Обычный летний день. Трава зеленая, цветы цветут. Все в порядке с миром. Затем начинают подниматься мертвецы. С кладбищ и могил, из похоронных бюро и моргов они выходят на улицы, пока все города и поселки не заполоняют ходячие трупы, машины для пожирания с пустыми глазами, которые существуют, чтобы уничтожать живых. Мир превращается в кладбище. А когда у тебя есть семья, которую нужно защищать, это больше, чем выживание. Это война...

Джек Хэмлин
ЗАКРЫТИЕ
УДАРНЫЕ ВОЙСКА
ВРЕМЯ УХОДА
НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ УГРОЗА
АТАКА НЕЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ВОЛНЫ
НА ПУТИ ДОМОЙ
ДОМЕСТИКС
ПРОБУЖДЕНИЕ
ПАНИЧЕСКИЙ СПИСОК
НОЧНАЯ БРИГАДА
ОПУСТОШЕНИЕ
КЛАДБИЩЕ
ТАКЕР, ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ
БАШНЯ
ПАНИЧЕСКИЙ СПИСОК
ЖИЗНЬ НА ФЕРМЕ
НАБЛЮДАТЕЛИ
В ПРОЛОМ
ДЕНЬ ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВ
СПИСОК ПАНИКИ
ОБРАТНО НА ФЕРМУ
ЗАСАДА
НОЧНАЯ ОБОРОНА
ПЕСОЧНИЦА
НОЧНЫЕ ХОДОКИ
ЗАРАЖЕННЫЙ
ОСАДА
БЕГОМ К ГОРАМ
СПИСОК ПАНИКИ
СПАСАТЕЛИ
РАЙЛИ
BLUEPRINT
КЛАДБИЩЕ
НА УЛИЦАХ МЕРТВЫХ
ДВИЖЕНИЕ НА КОНТАКТ
ТУННЕЛЬНЫЕ КРЫСЫ
ЗА БАРРИКАДОЙ
ПРОРЫВ
ВЫСОКОВОЛЬТНЫЙ АКТ
ВЫХОД ЧЕРЕЗ ДВЕРЬ
МЕРТВАЯ ЗОНА
ПРЕЛЮДИЯ К ВОЙНЕ
Люк Даффи
1
2

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

Джек Хэмлин
"НЕКРОФОБИЯ"
Книга #1: Пробуждение мертвых

"Учитывая, что мертвых на этой земле больше, чем живых,

восстание мертвых против живых, которые их похоронили.

непременно закончится поражением последних".

- Орнелла Вольта

ЗАКРЫТИЕ

Был конец июля, воздух был горячим и густым, как кипящая патока. Рикки была на кухне и готовила завтрак, а я был в гостиной, пот струился по моему лицу, когда я пытался подключить новый кондиционер. Я как раз достал отвертку Philips из своего красного ящика с инструментами, когда услышал крик.

Он прошел сквозь меня, как нож.

Он был громким, режущим и абсолютно пронзительным. Он даже не был похож на человеческий. Больше похоже на животное, которого разрывают заживо. Я стоял там, наверное, три или четыре секунды, потрясенный бездействием, затем вышел на крыльцо.

К тому времени Рикки стояла у двери, выглядывая наружу. "Что такое, Стив?"

"Я не знаю. Я слышал крики".

"Я тоже".

Но то, что я увидел в округе, было... ничем.

Абсолютно обычным. Старушка Хейзен ухаживала за своими клумбами. Джимми ЛаРю сидел на крыше и стучал молотком. По улице проезжали машины. Почтальон шел по тротуару с сумкой писем, приостановившись, возможно, прислушиваясь. Джимми ЛаРю стучал слишком громко, поэтому он ничего не слышал. Миссис Хейзен... ну, она не могла слышать, как рядом с ее ухом бьют тарелки, не говоря уже о лае собак.

Я посмотрел на почтальона.

Он снова вставил наушники и пошел своей дорогой.

Крик раздался снова, он был мокрым и булькающим. К этому времени люди во всем квартале выходили на крыльцо, гадая, что, черт возьми, происходит.

"Мне позвонить в 911?" спросила Рикки.

"Я не знаю. Может, мне лучше пойти посмотреть".

"Стив..."

"Я сейчас вернусь", - пообещал я.

Затем я побежал по тротуару, прислушиваясь, не раздастся ли крик, и он раздался снова. Хотя на этот раз он был слабым и прерывистым, более жидким, чем что-либо, и меня это не очень волновало. Он доносился с заднего двора Ромми Джейкоба. Я был уверен в этом. Ромми был вдовцом. Он жил ради своего сада. Каждое лето он приносил нам в подарок помидоры, огурцы и горох. Я пробежался трусцой вокруг его дома, чуть не споткнулся о тачку, полную черной земли, и тут я увидел его.

Он лежал на земле, извиваясь и корчась. Казалось, что кто-то раскрасил его горло и лицо в яркий, технический оттенок красного. Он увидел меня. Он смотрел прямо на меня, и в его глазах было больше, чем агония, там был ужас. Чистый ужас. Его испачканные красным пальцы были у горла, и когда он открыл рот, чтобы заговорить, хлынула кровь. Она вытекала из горла... которое, как я увидел, отсутствовало, словно тигр перегрыз его.

Я просто стоял там.

Мой желудок перевернулся, и у меня закружилась голова. В воздухе витал тяжелый, сладковатый, металлический запах крови. У меня не слабый желудок. Я провел год в Ираке в бригаде "Страйкер". Я видел, как умирают люди. Я видел, как они умирали в большом количестве. Я вытаскивал их куски из Хаммеров, когда они попадали под удар СВУ. И все же... видеть это здесь, в моем районе... это делало все это еще более жестоким, разрушительным и нереальным. Мне пришлось заставить себя двигаться. Ромми был моим другом, ради всего святого. Но это было больше, чем я мог вынести. Ему срочно требовалась медицинская помощь.

"Держись, приятель", - сказал я ему. Часть меня хотела бежать домой за мобильником, чтобы позвонить 911, а другая часть говорила, что я должен остаться, потому что Ромми не доживет до приезда скорой помощи, а я не хотел, чтобы он умирал в одиночестве.

Вот что крутилось у меня в голове.

Затем я услышал что-то позади себя, и глаза Ромми, которые уже начали стекленеть от близкой смерти, расширились. Я повернулась, а там стоял мужчина. Его кожа была ужасно бледной, испещренной серыми пятнами, а глаза белыми, абсолютно белыми. Он улыбался мне: губы сжаты в узкие зубы. Это была не улыбка, а риктус-ухмылка. Он надвигался на меня, щелкая зубами, как крокодил, поднимающийся из реки и толкающий перед собой черную волну влажного разложения. От него исходил острый, тошнотворный запах.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать.

Ромми издал булькающий звук.

Я сделал шаг назад, качая головой.

Видите ли, то существо, которое тянулось ко мне, я знал его. Его звали Билл ДеФорест. Его похоронили почти неделю назад. Теперь он вернулся, и он больше не был человеком.

"Билл..." услышал я свои слова, понимая, что это смешно и бессмысленно, но ничего не мог с собой поделать. Билл был моим соседом. Когда мы с Рикки переехали в этот район шесть лет назад, Билл был первым, кто постучал в дверь, чтобы узнать, не нужно ли нам что-нибудь. Он пришел с шестипудовой сумкой и крепкой спиной. Его жена, Перл, приходила со свежеиспеченным печеньем и добрым сердцем. Билл помог мне заново покрыть крышу дранкой. Он сделал для меня проводку и окна. Когда я был в Ираке, он следил за тем, чтобы Рикки и Пол никогда не оставались без еды.

Шесть дней назад мы похоронили его. Сердечный приступ.

Я был одним из могильщиков.

Теперь он вернулся.

Он вцепился мне в горло, обнажив зубы. Я попытался оттолкнуть его, тогда он сделал выпад. Он почти повалил меня. Он пытался укусить меня, вцепиться в горло. Он был диким, рычал и вонял могилой. Я оттолкнул его, и он снова набросился на меня. У меня не было выбора. Я ударил его. Я ударил его сильно. Он пошатнулся и опустился на одно колено, глядя на меня с дикой, неподвижной ненавистью. Он не просто хотел меня убить. Он хотел зарезать меня. Он хотел выпотрошить меня и выпить мою кровь.

Он снова подошел, и я ударил его.

Он снова упал, но я прекрасно понимал, что мы не можем играть в эту игру весь день. Это был не Билл ДеФорест. Билл ДеФорест был мертв. Это была мертвая тварь, которая хотела питаться. Был только один способ остановить его, и я знал это. Но мне нужно было оружие. Тогда я увидел лопату, прислоненную к забору. Я поднял ее. Я занес ее над головой, готовый замахнуться. Но если на здравомыслящего человека это произвело бы эффект, то для Билла это ничего не значило. Он был голоден. Он не понимал ничего, кроме еды.

Когда он снова начал приближаться, из его рта свисала какая-то слизь, я взмахнул лопатой. Лезвие ударило его прямо в лицо. Оно открыло рану от переносицы до макушки черепа. Но это не остановило его. Это заставило его сделать несколько неуверенных шагов назад, а затем он снова набросился на меня. Я взмахнул лопатой, вкладывая в удар всю свою силу и вес. Голова Билла раскололась, как спелый арбуз. От удара он упал на колени. Он смотрел на меня странными стеклянными глазами. По его лицу сочилась жижа мозгов.

Я замахнулся еще раз, и его голова разлетелась на части.

Он упал лицом вперед в траву. Он вздрогнул, но больше не шевелился.

Я стоял там, задыхаясь, с лопатой в руках, глядя на забрызганное кровью лезвие. Все это казалось нереальным. Все приобрело сумрачные оттенки кошмара. Пошатываясь, я попятился назад, пока не оказался в переулке. Я стоял там, просто дыша, пытаясь заставить мир перестать вращаться. Когда это произошло, я посмотрел вниз по аллее и на аллею за ней, которая заканчивалась у ворот кладбища Седар-Хилл.

Я увидел три, затем четыре и пять фигур, которые медленно, неуклонно двигались в мою сторону. По тому, как они шли, шаркая свободными ногами, я понял, кто они и что им нужно.

Этого было не избежать.

Мертвецы приближались.

УДАРНЫЕ ВОЙСКА

Когда я вернулся во двор, там стоял Дик Никерсен с другой стороны улицы. Мы с Диком не были очень близки. Я не уважал его и не любил его, и я уверен, что это было обоюдно. Дик был нашей соседской занозой в заднице. Он знал все городские и муниципальные правила и регулярно сообщал людям, если их гаражи не соответствовали нормам, если они забывали своевременно косить траву, сгребать листья или не убирали лед с тротуаров в зимнее время. Он любил подавать необоснованные иски. Он безуспешно судился с Джимми ЛаРу за аллергию, которой страдал из-за неблагоприятной реакции на дым от барбекю на заднем дворе Джимми, и преследовал Митзи Стритер за то, что листья с ее кленов забивали его водосточные желоба и заставляли крышу протекать. По всему двору были расставлены световые сигналы, чтобы остановить вандалов, но это никогда не останавливало местных детей от мытья окон на Хэллоуин или кражи украшений с газона.

Дик не зря был известен как "Дик Придурок" или "Придурок Дикерсен".

В этот момент он уставился на меня.

Он увидел то, что хотел увидеть его параноидальный ум: два плохо лежавших тела и меня, стоящего с лопатой в руке. Я видел, как он испугался: на его лице выступили бисеринки пота. "Что... что... что... что..."

Хотя мне не хотелось прикасаться к нему, я перевернул тело Билла ДеФореста, чтобы он мог хорошенько рассмотреть его. "Это Билл", - сказал я. "Он вернулся. Он убил Ромми. Я ударил его лопатой".

Было видно, что он мне не верит. "Билл мертв", - сказал он, сразу же убедившись в очевидном, как он всегда делал.

"Мертвые возвращаются", - сказал я.

Он покачал головой из стороны в сторону. Он не хотел в это верить. Он предпочитал думать, что я псих, который только что убил двух своих соседей. "Мертвые... нет, мертвые - это просто мертвые".

Прежде чем я смог остановить себя, я сказал: "Я видел это раньше, Дик. Это случилось в Ираке пять лет назад. Теперь это происходит здесь".

Он посмотрел на меня как на сумасшедшего. Возможно, так оно и было. В его понимании я был всего лишь каким-то долбанутым ветераном войны. Я был контужен. У меня был посттравматический синдром. Я был не в своем уме. Я хотел схватить его, встряхнуть и рассказать ему все, что я знал о некровирусе, о том, что он может сделать, и о заверениях, которые мне дали в Мосуле, что все закончилось.

Вместо этого я потащил его прямо в переулок, и он выглядел так, будто у него вот-вот случится инсульт. Я повернул его лицом к себе, чтобы он мог видеть остальных в переулке. Их было уже не четверо или пятеро. Их было дюжина, и они быстро приближались.

Дик просто уставился.

Потом он посмотрел на меня. Его глаза были влажными. "Это... это должно быть какая-то шутка, Стив".

"Это не шутка, Дик. Тебе лучше пойти домой. Тебе лучше запереть свои двери", - сказал я ему. "Они выходят из Кедрового холма".

"Но, Стив..."

"Иди домой, Дик. Когда они придут за тобой, они будут безумны".

"Это хеллоуинское дерьмо. Зомби. Ничего, кроме Хэллоуина..."

"Дик... иди домой".

Но он не мог уйти. Он подошел ко мне и положил руки мне на плечи, словно пытаясь заземлиться в моей физической реальности. "Но это Линкольн-парк", - сказал он, как будто это имело значение для всего мира. "Это не Ирак. Это гребаный Йонкерс".

"Иди домой", - повторил я.

Он повернулся и побежал прочь. Это было нелегко для него. Думаю, если бы я убил его лопатой, он был бы гораздо счастливее. Умереть, зная, что мертвые остаются мертвыми, а Бог по-прежнему делает маленькие зеленые яблочки, было бы для его сердца лучше.

Но у меня не было времени беспокоиться об этом дерьме, мертвые приближались, и я должен был защитить свою семью. Я пошел назад через двор Ромми, думая, что должен что-то сказать или сделать, но времени просто не было. Когда я обошел двор, я услышал крики вдалеке. Потом лай. Дикий, неистовый лай и тявканье.

Бигли старика Каслберри.

Должно быть. Каслберри был на пенсии и нашел себе хобби - биглей. Он разводил их в питомнике на заднем дворе. Охотничьи собаки. Продавал их за неплохие деньги. Проблема была в том, что когда один начинал лаять, они все присоединялись. И это могло быть в два часа дня или в два часа ночи.

Но это был не обычный лай: собаки сходили с ума, пытаясь предупредить всех и каждого о самой неестественной угрозе.

Мертвецы не просто приближались по переулку.

Они были на улицах.

И они нашли почтальона.

Он был сбит с ног. Письма летели и падали на землю, как гусиные перья. Труп в черном похоронном костюме вгрызался в руку бедняги. Его синяя форменная рубашка была красной от крови, и он кричал что-то ужасное. Я направился к нему, и тут сквозь кусты пробились еще два зомби: мальчик-подросток, на лице которого было больше похоже на череп, чем на плоть, и маленькая девочка в грязных хлопьях. Они оба смотрели прямо на меня своими могильными глазами, а затем, обойдя меня, набросились на почтальона, как гиены на свежую жертву.

Я отбросил лопату, так что мне нечем было драться.

Мальчик-подросток грыз ноги почтальона, маленькая девочка вцепилась ему в горло. Бедный парень извивался и крутился, пытаясь отбить их, защищая лицо, крича о помощи. Девочка схватила одну из его рук в свои челюсти и начала трясти ее, как жевательную игрушку. Я слышал, как щелкали кости его пальцев.

Дерьмо!

Кто-нибудь еще видел это?

Я искал оружие, что-нибудь, хоть что-нибудь. Ледоруб. Он лежал на моем крыльце. Я все еще не убрал его, и в кои-то веки мое неизлечимое промедление пригодилось. Это была просто палка от метлы с прочным железным лезвием на конце, но это было лучше, чем ничего. Я подбежал и схватил ее. Вдалеке слышались крики, доходящие до исступления, и я понял, что мертвые нападают на живых. И не только здесь, на Холли-стрит, но и по всему городу.

Я добежал до тротуара со своим ледорубом.

В этот момент маленькая девочка оставила почтальона другим и повернулась ко мне. На ней было белое платье, посеревшее от плесени. Ее лицо было похоже на воск, тающий от костей. Она протянула ко мне руки, словно хотела обнять. Ее глаза пылали жаром и дикостью, зубы были оскалены, изо рта свисали капли слюны. Я ждал ее. Когда она подошла на расстояние трех футов, я нанес ей резкий удар ногой, от которого она покатилась по траве.

Она издала шипящий звук и тут же вернулась.

Она ползла по траве, скрежеща зубами.

Она была похожа на какое-то человеческое насекомое.

Когда она снова набросилась на меня, я взмахнул ледорубом. Плоский край лезвия зацепил верхнюю часть ее черепа, и раздался полый, влажный, трещащий звук, как будто бейсбольная бита ударила по мягкой тыкве. Я снова ударил ее по голове, пока мозги не брызнули ей на лицо. Она содрогнулась в траве и перестала двигаться.

Вверх и вниз по улицам ковыляли мертвецы.

Некоторые стояли на крыльцах и колотили в двери и окна.

Как это могло так быстро распространиться?

Я побежал к почтальону, держа ледоруб наготове. Пара зомби прошагала мимо меня. Они оскалили зубы. Одна из них - женщина в похожем на больничный халат халате - протянула руку, и я треснул ее по голове ледорубом. Для нее это не имело никакого значения: она просто зашаталась. С таким же успехом я мог бы ударить пень.

Я добрался до почтальона примерно в то же время, что и Джимми ЛаРю.

Джимми взял с собой самозарядную винтовку 22-го калибра. Когда я подошел, Джимми выстрелил подростку в голову. Он комично отступил на несколько шагов, а затем упал, кровь и мозговое вещество вытекли из дыры в его черепе. Джимми выстрелил мужчине в спину, что совершенно не помогло. Он повернулся к нам, его пасть окрасилась в красный цвет, дикий, как у любого волка. В его горле раздалось рычание. Когда Джимми снова прицелился, мертвец выхватил одну из рук почтальона, которую он отгрыз, и попытался уйти. Джимми сделал еще два выстрела. По счастливой случайности или по расчету, один из них попал в заднюю часть колена зомби. Он упал на мостовую, тащась вперед по слизистому следу из слизи и гнили, отказываясь бросить руку.

Джимми ткнул его в голову, и на этом все закончилось.

"Что, блядь, здесь происходит, Стив?" - хотел он знать. Его глаза были широко раскрыты и потрясены, лицо было белым, как волосы на голове. "Это не люди... это гребаные трупы. Чертовы зомби, как в позднем шоу".

Я смотрел вниз на изгрызенные останки почтальона. "Именно это они и есть", - сказал я.

У почтальона было вырвано горло, живот был вспорот, его искореженные внутренности были разбросаны по тротуару. Везде он был красным, разорванным и частично съеденным.

Я отвернулся, мой желудок перевернулся.

Джимми сказал: "Я... позвонил в полицию... ответа не было..."

Я посмотрел вниз по Холли-стрит, десятки других зомби двигались в нашу сторону. Они издавали стонущие звуки. На Линкольн-парк надвигалась армия мертвецов.

Джимми снова начал стрелять, завалив еще троих идеальными выстрелами в голову.

Это было безумие.

Но это происходило.

Вздувшаяся голая женщина, чья плоть была испещрена зелеными пятнами плесени, схватила миссис Хейзен за горло и тащила ее труп через все эти тщательно ухоженные азалии, петунии и утренние цветы. Ее тело раздавило их, когда ее тащили на задний двор. Я собирался броситься на помощь миссис Хейзен, но увидел, что она уже мертва. Большой, однорукий зомби с лицом, похожим на гнездо из черного мха, взобрался на крыльцо и нырнул в дверь. По дороге пронеслась машина и с оглушительным грохотом врезалась в зомби молодой женщины, отчего та отлетела на обочину. Парень вышел из машины, и два зомби схватили его, начали зверски кусать за лицо и горло. Люди выходили на крыльцо, а мертвецы шли за ними.

Отовсюду слышались крики, вопли и неистовые мольбы о помощи. Вдалеке слышались выстрелы.

Это было безумие.

Крики, сирены, стрельба.

Между двумя домами прогуливалась обнаженная женщина. Она была высокой, ногастой, льняноволосой и, вероятно, очень привлекательной при жизни. Но в смерти она была просто ужасна, и Джимми застрелил ее. Я повернулся, и на меня надвигался толстяк, перемазанный гнилью и канализацией, с впалыми щеками и зубами, окрашенными в красный цвет. Я набросился на него с ледорубом, как одержимый. Я даже не позволил Джимми настигнуть его. Я набросился на него, размахивая руками, как кровожадный варвар с мечом. Я ударил его шесть или семь раз, пока он не упал, и я продолжал бить его, приставляя лезвие к его голове, пока он не свалился в траву, от шеи и выше ничего, кроме сырого гамбургера.

Их было больше.

Джимми сказал: "Лучше зайди в дом и достань оружие, Стив. Я бы никому не открыл твою дверь".

Пошатываясь, я направился к своему крыльцу, все еще сжимая в руках ледоруб.

К тому времени на улице было уже пятнадцать или двадцать ходячих трупов.

ВРЕМЯ УХОДА

Когда я вошел в дом, Рикки ждала меня там. С ней был Пол. Ее золотистый летний загар побледнел, а голубые глаза казались лишенными цвета.

"Стив... что это?" - сказала она мне. "Это все по телевизору. Это происходит повсюду. Они объявили военное положение".

Она хотела знать, что это было, но я не осмелился сказать ей о своих подозрениях. Я никогда не рассказывал ей о том, что видел в Ираке. Это было слишком странно, слишком больно, слишком невероятно. Она бы решила, что я сошел с ума. Но то, что произошло там, в маленьком, изолированном уголке, теперь вышло на мировой уровень. Это было повсюду. Это больше не были туманные воспоминания, которые будили меня в четыре часа утра. Это было здесь и сейчас.

"Я не уверен", - сказал я.

"Ну, они не террористы", - сказал Пол. "Это точно. Они чертовы зомби".

Я почувствовал, как все это начало выплескиваться из меня. Обычно, когда твой десятилетний сын говорит что-то подобное, ты говоришь ему, чтобы он следил за своими словами. Но я не сказал ему этого. И Рикки тоже. Мне стоило больших усилий не начать смеяться над абсурдностью всего этого. Но я знал, что если начну смеяться, то напугаю их до смерти, а они и так уже были напуганы.

"Зомби не существует", - сказала Рикки, повторяя заученные фразы родителей. Даже сейчас это было настолько укоренившимся в ней, что она ничего не могла с собой поделать.

"Да? Тогда кто они, мам?"

Ни у кого из нас не было ответа на этот вопрос.

"Страшилки не существуют", - сказала она, пытаясь поверить в это сама.

А разве не это вы говорите своим детям? Зомби, призраки и прочее безумное дерьмо - это всего лишь выдумка из фильмов, комиксов. На самом деле не существует ни ведьм, летающих на метлах, ни привидений в шкафах, ни того, что скребется под кроватями. Чистая фантазия. Вещи, придуманные суеверными людьми, которые боялись темноты и путались в своем мире. Единственная причина, по которой все эти вещи выжили, заключается в том, что люди нашли способ извлечь из них прибыль. Сначала они делали это, чтобы напугать людей, а затем, чтобы угодить девочкам-подросткам, которые считали упырей милыми. Так ужасные кровососущие монстры превратились в озабоченных андрогинных симпатичных мальчиков, которые слоняются по барам со смузи, а оборотни - в причесанных мужчин-моделей с натертыми воском грудями. Смягченные, романтизированные, на 100% не представляющие угрозы. Но пугающие или женоподобные - все это было чушью, и никто с современным функционирующим мозгом не воспринимал эту чушь всерьез. И вы были чертовски уверены, что ваши дети не воспримут, иначе их ждало будущее, включающее в себя визиты на кушетку психотерапевта раз в две недели.

Но теперь это.

На улицах ходячие мертвецы.

"Пол", - сказал я. "Поднимись наверх и возьми мой сотовый. Он на комоде".

"Хорошо", - сказал он, уходя.

Когда он ушел, я отвел Рикки в сторону. Я обнял ее за плечи и сказал: "Я не знаю, что именно происходит, но этот город в осаде, и нам лучше задраить люки и переждать это. Пусть полиция наведет порядок".

У Рикки все еще был ошеломленный взгляд. "Они мертвы. Я наблюдала за ними из окна. Это не люди. Они мертвы".

"Я знаю", - сказал я.

"И ты согласен с этим?"

"Неважно, с чем я согласен, Рикки. Это происходит, и мы с этим справляемся".

Я пытался воззвать к ее практической жилке. Внутри Рикки была жесткой. Может быть, внешне она была маленькой и миниатюрной, но внутри, когда она начинала действовать, в ней было 110 фунтов решимости. А мне нужно было, чтобы она начала действовать прямо сейчас.

"Лучше всего затаиться в подвале", - сказала она, заглотив наживку, переключаясь так быстро, что это, как всегда, поразило меня. "У нас там есть ванная. Спальня. Раскладной диван. Походные вещи и спальные мешки там. Я принесу немного еды. Немного воды. Нам понадобятся основные средства первой помощи".

Она начала разбираться на кухне.

Пол вернулся с моим сотовым. Я позвонил нескольким людям по соседству и не получил ответа. Я позвонил маме Рикки. Ничего. Мне это не нравилось. Мне это совсем не нравилось.

"Ты дозвонилась до Карти?" Рикки позвала меня.

"Она не отвечает. И твоя мама тоже".

Она нахмурилась. Она достала свой сотовый из сумочки. "Я лучше позвоню Диане".

Когда Рикки звонит Диане, она имеет в виду дело. У Дианы не очень хорошая голова от всех наркотиков, которые она принимала на протяжении многих лет. Скажем так: мораль Дианы расшатана, этика сомнительна, а здравый смысл ничтожен. Рики позвонила в многоквартирный дом, где она жила - у Дианы не было мобильного телефона, ФБР может отследить ваши передвижения по нему, - но ответа не было.

Она вздохнула. "Где, черт возьми, все?"

"Ты же знаешь Диану", - сказал я.

Мы собрали вещи и отнесли их вниз. На улицах все еще было несколько зомби, но я слышал выстрелы, как вблизи, так и издалека, и знал, что люди сражаются. Это было хорошо. Пока они продолжали сражаться, мы могли повернуть все вспять... как бы там ни было. Я достал два единственных ружья, которые у меня были. Один из них был Ремингтон 12-го калибра. Я зарядил его картечью и отдал Рикки.

"Используй его, если понадобится", - сказал я. "Не думаю, что он тебе понадобится, но давай будем осторожнее".

Подвал был лучшей идеей. Дверь, ведущая вниз, была из цельного дуба, и чтобы ее пробить, понадобился бы танк. А когда она будет заперта на засов, никто через нее не пройдет.

"Ты снова собираешься выходить, папа?" спросил меня Пол.

Рикки остановила свое занятие и посмотрела на меня. Всего на мгновение. Я знал без сомнения, что она хотела предостеречь меня от игры в героя, но, с другой стороны, мы не могли связаться ни с ее матерью, ни с Карти, которая была одной из наших лучших подруг на свете. Как бы я ни хотел спрятаться с ними - и как бы Рикки ни хотела этого тоже - я не мог бросить людей, которых мы любили. Я должен был их проведать. Другого выхода не было.

"Да, сынок", - сказал я ему. "Я иду проведать бабушку".

"Я тебе нужен как запасной вариант?"

Я не улыбнулся, потому что он был серьезен. "Нет, оставайся здесь. Защищай свою маму".

"Она довольно крепкая. Я ей не нужен".

Рикки несла еще одну коробку в подвал. Она была вне пределов слышимости. "Ты нужен ей больше, чем ты можешь себе представить", - сказал я ему. "Когда я уйду, запри дверь внизу. Никого не впускай".

"А как насчет тебя?"

"Ну, да, я", - сказал я, заметив, и, возможно, не в первый раз, платиновые блики в его волосах, доставшиеся ему от матери.

"Зомби не могут много рассуждать, папа. Все, чем они являются, - это тупые пожирающие машины", - объяснил мне Пол, эксперт по этому вопросу из всех комиксов о зомби и книг в мягкой обложке, которые он поглощал. "Нам понадобится пароль. Они не могут думать. Если тебя зомбируют, ты никогда его не вспомнишь. Так мы узнаем, что с тобой все в порядке".

Дети удивительны. Абсолютно удивительные. Я прекрасно понимал, что почти все взрослые (кроме сумасшедших) в тот момент были напуганы до смерти, и я тоже... но дети, блин, они так быстро переориентируются, что это может испугать. Я готов был поспорить, что в то время как большинство взрослых были готовы описаться, их дети принимали вызов нежити. Может быть, это звучит глупо, но я в это верил. Дети выносливее и гораздо изобретательнее взрослых. Они не так привязаны к физической реальности своего мира, они могут адаптироваться и импровизировать в любой момент. Вы можете повернуть их мир на 360°, и они устоят на ногах. Мы, взрослые, были бы брошены на задницу.

"Что ты предлагаешь?"

Он почесал свою рыжую голову. "Хм. Разве вы, ребята, не пользовались паролями в Ираке?"

"Да, иногда". Я обдумал это. "Зулусский фокстрот".

"Мне нравится!"

Я объяснил, что это военная фонетика для Z и F, другими словами, Zombie Free.

"Хорошо", - сказал он. "Осторожнее там. Целься в голову".

Я обнял его, чего он не оценил - нет более крепкого солдата, чем десятилетний боец, - и подошел к Рикки. Я поцеловал ее, и, к моему удивлению, она просунула язык мне в рот. "У тебя будет веская причина поторопиться с возвращением", - сказала она.

Пол включил телевизор. "Я настраиваю центр связи, папа", - сказал он.

"Я буду держать связь со своим сотовым. Я должен вернуться через полчаса", - сказал я им.

"Что потом, Стив?" спросила Рикки.

"Потом мы будем держаться, пока все не уладится".

Мне очень хотелось рассказать ей о том, что я видел в Ираке. Но времени не было, и я почему-то не хотел, чтобы Пол знал об этом. Хотя, опять же, будучи ребенком, он бы, наверное, просто пожал плечами и сказал: "Надо же с чего-то начинать, наверное".

"Пожалуйста, будь осторожен", - сказала она.

Затем дверь закрылась и заперлась.

Я подумал, увижу ли я их еще когда-нибудь.

Я поднялся по ступенькам, взял ружье и вышел в мир мертвых.

НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ УГРОЗА

За те тридцать с лишним минут, что я находился в доме, война - если ее можно так назвать - не замедлилась и даже не передохнула. Вдалеке слышалась стрельба, сирены, крики людей и даже несколько грохочущих сотрясений, как будто использовалась настоящая огневая мощь. Этот звук навеял воспоминания о войне. Я не видел зомби на улицах. Возможно, они продвигались вперед. Не то чтобы это давало мне большую надежду, потому что то, что я видел, было разрушением, может быть, незначительным, но уродливым для Америки. Повсюду были трупы. Тела зомби. Несколько полусъеденных собак. Машины стояли посреди проспекта, двери были открыты. Их водителей нигде не было видно.

Чего еще нигде не было видно, так это тела почтальона.

Я нашел только один забрызганный кровью ботинок, который исследовали несколько мух.

Мог ли он так быстро подняться?

Я осмотрелся вокруг в поисках неприятностей.

У меня был пистолет моего старика, Browning Hi-Power, который он носил во Вьетнаме. Я не пользовался им пару лет, и то только для стрельбы по мишеням. Но это было то, что нужно. Когда я двинулся по тротуару, я услышал, как кто-то прочистил горло.

"Куда ты идешь, Стив?" спросил Джимми ЛаРю. Он высунулся из окна второго этажа со своим 22-м калибром.

Я посмотрел на него. "Я иду проведать Карти".

"Я тебе нужен?"

"Нет, я справлюсь", - сказал я ему. "Я забаррикадировал Рикки и Пола в подвале. Присмотри за моим домом, ладно?"

"Понял. Я прикрою тебя".

Господи, это было безумие. За несколько часов наш мирный район стал похож на что-то из Фаллуджи. Я патрулировал улицы со снайпером наперевес, приглядывая за недругами. Час за часом все происходящее становилось все более сюрреалистичным. И пугающим. Моя природная паранойя шептала мне в затылок и говорила такие вещи, как: Что, если эту ситуацию не удастся сдержать? Что если эта чума зомби будет продолжаться до тех пор, пока не останется ни одного человека? Мне пришлось вытеснить эти мысли из головы. Когда я был на войне, мы отправлялись в эти пешие патрули, чтобы проверить, сможем ли мы отвлечь огонь повстанцев, чтобы выследить их и надрать им задницы. В армии это называлось "умиротворением", но пожиратели пуль и ворчуны на земле называли это "пуссификацией". Умиротворение врага. Наши офицеры называли это "движение к контакту", и в основном это заключалось в том, чтобы подставить свою задницу под огонь. Ползать вокруг на машинах "Страйкер" и смотреть, не откроют ли по нам огонь из РПК или РПГ. Приманка, вот и все, что это было. Как если бы ты повесил свой член в аквариум с пираньями и смотрел, есть ли у тебя поклевки.

И это то, что я чувствовал, когда делал прямо сейчас: приманка для мертвых.

Как будто я был проституткой или кем-то в этом роде, выставляя свои товары на продажу и наблюдая, не захочет ли какой-нибудь праведный зомби откусить кусочек.

Это было безумие, да, но это было только начало безумия. Всего лишь бредовая лихорадка по сравнению с тем, к чему все шло.

Я добрался до дома Карти. Она жила рядом с Ромми Джейкобом, который, как я знал, был мертв. Я быстро осмотрел двор Карти, убедился, что никакие плохие парни не ошиваются возле гаража или под тенью кислой яблони, выковыривая личинок из зубов. Ничего не было. Это было хорошо. Но что было плохо, так это то, что задняя дверь Карти была широко открыта.

Карти этого не допускала.

Карти ненавидела мух.

Сглотнув, я бесшумно вошел в дом.

Как мышь в ботинке, я двигался скрытно и бесшумно. В горле было сухо. Казалось, что оно было припудрено пляжным песком. Сердце колотилось, костяшки пальцев побелели на рукоятке "Браунинга".

Карти лежала после операции на колене, и это была одна из причин, по которой я решил проведать ее.

Много лет назад Карти владела салуном, но продала его после смерти мужа. В свои восемьдесят с лишним лет она была очень энергична, полна остроумия, колких шуток и соленых метафор. Она могла ругаться как моряк и пила бурбон в стакане с водой. У нее была постоянная борьба со старой миссис Хейзен и ее чертовыми цветами - с ней и ее чертовыми цветами, Стив, ты знаешь, как мне осточертело слушать об этих ее ссаных цветах? Сука, ради всего святого, вызвала копов, потому что прошлой осенью мои листья попали на ее клумбу, ты веришь в это дерьмо? Ты же не слышишь, как Ромми об этом ворчит. Зеленый чертов палец... Я бы хотел засунуть его ей так далеко в задницу, чтобы ей стало щекотно в горле... Да, это была Карти.

Я любил ее как мать.

Она, вместе с Биллом ДеФорестом и его женой, как бы усыновила нас, когда мы переехали в этот район. Я помню день, когда мы переехали. Билл и его жена пришли в гости. Миссис Хейзен не преминула последовать их примеру и принесла нам яблочный пирог. Очень мило, подумал я. Но, узнав ее получше, я понял, что единственной причиной такой любезности было желание посмотреть на нас, чтобы она могла сделать какие-то поспешные выводы о том, что мы за люди. Карти не принесла никаких пирогов. Она пригласила меня выпить несколько бокалов "Джим Бим". Она сказала мне, что если бы она была на сорок лет моложе, у Рикки были бы неприятности, большие неприятности, потому что она увела бы меня.

Я почувствовал, как на глаза навернулись слезы.

Потому что я знал, что меня ждет.

Как только я вошел в гостиную, я почувствовал запах. Этот пьянящий, металлический, почти дикий запах человеческой крови. В гостиной был беспорядок - лампы опрокинуты, журналы разбросаны, столы опрокинуты.

У Карти было две чихуахуа. Хорошие собаки. Любили много лаять, но они были безобидными существами. Жалкие, правда. Дрожащие и трясущиеся, склонные к простудам и всевозможным инфекциям. Выведены человеком, чтобы быть практически бесполезными в реальном мире. Мими и Момо. Когда я вошел в гостиную, я позвал их. Тот факт, что они не залаяли, сказал мне все, что я должен был знать об их судьбе.

Я нашел их первыми.

Я никогда не мог отличить их друг от друга, а в смерти тем более. Один из них был растерзан в красной куче в углу. Примерно в трех футах вверху виднелся кровавый след от брызг, как будто кто-то поднял беднягу и с серьезной скоростью швырнул в стену. Вторую я нашел лежащей у подножия кресла-качалки Карти. Он был почти перекушен пополам.

"Карти?" позвал я, чувствуя тошноту в животе.

Ничего.

Я прижал пальцы к кухонной двери. Толкнул ее.

Карти лежала на полу в спортивных штанах и толстовке с надписью UBP, а под ней - UNIVERSITY OF BIG PECKERS. Что-то напало на нее, и она была многократно укушена в лицо, горло, запястья, живот. Она была почти неузнаваема, настолько сильны были нападения. Ее лицо представляло собой кровоточащий, синюшный синяк.

Океан крови растекался вокруг ее трупа.

Она была почти высохшей. Это навело меня на мысль, что Карти была одной из первых.

Я не могу сказать, что ее именно съели. Скорее, тот, кто это сделал, просто продолжал кусать ее, пока она не истекла кровью. Это казалось немыслимым, но если бы кто-нибудь спросил меня, что с ней случилось, мне пришлось бы сказать, что ее загрызли до смерти.

Больше смотреть было не на что.

Я отвернулся и вернулся в гостиную. Я достал свой сотовый и позвонил Рикки. "Карти ушла", - сказала я. "Я ничего не могу сделать".

И именно в тот момент, когда я засовывал сотовый обратно в карман своих столярных джинсов, я что-то услышал. Сзади меня раздался звук, от которого холодный озноб пробежал по позвоночнику и пробежался по рукам: мокрый, липкий звук. Как будто кто-то отдирает тряпку, прилипшую к полу.

Именно это я и услышал.

Когда я повернулся с дрожащим в кулаке браунингом, дверь в кухню распахнулась, и там стояла Карти. Ее левый глаз был таким же глянцево-белым, как у других ходячих трупов, а правый остекленел и смотрел в стену. Под синяками и пятнами крови ее лицо было холодным фарфорово-белым. Левая сторона ее рта была выгнута в трупной ухмылке, все зубы и десны.

"Карти", - сказал я.

Несколько мух жужжали над ее лицом. Она не обратила на них внимания. Подобные вещи больше не волновали ее. Сейчас ею двигали силы, которые знали только аппетит.

Она зашагала вперед, ее руки поднялись, словно она хотела приласкать меня.

"Пожалуйста, Карти", - сказал я. "Просто уйди".

Я попытался отступить к двери, но она следовала за мной, как моя собственная тень. Я сказал себе, что это не Карти, так же как тот труп на заднем дворе Ромми Джейкоба был Биллом ДеФорестом. Она бросилась на меня. Ее рот был открыт. Ее губы оттянулись назад от десен. Ее зубы выглядели почти неестественно длинными и белыми.

Но что заставило меня вспомнить о браунинге, так это то, что у нее текли слюни.

У нее текли слюни на мою плоть.

Прикусив нижнюю губу, я посмотрел на ее лоб. "Прости, Карти", - сказал я и нажал на спусковой крючок. Выстрел был аккуратным, эффективным. Он проделал дырку размером с пятак в центре ее лба. Что-то брызнуло из задней части ее черепа. Она упала и ударилась об пол, как оглушенный бычок, ноги на мгновение подкосились, потом она застыла и снова была мертва. Я почувствовал, как меня захлестнула волна раскаяния. Но я не должен был ничего чувствовать: это была не Карти. Это было ходячее мясо. Это была мерзость. И все же мои глаза были на мокром месте, когда я выходил из ее дома. Было ощущение, что что-то застряло у меня в горле.

На улице мне пришлось присесть на крыльцо, чтобы перевести дух.

На улицах было тихо.

Я слышал много шума, но там, на Холли-стрит, центре моего маленького мира, ничего не было.

Я не стал терять времени. Я вернулся домой.

Браунинг Hi-Power

Тип: 9 мм полуавтомат

Дальность поражения: 150 футов

Магазин: 13 патронов

АТАКА НЕЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ВОЛНЫ

Двадцать минут спустя я был за рулем.

Я ехал в своем пикапе в Данвуди, чтобы проверить маму Рикки. Я решил, что если найду ее или не найду, то на сегодня все. Я устроюсь в подвале и посмотрю, не захочет ли Джимми ЛаРю присоединиться к нам. То, что я увидел, пока ехал, было почти тем же, что и в моем районе: брошенные посреди улиц машины, трупы во дворах. Я видел горящий дом и двух зомби на углу улицы, которые питались трупом, вытаскивая внутренности из его живота и набивая ими себя. Никто не пытался их остановить. Я видел двух бегущих подростков. Я видел обнаженную женщину со швами от вскрытия, проходящими по ее торсу в Y, которая просто шла по тротуару. Она не обращала на меня внимания. Она просто продолжала идти.

Я видел еще трех или четырех человек.

Это было невероятно. Йонкерс заполонили живые мертвецы. Мне стало интересно, как обстоят дела в Нью-Йорке, который находился всего в нескольких милях к югу от нас. Я подумал о всех кладбищах там. Похоронные бюро. Морги. Морги. Я подумал обо всех людях, которые были искусаны и теперь приходили в себя. Это было бы похоже на какую-то безумную геометрическую прогрессию. Если это не будет взято под контроль и быстро...

Я позвонил Рикки и остановился перед домом ее матери.

Я вышел из машины, держа в руке Browning Hi-Power. Чуть выше по кварталу, спрятавшись за фургоном доставки, стояла полицейская машина. Осторожно я подошел к ней. Никого не было видно, но я чувствовал, что за мной наблюдают, и не думал, что это мое воображение. Как и у многих других машин, которые я видел, дверь со стороны водителя была открыта. На сиденьях была кровь. На приборной панели. Брызги попали на лобовое стекло. Полицейская рация все еще работала, и между диспетчерами и мобильными подразделениями шла непрерывная болтовня. Некоторые голоса были истеричными и кричащими.

Вдалеке слышалась стрельба. Много. Мне это совсем не нравилось. На Центральном проспекте был постоянный поток машин, и, по правде говоря, он выглядел не намного иначе, чем в любой другой день. Но он был другим. Он был другим практически во всех отношениях.

Я подошел к дому мамы Рикки.

Это было маленькое кирпичное ранчо с цветущей стеной из белых и розовых чайных роз. Они были прекрасны. Даже я должен был это признать. Мы с Рикки стояли перед ними, и ее мама сфотографировала нас на помолвку. Фотография висела дома на камине. Подумав об этом, я почувствовал, как в животе что-то перевернулось. Я выбросила это из головы и подошла к двери. Я постучал три раза, потом просто вошел.

Вдали играл телевизор.

"Делла?" позвал я. "Это я, Стив. Мы пытались дозвониться до тебя".

Никакого ответа.

Ничего, кроме звука телевизора. Я отследил звук и пошел в спальню. Деллы там не было, но я знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она не станет включать телевизор и просто уходить. Она была экономной, как черт. Делла маниакально выключала свет, если вас не было в комнате, а зимой снижала температуру до такой степени, что вы дрожали. Она не тратила электричество впустую.

Так где же она была?

Ощущение дома подсказало мне, что он пуст. В нем было то ощущение пещеры, пустыни, которое бывает в пустых домах. Я не почувствовал никаких неприятных запахов, которые могли бы подсказать мне, что произошло что-то ужасное. Не было ничего. Здесь пахло так, как всегда пахло в доме Деллы: цветами, свежестью, отдаленным запахом чего-то похожего на печеный хлеб и кастрюли с супом. Хороший запах. Такой, от которого чувствуешь себя как дома. От него хотелось скинуть туфли и свернуться калачиком в кровати LA-Z-Boy.

Я повернулся к телевизору, чтобы выключить его.

По CNN шли репортажи о военных операциях по сдерживанию в континентальной части США. Я переключил на BBC, чтобы увидеть сцены британской армии, патрулирующей улицы на бронированных машинах. Они были похожи на "Пантеры". Я продолжал щелкать мышкой и нашел FOX. Один взгляд на экран сказал мне все, что я хотел знать: ВИРУС СМЕРТИ? Я покачал головой и выключил телевизор. Вирус смерти. Может, это и хорошее название, но звучало оно как бульварное дерьмо. Типичный FOX. Когда они не поглаживали правое крыло, то вываливали дерьмо огромными кучами.

Но ничего из этого не нашло Деллу.

И я забеспокоился. Делла, если уж на то пошло, могла сама о себе позаботиться. Она выросла в тяжелых условиях в Южном Бронксе, и, несмотря на то, что ей только что исполнилось шестьдесят пять лет, вы не хотели ее злить. Но, несмотря на все это, она была доброй. Она относилась ко мне как к сыну, и именно она дала нам первый взнос за наш дом. Несмотря на то, что у нее были глубокие карманы после смерти ее мужа (отца Рикки) на железной дороге, вы бы об этом не узнали. Она по-прежнему делала большинство покупок на блошиных рынках и распродажах.

"Делла... где ты?" сказал я, задыхаясь.

Выключив телевизор, я услышала почти клаустрофобную тишину в доме. Вдалеке слышалась стрельба. Я огляделся и ничего не увидел. Все было на своих местах. У меня не было причин подозревать, что произошло что-то странное... пока я не выглянул на задний двор и не увидел, что все простыни хлопают на ветке.

Я вышел на улицу.

В траве я нашел домашний тапок. Больше ничего. Ни крови, ничего.

Я позвонил Рикки. "Я не знаю, где она", - сказал я ей, оставив тапок и телевизор. "Все выглядит хорошо. Может, она вышла".

Рикки не была убеждена, и я ее не винил. Но я сделал свое дело, и теперь пора было уходить. Как бы я ни заботился о Делле, мне не нравилась идея оставить Рикки и Пола одних дольше, чем нужно. Когда я уже собирался уходить, я снова услышал выстрелы. И уже ближе. Уже совсем близко. Я вышел на улицу к своему пикапу и остановился прямо на тротуаре.

Мертвые приближались.

И не только мертвые, но и сражающиеся с ними люди.

Это была ужасная какофония винтовочной стрельбы и криков, визга тормозов машин и криков людей в рупоры. Над головой над окрестностями гудел вертолет.

Муравьи-драйверы, вот что я подумал.

Я видел передачу по телевизору. Южноамериканские муравьи, прокладывающие убийственную просеку в джунглях. Деревья и кусты были вырваны, животные съедены до костей. Ничто не ускользало от них, даже люди, которые были достаточно глупы, чтобы встать у них на пути.

Мертвецы наступали точно так же.

Они шли со стороны Даунтауна.

Если говорить военными терминами, то я бы сказал, что ходячие мертвецы, которых я до сих пор видел, были разведкой, а теперь здесь были главные силы. Буквально сотни зомби двигались вперед, огромная и прожорливая машина разрушения. Они переполняли улицу, заполняли газоны, тротуары и бульвары. Люди - нормальные люди - толкались перед волной мертвецов, кричали и плакали, когда шипящая армия обрушивалась на них. Я видел, как зомби едят людей. Я видел, как зомби ели друг друга. Я видел, как две женщины, бежавшие впереди них, упали и исчезли среди шквала сжимающихся рук и копошащихся тел. Кровь текла и собиралась в клубящийся, зловонный туман над улицами. И все равно убийства и зверства продолжались.

На проспекте люди пытались провести машины прямо через толпы зомби, чтобы прорваться сквозь их ряды. Но это было бесполезно. Они врезались друг в друга, в зомби, выбивая бордюры и врезаясь в дома. Мертвецы попадали в транспортную кучу, их собственные раздавленные, но все еще живые тела становились валами, пока это не заставляло движение остановиться. А потом, конечно, стало еще хуже: машины и грузовики стали сдавать назад, пытаясь выбраться из пробки, и врезались друг в друга, запутывая все еще сильнее. Зомби, конечно, были акулами в этой неразберихе и хаосе. Как некая реактивная сила живых мертвецов, они нахлынули на город, бросаясь на ветровые стекла. Бьются в кровь, бьются, кусаются и пробивают себе путь в машины, питаясь плотью и погребая под своей массой кричащих людей.

Поднятый на дыбы полноприводный "Шевроле Блейзер" со вздутыми шинами с визгом влетел внутрь, разбивая зомби в пух и прах. В кабине и на сиденье люди с дробовиками и охотничьими ружьями продолжали стрелять в легионы обезумевших от крови упырей. Было так много неразберихи, криков и лая собак, что едва можно было расслышать звуки выстрелов. Зомби падали, но их было недостаточно. Казалось, что прорвало какую-то трубу, и Данвуди тонет в океане нежити.

Наконец, даже четырехколесный автомобиль был переполнен, когда зомби забрались в кабину. Водитель и его стрелок были вытащены наружу и отданы на растерзание кусающим ртам и раздирающим пальцам.

Зомби забрались и на сиденье, а мужчины бросились на свободу и были мгновенно схвачены, вопя, когда их расчленяли и разрывали на куски.

Одному из охотников на зомби удалось спастись от сокрушительного роя. Он достал мачете и стал неистово рубить мертвецов, но и он был повержен. Я видел, как человек, спотыкаясь, выбрался на свободу. Зомби, почти разорванный пополам, висел у него на животе, держась зубами.

Я хотел помочь, но ничего не мог сделать. Их было слишком много, и они хлынули вперед, как прилив. Если эгоизм - ключ к выживанию, то я был эгоистом. Я пошел к своему пикапу, не желая больше смотреть на бойню, мои внутренности сморщились, как фрукты во время засухи. Вот оно, подумал я. Это было действительно так. Цивилизация падала. Мертвецы поднимались. Они потрошили общество, создавая все больше и больше самих себя. И если здесь все было так плохо, я не хотел думать о бойнях, в которые превратились Манхэттен, Лос-Анджелес и Чикаго... или Бронкс, который находился всего в нескольких минутах езды.

В одно безумное мгновение я не смог найти свои ключи.

Их не было в моих карманах.

Их не было в грузовике.

Я оставил их в доме.

Господи.

Это была моя привычка, выработанная многими годами повторений. Я всегда клал ключи на стол в фойе дома Деллы. Я забежал в дом, и они оказались там, где я их оставил. Когда я вышел на улицу, мертвецы сходились. Они были не более чем в пятидесяти футах от меня. Я чувствовал их гнилостную вонь, горячую и кипящую. Сердце стучало о ребра, когда я бросился к пикапу и, обойдя его сбоку, увидел двух зомби, поджидавших меня.

Первой была грузная женщина в цветистом халате.

Вторым был священник. На нем все еще был римский воротник, его глаза были неподвижны и сверкали, рот был открыт, как у гремучей змеи, готовой к удару. Они оба набросились на меня одновременно, двигаясь медленными и экономными шагами, но настойчиво, бесконечно настойчиво.

У меня не было времени прицелиться.

Я всадил два патрона в женщину, чтобы отбросить ее назад, повернулся и дважды выстрелил прямо в лицо священника. Пули рассекли его от подбородка до скальпа, и его лицо буквально отвалилось. Каким-то образом пули не пробили его мозг. Может быть, их отклонил сам череп, а может быть, я плохо прицелился (так оно и было).

Его покрытые плесенью пальцы коснулись моей рубашки, я приставил дуло браунинга прямо к его левому глазу и нажал на спусковой крючок. Его череп разлетелся на куски с жутким звуком... затем женщина схватила меня. Я вывернулся из ее хватки за секунду до того, как она вгрызлась бы мне в плечо. Я ударил ее прикладом "Браунинга" по лицу, отчего она отступила на несколько шагов. Затем я подпрыгнул и ударил ее ногой, врезавшись одной ногой в ее грудину и повалив ее на асфальт. Это был дикий и безумный поступок - что-то из гребаного фильма с Чаком Норрисом, но это было первое, что пришло мне в голову.

Я бросился в кабину пикапа и начал его заводить.

В тот момент в моей голове пронеслось - стена зомби была в двадцати футах - что это та самая часть в каждом дешевом фильме ужасов, которую я когда-либо видел, когда машина или грузовик не заводились. При одной мысли об этом у меня в груди расцвел белый цветок страха. Но она завелась, и я включил задний ход как раз в тот момент, когда пять или шесть зомби, спотыкавшихся впереди стаи, достигли грузовика.

Они захлопали руками по окнам.

Двое из них забрались на капот.

Я нажал на педаль газа и с визгом вылетел на улицу, врезавшись в припаркованный "Вольво" и сбросив своих наездников.

Я слышал, как их пальцы шарили по дверным ручкам в тот самый момент, когда я закрывал замки. Затем один из них с лицом септической гнили стал более предприимчивым: он ударил головой в окно со стороны пассажира, как молотком, его череп разлетелся, как сочная, гнилая слива, забрызгав окно кровью, пока оно не покрылось паутиной трещин и не провалилось внутрь.

