как у него положением и воспитанием? Возможно, они найдут общий язык, хотя навряд ли он станет ездить к ней в такую даль каждый уикенд. В реальном мире любой бы помер от смеха, узнай об этом. Особенно Марси. Это было подкупающее отвлечение, хотя, конечно же, тупиковое.

В следующий момент он осознал, что снова разглядывает фотографии Марси в своем смартфоне. Он даже не помнил, как доставал его из кармана. Будто решил, что правильное изображение в правильный момент позволит ему вернуться назад во времени и сделать все заново. Сохранить бюджет "Брайсона", удержать Марси, избавить себя от переживаний и депрессии.

- Эй, парень. Что-то случилось?

Брайс полувстревожено поднял глаза и увидел перед собой длинноволосого, неряшливо одетого деревенщину. Хотя вид у парня был вполне приветливый.

- Ничего особенного. Просто внутри слишком шумно.

- О, да, мужик, "Сэлли" - потрясный клубешник, а девочки? - волосатый тип присвистнул. - Никогда не видел столько классных "телок" в одном месте.

- Да, девочки весьма горячие.

Тип шаркнул ногами, провел рукой по довольно длинной щетине. Казалось, ему внезапно стало неловко.

- Послушай, друг, я - не бомж, ничего такого, просто потерял работу в фермерском кооперативе из-за клятой экономики, понимаешь? Сейчас подрабатываю посудомойкой в "Перекрестке", но зарплата только завтра. Не подкинешь мне бакса полтора, чтобы я мог войти и выпить пива?

Брайс с трудом отогнал от себя тяжелые думы.

- Да, конечно, - пробормотал он, нашел в кармане "десятку" и отдал ее парню.

- Мужик! Спасибо! Вы, городские, - клевые ребята! Слушай, я тебе верну, серьезно.

- Не беспокойся насчет этого, - сказал ему Брайс. Парню, казалось, и впрямь не повезло.

- Но можно тебя кое о чем спросить? Что это за место, Бэктаун? Бар, или что?

Тип отреагировал так, будто очень удивился.

- Не, мужик, это - парк. Трейлерный парк. Имеет плохую репутацию, хотя не все там так хреново. "Кости", петушиные бои, карты - и всякие другие дела, понимаешь? "Телки" не такие красивые, как здесь, но сделают все, что угодно, и гораздо дешевле.

- О, понимаю.

- Но если поедешь туда, не балуйся с "наркотой". Они там это не любят. Не спрашивай ни о чем таком, даже о "травке". Я серьезно.

- Мы не употребляем наркотики. Никогда не употребляли, и не собираемся.

Но тут тип сверкнул ухмылкой.

- Хотя у них есть просто улетный самогон!

- Самогон?

- Ну, да, мужик! "Моча пантеры"! Мужик, от этого "дерьма" у тебя на заднице и на ногах волосы вырастут!

Брайс улыбнулся.

- Наверное, я останусь в своей среде и буду верен "Бад Лайту" (легкое светлое пиво – прим. пер.). Но тут, на ум ему пришло причудливое туалетное граффити.

- А можно спросить тебя еще кое-что? Я только что видел нечто странное. Что-то связанное с... "головачом".

Тип остолбенел.

- Где... э... где ты услышал про это?

- Там, в туалете. Это было просто какое-то граффити. Не знаю почему, но меня оно немного встревожило. Что это такое?

Лицо типа приняло нерешительное выражение.

- Э, "головач" это просто... просто такая штука. Местная... блин, даже не знаю, как сказать.

- Типа, местная легенда? Деревенский миф?

- Не, это не миф. Это то, что люди делают в отместку тем, кто причинил им вред.

Брайс недоверчиво посмотрел на парня.

- Брось. Если кто-то причинят тебе вред, ты... трахаешь его в голову?

- Не верь, если не хочешь. Наверное, так будет лучше. Но сделай себе одолжение - не спрашивай больше никого об этом. Городок, вроде Люнтвилля, любит держать свое грязное белье в корзине, если понимаешь, о чем я.

Брайс продолжал пребывать в недоумении. Но его никак не покидало странное любопытство.

- Ты, наверное, шутишь, мужик. Знаю, место это глухое, но...

- Можешь не верить, хотя ты и не должен, - но потом тип удрученно улыбнулся. Он понизил голос. - Видел сегодня, как одного наркобарыгу оприходовали. Если и правда хочешь знать, могу доказать, только это рискованно. Будет стоить тебе "сотку".

Брайс нахмурился. Это походило на развод.

- Ты сейчас вешаешь мне лапшу на уши. Все, забудь, мужик.

- Ладно. И как я уже сказал, наверное, лучше так тебе и сделать - забыть про это. Кстати, меня зовут Студи, и спасибо за "десятку". Я верну.

- А меня - Брайс. Удачи.

Брайс посмотрел, как тип исчез за входной дверью. Студи, - подумал он. Да, его рассказ звучал неправдоподобно, но потом Брайс спросил себя: С какой стати ему придумывать что-то подобное? Он попросил сто "баксов", а когда я отказался, то не стал уговаривать. Все это выглядело очень странно.

Брайс пожал плечами и вернулся в бар.

Ему показалось, что там стало еще шумнее. Когда он вернулся за столик, где уже сидели нашалившиеся на сцене Оги и Кларк, в ушах у него звенело. Плюхнувшись на свое место, Брайс тут же пожаловался:

- Парни, тут слишком шумно, и как-то слишком...

- По-деревенски? - сказал Кларк, пьяно ухмыльнувшись.

- Ну, да.

- Рад, что сказал это, - прокомментировал Оги. А мы с Кларком уже думали свалить отсюда.

- Я целиком за! - согласился Брайс.

- Да, братан. А ты можешь вернуться сюда завтра, ради вашего жаркого свидания с Сарой Джун...

- Сарой Мэй.

- Как скажешь.

Брайс начал вставать.

- Подождите минутку. Я попрощаюсь с ней, а потом мы вернемся в мотель, возьмем еще пива и посмотрим бейсбол.

- Не, не, Брайс, - возразил Кларк. - Мы имели в виду, что хотим поехать в другое место. Все таки это же наш отпуск.

- Да, мужик, здесь быстро надоедает, - добавил Оги. - Мы хотим чего-нибудь реально грязного, понимаешь?

Брайс был как громом поражен. Он жестом показал вокруг.

- Для меня все это уже достаточно грязно. У нас плевательницы заполнены до краев, стриптизерши сидят на лицах у парней. Пока я ходил в туалет, мне дважды предложили отсосать.

Кларк хихикнул.

- Те пареньки были для тебя не достаточно симпатичными?

Брайс показал ему средний палец.

- Это были женщины, засранец. Ты можешь здесь запнуться о стул и окажешься посреди оргии. Чего вы еще хотите?

Оги был настроен решительно.

- Мы хотим поехать в Бэктаун.

- Да, Брайс, - вмешался Кларк. - Парочка танцовщиц уже дали нам всю информацию. С их слов, это место - детский сад по сравнению с Бэктауном.

Брайс поморщился.

- Бросьте, там всего лишь петушиные бои, самогон и потасканные шлюхи!

Оги ухмыльнулся.

- Круто! Всегда хотел попробовать какой-нибудь настоящей деревенской "кукурузовки"!

- И у них там всякие разные карточные игры, - продолжил Кларк. - Я давно уже не играл в хороший покер.

- Какой тебе еще покер...

Оги пихнул брата.

- Давай, Брайс. Как я уже сказал, мне хочется чего-нибудь грязненького, чего-нибудь совсем другого...

- Петушиных боев? - сказал Брайс и широко разинул рот.

- Конечно. Все, что угодно, мужик! Все, чего мы не увидим на гребаном Манхэттене. Меня уже тошнит от бейсбола, от коктейльного зала "Мэйфлауэр", и от "Волт" (легендарный нью-йоркский секс-клуб - прим. пер.). Я хочу "движухи".

- Давай попробуем, Брайс, - наклонился к нему Кларк. - Не понравится - уедем.

Брайс фыркнул. Он знал, что битва проиграна.

- Черт, ладно. Поверить не могу, парни. Мы, богатые профессионалы из Нью-Йорка, с отличием окончившие Гарвард, собираемся смотреть петушиные бои.

- Да! - радостно воскликнул Оги, и они с Кларком ударили по рукам.

Брайс поднялся на ноги.

- Встретимся снаружи. Я расплачусь и попрощаюсь с...

- Мэри Джулай?

- Очень смешно. - Брайсу пришлось протискиваться через толпу посетителей. Когда он, наконец, добрался до бара, Сара Мэй ждала от бармена напитки.

- Сара Мэй? Нам нужно уезжать, но мне было очень приятно познакомиться.

Она повернулась с сияющей улыбкой.

- Не забудь про наше...

Он подмигнул.

- Завтра вечером, в десять, - а затем он протянул ей 100-долларовую банкноту. - Сдачу оставь себе.

Глаза у нее расширились, потом она страстно поцеловала его в губы.

- Большое спасибо, Брайс. Ты понятия не имеешь, как это мне поможет!

- Приятного вечера. Увидимся завтра. - Он улыбнулся, помахал последний раз, затем направился вдоль бара к выходу. Какая красивая, удивительная женщина, - подумал он, тут же забыв про былое расстройство. Он ощущал себя в каком-то мерцающем тумане.

Но приятные мысли моментально улетучились, когда что-то на барной стойке привлекло его внимание. Он остановился, как вкопанный, и наклонился, чтобы рассмотреть получше.

И тут же нахмурился.

Какого ЧЕРТА?

На деревянной барной стойке был грубо нацарапан ножом рисунок: мужская фигурка, сующая пенис в голову женщине.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

С наступлением полной темноты ощущение недовольства у Брайса лишь усилилось. Он вел машину, в то время как Оги сидел на пассажирском сиденье, а Кларк - на заднем. Оги и Кларк пьянствовали, смеялись над своими похождениями в стрип-клубе и накачивались пивом. Божечки, эти парни все еще считают себя первокурсниками из колледжа, - подумал Брайс, ведя внедорожник по темной лесной дороге. Сквозь корявые ветви деревьев вслед им светила луна.

- Да, Оги, папа бы очень гордился, - продолжал озвучивать свое недовольство Брайс. - Он потратил целое состояние, отправив нас в Гарвард, сделал нас успешными, предоставив нам возможности, недоступные почти никому другому, и вот где мы: едем в трейлер-парк, смотреть, как деревенщины бросают "кости" и ставят на петушиные бои.

Кларк возбужденно поправил:

- Одна шлюха в баре сказала, что у них еще есть собачьи бои!

- О, еще лучше! Вы, парни, продолжаете расти...

- Эй, - усмехнулся Оги, - может, там будет мой приятель Майкл Вик. Блин, у него рука, как гребаная гаубица. - Но затем он бросил на Брайса жесткий взгляд. - И позволь сказать тебе кое-что, братец. Да, папа заплатил за Гарвард, но не он сделал нас успешными. Мы сами сделали себя такими, потому что мы умные и целеустремленные, и мы просто лучше, чем застранцы всего мира.

- Спасибо, Фридрих Ницше. Печально, что ты веришь в это.

Оги допил свое пиво.

- Конечно, верю, Брайс, потому что так оно и есть. Все мы. Мы - сливки общества, парни, а все остальные... просто маленькие людишки. И не говори мне, что мы не можем миллиард раз купить и продать этих люнтвилльских сестротрахов.

Язык у Кларка уже немного заплетался. Он никогда особенно не пил.

- Хорошо сказано! Пошли они все на хрен! Мы упорно работаем, поэтому развлекаемся на всю катушку.

- Ладно, - смирился Брайс. - Если вы, парни, хотите подцепить шлюх, что не так со шлюхами из бара, из которого мы только что уехали? Очень горячие были девочки.

Оги покачал головой в какой-то таинственной задумчивости.

- Да, и они были слишком горячими, понимаешь? Единственная разница между ними и стриптизершами из Нью-Йорка в том, что у этих девочек есть деревенский акцент. Я хочу шлюх, которые бы отличались, мужик. Неряшливых, низкосортных матершинниц с дерьмовыми татуировками.

Брайс не смог удержаться от смеха.

- У тебя есть дерьмовые татуировки, Оги. Значит, ты - низкосортный?

- Что? - воскликнул Кларк. - Ты издеваешься? У Оги есть татуировки?

- Покажи ему, Оги, - ухмыляясь, сказал Брайс. - Покажи ему, почетный выпускник Гарварда.

- Эй, я горжусь своими татуировками, - затем он задрал свою рубашку "Томми Багама", демонстрируя довольно крупное и подробное изображение акулы с широко разинутой пастью, усаженной многочисленными загнутыми зубами.

- Что это за хрень? - спросил Кларк, щурясь сквозь очки.

- Блин, это же акула! А на что это похоже?

- За каким хреном ты наколол себе на груди акулу?

- Посвящение в мою брокерскую компанию, - объяснил Оги, любуясь работой в зеркало на козырьке. - У всех биржевых брокеров есть такая. Это, типа, эмблема команды. Знаете "Акулий бассейн" (телешоу для стартаперов - прим. пер.)? Съешь или будешь съеден!

Брайс снова рассмеялся.

- Над чем хохочешь, братец? - Оги снова повернулся к Кларку. - Только послушай. В прошлом году Брайс напился в "Эмбере" и хотел наколоть себе сердечко с именем Марси на нем...

- Заткись, Оги!

-... но я его отговорил.

- Ты, должно быть, чокнутый, раз позволил какому-то "левому" чуваку тыкать себе в тело заправленные чернилами иголки. Тебя в кровь могла попасть какая угодно инфекция. Гепатит, ВИЧ, столбняк, не говоря уже о МРЗС (Метициллинрезистентный золотистый стафилококк - прим. пер.).

- Только добрый доктор способен испортить вечеринку, - сказал Оги. - Это же просто самовыражение.

Кларк потирал руки.

- Единственный, кому я хочу себя сегодня выразить, это - деревенская проститутка.

- О, здесь нет никаких инфекций, - заметил Брайс. - В Нью-Йорк мы, наверное, повезем твой член в кулере, зарытым в лед.

- Ага, - циничным тоном произнес Оги. - В тех шлюхах молофьи побывало больше, чем в банке спермы. Готов поклясться, если взять всю "труханину", которую вымыла из себя только одна из тех девок, ее хватит, чтобы наполнить ванну.

Брайса передернуло.

- Прелестное замечание, Оги.

Кларк ухмыльнулся и развернул ленту презервативов.

- Мой друг, мистер Троджен (марка презервативов - прим. пер.) позаботится обо всех потенциальных опасностях.

- Доктор, ты как никто другой должен знать, что "резинки" от всего не защищают.

Кларк усмехнулся.

- Я сделаю укольчик в мою "боеголовку" и проведу санитарную обработку каким-нибудь высокоэфективным антибиотиком. А не тем безрецептурным дерьмом для лохов.

Оги рассмеялся.

- Звучит так, будто вместо пистолета ты взял шприц на перестрелку.

- О, отвали. - Кларк просунул между сидений средний палец. - Когда твой член превратится в огнемет, не подходи ко мне и не плачься.

Брайс вздохнул. Он понимал, что говорить сейчас на серьезные темы бесполезно. Особенно, когда эти двое пьяны...

- Далеко еще до этого места?

- Одна из тех кошелок сказала, что до него не больше мили, - ответил Кларк. - Потом повернуть налево на...

- Тик-Нек-роуд! - радостно выпалил Оги. - Кому нужна Мэдисон-авеню, когда есть Тик-Нек-роуд! - Он шлепнул Брайса по спине, что было его постоянной и весьма раздражающей привычкой. - Я вот что тебе скажу, Брайс. Мне нужно чего-нибудь "грязного"...

- Да, да. Ты все время говоришь про это...

- Меня уже тошнит от капризных эскортниц с Верхнего Вест-Сайда с их фальшивыми улыбочками, с их ненавистью к мужчинам и жадностью к деньгам. Сучки ведут себя так, будто делают нам одолжение, беря наши деньги.

- Ага, - добавил Оги, - и если разобраться, овчинка выделки не стоит.

- Это точно. А эти замухрышки? Черт, они раз в десять больше повидали. У них членов в "дырке" было больше, чем мвшин в туннеле Линкольна.

- И молофьи они высосали больше, чем я "Хайнекена", - закончил этот сексистский цикл Кларк.

- Красноречиво сказано, джентльмены, - заметил Брайс. - Вы разговариваете прямо с королевской изысканностью.

Оги изобразил деревенский акцент:

- Я говорю, мне охота кинуть палку в какую-нибудь вонючую быдлячью дыркуууууууууу!

Оги и Кларк снова расхохотались и ударили по рукам. Но Брайс лишь застонал, продолжив вести машину. Похоже, ночка ему предстояла долгая.

***

Случайный наблюдатель, заглянувший в амбар Ларкинсов, увидел бы самое жуткое зрелище в своей жизни: "метамфетаминовая" шлюха Бизи лежала на спине, на крепком деревянном столе, рот раскрыт, взгляд немигающих глаз устремлен в высокий потолок. Ухо и полголовы ей заслоняла чья-то крепкая рука, поэтому наблюдатель не смог бы увидеть происходящее во всех подробностях. Однако равномерный стук, совпадающий с движением мускулистых мужских бедер, долбящих голову Бизи, мог бы подвести вышеупомянутого наблюдателя к самому страшному откровению, когда смысл увиденного, наконец, проникнет в его сознание. Как "долбильщик" проникал в голову Бизи. Возможно, она уже покинула этот бренный мир, но член по-прежнему находился у нее в мозгу.

"Крепким мужчиной" был Хорейс Ларкинс, и в настоящее время он занимался самым необычным способом полового сношения. Толчки его бедер, сотрясающие голову Бизи, ускорились, как и стук. ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК!

Затем раздался чей-то громкий командный голос:

- Давай, сынок. Отрахай башку этой грязной сучке как следует.

Голос, кстати, принадлежал Имону Мартину, мэру Люнтвилля.

- Да, Хорейс! - пискнул "Пузо". - Молодец, парень! Преврати ее мозг в кашу!

- Трахай, сынок! - добавил Имон. - Трахай, не жалей!

- Суй в нее свою большу пиписку!

- Трахай ее башку, сынок! - подгонял Имон. - ТРАХАЙ, говорю!

Хорейс, содрогаясь в преддверии неминуемого коитального апогея, изо всех сил схватился за голову Бизи, чтобы произвести максимально мощный толчок в ее мозговое вещество. Бедра у него двигались все быстрее и быстрее.

Он выпятил живот вперед, выгнув спину, и стиснул зубы.

- Ох, едрен батон! Я почти... Я почти уже все!

Имон одобрительно кивнул из тени амбара, как отец, который болеет за сына, играющего в бейсбол в малой лиге. Затем хлопнул пару раз.

- Наполни башку этой шлюхе, сынок! Пусть знает, что такое настоящий мужик.

- Дай ей своих "сливок", братец! - добавил "Пузо". - Немного старого доброго писькиного сиропа!

Казалось, что момент наступил. Хорейс напрягся, завибрировал на месте, и двинул бедрами вперед. - Ох... ох... ох... ох, блин, по-моему я... да, блин! Ооо! Дааа! Я кончаю! Я кончаю!

Пребывая в посторгазмическом состоянии, Хорейс едва не уронил свою, весящую более 300 фунтов тушу. Финальные толчки замедлились, затем прекратились, как и подрагивание обнаженных грудей мертвячки. Имон и "Пузо" подарили выступлению свои заключительные аплодисменты. Хорейс, широко ухмыляясь, натянул комбинезон.

- Так держать, Хорейс! - похвалил его брат. - Обращаться с девкой надо так, как она того заслуживает!

Имон, со своим привычным каменным выражением лица, добавил:

- Да, очень романтично и по-джентльменски. Не забудь принести ей розы и коробку конфет.

Хорейс и "Пузо" взорвались хохотом, и открыли еще по пиву.

Имон подошел к столу, ущипнул мертвячку за щеки, посмотрел на ее зубы, затем помял груди, как домохозяйка, проверяющая арбузы в продуктовой лавке. Бедная Бизи лишь глядела вверх, собрав глаза в кучу и широко разинув рот.

- Да, парни, думаю, на сегодня мы накачали достаточно молофьи в эту башку, да?

- Да, мэр! - ответил "Пузо". - Это точно!

- Не будет больше торговать "наркотой". Дети в эти дни умеют отличать плохое от хорошего, но всякий раз выбирают плохое. - Мэр зацокал. Он схватил Бизи за волосы, приподнял ей голову и с хладнокровным любопытством посмотрел в трехдюймовое отверстие у нее в макушке. - Итить-кудрить, парни. Скажу, мозг этой сучки похож на сырный пирог, который Карла Кронер продает каждое воскресенье на уличном рынке.

Хорейс посмотрел в отверстие.

- Ага, мэр. Сырный пирог с красивыми вишневыми завитушками.

- Хм-ммм. Похоже, но не думаю, что вкус такой же, - затем Имон отпустил волосы. Голова глухо стукнулась об стол.

"Пузо" и Хорейс снова взревели от хохота.

Тут двери амбара распахнулись, и внутрь вошли Такер и Клайд, попивая пиво и дурачась.

- А вот и они, - повернулся к вошедшим Имон. - Нашли еще наркобарыг, парни?

- Не, не нашли, - ответил Такер. - Везде искали.

Клайд, восхищаясь обнаженным трупом Бизи, произнес:

- Жалко, что нам не попалась еще такая же. Хмм-ммммм!

- У этой просто офигенное тело, - присоединился к оценке Такер, - а от этих сисек мне на луну выть хочется. - Затем он помял безжизненную грудь. - Вряд ли у нее такие же имплантанты, как у той белобрысой мокрощелки.

- Что-то я не подумал, - задумчиво произнес Хорейс. - Конечно, есть лишь один способ выяснить это.

- Да! - Такер выхватил свой складной нож и, без лишних раздумий, словно разрезая на булочке щель для масла, провел острым, как бритва, лезвием по левой груди. Как и ожидалось, из разреза не хлынуло никакого соляного раствора, а вытекла лишь вялая струйка темной крови.

- Натуральные! - сделал вывод Такер.

Имон кивнул.

- Она еще теплая. Вы, парни, можете кинуть палку, если хотите. Или у нас там есть свеженький, еще лягающийся. - Он указал на другой стол, на котором лежал связанный, с кляпом во рту и напуганный до усрачки парень по имени Датч. Он извивался всем телом.

- О, да, - вспомнил Такер. - Этот урод, которого мы поймали, когда он торговал "метом" за "Перекрестком".

- Да, сынок, - сказал Имон. - Мы решили приберечь его к вашему возвращению.

Такер задумчиво выгнул бровь и потер себе промежность.

- Едрен батон, мэр. Вчера вечером я получил клевый "кончун", но я точно не откажусь от еще одного.

- Я тоже, мэр, - усмехнулся Клайд. - Мой "петушок" завелся и готов выстрелить.

- Что-то он какой-то бледненький, поэтому, думаю, мы сделаем ему одолжение, немного "взбодрив" ему мозги.

- Природа не терпит пустоты, - глубокомысленно заметил Имон.

- Но разве мы сперва не "взлохматим" его, мэр? - спросил Хорейс.

- Конечно, сынок, - заверил его Имон. - Эти отморозки у нас легко не отделаются. Им потребуется время подумать над своими поступками, прежде чем мы отправим их на встречу с Творцом.

У "Пуза" засветились глаза.

- Хотите, чтобы я "оголил" этому ублюдку яйца, сэр?

- Или как насчет того, чтобы я засунул ему в член щетку для оружейного ствола, как мы сделали с тем парнем из Пуласки? - предложил Хорейс. - Никогда не слышал, чтобы кто-то так орал!

Имон рассматривал варианты, поглаживая подбородок, будто у него была вандейковская бородка.

- Не, не думаю, что это будет достаточно весло.

- Весело? - спросил Такер.

- Я хочу, чтобы этот парень скакал. Не нравится мне его лицо. - Имон повернулся к "Пузу". - Есть что-нибудь в ловушках?

- Да, мэр. Поймал опоссума пару дней назад. Припас, чтобы поджарить на гриле.

- Значит, он два дня ничего не ел?

- Ничего. Я хотел, чтобы он немного сбросил жир, чтоб мясо было попостнее. Знаете же, какими жирными бывают опоссумы.

Имон кивнул, и решительно произнес:

- Тащи сюда грызуна.

Хорейс ухмыльнулся.

- Устроим "коробочку", мэр?

- Ага. Давай. Сегодня немножко повеселимся.

"Пузо" и Хорейс разделились. Спустя некоторое время "Пузо" вернулся с большой клеткой-ловушкой, с помощью которых службы по контролю за животными ловят существ размером, скажем, с крупного енота.

Однако в этой ловушке находился жирный, зубастый опоссум, два фута длиной. Вид у животного был несчастный.

Хорейс же принес большую металлическую коробку с отодвигающейся прозрачной крышкой.

- Классная идея, мэр, - сказал Такер. - "Коробочка" всегда была моей любимой. Я считаю, есть в ней нечто особенное.

- Так оно, - согласился Имон. - А еще веселое. - Затем он ущипнул за щеки Датча, дрожащего и давящегося кляпом. - Знаешь, что такое "коробочка", сынок? - Имон выждал паузу, хотя наркодилер вряд ли смог бы ответить на вопрос. - Нет? Думаю, что нет. Что ж, потерпи, мы тебя просветим...

Словно проводя семинар, Хорейс поднял коробку, посмотрел сквозь прозрачную крышку. Затем развернул коробку над головой Датча так, чтобы тот тоже смог смотреть сквозь крышку. На дне металлической коробки находилось отверстие, примерно четыре дюйма в диаметре. Хорейс поднес к отверстию лицо, чтобы сквозь него Датчу было видно его зловещую ухмылку.

- Ку-ку, я тебя вижу! - радостно воскликнул Хорейс.

Датч замяукал сквозь кляп.

Естественно, первым делом Датчу в голову пришел вопрос: Для чего это отверстие?

Имон несколько раз хлопнул в ладоши, как обычно делает баскетбольный тренер, чтобы вселить уверенность в свою команду.

- Пошевеливайтесь, парни. Знаю, вы отлично с этим справитесь. Давайте быстрее с этим закончим и выпьем еще пивка.

- Будет сделано, мэр! - сказал один из братьев.

Первым делом Такер расстегнул Датчу джинсы и стянул их, затем стянул трусы (интересно отметить, что на них был изображен Губка Боб). После этого Хорейс разместил у него над промежностью металлическую коробку.

А затем?

Оба парня сунули в коробку руки и принялись протаскивать сморщившиеся от ужаса гениталии Датча сквозь отверстие на дне.

- Член и яйца, парни. Член и яйца, - настойчиво повторял Имон.

Датч дико пучил глаза, пока Хорейс и Такер продолжали манипулировать с его причиндалами. Хорейс как следует потянул за сморщенный пенис, чтобы его расправить. Такер взял кончиками пальцев оба яичка и тоже потянул, будто это были две хурмы в кожаном мешочке. За своим занятием братья ухмылялись и вели себя так, будто возиться с чужими гениталиями было для них чем-то обыденным. Очевидно, в прошлом им приходилось заниматься этим не раз.

Наконец, оба вытащили из коробки руки.

Тем временем, запертый в клетке опоссум отчаянно наматывал круги, шипел и скалил огромные и острые как бритва зубы.

- Перелазь, приятель! - сказал "Пузо", открыл решетчатую дверь, наклонил клетку и...

шлеп!

Когда опоссум выскользнул из клетки в металлическую коробку, Клайд быстро задвинул прозрачную крышку.

Откуда-то доносилось тихое тиканье часов.

- Грызун уже ест? - спросил Имон.

Такер, "Пузо", Хорейс и Клайд с любопытством смотрели в коробку.

- Не, мэр, - ответил Такер. - Просто обнюхивает все вокруг.

Было слышно, как опоссум топочет по металлическому полу коробки. Темп этого звука были довольно интересным. Медленным, а вовсе не бешенным. С интроспективной точки зрения, это как бы указывало на некоторое размышление со стороны находящегося в замкнутом пространстве животного. А затем...

