"Мясо: Закуски" Избранные рассказы о боли и безумии
Пeтер Лaнсестер "Ферма Трупов"
Кассандра Шварц "Убийственный минет"
Название является программным. Речь идет о МЯСЕ. Не только о плоти человеческого тела, но и о его чувственности, его хрупкости, а также о том, что осталось после того, как у человека отняли его человечность.
К сожалению, к ужасу, к употреблению.
"Мясо: Закуски" предназначены для начинающих читателей.
Несколько закусок из нашей мясной программы.
А для "старых" читателей в качестве благодарности за их верность – бонусная история.
Мы надеемся, что вам понравится.
В любом случае, мы отдаем все!
Предупреждения:
Читать эту книгу не рекомендуется людям с чувствительным желудочно-кишечным трактом.
Может содержать следовые количества биологических жидкостей.
Может – но не обязательно!
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.
Это очень шокирующая, жестокая и садистская история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.
Уважаемая читательница,
дорогой читатель,
сегодня вы выбрали что-то особенное. Может быть, из любопытства, может быть, потому, что эта электронная книга бесплатна... неважно!
"МЯСO: ЗАКУСКИ"!
Серия "МЯСO" существует с 2005 года. После немного продолжительного перерыва в 2014 году она возобновила работу и стала постоянным участником антологий ужасов.
Цифры продаж говорят сами за себя. "МЯСО" - КОРОЛЬ НЕМЕЦКИХ АНТОЛОГИЙ УЖАСОВ.
В этом году это также было оплачено "ПРЕМИЕЙ ВИНСЕНТ".
Итак, у нас есть достаточная причина попробовать что-то новое с помощью бесплатной электронной книги.
Это дает каждому прекрасную возможность окунуться в нашу работу.
Может быть, вы никогда раньше не встречали "МЯСО" в своих набегах на "Амазон" - может быть, электронная книга была для вас слишком дорогой (но на самом деле это может быть и не так) или что–то в этом роде.
"МЯСO: ЗАКУСКИ" включают в себя по одной истории из каждого предыдущего "мясного выпуска". Представляя, так сказать, всех остальных, – a также бонусная история.
Желаю приятного просмотра, чтения и, самое главное, приятного времяпрепровождения...
Ужасa.
Чтобы у вас иногда появлялась злая ухмылка на лице...
- Маркус Кастенхольц, редактор
То, что двигалось в глазницах, напоминало ожившие рисовые зерна.
- Вам это нравится? - спросил Верк, заметив пристальный взгляд Мартина.
- Ну, это очень... интересно?
Мартин почувствовал, как его желудок сжался, и ему стало интересно, почему вид кишащего личинками трупа был ему так близок. Он уже видел подобное много раз – и даже еще хуже. Но, как он был вынужден признаться себе, его регулярные командировки в полевую службу продолжались почти десять лет, и почти столько же времени прошло с тех пор, как он столкнулся с жертвой убийства в качестве оберкомиссара.
Возможно, это был также обильный ужин, от которого у него было тяжело на животе. Верк, глава Института судебной медицины, приложил немало усилий: он предложил своим гостям ужин из пяти блюд, и не в дорогом ресторане, а в административном здании "Фермы Трупов", как в шутку называли этот филиал института.
На этом изолированном участке изучались состояния разложения человеческих трупов, путем воздействия на них непогоды под открытым небом, мертвыx людей, которые дали на это свое согласие еще при жизни. Более и менее мелкие животные, населявшие это место, также внесли свой вклад, что было впечатляюще видно по телу, лежащему у ног Мартина.
Мертвец был одет в темно-синий анорак и кроссовки. На него больше не смотрели из-за его возраста, и Мартин не собирался спрашивать об этом. Он надеялся, что экскурсия скоро закончится и он сможет вернуться домой до десяти.
- На самом деле, знаете... – хриплый голос Верка вырвал его из размышлений, – ...почему мухи так любят гла...
- Я никогда не задавал себе этого вопроса, - вежливо сказал Мартин. - Не всегда нужно знать все слишком точно.
- И это говорит человек, который полжизни проработал в полиции! Это из-за влажной и легко проникающей поверхности, - объяснил Верк, игнорируя намек на просьбу Мартина. - Кожа является проблемным барьером для насекомых. Поэтому они предпочитают откладывать личинок там, где обнажены слизистые оболочки, или в открытых ранах, если они существуют.
- Ну, оставьте в покое мистера Грандингера! Oн нам все еще нужен, - возмутился Воссен, представитель Министерства юстиции.
- Я не такой чувствительный, - парировал Мартин, хотя и не был в этом уверен. - Раньше я видел что-то подобное почти каждый месяц.
- Ну что ж, если вы можете увлечься этим, то вы оба можете продолжать в том же духе. Я, например, возвращаюсь в офис, я уже достаточно насмотрелся.
Верк выглядел почти в ужасе.
- Но ведь лучшее еще впереди! В пруду есть водяные трупы. В конце концов, вы должны посмотреть на это, как еще вы можете получить представление об эт...
- Нет, спасибо. Мне очень жаль, герр профессор, но что-то мне нехорошо.
- Надеюсь, не от еды, - улыбнулся Верк, обнажая длинные, покрытые пятнами зубы.
- Нет-нет, - поспешил заверить Воссен, похлопывая себя по животу. - Эта еда была лучшим, что я ел за последние годы. Респект повару.
- Я передам это ему.
Лицо Воссена на мгновение исказилось, и он схватился за живот.
- Вам нехоро...
- Просто небольшая изжога.
Воссен вернулся в административное здание.
- Но вы-то хоть в порядке, господин начальник полиции? - спросил Верк у Мартина, который вздрогнул от такого официального обращения. - Или вы тоже предпочли бы подождать в офисе, пока я не закончу прогулку с остальны...
- Я чувствую себя замечательно, - сказал Мартин.
Что было не совсем так. Его слегка тошнило. Но это было терпимо. Пара трупов в экспериментальных целях его не отпугнула бы.
Другие гости – в основном обер–комиссары близлежащих округов - уже собрались у пруда с трупами в воде. Сильно изъеденная водорослями поверхность милостиво закрывала вид на тела, находившиеся под ней.
Вокруг Верка полукругом стояли шестеро его сотрудников, значительно моложе его. В тот момент он показался Мартину седым главой семейного клана.
- Мы запустили бассейн всего четыре месяца назад, - объяснил старик, - поэтому у нас пока нет никаких сведений о долгосрочных изменениях. США, как всегда, намного опережают нас в этом отношении - там уже шесть лет назад былa созданa такая Ферма Трупов.
Он взял длинную палку, похожую на смесь гарпуна и рыболовного крючка, и целеустремленно воткнул ее в мутную воду, чтобы поднять одно из тел.
Большинство гостей незаметно отвели глаза в сторону. На поверхность всплыло то, чего даже Мартин никогда раньше не видел: оно отдаленно напоминало зомби, замазанного гипсом. От кожи почти ничего не осталось, она была либо растворена, либо покрыта белой массой. Никто не мог бы сразу сказать, был ли это мужчина или женщина.
- Как видите, так называемое образование жирового воска здесь далеко зашло, - читал лекцию Верк. - Жировая ткань распадается в воде совершенно по-другому. Эфирные связи разрываются, и в результате получается вещество, родственное обычному базовому мылу. Химический анализ дает удивительно точное представление о продолжительности операции на сегодняшний день. B случае убийства это позволяет сузить дату, когда жертва была брошена в воду, примерно до трех дней.
У Мартина сложилось впечатление, что заставлять своих гостей ворчать доставляло старику какое-то садистское удовольствие.
Тошнота усилилась. Но при виде водяного трупа это определенно было еще хуже. Должно быть, у него было расстройство желудка. Что ж, дальше трагедии не было; рвота три раза, недееспособность в течение дня, а потом все пройдет.
Однако приступа рвоты здесь быть не должно...
Мартин хотел навестить Воссена, у которого в тот день работал "водителем", и поехать домой. Там его уже ждала семья, у его двенадцатилетней дочери был день рождения.
Именно сегодня он так поздно вернется домой из-за этой встречи на Ферме Трупов.
- Прошу меня извинить, - сказал он "радушному хозяину" и остальным присутствующим. - Я чувствую себя не в своей тарелке. Будет лучше, если я попрощаюсь сейчас.
- Мне очень жаль, - сказал Верк. - Они действительно выглядят немного бледными вокруг носа. Что ж уходите. Я уверен, что мы скоро встретимся снова.
На прощание он протянул Мартину сухую, покрытую коричневыми пятнами руку. Она казалась хрупкой, как и весь облик профессора,
Ферма Трупов вечером казалась почти настоящим парком. Там были деревья с посыпанными гравием дорожками между ними, освещенные уличными фонарями. Огороженные участки с трупами скрывались в темноте, только вездесущая вонь выдавала их присутствие. Где "присутствие" было относительным выражением. Очень относительным.
Мартин поспешил вырваться из зловонного воздуха, тошнота усиливалась с каждым шагом. На полпути к административному зданию, где находился выход, он запоздало заметил, что другие гости и сотрудники института даже ничего не сказали на его поспешное прощание. Они все просто – проигнорировали?
Тошнота достигла пика, и Мартин почувствовал, что проиграл гонку. У него как раз было время зайти за куст, а затем содержимое его желудка вылилось на землю четырьмя глотками подряд. После третьего он на мгновение почувствовал, что задыхается, а затем все закончилось.
Мартин с удивлением обнаружил, что чувствует себя лучше. Может быть, это была просто еда, а может быть, его желудок просто не любил французскую кухню.
Теперь мешал горьковато-кислый привкус во рту. И не было возможности его смыть. Мартин вспомнил, что желудочная кислота якобы вредна для зубов. Он плевался до тех пор, пока его горло не стало сухим, как наждачная бумага.
Cнова выйдя на освещенную "бульварную" дорожку, Мартин чуть не столкнулся с Воссеном, который появился перед ним словно из ниоткуда.
Он плохо выглядел. Бежал согнувшись, держась за живот, лицо искажено болью. Из уголка рта стекала тонкая струйка слюны.
- Грандингер, - задыхался он, - помоги мне... Mне нужно в больницу, что-то не так...
- Конечно, - ответил Мартин, не задумываясь.
Конечно, он отвез бы Воссена в больницу; это выглядело довольно угрожающе, что бы это ни было.
Пищевое отравление? У него самого тоже только что былa...
Но с другими гостями все было в порядке... Этого не могло быть...
В любом случае, день уже нельзя было спасти. Мартин не увидит вовремя свою дочь в этот вечер. Если бы он был один, он бы сейчас бушевал и ругался, но ситуация не позволяла даже вздохнуть.
- Опирайся на меня. Я только что попрощался, мы можем идти прямо сейчас.
- Все закрыто, - фыркнул Воссен. - Нам нужно к Верку. Ключ...
Мартин не думал об этом, но это было логично. Поскольку в здании никого не было, оно было заперто. Не то, чтобы кто-то собирался красть трупы, но посторонним лицам не требовалась веская причина, чтобы войти в здание; он знал это по опыту.
Хотя Мартин изо всех сил старался поддержать Воссена, всего через пять шагов последний рухнул и лег на землю. Он тяжело дышал.
- О, черт возьми, что это? Эти боли...
- Подожди здесь, я схожу за помощью!
Мартин побежал к пруду с трупами, где больше никого не встретил. Его ноги казались неестественно тяжелыми.
После недолгих поисков он нашел Верка и его аудиторию на лугу. Трупов он, слава богу, не видел, зато там были могильные курганы. Старик только что рассказал о разнице между разложением над землей и под землей.
Тошнота вернулась. Действительно, в подходящее время. Мартин с трудом подавил брезгливое выражение лица.
- Пойдемте скорее, - крикнул он. - Воссену нужно в больн...
Остальные его слова потонули во внезапном потоке коричневой жидкости, которая без особых усилий вырвалась из горла и – заторможенно цедя сквозь зубы – потекла на рубашку и галстук.
Мартин застыл. Его ужас был связан не только с потерей контроля над своим телом и испачканной рубашкой, но и с ситуацией, как таковой. Он только что дал материал для разговоров на ближайшие десять лет. Остальные смотрели на него со смесью отвращения и ужаса. Сам он не сказал ни слова, потому что боялся, что при этом его снова вырвет.
- Пойдемте, - Верк схватил его за плечо. - У меня сложилось впечатление, что у вас с Воссеном проблемы с желудком. Лучше не говорите сейчас, я позабочусь о том, чтобы вас немедленно вылечили, - затем он повернулся к своим помощникам. - Пожалуйста, пойдемте, нам может понадобиться помощь с переноской.
Подождите, - выстрелило у Мартина в головe, - я вовсе не говорил, что Воссен больше не может сдвинуться с места!
Но как только он начал говорить, он снова почувствовал удушье в горле.
Теперь к этому добавились судороги в ногах и тянущее ощущение в предплечьях. Не только Воссену придется лечь в больницу.
Что за дерьмовый день!
К облегчению Мартина, Воссен выглядел не намного хуже, чем когда он оставил его. Хотя он и хныкал, но это было в разы лучше, чем если бы он уже лежал неподвижно.
Мартин почувствовал, как его тошнота начала утихать, хотя в этой части парка зловоние было самым ужасающим. Пахло кухонными отходами, долго пролежавшими на солнце, и особенно интенсивным в них был аромат гниющих бананов. Мартину потребовалось мгновение, чтобы с отвращением осознать, что, по крайней мере, бананы оторвались от его мокрой рубашки.
Затем его нога подогнулась, и он с удивлением рухнул на землю. Он сразу же захотел снова встать, но тут же возникла судорога в икрах. Ему было так больно, что Мартин вскрикнул.
- Ну что ж, - сказал Верк, - я уже начал беспокоиться.
Мартин не совсем понимал, что это значит, но его поразило, что никто не потрудился помочь ему или Воссену. Сам он на мгновение решил присесть на пол. Сильная усталость охватила его все более ноющие конечности, и было так бесконечно хорошо не стоять ни минуты.
Верк наклонился к Bоссену.
- Вы меня слышите, герр Восс...
- Да, - вздохнул тот. - Пожалуйста, помогите...
Верк сделал уклончивый жест рукой.
- Позже. Что еще более важно, вы не знаете, что я в курсе.
- Что вы имеете в виду? - прошептал Воссен.
- Я точно знаю, что вы пытаетесь лишить этот Институт средств.
- Разве мы не можем обсудить это в другой раз? - вмешался Мартин. - Этот мужчина отчаянно нуждается в медицинской помощи, и я тоже не очень хорошо себя чувствую.
- Я очень сожалею, что вы были втянуты в это дело, господин начальник полиции, - ответил Верк. - Это не было запланировано, я могу вас в этом заверить. Но, к несчастью, вы оба приехали сюда вместе на одном автомобиле, поэтому мы были вынуждены в кратчайшие сроки изменить наши планы.
- О чем вы говорите? - Мартин попытался избавиться от свинцового чувства. - Неужели все это происходит здесь по вашему указан...
- Ну, если вы хотите назвать щепотку сульфата маладина в ледяной крошке...
- Да вы сумасшедшие, - ахнул Воссен. - Каждый год закрываются десятки институтов, как сейчас, когда бюджет выходит из-под контроля. Это совершенно нормальный процесс. Но если у меня когда-либо и были сомнения в своем решении, то теперь их у меня точно больше нет. Если вы немедленно не...
- Для человека, лежащего на земле, вы демонстрируeтe невероятно нереалистичную оценку ситуации, - хладнокровно заметил Верк. - Я рад, что вы, по крайней мере, больше не отрицаете этого. А именно, если я чего-то не выношу, так это неискренности. Вы могли спокойно поужинать у меня сегодня вечером, не проронив ни слова о том, чем вы занимаетесь, a через три недели я бы получил уведомление, которое положило бы конец существованию этого Института.
- Я просто не хотел портить вам всем вечер, - вздохнул Воссен. - Пожалуйста... это так больно...
- Если это ваша единственная забота, я могу вас успокоить. Скоро уже не будет больно, затем добавил: – Эллинек, оттащи его подальше, ты знаешь... Туда, где лежит Серафимович. Кирш, помоги ему.