Я перевел грузовик в режим движения как раз в тот момент, когда армия нежити была в нескольких секундах от сближения.

Но мой второй наездник не отпускал меня. Он протискивался внутрь через окно, я достал "Браунинг" и выпустил три пули в его лицо, пока его голова не взорвалась в брызгах серого вещества, костной крошки и прядей жестких волос.

Другой забрался на машину, и я нажал на тормоза, отбросив его к кабине. Я нажал на педаль газа, и его отбросило назад, он перевернулся через заднюю дверь и вылетел на улицу.

А потом я поехал.

Ехал, как летучая мышь из ада, трясясь и потея.

НА ПУТИ ДОМОЙ

Когда я ехал обратно в Линкольн-парк, я был наполовину вне себя. Меня грызли остатки рассудка не ходячие мертвецы, а тот факт, что я не мог дозвониться до Рикки по мобильному. Она просто не отвечала. В любой другой день в этом не было бы ничего страшного - наш сотовый провайдер, имя которого удалено, был печально известен тем, что сбрасывал звонки, терял сигнал и вообще был недоступен. Но я боялся не этого. Это было нечто гораздо более мрачное.

Я продолжал звонить.

У меня было четыре полоски.

Я должен был дозвониться.

Я хотел нажать на педаль, но не решался, потому что на улицах было так много брошенных машин. Некоторые были загнаны в деревья и прямо на газоны. Казалось, ходячие мертвецы были повсюду. Я видел, как они стоят у подъездов и на крыльцах, стучат в двери, заглядывают в окна. Я чуть не сбил парня, который вынырнул между двумя припаркованными машинами. Он продолжал бежать, и вскоре я понял, почему: за ним гнались зомби. Семь или восемь из них. Они шли через дорогу, не обращая на меня внимания. Казалось, у них было туннельное зрение. Как только они нащупывали свою цель, их больше ничего не интересовало. Это было то, что я планировал запомнить. Это может пригодиться.

Примерно в двух кварталах от нашего дома я увидел, что кто-то идет по улице.

Кто-то знакомый.

Она повернулась, услышав мое приближение. Это была Диана, сестра Рикки. Хотя мне не хотелось признаваться в этом, у меня возникло искушение продолжить путь. Конечно, я не мог этого сделать, но искушение было.

"Привет, Стив", - сказала она, когда забралась внутрь, оттолкнув стекло от сиденья. "Что происходит?"

Я был в некотором замешательстве. О, ничего особенного. Просто осматривал достопримечательности зомби. Как насчет тебя? "Я направляюсь домой", - наконец сказал я.

"Круто. Я собирался навестить вас, ребята. Что случилось с твоим окном?"

"Я столкнулся с некоторыми... ах... людьми".

"Мертвецами? Да они повсюду", - сказала Диана. "Я имею в виду, не то чтобы я не подозревала о чем-то подобном. Я проснулась и поняла, что сегодня будет что-то странное. У тебя бывают такие дни?"

"Конечно". Я покачал головой. "Знаешь, тебе не стоит выходить на улицы".

"О, ну ты просто должен быть осторожен. Они не очень быстрые. Просто не позволяй им зажать тебя в угол, чувак. Вот и весь секрет".

"Наверное", - сказал я.

У Дианы был с собой рюкзак, и больше ничего. Она расстегнула его. "В моей аптеке есть хорошие вещи. Не хочешь кайфануть?"

Я снова потеряла дар речи. Город осаждали живые мертвецы, а она хотела сжечь косяк. Невероятно.

"Нет, я в порядке".

Она пожала плечами и застегнула свою аптечку.

Мы ехали дальше, и я думал о том, что Диана может переждать это с нами в подвале. Боже правый, я не знал, смогу ли я выдержать это. Рикки и она действовали друг другу на нервы, и мне не очень-то хотелось играть роль судьи. Рикки не нравилась Диана рядом с Полом по понятным причинам. Пол был очарован ею, возможно, потому что она представляла мир, который был ему чужд. Хотя, честно говоря, я думаю, что дело было не только в этом. Диана не была непривлекательной женщиной. У нее были длинные светлые волосы, большие голубые глаза - очень ошарашенные глаза, вы понимаете - и грубая, жесткая, хотя и очень сексуальная аура. Она была опасна, я полагаю, а Пол был мальчиком и не был от этого застрахован. Кроме того, у Дианы было неплохое тело, и она не прочь была его продемонстрировать. В данный момент на ней были синие джинсы с обрезанными штанинами, длинные ноги скрещены, из топа на бретельках выпирает обширное декольте.

Я притворился, что не смотрю.

Я подъехал к нашему дому, и все выглядело совсем по-другому. В конце квартала я увидел пару нежитей, которые просто стояли на углу улицы, словно ожидая автобуса. Я отметил и это. Я вспомнил, что Пол говорил мне, что они не что иное, как тупые пожирающие машины. Может быть, у него там что-то было. Может быть, если у них не было еды под прицелом, у них не было ни направления, ни цели.

"Мужик, похоже, вы тут неплохо повоевали", - сказала Диана, глядя на трупы на газонах и улицах.

"У нас были некоторые проблемы", - сказал я.

Я отпер входную дверь, и мы вошли внутрь. Когда я завел Диану внутрь, я закрыл за нами дверь. То, что двери не были сорваны с петель и не были разбиты окна, было хорошим знаком. Дайана устроилась в моем кресле и зажгла сигарету. Господи, Рикки бы устроила тут скандал. Она не разрешала курить в доме и очень сильно изводила меня, пока я не бросил эти чертовы сигареты два года назад.

"А где жена и ребенок?" спросила Диана.

"Внизу", - сказал я.

"Круто".

Но Диана и ее привычка вряд ли были моей проблемой.

Я спустился вниз, но дверь все еще была заперта изнутри. Я постучал.

"Кто там?" услышал я голос Рикки.

Ее голос наполнил меня спокойствием. Я чувствовал, как мои внутренности разматываются узел за узлом.

"Какой пароль?" спросил Пол.

Я чуть не начала смеяться. "Зулусский фокстрот!" крикнул я.

Замки разблокировались, и дверь открылась. Рикки упала мне на руки, и я крепко обнял ее.

"Все было тихо", - сказал Пол. "Никакой активности".

Рикки посмотрела на него и вздохнула. "Он управляет этим, как военной операцией", - сказала она. "Он уже разработал строгую систему нормирования".

Пол улыбнулся мне.

Я улыбнулась в ответ. У меня было ощущение, что ему это нравится. Но это был лишь вопрос времени, когда новизна улетучится. Летний лагерь поначалу всегда был веселым, но вскоре он надоедал, особенно тот, где тебя хотели съесть.

Рикки нюхала воздух. "Я чувствую запах дыма", - сказала она. "Ты не куришь снова..."

"Нет... не я".

Диана спускалась по ступенькам с сигаретой во рту. "Привет, сестренка, как дела?"

В тот момент я не мог сказать, была ли Рикки рада видеть свою сестру или раздражена самим ее присутствием. Это было очень трудно определить. Пол, напротив, был очень рад ее видеть. Я видел это по его глазам: он был полностью сражен своей тетей. Она была горячей, дикой женщиной из фантазий каждого мальчика.

"Не курить", - сказала ей Рикки.

"Расслабься, Полианна", - сказала Диана. "Я почти все закончила".

Рикки посмотрела на нее, а Диана только рассмеялась. "Взгляд" обычно действовал на меня, но на Диану он был бессилен. Рикки считала, что ее старшая сестра - та еще грязнуля, а Диана думала, что ее младшая сестра слишком зажата. Я не надеялся, что они будут вместе в тесном пространстве подвала.

Диана докурила сигарету и раздавила ее на ступеньках.

Рикки покраснела.

Пол усмехнулся.

Я повел Рикки в комнату отдыха, которая была похожа на казарму со всеми вещами, сваленными в ней - консервы и сушеные продукты, кувшины с водой, коробки с одеждой, фонарики, свечи, батарейки и т.д. и т.п. и т.д. Рикки, будучи Рикки, очевидно, составляла один из своих подробных списков провизии. Пол занимался безопасностью и нормированием.

"Где, черт возьми, ты ее нашел?" спросила меня Рикки.

"Она шла по улице. Я подобрал ее".

"Она просто гуляла?" Рикки закатила глаза. "Как типично. Ну, думаю, мы застряли с ней".

"Ну, она же твоя сестра".

"Не напоминай мне".

Диана сидела на диване, обняв Пола, пока он подробно рассказывал о том, как мы собираемся пережить нашествие зомби. Я стоял там, переживая один из тех моментов нереальности. Ты просыпаешься утром, и все в порядке, а через несколько часов ты и твои близкие прячутся в подвале, как какая-нибудь ядерная семья 1950-х годов, боящаяся атомной угрозы коммунистов. И, Боже правый, если это все, о чем мы должны были беспокоиться. Это было не просто нереально, это было безумием. Мне пришлось сделать вдох и выдох, чтобы успокоиться. Мне пришлось бороться с неприятным желанием начать безудержно смеяться и получить нервный срыв.

Это было невероятно.

Но такова была реальность нашей ситуации.

Мир, наш мир, сдвинулся со своей оси, и мы застряли в нем, к лучшему или худшему.

ДОМЕСТИКС

"Хочешь еще спагетти, Поли?"

"Нет, мне хватит, тетя Диана. Я сыт".

Диана отвернулась от горячей плиты. "Рикки? Стив?"

Мы оба пробурчали, что мы в порядке. Забавно, но когда я подключал кондиционер ранее тем утром, я думал о том, что это хороший летний день, отличный день, чтобы поджарить пару филе на заднем дворе. Я представлял себе все это в своем воображении. Стейки, шипящие на раскаленных углях, холодный Budweiser в моей руке. Может быть, после ужина сыграть с Полом партию в "Дартс", а перед сном посмотреть хороший, бездумный боевик. Типично загородный день. Вместо этого я ел спагетти в подвальной комнате отдыха на бумажных тарелках и проживал какой-то отрывок из фильма Джорджа Ромеро. Это просто показывает, как сильно может измениться ваш день с момента, когда вы встаете, до момента, когда вы ложитесь спать.

"Ты должна была купить те, в которых есть маленькие сосиски", - говорила Диана, ее рассуждения о прелестях "СпагеттиО'с" продолжались к тому моменту уже почти двадцать минут. "Ты же знаешь, что они мои любимые".

"Я знаю", - сказала Рикки.

"Я тоже", - сказал Пол.

"С каких пор?" Рикки хотела знать.

Он просто пожал плечами. Диана села рядом с ним и обняла его, притянув к себе. Он совсем не возражал против этого. Он полностью попал под ее чары, и Рикки почувствовала угрозу, как всегда в присутствии Дианы. Нам предстояло стать свидетелями эскалации военных действий, и я знал это. Я уже чувствовал, как напряженная головная боль стучит в затылок.

"Мне они нравятся больше всего, - продолжала Диана. "Те, что с маленькими сосисками, я имею в виду".

"Они замечательные", - подхватил Пол.

Мне захотелось дать ему пощечину. Очень хотелось. Не поймите меня неправильно: я никогда не бил его. Я не верил в такие вещи. Но чем больше он прижимался к Диане, тем больше злилась Рикки. Рикки обожала его так, как матери всегда обожают своих сыновей, особенно если у них только один. И когда Пол стал поддерживать Диану, это было оскорблением для Рикки. Все это было по-детски, и я знал это, но иногда отношения между сестрами могут быть очень сложными (и опасными).

"Да". Рикки сохраняла самообладание, хотя она напрягалась, и я это видел. "Наверное, в последний раз, когда я ходила за продуктами, я не использовала свою голову".

Диана пожала плечами. "Мы все делаем ошибки".

Рикки пожевала губу. "Да, не так ли? Наверное, я должна была предвидеть будущее, когда мы все будем заперты в подвале из-за ходячих мертвецов, а моя сестра будет требовать макароны с маленькими сосисками".

Диана хихикнула, толкнув Пола, который тоже хихикнул. "Твоя мама становится саркастичной со мной", - сказала она.

Рикки принужденно ухмыльнулась. "С чего ты взяла?"

"Остынь, Рикки. Я просто сказала, что мне больше всего нравятся спагетти с маленькими сосисками. Вот и все".

"Да, Диана. Мы поняли эту часть. Я знаю, что тебе больше всего нравятся спагетти с маленькими сосисками. Ты говорила нам об этом уже раз пятнадцать. Мы поняли. Я поняла. Хватит, ладно?"

"Оооо, Рикки начинает злиться. Берегись", - сказала Диана.

"Просто заткнись, хорошо?"

Диана закатила глаза. "Твоя мама была такой с самого детства, Поли. Понимаешь, бабушка всегда уделяла больше внимания мне, и это сводило твою маму с ума, поэтому она компенсировала это тем, что получала одни пятерки и была Маленькой Мисс Хорошая Туфелька. Меня никогда не волновало все это внимание, потому что я всегда была, типа, ну и что? Но твоя мама жаждала этого".

"Да, Диана, хватит", - сказала Рикки, начиная закипать.

"Не кипятись, Рикки. Я имею в виду, черт возьми. Не будь такой обидчивой".

"Я не обидчивая!"

Диана засмеялась. "Все в порядке, сестренка. У тебя хрупкое эго. Это не редкость для младших братьев и сестер. Вот почему ты не можешь справиться с критикой или людьми, которые над тобой подшучивают".

Видите, вот о чем я беспокоился. Эти двое всегда доставали друг друга. Совершенно невинные разговоры о спагетти с маленькими сосисками перерастали в уродливые поединки в клетке. И это не обязательно были консервированные макаронные изделия. Это мог быть цвет неба, родинка на лодыжке Дианы или шины на моем грузовике. И никогда не знаешь, когда это начнется. У этих двоих всегда шла кровь, и иногда я очень уставал, пытаясь направить разговор в более легкое русло.

"Почему бы тебе просто не помолчать?" сказала Рикки, надеясь, что последнее слово останется за ней. "Мне до смерти надоело тебя слушать".

Безрезультатно. Диана снова рассмеялась. Она посмотрела на сестру, сморщила лицо, превратила пальцы в кошачьи когти и сказала: "МЯЯЯЯЯЯУУУУУУУ! Кто-нибудь хочет принести моей сестре блюдце молока?".

"ХВАТИТ!" закричала Рикки, вставая на ноги. "МНЕ ПРИХОДИЛОСЬ ТЕРПЕТЬ ТВОЕ ДЕРЬМО В ДЕТСТВЕ, НО В СОБСТВЕННОМ ДОМЕ Я ТОЧНО НЕ БУДУ!"

"Вау", - сказала Диана. "Говорим о том, что кому-то нужна маленькая сосиска. Стив, посмотри, что ты можешь с этим сделать".

"Это будет сделано", - сказала Рикки, отчаянно пытаясь сдержать свой темперамент и едва преуспевая.

"Все в порядке, Полианна. Расслабься, чувак. Всем нужно немного сосисок время от времени".

Рикки ушла в заднюю спальню. Это был разумный поступок. Взрослый поступок. Диана не знала, когда нужно закрыть рот, и каждый раз, когда мы приглашали ее к себе, а это случалось редко, все получалось именно так. Иногда было трудно быть дипломатичным с ними обеими. Поверьте, мне очень часто хотелось схватить их обеих за загривок и разбить им головы. Вы сестры! Ведите себя соответственно! Но так не пойдет. Я должен был отнестись к этому с пониманием. Правда, Диана не знала, когда нужно закрыть рот. Она часто говорила глупые, дурацкие или обидные вещи. Но я не думаю, что она хотела обидеть. Это была просто ее манера. Она все воспринимала как шутку. Она ничего не принимала всерьез. Рикки, с другой стороны, все воспринимала серьезно. Все, что было нужно, это немного дипломатии. Немного плюсов и минусов: Диана должна была думать, прежде чем открыть рот, а Рикки - немного укрепить свою шкуру.

Но, опять же, политика соперничества братьев и сестер была очень сложной.

Я вошел в спальню, и Рикки тонко улыбнулась мне.

"Похоже, я сорвалась", - сказала она. "Мне жаль".

"Ничего страшного".

"Она сводит меня с ума".

"Я знаю. Просто не позволяй ей нажимать на твои кнопки".

Рикки кивнула. "Я пытаюсь... но она точно знает, на какие кнопки нажимать".

Я сказал ей, что полностью ее понимаю, потому что так оно и есть. "Давай сейчас будем просто спокойны. Я просто беспокоюсь о Поле. Ему не нужно ничего этого видеть. Он воспринимает все это довольно хорошо, но ему нужно видеть единый фронт".

"Она так легко его контролирует".

"Он просто нормальный мужчина", - сказала я ей.

"Наверное. Но меня раздражает, что мой сын влюблен в крабовую королеву Большого Йонкерса".

Мы хорошо посмеялись над этим.

Я оставил Рикки разбирать одеяла и спальные мешки и вышел в комнату отдыха. Диана, как обычно, рассказывала Полу о своем бывшем парне, у которого был только одно яйцо. Другой он зацепил за ограждение, когда убегал от полиции, и его пришлось удалить хирургическим путем. "После этого, - сказала Диана, - мы называли его Стерильным Дэрилом". Старая добрая Диана. Я думаю, это была еще одна причина, по которой Пол любил свою тетю: она не разговаривала с ним свысока. Она относилась к нему как к равному и не изолировала его, как это делали мы с Рикки (или любой другой взрослый, если уж на то пошло). В этом было что-то очень освежающее и, в то же время, очень тревожное с родительской точки зрения.

"Я поднимусь наверх на минутку", - сказал я им. "Я хочу взять оставшиеся патроны для дробовика и в последний раз взглянуть и убедиться, что все заперто до наступления темноты".

"Я присоединюсь к тебе", - сказала Диана.

"Я тоже", - сказал Пол.

"Ты остаешься", - сказал я ему.

"О, папа".

"Оставайся. Прикройте дверь, мистер".

"Да, да".

Я поднялся наверх, и Диана последовала за мной, прикуривая сигарету. Я проверил все двери и окна. На другой стороне улицы Джимми ЛаРю все еще стоял у окна с винтовкой. Я не видел там ничего движущегося, ни живого, ни мертвого. Но меня беспокоила толпа зомби в Данвуди. Они двигались на юг, что означало, что они пройдут прямо через Линкольн-парк и, возможно, через наш район. Это меня пугало. Я не знал, откуда они все взялись, но в моем воображении они выползали из могил, выходили из нор и выходили из моргов, собираясь в похоронную процессию живых мертвецов, прожорливую пожирающую машину, которая уничтожала все на своем пути.

Это напугало меня.

Я уставился в окно, и Диана подошла ко мне сзади. Я чувствовал ее дыхание на своей шее и ее грудь, вжимающуюся в мои плечи.

"Есть там что-нибудь?" - спросила она.

"Ничего". Я приложил ухо к окну. "Ты слышишь? Все еще много стрельбы".

"Да". Она сильнее прижалась грудью к моей спине. "Я тоже чувствую запах чего-то горящего. Как костры. Должно быть, там горят дома. Их много, судя по запаху".

Я продолжал смотреть и увидел, как кто-то идет по тротуару вдалеке, направляясь к Ориент-стрит. Это был Ромми Джейкоб. Я не сомневался в этом. Он ожил и рыскал по улицам, бездумно шатаясь в поисках чего-нибудь (или кого-нибудь), чтобы укусить.

Я отстранился от Дианы, и она последовала за мной, закуривая сигарету. Я не знаю, что она делала с пеплом, да и не хочу знать.

"Нам лучше вернуться вниз", - сказал я.

Она затушила окурок под краном. "Хорошо. Я люблю делать то, что мне говорят. Я простая".

Старая добрая Диана.

ПРОБУЖДЕНИЕ

Через несколько минут после заката Джимми ЛаРю позвонил по мобильному телефону. "Вы там хорошо заперлись?"

"Конечно, Джимми. Есть место, если хочешь присоединиться к нам".

"Нет, черт, я в порядке. Просто позвонил, чтобы предупредить".

Я напрягся. "О чем?"

"О мертвецах", - сказал он. "Мне позвонила сестра из Кротти. Она говорит, что сотни из них движутся по Белмонт-авеню. Они идут сюда".

"Хорошо, мы готовы".

"Не высовывайся, Стив. Она говорит, что они сносят все на своем пути".

"Так и сделаю".

Тогда началось ожидание. Я надеялся на тихую ночь. Я думал, что это позволит всем немного легче дышать и успокоиться. Но все было не так. Я объяснил всем ситуацию. Я понятия не имел, что нас может ожидать. У меня было семнадцать патронов для Browning Hi-Power и пятнадцать для Remington. Это было не так много, но я надеялся, что этого будет достаточно, если дело дойдет до этого. Даже если мертвецы прорвутся через двери наверху, я не мог представить, что они пробьют дверь в подвал. Чтобы пробить ее, понадобился бы грузовик... но, с другой стороны, я вспомнил, что видел в Данвуди. Огромное количество людей.

Мы устроились там, потому что это было все, что мы могли сделать.

Город все еще функционировал как таковой, потому что у нас были электричество и вода. Я был благодарен за это. Мы смотрели телевизор, и там было только отчаяние, обреченность и мрак. Было тревожно смотреть национальные новости и слышать, как они говорят о восстании мертвых. Это происходило повсюду, по всей стране, и мы видели сцены из Денвера, Чикаго, Атланты и Хьюстона - трупы живых мертвецов на улицах. Национальная гвардия и армия были в силах вернуть мертвых в могилы и провести крупные операции по обеззараживанию, но их численность была серьезно меньше. Согласно тому, что говорили, им приходилось бороться не только с мертвыми, но и с мародерами, беспорядками и открытым восстанием на улицах. Это был абсолютный хаос, и с каждым часом он становился все хуже. Там было так много подрывных групп, которые только и ждали краха общественного порядка, чтобы начать наступать на пятки, и они не теряли времени даром.

Мы видели несколько сцен из Манхэттена, в которых Театральный район и Таймс-сквер были совершенно пусты от людей. О, неон все еще горел, но наслаждаться им было некому. Финансовый район был переполнен зомби. Были неподтвержденные сообщения о том, что Национальная воздушная гвардия нанесла удар кассетными бомбами по некоторым районам Бруклина. Ходили слухи, что Бэд-Сти горит, а Флэтбуш почти полностью зомбирован (по выражению Пола). Предположительно, Лос-Анджелес был настолько осажден мертвецами, что в долине Сан-Фернандо были нанесены напалмовые удары, в результате чего пожары охватили район за районом. Дождей в Южной Калифорнии не было уже больше месяца, и все было сухо. Горячие ветры Санта-Ана гнали пожары в Беверли-Хиллз и Западный Голливуд. Автострады были забиты под завязку в результате массового бегства людей. Это была настоящая неразбериха. CNN утверждала, что напалмовые удары были нанесены по приказу офицера ВВС, который не имел на это полномочий.

Это была чертова неразбериха.

Утром президент должен был обратиться к нации.

Военное положение уже было объявлено по всей стране, и полиция и гвардия подавляли беспорядки в южной части Чикаго с особой силой, открывая по мародерствующим толпам огонь из пулеметов. В другом неподтвержденном сообщении говорилось, что президент приказал полностью вывести американские войска с зарубежных баз и театров. Практически на каждой станции мелькали номера 1-800 Центра по контролю и профилактике заболеваний, сообщавшие о вспышке инфекционного заболевания, распространяемого ходячими мертвецами. Никто еще не говорил об этом, но я уже знал, что происходит: любой, кого укусили зомби, умирал и возвращался в виде зомби.

Все это получило общее название "Пробуждение".

В США все было плохо, но в других местах был абсолютный ад. На Ближнем Востоке правительства, и без того ослабленные массовыми восстаниями гражданского населения, пошатнулись, когда мертвецы заполонили улицы. Ходили слухи, что Иран использует химическое оружие против собственного народа. Напряженность в отношениях между Пакистаном и Индией достигла нового уровня. Северные корейцы обвиняли во всем Соединенные Штаты и обещали "возмездие беспрецедентного масштаба". В кои-то веки к ним отнеслись серьезно, и ВМС разместили в Желтом море крейсеры с управляемыми ракетами, вооруженные ядерными боеголовками.

Сначала Пол был в восторге от изображений зомби на улицах. Один из его комиксов наконец-то ожил. Но вскоре он затих и прижался к Диане. Я держался за руки с Рикки. Я никогда не думал, что доживу до конца света, но, похоже, он уже наступил. Мы стояли на пороге международного социального коллапса и последующего хаоса. Все, что человек построил за последние 5 000 лет цивилизации, начало разрушаться.

Через некоторое время я переключил канал на Nickelodeon.

Мы смотрели "Губку Боба" и даже смогли немного посмеяться.

Я подумал, будет ли нам над чем посмеяться через неделю.

ПАНИЧЕСКИЙ СПИСОК

Хорошо. Насколько я знаю, дела в районе обстоят следующим образом:

Ромми Джейкоб - мертв, но зомбирован.

Билл ДеФорест - мертв.

Карти - мертв

Миссис Хейзен - мертва, но, возможно, зомбирована.

Митзи Стритер - неизвестно

Каслберри - неизвестно

То же самое для Фельдхьюзенов, Майеров, Свидов, Бакстеров.

Я не знаю других людей на улице Холли.

Судя по тому, что я видел наверху (кроме Ромми), улица выглядит пустой. Но все ли прячутся? Они ушли? Там должны быть лагеря Национальной гвардии, которые были созданы или создаются - они ушли туда?

Думаю, в подвале мы в безопасности (пока).

Я бы хотел, чтобы Джимми ЛаРю присоединился к нам.

Еда, вода, общее состояние запасов в порядке.

Я беспокоюсь о Рикки и Поле, я должен обеспечить их безопасность.

Я убью, если придется, я не позволю им навредить.

Пессимистическая мысль на сегодня: Что случится, если один из них заразится? Смогу ли я сделать то, что сделал с Карти и Биллом?

НОЧНАЯ БРИГАДА

Все началось незадолго до одиннадцати.

Джимми ЛаРу позвонил и сказал: "Они идут".

И действительно, ему не нужно было предупреждать меня, потому что мы все слышали их: барабанный бой, марширующий звук сотен и сотен ног. Я слышал крики и вопли людей. Мертвые нападали на живых, искали их, вытаскивали из укрытий и питались ими. Мы были заперты в подвале и ничего не могли сделать. Мы выключили телевизор и погасили весь свет. Я не знал, привлечет ли свет их сюда, но рисковать не стал. В подвале было два окна. Оба были слишком маленькие, чтобы кто-то мог пролезть. Моя страховая компания даже не позволила бы мне назвать спальню внизу спальней, потому что в ней не было окна, достаточно большого для выхода и спасения в случае пожара. Последние пару лет я планировал поставить там окна побольше, и теперь был рад, что не сделал этого.

Мы прятались в темноте, пока мертвецы уничтожали окрестности.

Там была полная анархия, и мы слышали стрельбу, крики людей, непрерывный стук марширующих ног, бьющиеся окна, звуки стука и грохота. Я больше не мог этого выносить. Я должен был увидеть. Я должен был узнать природу врага. Я подкрался к одному из окон и отдернул занавеску. В свете уличных фонарей я увидел, что все в порядке. Сотни и сотни их, стаи, банды и стаи мертвецов. Они врывались в дома. Они протискивались через двери, проникая в окна. Я слышал, как бигли старика Каслберри лаяли и тявкали в безумной ярости... а потом визжали, когда их пожирали.

А потом они нашли наш дом.

Я слышал, как разбивались окна, а двери наверху слетали с петель, когда ночные твари бились в них снова и снова. Потом они были наверху. Они колотили по стенам, опрокидывали шкафы, переворачивали мебель. Я слышал, как наш плазменный телевизор сорвался со стены и разбился на полу. Звуки бьющейся под ногами посуды, разграбленных шкафов. Холодильник - я думал, что это был холодильник - перевернулся с оглушительным грохотом и с такой силой, что казалось, он провалится сквозь пол.

Это продолжалось и продолжалось.

Рикки к тому времени так крепко сжимала мою руку, что я думал, она ее раздавит. Она была напугана. Мы все были напуганы. Но я действительно думал, что с ней было нечто большее. Это был ее дом. Она с любовью собрала здесь все для нашей безопасности и комфорта, а теперь эти упыри разрушали все это, разрушали все, что она построила. Каждый грохот сверху заставлял ее дергаться, как будто ее саму ударили. Она была напугана, да, но я думаю, что она также была зла. На самом деле, я знал, что это так. Она была в ярости, и все, что она могла сделать, это не броситься туда с оружием наперевес, чтобы уничтожить то, что оскверняло ее дом, нарушало его и загрязняло.

Даже над всем этим шумом вы могли слышать их.

Я не могу сказать, что это были голоса как таковые, но скорее звуки животных: шипение и рычание, крики и стоны. Трудно было сказать, были ли это звуки голода или звуки агонии, а может быть, и то, и другое. Как бы то ни было, казалось, что это продолжается, продолжается и продолжается. Они не находили никакой чертовой добычи, подумал я, так почему же они не двигались дальше?

Эти голоса... ворчание/пронзительный крик/повизгивание, они превратились в постоянный, нервно-звенящий гул, который проникал прямо в мой череп. Не люди, Боже мой, не люди, а насекомые. Человеческие насекомые роились. Как миллионы саранчи, уничтожающей сады и поля. Вот чем они были. Ни малейшего разума: просто твари, движимые тупой потребностью питаться, питаться и питаться. Самые основные инстинкты выживания были извращены в них в бездумное, слюнявое хищничество. Один только звук, издаваемый ими там, наверху, эта стена почти насекомого писка, визга и бульканья. Он отдавался в моих костях и заставлял мои коренные зубы болеть. Он был оглушительным и непрекращающимся, вопль, завывающий шквал умов, обезумевших от ненасытного голода.

Затем, как раз в тот момент, когда, казалось, все стихло, я услышал еще более ужасный звук.

Тот самый звук, который я не хотел слышать.

Я услышал шлепанье босых ног по лестнице.

Я слышал, как один из них, стоя за дверью, дышал с каким-то жидким, флегматичным звуком.

Затем руки начали шлепать по двери.

Загремела ручка.

Еще ноги на лестнице, потом еще и еще, и я услышал, как они собрались на лестничной площадке. Они колотили в дверь, не стучали, как это сделали бы вы или я, а били по ней, били когтями и пощечинами, били кулаками и, возможно, разбивали о нее головы. И все это время по лестничной клетке разносилось ужасное животное бульканье, стоны, хлюпанье и слюнотечение.

Я начал сомневаться, что дверь выдержит.

Если они проломят ее... я смогу убить многих из них, но мы никак не сможем выстоять против их огромного количества, движимых этим прожорливым, бездумным голодом, чтобы добраться до нас. Другого выхода из подвала не было. Там, внизу, будет чертов буфет, бойня, и я никак не мог допустить, чтобы что-то подобное произошло.

"Быстрее", - прошептал я. "Помоги мне с морозильной камерой".

С фонариками мы пошли в комнату для хлама, как мы ее называли, где хранилось все, начиная от новогодних украшений и заканчивая старой одеждой, игрушками и бытовой техникой. Там же находились водонагреватель и печь. В углу стоял огромный алюминиевый морозильник, который принадлежал дяде Рики, Чарли, который держал очень прибыльный киоск с гамбургерами в Палисейдс Парк в Джерси, пока его не закрыли, а паразиты от недвижимости не построили кондоминиумы и не испортили всем детские воспоминания. Морозильная камера была огромной и вмещала четыреста фунтов мяса. Он весил целую тонну. Мы вчетвером, пыхтя, напрягаясь и потея, затащили его в комнату отдыха. Мы могли передвигать его только на три фута за раз, потому что он так много весил. Но в конце концов мы поставили его перед дверью и прижали к ней.

Между дверью и морозильником, чтобы достать нас, нужны были невероятно решительные зомби.

Они продолжали шуметь у двери. Я расположился неподалеку с обоими стволами и фонариком. Я был готов к убийству. Я был готов сделать все, что потребуется, чтобы защитить свою семью.

Затем я услышал грохот.

Рикки закричала.

Пол вскрикнул, и Диана заткнула ему рот.

В луче фонарика я увидел, что к окнам тянется дюжина рук. Бледные, гниющие руки со вздувшимися пальцами и полосками плоти, свисающими с них, как ленты. Они царапали и хватали, пытаясь ухватиться за все, что могли достать. Занавески были сорваны. Лепнина была сорвана. Я видел одну пухлую белую руку с осколком стекла, пронзенным насквозь.

Все были в панике, и я их не винил.

"СТИВ!" воскликнула Рикки, ее нервы сдали. "СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ!"

Единственное, что я мог сделать, это подойти к ним с дробовиком и выпустить несколько пуль в мятущиеся руки. Я выстрелил в одно окно, потом в другое. Несколько рук превратились во фрагменты белой мякоти и пахучего серого сока, который стекал по стенам. Но я делал это в основном для эффекта. Окна были слишком малы, чтобы кто-то из них мог пролезть, а они были так жадны в своем голоде, что пытались пролезть все сразу.

"Они не смогут войти", - сказал я всем. "Мы просто должны переждать это".

Мы сгрудились на диване и так и сделали.

Зомби продолжали колотить в дверь и лезть в окна, но они не проникали внутрь. Это была очень долгая ночь. Примерно к трем часам ночи они практически сдались и перешли на более выгодные позиции. Было несколько отставших. Я слышал их время от времени наверху или на улице, но осада закончилась.

Я то и дело слышал несколько выстрелов вблизи и решил, что это Джимми на другой стороне улицы.

Около пяти утра зазвонил мой мобильный. Это был Джимми, все в порядке. "Вы там все еще целы?" - спросил он.

Я ответил, что да.

"Мужик, это было похоже на блицкриг, да?" сказал Джимми. "Они разнесли мой дом так же, как и твой. Не знаю, выдержит ли моя баррикада еще один такой штурм".

"Я подумываю о том, чтобы перебраться куда-нибудь получше", - сказал я. "Ты со мной?"

"Чертовски верно", - сказал Джимми. "Я начну собирать кое-какие вещи. Будет что-то вроде лагеря. Я не занимался бойскаутингом пятьдесят лет, Стив, но я готов".

"С первыми лучами солнца мы разработаем план".

Диана и Пол к тому времени уже задремали, а Рикки спала беспокойно, закрывая глаза на десять минут, а потом в панике просыпалась.

Я ждал дневного света.

Я начал понимать, каково было моим первобытным предкам, какой ужас наводила ночь.

Я ждал и думал о том, куда мы можем пойти дальше.

ОПУСТОШЕНИЕ

Около восьми утра, когда уже совсем рассвело и на улицах не было видно ни одного мертвоголового, я попросил остальных помочь мне передвинуть напольный морозильник. К моему удивлению и ужасу, морозильник отодвинулся от двери примерно на три дюйма, и это потому, что сама дверь слетела с петель. Я был поражен. Я был шокирован. Но у меня не было никаких сомнений: мы должны были покинуть дом. Мы не могли выдержать еще одного подобного нападения. Пора было двигаться, пора было уходить. Здесь не было радости.

Но куда?

Джимми позвонил и сказал, что он уже собрался и готов уехать. Будучи вдовцом, у него было не так много вещей. У меня почти возникло ощущение, что он получает от этого удовольствие. Но поскольку его жена умерла за три года до этого, он мало чем занимался, кроме обустройства дома. Может быть, волнение давало ему повод жить. Так же, как это до смерти напугало меня.

Рикки и Диана - на удивление, они работали вместе - и Пол организовали большую часть наших вещей. Одежда. Еда. Спальные мешки. Одеяла. Фонарики. Батарейки. В общем, все самое необходимое. Наша проблема заключалась в том, что машина Рикки была маленьким VW Jetta, и мы все никак не могли в нее поместиться, особенно с нашим снаряжением. С моим пикапом было то же самое. В кабине пикапа не поместится пять человек. Мне не нравилась идея пытаться проехать на двух разных машинах.

Я позвонил Джимми, и он отправился на разведку по окрестностям.

"Видел трех мертвецов, Стив, но я избегал их. Я ходил от дома к дому, и мне неприятно это говорить, но я думаю, что мы последние живые люди в этом районе".

Это было мрачно, но не хуже, чем я предполагал.

Джимми сильно рисковал, ходя по домам и стучась в двери. Я подозревал, что многие из наших соседей теперь зомби, а те, кто не зомби, могут сначала стрелять, а потом задавать вопросы.

Я рассказал Джимми о нашей проблеме с транспортом. "Да, в мой пикап мы тоже не поместимся".

"Мне не нравится идея слишком большого количества машин", - сказал я ему. "Слишком легко разъехаться".

"У Каслберри есть большой "Субурбан", - сказал Джимми. "Мы могли бы все поехать на нем в высшем стиле".

Это была хорошая идея.

Я попросил Рикки запереть за мной дверь, а сам пошел встречать Джимми на улицу. От того, что я увидел наверху, у меня перехватило дыхание. Дом был разгромлен. Я, конечно, знал, что так и будет, но увидеть это было нечто иное. Мебель была перевернута, некоторая разбита до щепок. Картины были сорваны со стен, плазменный телевизор разбит на куски, компьютерный стол сломан. Жесткий диск был выброшен в окно. Все растения Рикки были разбросаны по дому вместе с остатками горшков, черная земля следовала из одного конца дома в другой. Задние и передние двери были выбиты, сетчатые двери полностью оторваны. Это было просто месиво из грязи, разбитой посуды и осколков стекла, присыпанное мукой, сахаром и почти всем остальным, что было в шкафах с сухими продуктами.

У меня сердце разрывалось при виде этого.

Рикки бы это огорчило.

Но у меня не было времени на такие вещи. Я встретил Джимми на улице, и мы только начали обсуждать наши варианты, когда из двора миссис Хейзен вышел мертвец - не местный. Я почувствовал запах чего-то гнилого, но этот запах улетучился. Теперь это было скорее правилом, чем исключением, поэтому меня это не слишком беспокоило.

Затем эта вонь перешла из разряда плохой в тошнотворную.

Стало жарко и почти невыносимо.

В этот момент появилась мертвая. Женщина в деловой юбке. Ее блузка была разорвана. По всей груди и на животе были пятна запёкшейся крови и слизи. Глядя на нее, я понял, что она пришла не с кладбища и не из морга. Там обычно не хоронят женщин в деловой одежде. Ее лицо было клоунски-белым, как бы опухшим и местами потрескавшимся. Я заметил, что у нее не было губ. Вообще никаких губ. Была только кровавая дыра рта с розовыми зубами, торчащими из нее. У нее были широкие обесцвеченные глаза с крошечными черными зрачками.

Она шла на нас без колебаний, волоча за собой одну ногу, как будто она была повреждена.

Джимми поднял свой 22-й калибр. "Вы всегда можете уйти, мисс", - сказал он.

На это ее лицо исказилось в психопатической гримасе, рот открылся, зубы заскрипели. Она издала какой-то звук. Не думаю, что это была речь, скорее грубое звериное рычание. Струйки черной крови сочились по ее подбородку.

Джимми нажал на курок.

Пуля 22-го калибра попала ей прямо между глаз и выбила выходное отверстие в затылке, забрызгав кусты миссис Хейзен кровью. От удара женщину-зомби закрутило по кругу. Она снова начала идти в обратном направлении... около трех шагов, то есть до того, как, дергаясь, упала в азалии.

Мы с Джимми больше не теряли времени.

Мы пошли к Каслберри.

Мы обошли их сбоку по аллее и тут же пожалели о своем решении. Там Каслберри держал клетки для своих биглей. Я помню, сколько раз они раздражали меня своим лаем и тявканьем, но теперь они уже никого не раздражали. Двери в клетки были распахнуты, и останки собак были разбросаны по аллее. Повсюду были засохшие лужи крови, размазанной и разбрызганной. Я увидел кровавые отпечатки, двигавшиеся по аллее. Они были похожи на следы ребенка, и у меня в голове возник ужасный образ какого-то зомби, грызущего тушу бигля, пока он или она, шатаясь, уходит.

"Не думай об этом", - сказал мне Джимми, словно прочитав мои мысли.

Задняя дверь была разбита. Мы прошли через нее с пистолетами наизготовку, как пара полицейских из телевизора. Повсюду были обломки. Мы не нашли ни Каслберри, ни его жены Мирны. Что мы нашли, так это кровь, забрызгавшую стены. Размазанный след от нее вел к входной двери, которая была широко открыта. Было похоже, что кто-то истекал кровью, волочась по стене, затем пролез через дверь и продолжал ползти вниз по ступенькам и в траву. Самой показательной вещью, которую мы нашли, была выброшенная почтовая сумка. Остальное мы смогли собрать воедино.

Мы нашли ключи на колышке и запрыгнули в большой бордовый "Субурбан" Каслберри. Я надеялся, что мы начали делать успехи.

КЛАДБИЩЕ

В Suburban был полный бак бензина, что было плюсом. Мы отвезли его к Джимми и погрузили его вещи. Ничего особенного. Спальный мешок и пара вещевых мешков.

Затем мы поехали к моему дому и заехали на подъездную дорожку.

Пока Джимми стоял на страже, мы погрузили свои вещи и забрались внутрь. Джимми сел за руль, а я ехал рядом. Пол сидел сзади между Рикки и Дианой. Обе они были странно тихими, и у меня возникло ощущение, что они ввязались в еще одну драку, пока меня не было.

"Куда мы едем?" сказал Джимми. "Есть идеи?"

"Давай прокатимся по городу, посмотрим, что увидим".

"Достаточно хорошо".

Пока мы ехали, Джимми то и дело бросал взгляды на Пола, который был нехарактерно молчалив. Джимми всегда был очень добр к Полу. Он был ему практически как дедушка. У Джимми не было своих детей, поэтому он никогда не имел удовольствия быть дедушкой. Когда я был занят на работе или на войне, Джимми ходил с Рикки на игры Малой лиги, учил моего мальчика бросать и отбивать мяч. Он брал их с собой в походы, пока я был в Ираке. Всегда привозил подарки на день рождения и Рождество для мальчика. Между Биллом ДеФорестом и Джимми у нас все было чертовски хорошо. Я начал думать о районе. Мне будет его не хватать. Я начал злиться на проклятых зомби.

"Это будет приключение, а, Скип?" сказал Джимми. Он всегда называл Пола Скипом по неизвестным причинам.

"Конечно, Джимми. Это будет похоже на войну или что-то в этом роде. Ты ведь был на войне, не так ли?"

Джимми кивнул. "Да, много лет назад".

"Что ты делал?"

"Я служил на флоте, Скип. Я был наводчиком на ПБР".

"Что такое ПБР?"

"Это по-флотски - патрульный катер, река. Мы устроили Конгу ад в Дельте. Когда-нибудь, если ты мне напомнишь, я расскажу тебе об этих ПБР. Это было нечто".

"Вьетнам", - сказала Диана. "Легендарная трава".

Джимми начал смеяться.

Он отъехал по Холли-стрит в сторону Сент-Джонс-авеню, направляясь на север. Мы не успели дойти до конца квартала, как кто-то бросился на нас. Они бежали, поэтому я не подумал, что это зомби.

Но это был не зомби.

Это было хуже.

Это был Дик Никерсен, бич всего района. Единственный парень, которого я надеялся никогда больше не увидеть.

"Прошу разрешения прибить его задницу", - сказал Джимми.

"Стоп!" сказала Рикки. "Ты должен помочь ему!"

Диана покачала головой. "Так говорит Полианна".

"Он какой-то мерзкий", - сказал Пол.

Рикки сказала ему, что это невежливо, и Джимми затормозил "Субурбан" и покатил его к месту остановки. Дик подошел прямо к моему окну, хлопая по нему руками. Его лицо было перепачкано грязью, рубашка поло порвана. На его руках была засохшая кровь, а в волосах - листья.

"Помогите мне!" - кричал он. "О, ПОЖАЛУЙСТА, БОЖЕ, ПОМОГИ МНЕ!"

Когда я открыл окно, Диана сказала: "Ты знаешь, они говорят, что причиной может быть вирус. Он выглядит не очень хорошо".

"Не бери в голову", - сказала ей Рикки.

"Извините меня, - сказала Диана, - но мне не нравится подвергать Поли смертельной болезни. Может быть, это только я".

Как только я открыл окно, Дик схватил меня за руку. Он плакал, плевался и был просто вне себя: "О Стив, о Господи Иисусе, они повсюду... эти твари повсюду... они добрались до Елены! Прошлой ночью они проникли в наш дом! Мы отбились от них! Но они укусили ее... они укусили ее руку... они укусили ее руку!". Он судорожно огляделся вокруг, пытаясь понять, не идут ли они за ним. Вытерев слюну и грязь со рта, он продолжил: "Их было так много! Они разнесли наш дом! Мы спрятались на чердаке! Я заколотил люк, а они стояли там... эти твари... эти чудовища... часами царапались в люк. Елена... о Боже... моя жена... моя жена... она начала вести себя странно! Она она она она она..."

"Успокойся, Дик. Ты должен успокоиться... хорошо?"

Он прислонился к "Субурбану", глубоко вдыхая и выдыхая. "Да, да, да, да, да... я... я должен быть спокоен. Я должен быть разумным".

Он продолжал тяжело дышать, а я ждал, пока Джимми и остальные следили за посетителями. Через некоторое время Дик немного расслабился и начал кое-что понимать. Сразу после наступления темноты Елена начала жаловаться, что у нее болит живот, что мышцы болят при любом движении, а укусы горят, просто горят. У нее поднялась температура, она вытирала насморк, разговаривала с людьми, которых там не было. Становилась странной и агрессивной. Она забилась в конвульсиях и начала жевать собственные губы, пока ее рот не превратился в кровавую дыру. Дик удерживал ее, делал все, что мог. Она начала кричать, кричала, что чувствует, как яд в ее крови пробирается в мозг. "Инфекция! Инфекция! Она пожирает меня заживо!" - так говорил Дик. Затем она впала в кому.

К трем часам утра она была мертва.

Сердце не билось.

Никакого дыхания, как он заметил.

Она стала холодной. Затем, перед самым рассветом, она очнулась.

Ее глаза открылись, и она посмотрела на Дика, ее рот делал жевательные движения.

Он уставился на меня, когда рассказывал эту часть, его глаза были похожи на два окна, смотрящие в ад. "Она была мертва... она была холодной и мертвой... она бросилась на меня... она не говорила... она просто продолжала ползти ко мне", - сказал он высоким, надломленным голосом. "Я... я должен был сделать это, не так ли?"

"Что сделать?"

"Я должен был взять молоток... я должен был пробить ей голову. Я должен был продолжать размахивать им, пока она не перестала двигаться". Он посмотрел на свои руки, словно сомневаясь, способны ли они на такое. "Я должен был... не так ли?"

"Конечно, пришлось, Дик", - сказал ему Джимми.

"А теперь послушай меня", - сказал я ему. "Слушай внимательно, Дик: Елена укусила тебя? Она тебя поцарапала?"

Он покачал головой. "Я бы не позволил ей... подойти так близко. Я ударил ее молотком. Но я должен был. Разве я не должен был?"

Я вышел и помог Дику встать между мной и Джимми. Я думал, что он в шоке. Он определенно вел себя так. Оказавшись внутри, он зажмурился и просто смотрел. Больше ничего.

"У меня в аптеке есть немного "Перкоцета", - сказала Диана. "Немного викодина. Может быть, это поможет".

"Давайте пока оставим его в покое", - сказал я.

Итак, нравится нам это или нет, но у нас появился еще один член нашего маленького клуба.

Джимми поехал дальше, и мы осмотрели достопримечательности.

За двадцать четыре часа мир сильно изменился. Мы наткнулись на кварталы, где во дворах валялись полуразложившиеся трупы, дома горели, машины были разбиты на улицах, стояли на бордюрах и переворачивались. Я заметил, что многие из них были изрешечены пулями. Мы видели несколько вооруженных групп гражданских лиц, которые настороженно наблюдали за нами. Мы видели и зомби. Мы видели их повсюду, идущих, всегда идущих, движимых постоянным движением вперед за добычей. На углу Сент-Джонс и Нил-стрит одна из них - женщина - вышла прямо перед нами, Джимми нажал на педаль газа и сбил ее.

"Боже правый", - сказала Рикки.

"Закаляй свое сердце, дорогая", - сказал ей Джимми. "Будет еще хуже, чем сейчас".

Он был прав. О, как он был прав.

Позади нас на улице лежала сломанная женщина-зомби, передвигаясь, как слизняк.

"Интересно, похоже ли это на библейское Воскрешение", - сказала Диана, как будто ничего страшного в этом не было, она просто упомянула этот факт.

Чем дальше на север мы продвигались, тем больше его видели. Не один или два зомби, а десятки, патрулирующие абсолютно пустынные районы. Множество свидетельств того, что когда-то они были населены - дыры от пуль в боках домов, разбитые машины, тела на улицах, раздетые, словно их грызли волчьи стаи, которых не осталось достаточно, чтобы подняться. Но ничего живого, кроме деревьев и травы. Только эти трупы с впалыми глазами, бездумно шагающие, одни стояли во дворах, другие на крыльцах. Если бы вы сбавили скорость, все они начали бы сходиться, как чайки, когда вы выбрасываете в окно картошку фри. Но если ты продолжал ехать прямо по улице, они казались незаинтересованными.

"Мужик", - сказал Пол. "Здесь повсюду зомби. Я имею в виду, повсюду".

"Толще, чем мухи на дерьме", - сказала Диана.

"Или клещи на дерьме", - сказал Джимми.

"Зомби", - сказал Дик, как будто это было что-то, о чем он раньше не задумывался.

Рикки хотела что-то сказать. Колесики в ее голове крутились и крутились, выбрасывая множество искр, но ни за что не зацепляясь, как шестеренки без зубьев. Как ты обставил это с помощью положительного родительского подкрепления? Никак. Все эти вещи были частью вежливого общества, а сейчас там не было ничего вежливого.

Диана зажгла сигарету, а Рикки даже не прокомментировала это.

Джимми включил радио, потому что, по его словам, пришло время для выступления президента. "Посмотрим, как старый през будет выступать".

През не беспокоился. У него закончились крутилки, и он был практически лишен надежды. "Доброе утро", - сказал он. "Я обращаюсь к вам по вопросу не только национальной безопасности, но и международной срочности. Из-за вспышки вирусного агента, известного как Некрофаг, я был вынужден не только объявить общенациональное военное положение, но и призвать наши боевые силы домой со всех уголков земного шара, чтобы лучше сдерживать угрозу, которая стоит перед каждым из нас. К этому моменту вы, без сомнения, уже слышали многое по телевидению и в Интернете. Более неудачливые из вас видели их. Я стою перед вами сейчас, не только потрясенный, но и сомневающийся в том, что я должен сказать. По мнению наших лучших умов, которые работают над этой проблемой с момента ее первого появления вчера рано утром, вирус Некрофаг чрезвычайно опасен. Еще слишком рано говорить наверняка, но мы оцениваем коэффициент заразности примерно в 80%, а коэффициент смертности - почти в 100%. Поверьте мне, когда я говорю, что разделяю ваши страхи и тревоги. Похоже, что вирус передается не только воздушно-капельным путем, но и через укусы зараженных. Происхождение вируса на данный момент неизвестно. Но у зараженных наблюдаются симптомы, напоминающие грипп, после чего наступает кома, которая длится от двух до шести часов. После пробуждения зараженные становятся неразумными и агрессивными, часто царапают и кусают всех, кто оказывается в непосредственной близости от них. Это время большой опасности для нашей страны. Пока медицинские эксперты занимаются этой проблемой, я прошу всех и каждого американца избегать скопления людей, по возможности оставаться дома и сотрудничать с гражданскими властями в восстановлении порядка". После этого обращения Национальная безопасность объявит о карантинных процедурах и текущих операциях по сдерживанию распространения вируса. Следите за местными радио- и телестанциями, чтобы узнать информацию о гражданской обороне и местонахождении ближайшего убежища, где можно найти еду, медицинскую помощь и защиту...".

"Заметьте, он не упомянул слово "зомби", - заметил Джимми. "Черт, он даже не признает, что они мертвые люди. Просто иррациональные и жестокие. Ну разве это не пипец?".

Президент продолжал уверять страну, что все имеющиеся ресурсы были задействованы, и вспышка будет сдержана. Возможно, он был прав, но из того, что я видел, это казалось маловероятным. Некрофаг. Видимо, это было новое название вируса. В Ираке шпионы называли его некровирусом. Мне было интересно, признает ли през когда-нибудь публично, что это была не первая вспышка. Я сомневался в этом.

"Он никогда не упоминал о Воскрешении", - сказала Диана.

"Что это?" спросил Пол.

"Неважно", - сказала ему Рикки.

Когда мы доехали до Йонкерс Аве, мы наткнулись на блокпост, охраняемый Национальной гвардией. Когда мы подъехали к нему, к машине подошел солдат. Он был в полной боевой экипировке с карабином М-4 наготове.

"Эта дорога закрыта для гражданского транспорта", - сказал он. "Я должен попросить вас развернуться и вернуться в свои дома".

"Черт", - сказал Джимми.

Я наклонился к нему. "Черт, они разрешают тебе играть с боевыми патронами, солдат?"

Солдат снял свои очки. "Ха! Эй, сержант! Получи это дерьмо, а? Два месяца как вернулся после танцев с кунами в Афкрапистане, и тут такое. Блядь! Ты в это веришь? Прямо как ты говаривали в Ираке: если ты возбужден, иди в армию, и тебя будут трахать каждый день".

Джимми разразился смехом. Диана тоже. Я увидел, как Рикки смотрит на меня в зеркало заднего вида. Похоже, у меня был достаточно большой рот, когда я был в бою.