Связанное тело Датча начало подергиваться, а лицо исказилось гримасой невыразимой и непостижимой боли. Его крики сквозь кляп напоминали лай крупной собаки сквозь намордник. Затем подергивания Датча сменились настоящими конвульсиями.

А из коробки теперь доносилось влажное, неторопливое чавканье.

Такер, "Пузо", Хорейс и Клайд взвыли от радости. Датч агонизировал на столе, выгибая спину и стуча пятками и кулаками. И все это время он, конечно же, продолжал передавать свои ощущения через душераздирающие, приглушенные кляпом крики.

- Вот это я понимаю, сынок, - сказал Имон, похлопывая наркодилера по плечу. - Зуб даю, день твой стал ярче, да?

- Ну и голодный же шельмец, скажу я, - заметил "Пузо".

- Он сперва накинулся на яйца, мэр! - воскликнул Хорейс.

Имон кивнул. - Так обычно и бывает, парни, так обычно и бывает.

Это страшное и богатое на краски и звуки зрелище (тусклое желтоватое свечение свисающих с потолка лампочек; четыре абсолютно одинаковых брата, с восхищением глядящих в коробку; связанный, с кляпом во рту, конвульсирующий Датч на столе; а потом и сама коробка) можно было бы описать, как маниакальное, или даже сатанинское. И все это дополнялось пронзительными и, можно даже сказать, "механическими" звуками, рвущимися из горла пленника.

- Молодец, мистер Опоссум! - ликовал Клайд. - Ешь всю его дребедень! Бон аппетит! (приятного аппетита - фр. - прим. пер.)

- Как забавно хрустят яйца, когда он их ест, - заметил Такер.

- Это точно! - согласился Хорейс. - И смотрите, как зубы грызуна проходят сквозь член, словно это хотдог!

- Да, братец! - добавил "Пузо", - Настоящий маленький хотдог! - А затем все четверо братьев взорвались хохотом, настолько громким, что тот полностью заглушил вопли наркодилера.

- Идите, посмотрите, мэр, - пригласил Имона Такер. - Вы пропускаете все веселье!

- Не, парни, - отверг приглашение Имон. - Я уже насмотрелся поедаемых членов. Поверьте мне.

Наконец, после нескольких мучительных минут, крики Датча стихли, а тело обмякло.

- Похоже, наш наркобарыга либо помер, либо отрубился, - предположил Такер.

- Но мы определенно доставили ему радость! - весело воскликнул "Пузо".

Шума из коробки больше не доносилось.

- Грызун уже закончил? - спросил Имон.

Такер, широко ухмыляясь, кивнул.

- Сейчас он просто лакает кровь, мэр.

- Мяса больше не осталось! - сообщил Хорейс.

- Скажу, он быстро расправился с "петушком" этого парня! - отметил Клайд.

- Да там и расправляться-то не с чем было, - вынужден был добавить Хорейс, а затем снова раздался громкий хохот.

Когда "Пузо", наконец, убрал коробку, место, где раньше находились гениталии Датча занимала рваная, ярко-красная дыра. Однако по одному взгляду на опоссума и его сильно раздутый живот можно было сказать, что животное сыто и довольно.

- Посадите его обратно в клетку, - проинструктировал Имон. - Дайте ему пару дней, чтоб он все это высрал, после чего поджарим его на гриле. Мне не очень нравится идея есть мясо опоссума, вскормленного на причиндалах наркобарыги.

- Это точно, мэр, - заметил "Пузо". - У паренька брюхо битком набито.

"Пузо" унес коробку вглубь амбара. Такер тем временем принялся рыться на деревянных полках, заваленных инструментами. Вскоре он достал старую дрель, оснащенную трехдюймовой кольцевой пилой.

- Сейчас, мэр?

Имон оттянул большими пальцами свои подтяжки.

- Да, тянуть, думаю, не к чему.

С беззаботным видом Такур "газанул" дрелью, надавил своей огромной ручищей Датчу на лицо и поднес вращающуюся пилу к его макушке.

- Поехали! - радостно воскликнул Хорейс.

- Давай, Так! - поторопил его Клайд. - Вскрой тыкву этому куску дерьма!

- Помни, - проинструктировал Имон. - Не переборщи, сынок. Пусть пила выполнит свою работу, а потом ты сделаешь более аккуратный разрез.

Несмотря на катастрофический рев пилы, Такер с настоящим изяществом опускал ее по миллиметру за раз, погружая в череп пленника. Под неутихающий звук стальной пилы, режущей кость, в воздух поднялось небольшое количество зловонного дыма. Наконец, скорость вращения увеличилась, а наклон сменился. Такер отпустил регулятор и вытащил сверло.

- Идеально, - похвалил Имон.

Когда Такер снял со сверла пилу, из нее вывалился идеальный кружок скальпа и кости. - То, что надо, - сказал он и сжал себе промежность. - Мой член пустился в пляс.

Клайд тоже сжал себе промежность.

- Знаешь, как бы мне не нравилось смотреть на голую девку, должен признаться, что пока я наблюдал, как ты сверлишь башку, я завелся еще сильнее.

- Понимаю, - согласился Хорейс. - Я чувствую, будто могу продолбить своим членом гору шлакобетонных плит!

- Хорошо сказано, - похвалил Имон.

- И глядите-ка! - воскликнул "Пузо", будто обрадовавшись чему-то.

Все остальные посмотрели, выпучив глаза, на тело Датча. Руки и ноги у него слегка подрагивали. Он был не совсем мертв.

- Вот это да! - с восторгом произнес Хорейс. - Засранец еще шевелится.

- Это редкое удовольствие, - провозгласил Имон. - Бывает не часто, но когда случается, это как благословение. По-моему это называется... живучесть.

- Это что такое, мэр? - спросил Клайд.

Такер почесал голову.

- Да, не могу сказать, что знаю это мудреное слово.

- Живучесть, парни. Этот парень является доказательством того, насколько живучим может быть человеческий организм. Однажды я читал, что один парень, работавший на стройке, свалился с четырехэтажного здания и напоролся на кусок арматуры. Прошу заметить, что тот воткнулся ему в задницу, прошел через все тело, вылез из плеча, и этот засранец выжил. Кстати, через неделю был уже, как огурчик. То же самое здесь, парни. - Он похлопал подрагивающего человека по плечу. - Этому парню отгрызли член, затем просверлили дырку в башке, а он все еще жив. Да уж. Вот это мы и называем живучесть.

Такер погрузился в задумчивые воспоминания.

- О, да, мэр. Пару лет назад, когда вы уезжали на оленью охоту, мы с Клайдом возвращались из Крик-сити и увидели на дороге чернокожую девку со спущенным колесом. Помнишь, Клайд?

Клайд сделал пазу, словно мысленно возвращаясь в прошлое, и начал вспоминать.

- Да, да, та чернокожая девка из Варшингтона на модной иностранной машинке. А сиськи у нее были! - Он присвистнул. - Необъятные сиськи.

- Да уж. Сиськи там были более чем выдающиеся, - продолжил рассказ Такер. - Торчали из-под ее модного платьица так, будто могли проломить кирпичную стену. Но как бы то ни было, мы остановились, чтобы предложить ей помочь поменять колесо. И разрази меня гром, если тут не произошло самое странное. Вместо того, чтобы сказать спасибо, эта дерзкая сучка навела на нас пистолет...

- Пистолет, говоришь? - удивленно спросил Имон.

- Да, вытащила огромный револьвер. А потом начала говорить всякие гадости. Будто слышала про нас, деревенских вырожденцев, что мы только и делаем, что хлещем самогон, да насилуем и избиваем женщин. Сказала, что если мы попробуем ее тронуть, она нам покажет, где раки зимуют.

Имон нахмурил брови.

- Надеюсь, вы, парни, не называли ее всякими расистскими словами. Знаю, что учил вас так не делать. Все люди равны, с холмов они или из городов, белые они или черные, индейцы или китайцы.

Такер казался напуганным.

- О, нет, мэр, вы ж знаете, мы не такие. Презираем только наркобарыг, воров и тупых блондинок.

- Молодцы, - похвалил Имон. - Так что случилось потом?

- Как я уже говорил, она размахивала этим пистолетом, говорила, что покажет, где раки зимуют. Еще называла нас "деревенским быдлом" - вот это да! - и кричала, что наделает в нас дырок. Поэтому мы просто пожали плечами и сказали, что нельзя так разговаривать с теми, кто предлагает помощь, но раз она не в духе, то мы просто поедем своей дорогой. Потом мы с Клайдом вернулись к грузовику.

Клайд уже начал заводиться (и пару раз сжал себе промежность).

- Да, мэр, мы сделали именно так, как вы нам говорили. Ничего не начинай и ничего не будет. И только потому, что она нам нахамила, не значит, что мы имеем право ее наказывать. Это же всего лишь слова, понимаете?

- Верно, парни. Наказание должно соответствовать преступлению, - сказал Имон.

- Да, именно так мы и думали, - продолжил Такер, - но прежде чем мы успели вернуться к грузовику и уехать, она снова начала хамить.

Имон усмехнулся.

- Ох уж эти городские девки. Считают, что имеют превосходство, лишь потому что они из города, а жители холмов для них - кучка быдла. Многие из них очень напыщенные.

- Да, девка, о которой я говорю, была очень напыщенной. И когда мы уходили, речь у нее становилась все злее. Она говорила, что мы просто кучка жирных, грязных деревенщин, не умеющих считать до трех, и что мы не сможем даже вытащить... Клайд? Как там она сказала?

- Она сказала, что мы не сможем вытащить гальку из ее колес, - ответил брат, - и что мы такие грязные, что от нашего запаха мухи дохнут на навозе.

- Да, мэр, а потом... когда мы уже садились в грузовик, она крикнула нам: "Что, сбегаете, сосунки? Вы просто жалкие деревенские трусы!". А потом... потом...

- Потом, - с рвением вмешался в рассказ Клайд, - она перешла уже все границы. Запрокинула голову назад, рассмеялась и сказала, что наш папочка, должно быть, дрочил нам в рот, когда мы были малявками, потому что из-за нищеты он не мог позволить себе купить детское питание, а потом... потом...

У Такера потемнело лицо.

- Потом, сэр, она сказала, что наша мама сосала псам члены.

- Парни, вы проявили великое самообладание, пытаясь уехать, - сказал Имон, скрестив руки, - но раз она начала говорить про вашу маму... это все меняет.

- Да, сэр, заведя грузовик, я дал задний ход и наехал на эту хамливую сучку.

- Зуб даю, что это заткнуло ее грязный рот, - ухмыльнувшись, сказал Имон.

- Так и есть, мэр. Переломал ей все ноги. Мы закинули ее в задний отсек, затем взяли ее модную машинку на буксир и оттащили в лавку Драки Дехензела. А потом - расскажу уже в двух словах - отнесли ее, орущую во все горло, Драки в гараж. Не буду рассказывать, что тогда мы втроем устроили офигенно классный "головач".

- Да! - радостно воскликнул Клайд.

- Мы трахнули голову эту сисястой сучку по два раза каждый. Затем попили пивка и весь оставшийся день разбирали ее "тачку", чтобы потом Драки смог продать запчасти своим людям в Хантингтоне. И знаете, что, мэр?

- Говори, сынок.

- Вечером мы собрались похоронить сучку, но... Нет, нет, я не лгу, мэр. Оказывается, она была все еще жива. Перееханная машиной, со сломанными ногами, с башкой, оттраханной тремя похотливыми парнями, и все еще подергивалась!

- Живучесть, - произнес Имон, впечатленный рассказом. - Девки зачастую бывают более живучими, чем парни.

Клайд готов был выйти из себя от таких похотливых воспоминаний. и энергично потирал себе промежность. - Но это еще не все, мэр. Понимаете, пока мы дивились тому, что это городская девка еще шевелится, задняя дверь распахнулась и в гараж вошел никто иной, как Спад Клайн.

- О, да, - сказал Имон, услышав знакомое имя. - Сын Тэйтера Клайна. Бедный Тэйтер, помер от рака члена несколько лет назад, когда вы еще были маленькими. Но у старины Тэйтера был самый большой в городе член, двенадцать с лишним дюймов (30+ см. - прим. пер.). Этот бедолага мог целый вечер развлекать весь бар своим членом. Приводил его в стоячее состояние и бросал им "четвертак" через всю комнату, еще мог сбивать им пивные кружки, или колоть орехи. Блин, он ложился на барную стойку со своим торчащим, как флагшток членом, и все девки играли в "кольцеброс" "песочными колечками". Конечно же, эти "песочные колечки" потом никто не ел.

- Да. Понимаете, сэр, у его сына, Спада, "петушок" был, наверное, еще длиннее...

- Четырнадцать дюймов, - проинформировал Такер. - Они их постоянно измеряли. Однажды подставили рядом разводной ключ, и член у Спада оказался длиннее.

Имон присвистнул.

- Такой член это не шутки.

- Это точно, мэр, - продолжил Клайд, - В тот вечер он зашел к Драки по какому-то делу. Он видит, что мы проводим "головач", и от одного зрелища его гигантский член становится тверже камня. Было видно, как тот растет у него в штанах...

- Мне показалось, он вот-вот взорвется, - заметил Такер.

- Был близко к тому, скажу я. Поэтому мы говорим ему: "Давай, отхвати себе кусочек, Спад. Она еще жива". И Спад, не говоря ни слова, сбрасывает штаны, хватает эти огромные сиськи, и вводит свое "бревно" ей в башку. Блин, даже упершись в самое дно, его член не вошел и наполовину. И принимается долбить эту городскую шлюху. Всякий раз, когда он ей засаживал, ноги и руки у нее подлетали вверх. И даже когда Спад кончил, она продолжала подергиваться на столе.

- На самом деле, - добавил Такер, - померла она, лишь когда он полностью вытащил из нее член....

- И... и! - тараторил Кларк, - когда он сделал это, звук был как от выскочившей пробки, а потом у нее из башки хлынула все молофья, как молоко из кувшина.

- А мораль этой истории, парни, - добавил щепотку мудрости Имон, - не только в том, что данные нам Богом тела очень живучие, но и в том, что иногда самый правильный способ проучить кого-то за его ошибки это?

- Жесткие меры, - в унисон ответили братья и разразились хохотом.

- А теперь давайте, парни, - сказал Имон, жестом указывая на еще подергивающегося Датча. Такер протолкнулся вперед, с уже спущенными штанами и торчащим членом, и - раз, два, три -

Принялся наяривать.

ГЛАВА ПЯТАЯ

- Вот она! - радостно произнес Оги, выглядывая в окно. - Моя самая любимая во всем мире дорога! - Этот комментарий прозвучал, когда внедорожник Брайса миновал погнутый, пробитый пулями указатель "ТИК-НЕК-РОУД".

- Готовьтесь к заварушке! - воскликнул Кларк.

Следующий указатель, который они проехали, сбавив скорость, гласил: "ПАРК БЭКТАУН". Не делая никаких снисходительных замечаний, Брайс направил свой автомобиль, стоимостью 80000 долларов, на неасфальтированную парковку, заполненную битыми пикапами и старыми машинами без покрышек. Члены коренного населения - а именно, деревенщины - бродили туда-сюда, одни пребывали в пьяном ступоре, другие были возбуждены, третьи обладали острым взором и были сосредоточены на нехитрых местных развлечениях. Издали доносились крики, улюлюканье и боевые кличи Южан.

Через несколько минут Брайс, Оги и Кларк шли по грязной дороге, по обеим сторонам от которой стояли ветхие автофургоны. Это было какое-то "неосредневековье": перед многими трейлерами стояли металлические бочки с горящим внутри огнем, над которыми деревенщины жарили освежеванных белок. Повсюду носились щебечущие, чумазые дети в дырявой одежде. Сгорбленные старухи тащили сумки с продуктами или ведра с колодезной водой. Отовсюду звучало "кантри", одна песня накладывалась на другую, отчего получалась какая-то путаница из нот. Разобрать что-то было невозможно, лишь несмолкающее бряцанье и перебирание струнами. Бесчисленные пожилые люди на инвалидных креслах выглядывали с импровизированных террас. Некоторые набивали трубки, некоторые сжимали в скрюченных руках пивные банки или емкости с прозрачной жидкостью.

- Эй, Кларк, гляди, - сказал Оги. - Это твой папа! Не поздороваешься?

- А твой братец шутник, - сказал Кларк Брайсу.

- И не говори.

Брайс подумал о "старперах", которых они видели днем напротив "Чокнутой Сэлли". Он не удивился бы, если б среди них были некоторые из местных "часовых". Со своими хмурыми минами они выглядели совершенно одинаково. И, хотя изначально казалось, что их оскорбляет присутствие людей, знающих, что вай-фай это не название китайской еды на вынос, Брайс заметил, что на самом деле они не обращают на их троицу совершенно никакого внимания.

Вокруг устраивали потасовки шелудивые псы, а под трейлерами и среди груд мусора, сломанной мебели и ржавеющих машин можно было легко заметить скачущих крыс угрожающих размеров. Брайс поморщился от этого внезапного постижения реальности. Это был американский Третий Мир, трагедия нищеты, скрытая от большинства, и волновавшая лишь немногих. Божечки, лучше никогда не забывать, насколько мне повезло, - подумал он.

- По-моему, очень похоже на 5-ую Авеню, - хохотнул Оги. - Говоришь, мы только что прошли "Барберри Шоп" (элитная британская марка одежды - прим. пер.)?

- Имущие и неимущие (изв. американский телесериал - прим. пер.), вот что это, - сказал Кларк. - Нам повезло, что мы относимся к числу первых.

Оги ухмыльнулся.

- Не повезло, Кларк. Просто мы стоим выше.

- Ты такой сострадательный, Оги, - пробормотал Брайс.

- Не хочу вам, двум либералам, это говорить, но нам предопределено быть лучше, чем эти опустившиеся деревенщины. Они не сделали ничего, чтобы жить лучше. В отличие от нас.

- Гуманист Года.

- Лучше просто стерилизовать этот срез общества. Спасти миллиарды, уходящие на выплаты по фиктивной потере трудоспособности и на государственные дотации. Черт, не удивительно, что Казначейство США не выдержало. Каждый из этих старых уродов подчистую высасывает сиську Америки, а также всякие нелегалы, гребаные дети-"гаранты" (дети, обеспечивающие своим родителям статус "легальных иммигрантов" - прим. пер.), сраные гетто и клятые бомжи.

- Вот что мне нравится в Оги, - пошутил Кларк. - Он просто разрывается от сострадательности и любви к своим собратьям.

Оги издал язвительный смешок.

- Да ну на хрен, мужик. Эти генетические отбросы не могут быть моими собратьями. - Он указал взглядом на группу босоногих беременных женщин, которые болтали и курили, сидя на шатких ступенях у входа в один из трейлеров. - И посмотрите на этих жирных бомжих. Готов поклясться, они постоянно беременеют, едва у них начали расти волосы на лобках. Они просто плодят "спиногрызов", чтобы получать талоны на еду. И это мы платим за то, что они нагуливают себе жир, в то время как их дети бегают вокруг тощие, как скелеты.

- Он всегда такой гадкий, когда принимает на грудь? - спросил Кларк Брайса.

- Бывает и хуже... - Самое ужасное, Брайс знал, что его брат совершенно серьезен в своих взглядах. - Лучше нам найти каких-нибудь шлюх и избавить Оги от этих оруэлловских заскоков.

- Шлюхи! Да! - заорал Оги, привлекая к себе внимание.

Кларк огляделся вокруг.

- Кстати о шлюхах, где они? И где петущиные бои и самогон?

Брайс закатил глаза.

- Что, просто подойдем к кому-нибудь и спросим: "Извините, где тут у вас бордель?".

- Почему нет? - сказал Оги. - Думаешь, эти отбросы обидятся? Половина из них, наверное, предложит обслужить тебя прямо на месте.

Брайс указал вперед, где ярко горели фонари и откуда доносился шум веселья.

- Похоже, там что-то интересное.

Вскоре они оказались в месте, которое Брайс мысленно назвал бездной мигающий огней, шатающихся пьяниц, криков, хохота и потасканного вида женщин, бросающих на них страстные взгляды. Все это напоминало ему карнавал, где зазывалы ничем не отличались от посетителей. Деревенщины слева, - подумал Брайс, - деревенщины справа. На крыльце следующего трейлера сидели девицы с сияющими глазами, в топиках и обрезанных шортах. Одна оттянула щеку языком и изобразила оральный секс, другая похотливо раздвинула ноги. А у третьей на топике было написано "ГЛОТАЛКА".

- Вы это видели? - спросил Оги с некоторым энтузиазмом в голосе. - Вот вам и вечеринка!

- Оги. Посмотри на них. Они же несовершеннолетние. Тебе должно быть стыдно за себя.

- Знаю. Должно быть. - Оги издал смешок. - Но мне не стыдно! - Он повернулся к девицам и крикнул: - Что так поздно гуляете, разве завтра не в школу?

На лицах у всех отразилось почти одинаковое замешательство, хотя одна продолжала комично оттягивать щеку языком.

Проходя мимо, Оги ткнул большим пальцем себе за плечо.

- Они, наверное, вылетели из школы, когда еще Буш был президентом.

- Какой именно? - спросил Кларк. Оба фыркнули смехом.

Мимо проковыляла очередная толпа деревенщин, распивающих пиво и другие напитки и похлопывающих друг друга по спине. Странно, но казалось, что никто из них не обращал внимание на троицу нью-йоркцев в шортах "Докерз", рубашках "Томми Багама" и теннисных туфлях за 200 долларов.

- Это, типа, как Бурбон-стрит в Нью-Орлеане, - заметил Кларк, - только...

- ... только вместо туристов, - уточнил Оги, - толпы деревенщин.

Кларк с долей сарказма произнес:

- Брось, Оги. Где твоя политкорректность? Мы не называем их больше деревенщинами. Это сельские жители Юга, имеющие более низкий экономический статус. Нехорошо называть их деревенщинами. Слова могут обидеть, Оги. Деревенщины тоже люди.

Оги расхохотался.

- Простите! Я имел в виду "Американус Белус Быдлус"!

Вдруг Кларк вытянул в сторону руку, останавливая их. Все заметили одно и то же: потрясающую девушку с длинными блестящими волосами, в короткой джинсовой юбке и топе от бикини, с телом, достойным журнального разворота. Но видели они ее лишь сзади.

- Вот это "соска", - сказал Кларк, выпучив глаза. И даже Брайс приподнял бровь, обратив внимание на идеальные формы женщины.

- Наконец-то, золотая жила, - сказал Оги. - Смотрите, как надо действовать, - а затем он отделился от группы, подошел к фигуристой женщине сзади и похлопал ее по плечу. - Эй, красотка. Мы с друзьями ищем развлечений. Как насчет того, чтобы уединится куда-нибудь вчетвером?

Когда женщина повернулась, Брайс, Оги и Кларк лишились дара речи. Потом кто-то из них пробормотал себе под нос:

- Срань госссссссс...

Голова, присоединенная к идеальному телу, была деформированной. Лоб был раздут, глаза находились на разном уровне и слишком близко друг от друга. А рот...

- Срань госссссссс...

Ее рот и вовсе не походил на рот. Скорее, это была дырка в месиве из перекрученной плоти. Брайс подумал о "чесночных завитушках", которые заказывал себе в "Ил Мулино" на прошлой неделе.

Лицо девушки исказилось в неком подобии улыбки, а затем она произнесла: - Гу-гу-гу.

Очевидно, что Оги был застигнут врасплох.

- Эм... эээээ...

- Га-га-га-га... гааааааа!

Брайс и Оги опустили глаза.

- Божечки, - прошептал Брайс. - Она же совсем ненормальная.

- Гидроцефалия, - диагностировал Кларк, - аутизм, синдром "пьяного зачатия". У бедняжки целый букет врожденных дефектов.

- Для тебя это - соль земли, - сплюнул Оги. - Ее мамаша, наверное, глушила самогон всю свою гребаную беременность.

Но тут женщина сжала в руки в кулаки и затопала обутыми в шлепанцы ногами, будто разозлившись.

- Ти-ти-тииииии, - затараторила она.

Брайс, Оги и Кларк стояли посреди этой неловкой сцены, переминаясь с ноги на ногу ногами. Но тут перед ними, словно из неоткуда, появился огромный, жизнерадостного вида деревенщина.

- Блин, Бабба! Ты чего беспокоишь этих парней?

- Она нас вовсе не беспокоит, - заверил его Брайс.

- Меня зовут Логер, парни, а ее - Бабба, - представился здоровяк. С такой широкой дружелюбной улыбкой добрее парня быть не могло. - Понимаете, она просто свернула не туда, когда возвращалась в дом своего папаши. Обычное дело. В следующий момент Логер осторожно развернул Баббу кругом, лицом к входу. Он сделал быстрый жест руками, на что Бабба, пуская слюни, кивнула.

- Ладно, я так и думал. Ты всегда сворачиваешь у старого кладбища, где похоронен Дядюшка Септимус. Тебе туда, Бабба, - и Логер указал вдоль дороги. - Теперь понимаешь? Так ты попадешь домой. Иди же.

Молодая женщина уставилась на него, пуская слюни из мясной завитушки, являющейся ртом, и моргая. Потом посмотрела в указанное ей направление своими близко сидящими глазами и кивнула. Неуклюже, будто страдая легким параличом, она двинулась вдоль дороги.

Логер повернулся к трем манхэттенцам.

- Жалко Баббу, - объяснил он. Просто неправильно вылезла из мамашиного живота. Старый Дядюшка Септимус раньще говаривал, что Бабба родилась этой, как там ее, "лигофренкой", а еще... дайте вспомнить правильные слова... что Господь не нашел подходящего способа наделить ее ни разумом, ни нормальной внешностью.

- Она дойдет сейчас до дома? - спросил Брайс. - Я с радостью подвезу ее, если подскажете дорогу.

- О, очень любезно с твоей стороны, дружище, - сказал Логер, - и я ценю это, но Бабба сама дойдет до дома. Ей не впервой. - Теперь тип обратился к ним напрямую. - Так вы, парни, наверное, из Нью-Йорка, да?

- Ага, приехали сегодня днем. И услышали...

Логер ухмыльнулся.

- Конечно. Услышали про Бэктаун. Со всеми так бывает. В Бэктауне можно очень приятно провести время.

- Мы просто хотели немного развлечься, вот и все, - сказал Брайс, но тут Оги неуклюже вмешался в разговор:

- Блин, мужик, вы ищем бордель! Мы хотим оттарабанить несколько деревенских шлюх....

Стиснув зубы, Брайс пихнул Оги локтем, а Кларк отвел его в сторону.

- Извини, мужик, - сказал Брайс. - Как видишь, наш невоспитанный приятель немножко пьян.

Логер продолжал улыбаться простой глуповатой улыбкой.

- Да все нормально, с кем не бывает. Но вся "движуха" не здесь, а там, в самом конце. - Логер указал рукой и понизил голос. - У нас тут есть несколько реально смазливых "телок", и почти каждый встречный продаст вам отличного самогона. А если хотите поиграть, просто постучите в трейлер к Мэрли, и скажите, что вы от Логера.

- Спасибо, Логер. И еще раз извини за нашего приятеля.

Логер отмахнулся.

- Забудь. А сейчас просто веселитесь.

Затем Логер удалился, и Брайс присоединился к Оги и Клару, стоящим чуть в стороне.

- Черт возьми, Они, - сказал он, усмехнувшись. Хочешь, чтоб всем нам надрали задницу? Нельзя приезжать в подобное место и называть людей деревенщинами!

Оги вздохнул.

- Ладно, извини. По-моему, меня немного занесло. Мне нужно перепихнуться, мужик. Хочу трахнуть какую-нибудь грязную "дырку".

- Чего тебя так тянет на все "грязненькое"? Ты что, пещерный человек?

Кларк выглядел взволнованным.

