На протяжении последних двух лет Лондон захлестывали волны одной из самых кровавых войн между гангстерскими группировками. Пальба на улицах, похищения людей и автомобильные аварии стали нормой жизни перепуганных горожан. Вплоть до недавнего времени Фрэнк Харрисон успешно контролировал свою бандитскую территорию, однако последние события отчетливо указывали на то, что его правлению вскоре может настать конец. В романе «Наемный убийца» кто-то определенно вознамерился уничтожить всех его людей, а возможно, и его самого, стереть с лица земли любое упоминание о главаре могущественной преступной группировки. Но кто он? Кто он, этот человек, столь неожиданно вторгшийся в и без того страшный мир жестокости, коррупции, безумия, ярости и смерти? Кто обладает силой более могущественной, чем месть, более смертельной, чем начиненный взрывчаткой грузовик, и более жуткой, чем любой ночной кошмар?..
Лучше сгореть, чем медленно угасать.
...выглядит словно невинный цветок,
но это обличье змеи...
Макбет
«Assasin» 1988, перевод
Я хотел бы выразить свою благодарность следующим людям за помощь, оказанную мне при работе над романом.
Благодарю Боба Тоннера (так и подмывает назвать его просто Боб), Рея Моди, Питера Вилльямса, моего редактора Билла Мэсси. Приношу особую благодарность «группе захвата» – отделу реализации «ВХ Аллен». Про них с полной уверенностью можно сказать: «Пришли, увидели, победили!» Словом, большое спасибо всем в «ВХ Аллен» от того, кто доставил им столько хлопот.
Благодарю Денниса Пула и всех остальных в «Типтри». «Не радуйтесь, я еще к вам вернусь». Большое спасибо также Мику Вэллу: «Запомни, я у тебя в долгу, приятель!» Спасибо Доку Думу (единственный человек, по моему мнению, достойный памятника еще при жизни), Стелле Клиффорд, которая позволяла себе докучать.
Благодарю Брюса, Стива, Дэйва, Адриана. Могу про них сказать только: «Эти люди сделаны даже не из стали, а из самого лучшего металла. Примите мои аплодисменты!» Спасибо также всем в «Смолвуд Тэйлор», особенно Терри Н. Бергу. «Извините, но вам теперь придется еще и прочитать роман». Приношу свою благодарность также и Вэллу Гроуву.
Благодарю Эллана Троттера, Гарета Джеймса, всегда перегруженного работой, Фила Сильвера, Брайена Бекера, Рея Покока, Билла Янга и Энди Винта. Благодарю также Яна Остина, он же «сумасшедший Макс».
Приношу свою благодарность «Ганс и Роузис», «Ронни Джеймс Дио и Сворд», а также «Ливерпуль ФС».
И, наконец, особая благодарность моим родителям за все, и конечно, спасибо Белинде, которая, как и всегда, была под рукой, когда я в ней нуждался.
Это роман был напечатан на бумаге «Кроксли» в машбюро «Сильверити Тайпрайтер». Это ли не доказательство того, что мне нужна новая пишущая машинка".
Большое спасибо всем, кто поддержал меня!
Вы даже не представляете, как я вам благодарен!
Шон Хатсон
Он сразу узнал этот звук.
Легкий нож со свистом рассек воздух.
Затем он ощутил его прикосновение к своей щеке, все сильнее, сильнее, пока не брызнула кровь. Этот человек владел ножом безупречно. Легким движением он провел лезвием по лицу Веллера, разрезав кожу от виска до подбородка, сначала с одной стороны и тут же – с другой. Когда лезвие оказалось у горла, человек отдернул нож. Он подсунул два пальца под кожу, словно это была маска. Как следует потянув, он снял кожу с черепа, помогая себе ножом. Она отделилась одним куском. Одним мокрым куском.
Человек обернулся к смотрящим на него и поднял вверх эту живую маску, словно странный экзотический трофей.
Те двое сразу же подошли к Веллеру и стали его раздевать, разбрасывая одежду в разные стороны.
