Название: Безумие
Серия: Лилия Вуду, спин-офф
Автор: Эмери ЛиЭнн
Переводчик: Оксана Ржевская
Редактор: Маргарита Волкова
Обложка: Маргарита Волкова
Переведено для группы Dark Eternity of Translations | Натали Беннетт
Аннотация
Меня зовут Мэри, Кэтрин и Грейс. Вы можете называть меня любым из этих имен, я — все три. Мы знаем, что являемся множественными личностями одного человека, но большинство не знает. Конечно, мы не говорим одновременно, по крайней мере, вслух.
Со стороны, уверена, я выгляжу как нормальная девушка. Только вы меня не увидите. Мой дядя держит меня запертой в сарае. Убежденный, что я одержима.
Ну, серьезно, если бы я была одержимой, разве не смогла бы вырваться на свободу из-под замков, на которые он запер нас?
Мэри учит нас Священному Писанию, Кэтрин ведет наше тело через спасение, а Грейс? Ну, Грейс причинит вам действительно адские муки и накажет вас за грехи.
Когда появляется опасность, нам всем троим приходится переживать эти мучения, потому что ни один дьявол в аду не сравнится с разочарованной множественной личностью.
Хочешь поиграть с нами?
Оглавление
Глава 2 3
Мэри, Кэтрин, Грейс
Меня зовут Мэри, Кэтрин и Грейс. Вы можете называть меня любым из этих имен, я — все три. Конечно, мы не говорим одновременно, по крайней мере, вслух. Обычно мы ссоримся между собой внутренне, но это тесное пространство, ведь все наши множественные личности застряли в одной голове.
Со стороны, уверена, я выгляжу как нормальная девушка. Только вы меня не увидите. Мой дядя держит меня запертой в сарае. Убежденный в том, что я одержима. Ну, серьезно, если бы я была одержимой, разве не смогла бы вырваться на свободу из-под этих замков?
Думаю, я могла бы показаться немного взвинченной. Мне кажется, дело в том, что я знаю, что являюсь множественной личностью, а большинство — нет. Все мои личности живут вместе, защищая друг друга.
Большинство людей используют лишь небольшой процент своего мозга. Множественные используют немного больше. Как будто у нас в голове дом с разными комнатами. Во всех книгах и журналах, которые мы читали, цель терапии состоит в том, чтобы соединить все личности в одну цельную. Мы этого не понимаем. Зачем вы хотите это сделать?
Мы с Мэри и Грейс особенные и уникальные. Без одной из нас другие не выжили бы. Ну, и было бы ужасно скучно иметь одну личность.
Мэри самая тихая и робкая среди нас. Она пытается уберечь нас от неприятностей, хотя мы не уверены, что у нее это хорошо получается. Цитирует Библию главу за главой, стих за стихом. Это укоренилось в ее душе; это вытатуировано на ее костях.
Я Кэтрин. Та, кто провел нас через женское созревание, кто помог нам пережить наш первый сексуальный опыт по обоюдному согласию, и я знаю, как взаимодействовать и поддерживать взрослый разговор. В основном я та, кто говорит и действует от нашего имени, хотя мне это не нравится, но Мэри слишком застенчива, а Грейс, ну, Грейс это нечто совсем другое.
Грейс. Вы действительно не захотите встречаться с Грейс. Она защитник, наш заступник. Она отважная, верная и преданная. Еще у нее повышенный аппетит к боли, особенно если ее причиняет она. А главное, она вас разрежет, выпотрошит и скормит птицам ваш мозг только за то, что вы на нас посмотрели.
Мы прочитали все книги, какие только смогли достать, чтобы попытаться понять, что мы должны делать, если вообще должны делать что-нибудь. Бедная девушка Сибил, вы можете себе представить? Столько личностей! Мы смеялись, болтая о попытках втиснуть в себя столько людей. Достаточно тяжело поместиться здесь нам троим, что уже говорить о семнадцати. Сколько личностей может быть у одного человека?
Странно для нас то, что иногда мы просто ничего не помним. Мы думаем, что наше тело-хозяин имеет свое имя, и у нас есть четвертая личность. Та, которая является телом, в котором мы находимся, живем и, вероятно, умрем. Мы не можем найти этого четвертого, но это, вероятно, из-за того, что мы ничего не помним до семи лет. Мы часто это обсуждаем. Мы предполагаем, что нас обидели и оскорбили. Мы не знаем это наверняка, но внутреннее чувство говорит нам, что так и есть. Может быть, поэтому Грейс так мало говорит, и, опять же, мы предполагаем, что именно поэтому она была создана — принять насилие и спасти нас.
Наши имена произошли от того, что наша семья очень религиозна. Я знаю это, потому что наш дядя такой. Он каждый день стоит у амбара и читает Библию, пытаясь нас очистить. Сначала мы действительно слушали. Мы хотели выбраться из сарая, мы не хотели быть прикованными цепями. Со временем мы с Грейс перестали слушать, только Мэри еще прислушивалась. К настоящему моменту мы уверены, что он не собирается нас выпускать.
Мы жили в гармонии с ним более десяти лет. Потом умерла моя тетя. Месяц спустя появилась Мэри, когда он попытался засунуть руку ей под юбку. Сказал, что мы должны платить ему своеобразную арендную плату за проживание в его доме. Мэри испугалась, попыталась оттолкнуть его, но он сильно ударил ее по лицу. Тогда вышла Грейс, толкнула его на пол и приставила нож к его шее. Мы ее успокоили, и она отпустила его.
К сожалению, он пошел в свою комнату, схватил дробовик и потащил нас в сарай. Сказал, что он видел дьявола, смотрящего на него. Это на самом деле заставило Грейс улыбнуться.
И вот я сижу и думаю, как нам выбраться отсюда и что, черт возьми, нам делать, когда мы это сделаем? Я не сомневаюсь, что мы освободимся. Мы будем усердно работать, чтобы это произошло. Не можем рассчитывать, что кто-то спасет нас — мы должны сделать это сами.
Возможно, если бы мы знали, что или кто нас обижал, все было бы иначе, не знаю. Но, так как мы этого не знаем, вполне счастливы быть вместе.
Дядя Уилк
Я принял эту девушку в дом после того, как ее шлюха-мать позволила всем этим мужикам пользоваться ею. Она была избита, вся в синяках и сломлена, когда мы забрали ее. Моя Марта и я сделали все, что могли, чтобы дать ей хорошую жизнь. Мы знали, что у нее пойдет кругом голова, а кто бы не запутался после всего этого?
Последние десять лет она жила комфортно. Теперь, когда Марта умерла и вознеслась на небеса, мне стало одиноко. Я не собирался причинять ей боль, просто хотел показать ей, как она может помочь по дому. Моя кровать не должна быть холодной, если в доме есть взрослая женщина. Она отказалась. В один момент она была чиста и невинна, из ее сладких уст вылетали библейские стихи, а в следующий стала порочной, и я едва не лишился жизни.
Клянусь, эта девушка как будто говорит языками. У нее разные голоса и диалекты. Что-то, наконец, вселилось в нее и свело с ума. У меня не было выбора, кроме как посадить ее в свой сарай. Если бы кто-то обнаружил ее, я бы просто объяснил, что она напала на меня с ножом, и я не хотел, чтобы ее арестовали. Я имею в виду, один взгляд на нее — и любой поверит, что она одержима.
Я начал свою ежедневную проповедь ей после того, как дошел до сарая. Принес с собой ее ужин. Если она хочет есть, то сначала послушает Евангелие.
— «Потому что блудница — глубокая пропасть, и чужая жена — тесный колодезь; она, как разбойник, сидит в засаде и умножает между людьми законопреступников», — начал я и услышал, как ее тонкий голосок сказал:
— Притчи, 23:27 — 28.