- Твой брат ссылается на наши первичные лимбические "я", следуя нашим основным импульсам, нашему подсознанию. Брайс, пещерный человек живет в каждом из нас. Подавлять это вредно для здоровья.

- Отлично, теперь у меня и с тобой будут проблемы? - покачал головой Брайс. – Причем здесь гребаные пещерные люди? Здесь мы реально на чужой территории, парни. Надеюсь, вы оба осознаете это.

- Чушь, - усмехнулся в ответ Оги. - Мы приехали сюда за "кайфом", так давайте же получим его. - И, черт, - ты видел какое обалденное тело у той косорылой "ненормаши"?

- Ты себя не контролируешь, Оги, - огрызнулся Брайс. - Ради всего святого.

- Чушь. Я устал заниматься херней, и уж точно не приехал сюда из самого Верхнего Вест-Сайда, чтобы просто слоняться по трейлер-парку. Я хочу, грязную, сисястую шлюху-южанку с пучком лобковых волос больше, чем шматки дерна, которые ты оставляешь после себя в гольф-клубе "Бетпаж".

Оги и Кларк громко рассмеялись и ударили по рукам.

Брайс, как обычно, лишь нахмурился. Эти парни безнадежны.

***

Через час Брайс начал чувствовать себя все более и более отстраненно. Он думал, что поездка с Оги и Кларком избавит его от хандры и поможет забыть о Марси. Прошло слишком много времени, и он должен был уже оставить все это позади. Но по какой-то причине голова у него была занята в основном образами Марси. Даже деревенский трейлер-парк со всеми своими развлечениями не смог притупить его боль. Эта поезда была огромной ошибкой, - подумал он. Поверить не могу, что позволил Оги уговорить меня на нее.

Брайс остался стоять на краю гравийного тротуара, постукивая ногой от бескрайней скуки. За последний час крики, улюлюканье и грохот музыки усилились вдвое, чем вызвали у него головную боль. Где они, черт возьми? - подумал он, глядя на часы. Нельзя трахаться так долго. Но, наконец, со стороны трейлера донеслось громкое и протяжное: "ЙAAAAAAAAAAA-ХOO!". Судя по голосу, крик принадлежал Оги. Они с Кларком, пошатываясь, брели по тротуару. Оги сжимал пинтовую бутылку чего-то, что могло быть лишь кукурузным самогоном.

- Ну и как, парни? - спросил Брайс. - Получили свой минимальный суточный рацион "грязненького"?

Оги хохотнул.

- Черт! Моя девка оттрахала меня так, как никто еще раньше не трахал, а на одной из сисек у нее было два соска!

- Звучит потрясающе.

Кларк ухмыльнулся, пытаясь отдышаться.

- А.. а... а моя девка! Ее звали Бетти Сью...

- Почему я не удивлен? - заметил Брайс.

- ... и... и она смогла закинуть оба колена себе за плечи, мужик! Клянусь, я заставил ее кончить!

- Конечно, Кларк. Наверное, даже пару раз, верно?

Оги сунул Брайсу бутылку.

- Попробуй, братан! Купил у одного парня. Это настоящий "Маккой"!

Брайс сделал нерешительное лицо, глотнул, затем выплюнул, поморщившись.

- Этим дерьмом можно заправлять газонокосилку, мужик! У вас от него будет травма мозга! - Затем он выбросил бутылку.

- Эй! - недовольно воскликнул Оги.

- Тебе хватит! Вы, парни, получили своих "грязных" развлечений, так что давайте выбираться из этого "болота".

- Ни за что, Брайс! - сказал Кларк. - Мы только начали!

- Да! Мы пойдем еще на один заход, - хвастливо заявил Оги.

Брайс рассмеялся.

- Не мечтайте. Вы, парни, уже слишком пьяны. Только оконфузитесь.

- Ни за что, Джоз. Просто нам надо немного времени на... как это называется, док?

- Эректильный рефрактерный период, достаточный для восстановления эякуляторной способности, - произнес скороговоркой Кларк.

- Да! Именно! - сказал Оги. - Мы немного поиграем, пока наши старые "джонсоны" снова не придут в боевую готовность!

Оги и Кларк ударили по рука, а Брайс застонал. Он нехотя последовал за ними вдоль "главной улицы". Слева от них, в противоположном направлении, шатаясь, брела пьяная деревенская девка с обалденным телом, в обрезанных шортах и топике. Большую часть ее оголенного тела покрывали татуировки.

Оги хихикнул.

- На этой пьяной шлюхе клейма ставить негде.

- Она, похоже, спала на комиксах, - усмехнулся Кларк.

Пышногрудая девица, пошатнувшись, остановилась, затем прислонилась к столбу, очевидно, чтобы не упасть. Брайсу никогда не нравились татуировки, но что-то в них всегда привлекало его внимание. Тело конкретно этой женщины было покрыто месивом из черепушек, "свободных птичек", пронзенных кинжалами сердечек, и тому подобного. Пупок окружала самая замысловатая татуировка: наклонившаяся и ухмыляющаяся через плечо девушка. Ее анус располагался как раз на месте пупка.

- Шикарно, - сказал Брайс. - Вот это да, в жизни такого не видел. И думать не хочу, что может быть у нее между ног.

- Она слишком пьяна для секса, - сказал Оги. - Идем.

Брайс двинулся, было, вслед за друзьями, но в последний момент что-то привлекло его внимание и заставило замереть на месте.

И это не пьяная женщина. А проходящий мимо нее мужчина, возможно, тоже пьяный. Огромный, мускулистый работяга в трактористской бейсболке, выпачканных травой джинсах и рабочих ботинках. Он был без рубашки, и когда повернулся, Брайс заметил огромную татуировку, украшающую ему всю спину. "НИНАВИЖУ БАБ", под надписью была изображена мужская фигурка, вставляющая пенис в череп женской фигурке.

Ниже было еще одно слово: "ГОЛОВАЧ".

Выпучив глаза, Брайс уставился на этот странный чернильный образ. Моргнул, а затем...

Оги схватил его за руку.

- Брайс! Идем!

- Эй, Оги, видишь татуировку на...

Оги сердито зыркнул на него.

- О чем ты? Идем! Кларк уже ушел вперед.

Через трейлер от них Кларк беседовал с каким-то старым, бородатым деревенщиной в соломенной шляпе.

- Верно, сынок. Рулетка, покер, блэкджек, "кости".

- Я бы хотел покер, - с энтузиазмом произнес Кларк.

Но Оги казался недовольным.

- Где тут собачьи бои, папаша?

- Извини, сынок. Только по субботам.

- А петушиные?

Старик покачал головой.

- Закончились. Час назад, - а затем он подмигнул и указал на металлическую бочку с ревущим в ней пламенем. В корзинах над огнем жарились ощипанные петухи. - Это - проигравшие.

- Блин, - пробормотал Оги.

Старик махнул рукой.

- Но у нас есть кое-что получше, чем петушиные бои. Зуб даю, вы те самые городские парни, о которых я слышал.

- Почему вы так уверены? - спросил Брайс.

Старик хрипло рассмеялся и похлопал Брайса по спине.

- Ты мне нравишься, сынок! Смышленый парень! Но если хотите чего-то, чего никогда раньше не видели...

- Да, мужик! - встрял Оги. - Именно этого мы и хотим!

- Харч-вечеринка на заднем дворе, - сказал старик, ткнув большим пальцем себе за спину. - Первая ставка - десять "баксов".

Кларк выглядел озадаченным.

- Какая вечеринка?

- Харч-вечеринка, сынок, Харч-вечеринка.

- Не похоже на интеллектуальное состязание, - с усмешкой сказал Брайс.

Но Оги уже завелся.

- О, круто! Старое доброе соревнование по плевкам в длину. Идем!

Брайс был в ярости.

- Ты, что, шутишь?

Оги и Кларк бросились за трейлер. Брайс, находясь в полной растерянности, повернулся к бородатому старику.

- Что это на самом деле, сэр? Соревнование по плевкам?

Старик усмехнулся.

- Можно сказать и так, сынок, можно сказать и так.

- Не хочу обидеть вашу культуру, но я сомневаюсь, что соревнование по плевкам может доставлять кому-то удовольствие.

Старик снова подмигнул.

- А ты сходи, посмотри. Если у вас в городе есть такое, я съем свою шляпу.

Какого хрена, - подумал Брайс. Хмуро качая головой, он двинулся вокруг трейлера.

Представшая перед ним сцена напоминала средневековую. Расчищенный участок за трейлером освещали керосиновые факелы. Дальше темнел лес. В левой части участка собралось больше двадцати мужчин, все деревенщины. Они хохотали, обменивались "петюнями" и хлестали пиво. Глаза у всех горели в предвкушении, казалось, чего-то запретного.

Справа, на сорной траве стояло два раскладных садовых стула.

Для чего эти стулья? - подумал Брайс. Для зрителей? Судей?

Один из мужчин нетерпеливо крикнул:

- Эй, Текс! Начинай уже! Я свой харч уже приготовил!

Длинный деревенщина с выпирающим кадыком собирал по "десятке" с вновь прибывших.

- Попридержи коней, Донни Бой. Мне нужно деньги собрать. К тому же девок еще нет.

Девок? - задался вопросом Брайс. Пожалуйста, скажите, что здесь не будет никаких любительниц харчков, или я разворачиваюсь и прямо сейчас еду домой.

Наконец, подошла очередь их троицы.

- По "десятке" с каждого за игру, ребята, - сказал дылда Текс.

Оги посмотрел на Брайса и Кларка.

- Ну, что, за дело, парни! Черт, в детстве я мог переплюнуть кого угодно!

- Это не делает чести выпускнику Гарвада, - сказал Брайс.

- Я участвую, - сказал Кларк и вслед за Оги "отслюнявил" десять долларов. - И... вы сказали что-то насчет девок?

Прежде чем Текс ответил, Оги пихнул локтем Брайса.

- Давай! Не ссы!

Заплатив, Брайс сказал:

- Поверить не могу, что только что подписался на соревнование по плевкам. Папа перевернется у себя в могиле.

Оги ухмыльнулся.

- Только если мы проиграем. К тому же, он, наверное, уже вертится с того момента, как мы въехали в этот город.

Праздная болтовня вокруг внезапно смолкла, когда к стульям приблизились две тени. - Вот они! - крикнул кто-то, и следом раздался шквал свиста и аплодисментов.

Брайс, выпучив глаза, смотрел на чуждое ему зрелище. Тени принадлежали двум женщинам. Одна - полная дама, за шестьдесят, с взъерошенными, торчащими вверх седыми волосами, отвислыми щеками и огнем в глазах. Другая - фигуристая двадцатилетняя девушка с прямыми каштановыми волосами, с большим количеством бирюзовой бижутерии, в обрезанных джинсовых шортах, потрепанном белом топике и рваных шлепанцах. Выражение лица у нее было не самым счастливым.

- Что все это значит? - спросил Брайс Текса, который рассовывал по карманам собранные деньги.

- О, ничего особенного, - ответил тип. - Просто смотрите представление. Старуху зовут Дора. Она выиграла больше, чем кто-либо. Свыше дюжины раз, скажу я. Сиськастая мокрощелка - это Карли Энн. Тоже не промах. Выиграла восемь раз. В прошлом обе поднимали больше чем по "сотке". А выиграть они очень хотят, потому что им нужны деньги. Победитель получает половину всей собранной суммы.

- Это же не соревнование по плевкам? - спросил Брайс.

- В некотором роде, сынок. – усмехнулся Текс. - Просто смотри, и потом тоже можешь встать в очередь, если захочешь. Не вижу причины отказываться. Затем дылда подошел к сидящим женщинам, и в то же самое время большинство других мужчин сформировали за каждым стулом две одинаковых очереди. Молодая женщина, Карли Энн, сидела на левом стуле. Дора - на правом. Она громко хлопнула в ладоши и поприветствовала Карли Энн:

- Избавь себя от проблем, сучка! Я пойду домой с деньгами, а ты - с животом, полным харчков.

Если бы глаза умели убивать, взгляд Карли Энн мог бы стать смертельным оружием.

- Завали свое сморщенное хлебало, стара пьяная манда! Я не просто выиграю эти деньги, я еще надеру твою старую толстую задницу!

Дора издала хриплый смешок.

- Я порадуюсь, когда ты проиграешь, потому что остаток ночи тебе придется сосать члены, чтобы оплатить аренду трейлера. Как я слышала, единственное, что ты умеешь, это сосать члены. Этому тебя научил твой бесполезный папаша.

- Не говори так о моем дорогом усопшем папе, ты, гребаная толстуха!

Дора хрипло усмехнулась.

- Едрен батон, твой папаша сейчас жарится в аду, дьявол дерет его в задницу... и ему это нравится. И все знают, что твой первый спиногрыз - от него.

- Я тебя грохну, ты, старая летучая мышь! - Но едва Карли Энн поднялась со стула, как Текс схватил ее за плечи и силой вернул на место.

- Прекрати, Карли, - тихо сказал он ей. - Вставать со стула - против правил. Если вы двое хотите подраться, можете сделать это после вечеринки.

Брайс стоял, разинув рот. Шестеренки в голове у него бешено крутились, как и у Оги с Кларком. Харч-вечеринка, - подумал он. В прошлом обе поднимали больше чем по "сотке".

И самая решающая фраза: Живот, полный харчков…

- Вы, парни, думаете о том же, что и я? - спросил Оги.

- Этого... этого просто не может быть, - сказал Кларк. - Верно?

Текс свиснул.

- Слушайте, все! Прежде чем мы начнем, давайте поприветствуем трех наших городских гостей! - и он указал рукой на Брайса, Оги и Кларка, которые все это время безмолвствовали.

Двор огласился свистом и аплодисментами.

- А теперь, покажем этим городским парням, как дела делаются! - Едва Текс договорил, как первый мужчина в очереди к Карли встал прямо у нее за стулом, а первый мужчина в правой очереди встал прямо за Дорой.

Карли Энн и Дора запрокинули головы назад.

Затем широко раскрыли рты.

Двое мужчин принялись откашливаться, звук при этом был влажным и пронзительным, как от циркулярной пилы.

Текс поднял руку, словно сигнальщик на гонке, затем резко опустил ее, крикнув:

- Один!

Двое, стоящих за стульями мужчин, почти одновременно сплюнули по сгустку флегмы в разинутые рты Карли и Доры, которые обе соискательницы тут же проглотили.

Подошли следующие двое мужчин, откашлялись и...

- Два! - крикнул Текс.

... сплюнули мокроту во рты Карли и Доры.

Затем:

- Три!

- Четыре!

- Пять!

И так далее.

Когда - на счет шестнадцать - первоначальные очереди сделали полный цикл, Текс объявил тайм-аут и поинтересовался у участниц:

- Как себя чувствуете, дамы? Готовы продолжать?

- Еще как, Текс! - рявкнула Карли. - Мы еще даже не дошли до пятидесяти, и сегодня я преодолею этот предел! Я сдохну, если эта старая сморщенная корова съест больше харчков, чем я!

- Тогда сдохни, ты, накачанная молофьей бомжиха! - огрызнулась в ответ Дора. - И я сама вырою яму для твоей вонючей "дырки", потому что, насколько я могу судить, то, что мы только что проглотили, не тянет даже на закуску. И слушай сюда, королева отсоса: ты проиграешь! -

А затем... цикл возобновился.

Хрррр-КХА!

- Семнадцать!

Хрррр-КХА!

- Восемнадцать

И так далее.

Брайс словно находился в каком-то наркотическом ступоре от этой демонстрации абсолютного человеческого позора. Некоторые мужчины из очереди открыто потирали себе промежность, испытывая настоящее возбуждение при виде этих двух добровольно унижающихся женщин. Соски у Карли торчали, выпирая из-под тонкого топика, будто она тоже испытывала возбуждение от унижения. Поверить не могу, что вижу это, - пришла Брайсу в голову самая тупая мысль. Поверить не могу, что такое возможно...

Когда он повернулся к Оги и Кларку, чтобы уговорить их уехать...

Где...

... их уже не было на месте. Но ему потребовалось лишь слегка повернуть голову, чтобы увидеть, куда они ушли.

Они оба стояли в очереди.

- Двадцать пять!

Хрррр-КХА!

- Двадцать шесть!

Хрррр-КХА!

Брайс бросился к Оги, стоящего в очереди к Карли.

- Оги. Пожалуйста, скажи мне, что ты не будешь делать это, - произнес он, словно на автомате. - Пожалуйста. Скажи мне, что ты не будешь плевать женщине в рот.

Оги покосился на него.

- Что? Что тут такого? Это все - часть развлечения. Посмотри на них. Им это по-настоящему нравится. Мы можем обидеть их, если не будем участвовать. Об этом ты думал?

Брайсу захотелось схватить брата за шею.

- Плевать в рот женщинам? Это же позор! Это худшее отношение, которое я когда-либо видел. Ты унижаешь их самым чудовищным образом!

- Ты кто, гребаный Андерсон Купер (амер. журналист, писатель и телеведущий - прим. пер.)? - морщась, ответил Оги на протест Брайса. - Черт, в Нью-Йорке орудуют производители детского порно, торговцы людьми, уличные банды, избивающие людей до полусмерти лишь затем, чтобы снять это на сотовый телефон и выложить в интернет. А это - ерунда.

Брайс был потрясен. Он посмотрел на Кларка, стоящего в очереди к Доре.

- И ты туда же, Кларк! Ты же манхэттенский врач! Ты будешь плевать в рот той женщине просто ради прикола?

Кларк, ухмыляясь, пожал плечами.

- Почему нет? Все так делают. Будет что рассказать парням в следующий раз, когда мы пойдем выпить в "Гарриз Бар" Это совершенно безопасно... по крайней мере, для тех, кто в очереди. - Затем он принялся откашливаться.

- Ради бога, Кларк! - взвыл Брайс. - Не надо!

Оги уронил свой сгусток флегмы прямо в раскрытый рот Карли. Она тут же проглотила его.

- Зашибись! А у тебя вкусные харчки, городской.

Текс положил руку Брайсу на плечо.

- Отойди, сынок. Ты задерживаешь шоу.

- Да, красавчик, - сказала ему Дора. - Если не будешь плевать, отвали!

Текс захлопал, подзадоривая Кларка.

- Давай, городской! Отвали-ка Доре нью-йоркских "грудных устриц".

Кларк наклонился, подождал, когда Дора снова примет правильное положение, затем...

шлеп!

... сделал весомый вклад в рот старухе.

- Тридцать три!

- Ммммм-уммммм. - Дора облизнула губы. - Совсем неплохо для городского засранца. Лучше, чем вино в коробках.

Брайс отошел в сторону, и просто стал дальше наблюдать это отвратительное представление. С еще большим отчаянием он увидел, что Оги и Кларк снова встали в очередь. Они ухмылялись друг другу, будто участники групповухи в одном из тех идиотских порнофильмов, ожидающие своей "порции". Они потянулись друг к другу и ударили по рукам.

Отсчет продолжался.

- Сорок восемь!

- Сорок девять!

У нескольких мужчин, похоже, был сильный бронхит, и они очень радовались большому количеству флегмы, которым сумели обеспечить вечеринку. Брайс был поражен тем, что они обходились без респираторов, при всей той гадости, которой были забиты их дыхательные пути. Текс продолжал отсчет, между делом вставляя более примечательные комментарии, типа:

- Пусть она лопнет, Крокер! Накати ей домашнего "грудного пудинга"!

А затем, обращаясь к мужчине, который выглядел, как Роберт Плант в 70-ом:

- А вот Джимми-Боб! Никто так не харкает "заварным кремом", как он!

Следом шел горбленный, со слезящимися глазами старик в шляпе с загнутыми кверху полями. Он наклонил голову влево и издал звук, похожий на гусиный крик, собирая из горла мокроту для орошения.

- Вот так, старина Олли, кинь ей в зоб свои "десять центов".

Это был нескончаемый поток мерзких, презренных и бесстыдных персонажей, невосприимчивых к неодобрительным взглядам Брайса (и его гримасам отвращения).

Через некоторое время притащился полный мужчина с морщинистым лицом. Он держал подмышкой бутыль с кислородом. На носу у него было приспособление с трубкой, подсоединенной к бутыли. Текс обратился к Брайсу напрямую:

- Смотри, сынок. Это - Милтон Уоллер. Он не пропустил еще ни одну харч-вечеринку. Обычно приезжает на своей коляске, но, похоже, сегодня, он выглядит бодрячком. Понимаешь, Милтон много лет проработал на угольных шахтах в Бетеле, и заработал "черные легкие" (пневмокониоз шахтеров - прим. пер.). - Затем он крикнул: - Готовься к харчу с песочком, Карли Энн! - А потом обратился к старику: - Давай, Милт! - Подари даме прелесть!

Брайс отвернулся на секунду позже, и успел увидеть, как черная флегма в виде толстой нити сперва свесилась с губ мужчины, а затем плюхнулась прямиком в рот Карли. Та поморщилась, какое-то время колебалась, удерживая ее во рту, затем крепко зажмурилась и...

гульк

... все проглотила.

В тупом отчаянии Брайс смотрел, как Оги и Кларк пошли на очередной круг, и, сделав дело, снова ударили по рукам. Потом Брайс заметил в очереди какую-то женщину, потасканного вида блондинку в привычном наряде из обрезанных шорт и топика. Она сплюнула Карли в рот довольно крупный харч и сказала:

- Как тебе вкус, сучка?!

Карли проглотила, и ее лицо исказилось яростью.

- Эй, это же не харч!

- Ты права, тварь, - усмехнулась блондинка. - Это - молофья твоего дружка, которому я только что отсосала. Это тебе за то, что трахалась с моим мужем! - затем она шлепнула Карли по голове.

- Я убью тебя, ей-богу! - завизжала Карли. - Убью нахрен!

Она снова собиралась, было встать, но Текс напомнил ей:

- Не надо, Карли. Встанешь - проиграешь. Досадно будет, если окажется, что ты глотала все эти харчки напрасно, не так ли?

- БЛИН! Тебе капец будет, когда я встану, грязная шлюха! - заорала Карли. Обуреваемая жаждой мщения, она запрокинула голову назад. - Давайте уже! Парни, можете харкать быстрее? В жизни не видела толпу таких сухоротых педиков!

Будь Карли чуть умнее, она бы воздержалась от последней фразы, поскольку та лишь простимулировала стоящих в очереди откашливаться еще усерднее и убедительней. Также некоторые мужчины, вместо того, чтобы отхаркивать, прикладывали большой палец к одной ноздре, и выдували чистую слизь из другой, прямиком в рот бедной Карли. Проглотив несколько раз, она рявкнула Тексу:

- Эй, это нечестно! Должен быть харч!

- Хватит ныть, девочка, - пожурил ее Текс. - Харч, сопли, все это - одно и то же. Странно, что ты воспринимаешь свое участие здесь, как нечто должное. Не у каждой девки есть возможность заработать такие легкие деньги. Если тебе не нравится... - Текс пожал плечами, - можешь признать поражение, и пусть выигрыш достанется Доре.

- Да, сдавайся, сосалка! - Дора издала хриплый смешок. - Сдавайся, как ты всегда делаешь в своей жалкой, соплежуйской, блядской жизни!

- Ты прыгала на половине бэктаунских членов, паршивая сучка, так что не строй из себя святошу!

Дора хохотнула.

- Я трахалась с теми, у которых хватило ума не "кидать палку" в твою гнойную, зассанную "дырку"!

Лицо у Карли Энн покраснело.

- Когда я отмудохаю ту шлюху, могу расплющить и твою мерзкую рожу!

- Что ж, может, я и испугалась бы до усрачки, если б думала, что ты будешь сидеть с разинутым ртом до победного конца, но не похоже, что мне здесь что-то угрожает!

Карли Энн открыла рот, чтобы сказать что-то, но осознала, что это лишь сыграет Доре на руку. Вместо этого она запрокинула голову назад, заорала:

- Давайте! - и снова широко разинула рот, приготовившись к очередной порции мокроты.

Отсчет продолжался:

- Шестьдесят шесть!

Хрррр-КХА!

- Шестьдесят семь!

Хрррр-КХА!

- Шестьдесят восемь!

Хрррр-КХА!

Брайс побрел к все еще стоящим в очереди Оги и Кларку.

- Я ухожу. Это выше моих сил.

- Где твое милосердие, Брайс? - сказал Оги с бесстрастным лицом.

- Милосердие?

- Ага. Мы даем этим бедным, подвергающимся дискриминации женщинам шанс выиграть немного денег в эти сложные для экономики времена.

- Вам, жлобам, должно быть стыдно за себя, - с отвращением произнес Брайс.

- Да, должно быть, - сказал Оги.

- Но нам не стыдно! - закончил за него Кларк. Снова раздался гиений смех.

Брайс бросил Оги ключи.

- Я возвращаюсь в отель пешком. А вы, два примерных горожанина, пока развлекайтесь.

В след удаляющемуся Брайсу несся смех.

- Мы всего лишь обращаемся к своему первобытному, лимбическому "я", Брайс! - крикнул Кларк.

- Не волнуйся! - добавил Оги. - Мы расскажем тебе, кто выиграл.

Брайс повернулся, чтобы показать им обоим средний палец, но так и не сделал это, поскольку на глаза ему попался кашляющий и задыхающийся Милтон Уоллер, который снова набрал полный рот зернистой черной флегмы и...

- Семьдесят!

... и уронил ее прямо Доре на язык.

- Лучший харч, который я проглотила за весь вечер! - воскликнула старуха. - По вкусу похоже на мясо! С дымком!

Брайс полубегом ретировался с ужасного заднего двора. Ему потребовалось некоторое время, чтобы оправиться от негодования и отвращения. Он едва видел бродящих вокруг него людей, ему несколько раз пришлось останавливаться, чтобы сориентироваться и убедиться, что он идет в правильном направлении. Ближе к концу "главной улицы" он прошел мимо шумного трейлера, где, очевидно, играли в покер. И услышал - или ему показалось - как веселый голос с деревенским акцентом произнес:

- Едрить-колотить, Фарлер! Если сейчас не проиграешь, придется нам устроить тебе "головач"!

Вслед за этим раздался хохот, и Брайс покосился на шаткое жилище. Неужели он только что сказал... Но потом, отогнав от себя эту мысль, понял, что ему все равно. Он просто хотел свалить отсюда.

Наконец, Брайс выбрался из официального периметра Бэктауна. Слава богу. Петляющая дорога, похоже, была неплохо освещена луной. И он знал, что возвращение в мотель не займет много времени. Но не успел он отправиться в путь, как...

Черт, ссать хочу, как скаковая лошадь.

Он не понимал, зачем ему нужно быть таким щепетильным. Я могу поссать где угодно. Весь этот ГОРОДОК - сплошной сортир. Но его гарвардская культура настаивала, чтобы он сделал это хотя бы не посреди дороги. Он сделал несколько шагов в лес и нашел подходящее дерево.

Что это? - мысленно поинтересовался он, вглядываясь в пропитанные лунным светом деревья.

Оказалось, это всего лишь древняя ветхая хибара. Провисшую крышу покрывала бессистемно уложенная черепица из жестяных банок. Немногочисленные окна строения, казалось, давно уже потеряли свои стекла. Брайс уставился на лачугу, словно завороженный. Но почему - было для него загадкой. Он подошел ближе, не обращая внимания на давящий мочевой пузырь. Наверное, это была игра лунного света, но лачуга будто искажалась, некрашеные дубовые доски, казалось, источали слабое серое свечение. Что я делаю? - слегка встревожено спросил он себя.

Ему захотелось зайти в хибару.

Входная дверь - если это можно так назвать - состоящая из трухлявых дубовых досок, была закрыта, В центре двери был закреплен тусклый бронзовый овал, представляющий собой полусформированное лицо. Просто два глаза, безо рта и каких-либо других отличительных особенностей. Выглядело это "лицо" угрюмо, и даже зловеще.

Хотя, что за глупости? Это всего лишь дверной молоток.

В голову ему просочилась нездоровая мысль: Я постучу в дверь... и кто-то ответит...

