1963 год. Лето. В маленький городок Грандвиль приезжает Странствующее Шоу Вампиров с великолепной, грациозной, потрясающей и смертоносной Валерией, последней из рода вампиров. Три подростка просто сгорают от неослабевающего желания пройти на это шоу, которое притягивает еще сильнее после прочтения строчки внизу афиши: «Только для совершеннолетних».

Попасть на шоу трудно, но после его окончания вернуться домой еще сложней.

Ричард Лаймон
notes
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- 9
- 10
- 11
- 12
- 13
- 14
- 15
- 16
- 17
- 18
- 19
- 20
- 21
- 22
- 23
- 24
- 25
- 26
- 27
- 28
- 29
- 30
- 31
- 32
- 33
- 34
- 35
- 36
- 37
- 38
- 39
- 40
- 41
- 42
- 43
- 44
- 45
- 46
- 47
- 48
- 49
- 50
- 51
- 52
- 53
- 54
- 55
- 56
- 57
- 58
- 59
- 60
- 61
- 62
- 63
- 64
- 65
- 66
- 67
- 68
- 69
- 70
- 71
- 72
- 73
- 74
- 75
- 76
- 77
- 78
- 79
- 80
- 81

Ричард Лаймон
СТРАНСТВУЮЩИЙ ЦИРК ВАМПИРОВ

Эта книга посвящается Ричарду Чизмару,[1] владельцу, управляющему и тренеру команды CD. Вот это представление!

Глава 1

В то лето, когда мне исполнилось шестнадцать, в наш город приехал Странствующий Цирк Вампиров.

Я услышал о нем от двух моих лучших друзей, Расти и Слим.

Расти на самом деле звали Расселлом — он ненавидел это имя.

Слим звали Френсис. Она терпела свое имя при родителях и учителях — но не с другими детьми.

«Френсис — это говорящий мул»,[2] — говорила она. Ответ на вопрос, как к ней обращаться, зависел чаще всего от того, что она в тот момент читала. Она могла ответить «Нэнси», или «Холмс», «Скаут», «Зок» или «Фиби».[3] Прошлым летом она требовала, чтобы ее назвали «Дэгни».[4] Этим летом она стала Слим. Я предположил, что она взялась за вестерны. Но не стал спрашивать.

Меня, кстати, зовут Дуайт, в честь Верховного главнокомандующего экспедиционными силами союзников в Европе. Президентом он стал уже после того, как я родился и получил имя.

Так вот, стояло жаркое августовское утро, до школы оставался еще целый месяц, а я возился перед домом, постригая лужайку с помощью механической газонокосилки. Должно быть, мы были единственной семьей в Грендвилле, у которой не было бензиновой косилки. Не то чтобы мы не могли ее себе позволить. Мой отец был начальником городской полиции, мама преподавала английский в старшей школе. Так что у нас было достаточно денег, чтобы купить хоть бензокосилку, хоть даже райдер[5] — было бы желание.

Вот только отец не желал этого делать. Задолго до того, как появилось выражение «шумовое загрязнение», мой отец делал все, от него зависящее, чтобы бороться с этим, как он выражался, «ужасающим стрекотом».

Вообще, он был против любого устройства, которое могло хоть сколько-нибудь облегчить жизнь мне или двум моим братьям. Отец хотел, чтобы мы крепко усвоили, что такое тяжелый труд, пот и страдание. Он пережил Великую депрессию[6] и Вторую мировую войну, так что о страданиях знал немало, и потому считал, что «нынешние дети получают все слишком легко». Так что он делал массу вещей для того, чтобы усложнить нам жизнь.

Поэтому, когда пришли Расти и Слим, я, обливаясь потом, толкал косилку.

Начинался один из тех серых дней, когда солнце проглядывает всего лишь смутным мерцанием сквозь облака, а по запаху в воздухе угадывается надвигающийся дождь — и остается только желать, чтобы он поскорее уже начался, потому что вокруг чертовски жарко и душно.

До этого я снял футболку, и, когда увидел направляющихся ко мне Расти и Слим, почувствовал себя неуютно без нее. Что было несколько странно, учитывая, сколько времени мы проводили вместе, щеголяя в одних плавках. У меня возник порыв поскорее взять футболку с крыльца и надеть. Но вместо этого я остался на месте и дождался друзей, стоя в одних джинсах и кедах.

— Привет, ребята, — окликнул их я.

— Какие делишки? — поприветствовал меня Расти. Это был, конечно же, пошловатый намек, одна из его дурацких шуточек, которые он так любил.

— Да ничего особенного, — сказал я.

— Ты тут едва трудишься, или едва ли трудишься?

Мы со Слим наморщили носы.

Потом Слим поглядела на мой покрытый потом торс и сказала:

— Сейчас слишком жарко, чтобы заниматься лужайкой.

— Скажи это моему отцу.

— Дай мне только до него добраться!

— Он на работе.

— Легко отделался, — хмыкнула Слим.

Мы все улыбнулись, зная, что она шутит. Ей нравился мой отец — ей вообще нравились мои родители, хотя она и не была в восторге от моих братьев.

— Так что, долго ты еще будешь возиться с косилкой? — спросил Расти.

— Я могу сделать перерыв. Только надо все закончить до того, как отец вернется с работы.

— Тогда пошли с нами, — позвала Слим.

Я быстро кивнул и побежал через газон к крыльцу. Дома никого не было: отец на работе, мама отправилась в еженедельную поездку за покупками в бакалейный магазин, а мои братья (один женатый, один нет) уже не жили вместе с нами.

— Сейчас вернусь, — крикнул я через плечо, взлетев на крыльцо.

Я схватил футболку, заскочил в дом и взбежал по лестнице в свою спальню.

Футболкой я отер пот с лица и груди. Потом подошел к зеркалу и вооружился расческой. По настоянию отца мои волосы были острижены очень коротко: «Мой сын не должен быть похож на девчонку». Мне не разрешили оставить даже что-то вроде бачков: «Мой сын не должен быть похож на бандита». Благодаря отцу у меня на голове вообще было немного волос. Но сейчас те, что остались, спутались и склеились от пота, так что я все-таки их расчесал, — убедившись в том, что пробор прямой как лезвие, — а потом уложил на лбу небольшой легкомысленный завиток.

После этого я подхватил с тумбочки кошелек, затолкал его в задний карман джинсов и стащил с вешалки в шкафу рубашку с короткими рукавами. Натягивал ее я уже по пути вниз.

Расти и Слим ждали на крыльце.

Я застегнул все пуговицы на рубашке, распахнул сетчатую дверь[7] и поинтересовался:

— Куда идем?

— Увидишь, — откликнулась Слим.

Я закрыл за собой дверь и спустился вслед за друзьями с крыльца.

Расти был в старой футболке и синих джинсах. Что-то подобное носили все, если только не собирались в церковь или школу. В нашем городе едва ли можно было встретить парня в шортах. Шорты носят только детишки, старпёры и девчонки.

Слим была в шортах, сделанных из обрезанных синих джинсов, настолько застиранных, что они стали почти белыми. Растрепанный край плотной ткани превратился в бахрому, которая развевалась вокруг ее бедер. Слим напялила футболку, слишком большую для нее, растянутую и незаправленную, так что подол сзади свисал ниже ягодиц. Сквозь тонкую белую ткань просвечивал верх купальника — крохотная тряпочка наподобие бикини, завязывавшаяся сзади на спине и на шее. Она носила его вместо бюстгальтера. Наверное потому, что купальник гораздо удобнее, и однозначно практичнее.

Летом мы все чаще всего носили купальные костюмы вместо нижнего белья. Никогда не знаешь, когда можешь очутиться у общественного бассейна или на речке… или попадешь под ливень.

Тем утром под джинсами на мне тоже были плавки. Они промокли от пота, пока я стриг газон, и теперь, когда мы с Расти и Слим вышли на улицу, липли к заду.

— Так что, какой план? — спросил я через какое-то время.

Слим взглянула на меня, приподняв бровь:

— Первый этап уже был выполнен.

— А? — переспросил я.

— Мы освободили тебя из цепей угнетения.

— Нельзя заниматься лужайкой в такой день, — объяснил Расти.

— А, ну спасибо, что освободили.

— Не бери в голову, — ответил Расти.

— Не за что, — сказала Слим и похлопала меня по спине.

Это был просто приятельский жест, но у меня возникло слабое ощущение восторга и одиночества. Этим летом я часто чувствовал что-то подобное, когда находился рядом со Слим. Ей не обязательно было меня касаться. Иногда, когда я просто смотрел на нее, я начинал чувствовать себя странно.

Но, конечно же, я держал это при себе.

— Этап второй, — между тем возвестила Слим: — Мы идем на разведку на поле Янкса.

У меня по спине пробежали мурашки.

— Испугался? — поддразнил Расти.

— Ну конечно. Ууу, я прям дрожу!

Я действительно испугался, но не подал виду. Надеюсь.

— Нам не обязательно туда идти, — сказала Слим.

— Я пойду, — заявил Расти. — А если вы, ребята, струсили, то я пойду один.

— Что такого на поле Янкса? — спросил я.

— Вот что, — ответил Расти.

До этого мы втроем шли вместе, Слим посередине. Теперь Расти обежал нас и пошел рядом со мной. Он вытянул их заднего кармана джинсов какую-то бумагу и, разворачивая ее, пояснил:

— Они по всему городу.

По тому, как Расти держал бумагу, мне стало ясно, что он не собирается ее отдавать. Это была какая-то афиша или рекламный листок, но Расти слишком сильно ею размахивал, чтобы что-то прочитать. Мне поневоле пришлось остановиться. Мы все остановились. Слим придвинулась поближе, чтобы тоже заглянуть в листок. Все четыре уголка были оборваны — видимо, Расти оторвал афишу от стены или дерева, или вроде того.

Выглядела она так:

Приходите взглянуть — Единственный на свете ВАМПИР в неволе!

ВАЛЕРИЯ

Великолепная!

Притягательная!

Смертоносная!

Эта ошеломляющая красавица, рожденная среди диких гор Трансильвании, днем спит в гробу, а по ночам пьет кровь путников.

Узрите, как Валерия встает из мертвых!

Станьте свидетелем того, как она накидывается на добровольцев из зала!

Трепещите, когда она погружает клыки в их шеи!

Кричите от ужаса, пока она пьет их кровь!

Где: Поле Янкса, 2 мили к югу от Грендвилля по Третьему шоссе.

Когда: Только одно выступление — в пятницу, в полночь.

Стоимость: 10 долларов.

(Лица до 18 лет не допускаются.)

Читая объявление, я пару раз мотал головой от изумления и восторга и бормотал: «Ну и ну».

Но с последней строчкой мое настроение изменилось.

Я почувствовал нахлынувшую тревогу, за которой последовала смесь облегчения и разочарования. В основном облегчения.

— Ну вот, — проворчал я, стараясь выглядеть расстроенным. — Какой облом.

Глава 2

— Облом? — переспросил Расти. — Ты, что, не в своем уме? У нас тут странствующий цирк вампиров! Настоящая, живая вампирка, прямо здесь, в Грендвилле! И тут сказано, что она великолепная! Видишь? Великолепная! Притягательная! Ошеломляющая красота! И к тому же вампирка! Ты смотри, смотри, что написано! Она накидывается на добровольцев из зала и кусает их за шею! Она пьет их кровь!

— Обалденно, — сказала Слим.

— Было бы обалденно — если бы мы смогли ее увидеть, — ответил я, стараясь сохранять мрачный вид. — Но нам ни за что не удастся попасть на их выступление.

Сузив глаза, Расти замотал головой:

— Вот почему мы собираемся пойти туда сейчас.

— А… — выдал я.

Иногда, когда Расти выдавал идеи вроде этой, «А…» было лучшим, что я мог ответить.

— Доходит? — спросил он.

— Наверное, — на самом деле, я понятия не имел, о чем он говорит.

— Мы оглядимся на месте, — пояснила Слим, — посмотрим, что нам удастся увидеть.

— Может быть, нам удастся увидеть ее, — заметил Расти. Он явно был в восторге.

— Не слишком-то надейся, — сказала ему Слим.

— Ведь может быть, — настаивал он. — Я просто говорю, она же должна быть где-то там, поблизости. Кто-то же развешивал эти афиши, понимаешь? А выступление уже этой ночью. Сейчас они наверняка там, на поле Янкса, готовятся.

— Скорее всего, — сказала Слим. — Но не слишком рассчитывай на то, что тебе удастся усладить свой взор образом великолепной и завораживающей Валерии.

Расти заморгал, глядя на Слим с легким выражением разочарования и смущения на лице. Потом перевел взгляд на меня, очевидно, надеясь на поддержку.

Я посмотрел на Слим.

Она приподняла брови и один уголок рта.

От этого дурашливого выражения на ее лице мне захотелось то ли смеяться, то ли плакать. С трудом отведя глаза, я ответил Расти:

— Она же вампир, идиот!

— Что?

— Валерия. Она же вроде как вампир.

— Ну да, и что? — спросил он нетерпеливо, как будто ему хотелось услышать концовку забавной истории.

— Так что, ты думаешь, что мы, пробравшись на поле Янкса, застанем ее принимающей солнечные ванны?

— А…

До него, наконец, дошло.

Мы со Слим рассмеялись. Расти стоял перед нами с покрасневшим лицом, но все же качал головой и посмеивался. Потом он сказал:

— Она же должна оставаться в своем ящике, так?

— Так, — ответили одновременно я и Слим.

Тут Расти рассмеялся во весь голос, и мы присоединились к нему. После этого мы продолжили путь.

Через какое-то время Расти, вырвавшийся вперед на шаг или два, обернулся к нам и заметил:

— Но если серьезно, мы и вправду можем застать ее загорающей.

— Ты сдурел? — удивилась Слим.

— Голышом!

— Ну конечно, мечтай.

— Вот и посмотрим.

Нахмурившись, я помотал головой:

— Все, что тебе удастся увидеть в таком случае — это горстка пепла. И при первом же ветре…

— Друзья мои, вампиииииирка летит по ветруууу, — затянула Слим навроде Петра, Павла и Марии.

— И даже если она не рассыпается в пыль с первыми лучами солнца, — продолжил я, — она вряд ли стала бы участвовать в шоу вампиров с загаром.

— Точно! — поддержала Слим. — Она же должна быть бледной.

— Она может замазывать загар гримом, — пояснил Расти.

— Может быть, — согласилась Слим. — Она, наверное, все равно использует тонны грима, чтобы выглядеть достаточно мертвой. Так что почему бы под ним не быть загару?

— Полному загару, — добавил Расти, плотоядно ухмыльнувшись.

— Тебе надо найти девушку, — сказала Слим.

Внезапно я принялся размышлять, как выглядела бы Слим, загорая голышом: она лежит на спине, закинув руки за голову и прикрыв глаза, подставляя солнцу гладкую золотистую кожу… Мне понравилось представлять ее такой, но одновременно я почувствовал себя виноватым.

Чтобы отвлечься, я спросил:

— Так что Валерия?

— Вот, гляди, — ответила Слим, — здесь написано, что она ошеломляющая.

— Конечно же, она такая! — подтвердил Расти.

— Ты ее даже еще не видел, — заметил я.

— Без разницы.

— Не верь всему, что читаешь, — сказала ему Слим. — Валерия может оказаться настоящей уродиной, отвратительной каргой.

— А я уверен, что она потрясающая, — уперся Расти. — Просто обязана быть!

— Как же, мечтай, — поддразнил я.

— Поспорим? — ухмыляясь так, будто он знал какой-то секрет, спросил Расти.

— Пять баксов на то, что она точно не великолепная.

— У меня нет пяти баксов, — нахмурился Расти.

Что было не удивительно. Его родители давали ему на карманные расходы всего два доллара в неделю, которые он тут же тратил. Мои дела были получше, я получал деньги за выполнение работы по дому, а также иногда помогая соседям по хозяйству.

— Тогда сколько? — спросил я.

— Лучше вообще не спорьте, — перебила Слим. — В итоге кто-нибудь всегда проигрывает…

— Ага, — кивнул Расти. — Он проиграет. Не хочешь поставить со мной?

— Ты совсем сдурел, — отмахнулась Слим.

— Да ладно, ты же всегда при деньгах.

— Это потому, что я не трачу их на глупости.

— Но тут-то дело надежное.

— И с чего ты так уверен? — уточнила Слим.

— Очень просто. Это же Странствующий Цирк Вампиров. А Валерия — это их главная достопримечательность, так?

— Скорее, единственная, — встрял я.

— И мы все знаем, что это полный бред, так? В смысле, она такой же вампир, как я. Так что она просто обязана быть великолепной, иначе у них не останется ни одного посетителя. В смысле, не так уж страшно, если она поддельный вампир. Никто все равно не ожидает увидеть настоящего. Очень просто.

— Ну, кто-то, может, и ожидает, — снова встрял я.

— Только если у него половина мозга, — отрезал он.

— Ну, я бы не была так уверена, — ответила Слим.

Мы оба уставились на нее.

— Может быть, вампиры действительно существуют, — предположила Слим с озорным огоньком в глазах.

— Да ладно, — отмахнулся Расти.

— А ты можешь доказать, что не существуют?

— С чего бы мне захотеть это доказывать? Все и так знают, что они не существуют.

— Я не знаю, — ответила Слим.

— Ерунда, — он повернулся ко мне. — А ты что скажешь, Дуайт?

— Я со Слим.

— Ну конечно же.

— Она умнее нас обоих вместе взятых, — сказал я. И тут же покраснел из-за того, как она посмотрела на меня. — Ну, ты и правда такая.

— Не. Я просто много читаю. И хочу оставаться беспристрастной, — а потом добавила, с улыбкой глядя на Расти: — Это особенно легко удается тем, у кого всего лишь половина мозга.

— Я не имел в виду тебя, — начал оправдываться тот. — Но вообще это как-то странно.

— Объясню уж — чтобы облегчить работу твоему мозгу. Я сильно сомневаюсь, что Валерия действительно вампир. Я допускаю, что есть минимальная вероятность того, что это правда, но на самом деле это практически невероятно.

— Это другое дело.

— Я также согласна с тем, что, раз уж она не вампир, она обязана быть красивой.

— Ну так что, присоединяешься к спору? — расцвел Расти.

— Не выйдет. Вам нужен кто-нибудь, способный здраво и объективно оценить ее и решить, кто выиграл. Лучше всего, если это буду я. Я выберу победителя.

— Отлично, — сказал я.

— Думаю, что сойдет, — сказал Расти.

— Не смотри с таким беспокойством, — сказала ему Слим.

— Ну, ты всегда оказываешься на стороне Дуайта.

— Только когда он прав. А сейчас мне что-то подсказывает, что прав можешь быть ты.

— Ну спасибо, — сказал я.

— Но я обещаю, что рассужу честно.

— Я знаю, — согласился я.

— Так что, пари? — спросил меня Расти.

— И сколько же денег ты намерен потерять? — ответил я.

Я был уже не так уверен в том, что выиграю. В том, что сказал Расти, был смысл: если Валерия не настоящий вампир, то она должна быть хотя бы симпатичной, иначе представление не состоялось бы. Но потом я увидел дыру в его рассуждениях.

Валерии не нужно было быть настоящим вампиром, чтобы работать в цирке. Не нужно было быть и восхитительной. Странствующий Цирк Вампиров все равно мог иметь успех — если он был по-настоящему захватывающим и пугающим.

— Давайте спорить не на деньги, — предложила Слим. — Пусть проигравшему придется сделать что-нибудь неприятное.

— Например, поцеловать победителя в зад? — ухмыльнулся Расти.

— Да, что-то вроде того.

— Я не стану целовать твой зад, — хмуро покосился я на него.

— Не обязательно именно это, — успокоила меня Слим.

— Как насчет такого: проигравший целует ее зад? — Расти кивнул на Слим. Ее задницу? Проигравший?

Лицо Слим пошло красными пятнами:

— Никто не будет целовать мой зад! Или что-либо другое, раз уж на то пошло.

— Вот черт, это было моей следующей идеей, — вздохнул Расти и рассмеялся. Иногда он становился по-настоящему мерзким.

— Почему бы не отказаться вообще от этой затеи? — предложил я.

— Струсил, — заявил Расти. — Уже понял, что проиграешь.

— Нам, может, даже не удастся ее увидеть.

— Если мы ее не увидим, пари отменяется, — сказала Слим.

— Мы все еще не заключили пари.

— Я придумал! — выкрикнул Расти. — Победитель плюнет в рот побежденному.

У Слим отвисла челюсть, и она уставилась на него, часто моргая.

— Ты что, больной? — наконец поинтересовалась она.

— А у тебя есть идея получше?

— Да любая идея лучше этой.

— Какая например? — поддразнил Расти. — Давай послушаем, что ты нам придумаешь.

— Ну ладно.

— Ну так что?

Хмурясь, как будто в глубокой задумчивости, Слим несколько раз перевела взгляд с меня на Расти. А потом сказала:

— Ладно. Проигравший сбривает волосы.

В этом случае Расти было что терять. На его голове творилось такое, что Элвис Пресли умер бы от зависти. И он здорово гордился своей прической.

— Ну не знаю… — затянул он, морща нос.

— Ты же так уверен в победе, — напомнил я.

— Да, но… Не знаю даже. Мои волосы… — он поднял руку и провел по ним. — Я не хочу выглядеть как полный придурок.

— Они отрастут обратно, — утешил я.

— Со временем, — добавила Слим.

— Ладно. Но я ни за что не подпущу к себе Дуайта с бритвой в руках!

— Я сама буду брить, — успокоила его Слим.

Услышав это, я внезапно расхотел выигрывать. Я пожелал, чтобы Валерия оказалась самой распрекрасной женщиной на свете.

— Ну так как? — поинтересовалась Слим.

— Я согласен, — тут же ответил я.

По лицу Расти было видно, что он хочет отказаться. Но теперь на кону была честь, и он со вздохом согласился:

— Ладно, пари.

Глава 3

Грунтовая дорога, ведущая к полю Янкса, никогда не была как-то обозначена. Но сегодня на деревьях по обе стороны от нужного поворота висели афиши Странствующего Цирка Вампиров. И большой знак, намалеванный на куске картона от коробки, красной стрелкой указывал в нужную сторону. Над стрелкой кто-то написал большими подтекающими буквами: «ШОУ ВАМПИРОВ». Под стрелкой, такими же текущими буквами, но поменьше размером, было подписано: «ПОЛНОЧ».

— Да уж, работа профессионала, — прокомментировала Слим.

— Мы вряд ли имеем дело с гигантом мысли, — сказал я.

— А ЧТО ВЫ ТАК ТИХО РАЗГОВАРИВАЕТЕ? — неожиданно проорал Расти, заставив нас обоих подпрыгнуть и оглянуться. Он рассмеялся.

— Отличная шутка, — раздраженно сказала Слим.

— Обхохочешься, — присоединился я.

— ВЫ ЖЕ НЕ СТРУСИЛИ, А?

— Может, ты заткнешься, а? — поморщилась Слим.

— ЧЕГО ВЫ ТАК ИСПУГАЛИСЬ?

Мне захотелось ударить его разок по лицу, но я сдержался. Не знаю, упоминал ли я это, но Расти был не то, чтобы в лучшей форме. Не совсем жиртрест, скорее, пухлый, и слабый, и совершенно не умеющий постоять за себя.

Это может показаться преимуществом, если вы хотите «дать в рыло», но я понимал, что после этого чувствовал бы себя виноватым. К тому же Расти был моим лучшим другом — вторым после Слим.

— КОШКА ОТКУСИЛА ВАМ ЯЗЫКИ? — продолжал вопить Расти.

Слим ущипнула его за бок.

— АЙ! — поперхнулся он и отскочил. — Больно же!

— Умолкни наконец, — одернула его Слим.

— Черт.

— Нам нужно незаметно пробраться на поле, — пояснила она. — Или нас просто выгонят взашей, и у тебя не будет ни шанса поглядеть на Валерию.

— Разве ты не мечтал взглянуть на нее? — поддразнил я Расти.

— Да что вы, в самом деле! Я просто шутил.

— Будем надеяться, что тебя никто не слышал, — сказала Слим.

— Да не слышал никто. До поля еще несколько миль.

— Скорее, около сотни ярдов, — ответил я.

— А звук здесь разносится очень хорошо, — добавила Слим.

— Ладно, ладно, я понял.

Грунтовка была не такой широкой, как Третье шоссе, так что мы не могли идти рядом. Слим пошла впереди, а Расти и я — следом.

Солнечного света практически не было. Конечно же, день вообще был не очень-то солнечным — скорее хмурым. Но теперь, когда нас со всех сторон обступили деревья, хмарь сгустилась, превращаясь почти что во тьму. Так бывает после ужина летними вечерами: вокруг еще неплохо видно, но осталось каких-нибудь полчаса до того, как станет совершенно темно, и уже невозможно будет играть в мяч.

— Если еще немного стемнеет, — сказал я, — Валерии не понадобится ее ящик.

Расти поднес палец к губам и прошипел:

— Шшшшшш…

Я показал ему средний палец. Он ухмыльнулся в ответ.

После этого я шел молча.

Наша обувь касалась земляной дороги практически бесшумно, разве что только иногда кто-нибудь случайно наступал на упавшую ветку. Расти дышал довольно тяжело и то и дело бормотал что-то вполголоса.

Слим, казалось, очень тихо что-то напевала. «Ди-дам, ди-ду, ди-до-ду…» Ее голос сливался с окружающими нас звуками жужжания пчел, шмелей и комаров, чириканьем птиц и бесконечным шебуршанием и шуршанием суетящихся невидимых зверьков. «Ди-дам, ди-ду, ди-до-ду».

Ее Расти не пытался заставить замолчать.

Но внезапно он сказал:

— Погодите.

Слим остановилась.

Когда мы догнали ее, Расти сообщил приглушенным голосом:

— Мне надо отлить.

— Вон сколько здесь деревьев — выбирай любое, — кивнула Слим.

Расти перевел взгляд с нее на меня:

— Только никуда не уходите, ладно?

— Мы подождем тебя здесь, — успокоила его Слим. Я утвердительно кивнул.

— Ладно, — сказал он. — Я сейчас! — и, сойдя в дороги, он углубился в лес.

— А тебе не надо? — спросила меня Слим.

— Не.

— Мне тоже, — она сжала губы и выдохнула сквозь них. Затем добавила: — Здесь ужасно жарко.

— Да, — пробормотал я. Я чувствовал себя хорошенько поджаренным и промокшим насквозь, кожа зудела, а одежда прилипала к телу.

Короткие светлые волосы Слим прилипали колечками к ее лбу и коже головы. По лицу струился пот — я заметил, как у нее на носу собралась капелька и упала. Белая футболка прилипла к телу и стала совершенно прозрачной.

— Надеюсь, эта вампирка того стоит, — сказала Слим.

— Как жаль, что нам не удастся ее увидеть.

Слим слегка улыбнулась.

— Если она прячется в своем ящике, нам придется вытащить ее оттуда. Не можем же мы, вытерпев все это, уйти, так ничего и не увидев.

— Ну не знаю, — засомневался я.

— Чего ты не знаешь? — спросила Слим и стянула с себя футболку. Не считая верха от купальника, она была совершенно обнаженной выше пояса. Слим смяла футболку и промокнула пот с лица.

Я отвел взгляд.

— Так что ты не знаешь? — переспросила она.

Несколько мгновений я не мог сообразить, о чем мы только что говорили. Потом вспомнил:

— Она же не может быть там одна. По крайней мере, мне так кажется.

— Наверное, ты прав, — убрав футболку от лица, Слим улыбнулась. — Ей же нужны гробоносцы.

— Именно.

— Их там, наверное, целая команда, — Слим принялась обтирать грудь и руки.

— И они могут оказаться не самыми примерными гражданами, — заметил я.

Тихо рассмеявшись, Слим наклонила голову и стала стирать пот с живота и боков. Я исподтишка взглянул на ее грудь, растягивающую полотно купальника. У края ткани я заметил узенькие полоски бледной кожи.

— Нам надо быть осторожными, — сказал я.

— Да уж. Если они окажутся действительно подозрительными, нам стоит отказаться от этой затеи. Услышав шаги, мы повернули головы и увидели пробирающегося к нам Расти. Слим продолжала обтираться смятой футболкой. Я хотел, чтобы она надела ее, но ничего не сказал.

— Все в порядке, — доложил Расти. Я заметил, что он смотрит на Слим. — Что здесь такое происходит?

— Ничего особенного, — ответила Слим. — Просто ждем тебя.

— Мы тут подумали, что надо быть поосторожнее, — пояснил я. — У Валерии должны быть…

— Хранители гроба, — встряла Слим.

Расти улыбнулся и кивнул.

— И мы не знаем, сколько вообще людей в этом цирке, — сказал я.

— А этих негодяев там может оказаться превеликое множество, — добавила Слим с интонациями Долговязого Джона Сильвера.[8]

— Да уж, раз уж они путешествуют с вампирским цирком, они должны быть по меньшей мере странными, — согласился Расти.

— А может быть, и опасными, — сказал я.

Расти внезапно нахмурился:

— Вы, ребята, не собираетесь ведь струсить и убежать теперь? — и прежде, чем кто-либо из нас успел ответить, добавил: — Потому что я пойду внезависимо!

— Нету такого слова, Эйнштейн, — сказала ему Слим.

— А вот и есть!

Она не стала спорить, ехидно улыбнулась и натянула футболку.

— Пошли.

После этого мы какое-то время шли молча. Мы были уже не так далеко от поля Янкса, так что, думаю, все начинали понемногу нервничать. Потому что поле Янкса — такое место, которое заставит нервничать кого угодно.

Во-первых, там ничего не растет. Это большой участок голой утрамбованной земли, окруженный плотным зеленым лесом. Правда, получилось так не по чьей-то воле. Никто не расчищал это поле. И, как говорят, поле Янкса всегда так выглядело.

Некоторые считают, что земля здесь отравлена. Но я думаю, что они ошибаются. На поле Янкса живет множество живых существ: муравьи, пауки, змеи и тому подобные твари, предпочитающие селиться в глубине почвы.

Кто-то говорит, что здесь приземлялись пришельцы, и именно поэтому на поле ничего не растет.

Ну конечно…

Кто-то считает, что поле проклято. Вот это я могу понять. Вы тоже поймете, когда узнаете о поле побольше.

Например, поле получило свое название вовсе не потому, что когда-то принадлежало кому-то по фамилии Янкс. Оно вообще никому никогда не принадлежало. Оно получило название благодаря Томми Янксу и тому, что он совершил здесь в 1954 году.

Я тогда был совсем маленьким, так что мне многого не говорили. Но я помню, что люди тем летом вели себя странно. Мой отец, шеф полиции, бывал дома очень редко, а мама, всегда такая жизнерадостная, выглядела необычно подавленной. И иногда я слышал отрывки разговоров о пропавших девочках. Так продолжалось большую часть лета. Потом случилось что-то необычайное, и все как будто сошли с ума. Все взрослые ходили бледные и перешептывались — мне удавалось подслушать отрывки вроде «Настоящее чудовище…». «О господи…». «Несчастные родители…» и «Я всегда догадывался, что с ним что-то не так».

Как оказалось, какие-то бойскауты вышли на поле и обнаружили Томми Янкса, устроившегося у костра. Он был глухонемым, так что не услышал, как они подошли. Скауты застали его за приготовлением куска мяса, нанизанного на прут. Он поджаривал его над огнем костра. Как оказалось, это было сердце одной из пропавших девочек.

Должно быть, это ужасно, оказаться свидетелем подобной сцены.

Эти бойскауты немедленно стали героями. Мы завидовали им, ненавидели их и мечтали быть среди их друзей. Не потому, что они поймали Томми Янкса (это сделал мой отец), но потому, что они видели, как он жарил это сердце над костром. В свое время эти скауты стали настоящей легендой.

Гораздо позже один из них покончил жизнь самоубийством, а другой…

Впрочем, это другая история.

После того, как мой отец арестовал Томми, он отправился с отрядом на поле, где они обнаружили захоронения останков двадцати трех тел. Шесть принадлежали девочкам, пропавшим этим летом. Остальные были здесь… гораздо дольше. Некоторые, наверное, лет пять. Другие — лет двадцать или тридцать. Я слышал, что некоторые кости пролежали в земле чуть ли не сотню лет.

При этом поле никогда не было кладбищем — никто не смог обнаружить ни следа памятников или гробов. Просто груда тел — а зачастую только части тел, — рассованных по ямам.

Томми Янкса поджарили на электрическом стуле.

А место получило название поля Янкса.

Глава 4

В те времена, когда Томми застали за приготовлением детского сердца, к полю Янкса не вело никакой дороги — ни грунтовой, ни какой-то другой. Но отец сумел проехать туда на джипе. Он проложил первую тропинку к этому ужасному месту. К тому времени, как были выкопаны все тела и кости, и расследование завершилось, десятки машин успели проехать туда и обратно, проложив колею. И с тех пор люди стали регулярно ездить на поле Янкса.

Для начала чтобы просто потаращиться на то место, где были найдены тела.

Через какое-то время подростки из Грендвилля и других городков сообразили, что поле является идеальным местом, чтобы уединиться. По крайней мере, для тех парочек, которые не струсят приехать туда ночью.

Люди приезжали сюда не только чтобы провести время в машине. Иногда здесь устраивались дикие гулянки. Много выпивки, драк и секса. По крайней мере, так говорили.

Были также слухи о том, что на поле Янкса собираются ведьмы, чтобы творить «черную магию». Они якобы бегали голышом, устраивали оргии и жертвоприношения.

Иногда я думал, что было бы даже здорово, если бы там происходили человеческие жертвоприношения. Я представлял себе прекрасных обнаженных девушек, скачущих, как безумные, вокруг костра под бой барабанов и песнопения, потных, размахивающих ножами. И прелестную, также обнаженную девственницу, привязанную к алтарю. Ее тело покрыто потом, а глаза распахнуты от ужаса, пока она ждет, когда ее выпотрошат во имя темных сил.

Подобная картина меня по-настоящему возбуждала.

И Расти тоже.

Мы иногда обсуждали эти темы шепотом. И только когда рядом не было Слим. Я бы не смог говорить подобные вещи, если бы Слим слушала. Более того, мы подумали, что она может вообще прекратить с нами общаться, если узнает о наших фантазиях.

И каждый раз, когда я представлял себе оргии на поле Янкса, я всегда видел Слим в роли девушки на алтаре. (Этого я не говорил ни Расти, ни кому-либо еще.) Ее никогда не приносили в жертву, потому что я непременно поспевал на помощь в самый последний момент.

Я не знаю, проводились ли в самом деле на поле Янкса человеческие жертвоприношения. В нашем воображении они представлялись чем-то увлекательным: сексуальным, романтичным, возбуждающим. Тем не менее, жертвоприношения животных, которые определенно там происходили, казались нам чем-то отвратительным.

Жертвоприношения животных были отвратительны и беспокоили практически всех. В первую очередь потому, что пропадали домашние любимцы. И потом, людям, приезжавшим на поле Янкса в поисках уединения или на очередную гулянку, не слишком-то приятно было набрести на обезображенные останки какого-нибудь Пирата или Китти. К тому же, они невольно начинали гадать, не станут ли они следующими.

С полем Янкса надо было что-то делать. Так как оно находилось за границей Грендвилля, заниматься им пришлось администрации округа. Они решили огородить поле проволочным забором.

Который простоял ровно неделю.

А потом в кадре появился заинтересованный гражданин по имени Фаргус Дурдж. Он сказал: «Никто ведь не устраивает оргии и языческие жертвоприношения на главной площади Грендвилля, Бикстона или Кларксбурга, ведь так?» — с чем все согласились. — «Так в чем же разница между городской площадью и полем Янкса? Площадь находится в центре города, вот в чем. В то время как поле Янкса расположено где-то там на отшибе. Оно отделено! Вот оттого-то оно и притягивает всех малолетних бандитов, людей с психическими отклонениями, садистов, сатанистов и сексуальных маньяков в округе».

Что же он предложил?

Сделать поле Янкса менее отделенным, облегчив подъезд к нему, и сделать центром законных мероприятий.

В совете округа не только поняли его идею, но предоставили финансирование и поставили Фаргуса во главе проекта.

Денег было достаточно, чтобы пригнать бульдозер и проложить грунтовую дорогу вместо разъезженной автомобилями тропинки. Их хватило даже на скромный «стадион», который возвели посреди поля.

Стадион, детище воображения Фаргуса, представлял из себя два высоких ряда скамеек вокруг единственной арены.

Очень маленькой арены.

Округ провел электричество и установил софиты для освещения «ночных зрелищ».

Чуть больше двух лет назад в теплый июньский вечер стадион Фаргуса заработал.

Он был открыт для посетителей все время, кроме периодов, когда все места были зарезервированы для особых событий. Кто угодно мог пользоваться площадкой, днем и ночью, потому что свет работал по таймеру. Софиты включались с закатом и горели всю ночь, отпугивая бродяг.

Тем летом «особые события» Фаргуса происходили каждую пятницу и субботу. Так как арена была очень маленькой, на ней невозможно было устраивать ничего столь массового, как баскетбольный матч, соревнование по теннису, театральная постановка или выступление музыкальной группы.

Мероприятия должны были быть небольшими, чтобы уместиться на крохотной сцене.

Так что Фаргус устроил череду виртуозно скучных представлений: соревнование по настольному теннису, концерт барбершоп-квартета,[9] шоу жонглеров, сольный фортепьянный концерт, поэтические чтения и старикашка с карточными трюками.

Даже несмотря на то, что вход был свободным, почти никто не ходил на эти выступления. Что было только к лучшему, потому что фаргусов гениальный план не предусматривал парковку. Это было самым большим недосмотром, так как большинство людей приезжали к стадиону на машинах. В результате автомобили стояли как попало по всему полю. Не большая беда, если всего народу собралось от силы человек тридцать.

Но однажды, ближе к концу того лета, когда Фаргус устроил состязание по боксу, по пять долларов за вход, там собралось около двух сотен человек.

На поле Янкса было так тесно, что некоторым приходилось карабкаться через машины и пикапы, чтобы пробраться к стадиону. Автомобили стояли вплотную не только на самом поле — выездная дорога была забита под завязку.

Несмотря на это, практически все сумели добраться до скамей вовремя, чтобы увидеть большую часть состязания.

Все были в восторге от бокса.

Но когда пришло время разъезжаться, началось настоящее светопреставление. Как я слышал, — а отец был там и пытался поддерживать порядок (не по службе, а по движению души), — затор был непробиваемый. Машин было просто невероятно много и, кроме того, некоторые умудрились проколоть шины на разбитых бутылках, которые вечно во множестве валялись вокруг.

Почувствовав себя запертыми как в ловушке, водители и пассажиры, по выражению отца, «просто сбрендили». Выезд превратился в сочетание гонки на выживание, резни и оргии.

К тому времени, как все закончилось, полиция насчитала девятнадцать арестов, бесчисленное количество мелких травм, двенадцать госпитализаций, восемь изнасилований (по большей части групповых) и четыре летальных исхода. У одного мужчины случился сердечный приступ, двое погибли в поножовщине, а шестимесячному ребенку, которого мать уронила в свалке, по голове проехал Фольксваген-«жук».

После этого на поле Янкса не устраивались боксерские матчи.

Никаких «особых событий», скучных или любых других.

Стадион стали звать «Глупостью Фаргуса».

А он сам как под землю провалился.

И хотя «ночные мероприятия» прекратились, огромные яркие огни над стадионом продолжали загораться на закате, отгоняя любовников, оргии и жертвоприношения.

Трибуны и арена тоже никуда не делись.

Странствующий Цирк Вампиров будет первым официальным действом на поле Янкса за последние два года — с ночи парковочной катастрофы.

Я неожиданно засомневался, что цирк выступал здесь официально. Неужели кого-то назначили на место Фаргуса, и он решил устроить такое странное представление?

Не похоже на то.

Насколько мне было известно, окружной совет забросил попытки заниматься полем Янкса. Они не хотели иметь ничего общего с произошедшим здесь беспорядком, и только безропотно оплачивали счета за электричество.

Я также сомневался, что там позволили бы устраивать представление, в названии которого фигурировало слово «вампир».

Разве что только кто-то не подмазал это дело.

Как я слышал, балаганщики только так и получали разрешения. Просто платили нужному человеку, и им не доставляли неприятностей. Этот цирк, скорее всего, действовал по тому же принципу.

А может, они вообще не стали беспокоиться.

Может, они решили просто приехать.

Я, должно быть, хмыкнул, или издал какой-то звук.

— В чем дело? — поинтересовалась Слим шепотом.

— Как такое представление могло попасть на поле Янкса? — спросил я.

— А тебе-то какое дело? — озадаченно уставился на меня Расти.

— Просто думаю, что это странно.

— Это отличное место для вампирского шоу, — сказала Слим.

— Это точно! — огласился Расти.

— Но как они узнали-то о нем?

— А может, Валерия была здесь раньше, — ухмыльнулся Расти. — Понимаешь, о чем я? — он хихикнул. — Посасывала здесь понемногу в старые добрые времена. Может даже, это она закопала здесь тех старых жмуриков.

— Ага, и любит время от времени вернуться к местам былой славы, — присоединилась Слим.

— Но вам не кажется, что это странно? — настаивал я. — Никто не может просто случайно забрести на поле Янкса.

— Ну, если ты пускаешься в путешествие по змеиной норе… — рассмеялся Расти.

— Я серьезно, — оборвал я.

— Серьезно? — переспросила Слим. — Кто-то поехал вперед, чтобы устроить все заранее. Как ты думаешь? Он, скорее всего, расспрашивал местных и узнал про это место. Вот и все, никакой загадки.

— Все равно мне кажется, это странно, — пробормотал я.

— Если ты заправляешь вампирским цирком, — заметила Слим, — то странно — это как раз то, что тебе требуется.

— Наверное.

— Единственное, что имеет значение, — вмешался Расти, — это то, что они здесь.

Но их не было.

По крайней мере, не было видно.

Следом за Слим мы вышли из леса. Грунтовая дорога закончилась, и мы оказались на краю поля Янкса.

Направо от нас на сухой серой земле стояли пустые стадионные ларьки и скамьи. Над ними на фоне серого же неба высились панели осветителей.

Не было видно ни машин, ни грузовиков, ни фургонов.

Не было людей.

И определенно ни одного вампира.

Глава 5

Мы пошли вдоль края поля.

— Наверное, мы их опередили, — предположила Слим почти шепотом.

— Похоже на то, — согласился Расти таким голосом, будто мы пробирались среди ночи по кладбищу. Он взглянул на часы. — Сейчас только пол-одиннадцатого утра.

— И все-таки, — ответил я, — тебе не кажется, что они уже должны были быть здесь? Разве им не нужно готовиться к представлению?

— Кто знает? — сказал Расти.

— Откуда нам знать, что здесь и правда никого нет? — спросила Слим с ехидным видом.

— Я никого не вижу, — ответил Расти.

— На всякий случай будьте готовы мотать, — заметил я.

Они взглянули на меня, давая понять, что уловили оба значения моих слов. Обычно подобная фраза становилась причиной целой серии острот. Но не в этот раз.

— Что бы ни случилось, — велела Слим, — держимся вместе.

Мы с Расти кивнули.

Мы медленно пошли вперед, в любой момент ожидая неприятностей. От поля Янкса всегда следовало ожидать неприятностей, но никогда нельзя было угадать, что случится на этот раз.

Место было достаточно жутким само по себе, просто потому, что выглядело таким заброшенным, и потому, что здесь случилось много плохого. И продолжало случаться. Каждый раз, когда мы с Расти и Слим приходили на поле Янкса, на нас сваливались неприятности. На нас нападали дурацкие страхи, мы попадали в аварии, ввязывались в потасовки, нас кусали и жалили, за нами гнались самые разные проявления живой природы (человеческие и нет).

Все из-за поля Янкса.

Так что мы ожидали неприятностей. И хотели бы узнать о них загодя, но не знали, куда смотреть.

Поэтому мы старались смотреть во все стороны сразу: на трибуны впереди нас, на выезд дороги позади, на мрачные границы леса, окружавшего все поле, на серую, пыльную землю под ногами.

Особенно внимательно мы смотрели на землю. Не потому, что в ней когда-то было закопано множество людей, но из-за опасностей куда более реальных. В целом достаточно ровная поверхность была там и тут украшена камнями, дырами и кусками битого стекла.

Камни были вероломными, как айсберги. Какой-нибудь острый осколок слегка высовывается из-под земли, и ты понимаешь, что большая его часть закопана очень глубоко, только когда твоя нога зацепляется за него. Камень остается на месте, а ты летишь наземь.

Но никому не захочется лежать на поле Янкса (и к черту двойные значения). Если ты падаешь, можно ожидать самого худшего.

Даже если удастся избежать укусов пауков и змей, приземляться, скорее всего, придется на торчащие камни или битое стекло.

Поле усеяно расколотыми останками бутылок, оставшихся после бесчисленных одиноких попоек, свиданий, вечеринок, оргий, сатанинских сборищ и всего, что только можно придумать. В такой серый день осколки трудно заметить, но когда выглядывает солнце, отсветы и отблески на стекле почти ослепляют.

Конечно же, никто не ходит по полю Янкса босиком. И все боятся оступиться.

Но избежать падений практически невозможно. Если удается не наткнуться на камень, тут же попадешь ногой в дыру. Здесь повсюду змеиные норы, сусликовые ходы, паучьи норки, неглубокие остатки старых захоронений и даже свежие раскопы. Несмотря на то, что все останки были вывезены еще в 1954 году, свежие дыры продолжают появляться время от времени. Бог знает, почему. Но каждый раз, когда мы исследовали поле Янкса, мы обнаруживали парочку новых.

Вот поэтому мы очень внимательно смотрели под ноги.

Мы посматривали так же на землю вокруг, чтобы убедиться в том, что нас не подсторожила какая-нибудь тварь. На поле Янкса с нами случалось и такое. И могло произойти вновь, так что мы хотели заметить ее заранее и успеть убраться восвояси.

Так, крутя головами из стороны в сторону, мы добрались до стадиона. Иногда кто-нибудь из нас шел боком или даже задом наперед.

Это здорово трепало нервы.

И внезапно стало только хуже, когда Слим, кивнув головой куда-то налево, сказала:

— Там собака.

Мы с Расти обернулись.

— А, дерьмо, — высказался Расти.

Это была не какая-нибудь Лэсси, Рин-Тин-Тин, Леди или Бродяга. Желтоватого окраса дворняга высотой примерно мне по колено подбиралась к нам неуклюжей качающейся походкой, низко опустив голову и хвост.

— Не нравится мне ее вид, — казал я.

— Дерьмо, — снова произнес Расти.

— На ней нет ошейника, — заметил я.

— О боже мой! — с сарказмом воскликнул Расти. — Думаешь, она потерялась?

— Да пошел ты, — отмахнулся я.

— По крайней мере, у нее из пасти не идет пена, — сказала Слим, предпочитавшая во всем находить положительные стороны.

— И что нам делать? — поинтересовался я.

— Не обращаем на нее внимания и продолжаем идти, — сказала Слим. — Может быть, она просто наслаждается прогулкой на свежем воздухе.

— Как моя задница, — откликнулся Расти.

— Вот этим она как раз и собирается насладиться, — поддел я.

— Дерьмо.

— Ага, и этим тоже.

— Ха-ха, — невесело откликнулся Расти.

Мы слегка ускорили шаг, не переходя все-таки на бег. И хотя мы старались не смотреть на собаку, каждый оглядывался достаточно часто. Пес продолжал двигаться к нам.

— Ох, господи, это очень плохо, — простонал Расти.

Мы были уже недалеко от стадиона. Если бы мы побежали теперь, мы могли бы успеть к нему раньше собаки. Но там не было никакой ограды, ничего, что остановило бы собаку, если бы мы успели первыми.

От скамеек было немного толку — собака, скорее всего, взобралась бы на них так же быстро, как мы.

Мы могли бы взобраться на одну из стоек, поддерживавших софиты, но ближайшая была, по меньшей мере, в пятидесяти футах от нас.

Гораздо ближе находился киоск, в котором, как утверждал деревянный щит на коньке крыши, когда-то продавались «ПИВО — ЗАКУСКИ — СУВЕНИРЫ». Но он, насколько я знал, был заперт с ночи парковочной трагедии.

Мы точно не могли попасть внутрь (мы пробовали как-то раз прежде), но крыша находилась на высоте восьми футов над землей. Наверху мы были бы в безопасности.

— Как вы относитесь к лазанью? — поинтересовалась Слим. Видимо, она думала о том же.

— Ларек с закусками? — спросил я.

— Ага.

— Что? — переспросил Расти.

Мы со Слим переглянулись. Мы могли бы вскарабкаться по стенке ларька и добраться до крыши без особых проблем. Мы были достаточно быстрыми, подвижными и сильными.

А Расти не был.

— Какие мысли? — просил я у Слим.

Она помотала головой и пожала плечами.

Внезапно собака бросилась нам наперерез, повернулась и застыла, широко расставив лапы. Она опустила голову и зарычала — с оскаленных зубов текла слюна. Безумным левым глазом она пялилась на нас. Вместо правого зияла черная, сочащаяся чем-то липким дыра.

— А черт, — пошептал Расти. — Мы влипли.

— Спокойно, — произнесла Слим ровным голосом. Я не понял, разговаривала ли она с Расти или с собакой. Может быть, с обоими.

— Нам конец, — продолжал стенать Расти.

Оглянувшись на него, Слим спросила:

— У тебя есть что-нибудь, чтобы ей скормить?

— Что, например?

— Еда?

Он слабо мотнул головой. С кончика его носа сорвалась капелька пота.

— Ничего? — переспросила Слим.

— У тебя всегда с собой еда, — удивился я.

— А сейчас нет.

— Ты точно уверен? — уточнила Слим.

— Я его съел, еще в лесу…

— Что съел? — спросил я.

— Дин-донг.[10]

— Ты успел съесть дин-донг, пока мы были в лесу?

— Угу.

— И почему мы этого не заметили? — удивился я.

— Я съел его, когда ходил пописать.

— Круто, — пробормотала Слим.

— Он слишком маленький, чтобы поделиться с вами, так что…

— Мог бы оставить немножко для этой псины баскервилей, — заметила Слим.

— Откуда же мне было знать…

Псина издала раскатистый рык, звучавший так, будто ее глотка была наполнена мокротой.

— У тебя что-нибудь есть, Дуайт? — спросила Слим.

— Не-а.

— У меня тоже.

— Что же нам теперь делать? — заскулил Расти. — Народ, если она нас покусает, нам сделают прививку от бешенства. Воткнут такую здоровую иголку прямо в живот и…

Слим медленно присела и протянула руки к собаке, которая в ответ прижала уши и испуганно зарычала.

— Ты уверена, что стоит это делать? — спросил я.

Не обращая на меня внимания, она заговорила с собакой тихим певучим голосом:

— Привееет, пеесик. Привет, паарень. Ты ведь хороший, да? Ты хочешь поесть? А? Мы бы дали тебе чего-нибудь, но у нас ничего нет.

— Эта псина откусит тебе руку, — забеспокоился Расти.

— Нееет, не откуусит. Он же хороооший песик. Ты ведь хороший песик, правда?

Собака прижалась к земле, продолжая рычать и скалить зубы.

Вокруг нас валялись куски битого стекла, мелкие камешки, несколько сигаретных бычков, листья и веточки, которые, наверное, принесло ветром из леса, грязная раздавленная пачка из-под «Лаки Страйк»,[11] пивные банки, такие же сплюснутые, как пачка, безголовая змея, облепленная муравьями, чей-то потерянный носок… куча всего, но ничего, что можно было бы использовать как оружие.

Слим по-прежнему сидела, протягивая руки к собаке и приговаривая все тем же мурлыкающим тоном:

— Ты хорооошая собачка, а? Почему бы вам, парни, не поглядеть, сможете ли вы забраться на этот слаавный ларечек, да, собачка? Даааа, хороошая собачка. Может быть, Дуайт сумеет втянуть Расти наверх, и они вдвоем подождут меня на крыше этого слааавного ларечка? Хорошая мысль, да, собачка? Даааа, отличная…

Мы с Расти уставились друг на друга.

Скорее всего, мы думали об одном и том же:

Мы не можем просто убежать и оставить Слим с собакой. Но ведь она ВЕЛЕЛА нам бежать. А когда она что-нибудь говорит, это не просто так. И она умнее нас обоих, так что, может быть, у нее есть какой-то блестящий план.

Я засомневался настолько, что уточнил:

— Ты уверена?

— Я ооочень уверена, да? Как думаешь, песик? — промурлыкала она. — Было бы так здорово, если бы эти пустоголовые засранцы делали то, что я говорю, правда?

После этого мы с Расти начали понемногу отступать в стороны.

Собака отвела единственный глаз от Слим и принялась вертеть головой, пытаясь уследить за нами. В ее угрожающем рычании ясно звучало требование оставаться на месте, но мы продолжали отодвигаться.

Одним глазом псина все равно не могла уследить за всеми нами.

Забыв о Слим, она принялась крутить головой из стороны в сторону как увлекшийся зритель на теннисном матче. Ее рычание превратилось из угрожающего в яростное, заглушив тихий голос Слим.

Слим опустила руки, ухватилась за подол футболки и медленно стянула ее с себя.

Собака уставилась на нее.

— Бегите, парни! — заорала Слим.

Мы с Расти бросились к закусочному ларьку. Я со всей силы врезался боком в стенку, чтобы быстро остановиться. Пригнувшись и сцепив пальцы в замок, я краем глаза заметил, как Слим с собакой тянут футболку в разные стороны. Слим стояла правым коленом на земле, упираясь вытянутой левой ногой, чтобы противостоять напору противницы.

Расти поставил ногу в подставленный мной замок и подпрыгнул. Я с силой толкнул его вверх, и он уцепился за крышу. Я почти ожидал, что он свалится, но он удержался. Я не стал проверять, как у него дела — я неотрывно следил за поединком между Слим и собакой.

Собака, вцепившись зубами в свой конец футболки, рычала как безумная, яростно мотала головой и упиралась лапами в землю, как будто не было ничего важнее для нее, чем вырвать тряпку из рук Слим.

Та теперь стояла на обеих ногах, слегка согнув колени и откинувшись назад. Из-за позы, покрытой влагой кожи и белого купальника казалось, что она катается на водных лыжах. Но, упав, она окажется вовсе не в приятной прохладе реки. И собака в мгновение ока накинется на нее, раздирая тело вместо ткани футболки.

— Забирайся скорее, — крикнул сверху Расти.

От очередного рывка собаки плечи и руки Слим задрожали. Она заметила, что я смотрю в ее сторону и завопила:

— Забирайся на крышу!

И пока она смотрела на меня, собака отпустила футболку.

Слим вскрикнула и стала опрокидываться назад, размахивая руками. Футболка хлопала в воздухе. Потом Слим упала.

Собака набросилась на нее.

Завывая как маньяк, я бросился к ним. Слим лежала на спине, собака стояла над ней, придавив задними лапами ее бедра и пытаясь разорвать ее на части когтями и зубами. Слим, задыхаясь и хрипя, держала ее за передние лапы, пытаясь отодвинуть животное подальше от лица и шеи.

Я схватил тварь за хвост.

Думаю, в тот момент я хотел просто оторвать пса от Слим и дать ей время добежать до ларька. Но, увидев, что Слим вся исцарапана и в крови, я, кажется, слегка взбесился.

В следующий момент я понял, что раскручиваю пса, держа его за хвост. Я держал его двумя руками, крутясь вокруг собственной оси. Сначала собака пыталась обернуться и укусить меня, но просто не могла дотянуться.

Скоро она прекратила попытки и просто выла, пока я кружился, кружился и кружился.

После того как я схватил собаку, Слим сумела подняться на ноги. Кружась, я видел ее — передо мной, пропала, передо мной, пропала…

Поднявшись, она захромала к ларьку. Ближе, ближе… Сделав еще один круг, я увидел, как она подпрыгнула. Еще круг — Расти втягивает ее наверх за руку. Круг — мелькает светлое пятно ее джинсов. Потом — она стоит на крыше рядом с Расти.

Я все крутился и крутился. Раз за разом я видел Расти и Слим, стоящих на крыше плечом к плечу и глядящих на меня.

Круг за кругом. Они выглядели ошарашенными и обеспокоенными.

К этому времени у меня уже здорово кружилась голова и начинали уставать руки. Я подумал, что, по-хорошему, надо как-то заканчивать эти танцы — может быть, ударить псину головой об стенку. Так что я стал постепенно продвигаться к ларьку.

— Не тащи ее сюда! — заорал Расти.

— Просто брось ее, — выкрикнула Слим.

Что я и сделал.

Подождав, пока вращение не развернет меня прочь от ларька, я отпустил хвост. Когда противовес пропал, я зашатался, стараясь удержаться на ногах. На какое-то время я потерял собаку из виду, только услышал, как тон ее завываний поднялся на пару октав.

Затем, все еще неуверенно держась на ногах, я заметил ее. Прижав уши и суча лапами, она летела прочь, разворачиваясь в воздухе, как будто кто-то вращал ее тело на невидимом шампуре.

Она ударилась о землю далеко за пределами поля Янкса, исчезнув в облаке пыли, и вой прервался воплем боли.

— О боже мой, Дуайт, — раздался позади меня голос Слим.

А Расти пробормотал: «Иисус Иосифович и вся его королевская рать…»

А потом, рыча как разозленный гризли, из пыльного облака вылетела собака.

— Черт! — заорал Расти.

— Беги! — выкрикнула Слим одновременно с ним.

Я испустил бессловесный вопль удивления и ужаса и бросился к ларьку.

Глава 6

Подпрыгнув, я уцепился за край крыши. Расти и Слим схватили меня за запястья и втащили наверх так быстро, что я почувствовал себя невесомым. Секундой позже собака врезалась в стену под нами.

Задыхаясь, я растянулся на рубероиде, мое сердце бухало в груди.

Пока я приходил в себя, Слим, скрестив ноги, сидела рядом, хлопала меня по плечу и приговаривала: «Ух ты!», «Ты мне жизнь спас!», «Да ты просто ненормальный!» — и тому подобное, отчего я чувствовал себя настоящим героем.

В это время Расти стоял на краю крыши, у доски с надписью «ПИВО — ЗАКУСКИ — СУВЕНИРЫ» и следил за собакой. Он говорил: «Она все еще здесь», и «Кажется, после всего этого ее даже не поцарапало», и «Как мы теперь выберемся из этого дерьма?», и так далее.

Через пару минут я сел и посмотрел на Слим. Ее лицо, плечи, грудь, руки — даже тыльная сторона ладоней — были покрыты царапинами. От ключицы до самого края купальника над правой грудью тянулись следы когтей. Впрочем, крови было немного, большинство царапин были недостаточно глубокими. Но не все.

— Эта псина здорово тебя поцарапала, — сказал я.

— По крайней мере, не покусала. Благодаря тебе.

— Тебе все равно придется делать прививку от бешенства, — оглянувшись через плечо, заявил Расти.

— Черта с два, — ответила Слим.

— Тебе придется, — настаивал Расти.

— Не глянешь на мою спину? — попросила Слим.

Я переполз по крыше вокруг нее и содрогнулся. Ее голая (если не считать шнурки, поддерживавшие купальник) спина после падения на землю была покрыта грязью и кровью. По меньшей мере пять кусков стекла до сих пор торчали из-под кожи.

— Ой, мамочки, — прошептал я.

Расти подошел, чтобы посмотреть:

— Классно приземлилась.

— Я старалась, — улыбнулась Слим.

Я принялся вынимать из нее кусочки стекла.

— Тебе придется делать еще и прививку от столбняка, — заявил Расти.

— Вот уж нет, — ответила Слим.

— Вообще-то, ей делали прививку от столбняка в прошлом году, — вмешался я, — после того, как тот идиот ее порезал.

— Вот именно, — согласилась Слим.

— А одного укола хватает лет на пять-десять, — добавил я.

— Все равно еще один укол не помешает, — настаивал Расти. — Просто на всякий случай. И от бешенства.

Я вынул из спины Слим все стекло, но кровь по-прежнему текла.

— Тебе лучше прилечь, — сказал я ей.

Она улеглась ничком на крышу, подложив руки под щеку.

Ее спина выглядела так, будто ее покрасили ярко-красной краской. Кровь сочилась из десяти или двенадцати царапин и порезов. Нигде, впрочем, — по-настоящему сильно.

— Очень болит? — спросил я.

— Бывало и лучше. Впрочем, бывало и хуже.

— Да уж, наверное. — Слим до этого не раз доводилось пораниться при мне, о других случаях мне рассказывали — например, о том, что любил делать с ней ее отец. По сравнению с прежними происшествиями сегодняшние раны выглядели незначительными.

— Тебе придется наложить швы, — сообщил ей Расти. — Много швов.

— Да, он, наверное, прав, — согласился я.

— Да все будет нормально, — ответила она.

— Как только мы остановим кровь, — добавил я и принялся расстегивать рубашку.

— Если только не начнется инфекция, — сказал Расти.

— Ты просто душка, — пробормотала Слим.

— Просто стараюсь быть реалистом.

— Почему бы тебе не сделать что-нибудь полезное? — прервал его я. — Например, спрыгнуть вниз и сбегать за доктором?

— Очень смешно…

Я снял рубашку, свернул ее в несколько раз и осторожно прижал получившийся валик к нескольким порезам на коже Слим. Кровь тут же пропитала его, окрашивая клетчатую ткань в красный.

— Твоя мать тебя убьет, — сказал Расти.

— Это чрезвычайное положение. — Там, где крови на рубашке было больше всего, я прижал ткань чуть сильнее. Слим напряглась под моей рукой.

Расти, склонившись над нами, какое-то время молча смотрел. Потом снял свою футболку, сложил ее, встал на колени возле Слим с другой стороны и занялся другими ее порезами.

— Если немного прижать, кровь должна остановиться, — пояснил я.

— Знаю, — ответил Расти. — Ты здесь не единственный бойскаут.

— Единственный со значком первой помощи.

— Да пошел ты…

— Два бойскаута, — прокомментировала Слим, — и ни одной аптечки. Всегда готовы.

— Мы были бойскаутами, — пояснил Расти.

— Были готовы?

— В следующий раз, — сказал я, — надо будет взять с собой бинты.

— К черту бинты, — ответила Слим. — Лучше возьмите пушки.

Мы с Расти засмеялись.

Минут через пять кровотечение по большей части прекратилось. На всякий случай мы еще какое-то время прижимали ткань к спине Слим.

Потом Расти посмотрел на меня и спросил:

— Ты ведь пошутил, когда сказал мне идти за доктором, правда?

— А ты как думаешь? — ответил я.

— Просто хотел убедиться. В смысле, я решил, что ты шутишь, понимаешь? Потому что… я бы пошел, если бы было нужно. В смысле, если бы Слим действительно нужен бы был доктор. Если бы это было как… вопрос жизни и смерти. Я спрыгнул бы вниз и привел его — и плевать на собаку.

Это было странное заявление.

Странное, но очень храброе.

— Спасибо, Расти, — сказала Слим.

— Ну, что — это просто правда как она есть. В смысле, для тебя я сделаю все, что угодно. Для вас обоих.

— Если хочешь сделать что-то для меня, — ответил я, — то начни пользоваться дезодорантом.

Слим рассмеялась и тут же вздрогнула.

— Да пошел ты! Если уж тут кто и воняет, то это ты.

— Никто тут не воняет, — вмешалась Слим, всегда выступавшая в роли миротворца.

Я приподнял свою заляпанную кровью рубашку. Расти — свою. Мы оба какое-то время изучали спину Слим.

— Кровотечение прекратилось, — объявил я.

— Отлично, — откликнулась Слим.

— Но оно может начаться снова, если ты сразу начнешь двигаться. Лучше тебе полежать еще немного.

— Тем более что мы вряд ли куда-то пойдем в ближайшее время, — добавил Расти.

Я поднялся на ноги, подошел к краю крыши и перегнулся через край деревянной вывески. Собака уставилась на меня снизу, оскалила зубы и зарычала.

— Пшла вон! — закричал на нее я.

Она прыгнула. Я отпрянул, и мое сердце скакнуло, но собака ударилась о стену примерно в футе от земли и попыталась вскарабкаться выше. Пару секунд она яростно работала лапами, царапая когтями старое дерево. После чего упала, опрокинувшись на бок, но тут же снова вскочила и залаяла на меня.

— Чтоб тебе провалиться, гавкалка, — пожелал я вполголоса и отвернулся.

Расти, сидевший, скрестив ноги, рядом со Слим, посмотрел на меня с беспокойством:

— И что нам теперь делать?

— Сидеть здесь, — ответил я. — По крайней мере, пока. Пусть порезы Слим подсохнут. Когда мы будем готовы идти, мы подумаем, что делать с собакой.

— Может, она к тому времени уйдет, — предположила Слим.

— Было бы здорово, — согласился Расти.

— Боже мой, я хотела поговорить с ней по-доброму, а она попыталась сожрать мое лицо.

— Иногда не стоит быть слишком доброй, — пояснил я.

— Можешь повторить это еще раз.

— Иногда не стоит быть…

— Ладно, ладно, — оборвал Расти.

Я сел рядом со Слим и посмотрел на свои руки. Они были покрыты липкими красными разводами. Я потер их о джинсы, но лучше не стало.

Расти взглянул на собственные ладони. Они были такими же грязными, как мои. Слегка нахмурившись, он поднес правую руку в лицу. Секунду поизучав ее, он приподнял брови и лизнул ладонь.

— А, мерзость, — не удержался я.

Слим, лежавшая лицом ко мне, не могла видеть, чем занят Расти. Вместо того, чтобы менять положение, рискуя потревожить порезы, она спросила:

— Что он делает?

— Слизывает твою кровь с рук, — ответил я.

Он лизнул снова и улыбнулся:

— А ничего.

— Первоклассная кровь, другой не держим, — откликнулась Слим.

— Оно и чувствуется, — он сунул в рот заляпанный красным указательный палец. — Может, эти вампиры в чем-то правы. Вкусная штука. Дуайт, попробуй тоже.

— Не уж, спасибо, — меня передернуло.

— Что, испугался?

— Не имею ничего против крови Слим…

— С чего бы, — заметила Слим.

— Но я только что держал за хвост грязную шавку.

— Нытик, — ухмыляясь и хлопая в ладоши поддразнил Расти.

— Кстати, — прервал его я. — А чего касался ты в последнее время?

До него дошло. Он убрал язык и хмуро уставился на свои руки. Вид у него был такой, будто его сейчас стошнит, но он только передернул голыми облупленными плечами и произнес:

— Ничего особенного.

— Я уверена, что Расти всегда моет руки после туалета, — сказала Слим. На той части ее лица, что я мог видеть, играла ехидная улыбка.

— На них ничего не попало, если ты об этом, — сумел выдавить Расти. — По крайней мере, не много, — и он расхохотался.

Мы со Слим тоже рассмеялись, но она очень быстро умолкла — наверное, ей было больно смеяться, или она боялась, что от резкого движения снова может пойти кровь.

После минуты или двух тишины Расти спросил Слим:

— Хочешь, я оближу твою спину?

— О господи, нет!

— Боже мой, Расти, — присоединился я.

— А что такого? — спросил он. — Просто предлагаю ее немного почистить.

— Слюной? — ответила Слим. — Нет уж, спасибо.

— Уймись, — посоветовал я.

Посмотрев прямо мне в глаза, он произнес:

— Ты бы тоже мог присоединиться. Тебе бы хотелось, правда?

— Нет!

На самом деле, мне конечно хотелось бы. При мысли о том, чтобы провести языком по теплой, гладкой коже Слим — покрытой кровью или нет — у меня перехватило дыхание и чаще забилось сердце. Под плавками и плотной материей джинсов я почувствовал напряжение.

Но об этом знал только я.

— Ты совсем сдурел, — сказал я. — Я не стану лизать ее — и ты тоже.

— А что такого? — переспросил Расти.

— Даже думать забудь, — отрезала Слим.

— Да ладно, ладно. Подумаешь. Я же просто старался помочь.

— Ну конечно, — сказал я.

— Потому что знаешь, что случится, если мы не счистим с нее кровь? Она станет притягивать вампиров как магнит.

— Чего? — выдохнул я удивленно.

— Очко за оригинальность, — сказала Слим.

— А ты думаешь, не станет? — спросил Расти.

— Я думаю, что вампиров вообще не бывает, — ответил я.

— Я тоже, — сказал Расти. — Но что, если мы ошибаемся? Что, если Валерия как раз и есть вампир? Кровь привлечет ее к нам как приманка акулу.

И, хотя я не верил в вампиров, мне стало неуютно от его слов. Потому что никогда не знаешь наверняка.

Так ведь?

Правда?

Большинство людей говорят себе: мы не верим в подобную чушь — но, может быть, это потому, что мы боимся подумать о том, что они могут существовать. Вампиры, оборотни, призраки, пришельцы из открытого космоса, черная магия, дьявол, ад… может быть, даже Бог.

А если они существуют, то они могут до нас добраться.

Так что мы решаем, что они не существуют.

— Бред какой-то, — сказал я.

— Может, и да, а может, и нет, — ответил Расти.

— Скорее всего, да, — подключилась Слим.

— Если бы Валерия была вампиром — а она не вампир… — начал тогда я. — Во-первых, она даже еще не здесь. И, во-вторых, даже если она сюда доберется, она не сможет напасть на нас раньше, чем стемнеет. А нас здесь к тому времени уже не будет.

— Ты так думаешь? — спросил Расти.

— Я уверен.

Конечно, я был уверен.

Глава 7

Я улегся на спину. Рубероид под моей кожей был шершавым, но он, по крайней мере, не разогрелся так, как мог бы в более солнечный день.

— Что ты делаешь? — спросил Расти.

— А как ты думаешь?

— Нам надо убираться отсюда.

Я закрыл глаза, сложил руки на животе и произнес:

— Что за спешка?

— А ты хочешь, чтобы тебя поймали, когда они все-таки приедут?

— Почему бы и нет? — спросила Слим. — Мы же пришли посмотреть на Валерию, ведь так?

— Поглядеть на нее — а не быть пойманными на этом!

— Лучше пусть они нас поймают, — ответила Слим, — чем «Старина Горлопан»,[12] который мечтает откусить мне задницу.

Расти помолчал немного, потом жалобно протянул:

— Но не можем же мы просто сидеть на этой крыше!

— Дело не только в собаке, — пояснил я. — Чем дольше мы сидим, тем меньше будут кровоточить порезы Слим, когда мы отправимся домой.

— Но они вот-вот появятся.

— Может, у них есть бинты, — сказала Слим.

— Очень смешно.

— Давайте подождем часок, — предложил я.

— Может быть, если мы будем сидеть очень тихо, — сказала Слим, — собака уйдет.

— Ну конечно, — пробормотал Расти.

Я услышал шуршание и, открыв глаза, увидел, что Расти укладывается на крышу с другой стороны от Слим. Он испустил тяжкий вздох.

Мы лежали, вытянувшись рядом, и это напомнило мне плот, с которого мы ныряли в бухте Доннера. Поплавав, мы всегда устраивались отдохнуть на старой выбеленной платформе, в мокрых купальных костюмах, задыхающиеся и остывшие в речной воде. Вскоре солнце согревало нас. Но мы не торопились подыматься. Там было так здорово, что хотелось лежать на месте вечно. Плот слегка качался. Вода едва слышно шлепала по нему, издалека доносилось гудение моторных лодок и голоса птиц. С одной стороны было мягкое тепло летнего солнца, с другой — жесткая скользкая поверхность крашеного дерева. Рядом устроились твои лучшие друзья. И Слим была особенно хороша в бикини, когда ее кожа была покрыта каплями воды.

Жаль, что теперь мы лежали не на плоту, покачивавшемся в бухте, а на шершавой крыше ларька «ПИВО — ЗАКУСКИ — СУВЕНИРЫ». Окруженные не водой, а заброшенным полем Янкса. И ждали нас не мирные волны, а проклятая псина, рычавшая и гавкавшая снизу и то и дело пытавшаяся взобраться к нам.

Совсем не одно и то же.

Уж точно. Плот был раем, а это была преисподняя. И даже если бы собака магическим образом исчезла, я был уверен, что раны Слим начнут кровоточить, как только мы спустимся на землю.

Она и так потеряла много крови.

И потеряет еще больше по дороге домой.

Что, если она потеряет ее слишком много?

Я повернул голову и, сморгнув пот, посмотрел на Слим. Ее голова покоилась на скрещенных руках. Глаза закрыты. Ее лицо было покрыто каплями пота, в нескольких местах стекавшего тонкими струйками. Короткие волосы приобрели цвет бронзы и прилипли колечками в голове и лбу. От лба к подбородку тянулись три тонкие красные царапины.

Мне неожиданно захотелось поцеловать эти царапины.

И, может быть, еще эти крошечные мягкие кудряшки, упавшие к левому уголку ее рта.

Пока я смотрел, Слим открыла глаза. Моргнув несколько раз, она приподняла брови:

— Уже пора идти?

— Час еще не прошел, — возразил Расти.

— Я просто задумался, — ответил я.

— Смотри, чтобы голова не заболела, — поддел Расти. Короткий отдых улучшил его настроение — но не остроумие.

— Я не знаю, как мы пойдем отсюда домой, — сказал я.

— Я тоже, — сказал Расти. — Стоит нам спуститься, и собака сожрет нас на ужин.

— Я не про собаку думал.

— А стоило бы.

— Не о собаке речь. Мне не нравится, что нам придется идти до дома. У Слим, скорее всего, опять пойдет кровь.

— Велика беда, — сказала Слим.

— Может быть, и велика.

— Не так уж сильно она идет, — возразила она.

— Я думал, что будет лучше, если кто-то из нас сходит за помощью.

— Ну здорово, — проворчал Расти.

— И что? — спросила Слим. — Пришлет за мной скорую? Забудь. Какая-то пара порезов…

— Больше, чем пара.

— Да все равно, ничего особенного. Я не желаю, чтобы за мной присылали чертову скорую!

— Вообще-то, я думал о том, чтобы сбегать в город и попросить кого-нибудь подвезти меня сюда на машине. Или даже взять машину самому. В любом случае, надо отвезти тебя домой.

Слим слегка дернула верхней губой:

— Даже не знаю…

— Ты хочешь нас здесь бросить? — уточнил Расти.

— Я вернусь через час.

— Черт, через час! Я не хочу торчать здесь целый час.

— Поспи.

— А что, если что-нибудь случится?

— Я буду тебя защищать, Расти, — громко пообещала Слим, отвернувшись от него.

Он бросил на нее сердитый взгляд.

— А что делать с собакой?

— Пока вы сидите наверху, она не сможет…

— Это я понимаю. Что будешь делать ты? Думаешь, она просто позволит тебе уйти?

Я нахмурился.

— Я с ней разберусь.

— Да? Ну, удачи…

Он сказал это с сарказмом, но я ответил: «Спасибо». — и поднялся на ноги. Подойдя к самому краю крыши, я перегнулся через вывеску «ПИВО — ЗАКУСКИ — СУВЕНИРЫ», почти коснувшись ее коленями, и посмотрел вниз.

Собака, сидевшая у стены, неожиданно прыгнула на меня и ударилась о стену ларька.

— Думаю, она просто тупая, — сообщил я.

— У тебя есть какая-то идея? — спросила Слим.

— Не совсем.

— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Я оглянулся на нее, чувствуя приятное тепло.

— Спасибо.

— Эта тварь тебя прикончит, — простонал Расти, сидя на крыше.

Собака снова бросилась на стену, отскочила от нее и упала в пыль.

Я слегка стукнул по вывеске коленом. Хотя и казалась крепкой, она была прикреплена к крыше деревянными скобами, сделанными из планок два на четыре дюйма. Приложив некоторую силу, я бы мог оторвать одну из скоб — получилось бы что-то вроде дубинки, может быть, даже с гвоздями.

Но была одна проблема.

Отец выучил меня, что нельзя ломать чужую собственность. Даже если это рассохшаяся вывеска на заброшенном ларьке посреди поля Янкса.

Это не просто неправильно, это незаконно.

Если отец когда-нибудь узнает, что я разломал чужую вывеску, чтобы сделать дубинку для того, чтобы поколотить бродячую собаку…

— Что ты делаешь? — поинтересовался Расти.

— Ничего.

— Помощь нужна? — тут же спросил он.

Слим начала смеяться, но потом застонала от боли и умолкла.

— Ты как? — обернулся я.

— Бывало и лучше, — она слегка скривилась и добавила: — Но бывало и хуже.

— Ты не беспокоишься за эту псину? — спросил я.

— Смеешься?

Я пожал плечами:

— Ну, может, ты большой любитель животных.

— У всего есть пределы, — сказала она.

— Значит… ты не очень расстроишься, если с собакой случится что-то нехорошее?

— Что, например? — спросила она.

— Ну, что-нибудь по-настоящему плохое.

— Не думаю, — произнесла она, взглянув на меня в упор.

Кивнув, я заметил, что Расти смотрит на меня немного странно. Его брови как будто хмурились, но в глазах было безумие, а на губах играла улыбка.

— Что? — спросил я.

— Что ты собираешься делать?

Я пожал плечами и подошел к краю, где заканчивалась вывеска. Внизу наблюдавшая за мной собака шла следом за мной. Когда я остановился, замерла и она.

— Пошла вон! — снова закричал на нее я.

Она залаяла, прыгнула, ударилась о стену и попыталась взобраться наверх. Когда она рухнула на бок под стеной, я прыгнул.

По плану я должен был приземлиться на собаку обеими ногами.

Раздавить ее.

Уже в воздухе я услышал короткий беспокойный скулящий звук, как будто она догадалась, что сейчас произойдет.

Я приготовился к тому, что подошвы моих кедов врежутся в ее грудную клетку — может быть, с влажным хлопком, когда вывалятся ее внутренности.

Но у собаки было достаточно времени, чтобы убраться с моего пути.

Ей это удалось. Почти.

Вместо того, чтобы приземлиться прямо на собаку, я одной ногой ударился о землю, а второй припечатал ее хвост.

Псина взвыла.

Я шатнулся вперед, но сумел остаться на ногах. Восстановив равновесие, я оглянулся. Собака бежала прочь, скуля и завывая, поджав зад и спрятав хвост между задних лап, как будто опасаясь нового нападения.

— Вот так, получай! — заорал Расти с крыши.

Собака села, извернулась и принялась изучать свой хвост.

— Я постараюсь вернуться как можно скорее, — крикнул я.

Мой голос, видимо, привлек внимание собаки. Она забыла про хвост, обернулась и уставилась на меня единственным глазом.

— О нет, — прошептал я.

Она снялась с места как спринтер с низкого старта.

— Черт! — завопил Расти. — Давай! Беги!

Я побежал как сумасшедший.

Где-то позади меня Расти вопил:

— Эй ты, шелудивый кусок дерьма! Иди сюда!

Я оглянулся.

Собака, уже догонявшая меня, повернула голову на голос.

Расти запустил в нее кроссовкой.

Собака залаяла на него — точнее, на летящий предмет.

Кроссовка упала на землю в паре метров от животного, — не ближе, — подняв облако пыли. Но все равно собака повернулась и залаяла в том направлении.

Расти бросил вторую кроссовку.

Собака оглянулась на меня, взрыкнула, засекла вторую кроссовку (которая все равно не долетела бы до нее по меньшей мере пять футов) и побежала к ларьку, чтобы возобновить осаду.

Глава 8

Опасаясь, что собака передумает и погонится за мной, я бежал изо всех сил, пока не достиг леса. Там я остановился и снова посмотрел назад.

Собака уселась перед ларьком, лая и виляя хвостом, как будто она загнала пару белок на дерево.

Расти помахал мне с крыши, медленно поведя рукой туда-сюда над головой как большой сонный ребенок.

Я точно так же махнул в ответ.

Слим, видимо, стоявшая на коленях за вывеской, держась за нее одной рукой, другой тоже помахала мне.

У меня в горле застрял комок.

Я яростно замахал в ответ и прокричал: «Скоро увидимся!»

А голос в моей голове прошептал: «Да неужели?»

Но кто станет обращать внимание на этот голос? Мы слышим его постоянно. По крайней мере, я — а вы нет? Когда кто-нибудь, кого вы любите, выходит из дома, вам не начинает казаться, что вы больше его не увидите? Летя куда-нибудь на самолете, вы не думаете: «А что, если он упадет»? Сидя за рулем, не представляете себе грузовик, выехавший на середину дороги, и ужасную аварию, в которой погибают все, кто находился в машине? От таких мыслей на пару секунд возникает мерзкий тошнотворный страх. А потом вы говорите себе, что ничего не случится. И, как правило, ничего не случается.

Как правило.

Я опустил руку и посмотрел на моих друзей, потом отвернулся и поспешил к дороге.

Теперь я бежал не так быстро. Не так, как бегают от собаки, а так, как бегут, когда предстоит преодолеть большую дистанцию. Быстрый бег, но не спринт.

То и дело у меня возникало желание обернуться.

Но я каждый раз говорил, что с ними все в порядке. Пока они сидят на крыше, собаке до них не добраться. А если на поле заявится кто-то еще — какие-нибудь бродяги, алкаши или Странствующий цирк Вампиров — Расти и Слим лягут на крышу, и никто даже не узнает, что они там.

Кроме того, если бы я вернулся, мы бы снова застряли на поле, не имея ни шанса добраться до дома так, чтобы Слим не истекла кровью.

Пойти за машиной было самым разумным.

Так я убеждал себя.

Но чем дальше я убегал от поля Янкса, тем больше я жалел о том, что не остался. Пару раз я даже останавливался, оборачивался и смотрел на дорогу, исчезавшую позади меня в лесу.

И думал о том, чтобы вернуться.

Может быть, я бы и вернулся, если бы не собака. Мне совершенно не хотелось встречаться с ней еще раз.

Во-первых, я чувствовал себя виноватым из-за того, что пытался ее убить. Это было глупо. Проклятое животное напало на Слим — оно поранило ее и пыталось разорвать. За это оно заслуживало смерти. Определенно. Безо всяких сомнений. Но все равно, я чувствовал себя погано из-за того, что прыгнул с крыши, пытаясь убить псину. В какой-то мере я был даже рад, что она успела увернуться.

Во-вторых, она наверняка напала бы на меня, вздумай я вернуться на поле Янкса пешком. Она попытается меня покусать, и мне снова придется пытаться ее убить.

Но я надеюсь, что собака не была единственной причиной, по которой я не стал возвращаться. Надеюсь, что это не было слишком эгоистичное решение.

Но ведь никогда не знаешь точно.

Истинные причины.

А если даже и удается доискаться до истины, оказывается, что лучше было вообще не искать.

Лучше поверить в то, что тебе больше нравится.

Если сумеешь.

Как бы там ни было, назад я не пошел. Я продолжал с пыхтением бежать по полутемной грунтовой дороге, потея так сильно, что джинсы стали прилипать к ногам.

Я никого не встретил. На дороге от поля Янкса до Третьего шоссе кроме меня не было ни души.

Добравшись до трассы, я перешел на шаг. Мне нужно было перевести дух и немного отдохнуть, но, кроме того, мне не хотелось, чтобы кому-нибудь из проезжающих мимо людей пришли в голову неверные мысли.

Или верные.

Я находился всего в нескольких километрах от Грендвилля, так что некоторые из проезжавших мимо людей могли узнать меня. Увидев, как я иду вдоль шоссе, они, скорее всего, не обратили бы на меня никакого внимания. Но если они увидят, что бегу, они решат, что что-то не в порядке.

И либо остановятся, чтобы предложить помощь, либо поедут дальше и расскажут все, что они только что видели.

«Подумать только, Мэвис! Я ехала сегодня по Третьему шоссе, и кого, ты думаешь, я видела? Сыночка Фрэнка и Лейси, Дуайта, в полном одиночестве, у самого поворота на поле Янкса, бегущего так, будто за ним сам Дьявол гнался. Выглядело это очень странно».

«Думаешь, он что-то натворил?»

«Ох, Мэвис, даже не знаю. Он всегда был таким славным мальчиком. Но все когда-то случается в первый раз…»

«Думаю, тебе лучше рассказать его родителям, где ты его видела».

«Да, ты права. Я бы хотела знать, будь это мой сын».

И начнется. В Грендвилле все не только знают друг друга, но думают, что это их обязанность — совать нос в чужие дела. Мне приходилось слышать, что «нужен целый город, чтобы вырастить ребенка». Если вы спросите меня, то город нужен, чтобы разрушить ребенку жизнь.

В Грендвилле иногда создавалось ощущение, будто живешь в шпионском притоне. Одно неверное движение, и об этом узнавали все. В том числе твои родители.

Обдумав все это, я решил, что не хочу, чтобы меня вообще видели на трассе. Так что каждый раз, слыша звук приближавшегося автомобиля, я поскорее сходил с дороги и прятался за деревьями, пока он не проезжала мимо.

Но, даже спрятавшись, я продолжал следить за дорогой. Если бы мимо проехало что-нибудь, напоминающее Странствующий Цирк Вампиров, я хотел знать об этом заранее. В таком случае я собирался бросить все и бежать обратно на поле Янкса.

В остальное время, когда я не скрывался от автомобилей, я думал о том, как заполучить машину самому.

Первой мыслью было одолжить мамину. Но, если подумать, мама никогда не позволит мне ее взять, не расспросив предварительно, куда я собираюсь. Поле Янкса, скорее всего, было в списке запрещенных мест. И она была бы сердита на меня (и разочарована), если бы я честно ответил, куда собираюсь. А врать было бы только хуже: «Если человек соврал тебе один раз, — говорила она мне, — ты уже никогда не сможешь полностью ему доверять».

Очень верно. Я знал это тогда и понимаю сейчас.

Так что я не мог ей врать.

И, значит, я не мог взять ее машину.

И отцовскую тоже.

У обоих моих братьев тоже были машины, но они непременно настучали бы на меня родителям. Так что я не мог обратиться ни к одному из них…

Затем я вспомнил о Ли, жене моего брата Денни. Великолепно!

Она, конечно же, позволит мне воспользоваться ее старым Шеви-пикапом и не станет болтать.

Я научился водить на ее пикапе, и Ли была моим инструктором. Если бы не она, я мог вообще никогда не выучиться водить машину. Мама, каждые две секунды вскрикивавшая «Осторожно!», была плохим учителем. Отец отдавал приказы, как будто это была строевая подготовка. Мой брат Стью был помешан на скорости — учиться у него вождению было так же разумно, как беседовать с Чарли Старквезером[13] об использовании огнестрельного оружия. Денни мог оказаться нормальным инструктором, но Ли была на кухне, когда мы начали обсуждать мои занятия, и она вызвалась помочь.

Это было прошлым летом, когда мне исполнилось пятнадцать.

Я проводил много времени с ребятами моего возраста: Расти, и Слим (которая называла себя Дэгни), и парнем по имени Эрл Гродин, у которого была моторная лодка, и он хотел, чтобы мы плавали с ним на рыбалку почти что ежедневно. И мы действительно плавали рыбачить почти каждый день. Эрл обожал рыбачить. Самым странным было то, что он настаивал на том, чтобы ловить на червей, но не мог заставить себя прикасаться к ним. Так что мне, Расти и Дэгни приходилось выбирать для него червей и насаживать их на крючок. Я никогда не видел, чтобы кто-то испытывал такое отвращение к дождевым червям. В конце концов, Дэгни сунула живого червя себе в рот. Широко распахнутыми от ужаса глазами Эрл смотрел, как она жует. Потом его стошнило. А потом он шлепнул Дэгни по лицу, как будто хотел заставить ее выплюнуть червя, за что я ударил его кулаком в нос и выкинул за борт. После этого он больше не брал нас с собой на рыбалку. Но к тому времени лето все равно почти закончилось.

Конечно, кататься на лодке было здорово, но проводить время с Ли было даже веселее.

Она работала школьной учительницей, так что летом у нее был отпуск. Она разрешила мне заглядывать к ним домой всякий раз, когда у меня было настроение поучиться вождению, что я и делал.

В первый раз она посадила меня за руль своего большого старого пикапа, сама устроилась на пассажирском сидении, дала мне пару советов, и мы отправились в путь. Их дом стоял на самом краю города, так что нам не нужно было волноваться из-за проезжающих машин. Что было только к лучшему. Хотя само вождение оказалось несложным процессом, мне было трудно уследить за дорогой.

Потому что Ли была сногсшибательна.

Большинство красивых женщин — просто пустышки. Но не Ли. Она была очень разумной, дружелюбной и забавной. Я бы сказал, что она была совершенно обычным человеком, но это не так. Она была гораздо лучше любого нормального человека. Гораздо лучше. Но, кажется, сама об этом не догадывалась.

Когда мы устраивали занятия, она надевала шорты. Не обрезанные джинсы, а настоящие шорты — красные или белые, синие, или желтые, или розовые, но всегда очень короткие и обтягивающие. У нее были великолепные ноги, загорелые и гладкие — и так трудно было перестать пялиться на них.

Поверх она надевала футболку или вязаную кофточку или блузку с коротким рукавом. Иногда, когда это была блузка или рубашка, в просвет между пуговицами я мог заметить ее бюстгальтер. Но я старался не заглядывать туда слишком часто.

Чаще всего я бросал взгляд на ее ноги.

Я мог бы тайком бросать взгляд на ее лицо — она была по-настоящему красива, — но на него я и так мог смотреть без утайки.

В первую же поездку с Ли я научился водить. Занятия мне больше не были нужны. Она понимала это так же, как и я, но мы не стали об этом никому говорить. Остаток лета я два или три раза в неделю приходил к ее дому, и мы отправлялись кататься на ее машине.

Пока я вел автомобиль через город и по окраинным дорогам, мы болтали обо всем на свете. Мы делились секретами, жаловались друг другу на моих родителей, говорили о том, что нас беспокоило, обсуждали любимые фильмы, смеялись. Мы очень много смеялись.

Это было почти как оказаться на незабываемом свидании с самой прекрасной женщиной в городе. Почти. Я не ждал, что мне удастся сблизиться с Ли. Я имею в виду, нельзя же заигрывать с женой собственного брата. Кроме того, она была на десять лет старше меня. И, кроме того, она была мне явно не по зубам.

Мне оставалось только пялиться.

Ли знала, что я исподтишка смотрю на нее во время поездок, но это, кажется, не заботило ее. Обычно, заметив мой взгляд, она ничего не говорила. А иногда делала замечание вроде: «Смотри внимательно, сейчас будет поворот», или «Не забывай посматривать и на дорогу». И хотя она произносила это со смехом, я всегда отчаянно краснел и бормотал: «Извини», — на что она говорила: «Ничего страшного. Только не врежься во что-нибудь».

И вот однажды я врезался.

В тот день Ли по какой-то причине не надела бюстгальтер. Может, они все были в стирке. Может, ей было слишком жарко. Как знать? Как бы там ни было, я это понял, как только она вышла из дома. Сквозь ярко-красную блузку нельзя было ничего разобрать, но ее грудь колыхалась свободнее, чем обычно. Не было никаких сомнений в том, что под тканью ничего не было.

Поняв это, я изо всех сил старался не засматриваться на ее грудь.

