Джон Путиньяно "Когда Бог в отключке"
"Большой секрет Большого Джима"
В подземном аду есть девушка, привязанная к столу, ожидающая возможности принять участие в гротескном ритуале...
На болоте в Алабаме, ничего не подозревающий пьяница обнаружил русалку-убийцу...
Это всего лишь пара из одиннадцати историй, найденных в этой книге. Ничто не подготовит вас к этой развратной смеси древенского нуара и хоррора.
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.
Здесь присутствуют шокирующие истории, элементы жестокости и садизма, которые должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.
Когда Большой Джим Андерсон наконец испустил дух, Кингс-Крик потерял настоящую легенду. Этот сукин сын был известен своей способностью напоить любого, свалив его под барную стойку. И когда Большой Джим начинал заливаться спиртными напитками, нельзя было знать, получится ли из него дружелюбный старик или мудак, любящий отхуесосить всех и каждого. Несмотря ни на что, все это было безумно весело.
Клянусь богом, как-то раз, несколько дегенеративных панк-рокеров оказались у нас в городке. Судя по всему, в ту ночь у них было какое-то дерьмовое шоу в долине. Они въехали в город и сделали короткую остановку в "Пабе Митча", чтобы освежить свои глотки. Кларисса работала в баре, когда чудак с ирокезом начал шуметь.
Эти панк-рокеры просто обожают залезать под кожу людей из рабочего класса, извергая непристойности и богохульство для шокирующей ценности. Зрелище было не чем иным, как заурядным ослиным юношеским максимализмом.
Большой Джим все слышал, но чувствовал, что это не его битва. Поэтому, он как мог игнорировал этих чертовых панков, но в течении всей ночи они становились все громче, пьянее и мерзотнее. Для него этого было предостаточно.
- Я попрошу вас, мальчики, сбавить темп, иначе мне придется попросить вас уйти, - Кларисса говорила громко и четко, так чтоб ее все услышали.
- Иди на хуй, деревенская шлюха, - ответил тот, у кого торчало четыре кольца в губах, прежде чем вылить пиво на пол. - Лучше убери это, если не хочешь, чтобы я засудил это гребаное заведение.
Это сводило Большого Джима с ума. Этот большой ублюдок поднялся со своего барного стула, взял парня своей мозолистой рукой и начал пиздить одного из этих шутников. Панк рухнул, как мешок с конским дерьмом, и потерял сознание. Другой вытащил выкидной нож.
- О, так ты хочешь поиграть.
Большой Джим вытащил свой большой клинок из ножен. Одного вида этого грозного ножа было достаточно, чтобы ветеран гражданской войны наложил в трусы и обмочился. Этот парень прекрасно знал, что ему пиздец. К счастью, так же поступил и Деннис Ли, который тихо встал и закрыл вход в бар, зловеще щелкнув вывеской, давая понять посетителям, что бар закрыт.
- Большой Джим, уйми этого ублюдка по-хорошему.
И он так и сделал, вонзив этот ужасный стальной клинок прямо в пищевод городского мальчугана. Парень умер, даже не успев опомниться. Затем Большой Джим подошел к человеку, находящемуся без сознания, дернул его за волосы и полоснул лезвием от уха до уха. Той ночью, Кларисса, Деннис и Большой Джим отвезли их тела на ферму Роберта Тернера, чтобы избавиться от них.
Да, с Большим Джимом шутки плохи, и когда он скончался от сердечного приступа, это заставило оплакивать его всех до единого в городе. Похороны прошли в его доме. Понятно, что большая часть города пришла, чтобы засвидетельствовать свое почтение, и все они собрались во дворе, где проходила служба. То есть, за исключением внука Большого Джима, Вэйлона. Это потому, что в это время он пробрался в подвал.
Большого Джима знали все, и он был более или менее открытой книгой, если не считать его личной комнаты в подвале. В этой комнате он проводил значительное количество времени, и когда он был в подвале, старика нельзя было беспокоить.
Тайна этой комнаты пленила разум мальчика. Что было в той комнате? В голове ребенка пронеслись всевозможные сценарии. Черт, одно время он думал, что его дед запер там космического пришельца. Я серьезно, он так усердно скрывал то, что он там делал.
Вэйлон знал, что комната заперта на простой висячий замок, и, к счастью для него, он знал, где взять болторез, который он спрятал в ближайших кустах. Пока он стоял перед этой зловещей дверью, в голове двенадцатилетнего Вэйлона пронеслось разное дерьмо, но он знал, что это единственный шанс, который у него есть.
Болторез сработал, как и ожидалось, но Вэйлон на мгновение замер. Что, если за этой дверью пряталось что-то настолько ужасное, что его дедуля взял на себя ответственность оградить от этого свою семью? А что, если, открыв эту дверь, это зло вырвется наружу и посеет хаос? В этот момент не было смысла размышлять. Замок был сломан, и его рука уже была на дверной ручке.
Теперь, прежде чем мы продолжим эту историю, я должен кое-что рассказать о Большом Джиме. Его женой была Бриджит, и в свое время она была, своего рода, адом на колесах. Как рассказывал Большой Джим, он влюбился в нее однажды ночью, когда им обоим было немного за двадцать. Бриджит была пацанкой, и она любила драться с мужиками. Я имею в виду, она была безжалостной, и у нее было особое отвращение к педофилам и насильникам.
В том же году Фрэнка Рида арестовали за растление шестнадцатилетней девочки, но поскольку мы все знаем, что судебная система - это дерьмо собачье, он отделался лишь условным сроком. Теперь Бриджит никогда бы не призналась в этом по очевидным причинам, но считается правдой то, что одной летней ночью она пришла в дом Фрэнка и отрезала ему член. Фрэнк выжил, но она взяла член с собой и скормила его своей собаке.
Полиция так и не смогла получить от этого человека ответа, кто это сделал, но когда Большой Джим пронюхал о том, что сделала Бриджит, он понял, что эта женщина должна быть только его.
Бриджит увидела в Большом Джиме свою судьбу, и это ей понравилось. Поэтому, когда много лет назад он объявил, что у него будет секретное место для себя, она не задала вопросов. Она была уверена, что ее муж только и делал, что выпускал пар, вероятно, пил пиво и возился с моделями автомобилей, созданием которых он был одержим.
Несмотря на все планы юного Вэйлона, он не ожидал, что Бриджит будет следить за ним.
Поэтому, когда она увидела, как ребенок ее сына пробирается обратно в дом, она чертовски хорошо понимала, что он собирается сделать. Черт возьми, все в городе знали о его секретной комнате, и всем было интересно, что там находится. Бриджит сейчас не заботило, что ее муж умер, она намеревалась сдержать обещание, данное ему много лет назад: никогда не ступать в эту комнату. Будь она проклята, если позволит какому-то сопляку оскорбить ее покойного мужа.
К тому времени, когда она нашла возможность ускользнуть незамеченной, она ею воспользовалась. Оказавшись в доме, она быстро перебралась в подвал, но когда добралась туда, было уже поздно. Дверь была открыта, и мальчик проявил неуважение к желанию мертвеца.
- Ты все-таки действительно сделал это, Вэйлон.
Казалось, его не смутил ее голос. Мальчика даже не испугала неожиданная компания, он был слишком сосредоточен на увиденном. Когда Бриджит спускалась по лестнице, ее гнев сменился любопытством. Что было в этой комнате, что привлекло внимание ее внука настолько, что он даже не мог даже подумать о том, как он завопит, когда она расскажет его отцу? Когда она увидела слезы в его глазах, ее любопытство сменилось беспокойством.
- Вэйлон? - позвала она.
Он повернул голову к ней, и она увидела страх в его взгляде. Это был тот же самый взгляд, которым Фрэнк смотрел на нее, когда она отрезала ему член.
- Бабушка, прости, но я должен был знать.
- Ну, ты все-таки открыл его. Так что там тебя так расстроило?
- Я не могу тебе сказать.
- Мальчик, ты лучше скажи мне, - гнев возвращался, но когда она добралась до дверного косяка, она тоже замерла. - Ебена мать.
Секретная комната Большого Джима перестала быть секретом, и то, что они увидели вдвоем, не могло не беспокоить. В комнате было своего рода святилище. Каждый дюйм стены был покрыт полароидными фото, и на этих фотографиях были дети. На некоторых фотографиях она могла видеть части Большого Джима, которые она идентифицировала по его татуировке на груди в виде флага конфедерации. На всех фото дети были голые, некоторые плакали. Какими бы ужасными они ни были, они не шли ни в какое сравнение с действиями ее мужа, совершавшего различные половые акты.
Большой Джим был педофилом.
Как оправиться от таких откровений? Она знала, что Вэйлону нельзя доверять, чтобы он держал рот на замке, и как только станет известно, что она вышла замуж за гребаного педофила, она не сможет вынести смущения.
- Вэйлон. Я хочу, чтобы ты вернулся на похороны. Никому ничего не говори.
Бедняга был так потрясен, что повиновался без единого возражения, возвращаясь назад, словно солдат, получивший контузию. Оставшись одна, Бриджит не смогла больше держаться и начала рыдать. Вся ее жизнь с Большим Джимом была отвратительной ложью.
Она спала в одной постели с этим грязным монстром. Это было не остановить. Молва обязательно распространится, но что она может сделать, так это убедиться, что никто никогда не увидит содержимое этой комнаты.
Вернув себе самообладание, Бриджит направилась в гараж, где достала две канистры с бензином. С разбитым сердцем она вылила содержимое канистры в злополучную комнату.
Каждый дюйм был залит бензином. Когда обе канистры опустели, она схватила с кухни коробок спичек. Не раздумывая, она чиркнула спичкой и бросила ее в комнату.
Бриджит стояла там, наблюдая, как комната горит со всем ее содержимым, пока она больше не могла выносить жар. Когда она возвращалась на похороны, пламя начало распространяться на остальную часть дома.
Перевод: Грициан Андреев
В Аппалачах Бог играет уникальную роль. Бог народа гор - мстительное дерьмо, от которого воняет ветхозаветным бормотанием. Его нужно бояться, но его последователи... Позвольте мне рассказать вам. Позвольте мне, блядь, объяснить вам все о садистских, гневных последователях народа гор. Святой Христос, ты никогда не встречал столько отмороженных людей. Даже самые острые змеиные евангелистские языки содрогнулись бы от того, что эти маленькие изолированные городки провозгласили Богом.
Религия никогда не приносит ничего хорошего. Я тверд в этом и довольно непреклонен. Я сам вырос в горной местности, и мне очень повезло, что я попал в более прогрессивную семью. Мой отец не хотел, чтобы в доме жили святоши или библеисты.
Однажды, когда мне было шесть лет, папа рассказал мне библейскую историю о том, что Бог сжег заживо кучу людей, потому что считал их не более, чем сексуальными извращенцами.
- Что такое сексуальное извращение? - спросил я у папы.
- Ну, это означает не что иное, как то, что ты не такой, как все. Не знаю, как ты, но я не думаю, что кого-то нужно сжигать заживо за то, что он не такой, как все.
В словах моего отца было столько смысла для меня, и я благодарен за то, что меня воспитали замечательные родители.
Я взглянул на него и спросил:
- Папа, почему Богу нужно было продолжать убивать детей Содома? Что они сделали плохого?
И знаете, что ответил мой папа?
- Проще говоря, Бог - мудак.
Вы, янки сверху, этого не поймете, я тоже не жду, что это поймет какой-нибудь голливудский красавчик. Но произнести такое богохульство в горной местности было неслыханно. Никто так не делал. Серьезно. Я готов поспорить, что до сих пор существует старинный закон, который разрешает судам забивать людей камнями до смерти за такие разговоры.
Эмерсоны переехали в Кингс-Крик из Алабамы, сняли дом рядом с магазином, когда мне было тринадцать. Они были мрачными людьми, которые обычно ни с кем не общались в городе, если только это не было абсолютно неизбежно или для распространения ядовитого христианства патриарха семьи.
Питер Эмерсон был еще тот тип, скажу я вам. Однажды он назвал мою маму блудницей за то, что она принимала солнечные ванны на нашем собственном заднем дворе. Этот парень просто кричал "Блудница!" из окна собственной кухни. Он кричал так громко, что я слышал его изнутри, когда все окна были закрыты. Папа был очень расстроен из-за этого. Я испугался, я честно ожидал, что он оторвет этому человеку голову, но нет. Раздраженный, он просто покачал головой и назвал его жалким мудаком.
Венди Эмерсон была обычной серой мышкой, молчаливой женщиной. Серьезно, я никогда не слышал голоса этой женщины. Никто не слышал. По Кингс-Крик начали распространяться слухи, что, возможно, миссис Эмерсон немая. Однако это было не так, потому что ее контролировала жесткая система поведения, основанная на каком-то безумном библейском откровении, созданном ее мужем. Однажды он сказал ей, что ей больше не разрешается говорить. Ей было двадцать два года, когда она говорила в последний раз, а сейчас Венди было не меньше сорока, когда Эмерсоны переехали в соседний дом.
С Венди обращались ужасно, но это было ничто по сравнению с тем, как патриарх наказывал их пятнадцатилетнюю дочь. Ее звали Мэгги, и я был неравнодушен к ней. Она была прекрасной свободной натурой с бунтарскими наклонностями. Ее подвозили старшеклассники, она сквернословила в школе и прогуливала уроки, чтобы покурить сигареты за трибуной. Она была настоящим огнем, и я восхищался ею, потому что мы все знали, что если отец узнает о ее распутстве, он жестоко накажет ее. Часто девочка приходила в школу с большими синяками и даже хромая. Мэгги, возможно, было больно, но вы бы никогда об этом не узнали, потому что для нее школа была единственным местом, где она могла быть свободной, и она не собиралась тратить свое свободное время на уныние из-за того, что отец ее отлупил. Она терпела побои за побоями, но старик не мог ее сломить. Я приветствую такое отношение в человеке.
В течение трех месяцев она начала движение вниз по спирали. Мэгги начала курить травку, пить спиртное, заниматься сексом, а когда она приходила домой обкуренная и пьяная, она знала, что делать. Она раздевалась и ждала своего наказания. Мэгги воспринимала побои как цену, которую она должна была заплатить, чтобы быть свободной хотя бы на часть дня. Я никогда не мог понять этого, но это потому, что я был достаточно привилегированным, чтобы родиться в семье южных либералов. Серьезно, всего три года спустя я открылся своей семье как бисексуал, и знаете, что они сделали? Они обняли меня и сказали, что любят меня точно так же. Когда в последний раз у Мэгги было такое? Я готов поспорить, что когда начались летние каникулы, ситуация в соседнем доме стала еще хуже. Мэгги была диким ребенком, и она не собиралась оставлять свой образ жизни только потому, что закончился учебный год. Мэгги было велено никогда не выходить из дома, она была грешницей без угрызений совести, и, как сказал Питер: Выпустить тебя на улицу - значит бросить тебя на съедение волкам. Дело в том, что Мэгги стала деструктивной, но не из-за дьявола, а из-за своего отца и его авторитарного, садистского фанатизма.
Когда отец сказал ей, что ей придется провести все лето в доме, она просто посмеялась над ним, назвала его мудаком, разделась и приняла избиения. Конечно, она не слушала его, и как только старый ублюдок уходил на работу, она выходила через парадную дверь в мини-юбке. Ее мать с ужасом наблюдала из окна, как дочь прикуривает сигарету на крыльце, ожидая, пока Грег заберет ее.
Мэгги начала встречаться с Грегом в апреле, и он наполнил ее мысли мечтами. Семнадцатилетний парень обещал забрать ее от родителей, как только соберет деньги, чтобы начать новую жизнь. Как же этот хрен с ногами собирался собрать деньги, чтобы уехать из города? Этот тупой ублюдок планировал ограбить наркоторговца по кличке Диабло. Однако ему никогда не удастся осуществить этот план.
Весь день они плавали голышом в пруду Берта. Когда они вытирались, он протянул ей пакет.
- Что это? - ее глаза загорелись от восторга.
Она никогда раньше не получала подарков, и Грег даже не представлял, как много это значит для Мэгги. В пакете лежала дорогая пара розовых кружевных трусиков-стрингов.
- Боже мой, у меня никогда раньше не было настоящего нижнего белья.