Дитя знало эти стихи. Если бы только она могла правильно вести себя в доме, в моей постели, мы бы жили в ладу. Я бы сделал ее честной женщиной. Мы могли пожениться. Никто здесь ничего не скажет по этому поводу.
— «А о чем вы писали ко мне, то хорошо человеку не касаться женщины. Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим».
Улыбаясь, я глубоко вздохнул, когда услышал ее тихий плач за дверью.
— Это было Первое послание Коринфянам, 7:1—5. Я бы стал для тебя прекрасным мужем, если бы ты научилась вести себя как следует.
Поднеся ее ужин к двери, я открыл верхнее окошко и высыпал внутрь полную миску сухого корма. Кто-то может назвать суровым то, что я кормил ее собачьей едой, но если ты ведешь себя как сука, с тобой обращаются соответственно.
Мэри, Кэтрин, Грейс
— Я отрежу ему яйца, — выплюнула Грейс.
Она не часто говорила, но, когда говорила, обычно это был перл, подобный этому.
— Он старый дурак, — сказала я ей, пытаясь успокоить.
Я не хотела, чтобы она расстраивала Мэри еще больше. Та была милой и невинной, подобные слова вы никогда бы не услышали от нее. Еще она легко расстраивалась, и я всегда была тем, кто ее успокаивал.
Оглянувшись вокруг в поисках чего-нибудь, что мы могли бы использовать, я попыталась найти решение в этой безвыходной ситуации.
— У нас есть шланг для воды, поэтому мы не будем страдать от обезвоживания без…
— Если только он не выключит воду, — пробормотала Грейс, прерывая ход моих мыслей.
Боже, сегодня она была в ударе.
— Ты не помогаешь, — предупредила я ее, когда Мэри заплакала.
Грейс, обняв Мэри, отвела ту назад, чтобы я могла найти что-нибудь, что угодно, кроме собачьей еды.
Обойдя каждый уголок сарая, это казалось безнадежным делом. Потом я увидела суслика. Он сидел в углу и что-то жевал. Позвав Грейс, я показала ей на животное и на пару ножниц для живой изгороди. Она вышла вперед, а я сместилась, чтобы она могла накормить нас.
Когда она позвала меня обратно, и я уложила Мэри спать, передо мной лежало разделанное животное. Мы еще не придумали, как разводить огонь, поэтому пришлось есть его сырым. Тем не менее, это было лучше, чем собачий корм.
Выпив тонну воды, чтобы избавиться от привкуса крови во рту, я подумала, что, возможно, мне следует наполнить водой несколько кувшинов или любую другую емкость, которую смогла бы найти, на всякий случай, если Грейс окажется права.
Наполнив все, что нашла, драгоценной жидкостью, я легла на кучу сена, и мы погрузились в сон.
На следующий день нас разбудил стук в дверь.
— Вставай, шлюха, — крикнул дядя Уилк. — Готова ли ты вести себя как следует и быть мне хорошей женой?
Женой? О чем, черт подери, он думает? Мы не могли быть его женой. Мы были его племянницей. Возможно, я смогу переубедить его.
— Дядя Уилк, — начала я, — я знаю, что ты одинок, но ты знаешь, что жениться на своих родственниках — противозаконно. Что бы сказал Бог?
Я услышала, как он ругается, стоя снаружи.
— Пока ты не будешь готова претендовать на свадебное ложе, останешься взаперти. «Жены, повинуйтесь мужьям своим, как прилично в Господе», — выкрикнул он.
— К Колоссянам 3:18, — прошептала Мэри. Она была напугана, уверенная, что мы умрем здесь.
— Псалом 144:1 говорит, что точно так же, как Бог совершенствовал руки Давида к войне во славу Свою, мы также должны совершенствоваться в том, чем Бог одарил нас, чтобы также иметь возможность приносить славу Ему во всем, что мы делаем, — сказал он нараспев. — Ты знаешь, чтобы принести славу Господу, все, что тебе нужно сделать, это быть хорошей и верной женой. Подчиняйся, уважай и слушай все, что я говорю, — разглагольствовал он.
Пытаясь думать быстро, я начала обсуждение со всеми нами.
— Почему бы не согласиться на это?
— Нет, черт подери, — прошипела Грейс.
— Послушай, — пыталась я убедить ее, — как только он нас выпустит, мы навсегда уберемся отсюда, подальше от этого города.
Они слышали, как он все еще что-то бормотал.
— Нет, — Грейс была непреклонна.
Я покачала головой, зная, что ее невозможно было переубедить. Через окошко высыпали еще одну миску с сухим кормом. Я вздохнула, зная, что это будет еще одна долгая ночь.
Кэтрин
Следующая неделя прошла примерно в том же ключе. Было много цитат из Священных Писаний, после которых Мэри шепотом произносила какой это стих. Как бы сильно мы ни ненавидели старика, мы были рады за нее. Ей нравилось быть в церкви, хоть это была не та традиционная церковь, которую она хотела. Девушка рисовала нам картинки в уме, чтобы мы могли попытаться ее сделать.
— Я найду палки и шпагат, чтобы сделать кресты, — сказала я Грейс и Мэри.
Грейс кивнула на заднем плане.
— А что насчет свернутого брезента? Можем ли мы использовать его как поверхность стола?
Мы возбужденно закивали.
Были прикованы за лодыжку буксирной цепью, поэтому не могли получить доступ ко всем частям сарая.
Окинув взглядом то, до чего мы могли достать, мы построили импровизированную церковь, чтобы сделать нашу Мэри счастливой. Пребывание здесь взаперти заставило ее щуриться от света. Если бы мы могли сделать ей место поклонения, она могла бы выходить и разговаривать.
У нас не было настоящей Библии, но мы знали, что на самом деле Мэри она не была ни к чему. Ей нужен был только кто-то, кто мог бы ее слушать.
Мы могли бы позволить ей проповедовать нам. Это не было нашим любимым занятием, но Мэри была религиозной, совсем юной, и мы ненавидели, когда ей было грустно.
Я соорудила кресты и повесила их на торчащие гвозди. Затем сделала самый большой и позволила выйти Грейс, чтобы взять брезент и разложить его как стол. Она поместила большой крест на середину брезента. Улыбаясь, Грейс решила сделать Мэри сюрприз. Взяв клок сена, она смастерила из него грубую куклу. Делать вещи красивыми не было свойственно Грейс, но для Мэри она свернула бы горы. Мы обе сделали бы это.
Выйдя на свет, Мэри взвизгнула от восторга, глядя на свою импровизированную церковь, затем села и, взяв свою куклу, обняла ее.
— Я назову тебя Полли. Полли, хотела бы ты учиться в библейской школе?
Остаток дня Мэри оставалась преобладающей личностью, держа в руках Полли и имитируя Воскресную школу. Мы не видели ее такой счастливой с тех пор, как была жива наша тетя.
Нам было приятно сидеть и наблюдать, как она процветает. Обычно она предпочитала держаться подальше от света, позволяя обо всем позаботиться нам. Ее тихий голосок, читающий Евангелие, был чертовски очарователен. Закончив читать свою воображаемую Библию, она потянулась вниз, чтобы сбить паука со своей лодыжки, обнаружив не только маленькое насекомое, но и цепи, которыми мы были прикованы. Оглядевшись, она снова пришла к осознанию того, что мы несвободны, посажены на цепь воинственным стариком. Уйдя со света, Мэри свернулась в темноте в позе эмбриона, снова загрустив. Она должна быть в настоящей церкви, а не запертой здесь.
Грейс, сорвавшись, пробила дыру в двери возле окошка для кормления. Удары кулаками приводили только к ушибам кулаков и занозам в нашей коже. Я, наконец, вышла на свет, убедив ее в том, что она нужна Мэри.