Когда он был полностью раздет, они принялись за работу.
Священник был сумасшедшим. Люди, заталкивающие его в «скорою помощь», на своем веку повидали психов. Им было достаточно одного взгляда, чтобы понять: он безумен.
Он кричал, он ругался, он угрожал.
Все безуспешно.
Наконец он провозгласил, что они совершают ересь. Такого они еще не слышали. Эта угроза откуда-то из далекого прошлого. Суеверие какое-то.
Пока он вырывался из их рук, желая вернуться в свою заброшенную церковь, слово «суеверие» постоянно крутилось у них в голове.
Он кричал им, что они совершают великий грех, кричал, что они оскверняют святую землю, разрушая нечто бесценное, но они не слушали. Старый священник был психом. Кто еще, кроме сумасшедшего, будет жить восемь долгих месяцев в старой, заброшенной церкви лондонского Ист-Энда среди сырости, плесени и крыс? Все стекла были выбиты, повсюду зияли щели, но священник тем не менее не съезжал.
Он не мог уехать. Он убеждал их в этом, когда они выволокли его из ветхого пристанища, чтобы запихнуть в фургон. Они не имеют права входить в эту церковь, не имеют права осквернять ее своим присутствием. Когда они сказали ему, что эту старую церковь снесут и построят здесь многоквартирный дом, он стал совершенно невменяемым. Его обуял такой гнев, что люди в халатах даже не смогли с ним справиться. Он вырвался и побежал обратно к церкви, выкрикивая на ходу слова, смысла которых они не понимали.
Кто-то предложил ввести ему успокоительное, но сделать это все же не решились. Неизвестно, как может подействовать наркотик на слабого человека в таком возрасте. Лучше пусть покричит.
Что он хранитель чего-то необычайно ценного.
Что владеет величайшей тайной.
Что в этих вонючих, кишащих паразитами руинах, некогда бывших местом поклонения, он прячет бедренную кость какого-то святого.
Один из санитаров даже улыбался, слушая его высокопарные, но совершенно бессмысленные речи.
Священник утверждал, что с помощью этой кости можно воскрешать мертвых. Что эти люди, эти строители, приехавшие разрушить его пристанище, уничтожат тем самым власть Господа.
Власть воскрешать мертвых. Кость должна быть у него. Он должен охранять эту силу. Этот секрет.
В фургоне санитары крепко пристегнули его ремнями, чтобы он не покалечил себя в дороге, и сидевший рядом с ним человек в белом халате слушал его безумное бормотание.
Церковь ни в коем случае нельзя разрушать. Ни в коем случае нельзя...
Разрушать... Церковь...
Через несколько минут он потерял сознание, но вдруг его глаза широко раскрылись, а грудь опала, словно в одно мгновение каким-то мощным насосом из нее выкачали весь воздух.
Несмотря на все усилия врачей, священник умер еще до приезда в больницу.
На следующий день строители приступили к работе.
Через неделю от церкви и ее построек не осталось и следа...
3 сентября. Вторник
Это было как на войне. Над разоренным ландшафтом, словно ядовитый туман, клубились облака пыли и дыма. Вслед за взрывами слышался грохот рушащихся домов и лязг тяжелых гусениц.
Но это была не война. Шло организованное разрушение, значительно превосходящее по результатам какую-нибудь случайную вооруженную стычку. Это был тщательно продуманный план, разработанный и вычерченный специалистами, который теперь претворялся в жизнь людьми не в военной форме, а гражданскими.
Здесь, в Ист-Энде, находились три высоких жилых дома, известных раньше как Лэнгли-Тауэрс. Три дома, давших кров тысячам жильцов. Они указывали в лондонское небо, словно предостерегающие персты. Рядом возвели магазины и даже молодежный клуб, однако жители больше были озабочены строительными недоделками, чем проведением досуга.
Уже через месяц после того, как дома заселили, в жилищную контору посыпались жалобы на многочисленные трещины в стенах. Но слуги народа, как водится, жалобы проигнорировали. В конце концов в одном из домов рухнул лестничный пролет и погибло пять человек.