Через десять минут мы проезжали по узкой дороге через лес. Ли сидела рядом на пассажирском сидении, и я понял, что просто должен взглянуть.

Я скосил глаза.

Между двумя пуговицами на ее блузке ткань расходилась как вертикальные губы. И между ними проглядывал кусочек ее правой груди. Голой груди, гладкой и бледной в тени блузки. На самом деле, было видно не слишком много — небольшой серпик от силы полдюйма шириной.

Но и этого было слишком много.

Внезапно я перестал слышать, о чем говорила Ли. Я продолжал вести машину по дороге, улыбаясь, кивая и то и дело поворачивая голову, чтобы взглянуть на нее — сначала в лицо, чтобы убедиться, что она не наблюдает за мной, а потом в просвет блузки на ее грудь.

У меня перехватывало дыхание, я чувствовал возбуждение и вину.

Но не мог остановиться.

А потом Ли закричала: «Осторожно!» и, вытянув вперед руки, ухватилась за приборную панель.

Я перевел взгляд вперед как раз вовремя, чтобы увидеть оленя прямо перед машиной. Я крутанул руль, олень отпрыгнул в сторону, и мы благополучно миновали его. Но после этого я не смог вернуть машину обратно на дорогу и снес знак ограничения скорости.

К счастью, мы остались невредимыми.

Следующее, что я помню — мы с Ли стоим рядом возле машины, глядя на разбитую фару.

— Мне ужасно стыдно, — сказал я.

— Ничего страшного, дорогой, — ответила она. — Всякое случается.

— Дэнни меня прибьет…

— Не прибьет, — она похлопала меня по спине. — Мы ему ничего не скажем.

— Но он же заметит повреждение.

— Давай просто забудем о том, что у нас сегодня было занятие по вождению. Дэнни будет думать, что это я разбила машину. Это его вполне устроит, — улыбнулась она. — Ты же знаешь, как он любит рассуждать о «женщинах за рулем».

— Ты не можешь взять вину на себя! — запротестовал я.

— Я настаиваю.

— Но…

— Если он узнает, что это был ты, он задразнит тебя до смерти, да еще и расскажет всем знакомым. Ты этого хочешь? — потом, дружески сжав мое плечо, она добавила: — Кроме того, это же моя машина. Раз я говорю, что вела ее, значит, так оно и есть.

Ли не сдала меня.

Всю следующую неделю Дэнни развлекался, рассказывая об этой аварии. Мне хотелось сознаться, но тогда все узнали бы, что Ли соврала. Это точно не улучшило бы ситуацию.

Короче говоря, такой вот была Ли. Я мог рассчитывать на то, что она поможет мне вызволить Слим и Расти и никому об этом не расскажет.

Оставалось надеяться, что она дома.

Глава 9

Я был спокоен, пока добирался до дома Ли, но один вид ее пикапа, припаркованного на подъездной дорожке, превратил меня в нервную развалину.

Она дома!

Я почувствовал приступ паники.

Даже раньше я всегда немного трусил, наведываясь к Ли. Это могло показаться странным — ведь мы были хорошими друзьями. Но вы просто не представляете, какой необыкновенной и прекрасной она была. И насколько мне нравилось проводить время с ней, настолько мне не хотелось быть навязчивым. Я ни за что не желал, чтобы она считала меня надоедливым.

Я также не хотел, чтобы она увидела меня без футболки, потным и грязным с ног до головы.

Неожиданно я передумал просить Ли о помощи. Вместо того, чтобы подойти к ее двери, я пошел дальше.

Может быть, мне стоит пойти домой. Если я расскажу маме правду, она отвезет меня на поле Янкса. Потом она расскажет все отцу, и он…

— Дуайт?

Мое сердце подпрыгнуло. Повернув голову, я увидел Ли, стоящую в дверном проеме за полуоткрытой сетчатой дверью.

— О, привет, — откликнулся я, как будто неожиданно встретил ее в какой-нибудь глуши.

— Почему это ты убегаешь? — спросила она.

Я замер.

— Я не убегаю.

— Не хочешь Колы?

— Ну, — я пожал плечами, — да. Спасибо, — и я подбежал к ней через лужайку.

Она стояла на крыльце, придерживая дверь и наблюдая за мной с таким выражением на лице, как будто она уже знала обо всем, но считала, что будет забавнее, если она притворится, что ни о чем не догадывается.

Ли явно не ожидала гостей: на ней была старая синяя батистовая рубашка — скорее всего, принадлежавшая Дэнни. Рукава были закатаны до середины локтя, верхние две пуговицы не застегнуты. Рубашка была не заправлена (возможно, под ней просто не было ничего, во что ее можно было заправить). На ногах не было ни обуви, но носков.

Когда я взбежал по ступеням на крыльцо, она спросила:

— И где же ты прятался?

Я покраснел и передернул плечами:

— Да нигде вроде.

На пороге она обняла меня. Мы не часто обнимались — только когда не виделись очень долго. Я тоже обнял ее. Мы поцеловали друг друга в щеку, и Ли посильнее прижала меня к себе. По мягкому ощущению от ее рубашки я понял, что на ней нет лифчика.

Это было лучшее объятие в моей жизни.

Но через пару секунд Ли отпустила меня и отвернулась со словами:

— Давай заходи. Я достану тебе Колу.

Я пошел следом за ней на кухню, глядя на край ее рубашки. Подол едва закрывал ее ягодицы, ткань слегка развевалась во время движения.

— Так чем ты занимался? — спросила она.

— Ой, да, — неожиданно вспомнил я.

Этих слов было достаточно. Уже в паре шагов от кухни, Ли замерла и обернулась ко мне, приподняв брови.

— Наверное, с Колой можно подождать.

— Что случилось?

— Я надеялся, что ты разрешишь мне взять твой автомобиль на часок.

— Ну конечно, — ответила она, не засомневавшись даже на секунду.

— Спасибо.

Мы вошли в кухню. На столе лежала коричневая кожаная сумочка Ли, из нее она выудила ключи и перебросила мне.

— Спасибо, — снова поблагодарил я, подхватывая их на лету.

Когда я уже отвернулся, чтобы уйти, она спросила:

— Мне все равно нечем заняться. Хочешь, я поеду с тобой?

Я, должно быть, поморщился.

— Видимо, нет, — сказала она и пожала плечами.

— Не в том дело. Если ты хочешь поехать со мной, это даже здорово. Но я не хочу… ну, понимаешь, навязываться.

— Если ты станешь навязчивым, я тебе об этом сообщу.

— Ладно.

— И ты не навязываешься, — она коротко улыбнулась. — По крайней мере, пока. — Перестав улыбаться, она спросила: — Тебе нужна помощь, да?

— Ну, мне нужна машина. Но будет хорошо, если ты захочешь поехать со мной.

— Точно?

— Точно.

— И куда мы едем?

— На поле Янкса.

Она коротко рассмеялась, запрокинув голову, потом помотала ею и сказала:

— Это многое объясняет.

— Ты все еще хочешь поехать?

— Ну конечно. Но что случилось?

— На Слим напала собака.

Ли нахмурилась:

— Слим это Френсис?

— Да. Так вот, собака ее не сильно поранила, но Слим упала и порезалась. Я побоялся, что если она попытается добраться до дома пешком, то кровь снова пойдет, так что я оставил ее там с Расти. Они сидят на крыше закусочного ларька.

— А что с собакой?

— Она была там, когда я уходил. Но она не сможет добраться до них, пока они сидят на крыше.

— И ты собираешься спасать их на машине?

— Именно, — подтвердил я.

— Ладно. Дай мне минуту, чтобы одеться. Ты пока можешь взять себе Колы. Судя по всему, она бы тебе не повредила.

— Да, спасибо.

— Если хочешь умыться, не стесняйся.

Я кивнул, и она вышла из кухни. Я вздохнул.

Взбодрись, сказал я себе. Она еще вернется.

Но «одеться»…

Снова вздохнув, я подошел к раковине. Смыв высохшую кровь с рук, я плеснул холодной водой на лицо. Намочив бумажные полотенца, я счистил пот и грязь с рук, живота и груди. После этого я достал бутылку Колы из холодильника.

Я успел сделать всего несколько глотков, прежде чем вернулась Ли. Выглядела она практически так же, как прежде, но теперь из-под края рубашки выглядывали белые шорты. На ногах были белые кроссовки без носков.

— Ну что, готов?

— Готов.

— Хочешь, я поведу?

— Конечно, — я бросил ей ключи. Она поймала их и взяла сумочку со стола.

По пути к выходу она сказала:

— Мы сразу вернемся сюда, если Слим не понадобится врач.

— Отличная мысль.

Выйдя наружу, Ли придержала сетчатую дверь.

Я хотел было закрыть главную дверь, но Ли остановила меня:

— Оставь открытой. Чем больше воздуха попадает внутрь, тем лучше.

Так что я оставил дверь в покое и вышел следом, позволив сетчатому экрану захлопнуться за мной.

Ли, шедшая впереди меня, задрала подол своей рубашки. Оба кармана ее шорт были набиты. Из одного она достала упаковку бинтов. Из другого — банку Бактина.[14] Все это она на ходу засунула в сумочку.

Дойдя до подъездной дорожки, она распахнула водительскую дверцу пикапа. Я обежал вокруг машины с противоположной стороны. С бутылкой Колы в одной руке, я открыл пассажирскую дверцу одной рукой и забрался внутрь.

Ли бросила сумочку на сиденье между нами.

Слегка наклонившись вперед, она вставила ключ в замок зажигания. Легкий поворот — и двигатель ожил. Подав назад, Ли вывела машину с подъездной дорожки на улицу и переключила передачу, набирая скорость.

— Отправляемся! — возвестила она.

— Ура.

Ли с улыбкой поглядела на меня:

— Угостишь газировочкой?

— Конечно, — я передал ей бутылку Колы. Она не стала обтирать горлышко, просто поднесла его к губам, наклонила бутылку и сделала пару глотков. Сквозь зеленоватое стекло жидкость казалась красновато-коричневой.

В бутылке оставалось несколько глотков, когда Ли вернула ее мне.

— Допивай, — сказала она.

Обычно я всегда отираю горлышко, если кто-то пил до меня. Но не в этот раз. Я сунул горлышко в рот, думая о том, что Ли только что касалась его. Она не пользовалась помадой, но я был почти уверен, что почувствовал привкус ее губ.

— Так что вы делали на поле Янкса? — спросила Ли. — Искали кости?

— Искали вампиров, — ответил я.

Она обернулась ко мне, удивленно приподняв брови.

— Знаю, вампиров не существует. Но на поле должен был приехать вампирский цирк. Только на одну ночь. Странствующий Цирк Вампиров. Расти сказал, что их афиши расклеены по всему городу.

— Впервые об этом слышу, — сказала Ли. — Я сегодня не ездила в город. Дэнни снова уехал, так что я спала дольше, чем обычно.

— Где он на этот раз?

— В Чикаго. Какой-то торговый съезд. Расскажи об этом Цирке Вампиров.

— Там вроде как должен быть настоящий вампир…

— Серьезно? — она ухмыльнулась. — Я ни разу их не видела.

— Ее зовут Валерия. И во время представления она вроде как нападает на зрителей.

— Клево, — сказала Ли.

— Вот только мы не смогли бы попасть туда. Представление начинается только в полночь, и оно только для взрослых, а мне вообще нельзя ходить на поле Янкса.

— Так что вы все равно туда пошли.

— Ага. Ну, понимаешь, просто осмотреться. Мы думали, что, может быть, увидим Валерию.

— Посреди дня? Вы, детишки, что, никогда не слышали о вампирах?

— Конечно слышали. Мы не дурачки.

Она усмехнулась.

— Мы просто хотели посмотреть, что там происходит. Подумали, что, может быть, это будет что-то вроде парка аттракционов, и мы сможем подглядеть, как они готовятся к выступлению. И, может быть, сможем увидеть Валерию.

Великолепную! Притягательную!

Я решил не упоминать о том, что Валерия вроде как была ошеломляющей красавицей.

И внезапно отчаянно покраснел.

О боже мой, только бы Ли не узнала о нашем пари!

— Короче говоря, — продолжил я, — мы сомневались, что она и вправду проводит весь день в гробу, понимаешь? В смысле, это же все обман. Так что мы решили, что можем увидать ее, разгуливающей среди дня. И тогда мы бы точно убедились, что она не настоящий вампир.

— И что, вы ее увидели? — поинтересовалась Ли.

— Думаю, мы оказались на поле Янкса раньше цирка. Там никого не было, кроме нас. И собаки.

Глава 10

По Третьему шоссе Ли ехала на безопасной скорости, только слегка превышая разрешенный предел, но, свернув на скрытую от людских глаз грунтовку, резко разогналась. Я этому не удивился, так как ездил с ней много раз и знал о ее любви к опрометчивым поступкам.

Мне, впрочем, не на что было жаловаться. Она-то ни во что не врезалась.

Так что я держал себя в руках — и держался за торпеду и ручку двери, — пока машина вихляла по изгибам узкой дороги. Иногда повороты были такими резкими, что меня то ударяло о дверь, то почти что бросало на Ли.

У меня было искушение отпустить руки и упасть прямо на нее — не в виде наказания за безумное вождение, а только чтобы прикоснуться к ней. Хотя, это было бы крайне неловко. К тому же, из-за меня Ли могла врезаться в дерево. Я не хотел так рисковать, так что держался изо всех сил.

Дергаясь из стороны в сторону, качаясь и подпрыгивая, машина, наконец, выкатилась из лесного сумрака на серый свет на поле Янкса — и Ли ударила по тормозам так резко, что я едва не влетел в лобовое стекло.

Автомобиль проехал юзом и остановился.

У ларька, на котором я оставил Расти и Слим, было припарковано три машины: грузовой фургон, большой автобус и катафалк. Все три непроглядно черные, без всяких обозначений — никаких ярких надписей, оповещающих о том, что это Странствующий Цирк Вампиров, никаких летучих мышей, клыков или Валерии. Вообще ничего похожего. Как будто цирк хотел оставаться незамеченным, разъезжая по городам.

Несколько человек выгружали оборудование из грузовика.

— Кажется, цирк приехал, — заметила Ли.

— Видимо, да. Если это действительно они.

— Кто же еще?

— Понятия не имею, — ответил я.

— Я не вижу твоих друзей.

— Я тоже.

— Думаешь, они все еще здесь?

— Должны быть. Может, они спрятались на крыше за вывеской.

— Давай проверим, — сказала Ли, медленно ведя машину вперед.

Я открыл рот, но постарался не вскрикнуть. Вместо этого, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, я спросил:

— Что ты собираешься делать?

— Мы приехали, чтобы найти Слим и Расти. Именно этим я и займусь.

— Но здесь эти люди!

— Никто не может нам запретить приезжать сюда.

— Надеюсь, они тоже так считают.

— Конечно, — сказала она уверенно, но в ее глазах было легкое беспокойство.

Она ехала очень медленно. За звуком двигателя я слышал хруст стекла под колесами.

— Ты уверена, что сможешь проехать? — спросил я.

— Конечно, уверена.

— Ты не проколешь шину?

— Я никогда не прокалываю шины, — она одарила меня еще одной самоуверенной улыбкой. Потом добавила: — А на случай, если все-таки проколю, кто-нибудь из этих крепких молодых людей поможет нам их поменять.

Когда мы подъехали ближе, несколько рабочих прервали свои занятия и стали смотреть, как мы приближаемся. Остальные продолжали заниматься своим делом. Я насчитал всего двенадцать человек (хотя людей могло быть больше, невидимых мне).

Хотя люди на поле носили самые разные штаны — синие и черные джинсы или черные кожаные брюки, — поверх на всех были рубашки с длинным рукавом из какого-то черного блестящего материала. Изучая их наряды, я заметил, что не все рабочие были мужчины. По меньшей мере семеро выглядели женщинами.

Я предположил, что одна из них может быть Валерией.

А может быть, они все — это Валерия, и все очереди исполняют роль. А может быть, Валерия пережидает день в автобусе.

Или в катафалке.

Ли остановила машину, и я оглянулся на катафалк. Я хотел посмотреть, есть ли внутри гроб, но заднее окно было закрыто занавеской из красного бархата. Ли выключила двигатель.

К нам приближался мужчина.

Ли открыла водительскую дверцу. Мне вся ее затея казалась неудачной.

— Ты пойдешь туда? — спросил я.

— Ты можешь остаться здесь, — ответила она.

— А как же собака?

Она оглянулась.

— А где она?

— Не знаю, но, наверное, где-нибудь поблизости.

— Может, она решила не болтаться здесь, когда приехали все эти люди.

— Может быть, и нам стоит поступить так же, — заметил я.

— Да все нормально, — ответила она и выбралась наружу.

Я распахнул дверцу со своей стороны, спрыгнул на землю и поспешил за ней. Обежав вокруг пикапа, я встал рядом с Ли. Мужчина остановился в нескольких шагах от нас. Он окинул взглядом меня и, видимо, решив, что на меня можно не обращать внимания, перевел взгляд на Ли.

Он был таким красивым, что это казалось жутким.

Длинные волнистые волосы были черными как чернила, а глаза — бледно-голубые. Эти глаза, наверное, здорово смотрелись бы на женском лице; на его лице они выглядели неестественно и странно. Как и тонкие кривящиеся губы. Все черты его лица были тонкими, кожа — гладкой и слегка загорелой. Если не считать едва заметной щетины на подбородке и скулах, он мог бы сойти за симпатичную женщину.

По крайней мере, лицом. Его тело было совершенно иным: широкие тяжелые плечи, мышцы рук, растягивающие ткань рукавов. Несколько верхних пуговиц рубашки на мускулистой груди были расстегнуты. У него был плоский живот, узкие бедра, он носил черные кожаные брюки и нож в ножнах на поясе.

Пару раз оглядев Ли с ног до головы, он улыбнулся. Я никогда раньше не видел таких белых зубов. Несмотря на то, что вампиром была Валерия, я не мог удержаться от взгляда на его клыки. Они были не длиннее и не острее, чем у других людей.

— Если вы приехали за билетами, — сказал он достаточно дружелюбно, — боюсь, мы откроем кассу только за час до представления.

— И я не могу купить их заранее? — спросила Ли.

— Не раньше одиннадцати вечера.

— Но что, если тогда все билеты будут уже раскуплены?

— О, этого не случится. Не здесь. Мы распродавали все билеты на некоторых площадках, но этот стадион не будет заполнен. Было бы здорово, но увы, — он взглянул на меня и сказал Ли: — Вы знаете, что у нас есть ограничение по возрасту? На представление допускаются только взрослые, никого до восемнадцати лет. Думаю, ваш брат все еще немного не дотягивает до нужного возраста.

— Но как раз он-то и хочет посмотреть представление! — запротестовала Ли.

— Кто бы сомневался, — с ухмылкой оглянулся на меня мужчина.

— И парочка его друзей, — добавила Ли.

— Ну, если они не старше него…

— Может быть, они где-то здесь? Они отправились вперед, так что должны были оказаться здесь раньше нас. Подростки? Полный юноша и худенькая девушка со светлыми волосами?

Мужчина слегка пожал плечами и покачал головой:

— Я таких не видел. Здесь никого, кроме нашей команды.

Слегка обернувшись в сторону ларька, Ли прокричала: «СЛИМ? РАСТИ?»

Я посмотрел на крышу, но там никто не показался.

— Если они появятся, — попросила Ли, — вы скажете им, что мы уже здесь?

— С радостью.

— Спасибо. Я говорила им, что они еще маловаты для такого представления. Но они просто одержимы этой темой, вампирами… — Ли мотнула головой. — Вы понимаете — подростки…

— Я отлично понимаю, — ответил мужчина. — Несколько лет назад я и сам был таким. И тоже совершенно очарован вампирами.

— Они просто не могли не пойти сюда, чтобы посмотреть, что здесь происходит. Я уверена, что они надеялись, что случится чудо, и мне удастся купить для них билеты. Кажется, они считают, что я могу все.

— Я был бы рад вам помочь…

— Ли, — представилась она, протягивая руку.

— Ли, — продолжил он, аккуратно сжимая ее руку длинными пальцами. — Рад с вами познакомиться. Меня зовут Джулиан.

— Это мой брат Дуайт.

Мне не понравилось, что она использовала наши настоящие имена. Джулиан отпустил руку Ли и пожал мою. Его пальцы были теплыми и сухими.

Отпустив мою руку, он обернулся к Ли и спросил:

— Вы знаете, что происходит на представлении?

— Честно говоря, нет.

Он изобразил шутливо-обиженную гримасу и передернул плечами.

— Ну, обычно получается небольшое кровопролитие. Чаще большое. Вообще-то, может выйти очень кроваво. Выглядит страшнее, чем на самом деле, но может шокировать непривычных людей.

— Понимаю, — кивнула Ли со слегка обеспокоенным видом.

— Кроме того, в пылу боя порой рвется одежда. Могут быть видны… интимные части тела.

— С каждой секундой все интереснее, — не смогла сдержать улыбки Ли.

Джулиан слегка усмехнулся:

— Я просто хочу, чтобы вы поняли, почему мы стараемся не пропускать на представление детей.

— Мне почти восемнадцать, — сказал я почти правду.

— И сколько же тебе лет? — спросил Джулиан.

— Семнадцать, — сказал я и покраснел. Ненавижу врать.

— А твоим друзьям?

— Им обоим тоже по семнадцать, — ответил я и покраснел еще сильнее, потому что Слим, которой, как мне и Расти, было шестнадцать, выглядела скорее на четырнадцать.

Уверен, что Джулиан знал, что я вру. Но он все равно повернулся к Ли и сказал:

— Я могу сделать исключение, если их будет сопровождать взрослый.

— О, я пойду с ними, — заверила Ли.

— Тогда, полагаю, все в порядке.

— Это просто отлично. Спасибо, Джулиан. Подождите, я возьму свою сумочку, — она заглянула в машину и взяла сумочку с сиденья.

Она просто дурачится, — подумал я. Она же не собирается на самом деле покупать эти билеты? Снова подойдя к нам, Ли спросила Джулиана:

— Сколько будут стоить четыре билета?

— По десять долларов каждый.

— Значит, сорок долларов, — подытожила Ли. Повесив сумочку на плечо, она отыскала бумажник. Склонив голову, пересчитала купюры.

Я заметил, что Джулиан смотрит в вырез ее рубашки.

Он запал на нее, понял я. Вот почему он решил нарушить правила.

— Черт, — пробормотала Ли. — Кажется, у меня нет сорока долларов наличными.

Вот и все, — подумал я. Она и не собиралась покупать эти билеты. Я почувствовал облегчение и одновременно легкое разочарование.

Но тут Ли спросила:

— Вы случайно не принимаете чеки?

— У вас, — ответил Джулиан, — конечно, приму.

Так что она вытащила чековую книжку и шариковую ручку. Улыбнувшись мне, Ли слегка толкнула меня в плечо. Поняв, чего она хочет, я повернулся и слегка наклонился. Она стала писать, приложив чековую книжку к моей спине.

На секунду остановившись, она спросила Джулиана:

— На кого мне выписать чек?

— На Джулиана Страйкера, — ответил он. — Пишется «Страйкер», через «ай».

— Не на Странствующий Цирк Вампиров? — уточнила Ли.

— Нет, на меня. Все в порядке.

— У вас не будет неприятностей?

— Не думаю. Я владелец.

— А…

Она закончила писать. Выпрямившись, я увидел, как она вырвала чек из книжки.

Там, конечно же, указан ее адрес.

Ли передала чек Джулиану.

Он подержал его перед глазами, изучая несколько секунд, потом вложил в карман своей блестящей черной рубашки. Похлопав по нему, он улыбнулся:

— Конечно, если он окажется недействительным, мы заберем вашу кровь.

— Ну конечно, — ухмыльнулась она.

— Я принесу вам билеты, — сказал Джулиан. Он отвернулся и быстро пошел к открытой передней двери автобуса. Как и у катафалка, его окна были закрыты изнутри красным бархатом.

Я подождал, когда Джулиан исчезнет внутри. Потом прошептал Ли:

— На чеке есть твой адрес. Теперь он знает, где ты живешь.

— Ну и пусть, — ответила она. — Лучше загляни на крышу ларька, пока его нет.

Я посмотрел на ларек. Он был всего в каких-то двадцати футах от нас, и, кажется, ни один из рабочих больше на нас не смотрел. Так что я подошел к нему, подпрыгнул, ухватился за край крыши и подтянулся.

Расти и Слим там не было.

Не было ничего, даже моей рубашки.

Я спрыгнул на землю. Джулиан еще не вернулся. Я подбежал обратно к Ли и сообщил:

— Их там нет.

— Наверное, убежали, когда увидели подъезжающий цирк.

— Но как же собака?

Ли помотала головой, пожала плечами и тут же улыбнулась Джулиану, вышедшему из автобуса. Мне она тихонько сказала:

— Они уже, наверное, но полпути домой.

— Будем надеяться, — ответил я.

— Ваши билеты на сегодняшнее представление, — сказал приближавшийся к нам Джулиан, с улыбкой демонстрируя билеты. На каждом шагу его черные волосы развевались, блестящая рубашка мерцала, и… он позвякивал. Музыкальный перезвон походил на бряцание серебряных рождественских колокольцев, но не совсем.

Было больше похоже на шпоры.

Я взглянул на его ботинки. Конечно же, он носил шпоры с крупными серебряными колесиками.

Были ли они на нем с самого начала? Может быть, но мне так не кажется. Может быть, он надел их, пока был в автобусе.

Если так, то зачем?

Зачем ему вообще носить шпоры?

Я оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, нет ли поблизости лошадей, но не заметил ни одной.

Впрочем, в фургон можно было спрятать полдюжины клайдесдалов,[15] и никто бы не заметил.

Но я сомневался, что в этом цирке вообще были лошади. Скорее всего, Джулиан носил шпоры как модный аксессуар в дополнение к своему костюму.

Может быть, он в душе мечтал быть паладином.

Звон прекратился, когда Джулиан остановился перед Ли и передал ей билеты.

— Огромное вам спасибо, Джулиан, — сказала она.

— Не за что. У нас нет зарезервированных мест, так что приходите пораньше, — он улыбнулся еще шире. — И оставайтесь потом. После представления я познакомлю вас с Валерией. Вас, вашего брата и его друзей.

— Это было бы здорово, — сказала Ли. — Спасибо.

— Да, спасибо, — выдавил я.

— Пожалуйста, — ответил он Ли. — Я с нетерпением жду вас этим вечером.

— Всех нас, четверых? — покраснев, уточнила Ли.

— Кажется, я так и сказал.

— Наверное, — кивнула она. — Еще раз спасибо.

После этого она отвернулась и забралась в машину. Я обежал вокруг пикапа и запрыгнул на пассажирское сиденье.

Когда мы отъехали, Джулиан пошел прочь.

Ли развернула машину, и мы поехали через ухабы поля Янкса.

— Тебе не надо было покупать билеты, — сказал я.

— Ты же хотел увидеть представление, правда?

— Ну, да. Думаю, да. Но мама и папа ни за что не разрешат мне.

— Может, и нет, — она заговорщически улыбнулась мне. — Если узнают об этом.

— А как же Слим и Расти?

— У нас четыре билета, а Дэнни нет в городе. Мы можем пойти все вчетвером, как я и сказала Джулиану.

Сдерживая вздох, я пробормотал:

— Не знаю. Надеюсь, что они отыщутся. Они должны были дождаться меня.

— Я уверена, что с ними все в порядке.

Глава 11

Въезжая на затененную грунтовку, Ли сказала:

— Если бы я осталась на этой крыше, я бы спрыгнула и убежала в лес… наверное, даже еще до того, как Цирк появился на поле. Такой большой грузовик, скорее всего, сильно шумит, проезжая по лесу.

— И автобус тоже, — добавил я.

— Они услышали звук двигателей заранее и успели убежать.

— Но куда делась собака? — спросил я.

Она покачала головой:

— Наверное, она к тому времени уже убежала.

— А что, если не убежала?

— Тогда отвлеклась на новоприбывших.

— Да, наверное, — согласился я, но представил себе, как Слим и Расти бегут через поле Янкса от собаки, которая догоняет их, прыгает на Слим сзади, вцепляясь зубами ей в шею, и валит ее на землю. Расти оглядывается через плечо…

Не так, — подумал я. Расти медлительнее Слим. Он бы плелся сзади, так что собака напала бы на него.

Если только Слим не задержалась, чтобы защитить его.

Она могла так поступить.

Скорее всего, она так и поступила.

Тогда, — продолжал размышлять я, — хотя она и была быстрее, собака все равно напала на нее.

Я снова представил себе, как Расти оглядывается через плечо. Он наблюдает, как собака нападает на Слим, и та падает, он колеблется, понимая, что должен вернуться и помочь.

Но вернулся бы он?

С Расти никогда не знаешь наверняка.

Я не говорю, что он был трусом. У него было достаточно храбрости. Я много раз видел, как он шел на смелые — порой даже отчаянные — поступки. Но у него была эгоистическая жилка, беспокоившая меня.

Взять хотя бы то, как он спрятался этим утром, чтобы съесть дин-донг.

Или то, что он сделал в прошлый Хэллоуин.

Расти, Дэгни (которая позже стала Слим) и я решили, что поле Янкса — лучшее место для празднования самой жуткой ночи в году. Может быть, нам даже удалось бы подглядеть за сатанинской оргией или даже (если бы нам по-настоящему повезло) человеческим жертвоприношением.

Но затея, казавшаяся удачной в последние недели октября, превратилась в по-настоящему плохую сразу после заката на Хэллоуин. Думаю, в тот момент мы все поняли, что в пути до поля Янкса нас могут поджидать не выдуманные, а самые реальные опасности.

Мы встретились перед домом Расти, готовые к путешествию. Мы оделись в темную одежду. Каждый взял фонарик. У каждого был спрятанный нож — просто на всякий случай. За ужином я сказал родителям, что мы вместе с Расти пойдем «подурачиться».

Что не было совсем неправдой.

Когда мы уже отошли от дома Расти и шли к Третьему шоссе, Дэгни сказала:

— Я тут подумала.

— Надеюсь, это было не слишком больно, — ввернул Расти.

— Может быть, нам стоит заняться чем-нибудь другим этим вечером?

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Не ходить на поле Янкса.

— Ты шутишь.

— Нет, я серьезно.

— Ты что, струсила?

— Думать головой не значит трусить.

— Кооо-ко-ко, трусливый цыпленок!

— Эй, прекрати, — оборвал его я.

— Что, ты тоже струсил? Цыплята!

— Никто не струсил, — ответил я.

— Рад этому. Не хотелось бы думать, что мои лучшие друзья — парочка желтобрюхих трусов.

— Пошел ты… — сказал я.

Мы продолжали идти. Большинство домов были ярко освещены, возле каждого крыльца мерцали вырезанные из тыкв фонарики. По обеим сторонам улицы группки детей ходили и бегали от двери к двери с мешочками для сладостей. Почти все были в костюмах: кто-то в недолговечных пластиковых, купленных в магазине (ведьмы, пес Гекельберри,[16] Супермен, Дьявол и так далее), кто-то в самодельных (пираты, цыгане, вампиры, бродяги, принцессы и прочие), а некоторые (кому, видимо, не хватило фантазии, энтузиазма или денег) были в обычной одежде и масках. Каким бы ни был костюм, все смеялись и вопили. Я слышал, как дети стучали в двери и звонили в звонки и хором выкрикивали: «Кошелек или жизнь!»

До этого года мы и сами так развлекались. Но когда тебе исполняется пятнадцать, выпрашивание конфет начинает казаться детской забавой.

Полагаю, оно и было детской забавой по сравнению с путешествием на поле Янкса.

Проходя мимо суетящихся детей, я чувствовал себя очень взрослым и умным — но втайне мне хотелось бегать от дома к дому вместе с ними, в зловещем костюме Безголового Призрака, с вырезанным из резины топором в одной руке и полной конфет хозяйственной сумкой в другой.

В глубине души я мечтал, чтобы мы шли куда угодно, только не на поле Янкса.

И в то же время мне не терпелось там оказаться.

И я подозревал, что Дэгни и Расти чувствуют себя так же.

Но, независимо от того, как чувствовал себя каждый из нас, больше никто не говорил о том, чтобы отказаться от этой затеи. Вскоре мы уже вышли из города и шли по грунтовому повороту к Третьему шоссе. Хотя у нас были с собой фонарики, мы ими не пользовались. Полная луна освещала нам дорогу.

Время от времени мимо проезжали машины, и нам приходилось щуриться и отворачиваться от света их фар. В остальное время мы были в полном одиночестве на старой трассе.

По крайней мере, мы так думали.

Когда мы наконец добрались до грунтовки, которая вела к полю Янкса, Дэгни остановилась и попросила:

— Давайте передохнем пять минут, а?

— Испугалась? — поддразнил Расти.

— Проголодалась.

— Ага! — обрадовался он.

— Кто-нибудь еще хочет кусочек «Трех мушкетеров»?[17] — спросила Дэгни, засовывая руку в карман джинсов.

— «Такой большой, что можно разделить с другом!» — процитировал Расти.

— Точно, — сказал я.

Я достал фонарик и светил Дэгни, пока она, склонившись и прижав батончик к колену, разрезала его своим карманным ножом прямо вместе с оберткой. Расти взял первый кусок, я второй, Дэгни взяла оставшийся.

Прежде чем съесть его, она сунула в рот лезвие ножа, чтобы облизать его.

Мы с Расти принялись за наши кусочки «Трех Мушкетеров».

Освещенная луной, Дэгни медленно вытянула лезвие изо рта между плотно сжатых губ, как деревянную палочку от мороженого. Потом она сказала:

— Кто-то идет.

Не те слова, которые хочется услышать на Хэллоуин, стоя посреди дороги, окруженной со всех сторон лесом, в двух милях от города.

Я неожиданно потерял интерес к шоколаду.

— Не оглядывайтесь, — прошептала Дэгни. — Просто стойте смирно. Притворитесь, что все в порядке.

— Ты что, смеешься? — прошипел в ответ Расти.

— Если бы.

Дэгни замерла, глядя куда-то в пространство между мной и Расти.

— Кто это? — спросил я.

Она помотала головой:

— Сколько их?

— Один. Наверное.

— Что он делает? — спросил Расти.

— Идет по дороге. Пешком.

— Он крупный? — спросил я.

— Очень.

— Дерьмо, — просипел Расти. Потом затолкал остаток своего ломтика в рот и принялся громко жевать, широко разевая рот, так что зубы издавали тошнотворный влажный звук, врезаясь в толстый шоколад.

— Что нам делать? — спросил я Дэгни.

— Посмотрим, кто это? — предложила она.

— Давайте сматываться, — прочавкал Расти.

— Ну не знаю, — ответила Дэгни. — Убегать по лесу не кажется мне хорошей идеей. Если мы останемся здесь, нас могут заметить из проезжающей машины. И потом, этот человек может оказаться неопасным.

— К тому же, нас трое против него одного, — добавил я.

— И у нас есть ножи, — кивнув, добавила Дэгни.

Все еще жуя, Расти глянул через плечо, чтобы посмотреть на приближавшегося человека. Снова повернувшись к нам, он сказал:

— Вот же дерьмо! Не знаю, как вы, а я убираюсь отсюда.

И он кинулся в темноту окружавшего дорогу леса. Оглянувшись на нас, он позвал:

— Пошли же, ребята!

Дэгни не пошевелилась.

Так что и я остался на месте.

— Бежим!

Мы не двинулись, так что он бросил:

— Ваше дело, — и исчез в темноте.

— Ну, здорово, — пробормотал я.

Дэгни пожала плечами:

— Двое против одного.

Я затолкал остаток «Трех мушкетеров» в карман куртки и обернулся.

И понял, почему Расти убежал.

Чего я не мог понять, так это как Дэгни могла оставаться такой спокойной.

Над серединой Третьего шоссе скользил призрак. Очень высокий призрак. На самом деле это был высокий человек, обернутый с ног до головы в простыни. На каждом шагу из-под ткани показывалась босая нога. Но кроме этого ничего нельзя было разглядеть, только смутный силуэт. На голове странного явления была надета черная шляпа-котелок. На шее болталась веревка, завязанная в висельную петлю, которая удерживала на месте простыню.

Ветра не было, но простыни развевались и колыхались вокруг приближавшейся фигуры.

Пока что привидение держалось середины дороги.

— Может, он просто пройдет мимо? — шепотом предположил я.

— Как ты думаешь, кто это? — спросила Дэгни.

— Не имею представления.

— Кто может быть таким высоким?

— Никто не приходит в голову.

— Мне тоже, — Дэгни помолчала мгновение, потом добавила: — Кажется, он на нас не смотрит. Действительно. Мы стояли на грунтовой дороге, в нескольких футах от края трассы, и ему нужно было повернуть голову, чтобы нас увидеть.

— Может, он не знает, что мы здесь, — прошептал я.

Мы замерли в полной тишине, стоя рядом, глядя, как завернутая в простыни фигура скользила все ближе и ближе.

Видение двигалось по центру шоссе, не поворачивая головы.

Но я знал, что оно повернет голову.

И кинется на нас.

Мое сердце билось как сумасшедшее. Ноги тряслись.

Дэгни схватила меня за руку.

Почувствовав ее пожатие, я посмотрел ей в лицо. Она оскалила зубы, но я не мог понять, улыбается ли она, или кривится.

Мы снова обернулись к незнакомцу.

Он продолжал идти. А потом прошел мимо.

Дэгни отпустила мою руку.

Я глубоко вдохнул.

Человек в простынях все шел и шел.

Мы боялись издать хоть один звук. Боялись отвести от него взгляд, все время ожидая, что он повернется и пойдет к нам.

Вскоре он исчез за поворотом.

— Что это было? — спросила Дэгни приглушенным голосом, так как странный человек был все еще в зоне слышимости.

— Не знаю, — прошептал я в ответ.

— Ексель-моксель, — произнесла она.

— Ага.

Мы продолжали смотреть на дорогу.

— Он ушел? — позвал откуда-то из-за деревьев Расти.

— Да, — ответил я. — Можешь вылезать.

Расти с шумом вывалился из темноты. Лунный свет отразился на лезвии ножа в его руке.

— Чего вы остались так стоять? — спросил он с раздражением.

Дэгни пожала плечами.

— А чего было бежать? — спросила она. — Он же ничего не сделал.

— Я бы ему показал, — сказал Расти, потрясая ножом. — Его счастье, что он прошел мимо.

Мы все уставились в том направлении, куда ушел завернутый в простыни человек. Я почти ожидал, что он появится снова, скользя в нашем направлении.

Но дорога осталась пустой.

— Пошли отсюда, — сказала Дэгни.

— А как же поле Янкса? — спросил Расти. Увидев выражения наших лиц, он тут же добавил: — Шучу, шучу.

И мы отправились на север по Третьему шоссе обратно в город. Мы шли быстрее, чем обычно. И часто оглядывались.

Достигнув наконец безопасных ярко освещенных улиц и домов с тыквенными фонариками и яркими окнами, мы сбавили шаг. И перестали оглядываться.

— Знаете что? — сказал Расти. — Нам надо было пойти за ним.

— Ну конечно, — откликнулась Дэгни.

— Нет, правда. Теперь мы ни за что не узнаем, кто это был. И вообще, он, наверное, вовсе не шел за нами, как мы сначала подумали. Но куда тогда? Куда он на самом деле шел? Следующий город в том направлении только через двадцать миль.

— Там нет ничего, кроме леса, — добавил я.

Замотав головой, Расти сказал:

— Черт. Нам все-таки надо было пойти за ним.

— Ну конечно, — повторила Дэгни.

— Это же жутко интересно — узнать, что он затеял!

— Не уверена, что я хочу знать, — отрезала Дэгни.

Суть в том, что той ночью Расти испугался и убежал.

Мы, конечно же, могли бы убежать следом за ним. Это было наше решение, не бежать и не прятаться. Но после того, как он понял, что мы остались на дороге, он не вернулся.

Он не остался с нами.

В этом вся суть.

Расти нельзя было доверять присматривать за Слим. В опасной ситуации он мог бросить ее и просто сбежать.

Мне не следовало оставлять их вдвоем на крыше.

Глава 12

На пути обратно в Третьему шоссе Ли вела машину очень медленно. Мы оба всматривались в лес, надеясь увидеть Слим и Расти.

Трижды Ли останавливала машину и сигналила. Я выбирался из машины и звал их по именам. Потом мы ждали. Никто не отзывался. И мы ехали дальше.

Когда мы выехали на шоссе, я сказал:

— Наверное, тебе лучше высадить меня здесь.

Она покачала головой, но не поехала дальше. Большинство взрослых просто набрали бы скорость, увезя меня оттуда, но не Ли.

— Я не думаю, что они все еще в лесу, — сказала она. — Они уже наверняка давно ушли, — она положила руку мне на колено: — Ты говорил им, куда пойдешь?

Слегка покраснев из-за того, что ее рука лежала на моем колене, я ответил:

— Нет. Я только сказал, что собираюсь найти машину и вернуться за ними.

Ли похлопала меня по ноге:

— Знаешь, я уверена, что сейчас они ищут тебя. Они, наверное, отправились прямо в город…

— Но тогда мы должны были проехать мимо них.

— Мы могли их пропустить. Зависит от того, как давно они ушли. Или они могли пойти короткой дорогой.

— Может быть, — пробормотал я. Я понимал, что Ли, скорее всего, права, и мы могли их не заметить. — Но мне кажется, что они все еще где-то здесь, — сказал я ей. — Мне кажется, что случилось что-то плохое, понимаешь? В смысле, Слим и так уже поранилась. Что, если она потеряла сознание? Или на них напала эта собака? Или Расти мог сломать ногу, спрыгивая с крыши. Или их могли поймать эти люди из вампирского цирка. Мне кажется, что это довольно странная компания. Я даже боюсь представить, что они могут сделать, если поймают кого-нибудь вроде Слим.

Ли не стала улыбаться или смеяться надо мной. Она выглядела обеспокоенной.

— Ты прав, — сказала она. — Все, что ты сказал, могло произойти. Или что-то еще, до чего ты не додумался. — Она все-таки не смогла сдержать улыбку: — Но, кажется, основные возможности ты продумал.

Я почти улыбнулся в ответ.

— Но дело в том, — продолжала Ли, — что они, скорее всего, уже где-нибудь в городе. И скорее всего, у тебя дома, потому что они должны рассказать тебе, что произошло, а твой дом — лучшее место для того, чтобы начать тебя искать.

Кивнув, я согласился:

— Думаю, именно там они бы и были, если все в порядке.

— Ну так давай туда и заглянем в первую очередь.

— Хорошо.

— И если мы не найдем их там, мы продолжим поиски, пока не отыщем твоих друзей. Как тебе такой план?

— Вроде нормально.

Так что мы выехали на Третье шоссе и повернули направо, к городу.

— Может быть, мы даже нагоним их еще на дороге.

Но мы не нагнали.

Первое, что я заметил, когда мы подъехали к моему дому, — пустая подъездная дорожка. Это на секунду меня озадачило. Мама уже должна была вернуться из магазина. Видимо, ей надо было выполнить еще несколько поручений.

Много поручений, — надеялся я.

Если мне очень повезет, они с отцом никогда не узнают о том, что сегодня случилось.

— О, смотри-ка, кто здесь! — сказала Ли.

От этих слов я на секунду почувствовал огромную радость, но она пропала, когда я увидел Расти, облокотившегося к вязу, растущему перед нашим домом. Он стоял без футболки, скрестив на груди руки.

Слим рядом с ним не было.

Но Расти выглядел беззаботным. Он улыбнулся и помахал нам, когда машина въехала на поребрик. На его ногах были кроссовки. Я решил, что это хороший знак.

Но почему Слим не с ним?

Чувствуя узел, скручивающийся в желудке, я выбрался из пикапа. Ли тоже вышла. Когда мы подошли к Расти, он спросил:

— Где ты был?

— Вернулся на поле Янкса, — ответил я. — Где Слим?

— Пошла домой.

— Она в порядке?

— Конечно. Ну, если не считать порезов, — он улыбнулся Ли. — Здрасти, миссис Томпсон.

— Привет, Расти.

— Так что случилось? — спросил я.

— Да ничего особенного.

— Вы должны были дождаться меня.

— Ну, знаешь, мы ждали. А потом мы услышали подъезжающую машину, мы решили, что это ты. Ты же сказал, что вернешься на машине, вот мы и подумали… Но вот только из лесу выехал катафалк. Да я там чуть не… — улыбаясь Ли, он продолжал: — Он напугал нас до чертиков. Вы себе представляете? Настоящий катафалк. Вот же бред! Ну, мы и решили, что это вряд ли Дуайт, вернувшийся нас спасать, — посмотрев на меня, он добавил: — Где бы ты достал катафалк, а? — а Ли он сказал: — Когда следом появился большой автобус, мы догадались, что это Вампирский Цирк. И мы дали деру. Спрыгнули с противоположной стороны ларька и убежали в лес, — он пожал круглыми веснушчатыми плечами. — Вот и все. Добравшись до города, мы разошлись. Слим пошла домой, а я — сюда, чтобы рассказать тебе, что случилось.

— А как же собака? — спросил я.

— Когда я последний раз видел это… шавку… она неслась как бешеная к катафалку, лая так, что едва не лопалась.

— Значит, она не погналась за вами?

Он мотнул головой:

— Нет. Мы отступили без потерь.

Мое беспокойство было напрасным. Как обычно и случается. Чаще всего мы доводим себя до ручки, думая о том, что может случиться, а потом оказывается, что все с полном порядке.

— А как порезы Слим? — спросил я. — Они не слишком кровоточили, когда вы возвращались?

— Нет, все в порядке.

— Они не открылись?

— Не-а.

Судя по всему, с тем же успехом я мог бы остаться вместе с ними на крыше. Мои нервы были бы целее.

— А куда делись наши рубашки? — поинтересовался я.

— Они были у Слим. Они все равно испорчены. Она надела их, чтобы дойти до дому.

— А ее футболка?

— Осталась на земле, наверное. Ты видел ее, когда был на поле?

Я помотал головой. Я не видел ни футболки Слим, ни собаки или кроссовок…

— Погоди-ка, — сообразил я.

На лице Расти появилось обеспокоенное выражение.

— А как ты вернул свои кроссовки?

— Чего?

— Ты что, побежал за ними через все поле, когда катафалк и автобус уже въехали на него, и?..

— Вот уж нет. Мы спрыгнули сзади ларька.

— Тогда как ты забрал свою обувь?

— Мою обувь? — он посмотрел на свои ноги. — А! — он коротко рассмеялся и помотал головой, как будто от облегчения. — Ты думал, что я кидал свои ботинки?

— Я видел, как ты кидал их.

— Это были не мои кроссовки, а Слим.

— Кроссовки Слим?

— Конечно.

— Черт. Почему ты не кинул свои?

— Это была ее идея.

— Вот так здорово.

— Не надо меня обвинять. Она сунула мне свои кроссовки и сказала кинуть их, я так и сделал.

— Так что, это ей пришлось идти по лесу и до самого дома босиком?

— Ну да, что такого? С ней все в порядке. И потом, я предлагал ей взять мои кроссовки, но она отказалась.

— И потом, они бы все равно ей не подошли, — сказал я слегка раздраженно.

Я определенно переоценил Расти, приписав ему то, что было по большей части заслугой Слим.

По крайней мере, Расти бросал эти кроссовки.

— Ну что же, — сказала Ли, — я рада, что вы оба выбрались оттуда. Мы немного беспокоились.

— Все прошло отлично, — сказал Расти, улыбаясь и кивая головой. — Вообще-то, — добавил он, — Слим собиралась прийти сюда, как только вымоется и перевяжет порезы.

— Отлично, — отозвалась Ли. Потом она обратилась ко мне: — Думаю, мне стоит пока поехать домой. А когда Слим придет сюда, вы втроем все обсудите и решите, что вы будете делать этим вечером.

Расти приподнял брови.

— Ли достала нам билеты на представление, — объяснил я.

— Ни хрена себе! — вырвалось у Расти. — Простите, миссис Томпсон, — тут же извинился он.

— Ничего страшного.

— Просто само вырвалось.

— Билеты для нас всех, — добавил я.

— Ух ты, это же просто обалдеть!

— Билеты будут у меня, — сказала Ли. — Я отвезу вас на представление сегодня ночью.

— Ух ты…

— Но вам самим придется придумывать, что сказать родителям. Разбирайтесь сами как хотите. Я не стану вас выдавать, но я не стану за вас отдуваться.

— Мы что-нибудь придумаем, — заверил ее я.

— Если мы едем на представление, — продолжила Ли, — нам надо выехать от меня около половины одиннадцатого. Нам надо добраться до места пораньше, до толпы — если там будет толпа. И найти место для парковки.

— Вот и отлично, — сказал я. — Мы подойдем к твоему дому к половине одиннадцатого.

— Можете не стесняться и приходить пораньше. Не стоит дожидаться последней минуты.

— Мы придем так рано, как сможем, — заверил я.

На что она кивнула, сказала: «Тогда увидимся», — и пошла к машине.

Мы с Расти посмотрели вслед ее машине.

— Твоему брату, — наконец сказал Расти, — просто чертовски повезло.

— И не говори.

— Черт. Я бы многое отдал, чтобы… — он помотал головой и вздохнул.

— Ну, мы едем с ней сегодня на представление Вампирского Цирка.

— О да! Это просто класс! Она достала для нас билеты?

— Купила, — поправил я. — Они стоили сорок долларов.

— Она выложила сорок баксов?

— Ну, не так прямо. Выписала чек.

— А нам не придется потом возвращать ей деньги?

— Она ничего такого не говорила. Думаю, она решила нас побаловать.

— Ух ты!

— И даже не важно, что мы еще несовершеннолетние. Тот парень знал об этом и все равно продал билеты. Джулиан, он владелец. Мы разговаривали с ним, когда приехали искать вас. Он предупреждал Ли, что это представление только для взрослых…

— И что он сказал?

— Что представление может быть достаточно кровавым. И там срывают одежду.

— Ох ничего себе!

— Ага. Но Ли, кажется, не возражала. Она сказала, что все равно хочет купить билеты, и этот парень просто взял и продал их ей. Но только при условии, что она придет вместе с нами. Мы вроде как не можем появиться там без нее.

— Ага! Уверен, он здорово на нее запал.

— Знаешь, что еще? Если мы останемся после представления, он познакомит нас с Валерией.

Расти почти застонал от восторга:

— Мы сможем встретиться с ней лицом к лицу?

— Если Джулиан сдержит слово.

— Ооох! Вот это будет ночка, а?

— Наверное, — ответил я. — Если мы поедем.

— Мы едем. Конечно же, мы едем — несмотря ни на что.

— Может, я успею докосить лужайку, пока Слим не пришла.

Глава 13

Пока я приводил в порядок лужайку перед домом, Расти сидел на крыльце и наблюдал за мной. Пока я стриг задний двор и боковые газоны, он ходил за мной следом или стоял поодаль. К тому времени, как все было сделано, я взмок и выдохся. Расти пошел со мной в гараж, куда я убрал косилку.

Как раз в тот момент, когда мы вышли из гаража, подъехала мама. Припарковав машину на дорожке, она выбралась наружу. Благодаря белому теннисному костюму легко можно было догадаться, где она была.

— Я боялась, что ты забросишь лужайку, — сказала мама.

— Нет, просто делал небольшой перерыв.

— Здравствуй, Рассел.

— Здравствуйте, миссис Томпсон.

— Как дела? — спросила она его.

— Все хорошо, спасибо.

Быстро оглядевшись, она спросила нас обоих:

— А где же Д’Артаньян? — она, конечно же, подразумевала Слим.

— Она скоро придет, — ответил я, гадая, почему она до сих пор не объявилась.

— Ей надо было зайти домой, — пояснил Расти.

Чтобы пресечь возможные расспросы, я спросил маму:

— Как теннис?

Она просияла:

— Я уничтожила Люси!

— Отлично! — восхитился Расти.

— А может, стоило дать ей выиграть? — спросил я. Потому что Люси Армстронг была директором Старшей школы Грендвилля, где моя мама преподавала английский. И где Расти, Слим и я учились.

— Она и так достаточно часто побеждает — без всякой пользы для меня. В кои-то веки мне удалось взять верх! Я побила ее за три сета, и ей пришлось платить за наш обед. Такой уж неудачный у нее выдался день, — мама посмотрела на нас и добавила: — А вы уже пообедали?

— Еще нет, — ответил я.

— Ну, почему бы вам тогда не зайти в дом? Я сделаю вам пару бутербродов.

Она взбежала по ступеням на крыльцо впереди нас, да так резво, что ее коротенькая белая юбочка взметнулась вокруг бедер. Полагаю, для женщины ее лет мама была в отличной форме, но я лично считал, что ее юбка могла бы быть чуточку подлиннее — чтобы она хотя бы прикрывала белье.

Впрочем, Расти, кажется, не имел ничего против открывшегося вида.

Уже в доме я предложил:

— Если хочешь, я мог бы сам сходить на кухню и приготовить бутерброды. Мне не трудно.

— Было бы здорово. Я рада любой возможности увильнуть от готовки, — улыбнулась мама. — Я тогда лучше приму ванну.

Неужели обязательно было говорить это в присутствии Расти? Он, наверное, уже представлял ее в ванне. Такой уж он был парень. Я и сам был таким же. Конечно же, я не воображал ничего такого о собственной матери. И не о матери Расти — никто не захотел бы воображать ее голой. Но мама Слим была совершенно иное дело. Она была очень похожа на Слим, только выше и фигуристей. Находясь рядом с ней, я едва мог заставить себя оторвать от нее взгляд. Слим, заметив это, решила, очевидно, что это очень забавно.

Расти наблюдал, как моя мама взбегает по лестнице. Если бы это была мать Слим в такой же короткой юбочке, я бы вел себя точно так же, так что я постарался сдерживать раздражение.

— Мы, наверное, пойдем в город после того, как поедим, — крикнул я ей вслед.

Мама остановилась посреди лестницы, поставив одну ногу на следующую ступеньку, и обернулась ко мне. Готов поклясться, что Расти был в восторге от такого вида.

— Так что если нас не будет дома… — продолжил я и пожал плечами.

— Только не опоздайте к ужину.

— А что на ужин? — спросил я.

— Гамбургеры на гриле, — улыбнулась она и добавила: — На твоих друзей тоже хватит, если они решат присоединиться.

— Было бы здорово, — сказал я.

Расти пожал плечами со смущенным видом и сказал:

— Спасибо. Но мне надо спросить у родителей.

— Мы можем дойти до твоего дома и спросить, — предложил я.

— Хорошая мысль, — сказал Расти.

— Тогда я буду считать, что вас будет трое, — сказала мама. — А если кто-то не придет, то остальным больше достанется.

— Здорово, — ответил я.

— Спасибо, миссис Томпсон, — сказал Расти.

В обществе взрослых он становился чрезвычайно вежливым. Почти как Эдди Хаскел из «Предоставьте это Биверу», хотя он больше походил на самого Бива, располневшего к подростковому возрасту.[18]

— Пошли, — позвал я и повел Расти на кухню. Пройдя сразу к холодильнику, я спросил: — Лимонад или Пепси?

— Издеваешься? Пепси.

Я открыл дверцу, добыл изнутри банку и передал ему.

— А себе ты не берешь? — спросил он.

— Я выпил Колы, когда был у Ли.

Расти оторвал «ушко» и, как всегда, бросил его внутрь банки. Я опасался, что однажды он проглотит этот кусок металла и подавится, но не стал делать ему замечание. Я говорил ему об этом достаточно часто, так что, подозреваю, он делал это специально, чтобы позлить меня.

Так что я просто притворился, что ничего не видел, и подошел к телефону на стене.

— Что ты делаешь?

— Хочу позвонить Слим, узнать, почему она все еще не пришла.

— Отличная мысль.

Я набрал ее домашний номер.

Пока я слышал гудки, Расти отпил глоток Пепси, потом пробрел к кухонному столу и уселся на табурет. Посмотрел на меня и приподнял брови.

Я покачал головой.

К тому времени телефон прозвонил уже семь или восемь раз. Я решил подождать подольше на случай, если Слим была в другом конце дома или была чем-то занята. Я знал, что звук телефона никому не помешает, так как кроме Слим и ее матери в доме никто не жил. А ее мать была, скорее всего, на работе.

После, наверное, пятнадцати звонков я повесил трубку.

— Никого нет дома, — сказал я.

— Она, наверное, уже идет сюда…

И тут раздался шум водопровода, а затем — шипящий звук воды, бегущей по трубам дома. Мама начала наполнять ванную.

Расти поднял глаза к потолку, как будто наделся увидеть ее сквозь потолок.

— Эй, — окликнул я.

Он ухмыльнулся мне.

— Может, Слим тоже принимает ванную. И не слышит телефон за звуком бегущей воды.

— Может быть.

Сделав несколько глотков Пепси, он предложил:

— Что, если подождать еще пять минут и позвонить снова?

— Если сейчас она наполняет ванну, то через пять минут она будет в ванне.

— Но она, по крайней мере, услышит телефон, — пояснил Расти.

— А что, если она в душе?

— Девчонки никогда не принимают душ.

— Конечно, принимают.

— Не-а, — с плотоядным прищуром возразил он. — Они просто обожают лежать в ванной, наполненной горячей водой с пеной. Они могут сидеть там часами. При свечах. Водя кусочком ароматного мыла по всему телу.

— Ну конечно, — откликнулся я.

— Эй, я только что подумал: а тебе не хотелось бы стать кусочком мыла Слим?

— Отвяжись, — отмахнулся я.

— Нет, серьезно. Просто представь…

— Заткнись.

— А может, ты бы лучше стал мылом Ли? Скользил бы по ее телу — только подумай, какие места…

— Хватит уже, а?

— Ой, ты краснеешь!

Я отвернулся от него, снова взял телефон и набрал номер Слим. В этот раз я дождался только двенадцатого звонка, прежде чем повесить трубку.

— Пошли, — сказал я Расти.

— Куда это?

— К Слим.

— Хочешь подглядеть за ней в ванной?

— Хочу убедиться в том, что с ней все в порядке.

— Да нормально с ней все.

— Слим уже должна была дойти досюда. Не стала бы она принимать ванну с такими порезами на спине. Разве что быстренько ополоснулась бы под душем, но она должна была закончить с этим давным-давно, а досюда идти каких-то пять минут. И где же она?

— А как же наши бутерброды?

— Я не голоден, — ответил я. — А ты съел дин-донг еще в лесу.

— Это было несколько часов назад!

— Мы потом поедим что-нибудь. Пошли.

— Черт, — пробормотал Расти. Он прикончил Пепси, встал и отодвинул табуретку.

Уже на пороге я уточнил:

— Слим ведь добралась до дома, да? Ты проводил ее?

— Почти что. Мы разошлись на углу.

— На углу?

— На углу ее квартала.

— Ну отлично, — пробормотал я, распахивая сетчатую дверь.

Расти следовал за мной на крыльцо и по ступеням вниз.

— Так что, выходит, ты не уверен, что она добралась до дома?

— Ее дом был совсем рядом.

— Ты должен был довести ее до двери.

— Ну конечно.

— И, может, даже проводить ее в дом, — продолжал я. — Там нет никого, кто мог бы о ней позаботиться. Может, она зашла внутрь и потеряла сознание, или еще что-то случилось?

— Что же мне было делать, идти вместе с ней в дом? Тогда бы ты нудил из-за того, что я остался с ней наедине в доме.

Наверное, он был прав.

— Ты мог бы, по крайней мере, убедиться, что с ней все в порядке, — пробормотал я. — Вот и все.

Очень медленно, четко произнося каждую короткую фразу так, как будто вот-вот потеряет терпение, Расти ответил:

— Она сказала мне, что с ней все в порядке. Она сказала, что ей не нужна никакая помощь. Сказала идти к тебе, и что она тоже придет, как только обработает раны.

— Как она сможет обработать собственные порезы? — спросил я. — Они все на спине.

— Это ты не у меня спрашивай. Я тебе просто передаю, что она сказала.

— Черт, — сказал я. У меня пересохло в горле.

— Не беспокойся, Дуайт, — сказал Расти, но в его голосе тоже звучала тревога. — Я уверен, что с ней все нормально.

Глава 14

Несмотря на то, что у Слим не было отца, а ее мать работала официанткой в Стейк-хаусе Стирмана,[19] она жила в лучшем районе, чем я, и в лучшем доме.

Все потому, что они получили этот дом в наследство от бабушки Слим.

Луиза, мать Слим, выросла в этом доме, и осталась в нем жить даже после того, как вышла замуж. Ее муж, гнусный кусок дерьма по имени Джимми Дрейк, не мог позволить себе отдельный дом. К свадьбе Луиза была уже беременна Френсис (Слим), а Джимми получил паршивую работенку продавцом в обувном магазине. После того как Слим родилась, Джимми не позволял Луизе работать.

На самом деле, в этом не было ничего необычного. В те времена большинство мужчин предпочитало, чтобы их жены оставались дома и занимались семьей вместо того, чтобы каждый день бегать на работу. И большинство женщин это вполне устраивало.

Но Луиза хотела работать. Ей неприятно было жить в родительском доме. Не потому, что у нее были проблемы с родителями, но из-за поведения Джимми. Он слишком много пил. Он частенько давал волю кулакам — и не только им — и ему нравилось, чтобы во время его забав были зрители.

Слим никогда не рассказывала мне всего, что происходило в их доме при Джимми, но она говорила достаточно, чтобы я мог представить себе ситуацию.

Если говорить коротко: когда Слим было три года (как ей рассказывали), ее дедушка упал с лестницы (или его столкнул Джимми) посреди ночи, сломал шею и умер. Джимми остался один с тремя женщинами.

Бог знает, чего он только не вытворял с ними.

Я слышал только о некоторых случаях. Я знаю, что он мучил и избивал их всех. Я знаю, что он занимался сексом со всеми. Хотя Слим никогда на самом деле не признавалась в этом, она намекала на то, что он заставлял их участвовать в разного рода извращениях — включая оргии, в которых участвовали представительницы всех трех поколений.

Когда все закончилось, Слим было тринадцать, и она называла себя Зок.

Однажды утром она выглядела особенно радостной. Когда мы вместе шли в школу, я спросил:

— Что происходит?

— В каком смысле? — уточнила она.

— Ты такая счастливая.

— Счастливая? Да я просто в восторге!

— Почему?

— Джимми (она никогда не называла его «отец», «папа» или «папаша») ушел прошлой ночью.

— Эй, это же здорово! — я сам пришел в восторг. Я знал, что Слим ненавидела его, хотя и не знал, почему. Это я узнал гораздо позже. — И куда он ушел? — спросил я.

— Он отправился на Глубокий Юг,[20] — ответила она.

— Во Флориду, или куда-то вроде этого?

— Нет, гораздо южнее, — сказала она. — Глубокий юг. Я не знаю точного названия этого места, но он точно никогда больше не вернется.

— Ты уверена? — спросил я, надеясь, что она права.

— Вполне. Оттуда еще никто не возвращался.

— Откуда?

— Оттуда, куда он отправился.

— Так куда он отправился?

— На Глубокий Юг, — сказала она и засмеялась.

— Ну как скажешь, — сдался я.

— Да, именно как я сказала.

К тому времени мы оказались рядом со стоявшим на перекрестке полицейским, и прекратили разговаривать.

И хотя тема путешествия Джимми еще не раз поднималась в наших разговорах, мне так и не удалось узнать о том, куда именно он отправился. «Глубокий Юг» — вот и все.

У меня были подозрения, но я держал их при себе.

Бабушка Слим умерла в прошлом году. Она скончалась внезапно. Крайне внезапно, находясь в очереди на кассу в Супер-М. Как говорят, она перегнулась через ручку тележки, чтобы вынуть банку томатной пасты, дернулась, вскрикнула и нырнула головой вперед, в корзину — и тележка покатилась вперед, при этом бабушка торчала из нее кверху задом. Впереди стояла пара детишек, дожидавшихся, пока их мама выписывала чек. Взбесившийся «экипаж» раскидал их в стороны, сбил их мать, отбросил с дороги пустую корзину и продолжал катиться, подхватив по дороге пожилую даму, направлявшуюся к выходу из супермаркета. В конце концов, они врезались в пирамиду угольных брикетов Кингсфорда,[21] и бабушка Слим совершила кувырок внутрь тележки.

Никто, кроме нее, во время этого происшествия не погиб, но один из детей получил сотрясение мозга, а пожилая дама — перелом бедра.

Вот как ушла из жизни бабушка Слим (не без помощи аневризмы в мозге), а Слим и ее мать остались вдвоем жить в прекрасном доме.

Мы с Расти поднялись по ступеням на крыльцо. Я вдавил кнопку дверного звонка указательным пальцем. Изнутри дома раздался негромкий перезвон колокольчиков.

И больше ничего. Ни шагов, ни голосов.

Я снова позвонил. Мы еще немного подождали.

— Кажется, ее здесь нет, — сказал я.

— Давай проверим, — сказал Расти, открывая сетчатую дверь.

— Эй, мы не можем просто так зайти! — всполошился я.

Он все равно подошел ближе и покрутил ручку основной двери.

— Смотри-ка, не заперто.

— Конечно же, нет, — ответил я. В те дни почти никто в Грендвилле не запирал входную дверь.

Расти распахнул ее и, заглянув внутрь, прокричал:

— Э-гей! Есть кто дома?

Ни звука.

— Давай же, — позвал Расти и вошел внутрь.

— Я не думаю… Если никого нет дома…

— Как мы можем знать, что никого нет дома, если мы даже не вошли? Ты же сам сказал: Слим могла потерять сознание, или что еще случилось!

Он был прав.

Так что я вошел следом за ним и аккуратно прикрыл за собой дверь. В доме стояла тишина. Я слышал тиканье часов, потрескивание половиц — и ничего больше. Ни голосов, ни музыки, ни шагов, ни звука текущей воды.

Но дом был по-настоящему большим. Слим могла быть где-то внутри, не догадываясь о нашем присутствии, а может быть, и вовсе не имея возможности пошевелиться или позвать на помощь.

— Ты осмотри этот этаж, — прошептал Расти, — а я пойду наверх.

— Я пойду с тобой, — прошептал я в ответ.

Мы перешептывались как парочка воров. Предполагалось, что мы вошли в дом, чтобы убедиться, что со Слим все в порядке. Так зачем же перешептываться? Может быть, это выходит само собой, когда находишься в чужом доме без разрешения.

Но дело было не только в этом. Думаю, у нас обоих на уме было еще кое-что, кроме заботы о Слим.

Взбираясь по лестнице, я разнервничался и почти задыхался, мое сердце стучало изо всех сил, капли пота стекали по голым бокам, руки дрожали, а ноги подкашивались.

За многие годы мы не раз бывали у этого дома, но если мать Слим была здесь, нас не приглашали внутрь. И мы ни разу не бывали наверху. Второй этаж был под запретом, там находились спальни.

Не то, чтобы мать Слим была особенно строгой. Но в те времена ни один уважающий себя родитель не позволял своим детям пригласить друзей в дом, если рядом не было взрослых. Кроме того, даже если вся семья была в сборе, друзей противоположного пола никогда не разрешалось проводить в спальню. Это было обычное правило практически в любом семействе.

Пробравшись на верхний этаж, мы с Расти, фактически, нарушали табу.

И, кроме того, это была та самая лестница, с которой упал дедушка Слим. А наверху находилась спальня, в которой Джимми совершил много ужасных вещей со Слим, ее матерью и бабушкой.

Был также крошечный шанс, что мы застанем Слим принимающей ванну.

И мы оба были без футболок. Это нормально, когда ты просто слоняешься по округе, но выглядит не лучшим образом, если ты в таком виде влез в чей-то дом.

Ничего удивительного, что я нервничал.

Когда мы поднялись по лестнице, я сказал:

— Может быть, нам стоит снова позвать?

Расти помотал головой. Он раскраснелся и вспотел так же, как я, и на лице у него было странное выражение, как будто он не мог решить, кричать ли ему от восторга или поскорее сбежать.

Молча мы подошли к ближайшей двери. За ней оказалась просторная ванная.

В помещении никого не было.

В самой ванне тоже.

Ну и хорошо, подумал я. Хотя и почувствовал легкое разочарование.

В ванной стоял приятный свежий аромат, напомнивший мне о Слим. На раковине лежал кусочек розового мыла — не он ли был источником запаха? Я хотел понюхать его, но не стал этого делать при Расти.

Мы тихонько прошли дальше по коридору, Расти впереди, а я следом. Пару раз, открывая двери, мы видели кладовки. Почти в самом конце коридора мы обнаружили вход в просторную угловую спальню.

Судя по книжным шкафам, это была комната Слим. Превеликое множество полок, практически полностью заставленных рядами книг — некоторые аккуратно расставлены, другие стоят кое-как, будто пытаются ухватиться за соседей. Разномастные издания свалены поверх поставленных вертикально. Аккуратные ряды книг в бумажных обложках; шаткие стопки томов в мягких и твердых переплетах вперемешку. Опрятные стопки журналов. И несколько других предметов, раскиданных тут и там: несколько кукол Барби, пятнадцать или двадцать мягких игрушек, приз, который Слим выиграла на состязании лучниц, устроенном Молодёжной женской христианской организацией, пара маленьких «снежных шаров», свинка-копилка в новенькой кепке «Чикаго Кабс», и особая гордость хозяйки — бейсбольный мяч, подписанный Эрни Бэнксом.[22]

В одном углу стоял деревянный рабочий стол, на нем — подготовленная к работе переносная печатная машинка Ройял.[23] Вокруг нее были разложены стопки бумаг. На стене, так, чтобы находиться на уровне глаз Слим, когда она сидела за столом, висела фотография Айн Рэнд, вырванная из журнала «Лайф» или «Лук».[24]

Кровать была тщательно заправлена. У деревянного изголовья была полочка для радио, книг и прочих мелочей. Там стоял небольшой приемник и дюжина книжек в бумажных переплетах. Я подошел поближе, чтобы прочитать названия. На полке стояли зачитанные томики: «Золотой храм»,[25] «Над пропастью во ржи», «Дракула», «Убить пересмешника», «Унесенные ветром», «Полное собрание рассказов и стихотворений Эдгара Аллана По», «Джейн Эйр», «Знак Четырех», «Октябрьская страна», «Атлант расправил плечи» и «Источник». Я сам не читал ни одной из этих книг (кроме «Над пропастью во ржи», которая была такой смешной, что я смеялся до колик, и такой печальной, что я несколько раз расплакался), но Слим рассказывала мне о каждой из них. Из всех собранных в комнате произведений, эти, должно быть, были ее самыми любимыми, поэтому она собрала их у изголовья.

Закончив рассматривать книги, я обернулся. Расти пропал.

Я почувствовал укол беспокойства.

Но вместо того, чтобы позвать его, я отправился на поиски.

Расти обнаружился в спальне напротив. В спальне матери Слим. Он стоял перед распахнутой дверцей шкафа спиной ко мне. Услышав, должно быть, мои шаги, он обернулся с широкой ухмылкой. В руках, растянув его за лямочки, Расти держал черный кружевной бюстгальтер.

— Зацени штучку, — прошептал он.

— Положи на место. Ты что, совсем сдурел?

— Это ее мамки.

— О господи, Расти.

— Гляди, — он поднял бюстгальтер к глазам. — Сквозь него все видно.

— Положи на место!

— Да ты только погляди, здесь были ее сиськи, — он приложил одну из чашек к лицу как хирургическую маску и вдохнул. Тонкая материя облепила его нос и губы и вернулась в прежнее положение, когда он выдохнул. — Я чувствую ее запах.

— Ну да, конечно.

— Богом клянусь! Она не стирала его после того, как одевала последний раз.

— Да хватит уже.

— Сам возьми понюхай.

— Ну уж нет.

— Трусишка.

— Положи это на место, Расти. Нам надо убираться отсюда, пока нас кто-нибудь не увидел.

— Да никто нас не увидит.

Он снова глубоко вдохнул, прижимая ткань к лицу.

— Да боже ж ты мой!

— Да ладно, ладно, — Расти опустил руки, сложил бюстгальтер и затолкал его обратно в шкаф.

— Ты оттуда его взял? — уточнил я.

— Ты думаешь, я идиот? — спросил он.

— Пошли отсюда.

— Погоди, — он распахнул вторую дверцу. — Трусики!

Он протянул было руку, чтобы достать их, но я шагнул вперед и захлопнул дверцу. Он едва успел отдернуть руку.

Но я хлопнул дверцей слишком сильно.

Весь шкаф содрогнулся.

На самом верху стояла высокая узкая ваза из прозрачного зеленого стекла, с двумя или тремя желтыми розами.

Ваза качнулась вперед.

Я отчаянно попытался поймать ее.

Но оказался недостаточно быстрым.

Ваза рухнула прямо на стоявший рядом пузырек с духами, и оба сосуда разлетелись вдребезги. Стекло, вода и духи разлетелись во все стороны, розы рассыпались перед шкафом, проехавшись яркими головками по джинсам Расти, сверху стек поток ароматной воды, тут же пропитавшей ковер.

Глава 15

Мы уставились на получившийся бардак.

В воздухе разлился такой сладкий и густой аромат духов, что я едва не задохнулся.

Через какое-то время Расти пробормотал:

— Да уж, на этот раз ты по-настоящему отличился.

— Я?

— А что, разве это я тут дверцами хлопал?

— Ну конечно, ты-то тут вообще ни при чем. Вовсе не ты полез в этот шкаф и стал рыться в вещах. Если бы ты не вел себя, как последний дебил…

— Если бы ты не начал строить из себя святошу…

Мы снова замолчали и уставились на устроенный нами беспорядок: наверху шкафа образовалась лужа, в которой поблескивали разномастные куски стекла. На ковре растеклось мокрое пятно, как будто щенок сделал там свои дела. По полу раскиданы осколки цветного стекла, и у самых ног Расти — желтые розы и осыпавшиеся лепестки.

— И что нам теперь делать? — спросил Расти.

Я помотал головой; я все еще не мог поверить, что мы умудрились так вляпаться.

— Попытаемся это отчистить? — предположил Расти.

— Я не думаю, что мы сможем. Эти духи… ковер ими насквозь провонял. Как только кто-нибудь поднимется наверх, сразу поймет, что что-то не так.

— Не говоря о том, — добавил Расти, — что мы не можем собрать снова разбитую вазу или флакон.

— Давай соображать скорее и убираться отсюда.

— Ты предлагаешь просто уйти? — не поверил Расти.

— Я хочу, чтобы этого вообще не случилось!

— Удаси тебе, дорогой товарись, — ехидно прошепелявил Расти, «по-восточному» складывая руки на груди.

— Так, ладно, — произнес я, размышляя вслух. — Мы не можем все это убрать. Нам бы понадобилось, наверное, пятнадцать минут только на то, чтобы собрать все стекло. И комната все равно будет вонять как парфюмерная фабрика. Кроме того, нас здесь может кто-нибудь застать.

Расти закивал.

— Если мы просто уйдем — оставим все как есть — они могут даже не догадаться, что здесь кто-то был, — заметил он. — В смысле, если ты свернул эту вазу, просто хлопнув дверцей, то она могла упасть сама из-за чего угодно. Решат, что это была какая-то случайность.

— Вот уж не знаю, — засомневался я.

— Да ладно. Что угодно могло опрокинуть эту штуку. Даже хлопнувшая входная дверь.

— Ну, может быть.

— Давай валить отсюда.

Мы попятились из комнаты, продолжая смотреть на беспорядок, как будто он мог последовать за нами. В коридоре мы обернулись и побежали к лестнице. И только оказавшись в квартале от дома Слим, мы остановились, чтобы передохнуть.

— Я чувствую себя распоследней крысой, — сказал я.

— Всякое случается, — ответил Расти. — Суть в том, что нас никто не заподозрит. По крайней мере, если никто из нас не проболтается.

— Не знаю…

— Чего ты не знаешь?

— Врать Слим…

— Ты считаешь, что будет лучше рассказать прямо о том, что мы шлялись по ее дому? Вот так прекрасно!

— Ну, если мы объясним, зачем…

— И чем же мы занимались в спальне ее матери?

— Я пошел туда, чтобы найти тебя.

— А, ты собираешься рассказать Слим, что я делал в спальне ее матери?

Я замотал головой. Я точно не могу рассказать Слим о том, что произошло.

— Тебе лучше бы промолчать!

— Зачем ты вообще туда полез?

— Да захотелось, — огрызнулся он. — Все равно, ты бы сделал так же.

— Вот уж нет.

— Только ты бы полез в шкаф к Слим, — ухмыляясь, он приподнял брови. — Чем ты занимался в ее комнате?

— Рассматривал книги.

— Ну конечно…

— Я даже не заметил, как ты ушел.

— Ага, ага…

— Да иди ты!

Рассмеявшись, он похлопал меня по спине.

— Руки убери, — одернул его я.

Расти отвел руку. Его улыбка стала жалобной.

— Серьезно, ты же не расскажешь ничего Слим? — спросил он.

— Наверно, нет, — ответил я.

— Наверно? Да ладно, я-то никогда про тебя не рассказывал!

— Я знаю, — ответил я, чувствуя легкую тошноту при мысли о том, сколько всего Расти мог рассказать обо мне. — Я не расскажу, точно.

— Хорошо. Отлично. Обо всем этом знаем только мы с тобой.

— Ага.

— По рукам!

Я огляделся. По обеим сторонам улицы располагались дома, поблизости было несколько человек, но никто, кажется, не смотрел в нашу сторону. Я пожал руку Расти. Его ладонь была крупнее моей и очень потная. Он не выкинул никакой шуточки, так что, полагаю, он был искренен.

— И если что, — заявил он, — мы вообще сегодня не ходили к дому Слим.

— А что, если нас кто-нибудь видел?

— Скажем, что это были не мы.

— Так нам и поверят.

— Просто будем держаться этой версии, несмотря ни на что.

— Но если нас кто-то видел — кто-то знакомый…

— Легко: просто скажем, что он перепутал день. Понимаешь? Скажем, что мы были дома у Слим вчера, а не сегодня. Дошло?

— Наверное.

— Не беспокойся. Никто же не станет ничего расследовать — там же никого не убили.

— Это верно, — признал я.

Но на душе у меня все равно было скверно, потому что в правде было кое-что похуже разбитой вазы и бутылки духов. Конечно же, мы никого не убили. Но если случившееся в доме Слим станет известно, люди будут косо смотреть на нас с Расти (особенно на Расти) до скончания века.

— Ничего не было? — спросил Расти.

— Ничего не было.

— Отлично, — он улыбнулся, явно почувствовав огромное облегчение. — Вот и договорились.

— Теперь, — сказал я, — нам нужно найти Слим.

— Она скоро объявится.

— Я думаю, что нам стоит поговорить с ее матерью.

— В «Стирмане»? — спросил Расти. — О, отличненько! И что мы ей расскажем? «Ой, миссис Дрейк, а вы тут свою дочку не видели? Она, кажется, пропала. Мы уже проверили у вас дома, но там ее нет».

— Мы не станем ей этого говорить.

— Стоит нам только появиться возле нее, как она поймет, что это мы побывали в ее спальне. Полагаю, он мог быть прав.

— Кроме того, — продолжал Расти, — думаешь, нас впустят в ресторан без футболок?

— Мы можем взять какую-нибудь одежду у тебя дома, — предложил я.

— Мы не можем пойти в «Стирман».

— Но мы должны найти Слим! Куда она могла деться? Не могла же она просто исчезнуть? Может, ее кто-нибудь похитил. Ты же не видел, как она вошла в дом. Ее нет у нее дома, нет у меня дома, мы не встретили ее на улице — так куда она подевалась?

— Может, пошла в больницу?

К тому времени мы оказались всего в паре кварталов от полицейского участка.

— Думаю, надо поговорить с моим отцом.

— Твоим отцом? Ты сдурел?

— Может, он что-нибудь знает.

— Он коп!

— Именно. Если кто-то похитил Слим, то чем быстрее мы расскажем это полиции, тем лучше.

— А что мы скажем им по поводу дома Слим?

— Ничего не было.

Обогнав его, я завернул за угол в сторону полицейского участка.

Расти схватил меня за плечо, останавливая.

— Погоди секунду.

— Что такое?

— Мы из-за тебя попадем в неприятности.

Я обернулся и посмотрел на него в упор:

— Если это необходимо, чтобы найти Слим…

Он оскалился, как будто от боли, и заявил:

— Я знаю, где она.

— Что?

— Я знаю, где Слим.

— Я услышал, что ты сказал. Мне интересно, что это значит.

— До этого я вроде как рассказал тебе не все.

— В каком смысле?

— Ну, вы вроде как не шли домой вместе.

— Да, я помню. Вы разошлись на углу.

— Ну, как бы… не совсем так.

— А как?

— Ну, самом деле мы разделились… на поле Янкса.

— Что?!

Он передернул голыми веснушчатыми плечами и вытянул руку вперед, как будто ловил капли дождя. Только никакого дождя не было.

— Ну, понимаешь, Слим отказывалась уходить.

— Что?

— Ну, мы сидели там, на крыше, понимаешь.

— Где вы и должны были оставаться, — напомнил я.

— В том-то и дело. Слим и осталась. А я — нет. Когда мы услышали эти машины, мы выглянули из-за вывески, и тут из леса выезжает этот катафалк. Я типа: «Ох, черт, это они», — а Слим говорит: «Эй, да ладно!» — как будто она просто в восторге от всего этого. Псина с гавканьем срывается к катафалку, так что я говорю Слим, что нам лучше убираться, пока есть шанс. Только она отказалась. Сказала, что не за чем убегать, и, кроме того, ты, мол, разозлишься, если не найдешь нас.

— И ты сбежал без нее?

— Она отказывалась уходить! Что я должен был сделать?

— Остаться с ней!

— Эй, это она сама решила остаться.

— А ты решил сбежать.

— Она сказала мне уходить. «Пусть это тебя не останавливает». — она так сказала. Она еще сказала: «Может, мне удастся поглядеть на вашу Валерию и узнать, кто выиграл спор». Так что я спрыгнул с крыши — и после этого ее не видел.

— О господи, — прошептал я.

— Она собиралась дожидаться тебя. Я решил, что она так и сделает. Когда вы с Ли приехали на машине, я думал, что Слим с вами.

— Ее не было на крыше.

— Да понял я, понял.

— Тогда зачем ты соврал?

— Не знаю, — в его голосе появились скулящие нотки. — Я подумал… если ты узнаешь, что я оставил ее там, ты мне устроишь такое…

Я едва не ударил его по лицу, но при виде моего кулака он так испугался, что у меня просто не хватило духу. Я опустил руку. Помотал головой. Прошептал:

— Ты бросил ее там…

— Ты бросил там нас с ней.

— Я пошел за помощью, идиот. Ты что, не видишь разницы?

— Никто не заставлял ее оставаться.

— Ну так где же она? — выкрикнул я.

— Мне-то откуда знать?

— Да черт тебя возьми!

— Я думал, что она уже будет дома. Когда мы туда придем.

— Но ее там не было, — оборвал его я. Бросив на Расти сердитый взгляд, я пошел вперед. Он поплелся рядом, опустив голову.

Через какое-то время он предположил:

— Слушай, ну где-то она должна быть. Ее не было на крыше, когда вы с Ли добрались до поля, значит, она спрыгнула после меня. Она, наверное, убежала в лес…

— Тогда почему ее до сих пор нет дома?

— Может, она решила подождать, пока не приедешь ты?

— Но я приезжал.

— Может, она только тогда и пошла домой?

— И где же она?

— Еще в пути? — предположил Расти.

— До поля не так далеко. Мы с Ли уехали оттуда пару часов назад.

— Разве не полтора часа назад?..

— Без разницы. У Слим было предостаточно времени, чтобы добраться до дома.

— Может, мы просто не там ее искали?

— Она бы стала искать нас. И она бы нашла нас давным-давно, если бы была в городе. Это значит, что ее здесь нет.

— И что, по-твоему, случилось? — спросил Расти.

Покачав головой, я ответил:

— Видимо, он недееспособна.

— Чего?

— Слишком ослабела, чтобы идти. Потеряла сознание. Где-то застряла. Может, ее кто-то похитил. Или даже хуже.

— Хуже?

— Мне что, обязательно тебе все разъяснять?

— Ты имеешь в виду, изнасилована и убита?

Услышав от него эти слова, я весь сжался.

— Да. Вроде того.

Мы молча пошли вперед. Наконец, Расти заявил:

— Уверен, она вот-вот найдется.

— Ей лучше бы найтись.

Глава 16

— Мы идем в полицию, — заявил я, снова поворачивая к участку.

— А без этого никак? — заныл Расти.

— Нет.

— Твой отец узнает, что мы ходили на поле Янкса.

— Мне плевать, — сказал я. Мне было не так уж «плевать», но в тот момент неприятности с родителями не казались такой уж большой проблемой.

— Тебя накажут, — предупредил Расти.

— Может быть.

— А как же представление?

— Мне все равно не разрешат на него пойти. И, честно говоря, сейчас мне насрать на твой тупой вампирский цирк. Я просто хочу найти Слим. И лучший способ это сделать — рассказать все отцу.

Расти выглядел потрясенным.

— Только не про дом Слим.

— Можем сказать, что мы позвонили в дверь, но не входили внутрь.

— Нет! Это значит признать, что мы там были.

— Мы действительно там были.

Так продолжалось еще пару минут, но мы оба замолчали, когда подошли к двери полицейского участка.

Я вошел первым. И тут же пожалел об этом.

Потому что за всеми спорами я совершенно забыл про Долли.

В отделении Грендвилля было всего шесть полицейских, включая моего отца. Они выходили на службу по двое посменно, но все могли быть вызваны в экстренной ситуации.

А так как для бумажной работы людей не хватало, на должность секретаря/клерка/диспетчера нанимали гражданских. Долли работала в дневную смену.

Она была костлявой бледной ханжой около сорока лет, жила со старшей сестрой и не одобряла мужчин вообще, и меня в частности. А радоваться умела, кажется, только чужому горю.

Как только я вошел, она уставилась на меня из-за стойки регистратуры. Уголки ее губ приподнялись:

— Дуайт, — протянула она.

— Хэлло, Долли![26]

Она приподняла одну редкую черную бровь, показывая, что не способна оценить намек на бродвейские мюзиклы.

— Расселл, — поприветствовала она Расти с коротким кивком.

— Добрый день, мисс Десмонд.

Она оглядела нас обоих, обратив особое внимание на то, что на обоих не было рубашек. Несмотря на то, что в помещении работал кондиционер, мне неожиданно стало жарко.

— Дайте-ка угадаю, — сказала Долли. — Вы пришли, чтобы заявить о краже ваших футболок.

Расти вежливо рассмеялся. Прозвучало очень неискренне. Подозреваю, намеренно.

— Мы косили газон, — пояснил я. Не совсем ложь. Я действительно косил газон, а Расти принимал участие как наблюдатель. — Папа здесь?

— Боюсь, что нет, — ответила она, явно довольная этим фактом. — Что тебе нужно?

— Мне просто надо поговорить с отцом кое о чем.

— Это касается полицейской работы?

— Вроде как, — сказал я.

Она склонила голову на сторону и похлопала ресницами в своеобразной пародии на заигрывание.

— Может быть, ты расскажешь все мне?

— Это вроде как личный разговор.

— Вы опять вляпались во что-то, не так ли? — она перевела взгляд с меня на Расти и обратно на меня. — Что на этот раз?

— Ничего, — ответил я. — Мы ничего не сделали. Мне просто надо поговорить с папой.

— Никак невозможно, — откликнулась она слишком уж бодро.

— Вы знаете, где он?

— Уехал на вызов, — ухмыляясь, она снова захлопала ресницами. — Я не имею права раскрывать его текущее местоположение. Полицейская работа, как ты понимаешь.

Расти коснулся моей руки и прошептал:

— Пошли уже, а?

— Вы можете вызвать его по радио? — спросил я.

— Никак невозможно.

— Ну Долли… Пожалуйста! Это важно.

Она прищурилась:

— Это все-таки имеет отношение к пропаже ваших футболок, ага, — она произнесла это не как вопрос, а как утверждение.

— Нет, — ответил я. Хотя, если подумать, футболок это тоже касалось.

Она навалилась на стойку, сложив локти на столешнице и облизнулась.

— Рассказывай.

— Никак невозможно, — ответил я.

Расти за моей спиной сдавленно хихикнул.

Долли вся подобралась, ее глаза вспыхнули.

— Ты что, дерзишь мне?

— Нет, — ответил я.

— Я не люблю, когда мне дерзят.

— Простите. Я не хотел…

— Я все расскажу твоему отцу.

Я покраснел. Снова.

Она заметила это с явным удовольствием.

— Я всеее ему расскажу: как ты и твой приятель Расселл ввалились сюда полуголые, как ты тут дерзишь!

— Пошли отсюда, — забеспокоился Расти.

— Кстати о приятелях, — продолжала Долли, — а где Френсис? Почему она не с вами? Она всегда шатается вместе с вами двумя, — она еще сильнее наклонилась вперед и вытянула шею, как любопытная черепаха. — С ней что-то случилось?

Разинув рот от неожиданности, я замотал головой.

— Она что, тоже потеряла футболку?

— Нет.

— Тогда почему она не с вами?

Я отчаянно пытался выдумать правдоподобную ложь, Расти тоже стоял молча.

— Что вы сделали с ней? — повысила голос Долли.

— Ничего! С ней все в порядке. Вы что, сдурели?

— Сдурела? — проскрипела Долли.

А, черт, подумал я. Вот мы и влипли.

— С Френсис все в порядке! — выпалил я.

— СДУРЕЛА???

— Я не это имел в виду!

— Он не это имел в виду! — эхом повторил Расти.

— ГДЕ МОЙ ПИСТОЛЕТ???

— БЛЯДЬ! — заорал я.

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ? — еще громче завопила Долли.

В этот момент мы с Расти развернулись и припустили к выходу.

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, ДУАЙТ ТОМПСОН? ЧТО ЭТО БЫЛО ЗА СЛОВО НА «Б»? Я ВСЕ РАССКАЖУ ТВОЕМУ… — дверь захлопнулась за нами, обрезав окончание фразы.

Мы не останавливались, пока не добежали до конца квартала и завернули за угол. Расти задыхался одновременно от бега и хохота.

— Совсем не смешно, — одернул его я.

— Чертовски…

— Если она передаст папе то, что я сказал…

— То тебе крышка.

— Это совсем не смешно, — повторил я и огляделся, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. Мы пошли по Центральной улице — деловому центру Грендвилля. Хотя то и дело мимо нас проезжали машины, а вдалеке виднелась пара пешеходов, округа была достаточно пустынна. По этой пустынности я даже не глядя на часы мог понять, что было около двух дня. Практически каждый день между двумя и тремя часами город как будто вымирал.

Это была странная часть дня. Можно было зайти в хозяйственный магазин, ресторан, Вулворт,[27] парикмахерскую, аптеку или в любое другое коммерческое предприятие в деловой части города и не найти ни единой живой души, кроме тех, кто там работал.

А так как никого рядом не было, нам не приходилось волноваться о том, что нас кто-то услышит.