Снова какая-то глупость. Это всего лишь старая дерьмовая лачуга, многие годы гниющая в лесу. Хотя проникновение - это совсем другое, и его повышенная городская чувствительность подняла тревогу. Его там могли поджидать несметные опасности. "Крэковые" наркоманы, "метамфетаминщики", сумасшедшие бомжи. И все же Брайс не стал обращать внимание на глас здравого смысла. Почему бы мне просто не поссать и не свалить отсюда? И опять его действия оказались для него загадкой. Скорее, это походило не на любопытство, а на непреодолимое желание.

Он распахнул хлипкую дверь и вошел.

Крошечный фонарик на брелке заполнил интерьер хибары сверхъестественным свечением. Внезапно Брайс задался вопросом, не галлюцинирует ли он. Может, кто-то в трейлер-парке подсыпал ему в напиток ЛСД или типа того? Но, нет, он ничего не пил.

Тогда что это за хрень? Болотный газ?

Но это всего лишь лес, не так ли? Здесь нет никаких болот.

Смрад гнилого дерева - и другие менее различимые запахи - били ему в ноздри. Водя лучом фонарика вверх-вниз, он увидел, что все углы помещение опутаны толстой, как марля паутиной. На стенах висели старые мертвые осиные гнезда, большие, как футбольный мяч. Хотя присутствовала высокая вероятность того, что мертвы были далеко не все. От одного сделанного вперед шага пол скрипел несколько полных секунд. На голой дощатой стене висело что-то похожее на изъеденный червоточиной листок бумаги. Брайс наклонился ближе и посветил фонариком. Да, это был листок бумаги. Часть его держалась за стену с помощью плесени, но он смог прочитать надпись: "Домашний любимец 1994 года по версии журнала "Пентхаус"". Джина Как-Там-Ее провисела на стене все эти двадцать лет. И теперь от нее остался лишь смутный призрачный образ, испещренный белыми пятнами. Видны были только впечатляющие имплантанты, и густая шапка крашенных, кажется, в рыжий цвет волос. Четкость же сохранили лишь темные точки глаз. Но когда Брайс переместил луч фонарика чуть выше, сердце у него екнуло.

Не может быть…

В центре лба был нарисован - очевидно, черной шариковой ручкой - грубый кружок, заштрихованный каракулями. Художник явно намекал на дыру во лбу "модели".

Боже мой…

Брайс быстро отвернулся, затем посветил лучом крошечного, но мощного фонарика на стоящий на уровне пояса продолговатый предмет. Стол. Восемь футов в длину, крепкий. Он даже не пошатнулся, когда Брайс толкнул его. Сделан на совесть.

Но для чего он?

Стол занимал большую часть главной комнаты. Почему не диван? - задался вопросом Брайс. Зачем ставить такую громадину посреди главной комнаты?

Затем Брайс направил луч света на стол и посмотрел внимательней.

Казалось, один конец был давно чем-то разъеден. Если кто-то, например, лежал на столе (хотя зачем вообще им это делать?), край, где находилась голова, потемнел и покрылся легкими выбоинами, будто его травили кислотой, или типа того.

Почему мне кажется, что это кровь?

Брайса продолжали атаковать мысли, которых он не мог понять. Да, место было зловещим. Да, здесь дурно пахло. Но почему тогда его обуял неумолимый и острый как бритва ужас?

Это всего лишь гребаная древняя хибара, - пытался он мысленно успокоить себя. И нет никакой причины полагать, что вещество на конце стола является старой кровью...

Но уравновешенности у Брайса не прибавлялось. Поморщившись, он бросился из хибары обратно в лес. Но тут же остановился, будто наткнулся на невидимую стену, когда увидел стоящую прямо перед ним фигуру.

- Черт! - взревел он, слова изумления застряли у него в горле.

- О, блин, мужик, это ты, - прозвучал знакомый голос. - Не хотел тебя напугать...

Брайс прислонился к дереву, грудь распирало так, будто это был бочонок с порохом, готовый взорваться. Наконец, он расслабился.

- Но у тебя получилось...

Фигура оказалась парнем, с которым он разговаривал ранее. Стьюи? Нет, Студи.

Тощий длинноволосый мужчина шаркнул ногами.

- Да, ночью в лесу довольно стремно, но это отличный короткий путь в город.

- Хорошо, именно туда я и направляюсь.

- Я так понимаю, ты со своими друзьями нашел дорогу в Бэктаун?

- Да, и теперь ищу, как выбраться. Мои приятели все еще там. "Тусят". А я? А мне хватило Харч-вечеринки.

Студи усмехнулся.

- Да, парни есть парни. А ту Дору сложно переиграть. Будь это слова или харчки. Как бы то ни было, я тоже возвращался в город, и тут наткнулся на тебя. Могу поклясться, я слышал в этой лачуге звуки. Но я и представить не мог, что увижу там кого-то. Нет, только, не в ней.

Брайс, прищурившись, всмотрелся сквозь пучок лунного света, бросающий полоску Студи на лицо.

- Судя по тому, как ты это сказал, это какая-то необычная лачуга?

Снова смешок.

- Не, не, вовсе нет. Многие говорят, что в ней водятся привидения. И я охотно верю, хотя сам никогда не видел там ничего подобно. Хотя, да, всякие истории про нее ходят, это верно.

Брайс насторожился.

- Какие истории?

- Ну, понимаешь, пятнадцать лет назад... хотя думаю, что больше двадцати... - однако нахлынувшие воспоминания не дали ему закончить. - О, пока не забыл, держи "десятку", которую ты мне одолжил. Говорил же, что верну.

Брайс уже не ожидал увидеть ни денег, ни Студи. С некоторым унынием он взял у мужчины десятидолларовую банкноту. Меня не волнуют деньги, я хочу услышать про...

Студи продолжил:

- Да, я купил себе пива в "Сэлли", затем поставил сдачу на Марли и выиграл в "кости" пятьдесят "баксов".

- Поздравляю, - сказал Брайс. - Тебе повезло больше, чем мне. Но минуту назад ты говорил...

Студи, казалось, снова вспомнил.

- Ах, да, лачуга.

- Лачуга с привидениями, - сказал Брайс. - Почему считается, что в ней водятся привидения? Это как-то связано с "головачами"?

Постоянно расслабленный Студи вдруг напрягся. В лунном свете он выглядел очень удивленным.

- По правде сказать, да. А как ты догадался?

Брайс не стал делиться своими наблюдениями: татуировка, комментарий из "карточного" трейлера, постер из "Пентхауса", и т. д.

- Скажем так, у меня было дурное предчувствие.

Студи прислонился к дереву и скрестил руки. Казалось, он был удивлен интересом Брайса к этой жуткой теме.

- Что ж, раз ты спросил, эта лачуга когда-то принадлежала одному старику, по имени Джейк Мартин. Мне и десяти не было, когда это все происходило. Но должен сказать, что старик всегда хорошо ко мне относился. Бедный старый засранец - он был башмачником, но страдал какой-то хворью, из-за которой, чтоб он не помер, ему отрезали ноги.

Брайс слушал, выпучив глаза. Черт. Башмачник... без ног...

- Так вот, все сводится к старому Джейку и его внучку, Трэвису Тактону. Жизнь у них была бедная и хреновая, и, полагаю, однажды они об этом задумались, да так, что повредили себе мозги. Почти каждая клятая семья в округе причиняла Мартинам и Тактонам какой-нибудь вред, я в том смысле, если заглянуть на несколько десятилетий назад. Воровали у них, лгали им, или изменяли. Блин, у них даже отняли обманом большой участок земли.

- Да? - сказал Брайс. - И что же?

Студи пожал плечами. - И однажды оба они сказали: "На хрен!" и решили устроить "ответку".

- То есть, "Головачи", - произнес Брайс.

- Угу. И это была "ответка" так "ответка". Джейк Мартин и Трэвис Тактон устроили здесь, в этой лачуге десятки "головачей". А, может, и сотни.

Десятки? Сотни? Услышанное не укладывалось у Брайса в голове. Это - безумие. Я должен сидеть у себя манхэттенской квартире за миллион долларов, и смотреть свой 72-дюймовый телевизор. А вместо этого я здесь, слушаю рассказ какого-то неудачника про то, как если обидишь не того деревенщину, тебя трахнут в голову.

Да. Безумие.

- Что-то не так, мужик? - спросил Студи.

Брайс ошарашено смотрел перед собой. Затем он вырвался из оцепенения.

- Да, да, есть такое. Раньше ты говорил, что за сто долларов ты…

Студи улыбнулся, смягчившись.

- Да, я говорил, что смогу доказать тебе, что "головачи" существуют на самом деле...

Брайс сунул ему в лицо стодолларовую купюру.

- Пошли, Студи.

Студи взял банкноту и с прищуром посмотрел на Брайса.

- Мужик, тебя мучает любопытство по поводу этого, да?

- Ага.

- Я возьму твои деньги и покажу тебе то, что ты хочешь увидеть. Только помни, что говорят про любопытство (имеется в виду поговорка "любопытство сгубило кошку" - прим. пер.).

- Я не суеверный, и терпеть не могу кошек. - Брас начинал терять терпение. Он сунул еще одну 100-доллровую купюру Студи в карман рубашки. - Раз мы заключили сделку, давай уже ближе к делу. Я не могу торчать здесь всю ночь.

Студи отошел от дерева.

- Ладно, дружище. Иди за мной...

Разочарование все сильнее проникало в Брайса, когда он топал вслед за своим "экскурсоводом". Тропинка вела их прямиком сквозь густой, первобытный лес. Брайс стряхнул с себя неприятное ощущение, будто кто-то в лачуге наблюдал за ним. Кто это мог быть? Призраки?

- Что случилось с теми двумя парнями? Трэвисом и Джейком Как-Там-Их?

- Померли, оба. Один коп застрелил их в той самой лачуге, из которой мы только что ушли. Застукал их с поличным, когда они трахали в голову Тибальда Кодилла. Думаешь, на этом все закончилось? Но... - Студи двигался вперед, с легкостью перешагивая через кусты ежевики. Но Брайсу приходилось нелегко. Он постоянно запинался об пни, а каждые несколько шагов за ботинки цеплялись вьюны. В какой-то момент в голову ему пришла нелепая мысль, что сам лес предостерегает его от этой прогулки...

- Но? - спросил Брайс. - Но что?

- Но "головачи" продолжают устраиватся, то тут, то там.. В основном, всяким отморозкам и бомжам. Наркоманам. Кто-то ловит их, а затем... - Студи беспечно пожал плечами. - Затем трахает в голову. Нет лучшего способа отправить послание.

Сырость лишь сильнее нервировала Брайса.

- Так куда именно мы сейчас идем?

- К доказательствам, дружище. Ты же этого хотел? Я увидел это сам лишь потому, что пошел из города через лес, чтобы срезать путь.

- Ты видел "головач"?

- Нет, я видел, как братья Ларкинсы хоронили кого-то.

- Хоронили... кого?

- Какую-то "мокрощелку", которой они устроили "головач". Еще ее дружка, но с него они только сняли кожу, как со свиньи.

Брайс поморщился.

- Сняли с него кожу?

- Ну, да, они постоянно делают подобное дерьмо. Снимают кожу, оголяют яйца, давят трактором. Но поступают так только с наркобарыгами, педофилами и тому подобными.

Оголяют яйца? Давят трактором? Да здесь совсем другой мир.

Брайс задумался над уроком истории, который преподал ему Студи.

- Братья Ларкинсы, - пробормотал он себе под нос.

Студи остановился и резко развернулся, предупредительно направив на него палец. Брайс впервые увидел этого человека серьезным. Судя по его жесту и тону голоса он был очень серьезен.

- Но никого не спрашивай про "головачи", и ничего не говори про братьев Ларкинсов. Иначе... Можешь быть уверен, что мы оба окажемся в земле. Слышишь меня?

- Отлично слышу. Так... они убивают наркодилеров? Если честно, я не возражаю. Но, а как же полиция?

Студи усмехнулся.

- Нам не нужна полиция, чтобы справляться с нашими делами, мужик. Мы сами заботимся о себе. Братья Ларкинсы - вот вся наша полиция. И единственное, с чем они не смирятся, это - наркотики. Если поймают кого-то, кто покупает их или продает... Больше его никто никогда не видит. Копы штата то и дело заезжают сюда, но они не желают связываться с местными. Они нас не трогают. Не хотят совать нос в наши дела. Это того не стоит. Все равно, все они - взяточники.

Брайс попытался усвоить услышанное.

- Ладно. Итак. Чтобы наказать наркодилеров, их трахают в мозги?

- Ага, - ответил Студи, как ни в чем не бывало.

Что ж, если перспектива того, что какой-то деревенский психопат кончит тебе в череп, не заставит тебя отказаться от наркотиков, то уже ничто не заставит.

Они все шли и шли под усиливающийся стрекот сверчков, а хруст веток под ногами становился все громче. Это жуткое путешествие и еще более жуткий разговор полностью лишили Брайса представления о его географическом местонахождении. И только он начал думать, что его заманивают в какое-то глухое место с целью грабежа...

… как Студи остановился.

- Это здесь, дружище.

Они стояли на поляне, и в лунном свете Брайс заметил чахлый, стелящийся над землей туман. А еще он обратил внимание на очень слабый запах.

В одном месте Студи отбросил ногой с земли листья. Внимательно посмотрел вниз, затем опустился на колени. Взмахом руки попросил Брайса сделать то же самое.

Брайс присел рядом с ним.

- То есть... мы пришли на...

- Капай, братан. Если хочешь увидеть. - Длинная пауза сопровождалась равнодушной улыбкой Студи. - Уверен, что хочешь? Ничего страшного, если ты передумал.

Конечно же, я не собираюсь раскапывать чью-то гребаную могилу, чтобы только узнать, совали ли ему в голову член, - подумал Брайс. Это безумие. И что, если совали? Это же не сериал "Место преступления: Люнтвилль". Я вернусь в "Росинку" и забуду про все "головачи". К тому же, если там действительно трупы, люди, которые зарыли их туда, не будут долго раздумывать, не расширить ли им могилу, если узнают, что мы что-то здесь вынюхиваем.

Самое здравое сейчас, это отказаться. Все зашло слишком далеко. Он начал уже мысленно сочинять извинение для Студи, за то, что потратил его время и заставил притащиться сюда...

Но вместо этого опустил руки и принялся копать. Это было опасно, ненормально и неприятно, но он должен был знать. Должен был увидеть сам, что все эти граффити, рисунки ножом и татуировки говорят правду. Во всяком случае, он всегда сможет убедить себя не верить в это безумие.

Вскоре оба мужчины черпали горстями перемешанную с листьями землю. Все это время Брайса преследовал тот слабый запах.

- Видишь, - между делом сказал Студи. - Это место не сколько лес, сколько кладбище. Даже думать не хочу, сколько наркобарыг лежит здесь. И по-моему, большинству из них был сделан "головач", особенно тем, кто женского пола. Что вполне уместно, скажу я. Эти подлые говнюки специально продают свое дерьмо детям, чтобы подсадить их. Затем заставляют их торговать телом за наркотики, а деньги берут себе. - Студи посмотрел на Брайса. - Можешь представить это себе, мужик? У тебя есть маленькая дочь, а потом какой-нибудь ублюдочный наркобарыга подсаживает ее на "дурь", а затем ты узнаешь, что он продает ее педофилам, а ей еще четырнадцати нет. Этого достаточно, чтобы вывести из себя приличных людей. Наркотики - зло.

Брайс был липким от пота и раздраженным, и социальное исследование Студи лишь усиливало его раздражительность. После нескольких минут рытья он остановился, чтобы вытереть лоб.

- Ты уверен, что это то самое место? Похоже, здесь ничего нет.

- Да? - сказал Студи. - А это видишь?

Вижу что? Брайс прищурился. Он зачерпнул из ямы еще одну пригоршню земли, и тут же почувствовал что-то... странное. Что-то холодное и липкое.

Он посветил своим крошечным фонариком и остолбенел

- Здесь ничего нет, говоришь? - сострил Студи.

Действительно, что-то там было. Лицо. Белое, как луна, лицо под слоем грязи.

- О, черт, - пробормотал Брайс.

- Это та "телка", блондинка, про которую я тебе говорил. - Студи присел, просунул руки под голые плечи трупа. - Давай, мужик, - прошептал он, ухмыляясь Брайсу. - Помоги мне вытащить ее...

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Дверь трейлера с грохотом распахнулась, и два довольно крупных деревенщины вышвырнули Оги и Кларка на шаткое крыльцо. Оба упали плашмя на спины.

- И не ходите сюда! - крикнул один.

Второй, лысый тип с "элвисовскими" бакенбардами, свирепо зыркнул и указал на них пальцем.

- Не заставляйте нас повторять, если только не хотите вернуться в город с разбитыми рожами.

Дверь захлопнулась. Оги и Кларк поднялись на ноги, хоть и одуревшие, но еще не растрявшие всю чувствительность.

- Черт, Кларк, - рассмеялся Оги. Я считаю за честь, быть вышвырутым с покера в трейлер-парке Хонки-тонк Меном (Рой Уэйн Фаррис - амер. рестлер - прим. пер.).

Кларк же особой радости не испытывал.

- О чем ты думал? Назвал всех присутствующих в комнате, я цитирую: "кучкой вороватых деревенских вырожденцев".

Оги усмехнулся.

- Я, правда, так сказал?

- Да, именно так.

- Ну и хрен на них, если не понимают шуток... а еще они нас обжуливали. Это игра была такая же честная, как Либераче - натурал (изв. амер. пианист, всячески отрицавший свою гомосексуальность - прим. пер.).

Они потащились по главной улице, под хмурые взгляды местных лохмачей.

- Похоже, мы уже исчерпали их радушие, - сказал Кларк. - Давай просто вернемся в мотель.

- Да, я уже сыт по горло этим гребаным Бэктауном.

Они добрались до парковки, машин на которой было еще больше, чем раньше. С нескольких попыток Оги удалось открыть дверь внедорожника, и они с Кларком забрались внутрь.

- Черт, я пьян, - сказал Оги. Он поднял палец. - Но это хорошо.

- Хочешь, чтобы я сел за руль? - спросил Кларк, хотя был ничуть не трезвее. - Последнее, что нам нужно, это чтобы нас здесь остановили.

Оги завел автомобиль.

- Не остановят, а даже если остановят, думаю, мой друг Бен Франклин (амер. полит. деятель, изображенный на 100-долларовой купюре - прим. пер) и девять его братьев убедят копов нас не арестовывать.

В этот момент Оги въехал задом в заднее крыло какого-то пикапа.

- Молодец, Оги!

- Расслабься. Никто же не видел. - Оги выехал с парковки. - К тому же это не грузовик, а кусок дерьма. Владелец даже не заметит разницы.

После некоторых размышлений Оги повернул направо, вернувшись на Тик-Нек-роуд, в надежде, что едет правильно. Вскоре внедорожник несся по тихой дороге, разрезая тьму ярким светом фар. Уличных фонарей здесь не было. Единственным освещением служил тусклый свет звезд.

- Да, к черту Бэктаун, - сказал Кларк. - В жизни не видел столько идиотов.

- Пошли они все на хрен. Никогда терпеть не мог деревенщин, а теперь ненавижу их еще больше. Чтоб они рожи себе отстрелили, когда будут вещать на стену ружейный стелаж. Черт! Кстати, бордель мы так и не нашли.

- Ну и что. Я такой бухой, что у меня все равно не встанет.

- Чушь, - возразил Оги. - Мы - крепкие молодые парни. Не знаю, как ты, но я и бухой в жопу и трезвый, как стекло, могу всю ночь заниматься сексом, а проснувшись, буду готов еще "бросить палку".

- Лучше забудь, потому что туда мы не вернемся. Но, по крайней мере, мы повидали реальную жизнь. Как там он это назвал? Харч-вечеринка?

- Ага! - оживился Оги. - Это было круто! Как тебе Карли Энн? Вот тебе и дерьмовый денек в "Мухосрани"! Она проглатывает, наверное, целый галлон плевков, чтобы проиграть соревнование с разницей в один харч. Затем ей надирает задницу блондинка, которая отсосала у ее дружка. А в довершение всего, Дора сует палец себе в рот и выблевывает все содержимое желудка прямо девке на лицо. Я думал дать ей сто долларов, но... хрен на нее. Побеждай, либо вали домой. В яхт-клубе нам ни за что не поверят.

- Поверят, - сказал Кларк. - Я снял все на "айфон".

- Молодец! - Оги дал ему "пять". - Ты должен прямо сейчас послать мне это.

Кларк поморгал, будто пытаясь навести резкость на расплывающийся экран телефона. Несколько раз постучал по нему пальцем и в следующую секунду телефон Оги завибрировал у него в кармане.

- Нужно было порезать видео на несколько частей, - объяснил Кларк. - Черт. Телефон сейчас сдохнет.

- Не парься. Если наткнемся на еще одну Харч-вечеринку, воспользуемся моим.

- Едем обратно в мотель?

- Да, только мне все равно нужна "дырка", я имею в виду, сейчас. Давай возьмем Брайса и вернемся в "Сэлли". Я не уеду из этого гадюшника, пока не выбью дно еще у какой-нибудь деревенской сучки.

- Неплохой план.

Но в следующее мгновение Оги и Клар, прищурившись, всматривались сквозь лобовое стекло.

Кларк надел очки.

- Там кто-то идет?

- Точно.

- Это не Брайс?

Оги ухмыльнулся.

- Если только Брайс не отрастил себе обалденную жопу и убойные сиськи, с тех пор как мы видели его в последний раз.

Кларк посмотрел вперед.

- Ты прав! Это - "телка"!

Оги сбавил скорость, и в следующий момент пешеходка оглянулась через плечо.

- О, черт, это же та "ненормаша", - сказал Кларк.

Оги подмигнул.

- Ее зовут Бабба, верно? Давай немного развлечемся, - затем он поравнялся с девушкой, остановился и опустил стекло. - Привет, Бабба. Подвезти?

Бабба посмотрела на него косыми глазами и, пуская слюни, утвердительно кивнула головой.

Кларк потянулся назад и открыл заднюю дверь.

- Запрыгивай.

Качнув своими огромными грудями, Бабба забралась внутрь, немного помедлила, затем закрыла дверь.

- Спья... спья.. спьясибя!

Оги хитро ухмыльнулся Кларку.

- Беееееез проблем, Бабба.“

***

Брайс не понимал, что делает, и, тем не менее, продолжал этим заниматься. Внутренний голос, который подсказывал ему, что есть правильно, а что нет, очевидно, спал. А занят он был вот чем:

Он схватил мертвячку за правое запястье (за левое взял Студи) и тянул.

Совместными усилиями они вытащили труп из могилы. Большая часть земли с него отпала, оставшуюся Студи деловито стряхнул рукой. В лунном свете голое тело было цвета очищенного банана. Убрав грязь из глазниц, он обнажил широко раскрытые и остекленевшие глаза. Рот у мертвячки был закрыт, а синие губы крепко сжаты. Ареалы сосков, диаметром больше, чем серебряные доллары, тоже были синими, с лиловым оттенком, а сами соски, крупные как кончики мизинцев, странно торчали вверх. Смерть и погребение заставили проступить на теле, и даже на лице, тонкую паутину вен.

Брайс не стал задерживать луч фонарика на фигуре мертвячки, а сразу переместил его к макушке черепа. Поперхнувшись, он с трудом сглотнул и выдавил:

- Ты не врал...

Студи самоуверенно усмехнулся.

- Я же говорил. - Он вскинул брови, будто восхищаясь мертвым телом женщины. - Не мог как следует разглядеть, когда они ее зарывали. Даже не думал, что она такая "соска". - Затем он приподнял ее за плечи, отчего голова у нее наклонилась вперед. - Гляди-ка, посвети сюда. Он взялся за труп так, чтобы Брайсу было лучше видно.

Брайс опустил луч фонарика...

Студи откинул назад длинные пряди светлых волос, оголяя круглое трехдюймовое отверстие в макушке черепа. Он указал пальцем, и Брайс с отвращением разглядел кружок бело-розовых мозгов.

- Они вскрыли ей голову кольцевой пилой, - пояснил Студи, а потом дотронулся до мозгов кончиком пальца. - Видишь вон там?

То, на что он указывал, было похоже на разрез.

- Срань господня, - прошептал Брайс.

- Видишь, когда они извлекли из черепа костяной кружок, они ткнули туда ножом, чтобы сделать щель для своих "петушков".

Глазам своим не верю, - подумал Брайс. Казалось, он услышал далекий порывистый звук и почувствовал, будто смотрит на подробности этого зверства с какой-то невероятной высоты.

Слова Студи отдавались эхом.

- Все очень просто. После того как они вскрыли голову и сделали разрез... они трахнули девку в мозг.

Эхо вторило у Брайса в голове:

... они трахнули девку в мозг...

... трахнули девку в мозг...

... трахнули девку в мозг...

- Все правильно, - добавил Студи.

- Что? - спросил Брайс.

- Получают "головач" лишь те, кто его заслуживает. Насильники, наркобарыги, парни, которые забавляются с детишками. Братья Ларкинсы делают миру одолжение, избавляя его от подобного мусора. И не вижу причины, почему они должны отказывать себе в небольшом развлечении в обмен за свои усилия.

Брайс стоял, словно манекен, и смотрел вниз.

- Трахать чей-то мозг это развлечение?

- Ну, конечно, - ответил Студи, как ни в чем не бывало. - От "головача" бывает лучший "кончун", который только можно получить. Не знаю, почему, просто так есть. Если трахнешь башку какого-нибудь отморозка, потом такое чувство, будто яйца у тебя выжаты как лимон. "Головач" высасывает мужика подчистую. В мозге есть что-то, что делает трах очень приятным.

Брайс перевел на Студи полный ужаса взгляд.

- Так... ты делал это сам? Ты делал... "головач"?

Студи сел, прислонившись спиной к дереву. Вытер руки и закурил сигарету.

- Ясен пень, делал, дружище. Один раз пару лет назад, когда в город забрел этот бездомный чувак. Несколько людей сказали, что видели, как он подглядывал в окна начальной школы и дрочил. Затем этот бомж проделывал то же самое, наблюдая за детьми на игровой площадке, после чего убежал. Спустя пару дней он поймал маленькую Дженни Карнер, когда та возвращалась домой из школы. Дженни тогда и десяти еще не было. Попытался утащить ее в лес, но она, слова богу, удрала. Об этом стало известно, и тогда Хелтон Тактон поймал ублюдка, когда тот шел по старым железнодорожным путям. Хелтон схватил его и притащил к себе в хижину, а потом устроил "головач". Тогда многие из нас участвовали. Дюжины две парней трахнули его в голову. И знаешь, что?

- Что? - глухо отозвался Брайс.

Студи подчеркнуто ухмыльнулся.

- Тот бездомный чувак больше никогда не забавлялся с детишками, - затем он рассмеялся.

Брайс находился будто в прострации. Он снова опустил глаза на фигуристый труп, затем отвернулся и посмотрел в лес.

- И скажу тебе еще кое-что, - продолжил Студи, будто рассказывая сказку. - Это было лучший кайф, который я испытывал за всю мою клятую жизнь. Такого "кончуна" у меня не было ни до, ни после.

- Это - безумие, - пробормотал Брайс, обращаясь скорее к себе. - Это - безумие…

- О, я понимаю, почему городские парни вроде тебя могут расстраиваться из-за такого. Городские обычаи отличаются от деревенских, поскольку вы верите в исправление. Мы не заморачиваемся ни с полицией, ни с судами. Когда кто-то совершает серьезное преступление, единственное подходящее наказание - "головач". - Студи снова рассмеялся, на этот раз чуть громче. - Зуб даю, если б ваши городские судьи приговаривали наркобарыг и насильников к "головачу", а не к тюрьме, в городе вообще не было бы преступности.

Брайс, пытаясь подавить тошноту в желудке, резко повернулся. Он услышал какой-то шорох, а потом увидел...