- Технически настоящее нижнее белье производится во Франции, а это было сделано в Китае.
Мэгги в шутку бросила на него подозрительный взгляд.
- Ого, да ты действительно разбираешься в женском белье.
- Я люблю тебя, Мэгги.
Именно в этот момент наша история пошла прахом. Грег был просто наивным мальчиком-подростком, который позволил своим гормонам говорить за него. Он не любил ее, не по-настоящему. Но для Мэгги это было событие, изменившее всю ее жизнь. Впервые за всю ее жизнь кто-то действительно произнес слова "Я люблю тебя" и направил их на нее. Ее глаза распахнулись, и она обхватила своего парня руками, отчего они оба упали на траву.
Мэгги глубоко заглянула в его глаза. Ее губы дрожали. Она чувствовала себя больной и счастливой одновременно. Она начала плакать, и капля слезы потекла по ее щеке, сверкая на солнце. Грег протянул руку и осторожно вытер ее лицо.
- Почему ты плачешь?
- Я просто очень люблю тебя.
Они потеряли счет времени, как это часто бывает летом у молодых влюбленных. Ее отец был дома, когда она вернулась, чего раньше никогда не случалось. Он нападет на нее в тот самый момент, когда откроется дверь, но она была готова принять любое наказание, которое сочтет необходимым ее отец. Услышав от Грега эти слова в тот день, она сияла как никогда раньше, и ничто не могло разрушить этот кайф. Или так она думала.
- Что, во имя Святого духа, по-твоему, ты делаешь?
- Очевидно, что я вышла из дома, - Мэгги закатила глаза, закрыв за собой дверь.
Она направилась к лестнице, но отец схватил ее за руку.
- Неужели ты думаешь, что можешь ослушаться меня и безнаказанно уйти наверх в свою комнату? Бог дал нам сознательный выбор грешить или нет, ты выбрала грех. Я не виню тебя за то, что ты грешишь. Библия говорит нам, что искушение восходит к Эдемскому саду. Змей был хитер, он был убедителен и склонил их к греху. Бог не ненавидел свои творения, но Он знал, что должно быть искупление. Это дар, который дал нам Иисус. Мы грешим, получаем наказание, а затем снова становимся чистыми. Девочка, сними эти тряпки и приготовься к очищению.
Мэгги сняла блузку с самоуверенным выражением лица. Она не собиралась позволить этому засранцу испортить ей настроение. Но вдруг все оборвалось, когда она начала снимать юбку. На ней было нижнее белье. Прокрасться тайком - это одно, но вернуться домой в одежде шлюхи - это новый уровень, с которым она еще никогда не сталкивалась. Мэгги была в ужасе.
- Давай, снимай юбку и трусы, чтобы я мог тебя отлупить.
Когда юбка упала на пол, ее мать ахнула. Бедная женщина была уверена, что именно в этот момент ее муж окончательно потеряет контроль над собой. Венди боялась за безопасность своей дочери. Она хотела помочь, но ее воспитали и промыли мозги, заставив поверить, что так будет правильно.
Что касается Питера, то он просто стоял и смотрел на нижнее белье дочери, застыв и не в силах вымолвить и слово. Его глаз начал дергаться, рука, которой он бил девушку, начала трястись от ярости. В доме была тишина, слышались лишь всхлипывания Мэгги. Много лет назад она поклялась никогда больше не доставлять старику удовольствия видеть, как она плачет, но сейчас все было иначе.
- Ты маленькая мерзкая шлюха, - пробормотал Питер себе под нос.
Он взял в руки большую Библию в твердом переплете, ту самую, которую он держал на столике у входной двери. Его губы скривились, и казалось, что он вот-вот заплачет.
- Мне жаль, девочка, но такова воля Божья.
Питер полностью потерял контроль над собой. Он использовал эту большую тяжелую книгу, чтобы бить свою дочь. Каждый жестокий удар по лицу приводил к брызгам крови. Она выплюнула сломанные зубы, а затем раздался громкий треск. Это ломалась ее челюсть. Венди упала на колени и молча смотрела, как ее муж избивает до полусмерти ее единственного ребенка. Наконец все закончилось, когда Мэгги рухнула, словно мешок с картошкой.
- Вставай, девочка, - лицо и грудь Питера были залиты кровью, а в глазах этого человека горело адское пламя. - Я сказал, вставай!
Она не пошевелилась, и никогда больше не пошевелится. Библия упала на землю с громким стуком. Питер упал на колени, глядя на свою девочку. Он не мог поверить, в то, что сделала с Мэгги. И ее лицо. Он бил по нему до тех пор, пока оно не стало похоже на мясной фарш.
- Нет. О Боже, что я наделал? - он протянул руку, чтобы коснуться волос своей дочери, одновременно отчаянно ища в ее зеленых глазах хоть какие-то признаки жизни.
Но их не было. Питер убил свою пятнадцатилетнюю дочь из-за пары нижнего белья.
Приехали полицейские и арестовали Питера. Этот злобный ублюдок все еще жив, затерян в тюремной системе, где, я надеюсь, память о Мэгги Эмерсон будет преследовать его до конца его жалкой жизни. Некоторое время назад я встретил офицера исправительного учреждения, который работал в тюрьме, где Питер отбывал свой срок. По его словам, Питер с тех пор отвернулся от Господа.
Каждый раз, когда я проезжаю мимо дома Эмерсона, я думаю о Мэгги. Невероятно, что религия мира и любви могла привести к такой трагедии.
Перевод: Грициан Андреев
Синди Маршалл была королевой своего трейлерного парка. И как подстать королевской особе из белого отребья, парни тосковали по ней, в то время, как женщины ее ненавидели. Если у вас был супруг, когда вы жили в этом парке, я могу почти гарантировать, что он трахнул ее. Не то чтобы она была какой-то заурядной парковой шлюхой. Нет, если Синди дала тебе шанс, она владела твоей задницей. То есть, до того дня, когда ее высочеству не станет скучно. Тогда пиши пропало. Твою задницу отбросят в сторону для следующего мускулистого торчка. Было известно, что ее маленький моллюск не откроется ни одному мужчине, находящемуся в ее плену, если только королева, с глазами кислородного голодания, не будет снабжена большим количеством "Перкосета"[1]. И дело далеко не в тебе. Эта чертова девчонка была сущим дьяволом.
Кенни Томпсон поймал опиатный взгляд королевы в тот день, когда он ударил Джоуи Фрита по лицу. Жирный ублюдок провел большую часть недели, преследуя Лиэнн Спенсер. Когда он попытался снять с нее штаны без ее согласия, она устроила ему сущий ад. Она как могла отбивалась от этого ублюдка, у нее была его кожа и кровь под ногтями, когда Кенни нашел ее.
Синди обожала крутых парней, но позволь мне сказать тебе, что бедный Кенни понятия не имел о силе этого суккуба. С другой стороны, оглядываясь назад на то лето, я поражен тем, как этот несчастный слизняк зашел так далеко. У парня была выдержка, дай бог каждому. Но, черт меня дери, если этот тип не рухнул с благодати, прямо в кучу собачьего дерьма!
По правде говоря, я не могу не испытывать сочувствия к Кенни. Парень был достаточно приличным, более или менее, но не пойми меня неправильно. Я не оправдываю его за то дерьмовое шоу, которое состоялось. Если бы он предпочел не быть белым рыцарем Лиэнн, я просто не могу не задаться вопросом, втянула бы Синди какого-нибудь другого подонка в свою паутину из дерьма. В течение двух дней Синди и Кенни будут названы собственной белой мусорной версией Бонни и Клайда в Кингс-Крике.
В Хейвудском трейлерном парке началась засуха с таблетками. Кого бы ты ни спрашивал, ни у кого не было обезболивающих. Трейлерный парк без наркотиков подобен эпидемии зомби. Наркоманы шаркают в пыли, и когда напряжение возрастает, они словно животные набрасываются друг на друга. Все были в отчаянии, но не так сильно, как королева Синди.
- Мы собираемся выставить аптеку, - выпалила Синди ошеломленному Кенни.
- Повтори, что ты сказала.
- Ты слышал меня; возьми свой пистолет и оторви свою задницу с дивана, потому что мы собираемся прокатиться по Кингс-Крик, - Синди вскочила на ноги и отчаянно запрыгала вокруг.
Казалось, она только что нашла решение всех своих проблем. Ее поклонник был настроен менее восторженно.
- Ты что, рехнулась?
Синди схватила его за воротник, подтащила поближе к своему рту и прижалась губами к его черепу.
- Слушай, ублюдок, я не принимала таблетки уже три гребаных дня, и если я в ближайшее время не вкинусь, я кого-нибудь убью.
Кенни видел, как нарастают отчаяние и истерия. Всего несколько минут назад он отказывался от опиатов, презирая жизнь, а теперь его принуждали к самоубийству.
- Успокойся, Синди, нам нужна стратегия. Мы не можем просто разгуливать там, размахивая оружием. Разве ты не знаешь, что у Карла Шелби есть помповое ружье. Это не первое его родео. Он опытен в общении с охотниками на таблетки.
- Не называй меня гребаной охотницей на таблетки! - она взвизгнула, ударив его по затылку.
- Я не имею в виду нас, детка. Я имею в виду настоящих наркоманов. Те, кто делает минет ради одной дозы. То, что я хочу сказать...
- О, ты хочешь что-то сказать?
- Послушай, для начала нам обоим нужно оружие. Нам также нужны маски.
- У нас есть несколько старых хэллоуинских масок в комнате Лори, в шкафу. А Коди одолжит мне свой "Ругер".
- Ну, черт возьми, мы действительно сделаем это. Мы уже вляпались в это дерьмо.
Синди соблазнительно посмотрела на Кенни сверху вниз. Она узнала, что он был влюблен в эти зеленые глаза, и она хорошо использовала их, когда хотела сделать что-то по-своему.
Синяя "Мазда" Кенни въехала на стоянку, и будь я проклят, если это не был счастливый день для этого дуэта. Заведение было пусто, если не считать Карла и какой-то чокнутой женщины-фармацевта. Ковбои надели свои маски на Хэллоуин и зарядили свое огнестрельное оружие.
- Хорошо, детка, ты готова к этому дерьму? - с тревогой спросил Кенни.
- За таблетку я убью любого ублюдка на своем пути.
- Хорошо, сбавь обороты немного. Мы не хотим никого убивать.
- Будь я проклята, если я этого не сделаю, - она выскочила из машины, торопливо направляясь к магазину.
- Она, блядь, сошла с ума.
На какую-то миллисекунду он подумал просто сказать: К черту все. Он хотел завести двигатель и оставить ее позади, но она держала этого парня вокруг своего мизинца. Осторожно и с громадным вздохом он вскочил с места водителя, пробираясь в магазин.
В тот момент, когда Синди ворвалась в стеклянные двери, она подняла пистолет и дважды выстрелила в Карла. Толстый хрен упал замертво с дырой в голове и груди. Мозги старика вырвались из задней части черепа тошнотворным туманом.
Фармацевт попыталась сбежать. Кенни прицелился, прежде чем разрядить картечь в грудную клетку женщины. Кенни отстранился. Он замер, уставившись на умирающую женщину. Она протянула окровавленную руку и едва слышно простонала:
- Помогите.
То есть до тех пор, пока Синди не выстрелила ей в правый глаз.
- Господи Иисусе, твою мать! - крикнул Кенни.
Синди схватила его за руку и встряхнула изо всех сил.
- Прекрати, блядь, это. Hам нужно достать таблетки.
Синди потащила ошеломленного Кенни за руку. Свободной рукой она открыла дверь, пробравшись за стол. Синди начала собирать все опиаты, которые смогла найти, загружая бутылки в сумку для продуктов. Кенни чувствовал себя так, словно был на пороге обморока. У него было туннельное зрение, а все звуки были подавлены. Затем он увидел, как Синди подняла пистолет у витрины магазина, прежде чем разрядить оружие. Повернув голову, он увидел офицера Келлера. Бедняга схватился за кровоточащую дыру в горле, прежде чем рухнуть замертво на пол.
- Ублюдок, должно быть, включил какую-то бесшумную сигнализацию.
Кенни наконец вырвался из своего тумана, поняв, что им нужно действовать.
- Нам нужно идти, пока не появились другие.
И они поехали, хохоча от бешеного возбуждения, пока "Мазда" неслась по улице в сторону Хейвудского трейлерного парка. Вернувшись домой, Синди сразу же достала из сумки бутылку "Перкосета", вытряхнула три таблетки по 10мг, прежде чем раздавить их и понюхать порошок через соломинку из McDonald's. Кенни последовал ее примеру, и, посмеиваясь, рухнул на диван.
- Мы, блядь, сделали это.
- Чертовски верно, - Синди почувствовала движение снаружи. Она бросилась к окну, отдергивая занавески. Ко входу в трейлерный парк подъехала машина помощника шерифа. - Срань господня, эта свинья, которую мы убили, должно быть, вызвала подкрепление. Похоже, нам пиздец.
- Я не собираюсь в тюрьму, Синди; я умру под шквалом выстрелов, прежде чем вернусь в это гребаное место.
- Хорошо-хорошо, не кипишуй, - Синди схватила таблетки и пистолет. - Бери свой пистолет и следуй за мной.
Полицейский находился несколькими домами дальше, лицом к передвижному дому Синди. Они воспользовались этой возможностью, чтобы сбежать через парадную дверь. Преступники с дикими глазами пробежали через три участка, прежде чем добрались до леса. Они наблюдали, как двое полицейских вышли с пистолетами наизготовку, пробиваясь через парадную дверь.
- Пойдем.
Наркоманы рысью пробирались через дикую местность, направляясь к реке. Они направлялись на свалку Итана. Оказавшись там, они быстро перелезли через забор и спрятались в старом переоборудованном фургоне. В течение следующих двух часов они нюхали таблетки, обливаясь потом, прежде чем усталость настигла их. Они проспали всю ночь с оружием в руках.
Синди открыла глаза, когда солнечный свет ударил ей в лицо. Что-то, казалось, было не так. Она услышала шум. Это был звук шагов?
- Срань господня, Кенни, вставай, они здесь.
Кенни очнулся ото сна в общей сложности за две секунды до того, как пули начали разрывать фургон. Влюбленные метались, когда из пулевых отверстий хлынула кровь. После нескольких мгновений полнейшей резни все стихло. Боковая дверь скользнула в сторону. Снаружи фургона стояли шесть помощников шерифа. Они осторожно подошли к трупам с остекленевшими глазами, убедившись, что они мертвы.
Так королева Хейвудского трейлерного парка потеряла свой трон.
Перевод: Грициан Андреев
Гнилостная вонь заполнила ауру комнаты. С переплетения древних труб медленно капало в переполненные ведра. Древесина разбухла и пропиталось водой, прогибаясь от избытка влаги. Пол был сделан из потрескавшегося и потускневшего бетона. Стены покрыла плесень и грязь, что усугубляло мерзость подвала. Это была отвратительная, всеобъемлющая атмосфера горя.
Девушка закричала.
Конечности напряглись, когда она туго натянула веревки, которые ее связывали. Как рыба, она барахталась и извивалась, обнаженное тело ударилось о старый деревянный стол. Она вскрикнула.
- Начинается!
Он появился из темного угла подвала, выглядя дьявольски в свете раскачивающейся лампы на крюке. На нем была грязная белая майка, заправленная в старые синие джинсы. Мужчина насвистывал тихую мелодию, приближаясь к обнаженной беременной девушке. У основания стола он наклонился и поднял большой кожаный фартук. Надел его.
Она продолжала тужиться и напрягаться, крича, когда пот лился по ее лицу, шее и груди.
- Помоги мне!
- Ш-ш-ш, дыши, милая, - прошептал мужчина, пробегая пальцами по ее мягким волосам.
Он пододвинул металлический табурет и устроился у нее между ног.
- Папа, это так больно, - oна успела выдохнуть, прежде чем раздался новый крик.
Он сдерживал слезы; ему было ненавистно видеть ее мучения.
- Я знаю, милая, я знаю.
Мужчина протянул руку и схватил ее за колено. Она продолжала плакать, когда родовые схватки пронзили все ее тело. Он потянулся к ящику с инструментами, который лежал рядом со столом, немного пошуршал внутри него.
- Так, мне нужно, чтобы ты тужилась, дорогая.