Пытаться уберечь нас не всегда было легко. Моя тетя понимала наше состояние. Дядя, с другой стороны, утверждал, что мы притворялись. Однажды, когда Мэри была на свету, он заговорил с ней. Это так его удивило, что он пришел к выводу, будто мы одержимы.
К сожалению, мы не улучшили ситуацию, его комментарий о том, что мы являемся поклонниками дьявола, заставил Мэри заплакать и вывел на свет Грейс. С этого момента все пошло плохо.
Моя тетя всегда могла сгладить ситуацию, но с тех пор, как она умерла, дядя позволил власти над нами вскружить себе голову.
К концу третьей недели мы были заперты, словно дикое животное. Все были раздражены и ссорились. Если нам везло, мы питались мясом животных, а если нет, то ели насекомых. Мы бы ни за что не притронулись к его собачьей еде вплоть до того, что выбросили бы его обратно за дверь.
Нам нужен был план. Мэри нравилось Священное Писание, но мы с Грейс устали слушать его проповедь о повиновении ему как нашему мужу. Этот человек сошел с ума. Мы решили, что пришло время действовать.
На следующей неделе мы должны будем прикусить, как говорится, свой язык и вежливо поговорить с человеком, который держал нас взаперти. Я оставалась на свету, давая Мэри отдохнуть, а Грейс была в тени до тех пор, пока не придет время его напугать.
Спрятав ножницы для живой изгороди, чтобы он не забрал наше единственное оружие, мы попросим его войти и поговорить с нами. Наконец, в конце недели я достаточно любезно поговорила с ним, убедив его в том, насколько я сейчас милая и послушная и как мне искренне жаль. План состоял в том, чтобы затащить его туда, вырубить и забрать у него ключи, чтобы отпереть замок на нашей лодыжке, и мы могли убежать. Грейс выйдет на свет для этого. Она пообещала, что я могу ей доверять.
В сарай, шаркая ногами, вошел дядя Уилк, глумясь над нами.
— Ты действительно воняешь.
Он нахмурился.
Улыбаясь, я старалась не огрызнуться.
— Да, я сожалею об этом. Возможно, мы могли бы пойти в дом, и я могла бы искупаться, а затем искупать тебя.
Его глаза загорелись, когда я улыбнулась ему.
— Скажи мне, что еще должна делать верная жена, чтобы служить своему мужу, — попросил он спокойно, пуская слюни, когда окинул меня взглядом с головы до ног.
Служить ему? Как бы не так. Он действительно впадал в старческий маразм. Я была рада, что сейчас с ним говорила я, а не Грейс. Я сделала глубокий вдох, надеясь, что это будет звучать убедительно.
— Ну, я бы, конечно, готовила для тебя, наполняя твою тарелку, растирала твои усталые ноги в конце каждого дня, — я сделала паузу, позволяя ему осознать это, — держала бы твой дом в чистоте и порядке, потому что все, что я бы делала, это была дома, ожидая своего мужа, как хорошая жена.
Он потянулся, чтобы поправить выпуклость под комбинезоном, и облизнул губы.
— А что ты будешь делать в спальне?
Он придвинулся немного ближе, все еще сжимая член рукой.
Борясь с волной отвращения, я ответила:
— Ну, конечно, я была бы достойной женой, как гласит Библия. Доставляла бы тебе физическое удовольствие, как это делала бы хорошая жена.
Он подошел еще ближе. Затем тьма поглотила это место, когда Грейс вышла на свет.
Грейс
Этот сукин сын потирал свою промежность, глядя на меня так, словно я была его следующей трапезой. Это было омерзительно и нелепо. Старый развратник думал, что я когда-нибудь отдамся ему, он может сидеть там и ждать. У меня был для него сюрприз.
Подойдя ко мне, он протянул руку и провел ею по моему лицу. И тогда я увидела возможность. Мое колено врезалось ему между ног, и вой его боли вызвал торжествующую улыбку на моем лице. Больной ублюдок.
Даже не задумываясь, я схватила ножницы и вонзила их ему в спину между лопатками. Я делала это снова и снова, пока его тело билось в конвульсиях, когда кровь вытекала из него. Его стоны боли стихли, когда он испустил последний вздох.
Я ощутила знакомое давление в своей голове, но это не оттеснило меня. Чувствовалось так, словно я делила свет. Мне не понравилось это чувство и я отодвинулась для того, чтобы Кэтрин могла поискать у него ключи.
Уйдя со света, я поняла, что Мэри была той, кто делил со мной мое время. Я была защитником, который не должен был позволить ей увидеть что-либо, представляющее опасность.
Когда я попыталась заговорить с ней, Мэри повернулась ко мне с пустыми глазами и произнесла:
— О, благодать, спасен тобой я из пучины бед; Был мертв и чудом стал живой, был слеп и вижу свет (прим.: слова христианского гимна, написанного английским поэтом и священнослужителем Джоном Ньютоном в 1779 году).
Кэтрин
Ох, твою мать. Мы все в крови. Что случилось с планом?
Предполагалось, что Грейс только вырубит его, а не убьет. Нам нужно было убраться от него как можно дальше.
Слезы текли по моему лицу из-за того, что она сделала. Знала, что должна была взять себя в руки. Наклонившись, я притянула тело ближе и начала обыскивать его в поисках ключей.
Обыск его карманов в комбинезоне не принес результатов. Мое разочарование росло. Я была зла на ситуацию, на человека, лежащего передо мной за то, что он сделал это с нами, и на Грейс за то, что она не следовала плану.
Опустившись на колени, я перевернула труп, чтобы обыскать его передние карманы. К своему ужасу, я не смогла найти ключи и там. Их не было нигде.
В моей пульсирующей голове звучало непрекращающееся пение, единственный шанс выбраться отсюда, который у нас был, исчез вместе со смертью этого подонка. Нам пришел п*здец с большой буквы. Эти оковы на моей лодыжке не снимались, а цепь была слишком тяжелой, чтобы использовать ее как рычаг. Замки, скрепляющие цепи, были очень прочными. Мы пытались сломать или разбить их с того дня, как он посадил нас сюда.
Дверь в сарай была открыта, и все, что я могла сделать, это смотреть на просторы его владений. Разочарованная, я протянула руку, изо всех сил пытаясь дотронуться до того, что могли видеть мои глаза, но не могла этого сделать.
После этого все стало безнадежным. Дни были жаркими, а ночи — холодными. Наше тело было осквернено его останками и нашими собственными экскрементами.
Я свернулась внутри себя в позе эмбриона. Сдаваясь, мы ждали, когда смерть заберет нас.
Грейс
Теперь у меня была Мэри, которая вела себя как одержимая мини-я, а Кэтрин от меня отвернулась.
Не понимала, почему то, что я сделала, было неправильным. Я позаботилась о проблеме. Он был больным ублюдком. Пульсация в нашей голове настолько сильна, что действовала мне на нервы.
Думала, мы никогда не узнаем о множественных личностях больше, чем то, что прочли в книгах. Мы так надеялись встретить психолога, специализирующегося на диссоциативном расстройстве личности.
К настоящему моменту все мы перестали бороться и сдались. К черту это дерьмо. Я не тот, кто вдохновляет. Кто я такая, чтобы спорить, пока мы делаем это вместе?
Я отвела Мэри на периферию нашего разума и крепко держала ее за руки. Возможно, этот шум прекратился бы. Что-то определенно произошло с нашей милой маленькой девочкой. Ее больше не было. Вместо нее было что-то темное и неправильное.
А Кэтрин? Ну, если она не может взять себя в руки, зачем это буду делать я?
Детектив Пайк
Пять дней спустя
Запах был настолько сильным, что мог сбить меня с ног. Я не винил новичков, которых выворачивало за сараем.
Разложившееся тело фермера было покрыто личинками и мухами. Вначале мне позвонили и сказали, что погибших двое, но потом девушка зашевелилась. Офицер, который проводил осмотр, едва не обделался.
