Эми Кросс "ПОСЛЕДНИЙ ПОВОРОТ НЕ ТУДА"
АНОНС ОТ ПЕРЕВОДЧИКА Карвер Пайк "Редгрейв"
Если вы гуляете поздно вечером и видите ее лицо, то уже слишком поздно.
Заблудившись на сельской английской дороге, Пенни и ее муж попадают в автокатастрофу. Очнувшись привязанной к металлическому столу в отдаленном фермерском доме, Пенни обнаруживает, что она – очередная жертва пугающей, смертельно опасной семейки. Но Пенни отличается от остальных жертв этой семьи тем, что находится на восьмом с половиной месяце беременности...
Борясь не только за свою жизнь, но и за жизнь своего нерожденного ребенка, Пенни отчаянно пытается спастись. Однако она поздно понимает, что сбежать из фермерского дома будет легче, чем вернуться туда обратно. Вскоре Пенни оказывается втянутой в отчаянную борьбу за то, чтобы ее ребенок не стал не только жертвой фермы, но и одним из ее новых обитателей.
"Последний поворот не туда" - это история женщины, которая отчаянно пытается спасти своего ребенка от ужасной участи.
Содержит нецензурную брань и графические сцены насилия.
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. При размещении на стороннем ресурсе просьба уважать чужой труд и указывать имя переводчика и редактора.
Релиз данного перевода стал возможен благодаря неоценимой помощи Дмитрия Лунева. Переводчик от всей души благодарит Дмитрия за неравнодушие и активное участие в жизни сообщества VКонтакте BAR "EXTREME HORROR" 18+.
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
- Что это за шум? - кричу я, вытирая руки о полотенце, спеша из кухни. - Что это за ужасный...
Внезапно остановившись в дверях, я выглядываю во двор и вижу сцену чистого ужаса. Джон вытаскивает из грузовика два окровавленных, но все еще живых, кричащих человека и тащит их к загону, где визжат свиньи, уже почувствовавшие кровь. Однако, помимо криков этих двух слышится ещё один, писклявый и надрывный.
Ребенок.
- Где он? - спрашиваю я, торопливо пробираясь по грязи.
Не обращая на меня внимания, Джон прет к загону, таща за собой мужчину и женщину.
Добравшись до пикапа, я заглядываю в кузов, но не вижу ребенка. Перебежав на другую сторону, открываю дверь кабины и замираю, увидев окровавленное дитя, извивающееся и кричащее в испачканных пеленках. Пока Джон бросает в загон к свиньям тех вопящих двоих, я осторожно влезаю в кабину и дрожащими руками осторожно беру младенца.
- О Боже, - шепчу я, как только вижу, что его лицо разбито. Там, где должен быть нос, осталась лишь окровавленная щель, окольцованная сломанными костями. Глаза бедного ребенка кажутся целыми, и рот поврежден не слишком сильно. Через мгновение, однако, милое создание срыгивает сгусток крови, и я понимаю, что из его горла доносится слабый булькающий звук.
- Остановитесь! - кричит голос из загона для свиней. - Пожалуйста, зачем ты это делаешь?
С ребенком на руках я обхожу пикап и направляюсь к дому. Джон стоит у загона, и я слышу, как свиньи возбужденно пируют. Я слегка вздрагиваю от звука дробящихся костей в челюстях хрюкающих монстров, и изо всех сил стараюсь закрыть уши ребенка ладонью в надежде, что он не услышит крики родителей и жуткое чавканье, с которым их поедают.
- Что вы делаете! - кричит мужчина откуда-то из загона. - Алисия, хватай меня за руку! Мы выберемся из...
Его голос внезапно обрывается с хрустом, когда хряк прокусывает ему шею. Я безошибочно угадываю этот специфический звук и знаю, чем он вызван.
Войдя в дом, заношу истекающего кровью ребенка на кухню и кладу на стол. Из его рта течет кровь, поэтому я переворачиваю бедняжку на бок и с ужасом наблюдаю, что из дыры в середине лица течет еще больше крови, чем изо рта. Когда поток крови иссякает до струйки, я снова переворачиваю ребенка на спину, а затем беру пинцет из своей сумки. Осторожно ввожу кончик пинцета в окровавленный обрубок носа и начинаю вытаскивать осколки разбитого стекла из раны. Часть из них вытекла с кровью, но несколько крупных застряли в ране.
Все это время несчастный ребенок продолжает кричать.
- Не утруждайся, - внезапно слышу голос Джона. - Ей конец.
Повернувшись, я вижу, что он наблюдает за мной из дверного проема.
- Я думаю, его можно спасти, - говорю я ему. - Пожалуйста, мы должны попытаться.
- От нее все равно не будет толку.
- Джон, пожалуйста! - твердо говорю я, обращаясь к нему гораздо более решительно, чем обычно. - По крайней мере, попытайся. Если уж на то пошло, это будет хорошей практикой.
Он смотрит на меня мгновение, затем подходит к столу и смотрит вниз на извивающийся, кричащий сверток.
- Ты хочешь посадить нам на шею девчонку? - бормочет он, явно не впечатленный этой идеей.
- Это девочка? - Чувствуя прилив надежды, смотрю на ребенка.
- Она будет еще одним ртом, который нужно кормить, - продолжает он кисло и скептически. - Девочки всегда едят больше.
- Она могла бы готовить и убирать, - говорю я. - Когда подрастет, по крайней мере. У нас уже есть три мальчика. Разве мы не можем хотя бы попытаться вырастить маленькую девочку? - Я жду, что Джон согласится, но он, кажется, все еще в раздумьях, явно не горя желанием. - Это может быть полезно и для семьи, - продолжаю я, хотя ненавижу апеллировать к этой стороне его натуры. – Мальчики подрастают и уже… ну, ты заметил, что они... Ну, гормоны играют в мальчиках и... они начинают трогать друг друга. Девочка привнесла бы что-то новое в их сексуальную жизнь.
Он делает паузу и, наконец, отталкивает меня в сторону.
- Оставь нас на время, - бормочет он. - Я сделаю все возможное, но ничего не могу обещать. Это чудо, что она еще не захлебнулась в собственной крови, но если выживет, может вырасти хорошим племенным скотом, если не больше.
- Спасибо, - заикаюсь я, хватая его за руку. - Джон, спасибо тебе...
- Оставь меня! - шипит он, отталкивая меня. - Я не смогу работать, если ты вцепишься в меня!
Поспешно отходя в коридор, я опускаюсь на колени, а затем прислоняюсь спиной к стене, закрывая глаза и сжимая руки вместе.
- Пожалуйста, - шепчу я, пока крики ребенка продолжают разноситься по дому. - Только одну девочку. Только одну. Я больше ни о чем не буду просить, никогда, ни за что на свете, я просто хочу...
Внезапно входная дверь распахивается, и трое мальчиков вбегают в дом, пихая друг друга и врезаясь в перила лестницы.
- Ты видела? - взволнованно спрашивает один из них. - Свиньи разрывают на части сразу двух человек!
- Я видела, - отвечаю я, открывая глаза.
- Один из них все еще молил о пощаде после того, как ему оторвали голову!
- Этого не может быть, - говорю я ему. - Ты преувеличиваешь.
- Только немного, - продолжает он с ухмылкой. - Но все равно это было отвратительно!
- Что делает Па? - спрашивает другой мальчик, нахмурившись, глядя на дверь кухни, откуда доносится детский крик. - Это ребенок?
- Не ходи туда, - твердо говорю я, а затем хватаю его за руку, когда он пытается открыть дверь кухни. - Остановись! - кричу я, отталкивая его назад к остальным. - Па должен сначала зашить ей лицо.
- Я хочу посмотреть! - говорит третий, проталкиваясь мимо.
Поднявшись на ноги, я пытаюсь оттащить мальчишку назад, но он уже проскользнул мимо меня. Поспешив за ним, я хватаю его за руку уже у стола, но тут же замираю, увидев, как Джон орудует иглой в центре лица ребенка. Мгновение я смотрю на кричащую девочку и наблюдаю, как Джон осторожно продевает иглу с нитью, заштопывая рану. Временами он может быть грубым, жестоким человеком, но уж точно знает, как обращаться с человеческим телом.
Его руки покрыты шрамами и грязью, но они твердые и сильные. Руки хирурга.
- Готово.
Час спустя, пытаясь отвлечься, пришивая заплатки к брюкам мальчиков, я поворачиваюсь и вижу Джона, входящего в переднюю комнату. На его руках запекшаяся кровь, и он выглядит усталым, как никогда раньше.
- Она жива? - спрашиваю я, оглядывая коридор. Прошло уже много времени с тех пор, как я слышала плач ребенка, и в глубине души уже начала готовиться к худшему.
- Посмотрим, как она будет себя чувствовать утром, - бормочет он, усаживаясь в кресло у окна. - Может, выживет, а может, и нет. Но в одном я уверен - у нее будет адский шрам.
- Я принесу тебе поесть, - говорю я ему, поднимаюсь на ноги и спешу на кухню.
По правде говоря, как бы я ни понимала, что должна найти что-нибудь поесть для мужа, мне больше хотелось проверить, как там девочка. Конечно, я обнаруживаю, что Джон оставил ее в окровавленных пеленках и не приложил никаких усилий, чтобы помыть ее. Пока мальчики кричат и играют во дворе, я подхожу к ребенку и смотрю на ее лицо. Глаза девочки закрыты, почти как у мертвой, но когда я подношу тыльную сторону ладони к ее рту, то чувствую, что она дышит. Джон, вероятно, вырубил ее с помощью небольшого количества алкоголя, но думаю, что она скоро проснется и закричит.
Толстая серебристо-черная нить стягивает края раны на лице в том месте, где был нос девочки. Джон, безусловно, хорошо поработал. Я бы хотела обмыть бедняжку, но боюсь повредить швы, поэтому решаю подождать до завтра.
Заметив на пеленке замаранный кровью ярлык, я присматриваюсь. Ногтем большого пальца соскребаю корку засохшей крови, и наконец мне удается прочитать имя.
- Виктория Уильямс, - шепчу я.
Глядя на лицо ребенка, я не могу отделаться от мысли, что она заслуживает лучшего имени. Возможно, Виктория было ее именем до того, как она оказалась на ферме, но сейчас ей нужно новое имя.
- Этель, - решаю я наконец, - в честь моей бабушки.
Нет, это имя ей не подходит. Ей нужно что-то получше.
Протянув руку, я глажу ее подбородок. Она такая красивая и мягкая, и я абсолютно уверена, что она переживет эту ночь. Возможно, это материнская интуиция, но уверена, что она уже начинает выздоравливать, и я буду спать здесь, рядом с ней, чтобы быть уверенной в том, что смогу помочь ей. Я знаю, что воспитание девочки отличается от воспитания мальчика, но эта маленькая красавица будет совершенным чудом.
Глядя на ее лицо, я жду, когда в моей голове появится подходящее имя. Спустя пару секунд, я улыбаюсь, когда понимаю, как именно нужно ее называть.
- Энда, - шепчу я. - Это твое имя. В честь моей двоюродной бабушки. И я обещаю тебе, что все будет хорошо, раз ты здесь, с нами.
Наклонившись, я целую ее лицо.
- Добро пожаловать на ферму, Энда Клэр.
СЕЙЧАС
Юго-восточный Кент, примерно в пяти милях от деревни Уэксхем, Англия.
Внезапно сев прямо, я вижу, что фары машины выхватывают еще одну темную, отдаленную сельскую дорогу.
- Все в порядке, - говорит Пит, поворачивая руль и сворачивая на следующем повороте, - ты можешь вздремнуть еще, если хочешь. Нам ехать еще пару часов.
- Нет, - бормочу я, глядя вниз на свои руки, которые лежат на моем огромном, выпуклом животе. - Я в порядке.
- Пинается?
Я качаю головой.
- Ты свернул не туда?
- Нет. А что?
- Ведешь как-то неуверенно.
- Думаешь, я не знаю дороги?
- Я уверена, что знаешь, - отвечаю я, заставляя себя улыбнуться. Он всегда так обижается, когда я ставлю под сомнение его навигационные навыки, хотя думала, что мы уже должны были приехать. С другой стороны, темная кентская сельская местность кажется мне одинаковой, но думаю, что Джон хорошо ориентируется здесь.
- Ты ведь понимаешь, что мы бы не поехали к ним, будь это не срочно? - спрашивает он. - Мама пыталась уверить меня по телефону, что с папой все в порядке, но я слышал по ее голосу... Что-то не так, а она мне не говорит. Я не думаю, что это был просто легкий инсульт. Есть что-то еще, о чем она не говорит.
- Все в порядке, - отвечаю я, заставляя себя улыбнуться, хотя мне кажется, что скоро мне снова захочется в туалет. - Я понимаю. В любом случае, ребенок родится только через две недели. Я уверена, что мы справимся пару дней вдали от дома. Единственное, что меня беспокоит, это то, что твоя мама будет курить рядом со мной, пока я беременна. Я ненавижу сигаретный дым, а в таком положении, действительно думаю, мне следует избегать...
Я вздрогнула, почувствовав, как ребенок слегка шевельнулся.
- Пенни? - спрашивает Пит обеспокоенно, косясь на меня. - Что...
- Ничего, - отвечаю я ему, откидываясь назад и делая глубокий вдох. Глядя на дорогу впереди, я не могу отделаться от ощущения, что мы, должно быть, находимся в милях от цивилизации, но понимаю, что просто паникую, оказавшись вдали от Лондона. Постепенно мои глаза начинают закрываться, и легкое покачивание машины погружает меня в очередную дрему, но через несколько секунд я снова подскакиваю.
- Ты как на страже, да? - спрашивает Пит.
- Что?
- Ты не можешь просто расслабиться и поспать, пока я веду машину. Ты постоянно думаешь, что я сверну не туда, и мы заблудимся.
- Конечно, нет, - бормочу я, делая еще один глубокий вдох. Когда мы проезжаем мимо дорожного знака, я вижу, что мы находимся примерно в девяти милях от Уэксхема, что означает, что мы все еще далеко от дома родителей Пита. - Я вовсе не твой надзиратель, - продолжаю я, снова закрывая глаза. - Разбуди меня, когда мы доберемся, хорошо? Возможно, нам придется остановиться раньше, потому что думаю, что мне понадобится наведаться в комнату для девочек.
- Мы проехали мимо "Счастливого едока" несколько миль назад, - отвечает он, - но тот был заброшен и заколочен.
- Ничего. - Я делаю еще один глубокий вдох, пытаясь упорядочить свои мысли. - Все в порядке.
Я снова попытаюсь подремать, склонив голову. Чувствую, что в конце концов мне удастся заснуть, если я смогу просто ни о чем не тревожиться. Я продолжаю уверять Пита, что эта небольшая поездка нисколько мне не в тягость, но это ложь. Последнее, что я хочу сделать на последнем триместре беременности, это навестить его родителей, но понимаю, что он беспокоится о своем отце, так что думаю, что должна просто смириться с этим. Кроме того, роды еще не завтра. Опустив голову и упираясь подбородком в ключицу, я чувствую, как потихоньку погружаюсь в сон...
Я чувствую, что ребенок шевелится. Слегка меняет положение. Легкая улыбка появляется на моих губах, когда я пытаюсь представить, каково это будет, когда я наконец увижу лицо своего ребенка...
Внезапно раздается грохот. Открыв глаза, я вижу, как асфальт летит в лобовое стекло, а затем что-то упирается мне в грудь, как будто невидимая сила раскачивает меня. В тот самый момент, когда весь воздух вырывается из моих легких, машина опрокидывается на крышу, а затем вращается, задевая дерево и выкатываясь обратно на дорогу. Раздается ужасный скрежещущий звук, когда машина вверх тормашками скользит по дороге, и на мгновение мне кажется, что весь мир вот-вот расколется, а через несколько секунд раздается еще один грохот, и все погружается в темноту.
Потянувшись вниз, я провожу руками по своему животу, отчаянно надеясь почувствовать хоть какой-то признак жизни внутри себя. Ремень безопасности плотно прилегает к моей груди, и только через мгновение я понимаю, что мы перевернулись.
- Пит? - Я хриплю, пытаясь говорить громче шума двигателя, издающего громкий, лязгающий звук, как будто он вот-вот взорвется. - Пит, ты в порядке?
Протягивая руку в темноту, чувствую рукой россыпь осколков стекла, но затем мне удается нащупать ногу Пита.
- Пит! - уже кричу я, проводя рукой по его ноге и переходя на грудь. Я ничего не вижу, хотя мне быстро удается дотянуться до его лица и почувствовать что-то горячее, липкое на его щеке.
Кровь.
- Пит! - кричу я, тряся его голову. - Пит, мы должны выбраться отсюда!
Двигатель все еще ревет, но все, что я могу сделать, это продолжать трясти своего мужа, надеясь, что он вдруг очнется.
- Пит, послушай меня, - молю я, по моим щекам текут слезы. - Ты меня слышишь? Ради Бога, Пит, скажи что-нибудь! Ты должен...
Внезапно я слышу громкий удар по кузову автомобиля и поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть тень возле машины. Тень движется, и я понимаю, что снаружи кто-то есть.
- Помогите! - кричу я, стуча в окно. - Мы здесь! Помогите нам! Вызовите...
Прежде чем я успеваю закончить, что-то врезается в окно, разбивая его и осыпая меня осколками. Я отворачиваюсь, пытаясь защитить свой живот руками, но теперь слышу тяжелый хрип снаружи машины. Повернувшись посмотреть, я вижу, как через разбитое окно протягивается рука и упирается в сиденье, а затем, наконец, пальцы касаются моего плеча. Пальцы замирают на мгновение, а затем рука протягивается чуть дальше, ощупывая меня, словно проверяя, действительно ли я еще жива.
- Помогите, - молю я, стараясь не паниковать, когда рука движется к моей шее.
Два пальца прижимаются к моей коже, как бы нащупывая пульс.
- Пожалуйста, помогите, - хнычу я, по моему лицу текут слезы.
Рука отдергивается.
- Я застряла, - продолжаю я, начиная дрожать от страха. - Мой муж не двигается, пожалуйста, вы должны нам помочь!
Я жду, но мне никто не отвечает.
- Вы все еще там? - спрашиваю я, снова пытаясь ослабить ремень безопасности. - Пожалуйста, вы должны позвать на помощь. Нам нужна скорая помощь. Вы нам поможете? Вытащите нас?
Я снова жду, смотрю на разбитое окно, надеясь, что...
Вдруг рука снова тянется внутрь, держа шприц. Прежде чем я успеваю среагировать, игла вонзается в мою руку, и я чувствую, как что-то вливается в мое тело.
- Что вы делаете? - кричу я, хотя уже начинаю чувствовать головокружение. - Я беременна! Осторожно, я беременна и...
Внезапно почувствовав, что моя голова стала намного тяжелее, и я бессильна уже что-либо сделать, когда игла выскальзывает из моей руки.
- Что вы мне вкололи? - шепчу я, мой голос уже звучит невнятно. - Кто вы? Что вы...
Уже погружаясь в бессознательное состояние, я едва в состоянии повернуть голову и посмотреть в разбитое окно. В глазах уже все расплывается, но я еще могу различить человеческую фигуру, склонившуюся к окну и смотрящую на меня. Кажется, это... Это девочка, подросток.
- Что ты... - мямлю я, едва шевеля языком. - Что... Кто...
- Все в порядке, - отвечает девичий голос. - С тобой все будет в порядке. Я отвезу тебя домой, на ферму. Тебе там понравится, обещаю.
Схватив ее за запястья, я убедилась, что хватка крепкая, и начала тянуть. Она тяжелее, чем я ожидала, и находится не совсем под удобным углом, но в конце концов мне удается вытащить ее через разбитое окно. В раме осталось еще много стекла, и она несомненно порезалась об осколки, но главная проблема - это ее вес.
Никто из них никогда раньше не был таким тяжелым.
Вдруг моя нога соскальзывает, и я падаю на асфальт. Слегка запыхавшись, некоторое время смотрю на женщину без сознания, ее лицо едва видно в лунном свете. Честно говоря, я начинаю думать, что ее будет слишком трудно доставить на ферму, но решила, что столько сил уже потратила, так что надо продолжать. Я из тех людей, которые никогда не бросают начатое дело. Это один из уроков отца, который я усвоила.
Я хватаю ее за запястья и снова начинаю тянуть, напрягая каждый мускул своего тела, пока мне не удается вытащить ее почти полностью. Ее левая нога зацепилась за кусок стекла, который сильно впивается в ее плоть. Мне приходится сильно дернуть еще пару раз, и, наконец осколок ломается, и мне удается вытащить ее наружу. Мои руки горят от усилий, и я с трудом стою на ногах, особенно учитывая то, что под подошвами скользкие осколки стекла, но наконец...
Я внезапно останавливаюсь, увидев ее огромный, раздутый живот.
Отпустив ее запястья, я обхожу женщину и приседаю, чтобы рассмотреть поближе. У нее самый большой, самый круглый живот, который я когда-либо видела, он вздулся у нее, словно воздушный шар. Я смотрю на ее лицо, чтобы убедиться, что она все еще без сознания, а затем задираю ее рубашку, чтобы рассмотреть получше. Кожа на ее животе натянута, как будто там внутри нее что-то чертовски большое. Я кладу руку на живот, ощупываю его и пытаюсь понять, что там внутри – какой-нибудь паразит или это какая-то болезнь?
Внезапно что-то шевелится под моей ладонью и толкает мою руки изнутри живота женщины. Отпрянув от неожиданности, чувствую, как бешено колотится мое сердце. Это было что-то экстраординарное. Это почти как... Это кажется безумием, но я думаю, что у этой женщины что-то живое внутри.
Я не могу даже представить, что может быть у нее в животе.
Из-за ее веса мне требуется больше времени, чем обычно, чтобы сдвинуть ее с места, а это значит, что уже почти рассвело, когда я дотащила ее до фермы.
Даже закрепив ее руки за запястья на краях стола, я с опаской кошусь на ее живот. Ненормально, что у человека такая нереально большая часть тела. Моя любознательность требует рассмотреть ее поближе, но чувство самосохранения и природная осторожность просят держаться от незнакомки на безопасном расстоянии. В конце концов, я вспоминаю, как однажды скальпелем разрезала спинку паука, чтобы посмотреть, что там у него внутри.
Возможно, стоит сделать так же с этой женщиной, чтобы удовлетворить свое любопытство?
Я бы хотела спросить у кого-нибудь, но не могу. Па бесполезен, так что мне придется разбираться самой.
Приподняв веки женщины, я вижу, что зрачки глаз сужены. Так всегда бывает после инъекции, и пройдет некоторое время, прежде чем они придут в норму, и она начнет просыпаться. Однако пульс у нее вполне нормальный, так что я уверена, что в конце концов она очнется, хотя...
Снова взглянув на ее вздувшийся живот, я не могу отвести от него взгляд. Наконец мне удается подавить свой страх и подойти ближе, задирая ее рубашку, чтобы погладить ее живот. Кожа такая гладкая, и я обходя стол, не отрывая руки от ее живота, ощущаю...
Вдруг я снова чувствую толчок, и отступаю назад.
Мое сердце колотится. Я должна раздеть и помыть эту женщину, но сейчас мне лучше не торопиться и оценить ситуацию. Конечно, ситуация нестандартная, и я думаю, что она может быть очень больна, но иногда люди болеют, а потом снова выздоравливают. Я не эксперт в этой области.
Может быть, эта женщина еще может стать моей новой сестрой. Может быть, я просто должна помочь ей поправиться. Но сначала мне нужно разобраться еще с одним человеком. Я уже слышу, как он трепыхается в кузове пикапа.
Женщина была не одна в автомобиле. В ней был и мужчина, но, по крайней мере, он не такой тяжелый. Вытаскиваю его из кузова пикапа и начинаю тащить по земле.
Хорошо, что я сильная.
Самое трудное - это слякоть. Мои ноги постоянно погружаются в размытую грязь, идет мелкий дождь, который только затрудняет мне мою задачу. Тем не менее, крепко держа мужчину за руки, мне удается дотащить его до ворот загона, где я отпускаю его и иду открывать ворота. Но сначала я заглядываю в загон и вижу, что свиньи разлеглись в дальнем конце. Похоже, они наслаждаются плохой погодой.
- У меня есть кое-что для вас, - шепчу я с легкой улыбкой. – Сегодня у вас настоящий пир…
Внезапно я слышу хрип и кашель, и, повернувшись, вижу, что мужчина снова очнулся. Наверное, мне следовало огреть его посильнее. Несмотря на то, что после аварии он весь изрезанный, переломанный, с кровоточащими ранами и торчащими наружу сломанными костями, он еще борется. Я в шоке таращусь на него, когда он переворачивается на бок и издает слабые, булькающие хрипы.
- Пенни? - задыхается он, протягивая руку, поднимая пальцы с налипшей на них грязью, как будто не понимает, где находится. Ну, конечно, то есть, конечно, он не знает, где находится. Он же не местный.
- Кто ты? - шепчет он, поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня. - Где моя жена?
Я застываю на месте, не зная, как реагировать.
- Где моя жена? - снова спрашивает он, морщась от боли, потом поворачивается и смотрит в сторону фермерского дома. - Что это, черт возьми... Где я? - Он откашливается, а затем снова поворачивается ко мне. - Кто ты?
Я смотрю на него мгновение, прежде чем повернуться и потянуть за рычаг, открывающий ворота загона. Мои руки слегка дрожат, и мне, конечно, не нравится, когда люди так таращатся на меня, но решаю, что просто нужно закончить работу.
- Моя жена беременна, - продолжает мужчина, его голос дрожит от боли. - Пожалуйста, скажи, где она? Она на восьмом с половиной месяце беременности, я должен убедиться, что с ней все в порядке. Ее зовут Пенни, а я Пит. Пит Латимер. Ты можешь сказать мне, где я нахожусь?
Открыв ворота, я убеждаюсь, что свиньи все еще находятся в дальнем конце загона, а затем поворачиваюсь, хватаю мужчину за ноги и протаскиваю его внутрь.
Он тут же вскрикивает, и я понимаю почему. Я слышу, как скрежещут сломанные кости в его теле, а из одной из ран в боку сочится свежая кровь. Осколки стекла блестят в глубоких кровавых порезах по всей шее и лицу. Его крики продолжают сотрясать воздух, пока я тащу его по грязи и навозу, но отпускаю его ноги, как только он оказывается внутри.
Позади себя я слышу, как свиньи поднимаются. Они уже увидели еду, и жаждут подкрепиться этим парнем.
- Что ты делаешь? - кричит мужчина, пытаясь подняться, но безуспешно. Ноги у него все равно сломаны, так что далеко он не уйдет.
Обойдя его, я возвращаюсь к воротам. Однако сделав пару шагов, чувствую, как мужчина вдруг хватает меня за левую лодыжку, словно пытаясь удержать.
Повернувшись, я смотрю на трех свиней и вижу, что они уже направляются в нашу сторону. Их морды подергиваются, значит, они почувствовали кровь.
- Где я? – вновь спрашивает мужчина, крепко сжимая мою лодыжку. - Где моя жена? Пожалуйста, последнее, что я помню, это то, что я был в машине, мы ехали к моим родителям, а потом... Я думаю, что-то было поперек дороги, что-то, что пробило шины, и...
Его голос прерывается, когда он смотрит на меня, а затем поворачивается, чтобы посмотреть на свиней.
- Какого черта? - восклицает он болезненно вздрагивая, когда я высвобождаю свою лодыжку из его хватки. - Что это за место, черт возьми? Что ты со мной делаешь?
Выйдя из загона, я захлопываю ворота и тщательно запираю их. Последнее, чего я хочу, это чтобы свиньи выбрались наружу, особенно основательно подкрепившиеся и полные энергии. Уже сейчас их визг и похрюкивания становятся громче и задорнее, а когда я снова заглядываю в загон, то вижу, что они обнюхивают человека со всех сторон, не обращая внимания на его попытки отогнать их.
- Что это такое? - кричит мужчина, озираясь по сторонам. - Пенни? Пенни, ты здесь? Пенни, помоги мне! Пенни, позови...
Вдруг одна из свиней укусила его за ногу, раздробив кость. Мужчина издает ужасающий, пронзительный крик, но я не отвожу взгляда. Хотелось убежать и спрятаться, закрыть уши, но считаю, что не в праве ограждать себя от любых проявлений сил природы. Если вы можете смотреть на восход солнца и находить его прекрасным, вы также должны иметь возможность смотреть на человека, которого едят свиньи. Природа - это не только красивые вещи.
- Помогите мне! - кричит он, когда еще одна свинья вгрызается ему в поясницу.
Я вижу, как из раны брызжет кровь, заливая морду свиньи. Мне нравится вид свежей крови, смешивающейся с грязью. От этого кровь кажется краснее, а грязь - коричневее. И именно на этом я сосредотачиваюсь, когда дождь полил сильнее, а крики мужчины становились все громче и громче. Однако через мгновение я понимаю, что позволяю себе отвлечься, что нахожу оправдания, чтобы не смотреть прямо на тело мужчины, пока свиньи разрывают его на части. Сделав глубокий вдох, я поворачиваюсь и смотрю на него, заставляя себя наблюдать, как животные отрывают куски его плоти, слушая возбужденные визги свиней, заглушающие его предсмертные крики.
Через полчаса от человека действительно мало что осталось. Только несколько костей, которые свиньи доедят позже. Они никогда не оставляют после себя много.
Прижав руку к вздувшемуся животу женщины, я жду, вдруг снова почувствую толчки. Через минуту или две я чувствую, как что-то давит на внутреннюю стенку живота. Что бы там ни было, я точно уверена, что оно живое.
Я глубоко вздыхаю, пытаясь надуть свой живот, но он не становится таким же большим, как у женщины. И я не чувствую внутри себя ничего живого, поэтому через мгновение снова кладу обе руки на ее тело и чувствую толчки, которые не утихают. Это, без сомнения, самая странная вещь, которую я когда-либо видела в своей жизни.
Каким-то образом что-то живое оказалось внутри нее.
- Ты это съешь, - говорю я, ставя миску с супом на стол рядом со стулом Па. - И тебе понравится. Не упрямься. Тебе понравится, потому что это вкусно. Это вкусный суп.