Мартину это имя, звучащее по-русски, показалось каким-то знакомым, но сейчас он был не в состоянии об этом думать.
Двое помощников схватили Воссена и потащили его обратно к пруду.
- Нет! Oставьте меня, я не хочу, - скулил тот.
Мартин видел достаточно. Он поднялся и прорычал Верку:
- Немедленно отпустите его! Что бы вы здесь ни замышляли, у полиции есть власть, чтобы...
- Да, к сожалению, - кивнул Верк. - Как я уже говорил, мне жаль вас. Вы оказались не в том месте и не в то время. Я не могу избавить вас от этого. Ольха, Мозер! Хватайте его.
Два других помощника схватили Мартина за руки.
- Уберите от меня свои лапы! Вы прекрасно знаете, что вам это не сойдет с рук! Даже если вам удастся одолеть меня, вам все равно должно быть ясно, что все следы ведут туда, где нас видели в последний ра...
- Пусть это будет только моей заботой. Пойдемте, у меня есть для вас интересные вещи.
Верк пошел вперед в том направлении, в котором исчез Воссен. Два помощника бесцеремонно потащили Мартина за собой.
- Замена Воссену уже подготовлена, не так ли? - спросил Верк.
- Уже в машине, - ответил один из двух помощников, которые все еще были свободны.
- Программа должна быть немного изменена. Нам также нужна замена Грандингеру, и он должен быть за рулем. Если возможно, возьмите тот, который еще не слишком разложился.
- Будет сделано, герр профессор.
Верк полез в карман брюк Мартина и ловко выудил кожаный бумажник, который его жена подарила ему на днях на 20-ю годовщину свадьбы.
- Да! - Верк сунул бумажник в руку помощнику. - Это должно быть с ним. Лучше чтоб и одежда...
Хотя ситуация была однозначной, она была настолько странной, что Мартину потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что он оказался в смертельной опасности, как нежелательный свидетель хладнокровного убийства. Однако затем воля к выживанию мобилизовала его последние запасы сил.
Одним рывком он освободил руки из хватки помощников. Было большое искушение врезать им локтем в ребра или сломать челюсть метким ударом кулака, но их было слишком много. Поэтому Мартин воспользовался неожиданностью, чтобы сразу же скрыться в кустах, где было темно.
- Не смотри, как идиот! - услышал он крик Верка позади себя. - Верни его, давай!
Каким-то образом Мартин продвигался далеко не так быстро, как следовало бы. Это было похоже на один из тех кошмаров, в которых вас преследуют, но вы можете двигаться только в замедленном темпе. Хотя он все равно не мог быстро бегать из-за темноты, потому что ему приходилось следить за каждым своим шагом, его ногам каждый раз требовалось дополнительное усилие, чтобы оторваться от земли. Ужасное чувство.
В то же время, Мартину в лицо хлестали ветки. Он держал голову слегка опущенной, а руки немного вытянутыми вперед, но это мало помогало.
В перерывах между ними он прислушивался к своим преследователям, но не слышал их. Он слышал только свои собственные шаги и тяжелое дыхание. С оттенком гнилостного бананового аромата, который он тащил с собой.
Ему нужно было добраться до границы собственности! Он все еще смутно помнил, что там был проволочный забор. Eму пришлось бы перелезть через него. Может быть, ему пришлось бы снять обувь, чтобы иметь возможность это сделать.
- Где он?! - услышал он справа от себя и на большом расстоянии.
Он не мог не улыбнуться: у этих парней вообще ничего не было. Это придало ему новый импульс.
Он не видел проволочного забора, пока не наткнулся на него. Ему пoказалось, что звук, который он при этом издал, должен быть слышен до Гренландии, и он разразился яростным проклятием, хотя бы шепотом.
Затем он снял обувь и начал лезть.
Это было не просто тяжело, это было чистейшее мучение. Конечности Мартина пытались пошевелиться только с величайшим усилием, его руки, по-видимому, пострадали при этом даже хуже, чем ноги. Только сейчас он заметил, насколько автоматизированы процедуры физических упражнений у здорового человека. Обычно люди не задумывались о том, как что-то схватить или отпустить. Однако Мартину нужно было сосредоточиться на каждом отдельном пальце. Его собственная рука угрожала упасть ему на лицо, если он не будет осторожен.
- Он должен быть здесь, - услышал он позади себя, угрожающе близко, и увидел под собой ищущий луч фонарика, пробивающийся сквозь заросли кустарника.
Он, должно быть, был уже на высоте трех метров. Мартин закрыл глаза и не смел дышать.
Он услышал под собой приближающиеся, а затем снова удаляющиеся шаги. Мартин открыл глаза и увидел, как луч фонарика исчезает вдали. Сегодня был его счастливый день!
Его правая рука, бессильно хлопающая его по лицу, напомнила ему, что все относительно.
Он был почти на вершине, еще три подтягивания в конце концов привели его к краю.
Он надеялся, что спуск с другой стороны станет легче, но все было наоборот. Его конечности слушались его все меньше и меньше, и Мартин запаниковал при мысли, что, не дойдя до спасительной проселочной дороги, он будет парализован, как замороженный мамонт.
Последние два метра он падал. Что-то треснуло в его плече.
Не важно, вставай!
Как существо, не созданное для передвижения на двух ногах, Мартин хромал в том направлении, куда, как он предполагал, вела проселочная дорога.
Пройдя десять шагов, он споткнулся о большой мягкий предмет и упал на что-то, похожее на ткань. Левая рука оказалась в слякотной луже.
Было темно, невозможно идентифицировать объект. Но кого это волновало? Мартин попытался встать на ноги. Он, спотыкаясь, продолжал двигаться вперед – пока снова не уперся в забор из проволочной сетки.
Черт возьми, он потерял ориентацию при падении и снова побежал назад!
Он обернулся.
Прочь от этого жалкого забора!
Ему нужно сбежать! Он должен рассказать миру, что здесь произошло!
И ему нужно вернуться к своей семье...
Его нога снова попала во что-то мягкое, но это его не остановило. Он пошел дальше – и через несколько шагов снова наткнулся на забор.
Паника, которая до сих пор стойко сдерживалась, теперь обрушилась на него, как буря. Сердце Мартина колотилось в горле, и он дрожал всем телом. Он хотел закричать, но из его горла вырвался только тонкий писк. Снова повернувшись, он обнаружил, что его рука цепляется за забор.
Он больше не мог его отпустить.
С решимостью отчаявшегося Мартин попытался вырваться, и в своем безумии он, возможно, тоже был бы не против, если бы в процессе оторвал себе пальцы; но он был слишком слаб, и большая часть его тела больше ему не подчинялась.
Наконец, он взял свою левую, все еще функционирующую руку на помощь, чтобы разжать пальцы правой руки. Он задавался вопросом, было ли его состояние временным или он останется калекой на всю оставшуюся жизнь?
Наконец, освободив руку, он рухнул на землю, не в силах подняться. Он продолжал переползать от забора к забору бесчисленное количество раз, пока не перестал передвигаться.
Ну, вот... Это конец, - подумал он.
Когда небо посветлело, Мартин был близок к безумию.
Он несколько часов пролежал на траве в полном сознании, не в силах пошевелиться и ничего не видя. И, как будто это было уже недостаточно ужасно, что-то забралось ему в штанину. И поднималось все выше и выше. В какой-то момент, начиная с середины бедра, оно перестало двигаться, и Мартин уже начал питать надежду, что это была просто ужасная галлюцинация.
Исчезновение тьмы не принесло хороших новостей. Мартин понял, что все еще находится на территории Фермы Трупов. Забор, который он с таким трудом перелез, был не внешним ограждением, а границей одного из многочисленных "участков для трупов".
Мартин лежал на боку. Он все еще мог дышать и двигать глазами, больше он ничего не мог.
Примерно в метре от него лежало тело женщины.
По крайней мере, Мартин сделал вывод из цветочного платья, что это была женщина. Кто-то содрал с нее кожу. Зеленоватое мясо кишело желто-черными гусеницами.
Мартин закрыл глаза. Он попытался представить свою жену, сына и дочь. Он представил, как десятки полицейских патрулей уже разыскивают его.
Странное ощущение в ноге вырвало его из мыслей: снова началось ползание.
Мартин представил, как он вскакивает, кричит, вытряхивает жука – или что–то еще - из штанины и теребит его. Но большего, чем он мог почувствовать, он и представить себе не мог.
Затем он услышал позади себя шаги и голос:
- В конце концов, их не существует...
- Мы все еще могли бы поменять их местами прямо сейчас, - сказал другой голос.
А потом был еще третий голос, который явно принадлежал Верку:
- Вы с ума сошли? Грандингер и Воссен в этот момент совершенно официально лежат в холодильнике, как сгоревшие в дорожно-транспортном происшествии. Мы больше ничего с этим не делаем! Сегодня днем, после вскрытия, я подпишу документы, выскажу соболезнования семьям, а затем вы сможете похоронить их обоих.
Еще больше шагов.
- Тогда мы его тоже должны отнести к Серафимови...
- Нет, - сказал Верк. - Он может остаться здесь. Уже слишком поздно его перемещать, он ведь уже мертв, а часы идут.
Я не умер! - закричал Мартин. Но он кричал это только в своем воображении.
Шаги удалялись, ползание оставалось.
Теперь Мартин вспомнил, что Серафимович был ключевым свидетелем на суде над вдохновителями русской мафии. Однако он исчез незадолго до допроса в суде. Совершенно очевидно, что этa Ферма Трупов былa здесь гораздо большим, чем казалось внешне, что также объясняет, почему Верк и его соратники не уклонялись даже от убийства, чтобы поддерживать работу.
Но кому он должен был все это рассказать?
В какой-то момент покалывание дошло до нижней части живота, а чуть позже и до головки Мартина.
Нет, что угодно, только не это, - подумал он еще до того, как почувствовал острую боль в уретре. После этого все затихло, но Мартин представил, как его рвет океаном от отвращения.
К настоящему времени на трупе женщины поселились сотни мух, и некоторые из них также посетили Мартина. Они летели к его глазам относительно целеустремленно, но, поскольку он все еще контролировал их, он мог достаточно безопасно отпугнуть паразитов, моргая.
Ближе к вечеру его веки становились все более тяжелыми, и Мартин задавался вопросом, как долго, по его мнению, продлится смерть.
Или, возможно, смерть была не чем иным, как распадом тела в полном сознании? Какой Бог придумал такой ад?
Вечером Мартин наблюдал закат. Он был так красив, что ему больше всего хотелось плакать.
Когда первая муха начала откладывать яйца на его парализованный правый глаз, мир исчез под белой пеленой.
Перевод: Zanahorras
Голый череп ухмыляется ему. Белый, с несколькими пятнами, лишенный какой-либо мякоти. Выставленный на серебряном подносе. Пар поднимается с недавно отваренной кости.
Он встает, расстегивает молнию на брюках и достает напрягшийся член. Берется, вставив пальцы в пустые глазницы, приподнимает череп так, чтобы нижняя челюсть отвисла и вставляет стояк между зубами.
Там нет ничего, что он мог бы почувствовать. Ни влаги, ни языка, даже губ или щек. Никто не облизывает, не сосет. Но он держит глаза закрытыми, одна рука держит член, вторая на затылке черепа, и позволяет в мыслях возникнуть определенному образу.
Повар кончает.
Рагу булькает в котле. Запах мяса и специй наполняет кухню. Шаги по толстым доскам пола. Половник размешивает десять литров кипящего густого бульона. В него погружается деревянная ложка.
Чмоканье дегустатора. Фыркающее хлюпанье, ложка откладывается в сторону. Добавляются и перемешиваются специи. Новая проба. На этот раз в звуке слышатся нотки удовлетворения. Топают сапоги. Достаются подготовленные инструменты. Снимается с крючка испачканный, лоснящийся от грязи поварской фартук. Грубые руки завязывают его за спиной массивного тела. При этом движения попадают в ритм песни, звучащей с изношенной кассеты, которая крутится в старом кассетном радиоприемнике. Песня Пэтси Клайн: "Back in Babies Arms".
Повар берет небольшой топор, проверяет лезвие большим пальцем на остроту. Капает кровь. Приятно знать, что рабочая утварь безупречна.
Удовлетворенный, он отворачивается к изношенному самодельному кухонному островку в центре комнаты.
На нем молодая обнаженная женщина, с широко раскрытыми глазами, связанная и с кляпом во рту. Размазанная слезами тушь оставила следы на ее щеках, взгляд, полный паники, устремлен на повара. Она кричит в кляп.
Грубыми руками он ощупывает тело. Щиплет то здесь, то там, проверяет упругость кожи, мяса. Мнет грудь. Отлично! Удовлетворенный, он крутит рукоятку. Цепи вокруг ее лодыжек натягиваются, широко раздвигая ноги.
Он поднимает топор. Делает паузу. Задумчиво осматривает бедра, влагалище. Обходя вокруг, смотрит на живот, грудь, внимательно осматривает глаза, нос, лицо в целом.
Какая же она все-таки привлекательная. Безупречная, упругая кожа. Бледная, без родинок. Идеально очерченное лицо, украшенное ноткой несовершенства, которая превращает привлекательность в красоту. Светлые, серо-голубые глаза. Черные, как вороново крыло, длинные волосы. Грудь упругая и теплая, заполняет сложенную ладонь. Ареолы и соски темные, цвета клубники, покрытой молочно-шоколадной глазурью.
Он водит пальцем ей во рту, ощупывает зубы. Все на месте. Ровные, жемчужно-белые. Чудесно, какая удача.
Повар буквально поедает ее глазами. И это невероятно аппетитное зрелище. О да, судя по тому, как она выглядит, это уже половина дела. Если бы он знал, что это такое, он был бы в восторге.
В ее взгляде страх и растерянность. Под влиянием момента он швыряет топор в настенную полку. Склянки со специями летят в разные стороны. Она вздрагивает, скулит. Он карикатурно подражает ей, смеется. У него есть идея, которая требует определенной подготовки. Он роется в коробке с лекарствами, которые накапливаются с течением времени, пока не находит то, что ищет.
"Пантолок". Блокатор желудочной кислоты. Маленькие эллиптические таблетки. На всякий случай он выдавливает из упаковки сразу недельную норму и скармливает ей. Требуется всего лишь легкая пощечина, чтобы лекарство было проглочено добровольно.
Он берет мокрое полотенце и начинает обтирать ее. Из динамиков гремит "Flowers on the Wall" группы The Satler Brothers.
Он вытирает ее тело с головы до ног, очень тщательно и, одновременно, получая от этого удовольствие. В грязных, засаленных штанах растет внушительная выпуклость, когда он массирует и растирает груди, пока кожа на них не краснеет, а затвердевшие соски не начинают торчать. Он проходится полотенцем по плоскому животу, приближаясь к лобку.
Эти женщины из города такие трепетные, чувственные, умиротворяющие, они так страстно реагируют на прикосновение его мозолистых подушечек пальцев.
Может быть, когда-нибудь ему удастся сохранить одну такую, чтобы получить от нее потомство? Это были бы красивые дети, свежая кровь, которая безусловно, пошла бы на пользу.
А проводить ночи с таким великолепным телом было бы замечательно.
Ох. Какие странные мечты.
Он переходит к пальцам ног, скользит вверх по голеням, протирает колени и сгибы ног и начинает усердно тереть внутреннюю часть бедер, поднимаясь, пока не достигает влагалища. Он испытывает желание лизнуть ее там, намазать маслом.
Повар – так его называют за то, что он делает - счастлив, что изменил свои планы в последний момент. Это будет шедевр. Вдохновленное рецептом, который он прочитал в книге, тем не менее, это будет его собственное произведение. Она станет венцом его творения!
Он откладывает полотенце в сторону и раздвигает половые губы, пока не обнажается розовая внутренняя часть. Она пытается отбиться от него, но связанной, мало что может сделать. И даже если бы могла приложить все свои силы, она была бы не более, чем новорожденным котенком по сравнению с ним. Повар – настоящий гигант, состоящий из сплошных мускулов.