У девушки на щиколотке была железная скоба, которая крепилась к тяжелой буксирной цепи. Она была худая, как щепка, и воняла человеческими экскрементами в дополнение к вони от разлагающегося трупа.
Все выглядело так, словно старик похитил ее или просто держал в плену, и ей пришлось сопротивляться в порядке самообороны. Без сомнения, он принуждал ее к половым актам. Девушка выглядела довольно юной.
Сосед заметил, что фермер не выходил несколько дней, поэтому пришел проверить его. Почувствовав неприятный запах, он решил найти его источник. Увидев жуткую сцену, мужчина сразу же позвонил в полицию.
Пол Вэнс, сосед, пробормотал:
— Никогда бы не мог подумать, что он был таким человеком.
Добыв болторез, парамедики смогли разрезать железную скобу на ноге девушки. Погрузив ее на каталку, они отвезли ее в больницу.
Я решил зайти в дом и провести расследование, так как никто не знал имени девушки. Один из помощников шерифа обнаружил в спальне папку с документами о ней. Ее удочерили десять лет назад. Человек, который сделал с ней это, был ее дядей.
Меня всегда удивляло, насколько больными являются некоторые люди. Судя по всему, девушку зовут Адалин Мозер. Записав это, я закрываю блокнот и выхожу из дома этого ублюдка.
Кэтрин
Погружаясь в темноту и выходя из нее, я слышу разговоры или, может быть, они звучат лишь у меня в голове. Снова уходя в темноту мне любопытно, не смерть ли это.
Мэри
Моя куколка скучает по мне, но когда я беру ее на руки, то хочу совершать с ней жестокие вещи. Не могу избавиться от этого чувства злобы, кружащегося вокруг меня. Одна половина меня хочет играть, а другая — убивать. К счастью, мои глаза снова закатываются. Мне не нравится новая я. Это пугает меня.
Грейс
Что происходит? Я выхожу только тогда, когда существует серьезная опасность. Присутствует только темнота и головокружение. Такая усталость. Мы мертвы? Поэтому мы здесь? Не могу находиться в сознании достаточно долго, чтобы понять это.
***
— Адалин? Адалин? — зовет нежный голос.
Я прихожу в себя, чувствуя слабость, и вижу красивую блондинку, которая смотрит на меня. Она улыбается, когда я медленно открываю глаза.
— Ты проснулась.
Мой рот ощущается так, словно он набит ватой. Шея затекла. Я не могу повернуть ее, чтобы посмотреть, кто еще находится в комнате. Кажется, что женщина смотрит на меня.
— Адалин, как ты?
О, должно быть, она с кем-то разговаривает.
Блондинка, обойдя свой стол, наклонилась надо мной с озабоченным выражением на лице.
— Ты можешь говорить, дорогая? — мягко спросила она.
— Привет, — ответила я.
На ее лице появилась широкая улыбка.
— Я заволновалась, когда ты не ответила мне.
— Извините. Я не понимала, что вы говорите со мной. Кто такая Адалин?
Она недоуменно посмотрела на меня.
— Ты знаешь свое имя?
— Меня зовут Кэтрин, — ответила я.
— О, прости, Кэтрин. Мне дали неверную информацию. Ну, как ты? Кстати, меня зовут доктор Дхаверн.
Я посмотрела на свою лодыжку, чтобы убедиться, что мы не прикованы, как раньше. Увидев только бинт, я ответила, тяжело вздохнув.
— Ну, теперь, когда мы не сидим на цепи, я чувствую себя немного лучше, — зевнула, очень устав от разговоров, — но я не уверена насчет Мэри и Грейс.
Лицо хорошенькой блондинки побледнело.
— В сарае ты сидела на цепи?
— Да. Мы были прикованы цепью.
Серьезно, эта женщина доктор?
— Ты знаешь, куда пошли другие? — спросила доктор Дхаверн озабоченно.
Я была такой вялой, словно меня накачали наркотиками. Подняв указательный палец вверх, говоря ей, чтобы она подождала, я закрыла глаза и вызвала двух других своих альтер-личностей. Они были там, но обе казались спящими. Наверное, из-за тех лекарств, которые нам дали.
— Что ж, чем бы вы нас ни накачали, они кажутся изрядно измотанными.
Я осуждающе посмотрела на нее.
Она странно посмотрела на меня.
— Прости за это. Ты пережила серьезную травму, поэтому я назначила только то, что, по моему мнению, помогло бы тебе восстановить свои силы и энергию. Когда тебя нашли, ты была сильно истощена.
Посмотрев на себя, я увидела, что немного поправилась. Как долго я здесь нахожусь?
— Конечно, была. Этот сумасшедший морил нас голодом, пока мы не согласились бы переспать с ним и стать его женой.
Я посмотрела на нее с отвращением, чтобы передать, как сильно мне было это противно.
— Как долго мы здесь?
— Я должна сообщить тебе, что здесь находишься только ты. Мы нашли только тебя, — доктор Дхаверн выглядела печальной. — Сколько еще там было девушек?
Меня осенило, что она не знала, что я множественная. Я ласково улыбнулась ей, словно она была ребенком. Людям было нелегко понять это.
С недоумением глядя на меня, она приподняла брови:
— Я чувствую, что что-то упускаю. Были ли там другие девушки, кроме тебя?
— Мэри и Грейс, — ответила я.
Она кивнула, все еще со странным выражением лица.
— А где они сейчас?
— Здесь, — ответил тонкий голосок Мэри, а затем снова скользнул в темноту.
Доктор Дхаверн
Казалось, что на этот вопрос только что ответил другой человек. Высота голоса была совершенно другой, как и тембр.
Шизофрения? Воображаемые друзья, которые помогают справиться с ситуацией? Я решила попробовать кое-что, чтобы понять, что происходит.
— Обе девушки здесь, в этой комнате?
Кэтрин посмотрела на меня так, словно я сошла с ума.
— Мы все находимся внутри этой головы. Мы — множественная личность, — она нахмурилась. — Это Мэри, которой семь лет, ответила, где сейчас остальные. Разве вы не слышите разницу в наших голосах, док?
Я вынуждена была настаивать, невзирая на то, как сильно ее это волновало.
— Итак, если Мэри семь лет, сколько лет тебе и Грейс?
— Мне двадцать шесть, но сколько лет Грейс никто не знает. Она старше, как и я, но появляется только для защиты Мэри.
Девушка пожала плечами.
— Кто из вас хозяин?
Я все еще не была уверена в ее диагнозе. Такое встречалось нечасто, и она так легко к этому относилась. Не говоря уже о том, что это не совсем классические пациенты с диссоциативным расстройством идентичности.
— Мы не знаем. Мы никогда с ней не встречались. Мы полагаем, что она слишком далеко спряталась от травмы, которая с ней случилась, и заперта на темной стороне нашего разума. У нас нет воспоминаний до семи лет.
Это была бы невероятная история, если бы это было правдой. Но мне нужно было провести некоторое исследование, чтобы убедиться. Я читала полицейские отчеты, что ее дядя держал ее взаперти, потому что хотел на ней жениться. Убить его было ее единственным шансом на свободу.
В отчетах она ни разу не упомянула, что была множественной. Может быть, потому, что она просто придумала эти личности, или потому, что не знала, кому можно доверять?
— Что ж, могу тебе сказать, что теперь мы называем это не расстройством множественной личности, а диссоциативным расстройством идентичности, — сообщила я ей.
Пытаясь докопаться до истины, я по возможности сделала свое лицо нечитаемым, чтобы она не могла уловить мою реакцию.
— Да, мы в курсе.
— Да? Как ты поставила себе этот диагноз? Ты ходила к психотерапевту? — спросила я.