***

В салоне внедорожника раздавались мяуканье, приглушенные визги и всхлипы. Оги снова сидел на водительском сиденье, переводя дух и застегивая ремень "Гуччи". Бросив быстрый взгляд назад, он увидел покрасневшее от ужаса лицо Баббы, растрепанные волосы, выпученные и заплаканные глаза. Кларк зажимал ей рот рукой. Топик у нее был задран над тяжелыми грудями, обрезанные шорты болтались на одной лодыжке. А дело вот в чем: Кларк насиловал Баббу на заднем сиденье самым неистовым и примитивным образом. Сперва была очередь Оги, и это отняло у нее большую часть сил. Остаток быстро угасал под быстрыми толчками таза Кларка, которые звучали как шлепки по сырому стейку.

- Давай уже заканчивай, мужик, - жалобно произнес Оги. - Иначе такими темпами мы окажемся в следующем финансовом квартале.

Последовало еще несколько толчков, а затем Бабба обмякла, отказавшись от всякого сопротивления, но глаза у нее оставались широко раскрытыми, а нижняя губа дрожала. Кларк ощущал под собой странное резонирующее подрагивание ее тела. Он приподнялся, выгнув спину, и усилил напор, пытаясь достичь оргазма. Его цепочка с золотым дельфином раскачивалась, поблескивая в лунном свете. Наконец его толчки прекратились, и он с недовольным видом сел на сиденье. Натянул рубашку и застегнул штаны.

Затем посмотрел на Баббу.

- Черт…

Оги ухмыльнулся.

- Что-то не так, жеребец? Не можешь заставить "Джона Томаса" (на слэнге - член - прим. пер.) отдать свое добро?

Кларк похлопал Баббу по щеке, потом встревожено прищурился.

- По-моему, у нее шок, мужик. Дурацкая была затея.

- Забудь, - сказал Оги. - Положи ей немного денег в карман и вытолкни из машины. Этих деревенщин постоянно насилуют, они уже привыкли. Для них это уже не изнасилование, а часть жизни. Черт, папаши еще в детстве им "целки" ломают.

- Ты-то откуда знаешь? - заорал Кларк. С некоторой серьезностью он проверил у Баббы пульс, затем потрогал ее лоб.

- Да все с ней нормально, - отмахнулся Оги.

- Я не шучу! У нее шоковое состояние, и температура тела падает!

- Ну, сделай тогда что-нибудь, ты же доктор. И убери ее из машины! Мы должны свалить, пока кто-нибудь не появился.

Кларк молчал, и в этом было что-то зловещее.

- Срань... Включи-ка верхний свет, - сказал он жутким шепотом.

Оги нахмурился и подчинился.

- О, господи…

- Что на этот раз? - проворчал Оги, испытывая непреодолимое желание свалить.

В свете потолочного светильника лицо Баббы было бледным и неподвижным. Кларк в ужасе поднял руки и увидел, что они в крови.

В крови было и все заднее сиденье.

- Срань господня, Оги! Наверное, она была девственницей!

- Чушь! - ответил Оги. - Просто у нее месячные!

Лицо у Кларка было напряжено.

- Но при этом не бывает столько крови! Мы сломали ей "целку", мужик! Из нее кровь хлещет, как из крана.

Оги поверил лишь, когда посмотрел назад. Затем он расстегнул штаны, опустил глаза и выпучил их.

- Черт! У меня вся промежность в кровище!

- У меня тоже!

- Вытаскивай ее из машины, пока она тут все не залила! - Оги натянул футболку и выскочил из машины. Оказавшись снаружи, он открыл заднюю дверь, схватил девушку за обмякшие конечности, и потянул...

бум!

Бабба приземлилась плашмя на спину, груди у нее колыхнулись. Она была голой, разве что обрезанные шорты все еще висели на одной лодыжке. Оги посмотрел на ее лицо, но не смог задержать взгляд надолго. Рот у нее был разинут, глаза казались лишенными век. Дышала ли она еще? Оги сомневался, но у него не хватало смелости выяснить это.

- Вытри, сколько сможешь, ее топиком! Нам нужно рвать отсюда!

Маленький топик сразу же промок. Оги вытер остатки крови какими-то тряпками, которые нашел в багажнике. Затем тряпки, топик и окровавленные шлепанцы были выброшены в лес. Оги вернулся за руль и завел двигатель.

- Черт, мужик! Что мы делаем? - воскликнул Кларк. - Мы не можем просто оставить ее здесь!

- С хера ли?

- Она может истечь кровью!

- Раскрой глаза, доктор. Она уже сдохла.

Кларк высунул голову из окна.

- Похоже, ты прав, но лучше я проверю, чтобы убедиться, - и он начал открывать дверь.

Оги втопил педаль газа, и внедорожник сорвался с поляны, выскочил на дорогу и, визжа резиной, понесся прочь.

- Ты что, сдурел?! - заорал Кларк. - Мы не знаем, умерла ли она. Если нет, он даст наше описание копам!

Оги начал успокаиваться. Положив руки на руль, он смотрел на дорогу перед собой.

- Ты не думаешь головой. Она истекает кровью, как заколотая свинья. И даже если она не сдохла, она никому ничего не сможет рассказать.

- Почему это не сможет?!

- Что значит, почему не сможет? Она не умеет разговаривать, и она умственно отсталая. И я начинаю подозревать, что она не одна тут такая.

Это напоминание успокоило Кларка.

- Умственно отсталые не могут свидетельствовать в суде.

- Это верно. Если наше слово будет против ее, мы выиграем, потому что слов у нее никаких нет. Лишь одна гребаная тарабарщина.

Оги улыбался. Он быстро наклонился к пассажирской нише для ног и что-то зацепил большим и указательным пальцами.

- Иииииии? Никакого ДНК. - Между пальцев у него болтался использованный презерватив. - Умные парни всегда пользуются "резинками".

Кларк выпучил глаза. И судорожно сглотнул.

- А где твой? - резко спросил Оги. - Ты же не выбросил его, когда мы ее вытаскивали? Черт! Если выбросил, нам придется вернуться и забрать его, чертов тупица!

Кларк продолжал сидеть неподвижно, с разинутым ртом и каменным лицом.

- Я не помню... где я... - Затем он провел рукой по штанам. - Как тебе это нравится? Он все еще у меня на члене!

Оба загоготали и никак не могли остановиться, а внедорожник уносил их прочь, будто ничего не случилось.

***

- Брось, мужик! - крикнул Брайс. - Ты в своем уме? Ты же щупаешь мертвячку! - Так оно и было. Сознание Брайса, казалось, работало какими-то урывками, а перед глазами все плыло.

Студи действительно гладил груди мертвой блондинки. Он ухмыльнулся в лунном свете.

- Не слышу, чтобы она жаловалась. - Он приложил пуку к уху. - А ты? Кстати, еще теплая и не начала вонять. Не видно ни червей, ни личинок, ничего такого.

Затем он принялся вытаскивать труп из могилы.

- Что ты делаешь?

Студи усмехнулся, как всегда апатично.

- А ты как думаешь, мальчик из колледжа? Блин!

Полностью извлеченное из земли мертвое тело, казалось, светилось от воздействия холодного лунного света на бескровную белую кожу.

- И видишь, - добавил Студи, указывая в яму. - Там ее освежеванный кавалер.

Брайсу показалось, будто он смотрит в кружащуюся бездну. Он не сразу различил награду за свои усилия, но после нескольких секунд созерцания, его мозг смог собрать чудовищную картину воедино. Да, под блондинкой был закопан мужчина без кожи. Целым сохранилось лишь лицо, которое чистый, невыразимый ужас превратил в нечеловеческую маску. Между ног у мертвеца лежал странный комок размером с баскетбольный мяч, будто покрытый неровными складками. Наконец, Брайс догадался, что это - весь кожный покров наркодилера.

Студи раздвинул женщине ноги, придав ей распутную позу. Запустил руку в промежность и пошурудил там.

- Да, как я и думал. "Дырка", как земля, сухая. Какой смысл в двойном "макании"? - Он сверкнул ухмылкой. - Но ставлю горшок золота против ведра с дерьмом, я что смогу найти себе немного "сочку". - С этими словами он сунул палец в дыру в макушке ее черепа. - Ага. Мозги еще мокрые, и червяков нет.

Студи потоптался на коленях, подыскивая наиболее эффективную позицию, и расстегнул штаны.

- Нет-нет-нет, пожалуйста, - задыхаясь, произнес Брайс. - Скажи мне, что ты не собираешься трахать мертвячку!

Студи подмигнул.

- Извини, братан, но я не могу врать. Меня мама так растила. Понимаешь, я собираюсь трахнуть мертвячку... в голову. Все равно, в большинстве случаев они умирают до "головача". Просто эту я "поднимаю с пола" чуть позже, чем обычно.

Он снова опустился на колени и потянул к себе девку за подмышки, пока ее голова не оказалась у него на коленях.

- Ты шутишь, - прохрипел Брайс. И в этот самый момент он стал свидетелем наиболее непотребного случая в своей жизни: он увидел, как эрегированный член мужчины проник в голову мертвой женщины.

- А что, похоже, что я шучу? - усмехнулся Студи, потом расхохотался. - Ооо, парень! Как раз впору!

А затем он принялся "долбить".

Брайсу казалось, будто он превратился в соляной столб, пока беспомощно смотрел на происходящее. Раздающиеся звуки были почти такими же непотребными, как и само действо.

ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК!

Зад Студи ходил взад-вперед, в то время как руки и ноги блондинки неподвижно лежали, раскинутые в стороны.

ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК!

- Шанс всей жизни, братан, - бросил Студи через плечо. - Можешь отыметь ее после меня...

Брайс вырвался из паралича и закачался на ногах. Затем спотыкаясь, побрел в лес.

- Ты не понимаешь, что теряешь, мужик! - крикнул ему Студи между делом. - "Головач" - это самое кайфовое, что есть на свете!

ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК!

Брайс зажал ладонями уши и бросился бежать. Голову атаковали всевозможные мысли, но он сумел отогнать их. Он просто бежал и бежал, прочь от этого зверства. В голове у него было пусто. Будь у него силы, он бежал бы до самого Манхэттена без остановки. По дороге его вырвало, но, чтобы не забрызгать себя, он просто отвернул голову в сторону, каким-то образом сумев не резаться при этом в дерево. Брайс понятия не имел ни куда он бежит, ни где находится по отношению к мотелю или к городу. Но в следующий момент лес остался позади, а сам он оказался на залитой лунном светом дороге...

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Два белых огня ослепили его, раздался дикий визг тормозов. Брайс услышал пронзительный автомобильный сигнал и мужские крики, но ему даже в голову не пришло, что его едва не сбило машиной.

Он стоял неподвижно в свете фар, выпучив глаза от шока. Решетка радиатора находилась всего в паре дюймов от его коленей. Он увидел логотип на капоте: "БМВ".

Прежде чем чувства вернулись к нему, чьи то руки схватили его и толкнули к машине.

- Ты чокнутый придурок! - Это был голос Оги. - Мы чуть тебя не убили!

Затем его впихнули на переднее пассажирское сиденье. Через несколько секунд Оги вернулся за руль, и автомобиль двинулся с места.

- Ты что, бухой? - спросил за заднего сиденья Кларк. - Мы чуть не сбили тебя твоей же собственной машиной! Ты зачем так выскочил на дорогу?

- Я... - попытался ответить Брайс. - Я не знаю.

- Я думал, ты пошел обратно в мотель.

- Я пошел, но... черт.

- Да что с тобой такое, мать твою? - закричал Оги.

Брайсу пришлось сделать глубокий вдох, чтобы привести мысли в порядок.

- Вы, парни, не поверите, что я только что видел...

Кларк наклонился вперед с заднего сиденья.

- Да? А ты не поверишь, что мы только что делали.

В какой-то безумный момент Брайсу показалось, что они сейчас скажут, что делали "головач".

- Что ты имеешь в виду? - Он попытался сморгнуть замешательство. - И почему ты сидишь там?

- Не важно, - сказал Оги. - Мы уезжаем из города. Немедленно.

Брайс прищурился.

- Но я думал... эй, вы, парни, ведете себя очень странно. В чем дело?

- Мы облажались, вот в чем дело. Кларк, расскажи ему в двух словах.

Кларк издал вздох, которому может быть лишь одно определение - удрученный.

- Господи, Брайс. По пути из Бэктауна мы подобрали автостопщицу... знаешь, ту девку...

- Какую девку? - резко спросил Брайс.

- "Ненормашу" с большими сиськами, - ответил Оги.

- Да? И что?

- И, ну, черт, - Кларк замялся, - мы стали к ней подкатывать, понимаешь? Сперва она, казалось, нормально к этому отнеслась.

- Вы стали к ней подкатывать? - лицо у Брайса потемнело от подозрения. - Погоди, что значит, сперва она, казалось, нормально к этому отнеслась?

- Просто послушай, мужик! - взорвался Оги. - Мы стали ее трахать!

- Трахать ее? - Виденные им сегодня ужасы еще не стерли из памяти уродливое лицо Баббы, и в голове у него не укладывалось, как можно трахать "это".

Оги продолжил.

- Да! Трахать ее! Сперва я, затем Кларк, а потом мы поняли, что она кричит...

Брайс замер, медленно посмотрел на Оги, затем на Кларка.

- Вы, засранцы, не пытаетесь же рассказать мне, что изнасиловали умственно отсталую девушку?

- Я не назвал бы это изнасилованием, - поспешно ответил Оги.

- Ты же сказал, что она кричала! - взревел Брайс.

- Ага, - сказал Кларк, - но сперва казалось, что она не возражает. Я предложил ей двадцать баксов, чтобы она показала сиськи, и она согласилась.

- Я воспринял это как согласие, - добавил Оги.

Брайс косо посмотрел на них обоих.

- Вы - кретины! Ни один судья не поверит, что умственно отсталый человек дал согласие на секс! Как минимум вы виновны в изнасиловании второй степени, не говоря уже о других преступлениях!

Оги поморщился.

- Ладно, ладно! Мы это сделали, и уже ничего не изменишь! Нам нужно просто уехать из города. По-моему, нам ничего не грозит...

- Ничего не грозит? - продолжал орать Брайс. - С чего ты взял?

- Она никому не расскажет, потому что не может говорить. Даже если б и могла, что ее слово против нашего? Она же умственно отсталая!

Брайс выкручивал себе руки, переполняемый отвращением.

- Срань господня, я думал, что сегодня уже всего наслушался, но вы, парни, изнасиловали умственно отсталую девушку!

Кларк осторожно наклонился вперед с заднего сиденья.

- Но это, э... не самое страшное, Брайс...

Брайс свирепо посмотрел на него.

- А что может быть хуже?

Оги и Кларк затихли.

- Давайте! Выкладывайте! - закричал Брайс.

Кларк вздохнул.

- Очевидно, раньше она не занималась сексом. Поэтому... было много крови...

- Где она, черт возьми? Вы же отвезли ее в больницу, верно?

- Нет, мужик, - сказал Оги. - У нас не было возможности. Мы оставили ее в лесу и свалили.

Брайс едва не поперхнулся от этой информации.

- Да вы издеваетесь!

- Она залила кровищей все заднее сиденье, но нам удалось его отчистить, - сказал Кларк.

Брайс уронил лицо на руки.

- О, нет, нет, нет, нет...

- Послушай, все позади, - резко произнес Оги. - Сейчас мы уже ничего не сможем сделать. Если б мы знали, что этим все кончится, то никогда бы так не поступили. Мы хотя бы... понимаешь... присунули ей в зад, например, но это уже мелочи. Я говорю, сейчас мы пакуем вещи и сегодня же возвращаемся в Нью-Йорк.

- Подумай головой, Оги! Мы сказали старухе из мотеля, что остаемся на неделю! А если мы внезапно исчезнем, на что это будет похоже?

- Он прав, Оги, - произнес с мрачным видом Кларк. - Это выставит нас виновными.

- Что значит "нас"? - взорвался Брайс. - Это вы, парни, сделали это!

- Да, но ты же с нами, Брайс, - заметил Оги. - И ты в курсе всего. Ты же гребаный адвокат. Разве недоносить о преступлении законно?

- Да, это называется укрывательство преступления, и я должен немедленно пойти к копам!

- Какого хрена. Я же твой брат, а Кларк - наш лучший друг, - с уверенностью в голосе произнес Оги. - Ты же не стукач?

Брайсу захотелось схватить Оги за горло.

- Нет, не стукач, но ситуация - полная жопа, и я никак в этом не участвовал.

Оги продолжал сохранять спокойствие.

- Мы все замешаны, братец. И втроем мы, наверное, умнее, чем все в этой "мухосрани". Если включим мозги, то сможем выйти сухими из воды. Черт, мужик, ты же ее видел. Готов поспорить, если повернуть ее кругом три раза, она тут же обо всем забудет.

- Так вы уже все решили, да? - продолжал бушевать Брайс. - А что если девка умрет? Вы об этом думали? Тогда это уже убийство!

- Не думаю, что она умрет, Брайс, - сказал Кларк. - Кровотечение начало останавливаться.

Оги кивнул.

- Даже если эта сучка умрет, она сделает нам одолжение. Мы оставили ее в лесу. Если она "склеит ласты", звери съедят ее.

Брайс молча уставился перед собой.

- Мы вообще не должны были приезжать в эту адскую жопу мира, - добавил Оги.

- Это же была твоя идея! - взревел Брайс. - Твоя и твоего гребаного Дика Гарглера!

- Успокойтесь все! - рявкнул Кларк.

Наступила тишина. Было слышно лишь шелест шин по асфальту. Брайс жевал кулак, погрузившись в раздумья. Студи дал понять, что их сообщество нетерпимо к преступникам, но подозревать Оги и Кларка нет никакой причины, верно? А вот побег указал бы на их виновность. Наконец, он очень тихо произнес:

- Ладно, будем делать вид, что ничего не произошло. Вернемся в мотель, почистимся, затем поедем в "Сэлли". Мы должны вести себя естественно. Мы - просто трое кутил из Нью-Йорка, знакомящихся с новым городом. У нас отпуск, поэтому мы должны выглядеть, будто мы в отпуске.

- Логично, - согласился Кларк, но его все еще трясло.

- Оги, - сказал Брайс. - Ты слышал это?

- Ага. Именно так и поступим.

- Будем надеяться, что никто не подумает, что пара богатых городских мудаков станет приставать к умственно отсталой девчонке.

У Оги был вид, будто ему есть что сказать по этому поводу, но Брайс жестким взглядом приказал ему молчать.

- Поверить не могу, - пробормотал он себе под нос. Казалось, где бы он сегодня не оказывался, он везде получал какое-то колоссальное потрясение.

Вскоре они припарковались на стоянке мотеля. Город вокруг них почему-то казался вымершим. Такое же ощущение поджидало их и в мотеле. Когда они пересекали холл, Оги, следу инструкциям Брайса, заговорил о бейсболе.

- Гребанные "Янкиз"! Как эти болбесы умудрились проиграть "Тампа-Бэй" у себя дома? Общая сумма выплат двести двадцать гребаных миллионов!

Звучало убедительно. Старуха за стойкой улыбнулась, кивнула и снова принялась читать свои "Пятьдесят оттенков чего-то там".

Когда они благополучно вернулись в номер, глаза у Брайса готовы были вылезти из орбит. Руки и шорты у Оги и Кларка были в кровавых разводах.

- Господи Иисусе! Парни, вы же в кровище. Примите душ и переоденьтесь. Потом нам придется избавиться от испачканной одежды. Хорошо, что в фойе было темно. И надеюсь, вы, парни, использовали "резинки", потому что в противном случае, вы оставили свои ДНК.

- Мы использовали "резинки", Брайс, - сказал Оги. - Не ссы.

Брайс потер лицо.

- Все еще поверить не могу, что вы, парни, сделали подобное.

- Мы тоже не можем поверить, - сказал Кларк. Ему явно было стыдно, но Брайс не был уверен за что именно - за то, что воспользовался девушкой, или все дело в страхе.

- Просто примите душ и переоденьтесь. Я схожу в магазин за сигаретами.

Оги покосился на него.

- Ты же бросил несколько лет назад.

- Да, и я снова закурил.

Ковер местами хрустел под ногами, когда Брайс шел по коридору. Больше никаких звуков не раздавалось. Будто мотель был заброшен, хотя ощущение заброшенности сохранилось, и когда он вышел на улицу. Ни машин, ни людей, полная тишина вокруг. Словно в прострации он направился в клон "Севен-Элевен" (сетевой магазин продуктов - прим. пер.), находящийся в конце квартала. Он вошел и вышел с покупкой, даже не осознавая этого. Затем прислонился к кирпичной стене возле старого таксофона, уставившись перед собой. Когда он закурил свою первую за несколько лет сигарету, то даже не почувствовал вкуса.

Боже, и что дальше?

"Сэлли" находился прямо через улицу, весь мигающий неоном. Наконец, жуткую тишину нарушила толпа деревенщин, высыпавшая из какого-то драндулета и с шумом вломившаяся в стрип-клуб. Затем на улицу вновь опустилась мертвая тишина.

Брайс чуть не вскрикнул, когда зазвонил его сотовый.

На экране высветилось имя "ВАН". Джон Ван Дрилен, его помощник по работе. Он хотел было отправить голосовое сообщение, но потом решил немного отвлечься, пока у него не остановилось сердце.

- Привет, Ван. Как дела в "Большом Яблоке" (прозвище Нью-Йорка - прим. пер.)?

- Все по-старому, все по-старому. А как дела в Тимбукту?

- Потрясающе, - ответил Брайс, едва не поперхнувшись. - Вы закончили с заявлением Леванторпа?

Оно уже ушло, а в остальном все идет гладко, - потом Ван замолчал.

- Что за зловещая пауза? - спросил Брайс. - Какие-то проблемы в офисе:

- Ну, отчасти, я полагаю. Это жесть... Сегодня я работал допоздна, поэтому решил немного выпить в баре в "Ле Бернадин". Через минуту кто-то садится рядом со мной на стул. Глен Стэрнс. Можешь поверить?

Брайс усмехнулся. Финансовый директор "Брайсона". Это тот парень, который...

- Верно, тот упертый хрен, который закрыл счет "Брайсона". Он вряд ли меня помнит, но черт, к тому времени я уже "замахнул", поэтому спросил его напрямую. Сказал: "Эй, почему вы, парни, забрали у нас бюджет и отдали его фирме Хэтоуэя".

Глаза у Брайса расширились. Ему так и не предоставили убедительных разъяснений.

- И что он ответил?

- Он сказал, что они "пробивали" тебя и обнаружили форму 1852.

- Что? - закричал на всю улицу Брайс. - Чушь!

- Он сказал, что у тебя есть четыре обвинения в нарушении профессиональной этики, находящиеся на рассмотрении у НАА (Национальная ассоциация адвокатов - прим. пер.) и у главного прокурора штата...

- Да это просто смешно! Никаких обвинений на меня не рассматривают! И не рассматривали!

- Именно так я ему и сказал, но он мне не поверил.

Брайс заскрипел зубами.

- Готов поспорить, что это тот крысеныш Хэтоуэй, подсунул им фальшивую форму.

- Возможно, но как мы это докажем? Странно, но Стэрнс сказал, что номера счетов совпадают с номерами счетов наших бывших клиентов. Это же конфиденциальная хрень. Хэтоуэй ни за что не раздобыл бы номера этих счетов.

Брайс прижал телефон к уху так, что ему стало больно.

- Он как-то получил их, потому что, Богом клянусь, на меня никогда не подавали форму 1852. Я - юрист, я постоянно лгу, но тебя я не обманываю. Я получил столько ударов ножом от этого козла Хэтоуэя, сколько не получал гребаный Юлий Цезарь. - Брайсу пришлось закрыть глаза и сделать несколько глубоких вдохов. - Послушай, Ван, какое-то время я не смогу отсюда выбраться, поэтому не суетись пока, ладно? И выясни, что к чему.

- Будет сделано, босс. До встречи.

Брайс убрал телефон, и выдохнул сигаретный дым. Он ничего не понимал из только что услышанного. Конкурент подал на него ложную жалобу? Манхэттенская кухня слухов подобна лабиринту. Люди постоянно сочиняют друг про друга какую-нибудь чушь, просто чтобы посмотреть приживется ли она, - сказал он себе. Но здесь все было по-серьезному. Если Хэтоуэй состряпал этот поклеп, я засужу его по самое не могу. Ему небо с овчинку покажется. Посмотрим, как Марси будет его любить, когда его лишат статуса адвоката.

Но какой бы сложной не была эта головоломка, она казалась ерундой по сравнению с текущей ситуацией.

Мой брат и Кларк только что изнасиловали умственно отсталую деревенскую девушку! Брайсу захотелось пробить кулаком кирпичную стену. Приключения никак не кончаются!

Из мотеля через улицу вышли Оги и Кларк. Оги широко ухмылялся. По крайней мере, он неплохой актер, - подумал Брайс. Испачканную в крови одежду они сменили.

Оги помахал ему.

- Идем, Брайс! Выпьем! - Он направился прямиком в "Сэлли". Кларк подошел к стоящему перед магазином Брайсу и прошептал:

- Старую одежду мы почистили и положили в полиэтиленовые мешки. Завтра от нее избавимся.

- Хорошо.

- Оги пошел в бар. Я тоже туда пойду, а сейчас мне нужно купить сигарет.

Брайс поморщился.

- Я думал, ты бросил несколько лет назад.

- Я снова закурил.

Звякнул колокольчик, и Кларк вошел в магазин. Брайс вздохнул и затушил сигарету в таксофонном гнезде для сдачи. Затем направился через улицу в "Сэлли".

Но если бы он посмотрел на таксофон внимательнее, то увидел бы сбоку выцарапанный ножом рисунок: мужская фигурка, сующая пенис в голову женской фигурке.

Когда Брайс ушел, тротуар пересекли две тени. Оказалось, что это двое ухмыляющихся здоровяков с одинаковыми лицами.

Такер и Клайд Ларкинсы. Как обычно, похохатывая, они ввалились в магазин...

***

Попав из почти мертвой тишины в какофонию стрип-клуба, Брайс почувствовал, будто его проглотил какой-то адский зверь. Как и во время их первого визита бешено мигали стробоскопы, гремела тяжелая рок-музыка, а голые стриптизерши крутились, как роботы, на латунных шестах. Брайс и минуты не просидел с Оги в задней кабинке, как в его черепе поселилась невероятная по силе боль.

Оги смотрел на него с какой-то надеждой, что было редкостью.

- Слышь, мужик. Прости.

- Отлично, - усмехнувшись, ответил Брайс.

- Не знаю, что на нас нашло. Нас занесло, мы облажались. Иногда... я теряю над собой контроль.

Брайс уже смирился с этим мучительным фактом.

- Не говори об этом. Ведем себя так, будто ничего не случилось.

Оги мрачно кивнул, затем поднял глаза, заметил что-то и улыбнулся.

- Сюда идет твоя будущая экс-супруга...

Сара Мэй обошла вокруг нескольких столиков и села с ними. Она была явно чем-то расстроена.

- Привет, - сказала она.

- Привет, Сара Мэй, - оживившись, ответил Брайс, но потом обратил внимание на ее заплаканный вид. - Что случилось? С тобой все в порядке?

Фигуристая официантка вытерла глаза и шмыгнула носом.

- О, Брайс, я только что получила плохие известия... Сегодня кто-то изнасиловал мою кузину Баббу...

Лицо у Оги окаменело, Брайс весь напрягся.

- Боже мой, Сара Мэй. Мне очень жаль это слышать...

- Да, это ужасно, - добавил Оги.

- Но не это самое страшное, - продолжила Сара Мэй, теребя платок. - Понимаете, она умственно отсталая, ей тридцать, но у нее мозги пятилетнего ребенка. Похоже, кто-то похитил ее, утащил в лес, сделал это, а потом бросил бедняжку там. Она сумела выползти на Тик-Нек-роуд. Ее нашел ее брат Логер, когда ехал...

При упоминании Логера Брайс слегка выпучил глаза. Он коснулся ее руки.

- Надеюсь, с ней будет все в порядке.

Она начала всхлипывать же в открытую.