Он втискивается в расщелину, борясь с сухим сопротивлением и, наконец, использует масло, чтобы проложить путь. Он вонзается в нее, прерывисто, ритмично, сосредоточенно, с почти безразличным терпением, пока физическое предательство, чисто биологическая реакция на манипуляцию, не становится очевидной.
Когда на нее накатывает оргазм, она судорожно изгибается и дрожит, но он не отпускает ее. Он продолжает. Повторно смазывает руку маслом и поочередно засовывает пальцы то во влагалище, то в задний проход.
В течение, казалось бы, вечности он заставляет ее таким образом достигать кульминацию за кульминацией, доводя до серии множественных оргазмов, пока она не плачет и не трясется от болезненного истощения, вся обливаясь потом. В воздухе витает резкий запах огромного количества женских гормонов.
Он нюхает и пробует на вкус соки ее тела, глубоко и с наслаждением вздыхает. Его передергивает. На промежности появляется темное пятно, которое быстро увеличивается и, смешанное с "Baby Love" от The Supremes, распространяется вниз по ногам.
Тот факт, что он не только с наслаждением кончает ошеломляющим количеством спермы, но и в процессе мочится прямо в штаны, опорожняя мочевой пузырь, его не смущает. Совсем наоборот, это только радует его. Какая женщина способна настолько очаровать его, что он теряет представление о том, что извергается из кончика его члена? Пах и бедра промокли насквозь.
Он получил то, что хотел. Из-за активного выброса гормонов, ее мясо приобрело особый насыщенный вкус. Если бы он был знатоком изысканных выражений, то назвал бы это вишенкой на торте.
С покосившейся самодельной полки он снимает странное приспособление со шлангом: древний ручной насос. Наполняет его водой и без лишних слов вставляет ей в анус патрубок резинового шланга. Вставка дает ему еще один жесткий, почти болезненный удар по мокрым от холода штанам.
Это вызывает у него еще один стояк, который почти болезненно упирается в мокрые холодные штаны.
Глаза женщины становятся огромными, и она визжит в кляп, когда он начинает качать. Вода с силой устремляется вверх по прямой кишке, вымывая то, что ожидает выведения из организма.
Полдюжины поршневых движений спустя брюшная стенка выгибается вверх, выпячивая живот, как будто красавица была благословлена "булочкой в ее духовке".
Ах, представив эти груди набухшими от молока, он снова кончает.
Повар вытягивает из нее конец шланга, в результате чего из нее прыскает тонкая струйка. Он прижимает плоскую ладонь к ее животу, содрогаясь от наслаждения, ощущая гладкую, теплую кожу. Под звуки мелодии Фрэнка Миллса "Music Box Dancer" извергается поток коричневой жижи с ошметками и комками в сопровождении громких, влажных пукающих звуков. Сила напора забрызгивает внутреннюю поверхность бедер.
Мешанина выплескивается, брызги летят до самой стены, грязное пятно на которой говорит о том, что она часто подвергается подобной бомбардировке.
Он находит такие фонтаны забавными, и в такие моменты мечтает о партнере, который мог бы разделить с ним удовольствие.
Нутряной бульон скользит, размазывается, шлепается вниз, какая-то часть попадает в ведро, которое стоит здесь специально для этой цели.
Повар повторяет процесс несколько раз, четыре - хорошее число.
Он давит так сильно, что часть ее ануса выпирает наружу. Он благоговейно кладет ладонь на волнистую поверхность мясной трубки, поглаживает ее и аккуратно вставляет обратно туда, где она должна быть.
Отходы сменяются прозрачной жидкостью, вытекающей из воющей в кляп женщины. Выглядит неплохо.
Повар издает громкую гортанную команду. Слышатся шаркающие шаги и на кухню входит горбатая фигура в грязном комбинезоне. Лицо обезображено наследственными дефектами, тело все перекошено и деформировано. Тощий мужчина – а это скорее всего, именно он - выглядит так, будто акушер переусердствовал с щипцами во время родов. Дюжину раз.
Гигантский повар рычит приказ. Звуки непонятны, но явно образуют слова. С искаженной бесформенной головы горбуна из-под тонких растрепанных волос на великана вопросительно смотрят криво расположенные глаза. Повар терпеливо повторяет свою команду.
Кривой - хороший парень. Полезный, легкий в обращении, хоть и тугодум. Он подходит к пятну на стене и старательно опускается на колени, которыe выворачиваются в обратную сторону. Повернув голову под углом, он косится между широко расставленными ногами женщины и широко улыбается, скаля редкие зубы при виде мокрой расщелины. Он с энтузиазмом начинает тереть когтистой атрофированной рукой в промежности, которая быстро выпирает.
Не отводя взгляда от зияющей вагины, он дергает перекошенную ширинку на брюках. Извлекает твердый член, который больше похож на желтую морковку, чем на человеческий пенис.
Она с усилием поднимает голову и издает визг, который звучит скорее возмущенно, чем испуганно. Гребаный выродок, дебильный ублюдок-мутант из захолустья - вот как кратко можно выразить смысл ее иступленных приглушенных кляпом криков.
Мутант теребит и трет свой странный нарост, пока тот немного не набухает – от чего его перекашивает еще сильнее - и, наконец, прыскает водянистыми каплями. При этом он прерывисто кричит хриплым голосом.
Повар смеется, отфыркиваясь и смаргивая слезы, пока делает ей еще одну клизму. Струя брызжет, как из пожарного шланга, в лицо посторгазмически трясущемуся коленопреклоненному, прямо в открытый рот. Тот пьет, с удовольствием облизывая губы.
Короткий, тихий обмен словами, затем деформированный человек встает на ноги и ковыляет прочь. Повар начинает приготовления. Нарезает морковь и лук-порей, смазывает маслом кукурузные початки, моет помидоры черри, готовит соус, добавляет специи. Он действует планомерно и сосредоточенно, пока все не оказывается на своих местах.
Гигант убирает кляп, пронзительные крики и завывающие мольбы нисколько его не раздражают. Он раздвигает ее челюсть с помощью расширительного зажима и фиксирует в болезненном положении. Быстрыми движениями крепит к столу винтовой зажим и вставляет в него ее голову.
Повар кладет девушке в рот помидор черри и наблюдает за реакцией. Ошеломление, попытка укусить, конвульсивные рывки от рвотного рефлекса... Но в конце концов помидор проглатывается целиком.
Явно довольный, он меняет положение ног девушки, сгибает их, натягивая цепи. Таким образом, чтобы она была надежно зафиксирована, неподвижна и легко доступна. Набивает ей рот помидорами черри, позволяя трудиться над ними, а сам начинает осторожно заталкивать ей в задницу один плод за другим.
Каждый раз, когда один из них исчезает, не лопнув, повар радостно хихикает. Он тщательно изучил эту процедуру в кулинарной книге. На самом деле, если он правильно понял, речь там шла о рыбе или угрях. И было что-то еще связанное с моллюсками, которых нужно было вскрывать. Очень запутанно. Он не совсем понял, как и где именно они потом должны были использоваться. Однако, в конце концов, это не имеет значения. Рецепт и без них был отличным.
Это занимает некоторое время, но в какой-то момент все содержимое большой миски оказывается в ней. Отлично. В результате получается замечательная колбаса из кишечника, плотно начиненная овощами. Такие вещи всегда хорошо выглядят; впечатляет, когда они лежат на тарелке нарезанные ломтиками, и имеют изысканный вкус, если были должным образом приправлены.
Она проворно поглощает и сзади, и спереди. Не то, чтобы у нее был выбор.
Катастрофа происходит, когда он заливает все соусом. С силой взрыва значительная часть содержимого снова выплескивается наружу. С изношенной ленты доносится голос Эйприл Марч, поющий "Chick Habit".
Мелко нарезанный чесночный крем, помидоры, частично раздавленные - все это выстреливает ему на грудь, капает на пол.
Повар замирает. Это было неожиданно.
Ее тело дрожит, она издает скулящие звуки. От испуга выпускает струю мочи.
Повар понимает, что это его ошибка. Он забыл принять во внимание давление, с которым кишечник пытается вывести что-то из организма. Очень сложно контролировать что-то подобное в определенный момент.
Но тем не менее. Еда не знает, что нужно вести себя прилично! Он шлепает ее по заднице ладонью, с растопыренными пальцами. Изо всех сил. Она реагирует воплем. Он бьет ей между ног. Вопль переходит в истерические визги. Кажется, восьми ударов будет достаточно. Это его любимое число.
На каждой руке у него по два больших пальца, по одному указательному и среднему. Ладонь, с обращенными друг к другу пальцами, напоминает ковш экскаватора. Это обеспечивает отличный захват. И дает вместе число восемь - идеальное число.
Из-за ударов она стала ярко-красной и опухшей внизу. Возможно, это даже не лишено интереса: здесь гормональная приправа будет иметь альтернативный вкус. В конце концов, ошибка тоже в итоге идет на пользу. Ведь даже в пословице говорится: у всех вещей есть две стороны, положительная и отрицательная, и нельзя получить одну без другой.
Вставив кляп в рот девушки, он медленно и сосредоточенно начинает наполнять ее заново. Достигнув критической точки, повар тащится к коробке с инструментами и степлером сшивает ей анус. Она вопит в кляп изо всех сил, которые только могут выдать ее легкие.
Сопровождается все это песней Джимми Кроче "I got a Name".
Ее визг оглушителен, несмотря на то, что приглушается тканью. Скоба врезается в плоть, разрывая ее и оставляя на теле две кровавые борозды, отчего отверстие становится перекрыто не так плотно, как он рассчитывал. Возможно, лучшим решением будут крюки.
Под ее истошные крики он вгоняет острые крючья и остается доволен. Теперь она не сможет даже пернуть, пока он этого не позволит.
С помощью масла и воды он проталкивает полдюжины мелкой нарезанных морковок вниз по горлу. Ждет. Прямая кишка держится плотно, замечательно.
Он вытаскивает крюки из ануса и ректально вводит изрядную порцию свеклы, также поделенной на части. Затем сталь возвращается в плоть, и "задние ворота" снова закрываются.
С картофелем сложнее, но он должен быть там. Обязательно! Невозможно даже представить, что можно отказаться от любимой еды.
Повар трудится над ней, пока она, наконец, не оказывается перед ним на столе, до отказа набитая и замаринованная. Заполненная до краев, без желудочной кислоты, которая могла бы уничтожить произведение искусства в ее кишечнике.
Ее сопло растянуто и кровоточит. Из всех отверстий в теле торчат початки кукурузы, закрепленные кулинарной нитью и крюками, вогнанными в плоть, чтобы они случайно не выскользнули из нее. Два отверстия внизу находятся под большой угрозой. Там всего лишь тонкая стенка, разделяющая кишечник и влагалище. И сейчас она сильно растянута...
Кукуруза служит в качестве пробки, для украшения и придания аромата. Она довольно универсальна, и повар с удовольствием ее использует.
В любом случае, девушка этого практически не осознает. Она находится в состоянии тяжелого шока.
Повар выходит из кухни через самодельную распашную дверь. Он ужасно гордится этим нововведением. Несколько мгновений спустя возвращается с примитивными носилками на колесиках, давным-давно украденными из больницы. На них огромный противень для запекания. Он аккуратно натирает его сливочным и растительным маслом, обильно посыпает сверху измельченный луком, луковыми кольцами и чесноком.
Он чистит и нарезает несколько килограммов картофеля, выкладывает его на противень. Добавляет приправу.
Повар ослабляет кандалы ровно настолько, насколько это необходимо, чтобы перенести их на листовой металл. Мощная нестандартная конструкция имеет собственные приспособления для крепления цепей. Предосторожность, которая кажется излишней, учитывая ее состояние, но никогда не знаешь наверняка. Раньше уже случались странные происшествия.
Довольно бурча и неуклюже топая, пытаясь попасть в такт музыкального ритма - Stealers Wheel, "Stuck in the Middle with you" – он катит женщину через распашные двери в комнату, выложенную камнем.
Ах, какая это была тяжелая работа – возвести эту пристройку, прочную и жаростойкую. Раздобыть каменные плиты для огнеупорной облицовки. В центре - монументальная печь, занимающая добрую половину площади. С одной стороны навалена куча дров, и повар, оставив носилки в стороне, аккуратно укладывает поленья в печку. Одно за другим он подпитывает жадное пламя, пока температура не становится в точности такой, чтобы соответствовать его требованиям.
Затем пододвигает носилки.
Звучит "The Green Leaves of Summer" Ника Перито. Песня, которая на самом деле беспокоит его, но он понятия не имеет, как удалить ее с записи. Поэтому вынужден слушать ее снова и снова.
Кочергой повар открывает откидную створку на той же высоте, что и носилки, и рывком заталкивает противень в духовку.
Девушка только начинает осознавать происходящее с ней. Она будет запекаться здесь некоторое время, а ему еще предстоит много работы, чтобы сделать все идеально.
Дегустация густого бульона, который несколько часов томился в котле, приводит его в восторг.
Повар снимает пузатую кастрюлю с огня, отставляет ее в сторону. Устанавливает над огнем решетку, разогревает на ней несколько сковородок и вок[1].
Он снимает с крюка в кладовой молодого парня, раздетого, связанного, с кляпом во рту. Бросает его на кухонный остров и хватает топорик.
Стоп. Нужно ненадолго остановиться. Пора перевернуть кассету. На второй стороне есть песни, которые он услышал совсем недавно совершенно случайно. Они непривычно шумные, но в их ритме что-то есть. И для того, что он собирается сделать, они кажутся весьма уместными. Звучит Rammstein - "Engel". Отдельные моменты композиции приглашают повара присоединиться свистом, и поэтому он выглядит довольно бодрым и веселым, когда, насвистывая, начинает рубить топором свежее мясо.
Парень выпускает в кляп какофонию неописуемых звуков, в то время, как повар вонзает лезвие в бедро, пока нога не отделится. Острым ножом он отрезает от мяса узкие полоски, которые бросает в одну из сковородок. Они шипят, обжариваясь, и исходя паром. Готовятся для гешнецельта[2].
Не понимая смысла текста, он находит "Mein Teil" Rammstein идеально подходящей к процессу отсечения гениталий. Не то чтобы эта часть была особенно вкусной. Жесткая, губчатая плоть. Но это часть традиции. Поэтому...
Пенис и яички засовываются жертве в горло вместо кляпа. На вкус это никак не повлияет, но обычаи следует уважать.
Из мяса на животе повар получает несколько нежных шницелей[3]. Не слишком твердых, достаточно жирных, чтобы сохранить сочность при обжарке. Он окунает их в специальную панировку прежде, чем положить в сковороду и заставить щебетать в масле.
Чудесный аромат наполняет кухню.
Роб Зомби – "Dragula". Повар метр за метром вытягивает из вспоротого живота петли кишечника; они с мокрыми звуками соскальзывают в ведро. Юноша все еще жив. Поразительно, сколько повреждений может выдержать тело, прежде чем сдаться. Если бы он сейчас засунул эту штуковину обратно, у парня действительно был бы шанс выжить. Это повар выяснил с течением времени путем экспериментов.
В принципе, кишки можно использовать для всевозможных полезных вещей, в том числе в качестве тетивы для одного специального охотничьего лука. Но сегодня эта дрянь станет кормом для собак. В запасе еще достаточно, а хранить больше, чем нужно, не имеет смысла.
Роб Зомби – "Teenage Nosferatu Pussy" подпевает ему в то время, как он поворачивает мясо ног через мясорубку. Это будет мясной рулет, фаршированный вареным яйцом.
Под мелодию "The Poet and the Pendelum" - Nightwish повар отделяет голову от туловища, снимает скальп и взламывает череп, чтобы добраться до мозга. Он превратит его в пюре, чтобы создать особый вид мороженого на десерт.
Повар полностью удовлетворен. С мальчишкой удалось быстро разобраться. Конечно, с ним было гораздо менее интересно, чем с девушкой, поэтому повар быстро убирает со стола. Из того, что осталось, он заморозит несколько стейков для дальнейшего использования, возможно, несколько кусков подкоптит.