Я жду, но он не поднимает глаз, уставившись на свои колени, наблюдая за своими скрюченными, шишковатыми пальцами. Он иногда бывает таким интроспективным и задумчивым. Я знаю, что ему, должно быть, тяжело: когда-то он был хозяином фермы, а теперь превратился в калеку. Тем не менее, с этим ничего не поделаешь, так что ему просто нужно привыкнуть к своему положению.
- Я оставлю тебя, - говорю я ему. - У меня есть дела.
Поворачиваюсь и направляюсь к двери, но через мгновение останавливаюсь и оглядываюсь на него. Прошло много времени с тех пор, как Па что-то говорил, и я вроде как смирилась с его молчанием, но сейчас решила, что должна спросить его кое о чем. Па умный и знает о мире гораздо больше, чем я могу надеяться узнать. Он всегда объяснял мне то, что, по его мнению, мне нужно знать, но сейчас мне нужно узнать кое-что еще.
- У меня женщина внизу, - говорю наконец, - и она...
Я делаю шаг назад к нему, а потом беру старую подушку и засовываю ее под платье, чтобы мой живот выглядел большим.
- Она такая, - продолжаю я, слегка нахмурившись, - но это не подушка, это как будто ее живот раздулся и стал большим, и мне кажется, что там что-то шевелится. И я просто... Я не знаю, что с ней не так. Она больна?
Па не отвечает. Я знаю, что он слышит меня, но его взгляд по-прежнему устремлен вниз на свои руки. Может быть, он вспоминает, когда они были сильными и крепкими, те времена, когда он делал всю работу здесь. Я понимаю, почему он грустит, что те дни прошли, но в то же время я ничем не могу ему помочь. Это не моя вина, что он постарел.
- Она больна, па? - спрашиваю я снова. - Она умирает? Она не выглядит больной, но внутри нее точно что-то происходит.
Опустив взгляд на свой живот, я провожу руками по бугорку под платьем. Под тканью подушечка кажется мягкой и губчатой, но пузо у той женщине совсем другое на ощупь. Прежде чем идти кормить Па, я некоторое время прикладывала ухо к животу женщины и слышала всевозможные странные звуки изнутри ее тела. Я убеждена, что там есть что-то живое, и эта мысль заставляет меня нервничать.
Как у нее внутри может быть живое существо?
- Я думала вскрыть ее, - пробормотала я, - но потом подумала... Я ведь могу убить ее, и могу уничтожить то, что в ней, прежде чем у меня появится шанс понять это. Может быть, я не очень умна, Па, но я знаю, когда я чего-то не понимаю. Это одна из самых важных вещей, которым ты меня научил. - Я делаю паузу, прежде чем протянуть руку под его подбородок и осторожно поднять его лицо. Я хочу, чтобы он посмотрел на меня. - Па, почему у женщины живот...
Я задыхаюсь, как только вижу его глаза. Они усохли еще больше, и теперь кажутся слишком малы для глазниц. А глазные яблоки примерно на две трети больше, чем должны быть, поэтому кажутся просто огромными, за ними практически не видно белков. Несколько ресниц, кажется, загибаются внутрь, и, по-моему, вросли в то, что осталось от глазных яблок. Я не знаю, что за болезнь могла сделать это с ним, но уверена, что сейчас он испытывает сильную боль. По его щекам размазана какая-то прозрачная жидкость, не слезы, но что-то, что вытекает из его глаз. Я хотела бы помочь ему, но даже не знаю, с чего начать.
- Па, что с ней происходит? - спрашиваю я. - Отчего живот женщины может стать таким...
Мой голос прерывается, когда я пытаюсь представить, почему живот может стать таким большим. Может быть, я и не образованная, но не глупая и понимаю, когда что-то не так. Я помню, что у брата однажды распух локоть после падения, и папа сказал, что он сломал его, но я не думаю, что у женщины из автокатастрофы сломан живот. Думаю, с ней происходит что-то другое, и мне нужно выяснить это, прежде чем решу, может ли она стать моей новой сестрой.
- Объясни мне, па, - продолжаю я. – Ты не можешь не знать.
Я жду, прежде чем окончательно осознать, что он совсем не в том состоянии, чтобы помочь мне.
- Тогда сама разберусь, - говорю я ему, делая шаг к двери. - Думаю, прошли те времена, когда я могла приходить к тебе с вопросами, но ничего страшного. Я разберусь во всем сама.
Опустив тряпку в ведро с водой, я прополаскиваю ее, затем вытаскиваю и выжимаю. Вода стекает обратно в ведро, и тогда я поворачиваюсь и начинаю вытирать грязь с живота женщины. Я очень осторожно обтирала ее, просто на случай, если ее живот может быть чувствительным. В конце концов, я не хочу, чтобы он лопнул и оттуда выплеснулось то, что жило внутри, поэтому я осторожнее, чем обычно.
Обтираю ее тело, как свое.
Вытирая тряпкой бока живота, я чувствую еще один слабый толчок. Я улыбаюсь, хотя и не знаю почему. Обойдя стол, начинаю обтирать другую сторону живота и как бы погружаюсь в некое медитативное состояние, просто наслаждаясь регулярными толчками, которые чувствую. Я чищу эту часть живота гораздо дольше, чем следовало бы, и, наконец, мне приходится заставить себя двигаться дальше. Снова смочив тряпку, я отхожу к краю стола и начинаю мыть грудь женщины, хотя не могу не заметить, что она тоже кажется какой-то болезненной и большой.
Моя жена беременна, - кричал мне мужчина, когда я скармливала его свиньям. - Пожалуйста, скажи где она? Она на восьмом с половиной месяце беременности, я должен убедиться, что с ней все в порядке.
- Беременна, - шепчу я, это новое для меня слово, и я не знаю его значения. -Это должно что-то значить.
Беременная. Что значит беременная?
Я, конечно, могу пойти и снова спросить у папы, но почему-то мне кажется, что все равно не добьюсь от него ответа. Он всегда говорил мне, что есть вещи, которые мне просто не нужно знать, вещи, которые могут расстроить меня. Я помню, как он однажды объяснял, что мне нужно думать о своих обязанностях и не забивать голову тем, что мне знать не нужно. Так что вместо того, чтобы тратить время попусту, расспрашивая отца, я прохожу в переднюю комнату и отодвигаю диван, чтобы открыть то, что осталось от старого книжного шкафа. У папы не так много книг, но он всегда был умным человеком, и я уверена, что у него есть те книги, которые ему были нужны. Мне просто нужно разобраться, какие из них нужны теперь мне.
Приседая, я смотрю на книги. Я умею неплохо читать, но не уверена, что у Па есть много книг о здоровье. Проводя пальцами по корешкам, я нахожу в основном кучу старых военных романов авторов с такими именами, как Алистер Маклин и Свен Хассель. В дальнем конце полки есть несколько книг с розовыми и желтыми корешками. Вытащив их, я вижу на лицевой стороне фотографии голых женщин и быстро засовываю их обратно, прежде чем проверить другую полку, где в основном лежат старые научно-фантастические романы с космическими кораблями и пришельцами.
Просмотрев одну из книг, я вижу, что на обложке нарисованы странные существа и что-то летящее по небу. Я уверена, что ничего подобного не может существовать на самом деле, поэтому положила книгу обратно, решив, что это просто какая-то глупость. Я не знаю, почему Па вообще читал о таких вещах. О том же задаюсь вопросом, когда достаю очередную книгу с голыми людьми на обложке. Иногда есть моменты в жизни Па, которые я действительно не понимаю.
Наконец, когда я уже собираюсь сдаться, замечаю еще одну книгу, лежащую на дальнем конце полки. Вытащив ее, вижу, что на обложке изображена бабочка. Открываю книгу и обнаруживаю, что в ней сотни и сотни других фотографий, а также текст с описанием каждой из бабочек. Сев поудобнее и прислонившись к стене, я начинаю листать страницы книги, завороженная изображениями. Честно говоря, я никогда не видела ничего столь прекрасного.
Страница за страницей просматриваю самые удивительные образы во всем мире. И в конце концов нахожу страницу, на которой изображен какой-то извивающийся червь, вырывающийся из кокона. Согласно тексту, именно так появляются на свет бабочки. Мне всегда было интересно узнать о подобных вещах и о том, откуда берутся люди, но Па никогда не находил времени на объяснения. На мгновение мои мысли возвращаются к виду живота женщины...
Внезапно услышав громкий стук сверху, я отбрасываю книгу в сторону и мчусь к лестнице. Добегая до верхней ступеньки, понимаю, что с Па что-то не так, и когда вбегаю в его комнату, то обнаруживаю, что он упал с кресла и ползет к окну.
- Па! - кричу я, хватая его за руку, чтобы затащить обратно в кресло. - Что ты...
Прежде чем я успеваю закончить, он поворачивается и бросается на меня. В последний момент я замечаю в его руке металлический штырь и уворачиваюсь от него, когда он пытается вонзить острие мне в грудь. Он задыхается и падает на пол, а я отступаю назад, потрясенная тем, что он только что пытался напасть на меня. Я думала, он уже смирился со всем этим.
Я думала, он смирился с тем, что я теперь главная.
Застонав, Па пытается подняться, но явно слишком слаб. Он все еще держит острую железяку в дрожащей правой руке, и через мгновение я подхожу ближе и выхватываю ее у него. Он испускает слабый крик, но я быстро подхватываю его под руки и тащу обратно в кресло.
- Что это было? - спрашиваю я, задыхаясь. - А? Зачем ты это сделал? Зачем напал на меня?
Я делаю паузу, испытывая искушение порезать ему лицо этим острым металлическим штырем, чтобы наказать его и дать понять, что больше так делать нельзя, но в конце концов отступаю назад и делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Я не жестокий человек, и не хочу причинять ему боль. Что бы на него ни нашло, я уверена, что это временно, и он скоро снова заснет.
- Пусть она... - шепчет он, - пусть она...
Я жду, пока он закончит фразу. Прошли месяцы с тех пор, как я в последний раз слышала его голос, и он кажется таким слабым, слабее, чем я тогда.
- Отпусти ее, - произносит он наконец. - Энда, пожалуйста... Отпусти ее...
- Почему? - спрашиваю я.
- Если она беременна... Отпусти ее...
- Что ты имеешь в виду? - спрашиваю я, задыхаясь, стараясь сохранять спокойствие. - Ты имеешь в виду ее живот? Это значит беременна? Почему у нее такой большой живот?
Я жду, что он объяснит, но его дыхание стало более затрудненным, как будто он изо всех сил пытается глотнуть воздуха.
- Что ты имеешь в виду? - спрашиваю я, делая шаг ближе. - Па, что значит беременна? Мужчина из машины тоже сказал это слово, но я не знаю, что это значит. Что значит...
Внезапно Па пытается выхватить штырь из моей руки. Я отпрыгиваю в сторону, но его пальцы все же на мгновение хватаются за меня.
- Если ты мне не скажешь, - продолжаю я со слезами на глазах, - я все узнаю сама. Я узнаю, ты знаешь! Мне шестнадцать лет! Я достаточно смышленая, чтобы найти способ узнать все самой! Вот увидишь!
С этим я выхожу из комнаты и захлопываю за собой дверь. Спешу в соседнюю комнату и направляюсь к карнизу у окна, где нахожу старую грязную банку, которую я когда-то использовала для хранения своей коллекции бабочек. Поднеся банку к свету, я слегка наклоняю ее и смотрю, как мертвые бабочки скользят по дну. Несколько лет назад я потратила много времени, собирая их, следя за тем, чтобы Брат не смог их найти и убить, но они все равно умерли. По крайней мере, они не гниют. Я запечатала банку как можно плотнее, и бабочки все равно выглядят красиво, даже если я не смогла сохранить им жизнь.
Если бы мне пришлось выбирать между бабочками и свиньями, я бы всегда выбирала бабочек. Они намного красивее.
Прислонившись к стене, я смотрю в загон для свиней и вижу, что они съели большую часть трупа. Несколько костей торчат из грязи, сверкая, как маленькие бриллианты, некоторые из них с кусочками плоти, все еще оставшимися на них, но пара свиней занята тем, что доедает их. Скоро все исчезнет.
Бросив взгляд в дальний конец загона, я замечаю пару молодых свинок, сосущих свою мать. Они выглядят крепкими и сильными, хотя прошло не так много времени с момента их рождения. Один умер во время родов и был съеден остальными, но я думаю, что это не так уж плохо, потому что двое все-таки выжили. Два больших розовых зверя, которые с каждым днем будут становиться только сильнее. Папа никогда не показывал мне, как свиньи рожают, но я сама догадалась.
Обойдя загон с другой стороны, я протягиваю руку и глажу одного поросенка. Его шкура на ощупь грубая и щетинистая, но это нормально.
Вдруг я слышу крик из дома. Оглянувшись на заднюю дверь, я понимаю, что женщина, должно быть, очнулась.
- Помогите мне! - кричит она между прерывистыми вдохами. - Кто-нибудь, помогите мне! Я рожаю!
Немного приоткрыв дверь, я заглядываю внутрь и к своему ужасу вижу, что женщина яростно бьется на столе в своих оковах на запястьях и лодыжках. Все ее тело дрожит, когда она пытается освободиться, и даже отсюда я вижу, как пот блестит на ее лбу.
- Пожалуйста, помогите мне! - рыдает она. - Пит! Помоги! Где ты?
Я немного медлю на пороге, прежде закрыть дверь перед собой.
- Кто там? - внезапно кричит женщина.
Я вздрагиваю.
Она увидела меня.
- Пожалуйста, помогите мне! - кричит она. - Кто бы вы ни были, вы должны вытащить меня отсюда! Пожалуйста, я не знаю, что происходит, но я должна попасть в больницу! Где мой муж?
Не двигаясь с места, я прислушиваюсь к скрежету ее оков о стол. Люди всегда пытаются освободиться, когда впервые приходят в себя здесь, но эта женщина кажется сильнее остальных, и я начинаю сомневаться, что оковы ее удержат. Однако через мгновение я напоминаю себе, что они слишком крепкие и тугие, и понимаю, что мне не о чем волноваться. Тем не менее, это первый новый человек, прибывший сюда после Линдси за много лет, так что впервые я сама полностью отвечаю за происходящее.
- Помогите мне! - кричит женщина, и, клянусь, ее голос настолько громкий, что я слышу, как слегка дребезжит соседнее оконное стекло. - Пит, где ты? Пит, ребенок идет!
Ребенок?
- Помогите! - снова кричит она, и на этот раз крик такой, будто у нее повреждено горло, она кричит слишком громко и надрывно. Такое случалось и раньше, с некоторыми другими людьми, которые оказывались здесь. Они кричали так сильно, что начинали кашлять кровью.
Через мгновение я слышу болезненные хрипы с другой стороны двери, и снова раздается скрежет удерживающих устройств. Она пытается освободиться.
- Тебе это не удастся, - шепчу я, в основном убеждая саму себя. – Без ключа тебе не снять оковы.
Потянувшись в карман, я дважды проверяю, что ключ все еще при мне.
- Он идет! - кричит женщина. - О Боже, он идет! Мне нужен доктор!
Идет?
Кто идет?
Я хочу посмотреть, что там происходит, но боюсь, что она может меня увидеть. Люди всегда так пугаются, когда впервые видят мое лицо, а эта женщина и так уже достаточно напугана.
- Вы должны мне помочь! - кричит она, продолжая греметь цепями, которыми прикована к столу. - Пожалуйста, мой ребенок скоро родится, вы должны отвести меня к врачу! Я не знаю, что это за место, но я не могу рожать здесь! Где мой муж? Где Пит?
Я жду, и поначалу слышу только слабые всхлипы. Однако через несколько секунд слышу переполох в загоне. Наверное, крики женщины взбудоражили животных.
Как я их понимаю.
- Помогите мне! - внезапно снова кричит женщина, громче, чем прежде. - Пит! Помоги!
Слегка вздрогнув, я делаю шаг назад от двери. Мне хочется просто повернуться и выйти во двор, подождать, пока паника женщины утихнет, но в то же время любопытство гложет меня. Наконец, решив, что нужно принимать решение, я поворачиваю ручку и чуть-чуть приоткрываю дверь, заглядывая в щель, пока не вижу, как она отчаянно борется с оковами. Однако мой взгляд быстро привлекает ее вздувшийся живот.
И тут я вижу, что со стола стекает откуда-то взявшаяся вода, капая на пол.
- Кто ты, мать твою, такая? - кричит женщина.
Напуганная, я переводу взгляд на ее лицо и вижу, что она смотрит прямо на меня. Инстинктивно я снова захлопываю дверь.
- Кто ты? - кричит она. - Помоги мне! Ты должна найти моего мужа и вытащить меня отсюда!
Она гремит цепями так громко, что я практически не слышу ее из-за грохота. Честно говоря, пока что все идет не очень хорошо, и я начинаю думать, что будет довольно трудно заставить эту женщину полюбить меня. Если она когда-нибудь сможет освоиться в новой жизни здесь, на ферме, и стать моей сестрой, ей придется преодолеть свой шок, а сейчас это кажется невозможным.
- Пожалуйста, вернись! - кричит она. - Я видела тебя! Я знаю, что ты там! Пожалуйста, ты должна вытащить меня отсюда и отвезти в больницу. - Она всхлипывает, словно пытаясь сдержать слезы. - Мой ребенок скоро родится. Ты понимаешь? Мой ребенок рождается, и я не могу родить его здесь. Я должна поехать в больницу.
Я жду, и через несколько секунд понимаю, что все это время старалась задерживать дыхание.
- Ты понимаешь? – снова вопрошает женщина, ее голос дрожит от страха. Цепи теперь дребезжат тише. - Ты можешь вызвать скорую помощь? Ты не знаешь, где мой муж? Я не знаю, где я, но мне нужен мой муж! Пожалуйста, что бы ни происходило, мне нужно попасть в безопасное место, чтобы я могла родить ребенка!
Я на мгновение замираю, прежде чем снова медленно толкнуть дверь. На этот раз я вижу, что женщина лежит, широко разведя ноги в стороны.
- О Боже, - заикается она, глядя на меня. - Твое лицо...
Я прикрываюсь дверью, чтобы она не могла разглядеть меня как следует, но так, чтобы иметь возможность наблюдать за ее дрожащими ногами.
- Мой ребенок скоро родится, - продолжает она. - Ты понимаешь, что я говорю? Ты говоришь по-английски? Мой ребенок идет, и я не могу родить его здесь. Это место... Оно грязное. Я даже не знаю, где я и как я сюда попала, но...
Внезапно она издала вопль боли и сильно натянула цепи.
- О Боже! - кричит она. - Схватки все чаще! Пожалуйста, я чувствую, что он выходит и...
Женщина снова кричит, и раздвигает ноги еще шире.
Я знаю, что мне следует просто выйти во двор или подняться наверх и подождать, пока она успокоится, но чувствую, что нахожусь на пороге того, чтобы увидеть что-то совершенно новое, понять, почему ее живот такой большой. После того, как я на мгновение засмотрелась на ноги женщины, открываю дверь и вхожу в комнату. Мое сердце колотится, пока она продолжает кричать, но я заставляю себя сохранять спокойствие, крадясь по стеночке, пробираясь к краю стола со стороны ее ног. Я знаю, что она будет в ужасе, когда увидит мое лицо, но это нормально. Я привыкла к этому.
- Пит! - кричит пленница. - Помоги мне!
Она продолжает звать своего мужа и умолять меня отвезти ее в больницу, но я не свожу глаз с ее ног, обходя стол. Наконец, остановившись у комода, я заглядываю между ее ног и к своему ужасу вижу, что что-то не так, как будто ее растягивают и разрывают изнутри. Я никогда не видела, чтобы человеческое тело делало что-то подобное, но я не двигаюсь, не в силах отвести взгляда от этого странного зрелища. Даже продолжающиеся крики женщины не могут вывести меня из состояния транса, и я чувствую, как мое сердце колотится в груди, наблюдая, как ее щель между ног увеличивается и открывается, словно...
Словно что-то вот-вот выйдет из нее.
- Пожалуйста, помоги мне, - всхлипывает она, дрожа. - Пожалуйста...
На мгновение она замолкает, а затем внезапно издает еще один ужасающий крик. Я вздрагиваю и отступаю назад, ударяясь о комод, но все равно не свожу глаз с щели между ее ног. Что-то определенно выходит наружу, разрывая ее плоть, и я вижу нечто вроде окровавленной выпуклости, высовывающейся из нее. Выпуклость, похоже, тоже извивается, как будто прокладывает себе путь наружу.
Я была права. В ее животе было что-то живое, и теперь оно вырывается на свободу. И что бы это ни было, мне кажется, я вижу лицо. И мне кажется, оно начинает плакать.
Это как свиньи.
Точно как свиньи, только это делает женщина, а не свинья, это...
Кричащее и покрытое кровью маленькое существо наполовину выбралось, застряв в теле женщины. Глаза его закрыты, но он извивается как угорь, и через мгновение выскальзывает наружу. Его лицо покрыто кровавой слизью, а крики становятся все громче и громче.
- Пожалуйста! - кричит женщина. - Помоги нам!
Знаю, что должна что-то сделать, но я застыла на месте. Со свиньями я не церемонюсь, хотя при необходимости помогаю, подтягивая за ноги малышей. Но в этот раз я слишком напугана, чтобы что-то делать, поэтому просто смотрю, как извивающееся, плачущее маленькое существо сползает дальше на стол. Что бы здесь ни происходило, это так далеко за пределами моего понимания, что, клянусь, у меня начинает болеть голова.
Может, мне стоит позвать Па?
Но, опять же, я не знаю, могу ли я сейчас доверять Па.
Женщина издает еще один крик. Я никогда раньше не видела, чтобы с человеческим телом происходило что-то подобное, я даже не думала, что такое возможно. Иногда я задавалась вопросом, откуда берутся человеческие дети, и думала, что это может быть похоже на то, что происходит со свиньями, но, наверное, выбросила все это из головы. Когда малыш продолжает плакать, я заставляю себя подойти ближе, думая, что, возможно, смогу чем-то помочь, но через мгновение женщина снова кричит, и я отступаю назад, слишком напуганная, чтобы вмешиваться.
- Помоги мне, - лепечет она в отчаянии, ее голос начинает слабеть. - Пожалуйста...
Она пытается сесть, и я потрясена, увидев, как пот струится по ее лицу.
- Пожалуйста, - шепчет она снова. - Мой ребенок...
Я молчу, не зная, что ответить.
- Помоги мне! - внезапно снова кричит она, задыхаясь и откидываясь обратно на столешницу. В этот момент дыра между ее ногами, кажется, становится немного больше, плоть с одного края разрывается, и ребенок частично соскальзывает на металлическую поверхность вместе со свежей струйкой крови.
Подойдя ближе, я понимаю, что малыш шевелится.
Он живой!
- Нет, - шепчу я, чувствуя, как сердце колотится в груди, пока извивающееся существо продолжает кричать. - Это не может происходить взаправду...
- Ты видишь это? - задыхается женщина. - Пожалуйста, скажи мне, что ты видишь!
- Что это? - заикаюсь я. - Что с тобой происходит?
Внезапно ребенок выскользнул почти полностью, оставив только свои маленькие ножки внутри тела женщины. Трудно поверить, что это существо вышло из нее, но вдруг я замечаю, что, как и у свиней, которых видела при рождении, ребенка с женщиной связывает пуповина, тянущаяся из ее щели между ног. У свиней пуповина обычно обрывается, но когда ребенок выскользнул наружу и продолжает извиваться и кричать, я понимаю, что пуповина все еще связывает его с матерью, а через мгновение вижу, что она частично обмотана вокруг шеи ребенка. На самом деле, лицо бедняжки кажется немного краснее, чем было всего несколько секунд назад.
- Помогите нам! - кричит женщина. - Ради Бога, ты должна помочь!
Я не знаю, что делать, поэтому просто стою и смотрю, мои глаза выпучиваются от шока.
- Да что с тобой такое? - рыдает женщина, натягивая путы на запястьях. - Дай мне посмотреть на моего ребенка!
Наблюдая за ребенком, я вижу, что он уже перекатился под ногу женщины, к краю стола. Меня тянет подойти и помочь ему, может быть, даже поднять его, но в то же время я боюсь, вдруг сделаю что-то не так. Я делаю небольшой шаг к столу, не сводя глаз с извивающегося маленького комочка окровавленной плоти, а затем перевожу взгляд на руки женщины и к своему ужасу вижу, что она почти сорвала всю кожу на запястьях в попытке освободиться от оков.
- Я выберусь отсюда! - кряхтит она сквозь стиснутые зубы. Наклонившись вперед, она издает вопль боли, снова потянув левую руку, и я наблюдаю, как цепи сдирают ее кожу вместе с плотью.
- Ты калечишь себя, - шепчу я. - Если будешь продолжать в том же духе, то...
Прежде чем успеваю закончить, краем глаза замечаю движение. Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как ребенок скатывается с края стола. Бедняжка на мгновение закричал громче, чем прежде, но пуповина обвилась вокруг ее шеи и туго натянулась, когда ребенок повис в футе от пола, извиваясь и булькая.
- Что случилось? - кричит женщина, она в полной панике. - Где мой ребенок?
Не обращая на нее внимания, я смотрю на ребенка и наблюдаю, как он крутится в воздухе. Я вижу, что он пытается закричать, но пуповина плотно обмотана вокруг его шеи, что сводит его крики к нескольким судорожным вздохам. Очевидно, он не может освободиться, но впервые его глаза немного приоткрылись, а ноги яростно брыкаются. Улыбаясь, я тянусь вниз и провожу рукой по одной из ног, и думаю, та ли это нога, которая пинала изнутри живота, когда ребенок был еще внутри раздутого живота женщины.
Это прекрасно.
- Что ты делаешь? - кричит женщина, продолжая трепыхаться в оковах. - Вытащи меня отсюда!
Я смотрю на ребенка еще мгновение, прежде чем медленно осознаю, что его лицо, кажется, слегка меняет цвет, становится немного темнее и синее. Я думаю, что это мальчик, потому что у него есть части тела, которые есть только у мальчиков, и теперь его глаза открыты шире, чем раньше, почти как будто начинают вылезать из глазниц. По мере того, как его лицо становится все более и более синим, я не могу отделаться от мысли, что, возможно, мне следует попытаться как-то помочь. С одной стороны, я могла бы освободить его шею от пуповины, но сомневаюсь, подумав, что, возможно, так и должно быть. Возможно, младенцы должны висеть вниз головой, и это совершенно нормально, что его маленькое личико приобретает все более глубокий фиолетовый оттенок. Я бы хотела...
- Где он? - кричит женщина.
Прежде чем я успеваю отреагировать, что-то хватает меня за волосы и тянет в одну сторону. Я чувствую, как ногти царапают кожу на макушке, а когда отстраняюсь, вижу, что женщине удалось вырвать руку из пут. Она содрала плоть на запястье до кости, и теперь тянется ко мне окровавленной рукой, с которой кожа и мясо свисает ошметками.
- Он здесь, внизу, - заикаясь, говорю я, отступая назад, чтобы она не могла до меня дотянуться.
Я с ужасом наблюдаю, как женщина тянется вниз и пытается подхватить ребенка. Ее окровавленным пальцам почти удается схватить пуповину, но как она не тянется, все равно не дотягивается, а ребенок по-прежнему задыхается, перевешиваясь через край стола.
- Помоги ему! - кричит женщина. - Ради всего святого, что с тобой?
Протянув руку, я хватаю ребенка за ноги и немного приподнимаю его. Тут же женщина хватает его за плечи и тащит на стол.
Внезапно охваченная чувством паники, я отступаю и обхожу стол, чуть не поскользнувшись, спотыкаюсь и бегу к двери. Оказавшись в коридоре, я захлопываю дверь и падаю на пол. Крики женщины все еще доносятся до меня, но я слишком напугана, чтобы пойти и посмотреть, что там происходит. Я сижу в коридоре, затаив дыхание, и жду, прислушиваясь к все более отчаянным крикам по ту сторону двери.
Я слышу, как она гремит цепями внизу. Ее ребенок безостановочно кричит, что девствует уже мне на нервы, но, по крайней мере, я знаю, что он жив. С опаской думаю, что женщине удалось выбраться из оков. Я не помню, заперла ли дверь, поэтому опасаюсь, что она сможет выбраться.
Свернувшись клубочком под кроватью, я дрожу от страха. Снова и снова проигрываю в памяти последние несколько минут, и все еще не могу поверить, что из тела женщины вышел маленький человек, и что это произошло так же, как со свиньями. Зажмурив глаза, я стараюсь не обращать внимания на крики ребенка, но они становятся все громче.
Как ребенок попал в нее?
Он просто начал расти сам по себе, или сначала что-то должно было произойти?
А что, если мой живот станет вдруг большим из-за ребенка?
Засовываю руку под рубашку, провожу ладонями по животу и проверяю, убеждаясь, что он по-прежнему гладкий и плоский. Возможно, Па не в форме сейчас, чтобы спрашивать его о таких вещах, но мне придется как-то выяснить, что заставляет ребенка начать расти внутри. Я не хочу, чтобы это меня врасплох, если вдруг произойдет.
Наконец я выползаю из-под кровати и встаю на ноги. Мне все еще страшно, но я должна быть храброй. Если женщина сбежит, то расскажет обо мне людям, и тогда моя привычная жизнь закончится. Я должна остановить ее, а потом задать ей несколько вопросов.
Дойдя до верхней ступеньки лестницы, останавливаюсь и смотрю вниз. По моему телу проходит дрожь, когда я вижу, что дверь в кладовку широко открыта, а по полу размазана кровавая дорожка, ведущая до самого низа лестницы и дальше по коридору. Мгновение спустя я слышу плач ребенка возле входной двери, а затем слышу знакомый щелкающий звук.
Входная дверь распахивается, что означает, что женщина уходит. Я не могу этого допустить. В конце концов, даже если эта женщина не сможет стать моей новой сестрой, ее малыш будет прекрасным братом. К тому же, мне нужно заставить ее объяснить, как надуваются животы и почему.
Пока я пробираюсь мимо загона для свиней, не высовываясь, пока не добираюсь до другой стороны грузовика, льет дождь. Выглянув из-за кузова, вижу голую женщину, бредущую по грязи по направлению к воротам. У нее на руках маленький ребенок, и я даже вижу, что между ними свисает пуповина.