- Понимаете, она потеряла очень много крови, потому что была девственницей. Логер поспешил отвезти ее в больницу, но спустя всего несколько минут... она умерла. Истекла кровью.

Сара Мэй разрыдалась.

- Нам очень, очень жаль... - попытался успокоить ее Брайс, но внутренне он бушевал от ярости. Он обнял ее, но тщетно.

Оги судорожно сглотнул.

- Да, прими наши глубочайшие соболезнования...

Брайс не мог подобрать нужные слова. Что он мог сказать? Он смог выдавить лишь:

- Если б мы могли чем-то помочь...

Сара Мэй с трудом взяла себя в руки.

- Я ценю вашу заботу, но, нет, теперь уже ничего не поделаешь.

- Надеюсь, подонка, сделавшего это, поймают, - осмелился предположить Оги.

- Навряд ли, - шмыгая носом, сказала она. - Наверное, какой-то вырожденец или проезжий "метамфетаминщик". Перед тем, как умереть, Бабба была какое-то время в сознании. Но она так и не смогла рассказать, кто сделал это, поскольку не умела говорить...

- Черт, - сказал Брайс, хотя мысленно он произнес фразу целиком: "Черт бы ТЕБЯ побрал, Оги!"

- Сегодня администратор отпустил меня пораньше, - продолжила она, - но мне нужно выпить чего-нибудь крепкого, перед тем как я сообщу это известие моей бабушке...

- Я куплю тебе.

- Нет, не здесь, - сказала она. - Давайте, я возьму вещи, и мы пойдем в "Перекресток", который через улицу. Там не так шумно.

- Конечно, - сказал Брайс, и затем Сара Мэй, пребывающая в глубоком отчаянии, удалилась.

Оги и Брайс обменялись испуганными взглядами.

- Я... - начал, было Оги.

Брайс едва смог подавить свою ярость.

- Не говори ничего, - рявкнул он.

Потекли неловкие секунды, заполненные молчанием, которое Оги при другой ситуации заполнил бы своими непристойными замечаниями. Он понимал, что легкомыслие сейчас неуместно. Спустя пару минут он, наконец, посмотрел на часы.

- А где, черт возьми, Кларк?

- Да. Нельзя же так долго покупать сигареты. Я позвоню ему...

Оги покачал головой.

- Даже не пытайся. У него аккумулятор сдох. - Он вытащил свой "айфон" и коснулся экрана. Брайс не понимал, зачем ему телефон, если они не смогут дозвониться до Кларка. Но затем услышал "жестяной" смех и неприятный звук, будто что-то попало в утилизатор отходов.

- Что ты там смотришь?

Оги даже не поднял глаз.

- Харч-вечеринку. Дома не поверят. О, кстати, Дора победила.

Брайс поморщился. Это был не утилизатор отходов. Это кто-то отхаркивал для женщин очередной сгусток флегмы. Возможно, сам Оги.

- Господи, пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь!

- Что не так? Всего лишь невинное развлечение. Кларк вообще не может держать телефон прямо.

- За каким чертом вы снимали... - Брайс умолк. Волна кислоты окатила его внутренности, когда в голову ему пришел очевидный вывод. - Пожалуйста, скажи мне, что сегодня вы, кретины, больше не делали других съемок.

Оги, наконец, оторвал глаза от телефона.

- Чего? О, в смысле... нет, конечно же, нет! Даже в голову не приходило. - Он поднял руку в скаутском жесте честности. - Клянусь своей рукой, братан. К тому же эти гребаные деревенщины не отличили бы МП4 (видеоформат - прим. пер.) от ИЭУ (интеллектуальное электронное устройство - прим. пер.).

Это было похоже на правду. Здесь Брайс не замечал людей, загипнотизированных голубым свечением телефонов и не обращающих внимания на реальную жизнь вокруг них. В Нью-Йорке же у него постоянно возникало чувство, будто все светятся, как от последствий ядерного удара.

- Послушай, извини, - осмелился тихо произнести Оги. - Кларк сказал, что с ней все в порядке, а он - доктор!

- Заткнись, Оги! - огрызнулся Брайс. Это все, что он смог сделать, чтобы не расшуметься.

Если посмотрю на него еще секунду, я его ударю.

Он окинул взглядом клуб, пытаясь упокоиться и отдышаться. На сцене, на одном из шестов, держась за него обеими руками, висела головой вниз рыжеволосая женщина. Брус проходил прямо между грудей четвертого размера, отчего они свесились в обе стороны. Под улюлюканье и аплодисменты мужчин она широко развела ноги, сделав почти полный шпагат. На соседнем столике черноволосая танцовщица сдвинула в сторону полоску стрингов, вызвав щенячий восторг у парня в строительной - не шучу! - каске. Его сидящий напротив друг зарылся лицом в зад блондинки, схватив ее за лодыжки.

- Сожми его как следует, дорогуша! - Брайс не был уверен, кто из мужчин произнес это.

Оги и Кларк могли бы поиметь любую из тех женщин, и не попали бы в эту кошмарную ситуацию. Но нет, им приспичило поехать в Бэктаун. Оги захотелось "грязненького".

Господи. Следующие несколько дней станут самыми длинными в его жизни. Он все еще не был уверен, хочет ли он рассказать им, что ему показал Студи. Наверняка, они будут настаивать на том, чтобы убраться отсюда. А может, и нет. Оги, возможно, захочет посмотреть сам. Возможно, даже захочет снять тело. Или того хуже.

Брось, братец, хуже уже не будет! А самое главное, эту мы уже не сможем убить!

Студи рекомендовал. Это было лучший кайф, который я испытывал за всю мою клятую жизнь.

Тот тошнотворный эпизод снова угрожал возникнуть у него перед глазами. Он невольно обратил внимание на белую кожу у рыжеволосой женщины на сцене, почти такую же белую, как у девки, которую Студи показывал ему.

Ты не понимаешь, что теряешь, мужик!

ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК!

Каждый удар звучал как биение пульса, пушечной канонадой отдававаясь у него в голове. Он энергично встряхнул ею, пытаясь отогнать жуткие воспоминания.

Открылась входная дверь. Брайс ожидал, что, наконец, войдет Кларк станет крутить головой, высматривая их. Но оказалось, что это какой-то чувак с нелепой бородой, в которой можно было бы устроить гнездо для белоголового орлана.

- Может, он все еще в магазине, - предположил Оги, без какой-либо уверенности в голосе. - Ты же знаешь, эти деревенщины могут часами чесать языком, если им позволишь. А может, он по ошибке пошел в тот другой бар через улицу.

- Нет, мы сказали ему, что встречаемся именно здесь. Он не стал бы путать бар с местом, набитым голыми женщинами, верно?

Они тревожно переглянулись.

Оги наклонился над столом, вцепившись в свой "айфон".

- Брайс, мне это не нравится.

- Успокойся. Он сегодня много выпил, верно? Наверное, вернулся в мотель и отрубился.

Голос Оги напоминал зловещий шепот, едва слышимый из-за веселья за соседним столом.

- Да, а что если не вернулся?

Брайс стиснул зубы.

- Успокойся!

Сейчас им нельзя глупить и вести себя подозрительно. Сидящие близко к ним джентльмены, вероятно, даже не подозревали о существовании Брайса и Оги, поскольку все их внимание было поглощено стриптизершами ("Заставь ее подмигнуть!" - с энтузиазмом воскликнул один из мужчин, очарованный задницей, которую ловко демонстрировала белокурая танцовщица), но впредь им было необходимо действовать сообща.

Паника в глазах Оги немного поутихла, и он откинулся на спинку сиденья. Его телефон продолжал проигрывать видео Харч-вечеринки. Брайс узнал голос Доры, сквозь динамик тот звучал пискляво, но достаточно громко: "Не можешь плюнуть получше, слабак хренов? Ты даже комара не утопишь своим жалким харчком!" Затем снова послышался звук отхаркивания, напоминающий шум двигателя, не желающего заводиться.

- Может, выключишь уже? - настойчиво попросил Брайс. - Вокруг тебя красивые женщины, а ты смотришь, как гадкое трейлерное быдло глотает харчки!

Оги коснулся экрана и убрал телефон, заметно расстроившись. Он принялся барабанить пальцами по столу, поглядывая на дверь, и вздыхать.

- Где же он, черт возьми? - пробормотал он.

***

Кларка можно было бы простить за подозрение на контузию, поскольку, когда он очнулся, в глазах у него четверилось. Ухмылки на их лицах немного отличались, но в остальном четыре из пяти лиц, нависших над ним, были совершенно одинаковыми. Он окинул их всех взглядом, нахмурился, вероятно, ожидая, что все они сольются в одно целое. Но этого не произошло. Это была какая-то безумная групповая скульптура восторга и предвкушения, гора Рашмор (гора с барельефом четырех президентов США - прим. пер.), олицетворяющая элиту "мозготраха".

Пятое лицо отличалось от других как вешним видом, так и полным отсутствием радости. Кларк прищурил глаза из-за резкого флуоресцентного освещения, затем расширил их, узнав мэра, Имона. Он попытался что-то сказать, но кляп сделал его слова неразборчивыми, как если бы он попытался исповедаться, сидя в стоматологическом кресле.

Кларк был привязан веревкой к четырем углам стола. Он попытался освободиться от уз, но те не поддавались, а стол даже не качнулся. Братья Ларкинсы стояли с обеих сторон. Такер и Клайд - слева, "Пузо" и Хорейс - справа. У них был нетерпеливый вид мальчишек, наткнувшихся на стопку эротических журналов.

Имон возвышался над Кларком, стоя во главе стола. Он наклонился к нему вплотную, отчего каждому из них лицо оппонента казалось перевернутым вверх тормашками.

- То, что мы сейчас будем делать, сынок, называется "оголение яиц".

Такер ударил по столу.

- Просто не можем прикончить тебя по-быстрому!

- Не, это было бы слишком легко, - согласился "Пузо".

При словах "прикончить тебя", Кларк забился, как смертник на электрическом стуле, получающий свои последние вольты. Он яростно замотал головой из стороны в сторону, а сквозь кляп то и дело раздавалось какое-то бубнение, смутно напоминающее слово "помогите!".

Клайд двинул его в грудь.

- За то, что ты сделал? Ты должен сперва почувствовать настоящую боль.

Хорейс поднял какой-то металлический предмет. Он провел по нему большим пальцем, и из переднего конца с щелчком выскочило треугольное лезвие. Кларк, выпучив глаза, уставился на канцелярский нож. Он забился на столе, жуя кляп.

- Снимите с него штаны, - скомандовал Имон.

"Пузо" и Клайд потянулись к ремню и "ширинке". Кларк извивался, но они в считанные секунды стянули до лодыжек его шорты и трусы.

- Глядите-ка, - сказал "Пузо". - У него на "мошне" нет волос.

Все стали восхищенно любоваться гладко выбритыми гениталиями Кларка, которые, казалось, отчаянно хотели спрятаться от яркого света флуоресцентных ламп. Его пенис съеживался на глазах, будто кто-то внутри него крутил рычаг.

- Хочешь сказать, он повзрослел, а волосы у него так и не выросли? - спросил Такер.

- Не, зуб даю, он один из тех парней, которые все сбривают, - с важным видом пояснил Хорейс. - Многие городские так сейчас делают. Наверное, боятся вшей, и типа того.

"Пузо" покачал головой.

- По мне, так достаточно того, что девки себе делают это.

- Это точно, - согласился Такер. - А вот когда стягиваешь с них трусики, и звук такой, будто отдираешь застежку-липучку, сразу понимаешь, что тебя ждет вкусное угощение!

Все согласно закивали в ответ на эту глубокомысленную мудрость.

Хорейс указал пальцем.

- Глядите на него! Мы его еще пальцем не тронули, а он уже плачет!

И действительно, глаза у Кларка блестели, и из них катились слезы. Он продолжал что-то бормотать сквозь кляп.

- Ну, теперь вы, парни, видите, какими чувствительными бывают мужики, у которых нет волос на "причиндалах", - угрюмо произнес Такер.

- Очень неприятно, - подвел итог "Пузо". - Мы ему даже повода не давали так себя вести.

Хорейс наклонился над Кларком и схватил его за мошонку. Оттянул ее вверх, обнажая нижнюю часть, и прижал к основанию пениса. Кларк вздрогнул, когда Хорейс поднес к коже лезвие ножа.

- Эта часть не такая уж и болезненная, - заверил его Имон, перемещаясь вокруг стола в поисках лучшей точки обзора. - Понимаешь, сперва мы сделаем на твоей "мошне" разрез.

Хорейс дернул рукой с ножом, и на нежной коже мошонки образовалась щель, длиной с его мизинец, явив нечто похожее на желток инопланетного яйца. Палитра состояла преимущественно из красных и желтых оттенков, с прожилками блестящего мяса. Из разреза по бедрам потекла кровь, собираясь в небольшую лужицу на столе. Кларк заскулил сквозь кляп, снова забился в своих узах, словно колотясь о невидимую стену.

- Затем мы вытащим через разрез яйца, и они будут болтаться оголенными, - продолжил Имон.

Взяли на себя эту почетную обязанность "Пузо" и Хорейс. Каждый схватился за один из получившихся лоскутков, и с громким чавкающим звуком они принялись вытаскивать яички через разрез в мошонке. Из отверстия были извлечены два мешочка цвета жевательной резинки, испещренных иероглифами растянутых вен. Обнаженные яйца и мошонку соединял, словно амортизирующий трос, стебелек синюшной плоти. Кларк издавал жалкое мяуканье.

Имон и Ларкины какое-то время любовались работой, наслаждаясь редким видом "причиндалов", лишенных какой-либо растительности. Извлеченные яички слегка шевелились, словно стесняясь осмотра, потолочный свет отражался в их блестящей поверхности.

- Молодцы, парни, - похвалил Имон. - Такер?

Такер кивнул и покинул помещение. Через открытую дверь могло проникать много шума, но никто особенно не беспокоился, что кто-то посторонний его услышит. Такер исчез за дверью в левой части комнаты и спустя некоторое время вернулся. Он поднес к столу металлический котелок. Из него поднимался пар, растворяясь в воздухе. Даже когда Такер поставил котелок, в нем продолжала бурлить какая-то темная и густая, похожая на нефть субстанция.

"Пузо" прикрыл дверь, чтобы отсечь посторонние звуки. Наступало самое интересное, и они хотели это слышать.

- Итак, у нас в котле кварта черной патоки, - проинформировал Имон Кларка. - Она немого покипела, поэтому очень горячая. Понимаешь, когда она немного уваривается, то становиться густой, и удерживает жар гораздо дольше, чем кипящая вода.

Такер взял котелок за ручку и слегка наклонил. Из него выплеснулось небольшое количество патоки и попало на стол в паре дюймов от Кларка.

- Вот сейчас, сынок, - продолжил Имон, - будет больно.

- Лежи смирно, - сделал замечание Такер.

Кларк и не думал это делать, хотя особо пространства для маневров у него не было. Круговыми движениями бедрами он дергал за шнур, свисающий из разрезанной мошонки, но его лежащие на столе яички не сдвинулись ни на дюйм. Такер стал медленно наклонять котелок над промежностью Кларка.

- Сперва сделай тонкую струйку, Такер, - посоветовал Имон. - Нам не нужно, чтобы он сразу же отрубился. Просто полей тонкой струйкой на оголенные яйца.

Струйка тягучей жидкости потекла через край котелка на уязвимую ткань. Патока шипела и потрескивала, брызгая на яички как соус барбекю. Над ошпаренной плотью поднимался пар.

Кларк бился об стол в конвульсиях, способный издавать лишь сдавленные гласные звуки. К этому моменту он практически бежал на месте, в муках стуча пятками об стол.

- Теперь чуть больше, - подсказал Имон.

Такер продолжал наклонять котелок, пока громкое шипение едва не перекрыло приглушенные крики и агональный стук. Его глаза, подернутые пленкой из слез, готовы были выскочить из орбит.

- Иииииииииииии-Хааа! - радостно завопил "Пузо", и его братья присоединились к веселью, придя в восторг от этой генитальной пытки.

Кларку же было не до веселья.

- Теперь член, Такер, - сказал Имон. - Нельзя забывать про член.

- Никак нельзя, - согласился Такер. Он переместил струю патоки с яичек вверх по связующей нити, пока жгучая масса не начала литься на съежившийся отросток, лежащий у Клайда на паху.

На этот раз конвульсии Кларка напоминали по интенсивности эпилептический припадок. Ножки стола яростно стучали по полу. Глаза Кларка метались по сторонам, будто стены могли даровать ему избавление от боли, если он сумеет найти на них потайной выход.

- Как тебе такое, сынок? - спросил Имон. - Приятно? А?

В нескольких местах кожа пениса пузырилась, лопалась и брызгалась. Часть головки расплавилась и сползла по стволу, как растопленный воск. Обнажилась воспаленная, похожая на багровые водоросли ткань.

Имон схватил Кларка за обе щеки кончиками больших и указательных пальцев. Сжал и потряс, вызвав звук, который подействовал на братьев Ларкинсов, как натуральная мастурбация.

- Также приятно, как трахать мою дочь?

Словно по сигналу, Такер вылил остаток содержимого котелка на член и яйца Кларка, забрызгивая ему живот и бедра. Патока дымилась, как вареная лапша, отброшенная в дуршлаг. Кларк кричал так, что его голосовые связки выпирали, словно резиновые жгуты. И в его крике уже не было ничего человеческого.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Брайс придержал для Сары Мэй дверь, когда они втроем выходили из "Сэлли". Он стиснул зубы, заметив, как Оги пялится на ее задницу. На что Оги лишь пожал плечами, как бы говоря: "Эй, я всего лишь человек" (что было довольно иронично, учитывая, каким бесчеловечным дерьмом он сегодня занимался).

Сара Мэй вытерла глаза. Они были красными и опухшими от слез, но для Брайса она по-прежнему оставалась красавицей.

Я должен был пойти с ней завтра на свидание, - печально подумал он. Он полагал, что этот вопрос уже закрыт, что даже к лучшему. Сопровождать ее сейчас было для него было настоящей пыткой, при том, что он знал личности убийц кузины и был вынужден покрывать их и лгать ей.

Я смотрел, как тот больной урод Студи трахал мертвячку в мозг! Почему это не самое страшное, что должно было случиться сегодня?

Сара Мэй шмыгнула носом, промокнула глаза платком, и спросила:

- А где еще один ваш друг, доктор?

- Мы и сами хотим это знать, - сказал Оги.

На улице было тихо. Они рассчитывали, когда выйдут, увидеть Кларка, расхаживающим и дымящим сигаретой. Но в данный момент они трое были единственными людьми на улице. Стены "Сэлли" пульсировали от музыки, вдали лаяла собака, но в остальном все было тихо.

- Он должен был встретиться с нами в "Сэлли", но, похоже, вернулся в мотель, - сказал Брайс. По крайней мере, надеемся, что вернулся. - Наверное, много выпил сегодня.

- О, - произнесла Сара Мэй. Она сунула платок обратно в компактную красную сумочку, в которую, судя по размеру, не поместилось бы ничего кроме бумажника и губной помады.

- Так что это за место, куда мы идем? - спросил Оги.

- "Перекресток", прямо тут рядом. Она указала на стоящую через улицу таверну с красной неоновой вывеской. - Это просто тихий соседский бар.

- Такой мне больше по вкусу, - сказал Брайс. - "Сэлли" - слишком шумный для меня.

Они перешли через главную улицу и оказались у входа в "Перекресток". Приглушенный шум, доносящийся из "Сэлли", напоминал сейчас слабый шепот.

Он подозревал, что Оги будет несказанно рад возможности еще выпить. Брайс надеялся, что у него хватит ума не говорить, что они втроем ездили сегодня в Бэктаун. Но потом задался вопросом, не покажется ли подозрительным, если они не упомянут это. Куча людей видела их, и ее кузен, Логер, знает, что они разговаривали с Баббой. Слухи здесь разносились моментально. Что он скажет, если Сара Мэй спросит его об этом позже?

О, извини, просто мы забыли упомянуть, что болтали с твоей кузиной - точнее, пытались - как раз перед тем, как она умерла от кровопотери.

Внутренности Брайса будто сжали невидимые руки. Им предстояло еще несколько дней подобных "домысливаний", прежде чем они смогут вернуться домой и оставить позади этот кошмарный городишко с его "харчеглоталками" и "мозготрахарями".

Нам нельзя терять самообладание, - сказал Оги, пока они ждали Сару Мэй. Эти деревенщины, наверняка, думают, что "экстрадиция" это то, чем занимаются в День Благодарения.

Брайс неохотно согласился, но им необходимо отвести от себя все подозрения. По этой самой причине им нельзя уезжать. Именно поэтому исчезновение Кларка так их тревожило. Они безоговорочно доверяли ему до сегодняшней ночи, но никогда не знаешь, кто как себя поведет в кризисной ситуации.

Он отрубился в номере, вот и все!

Брайс опять придержал дверь для Сары Мэй, и Оги снова сделал мысленные "снимки" ее вида сзади. Брайс вздохнул, и они гуськом вошли в бар. По сравнению с шумной и потной атмосферой "Сэлли" "Перекресток" оказался приятной альтернативой. Музыка присутствовала, но она была такой же сублимальной, как обрывки праздных бесед, доносящихся из кабинок и из-за столиков.

Сара Мэй выбрала столик, и Брайс выдвинул для нее стул, затем сел напротив нее. Оги направился прямиком в бар, чтобы заказать им выпить.

- Так это местная "забегаловка", - сказал Брайс, почувствовав атмосферу.

Пара местных парней играли в углу в бильярд. Один ударил кием, и шары защелкали и глухо застучали об обитые фетром бортики.

Брайс одобрительно кивнул.

- Приятная перемена, скажу я тебе.

Один из бильярдистов загоготал.

- Тебе фол, тупица!

- Мне нравится этот бар, - сказала Сара Мэй. - И всяких уродов здесь не бывает.

Брайс решил, что это она сейчас о клиентуре, которую ей еженощно приходится видеть на работе. - Наверное, в "Сэлли" иногда надоедает?

- Конечно, надоедает, иногда, - согласилась она. - Кому понравится, если ему каждый день будут предлагать деньги за то, чтобы присунуть в его "выхлопную трубу".

- Нет, я... я даже представить себе такое не могу, - сказал Брайс.

- Здесь можно услышать свои мысли. Она шмыгнула носом и сложила руки на столе.

Брайс положил вою руку на ее.

- Как ты, держишься?

- О, я в порядке, - сказала она. - Просто потребуется какое-то время, чтобы все осознать. Понять, как кто-то смог сделать это с такой невинной девушкой, как она.

- Конечно, - сказал Брайс, похлопав ее по руке.

- У меня в голове не укладывается. Кто мог совершить такую гнусность?

Тут как по команде появился Оги и поставил посреди стола три стакана. Он обратился к ним с фальшивым французским акцентом.

- Мадемуазель, месье? Ваш аперитив.

Затем сел на стул рядом с братом.

Брайс не знал, в какое русло теперь направить беседу, но был тут же избавлен от этой дилеммы, поскольку рядом с ними внезапно возник Имон. Каким-то образом он не заметил мэра, когда они заходили.

Имон со скорбью посмотрел на Сару Мэй.

Неужели он уже знает? Черт, новости прямо разлетаются по этому городу.

- О, дядя Имон, - сказала Сара Мэй. Она отодвинула свой стул, встала и обняла его. - Все это так ужасно. Просто не знаю, что с этим делать.

Брайс заметил, что Оги смотрит на него. Он беззвучно произнес ртом: "Дядя?" Затем: "Блин!"

- Знаю, дорогая. - Дядя Имон тоскливо вздохнул. – Но это правда, что пути Господни неисповедимы. Поэтому даже когда невинный человек умирает страшной смертью, это не очень плохо, поскольку все мы будем жить вечно в Царствии Божьем.

Сара Мэй снова начала всхлипывать. Руки, сжимавшие внутренности Брайса, поднялись выше и обхватили сердце. Последнюю пару недель он страдал из-за Марси, а у кого-то здесь настоящая трагедия.

- О, божечки, дядя Имон, - сказала она, - я очень надеюсь, что ты прав.

Имон выпустил ее из объятий, погладил ее по плечам, затем взял за руку.

- Конечно, прав, именно поэтому, когда люди умирают, мы не предаемся грусти и печали. Бабба сейчас в гораздо лучшем месте, поэтому мы должны почитать ее, восхваляя замечательные жизни, которые Бог даровал нам.

Сара Мэй печально кивнула и вытерла глаза.

Мэр, казалось, наконец, заметил сидящих за столом Брайса и Оги.

- Привет, парни. Полагаю, вы уже слышали, какая у нас сегодня стряслась трагедия.

Оги кивнул.

- Да, сэр, слышали.

- Нам очень жаль, - сказал Брайс. - Такой кошмар.

- Я ценю ваше сочувствие, парни, но, как я уже сказал, нет никакой причины скорбеть. Бабба не хотела бы этого.

Брайс предположил, что он имеет в виду теоретическую Баббу, обладающую бОльшими умственными способностями.

- О, и я рад, что вы здесь! - сказал Имон, будто эта мысль только что пришла ему в голову. - Я сейчас столкнулся в магазине с вашим приятелем-врачом.

Брайс приподнял бровь.

- С Кларком? - Он переглянулся с Оги, лицо у которого засветилось надеждой.

- Ага. Рассказал ему про наш покер здесь, в подсобке за баром, так что сейчас он именно там. Парень-то тот еще картежник.

Оги рассмеялся.

- Ну, мы оба продулись подчистую в... - Он понял, что едва не проговорился про Бэктаун и осекся. -... Атлантик-Сити, последний раз, когда пробовали играть. - Так Кларк, значит, здесь?

- Ага. Пойдемте за бар, если не возражаете перекинуться в картишки. Ставка - пять "баксов".

- Мы идем, мэр, - сказал Брайс.

- Да, спасибо, сэр, - добавил Оги.

Брайс по привычке протянул руку. Казалось, какую-то секунду Имон смотрел на нее с неприязнью, после чего протянул свою для рукопожатия.

Ерунда. Я становлюсь параноиком, как в случае с Кларком, и гляди, чем это оборачивается.

Если он действительно за баром, то это лишь усугубляло тот факт, что он не показался им на глаза. Хотя в долгосрочной перспективе, если он был с мэром, возможно, это будет полезно. Это не походило на поведение виновного человека, однако по той же самой причине это также беспокоило Брайса: как можно играть в покер, будто ничего не случилось? Хотя, с другой стороны, почему стал играть Имон?

Мэр снова повернулся к Саре Мэй, и они опять обнялись. Похоже, она немного утешилась дядиной проповедью, и даже сумела слегка улыбнуться ему, прежде чем тот ушел.

Брайс и Оги снова озадаченно переглянулись.

- Как тебе это нравится? - спросил Оги.

- Как-то все странно, не так ли? Он променял нас на карточную игру, и даже ничего не сказал.

- Может, он - один из тех парней, которые испытывают сильную тягу к азартным играм, - предположила Сара Мэй.

Брайс потер подбородок.

- Ну, да, хотя все равно... как-то... странно.

Оги пожал плечами и взял свой стакан.

- Не совсем. В магазине он случайно наткнулся на мэра, услышал про игру, и пошел посмотреть. Наверное, решил сыграть пару игр, а затем присоединиться к нам в "Сэлли". Но ты же знаешь Кларка. Когда его несет, он уже не может остановиться. - Он опрокинул в себя содержимое стакана.

Брайс подозрительно посмотрел на него, но ничего не сказал. Это просто было чертовски неудачное время для "самоволки" Кларка. Может, он подумал, что будет выглядеть подозрительно, если он откажет мэру? Хотя странно, что он не отложил игру на потом и не сходил "Сэлли" за соучастником и укрывателем.

- Ну, почему бы нам не пройти за бар? - спросила Сара Мэй. Цвет лица, который она потеряла из-за сегодняшнего потрясения, начал возвращаться к ней. - Вы, парни, можете поиграть в карты, а я узнаю, как дела у Логера. Это брат Баббы. Бедный парень наверно в полном шоке.