Солдата звали Тони Руссо. Мы оба служили во 2-м взводе 1-й кавалерийской бригады "Страйкер", одной из двух частей Национальной гвардии в стране, где использовались машины "Страйкер". Мы вместе повидали много дерьма.

"Вас уже вызвали обратно, сержант?"

"Нет, черт возьми. Я отслужил пять лет".

"Неважно. Они собираются призвать парней на шесть и семь лет".

У меня было неприятное подозрение, что нечто подобное может произойти. "Есть шанс, что ты нас пропустишь?"

"Ты уверен, что хочешь? Впереди все плохо. Много аварий и куч".

"Нам нужно куда-то ехать".

Тони огляделся. "Да, только ради тебя, сержант. Ты всегда был добр к нам, парень. Если кто-нибудь остановит вас, скажите, что вы врачи или еще какая-нибудь хрень".

Он махнул нам рукой, и мы выехали на проспект, и Тони был прав: там было плохо. Повсюду были развалины, гвардейские подразделения, полиция и машины скорой помощи. Над головой жужжали вертолеты. Я видел, как гвардейцы оттаскивали тела и бросали их в кузова грузовиков. У меня было ощущение, что это были не живые люди, когда их укладывали. С проспекта было видно, что горят большие участки города.

"Могу я спросить, куда, черт возьми, мы едем?" сказал Джимми.

"Выведи нас на Спайн Брук", - сказал я ему. "Нам нужно попасть на Taconic Parkway".

"О боже", - сказала Рикки.

"Что именно?" спросил Пол.

"Спроси у своего отца. У меня неприятное чувство, что я знаю, куда мы едем".

Я посмотрел на нее в обзор, и она спросила "Такер?".

Я только улыбнулся.

Когда дела идут плохо, вам нужна помощь того, кто чуть-чуть хуже. Нам нужно было куда-то идти. Куда-то в безопасное место. Туда, где мы могли бы затаиться и не беспокоиться о том, что ходячие мертвецы придут, чтобы откусить от нас кусочек. Нам нужно было обратиться за помощью к тому, кто нас защитит. И если этот кто-то окажется немного сумасшедшим... что с того?

Мы собирались увидеться с Такером.

ТАКЕР, ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ

Несколько слов о Такере, вероятно, будут необходимы.

Я никогда не упоминал, чем зарабатывал на жизнь. Я был каменщиком, членом профсоюза, и обычно переходил с одной стройки на другую. Часы были длинные, но платили хорошо. И после того, как мое гвардейское подразделение было мобилизовано в Ирак, я больше не жаловался на больную спину. После нескольких поездок по шоссе с СВУ даже час пик на Манхэттене стал для меня посильным.

Хотя я работал на стройке в разных должностях в течение многих лет - цементник, разносчик сэндвичей, разносчик кофе, копатель канав, лопат, флагов, самосвалов, - только после возвращения из Ирака я вступил в OPCMIA и начал зарабатывать хорошие деньги. У OPCMIA - Международной ассоциации оперативных штукатуров и цементников - был свой профсоюзный зал на Лакония-авеню в Бронксе. Первые два собрания, на которых я присутствовал, прошли без особых происшествий - обычные профсоюзные дела, жалобы, недовольства, писки и стоны - все, что положено рабочему человеку.

На третьем ежемесячном собрании я впервые увидел Такера, или "Шестьдесят пять", как его называли некоторые из старожилов.

Когда он пришел на собрание с десятиминутным опозданием, никто не осмелился упомянуть об этом факте.

Парень рядом со мной, Томми Шилз из Бруклина, толкнул меня локтем и прошептал: "Вот он, старый Такер, Великий и Ужасный".

И знаете что? Это был не сарказм. Этот парень был великим и ужасным. Его рост составлял около 6 футов 3 дюймов, вес - 250 фунтов. Он был лысым, как бильярдный шар, и имел стальную седую бороду ZZ Top, свисавшую до груди, что придавало ему вид байкера вне закона. У него были массивные квадратные плечи, бочкообразная грудь и руки, похожие на сваи дока. На этих руках были татуировки, и не тщеславные, которые можно увидеть на многих подражателях в наши дни, а настоящие: на левом предплечье был череп и скрещенные кости, а под ним надпись USMC. Судя по всему, это был старый, суровый бандит.

Но не обычный суровый бандит.

Тук пришел с упаковкой "Блэк Лейбл" и скрипкой.

В то время как большинство ребят воздерживались от того, чтобы смотреть ему в глаза, мой искренне пялился. Он поймал мой взгляд и посмотрел в ответ. И улыбнулся. Это была теплая, дружелюбная улыбка, которая казалась неуместной на его кружке, выглядевшей так, словно она была высечена из гранита.

Пока обсуждались дела профсоюза, Тук глотал одно пиво за другим. А когда один из парней из Квинса заикнулся о доминиканцах, работающих на стройке в Джексон-Хайтс, и о том, что профсоюзу лучше вмешаться, пока все не разрешилось традиционным способом (и несколько доминиканцев оказались в больнице), Тук выпустил мощную отрыжку, от которой задребезжали стекла.

Сэмми Арганте, представитель компании, сказал: "Спокойно, шестьдесят пять".

В этот момент Тук достал свою скрипку и начал выбивать ноты из Charlie Daniels Band, что вызвало каменное молчание у одних членов клуба и неконтролируемый смех у других. Когда собрание закончилось, Тук пошел своей веселой дорогой, со скрипкой на плече, не говоря ни слова. На последующих собраниях я узнал, что Тук очень редко говорил. Когда люди задавали ему вопросы, он часто вместо речи отбивал своим длинным смычком несколько аккордов. Совершенно безумным было то, что ребята из профсоюза не только принимали это как ответ, но, казалось, понимали его как язык.

"Объявляю голосование по ситуации в Астории", - говорил Сэмми.

Поднимались руки, возникали споры. Потом один из парней говорил: " Тук? Ты был в квартале, что ты думаешь о том, чтобы мы объединились с #603?".

Тук поскреб струны своей скрипки.

"Да, наверное, ты прав", - признал бы парень.

Потом кто-то другой сказал бы: "Тук привел хороший довод. #603 не оштрафовал этих говнюков за пересечение линии пикета. Что это за дерьмо?"

Для меня все это было непонятно. Потом... по ходу встреч... я начал понимать это сам. По тону можно было понять, устраивает ли его происходящее или он в ярости, просто шутит или проводит линию на песке. Однажды я оказался на участке, где Тук устанавливал фундамент. Накануне я подошел к Сэмми и сказал: "Он ведь не носит с собой на работу эту скрипку?".

"Нет, Шестьдесят Пятый просто любит играть на ней со своими братьями по профсоюзу".

"Почему некоторые из вас называют его "Шестьдесят пять"?

Сэмми зажег сигарету и сказал: " Тук был морским разведчиком во Вьетнаме. Он отслужил три срока и убил больше людей, чем гребаный рак. У него медалей, как у меня веснушек. Он хороший парень, чертовски преданный, но не стоит его злить. Ему шестьдесят лет, а он в лучшей форме, чем пять двадцатилетних. Давайте представим это так. Мы работали на стройке в Бед-Сти. В перерыве мы зашли в местную таверну выпить холодненького. Ямайский бар. Ни одного белого парня в заведении. Эти трое ямайцев начали нарываться. Тук сам вывел их на улицу. Он был единственным, кто вернулся через дверь".

"Но почему "Шестьдесят пять"?" сказал я.

"А, это", - сказал Сэмми, выпустив облако дыма. "Они были на севере, где-то во Вьетнаме. Взвод Тука был уничтожен. Когда туда прибыла группа реагирования морской пехоты, они нашли шестьдесят пять подтвержденных убитых, валявшихся в кустах. Только около тридцати из них были застрелены, остальные были порезаны, перерезаны, разрублены. Тука нашли там с мачете и ножом морского пехотинца K-Bar, кровь была до локтей. Он был нужен ВК живым, и они за это поплатились".

Я знал о Морской разведке. Морская разведка, как они были технически известны, - это специальные операции Корпуса морской пехоты. Они занимались такими вещами, как дальняя разведка, подрывные работы, рейды в стиле коммандос, разведывательные операции, такие как захват вражеских офицеров или партизан/террористов и их убийство. Они были крутыми, и я знал это. Некоторые из команд охотников/убийц морской пехоты во Вьетнаме были легендарными. Во время войны я некоторое время служил на базе FOB McKenzie в Самарре, и там ходило много сумасшедших историй о том, что делали люди из спецподразделений. Была одна из них о подразделении морской пехоты, известном как "Ночные кроулеры", которое якобы выходило на поиски террористических ячеек глубокой ночью. Они находили их, затем входили внутрь и убивали всех, кто там находился. Я думал, что это просто очередная дикая история, но однажды ночью я увидел группу людей в черной форме и черных банданах, которые были вооружены до зубов и забирались в вертолет. Когда я спросил боевого диспетчера ВВС, кто, черт возьми, эти парни, он ответил: "Это "Ночные кроулеры". Теперь забудь, что ты их видел".

У меня была боевая подготовка. Я был пехотинцем, точнее, командиром грузовика, ТК, наводчиком 50-го калибра на машине "Страйкер". Но я не мог сравниться с таким парнем, как Тук. Он был настоящей вещью. У него даже брали интервью для книг о вьетнамских спецподразделениях. Он знал свое дерьмо. Если мы собирались пережить чуму зомби (если это можно так назвать), то нам нужен был человек, для которого выживание было второй натурой.

И этим человеком был Тук.

Мы стали хорошими друзьями, работая вместе над сайтами. Рикки, конечно, не очень одобряла его. Но с ним все было в порядке. Он мне нравился. Как ветераны войны, нам всегда было о чем поговорить. Тук построил себе каменную башню недалеко от Таконик Парквей на ферме, доставшейся ему в наследство от какого-то дяди. Тук был приверженцем выживания. Он нагрузил свою башню оружием и провизией, чтобы, как он любил говорить, "возиться в конце, пока остальные режут друг другу глотки за корочку хлеба".

Тук верил в готовность.

И он был готов.

Конечно, все его соседи были богатыми конезаводчиками из округа Вестчестер, они ненавидели его и его башню и много раз пытались выкупить и заставить его уйти. Но, конечно, никогда не говорили ему в лицо. Они хотели, чтобы сумасшедший каменщик и его башня исчезли. Она вредила стоимости недвижимости и оскорбляла эстетику сельской местности. До сих пор этого не произошло. Но они продолжали пытаться, как он мне сказал, а он продолжал сопротивляться просто потому, что это выводило их из себя, и это доставляло ему огромное удовольствие. Богатые они или нет, но они учились тому, чему научились северовьетнамцы во время войны: Тук не уходит, пока не будет готов.

БАШНЯ

Ее можно было увидеть за полмили.

Она была похожа на крепость какого-то средневекового замка. У Тука было двадцать акров земли, силосная башня, старый сарай, ветхий фермерский дом... и башня. Она была построена на вершине холма в центре его участка. Холм был давно взрыт и превращен в картофельную грядку его дядей, который после Второй мировой войны был чем-то вроде барона. Тук заново обложил его кирпичом, укрепил, а затем построил на его вершине каменную башню блок за блоком... а затем установил самую современную систему безопасности. Он был человеком, который ничем не рисковал, и именно на это я рассчитывал. Башня возвышалась на сорок футов над холмом, а вокруг ее вершины шла огороженная "вдовья тропа", с которой открывался четкий вид прямо на Манхэттен. На полпути вниз, как венок из гирлянды, была натянута колючая проволока, чтобы никто не мог забраться на аллею.

Это было нечто.

"Господи Иисусе Христе", - сказал Джимми, впервые взглянув на комплекс Тука, потому что назвать это фермой было все равно что назвать ракету класса "земля-воздух" петардой. "Он ожидает третьей мировой войны или что?"

"Можно и так сказать", - сказал я.

Я уже рассказал им о Туке. Настолько, насколько мог, наверное. Остальное они узнают сами. Все, что им нужно было знать, и все, что меня действительно волновало, это то, что Тук - твой лучший друг в мире или твой злейший враг, в зависимости от того, по какую сторону забора ты стоишь. Я знал, что его стремление к выживанию было следствием военных лет, когда безопасность и тщательно организованная оборона были разницей между жизнью и смертью. Довел ли он его до крайности в гражданской жизни? Безусловно. Был ли он параноиком? И да, и нет. Однажды он сказал мне, что его жизненная философия может быть сформулирована следующим образом: "Они никогда не возьмут меня живым, потому что я всегда буду ждать их".

"Это маяк?" спросил Пол, когда я свернул с дороги и остановился у ворот, закрывавших проезд внутрь.

"Скорее, сторожевая башня", - ответила ему Диана. "Довольно миленько. Очень... очень фаллическая, не так ли?"

"Похоже на что-то из "Монти Пайтона и Святого Грааля", - сказала Рикки со своим обычным бесстрастным юмором.

"Что фаллическое?" сказал Пол.

Мы с Джимми ухмыльнулись друг другу, как пара школьников, которые только что заглянули в женскую душевую.

Участок Тука был огорожен высоким забором из цепной сетки, увенчанным двойными витками бритвенной проволоки военного образца. Примерно в двадцати футах от забора по периметру была вырыта канава. Ее ширина составляла около пятнадцати футов, а глубина - по меньшей мере столько же. Если вы перелезете через забор, вам придется иметь дело со рвом, и я мог предположить, что в этом рву вас ждут сюрпризы, о которых вы не хотели бы знать.

На воротах висел большой замок. Мы не могли попасть внутрь, если только этого не хотел Тук. Там была табличка с надписью ОПАСНО! Забор под напряжением, поэтому я не собирался подходить к нему слишком близко. У меня было хорошее предчувствие, что он уже заметил нас. Я позвонил на мобильный, но ответа не было.

"Не похоже, что это очень дружелюбное место", - сказал Джимми.

Не видя поблизости мертвоголовых, я выпрыгнул и подошел к воротам. Вдалеке я увидел, как кто-то поднимается по вдовьей дорожке. Я уловил блеск хрома, и тут раздался первый выстрел. Он угодил прямо в ворота, среднего калибра, возможно, 30-30-го калибра. Я знал, что стрелок может подстрелить меня в любой момент. Я снова набрал номер Тука, и мне сразу же ответили.

"Ты можешь прекратить стрельбу в любое время", - сказал я ему.

"Буки? Это ты там?" - спросил он. "Держись, я сейчас спущусь за тобой". Черт! Я надеялся, что позвонит кто-нибудь приличный!"

Тук называл меня Буки, потому что я всегда читал в обеденный перерыв на объектах, где мы работали. Он получал от этого удовольствие. Видеть, как такой "синий воротничок", как я, читает Хемингуэя и Пруста. Это вызывало у него приступы смеха. Но это было не более странно, чем старая, покрытая коростой голова, играющая на скрипке.

"Ты в порядке?" сказала Рикки, когда я сел в "Субурбан".

"Нормально", - сказал я ей.

"Чертовски хороший способ приветствовать человека", - сказал Джимми.

"Ну, ты не можешь сказать, что место Тука не охраняется", - сказал я ему.

Пол был взволнован, и я это видел. Башня. Сумасшедший парень, о котором я ему рассказывал. Он ожидал чего-то из комиксов, и я был уверен, что он не будет разочарован. Примерно через две минуты я услышал рев мотоцикла, и вот Тук с ревом понесся в нашу сторону. Он спрыгнул с него и открыл замок, распахнув для нас ворота.

"Черт, вы приехали на пикник?" - спросил он. "Что ж, добро пожаловать в последний редут. Здесь человечество делает свой последний шаг. Черт, да!"

Он был одет в камуфляжные штаны, потертые боевые ботинки и черную майку без рукавов, на которой был изображен лист травы. Надпись гласила: ЛЕГАЛИЗУЙТЕ СЕМЕНА, И Я СДЕЛАЮ ТРАВУ. Может быть, я опустил эту часть: Тук также твердо верил в силу сладкого листа и был чем-то вроде фермера-наркомана. Думаю, его меры безопасности тоже имели к этому отношение. Он стоял и оценивал нас, 9-миллиметровый Sig-Sauer висел на поясе, нож был в сапоге.

Никто не знал, что с ним делать, пока я быстро представлял его. Рикки он пугал. Джимми был неуверен. Пол был влюблен. Диана просто улыбнулась, глядя на его рубашку. "Думаю, этот парень мне понравится", - сказала она.

Я пригнал "Субурбан" по дороге к вышке, и, после того как мы заперлись и активировали напряжение в ограждении с помощью его "Блэкберри", Тук присоединился к нам. С тех пор, как я был там в последний раз, около шести или семи месяцев, он многое изменил. Силосной башни и фермерского дома больше не было, на их месте стояли два здания на столбах из листового металла рядом с амбаром, и было установлено множество охранных технологий, ограничивающих башню.

"Давайте, зайдем внутрь", - сказал Тук.

В башню можно было попасть через металлическую бронированную дверь, установленную в склоне холма. Там была электронная клавиатура, и Тук ввел нас внутрь. Внутри старое хранилище, похожее на картофелехранилище, было превращено в нечто похожее на кладовую в противорадиационном убежище. Тук показал нам запертые клетки, в которых хранились армейские упаковочные ящики оливкового цвета, медицинское оборудование, герметичные бутылки с чистой питьевой водой, армейские/морские излишки одежды, ботинки и куртки. Назовите, что угодно, у него это было. Там также были три мотоцикла Suzuki и бочки с бензином и маслом.

"У меня в сарае около трехсот галлонов "хай-тест", - сказал он.

Он провел нас через другую металлическую дверь, и мы поднялись по круговой лестнице (очень похожей на маяк) на первый уровень, где было больше складов. На втором уровне находились спальни, небольшие, но функциональные, с военными кроватями, выстроенными в ряд, с одеялами и подушками. Третий уровень был гостиной и кухней Тука. Здесь же располагалась ванная комната. Там были три окна, выходящие на улицу, заделанные стальными прутьями, которые, как я заметил, были чуть выше гирлянды колючей проволоки. Мы поднялись на верхний этаж, и это было что-то вроде комнаты паники или центра управления, называйте как хотите.

"Черт возьми!" сказал Пол, когда увидел это.

"Следи за языком", - предупредила его Рикки.

"Потрясающе", - прокомментировала Дайана.

И Пол, и Диана были правы: это действительно было нечто.

У Тука была установлена техническая панель с видеоэкранами, инфракрасными мониторами, датчиками движения... и все такое. Все это было подключено к его ноутбуку. Он мог получить доступ ко всему этому удаленно с помощью своего Blackberry. Он подвел нас к раздвижной стальной двери в стене. Он открыл ее ключом, и она вывела нас на дорожку. Мы вышли на нее, и перед нами открылся вид на мили и мили, как в старой песне группы The Who.

"Ты кое-что улучшил с тех пор, как я был здесь в последний раз", - сказал я.

"Много".

"Это, должно быть, немного отбросило тебя назад", - сказал Джимми.

"Я вложил в него каждый цент, который оставил мне Сумасшедший Джо", - сказал он нам.

"Сумасшедший Джо?" сказала Рикки.

"Это мой дядя", - объяснил Тук. "Они называли его Сумасшедший Джо - Картофельный Хо. Он оставил мне эту ферму и кучу денег. Я использовал их с пользой, как ты думаешь?".

Она только кивнула.

Дик был там с нами и все еще смотрел. Я решил, что он видит что-то другое, чем все остальные. Он выглядел совершенно ошарашенным, и, полагаю, не без оснований.

"Это ужасно!" сказал Пол. "Я имею в виду, что это настолько нездорово, что я не могу в это поверить!"

Тук засмеялся и взъерошил свои волосы. Затем он обнял Рики и прижал ее к себе. "Вот видишь, детка, это место для тебя и твоего сына. Защищенное. Неприступное. Мертвые хотят встать и ходить? Пусть, говорю я. Они не прорвут мою оборону. Пусть мир катится к чертям собачьим, а мы с тобой и твоим мальчиком будем уютно устроены, как две горошины в стручке. Черт, уютнее, чем дерьмо в одеяле. Понимаешь, о чем я?"

Рикки просто уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

Забавно, что Тук... из всех нас, к кому он мог бы привязаться... у него был настоящий блеск в глазах по отношению к Рикки, последнему человеку, который, вероятно, мог бы к нему привязаться. Но, возможно, именно поэтому. Я не был уверен, должен ли я чувствовать угрозу или смеяться над абсурдностью этого.

Таща ее за собой, как куклу Кьюпи, которую он выиграл на карнавале, он сказал: "Давай я тебе все объясню, сладкая. Как я уже сказал, эта башня неприступна. У меня есть запасы еды и воды, которых нам хватит на год. У меня есть медицина. У меня есть транспорт - три крутых внедорожника, усиленных стальными пластинами, много топлива, оружие и боеприпасы, все". Он сжал ее руку. "А что если кто-то попытается напасть? скажете вы. Ну, у меня есть высококачественные камеры видеонаблюдения с функцией панорамирования/наклона/зума и ночного видения, которые следят за оградой, территорией, хозяйственными постройками. Мы можем видеть, где они находятся, днем или ночью. Этот забор высотой 15 футов. Он непролазный и электрифицированный. У меня есть пассивные инфракрасные датчики внутри забора и вокруг вышки. Они улавливают тепло тела. Проблема с этим, конечно, в том, что мертвые не выделяют много тепла. Но я предполагаю, что в ближайшие дни живые могут оказаться не меньшей проблемой. Вместе с PIR мы установили микроволновые детекторы движения в качестве аварийной защиты. Если они оба обнаружат вторжение, моя плата загорится, и все вокруг засияет огнями движения".

"А что если это просто сурок, который там рыщет?" спросил Джимми.

"Не проблема", - сказал Тук. "У меня есть пакет программного распознавания. Он может различать сигнатуры животных и людей". Он еще раз сжал Рикки. "Но, допустим, плохие парни прорвутся через мой забор. Допустим, напряжение их не отпугнет. Тогда что? Видишь ту канаву по всему внутреннему периметру?" Он указал вниз. "У меня 50 000 галлонов мазута, подключенных к системе самотечной подачи. Я нажимаю кнопку, и он заливает траншеи. Я запускаю в нее запал, и вы получаете огненную завесу, которая будет гореть часами. Но вы спросите, хорошо, Тук, а что если это будет прорвано? Ну, над этим я сейчас и работаю. Видишь ли, у меня есть друг со связями. Он достал для меня кучу лишних противопехотных мин - противопехотных. Я и ваш муж будем минировать это место. Мы собираемся взорвать нашу башню с помощью M18 Claymores. Когда мы закончим, черт возьми, 1-я пехота не сможет пробить это место".

Старый добрый Тук. Мины, из всех вещей. Я не хотел знать, сколько у него незаконных вещей. Я был просто рад, что они у него есть. Просто покупка некоторых из этих вещей могла бы посадить его в федеральную тюрьму на десятилетия, особенно после принятия Патриотического акта.

Джимми сказал: "Но если они прорвутся даже через все это... черт, здесь, наверху, сидя с винтовкой и оптическим прицелом, можно перестрелять индюков".

"Ты понял, чувак".

Впервые за последние двадцать четыре часа я почувствовал себя немного расслабленным. Думаю, мы все расслабились... хотя трудно было сказать, действительно ли Диана когда-либо была обеспокоена, потому что она жила на своей собственной планете. Дик по-прежнему ничего не говорил, а Тук пристально наблюдал за ним.

"Он потерял жену", - сказал я ему, вводя его в курс дела.

Тук уставился на меня. "Его ведь не укусили?"

"Нет".

"Ты уверен? Мне было бы неприятно, если бы ты принес сюда инфекцию".

"Нет. Я бы не стал этого делать".

"Хорошо, Буки. Тогда все в порядке".

Мы спустились в его жилые помещения, опустились в удобные кресла и испустили один долгий коллективный вздох. Тук включил свой широкоформатный экран, и на каждом канале показывали город обреченности. То, чего мы (население планеты, я имею в виду) боялись в течение долгого времени, сбывалось. Мы стояли на самом краю Третьей мировой войны, и в то время, когда нам всем было крайне необходимо перестать показывать пальцем и работать вместе, чтобы победить Некрофага и тот ущерб, который он создавал. Но вместо одностороннего сотрудничества была двухпартийная грязная политика, как обычно, между либералами и консерваторами в США. В мире все было еще хуже: смерть на вертеле, особенно в Азии, Африке и на Ближнем Востоке. Ситуация стала настолько плохой, что они объявляли авиаудары по своим собственным городам. Индия и Пакистан все ближе подходили к ядерной конфронтации. Китай злился, что Запад выпустил некрофаг, чтобы уничтожить экономическую мощь китайского народа. Тем временем на Корейском полуострове стал реальностью худший сценарий. КНА, Корейская народная армия, массово двинулась к южнокорейской границе, и против них были применены тактические ядерные бомбы. Говорили, что КНА потеряла 80% своих вооруженных сил за пятнадцать минут. Пхеньян и сумасшедший карлик Ким Чен Ир ответили ударом баллистической ракеты с ядерной боеголовкой по окрестностям Сеула. Число погибших исчислялось миллионами. В настоящее время американские и южнокорейские войска отвечают на это, уничтожая северокорейскую инфраструктуру с помощью хирургической бомбардировки. Две трети страны, по всей видимости, сейчас находятся без воды и электричества, и люди умирают толпами.

И, как можно догадаться, чем больше людей умирало, тем больше некрофаг усиливал себя в смертельной цепи распространения. Воздушная разведка с помощью беспилотных летательных аппаратов показала, что сельская местность и горящие города буквально кишат ходячими мертвецами (этот термин теперь использовался средствами массовой информации, хотя наше собственное правительство и большинство стран мира по-прежнему называли их "иррациональными и жестокими" толпами). На большей части Азии было примерно то же самое. Один микробиолог на CNN сказал, что если вирус не будет уничтожен или хотя бы остановлена его передача, то можно предположить, что Азия, Африка и Ближний Восток скоро станут кладбищем в прямом смысле этого слова.

Больше всего от пандемии пострадали Южная и Восточная Европа, но она давала о себе знать также в Скандинавии и России. Третий мир в целом был абсолютно опустошен, и десятки стран находились на грани немедленного краха. Они умоляли НАТО и США о помощи, но помощи не было.

Здесь тоже не все было гладко. По данным CNN, армия сражалась с зомби и ополченцами в Далласе, Атланте и Кливленде. Вертолеты атаковали вооруженные банды на Манхэттене и в Бронксе, а также настоящие армии зомби в других районах. Ходили слухи, что в Чикаго был применен напалм, а Детройт подвергся бомбардировке кассетными бомбами. Горела половина Лос-Анджелеса. Беспорядки в Балтиморе, Хьюстоне и Майами привели к абсолютной кровавой бане, когда тысячи людей были застрелены на улицах армейскими подразделениями и подразделениями морской пехоты... и это продолжалось недолго, потому что дезертировали не только отдельные солдаты, но и целые роты.

Это был хаос.

И это в течение тридцати шести часов.

Что принесет неделя или месяц?

И как этот проклятый вирус распространился повсюду практически за одну ночь? Каким общим вектором это можно объяснить?

Через некоторое время, убедившись, что мир катится к чертям, как он давно ожидал, Тук выключил телевизор и включил музыку в стиле блюграсс.

Таким был наш первый день в башне.

Все катилось к чертям, но мы были живы, мы были в безопасности, и на большее надеяться не приходилось.

ПАНИЧЕСКИЙ СПИСОК

Слава Богу за Тука, он же Джей Джей Такер (не знаю, для чего он нужен).

Здесь мы в безопасности.

Мир катится к чертям

Социальный порядок рушится вокруг нас

Некрофаги повсюду - как скоро один из нас заразится?????

Думайте позитивно!

Вышеперечисленное не так просто.

Вот мои тревоги: зомби пугают меня, некрофаг ужасает меня, а мысль о ядерных бомбах с последующими радиоактивными осадками над нашим положением здесь наполняет меня ужасом. Я никогда не был так напуган во время войны, но тогда мне не приходилось беспокоиться о Поле и Рикки.

По поводу вышеупомянутого: осадков. Если бы ядерные бомбы были применены в Нью-Йорке, осадки достигли бы нас. Мы слишком близко. Даже тактическая поджарит нас, если ветер будет попутным. К этому моменту я перебрал почти все припасы Тука и не вижу ни защиты от NBC, ни костюмов биологической опасности, ни радиационного снаряжения, ничего.

Я уже много лет являюсь убежденным атеистом (хотя никогда не говорю об этом), но в последнее время я молюсь. Я чувствую себя лицемером.

Я просто хочу, чтобы мы пережили это, если это вообще возможно.

Пессимистическая мысль на сегодня: Тук для нас как отец. Он не позволит, чтобы с нами что-то случилось... но он очень внимательно следит за всеми. Он в состоянии войны. Если кто-то из нас подхватит вирус, я боюсь, что он может сделать.

ЖИЗНЬ НА ФЕРМЕ

В течение следующей недели или около того, пока мир продолжал расходиться по коллективным швам штанов, мы поселились в башне, которая, по всем признакам, была нашим домом вдали от дома. Рикки, Пол, Диана и я жили в самой большой комнате на втором уровне. Дик и Джимми жили в соседней. Я никогда не видел Пола таким счастливым. С каждым днем он все больше сближался с Туком, к огорчению Рикки, которая все еще не совсем одобряла нашего благодетеля. По крайней мере, она любила так говорить. Но я думаю, что она тоже была увлечена им, просто не хотела в этом признаваться. Джимми и Тук прекрасно ладили, как я и предполагал. Они любили проводить вечер в паре шезлонгов на дорожке, разговаривая о Наме, о 60-х, вспоминая молодые годы.

Диана действительно была чем-то особенным.

Я должен был наконец признать это.

Все эти годы я считал ее просто свободолюбивой, распутной укуркой, а теперь мне пришлось задуматься, насколько это было правдой, насколько это было обычным суждением среднего класса, а насколько это было просто впечатление, которое она хотела создать для собственного развлечения. За эту неделю я узнал то, что уже знал (она поклонялась хорошей травке и культуре травки в целом), и то, о чем никогда не подозревал (у нее был зеленый палец, и она совершенно естественно обрабатывала посевы Тука). Она никогда не жаловалась и не ворчала, и вообще старалась избегать гнева Рикки... хотя ее природный сарказм часто проскальзывал. Одна особенность в Диане - она всегда довольна, где бы она ни была. А на ферме Тука она была очень, очень довольна. Она вставала рано и всегда первой выходила на улицу, чтобы начать работать.

Тук, конечно, не был от этого в восторге.

Несмотря на свою систему безопасности, он не любил, когда кто-то выходил на улицу один. У него было так: когда мы выходили на улицу работать, один из нас всегда оставался часовым. Он хотел, чтобы кто-то был на земле и следил за неприятностями, а другой стоял на дорожке и сканировал в бинокль. Он мог вступить в противостояние, когда кто-то не подчинялся его приказам, как это всегда делала Диана.

"Я не пытаюсь превратить это в гребаную тюрьму или что-то в этом роде", - сказал он ей. "Но у нас должны быть правила. Мы должны жить по ним. Если мы будем следовать им и уважать их, они сохранят нам жизнь".

"Я не против", - сказала ему Диана.

Конечно, на следующее утро она нарушала их и все равно выходила на улицу, и Тук обижался, но потом смирялся. Я начал задумываться о том, что, как бы хороша ни была Диана, возможно, она живет так, как живет, просто потому, что не может следовать правилам. Может быть, это было что-то генетическое. Короткое замыкание в ее проводке.

Рикки превратилась в очень хорошего соглядатая на аллее или "подиуме", как она любила это называть. Нахождение на земле заставляло ее нервничать. Мы все были травмированы увиденным, но у Рикки это было почти физическое состояние: покидая башню по любой причине, она испытывала почти физическую боль. Ей не нравилось, что я выхожу, но она знала, что я должна это делать. Пол вместе с Туком и мной или Джимми пугали ее.

Дик с каждым днем все больше доказывал, что от него одни проблемы.

Он был не в себе после того, что произошло у него на чердаке с Еленой. Я думаю, мы все сочувствовали ему, но его блуждания с пустым взглядом (ненавижу говорить это) зомби-старателя было достаточно, чтобы у вас по коже побежали мурашки. Приходилось практически заставлять его есть, а потом он просто глотал пищу. Он стоял, уставившись в пространство, его рот двигался, но слов не было. Дважды Тук заставал его блуждающим в темноте ночи. Я сам поймал его, когда он пытался залезть в оружейный шкаф. Туку это не понравилось бы: он очень трепетно относился к своей коллекции оружия. Он заставлял всех нас носить 9-мм Sig-Sauer, как у него, когда мы были на территории комплекса или в поле (часовой носил .30-06 с оптическим прицелом), кроме Пола, конечно, но он не хотел, чтобы Дик приближался к оружию, потому что был уверен, что тот в любой день сорвется. В оружейном шкафу у Тука был неплохой арсенал, много полуавтоматического оружия и автоматов, а также полностью автоматические CAR-15, которые были чертовски незаконны и были идентичны карабину M4, который я носил на войне. У него также был старинный пистолет-пулемет Walther MPK, снайперская винтовка M-14 и MAC-10, к которому никому, абсолютно никому, не разрешалось прикасаться.

Мы просто не знали, что делать с Диком.

Он редко говорил, а когда говорил, это было совершенно бессмысленно. Мне больше всего везло с ним, и тогда он обычно говорил примерно то же самое, что и в тот день, когда мы подобрали его на Холли-стрит: "Она была жива, Стив, потом она умерла... я не хотел, чтобы она была мертва... но она была мертва, а потом стала живой... она ползла ко мне... она хотела укусить меня... она хотела убить меня, поэтому я был похож на нее... я должен был ударить ее молотком, не так ли? Я должен был сделать это, не так ли?".

Даже Рикки, которая была одним из самых отзывчивых и материнских людей, которых я когда-либо знал, достигла своего предела. Однажды вечером, когда мы лежали в постели, Диана отключилась (обычно сразу после того, как ее голова коснулась подушки), а Пол наконец-то успокоился после разговора обо всем, чему его научил Тук (хорошему и плохому), я притянул Рикки к себе и спросил: "Ты в порядке?".

"Я в порядке", - сказала она. "Беспокоюсь. Напряжена. Обеспокоена. В остальном я в порядке".

"Я думаю, у нас все будет хорошо".

"Как насчет шести месяцев? А через год?"

Она любила думать наперед, и наша новая жизнь сделала это очень трудным для нее. "Мы просто принимаем это день за днем. Рано или поздно люди возьмут верх. Это должно случиться".

Я не думал, что она верит мне больше, чем я сам себе, но она вздохнула и сказала: "Наверное, ты прав. А как же Дик?"

"А что с ним?"

"Я начинаю думать, что Тук не прав", - сказала она. "Что однажды он может просто выйти из себя. Я беспокоюсь об этом. Ему нужна какая-то помощь, Стив. Только у нас ее нет".

Она была права, но что мы могли поделать, кроме как наблюдать за ним, заботиться о нем и надеяться на лучшее?

У Тука был неплохой "сад", если такое понятие действительно применимо к более или менее рабочей ферме. У него были ряды сладкой кукурузы, кабачки, морковь, три вида помидоров, лук, пастернак, рутабага и картофель. Много картофеля. У него также была дюжина яблонь, еще дюжина вишневых и персиковых деревьев. Дождя не было, а дни стояли жаркие и солнечные, так что урожай расцвел листьями и плодами. Я понял, насколько мы станем зависимы от этих урожаев, как люди в старые времена - один хороший сезон заболевания, и мы будем голодать.

Диана, Пол и Джимми проводили много времени, ухаживая за фруктами и овощами, а мы с Туком продолжали охранять место. За пределами канавы по периметру мы установили семьдесят или восемьдесят мин ПД. Они не разнесут никого на осколки или что-то в этом роде. Их назначение на войне - выводить из строя, отрывать пальцы и калечить ноги, выводить вражеского бойца из строя. А когда он не мог идти, ему должны были помочь еще несколько человек, тем самым связывая больше врагов. В общем, неприятная вещь. Мы решили не устанавливать "Клейморы" по периметру вокруг башни, пока они нам не понадобятся. Никому не нравилась идея оказаться там, где на них смотрит острие "Клеймора".

"Мы можем подключить их за десять-пятнадцать минут, если возникнет необходимость", - сказал Тук. "Мы делали это во Вьетнаме для NDF, ночной оборонительной позиции. Мы расставляем их, подключаем к одиночному клакеру или к группам по два и три человека. Ничто не прорвется через них. Ничто. "

Я видел, как их использовали несколько раз в Ираке. Однажды группа "Джонни Джихадов" на нашей базе в Самарре попыталась перебежать периметр, и ворчуны подпустили их очень близко, а затем открыли огонь из своих "Клейморов". Там было около сорока джихадистов, но после выстрела из "Клеймора" на расстоянии около 200 футов не было ничего, кроме крови и частей тела. Клеймор стреляет примерно 700 стальными шариками, которые буквально испаряют противника.

Они работают. Поверьте мне, они работают.

На третью ночь, когда мы там были, пропала сотовая связь, и Тук был в бешенстве, потому что больше не мог управлять своей службой безопасности со своего Blackberry. В ту ночь один провайдер за другим падали. На четвертый день у нас пропало спутниковое телевидение, и все, что у нас было, это радио и интернет, хотя я опасался, что последний не продержится слишком долго.

В мире в целом ситуация приближалась к критической массе.

НАБЛЮДАТЕЛИ

На следующий вечер, после долгого дня работы в комплексе - мы копали вспомогательную систему траншей с помощью экскаватора Тука, а я, конечно, был парнем с лопатой - мы были просто измотаны. Джимми, Тук и я сидели на дорожке после того, как остальные улеглись на ночь. Мы попробовали немного бурбона Тука, поболтали и немного посмеялись. Помню, я подумал, что все плохое происходит в каком-то другом мире, от которого мы изолированы. Потом Джимми встал и подошел к перилам: "Посмотрите-ка, а?" - сказал он.

Мы с Туком стояли у перил и видели: огни Йонкерса гасли. Секция за секцией город погружался в черноту.

"Сеть выходит из строя", - сказал Тук. "Я надеялся, что это продержится еще неделю или около того".

Не прошло и часа, как мы наблюдали, как огни Бронкса и Манхэттена, освещавшие горизонт, последовали нашему примеру. Со всех сторон на нас надвигалась чернота, и это было очень отрезвляюще. Я не мог представить, каково было в тех местах. Как будто находишься в средневековом городе на осадном положении. Мы слушали радио, взяли станцию из Джерси, и диджей с мрачным голосом сказал, что на северо-востоке отключилось электричество, а большая часть Новой Англии была обесточена. Все это было очень отрезвляюще.

И пугающе.

"Сейчас там будет ужасно", - сказал Тук.

Диктор сказал, что Европа тоже почти полностью обесточена, а из Восточной Европы уже более двадцати четырех часов не поступало никаких известий. Китай, по всем признакам, пал, и остальная Азия уже последовала его примеру. Спутниковые снимки показали, что Африка действительно была темным континентом, и новости оттуда были очень скудными. За сорок восемь часов из Мексики ничего не поступало. То же самое касается большей части Среднего Запада, где Некрофаг по какой-то причине распространился как лесной пожар. До того, как мы потеряли спутник, на CNN появилось видео, где буквально тысячи нежити заполонили улицы Чикаго. Это было похоже на полуденный наплыв в центре Манхэттена.

На BBC мы видели похожие кадры из Лондона и Манчестера, Ливерпуля и Кардиффа. Все это было мелочью по сравнению с тем, что происходило в Индии. По оценкам, в Калькутте число мертвых превышало число живых 800 к 1, а в Китае и Юго-Восточной Азии - примерно в пять раз. Я не собираюсь утверждать, что война была проиграна еще до ее начала, но она была не слишком многообещающей. CDC, Госдепартамент, Министерство внутренней безопасности и Белый дом продолжали передавать по радио экстренные сводки, а также государственные и местные агентства, но последние становились все менее заметными.

Я не хотел представлять себе мир, который был бы открытой могилой от моря до моря, где города были бы разрушенными могильниками, реки - черными от стоков моргов, а небо - серым от пепла крематориев... но я думал, что все идет именно к этому. Если мы не возьмем верх, и очень скоро, человеческая раса превратится в одну огромную тлеющую костную кучу.

Когда мы наблюдали за темнотой, которая была густой и непроглядной, за исключением редких вспышек света со стороны Йонкерса и Бронкса, вероятно, взрыва, я посмотрел на Тука и сказал: "Какие у тебя дальнейшие планы? Пока мы в безопасности, но..."

"Но мы не можем вечно прятаться, как крысы, в своей норе?"

"Наверное".

Он задумался, потягивая свой бурбон. "Мы заляжем на дно на несколько недель, может быть, на месяц или около того. Даем пыли осесть. Потом мы отправимся туда на разведку, осмотримся, выясним, где мертвые".

"А потом?"

"Потом мы начнем отвоевывать дом за домом, квартал за кварталом, город за городом. Это будет уродливо. Но этот мир не был приручен с первого раза без крови, жертв и трудностей. Мы сделаем это снова". Он завладел нашим вниманием и продолжал: "Если эта штука с Некрофагом будет развиваться как большинство пандемий, то через шесть месяцев она достигнет своего пика. Я имею в виду, что большинство из тех, кто заразится и умрет от вируса, умрет и воскреснет. Люди, которые к тому времени еще будут существовать, выработают иммунитет. И когда это произойдет, когда человеческая популяция выровняется и стабилизируется, тогда начнется тотальная война. Не знаю, как вы, ребята, но я не собираюсь поднимать белый флаг. Будь я проклят, если позволю кучке червеобразных говноедов захватить мой мир и заставить меня прятаться под кроватью".

"Слышу, слышу", - сказал Джимми.

Тук освежил наши напитки, и мы подняли тост за его слова, которые были не только оптимистичными, как мне показалось, но и практичными. Я думаю, что когда наши бокалы соприкоснулись в тот вечер, образовалась связь, клятва на крови: мы будем бороться и будем бороться до тех пор, пока некрофаг не станет плохим воспоминанием, как эпидемия испанского гриппа во время Первой мировой войны, и все до единого зомби будут сожжены, взорваны, разбиты или похоронены в норах, из которых они выползли.

Мы бы их истребили.

И мы уничтожим их, потому что альтернативы просто не было.

В ту ночь я погрузился в тревожный сон, полный кошмаров, в которых я видел живых мертвецов, марширующих армиями, и человечество, ведущее отчаянную партизанскую войну от дерева к дереву, от могилы к могиле и от дома к дому. Затем, около четырех часов утра, я проснулся в панике от того, что меня трясли.

Это был Джимми. "Дик", - сказал он. "Он ушел".

"Ушел?" сказал я, все еще пытаясь понять смысл происходящего.

"Я проснулся, а его нет в кровати. Мы должны найти его".

"В чем дело?" сказала Рикки.

"Дик опять ушел", - сказал я. "Спи".

Мы обыскали башню сверху донизу, за исключением раскопок Тука, и не нашли его. Тогда сработала сигнализация, и я понял, что Дик забрался в клетку у основания башни и каким-то образом открыл ключом наружную дверь безопасности. Должно быть, он сработал датчики движения снаружи башни, которые были поставлены на охрану от заката до рассвета.

Мы с Джимми схватили свои пистолеты и направились к лестнице.

В этот момент появился Тук. В руке у него было короткое помповое ружье с пистолетной рукояткой, которое он, должно быть, держал под подушкой.

"Это Дик", - сказал я. "Он, должно быть, вышел на улицу".

"Вот ублюдок", - вздохнул он. "Ладно, ищи его, пока он не вышел на минное поле. Я отключу сигнализацию и присоединюсь к вам".

Мы с Джимми поспешили вниз по лестнице, прокладывая себе путь ключом через защитные двери, которые отгораживали каждый уровень. Спустившись в камеру, мы схватили фонарики и выскочили наружу. Повсюду горел свет. Джимми не был ребенком, поэтому я сказал ему обойти вокруг башни и посмотреть, сможет ли он мельком увидеть Дика, а сам побежал по дороге. Как я уже сказал, огней было много, но ферма Тука была чертовски большой, поэтому повсюду были очаги темноты. Фонари бросали мою тень перед собой.

"ДИК!" позвал я. "ДИК!"

Ответа, конечно, не было, и я знал, что его и не будет, но я должен был попытаться. Примерно на полпути по извилистой грунтовой дороге я свернул в поле, освещая все вокруг своим светом. Периметр минных полей был обозначен красными флажками, и мы все знали, что от них надо держаться подальше, но Дик, я был уверен, был настолько не в себе, что провалился бы прямо туда. В глубине души, хотя мне и не хотелось признаваться в этом, какой-то голос говорил: давай, пусть ему разнесет задницу. Одной заботой будет меньше. Но я не собирался этого допустить. Я осмотрел флажки своим фонарем. Минные поля были похожи на пояс, окружавший башню, и я стал следить за флажками. Может быть, он не успел пройти так далеко. Может быть, он упал в новую канаву, которую мы вырыли, или свернулся калачиком где-нибудь в траве. Было очень много вариантов. Я напугал кролика, он убежал и чуть не вызвал у меня сердечный приступ.

Потом я услышал крики.

Я оглянулся в сторону башни. Дорожка была освещена, и я увидел Рикки, которая махала мне рукой.

"ОН НА ДОРОГЕ!" - кричала она. "ОН НА ДОРОГЕ У ВОРОТ!"

Черт возьми. Он оказался быстрее, чем я думал.

Я вернулся к дороге, споткнувшись о бревно и упав лицом в траву, схватил фонарик и понял, что в футе от моего лица сидит большая черная змея. Она не выглядела довольной тем, что я прервал ее ночную охоту на мышей. Она пошла в одну сторону, а я - в другую. Если бы мы беспокоились только о безобидных фермерских змеях. По дороге я бежал на полной скорости и, обогнув поворот дороги, увидел Дика, стоящего в футе от главных ворот.

Я подошел к нему на расстояние около шести футов, когда понял, что он разговаривает.

По другую сторону ворот стояло семь или восемь живых мертвецов - трое взрослых и группа детей, как будто какая-то расширенная семья нежити. Они не подходили ближе, просто стояли на краю тени в пятнадцати футах от забора и наблюдали за Диком. Я не мог разглядеть их теневые формы и блестящие глаза, но я чувствовал горячую вонь, исходящую от них.

"Елена?" сказал Дик. "Это ты? Подойди ближе, чтобы я мог тебя видеть".

Зомби, конечно, не заговорили. Они просто стояли, смотрели и ждали. Как и черная змея, они были существами случая, управляемыми рептильным мозгом, который понимал только кормление.

"Дик", - сказал я. "Давай. Елена мертва, чувак. Пойдем со мной".

В этот момент появился Тук.

"Я должен скормить тебя им на хрен", - сказал он.

Я приложил палец к губам, и мы оба слушали несколько секунд, как Дик разговаривал с мертвыми, и почти казалось, что они слушают его, возможно, понимают его. Я не думал, что такое возможно, но не мог отрицать того, что видел.

Я взял Дика за руку, и Тук сделал то же самое.

Мы повели его прочь. Зомби наблюдали за нами. Но они не приближались к ограде. Возможно, они уже подошли раньше и получили шок. Трудно сказать. Напряжение было не смертельным, но его было достаточно, чтобы получить хороший пинок под зад или обжечь руку, если схватиться за нее. Тем не менее, я сомневался, что они были достаточно умны, чтобы заботиться об этом: мясо для них было мясом.

Когда мы вернулись к башне, Джимми завел Дика внутрь, а мы с Туком на мгновение замерли.

"Какого черта он думал, что делает?" сказал Тук, прикуривая сигарету.

"Наверное, он вообще не думал".

Тук выпустил дым в луч фонаря. "Это было странно, Буки, и ты это знаешь. Он, блядь, разговаривал с ними".

"Похоже на то".

"Так и было, и ты это знаешь. Держу пари, если ты спустишься туда и встанешь рядом с забором, они бросятся на него, попытаются добраться до тебя. Или меня. Но не Дика. Почему нет? Вот что я хотел бы знать: почему нет?".

Тук был прав: это было странно. Но это не обязательно что-то значило, и я отказался делать поспешные выводы или совершать дикие логические скачки. Иногда человеческий разум может быть слишком аналитичным и слишком многого не понимать. Возможно, что-то происходит, но если это так, я не знал, что именно, и поэтому отказался от предположений.

"Я иду", - сказал я. "Идешь?"

Он покачал головой. "Ну, мертвые знают, где мы сейчас находимся. Завтра ночью их будет вдвое больше, а послезавтра - опять вдвое больше", - сказал Тук. "На следующей неделе к этому времени у нас будут сотни. Как чертовы мотыльки на фонаре. Они будут кружить, пока не найдут вход. Я только надеюсь, что этот путь не будет Диком".

В ПРОЛОМ

Тук, Диана и я поехали в Тукахо, чтобы разведать обстановку, а также немного пошарить по сусекам и поставить несколько дополнительных аккумуляторов для грузовика, что, по признанию Тука, ему следовало сделать несколько недель назад. Но кто же ожидает чего-то подобного?

Мы воспользовались задними воротами, потому что там не было зомби, а мы уже насчитали пятнадцать из них, собравшихся у главных ворот. Тук был прав: они нашли нас и теперь будут продолжать приходить. Он сказал, что мы дадим им несколько дней, но если они будут продолжать скапливаться, нам придется их зачистить.

Машина, которую мы использовали, была Jeep Wrangler со стальными панелями, прикрученными ко всем окнам, кроме лобового стекла, которое было ударопрочным, пулестойким поликарбонатом. Он был чертовски уродлив, но Тук настроил его на жесткую игру: бамперы Ram, каркас и 360 V-8 под капотом, который мог выдать все соки, какие только можно пожелать. Он был настолько близок к основному боевому танку, насколько это вообще возможно во внедорожнике. На крыше был даже запирающийся сдвижной люк, который можно было использовать для стрельбы.

Джимми отпер задние ворота, и мы выехали, Тук подпрыгивал вместе со мной и Дианой, проезжая через овраги и поднимаясь на холмы, переезжая ручей в брызгах воды и выезжая на второстепенную гравийную дорогу, делая пару диких виражей и визжа, как шестнадцатилетний подросток на хот-роде своего брата.

Когда мы выехали на главную дорогу, у меня было несколько седых волос, а Диана так крепко сжимала мою руку, что ее ногти оставили колеи.

"Даже когда мир катится к чертям", - сказал Тук, - "ты должен получать удовольствие".

"Ты не контролируешь себя, парень", - сказала ему Диана.

"Разве я не знаю?"

Мы прошли мимо входных ворот, а зомби стояли и смотрели на нас. Никто из них не пытался встать на нашем пути, но я знал по опыту, что они обычно не ассоциируют ускоряющийся автомобиль с добычей, но если ты сбавляешь скорость, это уже совсем другая история. По дороге в Такахо мы видели очень мало человеческой жизни. Мы увидели скопление из шести или семи машин, обгоревших черных автомобилей, которые не были очищены, обгоревшие трупы... или их части... свисающие из окон.

"Знаешь, что это такое?" сказал Тук, ткнув большим пальцем в сторону кучи.

Я посмотрел на него.

"Для зомби это барбекю".

Диана захихикала, но я ничего не сказал, глядя на несколько почти обезглавленных трупов, разбросанных во дворах.

"Фастфуд", - отметил он.

Высоко над головой пролетел вертолет, и вдалеке я увидел ворон или канюков, круживших в небе, что означало, что где-то есть смерть, и ее много. Однажды кто-то выстрелил в нас, и через квартал дорогу перебежал голый мужчина. Он нес мешок картошки через плечо.

Это, конечно, было тревожно.

Я знал, что все не мертвы, не умирают и не сумасшедшие, но эти люди оставались дома". Деревня Такахо, которая на самом деле была частью Истчестера, была маленьким симпатичным городком с ухоженными старыми домами из кирпича и картона, расположенными на тихих лиственных улицах. Много исторических зданий и денег на их содержание. Когда мы ехали дальше, я заметил, что здесь было много собак, бегающих на свободе. Полагаю, этого следовало ожидать. Все дома были похожи на склепы, и у меня возникло странное желание выскочить из машины и пойти от дома к дому, стуча в двери, чтобы посмотреть, что им ответят. В воздухе витал запах горящего дерева, и мы все видели шлейфы дыма, поднимающиеся над деревьями. Чем дальше мы продвигались в город, тем больше убеждались, что здесь недавно бушевал пожар, который сжег дома, магазины и модные лавки. Большинство из них сгорели дотла, и никто не пришел их тушить.

На боковой стороне белого дощатого дома кто-то написал следующее:

ВОСТОРГ СЛЫШЕН СЕЙЧАС

ХРИСТОС ИИСУС СОБРАЛ СВОЮ СУДЬБУ

ОНИ БУДУТ ПРИНЯТЫ В БОЗУМ

ГРЕШНИКИ БУДУТ СТРАДАТЬ

ВСТРЕЧАЙ ТЕПЕРЬ МЕРЗОСТЬ ТВОЮ

Никто из нас не прокомментировал это. А что тут можно было сказать? Это было ожидаемо, орфографические ошибки и все такое. То, что происходило, вывело бы на чистую воду всех психов и сумасшедших. Многих из них можно было пожалеть. Других, тех, у кого было оружие и смертельные видения, следовало опасаться.