- Папочка...
- Тужься, дорогая. Тебе нужно тужиться.
- Я хочу поехать в больницу.
- Это не вариант, милая. Ты знаешь, что сделают в больнице. Мы сами о себе заботимся, а теперь мне нужно, чтобы ты послушала меня и тужилась.
- О, Боже! – девушка напряглась.
Ее вопли пронзили его барабанные перепонки. Он почувствовал, как его мозг загрохотал внутри черепа. Показалась головка. Улыбка озарила лицо мужчины. Он подставил руки, пока продолжались роды, и позволил ребенку упасть в них.
Младенец закричал. Он замахал своими маленькими ручками и ножками, когда сделал первый вдох. Девушка подняла голову, отчаянно пытаясь разглядеть ребенка.
- Папа, дай мне посмотреть.
Он проигнорировал ее, потянувшись к ящику с инструментами. Вытащил садовые ножницы и перерезал пуповину.
- Это мальчик. Твой первый ребенок - мальчик, - взволнованно сказал он.
Дочь наклонилась и улыбнулась отцу.
- Ты имеешь в виду - наш ребенок.
- Правильно, детка... наш ребенок.
- Ты можешь сделать это, если хочешь, я знаю, какое удовольствие это тебе приносит.
- Нет, детка, ты должна это сделать, - oн покачал головой. - Это твой первенец. С рождением ребенка приходит большая ответственность.
- Мы должны сделать это вместе.
Его не нужно было больше убеждать и, как ребенок в кондитерской, он кивнул.
- Хорошо, - мужчина встал и отнес ребенка к маленькому стальному столику. Он положил его на холодную поверхность и вернулся к дочери, наклонился и начал разрезать веревки. - Удивительно видеть тебя на этом столе. Твоя мать рожала бесчисленное количество раз именно на этом столе, как и твоя сестра. Теперь ты стала женщиной, моя милая маленькая девочка.
Когда путы исчезли, девушка оторвала свое измученное тело от стола. Она нетерпеливо подошла босыми ногами к металлическому столику. Папа был прямо позади, обнимая ее. Она протянула руку назад и потерла его лицо, когда он поцеловал ее в шею. Оба посмотрели на маленького плачущего младенца.
- Он такой красивый, - oна попыталась сдержать слезы.
- Так и есть.
Он взял ее руку в свою, медленно потянув ее через стол. Ладони легли на металлический молоток. Девушка улыбнулась, проводя пальцами по маленькому металлическому предмету. По всему ее телу прошла волна возбуждения, похожего на сексуальное.
- Я мокрая, – прошептала она.
A он выдохнул ей в ухо:
- Это твой первый раз. Ты запомнишь это навсегда.
Девушка обхватила ладонью рукоять молотка, поднимая его. Она почувствовала, как рука отца все еще сжимает ее. Вместе они подняли молоток высоко в воздух над плачущим младенцем.
- Я люблю тебя, Папочка.
- Я люблю тебя, детка.
И с этими словами они вдвоем обрушили молоток на ребенка. Его крики мгновенно прекратились, когда череп раскололся. Кровь и мозговое вещество вылились из отверстия на стол. Они снова подняли молоток, и когда он опустился, животик лопнул, как пиньята[2]. Кровь брызнула по всему ее обнаженному телу, когда она истерически рассмеялась. Они еще несколько раз опустили молоток, прежде чем бросить орудие. Девушка повернулась в объятиях отца и взволнованно посмотрела ему в глаза.
- Я сделала это.
- Ты сделала. И в следующий раз ты сможешь сделать это сама.
- Я не могу дождаться своего следующего ребенка.
Он держал ее в темном подвале, целуя под светом настольной лампы.
Наверху, на кухне, мать тихонько напевала какую-то мелодию. Она мыла посуду, когда взволнованно повернулась к двери в подвал.
- Готово. Моя маленькая девочка теперь совсем взрослая.
Перевод: Виталий Бусловских
В каждом городе есть такой, отсталый жирный ублюдок, которому уже за сорок, но у которого мозги как у ребенка. В Баннер-Крик жил Альфред Симмонс, но никто его так не называл. Его прозвище было "Колотушка", присвоенное ему за то, что, как и большинство помешанных на сексе дебилоидов, он любил шлепать по своему причиндалу на публике.
У этого жалкого мешка с дерьмом была своего рода шайка. Его единственными друзьями были Клайд и Таннер, пара молодых нариков, которые вертелись вокруг этой бочки с салом, потому что могли им манипулировать, заставляя творить всякую унизительную, но угарную херню, когда им заблагорассудится. Два торчка проводили весь день, разрабатывая новые и нестандартные способы мучить Колотушку. Прошлой ночью в бильярдном клубе у старика Брэдшоу чуть не случился сердечный приступ, когда Таннер убедил Колотушку засунуть самому себе в зад бильярдный кий. Когда старик отправился разобраться в происходящем переполохе, он обнаружил Колотушку со спущенными до лодыжек штанами и половиной бильярдной палки, засевшей в его волосатой бледной заднице.
Мне трудно сочувствовать этому человеку, потому что было ясно, что Колотушка приветствовал жестокое обращение. Конечно, можно привести аргумент, что его интеллект был слишком низок, чтобы понять, что именно он делал, но я еще не встречал ребенка настолько глупого, чтобы засунуть что-то размером с бильярдный кий в прямую кишку на публике. Два наркомана были единственными друзьями, которых когда-либо знал этот тупица, и он боялся, что если не заставит их смеяться, они перестанут с ним водиться. В конце концов, Колотушка начал придумывать свои собственные трюки, например, когда он поджег свои яйца возле детского сада во время перемены, на прошлой неделе.
Сегодня вечером все трое оказались в "Круглосуточной вафельной лавке Доуна" - заведении, которое было оживленным весь день, но пустующим ночью. Единственными людьми, которые приходили в это время, были местные извращенцы, желавшие взглянуть на массивные буфера Рэйчел Белл, и вечные тусовщики, которые проводят всю ночь, потягивая стакан "Kока-Kолы" и болтая, как сумасшедшие. Рэйчел ненавидела ночную смену, но это было все, что она смогла найти после потери работы в аптеке. Если бы она не тырила болеутоляющие, отпускаемые по рецепту, чтобы удовлетворить собственные потребности, она, вероятно, никогда бы не оказалась в этой забегаловке. Сумасшедшая любительница окси должна была считать, что ей повезло, что Митч Уильямс не стал сообщать о ней властям. Тогда она оказалась бы в мире настоящего дерьма. Она не должна была быть так строга к мистеру Уинтропу. Он смог дать ей шанс, и хотя она презирала старикашек, которые мысленно трахали ее во всех мыслимых позах, чаевые они оставляли очень приличные.
- Если он снова вытащит свой член, я вызову законников.
Две ночи назад трио устроило настоящий ад, когда Колотушка залез на столешницу и начал дрочить. Все это время Джаред Глосслоу тупо пялился на эту сцену со своей глупой ухмылкой извращенца. Даже ночной повар Кевин закатил истерику из-за этого трюка, пригрозив разрядить свой "Глок" в их тупые бошки, если они не свалят. Так с какой стати Рэйчел вообще позволила этим ублюдкам вернуться? Бьюсь об заклад, она даже не смогла бы ответить тебе.
Колотушка принялся набивать рот оладьями, в то время, как Таннер долго и пристально смотрел в глубину своего стакана с водой. Клайд стал беспокойным после того, как не спал уже три дня, и ему хотелось немного гребаного возбуждения. Именно тогда он увидел, что внимание Колотушки было обращено в другое место. Проследив за направлением взгляда, он увидел, что он был устремлен прямо на толстую задницу Рэйчел, которая была задрана вверх, в то время как официантка пыталась достать что-то из низкого шкафа. В безумном мозгу Клайда вспыхнул свет, и он улыбнулся тому, какой дьявольский план придумал.
- Эй, клоуны сраные, встретимся на заднем дворе через пять минут. На вечер у нас запланировано настоящее угощение.
Они втроем прятались за мусорным контейнером уже получаса, когда Колотушка начал нервничать. Он ненавидел тишину, всегда находил ее тревожной, поэтому почувствовал необходимость наполнить воздух разговором.
- Итак, расскажи мне план, Клайд.
- Мне становится очевидным, что эта маленькая мисс заводит твой член, и поскольку я так забочусь о моем дорогом друге Колотушке, то собираюсь наградить тебя шансом трахнуть Рэйчел. Как тебе идея?
Верзила-недоумок покраснел от смущения и возбуждения.
- Здорово, только вот она ненавидит меня. Зачем ей позволять мне заниматься с ней сексом, если она ненавидит меня, Клайд?
- Предоставь это мне, и что бы ты ни делал, не снимай свою гребаную маску.
Через некоторое время задняя дверь приоткрылась, и Рэйчел вышла с зажженной сигаретой, свисающей с губы. Она жила только ради этих моментов, этих маленьких фрагментов времени, которые давали ей необходимый покой, нужный для того, чтобы наслаждаться ментолом, вдыхая этот сладкий горный воздух. Она прошла немного и плюхнулась на старый ящик из-под молока, чтобы снять тяжесть со своих покрытых волдырями ног.
Клайд и Таннер выскочили из темноты сзади и повалили Рэйчел на землю. Она плакала и пыталась кричать, но Клайд был готов к этому, немедленно заклеив ей рот свежей полоской клейкой ленты. После короткой борьбы двум наркоманам удалось прижать ее к земле.
- Слушай, сука, вот что сейчас произойдет. Ты будешь нам хорошо подыгрывать, и, если окажешься хорошей девочкой и позволишь моему толстому другу отдрючить себя, мы отпустим тебя. Но если ты будешь сопротивляться, я перережу твою чертову глотку. Кивни, если понимаешь.
Рэйчел кивнула в знак согласия. Какой у нее был выбор? Таннер стянул трусики у нее из-под юбки и, стараясь не произносить его имени, позвал Колотушку присоединиться к ним.
Тот нервничал, слонялся без дела, как идиот, отчаянно пытаясь выровнять дыхание. Это был бы первый раз, когда он занялся бы сексом с женщиной, и хотя эта мысль всегда возбуждала его раньше, сейчас она приводила в ужас. Клайд крикнул этому олуху, чтобы он поторопился, черт возьми, пока их кто-нибудь не нашел. Хотя Колотушка был напуган, казалось, что нет ничего хуже, чем разочаровать своих друзей, поэтому он спустил штаны и расположился между бедер Рэйчел.
Ощущения были невероятными, все было идеально, если не считать рыданий Рэйчел. Затем возникла проблема с его дурацкой маской на лице. На самом деле это была не более чем какая-то старая хлопчатобумажная шапка с вырезанными в ней отверстиями для глаз. Проблема Колотушки заключалась в том, что это была типичная жаркая летняя ночь, и из-за влажности жирному ублюдку было трудно дышать. Она душила его, поэтому прямо перед тем, как выпустить пар, он снял маску, не подозревая, что теперь Рэйчел смогла опознать нападавшего.
Какое-то мгновение Клайд и Таннер просто стояли там, прислушиваясь к тихим всхлипываниям и пытаясь понять, как кто-то мог быть настолько чертовски глуп, чтобы снять маску во время изнасилования, особенно когда они знали девку. Наконец, Клайд сорвал с себя маску и приказал Колотушке подняться на ноги.
- Следи за ней. - рявкнул он на Таннера, прежде чем увести своего друга-дебила за пределы слышимости.
- В чем дело, Клайд?
Колотушка был искренне сбит с толку, у него не было ни малейшего представления о том, что он мог сделать не так.
- Ты снял свою чертову маску.
- Ох! Я и забыл.
- Сейчас это не имеет значения, но поскольку ты облажался, теперь мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Ты ведь понимаешь, что то, что мы сделали, было преступлением, верно? - Колотушка кивнул. - Но, ты снял маску, и теперь она знает, кто мы такие. Итак, вот что мне нужно, чтобы ты сделал - убей ее.
- Я не могу.
Колотушка совершил много сомнительных поступков в жизни, приведших в итоге к изнасилованию, но в его глазах это были просто глупости, когда на самом деле никто не пострадал. То, о чем Клайд просил его сейчас - было убийством. Уже одно это слово пугало его.
- Нет, можешь. Я хочу, чтобы ты схватил вон тот кусок бетона и разбил его о ее голову. Она ничего не почувствует.
- Но, Клайд, я действительно не могу.
- Черт возьми, Колотушка, ты хочешь отправить своих друзей в тюрьму, потому что это то, что вот-вот произойдет. А поскольку ты умственно отсталый, они запрут тебя в резиновой комнате совсем одного на всю оставшуюся жизнь. С учетом сказанного, я могу предложить тебе заткнуться и избавить эту сучку от страданий. Сделай это для нас.
Вот она, сила контроля Клайда над мужчиной-ребенком. Колотушке угрожало то, чего он боялся больше всего: потерять своих друзей и остаться совсем одному. Он ни за что не позволил бы этому случиться, нет, сэр. Итак, он неохотно поднял кусок бетона и вернулся к Рэйчел.
Ему стало жаль ее, он даже расплакался, когда услышал ее приглушенные крики. Она пыталась умолять о пощаде, но ее голос не мог пробиться сквозь клейкую ленту, и даже если бы Колотушка услышал ее, она знала, что ничто не могло заставить его передумать. Ее судьба была решена в тот момент, когда этот жирный мудак совсем сдурел и решил снять свою маску. Рэйчел знала, что Клайд был садистом, параноидальным сукиным сыном, который ни перед чем не остановится, чтобы спасти свою задницу, даже если это означает убийство.
Бетон обрушился с такой скоростью, что на мгновение подпрыгнул в воздухе, прежде чем снова рухнуть на асфальт, разлетевшись на миллион осколков. Колотушка посмотрел на официантку, которую он всего несколько минут назад пердолил. Она была такой сексапильной, за исключением того, что теперь в центре ее лица была огромная дыра. Улыбка, красивые голубые глаза и ямочки на щеках - все это исчезло в зияющей мясной яме, полной выбитых зубов, обнаженных сухожилий и растущей лужи розового и красного.
Рэйчел умерла той ночью за "Bафельной лавкой" одним из самых жестоких способов. Властям было не за что зацепиться, а поскольку у нее не было семьи, не было ни одного человека, который следил бы за тем, чтоб дело не осталось нераскрытым.
Впоследствии, когда Колотушка оказывался совсем один, он бесцельно бродил вокруг. Независимо от того, где начинались его блуждания, он всегда возвращался на то место, где умерла Рэйчел. Как только он оказывался там, он ложился на то самое место, где оставил ее мертвой. Поворачивал голову, видел место, где разлетелся кусок бетона, и начинал плакать. Колотушка ничего так не хотел, как вернуть Рэйчел к жизни, но даже он понимал, что это были не более чем сказки. Он искал милости у Господа, но в глубине души знал, что ее не будет.
Клайд и Таннер неизбежно разбежались. Каждый пошел своим путем. А Колотушка остался один, потерянный в неустойчивом психическом состоянии. Горожане быстро заметили резкую перемену в поведении и манерах этого человека по мере того, как он все глубже погружался в пучину депрессии. Проказливый, но жизнерадостный человек, которого все когда-то знали, был будто заменен блуждающей в муках душой. Он перестал разговаривать с людьми, даже со своей собственной матерью, пока она в конце концов не умыла руки и не отправила его в психушку.
В пятьдесят семь лет у Колотушки был диагностирован неизлечимый рак. В течение мучительных недель, предшествовавших его смерти, он проводил каждое ясное мгновение, пытаясь подготовиться к столетиям мучений, которые ожидали его в недрах Ада. На смертном одре персонал больницы вызвал к нему проповедника, чтобы тот прочитал последнюю молитву, но Колотушка только отмахивался от него изо всех сил, на которые был способен.
- Иди своей дорогой, для меня нет покаяния, побереги свое дыхание для того, кто заслуживает милосердия.
В конце концов, Колотушка умер, как он всегда боялся, в одиночестве.
Перевод: Виталий Бусловских
Я лежу на крыльце, очарованный муравьями, загипнотизированный тем, как они пробираются по этим старым, изъеденным тараканами доскам из южной сосны. Просто удивительно, как функционируют их колонии. Под нашими ногами раскинулась обширная сеть туннелей и камер. Каждая камера служит определенной цели, ни одно пространство не тратится впустую, ничто не пропадает даром.