— Вы имеете в виду, помимо явного наличия кучи народа в нашей голове? — усмехнулась она. — Когда моя тетя была жива, она поняла это, когда каждая выходила на свет. Она могла сказать, кто есть кто, просто поговорив с нами. Тетя собрала много книг о множественных личностях, чтобы мы могли прочитать об этом, — сказала она грустным голосом со слезами на глазах.
— Итак, книги были твоим единственным средством распознавания болезни?
— Это то, что она, бл*ть, сказала, — на меня смотрела пара темных глаз. Я готова была поклясться, что температура в комнате упала. — Послушайте, леди, нам насрать, верите вы нам или нет. Так что отвалите и перестаньте их расстраивать, потому что, если я снова вернусь, вам это не понравится.
Еще раз пристально посмотрев на меня, она закрыла глаза, затем снова открыла их, и я увидела очень испуганное лицо с большими карими глазами.
— Кто ты? — мягко спросила я.
— Мэри, — ответила она тихим голосом, сцепив руки.
— Привет, Мэри. Тебе семь, верно?
Она кивнула головой. Я широко улыбнулась ей.
— Чем ты любишь заниматься?
— Читать Библию, раскрашивать, и еще мне нравятся куклы, но моя осталась там, — грустно закончила она.
— Ты читаешь Библию?
— Я помню ее наизусть, — гордо сказала она, высоко подняв голову и сияя глазами.
— Мэри, это невероятно!
Она лучезарно улыбнулась мне в ответ на комплимент и сразу же ушла.
— Мэри редко выходит. Мы стараемся занять ее, — объяснила Кэтрин.
— Ничего, если я принесу ей куклу, книжку-раскраску и Библию? — спросила я.
У нас в Брансуике не было таких молодых пациентов.
Кэтрин закрыла глаза, и все ее лицо стало пустым. Это было невероятно, если это действительно был случай диссоциативного расстройства идентичности, насколько плавно они переходили от одной личности к другой. Промежутка не было, лишь только цвет их глаз подсказывал это. Я уже нажила врага в лице Грейс. Я должна наладить с ней дружеские отношения.
Открыв глаза, она просто кивнула. Должно быть, была внутренняя борьба, с Грейс, без сомнения.
— Могу я что-нибудь сделать для тебя или Грейс?
— Больше никакого снотворного. Мы хотим иметь возможность ясно мыслить, — сказала она тут же.
— Я могу это сделать. Мы просто хотели, чтобы ты хорошо отдохнула. Я рекомендую оставить его в небольшой дозе, чтобы помочь тебе уснуть.
— Категорически нет, — решительно сказала она, начиная волноваться.
— Хорошо, хорошо.
Подняла руки, успокаивая ее. Я хотела, чтобы она мне доверяла.
Девушка кивнула, все еще не выглядя так, будто полностью мне доверяет. Достав свой мобильный, я отправила своей медсестре быстрое сообщение, а затем убрала его, уделяя девушке все свое внимание.
— Как насчет экскурсии? — спросила я.
Это предложение подарило мне ее улыбку. Она немного прихрамывала из-за повреждения щиколотки от долгого ношения кандалов. Я велела санитару обработать ее и забинтовать, но она все еще болела. Я могла сказать это по тому, как она морщилась.
— Хочешь обезболивающего?
— НЕТ, — быстро оборвала она меня.
Я кивнула. Это был ее выбор, и прямо сейчас я не стану его оспаривать.
Кэтрин
Мы по-прежнему не доверяли доктору. Она казалась достаточно милой, но держала нас здесь взаперти. Мы поменяли одну тюрьму на другую, и нам это не нравилось, но, по крайней мере, здесь были другие, с кем можно поговорить.
Она показала нам столовую на тот случай, если мы хотели есть не в комнате, но, по крайней мере, один раз мы должны были поесть вместе со всеми. Пока это был не корм для собак, нам было все равно, где мы будем есть. Затем она повела нас в комнату отдыха, в которой были игры, пианино и телевизор. Проблема была в том, что звук на нем был настолько громким, что у нас разболелась голова. Эти люди были, так сказать, сумасшедшими.
Я начала нервничать. Зная, что мне нужно держать нас под контролем, я остановилась и сделала глубокий вдох и выдох.
— Я знаю, что всего этого слишком много. Не торопись освоиться здесь, — сказала она обеспокоенным тоном.
Мы кивнули, пытаясь успокоиться. Она положила руку мне на плечо и повела обратно в свой кабинет. В ее кабинете находилась пожилая женщина с сумкой в руке.
Доктор Дхаверн улыбнулась ей, забирая у нее сумку.
— Это моя медсестра, Кэтрин, и я попросила ее принести для Мэри подарок. Могу я поговорить с ней, пожалуйста?
Неохотно, мои глаза изменили цвет, и вышла Мэри.
— Привет, — пискнула она.
Доктор вручила ей куклу, которую достала из сумки. Глаза Мэри загорелись, она прижала к себе куклу, поблагодарила обеих женщин, а затем ее лицо стало пустым.
— Спасибо, что подарили ей куклу. Сегодня ночью мы положим ее на кровать для нее. Грейс беспокоится, что она выходила к вам двоим, — сказала я, вежливо улыбаясь.
Это был хороший жест, но мы по-прежнему никому не доверяли.
Доктор кивнула, а ее медсестра нахмурилась.
— Я понимаю, — ответила доктор Дхаверн.
— Можно нам вернуться в нашу комнату?
— Конечно.
Женщина позвала санитара, который проводил нас.
Взяв куклу, я осторожно положила ее на кровать. Мэри могла выйти и играть здесь столько, сколько хотела. Грейс была бы не против.
Посмотрев на часы, я поняла, что уже почти пора ужинать. По просьбе Мэри я прикрыла куклу.
Направляясь в столовую, я миновала комнату, в которой на полу было много плюшевых животных. Вокруг них на коленях ползал мужчина. Он внушал страх своими размерами, пока не взглянул на меня, и я увидела в его глазах то же детское удивление, что и у Мэри.
— Его зовут Тоби, — сказала худая женщина рядом со мной. На ней был белый халат и пушистые тапочки.
— Меня зовут Донна. Мы соседи.
Вокруг ее глаз образовались морщинки, когда она улыбнулась.
— Здравствуйте, — осторожно ответила я. — Меня зовут Кэтрин.
— Добро пожаловать в психушку, — хихикнула Донна.
Мои глаза удивленно расширились. Я в психиатрической клинике? Мне казалось, это обычная больница. Она с любопытством смотрела на меня.
— Прости. Я не хотела тебя напугать. — Она пошла вперед. — Тоби хороший ребенок. Он выглядит как взрослый, но родители растили его в клетке в качестве эксперимента без какой-либо родительской любви. Парень не говорит, но здесь его научили языку жестов для того, чтобы он мог общаться. Только никогда не бери его животных без спроса, — закончила она, вздрогнув.
— Плохие воспоминания, да? — спросила я.
— У него такой пронзительный крик, который ты никогда не захочешь услышать, —пожала она плечами. — Большинство пациентов здесь держатся особняком.
— Кроме тебя? — спросила я со смехом.
— Прости. Просто здесь нет никого моего возраста, с кем можно было бы поговорить.
— Все в порядке, — заверила я ее. Было бы неплохо поговорить с кем-то моего возраста.
Когда мы подошли к столовой, санитары разносили подносы. Запеченный цыпленок, картофельное пюре и стручковая фасоль были для нас как праздник, и мы умяли все до крошки. Я не замечала, что Донна наблюдает за мной, пока не отправила в рот последний кусок.
— Хочешь мою порцию? Ты выглядишь ужасно голодной.
Я улыбнулась.
— Нет, спасибо. Это лучшее, что я ела за очень долгое время.
Она смотрела на меня так, будто ждала кульминационного момента.
— Что именно ты ела раньше?