Мне, впрочем, не особо нравилась эта тишина. Она меня беспокоила. В лесу, когда вокруг никого нет, тишина прекрасна. В лесу и должно быть мирно и тихо. Но не в городе. Здесь должны быть толпы людей. А когда он выглядит заброшенным, это неправильно. По крайней мере, мне так кажется.

То, что стоял серый душный день, только усиливало мое беспокойство.

То, что Слим пропала, делало беспокойство невыносимым.

И даже если бы я смог хоть на секунду забыть о ее исчезновении, мне тут же напомнило бы о нем множество афиш «Странствующего цирка вампиров», попадавшихся мне на глаза, куда бы я ни посмотрел. Они были прикреплены к столбам, приклеены к витринам и дверям магазинов, несколько штук гонял ветер по тротуару, а одну я заметил в мусорной урне на углу улицы.

— Кто-то здорово постарался, развешивая эти афиши, — пробормотал я.

— Был бы ты здесь с утра. Они были повсюду!

— Они и теперь почти повсюду.

Расти помотал головой:

— Здесь уже и половины нет, — он похлопал по заднему карману своих джинсов. — Я вот себе одну оторвал. И мы урвали себе билетики! Поверить не могу.

Я только хмуро на него посмотрел.

— Взбодрись, приятель.

— Я взбодрюсь, когда мы отыщем Слим. Если к тому времени мой отец не прибьет меня за то, что я сказал «блядь» при Долли.

— Знаешь, что я думаю? — сказал Расти. — Готов поспорить, Долли ничего про тебя не расскажет. Она не сможет. Она угрожала нам оружием.

— Она же не собиралась на самом деле…

— Она сказала: «Где мой пистолет?» И после этого ты заорал: «Блядь!»

В этот момент мы проходили мимо входа в игрушечный магазин. Двери были распахнуты, но я никого не заметил, заглянув внутрь.

— Прекрати повторять это, а?

— Что, «блядь»?

— Ладно, Расти, хватит. У нас и так уже достаточно проблем.

— Долли ничего не расскажет.

— В этом городе все всем всё рассказывают.

Не все, тут же мысленно поправил себя я. Есть еще Ли. Из всех взрослых, что я знал, она была, пожалуй, единственной, кто не наслаждался сплетнями об окружающих.

— А знаешь, почему я продолжаю говорить «блядь»? — спросил Расти.

— Да хватит уже!

— Потому что я, блядь, сдохнуть можно, какой голодный.

Я сам ужасно проголодался. Было уже почти три часа дня, а я не ел ничего, кроме «Рейзин Брэн»[28] около девяти утра.

— Хорошо, — ответил я. — Если ты прекратишь выражаться, мы зайдем куда-нибудь перекусить.

— Договорились.

— Централ Кафе?

— Отлично, — согласился Расти. — Сколько у тебя с собой денег?

— Семь или восемь баксов.

— Можно у тебя одолжить немного? Как раз на чизбургер и картошку. И шоколадный коктейль?

— Конечно.

— Я верну.

Он почти никогда не возвращал занятое, но все равно ответил:

— Ладно.

Расти тихонечко застонал в предвкушении:

— Я обожаю чизбургеры Флоры.

— Да, они вполне сносные.

— Сносные? Да они просто потрясающие! То, как она смазывает булочку маслом и поджаривает ее до хрустящей корочки…

Я почти захлебнулся слюной к тому времени, как мы добрались до Централ Кафе. Заглянув внутрь через окно, я не увидел ни одного посетителя в кабинках или за столиками, кроме одного парня, сидевшего на углу. За прилавком стояла Флора.

К одному из окон была приклеена афиша Странствующего Цирка Вампиров.

— А, черт, — произнес Расти, указывая на табличку на двери.

«КЛИЕНТЫ БЕЗ РУБАШЕК ИЛИ ОБУВИ НЕ ОБСЛУЖИВАЮТСЯ».

— Ах ты. — сказал я.

— Блядь, — сказал он, и я шикнул на него.

— Когда они это повесили?

— Скорее всего, табличка всегда здесь висела.

— Не думаю. Почему бы нам не попытать счастья?

— Только без меня. Давай лучше пойдем куда-нибудь еще.

— Трусишка.

Я был не в настроении с ним спорить, так что просто пошел прочь от него и от двери в кафе. Он тут же догнал меня.

— Мне очень хотелось этого чизбургера, — заныл он.

— Мне тоже. Но мы пожертвовали нашими футболками ради благого дела.

— Если бы я знал, что из-за этого нам придется помереть с голоду.

— Ты выживешь, — заверил его я.

Он застонал в отчаянии:

— Нам надо было поесть сэндвичей, пока мы были у тебя.

— У нас не было на это времени.

— Мы могли бы вернуться.

— Твой дом ближе, — заметил я.

Он скорчил рожу, чтобы объяснить мне, какая это неудачная идея.

Я решил не поддаваться на это.

— Почему бы нам не зайти к тебе, чтобы поесть? И ты сможешь отпроситься у своей мамы, чтобы поужинать вечером у меня. И, кстати, я бы взял одну из твоих рубашек.

Расти вздохнул и неохотно согласился:

— Да, ну ладно.

— Желательно, чистую, — добавил я.

Это заставило его улыбнуться.

— Да пошел ты, — сказал он.

Глава 17

Возле дома Расти обнаружилось множество припаркованных машин.

— Ой, — произнес он.

— В чем дело?

Он посмотрел на меня и оскалился:

— Сегодня мамина очередь принимать у себя их карточный клуб.

— Ой.

— Совершенно вылетело из головы, — сказал он и со страдальческим видом добавил: — Там, наверное, дюжина дамочек в гостиной.

Я кивнул. Моя мама тоже состояла в карточном клубе, хотя и не в том же самом, что мама Расти. И мне приходилось видеть, как это выглядит. В воздухе столько табачного дыма, что оставалось только гадать, как они видят свои карты… или дышат. А уж шум! Я не против звяканья стаканов и кофейных чашек, напоминающего о большом переполненном ресторане. Безостановочная болтовня тоже не так ужасна. Что было совершенно невыносимо, так это раздававшиеся то и дело возгласы удивления и восхищения: пронзительные выкрики, вопли, хихиканье и визг, разносившиеся по всему дому.

— Мы не можем туда зайти, — сказал Расти.

— А через заднюю дверь? Мы можем пробраться через кухню…[29]

Расти нахмурился.

— Даже не знаю, — пробормотал он. — Мама бегает туда-сюда… и вообще может кто угодно заглянуть, — он покачал головой. — Если нас поймают, маме придется нас всем представить.

Я поморщился.

Наши мамы всегда представляли нас своим знакомым. Это ужасная и унизительная процедура, даже если ты полностью одет. И я точно не хотел бы оказаться перед всеми подружками миссис Бакстер[30] без футболки.

Для Расти это было бы даже более унизительно, потому что по части внешнего вида ему нечем было гордиться.

— Но мне обязательно нужно поесть, — сказал он и, нахмурившись, уставился на дорожку, как будто прикидывая свои шансы на успех. Наконец, он сказал: — Мы и правда можем попробовать попасть в кухню. Найдем что-нибудь съестное и тут же уберемся оттуда.

— А как же рубашки?

— Забудь. Как, по-твоему, я смогу попасть в свою комнату?

Я посмотрел на него сердито.

— Это не моя вина! — заметил он.

— Я знаю.

— Но мы, по крайней мере, сможем поесть.

На случай, если кто-нибудь наблюдал за нами из гостиной, мы старались не смотреть в сторону дома Расти, пока не прошли мимо. Оказавшись на дальней стороне подъездной дорожки, мы нырнули за припаркованный с краю «универсал» и пробрались до гаража. Обойдя его, мы прошли на задний двор и прокрались по ступенькам к кухонной двери.

Расти осторожно заглянул внутрь, придерживая рукой сетчатую дверь. Потом широко распахнул ее.

Следом за ним я зашел на кухню. Кроме нас, там никого не оказалось. Обе двери, ведущие в остальную часть дома, были плотно закрыты — вероятно, чтобы дамы из карточного клуба не увидели, какой здесь творился беспорядок.

Еще двери сдерживали сигаретный дым — но не шум. Группа миссис Бакстер звучала точно так же, как мамин клуб — как сборище радостных идиоток.

Кухонные столы были завалены грязными стаканами, чашками, тарелками и столовыми приборами. Судя по всему, миссис Бакстер угощала гостей вишневым пирогом a la mode.[31] На столе рядом с нами стояли две формы для выпечки, пустые, если не считать крошек корочки и пролившейся красной начинки.

Расти провел пальцем по дну одной из форм, собирая начинку, и сунул его в рот.

Я не стал следовать его примеру.

Пригнувшись и переводя взгляд с одной двери на другую, Расти обошел стол и прокрался к холодильнику. Я прошел за ним следом. Когда он распахнул дверцу, ледяной воздух коснулся моей кожи. Ощущение было великолепное.

Расти нашел упаковку венских сосисок «Оскар Майер»[32] и засунул одну сосиску себе в род на манер обвислой оранжевой сигары, после чего передал пачку мне. Я тоже взял одну.

Мы с Расти и Слим часто ели холодные сосиски — но только когда поблизости не было никого из взрослых. Они все отчего-то считают, что сосиску обязательно нужно разогреть и засунуть в булку. Как будто это какой-то закон. Беда только в том, что булочка обычно уже черствая. Чтобы сделать такой хот-дог съедобным, приходится мазать его горчицей и кетчупом (а Расти непременно нужен был еще привкус маринада — отвратительная привычка), после чего вкус самой сосиски совершенно терялся.

Я сжевал сосиску и следом за Расти взял еще одну. После чего он убрал упаковку в холодильник и достал большой кусок «Вельвиты».[33]

— Хмм? — вопросительно промычал он, держа в зубах сосиску.

— Хмм, — утвердительно кивнул я, жуя.

Расти направился к столу, а я захлопнул дверцу холодильника. Расти вынул из шкафчика сырорезку, уложил «Вельвиту» на стол и, развернув блестящую серебристую упаковку, отрезал кусок почти в дюйм толщиной. Передав этот ломоть мне, он принялся отрезать второй.

Я впился зубами в сыр.

Дверь позади нас со свистом распахнулась.

Мы оба подпрыгнули. Но оказалось, что это всего лишь Битси.

Четырнадцатилетнюю сестру Расти на самом деле звали Элизабет, и сначала ее прозвищем было Бэтси. Но как все в этой семье, она отличалась полнотой и невысоким ростом. Так что Расти начал называть ее Битси.[34] Новое прозвище нравилось ей, но не пришлось по вкусу их родителям. Они посчитали, что оно привлекает внимание к ее росту в не самом лестном смысле.

Когда дверь распахнулась, я было решил, что нам крышка.

Расти вскрикнул и принялся озираться, как вор, застигнутый на месте преступления.

Увидев Битси, он возвел глаза к потолку с выражением невероятного облегчения. Я улыбнулся ей, плотно сжимая губы, чтобы не демонстрировать рот, полный желтой сырной жижи, и помахал рукой с зажатой в ней сосиской.

— Привет, ребята, — Битси, кажется, была искренне рада нас видеть.

Особенно меня. Она всегда была особенно рада мне. Последние годы она была просто без ума от меня. Может, потому, что я такой замечательный парень. А может, из-за того, что я обращался с ней как с нормальным человеком, никогда не поддразнивал и заступался за нее, когда Расти начинал говорить ей гадости.

Замерев перед захлопнувшейся дверью, Битси покраснела и улыбнулась мне, затем оглядела меня и снова взглянула в глаза.

— Привет, Дуайт.

Я кивнул, проглотил «Вельвиту» и ответил:

— Привет, Битси. Как дела?

— Отлично, спасибо, — и, как будто забеспокоившись о своем внешнем виде, она пригладила волосы и оглядела себя. Ее прическа, как всегда, напоминала коричневый футбольный шлем — только без забрала. На ней была старая футболка и обрезанные джинсы — примерно то же, что обычно носила Слим, но Битси была босиком. Кроме того, ее футболка была куда более заношенной, чем футболка Слим, и под ней не было верха от купальника. Хотя, если честно, Битси стоило бы надеть его. Или бюстгальтер. Потому как ее футболка была такой тонкой, что сквозь нее было все видно.

— Привет, Битс, — сказал Расти. — Не сделаешь нам одолжение?

— Какое, например?

— Принеси нам рубашки.

Она взглянула на него, слегка нахмурившись:

— Зачем?

— Чтобы надеть, дурочка.

Я поглядел на него с осуждением. Меня всегда удивляли люди, начинавшие язвить, попросив о помощи. Это казалось не только грубым, но и невероятно глупым.

Стараясь говорить и вести себя как можно вежливее, чтобы как-то сгладить поведение Расти, я пояснил:

— Наши футболки остались на поле Янкса.

Битси посмотрела на меня, широко раскрыв глаза:

— Вы ходили на поле Янкса? — она глянула на Расти. — Тебе же не разрешают туда ходить.

— Ну спасибо, Дуайт. Теперь она на меня наябедничает.

Я обратился к Битси:

— Ты же никому не расскажешь, правда?

— Если ты просишь, то, конечно, нет.

— Спасибо.

— Не за что.

— Так вот, наши футболки остались на поле, — видя беспокойство в ее глазах, я добавил: — На нас напала собака.

— О нет!

— С нами все в порядке, но наши футболки порвались. Мы расхаживаем без них целый день и уже здорово обгорели.

— У тебя хороший загар, — произнесла она, снова краснея.

— Спасибо. Но все равно, хотелось бы надеть что-нибудь, чтобы не обгореть еще сильнее.

— Какие вам нужны рубашки?

— Какие угодно, — ответил я.

— Просто открой мой шкаф и возьми любые две, хорошо?

— В твоем шкафу?

— Мне что, нарисовать тебе карту?

С довольной улыбкой на лице, как будто говорившей: «вот ты и попался!», Битси заявила:

— Но мне же нельзя заходить в твою комнату.

Расти сощурился:

— Я тебе разрешаю. Только в этот раз.

— Ну на-адо же, — протянула она.

— Просто пойди и возьми рубашки, ладно?

— Почему бы тебе самому не сходить? Это же твои рубашки. И твой шкаф.

Я вмешался прежде, чем Расти смог ответить и, скорее всего, только усугубить положение.

— Нам не хотелось бы попадаться на глаза карточному клубу, понимаешь? — передернув плечами, я оглядел себя. — Без футболок? Это было бы несколько неловко.

Кивнув и покраснев, она уставилась на мой голый торс.

— Шевелись, Битс! У нас мало времени.

— Оставь ее в покое, — одернул я Расти. — Она не обязана нам помогать, если не хочет.

— Я принесу вам рубашки, — сказала она мне.

— Спасибо.

— Не за что. Сколько вам нужно?

— Двадцать восемь! Ты что, идиотка? — сказал Расти.

— Двух вполне достаточно, — ответил ей я.

— А как же Слим? — спросила Битси.

От этого внезапного напоминания у меня все сжалось внутри. Стараясь не подавать виду, я спросил:

— А что Слим?

— Ей не нужна рубашка?

— Давай-ка спросим. — огрызнулся Расти, оглядываясь через плечо.

— Слим с нами нет.

— Почему?

Мы с Расти молчали слишком долго, стараясь придумать ответ, и Битси забеспокоилась:

— С ней все в порядке?

— Конечно, все нормально, — ответил Расти.

— Нет, не нормально, — сказала Битси и посмотрела на меня: — С ней что-то случилось, да?

Учитывая то, как Битси относилась ко мне, можно было ожидать, что она станет ревновать к Слим. Ничего подобного. Вместо того, чтобы ненавидеть Слим, Битси ее боготворила. Я почти уверен, что она хотела быть Слим: милой, стройной и спортивной, умной и забавной — и проводить все время вместе со мной.

— Так где же она? — спросила Битси.

Я только пожал плечами.

— Она осталась дома заниматься стиркой, — ответил Расти.

Битси продолжала смотреть на меня. Очевидно, она не верила объяснению Расти. Она хотела получить ответ от меня.

— Почему бы тебе не принести нам рубашки? — предложил я с неожиданной для самого себя мягкостью в голосе. — Две рубашки. Мы подождем тебя на заднем дворе. И расскажем, что случилось со Слим.

— Ладно.

Когда Битси распахнула дверь в дом, до нас донесся шум, производимый дамами из карточного клуба. Створка захлопнулась и качнулась на петлях туда-сюда, впустив в кухню несколько клочков сигаретного дыма.

— Дерьмо, — пробормотал Расти. После этого он отрезал себе толстый ломоть «Вельвиты», завернул оставшийся кусок в упаковку и вернул сыр в холодильник. Придержав дверцу, он обратился ко мне:

— Еще сосиску?

Я помотал головой.

Он захлопнул дверцу, и мы оба вышли во двор, держа в руках сосиски и сыр. Спустившись по ступенькам, мы устроились за углом дома, чтобы доесть и подождать Битси.

— …тлично, п… осто замчательно, — прочавкал Расти, глотая буквы пополам с полупережеванной пищей.

— Не беспокойся, — успокоил его я.

Он проглотил и спросил:

— Зачем тебе вообще понадобилось говорить ей про поле Янкса?

— Порой мне трудно придумать, что соврать, — я пожал плечами.

— Вот уж точно.

— Ну извини. Но, по-моему, ты зря волнуешься из-за нее.

— Тебе легко говорить — она же не твоя сестра!

Сетчатая дверь распахнулась, и Битси вприпрыжку спустилась по лестнице. В руках у нее ничего не было, так что я было решил, что ей кто-то помешал. Но когда она подошла ближе, я заметил, что перед ее футболки выпирал больше, чем обычно.

— Вот они! — возвестила Битси. Остановившись перед нами, она похлопала по своему «животу». Ее футболка была такой тонкой, что я мог видеть кучу смятой ткани под ней.

Расти протянул руку и пощелкал пальцами:

— Отдавай.

Глядя только на меня, Битси спросила:

— Где все-таки Слим? С ней что-то случилось?

— Ты должна пообещать никому не рассказывать, — сказал я.

— Обещаю, что не расскажу.

— Она непременно расскажет, — простонал Расти.

— Нет, не расскажу, — она подняла правую руку: — Клянусь!

— Впервые что-то идет не так, как ей хочется.

Она метнула на него сердитый взгляд:

— Не расскажу я.

— Мы собираемся искать Слим, — сказал я. — Она, скорее всего, еще на поле Янкса, так что мы снова пойдем туда.

— Как же вы ушли без нее?

Я оглянулся на Расти и ответил:

— Она хотела остаться.

— Зачем?

— Хотела кое-что проверить, — ответил я. — Но мы все равно должны вернуться и найти ее.

Кивнув, Битси вытянула из-под своей футболки пару рубашек. Они помялись, но выглядели чистыми.

— Эта для тебя, — сказала Битси, протягивая мне клетчатую рубашку с коротким рукавом.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Не за что, — ответила она. — А эта для тебя.

Я не видел ничего особенного в той рубашке, которую Битси передала Расти, но он выхватил ее из рук сестры, сердито пробормотав:

— Ну спасибо.

Снова обернувшись ко мне, Битси уточнила:

— Ты уверен, что Слим не нужна рубашка?

— Не, — ответил я. — У нее остались наши.

— А что случилось с ее футболкой?

— Ее порвала собака.

— Я думала, что собака порвала ваши рубашки.

— Не совсем так, — ответил я.

— Хм? — удивленно сказала Битси.

— Дерьмо на палочке, — не выдержал Расти. — Почему бы не разболтать вообще все?

Засунув в рот последний кусок сосиски, я надел рубашку.

— Я пойду с вами, — заявила Битси.

Глава 18

— Вот уж нет! — возмутился Расти.

— Я тоже с ней дружу.

— Ты не пойдешь с нами.

Уставившись на брата в упор, Битси пригрозила:

— Если ты не разрешишь мне пойти с вами, я все про тебя расскажу.

Расти бросил на меня яростный взгляд:

— Вот видишь! — затем закинул в рот остаток своей сосиски.

Битси посмотрела на меня:

— Ты же позволишь мне пойти с вами?

Это был мой шанс загладить вину перед Расти и испортить день Битси. Или неделю. Или месяц. Мне не хотелось так с ней поступать. С другой стороны, мысль о том, что она повсюду будет ходить за нами, тоже не приводила меня в восторг.

— Я не против, — сказал я.

Битси торжествующе взглянула на Расти.

— Но имей в виду, — предупредил я, — там может быть опасно.

— Не страшно.

— Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь тебя обидел.

— Велика беда.

— А если из-за тебя обидят нас — тоже «невелика беда»? — спросил у нее Расти.

— Я не буду ничего такого делать.

— Да что ты говоришь! А что, если за нами погонятся, ты отстанешь, и нам придется возвращаться, чтобы спасать тебя, и Дуайта убьют из-за тебя?

— Хватит, Расти, — одернул его я.

— Ты просто не хочешь, чтобы я пошла с вами, — с упрямым видом сказала ему Битси. — Но Дуайт не против. Он мне разрешил.

И она поглядела на меня.

— Конечно, — сказал я. — Если тебе действительно хочется, ты можешь пойти с нами. Но мы действительно пойдем на поле Янкса. А там может случиться все, что угодно. Там собака и.

— Я не боюсь.

— А следовало бы, мелкая засранка.

— Расти!

— Я все про тебя расскажу! — пригрозила она ему.

— Валяй. Мне все равно, — ответил он. И тут же обрушился на меня: — Черт побери, мы не можем взять ее с собой на поле Янкса! Она моя сестра. Что, если с ней действительно что-нибудь случится?

— Мы будем следить, чтобы ничего не случилось, — успокоил его я. И спросил у Битси: — Ты точно хочешь пойти с нами? Это не только опасно, придется еще далеко идти. Пять или шесть миль, — добавил я, слегка преувеличив.

— Не настолько далеко, — поправила она.

— Обходной дорогой.

— Я могу пройти и столько.

— Ничего ты не можешь, — пробормотал Расти.

— Я иду с вами, — сказала Битси. — Да, Дуайт?

— Если ты действительно этого хочешь.

— Хочу.

— Только одно условие: ты не можешь идти босиком. До поля Янкса далеко, и там повсюду стекло и прочее.

— Змеи и пауки, — вставил Расти.

— Так что тебе надо обуться, — договорил я.

Утвердительно кивнув, она бросила:

— Ждите здесь, — развернулась на месте и бросилась к дому. Дверь за ней захлопнулась.

Мы с Расти посмотрели друг на друга.

Я кивнул.

Мы побежали.

Вылетев за угол гаража, срезали путь по соседской лужайке, пронеслись по дорожке и не останавливались, пока не добрались до Третьего шоссе. Задыхаясь и обливаясь потом, мы встали на тротуаре. Я медленно ходил кругами, а Расти согнулся, упершись руками в колени.

Отдышавшись, он выпрямился, покачал головой и ухмыльнулся мне:

— Вот так молодец, — сказал он.

— Да уж.

Он похлопал меня по спине, и мы пошли по Третьему шоссе. По обеим сторонам высился лес. Дорога перед нами была погружена в полумрак, а под деревьями было совсем темно.

Через некоторое время Расти произнес:

— Готов поспорить, она никогда бы не подумала, что ты ее обманешь.

— Знаю.

— Вот почему это сработало.

— Угу.

Он еще раз хлопнул меня по спине.

— Не могу поверить, что ты так с ней поступил.

Я сердито посмотрел на него.

— Да ладно, просто шучу. Это был блестящий ход.

— Мне не хотелось ее обижать.

— Да плюнь ты.

— Если бы только она послушала.

— Ха!

— Я пытался ее отговорить.

— Ты сделал все, что мог. В любом случае, ей не стоило лезть не в свое дело. И уж точно не надо было угрожать наябедничать на нас. Так ей и надо, — и Расти тихонько хмыкнул.

— Что? — спросил я.

— Просто представил, какое у нее стало лицо, когда она обнаружила, что мы ушли.

— Ничего смешного.

Издевательское выражение исчезло с его лица.

— Надеюсь только, что она не решит пойти за нами. От нее и этого можно ожидать, — нахмурившись, он оглянулся через плечо.

Я тоже посмотрел назад. Дорога была пустой, по крайней мере, часть футов в тридцать до поворота.

— Может, нам стоит прибавить шагу, — предложил я.

Мы ускорили шаг.

То и дело я оглядывался.

Я говорил себе, что ей вообще не следовало проситься с нами. Она не была из нашей компании, и мы действительно могли попасть в опасное положение. И если начнутся неприятности, вряд ли она сумеет постоять за себя. Ее защита стала бы нашей обязанностью, а мне не хотелось такой ответственности.

И все равно, я ее обманул. Я предал ее. И, вероятно, разбил ей сердце.

Я почти хотел, чтобы она догнала нас, чтобы я мог перестать чувствовать себя виноватым.

Из-за частых поворотов трассы мы могли видеть только небольшой участок позади нас. Битси могла быть где-то там, пытаясь нас догнать. В любой момент она могла появиться из-за поворота, подпрыгивая и размахивая руками.

Я почти что ждал, что это вот-вот произойдет.

То и дело мимо нас проезжали машины. Мы шли по обочине друг за другом и не обращали на них внимания. И хотя большинство проезжавших, скорее всего, узнавали нас, никто не окликнул и не остановился. Если нам очень повезет, может быть, нас даже не станут обсуждать. Мы же не делали ничего интересного, просто шли.

К тому времени, как мы прошли половину пути до поворота на поле Янкса, Битси все еще не показалась. Может быть, из-за того, что мы шли слишком быстро. Так что я замедлил шаг.

Расти посмотрел на меня с благодарностью. До этого ему было трудновато поспевать за мной.

Мы все равно продолжали оглядываться. Расти, полагаю, не желал, чтобы Битси объявилась. Я же, хоть и не хотел, чтобы она шла с нами, был бы рад, если бы она показалась.

Когда мы, наконец, достигли грунтовки, ведущей к полю, я остановился и оглянулся назад. До ближайшего поворота был виден достаточно большой отрезок дороги. Глядя на пустое шоссе, я сообразил, что именно здесь мы видели странного человека в простыне на прошлый Хэллоуин. Это воспоминание заставило меня поежиться.

Что он делал тут посреди ночи? — подумал я.

Кто это был?

Где он теперь?

Я представил себе, как завернутая в простыни фигура в котелке, с устрашающей веревкой на шее появляется из-за поворота и скользит к нам.

Показалась бы она такой же страшной летним полднем?

Наверное, даже еще страшнее.

А что, если он сейчас прямо за поворотом?

Чтобы отвлечься от этих мыслей, я предложил Расти:

— Давай подождем здесь несколько минут на случай, если Битси идет за нами.

— Ты совсем сдурел?

— Что, если она действительно пошла за нами?

— Тем более, нам надо убираться отсюда.

Я покачал головой:

— И бросить ее здесь одну? Мы в двух милях от города.

Расти посмотрел на меня с отвращением.

— Она знает дорогу домой.

— Но она может продолжить искать нас. Если она думает, что мы где-то поблизости, как знать, куда она решит пойти.

Расти вздохнул.

— Она наверняка вообще никуда не пошла. Разревелась и убежала в свою спальню.

— Может быть, — согласился я. — Но на всякий случай все равно подождем минуть пять. На случай, если она.

— Привет, ребята.

Расти дернулся и вскрикнул.

— Дерьмо!

Я тоже подпрыгнул, хотя и узнал голос. В следующий момент я почувствовал тепло и невероятное облегчение. Я обернулся, вглядываясь в непроницаемые лесные тени.

— Как дела? — спросила Слим, выходя из-за деревьев.

— Эй, эй! — обрадовался Расти. — Я знал, что с тобой все нормально.

Я не был столь в этом уверен. Когда она подошла к нам, у меня в горле встал комок, а глаза наполнились слезами.

Она выглядела нормально.

Она выглядела отлично. Короткие светлые волосы промокли и прилипли к голове. Покрытая потом кожа была вся в царапинах. Ноги обернуты нашими рубашками, правая — моей, левая — Расти. Увидев выражение на моем лице, она заверила:

— Эй, Дуайт, я в порядке.

Я поспешил к ней, раскрыв объятья, но потом вспомнил о ранах у нее на спине. Слим посмотрела на меня. В ее глазах тоже стояли слезы. Губы немного кривились, и подбородок подрагивал. Внезапно она бросилась ко мне и крепко обняла.

Не желая причинить ей боль, я положил руки ей на плечи.

Слим прижалась горячим мокрым лицом к моей шее. Она тяжело дышала, и я чувствовал, как бьется ее сердце. При каждом вдохе ее грудь и живот прижимались теснее к моему телу.

— Вы, ребята, что, прямо здесь этим займетесь? — окликнул нас Расти.

— Заткнись, — ответила Слим.

— А мне можно присоединиться?

Мы не стали на это отвечать.

Через некоторое время Слим ослабила объятия и запрокинула голову.

— Я так рада тебя видеть, — прошептала она.

— Я тоже рад видеть тебя, — ответил я.

Она посмотрела на Расти.

— Тебя, наверное, тоже.

— Как твоя спина? — спросил я.

— Нормально.

Я взял ее за плечи и развернул. Порезы выглядели свежими и липкими. Ни один, кажется, не кровоточил, но вся кожа вокруг была покрыта потом и засохшей кровью. Завязки купальника только кое-где остались белыми — по большей же части они окрасились в красный.

— Кровь больше не шла?

— Не сильно, — она повернулась ко мне лицом. — Только сразу после того, как я спрыгнула с ларька, — добавила она, поглядев на Расти.

— А я-то тут при чем? — заныл он.

Вместо ответа она посмотрела через плечо и предложила:

— Давайте уйдем с дороги, пока нас никто не заметил. — Мы пошли за ней. — Я старалась прятаться, — добавила она.

— Отличная мысль, — похвалил я.

— Ждала тебя. Я знала, что ты рано или поздно вернешься за мной.

— Мы повсюду тебя искали, — сказал я.

— Я пряталась здесь, — она остановилась, повернулась к нам и добавила: — Уже очень давно.

— Как давно? — уточнил я.

Она пожала плечами.

— Уверена, что больше часа.

— Зачем? — спросил Расти.

Она посмотрела на него с раздражением:

— Потому что мы собирались дождаться Дуайта.

— Знаю, знаю.

— Кое-кто делает то, что обещает.

— Ну, ты-то тоже не осталась на прежнем месте, — заметил Расти.

— Нет. Но я пришла сюда, чтобы встретить его, — отрезала она, а потом обратилась ко мне: — Я прикинула, что если ты вернешься обратно на машине, тебе все равно придется притормозить перед поворотом, и у меня будет возможность вовремя тебя остановить.

— Я приезжал на машине, — сказал я.

Слим наклонила голову, ее глаза распахнулись, а рот слегка приоткрылся от удивления.

— А? — на ее лице застыло бессмысленно-недоуменное выражение.

— На пикапе Ли.

— Когда?

— Не знаю точно. Примерно в полдень. Двенадцать, двенадцать тридцать, как-то так.

Слегка сменив позу и выражение лица, Слим вернула себе вид разумного, хоть и немного озадаченного человека.

— Должно быть, когда я только ушла с поля.

— Надо было тебе остаться, — заметил Расти.

— Издеваешься? Я и не чаяла оттуда выбраться после того, что видела.

— Что?

— То, как они убили собаку.

— Они убили собаку?

Глава 19

— Ну и молодцы, — сказал Расти.

— Почему бы тебе не заткнуться? — огрызнулась Слим.

— Тебя-то что за задницу укусило?..

— Расти! — оборвал его я.

— А я-то что?

— Мне не очень-то понравилось остаться там в одиночестве, — глядя на него в упор, произнесла Слим.

— Надо было идти со мной.

— Мы должны были дождаться Дуайта.

— Да, но.

— Да, но. — передразнила она. — Да-но, да-но — ты струсил и сбежал. И бросил меня там. — Она повернулась ко мне: — Видел бы ты, как он дергался. Еще даже ничего не произошло! Мы только услышали, что по лесу едут машины, а он ошалел, как будто настал конец света. А уж когда на поле выехал катафалк, он вообще сдурел. «Дерьмо, дерьмо, это катафалк, надо бежать!» Я сказала ему успокоиться. Катафалк, ну и что? Это наверняка часть вампирского представления. На которое, вроде как, мы и пришли посмотреть. Это наверняка катафалк Валерии. Я-то думала, он хотел увидеть Валерию. Но неет, он хотел только vamoos.[35]

— Как будто ты сама не испугалась! — парировал Расти.

— Да, немного. Но я, по крайней мере, не сбежала.

— А вот и сбежала!

— Потом.

— Надо было тебе уходить со мной. И не надо говорить, что я струсил. У меня просто хватило ума убраться оттуда пораньше.

— Я не собиралась так просто сдаваться, — ответила она и снова повернулась ко мне: — Я сказала Расти, что если мы ляжем на крышу, нас никто не заметит.

— Они могли нас заметить. Стоило только кому-нибудь забраться на скамьи. А тогда у нас могло и не быть шанса убраться подобру-поздорову.

— Он сказал: «Хочешь оставаться — оставайся. А я убираюсь отсюда, пока еще есть возможность».

Я практически услышал, как Расти произносит эти слова.

— Кроме того, мои футболка и обувь остались внизу. Футболка — не большая потеря, но мне не хотелось оставлять кроссовки.

— Но в итоге ты их оставила, — заметил Расти.

— Да уж. После того, что они сделали с собакой, я как-то перестала беспокоиться за свои ноги. Схватила ваши футболки, спрыгнула с ларька и рванула что есть сил в лес.

— Что такого они сделали с собакой? — спросил я.

— Как только появились машины, она бросилась к катафалку, лая как ненормальная.

— Это я видел, — встрял Расти.

— Ага. А потом ты сбежал, — отрезала Слим. — Я легла на крышу ничком и выглянула из-за вывески. Катафалк ехал прямо к ларьку, а за ним автобус. Похож на школьный, только весь черный.

— Я его видел, — сказал я.

— Когда приехал с Ли? — спросила она.

— Да.

— Что там еще было?

— Катафалк, автобус и большой грузовик — и куча народу, разгружающего вещи.

— Это еще что, ты только послушай, что у нас есть! — встрял Расти.

— Что у вас есть?

— Он умудрился.

— Эй! — оборвал его я. — Я сам все расскажу. Но я сначала хочу узнать, что произошло с собакой, понятно?

— Ладно, ладно, — согласился он и спросил у Слим: — Так что там с собакой? Они ее что, задавили?

— Дай ей рассказать.

— Ну извините, — фыркнул он. — Продолжай.

— Так вот, собака понеслась прямо к катафалку. Я думала, что она в последний момент уберется с дороги, но она остановилась прямо перед ним, расставила лапы, наклонила голову и принялась рычать. Катафалк остановился. Я подумала, что эти люди просто не хотят задавить глупое животное. Я здорово ошибалась! Автобус остановился следом за катафалком, дверь открылась, и оттуда повылезали эти люди. Человек пятнадцать, все в черном и с копьями.

— С копьями? — удивился я.

— С копьями. Очень длинные, около шести футов, со стальными наконечниками.

— Врешь, небось, — пробормотал Расти.

— Если бы!

— Как выглядели эти люди? — спросил я.

— Чернозадые? — спросил Расти.

Я поморщился. Прочитав «Убить пересмешника»,[36] Слим вставала на тропу войны, если кто-то употреблял подобные слова.

Слим уставилась на Расти.

— Ну как же, — ухмыльнулся он, — с копьями, все дела.

— Ты ведешь себя как придурок, — сказала Слим.

— Просто спросил.

— Лучше не спрашивай. Можешь вести себя как расистская задница сколько угодно, но только не при мне.

Я посмотрел на него и покачал головой.

— Просто молодчина.

— Подумаешь.

Все еще злясь, Слим сказала:

— Если уж на то пошло, они все белые.

— Рад это слышать, — ответил Расти.

Не обращая на него внимания, я спросил:

— Как они выглядели?

— Обычно, — сказала она и взглянула на Расти, но он ничего не сказал. — В основном мужчины, как мне показалось. И несколько женщин. Все в блестящих черных рубашках, как будто атласных или шелковых. Так вот, они разделились на две группы и обошли катафалк с двух сторон. Прежде, чем собака сообразила, что что-то не так, они окружили ее и принялись колоть копьями. Кто-нибудь мог бы убить ее одним ударом, но они просто кололи ее, нанося небольшие раны.

Слим умолкла. На ее лице застыло болезненное выражение, словно она могла чувствовать страдания собаки. Сделав несколько глубоких вдохов, она продолжила:

— Я не видела собаку, только окруживших ее людей, бивших ее копьями. Но я слышала, как она гавкала, визжала и скулила. Как будто… будто им доставляло удовольствие мучить ее.

— О господи. — пробормотал я.

— Ненормальные, — добавил Расти.

— В конце концов, они расступились, чтобы пропустить кого-то. Собака лежала на боку, вывалив язык и задыхаясь. И она была вся покрыта кровью. Она все еще пыталась подняться, — ее голос прервался, она замотала головой и посмотрела в сторону.

Расти выглядел так, будто его вот-вот стошнит.

Двумя руками Слим отерла с лица пот — и слезы, я полагаю. Потом она снова вздохнула и сказала:

— Человек, которого они пропустили, опустился на одно колено и поддел собаку копьем. — тяжело дыша, она мотнула головой. А потом, будто торопясь поскорее закончить рассказ, затараторила: — Он поднял ее с земли на копье и подбежал к задней части катафалка. Кто-то открыл там дверь, и он сунул собаку внутрь как еду на конце палки и… — она перевела дыхание. — Он вытянул копье, и собаки на нем больше не было, как будто кто-то внутри… я не знаю.

Мы с Расти смотрели на нее в ужасе.

Слим продолжала тереть глаза обеими руками. Прошло достаточно много времени, прежде чем она сумела успокоиться. Наконец она заговорила:

— После этого я решила, что мне надо бежать оттуда.

Некоторое время мы стояли молча. Наконец я произнес:

— Боже мой.

После еще одной паузы Расти спросил:

— Ты думаешь, что кто-то внутри катафалка съел собаку?

Она передернула плечами.

— Я не знаю.

— Или выпил ее кровь, — предположил я.

— Валерия вроде как вампир, — напомнил Расти.

— Я не знаю, кто был в катафалке, — сказала Слим.

— Может, никого, — сказал я. — Может, они просто положили туда собаку, чтобы никто не увидел, что они с ней сделали.

— Не знаю, — пробормотала Слим. — Так или иначе, я решила, что если они поймают меня… со мной может случиться то же самое, что с собакой. Так что я отползла на животе к противоположной стороне ларька, спрыгнула и побежала изо всех сил.

— Они тебя не заметили? — спросил я.

— Не знаю. Наверное, нет. Я не слышала, чтобы кто-нибудь кричал. Никто не гнался за мной. Мне, по крайней мере, так кажется. В лесу я постоянно меняла направление, чтобы сбить их со следа. Просто на всякий случай, если за мной все-таки кто-то гнался. А потом я на какое-то время спряталась.

— Где? — спросил Расти.

Она снова передернула плечами.

— Под каким-то старым деревом. Оно упало, и между стволом и землей образовалось пространство. Я едва там поместилась.

— Как долго ты там сидела? — уточнил я.

— Мне казалось, что целую вечность, — она пожала плечами. — Может, полчаса. Я не знаю.

— Наверное, ты была там, когда мы с Ли приехали на поле Янкса.

— Наверное. Не знаю.

— Ты не слышала, как тебя звали?

Она покачала головой.

— Я звал тебя и Расти.

— Когда это было?

Я пожал плечами.

— Около половины первого, наверное. Двенадцать пятнадцать, двенадцать тридцать.

Слим нахмурилась, обдумывая это, и помотала головой.

— Наверное, я была где-то в лесу.

— Точно не на крыше.

Она спросила с удивлением на лице:

— Ты проверял?

— Ага. Подошел, подпрыгнул и.

— Подошел к ларьку?

— Ага.

— А как же все те люди?

— Они не обращали на нас особого внимания. Джулиан пошел к автобусу.

— А это кто такой?

— Джулиан Страйкер. Он владелец вампирского цирка.

С выражением неприятного удивления она уточнила:

— Ты встречался с владельцем?

Я кивнул.

— Как он выглядит?

— Я, кажется, знаю, к чему все идет, — прокомментировал Расти.

Я глянул на него и снова посмотрел на Слим.

— В черной рубашке.

— Они там все в черных рубашках, недотепа, — напомнил мне Расти.

Не обращая на него внимания, я сказал Слим:

— У него длинные черные волосы. Он… полагаю, женщины считают его красивым.

— Эффектным? — спросил Слим.

— Я бы так не сказал, но.

— У него было копье? — встрял Расти.

Я бросил на него предупреждающий взгляд.

— Он носит серебряные шпоры? — спросила Слим.

— Ага.

— Это он, — сказала она.

— Я так и знал, — заявил Расти.

Я тоже догадывался, куда она клонит, но на всякий все-таки уточнил:

— Это он… сунул собаку в катафалк?

Слим кивнула.

— Ой, мамочки, — пробормотал я.

— Что такое?

— Мы спрашивали у него про тебя и Расти.

— И что он сказал?

— Что никого не видел.

— Но ты еще не слышала главного! — воскликнул Расти со странной улыбкой на лице.

— Ли купила у него билеты, — пояснил я. — Четыре билета на сегодняшнее представление. По одному для нас всех.

Глава 20

Слим уставилась на меня со слегка ошалевшим видом.

— Ты шутишь?

— Обошлись ей в сорок баксов, — сказал я.

— Но ведь туда нельзя никому младше восемнадцати.

— Джулиан сделал для нас исключение.

— Он запал на Ли, — пояснил Расти.

Слим приподняла верхнюю губу и сказала Расти:

— Может быть, поэтому. А может, он видел нас. По крайней мере, меня. Если он заметил, как я убегаю — если хоть кто-нибудь заметил — он понял, что я видела, как они убили собаку. Может быть, теперь он хочет меня поймать.

С ноткой пренебрежения в голосе Расти спросил:

— С чего ему ловить тебя?

— Чтобы я не рассказала о том, что видела.

Мне в голову пришли и другие причины, по которым Страйкер мог захотеть поймать Слим. От этих мыслей мне стало холодно. Я решил ничего не говорить.

— А может, он хочет воткнуть копье тебе в задницу? — с ухмылкой предположил Расти.

— Очень смешно, — проворчала Слим.

Я ударил Расти кулаком в мягкое предплечье.

— Ай! — вскрикнул он. Его лицо пошло красными пятнами. Схватившись за руку, он уставился на меня с удивлением и обидой, на глаза навернулись слезы. — Вот спасибо!

Я повернулся к Слим. Она смотрела на меня так, будто желала, чтобы я не бил его, но она не сердилась. Скорее, считала, что этот удар был не самой удачной идеей.

Хотя в глазах у Расти стояли слезы, он на самом деле не плакал, а только хмуро глядел на меня, потирая руку.

— Не так уж сильно я тебя стукнул, — сказал я.

— Довольно сильно. Больно, вообще-то.

— Тебе не следовало молоть всякую чушь.

— Я просто хотел пошутить.

— Это была очень неудачная шутка, — заверила его Слим. — И ты бы не стал этого говорить, если бы видел, как они убили собаку.

— Извини, — пробормотал он, все еще потирая руку.

— И, если по-честному, — продолжила Слим, — этот парень действительно может искать нас, чтобы воткнуть копье мне в задницу. Или в твою. Тот, кто может так поступить с собакой… он без колебаний поступит так же и с человеком.

— Может быть, нам стоит отказаться от похода на это представление, — сказал я.

Расти разинул рот. Вид у него был такой, будто я снова его ударил.

— Дерьмо, — произнес он, — мы не можем не пойти!

— Я не пойду, — сказала Слим. — Ни за что.

Расти обратился ко мне:

— Я хочу посмотреть это представление! А ты? А как же Валерия? Если мы не попадем туда сегодня, мы ее никогда не увидим. Ты же хочешь на нее посмотреть, правда?

— Возможно, это не самая удачная мысль, — заметил я.

— Это самая что ни на есть паршивая мысль, — сказала Слим. — Я уж точно не желаю снова оказаться рядом с этими людьми, и мне кажется, что вам, ребята, тоже стоит держаться от них подальше. Это просто банда извращенцев.

— Просто потому, что они убили эту тупую собаку? Эй, а ведь Дуайт хотел спрыгнуть на нее. Он что теперь, тоже извращенец?

— Это совсем другое.

— Собака была бы точно такой же мертвой. Вот только он промазал. Но точно хотел на нее приземлиться.

Слим бросила взгляд на меня, покачала головой и посмотрела на Расти.

— Ты прекрасно понимаешь, что это совсем не то же самое. Хватит вести себя как придурок, а?

— Я просто не хочу пропустить представление, — сказал Расти. — Мне все равно, что они сделали с собакой. Погляди лучше, как она тебя отделала. Она получила то, что заслуживала.

— Она не заслуживала такого, — Слим перевела взгляд с Расти на меня и добавила: — Все равно, давайте уйдем отсюда. Я хочу добраться до дома и вымыться.

Домой.

Я вспомнил, что мы там натворили.

Все это буквально обрушилось на меня: как мы пробрались в ее спальню, рассматривали ее вещи, как Расти баловался с лифчиком ее матери, разбитая ваза и духи и весь этот ужасный беспорядок, который мы после себя оставили. Неприятная горячая волна прошла по моей спине.

Расти бросил на меня тревожный взгляд.

И тут мне в голову пришла спасительная мысль. Стараясь не показать облегчения, я слегка нахмурился и предложил:

— Может, нам стоит сначала зайти к Ли, рассказать ей все и узнать, что она об этом думает?

Расти посмотрел на меня с обидой:

— Если она узнает, что они сделали, она не возьмет нас на представление.

Я посмотрел на него с удивлением, поражаясь, что он не сообразил, зачем я это придумал. Если мы пойдем к Ли, нам не придется идти к дому Слим. Беспорядок в комнате ее матери рано или поздно будет обнаружен, но я бы предпочел, чтобы это случилось как можно позже.

— Ей не следует нас туда брать, — сказала Слим. — Вообще никому не стоит идти на это представление.

— Все равно, — добавил я, — мы должны рассказать Ли обо всем, что произошло.

— Ничего мы не должны.

— Должны. Иначе она будет нас ждать, — настаивал я. И пояснил для Слим: — Мы договорились прийти к ее дому в 10.30 вечера. — Затем снова обратился к Расти: — Мы не можем просто не прийти, если она будет нас ждать.

— Ну так мы придем. Я лично не вижу никаких проблем.

— Думаю, нам все-таки надо ей все рассказать прямо сейчас, — сказал я.

Слим согласно кивнула.

— Кроме того, — добавил я, — Ли живет ближе, чем Слим. Мы можем сначала зайти к ней и взять бинтов.

Расти открыл было рот, но тут, наконец, искра понимания появилась в его глазах.

До него дошло.

Дошло хотя бы что-то.

— Хорошая мысль, — сказал он. — Бинты. У Ли обязательно есть бинты. У всех есть бинты. Отлично. Давайте сначала зайдем к Ли.

— Ну вот и ладно, — подытожила Слим.

Без лишних слов я поднял одну ногу и стянул кроссовку.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась Слим.

— Отдаю тебе мою обувь.

— Не надо.

Я улыбнулся ей, пожал плечами и снял вторую кроссовку. Протянув обе Слим, я сказал:

— Я настаиваю.

— Эй, я же говорю: не надо. Я не могу забрать у тебя кроссовки.

— Конечно, можешь.

— Если она не хочет их надевать. — начал Расти, но я посмотрел на него так, что он тут же заткнулся.

— Пожалуйста, — попросил я, — надень их.

— Я не.

— Если бы ты не бросила свои кроссовки, меня бы покусала собака.

— Рада была помочь.

— Эй, это я бросал кроссовки, — напомнил мне Расти.

— Ты отлично справился, — успокоил его я.

— Спас твою задницу.

— Знаю. Вы оба меня спасли.

— Ага. Вот и не забудь об этом, когда решишь испортить мне сегодняшний вечер.

— Ладно, — сказал я и попросил Слим: — Пожалуйста, я хочу, чтобы ты надела мои кроссовки.

— Но как же ты?

— А я и так нормально пройдусь.

С немного смущенным, но благодарным видом она сдалась.

— Хорошо, — забрав у меня кроссовки, Слим устроилась на стволе упавшего дерева, поставив кроссовки на землю перед собой. Мы с Расти наблюдали, как она положила одну ногу на колено и развернула защищавшую ее рубашку. Подошва ее босой ноги была грязной, и, прежде чем она натянула кроссовку, я заметил кровь.

— Ты поранила ноги? — забеспокоился я.

— Просто несколько небольших порезов. Ничего страшного, — она бросила рубашку на землю и занялась второй ногой.

Надев обе кроссовки, она поднялась и заметила:

— Так гораздо лучше.

Взяв наши рубашки с земли, она покачала головой:

— Они здорово испорчены, ребята. Простите.

Рубашки были не только покрыты грязью и кровью, но и порваны в нескольких местах.

— Вам они нужны? — спросила Слим.

Расти помотал головой.

— Мы можем выкинуть их, когда доберемся до города, — сказал я, протягивая руку. — Я пока могу их понести.

Слим собиралась было отдать рубашки мне, и тут Расти спросил:

— А ты не хочешь надеть одну из них?

— Вот уж спасибо. Они же грязные. Хочешь, чтобы я подхватила инфекцию?

— Ты не можешь разгуливать по городу в таком виде. Все станут интересоваться, как ты умудрилась так пораниться.

Я кивнул:

— Тебе действительно следует надеть рубашку.

Она хмуро взглянула на те, что держала в руке.

— Лучше уж пусть люди увидят мои.

— Ты можешь взять мою, — сказал Расти, расстегивая пуговицы своей рубашки.

Замотав головой, Слим возразила:

— Она вся заляпается кровью. Я испортила достаточно рубашек на сегодня.

— Я настаиваю, — сказал Расти.

— Нет, правда.

— Ты же взяла кроссовки Дуайта.

— Ладно.

Он снял рубашку.

— Спасибо, — Слим отдала порванные рубашки мне и подошла к Расти. — Лучше надень ее на меня сам, — попросила она, поворачиваясь к нему спиной.

Расти улыбнулся мне с видом одновременно самодовольным и смущенным и осторожно натянул рубашку на Слим.

— Вот так, готово, — сказал он.

Повернувшись к нам, Слим застегнула несколько пуговиц на груди и поблагодарила:

— Спасибо, ребята.

Рубашка была ей сильно велика и свисала с плеч так, что рукава доставали до локтей. Нагрудный карман оказался где-то под левой грудью, а подол был таким длинным, что полностью закрывал ее обрезанные джинсы.

Слим выглядела такой трогательной, что было почти больно на нее смотреть.

Мне захотелось обнять ее и никогда больше не отпускать.

Вместо этого я стоял на месте, уставившись на нее и едва не плача.

Я не знаю, что такого особенного было в Слим.

Несколько часов назад я видел Ли в рубашке моего брата. И хотя она сидела на ней почти так же, как рубашка Расти — на Слим, несмотря на то, что Ли — одна из самых красивых женщин, каких мне приходилось видеть, ее вид не заставлял меня чувствовать себя так, будто мое сердце вот-вот разорвется.

Может быть, Ли не была трогательной?

Слим была трогательной. Ли — восхитительной.

Мне нравились они обе. Они обе вызывали у меня волнение. Но каждая по-своему. И каждая — разный вид волнения. В разных… местах.

— В чем дело? — спросила Слим.

— Ни в чем.

— Мы можем идти?

— Ага.

— Ну вот и пошли, — поторопил Расти и пошел вперед. Слим — следом за ним. Я — за ней, наблюдая за тем, как она идет.

У меня на ногах остались только носки, и сквозь них я чувствовал каждую веточку и камешек на земле. Я не возражал. Даже радовался тому, что страдали мои ноги, а не подошвы Слим.

Когда мы дошли то Третьего шоссе, я окликнул их:

— Погодите.

Я проверил подошвы своих ног. Носки собрали на себя землю и лесной мусор, но еще не успели порваться.

— Хочешь обратно свои кроссовки? — предложила Слим.

— Нет, все нормально, — я снял носки и сунул их в карманы джинсов, после чего мы продолжили путь в город.

Глава 21

Когда мы подошли к окраине города, я снова вспомнил о Битси. Видимо, она все-таки не пошла за нами, и сейчас, обиженная моим предательством, плакала в своей комнате. Я снова почувствовал себя отвратительно из-за того, что обманул ее.

Как же трудно не чувствовать себя виноватым!

Все должно было быть великолепно, потому что Слим нашлась, живая и здоровая.

Но нет. Я чувствовал себя погано из-за Битси. Из-за того, что мы натворили в доме Слим. Из-за того, что я ударил Расти. Из-за несчастной шавки, которую люди из вампирского цирка закололи копьями. Из-за черт знает чего еще.

И, в конце концов, все шло к тому, что нам вообще не удастся увидеть представление Странствующего Цирка Вампиров.

Хотя все могло быть и хуже. По крайней мере, мы шли не к дому Слим.

Когда мы вышли на улицу, где жила Ли, я издалека увидел ее пикап.

— Она дома.

— А может, мы не станем рассказывать ей ничего про собаку? — спросил Расти, умоляюще оглядываясь на нас. — Ну пожалуйста? Ей же не обязательно знать все, правда?

— Об этом она должна узнать, — отрезала Слим.

— Тем более, что мы все равно не поедем на представление, — заметил я. — Почему же тогда не рассказать ей всего?

Расти остановился и обернулся к нам, подняв обе руки.

— Погодите, погодите.

Мы остановились.

— А что, если мы передумаем? — спросил он. — До полуночи еще далеко. Может быть, нам все-таки захочется пойти на представление. Но если к тому времени мы все расскажем Ли, она ни за что туда не поедет.

— О, — произнесла Слим с легким изумлением, — так ты думаешь, что за это время, может быть, окажется, что никто не закопьевывал эту собаку?

«Закопьевывать»? Иногда Слим изобретала какие-то невероятные слова.

— Ну, понимаешь, может, мы все равно захотим пойти. Неужели ты всерьез собираешься пропустить шоу с вампиром из-за какой-то глупой собаки?

— Не из-за собаки, — поправила Слим. — А из-за того, что они поступили с ней гнусно. Это гнусные люди.

Расти посмотрел на нее с раздражением.

— Это значит «отвратительные», — пояснил я. — Очень плохие.

Он взглянул на меня.

— Я знаю, что это значит. Я не полный дурак, представь себе.

— Я знаю.

— Все равно, вряд ли они станут делать что-то ужасное сегодня. Они просто не посмеют, — взглянув на Слим, он добавил: — Уверен, они не стали бы поступать так с собакой, если бы знали, что ты за ними наблюдаешь. И уж точно они не станут делать ничего подобного перед толпой народу.

— Я бы не стал на это полагаться, — засомневался я.

— Их тут же схватят копы!

Слим покачала головой:

— Я даже не собираюсь проверять, — и, не дожидаясь новых возражений, она прошла мимо Расти. Он поплелся следом, продолжая говорить ей в спину:

— Даже если ты не хочешь смотреть представление, неужели обязательно портить удовольствие другим?

— Оставь ее в покое, — сказал я.

Мы прошли по газону перед домом Ли. После двух миль ходьбы по асфальту трава приятно защекотала мои ноги. Достигнув крыльца, я впереди всех взбежал по ступеням. Сетчатая дверь была закрыта, но основная — нет. Вместо того, чтобы звонить или стучать, я просто позвал:

— Ли? Это Дуайт. Ты дома?

— Заходи, — прозвучал ее голос откуда-то из глубины дома.

Я открыл сетчатую дверь и вошел в прихожую. Каменный пол был прохладным, но неприятно жестким.

Слева располагалась гостиная. Хотя голос Ли донесся с другой стороны, я на всякий случай заглянул туда.

Хотя занавески были отдернуты, в помещении царил полумрак как на закате, если не включить лампы.

— Я сейчас выйду, — донесся откуда-то голос Ли.

— Хорошо, — и, опасаясь, что она думает, что я пришел один, я уточнил, просто на всякий случай: — Слим и Расти тоже здесь.

— Отлично.

— Здрасти, миссис Томпсон! — выкрикнула Слим.

— Привет, Слим.

— Здравствуйте снова, — выкрикнул Расти.

— Здравствуй, Расти. — После небольшой паузы Ли добавила: — Садитесь и устраивайтесь поудобнее. Я сейчас приду.

— Если вам сейчас неудобно, — внезапно сообщил Расти, — мы можем зайти попозже!

— Нет, все в порядке. Не уходите, я почти закончила.

— Хорошая попытка, — прошептала Слим.

Расти скорчил рожу, прошел в гостиную и плюхнулся на диван.

Слим посмотрела на подошвы своих — моих — кроссовок и тоже вошла.

— Располагайся, — предложил Расти. — Дай ногам отдохнуть.

Она огляделась и покачала головой:

— Лучше я постою. Я вся грязная.

Я посмотрел на подошвы своих ног. После пешей прогулки они побаливали. Кожа была грязной, на ней красовалась пара черных пятен — видимо, я ступил в машинное масло на дороге. Порезов и крови вроде не было, так что я надел носки и тоже вошел в гостиную. Ковер показался мне невероятно мягким и теплым.

Я хотел было сесть, но потом решил, что будет невежливо, если Слим одна будет стоять.

Через пару минут появилась Ли.

— Извините, — сказала она, — я протирала пол в кухне.

Она и выглядела соответственно: волосы упали на лоб, лицо блестело от пота, рукава большой синей рубашки закатаны до локтей, ноги босые. Спереди рубашка была завязана узлом под грудью. Белые шорты, как и рубашка, похоже, были теми же, в которых она ездила на поле Янкса.

— Как я понимаю, на тебя сегодня утром напала собака, — сказала Ли Слим.

— Да, было такое. Спасибо, что ездили меня выручать.

— Да, спасибо, — добавил Расти.

— Простите, что мы вас пропустили, — сказала Ли. Затем с озадаченным выражением на лице спросила Слим: — Разве ты не пошла после этого домой?

Слим посмотрела на нее с недоумением.

— Ты не успела вымыться и, судя по всему, на тебе чужая рубашка.

— Я еще не была дома, — пояснила Слим.

Ли поглядела на Расти.

Он слегка покраснел, съежился и пожал плечами.

— Вышло так, что Слим отстала, — пояснил я. — На поле Янкса. Расти ушел, а она осталась на некоторое время. Расти нам слегка приврал, когда сказал, что они ушли вместе. Мы вернулись и нашли ее.

— Где же ты была? — спросила Ли.

— Я убежала в лес, — сказала Слим. — Наверное, из-за этого мы и разминулись.

— Но это же было давным-давно.

Слим пожала плечами:

— Я некоторое время пряталась. Не хотелось идти одной всю дорогу до города, потому что моя футболка и кроссовки остались на поле. Кроме того, Дуайт обещал, что вернется за мной, — Слим улыбнулась мне. — И он вернулся.

— Мы оба вернулись, — встрял Расти.

Я обратился к Ли:

— Мы решили, что сможем взять у тебя бинты.

Ли посмотрела на Слим.

— Можно мне взглянуть?

— Конечно, — Слим расстегнула рубашку и скинула ее с плеч. При виде ее спины Ли закусила губу.

— По большей части это порезы от стекла, — сказал я.

— Пойдем-ка со мной, Слим, — сказала Ли. — Я помогу тебе умыться и перевяжу.

Слим кивнула со слегка смущенным видом.

— А вы, ребята, пока подождите здесь, — велела нам Ли. — Мы недолго.

И они со Слим вышли из комнаты. Через пару минут в трубах зашумела вода.

Расти поглядел на меня:

— Кажется, кто-то принимает ванну, — прошептал он.

— Или душ.

— Как думаешь, кто?

— А ты как думаешь?

На его пухлом лице появилась мерзкая улыбочка.

— Не хочешь узнать наверняка? — и он начал подниматься с дивана.

— Сиди спокойно, — сказал я.

Он все-таки поднялся.

— Я знаю, что мы не можем подглядывать. Вряд ли они оставили дверь открытой. Но, может, мы что-нибудь услышим.

— Даже не мечтай.

— Да ладно тебе.

— Тебе не кажется, что на сегодня мы достаточно натворили?

— Ты такой трус, — с разочарованным видом протянул Расти.

— Думай как тебе угодно.

— Да ладно. Это будет забавно.

— Нет.

— Знаешь что? Ты тогда оставайся здесь, в тишине и безопасности, а я пойду послушаю.

— Ты тоже никуда не пойдешь.

Он приподнял бровь. Тихим голосом искусителя он сказал:

— Слим сейчас, наверное, совсем голая.

— Хватит уже.

— А может, и Ли тоже. Может, она тоже забралась в душ, чтобы помочь Слим вымыть спину.

Я представил себе эту картину. Расти, вероятно, тоже представлял ее себе, и мне это не нравилось. Я подошел к нему вплотную — так, что мы соприкоснулись животами — и посмотрел в глаза.

— Да ладно, ладно, — пробормотал он. — Расслабься, проехали.

Он отступил и снова рухнул на диван.

Через некоторое время я успокоился. Перейдя на другой конец гостиной, я устроился в кресле.

Мы оба сидели молча. Расти старался не смотреть в мою сторону.

По трубам продолжала бежать вода.

Глава 22

Когда наверху выключили воду, Расти поднял голову и посмотрел на меня.

— Что? — спросил я.

— Ничего.

— В чем дело?

— Ни в чем. Ты не такой уж весь правильный. Ничуть не лучше меня — ты просто боишься, что тебя поймают.

— Да иди ты.

— Разве не правда?

— Заткнись, а? Они могут нас услышать.

Он умолк и улыбнулся мне с видом превосходства и всезнания. Он был уверен в том, что прав. Я знал, что он не так уж далек от истины.

Мы больше ничего не говорили. Наконец наверху громыхнула защелка на двери, раздались шаги и негромкие голоса.

— Придется дать ему шанс, — произнесла Ли.

— У меня есть лишний экземпляр «Золотого Храма»,[37] могу дать тебе почитать, — ответила ей Слим.

— Здорово.

— Занесу его как-нибудь.

Тут они вошли в комнату. Ли, одетая как и прежде, несла мои кроссовки, рубашку Расти и коричневый бумажный пакет с завернутым верхом.

Слим выглядела освеженной, в руках у нее ничего не было. На ней были вещи, которые, скорее всего, принадлежали Ли: свободная белая футболка, красные шорты, белые носки с широкой резинкой и белые же кроссовки. Футболка полностью скрывала шорты, но была достаточно тонкой, чтобы сквозь нее можно было определить их цвет. Я также заметил места, где были закреплены бинты, а также тот факт, что на ней больше не было верха от купальника.

Ее купальник и обрезанные джинсы, должно быть, находились в пакете, который держала Ли.

Видимо, у Ли не нашлось бюстгальтера подходящего размера.

Осознав, что пялюсь на грудь Слим, я торопливо перевел взгляд на Ли.

— Ну что, как все прошло?

— Думаю, выживет. Но так как она отказывается идти к врачу, придется обойтись без наложения швов.

— Эти порезы не такие уж страшные, — сказала Слим.

— Они и не такие уж мелкие, — возразила Ли. Она бросила кроссовки на пол рядом со мной, подошла к дивану и отдала рубашку Расти. После этого устроилась рядом с ним, откинулась на подушки и закинула ноги на кофейный столик, вздохнув с облегчением.

Застегивая пуговицы, Расти повернул голову и взглянул на нее.

Его жизнь вновь наполнилась смыслом.

Ли глянула на него и улыбнулась, затем обратилась к нам всем:

— Пол в кухне, наверное, уже высох. Если кто-нибудь хочет Колы, или чего-то еще — не стесняйтесь. Я лично с места не сдвинусь. Так что угощайтесь.

Все промолчали.

Слим прошла мимо меня. От нее шел странный приятный аромат, смесь лимона и маршмэллоу.[38] Сквозь ткань футболки на спине просматривалось восемь или десять полосок бинта. Подойдя к плетеному креслу у торшера, она села с прямой спиной на краешек сиденья и сложила руки на коленях.

Посмотрев на Слим, а потом на меня, Ли спросила:

— Так что, вы все устроили для сегодняшнего вечера?

Слим не рассказала ей про собаку?

— Не уверен, — ответил я.

— Мы все еще придумываем объяснение, — добавил Расти, бросая на Слим растерянный взгляд.

Она слегка пожала плечами.

Расти перевел взгляд со Слим обратно на распростертое расслабленное тело Ли.

— Какие мысли? — спросил он ее.

— Ничего замечательного. Думаю, вам лучше придумать что-то самим.

Посмотрев на меня, Расти предположил:

— Я могу попросить родителей разрешить переночевать у тебя. Твои родители по-прежнему отправляются спать в десять?

— Примерно.

— Ну, тогда мы просто дождемся, когда они уснут, и потихоньку выберемся.

— Не уверен, что это хорошая идея, — сказал я.

— Да ладно, все получится. Раньше же получалось.

Я мог бы убить его за то, что он сказал это при Ли.

Она посмотрела на меня, приподняв бровь, с изумленным и заинтересованным видом.

— Мы не делали ничего особенного, — принялся оправдываться я.

— Да ладно, не беспокойся. Я не стану никому рассказывать.

— Я знаю.

— Но я хотела бы как-нибудь об этом послушать.

— Конечно.

— А я расскажу о тех временах, когда я сама тайком выбиралась из дома по ночам.

— Про это я бы тоже послушал, — встрял Расти.

Ли подняла одну руку от живота и потрепала его по ноге.

Его лицо стало пунцовым.

Мое, скорее всего, тоже.

— Посмотрим, — сказала ему Ли.

— Если уж мы собираемся выбираться из чьего-то дома, — спросил я у Расти, — то почему не из твоего? Почему всегда мой дом?

— Ну, меня же уже пригласили на ужин, — заметил Расти.

— А это тут при чем?

— Так я уже буду там.

— Хорошо. А после этого я объясню, что ты попросил меня заночевать у тебя. И тогда мы пойдем туда после.

— Просто не терпится повидаться с Битси, да?

Я застонал, как будто получил удар в живот.

— О да. — пробормотал я.

— И я уверен, она будет просто счастлива встретиться с тобой.

— Не важно.

— Я знаю, как надо сделать, — вмешалась Слим.

Я с удивлением посмотрел на нее.

А Расти даже произнес что-то вроде: «А?».

— Дуайт, ты скажешь родителям, что остаешься ночевать у Расти. Расти скажет, что остается у тебя. После чего вы оба придете ко мне.

Словно окаменев, я промямлил:

— К тебе?

— Это сработает отлично, — заверила она.

Я представил себе беспорядок в спальне ее матери.

— Что-то до меня не доходит, — сказал Расти. — Зачем нам идти к тебе?

— Нам не понадобится из него «выбираться», когда придет время отправляться на представление.

— Не придется? — спросил я.

— Весь дом будет в нашем распоряжении.

— Правда?

Слим улыбнулась и закивала, очень довольная собой.

— Именно так, — подтвердила она.

— А что скажет твоя мама? — спросил я.

— А ее нет дома. У нее сегодня вечером встреча.

— В каком смысле? — переспросил Расти. У него на лице застыло ошалелое выражение, как будто он только что проснулся и не мог понять, что происходит.

— Ну, свидание, понимаешь? С мужчиной.

— Сегодня вечером? — уточнил я, чувствуя себя тоже слегка ошалевшим.

— И кто этот счастливчик? — поинтересовалась Ли.

Слим пожала плечами:

— Без понятия. Она встретилась с ним вчера в Стирмане.

— Ты даже не знаешь, как его зовут?

— Чарли какой-то там. Из-за реки. Он живет в Фэлкон-Бэй. В общем, он уговорил маму поехать с 48 ним на его круизном катере.[39]

— У него есть круизный катер? — уточнил я.

— Тридцатифутовый Крис-крафт.[40]

— Ох, ни фига себе! — не выдержал Расти. И тут же извинился: — Простите, миссис Томпсон.

Ли протянула руку и снова похлопала его по колену. Я подумал, что ей стоило бы прекратить так делать.

— Мама даже не зайдет домой после окончания смены, — пояснила Слим. — Чарли встретит ее у ресторана. И отвезет на реку на всю ночь.

— Как бы и мне такого повстречать? — усмехнулась Ли.

— Эй! — сказал я. Она рассмеялась.

Глядя на Слим, Расти уточнил:

— Так когда твоя мама вернется домой?

— Я увижу ее когда увижу, — Слим попыталась улыбнуться, но вышло не очень-то. — Если она говорит так, то, скорее всего, я не увижу ее до следующего дня.

Я постарался выглядеть не слишком расстроенным.

— Твоя мать оставляет тебя одну на всю ночь?

— Иногда.

И почему я только сейчас об этом узнаю?

— Ничего особенного, — заверила Слим. — В конце концов, мне уже шестнадцать.

— Мне тоже, но… мне бы это не понравилось.

Слим посмотрела на меня:

— Да все нормально. Правда.

— Да не очень-то это нормально, — вмешалась Ли. — Если тебе как-нибудь захочется прийти сюда.

— Спасибо.

— И дай мне знать в следующий раз, когда твоя мать снова вздумает провести ночь вне дома, хорошо? Тебе не следует оставаться совсем одной.

— В общем, — продолжила Слим, — для нас это очень удобно. После ужина мы все можем остаться у меня дома до тех пор, пока не придет время отправляться. И никто не станет нас задерживать.

— Отлично! — сказал Расти.

— Ага, — подтвердил я.

— Ты тоже можешь пойти с нами, если хочешь, — предложила она Ли.

— Спасибо, нет. Я лучше вздремну после ужина. Не хочу уснуть посреди этого вампирского представления.

— Если передумаешь.

Ли покачала головой.

— Вот уж нет. Но смотрите, чтобы никаких там проделок. Тебе не следовало бы приводить мальчиков, пока твоей матери нет дома.

— Да ладно, мы не будем делать ничего такого.

Внимательно посмотрев на каждого из нас, Ли сказала:

— Я хочу, чтобы все вы вели себя наилучшим образом, ясно?

— Мы будем паиньками, — заверила Слим. И, поглядев на нас с Расти, спросила: — Правда, ребята?

— Само собой, — подтвердил Расти.

Я согласно закивал.

— Ну и отлично, — сказала Ли. — Тогда жду вас около десяти, десяти тридцати.

— Мы придем, — заверила Слим.

Глава 23

Когда через пару минут мы вышли из дома Ли, Слим вырвалась вперед. Мы поспешили за ней, но она умудрялась оставаться впереди, пока мы не дошли до угла.

Только там она остановилась и обернулась к нам, поставив пакет с вещами на землю.

— Кто-нибудь из вас может одолжить мне рубашку?

Мы, должно быть, выглядели очень удивленными.

— Ну же, ну же, — она пощелкала пальцами. — Дуайт, одолжи мне свою.

— Вообще-то, это рубашка Расти.

— Ты можешь ее отдать, — разрешил Расти.

— Спасибо.

— Не за что, — ответил он.

Накинув рубашку, Слим пояснила:

— Я не имею ничего против того, чтобы вы, ребята, видели меня в таком наряде, но… — она помотала головой. — Но не все остальные. — Она принялась застегивать пуговицы. — Ли не позволила надеть мне мои вещи после душа. Я хотела надеть хотя бы купальник, но она сказала, что он слишком грязный. Он и правда грязноват. Думаю, мне не стоит пока его носить, — она застегнула пуговицы. — Ну вот, все в порядке.

— Почти все, — сказал я. — Что случилось с идеей рассказать Ли про собаку?

— Ах, это.

— Ага.

Она пожала плечами:

— Даже не знаю. Просто подумала, что не стоит лишать вас возможности посмотреть на Валерию.

— Вот здорово! — вырвалось у Расти.

— Вполне очевидно, что вам обоим хочется взглянуть на это представление.

— Точно, — подтвердил Расти.

— Я не уверен, что мне так уж этого хочется, — сказал ей я.

— Ну, это вы сами решайте. Просто не хотела, чтобы все расстроилось из-за меня. Я-то все равно никуда не пойду. Но давайте все равно посидим у меня, ладно? А потом вы просто отправитесь к Ли без меня. Если захотите.

— Она спросит, почему ты не пришла, — заметил я.

— Скажите, что у меня разболелась голова, или придумайте еще что-нибудь.

— Понос, — предложил Расти.

Слим нахмурилась, глядя на него.

— Не понос, а головная боль.

— У тебя начались месячные!

Мы со Слим отчаянно покраснели.

— Нет, — отрезала она.

— А чем плох вариант с месячными?

— И думать забудь.

— Нельзя же идти на вампирское представление, если у тебя месячные, понимаешь? Кровь и вообще. Сводит их с ума, и они бросаются на тебя!

— О господи, — пробормотал я.

— Правда же! Это как гулять по глухому лесу, или влезть в бассейн с акулами.

Уставившись на него, Слим процедила:

— Завянь.

Расти начал смеяться.

Быстрым движением Слим протянула руку к его лицу, свернула большой и указательный пальцы колечком, и резко щелкнула Расти по носу.

У него выпучились глаза и покраснело лицо. Смех прекратился. Отшатнувшись, он закрыл нос ладонями.

— И не смей больше об этом говорить, — пригрозила ему Слим.

— Дерьмо, — всхлипнул он.

— Ты никогда не знаешь, когда следует остановиться, — заметила она.

Он смотрел на нее со слезами на глазах, часто моргая.

Мне не было его жаль. Я был даже рад, что Слим его обидела. Теперь мы оба сумели довести Расти до слез.

Он несколько раз хлюпнул носом и произнес:

— Ну вот, смотри, что ты наделала, — и опустил руки.

Ярко-красная кровь струилась из его ноздрей на верхнюю губу.

— Ну здорово, — пробормотала Слим.

Расти шмыгнул носом и слизнул кровь.

— Ну что, довольна? — спросил он, откидывая голову назад.

— Тебе лучше прилечь, — посоветовал я.

Он сошел с тротуара и растянулся на чьей-то лужайке.

— Через пару минут с тобой все будет в порядке, — сказал я.

Слим села рядом с ним на корточки и похлопала его по груди:

— Как жаль! Ты не можешь пойти на вампирское представление с кровящим носом. Это же просто сводит их с ума. Они накинутся на тебя и высосут досуха.

— Иди ты в…

Очень спокойно Слим снова протянула руку и щелкнула его по носу.

— ААА, ЧЕРТ!

— Разговаривай вежливо, Расти, и больше этого не случится.

— Иди к черту, — пробормотал он.

Усмехнувшись, Слим поднялась на ноги и сказала мне:

— Бедный Расти, все-то его бьют.

— Ему это нравится, — поддержал я. — Не может не нравиться.

— Ничего не нравится! — возмутился тот с земли.

— Ну так что? — спросила Слим. — Куда мы теперь?

— Ко мне? — предложил я. — Мы можем побыть там до ужина. Ты же останешься с нами на ужин? Отец делает бургеры.

— Конечно. Но почему бы вам не подождать меня там? Хочу дойти до дома и переодеться.

Заметив выражение моего лица, она спросила:

— В чем дело?

— Тебе действительно так надо туда идти?

Она оглядела себя, развела руки в стороны, согнула колени и скривилась, будто только что упала в грязную лужу.

— Ты выглядишь нормально, — заверил я. Вообще-то она выглядела потрясающе, но я не стал этого говорить.

— Ага, как скажешь. Но я предпочитаю носить собственную одежду. Вообще, это займет всего несколько минут, — сказала она и развернулась в сторону своего дома.

— Нет, погоди, — сказал я.

Она снова повернулась ко мне.

— Почему бы тебе не ходить туда?

Она приподняла бровь, вытянула вперед шею и проговорила тихим настойчивым голосом, как будто разговаривала с идиотом:

— Я хочу ходить в своей одежде? — она повысила голос к концу предложения, так что это прозвучало как вопрос. — Хочу одежду моего размера? И другие шорты — не красные? И что-нибудь, чтобы надеть под них?

— Ладно, — сдался я.

Но я, должно быть, выглядел огорченным, потому что ее издевательский вид сменился озабоченным.

— В чем дело?

Я пожал плечами.

Рано или поздно кто-нибудь точно обнаружит беспорядок в спальне ее матери. Возможно, будет только лучше, если сейчас это будет Слим. У нее не будет причин заподозрить нас с Расти, особенно если она пойдет туда одна и не сможет видеть наших лиц и не услышит, как мы сморозим какую-нибудь глупость.

Мне следовало ей все рассказать.

— Ни в чем. Иди.

Но мне хотелось, чтобы она уходила.

И до того, как я сумел придумать, что сказать, Расти выдал:

— Он боится, что ты опять потеряешься.

Слим посмотрела на меня.

Я, должно быть, выглядел пораженным, потому что едва мог поверить, что Расти сумел придумать объяснение, столь близкое к истине.

На самом деле, я и сам не понимал, насколько это верно, пока он не произнес эти слова.

— Думаю, нам надо держаться вместе, — сказал я. — Сегодня выдался странный день, понимаешь? Мы не имели представления, где ты, и. Я не хочу, чтобы ты снова пропала.

— Я никогда не пропадаю.

— Но мы не знали, где ты. Мы боялись, что, может быть, они тебя поймали.

— И воткнули копье тебе в задницу.

Стоило только мне почувствовать благодарность к Расти, как он снова проявил себя во всей красе. Слим ухмыльнулась, глядя на него сверху вниз:

— Вы тогда еще ничего не знали про копья, кретин.

— Мы их предположили.

Мы со Слим рассмеялись. После чего мы посмотрели друг на друга, и я сказал:

— Все равно, большую часть дня я провел, беспокоясь за тебя, а теперь, когда мы тебя наконец нашли, ты хочешь снова уйти.

— Только на несколько минут.

— А что, если они действительно тебя ищут? — спросил я. — Если кто-то видел, как ты убежала.

— Даже если они видели меня, они не знают, где я живу.

— Могут и знать.

— У них есть способы, — добавил Расти с земли.

— Бред.

— Магические способы.

— Ну да, конечно же.

Расти несколько раз втянул воздух носом и убрал руку от лица. Вокруг его рта была размазана кровь, как будто он кого-то съел сырьем. С улыбкой он добавил:

— А может, они пустили собаку по твоему следу.

— Она умерла.

— Значит, они пустили ее призрак.

На мгновение Слим выглядела обеспокоенной, потом улыбнулась и сказала:

— Хорошая шутка.

— Может, тебе стоит стать писателем, — сказал я.

— Слим может записывать. А я буду генератором идей.

— Все равно, — сказала Слим. — Они не могут узнать, где я живу.

— А что, если они следят за тобой прямо сейчас? — спросил я. — Если они пойдут за тобой до самого дома?

Она почти рассмеялась, но сдержалась. Вместо этого она посмотрела через плечо.

— А может, они уже у тебя дома? — предположил Расти, дурачась.

— Ну конечно.

— Все возможно, — настаивал Расти.

— Все не возможно.

— Что, если они тебя поджидают?

Я посмотрел на Расти, впечатленный и немного напуганный. Он только что придал совершенно новое значение беспорядку, который Слим обнаружит в спальне матери. Теперь вместо того, чтобы гадать о том, как это могло случиться, она решит, что банда с поля Янкса нанесла ей визит.

— Я все-таки рискну, — наконец сказала Слим. — Увидимся, ребята, — и она снова направилась к дому.

И снова я остановил ее:

— Нет, погоди, — я посмотрел на Расти и велел: — Подымайся. Если она решила идти, то мы пойдем с ней. — И спросил у Слим: — Ничего?

— Ладно, как скажете.

— Как твой нос? — спросил я у Расти.

— Болит.

— Кровь еще идет?

Он снова шмыгнул.

— Не знаю. Вроде нет.

— Вставай, мы идем со Слим.

Глава 24

Когда мы подошли к крыльцу дома Слим, мой желудок начал вести себя странно. Не от несварения, а от страха. Я нервничал из-за того, что Слим вот-вот обнаружит разлитые духи и разбитое стекло в спальне матери, но не только из-за этого. Как бы глупо это ни звучало, я почти верил в то, что Джулиан или кто-то из его банды может прятаться в доме.

Из-за того, что наговорил Расти.

Иногда люди несут бессмыслицу, которая все равно пугает. Так и в этот раз.

Я знал, что в доме никого не было, но страх все равно не проходил.

И то, что ни сетчатая, ни главная дверь не были заперты, не добавляло спокойствия.

Кто угодно мог забраться в дом.

Когда я уже собрался было пройти внутрь следом за Слим, Расти схватил меня за руку.

— Может быть, нам следует подождать здесь, — сказал он.

— Хм? — я оглянулся на него с хмурым недоумением.

— Ее матери нет дома.

— Вы же все равно собирались прийти сюда сегодня вечером, правда? — сказала Слим из прихожей. — Какая разница?

— Я думал, что сегодня вечером мы незаметно пройдем через заднюю дверь, — пояснил Расти. — Ты же не хочешь, чтобы нас заметили соседи, а?

Она скривилась, показывая нам, что думает о любопытных соседях.

— Если им что-то не нравится, им придется с этим смириться.

— Ты же всего на минутку, да? — спросил Расти. — Почему бы нам просто не подождать тебя здесь?

— А ты не хочешь умыться?

— Не, все нормально.

— Ты весь в крови.

— Ничего страшного.

— Думаю, нам все-таки следует войти, — сказал я, все еще чувствуя беспричинное беспокойство. Слим кивнула:

— Да, давайте, заходите.

С хитрой улыбочкой Расти поинтересовался:

— А если мы войдем, нам можно будет подняться с тобой наверх? — и прежде, чем она успела ответить, добавил: — Мы никогда не видели твою спальню.

Она удивленно подняла брови.

Подтолкнув меня локтем, Расти спросил:

— А ты хотел бы посмотреть на ее спальню?

Сердито глянув на него, я замотал головой.

— Так что, — спросил он Слим, — нам можно посмотреть на твою спальню?

— Даже не мечтай, — отрезала Слим, повернулась и взбежала по лестнице. Наверху она оглянулась и добавила: — Будете вы снаружи, или в доме — мне все равно. Но сидите внизу.

Когда она пропала из виду, Расти ухмыльнулся мне.

— Ну ты и идиот, — прошептал я. — Чего ты хотел добиться?

— Просто на всякий случай, понимаешь? Мы же не хотим оказаться рядом, когда она найдет сюрприз в спальне матери, ведь так?

— Думаю, нет.

— С глаз долой — из мыслей вон.

— Да уж.

— И что бы ни случилось, мы прикинемся дурачками.

— Точно.

Мне не нравилась необходимость обманывать Слим, но мы и так уже ее обманули. Если бы мы попытались рассказать правду сейчас, было бы только хуже.

В любую секунду ожидая крика Слим, я уставился на верх лестницы. Расти тоже. Мы стояли рядом и ждали, прислушиваясь. Сверху доносились едва слышные звуки: шаги, поскрипывание половиц, тихое шуршание и удар, которые, скорее всего, были звуком открытой и захлопнутой дверцы шкафа.

Расти склонился ко мне.

— Кажется, она еще ничего не заметила.

— Видимо, нет.

— Может, она и не заметит?

Кивнув, я прошептал:

— Запах, наверное, уже улетучился.

Он посмотрел на меня, нахмурив брови.

— Исчез, растворился, — пояснил я.

— Я знаю, не дурак.

— Ребята! — позвала Слим. — Вы не поднимитесь сюда на минутку? — ее голос звучал взволнованно. Мы посмотрели друг на друга. У Расти был вид школьника, вызванного к директору.

— Ох-хо, — пробормотал он.

Я взбежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, Расти затопал следом. Оказавшись наверху, я ожидал увидеть Слим в дверях спальни ее матери. Но ее там не было.

Коридор был пуст.

— Слим?

— Сюда, — ее голос донесся слева, со стороны обеих спален.

С бьющимся сердцем я поспешил туда, уже уверенный, что найду Слим в самой спальне ее матери.

Двери их комнат находились напротив.

Уже в коридоре я почувствовал сладкий запах разлитых духов. Может быть, аромат и ослабел, но не исчез совсем.

Я повернулся в сторону спальни матери.

— Дуайт?

Я развернулся на месте. Слим была в своей комнате. Я поспешил к двери, и оказался там одновременно с Расти. Вдвоем мы заглянули внутрь.

Слим стояла рядом с кроватью, на ее лице застыло нервное беспокойство. Босиком, все еще в красных шортах Ли, она уже успела надеть верх купальника. Зелено-голубого, моего любимого. Трусики от него лежали на кровати рядом с футболкой и рубашкой, которые Слим только что сняла.

— Что случилось? — спросил я.

Очень тихо, как будто опасаясь, что ее могут подслушивать, она сказала:

— Кто-то был в моей спальне.

Я внутренне содрогнулся. Расти спросил:

— Почему ты так думаешь?

Она отошла в сторону, подняла руку и указала пальцем на подушку.

На ней лежала книга в мягком переплете, мокрая, изжеванная и порванная. Выглядело это так, будто ее драла разозленная собака, но обложка была достаточно целой, чтобы можно было разобрать название.

«Дракула».

У меня перехватило дыхание, я посмотрел на Расти. Он посмотрел на меня. Мы оба замотали головами.

Слим по-прежнему смотрела на испорченную книгу, так что я быстро оглядел книги, стоявшие на полке в изголовье. Они все были аккуратно расставлены, как и прежде. Правда, тогда «Дракула» стоял среди них.

— Как это могло произойти? — спросил Расти.

«Это не я!» — едва не выкрикнул я, но вовремя остановился.

Я рассматривал книги, но не трогал их. И уж точно не жевал.

Как и Расти. С книгами все было в порядке, когда я пошел его искать и обнаружил в спальне матери. После этого мы не ходили по дому по одному.

Слим продолжала смотреть на книгу.

— Кто это сделал, ты? — спросил Расти.

— Нет! — выпалил я.

— Да не ты — Слим.

— Что? Я? — она посмотрела на него. — Ты что, сдурел?

Он пожал плечами.

— Нет, вроде. Так что, это ты сделала?

— Нет!

— У тебя было на это время.

— Я переодевалась.

— Ты ее не видела?

Медленно покачав головой, Слим ответила:

— Не сразу. Она лежала там, но. Я разделась вот здесь, — она кивнула на шкаф. — Потом я подошла к кровати и бросила на нее вещи. И только тогда заметила.

— И сразу позвала нас? — спросил я.

Она снова мотнула головой.

— Сначала я надела верх купальника.

Я представил себе, как Слим стоит рядом с кроватью в один красных шортах, тяжело дыша от волнения, и ее обнаженная грудь подымается и опускается.

— Безумие какое-то, — пробормотал Расти. Он выглядел обеспокоенным.

Очевидно, он и не думал подозревать меня. Может быть, он заглянул сюда, когда мы уже уходили, и видел, что все было на своих местах.

Он еще раз спросил Слим:

— Это точно не ты сама сделала? Просто чтобы попугать нас?

Одного взгляда было достаточно, чтобы получить ответ — и даже больше.

— Слим не стала бы так поступать с книгой, — сказал я. — Никогда.

— Именно, — подтвердила она.

— Тогда, если не ты, то кто это сделал? — и, то ли морщась, то ли улыбаясь, он добавил: — Или что?

Слим наклонилась и аккуратно подняла книгу.

— Она еще мокрая, — поднеся ее к лицу, она понюхала бумагу. — Пахнет как слюна.

— Человеческая или собачья? — спросил я.

— Или вампирская? — добавил Расти.

Слим покосилась на него.

— Сейчас день.

— Нам лучше осмотреть дом, — сказал я. — Кто-то это сделал, и он может быть до сих пор в доме.

— Или что-то, — снова вставил Расти.

Слим посмотрела кругом, не зная, как поступить с книгой. Наконец, она подошла к столу и выкинула ее в мусорное ведро. Корешок ударился о стенку корзины с глухим звоном.

Из ящика стола Слим достала два ножа: большой охотничий в кожаных ножнах и складной скаутский. Она передала большой нож мне, складной — Расти. После чего тихо открыла дверь в чулан и зашла внутрь.

Выбравшись оттуда, она молча продемонстрировала нам свой лук из стекловолокна и колчан.

Перекинув колчан через голову, так что оперенные концы дюжины стрел торчали за ее правым плечом, а ремень, проходя между грудями, спускался к левому бедру.

Освободив руки, Слим уперла конец лука в пол и, навалившись на него всем телом и упираясь ногой для создания дополнительного воздействия, согнула лук и надежно закрепила петлю тетивы в прорезях.

Левой рукой она подняла лук, протянула правую руку за плечо, достала стрелу из колчана и положила ее на тетиву. На конце длинного тонкого стержня красовался наконечник, судя по виду, сделанный из лезвия бритвы.

— Прикройте меня, — прошептала Слим.

Я вытянул клинок из ножен. Расти открыл свой карманный нож. Следом за Слим мы вышли из комнаты.

Большую часть ее спины закрывал колчан из коричневой кожи с тонкой отделкой. Слим выиграла его, заняв первое место на состязании лучников, устроенных Молодёжной женской христианской организацией в честь Четвертого июля[41] пару лет назад. Большинство людей не ожидали, что четырнадцатилетняя девчонка сумеет выиграть, но я знал, что она победит.

Глава 25

Всего за неделю до лучного состязания мы пошли на поле Янкса для тайной тренировки. Был конец июня, жаркий солнечный полдень. Все поле, усыпанное осколками, блестело так, будто кто-то разбросал по серой земле бриллианты. Даже несмотря на темные очки, нам пришлось зажмуриться, когда мы вышли на него. Ни малейшего дуновения ветра — воздух был неподвижным и мертвым. И пах соответственно. По крайней мере, что-то пахло.

— Что это так воняет? — спросил я.

— Твоя задница, — ответил Расти.

— Что-то дохлое, — сказала Слим.

— Задница Дуайта, — пояснил Расти.

— Не-а, — возразила Слим. Ей тогда было тринадцать, и она называла себя Фиби. — Это трупы.

— Задница.

— Готова поспорить, что они так и не откопали их всех, — продолжала она. — Ну, понимаешь, жмуриков. Трупы. Здесь всегда так воняет.

— А вот и нет, — возразил Расти. Он бы стал спорить даже со скалой.

— Вот и да, — сказала Фиби. — Я чувствую этот запах каждый раз, когда мы сюда приходим. И иногда он становится сильнее, когда особенно жарко.

— Чушь, — буркнул Расти.

— Думаю, она права, — сказал я.

— Ну конечно, она же всегда права.

— Ну, чаще всего, — сказал я.

— Всегда и во всем, — возвестила Фиби с ухмылкой.

— Где ты собираешься стрелять? — спросил я.

— Здесь сойдет.

Я тащил мишень от самого дома. Мы сделали ее этим утром в моем гараже: картонная коробка, набитая плотно сложенными газетами, и фотография Адольфа Эйхмана из журнала «Лайф»[42] приклеенная с одной стороны.

Я поставил коробку на земляной холм так, чтобы фотография была обращена к нам, и слегка наклонил. Фиби отмерила пятьдесят футов. Мы с Расти встали позади нее.

Первая стрела проткнула один глаз Эйхмана и опрокинула коробку.

Именно тогда я понял, что Фиби выиграет состязание.

Я поправил коробку и вернулся на место.

Вторая стрела попала в другой глаз Эйхмана. Он теперь выглядел так, будто его большие очки в темной оправе были украшены перьями.