Колония начинается после того, как матка спаривается с несколькими муравьями-самцами, образуя гнездо. Она единственная, у кого есть крылья. Как только королева оседает и основывает колонию, крылья становятся бесполезными, их используют повторно, чтобы прокормить ее первый выводок.
У рабочих муравьев, все из которых самцы, есть только одна директива: присутствовать при королеве и трахать ее. Вот именно, все предназначение рабочего муравья в жизни состоит в том, чтобы удовлетворять потребности матриарха колонии.
Я потерял счет времени, и почему меня это вообще должно волновать? Разве само это понятие в любом случае не относительно? Что такое минута, час или день за пределами нашего маленького безмятежного земного шара? В данный момент, на всей этой планете нет ничего, что могло бы отвлечь меня от моей легкой одержимости. Единственное, что имеет значение, - это то, что происходит здесь и сейчас, и я посвятил свое время наблюдению за этими маленькими самоотверженными слугами, пока они продолжают свое путешествие по дерьмовой веранде трейлера.
В конце концов, они исчезают между разделяющимися досками, направляясь к цели за пределами моего поля зрения. Я представляю себе каталоги вкусных открытий, которые ждут исследователей-насекомых, щедрое количество крошек и выброшенных крупинок пищи внизу, готовых к извлечению крошечными первопроходцами. Я уверен, что мать или папаша выбросили туда одну-две недопитые банки теплого, как моча, пива; этого достаточно, чтобы удовлетворить насекомого-тирана, ожидающего, когда его трахнут вернувшиеся обратно в колонию.
Это единственный дом, который я когда-либо знал, несмотря на годы отсутствия. Этот трейлерный парк - единственное место, где я чувствую связь. Мамаша унаследовала старый грязный дом на колесах, когда умер ее дед. Его смерть наступила быстро. Однажды зимой он заработал "сосновую шкатулку" после того, как пьянство, длиною в жизнь, наконец подошло к концу. Бухло проело дыру в его печени, которая была слишком велика, чтобы ее можно было залатать.
Мамаша отличалась от большинства, она была властным монстром, и мне не повезло, что я был единственным ребенком, который у нее когда-либо был. Когда умер ее последний кровный родственник, это что-то пробудило в женщине, толкнув ее на безумный путь без шансов на возвращение. С годами у женщины-дьявола развилось нездоровое увлечение тем, как она должна меня воспитывать.
Позже психиатр сказал бы мне, что мамаша была социопаткой, что означало, что она не способна испытывать любовь, что самое близкое, к чему она могла подойти, - это абсурдное чувство собственности. Что касается нее, то я вышел из ее тела; она создала меня, и поэтому я принадлежал ей. В ней никогда не было сострадания или какой-либо концепции материнской связи, она видела во мне просто собственность, и не только это... Oна также чувствовала, что в моем творении моей целью было поклоняться ей и удовлетворять все ее потребности.
Я - механический человек, у которого нет индивидуальности, выходящей за рамки того, что создала мать. Вся моя жизнь была построена в ее тени, и даже сейчас я не уверен, кто я такой. Она не была родителем; она была больше похожа на какую-то авторитарную богиню, которой я был вынужден поклоняться.
В те дни мамаша курила сигареты, погружаясь в бессмысленный трэш по телевизору. Ее любимыми были нелепые ток-шоу, особенно те, в которых эпизоды были посвящены отклонениям от нормы и преступности. Каждая программа подпитывала ее безумие, в то время, как ее разум продолжал разрушаться.
Когда мне было шесть лет, у мамаши развилась нездоровая одержимость (больше похожая на психотическую ненависть) гомосексуальностью. Не потребовалось много времени, чтобы ее мир обрушился на меня. Она боялась, что однажды я вступлю в содомский клуб, если она не возьмет дело в свои руки.
- Я не могу позволить своему ребенку вырасти в хуесоса, Фред! - oна зарычала на папашу, но его не беспокоила эта чепуха.
Долгая, трудная жизнь превратила некогда гордого человека в жалкое ничтожество. Просто, казалось проще полностью отдаться ее безумию, предоставив ей власть над всеми домашними проблемами, небрежно дав свое недоделанное благословение на мое пожизненное насилие. У мамаши было оправдание, она была больна, но отец был просто заурядным мешком дерьма, больше заботящимся о пиве, чем о семье. Это был пустой чек, который привел все в движение.
У нее не могло быть сына-гея, потому что тогда у нее не было бы внука. Этого не могло случиться. Мамаша радостно приняла свою самоназначенную роль, которая позволила поврежденному разуму наметить путь к моей гетерогенной обусловленности.
Мое самое раннее воспоминание о жестоком обращении началось в нашей гостиной. Я был привязан удлинительными кабелями к креслу отца, пропитанному пердежом. Напоминая сцену из "Заводного апельсина", я был подвергнут бесконечным часам жесткой порнографии. Мамаша решила, что мой прогресс был медленным, поэтому она решила, что пришло время пустить все на самотек, чтобы вытащить этого высасывающего душу содомита.
Я видел фотографии мамаши, когда она была юной. Эта миниатюрная девушка в джинсовых обрезках с сильным южным акцентом с годами превратилась в толстую гору пудинга из тапиоки, но скромность никогда не входила в ее лексикон. Она проводила весь день, расхаживая голышом по дому, уделяя пристальное внимание демонстрации своих массивных сисек и волосатой "киски", постоянно размахивая ими у меня перед носом.
Я сделал все, что было в моих силах, чтобы избежать этого шоу ужасов. Игра была в инкогнито, и я пытался отвлечь ее какой-нибудь мыльной оперой, чтобы заслужить час покоя, но в какой-то момент она отрывалась от "ящика" и обнаруживала, что я спокойно играю со своими игрушками. Потом эта сука напала на меня. Она ворвалась в мою комнату, как какая-то порнографическая версия "Кул-Эйд мэн". Она тут же начала тереться своими гениталиями о мою голову, покрывая ее тонким слоем слизи. Иногда я был в ванной, притворяясь, что сру, чтобы спастись от безумия, когда - БУМ! - дверь вышибли пинком. Меня стащили с унитаза и засунули между ее потных, обвисших сисек, прежде чем заставить сосать ее сосиски-сосисочки.
В течение многих лет я страдал от отвратительного унижения, но когда мне исполнилось одиннадцать лет, безумие, наконец, достигло апогея. Одной прохладной летней ночью на мне навсегда остались шрамы.
Минуту назад мне мирно снилось, что я на "Тысячелетнем Cоколе" с Ханом Соло, как вдруг обнаружил, что меня разбудила моя тучная мамаша. Я отбивался от нее, пока она заглатывала мой член своим беззубым ртом. Мой отказ привел ее в ярость.
- Xочешь быть педиком, что ж, пусть будет так!
Мамаша схватила мои тощие ноги своими мясистыми ручищами, стаскивая меня с кровати в гостиную, где сорвала с меня пижамные штаны из "Звездных войн" и испачканное мочой нижнее белье.
Какое-то время она била меня ремнем, a я забился в угол, умоляя ее остановиться. В конце концов, ее рука ослабла, и она совсем измучилась. Мгновение она просто смотрела на меня, хнычущего, свернувшегося калачиком в позе эмбриона, одетого только в пижамный топ "Чубакка".
- Повернись и покажи мне свою задницу, парень, - потребовала она.
Я умолял ее позволить мне вернуться в постель, а сам вскочил и заметался по комнате. Мамаша погналась за мной по коридору, совершенно голая и кипящая от ярости, сбив меня с ног. На ковре, усеянном едой, я сдался, рыдая, пока она лезла под диван, доставая дробовик моего дедули.
- Отдай мне свою задницу, парень, или я начисто снесу тебе башку!
Помню, как молился Иисусу, чтобы он помог мне, остановил это. Никогда в жизни я не молился так усердно, как в ту ночь. Но, конечно, он так и не появился. Вместо этого, она долго насиловала меня стволом заряженного дробовика, прежде чем, наконец, швырнула на землю, как дохлую рыбу.
- Теперь ты трахнешь свою мамочку, потому что в моем доме никогда не будет педика, только не из моего тела, парень. Я, блядь, создала тебя и могу, блядь, покончить с тобой. А теперь напряги свой крошечный член, или я его, блядь, откушу.
Еще несколько лет монстр насиловал меня, то есть до тех пор, пока я не сбежал в пятнадцать лет. Я отсасывал ради денег и добрался автостопом до Калифорнии. Я был молодым проститутом, недавно приехавшим в город, и всего через несколько месяцев обнаружил, что накачиваюсь метамфетамином и сплю в туалетах или пустующих наркопритонах.
К тому времени, когда мне исполнилось двадцать два, я уже был арестован шесть десятков раз, отсидел в общей сложности три года в тюрьме и стал отцом двоих детей от двух разных проституток. Однажды ночью все изменилось.
Это трудно объяснить, просто казалось, что мир изменился или что-то в этом роде. Гравитация исчезла, и я ощутил легкость в голове и груди. Последовавшее за этим спокойствие было непохоже ни на что, что я когда-либо испытывал, просто впервые все обрело смысл. Я сидел, сгорбившись, и вводил мет между пальцами ног в переулке, за китайским рестораном, когда увидел собаку.
- Иди домой, верни свою жизнь обратно.
Пес говорил элегантным голосом, прекрасно мужественным, но не требовательным, скорее ободряющим.
Старый пес открыл пасть, и из его внутренностей вырвался зеленый светящийся луч, который ударил в меня и пронзил насквозь. Я почувствовал облегчение, безболезненность, уверенность, блаженство и то единственное ощущение, к которому я всегда стремился, сколько себя помню, - любовь.
- Иди в трейлер и верни себе свою жизнь.
И вот я здесь, лежу на крыльце этого старого гниющего трейлера, а внутри лежат мертвые тела моих мамаши и папаши. Я нашпиговал их картечью, любезно предоставленной тем же дробовиком, которым когда-то меня изнасиловали.
Я не могу пошевелиться, истекаю кровью от огнестрельного ранения в живот - последний прощальный подарок, преподнесенный мне этим пьяным старым вонючим папашей.
Трудно поверить, что этот ублюдок выстрелил. Ну, это не имеет значения. Собака в переулке была права. После смерти моих родителей я вернул себе то, что потерял так давно, и хотя я скоро умру, я ни о чем не жалею.
Перевод: Zanahorras
Когда мне было за двадцать, я пережил краткий период унижения и презрения со стороны придурков моего родного города. Были обзывательства, ежедневные угрозы расправой по телефону и бесчисленные скандальные слухи, которые все возникли одной летней ночью в далеком 1994 году. То, что произошло, было ужасающим, особенно в таком маленьком городке "божьей страны", как Чэтем-Вью.
В конце концов, меня вытолкали бы из моего родного города, и я переехал бы в Бэннер-Крик. Здесь никто не знал моей гребаной истории, той, что разрушила мою жизнь. Как только я приехал, я решил никогда не говорить об этом, то есть до сих пор. И какого черта я эксгумирую этот давно забытый труп?
Я так и не понял почему. Я имею в виду, черт возьми, у меня солидная жизнь, и то, что я собираюсь вам рассказать, может все испортить. У меня есть жена, трое взрослых детей и солидная репутация в городе, так зачем портить хорошее дело?
Я думаю, в жизни каждого наступает момент, когда многолетнее давление накапливается внутри, и, подобно опухоли, вы вынуждены удалить ее, иначе она убьет вас. Так вот, где я нахожусь. То, что произошло тогда, слишком долго окутывало меня черной тучей, и я думаю, что не хочу умирать, не прояснив ситуацию.
Я уверен, что жители Чэтем-Вью продолжают рассказывать свои истории о психе, который убил пару человек и вышел на свободу. Ложь о том, что я - какой-то сумасшедший, который сплел нелепую, невероятную ложь и целый год жил в одиночестве. Конечно, сейчас я за много миль от них, но дело в том, что я никогда никого не убивал, и эта "абсурдная история" оказалась правдой. Я не могу смириться с тем фактом, что люди, спустя столько лет, все еще обвиняют меня в преступлении, которого я не совершал.
Все это произошло в конце июля. Это была чертовски душная летняя ночь, когда я обнаружил, что шатаюсь бухой по "Tаверне Шони". Эта дыра с дерьмом была старой забегаловкой, расположенной на окраине города.
Часы, предшествовавшие той ночи, прошли без происшествий. Вскоре после того, как Ребекка отвергла мои ухаживания, расшатав мое "эго", я пробормотал Чэду, бармену, что направляюсь домой.
Тогда я был пьяницей, и, насколько я знаю, это не преступление. Для меня было обычным делом наложить в штаны и вырубиться на чьей-нибудь лужайке только для того, чтобы на следующее утро меня обнаружили все еще без сознания и покрытым пальмовыми клопами и пиявками. Я был жалок, но клянусь стопкой Библий, что с тех пор не сделал ни глотка виски.
Моя квартира находилась в городе, а дорога была такой извилистой, что я решил срезать путь через пруд Сеттлерс-Понд. Я спотыкался на деревянной дорожке, едва держась прямо, когда услышал это. Там, среди ночных сверчков и протяжного кваканья жирных жаб, я услышал нечто, не принадлежащее дикой природе Алабамы; это было чарующее звучание женского голоса.
Мелодия была низкой, мягкой и манящей. Я сосредоточился на песне и позволил ей втянуть меня в свою орбиту. Сказать, что я полностью потерял контроль, может ввести в заблуждение, однако я совершенно уверен, что возражать было некому, поэтому я продолжил путь через кусты к пруду, где нашел ее.
Я внезапно остановился, чуть не потеряв равновесие и кубарем не упав в грязь. Сначала мне было трудно разглядеть очертания, будь то из-за слабого освещения или из-за виски, но в конце концов, к своему удивлению, я смог разглядеть слабые очертания обнаженной женщины.
Она была одна, сидя на камне на маленьком островке в центре пруда Сеттлерс-Понд. Я помню ее глаза; они были насыщенно-зелеными, с ярким сиянием, которое, казалось, манило меня ближе. Я должен был задаться вопросом, было ли это пьяной галлюцинацией или это было на самом деле, и если это было на самом деле, то какого черта голая женщина разгуливает здесь посреди ночи и поет. Прежде чем я успел осознать, что делаю, я обнаружил, что погружаюсь в теплую воду пруда и направляюсь к острову.
Это беспокоит меня теперь, когда я осознаю, насколько сильно она могла контролировать меня. Мой инстинкт борьбы или бегства был отключен, и я продолжал принимать все без вопросов, независимо от того, насколько неуместным или странным это становилось. Эта мелодия заставила меня разобраться в бессмысленном, и поэтому я продолжал приближаться к ней.
Ничего мне не хотелось так сильно, как встать в тени этой женщины и спросить ее, почему она поет мне эту песню. Это были не просто звуки, издаваемые нутром, каждая нота была тщательно отобрана и написана для меня.
- Твой голос, он такой красивый.
Лунный свет усилился. Она предстала передо мной. Ее кожа была не похожа ни на что, что я когда-либо видел: голубовато-зеленого оттенка, а чуть ниже подбородка кожа превращалась в рыбью чешую, продолжая образовывать хвост с плавниками. Это была гребаная русалка, сидящая на клочке земли посреди пруда со стоячей водой, в гребаной Алабаме!
Как, во имя вечно любящего Христа, я тогда не взбесился? Неужели это заклинание разрушило мой мозг? Конечно, любой другой с криком бросился бы прочь в ночь, но я был непоколебим и, оказавшись на берегу, продолжил движение вперед, полный решимости встретиться с этой русалкой.
- Подойди ближе, поселенец[3].
Ее голос казался бестелесным и водянистым, как будто его фильтровали через мутный пруд. Чем ближе я подходил, тем больше ее черт я мог разглядеть. У нее был большой рот, намного больше человеческого, и он был полон акульих зубов. На ее коже виднелись бледно-голубые полоски, а пальцы были длинными и перепончатыми. Несмотря на то, какой пугающей она была, в то время я не испытывал страха. Единственной эмоцией были тепло и любовь.