— Ну, меня кормили кормом для собак, но обычно я находила какое-нибудь животное, которое съедала, — честно ответила я.
Побледнев, она подтолкнула ко мне свой поднос.
— Съешь это, пожалуйста.
Пожав плечами, я принялась за ее изысканную еду, а затем по неизвестной причине посвятила ее во все свои испытания, страдания жизни и впервые на глазах у посторонних заплакала.
Обогнув скамейку, она села рядом и обняла меня.
— Ты через многое прошла. Вы все. Пришло время исцеления.
Женщина напомнила мне мою тетю, и этот положительный момент придал мне сил.
Доктор Дхаверн
История болезни BSMH-1021
Донна Оуэнс
Донна попала в институт после того, как изрубила мужа киркой на мелкие кусочки, потому что думала, что он инопланетянин. От смеси рецептурных лекарств, которые она принимала, у нее возникли галлюцинации о том, что космический корабль похитил ее мужа и прислал назад инопланетянина в его теле. После запойного просмотра фильмов «Люди в черном» она была уверена, что единственным выходом будет разрубить его тело на части и найти инопланетянина, управляющего им.
Когда она поняла, что инопланетян нет, то позвонила в службу спасения и сообщила им, что приближается вторжение инопланетян. Они отправили к ней офицера. Ее семья заплатила за ее госпитализацию в Брансуик, а затем они умыли руки, бросив ее. Остаток жизни она прожила в институте.
Сеансы Донны обычно были слезливыми, но сегодня она, казалось, пребывала в хорошем, почти бодром настроении. Она понимала, что галлюцинации вызываются именно лекарствами, но все еще верила, что среди нас ходят инопланетяне.
— Донна, как ты себя чувствуешь сегодня?
— Я познакомилась с новенькой. Она моего возраста. Боже мой, через что ей довелось пройти, — она заговорщицки посмотрела на меня. — Она поделилась со мной причиной, по которой она здесь.
Нахмурившись, я посмотрела на нее.
— Я рада, что вы двое поладили, но как ты себя чувствуешь?
Она немного подумала.
— У меня все в порядке. Я чувствую себя хорошо.
— По-прежнему снятся кошмары?
— Всего пару раз в неделю, — сказала она так тихо, что мне пришлось напрячь слух.
— Ты чувствуешь себя лучше после приема новой комбинации лекарств?
— Да, мэм.
— Звучит неплохо.
Я улыбнулась, увидев, что она заволновалась в своем кресле. Это всегда было сигналом для меня того, что она была готова уйти.
— Хорошо. Ну, я вижу, ты готова идти.
Она хихикнула.
— Я собиралась сегодня показать Кэтрин сад.
— Желаю приятно провести время.
Когда я делала записи, мне пришло в голову, что это может быть как хорошо, так и плохо. Мне было неясно, знала ли Донна, что Кэтрин считала себя множественной личностью.
В любом случае с ней пообщается специалист по диссоциативным расстройствам идентичности. Надеюсь, это принесет пользу и поможет всем нам.
Донна
Я была так рада показать ей внешний мир. Снаружи было прекрасно. Чугунные скамейки и столы из итальянской филиграни подчеркивали красоту сада. Можно было сидеть там целый день, если позволяла погода, но до темноты нужно было зайти внутрь.
Подойдя к ее комнате, я заглянула и увидела, что она держит в руках куклу и говорит голосом маленькой девочки. Это, должно быть, была Мэри. Она объяснила мне свое состояние. Я была подготовлена. Мой инопланетный будильник звенел, но я его выключила. Эта бедняжка достаточно пережила.
— Мэри? — тихо позвала я.
Она подняла глаза и я увидела, что она была напугана.
— Все в порядке! Меня зовут Донна. Я дружу с Кэтрин. Ты можешь спросить у нее.
Я стояла в дверях, когда она закрыла глаза, и ее лицо стало пустым. Это было поразительно. Ее ясные глаза снова открылись, и она одарила меня застенчивой улыбкой.
— Меня зовут Мэри.
Она улыбнулась.
— Мэри, хочешь познакомиться с Тоби? У него есть плюшевые игрушки животных. Ты можешь взять свою куклу.
Девушка улыбнулась и взяла меня за руку. Мы подошли к комнате Тоби. Он был занят раскладыванием своих животных. Каждый день это было одно и то же, но это делало его счастливым.
— Тоби.
Он посмотрел на меня, и я представила ему Мэри. Он увидел ее куклу и протянул ей животное. Она села рядом с ним. Он не всем подряд позволял играть со своими игрушками, но Мэри ему понравилась. Казалось, они поладили.
Они играли около получаса, затем пришли санитары чтобы забрать Тоби для того, чтобы умыть и накормить его. Схватив Мэри за руку, он пальцем что-то написал на ее ладони. Она посмотрела на меня.
— Он хочет, чтобы ты вернулась.
Я улыбнулась их новой дружбе. Она пообещала ему, что сделает это, затем схватила свою куклу, взяла меня за руку, и мы вернулись в ее комнату.
— Спасибо, Донна. Теперь я хочу отдохнуть.
С этими словами она закрыла глаза и появилась Кэтрин.
— Донна! Я рада тебя видеть.
Улыбаясь, мы стали болтать о саде снаружи, и я знала, что к этому будет нелегко привыкнуть.
Доктор Дхаверн
Я была рада видеть доктора Ньютона и могла сказать, что Кэтрин стала встревоженной. Передала ему историю ее болезни, рассказав все то, что я наблюдала до сих пор.
— И каков ваш диагноз? — спросил он меня.
— Вы имеете в виду, настоящая ли это множественность? — уточнила я.
Он кивнул.
— У нее есть некоторые характерные признаки, но некоторые вещи у нее происходят по-другому. Она не знает, кто является хозяином. Я в действительности не знаю. Вот почему вы мне нужны были здесь.
Мужчина кивнул.
— Могу я увидеть ее сейчас?
Думаю, он хотел застать ее врасплох. Это имело смысл.
— Позвольте, я схожу за ней.
В журнале регистрации было указано, что Кэтрин находилась в саду. Это было любимое место пациентов, потому что оно было таким прекрасным, с дополнительным бонусом в виде чувства свободы, поскольку находилось на открытом воздухе.
Она сидела на одной из скамеек с мечтательным выражением лица, пока сидящая рядом с ней Донна болтала. Когда я подошла, обе девушки с любопытством на меня посмотрели.
— Кэтрин?
Она кивнула.
— Не могла бы ты пойти со мной? Я хочу тебя кое с кем познакомить.
Донна вопросительно посмотрела на меня.
— Сейчас не время ее терапии.
Улыбаясь, я поняла, что ее защитница может стать проблемой.
— Ну, я бы хотела, чтобы она пошла со мной.
Кэтрин поднялась, подошла ко мне и, повернув голову, улыбнулась другой женщине, успокаивая ее.
Мы возвращались с ней в мой кабинет, и она спокойно шла рядом со мной. Мне было любопытно отсутствие у нее реакции. Я не знала, нормально ли это или она закрылась.
— Как твои дела? — спросила я ее, когда мы подошли к двери.
— Это у вас надо спросить, — ответила она, многозначительно взглянув на меня. Это немного приводило в замешательство.
— Я хотела убедиться, что ты чувствуешь, что получаешь необходимую помощь.
Ее глаза меняли цвет несколько раз, когда каждая личность смотрела на меня. Кэтрин кивнула, стиснув зубы.
Мы вошли в кабинет. Она отпрянула, увидев доктора Ньютона. Я осторожно положила руку ей на локоть, пытаясь дать понять, что все в порядке.
Она посмотрела на меня обвиняющим взглядом.
— Кэтрин, это доктор Ньютон. Он специализируется на диссоциативном расстройстве идентичности.
Это заставило ее глаза загореться. Она посмотрела на него.