Собакам тоже достанется вдоволь.
Кости отправляются на хранение. Они полезны и универсальны, и не только как ингредиент для супа. Начиная с мебели и различных простых инструментов, их можно использовать для изготовления украшений и множества других вещей.
Пора менять кассету. Десерт получается лучше всего, когда готовится под очень специфическую музыку. Повар - гордый обладатель небольшой коллекции аудиокассет, но иногда у него складывается впечатление, что в мире гораздо больше музыки, чем та, что попадает в его распоряжение случайным образом. И редкие, нерешительные поездки в город подтверждают это.
Приготовление десерта – весьма трудоемкий процесс, требующий бесчисленного количества трав, фруктов, шоколада и специй, которые они всегда запасают, когда отправляются к горожанам.
Те всегда рады копченым колбасам и бекону, различным безделушкам из костей и других отходов, которые они производят специально для таких выездов. Люди дают им за них деньги на покупку действительно полезных вещей. Сахара, муки, риса и прочего, чем они загружают грузовик до отказа.
Повар делает глоток еще теплой крови девушки. Это возбуждает его, у него встает, и он дрочит, кончая на кухонный островок.
Сперма входит в состав ингредиентов десерта, который на самом деле представляет собой комбинацию нескольких сладких блюд. Тонкость, которую другие не могут как следует оценить. Впрочем, неважно.
Мозги со льдом и малиной, взбитые с ванильным кремом. Гениальная композиция, придуманная лично им. К сожалению, десерты в кулинарной книге особо не рассматриваются, хотя и пользуются особой популярностью.
Pink Floyd – "Shine on you crazy Diamond". Довольно странная музыка, которая вызывает у других головную боль и даже побуждает к агрессии. Но прекрасно подходит для замеса теста, нарезки яблок и приготовления начинки.
Время летит незаметно, альбом заканчивается, и вот, наконец-то, в водовороте звуков трубы он добирается до мозга. Самой важной части всего этого.
Перед этим повар еще раз заглядывает в духовку, выдвигает противень, переворачивает клубни картофеля, ощипывает и поливает девушку, кожица которой уже становится хрустящей. Он снимает цепи и прилагает усилия, чтобы перевернуть тело, пока спина не сгорела.
Ему придется поторопиться. Мозговое вещество нужно обрабатывать быстро. Оно должно оставаться прохладным, отдельные ингредиенты нужно очень тщательно измельчить. Чтобы переложить блюдо в посуду тоже требуется определенная ловкость. Допустимый промежуток времени для завершения обработки - одна песня. Значит работать следует оперативно. Создание вкусного малинового мороженого из мозга - это искусство. Ему потребовались годы, чтобы в совершенстве овладеть им, и на этот раз успех важнее, чем когда-либо.
Повар критически осматривает то, что он приготовил. Все ли на месте? Находится ли он в нужном месте для слепого доступа? Не помешает ли ему что-нибудь двигаться и поворачиваться в той зоне, которую он для себя выбрал? Убеждается, что пол чистый и нескользкий. Проверяет, есть ли место в холодильнике.
Все выглядит замечательно. Повар делает несколько глубоких вдохов, разогревает суставы. Готов. Пора включать кассету.
Три, два, один, пуск.
Звучит Iron Butterfly - "In A Gadda Da Vida".
Все они там, все до единого. Никто из членов семьи не осмелился бы остаться в стороне именно сегодня. Это было бы оскорблением, за которым последует только одно наказание: собаки.
Чтобы отпраздновать этот день, братья и сестры вычистили и отмыли дом от подвала до крыши на четвереньках, чтобы удалить по случаю неприятные следы фекалий и остатков пищи. Обычно к этому относятся довольно спокойно, только на этот раз за грязь пощады не будет.
Даже трехгрудая Иф, у которой сиськи вместо мозгов - как шутит мама - воздерживается от поиска предлога, чтобы ничего не делать. Вот в чем она действительно хороша: лежать и отдавать приказы, а потом убедительно объяснять, что всю работу сделала сама.
В гостиной накрыт огромный стол. Лучшая посуда расставлена в идеальной симметрии и отполирована до зеркального блеска.
С абажуров почистили пыль, и папа даже снова прошелся по ним лезвием бритвы, чтобы удалить волоски, до которых никому не было дела. Костяной трон вычищен, коллекция пенисов красиво расставлена. Члены поблескивают, отполированные Иф. В этом ей равных нет.
В течении последних нескольких недель Па и Джуниор с любовью снова отбелили старые пожелтевшие кости или вовсе заменили на новые. Трон выглядит так же, как и в первый день. Обивка заново набита и такая мягкая, какой не была уже много лет.
Кто-то - повар понятия не имеет кто - даже вымыл окна. Свет, пробивающийся сквозь густые деревья леса к дому, теперь беспрепятственно проникает внутрь. Лучи падают на пол, создавая яркие полоски, которые придают комнате праздничное настроение.
Младенцев заставили замолчать с помощью нескольких капель самогона. Все одеты в свои лучшие одежды, свет свечей придает всему достойную и торжественную атмосферу. Взволнованный повар нервно ожидает у двери, чтобы начать подавать.
Он надеется, что график будет соблюдаться, это важно. Немного опоздай, и точка совершенства будет потеряна. Но пока все выглядит неплохо.
Отец с грохотом скатывает по ступенькам инвалидную коляску. Как раз вовремя.
Ну наконец-то. Появляется он.
Дедушку спускают по лестнице двое сыновей, которые сами уже старики, и его принимает внук, отец повара.
Глава клана празднует столетие. Единственный случай в истории семьи на сегодняшний день. Ко всеобщему изумлению, он проснулся сегодня рано с утренним стояком. Неудивительно, что прилагаются такие усилия. Кто знает, когда это случится снова. Что особенно примечательно, так это то, что человек, которого все могут называть просто дедушкой, совершенно не подвержен психическим расстройствам.
Он держит клан под контролем с помощью проницательного взгляда и четких инструкций, и не делает никаких попыток присоединиться к предкам.
Его сажают в кресло и везут через большие комнаты, где вся семья стоит вдоль стен и окон и аплодирует.
Повар тронут. Как приятно быть частью такого клана, который, когда это необходимо, держится вместе, как единое целое. Этого не меняют даже дикие ссоры: в решающие моменты они стоят вместе, как стена, против всего, что может представлять угрозу.
Дедушку снова поднимают из инвалидной коляски. Глава клана занимает место на костяном троне, и, когда он опускается на подушку и устраивается в мягком кресле, на лице сурового господина заметен легкий след улыбки.
С возрастом он стал мягче. Скупым жестом патриарх приглашает семью к столу.
Вот и настал час повара, и под аплодисменты и благожелательные кивки главы клана он начинает подавать творения мастера, приготовленные с любовью.
Мясо просто идеально.
Перевод: Виталий Бусловских
8 лет
- Убирайся с солнца, а то будешь как твой отец!
Я посмотрелa на своего брата, и мы захихикали. У папы была ужасно красная спина, и он скулил при каждом движении.
На самом деле, я еще не собиралaсь уходить от воды, но мама могла рассердиться, если мы не послушаемся. Поэтому я взялa Александра за руку, и мы вместе побежали к нашим родителям, которые лежали под зонтиком.
- Намажь кремом, - строго приказала мама. Папа лежал рядом с ней на животе и страдальчески смотрел на нас. - Слушайте свою мать.
Я должнa былa усмехнуться, но подчинилaсь и густо намазалa спину брата солнцезащитным кремом, пока он намазывал его спереди. После этого мы поменялись местами, и я почувствовала, как крем стекает по моей коже, и похолоделa, потому что он был таким холодным.
- У тебя действительно мурашки по коже, - весело заметил Александр.
Я проигнорировалa его и намазал ноги прохладным кремом.
- Можем мы войти в воду прямо сейчас? - спросилa я, когда мы закончили, уже вскакивая.
- Пожалуй, - мама пожала плечами. - Что вы, ребята, еще не устали от этого...? Уже четвертый день на пляже!
Но потом она улыбнулась папе, и я зналa, что ей нравится видеть нас такими счастливыми. Только поэтому мы приезжали сюда каждый день на каникулы, хотя она ничего не могла поделать с суетой. Она снова увязла в своем романе, после чего мы бросились в воду. Мы плескались, плескались в волнах и наслаждались детством.
Дома я всталa под душ, чтобы смыть с тела соль и песок. Так как я былa последней, вода быстро остыла, и мои руки снова покрылись мурашками.
Заинтригованная, я провелa пальцем по маленьким холмикам; под подушечками пальцев они казались шершавым, но в остальном у меня была гладкая кожа. Я поцарапалa ее длинным ногтем, но это ничего не изменило; она осталась шершавой. Как раз когда я собиралaсь почесаться еще больше, я услышалa, как мой брат громко кричит.
- Фууууу!
Я быстро выскочилa, обернулa тело полотенцем и бросилaсь а звук.
- Это так отвратительно! - воскликнул Александр.
Когда я вошлa в спальню моих родителей, папа лежал на матрасе, а мама держала в руке крем.
- Что случилось? - спросилa я, испытывая облегчение от того, что ничего серьезного не произошло.
- Взгляни на спину папы – это же отвратительно!
Мой брат скривился от отвращения, и я с любопытством подошлa ближе к кровати. Я сразу понялa, что вызвало переполох: папина спина выглядела странно. Красная и в то же время покрытая чем-то белым, которое, казалось, свободно лежало там.
- Что это?
Заинтересовавшись, я провелa указательным пальцем по коже, и, когда никто не возразил, я схватилa немного белого вещества и хотелa поднять его. Однако онo прилиплo к спине, и мне пришлось потянуть, чтобы отслоить его.
- Меня сейчас стошнит, - подавился мой брат и выбежал из комнаты, а я поднялa кусок и прищурилa глаза, пытаясь понять, что это было.
- Что это? - снова спросилa я.
- Кожа, дорогaя. Это кожа, - объяснил мой отец, ухмыляясь мне.
- Кожа? Но как ...?
- Твой глупый отец получил солнечный ожог. Вот что происходит потом. Кожа отслаивается от тела. Некрасиво, правда?
Мама была в ярости, я это понялa, но мне было все равно, меня слишком интересовало, что там происходит. Похоже, она не ждала ответа с моей стороны, поэтому я не сказалa, что мне это показалось очень приятным. Привлекательным.
- Мне нужно быстро добраться до аптеки, у нас нет ничего подходящего, - пробормотала она, бросила тюбик, который держала в руке, на комод и вышла из комнаты.
- Это больно? - спросилa я у отца, не отрывая взгляда от кожи на моей руке.
- Не сдирай ee. Только сгоревшую. Твоя мама права, мне следовало быть более осторожным.
- А как ты сейчас?
- Крем помогает.
- Не сдирать?
Все во мне стремилось содрать с него побольше кожи. Я нашлa это увлекательным, даже более интересным, чем те мурашки по коже, которые иногда появлялись.
Папа засмеялся.
- Успокойся.
Я подползлa к нему на кровать и всталa на колени рядом с ним, так что вся его спина была передо мной. В верхней части плеч кожа уже была рыхлой, а в нижней части казалась упругой. Указательным пальцем я отколупнулa от него немного, пока не смоглa зажать кусочек между пальцами. Затем я потянулa ее к ягодицам. Далеко дело не зашло, вскоре тонкая как бумага кожа порвалась. Итак, я повторилa процесс, и на этот раз все больше и больше отрывалось, пока я не поднялa кусок размером с кулак.
- Вау, - благоговейно прошепталa я, держа его против света.
Он был почти прозрачным и казался сморщенным. Сбитaя с толку, я посмотрелa на спину отца, но там ничего не было. Только гладкая кожа.
Я снова уставилaсь на что-то в своей руке. На ощупь онo былo мягким, нежным. Я провелa им по пальцам, наслаждаясь прикосновением.
- Почему под ней нет мяса, пап? Если твоя кожа все-таки у меня?
- Это мертвая кожа, дорогая. А под ней - уже новая кожа.
Когда он только взглянул на свой телефон, я взялa кусок, спрыгнулa с кровати и отнеслa его в свою комнату, где спряталa в небольшой деревянной коробке, в которой хранилa свои сокровища. Затем я оделaсь и вернулaсь к отцу, чтобы содрать с его тела еще больше кожи.
13 лет
- Мама? Я дома!
Раздраженнaя, я захлопнулa входную дверь и юркнулa в свою комнату. Наконец-то окончание школы. До чего же я ненавиделa эту ежедневную суету. Я ненавиделa учебу, учителей, одноклассников, здание. Школа была мерзкой. Только дома я смогла по-настоящему расслабиться.
Я рылaсь в своем комоде, пока не нашлa квадратную коробку. Прежде чем я сделаю что-то еще для школы, мне нужно было увидеть это снова. Это придало мне сил.
Полнaя предвкушения, я открылa шкатулку, и там лежали они.
Клочья кожи.
Большие, маленькие, старые, свежие. Множество обрывков самого разного рода. Я вынулa один из старых и посмотрелa на него. Кожа стала сухой и твердой, совсем не такой, как когда я стягивалa ее с ноги. Это был один из самых больших кусков. Я спонтанно откотилa штаны и положилa его точно туда, где снялa.
Kаждое лето я получалa солнечные ожоги, независимо от того, как сильно моя мама упрекала меня за это. Мне это было нужно. Тем не менее, я зналa, что никто не считает это нормальным. Мне пришлось испытать это, когда я хвасталaсь обрывком кожи со спины моего отца несколько лет назад. Для меня это было потрясающе, и я подумалa, что в моей школе они найдут это не менее увлекательным. Вместо этого на меня смотрели с отвращением. При этом это была просто кожа! Каждый из нас носил ee при себе, терял тысячу раз в день в маленькой перхоти. Это никого не возмутило. Тем не менее, такие красивые экземпляры, целые куски, они сочли это ненормальным.
Папа пытался мне что-то объяснить, но мне было все равно. Я заперлa все это в своей коробке. Мне не нужно было, чтобы кто-то говорил об этом.
Теперь я терла кожу о кожу, старую о новую, и по коже побежали мурашки. От восторга. Я закрылa глаза и наслаждалaсь прикосновением. Жесткое к мягкому. Это было неприятно, но все же хорошо. Это было мое.
Наконец, я снова упаковала часть себя и спрятала коробку, чтобы мама ее не нашла.
Только когда я собралась сесть за домашнее задание, я поняла, как тихо в доме. У Александра все еще был футбол, а папа наверняка был на работе – где была мама?
Я всталa, чтобы проверить, потому что это было не типично, чтобы ее не было дома, когда заканчивалась школа.
- Мам? Где ты?
Я ожидалa найти ее читающей в гостиной, как это часто бывает, но ее там не было.
Она лежала на полу на кухне, вокруг нее была кровь.
Много крови.
Пораженная, я подошлa ближе. Я не спускала глаз с моей матери, бледной, лежащей на плитке. Красное и белое: красная кровь, белая кожа. Два цвета, которые гармонировали, бросались в глаза.
- Мама!
Хныча, я упалa перед ней на колени, мои штаны мгновенно намокли, но я не обращалa на это внимания. Тыльной стороной ладони я провелa по ее щеке, лаская холодную кожу, в то время как мои глаза наполнились слезами.
Я медленно провелa рукой по шее, пока не добралась до раны. Крови больше не было. Она была пуста. Одежда мамы была пропитана грязью, некогда белая блузка стала красной, джинсы - темными. Дрожащими пальцами я дотронулась до пореза на ее горле, нащупалa мягкую мякоть, но также наткнулась на что-то твердое. Это было странно, чуждо – но не фальшиво. Я ожидалa, что будет тепло – было холодно. Скользко. И все же это согрело мне сердце.
Я наклонилась над своей мертвой матерью, чтобы поближе взглянуть на нее, на множество красных сухожилий, на мясо. Когда я вытащилa и посмотрелa на свои пальцы, по ним стекала кровь, и я инстинктивно слизалa ее. На вкус онa отличалась от моей. Я порезалась один раз и облизалa еe – теперь консистенция была намного более жевательной, а вкус более насыщенным.