Хотя от последнего удара коробка качалась, Фиби умудрилась попасть третьей стрелой в нос фотографии.

А потом кто-то окликнул нас:

— Так-так, это же Робин Гуд и его веселая команда!

Даже не оборачиваясь, мы узнали голос.

Скотти Дуглас.

Обернувшись, мы обнаружили, что он не один. За Скотти шли два его дружка, Тим Хэнкок и Энди Малоун по прозвищу «Шлепок».

Шлепок получил прозвище потому, что любил так издеваться над детьми вроде нас. Но он был ничуть не лучше, чем Скотти и Тим.

Посмеиваясь и ухмыляясь, они вразвалку приближались к нам, засунув большие пальцы рук за ремни, как desperados[43] к месту дуэли.

К счастью, ни у кого не было огнестрельного оружия.

У Слим был лук.

У нас с Расти в карманах были ножи. Как и у Скотти и его прихвостней. Только их ножи наверняка были побольше наших. И с выкидными лезвиями.

Благодаря лохматым грязным волосам, бачкам до самых челюстей, черным кожаным жилетам поверх белых футболок, синим джинсам с широкими кожаными ремнями и мотоциклетным сапогах с пряжками по бокам, они были похожи на троицу Марлонов Брандо из «Дикаря»,[44] слегка недопеченных, но пугающих.

Скотти и Тим были старше нас на пару лет, а Шлепок был по меньшей мере на год старше них. И крупнее. Несмотря на вызывающий наряд, Шлепок был похож на пятилетнего малыша, — правда, очень волосатого, — которого накачали воздухом до такой степени, что он едва не лопался. Его живот, выпиравший между нижним краем футболки и ремнем низко сидящих джинсов, был неприятного белого цвета и весь покрыт темными волосами, росшими тем гуще, чем ближе к пряжке.

Шлепок учился в том же классе, что и его приятели, так как раз или два оставался на второй год. Он не обладал блестящим умом. Как и его товарищи, если честно.

Скотти поднял руки:

— Не стреляйте, — сказал он Фиби.

Она опустила лук, но оставила стрелу на тетиве.

— Мы первые сюда пришли, — сказала она.

— И че? — спросил Скотти.

— Так что, может, вам стоит пойти куда-нибудь еще.

— А может, мы не хотим никуда идти.

— Может, нам и здесь нравится, — добавил Тим.

Скалясь как придурок, Шлепок поглядел на своих приятелей и выдал:

— Вообще, она не сказала волшебного слова.

Они засмеялись. Шлепок был такой остряк.

— Пожалуйста, — сказала Фиби, хотя и понимала, что «волшебное слово» не подействует на этих трех бестолочей. Мы догадывались, что они не уберутся просто так, не «развлекшись» с нами по-своему — а в головы им могло прийти что угодно.

Скотти, Тим и Шлепок остановились в четырех или пяти шагах от нас, улыбаясь так, будто мы им принадлежали.

Подначиваемый дружками, Скотти спросил:

— Что «пожалуйста»?

— Пожалуйста, уходите и оставьте нас в покое, — ответила Фиби. Возможно, она была напугана до смерти, но ее голос оставался спокойным.

— А что вы нам дадите за то, чтобы мы ушли? — спросил Скотти.

— Чего вы хотите? — сказала Фиби.

Закусив губу, Скотти потер подбородок большим и указательным пальцами и нахмурился, как будто глубоко задумавшись:

— Нууу, — протянул он, — дайте подууумать.

— Лучше бы вам оставить нас в покое, — сказал Расти со слезами в голосе. — Папа Дуайта работает в полиции.

Как будто они этого не знали.

— Как будто нам не насрать, — сказал Скотти. Уставившись на меня, он спросил: — Ты что, побежишь жаловаться?

— Нет, — сказал я.

— Так я и думал.

Расти поглядел на наручные часы и притворился удивленным.

— Ох, мне пора домой.

— К твоей мамочке? — спросил Шлепок. Он с надеждой поглядел на приятелей, и явно был разочарован, когда они не рассмеялись и даже не улыбнулись его остроумию.

— Иди домой, если хочешь, — сказал Скотти.

— Правда? Ты вправду разрешаешь?

— Конечно, валяй.

— Ты же не хочешь заставлять ждать свою мамочку, — сделал новую попытку Шлепок.

Расти сделал вид, что не слышит его.

— Ты действительно позволишь нам уйти? — спросил он Скотти.

— Только тебе, жиртрест.

— Мне?

— Тебе.

— А как же они?

— А что они?

— Их ты тоже отпустишь?

— А тебе-то что?

— Я не знаю, — прошептал Расти, кусая кривящиеся губы.

— Так ты уходишь, или как? — прикрикнул на него Скотти.

— Я не знаю.

— Мало чего он знает, — сказал Шлепок и хихикнул.

— Я считаю до трех, — сказал Скотти. — И если ты останешься, получишь то же, что и они. Раз.

Расти разинул рот. В растерянности он переводил взгляд с меня на Фиби.

— Два.

Расти поднял руки и выкрикнул:

— Стой, стой! А что будет с ними?

— Что мы захотим, то и будет, — ухмыльнулся Тим.

— Три.

— СТОЙ! — закричал Расти, едва не плача.

— Упустил свой шанс, толстая задница.

— Вот и нет! Это был тайм-аут!

— Это ты так думаешь.

— Упустил шанс, жирдяй, — повторил Тим.

Даже напуганный до полусмерти — а я прилагал все усилия, чтобы не испачкать штаны — я посчитал странным, что эти костлявые подонки откалывали шуточки по поводу веса Расти в то время, как Шлепок был чуть ли не на тонну тяжелее. Видимо, так уж они беспокоились о своем приятеле. Неожиданно разревевшись, Расти принялся умолять:

— Дайте мне еще один шанс. Ну пожалуйста? Так не честно.

Три придурка решили, что это было просто невероятно забавно. Они хохотали, посматривая друг на друга, и трясли головами.

Я не находил это таким уж смешным.

— Дайте ему уйти.

Скотти только усмехнулся:

— А иначе что? Нажалуешься на нас папочке?

— Просто отпустите его и все.

Скотти обратился к Расти:

— Ты хочешь уйти?

Всхлипывая, тот кивнул.

— Хорошо, ты можешь уйти.

— С… спасибо.

— Но сначала ты у меня отсосешь.

Сначала я думал, что он так шутит. Но тут он расстегнул молнию на джинсах. Наступая на Расти, сунул руку в ширинку, и у меня внутри все похолодело, потому что все оборачивалось даже хуже, чем я мог себе представить. Потому что если он устроит это извращение над Расти, то потом они примутся и за нас с Фиби, а потом им, наверное, придется нас убить, чтобы мы никому не рассказали.

В двух шагах от Расти Скотти достал из штанов свое хозяйство и велел:

— Давай, вставай на коленки и разевай рот, — и тут Фиби всадила стрелу ему в ногу.

Острие пробило джинсовую ткань и погрузилось глубоко в правое бедро Скотти. Он завизжал, дернулся и обхватил руками место около торчащей стрелы. Запрыгав на здоровой ноге, он споткнулся и упал на бок, тяжело грохнувшись о землю, снова завизжав, когда осколки стекла воткнулись в его тело.

Вместо того чтобы напасть на нас, Тим и Шлепок замерли на месте. С ужасом на физиономиях они смотрели то на Скотти, то на Фиби. Видимо, в их сознании просто не укладывалось, что кто-то посмел подстрелить их «крутого» приятеля. Особенно трудно им было поверить в то, что это сделала тощая девчонка с луком и стрелами.

— Хватайте ее, ребята! Хватайте их всех! — выкрикнул извивавшийся на земле Скотти.

К тому времени Фиби успела положить на тетиву новую стрелу. Так что когда Тим и Шлепок повернулись к ней, она подняла лук и прицелилась прямо в лицо Тиму.

Он закрыл лицо руками и завопил:

— Нет, не надо, я сдаюсь!

Она перевела прицел на Шлепка, отчего он издал что-то вроде: «Й-яй!» — и вздернул руки к небу.

— Лежать, — скомандовала Фиби.

— Чего? — тупо промычал Шлепок.

— Ложись на землю.

Он посмотрел на нее так, будто хотел что-то сказать, но передумал и грохнулся на колени.

— На землю, — повторила Фиби. — Ложись.

Он оглядел почву перед собой. Она поблескивала от осколков стекла, к тому же рядом была парочка змеиных нор. Следуя приказу Фиби, ему бы пришлось лечь прямо на них.

Его потное лицо покраснело еще больше, чем обычно.

— Слушай, — сказал он. — Ну че ты. Я же ничего не делал.

— Ложись, — сказала Фиби.

Не знаю, что подействовало на него сильнее: бритвенно-острый наконечник стрелы в паре дюймов от его носа или выражение глаз Фиби. Упершись руками в землю, он осторожно уложил трясущееся тело прямо на стекло и змеиные норы.

— И не двигайся, — велела Фиби. Потом повернулась к Тиму. Он шарахнулся от нее.

— Я хочу свою стрелу обратно.

Тим посмотрел на Скотти, лежащего на боку, и на стрелу, торчавшую из его ноги. Скотти тихонько всхлипывал, двигалась только его грудная клетка, когда он делал вдох или выдох. Скорее всего, он боялся шевелиться, чтобы не пораниться еще сильнее о валявшиеся кругом осколки.

Сморщив нос, Тим повторил:

— Твою стрелу?

— Да, именно эту.

— Как же я.

— Выдерни ее.

— Но.

И тут Скотти заговорил. Тихим голосом, дрожащим от ярости или боли, он произнес:

— Только попробуй тронуть эту ебаную стрелу, и я сожру твое сердце.

— Но.

— Я убью твою мать и трахну твою сестру. Я…

Посмотрев на него с отвращением, Тим наклонился и выдернул стрелу. Скотти завопил, схватился за рану и свернулся калачиком.

Фиби сняла стрелу с тетивы и положила ее в свой старый потертый колчан.

Тим передал ей вторую стрелу.

— Спасибо, — сказала она и помахала ею нам с Расти. Стальной наконечник выглядел так, будто его макнули в красную краску. Пара капель упала на землю. — Моя счастливая стрела, — сказала Фиби.

Не потрудившись обтереть наконечник, она сунула стрелу в колчан.

— Ты тоже ложись, — сказала она Тиму.

Без возражений и колебаний он растянулся на земле.

Нам с Расти Фиби сказала:

— Думаю, на сегодня хватит стрельбы по мишеням. Пошли домой.

Я подошел к мишени, вынул стрелы из глаз и носа Эйхмана и отдал их Фиби. Потом подобрал картонную коробку.

Скотти, Шлепок и Тим лежали на земле.

Мы пошли прочь, Фиби впереди, мы — по бокам.

Они не пошевелились.

Когда мы отошли достаточно далеко, но так, что троица на земле еще могла нас слышать, Фиби выкрикнула:

— Мы ничего не расскажем, если вы не расскажете!

Они никогда ничего не рассказали.

Мы тоже.

Уйдя уже далеко в лес, мы нервно смеялись, мотали головами, хлопали друг друга по плечам и повторяли Фиби: «Вот это да!» и «Ну ты даешь!» почти что тысячу раз.

А потом я увидел слезы в ее глазах.

И тогда мои глаза защипало, и я разревелся.

Я не знаю точно, из-за чего именно мы все расплакались, но полагаю, что на то имелась масса причин. Скорее всего, дело было в страхе и преданности, храбрости и трусости, унижении и гордости. А также в радости выживших, я полагаю.

Уж точно мы не стали бы оплакивать раны, полученные Скотти и его приятелями.

Кстати, после этой встречи на поле Янкса, они перестали быть приятелями. Они старались держаться подальше друг от друга, и по-настоящему опасались меня, Расти и Фиби.

Они так боялись ее, что никогда даже не решались смотреть в нашу сторону. И несколько раз, спустя месяцы после происшествия, я замечал, как кто-нибудь из них переходил улицу или менял направление, лишь бы не встретиться с нами — и при этом Скотти здорово хромал.

Через неделю после этой тренировки на поле Янкса Фиби победила в состязании лучниц в юношеской секции в честь Четвертого июля, завершив его поразительным выстрелом, который заставил бы завидовать даже Робин Гуда.

Она, конечно же, выстрелила своей счастливой стрелой.

И выиграла кожаный колчан ручной работы.

Глава 26

По сторонам от колчана я мог видеть завязки купальника Слим, полоски бинтов и голую загорелую кожу вниз до самого пояса красных шортов Ли.

Идя за Слим к двери ее спальни, я был поглощен ее обликом и воспоминаниями о том лете, когда она выиграла свой колчан, и совершенно не обращал внимания ни на что другое.

Едва выйдя в коридор, она остановилась.

— Что? — спросил Расти.

Как будто он не знал.

Слим шикнула на него и прошла через коридор в спальню матери. Мы вошли следом и встали рядом с ней и уставились на царящий там беспорядок. На шкафу все еще стояла лужа воды с поблескивающими в ней кусками стекла. Ковер выглядел сухим, но опасно щерился длинными осколками вазы. Несколько ярко-желтых лепестков роз лежали среди них, как будто их принесло ветром откуда-то еще.

Самих цветов не было.

Сначала я подумал, что я или Расти выкинули их.

Потом вспомнил, что мы их не трогали.

Холодок прошел по моему затылку.

Мы с Расти посмотрели друг на друга.

Он, конечно же, тоже заметил, что розы пропали…

— Лучше бы нам убраться отсюда, — прошептал он.

Не обращая на него внимания, Слим обогнула осколки на ковре и медленно прошла по комнате. Мы шли за ней. Так как обе ее руки были заняты луком и стрелой, она стояла наготове, я заглянул под кровать, а Расти распахнул дверь чулана. Когда Слим направилась в ванную, я последовал за ней.

В ванной пахло цветами.

Но не было ни следа пропавших роз.

И ни следа незваных гостей.

Обернувшись, Слим отвела стрелу в сторону от меня. Посмотрев мне в глаза, она беспокойно улыбнулась. Потом мы вышли из ванной.

Расти явно рад был нас снова видеть.

Следующие десять или пятнадцать минут — хотя, может, прошел и час — мы обыскивали дом.

Все были на нервах.

В некоторой степени я чувствовал облегчение. Из-за того, что в доме побывал кто-то, кроме нас, Слим никогда не узнает о нашей с Расти выходке.

Но это облегчение дорого стоило.

Кто-то был в ее доме, бродил по пустым комнатам, стоял у постели Слим. Кто-то взял «Дракулу» с полки над ее кроватью и жевал книгу. Кто-то забрал цветы из спальни ее матери.

Сжевать книгу мог только безумец.

Забирать розы стала бы женщина. «Или монстр Франкенштейна», — внезапно подумал я, вспомнив улыбку Карлоффа,[45] когда девочка протянула ему цветок.

Пока мы ходили по всему дому, поднимались и спускались по лестницам, заходили в каждую комнату, открывали каждую дверь, заглядывали под и за предметы мебели, проверяли каждый угол, достаточно просторный, чтобы кто-то мог там спрятаться, я молился, чтобы мы никого не нашли.

Я ужасно разнервничался.

Каждую секунду я ожидал, что на нас кто-нибудь бросится.

Может быть, Джулиан Страйкер. Или Валерия (хотя я ни разу ее не видел). Или кто-нибудь из их одетой в черное команды.

Может быть, еще и с копьями.

Я старался убедить себя, что это невозможно, что они никак не могли знать, где живет Слим. Но это точно не было невозможным. Существовало множество способов узнать нужный адрес.

Например, проследив за ней.

Я крепко обхватил рукоять ножа. У меня пересохло во рту. Сердце бухало. По лицу струился пот и капал с моего носа, ушей и подбородка, прилеплял одежду к телу. Я чувствовал себя так, будто вот-вот из моей груди был готов вырваться крик ужаса.

Но мы так никого и не обнаружили.

— Я хочу переодеться, — объявила Слим, когда мы закончили обыск.

— Мы идем с тобой, — сказал я.

Думаю, если бы это сказал Расти, она бы резко ответила ему что-нибудь вроде: «И не мечтай!». Но она знала, что я не пытаюсь пошлить.

— Ладно.

Мы поднялись за ней по лестнице. В спальне она кинула лук и стрелу на кровать. Посмотрев на нас, она сказала:

— Подождите в коридоре, ребята.

Потом она начала снимать колчан. Не слишком обращая внимания на то, что делает, она потянула ремень наверх через левую грудь. Тот зацепился за ткань внизу чашки и потянул ее за собой. Когда натянувшаяся лямочка стала давить на кожу, Слим заметила, что происходит, и, увидев, что мы наблюдаем за ней, резко повернулась к нам спиной.

— В коридор, — напомнила она нам. — Понятно?

— Уходим, уходим, — сказал Расти.

— Я оставлю дверь приоткрытой, — добавил я.

— Хорошо.

Мы вышли из спальни, и я почти полностью закрыл дверь.

— Ты это видел? — спросил Расти одними губами.

Я посмотрел на него с угрозой.

— Ой, да ладно, как будто ты сам не уставился на нее!

— Почему бы тебе не пойти в ванну и не смыть с себя кровь? — спросил я нормальным голосом. — А я соберу осколки.

Он помотал головой.

— Лучше я помогу тебе.

— Ты все заляпаешь кровью.

Он посмотрел на свои руки. Они выглядели так, будто были выкрашены ржаво-красной краской. Подняв ладони, Расти сжал и разжал пальцы. Липкая корочка на коже издала тихий хруст.

— Да, мне и правда стоит вымыться, — признал он. — Но тебе придется пойти со мной.

— Ты что, боишься?

— Да пошел ты, — сказал он и показал мне средний палец. Потом отвернулся, прошествовал в ванную в дальнем конце коридора и исчез за дверью. В следующий момент она захлопнулась, и я услышал тихий звон защелки, когда Расти заперся изнутри. Тут же раздался звук бегущей воды.

Я остался в коридоре один.

И мне это совершенно не понравилось.

Даже несмотря на то, что мы обыскали дом, мы вовсе не обязательно были в безопасности. Вот так разделившись, мы могли попасться по одному.

— Слим? — позвал я.

— Да? — откликнулась она из комнаты.

— Ты в порядке?

— В полном.

— Ты уже?..

Слим распахнула дверь так резко, что я чуть не подпрыгнул. Она смотрела на меня, широко улыбаясь.

Теперь на ней была чистая белая футболка, обрезанные джинсы и старые теннисные туфли, которые были белыми в какое-нибудь отдаленное лето, когда она называлась Дэгни, Фиби или Зок. Через тонкий хлопок футболки просвечивал купальник.

Выйдя из комнаты, она оглядела коридор:

— Расти в уборной? — спросила она.

Вода все еще бежала.

— Да, приводит себя в порядок.

Она кивнула:

— Я так и думала, — потом она посмотрела на меня и сказала: — Я рада, что вы, ребята, пошли со мной. В одиночку я бы, наверное, умерла от страха.

— Ты что, шутишь? Ты же ничего не боишься.

— Я всего боюсь.

— Ну конечно… Ты — самый храбрый человек из всех, кого я знаю.

Она улыбнулась.

— Это ты так думаешь, — затем она посмотрела в сторону ванной.

Дверь по-прежнему была закрыта, бежала вода.

Слегка наклонив голову в сторону, Слим посмотрела мне в глаза.

Ее глаза становились светло-голубыми при свете дня, а в полумраке коридора они приобрели глубокий синий цвет летнего неба на закате. С настойчивостью, беспокойством и надеждой она, казалось, искала что-то в моем взгляде.

Она никогда раньше так не смотрела на меня, и я не понимал, что это значило.

Она хочет, чтобы я ее поцеловал?

Может ли это быть? — гадал я.

Попробуй и узнаешь.

Но, может быть, на самом деле она не этого хотела.

Мы смотрели друг на друга. Вскоре я был уже уверен в том, что она хотела, чтобы я ее поцеловал. Не просто хотела, но ждала этого. Ждала, что я подойду, обниму ее и поцелую в губы.

Я тоже хотел этого. Я стремился к этому. Я жаждал поцеловать ее уже давно, и теперь она практически умоляла меня об этом.

И я не мог сдвинуться с места.

Давай! Вперед! Она же хочет этого!

Я стоял как пень — с той только разницей, что древесина не потеет и не трясется.

Я чувствовал себя даже более испуганным, чем когда мы обыскивали дом, но теперь страх был смешан с желанием и отвращением к самому себе за трусость.

Давай уже!

Пытаясь придумать оправдание своему бездействию, я подумал: «Если я попытаюсь сейчас ее поцеловать, нас может застать Расти».

Вода все еще бежала.

Чего он там так долго возится?

А потом я подумал: «Ну и что, что он увидит, как мы целуемся? Давай уже, иди к ней. Поцелуй ее прежде, чем она передумает…»

Раздался звук смываемой в унитазе воды.

При этом звуке, как будто это был сигнал, Слим отвела глаза. Что бы ни значил ее взгляд, его магия пропала. Уголки ее губ приподнялись в едва заметной улыбке, как будто она говорила: «Ну что же. Возможность упущена. Может, в другой раз».

По крайней мере, я надеюсь, что она имела в виду именно это. А не что-нибудь вроде «Ты, тупой тугодум, ты упустил свой шанс!»

Потом она подняла руку и щелкнула меня по носу, как Расти до того. Только не так сильно. Далеко не так сильно.

Нежно.

И сказала:

— Поможешь мне собрать осколки?

— Конечно.

Мы пошли к спальне ее матери.

Глава 27

Мы только принялись собирать осколки, как Слим сказала:

— Я принесу мусорную корзину.

После чего ушла и вскоре вернулась.

Я кинул полную горсть битого стекла в подставленное ею ведро и увидел изорванный экземпляр «Дракулы» на дне.

— Маме это не понравится, — сказала Слим.

— Она ведь не придет домой до завтра?

— Скорее всего, — слегка нахмурившись, Слим принялась собирать осколки со шкафа.

— А что, если мы все здесь вычистим, — предположил я, — избавимся от запаха и заменим разбитые предметы? Она даже не узнает, что здесь что-то произошло.

— Ты сам поступил бы так же? — спросила Слим.

Я посмотрел на нее снизу вверх.

— Ну, если бы это были вещи твоей матери?

— Наверное.

— Нет, вряд ли, — она невольно улыбнулась. — Ты уж слишком честный. Настоящий бойскаут.

— Ты правда так думаешь?

— Я это знаю.

Мне внезапно стало стыдно за то, что я не соответствую ее представлениям обо мне.

И я порадовался, что она не знает обо мне всего.

— В общем-то, — сказала Слим, — я не думаю, что нам удастся это провернуть. Нам придется найти точно такую же вазу и бутылочку духов… — Она покачала головой. — Если даже нам удастся найти точно такие же, мама наверняка как-нибудь узнает об этом. И тогда мне достанется за то, что я пыталась ее обмануть. — Она кинула очередную горсть осколков в ведро. — Только вот она по-настоящему испугается, если узнает, что кто-то чужой побывал в доме. Будет здорово, если она не узнает этого.

Я кинул в ведро еще порцию стекла.

Слим какое-то время продолжала очищать верх шкафа. Потом выдала:

— Я придумала! — и она посмотрела на меня сверху вниз, счастливо улыбаясь. — Как тебе такая мысль? Во-первых, вообще забываем про «Дракулу». Мама не следит за тем, что я читаю. Так что нам только нужно избавиться от этой книги. А что до этого беспорядка… Я просто хотела помочь. Поняв, что она проведет со своим другом всю ночь, пришла сюда, чтобы полить розы. И нечаянно опрокинула вазу. Она опрокинула баночку с духами, баночка разбилась и — presto![46]

Кто-то захлопал в ладоши.

Оглянувшись через плечо, я увидел Расти, стоящего в дверном проеме. Он поаплодировал и сказал:

— Браво! Отличный план.

Слим, очевидно, считала так же.

— Неплохо, да? — сказала она, широко улыбаясь.

— Идеально, — подтвердил я.

— Тебе надо стать писателем, — сказал Расти.

— Спасибо вам, спасибо, спасибо, — она изобразила бы глубокий реверанс, если бы не полные горсти стекла. Так что она обошлась наклоном головы.

Я бросил следующую порцию осколков в корзину и спросил Расти:

— Не хочешь поддержать нас в исполнении этого отличного плана?

Он принялся снова аплодировать.

— Ха-ха, — сказал я.

— Что я пропустил?

Я вспомнил взгляд Слим и покраснел, отвечая:

— Ничего особенного.

— Ты почти пропустил возможность помочь нам с уборкой, — сказала Слим.

— Я старался.

— Ты что там, ванну принимал? — спросил я.

Его лицо стало пунцовым.

— Мне надо было в туалет, и что? Спасибо, что поднял этот вопрос.

Слим хихикнула.

— Очень смешно, — проворчал Расти.

— Раз тебе так понравилось в ванной, — предложила Слим, — то почему бы тебе не сходить туда снова и не принести нам бумажных полотенец? Под раковиной должен быть рулон, у самой трубы. Принеси, наверное, весь.

— Конечно, — он торопливо выскочил прочь.

Слим дождалась, когда его шаги стихли, а потом прошептала:

— Как ты думаешь, Расти может иметь к этому какое-то отношение?

Чувствуя, что вот-вот покраснею, я торопливо спросил:

— В каком смысле?

— Он ведет себя как-то странно.

— Правда? — я надеялся, что я не веду себя так же странно.

— Как будто чувствует себя виноватым из-за чего-то.

Я покачал головой.

— Не знаю. Мне кажется, он ведет себя как обычно.

— Ты не думаешь, что это он мог натворить все это?

— Ты думаешь, он стал бы жевать твою книгу?

Слим пожала плечами:

— Ну, это же «Дракула», а он в таком восторге от этого Странствующего Цирка Вампиров. Может, он решил, что будет здорово так над нами подшутить… напугать нас до смерти?

— Не знаю, — пробормотал я. — Не думаю. Кроме того, он же все время ходил за мной.

— Может, он пришел сюда сразу, как вернулся с поля Янкса? Прежде, чем пошел к твоему дому? Пожимая плечами, я услышал приближающиеся шаги.

Мы замолчали, и оба уставились на зашедшего в комнату Расти.

— Что такое? — спросил он, передавая рулон полотенец Слим.

— Спасибо, — сказала она.

— Что здесь происходит?

— Мы думали о том, как все это могло произойти, — пояснила Слим. Отвернувшись от него, она оторвала несколько полотенец, сложила и принялась протирать шкаф.

Расти посмотрел на меня с тревогой.

Я хотел было покачать головой, но сообразил, что Слим стоит лицом к зеркальной поверхности и может нас видеть.

— Если никто из нас этого не делал, — продолжала Слим, — то кто тогда?

— Наверное, привидения, — предположил Расти. Шутливость его тона звучала наигранно. — Здесь же должны быть приведения, после всего, что здесь случилось.

Слим прекратила протирать и обернулась. Нахмурившись, она спросила:

— Что, например?

— Ну, ты знаешь.

— Нет, не знаю. Что ты понимаешь под «всем, что здесь случилось»?

Расти явно удивил ее тон. Меня, впрочем, тоже.

— Ну, например, с твоим отцом или дедом?

— Нужно быть мертвым, чтобы стать призраком, — резко сказала Слим.

— Я знаю, но.

— А Джимми Дрейк не мертв.

— А я и не говорю, что он мертв.

— Ты сказал, что он стал призраком.

— Ну, он может быть мертв, правда? В смысле, он же уехал из города, и вы больше ничего о нем не слышали. Так что он может быть и мертвым, правда?

Выглядя уже спокойнее, Слим посмотрела на Расти, сузив глаза:

— Наверное, да.

— В общем, — сказал Расти, — это просто мысль.

— Глупая мысль, — заметил я. Лучше бы он вообще не упоминал отца Слим. — Ты же не веришь в привидения.

— Просто мне показалось, что это вполне в духе Джимми Дрейка, — оправдывался Расти. Широко распахнув глаза, он произнес шепотом: — А может, это он и был? Может, он вернулся — ну, оттуда, куда он уезжал, — и все это натворил?

Слим уставилась на него.

— Во плоти, — сказал Расти, — Не как призрак, а по-настоящему. Что, если он вернулся?

— Не вернулся, — сказала Слим.

— Откуда ты знаешь?

— Если бы он вернулся, он не стал бы делать мелкие пакости, жевать книги и бить посуду. Это не в его стиле. Это же просто предметы. Это не люди. Они не. — она отвернулась и продолжила протирать шкаф.

— Я думаю, это имеет отношение к Вампирскому Цирку, — сказал я. Во-первых, потому что действительно так считал, во-вторых, чтобы сменить тему разговора. Я знал, как она не любила, чтобы ей напоминали о том, как Джимми Дрейк обращался с ней и с остальными. — Может быть, это предупреждение.

— Чтобы мы не болтали, — сказал, кивая, Расти.

— Ну, не знаю, — пробормотала Слим.

— Я думаю, нам надо сделать так, — сказал я, — закончить уборку, а потом пойти ко мне. Мы можем поужинать там, как и собирались, но после этого нам, наверное, не стоит возвращаться сюда.

— Они могут нас поджидать, — добавил Расти, улыбаясь, как будто считал это шуткой.

— И куда же мы пойдем? — спросила Слим.

— Еще не знаю. Надо придумать место, где никто не сможет нас отыскать. Но главное, с этого момента мы должны держаться вместе.

Слим повернулась к нам. Наконец, улыбнувшись, она приподняла брови и спросила:

— Только с этого момента?

— Здорово! — сказал Расти.

— По крайней мере до тех пор, пока Вампирский Цирк не уедет из города, — добавил я.

— А как же сегодняшнее представление? — спросила Слим. — Я-то по-прежнему не собираюсь туда идти. Ноги моей не будет на поле Янкса, пока эти уроды не уберутся.

— Ну а я пойду, — заявил Расти. Глядя на Слим, он покачал головой: — Не собираюсь пропустить представление только потому, что ты струсила.

— Эй! — возмутился я.

— Так вот, я пойду. Это все могли и не они сделать. Это мог быть кто угодно.

— Дело не в бардаке у меня дома, — сказала Слим. — Дело в том, что они мучили и убили несчастную собаку.

— Эта несчастная собака набросилась на тебя, как на сочную отбивную.

— Давайте не будем сейчас спорить, — прервал их я. — Лучше закончим поскорее с уборкой и уйдем отсюда прежде, чем случится еще что-нибудь.

Нам понадобилось еще около получаса, чтобы все закончить: пропылесосить ковер, протереть его влажной губкой, чтобы смыть часть впитавшихся духов, вытряхнуть мусорное ведро Слим в мусорный ящик за домом и накидать старых газет, чтобы скрыть испорченную книгу и осколки, и, наконец, убрать все по местам.

Наверху, поставив мусорное ведро возле своего стола, Слим отерла руки о джинсы.

— Думаю, с этим мы закончили.

— Думаю, да, — согласился я. — Ты хочешь взять что-нибудь с собой?

— Зависит от того, куда мы все-таки пойдем.

— На вампирское представление, — сказал Расти.

— Может, ты и пойдешь, — отрезала Слим. Мне она сказала: — Думаю, что я просто оставлю все как есть. Мы в любой момент можем сюда вернуться и взять все, что нужно, в зависимости от того, чем решим заняться.

— Вампирское представление, — повторил Расти, на этот раз ухмыляясь.

— Ну конечно, — отмахнулась Слим.

Спустившись вниз, мы спрятали все оружие за диваном в гостиной, откуда мы смогли бы быстро его достать, если возникнет необходимость.

— Сейчас вернусь, — сказала Слим. Она исчезла где-то в задней части дома и вернулась через пару минут с куском клейкой ленты в дюйм длиной, приклеенным к кончику пальца.

— Это тебе еще зачем? — спросил Расти.

— Старая индейская хитрость, — ответила Слим и выпроводила нас из дома.

Снаружи она плотно закрыла входную дверь. Затем присела на корточки, и тут я сообразил, что она придумала. Не совсем «старая индейская хитрость», скорее «хитрость Джеймса Бонда». Слим приклеила один конец ленты к краю двери, другой — к косяку.

Когда она отошла, я взглянул вниз и едва сумел разглядеть прозрачную полоску.

Посторонний человек наверняка не заметит ее вовсе.

Если дверь откроется, лента порвется или отклеится с одной стороны. Так мы узнаем, что в доме Слим кто-то побывал.

— Я так же заклеила и кухонную дверь, — объявила Слим.

— Хорошая мысль, — сказал я.

Хмыкнув, Расти сказал:

— Почему бы тогда не установить над дверями ведра с водой и не подловить их по-настоящему?

Слим посмотрела на него, приподняв брови.

— Тогда понадобилась бы святая вода, — заметил я.

— А вот это мысль, — сказала Слим.

Расти нахмурился. До него не дошло. Так что по дороге мы пытались объяснить ему, как должна действовать на вампиров святая вода.

В конце концов, он пробурчал:

— Я и так это знаю.

Глава 28

Маминой машины не оказалось на подъездной дорожке. Когда мы вошли, дом выглядел пустым, но я все равно позвал и не получил ответа.

— Должно быть, куда-нибудь вышла, — пробормотал я. Странно, что мама решила уйти куда-то из дома в такое позднее время.

— Может, поехала в магазин, — предположила Слим.

— Может. — Это было сомнительно, учитывая, что она ездила за покупками этим утром. Но, возможно, она забыла взять булочки или еще что-нибудь и решила быстренько за ними съездить.

На кухонном столе я обнаружил записку, написанную маминой рукой:

«Сынок,

Твой отец только что позвонил из больницы. Он получил травму, но говорит, что волноваться не о чем. Я поеду к нему. Не знаю, как скоро вернусь. Не жди, и ужинай без нас. Бургеры в холодильнике. Я позвоню, как только смогу.

Постарайся не беспокоиться, с отцом все в порядке.

Люблю,

Мама».

Слим и Расти молча наблюдали за мной, пока я перечитывал записку несколько раз. Закончив читать, я сказал:

— Мой отец в больнице, — в животе у меня как будто образовался кусок льда.

Слим сочувствующе нахмурилась:

— Что случилось?

Покачав головой, я передал Слим записку. Расти встал рядом с ней и читал через ее плечо.

— Это не может быть слишком серьезно, — сказала Слим. — В конце концов, он сумел позвонить твоей матери.

— Видимо, достаточно серьезно, — заметил Расти, — иначе ему не пришлось бы оставаться в больнице.

Поглядев на него с мрачным видом, я снова покачал головой.

Слим отложила записку и спросила:

— Что ты собираешься делать?

— Даже не знаю, — пробормотал я.

— Хочешь, мы уйдем? — спросил Расти.

— Нет, не надо. — Я отодвинул от стола кресло и уселся в него. — Почему мама не написала, что случилось?

— Она же написала, что с ним все в порядке, — заметила Слим.

— Не может он быть в порядке.

Она снова взяла записку и смотрела на нее какое-то время.

— Твой отец получил травму, — сказала она, — но сейчас он в порядке. Здесь так написано.

— Бессмыслица какая-то, — буркнул я.

— «Травма», — сказала Слим. — Твоя мама не стала бы так писать, если бы это был какой-нибудь сердечный приступ. Может, он попал в аварию.

— Или его подстрелили, — предположил Расти.

Слим одарила его уничтожающим взглядом.

— Что бы ни произошло, — сказала она мне, — это не слишком серьезно, но твоему отцу нужно какое-то лечение.

— Почему она просто не написала об этом? — вырвалось у меня. — Он же наверняка рассказал ей.

— Не знаю, — тихо произнесла Слим.

— Может, она не хотела тебя пугать? — сказал Расти.

— Разве ничего не знать не страшнее? — Слим положила руку мне на плечо. От этого я почувствовал себя лучше, но не мог совершенно успокоиться. — Нам не обязательно дожидаться звонка твоей матери. Почему бы просто не позвонить в полицейский участок? Я уверена, что кто-нибудь там сможет рассказать, что случилось.

Я посмотрел на кухонные часы и сказал:

— Долли все еще на дежурстве.

— И что? — спросила Слим.

Я помотал головой. Несмотря на то, что общение с Долли было для меня испытанием, я встал и подошел к телефону.

Расти посмотрел на меня с таким видом, как будто ему было больно.

— Ты можешь позвонить в больницу, — предложил он.

— Мы не знаем, в какую именно надо звонить, — сказала Слим.

Хотя в Грендвилле был собственный госпиталь, окружная больница в Кларксбурге была гораздо лучше оборудована на случай серьезных происшествий. В Бикстоне был католический госпиталь, в котором работали в основном монахини. Пострадавшей в нашей местности человек мог оказаться в любом из них, в зависимости от обстоятельств.

— Начни с ближайшего, — сказал Расти.

— Проще спросить у Долли, — возразила Слим.

Мы не успели рассказать ей о нашем сегодняшнем столкновении с этой злобной мегерой. Впрочем, учитывая обстоятельства, я надеялся, что Долли проявит понимание. Хотя она терпеть не могла меня, ей нравился мой отец. И недаром — кто-нибудь другой давным-давно ее уволил бы.

— Думаю, я позвоню ей, — решил я.

Стоило мне протянуть руку к трубке, как телефон зазвонил. Я подпрыгнул от неожиданности и отдернул руку с бьющимся сердцем. Но до того, как звонок прозвучал второй раз, я поднял трубку и спросил, едва способный дышать:

— Алло?

— Дуайт?

Это была мама, но не моя. И она явно была недовольна.

— Расселл там?

— А. Да, он здесь.

— Пожалуйста, скажи ему, чтобы он немедленно шел домой.

— Хотите, я передам ему трубку?

Сжав зубы, Расти замахал руками и замотал головой.

— Я побеседую с ним, когда он вернется. А что до вас, молодой человек, то я должна сказать, что ужасно в вас разочаровалась.

Я почувствовал, что у меня на лице тоже появляется гримаса. Льдина в желудке стала еще холоднее, чем раньше.

— Мне очень жаль, — пробормотал я.

— Несомненно. Элизабет всегда так тепло к тебе относилась.

— Мне она тоже нравится.

— В таком случае, ты нашел странный способ показать это.

— Простите.

— Пожалуйста, передай Расселлу, чтобы он шел домой немедленно, — и на этом она повесила трубку.

Мы с Расти посмотрели друг на друга.

— Тебе надо немедленно отправляться домой, — сказал ему я.

— Дерьмо.

— Битси, должно быть, на нас наябедничала.

— Я же говорил! Дерьмо. Вот же мелкая сучка.

— Эй, — сказала Слим.

— Именно такая она и есть. Так и думал, что она все расскажет.

— Что вы там натворили, ребята?

— Мы вроде как ее обманули, — сказал я. — Она хотела пойти с нами, чтобы искать тебя. Мы пытались отговорить ее, но она не желала слушать.

— Только бы все было так, как она хочет, или она бежит плакаться мамочке, мелкая засранка, — добавил Расти.

Слим посмотрела на него с отвращением:

— Прекрати ругаться.

— В общем, — сказал я, — в конце концов я сказал, что ей можно пойти с нами, только если она обуется. И когда она пошла за обувью, мы убежали.

— Не слишком-то хорошо получилось, — заметила Слим.

— Знаю. Но она была очень навязчивой. И все равно, это для ее же блага. В смысле, мы же пошли на поле Янкса. Думаешь, стоило брать ее с собой?

— Да уж, я понимаю.

— Так что теперь мы по уши в дерьме, — сказал Расти.

— Тебе лучше идти, — заметил я.

— А вы, ребята? — спросил он.

Я покачал головой.

— Мы останемся здесь, — сказала Слим, — и попытаемся выяснить, что случилось с шефом полиции.

— А как же представление?

— Ты беспокоишься об этом чертовом вампирском цирке? — накинулась на него Слим. — Отец Дуайта в больнице, кретин! Пошел вон!

Она забежала вперед и распахнула перед ним дверь.

Уже выходя, Расти оглянулся на меня через плечо и спросил:

— Мы ведь все равно попытаемся туда попасть, правда? В смысле, если с твоим отцом все в порядке?

Я только пожал плечами.

— Я позвоню, — сказал он.

Потом Слим захлопнула за ним дверь.

Нам в головы вбили правило о том, что без присутствия старших нельзя было оставаться в доме наедине с представителем противоположного пола.

Пока с нами был Расти, все было иначе. Теперь он ушел. Внезапно мы были вольны делать все, что угодно. Думаю, мы оба это понимали.

Понимали и чувствовали смущение из-за этого.

Слим передернула плечами и спросила:

— Ты будешь звонить Долли?

— Думаю, да, — я снова подошел к телефону. И уставился на него.

Мне не хотелось звонить.

Не только из-за Долли, но из-за того, что она может сказать об отце.

— Ты в порядке? — мягко спросила меня Слим.

— Да, просто думал, может, мне лучше подождать маминого звонка?

— Она может позвонить только еще через час или два.

— Знаю, но… может, я все-таки подожду.

— Хочешь, я позвоню Долли и все разузнаю?

— Нет, не надо.

— Уверен? Если надо, я могла бы.

Телефон зазвонил. От резкого звука я дернулся. Внутри все сжалось.

Я схватил трубку.

— Алло?

— Дорогой, это я.

Мама!

Я съежился.

— Ты видел мою записку?

— Ага.

Рассказывай уже!

— Я бы позвонила раньше, но телефон был все время занят. А когда я наконец добралась до него, у нас было занято.

— Как там папа?

— А, все в порядке. Он велел передавать привет.

— Ну так что произошло?

— Он попал в аварию на патрульной машине. На дорогу выскочила собака. Ты же знаешь, как он беспокоится о животных. Он свернул, чтобы не сбить ее, и все бы ничего, но в этот момент у него лопнула шина. В итоге он потерял управление и врезался в дерево…

— Сильно? — спросил я.

— Достаточно сильно, — ответила мама. — Ты же знаешь, как твой отец относится к ремням безопасности.

Если верить моему отцу, ремни были придуманы для слабаков. Что было странной позицией для начальника полиции, но он вырос во время Великой Депрессии, воевал во Вторую мировую.

— Как он? — спросил я.

— Перелом левой руки и трещины на нескольких ребрах. Кроме того, он ударился головой о торпеду так, что разбил ее. Торпеду, не голову, — она рассмеялась, но это прозвучало несколько нервно. — Ты же знаешь, какая у твоего отца твердая голова. В общем, он на какое-то время потерял сознание, а когда пришел в себя, поехал в окружную больницу.

— Почему в окружную? — спросил я.

— Ну, он считает, что у них оборудование получше, кроме того, он был почти так же близко от нее, как.

— Где это случилось?

— На Третьем шоссе.

На Третьем шоссе ему под машину бросилась собака?

По моему позвоночнику пробежали мурашки, шея покрылась гусиной кожей.

— В общем, — сказала мама, — он в порядке, но они решили оставить его здесь на ночь.

— Зачем?

— Просто предосторожность. В основном из-за травмы головы. Они хотят понаблюдать его до утра.

— А, ясно.

— И знаешь. Я подумала, что мне стоит остаться с ним в больнице.

— На всю ночь? — спросил я.

— Мне не обязательно здесь быть.

— Нет, все в порядке.

— Если ты не хочешь сидеть один, я могу вернуться домой.

— Нет, не надо.

— Ты можешь переночевать у Расти или у кого-нибудь из братьев.

— Денни нет в городе.

— Ну, Ли же дома. И потом, ты можешь пойти к Стью.

— Я думаю, что и здесь будет нормально, — сказал я.

— Ну и отлично. Ты уже достаточно взрослый, чтобы оставаться дома в одиночестве. В холодильнике есть фарш. Можешь сделать себе гамбургер, если захочешь. Мы собирались пожарить их на жаровне этим вечером… — Ее голос задрожал и прервался, и я понял, что она плачет. Через какое-то время она всхлипнула и продолжила: — Если ты предпочитаешь купить что-нибудь на вынос, то в комоде есть деньги.

— Все в порядке, — заверил я. — Не беспокойся обо мне. Передавай от меня привет папе, ладно?

— Обязательно передам, дорогой. А, он еще просил сказать тебе, что он не сбил ту собаку.

— Лучше бы он сбил собаку и не встретился с деревом, — заметил я и услышал, как мама тихонько усмехнулась.

— Я ему передам. Вместе с приветом.

— Спасибо.

— Что-нибудь еще ему сказать?

— Пока не могу ничего больше придумать.

— Ну ладно. Ты можешь позвонить нам в любой момент, если тебе что-нибудь понадобится, — она продиктовала номер больницы и номер папиной палаты. Потом сказала: — Ну, думаю, пока и все.

— Наверное.

— Тогда увидимся утром.

— Увидимся, — сказал я.

— Веди себя хорошо.

— Обязательно.

— Пока.

— Пока, — сказал я и повесил трубку.

Глава 29

— Ну что, он в порядке? — спросила Слим, когда я обернулся. Кивая, я понял, что она слышала только мои реплики. Я не понимал, что она знала, а что нет, поэтому пояснил:

— Они решили оставить его на ночь, потому что он ударился головой, но… кроме этого он еще сломал руку и несколько ребер.

— Но с его головой все будет в порядке?

— Они так считают.

— Он врезался в дерево, объезжая собаку?

Я улыбнулся. Она, должно быть, вышла странной, потому что Слим нахмурилась.

— Он ехал по Третьему Шоссе, — пояснил я, — и ему под машину бросилась собака.

Слим скорчила гримасу, как будто учуяла что-то ужасное, но одновременно забавное.

— Одноглазая собака? — спросила она.

— Я не спросил.

— Ну вооот…

— Угу.

— Когда это произошло?

— Не думаю, что так давно.

— Ту собаку убили где-то в полдень.

— Ага, — сказал я. — Это была какая-то другая собака.

— Может быть, та, что сжевала моего «Дракулу»?

— Та самая, — сказал я.

Слим скорчила рожу.

Я скорчил рожу в ответ.

— Может, у нас завелся призрак собаки? — спросила она.

— Или кто-то хочет, чтобы мы так думали, — сказал я, и она рассмеялась. — И все равно, — продолжил я, — твою книгу сжевал не призрак или собака.

— Ты в этом уверен?

— Вполне. Во-первых, потому что призраков не бывает.

— Ты в этом уверен?

Она повеселела.

— Вполне.

— Напрасно.

— Все равно, если призраки и бывают, они не могут ничего жевать. Они же не…

— Не имеют зубов? — закончила она.

Усмехнувшись, я покачал головой.

— Нет, не то. Я хотел сказать, что они же просто… ну, духи. Они не материальны.

— Спорный вопрос.

— В любом случае, призрачной или реальной собаке пришлось бы сначала как-то достать книгу с твоей полки. Лапой? Или, может, зубами? В любом случае, она повредила бы и другие книги. Но они все стояли аккуратно. Так что это мог быть только человек.

— Или вампир, — добавила она, — если говорить от лица отсутствующего Расти.

Я рассмеялся и напомнил:

— Сейчас еще светло.

Ее улыбка угасла.

— Тогда остаются только люди. Я рада, что мы убрались из моего дома.

— Моя мама не вернется до завтрашнего утра, так что, полагаю, ничто не мешает тебе остаться здесь.

— Ничего не мешает тебе пойти на вампирское представление этой ночью.

— Не знаю.

— Ты же хочешь на него попасть.

— Могу и не ходить.

— Да? Предпочтешь остаться дома и сидеть перед телевизором?

— Может, и так. Особенно, если ты тоже будешь здесь.

— Ну, я никуда не денусь, если только ты не выгонишь меня из дому.

— Я бы никогда так не поступил.

— А как же Расти?

— А что он?

— Он очень хотел попасть на это представление.

— Он, скорее всего, наказан.

— Он отыщет способ сбежать.

— Может быть.

— Обязательно отыщет. И объявится здесь, весь в нетерпении отправиться туда.

— Я почти что желаю, чтобы у него ничего не вышло.

У нас неожиданно закончились слова, и мы просто стояли, глядя друг на друга. Вновь мы — с некоторым ужасом — осознали, что мы одни в доме. Никто нас не видит. Никто ничего не расскажет. Никто нас не остановит.

Нас разделяло всего несколько футов. Пара шагов вперед — и я окажусь достаточно близко, чтобы обнять ее, прижать к себе и поцеловать.

Я не мог пошевелиться.

Она тоже не двигалась, просто смотрела мне в глаза. Она выглядела торжественной и полной надежд.

Мне ужасно хотелось сделать эти несколько шагов, обнять ее, прикоснуться к ее телу, почувствовать вкус ее губ.

На ее лице появилась улыбка.

— Может быть, нам стоит перекусить?

Спасен! Но разочарован.

— Хорошая мысль, — сказал я. — Как насчет чизбургеров?

— Чизбургеры — это просто великолепно.

— Мы можем приготовить их на гриле во дворе.

— Почему бы тогда тебе не разжечь огонь, а я пока приготовлю котлеты?

— Отлично.

Я поспешил к холодильнику, отыскал в нем упаковку котлетного фарша и передал ее Слим.

— Сколько тебе сделать? — спросила она.

— Даже не знаю. Сколько ты будешь делать себе?

— Еще не придумала.

— Ты делаешь их толстыми или тонкими? — уточнил я.

— Обычно тонкими — не люблю, когда они не пропекаются внутри.

— Я тоже. Так что если ты приготовишь тонкие, сделай две на меня.

— Отличненько. Пожалуй, и мне тоже две.

Мы оба заулыбались как идиоты.

Слим бросила упаковку с фаршем на кухонный стол, подошла к раковине и принялась мыть руки. Я наблюдал за тем, как она стояла, немного наклонившись, и нижняя часть ее футболки завернулась над поясом ее обрезанных джинсов. Ее ягодицы слегка растягивали ткань, бахрома понизу покачивалась и гладила внутреннюю сторону ее бедер. Ее ноги были гладкими и загорелыми.

Она оглянулась через плечо и спросила:

— Что такое?

— Ничего.

Она улыбнулась.

— Совсем ничего?

— Просто смотрю, — сказал я и покраснел.

Между нами снова произошла игра в гляделки, во время которой я хотел подойти к Слим, но боялся, а она выглядела так, будто хотела, чтобы я ее поцеловал.

В этот раз все продолжалось не слишком долго. В конце концов она сказала:

— Наверное, тебе стоит пойти во двор и зажечь огонь.

— Да, наверное. Скоро вернусь, — я поспешил наружу.

В наши дни у большинства людей установлены жаровни, работающие на пропане. Они проще в обращении и не так загрязняют воздух (господи спаси нас от дыма жаровен прошлого!). Но все же, когда я рос, у нас не было пропанового гриля. И жидкости для розжига тоже. Отец утверждал, что запах топлива придает еде неприятный привкус, но я почти уверен, что он пытался оградить нас с братьями от опасности сделать что-либо «слишком просто». Так что в то время, как во всех остальных семьях Грендвилля разжигали огонь, вылив топливо на угольные брикеты, нам приходилось делать все «естественным образом», как бойскаутам посреди леса, используя мятую бумагу для растопки и укладывая брикеты поверх.

По крайней мере, нам было позволено использовать спички. Могло быть и хуже.

Обычно я возмущался из-за того, что нам нельзя пользоваться горючим. Но сейчас я только рад был возможности отвлечься.

Во-первых, нелегкий процесс разжигания огня занимал мои мысли, не оставляя времени подумать об аварии, в которую попал отец… или об убитой собаке… о пожеванной книге и пропавших розах… о том, как я предал Битси… о Странствующем Цирке Вампиров.

Кроме того, это позволяло мне какое-то время не возвращаться на кухню.

Мне нравилось сидеть во дворе в сумерках и смотреть на то, как огонь лижет хворост и уголь, пока Слим оставалась в доме.

Наедине с огнем я скучал по ней и мечтал снова оказаться рядом с ней, но одновременно я чувствовал облегчение. По крайней мере, какое-то время мне не надо было беспокоиться о том, как себя с ней вести.

Эта проблема продолжала вертеться у меня в голове, как и прочие, но они не одолевали меня, потому что в данный момент я был полностью поглощен подкидыванием палочек и угля в огонь.

Я слегка подпрыгнул, когда за моей спиной хлопнула сетчатая дверь на кухню.

Слим сбежала по ступенькам, неся в каждой руке по бутылке.

И в них была не газировка.

— Как думаешь, твои родители не слишком расстроятся, если мы возьмем немного их пива?

Если бы это был Расти, я бы непременно вспылил.

Но это была Слим, которая выглядела так здорово и так мило улыбалась.

— Они просто нас прибьют, — сказал я, улыбаясь в ответ.

— Об этом не беспокойся. Моя мама пьет точно такое же. Мы просто принесем пару бутылок от нас вместо этих.

— Тогда у нее будут лишние пустые бутылки.

— У нее их огромное количество. Она ни за что не заметит разницы.

— Мы заметим, — сказал я. Видимо, вышло так смешно, что она расхохоталась, а потом произнесла:

— Черт побери, я уж надеюсь.

Глава 30

Мы устроились на ступенях на заднем дворе и понемногу пили пиво. Мы сидели рядом, так что не надо было беспокоиться о том, кто как и на кого смотрит. Можно было смотреть на лужайку, на пивные бутылки в руках, — да куда угодно.

Когда мы только сели, между нами была пара дюймов. Но за разговором и пивом это расстояние каким-то образом исчезло, точно не по моей вине. А если я не двигался, значит, это делала Слим. Не успел я оглянуться, как оказалось, что ее правое плечо коснулось моей левой руки.

Я старался не слишком об этом задумываться, но никак не мог себя заставить отвлечься.

Хотя мы со Слим дружили уже много лет и много времени проводили вместе, сейчас у меня было ощущение как на первом свидании. Все в ней казалось прекрасным и пугающим.

Когда наши бутылки наполовину опустели, Слим спросила:

— Как думаешь, уголь еще не готов?

Я хотел было подскочить и проверить, но это прервало бы соприкосновение наших рук. Мы можем не оказаться так же близко, когда я вернусь.

Так что я сказал:

— Я бы подождал еще минут десять.

Она кивнула, вздохнула, отпила еще пива и затем произнесла:

— Я никуда не спешу.

— Я тоже.

— Это здорово, просто так здесь сидеть.

— Ага.

— Только мы вдвоем, — добавила она.

Мое сердце забилось как безумное. Не решаясь взглянуть на нее, я уставился на жаровню и кивнул.

— Не то, чтобы я имела что-то против Расти. — сказала она.

Я рассмеялся.

— Совсем ничего?

— Ну, он неплохой парень.

— Для занозы в заднице.

На этот раз рассмеялась она. Потом сказала:

— Меня по-настоящему раздражает то, что он все время крутится рядом. Я понимаю, что он твой лучший друг, но.

У меня было искушение повернуть к ней голову, но я сдержался и просто спросил:

— Но?..

— Иногда мне хочется, чтобы он пошел и утопился.

— Да уж, мне тоже.

Совсем тихо она произнесла:

— Вообще, было бы здорово, если бы иногда мы могли побыть вдвоем.

На этот раз мне пришлось повернуть голову. Посмотрев ей в глаза, я спросил:

— Правда?

— Ага. Не то, чтобы мне хотелось обидеть Расти.

Наши лица были так близко, что ее глаза слегка подергивались, как будто она не могла решить, в какой из моих глаз ей хочется смотреть. Я чувствовал тепло ее дыхания и сладковатый аромат пива.

— Просто мне нравится быть с тобой наедине, — продолжила она. — Как сейчас.

— Мне тоже, — прошептал я.

Слим наклонилась и поставила бутылку на ступеньку у своих ног. Потом положила руку мне на плечо. Я отставил свою бутылку. Когда я повернулся к Слим, мое колено уперлось в ее ногу. Мы оба наклонились друг к другу, обнялись и поцеловались.

Ее губы были прохладными от пива, очень мягкими и… ее. До этого я целовал и других девушек. По крайней мере, несколько раз. Вообще-то, я пару раз целовал и Слим, пару раз, в щеку, когда она уезжала куда-нибудь со своей матерью. Но никогда прежде в моей жизни не было поцелуя, подобного этому.

Слим, должно быть, была влюблена в меня так же, как я в нее. Она обнимала меня почти до боли. Я же старался не слишком прижимать ее, потому что чувствовал повязки на ее спине даже сквозь футболку.

Наш поцелуй длился и длился, и я чувствовал себя так, будто тону в Слим. Я растворялся в ней, а она — во мне. Ее дыхание наполнило мой рот, горло и легкие. Кончики ее грудей мягко касались моего тела сквозь одежду. Я хотел, чтобы это продолжалось вечно.

Слишком скоро она ослабила объятия. Ее губы отодвинулись от моих, грудь больше не соприкасалась с моей. Но она оставалась так близко, что мы едва не касались носами.

Она посмотрела мне в глаза.

Я посмотрел в ее.

На этот раз ее взгляд не заставил меня нервничать. На этот раз я просто почувствовал себя хорошо.

Через какое-то время она наклонила голову и снова меня поцеловала. На этот раз едва коснувшись меня губами.

— Ты весь обслюнявился, — прошептала она и отодвинулась, но не слишком сильно. Ее губы тоже были мокрыми и немного покрасневшими. Слегка улыбнувшись, она снова наклонилась ко мне. Растянув ворот футболки, она потерла им мои губы. Потом снова отодвинулась и вытерла собственный рот тем же краешком.

— Поцелуи могут быть грязным делом, да? — спросила она.

Я открыл рот. На мгновение мне показалось, что я разучился разговаривать. Наконец, я сумел проговорить:

— Наверное.

— Как думаешь, жаровня уже подогрелась?

— Не знаю. Сейчас проверю.

Я оставил пиво на ступенях, поднялся и пошел к грилю. Начав двигаться, я почувствовал что-то липкое и влажное на подкладке плавок, которые надел под джинсы вместо белья. Это меня обеспокоило. Мы же всего лишь поцеловались. Это был самый прекрасный поцелуй в моей жизни. Он был ошеломляющим, но прекрасным и чистым, без всякого сексуального подтекста. По крайней мере, мне тогда так казалось. У меня не было эрекции — по крайней мере, мне так показалось — и точно никакой эякуляции.

Но меня точно слегка… подмочило.

Я почувствовал горячую тошнотворную волну, пробежавшую по телу.

Все еще находясь спиной к Слим, я посмотрел вниз. Перед моих джинсов был надежно скрыт под подолом рубашки. Рубашки Расти, на самом деле.

Почувствовав невероятное облегчение, я взглянул на огонь. Бумага и хворост полностью выгорели, но уголь как раз дошел до нужного состояния: их черные сердцевины стали почти серыми.

— Кажется, готово, — сказал я Слим.

— Я принесу котлеты, — она сделала глоток из бутылки, потом вернула ее на ступеньку. Поднявшись, она одернула свои обрезанные джинсы. Потом взбежала по лестнице, распахнула дверь на кухню и исчезла в доме.

Я дождался, когда дверь захлопнулась за ней, и быстро оглядел себя, слегка задрав перед рубашки.

На джинсах не было никаких пятен.

Одной заботой меньше.

Вскоре кухонная дверь снова хлопнула, и появилась Слим с блюдом котлет в руках. Хотя ее волосы были не сильно длиннее моих, легкая челка падала ей на лоб, несколько прядей развевались у ушей, пока она спускалась по ступеням. Кроме того, ее груди слегка покачивалась — я видел через тонкую ткань ее футболки, как яркая ткань купальника слегка сдвигалась то вверх, то вниз. Ворот футболки немного растянулся справа, с той стороны, которую она использовала, чтобы отереть нам губы.

— Я добавила туда соли и перца, — сказала Слим, приближаясь ко мне. — И уже достала булочки.

— Отлично, — ответил я.

Она встала с блюдом перед жаровней, и я стал по одной перекладывать котлеты на гриль. Фарш был холодным и жирным и начинал тут же шипеть на решетке.

Я посмотрел на свои руки.

— Мне надо вымыться.

— Мог бы воспользоваться вот этим, — сказала Слим. Из-за спины она извлекла лопатку, которая до этого, судя по всему, была заткнута в задний карман ее джинсов.

— Вовремя ты о ней вспомнила.

Она усмехнулась.

— Или мойся. Я послежу за бургерами.

— Сейчас вернусь, — сказал я. Забрав у нее блюда, я побежал в дом. В кухне я поставил пустую тарелку рядом с другой, где уже были разложены разрезанные пополам булочки. Обе стороны каждой из них были смазаны майонезом.

Слим знала, как надо готовить чизбургеры.

Я попытался отмыть руки, но вскоре обнаружил, что холодная вода жир не берет. Мне нужно было мыло и горячая вода.

Через окно за раковиной я мог наблюдать за Слим, стоящей у гриля. Над ним поднимался бледный дымок и растворялся на легком ветру. Слим слегка хмурилась. Я не мог понять, была ли она чем-то встревожена, или просто глубоко задумалась. Может быть, она просто сосредоточилась на приготовлении котлет и пыталась оценить, не пора ли их переворачивать. В правой руке она держала лопатку, уже наготове. Левая рука свободно висела. Слим стояла, выпрямив левую ногу и перенеся на нее весь свой вес, так что джинсы сзади слегка растягивались с одной стороны.

Я мог бы смотреть на нее вечно, но тут вода обожгла мне руки. Я вскрикнул и выдернул их из-под струи. Кожу жгло, так что я пустил холодную воду, и некоторое время держал под ней руки. Потом вытер их кухонным полотенцем.

Слим обожала чизбургеры. Честно говоря, я тоже. Так что я сразу подошел к холодильнику и достал «Вельвиту». Разворачивая упаковку, я невольно вспомнил о сыре, который мы ели в доме у Расти. И карточный клуб его матери. И обнаружившую нас Битси. И то, как мы от нее убежали.

Только секунду назад жизнь казалась мне прекрасной, но теперь я снова почувствовал себя отвратительно.

Я вспомнил о том, с какой радостью смотрела на нас Битси, когда мы разрешили ей идти с нами.

Потом у меня в голове прозвучал голос ее матери: «Элизабет всегда так тепло к тебе относилась».

Я отыскал нож для сыра в ящике кухонного стола.

«Я должна заметить, что ужасно в тебе разочарована».

Я вдавил струну в сыр и отрезал четыре куска примерно по полдюйма толщиной и уложил их на блюда с булочками. Взяв тарелку, я вышел во двор.

Слим подняла голову, когда я сбежал по ступеням. Она все еще хмурилась, но улыбнулась, увидев меня.

— «Вельвита», — предположила она.

— Ага.

— Секунду.

Огонь танцевал вокруг котлет, раззадоренный вытопившимся жиром. Слим уже перевернула их. Поджаренная сторона была коричневой и блестящей, с черными желобками, прочерченными решеткой. Котлеты шипели и потрескивали, и пахли потрясающе. Слим прижала каждую из них лопаткой, из сплющившегося мяса потек сок. Каждый раз огонь внизу радостно разгорался.

После этого Слим переложила лопатку в левую руку и уложила кусочки сыра на каждую котлету.

Дойдя до четвертого ломтика, она улыбнулась мне:

— Этот будет мой, — и быстро откусила от сыра кусочек. С выражением блаженства на лице она хотела было уложить оставшиеся три четверти куска на положенное место, но в последний момент снова поднесла его ко рту и откусила еще четвертинку.

— Надо было подровнять края, — пояснила она с набитым ртом. Потом протянула руку сквозь дымящее пламя и аккуратно положила оставшийся кусок на середину котлеты.

К этому времени сыр на остальных бургерах начал плавиться.

— Они должны выйти просто отличными, — сказала Слим.

— Ага.

— Но знаешь, что?

— Что? — спросил я.

— Я тут думала о Расти.

— Хм.

— Он ведь так хотел попасть на это вампирское представление.

— Да уж, я знаю.

— Я подумала, что теперь ему будет непросто выбраться из дома. Ему, скорее всего, вовсе не разрешат больше выходить сегодня из дома, и ему вряд ли удастся выбраться оттуда тайком. Родители наверняка будут за ним приглядывать.

— Может, это и к лучшему, — сказал я. — Может, нам всем стоит пропустить это представление.

— А он уже так настроился.

— Ага.

— Он будет ужасно расстроен, — сказала Слим и посмотрела на гриль. Расплавившаяся «Вельвита» начала стекать по краям котлет и капала в огонь.

— О нет, — Слим торопливо подхватила лопаткой первую котлету и кинула ее на булочку.

— Думаешь, нам надо отправляться спасать Расти? — спросил я.

— Думаю, да, — Слим сняла следующий бургер.

— Я-то думал, тебе больше нравится, когда он не крутится рядом, — заметил я.

— Нравится, — подтвердила Слим с легкой улыбкой и переложила третью котлету на булку. — Но он все-таки наш друг.

— Угу.

— Пусть и более приятный в свое отсутствие.

Я рассмеялся.

Она сняла с гриля последнюю котлету, ту, на которой оказалась только половина сыра, объявив:

— А эта будет тебе.

— Ладно.

— Я шучу, — сказала она. — Это.

— Нет, правда, я возьму ее себе. С большим удовольствием.

Слим рассмеялась и покачала головой.

— Ну, если ты так настаиваешь, то, конечно, бери, — она накрыла котлету булкой и прижала ее ладонью. — Полностью в твоем распоряжении.

Глава 31

Если бы стоял ясный день, в это время солнце светило бы нам прямо в глаза, но сегодня оно не могло пробиться сквозь тяжелые облака. И хотя воздух был спертым, то и дело пролетал ветерок. Теплый ветерок, но все равно это было приятно.

Мы сидели за столом для пикника у края лужайки. Его поверхность была выкрашена зеленым, как и пара скамеек, шедших в комплекте. Мы со Слим устроились друг напротив друга.

Чизбургеры получились отличными, но есть их аккуратно было невозможно. Мясной сок и расплавившаяся «Вельвита» стекали по бокам, бежали по нашим подбородкам, капали на руки и падали на стол. Откусив всего несколько кусочков, я побежал в дом за салфетками.

Кроме того, мы уже допили пиво, и нужно было принести еще что-нибудь к чизбургерам. Так что я заглянул в холодильник. Я даже подумал, не взять ли еще пива, но не смог себя заставить. Вместо этого я достал две банки Пепси.

Когда я вышел наружу, Слим посмотрела на меня и сказала:

— А, Пепси.

— Если ты хочешь еще пива.

Она мотнула головой.

— Нет, Пепси — это как раз то, что нужно.

Я поставил банки на стол и передал Слим пару салфеток, после чего сел на место.

— Кроме того, — продолжила Слим, — мы же не хотим, чтобы родители Расти учуяли, что мы пили пиво.

— А с чего они его могут учуять?

Она ухмыльнулась:

— Потому что мы пили пиво?

— Я знаю, но.

— И мы ведь собирались идти к Расти, когда доедим.

— Правда?

— Мы ведь хотели его спасать, ведь так?

— Ну, наверное.

— Ну, мы же не можем войти туда и… надрать всем задницы, понимаешь? Это как-никак родственники Расти.

— Точно.

Она улыбнулась еще шире и закончила мысль:

— Так что мы станем целовать задницы.

Когда она это сказала, мне вспомнился наш спор про Валерию. Расти тогда предложил, чтобы проигравший поцеловал Слим в зад. И я тогда представил себе, как я делаю это. Теперь я представил это снова, и отчаянно покраснел.

— Это просто фигура речи, — заметила Слим.

— Я знаю.

— Вообще, — добавила она, — если бы мы действительно стали целовать их задницы, нам не надо было бы беспокоиться о том, как у нас пахнет изо рта.

— У нас были бы совершенно другие проблемы.

Мы оба расхохотались, а, отсмеявшись, вернулись к еде. Покончив с бургерами, мы отнесли все в дом. Слим вымыла лопатку, нож и тарелки. Я вытер их и убрал на места. Вскоре не осталось никаких следов нашего ужина, кроме двух пустых бутылок.

— Что нам делать с ними? — спросил я.

— Найди пакет. Заберем их с собой, ко мне домой. Поставим к пустым бутылкам моей мамы, возьмем пару новых, и принесем сюда.

Я усмехнулся:

— Хитрый план.

— Элементарно, мой дорогой Томпсон.

«Мой дорогой».

Она сказала это только затем, чтобы походить на Шерлока Холмса, но от ее слов у меня потеплело внутри.

— Нам надо сначала разобраться с ними, — сказала она. — Чтобы потом полностью посвятить себя освобождению Расти.

Я нашел пакет для покупок из плотной коричневой бумаги. (Дело было до того, как кто-то придумал «спасать деревья», производя полиэтиленовые пакеты — которые теперь украшают деревья, заборы, улицы и реки и никуда не деваются.) Мама вкладывала их в мусорные ведра и иногда заворачивала в них посылки. Так что у нас в доме их всегда имелось в достатке.

Я достал один и держал его раскрытым перед Слим. Она взяла пустые бутылки и наклонилась вперед так, что ее голова почти коснулась моего живота. Бутылки тихонько звякнули, когда она осторожно уложила их в пакет.

Потом она выпрямилась. Мы посмотрели друг другу в глаза. Улыбнувшись, она сказала:

— Дай-ка я понюхаю твое дыхание.

Я поставил пакет на пол. Слим придвинулась ко мне, очень близко. Она подставила свой нос к моему рту и вдохнула. Я ожидал ехидного замечания, но вместо этого она придвинулась еще немного и поцеловала меня, приникнув ко мне всем телом и обвив руками.

Я хотел обнять ее, но боялся потревожить порезы на спине. Хотя, ведь ран не было ниже талии. Я мог бы положить руки туда. Я хотел это сделать. Но не осмеливался. В конце концов, это тоже «ниже пояса».

Пока я колебался, Слим отодвинулась и прошептала:

— С твоим дыханием все в порядке.

— С твоим тоже.

— Оно пахнет пивом и чизбургерами.

— Ты же сказала, что все в порядке.

Она улыбнулась.

— Может быть, если мы не позволим им с нами целоваться.

— Им лучше и не пытаться.

— Почему бы тебе не почистить зубы?

— Не думаю, что это поможет.

— Но и не помешает. Я тоже почищу, когда мы доберемся до моего дома.

— Ну.

Я взбежал по лестнице через ступеньку и влетел в ванную. Почистив зубы, я решил воспользоваться туалетом. Сложность состояла в том, что на мне были плавки, а не белье, а на плавках не бывает ширинки. Обычно я кое-как исхитрялся и совмещал «штанину» плавок и молнию джинсов. Но сегодня я был не настроен заниматься подобными упражнениями, так что просто стянул все вместе до коленей. Кожа под плавками была горячей и влажной после того, как столько времени парилась подо всей этой одеждой. Спереди я был скользким, как будто вымазался в жидком мыле. Я с трудом сумел прицелиться. Но свежий воздух приятно охлаждал разгоряченное взмокшее тело.

Прежде, чем сливать воду, я воспользовался туалетной бумагой, чтобы обтереться. Натянув плавки, я застонал от неприятного ощущения горячей влажной ткани, прилипшей к телу. Я торопливо снова стянул с себя штаны. Сняв обувь, джинсы и плавки, я надел только джинсы. Корзина для грязного белья стояла рядом с унитазом, так что я закинул туда плавки, надел ботинки, вымыл руки и вышел из ванной. Из-за того, что под джинсами ничего не было, я чувствовал себя неожиданно привольно и уверенно.

Я мог бы так и ходить. Никто и не заметит.

Но я понимал, что, несмотря на это, не осмелился бы так выйти на улицу.

Я вошел в свою спальню, закрыл дверь и включил свет. Расстегнув рубашку Расти, я стянул ее с себя, повернулся к кровати и бросил рубашку на нее.

На моей подушке лежала желтая роза.

Мое сердце упало.

Распахнув дверцу шкафа, я стащил с вешалки чистую рубашку, схватил ту, что дал мне Расти, и бросился к дверям. Рывком распахнув ее, я закричал:

— Слим!

— Да, — откликнулась она издалека. — Что такое?

Я хлопнул по выключателю и в полной темноте побежал по коридору и вниз по ступеням.

Слим стояла в полумраке кухни с пакетом в руке.

— Что случилось? — спросила она.

— Кто-то здесь был, — ответил я. С двумя рубашками в левой руке, я правой схватил Слим и вылетел во двор, таща ее за собой.

Когда мы оказались снаружи, мне стало немного спокойнее, но не ощущал себя в безопасности, пока мы не вышли на тротуар перед домом. И только дойдя до конца улицы, мы остановились. Я попытался надеть свежую рубашку, по-прежнему держа в руках старую.

— Давай подержу, — предложила Слим.

Я отдал ей рубашку Расти и оделся.

— Так что случилось? — спросила Слим.

— Я пошел в спальню, чтобы сменить рубашку, — объяснил я. — И когда обернулся к кровати, увидел розу на подушке. Желтую розу.

Левый уголок ее губы слегка дернулся, обнажая зубы.

— Вроде маминых желтых роз?

— Ага.

— О…

— Она просто лежала у меня на подушке.

— Все остальное было в порядке?

— Вроде как. Я не стал задерживаться, чтобы проверить.

Или надеть белье, добавил я про себя. Но этого Слим было знать не обязательно.

— Я боялся, что они могут быть в доме. А ты осталась одна в кухне, — я закончил застегивать пуговицы и взял у Слим рубашку Расти. — Думаю, надо будет ее вернуть.

Она кивнула.

Мы сошли с тротуара и пересекли улицу.

— Мы все-таки идем к тебе? — спросил я.

— Придется, — ответила Слим. — А потом надо будет снова вернуться к тебе домой. Если мы не разберемся с пивом, тебе влетит от родителей.

— Не стоило нам вообще пить это пиво.

— Не могу сказать, что я сожалею об этом, — с улыбкой сказала мне Слим.

— Нам теперь предстоит попотеть.

— Думаю, сокрытие улик — это неминуемая расплата за преступление.

Я рассмеялся.

— Это ты сейчас придумала?

— Наверное.

— Отличная фразочка.

Она взяла меня за руку, и мы пошли рядом сквозь тихий вечер.

Глава 32

Когда мы подошли к ее дому, Слим поставила пакет на веранде и присела перед дверью.

— Лента, кажется, в порядке, — сказала она. — Подожди здесь, я проверю заднюю дверь.

Я остался ждать. Через пару минут Слим открыла парадную дверь изнутри:

— Entre,[47] — пригласила она.

Держа пакет в одной руке, рубашку Расти — в другой, я переступил порог.

Слим захлопнула и заперла за мной дверь.

— Если кто-то и приходил, пока нас не было, — сказала она, — он не воспользовался дверьми.

— Полагаю, это хорошо? — сказал я.

Она изобразила задумчивость.

— Впрочем, вампиры могут обращаться в летучих мышей или волков — или даже в туман. А обратившись в туман, можно проникнуть практически куда угодно.

— Еще не стемнело, — заметил я.

— Технически, конечно, нет, — улыбнулась она. — И если уж мы решили вдаваться в такие подробности, то вампир никуда не может войти без приглашения.

— Это же здорово.

— Зато люди могут.

— Уже не так здорово.

— Я хочу почистить зубы. Тебе, наверное, придется оставить вещи здесь и подняться со мной. Ну, на всякий случай.

— Хорошо.

Мы вместе поднялись наверх. Включив в ванной свет, Слим заверила меня:

— Это займет всего несколько минут, — и закрыла дверь.

Она не стала ее запирать, иначе я бы услышал щелчок.

Приятно было думать, что она доверят мне.

Стоя снаружи, я услышал звук бегущей воды.

Ночь еще не наступила, но коридор был погружен практически в полную темноту. Я подумывал о том, чтобы дойти до другого его конца и заглянуть в спальни. Но я не хотел уходить слишком далеко от Слим. И на самом-то деле я не хотел видеть эти спальни. А что, если там что-то изменилось?

А что, если кто-то спрятался в одной из них? В полной тишине поджидая нас.

Это было практически невероятно. И если бы мне пришлось делать ставку, я бы поставил на то, что ни в одной из комнат никого не было, и во всем доме не было никого, кроме нас со Слим.

Но все равно, вглядываясь во мрак на другом конце коридора, я чувствовал, как у меня по спине ползут мурашки.

Только бы Слим поторопилась!

Наконец она выключила воду. Я ждал, что дверь откроется, но этого не произошло.

Раздался негромкий постоянный плеск.

Ох.

Не желая, чтобы Слим подумала, что я подслушивал за ней, я отошел от двери. Звук стал едва различимым. И, хотя я все еще мог его слышать, я остановился в нескольких шагах от двери.

И уставился в направлении спален.

Там никого нет, повторял я себе. Раньше туда кто-то проник, но потом ушел. И успел побывать еще и у меня дома.

А у Расти? — подумал я. Ведь он тоже был на поле Янкса.

Я услышал звук смываемой в унитазе воды.

И вскоре после этого дверь ванной открылась, в коридор проник свет.

— Дуайт?

— Я здесь, — я подошел к ней.

Слим посмотрела на меня с беспокойством:

— Куда ты ушел?

— Никуда, стоял вот здесь, — я кивнул в сторону. Выйдя из ванной, Слим взглянула вдоль коридора.

— Ты что-нибудь услышал?

— Нет, ничего, — я покачал головой. — Просто… ждал тебя.

— Пошли ко мне в комнату.

— Хорошо.

Мое сердце неожиданно сильно забилось. Оставаясь близко друг к другу, мы пошли прочь от освещенного дверного проема.

В последний момент перегнав меня, Слим первая вошла в свою спальню и щелкнула выключателем. Мы остановились неподвижно и только вертели головами.

— Вроде все в порядке, — прошептала Слим.

— Ага.

Никого нет дома, а мы в ее спальне…

— Я приняла решение, — сказала она.

О боже мой.

Я так разволновался, что едва сумел выдавить:

— Какое?

— Я все-таки пойду, — ответила она.

— А?..

— На представление вампирского цирка. Если вы, ребята, собираетесь туда пойти, то я иду с вами.

— Но я думал.

— Ну, понимаешь… столько всего случилось. Если я не пойду с вами, то где мне найти безопасное место? Они уже побывали здесь. По крайней мере, кто-то побывал.

Я готов был признаться во всем, но вовремя остановился. Мы с Расти, конечно, были здесь и разбили вазу и бутылочку с духами в спальне ее матери. Но мы не жевали ее книгу и не забирали розы.

— Они побывали и у тебя тоже, — продолжала Слим. — Твои родители сейчас в больнице. Моя мама уехала на всю ночь. И я уж точно не собираюсь оставаться одна здесь. Или у тебя дома. И я ни за что не осталась бы у Расти, так как, так уж получилось, я терпеть не могу его родителей, — она передернула плечами. — Может быть, у Ли, но.

— Не там, — сказал я. — Джулиан знает ее адрес, он был записан на чеке, которым она расплатилась.

— Как будто ему нужны адреса, — заметила Слим.

— Но почему они это делают? — спросил я. — Если это действительно они. Я просто не понимаю.

— Наверное, чтобы нас напугать. Чтобы мы не болтали.

— Про собаку?

— Не знаю. Может, они боятся, что если я все расскажу, к ним придут копы. Может, им есть что скрывать. Ну, понимаешь, о чем я?

— Почему же, если они не хотят, чтобы мы что-то рассказали, просто не. — не желая произносить это вслух, я пожал плечами.

— Похитить нас? — предположила Слим. — Или убить?

— Вроде того, — согласился я.

— Ну, не знаю, — сказала Слим. — Это было бы уж слишком. Если они стараются не привлекать к себе внимания, то убийство нескольких детей будет не самым лучшим решением.

Я почти улыбнулся.

— Вот уж точно.

— С другой стороны, — продолжила она, — если они стараются нас напугать, зачем давать нам билеты на представление?

— Они их не давали. Они их продали.

— И заполучили адрес Ли, — добавила Слим. — Но зачем им ее адрес? Наши-то им не понадобились. Просто проследили за нами, и все.

Я пожал плечами.

— Может, на случай, если бы они не сумели за нами проследить? Это же не всегда получается. Потеряли бы нас из виду. И тогда они все-таки знали бы, где найти Ли, — произнеся это, я снова почувствовал тошнотворное беспокойство.

— Интересно, наведывался ли кто-то к ней, — сказала Слим.

— Может, нам стоит ей позвонить?

— Ага. Погоди секунду, я хочу переодеться.

— Зачем?

— Как ты.

Я покраснел и приподнял брови, как будто не понимал, что она имеет в виду. Что, пожалуй, было правдой.

— В темную рубашку.

— А.

— Это была отличная идея.

— Спасибо, — сказал я, хотя надел эту рубашку без какого-то особо умысла. Увидев розу на подушке, я просто схватил первую попавшуюся. Но я решил, что не будет особого вреда от того, что Слим станет думать иначе.

Она подошла к гардеробу, включила внутри свет и принялась перебирать вешалки с одеждой.

— Я лучше подожду в коридоре, — сказал я.

— Может остаться, — едва произнеся это, Слим стянула с себя футболку. Она стояла спиной ко мне, и я мог видеть шнурки, придерживающие ее купальник, и около дюжины бинтов. Протянув руку за спину, Слим сказала: — Не волнуйся, — и развязала шнурок на спине. Потом тот, что был на шее. — Просто сейчас очень жарко.

И позволила купальнику упасть на пол.

Я стоял, пялясь на ее голую спину, ошеломленный, потрясенный и напуганный, едва веря в то, что она действительно сняла купальник в моем присутствии.

Подобное никогда прежде не случалось.

Может быть, потому что мы никогда не оставались наедине.

Слим раздвинула вешалки. Когда она протянула правую руку, чтобы снять рубашку, ее тело слегка развернулось. Из-за ее подмышки выглянул маленький лоскуток бледной гладкой кожи — край правой груди.

Слим, скорее всего, даже не подозревала, что я могу ее видеть, пусть всего на мгновение, прежде чем она стянула рубашку с вешалки и снова повернулась.

Повернулась ко мне спиной, так что я не мог ничего видеть. Но все равно я знал, что ее грудь сейчас обнажена.

И я бы видел ее, если бы находился в гардеробе.

Или если она повернется ко мне.

Пожалуйста, повернись, подумал я. Пожалуйста.

Внезапно мне захотелось, чтобы произошло что-то, что заставило бы ее повернуться. Какой-нибудь неожиданный звук. Например, звонок телефона. Или крик.

Я мог бы закричать.

Но я не стал. Как бы мне ни хотелось, чтобы Слим повернулась ко мне, я не желал сделать что-то такое, что испортит ее отношение ко мне.

Она повернулась.

Но на ней уже была рубашка, и большая часть пуговиц была застегнута.

Я надеялся, что не слишком сильно покраснел, когда она посмотрела на меня.

— Как тебе эта? — спросила Слим.

Рубашка с длинным рукавом из какого-то гладкого материала была такой длинной, что практически скрывала обрезанные джинсы.

— Ну, в этом ты будешь гораздо менее заметной, — сказал я.

— Не слишком странно смотрится?

— Смотрится отлично.

— В смысле, с шортами. Блузка с длинным рукавом.

— У тебя есть черная юбка?

Она скривилась.

— Есть, но я не собираюсь ее надевать.

— Длинные джинсы? — предложил я.

— Все-таки странно, да?

— Да нормально.

— А что, если сделать вот так? — и она закатала рукава до локтей. Потом снова повернулась ко мне спиной, расстегнула шорты и заправила подол рубашки. Застегнувшись, она снова посмотрела на меня.

— Так лучше?

Заправленная рубашка плотно облегала ее тело, показывая все его формы. Мягкие бугорки ее грудей завершались упругими сосками.

— Ты выглядишь отлично, — сказал я.

Она нахмурилась.

— Что такое?

Прежде чем я успел что-то сказать, она отвернулась и взглянула на себя в зеркало. Нахмурившись еще сильнее, она подняла руки и коснулась сосков.

— Я не могу расхаживать по городу в таком виде.

Я встретился глазами с ее отражением и пожал плечами.

Подцепив ткань под грудью, Слим потянула рубашку вверх. В результате подол остался заправленным, но материя над талией висела свободно. Она больше не обтягивала грудь, а лежала складками, скрывая формы тела.

Слим снова посмотрела на меня в зеркале.

— Лучше?

Я кивнул.

Она повернулась ко мне и подошла ближе, широко улыбаясь.

— Ты в порядке?

— В полном.

— Точно?

— Вполне.

— Ты выглядишь ужасно взволнованным.

— Правда?

— Ага.

— Я в порядке.

— Ты волнуешься из-за меня?

— Ну, может быть, самую малость.

Слим взяла меня за запястья.

— Из-за этого? — спросила она, подняла мои руки и положила их себе на груди. Сквозь тонкую материю я чувствовал их мягкость. Я чувствовал, какие они упругие. Чувствовал бугорки ее сосков.

Глава 33

Закрывшись в ванной, я попытался привести себя в порядок.

— Ты в порядке? — спросила Слим через дверь.

— Да, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, хотя на самом деле был настолько смущен, что готов был расплакаться.

— Я могу как-нибудь помочь? — спросила Слим.

— Нет. Спасибо. Все в порядке.

— Ну конечно, — ее голос тоже был невеселым.

— Просто. Мне нужна пара минут.

— Мне так жаль, Дуайт.

— Ты тут ни при чем.

— Конечно, нет.

Я отчаянно покраснел.

Что, по ее мнению, со мной могло приключиться?

Она ничего не спросила.

Может, она и так знает?

Отдернув руки от ее груди, я только и сумел выдавить: «Я в туалет», — выбежал из спальни и забился в ванную в дальнем конце коридора.

Может, она думает, что меня одолел понос.

— Если ты хочешь принять душ, не стесняйся, — произнесла из-за двери Слим.

Хотя душ был бы как нельзя кстати, я сказал:

— Нет, и так нормально.

— Да ладно, Дуайт. Прими душ, а я пока закину твои вещи в стирку. Это быстро. Все будет чистое.

— Не знаю… — пробормотал я. С помощью кусков туалетной бумаги мне удалось избавиться от самого худшего, но джинсы все равно были влажными и местами немного липкими.

— Почему бы тебе просто не передать мне свои штаны через дверь? — сказала Слим.

— Не…

— Давай сюда.

Слим приоткрыла дверь всего на несколько дюймов и просунула внутрь руку.

— Просто передай их мне.

— Они грязные.

— Все в порядке. Давай, — пальцы ее руки, повернутой ладонью к потолку, слегка пошевелились, как будто подманивая меня поближе.

— Просто оставь меня в покое ненадолго, а?

— Дай сюда свои штаны, Дуайт, — на этот раз ее голос прозвучал почти грозно.

— Они мерзкие.

— Ничего подобного.

— Это ты так думаешь.

— Я знаю, что произошло, — сказала она очень мягко. — И знаю, почему это произошло. Об этом я знаю все. Благодаря Джимми.

— О боже. — прошептал я, надеясь, что она меня не услышала.

— Он был мерзким, — продолжала Слим. — Все, что связано с ним, было мерзким. Ничего, что связано с тобой, не может быть мерзким, Дуайт. Ничто. Тебе совершенно нечего стыдиться или стесняться. Понимаешь? Просто дай мне свои штаны, чтобы я их могла выстирать. Пожалуйста.

— Хорошо.

Краснея как безумный, я выпутался из джинсов. На моей стороне двери висело большое зеркало. Я увидел собственное приближающееся отражение с голыми ногами, встрепанными волосами и пунцовой физиономией. Джинсы болтались у меня в руках, а рубашка была недостаточно длинной, чтобы скрыть мое хозяйство.

— Вот, — сказал я, вкладывая джинсы в руку Слим.

— Спасибо, — ответила она. Рука исчезла за дверью. Через секунду Слим спросила: — А плавки?

То, что я ожидал этого вопроса, не уменьшило моего смущения.

— Я от них избавился еще дома, — признался я. — Сейчас так жарко.

— А, — сказала Слим. — Понятно. Хорошо. Я пойду вниз и закину джинсы в стиральную машинку. А ты пока не стесняйся и прими душ, ладно?

— Только будь осторожна, хорошо?

— Буду. Ты тоже. — После этого она плотно закрыла дверь ванной.

Несколько секунд я обдумывал ситуацию, потом снял рубашку и носки, подошел к ванне и включил воду. Когда она показалась мне достаточно теплой, я забрался внутрь, задвинул за собой матовую загородку и нырнул под струю. Вода на секунду показалась мне ледяной, но уже через мгновение стала приятно горячей.

Сначала я пытался отмыться просто водой. Но даже через некоторое время старательного растирания и отскребывания моя кожа все еще казалась скользкой и липкой в некоторых местах.

Я взял с поддона кусочек мыла. Тонкий аромат напомнил мне о Слим.

Ну конечно же, подумал я. Это и есть ее мыло.

Внезапное понимание того, что я нахожусь там, где Слим принимает душ или ванну, ошарашило меня. Она стояла голой на этом самом месте. Вот этим кусочком мыла она водила по своей коже. Он прикасался к ее лицу, скользил по грудям, гладил кожу ягодиц — и даже тер у нее там.

Ну и ничего особенного, одернул я самого себя.

Но все равно никак не мог заставить себя перестать думать об этом. Я снова почувствовал сильное возбуждение, представляя, как Слим, бросив мои джинсы в стиральную машину, снова поднимается сюда… открывает дверь ванной и проскальзывает внутрь… снимает одежду и отодвигает загородку ванны.

Ты не возражаешь, если я присоединюсь?

Ничуть не возражаю.

Этого никогда не случится. Никогда, даже за миллион лет.

Но могло бы.

Даже то, что уже случилось между нами, было невероятно. Она положила мои руки себе на грудь!

Если она может сделать такое, что еще она может сделать?

Она знает все о сексе благодаря этому ублюдку Джимми Дрейку. Она опытная. Мы одни в доме. У нас впереди целая ночь — если мы пропустим это вампирское представление. Душ может стать только началом!

Я вымылся, но решил еще немного постоять под душем.

Спешить некуда, подумал я.

У нее было достаточно времени, чтобы отнести мои джинсы в гараж за домом, положить его в машинку, запустить ее и вернуться сюда. Сейчас она может стоять прямо за дверью ванной.

На краю ванны стояла бутылочка шампуня. Я взял ее, открыл и выдавил немного желтоватой субстанции на ладонь.

Когда она зайдет, я как раз буду намыливать голову.

Я притворюсь очень удивленным.

Мне и не пришлось бы притворяться, — тут же понял я. Я действительно был бы удивлен. Я был бы потрясен.

Только чудом Слим могла оказаться в душе вместе со мной.

Но она положила мои руки себе на грудь.

Точно. И со мной случилась неприятность, как с каким-нибудь изголодавшимся по сексу мальчишкой.

Я и есть изголодавшийся по сексу мальчишка.

Я втирал шампунь в волосы и кожу на голове. Его запах был не таким, как у мыла, но тоже напомнил мне о Слим.

Я мылил голову очень долго, давая Слим достаточно времени на то, чтобы оказаться в ванной.

В конце концов, мне пришлось признать, что она не собирается здесь оказываться.

Она, наверное, ждет снаружи — и гадает, почему я так долго вожусь. Может быть, она вообще решила остаться в гараже и дождаться, пока машина закончит стирку.

Я сунул голову под горячие струи и потратил много времени на то, чтобы смыть пену, все еще надеясь, что Слим покажется. Наконец я выключил воду, отодвинул загородку и высунулся наружу, чтобы оглядеться. Ванная была наполнена клубами белого пара.

Слим не было.