Мы подъехали к красивому, ухоженному парку, и какой-то парень выбежал на улицу. Не зомби, конечно, просто сумасшедший. Это был молодой человек с седыми волосами. Он был босиком. Тук остановился, а он подбежал к джипу и ударил руками по капоту. Его лицо было покрыто язвами, а зубы гнили во рту. У меня возникло ощущение, что до того, как все это случилось, он, вероятно, нашел себе дом в переулке.

"Остерегайтесь и предупреждайте!" - кричал он своим безумным голосом. "МОНСТРЫ НА УЛИЦАХ! ОНИ УЖЕ ЗДЕСЬ! ОНИ ПРИДУТ ЗА ВАМИ! ОНИ БУДУТ ПИТАТЬСЯ ВАМИ! БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ!"

Он бросился распространять информацию, а Тук поехал дальше. "Считайте это нашим вдохновляющим посланием на сегодня", - сказал он.

Диана зажгла сигарету. "Я все думаю, что, если только такие сумасшедшие, как этот, выживут после всего этого?" - сказала она. "Что тогда?"

"Тогда мир будет очень похож на Лос-Анджелес, на Голливудский бульвар в пятницу вечером, - сказал Тук.

Никогда не бывав там, я решил поверить ему на слово.

Он провел экскурсию по парку, и повсюду были трупы. Мы видели по-настоящему мертвых, хорошо обглоданных птицами и собаками и недвижных, которые по какой-то причине скопились здесь, как будто какой-то странный первобытный импульс заставил их выползти на открытое место, чтобы умереть. Мы также видели больных, почти мертвых. Они бродили вокруг, некоторые голые, некоторые в пижамах и ночных рубашках. Они не были зомби. Пока нет. Многие из них бредили, болтали и взывали к невидимым друзьям. Несколько человек лежали на земле, корчась и конвульсируя, как, по словам Дика, делала Елена перед смертью. Я видел собак, грызущих трупы, дерущихся за объедки. Вороны сидели на головах, ковыряясь в глазных яблоках и мягких тканях. Вонь смерти была тошнотворной. Рядом с полем для игры в мяч появились ходячие мертвецы. Они маршировали неровными рядами, многие из них держали руки перед собой, как сомнамбулы. Они двигались не быстро, но все время шли и шли, шатаясь, вперед. Как и больные, они находились на разных стадиях облачения и разложения. Некоторые были в похоронных костюмах и платьях, другие - голые, как из морга, третьи - в больничных трусах, а многие - в атрибутах богатых жителей пригородов.

"Должно быть сто или больше", - отметила Диана.

"Хорошая причина, чтобы убраться отсюда", - сказал Тук.

Sig-Sauer P226

Тип: 9 мм полуавтомат

Дальность поражения: 130 футов

Магазин: 20 патронов, 9 мм Парабеллум

ДЕНЬ ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВ

Мы больше не теряли времени.

Через десять минут мы въехали на стоянку компании Westchester Tractor, которая находилась за городом. Это было большое место с рядами сельскохозяйственных тракторов и комбайнов, газонных тракторов и компактных экскаваторов. На стоянке стояла пара пикапов, но мы были уверены, что их владельцев здесь не будет.

Мы сняли с предохранителей наши "Зиг-Сауэры" и вышли из джипа.

Мы легко попали внутрь, потому что передняя дверь была широко открыта.

"Аккумуляторы находятся в отделе запчастей", - сказал нам Тук. "Клетки, вероятно, будут заперты, так что мне придется отстрелить замки. Вы двое оставайтесь здесь, смотрите в оба".

Он ушел с ружьем в подсобку, а мы ждали там среди рядов блестящих зеленых тракторных орудий - аэраторов и культиваторов, борон и культиваторов.

"Все мое здание пошло к черту, мужик. "

"Что?"

Диана смотрела через окна из пластикового стекла на стоянку. "Вирус, о котором они говорили. Он распространился по всему моему зданию. В тот день ты нашел меня гуляющей... это было на прошлой или позапрошлой неделе? Я не знаю. Вот от чего я уходила. Они все были заражены. И я имею в виду заражены. Вот что меня убило во всей этой истории, Стив. Я имею в виду, как вирус может двигаться так быстро? Подумай об этом. Как это возможно?"

Я думал об этом и связывал это с тем, что видел в Ираке, но в этом все равно было мало смысла. Вирусу нужно время, чтобы распространиться, ему нужен переносчик, чтобы передавать его от человека к человеку. В тот день на прошлой неделе, когда мертвые начали восставать - Пробуждение, как его называли, - я впервые услышал упоминание о вирусе. Но в течение нескольких часов, очевидно, он был повсюду. Никто в правительстве не признался в выявлении вируса. Тем не менее, они были уверены, что это вирус. Основывались ли они на научных догадках или просто предполагали, что это иракский некровирус, выходящий на мировой уровень? И, принимая это во внимание, подозревали ли они, что такое может произойти? Была ли реакция, которую мы наблюдали с тех пор, чем-то, что было запланировано много лет назад, когда вирус впервые появился на Ближнем Востоке?

У меня было слишком много вопросов и не было ответов.

Но все это было жутко и странно.

Был общий знаменатель, я знал это, и были люди во власти, которые знали, что это такое, но нам об этом не говорили. Я набросал кое-что из этого на Диану, оставив пока в стороне иракские дела.

"Да, это жутковато, Стив. Путешествовать так быстро. Это чертовски безумно". Она пожала плечами. "У нас никогда не будет ответов. Ни одного хорошего. Средства массовой информации контролируются корпоративными интересами, и все, что вы слышите, было тщательно подкручено их менеджерами по формированию восприятия. Настоящая правда о чем бы то ни было скрывается от нас. То есть, как ты думаешь, почему нас заваливают новостями - если их можно так назвать - о королевской свадьбе, Ким Кардашьян и Чарли Шине? Это отвлекает внимание от того, что происходит на самом деле. Держи их тупыми, мужик, держи их тупыми и неинформированными".

Диана сказала, что все началось во время войны во Вьетнаме, когда СМИ разгулялись и стали сообщать правду. Это вызвало беспокойство политиков и корпоративных наемников. Движение за мир стало угрозой. И даже те, кому не нравились хиппи и антивоенные выступления, ежедневно сталкивались с ужасной реальностью войны, и это было совсем не похоже на фильмы с Джоном Уэйном, на которых нас воспитывали. Люди были разгневаны. Американские солдаты сжигают хижины и истребляют жителей деревень? Американцы так не воевали. Таким дерьмом занимались нацисты, русские и деспоты стран третьего мира... но не американцы. Правда стала угрозой для сложившейся структуры власти. Потому что если люди все больше и больше выходили из себя от реальности войны и лжи, которой все это прикрывалось, они хотели перемен. Они захотят снести этот дом и построить новый, а политики и их богатые корпоративные спонсоры окажутся на улице и вне игры, и массы потребуют правительство, которое действительно будет для народа и от народа.

"После Вьетнама, Стив, корпорации очень тихо скупили СМИ, чтобы контролировать их и продвигать свои интересы, не боясь разоблачения", - продолжила она. "Есть ответ на все это, на то, что происходит сейчас, но мы никогда не узнаем, что это такое. Только если какой-нибудь разоблачитель не проболтается".

Вау. Я никогда не думал, что Дайана была неинтеллигентной, просто ошеломленной и безразличной к миру в целом. Я исправился. Она все время наблюдала за происходящим и, как острый нож, вцепилась в самую суть вопроса. Я был вынужден согласиться с ней, и только потому, что, когда я был в Ираке, то, что сообщали по CNN и FOX (особенно FOX) и в газетах, не было тем, что происходило там. Это едва напоминало правду. С нами было несколько корреспондентов, но они строго контролировались армией и Пентагоном. Им было разрешено говорить то, что можно, и то, что нельзя. И это была полная чушь. Четвертая власть существует (нас учили в школе) для того, чтобы сообщать людям правду, а не тщательно продезинфицированные, политически корректные сообщения. И правда, выходящая из Ирака, была не более фактической, чем пропаганда, извергаемая журналистами во время Второй мировой войны: такая же контролируемая, такая же надуманная.

"Многие люди не хотят верить в то, во что веришь ты", - сказал я.

"Они напуганы. Это угрожает им. Их нельзя винить", - сказала она. "Когда они вывешивают свой флаг, они хотят верить в то, за что он выступает, они не хотят думать, что все это было испорчено жадностью и игрой власти. Они не хотят признаться себе, что все это очень тщательно продуманный фасад, что все это синтетическое и искусственное. Что то, на чем они основывали свои жизни и убеждения, было ложью, что войны, в которых погибли их сыновья, были ненужными. Ты бы так сделал?"

"Нет", - сказал я. "Иногда проще не закрывать глаза".

Она кивнула. "И именно поэтому мы превратились в этих зомби с пустыми глазами, которых кормят с ложечки, которые верят во все, что нам говорят. Ты когда-нибудь видел фильм "Маньчжурский кандидат"?"

"Да."

"Это мы в национальном масштабе: промытые мозги".

У прилавка стояли стеллажи с джанк-фудом, чтобы соблазнить покупателей чипсами, вяленой говядиной и конфетами. Диана начала загружать столько всего, сколько могла втиснуть в пластиковые пакеты. Я сразу понял, что это не для себя: это было для Пола.

Она отошла и начала рыться в одном из офисов, и я последовала за ней. На столе лежало несколько газет, и она начала листать их. Я сделал то же самое. Все они были устаревшими на неделю, но мы все равно их читали. Я просмотрел "The Journal News" из Йонкерса. Там была интересная статья о том, что атомные электростанции находятся под угрозой, некому ими управлять, люди болеют направо и налево. Военные якобы взяли под контроль многие из них, но и они не были неуязвимы для некрофагов. Ослабленное состояние страны поставило наши ядерные ресурсы под угрозу террористической атаки. AEC заявила, что беспокоиться не о чем, но люди были обеспокоены. Они беспокоились о расплавлении активной зоны на АЭС Индиан Пойнт в округе Вестчестер, станциях Хаддам Нек и Миллстоун в Коннектикуте. По всей Новой Англии и на северо-востоке были атомные электростанции, и никто не хотел повторения Чернобыля.

И вот черным по белому я нашел это: открытое признание источника из Центра по контролю и профилактике заболеваний, который предпочел "не называть своего имени", относительно вируса некрофага. Этот человек сказал, что он не был выделен, но ведет себя во всех отношениях как вирус. На данный момент он доказал свою невосприимчивость к антибиотикам. У него было множество симптомов, которые указывали на вирус. Анализ крови CBC и количество лейкоцитов подтвердили это. CDC не исключали полностью бактерию, но казалось, что "инвазивный организм-нарушитель наверняка был патогенным вирусом".

"Проверь это", - сказала Диана.

Она протянула мне экземпляр газеты "Нью-Йорк пост", которая, вероятно, является самой интересной газетой в мире после того, как "Уикли уорлд ньюс" превратилась в сплошное фуфло. Post не скупилась на освещение инфекции и порожденных ею зомби. Не имея хороших фотографий зомби, они просто взяли несколько жутких сцен из "Ночи живых мертвецов" и разместили их на обложке. ВИРУСНАЯ СМЕРТЬ РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ! БРУКЛИНСКИЕ ЧУМНЫЕ ПАЛАТЫ! КОШМАР В НЬЮ-ЙОРКЕ! В любое другое время я бы посмеялся над подобным дерьмом... но все это было очень невесело. Было больше копий "Пост", самая последняя была четырехдневной давности. Видимо, к тому времени получить снимки живых мертвецов было довольно легко (в чем я не сомневался), потому что у них были самые разные снимки. На одном из них была изображена дюжина стоящих у дома в Бенсонхерсте в Бруклине, на другом - маленький мальчик, идущий голым по Центральному парку и тащащий за собой что-то, что могло быть очень большой куклой, но, скорее всего, было хорошо обгрызенным трупом другого ребенка. Внутри был разворот полноцветных фотографий, которых было достаточно, чтобы на месяц отказаться от мяса: группа мертвецов, выходящих из дверного проема, над которым четко было написано "Похоронный дом Штайг". Все были голыми, кроме одного мужчины в костюме. Они были ужасны, лица в некоторых случаях были обглоданы до костей. Один мужчина был ужасно раздутым, а у молодой женщины отсутствовала левая рука. Особенно жуткий крупный план показывал пожилую женщину с пустыми белыми глазами и явными признаками личинок, прорастающих из расколотой пропасти в ее черепе.

"Что это было?" сказала Диана, делая шаг к дверному проему и доставая пистолет.

Я отложил газету и пошел за ней. Мне показалось, что я тоже что-то услышал.

Мы вышли в огромный выставочный зал и стали осматриваться. Я не чувствовал никакого запаха мертвечины, поэтому был уверен, что это не зомби. Мы стояли там рядом друг с другом... потом мы услышали бегущие шаги.

"Я думаю, это дети", - сказала Диана.

Мы разделились и начали осматривать различные орудия, оба с пистолетами Sig в руках, потому что, честно говоря, не знали, чего ожидать. Я подошел к огромному культиватору, и кто-то убежал. Это был ребенок. Девочка. Она бежала по направлению к отделу запчастей.

"Эй!" - сказал я. "Я тебя не трону!"

Я видел, как Диана весело бежала, пытаясь поймать маленького мальчика, проворного, как обезьянка. То здесь, то там. Пригибаясь и перепрыгивая через орудия труда, он оставил Диану в пыли. Она обогнула выставку садовых тракторов, а мальчик перепрыгнул через несколько косилок, метнулся влево, и я схватил его, убрав пистолет в кобуру. Он был дикий и грязный, с пеной у рта и визжал на меня.

"Я НЕ ПРИЧИНЮ ТЕБЕ ВРЕДА!" крикнул я ему в лицо, тряся его.

Он успокоился и просто стоял, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

Затем другой голос сказал: "Оставь моего брата в покое!".

Маленькая девочка бросилась на меня с молотком наперевес, а Диана высунула ногу и подставила ребенку подножку. Она упала на пол и начала бить, а я отпустил мальчика к ней. Они держали друг друга и смотрели на нас, больше похожие на животных, чем на детей.

"Мы нормальные", - сказал я им. "Вы не должны нас бояться".

Они выглядели неубежденными.

"Вам есть куда идти?" спросил я их.

Они все еще смотрели.

"У нас есть безопасное место с едой".

Они продолжали смотреть.

"Это безнадежно, парень", - сказала мне Диана.

Я понял, что она была права. Эти дети видели в нас видимую угрозу, поэтому мы пошли в сторону передней части салона, откуда можно было наблюдать за парковкой. И как только мы туда пришли, нас ждал неприятный сюрприз: через парковку шли восемь или десять зомби. Большинство из них, как я заметил, были пожилыми, когда умерли. Это было неудивительно, я полагаю, поскольку ежедневно умирало больше пожилых людей, чем представителей любой другой возрастной группы. И именно они, вероятно, умрут от вируса первыми: как и любой другой хищник, наш загадочный организм, некрофаг, в первую очередь нацелится на больных и слабых.

"Черт", - сказал я.

"Они шли за нами", - сказал голос.

Мальчик и девочка стояли в десяти метрах от нас. Это были брат и сестра, оба с одинаковыми угловатыми лицами, блестящими черными волосами и огромными темными глазами. И оба были грязные, словно спали под навесами и в канавах.

"Они не быстрые", - сказал мальчик. "Они медленные. Но они все приближаются и приближаются. Ты можешь убежать... но рано или поздно тебе придется спать. А они этого не делают".

Девочка все еще просто смотрела на нас. Она еще не приняла решение.

"Ты можешь пойти с нами туда, где безопасно", - сказал я ему.

А он сказал: "Оно захватило наше здание. Оно достало всех".

Пока Диана наблюдала за неумолимым приближением корпуса зомби, мальчик сказал мне, что его зовут Дэвис, а его младшую сестру - Мария. Ему было девять лет, а ей - семь. Инфекция поразила их здание за пять дней до этого. Она началась утром, а к полудню распространилась повсюду. Люди шатались по коридорам, бредили и кричали, некоторые бились в конвульсиях. Мужчина из соседнего дома ползал по дому на руках и коленях, он был залит собственной мочой и рвотой, испачкан собственными фекалиями. Дэвис и Мария оставались запертыми в своей квартире, пока их матери становилось все хуже и хуже. Она потела и дрожала, ее глаза закатились назад в голову. В последний момент просветления она сказала, чтобы они убирались из Йонкерса, ехали на ферму дяди Мартина (у него были яблоневые сады). К позднему вечеру она начала кричать и биться, а потом умерла. Они собрали все, что могли, в свои школьные рюкзаки, и не прошло и часа, как их мать "проснулась" (его слова) и побежала за ними. Они убежали и едва успели выйти из здания, потому что зомби были повсюду.

Даже на улицах.

Диана сказала: "Они все ближе".

Тук вернулся, везя тележку с пятью большими черными аккумуляторами на ней. "Где ты нашла эти скрабы?" - спросил он.

"У нас компания", - сказала ему Диана.

Тук увидел. "Черт. Нам нужно улетать".

Я указал на Дэвиса и Марию. "Я сказал им, что они могут поехать с нами".

Тук просто посмотрел на меня.

"Если только ты не хочешь оставить их зомби", - сказал я.

Мария подбежала к нему и обхватила его ноги. Тук выглядел неловко. "Привет", - сказал он. "Привет".

"Пожалуйста", - сказала Мария. "Пожалуйста, заберите нас".

У нее был милый голосок, который в свое время, наверное, растопил не одно сердце, а Тук только нахмурился. "Да. Хорошо. Пойдемте. Просто делай то, что тебе говорят".

Мы начали выходить из здания, и Тук помчался к джипу.

Мертвецы были в нескольких футах от него, он бросил троих, ударил другого по лицу, чтобы загнать его обратно, и сел за руль. Он проехал задним ходом через парковку, я усадил детей на заднее сиденье, и мы погрузили аккумуляторы. Затем мы запрыгнули вперед, и Тук нажал на педаль газа. Зомби, которых он сбросил, были съедены большей частью стаи, но трое других приближались к джипу. Он разогнался и сбил их с дороги. Джип с его усиленным бампером разбросал их как девять кеглей. Один из них ударился о капот и скользнул по крыше, после чего упал.

На дороге, в полях были десятки зомби, которые просто шли и шли.

"Эй", - сказала Диана, заметив, что Мария напугана и близка к слезам. Она покопалась в своем пластиковом пакете. "Кто хочет чашку арахисового масла?"

Сразу же нашлось двое желающих.

СПИСОК ПАНИКИ

У нас есть несколько новых лиц: Мария и Дэвис, брат и сестра.

Рад, что они у нас есть, но они дети. Это дает мне еще один повод для беспокойства, я полагаю.

Я бы хотел, чтобы они были взрослыми, людьми, которые могли бы сражаться с нами.

Мы в неплохой форме в башне, благодаря Туку.

Диана и Рикки вроде как ладят друг с другом.

Дик остается проблемой. Хотелось бы найти способ вывести его из этого состояния, пока он не навредил себе или остальным.

Все еще вижу несколько вертолетов время от времени.

Новые сообщения противоречат друг другу. Что на самом деле происходит?

Пока что у нас есть электричество и вода. Но надолго ли?

ОБРАТНО НА ФЕРМУ

Рикки и Диана отвели наших гостей к пруду, где мы в основном купались, и привели там их в порядок. Когда они вернулись, то выглядели совсем как дети и совсем не походили на животных. Но все же в их глазах было что-то нездешнее: страх, холодный страх. Их глаза очень быстро перемещались в глазницах, постоянно находясь в движении. Своими быстрыми движениями они напоминали мне белок. Они постоянно наклоняли головы, прислушиваясь. Они были хищными животными и вели себя как хищные животные. Потребуется время, чтобы превратить их обратно в детей.

Пол, конечно, был в восторге от того, что рядом с ним наконец-то появились дети. Я подумал, что для него было бы хорошо проводить меньше времени с Туком и больше с детьми его возраста. С его поведением пройдет совсем немного времени, и он станет таким же нецензурным, жестокосердным, брызжущим кровью морпехом, как Тук. Ни Рикки, ни мне не нравилась эта идея.

Джимми, конечно, хорошо относился к детям, мгновенно превращаясь в своего дедушку, когда видел их. Он показывал им карточные фокусы и играл с ними в "Змеи и лестницы" на сделанной им самим доске. Они были хорошими детьми: и добрыми, и очень вежливыми, воспитанными правильно. Рикки они сразу понравились. Тук, правда, только поглядывал на них, когда они подходили к нему слишком близко, но Мария была очарована ворчливым старым морпехом-разведчиком. Она всегда ходила за ним по пятам, спрашивала, где он был, когда его не было, и предлагала ему еду со своей тарелки. Она рисовала его рисунки и говорила, что он самый крутой мужчина в мире, и всем говорила, что он будет защищать нас, как защищал их ее папа, пока его не убил армейский патруль на улице.

Это подействовало.

Тук растаял.

Он превратился из щетинистого, твердолобого морпеха с головой из банки в мягкий, бесформенный сгусток теплого масла. Мария обхватила его своим маленьким пальчиком, и он был бессилен. Прошло совсем немного времени, и ее рисунки были наклеены на его доске в комнате паники (как я ее называл), а она сидела у него на коленях и каталась на его плечах. Он играл для нее песни на своей скрипке и рассказывал ей истории, которые, как я знал, он придумывал на ходу. Я не хочу показаться слишком слащавым, но это было чертовски трогательно.

Все шло хорошо.

За исключением мира за оградой.

Как и предсказывал Тук, мертвецов там становилось все больше, и по последним подсчетам их было более пятидесяти. Тогда Тук отозвал меня и Джимми в сторону и сказал: "Пришло время проредить стада".

Моя идея была выйти на дорожку и немного пострелять, но это было непрактично из-за забора. Поскольку мертвоголовые скопились совсем рядом, нам пришлось бы стрелять через забор, чтобы попасть в них, а это означало попасть в забор, и мы не видели смысла ослаблять целостность нашего барьера. Джимми также отказался от идеи выжать сок на заборе, подойти к нему и выстрелить через него. Тук решил, что это просто напрашивается на неприятности - если мы подойдем близко, они бросятся на нас, и нет смысла рисковать нечеловеческой волной атаки, если мы можем избежать ее.

"Защита - это здорово", - сказал Тук. "Если бы мы могли затаиться здесь на ближайшие пару лет и никогда не выходить, это было бы здорово. Но мы не можем этого сделать. И мы не можем допустить, чтобы стада скапливались за оградой. Это значит, что мы должны выйти и дать им бой".

"Звучит рискованно", - сказал ему Джимми.

"Так и есть. Но у нас нет выбора".

"Что у тебя на уме?" сказал я ему.

"Засада".

Это была интересная идея, но я не был уверен, что она хороша. Засада - это отличная военная тактика, позволяющая сократить численность противника. Когда они срабатывают - что бывает часто - они могут быть разрушительными для вражеских комбатантов. Но когда они не срабатывают, они могут быть столь же разрушительными для ваших собственных людей. Я не был уверен, что использование традиционных солдатских методов против очень нетрадиционного врага - лучшая идея. Да и находиться там, смешиваясь с ходячими мертвецами, мне не очень-то нравилось.

"Когда я был во Вьетнаме, а мы говорим о 1969/1970 годах, моей первой командировке, - сказал нам Тук, - у нас были правила ведения боевых действий, которые подавляли нас и поддерживали тех засранцев, с которыми мы там сражались. Подразделения ВК и НВА проскальзывали через границу из Камбоджи и Лаоса, наносили удары по нашим подразделениям, а затем снова проползали через границу. Нам не разрешалось следовать за ними. Правила ведения боевых действий. США не находились в состоянии войны с Камбоджей или Лаосом, поэтому мы не могли войти на их территорию. Северные вьеты тоже не воевали с ними, но у них не было правил ведения боевых действий: они наносили удары по подразделениям армии и морской пехоты, а затем бежали через границу, пока им не надрали задницы. Тогда батальон привлек нас, группу Force Recon. Нашей задачей было обнаружить эти пограничные переходы, разведать их, а когда вьеты снова окажутся в безопасности на территории Вьетнама, нанести по ним точные авиаудары и провести артиллерийскую бомбардировку. Мы много чего сделали. Вьеты десятки раз меняли маршруты проникновения, и нам приходилось разведывать их снова и снова.

"Но разведка была лишь одной из наших обязанностей. Батальон хотел, чтобы мы занимались серьезной работой по H&I, преследованию и перехвату. Что для нас означало засады и снайперскую стрельбу, минирование их троп и установку мин-ловушек на путях их отхода. Мы стали очень хороши в этом. Мы убивали их в чертовых количествах. Я помню одну особенно приятную засаду. Усиленная рота NVA/VC пробиралась через границу из Лаоса по тщательно замаскированной тропе в горах Ку Сон. Они проникали в Дананг, наносили удар по нам и отступали обратно в Лаос. Мы наблюдали за ними, изучали их, следили за их задницами туда и обратно. Потом мы устроили ловушку. Как взвод разведки берет роту? Легко, мужик. Контролируя поле боя и подготавливая зону поражения, мы склоняем все в свою пользу.

"Мы зажали их в открытом поле, окруженном высокими хребтами. Там проходила грунтовая дорога с дренажными канавами по обе стороны. Они выслали вперед разведчиков и фланговое охранение, и мы бесшумно расправились с ними. Когда основные силы оказались там, где нам было нужно, мы открыли огонь на поражение. Двадцать из них мы уничтожили в первом же бою из наших укрытий на хребте. Остальные поступили так, как мы хотели, как поступил бы любой пехотный солдат: они все попрыгали в канавы, чтобы укрыться. Плохое решение. Мы заминировали канавы взрывчаткой. Когда они прыгали туда, мы связывали их огнем из пулемета и стрелкового оружия, несколькими гранатами, чтобы они держались кучно. Затем мы взорвали канавы и уничтожили более сотни человек за десять секунд. Идеальная засада. Абсолютный часовой механизм".

"Мило", - сказал я. "Но мы имеем дело не с солдатами. Мы даже не имеем дело с живыми людьми".

"Что делает все намного проще", - сказал Джимми.

"Точно", - сказал Тук. "Видишь ли, это мертвоголовые. Им нужно только одно: мясо. У них нет чувства самосохранения или защиты, нет хитрости, нет ничего. Они тупые. Они приходят в большом количестве. Им нужно только мясо. Мы готовим место для засады, мы склоняем шансы в нашу пользу. Бросаем им приманку, чтобы заманить их, а потом закрываем крышку на этих ублюдков".

Я предполагал, что это сработает.

По его плану мы втроем с Дианой должны были устроить засаду за оградой. Он уже выбрал место. Мы подготовим его, а затем заманим их внутрь. Шторы.

"Что за приманка?" сказал я. "Не Диана".

"Черта с два!" сказал Тук. "Ты думаешь, у меня нет чувства чести? Нет, не Диана. У меня есть кое-кто получше. Кто-то большой и сочный, умеющий быстро бегать. У меня есть ты".

Черт. Я должен был это предвидеть.

Но я полагал, что в этом есть смысл. Я был намного моложе Тука или Джимми. У меня был боевой опыт. Я все еще был довольно быстр, и мне еще не исполнилось сорока лет, и не исполнится еще шесть лет. Почему не я? Я был логичным кандидатом. Настолько логичным, что я знал, что не могу рассказать об этом Рикки, иначе она устроит скандал. Ей бы совсем не понравилась идея с наживкой. На самом деле, ей бы очень не понравилось, что я рискую своей жизнью. Она бы (как и раньше) указала на то, что я муж и отец, и у меня есть обязанности. Это, конечно, было правдой, но теперь игра изменилась: у меня были обязанности не только перед Полом и ею, но и перед нашим маленьким сообществом в целом.

В тот вечер мы не говорили о том, что это за игра.

Тук отвел Диану в сторонку и все ей объяснил, и она, конечно, была за. Мы все были в восторге от этого. Мы так долго бегали от этих проклятых тварей, а теперь собирались превратить охотников в жертв, и эта идея нам нравилась. В ту ночь у ворот было более сорока зомби (Рикки подсчитала). Их число быстро росло. Пришло время нанести решающий удар. Позже я подумал, что Тук был заинтересован не столько в прореживании стада, сколько в поддержании нашего боевого духа. После трех командировок во Вьетнам он знал кое-что о моральном духе. Я полагал, что он понимает гораздо больше о практической стороне человеческой психологии, чем говорит.

Мы установили угольный гриль на дорожке и в тот вечер зажарили сосиски. Дети были в восторге от всего этого. Тук очень любил хот-доги. Он очень тщательно следил за своим питанием, потребляя много зеленых овощей и очень постное мясо. Он сводил нас всех с ума своими утренними отжиманиями, приседаниями, подтягиваниями и изометрическими упражнениями. У него была только одна декадентская нездоровая поблажка, и это были хот-доги. У него было четыре огромных морозильных камеры, и количество хот-догов в них просто пугало. У нас не было булочек для хот-догов, а пекарни к тому моменту уже практически опустели, но, будучи всегда находчивым, Тук сделал булочки из индийских лепешек, которые затем обжарил во фритюре. Они были невероятно вкусными. Мы провели приятный вечер, и Тук даже сыграл для нас несколько песен на своей скрипке.

Оглядывая нас, сидящих в креслах на лужайке, я поразился тому факту, что мы теперь как одна большая семья. Тук почти не спал в своем кресле. Мария свернулась калачиком у него на коленях, обхватив его шею руками, и крепко спала. Диана, Пол и Дэвис были внутри и играли в единственную настольную игру, которая была у Тука: Монополию. Мы с Рикки слушали рассказы Джимми о том, как он был подростком в Вест-Сайд-Манхэттене в 1950-х годах и воровал яблоки у торговцев с тележек. Было очень мило. Очень спокойный, легкий вечер. И именно такими я хочу запомнить нас: тот вечер, все здоровы, в безопасности и расслаблены в компании друг друга.

Все шло слишком хорошо слишком долго, и я знал, что все должно измениться. Я чувствовал, как что-то собирается вокруг нас, называя это невезением, судьбой или чувством надвигающейся гибели. Я не знаю. Но я чувствовал это и знал, что грядут неприятности.

Как оказалось, я был абсолютно прав.

ЗАСАДА

Я помню, как еще в пехотной школе в Форт-Беннинге наш БК, командир батальона, говорил нам, что в бою важно уважать своего врага. Даже если они плохо обучены, плохо организованы, плохо вооружены и плохо мотивированы. Потому что в каждом боевом столкновении или перестрелке есть уродливый элемент случайности, который перевешивает шансы не в вашу пользу. Вот тогда-то и случается всякое. Именно тогда вы теряете преимущество. Именно тогда все летит к чертям, и люди гибнут без всякой причины. Как говорят в НФЛ, "в любое воскресенье...". Это значит, что даже самая разношерстная компания игроков может надрать задницу самой крутой команде. Такое случается. Может быть, эта разношерстная команда не выиграла ни одной игры за весь год, но когда вы становитесь высокомерными и теряете бдительность, можете быть уверены, что они вас растопчут.

Уважайте своего врага.

Конечно, мы находились в довольно уникальном положении, поскольку нашими противниками были зомби.

Дело в том, что все, что мы знали о них, можно было уместить в наперстке. В основном ими двигал голод. Им нужно было кусать и жевать, питаться. Казалось, у них не было другой главной мотивации. Они не были ни умными, которых я когда-либо видел, ни хитрыми, ни быстрыми. Но они все равно были страшными. И что делало их еще страшнее, так это то, что они приходили в количестве, толпами, толпами. Я не верил, что в этих толпах была какая-то сплоченность, какая-то организация: это были просто бездумные пожирающие машины, которые объединялись вместе, потому что все они хотели есть. Тук сказал, что у них нет ни настоящего инстинкта выживания, ни чувства самосохранения. Я согласился. Они набросятся на вас, чтобы укусить, независимо от того, какую огневую мощь вы продемонстрируете или сколько их зомби-соратников вы уложите.

Но это не значит, что они будут вести себя так каждый раз.

В моем понимании, они были непредсказуемы.

Когда имеешь дело с хищником - любым хищником - никогда нельзя знать, как он отреагирует. Это была "серая зона", с которой нам пришлось столкнуться на следующий день, когда мы разработали наши планы. Мы объявили о них всем, кроме Марии, которая была очень чувствительна к происходящему и работала в саду с Дианой и Джимми.

Я думал, что Рикки поднимет шум. Но она не подняла.

"Их число должно быть сокращено", - сказал им Тук. "Для нашей же безопасности".

Это было практично и имело смысл. Рикки поняла это. Конечно, мы опустили часть о том, что я была приманкой.

Примерно через час мы вчетвером выехали через задние ворота на бронированном джипе и поехали через поле к месту засады, которое выбрал Тук. По сути, это была глубокая каменистая яма около трехсот футов в поперечнике и вдвое больше в длину. Туда вела тропа. Моей задачей будет заманить зомби внутрь. Единственная проблема в том, что другого выхода, кроме этой тропы, не было. Как только я оказывался там с ними, я оказывался в опасности. Я мог бы выбраться, но это было бы рискованно из-за отвесных стен. Тук сказал, что как только я втяну их в яму, он бросит мне веревку и вытащит меня.

"Будь вовремя", - сказал я ему и серьезно сказал.

"Не волнуйся, Буки. Я преследую твои интересы".

"Смотри, чтобы так и было".

Он улыбнулся и погладил свою бороду. "Конечно... если с тобой что-то случится, Рикки может понадобиться мужчина в ее жизни..."

Мы приступили к делу.

Сначала о главном. Пока Джимми и Диана стояли на страже с 30-30 калибрами, мы спустились в яму и установили шесть мин Claymore, которые должны были уничтожить большинство зомби. Мы соединили их в цепь и подключили к одному взрывателю наверху. Моей задачей было перебраться на другую сторону, пока это не сделали зомби.

Мина "Клеймор"

Тип: Противопехотное устройство

Дальность поражения: 160 футов, оптимально

Боеприпасы: C4 + осколочный боеприпас = Полное уничтожение противника

Как только мины были установлены, Тук снова и снова проходил с нами всю процедуру. Как только я выходил, запускал мины. Затем мы вчетвером отстреливали отставших одного за другим. Тропа, ведущая к выходу, представляла опасность, поэтому Джимми располагался там не только с 30-30-м калибром, но и с CAR-15, чтобы вести интенсивный огонь. Мы все носили CAR-15 в дополнение к нашим "Сигам". Мы рассчитывали на одиночные выстрелы в голову, но если бы дело дошло до этого, мы бы уничтожили их любым способом.

Мы вернулись в джип и поехали к передней части забора. Я открыл дверь и выпрыгнул наружу. Тук вручил мне рацию Motorola, чтобы мы могли координировать действия. Диана поцеловала меня, прежде чем я ушел, а Джимми пожал мне руку. Тук просто сказал: "Не будь слабаком".

Я стоял там, наблюдая за зомби вдалеке, пока джип отъехал и вышел из машины. Ну и ладно. Как будто мне не было дела до всего на свете, мой CAR-15 был перекинут через плечо, а Sig-Sauer висел на бедре, я пошел к воротам, и первое, что я заметил, было то, что их было гораздо больше, чем сорок. Я предполагал, что их будет от шестидесяти до семидесяти, что меня совсем не волновало. В Ираке у меня неплохо получалось оценивать размеры толп, так что я полагал, что не ошибся.

Зомби просто стояли там, как кучка статистов, ожидающих реплики режиссера. Они стояли лицом к забору, но никто из них не подходил к нему ближе, чем на десять футов. Я пошел туда, насвистывая. Я был в двадцати футах, прежде чем они меня заметили. Так близко я чувствовал их запах - Боже, как от дорожной скотины, горячий и гнойный. Мужчины, женщины, дети. Когда один увидел меня, все остальные, казалось, тоже увидели меня. Они повернулись почти одновременно и посмотрели на меня.

Они начали скрежетать зубами.

Они изучали меня блекло-белыми глазами с крошечными черными зрачками, которые, судя по всему, видели очень хорошо.

Затем они начали двигаться.

Я включил рацию. "Я установил контакт", - сказал я.

"Ну, не танцуй с ними", - сказал мне Тук.

"Вас понял".

Я знал одно: мне нельзя паниковать. Если бы один из них начал бежать на меня, я полностью намеревался запаниковать, но этого не произошло. Они надвигались на меня медленно, как и положено, и я отступал шаг за шагом. Я не знал, насколько хорошо они видят. Я следил за тем, чтобы между нами оставалось около двадцати футов, но не отходил дальше, потому что не хотел, чтобы они потеряли интерес.

Я продолжал отступать.

Они продолжали приближаться.

Я не знаю, что случилось потом, и не спрашивайте меня, но... я остановился. Я просто остановился и стоял там, пока они шли. Я был как ребенок, играющий в салочки с ножом. Но что-то заставило меня остановиться, заставило посмотреть дрожащей смерти прямо в лицо. Заставило меня стоять и смотреть, как она идет за мной. Изуродованные лица смотрели на меня, мертвенно-белые глаза оценивали меня, зубы были готовы вгрызться в меня. Те, кто возглавлял стаю, подняли руки, чтобы схватить меня. С такого близкого расстояния я мог видеть паразитов, живущих на них и в них: червей, жуков-трупоедов, норовистых насекомых. Я чувствовал горячий едкий запах их кладбищенского дыхания.

И я помню, что подумал: Если ты не пошевелишься, придурок, ты - обед.

Вот что я подумал, и самым страшным было то, что на мгновение, на один короткий миг, который холодным серебром застыл в моей памяти, я не мог. Я не мог пошевелиться. Я был заперт на месте. Я застыл. Я никогда так не застывал в бою, даже в своей первой перестрелке. Но я был там, полностью контролируя ситуацию и не подвергаясь реальной опасности, если бы продолжал двигаться... и я замер.

Я смотрел, как они приближаются.

Пятнадцать футов.

Десять.

Пять.

Так близко, что я мог видеть плоть их пальцев, свисающих, как конфетти. И когда эти руки были в нескольких дюймах от моего лица, я издала крик и отступила назад. Я упал, встал, продолжал отступать так быстро, как только мог, пока между нами не осталось необходимых двадцати футов. Я понятия не имел, что произошло. И по сей день не могу понять... но мне казалось, что я хотел, чтобы они меня схватили. Я видел, как парни делали такие безумные вещи в Ираке: вставали во время перестрелки, небрежно шли вперед, когда АК-47 разрывали землю вокруг них, делали паузу, чтобы прикурить сигарету, когда минометные снаряды разрывались во всех направлениях.

Но я никогда не думал, что это случится со мной.

Но это случилось.

Какой-то странный необъяснимый курок был спущен, какой-то переключатель был переброшен глубоко в моей психике, и это напугало меня до смерти. Я продолжал отступать, изображая Крысолова и уводя своих зомби, все еще дрожа от холода... и тогда я понял, что не только оказался взаперти, но и не уважал своего врага. Потому что я услышал тягучие шаги по гравию позади себя.

Я повернулся, и ко мне приближались трое, и больше всего меня встревожило то, что это были солдаты. Они были одеты в пустынные камуфляжные комбинезоны, шлемы танкистов и защитные очки. То, что я мог видеть на их лицах, совпадало с тем, что я видел во многих из них: их рты были просто рваными морщинистыми дырами, как будто они отгрызли себе губы, как Дик говорил о Елене. Они набросились на меня, все зубы и десны, пустые глаза блестели за стеклами очков.

Я поднял CAR-15 и выпустил в них несколько пуль, чтобы отбросить их назад, повернулся и сделал то же самое с толпой, надвигавшейся на меня. Затем я свалил одного солдата выстрелом, пробившим его очки, а второму попал в лицо еще одним патроном, отчего он упал на колено, схватившись руками за разбитую челюсть. Третий был уже на мне, и я знал, что должен драться как никогда раньше. У меня не было времени направить на него CAR-15. Когда я уложил второго зомби, он уже был на мне. Я почувствовал его горячее, прогорклое дыхание у себя перед лицом, размахнулся и ударил его прикладом по голове. Затем я ударил его снова и снова, отталкивая его назад, убирая зубы от себя.

Потом что-то схватило меня за лодыжку.

Второй мертвоголовый оказался не таким уж мертвым. Я поймал его слишком низко, прямо под носом, в верхнечелюстную кость. Должно быть, пуля отклонилась настолько, что не попала в мозг. Ухватившись за мою ногу, он потащился вперед, чтобы укусить, и я выпустил три пули прямо ему в лицо. Он ослабил хватку, вздрогнул и не двинулся с места. Третий подошел снова, и я выстрелил в упор, разорвав ему грудную клетку, затем я дал ему три выстрела в глаза, и он упал, как столб.

К тому времени, конечно, толпа была почти на мне.

Тук кричал по рации, но у меня не было времени отвечать.

Я перепрыгнул через тела и побежал во весь опор.

Толпа последовала за мной, некоторые из них бросились прочь, чтобы полакомиться солдатами, но большинство двигалось в мою сторону. Они двигались не быстрее, подумал я, но, возможно, запах крови и мяса возбудил их, потому что все они клацали зубами. Я двигался вдоль забора, пока он не закончился, и услышал, как подъезжает джип. Тук, должно быть, услышал стрельбу и шел ко мне на помощь.

"Я в порядке", - сказал я по рации.

"ЧЕРТ ПОБЕРИ, БУКИ!" крикнул Тук. "Я ТУТ ЧУТЬ В ШТАНЫ НЕ НАЛОЖИЛ!".

"Извините. Появились три неожиданных гостя".

Я помахал рукой джипу, Тук развернулся и вернулся к укрытию в деревьях.

Я повел нежить через траву на поле, где мы будем разбираться с их задницами на постоянной основе. Я подумал, не стоит ли Рикки на дорожке с оптическим прицелом, наблюдая за происходящим. Я очень надеялся, что нет. На полпути через поле я приостановился, давая мертвецам догнать меня и сканируя во всех направлениях, чтобы увидеть, не наседают ли на меня еще какие-нибудь бродяги. Я не увидел ни одного. Но это была часть проблемы, с которой мы столкнулись на этом поле. В яме и вокруг нее трава была короткой, но чуть дальше росла высокая и дикая, высокая желтая осока, где десяткам мертвецов было бы очень легко спрятаться.

Я добрался до ямы и стал ждать толпу.

Они пришли, теперь они стояли стеной смерти. Я позволил им сомкнуть ряды примерно до двадцати футов и начал спускаться в яму. Тропа, ведущая вниз, наклонялась под легким углом в тридцать градусов, пока не достигла дна глубиной около двадцати футов. Я спустился туда и стал ждать, прекрасно понимая, что у меня за спиной "Клейморы", а впереди - зомби. Мертвецы начали спускаться в яму, а затем, следуя за одним предприимчивым мертвецом, все они начали спускаться по тропе. Они не двигались в одном строю. Они не были упорядоченными. Они шли тройками и четверками, проталкиваясь вперед, некоторые из них падали и катились, другие толкались и боролись, чтобы вырваться вперед. Просто рабские вьючные животные, никакой сплоченности, никакого единства. Только голод.

Я отступил в сторону "Клейморов". Я должен был собрать их всех здесь, в кучу. Пока я размышлял, произойдет ли это или как я смогу это сделать, проблема была решена мертвецами. Они с такой жадностью набросились на меня, что буквально хлынули вниз по тропе, словно стремительная река пираний. На самом деле они ничем не отличались друг от друга: просто стая, голодная школа. Они спустились в яму, собираясь в кучу и сбиваясь в кучу, спотыкаясь.

Я услышал, как джип мчится к яме.

"Они все там, внизу, с тобой", - сказал Тук. "Займи позицию".

Когда они были в пятидесяти футах от меня, я встал за линию Клеймора и подошел к отвесной стене. Зомби вышли вперед. Все они скрежетали зубами и оскаливались.

"Как насчет веревки?" сказал я по рации.

"Иду", - был ответ.

Зомби толпились, наседали, заполняя яму своей темной вонью и темными намерениями. Они были в пятнадцати футах от Клейморов и приближались. Я посмотрел вверх. Я увидел там Диану. Она кричала на Тука. Джимми тоже был там, он выглядел нервным. Мне было все равно, к чему все идет.

"Вам лучше спустить сюда веревку, или я буду гребаным гамбургером", - сказал я по рации.

Она опустилась позади меня. Тук завязал на ней петлю, и я пропустил ее через голову и плечи и затянул под мышками. Он начал тянуть, а я начал подниматься.

"Нет времени!" Диана позвала меня сверху.

Зомби были в десяти футах от Клейморов.

"ПРИКРОЙ ГОЛОВУ!" крикнул Тук, и я так и сделал.

Клейморы взорвались одновременно с громовым "ТХУМП-ТХУИМП-ТХУМП!", и когда я оглянулся назад, дым рассеялся, я увидел, что яма была полем из запёкшейся крови, частей тел и дрожащих конечностей. Около 90% из них были разнесены на куски, но остальные, не теряя самообладания, шли за мной. Их оставалось около дюжины. Пока Тук вытаскивал меня, Джимми и Диана начали отстреливать их одного за другим. К тому времени, как я забрался на край, они все были мертвы.

"Как по часам", - сказал Тук. "Легко, как пирог".

Я не всегда был согласен с этим, но все сработало, так что я не собирался жаловаться на те трудности, которые у меня были.

"Боже", - сказала Диана, отвернувшись от ямы. "Какой беспорядок".

"Это должно убрать их на некоторое время", - сказал Джимми.

Я уже собирался согласиться, когда Тук сказал: "Дерьмо".

Как мы и боялись, мертвецы пробивались сквозь траву. Их было не просто несколько человек, а тридцать, сорок, может быть, пятьдесят, и все они были солдатами, как те, которых я положил. Где-то совсем рядом с нами целое подразделение заразилось. По количеству, которое я видел, я предположил, что это было подразделение численностью в роту, механизированная пехота или бронетехника, судя по каскам. Они вышли из травы, заметили нас и приблизились, чтобы убить.

Мы открыли по ним огонь и завалили четверых, затем пятерых и шестерых. Мы продолжали стрелять, пока не засекли десять из них.

"В ДЖИП!" крикнул Тук.

Нас не нужно было уговаривать.

Мы добрались до джипа как раз в тот момент, когда к нему подошли основные силы. Мы едва успели закрыть двери, а они уже были повсюду. Тук перевел джип в режим движения, сбил с дороги пять или шесть машин и перевернул несколько из них. Он развернул его, и тут я увидел, что высокие желтые травы кишат ими, как саранчой. Они были повсюду. И казалось, что со всех сторон их становится все больше.

"Нам лучше успеть открыть ворота до того, как это сделают они", - сказал Тук.

Они наседали, и мы не стали возиться с боковыми воротами. Тук проехал вперед, и мы встретили еще дюжину ходячих мертвецов по двое и по трое. Диана поднялась через люк со своим CAR-15 и проредила их ряды. Но их становилось все больше. Мы успели проскочить через ворота до того, как они нагрянули.

С трудом.

НОЧНАЯ ОБОРОНА

После заката мы наблюдали за массовым скоплением зомби с помощью наших ПНВ, подробно изучая их в зеленых полях наших прицелов. Их было больше, чем когда-либо. Я не думаю, что преувеличиваю, когда говорю, что их было больше 100, возможно, приближаясь к отметке 150. Большинство из них были солдатами, но среди них было много гражданских. Как и раньше, они держались на расстоянии от забора, но мне было интересно, как долго это продлится. Мы быстро приближались к такому количеству, с которым простые засады не могли справиться, если только мы не получили в свои руки настоящую огневую мощь - пулемет 50-го калибра или миниган, гранатометы или минометы. Чтобы рассеять и уничтожить такую группу, нам нужно было тяжелое оружие.

А у нас были только винтовки, дробовики и несколько автоматов.

"Вот где надо вызывать авиаудар", - сказал Джимми.

В своем воображении я видел, как F-16 Falcon подлетает к нашим друзьям и сбрасывает кассетные бомбы и напалм. Как бы это все упростило. Я уже начал сомневаться, остались ли там пилоты, чтобы управлять ими. Дела на национальной и международной арене шли все хуже. Интернет не работал, радиосвязь была урывками. Все рушилось, и это не давало мне особой надежды на то, что мы выигрываем войну как таковую. Согласно тому немногому, что мы могли почерпнуть из радиопередач, пандемия Некрофага была названа несколькими микробиологами угрожающим виду событием, что означало, что старая человеческая раса была очень близко к краю. Азия, Африка, Ближний Восток, Европа... ни из одного из этих мест не поступало никаких известий. Новости из Великобритании были отрывочными. Канада закрыла свою границу с США и сообщала, что около 50% населения погибло или умирает от инфекции. Из Центральной и Южной Америки не поступало абсолютно ничего.

Но мы знали, что что-то происходит.

Мы все еще видели вертолеты, пролетающие далеко над головой, многие из них, как я мог судить по их профилю, были армейскими AH-64 Apaches, оснащенными миниганами и ракетами для прямой огневой поддержки. Я догадывался, что они совершают вылеты на Большое Яблоко. Нам бы точно не помешала их помощь. Пара ударов одного из них, и наши проблемы были бы решены.

Мы наблюдали за мертвецами, а они терпеливо ждали.

Может быть, они понимали, что их численное превосходство - это их преимущество, а может быть, они знали, что в конце концов мы достанемся им. Хотя я сомневаюсь в этом. Но я полагаю, что это очень по-человечески - наделять разумом то, что не имеет никакого реального разума.

Сразу после одиннадцати той ночью у нас отключилось электричество.

Все вокруг стало черным, и я увидел мир таким, каким его видели наши средневековые предки - угрожающим, запретным местом с цепкими тенями и грозными ночными фигурами. Все было настолько невероятно черным, что я не мог видеть свою руку перед лицом. Единственный свет исходил от звезд над головой, и это была туманная ночь, так что они были не совсем яркими. Я мог видеть светящиеся концы сигарет, которые курили Тук и Диана, но больше ничего.

Думаю, мы все были в панике.

Я почти чувствовал, как напряжение переходит от тела к телу на дорожке. Но именно Рикки подала голос: "СВЕТ! СВЕТ ПОГАС!"

"Все в порядке, леди", - сказал Тук. "Джинни включится через... пять... четыре... три... два... один...".

Мы услышали, как где-то включился двигатель, и я поняла, что это внизу, в подвале под детской колыбелью, и включился свет, почти ослепив нас. Они загорались, тускнели, мерцали, потом замирали. За оградой зомби все еще ждали. Они не двигались.

"Я удивлена, что у нас так долго было электричество", - сказала Диана.

"Я тоже", - сказал Тук. "Ты ведь не боишься темноты, Рикки?"

"Конечно, нет", - сказала она.

Но это была ложь. Рикки была очень нервной. Это неудивительно, но она определенно не любила темноту, и об этом свидетельствует батарейка ночников в нашем доме. Как только гас свет, она хваталась за меня, и даже когда свет снова включался, она не отпускала меня.

"Даже с выжатым соком, - сказал ей Тук, - они не смогут проникнуть внутрь. Не беспокойся, хорошо?" Он усмехнулся. "Поверь мне, единственное, о чем тебе стоит беспокоиться в темноте, это я".

Рикки издала нервный смешок. "Заткнись".

Как бы я хотел, чтобы это было правдой.

Тук приступил к бурбону, и мы все сделали по несколько глотков, даже Рикки, которая не очень любила пить. Вкус был приятным, и это помогло нам всем расслабиться и отдохнуть. Мы поболтали о том, что можно сделать, чтобы снова проредить стада, и Тук предположил, что лучше всего было бы выжечь их. Как мы это сделаем, он не сказал.

После некоторого молчания он сказал: "Ладно, Буки. Пора выкладывать все начистоту. Мы все знаем, что у тебя что-то на уме с самого первого дня, так что давай".

Неужели это было так очевидно? Рикки сжала мою руку, как бы давая мне понять, что все в порядке, и я могу выкладывать все. Я огляделся, они все смотрели на меня, и я почувствовала себя жертвой заговора. Как будто я был единственным, кто остался в стороне от какой-то шутки.

"Хорошо", - сказал я. "Я расскажу вам то, что знаю".

И я рассказал им о песочнице.

ПЕСОЧНИЦА

Большую часть времени, пока я находился в Ираке, мы были расквартированы на передовой оперативной базе под названием Ховард недалеко от Самарры. Будучи сержантом взвода, я был первым, кого лейтенант Стейкли выводил из дремоты, когда что-то происходило. И однажды летней ночью он именно так и поступил. Около тридцати часов ночи, и он трясет меня, чтобы разбудить.

"Через час мы выдвигаемся", - сказал он. "Мы выводим три "Страйкера", чтобы обеспечить безопасность рейдовой группы на севере. Приготовь свои отряды".

Рейдовая группа, как оказалось, была не парой взводов пехоты, как обычно, а теневой группой, известной как оперативная группа 121, которая приехала на "Хаммерах". Как и группа морской разведки, известная как "Nightcrawlers", о которой я упоминал ранее, оперативная группа 121 была еще одной из тех жутких команд охотников/убийц, которые породили множество диких историй. Ребята из 121-й группы представляли собой группу киллеров из Delta Force и "морских котиков", плюс несколько шпионов из Отдела специальных мероприятий ЦРУ (SAD). Мы должны были обеспечить их вооруженное сопровождение и прямую огневую поддержку в деревне в десяти кликах к северу, которой не дали названия, только координаты на карте. Когда стало известно, что мы отправляемся с элитным подразделением коммандос, ребята заволновались. Это было что-то серьезное. Это было по-настоящему. Это было то самое дерьмо, о котором ты рассказывал истории, когда тебе было семьдесят лет и ты тусовался с другими старожилами. Да, я никогда не забуду тот рейд, в котором участвовали мы с Дельтой и "морскими котиками". Я спас их задницы в тот день. Все мои солдаты были на взводе. Они держали себя с такой выправкой, какой я не видел уже несколько месяцев. Я знал, что в каждой из их голов они разыгрывали секретные миссии из всех военных фильмов, которые они когда-либо видели.