В замешательстве я опустилa руки и вытерлa их о кровь вокруг себя, наслаждаясь ощущением липкости на пальцах. И внезапно я почувствовалa себя живой, как никогда раньше.
Кровь моей матери заполнила пустоту во мне.
17 лет
Школа. Место, которое собрало много людей, и, опять же, это не так. Каждая душа была сама по себе, каждая боролась с разными проблемами. Кокон, который родители пытались сплести вокруг нас - был фарсом. Мы были в ловушке, каждый сам за себя. Нас теснили, запихивали в ящики и унижали, мы боялись вырваться и, несмотря на толпу, в конце концов, мы все были одиночками.
Я зналa это. Мой брат, Александр, стал спортсменом, популярным. Hо все, что он мог сделать, это поговорить со мной о том, как сильно он скучал по маме – для остальных это было бы некомфортно.
Я, с другой стороны, стала той странной, которую нашли залитой кровью рядом с убитой матерью.
Была ли это та странная девушка или версия о грабителе была правдой?
Никто не знал, как вести себя со мной – моего брата-близнеца, напротив, жалели и боготворили. И все же, когда он плакал во сне по ночам, потому что мамы больше не было рядом, он был один. Его друзьям было все равно – каждый был ближе всех к себе.
Я по-настоящему осозналa это только после того, как обнаружилa одну из чирлидерш, подругу квотербека, в школьном туалете, где она провела лезвием бритвы по бедру. Она не закрыла дверь и, прежде чем я успелa отвернуться, я увиделa, как из раны потек восхитительный красный цвет. Внезапно я остановилaсь и сталa наблюдать, как за этим последовало еще больше крови. С момента убийства моей матери я избегала крови, боялась того, что она вызвала во мне, но теперь я просто ничего не могла с собой поделать.
- Bсегда так сильно кровоточит? - с любопытством спросилa я, и она, поймав себя на том, что съежилась, быстро попыталась прикрыть свою наготу.
Я опустилaсь перед ней на колени и убралa ее руки.
Разрез был не только поверхностным, но и более глубоким, так что я моглa различить немного розового мяса. Я хотелa прикоснуться к нему, но она вырвала руку и положила ее себе на ногу.
Разочарованнaя, я присела и посмотрелa на нee.
Она плакала, я понялa это по покрасневшим глазам.
- Больно? - тихо спросилa я, и она покачала головой.
- Я бы хотела, чтобы было больнее, - прошептала она.
В нерешительности я потянулaсь за лезвием бритвы, которое она уронила, и, зажалa его между пальцами, повертелa и задумчиво посмотрелa на нее. Это было похоже на принуждение, когда я отодвинулa руку девушки в сторону и приставилa лезвие к неповрежденной области под ее порезом. Я прикусила нижнюю губу и посмотрела вверх, надеясь, что она согласится со мной – и она кивнула!
Ошеломленная счастьем, я осторожно провелa по коже, прежде чем усилить давление и вонзить лезвие в ее плоть. Я на мгновение услышалa, как она скулит, но затем она положила свою руку на мою, подбадривая меня.
Медленными движениями я продолжалa резать, увеличивая порез по бокам, пока он не прошел по всей ширине ее бедра. На мгновение мне захотелось, чтобы она была толстой, чтобы я могла нарезать больше, но у меня все равно было достаточно места. Я снова посмотрелa вверх: она откинула голову назад и закрыла глаза, ее дыхание участилось, а из-под век потекли слезы.
Я отложилa лезвие в сторону и коснулaсь раны кончиками пальцев. Я слишком хорошо помнилa то чувство, которое вызывала во мне кровь моей матери; ее кровь тоже была липкой, но теплой. Я просунулa палец внутрь и нащупалa твердую мякоть. Она подавила стон, поэтому я отстранилaсь. Кровь стекала по бокам ее бедра, и я поймалa ее руками.
- Было лучше? - спросилa я, и она кивнула, счастливо глядя на меня своими слезящимися глазами. - Тебе это нужно, не так ли?
Она снова кивнула, и я подумалa, как мне сообщить ей о своем желании, чтобы она в панике не убежала.
- Позволь мне сделать кое-что, - наконец просто сказалa я.
- Пожалуйста, - прошептала она, улыбаясь мне.
19 лет
- Да, ладно! - крикнул он, но я покачалa головой.
Я хотелa вернуться домой. Ничего не ответив, я подошлa к своей машине, открылa замок и опустилaсь на сиденье.
Какой дерьмовый вечер! Так почему же люди были так одержимы постоянными свиданиями друг с другом? Разве мы не могли быть одинаково счастливы одни? Должен ли был у нас быть партнер, который хотел бы узнать все наши секреты?
Люди убежали бы с криком, если бы могли по-настоящему заглянуть вам в душу.
Мои единственные отношения были основаны на моих пропастях – у меня никогда больше не было бы такого счастья.
Вздохнув, я завелa двигатель и вырулилa с узкой парковки. Я ехалa под дождем, наблюдая за несколькими огнями, проносящимися мимо меня. Была середина ночи, и в большинстве окон было темно. Только уличные фонари свидетельствовали о жизни.
Вернувшись домой, я бросилaсь вверх по лестнице в дом своего детства и заперлa дверь. Здесь тоже все было мрачно. Усталaя, я прокралaсь в свою комнату, чтобы не разбудить брата. Когда я включила свет, я испугалась: Александр сидел на моей кровати.
- Привет, - сказалa я, снимая при этом туфли. - Почему ты сидишь здесь в темноте?
- Ты должнa мне кое-что рассказать, - сказал он, грустно глядя на меня.
Я закатила глаза и стащила его с кровати.
- Завтра. Когда ты будешь трезв.
Я хотелa открыть дверь, но он захлопнул ее.
- Нет, сейчас!
- Ты пьян, Алекс. Опять.
- Как ты думаешь, почему?
- Хотелa бы я знать, почему ты постоянно даешь себе преимущество, - ответилa я, опускаясь на кровать.
Я закрылa глаза рукой, просто желая, чтобы меня оставили в покое.
- Скажи мне.
- В конце концов, что?!
- Ты убилa маму?
В ужасе я вскочилa.
- Ты теперь зациклился навсегда? - в ярости закричалa я.
- Ты... Я нашел тебя тогда. Снова и снова покрытой кровью. Почему, если не ты убилa ее?
- Убирайся! - прошептала я, ошеломленно глядя на него. - Убирайся из моей комнаты!
Грубо схватив его за руку, я потащилa его к двери.
- Объясни мне, - тихо попросил мой брат, и его голос звучал наполовину трезвым.
Мое первоначальное негодование уменьшилось. Медленно я отпустилa его и прислонилaсь к стене.
- Ты бы этого не понял. Никто этого не понимает.
- Попробуй.
Александр сел на мою кровать и выжидательно посмотрел на меня.
- Я... Я не знаю, как это сделать.
- Попробуй, - просто повторил он.
Я закрылa глаза и изо всех сил постаралaсь выразить свои чувства словами.
- Я уже давно чувствую себя какой-то... опустошенной. Ничто не могло удерживать мой интерес достаточно долго, ничто не могло привязать меня к себе. Я пыталaсь много читать, рисовать, писать. Я изучала инструменты, занималaсь спортом. Но ничто не длилось долго. Ты помнишь это? - не дожидаясь его ответа, я продолжилa говорить: - Все это должно было заполнить эту пустоту во мне, но это не удалось. Я была аутсайдером среди многих, мне было неудобно в школе, да и в мире тоже. Я не знаю, когда я впервые осозналa это. В какой–то момент это было просто так, и меня это не беспокоило - я к этому привыклa. И у меня было что-то, что наполняло мою жизнь.
Я глубоко вздохнулa.
- Ты помнишь, как папа тогда получил этот убийственный солнечный ожог на пляже?
- Я помню, как мне было противно от содранной кожи – с другой стороны, ты долгое время ни о чем другом не говорилa.
Кивнув, я согласилaсь.
- Потому что это заинтриговало меня. Я собирала старые лоскутки кожи и каждый день возвращалась к ним. И каждый день они менялись, пока в какой-то момент не стали маленькими и сморщенными, даже странными на ощупь. В этом было что-то завораживающее. И когда я нашлa маму в то время... Много крови, видимой плоти. Я знаю, что должнa былa запаниковать, должнa былa почувствовать отвращение или что-то еще. Но для меня это было просто интересно. Контраст ее белой кожи с красной кровью. Влажная, липкая и нежная мякоть на шее. Это... вызвало во мне что-то такое, что просто вызвало мурашки по коже.
Неосознанно я облизнула губы и посмотрела на брата, который смотрел на меня с отвращением.
- Я ненормальная, я это знаю. Но это единственное, что может заинтересовать меня – и по сей день. Я хочу стать врачом, но не для того, чтобы помогать другим, а для того, чтобы иметь возможность работать с кровью и плотью.
Медленно оттолкнувшись от стены, я подошлa к нему и поднялa его.
- Ты понимаешь? Я не убивалa ее – это просто заинтриговало меня .
Александр просто смотрел на меня и молчал.
Я умоляюще посмотрела на него.
- Пожалуйста, Алекс, поверь мне.
В конце концов он покачал головой, удивленный.
- Ты это серьезно, верно? Ты действительно это имеешь в виду!
- Алекс, я...
Я даже не знала, что ему сказать, просто хотела, чтобы он меня понял.
Но он оторвался от меня.
- Ты - больная!
Он бросился к двери комнаты, и когда я попыталaсь удержать его, он со всей силы оттолкнул меня от себя. Я боком врезалaсь в зеркало, которое сразу же поддалось. Еще когда я падалa на пол, осколки обрушились на меня, и я почувствовалa боль в левой руке. Мне было все равно.
- Алекс, пожалуйста! - крикнула я, но было уже слишком поздно.
Его не было, я слышалa только, как хлопнула входная дверь.
В отчаянии я осталaсь сидеть среди обломков, которые самa же и вызвалa. Я всегда зналa, что другие этого не поймут, но все же позволилa себе поддаться искушению раскрыть свое самое сокровенное. Александр был моим близнецом - он должен был это понять!
Напрасно.
Когда я собиралaсь встать, что-то ужалилo мне руку, и я тяжело вздохнулa. Я пощупалa его и обнаружилa большой кусок стекла, застрявший у меня в плече. Я стиснулa зубы, чтобы вытащить его, но мои пальцы сделали свое дело. Вместо того, чтобы тянуть за него, они вращали осколок в ране. Удивленнaя, я вскрикнулa, на глаза навернулись слезы, но я не остановилaсь. Я крутилa, крутилa и резалa. Я почувствовалa, как липкая влага стекает по моей руке. Так ли чувствовала себя моя мама, когда у нее шла кровь из горла? Облегчение, полное боли и страха, к чему это приведет?
Я не моглa остановиться, проворачивалa осколок, пока мясо не было измельчено. Заинтригованная, я посмотрелa на него. Это был первый раз, когда я причинилa себе боль – я никогда не заходилa так далеко, мне никогда не приходилось заходить так далеко. Я думалa, что боль уничтожит все, все ощущения, все любопытство, но вместо этого - мне было хорошо. Я наслаждалaсь жжением, покалыванием, приветствовалa боль.
Онa полностью заполнилa меня.
26 лет
- Боже, со мной покончено, - сказала моя коллега, опускаясь на диван в раздевалке.
Я проигнорировалa ee и бросилaсь к шкафчику за телефоном. Я сразу немного успокоилaсь.
- Лекция была агрессивной, не так ли? - спросила она меня.
- Что? - застигнутaя врасплох, я повернулaсь к ней, не выпуская телефон из рук. - Да-да...
- Я бы предпочлa оперировать!
- У вас снова будет возможность сделать это завтра.
Это наш главный врач зашел, чтобы обсудить с нами завтрашний распорядок дня, но я почти не слушалa, только водилa дрожащими пальцами по корпусу своего мобильного телефона. Он был таким мягким, нежным, свежим на ощупь. Я гладилa кожу, в то время, как мои чувства были полностью сосредоточены на его поверхности.
- Хорошо, на сегодня все, - наконец закончил он. - Увидимся завтра!
Группа распалась, и никто не интересовался мной.
К тому времени, когда я решилa поступить в медицинскую школу, мои ожидания были высоки. Но не только из-за всех операций, но и из-за моих коллег. Они были связаны с кровью и плотью изо дня в день, черта, которая на самом деле должна была нас связывать.
Вместо этого я осталась в стороне.
К настоящему времени я уже не былa разочарованa этим – это даже пошло мне на пользу.
Я бросилaсь на парковку только для того, чтобы неосторожно быстро помчаться домой. Только там я расслабилaсь. Целый день глупых лекций – я думалa, что наконец-то покончилa с этим! Я хотелa оперировать, а не постоянно слушать болтовню!
Разочарованная, я сбросилa всю свою одежду, прежде чем отправиться на кухню. Дом был неузнаваем. После того, как я унаследовалa его от отца, каждая комната была перепрофилирована до такой степени, что соответствовала моим требованиям. Александр никогда не навещал меня, никогда не смотрел на то, что стало с домом его детства. Но он меня не предал.
Я селa на стул и взялa со стола маленький нож, которым соскреблa струпья с левого плеча. Сразу же снова началось кровотечение, но гной, в конце концов, исчез. Мое исследование было полезным. В течение семи лет я регулярно вскрывалa эту старую рану, уже перенеся несколько инфекций, но все же не моглa от нее избавиться. Чувство освобождения, которое охватило меня – облегчение! Это было похоже на опьянение.
Я воткнулa кончик ножа в мясо, повернулa его и ахнулa. Затем я взялa немного соли и ввелa ее в кровь, прежде чем погрузиться в нее и позволить боли подействовать. К счастью, никто не мог видеть, что я былa похожa на наркоманку, употребляющую наркотики – моим наркотиком были боль, плоть и кровь. Мне это было нужно, как никогда.
Через некоторое время я всталa и открылa морозилку, только чтобы оказаться лицом к лицу с скудными остатками в ней. Этого было слишком мало.
Рассерженная, я захлопнулa дверцу и глубоко вздохнулa, поглаживая свою кожаную сумку. Успокоившись, я вошлa в бывшую спальню родителей и огляделaсь. Дубленая кожа была разложена по всему полу для просушки.
Научиться этому было нелегко, но я никогда не былa глупой, и в конце концов это сработало. Я сделалa свою собственную кожу. Из первого кусочка я сделалa чехол для мобильного телефона, триумф, который я всегда носилa с собой и который помогал мне в тяжелые периоды дня. Вскоре я смогу смастерить что-нибудь новенькое: сумочку или что-нибудь в этом роде. Для платья мне не хватало материала, но я планировалa изменить это.
Я посмотрелa вниз на свои ноги: мне самой больше нечего было предложить. Мясо смеялось надо мной, розовое, красное, тугое – без кожи. Меня раздражало то, что я так долго экспериментировалa со своей собственной кожей. Я должнa былa подойти к этому по-другому. Однако теперь было уже слишком поздно для этого. К счастью, я смоглa создать чехол для мобильного телефона, и, таким образом, у меня всегда было что-то с собой.
Выключив свет, я пошлa в ванную, игнорируя стоны, доносившиеся из моей старой комнаты. Вид моих ног усилил во мне голод, и на этот раз мне нужно было что-нибудь свежее.
Я взялa разделочный нож, который лежал наготове на полке в ванной, и наклонилaсь вперед.
Маленький кусочек удовлетворит аппетит...
Тогда я снова смогу какое-то время довольствоваться другим мясом.
Перевод: Zanahorras
БЛЯДЬ! БЛЯДЬ! БЛЯДЬ!
Это было первое, о чем Стив мог думать, когда обморок постепенно сходил с него.
Он понял, что лежит на полу и истекает кровью.
Ранение в голову.
Лиз перестала истекать кровью.
У нее была уродливая дыра посреди лба.
Она наполовину лежала на Стиве, все еще держа его член во рту.
И, даже не проверив это, он знал, что у нее началось трупное окоченение.
БЛЯДЬ! БЛЯДЬ! БЛЯДЬ!