Стараясь производить как можно меньше шума, я пробираюсь по грязи, пока не дохожу до забора, а затем перескакиваю через него. В правой руке у меня кухонный нож, который я крепко сжимаю в руке. Направляясь к воротам, я по звуку вздохов понимаю, что приближаюсь к женщине и ее ребенку, а мгновение спустя слышу металлический лязг, который может означать только одно.
Она пытается открыть ворота.
Затем я слышу, как скрипят петли ворот, как раз в тот момент, когда я быстро прячусь за главным столбом. Я жду, еще крепче сжимая рукоятку ножа, и через мгновение женщина, сильно хромая, появляется в поле зрения. Несколько секунд я завороженно смотрю на блестящую кровь, которая стекает по ее ногам, забрызганным слякотью, покрывающей ее лодыжки и ступни. Она уже поворачивается и хромает прочь от меня, становясь лишь силуэтом на фоне серого неба, направляясь к долине вдалеке.
Сейчас или никогда.
Я понимаю, что она не заметила меня. Беглянка так громко всхлипывает, а ее ребенок хрипит, так что, скорее всего, она меня даже не слышит. Я подхожу ближе и поднимаю нож, пытаясь решить, куда его вонзить. Я выбираю место в нижней правой части спины, чуть выше бедра. Подношу лезвие ближе, пытаясь правильно выбрать время для удара.
На мгновение задерживаю дыхание.
Внезапно сделав выпад вперед, я вонзаю нож в ее плоть, одновременно хватая женщину за плечо, чтобы не дать ей убежать. Вопя от боли, она валится вперед, и я падаю вместе с ней, обе шлепнувшись в грязь. Выронив нож, я протягиваю руку, чтобы поднять его, но замираю, увидев, что ребенок упал в нескольких футах от меня, все еще связанный с матерью толстой узловатой пуповиной. Наконец вспомнив, что нужно взять нож, я собираюсь повернуться и проверить, мертва ли женщина, когда, без всякого предупреждения, она бьет локтем мне в лицо, отчего я падаю навзничь.
- Постой! - Я задыхаюсь, но она быстро поворачивается и сильно бьет меня ногой в подбородок. Я снова падаю в грязь.
Ребенок все еще кричит, когда мать подхватывают его на руки. Она, шатаясь, поднимается на ноги, но я бросаюсь на нее и снова вонзаю подобранный нож ей в поясницу. На этот раз я держу ее крепко и со всей силы тяну вниз, пока она снова не падает в грязь. Женщина поворачивается и пытается опять ударить меня, но я уворачиваюсь, вытаскиваю нож и всаживаю его ей в плечо. Когда она вскрикивает, я проворачиваю нож в ране и хватаю кричащего ребенка, когда тот выскальзывает из ее рук.
Наступив левой ногой на пуповину, я удерживаю ее на месте, пока режу связывающую их нить, окончательно разрывая связь между ними.
- Полежи здесь, - говорю я ребенку, кладу его на землю, а затем хватаю женщину за ноги и тащу обратно через ворота к дому.
Та кричит и пытается схватить ребенка, но не в силах сопротивляться, пока я тащу ее через двор. Кровь хлещет из ее ран, но я не могу рисковать и ждать, пока она сама истечет кровью. Мои руки ноют, когда я, наконец, добираюсь до ворот, ведущих в загон для свиней, но мне удается одной рукой удержать левую ногу женщины, а другой потянуть ворота. Свиньи уже начинают сбиваться в кучу, чтобы осмотреть свой обед, и я бросаю дергающееся тело женщины в центре загона, а затем перепрыгиваю через нее, быстро добираюсь до ворот и снова захлопываю их.
- Нет! - кричит женщина. - Что ты делаешь?
Повернувшись, я вижу, что она протягивает ко мне руки, как будто ждет, что я передумаю и выпущу ее. Ее глаза выпучены от страха, но, пытаясь подползти ко мне, она испускает болезненный вздох и падает лицом в грязь.
Внезапно я понимаю, что не могу этого сделать.
Я должна сохранить ей жизнь, чтобы она могла рассказать мне, как внутри нее зародился ребенок.
Но опять же, я не могу рисковать и позволить ей снова сбежать.
- Мне жаль, - шепчу я, хотя и ненавижу себя за то, что сейчас произойдет. - Это не хотела этого делать, но у меня нет выбора.
Я смотрю, как свиньи добираются до нее, и чувствую облегчение, когда их щетинистые рыла начинают прижиматься к ее израненному телу. Я слышу, что ребенок все еще плачет, и мне очень хочется пойти и утешить его, но нужно подождать еще хотя бы минуту, пока я не буду уверена, что свиньи сделают свою работу как надо. В глубине души я знаю, что не должен убивать ее вот так, не получив ответов, но рисковать больше не решилась. Вместо того, чтобы стать моей сестрой, ей пришлось отправиться к свиньям.
Наконец, одна из хрюшек захватывает левую руку женщины в пасть и неуверенно надкусывает ее, словно проверяя, действительно ли она съедобна. Женщина кричит, ее голос полон муки, и это дает мне сигнал, чтобы повернуться и поспешить обратно через двор. Я знаю, что свиньи сделают все остальное, и плачущий ребенок - мой главный приоритет сейчас. Я подхожу к воротам, и я вижу, что ребенок извивается в грязи, а дождь льет все сильнее. Улыбаясь, я подхожу и беру его на руки, и на мгновение просто смотрю в его глаза, а он смотрит на меня в ответ.
- Все хорошо, - говорю я ему, когда вдалеке раздаются крики его матери. - Теперь ты со мной. Нет причин бояться.
Повернувшись, я несу его к дому. Хочу подойти и проверить, закончили ли свиньи свою работу, но ребенок исходит истерическим криком, и мне не хочется усугублять его состояние. Я слышу крик женщины, и этого мне достаточно, чтобы понять, что она больше не будет проблемой. Проскользнув в дом, я захлопываю дверь и несу ребенка наверх. Мои ноги слегка дрожат от перевозбуждения, и я, честно говоря, не очень хорошо представляю, как буду ухаживать за извивающейся крохой, но думаю, что разберусь с этим по ходу дела.
В конце концов, мне удается ухаживать за Па, и это не так уж сложно.
Дойдя до своей комнаты, я заношу ребенка внутрь и опускаюсь на колени, все еще держа его на руках и пытаясь понять, что мне делать дальше. Снаружи все еще слышны крики женщины, но весь остальной мир как будто находится за миллион миль отсюда. Все, что имеет значение, это маленький комочек извивающейся плоти в моих руках.
Теперь он мой. Весь мой.
Жаль, что мне пришлось убить женщину, но, по крайней мере, я накормила свиней. Не думаю, что они когда-либо столько ели за один день.
- Энда? - окликнул Па из соседней комнаты. - Что ты делаешь? Что это за шум?
- Все в порядке, - шепчу я, глядя вниз на лицо ребенка, который продолжает кричать. - Я твоя...
Прежде чем успеваю закончить, его глаза немного приоткрываются, и он взглянул на меня, завизжав так, что у меня заложило уши. Но он скоро успокоится, даже если сейчас его ужасает шрам на моем лице. Он научится не плакать, смотря на меня. Это займет немного времени, вот и все.
- Я буду хорошо о тебе заботиться, - говорю я ему с улыбкой, наклоняясь ближе. В это же время снаружи внезапно женские крики обрываются, оставляя нас сидеть в тишине. - Я буду правильно тебя воспитывать, - продолжаю я. – И мы всегда будем вместе. На веки вечные!
- Ты можешь занять мою кровать, - говорю я малышу, укладывая его на простыни. - Я постираю ее позже, так что спать ты будешь в комфорте. Ты же не будешь все время плакать?
Я жду, но он все еще кричит и плачет.
- Что случилось? - спрашиваю я, стараясь перебороть раздражение. Мне кажется, я делаю что-то не так. - Ты не можешь мне сказать? Или ты еще не можешь говорить?
Я тянусь к ребенку и кладу руку на его лицо, но от этого он кричит еще громче, его щеки раскраснелись. Решив, что нужно попробовать что-то другое, я поднимаю его и прижимаю к себе, обнимая, но ему, похоже, не становится легче. Наверное, вид моего лица его пугает, и я понимаю его. Ребенку просто нужно привыкнуть ко мне.
- Теперь я твоя новая мама, - шепчу я. - Я твоя...
Замерев, я вдруг осознаю, что я и есть его мама. Эта мысль вызывает дрожь в моей груди, но я быстро говорю себе, что буду намного, намного лучше, чем моя собственная мама. Она умерла давным-давно, и я не очень хорошо ее помню, и, по правде говоря, не слышала много хорошего о ней от папы. Но все это в прошлом. Этот ребенок нуждается во мне. Я сделаю его счастливым.
- Если бы ты был свиньей, - говорю я ему, - я бы просто оставила тебя во дворе, но думаю, что человеческим младенцам нужны другие условия. Ты голоден? Что ты любишь есть?
Я опускаю его на пол и карабкаюсь к тумбочке. У меня остался хлеб с завтрака, поэтому я беру его и подношу ко лицу ребенка. Когда он не кусает, я отщипываю твердую корочку и предлагаю ему снова, на этот раз осторожно прижимая хлеб к его кричащему ротику.
- Это вкусный хлеб, - объясняю я, раздосадованная его отказом есть. - Я испекла его всего два дня назад, поэтому он еще довольно мягкий. На нем даже нет плесени.
Я пытаюсь запихнуть хлеб ему в рот, но он тут же начинает его выплевывать. Схватив с соседнего стола чашку, я пытаюсь влить ему в рот воду, но он плюется и кричит еще громче, отворачивая лицо.
- Чего ты хочешь? - спрашиваю я снова, стараясь не выказывать раздражения, хотя у меня начинают заканчиваться идеи. Я знаю, что могу попробовать попросить помощи у Па, но почему-то мне кажется, что от него будет мало толку. Он ненавидит меня сейчас, и в любом случае, его воспитание было ужасным. Я хочу, чтобы этот ребенок вырос сильным и счастливым. Я хочу, чтобы у него была лучше жизнь, чем у меня.
Только сначала мне нужно заставить его успокоиться.
- Как мне назвать тебя? - размышляю я, наклоняясь ближе и улыбаясь.
Глядя на меня, ребенок кричит еще громче.
- Я назову тебя...
Задумываюсь, пытаясь придумать имя. Я знаю не так много имен, хотя помню несколько из книг на полках папы, и выбираю одно из них.
- Алистер, - говорю я наконец. - Ты будешь Алистером. Как тебе это?
Жду, надеясь, что он немного успокоится, обрадованный тем, что теперь у него есть и имя, но он плачет так сильно, что кажется, вот-вот задохнется. Может быть, ему не нравится его имя, хотя сомневаюсь, что он вообще понимает, что у него теперь есть имя. Такое ощущение, что ему нравится кричать и изводить меня.
- Ну же, Алистер, - мягко говорю я, поднимая его и прижимая к себе, полагая, что так смогу утешить его. - Теперь все в порядке, ты не один. Я здесь.
С этими словами я целую его в щеку. Это первый раз, когда я целую что-то, что не является свиньей.
- Ты привыкнешь жить здесь, - говорю я ему. - Па говорит, что я была ребенком, когда попала сюда, как и ты. Я была ранена, и папа спас мне жизнь. Он зашил мне лицо, так что я была в гораздо худшем состоянии, когда попала на ферму. Он говорит, что я плакала и плакала, но в конце концов привыкла к жизни здесь. Я знаю, что сейчас все здесь кажется холодным и серым, но...
Я вздрагиваю, когда его крики становятся громче.
- Знаю, что сейчас все кажется не таким уж замечательным, - продолжаю я с растущим чувством отчаяния, - но ты начнешь ценить это место. И если ты злишься из-за того, что случилось с женщиной, в чьем животе ты находился, что ж... прости. Обычно я не делаю таких вещей, но я спешила, и мне нужно было избавиться от нее. Но я не чудовище. Правда, не монстр. Ты будешь моим младшим братом, или... Может быть, я смогу стать для тебя мамой, и тогда ты будешь моим маленьким мальчиком. - Я жду, когда он перестанет плакать, но он плачет только сильнее. - Ты хочешь молока? - спрашиваю я наконец. - Кажется, папа как-то упоминал, что дети любят молоко. У нас есть молоко, я принесу тебе немного.
Уложив его обратно на кровать, я поспешно выхожу из комнаты.
- Энда! - кричит Па из своей комнаты. - Что, черт возьми, происходит в этом доме?
Не обращая на него внимания, я сбегаю вниз по лестнице и направляюсь в кухню. У меня голова идет кругом, когда я пытаюсь придумать, что делать с ребенком, но сейчас считаю, что главное - накормить его как следует. Дойдя до кладовки, беру кувшин с молоком и нюхаю его содержимое. Ему уже несколько дней, и, возможно, это не самое лучшее, что следует давать младенцу, но ничего лучшего у меня все равно нет.
Почувствовав сквозняк, я заглядываю в кладовку и вижу, что задняя дверь стоит открытой. Наверное, я забыла закрыть ее как следует, поэтому иду и запираю ее, а затем возвращаюсь на кухню и...
Внезапно останавливаясь, понимаю, что слышу осторожные шаги по лестнице.
Я замираю, убеждая себя, что Па никак не может так красться. У него такие больные ноги, что он вообще с трудом ходит. Тем не менее, кто-то определенно очень медленно и очень осторожно движется по лестнице, и мгновение спустя я слышу, как скрипят половицы в моей спальне.
Поспешив к окну, я выглядываю наружу и вижу, что свиньи разлеглись в своей обычной позе, свалившись в грязь. Они все еще должны доедать труп женщины, но вместо этого они ведут себя как...
- Нет, - шепчу я, стараясь не паниковать, поскольку понимаю, что она, должно быть, каким-то образом выбралась из загона. - Пожалуйста, нет...
Схватив со стойки нож, я бегу в коридор, а затем вверх по лестнице. Но прежде чем дохожу до своей комнаты, слышу разговор на повышенных тонах в одной из комнат и понимаю, что Па на кого-то кричит.
- Кто ты? - кричит он. - Что ты делаешь в моей...
Не успевая закончить, он внезапно упирается взглядом в мою сторону, а затем падает, заваливаясь на меня. Я хватаюсь за перила, а через долю секунды Па врезается в меня с такой силой, что я едва не теряю опору. Кувыркаясь, он задыхается, ударяясь о противоположную стену, проскальзывает мимо меня, и я в ужасе смотрю, как он скатывается с лестницы. Он замер на полу, и я вижу, что его шея вывернута под немыслимым углом.
- Па? - шепчу я, потрясенная мыслью о том, что он, возможно, наконец-то умер. - Па, что...
Услышав плач ребенка, я поднимаю глаза и вижу обнаженную женщину. У нее на руках ребенок, и хотя по всему ее телу раны, запекшаяся кровь и грязь, похоже, что ей удалось спастись от свиней без серьезных травм. Только несколько следов укусов в нескольких частях тела.
- Он мой! - кричу я, напав на нее с ножом в правой руке. - Мой! Ты можешь убираться на все четыре стороны, но он мой!
Врезавшись в нее, отбрасываю женщину к дальней стене. Выхватываю ребенка из ее рук, поворачиваюсь и мчусь по коридору, пока не добегаю до своей комнаты. Оказавшись внутри, пытаюсь захлопнуть дверь, но женщина с силой напирает с другой стороны, распахивает дверь и валит меня с ребенком на руках на кровать. Я роняю нож, и он падает на пол.
- Где я, блядь, нахожусь? - вздыхает женщина, морщась, когда тянется вниз и поднимает нож.
Отложив маленького Алистера в сторону, я приподнимаюсь, но женщина подносит нож к моему лицу.
- Не смей, блядь, трогать моего сына, - продолжает она, ее голос дрожит от напряжения. - Где я, и где, блядь, мой муж?
Я тяжело сглатываю. Внезапно у меня пересохло в горле.
- Я не думаю...
- Где мой гребаный муж, ты, маленькая сучка?
Набросившись на меня, она метнула нож мне в лицо, промахнувшись всего на дюйм. Прижавшись к стене, я затаила дыхание, глядя, как она хромает в мою сторону. На меня никогда не нападали вот так в моей собственной комнате, и голова кружится, пока я пытаюсь придумать выход из ситуации.
- Где он? - кричит она.
- Ты не должна так кричать, - говорю я ей. - Ты расстроишь ребенка.
- Я расстрою ребенка? - вопит она, ее глаза выпучены от шока. - Ты издеваешься надо мной, маленькая уродка? Как я сюда попала? Последнее, что я помню, это...
Ее голос прерывается, и она смотрит на меня какое-то мгновение.
- Произошла авария, - вспоминает она. - Мы врезались во что-то, или мы свернули и... - Она делает паузу. - Где мой муж?
- Я не...
- Где Пит? - кричит женщина, подходя ближе и прижимая нож к моей шее. - Я считаю до трех, и жду, что ты скажешь мне, где я могу найти своего мужа, - продолжает она, пока ребенок продолжает кричать, - а затем, если ты не скажешь мне, я перережу твое чертово горло.
- Пожалуйста...
- Кто ты, блядь, такая? - спрашивает она. - Что случилось с твоим лицом?
Смотрю на ее дрожащую руку, уже чувствую, как холодный металл лезвия впивается в мою шею. Если она надавит еще сильнее, то прорежет кожу.
- Где мой муж? - спрашивает она.
- Пожалуйста, просто...
- Где он? - кричит она. - Что ты...
Выскользнув, я хватаю ее за руку и оттаскиваю от кровати, быстро впечатывая в стену. Она вскрикивает и роняет нож, который я быстро перехватываю, отступая назад и нанося ей сильный удар ногой в лицо. Решив, что мне нужно отнести маленького Алистера в безопасное место, я поднимаю его с кровати, а затем переступаю через женщину, которая стонет на полу.
- Подожди, - шепчет она, пытаясь, безуспешно пытаясь ухватить меня за ногу.
Остановившись за пределами комнаты, я поворачиваюсь и смотрю на нее. Она пытается подняться на ноги, но боль в боку явно слишком сильна, и она потеряла много крови. Ее живот выглядит отвратительно: обвисшая плоть и пятна крови. Ползая по полу, все еще крича, чтобы я отдала ей ребенка, она выглядит как какое-то чудовище. Папа всегда называл свиней своими милыми маленькими монстрами, но я считаю, что это может относиться и к людям.
- Не подходи! - говорю я наконец, размахивая ножом, одновременно удерживая ребенка в другой руке.
Женщина вскрикивает, но слишком слаба, чтобы что-то сделать. Я думаю, что смогу легко зарезать ее, если понадобится.
- Ты столкнула Па с лестницы, - продолжаю я. Задумываюсь, удивляясь, что вовсе не расстроилась из-за его смерти. Я думаю, что смерть Па была ожидаема уже давно, и, честно говоря, даже рада, что он избавился от страданий. Ну а если совсем честно, я рада, что он избавил меня от своего присутствия. Пока он был рядом, я не чувствовала себя здесь хозяйкой. Теперь все изменилось. – Но это не столь важно, - говорю я женщине, - я похороню его на заднем дворе. Можно было скормить его свиньям, но это как-то не очень правильно, поэтому думаю...
- Отдай мне моего ребенка! - кричит она, подползая чуть ближе. - Клянусь Богом, ты, маленькая сучка...
- Не подходи! - Я направила нож в ее сторону, лезвие едва не порезало ей лицо, и она слегка отшатнулась. - Не приближайся ко мне, - продолжаю я, - или мне придется закончить начатое.
- Пожалуйста, не трогай моего ребенка, - всхлипывает она.
- Он не твой ребенок, - говорю я ей, - и в любом случае, я никогда не причиню ему вреда. Я буду хорошо его воспитывать и сделаю так, чтобы он отлично вписался сюда, как и я!
- Нет, пожалуйста...
- У него будет хорошая жизнь, - продолжаю я. - Намного лучше, чем все, что ты сможешь ему дать. Я видела проблески мира снаружи, и не скажу, что очень восхищена. Я наблюдала за машинами, проезжающими по дороге, и время от времени видела людей. Они никогда не приходят сюда, на ферму, но один или два раза я подходила к вашему миру и немного наблюдала. По-моему, это холодное, злобное место. Здесь мне нравится гораздо больше.
- Отдай мне моего ребенка, - шепчет женщина. Но когда тянется ко мне, становится ясно, что она близка к потере сознания. Она что-то бормочет себе под нос, но я не могу разобрать ни одного слова.
- Прости, что я пыталась скормить тебя свиньям, - говорю я ей. - Это было неправильно с моей стороны, я признаю. Я запаниковала, но, если честно, ты пыталась причинить мне боль, так что это была самооборона.
Она задыхается, и видно, что ей очень больно. Я впечатлена тем, что она продержалась так долго, но думаю, что мать действительно может найти скрытую силу, если ребенок нуждается в ней. Я чувствую в себе то же самое.
- У тебя есть два варианта, - продолжаю я, надеясь, что мне удастся вразумить ее. - Первый - ты можешь наброситься на меня и попытаться отнять у меня МОЕГО ребенка, в этом случае я буду сопротивляться, и мы оба знаем, чем это закончится. Я сильнее и выносливее тебя, особенно сейчас, когда ты в таком плохом состоянии, так что...
Женщина бросается на меня. Инстинктивно я отбиваю удар, ударяя ногой ей в лицо и отбрасываю назад к дверной раме.
- Ты ранена, - продолжаю я, - так что сама должна понимать – силы не равны. Давай, будь благоразумной. Ты же знаешь, что я права.
Она приподнимается и снова ползет ко мне, после последнего падения рана на ее боку открывается вновь, и кровь стекает по ее обвисшему, обнаженному телу.
- Второй вариант, - говорю я ей, - и я советую тебе выбрать его, - уйти. Ты можешь встать и уйти. Я буду хорошо заботиться о ребенке, я буду хорошо его воспитывать, я буду воспитывать его лучше, чем воспитывали меня. На него не будет кричать Па, не будет брат приставать к нему, когда он пытается заснуть, и ему не придется бороться за свою долю за ужином. Тебе не нужно беспокоиться о нем, тебе просто нужно забыть о его существовании. Я уверен, что ты можете сделать еще детей, так что просто сделай себе еще одного, чтобы заменить этого. Он ведь тебе не нужен, правда? Ты можешь оставить его мне и...
- Отдай его мне! - задыхается женщина, ее голос звучит слабее, чем раньше.
- Я предложила тебе два варианта, и...
- Отдай его мне! - рычит она угрожающе, но ничуть не пугая меня. Сейчас она похожа на раненое, больное животное, а я знаю, что происходит с ранеными и больными животными. - Отдай мне МОЕГО гребаного сына, сука!
- Так не получится, - говорю я ей, смотря на кричащего ребенка. - Да ладно, Алистер, не нужно расстраиваться. Ты можешь просто...
- Его зовут Хью! - кричит женщина. - Мы всегда планировали назвать его... Хью, в честь отца Пита...
- Правда? - Я провожу кончиком пальца по его лицу, обдумывая ее слова. - Нет, Алистер мне нравится больше. Я думаю, он...
Прежде чем она успевает подползти слишком близко, я снова пинаю ее пяткой в лицо. Чувствуя, как пятка соприкасается с ее зубами, прежде чем она откидывается назад, я вижу кровь у нее на подбородке, когда она пытается сесть.
- Я буду петь ему, - продолжаю я, нежно покачивая ребенка на руках, - и я буду хорошо кормить его, и я научу его всему, как только он подрастет. Он научится вести хозяйство, и, может быть, однажды мы найдем ему новых друзей, братьев и сестер. Теперь, когда папа умер, я могу кое-что изменить в доме. Раньше я всегда сдерживалась, наверное, из уважения, но теперь могу навести порядок в доме, да и во дворе тоже. Я наконец-то смогу вбить те столбы для забора, до которых так и не добрался папа, и Алистер вырастет большим, сильным мужчиной.
Я наблюдаю за лицом Алистера, затем поворачиваюсь к женщине и вижу, что она лежит на полу лицом вниз.
- Ты меня слышишь? - спрашиваю я.
Тишина.
Обойдя женщину, вижу, что ее глаза закрыты. Только за последние несколько минут она потеряла так много крови, что думаю, просто потеряла сознание. Тем не менее, я очень осторожна, поэтому пинаю ее плечо еще пару раз, а затем ногой переворачиваю тело на спину.
Ее глаза открываются.
- Скажи мне, как это сделать, - продолжаю я, надеясь, что она сможет помочь. - Как мне сделать так, чтобы и в моем собственном животе появился ребенок? Пожалуйста, прежде чем ты отключишься, расскажи, мне нужно знать.
Женщина смотрит на меня мгновение, а затем медленно закрывает глаза.
- Как мне это сделать? - спрашиваю я, толкая ее голову ногой.
На этот раз она не приходит в себя.
Похоже, ей очень плохо, и она в глубоком обмороке, может быть, даже при смерти. Я жду, на случай, если она еще подаст признаки жизни, а затем босой правой ступней надавливаю ей на лицо. Когда она не реагирует, я прижимаю большой палец к ее шеи сбоку, чувствую, что ее сердце все еще бьется, и, наконец, отступаю назад, уверенная, что она действительно в отключке.
Алистер все еще кричит в моих объятиях.
- Все в порядке, - говорю я, глядя на него с улыбкой, - мне просто нужно было ее заткнуть. Ты слышал, какой шум она подняла? Она не понимала. Но, опять же, посторонние никогда не понимают, каково здесь. Не знаю, почему для них это так трудно.
Присев и прислонившись спиной к стене, я несколько секунд наблюдаю, как он еще кричит, а потом наклоняюсь и целую его в бок.
- Теперь есть только ты и я, - говорю я ему, крепко прижимая мальчика к себе. - Я знаю, что это будет трудно, но ты привыкнешь, и обещаю, что тебе будет лучше, чем мне. Я тоже была маленькой, когда прибыла на ферму, и папа был не всегда добр ко мне. По правде говоря, я не думаю, что он вообще проявлял ко мне доброту. Но, я была вся в порезах, когда прибыла сюда, и Па заштопал мое лицо. Я знаю, что он не... - Я делаю паузу, чувствуя, что вот-вот расплачусь, но в конце концов мне удается сдержать себя в руках. - Ну, я знаю, что он не очень старался, и я теперь уродлива как смертельный грех, но это просто еще один довод к тому, что у тебя все будет хорошо. Потому что ты такой красивый.
Он все еще кричит, но я думаю, что в конце концов он умолкнет. Папа говорил, что я тоже долго кричала, когда только прибыла сюда, но потом это прошло. Ну, рано или поздно, во всяком случае. И Алистер тоже перестанет плакать, повзрослеет и однажды возьмет на себя управление фермой.
Но сначала я должна решить, что делать с женщиной.
Больница Святого Стефана, на окраине Марпингтона, Англия.
- Мы решили, что не хотим знать, - говорит Пит, обхватывая меня рукой за плечо, а другой рукой поглаживая мой живот. - Мы хотим, чтобы это был сюрприз.
- Но ведь очевидно, что это будет мальчик, - добавляю я, смеясь. - Я не знаю, как, я просто знаю. Может быть, это просто материнская интуиция.
- У тебя же, насколько знаю, только сестры? - спрашивает Пита Кэролайн.
- Это значит, что Y-хромосоме пора пробираться наружу, - отвечает он. - Если Пенни говорит, что будет мальчик, мне этого достаточно. А если так, то мы назовем его Хью в честь моего отца. Валлийская родословная на первом месте!
Пока они продолжают шутить и смеяться, я чувствую толчки в животе. Обычно я улыбаюсь, когда чувствую шевеление ребенка, но в этот раз что-то кажется совсем другим. Когда я пытаюсь потянуться вниз, то обнаруживаю, что по какой-то причине не могу пошевелить ни одной из своих рук, как будто мои запястья каким-то образом прикованы к дивану. Я тяну и тяну, но не могу сдвинуть их с места, и постепенно чувство паники начинает подниматься в моей груди.
Что-то не так.
Что-то совсем, совсем не так.
- Пит? - шепчу я, но он не отвечает. Он все еще смеется с остальными.
Вдруг я чувствую, что вода стекает у меня на спине, как будто она каким-то образом просачивается сквозь диван. Я пытаюсь освободиться, но теперь понимаю, что меня удерживает Пит, и он стискивает мои запястья все сильнее, а свет в нашей квартире становится все ярче, почти ослепляя меня. Я смотрю вниз на свой живот и чувствую странную пустоту, как будто в мгновение ока мой ребенок исчез. Я, конечно, знаю, что это невозможно, и говорю себе, что у меня просто паранойя. В то же время мое тело стало холоднее, и меня потрясло очень внезапное, очень сильное чувство одиночества. Несмотря на то, что вместе со мной в комнате находятся еще три человека, я как будто в вакууме.
- Пит? - лепечу я. - Мне нужна... Я думаю, мне нужна помощь.
Он и остальные все еще смеются, но их голоса теперь эхом раздаются вокруг меня. Когда я поворачиваюсь и пытаюсь схватить Пита за руку, все, что я вижу - это размытый образ.
- Хорошо, - говорит голос вдалеке, где-то за пределами белой пелены, вставшей перед глазами, - сейчас мы начнем приводить ее в чувство. Всем быть готовыми.
- Мы дадим этому ребенку все, - продолжает Пит, но теперь его голос звучит искаженно, как будто я нахожусь под водой, а он говорит откуда-то с берега. Мне кажется, что я сильно покачиваюсь на волнах. - Ни один мой ребенок не останется без помощи. Он будет...
Его голос внезапно становится громче и оттесняет все другие звуки, и на мгновение я лишаюсь видимости.
- Пит? - шепчу я, пытаясь дотянуться и схватить его. - Где ты? Пит?
- Просто убедись, что во время родов тебе дадут нужные лекарства, - добавляет Кэролайн, ее голос эхом отдается в моем сознании. - Нет смысла проходить через всю эту боль без небольшой помощи. Поверь мне, детка, я то знаю. Дай им накачать себя до чертиков.