- Можно и поиграть, почему бы нет, - равнодушно ответил Брайс, хотя при этом подумал: Боже, неужели весь город как-то связан с той девкой?

Руки снова принялись сжимать его внутренности, когда он отодвигал свой стул от стола. Логер разговаривал со всеми ними в Бэктауне ранее. В "Сэлли" Брайс был слишком зол, чтобы обсуждать это с Оги, думал, что они еще успеют это сделать, пока ситуация не стала критической. Он поискал на лице Оги хоть какие-то признаки того, что тот осознает, какими неприятностями может обернуться для них участие Логера. Но, похоже, тот решил, что их проблемы закончились с выяснением местонахождения Кларка. Возможно, он вообще не помнит Логера и думает, что это лишь еще один деревенщина.

Теперь уже слишком поздно. Все равно Логер не мог находиться в подсобке за баром, верно? Что бы он сделал, получив новости из больницы? Рванул бы сюда, играть в карты?

Конечно же, нет. Очевидно, я ее неправильно понял.

Когда Сара Мэй повела их по коридору между баром и бильярдным столом, Брайс специально встал между ней и Оги, по крайней мере, первый раз за сегодня не дав ему пялится на ее задницу. Один из бильярдистов с кием в руках коротко кивнул Брайсу. Он кивнул в ответ, и они двинулись гуськом по коридору. Он с удивлением увидел висящий на стене таксофон.

Да, здесь их не захлестнула "сотовая" революция.

Они миновали дверь на кухню по правую сторону от них, потом еще одну дверь, туалеты по левую. А затем Сара Мэй привела их к двери в конце коридора с табличкой: "ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН".

Брайс не знал, что все местные в основном помещении принялись ухмыляться, а обычные беседы уступили место оживленному перешептыванию и приглушенному хихиканью. Все шикали друг на друга, чтобы не испортить сюрприз.

- Мы пришли, парни, - объявила Сара Мэй. Она схватилась за дверную ручку.

- Сара Мэй, надеюсь, мэр и его друзья - приличные ребята? - спросил Оги.

- Да, а к чему этот вопрос?

Оги рассмеялся.

- Потому что я обчищу всех до нитки. Чувствую, наступает полоса везения.

Брайс нахмурился. "Везением" будет, если Оги и Кларк проиграются подчистую, и больше не будут выделяться. Хотя ему по-прежнему казалось, что что-то тут не чисто...

Сара Мэй открыла дверь и отошла в сторону, пропуская Брайса и Оги. Они оба замешкались и нахмурились. Улыбка у Оги на лице замерла, а затем испарилась.

- Что происходит? - спросил Брайс.

- Да, а где карточная игра?

В подсобке находилось достаточно людей для игры в покер, вот только не было карточного стола. Трое мужчин, стоящих спинами к Брайсу и Оги, даже не повернулись, чтобы поприветствовать их, будто их внимание было чем-то поглощено.

Потом Брайс слышал звук. ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК!

О, Боже, только не это...

Они с Оги одновременно оглянулись на Сару Мэй. Она по-прежнему стояла у двери, только это уже была не она. Вместо лица милой, приятной, красивой женщины, с которой они пришли, на них смотрела жуткая ухмыляющаяся маска сумасшедшей.

Прежде чем кто-то из них успел сделать шаг в сторону двери, крепкие руки схватили их и скрутили с небрежной легкостью.

- Ну, что, привет, городские, - поздоровался тип, держащий Брайса.

Тот, который схватил Оги, захихикал. - Рад, что заскочили!

Брайс и Оги извивались, правда с нулевым успехом. Руки у них были зафиксированы, спины пронзили невидимые копья боли.

Брайс повернул голову к Оги.

- Я знал, что что-то здесь не так!

Оги продолжал сопротивляться.

- Отпусти меня, ты, здоровенный деревенский урод!

"Здоровенный деревенский урод" рывком притянул Оги к себе, так что его рот оказался в паре дюймах от уха Оги.

- О, мы тебя отпустим... когда с тобой разберемся! Верно, Клайд?

- Конечно, Хорейс. Эти мальчики обосрут свои городские труселя еще до того, как все кончится!

Это вызвало всеобщий смех, в том числе у Сары Мэй. Дверь, скрипнув, захлопнулась у них за спиной.

- Брайс, мы в полной жопе, - прохрипел Оги.

- И не говори. - Он прекратил сопротивление. Ему казалось, что его лопатки вот-вот прорвутся сквозь кожу.

Все это время стоящие в ряд посреди комнаты люди продолжали смотреть на то, что было скрыто от взгляда Брайса и Оги. Они не отрывали глаз от этого ни во время появления посетителей, ни когда их крутили. По другую сторону от них продолжал раздаваться тот влажный звук: ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК!

- Полегче с моими руками, ты, деревенский сукин сын! - рявкнул Оги. - Что это за шум? И что это за хрень?

- По-моему, я знаю... - прохрипел в ответ Брайс.

Клад произнес у него из-за спины:

- Мэр? Почему бы вам с "Пузом" и Такером не отойти в сторону, чтобы нашим друзьям было видно?

Имон, "Пузо" и Такер, наконец, повернулись, чтобы поприветствовать вновь прибывших.

Черт, сколько же там этих уродов? - задался вопросом Брайс. Оба парня, держащие их с Оги и двое наблюдателей были абсолютно одинаковыми.

Имон выглядел мрачным, но те, кого звали "Пузо" и Такер пребывали в хорошем расположении духа, на лицах у них были "приклеены" зубастые улыбки. Зрелище четырех близнецов не долго удерживало внимание Оги, поскольку потом он, наконец, увидел то, было скрыто толпой.

- Брайс. Боже мой. Он... он... - Оги широко разинул рот, пытаясь подыскать слова.

Став свидетелем подобного зрелища чуть более часа назад, Брайс понимал, что эта потеря речи полностью отражает увиденное. Так или иначе, Кларк находился здесь. Лежал привязанный к столу, со спущенными штанами. Область гениталий покрывала вязкая, похожая на смолу субстанция. Но это не могло полностью затмить причиненное ему тошнотворное увечье.

Его яйца лежали на столе!

По крайней мере, то, что от них осталось. Они выглядели расплавленными, и были соединены с мошонкой нитью, похожей на растянутую карамель. Казалось, что Кларк был еще жив. Голова у него была приподнята и тряслась, будто парни из "Сканнеров" собирались взорвать ему череп, а лицо было искажено в гримасе жестокой боли. Золотая цепочка подпрыгивала у него на груди, изгибаясь и выпрямляясь. Глаза у него были все еще открыты, невидящий взгляд был направлен в сторону Брайса и Оги, только куда-то им за спину. Иллюзию жизни портили руки Логера, которым он поддерживал голову Кларка за уши, одновременно долбя тазом ему макушку, что было бы невозможно, если б в черепе не было выдолблено отверстие размером в несколько дюймов. Заметив новых зрителей, он отстранился настолько, чтобы им было видно окровавленный ствол его члена, напоминающий руку новорожденного, торчащую из утробы матери. Затем он снова погрузился в просверленное отверстие, вздохнув от наслаждения, и вскоре снова нашел свой ритм. Выражение максимальной сконцентрированности на его лице странным образом походило на страдальческую гримасу Кларка. Тот ужасный влажный звук возобновился: ТУК! ТУК! ТУК! ТУК!

- Это называется "головач", - сказал Брайс, сглатывая желчь. - Так здесь мстят.

Имон кивнул, сложив руки, будто наблюдал за ручным трудом.

- И вы, парни, знаете, за что мы мстим. Даже не представляйтесь, что не знаете. - Он повернулся к Саре Мэй и добавил: - Молодец, что привела их сюда.

Сара Мэй ухмыльнулась, покраснев от похвалы.

- Это было несложно, дядя Имон.

Она перехватила взгляд Брайса и подмигнула ему, но улыбка ее была уже не соблазнительной, а садистской. Сара Мэй снова переключила свое внимание на Логера, который долбил Кларка, словно мясной поршень. Она стонала, а нижняя губа у нее подрагивала. Затем принялась ласкать себе груди, возбуждая соски большими и указательными пальцами. Облизнула губы.

Но разве Логер не ее... кузен? - с тошнотой подумал Брайс. Что-то в ее поведении потрясло его почти также, как "головач". Горло обожгло от вновь подступившей желчи.

- Оооо-ЕЕЕ! - закричал Логер. - Это лучший "мозготрах", который у меня когда-либо был! Очень кайфовая башка у парня! - После этой бурной осанны толчки его таза ускорились еще сильнее. ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК!

Брайс с ужасом заметил, что из одной ноздри у Кларка свесились нити какого-то вещества "грибного" цвета, похожего на кашицу из игрушечного набора "Плей-До". Из другой ноздри капала прозрачная жидкость.

- Давай, Логер! - ликовала Сара Мэй. - "Кинь палку" в мозг этому ублюдку!

- Трахай башку этого гордского! - крикнул "Пузо". - Трахай сильнее!

- Залей башку этому городскому своим "яичным соком", Логер! - подначивал его Такер.

Брайс взглянул на Оги, который продолжал таращиться на этот ужас. Лицо у него было цвета картофельного пюре. Казалось, он помнил лишь, что нужно дышать через рот.

- Сейчас у меня будет "кончун", парни, - доложил Логер, тряся голову Кларка в руках, будто взбалтывая банку с краской. Затем он вздрогнул и прекратил толчки тазом. - А! Вот оно! Ииииии-ХААА!

Сара Мэй взвизгнула и захлопала в ладоши, исполнив под конец "чирлидерский" прыжок.

- Ты сделал это, Логер! Наполнил до краев тыкву этого сраного насильника! Наша Бабба будет гордиться тобой!

- Ты получил отличный "кончун", сынок. Вот так, - сказал Имон. Он оставался единственным угрюмым из всех, несмотря на то, что остальные осыпали Логера похвалами, как ребенка, задувшего все свечки на тортике в честь дня рождения.

Голова Кларка стукнулась об дерево. Логер присвистнул, отойдя от стола, его пенис был покрыт кровью и кусочками серого вещества. Он хватал ртом воздух, явно вымотанный этой "мозготрахательной" процедурой. Затем прислонился к стене и постепенно сумел натянуть джинсы и застегнуть ширинку.

Он даже не собирается помыться? - задал себе Брайс глупый вопрос.

Из-под стола, у его дальнего края, начали падать на пол капли, словно там таяла сосулька. Это текло из Кларка, чья голова покоилась на поверхности стола, словно опрокинутая банка без крышки.

- Поверить не могу, - произнес Оги, почти не меняя интонации. У него был такой вид, будто он упал бы на землю и свернулся в клубок от шока, если б Хорейс не держал его за руки. - Кларк всегда грозился все там у себя побрить. Никогда не думал, что он это сделает.

Брайс не обратил внимания, пока Оги не сказал это. И действительно, в паху у Кларка не было видно никаких волос.

- Он думал, что так будет выглядеть мощнее, как парни из порно. - Оги покачал головой. - Но мощнее он не стал выглядеть... просто странно.

Брайс был склонен согласиться, хотя частично рассеченная мошонка и ошпаренный член, наверное, были не самыми лучшими образцами для оценки.

- Ну, и где наши хорошие манеры? Вы же не представились должным образом, верно? - Имон указал на пеструю толпу персонажей в комнате. - Этот длинный негодник - Логер, мой сын. А те другие ребята, которые похожи друг на дружку, это...

- Братья Ларкинсы, - закончил за него Брайс.

- Парень, да ты просто фонтан знаний, не так ли?

- Сегодня я уже слышал о братьях Ларкинсах, и видел кое-какую их работу. Мертвую блондинку с дырой в голове. И ее дружка без кожи. Видел их тела в лесу. Мы раскопали могилу.

- Что ты сделал? - спросил Оги, слегка оживившись.

- По-моему, это очень нехорошо, - произнес Клайд из-за спины Брайса, - тревожить чью-то могилу.

- В смысле, могилу человека, в чью голову вы совали член, когда он был, наверное, уже мертв? - спросил Брайс. Он вскрикнул, когда Клайд дернул вверх его заведенные за спину руки.

- Да, именно так, городской. Ты слабый на голову, что ли?

- Брайс, какого черта ты нам ничего не сказал? - Оги не собирался прекращать допрос.

Брайс не ответил. Потому что не стоит щеголять тем фактом, что мы связаны с изнасилованием девушки, приходящейся родственницей половине находящихся в этой комнате людей. Судьба Кларка ясно давала понять, что им полный трындец (как в переносном, так и в прямом смысле), но если у них был хотя бы один лучик надежды, признание похоронит его.

Имон ухмыльнулся "Пузу" и Хорейсу.

- Теперь вам, парни, придется быть более аккуратными, когда будете хоронить этих ребят, слышите?

- Простите, мэр, - пробормотал "Пузо". - Едрен батон.

Имон снова переключил внимание на Брайса и Оги.

- Но вернемся к тому, что я говорил. Понимаете, здесь есть еще один человек, с кем вы уже знакомы. - Он кивнул Такеру и "Пузу", которые направились мимо него к двери.

Но едва они открыли ее, Оги, несмотря на шок, заорал:

- Помогите! Пожалуйста, помогите!

Ларкинсы усмехнулись. А у Брайса внутри будто все оборвалось, когда он осознал, что из-за пределов комнаты, из бара тоже несутся смешки. Кто-то фальцетом крикнул: "Помогите!", подражая Оги.

Все замешаны в этом. Это походило на "Лотерею" (рассказ Ширли Джексон - прим. пер.), только здесь не бросают камни, а трахают мозги.

Оги попробовал рвануть к двери, но Хорейс удержал его, как ребенка, почти не прилагая к этому усилий. Брайс же даже не пытался. Снаружи было втрое больше людей, которые пожелают остановить их. Им не убежать. Единственный выход - поклясться, что Кларк сделал все сам. Если Брайс испытывал и какие-либо опасения по поводу этики, то достаточно было одного взгляда на Кларка, с сочащейся спермой дырой в черепе, чтобы убедиться, что дружба - это не главное.

Такер и "Пузо" появились из никак не помеченной двери рядом с кухней. Очевидно, там была кладовка. Они втолкнули в комнату кресло-каталку, в котором сидело тело, завернутое в окровавленную простыню. Брайс сразу же узнал Баббу. Голова у нее наклонилась набок, а язык вывалился изо рта, когда они развернули ее лицом к целевой аудитории.

- Это - Бабба. Моя дочь. - Какое-то время Имон молчал, потрясенный ее видом. Он прочистил горло, возможно, вспомнив, что теперь она в лучшем месте. - Бабба была сама невинность. Бедняжка родилась непутевой. Все мозги набекрень. - Он посмотрел на Оги и Брайса холодными, как сталь глазами. - Как вы могли изнасиловать и убить ее?

- Мы никого не насиловали и не убивали! - закричал Оги. - Вы знаете, что мы приехали сюда ради "Сэлли". Эта уродина похожа на близкого родственника Человека-слона, за каким чертом мы стали бы выбирать ее?

Только, без обид, подумал Брайс.

- Нет? А мы слышали, что это вы. Нам Бабба сама сказала.

- Чушь! Она не могла вам ничего сказать, потому что не умела говорить!

Брайс закрыл бы лицо руками, будь они у него свободны. Оги, казалось, знал слишком много для человека, якобы не причинявшего ей вреда. Поэтому он счел необходимым вмешаться:

- Мы видели ее в Бэктауне, и она не разговаривала.

- Да, ртом она говорить не могла, - согласился Имон, - но она прекрасно общалась с помощью рук.

Ухмылка Логера напоминала оскал черепа.

- Никогда раньше не слышали о языке жестов? Я научился ему в окружной школе, чтобы Баббу было легче воспитывать. Причем, научился бесплатно!

Он поднял указательный и средний пальцы на уровень глаз, затем резко опустил до середины груди. Потом сделал перед лицом жест справа-налево, будто рисуя в воздухе крест.

- Это означает: "Вам кранты", - пояснил Логер. Он захохотал, и Сара Мэй с Ларкинсами вскоре к нему присоединились.

- Это точно, сынок, - сказал Имон. - Из бедной Баббы кровища хлестала, как из клятого крана, когда Логер привез ее домой. Но перед смертью она рассказала нам, что ее изнасиловали двое городских. Сказала, что на шее у одного была модная золотая цепочка.

Он указал пальцем на цепочку на шее у Кларка.

Двое городских. Брайс зацепился за эти слова. Они не могли свалить все на Кларка. Она упомянула двоих.

На лбу у него выступил пот. Он мог поклясться, что стены помещения стали ближе, и их можно было коснуться, протяни он руки.

Двое городских. Двойной "головач".

О, господи.

- Но теперь перед нами стоит то, что, по-моему, называется "дилемма", - продолжил Имон. Его взгляд переместился с Брайса на Оги. - Поскольку Бабба сказала, что ее насиловали двое парней. Итак... кто из вас это был?

- Чушь! - Брайс заметил, что Оги тоже вспотел. - Вы, ребята, - психопаты!

- Я знал, что ты так скажешь. Сара Мэй?

Сара Мэй, наконец, показала намек на соблазнительную улыбку, когда неспешно приблизилась, покачивая бедрами. Наблюдая за Логером, она возбуждала себе соски, и теперь они у нее торчали. Подойдя к Брайсу, она уткнулась в него мягкими холмиками и принялась гладить его по груди.

- Во имя Бога, что...?

- Во имя Бога? - эхом отозвался Имон. - Когда один из вас насиловал Баббу, про Бога он не вспоминал.

- Брайс, что это за хрень? - закричал Оги.

- По-моему, я догадываюсь, - ответил Брайс. Голос у него надломился, будто он вернулся в период полового созревания.

Сара Мэй повернулась к нему спиной. Наклонилась и принялась тереться задом об пах Брайса. При этом возобновила покачивание бедрами, которое только что демонстрировала при ходьбе. Затем снова повернулась к нему, так что ее лицо оказалось на одном уровне с его промежностью. Встретилась с ним глазами и медленно провела языком по губам. Схватилась за рубашку в районе пояса, вытащив из штанов нижний край. Затем начала подниматься, натягивая ткань. Выпрямившись, продолжила медленно тянуть рубашку вверх. Клайд отпустил его, поэтому Брайс смог поднять руки и дал ей снять с себя рубашку полностью. Она раскрутила ее в воздухе, как пращу, и отпустила. Рубашка улетела в угол.

- Это нечто, верно? - сказал Имон, осматривая грудь Брайса. Он повернулся к Оги. - Я так и знал, что это был ты.

- Я ничего не делал! Брайс, скажи им, что я ничего не делал!

Сара Мэй, пританцовывая, приблизилась к Оги. На этот раз он почему-то ничуть не возбудился от вида ее задницы. Она снова подмигнула Брайсу, и принялась тереться задом об пах Оги. Хорейс продолжал держать Оги за руки, потому что было похоже, что тот снова попытается броситься к двери.

- Понимаете, Бабба рассказала Логеру, что у второго парня была "наколота" на груди большая акула, - признался Имон.

- Да, - сказал Логер. - Она знала, что такое акула, из этой "азбуки". - Он поднял со стола в углу потрепанную книжку, продемонстрировав иллюстрацию с надписью "А - АКУЛА".

Сара Мэй взвизгнула от восторга. Вместо того, чтобы снять с Оги рубашку в дразнящей манере, она выдернула нижний край из-за пояса и натянула ему на голову, как простыню. Оги замотал головой из стороны в сторону, словно не видел ничего кроме ткани, саваном опутавшей ему лицо.

- Да вы только посмотрите на это! - воскликнула она, ткнув пальцем в акулу на груди. Оги вздрогнул.

- Это самая тупая татуировка, которую я когда-либо видел, - высказал свое мнение Такер.

- Ей пришлось потрудиться, чтобы разглядеть связь между картинкой в книжке и этим дерьмовым рисунком, босс, - сказал Логер.

Оги сник, будто раненный этими "дисперсиями". Сара Мэй сделала ему одолжение, стянув с лица рубашку.

Имон подошел к дальнему концу длинного стола. Похлопал Кларка по голове.

- Боюсь, эта голова уже устала. Понимаете, я, "Пузо", Такер и Логер уже "кинули по палке"... а Клайд с Хорейсом еще нет.

- Это верно, - подтвердил из-за спины у Брайса Клайд. - Мы терпеливо ждали, чтобы тоже присунуть "петушка" в тугую "тыкву".

Имон печально улыбнулся Оги.

- Мои поздравления, сынок. Ты будешь "свежей башкой".

Хорейс у него за спиной широко ухмыльнулся.

- Паренек, мы трахнем твою голову, как "двухдолларовую" шлюху!

- Это точно, Хорейс! Это точно! - согласился Клайд. - Целую вечность не "бросал палку" в "городские" мозги.

Хорейс похлопал Оги по затылку.

- А у тебя башка что надо! Я заготовил много молофьи, чтоб закачать тебе в мозги.

Имон громко хлопнул в ладоши. На его лице вновь появилось невозмутимое выражение.

- Время следующего раунда. Парни?

Логер схватил Кларка за рубашку и потащил со стола, пока тот не перекувыркнулся через край и не свалился на пол бесформенной кучей. Из отверстия в голове продолжал сочиться, словно канцелярский клей, "вклад" Логера (и, очевидно, еще Имона, "Пуза" и Такера).

Применив к Оги захват "двойной нельсон", Хорейс подтащил его к столу. Швырнул на рабочую поверхность, после чего на подмогу ему подоспели Логер, "Пузо" и Такер. Они развернули Оги и подняли. Стол накренился, когда Оги попытался вырваться.

- Брайс! Помоги мне! Они собираются трахнуть меня по очереди в башку!

В качестве предупреждения Клайд снова схватил Брайса за руки, хотя тот и не собирался помогать Оги. Что он мог сделать? Похитители превосходили их числом.

Логер принялся привязывать правую руку Оги к одному углу стола веревкой, которая была намотана на ножку стула. Тем временем братья держали Оги ноги и левую руку.

- Я ее не трогал! - орал Оги. - Она солгала, вы, гребаные тупые деревенщины! ОНА СОЛГАЛА!

- Конечно, солгала, - сказал Имон. - И ей просто повезло, что на тебе есть эта глупая акула, верно?

- Я не трогал ее! Брайс, скажи им, что я ее не трогал!

Брайс открыл рот, но не смог ничего произнести.

Это же мой брат, я должен что-то предпринять! - подумал он, но когда снова попробовал заговорить, у него не получилось. Он знал, что слова ничего не изменят, разве что он сделает лишь хуже себе, пытаясь покрывать брата.

Такер стал привязывать Оги левую руку, в то время как Логер и Хорейс занимались ногами. Когда все конечности Оги были надежно закреплены, тому не оставалось ничего другого, кроме как мотать из стороны в сторону головой - одной из немногих частей тела, которыми он мог свободно шевелить.

Еще одной такой частью был язык.

- Брайс! Срань господня! Помоги мне! Черт возьми, Брайс! Эти животные собираются трахнуть меня в голову! Сделай же что-нибудь!

Наконец, Брайс нашел что сказать.

- Чего ты от меня хочешь? Это же ты во всем виноват!

Оги продолжал сопротивляться Логеру и братьям, но мотать головой перестал, зафиксировав взгляд на Брайсе. В его выпученных глазах были боль и недоверие.

- Блин, я же твой брат! Помоги мне!

Так или иначе, Оги был его братом, и его недостойные действия не отменяли этого факта. Как и все идиотское красноречие, которое било из него фонтаном при малейшей возможности. Все люди многогранны, но Брайс с трудом мог представить себе этих слюнявых, опустившихся психов какими-то другими, даже если б увидел их раздающими подарки детишкам в приюте. С каким бы отвращением Брайс не относился к тому, что его братец и Кларк совершили сегодня, он понял, что не может сидеть, сложа руки.

- Бросьте, мэр. Вы не можете это сделать!

- О, как раз можем и сделаем. Мы уже делали, если ты забыл. - Имон кивнул в сторону бесформенной кучи, которая когда-то была Кларком. - Городские должны уяснить урок. Если будете с нами дурковать, получите "ответку" в сто раз жестче.

- Правильно, дядя Имон, - сказала Сара Мэй. Она потерла руками, будто в предвкушении предстоящего торжества.

Брайс закусил губу. Они не могли изменить то, что случилось сегодня. И уж точно не могли изменить мозги Ларкинсов и родственников Баббы. Чьи мозги претерпят сегодня изменение, так это его и Оги, после того, как будут просверлены и изнасилованы. Если у них и был здесь какой-то шанс, то он, похоже, зависел от вещей, которыми похитители не могли обладать без их помощи.

- Мэр, у меня на улице стоит "БМВ" за восемьдесят тысяч долларов, - сказал Брайс. - Я перепишу ее на вас прямо сейчас.

Имон поморщился.

- Тебе должно быть стыдно за себя, сынок. Будь американцем, покупай американское.

Оги был теперь надежно связан и обездвижен. Он отчаянно напрягал руки, пытаясь освободиться от уз, но не мог сдвинуться с места. На запястьях появились ярко красные рубцы от веревки. Стоящий возле стола Такер повернулся, лицо у него светилось в безумной улыбке. Он держал в руке дрель с кольцевой пилой. Загнутые зубцы на цилиндре ироничным образом напомнили Брайсу про акулу. Такер "газанул" дрелью. При вращении, ее зубцы смазались в единое пятно.

- Вот чем мы вскрываем им "бошки", - пояснил Такер.

Рев дрели будто перевел пульс Брайса на какой-то бешеный галоп. Он принялся лихорадочно придумывать сделку, которая могла бы спасти им жизнь.

- Послушайте, послушайте, отпустите нас... и... я дам вам чек на триста тысяч! - заикаясь, пробормотал он. - Его не отследят! А Оги сможет дать вам еще больше! Я серьезно! Просто отпустите нас!

- Да, мужик, конечно! - отозвался со стола Оги. - Четыреста "штук", я не шучу! Мы никому не скажем, Богом клянемся!

Имон вздохнул и, цокая языком, покачал головой.

- Почему городские ценят деньги больше, чем что-либо? Нам не нужны ваши деньги, сынок. Мы просто хотим правильной мести, во имя моей невинной дочери. Разве вы не понимаете?

Он указал на Такера. На этот раз, когда Такер направил пилу на голову Оги, зубцы пилы не замедлились.

- Держите его крепко, ребята! Чтобы долить парню мозг, Клайду и Хорейсу нужно хорошее ровное отверстие.

- Зуб даю, они смогут сделать это даже вот с такой дырочкой! - сказал "Пузо", поднеся большой и указательный пальцы так близко друг к другу, что между ними не смог бы пролезть даже комар.

Все взревели от хохота. Все кроме Имона, и, конечно же, Клайда и Хорейса.

Логер и Хорейс зажали руками голову Оги с обеих сторон, чтобы зафиксировать ее. От ужаса тот издавал тонкое скуление, которое почти не отличалось от звука дрели. И гармонировало с ее пронзительным визгом. Но потом Оги закричал:

- Браааааааааааайс!

Свободно вращающийся цилиндр замер при соприкосновении с макушкой Оги, а затем "нашел колею", и стал вгрызаться в черепную кость.

Брайс тоже завопил, пытаясь перекричать Оги и дрель.

- Не надо! Пожалуйста, умоляю вас! Я отдам вам квартиру в Верхнем Вест-Сайде! Она стоит миллион "баксов"! Плюс все те деньги!

Имон фыркнул.

- Нужна нам твоя клятая квартира, сынок.

Оги бился на столе, как бык, сваленный на пол скотобойни ударом кувалды. Он выгибал спину, но Логер и Хорейс удерживали его голову на месте. Крик Оги смолк, когда пила, прорезав кость, столкнулась с чем-то более мягким и гораздо менее прочным. Это напомнило Брайсу половое сношение - влажные звуки возбужденной плоти, скользящей между скользкими мембранами. Рот брата был разинут в безмолвном крике, тело обмякло. Животный страх в невидящих глазах сменился каким-то жутким равнодушием.