Я выбрался из ванны. Весь мокрый, я сделал несколько шагов и стянул бледно-голубое полотенце с вешалки. Полотенце Слим. Должно быть, именно ее, потому что ее мать пользовалась ванной рядом с главной спальней. Полотенце было того же зелено-голубого цвета, что купальник, который был сейчас на Слим. Верх которого она сняла при мне.

Вытираясь, я думал о том, стирала ли Слим это полотенце после того, как пользовалась им последний раз. И решил, что нет. Оно было чистым и свежим, но не выглядело так, как выглядят обычно полотенца, которыми еще не пользовались после стирки.

Оно было на Слим, прикасалось к ее телу.

Обтершись, я обернул полотенце вокруг талии и заткнул уголок, чтобы закрепить его. Спереди оно достаточно сильно выпирало, так что я не стал выходит из ванной или звать Слим.

Чтобы как-то убить время, я подошел к туалетному столику. Висевшее над ним зеркало запотело. И хотя я не видел своего отражения, я причесался розовой расческой, лежавшей на столике. Потом побрызгал подмышки дезодорантом Слим. Это был «Райт Гард»,[48] и его запах тоже напомнил мне о ней.

Видимо, особый запах Слим состоял из многих ароматов: ее мыла, ее шампуня, ее дезодоранта. Теперь все эти запахи были и на мне тоже. Мне нравилось пахнуть так же, как Слим — ну, почти так же.

Время от времени у нее появлялись и другие запахи. Духи. Молочко для загара. Еда. Иногда она приносила запахи природы: она пахла как ветер, как трава или солнечный свет.

Полотенце больше не выпирало, так что я вышел из ванной.

Я ожидал увидеть Слим за дверью.

Но ее там не было.

Я взглянул дальше по коридору. Свет из-за двери ее спальни лежал на ковре желтоватой лужей.

— Слим? — позвал я.

Ни звука.

Ни из спальни, ни с лестницы — ниоткуда.

А что, если они ее схватили?

От этой мысли меня передернуло.

Может, они ждали где-то в доме все это время. Прятались, поджидая, когда Слим останется одна…

Она, скорее всего, еще в гараже, сказал я себе. Цела и невредима. Ждет, когда достираются мои джинсы.

Я могу подождать ее в спальне, подумал я.

Как только я двинулся в сторону освещенной двери, полотенце начало соскальзывать. Я подхватил его и пошел дальше, неожиданно со смущением осознав, что кроме него на мне ничего нет.

Ступив в квадрат света, я вообразил себе, что Слим ждет меня в постели. Может быть, она натянула простыню почти до самого подбородка.

Ее плечи голые.

На лице улыбка.

Вот почему она не отвечала, когда я звал — она не хотела портить сюрприз.

Глава 34

Я ошибся.

Слим не было в постели. Ее вообще не было в спальне.

— Слим? — спросил я на всякий случай.

С беспокойным чувством, растущим где-то в желудке, я вышел из комнаты и поспешил по коридору к лестнице.

— Слим! — выкрикнул я вниз.

Она не ответила.

Так что я сбежал по лестнице. Прямо передо мной была парадная дверь. Я внезапно представил себе, как она распахивается, и на пороге появляется мать Слим, останавливается, глядя на меня с изумлением и вскрикивает: «А ВЫ что здесь делаете, молодой человек? Где ваша одежда?»

Ее ночная прогулка сорвалась, и она пришла домой раньше, чем планировала.

И такое может случиться.

Но, конечно же, не случилось.

Как правило, самые худшие сценарии очень редки. Настолько, что их можно считать невозможными.

Но иногда они становятся реальностью.

Как только я отвернулся от входной двери, мой страх, что меня может застать ее мать, испарился. Его вытеснило беспокойство за Слим.

Свет на кухне был включен. Задняя дверь была распахнута, сетчатая дверь лишь чуть приоткрыта.

Чуть раньше Слим вошла через нее, чтобы открыть мне входную дверь. Скорее всего, именно через нее она вышла наружу, чтобы отнести мои джинсы в гараж.

Я прошел по линолеуму, который казался немного скользким под моими босыми ступнями.

Остановившись у сетчатой двери, я посмотрел наружу.

Гараж на две машины находился в дальнем правом углу заднего двора. И, хотя его двери были закрыты, окна прачечной были освещены.

Слим, должно быть, сейчас там, успокоил самого себя я.

А что, если ее там нет?

Она там! Она знает, что мне придется ходить без штанов, пока она не вернется с моими джинсами. Она просто ждет, когда они выстираются.

Наверняка.

Дожидаться ее было невыносимо — я даже не знал наверняка, что она была там. Я открыл сетчатую дверь и сбежал по лестнице.

Наступила ночь, но было тепло. Меня обдул ветерок, принесший запах собирающегося дождя, который назревал весь день и должен был начаться рано или поздно.

Я был рад темноте, которая скрывала факт, что я был практически голым. Деревья и забор создавали некоторую защиту, но этого было недостаточно, чтобы скрыть меня от взглядов соседей, которые могли посмотреть из окна. Если бы кто-то увидел меня расхаживающим у дома Слим в одном полотенце.

Тут до меня дошло, что Слим может увидеть меня расхаживающим в одном полотенце. Но я не мог вернуться в дом. Я должен был убедиться в том, что с ней все в порядке.

Это будет унизительно, подумал я, но всяко не хуже того, что уже случилось.

Еще раз подоткнув полотенце, чтобы закрепить его на талии, я открыл дверь прачечной.

И вошел внутрь.

Слим не было внутри. Машинка не работала, но воздух был горячим, и в нем витал сильный запах стирального порошка. Я подошел к ней и поднял крышку. Наклонившись вперед, я стал вглядываться в темноту внутри, чувствуя, как оттуда поднимается влажный горячий воздух. Машинка работала совсем недавно, но теперь была пуста.

Я перешел к сушильной машине. Она загружалась спереди. Когда я нагнулся на корточки, чтобы открыть ее, полотенце снова начало соскальзывать. Я подхватил его, когда оно сползло до бедер, и наклонился еще ниже, чтобы заглянуть в барабан.

Внутри лежала груда мокрой ткани.

Чувствуя себя немного неуютно, я присел перед машиной на корточки, сунул внутрь правую руку и стал ворошить вещи. Я обнаружил свои джинсы, обрезанные джинсы Слим и трусики от ее голубого купальника. Больше ничего.

— Ты меня нашел.

Хотя я и узнал голос Слим, он раздался за моей спиной так неожиданно, что я подпрыгнул. Моя рука дернулась и ударилась о край дверцы машинки.

— Ай! — вскрикнул я и выдернул руку. Схватившись за ушибленное место, я вскочил на ноги и обернулся.

Из прачечной отдельная дверь вела непосредственно в гараж. Там стоял громадный старый Понтиак, который принадлежал бабушке Слим (той, что «выбыла» из очереди в Супер-М в прошлом году), но помещение использовалось в основном как кладовка. Там стояла морозильная камера. И запасной холодильник.

Дверь в гараж была закрыта, когда я вошел в прачечную. Теперь она была распахнута, и Слим стояла в проеме с озабоченным выражением на лице, держа в каждой руке по бутылке пива. Передний подол ее рубашки был длинным и скрывал промежность, но в вырезах по бокам я мог видеть кожу ее бедер. На ней были только кроссовки.

Все это я заметил за малую долю секунды.

В те же мгновения, держась за ноющую от боли руку, я осознал, что полотенце соскользнуло.

Кисть пострадавшей руки находилась практически там, где нужно, и я прикрылся так быстро, как только мог.

Слим с улыбкой наблюдала за тем, как я скорчился и подобрал полотенце.

Когда я снова обернул его вокруг себя, ее улыбка померкла.

— Прости, что напугала, — сказала Слим.

— Все нормально.

— Ты здорово ударился рукой.

— Ничего, заживет.

— Все время из-за меня с тобой что-то приключается, — она с тревогой посмотрела на меня. Но потом, очевидно, нашла что-то забавное в собственных словах, потому что на ее лице снова появилась улыбка. — Расти оценил бы ситуацию, — заметила Слим.

— Да уж.

— В общем, извини, — она отошла к двери и пошла ко мне. Бутылки с пивом покачивались у ее обнаженных бедер, грудь слегка колыхалась под блузкой. Поставив бутылки на сушилку, Слим сказала:

— Дай посмотрю на твою руку.

Придерживая полотенце левой рукой, я поднял правую. Плечо пересекала красная полоса. Слим посмотрела на нее и нахмурилась. Потом она нежно взяла меня за запястье и за локоть, приблизила мою руку к лицу и поцеловала покрасневшую кожу. Мне по-прежнему казалось, будто кто-то ударил меня по руке ломом, но теперь я чувствовал также прикосновение губ Слим. Они были мягкими и прохладными.

Посмотрев мне в глаза, она спросила:

— Теперь лучше?

— Да, теперь все отлично, — заверил я.

Она отпустила мою руку.

— Я не собиралась тебя пугать, — сказала она. — Я думала, что ты в доме.

— Я стал беспокоиться за тебя.

— Я все время была здесь.

Я пожал плечами.

— Конечно. Просто… тебя не было так долго.

— Я не могла уйти, пока машинка не закончила работать, — она посмотрела на себя и повела раскрытой ладонью над голым бедром, как бы намекая на то, что под рубашкой на ней ничего не было.

Как будто я еще не заметил.

— Раз уж все равно надо запускать машинку, — пояснила Слим, — я решила закинуть в нее и некоторые свои вещи. — Она покраснела, поколебалась секунду, как будто хотела еще что-то добавить, потом отвернулась. — Только вот беда в том, что я никак не могу запустить сушилку.

Я обнаружил, что улыбаюсь.

— Что, мечтаешь о мокрых джинсах? — спросила Слим.

Я помотал головой.

— Просто… Я боялся, что ты снова потеряешься.

Ее брови взлетели вверх.

— Что значит, снова потеряюсь? Я никогда не терялась.

— Но я-то думал, что потерялась.

— Да, но ведь я не терялась. Я все время знала, где нахожусь.

— Ну, наверное.

— Не наверное, а точно, — она рассмеялась и спросила: — Так что нам делать с сушилкой? Поколебавшись, я спросил:

— А что с ней не так?

— Она не запускается. Смотри, — Слим подошла к машинке. Когда она наклонилась, чтобы захлопнуть дверцу, задний подол ее рубашки приподнялся на пару дюймов. Я постарался смотреть в сторону. Но прежде чем мне удалось отвести глаза, Слим выпрямилась.

Не успел я решить, чувствовать ли облегчение или разочарование, она перегнулась через машинку, чтобы дотянуться до кнопок управлений. Вот тут рубашка по-настоящему задралась.

— Видишь? — спросила Слим.

Еще бы я не видел!

— Она должна была заработать, но ничего не происходит.

Я промычал что-то нечленораздельное.

Она выпрямилась и повернулась ко мне. Я, должно быть, был красный как помидор, но она вела себя так, будто ничего не заметила. Так же, как не видела, как приподнимается спереди мое полотенце.

— Почему она не желает работать?

— Я уверен, что еще как желает.

Она хмыкнула, но я заметил, что ее позабавил мой ответ.

— Ты знаешь, о чем я.

— Ты уверена, что все делаешь правильно? — уточнил я.

— Я знаю, как завести сушилку.

— Я уверен в этом.

— И что же это должно значить? — спросила она.

Я постарался не слишком широко ухмыляться.

— О, ничего особенного.

Она вытянула вперед правую руку, свернула большой и указательный пальцы колечком и щелкнула меня по носу. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы заставить меня заморгать и отступить на пару шагов. У меня заслезились глаза.

— Ой, нет, — на лице Слим изобразился почти что ужас. — Прости! Господи, ну почему я все время выкидываю что-нибудь такое? — она взяла мое лицо в ладони и поцеловала в нос. Потом — в губы.

Я потянулся было к ее грудям. Я помнил, каковы они на ощупь. Но помнил также и то, чем все закончилось в прошлый раз.

Вместо этого я взял ее за запястья и отвел ее руки от своего лица. Она немного отодвинулась.

— Мне надо посмотреть, что случилось с сушилкой, — напомнил я.

Посмотрев мне в глаза, Слим слегка кивнула.

— Отличная мысль, — сказала она тихим, немного дрожащим голосом.

Она отошла в сторону. Я подошел к сушилке.

— Ничего не происходит, когда ты пытаешься завести эту штуку?

— Сушилку?

— Да, сушилку.

— Да. Ничего не происходит.

— Может быть, какие-то проблемы с питанием.

— Скорее всего, — согласилась Слим.

— А раньше она работала?

— Ага. Мама стирала вещи пару дней назад. Все работало как надо.

Придерживая полотенце, я заглянул за сушилку, надеясь обнаружить выдернутую из розетки вилку. Но она была на месте.

— Штекер на месте, — сказала Слим. — Я уже проверила.

— Правда?

— Я же не дурочка.

Я посмотрел на нее и широко улыбнулся.

— Я догадывался об этом.

— Так в чем дело, как ты думаешь?

— Может, сама розетка сдохла. У вас есть удлинитель?

— Конечно. Сейчас принесу, — она крутнулась на месте и поспешила к двери. Подол рубашки развевался и хлопал на лету.

Нырнув в проем, Слим исчезла в гараже.

Пока ее не было, я присел на корточки рядом с машинкой, отодвинул ее от стены и выдернул штепсель из розетки.

Слим вернулась со свернутым в кольцо удлинителем в руках.

— Вот, — сказала она, протягивая его мне.

— Спасибо.

Я воткнул штепсель от сушилки в удлинитель. По-прежнему удерживая одной рукой полотенце, я прошел следом за Слим к розетке у двери.

— Попробуй эту, — сказала Слим.

Я подключил удлинитель.

— А! — с облегчением выдохнула Слим, когда сушилка ожила.

Глава 35

Оставив работающую сушилку, мы отправились обратно в дом. Я шел впереди, держа рукой полотенце. Слим с бутылками пива — за мной.

Оказавшись на кухне, она поставила бутылки на стол и сказала:

— Наверное, тебе стоит позвонить Ли.

— Да, точно, — спохватился я.

Слим показала на телефон, висевший на стене в углу.

— Что, сейчас? — спросил я.

— Ты же собирался, нет?

— Наверное, — признал я. Нахмурившись, я посмотрел на телефон, но не подошел к нему.

— Что не так?

Я пожал плечами.

— Не знаю.

— Нам же надо убедиться в том, что она в порядке.

— Угу.

— И узнать, не случилось ли с ней что-нибудь странное.

— А почему бы не подождать немного и позвонить попозже?

— Почему не сейчас?

— Я не знаю, — пробормотал я, искоса глядя на ее голые ноги.

Слим усмехнулась.

— Это телефонный звонок. Она не будет нас видеть.

— Знаю, но. — я снова пожал плечами.

— Хочешь, я выйду из комнаты?

— Нет! — почти что выкрикнул я.

Слим вздрогнула.

— Не уходи, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. — Ты опять куда-нибудь пропадешь.

— Я же говорила, что никуда не пропадала.

— Это ты так думаешь.

— Ну конечно, — с ехидной улыбкой сказала она.

— Никуда не уходи, — сказал я.

Я подошел к телефону, проверил, надежно ли держится на мне полотенце и поднял трубку с рычага. Телефон Ли я знал наизусть. Пока я набирал его, Слим отодвинула от кухонного стола кресло и устроилась в нем.

В трубке раздались гудки.

Кухонный стол скрыл Слим ниже талии.

Я прислушивался к гудкам в трубке и смотрел ей в глаза.

Сначала мы обменивались любопытными, полными надежды взглядами. Влюбленными взглядами, я полагаю. Но постепенно во взгляде Слим появилось беспокойство, передавшееся и мне. Вскоре мы оба хмурились.

— Сколько уже было гудков? — спросила Слим.

— Не знаю, семь или восемь?

— Подожди еще немного.

— Обычно она отвечает после двух или трех, когда она дома.

— Может, она в ванной, или еще чем-то занята?

Да, подумал я, может, она занята и не хочет отвлекаться на телефонные разговоры, и сейчас гадает, какой это идиот продолжает названивать.

Через какое-то время я уже хотел, чтобы Ли не взяла трубку. Она была одним из лучших и красивейших людей, кого я знал, одним из лучших моих друзей. Мне не хотелось бы, чтобы она считала меня надоедливым.

В конце концов я повесил трубку.

— Ну. — протянула Слим.

— Н-да.

— Интересно, что бы это значило.

— Может, она куда-нибудь ушла, — предположил я.

— Или принимает ванну, — сказала Слим. — Если там бежит вода, она может просто не слышать звонок телефона. А может, она слышит его, но не хочет выбираться из ванны.

Я представил себе Ли, лежащую в ванне, ее влажную блестящую кожу.

— Я бы точно не стала вылезать, чтобы ответить на звонок, — заметила Слим, и я тут же представил себе ее в ванне.

Снова почувствовав подымающееся возбуждение, я сел за кухонный стол напротив Слим.

— Или, может, она была в туалете, — добавила Слим. — Трудно сказать. Попробуй еще раз позвонить.

Мне совершенно не хотелось вставать прямо сейчас.

— Почему бы не подождать немного?

— Ага. Минут пять-десять? Может быть, к тому времени она закончит с тем, чем была занята.

— Отлично, — сказал я.

— Я уверена, что с ней все в порядке.

— Надеюсь.

— В смысле, с нами произошли всякие странные вещи, но никто ничего с нами не сделал. Конечно, мы здорово испугались — но не пострадали.

Я согласно кивнул.

— А пока мы ждем. — она умолкла и хитро улыбнулась.

Это полное лукавства выражение появлялось на ее лице нечасто, и означало, что она что-то задумала. Что-то, что, скорее всего, закончится неприятностями.

— О нет, — сказал я.

Слим отодвинула стул. Я постарался не опускать взгляд, когда она встала и пошла прочь. В целом, у меня это получилось.

— Куда ты идешь? — спросил я.

— Сейчас вернусь. Не беспокойся, я никуда не денусь, — пообещала она, обернувшись.

— Уж пожалуйста, — пробормотал я.

Пока Слим не вышла из кухни, я смотрел на развевающийся подол ее рубашки. Когда она вышла из освещенного пространства, я мог видеть только светлые формы ее движущихся ног. Вскоре и они исчезли в темноте.

Я хотел встать и пойти за ней, но у меня по-прежнему были проблемы с… полотенцем.

— Ты в порядке? — позвал я.

— В полном.

— Что ты делаешь?

— Увидишь.

В темноте снова появились ее ноги. Затем я разглядел смутные пятна ее лица и рук. Она несла что-то еще более бледное, чем ее кожа.

Это оказалась газета.

Я отвел взгляд, делая вид, что смотрю на часы, когда Слим подошла к столу, села и подвинула стул.

Снова посмотрев на нее, я спросил:

— Зачем тебе газета?

— Пора браться за исполнение нашего великого плана.

— Что за великий план?

— Операция «Спасите Расти».

Я застонал.

Слим усмехнулась.

К тому времени как она закончила объяснять свой план, мне не нужно было беспокоиться о смущающем выпирании полотенца. Вздохнув, я отодвинулся от стола и подошел к телефону. У меня сильно билось сердце и слегка дрожали руки.

Набрав номер, я обернулся к Слим.

Она выглядела очень довольной собой.

Я оскалился и скорчил рожу, и Слим рассмеялась.

У Расти кто-то поднял трубку.

— Алло?

Меня передернуло.

— Здравствуйте, миссис Симмонс.

— Здравствуйте, молодой человек.

— А Расти там?

— Боюсь, он сейчас не может подойти к телефону.

— А. Да. Я так и думал. Знаете, мне ужасно стыдно за то, что мы сделали. Ну, обманули Элизабет.

— Ты даже не представляешь, как это ее обидело, Дуайт. Честно говоря, я не ожидала от тебя такого поведения.

— Мне ужасно жаль. Правда. Я просто ничего не соображал. Я так волновался за Слим.

— Ну, да. Я могу понять твое беспокойство, но это не может быть оправданием. Элизабет была уверена, что вы ее дождетесь.

— Я знаю. Мне ужасно стыдно. И, в общем, я думал сделать что-нибудь такое, что могло бы ее обрадовать.

Миссис Симмонс промолчала.

— Я подумал, что мы со Слим могли бы заехать за ней и сводить ее в кино.

Миссис Симмонс по-прежнему молчала.

— Сегодня в открытом кинотеатре[49] двойной сеанс. «Что случилось с малышкой Джейн» и «Дом на Холме Призраков».[50]

— Разве ты не видел уже эти фильмы?

— Только «Дом на Холме Призраков».

— Я так и думала.

— Но это было пару лет назад. Кроме того, мы не успели посмотреть «Что случилось с малышкой Джейн», когда его показывали в «Короне». И я уверен, что Элизабет не видела ни одного из них, а мы со Слим с удовольствием еще раз посмотрим «Дом на Холме Призраков». Он нам очень понравился.

— Я не уверена, что Элизабет стоит смотреть подобные картины. Это же ужастики? Я не хочу, чтобы ее потом мучили кошмары.

— В «Малышке Джейн» играют Бетт Дэвис и Джоан Кроуфорд, — заметил я.

— Да, я это знаю.

— В ваше время они были известными актрисами.

Это вызвало смех у миссис Симмонс.

— В мое время?

Я не представлял, к чему это может привести, так что слегка сменил тему.

— В общем, я уверен, что Элизабет будет в восторге, если сможет поехать с нами посмотреть кино. Мы заплатим за ее билет и купим что-нибудь перекусить.

— А кто будет вести?

— Слим. Мы поедем в ее машине.

— Ясно.

Она доверяла Слим. Я решил, что все устроилось.

Потом она сказала:

— Даже не знаю.

— Думаю, Элизабет будет особенно рада провести время со мной. Она, должно быть, чувствовала себя такой… покинутой.

— Полагаю, вы захотите, чтобы Расти тоже поехал с вами?

— Это не обязательно. Можно и без него.

— Потому что он наказан, как ты понимаешь.

— Ему не обязательно с нами ехать. Смысл в том, чтобы сделать что-то именно для Элизабет.

— Я должна спросить у нее.

Я услышал клацанье, когда она положила трубку на стол. Прикрыв микрофон рукой, я тихо сказал Слим:

— Думаю, все получилось.

Слим выглядела очень довольной. Более того, на ее лице было такое выражение, будто она была уверена в том, что ее план сработает. Скорее всего потому, что ее планы всегда срабатывали.

Ну, почти всегда.

Через какое-то время миссис Симмонс вернулась к телефону.

— Дуайт? — спросила она.

— Да, я тут.

— Мы обсудили все с мужем. Я также поговорила с Элизабет, и она готова тебя простить.

— О, отлично.

— Так что мы разрешим ей поехать с вами.

— Великолепно.

— И Расти тоже. Хочу напомнить, что он по-прежнему считается наказанным. Ваша поездка будет лишь недолгой отсрочкой.

— Хорошо, — я ухмыльнулся, глядя на Слим.

— Но я хочу, чтобы ты пообещал мне, что мне не придется пожалеть о своем решении.

— Обещаю, миссис Симмонс.

— Когда вы за ними заедете?

— Наверное, где-то через час.

Слим утвердительно кивнула.

— Очень хорошо. Тогда и увидимся.

— Отлично.

— И, Дуайт?..

— Да?

— Очень хорошо, что ты решил извиниться перед Элизабет. Это вернуло мне веру в тебя.

— Спасибо, миссис Симмонс.

— Увидимся.

— До свидания.

Я повесил трубку.

Широко улыбаясь, Слим принялась аплодировать.

— Браво! — воскликнула она. — Прекрасное выступление!

— Благодарю, благодарю вас, — шутливо раскланялся я.

— И раз уж ты рядом с телефоном, почему бы не попробовать еще раз дозвониться до Ли?

Я набрал номер Ли. Телефон все звонил, звонил и звонил.

Глава 36

Слим взяла бутылки с пивом и пошла в гостиную. Рубашка Расти и пакет с пустыми бутылками лежали на полу в прихожей — там, где я их бросил, когда пошел наверх со Слим, чтобы сторожить ее, пока она чистила зубы.

Тогда я думал, что мы выйдем из дома через каких-нибудь пять минут.

Забавно, как одни события влекут за собой другие.

Порой, впрочем, выходит не слишком забавно.

Наблюдая за Слим, которая наклонилась над пакетом, вынимая пустые бутылки и укладывая полные, я едва мог поверить, что все это происходило на самом деле. Это походило скорее на сон. Как будто некоторые мои мечты — и кошмары — воплотились в жизнь. Но я знал, что это мне не приснилось: прямо передо мной стояла Слим, одетая только в рубашку. А на мне самом не было ничего, кроме полотенца. Вся наша одежда сейчас была в сушилке. Все происходило на самом деле.

И теперь нам надо было как-то разобраться с последствиями.

Не говоря уже о последствиях того, что мы выпили пиво.

Эти две пустые бутылки — и попытка скрыть совершенный проступок — привели нас в дом к Слим… к тому, что она поднялась наверх, чтобы почистить зубы и переодеться в темную рубашку… и ко всему, что последовало за этим.

Последствия последствий.

Хорошие последствия. По большей части.

Выпрямившись, Слим сказала:

— Ты отвечаешь за пиво, — после чего подошла к дивану и отодвинула его от стены. Она стояла спиной ко мне, так что я видел, как подол ее рубашки скользнул наверх, когда она нагнулась.

Слим присела на корточки и вытащила спрятанное за диваном оружие: ее лук и колчан со стрелами и ножи, которые давала нам с Расти, когда мы вместе осматривали дом.

— Что нам с ними делать? — поинтересовался я.

— Возьмем с собой, — ответила Слим. Подняв руку, она надела колчан через голову. При этом край рубашки приподнялся на пару дюймов. Я старательно смотрел ей в лицо, пока колчан и подол не оказались на положенных местах.

— Пойдем, проверим, высохли ли наши вещи, — сказала Слим.

Я поднял пакет и рубашку, одолженную мною у Расти.

— Ничего не забыл? — спросила Слим.

Должно быть, у меня был очень озадаченный вид, потому что она не удержалась от улыбки, потом пояснила:

— Я забрала в стирку только твои джинсы.

— А…

Она рассмеялась.

Я положил вещи обратно на пол, сказал:

— Сейчас вернусь, — и направился к лестнице, чувствуя себя полным идиотом.

Я был уже на середине коридора, когда Слим окликнула:

— Дуайт?

Я остановился и оглянулся.

— Оставь мое полотенце наверху, — попросила она. — Повесь его туда, откуда взял, хорошо?

Оставить ее полотенце?

— Хорошо, — ответил я.

— И проверь ванну. Нам не стоит оставлять после себя никаких улик.

— Хорошо.

— И мою спальню тоже проверь, ладно? Кажется, я оставила включенным свет.

— Я проверю, — пообещал я и пошел к лестнице. Наверху я посмотрел на Слим и попросил: — Оставайся здесь, ладно?

— Хорошо.

— И кричи, если что-то случится.

— Хорошо.

Когда я уже шел по коридору к спальням, полотенце снова начало сползать. Я придержал его за узел — и сообразил, что мог бы уже не беспокоиться. В конце концов, Слим сказала, чтобы я оставил полотенце в ванной. И что я буду делать после этого?

Зайдя в ее спальню, я собрался было щелкнуть выключателем, но понял, что в шкафу тоже был включен свет. Я подошел к нему, мимо того самого места, где мы со Слим стояли, когда она положила мои руки себе на грудь. Потом я становился у шкафа, на том самом месте, где она сняла с себя футболку. Посмотрев под ноги, я увидел верх от ее голубого купальника, лежащий на полу, там, куда она его бросила.

Может быть, она не хочет, чтобы он валялся на полу.

Я хотел было поднять его, но тут вспомнил, как Расти игрался с бюстгальтером ее матери. Что, если меня одолеет желание прижать его к лицу… и тут войдет Слим и увидит это?

Так что я оставил купальник на полу.

Дернув за шнурок на выключателе, я погасил свет в гардеробе и поспешил из комнаты, на ходу шлепнув по выключателю на стене, и почти побежал по темному коридору к освещенной двери в ванную.

С верхней площадки лестницы я посмотрел вниз и увидел Слим, глядящую на меня.

— Все в порядке? — спросила она.

— Да. Ты оставила включенным свет в гардеробе.

— Ты его выключил?

— Ага.

— Спасибо.

— Сейчас спущусь, — сказал я и вошел в ванную. Начал было закрывать за собой дверь, но передумал и оставил ее приоткрытой на пару дюймов, чтобы услышать Слим… в случае чего.

В первую очередь я снял с себя полотенце. Голышом подошел к перекладине, на которой оно раньше висело, аккуратно сложил и повесил на место.

Потом нагнулся над ванной, включил воду и ополоснул ее изнутри. С помощью кусочка туалетной бумаги собрал несколько волосков, которые остались на сетке стока. Бросил бумагу в унитаз и слил воду.

Туалетный столик и раковина выглядели нормально.

Так что я надел рубашку, носки и кроссовки.

И застыл, оглядывая себя. Подол моей рубашки был примерно такой же длины, как и рубашка Слим. С одной разницей. У Слим не было ничего, что могло высовываться из-под подола.

У меня было. И оно высовывалось.

Слим уже видела меня «во всей красе» в прачечной, когда с меня свалилось полотенце. Тем не менее, я не собирался спускаться к ней в таком виде.

Она ведь велела оставить полотенце здесь, напомнил я самому себе.

Если она может расхаживать по дому в одной рубашке, то и я могу.

А что, если вернется ее мать?

Плевать на ее мать — в таком виде я не смогу пробыть рядом со Слим и десяти секунд без очередной «неприятности».

Чтобы решить эту проблему, я снял рубашку. Я не мог повязать короткие рукава вокруг талии. Поэтому пришлось перевернуть рубашку вверх ногами. Края переднего подола сходились у меня на талии. Я завязал их над левым бедром. Конструкция выглядела нелепо и вообще не закрывала мою левую ногу, но, по крайней мере, скрывала все то, что нужно было скрыть. Я посмотрел на себя в зеркало и покачал головой.

Потом открыл дверь, выключил свет и вышел в коридор.

Слим, стоявшая у основания лестницы, посмотрела на меня с ухмылкой.

— Ну и ну! — прокомментировала она.

— Мне же пришлось повесить твое полотенце на место.

Пока я сбегал по лестнице, она продолжала смотреть на меня с тем же ехидным выражением на лице.

— Ты мог бы надеть рубашку, знаешь ли.

— Я и надел.

— Так как положено.

— Нет, не мог.

— Я-то могу, — заметила она.

— Знаю, но… — я поколебался. — Это не одно и то же.

— Трусишка.

И хотя она продолжала ухмыляться, в ее взгляде появился намек на разочарование.

О господи, подумал я.

Отвернувшись, Слим сказала:

— Нам лучше поторопиться. Кстати, я положила ножи в пакет.

— Отличная мысль. — Я взял пакет, пустые бутылки и рубашку Расти и пошел следом за Слим в кухню. Она взяла с кухонного стола свою сумочку и закинула ремешок на плечо. После этого мы вышли наружу.

Ветер усилился, но оставался теплым. Он приятно обдувал тело. Я смотрел, как развевается рубашка Слим.

Неужели она на меня злится?

Может, она чувствует себя обманутой из-за того, что я обернул рубашку вокруг талии? Может, она надеялась поглядывать на то, что могло выглядывать из-под подола у меня?

В то время как я размышлял об этом, ветер задрал подол рубашки Слим, и я увидел ее бледные ягодицы.

Слим открыла дверь и вошла в прачечную. Я вошел следом, захлопнул дверь и прошел за ней в основную часть гаража.

Остановившись позади Понтиака, Слим сунула руку в сумочку, и вытянула футляр для ключей. Отыскав в нем нужный ключ, она открыла багажник автомобиля.

Внутрь она уложила свой лук, затем стянула с себя колчан и положила его рядом с луком. Забрав у меня пакет, пристроила его рядом между луком и колчаном, потом захлопнула крышку.

Открыв водительскую дверцу, она бросила сумочку на сиденье. Захлопнув дверцу, позвала меня:

— Иди сюда.

Следом за Слим я прошел в угол гаража. Мы остановились перед набором коробок с пустыми бутылками из-под пива и газировки. Слим взяла наши пустые бутылки, встала на колени и какое-то время оглядывала сооружение. Обнаружив свободное место в одной из коробок, она сунула туда бутылки.

Она посмотрела на меня с довольной улыбкой и сказала:

— Полдела сделано.

После этого мы вернулись в прачечную. Сушилка все еще работала, но остановилась, когда Слим открыла дверцу. Скорчившись, Слим сунула руку внутрь и извлекла мои джинсы. Ощупав их, она с сомнением сказала мне:

— Кажется, высохли. Трудно сказать, пока они такие теплые. Могут быть еще сырыми.

— И так сойдет, — заверил я.

Она отдала джинсы мне. Пока она доставала свои обрезанные джинсы и трусики от купальника, я бросил их на верх сушилки.

Развязал узел на бедре.

Рубашка соскользнула.

Слим слегка повернула голову и уставилась на меня.

Чувствуя возрастающее возбуждение, я набросил рубашку на плечи, просунул руки в рукава и принялся застегивать пуговицы.

На лице Слим появилась легкая улыбка.

Мое сердце билось как сумасшедшее.

Я совсем спятил, подумал я.

— Ой-ой, — сказала Слим, — ты только посмотри на это.

— Извини, — я схватил с сушилки джинсы.

— Нет, погоди. Не надевай пока.

— Но…

— Просто подожди.

Я замер, а Слим поднялась на ноги. Бросив свои джинсы и купальник на сушилку, перегнулась через машину и повернула ручку — должно быть, выключая ее.

Подойдя ко мне, Слим сказала:

— Я знаю, как от этого избавиться.

— От чего избавиться?

— От этого, — она показала глазами.

— Знаешь?

Она лукаво улыбнулась мне.

— Я много чего знаю.

— Черт.

Она уселась передо мной на корточки.

О господи! Она сделает это ртом!

Мое сердце колотилось.

— Слим, я не думаю.

Она запрокинула голову и улыбнулась:

— Все будет в порядке. Мы же не хотим, чтобы ты испачкал только что постиранные джинсы, правда?

— Да, но.

Она протянула руку.

Ладно. Пусть ртом, но все-таки…

Она свернула колечком средний палец, прижала его большим, и, отпустив, щелкнула по кончику моего члена.

— АЙ!!! — завопил я.

Глава 37

В машине по дороге к моему дому я, сидя на пассажирском сиденье, одарил Слим неодобрительным взглядом. Она ухмыльнулась. В темноте она не могла видеть выражения моего лица и понять, о чем я думаю. Но она сказала:

— Ведь это сработало, так?

Она знала, о чем я думал.

— Да, но… черт!

— Ничего с тобой не случилось.

— Тебе хорошо говорить — это же не тебе достался щелбан.

— Мне досталось несколько в свое время.

Я подумал о Джимми Дрейке и решил не развивать тему.

— Эта машина отлично работает, — заметил я.

— Она просто душка, — откликнулась Слим и похлопала по рулю.

Так обычно говорила о машине ее бабушка: «Она просто душка».

Автомобиль принадлежал пожилой женщине до самой ее смерти, и никому не позволялось садиться за руль. Мать Слим пользовалась маленьким юрким MG,[51] принадлежавшим Джимми (очевидно, машина не понадобилась ему в его загадочном путешествии).

Но Слим ненавидела все, что имело отношение к Джимми, в том числе и машину. Особенно машину. До того, как исчезнуть, он часто заставлял ее отправляться с ним в поездки. Он завозил ее в укромные места и делал с ней ужасные вещи.

После того, как Джимми сбежал, Слим отказывалась садиться в MG. Когда ее надо было куда-то отвезти на автомобиле, это делала бабушка на Понтиаке. В противном случае Слим отправлялась пешком. Такая уж она упрямая. Полагаю, даже если бы она оказалась одна посреди Долины Смерти,[52] и ее мать приехала бы за ней на старом MG Джимми, Слим помотала бы головой и сказала: «Спасибо, но я лучше прогуляюсь».

Когда бабушка умерла, Слим лишилась средства передвижения.

Ее мать продолжала пользоваться MG, а Понтиак простаивал в гараже. Казалось, что мать Слим ни за что не хотела пользоваться этой машиной. Как знать? Может быть, ей просто нравился маленький автомобильчик, даже несмотря на то, что он раньше принадлежал подонку вроде Джимми. А может быть, с ней случилось что-то ужасное в этом Понтиаке — или что-то приятное, о чем ей было слишком больно вспоминать теперь, когда умерла ее мать.

Как я уже сказал, как знать?

Какой бы ни была причина, Понтиак стоял никому не нужный в гараже. Он не покидал своего места почти год.

За несколько месяцев до появления Странствующего Цирка Вампиров мы с Расти подошли к дому Слим. Стояло солнечное и жаркое утро, и мы подумали, что нам втроем было бы неплохо сходить на речку. MG не было на подъездной дорожке — видимо, ее мать куда-то уехала. Слим тоже могла куда-нибудь уйти, но мы знали, что она точно не поехала с матерью. Только не в MG.

Мы постучали в парадную дверь, но нам никто не ответил. Так что мы обошли дом. Дверь гаража была открыта. Мы обнаружили Слим сидящей на водительском сиденье большого зеленого Понтиака ее бабушки. Она смотрела куда-то сквозь ветровое стекло, но услышав наши шаги, повернула голову и улыбнулась.

— Привет, ребята, — сказала она поверх опущенного стекла.

— Привет, — сказал я.

— Как делишки? — спросил Расти.

— Да ничего особенного. Забирайтесь.

Пока Расти кивал и разглядывал заднюю дверцу, я обежал автомобиль и запрыгнул на переднее сиденье. Оставив дверцу открытой, я сдвинулся на середину.

Слим была одета в обычные свои обрезанные джинсы и футболку. Ее босые ноги выглядели гладкими и загорелыми. От одного ее вида мне стало тепло на душе. От запаха тоже. Я вздохнул и улыбнулся. Потом спросил:

— Что ты делаешь?

— Ничего. Просто думаю, — ответила Слим, пожимая плечами.

Расти забрался в машину следом за мной.

— Собираешься прокатиться?

Только когда он сказал это, я заметил ключ в замке зажигания.

— Не сегодня.

— Да ладно, Дэгни, давай посмотрим, на что способна эта машина!

Склонившись к рулю, она посмотрела на Расти.

— Слим, — сказала она. — Слим, а не Дэгни.

Тогда мы услышали это имя впервые.

— Слим? — переспросил Расти. — Вот так вот вдруг ты стала Слим? А почему не Дэгни?

Она подала плечами, улыбнулась и сказала:

— Теперь меня зовут Слим, вот и все.

— Ну, как скажешь, — сдался Расти.

— Мне нравится, — сказал я. — Мне нравится любое имя, какое бы ты ни выбрала.

На что Расти издевательски прогудел:

— Ууууу…

Не обращая на него внимания, я продолжил:

— В общем, Слим, ты не хочешь сходить с нами на реку? Может, возьмем лодку или…

— Да черт с ней, с этой речкой, — прервал Расти. — Давай прокатимся!

— Я не могу, — сказала Слим.

— Конечно, можешь.

— Во-первых, — ответила Слим, — я не знаю, как управлять машиной. Во-вторых, у меня нет водительских прав. В-третьих, у машины спущены шины. И, в-четвертых… — она повернула ключ зажигания. Раздалось несколько негромких щелчков — и ничего больше.

— Дерьмо, — пробормотал Расти.

— Сдох аккумулятор? — предположил я.

Слим кивнула.

— Я тоже так подумала, — нахмурившись, она посмотрела вперед сквозь ветровое стекло. Одной рукой она бессознательно постукивала по рулевому колесу, обтянутому леопардовой шкурой.

Сейчас не слишком часто можно увидеть руль, украшенный подобным образом. На самом деле, последний раз руль, обтянутый леопардовой шкурой, я видел в Понтиаке бабушки Слим. Раньше подобное покрытие не было таким уж редким делом. Особенно оно нравились пожилым людям. Если вы видели леопардовую шкуру на руле автомобиля, почти наверняка можно было сказать, что машина принадлежит какой-нибудь старой даме.

В общем, размышляя, Слим постукивала по леопардовой шкуре на верхнем изгибе рулевого колеса. Через некоторое время она сказала:

— Я не так уж много знаю про машины.

Расти издал издевательский смешок.

Слим снова наклонилась к рулю и, хмурясь, посмотрела мимо меня на него.

— Я-то думал, ты знаешь все, — сказал Расти.

— Я знаю больше, чем ты, идиот.

— Ха!

— Но не об автомобилях.

— Как же так, Дэ-Дэ Сэлинджер не научил тебя чинить машину?

Игнорируя издевку Расти, Слим снова повернула ключ зажигания. Тишина.

— А как же Айн Рэнд? — воскликнул Расти. — Ты не пробовала поискать что-нибудь про сдохший аккумулятор в книжке «Талант расправит плечи»?

Я ткнул его локтем.

— Ай! — вскрикнул Расти. — Черт!

— Атлант, — поправила Слим. — Не талант. В общем, вы не хотите помочь мне починить машину? Моя мама не желает ею заниматься. Она готова оставить ее в гараже навечно. Но если мы сумеем заставить ее работать, она достанется мне. Я смогу получить водительские права и тогда мы сможем поехать куда угодно.

— Я могу научить тебя управлять машиной, — тут же предложил я.

— Здорово!

Я представил себе, как мы вдвоем катаемся по отдаленным дорогам вокруг города, как прошлым летом мы катались с Ли, когда я учился водить на ее пикапе.

— А как же я? — спросил Расти.

— У тебя нет прав, — напомнил я.

— Какая разница? Я отлично вожу. Мы можем учить ее вдвоем.

Мне приходилось пару раз видеть, как водит Расти, когда он «одалживал» их семейный автомобиль посреди ночи. Честно говоря, нам повезло остаться в живых. По разным причинам мы никогда не рассказывали Слим об этих наших вылазках, так что она представления не имела, насколько плох и опасен Расти за рулем.

— Даже не знаю, — помотав головой, сказал я.

Слим похлопала меня по колену и заявила:

— Если мы сумеем заставить эту малышку работать, вы оба сможете меня учить. Мы сможем разъезжать повсюду. Это будет здорово!

Так что в тот день мы не пошли на реку. Вместо этого мы возились с Понтиаком.

Видимо, пока она была жива, бабушка Слим содержала машину в идеальном порядке. Большинство проблем возникло из-за того, что автомобиль стоял без дела почти год.

Расти здорово помог в ремонте. Он определил все неполадки, в то время как мы просто болтались вокруг. Мы со Слим спонсировали покупку всего, что он посчитал необходимым: в основном, ремни и шланги, а также новый аккумулятор. Он все установил как надо. И, кроме того, залатал проколотые шины.

За неделю нам удалось привести Понтиак в рабочее состояние.

Слим училась водить на отдаленных дорогах за чертой города. Мы с Расти по очереди сидели рядом с ней, давая инструкции и время от времени перехватывая руль, чтобы вернуть машину на дорогу. Несколько раз мы оказывались в опасном положении, но ни разу никуда не врезались.

Примерно через две недели Слим водила так же хорошо, как все, кого я знал, — и в миллион раз лучше, чем Расти. Ее мать съездила с ней в отдел регистрации транспортных средств[53] в Кларксбурге, и через пару часов она вернулась с временными правами.

После этого нас уже ничто не останавливало. Едва ли один день проходил без того, чтобы мы не отправлялись куда-нибудь. Слим садилась за руль (а иногда я или даже Расти). Мы уже успели исследовать окрестности Грендвилля, так что теперь побывали почти в каждом городке в радиусе пяти миль от него. Мы ехали по дороге вдоль реки, останавливаясь там, где нам вздумалось побродить или искупаться. Иногда по ночам мы ездили в деловой центр Грендвилля. Раз в неделю мы брали Понтиак, чтобы съездить в кино. Таким образом мы отлично проводили время примерно до середины июля.

В тот день в «Лунном Свете», кинотеатре под открытым небом, проходил первый «Шокфест На всю Ночь». От заката до рассвета на площадке неподалеку от трассы Мейсон один за другим показывали фильмы ужасов.

Мы хотели поехать туда и остаться на всю ночь.

Без шансов.

Даже при том, что вела Слим, которой все доверяли, нам велели вернуться домой к полуночи. Под «нами» я подразумеваю меня и Слим. Мои родители очень строго относились к такого рода вещам, так же как мать Слим. Родители Расти тоже считали себя строгими, но их было легко обвести вокруг пальца. Расти мог бы обмануть их и остаться на всю ночь. Но ему не было смысла этого делать, потому что мы со Слим должны были оказаться дома в двенадцать.

Наши родители считали, что поступают щедро, позволяя нам отсутствовать до полуночи.

Нам так вовсе не казалось. Они всегда позволяли нам отсутствовать до полуночи, когда мы отправлялись в открытый кинотеатр. Но это был не просто какой-то двойной сеанс — а самый первый «Шокфест на Всю Ночь», где покажут шесть фильмов ужасов — и мы хотели посмотреть их все.

Но из-за необходимости вернуться к полуночи мы могли посмотреть только два.

Это было просто нечестно.

Мы попытались выбить еще час, чтобы успеть посмотреть три фильма. Это, по крайней мере, половина программы. Увидеть хотя бы половину было не так уж плохо.

Но мои родители на это не согласились. Соответственно, и мать Слим тоже.

В полночь. И ни минутой позже.

Полночь, кажется, является каким-то магическим часом для всех родителей. Может быть, когда-то давно кто-то слишком впечатлился «Золушкой»? Или, может, именно в полночь закрывались ворота городов в те времена, когда у городов еще были ворота? Скорее всего, эта одержимость необходимостью возвращаться домой в полночь шла из первобытных суеверий. Полночь, час ведьм, «когда кладбище открывает зев»[54] и прочее в том же духе. Как знать?

Единственное, в чем я уверен, так это в том, что именно из-за необходимости попасть домой ровно в полночь — и тот факт, что мы выехали из кинотеатра именно тогда, когда было положено, — мы попали в переделку.

Глава 38

Мы приехали на площадку «Лунного света» достаточно рано, чтобы занять подходящее место перед экраном. Хотя солнце к тому времени уже село, было еще недостаточно темно, чтобы начинать показ. Из колонки, установленной на подставке рядом с нашей машиной, раздавалась «Взрослые девочки не плачут.»[55] Дети все еще играли на качелях и горках, установленных под гигантским экраном.

У нас было достаточно времени, чтобы дойти до закусочной и купить Колы, хот-догов и попкорна с маслом. Когда мы вернулись в машину, я занял водительское место. Слим села рядом со мной, а Расти — с другой стороны. В колонке звучала песня «Ходи по-человечески».[56] Я высунулся из окна, снял металлическую коробку с доставки и втянул ее внутрь. Подняв стекло на несколько дюймов, я прицепил колонку к верхнему краю. И мы были готовы к фестивалю.

Примерно минут через десять он начался.

Первым фильмом был «Бадья крови».[57] Он рассказывал о туповатом битнике, который мечтал стать скульптором, но у него ничего не выходило. Потом он случайно убил кошку (сцена получилась даже забавной — в ужасном смысле) и, чтобы скрыть это, покрыл трупик глиной. Оп-ля! У него вышла великолепная скульптура! Все восхищались тем, какая она правдоподобная и детальная. Смекнув, что к чему, он начал убивать девушек и покрывать глиной их трупы.

Фильм нам понравился. Мы то и дело смеялись и выкрикивали «О нет!». Но было и страшновато. Пару раз Слим хватала меня за руку и сжимала ее.

После того как первый фильм закончился, мы сходили в уборную, после чего снова наведались в закусочную, где разжились коробками «Джуси Фрут», «Гуд-н-Плэнти» и «Милк Дадз».[58]

Вторым фильмом был «Землеройки-убийцы»,[59] который оказался даже страшнее «Бадьи крови». Землеройки — одни из самых свирепых созданий на земле, но они слишком маленькие, чтобы нападать на людей. Но эти землеройки были размером с собаку (вспоминая фильм сейчас, я думаю, что это и в самом деле были собаки). Они пытались добраться до группы людей, застрявших на острове, чтобы разорвать и съесть. Люди забаррикадировались в доме, но проклятые твари все равно исхитрялись проникнуть внутрь. Было довольно страшно. В итоге нескольких человек все-таки съели.

Когда позже я посмотрел «Ночь живых мертвецов»,[60] он напомнил мне «Землероек-убийц». И о том, что случилось после того, как мы уехали с площадки кинотеатра, — тоже. Мне приходилось еще миллион раз вспоминать о той ночи, потому что главный актер из «Землероек-убийц» оказался потом Фестусом в «Пороховом дыме».[61] После того, как Честера заменил Фестус, я не мог смотреть сериал без того, чтобы не вспомнить о «Землеройках-убийцах», и о том, что случилось с нами по дороге домой после того сеанса.

Фильм закончился примерно в одиннадцать тридцать. Когда начался перерыв и вокруг ларька с закусками зажглись огни, то там, то здесь начали включаться фары автомобилей — видимо, не нам одним надо было отправляться домой.

Так как я сидел на водительском сиденье, я предложил Слим:

— Хочешь, я поведу?

Предполагалось, что она должна быть за рулем весь тот вечер. Вообще, она всегда сама вела машину, когда мы отправлялись в кино под открытым небом. Но я подумал, что будет проще, если все останутся на своих местах.

Слим какое-то время молчала.

— Но ведь мы всем сказали, что я буду вести.

— Да, точно. Ладно, тогда лучше тебе и вести.

— Наверное.

Высунувшись из окна, я повесил колонку на место, потом открыл дверцу — и только тогда понял свою оплошность.

Если я выйду, чтобы Слим могла сесть за руль, она сдвинется со своего места влево, а мне придется всю дорогу до дома сидеть рядом с Расти.

Мне хотелось сидеть рядом со Слим.

— В чем дело? — спросила она.

Я не мог ей ответить. Мы были приятелями, товарищами, лучшими друзьями. Если бы она поняла, как мне нужно оказаться рядом с ней, она догадалась бы, что я чувствовал на самом деле. Это могло ее напугать.

— Ни в чем, — ответил я. — Все в порядке.

— Точно? Если тебе и правда хочется вести.

— Не, все в порядке, — я выбрался из машины и захлопнул дверцу. Чувствуя себя последним идиотом, я обошел автомобиль. К тому времени, как я оказался у пассажирской дверцы, Слим и Расти успели подвинуться.

Я сел рядом с Расти и захлопнул дверцу.

Не включая фары, Слим стала медленно съезжать с возвышения, с которого мы смотрели фильмы. Внизу она резко свернула, чтобы попасть на пересечение дорожек.

Она включила габаритные огни, и несколько раз останавливалась, чтобы пропустить проходивших мимо людей. В конце дорожки она пропустила машину и выехала с площадки кинотеатра.

Она никого не подрезала. Не делала ничего неправильного или даже грубого. Мы с Расти тоже.

Вообще-то, я уверен, что все, что случилось несколькими минутами позже, не имело отношения ни к одной из машин, что в тот вечер находились на площадке кинотеатра. Все, кто выезжал перед нами, поворачивали в другую сторону на дорогу Мейсон. А следом за нами никого не было. По крайней мере, мы никого не заметили.

Какое-то время Понтиак Слим был единственной машиной на дороге. Мы находились в десяти милях к северу от города, на полпути между Грендвиллем и Кларксбургом.

Справа от нас был лес.

Слева — старое кладбище. Если у него и было название, мы его не знали. Там никого не хоронили примерно с 1920 года. Мы исследовали его несколько раз, но никогда — ночью. Там было множество впечатляющих надгробий, статуй и прочего подобного.

Проезжая мимо, мы, как всегда, поглядывали в ту сторону. Наверное, мы хотели убедиться в том, что никто не выкапывает тела. Или не выползает из могил.

Ничего.

Но между каменных столбов, обозначавших вход, стояла машина с выключенными огнями.

— Ой-ой, — сказала Слим, слегка сбрасывая скорость. — Это была полицейская машина?

— Да вроде не похоже, — ответил Расти.

— Нет, не полицейская, — сказал я. Будучи сыном шефа полиции Грендвилля, я знал, как выглядели все полицейские автомобили — не только в нашем, но и во всех близлежащих городах, плюс загородных отделений и отделения штата.

— Я думала, что это засада с радаром, — сказала Слим.

— Не, — ответил я.

— Клевое место для свидания, — сказал Расти.

Мы со Слим рассмеялись.

— Вы так не думаете?

— Нет, — ответила Слим. — Во-первых, слишком близко к дороге, где все тебя видят. Про кладбище я вообще молчу. Меня уж точно не заманишь в такое место!

— Тебя вообще не заманишь. — сказал Расти, откинул голову и уставился в зеркало заднего вида.

— Что такое? — спросила Слим.

— Мне кажется, он приближается, — ответил он.

— Кто? — Слим тоже посмотрела в зеркало. — Я не… ой.

Я уже успел оглянуться через плечо и знал, что означало ее «ой». Автомобиль приближался к нам, это точно, но его фары были выключены. Казалось, будто к нам сзади подбирается клок тени.

— Это машина с кладбища? — спросила Слим.

— Кажется, да, — сказал Расти.

Слим застонала.

Мы с Расти посмотрели назад.

— Дерьмо, — пробормотал Расти.

По тому, с какой скоростью приближалась к нам странная машина, я ожидал, что она перестроится и перегонит нас. Но она оставалась позади. Когда она почти врезалась в наш автомобиль, Слим прибавила газу. От резкого ускорения меня отбросило на сиденье.

Таинственный автомобиль уменьшился, отдаляясь, затем снова начал нагонять. Судя по всему, это был большой старый черный Кадиллак.

— Снова приближается, — предупредил я.

— Да что такое с этим ублюдком! — выкрикнула Слим.

— Лучше езжай, — посоветовал Расти.

— Я и так еду.

— Быстрее.

Наша машина прибавила скорости. Кадиллак прекратил приближаться. Но и не отдалялся. Двигаясь с той же скоростью, что и мы, он оставался примерно в двадцати футах от нас.

Луна освещала его крышу и лобовое стекло. Но я не мог разглядеть, кто был внутри.

— Мне это не нравится, — сказала Слим.

Мы преодолели поворот на слишком большой скорости. Покрышки взвизгнули. Меня потянуло в сторону, и я ухватился за ручку двери, чтобы не упасть на Расти. Он же опрокинулся на Слим.

— Слезь с меня, — пробормотала она и пихнула его локтем.

Я оглянулся. Кадиллак по-прежнему висел у нас на хвосте.

— Я снижаю скорость, — сказала Слим.

— Он приближается, — предупредил я и приготовился к удару.

Ничего не произошло. Снова оглянувшись, я увидел, что Кадиллак был в каких-то двух футах от нас. Но расстояние теперь увеличивалось.

— Кажется, он не хочет в нас врезаться, — заметил я.

— А чего он хочет? — спросила Слим.

Я покачал головой.

— Может, просто пытается нас напугать? — предположил Расти.

— Если так, — сказала Слим, — то у него получилось. Теперь он может спокойно ехать домой.

— Может быть что угодно, — сказал я.

— Это действительно автомобиль с кладбища? — уточнила Слим.

— Понятия не имею, — признался я.

— По-моему, похож, — сказал Расти.

— Выглядело так, будто он нас поджидал.

— Или кого угодно, — сказал я. — Может, просто ждал, когда хоть кто-нибудь проедет мимо.

— В любом случае, это оказались мы, — тихим ровным голосом заметила Слим.

— Пока он просто едет за нами. — пробормотал Расти.

— Мы уже скоро доедем до города, — сказал я.

— Мы не так уж близко, — заметила Слим.

— Еще пять минут?

— Скорее, десять, — поправил Расти.

— Кто это, по-вашему, может быть? — спросила Слим.

— Черт знает, — пробормотал я.

— Может, Скотти и его дружки? — предположил Расти.

— Они бы не посмели, — ответила Слим.

— Они наверняка просто мечтают прибить нас, — сказал я.

— Да, но они отлично знают, что с ними может случится, если они попытаются.

— Что, ты случайно захватила с собой лук, а? — спросил Расти.

— Нет. Но они этого не знают.

— Я почти что надеюсь, что это Скотти, — сказал я.

— А не кто? — спросила Слим.

— А не какой-нибудь псих вроде Старквезера или.

— Эй, — перебил меня Расти. — А может, это художник, который хочет сделать из нас статуи? Обмазать нас глиной.

— Жопа! — выкрикнула Слим.

Пораженный, я наклонился вперед и посмотрел на нее. Она смотрела влево, сквозь окно водительской дверцы. Только теперь я заметил, что звук двигателя стал громче, а темный Кадиллак оказался сбоку от нашей машины. Он ехал в каких-то трех футах от нас, по встречной полосе.

Но никто не ехал нам навстречу.

Автомобиль держался рядом с нами. Боковые стекла оставались поднятыми. Я попытался разглядеть что-нибудь сквозь них, но не смог.

Потом стекло пассажирской дверцы начало медленно опускаться.

— Осторожно! — закричал я.

Слим ударила по тормозам. Нас кинуло вперед с сиденья, Кадиллак промчался мимо. Несколько секунд он катился по встречной полосе, потом вернулся на нашу сторону.

Его тормозные огни засияли алым в темноте.

— Ох, дерьмо, — пробормотал Расти.

— Да, самое что ни на есть дерьмище, — согласилась Слим.

Мы остановились.

Кадиллак тоже замер примерно в пятидесяти ярдах от нас.

Его тормозные огни погасли.

Слим погасила фары, и нас окутала тьма.

На задней части Кадиллака зажглись белые огни.

— Огни заднего хода, — тихо сказал я.

Автомобиль стал медленно приближаться.

— Начинается, — прошептала Слим.

— Что-то мне нехорошо, — простонал Расти.

— Что мы будем делать? — спросил я.

Никто не ответил.

Странный автомобиль продолжал двигаться к нам. В десяти футах он остановился. Все огни на нем погасли, и он просто замер не месте в полной темноте.

И ничего больше.

— А если кто-нибудь будет проезжать?.. — сказал я.

— Мы увидим свет их фар, — сказала Слим. — Я отъеду, чтобы их пропустить.

— Кстати, — спросил Расти, — а где все?

— Все еще на сеансе, — пояснила Слим.

— Где и нам следовало бы находиться, — заметил я. — Мы не оказались бы в этой переделке, если бы остались до конца фестиваля.

— Родители… — произнес Расти так, будто слово это было ругательством.

Слим негромко хмыкнула и заметила:

— Полагаю, это станет для них уроком, если нас убьют.

— Никто нас не убьет, — сказал я. — Этот придурок явно не собирается нас таранить, иначе он давно бы это сделал. Лучше всего. — я замолчал, не зная, как лучше сформулировать свою мысль.

— Что? — спросила Слим.

— Если кто-нибудь выйдет из этой машины.

Она наклонилась вперед и взглянула на меня:

— Ему придется иметь дело с Мистером Понтиаком.

— Ты его переедешь? — спросил Расти.

— Если он будет напрашиваться.

Мы подождали.

Кадиллак стоял перед нами с выключенными огнями и закрытыми дверцами.

Слим посмотрела на часы.

— Я знаю, что он задумал, — сказала она. — Он хочет, чтобы мы опоздали.

— Сколько времени? — спросил я.

— Без четверти двенадцать.

— Мы все еще можем успеть вовремя.

— Только если не просидим здесь остаток ночи.

— Если мы задержимся, отец меня убьет, — сказал я.

Это заставило Расти и Слим рассмеяться.

Потом Слим сказала тихонько, как будто разговаривая с собой:

— Давайте-ка глянем, что из этого получится, — и нажала на газ. Как только наш автомобиль сдвинулся с места, она резко свернула на встречную полосу.

Кадиллак ринулся вперед и загородил нам дорогу.

Слим притормозила и отклонилась вправо.

Кадиллак вильнул, снова оказавшись у нас на пути.

Мы остановились. Кадиллак тоже замер.

Два автомобиля стояли в десяти футах друг от друга в полной темноте.

— К черту, — не выдержала Слим и распахнула водительскую дверцу.

— Что ты делаешь? — закричал я.

— Ждите здесь, — велела она и стала выбираться из машины.

— Держи ее!

Расти даже не шелохнулся. То ли он боялся связываться со Слим, то ли рад был предоставить ей самой разбираться в ситуации.

Слим выбралась наружу и быстрыми шагами направилась к Кадиллаку. Я выскочил из машины и позвал:

— Погоди!

Она остановилась и замахала мне:

— Сиди в машине.

— Слим!

Она отвернулась и пошла прямо к водительской дверце Кадиллака.

У меня свело живот, когда она наклонилась и постучала по стеклу.

— Отойди оттуда! — окликнул ее я.

Она снова постучала и крикнула:

— Эй!

Я торопливо проскользнул между двумя машинами. Оглянувшись, я заметил, что Расти передвинулся и теперь был на водительском месте.

Слим по-прежнему стояла у Кадиллака. Когда я уже подходил к нему, она сказала:

— В чем дело, мистер? — по ее голосу я предположил, что окно опущено. — Почему вы.

Внезапно она попыталась отпрыгнуть назад, но из машины протянулась рука, схватившая ее за футболку и сильно дернувшая. Вскрикнув, Слим упала вперед, головой в открытое окно.

— НЕТ! — завизжала она.

Я бросился вперед.

Не веря своим глазам.

Слим по плечи находилась в машине. Упираясь левой рукой в дверцу, она извивалась и брыкалась, стараясь не дать втянуть себя внутрь.

Ее правая рука уже была в машине.

Я врезался в нее на полном ходу.

Оторвал от окна, обхватив за талию.

И, уронив ее на асфальт, приземлился сверху — после чего нас чуть не переехал Понтиак.

— Залезайте! — заорал Расти. Пассажирская дверца распахнулась. — Давайте! Быстро!

Я вскочил, таща за собой Слим, и забросил ее на переднее сиденье. Машина начала двигаться без меня. Я попытался догнать ее, подпрыгивая между порогом машины и открытой дверцей.

— Эй! — крикнул я.

Расти притормозил, и я нырнул внутрь.

После этого автомобиль на всей скорости понесся в сторону города.

Высунувшись, я захлопнул дверцу, после чего, задыхаясь, откинулся на спинку сиденья.

Расти был в восторге.

— Нифига ж себе! — вскрикивал он. — Блеск! Черт! Вы это видели? Он схватил ее! Нифига себе! Просто не могу поверить! Дерьмо! — он шлепнул Слим по бедру. — Почти сцапал тебя!

Слим удалось вдохнуть достаточно воздуха, чтобы сказать:

— Я заметила.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Я с вами. Это главное. Спасибо, ребята.

— Всегда пожалуйста, — сказал Расти.

Извернувшись, я посмотрел назад сквозь заднее окно. Дорога позади нас была пуста.

— Я их не вижу, — сказал я.

— Я тоже, — сказал Расти.

— Когда они появятся, не тормози. Не тормози, что бы ни случилось.

— Ни за что в жизни!

— Они не появятся, — сказала Слим. — Они теперь вообще никуда не поедут.

Она подняла правую руку и позвенела связкой ключей.

— Вот это да!

— Ты забрала ключи от машины!

— Это было просто.

Пока Расти на полной скорости гнал машину к городу, Слим рассказала нам, что в машине было двое мужчин: один сидел за рулем, другой — на пассажирском сиденье рядом с ним. Она никогда раньше их не видела.

Она описала их нам — а через десять минут и моему отцу: белые, около тридцати лет, худощавые, стрижки под «ежик». Оба были одеты в синие джинсы и белые футболки. И хотя она видела их в темноте всего несколько секунд, Слим была уверена, что мужчины были близнецами.

Отец отправился их искать.

Но к тому времени как он добрался до трассы Мейсон, Кадиллака с близнецами, которые хотели похитить Слим, там уже не было.

Никто не видел их следующие несколько недель.

Может быть, они просто проезжали мимо, и были уже далеко от нашего города.

Но мы боялись, что они могут быть где-то неподалеку.

Мы не особо это обсуждали. Вообще никогда. Наверное, потому, что мы все хорошо представляли себе, что случилось бы со Слим, если бы им удалось ее втянуть в Кадиллак. Нам не хотелось об этом думать.

И особенно о том, что они могут попытаться снова.

Мы знали их машину.

А они знали нашу.

После той ночи я посматривал вокруг на случай, если темный Кадиллак снова объявится. И я почти уверен, что все остальные делали так же, хотя никто об этом не говорил.

Наша машина — машина Слим — после той поездки на фестиваль фильмов ужасов почти месяц стояла в гараже. Вообще, до ночи представления Странствующего Цирка Вампиров, на ней никто не ездил.

Глава 39

Слим дожидалась на подъездной дорожке, пока я сбегал в дом и поставил две бутылки с пивом в холодильник. Я чуть в обморок не упал от облегчения, когда с этим было покончено, и я снова оказался в машине.

Забравшись на пассажирское место, я возвестил:

— С этим покончено!

— Прелестно, — сказала она. — Провернули все без сучка без задоринки.

Мы посмотрели друг на друга и ухмыльнулись.

Потом Слим задним ходом съехала с дорожки и вырулила к дому Расти.

— Когда мы приедем, — сказала она, — тебе, наверное, лучше пойти внутрь без меня.

— Ты уверена? — спросил я, надеясь, что она согласится сопровождать меня в качестве моральной поддержки.

— Я как-нибудь проживу, не повидав маму и папу Расти. Кроме того, они наверняка начнут расспрашивать меня, если я пойду с тобой. Они наверняка уже слышали о моем «исчезновении».

— Скорее всего, — я предположил, что она не хотела заходить в дом вместе со мной, потому что не хотела, чтобы родители Расти видели, как она одета. Они привыкли видеть ее в футболке. Кроме того, блузка с длинным рукавом из темной переливающейся ткани не совсем подходила к обрезанным, обтрепавшимся понизу джинсам. Родители Расти наверняка поинтересовались бы, почему она одета так странно.

— Просто скажи, что нам надо поторопиться, и что я жду в машине.

Я кивнул. Если она останется в машине, у меня будет шанс поскорее выбраться из дома.

Слишком скоро мы подъехали к дому Расти. Слим свернула к тротуару и остановилась.

— Я не буду выключать двигатель, — сказала она.

— Уверена, что не хочешь войти? — спросил я.

— Ты справишься, — ответила она.

— Ладно. Увидимся.

Я выбрался из машины. Но кто-то, должно быть, увидел нас из дома, потому что входная дверь открылась до того, как я подошел к ней. Наружу вышла Битси. Расти, стоявший за ней в дверном проеме, крикнул своим родителям:

— Мы поехали!

Из дома раздался ответ, но я не разобрал слов.

Расти захлопнул дверь.

Отлично! В конце концов, мне вовсе не пришлось встречаться с его родителями.

Когда Расти спустился вслед за сестрой с крыльца, я сказал:

— Привет, Битси.

Застенчиво улыбаясь, она ответила:

— Привет, Дуайт. Спасибо, что пригласил меня в кино.

— Да, пожалуйста. Рад, что ты решила присоединиться.

Она была одета по случаю. Вместо обычной футболки и обрезанных джинсов на ней было легкое платье без рукавов. На ногах — сандалии. С плеча спускался ремешок сумочки из белой лаковой кожи.

— Ты здорово выглядишь, — добавил я. А что еще мне было говорить?

— Спасибо, Дуайт.

— Ты мне просто жизнь спас, — сказал мне Расти.

— Без проблем.

Он поспешил вперед. Я оставил пассажирскую дверь открытой, и он забрался внутрь.

Улыбаясь мне, он предложил:

— А вы, голубки, можете сесть вместе на заднем сиденье.

— Именно так мы и собирались поступить.

Ну конечно.

Я открыл заднюю дверцу и придержал ее для Битси. Потом забрался внутрь сам и захлопнул дверцу.

— Привет, Слим, — сказал Расти.

— Привет, Расти, — ответила Слим, и, оглянувшись через плечо, добавила: — Привет, Битси, как дела?

— О, просто отлично, спасибо. И спасибо, что взяли с собой.

— Не за что, мы рады, что ты присоединилась, — заверила ее Слим. Снова выпрямившись, она тронула машину с места.

Битси улыбнулась мне со своей стороны сиденья, но не попыталась придвинуться.

— Я слышала, что твой отец попал в аварию. Мне очень жаль, — сказала она.

Спасибо, что напомнила, подумал я.

— Спасибо.

— С ним же все будет в порядке?

— Думаю, да. Его оставили в госпитале на ночь просто на всякий случай.

— Думаю, что это хорошая мысль.

— Эй, Битси? — позвала Слим.

— Да?

— Нам надо заехать к Ли Томпсон, прежде чем мы отправимся в кино.

— Правда? Зачем?

— Не будь такой занозой в заднице, — сказал Расти.

— Оставь ее в покое, — одернул его я, а Слим одновременно окрикнула:

— Расти, прекрати.

И хотя заднее сиденье было не слишком хорошо освещено, света было достаточно, чтобы я мог разглядеть, что Битси поглядела на Расти с самодовольной улыбкой. Он не мог этого видеть, потому что смотрел вперед.

— Мой брат уехал из города, — пояснил я для Битси. — Мы просто хотим заскочить к Ли и убедиться, что с ней все в порядке.

— А что может случиться?

— Сегодня произошло много странного, — сказала Слим.

— Например?

— Ну хватит, — застонал Расти умоляюще, — она же все разболтает! Я не хочу, чтобы мама с папой прослышали обо всем, что я делаю.

— Ничего я не разболтаю, — заявила Битси.

— Врешь, — ответил Расти.

Слим остановила машину. Посмотрев в окно, я обнаружил, что мы находимся перед домом Ли. Ее пикап стоял на подъездной дорожке.

Ни в одном окне не горел свет.

— Не похоже, что она дома, — заметил Расти.

— Я пойду проверю, — сказал я, открывая дверцу.

— Я с тобой, — сказал Расти.

— И я, — присоединилась Битси.

Слим пожала плечами, выключила двигатель автомобиля и погасила фары. Через несколько мгновений мы вчетвером шли к двери дома.

— Может, Ли куда-то пошла? — прошептал Расти.

— Этого мы не знаем, — сказала Слим.

— Странно, что везде выключен свет, — пробормотал я.

— Может, она решила вздремнуть, — предположил Расти.

— Мы пытались дозвониться до нее пару раз, — сказал ему я. — Не думаю, что она смогла спать под звонки телефона.

— Может, и могла, — сказала Слим, — но это маловероятно.

Оказавшись на крыльце, я протянул руку к звонку, но Расти схватил меня за запястье.

— Не надо, — прошептал он. — Что, если там кто-то есть?

— Кто?

— Ну, знаешь, кто-то из них.

— Ты имеешь в виду, Джулиан? — уточнил я.

— Ага. Или кто-то из его шайки.

— Кто такой Джулиан? — встряла Битси.

— Тссс, — сказала Слим.

Расти отпустил мое запястье только когда я отвел руку от звонка. Подойдя к сетчатой двери, я приблизил к ней лицо и попытался заглянуть внутрь, заслонив ладонями смутный свет, струившийся с улицы.

Я едва мог что-то разглядеть.

Входная дверь была распахнута. За ней я видел только темноту и какие-то серые тени.

— ЛИИИИ! — заорал я, отчего остальные подпрыгнули.

Расти выдохнул сквозь сжатые зубы. Битси резко вздохнула, издав высокий звук, похожий на «Ах!». Слим схватила меня за руку, но не издала ни звука.

В доме царила абсолютная тишина.

И хотя мне не хотелось шуметь, я выкрикнул:

— ЛИ! ТЫ ДОМА? ЭТО ДУАЙТ!

После этого воцарилось долгое молчание.

Расти нарушил его, прошептав:

— Может, она пошла к соседям.

— Может.

— Кто такое Джулиан? — снова спросила Битси.

— Он из Странствующего Цирка Вампиров, — ответила Слим.

Битси снова издала свое «Ах!».

— Да, давай, расскажи ей все! — яростно прошептал Расти.

— Я пойду внутрь, — заявил я.

Слим, все еще державшая меня за руку, слегка сжала ее.

— Подожди здесь. Я сейчас вернусь.

После чего она разжала пальцы и бегом вернулась к Понтиаку и открыла его багажник.

— Что она делает? — спросила Битси.

Слим наклонилась над багажником, извлекла оттуда колчан и забросила его через плечо.

Расти застонал.

— Что такое? — настаивала Битси.

— Ничего.

Слим снова наклонилась. Когда она выпрямилась, в одной руке у нее был лук, а во второй что-то, чего я не мог точно разглядеть, но знал, что это два ножа.

Бегом же Слим вернулась к нам, перепрыгнула ступени и встала перед нами.

— Держите, — сказала она, протягивая ножи. На этот раз Расти взял тот, что с ножнами, а я — складной.

— Что происходит? — еще раз спросила Битси.

— Почему бы тебе не посидеть пока в машине? — предложил Расти.

— И не мечтай.

— Давай. Здесь может быть опасно.

— И что? — она обратилась ко мне: — Мне же не обязательно ждать в машине, правда?

— Может, это и хорошая мысль, — ответил я.

Слим слегка покачала головой:

— Нам не стоит оставлять ее одну в машине.

— Нет, — повторила за ней Битси, — не стоит.

— Если ты решила остаться, — заявил Расти, — ты должна делать все так, как мы тебе скажем.

— Ты мне не командир.

— Просто держись рядом, — сказала Слим. Она достала из колчана стрелу, положила ее на тетиву и оттянула тетиву на несколько дюймов.

— Да кто там внутри? — спросила Битси.

— Мы не знаем, — ответил я. — Может, никого.

Расти приблизил физиономию к лицу Битси и выпучил глаза:

— А может, вампир!

Она резко выпрямила спину.

— Вампиров не бывает.

— Да-да, утешай себя, дурочка!

— Не бывает, — упрямо повторила Битси.

— Пойдем, — сказала Слим. — Сначала я. Дуайт, откроешь мне дверь?

Сначала я открыл складной нож. Держа его перед собой, я левой рукой открыл сетчатую дверь. Слим двинулась вперед. За ней пошел Расти, стараясь держаться как можно ближе. Битси вошла в дом следом за ним. Я пошел последним, тихонько притворив за собой дверь.

В прихожей мы замерли прислушиваясь.

В темноте раздавались тихие звуки, какие всегда есть в домах: потрескивания, щелчки, гудение каких-то устройств. Я различал также звуки дыхания — и надеялся, что только нашего.

Темная блузка Слим в темноте казалась еще одной тенью. Слим медленно поворачивалась, осматривая помещение, готовая в любой момент выстрелить.

И неожиданно что-то схватило меня за левую руку. Я дернулся и едва не вскрикнул, но вовремя осознал, что это была всего лишь Битси.

Всего лишь.

Она вцепилась в меня обеими руками и прижалась всем телом, как будто приняла меня за шест, по которому собиралась взобраться. Мое плечо было так плотно прижато к одной ее груди, что мягкий бугорок, казалось, полностью расплющился. Предплечье касалось ее живота. Я чувствовал ее сердцебиение и дыхание. И запах ее духов, такой сладкий, что я едва не задыхался.

Это было не так приятно, как если бы на ее месте была Слим.

Я подавил желание оттолкнуть Битси от себя.

— Кто-нибудь, включите свет, — прошептала Слим.

— Отпусти, — сказал я Битси.

Она не пошевелилась. Я все равно направился к выключателю, Битси продолжала висеть на моей руке. Подойдя к тому месту, где должен был быть выключатель, я сказал:

— Отпусти. Давай, мне нужна свободная рука.

В конце концов, она выпустила меня.

Не прижатой больше к ее телу руке стало неожиданно холодно. Я поднял ее и щелкнул выключателем. В гостиной зажглись две лампы по обеим сторонам от дивана.

Ни Ли.

Ни посторонних.

Вообще ничего особенного.

Все выглядело как обычно.

— Ладно, — объявила Слим, — давайте осмотрим остальной дом.

Она снова пошла вперед, неслышно ступая и держа лук наготове, готовая выпустить стрелу, если кто-то на нас набросится.

Глава 40

Мы обошли весь дом, включая свет в каждой комнате, открывая шкафы и кладовки, заглядывая за мебель и шторы. В спальне я опустился на пол и заглянул под кровать, пока Расти проверял смежную ванную.

Ли нигде не было.

Похоже, в доме никого, кроме нас четверых, не было.

Закончив с обыском, мы вернулись в гостиную. Слим вернула стрелу в колчан. Расти развалился в кресле. Я сложил нож и сунул его в карман джинсов.

— Теперь мы поедем в кино? — спросила Битси.

Мы все уставились на нее.

— Что такое? — нахмурилась она.

— Мы беспокоимся за Ли, — объяснила Слим.

— А вы не думаете, что она куда-то ушла? В смысле, люди вообще-то иногда куда-нибудь ходят. Мы же не хотим пропустить фильм, правда?

— Да к черту твой фильм, — сказал Расти. — Мы на самом деле вообще не собирались туда ехать.

— Вот и собирались, — с несчастным видом она взглянула на меня. — Ведь собирались, правда? Ты же обещал.

Я кивнул Битси, ответив Расти:

— Мы, вообще-то, хотели поехать в «Лунный свет» и посмотреть первый фильм.

— Почему не оба? — спросила Битси.

— Нам нужно вернуться к половине одиннадцатого.

— Дуайт! — заорал Расти.

— Мы можем рассказать ей правду.

— Она наябедничает на нас!

— Не наябедничаю, — запротестовала Битси.

— Еще как!

Слим обратилась к Битси:

— Это должно оставаться тайной, понимаешь? Сегодня мы взяли тебя с собой, но если ты хочешь еще раз оказаться в нашей компании.

— Хоть один раз в жизни, — встрял Расти. — ты должна помалкивать об этом. Нельзя, чтобы ты, приходя домой, рассказывала родителям о чем-то, что мы делали.

— Обо всем, что мы делали, — добавил Расти.

Битси подняла правую руку, как будто давала клятву:

— Обещаю.

С отвращением на лице Расти помотал головой и пробормотал:

— Она все разболтает.

— Не разболтаю.

Я кивнул Слим.

Она кивнула в ответ и обратилась к Битси:

— Нам кажется, что нас кто-то преследует. Может быть, кто-то из Странствующего Цирка Вампиров.

— Почему?

— Чтобы нас заткнуть, — сказал Расти.

— Мы не знаем, что они задумали, — пояснила Слим. — Я видела, как они… очень плохо поступили сегодня с собакой. Может, они хотят напугать нас, чтобы мы никому об этом не рассказали. В общем, с тех пор произошло много странного. Днем кто-то побывал в моем доме. Изжевал книгу у меня в спальне.

— Как собака, — добавил Расти.

— Книга называется «Дракула», — заметила Слим. — Она про вампиров.

— Конечно, мы не думаем, что это сделал вампир, — сказал я.

— Но, может быть, кто-то из цирка. Кроме того, в спальне моей матери была ваза с цветами. С желтыми розами. Кто-то разбил вазу и забрал их. А потом одна из этих роз оказалась в комнате Дуайта.

— У тебя дома? — переспросила Битси.

Я кивнул.

— Лежала у меня на подушке.

— А теперь вот пропала Ли, — продолжила Слим. — Они с Дуайтом ездили утром на поле Янкса, чтобы найти меня и Расти, и разговаривали с главным в этом цирке.

— Его зовут Джулиан Страйкер, — сказал я.

— Ли купила билеты на сегодняшнее представление, но расплатилась чеком. На нем есть ее имя и адрес. Так что Джулиан и его бандиты легко могли узнать, где она живет.

— И вы думаете, что они похитили ее? — уточнила Битси.

От ее вопроса у меня похолодело внутри.

— Мы не знаем, — ответила Слим.

— Здесь-то ее нет, — сказал Расти.

— Но в доме нет следов взлома, — я хотел убедить самого себя и остальных в том, что с Ли что-то случилось.

— Если не считать открытой двери, — заметила Слим.

— Она могла оставить ее открытой, чтобы проветрить дом, — предположил я. — Вообще, она не ждет нас раньше, чем через пару часов. Так что, может, она вышла куда-нибудь.

— Без машины? — спросила Слим.

— Могла пойти пешком до.

— Без сумочки?

— Сумочки? — переспросил я.

— Ее сумочка лежит на рабочей поверхности в кухне.

— Я тоже ее заметила, — встряла Битси.

— Думаю, Ли взяла бы ее с собой, если бы пошла куда-нибудь, — продолжила Слим.

— Ты редко носишь свою с собой, — заметил я.

— Ну, понимаешь. Со мной все по-другому. Большинство женщин повсюду носит с собой сумочку.

— Может, она взяла другую, — сказал я. — У нее их несколько.

— Давай проверим, — сказала Слим.

Мы все пошли на кухню. Кивнув в сторону сумочки из коричневой кожи, Слим предложила:

— Почему бы тебе не оказать нам честь? Ты — член семьи.

— Хорошо, — согласился я. Переместив сумочку с рабочей поверхности на стол, где освещение было лучше, я с сомнением посмотрел на Слим. — Ты уверена, что нам стоит это делать? Это вроде как вторжение в ее личную жизнь.

— Я могу посмотреть, — вызвался Расти.

— Нет, не можешь, — отрезал я. — Я не желаю, чтобы ты обыскивал ее вещи.

— Да что ты говоришь! И что такого. — он внезапно заткнулся, побоявшись, видимо, что я расскажу всем, чем он занимался сегодня в спальне матери Слим.

— Нам просто надо знать, что в ней лежит, — сказала Слим. — И могла ли она уйти с другой сумкой.

— Эта кажется довольно тяжелой, — заметил я.

— Может, лучше мне посмотреть? — спросила Слим.

— Да, наверное.

Я отошел в сторону. Слим передала мне лук и открыла сумочку Ли. Мы все наблюдали за тем, как она вытащила оттуда кошелек, который отложила в сторону, и заглянула внутрь.

— Чековая книжка, губная помада, ключи. — она пошевелила губами и ничего не сказала. Потом сунула руку внутрь.

И извлекла четыре кусочка плотной красной бумаги, каждая размером в половину почтовой открытки, разрезанной вдоль.

Первый раз я увидел их в руке Джулиана Страйкера, когда он вышел из автобуса на поле Янкса. При мне Ли положила их в сумочку.

Слим оглядела один из них.

— Билет на представление Странствующего Цирка Вампиров.

— Вот круто! — выкрикнул Расти.

Мы со Слим посмотрели на него. Он просто сиял от радости.

— Билеты здесь, ребята! Мы все равно сможем туда попасть.

— Без Ли — не сможем, — сказал я.

— Куда попасть? — спросила Битси.

Расти бросил на нее сердитый взгляд:

— На представление Странствующего Цирка Вампиров.

— А как же кино?

— Да к черту твое кино.

Битси с надеждой посмотрела сначала на меня, потом на Слим, и снова на меня. На этот раз никто не спешил ее утешать. Битси помрачнела, выпятив нижнюю губу, как будто вот-вот могла разреветься.

Слим положила билеты на кухонный стол.

— Думаю, Ли не меняла сумку. В этой все самые нужные вещи, — она положила кошелек обратно, и, оставив билеты на столе, закрыла сумочку. Потом с обеспокоенным выражением лица посмотрела на меня.

— Ты и правда думаешь, что ее кто-то забрал? — спросил я.

— Возможно. Но, может, Ли просто вышла куда-то без сумочки, только и всего. Она могла пойти погулять, покататься с друзьями, — куда угодно, — и скоро вернется домой. Вы, ребята, черт знает сколько времени считали, что меня похитили сегодня, просто потому, что пару часов не могли меня найти. Ли может быть где угодно, в полной безопасности, и вернется домой вовремя, чтобы отвезти нас на представление.

— Мы пропустим представление, если не поедем прямо сейчас, — заныла Битси.

— Да не кино, дура. Вампирское представление.

— Но если бы она ушла, — продолжала Слим, не обращая на них внимания, — она, скорее всего, взяла бы с собой сумочку и закрыла бы входную дверь. Так что, могло случиться что-то, что заставило ее уйти в спешке.

— Что-то неожиданное, — сказал я.

Слим кивнула.

— Может быть, она вышла, чтобы кому-нибудь помочь. Или убежать от кого-то.

— Может, она и убежала, — предположил я.

Я представил себе, как Ли выбегает через заднюю дверь дома, а Страйкер и его люди следуют за ней по пятам, гонятся за ней с копьями — через задний двор, по длинной насыпи и вниз к реке.

А что, если ей не удалось убежать?

— Есть еще одна возможность, — сказала Слим. — Кто-то пришел в дом и похитил ее.

— Страйкер? — спросил Расти.

— Он сейчас — главный подозреваемый, — подтвердила Слим. — Но, может быть, он тут вообще ни при чем. Смотри, сколько всего с нами случалось! Та машина, которая гналась за нами после кинофестиваля несколько недель назад. Странный человек в простыне, которого мы видели в прошлом году на Хэллоуин. Все неприятности, которые случались с нами на поле Янкса до этого. Они-то никак не связаны с Цирком Вампиров.

— Может быть, и не связаны, — протянул Расти. — А может, связаны.

— Да ладно тебе, — сказал я.

— Как знать, как знать, — он зашевелил бровями и попытался говорить как Карлофф: — Может, это призрак Томми Янкса. Он преследует нас… насылает несчастья.

— Да пошел ты, — отмахнулась Слим.

— Я хочу проверить заднюю дверь, — сказал я и отдал лук Слим. — Если кто-то действительно напал на Ли, она могла убежать.

— Через заднюю дверь? — уточнил Расти уже нормальным голосом.

— Ага. — Я подошел к ней.

— Но открыта-то передняя дверь, — напомнил он.

— Если кто-то ворвался через переднюю дверь, — пояснил я, — скорее всего, ты побежишь к задней и захлопнешь ее за собой, чтобы замедлить преследователя.

— Или в надежде, что он не поймет, что ты уже не в доме, — добавила Слим.

— Точно, — поддакнул я, открывая заднюю дверь. Мне в лицо дохнуло горячим ветром. Я толкнул сетчатую дверь, но она не шелохнулась.

Потому что была закрыта на крючок изнутри.

— Видимо, она не убегала через заднюю дверь, — вынужден был признать я.

— Вот тебе и теория… — сказала Слим.

— Это не значит, что она не сумела убежать.

— Может, ей и не нужно было ни от кого убегать, — заметил Расти.

— Да, точно, — согласился я.

— Так что нам теперь делать? — спросила Слим.

Я пожал плечами. Надо было сделать что-то, но я понятия не имел, что. Я чувствовал себя несчастным, совершенно запутавшимся, беспомощным и напуганным.

Пока мы стояли здесь, выдвигая разные теории, Ли могла убегать от Страйкера или кого-то еще, спасая свою жизнь. Она могла быть в плену, и преступники увозили ее все дальше и дальше. Или пытали ее. Или насиловали. Или убивали. С тем же успехом она могла быть в полнейшем порядке. Может, она пошла к друзьям на ужин, или решила устроить себе пробежку и наслаждалась беспокойным ночным ветром.

— Я не знаю, — пробормотал я.

Битси подняла руку, как будто хотела, чтобы учитель вызвал ее к доске.

— Дай угадаю, — сказал Расти. — Твое сиятельное величество считает, что надо плюнуть на Ли и ехать в кино.

— Тоже мне, медиум, — огрызнулась Битси.

— Что такое? — спросила Слим.

Битси нахмурилась, открыла было рот, но не произнесла ни слова.

— Да говори уже! — прикрикнул Расти.

— Заткнись, — оборвал его я. Потом посмотрел на Битси: — Что ты хотела сказать?

Она посмотрела на нас всех по очереди, потом произнесла:

— Я хотела сказать, что вам не надо беспокоиться за Ли. Она просто куда-то ушла, вот и все.

— Спасибо, что обрадовала, — хмыкнул Расти.

Битси посмотрела на него исподлобья, потом взглянула на меня.

— Никто никого не преследует. В смысле, вы все не так поняли.

— Что именно?

— Все. Тот парень, которого вы обвиняете. Страйкер? Из этого Цирка Вампиров? Он ничего такого не делал. В смысле, не забирался в ваши дома, не жевал книги и не делал ничего с розами, — Битси отчаянно покраснела и выглядела так, будто вот-вот разревется. — Это я сделала.

Глава 41

Думаю, какое-то время я просто стоял, разинув рот. Слим точно выглядела ошарашенной.

— Ты! — выкрикнул Расти.

— Простииите, — взвыла Битси и зарыдала. Ее лицо покраснело и перекосилось, по щекам текли слезы. Между рыданиями она всхлипывала: — Я не хотела! Простиите!

— Ах ты говню…

— Хватит! — оборвал я Расти.

Битси закрыла лицо руками. Ее плечи тряслись от плача.

Слим принялась корчить мне многозначительные рожи, указывая на нее.

Я понял, что она хотела сказать. Подойдя к Битси, я пробормотал:

— Ничего страшного, — и обнял ее.

Тут же ее руки сомкнулись вокруг меня как капкан.

Одной рукой я гладил ее по голове, второй — похлопывал по дрожащей спине. Она прижала лицо к моей груди. Сквозь футболку я чувствовал ее горячее дыхание. Вскоре ткань промокла от ее слез. И, боюсь, от соплей.

Я продолжал повторять «Ничего страшного», «Это совсем не важно» и прочее в том же духе, пока Битси наконец не затихла.

После этого Слим мягко произнесла:

— Давайте вернемся в гостиную и присядем, — она пошла вперед. Я последовал за ней, Битси, всхлипывая, вцепилась в меня и пошла рядом.

В гостиной Слим указала на диван. Я устроился на нем, Битси села рядом, по-прежнему держа меня за руку.

Слим села на краешек кресла напротив нас. Она поставила лук на пол между ног, держа его стоймя перед собой. Колчан за спиной не позволял ей откинуться на спинку.

Расти, качая головой с выражением отвращения на лице, сел во второе кресло.

— Битси, мы не злимся на тебя, — сказала Слим.

— Правда?

— Нет. Правда, Дуайт?

— Конечно, нет, — подтвердил я. — Ничего страшного, Битси.

— «Ничего страшного», — повторил Расти. — Ебанутая психопатка!

Битси резко вдохнула. Судя по выражению ее лица, она собиралась выдать что-то вроде: «Я все расскажу!». Но ничего не сказала. Предупреждение Слим, видимо, все-таки произвело на нее впечатление.

Слим мрачно посмотрела на Расти.

— Лучше помолчи.

Он картинно закатил глаза и развалился в кресле.

Снова посмотрев на Битси, Слим осторожно спросила:

— Так что произошло? Что заставило тебя так поступить?

Битси посмотрела на нее с обидой и заскулила:

— Я не знаааю. Они меня обманули.

— Расти и Дуайт.

— Да. Отправили меня за обувью, а когда я вернулась, их уже не было. Они просто хотели от меня избавиться.

— Довольно подлая шутка, — пробормотала Слим.

От этого я снова почувствовал себя отвратительно.

— Да, — подтвердила Битси. — Это было подло. Я пошла за ними. Надеялась их догнать, я знала, что они идут на поле Янкса, чтобы найти тебя. Но они не хотели, чтобы я шла с ними, иначе они бы меня дождались, — Битси посмотрела прямо на Слим. — Вы всегда гуляете втроем. И не хотите, чтобы я ходила с вами. Они хотят гулять только с тобой. И ты, наверное, хочешь быть единственной девушкой в компании, — Битси снова выпятила нижнюю губу. — Но вообще-то ты не единственная девушка, которой хочется иногда развлекаться.