Внезапно я осознаю, что слышу звуковой сигнал, за которым через мгновение последовали слабые скрипы. Мое зрение все еще нечеткое, а за глазами ноющая боль, как будто кто-то выкручивает нервы посильнее. Однако я все еще чувствую яркий свет, как будто что-то опускается вниз вокруг меня, наполняя воздух неким статическим зарядом. Мгновение спустя меня ошеломляет осознание того, что я, похоже, лежу на спине на какой-то кровати.
Я моргаю, и мое зрение начинает проясняться.
Надо мной склоняется фигура и светит мне в глаза маленьким фонариком, и, моргнув еще пару раз, я понимаю, что этот человек - врач.
- Миссис Латимер, вы меня слышите? - спрашивает он. - Пенни, меня зовут доктор Мэлоун, и вы находитесь в больнице Святого Стефана в Эшфорде, в графстве Кент. Если вы меня слышите, мне нужно, чтобы вы подали мне знак.
Я снова моргаю, и теперь вижу совершенно четко. На мгновение мне кажется, что я слегка дрейфую, мои мысли немного затуманены, но мозг подает мне сигнал о чем-то важном, о чем я должна помнить.
Я пуста.
- Миссис Латимер, - продолжает доктор, светя мне в другой глаз, - Вы помните, как сюда попали?
Потянувшись вниз, я наконец-то смогла положить руки на свой живот, но обнаружила, что выпуклость исчезла. Охваченная внезапным чувством паники, я тяну больничный халат вверх, пока не вижу обвисшую, растянутую кожу. Наконец, несмотря на то, что все вокруг меня уверяют, что со мной все в порядке, я начинаю кричать.
- Вы понимаете? Пенни, мне нужно, чтобы вы сказали мне, что понимаете все, что я только что вам сказал. Это важно.
Я моргаю, и на долю секунды снова вижу лицо. Покрытое шрамами, с отсутствующим носом, с двумя темными глазами, смотрящими на меня.
- Пенни, вы можете посмотреть на меня? Я понимаю, что сейчас вы должно быть в шоке, но очень важно, чтобы вы посмотрели на меня.
Я снова моргаю, и на этот раз вижу холодный, грязный двор около фермерского дома. В левой руке тоже резкая боль, и когда я смотрю вниз, то вижу толстую повязку до самого локтя.
- Где мой сын? - шепчу я, прежде чем повернуться к мужчине, который сидит рядом с моей больничной койкой. - Где мой муж и мой сын?
Он на мгновение опускает взгляд на свой блокнот, а затем снова поворачивается ко мне.
- Миссис Латимер...
- Где они? - кричу я, внезапно охваченная волной паники, садясь на кровати. - Что вы с ними сделали? Где они?
- Что, черт возьми, вы имеете в виду? - спрашиваю я, выхватывая карту из его рук и рассматривая ее. - Я говорила вам это уже миллион раз, это прямо здесь! Это где-то в том районе должно быть! Мы свернули не туда возле Уэксхема, но не могли уехать далеко, так что это должно быть в этом районе!
- Миссис Латимер...
- Вы должны найти тот фермерский дом, - продолжаю я, поворачиваясь к нему. - Мой сын там! Его похитили, он может...
Прежде чем я успеваю закончить, чувствую внезапную, резкую, пульсирующую боль в спине. Слабо вздохнув, выронила карту на стол, и прошло несколько секунд, прежде чем я снова смогла дышать. Эти всплески периодически возникают, как будто мое тело беспокоится, что разум может забыть все мои травмы. Но правда в том, что я не рискую ничего забыть. Просто сейчас у меня нет времени беспокоиться о своем теле. Все, что имеет значение - это найти Пита и Хью.
- Вызываю доктора Кано, - объявляет голос по громкой связи больницы. - Доктора Кано на пост восемь, пожалуйста.
Я нахожусь в этой проклятой больнице уже пять дней, и мне кажется, что поиски моего мужа и сына просто стоят на месте. Мне нужно выбраться отсюда и присоединиться к тем, кто ищет их, и заставить их делать все для поисков. Бог знает, почему они еще не отыскали тот фермерский дом, но это чертово место где-то рядом, и если они до сих пор его не нашли, то явно не очень хорошо искали.
Я смогу найти это место. Я знаю, что смогу.
- Над этим делом работают все имеющиеся подразделения, - спокойно говорит мне детектив Палмер, хотя по выражению его глаз я понимаю, что сейчас будет "но", - но на все это нужно время. Вертолет прочесывает местность, он летал почти без остановки в течение последней недели, проверяя наземные постройки и...
- Так почему вы его не нашли? - спрашиваю я. - Это фермерский дом, с двором, и там есть эта жуткая девочка-подросток! Во дворе стоят... грузовик и старая техника. Это не так уж трудно заметить даже с вертолета!
- Мы делаем все возможное, - продолжает он, - но мне нужно, чтобы вы попытались вспомнить еще что-нибудь, что может помочь нам сузить зону поиска. Честно говоря, это не первый раз, когда нам приходится искать именно этот фермерский дом, и... - Его голос прерывается, как будто он сказал что-то лишнее, что не хотел бы, чтобы она знала.
- И что? - спрашиваю я. - Что сложного в том, чтобы найти эту чертову ферму? Их что, так много! Используйте инфракрасные камеры, или что там вам, черт возьми, нужно! Она где-то там с моим ребенком! - Я жду, что он ответит, но теперь точно понимаю, что он чего-то не договаривает. - Что? - восклицаю я. - Что случилось?
- Мне нужно, чтобы вы сохраняли спокойствие, - осторожно говорит он, - но... Около года назад произошел случай, когда молодая женщина была найдена раненой на той же парковке, где на днях нашли вас. Ее история, когда она пришла в себя, была удивительно похожа на то, что вы нам рассказали, но когда мы обыскали местность... - Он вздохнул. - Мы искали, но так и не смогли найти никаких признаков фермерского дома, который она описала. Честно говоря, многие из нас сомневались, что то, что она нам рассказала, может быть правдой, пока...
Он снова прервался.
- Пока что?
- Ну, пока вы не очнулись в больнице Святого Стефана и не начали рассказывать нам, что с вами произошло.
Раскрыв свою папку, он достал лист бумаги.
- Этот портрет, - объясняет он, - написан на описании показаний предыдущей жертвы, молодой девушки. Это была...
- Дайте мне посмотреть, - я ошеломленно выхватываю лист из его рук. И вздрагиваю, как только вижу портрет девушки с глубоким шрамом на лице. - Это она, - говорю я полицейскому. - Это та уродка, которая похитили меня и забрала моего ребенка.
- Вы уверены? Я хочу, чтобы вы внимательнее рассмотрели...
- Конечно, блядь, я уверена! - шиплю я, запихивая бумагу обратно ему в руки. – Уж очень у нее отличительные черты, вам не кажется?
Он колеблется мгновение.
- Я пытаюсь помочь вам, миссис Латимер, - говорит он наконец. - Мы на одной стороне.
Я открываю рот, чтобы сказать ему, что у него не очень хорошо получается, но в конце концов откидываюсь назад и вздыхаю. Я знаю, что начинаю вести себя как сумасшедшая стерва, но все, о чем я могу думать, так это о Пите и Хью, что они все еще где-то там, все еще в ловушке в фермерском доме.
- Мне жаль, - бормочу я, делая глоток воды. Мое сердце колотится. - Я знаю, что вы делаете все возможное, просто... - Я делаю глубокий вдох. - Тяжело вот так сидеть здесь и ждать новостей. Временами мне кажется, что люди даже не верят мне.
- Я верю вам, - отвечает он.
Я смотрю на него.
- Вы уверены?
Он кивает.
- Это все правда, все, о чем я рассказала, - добавляю я. - Я знаю, это звучит безумно, но клянусь, каждое слово из того, что я вам сказала - правда.
- Остается вопрос, - продолжает он, - как нам удалось пропустить фермерский дом, несмотря на то, что мы так тщательно обыскали местность. Говоря прямо, миссис Латимер, я начинаю думать, что даже если вертолет будет летать еще месяц, то вряд ли от обнаружит что-то, что до настоящего момента не обнаружил.
- Что это значит? - спрашиваю я. Гнев уже снова пульсирует в моей груди.
- Это значит, что нам нужно попробовать другую тактику.
- Вы просто должны сказать своим поисковым группам, чтобы они лучше работали, - продолжаю я. - Этот дом не мог просто раствориться в воздухе!
Чувствуя полное бессилие, я поднимаюсь с кровати.
- Я иду с вами, - говорю я ему.
- Миссис Латимер...
- Очевидно, вам нужна моя помощь, - добавляю я, - иначе вы бы уже нашли это место. - Я жду, что он ответит, но тот, кажется, теряется в догадках. - Если только вы не предполагаете, что фермерский дом может каким-то волшебным образом спрятаться, - продолжаю я, - в таком случае, я думаю, что вы не тот человек, который должен заниматься этим делом. - Я обращусь к СМИ, - продолжаю я. – С этого надо было начать. Я обращусь в газеты и расскажу им, что моя семья где-то там, и что никто не может их найти. Не может быть, чтобы они исчезли бесследно, я сказала вам, где они, так что вы просто должны пойти и вытащить их оттуда!
- Миссис Латимер...
- Подумайте о том, как СМИ распнут вас, - добавляю я со слезами на глазах, - если вы все испортите. Если вы позволите моему сыну остаться хоть на день дольше с этой уродкой... Бог знает, что она уже с ним сделала. Вы должны найти их! - Я замолкая, ощущая еще одну пульсацию боли в боку, а через мгновение чувствую, как по щеке течет слеза. - Поэтому я иду с вами, - продолжаю я. - Я могу найти тот дом, я знаю, что могу, но мне нужно быть там с вами.
- Сейчас ваш приоритет - это ваше здоровье, - отвечает он. - Доктора...
- Мой приоритет - найти мужа и сына, - твердо говорю я, прерывая его. - И если вы слишком некомпетентны, чтобы справиться с этой задачей, то, похоже, мне просто придется принять более активное участие. - Отвернувшись от него, я хромаю к двери, ведущей в коридор. - Я скажу им, что ухожу. Они не могут заставить меня остаться, если...
Внезапно я чувствую резкую боль в лодыжке, отчего пошатываюсь и падаю на колени. Схватившись за дверную раму, чтобы не рухнуть лицом в пол, и пытаюсь удержать равновесие, пока медсестра спешит мне на помощь.
- Я выписываюсь, - заикаясь, бормочу я, хотя чувствую невероятную слабость. - Я должна показать им, где...
Мой голос прерывается, и на мгновение кажется, что вся комната кружится вокруг меня.
- Я думаю, нам нужно отвести вас в вашу палату, - говорит мне медсестра. -Тогда мы сможем еще раз осмотреть вас.
- Нет, - шепчу я, пытаясь оттолкнуть ее, поднимаясь на ноги. - Я в порядке, мне просто нужно выбраться отсюда.
Я делаю еще пару шагов вперед, спотыкаясь, прежде чем потерять равновесие и падаю вперед. Я сильно ударяюсь об пол, а затем переворачиваюсь на спину, и когда поднимаю глаза на медсестру, то понимаю, что мое зрение внезапно снова помутнело. Я теряю сознание с мыслью о том, что мне нужно быть сильной, что я должна встать и идти вызволять свою семью.
- Я должна найти их, - шепчу я. - Я должна им помочь. Я должна... Я должна пойти и...
А потом все погружается во мрак.
НЕДЕЛЮ СПУСТЯ
Я смотрю вверх, когда вертолет проносится над нами. Звук его лопастей на мгновение становится оглушительным, и я провожаю его взглядом, когда он скрывается вдали, проводя очередную поисковую операцию. Но почему-то в глубине души я уже чувствую, что ни черта он не найдет.
- Мы сосредоточились на этом районе, - объясняет детектив Палмер, разворачивая карту и прикладывая ее к дверце своей патрульной машины. - Мы установили десятимильную зону вокруг Уэксхема и прочесываем каждый дюйм долины между этими двумя дорогами. Говорю вам, миссис Латимер, если там есть фермерский дом, мы его найдем.
- Если? - спрашиваю я, подходя к нему. - Вы все еще думаете, что я все выдумываю?
- Конечно, нет, просто... - Он делает паузу, на мгновение уставившись на карту, словно ожидая, что ответ на ней появится сам собой. - Давайте подождем и посмотрим, что команда вертолета найдет в пятом секторе. Судя по вашему описанию, я думаю, что это перспективный район для поиска.
- Вы обыскивали его уже пять раз, - замечаю я.
Он открывает рот, чтобы ответить, но я вижу, что у него нет для меня ответов.
- Это где-то там, - говорит он наконец. - Мы найдем его. Мы должны.
Повернувшись, я вижу, что вертолет теперь лишь далекое пятнышко на фоне серого неба. На горизонте виднеется несколько фигур, продолжающих поиски с земли, но почему-то вся эта полицейская операция начинает казаться все более бесполезной. Прошло уже почти две недели с момента автокатастрофы, а фермерский дом, похоже, каким-то образом сложился так, что его вообще никто не может найти. Я человек рациональный, не склонный к фантазиям, но, признаться, начала задумываться, не имеем ли мы дело с чем-то большим, чем просто фермерский дом. Здесь, вдали от цивилизации, в самом сердце сельского Кента, кажется, что здесь действуют другие правила.
- База, - внезапно произносит голос по рации на приборной панели Палмера. - Это Кармел. Мы здесь ничего не видим.
Палмер берет рацию.
- Сделайте еще один заход, - говорит он экипажу вертолета. - Продолжайте искать.
- Мы уже...
- Просто продолжайте искать, - продолжает он, глядя на меня с проблеском отчаяния в глазах. - Мы обследовали каждый дюйм вокруг, что означает, что вы, должно были, пролетели прямо над домом и не увидели его. Два человека все еще не найдены, и один из них - новорожденный ребенок. Сдаваться - не вариант.
Отложив рацию, он на мгновение задумался.
- Может быть, на крыше есть какой-то камуфляж, - предположил он наконец. - Какая-нибудь сложная, военного класса штука.
- Они бедные, - отвечаю я со вздохом. - Это просто старый потрепанный фермерский дом.
- Но если...
- У них даже электричества почти нет, - добавляю я, чтобы окончательно довести мысль до конца. - Только маленький дровяной генератор. Этот дом словно из прошлого, застывший во времени.
Он смотрит на меня, кивает и снова смотрит на карту, все еще ища ответ, способ объяснить постоянную неудачу своей команды.
- Нам нужно попробовать что-то еще, - говорю я ему, видя, как вдалеке разворачивается вертолет. - Пока что ничего не работает. Мы делаем все неправильно.
- Вот этот район, - бормочет Палмер позже, когда мы сидим за столиком в углу паба. На улице уже стемнело, и поиски были приостановлены на ночь. Палмер проводит пальцем по карте, очерчивая большой круг, в центре которого находится Уэксхем. - Это горячая точка.
- Что за горячая точка? - спрашиваю я.
- За последние двадцать лет здесь произошло шесть автомобильных аварий с исчезновением пассажиров.
- Исчезновение?
- Обычно мы находим поврежденный автомобиль и тела всех, кто погиб в аварии. Но оказывается всегда есть хотя бы один пассажир, который пропал, почти как будто... - Он делает паузу. - Это строго не для протокола, хорошо?
Я жду, когда он продолжит, но он с сомнением смотрит на меня.
- Слухи об этом словно местная городская легенда, - продолжает он, - Похоже, что кто-то добирается до места аварии до прибытия полиции и забирает всех, кто выжил.
- Как...?
- Официально расследования случаев исчезновения не объединялись, - объясняет он. - Горячая точка достаточно велика, чтобы попасть под юрисдикцию трех отдельных полицейских участков, что означает, что расследование всегда было дробленным. Все стараются, чтобы это не просочилось в СМИ, в основном из-за того, что, если люди поймут, что может происходить, нас живьем четвертуют. Поверьте мне, мои коллеги не любят говорить об этом. Я имею в виду, что возможно в этом районе орудует какой-то серийный убийца, который забирает людей из разбитых машин, но никто не желает этого признавать.
- Но вы же в это верите? - спрашиваю я. Жду ответа. - Вы верите, не так ли? -допытываюсь я.
Он вздыхает.
- Если нет, - добавляю я, - тогда зачем мне об этом рассказываете?
- Я сохраняю непредвзятость. - Полицейский указывает на другое место на карте. - Это старый ресторан «Счастливый едок», который закрылся много лет назад, - продолжает он. - Дважды там находили выживших. Вас, и женщину чуть больше года назад. Я предполагаю, что кто бы за этим не стоял, он не может быть слишком далеко от этого места. Это что-то новенькое. Раньше выживших не находили никогда.
- Какой серийный убийца оставляет людей в живых? - спрашиваю я. - Это бессмысленно. Я имею в виду, что эта девушка с фермы должна понимать, что выжившие заговорят, обратятся в полицию и приведут власти в ее логово. Если только...
Мой голос прерывается.
- Если только она не уверена в том, что ферму нельзя найти, - предполагает Палмер. Он долго смотрит на меня, прежде чем сделать глоток пива. - Другая проблема в том, что, судя по вашему описанию, этой девушке меньше двадцати лет, а значит, она не может быть ответственна за предыдущие инциденты.
- В доме на ферме был пожилой мужчина, - напомнил я ему.
- Так что, возможно, он начал это, а она продолжила его дело. - Полицейский вздыхает, и мгновение спустя его телефон начинает жужжать. - Отлично, - бормочет он, - босс хочет отчет о проделанной работе. Мне придется выйти на несколько минут.
- Я закажу еду, - говорю я ему, пока мы оба встаем. - Все так же, как и в прошлый раз?
Палмер отправляется на улицу, чтобы поговорить со своим боссом, а я иду к бару. Честно говоря, чувствую себя слишком взвинченной и нервной, чтобы есть, но понимаю, что должна поддерживать свои силы ради Хью. Прислонившись к барной стойке, я беру меню и пытаюсь найти что-нибудь съедобное, а затем бросаю взгляд на барменшу, которая обслуживает других клиентов у окна. Повернувшись, смотрю на огонь, горящий в камине, и пламя кажется мне завораживающим. Ночь за ночью мы с Палмером оказываемся в этом пабе, пытаясь придумать новые способы найти фермерский дом, и день за днем терпим неудачу. Завтра рано утром мы снова отправимся на охоту за дикими гусями[1].
Правда в том, что мы ни на шаг не приблизились к тому, чтобы найти Пита и Хью.
- Вы зря теряете время, - неожиданно произносит кто-то позади меня.
Оглянувшись, я вижу старика у барной стойки, сидящего на одном из табуретов. Позади него к стене прислонена винтовка, а у его ног безмятежно спит собака.
- Простите? - спрашиваю я.
- Люди и раньше искали этот дом, - продолжает он, делая глоток эля и вытирая усы. - Никому так и не удалось этого. Те люди, которые там живут, умеют скрываться. Вы их не найдете, если только они сами не захотят, чтобы их нашли, а зачем им это, ради всего святого?
Видя, что барменша все еще занята, я подхожу к мужчине. Уверена, что он просто один из местных пьянчуг, но в то же время готова выслушать любого, кто может помочь.
- Вы знаете, кто они? - спрашиваю я, скептически оглядывая его. - Девушка со шрамом на лице и старик из фермерского дома в глуши?
- Я ничего не знаю о девочке, - отвечает он, - но не удивлюсь, если там уже кто-то вырос. Все, что я знаю наверняка, это что лучше держаться от них подальше. Лучше не вмешиваться в их дела.
- Вы знаете их имена?
На мгновение он замешкался. Оглядываясь через плечо, он, кажется, боится, что кто-то может подслушать наш разговор.
- Эта ферма принадлежала семье Клэр на протяжении многих поколений, - наконец говорит он, снова поворачиваясь ко мне. - Все знают, что с ними что-то не так. Они живут отшельниками уже много лет. Поколение за поколением, все они с каждым годом становились все безумнее. Они давно перестали приезжать в местные деревни, перестали ходить в церковь, потому что им там не рады. Для многих людей в этих краях этого достаточно. С глаз долой, из сердца вон. Они могут обманывать себя, думая, что Клэров больше нет, но некоторые из нас помнят их. Помнят и знают, что они все еще где-то там.
- Клэры?
- С этой семьей никто не желал иметь дел, - пробормотал он, делая еще один глоток пива. - Не удивлюсь, если в конце концов им пришлось начать похищать людей, чтобы сохранить род. Ну, вы уловили мою мысль. - Он делает еще один глоток. - Некоторые даже говорят, что старый Джон Клэр заключил сделку с дьяволом, чтобы сохранить семью вдали от остального мира. Я в это не верю, но, согласитесь, они знают, как не попадаться на глаза. Если хотите знать мое мнение, они просто так долго были отшельниками, что в конце концов стали дикарями.
- Вы знаете, где мы можем найти их ферму? - спрашиваю я, прежде чем поспешить к столу и взять карту. - Вы можете показать мне?
Он вздыхает.
- Я не...
- У них мой муж, - говорю я ему, возвращаясь назад, - и мой ребенок. Они там, на этой жуткой ферме, и я должна их вернуть!
Он делает паузу, затем расправляет карту и изучает ее.
- Вот, - говорит он наконец, указывая на одно конкретное место недалеко от Уэксхема. - Я не уверен, но, судя по тому, что я слышал, когда был мальчиком, ферма находилась где-то здесь. Эта земля здесь, по всей долине, принадлежала им. Не то чтобы они что-то с ней делали. Просто вели натуральное хозяйство, если им вообще удавалось что-то вырастить.
Я качаю головой.
- Мы искали там.
- Конечно, искали. И вы можете поискать его снова, но ничего не найдете.
- Вы, должно быть, ошибаетесь, - продолжаю я. - Это было одно из первых мест, где мы искали, но мы обшарили каждый дюйм земли, и фермерского дома там точно нет.
- Да, ну... - Слабая улыбка мелькает на его губах. - Если они так хотят, значит, так оно и будет.
- Они не могут заставить исчезнуть всю ферму, - говорю я. - Это невозможно.
- Кто сказал, что она исчезает? - спрашивает он. - Ее просто не могут найти, вот и все. Не спрашивайте меня, как это работает, но все в этих краях знают о семье Клэр. Конечно, большинство не станет говорить с вами об этом, потому что не хотят ничего раздувать.
- Но мой сын и...
- Я бы хотел вам помочь, - продолжает он, - но вы не первый человек, который пришел сюда в поисках их, и, скорее всего, не последний.
- Там снаружи детектив полиции, - говорю я ему, бросая взгляд на окно и видя Палмера на парковке, все еще разговаривающего по телефону. - Когда он вернется, вы можете рассказать ему все, что только что сказали мне?
Он вздыхает.
- Нет смысла...
- Вы должны поговорить с ним! Должны рассказать ему все! Даже самая незначительная деталь может помочь нам найти этих людей!
Старик снова вздыхает, и я вижу, что он не убежден.
- Они не могут просто исчезнуть, - продолжаю я, стараясь сохранять спокойствие, хотя мне кажется, что мы, наконец, сможем продвинутся в поисках. - Мне плевать на местный фольклор, быть такого не может, чтобы этот фермерский дом невозможно было отыскать.
- Я поговорю с твоим приятелем, - отвечает он, - но ты должна понять, что это ничего не даст. Ферма семьи Клэр не в ладах с остальным миром. Вы не найдете ее, если она сама не захочет, чтобы ее нашли, и поверьте мне, такие люди определенно предпочитают держать других на расстоянии.
- Мои муж и сын там, - напоминаю я ему.
- Мне очень жаль, но... - Он замолкает, когда Палмер наконец возвращается, но потом быстро добавляет: - Люди, которые попадают туда, никогда не возвращаются.
- А я вернулась, - твердо говорю я ему. - И это значит, что это возможно. Пожалуйста, вы должны рассказать нам все, что знаете!
- Мы зря тратим здесь время, - говорю я Палмеру на следующее утро, следуя за ним через главную дверь больницы. - Мы должны быть там с остальными, координировать поиски.
- Это займет всего час. Может быть, меньше.
- Но информация, которую мы получили от человека в пабе прошлой ночью...
- Нам это не поможет, - бормочет он, останавливаясь рядом с лифтами и сверяясь со списком отделений. - Психиатрическое отделение находится на пятом этаже, - добавляет он, нажимая кнопку, чтобы вызвать лифт. - Не волнуйтесь, я позвонил заранее. Она должна быть готова к разговору с нами.
- Я действительно не...
- Линдси Коллинз - единственный человек до вас, который когда-либо возвращался с той фермы, - продолжает он, поворачиваясь ко мне. - Потребовалось время, чтобы получить разрешение привезти вас сюда, но я решил, что нам нечего терять. Может быть, вместе вы вспомните что-то, что поможет нам. В конце концов, вы единственные, кто побывал там и вернулся.
- Я помню эту комнату, - говорит Линдси, глядя на свои руки темными, полными боли глазами. - Это как кладовая на первом этаже, с металлическим столом и инструментами в углу и... Я помню, как очнулась там, а потом Энда обтерла меня и...
Ее голос прерывается. На самом деле, я не помню, чтобы она закончила хоть одно предложение с тех пор, как мы вели этот разговор. Вместо этого, каждый раз, когда ей удается произнести несколько слов, она словно растворяется в собственных мыслях. С другой стороны, если она была пациенткой психиатрического отделения в течение последнего года, то, наверное, ей трудно сосредоточиться. Я никогда раньше не встречала никого, кто казался бы настолько полностью сломленным внутри, но Линдси Коллинз явно пытается справиться с ситуацией.
- Энда? - осторожно спрашиваю я. - Это ее имя?
- Девушка с... - Она замолкает, затем поднимает руку и проводит пальцем по лицу. - У нее есть шрам, - продолжает она, - он глубокий и...
- Все в порядке, Линдси, - говорит врач, который настоял на том, чтобы присутствовать при беседе. Наблюдая за нами со стула в дальнем углу, он явно очень беспокоится о ней. - Если это слишком расстраивает, вы можете вернуться в свою палату.
- Я в порядке, - пробормотала девушка, слегка поморщившись. - Я...
Ее голос снова прерывается.
- Линдси выжила в автокатастрофе недалеко от Уэксхема, - говорит детектив Палмер, поворачиваясь ко мне. - Ее родители, к сожалению, погибли в аварии, но Линдси была извлечена из-под обломков неизвестным человеком или людьми. Она пропала без вести на несколько дней, но в конце концов ее обнаружили на парковке того же "Счастливого едока", где мы нашли вас.
- Как тебе удалось сбежать? - спрашиваю я, наблюдая, как Линдси ковыряет под ногтями.
- Она увела меня оттуда, - бормочет она. - Энда...
- Энда отпустила тебя? - Я жду ответа, прежде чем повернуться к Палмеру и задать ему вопросы. - Почему она это сделала? Что за серийный убийца похищает людей, а потом иногда просто отпускает их? Это не имеет никакого смысла.
- Она не убийца. - шепчет Линдси. - Она...
Я снова жду, пока она закончит предложение. Ясно, что через что бы она ни прошла на ферме, пережитое сломило ее. Я не могу не думать о том, что я, вероятно, была бы в той же лодке, может быть, заперта здесь в этой же палате, если бы не жила мыслью спасти свою семью. Стремление найти Пита и Хью не дает мне покоя, в то время как у Линдси, очевидно, никого нет.
- Он делал со мной такое… - продолжает Линдси после недолгого молчания, ее лицо подергивается от отвращения. - Он...
- Вам не нужно говорить об этом, - машет головой Палмер, записывая что-то в свой блокнот, - если не хотите. Это не имеет отношения к делу...
- Он прикасался ко мне, - добавляет она, прерывая его, и смотрит на столешницу. Через несколько секунд ее лицо искривляется в слабой усмешке. - Он заставил меня... Он силой проник в меня и...
Она умолкает, прежде чем испустить слабый, болезненный вздох, как будто заново переживает какое-то ужасное испытание.
- Кто? - спрашиваю я, хотя мне не хочется ее торопить. - Отец? Ее отец сейчас мертв. Он упал с лестницы.
- Нет, брат. - Она слегка вздрагивает, и наконец по ее щеке скатывается слеза. - Он сделал мне больно. Он залез на меня и...
Девушка делает паузу, кажется, задерживая дыхание, прежде чем внезапно выпустить гнев.
- Он трогал меня повсюду, - кричит она, - он лапал меня, впивался ногтями, колотил меня, колотил и...
- Все в порядке, Линдси, - спокойно говорит Палмер, - вам действительно не нужно вдаваться в подробности.
Она смотрит на меня. Ее темные глаза наполнены болью.
- Это было так больно, - продолжает девушка. - Он разорвал меня и раздавил.
С минуту мы сидим в тишине. Палмер явно шокирован и чувствует себя неловко, а губы Линдси дрожат, как будто она все еще переживает тот момент. Я хочу обойти стол и обнять бедную девушку, но она выглядит такой напряженной и испуганной, что думаю, что могу только ухудшить ситуацию.
- Я не видела ее брата, - говорю я наконец, прежде чем повернуться к Палмеру. - Может, его не было в то время на ферме, а может, он прятался, но я видела только девочку и старика. И несколько крестов за домом. Просто самодельные деревянные штуки. Может быть, это были могилы.
- Мои родители не вернутся, - продолжает Линдси, ее голос дрожит от страха. - Теперь я это знаю. Они умерли, и я никогда их больше не увижу, но Энда... - Она делает паузу, затем внезапно поворачивается и берет папку с одного из стульев. - Я не сидела сложа руки, - объясняет она, словно внезапно вынырнув из оцепенения. Дрожащими руками девушка открывает папку и протягивает ее мне. Теперь в ее голосе появляется твердость. - Я изучила все случаи исчезновения людей в этом районе за последние пятьдесят лет. Есть по крайней мере девять отдельных инцидентов.
- Мы выявили только шесть, - говорит ей Палмер. - В нашем...
- Значит, вы упустили несколько, - огрызается она, хмурясь. - Кучка чертовых некомпетентных идиотов. – Забрав у меня папку, она листает страницы, пока не находит фотографию мужчины и женщины, держащих на руках ребенка, и подталкивает ее ко мне.
- Кто они? - спрашиваю я.