И я тоже.

У нас был строгий приказ: что бы ни случилось, нам не разрешалось покидать "Страйкеры" ни по какой причине. Мы должны были оставаться на месте и оказывать огневую поддержку 121-ой. Они будут вести огонь. Мы должны были только стрелять. Это обескуражило многих моих ребят, которые думали, что будут выбивать двери с Delta и "морскими котиками".

"Это отстой, мужик", - сказал капрал Деннинг. "Я всегда хотел служить в Дельта".

"Ну, сегодня ты можешь показать нам свое дерьмо", - сказал я ему. "Если ты хорошо себя покажешь, они, вероятно, возьмут тебя на работу".

"Ни хрена?"

Денни, как мы его называли, был покладистым, веселым и любимым, но невыносимо наивным. Они все были такими молодыми. Думаю, именно это беспокоило меня больше всего. Они были просто детьми. Черт, мне еще не было тридцати, но к тому времени я уже провел шесть лет в регулярной армии и четыре года в гвардии. Не скажу, что я был каким-то умудренным опытом мудрецом, но по сравнению с восемнадцати- и девятнадцатилетними подростками, с которыми я служил, я был практически Отцом Временем.

Так или иначе, мы явились в полной боевой экипировке, и наши приказы по ОП были сокращены, так что мы выкатились из автопарка в бокс - так мы называли поле. Два "Хаммера" выехали перед нами и повели нас к таинственной деревне. Весь путь был легким. Сержант Варез был на пулемете M240 в заднем люке моей машины. Денни высовывался из люка рядом с ним с карабином M4 на позиции AG, помощника наводчика. Моим водителем был Рон Бейкер, спец 4 из Алабамы. Как командир машины, я был наводчиком пулемета 50 калибра, которым управлял дистанционно, чтобы мне не оторвало голову, если мы попадем в дерьмо. Мой экипаж был крепким и проверенным в боях. Я не знал, во что мы ввязываемся, но если мы вступаем в контакт, я знал, что мы дадим больше, чем получим.

В тылу у нас было три агента армейской контрразведки и жутковатый сержант, который был настоящим недотрогой. Парни из контрразведки меня не удивили, поскольку в операции участвовала 121-я оперативная группа, но сержант заставил меня поволноваться. Он был из 74-й "Дельты", специалист по химической и биологической войне, специалист по NBC. Мне это не понравилось. Еще меньше мне понравилось то, что он и ребята из контрразведки были одеты в черные костюмы биологической опасности Tyvek, автономные, с капюшонами Racal, кислородом и нагнетателями.

Во что, черт возьми, мы ввязались?

Я вышел на связь с лейтенантом Стейкли и рассказал ему о своих опасениях. "Есть ли у нас риск заражения, сэр?"

"Нет. Команды носят биоодежду просто в качестве меры предосторожности", - сказал он мне. "Пока мы остаемся на месте и делаем то, что нам говорят, нам абсолютно ничего не угрожает".

Мне нравился Стейкли. Для офицера он был нормальным. Я хотел доверять ему. Я должен был доверять ему, но мне просто было не по себе от этой ситуации, да и остальным ребятам тоже. Но, как говорится, приказ есть приказ, и мы отправились в путь. Мы двигались на север вдоль Тигра, к вершине суннитского треугольника. Мы проехали через несколько захудалых деревень, по которым ходили ослы, разбитые ржавые машины были припаркованы перед грязными лачугами, скот на улицах. Все то же самое, все то же самое. Примерно через два часа мы подошли к цели, к нашей АОА, зоне операций.

"Это дерьмо даже для Ирака", - сказал Денни.

"Вас понял", - сказал Бейкер.

"Чарли Майк", - сказал им Стейкли, что означало "Продолжить миссию".

Перед нами был узкий переулок, изрытый огромными воронками от бомб. Здания по обе стороны были изрешечены пулевыми отверстиями и осколками снарядов. От многих из них остались одни обломки. Гильзы от снарядов мелькали в свете фар "Страйкеров". Повсюду валялись обломки, машины и грузовики горели и взрывались, некоторые из них перевернулись или раскололись пополам. Когда-то здесь происходили серьезные боевые действия. Мы осматривали окрестности фарами, и в них, как глубоководный ил, дрейфовали мотыльки пыли. На повороте проспекта стояла мечеть, но она выглядела почти выпотрошенной, словно в нее попала ракета.

Ничто не двигалось.

Ничто не шевелилось.

Здесь не было жизни. Это был город-призрак, давно заброшенный, и мне пришлось задуматься, зачем мы проделали весь этот путь, чтобы посмотреть на пустую деревню. Было жарко, и мы вспотели в своих комбинезонах. Не было ни малейшего дуновения ветерка. Лейтенант сказал, что 121-я группа должна поставить наши "Страйкеры" на блокирующие позиции, чтобы никто и ничто не могло убежать с проспекта.

"А кто отсюда побежит?" сказал Денни. "Призраки?"

Я слышал, как Варез и он болтали по внутренней связи, и знал, что они нервничают. Мы с Бейкером были закрыты в кабине. Мы изучали этот мертвый город по видеоэкрану и перископу; мы не болтались на заднем сиденье, глядя ему в лицо. Я получал аналогичную болтовню от других "Страйкеров". Парни были напуганы.

Используя тепловизор, я искал тепловые сигнатуры и ничего не нашел.

Я собирался сказать об этом лейтенанту, но в этот момент я получил команду опустить заслонку, чтобы ребята из контрразведки и сержант NBC могли выбраться из задней части. Я видел, как они подошли к передней части "Страйкеров". На них были капюшоны, и я слышал шипение их дыхательных аппаратов. К ним присоединились парни из 121-й группы, они были экипированы аналогичным образом. У них было такое оружие, какого я никогда раньше не видел. У всех были крепкие баки, пристегнутые к спинам, со шлангами, ведущими к пулеметам в руках.

"Что это за хрень?" сказал Бейкер. "Огнемет?"

"Не похоже."

"Вы хотите впустить нас в это дело", - сказал я лейтенанту Стейкли по связи.

"Вы знаете, что я делаю", - ответил он.

Так что я ждал и присматривался. В "Страйкере" становилось жарко, и Бейкер постоянно снимал свой кевларовый шлем CVC, чтобы вытереть пот со лба.

Мы наблюдали за тем, как рейдовая группа осторожно пробирается по улице, парни из 121-й группы двигались впереди с такой точностью, которую можно было увидеть только в элитных подразделениях. Они двигались веером так, что я подумал, что они не беспокоились о наступлении, потому что хорошая пулеметная очередь могла бы уничтожить половину из них за один проход. Нет, они не беспокоились о стрелках. Но они были очень бдительны в отношении чего-то.

Но чего?

Люди из контрразведки и сержантский состав замерли в ожидании. Они не сдвинулись ни на дюйм, пока 121 десантник не приказал им двигаться вперед. Тогда они разделились на команды, по четыре десантника и один контрразведчик на команду. Сержант NBC последовал за головной группой по проспекту и вошел в мечеть.

И снова мы ждали.

"Жутковато", - сказал Денни по связи.

Это было подходящее слово. Ожидание там было похоже на ожидание на кладбище в полночь, чтобы увидеть, что может выползти из могил вокруг тебя. Прошло десять минут, потом пятнадцать. Я был рад покончить с этим и закончить. Аллея кишела тенями, казалось, они были повсюду. Иногда в перископ мне удавалось разглядеть человекоподобную фигуру, втягивающуюся в темноту. Но это было мое воображение. Это должно было быть мое воображение.

"Я бы хотел, чтобы они покончили с этим", - сказал Варез.

"Принимай дерьмо", - сказал ему Денни, что, по сути, означает, что ситуация плохая и не собирается улучшаться, поэтому надо собраться и смириться с ней.

Когда мы подошли к двадцатиминутной отметке, раздался выстрел.

Я не мог понять, откуда. Внезапно повсюду раздались выстрелы, и я увидел вспышки дул из пустых окон и дверных проемов. Люди из контрразведки выбежали наружу, и парни из 121-й группы были прямо за ними, стреляя в открытые двери. Они выпускали патроны во все стороны. Я видел, как двое солдат бросали за ними гранаты, когда они бежали. Болтовня по связи стала дикой и неистовой.

"Приготовьтесь", - сказал нам лейтенант.

К чему?

Я сканировал тепловизором, но улавливал только тепловые сигнатуры людей из оперативной группы 121 и их контрразведчиков. Головной отряд выскочил из мечети, и тогда я увидел восемь или десять человек, выходящих вслед за ними. От них не было никаких тепловых сигналов. Это было бессмысленно. Они были одеты в черное с красными клетчатыми шарфами на лицах, что было примерно так же близко к настоящей форме, как у джихадистов. Они были закоренелыми экстремистами, и я знал это... но что-то было не так.

На самом деле, что-то было крайне неправильным.

То, как они двигались.

То, как они действовали.

Они не бегали вокруг с криками, как ваши обычные Джонни Джихады, разряжая в вас обоймы из своих АК. Нет, у этих Али Бабасов не было оружия. Они шли на 121-ю боевую группу с голыми, мать их, руками!

Я видел, как трое или четверо из них надвигались на десантника.

Он всадил в них несколько пуль, чтобы они отступили, а затем поднял пистолет, который был прикреплен к баку на его спине. Я ожидал увидеть огненную струю, но она была похожа на пену, белую пену.

Я навел на нее свой перископ.

"Что за хрень?" услышал я слова Денни.

Пена ударила в одного из неизвестных людей - в тот момент я еще не был готов назвать их EC, Enemy Combatants, - и то, что я увидел, заставило меня открыть рот. Человек крутился вокруг себя, царапая себя когтями... затем он упал на землю, дымясь и шипя. Я увидел, как что-то поднимается из этой пены и пара: отполированный белый скелет. В этих баках было что-то похожее на кислоту.

Я видел, как трое или четверо других солдат 121-го отряда выстроили оборонительный кордон из этого вещества.

Я видел, как атакующие люди разжижались, попадая в ловушку.

К тому времени люди из контрразведки пробежали мимо нашей позиции, мы опустили ворота, и они забрались в "Страйкеры". 121 десантник сражался в тылу, оттесняя нападавших назад, а затем убегая в ад. Когда один из них проходил мимо моего "Страйкера", он крикнул: "ЗАЖИГАЙ! ПОДЖИГАЙТЕ! ПОДЖИГАЙТЕ ЭТИХ УБЛЮДКОВ!"

Я навел перекрестие на группу, которая ковыляла вперед, и навел на них прицел. Они двигались странной, дерганой походкой, как марионетки. Я открыл огонь и разрезал их пополам из 50-го калибра. Они упали... но не перестали двигаться. Некоторые из них пытались уползти. Я продолжал стрелять, выцеливая их пачками и укладывая их. Но они продолжали приближаться, вываливаясь из зданий, киша, как муравьи, ползком пробираясь к нашей позиции.

К тому времени, конечно, 50-е калибры на других "Страйкерах" были в действии, и трассирующие снаряды летели, как град, вниз по аллее. Помощники пулеметчиков отстреливались из своих M4, а пулеметчики поливали из своих M240 все, что двигалось.

В этот момент машина лейтенанта Стейкли выпустила ракету TOW, которая пронеслась по аллее и попала в мечеть. Раздался гулкий взрыв, вспышка света, которая почти ослепила меня в темноте, и в воздух полетели обломки.

"ОНИ ВСЕ ЕЩЕ ИДУТ!" услышал я крик Денни. "ТАМ, БЛЯДЬ, ПОВСЮДУ ХАДЖИ! ОНИ ГРУППИРУЮТСЯ! ОНИ НЕ УМИРАЮТ... ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ? ЭТИ ХАДЖИ НЕ УМИРАЮТ, БЛЯДЬ!"

И к тому времени мы все увидели это.

Мы разрывали их на части 7.62 из 240-х, 50-го калибра и гранатами, но это их не останавливало. Мы рубили их, резали, как маленькая девочка ножницами режет бумажных кукол, но этого было недостаточно. Их части все еще двигались. Торсы ползли вперед. Безрукие твари пробирались сквозь обломки. Люди, продырявленные пулями, протискивались к нам. Я продолжал раскачивать полтинник, опуская его снова и снова.

"Головы, тупые уроды!" - прокричал по связи один из 121-го парня. "ЦЕЛЬТЕСЬ В ГОЛОВЫ! СНЕСИТЕ ИХ ГРЕБАНЫЕ ГОЛОВЫ!"

Конечно, почему бы и нет? Мы начали делать именно это, а потом они падали и оставались лежать. Еще одна ракета TOW снесла фасад здания и похоронила десять или пятнадцать из них заживо (?) в горе обломков. Мы зажгли их и смазали по количеству.

"ДАВАЙ, ХАДЖИ!" кричал Денни. "ДАВАЙ! ДАВАЙ! ИДИТЕ И ВОЗЬМИТЕ НЕМНОГО, ЧЕРТОВЫ ОБОРВАНЦЫ!"

Они продолжали наступать, и лейтенант отдал приказ отступать.

Хаммеры уже отъезжали, и страйкеры последовали за ними. Мой был последним, который еще оставался на блокирующей позиции, и мы продолжали отстреливаться. К тому времени я уже видел наших Джонни Джихадов очень близко и лично. Я видел, как они выглядели. Я видел кости, торчащие из них. Я видел их оскаленные рты и сочащиеся гнилью лица. Я знал. Я знал, кто они такие. Мы все знали, кто они такие, но не говорили об этом.

Когда мы отъехали, я увидел фигуру, выходящую из взбаламученной пыли, обломков и дыма: сержант. Я забыл о нем, как и все остальные. Он вышел, и я увидел, что он ранен, его костюм "Тайвек" разорван от горла до промежности. Его внутренности выпирали наружу, как розовые змеи.

"Лейтенант!" позвал я по связи. "Этот сержант... он все еще там! Прошу разрешения эвакуировать его задницу оттуда!"

"Отказано!"

"Что?"

"ОТКАЗАНО!", и на этот раз это был не Стейкли, а один из 121-го ударного отряда. "ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, СОЛДАТ? ОТКАЗАНО!"

"Но он ранен!"

"ОН НЕ РАНЕН, БЛЯДЬ! ОН УМЕР! ОН ХОДЯЧИЙ МЕРТВЕЦ!" - набросился он на меня. " ПОЛОЖИ ЕГО! СМАЖЬ ЭТОГО УБЛЮДКА! ЗАЖГИ ЕГО! ПОДОЖГИ ЕГО ЗАДНИЦУ!"

Пока Бейкер тащил нас по обломкам, меня подбрасывало повсюду, и мне было чертовски трудно навести на него перекрестье прицела. Неважно. Варез снес ему голову непрерывным огнем из M240. "УУУУУУУУУ!" - продолжал кричать он. УУУУУУУ!!!"

Он продолжал поливать сержанта из всех шлангов и держал его на ногах, танцуя, как марионетку, пока ствол его 240-го не расплавился от жара, и даже тогда он пытался стрелять, просто из своей гребаной головы. Я высунулся из люка, и мы с Денни отцепили его пальцы от оружия. Наш "Страйкер" присоединился к остальным, которые выезжали оттуда так быстро, как только могли. Денни и меня чуть не выбросило наружу, когда мы держались за Вареза, пытаясь вывести его из этого состояния.

"ЙА-ХАХАХА!" - закричал он. "ВУУУУУУУ! ЗАЖГИТЕ ИХ, БРАТЬЯ! ЗАЖГИТЕ ЭТИХ ТРЯПОЧНЫХ УБЛЮДКОВ, УБИВАЮЩИХ МЛАДЕНЦЕВ! ЗАЖГИ... ИХ... УУУУУУУПППППП!!!".

Примерно через тридцать секунд мы узнали, почему так важно было эвакуировать наши задницы оттуда: трио F-15 Strike Eagles с визгом пронеслись по небу и сбросили напалм на деревню. Они наносили удар за ударом, пока деревня не стала невидимой, просто охваченной огненным котлом, который освещал горизонт и отражался красным цветом на низко висящих облаках.

Что произошло потом?

Нас проинформировали, заставили подписать закон о государственной тайне и велели держать язык за зубами, потому что то, что мы видели, было засекречено, и одно слово об этом могло означать двадцать лет одиночного заключения в федеральной тюрьме. Поэтому я никогда не говорил об этом. Через несколько месяцев я получил электронное письмо. Я не знаю, кто его прислал, и я благоразумно удалил его как можно скорее. В нем, в основном, говорилось, что мы столкнулись с деревней, которая была заражена чем-то под названием "Некровирус". Я могу процитировать его по памяти: К вашему сведению: То, что вы видели в Эт-Ухбаре той ночью, было результатом действия чего-то, известного как Некровирус. Это инфекционный организм, который оживляет мертвых и превращает их в каннибалов. Его происхождение не имеет значения. Подумал, что вам будет интересно узнать. Не трудитесь отвечать на это, так как этот адрес больше не существует. Удалите это и забудьте. Знание вышеизложенного приведет вас за решетку на долгое время. Приятных снов. Это было оно. Кто это послал? Я не знаю. Парни из 121? Я не могу представить, чтобы "морские котики", "Дельта Форс" или операторы ЦРУ/САД разглашали государственные секреты. Кто-то из контрразведки? Я не знаю и не хочу знать.

У меня были проблемы со сном в течение многих дней после той ночи.

Через некоторое время я искренне поверил, что этого никогда не было. Я никогда не говорил об этом. И только в двух случаях мы, кто был там, упоминали об этом. Я больше никогда не видел ничего подобного.

До тех пор, пока это не вырвалось на свободу в Йонкерсе под другим названием.

НОЧНЫЕ ХОДОКИ

После отключения электричества мы работали на генераторе. Сока больше не было. Я рассказал свою историю и ввязался в своеобразные дебаты с остальными о том, что происходит, был ли Некрофаг естественного происхождения или биологическим оружием иностранного или (глоток) отечественного производства. У меня не было ответов. И я не видел, где это действительно имело значение. Это было здесь. Это было сейчас. Я получил предварительное представление о его аде в Ираке. Но это была привилегия, без которой я мог бы прожить.

В последнее время я мало рассказывал о Дике, потому что рассказывать было особо нечего. После его небольшого эпизода у забора той ночью у нас не было с ним особых проблем. Это было хорошо, потому что Тук действительно вышел из терпения, и я боялся, что он может сделать, если Дик причинит еще какие-нибудь неприятности. Но, как я уже сказал, он был тихим. Он был полностью замкнут и вызывал почти у всех мурашки по коже, когда стоял рядом и смотрел или бормотал про себя. Особенно он пугал Марию и Дэвиса, хотя Пол практически забыл о его существовании. Он был как мебель. Он был мраморным бюстом в углу. Что-то неодушевленное.

Рикки ухаживала за ним, и Джимми тоже. Я немного помогал, когда мог. Тук просто игнорировал его. Диана говорила с ним, но я не думаю, что она действительно ожидала ответа.

Дик был просто... Диком.

Примерно через две ночи после моего рассказа Диана устроила ночевку с детьми на полу в комнате паники. Это было просто что-то веселое для них. Что-то другое. Тук сначала не был уверен в этом, но когда Мария наложила на него чары, он растаял, как обычно. Мы с Рикки воспользовались тем, что комната была предоставлена самим себе, и впервые за много недель занялись любовью. Это было приятно, очень приятно. Я думаю, мы соединились так, как не соединялись последние пару лет. Я никогда не забуду ту ночь. Мы заснули в объятиях друг друга.

Потом, где-то в темноте ночи, она разбудила меня.

"Что?" сказал я.

"Здесь тихо... так тихо".

Сначала я подумал, ну надо же, какая нелепая причина меня будить... но потом я понял, что она имела в виду. "Генератор", - сказал я.

Мы оба уже встали с постели, натягивая одежду. Тук поставил несколько ночников, чтобы можно было ориентироваться на лестнице, но они, конечно, были погашены. Я поспешил подняться по ступенькам на следующий уровень, но электричество было отключено, поэтому клавиатура не работала. У Тука был ключ, который отпирал двери вручную.

Я стучал в дверь и выкрикивал его имя, пока не услышал, как он ругается.

"Электричество отключено!" позвал я его.

К тому времени Джимми уже проснулся и был с нами. "Что происходит?" - спросил он.

"Генератор отключился".

Тук отпер дверь и сказал Джимми пойти отпереть ту, что ведет в комнату паники. Он дал ему запасной ключ. Рикки была в ужасе, и я чувствовал, как по ней пробегает страх. Я сказал ей, что все будет хорошо, а затем последовал за Туком вниз к колыбели. С помощью фонарика он открыл люк в подвал.

"Должна была сработать резервная система", - сказал он. "Я не понимаю".

Но когда мы включили свет на генераторах, мы оба увидели, как именно это произошло: кнопки аварийной остановки были нажаты как на первичном, так и на вторичном генераторе. Но кто мог нажать на кнопки аварийной остановки?

"Что это за хрень?" сказал Тук. "Кто, черт возьми, мог это сделать?"

Я держал свет, пока он проходил процедуру запуска, которая, как он сообщил мне, займет около пяти минут, поскольку генераторы были отключены за два часа до этого.

В этот момент Джимми заглянул к нам в люк. "Дик ушел", - сказал он.

Тук начал ругаться. Я думал, что он начнет кричать, но он не стал. Он просто спокойно посмотрел на меня и сказал. "Ты знаешь, он зашел слишком далеко. Когда я его поймаю, он перелетит через забор".

Конечно, я сразу же захотел сказать ему, что так делать нельзя, но когда я попытался придумать хорошую причину, почему нельзя, я ничего не смог придумать. Я имею в виду, мне нравится думать, что я сострадательный и терпимый человек. Я могу вынести много дерьма, прежде чем сломаюсь или выбьюсь из сил. Но в конечном счете, Тук спас все наши задницы. Он опекал нас всех. Он был нашим старшим братом, который не подпускал к нам хулиганов. Он приютил нас, когда нам некуда было идти. Это было его место, его инвестиции. Реалистично, логично... мог ли кто-нибудь из нас остановить его от того, чтобы бросить Дика на съедение волкам? Да. Нет. Возможно. Но имели ли мы на это право?

"Стив, вы с Джимми выследите этого ублюдка и не трогайте его", - сказал он мне, занимаясь запуском системы генератора. "Ты можешь оставить это мне".

Вздохнув, я поднялся, чтобы присоединиться к Джимми.

Когда я пришел туда, Джимми сделал довольно неприятное открытие: дверь безопасности была открыта. Должно быть, Дик прошел через нее, но оставил ее приоткрытой. Что ж, по крайней мере, мы знали, где он находится. У нас у обоих были пистолеты и фонарики, и мы повторили процедуру той ночи, когда Дик отправился бродить. Джимми обошел вокруг башни, чтобы посмотреть, сможет ли он его найти, а я, с фонариком в руке, трусцой побежал по дороге. На пешеходной дорожке я увидел, как вокруг движутся лучи фонарика. Мне это не понравилось. Когда наш защитный экран не работает, может случиться все, что угодно.

Я не стал искать его в поле. Наверное, в глубине души я думал, что если он выйдет на минное поле, то произойдет большой взрыв, и нам больше не придется заниматься этим дерьмом. Это звучит холодно, и я знаю это. Но я дошел до точки, когда мне надоело, что Дик подвергает опасности всех нас.

Я обошел кусты и увидел, что кто-то стоит на дороге.

Я подумал, что это Пол.

Но это был не Пол. Просто мальчик, который был примерно его возраста, когда он умер. Он стоял там, неподвижный, как статуя, в синем погребальном костюме. Цвет лица был серо-крапчатым. Желто-зеленая плесень проросла из-под воротника и распространилась по щекам, как пух. Его глаза были молочно-белыми, губы исчезли, за рваной дырой рта не было ничего, кроме оскаленных зубов.

Он бросился на меня.

Я отступил назад и упал на задницу. Он потянулся вниз и схватил меня за запястье, за руку с фонариком. Я увидел, как зубы опускаются, чтобы укусить, и вырвал руку из его хватки. Кожа с его ладони слетела вместе с ней. Я откатился в траву, слыша его гулкие шаги. Когда я поднялся на колени, все еще держа фонарик, он был менее чем в пяти футах от меня. Я выхватил "Зиг-Зауэр" и не стал целиться. На адреналине я выпустил в него три пули.

Он попятился назад.

Следующим патроном я выстрелил ему в голову.

Он сделал шаг или два и упал в траву, не двигаясь. В глубине моего сознания промелькнуло несколько мыслей. Даже если напряжение было снято, это означало, что мальчик-зомби должен был перелезть через забор, чтобы попасть внутрь. Я не мог представить, чтобы у кого-то из них хватило ума или инициативы сделать что-то подобное. Для них барьер - это барьер. Ты не можешь пройти через него, ты бьешься об него. Так что если он не перелез через забор, это означало, что...

Иисус.

Я снова бежал. Два зомби выскочили на дорогу, и я завалил обоих выстрелами в голову. Это была чистая удача. Это все, что было. Моя рука дрожала как лист. Вдалеке я услышал рев двигателя и понял, что это бронированный джип. Я увидел свет фар, проносящийся по дороге. Я продолжал двигаться вперед. Еще один зомби и еще один, оба мужчины, с флангов третий - голая, тучная женщина с двумя пулевыми отверстиями в груди. Я свалил одного из мужчин, промахнулся по второму, поправил прицел и выстрелил снова. Я попал ему чуть выше правого глаза. От удара его развернуло и бросило в женщину. Я думал, что она последует обычной модели поведения и будет питаться им.

Но она не стала.

Она отбросила его в сторону и бросилась на меня. Она была огромной, раздутой, синюшной тварью с сухими рыжими волосами, свисающими на лицо. Ее рот казался огромным. Ее зубы казались острыми. Я подумал, что она, наверное, перекусит мне горло и высосет мои кишки.

Я всадил три пули ей в лицо, и одна из них, должно быть, попала в мозг, потому что она упала к моим ногам.

Позади меня.

Руки схватили меня за горло. Я развернулся и ударил фонариком по лицу еще одного зомби. Я выстрелил ему в живот. Потом в голову. Я развернулся, и дорога впереди была свободна. Я заметил движение в полях, но у меня не было на это времени. Я подошел к повороту дороги, прикидывая, сколько патронов у меня осталось.

Ворота были широко распахнуты.

Дик стоял там. Перед ним стояли тридцать или сорок зомби и, казалось, слушали его, пока он что-то бормотал на низких тонах. Почему они просто не завалили его, я не знал. Какую бы власть он ни имел над ними, я был благодарен ему за это. Очень благодарен. Потому что если они прорвутся через него, то мне конец, и, поверьте, я это знал. Хотя он держал большинство в узде и приковал к себе, оставалось еще семь или восемь человек, бродящих прямо перед воротами в поисках закуски, и это был я. Они увидели меня и пошли в мою сторону.

Затем снова зажегся свет.

Абсолютный взрыв сияния. Я сделал несколько неуверенных шагов назад, и мертвоголовые сделали то же самое. Даже Дик замолчал. Мне нужно было закрыть эти ворота. Но при таком количестве живых мертвецов это казалось невозможным.

Зомби снова приближались.

Все они щелкали зубами в предвкушении пиршества.

Тогда я понял, что в поле по обе стороны от дороги было еще около дюжины зомби, и они сходились. Я несколько раз выстрелил в стаю, которая приближалась ко мне, пока пистолет Сиг не опустел. Я убил четырех или пять из них, но мой последний выстрел попал в шею солдата, и он продолжал приближаться, а затем джип был в нескольких секундах от меня. Кто бы ни был за рулем - Тук, подумал я, - он был сумасшедшим. Джип даже не притормозил для меня. Я бросился наутек, а он врезался прямо в зомби, надвигавшихся на меня, и отбросил их в сторону. Он пронесся через них, а Дик был настолько ошеломлен, что даже не повернулся. Бампер ударил Дика, выбросил его через открытые ворота и врезался примерно в пятнадцать мертвецов, отбрасывая их к остальным.

Затем он сдал назад и сбил еще троих или четверых.

Тогда я понял, что делал водитель.

Это был шанс, которого я ждал.

Когда зомби за воротами начали подтягиваться, я побежал вперед, толкая ворота, радуясь, что энергия отключилась. Но прежде чем я успел закрепить цепь и замок, они навалились с другой стороны. Обычный живой, дышащий человек, я знал, был сильнее обычного зомби, но их там были десятки и десятки, и они нападали на ворота, толкая их, и я не мог их остановить. Я прилагал все усилия, но мои ноги не имели опоры на грунтовой дороге, и когда ворота распахнулись, я распахнулся вместе с ними, мои сапоги оставляли борозды на дороге.

Джип снова взревел, и раздался гудок.

Я нырнул с дороги.

Джип врезался в ворота и закрыл их, отбросив зомби назад с непреодолимой силой. Они спотыкались и падали друг на друга и сверху, пока джип удерживал ворота закрытыми. Я воспользовался шансом и нырнул на капот, пока зомби пытались противостоять силе джипа. Но они не могли сдвинуть его с места. Я поставил засов на место и протянул цепь через петли.

Но где был сам замок?

Зомби наступали изнутри - те, которых отбросил джип, и другие, наседавшие с поля. У меня не осталось патронов. В этот момент люк на крыше джипа открылся, и оттуда появилась Диана. В ее руках был CAR-15, и пока я смотрел, она сбила шесть или семь из них, которые сгрудились вместе, выстрелив им в головы на полном автомате. Она завалила еще двоих, повернулась, и еще трое зомби, идущих на меня, получили выстрелы в голову и упали, забрызгав кровью бок джипа. У меня было прикрытие. Я спрыгнул с капота, осмотрелся в траве и нашел замок там, где Дик, должно быть, уронил его.

Это был большой сверхпрочный замок Masterlock, и я защелкнул его на месте.

Диана валила зомби направо и налево.

"Залезай!" - сказала она мне.

Я слышал, как она выстрелила еще три или четыре раза. К тому времени я был внутри, и она тоже. Она захлопнула люк. Я попытался захлопнуть дверь, но три или четыре группы рук схватились за нее, вырывая ее из моей хватки. Один из них протиснулся сквозь остальных, чтобы добраться до меня. Не раздумывая, я бросился вниз, положив голову на колени Дианы, поднял обе ноги и ударил зомби ногой в грудь. Он отлетел к остальным, а я успел захлопнуть дверь.

Затем Дайана включила задний ход, сбив еще несколько зомби на землю. Когда она отъехала, я увидел, что все они стоят у ворот, толкаются и бьются в них. Я видел и кое-что еще. Я видел, как Дика разрывало на части красными брызгами, как дюжина ртов вгрызалась в него. Они отрывали его конечности, как крылья у мухи, выдергивали из него какие-то части и дрались за них. Я больше не смотрел, когда Диана понесла джип по дороге к башне, виляя на поворотах, перелетая через кочки, подбрасывая меня по всему этому чертову месту. У башни она затормозила.

"Я твой должник", - сказал я.

"Черт, это самое веселое, что у меня было за последние годы", - сказала она.

Мы вылезли наружу и не увидели зомби в окрестностях башни. Что было хорошо. Плохо было то, что мы услышали выстрелы изнутри. Внешняя дверь безопасности все еще была широко открыта, и я удивился, почему, пока мы не вошли через нее, а там стояли зомби. Большинство из них были мертвыми солдатами. Одна женщина бросилась на нас, и Диана завалила ее из CAR-15, стреляя теперь в полуавтоматическом режиме, чтобы сэкономить патроны. Трое зомби стояли на коленях, открывая люк.

Когда они распахнули его, один из них получил пулю в голову, которая отбросила его назад и вниз.

Диана убила еще двоих. "Тук все еще там, внизу", - сказала она. "Мы разберемся с этим! Поднимайся наверх!"

Она бросила мне свой Sig-Sauer, и я пошел.

Я услышал еще два выстрела, и они доносились сверху. Когда я поднялся на второй уровень, там меня ждали две мертвые женщины. Они бросились на меня, обнажив зубы, и я выстрелил им обеим в голову. Я поднялся на третий уровень и убил еще одного. Я поднялся на четвертый уровень и вот что я увидел:

На полу в комнате паники лежали четыре мертвых зомби, пятый растянулся в люке, ведущем на проход. Рикки стояла в углу с выражением абсолютного шока на лице. За ее спиной стояли Пол и Мария, последняя плакала навзрыд. Джимми опустился на одно колено. В одной руке у него был лом, конец которого был покрыт волосами и кровью. В другой руке он держал свой Sig-Sauer. Его лицо было осунувшимся и бледным. Он с трудом переводил дыхание. Дэвис лежал на полу позади него, его рука была в красных пятнах.

"Джимми убил их всех", - наконец сказала Рикки.

Джимми только посмотрел на меня и вздохнул. Он доблестно сражался с мертвецами. Он стрелял в них, выбивал им мозги ломом. "Я сделал все, что мог", - сказал он.

Тон его голоса говорил о том, что этого было недостаточно.

Я подошел к Дэвису. Его лицо было залито слезами. "Эта женщина пришла за мной", - сказал он. "Она укусила меня".

Штурмовая винтовка CAR-15

Тип: 5,56 мм полный автомат

Дальность поражения: 160 ярдов

Магазин: 30 патронов

ЗАРАЖЕННЫЙ

Оглядываясь назад, я так и не понял, какой контроль над ними имел Дик. Это не имело смысла, независимо от того, с какой стороны я к этому подходил. Он был мертв, и я полагал, что это не имеет значения. Но все равно, это не давало мне покоя. Дик был не в себе. Очень далеко. Но он не был настолько не в себе, как мы думали. У него было достаточно сил, чтобы запомнить коды ключей от дверей, ведущих на разные уровни. И у него было достаточно сил, чтобы отключить генераторы и достать ключ от входных ворот. Возможно, он не был настолько недееспособен, как мы думали. Может, он просто бредил. Может быть, все дело в Елене. Может быть, он думал, что она там, с остальными.

Предположения могли продолжаться вечно.

Тук был хорошим медиком, и Диана тоже была не промах. У меня была полевая подготовка по оказанию первой помощи. Втроем мы привели руку Дэвиса в порядок, продезинфицировали ее и перевязали. Укус сильно кровоточил, но это было не так уж плохо. Просто немного больно для ребенка. Тук сделал ему укол антибиотиков. Мы все знали, что против вируса это не поможет, но любую инфекцию убьет.

После этого мы стали убирать зомби из башни. Те, что внизу, в колыбели, подождут до полного света, а остальных со второго, третьего и четвертого уровней мы сбросили с прохода. Затем мы взяли горячую воду, почти обжигающую, и сильные дезинфицирующие средства (промышленной мощности) и отмыли разбрызганную кровь. Во время всего этого мы использовали пластиковые хирургические перчатки, как и при наложении пластыря на Дэвиса. Нам потребовалось около двух часов, чтобы привести все в порядок к нашему собственному удовлетворению. Мы очень мало разговаривали во время процесса, и это было потому, что мы все очень волновались.

Мы не упоминали Дэвиса.

Или о том, что может быть дальше.

Я твердила себе, что у него есть все шансы выжить. Что вероятность того, что не каждый укушенный заразится, велика. Но я просто пытался убедить себя в этом. К рассвету я начал чувствовать себя вполне уверенно, потому что Дэвис был прежним. Как будто с нас всех сняли груз.

Мы расслаблялись по дюйму за раз.

А когда Дэвис объявил, что хочет есть, я начала смотреть на вещи с оптимизмом. У нас были яйца, бекон и тосты. Тук сделал свой собственный хлеб, и он был чертовски хорош. Правда, яйца были в порошке, но он уже строил планы набега на соседние фермы и привоза грузовика с курами, чтобы сделать нас более самодостаточными.

Сразу после девяти я сел с Рикки на дорожке, когда Тук решил вздремнуть, проведя там час или больше со своим 30-06 калибром и оптическим прицелом, завалив около двух дюжин мертвецов. Их было еще больше. Но тела, которые мы перекинули через перила, притягивали их, как приманка, и облегчали убийство. Многие еще толпились вокруг башни, пытаясь найти проход внутрь, но это подождет потом, поскольку их невозможно было поразить внизу, не перевесившись через перила.

Рикки некоторое время ничего не говорила, поэтому я спросил. "Что ты думаешь?" спросил я ее. Наверное, я надеялась, что ее женская интуиция подскажет мне, что беспокоиться не о чем.

"Я думаю, что это может произойти в любом случае", - сказала она.

"Ну, ты бодра".

"Что ты хочешь, чтобы я сказала, Стив? Ты хочешь, чтобы я солгала тебе?" Она посмотрела на меня, а затем отвернулась. "Я просто знаю не больше, чем ты. Все, что мы можем сделать, это надеяться, надеяться, что дезинфекция позаботилась об этом. Кажется, он в порядке. Мне это нравится. Думаю, если через двадцать четыре часа он все еще будет в порядке, у нас будет повод для оптимизма. Если через сорок восемь ничего не будет, тогда я подумаю, что это просто не помогло, и у нас у всех будет повод для благодарности. Даже у тебя, Стив".

Последнее, конечно же, было колкостью в адрес моего неверия. Рикки верила в Бога, и я никогда не пытался отговорить ее от этого. Со мной вера давалась тяжело. Я видел слишком много уродливого дерьма в своей жизни. В мире было столько страданий и зла, что мысль о том, что все это было частью Божьего плана, казалась смехотворной. Еще больше меня раздражали игры власти, жадность и сексуальные злоупотребления в организованной религии. От этого меня тошнило. Когда я соединил все это с миллионами людей, погибших во имя высшей силы, веры не осталось. Колодец пересох.

Я подумал, что, если Дэвис выкарабкается, я смогу думать по-другому.

Я просто не верил в это, пока это не случилось. Наверное, я был твердолобым реалистом, и у меня не было терпения на невидимый мир, на то, что нельзя увидеть, понюхать, услышать, попробовать на вкус или потрогать. Может быть, я был пессимистичным идиотом. А может быть, я был единственным разумным.

Я следил за Дэвисом.

Он казался в порядке. Я продолжал пытаться обрести веру, я продолжал обращаться своим разумом к чему-то большему и всемогущему. Я молился. Я надеялся. Я отчаивался. Мне было горько. Я смирился. В глубине моего сознания крутился страх. Холодный, неудержимый страх. Я боролся с ним на каждом шагу. Я не хотел подчиняться ему... но я не мог изгнать его полностью. Он преследовал меня, как я подозреваю, он преследовал всех нас в тот день. Я очень волновалась за Дэвиса. Вам когда-нибудь приходилось иметь дело с больным ребенком? И я не говорю о вспышке гриппа, простуде или сломанной ноге. Я говорю об угрозе для жизни. Это случилось с нами за год до того, как мое гвардейское подразделение было активировано и отправлено в Ирак. Пол сильно заболел и попал в больницу на месяц. Это был очень долгий месяц. Он был не в себе, потел и дрожал, но в основном спал. Ему поставили диагноз - тяжелая бактериальная инфекция желудка, которая распространилась по всей его системе. Она попала в мозг, и у него начались конвульсии и припадки. Они накачали его таким количеством лекарств, что он едва просыпался день за днем. Они кормили его внутривенно. К концу второй недели ему стало лучше. Потом ему стало хуже. Потом ему стало лучше. Потом ему снова стало хуже. Это было похоже на прыгающий мяч, и взлеты и падения почти уничтожили нас.

Наконец, его состояние резко улучшилось.

Через неделю он как будто никогда не болел.

Три месяца спустя это было похоже на один из тех ужасных кошмаров, которые проходят в течение дня, пока вы не можете вспомнить об этом. Но я помню, как это было. Я помню, как я был зол и безнадежен. Я думала, что он умрет. Я думала, что позвонят, когда меня не будет у его постели, и тогда наступит время похорон. Мой мальчик никогда не вернется домой. Я никогда не услышу его смех и не увижу его улыбку, и я знал, о да, я знал, что никогда больше не буду прежним, что что-то во мне умрет вместе с ним.

Наверное, я хочу сказать, что плохо, когда у взрослого человека есть опасная для жизни болезнь. Но когда она возникает у ребенка, это просто опустошает. Видеть своего ребенка на больничной койке и ни черта не делать. Вы вините себя. Вы вините врачей и медсестер. Вы становитесь параноиком. Больной взрослый - это мелочь по сравнению с этим, и если вы никогда не сталкивались с этим, считайте, что вам повезло. Потому что вы можете думать, что вы страдали, вы можете думать, что вам было тяжело, но вы - девственница в возвышенном замке на небе. Вы даже не представляете, что такое настоящее надругательство над вашей душой, каково это - быть протащенным через самую грязную, самую темную канаву, какую только можно себе представить.

Вот чего я боялась больше всего.

Почувствовать это снова.

Правда, Дэвис не был моим ребенком. Но я любил его. Думаю, мы все любили. Мария и он были замечательными детьми. Самыми лучшими. Потеря одного из них должна была нанести нам серьезный шрам. И наблюдать за тем, как он уходит (как я наблюдал за Полом... или почти), было бы катализатором всего того ужаса и разочарования, которые мы все испытывали.

Но я не собиралась позволять тревоге и больничной тоске управлять мной.

К полудню он все еще был в порядке.

Затем в течение часа у него поднялась температура.

Я не буду подробно описывать, что произошло дальше, я просто коснусь основных моментов. Все началось с того, что Дэвис заявил, что его желудок чувствует себя странно. Его вырвало. Затем у него поднялась температура, как я уже сказал. И это было похоже на включение горячего крана: пот с кисловатым запахом покрыл его лицо, и через несколько минут он был мокрым. Мы уложили его в постель. Рикки, Диана и я присматривали за ним. Джимми отвел Марию и Пола в комнату паники. Там был Тук. Они вчетвером играли. Тук, я знал, к тому моменту не приближался к Дэвису ближе, чем на десять футов. Мы сделали для него все, что могли. Он был горячим на ощупь, словно его кровь кипела. Его организм был атакован инвазивным организмом, и он бросил все силы на борьбу с ним. Он начал биться в постели, и нам пришлось его удерживать. Он жаловался, что его рана от укуса горит. Мы дали ему обезболивающее, но оно не помогло. Его глаза закатились назад в голову. У него текло из носа. Он пускал слюни и скрежетал зубами. Он кричал, у него начались сильные конвульсии. А потом он начал делать самую ужасную вещь: он начал жевать собственные губы. Мы засунули ему в рот депрессор для языка, и он перекусил его пополам. Он кричал. Он бушевал. Он кричал на нас.

А потом он затих.

Пока Рикки и Диана держали его, он обмяк и умер у них на руках.

То, что я сделал дальше, я сделал не для того, чтобы изобразить из себя мачо, а чтобы избавить их от предстоящего ужаса. Диана вывела Рикки из комнаты. Я остался там один и ждал. Это были поминки. Бдение. Джимми постоянно проверял меня, заглядывая каждые пятнадцать минут.

"Еще нет", - говорил я ему.

Я ждала час, потом два, потом... Дэвис начал дрожать. Я прикоснулся к нему. Он был холодным и мертвым. Ощущение его плоти заставило меня отдернуть руку. Его пальцы начали подрагивать. Его спина выгнулась дугой, и он издал низкий, горловой вздох, который больше походил на стон. Его изрезанные губы оттянулись назад от зубов. Затем его глаза открылись. Они были совершенно белыми, зрачки были похожи на черные точки. Он посмотрел на меня, и слюна потекла у него изо рта.

Я схватил подушку и прижал ее к его лицу.

Он дергался.

Он издавал булькающие звуки.

Его зубы стучали.

Его руки вцепились в меня когтями.

Я приставил ствол Sig-Sauer к тому месту, где, как я знал, был его лоб, и нажал на спусковой крючок. Затем он успокоился. Я вышел из комнаты, а Джимми и Диана стояли там.

"Все готово", - сказал я.

Потом я нашел тазик и меня вырвало.

ОСАДА

Мы завернули Дэвиса в его одеяла и отнесли в кроватку. Джимми, Тук и Диана вышли с CAR-15 и убили всех зомби, которых нашли. Там было около дюжины оставшихся. Тук сказал, что надо сжечь тело, и мы поняли, что он прав. Мы соорудили костер из палок и бревен, а затем положили на него завернутое в одеяло тело. Тук облил его керосином и зажег. Получилось огромное пламя, которое горело весь день и до самого вечера. Даже после наступления темноты он еще тлел.

После этого мы были не в лучшей форме.

Рикки и Диана объяснили Марии все (кроме стрельбы и поджога), и она легко согласилась. Слишком легко. Через час она начала плакать и была безутешна. Девушки не могли ее успокоить. Мы все чувствовали такую чертову безнадежность. Лекарство, в котором она нуждалась, мы не могли ей дать, поэтому она искала свое: она забралась к Туку на колени и прижалась к нему так, будто не хотела отпускать. Я слышал, как он говорил: "Теперь все хорошо. Теперь все будет хорошо. Держись крепче... просто продолжай держаться. Я никогда тебя не отпущу. Никогда. Никогда. В его глазах стояли слезы, и мне пришлось уйти.

Я вышел вслед за Дианой на темную аллею, глаза у меня были на мокром месте. Она зажгла сигарету, и я выхватил у нее одну. Я не курил уже много лет, кроме одного раза в Ираке, когда стресс взял надо мной верх. Первая затяжка была дерьмовой на вкус и заставила меня закашляться. На второй затяжке я почувствовал тошноту в животе, так как никотин достиг своего максимума. Третья оказалась прекрасной на вкус, и в этом заключалась ужасная природа зависимости. Я докурил сигарету и бросил ее на перила.

Я должен был держать себя в руках.

Рикки присоединилась к нам, и я обнял ее. Потом Диана обняла нас обоих. Это было трудно. Все было очень тяжело.

Единственное, что нас разлучило, - это вертолет.

Я уже говорил тебе, что видел их время от времени, но на большой высоте. Этот был не более чем в нескольких сотнях футов от земли. Он пролетел над вышкой и обогнул территорию комплекса, освещая прожекторами землю под собой. Думаю, это был "Блэкхок". Невооруженный вертолет-разведчик. Он пролетел над дорогой, освещая зомби и, вероятно, нацеливаясь на них. В темноте трудно было понять. Мне стало интересно, о чем думал пилот. Наверное, летит на разведку, чтобы найти мертвецов, а видит башню и комплекс, горящие охранные огни.

Вертолет появился и исчез достаточно быстро.

Но его свет показал нам, что там было не несколько десятков мертвецов, и даже не сорок или пятьдесят, а сотни, целая армия. Их было столько, что мне стало страшно, очень страшно, потому что я увидел, как они всей своей мощью упираются в забор и ворота слетают с петель. Скажем так, в ту ночь я спал не очень хорошо, совсем не хорошо.

К рассвету ситуация ухудшилась.

Более того, она стала просто отвратительной.

Тук разбудил меня, и когда я вышел на улицу, Джимми уже был там, и Диана тоже. За оградой их количество снова удвоилось. Теперь они не сдерживались: прижались к забору, и напряжение, похоже, их ничуть не беспокоило. Они бились об него и царапали его когтями, размышляли, были активны и хотели войти. Я почувствовал в них отчаяние, которого раньше не замечал.

"Думаю, нам лучше уложить остальных Клейморами", - сказал мне Тук. "Если они забрались так далеко, я хочу проредить их как можно больше".

"Нужна моя помощь?" сказал Джимми.

"Нет", - сказал ему Тук. "Я хочу, чтобы ты был здесь с оптическим прицелом. Мы возьмем рации. Держи нас в курсе". Он повернулся к Диане. "Иди разбуди Рикки и расскажи ей о ситуации. Скажи ей, что, если дела пойдут плохо, нам придется срочно выезжать. Нам нужно начать собирать вещи на всякий случай".

Мы спустились к клетке, собрали "Клейморы" и окольцевали их вокруг башни для максимального эффекта. Мы соединили их проводами, готовясь к самому худшему. Прежде чем подключить их к клэкеру, мы сходили в сарай за джипом и таким же бронированным "Шевроле Тахо". Субурбан Каслберри я оставил там. Теперь он был бесполезен. Мы заправили машины бензином, наполнили топливом дополнительные канистры и приготовили их на случай, если нас обойдут.

В башне все собирали еду, оружие и провизию на случай худшего. Мария тоже помогала, ее глаза были красными и опухшими от слез. Я понимал, что мой мир сильно изменился за последний месяц, но мне было интересно, каково было ей. Молодая, хрупкая... родители умерли, брат погиб. Теперь она оказалась в компании незнакомых людей, которые выглядели так, словно готовились к Дню Д.

К полудню мы были в хорошей форме.

Тогда же появились первые вертолеты. Я увидел "Блэкхок" и два " Кайова". Они прошли над зомби, но не стали их атаковать. Ситуация становилась напряженной. Если учесть, что зомби были массовыми, а военные проявляли к ним интерес, то ситуация становилась явно неспокойной. Мы убедились, что хорошо накормлены, подготовлены и одеты для забега.

У Тука была рация, и он взялся за нее, пытаясь вызвать кого-нибудь, хоть кого-нибудь, но ничего не получалось. Затем, за несколько минут до двух, появились первые вылеты. Истребители F/A-18 Hornets с визгом пронеслись над деревьями и сбросили кассетные бомбы, которые взорвались быстрой чередой, покрыв дорогу и зомби взрывами, от которых содрогнулась башня. У забора начался пожар, дым и разлетающиеся обломки. Следующая вылазка сбросила еще больше кассетных бомб, и все было бы хорошо, если бы они на этом остановились. Массы зомби были уничтожены, но дальнейшие вылеты разрушили забор, снеся ворота и проделав повсюду большие дыры, если не снесли его совсем.

Это было нехорошо.

Потому что после того, как " Хорнеты" улетели, зомби снова стали перегруппировываться. Может быть, не сотнями, как раньше, а волнами по двадцать-тридцать человек, уцелевших после бомбардировки. Они продвигались вперед, перебираясь через забор и распространяясь по территории комплекса. Тук залил траншею мазутом и запустил в нее зажигательный снаряд, который с грохотом взорвался, выплеснув на нас волну жара. Это еще больше замедлило продвижение мертвецов. Многие спускались по дороге, но другие пытались пробраться через масло и сгорали, а третьи поднимались в пылающих кострах, блуждая по округе, охваченные пламенем. Другие пробивались к минным полям, и мины взрывались одна за другой: ТУМП! ТУМП! ТУМП! Они не убивали зомби. Они только калечили их... отрывали ноги и ступни, замедляя, но почти не останавливая их.

"Они все еще идут!" сказала Рикки, наблюдая за их приближением в оптический прицел. Она была на дорожке вместе с Дианой и Джимми.

"Да, черт возьми, они теперь повсюду", - сказал Джимми.

Диана осматривала поля в бинокль. "Я насчитала не менее пятидесяти или шестидесяти, идущих с севера", - сообщила она. "Впереди тяжелая полоса".

Я вышел туда, и там был хаос. Линия ограждения была, конечно, разрушена, ландшафт изрыт кассетными бомбами. В воздухе висел черный дым от бомб и от горящего мазута, который пылал жирной вонью, от которой у меня заложило ноздри.

Тук залил вторую траншею и зажег ее.

Она воспламенилась с порывистым, улюлюкающим звуком, и на нас снова накатил жар. Я не думал, что стрелять во вторую траншею было хорошей идеей, потому что там и так было плохо из-за дыма, огня и жара. С ходовой площадки это выглядело как кипящий, исходящий паром котел ведьмы. Через несколько минут нам пришлось закрыть люк, так как воздух был очень горячим и густым от дыма. Но перед этим я увидел то, о чем всегда беспокоился: от пылающего мазута загорелись окружающие сухие невозделанные поля, и теперь они тоже горели. Я думаю, что этот комплекс был настолько близок к аду, насколько я мог себе представить.

"Нам придется убираться отсюда", - сказал Тук. "По крайней мере, на некоторое время, пока все не выгорит само собой".

"Этот пожар уничтожит наши посевы", - сказала Диана, очень резко. Она была матерью этих полей, она лелеяла их кровью, потом и слезами. Ее нелегко вывести из себя. Но сейчас она была такой же горячей, как поля за башней. "Это все уничтожит. Обязательно было поджигать это масло? Это было чертовски глупо, мужик, просто чертовски глупо".

"Я пытаюсь спасти наши задницы!" крикнул ей Тук.

Диана только покачала головой. "Да, но я надеюсь, что твой план спасения не будет таким же беспорядочным, как этот".

Тук просто уставился на нее, пытаясь запугать, но это не помогло. Она уставилась на него в ответ.

"Диана, перестань", - сказала ей Рикки. "Он все сделал для нас. Мы живы благодаря ему".

"Заткнись, Полианна".

"Не смей меня так называть!"

Диана закатила глаза. "Посмотри на меня, я Сандра Ди".

Рикки вскипела.

"Ладно, хватит", - сказал я, вставая между ними. "У нас и без препирательств хватает проблем".

Это было очень, очень глупое время, чтобы начинать придираться друг к другу. Реально? Я был согласен с Дианой. Я считал, что минное поле и "Клейморы" - хорошая идея. Но мне никогда не нравилась идея с мазутом. Вероятность побочного ущерба была слишком высока. Этот огонь сжег бы все. Зомби поджарились бы, как зефир, но в то же время от огня осталась бы лишь пустая территория.