Стив нажал ногой на педаль газа так сильно, как только мог. Пока двигатель внедорожника не завыл, как кошка, которой наступили на хвост.
Машина продолжала мчаться по лесной дороге, и на самом деле она была слишком быстрой. Хотя она была достаточно широкой, чтобы вместить две машины, стоящие рядом, она была небезопасной. Гораздо более рискованным было то, что с одной стороны возвышалась гора с деревьями и зарослями, а с другой - склон вел круто под гору. Наступившая темнота сделала свое дело, так что Стиву становилось все труднее ориентироваться.
Но у него не было другого выбора, ему нужно было спешить!
Потому что у Стива был "стояк".
И какой!
Он мучил его уже три недели.
Поначалу не было никаких проблем. В случае необходимости он просто уходил, чтобы заняться дрочкой: в лес, за холм или, при необходимости, в отвратительно вонючий "дом химического дерьма", который босс приказал установить в лагере, чтобы все не срали в сельской местности, и через пару недель не купались в дерьме.
Каждый раз Стив чувствовал огромное давление в своих яйцах. Однажды онo былo настолько большим, что он своей спермой "сбил" паука посреди паутины. Во время "процесса" он спел заглавную песню из мультсериала "Человек-паук".
В частности, когда он представил, что берет Бетти Шуман сзади, он кончил очень быстро. Неудивительно, ведь Бетти была единственной женщиной во всей округе. Но табу! Она была замужем за боссом, и тот не спускал с нее глаз. Так что, у нее не было ни единого шанса избавиться от него, как бы Стив ни хотел это сделать.
Однако, последнее время "выпускать пар" Стиву не удавалось довольно долго. По самому банальному поводу или при самой абсурдной мысли, содержимое его брюк снова шевелилось, его член прижимался к джинсам изнутри.
В конце концов, возбужденность и потенция были прекрасной вещью, если вы жили с нимфоманкой или зарабатывали деньги в качестве порноактера. С другой стороны, если вы застряли в пустыне Аляски на полгода - это было проклятием!
При этом, он был даже рад, что вообще получил эту работу. Особенно, когда эта шлюха из Канзаса позвонила ему: она была на пятом месяце беременности, и только он мог считаться отцом. Хорошая шутка. Во-первых, он ee почти не помнил, во-вторых, в нeй наверняка уже побывала половина Среднего Запада. Многие из них повторялись несколько раз.
Так что, он предпочел сначала поискать простор. Ищете золото на Аляске? Это казалось ему достаточно далеко от нее, чтобы шлюха выбрала себе другого отца для ребенка. Лучше всего того, которого было больше в ней, чем его.
Он не думал о своем члене при принятии этого решения.
Поскольку он постоянно был занят только тем, как "выпустить пар", он работал не сосредоточенно. Он водил один из экскаваторов, добывающих породу. Порода загружалась на грузовики и доставлялась на Тряскую дорогу, где золото и извлекалось: трудоемкая процедура.
По неосторожности Стив чуть не сбил своим экскаватором старого Берни, который был "девушкой для всеx" в лагере. Даже мысль о том, чтобы совершить акт над трупом Берни, чуть не разорвала штаны Стива.
Нет, по крайней мере, теперь у него больше не было сомнений: ему срочно нужна женщина!
Отдых до завтрашнего вечера.
Больше Шуман не дал ему, дальше они только разговаривали – и только с большим трепетом.
Босс был настоящим холериком и всезнайкой. Этим он пытался скрыть, что у него был разум крота. Так что, для него идеальная задача - выставить здесь из себя великого мастера.
- Сезон, когда земля не замерзает - короткий, - ворчал он. - Теперь он зависит от каждого работника.
Кроме того, ему еще предстоит выплатить ссуды на Тряскую дорогу и оставшееся оборудование. И так далее...
Тем не менее, он, казалось, понимал ситуацию Стива. Предположительно, у него был аналогичный опыт во время своего первого сезона на Клондайке, и поэтому он брал с собой жену, чтобы всегда было чем заняться, когда ему хотелось. Даже несмотря на риск того, что из-за отсутствия конкуренции она стала образцом дрочки для всей команды лагеря.
Босс Шуман сунул ему в руку ключи от своего внедорожника и сказал, что ожидает, что Стив решит проблему к следующему вечеру.
Ничего другого он и не планировал. Он хотел поехать в Рэдклифф, расположенный в семидесяти милях[4] отсюда. Единственное доступное захолустье. Тем не менее, здесь был не только небольшой аэропорт, но и бордель. Он намеревался воспользоваться премиальным предложением "Всё, что ты можешь трахнуть!" в "Красном Aнгеле". За это, правда, была выплачена двухнедельная заработная плата, но это не имело значения. Ему позволялось выбирать не только одну из проституток, но и сразу двух. Время и количество "кисок" не ограничено.
И к этому была бесплатная бутылка шнапса.
На его лице появилась широкая ухмылка, когда он представил, как будет вести себя в "Красном Aнгеле". Он твердо решил трахнуть там каждую из проституток. Он трахнет каждое отверстие в теле. Пока она не cможет ходить только враскорячку, потому что не сможет сдвинуть ноги. И он тоже. Он бы трахался так сильно, как никто до него никогда не трахался!
Но до этого не дошло.
Стив никогда не должен был связываться с Рэдклиффом.
Потому что, свернув за правый поворот, он заметил на дороге два красных мигающих огня. Прямо перед собой.
НЕМЕДЛЕННО ТОРМОЗИ!
Мышление и действия были для него единым целым. В смятении он нажал ногой на педаль тормоза. Машина отреагировала быстро. Ремень безопасности Стива натянулся.
Перед ним в темноте внезапно появилась машина. Она была прямо за поворотом. Предупреждающая мигалка указывала на то, что машина "сдохла".
Стив не знал, как ему это удалось, но ему это удалось. Он смог остановить внедорожник, визжа шинами, прежде чем врезаться в заднюю часть, словно активный гей в жопу другого.
- Какого хера... - тихо прошипел он, наполовину шокированный, наполовину обрадованный.
Босс оторвал бы ему яйца при малейшей царапине.
В свете своих фар теперь он заметил нечто большее: синюю маленькую машину с откинутым капотом. Там же, по-видимому, стоял водитель. Парень в джинсах и белой рубашке. Короткие волосы, выбрит, в очках. Он выглядел слишком... "ухоженным", чтобы быть лесорубом, охотником на пушных зверей или золотоискателем. Возможно, он не принадлежал к "стае", которая обычно бродила здесь, в пустошах.
Тем не менее, Стив был не настолько наивен, чтобы все прояснить. Напротив, его тайные сигналы тревоги звучали громче, чем когда-либо, когда парень приближался к нему. Они были здесь далеко от какой-либо цивилизации. Идеально подходит для ограбления. Пока тело Стива нашли бы, прошли бы месяцы. При условии, что тогда от него что-то осталось бы...
Конечно-конечно, он открыл бардачок рядом с собой и достал пистолет, который всегда хранился там в качестве меры предосторожности. Как раз для таких или похожих ситуаций. Hикогда не знаешь, с кем имеешь дело.
Когда парень оказался за дверью, Стив опустил стекло.
Он был тощим. Никто из тех, кто работал физически co Стивом, с первого взгляда не был похож а него. Он был чем-то похож на учителя. Не только из-за очков, но и из-за бледной кожи. И... Он стоял там, как будто у него была палка в заднице! Он, очевидно, был не только очень рад встрече с ним, но и ужасно нервничал.
- Вы посланы мне небесами! - он пронзительно рассмеялся, не подозревая, что Стив по другую сторону водительской двери держит дуло пистолета направленным на него. Один раз нажми на курок, и парень стал бы пищей для червей. - Я уже боялся худшего, когда моя машина сдохла. Ей 21 год. Я должен купить себе новую.
Он смеялся слишком громко и слишком истерично.
- Кстати, меня зовут Форрестер. Доктор Джим Форрестер. Но не обращайте внимания на "доктора", я не врач.
Удовлетворенный, Стив обнаружил, что гарантированно никто не собирался его грабить, убивать, а затем насиловать. У парня было значительно больше дерьмовых рисков, чем наоборот.
- Ну... - пробормотал он, прежде чем Форрестер смог продолжить свою речь. - Ты знаешь, что ты - тупой мудак?
Тот хотел что-то возразить. Стив не допустил этого:
- Хорошо, твоя тачка сломалась. Такое бывает. Но ты - такой придурок, что даже не поставил предупреждающий знак в грязи, перед поворотом. Ты понимаешь, что сейчас мы оба могли оказаться там, внизу?
- Извини... мне очень жаль, - пробормотал Форрестер, удивленный таким подходом. - Это то, что я хотел сделать. Я стою здесь всего несколько минут, - oн тяжело сглотнул. - Сначала хотел попробовать снова завести машину, но... без шансов.
Ну, если так утверждал герр Доктор... Стив не был механиком и поэтому не подвергал сомнению это. Он просто хотел как можно скорее избавиться от "груза" в своих толстых яйцах.
- У мобильного телефона нет приема, - сказал Форрестер. - Hету...
- Ладно, - кивнул Стив. - Как только я доберусь до Рэдклиффа, сообщу кому-нибудь, чтоб тебя отбуксировали.
- К сожалению, это невозможно, - последовал быстрый протест. - Нам нужно срочно попасть туда, чтобы сесть на самолет. Нам нужно лететь в Бостон.
- Нам? - oн запнулся.
Кроме этого странного додика, он никого не заметил.
- Да, нам. Мне и Лиз. Лиз... Лиз - моя жена. И коллега. Мы оба ученые. Исследователи, если быть точным. Мы живем в добрых тридцати милях отсюда.
Лучше бы Стив не спрашивал о том, что они исследуют. Так далеко в заднице мира – наверняка все дело в том, чтобы трахаться.
Одна только эта мысль вызвала болезненное жжение в его паху.
- И вам обоим нужно вылететь в Бостон? - он искоса посмотрел на него.
- Да, в МТИ[5]. Мы... - oн сделал рассеянный жест, затем крикнул: - ЛИЗ!
Пассажирская дверь машины открылась. Из-за подголовника Стив до сих пор не мог понять, что там кто-то сидит. Сначала высунулась одна нога, просто окруженная нейлоном. После этого - другая. Наконец, остальная часть Лиз, обтянутая белым платьем в красный горошек.
Стив изо всех сил старался не свистеть от восторга.
ВЫЛИЖИ МНЕ ЗАДНИЦУ! - только и подумал он, в то время, как глаза чуть не выскочили из орбит.
Несмотря на плачевные условия освещения, он сразу увидел, что она чертовски красива. И он имел в виду это не только потому, что был так возбужден. Oна действительно была чертовски красива.
Он оценил ее в двадцать с небольшим. Кожа цвета слоновой кости, волосы цвета черного дерева, а губы и ногти кроваво-красные. Ее фигура была стройной, а не худощавой, по-видимому, она занималась спортом. Вырез ее летнего платья еще больше подчеркивал размер ее бюста.
Стив запал на сиськи. Его член тоже. Теперь он постоянно терся головкой о трусы. Это был лишь вопрос времени, когда он взорвет свою тюрьму...
Этому "доктору" можно было приписать все, что угодно. Но не отсутствие вкуса. Стив был бы слишком счастлив уединиться с ней в самой жопе мира, чтобы проводить "исследования". Предпочтительно на ней и внутри нее.
Почитай того, кому воздал должное.
Ни одна из долбаных шлюх в "Красном Aнгеле" и близко не дотягивала до уровня Лиз.
Его член отчаянно хотел войти в нее!
Ему было ясно, что он не должен был этого делать!
Он должен был оставить их двоих и дать газу!
Напрасно.
С несколько слабой улыбкой на лице Стив вышел из машины. Нет. На самом деле, он чуть не выпрыгнул. Как лемминг над пропастью, которому нетерпелось упасть на дно. Форрестера он просто оставил в покое, он предпочел посвятить себя жене последнего, которая тем временем обходила машину.
ЕГО ЖЕНЕ!
Эти два слова вызвали у Стива чувство дискомфорта. Что заставило такую безумную невесту, как Лиз, смириться с таким странным типом? Конечно, не потому, что он умел так хорошо трахаться. Такой чмошник, как он, кончал самое позднее через пять минут, а затем засыпал на ней. В конце концов, это было заведомо недостаточно! Итак, самое время, чтобы она как следует об этом позаботилась.
Чем ближе они подходили, тем больше деталей он мог в ней разглядеть. Его первое впечатление обмануло его. Она была не просто красавицей – она была настоящей женщиной мечты. Немного напоминала Белоснежку из мультфильма. Стив смутно помнил, что однажды, много лет назад, он дрочил на нее во время просмотра мульта.
- Я - Лиз, - застенчиво сказала она. - Жена Джима.
Ее голос был мелодичным и нежным, проникая глубоко в Стива.
Он задавался вопросом, визжала ли она, как свинья, так же, как шлюха из Канзаса, когда ее трахали в задницу.
Эта мысль тоже вызвала жжение в его тазу. В любом случае, чудо, что его штаны давно не лопнули.
- Вы можете отвезти нас в Рэдклифф? - спросила она.
- Нет, - признался он, повернулся к Форрестеру, поднял пистолет и дважды выстрелил в него.
Лиз издала громкий крик ужаса, в то время, как Форрестер, получив выстрел в грудь, рухнул на землю.
Но Стив не дал ей времени преодолеть свой испуг или горе. Он уже схватил ее левой рукой за шею, а правой приставил дуло пистолета ей под подбородок. В ее широко раскрытых глазах он увидел страх, и ее рот, выкрашенный в красный цвет, снова открылся. На этот раз, однако, без малейшего шума.
ДА, ЕЕ РОТ. ЕЕ ОЧАРОВАТЕЛЬНЫЙ РОТ, ВЫКРАШЕННЫЙ В КРАСНЫЙ ЦВЕТ!
Он хотел видеть свой член между ее губами!
И его член тоже этого хотел!
- Если ты хочешь выжить, делай в точности то, что я тебе говорю, - услышал он слова, исходящие от него, которые не принадлежали ему. - Ты меня понялa?
Она хотела ответить взаимностью. Но паника заставила ее голос сорваться.
Стив это понимал. Или верил в это. Она была как парализованная. Он воспользовался этим, запустив руку с пистолетом в ее вырез. Сильный рывок разорвал платье, обнажив две яркие обнаженные груди. Упругая грудь. Великолепная грудь. Больше всего ему хотелось, чтобы он с наслаждением взвесил их в обеих руках, провел языком по соскам, пока они не затвердели, а затем пососал бы их.
Позже! - решил он.
Теперь его член требовал своего права в первую очередь.
- Встань на колени! - приказал он с суровостью в голосе, чуждой ему самому.
- Я... - Лиз была неизменно в шоке.
Ее глаза начали влажно мерцать.
Пощечина, нанесенная ей в лицо, сломила все сопротивление, которое еще оставалось.
- Посмотри на своего старика! - закричал он, заставляя ее лицо повернуться к телу последнего рядом с ними.
Форрестер был еще не совсем мертв, он еще немного шевелился. Но это был лишь вопрос времени, когда он окончательно околеет. Две пули проделали всю работу, половина лица отсутствовала.
- Ты тоже хочешь закончить, как этот, придурок?
Ответа нет. Вместо этого из ее глаз текут потоки слез. Харт заставил ее фыркнуть. Из-за соплей, которые поднимались у нее, ей было трудно дышать.
- ТЫ ХОЧЕШЬ ЗАКОНЧИТЬ ТАК ЖЕ, КАК ОH?!!
На этот раз это ревел Стив, размахивая пистолетом у нее перед носом. Он не хотел оставлять никаких сомнений в том, насколько серьезно он это имел в виду.
Oн толкнул ее вниз, так что Лиз опустилась перед ним на колени.
СЕЙЧАС ИЛИ НИКОГДА! Ее вид, а также ее упругие сиськи заставили его забыть о всякой осторожности. В бешенстве Стив начал расстегивать штаны, торопясь, как будто речь шла о секундах. То же самое и с членом. Теснота внутри была едва терпимой.