- Дональд и Элис Уильямс, - объясняет она, задыхаясь, прежде чем указать на ребенка, - и их новорожденная дочь Виктория. Они втроем пропали после автокатастрофы недалеко от Уэксхема шестнадцать лет назад.
- Ладно, - осторожно отвечаю я, - но...
- Это она, - продолжает девушка, ткнув пальцем в фото ребенка. - Я уверена в этом. Она единственный ребенок, который исчез в то время, и я уверена, что Энда была очередной жертвой похищения. Она просто выросла там, на ферме, и теперь это единственный мир, который она знает, но изначально она не была одной из этих инбредных ублюдков. Она была нормальной.
Глядя на фотографию ребенка, я не могу отделаться от ощущения, что Линдси может ошибаться.
- Ты думаешь, настоящее имя Энды - Виктория Уильямс? - спрашиваю я. - У этой малышки нет шрама...
- Она должно быть получила травму в аварии, - продолжает Линдси, говоря так быстро, словно боясь потерять мысль. - Я думала об этом, и все это имеет смысл, если все правильно выстроить. Она сильно пострадала в аварии, а старик, тот, который притворялся ее отцом... Я думаю, он зашил ее лицо, и поэтому оно так изуродовано. А потом он вырастил ее как свою дочь и привил ей тот образ жизни, который у них там, но она не такая, как остальные. Может быть, ты не встречала ее брата, но я встречала, и поверь мне, он кусок... Он...
Она на мгновение уставилась в пространство, как будто одно упоминание о брате Энды вернуло ее разум к пережитой травме.
- Могу я нарисовать ее? - неожиданно спрашивает девушка. - Просто чтобы убедиться, что мы говорим об одной и той же девушке.
- Я не думаю, что это необходимо, - отвечает Палмер. - Мы просто...
- Пожалуйста, - продолжает она, глядя на ручку в его руке. - Мы должны быть уверены, не так ли?
Палмер смотрит на доктора, который кивает.
- Вчера вечером мы встретили мужчину в пабе, - говорю я ей, она берет ручку и начинает яростно черкать на странице в блокноте Палмера, - который сказал, что им приходится похищать людей, чтобы продолжить свой род.
- Энда отличается от остальных, - продолжает Линдси, продолжая работать над своим наброском. - Она могла бы оставить меня гнить там, но решила отпустить. Она сказала, что ее накажут за это, но все равно сделала. Она спасла мою гребаную жизнь. - Девушка на мгновение замолкает. - Энда не монстр.
- Она украла моего ребенка, - говорю я ей.
- Она не виновата. Ее отец...
- Ее отец мертв, - добавляю я, прерывая ее. - Я думаю, теперь она там главная.
- Она не плохой человек. Остальные - ублюдки, но у Энды доброе сердце.
- Она украла моего ребенка!
- Наверное, она просто хотела его себе, - отвечает Линдси. - У нее не все в порядке с головой, не совсем, но она не злая! Она отпустила меня.
Я вздохнула.
- Но она...
- Она и тебя отпустила, - замечает Палмер.
Повернувшись к нему, я понимаю, что он прав. Несмотря на все, что произошло на ферме, в конце концов, Энда протащила мое избитое и окровавленное тело до самого ресторана "Счастливый едок". Она могла легко убить меня, и, возможно, никто никогда бы не нашел мое тело, но вместо этого она сделала все возможное, чтобы спасти меня. Я даже смутно помню, как она извинялась за то, что пыталась скормить меня тем свиньям.
- Ты должна спасти ее, - наконец говорит Линдси, держа в руках грубый рисунок Энды со шрамом на лице. - Это она, да?
- Мы собираемся спасти моего сына, - говорю я ей, вздрагивая при виде портрета, - и моего мужа.
- И Энду, - настаивает она. - Пожалуйста, она не такая уж плохая. Заберите ее оттуда. Дайте ей шанс жить нормальной жизнью в нормальном мире.
- Я думаю, она слишком безумна для нормального мира, - бормочу я.
- Тебе лучше надеяться, что ты ошибаешься, - отвечает она. - Потому что если Энде нельзя помочь, то, возможно, к тому времени, когда ты найдешь своего сына, для него тоже будет уже слишком поздно.
Я открываю рот, чтобы поспорить с ней, но потом снова смотрю на фотографию и вижу изображение маленькой Виктории Уильямс. Мой инстинкт заставляет меня отбросить мысль о том, что Энда когда-то была обычным ребенком, но есть что-то в глазах девочки на фото, что-то, что заставляет меня задуматься, может ли быть намек на какое-то слабое сходство.
- Так ты действительно видела ее, да? - спрашивает Линдси через мгновение, ее голос дрожит сильнее. - Последний год мне казалось, что никто мне не верит. Даже когда они увидели...
Она замолкает, затем смотрит на ручку и осторожно снимает колпачок.
- Я думаю, достаточно для одного дня, - осторожно говорит доктор, поднимаясь со стула. - Линдси, не хотите ли вернуться в свою комнату?
- Ты была там, - мрачно говорит Линдси, еще мгновение смотрит на колпачок от ручки, а затем переводит взгляд на меня. - Наконец-то все поняли, что я говорила правду, и мне больше не нужно повторять это снова и снова.
- Я вернусь туда, - отвечаю я, чувствуя отчаянную жалость к ней. - И верну своего мужа и сына.
- Я надеюсь, что у тебя получится, - говорит она со слабой улыбкой. - Удачи. С Богом.
А затем я вижу, как на ее лице в мгновение ока появляется слабый отблеск какой-то другой эмоции.
Прежде чем я успеваю отреагировать, она ударяет острием ручки себе в шею. К тому времени, как врач добирается до нее, она уже успевает нанести себе еще несколько колющих ранений, и из одной из ран брызжет кровь, как из фонтана. Издав крик, Линдси отталкивает врача и снова и снова вонзает ручку в свою шею, проделывая дыры в своей плоти, и кровь брызжет на стену.
Поднявшись на ноги, я протягиваю руку и пытаюсь остановить девушку, но уже слишком поздно. Она кричит, снова вонзая ручку в шею, а потом падает без движения, а ее кровь заливает пол у моих ног.
Прислонившись к стене в коридоре, я закрываю глаза и пытаюсь собраться с мыслями. Я вся дрожу, а когда снова открываю глаза, то вижу, что, несмотря на то, что провела полчаса в ванной, оттирая руки, под моими ногтями все еще остались следы крови Линдси.
Мгновение спустя я слышу приближающиеся шаги и, повернувшись, вижу, что детектив Палмер закончил разговор с врачом.
- Она будет жить, - говорит он мне, подталкивая к лифтам. - Это была ее пятнадцатая попытка самоубийства за последний год, но первая за более чем три месяца. Они уже начали думать, что она идет на поправку. Думаю, они ошибались.
- Но она казалась...
- Он говорит, что ее пребывание в доме на ферме нанесло значительный психологический и физический ущерб, - продолжает полицейский, нажимая на кнопку вызова лифта. - Доктор Аткинс не очень-то был обнадежен, когда я спросил, когда она сможет выбраться отсюда. Очевидно, ее реакция на терапию была неоптимальной, даже до сегодняшнего дня. Что бы это, черт возьми, ни значило. - Он оглядывается через плечо на дверь, ведущую в палату. - Вы слышали, как она кричала и вопила? Я еще никогда не встречал таких сломленных людей.
Он поворачивается ко мне.
- Вы в порядке?
Я киваю.
- Лжете? - спрашивает он, видя мое состояние.
- Я в порядке, - говорю я ему. - Это был просто шок, вот и все. Она смотрела прямо на меня, когда сделала это.
- Она нуждается в помощи, - отвечает он. – С такими-то душевными травмами, возможно, ее никогда не выпустят отсюда.
- Думаю, я стала бы такой же, - бормочу я, делая глубокий вдох. - Но не могу позволить себе такой роскоши. Я должна вернуться туда и найти Пита и Хью.
Когда двери открываются, я следую за ним в лифт и нажимаю кнопку первого этажа.
- Может быть, поисковой группе сегодня утром повезло больше, - предполагает Палмер, хотя по тону его голоса слышно, что он не питает особых надежд. - Я направил их на несколько новых участков, чтобы они прочесали территорию там, и заказал новый тип инфракрасной камеры. Я знаю, что это немного, но, возможно, что-то из этого поможет. - Он вздыхает. - Я имею в виду, в конце концов, что-то должно сдвинуться с места, верно?
- Они где-то там, - отвечаю я, когда двери лифта захлопываются. - Я не успокоюсь, пока не верну свою семью.
Я смотрю вверх, когда вертолет проносится над нами. Раньше шум казался мне оглушительным, но теперь стук лопастей кажется таким беспомощным. С тошнотворным чувством страха я смотрю, как вертолет мчится прочь по серому ландшафту.
- Сегодня мы попробуем другой подход, - объясняет Палмер, изучая карту. - Я сказал ребятам держаться долины и обследовать места, которые находятся в тени. Может быть, на этот раз они что-нибудь заметят.
По мере того как он подробно описывает новый порядок поиска, мне становится все труднее сосредоточится. Честно говоря, когда я смотрю на далекий горизонт и слежу за вертолетом, мне хочется кричать. Спустя две недели после автокатастрофы мы даже не сдвинулись с места в поисках фермерского дома, и я теряю доверие к полицейской операции. Палмер делает все возможное, но мне кажется, даже он признает растущее отчаяние.
- Я найду вас, - шепчу я, надеясь, что Пит и Хью каким-то образом поймут, что я не сдаюсь. - Просто держитесь. Я вытащу вас из этого ада. Я обещаю.
ШЕСТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Мои руки так сильно дрожат, что я даже не могу нормально зажечь эту чертову сигарету.
- Ну же, - бормочу я, пытаясь сосредоточиться, повернувшись спиной к ветру и пригнувшись. Наконец, после долгих попыток, мне удается высечь пламя, и я затягиваюсь сигаретой.
Не успокоительное, но, по крайней мере, мои руки скоро перестанут дрожать.
Повернувшись, я смотрю на парковку паба и вижу, что с юга надвигаются темные тучи. Прогноз погоды говорит, что дождя не будет до самого вечера, поэтому думаю, что могу еще сегодня ненадолго продлить поиски. У меня есть новый план по исследованию территории к северу от Уэксхема, и я не могу позволить себе отстать от намеченного графика. Каждый день я придерживаюсь расписания и каждый день говорю себе, что я все ближе.
Так и должно быть.
Проверив телефон, я вижу еще два пропущенных звонка от мамы. Они с папой, должно быть, уже заметили, что я редко отвечаю на их звонки. Правда, однако, заключается в том, что я не в настроении выслушивать очередные ее лекции о том, что я должна смириться с потерей мужа и ребенка, погоревать и жить дальше, вместо того, чтобы цепляться за прошлое и идею-фикс вернуть тех, кого, скорей всего, уже нет в живых. Они не понимают. Никто не понимает.
Сделав глубокий вдох, я смотрю на свои руки и вижу, что они перестали дрожать. Потянувшись в карман, достаю две скомканные фотографии. На одной изображен Пит в день нашей свадьбы, а на другой - ультразвуковое исследование Хью.
- Я найду вас, - шепчу я, сдерживая слезы. - Я знаю, что вы все еще где-то там. Я найду вас, и мы снова будем вместе. Неважно, сколько времени это займет.
А потом я снова затягиваюсь сигаретой. Мне нужно еще немного успокоить нервы, прежде чем сяду в машину. А еще мне нужно не заснуть за рулем.
Через несколько часов, когда дождь начался, я останавливаю машину и заглушаю двигатель. Мне следовало бы сразу вернуться в Уэксхем, чтобы воспользоваться шансом просмотреть документы и разработать новый план поиска, но вместо этого я остановилась у старой закрытой забегаловки "Счастливый едок".
Не знаю почему, но чувствую необходимость возвращаться сюда время от времени. В конце концов, это единственное место, где, как я знаю, бывала Энда, и поэтому чувствую себя здесь как-то ближе к фермерскому дому. Иногда эта пустая, заброшенная парковка кажется мне связующим звеном между двумя мирами.
Я была найдена обнаженной, завернутой в одеяло, возле телефона-автомата, расположенного сбоку здания. Так говорится в полицейском отчете. Я читала его столько раз, что знаю все наизусть. Был сделан звонок в службу спасения, предположительно человеком или людьми, которые оставили меня на парковке. Патрульная машина была отправлена проверить вызов, и два офицера из Уэксхема обнаружили мое бессознательное тело.
Я, конечно, ничего этого не помню. Тем не менее, я представляла себе это снова и снова. Даже сейчас, в своем воображении, я вижу, как Энда опускает меня на землю. Неужели она несла меня всю дорогу сюда? Она еще ребенок, но, наверное, очень сильная. А может, она привезла меня сюда на старом побитом пикапе, который я видела во дворе?
Выйдя из машины, я застегиваю пальто и спешу укрыться под навесом у входа в закусочную. Нащупав сигарету, мне удается подкурить ее, и я делаю долгую, медленную затяжку. Раньше я никогда не курила, начала примерно два года назад, когда решила, что мне нужен новый способ успокоить нервы. У меня начали появляться небольшие проблемы с алкоголем, который помогал мне привести мысли в порядок, и я приняла сознательное решение отказаться от алкоголя и найти другой способ держать себя в руках. Я не собиралась становиться никотинозависимой и собиралась бросить, как только найду Пита и Хью, а пока...
Сделав еще одну затяжку, я чувствую, что мысли перестают лихорадочно метаться у меня в голове.
Я успокоилась. Не совсем, но достаточно, чтобы не сорваться.
Почувствовав жужжание в кармане, я достаю телефон и вижу знакомый номер, на который пыталась дозвониться ранее. Я колеблюсь мгновение, прежде чем принять звонок. По крайней мере, это снова не мама или папа.
- Пенни Латимер, - осторожно представляюсь я.
- Это я, - отвечает детектив Палмер. - Я просто отвечаю на ваш звонок. Вы пытались дозвониться мне на прошлой неделе, Пенни. Как дела?
Это словно как взрыв из прошлого. За последние годы полицейское расследование не сильно продвинулось, но Палмер все еще поддерживает связь со мной. Я думаю, что ему не все равно.
- Пенни? - говорит он через мгновение. - Вы меня слышите?
- У меня появилась идея, - говорю я ему, прежде чем снова затянуться сигаретой. - Что если до фермерского дома можно добраться только при определенных метеорологических условиях? Я просматривала отчеты о других исчезновениях и заметила, что в каждом случае была непогода. Но когда на поиски вылетали вертолеты, погода была хорошей, так что, возможно, именно это мы делали неправильно. Я знаю, что это, возможно, звучит совершенно безумно, но я думаю, что погода - ключ ко всему этому.
Я жду ответа, но на другом конце линии только тишина. Думаю, он действительно считает эту идею безумной. Я выпалила свою теорию и теперь ждала его вердикта, но когда молчание затянулась, пришлось поторопить его:
- Вы все еще там? - спрашиваю я.
- Я все еще здесь, - говорит он со вздохом, - но Пенни...
Я снова жду, надеясь, что он поймет мою точку зрения.
- На основании лишь одних ваших домыслов я не могу собрать еще одну поисковую группу, - говорит он в конце концов. - Поверьте, если бы был хоть какой-то шанс, я бы сразу взялся за дело. Мой босс никогда не даст разрешение на использование ресурсов для проведения поисков на основании какой-то теории относительно...
- Вы не можете сдаться! - шиплю я. - Пит и Хью еще не найдены!
- И дело остается открытым, но...
- Но что? Но полиция не намерена предпринимать никаких действий в отношении моей пропавшей семьи?
- Все открытые дела пересматриваются раз в год, Пенни, и я лично...
- А потом ничего не происходит! - огрызаюсь я, прерывая его. - Прошло шесть лет с тех пор, как они исчезли, и пять лет с тех пор, как никто из вас не пошевелил пальцем, чтобы помочь. Тем временем я каждый день и каждую ночь нахожусь здесь, продолжая поиски без какой-либо помощи. - Я снова затягиваюсь сигаретой, но чувствую, как гнев заполняет меня. - Как вы можете жить с самим собой? - спрашиваю я. - Как вы можете спать по ночам, зная, что мой муж и мой сын все еще где-то там?
- Это вопрос распределения ресурсов, - отвечает он усталым голосом. - Если вы хотите знать мое личное мнение, то я считаю...
- Почему меня должно волновать ваше мнение? - спрашиваю я, хотя тут же понимаю, что говорю слишком резко.
- Нам нужна реальная зацепка, чтобы дело снова пошло в гору, - продолжает он. - Что-то, что я смогу донести до своего начальства. Каждый раз, когда я упоминаю о фермерском доме, меня закидывают камнями.
- Может быть, вы недостаточно стараетесь, - предположила я.
- Как у вас дела, Пенни?
- Я в порядке. Я просто...
- Не похоже, что вы в порядке, - добавляет он, прерывая меня. - Может, нам стоит встретиться? Прошло много времени с тех пор, как я видел вас в последний раз, я бы хотел посидеть с вами как-нибудь и просмотреть наши записи. Я работаю над...
- Мы встретимся, когда вы действительно сможете помочь, - говорю я ему. - А пока у меня нет свободного времени.
- В свободные минуты я просматриваю материалы дела, - продолжает он. - Несмотря на то, что официально ничего не движется, я не опускаю руки. Я также...
- Чего вы хотите от меня? - спрашиваю я. - Медаль?
- Я хочу найти этот фермерский дом, - отвечает он. - Слушайте, я сейчас загружен несколькими другими делами, но через пару недель у меня будет свободное время. Я подумал, что мог бы приехать в Уэксхем и присоединиться к вам в поисках. Может быть, свежий взгляд поможет, а вы ведете себя как...
- Как кто? - огрызнулась я. - На кого я похожа? На мать, чей сын пропал шесть лет назад? Вот на кого я, блядь, похожа, вы...
Мой голос прерывается, когда я понимаю, что этот разговор ни к чему не приведет. На самом деле, он высасывает из меня те крохи энергии, которые у меня остались.
- Мне нужно идти, - говорю я ему. - Я возвращаюсь в паб, чтобы выработать стратегию. Пожалуйста, не звоните мне больше, если у вас нет ничего, что вы могли бы предложить. Это просто пустая трата моего времени.
- Но...
- Удачи вам в ваших расследованиях, - добавляю я, прежде чем закончить разговор.
Прислонившись спиной к стене, я снова затягиваюсь сигаретой. Дождь льет как из ведра, и я понимаю, что лучше вернуться в Уэксхем, но находясь здесь, на стоянке "Счастливого едока", мне кажется, что я как-то ближе к Питу и Хью, что в какой-то момент я увижу вдалеке фермерский дом. Я уже сбилась со счета, сколько часов и дней я провела, слоняясь здесь, но все еще не могу избавиться от маленькой искорки надежды, которая тлеет в моей груди. Иногда мне даже удается сдерживать слезы, но сегодня я чувствую себя полностью расклеившейся.
Я начинаю всхлипывать. Бросаю сигарету, зарываясь лицом в ладони, и понимаю, что сейчас разревусь. Время от времени я позволяю дать чувствам волю.
Хочу перезвонить и извиниться перед Палмером. Он всего лишь пытался помочь, а я вела себя с ним как сука. Но боюсь перезванивать. Он такой разумный и рациональный, и я боюсь, что однажды он может убедить меня сдаться.
- Кто-то ищет тебя.
Остановившись возле бара, я поворачиваюсь и вижу Стэна, хозяина паба, который достает из посудомоечной машины несколько стаканов.
- Тут одна женщина расспрашивает, - продолжает он. - Я сказал ей, что ты вернешься сегодня вечером. Надеюсь, все в порядке. - Он смотрит на свои часы. - Кстати, ты можешь сегодня поработать еще одну смену? Просто Чармиан заболела, а я надеялся посмотреть игру. Это Ливерпуль, так что... Ну, ты понимаешь.
- Конечно, - отвечаю я, решив, что обязана это сделать. В конце концов, он был добр ко мне, позволив мне остановиться здесь бесплатно, пока я продолжаю свои поиски, и даже нанял меня в качестве подсобного рабочего в баре, так что у меня есть средства на жизнь. Я бросила все остальное - всю свою жизнь - когда переехала сюда, чтобы сосредоточиться на поисках своей семьи. - Эта женщина, которая спрашивала обо мне, - осторожно продолжаю я, - она представилась?
- Я расспросил ее, - бормочет он, беря блокнот, лежащий рядом с кассой. - У меня есть номер, по которому ты можешь связаться с ней. Ее зовут... - Он прищуривается, читая по блокноту. - Линдси Коллинз. Ничего не напоминает?
- Они наконец-то выпустили меня две недели назад, - объясняет Линдси, сидя у барной стойки и ковыряясь в салате. Показывая запястья, она улыбается. - Прошел целый год с тех пор, как я пыталась покончить с собой в последний раз!
- Это... здорово, - осторожно отвечаю я, хотя мой взгляд притягивают шрамы на ее шее. Я до сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю момент, когда она начала колоть себя ручкой.
- Они решили, что я больше не представляю для себя опасности, - продолжает девушка, поглощая салат. - Наверное, они правы, - добавляет она, жуя. - До тех пор, конечно, пока я продолжаю принимать свои лекарства. Видела бы ты мою коробку с таблетками, я принимаю около семи таблеток утром и еще восемь в течение дня. Ты можешь в это поверить? Чтобы поддерживать меня в нормальном состоянии, требуется пятнадцать таблеток каждый день!
Она усмехается, но я не могу не заметить слабое подергивание одной стороны ее лица.
- Потребовалось некоторое время, чтобы разыскать тебя, - говорит она мне, пока я беру несколько стаканов с полки. - Честно говоря, когда я вышла из больницы, мне было некуда идти. Шесть лет - долгий срок для психушки. Родителей у меня нет после того случая и… Мне дали место в общежитии, но там полно наркоманов и чудиков. К тому же, я вроде как хотела приехать и посмотреть, как идут дела. Когда ты и тот коп приезжали ко мне несколько лет назад, у меня возникло ощущение, что ты...
Я жду, пока она закончит.
- Что я? - спрашиваю я наконец так и не дождавшись продолжения.
- Что ты не собираешься сдаваться, - продолжает она. - То есть, я понимаю. У тебя где-то там муж и ребенок, и ты хочешь их найти.
- Я ищу их, - возмущаюсь малейшим намеком на то, что собираюсь прекратить поиски.
- Конечно, но... - Она запинается. - Ты можешь найти ребенка, возможно, но ты должна понимать, что твой муж... - Ее голос прерывается.
- Они оба живы, - отвечаю я, начиная загружать в посудомоечную машину очередные стаканы. Меня безумно раздражает ее пессимизм и прямо-таки хочется дать ей пинка под зад.
- Я не думаю, что Энде нужны взрослые на своей ферме, - говорит мне Линдси с полным ртом. - Я знаю, что это может прозвучать немного прямолинейно, но это правда. Я думаю, ей там одиноко. Она больше заинтересована в том, чтобы найти себе братьев и сестер, своих сверстников.
- Мой муж жив, - твердо отвечаю я.
- Ты должна подумать о...
- Они оба живы! - добавляю я, прерывая ее.
Девушка открывает рот, чтобы возразить мне, но потом кивает.
- Ладно. Неважно. Нужно не терять надежды, верно? - Она жует салат. - Моих родителей больше нет. Я здесь не потому, что думаю, что смогу каким-то образом вернуть их. Я здесь, потому что хочу снова встретиться с Эндой. Я хочу помочь ей.
Вздрогнув от этого предложения, я захлопываю дверцу посудомоечной машины с такой силой, что все стаканы дребезжат внутри.
- Она спасла мне жизнь, - объясняет Линдси. - Когда я оказалась в ловушке на той ферме, ее брат собирался меня убить. Энда не хотела, чтобы это случилось, и тайно вывела меня. Несмотря на все остальное, у нее доброе сердце.
- Ага, похитительница детей с добрым сердцем, - мрачно отвечаю я.
- Поэтому я и думаю, что у нас будет больше шансов, если мы будем работать вместе, - продолжает она.
- И как ты это представляешь?
- Ну, мы обе жертвы фермерского дома, - указывает она. – Мы связаны с ним. И с Эндой. Я провела много исследований, и похоже, что ты и я - единственные два человека, которые когда-либо возвращались оттуда. Это должно что-то значить, верно? К тому же, если твой ребенок все еще жив, это тоже может помочь. Между нами, мы можем как бы... не знаю, установить связь и снова найти ферму.
- Я сомневаюсь, что это так работает, - говорю я ей.
- Тогда как это работает?
- Понятия не имею.
- Уверена, что ты пробовала все остальное.
Я открываю рот, чтобы поспорить с ней, но слова застревают в горле. Я слишком устала.
- Так что мы могли бы попробовать, - продолжает она. - Если я не ошибаюсь, ты потратила шесть лет на то, чтобы прочесать окрестности Уэксхема, и ни черта не нашла, не так ли?
- Пока нет, но я найду! Это просто вопрос времени.
- Ты просто ходишь по кругу, ничего не добившись, никогда даже не приблизившись к этому месту, никогда...
- Это ты к чему? – огрызаюсь я.
- Я хочу помочь, - продолжает Линдси. - Черт, мне все-равно больше нечем заняться в жизни. - Она замолкает, а затем протягивает руку ко мне через барную стойку. - Так мы договорились или нет?
Я колеблюсь мгновение, прежде чем замечаю свое отражение в боковой стенке кофеварки. Я стараюсь не смотреть на себя слишком часто, и в очередной раз поражаюсь тому, насколько старой я выгляжу сейчас. Шесть лет назад я была беременной замужней женщиной с будущим. Теперь у меня ни сына, ни мужа, зато мешки под мешками, и я выгляжу нездорово худой и бледной.
- Я просто хочу найти Энду и помочь ей, - объясняет Линдси, все еще протягивая ко мне руку.
- Меня не волнует помощь Энде, - отвечаю я. - Все, что меня волнует, это найти своего мужа и сына.
- Тогда, похоже, мы нужны друг другу, - продолжает она. - Мы начнем завтра. Мы разыщем фермерский дом. Так или иначе, мы отыщем его.
Я долго смотрю на нее, прежде чем наконец пожать ей руку.
- Трудно сказать, - бормочет Линдси, подходя ко мне, стоящей на краю поля. - Это проблема, когда мы находимся в сельской местности. Везде все выглядит одинаково.
- Не для меня, - отвечаю я, поворачиваясь и оглядываясь назад, туда, откуда мы пришли. - Я провела здесь столько времени, что знаю эту местность как свои пять пальцев.
- Холодно, - продолжает девушка, застегивая пальто. - Я помню, что тогда тоже было холодно. Когда Энда помогла мне выбраться из фермерского дома и проводила меня к "Счастливому едоку", было также холодно.
- И ты не помнишь маршрут, по которому вы шли?
- Просто нескончаемые поля, - отвечает она. - К тому же, я была жутко напугана. А ты?
- Я была без сознания, - говорю я ей, выходя на поле, чувствуя, как мои ноги увязают в грязи. – Потеряла сознание в доме на ферме, пытаясь вернуть Хью, а очнулась в больнице.
- Видишь? - спрашивает Линдси, следуя за мной. - Энда не чудовище. Она понимала, что ты пойдешь в полицию, но все равно отпустила тебя. Она не какой-то злобный, психованный монстр.
- Она пыталась скормить меня своим свиньям, - напоминаю я. - Хотя потом и извинилась. Сказала, что запаниковала.
- Я не завидую психиатру, которому придется работать с ней, - бормочет девушка. - Когда мы вернем ее в цивилизацию, ей будет трудно адаптироваться. Это будет похоже на один из тех фильмов про Тарзана, где чувака возвращают из джунглей. Черт, Энда, наверное, будет в шоке от мобильных телефонов, компьютеров и прочей ерунды. Будет очень здорово показать ей современный мир.
- Ты говоришь так, будто хочешь стать ее подругой, - отвечаю я.
- Это не так! - огрызается она. - Я просто... Кто-то должен ей помочь.
- Я уверена, что ты можешь навестить ее в тюрьме.
- В тюрьме? - Она выглядит потрясенной. - Энда ни за что не должна попасть в тюрьму!
- Она, как минимум, похитительница, - указываю я. - Может, и убийца тоже.
- Она всего лишь ребенок! - протестует Линдси. - Серьезно, она даже не...
- Надвигается туман, - добавляю я, видя впереди белесую стену. Меньше всего мне хочется весь день слушать, как она защищает Энду. - Я думаю, погода ухудшится.
- У меня от всего этого проклятого места мурашки по коже, - отвечает Линдси, когда мы идем по полю, направляясь прямо в туман. – Никогда не любила походы. Я городской житель до корней волос. По крайней мере, там ты не рискуешь застрять в глуши. - Девушка оглядывается вокруг. - Ты никогда не думала, что, возможно, она наблюдает за тобой?
- Энда? - спрашиваю я удивленно.
- Бродя здесь в одиночестве, ты никогда не задумывалась, не прячется ли она за кустом, не следит ли за тобой?
- Сомневаюсь, - бормочу я.
- Мне кажется, что мы вторгаемся на чужую территорию, - продолжает она. - Как будто это ее мир, а мы - нарушители. И я определенно чувствую, что не совсем понимаю здешние правила. Если бы мы встретили Энду в центре Лондона, я бы точно могла набить ей морду, но здесь… - Ее голос на мгновение прервался. - Это грязь? То, что у нас под ногами? Это же не коровьи какашки...
- Это грязь, - отвечаю я, стараясь не слишком раздражаться из-за ее непрерывного потока вопросов. Честно говоря, хотя я и ценю ее помощь, начинаю думать, что, возможно, в одиночку действовала бы быстрее. Мне никто не нужен. Я и сама смогу отыскать своих родных.
- Это все вокруг нас, - внезапно говорит Линдси, поднимая руки вверх и проводя пальцами по быстро приближающемуся туману.
Повернувшись, я вижу, что она права. Туман приближается со всех сторон, и движется гораздо быстрее, чем я ожидала. К тому времени, когда я поворачиваюсь и снова смотрю прямо перед собой, видимость сокращается до нескольких метров в каждом направлении.
- Так это круто или страшно? - спрашивает Линдси. - Я думаю, что круто, но с определенной дозой страха.
- Это просто туман, - парирую я. - Ты действительно не привыкла к сельской местности, не так ли?