Я заметил, что у Слим заблестели глаза. Она сглотнула и облизнула губы, потом мягко спросила:

— И ты решила, что это я виновата в том, что ребята тебя обманули?

— Вроде как, — невнятно пробормотала Битси.

— И из-за этого ты пошла ко мне домой?

— Наверное, — Битси опустила голову и продолжила: — Дверь была не заперта.

— Мы редко ее запираем, — подтвердила Слим.

— Я знала, что в доме никого нет, потому что твоя мама все время работает в ресторане, и у тебя нет отца, и вообще. И ребята сказали, что ты осталась на поле Янкса. Так что я просто зашла.

— Придурочная, — процедил Расти.

— Хватит, — предупреждающе произнес я.

— Все равно она такая и есть.

— Оставь ее с покое, — сказала Слим. Потом спросила Битси: — Ты уже тогда собиралась что-нибудь сломать?

— Нет, — ответила та почти неслышно.

— Зачем ты вообще стала заходить?

Битси повела плечом.

— Не знаю.

— Ты поднялась в мою спальню и изжевала мою книгу, «Дракулу»?

— Наверное.

— Ты не знаешь? — хмыкнул Расти.

— Наверное, я изжевала какую-то книгу.

— Но почему именно эту? — уточнила Слим.

— Просто… не знаю… я просто поняла, что она тебе очень нравится.

— И поэтому ты решила ее испортить? Чтобы меня расстроить?

— Вроде как.

— А почему не любую другую?

Битси снова повела плечами.

— Не знаю. Наверное, просто так получилось, — она подняла голову и посмотрела на Слим. — Я чувствовала себя ужасно после того, как испортила твою книгу, — ее нижняя губа выпятилась еще дальше, подбородок задрожал, и она снова начала плакать. — Простииите.

Я принялся гладить ее по спине.

— Все нормально, Битси, — сказал Слим. — Не надо так переживать.

— Я… я куплю тебе… новую.

— Не беспокойся, — сказала Слим. — Но я не понимаю. Почему, если ты внезапно так расстроилась, испортив «Дракулу», почему ты пошла в мамину спальню и разбила вазу?

Ну вот и приехали.

— Я не разбивала, — вскрикнула Битси.

Встретившись со мной глазами, Расти слегка покачал головой.

— Ты не разбивала вазу? — уточнила Слим. — И бутылочку с духами?

— Они были уже… разбиты. Я только… я взяла цветы, и все. Они выглядели такими… лежали на полу, будто… будто никому были не нужны, будто их выбросили… это было так печально.

— Но ты ничего не разбивала? — озадаченно переспросила Слим.

Битси помотала головой.

Слим на время прекратила расспросы, и я гладил и утешал Битси, пока она не успокоилась. Наконец Слим спросила:

— И что произошло после того, как ты забрала розы?

— Ничего.

— Больше ничего в моем доме?

— Не-а.

— То есть, ты вышла из моего дома, и что потом?

Опустив голову, Битси пробормотала:

— Видимо, пошла и отдала розу Дуайту.

— Ты пошла к его дому и пробралась внутрь?

Битси слегка кивнула.

— Сколько было времени? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Не знаю.

— Моя мама была дома?

Снова легкий кивок.

— Наверное, была.

— Ты пробралась в мой дом, когда там была моя мать?

— Прости.

— Черт.

— Я же говорю, настоящая психопатка, — заявил Расти с довольным видом.

— Я не делала ничего плохого, — сказала Битси.

— Что ты делала в доме Дуайта? — спросила Слим.

— Ничего. Только отдала ему цветок, и все.

— Ты положила его на мою постель, — сказал я.

— Прости.

— О господи… — пробормотал я.

— Ты сделала что-то еще? — спросила Слим.

Битси внезапно отчаянно покраснела, и я пожалел, что Слим задала этот вопрос.

— Ничего, — сказала Битси.

— Ох, блин, — прошептал Расти.

— Что еще ты делала? — снова спросила Слим.

Это было слишком.

Битси вздернула голову и заорала:

— Ничего! Ничего я не делала! Иди ты к черту! Все вы идите к черту! — После этого она вскочила и бросилась в прихожую.

Мгновение мы трое сидели, слишком ошарашенные, чтобы что-то сказать или сделать. Потом Расти вскрикнул:

— Черт!

— Битси, подожди! — закричала ей вслед Слим.

С моего места на диване я видел, как Битси борется с входной дверью.

— Битси! — прокричал я.

Расти бросился к ней.

— О боже, — сказала Слим. Она вскочила, уронив лук на ковер и торопливо стянула с себя колчан.

Я побежал следом за Расти.

— Стой, или я тебя прикончу! — орал он.

Его сестра распахнула сетчатую дверь и выбежала наружу. Уже закрывавшаяся, рама вновь отлетела к стене, когда Расти вылетел следом.

— Расти! — окрикнул я, еще раз распахивая дверь. Пробежав по крыльцу, я перепрыгнул через ступеньки вниз.

Битси неслась через лужайку перед домом Ли, ее короткие волосы и платье развевались на ветру. Расти уже почти догнал ее. Хотя он был крупным, неуклюжим и медлительным, его младшая сестра была еще медлительнее.

— Расти! — закричал я. — Не трогай ее!

Он протянул руку и ухватил ткань на плече ее сарафана.

— Попалась!

Они побежали рядом, как бы привязанные друг к другу его рукой.

— Отпусти ее! — крикнул я Расти.

— А ну стой! — завопил Расти на сестру.

Он не отпустил. Она не остановилась.

Я догнал Расти и схватил его за ворот рубашки. Я собирался хорошенько дернуть за него, но тут Битси завопила.

Из-за Расти я не мог понять, что происходит. Потом увидел, как Битси летит в сторону — Расти дернул ее за плечо.

Я услышал, как позади нас Слим вскрикнула:

— Господи!

Отпустив воротник Расти, я попытался остановится и краем глаза заметил, как Битси крутнулась на месте как обезумевшая фигуристка. Ее руки были раскинуты в стороны, юбка высоко задралась.

Мы с Расти едва не рухнули друг на друга, и я на мгновение потерял ее из виду.

Когда я снова посмотрел в ее сторону, Битси уже рухнула на землю, перекатилась несколько раз и замерла на спине.

Мы все побежали к ней.

Задыхаясь, Битси лежала на земле, раскинув руки и ноги, как будто играла в «снежного ангела»[62] посреди августа. Пуговицы на верху ее платья расстегнулись, ткань распахнулась до самого живота, обнажив правую грудь. Юбка задралась до самой талии. Сначала я решил, что на ней надето какое-то облегающее белье телесного цвета. В тот момент, когда я осознал свою ошибку, Слим оказалась рядом с ней, закрыв мне обзор. Она запахнула платье Битси и поправила подол.

— Ты че? — пропыхтел Расти, глядя вниз на сестру.

Она продолжала тяжело дышать, не говоря ни слова.

— Ты сама виновата, идиотка, — заявил он. — Я велел тебе остановиться!

— Незачем было убегать, — мягко сказала Слим.

— Ага, — добавил Расти. — Ничего бы мы тебе не сделали.

Я посмотрел на него.

— Зачем вообще было ее так дергать?

— Я просто хотел, чтобы она прекратила убегать. Я не собирался ее ронять.

— Ублюдок.

Не слишком приятное словечко, особенно из уст младшей сестры, но я был рад это слышать. Во-первых, я сам думал в тот момент примерно то же. Во-вторых, не думаю, что Битси смогла бы ругаться, будь она парализована или как-то серьезно ранена.

Расти какое-то время мрачно смотрел на нее, потом сказал:

— Слушай, я не хотел, чтобы ты ударилась. Понятно? Извини. Это вышло случайно.

— Ну конечно, я так и поверила, — пробормотала Битси.

— Давай-ка я помогу тебе подняться, — тихонько сказала Слим. — Мы пойдем обратно в дом и посмотрим, не нужно ли тебя перевязать. Я точно знаю, что у Ли полно всего для оказания первой помощи.

— Нет, — сказала Битси. — Я не хочу.

— Ага, — сказал Расти. — Ты хочешь в кино.

Она помотала головой.

— Я хочу домой.

Глава 42

— Домой? — переспросил Расти. — Ни за что.

— Поспорим? — придерживая одной рукой ворот порванного сарафана, Битси оперлась другой о землю и сумела сесть.

— Я отвезу тебя домой на машине, — сказала Слим. — Но не хочешь же ты, чтобы твои родители увидели тебя в таком виде? Пойдем в дом и…

— Не-а. Я хочу домой. Прямо сейчас.

Расти выглядел так, будто его побили.

— О черт, я в заднице.

— Раньше надо было об этом думать, — сказал я. — До того, как толкнул ее.

— Это произошло случайно! Вообще, если бы ты не схватил меня за рубашку.

— Ах, так теперь еще и я виноват?

Опираясь на Слим, Битси поднялась на ноги.

— Пойдем в дом, — сказала Слим.

— Я не хочу, — Битси попыталась вырваться, но Слим держала ее крепко.

— Ты не пойдешь домой в таком виде, — сказала Слим твердо. — Сначала мы приведем тебя в порядок, и посмотрим, не поранилась ли ты. Потом мы подумаем, что делать с твоим платьем. А потом я отвезу тебя домой. Может быть.

Я почти зааплодировал.

Ковыляя к дому с помощью Слим, Битси снова начала плакать.

Мы с Расти держались позади. К тому времени, как мы вошли в дом, девушки уже пропали из виду. Скоро мы услышали звук бегущей воды.

Расти помотал головой.

— Вот теперь мне по-настоящему достанется, — пробормотал он. — Меня посадят под замок на такой срок, что я буду седым, когда снова выйду из дома.

— Надо было держать руки при себе, — заметил я.

— Она хотела убежать. Сбежать домой. И испортить все наши планы!

Слим сбежала вниз по лестнице.

— Как она там? — спросил я.

— По-настоящему расстроена. И я могу ее понять! — Слим покачала головой. — Но, по крайней мере, она не поранилась.

— Не поранилась? — спросил Расти с удивленным и счастливым видом.

— Не сильно. В основном испачкалась о траву и получила парочку царапин. Я велела ей вымыться.

— А что с платьем? — поинтересовался Расти.

— Испорчено.

— Ты сможешь его починить?

— Я могу его выстирать, — сказала Слим и посмотрела на меня так, что я тут же вспомнил ее прачечную. — Я могу подлатать его… пришить пару пуговиц. Но стоит вашей матери взглянуть на него поближе, и она сразу поймет, что оно порвано. Некоторые пуговицы с мясом выдраны.

— Короче говоря, мне крышка.

— Ага, — почти с удовольствием ответил я.

— Не обязательно, — сказала Слим. — Есть один выход.

— Самоубийство? — предположил Расти.

— Дела не настолько плохи, — подбодрила его Слим. — На самом деле, все просто. Нам надо как-то снова расположить Битси к себе. Тебе не попадет, если она не расскажет, что ты натворил.

— А как же платье?

— Она может сказать, что просто дурачилась… играла в пятнашки, или что-то вроде — и упала.

— Скорее уж, в американский футбол…[63] — сказал я.

— Да уж, — ухмыльнулась Слим.

Расти замотал головой.

— Она ни за что не согласится на это.

— Но это твой единственный шанс, — сказала Слим.

— Тебе нужно что-то придумать, — добавил я. — Хорошенько к ней подлизаться.

— Буэ…

Многозначительно взглянув на меня, Слим сказала:

— Нам всем следует обходиться с ней очень вежливо.

— Не надо было вообще позволять ей идти с нами, — сказал Расти.

Слим криво усмехнулась.

— Недоумок, — сказал я. — Это был единственный способ вызволить тебя из дома.

— Я мог бы выбраться тайком.

— Ага. Где-нибудь в полночь. Когда было бы немного поздновато отправляться на представление Цирка Вампиров.

— Мы все равно на него не попадем, если Битси отправится домой и наябедничает на меня.

— Не стоило так на нее давить, — пробормотала Слим.

— Это все из-за Расти.

— Я не про то. Мы вообще не попали бы в эту переделку, если бы я не устроила ей допрос с пристрастием.

Позабыв на мгновение о своих неприятностях, Расти спросил меня:

— Что она натворила у тебя в комнате?

— Отстань, — огрызнулся я. — Не знаю и знать не хочу.

— Наверное, что-то стыдное.

Слим покачала головой.

— Девочка в него влюблена — прошептала она. — Все, что угодно, ей кажется стыдным.

Кажется, я попытался протестовать.

— Ну, она же и правда по уши в тебя влюблена, — сказала Слим.

— Я знаю.

— Вот уж точно, — подтвердил Расти.

Мы замолчали, услышав, как наверху хлопнула дверь. Битси спустилась в коридор. Она больше не плакала и выглядела необычно спокойной. Держа спину очень прямо, она подхромала к нам. С помощью нескольких булавок она сумела прихватить порванный верх сарафана, но получилось не слишком хорошо — то там, то тут ткань топорщилась.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Не очень-то хорошо.

— Нам всем очень жаль, что ты поранилась.

— Да, — сказал Расти. — Мне жаль.

— Знаешь что? — произнесла Слим. — Мы рады, что это ты побывала в наших домах. Мы-то думали, что нас преследуют эти уроды из вампирского цирка! И это просто фантастическое облегчение, знать, что это была всего лишь ты.

— Вот уж точно! — подтвердил я.

Хотя, это было не совсем правдой. Я, конечно же, был рад обнаружить, что за нами не охотятся Страйкер и его шайка. Но от того, что Битси пробралась в мой дом — в то время, как там была моя мама! — мне становилось немного не по себе. Да, мы с Расти забрались в дом к Слим, но ее выходка выглядела иначе. Вообще-то, она казалась мне слегка ненормальной.

А что, если она решит пробраться к нам, когда я буду дома?

Я представил, как она крадется среди ночи по коридору к комнате, прячется в тени, подглядывая за мной.

— Прости, что я так тебя расстроила, — сказала Слим.

— И что я тебя уронил, — сказал Расти.

Я просто улыбнулся ей и пожал плечами.

Битси улыбнулась мне в ответ, но улыбка получилась довольно грустной и какой-то кривой.

— Вообще, — сказала она, — я больше не хочу идти домой.

— Хорошо, — сказала Слим.

Расти выглядел так, будто готов запрыгать от радости. Но он сдержался и только выдохнул так, будто только что было отменен вынесенный ему смертельный приговор.

— Я хотела только, — продолжала Битси, — подружиться с вами. Я не хотела никого пугать.

— Ну вот и отлично, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал искренне.

— Так что мы останемся друзьями? — спросила Битси. — Я обещаю, что никому ничего не расскажу.

— Конечно! — обрадовался Расти.

— А вы не станете рассказывать про меня, да?

— Договорились, — сказала Слим.

Я кивнул.

— О чем рассказывать! — сказал Расти.

Битси покраснела и прошептала:

— Не о чем.

— Ну, — сказала Слим, — я рада, что мы во всем разобрались. Теперь нам осталось решить, что делать до возвращения Ли, — она посмотрела на меня: — Что ты думаешь?

— Думаю… раз все странности были делом рук Битси, наверное, нам действительно не о чем волноваться.

Расти посмотрел на сестру с преувеличенным подозрением:

— Ты ведь ничего не сделала с Ли, а?

Битси нахмурилась и отрезала:

— Нет.

— В общем, — подытожил я, — мы можем поехать в кино или подождать здесь.

— Ехать в кино уже нет смысла, — сказала Битси.

Мы все посмотрели на нее.

— К тому времени, как мы дотуда доберемся. — она передернула плечами. — Мы сможем развернуться и поехать обратно. Не хватит времени посмотреть даже один фильм. Раз надо вернуться сюда к десяти тридцати.

— Мы могли бы посмотреть хотя бы кусочек, — предложил я.

— Не, — ее полные губы изогнулись в легкой улыбке. — Кому нужны эти глупые фильмы? Я хочу посмотреть на Странствующий Цирк Вампиров.

Мы все замерли и переглянулись.

Битси наблюдала за нами со странной усмешкой, которая заставила меня подозревать, что она прекрасно понимала, что делает.

Никто не знал, что сказать, так что я произнес:

— Мы с радостью взяли бы тебя с собой, но у нас всего четыре билета.

Она указала на каждого из нас пальцем, считая вслух:

— Раз, два, три, четыре.

— Беда в том, что один билет для Ли.

— Но ее здесь нет.

— Спасибо, что раскрыла глаза на правду, — ехидно ответил Расти.

Слим посмотрела на него с угрозой и сказала Битси:

— Это билеты Ли. Она купила их, и она собиралась пойти на представление.

— Вообще-то, — добавил я, — нас могут не пустить на представление без нее. Нам всем еще нет восемнадцати. Страйкер сказал, что продает билеты при условии, что Ли приедет с нами.

— Как она может поехать с вами, если ее здесь нет? — спросила Битси.

— Ну, — ответил я, — мы надеемся, что она скоро вернется.

— То есть, мне нельзя поехать с вами?

— Я не это имел в виду. Мы правда хотели бы взять тебя с собой.

— Конечно, — сказала Слим. — Но так как у нас всего четыре билета, я не знаю, что делать.

Выпятив нижнюю губу, Битси надулась.

— Тогда я хочу пойти домой, прямо сейчас. Раз я не смогу попасть на вампирское представление.

— Тебе нельзя домой! — не выдержал Расти. — О господи, да погоди ты! Ладно? Достанем мы тебе еще один билет, всего-то.

— И как мы это сделаем? — уточнил я.

— Насколько я понимаю, — заметила Слим, — они уже могут быть все распроданы.

— И если даже не распроданы, — заметил я, — они не станут продавать билет для тринадцатилетки.

— Я иду домой, — заявила Битси.

— Нет! — отчаянно возопил Расти, прихлопывая в ладоши. — Просто погодите. Никто никуда не идет. Сейчас я что-нибудь придумаю. Ладно?

— Давай послушаем, что ты там надумал, — сказала Слим.

Немного успокоившись, он повел в воздухе руками, как будто похлопывал невидимого собеседника по плечам, и выдал:

— Мы поедем прямо сейчас.

— Куда? — спросил я.

— На поле Янкса. Возьмем три билета. Слим поведет. Оставим билет для Ли здесь, и она сама доберется до места на пикапе. Напишем ей записку и все объясним.

— Но у нас не хватает одного билета, — напомнила Слим.

Расти снова поводил руками в воздухе.

— Вот почему нам надо ехать прямо сейчас. Мы доберемся до места пораньше, найдем какого-нибудь взрослого и уговорим его купить нам билет.

— И откуда мы возьмем деньги? — поинтересовался я.

— А сколько нужно? — спросила Битси.

— Билеты стоят по десять долларов, — сказал Расти, — но нам наверняка понадобится больше, пятнадцать или даже двадцать.

— У меня больше тридцати, — сказала Битси.

Я вспомнил о ее сумочке из лакированной кожи. Сейчас ее не было видно — видимо, Битси оставила ее в машине, когда мы все пошли к дому Ли.

Расти нахмурился, видимо, гадая, как его младшая сестра сумела заполучить такие деньги. Но у него хватило ума воздержаться от комментариев.

— Отлично! — произнес он вместо этого как ни в чем не бывало. — Вот это здорово, — он посмотрел на Слим, потом на меня: — Лады?

— Да, это может сработать, — сказала Слим.

— Стоит попробовать, — присоединился я.

Прищурившись, Битси с подозрением посмотрела на брата.

— А если у нас не получится купить билет?

Расти какое-то время молча глядел на нее и наконец выдавил:

— Тогда я отдам тебе свой.

Глава 43

Мы вернулись в кухню, я взял три билета и передал их Слим, и она затолкала их в задний карман своих обрезанных джинсов. Четвертый я оставил на кухонной стойке рядом с сумочкой Ли.

Отыскав рядом клочок бумаги и ручку рядом с телефоном, я вернулся к столу и написал записку:

«Дорогая Ли,

К сожалению, мы не застали тебя дома. Мы взяли три билета и поехали вперед. Мы подумали, что лучше оказаться на месте по раньше, перед всей толпой, потому что с парковкой там, как известно, могут быть проблемы.

Мы поедем на Понтиаке Слим. Пожалуйста, приезжай как только сможешь. Мы дождемся тебя и займем тебе место.

Целую, Дуайт».

Я передал записку Слим. Прочитав, она спросила:

— И где тебя учили грамоте?

— А что не так с моей грамотой?

— Кроме того, что ее нет?

Расти усмехнулся.

— Как будто ты у нас такой вундеркинд, — огрызнулся я.

— Дайте и мне посмотреть, — потребовала Битси и выхватила листок из рук Слим. Читая, она слегка кивала головой, беззвучно проговаривая каждое слово. Дойдя до последней строчки, она нахмурилась.

— Ли — моя невестка, — пояснил я.

— Я знаю, — сказала Битси, но, кажется, ее беспокойство уменьшилось.

Она отдала записку мне, и я уложил ее рядом с красной картонкой билета.

— Все готово.

— И ты не станешь исправлять ошибки? — спросила Слим с ехидным блеском в глазах.

— Не-а.

— Ли — учительница.

— Я знаю, — ответил я точно как Расти и Битси.

Расти хохотнул и сказал Слим:

— Дуайт надеется, что она даст ему несколько частных уроков.

— Очень смешно, — сказал я. — Мы едем?

— Да, поехали, — сказала Слим.

Она забрала лук и колчан из гостиной, после чего мы все вышли из дома. Выходя последним, я захлопнул за собой главную дверь.

Мы прошли к машине прямо по газону перед домом. Слим убрала свое оружие в багажник, и только после этого мы забрались в автомобиль. Я снова оказался на заднем сиденье с Битси. Слим села за руль. Уже буквально через минуту мы оказались на пустынном Третьем шоссе, вокруг нас были только деревья.

— Думаю, — сказала Слим, — нам надо будет добираться до поля пешком.

— А? — переспросил Расти.

— Пешком? — спросила Битси.

— Я не собираюсь ехать на поле Янкса на машине, — ответила Слим. — Во-первых, я не хочу продырявить шины. Во-вторых, в это время наша машина наверняка будет единственной на поле. Нас там вообще не должно быть, так что вряд ли нам надо, чтобы вся труппа лицезрела наше прибытие.

— Это точно, — сказал я.

— Кроме того, после выступления на поле все равно будет затор. Я не хочу застрять там на остаток ночи.

— Эй, — встрял Расти, — может, опять случится такой же бардак, как в прошлый раз? — звучало это так, будто он надеялся на это и собирался поучаствовать.

— Если начнется бардак, — ответила Слим, — мы просто пройдем через лес.

— Нам придется идти по лесу? — спросила Битси.

— Только если начнется бардак, — успокоил ее я.

— Или за нами погонятся вампиры, — добавил Расти.

— Хватит, — оборвала его Битси.

— Так вот, — продолжила объяснения Слим. — Мы припаркуемся у шоссе и пойдем по грунтовке.

Битси застонала.

— Ты сама хотела пойти, — напомнил ей Расти.

— Я знаю.

— Тебе вовсе не обязательно идти, — сказал я. — У нас предостаточно времени, мы можем подбросить тебя до.

— Я хочу с вами.

— Хорошо, — сказала Слим. — Но имей в виду, Битси, мы можем стать свидетелями достаточно мерзких вещей. Я уже стала. То, что они сделали с собакой. Они — плохие люди.

— Ты просто пытаешься меня отговорить.

— Нет. Я пытаюсь тебя предупредить. В конце концов, ты, может, станешь жалеть о том, что не осталась дома.

— Тогда зачем же ты едешь? — голос Битси был едким.

— Слим будет судьей, — сказал Расти.

— А?

— У нас с Дуайтом вроде как спор.

— Что за спор? — спросила Битси.

— Я уверен, что Валерия — красотка.

— А это еще кто?

— Звезда представления, — объяснил я.

— Дуайт говорит, что она ничего особенного из себя не представляет, но я уверен, что она великолепна. Если я прав, Дуайт побреет голову.

— Слим побреет мне голову, — напомнил я.

— А, ну да, точно. Короче, Слим нас рассудит.

— Я не из-за этого еду, — сказала Слим. Повернув голову влево, она объявила: — Вот въезд. — Машина стала замедляться. — Сейчас я развернусь. — пробормотала Слим.

— Тогда зачем? — спросила Битси.

— Что?

— Зачем ты едешь, если уверена, что там все будет так ужасно?

— Буду приглядывать за ребятами, — ответила Слим. Почти остановив автомобиль, она совершила резкий разворот. — Кроме того, моя мама уехала на всю ночь, и мне не слишком хочется оставаться совсем одной.

— Особенно если учитывать, что к ней в дом сегодня кто-то наведался, — добавил Расти, бросая взгляд назад, в сторону сестры.

— Я же уже сказала, простите, — пробормотала Битси.

— А вот и поворот, — возвестила Слим.

Пока машина медленно катилась мимо, я успел заметить пару листовок «Странствующего Цирка Вампиров» и нарисованный от руки указатель возле узкой грунтовой дороги. Если бы я не видел их при свете дня, сейчас я и не знал бы, что они здесь.

Никто не поймет, куда ехать, подумал я.

А потом осознал, какая это глупая мысль. Все на несколько миль вокруг отлично знали, где находится поле Янкса. Практически все старались избегать его, но вряд ли у кого-то возникнет проблема, чтобы найти его, даже в темноте.

Слим свела машину с дороги. Мы оказались в небольшой канаве, потом выкарабкались из нее и поехали среди высокой травы.

— Что ты делаешь? — спросил Расти.

— Паркуюсь, — ответила Слим.

Машина затряслась на неровной земле. Кусты скребли по бортам. Сухие ветки трещали под колесами. Но наконец Слим остановила автомобиль за деревьями, погасила фары и заглушила двигатель.

— Черт, — сказал Расти.

— Не хочу, чтобы кто-то увидел машину.

Под «кем-нибудь» она, скорее всего, подразумевала не только тех, кто мог бы желать нам зла, но всех жителей Грендвилля, которые могли проезжать мимо — по пути ли на представление или куда-то еще. Потому что если кто-нибудь заметит у дороги громадный Понтиак, то начнутся разговоры. И вскоре всем — в том числе и нашим родителям — будет известно, что кто-то видел машину Слим возле поля Янкса в ночь приезда Странствующего Цирка Вампиров.

В ночь, когда мой отец попал в аварию.

В ночь, когда мать Слим отправилась на ночное свидание на катере.

В ночь, когда родители Расти и Битси были уверены, что их дети поехали на этой самой машине на двойной показ в «Лунном Свете».

Мне в голову внезапно пришла неприятная мысль.

— Расти.

Он оглянулся на меня.

— Во сколько вам с Битси надо вернуться домой?

— А ты как думаешь?

— В полночь?

— Какой догадливый!

— Мы не сможем вернуться вовремя, — сказал я. — Представление начинается в полночь.

— А не важно, — беспечно заявил Расти. — К полуночи родители все равно обычно уже спят. Мы просто тихонько проберемся в дом. Они никогда даже не узнают, что мы задержались.

Может, он был и прав. Ему действительно много раз удавалось безо всяких проблем тайком выбираться из дома и возвращаться обратно.

— А если они нас все-таки поймают, — добавил он, — я скажу, что у нас сломалась машина. Все равно, к тому времени будет поздно. Мы побываем на представлении. — Он хмыкнул: — И тогда пусть наказывают, сколько влезет. Как будто они могут меня напугать.

Глава 44

Мы все вышли из машины, но Слим вместо того, чтобы идти вперед, открыла багажник. И просто застыла, глядя в него.

— И чего ты ждешь? — окликнул ее Расти.

Слим помотала головой:

— Думаю, что лучше оставить лук здесь, — задумчиво протянула она. — Нам скорее всего понадобится слиться с толпой. Вряд ли это удастся, если я буду вооружена как Робин Гуд, — и, оставив лук и колчан в багажнике, она захлопнула крышку.

Мы пошли по грунтовой дороге в сторону поля, стараясь оставаться среди кустов под деревьями, чтобы нас не увидели те, кто станет проезжать по шоссе.

— Никто не сказал, что нам придется идти, — заныла Битси.

— Ты сама хотела пойти, — напомнил ей Расти.

— Но я в сандалиях.

— Ну так оставайся в машине.

— Не надо никого оставлять в машине, — сказала Слим.

— Я исцарапаю себе все ноги.

— Ну вот и когти заодно подточишь… — сказал Расти и усмехнулся.

— Ха-ха, как смешно, я прямо…

— Постойте секунду, — сказал я. Все остановились. Я стянул с ноги ботинок. Стягивая носок, я сказал: — Битси, ты можешь надеть мои носки.

— Правда? — воскликнула она с благодарностью и восхищением.

— Конечно, — я передал ей носок, который уже снял. Балансируя на одной ноге, я натянул кроссовок на босую ногу. Потом поменял ноги и снял второй ботинок и носок. И отдал второй носок Битси.

— Большое спасибо, — сказала она.

Пока я надевал ботинок, Битси уселась на землю. Она устроилась как маленький ребенок: усевшись, широко развела поднятые колени. Правда, она не была уже маленьким ребенком. Кроме того, на ней было платье.

Облака, видимо, немного разошлись, и в лес просочился лунный свет. Битси устроилась как раз на одном из освещенных лоскутков.

Как будто хотела, чтобы я наблюдал.

Я стал смотреть в сторону и обнаружил, что Расти глядит вниз, на нее. Он ничего не сказал, просто смотрел.

Может быть, как брат, он был привычен к такого рода картинам. У меня не было сестры, так что мне трудно было судить. Но было странно, что он вот так на нее пялится.

Этот взгляд заставил меня задуматься о том, что на самом деле происходит у Расти в голове.

У Битси тоже, если уж на то пошло. Она наверняка понимала, что брат смотрит на нее, но это ее ничуть не беспокоило.

Битси, кажется, была куда более странной, чем я мог себе вообразить.

Слим, продолжавшая посматривать по сторонам, как будто боялась, что на нас кто-нибудь нападет, кажется, не замечала маленького представления Битси — и его зрителя.

Надев носки, Битси с некоторым трудом натянула сандалии и поднялась. Отряхнув платье сзади, она снова сказала:

— Спасибо.

— Не за что.

— Ну что, готовы? — окликнула Слим.

— Ага, — ответила Битси.

Мы снова двинулись в путь. Слим шла впереди, Расти — за ней следом. Вместо того, чтобы идти за братом, Битси подошла ко мне и взяла меня за руку, заявив:

— Я хочу идти рядом с тобой.

— Ладно.

Она покрепче ухватила меня за руку, и так, бок о бок, мы пошли через темный лес.

— С носками стало гораздо удобнее, — сказала Битси.

— Хорошо.

— Они немного влажные, но это не страшно. Мне так даже нравится.

— А… — сказал я.

— Машина! — предупредила Слим.

Справа от нас между деревьев струился свет фар — с Третьего шоссе поворачивал автомобиль. Слим спряталась за стволом дерева. Расти скорчился за кустом. Потянув Битси за руку, я прошептал: «Скорее», — и поспешил в большому, где-то мне по пояс, камню у дороги. Мы нырнули за него, и Битси, задыхаясь, вцепилась мне в руку.

Прижимаясь друг к другу, мы слушали, как машина подъезжала все ближе. Как будто сильный порыв ветра несся между деревьев. Я почувствовал, как одна грудь Битси прижалась к моему плечу. Она слегка потерлась об меня, как будто хотела убедиться в том, что я ее заметил. Еще бы я не заметил. И из-за этого мне захотелось оказаться в каком-нибудь другом месте. За деревом вместе со Слим, например.

Вскоре — но, по мне, недостаточно быстро — звук двигателя затих, как вздох. Мы поднялись. Слим, увидев нас, помахала рукой. Расти покачал головой. Я попытался отодрать от себя Битси. И хотя мне удалось отодвинуться от ее грудей, она продолжала цепляться за мою руку.

Слим и Расти дожидались нас. Когда все были готовы идти дальше, Слим снова стала во главе. Расти потащился за ней. Битси сжала мою руку и посмотрела на меня снизу вверх. Луна снова скрылась за тучами, поэтому я не мог видеть выражения ее лица. Это и к лучшему.

Через пару минут мы вышли на грунтовую дорогу.

Слим подождала, пока мы все подтянулись, и тихонько сказала:

— Будем идти по дороге, держаться вместе. Это проще, чем продираться сквозь лес.

— А что, если проедет машина? — спросила Битси.

— Мы спрячемся, точно так же, как в прошлый раз.

Уже все вместе мы пошли по дороге к полю Янкса.

Вскоре позади нас появилась машина. Мы услышали ее и заметили свет от фар заранее и успели спрятаться. Не успел проехать первый автомобиль, как появился следующий. Когда оба проехали, мы вернулись на дорогу.

— Ранние пташки, — прокомментировала Слим.

— Хотят занять лучшие места на скамейках, — предположил Расти.

— Или на поле, для парковки, — сказал я.

— Лучшее место для парковки заняли мы, — сказал Слим. — На безопасном расстоянии от основной толпы.

— Билеты у тебя? — спросил Расти.

— Ага, — подтвердила Слим и похлопала по заднему карману джинсов. Потом обратилась к Битси: — Ты уверена, что у тебя достаточно денег?

Кивнув, та похлопала по сумочке. Битси отпустила меня, пока мы пропускали машины, и теперь оказалась немного впереди. В темноте мне казалось, что ее белая сумочка сама по себе висит в воздухе возле ее бедра.

— Хорошо, если у тебя хватит на билет, — предупредил Расти, — или затея отменяется.

— У меня хватит.

Мы услышали приближающуюся машину, и поспешили спрятаться.

Путь нам перегородило упавшее дерево. Мы все вчетвером перелезли через него и присели позади.

Пока машина проезжала, я задумался, зачем мы вообще прячемся и почему Слим так старалась спрятать свой Понтиак. Если мы собираемся купить билет для Битси и воспользоваться собственными билетами, чтобы попасть на стадион и сидеть там среди зрителей, нас все равно увидят и узнают. Нас, скорее всего, будут окружать люди из Грендвилля.

Только мы собрались вылезти из-за дерева, как появилась еще одна машина. Только она проехала, как за деревьями возникло сияние новых фар, так что нам снова пришлось сидеть за деревом.

— Я не очень понимаю, зачем нам прятаться, — наконец сказал я.

Слим, скорчившаяся слева от меня, ткнула меня локтем и прошептала:

— Чтобы нас никто не увидел, умник.

— Через несколько минут мы все равно окажемся на виду, среди толпы.

Неужели я один додумался до этого?

Слим повернулась ко мне. Я не мог разглядеть выражения ее лица, а она ничего не сказала.

— Так что нам делать? — спросила Битси.

— Надо было нам как-то замаскироваться, — прошептал Расти.

— Все будет нормально, — сказала Слим.

— Я не… — я остановился и прислушался к звуку приближающейся машины. Мощный двигатель. Упершись руками в грубую сырую кору, я перегнулся через ствол и посмотрел вдоль дороги. К нам, трясясь и качаясь, приближался большой пикап.

Меня мгновенно ослепил свет фар.

Кажется, в салоне был только один человек. Но я не мог понять, кто именно — я не мог даже определить, мужчина это или женщина.

Когда автомобиль проезжал мимо, я успел заметить его цвет в свете габаритных огней.

Красный.

Красный пикап, точно как у Ли.

— Это она? — спросил Расти.

Мы все смотрели вслед автомобилю поверх поваленного ствола.

— Не знаю, — ответил я.

— Машина точно похожа, — заметила Слим.

— Уверена, что это именно она, — сказала Битси.

— Ты ее рассмотрела? — спросил я.

— Нет, но я уверена, что это она.

— Надеюсь, — пробормотал я. — Вообще-то, не у нее одной красный пикап.

— Кто-нибудь рассмотрел водителя? — спросила Слим.

— Нет.

— Не-а.

— Если бы.

— Может, это была и она, — сказал Расти.

— Она ведь должна приехать, — добавил я.

— Ну, — сказала Слим, — думаю, мы все скоро узнаем.

Глава 45

Мы шли всего какую-то пару минут, как появилась очередная машина. На этот раз мы спрятались за кустами футах в двадцати от края дороги.

— Мы никогда не доберемся дотуда, — проворчал Расти.

— Может, лучше срезать через лес? — предложила Слим.

— А это обязательно? — спросила Битси.

— Так лучше, — сказала Слим. — Если мы станем прятаться каждый раз, когда мимо едет машина.

— Мы можем просто пойти по дороге, — сказал я. — Все равно все увидят нас на представлении. Несколько секунд Слим молча смотрела на меня, потом произнесла:

— Не знаю. Может, ты и прав. Но…

— Ах дерьмо! — выдохнул Расти.

Мы все выглянули.

Мимо места, где мы прятались, подпрыгивая на кочках, пробирался огромный старый Кадиллак. Пораженный ужасом, я нырнул обратно за куст. Битси по-прежнему высовывалась из-за веток, и мне пришлось дернуть ее вниз, схватив за плечо.

— Что?..

— Цыц!

Затаившись, мы ждали, когда Кадиллак проедет мимо.

Это, наверное, даже не тот же самый автомобиль, убеждал я себя. Но получалось плохо. В наших местах Кадиллаки встречались не так часто, как пикапы. Это наверняка был именно тот автомобиль, который преследовал нас после кино.

За этот месяц все копы округа разыскивали его.

И вот он тут.

Звук двигателя затих, но не из-за расстояния. Водитель снял ногу с педали газа. Шины не скрипели по дороге, потому что автомобиль остановился.

Машина может остановиться из-за чего угодно, но я знал, почему сейчас остановилась именно эта. Они нас увидели.

— Они нас увидели? — спросил Расти хриплым шепотом.

— Тссс, — зашипела на него Слим.

— Господи, — пробормотал Расти.

— Кто?.. — начала было Битси. Я прижал ладонь к ее рту. Окончание фразы оборвалось теплым дыханием на моей коже. И хотя она не пыталась больше говорить, я не стал убирать руку.

Я услышал, как открылась дверца автомобиля.

Что, если они уже вышли?

Сквозь плотную листву я не мог разглядеть ничего, кроме мерцания фар.

Я хотел бы поднять голову и выглянуть из-за куста, но не решался. А потом высокий мужской голос пропел:

— Мы вас вииидиииим!

Мне показалось, что в моих внутренностях выросли ледяные иглы.

Тот же голос, уже без распева, спросил:

— Вас подвезти?

Я боялся, что Слим решит ответить какой-нибудь колкостью, но она не издала ни звука.

— Что такое, детишки? Кошка язык откусила?

В следующее мгновение я почувствовал, как язык Битси коснулся моей ладони.

Она меня лизнула!

Я отдернул руку от ее лица.

— Хотите, мы отвезем вас к Странствующему Цирку Вампиров? — спросил мужчина.

Я отер руку о джинсы.

— Не бойтесь, — продолжал голос, — мы вас не обидим. — Еще через мгновение он добавил: — Сильно. Его товарищ захихикал. Только тогда я вспомнил, что они были близнецами.

Парочка извращенцев.

Звук автомобильного гудка заставил меня подпрыгнуть.

— Еще увииидимсяя, — снова пропел водитель. Двигатель взревел. Шины заскрипели по дороге.

Слегка приподнявшись, я увидел, что прямо позади Кадиллака стоял светлый «универсал».[64] Должно быть, именно он и сигналил. Как только Кадиллак исчез за деревьями, «универсал» двинулся следом. После него показался небольшой спортивный автомобиль.

— Сюда, — позвала Слим.

На четвереньках мы отползли от куста подальше под деревья. Только когда дорога осталась на безопасном расстоянии от нас, мы решились подняться на ноги.

— Это они, — выдохнул Расти.

— Наверняка, — сказала Слим.

— Кто? — спросила Битси.

— Не важно, — отмахнулся от нее Расти.

Битси повернулась ко мне, ожидая ответа.

Близнецы из Кадиллака были хорошо охраняемым секретом. О них знали мой отец и местные правоохранительные органы — но едва ли кто-то еще. Нам велели помалкивать. Если близнецы давным-давно уехали, не было смысла создавать панику. Если они все еще были где-то поблизости, копы не хотели, чтобы они прознали, что их разыскивают. «Если они поймут, что мы их ищем, — сказал отец, — они залягут на дно».

Так что я сказал Битси:

— Мы не можем рассказать тебе, кто это.

— Но это очень плохие люди, — добавила Слим.

— И они поехали на представление, — сказал Расти.

— Ты все еще хочешь пойти? — спросил его я.

— Смеешься? Если ты считаешь, что я испугаюсь парочки извращенцев, подумай еще раз.

— Ну, они же не за тобой охотятся, — заметил я.

— А за кем? — спросила Битси.

— За Слим.

— Действительно, чего бы не рассказать ей все, — проворчал Расти.

Как будто посчитав это предложением, Слим сказала:

— Несколько недель назад они пытались затащить меня в машину.

— Зачем?

— А ты как думаешь, дура? — поинтересовался Расти.

— Прекрати, — одернула его Слим. И предупредила Битси: — Тебе лучше не рассказывать об этом родителям.

— Я не расскажу.

— Конечно, нет.

Повернувшись ко мне, Слим сказала:

— Я уже не так уверена.

— Что хочешь туда пойти?

— Да. Страйкер и его команда достаточно жуткие и сами по себе. Теперь еще эта парочка. Вместе они уж чересчур жуткие для меня.

Расти принялся изображать цыпленка: прижал руки к подмышкам, замахал локтями вверх-вниз, заквохтал.

— Да пошел ты, — сказала ему Слим.

— Миааау!

— Заткнись, — пригрозил ему я.

— Думаю, нам лучше вообще не ходить туда.

— Вот уж нет!

— Да, — сказал я. — Я хотел бы посмотреть представление Вампирского Цирка так же, как все остальные, но оно не стоит того, чтобы из-за него убили.

— Ну, а я пойду. Если вы струсили, это ваши проблемы. Идите в задницу. И сидите там сколько вам угодно. — Он вытянул руку открытой ладонью вверх в сторону Слим: — Дай мне билет.

— Ты не пойдешь туда один, — сказала она.

— Ты мною что, командуешь?

— Эй, тише ты, — сказал я.

— Иди к черту.

— Давайте все вернемся в машину и уедем отсюда, — сказала Слим. — Лучше поедем в кино.

Расти замотал головой.

— Без меня. Я иду на представление Странствующего Цирка Вампиров — даже без вас, тупые слабаки.

— Ну и вали, — Слим шлепнула билетом по его ладони. — Дерьма-то.

— Спасибо, — пробормотал Расти.

— Оно того не стоит, — сказал я.

— Я не боюсь.

— Еще как боишься.

— Тебе не надо никому ничего доказывать, — сказала ему Слим.

— Не понимаю, о чем ты.

— Думаю, понимаешь, — сказал я.

— Совершенно без понятия.

— Ну конечно.

Он показал мне средний палец и пошел к грунтовой дороге.

— Черт возьми, — пробормотал я.

— Тебе стоит пойти с ним, — сказала Слим.

— Что?

— Расти, подожди! — выкрикнула вслед ему Слим. — Дуайт пойдет с тобой.

— Я пойду?

Расти остановился.

— Ты идешь? — подбодрил он.

— Погоди секунду, — ответила Слим и обратилась ко мне: — Нельзя отпускать его одного.

— Да можно.

Слим покачала головой.

— Кроме того, а как же Ли?

Мысли о ней как-то выскользнули у меня из головы.

— Был ли это ее пикап, или нет, — продолжала Слим, — она, скорее всего, приедет на представление рано или поздно, и она станет нас искать.

— Она найдет Расти, — сказал я, отлично понимая, как это звучит.

— А что, если близнецы из Кадиллака решат охотиться на нее?

Скривившись, я кивнул и пробормотал:

— Да уж. Действительно, мне стоит пойти с ним. Мне не хочется, но…

— Долг зовет, — сказала Слим. В сумерках мне показалось, что она улыбается мне. — И вообще, — добавила она, — я знаю, что тебе тоже хочется посмотреть вампирское представление.

— А ты не хочешь?

Она покачала головой.

— Нет уж. Слушай, иди туда и присматривай за Расти. Я не думаю, что близнецы из Кадиллака станут вас беспокоить, если меня не будет рядом. Они, наверное, вас и не узнают. Так что идите. Найдите Ли. Посмотрите представление. А мы с Битси подождем вас в машине.

— Даже не знаю, — пробормотал я.

— Все ты знаешь.

— А что, если с вами что-то случится?

— С нами будет все нормально. Машина спрятана. Насколько я понимаю, для нас гораздо безопаснее остаться в машине, чем идти на представление.

— Может быть, тебе стоит поехать домой.

Она помотала головой.

— Мы подождем.

— Мы подождем, — эхом подтвердила Битси.

— Вот твой билет, — сказала Слим, протягивая мне картонку.

Когда я забрал билет, она сделала шаг вперед, обвила меня руками, прижалась всем своим стройным телом и поцеловала меня. Я чувствовал тепло ее живота, мягкое давление ее грудей, нежную настойчивость ее губ. Но всего на мгновение. В следующую секунду она отодвинулась и прошептала:

— Будь осторожен.

— И ты тоже, — ответил я.

— А как же я? — спросила Битси.

Слим отступила в сторону. Битси обхватила меня руками и запрокинула голову для поцелуя.

Слим слегка кивнула.

Так что я обнял Битси.

Она практически распласталась на мне со стоном. Ее полные губы прижались к моим как пара голодных слизней.

Когда я отодвинул ее от себя, она заскулила.

— Увидимся, — попрощался я.

Когда я поднял руку, чтобы помахать Слим, Битси схватила меня за другую.

— Я пойду с тобой, — заявила она.

— Тебе безопаснее остаться со Слим, — сказал я.

— Но я хочу пойти с тобой. Ты обещал! Все обещали. Если ты собираешься смотреть на вампиров, то я тоже пойду!

— Теперь это стало слишком опасно, — пояснила Слим. — Видишь, я тоже не иду.

— Но они-то идут! Раз они идут, то и я пойду.

— Так ты идешь, или как? — позвал Расти.

— Да погоди ты, — ответил я.

Слим похлопала Битси по спине и сказала:

— Пойдем со мной, Битс. Мы посидим в машине.

— Но я не хочу!

Я выдернул руку из ее хватки. Она потянулась снова, но я отодвинулся так, что она не могла дотянуться. Тогда она бросилась вперед, вытянув обе руки.

Я поймал ее за запястья. Голосом, который вряд ли можно было назвать вежливым, я сказал:

— Прекрати это и отправляйся со Слим.

— Но я хочу.

— Заткнись и иди со Слим!

Она удивленно всхлипнула. Потом заревела. Когда я выпустил ее запястья, она вся обмякла и стояла на месте, рыдая.

— Прости, — пробормотал я.

Когда я уже бежал, чтобы нагнать Расти, до меня донесся злой голос Слим:

— Отличная работа, Дуайт.

Я сам был готов расплакаться, но только выкрикнул, не останавливаясь:

— Простите.

Глава 46

Мы с Расти продирались через лес, стараясь держаться подальше от дороги. Без единой тропинки и в очень слабом освещении дело продвигалось крайне медленно. И болезненно. Мы беспрестанно во что-нибудь врезались, падали и царапались.

Через некоторое время я произнес:

— Не надо было нам оставлять девчонок.

— Это того стоит, вот увидишь.

— Это ты так думаешь.

— Вот погоди, как только увидишь Валерию!

— Ну конечно, — пробормотал я. Не важно, насколько красива была Валерия, она не могла сравниться со Слим. Все, чего мне хотелось, это быть со Слим — но, тем не менее, я брел через лес с Расти.

Мы запыхались и тяжело дышали. Ночной воздух был горячим, тяжелым и влажным, в лесу не было ни малейшего ветерка. По моему телу струился пот, промокшие футболка и джинсы прилипали к коже. Голые ступни скользили внутри кроссовок, издавая хлюпанье.

Почему я все-таки пошел? Я все еще пытался понять.

Точно не затем, чтобы поглазеть на Валерию. И, на самом деле, не для того, чтобы присматривать за Расти — хотя и это тоже, в какой-то мере. Главной причиной была Ли.

Я не знал, где она и что с ней случилось.

Может быть, она была в полном порядке. В таком случае, она нашла оставленную нами записку и приехала на представление Цирка. И я должен был быть здесь, чтобы встретить ее.

Может быть, она уже приехала — если мимо нас действительно проехал именно ее пикап.

А может быть, сегодня вечером ее кто-то похитил. Она дала Страйкеру чек со своим адресом. Ему не составило бы труда наведаться к ней.

С другой стороны, ее исчезновение могло быть никак не связано со Странствующим Цирком Вампиров.

Может, она и не исчезала.

Если с ней ничего не случилось, размышлял я, она увидит записку и приедет. Так или иначе, на поле Янкса у меня было больше всего шансов ее найти.

Наконец мы увидели неясный свет среди деревьев впереди.

— Наверное, это стадион, — сказал Расти.

— Наверняка.

Трибуны «Глупости Фаргуса» были всегда ярко освещены по ночам, чтобы отгонять темные дела, что обычно творятся только под покровом мрака. Но стадион был не прямо перед нами. Кроме того, его огни не могли двигаться. Наш же путь, судя по всему, освещали лучи фар автомобилей, двигавшихся по полю Янкса в поисках удобного места для стоянки.

Я подумал о том, как умно поступила Слим, оставив Понтиак у Третьего шоссе.

И пожалел, что сейчас нахожусь не там.

Слим и Битси, скорее всего, уже добрались до машины. Если бы только я был с ними — а Битси не было бы — так что мы со Слим могли бы сидеть вместе на переднем сиденье, дожидаясь Расти.

Но Битси была там, напомнил я себе. И если я захочу поцеловать Слим, Битси захочет, чтобы я поцеловал и ее тоже.

Может быть, мне все-таки лучше здесь.

Вскоре между деревьями стало проглядывать поле Янкса. По нему туда-сюда ездили легковые машины и пикапы, их фары разрезали тьму.

Мы подбирались все ближе. Когда между нами и открытым пространством остались только кусты ежевики, мы растянулись рядышком на земле, почти касаясь друг друга плечами.

Справа от нас поток машин тек на поле с грунтовой дороги. Там его встречали члены труппы Страйкера и направляли на места на участке поля рядом с нами. Пространство быстро заполнялось, но во всем, по крайней мере, был порядок. Люди Страйкера знали свою работу.

Я тут же представил себе, как они окружают одноглазую собаку, тыкая в нее копьями.

Сейчас у них не было копий, только фонарики. Тем не менее, наблюдая за слаженными действиями одетой в черное команды, я почувствовал, как у меня по спине ползут мурашки.

Слим не зря решила не ходить с нами, подумал я.

Машины все прибывали и прибывали, останавливаясь неровными линиями, выключали фары и двигатели. Дверцы открывались, и пассажиры выбирались наружу. Дверцы хлопали, закрываясь, и по двое или небольшими группками люди шли от своих машин к ярко освещенным скамьям. Я мог слышать их голоса и смех.

Это люди, которых я знаю, подумал я.

Я наверняка знал многих из них — тех, кто приехал из Грендвилля, по крайней мере.

И они все знают меня.

Но из-за темноты и большого расстояния я не мог узнать никого конкретно.

Я толкнул Расти плечом. Он повернул голову.

— Видишь кого-нибудь знакомого? — спросил я.

— Не-а.

— Я то… — я дернулся и едва не заорал, когда кто-то шлепнулся на землю рядом со мной. Меня буквально окатило жаром от разгоряченного тела. Рядом с моим ухом раздавалось тяжелое дыхание.

— Я вернулась, — пропыхтело явление.

Я рывком повернул голову в сторону.

Волосы Битси склеились от пота. Ее лицо поблескивало, влага капала с подбородка — и она улыбалась. Лежа рядом со мной, Битси слегка толкнула меня плечом.

— Дерьмо! Вот уж нет, — воскликнул Расти. — Какого черта она здесь делает?

Не обращая на него внимания, я извернулся и посмотрел назад, откуда она пришла. Слим нигде не было.

— Где Слим? — спросил я.

— Сидит в машине.

— Почему ты не с ней?

— Она сказала, что мне можно.

— Слим сказала, что тебе можно пойти с нами? — переспросил я.

— Ага.

— Она ни за что не разрешила бы, — сказал Расти.

— А вот и разрешила.

Черта с два, подумал я. И спросил:

— Как тебе удалось от нее убежать?

Битси улыбнулась еще шире. От этого мне стало немного жутковато.

— Я просто сказала, что мне очень надо пописать. Так что ей пришлось отпустить мою руку, и тогда я убежала.

— Слим могла бы с легкостью тебя поймать, — сказал Расти.

— Она поймала. Она порвала мне платье, и я поранилась. Тогда она меня отпустила и сказала, что ей очень жаль, что так получилось.

Это было вполне похоже на Слим.

— А я стала плакать, и сказала, что очень-очень хочу пойти посмотреть представление Цирка Вампиров, потому что все мне обещали, но она сказала, что мне нельзя, потому что кто-нибудь может мне навредить, но я сказала, что мне плевать. Но она все равно хотела заставить меня пойти с ней. Она подняла меня с земли, и я старалась вырваться, но она меня не отпускала, так что я назвала ее нехорошим словом, и она меня отпустила.

— И как же ты ее назвала? — спросил я.

— Никак, — пробормотала Битси.

— Как?

— Грязной шлюхой, — почти совсем беззвучно прошептала Битси.

— Ты назвала Слим шлюхой?

— Да, — проскулила она.

В те дни едва ли от кого-то можно было услышать слово на «п». По крайней мере, мне не приходилось. «Шлюха» было худшим словом, каким можно было назвать девушку, и такое тоже редко случалось. Сейчас оно стало самым обычным, его можно услышать в повседневной речи, в юмористических выступлениях — где угодно. Но тогда все было иначе. Тогда это было плохое, жестокое слово. Назвать девушку «шлюхой» было самым мерзким, что только можно придумать.

Я почувствовал комок в горле — и почти непреодолимое желание ударить Битси по лицу.

— Зачем ты ее так назвала? — спросил я.

— Хотела, чтобы она меня отпустила.

— Она всегда была твоим хорошим другом.

— Я хотела, чтобы она меня отпустила, — упрямо, с некоторой злостью в голосе повторила Битси.

— Это по-настоящему отвратительная выходка, — сказал я.

— Я знаю. Мне очень стыдно, — тихонько сказала она.

— Вот так отмочила, толстуха, — прокомментировал Расти.

— Что произошло после того, как ты обозвала Слим? — спросил я.

— Она меня отпустила. И сказала: «Раз ты так хочешь идти с Дуайтом — катись. И черт с тобой, вот что». И она отдала мне билет. Я сказала ей: «Спасибо», — но она сказала: «Иди на хуй».

— Ну конечно, — пробормотал Расти.

— А вот и сказала!

Я никогда не слышал, чтобы Слим употребляла подобные словечки. Я сомневался, что она именно так ответила Битси. Но маленькая сучка назвала ее грязной шлюхой, так что, может быть, Слим просто ответила ей по чину.

— Что произошло потом? — спросил я. — После того, как она это сказала?

— Ничего. Я пошла вас искать.

— А куда пошла Слим?

— Не знаю. Обратно в машину?

Я молча посмотрел на Битси. К счастью, света было недостаточно, чтобы она могла разобрать выражение моего лица. Повернувшись к Расти, я сказал:

— Мне надо найти Слим.

— Ну нет. Слушай, чего уж.

— Ты не можешь… — заныла Битси.

— Поспорим? — сказал я, посмотрев на нее.

— Ты пропустишь представление, — сказал Расти.

— К черту представление!

— Дуааайт, — принялась скулить Битси.

Я поднялся с земли на четвереньки. Но когда я уже собирался отползти в сторону, Битси обеими руками вцепилась мне в правое предплечье.

— Отпусти, — сказал я, стараясь не повышать голос.

— Останься. Ты должен остаться.

— Битси, отпусти немедленно!

— Нет!

Я вывернул руку из ее объятий и развернулся на месте. Только я собирался подняться, чтобы идти в лес, как Битси зацепилась рукой за задний карман моих джинсов.

— А как же Ли? — спросила она.

Я остановился.

— Ты же хотел найти Ли, правда?

— Точно, — присоединился к ней Расти. — Ты же оставил ей записку, и все такое. Ты не можешь просто взять и не прийти на представление.

Битси подергала меня за карман джинсов и сказала:

— Слим просто пошла в машину. Ей не нужна твоя помощь.

Глава 47

Я обернулся и посмотрел на Битси. Она стояла на коленях, левой рукой придерживая платье, а правой уцепившись за мои джинсы. Позади нее по полю двигались несколько машин, чтобы занять подходящие места для стоянки.

Кажется, никто не замечал нашего присутствия.

— Убери руку из моего кармана, — сказал я.

Она убрала руку и прошептала:

— Не ходи. Пожалуйста.

— Расти, это тебе так не терпится посмотреть представление. Почему бы вам с Битси не пойти вперед? Поищите Ли. Если найдете, держитесь вместе. Я схожу проверить, все ли в порядке со Слим.

— С ней все хорошо, — настаивала Битси.

— Я буду в этом уверен, когда увижу ее.

— А к черту, — внезапно заявил Расти. — Я не пойду на вампирское представление с сестрой. Я иду с тобой.

— Нет, — заныла Битси. — Да не думайте вы про Слим. Давайте лучше посмотрим представление.

— Забудь, — сказал Расти.

Вскоре мы уже ползли по лесу прочь от поля Янкса и Странствующего Цирка Вампиров.

Здорово, подумал я. Теперь никто не увидит представления.

Нам с самого начала не стоило пытаться на него попасть. Эта затея была одной большой глупостью, и весь день мы попадали из неприятности в неприятность только из-за этого глупого представления.

Я был рад, что мы не попадем на него.

Оказавшись на безопасном расстоянии от поля Янкса, мы поднялись на ноги. Я пошел впереди, осторожно двигаясь через темный лес. Битси держалась прямо позади меня, Расти шел за ней.

— Погоди минутку, — сказал Расти.

Я остановился и повернулся к нему.

Битси тоже.

— Да, здесь сойдет, — сказал Расти.

— Сойдет для чего? — спросил я.

— Вот для чего, — он прыгнул вперед, одной рукой схватил Битси за перед платья, а второй ударил ее в живот. Звук был такой, будто он ударил по куску сырого мяса. Воздух вырвался из ее легких со свистом, и Битси начала заваливаться на бок.

— Вот тебе! — выкрикнул Расти, ударив ее снова.

— Расти!

— Не лезь.

Прежде, чем я смог вмешаться, он нанес еще несколько быстрых ударов ей в живот. Потом отпустил ворот платья и отступил. Битси упала на колени, согнулась пополам и заскулила, пытаясь вдохнуть. Ее голова почти касалась земли.

— Господи, Расти, — пробормотал я.

— Она сама напросилась.

— Боже.

— Она напросилась, она буквально весь день напрашивалась. Не стоило ей лезть к нам.

— Зачем же было так.

— Да, да, — он зашел Битси за спину, схватил ее за волосы и потянул. Взвизгнув, она кое-как встала на ноги. Я едва мог разглядеть их с Расти в темноте, но я видел, что платье Битси снова порвалось и свисало с одного плеча. Ее кожа казалась светло-серой, а сосок на груди — черным пятном.

— Хочешь ей приложить? — спросил Расти.

— Вот уж нет. Ты совсем сдурел?

— Да ладно. Она назвала Слим грязной шлюхой. И ты ей это простишь?

— Я не стану ее бить.

— Трусишка.

— Оставь ее в покое!

— Ага. Как только она оставит в покое нас, — он дернул ее за волосы. Битси крякнула и встала на цыпочки. Пододвинув губы к самому ее уху, Расти сказал:

— Теперь ты уберешься?

— Не-а.

— Поспорим?

— Расти, — сказал я.

— Да все нормально. Сейчас она вернется в машину. Правда, Битси?

— Нет.

— А вот и вернешься.

— А вот и нет.

— Ты не пойдешь с нами.

— А вот и пойду.

— Даю тебе последний шанс, — сказал Расти. Повернув ее лицом в направлении Третьего шоссе, он отпустил ее волосы и толкнул в спину. Битси проковыляла несколько шагов и упала на четвереньки.

— Пошла вон!

Какое-то время Битси стояла на четвереньках, ее голова безвольно свисала. Потом она рывками поднялась на ноги и снова повернулась к нам.

— Я не вижу, чтобы ты уходила, — сказал Расти.

— Дуааайт, — и хотя она только произнесла мое имя, звучало оно так, будто она говорила: «Почему ты позволяешь ему так со мной обращаться?»

— Тебе лучше вернуться в машину, — сказал я.

— Но я хочу… пойти с вами.

— Это не безопасно. Вот почему Слим решила остаться.

— Но ты-то идешь.

— Мы — парни, это совсем другое дело.

— А теперь уноси свою жирную задницу отсюда, — сказал Расти, — иначе тебе хорошенько достанется.

Она медленно покачала головой.

— Ну все, — пробормотал Расти, направляясь к ней.

— Дуайт!

— Уходи, — сказал я.

— Нет, — она подняла руку и указала на Расти. — Не вздумай! — пригрозила она. — Я все расскажу.

— Последние слова осужденного, — откликнулся он.

— Дуайт!

Я просто стоял и ни во что не вмешивался. Она сама была виновата. Мы сказали ей уйти. Говорили и говорили. Предупреждали. Так что не сдвинулся с места. Меня немного мутило оттого, что я просто стоял и смотрел. Но она сама напросилась. И, кроме всего прочего, она назвала Слим грязной шлюхой.

Когда Расти закончил свою «воспитательную работу», Битси осталась лежать на земле, хрипло дыша и всхлипывая.

Он стоял над ней, тяжело переводя дух.

— Добавить еще?

Она не ответила. Наверное, не могла. Он развернулся и пошел ко мне.

— Пошли отсюда.

Бок о бок мы направились к полю Янкса. Я пару раз оглянулся. Первый — Битси все еще была распростерта на земле. В следующий раз она уже поднялась на четвереньки и смотрела нам вслед.

— Не уходите, не оставляйте меня здееесь, — заскулила она.

Остановившись на мгновение, я крикнул:

— Иди в машину.

— Я хочу пойти с вами!

— Нет.

— Но Дуаааайт!

Я торопливо пошел вперед, стараясь нагнать Расти.

— Дуааайт, не бросай меня! Пожааалуйста.

— Заткнись! — выкрикнул я через плечо. Прозвучало похоже на Расти.

— Сучка, — пробормотал Расти.

Я ударил его по руке.

— ААЙ! — он отшатнулся в сторону, прижав ладонь к тому месту, куда я попал. — Зачем ты это сделал?

— Просто захотелось, — сказал я.

— Черт.

— Гад.

— Но мы же от нее избавились, разве нет?

— Не надо было ее так бить.

— Я сделал то, что было нужно.

— Теперь у тебя будут настоящие неприятности. И у меня тоже.

— А и к черту. Она сама напросилась, и я ей всыпал.

— Вот после этого она точно все расскажет.

— И пусть. В этом-то она мастер. Но знаешь что? Никто уже не может нас запереть на сегодня. К тому времени, как она наябедничает, мы уже посмотрим представление Вампирского цирка — без нее.

Когда мы подошли к полю Янкса, мне показалось, что оно не так ярко освещено, как раньше. Я нырнул за дерево и осторожно выглянул. За те несколько минут, что нас не было, на поле собралось столько машин, что места почти не оставалось. Вскоре место на поле закончится, грунтовая дорога будет забита чуть ли не до самого шоссе. Прямо как в ночь боксерского матча, устроенного Фаргусом Дурджем.

— Пошли уже, — сказал Расти, выходя из-за деревьев.

— Погоди.

Он не стал останавливаться.

По близости, похоже, никого не было, так что я пошел за ним следом, и мы стали пробираться среди припаркованных автомобилей. Они были оставлены вплотную друг к другу. Пригибаясь, чтобы нас никто не заметил, мы не могли видеть, куда именно идем. Я просто следовал за Расти по узкому темному лабиринту, у нас под ногами скрипел гравий и битое стекло.

Когда мы подобрались к какому-то пикапу, я задумался, не машина ли это Ли. Автомобиль был какого-то темного цвета, может быть и красного. Но когда я пробирался мимо открытого окна водительской дверцы, на меня пахнуло сигаретным духом.

Ли не курила. И салон ее машины всегда пах так же хорошо, как она сама.

Позади пикапа, перегораживая нам путь, стоял фургон Фольксваген. Нам пришлось свернуть влево и перепрыгнуть через несколько бамперов, прежде чем мы сумели выбраться в следующий прямой проход.

Скорчившись за очередным автомобилем, Расти оглянулся на меня:

— Ну, теперь мы точно вне опасности.

— Что?

— Битси ни за что нас не найти. Как бы она ни старалась.

— Думаешь, она попытается?

— От этой тупой говнюхи можно всего ожидать, — он тихонько усмехнулся и двинулся вперед.

То и дело мы находили очередной пикап. Но ни один не был похож на автомобиль Ли. Что означало, что ее машины не было на поле. Мы до сих пор не сумели найти даже тот красный пикап, который проехал мимо нас в лесу. Мы могли видеть только то, что находилось впереди нас и немного — по бокам.

Где-то на полпути мы наткнулись на старый большой черный Кадиллак.

Глава 48

Припаркованный сразу позади какого-то похожего на коробку грузовичка автомобиль застал нас врасплох. Он внезапно оказался прямо перед нами, так близко, что мы могли коснуться его бампера.

Расти, должно быть, заметил его на мгновение раньше меня, вскрикнул и рухнул на колени. Сначала я не понял, в чем дело, и решил, что нас кто-то заметил. Затем увидел фигурку на капоте и почувствовал, будто меня кто-то ударил под дых.

Я шлепнулся на землю рядом с Расти.

— Это та машина? — прошипел он.

— Угу.

— Уверен?

— Вполне.

— Там кто-нибудь есть?

— Не знаю.

Расти застонал.

— А что, если они там, внутри?

— У тебя нож с собой? — спрашивая это, я сунул руку в карман своих джинсов и обхватил рукоятку складного ножа, который дала мне Слим.

Расти вытянул свой нож из-за спины, выправив его из-под висящего подола рубашки.

Трясущимися руками я раскрыл свой нож.

— Они, скорее всего, уже на стадионе, — прошептал я.

— Будем надеяться.

Я поднял голову. На ветровом стекле Кадиллака не было отблесков. Софиты над стадионом давали достаточно света, чтобы я мог хорошо разглядеть салон автомобиля.

Если бы я увидел близнецов, глядящих на меня изнутри, я бы, наверное, умер на месте. Или, по меньшей мене, намочил бы джинсы. Я испустил вздох облегчения.

— Все в порядке, — прошептал я Расти. — Их здесь нет.

Расти поглядел сам и прошептал:

— Слава богу.

Мы продолжили путь, прокравшись между Кадиллаком и «универсалом», припаркованным рядом с ним.

Внезапно меня посетила мысль, которая наполнила меня ужасом. Ужасом и волнением.

— Расти, погоди.

Он обернулся ко мне.

— Что?

— Как думаешь, это и правда их машина? — прошептал я.

— Должна быть.

— Ага. Слушай. Я собираюсь заглянуть в нее. Может быть, мы сумеем узнать, кто они такие.

— А как же представление?

— Да к черту представление. Кроме того, оно начнется еще не скоро. Подожди здесь, — я переложил нож в левую руку, а правую протянул к ручке дверцы Кадиллака.

— Ты с ума сошел?

— Тссс. Посматривай по сторонам. Кричи, если кто-нибудь появится.

Дверца была не заперта, и я открыл ее. Свет в салоне не зажегся. Мне в нос ударила вонь сигарет. Я забрался в машину, чувствуя, как у меня под ногами перекатывается и хрустит мусор. Судя по всему, на полу под сиденьем скопилась куча хлама. Журналы или карты, пакеты, обертки от еды, может быть, какие-то небольшие коробки — ничего точнее я не мог разглядеть в темноте.

Я уселся на переднем пассажирском сидении и открыл бардачок. Он был полон: несколько сигаретных пачек, спички, карты, салфетки, резиновые перчатки вроде тех, которые моя мама надевала, когда мыла посуду.

Резиновые перчатки.

Я продолжил поиски, рассматривая бумаги в надежде отыскать документы на машину. Ничего подобного мне найти не удалось. Потом я обнаружил нож для колки льда с деревянной ручкой.[65]

— Черт, — пробормотал я.

— Что там? — спросил Расти из-за дверцы.

— Нож для льда.

— Давай уйдем отсюда, — сказал Расти.

Я положил нож Слим обратно в карман и, прихватив нож для льда, выполз из машины. Прикрыв дверцу, я продемонстрировал находку Расти.

— Ужас, — сказал он.

— Угу.

— Оставишь его себе?

— Не знаю.

— Это наверняка именно они.

— О да.

— Узнал, кто они такие?

Я помотал головой.

— Там наверняка есть что-то, где написаны их имена, но… там столько мусора. И слишком темно, чтобы что-то разобрать. Может быть, если мы возьмем все с собой.

— Вот уж нет.

— Да уж, для этого нам понадобился бы здоровый мешок.

— Давай просто уйдем отсюда, — сказал Расти.

— Погоди.

— Что еще?

— Мы можем сделать так, чтобы они отсюда никуда не делись. И машина, и все, что в ней, — я ухмыльнулся. — Может быть, и они тоже. Близнецы.

— Как?

Вместо объяснения, я подкрался к правому переднему колесу и воткнул нож для льда в бок шины. Металлическое жало с легкостью прошло сквозь резину. Я вдавил стержень, затем выдернул его. Воздух с шипением вырвался наружу.

— Отлично, — проворчал Расти.

Обойдя Кадиллак спереди, я глянул туда, где должен был быть номерной знак, но его не было. Подняв капот, я сунул голову внутрь и натыкал дыр во всех шлангах, которые только смог разглядеть. Вытащил пробку радиатора и швырнул ее в темноту. Потом осторожно закрыл капот.

Подобравшись к левому переднему колесу, я проткнул на нем шину, потом поспешил к задней части машины, и сделал то же с левым колесом там.

Сзади тоже не обнаружилось номерного знака.

Я проткнул заднюю правую шину. Подняв глаза, я увидел, то Расти наблюдает за мной, качая головой.

— Теперь-то мы можем пойти на представление? — спросил он.

— Думаю, да, — я протер нож для льда подолом рубашки, чтобы стереть с рукоятки свои отпечатки, а потом закинул его под Кадиллак.

Мы отправились дальше.

Расти по-прежнему шел впереди, а я посматривал по сторонам в поисках пикапа Ли. Мы двигались достаточно быстро, и некоторое время все шло отлично. Но когда мы крались мимо Фольксвагена, я заметил какое-то движение на водительском сидении. Не разглядев толком, что это было, я выкрикнул:

— Осторожно!

Не понимая, в чем проблема, Расти остановился и развернулся на месте, чтобы посмотреть на меня. В какой-то момент его лицо оказалось как раз перед открытым окном.

— Нет! Только не.

Но он, к счастью, продолжил разворот. Так что собачьи зубы вцепились не ему в лицо, а всего лишь в плечо, прокусив рубашку насквозь. Закричав от боли, он дернулся в сторону.

Собака, повиснув на нем, вылетела из окна. Кажется, это был белый пудель. Их обычно зовут «игрушечными».[66] Он и правда был похож на игрушку, на крошечного плюшевого пуделя. Но рычал он как самая настоящая собака.

Расти крутился на месте, пытаясь стряхнуть с себя висящего на нем пса.

— Сними его! Сними его!

Я попытался ухватить пса, но Расти вертелся слишком быстро. В конце концов пудель ослабил хватку, отлетел в сторону и ударился о закрытую дверцу Шеви, припаркованную рядом с Фольксвагеном. Тявкнув от боли, собака отскочила от дверцы и упала рядом с ногой Расти, который попытался ее пнуть, но промахнулся.

Пытаясь спрятаться от нас, пудель забрался под Шеви. И спустя полсекунды закричал.

Если собаки могут кричать, то пудель именно кричал — так, будто под машиной его поджидал безымянный ужас.

Короткий вопль — и тишина.

Мы с Расти уставились друг на друга. Он приоткрыл рот, держа в правой руке нож Слим, а левой зажимал рану.

Мы ничего не говорили, просто смотрели друг на друга.

Из-под Шеви больше не доносилось ни звука.

Расти внезапно развернулся и бросился прочь. Я побежал за ним. Мы свернули направо, перелезли через бампер очередного автомобиля и побежали по узкому коридору, образованному припаркованными машинами.

В конце концов, Расти перепрыгнул через борт старого серого пикапа. Я не стал запрыгивать внутрь и остановился, опираясь на автомобиль рукой, переводя дыхание. Расти распластался в кузове пикапа, зажимая укушенную руку, и тяжело сопел.

Мы оба слишком задыхались, чтобы разговаривать.

С того места, где я стоял, было видно, что мы уже пересекли большую часть поля Янкса. Между нами и ларьком «ПИВО — ЗАКУСКИ — СУВЕНИРЫ» оставался всего один ряд автомобилей.

Ларек был открыт, большая ставня, закрывавшая до этого все окно, была поднята вверх. Внутреннее пространство было ярко освещено. Внутри за стойкой стоял Джулиан Страйкер в поблескивающей черной рубашке — очевидно, он продавал билеты на представление. Около двадцати человек стояли в очереди перед ларьком. Я узнал примерно половину из них.

Но я не заметил никаких близнецов.

Ли тоже не было в очереди. Но зачем бы ей было ждать? У нее-то уже был билет. Она могла быть уже на стадионе.

Или мертвая, в кузове катафалка.

«А где сейчас катафалк?» — внезапно задумался я.

Катафалка Странствующего цирка Вампиров, большого черного фургона и автобуса нигде не было видно. Может быть, их перегнали на другую сторону поля, за ряды скамеек.

Обычно я мог запросто увидеть, что находится за рядами скамеек. Правда, обычно скамьи были пустыми. Но не этой ночью.

Очередь за билетами, кажется, не становилась короче, хотя в ней появилось несколько новых людей. Несколько человек входили на стадион. Другие только шли к очереди со стороны грунтовой дороги, где они, видимо, оставили свои машины.

— Эй, — позвал Расти.

Я посмотрел на него. Он по-прежнему лежал за спине, зажимая рану на руке, но теперь он немного согнул колени.

— Что за черт тут происходит? — спросил он.

— Страйкер продает билеты…

— Собака, что с собакой?

— Сегодня тяжелый день для собак, — сказал я.

— Что с ней случилось?

— Откуда же мне знать? Как твоя рука?

— А как ты думаешь? — он отнял руку от раны. Рукав рубашки, потемневший от крови, прилип к коже.

— Тебе придется сделать укол от бешенства, — сказал я.

— А, черт. Не напоминай.

— И нам лучше не пытаться попасть на представление Цирка Вампиров.

— Почему?

— Тебе туда нельзя идти, вот так вот истекая кровью. Кровь привлечет вампиров как приманка — акул. Ты сам так сказал.

— Я?

— Сегодня утром — Слим.

— А, ну… К черту. Я не собираюсь пропустить представление, — он согнул колени, сел и снял рубашку. — Просто невероятно, — пробормотал он, глядя на свою руку. — Чертова псина.

Я кивнул, но он не смотрел на меня, слишком занятый разглядыванием дыр на своей руке.

— Они что, — ворчал он, — сговорились, или что?

Я пожал плечами.

— Думаю, просто совпадение.

— Твой отец разбился из-за какой-то гребаной псины!

— Ну, да.

— Уже не говоря о том одноглазом сокровище.

Когда он это сказал, я представил себе, как Страйкер и его люди закалывают собаку копьями. «Кстати, а где его люди?» — задумался я.

Осмотревшись, я заметил пару людей возле входа на стадион — они проверяли билеты. Остальных я не увидел. Только эти двое и Страйкер.

Расти промокнул ранки свернутой рубашкой.

Только сегодня утром мы занимались порезами Слим, спрятавшись на крыше ларька от нападения другой собаки.

Странно.

И если бы еще одна собака не бросилась под папину машину, все этим вечером шло по-другому. И многого не случилось бы вовсе.

Включая то, что произошло между Слим и мной.

Как все-таки странно, подумал я.

— Как насчет поддержки? — спросил Расти.

Я несколько раз хлопнул в ладоши.

— Ха-ха.

Я забрался в кузов пикапа и сел рядом с ним. Перекинув мне окровавленную рубашку, Расти попросил:

— Сделай мне перевязку, ладно?

— Из рубашки?

— А почему бы и нет? Она все равно испорчена.

— Сегодня просто день испорченных рубашек.

Он нахмурился.

— Чертовски странный день.

— И не говори.

Я посмотрел на рану. Зубы пуделя оставили два изогнутых ряда отверстий на внешней стороне руки, несколькими дюймами ниже плеча. Основное кровотечение уже остановилось, но ранки все еще понемногу сочились. Я оторвал длинную полосу от рубашки и обернул ее вокруг руки Расти. Еще одним лоскутом я закрепил ее на месте.

— Ну вот, так сойдет, — объявил я.

— Спасибочки.[67]

Я посмотрел в сторону ларька. Страйкер по-прежнему стоял у прилавка, но очередь перед ним сократилась до трех человек. Еще несколько пробирались по полю от дороги.

— Ты точно уверен, что хочешь туда попасть? — спросил я.

Как будто были какие-то сомнения.

— Ты что, издеваешься? — сказал он.

— И как мы попадем внутрь?

— У нас же есть билеты. Почему бы нам не войти точно так же, как всем остальным?

— Нам нет восемнадцати.

— ХЗ, — сказал он. Сейчас вряд ли кто-то сейчас подразумевает то же самое под этими буквами. Прежде же даже такой человек как Расти не всегда решался сказать напрямую слова «хуй забей».

Глава 49

Расти перегнулся через край кузова и посмотрел на землю. Я знал, почему. Он думал о пуделе и гадал, что с ним случилось, и не может ли то же самое случиться с ним.

Я думал о том же.

— Что бы это ни было, — сказал я, — думаю, оно уже наелось.

— Вот уж не знаю. Эта собачка была очень маленькой.

— Предлагаешь остаться здесь и слушать представление Цирка Вампиров?

Он зарычал и спрыгнул вниз. Я спустился следом. По-прежнему пригибаясь, мы пробрались между двумя автомобилями. После них ряды машин заканчивались, и нам незачем больше было прятаться. Мы выпрямились и пошли к стадиону.

Справа от нас люди все еще выстраивались в очередь за билетами. Некоторые еще только подходили. Страйкер казался полностью поглощенным своей работой за стойкой. Я хотел бы следить за ним все время, чтобы убедиться в том, что он не смотрит в нашу сторону, но мне приходилось смотреть под ноги.

В отсветах софитов стадиона земля казалась бледно-серой. На ней поблескивали осколки стекла, камни и кочки отбрасывали черные тени, а ямы превратились в темные кляксы. Я искал взглядом тварей, которые здесь водились. Но вместо них видел окурки сигарет, раздавленную пачку «Лаки Страйк», сплющенную пивную банку, грязную белую кроссовку.

Кроссовка Слим?

Может быть, это ее Расти кидал в одноглазого пса. Я хотел было подобрать ее, но она выглядела так, будто по ней проехала машина. И неизвестно, что еще с ней произошло за целый день — может, внутрь забрался паук. И, когда я протяну руку, он прыгнет на меня. Кроме того, какой толк Слим от одной кроссовки?

Если Расти и увидел ботинок, он не узнал его или не подал виду. Он продолжал идти как ни в чем ни бывало.

Я ускорил шаг и догнал его.

Прямо перед нами мужчина и женщина готовились предъявить свои билеты проверяющим. Протягивая билеты одетому в черное члену труппы, мужчина слегка повернулся.

Расти толкнул меня локтем, чуть наклонился в мою сторону и прошептал:

— Это же Хирн.

И точно, мужчина перед нами был мистером Хирном, учителем истории из нашей школы. Женщины, что была рядом с ним, я не знал, но предположил, что это его жена. Хотя я не учился у мистера Хирна, я видел его в школе и знал, кто он такой. А он наверняка знал нас.

Все здесь знали всех.

Он нас еще не заметил, но…

То, что мне доведется увидеть кого-то из нашего города, не было для меня удивительным открытием. Это было неизбежно. Но до этого момента эта неизбежность была чем-то отдаленным и теоретическим. Теперь она стала реальностью.

Неизбежной реальностью.

Даже если большинство зрителей приехали, например, из Кларксбурга или Бикстона — со всего округа — все равно вокруг нас найдется масса людей из Грендвилля, которые узнают нас и расскажут всем о том, что видели.

Нам грозят такие неприятности!

Я замер на месте. Но когда я протянул руку, чтобы остановить Расти, он уже отдавал билеты женщине из труппы.

Она была сухощавой и бледной, с прямыми черными волосами до плеч. Как и все другие участники Странствующего Цирка Вампиров, она носила переливающуюся черную рубашку, а вместе с ней — серые кожаные штаны. Ее губы были ярко-красными.

Глядя на Расти, она ухмыльнулась и сказала:

— А ты — большой мальчик.

Он кивнул.

Она провела кончиком пальца по его голой груди, отчего он поежился и глуповато ухмыльнулся в ответ.

— Но, готова поспорить, тебе еще нет восемнадцати.

— Есть, конечно.

Она повернулась ко мне.

— А ты, — по-прежнему ухмыляясь, она покачала головой. — Простите, мальчики, но наше представление только для взрослых.

Слава тебе, господи, подумал я.

Кивнув, я собрался развернуться и пойти прочь.

— Мистер Страйкер нам разрешил, — сказал Расти.

Ее ухмылка пропала. Повернувшись к своему товарищу, проверявшему билеты, она сказала:

— Я сейчас вернусь, — после чего направилась к ларьку, поманив нас за собой: — Идите со мной, мальчики.

Расти двинулся за ней. Я положил руку ему на плечо. Его кожа была горячей и влажной. Он кинул на меня сердитый взгляд через плечо, но не остановился.

Я попытался было заговорить, но у меня неожиданно перехватило дыхание. Наконец я выдавил:

— Нам не обязательно идти на представление. Если это проблема.

Расти бросил на меня убийственный взгляд.

— Если вам разрешил мистер Страйкер, — сказала женщина, — то я не возражаю. Это его правила.

Настала очередь Расти ухмыляться.

Теперь я бросил на него негодующий взгляд. Неужели он не понял, что нас ведут к Страйкеру? Он что, забыл о том, что рассказывала нам Слим? Или его просто не волновало, что этот человек заколол копьем одноглазого пса, подобрал его и засунул в катафалк?

Я посмотрел в сторону припаркованных машин.

Если я попытаюсь убежать, станут ли меня преследовать?

Наверное, нет. Вокруг же столько народа. Но беда в том, что Расти может не побежать следом.

Он действительно хотел посмотреть это представление.

Так что я остался рядом с ним. Женщина подошла к боковой двери ларька и постучала в нее костяшками пальцев. Через секунду дверь распахнулась, и Страйкер появился в проеме, окруженный светом, лившимся изнутри ларька. Он нахмурился, видимо, раздраженный тем, что его отвлекают.

— Вивиан? — обратился он к нашей проводнице.

— Прошу прощения за беспокойство, мистер Страйкер, но эти парни утверждают, что получили от вас разрешение присутствовать сегодня на представлении, — сказала женщина и отступила в сторону.

Страйкер окинул взглядом Расти с ног до головы и покачал головой с выражением легкой неприязни на лице. Потом он увидел меня, и его густые черные брови взлетели вверх.

— А, это ты.

Я кивнул. Мое сердце колотилось, и больше всего мне хотелось развернуться и бежать что есть сил подальше отсюда. Но я просто замер на месте.

— А где остальные? — спросил Страйкер.

Я уставился на него, пытаясь справиться с дыханием.

— Прелестная миссис Томпсон и ваша отчаянная подруга?

У меня внутри все оборвалось.

— Они скоро придут, сэр, — сказал Расти. — Нам пришлось оставить машину достаточно далеко отсюда, и они отправили нас вперед занять места для них.

— Понятно, — сказал Страйкер. И то, как он улыбался.

Он все знает, подумал я. Знает, что все это ложь, что Ли не придет, потому что он уже побывал в ее доме, и знает лучше нас, где она теперь.

Глядя ему в глаза, я подумал: «Что ты сделал с Ли?»

Улыбаясь мне в ответ, он как будто говорил: «Тебе правда так хочется узнать?»

Не переставая улыбаться, он обратился к Вивиан:

— Мы сделаем исключение для двух моих друзей. Убедись, что им достанутся удобные места, хорошо?

— Да, сэр, — ответила Вивиан.

— И побудь с ними, пока не подойдут их друзья.

Она кивнула.

— Наслаждайтесь представлением, мальчики, — сказал Страйкер, закрывая дверь.

— Идите со мной, — сказала Вивиан.

Когда мы шли за ней, Расти одарил меня улыбкой. Очень самодовольной, как будто только благодаря ему нам удалось попасть на представление.

В каком-то смысле он был прав.

Мне хотелось его ударить.

— На этот раз ты превзошел самого себя.

— Эй, мы же попадем на представление.

— Ну да, конечно.

— Валерия, мы уже идем!

Неужели он не понимал, что мы были пленниками? Что Страйкер знал, что Слим видела, как они убили собаку? Ее должны были заметить, иначе почему Страйкер назвал ее «отчаянной подругой»? И неужели до него не дошло, что Страйкер все-таки побывал в доме Ли, что она не приедет сегодня?

Что, если он убил ее?

У меня перед глазами возникла картина: Ли, голая, на четвереньках, и Страйкер, поднимающий копье.

Нет, подумал я. С ней все в порядке. С ней обязательно все в порядке. Может быть, она в плену, но мы сумеем ее освободить. Может быть, она сейчас связана в автобусе, или.

— Ох ты, — пробормотал Расти.

Мы прошли следом за Вивиан мимо второго контролера на освещенное пространство. Из-за шума казалось, что мы попали на футбольный стадион. Пусть и очень маленький. Я шел рядом с Расти, опустив голову в надежде, что на нас не обратят внимания.

Наверное, это можно назвать принципом устрицы: я их не вижу, значит, и они меня не видят.

Конечно же, я понимал, как это глупо. Даже на ближайших скамьях, мимо которых мы проходили, наверняка было с десяток жителей Грендвилля, которые смотрят на нас. Наверняка показывают на нас друг другу. «Смотри-ка, разве это не сынок Томпсонов? И Расти Симмонс с ним. Что они здесь делают? Им что, никто не сказал, что это представление с ограничением „только для взрослых“? Готов поспорить, что их РОДИТЕЛИ не знают, что они здесь!»

Пару дней мама и папа только об этом и будут слышать от всех жителей города.

Меня накажут. Хуже того, это будет ужасно унизительно. Мои родители всегда доверяли мне. Я частенько нарушал установленные ими правила, но очень редко попадался.

На этот раз я попался по-крупному. Все раскроется. Ну, может, и не все, но многое.

Я уже слышал, как мой отец говорит: «Я по-настоящему разочарован, Дуайт».

А мама добавляет: «Подумать только! Воспользоваться случаем, пока твой отец в больнице?»

А Ли кричит: «ДУАЙТ! РАСТИ! СЮДА!»

Голос Ли был реальностью.

Я закрутил головой из стороны в сторону, вглядываясь в лица зрителей. Так много знакомых. Соседи, продавцы из магазина, учителя, друзья моих родителей.

— ДУАЙТ! ЭЙ, ДУАЙТ! Я ЗДЕСЬ!

На этот раз я сумел определить, откуда доносился голос.

Где-то на полпути до самых верхних скамеек, размахивая руками над головой, стояла Ли.

Глава 50

— Вот же черт, — сказал Расти.

Я сам не мог поверить глазам. Но женщина наверху действительно была Ли. Поняв, что мы ее заметили, она опустила одну руку, и поманила нас другой, сияя улыбкой.

Я так рад был видеть ее живой и невредимой, что мои глаза наполнились слезами.

Расти постучал Вивиан по плечу, и она оглянулась на нас.

— Наши друзья уже пришли, — сказал Расти.

Вивиан нахмурилась, не понимая.

— Там, наверху, — указал Расти.

Она посмотрела туда.

— Блондинка в синей рубашке.

Кивая, Ли с улыбкой похлопала себя по груди, как будто говоря: «Да, это я. Я их сопровождающий взрослый».

— Это ваша подруга? — спросила Вивиан.

— Ага, — сказал Расти.

— Это она, — встрял я.

— Мне казалось, что с ней должна быть еще девочка.

— Она, наверное, куда-то отошла, — сказал Расти. — Это моя сестра. Настоящая заноза в заднице.

Недостающей девушкой, конечно же, была Слим, а не его сестра. Эта перемена была лишь частью обычной для Расти лжи, но меня она разозлила. Может быть, потому, что мне не хотелось вспоминать про Битси. А может, из-за того, что мне хотелось, чтобы Слим была с нами. Она сама решила остаться в машине, напомнил я себе. Она вообще не очень-то хотела идти на это вампирское представление.

Но мне хотелось, чтобы она смотрела представление, сидя рядом со мной.

Слим с одной стороны, Ли — с другой.

— Ладно, ребята, — сказала Вивиан. — Идите.

Мы поблагодарили ее, после чего она развернулась и пошла прочь.

Видимо, я ошибался насчет того, что мы стали пленниками.

Я много в чем ошибался.

Мы с Расти взбежали по ступенькам до нужного уровня, и, поравнявшись с Ли, начали пробираться к ней вдоль скамьи. Уже сидевшие здесь люди поджимали ноги и откидывали головы. Несколько раз кто-то окликал меня: «Привет, Дуайт», «Здравствуйте, молодой человек» и так далее. Я улыбался, кивал, приветствовал некоторых из них по именам.

На два ряда выше нас сидела Долли Десмонд, диспетчер. Она не стала с нами здороваться, просто окинула нас с Расти взглядом.

Мы точно вляпались в большие неприятности, подумал я.

Но внезапно это перестало меня беспокоить. По крайней мере, не сильно. Наказание от родителей за то, что я ходил на представление Странствующего Цирка Вампиров, не казалось мне больше таким уж страшным. Подумаешь! Оно не стоило того, чтобы беспокоиться теперь, когда нашлась Ли.

Она расстелила на скамье свернутое одеяло так, что ткань закрыла где-то шесть футов сиденья. Ли сидела посередине, слева от нее лежала сумочка. Та самая, из коричневой кожи, что я видел в ее кухне.

Та самая, в которую заглядывала Слим.

Я прошел мимо Ли, слегка коснувшись ее колен, и сел на одеяло справа от нее.

Расти устроился слева.

Ли выглядела просто отлично. Она собрала свои длинные светлые волосы в хвостик на затылке, и без косметики выглядела лет на девятнадцать. На ней была синяя батистовая рубашка, белые шорты и белые кроссовки. У рубашки не было рукавов и она была такой короткой, что едва доставала Ли до талии. Верхние несколько пуговиц были расстегнуты. Шорты были очень короткими и обтягивающими. Кроссовки выглядели совершенно новыми, и Ли не надела под них носки.