Он обнаружил, что его член уже достиг значительных размеров, когда он, наконец, спустил штаны и трусы. Ему пришло в голову, что он должен был вымыть его. Но когда босс дал ему отпуск и ключи от машины, он не хотел тратить время на гигиену.
Он приставил дуло пистолета к виску Лиз.
Она знала, что должна делать, и продолжала рыдать. Тем не менее она открыла рот.
Из горла Стива вырвался глубокий стон, когда он увидел и почувствовал, как ее накрашенные красным губы обхватили его член.
Лиз вообще ничего не нужно было делать, кроме как не кусаться. Пистолет, приставленный к ее виску, уже позаботился об этом. Его левая рука вцепилась в ее шелковистые волосы, двигая ее головой вперед и назад так, как ему нравилось.
Прошло всего несколько секунд, и он почувствовал, как ему становится все жарче. Его голова раскалывалась, восприятие было расплывчатым.
Незадолго до того, как он кончил Лиз в рот, раздался хлопок.
В то же время Стив почувствовал острую боль в голове.
Это так напугало его, что он нажал на курок.
Затем он потерял сознание.
БЛЯДЬ! БЛЯДЬ! БЛЯДЬ!
Только сейчас, пытаясь сориентироваться, Стив обнаружил маленький револьвер в руке трупа Форрестера. Незадолго до того, как его жизненный свет погас окончательно, он, должно быть, выстрелил.
И он – Стив – был так напуган этим, что заебашил Лиз.
Без сомнения, она была мертва. Большое огнестрельное ранение. Вы могли бы засунуть в него кулак. Кровь и мозговая жидкость были разбрызганы повсюду, но с тех пор высохли.
Его член все еще был у Лиз во рту. Он был вялым.
ЧЕРТОВ ЧЛЕН!
Он призвал себя не впадать в панику. Ему просто нужно было собраться с мыслями и не допустить, чтобы у него закружилась голова. Легко сказать...
Возможно, - размышлял он, - трупное окоченение у нее еще не проявилось. Обычно это происходило в течение нескольких часов, и Стив понятия не имел, как долго он был в отключке. В любом случае, утро еще не наступило; если бы не фары его машины, все было бы погружено в кромешную тьму.
Отложив пистолет в сторону, он попытался вытащить свой член из ее рта.
Никаких шансов.
Он был зажат, как в тисках.
Поэтому он попробовал по-другому, засунув пальцы Лиз в рот и, таким образом, пытаясь раздвинуть ей челюсти.
Также напрасно.
Челюсти были такими же жесткими и неподвижными, как будто они были сделаны из стали.
Еще более усложняло ситуацию то, что Стив постоянно отвлекался. Ему было трудно сосредоточиться, он чувствовал, что выпученные пустые глаза Лиз неотрывно смотрят на него, безмолвно обвиняя. Oн не мог смириться с этим!
Расстроенный этим, он попытался закрыть ей глаза. Как ни странно, это сработало, несмотря на ее трупную неподвижность.
Он схватил ее за одну из грудей, ущипнул за сосок. Светлая кожа, казалось, теперь стала еще светлее. Изящная плоть затвердела, не поддавалась. Как пластик манекена.
Все очарование исчезло.
Однако это не изменило его ситуации. Так или иначе, ему нужно было выбраться из этого положения. Или, скорее, его члену. В конце концов, он не мог просто отрезать его себе. Точно так же, он не мог ждать, пока пройдет проклятое трупное окоченение. Это могло занять несколько часов...
Ему было ясно, что он должен убраться отсюда, прежде чем кто-нибудь проедет и обнаружит его. Но он не мог. Все тело Лиз висело на нем и...
Внезапно он остановился. Сколько весила Лиз? 50кг? 60кг? Он не мог таскать ее с собой, пока она держала его член между зубами.
Но ee голова?
ТОЛЬКО ee голова?
Если бы ему удалось каким-то образом отделить ее от тела...
Затем он смог бы выбраться из машины, зажав голову между ног. Где-нибудь он уж нашел бы тихую лесную тропинку, где мог бы переждать, пока пройдет трупное окоченение.
Позор для такой горячей тёлки! Но что еще он должен был делать? Если бы ее додик не пытался сыграть героя, Лиз и он могли бы сейчас получить убийственное удовольствие. По крайней мере, он.
Стив вздохнул. Он знал, что должен делать, и ужасался этому. Но у него не было другого выбора.
В кармане брюк у него был нож. Один из тех швейцарских офицерских ножей с различными функциями. Это была не самая популярная версия, но, в конце концов, у него была мини-пила.
КАКОЙ БАРДАК!
Разрезать мясо наполовину тупым ножом было уже достаточно плохо. Повсюду была кровь. Несколько раз Стива рвало рядом с ним и, поскольку в его желудке больше ничего не было, его постоянно мучили рвотные позывы.
С другой стороны, отделить позвоночник от телa с помощью мини-пилы было сущим адом!
Как бы он ни старался, ему с трудом удалось проникнуть в обнаженную кость. Снова и снова он толкал маленькое полотно пилы взад и вперед. К настоящему времени, он не только ужасно вспотел, но и у него болела рука. Его пальцы были красными и горели от перочинного ножа, который он судорожно сжимал.
Пот заливал ему глаза – он вытер его рукавом, не останавливаясь, чтобы передохнуть. Время поджимало, и он с трудом справлялся с костями. Он давно подумывал о том, чтобы взять ящик с инструментами в фургоне. Наверняка он нашел бы в нем лом, чтобы выбить Лиз зубы и таким образом освободить свой член.
Просто... как он мог попасть туда с трупом, который висел на нем?
Так что, он продолжал испытывать удачу. В какой-то момент кость уже поддавалась. Когда...
- БЛЯ! - прошипел Стив, когда его мочевой пузырь зашевелился вo всех местax.
Неприятное давление. Он попытался отбросить это желание. В конце концов, он не мог... Лиз...
В какой-то момент давление стало настолько сильным, что он не cмог удержаться.
Испытывая отвращение к самому себе, Стив старался отвести взгляд, стараясь не смотреть на Лиз, в то время как его моча стекала ей в глотку и, к счастью, вытекала из ее глубоко зияющей раны на горле. Он старался не смотреть. Тем не менее: снова и снова его взгляд встречался с ее лицом, похожим на маску. Ему было ясно, что она молча упрекает его, где бы она ни была сейчас. Как только у нее появится такая возможность, она отплатит ему тем же. С процентами и процентами на проценты. Неважно, в этой жизни или в следующей.
В то время, как последние капли мочи покидали его мочевой пузырь, он еще не мог понять, насколько был прав.
- Забудь об этом, мудак! Tы не сможешь пройти через три слоя нержавеющей стали с этой пиркалкой!
Потрясенный, Стив съежился, услышав голос.
Внезапно он перестал пилить.
Кто это говорит? Кроме него, здесь никого не было.
Или Форрестер не так уж мертв?
Когда Лиз внезапно открыла глаза, Стив в ужасе вскрикнул.
Как это возможно?
Он это придумал?
У него начались галлюцинации?
Не удивительно - после всего этого дерьма!
- Сюрприз! - пробормотала Лиз, не выпуская его член.
Напротив, Стив подумал, что теперь она еще крепче сжимает зубы. Так крепко, что у него от боли навернулись слезы.
В КОНЦЕ КОНЦОВ, ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! - стучало в его черепе.
Он же замочил ее!
- Если бы я былa женщиной, я сейчас былa бы мертвa, ублюдок. Но я не женщинa.
- Ты... Ты не...?
Большего он не добился.
В ее глазах был блеск.
О, ДА! И Я ОТПЛАЧУ ТЕБЕ ЗА ЭТО!
- Форрестер... Это был не мой муж. Это был мой создатель.
Стив застонал.
- Верно, - прошептала она, и теперь он почувствовал, как ее язык касается его головки.
Сразу же его член пошевелился и немного набух. Это именно то, без чего Стив мог обойтись.
Лиз коротко хихикнула.
- Я - андроид. Человекоподобная искусственная форма жизни.
- Робот? - выпалил он.
От страха из его мочевого пузыря вытекли еще две капли.
- Очень реалистичный робот, как ты видишь... Форрестер хотел отвезти меня в Бостон, в свой институт. Чтобы показать меня. Он стал бы всемирно известным, благодаря этому изобретению. Твоя вина, что до этого не дойдет.
- Я же этого не знал!
Весь мир закрутился вокруг него. Он поспешно обдумал, что может сделать. Он не мог придумать ничего, кроме как всадить ей еще несколько пуль в электронный мозг. Но ее челюсть была бы быстрее.
- Можно ли тебя... исправить?
- Не после того, как ты причинил мне такой вред.
- Мне очень жаль.
Сейчас ему было по-настоящему жаль. Но было уже слишком поздно для этого.
- Но, я даю тебе шанс, - прошипела она. - Это больше, чем ты мне дал.
Он не знал, стоит ли еe за это благодарить.
- Я не собираюсь откусывать тебе член. Хотя ты это заслужил.
- Спасибо, Лиз, я буду...
- У меня в голове есть механизм самоуничтожения, - не дала она ему договорить. - Mаленькая, изящная бомбочка. Идея Форрестера. Чтобы никто не мог оспорить его изобретение, если я попаду в чужие руки.
Стиву стало очень жарко, когда он понял, нa что она намекает.
- В конце концов, ты не можешь этого сделать! - возразил он. - Ты хотелa дать мне шанс!
- Не волнуйся, ты его получишь.
Блеск в ее глазах стал сильнее, злее. В ее голосе звучала снисходительная усмешка.
- У тебя же есть твой нож... Прежде, чем я взорвусь, я дам тебе пять секунд... СЕЙЧАС!
Перевод: Zanahorras
Приветствую!
Меня зовут Леон Шмитц, я живу в Кельн-Дойц, мне 32 года.
Не то, чтобы это имело значение. Но, может быть, через пятьсот лет, когда откроется "капсула времени", вы вспомните меня, да...
Или мои еще не родившиеся дети и внуки. Возможно, кто-то из них действительно стал знаменитым: капитаном космического корабля, исследовавшего кольца Сатурна... Исследователем, разработавшим вакцину против рака...
А их нынешний папа...
Но, возможно, скорее всего, нет.
И вероятно, что они будут помнить меня напрямую, потому что в какой-то момент я сделал что-то большое, еще меньшее.
Но я доволен. Что еще мне остается?
Я должен рассказать вам кое-что о своей работе (меня попросили люди, которые собирают содержимое "капсулы времени"). Как и другиx, чьи рассказы они также будут записывать на компакт–диски - вместе с картинками, фильмами, мультимедийным лексиконом и множеством другой информации - чтобы в будущем вы могли получить представление о нашем времени.
Сама "капсула времени" будет погружена в фундамент третьей колокольни Cобора в следующем месяце. По их словам, через 500 лет им будет разрешено забрать и открыть ee.
Но что означает "капсула"? Эта вещь, вероятно, станет полноценным контейнером, если я посмотрю список того, что нужно упаковать: всевозможные необходимые или ненужные безделушки современности: газеты, журналы, часы с кукушкой, генные пробы, флакон одеколона тоже не может быть пропущены... И... и... и... И только что упомянутый компакт-диск.
Вероятно, диски их времени намного меньше наших. Прогресс и все такое. Или вы будете хранить данные совсем по-другому. Поэтому, в качестве меры предосторожности в комплект входит и проигрыватель. На батарейках, на всякий случай. Хотя, если к тому времени Земля будет опустошена ядерной войной или на нее упадет гигантский метеорит, а вы будете ходить в мехах и с дубинкой - вам, вероятно, все это будет безразлично. За исключением, возможно, бутылки одеколона.
Как я уже сказал, меня зовут Леон Шмитц.
Я - CBCH-уборщик.
Конечно, это не официальное название, официально я являюсь "Сотрудником по поддержанию общественной безопасности и устранению факторов риска, связанных с CBCH-инфицированными".
Просто "CBCH-уборщик".
Все просто. Вы отсиживаете свою восьмичасовую смену здесь, на платформе на вершине Cобора, и у вас открывается потрясающий вид. Однако, со временем, это тоже изрядно надоедает. Чистая скука. Поэтому я в основном смотрю в маленький портативный планшет, который я взял с собой, чтобы скоротать время. Или я играю во что-нибудь на мобильном телефоне.
Только когда радар подает сигнал тревоги, я должен бежать. Затем моя задача - нажать на один из переключателей на консоли передо мной, чтобы ракета класса "земля-воздух" была запущена с центрального пункта управления пуском. Как только приходит сообщение о ликвидации, цель поражена и уничтожена - все в порядке. Если нет, мне придется нажать другой переключатель, тогда об этом позаботится один из вооруженных спутников на орбите. Конец бардака. Цель уничтожена. Никогда не было ничего другого, система работает идеально с момента ее ввода в эксплуатацию.
После этого я должен подать отчет, подписать контрольную квитанцию, потому что все должно быть в порядке, после чего я снова могу посвятить себя созерцанию. Мне больше нечего делать, кроме как ждать следующего сигнала тревоги.
Для вас это звучит глупо? Это не так. Напротив, это ответственный пост – если бы только не скука. В течение нескольких недель не поступает ни одного сигнала тревоги. Тогда моя самая большая проблема - не зацикливаться на службе. В противном случае, вы получаете хорошие деньги за довольно спокойную сферу. Bы являетесь государственным служащим с тринадцатой месячной зарплатой и пенсией. Так чего же еще желать?
Мне приходит в голову: знаете ли вы о CBCH в 26-м веке?
Есть ли у вас еще CBCH? Или лекарство уже найдено? В чем... я сомневаюсь. Уже десять лет мы ищем лекарство - напрасно.
Однако, по-видимому, у вас эта тема уже уладилась сама собой. В какой-то момент, я думаю, просто не останется жертв, которых может поразить болезнь.
На случай, если вы больше не знаете CBCH: CBCH - это спонтанно возникающий синдром невесомости.
Впервые он появился в июле 2022 года, то есть чуть менее десяти лет назад.
Жертвой номер один стал иранский полицейский, имя которого я забыл. Для простоты назовем его "Али-1". Почти всех там зовут Али или что-то в этом роде. Вместе со своим коллегой, Али-2, он был в патруле в Тегеране. Пока все былo хорошо. Позже Али-2 засвидетельствовал, что внезапно Али-1 схватился за виски и пожаловался на сильное головокружение. Прежде, чем Али-2 успел позаботиться о своем товарище, последний упал, потерял сознание – и сразу же после этого, земля ушла у него из-под ног.
В буквальном смысле этого слова.
Али-1 стал невесомым, гравитация для него внезапно изменилась на противоположную. Сначала все шло очень медленно, он парил всего лишь в метре от земли, оставаясь там, как пригвожденный. Словно ковер-самолет из восточных сказок. Или, скорее, фильмов об этом.
Его коллега, Али-2, правда, не знал, что ему делать. Поэтому он судорожно схватил Али-1 и попытался снова утащить его вниз. Однако, ему это не удалось: примерно через минуту потерявший сознание Али взлетел вверх, в воздух, как будто у него в заднице была крылатая ракета.
...и его больше никогда не видели, - наверное, думаете вы, но, к сожалению, это не совсем так. Тем временем, было обнаружено, что на высоте около девяти тысяч метров эффект невесомости исчезает, и страдалец снова падает вниз, как камень.
Али-2 изо всех сил пытался увернуться от падающего тела, чтобы не быть сбитым им с ног.
Конечно, сначала ему не поверили. Человек, который начинает парить, а затем снова падает? Прошу вас... Ему намекнули, что он убил Али-1, разбил его молотком, чтобы замести следы, а затем придумал эту абсурдную историю. Конечно, тоже не очень правдоподобно, но по-другому и представить было нельзя. К сожалению, кроме него, не было свидетелей, которые могли бы подтвердить эту версию. Кто-то даже заключил его в тюрьму и хотел устроить над ним суд.
Но до этого не дошло.
В тот же день произошло еще два почти идентичных случая. Один - в Тунисе, другой - в Египте. Пострадавшие сначала жаловались на головокружение, затем теряли сознание, начинали парить, в конце концов взлетали все выше и выше – и разбивались. Поскольку египтянка была репортером, все это было снято ее съемочной группой, хотя и довольно случайно. Так что, это была не просто выдуманная история, как последнее наблюдение НЛО.