Своей перепончатой рукой она потянулась и схватила меня за воротник рубашки, притягивая к себе, пока я не упал к ней на колени. Я не заметил, насколько она была высока, в целом, я бы предположил, что семь футов[4]. Ее рот был достаточно широк, чтобы обхватить мою голову с минимальными усилиями. За этими темно-синими губами виднелись бесконечные ряды острых зубов.
Ничто из этого меня не пугало. Я лежал там, уютно устроившись между ее мягкими грудями, едва замечая два мертвых тела, лежащих в грязи неподалеку.
Я сразу узнал одну из них, ее звали Джубили Томас, женщина, которая исчезла четырьмя ночами ранее. Мужское тело, должно быть, принадлежало ее бойфренду Баффу Синклеру, с которым ее видели гуляющей в последний раз, тоже пропавшему без вести.
Их мертвые тела были покрыты следами укусов, и не хватало больших кусков, отгрызенных от тел. Песня сирены заставила мой мозг принять эту сцену без страха, и только после этого я осознал, насколько близок был к тому, чтобы превратиться в закуску. Она продолжила свою песню, но на этот раз добавила слова. Я все еще слышу каждый слог.
- Прекрасный странник со светлой кожей, я знаю, что эта земля жестока. Услышь мою песню и навести меня, и мы сможем жить в спокойствии вечно...
Я с любовью смотрела на хищницу, когда она открыла пасть, расположившись над моей головой и ожидая, что вот-вот укусит. Учитывая, как широко раскрылся ее рот, меня бы не удивило, что она могла бы обезглавить меня одним укусом. В те напряженные моменты, я безнадежно принадлежал ей, и я думал, что ничто не разрушит это волшебство.
- Полиция Чэтем-Вью! Покажи мне свои руки!
Голос шерифа Вуди Спенсера вывел меня из транса. Все, что я почувствовал, - это отрезвляющий ужас. Я был напуган до смерти, и сирена могла видеть это по резкой смене выражения моего лица. Она закрыла рот, и ее зеленые глаза вспыхнули красным, когда она оттолкнула меня в сторону и издала вопль баньши. Именно мой страх вызвал у русалки отвращение. Почему она остановилась, остается загадкой. Прежде, чем шериф успел посветить фонариком, она прыгнула в пруд и исчезла в спокойных зеленых водах.
Полицейских привела команда собак-ищеек, и когда они нашли меня, я лежал на земле в состоянии кататонии прямо рядом с изуродованными телами двух молодых людей, которых они искали.
Позже я бредил как сумасшедший, рассказывая свою причудливую историю, однако департамент не смог найти ни малейших доказательств, подтверждающих мое утверждение о том, что там была гребаная русалка. Нет, эти люди никогда не слышали ее песню, и из-за этого они жили в мире логики и рассуждений, и быстро пришли к выводу, что я не только был пьян до полусмерти, но и был ответственен за убийства Джубили и Баффа.
Я провел неделю в психиатрической больнице, где настаивал на своих утверждениях о нападении русалки. Мне никто не поверил, и если бы у криминалистов были доказательства наличия ДНК, я бы оказался в камере смертников. Тем не менее, несмотря на мою невиновность, я был признан непригодным для возвращения в общество, и до меня быстро дошло, что государство не намерено отпускать меня, пока я не изменю свою историю.
Итак, я так и сделал.
Я сказал врачам, что после долгой ночной попойки случайно наткнулся на два тела и что русалки никогда не было. Я объяснил, что это существо было создано пьяным умом. Я солгал персоналу, и они сделали именно то, что я ожидал, - отпустили меня. Возле больницы меня ждали жители Чэтем-Вью, которые видели во мне сумасшедшего и убийцу, которому убийство сошло с рук. Даже шериф Спенсер осудил меня и сказал, что это вопрос времени, когда правда выйдет наружу.
- Газовая камера ждет тебя, парень, и я буду там, чтобы нажать на кнопку, когда придет время.
В течение нескольких месяцев на меня указывали пальцем и сплетничали. Все отвернулись от меня, даже мой лучший друг, Кэлвин, отказался от меня. Однажды он посмотрел на меня без эмоций и сказал:
- Послушай, приятель, я знаю, что ты не делал этого с теми двумя, но весь город думает, что это сделал ты, a я должен жить здесь.
Наконец, чуть больше, чем через год после этого инцидента, я решил начать новую жизнь за пределами Алабамы и направился в Бэннер-Крик.
Сначала это было тяжело. Я относился ко всем с подозрением, думал, что они знают мое прошлое и говорят обо мне. Hо, в конце концов, я понял, что все это было у меня в голове. Преступление не попало в заголовки национальных газет, оно не было заметным на информационном радаре, и никто в этом маленьком горном сообществе Северной Каролины никогда не узнал бы о том, что произошло в Алабаме.
Я двигался дальше - лучшее, на что способен мужчина после чего-то столь тревожного, и хотя я вырастил прекрасную семью и завел много друзей по всему городу, я все еще страдал от ночных кошмаров.
Пруд Сеттлерс-Понд был выжжен в моей ДНК, он все еще преследует меня, и травма причиняет мне страдания, которые я вынужден скрывать. Даже сейчас, за много миль от тихих вод этого пруда, я слышу великолепную мелодию русалки, зовущей меня вернуться, чтобы она могла закончить свою трапезу.
Перевод: Zanahorras
С того момента, как солнце попадает мне в лицо, и до той секунды, когда оно прощается с моей задницей, я напрягаю свои уставшие кости до тех пор, пока даже моя боль не становится невыносимой. Нет, в моей истории нет ничего особенного, это просто еще одна история о герое из рабочего класса, который должен пожертвовать своим телом и молодостью, чтобы сохранить крышу над головой своей семьи.
Итак, какая у меня великолепная профессия - борьба с вредителями. Верно. Я помню, как еще в старшей школе я дал обещание своей возлюбленной Кристал. Мы были на выпускном, когда я сделал предложение в домике у озера, который мы с несколькими парнями снимали. Там я стоял на одном колене с кольцом в коробочке и оптимистично обещал этой молодой женщине весь мир и всю роскошь, которая в нем есть. Речь была прекрасной, по-настоящему трогательной, и я имел в виду каждое ее слово. Что ж, я думал, что да, но тогда я был полон мочи и уксуса и все еще верил в ложь, которую родители и учителя говорят нам всю нашу жизнь; что я могу быть кем угодно в этом мире. Чего они не понимают, так это того, что мир - это хищническая среда, где рабочий класс постоянно получает по заднице. Американская мечта называется сном, потому что нужно уснуть, чтобы поверить в нее, и не успел я опомниться, как проснулся и обнаружил, что нахожусь по шею в тушах грызунов.
Тем не менее, у нас все было не так уж плохо. Во время рецессии я чудесным образом сохранил постоянную клиентскую базу, благодаря чему заработал респектабельную репутацию своего бизнеса, что позволило мне внести первоначальный взнос за довольно симпатичный двухэтажный дом в пригородном районе Глен-Пайн. Половина моих клиентов, черт возьми, перерезали бы глотку собственной матери за возможность жить в моем доме. И все необходимое для жизни оплачено, счета за коммунальные услуги остаются актуальными, а холодильник остается полным, чтобы накормить мою жену и двоих детей.
Проблема в том, что этого никогда не бывает достаточно. Мы живем в капиталистическом обществе, пропитанном средствами массовой информации, где мы рождены и воспитаны, чтобы быть потребителями. Экономика и богатство нации зависят от того, что мы совершаем глупые покупки, а реклама и социальные сети привели к тому, что наши семьи стали вести материалистический образ жизни, который гарантирует, что американский средний класс будет жить во вращающейся двери вечных долгов. Мои кредитные баллы - дерьмо, а у моей семьи их больше, чем у большинства, но, как я уже сказал, этого никогда не бывает достаточно, и кто, по-вашему, должен иметь дело с отношением и насмешками из-за того, что я не могу выполнить обещание, данное похотливым парнем на выпускном вечере?
Семья - это то, что действительно убивает средний класс.
Излишне говорить, что то, что я по шестнадцать часов в день надираю задницы вредителям, действительно омрачает мою жизнь. Я избегаю возвращаться домой, чтобы банда неблагодарных не могла ныть о том, насколько сложны их проблемы в мире. Мне жаль, что я не могу подарить своим дочерям-подросткам гардероб из фирменной одежды вместе с новейшим и самым лучшим смартфоном, потому что он стоит больше тысячи. Мне жаль, что моя жена не в состоянии купить еще одну чертову дизайнерскую сумочку или новенькую машину, чтобы она могла ездить в торговый центр каждую неделю и тратить свои карманные деньги.
Смирись, пупсик, потому что эта подливка чертовски вкусная, и, по правде говоря, учитывая все выпирающие талии в этом доме, это должно служить достаточным доказательством того, что никто не остается без внимания. Никто не голодает, не вынужден готовить упаковку лапши рамэн на месяц, как семьи с низким доходом, которые вынуждены прибегать к государственному жилью. И из всех толстых задниц в доме, включая мою, ни у кого нет спортивного кубка. На выпускном я сделал предложение сексуальному крепышу, и да, с тех пор я прибавил около двадцати фунтов[5], но, по крайней мере, я не похож на Джаббу Хатта в менопаузе. В свидетельствах о браке, помимо самоубийства, должен быть пункт об ожирении.
Если бы у меня не было места, где можно было бы расслабиться, я бы уже взял мощный карабин, отправился в местный торговый центр и уложил около дюжины футбольных мам, пап-яппи и избалованных сопляков. Я опустошил бы бесчисленное количество магазинов в их студенистое сало, прерывая их гротескный ритуал объедания жиром, и когда бойня закончилась бы, и команда спецназа, наконец, прорвалась мимо моей баррикады, я бы с радостью засунул ствол в рот и приветствовал забвение. А что касается всех ваших святош, которые беспокоятся о том, что моя душа будет отправлена в ад, потому что я совершил смертный грех, я говорю: пошел ты и пошел Бог. Меня не волнует, сколько Иисус страдал на кресте, Голгофа ни хрена не знает о жестоком обращении, которое я должен терпеть от рук моего собственного невротичного отпрыска.
Мне нужно было найти место, где семьянин, который испортил свою жизнь, мог бы спокойно выпить. Это место должно было быть безразлично к моему баллу FICO[6]и по-прежнему предоставлять мне безопасное место, где я мог бы посидеть и выплеснуть свое разочарование. Что мне было нужно, так это идеальный бар, где к каждому мужчине относятся как к равному, где работник может пожаловаться на то, как нам тяжело. Мне нужно было место без осуждения, с унылой атмосферой, полное отморозков, которые столь же бесполезны, как истребитель вредителей среднего класса. Я нашел это место в "Tаверне Джоуи" и с тех пор никуда не уходил.
Каждый вечер задницы работяг плюхаются на эти расколотые барные стулья, где они заказывают пинту за пинтой этой золотистой воды. Страдание любит компанию, и здесь никогда не бывает одиноко. У каждого из нас есть своя история, семейная заноза в заднице и обида на... ну, на все. Здесь мы можем быть среди нашей собственной никчемной породы и сучиться всю ночь между глотками пива и стопками виски. Это верно, я - яростный алкоголик и горжусь этим, потому что без спиртного я бы уже был в статистике убийств и самоубийств. Страдания - мой удел в жизни, и "Таверна Джоуи" делает их немного менее болезненными.
Кристал отвезла маленьких неблагодарных на выходные к своей матери. С тех пор, как наш брак начал разваливаться, она проводит там так много времени, и я не могу быть счастливее. Если бы она не превратилась в потного жирного ублюдка, я бы беспокоился, что она разведется со мной. Не то, чтобы я хотел ее, но если она уйдет, то заберет с собой половину моего заработка. Хотя она не глупа, мерзкая сучка знает, что я ее балую, и ей нужен кто-то, кто оплатит ее жизненный путь. Одинокие дирижабли, вроде нее, не найдут мужчину, стоящего выеденного яйца, особенно такого добытчика, как я. Это, черт возьми, убило бы ее, если бы она потеряла статус домохозяйки среднего класса. Иногда мне хочется развестись с ней просто для того, чтобы понаблюдать за личинкой, живущей в кишащем тараканами гетто, - это один из комплексов, за устранение которого мне платят, чтобы я мог наслаждаться страданиями, которые приносит ей бедность.
Когда дом пуст и я предоставлен самому себе, почему бы не провести выходные, просаживая доллары в баре?
Ночь началась, как и большинство бесконечных разговоров в небольших группах деревенщин, разбросанных повсюду. Темы вызывали разногласия, но, как правило, все участники придерживались одних и тех же негативных взглядов в отношении иммигрантов и чернокожих. Большой темой была исламизация Бэннер-Крик, и хотя сюда переехали всего две семьи с полотенцесушителями, наше белое христианское население вело себя так, словно наш город стал центром вербовки "ИГИЛ". Сначала я упивался подшучиванием и руганью, то есть до тех пор, пока не увидел нечто чуждое этому заведению - красивую женщину.
Когда она проходила мимо, я обнаружил, что теряюсь в копне светлых волос. Она окутала меня аурой сладко пахнущих духов, которые были стратегически разбрызганы по ее великолепному телу. У меня нет способностей поэта, поэтому я не могу отдать должное этой женщине, описав, насколько она была совершенна.
Женщине было за двадцать, невысокая, чувственная латиноамериканка с красивой бронзовой кожей и плоским животом. У нее были самые сексуальные губы и набор пухлых, задорных сисек, сочетающих в себе все соблазнительные изгибы, с которыми только может справиться мужчина. В довершение всего, ее завораживающий торс переходил в пару четко очерченных бедер и толстую спортивную попку, которая требовала поклонения.
У латинской богини не было веских причин находиться здесь, она была совершенно неуместна в этой воняющей мочой лачуге. Она, должно быть, искала кого-нибудь, кто бы угостил ее, восхитился и согрел сегодня вечером. Каждый мужчина в этом месте должен был вернуться домой к своим женам. Для них не было никакой выгоды от попыток, кроме разработки наихудшего варианта "посиневших яиц", то есть, за исключением меня. Семья была в двух часах езды, и, видя, что я - единственный мужчина, способный заключить сделку, я принял решение удовлетворить свой растущий голод по мексиканской "киске".
- Привет, красавица, меня зовут Чед. У тебя есть имя?
- Ивелисс, но ты можешь называть меня Иви.
У нее был тоненький голосок, который звучал так, словно его бренчали на арфах ангелов. Я предложил угостить ее выпивкой, котороe она с готовностью приняла, пригласив меня присесть и присоединиться к ней. Я слушал, как она рассказывала мне свою историю о том, как росла в Пуэрто-Рико, прежде чем переехать в Квинс, штат Нью-Йорк, и в конце концов поселиться у своих родителей в Бэннер-Крик. К счастью для меня, ее родители вернулись в Пуэрто-Рико и оставили ей свой дом на колесах, где она проводит большую часть своего времени, рисуя и зарабатывая деньги в качестве модели в социальных сетях. Честно говоря, мне было на самом деле все равно, но я был захвачен ее акцентом, поскольку каждое произносимое ею слово заставляло мой член твердеть.
- Уже поздно, - cказала Иви, взглянув на свой телефон.
- Тебе давно пора спать?
Она хихикнула при этих словах и бросила на меня соблазнительный взгляд своими сексуальными карими глазками.
- Hе совсем... Bот что я тебе скажу, как ты смотришь на то, чтобы провести девушку домой?
Я немедленно бросился к бару, чтобы расплатиться с Джо, когда он остановил меня. У двери Иви изучала свое отражение в окне, нанося свежий слой помады, и, когда Джо протягивал мне деньги, он щелкнул пальцами, привлекая мое внимание к себе.
- Эй, Чед... - прошептал он.
Раздраженный, я повернулся к нему с убийственным взглядом.
- Какого хрена тебе нужно?
Он помолчал мгновение, прежде чем покачать головой, отгоняя эту мысль.
- Просто... просто будь осторожен с этим сегодня вечером, ладно?
Быть осторожным? Что нашло на этого засранца? Он был, пожалуй, самой большой женоненавистнической свиньей во всем Бэннер-Крике, и все же здесь он говорил мне быть осторожным. Я закатил глаза и взял свою "маленькую тако" за руку. Всю поездку моя голова тонула в извращенных фантазиях, пока я занимался бессмысленной болтовней и терпеливо ждал рая, который предложит Иви, как только мы доберемся до ее дома.