- Как я тебе уже говорила, я городская мышь.
Следующие несколько минут, пока мы пробираемся сквозь туман, Линдси продолжает болтать о том, как ей не нравится здесь. Однако, чем больше она говорит, тем больше я понимаю, что она очень нервничает, и думаю, что она боится обнаружить фермерский дом. Я не знаю подробностей того, что случилось с ней, когда она была на ферме, но знаю достаточно, чтобы понять, что она пережила что-то действительно ужасное. И именно поэтому я не могу понять, почему она так стремится вернуться туда. Несмотря на очевидный страх, она даже начинает спешить впереди меня, прокладывая себе путь сквозь плотный туман, а тот становится гуще с каждой минутой.
- Помедленнее, - говорю я ей вслед. – Здесь канавы и овраги. Ты же не хочешь грохнуться прямо в один из них.
- Мы близко! - кричит она мне в ответ.
- Близко к... - Едва видя ее силуэт впереди, я немного ускоряю шаг. - Что ты имеешь в виду?
- Разве ты не чувствуешь этого? - продолжает девушка воодушевленно. – Серьезно. Я как будто чувствую, что ферма уже близко.
- Я действительно не уверена, что это так работает, - отвечаю я. - Это не магия!
- Я не могу поверить, что ты не чувствуешь того же, что и я, - добавляет она, задыхаясь. - Мы определенно близко. Может быть, туман как-то связан с этим! Может быть, туман - это способ добраться туда!
- Притормози! - снова кричу я, едва успевая разглядеть ее, исчезающую вдали. - Линдси! Что...
Прежде чем я успеваю закончить, слышу слабый вздох.
- Линдси? - зову я, бегу за ней. - Ты в порядке?
Когда я наконец догоняю ее, то обнаруживаю, что она врезалась прямо в каменную стену, которая проходит через все поле. Девушка согнулась, держась за живот и прислонившись к стене.
- Больно! - шипит она.
- Без шуток. Я же говорила тебе быть осторожной.
Положив руку на стену, я чувствую, что камни влажные. Я смотрю в обе стороны, и хотя все еще не вижу никаких признаков фермерского дома, не могу не вспомнить каменную стену, которая шла вокруг двора забором. Эта стена просто близнец той стены, как будто они были построены из одних и тех же материалов, возможно, даже одной и той же рукой. На мгновение в моей груди мелькнуло осознание, что мы нашли ферму.
- Ты ведь чувствуешь это, да? - спрашивает Линдси, наконец-то снова выпрямившись. - Я вижу это в твоих глазах.
Вместо ответа я поворачиваюсь и смотрю вдоль стены.
- Сюда, - шепчу я, прежде чем отправиться в том направлении. Не знаю как, но знаю, что с каждым шагом мы приближаемся. И это вовсе не массовый психоз, мы с Линдси обе понимаем это.
- Эти засранцы думают, что могут прятаться вечно, - бормочет Линдси. - Черта с два! Нам нужно только объединить наши инстинкты, и мы их найдем. - Она подталкивает меня под руку. - Ты уверена, что не видела брата Энды, когда была там?
- Кроме Энды, был только старик.
- Там есть и парень помоложе, - продолжает девушка, ее голос наполнен гневом. - Может быть, он прятался от тебя, но тебе повезло, что ты его не встретила. Когда Энда и старик ушли, младший... Он делал со мной всякое. Разве ты не заметила мою хромоту?
- Он сломал тебе ногу? - спрашиваю я.
- Он сломал меня всю, - мрачно говорит она, проходя мимо меня. - Другие наказали его за это, но этого недостаточно. Он должен заплатить за то, что сделал со мной. Может, Энда и не злая, но ее брат...
Внезапно она остановилась, уставившись прямо перед собой.
- Что случилось? - спрашиваю я.
- Разве ты не видишь?
Остановившись рядом с ней, я смотрю на туман, который, кажется, понемногу рассеивается. Я собираюсь спросить, что она видит, но тут вдалеке начинают появляться слабые очертания. Чего-то слишком большого, чтобы быть человеком, похожего на...
- Осторожно, - шепчет Линдси, хромая вперед.
- Мы не могли его найти, - отвечаю я, отказываясь верить, что после долгих поисков мы наконец-то наткнулись на фермерский дом. В моей груди все сжалось, и я на грани паники, но я не могу сдержаться. Поспешив вперед, я быстро обнаруживаю, что мы находимся на вершине небольшого холма, а туман рассеивается все быстрее и быстрее, открывая...
- Пригнись! - шипит Линдси, хватая меня за руку и тяня к земле.
Смотря прямо перед собой, жду, пока туман рассеется. Медленно, но четко, вдали проявляется старый фермерский дом. Спустя шесть лет я наконец-то вернулась.
- Пит, - шепчу я, с трудом поднимаясь на ноги. - Хью!
- Ты с ума сошла? - Линдси задыхается, хватает меня за руку и тянет обратно на мокрую траву. - Мы не можем просто пойти и постучать в парадную дверь, черт возьми! Эти люди опасны!
- Я должна забрать своего сына! - отвечаю я, снова пытаясь освободиться.
- Мы найдем его, хорошо, - бормочет она, лезет в карман и достает пару больших разделочных ножей. - Вот, - продолжает она, - я одолжила их на кухне паба. Один для тебя, другой для меня.
- Я не...
- Эти люди опасны! - снова говорит она, кладя один из ножей рядом с моей рукой. - Я готова поставить любые деньги, что где-то на ферме есть дробовик, и этот мелкий ублюдок не замедлит им воспользоваться. К тому же они знают местность, они на своей территории, и это, вероятно, не первый раз, когда им приходится защищаться.
Я поворачиваюсь к ней.
- Линдси...
- Я убью его, - продолжает она с пылающей яростью в глазах. - Клянусь Богом, я столько лет ждала этого шанса, но я перережу его гребаное горло и буду смотреть, как вся кровь вытекает из его тела. Я буду чувствовать, как жизнь уходит из его тела. Я так долго мечтала об этом моменте.
- Я думала, ты здесь, чтобы помочь Энде, - говорю я ей.
- К черту Энду. Мне нужен ее брат. - Линдси смотрит на меня, и я вижу то же выражение гнева на ее лице, которое было у нее в психиатрической клинике, когда она рассказывала о насильнике. - Я не могла сказать это никому раньше. Они бы никогда не выпустили меня из больницы, если бы я призналась, что собираюсь найти и убить ублюдка, который меня поимел, и ты, наверное, тоже не позволила бы мне пойти с тобой. - Она прерывает свою тираду, в ее глазах стоят слезы. - Ты хоть представляешь, что брат Энды сделал со мной?
- Я не...
- Смотри! - Задрав рубашку спереди, она показывает несколько толстых, узловатых шрамов. Прежде чем я успеваю спросить о них, она начинает стягивать штаны, показывая мне, что шрамы соединяются и становятся толще в районе промежности. - Он чуть не убил меня, - продолжает девушка, ее голос дрожит от гнева. - А потом, когда я попала в больницу, то узнала, что беременна. Этот ублюдок... Он...
Ее голос на мгновение прерывается.
- Линдси, - осторожно шепчу я, - мне так жаль, я никогда...
- Он, блядь, изнасиловал меня, - говорит она со слезами на глазах, - и я забеременела. Я уже готова была избавиться от него, готова была наглотаться таблеток, но не смогла этого сделать. Так что я носила ребенка этого ублюдка девять месяцев, а потом, когда он появился на свет... - Линдси запнулась. - Это был совсем не ребенок. Не совсем. Это был сгусток плоти и крови, с половиной органов снаружи. У него не было лица, я даже не знаю, чувствовал ли он что-либо вообще, но он извивался и... Я никогда не забуду выражение лиц врачей. Они не знали, что с ним делать. Позже я узнала, что самый гуманный способ убить его, который они смогли придумать - это положить в морозилку. Ты можешь в это поверить?
Я жду, когда она продолжит, но по ее лицу уже текут слезы. Через мгновение я замечаю, что она так сильно чешет руку, что разодрала кожу до крови.
- И знаешь, что самое страшное? - спрашивает она, ее голос дрожит от ярости. - Самое ужасное, что я не ненавидела эту чертову штуку. Я хотела сохранить ему жизнь. Даже несмотря на то, что этот ублюдок изнасиловал меня и отложил свою мерзость - семя мутанта в мое тело, мой гребаный материнский инстинкт все равно включился. Я забеременела от него этим монстром, а потом полюбила ЭТО, пока носила в себе! А потом, когда ОНО умерло, врачи сказали мне, что в моей матке столько повреждений, что я больше никогда не смогу зачать ребенка. - Она делает глубокий вдох. - Так теперь у тебя есть возражения, почему я не должна его убивать?
Я хочу сказать ей, что мне очень жаль, но понимаю, что слова ее не утешат.
- А потом, примерно через три месяца, ты появился с тем детективом, - бормочет Линдси, поднимая расчесанную до крови руку и касаясь шрамов на своей шее. - До того дня я никогда не была уверена, что все это мне не привиделось. Но когда я встретила тебя, то поняла, что все это было на самом деле.
- Линдси, - осторожно говорю я, - я просто...
- Сейчас почти пять, - продолжает она, сверяясь с часами, - это значит, что у нас еще два, может быть, три часа дневного света. Не знаю, как ты, но я чертовски хочу иметь возможность видеть, если один из этих ублюдков подкрадется ко мне сзади. - Она смахнула слезы. - Нам нужно расправиться с этим дерьмом.
- Мы должны позвать на помощь, - отвечаю я, доставая телефон. - Я попрошу детектива Палмера...
- К черту, - бормочет она, поднимаясь на ноги с ножом в правой руке. - Они никогда не смогут найти нас здесь, и ты это знаешь.
Разблокировав свой телефон, я вижу, что вопрос решен сам собой: у меня нет сигнала.
- Делай с Эндой что хочешь, - продолжает Линдси. - Мне все равно, что будет с ней. Она была моей легендой, для чего я хотела попасть на ферму. Я здесь ради ее брата. Он мой.
- Ты не можешь просто...
- Не говори мне, чего я могу сделать, а чего не могу, - распаляясь, говорит она. – Хватит, что мне указывали врачи, и я их чертовски ненавидела.
Решив, что спорить с ней бессмысленно, я поднимаюсь на ноги. Все, что меня волнует - это найти своего мужа и своего сына.
- Каждую ночь в камере психиатрического отделения, - продолжает Линдси, когда мы начинаем спускаться с холма, - я мечтала вернуться сюда и перерезать глотку этому ублюдку. Я даже научилась обманывать врачей, чтобы они думали, что мне лучше, только так я могла заставить их выпустить меня. На это ушли годы, но я знала, что однажды вернусь сюда. Теперь все, что меня волнует, это заставить брата Энды заплатить за то, что он сделал со мной, и сделать так, чтобы он больше никогда не смог причинить никому вреда.
К тому времени, как мы добрались до подножия холма, мое сердце учащенно колотилось. До фермы осталось всего сто метров, но пока я не видела никаких признаков жизни. Однако по мере того, как мы приближаемся, я не могу не заметить, что кое-что изменилось. За последние шесть лет ворота перед домом, похоже, починили, и в целом двор выглядит гораздо более ухоженным. Пикап был по-прежнему припаркован на том же месте, но когда мы подбираемся ближе, становится очевидно, что Энда проделала большую работу, чтобы сделать ферму более комфортной для проживания. Если раньше ферма выглядела так, будто она разваливается, то теперь походила на обжитый сельский дом.
- Значит, у них все еще есть свиньи, - бормочет Линдси, когда из загона доносятся хрюканье и повизгивание.
- Смотри, - отвечаю я, замечая пару грубых деревянных крестов в стороне от дома. Подойдя ближе, чтобы взглянуть, я вижу слово Па, нацарапанное на поверхности одного из них. - Наверное, она его похоронила здесь.
Повернувшись, я вижу, что Линдси уже вошла во двор.
Я опускаю взгляд на нож в своей руке, решив, что воспользуюсь им, только если у меня не будет другого выбора. Направляясь вслед за Линдси, я пробираюсь через грязный двор, постоянно наблюдая за окнами фермерского дома на случай, если там мелькнет чей-нибудь силуэт. Пока, однако, место кажется почти безлюдным, хотя свиньи кричат громче, чем когда-либо. В ледяном воздухе все еще витают клочья тумана.
- О Боже, - вскликивает Линдси, заглядывая в загон.
- Что? - Поспешив туда, я вижу трех больших старых свиней в грязи, а также еще двух маленьких поросят, которые выглядят ужасно обезображенными. У одного из них нет морды, только отверстие, где должен быть рот, а у другого безнадежно искалечены задние ноги, которые тот вынужден волочить по грязи.
- Вот что получается при таком близкородственном скрещивании, - бормочет Линдси, когда один из инбредных свиней издает пронзительный визг. - Кто-то должен сказать этим ублюдкам, чтобы они немного расширили свои горизонты.
Безликая свинья шаркает в нашу сторону, но видно, что у бедняжки нет глаз. Однако по бокам ее головы есть пара отверстий, которые я принимаю за уши. Когда свинья доходит до нас, то слегка ударяется о стену, и, к моему удивлению, Линдси тянется вниз, словно собирается погладить ее по голове. Однако через секунду свинья визжит и отпрыгивает, и я вижу, как с ножа Линдси капает багрово-красная кровь.
- Просто избавляю бедняжку от страданий, - бормочет она, глядя, как свинья падает. Кровь льется из раны на шее, а ноги дико дергаются.
- Ты не можешь просто убить их, - говорю я ей.
- Пойдем, - отвечает девушка, поворачивается и направляется к фермерскому дому. - Мы идем внутрь. Эти уроды получат по заслугам.
- Эй, вы, гребаные монстры! - кричит Линдси, стуча кулаком по стене в коридоре. - Где вы? Вы прячетесь, да? Даже не старайтесь! Я вытащу ваши задницы и перережу ваши гребаные глотки!
- Может, они вышли, - предположила я, направляясь к двери в углу.
- Куда, черт возьми, они могли пойти? - спрашивает она. – На пикник?
Я тянусь к ручке двери, но на мгновение паникую. Я помню, как шесть лет назад я с трудом выбралась через точно такую же дверь. Тогда, с Хью на руках, я была в ужасе. Сейчас, когда я, наконец, открываю дверь и заглядываю в затемненную комнату, страх сменяется чувством глубокого потрясения и отчаянной потребностью найти свою семью.
Металлический стол в центре комнаты на прежнем месте. Даже ремни и цепи болтаются по бокам.
- Это здесь они тебя держали? - спрашивает Линдси.
Я киваю.
- Меня тоже, - продолжает она. Проскользнув мимо меня, девушка заходит в комнату и осматривается.
- Здесь чище, чем тогда, - говорю я, замечая, что инструменты, похоже, аккуратно сложены на столах, тогда как раньше были разбросаны повсюду. Опустив глаза, вижу, что даже пол чистый, следы крови и других жидкостей отсутствуют. Тем не менее, дрожь проходит по моей груди, когда я подхожу к столу, где шесть лет назад родила своего сына.
- Наверное, Энда хозяйка лучше, чем ее старик, - бормочет Линдси, открывая дверцу шкафа, но там стоят лишь нескольких старых мисок.
- Но где же она? - спрашиваю я, направляясь в дальний конец комнаты и выглядывая в узкое окно. Все, что я вижу снаружи - это двор и поля, простирающиеся вдаль, где сливаются с серым небом на горизонте. - Я даже не понимаю, как мы нашли это место, - продолжаю я, оборачиваясь, смотря, как Линдси направляется к двери. - Я уверена, что исходила эту долину вдоль и поперек, и полиция, должно быть, пролетела прямо над фермой на своих вертолетах. Здесь не...
Прежде чем я успеваю закончить, Линдси сталкивает с одной из полок стеклянные миски, и те валятся на пол.
- Может быть, все так, как я сказала, - отвечает она. - Может быть, проще стало их отыскать, когда мы начали действовать вдвоем. Я посмотрю снаружи. Не может быть, чтобы эти уроды просто исчезли. Они должны быть где-то рядом. - Линдси оглядывается на меня. – Будь осторожна. Помни, они опасны.
Когда она ушла, я вышла в коридор и подошла к подножию лестницы. Хотя мы уже все проверили, чтобы убедиться, что в доме никого нет, я не могу удержаться от того, чтобы еще раз не подняться на верхний этаж. Дом кажется слишком пустым и тихим, как будто давно заброшен. В то же время я не могу поверить, что Энда могла уйти, поэтому думаю, что она где-то поблизости, в таком случае мне нужно найти ее и выбить из нее признание, куда она дела Пита и Хью.
- Эй, вы, ублюдки! - раздается голос Линдси со двора, сопровождаемый звоном бьющегося стекла. - Я разнесу ваш дом! Не хотите попробовать остановить меня?
Открыв одну из дверей, я заглядываю внутрь и вижу небольшую комнату с кроватью в одном углу. Я вхожу внутрь и направляюсь к столу рядом с кроватью, где нахожу пару старых деревянных игрушек. Взяв одну из них в руки, понимаю, что это грубо сделанная вертушка. Повернувшись, к своему удивлению вижу, что одна из стен разрисована. Коряво нарисованная радуга нелепо смотрится в этом доме ужасов.
Снаружи Линдси устраивает разгром и выкрикивает угрозы.
Такое впечатление, что я нахожусь в детской спальне, хотя уверена, что когда была здесь шесть лет назад, эту комнату занимал старик. Тем не менее, кто-то, очевидно, постарался украсить ее для ребенка.
- Хью? - зову я, на всякий случай, если есть хоть какой-то шанс, что он может меня услышать. Я знаю, что это напрасная надежда, но все еще не могу избавиться от ощущения, что найду своего сына и мужа. - Ты здесь?
Я умолкаю, прислушиваясь.
Дом совершенно пуст и тих.
- Хью? – зову я снова, и тут замечаю панель на дальней стене. Подойдя, понимаю, что панель, похоже, не закреплена. - Что за...
- Эй! - внезапно кричит Линдси откуда-то снаружи дома. - Стой! Стой на месте, ты, гребаный мудак!
- Что такое? - кричу я, поворачиваясь и выбегая из комнаты.
- Стой! – продолжает кричать Линдси, и я слышу звук быстрых шагов во дворе.
Сбежав по лестнице, я спешу к входной двери и открываю ее, но внезапно останавливаюсь, услышав громкий испуганный крик.
- Где ты? - кричу я, оббегая дом сбоку. - Что...
Внезапно остановившись, я вижу Линдси на земле, корчащуюся в грязи и сжимающую горло.
- Линдси!
Я бросаюсь к ней, падая на колени, и вижу кровь, стекающую по ее рукам и капающую с пальцев.
- Что случилось? - спрашиваю я, когда она испускает отчаянные гортанные вздохи. Через мгновение из раны на ее шее между пальцами брызжет кровь, а затем ее руки отпадают, обнажая жуткий глубокий порез, идущий от уха до уха. Каждый удар ее сердца заставляет кровь выплескиваться все сильнее.
- Все в порядке, - говорю я, стараясь не паниковать, хотя кровь уже собирается под моими коленями. - С тобой все будет хорошо, я просто...
Линдси пытается что-то сказать, но из ее рта вырывается лишь слабое бульканье. Расширенными от шока глазами она смотрит на меня, потом тянется и хватает меня за плечи, впиваясь ногтями мне в кожу, как будто отчаянно пытается удержаться.
- Это был Энда? - спрашиваю я, пытаясь придумать, как мне остановить кровь.
Она снова пытается что-то сказать, но все, что вырывается из ее рта, это слабый вздох и струйка крови.
Потянувшись в карман, я достаю телефон, но сигнала по-прежнему нет.
- Это был ее брат?
Она еще глубже впивается ногтями в мое плечо.
- Кто это сделал? - спрашиваю я, откладывая телефон и прижимая руки к ее ране на горле, надеясь, что мне удастся остановить кровь.
Она издает продолжительное хриплое бульканье, и из ее рта вытекает еще больше крови.
- Я пойду посмотрю, есть ли здесь аптечка, - говорю я ей. - Я быстро! Просто держись!
Поднявшись на ноги, я, спотыкаясь, возвращаюсь в дом и иду на кухню. Начинаю рыться во всех шкафах, но, конечно, там ничего нет. Ящик за ящиком, шкаф за шкафом, не обнаруживаю ничего, кроме нескольких старых кастрюль и сковородок. Наконец, в одном из углов я замечаю металлическую банку, и, открыв ее, обнаруживаю тонкую черную нить и набор иголок.
Схватив жестянку, я выбегаю обратно и опускаюсь на колени рядом с Линдси. Она уже почти не двигается, кровь стекает по ее шее, но она все еще жива.
- Я сейчас залатаю тебя, - говорю я девушке, раздражаясь из-за дрожащих рук, когда продеваю нить в игольное ушко.
Потянувшись вниз, я стараюсь унять дрожь, когда приставляю кончик иглы к краю ее раны. Я колеблюсь мгновение, пытаясь сосредоточиться, прежде чем медленно ввожу иглу. Она все еще дрожит, но никак не реагирует, пока я просовываю иглу в кожу на другой стороне пореза и стягиваю концы раны нитью.
- Кажется, получается, - говорю я ей, орудуя иглой.
Однако через мгновение понимаю, что Линдси не слышит меня.
- Не теряй сознания, - прошу я, стягивая концы раны. Мои руки в крови, игла скользит в пальцах, но мне удается продолжать сшивать разрез на горле.
Теперь девушка совсем не двигается, но я продолжаю работать в течение следующих нескольких минут, отчаянно убеждая себя, что все еще могу спасти ее. К тому времени, когда я грубо зашила рану на ее шее, понимаю, что намеренно избегаю смотреть ей в глаза.
- С тобой все будет хорошо, - шепчу я, а слезы катятся по моим щекам.
Наконец я смотрю на ее лицо, и меня поражает мгновенное осознание того, что уже слишком поздно.
- Линдси? - шепчу я.
Взяв ее запястье, я проверяю пульс, но ничего не чувствую. Хотя я твержу себе, что она не может быть мертва, ее глаза кажутся почти стеклянными, и она никак не реагирует. Взглянув себе под ноги, я вижу, что стою на коленях в большой луже теплой крови, которая уже начала впитываться в грязь.
Ползая вокруг нее, я смотрю прямо Линдси в глаза. Все, что я вижу - это мое собственное отражение и светло-серое небо.
- Нет, - сипло выдыхаю я, хватаю ее за плечи и начинаю трясти. Зашитая рана на ее горле уже начала расходиться. - Линдси, ты должна жить! Ты должна...
Внезапно замерев, я понимаю, что если кто-то напал на нее, то этот человек все еще может быть поблизости. Я оглядываюсь в поисках ножа Линдси, но его нигде не видно, и тогда я отступаю, поворачиваясь, чтобы убедиться, что никто не подкрадывается ко мне сзади. Нож по-прежнему зажат в моей правой руке, но я в ужасе трясусь, боясь, что в любой момент может появиться Энда и попытаться напасть. Оглядев землю вокруг, вижу, что в грязи есть пара следов, ведущих от дома в сторону деревьев, как будто...
Вдруг вдалеке замечаю движение, словно кто-то скрылся за деревом. Я замираю, ожидая, что этот кто-то появится снова, и через мгновение слышу шаги, удаляющиеся сквозь подлесок.
- Энда? - шепчу я, делая шаг вперед. - Вернись! Где мой сын?
Я жду, но шаги затихают, и начинает накрапывать мелкий дождь.
- Энда! - кричу я, так громко, как только могу. - Я пришла за своим сыном!
- Мне так жаль, - говорю я Линдси, затаскиваю ее на кухню. Отпустив ее ноги, я наклоняюсь и дважды проверяю ее запястье на случай слабого пульса, но потом вижу, что ее тело оставило на полу широкий и длинный кровавый след.
Наконец, я закрываю ей глаза, решив, что больше ничего не могу для нее сделать.
- Я пыталась, - оправдываюсь, глядя на грубые швы на ее горле. - Я правда пыталась...
Я замираю в тишине на мгновение, пока в окно не начинают стучать капли дождя.
- Я найду их, - наконец шепчу я, стараясь не паниковать, проходя через кухню и смотрю на двор. К своему шоку, я вижу, что небо темнеет, а когда смотрю на часы, то вижу, что уже перевалило за шесть вечера. Ночь приближается, принося с собой дождь, а у меня нет возможности позвать на помощь. Конечно, я могу попытаться бежать, но тогда нет никакой гарантии, что смогу снова найти фермерский дом, уже без помощи Линдси. Если побегу, то могу потерять последний шанс вернуть Пита и Хью. Я не уйду, пока не найду их.
Подойдя к стене, щелкаю выключателем, но электричества нет. Как только наступит ночь, дом окутает тьма, хотя у меня еще есть немного заряда в телефоне, и встроенный фонарик позволит мне хотя бы какое-то время видеть. В то же время я в ужасе от того, что Энда может быть где-то там, а вспоминания о рассказе Линдси о безумном брате безносой уродки приводят меня в трепет. Даже сейчас, глядя на темные деревья, я уверена, что кто-то притаился в тени и наблюдает за мной. Я задергиваю шторы и делаю шаг назад.
- Что мне делать? - шепчу я, пытаясь собраться с мыслями. - Что за...
Внезапно остановившись, я понимаю, что мне, по крайней мере, нужно убедиться, что никто не подкрадывается ко мне. Поспешно прохожу в прихожую и захлопываю входную дверь, не забыв при этом задвинуть засов. Затем направляюсь в другой конец дома и делаю то же самое с задней дверью. Следом перехожу из комнаты в комнату, закрывая окна. Конечно, кто-то может высадить стекло и пролезть, но, по крайней мере, я смогу услышать его, заслышав звон битого стекла.
Обойдя нижний этаж и заперев все, что можно, я спешу проделать то же самое с комнатами наверху, убедившись, что все окна закрыты. Я также проверяю все возможные укрытия, на случай, если Энда или ее брат уже затаились внутри дома. Даже приоткрываю дверь на чердак и заглядываю туда, но там пусто. Наконец, убедившись, что в доме я одна, возвращаюсь в прихожую.
Выглянув в окно рядом с дверью, вижу, что на улице стало еще темнее. Скоро я не смогу разглядеть даже деревья. Я поспешно прохожу в заднюю комнату, где подхожу к металлическому столу, на котором меня держали связанной, когда я впервые очнулась в этой дыре.
Я снова здесь, где все началось. Теперь мне остается только ждать.
Лунный свет проникает в окно, освещая меня, раскладывающую ножи на металлическом столе. Перебрав все ящики и шкафы в доме, я собрала небольшую коллекцию ножей, отчасти для того, чтобы они были у меня под рукой, а отчасти для того, чтобы никто другой не смог до них добраться. В общей сложности мне удалось найти восемь, что, как мне кажется, не так уж и плохо. Больше оружия для меня, и меньше для всех остальных.
И я снова здесь, в комнате, где я очнулась шесть лет назад и где родила своего прекрасного маленького сына. Я провела с ним всего несколько минут, но, клянусь Богом, помню его лицо, и чертовски уверена, что верну его.
В глубине души я не так уверена насчет Пита. В конце концов, трудно поверить, что его могли держать здесь целых шесть лет, но все же не теряю надежды. Как только я доберусь до Энды, смогу заставить ее рассказать мне все. Даже то, что я не хочу знать.
Внезапно слышу громкий стук снаружи. Я поворачиваюсь и смотрю в коридор, а через мгновение стук раздается снова. Мое сердце колотится в груди, и я говорю себе, что не стоит волноваться, потому что у меня есть преимущество. Тем не менее, хватаю сразу три ножа, прежде чем выйти в коридор и пройти на кухню. Стук доносится откуда-то из-за окна снаружи, но разглядеть что за ним трудно. В конце концов, я прикрываю глаза по бокам ладонями и смотрю сквозь стекло, вижу, что на улице поднялся сильный ветер с дождем, а незакрепленная деревянная доска в заборе загона для свиней болтается на ветру.
Именно она издает этот грохот. Я слышу и возню свиней, взбудораженных шумом.
Повернувшись, я смотрю на тело Линдси на полу. В третий или четвертый раз за последний час я подхожу и приседаю, чтобы еще раз проверить ее пульс. Знаю, что она мертва, но в то же время не могу избавиться от надежды, что, возможно, произойдет какое-то чудо. Я прижимаю пальцы к ее запястью, но ее плоть теперь такая холодная. Когда я пытаюсь поднять ее руку, то чувствую определенное сопротивление, что, наверное, означает, что наступило трупное окоченение.
Ее больше нет.
- Мне так жаль, - говорю я ей так тихо, что грохот доски в заборе загона заглушает мой голос. - Мы должны были держаться вместе. Я не должна была отпускать тебя одну.
Жду, давая ей возможность ответить, а затем поднимаюсь на ноги и иду в коридор. Кроме стука во дворе и повизгивания свиней, в доме царит полная тишина, как будто стены затаили дыхание, ожидая, что что-то произойдет. Я бросаю взгляд на окно, подспудно ожидая увидеть лицо, смотрящее на меня, но там никого нет. Окидываю взглядом освещенный луной двор, и впервые мне приходит в голову мысль, что, возможно, после убийства Линдси обитатели дома сбежали. В конце концов, они должны понять, что игра окончена, и что они больше не могут жить здесь, не привлекая ничьего внимания. Возможно, они покинули ферму.
- Есть здесь кто-нибудь? - зову я, в основном, чтобы нарушить тишину, давящую на меня.
Мне никто не ответил.
- Мне просто нужен мой сын, - продолжаю я дрожащим голосом, - и мой муж тоже. Позвольте мне забрать их, и мы оставим вас в покое.
Молчание.
Чувствуя, что я на грани потери рассудка, возвращаюсь в комнату, где когда-то была привязана к металлическому столу. По крайней мере, здесь светлее, чем в остальных комнатах, их-за лунного света, который проникает сильнее всего именно в окно этой коморки, поэтому мне не нужно вздрагивать от теней, движущихся в углах. Подойдя к столу, я опускаю взгляд на ножи. Они дают мне чувство защищенности, хотя через мгновение я понимаю, что что-то не так. Я пересчитываю ножи, затем пересчитываю их снова, а следом в третий раз, просто чтобы убедиться.