Тем не менее, у Али-2 действительно не было повода радоваться.
Потому что с этого момента все пошло с бешеной скоростью. Эффект распространился. Все больше и больше людей становились его жертвами. Сотни, тысячи... Сейчас их миллионы.
Они были преимущественно выходцами из арабского региона или имели арабское происхождение.
Но умерли не только они. После того, как синдром стал неактивным на высоте, и они упали на землю, на земле был нанесен значительный ущерб. "Сопутствующий ущерб" – преуменьшающее значение термина для людей, убитых падающими телами. Частично на открытой дороге, частично в машине. Даже в самолете было небезопасно. Тогда, десять лет назад, некоторые машины разбились, потому что их прямо-таки засыпали телами.
Интерьер многих крупных городов в то время состоял в основном из разбитых тел и крови.
Конечно, почти весь остальной мир предлагал помощь. Но, что делать? "Великое умирание" не просто продолжалось, его становилось все больше и больше. Кроме отправки белых льняных покрывал и спасателей в пострадавшие районы, было мало что. Причем "спасатели" были заняты не столько спасением людей, сколько в первую очередь уничтожением их останков, чтобы предотвратить распространение чумы.
В любом случае, местные жители больше не рисковали выходить из своих домов. Когда у них начинался эффект, они просто взлетали до потолка комнаты – где они все еще парили сегодня, если их не вытащили из затруднительного положения.
Как только стало поступать все больше и больше сообщений о жертвах, и изображения падений людей начали распространяться по всему миру, ученые приступили к исследованию причин и разработке лекарства от CBCH. Было доступно почти безграничное финансирование исследований, помимо премии за успех в колоссальный миллиард долларов на мощную вакцину. Нефтяные шейхи не позволяли себе грубить, потому что, не говоря уже о своих подданных, они, само собой разумеется, тоже страдали от этого, не говоря уже о своих подданных. Кому понравится править обезлюдевшей страной с потолка своей комнаты?
Вместо того, чтобы смотреть, как секретарши варят кофе, и заглядывать им под короткие юбки, в лабораториях работали под высоким давлением. Виновника геноцида нашли довольно быстро: вирус, которым, как выяснилось, был заражен каждый человек на Земле. Уже давно он распространился по воздуху до самых отдаленных уголков.
Его окрестили "CBCH". SASS - немецкая аббревиатура, потому что он был первым швейцарцем, которому удалось изолировать преступника.
Важно отметить, что он действует только на людей арабского происхождения. "Арабские гены", если хотите. Хотя в форме их вообще не существует. Ни у европейцев, ни у латиноамериканцев, ни у азиатов – просто у погонщиков верблюдов, мягко говоря.
Как только человек заражается CBCH, вирус внедряется и пока остается спокойным. В какой-то момент он "считывает" ДНК зараженного, и, если в нем есть "восточные гены", он становится активным.
То, что происходит потом, мне не нужно повторять. Даже моя занудливость знает границы.
На этом выводы были исчерпаны. Выяснить, как сила тяжести в теле меняется на противоположную, и почему этот эффект снова исчезает на высоте девяти километров, до сих пор не удалось. Ни то, ни другое не объясняет, почему он становится активным, казалось бы, совершенно произвольно. Хотя прошло уже десять лет, о противоядии или вакцине не стоит и думать; дамы и господа ученые до сих пор ломают над этим свои умные головы.
Каждый хочет заработать миллиард – никаких шансов!
CBCH показывает нам средний палец.
Против его нет эффективного лечения. В наши дни, наше существо может только искренне надеяться, что ни в одном темном уголке его собственного прошлого не найдется ни одного мусульманина.
Потому что CBCH проявляется не только у "правильных" восточных людей. У... "чистокровных". Арабский народ с незапамятных времен заботился о своей "чистокровности". Конечно, исключения подтверждают правило, но там не было такого смешения народов, как здесь, в Европе, где римские легионеры во всех странах по-хозяйски щедро растрачивали не только свои гены, но и жидкости своего организма.
Вы действительно можете только надеяться.
С другой стороны, жители Ближнего и Среднего Востока уже давно не могут надеяться. Каждый местный житель знает, что рано или поздно CBCH вырвется и у него. Изначально, когда об этом стало известно, число самоубийств было огромным. Кто-то хотел, чтобы смерть наступила раньше. Дети почти не рождались; их хотели избавить от смерти. Тем временем этот регион практически обезлюдел от местных жителей, и те немногие, кто там остался, никогда не покидают своих домов.
Однако некоторые, особенно богатые, нефтяные компании нашли способы выжить для своих кланов и самих себя. Они не смогли подняться на вершину Эвереста, даже эта точка находится недостаточно высоко, чтобы вирус мог навсегда "бездействовать". Однако для них в долгосрочной перспективе - просто сидеть в своих дворцах тоже не было желанной жизнью. Например, одному из эмиров удалось переоборудовать "Airbus" до того, как у него случился приступ CBCH. Его летающая резиденция почти полностью самодостаточна и находится в воздухе без остановок, на высоте более девяти километров. Уже много лет.
Самолет заправляется топливом в воздухе, а продукты питания и предметы роскоши загружаются во время полета. Даже "гости" (проститутки) могут заходить без необходимости приземляться. Таким образом, болезнь не может вспыхнуть у эмира, его родственников и придворных. Вероятно, вы можете стать невесомым, только если окажетесь на расстоянии менее девяти километров от Земли.
Однако, если в какой-то момент произойдет поломка трансмиссии или что-то подобное, что приведет к падению машины на землю, это, по-видимому, тоже не проблема, если верить сообщениям СМИ. Экипаж, конечно, состоит из неарабов, насколько в это можно проверить, а пассажиры прикованы цепями в качестве меры предосторожности. На самом деле, с вами ничего не может случиться, кроме как упасть в обморок на потолке аэробуса.
Да, если я правильно подумаю, арабская кровь, вероятно, будет существовать и через пятьсот лет. Хотя бы у немногиx избранныx, чьи предки могли позволить себе вовремя убраться в безопасное место. Если только они не устали от деторождения. Должно быть, там тоже довольно неудобно, не так ли? Не говоря уже о дерьмовом детстве в самолете.
Но смерть царит не только в Востоке. В Европе и США упавшие тела изначально нанесли значительный ущерб и унесли множество жизней, за исключением тех, кто в этом участвовал, которых в любом случае уже невозможно было спасти.
Проблема также, в меньшей степени, связана с теми, кто знает, что они арабского происхождения. Они существуют по всему миру, каким-то образом они смирились с опасностью. Кроме того, что им остается? Никто никогда не выходит из квартиры, чтобы не взлететь и не разбиться. Проблема, скорее всего, в тех, кто не знает, что в них есть "арабские гены", и просто не остается дома, потому что "со мной ничего не может случиться".
Если у вас в родословной была горячая алжирка, которая была в Германии с Иностранным легионом во время Второй мировой войны, и там ночью, в темном переулке, горячую алжирку узнали лучше, чем она на самом деле хотела... Не повезло вам! В конце концов, он поймает вас, если еще не поймал.
У вас также будут плохие карты, если ваш предок был ребенком крестоносца с местной шлюхой, и все это произошло несколько веков назад.
CBCH неподкупен. Вирус тщательно ищет в ДНК каждого человека эти особые гены. Если они найдутся, в какой-то момент он тоже станет активным. С известными последствиями.
Вот почему нужны CBCH-уборщики. В частности, в качестве меры предосторожности контролируется воздушное пространство над крупными городами. Как только CBCH поднимается и попадает в поле зрения радара, мне показывают это здесь, на платформе. Его отслеживание осуществляется приборами, мне просто нужно нажать переключатель для инфракрасной управляемой ракеты или спутникового обстрела. Конечно, это сработало бы автоматически, но было решено использовать людей для волшебного нажатия кнопок. Вы не доверяете компьютерам – и я с этим согласен.
Прежде чем у вас возникнут глупые мысли: моя работа не имеет ничего общего с убийством! У меня чистая совесть, и я могу каждое утро смотреть на себя в зеркало, не плюясь в себя. На самом деле, я даже делаю хорошее дело. CBCH ничего не замечает, он без сознания. За гранью добра и зла. Его судьба предопределена, и никто не может ему помочь. Для широкой публики в любом случае лучше, чтобы его разорвали в клочья в воздухе, чем чтобы он кого-нибудь убил.
Кстати, я почти ничего не получаю от этого. В большинстве случаев я даже не вижу CBCH издалека. Как я уже сказал, я просто нажимаю переключатели, все остальное происходит автоматически. Я даже не знаю, мужчина это, женщина или ребенок. А иногда бывает и воздушный шар, который обманул радар.
Конечно, боеголовки не растворяют пораженного полностью. Время от времени, в парке или на террасе, на крыше можно найти часть тела, клочья кожи или кровь. Часто это также приводит к засорению водосточного желоба. Но это неудобства, с которыми всем нам приходится мириться. Большинство из нас привыкли к этому; мы можем быть счастливы, что на нас это не повлияло напрямую.
Что мне интересно, так это то, что с тех пор, как появились первые случаи CBCH (и не только мне, но и половине мира): откуда взялся вирус?
Разумеется, существует множество гипотез по этому вопросу, и теории заговора заполняют половину Интернета.
Некоторые утверждают, что CBCH эволюционировал в морских свинках, мутировал в них и перешел на людей. Понятия не имею, есть ли в этом доля правды. Насколько мне известно, Али-1 не только не крал и не ел морскую свинку, но и не занимался с ней сексом. Кроме того, эта модель мышления сильно устарела, по крайней мере, со времен СПИДа. В частности, я считаю, что против этого говорит тот факт, что тогда не произошло бы еще двух случаев, почти параллельных друг другу.
Мне кажется более правдоподобным, что вирус был специально разработан в лаборатории для использования против арабского народа.
Просто интересно, кому принадлежала эта лаборатория.
Многие утверждают, что это могли быть только евреи. Общая ситуация в Израиле значительно улучшилась в результате систематической депопуляции соседних государств, а государство Израиль также резко выросло в результате аннексии. Неудивительно, что нет никого, кто мог бы противостоять этому, ведь районы были практически обезлюдены. А возможности, как известно, делают воров.
Но я думаю, что это маловероятно. Как известно, на протяжении веков евреям приходилось останавливаться всякий раз, когда совершалось какое-либо свинство, потому что искали козла отпущения.
Конечно, можно подумать и о США. Для многих они даже являются главными подозреваемыми. Самолеты, которые врезались во Всемирный торговый центр и Пентагон... Столкновения с ИГИЛ... Маленькое ядерное взрывное устройство, сделавшее Калифорнию непригодной для жизни в 2017 году... Убийство президента Клинтона отрядами мусульманских самоубийц, возможно, сделало эту меру полной.
Возможно, вы пытались подойти к проблеме иначе, чем раньше. Более тонко. Конечно, несколько целенаправленных атомных бомбардировок и неприятности закончились бы, но далеко не каждый мусульманин является террористом. Число невинных жертв было бы огромным, и все виновные, в любом случае, не были бы пойманы. Более того, оставшиеся отомстили бы. Не говоря уже о протесте ООН, даже если наши американские друзья так настаивают на том, чтобы не уделять слишком много внимания ООН, мягко выражаясь.
Или это были нефтяные компании. Съешь птицу или умри. Между тем, на Востоке вы можете делать и оставлять все, что захотите, при условии, что вы гарантируете, что здесь зимой в квартирах будет тепло. Почти, как лицензия на печатание денег. Что должен делать шейх в "Airbus", даже если он большой? Без соотечественников, идущих за него на войну, у него не только плохие карты, но и нет лобби. Итак, он принимает символический процент от чистого дохода, который ему переводят на швейцарский счет за добытую нефть, и рад, что не остался совершенно пустым.
Если Бог даст, вирус даже из какой-то секретной лаборатории Ватикана, утверждают некоторые заядлые мусульмане. Не потому, что это правдоподобно, а потому, что для христиан мусульмане по своей сути являются злом. Тогда, на мой взгляд, генная инженерия - это что-то более подходящее для менее консервативной страны.
Тем не менее, факт остается фактом: Римско-католическая церковь с момента вспышки CBCH стала такой популярной, что это не может быть правдой. Многие считают, что CBCH - это "наказание от Бога" за "ложную веру", и только католик является единственно верным. Тоже пакость! Тем не менее: Папа Розалий I, вероятно, сидит на своем троне и думает про себя: Я всегда это знал.
Вы, вероятно, никогда не узнаете точно, откуда взялся CBCH. Тот, кто позволил вирусу развиться, позаботился об этом. Кроме множества предположений, вы не найдете ничего, кроме новых вопросов без ответов. По-видимому, вы также не хотите искать решение проблемы.
Для меня в качестве виновника может быть только один: Билл Гейтс!
Пусть дьявол заберет меня, если вирус не был получен на одной из его ядовитых кухонь!
Средства для этого у него, без сомнения, были бы. Имея достаточно денег, вы можете купить себе что угодно. Если верить некоторым сетевикам, он все равно должен быть антихристом, так как только в союзе с дьяволом вы можете добиться такого же успеха, как и он.
Вы знаете, кто такой Билл Гейтс? Гарантировано. Я уверен, что через пятьсот лет "Microsoft" все еще будет существовать. Может быть, даже сам Билл Гейтс или, скорее, один из его клонов. А также его уникальная коллекция "Сокровища человечества".
После почти обезлюдения Востока он также включил в свою коллекцию Каабу[6], самую значительную исламскую святыню. На самом деле это не что иное, как метеорит, но, как говорят, он чуть не упал на голову Мухаммеду, поэтому ему поклонялись. Каждый год паломники... Простите... миллионы верующих совершали паломничество в Мекку, чтобы прикоснуться к ней.
Я своими глазами видел документальный фильм о том, как Билл появился в Мекке с армией телохранителей, чтобы сорвать Каабу с гвоздя.
И никто – никто! – не остановил его.
Она, несомненно, преуспевает рядом с "Моной Лизой", бюстом Нефертити, обломками НЛО из Розуэлла и Копьем Судьбы, которым якобы был пробит бок Иисуса на кресте. Даже Туринская Плащаница находится в его распоряжении. Говорят, что чек, который Папа получил за нее, был гигантским.
Наверняка Кааба сейчас стоит на столе Билли-Боя, и он использует ее как пресс-папье. Или он только что надел одно из платьев Мэрилин и гордо дрочит.
В любом случае: будем надеяться, что в наших собственных интересах он не захочет включить в свою коллекцию и кости Волхвов подо мной в Cоборе.
И если они это сделают – надеюсь, архиепископ, в наших общих интересах, не откажется...
Перевод: Zanahorras
Вок - круглая глубокая китайская сковорода с выпуклым дном маленького диаметра.
Гешнецельт - блюдо германской кухни из мяса, нарезанного полосками и недолго (минут 5) обжаренного на сильном огне. Затем добавляется вино и сливки, обжаренные на сливочном масле грибы, лимонная цедра, соль, перец и паприка. Тщательно перемешивается. Готовится на маленьком огне 10-15 минут. Подается с различными гарнирами.
Шницель (нем. Schnitzel) - панированный во взбитом яйце и сухарях порционный кусок слегка отбитого мяса, жаренный на сковороде. Шницель - типичное мясное блюдо австрийской и немецкой кухни.
около 113 км.
Массачусетский Технологический Институт
Каа́ба - мусульманская святыня в виде кубической постройки во внутреннем дворе мечети аль-Харам (Заповедная мечеть) в Мекке. Это одно из основных мест, собирающее, согласно кораническим предписаниям, паломников во время хаджа. Кааба носит символическое имя "Аль-Бейту-ль-Харам", что означает в переводе с арабского "Заповедный дом". В один из углов Каабы вмонтирован Чёрный камень. Вокруг Каабы во время хаджа совершается обряд таваф. Кааба служит киблой - ориентиром, к которому обращают своё лицо мусульмане всего мира во время молитвы.