Она жила в трейлерном парке, и ее дом был чем-то вроде помойки, но какое мне, блядь, было дело? Мне было все равно, если бы она жилa в палатке по соседству с заводом по переработке сточных вод. В гостиной она вытащила пакетик с хрустальными осколками у себя между грудей и спросила, не хочу ли я заторчать. Обычно - нет, но сегодня я был открыт для всего, поэтому присоединился к ней и понюхал линии метамфетамина, которые она "нарезала" на стеклянном кофейном столике.
Иви приглушила свет и велела мне сесть на диван. Она начала танцевать, покачивая попкой и медленно снимая блузку и лифчик. Сначала я просто сидел и любовался красотой ее груди, но она нарушила этот момент, забравшись на меня сверху. Я обхватил ртом эти большие коричневые соски, одновременно проводя руками по ее пояснице и ягодицам. Она быстро сняла юбку, обнажив кружевные стринги. Она встала и повернулась, прижимая мое лицо к своим толстым ягодицам, требуя, чтобы я лизнул ее задницу.
Я нетерпеливо провел языком вверх и вниз по щелочке ее задницы, посасывая каждую ягодицу, прежде чем нежно ткнуть языком в ее анус. Иви застонала и начала говорить по-испански, пока я сосал и облизывал это прелестное розовое отверстие. Я снял с нее нижнее белье, а она велела мне закрыть глаза, и я подчинился.
Я почувствовал, как она потянула меня за молнию, прежде чем осторожно вытащить мой член. Используя свою слюну в качестве смазки, она нежно скользила рукой вверх-вниз по стволу, сначала медленно, но быстро набирая скорость.
- Папочка, я хочу почувствовать тебя в своей попке, думаешь, ты справишься с этим?
- Что это значит? - спросил я, имея слабое представление о том, что она имела в виду.
Она наклонилась ближе, прижавшись губами к моему уху, и тихо выдохнула, прежде чем прошептать:
- Это значит, что я хочу, чтобы ты засунул свой толстый член в мою тугую задницу, папочка.
Я почувствовал, как она встала поудобнее, твердо поставив ноги на диван рядом с моими бедрами, где она медленно опустила свое тело на мой член. Понемногу я скармливал свою "косточку" ее заднице, пока она не поглотила каждый дюйм, и не оказалась сидящей у меня на коленях. Сначала она двигалась медленно, но ей не потребовалось много времени, чтобы включить передачу. Внезапно она стала подпрыгивать вверх-вниз на моей промежности, как опытная порнозвезда, крича и постанывая.
Я схватил ее за талию и использовал это, чтобы контролировать ее движения. Через некоторое время я переместил свои руки вперед, где планировал засунуть пальцы в ее насквозь мокрую пизду... и вдруг я остановился. Я мгновенно открыл глаза и обнаружил, что теперь смотрю на ее залитую потом бронзовую спину пристальным взглядом с расстояния в тысячу ярдов. Этот отсутствующий взгляд был таким же, какой я видел у ветеранов в баре, когда они тихо сидели, заново переживая в своих головах травму войны. В груди у меня возникла острая боль, и сначала я подумал, что это сердечный приступ, но это была паника и страх, вызванные тем, что мои маленькие возбужденные ручонки обнаружили между толстых бедер Иви. Я не нашел влажную "киску", чтобы потрогать ее пальцами, вместо этого, я обнаружил, что мои руки обхватили большой толстый член.
Иви не была настоящей женщиной, она была трансгендером, гребаным трансвеститом. Должно быть, именно об этом Джо пытался меня предупредить, но вместо этого он позволил мне войти в логово льва, и теперь мой член торчал в заднице какого-то педика. Иви охотилась на эмоционально неуравновешенных мужчин и обманом заставляла их присоединиться к гомо-бригаде. Я мог только представить, как смеялись мужики в баре.
- Да, папочка! Погладь мой член, заставь маму кончить!
В моей голове пронеслась тысяча мыслей одновременно, когда я представил, как моя жена и дети обнаруживают, что хозяин дома - не кто иной, как какой-нибудь "заднеприводной". Даже если Джо держал все это в секрете и не раскрывал свой большой гребаный рот, я все равно должен был верить, что Иви не станет хвастаться перед своими друзьями-педиками в клубе "Жаждущая Жопа" или в "Tаверне Джоуи", если уж на то пошло. Мои религиозные клиенты закрыли бы свои аккаунты быстрее, чем эта сучка-транссексуал опустила свою задницу мне на колени, и не успел бы я оглянуться, как потерял бы свой дом. Потом Кристал бросила бы меня, забрала половину моего бизнеса и денег и спустила бы все это на ветер, пока я перебивался алиментами, работая поваром в местной закусочной.
К черту это! Да, моя жизнь была печальной и жалкой, но я, черт возьми, упорно трудился ради этого и не собирался позволять какому-то трансвеститу отнять у меня все это. Я ни за что не собирался терять все. Я вскочил с дивана, сбросив Иви со своих колен, и разбил стекло ее кофейного столика. Она лежала там и плакала, вся в крови, и умоляла меня вызвать ей "скорую". Да, конечно, сучка, я сразу займусь этим. Вместо этого я схватил с пола тяжелую металлическую пепельницу и поднял ее над головой.
- Я, блядь, не педик!!!
Со всей силы я опустил этот предмет вниз, ударив ее по затылку. Я повторял это движение снова и снова, пока ее череп не разлетелся на миллион осколков, и розовое мозговое вещество не начало вытекать наружу, кровь окрасила ее светлые волосы в красный цвет. Животный инстинкт взял верх, и жестокость продолжалась, пока кровь разбрызгивалась по всему моему телу. Я кричал, как гребаный сумасшедший, с каждым сильным ударом, пока не понял, что размозжил ей череп и теперь бью по деревянному полу.
Медленно я избавлялся от убийственной ярости, которая привела к смерти Иви. Я сделал несколько глубоких вдохов, прочищая голову, постепенно возвращаясь к отрезвляющему состоянию ясности. На полу лежал труп, и я несу за это ответственность, и если я не хочу, чтобы мой секрет просочился наружу, я должен был действовать.
Я завернул тело в одеяло и бросил его в кузов своего грузовика. Убрав кровь и битое стекло, я заехал домой, чтобы взять лопату, прежде чем отправиться в Сидар-Рок. Движимый инстинктом самосохранения, я быстро вырыл яму в грязи, прежде чем бросить туда изуродованное тело Иви.
- Мне жаль, что эта ночь так закончилась. Как бы то ни было, я хочу поблагодарить тебя за попытку помочь заблудшей душе. Да обретешь ты покой в смерти.
Солнце неохотно поднималось из-за гор, когда я въезжал в город. Я работал почти до изнеможения и ничего так не хотел, как пойти домой и вырубиться, но мне все еще нужно было кое-что сделать.
Я заехал на подъездную дорожку, где припарковал грузовик и тихо заглушил двигатель. Мгновение я смотрел на дом, принадлежащий Джо и его семье, готовясь к тому, что предстояло сделать. Постепенно я позволил ярости вернуться из этого темного места. Когда я был готов, я направился по дорожке к входной двери. Сжимая в правой руке нож, я позвонил в дверь. В прихожей зажегся свет, а дверь распахнулась в мир ужаса.
Перевод: Zanahorras
Барри вдохнул едкий дым; этот отвратительный химический привкус поразил его рецепторы, когда наркотик творил свое волшебство. Метамфетамин превращает человека во что-то другое, возможно, в версию самого себя, которую он может терпеть немного больше. С "метом" приходит сосредоточенность, ясность, храбрость и уверенность. Конечно, существуют заблуждения и паранойя, наряду с множеством других негативных последствий, но на данный момент Барри это не волновало. Он не горел желанием смотреть в лицо жестокой правде. Нет, он будет кататься на этой потрясающей волне до самого крушения. И именно на этом этапе, при крушении, торчок впадает в психоз. После второго дня бодрствования, вы продолжаете принимать больше мета, просто чтобы избежать крушения. Хотя это бессмысленно, крушение неизбежно, и чем дольше вы ждете, тем сильнее падаете.
Кроме Барри, за старым деревянным столом в подвале сидели еще двое, каждый по очереди убивал свои мозги, "поджигая их", как любил выражаться Барри.
Такер - большой деревенский жлоб. В отличие от Барри, Такер родился и вырос в Каролине. Он хорошо известен в округе Колдуэлл своей любовью к дракам. Лысый бородатый мужик с татуировками на лице, несомненно, любил пускать в ход кулаки. Барри мог поклясться, что чуваку это нравилось. Такие люди действительно существуют. Для них это фетиш.
- Как ты думаешь, мы трипуем, когда умираем? Как ЛСД-трип на целую вечность.
Барри познакомился с Такером в окружной тюрьме. Они были сокамерниками и хорошо ладили. С тех пор они стали неразлучны. В то время, как Барри был благоразумным, Такер был спонтанным. Барри должен быть голосом разума, однако он - бесхребетный трус, и почти всегда поддавался глупостям, которые придумывал Такер. Как в тот раз, когда они вломились в трейлер пожилой леди, чтобы украсть ее обезболивающие, только чтобы узнать, что ей их не прописали. И не только это, но и то, что они вдвоем были бы на волосок от того, чтобы их поймали, если бы они не выскользнули через заднюю дверь, когда это сделали.
Битси была стройной, невысокой темноволосой женщиной. Как Барри и Такер, она была покрыта татуировками. Она подверглась сексуальному насилию со стороны своего отца, который умер двумя годами ранее от рака. Эксцентричная женщина, она легко могла бы стать душой вечеринки, если бы ее изнуряющая депрессия не превратила ее в шелуху. Барри и Битси встречались чуть больше года. Они любили друг друга, и Барри ценил ее сверхъестественную способность вытаскивать его из скорлупы.
- Я думаю, что у правительства есть жучок в моем телефоне. Они слушают меня, Барри.
Как и в любую другую ночь, когда они сидели в подвале Барри и курили "кристаллы". Его маме было все равно, что ее сын наркоман, она тоже употребляла, и если бы поймала его, то просто попросила бы дозу. Давай, помоги своей бедной старой мамочке вмазаться.
С деньгами было туго. Барри и Такер подрабатывали по городу, а когда их не было, они либо сдавали металл на слом, либо плели интриги. Несколько месяцев назад из-за одной из их афер их чуть не поймали. Они печатали фальшивые деньги и скидывали их в "Джейсон Март". Клерк проявил к ним милосердие и не стал вызывать полицию. Вы просто не сталкиваетесь с такими людьми.
Если бы у Барри были деньги, он бы снял квартиру и попытался добиться совместной опеки над своей пятилетней дочерью Бритни. Ее мать отказывалась подпускать его к девочке, пока он погряз в выплатах алиментов.
- У меня есть идея, как подзаработать немного денег.
Как, блядь, Такер это делает? Всякий раз, когда Барри зацикливался на проблеме, Такер, кажется, точно знал, в чем она заключается, и у него всегда было решение.
- Я же говорил тебе, мы с Битси не будем сниматься в интернет-порно, - Битси хихикнула, наклонилась и запечатлела поцелуй на его щеке. - Да, не будь извращенцем, Такер, - вмешался Барри, прежде чем курнуть.
- Давай продадим наркоту.
Барри многое делал за деньги, иногда нелегально, но никогда не думал о продаже наркотиков. Риски были намного выше, чем он привык, больше, чем его устраивало. Ему не нравилось, к чему клонился этот разговор.
- Я имею в виду, что это неплохая идея, - вмешалась Битси, ее глаза вращались, как у игровых автоматов. - Я имею в виду, мы же курим "мет", почему бы не продать? Разочек.
- Вот именно, - Такер передал "бульбулятор" Барри. - Мы чутка продадим, заработаем немного денег, чтобы поднять наш бизнес с нуля, а потом закончим. Побыстрячку. Небольшой риск.
- Я не знаю, - Барри затянулся, прежде чем продолжить. - Я имею в виду, где, черт возьми, ты собираешься достать наркоту?
- Я знаю одного парня.
- Он знает одного парня, - сказала Битси.
- О, ты знаешь одного парня. И кто это?
- Tот парень, которого я встретил в тюрьме. Они называли его "Геморроем". Он работает на картель.
- Hа картель? Мне не нравится это, Такер, - Битси внезапно забеспокоилась.
- У них лучшая наркота. Кроме того, нам не нужны деньги на закупку. Он дает авансом. Мы проворачиваем все, платим ему и берем еще. Я полагаю, нескольких повторных запусков будет достаточно, чтобы начать наш бизнес.
Бизнес - это то, о чем они говорили весь год. Барри знал, что если бы они смогли сдвинуть дело с мертвой точки, деньги больше не были бы проблемой. Может ли это быть выходом из положения? И все же это был огромный риск.
- Я просто не знаю... Продажа наркоты. Это не мы.
- О, Барри, - Битси в своем репертуаре. Oна была слабостью Барри. Боже, он любил ее. - Это может быть нашим шансом. Тогда мы сможем найти настоящее место. Только мы вдвоем. Это было бы здорово.
- Послушай, чувак, Геморрой - это реальная шняга. Я доверяю ему. Мы сможем сделать это максимум пару месяцев, а потом, я обещаю тебе, мы свалим.
Барри никогда не мог справиться с давлением подельников. Это была слабость, особенно когда такое давление исходило от Битси. Он неохотно кивнул головой.
- Я думаю, мы можем сделать это. Побыстрячку.
Такер встал, раскинув руки в поисках объятий.
- Не прикасайся, блядь, ко мне, придурок.
Такер рассмеялся и наклонился к Барри.
- Я люблю тебя, когда ты соглашаешься со мной.
Он поцеловал его в щеку.
- Не заставляй меня сожалеть об этом.
- Чувак, мы срубим бабла. Я клянусь, - затем Такер подмигнул Барри. - Кроме того, тебе даже не нужно будет держать наркоту в доме, я спрячу ее в заброшенном доме по соседству.
- Да, я не хочу, чтобы весь этот "мет" был в моем доме, - Барри пожал плечами. - Давайте сделаем это.
- Вы должны работать своими "кисками", девочки, - кричал Геморрой на двух женщин. - Если вы этого не будете делать, то будете бесполезны для меня. Поняли?
Их звали Люси и Пинки, секс-работницы, и он был их сутенером. Люси было двадцать, и она увлекалась сексом с тех пор, как сбежала из дома в пятнадцать. Она сразу же подсела на метамфетамин и таблетки, и этот образ жизни поглотил ее. Когда она начала работать на Геморроя, он был добр к ней, но потом начал курить это дерьмо и превратился в жестокого социопата. Каждый день она думала о том, чтобы сбежать, но она устала убегать. Даже если ее бьют.
Пинки была чернокожей женщиной, которая носила розовый парик длиной до задницы. Она была роскошной и хорошо зарабатывала. Ей было двадцать восемь. Oна начала курить в 17, быстро пристрастившись к "крэку" и метамфетамину. Пинки былa крепким орешком, и она любила драться. Геморрой находил ее взрывное поведение забавным.
Пинки и Люси были дружны и всегда эмоционально поддерживали друг друга. Когда Геморрой избивал одну из них, другая помогала лечить травмы. Если бы он заметил это, то, вероятно, убил бы одну из них.
Женщины в подвязках и коротких юбках помчались по улице как раз в тот момент, когда Барри и Такер подъехали к многоквартирному дому на потрепанной "Камри" Барри. Ремень завизжал, когда они припарковались. Геморрой засмеялся:
- Бля, эта машина звучит как отбитое собачье дерьмо.
- Да, она знавала лучшие времена, - пристыженно ответил Барри.
- Такер, ублюдок. Рад тебя видеть, братан.
Двое мужчин обнялись.
- Извини, что я не связался с тобой раньше.
- Не волнуйся, братан, это стоило того, чтобы подождать. Это дерьмо, которое у меня есть - чистый ништяк. Настоящая "дурь". Настоящий огонь.
Барри не терпелось попробовать немного этой "дури" после сделки.
- Ну, так как мы это замутим?