Она внимательно наблюдала за мной, пока я рассматривал ее.

— Я тоже рада тебя видеть, — наконец сказала она с улыбкой. Потом повернула голову: — И тебя, Расти.

— Спасибо, миссис Томпсон.

— Я вас везде искала, ребята. Думала, что вы окажетесь на месте раньше меня.

— Мы шли пешком от шоссе, — объяснил я.

— Чтобы не искать место для парковки здесь?

Я кивнул.

— Не удивительно, что я добралась первой, — сказала Ли. Снова повернувшись к Расти, она поинтересовалась: — Что случилось с твоей рукой?

— А, ничего страшного. Какой-то мелкий злобный пудель решил попробовать меня на вкус.

— Тебя укусила собака?

— Ага. Когда мы проходили мимо припаркованных машин.

— Та же собака, что гоняла вас сегодня утром?

— Не-а. Другая.

— Сегодня неудачный день для собак, — заметил я.

— Вот уж точно, — сказал Ли. — Тебе надо будет сходить к врачу, Расти. Возможно, тебе понадобится сделать какие-нибудь прививки.

— От бешенства, — сказал я.

— Да знаю я, — с отвращением на лице протянул Расти.

— А ты-то как? — спросил я у Ли.

— Со мной все в порядке, — судя по ее голосу, с ней не произошло ничего необычного. — А где Слим?

— Осталась в машине.

— Почему?

— Просто… не захотела идти. Где ты была? Мы заходили к тебе, но.

— Да, я нашла вашу записку, — кивнув, сказала Ли.

— Мы боялись, что с тобой что-то случилось, — мне удалось спокойно произнести почти всю фразу, но к концу мне на глаза опять навернулись слезы.

— О, боже мой, — пробормотала Ли. Она наклонилась ко мне и приобняла за плечи. — Со мной все было в порядке, дорогой. Я просто вышла ненадолго, вот и все. Я не думала, что вы придете так рано.

— А Дуайт уже напридумывал, что тебя похитили и убили, — с ехидцей в голосе сказал Расти.

Не доверяя своему голосу, я только кивнул.

— Пикап стоял у дома, — пояснил Расти, — и сумочка была в доме.

— Я думал… что тебя украл Страйкер.

— О господи, — она погладила меня по спине. — Простите. Я просто спустилась к реке, вот и все. Сегодня такая прекрасная, ветреная ночь. Я решила немного посидеть на пирсе, сделала себе коктейль.

— Ох, — сказал я. Я же собирался поискать ее и там. — Но сетка на задней двери была заперта.

— На задней двери? Правда? — Ли нахмурилась и пожала плечами. — Наверное, я вышла через переднюю дверь. — Подумав несколько секунд, она кивнула: — Да, точно. Я вышла на переднее крыльцо и сидела там несколько минут, и только потом решила сходить к реке.

— Ну вот, — сказал Расти и усмехнулся.

Ли похлопала меня по спине.

— Мне ужасно жаль, что так получилось. Я даже не думала.

— Ничего, — сказал я. — Мы сами хороши. Не надо было приходить так рано.

Кстати, а почему мы решили заявиться к Ли так рано? Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить. Потом я сказал:

— Мы беспокоились за тебя. Поэтому решили не дожидаться половины одиннадцатого. Я боялся, что Страйкер попытается что-нибудь.

— Потому что я дала ему чек?

И кое из-за чего другого. Но, в конце концов, оказалось, что это Битси, а не Страйкер была виновата в том, что происходило. Я решил не вдаваться в подробности и не объяснять всего Ли.

— Думаю, в основном из-за чека, — сказал я.

— Я все время расплачиваюсь чеками, — заметила Ли.

— Но Страйкер такой… жуткий.

— Ну, не знаю, — слегка улыбнувшись, сказала она.

— Еще какой!

— Довольно мерзкий тип, — убежденно заявил Расти.

— И он… ты ему понравилась.

— Это не так уж ужасно. Думаю, он не продал бы нам билеты, если бы я ему не понравилась.

— Ты понимаешь, о чем я.

— Дуайт считает, что он на вас запал.

— Так и есть! — сказал я.

— Ну, может и так, — сказала Ли с несколько ошарашенным видом, — но он ничего такого не пытался сделать. Я даже не разговаривала с ним после того, как мы уехали с поля вместе с тобой.

Я недоуменно уставился на нее.

— А он не разговаривал со мной. Я видела, что он продает билеты, когда шла сюда, но он был занят, так что я не стала его беспокоить. А он не беспокоил меня. Я не думаю даже, что он меня заметил. Я решила, что он, наверное, уже впустил вас. Так почему Слим не захотела пойти с вами?

— А у нее месячные, — объявил Расти.

Я не поверил своим ушам. Больше всего в тот момент мне хотелось его убить.

— Начались совершенно внезапно, пока мы ехали сюда.

— Расти! — воскликнул я.

Он наклонился вперед, чтобы взглянуть на меня мимо Ли.

— Да ладно, приятель. Я уверен, что Ли знает, о чем речь.

— Может быть, Слим нужно… что-нибудь? — спросила Ли. При этом она выглядела немного растерянной.

— В смысле, тампон или что-то?

Ли кивнула.

— Не. У нее валялось несколько, в бардачке. Она сходила в лес, и все сделала. А мы с Дуайтом ждали в машине, чтобы ее не смущать.

Если бы Слим его сейчас слышала, мне не пришлось бы убивать Расти самому — она сделала бы это первой.

— И где же она теперь?

— В машине, ждет, когда мы вернемся.

Ли нахмурилась и посмотрела на меня. Видимо, она не до конца верила рассказу Расти.

Я пожал плечами.

Она растерянно посмотрела на Расти.

— Нельзя прийти на вампирское представление, когда у тебя месячные, — сказал Расти таким тоном, как будто ему приходилось объяснять что-то настолько очевидное.

Ли посмотрела на него как на ненормального.

— А?

— Вампирское представление? Месячные? Кровь! Доходит?

— Ты, наверное, издеваешься, — сказала Ли.

— Я не посмел бы так шутить, — торжественно произнес Расти, поднимая правую руку.

— Господи Иисусе, — пробормотала Ли.

Расти выпучил глаза:

— У вас сейчас не такой период, а?

Ли сумела выдавить смешок:

— Как будто я стану обсуждать это с тобой.

— Ну, если такой.

— ДАМЫ И ГОСПОДА, ПОЖАЛУЙСТА, УДЕЛИТЕ МНЕ ЧУТОЧКУ ВАШЕГО ВНИМАНИЯ!

Глава 51

Хотя звук в громкоговорителях был сильно искажен треском и шипением, я узнал голос. Это был Джулиан Страйкер.

Первый раз с тех пор, как я вошел на стадион, я обратил взгляд на арену. Страйкер стоял на верху некоего прямоугольного предмета, похожего на гигантскую полотняную палатку. Она была где-то десяти футов высотой, около двадцати — в длину и ширину, и занимала практически всю площадку. Ветер теребил полотняные стенки, которые издавали звук, напомнивший мне шелест парусов на реке.

Длинные черные волосы Страйкера развевались, наполовину расстегнутая черная рубашка переливалась в свете софитов. Кожаные штаны казались облитыми маслом. Он держал в руке микрофон и медленно поворачивался вокруг своей оси, как инспектор арены в цирке. Когда он двигался, микрофон улавливал позванивание его шпор.

— ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ПРЕДСТАВЛЕНИЕ СТРАНСТВУЮЩЕГО ЦИРКА ВАМПИРОВ!

Несколько человек вежливо зааплодировали.

— МЕНЯ ЗОВУТ ДЖУЛИАН СТРАЙКЕР. Я — ВЛАДЕЛЕЦ ЦИРКА И ЦЕРЕМОНИЙМЕЙСТЕР СЕГОДНЯШНЕЙ ФЕЕРИИ.[68]

Ли повернулась ко мне и произнесла с усмешкой:

— Феерии!

— ЭТОЙ НОЧЬЮ ВЫ УСЛАДИТЕ СВОЙ ВЗОР ВИДОМ ЕДИНСТВЕННОГО В МИРЕ ВАМПИРА В НЕВОЛЕ. ПРЯМОГО ПОТОМКА САМОГО ГРАФА ДРАКУЛЫ. ВЕЛИКОЛЕПНОЙ И СМЕРТОНОСНОЙ ВАЛЕРИИ!

Аплодисменты стали громче, из сопровождал шепот предвкушения и хихиканье.

Страйкер поднял руку, требуя тишины.

Когда публика успокоилась, он продолжил:

— ЕЩЕ НЕ ТАК ДАВНО ВАЛЕРИЯ РЫСКАЛА ПО ДИКИМ СКЛОНАМ АЛЬП ТРАНСИЛЬВАНИИ, ПО НОЧАМ НАПАДАЯ НА КРЕСТЬЯН, ВОНЗАЯ КОГТИ ИМ В ГЛОТКИ И ВЫСАСЫВАЯ КРОВЬ ИЗ ИХ ТЕЛ. ЖИВЯ НА СВОЕМ РАНЧО В АРИЗОНЕ, Я И НЕ ПОДОЗРЕВАЛ ОБ ЭТИХ СТРАШНЫХ, БЕЗБОЖНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЯХ. ДО ТЕХ ПОР, ПОКА МЕНЯ НЕ ДОСТИГЛА ВЕСТЬ О ТОМ, ЧТО МОЙ СОБСТВЕННЫЙ ДЯДЯ И ВСЯ ЕГО СЕМЬЯ БЫЛИ ЖЕСТОКО УБИТЫ В ИХ ДОМЕ НЕПОДАЛЕКУ ОТ БУДАПЕШТА. УЗНАВ ОБ ЭТОМ, Я ПРЕДПРИНЯЛ ЭКСПЕДИЦИЮ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОТДАТЬ ИХ УБИЙЦУ В РУКИ ПРАВОСУДИЯ.

ТРИ ДОЛГИХ ГОДА Я И МОИ СПУТНИКИ РАЗЫСКИВАЛИ ВАМПИРА, СУЩЕСТВО, КОТОРОЕ МЕСТНЫЕ КРЕСТЬЯНЕ НАЗЫВАЛИ ВАЛЕРИЕЙ. СЛЕДУЯ ЗА ВЕСТЯМИ О ЕЕ НОВЫХ ЗЛОДЕЯНИЯХ, МЫ ПОДБИРАЛИСЬ К НЕЙ ВСЕ БЛИЖЕ. В КОНЦЕ КОНЦОВ, МЫ СУМЕЛИ ОБНАРУЖИТЬ ЕЕ УБЕЖИЩЕ В ГОРАХ. ВОЙДЯ В НЕГО ПРИ СВЕТЕ ДНЯ, МЫ НАШЛИ ВАЛЕРИЮ СПЯЩЕЙ — КАК БУДТО МЕРТВОЙ — В ГРОБУ.

И ХОТЯ Я НАМЕРЕВАЛСЯ ПРЕДАТЬ ЕЕ СМЕРТИ, Я БЫЛ НАСТОЛЬКО ОЧАРОВАН ЕЕ КРАСОТОЙ, ЧТО НЕ НАШЕЛ В СЕБЕ СИЛ ИСПОЛНИТЬ ЭТО УЖАСНОЕ ДЕЯНИЕ. И ВСЕ ЖЕ, ВАЛЕРИЮ НУЖНО БЫЛО ОСТАНОВИТЬ. Я НЕ МОГ ПОЗВОЛИТЬ ЕЙ И ДАЛЬШЕ СЕЯТЬ СМЕРТЬ. И ТОГДА, ПРИБЕГНУВ К ПОМОЩИ МУДРЕЦА, ИСКУШЕННОГО В ИСКУССТВЕ МЕСМЕРИЗМА, Я СУМЕЛ ПОЛУЧИТЬ КОНТРОЛЬ НАД РАЗУМОМ ВАЛЕРИИ И СДЕЛАЛ ЕЕ ПОКОРНОЙ СВОЕЙ ВОЛЕ.

ПОСЛЕ ЭТОГО Я ПЕРЕВЕЗ ЕЕ ИЗ РОДНОЙ ТРАНСИЛЬВАНИИ В МОЮ СТРАНУ. НАШУ СТРАНУ, МОЮ И ВАШУ, В АМЕРИКУ.

Почти все, сидевшие на скамьях — добрые патриоты — зааплодировали и одобрительно заулюлюкали.

Когда шум затих, Страйкер продолжил речь:

— К СОЖАЛЕНИЮ, ИЗ-ЗА ЕЕ КРОВОЖАДНОСТИ, ВАЛЕРИИ НЕТ МЕСТА И В НАШИХ ЗЕМЛЯХ. КАК ВЕЧНЫЙ ЖИД,[69] ОНА ОБРЕЧЕНА ВЕЧНО ПРОДОЛЖАТЬ СВОЙ ПУТЬ, НИКОГДА НЕ ОСТАНАВЛИВАЯСЬ, ЧТОБЫ ОТДОХНУТЬ, НИКОГДА НЕ НАХОДЯ ПРИСТАНИЩА. И СЕГОДНЯ МЫ НАХОДИМСЯ ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ ВО ВРЕМЯ НАШЕГО КРАТКОГО ОТДЫХА ПРЕДСТАВИТЬ ВАМ, МИЛОСТИВЫЕ ГОСПОДА, ШАНС УВИДЕТЬ НАСТОЯЩЕГО ВАМПИРА. УВИДЕТЬ ЕЕ — И МНОГОЕ ДРУГОЕ!

Когда он умолк, я услышал перешептывания среди зрителей.

Потом Страйкер закончил свою речь:

— ДАМЫ И ГОСПОДА, Я НЕ СТАНУ ЗАСТАВЛЯТЬ ВАС ЖДАТЬ НИ СЕКУНДЫ ДОЛЬШЕ. УЗРИТЕ ЕЕ! ЕДИНСТВЕННЫЙ НА СВЕТЕ ВАМПИР В НЕВОЛЕ! ПРЕЛЕСТНАЯ! СМЕРТОНОСНАЯ! НЕОТРАЗИМАЯ СОБЛАЗНИТЕЛЬНИЦА ИЗ ТРАНСИЛЬВАНИИ! ВАЛЕРИЯ!

Он вскинул руки, и толпа разразилась приветственными криками. Пока мы хлопали и вопили, несколько членов труппы в черных рубашках выбежали на арену. Только тогда я заметил, что с полотняных боков свешивались веревки, три с ближайшей к нам стороны, и еще три (как я предположил) с противоположной.

Каждый из появившихся на сцене людей ухватился за одну из веревок. Я заметил Вивиан, державшую веревку в центре на нашей стороне. Она и ее товарищи стали отступать и потянули веревки за собой. Поднявшись с земли, они натянулись над тканью, растянувшись во все стороны от тех мест, где они были закреплены наверху.

Страйкер резко опустил руки. Это было сигналом.

Вивиан и остальные резко дернули веревки.

— ВАЛЕРИЯ! — выкрикнул Страйкер.

Ткань, скрывавшая предмет, на котором он стоял, с треском и хлопаньем упала на землю.

Страйкер стоял на верху стальной клетки, потолок и стены которой состояли из толстых прутьев, как в тюрьме. Вся конструкция была на пару футов приподнята над землей на бетонных блоках. Пол состоял, кажется, из таких же прутьев, поверх которых было настелено дерево. Что бы там ни было внизу, поверх был насыпан слой земли где-то в фут толщиной.

Почти точно в центре стоял простой деревянный гроб, закрытый крышкой.

Я отвел глаза от клетки и оглядел толпу. Все взгляды были прикованы к гробу.

Какое-то время был слышен только шум ветра среди деревьев вокруг поля Янкса.

Уперев руки в бедра, Страйкер взглянул вниз сквозь прутья.

— ВАЛЕРИЯ! — снова выкрикнул он. — ВОССТАНЬ!

Крышка гроба отлетела в сторону, как будто от мощного пинка изнутри. От неожиданности я даже подпрыгнул. Многие зрители вздрогнули или резко вдохнули. Несколько человек вскрикнули. Пару раз перевернувшись в воздухе, крышка ударилась о дно клетки. Вверх взлетел столб пыли.

Очень медленно, как будто во сне, Валерия села в гробу.

Сначала я видел только ее профиль. Затем, все так же медленно, она повернула голову в сторону. Казалось, она изучает зрителей на скамьях напротив нас. В это время я смотрел на ее густые черные волосы, свободно распущенные по плечам.

Затем Валерия повернула голову в нашу сторону.

Люди вокруг меня перешептывались и восхищенно вздыхали.

Расти даже застонал.

Сказать, что Валерия была красива — то же самое, что назвать гору Рашмор[70] симпатичной скульптурой. Расти однозначно выиграл наш спор. Слим придется обрить мне голову.

Валерия снова обратилась лицом вперед.

Она сидела абсолютно неподвижно. Зрители замерли в полной тишине.

— Валерия, восстань, — тихо и настойчиво велел Страйкер с крыши клетки.

Валерия скользнула вперед и поднялась на ноги с изяществом балерины. Она была, наверное, около шести футов ростом. Распахнув плащ как крылья летучей мыши, она начала поворачиваться.

Когда она оказалась лицом к нам, я увидел, что было под плащом: что-то вроде лифчика из ярко-красной блестящей кожи, очень короткая юбка из того же материала и красные кожаные сапоги. Из-за края гроба я видел только их отвороты, которые доходили Валерии почти до колен.

Вокруг меня люди тихо переговаривались. Я услышал, как Расти произнес: «Нихрена себе!»

Я и сам мог бы сказать то же самое. Я не знаю, что сказал сам — не знаю даже, произнес ли что-либо. Я просто ошеломленно пялился на Валерию.

На ее поразительное, прекрасное лицо.

На глубокое декольте.

На великолепные полушария ее обтянутых кожей грудей.

На плоский живот, изгиб ее бедер и гладкие стройные ноги.

Потом я видел ее только в профиль. Потом — только спину: широко распахнутый плащ и вороново-черные волосы.

Завершив полный оборот, Валерия опустила руки и обернула плащ вокруг своего тела. Когда она двинулась к ногам гроба, я услышал звон шпор, и взглянул наверх, на Страйкера. Он стоял неподвижно, глядя вниз на Валерию.

Она вышла из гроба, и я увидел, что к ее алым сапогам прикреплены шпоры. Замерев на месте, Валерия смотрела в одну точку прямо перед собой.

Страйкер поднял микрофон к губам:

— ДАМЫ И ГОСПОДА, ВАЛЕРИЯ БЫЛА ЗАПЕРТА В ГРОБУ ПОСЛЕ НАШЕГО ПОСЛЕДНЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ, НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ НАЗАД, — он сделал паузу, и закончил: — И ОНА ГОЛОДНА.

В толпе забормотали.

Ли посмотрела на меня и ухмыльнулась.

— ОНА ЖАЖДЕТ КРОВИ.

Раздался смех, приветственные крики и аплодисменты.

Страйкер поднял руки, требуя тишины.

Когда все успокоились, он объявил:

— СТРАНСТВУЮЩИЙ ЦИРК ВАМПИРОВ — НЕ ПРОСТО ПРЕДСТАВЛЕНИЕ, СОЗДАННОЕ ДЛЯ ВАШЕГО РАЗВЛЕЧЕНИЯ И НАЗИДАНИЯ, ДАМЫ И ГОСПОДА. ЭТО ТАК ЖЕ СПОСОБ ПРОДЛИТЬ ЖИЗНЬ ВАЛЕРИИ.

ДО ТОГО, КАК ОНА БЫЛА ПОЙМАНА, ВАЛЕРИЯ ОХОТИЛАСЬ ПО НОЧАМ, НАПАДАЯ НА СЛУЧАЙНЫЕ ЖЕРТВЫ, ВЫПИВАЛА ИХ КРОВЬ ДОСУХА — ЗАБИРАЯ ИХ ЖИЗНИ. ТЕПЕРЬ ОНА БОЛЬШЕ НЕ УБИВАЕТ. ТЕПЕРЬ, В ХОДЕ КАЖДОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ, ОНА ПОЛУЧАЕТ ПИТАНИЕ НЕ ИЗ ОДНОГО ИСТОЧНИКА, НО ИЗ МНОГИХ — ОТ ДОБРОВОЛЬЦЕВ ИЗ ЗРИТЕЛЕЙ!

Люди на скамьях начали вовсю хлопать, свистеть и выкрикивать что-то подбадривающее. Когда шум поутих, Страйкер продолжил:

— МЫ РЕШИЛИ УСТРАИВАТЬ СОСТЯЗАНИЕ, ДАМЫ И ГОСПОДА. СОСТЯЗАНИЕ В СИЛЕ, ХРАБРОСТИ И ВЫНОСЛИВОСТИ. ДОБРОВОЛЬЦЫ ИЗ ЗРИТЕЛЕЙ СМОГУТ ВОЙТИ В КЛЕТКУ ВАЛЕРИИ. ПО ОДНОМУ, РАЗУМЕЕТСЯ. И ПО ОЧЕРЕДИ ОНА СТАНЕТ ПИТЬ ИХ КРОВЬ — НО, ВОЗМОЖНО, И НЕТ. ХОТЯ ОНА И ОБЛАДАЕТ НЕВЕРОЯТНОЙ СИЛОЙ И ПОДВИЖНОСТЬЮ, ЕЕ ПРОТИВНИКИ ПОРОЙ СПОСОБНЫ ДАТЬ ЕЙ ДОСТОЙНЫЙ ОТПОР.

ПРОДЕРЖИТЕСЬ ВСЕГО ПЯТЬ МИНУТ… НЕ ДАЙТЕ ВАЛЕРИИ ВЫПИТЬ НИ КАПЛИ ВАШЕЙ КРОВИ ВСЕГО КАКИХ-ТО ПЯТЬ МИНУТ — И ВЫ ВЫИГРАЕТЕ ПЯТЬСОТ ДОЛЛАРОВ. ПЯТЬ СОТЕН ДОЛЛАРОВ НАЛИЧНЫМИ, ДАМЫ И ГОСПОДА! ПОЛТЫСЯЧИ ДОЛЛАРОВ!

— В смысле, нам с ней драться, что ли? — выкрикнул кто-то в противоположной стороны стадиона.

— ТОЛЬКО ЕСЛИ ВЫ ВЫЗОВЕТЕСЬ ДОБРОВОЛЬЦЕМ, СЭР. НО ЭТО НЕ СОВСЕМ ТО, ЧТО Я ИМЕЛ В ВИДУ. ВАЛЕРИЯ ОЧЕНЬ ГОЛОДНА. ОНА НАПАДЕТ НА ЛЮБОГО, КТО ОКАЖЕТСЯ В ЕЕ КЛЕТКЕ — ТАК ВЕЛИКА ЕЕ ЖАЖДА. ЛЮБОЙ, КТО БРОСИТ ЕЙ ВЫЗОВ, ВЫНУЖДЕН БУДЕТ ОТЧАЯННО ОБОРОНЯТЬСЯ. ИЛИ ВЫНУЖДЕНА. ЖЕНЩИНЫ ТАКЖЕ МОГУТ — И ЭТО ОСОБО ПООЩРЯЕТСЯ — БРОСИТЬ ВЫЗОВ ВАЛЕРИИ, — он усмехнулся, что прозвучало крайне фальшиво, потом сказал в микрофон: — НА ПЯТЬСОТ БАКСОВ МОЖНО КУПИТЬ КУЧУ ПРОДУКТОВ, А, ДАМЫ?

Кто-то — на этот раз женщина — выкрикнул из толпы:

— Не достаточно, чтобы за это умереть!

— ПРОТИВНИКИ ВАЛЕРИИ РЕДКО ПОГИБАЮТ, МЭМ. ОНА ЗНАЕТ, КОГДА СЛЕДУЕТ ОСТАНОВИТЬСЯ. ОКАЗАТЬСЯ В РУКАХ ВАЛЕРИИ НЕ ОПАСНЕЕ, ЧЕМ ПОЖЕРТВОВАТЬ ПИНТУ КРОВИ КРАСНОМУ КРЕСТУ — НО ГОРАЗДО ПРИЯТНЕЕ.

В толпе засмеялись. Мужской голос выкрикнул: «Идет!». Другой проорал: «По мне, звучит классно!», кто-то еще: «Я участвую!».

— ПРЕЖДЕ ЧЕМ Я НАЧНУ ВЫЗЫВАТЬ ДОБРОВОЛЬЦЕВ, — предупредил Джулиан, — Я ДОЛЖЕН ПРЕДУПРЕДИТЬ, ЧТО ТЕ, КТО БРОСИТ ВЫЗОВ ВАЛЕРИИ, МОГУТ ПОЛУЧИТЬ ТРАВМЫ. ЗА ПРОШЛЫЕ ГОДЫ НЕКОТОРЫЕ НЕ СМОГЛИ ВЫЖИТЬ ПОСЛЕ ПОЛУЧЕННЫХ РАН.

Ли наклонилась ко мне, коснувшись меня плечом, и прошептала:

— Они умерли.

Я кивнул.

— ВАЛЕРИЯ ОЧЕНЬ СИЛЬНА. ХОТЯ Я И ПОДЧИНИЛ ЕЕ В КАКОЙ-ТО МЕРЕ, ОНА ОСТАЕТСЯ ВАМПИРОМ И КРАЙНЕ ОПАСНА. МНЕ ПРИДЕТСЯ ПРОСИТЬ КАЖДОГО ДОБРОВОЛЬЦА ПОДПИСАТЬ ЗАЯВЛЕНИЕ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ВОЙДЕТ В КЛЕТКУ — ЧТОБЫ ОСВОБОДИТЬ НАС ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ЛЮБОЕ НЕСЧАСТЬЕ, ЧТО МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ С НИМ ВО ВРЕМЯ ПОЕДИНКА.

Он взглянул вниз сквозь прутья на Валерию. Она по-прежнему стояла неподвижно возле своего гроба, глядя прямо перед собой.

— ВАЛЕРИЯ, ТЫ ГОЛОДНА?

Она распахнула плащ, широко развела руки, как будто хотела объять всю ночь, и зарычала.

— ДОРОГИЕ ЗРИТЕЛИ, ЕСТЬ ЛИ СРЕДИ ВАС ДОБРОВОЛЬЦЫ?

Глава 52

Добровольцы были.

Там и сям на всех трибунах поднялось около двенадцати или пятнадцати человек. Те, кто были поскромнее или повежливее, подняли руки, как дети в школе. Другие размахивали обеими руками над головой. Двое или трое к тому же кричали и свистели. Хотя я не мог разглядеть всех, кто вызвался — я не видел тех, кто находился позади меня — все они, кажется, были мужчинами.

У всех были товарищи среди зрителей, которые подбадривали их криками.

Страйкер со своего насеста наверху клетки указал на кого-то с нашей стороны стадиона и объявил:

— ВЫ, СЭР!

Мужчина выбросил вверх сжатые кулаки, как будто уже победил. Я не видел его прежде. Под приветственные крики толпы он боком пробрался сквозь ряд, достиг ряда ступеней между скамьями и сбежал вниз к арене.

На нем были клетчатая рубашка, синие джинсы и рабочие ботинки.

Одежда сидела на нем отлично. Он выглядел красивым и мощным. Волосы, остриженные «под бокс», были зачесаны наверх, так что получился треугольник жесткой щетины. Я решил, что он, наверное, работает где-нибудь на стройке.

Но, спустившись вниз, он поднял вверх обе руки и выкрикнул: «Semper Fi!»[71]

Морпех!

В те времена, практически у всех отцы воевали во Второй Мировой или в Корее, все знали о местах вроде Гуадалканала, Таравы, Иводзимы и Чосинского водохранилища.[72] Для большинства из нас морские пехотинцы были героями. Они внушали благоговейный трепет. Некоторым внушают до сих пор.

Осознав, что первым добровольцем стал «кожаный загривок»,[73] я, кажется, пробормотал: «Ничего себе.»

Зрители просто сходили с ума, свистя и вопя во всю мочь.

Морпех снял рубашку. Его кожа была покрыта ровным темным загаром, а посмотрев на его мускулатуру, парни вроде меня навечно зарекались снимать футболку.

Я обернулся к Ли. Она слегка наклонилась вперед, глядя вниз на добровольца. Она, должно быть, заметила движение моей головы, обернулась, улыбнулась и сказала:

— Вот это будет зрелище!

— Морпех, — сказал я.

— Кто-нибудь его раньше видел? — тоже слегка наклонившись вперед, спросил Расти.

— Я — нет, — ответил я.

Ли покачала головой.

— Хорошо, что я не гомик, — сказал Расти. — А то я бы в него влюбился.

Ли шлепнула его по ноге, но не слишком сильно.

Внизу на арене к добровольцу подошла Вивиан с планшетом. Она взяла его рубашку, что-то сказала и передала планшет. Он подписал и отдал его обратно.

Когда Вивиан повела морпеха к клетке, Страйкер спрыгнул с крыши. Микрофонный кабель пополз за ним как длинная черная веревка. Когда его сапоги коснулись земли, шпоры зазвенели, затем брякнули еще несколько раз, когда он подошел к добровольцу.

— КАК ВАС ЗОВУТ? — сказал Страйкер в микрофон.

— УОЛЛАС, СЭР.

Вивиан провела кончиками ногтей по его спине. Мужчина поежился и улыбнулся.

Зрители засмеялись.

— ЧАНС УОЛЛАС, — сказал доброволец.

— ШАНС, ЗНАЧИТ? КАК ДУМАЕТЕ, У ВАС ЕСТЬ ШАНС ПОБЕДИТЬ ВАЛЕРИЮ?

— ДА, СЭР!

Вивиан похлопала его по заду, плотно обтянутому джинсами.

— ТОГДА УДАЧИ, — сказал Страйкер.

— СПАСИБО, СЭР.

Страйкер отошел в сторону и распахнул дверцу клетки.

Валерия продолжала стоять неподвижно у гроба, спиной к двери, завернувшись в свой плащ.

— ДАМЫ И ГОСПОДА! Я ОСТАВЛЮ ЭТУ ДВЕРЬ ОТКРЫТОЙ, ЧТОБЫ ЖЕР… ДОБРОВОЛЕЦ МОГ СПАСТИСЬ, ЕСЛИ ВОЗНИКНЕТ ТАКАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ, — он кивнул Чансу и спросил: — ГОТОВЫ?

— МОЖНО ЗАДАТЬ ВОПРОС, СЭР?

— ВАЛЯЙТЕ.

— КАКИЕ ПРАВИЛА, СЭР?

— У ВАС НЕТ С СОБОЙ ОРУЖИЯ?

— НЕТ, СЭР.

— ТОГДА МОЖЕТЕ ДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТО УГОДНО, ЧТОБЫ НЕ ПОЗВОЛИТЬ ВАЛЕРИИ ВЫПИТЬ ВАШЕЙ КРОВИ. ПРОДЕРЖИТЕСЬ ПЯТЬ МИНУТ — И ПОЛУЧИТЕ ПЯТЬСОТ ДОЛЛАРОВ. ГОТОВЫ?

— ДА, СЭР!

Страйкер взмахнул рукой, приглашая Чанса войти в клетку.

Тот преодолел пару деревянных ступеней и шагнул в дверь.

Страйкер извлек из кармана кожаных штанов хронометр. С моего места я мог разглядеть нечто, похожее на секундомер, вроде того, что всегда висел на шее у нашего школьного учителя физкультуры. И, как у нашего тренера, у Страйкера на шее висел серебристый свисток. Взглянув на секундомер, он крикнул в микрофон:

— ДАМЫ И ГОСПОДА! СОСТЯЗАНИЕ НАЧИНАЕТСЯ!

Чанс двинулся вперед, глядя на Валерию. Он шел медленно, склонившись вперед, разведя руки и согнув колени, как борец, приближающийся к противнику.

Валерия по-прежнему стояла неподвижно спиной к нему.

Один ударом ноги Чанс оттолкнул с дороги гроб. Еще пара шагов — и он оказался прямо позади Валерии и замер.

Зрители наблюдали за ним в полнейшем молчании. Я слышал только шум ветра.

Не знаю, почему, но именно в тот момент меня внезапно посетила мысль о том, что где-то в толпе сейчас сидит та парочка дегенератов, которые пытались похитить Слим — близнецы из Кадиллака. Они могли находиться прямо позади меня… или на скамьях где-то напротив… или где угодно.

Я принялся вглядываться в трибуны, разыскивая их.

И пропустил первый удар Валерии. Когда среди публики раздались восклицания, я тут же посмотрел на клетку.

Чанс был с головы до пояса закрыт темным плащом Валерии. Пока он пытался выбраться из-под ткани, она прохаживалась вдоль клетки, подняв обе руки в торжествующем жесте. Шпоры на ее ногах звенели при каждом движении. Выглядела она потрясающе: черные волосы развевались, кожа казалась позолоченной в свете огней над стадионом, а красный наряд блестел.

Чанс отбросил плащ в сторону. Ветер подхватил его, протащил к противоположному концу клетки и прилепил к прутьям решетки.

Повернувшись к Валерии, Чанс улыбнулся. Потом помотал головой и что-то сказал, но я не мог расслышать, что именно.

Они принялись кружить по клетке.

Думаю, Чанс был бы рад просто кружить вот так все время, что оставалось до окончания отведенных ему пяти минут. Многие зрители тоже согласились бы на это. Если судить по реакции Ли, вид симпатичного морпеха без рубашки радовал взгляд любой женщины. И все до единого мужчины могли бы сидеть здесь и смотреть на Валерию. На нее можно было бы смотреть бесконечно, даже если бы она просто стояла неподвижно. В движении же она была неотразима. То, как двигались под гладкой кожей ее бедер и икр мышцы, то, как она поворачивалась из стороны в сторону, открывая нам разные ракурсы ее грудей, которые колыхались и подрагивали.

Тут было на что посмотреть.

Но еще через пару минут Чанс получил бы пятьсот долларов, если бы она только кружила и красиво выглядела.

Она должна была это понимать.

Мы все это понимали.

Чего она ждет? — гадал я.

Может, она его боится? Кто не боялся бы? Это же морпех, в конце концов.

И тут она напала.

Валерия бросилась прямо на противника, прыгнула, вытянув обе руки.

Зрители затаили дыхание. Некоторые вскрикнули в страхе. Наверное, она знала какое-нибудь дзюдо.

Внезапно Чанс крутнулся, нырнул, поймал Валерию на бедро и отшвырнул ее в сторону. Ее красные сапоги мелькнули в воздухе. В следующее мгновение она ударилась спиной о прутья и рухнула на землю. Вокруг нее поднялась пыль.

Валерия осталась лежать на спине, видимо, оглушенная.

Чанс смотрел на нее несколько секунд, видимо, не понимая, что ему теперь делать. Если бы она была вражеским солдатом, он, наверное, прикончил бы ее. Но она была красивой женщиной. И ему не надо было ее приканчивать. Только не давать ей себя укусить в течение пяти минут.

Зрители, чувствуя, что Валерия проигрывает (и, возможно, опасаясь, что ее поражение положит конец всему представлению), начали подбадривать ее.

— Вдарь ему, Вал!

— Давай, дорогуша, ты сможешь!

— Время тикает! Наподдай этой морской шкуре!

Валерия перекатилась на бок. Но не встала, а свернулась калачиком, как будто у нее болел живот.

Мы все принялись стучать ногами и скандировать: «Вста-вай! Вста-вай!»

Чанс, решив, что он победил, обошел вокруг Валерии, размахивая руками, улыбаясь и кивая зрителям.

И оказался слишком близко к ней.

Одним движением ноги она подсекла его правую ногу. Потеряв равновесие, он вскрикнул от удивления и принялся размахивать руками. Выглядело все так, будто он вот-вот шлепнется на спину. Тем не менее, в последний момент он сумел развернуться, и с криком «Ха!» приземлился на бок.

И тут же откатился в сторону, подальше от Валерии. Но — недостаточно быстро. Она прыгнула ему на спину, обхватив руками его горло и прижав лицо к его шее.

Он испустил вопль удивления и боли.

После этого он просто лежал под ней, не сопротивляясь. Валерия тоже больше не боролась. Она распласталась на его теле, как будто он был ее любовником, а не противником.

Я не видел, что она делает, но догадывался, что происходит.

Страйкер вошел в клетку, микрофонный провод тянулся за ним как хвост.

— И ПОБЕДИТЕЛЕМ СТАНОВИТСЯ. ВАЛЕРИЯ!

Зрители разразились криками, аплодисментами и свистом.

Валерия по-прежнему лежала на спине Чанса, прижав лицо к его шее.

Страйкер нахмурился:

— ВАЛЕРИЯ! ПРЕКРАТИ!

Она не прекратила.

Она прижималась к Чансу так, будто они были одни на всем свете.

— ВАЛЕРИЯ!

Она не обратила на него никакого внимания.

Страйкер подошел ближе, поднял правую ногу и вонзил колесико серебряной шпоры в ее голую спину, прямо над поясом юбки.

Ее голова дернулась. Обернувшись через плечо на Страйкера, Валерия зарычала. Из ее рта текла кровь.

Пока я в ужасе глядел на все это, она повернула голову в другую сторону, чтобы зрители на противоположном конце стадиона тоже могли все хорошенько рассмотреть.

Мертвая тишина.

Никто не говорил, не хлопал — даже не двигался. Ветер, свистевший среди деревьев, теребил черные волосы Валерии.

Поднеся микрофон к губам, Страйкер сказал:

— ВСЕ КОНЧЕНО, ДОРОГАЯ МОЯ. ТЫ ПОБЕДИЛА.

Глава 53

После того, как Валерия сползла со спины морпеха, несколько членов команды Страйкера выбежали на арену, везя каталку. Пока они добирались до клетки, Чанс сумел перевернуться на спину и подняться на ноги.

Зрители принялись аплодировать еще до того, как раздался голос Страйкера:

— ДАВАЙТЕ ПОПРИВЕТСТВУЕМ НАСТОЯЩЕГО БОЙЦА!

Аплодисменты превратились в шквал.

Чанс поднял руку в боевом, но несколько смущенном жесте, как ковбой, который только что слетел со спины браманского буйвола.[74] Шатаясь, он выбрался из клетки и отмахнулся от каталки, несмотря на то, что на правой стороне его шеи красовался укус. Кровь текла по его плечу, груди и спине, но он, видимо, не считал эту рану серьезной. По крайней мере, не достаточно серьезной, чтобы отправляться в больницу — или куда уж собирались доставить его люди с каталкой.

Когда он направился обратно к скамьям, его догнала Вивиан с его рубашкой в руках. Но не отдала ее ему, а взяла за руку и что-то сказала. Чанс кивнул и последовал за ней.

Наверное, чтобы его перевязали.

— ЧАНС УОЛЛАС, ДАМЫ И ГОСПОДА! — объявил Страйкер.

Еще шквал аплодисментов. Чанс снова помахал, потом исчез из вида следом за Вивиан.

— ЧАНС ПРОДЕРЖАЛСЯ ПРОТИВ ВАЛЕРИИ. — Страйкер взглянул на секундомер, — ТРИ МИНУТЫ И СОРОК ВОСЕМЬ СЕКУНД! ПРЕКРАСНЫЙ ОБРАЗЕЦ ХРАБРОСТИ!

Валерия, стоявшая рядом с ним, с помощью влажного полотенца стирала кровь с лица, шеи и груди.

— НО ЭТО БЫЛО ТОЛЬКО НАЧАЛО, ДАМЫ И ГОСПОДА! КРОВЬ ЧАНСА ЛИШЬ РАЗОЖГЛА АППЕТИТ ПРЕКРАСНОЙ — И ГОЛОДНОЙ — ВАЛЕРИИ!

Она бросила полотенце на землю. Один из помощников из команды поспешил поднять его и унести.

— КТО ЖЕЛАЕТ БЫТЬ СЛЕДУЮЩИМ?

Наклонившись вперед, Расти посмотрел на меня мимо Ли.

— Разве это не потрясно? — спросил он.

— Да, здорово, — ответил я и внезапно пожалел, что Слим нет с нами. Ей бы понравилось то, как эта женщина уделала морпеха! Кроме того, мне бы очень хотелось, чтобы она сидела рядом со мной. Ли с одной стороны, Слим — с другой.

Сейчас она, наверное, сидела в Понтиаке и слушала радио, предположил я.

Или слушала Битси. Я буквально увидел, как бедняга сидит на переднем сидении вместе со Слим и, рыдая, рассказывает, как ее братец ее отлупил.

Почему я его не остановил?

Слим наверняка шокирована и возмущена тем, что мы сделали. И она посочувствует Битси, несмотря на то, что она ее обзывала.

— ВЫ! ВОТ ВЫ! ДА, ВЫ.

Громкий, усиленный динамиками голос Страйкера вырвал меня из моих мечтаний и вернул к реальности.

Я увидел, что по скамьям напротив нас пробирается мужчина. Он был костлявым, на его макушке уже образовывалась лысина, на носу красовались очки. Ему не могло быть больше сорока, но он был одет как чудаковатый старикашка, в белую рубашку-поло, клетчатые «бермуды»,[75] носки по колено и мокасины. Спускаясь к арене, он слегка посмеивался и махал толпе.

— Вот уж настоящий победитель, — сказала Ли, и мы с Расти засмеялись.

На арене новый доброволец не стал снимать рубашку и подписал протянутый Вивиан документ. После этого она проводила его наверх по лестнице в клетку.

Страйкер спросил его имя. Неуклюжий человечек низко наклонился к микрофону в его руке и сказал:

— Я — ЧЕСТЕР.

«Вперед, Честер!» — выкрикнул кто-то из толпы.

Ухмыльнувшись, он кивнул и помахал рукой.

— ГОТОВЫ СРАЗИТЬСЯ С ВАЛЕРИЕЙ? — спросил Страйкер.

— НУ… НАВЕРНОЕ… ДА… — он пожал плечами. — ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?

— ЭТИ ПЯТЬСОТ ДОЛЛАРОВ, ПОХОЖЕ, ОЧЕНЬ ВАС ПРИВЛЕКАЮТ.

— ЭТО КАКИЕ-ТО ГРОШИ, — согласился Честер.

Расти наклонился вперед:

— Этот парень — труп.

— НЕ ХОТИТЕ ЛИ ОСТАВИТЬ ОЧКИ МОЕЙ ОЧАРОВАТЕЛЬНОЙ АССИСТЕНТКЕ?

Честер помотал головой и сказал в микрофон:

— Я, ПОЖАЛУЙ, ОСТАВЛЮ ИХ ПРИ СЕБЕ.

Страйкер хотел было забрать микрофон и отойти в сторону, но Честер отобрал его и поднес близко к губам:

— ВАША ДЕВЧОНКА, ВАЛЕРИЯ, ТАКАЯ ХОРОШЕНЬКАЯ, ЧТО ТОЛЬКО ДУРАК СОГЛАСИТСЯ ВОЙТИ В ЭТУ КЛЕТКУ БЕЗ ОЧКОВ.

Этим комментарием он завоевал расположение зрителей. Трибуны разразились смехом и радостными криками.

Я посмотрел на Валерию. Она глядела на Честера без малейшей улыбки.

Зато Страйкер хихикал. Он похлопал Честера по спине и сказал:

— УДАЧИ, МОЙ ДРУГ.

Честер широко улыбнулся и покивал головой.

— ВОПРОСЫ?

— НЕТ. ПРОСТО ПУСТИТЕ МЕНЯ К НЕЙ.

Страйкер вышел из клетки и сбежал по ступеням под звон шпор на своих сапогах. Внизу он извлек свой секундомер.

— ДАМЫ И ГОСПОДА, — объявил он, — СОСТЯЗАНИЕ НАЧИНАЕТСЯ.

Валерия разглядывала Честера, уперев руки в бедра.

Он стоял перед ней, свесив руки по сторонам тела, и рассматривал ее. Он даже не пытался это скрывать, просто пожирал ее глазами, поводя головой вверх и вниз. Через какое-то время он отер рот тыльной стороной ладони.

В толпе раздался нервный смех.

Честер огляделся, ухмыляясь публике. Потом бросил на Валерию плотоядный взгляд, поднял руки на уровень груди и сделал пальцами движение, как будто мял ее грудь.

Это вызвало громкий смех и крики в толпе — и хор неодобрительных возгласов.

С презрительной ухмылкой, Валерия двинулась к нему. Она шла медленно, выгнув спину и разведя руки в стороны, как будто приглашая его потрогать не только воздух.

Он ткнул пальцем себя в грудь, как будто спрашивал: «Я?»

Она кивнула головой.

Он протянул руки вперед, он действительно положил их на красные чашки и сжал их. Потом еще пару раз, повернув голову и гримасничая перед зрителями.

— Готова поспорить, что это подделка, — сказала Ли.

— Что? — переспросил я.

— Его специально посадили в толпу. Это не может быть взаправду.

Расти наклонился вперед:

— Наверняка ты права. Она бы не позволила какому-то парню лапать ее… ее сами-знаете-что.

Ли усмехнулась и покачала головой.

В клетке Честер прекратил кривляться. Он больше не сжимал груди Валерии под кожаным лифчиком, а поглаживал кожу над ними, остававшуюся открытой. Она стояла неподвижно, позволяя ему и это.

Везунчик Честер.

Потом Валерия протянула одну руку и помассировала перед его «бермудов».

Честер разинул рот и выгнул спину.

Не все зрители могли видеть, что именно она делает — только немногие из нас находились на подходящих местах — но половина толпы разразилась криками «Фуууууу!», кое-кто разразился пронзительным свистом, так что у меня зазвенело в ушах.

Честер стоял как будто окаменевший.

Я услышал, как Расти бормочет:

— Черт, вот же черт!

Ли похлопала его по колену и улыбнулась.

У меня пересохло во рту, но я сумел произнести:

— Это наверняка просто представление.

— О да, — сказала Ли.

Я прикинул, столько еще времени оставалось у Честера. Прошла уже по меньшей мере пара минут. Может быть, если он был членом труппы, ему предстояло выиграть?

Валерия расстегнула молнию на его шортах.

— Ну здорово, — проворчала Ли. — Вам не стоит…

Валерия сунула руку в ширинку.

— …на это смотреть.

Реакция публики была смесью радости, тревоги и возбуждения. Среди неодобрительных криков, свиста и аплодисментов раздавались голоса: «Нет!», «Давай, давай!», «Вот так парень!», «Кто-то должен положить конец этому безобразию!» и несколько предложений исключительно непристойного характера.

Но Валерия сделала вовсе не то, что большинство из нас от нее ожидали. Вместо этого она повернула руку вверх и сгребла в кулак штаны Честера: не только верхнюю часть ширинки, но также пояс шортов и пряжку ремня. После этого она оторвала его от земли.

Он завизжал, замахал руками и задергал ногами.

Одной рукой Валерия почти что подкинула его вверх. Только благодаря случайности (или долгим репетициям) его голова минула прутья решетки. Она проскочила в пространство между ними и высунулась сверху клетки. После чего он уперся в прутья плечами.

Отпустив руку, Валерия отскочила в сторону.

Честер пискнул и начал падать. Потом он неожиданно ухватился руками за прутья и подтянул себя обратно верх и заорал:

— Помогите!

Насколько я мог судить, никто не был особенно расстроен его положением. Многие, как я думаю, так же подозревали, что он был подсадной уткой. А некоторые, особенно женщины, посчитали что он получил как раз то, чего и заслуживал.

Когда Валерия подняла обе руки и сдернула с Честера его «бермуды», в толпе раздался нервный смех — и радостные крики. Под шортами на нем были свободные трусы-«боксеры» в красный горошек.

Этот парень определенно был подсадной уткой! Все его выкрутасы были всего лишь представлением.

Я почувствовал странную смесь облегчения и разочарования.

Было ли все это всего лишь представлением?

Скорее всего, решил я.

Потом Валерия сдернула с Честера и трусы. Теперь он был совершенно голым ниже талии.

Она стянула «бермуды» и трусы с его ног и закинула их в дальний конец клетки. Теперь Честер болтался в воздухе в одной рубашке-поло, носках и мокасинах. У него была тощая, бледная задница. Кроме этого, к ужасу и восторгу зрителей, у него был стояк.

Не имело значения, где кто сидел, потому что Честер так дергался и крутился, что все на скамьях имели счастье лицезреть его со всех сторон.

Я внезапно с особой отчетливостью понял, почему организаторы старались держать детей подальше от представления.

И мне стало неудобно, что я смотрю на это в то время, как Ли сидит рядом. И порадовался, что Слим не пошла с нами.

Промежность Честера была как раз на уровне лица Валерии.

Сделав шаг вперед, она открыла рот.

Некоторые люди закричали. Включая Честера. Некоторые выкрикивали «НЕТ!» и «О Господи!», а так же предложения вроде «Откуси его нафиг!».

Я предположил, что пять минут уже почти истекли. Валерии стоило предпринять хоть что-нибудь, или Честер выиграет пятьсот баксов.

Она медленно наклонилась вперед, как будто вот-вот возьмет его член в рот.

Честер взвизгнул: «Нет!» и махнул ногой, врезав ботинком в живот Валерии. Она застонала и отступила, обхватив себя руками. Когда она упала на землю, Честер отпустил руки и спрыгнул вниз.

Отдуваясь, он стоял над ней, у самых ее ног. Валерия лежала на спине, раздвинув ноги и присогнув колени. Честер, судя по всему, смотрел ей под юбку.

Он обернулся и посмотрел на открытую дверь клетки.

Поразмыслил.

Гадал, сколько времени осталось?

А, может быть, уже не беспокоясь о времени — или о пятистах долларах, или вообще о чем-то, кроме того, что лежало прямо перед ним.

Стянув рубашку через голову, он повернулся обратно к Валерии. Отбросил рубашку в сторону. Совершенно голый, если не считать носков и туфлей, он прыгнул на Валерию, вытянув руки вперед, чтобы впиться в ее груди. Он собирался приземлиться прямо между ее колен, в идеальной позиции, чтобы засадить ей, но в последний момент она резко выбросила вверх одну ногу.

В последнее мгновение абсолютной тишины я услышал звон серебряной шпоры.

Потом Честер завопил. Подхваченный правой ногой Валерии, он перелетел через ее тело, перекувырнулся в воздухе и приземлился на спину поперек ее открытого гроба.

От пупка до грудины на его теле зияла широкая рана.

— Ох же черт! — выдохнул Расти.

Ли заморгала, помотала головой и произнесла:

— Может, он и не подсадной.

Валерия погрузила лицо в рану на животе Честера.

Глава 54

Команда в черных рубашках поспешила в клетку и подняла Честера на носилки. Валерия взяла у одного из помощников влажное полотенце и принялась стирать кровь со своего тела.

— ДАВАЙТЕ ПОАПЛОДИРУЕМ ЧЕСТЕРУ, ДАМЫ И ГОСПОДА! НАСТОЯЩИЙ ЗАДИРА!

Позади него Валерия приподняла правую ногу и поставила ее на край гроба. Нагнувшись, она стерла кровь со шпоры. В это время я разглядывать рану на ее спине, нанесенную шпорой Страйкера.

Это была всего лишь царапина.

Она же по-настоящему поранила Честера.

— А КАКИЕ ФИЗИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ! — продолжал Страйкер. — ДУМАЮ, ЗАИНТЕРЕСОВАННЫЕ ДАМЫ БЕЗ ТРУДА СУМЕЮТ НАЙТИ ЕГО В БЛИЖАЙШЕЙ БОЛЬНИЦЕ.

Там и тут зрители спускались с трибун. В основном женщины. С несколькими мужчинами на буксире.

Видимо, они видели достаточно.

Не обращая внимания на этот исход, Страйкер посмотрел на секундомер.

— ЧЕСТЕР ПРОДЕРЖАЛСЯ, В ОБЩЕМ СЧЕТЕ, ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ И СОРОК ТРИ СЕКУНДЫ ВСЕГО КАКИХ-ТО СЕМНАДЦАТЬ СЕКУНД ДО ПОБЕДЫ, ДАМЫ И ГОСПОДА!

Вивиан подошла к нему и склонилась к его уху. Когда она начала говорить, Страйкер опустил микрофон, так что мы не могли слышать, что она сообщала.

— Наверное, нам тоже стоит идти, — сказала Ли.

— Нет, мы не можем! — воскликнул Расти.

— Это все выглядит хуже, чем я ожидала. Не стоит вам на это смотреть. Мне, кстати, тоже.

— Ну пожаалуйста, миссис Томпсон! — заныл Расти.

Она покачала головой.

— Не знаю, о чем я вообще думала, потащив вас на это представление.

— Не так уж все и ужасно, — заявил Расти.

— Этот человек был голым!

— И что? Это же просто парень. В смысле, может, вам было не особенно приятно на это смотреть, но для нас с Дуайтом в этом нет ничего особенного. Мы все время видим подобное в раздевалке после физкультуры. Да, Дуайт?

Я только передернул плечами.

— Вы же не видите, как парней распарывают пополам? — сказала Ли.

— Это же всего лишь представление, миссис Томпсон. Вы же сами так сказали. Готов поспорить, что этот Честер не получил ни царапины. Это все наверняка просто большой обман. Они же все время так делают — всякие фокусники и остальные. Это же просто.

Ли нахмурилась и покачала головой, но я заметил, что она не пыталась подняться с места. Я решил, что она чувствовала себя обязанной увести нас с представления, но сама не очень-то хотела пропускать его окончание.

Я, наконец, решился высказаться:

— Почему бы нам не остаться на еще один поединок, и не посмотреть, как все пойдет?

Ли вздохнула.

— Думаю, мы можем посмотреть еще один.

Переведя взгляд с Расти на меня, она предупредила:

— Но вы, ребята, должны пообещать, что никогда ни словечка не расскажете обо всем этом своим родителям, — и добавила лично для меня: — Или братьям. Если они узнают, что я притащила вас на такое.

— Никогда и ни за что не расскажу, — сказал Расти.

— Я тоже, — сказал я. — обещаю.

— Ну хорошо. Думаю, мы можем остаться еще ненадолго.

Расти радостно улыбнулся и хлопнул в ладоши:

— Вы — лучшая, миссис Томпсон!

— Ну да, ну да.

В это время Вивиан закончила разговаривать со Страйкером, и он поднял микрофон.

— МНЕ ТОЛЬКО ЧТО СООБЩИЛИ, ЧТО ЧЕСТЕРУ ПОНАДОБИТСЯ НАЛОЖИТЬ НЕСКОЛЬКО ШВОВ, НО В ОСТАЛЬНОМ ОН В ПОРЯДКЕ. ДАВАЙТЕ ЕЩЕ РАЗ ПОАПЛОДИРУЕМ ЧЕСТЕРУ!

Из толпы раздались вялые аплодисменты.

— ВОЗМОЖНО, ЕМУ СЛЕДОВАЛО ВСЫПАТЬ ПОСИЛЬНЕЕ.

Этим комментарием Страйкер вызвал смех и согласные выкрики.

— НО МЕЛКОМУ ЗАСРАНЦУ ОСТАВАЛОСЬ КАКИХ-ТО СЕМНАДЦАТЬ СЕКУНД, И ОН ОТПРАВИЛСЯ БЫ ДОМОЙ С ПЯТЬЮ СОТНЯМИ БАКСОВ НАЛИЧНЫМИ В КАРМАНЕ! ОН ПРОДЕРЖАЛСЯ ТАК ДОЛГО. А ЕСЛИ ОН СУМЕЛ ПРОТОРЧАТЬ ТУТ СТОЛЬКО ВРЕМЕНИ — КАЛАМБУР НЕВОЛЬНЫЙ. — смех, крики, аплодисменты, — ЕСЛИ ЧЕСТЕР СМОГ ПРОДЕРЖАТЬСЯ ТАК ДОЛГО, ТО ПОЧЕМУ БЫ НЕ ПОПРОБОВАТЬ И ВАМ? ПРЕВЗОЙТИ ЕГО НА КАКИХ-ТО СЕМНАДЦАТЬ СЕКУНД — И ПОЛУЧИТЬ БОЛЬШОЙ КУШ. НУ ТАК КАК? ЕСТЬ ЛИ СРЕДИ ВАС ДОБРОВОЛЕЦ?

— Я ее уделаю! — закричал кто-то позади меня.

Я узнал голос.

Под крики и аплодисменты зрителей я обернулся и увидел Скотти Дугласа почти на самом верху трибуны. Хоть и вызвавшись участвовать в поединке, он не торопился спускаться. Стоял наверху, окруженный пятью или шестью бандитского вида дружками, включая парочку вызывающе одетых девиц. Ценя стиль более комфорта, все были одеты в черные кожаные куртки, хотя погода стояла жаркая. Я не знал никого из компании, но Скотти узнал без труда.

Несмотря на то, что я не видел его уже довольно давно (он бросил среднюю школу на третий год обучения и переехал в Клемент), от одного его вида у меня в желудке возникло мерзкое ощущение. Примерно такое же, как пару лет назад, когда он и два его приятеля набрели на нас со Слим и Расти на поле Янкса.

Выглядел он примерно так же, как тогда: копна сальных волос на голове, блинные бачки, черная кожаная куртка, белая футболка и синие джинсы. Все та же неприятная ухмылка на лице. Из угла рта свешивается сигарета.

— ТЫ! — возвестил Страйкер. — ТАМ, НАВЕРХУ, В КОЖАНОЙ КУРТКЕ!

Скотти кивнул, подмигнул Страйкеру, после чего повернулся к своим дружкам. Несколько секунд он что-то им говорил — скорее всего, отпускал шуточки по поводу того, что и как он сделает с Валерией. После этого он снял куртку и передал ее одной из девиц. Потом стал проталкиваться вдоль ряда.

С тех пор, как я последний раз его видел, он заполучил шрам на левой щеке. И, кроме того, нарастил фунтов двадцать мышц.

— Господи же Иисусе! — прошептал Расти. — Это тот, кто я думаю?

— Он самый, — подтвердил я.

— Младший сынок Дугласов? — спросила Ли.

— Ага.

— Я была знакома с его старшим братом. Настоящий… козел.

— Видимо, это у них семейное, — сказал я.

Я смотрел, как Скотти спускается с трибуны и выходит на арену. Он больше не хромал, но я готов был поспорить, что у него остался шрам от стрелы Слим.

На нем были мотоциклетные сапоги, как и раньше.

Все еще держа сигарету во рту, он взял у Вивиан планшет и расписался. Потом кинул окурок на землю, взбежал по ступенькам и вошел в клетку.

— МЕНЯ ЗОВУТ СКОТТ ДУГЛАС, — объявил он в микрофон Страйкера. — Я ПРИШЕЛ, ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ МОИ ПЯТЬСОТ БАКСОВ.

Трибуны разразились криками, топотом и аплодисментами. Самый ужасный шум раздавался позади нас. Оглянувшись через плечо, я увидел то, что и ожидал: приятели Скотти повскакали с мест, парочка размахивала руками и вопила, еще трое издавали пронзительный свист, засунув пальцы в рот.

— ДУМАЕШЬ, ЧТО СУМЕЕШЬ ПОБИТЬ РЕКОРД ЧЕСТЕРА? — спросил Страйкер.

— ЕЩЕ КАК, ПРИЯТЕЛЬ.

— НУ, ТОГДА УДАЧИ!

Под звон шпор Страйкер вышел из клетки и сбежал по ступеням. Подняв секундомер, он выкрикнул:

— ДАМЫ И ГОСПОДА! СОСТЯЗАНИЕ НАЧИНАЕТСЯ!

Какое-то время Скотти и Валерия стояли друг напротив друга, изучая противника. Скотти ухмылялся, Валерия разглядывала его слегка прищуренными глазами. Потом они начали кружить как бойцы на ринге.

Толпа умолкла.

Скотти стянул футболку. Держа ее в одной руке, он скрутил ее как полотенце, взмахнул ею перед лицом Валерии и шлепнул ее по голому животу.

Далеко за стадионом небо ярко осветилось, как будто где-то среди темных облаков зажглась гигантская лампочка, полыхнула и мгновенно погасла.

Скотти полоснул футболкой Валерии по лицу. Она вырвала ткань у него из рук, и ветер отнес ее в сторону.

В ночи раздался раскат грома.

А вот и гроза, подумал я. Весь день небо было затянуто тучами, а воздух был тяжелым, горячим и влажным. Теперь же собиралась гроза — как раз вовремя, чтобы сорвать представление.

Она еще не началась, сказал я себе.

Кроме того, Ли все равно собиралась увести нас отсюда, как только Валерия покончит со Скотти.

Наверное.

В то время, пока я беспокоился по поводу грозы, Скотти вытянул из джинсов широкий ремень. Теперь он раскручивал его вместо футболки, щелкая им по коже Валерии, кружившей вокруг него.

Она, казалось, не особенно торопилась напасть на него. И ремень ее тоже не особенно беспокоил. Хотя она все время увертывалась и отскакивала, она не прилагала особых усилий для того, чтобы избегать ударов ремня. То и дело со звуком пощечины ремень попадал по ее коже. Каждый раз она вздрагивала, но продолжала по-прежнему кружить вокруг Скотти.

Почему она не нападет и не положит этому конец?

Я начал вздрагивать сам каждый раз, когда ремень попадал по ней.

Повернувшись к Ли, я спросил:

— Почему она не… — но едва начав говорить, заметил, что Ли казалась завороженной зрелищем. Ее глаза остекленели, рот приоткрылся.

И хотя я не завершил вопрос, она моргнула и повернула голову:

— А? Что ты говорил?

— Я просто думал. Почему она позволяет ему это делать? Ей же больно.

Ли покачала головой и пробормотала:

— Не знаю, — и вновь обратила внимание на арену.

Расти наклонился вперед и сказал мне:

— Наверное, ей это нравится. Некоторым девчонкам нравится, когда их шлепают, понимаешь? Это их заводит.

Я кивнул.

— Да, наверное, так и есть.

И мы прекратили разговор.

Посмотрев на арену, я вздрогнул, когда кончик пояса Скотти щелкнул по животу Валерии. На этот раз это было действительно болезненно, потому что она вскрикнула и отпрыгнула назад.

Как только Скотти бросился на нее, она стала отступать. Еще пара шагов — и она уперлась бы в стену клетки.

Но тут она завела руку за спину и расстегнула какие-то застежки и стряхнула с себя верх своего блестящего красного костюма. От вида ее обнаженных грудей у меня перехватило дыхание. Вокруг меня зрители издавали сдавленные вздохи. Я почувствовал, что у меня начинается эрекция. Со стороны Расти раздался стон, но я не обернулся. Я мог смотреть только на Валерию.

Оставшись в одной юбке и сапогах, она раскрутила свой кожаный лифчик в воздухе перед собой. От быстрого движения ее груди всколыхнулись.

На полпути красная кожа костюма Валерии встретилась с черной кожей пояса Скотти и они переплелись.

Валерия сильно дернула на себя, и пояс вылетел из рук Скотти.

Толпа взревела от восторга.

Большая часть толпы, по крайней мере. Банда позади нас — дружки Скотти — засвистели и неодобрительно загудели. Кто-то из них заорал: «Бей ее, Скотт!», другой: «Уделай ее!».

Внизу, в клетке, Валерия отбросила в сторону сцепленные вместе топ и пояс. Они оказались внутри ее гроба. Скотти проводил их взглядом с таким выражением на лице, будто его любимую шляпу только что сдуло ветром со скалы.

За трибунами ночное небо разрезал косой кинжал молнии.

Скотти дернулся к гробу.

Он во что бы то ни стало хотел вернуть свой пояс.

Валерия бросилась ему наперерез, ее крупные груди раскачивались и подпрыгивали при каждом ее движении.

Заворчал гром.

Валерия прыгнула вперед, обхватила Скотти за пояс и повалила его. Они покатились по земле. Потом Скотти оказался на спине, а Валерия, сидя на нем, схватила его за плечо одной рукой, голову — другой. Откинув его голову назад, она прижалась лицом к его шее.

Он крутился и бился под ней.

Из колонок донесся оглушительный голос Страйкера:

— И ПОБЕДИТЕЛЕМ СТАНОВИТСЯ… ВАЛЕРИЯ!

Она осталась лежать на Скотти, не желая отпускать его так скоро.

Страйкер вбежал в клетку.

— ХВАТИТ, ВАЛЕРИЯ! ОСТАНОВИСЬ!

Она не пошевелилась.

— ХОЧЕШЬ ЕЩЕ РАЗ ПОЛУЧИТЬ ШПОРОЙ?

Она подержала Скотти еще несколько секунд, потом подняла голову и скатилась с него, раскинулась на спине, тяжело дыша. Ее губы, щеки и подбородок — даже кончик ее носа — были алыми от крови. Остальное тело блестело от пота.

Когда в клетку вошла команда с носилками, Страйкер объявил:

— СКОТТ ПРОДЕРЖАЛСЯ ПРОТИВ ВАЛЕРИИ ТРИ МИНУТЫ И ДВАДЦАТЬ СЕКУНД.

Он не продержался даже столько же, сколько Честер, но зрители радостно зааплодировали. Наверное, потому, что он заставил Валерию снять с себя часть одежды.

Команда подняла Скотти на носилки и поспешила прочь.

На земляном полу осталось много крови.

Зрители приветствовали Валерию, когда она поднялась на ноги. Она подняла обе руки в воздух и поскакала по кругу, исполняя какой-то торжествующий танец. То, как она выглядела — прекрасная, с кожей, поблескивающей от пота и крови, с развевающимися волосами и грудями, подпрыгивающими и раскачивающимися в такт движениям — привело толпу в неистовство. Вокруг нас люди начали вскакивать на ноги.

Я не мог ничего видеть, поэтому мне тоже пришлось встать. Ли и Расти тоже.

Наслаждаясь овациями, Валерия начала выплясывать еще яростнее.

Пока она подпрыгивала и крутилась, небо осветила молния, похожая на перевернутое дерево. Все ее тело задрожало от неистового восторга — лицо, на котором застыло дикое выражение, изгибы ее тела, острые соски ее грудей.

Я почувствовал возбуждение и слабость. На мне не было белья, и мой член сильно упирался прямо в ткань джинсов. Я начал беспокоиться, что со мной может случиться еще одно… происшествие, так что сел на место. Это не только облегчило напряжение, но и скрыло из вида Валерию.

Гром загрохотал так, что, казалось, небо задрожало.

Ли села рядом со мной и спросила:

— Ты в порядке?

Я кивнул.

— Нам, наверное, пора идти, — сказала она.

— Думаю, да.

— Прежде, чем еще что-нибудь случится.

— Думаю, да, — повторил я.

Она похлопала меня по колену и повернула голову в другую сторону. К Расти.

Но его не было рядом с нами.

Глава 55

Первой моей мыслью было, что у Расти самого случилась неприятность, и он поспешил куда-нибудь скрыться, чтобы никто этого не заметил.

— Пойдем, — сказала Ли. Она начала подниматься.

— Нет, погоди.

— Что такое?

— Почему бы нам не подождать его здесь? Он, наверное, просто.

Ли помотала головой:

— Он знает, что мы собираемся уходить. Может быть, он пошел вперед.

Мы оба ошиблись.

Зрители перед нами расселись по местам, и мы увидели Расти на полпути к арене, размахивающего руками над головой. Без рубашки и с забинтованной рукой он выглядел так, будто уже побывал в клетке с Валерией. Торопливо сбегая по ступенькам, он кричал:

— Я! Я! Я следующий! Я вызываюсь! Моя очередь!

Зрители приветствовали его.

Молния прорезала небо.

— О господи, — пробормотала Ли.

Я не мог поверить своим глазам — точнее, я отлично верил своим глазам. Я был ошеломлен, но не удивлен. Конечно же, Расти хотел попасть в клетку Валерии. Он, наверное, видел в этом уникальную возможность.

И, скорее всего, он был прав.

Снова загрохотало — долгий перекатывающийся звук, отдавшийся вибрацией у меня в груди как грохот барабанов оркестра на параде.

Гроза все приближалась.

Но еще не пришла сюда.

Валерия стояла в клетке, тяжело дыша, и обтиралась влажным полотенцем. Она не надела обратно верх костюма — он, скорее всего, по-прежнему лежал в гробу.

— Расти! — закричал я. Толпа кричала и хлопала, так что он, наверное, не слышал меня. — Стой! — отчаянно позвал я.

— Пойдем, — сказала Ли. Она поднялась, боком шагнула сквозь пустое пространство, где недавно сидел Расти, и стала пробираться мимо зрителей.

Я старался не отставать.

— Извините, — говорила Ли тем, кого побеспокоила своим продвижением.

Мы пробирались лицом к арене. Колени людей на скамьях упирались нам в икры. Наши бедра задевали спины тех, кто сидел впереди. К счастью, моя эрекция прошла, иначе я пересчитал бы несколько голов.

— Извините, — говорила Ли. — Простите. Извините.

Несколько человек встало, чтобы пропустить нас. Другие даже не пошевелились, и нам пришлось протискиваться мимо их ног.

— Извините. Извините.

— Да сядьте!

— Сядьте, вы там, впереди!

— Отодвиньтесь, не прозрачные!

Пока мы пробирались сквозь ряд, Расти уже корябал что-то на планшете, который держала Вивиан. Потом она взяла его под руку и по ступеням проводила в клетку. В этот момент еще одна ветвистая молния с треском разорвала ночь.

Мы с Ли прорвались к концу ряда.

Загрохотал гром.

Но дождя все еще не было.

Если начнется дождь, подумал я, остановят ли они поединок?

Наверное, нет.

Следом за Ли я побежал по ступенькам к арене.

— КАК Я ВИЖУ, У НАС НАШЕЛСЯ ОЧЕНЬ АКТИВНЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, — сказал Страйкер, к его голосу в громкоговорителях добавился треск и шипение.

— МЕНЯ ЗОВУТ РАСТИ, — объявил Расти в микрофон.

Зрители радостно завопили.

Расти обернулся по сторонам, улыбаясь как идиот и размахивая руками.

— Давай, задай ей, Расти! — выкрикнул кто-то.

— Пристукни ее! — кто-то другой.

— Цапни эти сиськи за меня!

И другие предложения в том же роде и похуже.

Неожиданно в самом низу лестницы путь нам преградило с полдюжины одетых в черное членов труппы Страйкера.

— ГОТОВ ВЗЯТЬСЯ ЗА ВАЛЕРИЮ? — спросил Джулиан на сцене.

— Простите, — сказала Ли и попыталась продолжить путь.

— ЕЩЕ КАК! — ответил Расти.

Мужчина прямо перед Ли покачал головой и развел руки, преграждая ей путь.

— Пропустите нас, — потребовала она.

— Вам придется дождаться своей очереди, мисс.

— Сядьте!

— Эй, отодвиньтесь!

— Этот мальчик не может драться с Валерией, — сказала Ли.

— Конечно, может.

— Ему еще нет восемнадцати.

Мужчина хмыкнул:

— Велика беда.

— Да отойдите же вы, ради бога!

— Я его мать, и я запрещаю.

— УДАЧИ ТЕБЕ, РАСТИ!

— Мать, ну как же.

— СПАСИБО, МИСТЕР СТРАЙКЕР.

— Нам не нужны неприятности, — сказала худощавая, крепкого сложения женщина рядом с мужчиной.

— Тогда не позволяйте Расти драться с Валерией!

— Отодвиньте задницы!

— Сядьте же!

Женщина покачала головой:

— Почему бы вам не вернуться на места и не насладиться представлением?

— ДАМЫ И ГОСПОДА! СОСТЯЗАНИЕ НАЧИНАЕТСЯ!

Еще одна резкая вспышка молнии.

— Вы не можете так поступить! — запротестовала Ли.

— Еще как можем. Сядьте, или нам придется вывести вас со стадиона.

Толпа заревела.

И следом за ней — гром.

Поединок начался, и теперь у нас не было никаких шансов остановить его. Я хотел посмотреть. Так же, как десяток людей, которым мы загораживали вид.

Видимо, Ли тоже.

— Хорошо, ладно, — сказала она.

Хотя рядом с нами были пустые места, она взбежала до середины лестницы и протолкнулась мимо нескольких зрителей в центр ряда. Если мы не могли помешать поединку, то, по крайней мере, мы могли занять подходящее место, чтобы наблюдать за ним. Задыхаясь, я уселся рядом с Ли.

Члены труппы наблюдали за нами некоторое время, затем разошлись и как будто растворились. Судя по всему, мы пропустили не слишком много. Расти и Валерия, склонившись вперед и разведя руки, медленно кружили по клетке.

Это, видимо, было обычным способом начать каждый поединок.

Я боялся за Расти. И одновременно завидовал ему. Сейчас он находился лицом к лицу с Валерией, пожалуй, одной из самых прекрасных женщин из когда-либо ходивших по земле — в трех или четырех футах от этого поразительного лица и невероятных обнаженных грудей.

Это казалось безумием.

Восхитительным безумием.

Для Расти это, наверное, было как воплощение всех его фантазий.

Ему наверняка предстояло заплатить за это сполна, но это могло того стоить.

Валерия, судя по всему, не торопилась нападать. Как и Расти — он просто наслаждался открывавшимся ему видом. Но я знал его. Больше всего на свете он сейчас хотел дотянуться до этих грудей.

Он просто обязан был облапать их.

Даже перед толпой зрителей, где была куча людей, которые знали его и его родителей?

Еще как, подумал я. Он не позволит такой мелочи встать у него на пути.

Я почти что видел, как он ухмыляется и говорит: «Эй, к тому времени, как кто-нибудь сумеет рассказать про меня моим родителям, все уже закончится. И что они сделают? Запрут меня дома? Они не могут сделать так, чтобы это не произошло! Понимаешь, о чем я?» — и он станет демонстрировать мне свои руки, как будто это какие-то трофеи.

Расти бросился на Валерию, вытянув вперед обе руки. Я думал, что он собирается дотянуться до ее груди, но в последний момент он согнулся и схватился за края ее кожаной юбки. Под его весом юбка сползла с ее бедер.

Расти упал, Валерия отшатнулась назад, но юбка запуталась у нее в ногах. Споткнувшись, она рухнула на спину. От удара все ее тело содрогнулось, голова подпрыгнула на земляном полу, а груди всколыхнулись.

Зрители завопили в восторге.

В темноту ночи ворвалась очередная молния.

Стоя на коленях, Расти стянул юбку с ног Валерии. Шпоры на ее сапогах на секунду затормозили процесс. Но в следующее мгновение он содрал юбку и отбросил в сторону.

Гром прокатился по небу.

Теперь Валерия была полностью голой, за исключением доходивших почти до колен красных кожаных сапог.

Она просто лежала, безвольно распластавшись на земле, глядя в небо — оглушенная ударом по голове или просто притворяющаяся.

Я решил, что она наверняка притворяется. Вампир она или нет, но сегодня она успешно противостояла мужчинам куда крупнее Расти.

— Отойди от нее! — закричал я.

Он скорее всего не слышал меня из-за шума толпы.

Ли присоединилась к моим воплям. Вместе мы принялись кричать:

— Отойди от нее, Расти!

Если Валерия действительно была оглушена или без сознания, у Расти появлялся шанс выиграть состязание. Пятьсот долларов были настоящим состоянием для парня, который тратил все свои карманные деньги в тот же день, как получал их. Но ему надо было держаться на расстоянии.

Вместо того чтобы отойти от Валерии, он на коленях пополз ближе, скользя руками по ее голым ногам.

Толпа радостно приветствовала его действия.

— Расти! — кричал я. — Нет!

Но соблазн был слишком велик. Я достаточно хорошо знал Расти. Он говорил, что ни разу не видел обнаженной женщины, и конечно же не касался ее. И уж точно он не встречал женщины столь же прекрасной, как Валерия.

Это наверняка был самый прекрасный момент всей его жизни.

— Он что, сдурел? — спросила Ли.

Когда он повел руками по бедрам Валерии, толпа разразилась криками и советами.

— Расти, осторожно! — кричала Ли. — Она притворяется! Убирайся оттуда!

Расти развел ноги Валерии пошире. Или она сама развела их — я пропустил момент, когда это произошло. Я просто осознал, что ее бедра разведены шире, чем мгновение раньше.

— Это ловушка! — прокричала Ли. — Отойди от нее! Беги!

Стоя на коленях между ног Валерии, Расти наклонился вперед и положил руки на ее груди. Он принялся медленно потирать их, как будто она попросила втереть ей в кожу солнцезащитный крем. Груди покачивались из стороны в сторону от движений его рук. Потом он сжал их, как упругие мячики.

Валерия просто лежала, никак не реагируя.

Может быть, она не притворяется? — подумал я.

А если она ранена, почему Страйкер не положит этому конец? Неужели он собирается позволить Расти просто щупать Валерию все эти пять минут?

Расти наклонился и приложил губы к правой груди Валерии. Он то ли целовал, то ли сосал ее сосок. Потом он начал водить головой из стороны в сторону. Я не понял поначалу, что он делал, но потом осознал, что он облизывал ее грудь.

Ревущая молния прорезала небо и ударила прямо в верхушку осветительного столба, стоявшего как раз позади трибуны, находившейся напротив нас. Лампы взорвались, разнеся всю верхушку столба.

Весь свет на стадионе внезапно погас.

Глава 56

Мы оказались в абсолютной темноте, если не считать желтоватого свечения огня, разгоравшегося на верхушке осветителя, в который ударила молния.

В следующий момент на нас обрушились потоки теплой воды.

Горящий осветитель возвышался над трибунами как гигантский факел, мигая под дождем, но все-таки не погасая.

Вокруг нас зрители начали вскакивать на ноги.

Все внезапно захотели оказаться подальше от стадиона.

Люди начали толкать нас со всех сторон, и нам с Ли пришлось подняться на ноги. Мы забрались на скамью, и оттуда взглянули вниз. По обеим сторонам от арены люди бежали прочь сквозь дождь. Некоторые падали. Другие дрались. Но меня не волновало, что с ними произойдет.

Я обратил взгляд на клетку в центре арены. К тому времени пожар на осветительном столбе почти погас, и я едва мог различить силуэты Расти и Валерии сквозь ливень.

Потом ударила еще одна молния.

Она превратила дождь в серебряные черточки и наполнила клетку дрожащим белым светом. Я успел разглядеть Расти, устроившегося поверх Валерии, его джинсы были спущены до колен, белый зад качался вверх и вниз.

Темнота.

Кто-то толкнул меня сзади. Не знаю, специально ли, или это была одна из тех случайностей, что случаются в спешке. Так или иначе, результат был один: я вскрикнул и зашатался.

Ли схватила меня, но не смогла остановить моего падения. Вцепившись друг в друга, мы рухнули прямо на людей в переднем ряду, сбив их с ног, после чего упали на скользкую мокрую скамью. Перекатившись, мы оказались между двумя рядами скамеек.

Я ударился спиной о доску. Потом Ли придавила меня сверху.

Для такой стройной женщины она была очень тяжелой. Я не мог пошевелиться. Она лежала на мне, отдуваясь. Ее теплая мокрая щека прижималась к левой стороне моего лица, в то время как правую сторону поливал дождь. Спиной я чувствовал вибрацию от топота множества ног — в ботинках, сандалиях и босых.

Никто не остановился, чтобы нам помочь.

Впрочем, в такой темноте, среди ливня, нас могли просто не заметить в углублении между двумя рядами.

Скамьи тряслись и вздрагивали.

За трибунами раздалось хлопанье автомобильных дверец. Рыча и ревя, начали оживать двигатели. Включились фары, превратив пронизанный дождевыми каплями воздух над полем Янкса в бледное марево. Загудели автомобильные сигналы, раздались крики людей. Еще больше хлопающих дверец. Еще больше ревущих двигателей.

Я внезапно вспомнил о близнецах из Кадиллака и о том, что я сделал с их машиной.

Я собирался задержать их, но совершенно не предполагал, что мы окажемся в ловушке на трибуне.

Отличная идея, Томпсон!

Прямо над нами полыхнула молния и ударил гром. Ли вздрогнула.

Что меня удивило. Она казалась такой смелой. Но сейчас, когда она наваливалась на меня всем весом, я не мог ошибиться: она дернулась, как напуганный ребенок. Почувствовав внезапную необходимость защитить ее, я поднял руки, обнял ее и спросил:

— Ты в порядке?

Она кивнула, и ее щека скользнула по моему лицу.

— А ты как?

— Кажется, нормально.

— Я тебя не раздавила?

— Не-а.

— Нам, наверное, стоит побыть здесь еще несколько минут. Пропустить толпу.

Я чуть не выпалил, что нам надо срочно подняться и проверить, как дела у Расти — но тут же вспомнил, что я увидел при свете молнии. Меня немного замутило.

Очевидно, Валерия все-таки не была вампиром. Просто красивая женщина, выбравшая очень странную и опасную работу. И она не притворялась. Она была оглушена или даже потеряла сознание.

Нельзя ничего делать с женщиной, которая находится в таком состоянии.

Просто… нельзя.

Даже если она прекрасная и притворяется вампиром.

Я знал, что Расти был все время возбужден, постоянно отпускал непристойные шуточки и говорил (когда Слим не было рядом) о том, как сильно он хотел бы «сделать это» с той или иной девушкой. «Попрыгать на ней», «дать ей попробовать одноглазого монстра» и так далее. Может быть, я не должен был так удивляться, что он решился проделать это с Валерией.

Но я был удивлен.

Откуда он вообще знал, что делать?

То, как он все проделывал, заставляло меня думать о том, что у него был уже какой-то опыт.

Нет. Тогда он не переставая болтал бы об этом.

Если только девушка не была…

Откуда-то из-за трибун раздался крик. Глядя на поле Янкса, я видел только бледное свечение автомобильных фар. Мы были слишком высоко, чтобы можно было разглядеть землю или даже машины.

— Я рада, что мы сейчас не там, — сказала Ли.

— Ага.

— Как ты там?

— Порядок.

— Тебя еще не раздавило?

— Не. Все в порядке.

— Из тебя вышел отличный матрас.

— Спасибо.

— Разве что жестковатый в нескольких местах, — она немного сдвинулась, как будто подыскивая положение поудобнее.

И вот тут-то я в полной мере осознал, что лежу на спине, и Ли лежит на мне.

Я чувствовал ее спину сквозь промокшую, прилипшую к коже ткань ее рубашки — и никаких лямочек. Ее груди были прижаты к моему телу. Ее живот так плотно прилегал к моему, что я ощущал каждый ее вздох. Ее пах прижимался к моей промежности. Несмотря на то, что мы лежали бедро к бедру, она слегка развела ноги, чтобы удержаться на месте.

У меня снова началась эрекция.

Поежившись, я попытался оттолкнуть Ли от себя.

— Нам стоит подняться.

— Я попытаюсь.

Она схватилась за скамью правой рукой и потянула свое тело вверх, другой рукой упершись мне в плечо. Разведя ноги, она сумела сесть на мне, обхватив меня бедрами, а ее ноги свисали вниз с трибуны…

Если уж на то пошло, так мне стало только хуже. Неужели она не понимала, на чем сидит?

Может, ей было все равно?

Может, ей это нравилось?

Полыхнула еще одна молния.

Ли снова вздрогнула.

На одно мгновение сквозь замершие серебристые струи дождя я увидел ее целиком. Сидя на мне, она повернула голову к арене. Мокрые волосы прилипли к голове. По блестящей влажной коже лица и обнаженных рук бежала вода. Промокшая рубашка наполовину расстегнулась и облепила ее тело, обрисовав грудь. Затвердевшие соски выступали сквозь облегающую ткань.

Я увидел все это в яростном свете молнии, всего какое-то мгновение, но мне показалось, что прошло гораздо больше времени. И как раз перед тем, как снова опустилась тьма, я видел, как Ли в ужасе открыла рот.

— О господи! — выдохнула она.

— Что такое?

— Он лежит на земле! Она навалилась на него!

У меня внутри все сжалось. Я попытался сесть, но не смог — Ли по-прежнему сидела на мне.

Она стала подниматься. Так как мы оказались в ловушке между двумя скамьями, и ее ноги свисали вниз с досок, это было непростой задачей. Но наконец ей удалось выбраться.

В то же мгновение я вскочил на ноги и посмотрел вниз на арену. Даже если на поле оставались машины, их фары не были направлены в нашу сторону. Я мог видеть только тьму и струи дождя. Я едва мог разглядеть клетку, но внутри нее маячили только какие-то бледные тени. Это могли быть обнаженные тела, сцепившиеся в схватке, но я не мог быть уверен.

Ли села на скамью передо мной, обернулась и схватила меня за руку:

— Нам надо спуститься туда!

Она помогла мне выбраться из пространства между скамьями. После этого мы бок о бок осторожно и так быстро, как могли, спустились по скользким ступеням, как два путешественника, перепрыгивающих с камня на камень, чтобы перейти ручей.

Никто не встал у нас на пути.

Трибуны с обеих сторон были пусты. Похоже, что все, кроме нас, уже убежали. Судя по звукам двигателей и гудкам, многие из них все еще были на поле, пытаясь выбраться из образовавшейся на выезде пробки.

Что сейчас делают близнецы из Кадиллака?

У меня едва было время начать о них беспокоиться, потому что в клетке возникло несколько темных силуэтов.

Еще несколько бросились наперерез нам с Ли.

Прежде чем мы успели добраться до нижних ступеней, они перегородили нам путь.

Мужчина, стоявший прямо перед нами, сказал:

— Представление окончено. Идите по домам.

— Мы никуда не уйдем, — заявила Ли. — Я не оставлю здесь своего сына.

— Сына, ну конечно, — хотя я не мог разглядеть его лица, я был уверен, что это тот же самый человек, который остановил нас в прошлый раз. — Давайте, пошли вон отсюда.

— Вы не можете нас заставить! — выкрикнул я. Я был зол и напуган. Мне нужно было пробраться мимо всех этих людей и не позволить им забрать Расти. — Это общественное место. И потом, мой отец — начальник полиции. Так что вам лучше убраться у нас с дороги.

— Ну конечно.

— Пожалуйста, — взмолилась Ли. — Мы хотим только…

Я отскочил в сторону, каким-то образом сумев не поскользнуться на мокрых досках, и прыгнул. Один из членов труппы попытался меня перехватить. Я оттолкнул его — или ее — плечом, но от удара меня крутнуло в сторону. Каким-то образом сумев приземлиться на нижний ряд скамей, я прыгнул снова. Уже находясь в воздухе, я разглядел несколько фигур в клетке… и каталку. На ней было распластано бледное тело. Кто-то еще стоял рядом, уперев руки в бедра.

Теряя равновесие, я кое-как приземлился на землю, пошатнулся и начал падать.

Меня подхватили сильные руки и поставили на ноги. И после этого продолжали удерживать на месте.

— В чем дело, парень? — раздался надо мной голос Джулиана Страйкера.

— Мой друг, — выкрикнул я. — Они уносят моего друга! — и на случай, если он не знал, о ком я говорю, добавил: — Расти. Он…

— Я знаю, кто это, — сказал Страйкер. — Он ранен. Они отвезут его в больницу.

В небе снова зажглась молния.

Копна черных волос на голове Страйкера прилипла к его коже, по его бледному лицу текла вода, а губы казались ярко-алыми. Он был так похож на красивую женщину — но грубый и неприветливый как мужчина. Шелковая рубашка облепила его широкие плечи и грудь.

В последнее мгновение яркого света я увидел, как за его спиной несколько человек в темной одежде толкают мимо нас каталку, провисшую под весом Расти.

Он был совершенно голый, за исключением белых носков. Пухлый, бледный, мокрый.

На его руке больше не было повязки. Там, где были следы зубов пуделя, теперь красовалась ужасная кровавая дыра.

Кровь привлекает вампиров как приманка — акул.

Загрохотал гром.

Опустилась тьма, и Расти пропал.

Глава 57

— Отпустите меня! — выкрикнул я Страйкеру в лицо.

— Просто успокойся.

— Они его уносят!

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Куда они уходят?

Страйкер не обратил внимания на мой вопрос и крикнул в темноту:

— Приведите сюда женщину!

Я стал оглядываться в поисках Расти, но нигде не было ни следа его самого, каталки или людей, которые ее везли.

Зато я увидел Ли, которую, держа за обе руки, вели к нам члены труппы. Хотя она и пыталась вырваться, они не отпускали. Я осознал, что дождь больше не лил так сильно, как прежде. Я мог видеть лучше.

Рубашка Ли, длины которой едва хватало, чтобы закрыть пояс ее шортов, была полностью расстегнута. Из-под нее выглядывала полоска кожи того же ровного оттенка, что ее голые ноги. Шорты казались белоснежными в тусклом свете.

Страйкер отпустил мои плечи, но, прежде чем я смог сдвинуться с места, он перехватил меня за правое предплечье.

— Успокойся, — велел он. — Все в порядке.

— Да конечно, — огрызнулся я.

— Отпустите ее, — велел Страйкер своим людям.

Они отпустили руки Ли. В упор взглянув на Страйкера, она сказала:

— А теперь вы отпустите Дуайта.

Страйкер оскалился. Его зубы были такие же белые, как шорты Ли.

— Что, теперь ты здесь командуешь? — но все-таки отпустил мою руку.

Я хотел было броситься разыскивать Расти, но передумал. Учитывая, что по меньшей мере полдюжины человек из банды Страйкера находились поблизости, мне вряд ли удалось бы убежать далеко.

— Мы хотим забрать Расти, — сказала Ли.

— Боюсь, что он был серьезно ранен во время поединка. Но мы убедимся, чтобы он получил всю необходимую помощь.

— Мы сами о нем позаботимся, — сказала Ли.

— Его уже осмотрели.

— Мы за ним присмотрим.

— Где он? — встрял я.

Страйкер посмотрел на меня. Судя по белому отблеску, он улыбался.

— Тебе так хочется узнать? — спросил он.

— Да!

Он усмехнулся.

Ли взяла меня за руку.

— Пойдем, Дуайт.

— Мы не можем уйти без Расти!

— Пойдем, — твердо повторила Ли.

Я хотел было вырвать руку и отказаться уходить, но потом решил, что у нее, наверное, был какой-то план.

Может, она решила, что нам стоит притвориться, что мы уходим ни с чем, а потом тайком вернуться на поле и подглядеть за этими людьми?

А может, она решила поскорее добраться до города и вернуться сюда с полицией? Мой отец был в больнице, но в Грендвилле были и другие полицейские. В случае необходимости они могли вызвать подкрепление из отделения округа и даже штата. Мы могли вернуться сюда с большими силами и разыскать Расти.

— Пропустите их, — велел Страйкер.

Его люди расступились.

Пока мы шли от них прочь, я осматривал то место, где приезжавшие зрители оставляли машины.

Трибуны и ларек «ПИВО — ЗАКУСКИ — СУВЕНИРЫ» частично загораживали обзор. Но я все равно мог видеть большую часть поля Янкса.

Судя по всему, теперь вокруг бродили только члены команды Страйкера. Вооружившись фонариками, они руководили процессом отъезда посетителей. И у них неплохо получалось. Хотя несколько машин по-прежнему стояло на поле, пространство было практически пустым. Цепочка автомобилей двигалась к выезду с поля.

Скорой помощи среди них видно не было.

И ни следа Расти.

— Что нам теперь делать? — спросил я.

— Я еще не придумала, — сказала Ли.

— Мы не можем просто бросить Расти одного.

— Я знаю.

— Я не верю, что они отправили его в больницу. Или кого-то другого. Я вообще не видел здесь машин скорой помощи.

— Они все равно не смогли бы выбраться отсюда, — добавила Ли.