Я сказал Туку, что нам нужно спуститься в камеру, чтобы подключить "Клейморы" к клакеру, но к тому времени он был уже в дурном настроении. "Я сделаю это", - сказал он мне. "Я продырявлю их, а потом подгоню сюда грузовики".

"Я пойду с тобой".

"Как хочешь".

Это была одна из особенностей Тука. Я любил этого парня и уважал его, но через него проходила полоса гордости шириной в милю. Он не любил, когда его усилия подвергались сомнению, даже когда они не очень хорошо получались. Я знал, что какое-то время он будет переживать, но потом все пройдет. Сейчас мы были в дерьме. Я думал, что хуже уже быть не может, но я ошибался, очень ошибался. Тук сейчас был в своей стихии, и я это видел. Он жил ради боя, и много лет у него не было ничего, кроме случайных драк в баре. Сейчас, в условиях пандемии зомби, он был, пожалуй, бодрее, чем после войны во Вьетнаме.

Мы спустились к клетке.

Мертвецы были там. Мы слышали, как они колотили в дверь охраны. Скреблись и царапались. Тук проделал прорези для пулеметов со всех сторон, и мы увидели, что снаружи башни, наверное, всего восемь или десять зомби. Настоящую угрозу представляли десятки, двигавшиеся с полей. Пыль и дым стояли плотной пеленой, но ветер время от времени сдвигал ее в сторону, и я мог видеть, что их количество приближается к нам.

"Что у тебя?" обратился ко мне Тук.

"По крайней мере, двадцать с севера и, возможно, десять или больше с запада", - сказал я ему.

"По дороге идет в три раза больше, еще тридцать с юга. Давайте их заманим".

Тук подключил "Клейморы" к клакеру и приготовился.

Я следил за пулеметными стволами. Они уже сгрудились. Я наблюдал за их приближением. Многие из них были изранены: обожжены и взорваны, лишены конечностей или имели зияющие раны от бомбежек. Но это не замедляло их неумолимого шага.

Я включил рацию. "Рикки", - сказал я. "Спускай всех и вся на второй уровень. Когда мы двинемся, нам придется двигаться быстро".

"Поняла", - сказала она.

Толпа мертвецов была уже в десяти футах от линии Клеймора.

"Приготовьтесь", - сказал Тук.

Я отвернулся от пулеметного окошка, пот струился по моему лицу, рубашка прилипла к спине. Я ждал. Казалось, прошла целая вечность, а потом: " Попробуйте!" крикнул Тук и выстрелил из "Клейморов". Раздался гулкий взрыв, и когда я выглянул из орудийной рубки, там было еще больше дыма и пламени, воняло сгоревшими боеприпасами. Но стена зомби просто... исчезла.

"ВСЕ В ПОРЯДКЕ!" сказал Тук. "ДВИГАЕМСЯ!"

"Спускайтесь в клетку!" сказал я по рации.

Тук открыл ключом дверь, и мы выскочили наружу, сбив с пути трех или четырех зомби. Прежде чем они успели прийти в себя, мы расстреляли их из своих CAR-15 по головам. Мы заметили нескольких отставших и тоже завалили их. Дым и жар от наступающего огня были невероятными, абсолютно дезориентирующими. Я не знал, в каком направлении двигаться. Чтобы не дышать едким дымом, мы завязали рты платками. Тук, похоже, знал, в какую сторону идти, и я последовал за ним. Я увидел одного зомби, и Тук расправился с ним быстрым и точным выстрелом.

Мы не успели отойти от башни более чем на пятнадцать футов, как услышали звук F/A-18 Hornets, заходящих на очередной авиаудар. Я не мог понять, зачем. Это было бессмысленно. Вдалеке мы услышали, как они сбрасывают новые кассетные бомбы. ВАП! УАП! ВАП-ВАП-ВАП! Земля задрожала, и в воздух полетели новые обломки. Ударная волна рассеяла дым настолько, что мы увидели, как ракета с криком пронеслась по воздуху и врезалась в одно из зданий на опоре. Тук сбил меня с ног, когда здание рухнуло, и раскаленные куски металлического листа разлетелись в воздухе, как шрапнель. Раздался сотрясающий удар, когда бочки с бензином, хранившиеся внутри, взлетели на воздух, и над обломками поднялось огненное облако.

"ОНИ НАС УНИЧТОЖАЮТ!" закричал Тук, перекрывая шум. "ОНИ АТАКУЮТ КОМПЛЕКС! МЫ ДОЛЖНЫ ДВИГАТЬСЯ!"

Мы поднялись на ноги и побежали к сараю, пока он тоже не пострадал. Хорошо, что мы больше не видели зомби. Плохо то, что сарай горел, а в нем были запасы керосина и мазута. Борясь с жарой и черными клубами дыма, кашляя и отплевываясь, мы нашли машины, сели в них и поехали.

Тук был в джипе, а я в "Тахо".

Я следовал за джипом сквозь дымку, передавая по рации, чтобы все были готовы. Позади нас произошла серия сотрясений, заставивших "Тахо" подпрыгнуть на рессорах. Я не мог быть уверен, но мне показалось, что " Хорнет" только что нацелился на сарай и другое здание на столбах. Я не был настолько наивен, чтобы думать, что башня не будет поражена в течение следующих нескольких мгновений.

Мы подъехали к дому, дверь открылась, и из нее вышел Джимми во главе отряда. И как только они вышли, зомби двинулись внутрь. Вокруг было столько дыма, что когда они вышли из него, до них оставалось всего несколько футов. Я открыл огонь на полную мощность и услышал, что остальные делают то же самое. Я оттеснил их назад, завалил четырех из них выстрелами в голову, а другой напал на меня сзади. Я почувствовал, как его холодные склизкие руки обхватили мое горло, и действовал инстинктивно: Я отбил локоть и почувствовал, как он вонзился во что-то мягкое. Затем я потянулся назад и перевернул нападавшего через плечо, как нас учили в пехотном училище.

Это был мужчина, и я пробил ему голову.

Остальные двинулись на добивание.

Я разнес лицо другому мужчине и раздробил голову маленькой девочке, а затем на меня накинулись две женщины. Их лица были похожи на белую кашицу. Одна из них схватила меня, и я ударил ее прикладом CAR-15 по лицу. Это было похоже на удар по водяному шарику. Ее лицо, казалось, отлетело от костей под ним в брызгах гнили. Другая женщина схватила меня за руку, и когда она попыталась укусить меня, я вывернулся и ударил ее сапогом по колену. Колено треснуло, и она упала назад. Мужчина бросился ко мне, и я всадил ему пулю прямо между глаз - чисто удачный выстрел.

Вдалеке раздались новые взрывы, и они становились все ближе. Волна жара сбила меня с ног и подожгла волосы женщины-зомби.

У остальных дела обстояли не лучше.

Я видел, как Джимми стрелял в приближающуюся стаю, как Диана и Рикки затаскивали детей в "Тахо". Тук был диким человеком. Он стрелял, используя свое оружие как дубинку. Он пинал зомби, пробивался сквозь их ряды, бил и топтал их. Я видел, как он схватил одного человека и швырнул его в трех других, и все они полетели, как кегли для боулинга.

Но мне некогда было смотреть.

Женщины, которых я повалил, снова набросились на меня. Та, которую я ударил по лицу, набросилась на меня, пытаясь вырвать глаза, и я ткнул в нее стволом CAR-15. По счастливой случайности, я засунул ствол ей прямо в рот. Я быстро сделал три выстрела, и ее голова разлетелась на части. В тот же момент другая женщина схватила меня за лодыжку, и я увидел, что ее зубы направлены на мою ногу. Поздно. Она бы меня достала, но прокусила лишь мой боевой сапог. Я разбил ей голову прикладом CAR-15.

Я повернулся и завалил еще двоих.

Я видел, как Диана убила пару зомби, а Рикки начала забираться в джип, и в этот момент из дыма выскочили двадцать или тридцать мертвецов. Я видел, как они бросились на Диану. Джимми завалил нескольких, и она тоже. Я сбил с пути нескольких отставших, стреляя и пиная, пробираясь к джипу. Я убил троих, потом четвертого и пятого. Они падали повсюду, а я не смотрел, куда иду. Я споткнулся о труп и увидел, как Джимми запрыгнул в джип, зовя меня. Тук оказался в гуще событий и отбросил стаю, наседавшую на Диану.

Потом... потом, когда Рикки попыталась забраться внутрь, пять или шесть из них схватили ее и стали оттаскивать.

Я услышал ее крик.

Я бросился вперед, стреляя и нанося удары дубинкой, но они схватили ее и вгрызались в нее. Я закричал, когда мертвецы накрыли меня, и услышал, как мой CAR-15 щелкнул пустым патроном. Я использовал его как дубинку, и тут руки потянули меня назад и в сторону. Это был Тук. Он пытался затащить меня в джип. Я видел, как Пол плакал и бился там, Диана крепко держалась за него. Тук потянул меня к себе. Я замахнулся на него. Я ударил его и собрался идти за женой, и тут я услышал его голос, который сказал что-то вроде: "Прости, брат мой, мне очень жаль". Затем что-то ударило меня по шее, и я упал, потерявшись в темной дымке.

И это был последний раз, когда я видел свою жену.

БЕГОМ К ГОРАМ

Я пришел в себя минут через десять, когда Джимми вывел джип на разбитую главную дорогу, и все сбились в кучу, прыгая и кувыркаясь. Я видел башню сквозь дымку. Я видел, как она получила прямое попадание ракеты класса "воздух-земля" и рухнула сама на себя.

Но Рикки уже не было.

У меня возникло желание, потребность выйти из себя, начать кричать, вопить, поднимать шум. Но я сдержал себя, потому что знал, что должен это сделать. Тук ударил меня. Он вырубил меня, чтобы спасти. Он знал, что я покончил бы с собой, пытаясь спасти свою жену. Может быть, он считал, что один родитель для Пола лучше, чем совсем без родителей. Я не знал, благодарить его или ненавидеть. Я был на заднем сиденье с Полом. Диана держала его на руках. Он был бледен и дрожал, по его лицу текли слезы. Я взяла его на руки, и он начал бороться и кричать: "МОЯ МАМА УМЕРЛА! ТЫ ПОЗВОЛИЛ МОЕЙ МАТЕРИ УМЕРЕТЬ! ТЫ ПОЗВОЛИЛ ЕЙ! ТЫ ПОЗВОЛИЛ ИМ УБИТЬ МОЮ МАМУ ТЫ СДЕЛАЛ ЭТО ТЫ СДЕЛАЛ ЭТО ТЫ СДЕЛАЛ..."

Я держал его до тех пор, пока он не рухнул на меня, измученный, дрожащий и обмякший.

Вина?

О да, вина была. Океаны вины. Вселенная. С рациональной точки зрения я знал, что сделал все, что мог... но меня мучила мысль, что я мог сделать больше, гораздо больше. Если бы я не споткнулся об этот труп, я бы успел добраться до нее вовремя. Если бы я не привел нас в эту чертову башню, она, возможно, была бы жива. Если бы я больше заботился о защите своей семьи и меньше играл в охранника периметра, она была бы жива. У Пола была бы мать. У меня была бы жена. Мы оба не были бы разорваны и не истекали бы кровью. Я не видел бы кричащее лицо своей жены, когда ее поглощали живые мертвецы.

Я старался придерживаться рациональной точки зрения, чтобы свести на нет все чувство вины, но горе не понимает рациональности. Оно имеет дело с потерей. Оно имеет дело с болью. Его политика - это политика страдания. И я страдал. Бог знает, я страдал. А Бог? Ну, если раньше моя вера была зыбкой, то теперь она превратилась в черную пустоту. Я ни во что не верил.

Мне хотелось упасть в депрессивную кучу. Хотелось забиться в угол и уйти в себя. Но у меня не было такой возможности. Когда у тебя есть ребенок и ты теряешь супругу, ты не можешь позволить себе быть чем-то меньшим, чем твердой скалой, за которую ребенок должен держаться. Поэтому я стал скалой. Я замкнулся в себе и ничего не чувствовал. Меня волновал только мой сын. Он проспал у меня на коленях почти два часа, а когда проснулся, поднял на меня глаза и сказал: "Мне это не приснилось, правда?"

"Нет", - сказал я.

Он кивнул, собираясь с силами, стараясь быть твердым, как я. Мальчик чувствует, что в жизни он должен делать две вещи: защищать мать и добиваться уважения отца. Он потерял первое и не хотел жертвовать вторым. Я хотел сказать ему, что это неважно, что мы будем горевать вместе, что боль - это нормально... но не смог. И не смог, потому что знал, как сильно ему нужно было в тот момент стать мужчиной в моих глазах. Это было важно для него. Это было все, что у него было, и я не мог отнять это у него.

Он похлопал меня по руке и сказал: "Все будет хорошо, папа... Я думаю, все будет хорошо. Я только надеюсь, что они не...", - он глубоко вздохнул, - "...причинили ей слишком много боли".

"Все прошло быстро", - сказал ему Джимми. "Я уверен, что все прошло быстро".

Но мы в это не верили. Разрывание на части не бывает безболезненным и не проходит быстро. Я просто надеялся, что они превратили ее в ничто. Я не хочу думать, что она может быть где-то там, с ними, как они. Я не думаю, что из нее получился бы хороший зомби. Этого в ней просто не было.

Диана внимательно наблюдала за нами с Полом. Наверное, я забыл, что она тоже только что потеряла свою младшую сестру. Наши взгляды встретились, боль была признана и разделена. Мы оба отвели глаза. Она держала Марию на коленях. Мария сосала большой палец. Она выглядела разбитой. Столько потерь, столько отчаяния, столько трагедий. Я боялся, что мы не переживем эту трагедию.

Я слышал, как Джимми и Тук обсуждали, что делать, и сразу понял, что у старого доброго Тука нет запасного плана, а он не из тех, кто любит, когда его застают со спущенными штанами. Но, честно говоря, в запасном плане не было никакой необходимости. Комплекс должен был быть конечным пунктом. Идеальное безопасное место. Я даже не мог по-настоящему винить зомби в том, что они уничтожили наше убежище.

У них был разум животных.

Они знали только добычу и кормление.

Виноваты в этом были мудаки в самолетах F/A-18 Hornets. Какого хрена они нас атаковали? Почему они проигнорировали сигнал бедствия Тука? Почему они должны были сровнять все с землей? Почему? Почему? Почему?

Словно прочитав мои мысли, Пол сказал: "Почему эти самолеты хотели нас взорвать, папа?".

У меня не было ответов, но у Джимми они были. "Сынок, я все обдумал, и у меня появилось странное чувство, что нас атаковали по ошибке. Я думаю, что ВВС, или ВВС Гвардии, или ВМС, или кто там еще, черт возьми, получил задание на бомбардировку. Вертолеты нас разведали, а летчики-истребители просто выполняли свой приказ. Кто-то решил, что мы представляем угрозу. Вот мы и стали мишенью".

"Если я когда-нибудь доберусь до этих летунов, - сказал Тук.

Мы ехали без всякого направления несколько часов. Мы видели состояние нашего мира, и оно не внушало оптимизма. Небольшие города либо горели, либо сгорели дотла, представляя собой лишь скопления почерневших зданий и обломков. Мы видели воронки от бомбежек. Брошенные машины на обочинах дорог. Трупы на полях, которыми питались собаки и вороны. И, конечно, зомби. Они ходили повсюду, наблюдая за нами, когда мы проезжали мимо, или просто игнорируя нас. Ветер доносил запах смерти. Вдали виднелись шлейфы черного дыма, похожие на угольные пятна на фоне бледно-голубого неба.

Наконец, примерно в десяти милях к востоку от Скарсдейла мы нашли заброшенный аэродром. Он выглядел так, как будто его давно закрыли. Ничего особенного. Пара старых взлетно-посадочных полос, из трещин которых росли сорняки, несколько ржавеющих ангаров и квонсетные хижины. Территория была огорожена цепным забором, что было хорошо. Тук сорвал замок, и мы вошли внутрь. В крышах ангаров зияли огромные дыры, а на стропилах гнездились голуби. Один из квонсетов был завален ржавыми деталями машин. В другом не было двери, и он был полон птиц. Затем мы нашли небольшой офис с пристроенным к нему гаражом. В гараже не было окон. Он был заперт, но ключ мы нашли в офисе, куда Тук попал, выбив окно. Гараж был практически пуст, если не считать нескольких старых бочек с топливом и гидравлической смазкой. Было немного пыльно, но не страшно. Мы принялись за уборку, как могли, а затем укрепили офис, чтобы ничто не могло нас достать. Джимми и Тук нашли несколько досок и заколотили ими окна.

Это было начало.

В течение следующих нескольких дней мы обживались. Зомби не было, и это было хорошо. Мы разложили свои спальные мешки на полу. Джимми нашел в офисе свернутый ковер, и мы расстелили его. Немного пахло затхлостью, но это было лучше, чем спать на бетоне. Мы скучали по свежим овощам с огородов Тука и по его разнообразному замороженному мясу. Мы ели в основном пайки MRE, которые, как мне сказали, сейчас в порядке вещей - гораздо лучше, чем старые C-Rations, - но меня от них сильно тошнило в Ираке, где мы были в полевых условиях. Пол считал их самой крутой вещью на свете, а Марии нравилось, как подогреватель пайков готовит спагетти и мясной соус, когда ты тянешь за счетчик.

Пол и Мария поразили меня.

Даже несмотря на постигшую их потерю, они не замкнулись в себе. Они упорно трудились, и я был впечатлен. Мы все усердно работали. На данный момент это был дом. Мы сделали его максимально пригодным для жизни и безопасным. Мы с Полом скорбели вместе. Остальные, кроме Дианы, оставили нас в покое. Однажды Мария увидела мою задумчивость. Она вышла с Джимми на улицу и вернулась с маргариткой.

Она протянула ее мне. "Это поможет тебе почувствовать себя лучше", - сказала она.

И знаете что? Это действительно помогло.

Оказавшись в безопасности, мы обследовали другие здания на предмет того, что можно найти. Нашли мы не так уж много. На четвертый день лило как из ведра, и мы воспользовались этим, выйдя на улицу и намылившись... Мария и Диана, конечно, делали это наедине. Мне было приятно быть чистыми. Моя мама говорила: "Никогда не стоит недооценивать силу хорошего душа". Она была права, как всегда. Чистота помогала нам всем чувствовать себя немного человечнее.

На следующий день мы с Дианой обыскивали один из ангаров, и вдруг я из чистого побуждения обнял ее и начал целовать. Она сначала ответила, а потом оттолкнула меня.

"Нет", - сказала она.

Я не знал, что на меня нашло. "Прости меня. Я схожу с ума".

"Горе делает это с тобой".

"Я не такой", - сказал я. "Я не знаю, почему я это сделал".

"Горе".

Она рассказала мне историю о своей подруге-подростке, которая была разбита смертью отца, когда ей было шестнадцать лет. В итоге она накурилась в переулке за похоронным бюро с парнем своей лучшей подруги. В итоге они оказались на заднем сиденье его машины. Она не знала, почему. Она не понимала, почему. Просто так получилось. Хорошая история, актуальная, но от этого не ставшая менее страшной. Что было бы, если бы Диана не остановила его? Закончилось бы все тем, что мы занялись бы этим прямо там, на пыльном полу? Смог бы я вообще продолжать действовать? Я был в полной растерянности. Казалось, что мир вращается так быстро, что я не могу прийти в себя.

Мы больше не говорили об этом.

Да и что было говорить? Я говорил себе, что это горе. Я пыталась убежать от него. Я пыталась оградить себя от него. Так ли это было? Я просто не знал, и это давало мне еще повод чувствовать себя дерьмом.

Когда я собрался уходить, Диана заставила меня сесть на кучу дров. "Я должна сделать признание", - сказала она.

"О?"

Она кивнула. "У меня кончилась дурь. У меня закончились таблетки. У меня ничего нет, и мой мозг начинает вести себя странно".

У меня был соблазн сказать ей, что нет, твой мозг просто нормально функционирует впервые за много лет. Но я не мог этого сказать.

"Прошлой ночью мне приснился сон", - сказала она.

Прежде всего, я хочу сказать, что Диане очень часто снились сны, и она любила о них рассказывать. Она увлекалась такими вещами, как пророческие сновидения, всякой странной ерундой в духе Нового времени, которая не имела абсолютно никакого смысла для такого закоренелого агностика, как я.

"Ты меня знаешь", - сказала она. "У меня всегда были странные сны, и иногда я думаю, не потому ли я люблю накуриваться и напиваться, как будто, знаешь, в моем мозгу есть что-то, что мне нужно приглушить. Что-то, что мне нужно поддерживать в вялом и спокойном состоянии. Есть ли в этом смысл? Наверное, нет. Да и хрен с ним. Вот что ты не знаешь: эти странные сновидения передаются по наследству. Это действительно так. Держу пари, Рикки никогда не рассказывала тебе об этом. У нее этого не было, и она отвергла это. Но у меня это есть, и у нашей мамы тоже. Вот еще кое-что, чего ты не знаешь, о чем Рикки тебе не рассказывала: за неделю до того, как вы познакомились, Делле приснился сон, что ты придешь. Она никогда не говорила, видела ли она именно твое лицо, но ей приснилось, что в жизни Рикки появился мужчина, который дал ей уверенность, в которой она нуждалась, потому что, знаешь, Рикки была не в себе. Я любила ее, чувак, но она была как корзина".

Нет, Рикки никогда не говорила об этом, а если бы и говорила, то моя реакция была бы очень похожа на ту, что я испытывал сейчас.

"Есть и другие вещи, но они не важны. Не сейчас. Скажем только, что Делле приснилось, что Рикки беременна за месяц до того, как Рикки узнала об этом, и Делла увидела лицо своего внука. Оставим это". Диана зажгла сигарету и выпустила столбик дыма. "С тех пор как у меня закончилась заначка, мои сны стали очень странными и насыщенными. Прошлой ночью - вот это дико - мне снились кадиллаки и Бог. Правда. Я видел "Кадиллаки", выстроенные в ряд, как в одной из тех пустынь, где хоронят богатых парней в их машинах. Я видела это, ряды, ряды и ряды, и я видела себя там, а потом... вау... я видела глаз Бога, который смотрел на меня с горизонта: он был ярко-оранжевым и красным и горел, посылая шлейфы желтого света. Это был глаз ненависти, глаз, который открывался, и когда это произойдет, он испепелит весь мир своим жаром. Проснувшись, я подумала: эй, может быть, это не глаз Бога, а дьявола или чего-то похожего на дьявола. Это был мой сон, и ты, наверное, думаешь, что я спятила, но я скажу тебе одну вещь, Стив: это не так. То, что я видела, сбудется на следующей неделе или в следующем году, кто знает?"

"Это довольно тяжелое дерьмо, - сказал я. С одной стороны, будучи рациональным человеком, я, конечно, отмахнулся от этого. Но если я чему-то и научился с тех пор, как открыл темный ящик "Некрофага", так это тому, что рациональность уже не кажется такой уж рациональной. Я не был так готов отмахнуться от ее слов, как, возможно, был готов до того, как все это началось.

"Мне еще кое-что приснилось", - сказала она и стала еще серьезнее. Она была настолько серьезна, что оказалась в трех сантиметрах от моего лица, и я подумал, что она собирается поцеловать меня или что-то в этом роде. "Мне приснилось, что мы с тобой занимаемся этим, ну, знаешь, занимаемся любовью, трахаемся, или как ты хочешь это назвать. И это было началом конца".

"Мы занимались сексом?"

"В каком-то смысле так и было".

"Это слишком мистично для меня", - сказал я.

"Мне тоже", - призналась она.

Мы никогда не говорили о ее снах, очень долго, но мне всегда было интересно узнать о них. И, более того, мне было интересно то, о чем Рикки могла мне не рассказывать.

Больше всего мне запомнилась одна ночь, когда мы поселились в новом доме. Мы с Полом немного пошептались о Рикки, пытаясь, как всегда, представить все это в какой-то перспективе. Перед самым сном Пол сказал: "Я убью их, папа. Зомби. Я убью их всех до единого".

СПИСОК ПАНИКИ

Хорошо. Кажется, мы в порядке.

Мы живы. У нас есть оружие. Припасы в порядке.

Я чувствую себя здесь чертовски уязвимым.

Каждое утро я говорю себе, что надо надеть светлое лицо для Пола, но это не всегда так просто. У меня в голове возникает лицо Рикки. Я слышу ее голос. Иногда мне кажется, что я почти чувствую ее прикосновение.

Хватит. Я должен собраться с мыслями.

Как скоро мертвые снова найдут нас?

СПАСАТЕЛИ

В течение следующей недели, пока мы прятались в гараже и максимально укрепляли свое положение, я кое-что понял. Я понял кое-что о человеческом разуме и о том, как он работает: просто выжить недостаточно. Этого было достаточно для животных, этого было достаточно для наших предков, но с нашим современным мышлением нам нужно было нечто большее. Нам нужно было что-то, к чему можно было бы стремиться, свет в конце тоннеля. Когда мы были в башне, у нас это было, подумал я. Наш план состоял в том, чтобы подождать несколько месяцев, а затем начать войну с мертвыми и вернуть то, что нам принадлежало. Это был пряник на конце палки. Это объединяло нас и делало нас единым целым.

Теперь нам этого не хватало.

Мы были просто выживающими крысами.

Хотя война никогда не бывает хорошей, народная война, как Вторая мировая, может объединить всех и дать им общего врага. Так было и после 11 сентября. Конечно, это длилось недолго, и вскоре все вернулось к прежним распрям и склокам. Но на какое-то время мы были едины. Наша маленькая группа, с другой стороны, была едина, чтобы выжить, но нам не хватало чего-то большего, чем просто выживание. Как-то, каким-то образом мы должны были это найти.

Мы должны были что-то найти.

Нам нужна была морковка.

Я сказал об этом Джимми. "Ты прав", - сказал он. "Нам это нужно. Мы все становимся счастливыми в хижине, у нас у всех лихорадка. Мы все чувствуем необходимость что-то сделать, но, по-моему, не знаем, что именно".

"Я надеюсь, мы найдем это".

"Найдем".

Единственным развлечением, кроме выживания, было собирание мусора. Мы регулярно совершали вылазки в Скарсдейл, по возможности избегая мертвецов и выискивая еду, оружие, патроны, все, что могло нам пригодиться. Мы все ходили по очереди. Даже Пол смог пойти. Поверьте, я не хотел подвергать его опасности, но в первый раз, когда мы с Туком отправились на поиски мусора, у Пола случился настоящий припадок, и нам пришлось взять его с собой. Пол не был капризным ребенком, он не закатывал истерик. Это было нечто другое. Это была тревога разлуки. Он потерял мать и боялся потерять меня.

Мы это понимали, даже Тук.

Поэтому Пол должен был пойти с нами.

Мне не нравилась эта идея, и я чертовски нервничал... Но я должен был признать, что этот парень был прирожденным мусорщиком. Он обладал удивительным чутьем на то, где можно найти спрятанные вещи. Каждая наша вылазка была успешной. Мы возвращались с консервами и сухими продуктами, фонарями и батарейками, бензином. Мы совершили набег на магазин армейских и флотских излишков и, хотя кто-то уже опустошил ящик с ножами, нашли много рабочих ботинок, дождевиков и большой запас британской одежды DPM - Disruptive Pattern Material, британский вариант камуфляжа. Мы все с удовольствием надели ее. Это было удобно и практично. Мы выглядели как отряд королевской морской пехоты. Не хватало только беретов.

Наши вылазки в город были не только поисками мусора, но и разведкой: нам нужно было знать, где и сколько мертвых. Оказалось, что все гораздо хуже, чем мы себе представляли. До появления Некрофага в Скарсдейле проживало около 18 000 человек, и, по моим приблизительным подсчетам, более половины из них находились на улицах в виде нежити. Квартал за кварталом попадались безлюдные районы, а потом вы сворачивали за угол, и на вас надвигалось полсотни таких же.

Зомби - это, конечно, плохо, но мы стали замечать и другое, не менее тревожное явление: вооруженные группы мужчин на пикапах и внедорожниках. Они были одеты в камуфляжную форму и имели при себе разнообразное оружие, в основном полуавтоматическое. Однажды днем мы въезжали в город, и на нас надвигался грузовик. Мы сначала подумали, что вот они, выжившие, но потом они приблизились и начали стрелять по нам. Мы устроили им веселую погоню по улицам со мной за рулем и, наконец, потеряли их из виду. Через несколько дней мы были в хозяйственном магазине, где приобретали цепи, и мимо нас проехали шесть грузовиков. К счастью, джип был припаркован на заднем дворе, иначе они наверняка бы за нами погнались.

Это было страшно.

Разве все было так плохо без того, чтобы выжившие воевали друг с другом?

Хотя я бы не сказал, что они были организованы на военном уровне, не было сомнений, что они были частью какого-то ополчения. Вероятно, они ждали чего-то подобного, чтобы разгуляться без риска, что полиция надерёт им задницы. Как бы то ни было, от них были одни неприятности, и мы все это знали.

"Вопрос в том, - сказал Тук в тот вечер. "Будем ли мы просто бегать и прятаться от них или выкурим их задницы? Вот в чем вопрос".

"Наверное, было бы неплохо не связываться с ними, если не придется", - заметила Диана. "Каждый камень, брошенный в любой бассейн, вызывает рябь".

Джимми поднял бровь. "Конечно, логично, но если мы оставим их в покое, это не значит, что они будут поступать так же с нами", - сказал он.

Я был вынужден с этим согласиться. "Они не похожи на тех, кто живет и дает жить".

""Подражатели", - сказал Тук. "Это все, чем они являются. Любая реальная сила разрубила бы их пополам. Они - выходного дня, маленькие мальчики, играющие в солдатиков. У них есть численность, поэтому они считают себя крутыми. Они привыкли давить на людей и не получать отпор. Хулиганы. Все ополченцы одинаковы. Если начать отстреливаться и убивать их, они начнут ссать в штаны и убегать".

Я надеялся, что он прав.

РАЙЛИ

Из-за зомби и ополченцев мы выбирались в Скарсдейл только по необходимости. Даже на аэродроме мы прятали джип в одном из ангаров, чтобы его не заметили с дороги. Меньше всего нам нужна была компания пьяных ковбоев, приехавших на стрельбу. Мы должны были быть осторожны во всех отношениях. Мы понимали, что гараж не может стать нашим постоянным штабом, но на время его можно было использовать.

Нам казалось, что мы достаточно защищены.

Мы думали, что никто не сможет пробраться туда без нашего ведома.

Однажды днем я был в ангаре с Джимми и Дианой. Они отбирали пригодные для использования доски из штабеля пиломатериалов, а я занимался джипом. Я заменил старую четырехствольную систему Autolite на комплект карбюраторов Holley Truck Avenger, чтобы увеличить производительность и мощность. Я не обращал особого внимания на Джимми и Диану. Я завел джип и отрегулировал уровень топлива в карбюраторе. Звук был ровный. Я заглушил джип и вылез из него, и тут я понял, что кто-то стоит прямо за мной.

"Повернись, очень медленно", - сказал женский голос.

Я сделал то, что мне сказали. Передо мной оказалась афроамериканка лет сорока. Она была грязная, с исцарапанным лицом и синяками. Она держала пистолет у моего лица, и он был мой. Пока я занимался джипом, я снял свой пистолет Sig-Sauer 9mm и оставил его в кобуре на скамейке. Я виноват. Теперь она держала его у меня перед лицом.

"Послушайте, - сказал я. "Мы друзья, мы не..."

"Заткнись, мать твою", - сказала она мне, оглядываясь по сторонам и медленно отступая от меня, держа между нами чистое поле для стрельбы. По тому, как она держала пистолет, я понял, что она знала, что делает, и была обучена. Она была одета в комбинезон, похожий на комбинезон механика, грязный, с жирными пятнами и, возможно, старой кровью. Рукава были потрепаны, на груди и плечах зияли дыры. На левой груди было пришито имя - ED.

"Где твои друзья?" - спросила она меня.

"Не знаю. Они были здесь".

"Не издевайся надо мной!"

"Успокойся", - сказал я. "Никто не издевается над тобой. Они таскали дрова. Они должны быть снаружи".

"Мне нужны ключи от этого джипа".

"Зачем?"

"Потому что меня надо подвезти, придурок. Мне нужно кое-куда съездить. Кое-кому нужна помощь, и я собираюсь проследить, чтобы они ее получили", - объяснила она. "Вот чего вы, ополченцы, не можете понять: там есть люди, настоящие люди. Люди просто пытаются выжить. Пытаются выжить. Не как животные, а как люди".

"Погодите-ка. Я не..."

"Заткнись, пока я не разнесла тебе лицо", - приказала она мне. Она повернулась к темноте в задней части ангара. "Джилли? Джилли, иди сюда. Здесь безопасно." Она повернулась ко мне. "А теперь отдай мне эти чертовы ключи, или я убью тебя".

Я поверил ей.

По ее глазам я понял, что она прошла через все это дерьмо. Ее использовали, над ней издевались, с ней грубо обращались. Она была в отчаянии. Она готова была убить. В этом не было никаких сомнений. Проблема была в том, что нам нужен был джип. Без него нам не выжить.

"Я не состою ни в каком ополчении", - сказал я.

"Угу, а я уверена, что нет. Ты просто так одеваешься, потому что ты законопослушный гражданин", - сказала она. "Теперь я прошу в третий раз: дай мне ключи". Она подняла Sig так, что он оказался на уровне моих глаз. "Сейчас".

Из тени выбежала девушка. Ей было лет четырнадцать-пятнадцать, азиатка, с огромными темными глазами и длинными красивыми волосами. Она была симпатичной, но, как и та женщина, грязной, в синяках и царапинах.

Я достал ключи из кармана, потому что не видел, чтобы у меня был выбор.

В этот момент из тени вышла Диана со своим CAR-15. "Брось оружие, сука, или я всажу в тебя двадцать патронов", - спокойно и решительно сказала она.

Впервые в глазах женщины появилась нерешительность. Она видела, как на нее смотрит CAR-15, и понимала, что она побеждена. Но что-то в ней хотело бороться, и я это отчетливо видел.

"Сделай это!" сказала ей Диана. "Не заставляй меня портить свою карму, убивая тебя!"

Женщина издала вздох, который был чистым поражением. Она выронила пистолет из рук и без спроса, как будто уже делала это раньше, пнула его в мою сторону.

Я поднял его.

Девочка плакала, а женщина держала ее за руку.

"Все в порядке", - сказал я. "Мы не милиция. Вы обе можете расслабиться".

"Вы серьезно?" - спросила женщина.

"Очень".

Короче говоря, мы завели их внутрь, объяснили, кто мы и что мы, и как так получилось, что мы оказались на аэродроме. Женщина сказала, что ее зовут Райли - не ЭД - и что девочку зовут Джилли. Затем она рассказала нам историю, которая была до крайности неприятна. Ополченцы, которых мы видели вокруг, назывались Американским движением сопротивления (АДС). До Некрофага их было немного - может быть, тридцать или сорок экстремистов, но теперь их численность исчислялась сотнями. Они провели несколько небольших сражений с армией и Национальной гвардией, но в основном избегали открытого противостояния и сосредоточились на партизанской войне. Райли утверждала, что они были просто бандитами. Животные. Их было много, у них было оружие, и они специализировались на убийствах, изнасилованиях и грабежах. Они брали то, что хотели, а всех, кто оспаривал это, убивали. Одна из их группировок обосновалась в Кингсбридж-Хайтс в Бронксе, недалеко от старого оружейного склада средневекового вида в здании бывшей католической школы. Это было идеальное место, поскольку оно было обнесено высоким забором из цепей и было надежно защищено от полчищ живых мертвецов. Райли рассказала, что работала полицейским в 50-м участке. Когда до них дошла информация о том, что женщин и девушек похищают с улиц, нужно было что-то делать.

"Мы были в тяжелом положении в пятидесятом участке", - пояснила она. "С учетом погибших и пандемии наши силы сократились примерно на шестьдесят процентов. Но мы должны были что-то предпринять. До нас дошли слухи, что похищенных увозят в заброшенную школу. Я отправилась туда вместе с пятью другими полицейскими".

Она была единственной выжившей.

Остальные были застрелены АДС, когда пытались выйти из своих машин. Райли сопротивлялась до тех пор, пока у нее не закончились патроны, и тогда ее схватили. Они заперли ее в подвале вместе с двадцатью другими женщинами, которых привели туда с одной целью.

"Лагерь для насильников", - сказал Джимми.

"Эти ублюдки", - сказал Тук.

Она кивнула. Я был рад, что Диана увела Марию и Пола подальше от посторонних глаз, чтобы они могли поближе познакомиться с Джилли. "Именно так и было. Я пробыла там две недели. Я не собираюсь рассказывать вам, что делали со мной, с Джилли или с остальными. Вы можете использовать свое воображение. Скажу только, что сначала нас избивали до полного подчинения, а потом... ну, вы поняли".

По моим подсчетам, с момента "Пробуждения" прошло примерно два месяца. Два месяца, а может, и не два. Время по большей части потеряло смысл. Как бы то ни было, за этот короткий промежуток времени мир изменился, и не в лучшую сторону. Зомби - это одно. Как болезнетворные микроорганизмы, вторгающиеся в тело, их нельзя было ненавидеть, их нельзя было персонифицировать, как вирус, вызывающий болезнь, или змею, которая вас укусила. Но AДС - это было нечто совсем другое. Они воспользовались неудачной ситуацией и показали себя во всей красе. Не что иное, как преступники и хищники.

"Мы с Джилли сбежали, - сказала Райли, - воспользовавшись старым паровым туннелем, который ведет в переулок за домом". Другие женщины и девушки пытались бежать, и ополченцы убивали их. Только Джилли пошла со мной, когда я решила попытаться выбраться. Понимаете, у нас в участке были старые планы школы, и если бы мы узнали, что слухи правдивы, спецназ собирался использовать паровые туннели, чтобы проникнуть туда и вытащить похищенных".

"Когда вы пропали... участок послал кого-нибудь за вами?" спросил я.

Она покачала головой. "На это я и надеялась. Потом они привели другую женщину, и она сказала, что участок переполнен мертвецами. Пятидесятого больше нет. И про нас забыли. Тогда я решила бежать, используя туннели".

"Но остальные не пошли?"

"Они были напуганы. Другие были не в своем уме от жестокого обращения", - сказала Райли, на минуту погрузившись в эмоции и вытирая глаза. "Там есть женщины, которые, как мне кажется, собирались попробовать, если бы мы выбрались живыми. Многие из них готовы и хотят бороться. Может быть, кому-то из них удалось выбраться. Я не знаю."

Она сказала, что Джилли и она бежали и бежали. Северо-западный Бронкс подвергся многочисленным авиаударам и выглядел хуже, чем когда-либо. Как Лондон после Блица. Трудно было найти дорогу, ландшафт был полностью изменен. Но им удалось выбраться. В Йонкерсе они угнали машину и добрались до Скарсдейла. Там тоже был АДС, на них напали, машину уничтожили. Они едва успели выехать из города. Тогда они нашли аэродром. Они спрятались в лесу через дорогу, наблюдая, как мы приезжаем и уезжаем. Сегодня они сделали свой ход.

"Значит, вы хотели, чтобы джип заехал обратно и вызволил женщин?"

"Если бы я могла. Мы с Джилли были готовы умереть, пытаясь это сделать".

"Звучит как самоубийство", - сказал Тук. "Ополченцы бы вас пристрелили".

Она покачала головой. "Вы не понимаете. Когда мы сбежали, ополченцев уже не было. Весь район заполонили зомби. АДС сделали то, что умеют делать лучше всего: повернули хвост и побежали. Там были сотни зомби. Нам едва удалось вырваться. Но в одном я был уверена точно: я никак не могла вернуться в туннели, чтобы вывести остальных. Мертвецы кишмя кишели".

"По крайней мере, мы знаем, почему башня была разрушена", - сказал Джимми. "Они, наверное, думали, что мы - форпост ополчения".

"Но теперь ты хочешь добраться до школы на джипе?" спросил я ее.

"Я должна что-то сделать. Прошло уже четыре дня. Эти женщины там в ловушке. Если мертвецов так же много, как и было, им не выбраться".

"Сколько их было в живых, когда ты уходила?" спросил Джимми.

"Четырнадцать или пятнадцать".

"Я не думаю, что ты сможешь туда пробраться", - сказал Тук.

"Не одна", - сказала она, и я понял, что мы внезапно стали частью ее спасательной команды. "Если я смогу добраться до этих туннелей, и если у меня будет подкрепление, чтобы не подпустить к себе этих личинок, я думаю, это можно сделать".

Мы обсудили это. Не было ни одного момента колебаний, когда кто-то из нас сказал бы: "Ни за что, это самоубийство, мы не будем рисковать своей шеей". Мы начали вместе с ней планировать, как это может произойти и как не может. Оглядываясь назад, удивительно, что мы пошли на это. Большую роль в этом, конечно, сыграло то, что мы не были ополченцами. Мы были сострадательными людьми, у которых еще сохранились мораль, этика и взвешенное понимание добра и зла. Эти женщины прошли через ад. Им нужна была помощь. Мы собирались им помочь.

"Проблема в зомби", - сказал Тук. "Их чертовски много, и у нас просто не хватит огневой мощи, чтобы обеспечить коридор для входа и выхода. Нам нужна более тяжелая артиллерия".

Райли кивнула, не теряя надежды. "Вы правы. А что, если я скажу вам, что знаю, где есть несколько бронемашин с пулеметами?"

Мы все посмотрели на нее.

"БТРы?" сказал Тук.

"Да, они принадлежали подразделению Национальной гвардии. Они стоят в гараже рядом с участком".

"Что за БТРы?" спросил я, разогретый этой идеей.

Райли покачала головой. "Послушайте, я не служила в армии, и один очень похож на другой".

Но у меня было предчувствие. "Опиши мне их".

Она описала.

Я улыбнулся. "Это "Страйкеры", - сказал я.

BLUEPRINT

В любой операции есть бесчисленное количество "может быть" и "если", десятки мелких деталей, которые невозможно предусмотреть. И эта операция была хуже многих других. Во-первых, зомби. Были ли они еще там (в школе)? Их стало больше или меньше? Ополченцы. Вернулись ли они? Пытались ли они захватить школу? Район. Сохранился ли он или его разбомбили до основания? Участковый. То же самое. Он еще стоит? А гараж со "Страйкерами"? Был ли он разбомблен? Увезли ли "Страйкеры"? Без них не было никакой надежды на успех. От этого зависело все. План, который мы разработали, зависел от них.

В тот вечер после того, как все получили по порции MRE, а Джилли и Райли привели себя в порядок и экипировали их в DPM, мы приступили к делу. Мы нарисовали карту школы. Это было не одно здание школы, а целый комплекс. За забором был широкий двор, в который можно было въехать, представляющий собой как бы четырехугольник: в центре - здание школы (трехэтажное, кирпичное), слева - еще одно здание, что-то вроде монастыря, где жили монахини, справа - часовня (разваливающаяся) с часовой башней на вершине, а над ней - открытая колокольня, где когда-то был колокол.

Наш план состоял в том, чтобы перегородить переулок "Страйкером" (Боже, как я надеялся, что это были "Страйкеры"), а затем один из нас вместе с Райли отправится в тоннели, чтобы вывести женщин. Как только они окажутся в переулке, мы сможем опустить задние ворота и затащить их внутрь, а затем убраться восвояси. Таков был наш основной план. Были и запасные варианты, но суть была такова. Все зависело от удачи, времени и еще большей удачи.

"Ты ведь понимаешь, что это гребаное самоубийство, не так ли?" сказал я Туку.

Он рассмеялся. "Еще как, не так ли?"

Все тот же Тук. Он искал борьбы и, найдя ее, радовался, как ребенок в рождественское утро. Я уже говорил, что выжить недостаточно, что нам нужно к чему-то стремиться, что-то, что объединит нас в общем деле. Что ж, я думал, мы нашли это. Это была морковка на конце палки. Добраться до нее будет нелегко. Совсем не просто, но мы все были взволнованы, я думаю. Райли сказала нам, что в гараже возле дома участкового стоят четыре БТРа. Если это были "Страйкеры", то в каждом из них должно было быть минимум два человека: водитель и тот, кто будет обслуживать пулеметы 50-го калибра. Прелесть "Страйкера" в том, что в нем есть выносная оружейная станция, с помощью которой можно дистанционно управлять пулеметом 50-го калибра, не высовываясь из машины. Чем больше я думал об этом, тем более реалистично звучало решение взять только один "Страйкер". То есть, я мог бы дать Туку и остальным краткий курс по управлению машиной, но если что-то пойдет не так - я во втором "Страйкере" и зомби между ними - я мало чем смогу им помочь, не подвергая себя страшной смерти.

Нет, одна машина.

Как правило, в "Страйкере" спереди находились водитель и командир грузовика. Сзади - восемь солдат и командир отделения. Таким образом, в машине было одиннадцать человек. На этой операции нас было четверо и еще десять-двенадцать человек, может быть, больше. Нам будет немного тесновато, но, по крайней мере, мы будем вместе, если что-то случится.

Я с самого начала знал, что Пол не пойдет на эту операцию, и мне было все равно, сколько шума он поднимет. Я отозвал его в сторону и поговорил с ним об этом, когда мы решили, что поедем Тук, Диана, Райли и я. Джимми останется с детьми, и он был не против, решив, что на сегодня с него достаточно.

"Я не могу поехать, да?" - сказал Пол.

"Не в этот раз".

Он задумался.

"Послушай, - сказал я ему. "Я уже много раз позволял тебе ходить на свидания. Я разрешил тебе делать то, что твоя мать не одобрила бы. Но в этот раз ты не можешь пойти со мной. Ты нужен мне здесь. Мне нужно, чтобы ты был сильным. Мне нужно, чтобы ты подавал хороший пример девочкам - у нас у всех есть работа, и если мы ее не сделаем, то не выживем. Так оно и есть. Ты нужен мне здесь, с Джимми. Мне нужно, чтобы ты оберегал Марию и Джилли. Они обе прошли через многое. Они обе по-разному хрупки. Им обоим нужен друг. Я хочу, чтобы ты стал этим другом. Вот что мне от тебя нужно. Мне нужно знать, что если я уеду в город, то здесь все будет в безопасности. У меня будет достаточно поводов для беспокойства. Ты можешь мне помочь?"

Я взял пример с Дианы и не обращался с ним как с ребенком. Я разговаривал с ним так, как один человек разговаривает с другим. Он посмотрел на меня и улыбнулся. "Ты можешь на меня рассчитывать, папа".

Должен сказать, что в тот момент я почувствовал огромный прилив гордости. Я не мог удержаться, чтобы не обнять парня и не сказать ему, как я им горжусь. Потому что знаете что? Я гордился им. Он прошел через горнило, он потерял мать, но он приспособился к этому. Ни он, ни я никогда не переживем этого, но мы чтим ее память, я думаю, тем, что продолжаем жить, быть сильными и заботиться о себе. Именно этого хотела бы Рикки. Пол выкарабкивался, и хотя ему было всего десять лет, я уже начинал видеть в нем не столько ребенка, сколько мужчину, которым он должен был стать.

Позже, после того как мы с Туком почистили и смазали наше оружие и упаковали все необходимое в джип, я отозвал Диану в сторону. "Что ты думаешь обо всем этом?" - спросил я ее. спросил я ее.

Она откинула назад свои длинные волосы и собрала их в хвост-кольцо. "Я чувствую, что мы поступаем правильно".

"Ты хочешь пойти?"

"Да".

"Хорошо. Ты нам нужна. Если бы ты не хотела, Джимми пришлось бы поехать".

"Джимми нужен перерыв, чувак. Я думаю, он чувствует свои годы".

Я сел рядом с ней. Я улыбнулся.

"Что?" - сказала она.

Я рассмеялся. "Когда мы шли в башню, у меня в голове был очень странный сценарий. Я был уверен, что вы с Туком будете вместе. Противоположности притягиваются и все такое".

"Сватовство, да?"

"Наверное".

"Нет, мне нравится Тук, и, возможно, мы бы сошлись, если бы все было по-другому. В старые времена я была дикой. Секс, наркотики и рок-н-ролл, чувак". Она покачала головой. "Но мне пришлось переоценить, кем и чем я была. Все изменилось. Я изменилась. Я уже не тот человек, каким была раньше. А ты?"

"Нет", - признал я. "И никогда больше не буду".

На следующее утро, перед тем как мы уехали, Джимми подошел ко мне и сказал: "Я не хочу, чтобы ты беспокоился о чем-то здесь, Стив. Вожжи у меня в руках. Я их не отпущу. Даю тебе слово".

"Я знаю", - сказал я. "Я полностью верю в тебя".

"Хорошо. Я хотел услышать это от тебя".

Мы попрощались, и Пол держался стойко, даже когда Мария расплакалась. Джилли и Пол держали ее между собой, и она крепко держалась. Джилли все еще молчала, но я видел по ее глазам, что она чувствовала, что теперь она часть нас, и это придавало ей сил, а нам делало сильнее. Все было хорошо.

"Будь осторожен там", - сказал Джимми, когда я забрался в джип.

Мы отъехали, и он помахал нам рукой.

КЛАДБИЩЕ

Мы въехали в Бронкс по Бродвею, пробираясь мимо парка Ван Кортлант, который выглядел так, словно превратился в какой-то огромный палаточный городок. Мы притормозили, чтобы посмотреть, есть ли там хоть какая-то жизнь, но увидели только мертвецов. Там были припаркованы грузовики Национальной гвардии, и несколько из них выглядели так, как будто по ним велся сильный огонь, возможно, артиллерийский, но мы не видели там никого живого. Только мертвые, сбившиеся в стаи. Судя по тому, что я видел на окраине парка, их было около сотни.

Чем больше мы углублялись в город, тем сильнее он вонял.

Мы продвигались вглубь одного из самых больших кладбищ Северной Америки, и пахло от него соответствующе. Воздух был горячим и затхлым, влажным от гнилостного запаха. Трудно описать, что это был за запах. Конечно, он был непреодолим и тошнотворен, но совокупный запах тысяч, миллионов разлагающихся, непогребенных тел был невообразим и почти неописуем. Это был туман смерти, дымящийся и густой, грязный, нецензурный, подлый запах падали, кипящей под жарким солнцем, шелухи, кишащей личинками, человеческой плоти, превратившейся в жидкую слизь гниения. Словно в каком-то огромном черном котле кипела и бурлила горячая гниль, испуская пандемический запах кипящей смерти.

Мы все почувствовали этот запах и отпрянули от него.

К тому времени мы уже знали, что такое запах смерти. Тук был морским пехотинцем на войне в джунглях. Райли была копом в центре города. Я был ветераном войны в Ираке. Мы знали смерть. Мы знали ее запах. И со времен "Некрофага" мы узнали этот запах на очень личном, почти интимном уровне... Но этого, Господи, было достаточно, чтобы упасть на колени, и все, о чем я мог думать, - это все эти трупы, как живые, так и неживые, и все микробы, которые, должно быть, там завелись. Я подумал, что даже если мы выполним свою миссию и вытащим этих несчастных женщин из этого ужасного места, нам чертовски повезет, если мы снова выберемся из города без инфекционного заболевания или какого-нибудь особенно неприятного вируса.

Тук включил кондиционер, но толку от этого было мало. Воздух в джипе по-прежнему пах испорченной свининой, только теперь было прохладнее. Я смотрел на окружающие нас многоэтажки и многоквартирные дома и представлял себе, каково в них было. Мертвецы, запертые в них, медленно готовились в печах этих раскаленных комнат. Некоторые из них никогда не сдвинутся с места, но другие сдвинутся. Другие двигались прямо сейчас. И мы могли их видеть. Они были на тротуарах и на улицах, выбирались из переулков и спускались по ступенькам, кишмя кишели в парках и на пустырях.

Я видел стаи диких собак, бегущих на нас смертоносными волчьими стаями. Я видел кошку, которая грызла лицо мертвой женщины, распростертой на бордюре. Это и так было плохо, а тут еще двое детей грызли ноги женщины. Я видел, как мужчина, чье лицо в основном сгнило, лишившись глаз, посмотрел в нашу сторону, когда мы проходили мимо... а затем засунул голову обратно в брошенную детскую коляску, чтобы покормиться тем, что там тоже было брошено. Маленький мальчик, обросший плесенью настолько, что казалось, будто он одет в пушистую зеленую футболку, сидел на корточках у трупа мужчины, пытаясь что-то выдернуть. Когда мы проходили мимо, ему это удалось, и он засунул это в рот: язык мужчины. Я увидел женщину, которая стояла там, ее лицо было белым и невыразительным, она смотрела вдаль, а маленькая девочка, стоявшая рядом с ней, грызла ее запястье. А из огромного раздувшегося трупа мужчины текла черная жидкость, которую девочка-подросток глотала, как собака. Когда мы проходили мимо, она подняла голову, и ее лицо было усеяно кормящимися мухами.

Вот такие вещи мы видели.

То, что мы узнали и похоронили глубоко в себе, где, как мне казалось, это будет преследовать нас вечно.

"Когда ты сбежала, все было так плохо?" - спросил я Райли.

"Да. Все было так плохо". Она посмотрела через лобовое стекло на двух мертвецов, тащивших за собой безногий труп. "Я не знаю... мне неприятно это говорить, но может быть еще хуже, а я не думала, что такое возможно".

Тук двинул нас вперед, не торопясь, потому что на улицах были зомби, и они не боялись и не понимали, что джип их раздавит.

"У тебя была семья?" спросил я ее.