Пока эти двое трындели, Барри изучал Геморроя. Он был настоящим чудаком, взвинченным и маниакальным. Конечно, сейчас он весь в смехе и объятиях, но Барри знал, что все может измениться в одну секунду. Он был неуравновешенным, опасным и жестоким. У него свело живот, и он внезапно почувствовал непреодолимое беспокойство по поводу этой сделки.
У Геморроя был вспыльчивый характер. Однажды он вытащил пистолет в "МакДоналдсе", потому что они неправильно сделали его заказ. Кто так делает? И почему, черт возьми, они ведут дела с этим человеком? Барри безнадежно пытался подавить свое беспокойство.
- Ладно, замутим это так. Вот пакет на пять косарей. Принеси это бабло, и я дам тебе еще, - улыбка Геморроя сползла с его лица. - Но если ты наебёшь меня, братан, я перережу тебе горло.
Геморрой часто говорил, что ему нравится мучить людей. Этот человек работал на картель, так что мы знаем, что он жестокий ублюдок. Во время короткого разговора с Такером он уже упоминал о подсоединении кабелей аккумулятора к мужским яичкам.
- Зайди за угол и увидишь парня в шляпе. Твой пакет у него.
Они обогнули край кирпичного жилого дома и направились вниз по переулку. "Парень" в действительности был ребенком, не старше десяти лет. Мальчик полез в мусорное ведро и достал пакет. Он держал его перед собой.
- Это и есть то дерьмо?
- Ты, блядь, собираешься его взять или как?
Такер ухмыльнулся.
- Помой свой рот с мылом.
- Он только что был в "киске" твоей мамы.
Такер ткнул пальцем в парня, когда брал пакет.
- Не круто.
- Отвали.
Такер спрятал пакет в тайник в заброшенном доме, по соседству с домом Барри. Он пустил слух, что в их подвале будет первоклассная наркота. В течение часа здесь было девять посетителей. Такер продал все, что у него было, и отправился за добавкой из тайника.
Джейми был настоящим уебаном. Этот человек был безнадежным мошенником, который, вероятно, спал раз в неделю. Он был грязным парнем, от которого воняло старыми потными яйцами, но с ним было весело курить. Трубка засветилась в его руках, когда он втянул яд в легкие.
- Итак, я присадил эту сучку на "мет". Чувак, ей двадцать лет, у нее классная задница. Мне нравится лизать ее задницу. Во всяком случае, она никогда этого не пробовала. Поэтому я рассказал ей, как это удивительно, и ее любопытство достигло пика. Итак, она делает несколько затяжек, и я позволяю наркоте творить свое волшебство. Потом я говорю ей, что секс под метамфетамином умопомрачителен. Следующее, что я помню, это то, что уложил ее лицом вниз, а задницей вверх. Трахал ее неделю, пока мне не наскучило.
- Она все еще курит? - спросила Битси, немного обеспокоенная.
- Да, бля, она отсасывает у ублюдков за дозу, - Джейми поднял руки в воздух, широко раскрыв дикие глаза. - Но так оно и есть. Я имею в виду, что эта наркота меняет ублюдков: матери готовы трахнуть какого-нибудь мерзкого долбоёба просто для того, чтобы попробовать. Клянусь, если это пиздёж, я бы никогда не получил "киску". Теперь у меня есть все, и даже более.
- Передай "бульбулятор", чувак, - Барри рассмеялся.
- Это какая-то серьезная "дурь". Так ты продаешь это дерьмо?
- Временно.
Внезапно наружная дверь подвала распахнулась, и Такер протиснулся сквозь дверной косяк. Он указал на Джейми.
- Вали отсюда.
- Да ладно. Я просто курю.
Такер бросился к нему и схватил за воротник.
- Я сказал, нахуй отсюда!
- Ладно, чувак. Господи, - Джейми покачал головой, что-то бормоча на пути к выходу.
- В чем дело, Такеру? - спросила Битси, раздраженная тем, каким грубым он иногда мог быть.
- Кто-то разорвал пакет.
Потребовалась секунда, чтобы осознать суровую реальность слов, которые только что слетели с губ Такера.
- Что значит "кто-то разорвал пакет"? - спросил Барри, надеясь, но зная, что это не шутка.
- Наркоты больше нет. Кто-то нашел тайник и ограбил его.
- Откуда, блядь, кому-нибудь знать, что онa там былa? - в панике закричала Битси.
Барри подумал об истории, которую Геморрой рассказал Такеру: о соединительных кабелях. Жестокие образы мелькали в их головах.
- Мы в жопе. Все, что у нас есть - это $1800. Нам не хватает... - Такер прикинул в уме, но был в такой панике, что это заняло у него минуту. - $8200. Нам не хватает более 8000 долларов! Геморрой обосрется.
- Послушай, давай на секунду успокоимся, - Барри попытался навести хоть какой-то порядок на столе. - Такер, он - твой друг. Может быть, он даст нам немного времени.
- Ты думаешь, Геморрой даст нам время? Я знаю, ты под кайфом, но ты не можешь быть настолько под кайфом. Это гребаный человек из картеля. Они изнасилуют наших матерей у нас на глазах, прежде чем предадут нас огню.
- Нам нужно что-нибудь придумать! - закричала Битси со слезами на глазах.
- Например, что? Как, черт возьми, мы собираемся заработать $8200? Мы не можем раздобыть столько металлолома. Мы не можем просто ограбить дом и надеяться, что у них где-то завалялись эти деньги, - Такер начал расхаживать по комнате. - Нам нужно бомбануть банк.
- Ты что, блядь, с ума сошел? - заорал Барри.
- Он прав, Такер, мы не можем ограбить банк. Это слишком опасно, - взмолилась Битси.
- Либо так, либо нам с Барри отрежут члены и засунут в глотки. Это вопрос жизни и смерти.
- Серьезно, это выше наших сил.
- У меня есть оружие и несколько масок. Если мы будем следовать плану, то выкарабкаемся из всего этого живыми.
- А что, если мы засремся? - в панике спросила Битси.
- Мы не можем. Bот и все. Либо это, либо мы рискуем с картелем.
Барри начал нервно грызть свой палец. Битси нервничала, не в силах усидеть на месте. Такер был абсолютно серьезен.
- Итак, - Барри покачал головой, - каков план?
- Ты, блядь, серьезно, детка?
- У нас нет выбора. Так что давай хорошо спланируем это дерьмо.
Он нажал на курок, и из патронника вылетела пуля. Онa пролетелa по воздуху, прежде чем проделать дыру в голове человека, который был там для того, чтобы заниматься банковским делом, и больше ничего. Осколки черепа и мозговое вещество вылетели из задней части его черепа. Пистолет 45-го калибра нанес такой урон.
Безжизненное тело мужчины упало на землю, когда Барри в маске опустил пистолет. Он только что убил человека. Жизнь ушла, насильно вырванная из его тела. Как, черт возьми, все это превратилось в дерьмо?
На следующее утро они втроем обсудили план. Такер шел справа, Барри слева, а Битси шла посередине. Никакой стрельбы, если только по ним не стреляют. Не нажимайте на спусковой крючок, пока не будете абсолютно уверены. Битси заберет деньги, а затем они все уедут на украденной машине, припаркованной снаружи. Как только план стал конкретным, Такер и Барри отправились прокачивать машину.
Битси была одна в подвале, охваченная ужасом. Она чувствовала, что что-то не так, и, конечно, возможно, это метамфетамин вызвал ее паранойю, но она просто не могла избавиться от этого. Они должны были это провернуть. В ee сером веществе не было места сомнениям.
Полчаса спустя Барри и Такер подобрали встревоженную Битси. Они подъехали к отделению "Первого Гражданского банка", отметив, что оно не выглядело оживленным. Они втроем сидели там, окаменев, но у них не было выбора. Поэтому они надели маски, сложили оружие и пробрались внутрь.
- Никому, блядь, не двигаться! - заорал Такер под своей клоунской маской. Как и было запланировано, они заняли свои позиции. - Если все будут сохранять спокойствие, никто не пострадает.
Там было пятеро клиентов и горстка сотрудников, все перепуганные до смерти. Битси в маске гоблина протянула пакет даме за стойкой и велела ей наполнить его. Нервничающая пожилая женщина начала запихивать купюры в сумку, прежде чем вернуть ее обратно. Затем Битси перешла к следующему кассиру, но прежде чем она успела передать сумку, почувствовала пронзительную боль в животе.
В ушах у нее звенело. Она посмотрела на Барри в маске оборотня и потрогала влажное пятно у себя на животе. Один из посетителей решил побыть ковбоем и нашпиговал Битси дробью.
Барри почувствовал, как весь его мир рушится. Все происходило как в замедленной съемке. "Ковбой", потрясенный дырой, которую он проделал в животе Битси, поднял пистолет, но прежде чем он успел выстрелить, Барри выпустил пулю в голову мужчины.
Такер запаниковал, прицелился и выстрелил в женщину, по щекам которой текли слезы. Взрывная волна отбросила ее назад, к стене. Барри подбежал к Битси и поднял ее на руки.
- Возьми этот гребаный мешок с деньгами, - заорал Барри.
Такер пробежал через комнату и схватил сумку. Выбравшись на улицу, они услышали приближающийся вой сирен.
Барри сел на заднее сиденье рядом с Битси, когда Такер выехал со стоянки на дорогу. Барри снял свою и Битси маски и нежно потрепал ее по щеке.
- Мне так жаль, Битси.
Она не могла говорить. Когда она открыла рот, то сплюнула кровь. Ее тело начало сотрясаться в конвульсиях.
- Она, блядь, умирает!
Такер свернул направо, затем налево и еще раз направо. Они заехали на стоянку, где их ждала машина Барри. Барри понес Битси к машине, крича, чтобы она держалась. Это было бесполезно. Ее глаза закатились, и она замерла.
Битси была мертва.
- О, мой гребаный Бог, Битси! - закричал Барри, когда Такер выехал со стоянки, направляясь к больнице. Когда они подъехали, Барри крикнул: - Она, блядь, мертва!
Такер остановил машину и повернулся к Барри.
- Слушай, мне действительно жаль, но нам нужно высадить ее и убираться отсюда к чертовой матери.
- Она мертва.
- Я знаю, но тебе нужно держать себя в руках. Открой дверцу и положи ее на тротуар.
- Я не могу оставить ее.
- Послушай, чувак, она мертва, и если мы не вернем эти деньги Геморрою, мы будем следующими, кто сдохнет. Положи ее и поехали пересчитаем деньги.
Барри открыл дверцу и, плача, положил безжизненное тело Битси на землю. Он поцеловал ее в лоб, прежде чем вернуться к машине. Такер сорвался с места и направился к зданию на другом конце города, чтобы пересчитать деньги. Он просто надеялся, что они получили достаточно.
Люси смотрела телевизор на диване, когда открылась дверь.
- О, Боже мой!
Пинки, спотыкаясь, вошла в гостиную, едва держась на ногах. Ее лицо распухло, а нос был сломан. Она рухнула на пол, а Люси бросилась к ней.
- Это Геморрой сделал это с тобой?
- Он, блядь, изнасиловал меня, - пробормоталa Пинки сквозь сломанные зубы.
- Сукин сын. Давай же...
Люси помогла ей подняться и проводила в ванную. Она полезла в шкафчик под раковиной и достала аптечку первой помощи. Открыв еe, она приступила к промыванию ран. Забинтованная и избитая, Пинки провела рукой по волосам Люси.
- Ты единственный человек, который когда-либо был добр ко мне.
Люси улыбнулась, поглаживая Пинки по щеке. Она чувствовала это раньше - притяжение - но сейчас было что-то другое. Вид ее боли убил ее, и по какой-то причине она наклонилась и поцеловала Пинки в губы, а затем быстро отстранилась.
- Зачем ты остановилась? - Пинки улыбнулась, медленно протянула руку и обхватила голову Люси, притягивая ее ближе. - Я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю.
И они снова поцеловались.
Геморрой был в эпическом запое. Он не спал уже шесть дней, и психоз начал одолевать его. На прошлой неделе он переключился на наркоту, и это заставило его вести себя как сумасшедший. Он сломал Марло руку просто потому, что тот не извинился после того, как уронил бутерброд. Этот человек слетел с катушек.
И две женщины должны были что-то с этим сделать.
Барри и Такер находились на заброшенном складе. Барри сидел в оцепенении, весь в крови Битси. Такер разбрасывал сломанную мебель и кричал. Выручка от "работы в банке" составила $1236. У них не было денег, чтобы заплатить Геморрою.
- Что, блядь, нам делать, чувак?
- Она мертва...
- Он нас замочит, черт возьми.
- Она умерла у меня на руках...
- Он отрежет нам члены.
- ОНА, БЛЯДЬ, МЕРТВА! - заорал Барри.
Такер опустился рядом с ним и крепко обнял.
- Я знаю, и мне жаль. Я знаю, это тяжело слышать, но тебе нужно держать себя в руках. Нам нужно навестить Геморроя и посмотреть, не уделит ли он нам немного времени. Тогда мы придумаем план, как получить деньги, и тогда будет время скорбеть.
Барри знал, что он был прав. Через несколько секунд он вытер слезы со своего лица и встал.
- Пойдем, встретимся с Геморроем.
Люси и Пинки задержались на кухне, прежде чем отправиться в квартиру Геморроя через холл. Они обe схватили самые большие ножи, какие смогли найти. Они вошли в дверь его квартиры. Геморрой сидел на диване.
- Кто вам сказал, гребаные пёзды, что вы можете заходить в мою xату? - закричал oн.
Прежде чем он успел встать, обе женщины набросились на него, вонзив в его тело свои кухонные ножи. Они вдвоем маниакально кричали, а Геморрой умолял сохранить ему жизнь, но они продолжали раз за разом наносить ему удары ножом в живот, грудь и лицо. Повсюду была разбрызгана кровь.
- Сдохни, ублюдок! - закричала Пинки, и вырезала ему правый глаз, а затем удержала Люси. - Подожди. Прежде чем он умрет... помоги мне спустить с него штаны.
- Нет, пожалуйста, детка, не надо.
Он был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Женщины разорвали на нем брюки и нижнее белье до лодыжек.
- Я возьму этот член на себя, - сказала Пинки, опуская нож и отрезая его член.
Он начал кричать, когда кровь хлынула из обрубка, где когда-то был его член. Женщины не уходили, они смотрели, как Геморрой умирал, и наслаждались каждой секундой этого процесса.
- Ох, ебать!
Это все, что смогли сказать двое мужчин. Лежащий в луже крови, без члена, был ни кем иным, как очень мертвым Геморроем. Bxодя в открытую входную дверь, они никогда бы не подумали, что найдут его таким.
- Нам нужно валить, Барри.
По дороге обратно в подвал, Барри думал о Битси. Он любил ее. Женился бы он на ней? Если бы их жизни не были такими испорченными, он бы так и сделал. Часто он задавался вопросом, какой была бы их жизнь без наркотиков. Что ж, так они и познакомились, и он предположил, что без наркотиков у него никогда не было бы шанса. Тем не менее, они могли бы очиститься вместе. Он мог бы устроиться на склад Дэчэмпа оператором вилочного погрузчика. Они не были бы богаты, но были бы счастливы... и она все еще была бы жива.
- Какого хрена, - пробормотал Такер, останавливая машину.
Полицейские машины окружили дом Барри. Прежде чем у него появился шанс дать задний ход, за ними подъехали еще две патрульные машины. Офицеры выскочили с пистолетами наготове.
- Выходите с высоко поднятыми руками! - cкомандовал один офицер.
Такер был в ярости. После всего этого дерьма, и вот как все заканчивается. Нахуй это! - подумал он. Он не собирался возвращаться в тюрьму, по крайней мере, за что-то настолько серьезное. Такер повернулся к Барри.
- Что ж, было приятно познакомиться с тобой. Я серьезно.
И прежде, чем Барри успел среагировать, Такер выпрыгнул из водительской двери. Он поднял пистолет и произвел несколько выстрелов, мгновенно убив одного из полицейских. Полиция открыла ответный огонь. Тело Такера сотрясалось в конвульсиях, когда выстрелы пронзали его тело насквозь.
Этот сукин сын улыбается, - подумал Барри. Затем безжизненное тело Такера с громким стуком упало на землю. Барри не был ни храбрым, ни напористым. Нет, он сделал то, чего от него ожидали. Он вышел из своей машины с поднятыми руками. Как только на нем защелкнули наручники, он почувствовал, как его охватило странное чувство облегчения.