Когда мы завернули за трибуны, я, наконец, смог оглядеть все поле целиком. Я заметил пикап Ли, испорченный мною Кадиллак и еще пару машин. А потом я услышал звон шпор позади нас.

— О нет, — пробормотал я, чувствуя, как что-то оборвалось у меня в животе.

— Ли! Дуайт!

Мы остановились и обернулись.

— Чего вы хотите? — спросил Страйкер, как будто он уже позабыл предыдущий разговор. Но по его голосу можно было понять, что он всего лишь играет с нами.

— Расти, — ответила Ли. — Мы только хотим забрать Расти.

— Насколько сильно?

— Что у вас на уме? — настороженно поинтересовалась Ли.

— Вы даете мне то, что хочу я, взамен я даю вам то, что хотите вы.

— И чего хотите вы? — уточнила Ли.

— Ты и Валерия. Пять минут.

— Что?

— В клетке.

— Вы хотите, чтобы я дралась с ней?

— Именно так.

— Зачем? Представление закончилось. Все разъехались.

— Не все, — поправил Страйкер, кладя руку себе на грудь. — Я люблю посмотреть на хорошее состязание силы и воли. Честно говоря, я чувствую себя обманутым. Обычно представление длится по меньшей мере пару часов, — он картинно повел плечами. — И особенно разочаровывает меня то, что сегодня противниками Валерии были только мужчины. Я обожаю смотреть, как Валерии противостоит красивая женщина. Эта картина согревает мне сердце.

Снова вспыхнула молния. Я сумел разглядеть только ухмылку на лице Страйкера.

Когда опустилась тьма, он произнес:

— Сразись с ней. Я уверен, что из этого выйдет отличное представление.

Я потянул Ли за руку.

— Пойдем отсюда, — но она не сдвинулась с места.

— Что, если я проиграю?

— Если ты проиграешь, дорогая моя, Валерия напьется твоей крови.

Напуганный тем, что Ли, похоже, действительно раздумывала над этим предложением, я потянул сильнее.

— Пойдем! — но она не пошевелилась.

В темноте зарычал гром. На этот раз он доносился издалека. Дождь все еще шел, но я понял, что худшая часть уже позади.

— А что с Расти? — спросила Ли.

— А что с ним?

— Мы сможем его забрать, даже если я проиграю?

— Конечно же.

— Нет! — выкрикнул я. Конечно же, я хотел вернуть Расти, но только если это не означало отдать Ли на растерзание Валерии. — Ты с ума сошла?

Ли повернулась ко мне.

— Расти оказался здесь из-за меня. Я купила билеты, помнишь?

— Я помню, но.

— И я не уйду отсюда без него.

— Так что, мы договорились? — спросил Страйкер.

— Договорились, — сказала Ли.

— Ты не можешь с ней драться!

Она слегка пожала мое плечо и сказала:

— Со мной все будет в порядке.

— Лиии!

— Ну не волнуйся так, дорогой, пожалуйста.

Страйкер отошел в сторону и заговорил с людьми из своей команды. Трое из них заторопились прочь сквозь дождь. Двое других подошли ко мне.

Ли и Страйкер вернулись на арену, а меня проводили на пустые скамьи. Сторожить меня остались Вивиан и мускулистый мужчина со стрижкой под «ежик». Выбрав места примерно посередине трибуны, они устроились по обеим сторонам от меня.

Отсюда нам открывался наилучший обзор всего, что происходило в клетке.

Вивиан похлопала меня по колену:

— На это будет интересно посмотреть.

Я ничего не ответил.

— Кто твоя подружка? Это ведь не твоя мать?

Я помотал головой.

— Я так и думала. Она выглядит слишком молодой. Так кто она, твоя старшая сестра?

У меня не было желания откровенничать с этой женщиной, так что я сказал:

— Да, моя сестра.

— Симпатичная девчонка, — сказал мужчина справа от меня.

Шел бы ты к черту, подумал я. Но не сказал этого вслух. Я не такой дурак.

— А твоя мама знает, что ты здесь? — спросила Вивиан.

Я снова помотал головой.

— Готова поспорить, что твои родители думают, что ты сейчас в постели, да?

— Может быть.

— Рад, что пришел?

Я хмуро поглядел на нее.

— Не очень-то.

— Твой друг, Расти, неплохо проводил время. По крайней мере, пока Валерия не покусала его.

Ее попытка шутить разозлила меня. Я открыл рот, намереваясь велеть ей заткнуться. Но в итоге сказал другое:

— А она настоящая? — услышал я собственный голос.

— Настоящая? Еще как.

— В смысле, она вампир?

Вивиан коротко рассмеялась.

— А ты как думаешь?

— Так настоящая?

— Не. Она — зубная фея.

Мужчина рассмеялся.

— Хорошая шутка, — пробормотал он.

Напротив нас, за трибунами, зажглось три пары фар. Я не мог видеть сами машины, но предположил, что это должны были быть принадлежавшие Странствующему Цирку Вампиров катафалк, автобус и грузовик.

Лучи фар пробивались сквозь пустые скамьи. В их неверном свете я видел Ли и Страйкера, стоящих вместе на земле, и Валерию в ее клетке.

На ней не было больше сапог. Полностью обнаженная, она прислонилась спиной к прутьям решетки, раскинув руки и ноги, и потягивалась и извивалась, наслаждаясь движением мышц и ощущением струй дождя, стекающих по коже.

Когда свет фар сдвинулся, я отвел глаза.

Одна пара фар продолжала светить на арену, в то время как две другие скользнули прочь.

В свете вспышки молнии я разглядел смутные силуэты машин. Катафалк стоял на месте позади трибун. Справа медленно пробирался большой черный грузовик. Слева — черный автобус.

Куда они едут? — подумал я.

Может быть, Расти где-то там?

Мы не знали, сдержит ли Страйкер свое слово.

А что, если они увозят Расти прочь?

Сквозь шум двигателей и шорох дождя донесся мягкий перекат грома.

Грузовик и автобус объехали трибуны и развернулись. Они никуда не собирались уезжать.

Они начали двигаться друг к другу, пока яркий свет фар не заполнил клетку. После этого машины остановились. Я услышал скрип тормозов.

Теперь с трех сторон на арену светили автомобильные фары. Все они сходились как раз в клетке.

Страйкер взбежал по ступеням и вошел внутрь.

Ли последовала за ним.

Валерия оторвалась от решетки. По-прежнему лениво, почти по-кошачьи потягиваясь и извиваясь, она скользнула к центру клетки. Ее гладкие черные волосы прилипли к коже головы, щекам и шее. В свете фар ее кожа казалась алебастром, блестящим от масла.

Страйкер поднял руку, приказывая ей остановиться.

Он замерла.

Как арбитр на боксерском матче, Страйкер заговорил с обеими соперницами. Я не мог разобрать слов. Потом он поднял вверх, так, чтобы мы видели, раскрытую ладонь, расправленные пальцы которой, видимо, означали пять минут. Потом быстро отошел от женщин и резко опустил руку.

Когда Ли и Валерия принялись кружить друг напротив друга, он вышел из клетки. Оказавшись снаружи, он захлопнул дверцу и что-то сделал с замком.

Я вздрогнул.

— Эй! Он запер дверь!

— Конечно запер, — сказал мужчина справа от меня.

— Не беспокойся, — сказала Вивиан. Похлопав меня по бедру, она добавила: — Открыта дверь, или закрыта — твоя подружка все равно не выберется оттуда живой.

Глава 58

В клетке Ли и Валерия все еще кружили на расстоянии друг от друга, но пригнувшись, подняв головы и широко разведя руки.

Хотя обе женщины были примерно одного роста, и я не мог достаточно хорошо разглядеть их лиц, различить их было просто. Светлые волосы Ли, собранные в «хвостик», раскачивались над затылком промокшими прядями. Распущенные черные волосы Валерии липли к черепу. На Ли была синяя рубашка без рукавов, белые шорты и синие кроссовки, а Валерия была полностью обнажена. То и дело между полами расстегнутой рубашки Ли я мог разглядеть гладкую кожу на нижней части ее грудей — по крайней мере, когда она находилась лицом ко мне. Груди Валерии находились на виду, подпрыгивая и покачиваясь от движений ее тела.

Внезапно Валерия зарычала и взмахнула рукой перед лицом Ли, как будто собиралась ногтями разодрать ей щеку.

Отпрянув, Ли схватила ее за запястье. Она стала отклоняться и потянула Валерию за руку. Та сначала шатнулась вперед, затем дернулась в сторону, отчего ее груди подскочили. Ли отпустила ее руку. Валерия качнулась назад и ударилась спиной о прутья клетки — от удара все ее тело содрогнулось — и осталась стоять, прислонившись к ним спиной, как будто ей нужна была опора.

Вместо того чтобы использовать такое положение себе на пользу, Ли отступила в противоположный конец клетки.

— Хватай ее! — закричал я. — Выруби ее!

Услышав мой голос, Ли обернулась через плечо. Впрочем, из-за того, что ей в лицо светили фары, а я сидел на погруженной в темноту трибуне, она все равно не могла меня видеть.

Валерии понадобилось всего несколько секунд, чтобы оправиться. Потом она снова бросилась на Ли.

Отскочив в сторону, оставаясь спиной к прутьям клетки, Ли встала так, чтобы гроб находился между ней и Валерией.

Валерия бросилась в погоню, обходя гроб. Это было похоже на сцену из плохой комедии, в которой два идиота гоняются друг за другом вокруг обеденного стола. Вот только вместо комедиантов передо мной были две красивые женщины, причем одна из них — полностью голая. И мне становилось дурно при мысли о том, что она сделает с Ли, если настигнет ее.

Мне показалось, что Валерия наслаждалась погоней. Но она не могла позволить ей длиться вечно. В то время, что оставалось от отведенных им пяти минут, ей надо было поймать Ли и вонзить в нее свои зубы.

Неожиданно она нагнулась, обеими руками схватилась за край гроба и подняла его в воздух, перевернув его вверх дном в процессе. Изнутри выпали красный кожаный топ, юбка и сапоги со шпорами и черный широкий ремень. Высоко подняв гроб над головой, Валерия пошла прямо на Ли.

О да, тут было на что посмотреть!

Хотя я и понимал, что она собирается ударить Ли гробом, я внезапно почувствовал, что мои джинсы оттопыриваются в промежности. Понятия не имею, как давно оно возникло. Я почувствовал вину и стыд, но возбуждение не прошло.

— Осторожно! — крикнул я Ли.

Предупреждение было излишним. Она отлично понимала, что сейчас произойдет, и принялась отступать, пока не уперлась в стену клетки.

Потом она пригнулась и бросилась вперед. Видимо, она собиралась ударить Валерию головой в живот. Но оказалась недостаточно быстрой.

Валерия опустила гроб Ли на спину. Я услышал глухой удар и стон Ли. В следующее мгновение она лежала ничком на земляном полу клетки.

Валерия отшвырнула гроб в сторону. Потом наклонилась над Ли, ухватила ее за собранные в «хвост» волосы на голове и ремень шортов, подняла ее с земли и подняла над головой.

Руки и ноги Ли безвольно свисали. Рубашка распахнулась, отчего я мог видеть ее груди.

Я не хотел смотреть на них, но не мог ничего поделать. Мой взгляд буквально притягивало к ним. Эрекция только усилилась. Я чувствовал себя так, будто предаю Ли. И Слим тоже. Но не мог отвести глаза. Я так давно хотел на них взглянуть, и вот они оказались на виду, такие бледные, блестящие и великолепные… сползшие на сторону, потому что Валерия внезапно бросилась вперед через всю клетку.

О боже мой!

Валерия собиралась протаранить телом Ли прутья решетки.

— НЕТ! — завопил я. — ЛИ! БЕРЕГИСЬ!

Не знаю, услышала ли она меня, но она внезапно выбросила вверх обе руки и ухватилась за прутья прямо над ней.

Не ожидавшая этого Валерия почти что сумела оторвать Ли от решетки. Но, хотя Ли буквально взвыла от боли, она не разжала руки. Валерия отпустила ее волосы и шорты и зашаталась, размахивая руками в отчаянной попытке не упасть.

Повиснув на руках, Ли раскачалась.

Когда Валерия, восстановив равновесие, снова двинулась к ней, Ли подтянула себя вверх и выбросила ногу вверх к потолку клетки. Если бы только ей удалось зацепиться ногами за прутья и подтянуться наверх, она оказалась бы вне досягаемости Валерии.

Но одна ее нога все еще свисала вниз. Валерия ухватилась за нее обеими руками.

— НЕТ! — снова завопил я.

По обеим сторонам от меня мои стражи захлопали и закричали от восторга.

Валерия тянула Ли за одну ногу, пока она не спустила и вторую. После этого было бы так просто стянуть Ли с потолка. Но вместо этого Валерия стянула ее кроссовки и бросила их в сторону. Потом обернулась через плечо и улыбнулась — мне?

И сразу после этого она двумя быстрыми движениями стянула с Ли белые шорты и трусики.

Ли свисала с решетки лицом ко мне, рубашка едва закрывала ее грудную клетку, ниже пояса ее тело было совершенно обнажено. Она вся как будто вытягивалась под собственным весом. Руки казались длиннее, чем обычно, живот стал впалым и напряженным. Я видел золотистый пучок волос у нее между ног.

Ноги Ли слегка разошлись в стороны и между ними возникла рука Валерии, поглаживавшей ее промежность.

Челюсти Ли были плотно сомкнуты. На ее лице замерло странное напряженное выражение. Но ее стойкость была поколеблена. Ее кожа была мокрой и блестящей, и было бы невозможно заметить, что по ее лицу бегут слезы.

Но я знал, что она плачет.

Когда я вижу плачущую женщину, со мной что-то происходит.

Особенно если это женщина, которую я люблю. Как Слим или Ли.

Закричав: «Оставь ее в покое!» — я подскочил и врезал локтем одной руки крупному мужчине справа от меня. Он зарычал и схватился за нос. Вивиан схватила меня за вторую руку, но я не позволил ей остановить меня. Вытягиваемая вверх под моим весом, она поднялась со скамейки. Я попытался стряхнуть ее с себя, и мы оба покатились вниз по трибуне.

Когда мы приземлились на сырые доски нижнего ряда, Вивиан оказалась распластана подо мной. Она подняла голову, и я ударил ее в нос. Нос хрустнул, а ее затылок приложился к дереву со звуком, похожим на стук костяшками пальцев в дверь.

Я слез с нее.

Мужчина уже бежал ко мне, прыгая по мокрым ступеням.

Я спрыгнул со скамьи и побежал к клетке.

Мне все еще нужно было одолеть Страйкера.

Но он даже не смотрел в мою сторону, а стоял, глядя в клетку, упершись руками в дверцу.

Приближаясь к нему, я взглянул туда же. Ли уже не свисала с потолка. Она загнала Валерию в дальний угол клетки и, пригнув голову, наносила ей удары в живот.

Ура!

Может быть, ей не так уж и нужна была моя помощь, но отступать было уже поздно.

— Откройте дверь! — крикнул я, подбегая к Страйкеру.

Я и не предполагал, что он так и поступит.

Но он действительно отступил и распахнул дверь передо мной, ухмыляясь мне из-за прутьев.

— Чем больше народу, тем веселее!

Я ворвался внутрь.

Он захлопнул дверь за моей спиной. Звяк!

Валерия по-прежнему прижималась к прутьям. Ли все еще наносила ей удары. Сильные удары: звук был такой, будто молотком колотили по куску мяса. От каждого пинка все тело Валерии сотрясалось, ее груди вздрагивали. Каждый раз она издавала хрип.

— Отличная работа, Ли! — выдохнул я.

— Распрекрасная работа, — сказала Валерия, улыбаясь мне. Она говорила, медлительно, тягуче растягивая слова. — Для девчонки, — добавила она. Хотя Ли и продолжала лупить ее, она не обращала на это никакого внимания и как ни в чем ни бывало разговаривала со мной. — Думаешь, что сумеешь сделать лучше, а, мистер Томпсон?

Ну ладно, она знала мою фамилию. Я не собирался позволить ей напугать меня этим. Слишком сильно. Больше меня беспокоило то, что Валерию, кажется, вовсе не беспокоили удары.

— Ли и сама неплохо справляется, — сказал я.

— Правда? — Валерия ухватила Ли за отвороты рубашки, развернула и ударила о решетку. Все тело Ли содрогнулось, и она начала оседать.

Схватив ее за горло одной рукой, Валерия пригвоздила Ли к прутьям. Другой рукой она стянула рубашку с ее правого плеча, обнажив ее грудь и предплечье.

Потом отступила, держа Ли на вытянутой руке.

— Ли неплохо справляется, правда?

— Отпусти ее!

— О нет, мне не хочется, — протянув руку, она скользнула пальцами под правую грудь Ли. — Разве не прелестно? — она сжала грудь пальцами, но Ли никак не среагировала.

Она без сознания?

Может, оно и к лучшему, подумал я.

— Какая она на вкус, как ты думаешь, мистер Томпсон?

— Оставь ее в покое.

Валерия облизнула губы, потом широко раскрыла рот.

— НЕТ! — выкрикнул я.

Когда я врезался в нее, Валерия качнулась назад и отпустила Ли. Краем глаза я успел увидеть, как она сползла на пол.

Обхватив Валерию руками и упершись головой ей между грудей, я с пыхтением толкал ее через клетку. У меня был смутный план ударить ее о дальнюю стену клетки и обработать кулаками так же, как это делала Ли.

Но удары Ли, судя по всему, нисколько не повредили Валерии, так откуда я взял, что повредят мои? В любом случае, мы не добрались до дальней стены. Валерия опрокинулась на спину, я рухнул на нее.

Разве пять минут уже не закончились? — подумал я.

Может быть, они перестали считать?

— ВРЕМЯ? — крикнул я.

— Это больше не игра, — произнесла Валерия подо мной.

Она лежала, тяжело дыша. Я чувствовал щекой быстрые движения ее грудной клетки. Ее кожа была горячей и влажной, и я слышал ее ускоренное сердцебиение.

Никакой она не вампир!

Конечно нет, подумал я. Вампиров не бывает.

Просто женщина.

Просто.

Я оттолкнулся от земли, сел ей на живот и руками прижал ее запястья к размокшей земле.

— И что теперь? — с улыбкой поинтересовалась она.

У меня не было никаких идей.

Оглянувшись на Ли в надежде на совет, я увидел, что она по-прежнему распростерта на земле, по-видимому, без сознания.

— Сдаешься? — спросил я у Валерии.

— Не думаю, — сказала она и слегка качнулась подо мной. Я видел, как капли дождя сбегают с блестящей кожи ее грудей. Ее соски были темными и твердыми. — Я знаю, что бы ты хотел сделать.

Я помотал головой.

— Давай же. Я тебе разрешаю. Я позволила твоему приятелю Расти, а он далеко не такой милашка, как ты.

— Ты ему позволила?

— Ты действительно веришь, что он сумел меня победить? — она усмехнулась. — Я так не думаю. Со мной случается только то, чему я позволяю случаться. И сейчас я позволяю тебе, Дуайт Томпсон.

Я снова замотал головой.

По ее лицу расползлась широкая ухмылка.

— Я знаю, что ты этого хочешь. Я знаю, что ты вожделеешь меня.

— Как скажешь.

— Это твой шанс, — сказала она. — Я вся в твоей власти, мистер Томпсон.

— Ну да.

— Я вся твоя.

— Забудь. Сейчас я больше всего хочу выбраться отсюда. Хватит, ладно? Пять минут уже давно прошли, — я оглянулся через плечо и увидел Страйкера, который смотрел на нас. Рядом с ним стояли двое моих стражей. — Хватит! — прокричал я им. — Пять минут прошли! Выпустите нас, верните Расти, и мы.

Улыбаясь, Страйкер покачал головой.

— Ты же не хочешь умереть девственником? — спросила Валерия.

Внезапно мне стало как-то нехорошо.

— Это твой последний и единственный шанс избежать столь жалкой судьбы.

Я бездумно уставился на нее.

— Поцелуй меня, — велела она.

Я затряс головой:

— Мы просто хотим уйти отсюда. С Расти.

— Поцелуй мою грудь.

Я помотал головой.

— Трахни меня.

— Нет, спасибо.

— Это последний твой шанс. Ты все равно умрешь, так или иначе. Ты можешь, по крайней мере, умереть счастливым.

— Ты действительно красивая и все такое, — сказал я, — но ты мне все равно не нравишься. Я не стал бы этого делать, даже если бы ты была последней женщиной на…

Она взревела мне в лицо и перекинула меня через голову. Пока я катился по земле, она вскочила на ноги. Поймав меня за рубашку, она разорвала ее. А потом подняла меня за ткань.

Держа меня на весу перед собой, она пронеслась через клетку и ударила меня о прутья. У меня зазвенело в ушах. Едва осознавая происходящее, я почувствовал, как она срывает рубашку с моих плеч и рук.

Потом она принялась тереться влажными, скользкими грудями о мое тело. Приникнув ко мне, Валерия поцеловала меня в губы.

— Видишь, от чего ты отказался? — спросила она.

Затем вцепилась мне в правое плечо и голову. Нагнув мою голову, она разинула рот и наклонилась к моей шее.

Пронзительно закричав, я попытался оттолкнуть ее от себя.

Я понимал, что от этого не будет никакого толку, но все равно уперся ей в груди обеими руками, и какая-то странная часть моего сознания отметила, какими приятными они были на ощупь.

Я понимал, что следующим, что я почувствую, будут зубы Валерии, вонзающиеся в мою шею.

Вместо этого я почувствовал, как Валерия подается под моим нажимом.

Она просто хочет, чтобы я так думал…

Потом я увидел, что из ее правого глаза торчит тонкое деревянное древко. Почти как карандаш.

Кто-то ткнул ее карандашом?..

Когда она отшатнулась назад, я понял, что древко было куда длиннее. И заметил перья на его конце. Потом, с низким «чпоиньк», в тело Валерии воткнулась вторая стрела, вошедшая ровно в сосок ее правой груди. Хлынула кровь. Стрела вошла глубоко, пронизав правую грудь, и теперь держала ее прямо, в то время, как Валерия заваливалась назад.

Валерия все еще держалась на ногах, продолжая отступать от меня, когда в ее теле возникла третья стрела. Эта вошла высоко в левую сторону ее груди, прямо над сердцем. Левая грудь Валерии подскочила. Неуверенным движением она подняла руки, пытаясь удержать равновесие. Последняя стрела торчала из ее тела всего на пару дюймов и казалась странной оперенной брошкой, приколотой прямо к коже.

Размахивая руками, Валерия упала. С всплеском приземлившись на раскисшую землю, она осталась лежать распростертой в грязи.

Глава 59

Я уставился на тело. Валерия подергивалась и вздрагивала. Из ран текла кровь, но ее быстро смывал дождь. Когда она затихла, я посмотрел на дверь клетки.

Там никого не было.

Страйкер и остальные, должно быть, сбежали, как только прилетели стрелы. Наверное, спрятались в автобус. Он стоял футах в двадцати пяти от арены, его двигатель работал, а фары светили прямо мне в глаза.

Дверь клетки была закрыта.

Ли, уже придя в сознание, приподнялась на локтях. Кроме рубашки на ней ничего не было, да и та едва прикрывала только ее левое плечо. Поморщившись, она уставилась на тело Валерии.

— Ты в порядке? — окликнул я Ли.

Она посмотрела на меня и нахмурилась.

— Что произошло?

— Думаю, Слим.

— Черт.

Я торопливо подбежал к шортам Ли и поднял их с земли. Они были белыми спереди и грязными сзади. Я повернул ткань так, чтобы дождь смысл хотя бы часть грязи.

Когда я вернулся к Ли, она уже стояла на ногах, опираясь на решетку. Я передел ей шорты.

— Спасибо, — сказала Ли и встряхнула шорты. Когда она приподняла ногу, чтобы их надеть, я отвернулся и попытался найти Слим.

Я предположил, что она стреляла откуда-то из-под трибуны, на которой я сидел до этого. Но из-за того что все фары светили прямо на меня, я практически ничего не мог различить в темноте. Если Слим пряталась где-то за скамьями, я точно не смог бы ее разглядеть.

Но при этом я отлично мог видеть сквозь скамьи заднюю стену ларька «ПИВО — ЗАКУСКИ — СУВЕНИРЫ» и то пространство, что раньше было заполнено машинами. Там, в полной темноте двигались шесть или восемь лучей фонарей.

Труппа Страйкера.

Они, видимо, ничего не знали о том, что произошло на арене, и сейчас обыскивали брошенные машины и само поле Янкса в поисках чего-то интересного.

— Проклятие, — пробормотала Ли.

Я оглянулся на нее. Согнувшись, она стягивала шорты с ног.

— Что случилось?

— Не могу их надеть.

— Почему?

— Слишком узкие, — движением ноги она отбросила шорты в сторону. Потом подбежала к другому концу клетки, остановилась, слегка поскользнувшись, наклонилась и подобрала из грязи красную кожаную юбку Валерии. Натянув ее, Ли попросила меня:

— Попробуй открыть дверь.

Я торопливо подошел к ней. Ручки нигде не было, так что я ухватился за прутья и толкнул. Дверь загремела о металлическую раму, но не открылась.

С другой стороны были засов и навесной замок.

Застонав от отчаяния, я повернулся к Ли.

— Мы заперты!

Она подбежала ко мне. Красная юбка была такой короткой, что едва прикрывала ей промежность. Рубашку Ли застегнула, но только на одну пуговицу, примерно на уровне живота.

— Дай я посмотрю, — сказала она.

Я отодвинулся. Ли оглядела дверь, потом просунула руку между прутьями и подергала замок.

— Вот черт, — пробормотала она.

— Что нам теперь делать?

— Я не.

— Эй! — донесся голос Слим. Он раздавался откуда-то с трибуны.

Мы с Ли начали поворачиваться в ту сторону.

— Не оборачивайтесь, — голос Слим звучал напряженно, как будто она говорила, преодолевая боль. — Они сейчас в автобусе. Скорее всего, наблюдают за вами. Дергайте дверь, делайте что-нибудь.

Мы снова повернулись к двери клетки.

— Заперта? — спросила Слим.

— Похоже на то, — ответил я.

— Здесь замок с кодом, — пояснила Ли.

Слим ничего не сказала.

— Ты еще там? — позвал я.

— Угу.

— Может быть, тебе стоит привести помощь, — сказала Ли.

— Клевый костюмчик, Ли, — заметила Слим.

— Спасибо.

— Красный тебе к лицу.

— Тебе лучше поторопиться, — сказала Ли. — Попытайся привести сюда полицию.

— Плохая мысль. Я должна вас прикрывать.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Пока жива. По крайней мере, я позаботилась о Валерии.

— Вот уж точно. Отличные выстрелы. Но… с тобой что-то случилось?

— Немного побитая, только и всего.

Сначала я решил, что она имеет в виду те раны, что получила сегодня с утра — от собаки и при падении.

— Успела слегка схлопотать, — пояснила она.

— Что?

— Битси. Напала со спины.

— Битси?

— Ага. Ударила меня чем-то. А потом хорошенько отдубасила. Вышибла из меня дух.

Я чувствовал одновременно ярость и смущение.

— Когда она это сделала?

— Через несколько минут после того, как вы ушли. Видимо, «хотела пойти с вами».

— Ах она мелкая.

— Она тебя просто обожает.

— Угу, — пробормотал я и неожиданно порадовался тому, что Битси получила сполна от Расти. Если бы я знал тогда, что она сделала со Слим, ей бы досталось куда сильнее.

— Вы ее видели?

— Ага. Она сказала, что ты послала ее на «х…»

— Мило.

— Все равно, мы ее вроде как отшили в лесу. С тех пор я ее не видел.

— А где Расти? — спросила Слим.

— Мы не знаем. Они его куда-то унесли после того, как Валерия его укусила.

— Она его укусила?

— После того, как он сделал с ней это.

— Что? Расти сделал это с Валерией?

— Ага.

— Ты имеешь в виду секс?

— Ага. Прямо вот здесь, в клетке. У всех на виду.

— Ох ты е-мое.

— А потом она в него вцепилась. А потом они его куда-то утащили на каталке. И теперь мы не знаем, где он.

— Может быть, в автобусе, или еще где-то, — добавила Ли.

— Они обещали вернуть его, — продолжил я, — если Ли проведет пять минут в клетке с Валерией. Вот так мы тут и оказались.

— Выглядело все так, будто Валерия собиралась немного порвать твою шкуру.

— Спасибо, что спасла ее.

— Эй, это же моя любимая шкура!

Я покраснел.

— Нож все еще при тебе? — спросила Слим.

Нож?

Я хлопнул по переднему карману джинсов и почувствовал находившийся там предмет. Складной нож Слим?

Я просто не мог в это поверить.

Я совершенно забыл, что у меня есть нож!

— Вытаскивай его, — велела Слим.

Я с трудом засунул руку в мокрый карман. Не удивительно, что Ли не смогла надеть свои шорты. Все дело в мокрой ткани. Но я сумел протолкнуть руку достаточно глубоко, чтобы подцепить нож.

И вытянул его наружу.

— Теперь подойди к этому концу клетки. Только быстро.

Я хотел спросить, зачем, но удержался. Что бы она ни придумала, план, скорее всего, того стоил. Как я уже говорил, мозгов у Слим было больше, чем у нас с Расти вместе взятых.

Так что я развернулся на месте и бросился через клетку. Позади прутьев на противоположной стороне я различил смутную тень на земле у нижнего ряда скамеек. Видимо, Слим ползла к клетке на животе.

Внезапно взревел двигатель.

Слим вскочила на ноги. Последние несколько футов она преодолела бегом, оказавшись в луче фар. Ее светлые волосы слиплись в мокрые колечки от дождя. Черная шелковая рубашка, порванная в нескольких местах, прилипла к телу. В одной руке Слим держала лук, в другой — колчан со стрелами.

Я был так рад видеть ее!

Потом я разглядел глубокую рану у нее над бровью, а ее лицо показалось мне немного припухшим.

Я почувствовал желание убить Битси.

Оказавшись перед самой решеткой, Слим шлепнулась на колени и просунула лук и стрелы между прутьями.

— Мен, — выдохнула она.

— Что?

Автобус уже приближался. Судя по звуку, он все набирал скорость, как школьный автобус, только что высадивший всех своих пассажиров.

— Бери мои вещи! Давай нож! Быстро!

Я сделал так, как она сказала.

— Защищайтесь сами, — сказала Слим. Потом прижалась лицом к прутьям: — Поцелуй меня.

То же самое говорила Валерия. Но то, как произнесла эти слова Слим, заставило мое сердце затрепетать.

Я упал на колени и поцеловал ее, совершенно забыв про ее раздутые, разбитые губы. Она дернулась. Я хотел было отодвинуться, но ее рука оказалась у меня на затылке, и поцелуй продолжился. Я ощущал тепло ее губ, жар ее дыхания. Чувствовал вкус ее крови.

За нами взвыли тормоза автобуса.

И хотя я не видел его, судя по звуку, он был уже перед самой клеткой.

Наконец Слим отпрянула от меня.

— Я люблю тебя, Дуайт. Не позволь им навредить себе. Иначе мне придется тебя прибить.

— О господи, Слим. — у меня перехватило горло.

— Увидимся.

— Что ты собираешься делать?

— Расскажу, когда сделаю, — бросила она, резким движением раскрывая нож.

Я услышал знакомое шипение, какое издает открывающаяся дверь автобуса.

— Беги! — крикнула Ли.

Низко пригнувшись, Слим бросилась к трибуне.

Наперерез ей бросился крупный мужчина. Это был человек, который сторожил меня вместе с Вивиан, тот, которому я врезал локтем в нос.

В то же время я услышал рев двигателя автобуса. Обернувшись на звук, я увидел, что автобус отъезжает назад, как будто хочет оказаться как можно дальше от погони.

Оказавшись у трибуны, Слим бросилась на живот и поползла вперед.

— Оставь ее в покое! — крикнул я.

Мужчина даже не оглянулся на меня.

Он был готов броситься следом за Слим, когда я выпустил стрелу. Я не был таким хорошим стрелком, как Слим — просто обычным американским ребенком своего времени. Ребенком, который проводил достаточно времени, забавляясь со всякими смертоносными штуками: ножами, пистолетами, духовыми ружьями, самодельными копьями, взрывчаткой, мечами, луками и стрелами.

Стрела вошла как раз преследователю в подмышку и проникла в его грудную клетку. Он рухнул вперед, проскользнув по размокшей земле.

Слим заползла под трибуну и пропала из виду.

Под трибуну, которую я считал пустой.

И тут откуда-то с самых верхних рядов раздались аплодисменты. Как будто пара людей хлопала в ладоши.

Глава 60

По моей спине побежали мурашки. Я не мог разглядеть этих зрителей, но я все равно знал, кто они.

Я попытался разглядеть что-нибудь, и тут темноту прорезал луч фонарика, закачался туда-сюда, отыскивая двух мужчин на самом верху трибуны — и нашел их всего на мгновение, прежде чем они исчезли с противоположной стороны конструкции.

— Осторожнее, Слим! — крикнул я, вскакивая на ноги. — Близнецы из Кадиллака! Они спускаются к тебе!

Она не ответила.

Луч света спустился ниже, и загулял туда-сюда по первым рядам скамей. Задергались и запрыгали тени. Я попытался разглядеть среди них Слим, но не сумел, после чего повернул голову, чтобы понять, кто держит фонарик.

Свет шел со стороны группы из трех или четырех человек, стоявших возле открытой двери автобуса. Машина остановилась в каких-то двадцати футах от клетки. Не так уж далеко, но люди находились в темноте, а мне прямо в лицо светили фары, так что я не мог рассмотреть, кто там был. Страйкер, скорее всего. И Вивиан.

Я повернулся в их сторону, достал стрелу и оттянул тетиву к самому подбородку.

— Выключите фонарик, или я выстрелю! — велел я.

Свет погас.

— Спасибо, — сказал я. Довольно глупо, учитывая ситуацию, но слово вырвалось прежде, чем я успел его обдумать. — А теперь идите сюда и выпустите нас.

— С чего бы нам это делать?

Снова, прежде чем я успел обдумать ответ, — хотя бы осмысленный, — мои пальцы отпустили тетиву. Она исчезла во тьме, после чего раздался тихий «чпоиньк».

— Ааа! — закричал женский голос. От группы оторвалась темная фигура, дернулась и упала на колени. — Ты, гребаный ублюдок! — раздался тот же голос. Это была не Вивиан, но еще раньше я заметил, что в труппе Страйкера было несколько женщин.

Из зажатого между коленей колчана я достал еще одну стрелу. Но, прежде чем я мог бы выстрелить, все мои мишени попрятались в автобус. Извивающуюся и стонущую раненную женщину они оставили лежать на земле.

— Двое готовы, — подытожила Ли. — Трое, считая Валерию. Неплохо.

— Если забыть о том, что мы заперты и окружены.

— Подумаешь, — хмыкнула она, поводя плечом.

Я рассмеялся, она тоже. Когда она подошла ко мне, я положил стрелу обратно в колчан.

Когда она обняла меня, колчан упал на землю. Но мне было наплевать.

Мою рубашку сорвала с меня Валерия, так что теперь между мной и кожей Ли была только ее мокрая блузка.

— Ты действительно здорово справляешься, — сказала она мне на ухо.

— Спасибо.

— Я всегда знала, что ты хороший парень, но ты оказался даже лучше, чем я думала.

— Ну… я стараюсь.

Она обняла меня еще крепче. Она стояла так, что поверх моего плеча могла видеть, что происходит в автобусе. А я смотрел в сторону фар грузовика — поверх ее. Мы бы заметили, если где-нибудь возникло какое-то движение.

— Главное, не падать духом, — сказала Ли.

— Я постараюсь.

— Я тоже.

Я коротко и печально усмехнулся.

— И нам явно можно не беспокоиться о Слим.

— Почему?

— Не падать духом — это ее естественная способность.

— Я лишь надеюсь, что она будет осторожна, — заметила Ли.

— Да, я тоже, — ответил я и расплакался.

Ли погладила меня по затылку.

— Все будет хорошо, — прошептала она. — С ней все будет в порядке.

— Я не знаю… — всхлипнул я. — Если с ней что-то случится…

— Все в порядке. Все будет хорошо.

Я плакал, Ли обнимала меня и гладила по голове.

— Знаешь что? — наконец спросила она. — Все будет так же, как с Валерией. С ними тоже произойдет Слим.

Я вроде как рассмеялся и всхлипнул одновременно. Потом пробормотал:

— О господи, я надеюсь.

Ли слегка отодвинулась от меня и в упор посмотрела мне в глаза. Я видел ее лицо немного размыто. Пока я моргал, стараясь прояснить зрение, Ли стерла с моего лица слезы и капли дождя. Она касалась меня только кончиками пальцев и грудью. Это было бы очень мило и приятно, не будь я так ужасно напуган.

— Ну как, чувствуешь себя получше? — через какое-то время спросила Ли.

Я кивнул.

— Немножко.

Она слегка наклонилась вперед и легонько поцеловала меня в губы. Потом отступила и положила руки мне на плечи.

— Нам стоит приготовиться к нападению.

— Какому нападению?

Она неожиданно широко улыбнулась:

— Которое вот-вот начнется.

— А, к этому. И что мы будем делать?

— Сначала… — отойдя от меня, она подняла с земли колчан и, пересчитав стрелы, пробормотала: — Восемь. Плюс еще три — одиннадцать.

— Три?

— Надевай, — она передала колчан мне.

Пока она держала лук, я перекинул колчан через голову, так, что его ремень опускался с моего левого плеча по диагонали поперек груди, как автомобильный ремень безопасности. Потом Ли передала мне лук.

— Посматривай по сторонам, ладно?

Я кивнул, вынул из колчана стрелу и положил ее на тетиву. Потом пошел за Ли к телу Валерии.

— О господи, — только и смог произнести я, когда Ли склонилась над телом и протянула руку к древку, торчавшему из глазницы Валерии. — Эй, нет, не надо.

— Извини, — ответила Ли, — но они нам могут понадобиться.

Она начала вытягивать стрелу, я торопливо отвернулся.

И воспользовался возможностью оценить наше положение. Грузовик стоял там, где и был, тихо гудя двигателем, его фары светили в клетку. Катафалк неподвижно замер за другой трибуной, так же светя фарами в нашу сторону. Автобус оставался на прежнем месте, где его остановили после того, как выпустили того парня, который гнался за Слим.

Раненной женщины больше не было видно. Либо она сама сумела куда-то спрятаться, либо ей помогли люди из труппы.

С другой стороны от трибуны, под которой спряталась Слим, было совершенно темно. Ни света фар, ни габаритных, ни задних огней. Поле было пустым, если не считать брошенных машин вроде пикапа Ли и Кадиллака.

Люди из банды Страйкера уже не занимались регулировкой движения или обыском поля. Они все собрались здесь, пробираясь в темноте. Я не мог как следует их разглядеть из-за светящих в клетку фар и дождя.

Выключив фонарики, они стали похожи на тени людей из-за своих черных рубашек. Я вообще почти не мог заметить их передвижения. Легче всего его было заметить, если не смотреть прямо, а как бы краем глаза.

Они окружали нас со всех сторон, прячась и крадясь за скамьями, скрываясь в темноте за автобусом и грузовиком.

— Эй, — окликнула меня Ли.

Я обернулся. Она держала в руке стрелу, с острия которой капала кровь. Взглянув на лицо Валерии, я едва сдержал рвотный порыв.

— Лови, — сказала Ли, перебрасывая стрелу мне.

Я перехватил ее на лету и сказал:

— Они повсюду вокруг нас.

— Я заметила.

Она потянулась к стреле, которая воткнулась в сосок Валерии, так что я снова отвернулся.

Я держал стрелу, которую Ли только что отдала мне, перед собой, надеясь, что дождь смоет с нее кровь. Но древко было таким тонким, что на него попадало не так уж много капель, и каждый раз, когда это случалось, я видел маленький окрашенный в розовый цвет фонтанчик.

— Да, эта, кажется, застряла, — сказала Ли.

— Может, оставить ее?

— Нет уж, — Ли поднялась, поставила одну ногу на тело Валерии, — прямо между грудями, — наклонилась и обхватила стрелу пальцами правой руки. Когда она стала тянуть, я снова отвернулся.

Кто-то пронесся прямо перед грузовиком, пробежав сквозь свет его фар. Я не успел понять, мужчина это был или женщина, но увидел, что в руках фигура держала длинный тонкий предмет.

Копье?

Холодок пробежал у меня по коже.

— Ой, черт, — пробормотал я.

— Мне нужна твоя помощь, — позвала Ли.

Мне очень не хотелось этого делать. Но еще больше мне не хотелось разочаровывать Ли. Думаю, я бы сделал что угодно, если бы она попросила. Так что я передал ей лук и стрелу, и поставил ногу на грудь Валерии, как Ли только что. Стрела высовывалась всего на три или четыре дюйма, так что места хватало, чтобы ухватиться только одной рукой.

Я вытер правую руку об джинсы (которые тоже были мокрыми), потом ухватился за стрелу, стараясь не касаться того, что осталось от соска на груди Валерии. Сжав древко, я дернул изо всех сил. Моя рука соскользнула.

— Черт, — выругалась Ли. — Попробуешь еще разок? Вдруг нам не хватит как раз одной стрелы…

— Я ее достану, — пообещал я.

И я собирался это сделать. Больше всего на свете мне не хотелось, чтобы Ли решила, что я слабак или трус.

— Найди мне какую-нибудь тряпку, — и не дожидаясь ответа, положил левую руку на грудь Валерии, обхватив большим пальцем стрелу. Бугорок плоти под моей ладонью был скользким и холодным. Я толкнул его вниз, расплющивая, пока древко не освободилось настолько, чтобы можно было ухватиться за него обеими руками.

— Господи, — пробормотала Ли, передавая мне мою рубашку.

Как только я убрал руку, грудь Валерии вернулась в прежнее положение, скользнув вверх по стреле.

Хотя моя рубашка была такой же мокрой, как все остальное, благодаря ей мои руки стали не такими скользкими. С ее помощью я обтер высовывающуюся часть стрелы. Обернув ткань вокруг руки, снова надавил на грудь Валерии, чтобы освободить древко. Потом ухватился за стрелу обеими руками, всем весом навалился на грудную клетку и потянул со всей силой. Думаю, рубашка создала необходимое сцепление.

Я почувствовал давление под ногой, как будто Валерия пыталась сесть, но ей мешал мой вес.

Застрявший — не знаю уж, в чем именно! — наконечник стрелы внезапно высвободился. Я успел заметить, как грудь Валерии растянулась вверх, приняв форму высокого конуса. Потом стрела выскочила наружу, как какой-нибудь Экскалибур[76] из камня, разбрызгивая кровь. Я начал падать назад, держа ее высоко над головой.

И врезался в Ли. Она охнула, но устояла на ногах. Как и я.

— Ты цел? — спросила она.

— Кажется, да.

— Ты просто молодец.

— Ты тоже, — сказал я, подозревая, что она встала позади меня специально, чтобы не дать мне упасть.

Мы стояли спиной к спине. Между нами был колчан, но я чувствовал прикосновение ягодиц Ли к моим.

Под трибуной прямо напротив меня поперек лучей катафалка проскользнула тень. Кто-то пригнувшийся, с копьем в руках.

— Что происходит? — спросил я у Ли.

— Мы довольно плотно окружены, — ответила она. — Но они держатся на расстоянии. Пока.

— Чего они ждут?

— Понятия не имею. Может просто не хотят словить стрелу.

— Я достану последнюю, — сказал я, чувствуя себя храбрым и сильным после того, как сумел извлечь ту, что застряла в груди.

— Лучше оставь как есть, — сказала Ли.

— Почему?

— На всякий случай.

Я секунду пытался понять, что она имела в виду. Потом сообразил.

— Потому что она у нее в сердце?

— Она, скорее всего, никакой не вампир, но… Все так безумно. Я не знаю, что и думать, и. Мне не хотелось бы оказаться запертой в клетке, если она внезапно оживет.

— Да, мне тоже, — согласился я.

— Я знаю, что она не оживет, но… Я не стала бы ставить на это свою жизнь.

— Эта стрела все равно наверняка сломана, — добавил я. — Она проткнула тело насквозь, а потом Валерия на нее упала.

— Она могла воткнуться в землю. Но все равно оставь. По крайней мере пока.

— Хорошо.

— Если нам придется убегать…

«Если мы доживем до этого», — подумал я.

— …я попытаюсь забрать ее позже.

Глава 61

— Я готов заключить с вами сделку! — выкрикнул откуда-то Страйкер.

Ли резко обернулась в ту сторону, натягивая тетиву.

Возле двери автобуса я заметил притаившуюся тень.

— Думаешь, это он? — спросила Ли.

— Не уверен.

— Какую сделку? — крикнула в ответ Ли.

— Мы позволим тебе и детям уйти живыми, если…

Стрела с шипением улетела в темноту.

— Блядь! — завопил Страйкер.

Стрела, должно быть, не задела его, но пролетела совсем рядом. Ли покачала головой и передала лук мне.

— У тебя лучше получается.

Когда я наложил на тетиву ту стрелу, что выдернул из тела Валерии, Страйкер прокричал:

— Сделаете так еще раз, и будете, вопя, корчиться на копьях!

— Иди на фуй, Хиля! — крикнула Ли.

— Сначала выслушайте мое предложение! Неужели вам хочется умереть в этой клетке? Неужели ты хочешь, чтобы погибли дети?

Дети? Он имеет в виду меня, конечно же, — и кого еще? Расти и Слим? Битси?

Хотя и прицелился в фигуру, которая, скорее всего, была Страйкером, я не стал стрелять. На таком расстоянии я мог бы попасть в него только при большом везении. Так что я опустил лук.

— Вы пообещали отпустить Расти, если я сражусь с Валерией, — ответила Ли. — И где же он?

— Ты не должна была УБИВАТЬ ее.

— Боевые потери, дружочек.

— У меня есть новая сделка.

— Ты и СТАРОЙ не выполнил. Иди к черту.

— Не хотите ли увидеть небольшую демонстрацию?

Мне не понравился тон, которым он это произнес.

В следующее мгновение Страйкер подул в свисток. Пронзительный звук, как будто где-то рядом стоял озверевший тренер.

Несколько секунд ничего не происходило.

Потом из темноты в нашу сторону полетели копья. Ли швырнула меня на землю и закрыла своим телом. Я слышал клацанье, когда несколько копий ударились о прутья и отскочили прочь. Потом раздался влажный звук, когда остальные воткнулись в мокрую землю.

Ли сползла с меня. Подняв голову, я увидел шесть или семь копий, торчащих из земли. Древки образовывали неровный круг вокруг нас.

Мы поднялись на ноги. Я по-прежнему держал в руках лук, но он не казался таким уж грозным оружием после этого ливня копий. Кроме того, я потерял стрелу.

— В следующий раз, когда вы услышите этот свист, — крикнул из темноты Страйкер, — они не промахнутся. Теперь вы готовы меня выслушать?

— Что там у тебя? — спросила Ли.

— Ты убила единственную звезду нашего цирка.

— Не я, — возразила Ли.

— Ты, твои друзья — не имеет значения. Валерия мертва. Мы потеряем все, если не найдем ей замену. Я хочу, чтобы ТЫ ее заменила. Сдавайся и отправляйся с нами как наш вампир, и я позволю детям уйти невредимыми.

— Почему я? — спросила Ли.

— Ты просто идеальна. Храбрая, сильная — и соблазнительная.

— Я же не вампир.

— Это не проблема. От тебя требуется только ездить с нами и сражаться с теми, кто оказывается в клетке.

— Как долго? — поинтересовалась Ли.

— Ты не можешь. — попытался вклиниться я.

— Столько, сколько я скажу.

— И вы отпустите всех остальных?

— Конечно. Мне просто ПРИДЕТСЯ, не правда ли? Если я не отпущу их, ты не выполнишь своей части сделки.

— В этом ты прав.

— Так что?

— Дай мне пять минут, чтобы все обдумать.

— Разумеется.

Мы отвернулись от Страйкера и посмотрели друг на друга.

— Ты не можешь этого сделать, — сказал я.

— А какой у нас выбор?

— Драться!

— Они с легкостью нас прикончат.

— Может быть, а может, и нет. По крайней мере, мы захватим с собой некоторых из них.

— Я не хочу, чтобы тебя убили, Дуайт. И меня тоже, если уж честно. Не говоря уже о Слим и Расти. Они могли поймать даже Битси. Мы все можем погибнуть, если я не приму его предложение.

— Ты не можешь!

— Мне придется.

— А как же Денни? — спросил я.

При упоминании моего брата у нее начал дрожать подбородок. Дрожащим голосом она попросила:

— Скажи ему, что я его люблю. Это то… то, что я должна сделать. Скажи ему, что я всегда буду любить его. И я вернусь, если только смогу.

Я снова начал рыдать. Теперь я даже не думал о том, что это стыдно. Мне было слишком больно, чтобы я мог думать о чем-то еще.

— Я должна так поступить, дорогой. Так надо. Ты сам это понимаешь.

— Нет!

— Пожалуйста, отдай мне лук, — мягко и очень печально попросила она.

Хотя я и выкрикнул снова «НЕТ!», но не сопротивлялся ни когда она вынула лук из моих рук, ни когда она стянула с меня колчан.

— Я думал, мы будем сражаться... — слабо запротестовал я.

— Прости, — сказала Ли.

Она отнесла лук и колчан к краю клетки, просунула руку через решетку и позволила им упасть на землю.

Повернувшись к Страйкеру, она подняла руки в знак поражения и крикнула:

— Я согласна!

— Прекрасно. Ты не пожалеешь.

Он выпрямился, вышел вперед из-за автобуса и помахал рукой в воздухе. Повсюду вокруг нас из темноты начали появляться одетые в черное мужчины и женщины. Некоторые выходили из-за автобуса и грузовика. Другие выбирались из-за трибун. Я не считал, но у меня создалось впечатление, что всего их было четырнадцать или пятнадцать. Примерно у половины были копья.

Все они пошли к клетке.

В нескольких шагах от решетки люди замерли. Кто-то поднял с земли лук и стрелы Слим. Все они смотрели на тело Валерии. Некоторые хмурились. Многие качали головами с потрясенным видом. Кое-кто, кажется, даже плакал.

Страйкер поднялся к двери клетки.

Оглядев свою труппу, он громко объявил:

— Это была тяжелая ночь, — все согласно закивали. — Я знаю, как много Валерия значила для вас всех — и для меня. Она была особенной женщиной. Очень важной для нас всех. Мы все будем ужасно по ней скучать, — он глубоко вдохнул и продолжил. — Тем не менее, шоу должно продолжаться. И теперь позвольте мне представить вам женщину, которая возьмет на себя роль Валерии… нашего нового вампира, Ли Томпсон!

Из толпы раздалось бормотание и неуверенные аплодисменты.

Страйкер склонился над кодовым замком и отпер его. Через несколько мгновений он снял запор и распахнул дверь.

Ли пошла было к выходу, но он сам вошел внутрь. Положив руки ей на плечи, он осторожно провел ее в центр клетки.

— На тебе уже надета часть наряда, — заметил он. — Давай посмотрим, как ты будешь выглядеть в полном костюме.

Труппа снова зааплодировала, теперь уже с большим пылом.

Гордо стоя в центре клетки, как солдат на параде, Ли сняла с себя рубашку и осталась под дождем в одной только очень короткой юбке из красной кожи.

Страйкер отыскал кожаный верх от костюма Валерии.

Ли стояла неподвижно, пока он осторожно надел лямки ей на руки и наложил плотные чашки ей на груди и зашел ей за спину, чтобы закрепить всю конструкцию как положено.

В клетку вошла Вивиан с черным плащом в руках.

Страйкер принял у нее плащ и накинул его на плечи Ли.

Когда он отошел в сторону, она широко развела руки, распахнув плащ как крылья летучей мыши и выкрикнула:

— Я — ЛИ… ЛЕНОРА, ВАМПИР!

Банда Страйкера зашлась в безумных аплодисментах, выкрикивая приветствия.

«Что за черт, что здесь происходит?» — подумал я.

От команды Странствующего Цирка Вампиров исходил такой шум, и они были так заняты Ли, что никто не обращал внимания на катафалк.

Включая меня.

До тех пор, пока он, с выключенными фарами, с ревом не ворвался в пространство перед клеткой. В последний момент полдюжины людей Страйкера обернулись и с криками попытались убраться у него с дороги.

У них ничего не вышло.

Катафалк несшийся, должно быть, на скорости около шестидесяти миль в час,[77] пролетел мимо трибуны (под которой раньше пряталась Слим), разметав в стороны тех, кто там находился. Люди отскакивали от бампера, капота и крыши и откатывались в темноту. Несколько копий, лук и колчан Слим, выпавшие из рук, отлетели куда-то в ночь.

Страйкер с ужасом обозревал происходящее.

Я отскочил, пригнулся и схватил с земли стрелу — ту самую, что я с таким трудом вынул из груди Валерии.

Я уронил ее, когда Ли сбила меня на землю, защищая от копий.

Вскочив, я одним движением обернулся к Страйкеру и воткнул бритвенно-острый наконечник сбоку ему в шею с такой силой, что стрела показалась с другой стороны.

У него выпучились глаза.

Я схватил Ли за руку. Выкрикнув: «Бежим!» — я потянул ее за собой.

Она посмотрела на меня безумными глазами, затем скинула плащ и издала нечто похожее, как мне кажется, на «боевые кличи» времен Гражданской войны:[78] пронзительный вопль, полный ярости и необузданного восторга.

На пути к двери клетки мы выдернули из земли по копью.

Когда мы выбежали наружу, катафалк с визгом остановился перед самым автобусом.

Мы бросились к нему.

Я догадывался, кто был за рулем.

В нашу сторону полетело несколько копий, но все промахнулись.

Кто-то выпрыгнул из автобуса и напал на нас, размахивая мачете. Но, прежде чем он успел нанести удар, Ли ткнула своим копьем прямо ему в рот, а я воткнул свое ему в живот.

Оставив копья, мы побежали к катафалку.

Он проскользил по мокрой земле и замер на месте. Я первым добежал до пассажирской двери и рывком распахнул ее.

— Забирайся! — закричал я Ли. — Скорее!

Она нырнула вперед, я забрался следом.

Слим повернулась к нам.

— Я вернулась, — сказала она.

Потом нажала на газ. Катафалк прыгнул вперед, пассажирская дверца захлопнулась от резкого движения без моей помощи.

Я думал, что теперь мы по-быстрому уедем с поля, но у Слим были другие планы. На огромной скорости она пронеслась с другой стороны клетки. На этот раз, впрочем, на нее не работал элемент неожиданности, так что ей удалось сбить всего одного члена банды Страйкера.

— Теперь-то мы можем ехать? — спросил я.

— Конечно.

Слим вырулила к выезду со стадиона, включила фары и поехала по полю Янкса. Катафалк подпрыгивал и трясся на жесткой земле, нас кидало из стороны в сторону.

Я увидел попорченный мною Кадиллак. И пикап Ли. И еще две или три машины, которые никто не забрал.

— Хочешь, я высажу тебя у твоей машины? — спросила Слим у Ли.

— Нет уж, спасибо, — ответила та. — Давай просто уедем отсюда.

— Уверена? Мне не трудно.

— Я потеряла ключи.

— Тогда поедем к моей машине, — сказала Слим и направила катафалк к грунтовой дороге, прочь с поля.

Глава 62

На узкой дороге Слим пришлось сильно скинуть скорость. Она то и дело поглядывала в боковое зеркало.

— Не думаю, что они за нами погонятся, — сказала Ли.

— Не знаю, — ответила Слим.

— Не помешает держать глаз востро, — добавил я. Я не собирался каламбурить, но мне тут же вспомнилось древко стрелы, торчащее из глазницы Валерии. И вторая стрела, пронзившая сосок ее груди.

— Они и так потеряли очень много людей, — сказала Ли.

— Мы хорошенько надрали им задницы, — поддержала Слим.

— Ты отлично поработала, — подтвердила Ли.

— Спасла нам жизни, — добавил я.

Я почти ожидал услышать в ответ какую-нибудь колкость, но Слим только кивнула головой. В слабом мерцании огоньков на приборной панели я едва мог разглядеть выражение ее лица. Она выглядела мрачной.

— Так что произошло? — спросил я.

— А?

— После того, как ты забралась под скамьи.

— Практически ничего. Просто пряталась.

— Ты видела близнецов из Кадиллака? — спросил я. — Они сидели где-то на самом верху. Мне казалось, что они собирались спуститься, чтобы поймать тебя. Я крикнул, чтобы тебя предупредить.

— Да, спасибо. Я с ними разобралась.

— Как?

— Ну, знаешь, ножом. Я подкараулила их, когда они спустились по опорам. Разобралась с ними.

— Ты разобралась с ними?

— Ага. Послала их на юг. На глубокий юг.

— Черт, — выдохнула Ли.

— Ох, черт, — сказал я одновременно с ней.

— Как говорил Майк Хаммер,[79] «Это совсем просто».

— Ты их убила? — переспросил я, едва веря своим ушам.

— Ага. И еще нескольких. Я подстерегла их и перерезала горло. Парочка человек успела меня заметить, но они решили, что я тоже из Цирка, из-за моей черной рубашки.

— Идиоты, — хмыкнул я.

— Я пыталась найти Расти, — сказала Слим.

— И как? — спросила Ли.

Думаю, мы оба знали ответ.

— Никак. Я не знаю, куда они его забрали. Я обыскала грузовик. Думаю, в нем они перевозят клетку и весь реквизит. Но там никого не было. Только водитель. В кабине. Я позаботилась о нем до того, как полезла в кузов. Мне так и не удалось заглянуть в автобус или в салон катафалка. Когда я добралась до катафалка, я увидела, что они вас окружают. Так что я успела только убить водителя и тут же бросилась вас спасать.

— Что было выполнено великолепно, — заметила Ли.

— Спасибо. Но жаль, что… — Слим покачала головой. — Я хотела найти Расти, — ее голос сорвался. — Я не хочу бросать его там.

Я положил руку ей на бедро. Штанина ее обрезанных джинсов была теплой и влажной.

— Ты хочешь вернуться? — спросил я.

— Не знаю. Думаю, что мы должны, — видимо, она сняла ногу с педали газа, потому что машина замедлилась. — А ты?

Мне ужасно не хотелось возвращаться на поле Янкса. Нам едва удалось выбраться оттуда живьем, а шансов найти Расти практически не было.

— Да, — ответил я. — Мы должны вернуться и отыскать его.

— Какого черта, — поддержала Ли. — Снявши голову.

— «И проклянут свою судьбу дворяне», — процитировала Слим, — «Что в этот день не с нами, а в кровати».[80]

— Именно, — подтвердила Ли.

Слим остановила катафалк и включила заднюю передачу и развернулась на сиденье в мою сторону, чтобы через плечо смотреть, куда вести машину.

— Черт! — она резко ударила по тормозам.

Я тоже посмотрел назад. Окошко за нашими спинами было задрапировано изнутри занавеской.

Слим посмотрела в боковое зеркало.

— Я не могу вести машину задним ходом без зеркала заднего вида.

— Наверное, тебе придется развернуться, — сказал я.

— Здесь слишком узко.

— Можно выехать на шоссе, — предложила Ли. — Там развернуться гораздо легче.

Сзади раздался глухой удар — как будто кто-то, находившийся в отделении для гроба, ударил в пол или что-то уронил.

Слим оглянулась на окошко за нами.

— Расти? — позвала она.

Ли распахнула дверцу со своей стороны.

Увидев это, Слим выключила двигатель, выдернула ключ из зажигания и открыла свою дверь.

Я выкарабкался из машины со стороны Ли.

Ли первой добежала до задней части катафалка и безуспешно пыталась открыть дверцу.

— Кажется, она заперта, — сдалась, наконец, она.

— У меня тут целая связка ключей, — сказала Слим. Она выбрала один и попыталась вставить его в замочную скважину. Ее руки так сильно дрожали, что она никак не могла попасть. Когда же наконец ей удалось попасть кончиком ключа в скважину, он не сдвинулся. Не тот. Она выбрала другой и снова попыталась. И снова это было не так просто из-за трясущихся рук. Наконец ключ попал в скважину.

Слим повернула его и покрутила ручку дверцы. Замок щелкнул. Слим отошла назад и потянула ручку на себя, распахнув дверцу.

До этого момента ночь была наполнена свежим сладковатым ароматом мокнущего под дождем леса. Стоило Слим открыть дверцу, как воздух наполнился непереносимой вонью, от которой у меня перехватило дыхание. Ли прижала руку ко рту. Слим обошла дверцу, плотно сжав губы и задержав дыхание. Она выглядела точно так же на реке, когда готовилась нырнуть.

Я мечтал в тот момент оказаться на реке. Где угодно, лишь бы подальше отсюда.

В салоне катафалка горел свет. Должно быть, он включался автоматически, когда открывалась дверца.

Мы безмолвно смотрели внутрь.

Здесь были все добровольцы, что выходили состязаться с Валерией: красавец-морпех Чанс Уоллес, придурковатый Честер, наш старый «приятель» Скотти и наш милый, неуклюжий, лучший друг Расти.

Все голые.

Все разделанные на части, сложенные в корзины, установленные вокруг гроба, в пределах досягаемости… его обитателя.

В гробу, упираясь головой в занавеску, сквозь которую мы ранее безуспешно пытались рассмотреть дорогу, сидел жирный, безногий, совершенно лысый мужчина. По крайней мере я решил, что это был мужчина. Он был похож на раздутый, осклизлый бурдюк из белой кожи. Которая была заляпана каплями крови.

Его выкаченные, покрытые сеткой сосудов глаза походили на два мячика для гольфа.

В руках, у самого лица, он держал перевернутую вверх шеей голову Расти. Чавкая и сопя, он вгрызался в плоть. Оторвав здоровый кусок плоти, он поднял голову и, казалось, улыбнулся нам — держа во рту окровавленный лоскут, который еще недавно был частью Расти.

Глава 63

Учитывая все обстоятельства, я считаю, что мы совсем неплохо справлялись — до тех пор, пока нам не пришло в голову заглянуть в салон катафалка.

То, что мы там увидели… лишило нас остатков разума и смелости.

Я смутно помню звуки, которые мы издавали. Восклицания вроде «Уф…», «Аай!» и «Фуу!». Потом кто-то — кажется, Слим — захлопнул дверцу. А потом — мы неслись по размокшей грунтовой дороге так, будто за нами гнались монстры.

Мы бежали и бежали. Когда мы достигли Третьего шоссе, Слим провела нас к Понтиаку. Втроем мы набились на переднее сиденье, и я оказался посередине. Пока Слим пыталась попасть ключом в зажигание, мы старались отдышаться, пыхтя и постанывая от ужаса.

Наконец двигатель завелся, и мы убрались оттуда.

И понеслись по шоссе к городу.

В доме Ли мы включили свет в каждой комнате. Потом по очереди приняли душ. После этого переоделись в сухую чистую одежду, которую Ли подобрала для нас. Я был в одежде брата. Ли и Слим — в одежде Ли. Мы собрались в гостиной. Ли разрешила нам выпить пива. Она даже сделала попкорн. Мы были так напуганы, что не могли даже разговаривать — по крайней мере, какое-то время. Только после пары бутылок пива на каждого мы смогли успокоиться.

Начались разговоры. Были приняты решения.

Рано утром, еще до восхода, мы отправились в гараж Ли, чтобы подготовиться. Мы сделали несколько кольев, распилив ручку швабры и обстрогав каждый кусок деревяшки с одного конца. Мы взяли молоток и топорик. Кроме того, прихватили канистру бензина, которую Денни держал для косилки. А еще коробок спичек и зажигалку.

Все это мы загрузили в Понтиак Слим.

После восхода мы все сели в машину, и Слим завела двигатель. Ли сказала:

— Погодите, мне кое-что пришло в голову.

Она выбралась из машины и торопливо пошла в дом. Через пару минут она вернулась с Винчестером моего брата — ружьем калибра 30 миллиметров с рычажной перезарядкой. Забравшись в машину, она сказала:

— Это на случай, если у нас на пути окажутся и люди тоже.

— Как всегда предусмотрительна! — обрадовалась Слим.

Мы доехали до поворота и медленно поехали по грунтовой дороге, разыскивая место, где оставили катафалк с его ужасным содержимым.

Стояло прекрасное летнее утро. Дождь прекратился незадолго до рассвета, но его запах все еще стоял в воздухе. Ничто не пахнет так, как лес после ливня.

Небо было безоблачным, вокруг нас переговаривались птицы и жужжали жуки, солнечные лучи, проникавшие сквозь кроны деревьев, образовывали в воздухе прозрачные золотые столпы.

В такой день все вокруг кажется прекрасным.

По крайней мере, когда не надо заниматься тем, чем собирались заниматься мы.

Через некоторое время Ли спросила:

— Где же он?

— Не знаю. — ответила Слим, не отрывая взгляда от дороги впереди.

Думаю, мы все ожидали, что катафалк вот-вот появится за очередным поворотом, но она оставалась пустой.

— Наверное, его кто-то отогнал обратно, — предположила Ли.

И тут мы добрались до конца дороги. Перед нами предстало изборожденное колеями раскисшее поле Янкса. Многочисленные лужи и осколки стекла отражали солнечный свет.

Красный пикап Ли стоял на своем прежнем месте. Как и поврежденный мною Кадиллак. И Фольксваген-«жук». Я решил, что он принадлежал кому-то из добровольцев, скорее всего — Честеру. Скотти явился с бандой своих дружков, но они, должно быть, разбежались, позабыв о нем, после того как ударила молния. А что до морпеха Чанса — кто знает.

Когда мы подъезжали к рядам скамеек, я заметил несколько свежих ям в земле. В них ничего не было. Просто дыры. Я не знал, кто их вырыл и зачем, но внезапно мне вспомнился пудель, укусивший Расти за руку, и то, как он визжал под одной из машин.

Слим провела машину вокруг скамей и между ними. Нигде не было ни следа черного автобуса, или черного грузовика, или черного катафалка, или кого-либо из одетой в черное команды Странствующего Цирка Вампиров.

Клетки тоже не было.

— «Свернули шатры, как арабы», — процитировала Слим, — «и тихо исчезли вдали».[81]

На поле не осталось ничего, кроме лука и стрел Слим и колчана, который она выиграла на состязании в честь Четвертого июля.

Заметив их, она воскликнула: «А-га!» — и ударила по тормозам. Ли выскочила из машины и подобрала их.

Через несколько минут Ли снова выбралась из машины, перебежала по грязи с запасными ключами в руке и села в свой пикап.

Мы ехали за ней до самого города.

Глава 64

Конечно же, было большое расследование, но никто больше не видел Странствующего Цирка Вампиров и не слышал о нем. Не были найдены ни тела добровольцев, ни Страйкера, ни Валерии, ни рабочих, которых мы убили.

Ни Битси.

Да, Битси тоже пропала той ночью. Я не знаю, куда — просто исчезла и все. Поисковые группы, в которых были и мы со Слим, и Ли, прочесали лес, пытаясь ее найти. Полиция даже перекопала часть поля Янкса. Они обнаружили четыре тела, но Битси среди них не было (и никого, кто был на поле в ту ночь, как ни странно). По сей день никому не известно, что с ней случилось. Я надеюсь, что она жива и здорова и нашла где-то свое счастье. Что в ту ночь она решила убежать из дома, а не оказалась в руках оставшихся участников Странствующего Цирка или каких-то других подонков — или чего-то, что забрало того пуделя. Потому что, если с ней случилось что-то плохое, в этом есть и моя вина.

Не буду рассказывать о том, как тяжело было мистеру и миссис Симмонс, родителям Расти и Битси. Скажем так, это было ужасно.

Несомненно, Расти выиграл наш спор о красоте Валерии. Мы могли бы забыть о споре. Но в качестве напоминания о Расти Слим обрила мне голову. Мы никогда никому не рассказывали, почему. Только Ли. Ей мы рассказали практически все.

Мой отец оправился от травм, которые он получил в аварии.

На следующий год у Ли и моего брата Денни родилась дочка.

Слим стала называть себя Френ, сокращенно от Френсис, и мы начали встречаться. Жизнь пошла на лад — если не считать того, что Расти был мертв, Битси пропала, а я, Френ и Ли никогда не смогли бы избавиться от воспоминаний о том, что мы видели той ночью в катафалке.

Я думаю, это и был «настоящий» вампир, а Валерия была вроде как наживкой.

Я не хочу думать об этом.

В общем, вот такая вот история.

И совет напоследок: если вы вдруг услышите о том, что в ваш город приезжает Странствующий Цирк Вампиров, держитесь от него подальше. Ради собственного блага.

notes

Примечания

1

Ричард Чизмар (Richard Chizmar) — писатель; основатель и главный редактор журнала Cemetery Dance, владелец издательства Cemetery Dance Publishing. (здесь и далее — примечания переводчика).

2

Francis the Talking Mule — персонаж книг Дэвида Стерна (David Stem) и нескольких фильмов, снятых по их мотивам студией Universal в 50-х годах XX века.

3

Нэнси Дрю — девушка-детектив, персонаж цикла книг для детей и подростков, созданных разными авторами. Первая книга цикла была издана в 1930 году.

Фиби Деринг — главная героиня книги Фрэнка Баума «Phoebe Daring: A Story for Young Folk», впервые опубликованной в 1912 году.

4

Дэгни Таггард — одна из главных персонажей книги Айн Рэнд «Атлант расправил плечи».

5

Райдер — садовый трактор, косилка, на которой сидят верхом.

6

Великая депрессия — мировой финансовый кризис, начавшийся в 1929 и длившийся практически до 1945 года. США были «источником» кризиса, а также одной из стран, наиболее от него пострадавших.

7

Screen door — рама, на которую натянута противомоскитная сетка (пластиковая или металлическая), крепящаяся на дверных петлях снаружи, перед основной дверью дома. Изобретена в 1887 Ханнаном Харджером (Hannah Harger). Дает возможность открыть основную дверь, чтобы лучше проветрить помещения в жаркую погоду, не позволяя при этом насекомым попадать в дом и ограничивая возможность посторонним людям заглянуть в открытый дверной проем.

8

Персонаж романа Р. Л. Стивенсона «Остров сокровищ».

9

Barbershop music — стиль музыки, возникший в 40-е годы XX века в США. Характерной особенностью является исполнение а-капелла (вокал без инструментального сопровождения) на несколько голосов (традиционно — квартетом), с построением гармоний с использованием определенных сложных аккордов. Название возникло из самоорганизовывавшихся вокруг цирюлен «мужских клубов»: посетители и работники не только общались, но зачастую вместе исполняли знакомые песни. Барбершоп считается одним из прародителей джаза.

10

Ding Dong — пирожное, состоящее из бисквита, покрытого шоколадом, с белым кремом внутри. По форме напоминает хоккейную шайбу. Русскому читателю, возможно, более знакомы названия сходных продуктов — Wagon Wheels и ChocoPie. (Самое интересное, что, судя по статье в Википедии, Hostess начали выпускать «дин-донги» только в 1967 году, в то время как действие книги, вроде как, происходит в 1963 году.).

11

Lucky Strike — одна из самых старых и известных американских марок сигарет. Характерная белая упаковка с логотипом, который выглядит как красный круг с белым, золотистым и черным ободками, внутри которого большими черными буквами написано называние.

12

Old Yeller — детский роман Фреда Гипсона, написанный в 1956 году, рассказывающий о мальчике, живущем на ранчо, и его собаке, по кличке которой и названо произведение. В 1957 году студией «Walt Disney» был выпущен одноименный фильм.

13

Charlie Starkweather — он и его малолетняя подружка Кэрил Энн Фьюгейт (Caril Ann Fugate, ей на тот момент было лет 14) убили одиннадцать человек (включая родителей и малолетнюю сестру Кэрил) в 1958 году. Два месяца преступники путешествовали по Небраске и Вайомингу, убивая случайных людей — людей, согласившихся подвезти их на трассе, хозяйку и служанку в доме, куда они вломились — и так далее. Арестованы в январе 1958 года. Чарли казнен в июне 1959 году. Кэрил приговорена к пожизненному заключению, но отпущена за примерное поведение в 1976.

14

Bactine — антисептик и местный анестетик, разработанный фирмой Bayer в 1947 году. Применяться начал с 1950 года.

15

Клайдесдаль — порода крупных лошадей-тяжеловозов.

16

Huckleberry Hound — персонаж мульт-сериала «Приключения пса Гекельберри», собака голубого с черными ушами и кончиков хвоста и светлой мордой.

17

Musketeers — шоколадный батончик, торговая марка M&M/Mars. Производство началось в 1932. Изначально состоял из трех отдельных кусочков с разными вкусами, затем — как один батончик, долгое время считавшийся одним из самых больших шоколадных батончиков в производстве. Слоганом в рекламных акциях была фраза «Такой большой, что хватит на всех друзей».

18

Leave it to Beaver — американский телесериал, комедия положений, рассказывающая о приключениях мальчика по имени Теодор Кливер (Theodore Cleaver) по прозвищу «Бобер» (Beaver или Beave). Эдди Хаскелл (Eddie Haskell) — один, из персонажей сериала, лучший друг старшего брата главного героя.

19

Steerman’s Steak House — никакой конкретики по этому заведению мне найти не удалось, кроме того, что эта сеть то ли вообще прекратила свое существование, то ли была поглощена какой-то другой фирмой и сменила название.

20

Deep South — в прямом значении этим словосочетанием обозначаются самые южные штаты «американского юга»: Алабама, Джорджия, Луизиана, Миссисипи и Южная Каролина, а так же Техас, Флорида и Теннесси. Кроме этого, слово «юг» является указанием направления «вниз».

21

Kingsford — марка топлива для бытовых жаровен, грилей и коптилен, существующая с 1920-х годов. The Kingsford Company была основана в 20-х годах XX века «тем самым» Генри Фордом и его родственником, Эдвардом Джорджем Кингсфордом (изобретателем угольного брикета), и является самым крупным производителем соответствующей продукции в США по сей день.

22

YWCA, Young Women's Christian Association — «Христианская ассоциация молодых женщин», всемирная благотворительная организация, основанная в 1855 году в Великобритании. Первое объединение в США появилось в 1858 году. Одна из старейших и крупнейших женских организаций.

Chicago Cubs — профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Главной лиге бейсбола. Команда была основана в 1870 году. Клуб базируется в городе Чикаго, Иллинойс.

Ernie Banks — «Мистер Каб», известный бейсболист, состоявший в команде «Чикаго Кабз» с 1953 по 1971 годы.

23

Royal portable typewriter — первая переносная печатная машинка этой фирмы была выпущена в 1926 году и носила название «Royal Portable».

24

Ayn Rand (настоящее имя Алиса Зиновьевна Розенбаум) — известная американская писательница русского происхождения. После Революции семья Розенбаумов, лишившаяся всей собственности, переезжает из Петербурга в Крым, откуда в 1925 году Алиса бежит в США. Самым известным ее произведением является монументальный роман «Атлант расправил плечи», воспевающий капитализм и философию «разумного эгоизма».

Life Magazine — основанный в 1883 году американский журнал, посвященный изначально юмору и «общим интересам». С журналом сотрудничали многие известные художники и писатели того времени, в частности, Чарльз Дана Гибсон, выкупивший журнал после смерти его основателя. Захирев и прекратив свое существование в года Великой Депрессии, «Лайф» вернулся как еженедельный журнал, посвященный фотожурналистике. В этом образе он просуществовал до 1978 года. С 1936 года и по сей день является собственностью издательства Time Inc.

Look — американский журнал, существовавший с 1937 по 1971 года. По формату во многом походил на «Лайф» во втором его воплощении. Журнал известен, в частности, тем, что с 1946 по 1951 годы штатным фотографом там был Стенли Кубрик.

25

Виллиам Голдман — известный американский писатель и создатель киносценариев. И, если его романы на русский не переводились, то некоторые фильмы, снятые по его сценариям, могут быть известны русскоязычному человеку. В частности, Голдманом были написаны сценарии для фильмов по романам Стивена Кинга «Мизери» (1990) и «Сердца в Атлантиде» (2001). Среди других работ можно назвать, например, сценарии к фильмам «Так не обращаются с леди» (1968), «Бутч Кэссиди и Сандерс Кид» (1969), «Степфордские жены» (1975), «Вся президентская рать» (1976), «Призрак и Тьма» (1996), и прочих. По его собственному сказочному роману «Принцесса-невеста» в 1987 году был снят одноименный фильм. Кроме того, он принимал участие в создании сценариев для фильмов «Чаплин» (1992) и «Последний киногерой» (1993).

«Золотой храм» — первый роман автора, вышедший в печать в 1957 году. По признанию самого автора, произведение было написано всего за несколько недель и принято первым же издательством, которому было предложено (Knopf).

26

Намек на мьюзикл Hello, Dolly! («Привет, Долли!», в русском переводе он так и называется, «Хелло, Долли!»), по которому затем был снят одноименный фильм с Барброй Стрейзанд в главной роли.

27

Woolworth’s — сеть розничных магазинов, существовавших в США с 1879 по 1997, так называемых «five and dime», то есть, где все товары стоили 5 или 10 центов. Названа по имени основателя и первого владельца, Френка Винифреда Вулворта (Frank Winfield Woolworth).

28

Raisin Bran (буквально: отруби с изюмом) — название нескольких сухих завтраков в виде хлопьев из пшеничных отрубей с изюмом, обогащенных витаминно-минеральными добавками. Первоначально зарегистрированный как торговая марка (что было оспорено и отменено решением суда в 1944 году из-за исключительной банальности названия), бренд существует с 1926 года. «Оригинальный» завтрак производился компанией U. S. Mills. Сегодня под сходными названиями производится несколькими компаниями, в том числе Kellogg, Kraft Foods и General Mills.

29

Думаю, все, видевшие хотя бы парочку американских фильмов (в каком-нибудь «Кошмаре на улице Вязов», например, или «Гремлинах» можно достаточно подробно познакомиться со строением типичного американского дома), знают, что в домах в Штатах есть главная входная дверь, через которую можно попасть в прихожую и гостиную, и задняя дверь, которая ведет прямо на кухню.

30

В дальнейшем родители Расти называются мистер и миссис Симмонс. Очевидно, это недосмотр самого автора, а так же редактора оригинального издания.

31

Обычно это выражение означает «по последней моде», но в данном случае скорее всего подразумевается пирог с мороженым.

32

Oscar Mayer Company — фирма, производящая холодные мясные закуски (сосиски, бекон, ветчина и так далее). Сейчас принадлежит компании «Крафт Фудз» (Kraft Foods). Фирма известна в частности созданным в рекламных целях Винермобилем («автомобилем-венской сосиской»), изображающим гингансткую венскую сосиску, лежащую на куске булки, первый из которых был создан в 1936 году, последний (на данный момент) — в 2008.

33

Velveeta — товарный знак популярного сорта плавленого сыра; выпускается фирмой «Крафт Фудс».

34

Bitsy — «маленький», «крохотный». Здесь: Малявка.

35

Изначально, в испанском слово «vamos!» — восклицание, имеющее значение побуждения к движению или действию («Давай!», «Айда!», «Пойдем!»). В английском (американском) сленге существует слово «vamose» или «vamoos», которое на русский лучше всего переводится как «свалить», «слинять».

36

«To Kill a Mockingbird» — книга Харпер Ли, описывающая жизнь американского городка в 30-е годы 20 века. Касается вопросов расового неравенства и предвзятости по отношению к людям иного цвета кожи.

37

«The Temple of Gold» — роман Уильяма Голдмана (William Goldman), который иногда сравнивают с «Над пропастью во ржи» Джерома Сэлинджера.

38

Маршмэллоу — похожая на зефир сладость, основой которого служит взбитый кукурузный или сахарный сироп. Название произошло от алтея лекарственного, который по-английски называется «болотной мальвой» (marsh mallow).

39

Cabin cruiser — большая моторная лодка, на которой есть кабина для размещения пассажиров.

40

Chris-Craft — лодка фирмы Chris-Craft. Фирма была создана в 20 годах 20 века Крисом Смитом и его братом Хенком и изначально производила шикарные лодки, которые покупали люди вроде Генри форда и Уильямя Херста. После Великой Депрессии и второй мировой войны цены стали более демократичными, но по прежнему даже самые дешевые модели были исключительного качества, и в их отделке использовались такое материалы, как красное и тиковое дерево и медь.

41

Четвертое июля — национальный праздник в США, «День Независимости». Этот день считается созданием страны как независимого от Великобритании государства, так как именно в этот день в 1776 году была принята Декларация Независимости.

42

Адольф Эйхман — офицер СС, сотрудник гестапо, во время Второй Мировой войны отвечавший за «окончательное решение еврейского вопроса», то есть, фактически, за работу лагерей смерти. После войны бежал в Аргентину, откуда был выкран агентами Моссада, предстал перед судом и был приговорен к смерти через повешение.

Интервью с Адольфом Эйхманом появилось в 22 выпуске 49 тома журнала «Лайф» 28 ноября 1960 года.

43

Бандит, головорез. Предположительно, от исп. «desesperado» — отчаянный. Возможно, искажение, возникшее в мексиканском варианте испанского языка, прижившееся в английском благодаря вестернам.

44

The Wild One — фильм Ласло Бенедека с Марлоном Брандо и Ли Марвином в главных ролях, вышел в 1953 году. Брандо играет главаря банды байкеров, оккупировавшей небольшой городок Карбонвилль и развлекающейся там в свое удовольствие. После нескольких стычек с местными жителями, банде все-таки приходится покинуть город.

Фильм снят по рассказу Френка Руни (Frank Rooney) «The Cyclists' Raid», который, в свою очередь, основан на реально произошедших во время празднования Дня независимости в 1947 году в городке Холлистер, Калифорния событиях. Группа байкеров слишком разудало отметила праздник и устроенное по его поводу ралли. Самыми страшными преступлениями были ужасный шум, неповиновение полиции, безуспешно пытавшейся утихомирить разошедшихся гостей города, и громадное количество мусора, оставшееся после их отбытия. Тем не менее, благодаря прессе (и, в первую очередь, журналу «Лайф») события получили громкое название «Холлистерское восстание».

45

Борис Карлофф (настоящее имя Уильям Генри Пратт) — легендарный актер, исполнивший в том числе прославившую его роль монстра Франкенштейна в фильмах «Франкенштейн» (1931), «Невеста Франкенштейна» (1935, Эльза Ланчестер исполнила роль невесты монстра) и «Сын Франкенштейна» (1939, Бела Лугоши исполнил роль зловещего «ассистента» Игоря).

46

«Быстро», «скоро» (ит.). Восклицание фокусника при совершении какого-либо «превращения». В таких случаях у нас обычно говорят что-нибудь вроде «вуаля!» или «але-гоп!».

47

«Входи» (от фр. «entrer» — входить).

48

Right Guard — существующая до сих пор марка дезодорантов и гелей для душа для мужчин. Стилистика и рекламные компании создают имидж спортсмена, человека, ведущего активный образ жизни.

49

Так называемые drive-in theaters — явление, получившее наибольшее распространение (и, собственно, появившиеся) в США. Представляют из себя обустроенную парковку, с одной стороны которой установлен большой экран. Зрители приезжают на место в машинах, где и остаются на все время сеанса. Первоначально звук передавался колонками у экрана. Затем на парковке стали устанавливать столбы, на которых крепились колонки с достаточно длинным проводом, чтобы их можно было взять в машину. Сейчас звук передается с помощью слабого радио-передатчика, сигнал которого зрители ловят на определенной частоте с помощью приемников в автомобилях.

50

«What Ever Happened to Baby Jane?» — триллер, снятый по одноименной готической повести Генри Фаррелла с Бетт Дэвис и Джоан Кроуфорд в главных ролях. Был выпущен в прокат в 1962 году (в русском прокате фильм и его ремейк назывались «Что случилось с Бэби Джейн?»).

«House on Hounted Hill» — «би-муви», выпущенный в 1959 году с Винсентом Прайсом в главной роли (в русском прокате этот фильм, а так же его сиквел и ремейк носили название «Дом ночных призраков»).

51

MG Cars — (Morris Garages) — британская марка автомобилей, более всего известная спортивными моделями. Была основана в начале XX века Уильямом Моррисом (William Mirris). Сейчас принадлежит китайской компании Nanjing Automobile с основным производством в Наникне.

52

Death Valley — долина в восточной Калифорнии, которая считается самым засушливым местом на всем североамериканском континенте.

53

DMV — Department of Motor Vehicles — американский эквивалент нашей госавтоинспекции. Временные права выдаются тем, кто только недавно научился водить машину, возвращается к вождению после долгого перерыва в практике, а так же гражданам других стран, временно пребывающих на территории США. Временные права дают все те же права, как и обычные, но действуют только какой-то ограниченный срок (например, 1 месяц, 60 дней и так далее).

54

Гамлет, акт III, сцена 2 (пер. А. Радловой)

55

Big Girls Don’t Cry, песня группы The Four Seasons.

56

Walk Like A Man — еще одна песня The Four Seasons.

57

A Bucket of Blood — комедийный ужастик 1959 года.

58

Juicy Fruit — жевательная резинка.

Good & Plenty — марка лакричных конфет в США.

Milk Duds — карамельные конфеты.

59

The Killer Shrews — низкобюджетный фильм ужасов, вышедший в 1959 году, с Джеймсом Бестом в главной роли.

60

Night of the Living Dead — культовый фильм ужасов Джорджа Ромеро.

61

Gunsmoke — сначала радио-, а затем и телевизионный сериал. Вестерн рассказывает о приключениях Мэтта Диллона (в видеоадаптации его играл Джеймс Эрнесс), маршала в городке Додж-Сити. Двое его помощников — Честер (которого играл Парли Баэр) и Фестус Хаген (его играл Джеймс Бест).

62

Snow Angel — отпечаток, который остается на снегу, если лежащий человек несколько раз проведет руками вверх-вниз, и сведет-разведет ноги. Получается условный рисунок существа в широком одеянии, с крыльями за спиной.

63

Американский футбол — командная игра с мячом, во время которой поединки между игроками могут перерастать в серьезные потасовки. Характерными чертами, кроме того, являются мяч, имеющий вытянутую форму, и то, что игроки вынуждены носить шлемы и специальные доспехи. Один из самых популярных видов спорта в США, увлеченность им американцев доходит порой до почти религиозной одержимости (собственно, в американском английском словом football называется именно американский футбол, а то, что называется футболом у нас, зовется soccer).

64

Универсал — форма автомобильного кузова, отличающегося от седана увеличенным багажным отделением. Иногда, ради увеличения багажника, задние сиденья могут складываться. Эти машины иногда так же называют «пятидверными», так как кроме четырех дверей в салон имеется большая дверь сзади, ведущая в багажное отделение (может открываться вверх или в сторону).

65

Нож для колки льда, на самом деле, больше похож на шило или столярный инструмент под названием «чертилка» — длинный острый металлический стержень с крупной удобной ручкой. Именно из-за такой удобной формы этот предмет частенько становился оружием в руках многих убийц, в том числе профессиональных.

66

«Той» пудель — самая маленькая разновидность пуделя, не более 11 дюймов (28 сантиметров) в холке.

67

В оригинале Расти говорит grassy-ass — испанское слово gracias, исковерканное так, что на английском выходит «травяная задница».

68

Театральное, цирковое или эстрадное представление с фантастическим, сказочным сюжетом, яркими, красочными костюмами и декорациями, с использованием сценических эффектов или вообще всякое волшебное, сказочное, чудесное зрелище, событие, происшествие.

69

Агасфер — образ, восходящий к библейской мифологии. По легенде, он не позволил Христу, несшему крест к Голгофе, остановиться на отдых у своего дома, за что был проклят вечно скитаться по миру, не имея возможности остановиться.

70

Национальный мемориал Гора Рашмор — барельеф высотой почти в 20 метров, высеченный на поверхности скалы. Созданный к 150-летию истории США, памятник изображает четырех президентов: Джорджа Вашингтона, Томаса Джефферсона, Теодора Рузвельта и Авраама Линкольна.

71

Semper Fidelis — «всегда верен» — девиз многих учреждений, городов и военных подразделений, в том числе — Корпуса морской пехоты США.

72

Сражения союзных войск против Японии на территории островов Тихого океана: Битва за Гуадалканал («Операция Смотровая Башня») проходила с 7 августа 1942 года по 9 февраля 1943 года на острове Гуадалканал. Битва за Тараву («Операция Гальваник») — с 20 по 23 ноября 1943 года на атолле Тарава. Битва за Иводзиму («Операция Разделение») — 16 февраля — 26 марта 1945 года на острове Иото (это, пожалуй, самое известное в США сражение Второй мировой, подарившее миру крайне известную фотографию «Водружение флага над Иводзимой», ставшую прототипом для нескольких монументов на всей территории США).

Битва при Чосинском водохранилище (Кампания при озере Чосин) — сражение войск ООН против «Китайских народных добровольцев» во время Корейской войны.

Во всех сражениях с американской стороны принимали активное участие подразделения морской пехоты.

73

Leatherneck — прозвище американских военных моряков, произошедшее, вероятно, от высокого жесткого кожаного воротника, который до определенного времени носили американские и британские военные моряки.

74

Американский браман — порода рогатого скота, происходящая от диких индийских быков зебу. Браманы имеют большие размеры и массу, и в первую очередь являются мясной породой. Их внешний вид характерен для большинства восточно-азиатских пород: большой «горб» над лопатками и складка кожи, свисающая с шеи. По правилам родео (не путать с корридой!), для победы наездник должен продержаться на спине быка 8 секунд. После его падения специальный служащий арены, «клоун», отвлекает разозленное животное, чтобы ковбой мог спастись.

75

Бермуды — шорты из костюмной ткани со «стрелкой» как на брюках и подвернутым на несколько дюймов кантом снизу.

76

Экскалибур (Эскалибур, иногда — Каледвулх) — легендарный меч Короля Артура. На самом деле, не является тем же мечом, который Артур, по легенде, должен был извлечь из камня (в некоторых вариантах — наковальни), чтобы доказать свои права на трон, имя того меча — Кларент. Экскалибур же был вручен Артуру Владычицей Озера и был возвращен ей после смерти короля.

77

Около 96 км в час.

78

Гражданская война в США, война Севера и Юга — война 1861–1865 годов между индустриальными северными штатами, вошедших в эпоху бурной индустриализации, и аграрными южными штатами, где экономика держалась на институте рабовладения. Закончилась поражением армии южан и созданием единого федеративного государства с единой конституцией и официальной отменой рабства. В целом, это одна из самых трагических, ужасающих и кровавых страниц в истории США.

79

Mike Hammer — вымышленный персонаж, главный герой произведений детективного автора Микки Спиллейна.

80

Шекспир, «Генрих V», акт IV, сцена 3, пер. Е. Бируковой.

81

«Folded their tents like the Arabs, and silently slipped away» — неточная цитата из стихотворения Генри Уодсворта Лонгфелло «The Day is Done», «Shall fold their tents, like the Arabs,| And as silently steal away» (в русском переводе И. Ф. Анненского, «Дня нет уж.», эта строка звучит как «Бесшумно шатры свои сложат | И в поле растают, как тень»).

Table of Contents

Annotation

notes