"Да. У меня был муж. Он сразу заразился", - сказала она мне. "К тому времени я уже понимала, что происходит, поэтому я его увезла, чтобы сжечь. Он не прожил и двадцати минут. Я не могла смириться с мыслью, что..."

"Я знаю".

"А ты?"

Я сглотнул. Мне всегда говорили, что говорить о потере, делиться своей болью - это хорошо, но я не был в этом уверен. Райли смотрела на меня влажными темными глазами, в которых были лиги боли и лиги понимания. И я рассказал ей о Рикки. Я говорил на низких тонах, чтобы Тук и Диана не чувствовали себя неловко на переднем сиденье. Я уверен, что они и так чувствовали себя неловко. Но я рассказал Райли все, что нужно было рассказать, и где-то во время этого процесса она протянула руку, взяла мою руку и сжала ее в своей, сжала так, словно пыталась влить в меня часть своей силы, и я почти чувствовал, как она вливается в меня. Она еще долго держала меня за руку после того, как я рассказал свою историю, а я смотрел на ее коричневую руку, держащую мою белую, и думал о том, что все эти черно-белые расовые бредни, которые неслись столько лет, уже давно ушли в прошлое. Только сейчас, когда мир, который мы знали, дрожал на краю ямы, я смог увидеть его с настоящей ясностью и осознать всю его абсурдность.

Она тоже посмотрела на наши руки, потом на меня и, кажется, подумала о том же.

Тук замедлил ход, но не из-за зомби, а из-за развалин. На Бродвее было море такси, грузовиков, автобусов и легковых машин. Они стояли бампер к бамперу, сцепившись в молчаливый поезд из искореженного металла и облупившейся краски. Через них была проложена дорожка, машины лежали кучей на других машинах, и я подумал, не проехал ли здесь кто-нибудь с большим фронтальным погрузчиком и не расчистил ли дорогу. Многие машины были почерневшими от огня. Некоторые были искорежены или перевернуты, капоты помяты, лобовые стекла разбиты. В этих машинах я видел трупы, все они превратились в шелуху и скелеты с широкими кричащими челюстями. Птицы - вороны, канюки, канюки - сидели на кабинах и выглядывали из отсутствующих окон грузовиков. Некоторые из них питались тем, что находилось внутри.

На перекрестках часто было гораздо хуже - реки машин врезались в другие реки машин. Создавалось впечатление, что произошел какой-то массовый исход (я в этом не сомневался), все пытались спастись одновременно, и я мог себе представить, каково это было: вспышки гнева, ярость на дорогах, драки и сражения на автомобильном кладбище. Многие из этих людей были заражены. Многие из них были просто безумны. Некоторые из них, возможно, даже пытались вывезти из города своих умерших близких, чтобы власти не сожгли их. Многие из этих близких ожили бы на задних сиденьях и в багажниках. И зомби, конечно, нахлынули бы со всех сторон, когда поняли бы, что люди в ловушке, что из сумасшедшего дома им не выбраться.

Катафалки - вот что мы видели.

Самая большая в мире коллекция катафалков, запертых в пробке огромных размеров.

"На Манхэттене еще хуже", - сказала мне Райли. "Намного хуже, судя по тому, что я слышала. Я даже не могу представить, каково там".

"И ополченцы и армия воюют из-за... этого?" сказал Тук. "Разбомбить его. Сжечь. Вот что я скажу. Да, блядь. Это не что иное, как открытая могила, мужик".

Он был прав. И когда мы вывели женщин, они могли поступить именно так, насколько я понимал.

Я смотрел на проезжающие мимо машины. Лобовые стекла были испещрены трещинами, многие из них были забрызганы и испачканы старой кровью. Из окон свисали трупы. Некоторые из них были без голов, а другие - отгрызены до позвонков. Я подумал, не проехала ли здесь какая-нибудь бригада зачистки и не растащила ли мертвецов, пока они питались. Я увидел микроавтобус с затянутым паутиной окном со стороны водителя. По другую сторону от него лежал труп, который, видимо, ударился о стекло со значительной скоростью, потому что голова его выглядела так, будто взорвалась за стеклом, как очень спелая и очень мокрая дыня.

""Кингсбридж авеню" приближается", - сказала Райли.

Тук следил за ним, направляя джип по узкому проспекту детройтской стали. Время от времени несколько мертвецов замечали нас и подходили, били руками по стальной обшивке.

"Как дела?" - спросил я Диану.

Она посмотрела на меня в ответ, и то, что было в ее глазах, сказало мне все, что я должен был знать. У нее все было примерно так же хорошо, как и у меня, а это было совсем не хорошо. Несмотря на то, что мы все глубже проникали в червивую тушу города и, несомненно, подвергались невероятной опасности, я беспокоился о Поле. И о Марии. И Джилли. И Джимми. Правильно ли мы поступили, оставив их? Я думал, что да... и все же меня мучило чувство вины.

Все, о чем я мог думать, - это снова увидеть своего мальчика. Все остальное не имело ни малейшего значения, и я знал, что если понадобится, я пробьюсь когтями через миллион гниющих зомби, чтобы добраться до него.

НА УЛИЦАХ МЕРТВЫХ

Нам повезло, когда Тук свернул с Западной 236-й на Кингсбридж-авеню. Повсюду были аварии и кучи машин, но по середине улицы оставалась свободная полоса, и чем дальше мы ехали, тем меньше машин видели. Но, с другой стороны, чем дальше мы ехали, тем больше было ходячих мертвецов. И почти все они останавливались, чтобы посмотреть, как мы проезжаем мимо. Двое из них решили встретить джип лоб в лоб, и Тук сбил их. Было удивительно (и, может быть, даже немного тревожно), насколько мы все стали десенсибилизированы. Мы уже даже не вздрагивали от такого.

Тук не торопился, чтобы мы не врезались в брошенные или разбитые машины, но при этом поддерживал достаточную скорость, чтобы "мертвоголовые" не обратили на нас слишком много внимания и не устроили организованную атаку. Пока мы ехали, я заметил то, чего не замечал раньше: зомби были вооружены. Нет, не пистолетами или чем-то подобным, но некоторые из них были вооружены дубинками, палками, отрезками арматуры. Я видел одного из них с бейсбольной битой. Речь шла об элементарном оружии, которое может использовать любая обезьяна в джунглях, но такого я еще не видел, и мне это не нравилось.

Пусть городские зомби сами вооружаются.

Я сказал об этом Райли, но она уже видела это раньше.

Мы подъехали к дому полицейского участка, и повсюду были зомби. Они были на улицах, на тротуарах, сгрудились на парковках. Мне не нравилась идея выходить из джипа в такой ситуации. Тук продолжал вести машину, пока мы не нашли что-то похожее на старый гараж коммунальной службы, расположенный чуть в стороне от дороги.

"Вот оно", - сказал Райли. "Вот где они".

"Давайте скрестим пальцы, чтобы их никто не забрал", - сказала Диана.

Тук заехал на дорогу перед дверями, и мы с Райли выскочили из машины с CAR-15. На улице было семь или восемь зомби, но они еще не поняли, что мы делаем. Мы должны были действовать быстро, и я это знал. Это было чертовски опасно, и я полагал, что в любой момент мы можем получить по заднице. Мы обошли здание стороной и спустились в узкий проход между ним и соседним зданием. Как только мы вошли внутрь, появились мертвецы.

Сначала один или два, мы их перестреляли.

Потом навстречу нам выскочило с десяток. Мы уложили четверых из них, пока остальные не подошли слишком близко. Трое из них были полицейскими, и по тому, как Райли задыхалась, я догадался, что она знала их при жизни. Когда они пошли на нас, подняв руки, как когти... она замешкалась. Я отпихнул ее с дороги и свалил двоих из них меткими выстрелами в голову, большинство остальных тут же упали и принялись питаться ими, вспарывая им животы и набивая себя вывалившимися наружу внутренностями.

Третий полицейский продолжал наступать.

Я выстрелил ему в лицо, но попадание было неудачным. Нижняя челюсть была снесена, и было жутко смотреть, как он надвигается на меня в своей грязной, заляпанной кровью синей одежде, под верхней челюстью ничего не было, кроме корчащегося черного языка. Вторым выстрелом я свалил его.

"Извини", - сказала Райли, затем открыла огонь по остальным, и мы снова превратили их всех в холодные, недвижные трупы.

Мы перепрыгнули через них и добрались до боковой двери.

Заперта.

"У тебя ведь нет ключа?"

Райли почти улыбалась, отстреливая замок своим CAR-15. Пока она это делала, я увидел, что к нам приближаются еще четыре зомби. И если бы мы подождали пять минут, то четыре превратились бы в четырнадцать, а четырнадцать - в тридцать. Это было безумие. Но они будут все прибывать и прибывать, и я это знал. Они утопят мир в своем количестве.

Мы вошли в дверь, закрыли ее, прислонили к ней огромный металлический стол, покрытый пылью и бумагами, чтобы не впустить мертвецов.

"Что теперь?" сказал я.

"Сюда", - сказала мне Райли, проходя через арку и входя в сам гараж, огромный, почти романский, с высоким сводчатым потолком. В нем пахло древним бензином и жиром. На бетоне виднелись темные масляные пятна. Я увидел два пикапа... а с другой стороны - четыре "Страйкера". Они все еще были там, и это было потрясающее зрелище. Я стоял и молча любовался ими, сотни воспоминаний о войне нахлынули на меня и заставили почти оцепенеть, на моем лице появилась глупая полуулыбка.

"Это те, которые ты хотел?"

"О да", - сказал я. "Если они в хорошей форме, то мы в золоте".

Транспортное средство "Stryker"

Тип: Боевая бронированная машина

Масса: 19 тонн

Длина: 22 фута

Дальность действия: 312 миль

Броня: 14,5 мм

Я подошел к ним, заметив, что на трех из них установлены пулеметы 50-го калибра и гранатометы. К обоим пулеметам 50-го калибра были подвешены ленты с патронами, и они были готовы к стрельбе. Именно это я и хотел увидеть. Четвертая машина представляла собой вариант Stryker ATGM (Anti-Tank Guided Missile). Пусковые установки были вооружены ракетами TOW. Это было больше огневой мощи, чем нам требовалось.

"Если они развернутся, а у нас будет топливо и много боеприпасов, то в городе не останется ни одного места, куда бы мы не смогли добраться".

"Отлично", - вздохнув, сказал Райли, испытывая облегчение от того, что теперь у нас есть шанс на успех.

"Ты знаешь, почему они здесь?"

"Не уверена", - сказала она. "Но я слышала слух, что если будет плохо, то они будут использовать их, чтобы уничтожить недругов".

Ракеты TOW? Очевидно, они ожидали настоящих неприятностей.

Она пожала плечами. "Это была одна история. Другая - что военные прячут по городу машины и боеприпасы на случай непредвиденных обстоятельств".

Для меня это был какой-то сюрреалистический момент, когда я снова связался со Страйкерами. Помню, как в Ираке я получил расчетное время увольнения. Я пробыл там почти восемнадцать месяцев из-за программы Пентагона "Stop-Loss", которая не позволяла таким парням, как я, вернуться домой, как им полагалось, - мы называли ее "черным налом" (Back-Door Draft). Но когда этот день, наконец, настал, и мой ETS не был изменен в пятый раз, я помню, что чувствовал себя голым, когда у меня забрали оружие, и странно одиноким, когда меня разлучили с моим взводом и нашими "Страйкерами".

Вот такие мысли пронеслись у меня в голове, и если бы я не мечтал и не обращал внимания на окружающую обстановку, как меня учили, я бы не оказался застигнутым врасплох, когда на меня напали. Один из них пробрался внутрь, и я не знаю, как, но он бросился на меня из-за задней стенки второго "Страйкера".

Он был на мне еще до того, как я успел достать оружие.

Все произошло очень быстро.

Это застало врасплох и Райли, и меня. Это был маленький мальчик, голый, с изъязвленной плотью и зияющими дырами, сквозь которые торчали кости. Его лицо было бледной маской, а глаза - белыми шариками. Он бросился на меня, и я упал на него сверху. Он шипел и скрежетал челюстями, желая впиться в меня зубами. Я держал его за плечи, его губы исчезли, как и у многих других, зубы были обнажены, голова моталась из стороны в сторону. Он не был очень сильным, но у него была мотивация питаться мной, и это придавало ему дополнительную силу... просто безумное, голодное животное.

Райли не решилась стрелять, так как мы находились в такой близости.

Вместо этого она ударила его ногой в бок, и он скатился с меня. К тому времени, когда я встал на колени, а Райли достала оружие, он уже был на мне. Он вцепился в меня когтями и огрызался. Я уклонился от его выпада и вывел его из равновесия. Прежде чем он успел прийти в себя, я схватил его за волосы на затылке и вбивал их в броневую защиту "Страйкера" снова, снова и снова, пока его череп не разлетелся на части, рассыпаясь под моим кулаком, и из его головы не потекли кровь и мозговое вещество.

Потом я отстранился от него, и Райли выпустил в него три пули в упор, и на этом все закончилось.

"Спасибо", - сказал я, задыхаясь.

Я услышал, как Тук кричит по рации, я вышел на связь и сказал ему, что все в порядке, чтобы он готовился к выезду.

"Их тут штук пятнадцать вокруг нас кружит", - сказал он. "Будь готов ломать крышки".

Мы подошли к большой двери гаража. Я отпер ее. " Готова?" сказал я.

Райли подняла оружие в стрелковой позиции. Она кивнула.

Я ухватился за ручную тягу на воротах гаража и изо всех сил толкнул их вверх. Ворота стояли на пружинах, поэтому большую часть работы они выполняли сами. Джип стоял в паре футов от двери. Я дал ему место, и Тук затащил его внутрь. Мы с Райли повалили шестерых зомби и завалили еще нескольких, потом я взял веревку и закрыл дверь. И запер ее. В целости и сохранности. Пока что.

Тук остановил джип возле пикапов, и Диана с ним вышли из него.

Я забрался на первый "Страйкер" и проверил его. У него был двигатель и полный бак топлива, так что мы были в хорошей форме. В задней части, где пехотное отделение из девяти человек ожидало своего часа, я нашел еще кое-что. Шесть коробок с патронами 50-го калибра, 7,62-мм пулемет M240 Bravo и шесть коробок с патронами к нему. Я был рад, что ящики с патронами хранятся там, потому что в Ираке они были прикручены к внешней стороне машины, и это означало, что иногда их приходилось доставать под огнем. Я нашел еще несколько пайков MRE, вероятно, оставленных экипажем, воду, пончо от дождя и брезент. Я развернул M240, и он оказался в хорошем состоянии. Я был рад этому. Он предназначался для стрельбы из взводного орудия, которое можно было установить снаружи на заднем люке для прикрытия войск, когда они съезжали с рампы. У меня не было намерения устанавливать его. Мы бы использовали пушку калибра .50, которая управлялась с дистанционной оружейной станции, расположенной в кресле командира. Таким образом, мы могли бы поддерживать очень низкий уровень стрельбы в школе и из школы.

Я подошел к месту наводчика, где сидел командир грузовика. Я включил экраны, и у нас все еще была спутниковая связь, потому что система видеокартографии работала. С помощью экрана наводчика можно было разворачивать 50-калиберную пушку на 360°. Кроме того, имелось десять перископов, которые позволяли видеть в любом направлении. А если это не удавалось, то всегда можно было высунуть голову из люка ТК. Я проверил вышеупомянутый 50-й калибр. Я провел полную инвентаризацию и проверку систем на второй, третьей и четвертой машинах, и мы были в хорошей форме. В качестве дополнительного стимула я обнаружил, что все они оснащены противотанковыми орудиями AT4. Это давало нам серьезную артиллерию в случае необходимости.

"Ну что?" сказал Тук.

Я улыбнулся. "Мы готовы зажигать. Поднимайтесь на борт".

Я опустил трап в задний отсек первого "Страйкера" и провел экскурсию для своего "отряда".

ДВИЖЕНИЕ НА КОНТАКТ

Мы выехали через тридцать минут, когда я проинструктировал всех о том, что им нужно будет делать. Я убедился, что все умеют водить Stryker, пользоваться 50-м калибром на экране наводчика и гранатометом. На самом деле, в этом не было ничего особенного. Как и все остальное в армии, "Страйкеры" были спроектированы так, что управлять ими мог практически каждый. Я занял место водителя, а Тук и Райли расположились на месте наводчика, знакомясь с ним. Она хорошо знала дорогу к школе, но ориентировалась на меня по картографической системе, что, по-моему, доставляло ей удовольствие. Как правило, ТК был командиром, старшим по званию, и он сидел на месте наводчика, но мы были очень либеральны в том, что касалось званий.

Я вывел "Страйкер" из гаража, остановившись так, чтобы задняя часть машины находилась всего в футе или около того от ворот гаража. Тук вылез из заднего люка, ухватился за нижнюю часть двери и потянул ее вниз. Остальное сделали пружины, захлопнув ее на месте. Мы уже заперли ее, чтобы мертвоголовые не забрались внутрь и не испортили другие "Страйкеры" или джип. У нас было полное намерение вернуться за ними.

Мертвецы хлынули с улиц, когда я с ревом рванул туда. Я приказал Туку и Райли не тратить патроны, пока не придется. Двадцать или тридцать зомби встали на моем пути, и я отбрасывал их в сторону или перекатывался через них.

Страйкеры действительно были чем-то особенным, и если бы вы пользовались Интернетом в те далекие времена (так я теперь мысленно называл старые добрые времена до появления зомби), то увидели бы много всякого мусора о том, что Страйкеры никуда не годятся и армия зря тратит на них деньги. Но мы, те, кто использовал их в "песочнице", абсолютно верили в них. Я видел, как "Страйкеры" попадали под самодельные бомбы. Иногда они взлетали на воздух, иногда переворачивались, но экипажи, как правило, оставались целыми, не считая нескольких порезов и ушибов. Мне всегда было жаль парней в "Хаммерах", потому что эти машины были просто смертельной ловушкой. Если под ними взрывалось СВУ, это была настоящая бойня. Вы не найдете ничего, кроме горящей рамы и почерневших скелетов, которые когда-то были людьми. Страйкеры, напротив, обычно выдерживали подрывы на СВУ и попадания из РПГ и продолжали двигаться. Они имели стальной корпус, окруженный кевларом с керамическими пластинами снаружи. Пластины принимали на себя ударную волну и разлетались на куски, и в этом была своя прелесть - пластины можно было заменить. Через пару часов после хорошего попадания мехи устанавливали новые пластины, и вы были на ходу. Страйкер" был восьмиколесным, полноприводным и восьмиколесным в качестве опции. Не было ничего такого, через что они не могли бы пройти.

Я знал, что у зомби нет ни единого шанса.

Настоящая опасность возникнет, если мы опустим заднюю аппарель или пролезем через один из люков, обнажив себя. В остальном, если не случится авиаудара, наше дерьмо было в полной безопасности.

Нам повсюду мерещились зомби. Я начал думать, что, наверное, нет более опасного места на земле, чем Нью-Йорк, с точки зрения нежити. Я не думал, что Лос-Анджелес или Чикаго лучше, может быть, есть города и похуже, но того, что мы видели, было предостаточно. Там были скопления машин и обломков, пробки из мертвых желтых такси, множество трупов и их частей. В большинстве случаев мы просто проезжали по ним на "Страйкере", но некоторые приходилось объезжать. Я видел целые кварталы, разбомбленные до основания, другие - сожженные до скелетных каркасов. Некоторые улицы были изрешечены воронками от бомб. Я видел почерневшие грузовики LMTV deuce-and-a-half и "Хаммеры", изрешеченные пулями. Здесь шли бои, и некоторые из них, должно быть, были чертовски напряженными.

На Западной 225-й улице улицу заполнила армия зомби, по моим оценкам, их было более сотни. Они шарахались прямо на "Страйкер", и я крикнул Туку, что мы собираемся вступить в бой.

"Поджигай их задницы", - сказал я.

Он взял зомби в перекрестье прицела на экране и открыл огонь из 50-го калибра. Мертвецов буквально разрывало пополам, а мы проезжали прямо сквозь их извивающиеся останки и просто продолжали двигаться. Перед самым выездом на скоростную трассу Major Deegan Expressway на нас выехали два "Хаммера" с установленными на них орудиями M240 Bravo, открыв по нам огонь, и снова Тук навел на них перекрестие и разорвал их на части. Когда мы проезжали мимо, они оба дымились, и из них свисали мертвецы. Нет ничего более разрушительного, чем полтинник.

"Что ты из этого сделал?" сказал Тук.

"Это была не армия", - сказал я. Они не стали бы преследовать "Страйкер", не имея ничего, кроме "Браво". У них даже не было безоткатного орудия. Я думаю, что это ополченцы".

"Понял", - сказал он.

Западная 225-я стала Западной Кингсбридж-роуд, а затем Восточной Кингсбридж, и я был уверен, что мой экипаж чувствовал то же, что и я: смесь страха, волнения и тревоги. Думаю, если бы не тот факт, что мне нужно было заботиться о сыне, это был бы чистый адреналиновый азарт. По мере приближения к цели я по старой привычке потянулся к таблеткам с кофеином, чтобы, как в старые добрые времена, придать себе бодрости.

Но мы были не в Суннитском треугольнике, и это была не Аллея засад.

Нашими врагами были не иностранные повстанцы и не сумасшедшие хаджиты с АК.

Это была война другого рода. Я должен был помнить об этом и не поддаваться старым шаблонам. Я сосредоточился и стал внимательно следить за окружающей обстановкой. Все было по-прежнему. Разрушенные здания, сожженные кварталы, разбитые машины и разбросанные трупы, обглоданные до скелетов. Дикие собаки, птицы, зомби и зловоние разрытых могил. Все то же самое, все то же самое.

Вдалеке виднелся оружейный завод, и, как всегда, он показался мне чем-то похожим на европейский город с его шпилями и крепостными стенами. Я увидел двадцать или тридцать мертвоголовых, бродивших возле него. Райли сказал мне повернуть налево, и меньше чем через минуту мы проехали школу. Мы проехали мимо нее очень медленно, чтобы как следует ее осмотреть. Я не увидел никаких признаков того, что кто-то из придурков из АРМа ошивается здесь. Видел пару разбитых пикапов во дворе, но не более того. Все было точно так, как она нам описала. Передние ворота были распахнуты настежь и почти сорваны с петель.

Повсюду были зомби.

Я мимоходом заметил, что большинство из них выглядели так, как будто в жизни они были обычными Джо и Джейн, но некоторые были одеты в камуфляжную форму и, вероятно, являлись членами ополчения.

"Вот переулок справа", - сказала Райли, и в ее голосе почти чувствовалось волнение.

Наверное, я тоже это почувствовал.

Сидеть все время в обороне - не самое лучшее занятие. Лучше быть в наступлении, независимо от того, кто или что является вашим врагом. Зомби встали на пути, я сбил их с ног и отбросил в сторону, а затем, как мы и планировали, остановил "Страйкер" и отступил в переулок, чтобы, когда мы выйдем с женщинами, у нас был хороший шанс попасть на заднюю рампу. Мы находились примерно в пятнадцати футах от входа, что дало бы Таку возможность уничтожить всех. Сразу же несколько мертвецов пришли на разведку, и он прирезал их, дав остальным пожевать что-нибудь. Было решено, что мы с Райли займемся женщинами, и мы приготовились.

Мы вставили свежие магазины в наши CAR-15, взяли фонарики и примотали их скотчем к стволам, и стали ждать у люка воздушной охраны. Каждый из нас носил на плече рюкзак с пайками, водой, запасными патронами к CAR-15 и элементарными средствами первой помощи. Десять или двенадцать зомби спускались по аллее, и Тук, развернув 50-й калибр, рубил их.

Пора было уходить.

Диана пожелала нам удачи, мы вылезли из заднего люка и побежали по переулку. Впереди был люк в туннели, и нам пришлось пробираться через ошметки туш зомби, которых Тук разнес на части.

Мы подошли к железному ржаво-оранжевому люку и стали дергать за рым-болт, чтобы поднять его. Потребовалось некоторое усилие, но мы открыли его как раз в тот момент, когда шесть или семь мертвецов двинулись на нас. У некоторых из них в руках были грубые дубины.

"Спускай уже свою задницу, чувак", - услышал я по рации слова Дианы.

Включив фонари, мы спустились в темноту.

ТУННЕЛЬНЫЕ КРЫСЫ

Как только Райли спустилась по металлическим перекладинам, я присоединился к ней и позволил люку захлопнуться. Он весил более ста фунтов, и когда он с грохотом захлопнулся, эхо разнеслось по всему тоннелю. Внутри была защелка, но нам не хватало колышка, чтобы просунуть его в кольцо.

Райли стала искать фонариком. "Где-то здесь есть кусок металла", - сказала она. "Мне пришлось вытащить его, когда мы убегали".

В переулке послышался лай 50-го калибра. Несколько зомби с грохотом ударились о верхнюю часть люка.

"Есть!" сказала Райли, протягивая кусок железа размером с карандаш.

Я просунул его в петли и закрепил на месте.

Между ним и "полтинником" мы получили некоторую защиту. Теперь перейдем ко второму этапу. Туннель был невероятно тесным. Здесь пахло сыростью и пылью. Слышно было, как где-то капает вода и изредка слышно, как скребутся крысы. Когда мы продвигались вперед, Райли шла впереди, наши фонари отбрасывали искаженные тени на фоне разрушающихся кирпичных стен. По центру пола бежала тонкая струйка воды, пахло ржавчиной и закопченными вещами.

"Мы все еще под аллеей", - сказал Райли. "Туннель похож на букву L, через минуту или около того он свернет вправо".

Она была права. Мы дошли до изгиба буквы L и свернули за угол. Я почувствовал запах чего-то чуть хуже старой кирпичной кладки и стоячей воды, и теперь мы увидели причину: труп. Нет, два... потом три трупа. Они были разбросаны по полу, а один из них прислонился к стене в сидячем положении. Все они были одеты в форму ополченцев, которая не была американской или британской, как у нас, а больше походила на четырехцветный российский камуфляж "тень" с полосами черного, индиго и светло-голубого цветов. Вероятно, это были военные запасы, как у нас. Я не мог точно сказать, что их убило, не сразу, но они были зеленые от плесени, их глаза выгнили из черепов.

"Они были здесь раньше?"

Райли покачала головой.

"Это значит, что ополченцы, должно быть, тоже догадались о существовании туннелей с паром", - сказал я. "Наверное, они пришли за женщинами".

"Но что-то их задержало".

Присмотревшись, мы увидели, что они были ужасно изжеваны. Горло и живот были вскрыты. У одного из них не было руки. Частично это могли быть крысы, но не все. Я пытался представить себе сценарий, по которому эти мужчины пришли за женщинами и были убиты зомби. Но если это так... где были зомби?

Райли выглядела напряженной. " Ты что-то заметил?" - сказала она, осматривая окрестности. "Никакого оружия. Не могу поверить, что они пришли сюда без оружия. Должно быть, их кто-то забрал".

Я надеялся, что это были женщины, очень надеялся.

Мы двинулись дальше по туннелю, наши фонари светились, пальцы потели на спусковых крючках наших CAR-15. Бок о бок, раздвигая стену света перед собой, мы приближались к цели. В голове снова и снова прокручивались сценарии того, что могло произойти. Я надеялся, что впереди нас не ждет ничего особенно страшного. Не хотелось, чтобы все наши усилия закончились разочарованием или катастрофой. Я надеялся, что с этими женщинами все в порядке... или настолько, насколько это возможно, если их запереть в подвале без еды на столько дней. Возможность мрачного открытия была очень реальной, и мы оба боялись этого, как мне кажется, с самого начала.

Наш фонарь нашел глаза.

Десятки и десятки сверкающих розово-красных глаз. Крысы. Их было, наверное, три или четыре десятка, и они наблюдали за нашим приближением. Они нас не боялись. Не сразу. От их вида у меня по коже поползли мурашки. Я начал думать о том, что они нападут все разом, как в книжке в мягкой обложке Джеймса Герберта или кого-то из этих парней.

Но если я испытывал страх перед ними, то Райли - нет.

Она была городским полицейским, и для нее крысы были не более страшны, чем белки или мухи для деревенского мальчишки. "Крысы!" - сказала она. "Скит! Скит!"

Не знаю, то ли от тона ее голоса, то ли от ее движений, но они, попискивая в хорошем темпе, удрали куда-то в глубины сети. Вскоре мы увидели, почему они так не хотели уходить: еще больше трупов. У меня возникло ощущение, что это те самые зомби, которые расправились с ополченцами. Интересно, что все они были убиты сильными ударами по черепу. Их головы были расколоты и превращены в гамбургер. Я насчитал шесть человек. По моим прикидкам, они были мертвы уже несколько недель, но только недавно перестали двигаться.

В голове возник новый оптимистичный сценарий.

Ополченцы пришли сюда за "своими" женщинами, а за ними - зомби. Произошел бой. Ополченцы проиграли. Мертвецы питались ими. Женщины забили зомби до смерти трубами или дубинками. Они забрали с собой оружие и отступили в подвал.

Я догадался, что Райли думает о том же, потому что она схватила меня за руку и потащила за собой на довольно большой скорости. В любом случае, я решил, что она хочет покончить с этим. Если эти дамы умирали или были в тяжелом состоянии, то нам нужно было добраться до них; если же они были мертвы, то нам нужно было покончить со всем этим делом, потому что нам еще предстояло пробиваться из города.

"Вот он, - сказала она.

Если бы это был паровой туннель, то мы должны были бы найти решетку или сетку, но перед нами был круглый железный люк, проржавевший так же сильно, как и дверь канализационного лаза. Райли осторожно подошла к нему, а я стал рядом с ней, одним ухом прислушиваясь к звукам жизни с той стороны, а другим - к тому, что за нами могут быть недружелюбные люди. Мне показалось, что я что-то услышал сзади, но я не мог быть уверен.

"Помоги мне", - сказала Райли.

Мы ухватились за край люка и попытались потянуть его, но он не двигался. Все, что мы получили в результате наших усилий, - это следы оранжевой пыли на наших пальцах.

"Внутри есть защелка", - сказала она мне. "Наверное, кто-то закрыл его".

Это было вполне логично, я полагаю. Зачем оставлять ее открытой?

Используя ствол своего CAR-15, Райли постучала по двери. Бум, бум, бум, - эхо разнеслось по туннелям, словно металлическое сердце. "Эй! Там! Это я! Это Райли!" - крикнула она, держа рот совсем близко к люку. "Я пришла, чтобы вытащить ваши задницы оттуда! Эй! Эй!" Она стучала снова и снова, и шум эхом разносился по туннелям. Она продолжала это делать более пяти минут, и с каждой секундой мое сердце замирало. Даже если женщины были просто слишком слабы, чтобы открыть люк, мы никак не могли добраться до них. Просто никак. Мы никогда не откроем эту чертову штуку и уж точно не сможем прострелить ее из 5,56-мм патронов.

"Мне неприятно это говорить, но..."

"Послушай", - сказала Райли.

Я прислушался... и, да, я мог слышать что-то с той стороны. Я был почти уверен, что это был шепот нескольких голосов.

"Эй! Там!" сказал Райли, стуча в дверь. "Это я, Райли! Открой! У меня есть выход!"

"Райли?" - раздался голос через люк.

"Да!"

С той стороны послышались голоса, и я почувствовал, как меня охватило облегчение. По мере того как изнутри открывали засов, а судя по скрежету и скрипу, это было нелегко, я начал слышать другие звуки. Они были далекими, но отдавались эхом. Я подумал, что это безостановочная стрельба из 50-го калибра, сопровождаемая грохотом гранат.

Я включил рацию. "Черт возьми, что происходит?" сказал я.

Связь была плохая, с помехами. Я едва мог расслышать Тука: "Они повсюду, черт возьми, - сказал он. "Сотни... то есть чертовы сотни..."

"Держись крепче", - сказал я. "Они не могут проникнуть внутрь "Страйкера". Не трать патроны".

"Ты лишаешь жизнь удовольствия", - прозвучало в ответ.

Затем Диана взялась за рацию: "Они повсюду в переулке", - сказала она. "Мы... мы, наверное, сбросили шестьдесят или семьдесят штук, а они все еще идут. Не пытайся пока выходить... дай мне знать, когда выйдешь... они, блядь, везде..."

"Пусть они будут везде", - сказал я ей. "Не трать патроны".

Женщины испытывали трудности на той стороне, и было ли это вызвано их ослабленным состоянием, или же это был просто настоящий затвор, я не знал. Но идея ждать в этом туннеле мне не понравилась. У меня были самые плохие предчувствия.

И тут:

"Осторожно, там!" услышал я по рации слова Дианы. "Они отрывают люк. Мы отбрасываем их, но они продолжают приближаться".

"Сиди спокойно и жди", - сказал я ей. "Все будет хорошо".

Если у них закончатся патроны, им придется подниматься наверх на "Страйкере", чтобы перезарядить "полтинник", а я не хотел, чтобы кто-то из них пытался сделать что-то подобное. Тук знал, как это сделать быстро, но рисковать не стоило. Когда "Страйкеры" закрыты, можно до крови избить себя о люки, и они все равно не откроются. Так уж они устроены.

Но у нас были свои проблемы.

Диана зашла в камеру и сказала, что они спускаются, но я уже слышал характерный лязг люка. Через несколько минут, а может быть, и меньше, они будут кишеть здесь.

"Если они не откроют этот чертов люк", - сказал я Райли, - "нам конец".

"Они делают все возможное!"

Секунды шли. Я был напряжен от пальцев ног до головы. Я встал на огневую позицию позади Райли и стал ждать. Пот струился по моим вискам. Я слышал, как они приближаются. Сначала это были тягучие шаги одного или двух человек, но потом они стали похожи на звуки наступающей армии. Я знал, что увижу их в любой момент.

И увидел.

Первые несколько человек были мужчинами. Один из них был ополченец, чья форма была черно-коричневой с какими-то нездоровыми потеками. Второй - босой человек в деловом костюме, на лице которого был какой-то грибок, разъедающий его. Я перевел CAR-15 в полуавтоматический режим и положил обоих хорошими экономичными выстрелами в голову. Они упали друг на друга, дергаясь. Появились еще четверо, а за ними стая из дюжины или больше. Их пасти были открыты, зубы скрежетали, глаза были без блеска, как брюхо мертвой рыбы.

Я встал.

Сейчас не до стрельбы.

Полный рок-н-ролл. Я стрелял тремя очередями в направлении их голов, и черепа разлетались, как гниющие тыквы. Мертвецы навалились друг на друга, но все равно хлынули вперед, жадно впиваясь в плоть, движимые самым главным из первобытных инстинктов - потребностью в пище. Когда люк открылся, я сбросил, наверное, штук десять, а потом Райли затягивала меня внутрь, пока я продолжал их сбрасывать. Затем приливная волна мертвецов хлынула вперед с резким, рвотным запахом гниения. В своем количестве они могли бы похоронить меня заживо.

Внутри мы закрыли люк, как раз в тот момент, когда с другой стороны на него обрушились бесчисленные тела. Он откинулся назад. Райли, я и еще три или четыре женщины бросили в него все, что у нас было, в то время как другая женщина пыталась просунуть засов в защелку. Это была битва. Дверь задвигалась, а потом мы толкали ее обратно. Мы делали сантиметры и забирали их. Мертвые белые руки вцепились когтями в край люка. Мы ударили по ним всем, что у нас было, и эти руки были разбиты в кровь, пальцы отрублены, а дверь захлопнута. Задвинули засов, и не прошло и доли секунды, как они снова ударили по ней с такой силой, что она затряслась на петлях, а с потолка посыпалась кирпичная пыль.

Мы были в безопасности.

На какое-то время.

Я повернулся и посмотрел на тех, кого мы пришли спасать, и увидел около десятка женщин, стоящих при свете фонаря. На них была поношенная, грязная одежда. Их лица были грязными и покрытыми синяками, испещренными царапинами и порезами, глаза огромные и пустые, щеки впалые.

Райли сказала: "Стив, познакомься с девушками".

И они пошли вперед.

ЗА БАРРИКАДОЙ

Не хочу этого говорить, но когда эти несчастные существа набросились на меня, я отпрянул назад, потому что искренне испугался. Они не улыбались. Они не реагировали. Они шли на меня, как манекены. Они выглядели почти как люди. Я смотрел на лица, которые были каталогом человеческих страданий. Их глаза были суровыми и неподвижными, и на одно безумное мгновение мне показалось, что я попал в какую-то безумную ловушку. Эти лица... Боже мой... от них у меня перехватило дыхание и я почувствовал слабость в коленях. Это были лица, которые вы видели во время Второй мировой войны в Освенциме и Маутхаузене, глядя на них сквозь ограждения из цепей. Именно так они и выглядели: как выжившие в лагере смерти.

Затем они схватили меня и Райли, когда она объяснила, что мы приехали, чтобы вытащить их. Они обхватили нас, прижались к нам и не отпускали. Многие из них рыдали. Это был самый трогательный и самый отчаянный момент в моей жизни.

AДС.

Американское движение сопротивления.

Они сделали это.

Они держали этих женщин как животных.

Они держали их в клетках, издевались над ними, насиловали и унижали их. В тот момент я поклялся себе, что они за это заплатят. Я не буду делать различий между ходячими мертвецами и теми животными, которые выдают себя за людей. Я уничтожу их всех. У зомби хотя бы было оправдание.

У этой гребаной милиции его не было.

Начались представления. Имен и лиц было так много, что в голове все расплывалось. Некоторым из них было под сорок, другим - всего двенадцать-тринадцать. Только одиннадцать из них были живы. Остальные умерли от болезней и инфекций и были погребены под грязным полом соседней комнаты. Отвращение, гнев и ужас, которые я испытывал, были безграничны, а жалость к этим бедным женщинам - безгранична. Одна женщина, которая действительно выделялась на фоне других, была крепкой и задиристой латиноамериканкой по имени Сабелия Кортес. У нее были растрепанные черные волосы и огромные темные глаза. Красивое лицо было испещрено царапинами, ушибами и шрамом, напоминающим ножевой, который проходил через переносицу до одной скулы.

Она подошла ко мне, когда остальные разошлись. Она не входила в состав приветственной комиссии. Она подошла так близко, что я подумал, что она собирается обнять меня, но вместо этого она взяла мои руки в свои и сказала: "Ты - солдат, который пришел сражаться. Я буду сражаться вместе с тобой. Я умру рядом с тобой".

Затем она отстранилась, но после этого уже не отходила от меня ни на шаг. По какой-то причине она сразу же привязалась ко мне и приняла меня, она была Робином для моего Бэтмена или наоборот.

Зомби продолжали биться в люк, но он держался.

Мы открыли свои пачки MRE, накормили девушек и дали им воды. Я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то так наслаждался едой, как эти дамы. Сначала они жевали и глотали, не пробуя, но через несколько минут замедлили темп и стали смаковать каждый кусочек. И, клянусь, когда они закончили - а они съели все кусочки, которые мы принесли с собой, - все они стали выглядеть лучше. В их лицах снова появилось что-то человеческое, а глаза смягчились.

Одна из них, высокая блондинка, чье лицо было темным от въевшейся грязи, исцарапанным и опухшим, подошла ко мне и бросилась на меня. Я не был уверен, нападает ли она на меня или проявляет романтику. Когда она попыталась засунуть свой язык мне в рот, я понял, что это второе. Остальные оттащили ее, и она разрыдалась.

"Прекрати", - сказала ей Сабелия.

Кэтрин, высокая рыжеволосая женщина царственного вида, которая, похоже, была лидером, сказала: "Это Анна. Она не в себе после... после того, что они с ней сделали. Они сломали ее во многих отношениях. Я не знаю, сможет ли она когда-нибудь снова стать нормальной".

"Она думает, что вы позаботитесь о ней и защитите ее, если она... ну, вы понимаете", - сказала Сабелия.

Это было душераздирающе. Нет другого слова, чтобы описать растление Анны и остальных. От этого мне стало плохо. Мне хотелось подойти к каждому из них и сказать, что теперь все будет хорошо, что я больше никогда не позволю причинить им боль... но я не мог. Я не мог пообещать им ничего подобного, как бы мне этого ни хотелось. Я имею в виду, кого я обманывал? Мы попали в настоящую переделку, в настоящий переплет. Мы застряли в самом центре матери всех катаклизмов. Мы не могли выскользнуть через туннель. А судя по тому, что я видел во дворе школы, мы никак не могли пробраться через сотни этих мертвецов.

Кэтрин ввела нас в курс дела. Насколько она знала, все ополченцы были мертвы. Большинство было зарезано во дворе (как она полагала), но она слышала вертолет, так что некоторых из них, возможно, сняли с крыши. На днях несколько человек пытались пробраться внутрь, но их схватили зомби. Они слышали их крики в туннеле. Кэтрин, Сабелия и еще несколько человек вышли наружу и обнаружили, что ополченцы мертвы, а зомби питаются ими. Они проломили им головы трубами и ножками стульев. Теперь у них было оружие - три "Ругера", пара АК-47, пара пистолетов 45-го калибра, - но они не пытались подняться наверх. Пока не пытались. Это было на очереди, поскольку к моменту нашего прибытия они были в таком положении, что просто не могли позволить себе больше ждать, зомби или не зомби.

"Мертвые там?" спросил я. "Они внутри?"

"Мы слышим, как они время от времени ходят".

Я услышал Тука по рации. "У нас все в порядке", - сказал я ему. "Мы нашли женщин, и они живы...", - я не решался сказать, что они в порядке, потому что знал, что так будет лучше, - "но мы никак не можем вернуться через туннель".

"Понял. Какой у тебя план?"

"Пока не знаю. Какова ваша ситуация?"

На мгновение наступила тишина. Затем раздался треск помех. "У нас тут говноедов как мух. Они не могут добраться до нас, но я не думаю, что мы можем добраться и до вас. Я открыт для предложений".

"Я свяжусь с тобой", - сказал я ему.

Я остановил Райли вместе с Кэтрин, Сабелией и еще несколькими людьми. Я сказал им, что единственное, что мы можем сделать, это попытаться подняться туда. Пройти через школу, убить мертвоголовых и посмотреть, сможем ли мы попасть в какую-нибудь комнату, может быть, на втором этаже, где можно будет пострелять. Может быть, проредить стада, а потом вызвать "Страйкер" и вывезти наши задницы через заднюю дверь.

Других вариантов я не видел.

Затем мы поделились планом с остальными. Они были за. Анна не очень понимала, но это было нормально. Еще несколько человек тоже были не в себе, но мы просто направили их в нужное русло. Прежде всего, нужно было решить, кто из девушек будет вооружен. Сабелия и еще одна женщина по имени Кэрри взяли автоматы. Мне показалось, что обе они были городскими девушками, которым пришлось несладко в не самых лучших районах. Кэтрин взяла один из пистолетов 45-го калибра, а другая - смелый подросток по имени Джинни. Обе они уже пользовались оружием. Винтовки Ruger достались трем другим - Сьюзан, Миа и Дориан. Последняя выросла на ферме и охотилась вместе с братьями, две другие были деревенскими девушками, и винтовки для них были в новинку. Проблема заключалась в том, что если у пистолетов 45-го калибра были полные обоймы, то только у одного из "Ругеров" - полный магазин на пять патронов. У одного из них было три, а у другого - только два. Нехорошо. У АК в полных магазинах было по тридцать патронов, а у обоих - только половина. Я приказал девушкам стрелять только в полуавтоматическом режиме. Выстрелы в голову.

"Хорошо", - сказал я. "Давайте сделаем это".

Женщины приготовились, и я не думаю, что когда-либо видел более решительный отряд. Я повел их по лестнице к двери. Мы все притихли, прислушиваясь. Мы ничего не слышали, но вонь от мертвецов была сильной.

Я достал свой "Сиг-Зауэр" и разнес замок и накладку на двери.

Я оглянулся, Сабелия ухмылялась. Она была готова к хорошей драке.

Я не думаю, что она будет разочарована.

ПРОРЫВ

Когда мы поднялись наверх, все было спокойно. Я ничего и никого не видел. Мы нашли несколько трупов, почти разделанных до скелетов. Это были ополченцы. В стенах и дверях были дыры от пуль. Нашли еще один АК, но он был использован для отбивания нападавших и был сильно искорежен. Хорошо, что мы нашли три полных магазина в подсумке с патронами.

Я повел девушек по коридору, который, как сказала мне Кэтрин, вел в вестибюль и старое офисное крыло. Школа была закрыта примерно за пять лет до появления "Некрофага" и все это время пустовала. Пока мы шли, я слышал, как где-то над нами ворковали голуби, а в углах виднелись небольшие кучки крысиного помета. То, с чем мы столкнулись, я понимал, что это практически непреодолимо, но у нас не было выбора. Мертвые были многочисленны, а у нас были только доводы разума. Придется действовать.

Я дошел до конца коридора, и Райли сказала всем, чтобы они не слишком сбивались в кучу. Нам может понадобиться место для боя. Я шел впереди с Сабелией и Кэтрин, Райли - сзади с другими вооруженными женщинами. Те, кто был слишком не в себе, чтобы сражаться, или не имел оружия, кроме труб или ножек стульев, находились в центре: Анна и Лесли, Кейси и Бриттани.

Дверь была приоткрыта.

Мы остановились и прислушались.

Я подошел и осторожно толкнул дверь, решив не делать резкого толчка. Тишина была важна.

Дверь открылась, я вошел в нее, а там стоял зомби, как будто он ждал меня, а может, так оно и было. Мой желудок подпрыгнул.

Это был здоровенный мужик, совершенно голый, грызущий кость. Он увидел меня и пошел на меня, отбросив кость в сторону, так как у него было что-то получше. Он был едва ли в четырех футах от меня, и времени на то, чтобы прицелиться, не было. Я открыл огонь и отбросил его назад тремя выстрелами в живот, отчего он раскололся и из него вылезли кишки. Он попятился назад, ощупывая свои кишки и размышляя, не вкусные ли они.

Я выстрелил ему в голову.

Анна издала хныкающий звук.

Сабелия велела ей заткнуться.

Мы двинулись в прихожую, и я увидел, что входная дверь была полуоткрыта, а потом распахнулась настежь - группа мертвецов явилась исследовать звуки. Мы рассредоточились и открыли огонь, уложив их, но к ним подбежали еще шесть или семь человек, и я увидел, что по ступеням поднимаются еще несколько десятков.

Дориан крикнул "Берегись!", когда еще несколько человек появились в противоположном коридоре. Сабелия выстрелила, оттеснив их назад, поправила прицел и завалила двоих. Я достал третьего. Дориан выстрелил в другого, спускавшегося по ступенькам со второго этажа, и это был идеальный выстрел. Зомби покатился вниз по лестнице.

А потом все пошло наперекосяк.

Они вливались в нас через входную дверь и спускались по другому коридору. Пара из них вышла из офисов. Мы начали стрелять. Некоторые девушки, сгрудившиеся в центре, были вне себя от страха. Анна кричала. Все это длилось, наверное, секунд пятнадцать, но это были очень пугающие и напряженные пятнадцать секунд, и мы потратили много патронов. Когда ты находишься в эпицентре дерьма, идешь на него с остервенением, в перестрелке, нет времени обращать внимание на все, что происходит вокруг. Свинец летит, а ты пытаешься прикрыть свой сектор и чертовски надеешься, что все делают то же самое. Я продырявил женщину с ножом "Буч" прямо в лоб, забрызгав ее мозгами еще троих, которых это совершенно не беспокоило. Я свалил мамонта, похожего на какого-то байкера, двух пожилых женщин и девочку-подростка, все еще одетую в больничную кофту.

А когда я стрелял, меня чуть не укусила маленькая девочка, которая ползла на четвереньках через ноги взрослых. Она была в двух метрах от меня, когда я пробивал ей билет.

Как я уже сказал, дикие пятнадцать секунд.

Когда все закончилось, вокруг нас лежали трупы.

Одна из младших девочек издала крик и побежала к двери. Она проскочила мимо меня, прежде чем я успел ее остановить.

"ТЕРЕЗА!" позвала Кэтрин.

Слишком поздно. В истерике она выскочила за дверь прямо в стаю из десяти голодных упырей. И, возможно, этот поступок спас нас. Я не знаю. Но их было сорок или пятьдесят, и кормление их замедлило.

"К ЛЕСТНИЦЕ!" крикнул я.

Кэтрин и Райли заставили их двигаться, а Дориан завалила еще одного зомби, который спускался по другому коридору.

Они начали подниматься, а за ними спустились еще двое.

Миа и Сьюзен расправились с ними. Один из них скатился вниз по лестнице мертвым, а другой спустился с распоротым горлом, кусаясь и огрызаясь. Кэтрин выстрелила ему в голову.

Я говорю это потому, что они оба были так сильно разложившиеся, что трудно было определить, животное это или растение, не говоря уже о мужчине или женщине.

Райли повела девушек вверх по лестнице мимо трупов, и на самом верху стояла маленькая девочка с топором в одной руке. Она была одета в разорванные остатки ночной рубашки, на которой были пятна от того, чем она питалась. Она была смертельно белой, казалось, почти фосфоресцирующей, что подчеркивалось красной жижей, окрасившей топор и забрызгавшей руку до локтя. Ее губы были разгрызены. Она шипела сквозь зубы, покрытые кровью.

Райли выпустил в нее один патрон.

Ее голова взорвалась потоками жидкости и тканей, и от удара ее отбросило назад.

Райли приказывала всем подниматься по лестнице: "Скорее! БЫСТРЕЕ! ПОДНИМАЙТЕСЬ, МАТЬ ВАШУ!" Кэтрин подгоняла их снизу, подталкивая и покрикивая на них, пока они не начали двигаться в хорошем темпе. Мы с Сабелией, конечно же, совершили кардинальную ошибку, отвернувшись на мгновение от двери, и тогда Джинни бросилась на нас с поднятым пистолетом 45-го калибра.

Я подумал, что она собирается выстрелить в меня.

Потом она выстрелила, и зомби упал замертво позади меня.

Они начали вливаться в дверной проем.

Мы с Сабелией помчались вверх по лестнице, когда зомби хлынули внутрь. Я не знаю, сколько их было, но этого было достаточно, чтобы меня прошиб холодный пот. Тридцать? Сорок? Пятьдесят? Они заполонили прихожую и все прибывали и прибывали. Я бросил пять или шесть из них, чтобы запутать несколько тел у подножия ступеней, и этого оказалось достаточно, чтобы мы смогли присоединиться к остальным в коридоре наверху.

Который был полон еще больше зомби.

Пока Кэтрин и еще несколько человек заводили большинство женщин в чистый от мертвецов класс, мы открыли огонь, используя все, что у нас было. Мы отбросили дюжину, и еще дюжина бросилась на нас. Винтовки были опустошены, и, когда зомби вырвался вперед, Дориан пробила ему голову прикладом своей винтовки. Кэрри прикрыла ее, завалив еще троих, после чего мы отступили в класс, а мы с Сабелией прикрыли остальных.

В этот момент Лесли (чей разум был практически отключен) проскользнула мимо меня, пытаясь вырваться. Я видел, как зомби схватил ее. Он переломил ее через колено и вгрызся в горло. Я замешкался, но Сабелия не стала - она открыла огонь и убила обоих.

Я стрелял то влево, то вправо, а когда Сабелия попыталась выйти и вступить со мной в бой, я затолкал ее обратно. "ВНУТРИ! ВПЕРЕД!" крикнул я и выпустил еще несколько пуль, пока мой магазин не опустел. Затем я выскочил в дверь, и она захлопнулась и заперлась. Слава Богу, у нее был замок. Чтобы укрепить его, мы задвинули перед ним несколько столов. Там хранилось полдюжины вещей.

Сначала мертвецы развлекались тем, что дрались за останки своих павших товарищей. Пока они так развлекались, я подошел к окнам, выходящим во двор. Райли уже была там. Она выглядела совершенно серой.

Господи.

Я выглянул наружу, и увидел внизу сотни зомби. Это было похоже на толпу на рок-концерте. И все они, казалось, толкались к дверям внизу.

У нас должен был быть план, и он должен был появиться сейчас.

Но у меня не было никаких идей.

Затем мертвецы начали колотить в дверь.

ВЫСОКОВОЛЬТНЫЙ АКТ

Я заставил себя успокоиться и подумать.

Единственное наше преимущество перед ними - это наши мозги, и мы должны были их использовать. Это было самое главное, а иногда и самое трудное. В любом соревновании на выживание именно тот, кто использует свою голову, выходит на первое место и одерживает победу. Это я хорошо усвоил еще в Ираке, а после "Некрофага" - и подавно. Проблема заключалась в том, что в ситуации выживания склонность психовать и паниковать порой становится непреодолимой.

"Они пройдут через эту дверь, и нам конец", - сказала Дориан.

"Я убью их", - сказала Сьюзан. "Я убью их голыми руками, если придется".

Мне понравилась ее смелость. Иногда грубый настрой может изменить непреодолимое в вашу пользу.

"Мы должны что-то сделать", - сказала Кэтрин.

По рации заговорил Тук: "Ты все еще цел, брат?"

"Пока что".

"Ты что-нибудь придумал?"

"Пока нет".

Затем Сабелия подозвала меня к окну. "Есть выход", - сказала она. "Но это рискованно".

Она раздвинула окно, и я выглянул из него вместе с ней, оба высунули головы наружу, стараясь не смотреть на толпы копошащихся внизу зомби. Я сразу понял, о чем она говорит. Уступ под окном был неплохим, если судить по уступам. Его ширина составляла около двух футов - вполне достаточно, чтобы встать на него и удержать равновесие. Когда я был ребенком в Йонкерсе, мы с приятелями ночевали в палатках на заднем дворе, приходили в нашу школу, забирались на карниз второго этажа и гуляли вокруг здания. Это было глупо и самоубийственно, но тот карниз был, может быть, в фут, а эта штука была в два раза шире".