Пять.
Здесь пять ножей.
Когда я выходила из комнаты несколько минут назад, захватив три ножа, их оставалось шесть.
Поворачиваюсь и оглядываюсь, но никого не видно. Ни у кого не было возможности проскользнуть в комнату или выйти из нее, не будучи замеченным. В то же время я помню, что у меня здесь оставалось шесть ножей, а теперь осталось только пять, значит, кто-то должен был войти и взять один.
- Эй? - зову я, выглядывая в коридор. - Где ты? Я просто хочу поговорить.
Жду.
Ничего.
- Пожалуйста, - продолжаю я, поворачиваясь и глядя в другую сторону, - мне просто нужны мой сын и мой муж! Скажи мне хотя бы, где они? Я оставлю вас всех здесь в покое, как только они вернуться ко мне, я заберу их и никому о вас не расскажу!
И снова жду.
Молчание.
- Я знаю, что ты здесь, - продолжаю я, оглядываясь на ножи. - И теперь знаю, что ты вооружена. Энда, пожалуйста...
В течение следующих нескольких минут я обхожу комнату, осматривая стены на предмет потайного хода или потайной двери, но ничего не нахожу. Хотя изо всех сил стараюсь не паниковать, я не могу избавиться от ощущения, что за мной кто-то наблюдает, и несколько раз я оборачиваюсь, убежденная, что услышала шум. Снаружи все еще грохочет на ветру деревяшка, но кроме этого в доме, кажется, совершенно тихо.
- Эй! - восклицаю я, торопливо проходя в прихожую и заглядывая на лестницу. - Где ты? Можешь, пожалуйста, просто выйти?
Нет ответа.
- Энда, пожалуйста, - продолжаю я, - я просто хочу поговорить с тобой! Тебе не нужно было убивать Линдси, она была здесь не для того, чтобы причинить тебе вред!
Вздохнув, понимаю, что это безнадежно. С ножом в правой руке я подхожу к двери кухни и заглядываю в нее. Тело Линдси все еще лежит на полу, как я его и оставила, и я говорю себе, что нет смысла еще раз проверять пульс. Потянувшись в карман, достаю телефон, но сигнала по-прежнему нет. Я даже пытаюсь набрать 999, на всякий случай, вдруг получится дозвониться в службу спасения, но в конце концов снова убираю телефон. Я снова бросаю взгляд на Линдси, а затем поворачиваюсь, чтобы вернуться в коридор.
Внезапно я замираю.
Либо я схожу с ума, либо, Линдси пошевелилась.
Медленно поворачиваюсь, мое сердце колотится так, что кажется грудь ходит ходуном, напоминая себе, что пульса точно не было. Я снова смотрю на нее и не вижу никаких признаков жизни, но, клянусь, мгновение назад видела, как подернулось ее плечо. Я приостанавливаюсь на мгновение, прежде чем подойти ближе.
- Линдси? - тихо говорю я, чувствуя, как в груди зарождается надежда. - Ты...
И тут я вижу это.
Маленькая рука, вытянутая из-за холодильника, касается руки Линдси.
- Эй! - окликаю я. - Что...
Рука отдергивается и исчезает за холодильником. Я бросаюсь туда как раз вовремя, чтобы увидеть, как панель возвращается на место у основания стены. Проходя мимо Линдси, я приседаю и пытаюсь оторвать панель, но у нее нет краев, за которые можно было бы ухватиться. Она словно утоплена в стену. Тем не менее, через мгновение слышу слабый шаркающий и царапающий звук за стеной, как будто кто-то лезет через щель.
- Эй! - восклицаю я, стуча кулаком по панели. - Энда, это ты? Энда, пожалуйста, мне просто нужно поговорить с тобой! Мне нужно знать, что ты сделала с моим сыном!
Звук не стихает, медленно перемещаясь вверх по стене, а затем к потолку.
Поднявшись на ноги, я прохожу через кухню, следуя за шорохом в коридор. Кто бы ни ползал между стенами, он умеет быстро передвигаться. Наконец, когда я дохожу до середины коридора, шорох полностью стихает, и я завороженно глазею в потолок.
Мгновение спустя я слышу стук в одной из комнат наверху, как будто кто-то выполз обратно из-под стены.
- Энда!
Мчась вверх по лестнице, добегаю до площадки и бегу к открытой двери в дальнем конце коридора. Убежденная, что Энда там, я торопливо вбегаю в комнату с поднятым ножом, но снова оказываюсь в пустой комнате с радугой на стене. Замираю на мгновение, прислушиваясь, а затем снова выхожу в коридор. Повернувшись, иду обратно к лестнице.
- Эй! - окликаю я ее, мое сердце бешено колотится, пока я, озираясь, пытаюсь уловить хоть какой-то намек на движение. - Ты...
Вдруг я слышу, как кто-то бежит позади меня. Я поворачиваюсь и на долю секунды вижу оскаленное лицо маленького мальчика, который бросается на меня. Но прежде чем успеваю среагировать, он взмахивает ножом, метя мне в лицо. Я чувствую вспышку боли, и все вокруг чернеет.
- Нет! - кричу я, забегая в ближайшую комнату, а затем пинком толкаю дверь так сильно, как только могу.
Морщась, поворачиваюсь и бросаюсь к двери, отчаянно наваливаясь на нее и не давая злоумышленнику добраться до меня. Боль на левой стороне моего лица усиливается с каждой секундой, и я чувствую, как кровь стекает по щеке. Подпирая дверь, я моргаю и тут же понимаю, что левый глаз поврежден. Коснувшись щеки, чувствую кровь, а затем провожу пальцами вверх, касаясь рваных лоскутов кожи, которые когда-то были моим левым веком.
- О Боже, - бормочу я, осторожно исследуя рану. Однако, едва нащупав поврежденное глазное яблоко, отдергиваю руку. Я пытаюсь снова моргнуть, но мой левый глаз отказывается реагировать, и вместо этого я чувствую резкую, пронизывающую боль.
Издав протяжный стон, я делаю медленный, глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Кровь уже стекла на мои губы, и я чувствую металлический привкус во рту. Вытираю ее тыльной стороной ладони. Мое сердце колотится так быстро, что агония кажется охватывает все мое тело, и только чистый адреналин поддерживает еще меня в сознании.
И в своем сознании я вижу только лицо мальчика, который напал на меня.
На вид ему было пять, может быть, шесть лет, но я отказываюсь верить, что мой собственный сын мог вырасти таким чудовищем.
- Это был не он, - шепчу я, хотя в глубине души уже поняла, что это он. У него такие же густые темно-каштановые волосы, как у Пита. Слезы текут из моего здорового глаза, и моя нижняя губа начинает дрожать. - Это был не он, - как заклинание повторяю я. - Это не мог быть он. Это не может быть...
Я издаю нечеловеческий вопль, когда что-то врезается в дверь с другой стороны, отчего та прогибается вовнутрь.
Затаив дыхание, слышу тихое, но учащенное сопение, а мгновение спустя раздается еще один, более сильный удар о дверь.
- Это не он, - бормочу я, - это...
Внезапно чувствую вспышку боли, когда лезвие вонзается в мою левую руку. Отпрянув от двери, я к своему ужасу вижу, что из щели под дверью торчит лезвие большого окровавленного кухонного ножа.
- Остановись! - кричу, прижимая правую руку к двери, не давая ей открыться, и стараясь оставаться вне досягаемости ножа. - Где Энда? - спрашиваю я, задыхаясь. - Я хочу поговорить с Эндой!
Нож исчезает из щели, но я все еще слышу сопение. Мгновение спустя ручка двери поворачивается, но я снова наваливаюсь на нее, пытаясь предотвратить проникновение в комнату. Лезвие ножа опять проскальзывает под дверью, но на этот раз мне удается вовремя отпрянуть.
- Меня зовут Пенни Латимер, - заикаясь, говорю я, надеясь, что, возможно, это имя что-то значит для нападавшего. - Я хочу поговорить с Эндой. Она здесь? Пожалуйста, просто дай мне поговорить с...
Прежде чем я успеваю закончить, с другой стороны двери раздается громкое, сердитое ворчание, как будто там находится какой-то дикий зверь. Мгновение спустя что-то снова врезается в дверь, а затем я слышу быстрые удаляющиеся шаги по лестнице. И снова дом погружается в тишину.
- Хью? - шепчу я, хотя все еще не могу заставить себя поверить, что такое чудовище может быть моим сыном. - Это не можешь быть ты. Пожалуйста, это не может быть...
Вдруг я слышу громкий звериный вой снизу. Вздрагиваю, но вой вскоре стихает, и в доме снова наступает тишина.
Затаив дыхание в темноте, слышу, как за окном усиливается дождь.
- Этого не может быть, - задыхаюсь я, осматривая левую ладонь и вижу, что лезвие пронзило основание большого пальца.
Мгновение спустя слышу, как кто-то снова пробирается между стенами.
- Это не он, - хнычу я, когда шорох начинает перемещаться под половицами. - Это не...
Внезапно лезвие ножа мелькает между двумя досками, всего в нескольких метрах от меня. Я издаю короткий крик и отступаю в сторону, как раз в тот момент, когда лезвие втягивается. Мгновение спустя оно снова рывком выскакивает между половиц, на этот раз чуть дальше.
Дрожа, отступаю в угол и прислушиваюсь, не раздастся ли подо мной шорох. Мальчик явно находится под полом, пытаясь определить мое местонахождение, чтобы нанести увечья, и через несколько секунд лезвие появляется в третий раз, на этот раз чуть ближе.
Поднявшись на ноги, открываю дверь и поспешно выхожу в темный коридор. Я почти ничего не вижу, но бегу к лестнице, несколько раз чуть не споткнувшись, а затем спускаюсь не оглядываясь, даже когда слышу приближающийся шорох, как будто мальчик пытается пройти сквозь стены. Достигнув подножия лестницы, бегу к входной двери, но обнаруживаю, что засов все еще на месте. Разворачиваюсь, и бегу к задней двери, где обнаруживаю то же самое, что означает, что мальчик, должно быть, все это время находился в доме. Озираюсь, жду...
Я замираю, и через мгновение слышу слабый удар, как будто мальчик только что вылез обратно в одну из комнат. Глядя на нож в своей дрожащей правой руке, понимаю, что никак не могу использовать его против него, даже если есть хоть малейший шанс, что это мой маленький Хью.
Хотя, может быть, он и не отзывается на имя Хью. Я помню, что Энда называла его как-то иначе.
Услышав шаги, я поворачиваюсь и вижу силуэт мальчика в дальнем конце коридора, стоящего в дверном проеме, ведущем в столовую.
- Хью? - шепчу я, ожидая, когда он сделает шаг. - Хью, нет...
Издав яростный крик, он бросается ко мне с занесенным на головой ножом.
- Алистер, остановись! - кричу я, внезапно вспомнив то имя, которое дала ему Энда, уклоняясь от удара, когда он делает выпад вперед. Мальчик врезается в стену, и я тут же хватаю его сзади, притягивая к себе и заламывая его правое запястье, не давая ему взмахнуть ножом. - Это твое имя, не так ли? - Я задыхаюсь, потрясенная тем, с каким упорством он сопротивляется. - Она называет тебя Алистер. Но это не твое имя, тебя зовут Хью. Пожалуйста, ты...
Внезапно он кусает меня за руку. Я едва не отпускаю ее, но в последний момент мне удается вырвать нож из его руки и отбросить тот в сторону. Мгновение спустя он вырывается и, спотыкаясь, заваливается вперед, ударяясь о ступеньки. Повернувшись ко мне, мальчик рычит с чистой злобой в глазах, а затем снова пытается схватить нож.
Инстинктивно я преграждаю ему путь. Он отступает назад, скрываясь в темноте кухни, пока не исчезает из виду. Но я все еще слышу его рычание, и уверена, что он снова готовится напасть.
- Хью! - кричу я, мой голос дрожит. - Алистер, как бы она тебя сейчас ни называла! Это я - твоя мать!
Я жду, но через мгновение слышу, как он роется в ящиках, видимо пытаясь найти другое оружие, чтобы использовать его против меня. Ножей он, конечно, не находит, но там есть несколько вилок и ножницы. В глубине души я уверена, что прежде чем сможет причинить мне реальный вред, сын поймет, кто я такая. Он должен почувствовать зов крови.
Схватив нож, я сжимаю его в руке.
- Она рассказала тебе обо мне? - спрашиваю я, надеясь, что смогу достучаться до него. Я не вижу его в темноте, но слышу, как он продолжает рыться в ящиках на темной кухне. Он думает, что защищает свой дом. - Она тебе что-нибудь рассказала? - продолжаю я. - Я твоя мать. Меня зовут Пенни, а твой отец... Твой отец здесь? Его зовут Пит. Вы...
Мой голос прерывается, когда шум в кухне затихает.
- Ты вообще понимаешь, что я тебе говорю? - спрашиваю я.
Тишина.
- Ты узнаешь мой голос? Ты понимаешь?
Снова молчание.
- Я твоя мама, - продолжаю, убежденная, что он должен узнать меня на каком-то подсознательном уровне. У нас есть связь, которую никто не сможет разрушить. - Я родила тебя, в этом самом доме. Потом тебя оторвали от меня, украли, но я не переставала искать тебя. Я никогда не сдавалась.
Я жду хоть какой-нибудь реакции на свои слова, но на кухне нет ни малейшего намека на движение.
Наконец, решив, то мои слова стали доходить до него, а он молчит потому, что пытается осмыслить сказанное, я делаю пару шагов вперед к темному дверному проему.
- Прошло шесть лет, - говорю я ему. - Клянусь тебе, я никогда не прекращала поиски, я ни одного свободного дня не сидела сложа руки. Я бросил все и переехала сюда, работала в пабе, чтобы каждую свободную секунду проводить в ваших поисках, пытаясь вернуться к тебе и твоему папе. Я обшарила всю округу, пытаясь найти дорогу сюда, и наконец мне это удалось! И теперь я заберу тебя из этого ада.
Я жду.
Тишина.
Подойдя ближе к дверному проему, я заглядываю в него и вижу ноги Линдси на полу в пятне лунного света. На дальней стороне кухни окно имеет неземной голубой оттенок, так как дождь льет потоком. Хью совсем не видно, но я знаю, что он где-то в темноте, и уверена, что он должен меня слышать. Я также уверена, что он начинает понимать, кто я такая.
- Я твоя мать, - твердо говорю я. - Ты понимаешь? Энда не твоя мать. - Я оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что она не подкралась ко мне сзади, а затем снова смотрю на темную кухню. - Я твоя мать, - говорю я снова. - Ты знаешь, что это значит? Это значит...
Внезапно я слышу громкий разъяренный крик. Приготовившись, я делаю шаг назад, но через мгновение замечаю мальчика, забравшегося на кухонную стойку. Прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово, он бросается в окно, разбивает стекло и с болезненным воплем кувыркается наружу, исчезая в ночи.
- Хью! - кричу я, подбегая к окну. Не в силах разглядеть, что происходит за окном, я бегу обратно в прихожую и поспешно отпираю дверь, а затем выхожу в темный двор.
Я вглядываюсь и прислушиваюсь, но единственное, что могу различить во тьме - это шум дождя и хрюканье свиней. Если уж на то пошло, свиньи не просто хрюкают, они исходят визгом, словно там их режут.
- Хью? - зову я, хромая по грязи. Я осознаю, что он может броситься на меня с любой стороны, но в глубине души убеждена, что мальчик понял, кто я ему. От дождя я уже насквозь мокрая, струи стекают по моему лицу, смывая кровь со щеки. - Хью, я твоя мать, я просто...
Услышав внезапный грохот неподалеку, поворачиваюсь и смотрю в сторону загона для свиней. Воротина открыта. Осторожно войдя в загон, я потрясенно смотрю на Хью, свернувшегося калачиком в грязи, прижавшегося к одному из маленьких, инбредных поросят. Несмотря на то, что во дворе темно, лунного света достаточно, чтобы я смогла разглядеть левый глаз маленького мальчика, который смотрит на меня. Я думала, он начал понимать, кто я такая, но вместо этого он смотрит на меня так, как будто я его самый заклятый враг.
- Хью, - шепчу я, - пожалуйста...
- Тебе не следовало возвращаться, - неожиданно произносит знакомый голос позади меня.
Повернувшись, я в шоке уставилась на Энду, загораживающую выход из загона и пристально смотрящую на меня.
- Ты не должна была возвращаться, - повторяет она, шагая ко мне с ножом в каждой руке, - но теперь пути назад нет. Это была твоя самая большая ошибка. Ты не отнимешь у меня МОЕГО сына.
- Он не твой сын, - гневно говорю я ей, когда она подходит ближе. - Ты знаешь это, Энда. Он МОЙ, и я собираюсь забрать его домой с собой.
- Он живет здесь, - отвечает она, не сводя с меня глаз. - Я вырастила его. Я кормила его. Я учила и тренировала его. Я сделала его таким, какой он есть. Ты не можешь оторвать его от его дома. Что ты за чудовище?
- Я? - заикаюсь, делая шаг назад. - Я не убиваю и не похищаю невинных людей!
- Я никогда...
- Ты убила Линдси! - кричу я, стараясь не паниковать. - Она мертва из-за тебя!
- Я не убивала ее, - отвечает она, поворачиваясь и глядя в сторону мальчика. - Это сделал Алистер. Это было его первым убийством. - Энда улыбается. - Я горжусь им. Он защитил свой дом.
- Это мой сын, - продолжаю я, на этот раз не отступая, когда она приближается. - Я не позволю тебе превратить его в убийцу.
- У тебя нет выбора. В любом случае, Линдси разозлила его. Она убила одну из свиней, а свиньи - его лучшие друзья. Зачем она это сделала? Такая бессмысленная смерть хорошего животного. Он всегда...
- Тебя зовут Виктория Уильямс, - неожиданно говорю я, прерывая ее.
Она останавливается и через мгновение хмурится. Вокруг нас хлещет дождь, и пряди мокрых волос прилипли к покрытому шрамами лицу Энды.
- Ты уже знаешь, кто ты на самом деле? - спрашиваю я. - Или они так и не удосужились тебе рассказать. Линдси провела небольшое исследование и выяснила это. Твои родители - Дональд и Элис Уильямс, а ты - их дочь Виктория. Не Энда. Это имя дали тебе те уроды, что вырастили тебя с ним, но твое настоящее имя...
- Меня зовут Энда Клэр! - огрызнулась она, подходя ближе и поднимая нож. -Ты ничего не знаешь!
- Я знаю, что тебя похитили, - продолжаю я, - точно так же, как ты похитила моего маленького Хью.
- Его зовут Алистер.
- Его зовут Хью! - кричу я.
Девушка качает головой, но я вижу страх в ее глазах.
- Ему здесь не место, - говорю я ей, когда она подходит ближе. - Никому не место. Это место вообще не должно существовать. Тебе тоже здесь не место.
- Это мой дом, - твердо говорит она, глядя в сторону загона для свиней. - Это и дом Алистера тоже. Он живет здесь уже шесть лет. Он вырос здесь. Он очень привязался к свиньям. Они - его друзья. Ты же не думаешь, что сможешь его изменить?
Повернувшись, вижу, что Хью все еще в загоне, затесался среди свиней, но пристально наблюдает за нами. Я хочу броситься к нему и подхватить на руки, чтобы унести от свиней и из этой дыры, но не уверена, что осмелюсь. Сначала я должна найти способ объяснить ему, кто я такая и почему он должен пойти со мной.
- Он отдыхает, - продолжает Энда с нотками гордости в голосе. - Иногда он становится очень возбудимым, очень энергичным, но ненадолго. Потом ему нужно немного отдохнуть. - Она снова поворачивается ко мне. - Не волнуйся. Скоро он вернет свой боевой настрой и не позволит тебе опять хозяйничать в нашем доме.
- Мой сын не проведет свою жизнь в чертовом загоне для свиней, - отвечаю я, подхожу к мальчику и смотрю вниз на Хью, в то время, как он переползает в сторону от меня. Он как будто боится меня, даже когда я протягиваю к нему руку. - Ты должен пойти со мной, - говорю я ему, хотя вздрагиваю, когда вижу, что он все еще держит нож в правой руке. - Я твоя мать. Ты понимаешь? – Делаю паузу, по-прежнему тяня к нему руку. - Ты же понимаешь, что я не лгу тебе, не так ли? - спрашиваю я. - Это не она, это не Энда. Она не твоя мать. Это я. Пожалуйста, ты должен что-то почувствовать и...
Внезапно услышав шум за плечом, я оборачиваюсь и вижу, что Энда подходит ближе. Мой взгляд сразу же притягивается к ножам в ее руках.
- Ты здесь лишняя, - говорит она мне. - Было ошибкой вернуться сюда.
Прежде чем успеваю ответить, раздается шорох, и, поворачиваясь, вижу, как Хью перелезает через дальнюю стену загона для свиней и исчезает из виду.
- Подожди! - кричу я, обходя загон сбоку, но обнаруживаю, что он уже убежал. В этом дворе так много хлама, что у него есть тысяча мест, где он мог бы спрятаться, а из-за шума дождя трудно расслышать чьи-то шаги. - Хью, вернись! - кричу, оглядываясь по сторонам. - Хью, я твоя мать!
- Он никогда в это не поверит, - говорит Энда, следуя за мной, пока я отступаю через двор. - Думаешь, теперь, когда ты здесь, между вами возникнет какая-то связь? Это так не работает, я его...
- Ты никто! - кричу я, держа нож наготове, делая шаг к ней. Переполненная гневом, начинаю думать, что мне нужно уничтожить ее, прежде чем я смогу разобраться со своим сыном. Я никогда не думала, что смогу сделать что-то подобное, но если это означает спасти моего сына, сделаю все, что угодно. - Ты еще сама ребенок, - продолжаю, надеясь дать ей последний шанс. - Тебе, сколько лет, шестнадцать? У тебя есть выбор, Энда. Ты можешь пойти со мной и Хью, вернуться в реальный мир и начать новую жизнь, нормальную жизнь. Или ты можешь сопротивляться, но я обещаю, что ты проиграешь.
- Я так не думаю, одна против двоих – у тебя не такие уж и хорошие шансы, - отвечает она.
- Это не...
Я останавливаюсь, увидев, что она ухмыляется.
Прежде чем успеваю произнести еще хоть слово, что-то врезается в меня сзади. Издав болезненный крик, я падаю на землю и уже чувствую, как кто-то наваливается на меня. Я поворачиваюсь как раз в тот момент, когда лезвие ножа проносится мимо моего лица всего в нескольких дюймах, и я инстинктивно отталкиваю напавшего, только потом увидев, что это Хью. Он с минуту копошится в грязи, пытаясь найти выроненный нож, а потом со злобной усмешкой снова бросается на меня. Ударяя кулаками по моему лицу, он издает громкий, нечеловеческий вопль, а я, защищаясь, заслоняю лицо руками и пытаюсь оттолкнуть сына.
Мгновение спустя он пытается выхватить у меня нож, но я успеваю схватиться за рукоятку. Его кулаки обрушиваются на мое лицо и шею, и его яростный гнев, кажется, закипает все больше.
- Это же я! - бормочу, уже чувствуя вкус крови во рту и пару выбитых зубов. - Хью, я твоя...
Один из его кулаков врезается мне в челюсть, отчего я вскрикиваю.
- Я пришла спасти тебя! - задыхаясь, пытаясь оттолкнуть его, но в то же время стараясь не причинить ему боль. - Я заберу тебя домой!
Однако в ответ я слышу лишь задыхающиеся вздохи, когда он бьет меня снова и снова, пока наконец - внезапно - не испускает еще один вздох, а затем отстраняется.
Выплюнув полный рот крови и несколько выбитых зубов, я поворачиваюсь и вижу, как Хью отходит к дальнему краю двора, где опускается на колени и сидит, глядя на меня.
- Он снова отдыхает, - спокойно поясняет Энда. - Как я тебе уже говорила, он очень силен в коротких раундах, но не может выдерживать долгий бой. Дай ему минуту-другую, и он снова вернется к тебя, - уже язвительно добавляет девушка.
- Что ты с ним сделала? - кричу я, сжимая нож в дрожащей правой руке, шатаясь, поднимаясь на ноги. Слегка покачиваясь на подгибающихся ногах, чувствую, что сила ливня едва снова не сбивает меня обратно в грязь. - Во что ты его превратила?
- Я вырастила его, - отвечает она, подходя ближе под визг свиней. Ножи в ее руках блестят в лунном свете под струями дождя. - Он знает, что ты здесь незваный гость. Он знает, что ты и та другая девушка собирались причинить нам вред, поэтому он защищает ферму. Это совершенно естественно.
Как только она оказывается достаточно близко, я бросаюсь на нее с ножом. Но Энда быстро отступает назад, и я промахиваюсь на пару дюймов, налетаю на заборчик загона и перевожу дыхание.
- Я дам тебе еще один шанс уйти, - говорит она мне. – Я отпущу тебя, если ты уйдешь и больше не вернешься. Просто забудь о нас. Это все, чего мы когда-либо хотели - чтобы остальной мир забыл о нас. Возможно, Па совершал ошибки, забирая людей с дороги, но я решила прекратить все это. Па был дураком в некотором смысле. Мы просто хотим жить здесь, в нашем собственном мире, и не видеть никого. Разве ты не можешь этого понять?
- Он мой сын, - отвечаю я, хромая к ней, - и он возвращается домой со мной. Если ты думаешь, что сможешь остановить меня, то ты вообще...
Внезапно я слышу шум позади и поворачиваюсь, увидев, что Хью вскочил с земли и бросился прочь. Кажется, он направляется к пикапу, и мгновение спустя я слышу лязганье металлических инструментов. Не могу отделаться от ощущения, что то, как он двигался, то, как себя вел, едва ли соответствовало ребенку его лет. Да что там ребенку, даже взрослому.
- Уходи! - говорит Энда, подталкивая меня сзади. - Я не хочу тебя убивать, но убью, если ты меня вынудишь!
Повернувшись, я поднимаю нож и наставляю на нее, но она бесстрашно делает шаг ко мне, словно вовсе не боится.
- Ты можешь пойти с нами! - говорю я ей.
Девушка качает головой.
- Ты можешь! - продолжаю я, слыша, как Хью пробирается через дальний конец двора. - Тебе не обязательно жить здесь!
- Это мой дом, - отвечает она, делая еще один шаг ближе, - и это дом Алистера тоже. Мы оба прожили здесь так долго, что не приживемся нигде больше.
- Это не...
Энда бросается на меня, метя ножом мне в лицо, но я успеваю вовремя отпрянуть.
- Уходи! - кричит она, продолжая приближаться, пока я отступаю. - Ты ничего не понимаешь! У тебя нет ни малейшего представления о том, что ты пытаешься уничтожить!
- Я знаю, что у тебя мой сын, - говорю ей, перекрикивая шум дождя. Глядя на ножи в ее руках, вдруг понимаю, почему она еще не убила меня. - Ты же не хочешь, чтобы он увидел? - шепчу я. - Ты не хочешь, чтобы у него остались воспоминания о том, как ты...
Внезапно я слышу крик и поворачиваюсь, заметив Хью, который мчится ко мне с плоской лопатой, поднятой над головой. Я замираю на мгновение, слишком потрясенная, чтобы отреагировать, и ухожу с дороги как раз в тот момент, когда он замахивается на меня лопатой. Лезвие лопаты проносится в нескольких дюймах от меня и ударяется о забор загона для свиней, но Хью снова взмахивает ею и повторяет попытку, на этот раз зацепив мое плечо, рассекая плоть.
Отпрянув, чувствую, что по руке течет кровь, но времени осматривать рану нет. Хью уже снова замахивается лопатой и издает яростный крик, метя мне в голову. Я отступаю чуть дальше, слишком потрясенная, чтобы даже подумать о том, чтобы защищаться.
- Хью, пожалуйста...
Уворачиваюсь от очередного удара, когда он снова замахивается лопатой, и на этот раз вижу, как лезвие выбивает искры в каменной стене, пройдясь по ней.
- Хью, остановись! - кричу я, дрожа от страха, когда он подходит ближе. - Я твоя мать, я...
Он снова нападает, ревя от злости, занося лопату для удара над моей головой. Я увиливаю, но спотыкаюсь и падаю в грязь, когда лопата снова ударяется о стену. Поднявшись на ноги, отбегаю на несколько метров и поворачиваюсь, видя, что Хью следует за мной. Кажется, он уже запыхался, но все равно еще несколько раз замахивается на меня лопатой. Наконец, он поворачивается и, спотыкаясь, уходит, волоча лопату по грязи, добирается до загона для свиней, а затем устало падает.
Я смотрю на него и вижу, что он пристально наблюдает за мной из тени, словно обдумывая стратегию нападения.
- Я не боюсь тебя, - шепчу, начиная осознавать свою ошибку. Убегая от него и крича, я заставила его думать, что я его боюсь и ненавижу.
Медленно, заставляя себя сосредоточиться на вере в то, что мой собственный сын никогда не причинит мне вреда, я подхожу ближе. Я должна показать ему, что у меня есть вера в него.
- Я не боюсь тебя! - кричу так громко, чтобы он услышал меня сквозь шум дождя, хлещущего на нас. - Я не боюсь, клянусь! Ты мой сын, и я люблю тебя, и я просто хочу забрать тебя отсюда домой. Туда, где ты будешь в безопасности.
Несмотря на боль от ран, я заставляю себя улыбнуться. Оглядываюсь вокруг, на случай, если Энда подкрадывается ко мне, но ее не видно. Обернувшись к Хью, я вижу, что он все еще сжимает лопату, отступив еще немного в тень. Его темные большие глаза смотрят на меня со страхом и гневом, прежде чем его лицо окончательно не теряется в темноте.
- Это не твой дом, - говорю я ему, подходя ближе. Глядя на нож в своей дрожащей руке, понимаю, что ни за что не смогу использовать его против своего маленького мальчика, поэтому разжимаю ладонь, и он падает на землю. - Видишь? – продолжаю идти туда, где затаился Хью. - Мне это не нужно. Мне ничего не нужно, когда ты рядом. Я твоя мать, и я вытащу тебя отсюда. Я никогда, никогда не прекращала твои поиски.