Доктор Ньютон
Она была хрупкой девушкой, очень замкнутой, что было нормальным для пациента, знавшего о других своих личностях. Некоторые пациенты никогда не осознавали своих альтер-эго: они думали, что теряли сознание или у них были провалы в памяти.
Если это действительно было диссоциативное расстройство личности, то это был особый случай. Обычно агрессивное изменение происходит для защиты хозяина, но в данном случае Грейс защищает семилетнюю Мэри. Поэтому вопрос был в том, где Адалин?
— Присядь, пожалуйста.
Я не хотел называть ее каким-либо именем, так как не знал девушку.
Она кивнула, садясь напротив меня и, сцепив руки, выжидательно на меня посмотрела.
— Доктор Дхаверн сказала мне, что ты считаешь себя множественной личностью.
Из нее словно вышел весь воздух, а затем ее глаза потемнели.
— Боже, док, ты думаешь, что мы так решили, потому что нас здесь много, или потому что мы впечатлились, прочитав о Сибил? — она с отвращением покачала головой. — Как я уже сказала доктору Дхаверн, нам плевать, верите вы или нет.
Это было то, чего я хотел. Изменение было невероятно плавным. Взгляд следующей пары глаз, которая смотрела на меня, был усталым и обескураженным.
— Я не хотел показаться неуважительным. Помни, пожалуйста, что мы только познакомились, — объяснил я.
Она кивнула, все еще выглядя так, словно ей хотелось провалиться сквозь землю.
— Могу я спросить, с кем я сейчас разговариваю?
— Кэтрин.
— И могу ли я предположить, что это Грейс только что надрала мне задницу?
Хихикнув, она утвердительно кивнула.
— Расскажи мне о ваших переходах. Можете ли вы слышать другую личность, когда она выходит?
— Если она нам позволяет. Мы все научились ставить щиты, если не хотим, чтобы кто-то слышал, что мы говорим. Мы часто делаем это с Мэри, чтобы она не боялась, — рассказала она.
Это было интересно. Не многим множественным было комфортно, когда другие альтер-эго знали, что они делали.
— Могу ли я рассказать о том, что мы узнали о тебе? — поинтересовался я.
Она выглядела испуганной, но согласилась.
— В моем рассказе будет присутствовать некоторая суровая правда, но я думаю, что тебе нужно знать ее, если ты полагаешь, что сможешь справиться с этим.
Подавшись вперед в своем кресле, она ждала.
— Ты являешься урожденной Адалин Мозер. Твоя мать, Руби Мозер, делала с тобой ужасные вещи, а также позволяла другим делать с тобой это, когда ты была маленькой, для того, чтобы получить деньги на наркотики. Я считаю, что именно тогда твой разум раскололся.
Я сделал паузу, чтобы она могла это осознать.
— Я ничего из этого не помню. Мэри ничего не помнит до семилетнего возраста.
Доктор Дхаверн протянула ей стакан воды.
— Мы сможем подробнее разобраться в насилии над тобой на последующих сеансах. Я могу помочь тебе найти хозяина Адалин. В конце концов, это ее тело, — пожал я плечами.
— Но, возможно, она слишком сломана. Возможно, для нее лучше остаться в тени, чтобы она не могла оказать пагубное влияние на Мэри, — сказала Кэтрин категорично.
— Она — часть вас. Будет ли честно по отношению к ней оставить ее сломанной частью вас и не попытаться помочь ей? — спросил я.
Слезы потекли по ее лицу, а затем оно стало пустым, абсолютно ничего не выражающим.
— Они обсуждают ситуацию, — пробормотала доктор Дхаверн.
Я сидел и ждал, пока одна из них не вернется. Когда глаза открылись, я не был готов к тому, кто появился.
— Кто ты? — услышал я голос маленькой девочки.
— Я доктор Ньютон. Ты Мэри?
Она улыбнулась.
— Да. Они спорят и блокируют меня, поэтому я вышла на свет.
Она посмотрела на конфеты, лежащие на столе. Я протянул ей блюдо, чтобы она могла взять одну.
— И часто они отстраняют тебя от разговоров?
— В основном для того, чтобы мне не было страшно. Спасибо за конфету, — сказала она с детской радостью, а затем посмотрела на доктора Дхаверн: — Вам удалось достать для меня Библию?
Доктор подошла к своему столу, вытащила Библию и протянула ей.
— Спасибо.
Подбежав, она обняла ее. Затем без предупреждения глаза изменились.
— Это не было единодушным мнением, однако Грейс согласна с вами в том, что мы должны найти Адалин. — Затем она выглядела сбитой с толку из-за того, что была так близка к другому доктору. Посмотрев вниз на свои руки, она увидела в них маленькую черную книжку и поняла. — Вы балуете ее. Спасибо, — сказала она искренне.
— Ну, как говорится, Рим строился не за один день. Это потребует дополнительных сеансов терапии, и мне понадобится твоя полная отдача.
— Хорошо, — сказала она удрученно.
— Отлично. Тогда мы сможем интегрировать всех вас в одну функционирующую личность.
— Какого хрена нам это делать? Ни за что, черт возьми, мы не будем снова с тобой разговаривать, если ты думаешь, что это произойдет. У нас нет проблем с нашими личностями, и если у тебя есть проблемы с этим, ты можешь отвалить нахер.
Ах, снова Грейс.
Я вскинул свои руки.
— Шаг за шагом.
— Если ты выбросишь это интегрирующее дерьмо из своей головы, — пробормотала она, ставя точку в этом разговоре.
Доктор Дхаверн задумчиво посмотрела на меня.
— Ну, что вы думаете?
— Я думаю, что она нуждается в лечении и должна быть переведена в мою клинику для прохождения интенсивной терапии.
Доктор Дхаверн
В его клинику? Девушка не согласится с этим. Другая проблема заключалась в том, что я пообещала не лечить ее лекарствами. Ей это было не нужно. Пытается ли он подавить ее альтер-эго?
— Ну, для этого вам нужно получить официальное разрешение.
Он удивленно посмотрел на меня.
— Вы думали, я останусь здесь для того, чтобы проводить ее терапию?
Я не была уверена в том, что думала, но должна была делать то, что лучше всего для моего пациента. Может быть, я слишком сблизилась с Мэри, но кто-то же должен был это сделать.
— Я всего лишь попросила вас указать направление. Ваша специальность — интеграция. Они не заинтересованы в этом, поэтому, уверена, что с этого момента смогу позаботиться о них сама.
Он покачал головой.
— Вы делаете ошибку.
Что ж, если и так, то это будет моей ошибкой.
Мэри
Тьма продолжает вторгаться в мои мысли. Это случилось после того, как я увидела, как Грейс убивает нашего дядю. Я была в эйфории, хотя знала, что это противоречит закону Божьему.
После того, как мы вышли из кабинета, они хотели поговорить, поэтому разрешили мне выйти свет, чтобы я смогла почитать Библию своей куколке. Одна часть меня хотела обнять и качать ее, а другая — ну, она хотела расчленить куклу.
Все было как в тумане. Я помню, как вырвала несколько страниц из своей святой книги, намотала на них волосы моей куколки и бросила все это в угол.
В моей комнате находилось зло, но я не могла его видеть. Оно было внутри меня.
Кэтрин
Что за черт? Когда ситуация накалилась мы подумали, что Мэри было бы неплохо выйти и поиграть.
Что бы ни случилось в этой комнате, это была не наша милая Мэри. Я поменялась местами с Грейс, чтобы она могла посмотреть на то, что видела я. Девочка спокойно спала в своей комнате в нашем сознании. Грейс вернулась с встревоженным выражением лица и рассказала мне о той ночи, когда она убила дядю Уилка.
Вернувшись на свет, я увидела, что Грейс прибралась в комнате. Я был измучена после всего дня.