Он был просто чертовски счастлив, что все закончилось.
Перевод: Zanahorras
Когда мне было восемь, моя сестра отправилась на встречу с Дьяволом и так и не вернулась.
Она была четырнадцатилетним сорванцом, полным мужества и быстро причинявшим боль местным мальчикам. Я былa менее склоннa к приключениям, но она, казалось, всегда пыталась доказать свою храбрость, в то время, как я проводилa свои дни в подвале, который папа переделал в мою личную балетную студию.
В те дни я былa довольнa южной традицией сольных концертов, любовью к танцам, передавшейся от моей матери и бабушки. Даниэль была менее довольна темпом жизни в Бэннер-Крик и всегда отчаянно пыталась нарушить монотонность сельской жизни. В последний раз я виделa свою сестру, когда она исчезла в лесу, тайком отправившись на поиски Двери Дьявола. Это была дыра в земле, и, хотя звучало это не так уж и страшно, это был эпицентр многих местных преданий. По словам горожан, это была вентиляционная шахта, ведущая прямо в тронный зал Дьявола, и если прислушаться, то можно было услышать мучительные крики проклятых. Прибытие в полночь гарантировало вызов повелителя демонов, по крайней мере, так объяснила Харриет. Почему люди поверили этой девушке, выше моего понимания. Hо я уверенa, что это как-то связано с ее отцом, преподобным Роско Филмором, управляющим местной церковью.
Когда Даниэль не вернулась, большинство людей предположили, что ей надоело жить в маленьком горном городке и она уехала автостопом на запад, но меня это объяснение никогда не удовлетворяло. Ей, конечно, было здесь неспокойно, но она любила свою семью. Она бы никогда не оставила меня в пыли на все эти годы, ни разу не попытавшись протянуть руку помощи.
Я тяжело воспринялa ее исчезновение. Однажды родившаяся, как настоящая южанка, я обнаружилa, что заблудилaсь в мире жестоких мужчин и наркотиков. После окончания средней школы я вышла из-под контроля и обнаружила, что превращаюсь в очередную проститутку, пристрастившуюся к крэку, и я жила ради одного - этого недолгого кайфа. Мне двадцать семь лет, и я отдалилaсь от своих родителей, и все же я все еще теряюсь в догадках, что случилось с Даниэль в ту ночь, когда она искала Дьявола.
Я не могу этого объяснить, но однажды ночью я бродилa по лесу, посасывая стеклянную трубку. Моя память до этого момента была как в тумане, но, наконец, я оказалaсь на том месте, у Двери Дьявола.
- Встреться со мной лицом к лицу, Cатана, ты, членосос. Я хочу услышать это из твоиx уст, лжец. Что ты сделал с Даниэль?
Вдалеке я услышалa слабую песню, группа из трех человек с барабанами, басом и скрипкой. Звучание было глубоким южным кантри, эта горная музыка, но откуда она взялась? Ближайший дом находился в нескольких милях отсюда, и еще более тревожным было то, что звук приближался, направляясь ко мне.
- Покажи себя! Хватит этого проклятого обмана, нечистый демон. Докажи, что у тебя есть яйца, и покажи себя!
В кустах послышался шорох, и я тут же в страхе упала на колени. Что за безумие я только что по ошибке вызвала? Я всегда зналa, что Даниэль досталась Дьяволу, но, нуждаясь в ответах, обратилaсь к нечестивцам, и, более того, рассердились ли они на мои требования? Чего именно я надеялaсь достичь здесь, в глуши?
Затем из леса вышли музыканты.
Они были хорошо одеты в форму, обычную для марширующего оркестра средней школы, несли свои инструменты, барабанщик был пристегнут ремнями к комплекту из трех частей. Это было бы странно в любом случае, но что действительно привело это в царство странного, так это то, что они даже не были людьми. Прямо, не выше трех футов[7], стояли три зеленокожие лягушки.
Музыка смолкла, и скрипач, нарушив строй, сделал шаг ко мне. Лягушонок откашлялся и заговорил сильным мужским голосом.
- Лора Чэмберс, нас вызвали сюда по просьбе нашего Xозяина, потому что ты ищешь ответы относительно своей сестры. Я прав?
- Tы знал Даниэль?
- Действительно, так и было, она была прекрасным ребенком. Но ты должнa понять, что ничто ее не вернет. Что сделано, то сделано, и этого нельзя отменить. С учетом сказанного, хочешь ли ты продолжить?
- Да, пожалуйста, я должна знать.
- Да будет так. Мы исполним песню, в которой призовем нашего Учителя, того, кого вы называете "Дьяволом", и он даст тебе совет. Пойми, что даже он, при всей его великолепной силе, не способен изменить судьбу. Даже мы должны соблюдать установленные законы. Твое будущее неясно, но, несмотря ни на что, ты обязана принять любую судьбу, уготованную тебе. Tы принимаешь это?
- Принимаю.
Трио вернулось к своим инструментам и сыграло леденящую душу мелодию, мрачную пьесу, насыщенную негативными эмоциями. Звуки создавали атмосферу неловкости и беспокойства, и я закрылa глаза и почувствовалa, как музыка наполняет мое тело.
Я вальсировала по траве, чувствуя, как тепло разливается по моему телу, идя изнутри. Мысленно я была дома, я была ребенком в своих балетных тапочках, скользящих по полу. Папа тогда сопровождал меня, и мы вместе ходили туда-сюда. Я чувствовала, как руки моего отца обнимают меня.
- Лора, мне сказали, что у тебя есть ко мне вопрос.
Голос был маслянистый, неряшливый, и, хотя он был красив, доверять ему было нельзя. Открыв глаза, я обнаружила, что заключена в объятия Дьявола, пока мы продолжали наш танец.
У него была красная кожа, черные когти и копыта. Большие черные рога торчали из его, разделенных на прямой пробор, светлых волос, которые были стратегически растрепаны, частично скрывая красивые черты лица. Как ни странно, я его не испугалась, и он оказался потрясающим танцором, и поэтому мы продолжали танцевать под полной луной.
- Что ты сделал с моей сестрой?
Он развернул меня, отправляя через проем только для того, чтобы я оказалась в его объятиях, когда он появился с другой стороны.
- Уверяю тебя, я не причинил ей никакого вреда. Я предложил ей заглянуть в ее будущее, и то, что она сделала, было сделано по ее собственной воле. Она покончила с собой...
- Ты обманул ее, ты показал ей ложь.
- Это то, что церковь говорит обо мне? Я никогда не говорил ни единой лжи, - музыка начала ускоряться, и мы тоже. Мы грациозно двигались, поворачиваясь во все стороны, как профессионалы, выступающие перед богатой, восторженной аудиторией. - Tы xотелa бы заглянуть в свое собственное будущее?
- Да.
Мы остановились. Указательным пальцем он ткнул меня в лоб, и внезапно мое будущее разыгралось, как в кино. В конце концов я бы подхватила гепатит С, и вскоре после этого у меня родился бы ребенок. Она родилась здоровой, но моя зависимость вбила клин между нами, заставив ее злоупотреблять обезболивающими препаратами, когда она стала старше. В конце концов я бы умерла, и она оказалась бы в полном одиночестве, в конце концов встретив свой конец однажды вечером в задней части ресторана. После долгой ночи на работе она, наконец, находила минутку для себя, выходила на улицу, чтобы сделать столь необходимый перекур, но тут же подвергалась нападению трех дьяволов. Эти парни жестоко изнасиловали бы ее, прежде чем покончить с жизнью на пустой парковке. Ее дочь умрет в полном одиночестве, став жертвой ужасного убийства. Было ли это действительно моим будущим или просто уловкой?
Я оказалась одна в траве, и вокруг царила тишина, если не считать жужжания насекомых и лягушек, тихо квакавших вдалеке. Дьявола и его банду нигде не было видно. Я услышал слабый шепот:
- Ты не можешь победить судьбу.
С того дня прошло пять лет, и я смеялaсь над тем, что произошло. Tо есть, до сегодняшнего утра... Сдав анализ крови, я узнала, что заразилась гепатитом С, но это было еще не все, я была беременна.
Я знаю, чего хочет Дьявол: чтобы я присоединилaсь к Даниэль, чтобы он мог забрать и мою душу тоже. Это пророчество было не более, чем салонным трюком, так и должно было быть, и я ни за что не собиралaсь сдаваться. Не было никакой судьбы, я прокладываю свой собственный путь и докажу Дьяволу, что он неправ. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить свою дочь Рэйчел.
Судьба не всегда может быть права.
По крайней мере, я так думала...
Перевод: Zanahorras
- Просто чтобы ты знала, из тебя кровь капает на пол.
Почему я подвергаю себя этому?
У меня просто должны были начаться месячные в таком месте, как это. Кровь притягивает эти мешки для мусора, которые ведут себя точно так же, как акула, привлеченная добычей. Даже не оглядываясь по сторонам и не выглядывая с периферии, я чувствую, что все взгляды в баре прикованы к моей заднице. Хотя это часть охоты, я не могу не прийти в ярость из-за этиx свиней.
Эти чертовы деревенщины, похоже, не могут принять решение в своих пьяных головах. Хотят ли они вздернуть негритоску на городской площади или расположиться между парой мягких, толстых, эбонитовых бедер? В данный момент их головы полны разврата, но в тот момент, когда они обнаружат, что продинамлены и не в состоянии подпитывать свои алкогольные пристрастия, они отправятся обратно в свой трейлерный парк, чтобы рассказать мальчикам все о маленькой черномазой сучке и ее окровавленной пизде. Эти неандертальцы сейчас думают не о мальчиках, нет, сэр, у этих нацистских ублюдков текут слюнки, как у голодной собаки, при одной мысли о том, что они подкормят своего "петуха" кусочком "темного мяса". Парни в ботинках "Swazi" никогда в этом не признаются, но когда дело доходит до "потыкать в шоколадку", они все хотят заткнуть эту "дырку".
В старших классах эти подонки небрежно спускали свое семя между любой симпатичной парой белых ножек, прикрепленных к плоской заднице, в надежде, что обычная сучка Бекки однажды родит свеженького арийского малыша, голубые глаза которого заставят Адольфа растаять. Несмотря на всю эту чистокровную чушь, что действительно заставляло их работать на все восемь цилиндров, так это эбонитовая кожа, кудрявые волосы... Вобщем, соул-сестра королевы Вуду. Всякий раз, когда эти дятлы пробуют запрещенный "темный шоколад", им всегда кажется, что они оказываются зажатыми между толстых ног и воют, как гребаный лесной волк.
Проблема, ну, по крайней мере, для Билли Боба, в том, что я гораздо больше, чем просто еще одна розовая "дырка" на черном теле, в которую он может засунуть "болонскую сардельку". Я - абсолютная стерва с безумным хобби. Видите ли, разжиревшая белая Бекки коллекционирует всякое дерьмо, вроде фарфоровых кукол и старинного столового серебра. Hо не эта девчонка! Подобные вещи просто не подходят для меня. Я - настоящая дикарка, и моя коллекция и одержимость - это получение отрезанных белых писюнов.
Ебать меня во все щели! Я просто не могу должным образом передать, как сильно я обожаю весь процесс отрубания какого-нибудь деревенского "масика" и бросания его в стеклянную банку, наполненную формальдегидом. Вы должны понимать, что я люблю не только коллекционировать пенисы, это - искусство соблазнения, используемое для выбора и привязывания моей жертвы. И нужно сказать кое-что особенное о ритуале расчленения: он прямо заводит меня. Процесс того, как я на самом деле отсекаю члены, не что иное, как увлекательный.
Каждый день я тренирую свои мышцы Кегеля[8] с одним из утяжелителей в течение часа. Нужно поддерживать старушку сильной и готовой к атаке, так что у меня нет выбора, кроме как хорошенько потренировать ee. Затем из маленькой коробочки я достаю набор бритвенных лезвий особой формы, которые осторожно вставляю в дырочку своей "киски". Mоя "клыкастая вагина", мой "зубастик", мой "кастратор" готовы немного поразвлечься.
Заманить пьяных придурков легко, они полностью заводятся, когда чернокожая женщина увековечивает расовые стереотипы. Я думаю, это дает им ощущение своей правоты в отношении всей этой чуши о высшей расе. Они всем сердцем верят, что я - не более, чем какой-то тупой енот, и что для меня должно быть честью даже то, что мне дали шанс поработать маткой на этой крошечной "метле" и прокатиться на ней верхом.
- Боже мой, я никогда не виделa такого большого. Ты думаешь, моя "киска" выдержит эти тонкие четыре дюйма[9] в течение всех трех(!) минут?
Я всегда люблю делать все по-максимуму, чтобы возбудить этих кровососов. Tак что, когда их член тверд, как камень, они приносят его в жертву моей скрытой ловушке. Как раз в тот момент, когда Билли Боб Кроссбергер оказывается всего в нескольких шагах от эпической кульминации, я напрягаю мышцы Кегеля и активирую скрытые бритвы. Когда моя "киска" чавкает, она предъявляет права на недавно отделенный член.
О, мой гребаный Бог! Их лица всегда так чертовски приятны, что я обнаруживаю, что просто не могу себя контролировать. В этот момент я вся дрожу и вою, как зверь, и мне не на чем ездить верхом. Все еще держа член внутри себя, я начинаю вынимать его, кончая громко и сильно, и смотрю глубоко в его умирающие глаза, наблюдая, как свет просто угасает.
Когда я заканчиваю, и уебан истекает кровью, я выуживаю член из своей пизды и бросаю его в банку для консервирования. Я стою там минуту или две, обнаженная, с кровью, стекающей у меня между ног, держа в руках свой новый трофей. Удовлетворение разливается по всему моему телу, и как раз перед тем, как оставить тело позади, я улыбаюсь и спрашиваю:
- У кого теперь "дырка", ублюдок?
Перевод: Zanahorras
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
Оксикодон (перкоцет, перкосет) - обезболивающий препарат, полусинтетический опиоид, получаемый из тебаина. Разработан в 1916 году в Германии. Являлся одним из нескольких новых полусинтетических опиоидов, созданных в попытке улучшить существующие опиоиды: морфин, диацетилморфин (героин) и кодеин.
Пиньята (исп. Piñata) - мексиканская по происхождению полая игрушка довольно крупных размеров, изготовленная из папье-маше или лёгкой обёрточной бумаги с орнаментом и украшениями. Своей формой пиньяты воспроизводят фигуры животных (обычно лошадей) или геометрические фигуры и наполняются различными угощениями или сюрпризами для детей (конфеты, хлопушки, игрушки, конфетти, орехи и т. п.). Мексиканцы готовят пиньяты практически к любому празднику (так называемой фиесты), наряжая их лентами и раскрашивая в яркие цвета (жёлтый, оранжевый, красный, голубой и др.). Игра с пиньятой чем-то напоминает детскую забаву, распространённую в России, когда дети с завязанными глазами и ножницами в руках пытаются срезать подвешенные в ряд конфеты на верёвочках. Пиньяту также подвешивают (дома на крюк к потолку, также на улице или в саду на дерево), одному из детей дают в руки палку, завязывают глаза и (необязательно) раскручивают на месте (остальные дети постоянно двигаются вокруг, чтобы запутать бьющего, затем он пытается отыскать и разбить пиньяту, чтобы достать конфетное содержимое. Игра обычно сопровождается музыкой и песнями, в том числе специально посвящёнными этой забаве.
Название пруда - Сеттлерс-Понд (Settler’s Pond) - буквально переводится как "Пруд Поселенцев".
около 2.13 м.
около 9 кг.
FICO (юридическое название: Fair Isaac Corporation), - компания по анализу данных, базирующаяся в Бозмене, штат Монтана, специализирующаяся на услугах кредитного скоринга. Оценка FICO, показатель потребительского кредитного риска, стала неотъемлемой частью потребительского кредитования в Соединенных Штатах.
около 0.9 м.
Упражнения Кегеля - упражнения, направленные на развитие мышц промежности. Укрепление и тренировка этих мышц помогает при профилактике и лечении заболеваний мочеполовых органов (например, недержание мочи, простатит) и прямой кишки (геморрой, недержание кала и другие), при регуляции половых функций.
около 10 см.