Я пристально вглядываюсь в темноту, прежде чем протянуть дрожащую руку. Слезы текут по моему лицу смешиваясь с каплями дождя.
- Пойдем домой, - всхлипываю я. - Я люблю тебя. Давай просто поедем домой. Мы даже можем взять с собой Энду, я обещаю.
- Он уже дома, - говорит Энда, подойдя ко мне сзади. - Это ты не туда попала, Пенни. Он останется здесь, со мной, где ему и место.
Я качаю головой. Хью снова начинает двигаться в тени. Мгновение спустя он выползает и встает на ноги, не сводя с меня глаз и все еще держа лопату в руках, готовый нанести удар.
- Давай я выведу тебя к шоссе, - продолжает Энда. - Пенни, пожалуйста. Оставь нас в покое.
- Я твоя мать, - говорю я Хью, чувствуя, что, возможно, впервые он начинает понимать. Моя рука все еще тянется к нему. Все, что ему нужно сделать, это взять ее, а затем последовать за мной прочь с этой жалкой фермы. - Пожалуйста, Хью, - умоляю я. - Пойдем домой.
Я жду, надеясь, что он возьмет мою дрожащую ладонь.
Вместо этого он медленно приближается ко мне с поднятой лопатой, словно готовясь нанести новый удар.
- Ты совершаешь ошибку, - говорит Энда позади меня. - Пенни, он убьет тебя. Для него ты просто угроза. Он не твой сын, уже давно не твой. Теперь он принадлежит ферме. Он принадлежит мне.
- Ты ошибаешься, - шепчу я, заставляя себя не двигаться с места, когда Хью угрожающе надвигается на меня. - Он чувствует, кто я.
- Ты незваный гость, - отвечает она, в ее голосе звучит гнев. - Это все, что он видит, когда смотрит на тебя. Это все, что он когда-либо увидит.
- Я больше не собираюсь бегать от тебя, - говорю я Хью, сохраняя зрительный контакт с ним, когда он подходит ближе. - Я твоя мать. Я люблю тебя и доверяю тебе. Я знаю, что ты не причинишь мне вреда.
Мальчик поднимает лопату немного выше, но в конце концов останавливается всего в паре метров от меня.
- Ты знаешь, кто я, - продолжаю, чувствуя облегчение. Сделав глубокий вдох, говорю себе, что, что бы он ни сделал, я не убегу и не отступлю. Я покажу ему, что верю в него.
Жду, держа руку вытянутой, надеясь, что он наконец бросит лопату и пойдет со мной.
- Он собирается убить тебя, - шепчет мне на ухо Энда. - Это твой последний шанс. Если ты так хочешь остаться, я с удовольствием похороню тебя у деревьев. Я тебя предупреждаю.
- Он не собирается убивать меня, - отвечаю я, хотя в глазах Хью все еще вижу чистую ненависть. - Он знает...
Я снова жду, слушая шум дождя. Дождь шипит и поет, ударяясь о любую поверхность, и кажется, что наблюдает за нами.
- Хью, - шепчу я. - Пожалуйста...
Внезапно его лицо начинает медленно искажаться в гримасе, гнев в его глазах нарастает, и наконец он издает крик ярости, поднимая лопату и бросаясь на меня сквозь дождь.
Я вздрагиваю, но отказываюсь уклоняться с дороги. Вместо этого я смотрю прямо ему в глаза, пока он бежит ко мне.
Он мой сын.
Я покажу ему, что не боюсь его.
Он поймет, кто я.
Следующие несколько секунд проходят как в замедленной съемке. Лезвие лопаты устремлено мне в грудь. Крик Хью, полный гнева, доносится словно из-под воды. Я говорю себе оставаться сильной, доказать ему, что я его мать и что я верю в него. В то же время, лопата уже в нескольких дюймах от меня, приближается к моей груди, и в самый последний момент я начинаю понимать, что Хью не собирается отступать, что он действительно собирается причинить мне боль. В мгновение ока в моей голове проносятся возможные варианты, хотя я по-прежнему намерена стоять до конца.
И в самую последнюю секунду мои инстинкты берут верх, и я уклоняюсь в сторону.
Лезвие лопаты цепляет мою бок, и я падаю в грязь. Вздрагиваю от резкой боли в боку и все еще слышу крик Хью, когда начинаю приподниматься. Дрожа в шоке, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, где сейчас Хью, и в этот момент понимаю, что дуэтом к крику сына присоединяется еще один крик. Вижу, как Хью спотыкается в грязи и падает, и при этом его лопата с хрустом вонзается в тело Энды, пронзая ее грудь с такой силой, что лезвие проходит через лопатки и выходит из спины. Она вскрикивает, падая назад, а лопата скребет по каменной стене.
Все еще лежа на земле, я смотрю на ужасающее зрелище. Хью застыл на месте, все еще держа лопату за черенок, лезвие которой прошло прямо через Энду от подмышки до подмышки, прочертив горизонтальную линию в ее груди. Кровь уже сочится из раны и заливает ее мокрую от дождя рубашку, и когда я смотрю на ее лицо, то вижу в ее глазах выражение шока, как будто она не может поверить в то, что только что произошло.
- Н-н-нет, - заикается Хью, наконец вытаскивая лопату и бросая ее на землю.
В тот же момент из раны в груди Энды выплескивается поток крови, и она оседает на колени, заваливаясь вперед, но Хью хватает ее за плечи и удерживает от падения в грязь.
- Я не хотел этого! - кричит он, крепко обнимая девушку. - Я пытался убить ее, а не тебя!
Вздрагивая в предсмертных конвульсиях, Энда кладет руки на плечи Хью и крепко обнимает его. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но вместо слов изо рта устремляется струйка крови.
- С тобой все будет в порядке! – бормочет Хью, с трудом удерживая ее, пока, наконец, не опускает в грязь. - Тебе просто придется провести несколько дней в постели, мама. Это будет как когда ты порезала руку о гвоздь.
Его дрожащие руки крепко обнимают Энду, лежащую спиной на земле, и ее начинает сильно трясти, из раны на груди хлещет кровь. Судя по тому, под каким углом лопата вошла в ее тело, невозможно, чтобы она не задела сердце.
- Помоги ей! - кричит Хью, поворачиваясь ко мне. – Сделай хоть что-нибудь!
- Я... - Слишком потрясенная, чтобы что-то сказать, я смотрю на Энду и вижу, что она, в свою очередь, смотрит на меня.
Медленно ее губы начинают шевелиться, и хотя она слишком слаба, чтобы издать звук, который можно было бы услышать над проливным дождем, клянусь, я почти могу разобрать слова, которые она пытается сказать:
Присмотри за ним.
Она моргает еще раз, и я вижу, как жизнь уходит из ее глаз.
- Помоги ей! - Хью всхлипывает, еще крепче обнимая труп. Мальчик весь в крови Энды, он притягивает ее безжизненное тело в свои объятия, и слезы текут по его мокрому от дождя лицу. - Сделай что-нибудь! - кричит он, его голос захлебывается всхлипами. – Помоги ей! Верните ее!
- Я не могу, - качаю я головой, все еще не отойдя от потрясения. - Никто не может...
- Мама! - кричит он, обнимая ее все крепче и крепче. - Вернись ко мне! Не оставляй меня!
- Она не твоя мать, - шепчу я, осторожно приближаясь к нему. - Я твоя мать, Хью! Это я, я здесь!
- Верни ее! - рыдает он, сжимая Энду в своих объятиях. - Ты должна вернуть ее!
- Я здесь, - говорю ему снова. Протягивая руки, я пытаюсь осторожно оторвать его от мертвого тела Энды, но он только крепче цепляется за нее. - Хью, - продолжаю я, - я твоя настоящая мать, я здесь, и я буду заботиться о тебе. Однажды ты забудешь обо всем этом и будешь жить нормальной, счастливой жизнью.
- Вернись, мама, - хнычет он, крепко зажмурив глаза, нежно качая тело Энды в своих объятиях. - Не оставляй меня. Ты нужна мне.
- У тебя есть я, - говорю ему, слезы текут по моему лицу. - Хью, у тебя есть...
- Верни ее! - внезапно кричит он, отпуская тело Энды и бросаясь на меня, наваливаясь мне на грудь и опрокидывая меня на спину, осыпая ударами по лицу. - Это из-за тебя! - кричит мальчик. - Я хотел убить тебя, но ты отпрыгнула в сторону! Я не хотел причинить вред маме, ты должна вернуть ее!
- Прекрати...
- Верни ее! - кричит он, ударяя меня все сильнее и сильнее. - Верни мне маму!
Я обхватываю сына руками за плечи и поворачиваю его, отталкивая от своей груди, чтобы схватить за руки и не дать ему ударить меня снова. Он продолжает бороться, но я ни за что не отпущу его, только не снова. Просто буду сидеть здесь и ждать, держа его, пока он не поймет, что я его мать. Скоро мы уйдем с этой фермы и никогда не оглянемся назад, и как только я доставлю его в безопасное место, он обязательно начнет поправляться. Знаю, что это будет нелегко, но я его мать и смогу позаботиться о нем. Мне просто нужно, чтобы он сначала перестал драться и звать Энду.
- Мама! - всхлипывает он, все еще пытаясь вернуться к ее трупу. - Мама, не оставляй меня!
Я вернула его. Это самое главное. Я вернула своего маленького мальчика.
ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА СПУСТЯ
- Такое лицо может понравиться только матери, да? - усмехается Бриско, на мгновение приоткрывая мешок с телом. - Господи, посмотрите на нее!
- Прояви немного уважения, - говорю я ему, отталкивая его в сторону и застегивая молнию на мешке. - Какое имя ты указал на бирке?
- Ее настоящее имя, разумеется, - отвечает он. - Виктория Уильямс.
Взяв бирку, я проверяю, что он не добавил никаких комментариев, а затем делаю шаг назад.
- Забирайте ее, - говорю ребятам из отдела криминалистики. - Полное вскрытие, все дела.
- Ей располосовали грудь, - напоминает Бриско. - Это, блядь, ясно, что...
- Ты проверил свиней? - спрашиваю я, поворачиваясь к нему, когда тело Виктории Уильямс, она же Энда Клэр, укатывают к ожидающей машине скорой помощи.
Он пожимает плечами.
- Свиньи, как свиньи. Только чертовски уродливы. Они выглядели бы гораздо лучше в булочке с беконом. Что еще я могу сказать?
- Мы так долго искали это место, - шепчу я, глядя в сторону полуразрушенного старого фермерского дома. - Я продолжал работать над этим делом, даже когда все говорили, что я спятил. Почему мы не могли найти его до сих пор? Клянусь, я лично просматривал аэрофотоснимки именно этой территории, и там не было никаких признаков здания, двора или чего-либо еще. Как, черт возьми, оно оставалось невидимым, пока Пенни Латимер не позвонила?
- Может, какое-то магическое заклинание? - со смехом предположил Бриско. - Знаешь, типа, как в сказке. Ведьма окочурилась, и чары развеялись. - Он снова гогочет. - Не знаю, случались и более странные вещи, верно?
Я хочу сказать ему, чтобы он шел к черту, но, глядя на фермерский дом и видя, как члены команды криминалистов пробираются по комнатам, не могу не задаться вопросом, может ли Бриско в каком-то смысле быть прав. В конце концов, слухи о существовании этой фермы ходили годами, и мы, конечно, не были первыми, кто искал ее. Однако мы первые, кто наконец-то ступил в это место, и это не может быть совпадением, что наше прибытие произошло всего через несколько часов после смерти Энды.
- Есть новости из больницы? - спрашивает Бриско, проходя мимо меня и направляясь к фермерскому дому. - Как дела у маленького одичавшего ребенка?
- Не очень, - отвечаю, слегка вздрагивая при воспоминании о криках, которые слышал по телефону. Я также коротко поговорил с Пенни, и никогда не слышал, чтобы человек был настолько истощен и измотан. Она продолжала говорить мне, что поможет маленькому Хью поправиться, но мне почему-то кажется, что шансов на это мало. - Я загляну к ним в палату позже и предложу помощь, хотя сомневаюсь, что смогу что-либо сделать. - Хью Латимер провел шесть лет в обществе обезумевшей девушки. Я не могу представить, что его психика когда-нибудь придет в норму.
Остановившись, чтобы посмотреть на свиней, я наблюдаю, как они сталкиваются друг с другом, бродя по загону. Через мгновение я замечаю несколько кусков белой кости, смешанных с грязью.
- Мы должны проанализировать каждое пятнышко в этом месте! - кричу я Бриско. - Мы должны провести анализ ДНК всех фрагментов костей и посмотреть, какие жертвы мы можем идентифицировать. Даже если это всего лишь несколько недавних жертв, мы должны хотя бы попытаться! Может быть, нам удастся найти хоть какие-то следы Питера Латимера.
Он кивает, и я направляюсь к входной двери, как раз в тот момент, когда другие техники вывозят тело Линдси Коллинз на носилках. Когда носилки переваливаются через ступеньку, колесики слегка дребезжат, и я инстинктивно протягиваю руку, хватаясь за поручень, чтобы не дать им опрокинуться. После того, как тело отвозят к ожидающей машине скорой помощи, я прохожу в коридор, а затем в комнату, где удерживались жертвы похищения. Роско уже осматривает инструменты на одном из соседних столов, но меня больше интересует металлический стол в центре комнаты.
Вдалеке слышны голоса, переговаривающиеся друг с другом, пока техники продолжают свою работу в остальной части дома. Собирают образцы. Делают фотографии. Разбирают это место на части, чтобы раскрыть все его темные секреты.
- Все точно так, как описывала Линдси, - бормочу я, глядя вниз на оковы, которые висят на краях стола. - Пенни тоже. Как ты думаешь, сколько людей побывало здесь?
- Хрен знает, - отвечает Роско, осматривая старую ржавую пилу. - Но скажу тебе одну вещь. Если бы я очнулся в таком месте, окруженный кучкой уродов, ничто в мире не смогло бы удержать меня здесь. Я бы боролся до последнего, чтобы выбраться.
- И как бы ты это сделал? - спрашиваю я.
- Чисто грубая сила. - Как будто пытаясь подчеркнуть свои слова, он с грохотом опускает пилу на стол. - Инстинкт выживания. Когда адреналин выплескивается, ни один ублюдок в мире не сможет меня сдержать. Первым делом я бы вырвал оковы из стола, потом выломал бы дверь, а потом выбил бы все дерьмо из любого, кто попытался бы меня остановить. Эти чертовы уроды точно не смогли бы меня удержать.
- Продолжай убеждать себя, - пробормотал я себе под нос, прежде чем повернуться и посмотреть на различные пилы и сверла на одном из столов. - Как такое могло случиться? - спрашиваю я наконец. - Как такие люди продолжают существовать совершенно незамеченными? Как они буквально прячутся от всех остальных? - Я поворачиваюсь к нему. - Мы прочесали все окрестности в их поисках, мы точно знали, что ищем, и все равно не смогли их найти.
- Им просто повезло, - пренебрежительно говорит он, выходя в коридор.
- Я не уверен в этом, - отвечаю я, окидывая взглядом пыточную комнату. - Иногда мне кажется, что чем больше мы пытаемся познать этот мир, тем больше мир старается скрыть от нас свои маленькие секреты. Из упрямства, если не больше. Не судьба человечеству быть хозяином всего.
Проводя рукой по металлическому столу, я не могу избавиться от ощущения, что этот фермерский дом существует в параллельной вселенной, на стыке миров. И хотя нам наконец-то удалось найти это место, я не перестаю задаваться вопросом, сколько еще таких мест, которые умудряются оставаться незамеченными. Сколько их в этом графстве? Сколько их во всей Англии? Сколько их в мире? Просто небольшие участки земли, на которых живут несколько человек, а все остальные каким-то образом остаются в стороне.
Обойдя стол, я подхожу к застекленным шкафам, и вижу свое собственное усталое отражение, когда открываю одну из дверок и заглядываю внутрь, но не нахожу там ничего, кроме старых, нераспечатанных банок с краской. Проверив другие шкафы, я обнаруживаю ассортимент кистей и других инструментов, но ничего интересного. На самом деле, в некоторых отношениях весь этот фермерский дом невероятно обыденный, немного захламленный, хотя видно, что Энда упорно старалась поддерживать здесь порядок.
Дойдя до последнего шкафа, я протягиваю руку, чтобы взяться за ручку. Однако в самый последний момент замечаю другое лицо, отраженное в стеклянной створке.
Лицо Энды Клэр прямо за моей спиной.
Испуганный, я поворачиваюсь и оглядываю комнату, но никого не вижу. Мое сердце бешено колотится, но я быстро напоминаю себе, что Энда мертва и ее больше нет. Все же, чувствуя себя немного неуютно здесь и выхожу в коридор, собираясь заняться делами. Однако, дойдя до лестницы, поворачиваюсь и оглядываюсь на дверной проем, и на мгновение задерживаюсь взглядом на металлическом столе посреди комнаты.
Внезапно дверь захлопывается с такой силой, что дверная рама дребезжит еще несколько секунд.
ПЕРЕВОДЧИК - Олег Верещагин
РЕДАКТОР - Filibuster
СПОНСОР ПЕРЕВОДА - Дмитрий Лунев
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
Сандра Сайкс - молодая женщина, пытающаяся проявить себя в армии, которая испокон веков считалась мужским делом. Когда она добровольно вызывается на дежурство охранять заключенного, то оказывается запертой в заброшенном здании, где кроме нее находится только ее сексуальный сослуживец на посту на втором этаже, а в камере заперт психопат. Это будет самая длинная и ужасная ночь в ее жизни.
ЭТА КНИГА ПРЕДНАЗНАЧЕНА ДЛЯ ЗРЕЛОЙ АУДИТОРИИ И СОДЕРЖИТ ГРАФИЧЕСКИЕ ОПИСАНИЯ СЕКСА И НАСИЛИЯ.
Я была голодна. С таким количеством свободного времени в этом месте, я была удивлена, что не ела всю ночь. Но, опять же, я всегда была голодна после секса. Ноющая боль между ног напомнила мне о Чепмене, и я вспомнила о его приглашении к себе домой. Я была измотана, но не стала отказываться. Я достала из рюкзака свою коробку «Хот Покетс» со вкусом фрикаделек, взяла несколько кислых конфет в виде червей и приступила к приготовлению ужина.
Я устроилась на диване вместе с едой. Сначала подумывала отнести еду на пост Чепмена, но боялась показаться навязчивой. Вместо этого включила один из своих любимых фильмов с Риз Уизерспун и Кифером Сазерлендом. Это был ужасный фильм, но смешной, и мне нужно было посмеяться. Я сделала звук потише и села поудобнее, чтобы насладиться фильмом. Прошло совсем немного времени, прежде чем мои глаза начали закрываться. Четыре часа утра всегда были самыми трудными. До пересменки оставалось менее трех часов. Девять часов проходили слишком медленно. Двенадцатичасовые смены были жесткими, но график три через три предпочитали большинство членов нашей команды.
Мысли о том, как я проведу свои три выходных дня, занимали меня вплоть до того момента, когда мои глаза окончательно захлопнулись.
Я так глубоко заснула, что моя голова дернулась и упала, при этом шея неприятно затрещала. Я вскочила, потрясенная тем, что заснула так быстро и крепко.
Подождите, что-то заставило меня проснуться. Это что, был грохот в коридоре?
Моя бумажная тарелка с остатками еды упала на пол, но она никак не могла произвести такой шум. Я встала, смахнув крошки со штанов, и потянулась за фонариком.
Моя дежурка была моим убежищем, и я не хотела ее покидать. Ноющее чувство подтолкнуло меня к камере Редгрейва. Может быть, он упал со своей лежанки или что-то в этом роде. Как и во многих других случаях сегодня вечером, нервы взяли верх, когда пришло время заглянуть в окно. Я колебалась, снова испытывая страх. Я уже поняла, что взгляд в окно может либо успокоить меня, либо полностью уничтожить. Все зависело от ног в носках, свисающих с раскладушки. Наконец, я встала на носочки, чтобы взглянуть на спящего узника. Луч был направлен туда, где должны были находиться его ноги, но они не свисали с кровати.
Мое сердце заколотилось.
Только не это.
Я переместила луч дальше вдоль кровати, и увидела его. Он сидел, скрестив ноги, на своем матрасе. Мой фонарик освещал камуфлированные брюки Редгрейва и светло-голубой больничный халат, который был накинут на его сверху.
Я колебалась. Не хотела видеть его лицо. Он пугал меня. Но в то же время любопытство подстегивало меня. Не хотела, но хотела.
Что, если я посмотрю на его лицо, а он уставится на меня?
Мне следовало просто вернуться в дежурку и досмотреть фильм, но я не могла. Я не могла отмахнуться от него, не взглянув на его лицо. Увидев, что он всего лишь человек, а не сектант-психопат, я могла бы успокоиться.
Я направила свой луч на его голову.
Она была опущена. Он не смотрел на меня.
Узник уставился в свои колени. Была видна только верхняя часть его обмотанной бинтами головы. Верхняя часть его тела поднималась и опускалась при каждом вдохе.
Время остановилось, когда я напряглась, чтобы рассмотреть его лицо. Я понимала, что не надо так на него пялиться, но зрелище завораживало. Я была в ужасе.
Он сидел так неподвижно.
КРАШ!
Звук удара чего-то металлического о пол раздался где-то в коридоре, рядом с кухней. Я чуть не выпрыгнула из ботинок. Посветив в коридор, ничего не увидела. Только темный коридор маячил передо мной, звал меня посмотреть, что за суматоха.
Я повернулась и еще раз посмотрела через плексигласовое окно.
Он смотрел прямо на меня.
Редгрейв смотрел на меня сквозь свою белую маску из бинтов.
Его грудь гневно вздымалась и опускалась.
Его глаза. Они выглядели необычно. Они должны были отражать свет, но почему-то оставались окутанными тьмой, как будто луч фонарика был недостаточно силен, чтобы пробить дорогу через странную силу, которой обладал Редгрейв.
Я переместила свет вправо, затем обратно влево, освещая его глаза, и каждый раз, когда луч проходил по ним, то тускнел, но вновь обретал силу, только когда оказывался за пределами его темных глазниц.
Затем в его глазах вспыхнул слабый красный блеск, подобный эффекту красных глаз на фотографиях.
КРАШ!
Где-то что-то металлическое снова ударилось о пол.
Я отпрянула от окна.
В груди у меня сильно колотило, а руки не переставали дрожать. Мне нужно было услышать голос Чепмена. Он мог бы спуститься и утешить меня, или хотя бы немного ослабить напряжение.
Я поднесла рацию ко рту и нажала на кнопку.
Та разразилась противным писком, оповещающим, что заряд аккумуляторе на исходе.
Нет, только не сейчас.
Я снова нажал на кнопку вызова.
Снова тот же противный писк.
Мне не нужно было заглядывать в камеру. Если бы я просто игнорировала его и терпеливо ждала, облегчение в конце концов пришло бы. Если бы я только смогла пережить эту ночь и добраться до комфортной комнаты в общежитии. Для этого мне просто нужно было игнорировать и окно, и камеру, и самого Редгрейва остаток этой кошмарной ночи. Мне не нужно было обращать на него внимание. Если я не буду видеть его, он не будет меня пугать. Он перестал бы существовать для меня.
Но в коридоре снова раздался грохот, и как бы сильно я не хотела его игнорировать, я не могла. Как бы я не боялась наблюдать за Редгрейвом, по крайней мере, теперь знала, что он находится там, в своей камере. Как только я повернусь к нему спиной, у него будет возможность снова напугать меня. Мне нужно было следить за ним, чтобы он ничего такого не выкинул.
Может быть, он просто встал, чтобы пописать. Может быть, это не имело ничего общего с желанием напугать меня.
Я пыталась убедить себя, что все в порядке, но знала, что что-то не так. Редгрейв что-то явно задумал против меня.
То, как он сидел на кровати, глядя на меня, насмехаясь над моим страхом, дало мне понять, что у него есть определенная цель. Редгрейв знал, что делал.
Атмосфера в коридоре вдруг стала другой. Она была более плотной, как будто я находилась под водой. Это был единственный способ объяснить это. Меня клонило в сон, и казалось, что двигаться стало труднее.
В другом конце коридора что-то шумело, как будто звенело. Я не знала, что это было, да меня это и не волновало. Я просто хотела попасть на второй этаж. К Чепмену.
Я не успела далеко уйти, как услышала позади грохот.
Крутанувшись на пятках, я оглянулась на камеру Редгрейва, когда звук разнесся по коридору.
Он что-то бросил или сломал. Может быть, свой унитаз? Или это был кто-то другой? Неужели кто-то проник в здание? Или только пытался проникнуть?
Я прокрался обратно к двери камеры заключенного.
ТУК... ТУК... ТУК... ТУК...
Наружная дверь.
Слава Богу. Кто-то пришел проверить меня.
- Секунду, - крикнула я. - Кто там?
Ответа не было.
Я сделала пару шагов к двери, а затем споткнулась, запнувшись о что-то твердое на полу, и заскользила по полу. Я смогла восстановить равновесие прежде чем упасть. Подняв ногу, увидела кусок деревяшки. Большой кусок.
Я повернула голову влево и увидела, что дверь камеры Редгрейва приоткрыта. Деревянная рама была разбита, как будто ее выбили ногой.
О нет. Боже, нет.
Коридор позади меня был пуст. Я бросилась к входной двери и подергала ее, но она была заперта. Заключенный не сбежал. Я проверила дежурку. Пусто.
Может быть, Редгрейв все еще сидел на своей кровати? Я сомневалась в этом, но, возможно, это была очередная попытка подшутить надо мной. Что может быть лучше, чем доказать, что ты можешь сбежать, если очень захочешь? Я надеялась, что так оно и есть. Распахнула дверь камеры, я включила свет.
Камера была пуста.
Редгрейва не было.
Я схватилась руками за волосы и закрутилась на месте, чувствуя, что теряю рассудок.
Как такое возможно?
Я замедлила шаг и осмотрела помещение.
Как он прошел незаметно? Как он выбил дверь так, что я не заметила?
На стене рядом с его лежанкой я увидела, как он развлекал себя. Он нацарапал на обоях маленькие картинки и слова. Там были пятна крови, и я представила, как он лежит на раскладушке и ногтями рисует свои безумные картины.
Маска с капающей кровью.
Нож.
Когтистые пальцы, тянущиеся из лужи крови.
Слова "страдать", "боль" и "Дыхание дьявола".
Дыхание дьявола? Серьезно?
Что-то вывело меня из состояния транса. Постукивание.
ТАП... ТАП... ТАП... ТАП.
Я повернулась к маленькому прямоугольному окну, в которое столько раз всматривалась за ночь. Впервые я увидела мир с точки зрения Редгрейва.
А он наблюдал за мной снаружи.
Темные дыры в его белой повязке прожигали меня. Красный блеск в его глазах вспыхивал, когда он смотрел прямо на меня.
Секунду я не могла пошевелиться. Словно окаменела. Меня учили драться... но безоружной против маньяка?
- Эй, - крикнула я, когда заключенный скрылся в темноте. Я не знаю, зачем вообще подала голос. Это просто вырвалось из меня.
Я вышла за дверь, осторожно, оглядываясь по сторонам. Завернув за угол, я приготовилась дать отпор, уверенная, что там меня поджидает Редгрейв.
Но его там не было. Редгрейва нигде не было видно.
Этого не может быть.
Меня поимели. На мгновение, всего на одну мимолетную секунду, я забыла об опасности, которой подвергалась, и подумала о неприятностях, с которыми столкнусь, если он сбежит. Он был больным ублюдком, это факт, но был ли он опасен? Я не знала. Он отрезал себе лицо, но, насколько я знала, он никогда никого не убивал.
- Ты где? - крикнула я. - Ты только усугубишь свое положение, если будешь играть в прятки. Это не шутки. Ты находишься на территории ВВС США. Ты - военнослужащий. Если ты сбежишь, и тебя сочтут угрозой, то могут застрелить.
Мой голос эхом отразился от стен коридора. Безответно.
- Лейтенант Редгрейв. Ты - офицер. Ты должен вести себя как офицер и отвечать за свои действия. Я уже вызвала подкрепление, и они скоро будут здесь. Вернись в свою камеру, и я прослежу, чтобы кто-нибудь починил сломанную дверь в нее.
Поверит ли он моему блефу? Слышал ли он писк моей севшей рации? Если да, то он знает, что я не могу никому ничего сообщить. Я даже не могу связаться с Чепменом. Я такая же пленница в этом здании, как и он.
Это не могло ждать до пересменки. Редгрейв мог легко сбежать через окна лестничной клетки. Это был не охраняемый объект. Комната, в которой он содержался, была самой охраняемой в здании.
Окна были повсюду. Они были заперты, но они были.
Гнев внезапно взял верх. Я вспомнила все навыки, которые получила во время обучения и пришедшие с опытом во время задержаний, которые я проводила.
Я не беспомощная девчонка. Это моя работа, мой долг, и этот ублюдок вернется в свою камеру либо сам, либо с моей помощью. Я приволоку его тупую задницу и посажу обратно туда, откуда он сбежал.
- Это не игра, блядь! - заорала я. - Выйди в коридор, подними руки вверх, и я обещаю не применять силу. В противном случае, пеняй на себя.
Смех разнесся по коридору.
Это было странное хихиканье, больше похожее на скрип ржавых шарикоподшипников, крутящихся вокруг колеса скейтборда.
В смешке, разносящимся вокруг, слышались металлические нотки.
Я напряглась, когда я почувствовала, как невидимые пальцы пробежали по моим позвонкам. Я была наедине с чем-то злым. Чем-то диким и опасным.
Где, черт возьми, Чепмен? Неужели он ничего этого не слышал?
Смех прекратился, а вместе с ним пропали и все остальные звуки. Я словно оказалась в вакууме. Давление на уши было таким, что внезапная головная боль пронзила мой мозг.
Я прижалась к стене, чувствуя себя так в большей безопасности. Я не знала, где затаился Редгрейв, но так, по крайней мере, могу быть уверена, что он не подкрадется сзади.
Снова раздался смех, на этот раз громче.
Затем в дежурке погас свет.
КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ФРАГМЕНТА
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
Английский фразеологизм, означающий погоню за чем-то недостижимым.