Зашла Донна, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Я вкратце рассказала ей о том, что произошло, добавив, что доктор был специалистом.
Она обняла меня на ночь. Было приятно иметь подругу. Я крепко заснула.
Доктор Дхаверн
Читая записи, которые оставил другой доктор, я испытала отвращение от того, через что пришлось пройти Адалин.
Когда ей исполнилось шесть лет, ее мать стала продавать ее мужчинам для сексуальных удовольствий. На полученные деньги она покупала наркотики. Когда ее мать, наконец, арестовали, в квартире была найдена куча порнографических видео, на которых были сняты мужчины с Адалин.
Когда ее не продавали, она жила в большой клетке для собак. Ее мать тушила об нее сигареты, у нее на спине были шрамы от порки. Неудивительно, что из-за такой жизни сознание бедной девочки разделилось. Когда полицейские ворвались в дом, мужчина насиловал ее, а мать снимала все это на видео.
Ее крошечное избитое тело с разрушенным сознанием вынес полицейский, который сказал, что ему нужно уйти, чтобы не оторвать голову ее матери.
Она жила в приемной семье около восьми лет, после чего тетя и дядя взяли ее под опеку.
Казалось, все шло хорошо, пока была жива ее тетя, она даже закончила школу. Тогда ее дядя, кажется, решил, что она принадлежит ему. Удача никак не хотела улыбнуться этой девушке.
Я хотела дать ей пару дней отдыха, чтобы она снова могла почувствовать себя комфортно. Я волновалась, что если она слишком расстроится, то закроется и не сможет добиться хороших результатов.
Казалось, у нас сложились хорошие отношения. Я рассчитывала на это, когда мы будем вновь переживать издевательства ее детства.
Доктор Ньютон
Я знал, что доктор Дхаверн привязалась к девушке. Иногда такое случалось. Как специалист вы надеетесь, что ваше суждение будет правильным для пациента. Я не уверен, что ее было таким.
Я зашел в здание, и так как охрана видела меня вчера, то они пропустили меня беспрепятственно. Хотел попрощаться с Адалин и оставить ей свою визитку.
Я видел, как она шла по коридору с другой пациенткой. Заглянув в журнал регистрации, я узнал номер ее комнаты.
Проскользнув в ее комнату, я стал ее ждать. К счастью, я попал на Мэри, когда она влетела в дверь.
— Привет, док, — пропела она.
— Мэри, я возвращаюсь в свою клинику. Доктор Дхаверн собирается продолжить вашу терапию. Я хотел дать тебе свою визитку. — Сунув руку в карман, я вытащил карточку.
Мэри улыбнулась и, взяв карточку, положила ее в свою Библию.
— Ты проследишь, чтобы Кэтрин и Грейс увидели ее?
— Они ее увидят. — Торжественно сказала она.
Она подошла к комоду и достала крест. Она действительно религиозная. В кармане у меня был шприц с «Галдолом» (прим.: под торговой маркой «Галдол» в США продается галоперидол, являющийся нейролептиком или антипсихотическим препаратом), и я ждал подходящего момента, чтобы сделать ей укол. Это было чертовски неэтично, но если бы я мог оставить ее одну. Было бы научным прорывом, если бы я мог заставить ее разум интегрироваться. Алексис Дхаверн не стала бы преследовать меня. Не со всем тем дерьмом, которое произошло в этом институте.
Эта девушка заслуживала спасения, и я буду тем, кто спасет ее.
Мэри
Он ведет себя странно. Мне не по себе. Не понимаю, зачем он пришел ко мне в комнату. Он заставляет меня нервничать.
Почему он держит руку в кармане? Мой разум не перестает представлять его руки на мне. Я помню, как мужчины касались меня, причиняли мне боль. Почему? Почему она позволила всему этому произойти?
Аура зла, я больше не могу это остановить. Взяв свой крестик, который принесла мне Донна, я вбиваю его ему в ухо. Его кровь делает мою душу счастливой. Я хочу, чтобы он страдал. Захлопнув дверь, я достаю шприц из его кармана и втыкаю ему в шею.
О, благодать, спасён тобой
Я из пучины бед;
Был мёртв и чудом стал живой,
Был слеп и вижу свет.
Кэтрин
Это проклятое песнопение в моей голове сводит меня с ума, когда я снова выхожу на свет.
О, черт подери! Что случилось? Мэри заблокировала нас. Встав рядом с доктором на колени, я нащупываю у него нитевидный пульс.
Я смотрю на себя и вижу, что с ног до головы залита кровью. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Я не хочу, чтобы меня отослали отсюда. Другие места могут быть намного хуже.
Переодевшись, я стерла с себя все, что могла и накрыла его чистым покрывалом.
Мне нужно было найти Донну. Она мне поможет. Она наверняка знает, что делать.
Донна
Мой рот удивленно открыт, когда я слушаю рассказ Кэтрин о том, что сделала милая маленькая Мэри.
— Ты уверена, что это была не Грейс? — должна была спросить я.
— Нет, это была не она. Мы разговаривали с ней, пока Мэри была на свету, — твердо сказала она.
Я не могла позволить им забрать ее. Кэтрин нужна была мне здесь. Я знала, что мне нужно делать.
— Вот. Выпей и расслабься. Я пойду в твою комнату и избавлюсь от тела.
Смотря на меня своими большими глазами, она выпила напиток. Я не сказала, что именно так я принимала свое успокоительное — будучи растворенным в воде.
— Не волнуйся, милая. — Я обняла ее. — Я смогу защитить тебя.
Она выглядела так, словно хотела что-то сказать, но ее веки опустились, и голова упала на мою подушку.
Я знала, что у меня мало времени, но мне нужно было спасти Кэтрин. Мне повезло, что я пробыла в институте достаточно долго, и мне разрешали довольно свободно бродить по зданию.
Пошла на кухню. Я знала, что это было где-то там. Видела, как они использовали это на прошлых праздниках. Где это хранилось? Ах, да, под раковиной. Взяв электрический нож и молоток для мяса, я вернулась в свою комнату, чтобы спасти свою подругу.
Кэтрин слегка похрапывала. Это заставило меня улыбнуться. Я ударила ее по голове молотком для мяса. Это было первое место, где прятались пришельцы. Никакие отсеки не открылись, поэтому я снова ударила, услышав треск костей. Кровь хлынула из ее носа и рта.
Я ударила молотком по каждому пальцу, затем по суставам ее рук и ног — никакого результата. Мне придется воспользоваться ножом. У нее будут шрамы, но она поблагодарит меня за то, что я вытащила из нее инопланетянина.
Теперь, когда все ее кости были сломаны, было намного легче разрезать ее плоть ножом. Я работала над тем, чтобы отделить ее бедро, когда почувствовала, как меня тянут сильные руки. Я стала сопротивляться, думая, что это инопланетянин.
Когда он, наконец, усмирил меня, я увидела, что это Даррен, наш ночной санитар.
— О, слава богу, Дарен! Я думала, ты один из них, — улыбаясь ему, я перестала бороться.
— Это репортер Семнадцатого канала Сандра Мичи. Еще одна жуткая сцена в психиатрической больнице Брансуика.
С каждого канала приезжали съемочные группы, чтобы сообщить новости о смерти Адалин и доктора Ньютона и попытаться взглянуть на Алексис Дхаверн, выглядевшую так, будто у нее самой вот-вот случится нервный срыв.
Некоторые сообщали о прошлом Адалин и говорили, что она, наконец, обрела покой. Как ни странно, о кончине доктора Ньютона говорили очень мало.
Что касается доктора Дхаверн, то она взяла отпуск для восстановления своего душевного здоровья, передав бразды правления Брансуиком другому человеку, пока пересматривала свой выбор карьеры.
Что касается пациентов — жизнь продолжается — или нет.
Конец. Пока что…