"Мы выберемся туда", - сказала Сабелия. "Мы можем попасть на ту крышу".

Я высунул голову, насколько хватило сил, и увидел, о чем она говорит. Карниз проходил перед зданием на протяжении примерно тридцати футов и заканчивался кирпичным фасадом пристройки с плоской крышей, которая довольно близко подходила к крыше часовни. Я увидел что-то внизу. Что-то красное, простирающееся между крышей пристройки и крышей часовни. С такого ракурса я не мог точно разглядеть, что это было. Труба? Я не мог сказать. Но если бы мы могли спуститься туда и перебраться...

"Я пойду туда", - сказал я.

"Я пойду", - сказала Сабелия.

"Тебе не обязательно".

"Я хочу".

Я быстро объяснил Кэтрин и остальным, и я видел, что они не были в восторге от нашего плана. Это было похоже на хождение по натянутому канату над ямой с крокодилами. Но это был наш единственный шанс, и они это понимали.

Я забрался на ящик. "Держись крепче", - сказал я Туку. "Возможно, у нас есть план".

"Вовремя, черт возьми", - сказал он.

Я передал Сабелию свой CAR-15 и вылез на карниз. На секунду я почувствовал жуткое головокружение, но отогнал его от себя. Если бы это была двухфутовая доска, лежащая на чьем-то газоне, я знал, что без проблем пройду по ней, так почему же у меня должны быть проблемы с этим здесь? Я старался держать это в голове. Из опыта хождения по карнизу в юности я знал, что есть только один "безопасный" способ: прислониться спиной к стене и слегка выгнуться дугой, так, чтобы слегка отклониться назад. При этом центр тяжести падает на стену, а не в пространство.

Окей.

Это был типичный городской карниз: испачканный голубиным дерьмом и несколькими шальными перьями. Я видел трещины, идущие по нему, и молился, чтобы он выдержал. Я перебрался подальше от окна, и Сабелия протянула мне мое оружие и свой АК-47. Она вылезла наружу с такой легкостью, что я решил, что она отчасти обезьяна.

"В детстве мы постоянно занимались подобным дерьмом", - сказала она мне, и я рассмеялся.

"Я тоже", - сказал я.

Самое главное в ходьбе по карнизу, помимо смещения силы тяжести относительно здания, - это не смотреть вниз. Разве это не избитая поговорка? В скольких старых фильмах вы это слышали? Что бы ты ни делал, приятель, не смотри вниз, - всегда говорит героический полицейский ребенку или прыгуну, которого он спасает. Взгляд вниз при любых обстоятельствах вызывает головокружение. А если смотреть вниз, в гнездо кишащих плотоядных зомби, то это вызовет ужас... такой, который заставит вас упасть.

"Ну, давай уже пойдем", - сказала Сабелия.

Я заколебался, уговаривая себя.

Ладно.

Я боком двинулся вдоль стены и сначала шел в темпе улитки, пока не набрал свой ритм, потом стал двигаться быстрее. Примерно через пять минут мы были у пристройки. Линия крыши была примерно на четыре фута выше уровня уступа, так что мне пришлось повернуться лицом к ней, перекинуть винтовку и подтянуться, чтобы присоединиться к ней. Легко. Сабелия сделала то же самое, и мы оказались на обычной крыше с вентиляционными отверстиями, кондиционером и множеством пятен голубиного дерьма. Мы подошли к дальней стороне, которая шла параллельно крыше часовни.

Лестница.

Красная штука, которую я видел, была лестницей.

Одна из тех старых деревянных красных пожарных лестниц. Ее длина составляла около двадцати футов. Между двумя крышами был пролет около пятнадцати футов, и кто-то положил ее там, несомненно, для того, чтобы сбежать.

"Милиция", - сказал я.

Сабелия кивнула.

"Кто-то из них может быть в часовне", - сказала она.

"Может быть".

"А может быть, и наоборот - они воспользовались ею, чтобы перебраться из часовни".

Как бы то ни было, это был наш выход. Это было рискованно, но это можно было сделать. Я вернулся к тому месту, где мы забрались на крышу. Оттуда хорошо был виден фасад часовни. Входные двери были закрыты. Они были огромными, около пятнадцати футов в высоту, с массивными латунными петлями. Мы с Сабелией быстро набросали план действий, потом я залез в бокс и рассказал Туку, что у меня на уме. Ему понравилось. Это было смело и безумно, так что, конечно, он был только за. К тому же это означало, что его ждет много действий.

"Когда я тебе скажу, - сказал я ему, - проложи к нам путь".

"Понял тебя, Буки".

Сабелия велела мне оставаться на крыше. Она начнет приводить сюда дам. Она перелезла через стену и спустилась обратно по карнизу за половину того времени, которое потребовалось мне. Я слышала, как они там обсуждали происходящее, ругались и спорили. Затем вышла Дориан, за ней Сьюзен, потом Миа и Кэрри. Видно было, что они не в восторге от всего этого. Когда Дориан подошла к стене, я взял ее винтовку и потянул к себе.

"Спасибо", - сказала она. "Чертовски не вовремя, но я ужасно боюсь высоты".

"Ты молодец".

"Меня вдохновило то, что зомби съедят мою задницу", - призналась она.

Мы помогли остальным забраться на крышу. Следом за Райли полезла Кэтрин. Анна была между ними, и они держались каждый за свою руку, что мне совсем не нравилось, потому что если она падала, то падали и они. Я потел все это время, пока не остановил Райли и не схватил Анну за руки. Но она справилась, и Кэтрин тоже. Потом появились Кейси и Бриттани, которые были какими-то подругами и держались за руки. Ни одна из них не разговаривала с тех пор, как мы появились в подвале. Я поднял их на ноги, а затем Сабелия вскарабкалась на крышу.

Вот так. Мы забрались так далеко.

Все женщины стояли и смотрели на лестницу.

"Я не знаю, как это сделать", - сказала Дориан. "Я имею в виду, черт, посмотрите на них там внизу".

Да, зомби были повсюду. Если бы кто-то из нас упал во время перехода, мы бы даже не ударились о тротуар, настолько их было много. Мы бы влились в их ряды. Нет, эта мысль была не из приятных. Но оставаться на крыше было нельзя.

"Не смотри вниз, и ты не узнаешь, что они там", - сказала Сабелия.

Мудрые слова. Я изучал колокольню на часовне. Нам не хватало только, чтобы какой-нибудь сумасшедший ополченец открыл на нас глаза во время перехода. Наверху я ничего не видел и надеялся, что нам повезет.

Я передал свой CAR-15 Сабелии. "Как говорится, ничего страшного".

Я взобрался на лестницу, пока ее держали Сабелия и Дориан. Ухватившись за оба поручня, я встал на колени, а затем просто перебрался по ней, ни разу не взглянув вниз. Перебравшись на другую крышу, я вытер пот с лица. Дориан, боящаяся высоты или нет, пошла следом. Она шла медленнее, чем я, но все же добралась. За ней последовали Кэрри и Сьюзен, затем Миа и Кэтрин. Кейси и Бриттани, конечно же, пришли вместе. Потом остались только Сабелия и Райли с Анной.

"Ну же, милая", - уговаривала ее Кэтрин. "Все будет хорошо. Я встречу тебя на полпути".

Мне это было не очень интересно, но Кэтрин вернулась туда, и хотя Анна продолжала качать головой, Райли удалось затащить ее на лестницу. Она ползла прямо за ней. Все получалось. Все шло гладко, думал я, и все должно было получиться.

Эти мысли едва успели промелькнуть в голове, как Анна сорвалась вниз.

Она перевалилась через край и повисла на одной руке, крича и привлекая внимание тех, кто находился внизу. Райли успел схватить ее за руку, но она упала... прямо в море зомби. Мы все видели, как они ее схватили. Как мясо в аквариуме с пираньями, ее раздирали на части, разрывали и расчленяли, пока она не превратилась в огромный сгусток крови, исчезнувший в рядах зомби.

Никто ничего не мог сделать.

Мы можем сказать, что это был несчастный случай, но так ли это? Я считал, что она бросилась, а потом, как многие самоубийцы, в последний момент, когда было уже чертовски поздно, одумалась. Кэтрин и Райли вернулись, и Сабелия, бросив нам оружие, подошла к нам.

Думаю, в этот момент мы все глубоко вздохнули и медленно выдохнули.

Крыша часовни была плоской, что было очень кстати. Проблема заключалась в том, что над ней на двадцать или двадцать пять футов возвышалась колокольня.

Образовав цепочку, каждая из которых держалась за талию другой, чтобы придать нам силу и равновесие, я протянул руку и схватился за лестницу. Когда я оторвал ее от другой крыши, она покатилась вниз и, возможно, утянула бы за собой меня, если бы не девушки, державшиеся за меня. Мы все вместе подтянулись и затащили лестницу.

Затем настало время заняться скалолазанием.

ВЫХОД ЧЕРЕЗ ДВЕРЬ

Мы поднесли лестницу к колокольне и поставили ее под небольшим наклоном к ней. Я полез первым. Я взял с собой CAR-15, потому что, честно говоря, не знал, во что мы ввязываемся. Я медленно поднимался по лестнице, поражаясь открывшемуся виду. Лестница не доходила до самой колокольни, поэтому я знал, что мне придется встать на верхнюю ступеньку и подтянуться. Но после уступа и перехода... черт возьми, это показалось мне сущим пустяком.

Райли и Сабелия стояли внизу и держали лестницу.

Оказавшись на вершине, я посмотрел вниз и помахал им рукой.

"Просто тащи туда свою задницу, Солнышко", - сказала мне Райли.

Сабелия засмеялась, как и некоторые другие.

Я перекинул свой CAR-15 за ремень через плечо и взобрался на самую верхнюю ступеньку. Это было возможно. Я заберусь туда, а потом помогу девушкам войти. Все просто. Я взял CAR-15 и бросил его на колокольню. Послышался грохот. Я потянулся вверх, чтобы удержать равновесие, и ухватился за внешний выступ колокольни.

И тут я услышал звук.

Звук затвора моей собственной винтовки.

Я был в полной заднице.

Один из ополченцев выглянул из-за края, и я увидел прямо в стволе своего CAR-15. Он ухмылялся. Он собирался убить меня. После всего, через что я прошел, этот чертов любитель воинов выходного дня собирался убить меня моим же оружием, и самое парадоксальное, что я дал ему его.

Я услышал звук, похожий на треск, и подумал, что он только что снес меня, но тут я увидел, как его голова взорвалась в кровавой вспышке, и он упал обратно в часовню.

Я посмотрел вниз, и Дориан отвела винтовку от подбородка. "Моя последняя пуля", - сказала она. Может быть, у этой девушки и не было настоящей снайперской подготовки, но основы она знала хорошо и была чертовски метким стрелком. Выросшая в сельской местности, она это умеет. Но это был природный талант, я знал. Можно дать двадцати солдатам винтовки и тренировать их каждый день в течение месяца, и все равно они не будут такими стрелками, как Дориан.

"Спасибо", - сказал я.

Она пожала плечами, ну да ладно, ничего страшного. Я забрался на колокольню и чуть не поскользнулся на потрохах. Патрон .30-06 с цельнометаллической оболочкой действительно сносит голову и был излюбленной пулей снайперов морской пехоты во Вьетнаме. Я оглянулся вниз и посмотрел, как поднимаются женщины. Когда они подошли к вершине, они бросили мне свои винтовки, и я отложил их в сторону. С Дориан, Сабелией, Кэтрин и Кэрри было легко, потому что они были очень высокими, и не нужно было тянуться вниз, чтобы достать их. Бриттани и Кейси были маленького роста, и нам пришлось практически висеть в пространстве, чтобы достать их.

Но мы справились. Мы доставили всех наверх целыми и невредимыми.

"Теперь нам лучше идти потихоньку", - сказала Кэтрин. "Если здесь есть один ополченец, то наверняка есть и другие".

Предупреждение для мудрых.

На колокольню вела не лестница, а ряд лестниц, спускавшихся на второй этаж. После всего пережитого это было не страшно. По пути вниз мы ничего не слышали и не видели. Мы собрались в маленькой комнатке внизу. Я подошел к двери и прислушался. Там было тихо. Я ничего не услышал.

Я выключил рацию, потому что скрытность сейчас была очень важна.

Сабелия распахнула дверь, и я, пригнувшись, вышел наружу.

Ничего.

Просто пустой коридор.

Мы начали спускаться по нему. В конце было окно, и мы могли видеть живых мертвецов внизу. Казалось, их было больше, чем когда-либо. Сабелия повела нас в дальний конец. Мы свернули за угол, и нас встретил еще один пустой коридор. Мы крались по нему, думая, что ведем себя очень тихо и совершенно незаметно. И это была наша первая ошибка. Увидев пустые коридоры, я думаю, что мы все слишком расслабились. Первое правило в зоне боевых действий - обращать внимание на окружающую обстановку, присматриваться к местам засад и возможным зонам поражения, искать укрытия на случай, если начнет лететь свинец.

Я знал это.

Меня этому учили.

Я выжил на войне, следуя этим правилам.

Поэтому я должен был увидеть частично открытую дверь в конце, должен был увидеть ствол оружия, высунувшийся наружу. Но, Бог мне в помощь, я этого не сделал. Раздался выстрел, и мы все упали на пол. Кэтрин тоже, только она уже не встала, потому что пуля попала ей прямо в левый глаз.

Раздались еще два выстрела, пробив стены.

Я увидел, откуда они раздаются, и выстрелил очередью из трех патронов, причем довольно точно, потому что человек вскрикнул. Мы всадили еще несколько патронов в дверь. Сабелия, Кэрри и я прокрались туда. Не говоря им ни слова о тактике, они оба знали, что делать. Пока мы с Сабелией приседали и готовились, Кэрри выбила дверь до конца.

Я быстро вошел внутрь, за долю секунды осмотрев комнату.

У стенного радиатора сидел человек в русском обмундировании. Он был ранен в грудь. Его рубашка стала красной.

"Доктор", - сказал он. "Мне нужен врач... пожалуйста..."

Его оружие, кольт 357-го калибра, лежало на полу, забытое в агонии. Я сразу понял, что этот парень - такой же любитель, как и все остальные. Неважно, насколько тяжелой была рана, если ты был в сознании, ты держался за оружие. Иногда это было единственное, что стояло между тобой и смертью.

"Это Таннер", - сказала Сабелия с ядом в голосе.

"Кусок дерьма", - сказала Кэрри.

Пришли остальные, и по выражению их лиц я понял, что все они знали его, и я без сомнения знал, что он был одним из тех животных, которые управляли маленькой фабрикой изнасилований в школе.

"Он был одним из них", - сказала Дориан.

Я видел, как все эти женщины смотрели на него, кипя от ненависти, точно обезумев от жажды мести. Я рад, что они не направили ее на меня. Они были похожи на животных, готовых к кормлению. Это место из какого-нибудь дрянного старого военного фильма, где герой защищает плохого парня от тех, с кем он обращался как с дерьмом и подвергал адским испытаниям. Мы не можем так поступить! Это сделает нас не лучше его. Черт. Я не герой и первым это признаю.

Я посмотрел на девушек. "Отомстите", - сказал я и вышел из комнаты.

Я не знаю, что именно там произошло, и я не стал возвращаться, чтобы посмотреть еще раз, но я слышал, как этот мудак кричал. Я слышал, как он кричал, как, наверное, кричали многие его жертвы, и мне не было его жалко. Как говорится, что крутится, то вертится. После того как он затих, они все еще пинали и топтали его, пока Сабелия не сказала: "Хватит. Он не может быть еще мертвее".

Они вышли, и я не задавал вопросов и не выносил суждений: то, что они сделали, было необходимо. Это было не большее преступление, чем наступить на паука, вонзившего клыки в палец, или на зомби, пытающегося вырвать у вас горло. Они убили паразита. Теперь у них было что-то вроде завершения, и это было важно для них, и я видел это в их глазах: как будто после того, как они съели, усыпление этого животного что-то смягчило в них и позволило чему-то другому растянуться и расслабиться. Это было хорошо. Все жертвы нуждаются в подобном катарсисе, и лишь немногие получают его.

Лестница оказалась в порядке, и мы спустились по ней без сопротивления. Ни ополченцев, ни зомби мы не увидели. В часовне было тихо, как и должно быть в часовне. Пока основная часть моего небольшого отряда ждала у ступеней с оружием в руках в оборонительной позиции, я прогулялся к входным дверям. Это были двойные двери, как я уже говорил, из хорошего крепкого дуба толщиной в два дюйма с тяжелыми замками. Неудивительно, что зомби так и не смогли проникнуть внутрь. Они могли бы избить их кулаками до полусмерти, не оставив в дереве ни малейшей вмятины. По обеим сторонам были установлены узкие витражные окна. Я забрался на маленький столик и приподнялся. Зомби все еще были там, их было чертовски много. Сквозь стекла с желтыми, синими и красными стеклами это было видно еще хуже. Но, насколько я мог судить, никто из мертвецов не приближался к ступеням часовни.

Это было хорошо.

Я включил рацию. "Так, мы на месте. Займись делом".

"Да, черт возьми!" воскликнул Тук.

Я снова забрался на стол. Я хотел увидеть, как это произойдет... или что из этого получится. Я услышал рев "Страйкера". Я мог видеть только небольшой участок улицы перед школьным комплексом, и повсюду были зомби. Загремел 50-й калибр, и зомби начали падать, разрываясь на куски. Затем начали падать гранаты, и раздалась серия грохочущих взрывов, от которых зазвенели витражи. Я увидел, как зомби превратились в дождь из плоти и крови, а затем "Страйкер" приблизился к воротам. Снова рявкнул 50-й калибр, и два десятка зомби, находившихся в воротах, были разнесены в щепки, а затем на территорию комплекса упали еще гранаты. Это были зажигательные гранаты, и ревущие клубы пламени охватили мертвецов. Бесчисленные зомби пытались спастись, многие из них горели.

Тук проехал прямо сквозь огненные завесы, перекатился через горящих зомби, развернулся и направил нос "Страйкера" прямо на двери часовни. Он начал свой заезд. Я спрыгнул вниз и открыл замки на дверях, а затем нырнул с дороги. Через несколько секунд "Страйкер" прорвался сквозь них. Одна из дверей была захлопнута, а другая сорвалась с петель. Страйкер въехал прямо во вход часовни, которая была размером с гараж. Тук развернул его так, чтобы нос был обращен наружу, и опустил заднюю аппарель.

"ЗАЛЕЗАЙ ВНУТРЬ!" крикнул я. "ЗАЛЕЗАЙТЕ ВНУТРЬ! ВНУТРЬ!"

Мой отряд знал, когда свобода близка, и они вскарабкались внутрь, а я сам направился к рампе, Сабелия ждала меня там. Диана высунула голову и сказала: "Полтинник заклинило, Стив!"

Черт!

Я взобрался на "Страйкер" как раз в тот момент, когда зомби начали волнами подниматься по ступенькам.

"ПОДНИМАЙ ПАНДУС!"

Я услышал, как она закрывается, и увидел, что Сабелия забирается на "Страйкер" вместе со мной, и понял, что мне никак не удастся ее отговорить. Она забралась туда со своим АК и начала палить, пытаясь загнать зомби обратно. Это сработало с первой волной. Она завалила шестерых, а остальные либо упали на них, либо остановились, чтобы полакомиться ими. Но их становилось все больше, волна за волной мертвецы надвигались на нас. К этому времени Тук высунулся из водительского люка со своим CAR-15 и тоже стал валить мертвецов. Куски анатомии зомби разлетались, как рис на свадьбе.

"ТУК! ДАВАЙ УЕЗЖАЙ!"

Он сбросил еще несколько, затем скрылся внутри, а Сабелия выпустила последние патроны из своего АК, бросила его, подхватила свой CAR-15 и снова начала их валить.

"ДЕРЖИСЬ!" сказал я ей, когда "Страйкер" начал двигаться.

Я решил, что сидеть на месте - самое опасное, что мы могли сделать. Страйкер двинулся вперед, сбивая с дороги мертвецов и спрыгивая по ступенькам во двор. Мы с Сабелией крепко держались. Я подошел к "полтиннику" и сразу же увидел проблему: одно из звеньев зацепилось и заклинило ствол. Я оттянул затвор и освободил его. Вся операция заняла, наверное, секунд тридцать. Можно было бы и меньше, но "Страйкер" рвался вперед, перекатываясь через десятки зомби, и мне было чертовски трудно удержаться.

Когда мы выезжали из ворот, машина сбила стаю и покатилась прямо по ним, и я потерял равновесие. Я скользнул к краю и почувствовал, что мои ноги болтаются в воздухе. А вокруг нас, сходясь со всех сторон, лежали мертвые, сотни мертвых. Я почувствовал, как руки схватили меня за лодыжки и потянули, и я повис на креплении 50-го калибра, чтобы спастись. Страйкер все еще двигался, и некоторые из зомби отпускали меня, но на их место приходили все новые и новые.

Сабелия приподнялась, что-то крикнула и выпустила обойму из CAR-15 в скопление голов, после чего я освободился. Она потянула меня вверх, и ко мне потянулись новые зомби. Я оттолкнулся ногой, мои ботинки врезались в мягкие гнилые лица, и тогда я оказался в безопасности, но зомби были повсюду. Мы были похожи на корабль, оказавшийся в море, в котором плещутся кусачие акулы.

Я постучал в люк пулеметчика, и Диана открыла его.

Сабелия залезла внутрь, а я последовал за ней. Я закрыл люк и прыгнул в кресло наводчика. Мы добрались.

МЕРТВАЯ ЗОНА

Я понимал, что на этом наши проблемы вряд ли закончатся.

Страйкер - мощная машина, и Тук проталкивал ее вперед по трупам на восьми колесах, но чем больше их накапливалось, тем больше проблем нам предстояло. Они буквально превращались в болото гниения, и мне не нравилась мысль о том, что мы погрязнем в нем.

Я открыл огонь из 50-го калибра, прорезав путь сквозь их ряды. Затем я открыл шквальный огонь из гранатомета: фугасные, зажигательные, фугасные, зажигательные. Ряды зомби были уничтожены взрывами крови и мяса, которые поднимались вверх в кипящем красном тумане. Они сгорали и превращались в пыль, но их было больше, всегда больше. Я наводил на них перекрестие на экране и валил их ряд за рядом, и это было нелегко - "Страйкер" подпрыгивал и вилял, перекатываясь через груды трупов. Я отстреливался гранатами, прокладывал путь... и тут мы увидели дневной свет.

Мертвецы теперь не скапливались.

Мы прорвались через основные силы и собирались прорваться.

Мы действительно собирались это сделать.

Тук провел "Страйкер" через последние группы зомби, мы проскочили мимо разбитой машины и уже ехали, ехали, ехали.

И тут мы услышали вертолет.

Он пронесся прямо над нашими головами.

Я увидел его на экране, это был вертолет-разведчик Kiowa, вооруженный противотанковыми ракетами Hellfire. В нас попадет одна из них, и нам конец. Вертолет снова пронесся над нами, и я вышел на связь по рации и попытался вызвать их, сообщив, что мы дружественные, что мы не ополченцы, что я солдат, ранее служивший в бригаде Stryker Cavalry, и что я эвакуирую людей из города. Я думал, что если это армия, то это сработает. Но если они и слушали, то проигнорировали меня. Это говорило об одном: если не считать сбоев в связи, эти парни были членами АРМ. А я только что сказал им, что мы не входим в состав их сил. Я знал, что у них есть вертолет. Кэтрин говорила мне об этом, но я не представлял, что у них есть что-то подобное... чертова " Кайова", вооруженная до зубов.

Господи.

На улицах мы были просто утятами. Ракеты "Хеллфайр" были с лазерным наведением, и у нас не было никакой возможности маневрировать на этих проспектах, где повсюду валялись разбитые машины и перевернутые автобусы.

"Мне это не нравится", - сказал Тук, толкая "Страйкер" вперед.

На экране я увидел, что Kiowa снова приближается к нам, и я не думал, что на этот раз он просто прожужжит над нами. Я был уверен, что он намерен заняться делом. Я огляделся по сторонам и увидел лишь огромные валы искореженных машин и грузовиков, которые кто-то отодвинул в сторону, чтобы расчистить улицы. Это был наш единственный выход.

"ОБОЙДИ ЭТУ КУЧУ МАШИН!" крикнул я Туку. "ДВА ЧАСА!"

Тук направил "Страйкер" вперед и свернул вправо как раз в тот момент, когда в небе пронеслись ""Хеллфайры". Они разминулись с нами на считанные футы, ударив по валу машин гулкими взрывами, которые сбросили "Страйкер" с колес и разбросали всех нас по сторонам. Адский огонь уничтожил нагромождение машин, и дождь горящего металла и частей машины обрушился на "Страйкер", и я понял, что одна из них попала в 50-й калибр, который был нашей единственной надежной защитой от "Киовы".

Мы находились в настоящем мире дерьма.

Потом я вспомнил о противотанковом гранатомёте AT4. В крайнем случае, оно сгодится, и это был наш единственный шанс. Я сказал Туку, чтобы он немного покружил вокруг нас зигзагами, чтобы они не могли так легко нас выцелить, а сам полез в кузов и схватил AT4. Я только успел вытащить его, как Тук пронесся через несколько машин, и я упал на пол машины, услышав, как взорвался еще один " Хеллфайр". Как и раньше, "Страйкер" подпрыгнул в воздух и упал вниз, получив сотрясение, которое разбросало нас по всей округе. Я оказался в одном клубке со Сьюзен, Сабелией, Райли и Мией. Еще больше разбитых машин и их кусков ударились о внешнюю сторону "Страйкера".

Противотанковый гранатомет AT4

Тип: Одноразовая ракетная установка

Дальность поражения: 900 футов

Боеголовка: 84-мм фугасный противотанковый снаряд

"ТУК!" закричал я, выпутываясь. "ОСТАНОВИ НАС!"

Он так и сделал.

Неся AT4, я подошел к своему экрану на станции наводчика. Мы находились прямо в центре зоны поражения "Hellfire". Повсюду лежали горящие останки машин. Шлейфы черного дыма поднимались над нами в темную дымку. Одна горящая машина стояла на капоте, прислонившись прямо к нам. Мы были хорошо замаскированы горящими обломками. Экипаж Kiowa никак не мог понять, горит ли это Stryker или обломки.

А именно этого я и добивался.

Я открыл люк наводчика, недвусмысленно предупредив Сабелию, что ей не разрешается следовать за мной или пытаться вытащить мою задницу, если все пойдет кувырком. Я выбрался наружу, и в дыму было трудно что-либо разглядеть. Огонь вокруг нас был таким жарким, как будто мы находились на ветру от доменной печи. Я слышал, как Kiowa пролетает над верхушками зданий.

Теперь уже строго разведка: он думал, что попал в нас.

Водительский люк открылся, и Тук высунул голову наружу. "У нас гости", - сказал он и вернулся в машину.

Конечно, у нас были гости.

Зомби снова приближались к нам сзади. Как акулы, почуявшие, что корабль затонул посреди океана, мертвецы поняли, что что-то происходит и, возможно, это означает, что их ждет мясо. Они были примерно в полуквартале от нас и приближались. Как только дым рассеялся, я увидел их. Сначала сорок или пятьдесят, потом вдвое больше. Ситуация осложнялась. Kiowa начала свой забег с противоположного конца улицы. Если я не ошибаюсь, я не думал, что он будет тратить на нас адский огонь, когда с воздуха, вероятно, казалось, что мы уже подбиты и обездвижены.

Зомби продолжали наступать.

Kiowa увеличил скорость. Теперь мы были зажаты между ними.

Настало время.

С дымом в глазах и огнем в волосах, я вытер пот с лица и взял в руки AT4. AT4 - это оружие типа "выстрелил и выбросил", то есть после выстрела оно становится одноразовым. Я потянул за предохранительный штифт на задней стороне трубки. Приняв боевое положение, я снял первый предохранитель. Затем я прицелился в вертолет, который спускался на нас. Он был еще на значительном расстоянии, но уже точно в зоне действия AT4. Я нажал на красный рычаг предохранителя, и оружие было поставлено на огонь. Я навел ракету на вертолет и нажал красную кнопку выстрела.

Ракета взлетела с громоподобным толчком, извергнув облако пламени в обратную сторону, и на таком расстоянии Kiowa была беспомощна. Пилот попытался отклониться вправо, но ракета попала прямо в днище вертолета, и раздался оглушительный взрыв. Вертолет превратился в огромный огненный шар, и его понесло прямо над нами, выбросив более тонны горящего металла и обломков прямо на зомби и разбросав огненные обломки во все стороны. Кусок раскаленного металла пропорол мне предплечье, а другой поджег волосы.

Я похлопал себя по лбу и скользнул обратно в кресло наводчика, и все зааплодировали мне, а Сабелия подошла и поцеловала меня в губы. Диана сделала то же самое.

Потом мы снова покатились.

Действительно катились.

И к тому времени уже ничто не могло нас остановить.

ПРЕЛЮДИЯ К ВОЙНЕ

Я никогда не был так счастлив, как оказавшись на расстоянии от города.

Конечно, мы не стали сразу возвращаться на аэродром. Мы никак не могли оставить позади три других "Страйкера". Я вел один, Райли - другой, а Диана - тот, что с платформой для запуска ракет TOW. Сабелия запрыгнула в джип вместе с Дориан, и мы поехали. Мы станцевали с несколькими зомби на улицах, когда добрались до гаража, и нам пришлось разбить окно, чтобы попасть внутрь, потому что я запер большую дверь. Там была стрельба, несколько минут беспокойства, но мы справились.

Когда мы выкатились на аэродром, я нервничал.

Нервничал потому, что никто не вышел нас встречать.

Потом, видимо, они увидели джип, и из него вышел Джимми, а за ним Пол, Джилли и Мария, которые держались за руки. Я держал своего сына, на меня давила вся тяжесть происходящего, и я едва мог стоять. Я забрался внутрь, и эта тяжесть все еще лежала на моих плечах. Все, что произошло после вспышки некрофага/некровируса, проносилось у меня в голове, и я думал о жене, о соседях, о башне, о том, что случилось с Дэвисом, и обо всем остальном. Мне хотелось плакать, но я знал, что для этого есть место и время, но не сейчас. И все же... я не мог перестать думать о Рикки. Я надеялся, что она не бродит где-то поблизости. Я вспомнил тот день, когда все это началось для меня, и как я подключал этот чертов кондиционер и планировал приготовить несколько стейков на гриле в тот вечер.

Как, черт возьми, все это произошло?

У меня все еще было так много вопросов.

И ни одного толкового ответа.

Джимми, дети и женщины из школы были представлены друг другу. Стало ясно, что гараж больше не подходит - нас слишком много.

"Недалеко от Пелхэма есть станция ВВС", - заметила Сабелия.

"Верно, - добавила Райли. "Мой брат служил там".

Мы провели военный совет - как назвал его Тук - и обсудили наши варианты. Нам определенно нужно было место, достаточно большое для того, чтобы все мы могли там действовать. Потому что в одном мы были уверены и с одним были согласны: мы не собирались прятаться, как крысы в норе. Теперь, когда у нас появились "Страйкеры", мы собирались выйти на улицы. Мы собирались надрать задницу зомби. Это было единственное, что мы действительно могли сделать: если есть угроза для тебя и твоих близких, ее надо уничтожить. И именно это мы и собирались сделать. Вернуть мертвых на место, и если по пути мы прихватим несколько членов ARM, то это будет просто замечательно.

Мы договорились, что отправимся в путь утром.

Когда мы вернулись из города, уже стемнело, и в тот вечер я сидел один под звездами и размышлял. Я думал о нашей маленькой группе и особенно о детях. Что за мир им предстояло унаследовать? Произошло нечто, вызвавшее буйство некрофагов. Я видел предвестие этого в Ираке, но это было локально. На этот раз он был глобальным. И все равно я понятия не имел - как, впрочем, и все остальные, - как он мог распространиться так чертовски быстро. Это произошло за одну ночь, более или менее. Каков был вектор? Что это может быть? И даже если бы существовал какой-то сверхбыстрый переносчик, способный распространить болезнь по всему миру за считанные часы... как быть с теми, кто уже был мертв, когда она началась? Ведь очень многие зомби умерли еще до появления вируса. И в этом нет никакого смысла. Даже если бы у нас был гипотетический сверхбыстрый переносчик, стал бы этот вирус - или любой другой вирус, если уж на то пошло, - целенаправленно выбирать трупы? И если да, то как, черт возьми, он попадает внутрь гробов и в могилы?

Ответы были. Где-то там были ответы. И я хотел их получить. Думаю, мы все хотели. Может быть, если бы мы знали, то смогли бы предотвратить повторение этого, если и когда мы когда-нибудь начнем развивать цивилизацию. И это беспокоило меня. Это беспокоило меня до бесконечности. Это возвращало меня к детям. Пол, Мария и Джилли. Господи, мы должны были что-то сделать, чтобы все исправить. Мы не могли оставить им в наследство кладбище. Мы должны были нанести ответный удар, и удар должен был быть сильным. Это начнется как партизанская война, но прежде чем она закончится, она превратится в очень мерзкую, очень уродливую войну на уничтожение.

Но выбора не было. Вообще никакого.

Я услышал, что кто-то идет, и понял, что это Пол. "Папа... что ты делаешь?"

"Просто думаю, сынок".

"О чем?"

"О том, что мы будем делать дальше".

Он кивнул и вместе со мной уставился на звезды, возможно, размышляя, как и я, о том, какие драмы могут разыгрываться там, наверху, и может быть, там есть какая-нибудь раса, которая, увидев нашу звезду, скажет: "Красивая", не подозревая о том ужасе, который обрушивается на ее третью планету.

"Папа, - сказал Пол. "Все будет хорошо, правда?"

"Чертовски верно", - сказал я ему. "Я бы не хотел, чтобы было иначе".

И я говорил серьезно.

Мертвые отняли у нас мир, и теперь мы собирались вернуть его обратно.

Перевод: Алексей Колыжихин

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR "EXTREME HORROR" 2.0 (ex-Splatterpunk 18+)

https://vk.com/club10897246

Nexus - Переводы

https://vk.com/public195211186

Читайте далее бесплатный образец книги "Когда в аду больше нет места".

Люк Даффи
"КОГДА В АДУ БОЛЬШЕ НЕТ МЕСТА"

1

Шум впереди заставил его оторвать голову от бинокля, и рука инстинктивно потянулась к лежащему на коленях оружию. Внизу холма, метрах в пятидесяти от него, ковыляла какая-то тень, с трудом преодолевая крутой и скользкий травяной берег. Стив остался сидеть на месте и наблюдал, как фигура поскользнулась, ноги ушли из-под нее, и она упала лицом в траву, скатилась вниз по склону, затем восстановила равновесие и повторила попытку.

Похоже, что это был человек, хотя с такого расстояния Стив не мог быть уверен. Быстро взглянув налево и направо, Стив остался доволен своей безопасностью. Он потянулся в карман и достал пачку сигарет, открыл крышку и положил одну между губами. Прикуривая, он почувствовал, как дым втягивается в рот, он был затхлым и не таким свежим, как двенадцать лет назад, но сейчас было очень мало пороков, и пока он мог их находить, Стив продолжал наслаждаться курением время от времени.

Он снова увеличил изображение в бинокле, чтобы лучше разглядеть фигуру под ним. Настроив фокус, он увидел, что то, на что он смотрит, когда-то было человеком.

Оно тоже увидело его и изо всех сил пыталось взобраться на холм.

Стив продолжал попыхивать сигаретой, изучая человека.

Его кожа была серо-коричневого цвета и плотно обтягивала лицо, тонкая, как бумага, и сухая, как спичка. Уголки челюсти и скул были видны, кожа сгнила и обветрилась. То, что раньше было плачущими, сочащимися кровью язвами, теперь превратилось в темные дыры на лице, из которых местами под кожей виднелись зубы и костная ткань.

Глаза, которые когда-то читали книги, воскресные газеты, любовались красивыми пейзажами и смотрели фильмы, теперь лежали в своих глазницах сморщенными и сухими. Они различали свет и тьму, видели движение и крупные фигуры, но на мелких деталях теперь трудно было сфокусироваться, и оставалось лишь ждать, когда он полностью ослепнет.

Ветерок трепал сухие, выцветшие на солнце волосы, под которыми виднелась голая кожа головы. В значительной степени это был не более чем череп с тонким слоем кожи, покрывавшим его. Там, где когда-то был нос, теперь зияла темная дыра в середине лица, почти как пещера в сером горном склоне.

Фигура издала низкий стон, пытаясь дотянуться до Стива, голосовые связки хрипели в пересохшем горле. В этом звуке было больше тоски, нужды, чем попытки общения. Челюсти сжимались и скрежетали скорее из инстинкта, чем от голода или разочарования, когда он когтями, похожими на костлявые грабли, вцепился в траву.

Рваная, изодранная и потрепанная одежда, которая когда-то была впору живому человеку, теперь висела на его исхудавших плечах и спине. Годы воздействия стихии, грязи и копоти обесцветили ее, и она стала такого же цвета, как и сама фигура. Где висела расстегнутая или разодранная куртка, Стив не мог определить; ребра и грудина торчали из серой кожи, большая полость, где когда-то были печень, желудок и кишечник, теперь представляла собой черную и пустую пещеру.

Фигура не сдавалась, не уставала, не теряла интереса и никогда не потеряет его, пока Стив остается на виду. Она будет пытаться взобраться на холм до конца вечности, пока что-то будет удерживать ее внимание на вершине.

Стив с удивлением наблюдал за этим. После стольких лет он все еще не мог не изучать их. Казалось, их поведение никогда не менялось, когда они видели его. Правда, иногда он наблюдал различия в их поведении, но обнаружил, что они всегда вели себя по-другому, когда не знали о нем.

Бывали случаи, когда он наблюдал, как они проявляли интерес или даже любопытство к неодушевленным предметам. Возможно, мимолетное воспоминание пробивалось на поверхность и на мгновение напоминало им о том, что они знали раньше. Машина или книга, даже такая незначительная вещь, как чашка, - Стив наблюдал, как они неуклюже пытаются манипулировать предметами в своих нескоординированных руках, словно пытаясь уцепиться за прежнее существование. А может быть, это была просто искра прежней человеческой натуры, которая стремилась учиться и учиться?

Но в целом их существование было простым и однообразным. Он знал, что не сможет его образумить, что, как бы он ни старался, ему не удастся убедить его сделать что-то еще, кроме как прийти за ним. За эти годы он близко познакомился с тысячами таких существ, но все равно наблюдал за ними.

В его голове постоянно возникали одни и те же вопросы. Кто этот человек, за которым он наблюдал? Чем он зарабатывает на жизнь? Была ли у него семья, где она сейчас? Любил ли он простые вещи, кино, вкусную еду и красивых женщин?

Затем неизбежно возникали другие вопросы: помнит ли он что-нибудь? Испытывает ли он какие-либо эмоции? Осознает ли он себя и то, что с ним произошло? Вопросы, на которые Стив никогда не смог бы ответить, но, тем не менее, над которыми он всегда размышлял.

Он увидел еще несколько фигур, бредущих по дороге. Они медленно продвигались по асфальту, время от времени натыкаясь на машины, обломки, а иногда и друг на друга. С помощью бинокля он быстро проверил, нет ли каких-либо признаков того, что они могут идти в его сторону. Их не было. Либо он был слишком далеко для их плохого зрения, либо они просто еще не заметили его.

Он знал, что в одиночку их легко перехитрить и справиться с ними, если быть осторожным, но в группах, скорее всего, придется несладко. Однако на данный момент Стив был в безопасности. На его стороне было высокое место, хороший обзор и мобильность. При первых признаках неприятностей он мог просто уйти.

Не отдавая себе отчета, он вздохнул, выпустив последнюю струйку сигаретного дыма. Он посмотрел на свои ноги, а затем на горизонт города. Хотя он никогда не любил людей, ему иногда не хватало былой суеты и шума. Тогда все было просто. Если тебе что-то было нужно, ты шел в магазин. Если ты голоден, ты идешь к холодильнику или даже в ресторан. Если было скучно, то занимался тем, что находил интересным. Даже такие элементарные вещи, как запуск крана и мгновенное получение чистой воды, или щелчок выключателя и освещение комнаты светом сверху, уже не воспринимались им как нечто само собой разумеющееся.

Но не только по удобствам он иногда тосковал. Он возненавидел все эти реалити-шоу, чаты и сериалы, а также рекламу ненужного ему барахла. Современная культура, в которой все одноразовое, включая людей и браки, все слишком интересуются тем, что происходит с их любимой знаменитостью в данный момент, политики облапошивают людей, для которых они должны были стремиться сделать лучшее будущее, - все это кипятило его кровь.

Но в том-то и дело, что это была вся жизнь. Это была повседневная, рутинная, обыденная жизнь.

"На самом деле, человечество и цивилизация были дерьмом!" Стив не понял, что сказал это вслух, пока фигура у подножия холма не остановилась и не уставилась в его сторону, а через пару секунд удвоила усилия по подъему. Те, кто был на дороге, его не услышали.

Он снова посмотрел вниз и тихо рассмеялся: "Да, я всегда предпочитал дельфинов и горилл людям".

2

"Карьера, что это за хрень?" Стив хмуро посмотрел на своего старшего брата Маркуса. "Для тебя это шанс на будущее, возможность заложить фундамент, чтобы сделать свою жизнь и жизнь своих будущих детей лучше, внести свой вклад в мир, изменить к лучшему себя и окружающих тебя людей".

"Для меня это жизнь в подсознательном рабстве: всю жизнь работать, чтобы налоговый инспектор мог отжать мой кусок, а потом потребовать еще. А в это время эти жирные придурки в правительственных кабинетах богатеют с каждым днем. Засунь это себе в задницу, Маркус!"

Маркус разочарованно покачал головой: "Стив, тебе пора повзрослеть. В прошлом месяце ты укладывал полки в супермаркете. В позапрошлом месяце ты укладывал кирпичи. А сейчас ты делаешь все, что угодно, кроме того, что ты "бунтарь без понятия". К чему это приведет?"

"В любом случае, лучше, чем ты. Только не говори мне, что с тех пор, как ты пошел в армию, ты только и делал, что катался на водных лыжах и прыгал с парашютом, чтобы посмеяться? Где ты был на этой неделе? Где-нибудь на песчаном пляже, прогуливаясь вместе с Фрэнком из объявлений о наборе в армию и парой симпатичных девушек?"

"Вообще-то нет, я всю неделю был в карауле, потому что Смадж не хотел выполнять свою работу, пока он трахался с какой-то девчонкой. Но он мне за это заплатил, так что все в порядке". Маркус попытался разрядить обстановку улыбкой.

Стив не видел в этом ничего хорошего. Он все еще чувствовал себя пленником, пока его брат, суровый человек-десантник, читал ему очередную лекцию о том, как надо вести свою жизнь. Сидя у стены своей спальни и обхватив колени руками, он ворчал: "Не могу я больше терпеть этого Маркуса, отстань от меня".

"Ты так и будешь сидеть на заднице, считая, что весь мир тебе должен?"

Стив усмехнулся: "Да, может быть".

"Как я и говорил, брат, повзрослей!" И с этими словами Маркус подхватил свою сумку и вышел за дверь.

Стив любил своего брата, хотя никогда не мог этого показать, он просто не знал, как это сделать. Он всегда равнялся на Маркуса, и, хотя он не хотел признавать этого, Маркус был его героем.

Маркус был на два года старше Стива, он ушел в армию в восемнадцать лет и никогда не оглядывался назад. Даже в детстве Маркус всегда был более жестким и сосредоточенным. И Стиву всегда казалось, что он бросил его, когда тот ушел в армию, хотя в глубине души он знал, что его чувства беспочвенны. Маркус годами уговаривал его присоединиться к нему, чтобы он гордился им и в то же время поставил перед собой цель в жизни. Но Стив всегда смотрел на это по-другому. Для него вступить в армию означало бросить себя в качестве пешки к ногам того самого правительства, которое он ненавидел и презирал.

Стив продолжил свою бунтарскую жизнь. Он работал на самых разных работах, пока они ему не надоедали или денег хватало на пару недель вечеринок, а потом он увольнялся. Как только деньги заканчивались, он снова начинал искать работу или способ легкого заработка.

В какой-то момент он оказался на упаковочной фабрике. Почему-то там было так жарко, что все работали в одних трусах. Через некоторое время фантазия о том, что женщины будут работать на производстве, стала просто фантазией, и он вскоре пошел дальше.

Его всегда знали как мошенника, и он никогда не считал себя ангелом. Если существовал не совсем законный, а то и вовсе противозаконный способ заработать деньги, он рисковал, если думал, что это сойдет ему с рук.

Даже впадая в крайности и пытаясь стать торговцем кокаином, рискуя быть арестованным и попасть в тюрьму, Стив страдал манией величия. Он представлял себя разъезжающим на шикарной машине, носящим сшитые на заказ костюмы и туфли ручной работы, живущим в огромном особняке с бассейном. Через неделю, подсчитав свои доходы, он понял, что рисковал оказаться за решеткой на десять лет ради крайне незначительной прибыли. Таким образом, его дни наркобарона закончились, и он перешел к следующей идее.

Долгие годы он жил жизнью человека, который не знал, чем себя занять. Все изменилось, когда в двадцать один год он встретил Клэр. Какое-то время все было замечательно, и Стив начал подумывать о том, чтобы найти постоянную работу, чтобы жить вместе. Затем их отношения были благословлены, когда Клэр забеременела. Стив был в растерянности. Внезапно ответственность и зрелость нависли над ним, и он почувствовал себя загнанным в угол.

Поначалу ему было трудно с этим справиться, но потом он начал понимать, что обязан обеспечить ребенку будущее, быть хорошим отцом и дать ему шанс в жизни. Когда Сара родилась, он сразу же полюбил ее. С этого момента она стала для него всем миром, и он обожал каждую минуту, проведенную с ней.

Вскоре отношения между Стивом и Клэр испортились, и они разошлись в разные стороны, но это никогда не мешало ему. Хотя он был практически отцом выходного дня, он дорожил своей ролью отца.

Он не пропускал ни одного школьного спектакля, вел учет всех выросших и выпавших зубов, и ему никогда не приходилось переносить выходные, чтобы побыть с ней. Она всегда была на первом месте. И если это означало, что он пропустит какое-то мероприятие с ребятами или товарищами по работе, то он всегда был рад этому.

Когда она оставалась с ним на выходные в его съемной квартире, они иногда засиживались допоздна, смотрели детские фильмы и шутили друг с другом. Иногда они отправлялись в приключения за город или проводили целый день за приготовлением пирожных по кулинарной книге, а потом корчили гримасы, пытаясь их съесть. Когда наступало время, когда Сара уже не могла держать глаза открытыми, он относил ее в постель, а иногда просто сидел и смотрел, как она спит.

Сара обладала удивительно острым и порой мрачным чувством юмора. В других случаях оно было совершенно нестандартным и случайным. Однажды Стив проснулся и увидел в зеркале, когда чистил зубы, что его ангелочек, пока он дремал в постели, нарисовал ему усы черным фломастером - слишком длинные, на ее взгляд. Промучившись с ними целый час, пока Сара хихикала, он смирился с тем, что всю следующую неделю ему предстоит прожить с блеклыми седыми усами.

Разговоры между отцом и дочерью всегда велись на языке, который нельзя было назвать ни взрослым, ни детским. Это был их способ общения. Стив никогда не говорил с ней по-детски или покровительственно, и, по его мнению, это способствовало ее развитию и уверенности в себе, а поскольку он сам в душе оставался ребенком, то все получалось естественно.

"Папа, как ты думаешь, кто бы победил в схватке между Шреком и Человеком-пауком?" Стив посмотрел на свою дочь, недоумевая, откуда вдруг взялся этот вопрос, ведь они оба сидели на полу в гостиной и строили дом из лего.

"Я думаю, что это Человек-паук, потому что он быстрее и может запутать его в своей паутине. К тому же, он носит обтягивающую лайкру, и это сделает его более скользким, чем сопли на дверной ручке, когда Шрек попытается его поймать".

Сара задумалась: "А как же Шрек такой сильный? Да и рыбу он может убить одним пуком. Так что я думаю, что Шрек".

К тому времени, когда Саре исполнилось десять лет, Стив начал чувствовать себя лишним. Ей было интереснее проводить время с друзьями, экспериментировать с косметикой и играть на компьютере. Иногда ему приходилось подкупать ее выходными, чтобы просто провести с ней время. Несмотря ни на что, он всегда был рядом с ней.

Примерно в это же время мир пошел в разнос. После террористических атак на Олимпиаде 2012 года в Лондоне, унесших тысячи жизней, война, казалось, разразилась на всех континентах.

Стив мог только наблюдать за тем, как мир разваливается на части. Он продолжал каждый день ходить на работу на склад, как делал это на протяжении последних пяти лет. Теперь он был бригадиром и получал неплохие деньги. Он смирился со своей участью в жизни и чувствовал себя довольным, но его начинало беспокоить то, что происходит в мире, больше ради Сары, чем ради себя самого.

Все это время, находясь на работе, он с интересом слушал радио, покупал по дороге ежедневную газету, а вечером, вернувшись домой, смотрел новости, чтобы наверстать упущенное.

Из Африки и Южной Америки поступало очень мало информации, большинство новостей было сосредоточено вокруг многочисленных войн в мире и, особенно, событий, разворачивающихся на Ближнем и Дальнем Востоке. Но все же было странно, что вирус, способный убить сотни тысяч людей, оставался в стороне. В нем снова начали подниматься старые бунтарские, антиправительственные чувства. Он знал все, что можно было знать о боевых действиях в Иране, Ираке и на остальном Ближнем Востоке, а также в России и Корее, поэтому он начал искать в Интернете более подробную информацию об Африке.

Ни один новостной сайт не давал больше информации, чем он уже знал. Вспыхнул вирус гриппа, распространяющийся при контакте с зараженными людьми, похожий на пандемию свиного гриппа в прошлом году, когда он вновь появился после первой вспышки в 2009 году, но африканский вирус был еще более агрессивным. Вымирали целые деревни и поселки, а многие города превращались в огромные могилы.

Но ничего не было известно ни о лечении, ни о предполагаемом происхождении вируса, ни о том, что предпринимает по этому поводу весь мир. Был ли какой-нибудь план по его сдерживанию, кроме как сбрасывать людей в воду, когда они спасались бегством? Кто, если это вообще возможно, изучает эту болезнь и разбирает ее генетический код, чтобы найти лекарство?

Он потратил целый вечер на поиски, но безрезультатно. Только на следующий день на работе, во время перерыва, когда он сидел и болтал с одним из начальников смены, он поднял эту тему.

"Нет, приятель, тебе лучше поискать на "ютубе". Я видел множество записей с камер мобильных телефонов, личных блогов и отчетов очевидцев, и люди просто сходят с ума от этого".

Стив потер голову, внезапно осознав свою глупость: "Черт возьми, почему я не подумал о том, чтобы поискать на таких сайтах?"

В тот вечер он мог только с ужасом смотреть на изображения и личные рассказы людей, которые воочию наблюдали последствия вируса. Груды тел были видны, когда городские власти пытались взять ситуацию под контроль. Люди в белых костюмах и масках поджигали братские могилы, а затем засыпали их бульдозерами. Импровизированные больницы с мертвыми и умирающими, толпы зараженных людей, шатающихся, взывающих о помощи, кашляющих и блюющих в ожидании конца, когда медсестры и врачи в масках делали все возможное, чтобы облегчить их последние часы.

Стив читал дальше и узнал, что, судя по рассказам в Интернете, 60% населения имеют естественный иммунитет, а из оставшихся 40% более чем у половины развиваются лишь симптомы, похожие на простуду. Стив чувствовал себя сбитым с толку: почему так много трупов? Почему сжигают массовые захоронения? Почему больницы забиты до отказа?

Было очевидно, что в средствах массовой информации наступило определенное затмение. Либо это никого не интересовало, либо, что более вероятно, как считал Стив, власть предержащие наложили запрет на различные новостные каналы, чтобы те не сообщали и не показывали слишком много. Но никто не мог остановить Интернет-загрузку. Даже если сайты будут закрыты, на их место всегда могут прийти другие.

По словам большинства, некоторые из зараженных сначала заболевают, а через несколько дней становятся агрессивными и нападают на всех, кого видят, кроме других зараженных. Это заставило Стива на мгновение откинуться на спинку кресла и попытаться понять, почему люди, больные гриппом, нападают на других. Что-то беспокоило его, и не только то, что в мире шла война и вирус был на свободе. Он не мог избавиться от чувства предчувствия.

Он встал и прошел на кухню. Ему ничего особенно не было нужно, просто надо было отвлечься от компьютера, чтобы дать глазам отдохнуть. Он включил чайник, намереваясь сделать себе чашку кофе, но потом решил, что вместо этого возьмет из холодильника холодное пиво, и вернулся к компьютеру.

Он читал и просматривал все новые и новые записи и личные сообщения, пока не наткнулся на то, что, по его мнению, было чем-то вроде блога новостей, который кто-то решил загрузить самостоятельно, а не для того, чтобы его засекретили сети. То, что он прочитал, захватило его, ужаснуло, заставило покачать головой и одновременно отмахнуться от этого.

Перевод: Алексей Колыжихин

Table of Contents

Annotation