Брайс закричал, чувствуя, будто внутри него что-то рвется.

Такер вытащил пилу и отложил в сторону. Опустившаяся на комнату тишина казалась оглушающей. Нервные окончания у Оги продолжали сокращаться, кулаки и пятки яростно колотились об пол, при этом лицо у него сохраняло бесстрастное выражение. Будто он был лягушкой, которую подсоединили к автомобильному аккумулятору.

Имон указал на "Пузо".

- Сделай разрез.

"Пузо" вытащил нож из стола, с которого Логер брал азбуку Баббы, и Такер отложил пилу. Он вставил лезвие в голову и повернул, придавая разрезу желаемую форму, будто вырезал в "хелоуиновской" тыкве зубастую ухмылку. Кровь и мозговая жидкость капала в растущую под столом лужу.

У Брайса внутри все переворачивалось вверх дном. Он смотрел, выпучив глаза и разинув рот. Самое ужасное было наблюдать после всего этого вздымающуюся грудь Оги. Он был все еще жив. Его тело подрагивало, лицо было бесстрастным и неменяющимся, словно на фотографии. Белым и обескровленным, как после лоботомии. Даже если каким-то чудом он сегодня выживет, Оги, каким его знал Брайс, исчез навсегда. Пила прорезала в кости круглое отверстие. Такер возился с ним, скрипя зубами и напрягая мышцы. Отвратительный скрип извлекаемой кости эхом отозвался у Брайса в ушах.

- Ладно, городской, предлагаю сделку, - сказал Имон. - Мы отпустим тебя.

Последняя фраза была, наверное, единственным, что дошло до сознания Брайса сквозь этот туман ужаса. Он захлопнул рот и смог, наконец, оторвать взгляд от Оги и переключить внимание на мэра.

- Но есть одно условие, - продолжил Имон.

- Какое... какое условие? - спросил Брайс, его голос звучал незнакомо и будто в записи. Он не чувствовал контроля над собственным телом.

С неменяющимся пустым выражением Имон указал на лежащего на столе Оги. И ничего не сказал.

- Что вы...? - Брайс растерянно замолк. Он решил, что травма этого вечера нарушила его способность воспринимать то, что для других являлось чем-то совершенно очевидным. На ум ему пришло лишь одно объяснение, и оно не укладывалось у него в голове, поскольку было чистым безумием...

Стоящий за спиной у Брайса Клайд усмехнулся и начал подталкивать его к столу. Брайс инстинктивно выставил вперед ногу, чтобы помешать этому, но Клайд без лишних усилий пихнул его так, что тот оторвался от пола, будто марионетка, которую дернули за ниточки. Он протащил его мимо Кларка, неумолимо приближая к только что проделанному отверстию в голове брата.

- Вы, наверное... вы, наверное, шутите, - услышал Брайс собственный голос. Ему казалось, будто он звучит из другой комнаты. Или другого измерения.

Сара Мэй обошла вокруг стола и с развратной улыбкой принялась возиться с пряжкой ее ремня. Затем взялась за "ширинку", остальное сделала сила земного притяжения.

- Давай, детка. Тебе понравится.

- Да, - заверил его "Пузо". - Это лучше любой "киски", в которую ты когда-либо совал своего "песца".

- Верно, сынок, - сказал Имон. - Мы отпустим тебя... но сперва ты должен трахнуть своего братца в голову. Впервые Брайс сумел изобразить слабую улыбку.

Он сглотнул. На столе продолжал конвульсировать Оги. Нижняя губа у нее дрожала. Возможно, дело было в перевернутом угле зрение, но его глаза будто умоляюще смотрели прямо на Брайса. Рот у него открылся, закрылся, снова открылся, словно пытаясь сформировать слова.

- Это безумие! - закричал он.

- Нет, сынок, - покачал головой Имон. - Безумие- это насиловать умственно отсталую девушку.

- Но я не делал этого! Меня там не было!

- Да, но ты был в курсе. Знаешь, как я это вижу? Мы поступаем очень великодушно, делаем тебе поблажку. Поэтому приступай. Мы еще никогда не видели, как кто-то трахает в голову собственного брата. Мне эта идея нравится.

Брайсу хотелось проснуться. Он был бы самым счастливым в мире человеком, если б открыл сейчас глаза в собственной постели, или даже на кишащем заразой диване мотеля "Росинка". В любом случае, что-то должно было помешать этому случиться. Какой-нибудь универсальный предохранитель от подобного, чуждого человеческому разуму отклонения. Брайса вдруг осенило, что в такой момент обычно кто-то утешается мыслью, что именно сейчас миллионы людей в мире проходят через то же самое. Но сейчас Брайса утешило бы, если б он знал, что Студи не продолжит в лесу свой "головач-марафон" и не найдет где-нибудь в той могиле его брата.

В глазах у Брайса все поплыло и потемнело. Если б Клайд не выкручивал ему руки в тот момент, он воспользовался бы возможностью погрузиться в сладкое забвение обморока. Резкая боль вернула его в шоу ужасов, и слова одного из Ларкинсов заполнили ему голову, будто кто-то выкрутил регулятор громкости.

-... ты откажешься от "мокрощелок", когда окунешь свой "фитиль" в чью-нибудь башку, - поведал ему Хорейс, похлопав Оги по голове. Брайс лишь моргнул в ответ на это.

- Но если откажешься... - Логер сделал угрожающую паузу.

- Завтра будет оттрахана твоя башка, - закончил за него Такер.

Клайд похлопал Брайса по плечу.

- Это правда, городской. Мы устроим вечеринку с тобой.

О, боже, это все не по-настоящему, - подумал Брайс. Если б его не вырвало в лесу после бегства от Студи, им потребовалось бы убирать здесь не только мозговую жидкость, сперму и кровь.

- Я не смогу... - запротестовал Брайс. - Наверное, не смогу...

- Ты удивишься тому, что делает человеческое тело, ради того, чтобы выжить, - поучительным тоном произнес Имон. - Посмотри на своего братца, парень. Он не помнит, как его зовут, или даже, на какой он планете находится, но он продолжает держаться.

Голова Оги глядела на него своим просверленным третьим глазом, окруженным слипшимися от крови клочками волос. Это напомнило Брайсу фотографии вскрытия Джона Кеннеди.

- А если не хочешь занять его место, - продолжил Имон, - готовься трахать башку своего родственничка. Уверен, что Сара Мэй с радостью поможет тебе поднять "петушка".

Сара Мэй снова наклонилась и сдернула с Брайса трусы.

- Правильно, дорогой. Позволь протянуть тебе руку помощи.

Он мог поклясться, что ниже пояса у него было все мертво, но не прошло и тридцати секунд, как кожу мошонки стало покалывать, а нижний край рубашки затопорщился.

- Ну, вот, сладенький. Совсем не долго.

- А мы снимем этот момент для потомков, - сообщил Такер. Брайс переместил взгляд и увидел у него еще один глаз. Это была линза объектива на телефоне "Самсунг Гэлэкси", который Такер держал в руке. - На тот случай, если ты решишь потрепаться насчет того, что ты видел сегодня и вдруг забудешь про собственное участие.

- Можем послать тебе копию, - предложил "Пузо".

Все рассмеялись, кроме Имона, который просто проворчал:

- Свет, камера, мотор.

Комната закружилась, а пол накренился. Брайса будто повело к столу, хотя на самом деле Клайд продолжал выворачивать ему руки. Его пульсирующий эрегированный член словно указывал ему путь.

- Вот так, детка, - сказал Сара Мэй. Она схватила его, снова взяв на себя роль "возбудителя", пока силы не покинули Брайса. - Просто вводи его пряяяяяяяяямо сюда.

Она приподняла ему рубашку, чтобы лучше ухватиться, и он с недоверием наблюдал, как его член сокращает расстояние до головы Оги, пульсируя в горячих пальчиках Сары Мэй, так же величественно, как процесс стыковки в фильме "Космическая одиссея 2001 года".

- Я завидую тебе, Брайс, - сказала она, учащенно дыша. - Я бы все отдала, чтобы оказаться на твоем месте.

 Да. Я прямо такой счастливчик, куда бежать.

Ему не оставалось ничего, кроме как наблюдать, как его член исчезает дюйм за дюймом в рукотворном отверстии в макушке Оги. Такер проделал идеально симметрический вход с помощью кольцевой пилы и ножа. Все тело у Оги напряглось, и он резко ахнул. Глаза быстро моргнули несколько раз. Он обмяк, приняв в голову весь член Брайса целиком. Брайс ожидал наткнуться на какое-нибудь препятствие, получить в член осколок кости, но единственное, что останавливало его движение вперед - это волосатая макушка брата, уткнувшаяся ему в пах. Брайс отстранился назад, будто опасаясь, что его может засосать в эту дыру, и Клайд силком направил его вперед для первого настоящего - хоть и принудительного - толчка. Рот у него комично открылся от удивления, как у мальчишки, увидевшего, что его велосипед едет прямо без вспомогательных колес. Сара Мэй опустила руку и взяла его за яйца.

- Трахай, - скомандовал Имон.

- Жарь парню башку! - подбодрил его "Пузо".

- Ииииииииии-ХА! - воскликнул Логер.

Отверстие с жесткими краями, окруженное гладкой закругляющейся костью, по ощущениям напоминало "дырку славы" (круглое отверстие в стене туалета, через которое проститутка делает клиенту минет - прим. пер.), но дальше член встретила скользкая, эластичная поверхность. Ощущение было странное, но как ему пришлось признать, не такое уж и неприятное. По крайней мере, пока он не заметил, что правая нога Оги дергалась всякий раз, когда он погружал член на всю длину.

- Я сказал, трахай, парень! - закричал Имон.

- Трахай башку, как ее еще никогда не трахали! - импровизировал "Пузо".

Такер хлопнул в ладоши.

- Залей молофьей до краев "тыкву" своему брательнику!

- Трахай эту башку, - сказала Сара Мэй Брайсу на ухо. Она ладошкой похлопывала снизу ему яйца, будто подбрасывала монетки. - Трахай! Трахай!

Брайсу было невыносимо стоять здесь сейчас и думать: В данную минуту я пихаю член в мозг своего брата. Он хотел, чтобы все это кончилось. Это было необходимо, пока он полностью не утратил рассудок. Хотя он подозревал, что, возможно, уже слишком поздно. У Оги снова дернулась нога. Брайс закрыл глаза. Он по-прежнему все слышал, но это было не так страшно, как видеть. Он двигал тазом вперед без участия Клайда, погружаясь как можно глубже в череп Оги. Снова. И снова. Долбил просверленное отверстие, закрыв глаза от ужаса, пытаясь думать только о Марси, о руках Сары Мэй, массирующих его, стараясь не замечать веселящихся деревенщин, напоминающих ему о том, что именно он делает, и телефон, увековечивающий апогей его падения.

- Раскачай эту черепушку, сынок, расколи ее пополам!

- Ты трахаешь эту башку, как настоящий профи!

- Давай, городской! Накачай из "шланга" своего братца! Это будет "кончун" всей твоей жизни!

Брайс махал бедрами взад-вперед, в "кроличьем" ритме. Фрикции становились неоспоримо и настораживающе приятными, хотя внутренний голос шепотом заверял, что он просто прикидывается, а вовсе не поддался чарам этого безбожного распутства. Его мошонка начала сокращаться под накатывающими волнами удовольствия. В голове раздавался характерный ритмичный звук правильного "головача": ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! ТУК! Казалось, он милосердно заглушил весь остальной мир, сузив реальность до физического процесса и ощущений. Обстоятельства казались какими-то бессмысленным, непостижимым понятием.

- Вот это, парни - это! - я называю "головач"! - провозгласил Имон из другого мира, но его слова почти не воспринимались даже на подсознательном уровне.

Отверстие принимало Брайса словно перчатка руку, воспламеняя нервные окончания вдоль всей длины его члена. Ему казалось, будто его распирает перед последним мощным выбросом, а голова вот-вот взорвется под напором его набухшего органа. Затем он с триумфом, и к счастью для себя, почувствовал, как, сродни делению атома, детонирует оргазм. Галлоны семени хлынули из мягких угольков, нежно поддерживаемых рукой Сары Мэй, будто копились там всю жизнь.

Он не знал, выражает ли его сопутствующий крик вершину ужаса или высшую форму наслаждения, когда-либо известную ему.

***

Брайс сидел за рулем. Пасмурное небо, казалось, соответствовало его отъезду из Люнтвилля, было бесцветным, как лицо человека, впавшего в шок. Когда он выезжал из города, ему пришлось сосредоточить внимание на поставленной задаче. Его преследовала параноидальная мысль, что гарантия, данная Имоном, была просто фарсом, чем-то, чтобы обнадежить его, прежде чем затащить обратно в город и закончить начатое. (Возможно, лженадежда обеспечивала лучший "головач".) Он следил за зеркалом заднего вида так же часто, как за дорогой впереди, и напрягался, как рояльная струна, всякий раз, когда замечал какую-нибудь машину. Большинство улиц были двухполосными, и по вполне понятным причинам кто-то просто двигался сзади, не желая его обгонять. Но Брайс был уверен, что этот кто-то хочет, чтобы он остановился. Один раз это была пожилая пара на машине, которая, наверное, лет сто назад соревновалась в дрэг-рейсинге с "Моделом Ти" (автомобиль, выпускавшийся компанией "Форд" с 1908 по 1927 годы. - прим. пер.). Но Брайс не успокоился, пока они не свернули с основной дороги на какую-то грунтовку. Он продолжал наблюдать за ними в зеркале заднего вида, пока не появилась другая машина, и параноидальный цикл не повторился.

Наконец, он добрался до более населенных районов и более загруженных дорог. Казалось, с Люнтвиллем их разделяют целые эоны, хотя он проехал всего несколько миль. Живописность ландшафта, которая ошеломляла его по дороге сюда, сейчас оставалась для него незамеченной. Едва он вернулся в цивилизованный мир, его истощенный разум будто отступил, перестал подгонять его. Это была демонстрация стойкости мышечной памяти, так как после этого в голову ему не пришла почти ни одна сознательная мысль. В машине он хранил полное молчание. Никакого спутникового радио, лишь шуршание шин по асфальту и нарастающий вой двигателя во время ускорения. Это вызвало у него в памяти визг кольцевой пилы, и все снова стало проигрываться у него перед глазами. На середине пути он попал под дождь, и звук работающих "дворников" превратился для него в ТУК! ТУК! ТУК! В голове у Брайса царил вакуум. Никаких комментариев, ни угрызений совести, ни страха, ни скорби... лишь бесконечно повторяющаяся "та" ночь в "Перекрестке" или "белый шум" давления в ушах, когда он проезжал по шоссе мимо гораздо более нормальных городов и городишек.

Из "Росинки" он забрал только свои вещи. По "официальной" версии он оставил Кларка и Оги в "Перекрестке", и в номер они так и не вернулись, что, конечно же, было правдой, кроме той части, где он утверждал, что они все еще живы, а не сочатся спермой и серым веществом из отверстий, просверленных у них в черепах. С ними могло случиться все, что угодно. Иногда в Люнтвилле пытались торговать заезжие "наркобарыги". Кларк и Оги могли с ними не поладить. С ними мог случиться несчастный случай в Бэктауне. Никто не удивится, если в каком-той "мухосрани", где полиция даже с помощью рук и ДжиПиЭс не сможет отыскать собственные задницы, дело превратится в "глухарь". Имон заверил его, что Студи не соврал насчет того, что местные правоохранительные органы предпочитают держаться на расстоянии и не "копают" слишком глубоко. Дома никто не усомнится в очевидных потерях, которые это событие нанесло Брайсу. За эту неделю у него значительно прибавилось седых волос, а на лице появились морщины, похожие на борозды от долота на скульптуре. Взгляд у него стал как у древнего старика, будто он год пробыл в зоне военных действий.

Проведя пару часов на шоссе, он наконец выехал на федеральную автостраду. Вскоре ему пришлось остановиться для заправки. У него кончился бы бензин, если б на приборной панели предупреждающе не замигала лампочка. Каким-то образом его тело знало, что делать с этой информацией, не нарушая жуткой картины, проигрывающейся у него перед глазами. Благодаря мышечной памяти, он справился с процессом, взмахнув перед автоматом кредитной картой и выбрав класс "Премиум". Когда он направил "пистолет" в бак, где-то в лабиринтах его разума что-то щелкнуло. Будто игла граммофона перепрыгнула через песню, и мысленно Брайс вновь оказался посреди "головача". Ему стало мучительно тяжело, слезы жгли глаза.

С другой стороны заправки стояла старушка лет семидесяти, если не больше, в очках таких толстых, что из них могли бы получиться пепельницы. Они увеличивали ей глаза, и те стали еще больше, когда она случайно увидела топорщащиеся спереди штаны Брайса. Ахнув, она прислонилась к двери машины и попыталась нащупать ручку, глядя на него через плечо с комичным выражением ужаса на лице. Наконец, она сумела открыть дверь и юркнула на водительское сиденье, продемонстрировав завидное проворство для человека своего возраста. Изнутри донесся глухой механический щелчок. Это она заблокировала дверь.

Брайс успокаивающе помахал ей и повернулся своим эрегированным членом к "Бумеру". В голову хлынули непрошеные мысли.

 Может ли остеопороз понижать прочность черепа, как остальных костей? Уверен, будет совсем несложно просверлить твою "тыковку", бабушка. Лучше надейся, что не забываешь принимать свои кальциевые добавки, потому что у меня есть то, что тебе идеально подойдет, если мы немножко приоткроем твою "коробочку".

Он покачал головой, чтобы прогнать эти развратные мысли. Конечно же, на самом деле он не думал об том. Затяжной шок, только и всего. Кто стал бы винить его, после того, через что он прошел? Выжившие из Партии Доннера (группа американских пионеров, застрявших в 1846 году в горах и ради выживания прибегнувших к каннибализму - прим. пер.) после всего, случившегося с ними, наверняка смотрели на людей, думая, какими замечательными попутчиками будут на случай голода те, кто помясистей. Или регбисты в Андах (После крушения в Андах в 1972 году самолета с регбистской командой из Монтевидео, уцелевшим, чтобы выжить, тоже пришлось прибегнуть к каннибализму - прим. пер.). Это была естественная реакция, возможно, даже здоровая, в некотором роде.

К тому времени, как он заправил бак, эрекция прошла. Старушка продолжала наблюдать за ним из безопасного места. Он видел ее голову в окне машины. Так она походила на портрет в рамке. Он отчаянно застонал.

Что будут делать ее огромные глаза за этими толстыми круглыми очками, когда его член окажется в ее старой башке? Начнут быстро вращаться, как картинки в игровых автоматах, и превратятся в вишенки и бананы? Не возражаешь, если мы выясним это, бабуля?

- Да что со мной такое? - произнес Брайс. Он неуклюже закрепил "пистолет" на автомате, оставив на бетоне след из бензиновых капель, и забрался в свою машину. Старушка наблюдала за ним со смесью подозрения и испуга. Старая дура, вероятно, решила, что он хочет забраться к ней в корсет.

 Она, наверное, окочурилась бы на месте, если б узнала, о чем я думаю.

Он поспешно уехал с заправки и, подрезав кого-то, на дикой скорости вырулил на федеральную трассу.

Когда вернусь домой, я снова стану самим собой. Лучше я буду... Я никому не смогу рассказать об этом, тем более психиатру. Мозгоправу... Блин, какая голова зря пропадает...

К счастью его мысли прервал телефонный сигнал о поступившем голосовом сообщении. Очевидно, ему звонили, когда он заправлял машину. Он поднял телефон с пассажирского сиденья и нажал "Проиграть сообщение". Похоже, довольно длинное, так как он успел вернуться на трассу, прежде чем узнал, что пропустил звонок. Брайс переключил телефон на громкую связь, радуясь хоть какому-то отвлечению.

- У вас есть одно новое сообщение, - сообщил ему механический голос.

Спустя мгновение из динамика раздалось: - Брайс? Черт возьми, где ты? Это Ван Дрилен.

На какое-то время Брайс забыл о своей другой жизни - о Ван Дрилене и о "мутных" делах, о которых он упоминал при их последнем разговоре, о Хэтоуэйе, Леванторпе, форме 1852, и прочем.

Сообщение Ван Дрилена продолжало проигрываться.

- Я покопался в том "дерьме", о котором мы вчера говорили. Мужик, ты не поверишь. Сегодня утром я разговаривал в "Брайсоне" с Клайном. Спросил его об источнике той предполагаемой формы 1852, направленной против тебя, сказал, что отведем его в суд, если понадобится. Поэтому он дал мне адрес электронной почты. Исследовательская фирма "ЭмБиДи Лимитед". Я попросил наших ребят проверить ее, и оказалось, что это "пирамида" с полностью фальшивой базой. Затем я "пробил" владельца доменного имени. Марси Бакстер, твоя бывшая.

Какое-то время было слышно лишь потрескивание. Ван Дрилен, возможно, подыскивал слова, находясь в такси. Брайс ахнул.

- Ты, должно быть, шутишь.

Ван Дрилен снова заговорил.

- Похоже, Марси залезла в твой компьютер, украла номера наших старых счетов, а затем прикрепила их к фиктивной форме 1852. Она срежиссировала все аферу, чтобы увести у тебя бюджет "Брайсона" и отдать его Хэтоуэю. Хреновое дело, дружище.

Брайс почувствовал, будто лицо у него вспыхнуло огнем. Руки, сжимающие руль, дрожали. Он стиснул зубы с такой силой, что едва не сломал их.

Предательство разрушило его жизнь. В первую очередь, именно поэтому он потащился в эту поездку, а сейчас возвращается домой без брата и друга.

- Мужик, позвони, когда получишь это сообщение. Мне нужно знать, что ты собираешься делать с этим...

ЭПИЛОГ

Марси плечом открыла дверь в пентхаус, а затем потянулась назад, чтобы закрыть ее. Поставив на пол сумки с покупками, она задвинула все засовы, запершись от внешнего мира. Выскользнула из своих туфель "Уолтер Стайгер", с "леопардовым" принтом, стоимостью около семи сотен долларов. Она немного "прошвырнулась" по бедному району, но в прогнозе погоды сказали, что будет дождь. Забавно было видеть, как все эти прошмандовки расхаживают по городу в дешевых подделках с такими же "левыми" сумочками. Эти пластмассовые сучки не успеют сделать в этом здании и пары шагов, как портье вышвырнет их за дверь, как мерзких бомжих с мешками пустых бутылок. Представительницы обеих групп, наверняка, сосут за деньги. Это постыдно и грубо.

Из пентхауса открывался потрясающий вид на город. Западная стена была одним сплошным окном, смотрящим на красивый горизонт с небоскребами и рекой за ними. Казалось, будто она живет над городом в облаках. Она была изолирована от сирен, самозванцев и бедности внизу. Худшим из этого было то, как портье насиловал ее глазами, пока она шла от входной двери до лифта, но ей вовсе не составляло труда игнорировать его. Наверняка, для них она была самым ярким моментом за всех рабочий день, после которого они возвращались в свои дерьмовые квартиры-студии с ревущими детьми и ворчливыми женушками, у которых постоянно "болит голова".

Ожидаемый дождь так и не начался, и небо в лучах садящегося солнца было розового цвета. Еще год назад она так не рассуждала, теперь это казалось немыслимым. Тогда она проводила дни с Брайсом в его квартире - аккуратном и непритязательном жилище, которое было идеальным местом для такого же аккуратного и непритязательного мужчины. Теперь ей не приходилось терпеть такую посредственность, и она должна благодарить за это себя. Она улучшила свою жизнь во всех смыслах.

- Деррик? - позвала Марси. - Я дома. Хочешь посмотреть шарф из меха горностая, который я купила в "Козуэлл"?

В голову ей пришла одна мысль, и она лукаво улыбнулась. Расстегнув пуговицы своей черной блузки, она выскользнула из нее, затем сняла черный кружевной бюстгальтер. Ее груди слегка отвисали, что было естественно, учитывая их роскошные размеры, хотя нет ничего, что нельзя исправить за деньги. Она знала, что выглядит сейчас чертовски хорошо. Она помнила, как Брайс едва не расплакался, когда впервые увидел ее голой.

Наконец, она выскользнула из своей белой юбки, на которую портье пялился особенно жадно, пытаясь разглядеть намек на нижнее белье. Но его усилия были тщетными. По возможности, белье она не надевала.

Сунув руку в сумочку "Козуэлл", Марси вытащила пышный шарф, выгодно приобретенный всего за пятьсот долларов. Он продавался с пятнадцати процентной скидкой, но идиот за прилавком не стал снижать цену. Марси пожала плечами и протянула ему платиновую карточку. Ей было все равно. Если хочешь купить вещь по сниженной цене, значит, ты не заслуживаешь того, чтобы ею владеть.

- Я сейчас примерю его для тебя!

Она накинула шарф на голые плечи. Она могла бы опустить его на грудь, чтобы прикрыть ее, но не стала это делать. Она хотела, чтобы мех касался ее лица, и она могла наслаждаться его мягкостью.

Она прошла по плюшевому ковру, ласкавшему ей ступни, в направлении спальни. Задержалась на нагретом вечерним солнцем "пятачке". Пошевелила пальцами ног с качественно наманикюренными ногтями. На следующей неделе ей придется посетить салон. Нужно немного подкрасить ее рубиновые ноготки.

- А вот и я дорогой! - Марси проскользила по оставшемуся отрезку пола. Распахнув дверь, она влетела в спальню, как всегда пребывая в восторге от роскошной меблировки. Там стояли кровать "Майкл Амини", восьмидесяти пяти дюймовый плазменный телевизор, комод "Айко" и туалетный столик...

Улыбка Марси потухла, сменившись выражением ужаса. Деррик лежал на комоде в кашемировом халате, который она купила ему в прошлом месяце на день рождения. Голова у него свешивалась с края, перевернутая вверх тормашками. Марси видела его немигающие глаза, уставившиеся в потолок. В макушке у него зияла дыра. Из нее на ковер текла струйка крови, стуча, словно капли дождя по зонтику. В том месте росла малиновая лужица, с белеющими в ней кусочками черепа. Из отверстия также сочилась какая-то прозрачная жидкость, длинная нить которой протянулась до самого пола, как слюна.

Марси попятилась прочь от ужасного зрелища. Подбородок у нее дрожал. Она попыталась что-то сказать, но смогла издавать лишь неразборчивые звуки. Ее отступление прервалось, когда она уткнулась во что-то, чего там раньше не было. Затем чья-то рука зажала ей рот, подавив испуганный крик. Она инстинктивно развернулась, вырываясь из рук злоумышленника.

Она была шокирована, как никогда, когда увидела, кто это.

 Брайс?

Он был голым ниже пояса, и первое, на что она обратила внимание, это на его эрегированный член. Он был вымазан в чем-то красном. Ее разум отчаянно пытался найти какое-нибудь объяснение, при этом она продолжала пятиться, не желая отводить от него глаз. Она держала одну руку вытянутой у себя за спиной, зная, что комод где-то рядом. А затем с отвращением почувствовала, как ее указательный и средний пальцы провалились во что-то влажное и липкое - в дыру в голове у Деррика. Она отдернула их, по плечам у нее прокатилась дрожь. Теперь пальцы у нее были выпачканы в крови. У Марси отпала челюсть, когда она осознала, откуда у Брайса на члене кровь.

Брайс надвигался на нее, рот у него был растянут в безумной ухмылке. Он поднял вверх какой-то предмет, в котором она с немым ужасом узнала дрель.

Вокруг все закружилось, и она увидела, как плюшевый ковер поднимается ей навстречу. Стоящий над ней Брайс казался невероятно высоким. Он присел возле нее на колени, и ей на глаза опустилась пелена тьмы. Когда она погружалась в забвение, черноту сумел пронзить лишь проблеск стальной спирали.

Марси попыталась кричать, но единственным в мире звуком сейчас был дикий визг зажатой в руке у Брайса дрели.

КОНЕЦ

Локтионов А.В., перевод на русский язык