Никто не понимал, как подобное могло произойти. Строители не знали, архитекторы недоумевали. Многочисленные жалобы до поры до времени удавалось скрыть во избежание волнений.
Наконец было принято решение переселить людей, а дома снести. И более того, владельцы земли решили продать участок.
Теперь здесь работала бригада по сносу зданий. Строительные механизмы, словно громадные металлические динозавры из какого-то неведомого сюрреалистического мира, ползали по тоннам рухнувшего железобетона. Люди в желтых куртках, как термиты, копошились в развалинах. Их работа – не созидание, а разрушение.
Люди в белых куртках, придумавшие эту операцию, стояли в стороне, куда не долетала пыль. С безопасного расстояния они наблюдали, как рушатся дома.
Висящий на стреле крана тяжелый металлический шар ударялся в стену здания, разбивая вдребезги камень. Когда шар появлялся снаружи, на нем оказывались части внутренних конструкций, гнутые балки и трубы, свисавшие, как металлические кишки.
Человек в белой куртке нажал кнопку на пульте, который был у него в руках, и тут же прогремел взрыв. Тяжелые блоки разлетелись в стороны, и уже третье здание рассыпалось, словно карточный домик.
Сотни тонн железобетона рухнули на землю поверх уже лежащих безобразных глыб.
Маленькие здания, такие, как молодежный клуб, супермаркет и один или два магазинчика для эстетов, пока по-прежнему стояли. Стекла были выбиты, внутри все разграблено, но снаружи к ним еще не притронулись люди и машины, единственной задачей которых было уничтожение этого позора современной архитектуры.
Два года назад сооружение этих башен обошлось более чем в пятьдесят миллионов фунтов. И уже тогда многие на строительной площадке понимали, что было бы разумнее просто бросить эти деньги в печку. Башни возводились в спешке, многие недостатки скрыли, и потребовались пять человеческих жизней, чтобы продемонстрировать все прелести халтуры в строительстве. Хотя смерть этих людей вряд ли что-нибудь изменит в мире наживы.
Что же получил владелец от своих денег, вложенных в эти прекрасные дома, рассчитанные на самый взыскательный вкус?
Как выяснилось, каждое из зданий приносило в год по полмиллиона чистого дохода.
В Ист-Энде жили бедные и богатые. Бедные – в трущобах, богатые – в роскошных домах. Богатые богатели, бедные беднели и чувствовали себя обманутыми.
Бульдозер медленно полз по руинам, толкая перед собой огромные глыбы. Его гусеницы уже скребли по самому фундаменту первого дома. Фундамент был заложен глубоко, но после взрыва, произведенного людьми в белом, он оказался полностью открыт. Дым и пыль смешивались с клубами копоти из выхлопной трубы ревущего бульдозера. Полдюжины экскаваторов сгребали ковшами остатки здания и, подняв над землей тонны битого камня, с грохотом обрушивали их в стоящие рядом грузовики. Массивный чугунный шар по-прежнему раскачивался взад-вперед.
Разрушение продолжалось.
Никто не заметил руку.
Она показалась из трещины в фундаменте первого здания. Испещренная зелеными пятнами, перепачканная в пыли и грязи. Земля дрогнула, и трещина раздалась еще шире.
Рука высвобождалась из бетона, поначалу медленно.
Никто не заметил.
Никто не увидел, как рука, пошевелив пальцами, сжалась в кулак.
– Ложь, где ты больше всего страшна?
– В жалости.
Ницше
На свободу вырвались черти,
Осветив факелами себе новый путь...
Kiss
Молоток председателя опустился с громким стуком, и этот звук многократно отразился от стен в зале суда номер 1 Олд-Бейли. Но неистовый гвалт прекратился лишь на мгновение, и поэтому лорд Юстас Валентайн крепче сжал рукоятку и продолжал стучать даже после того, как голоса полностью смолкли.
Судья укоризненно взглянул на публику, на адвокатов и клерков.
Валентайн служил судьей уже тридцать три года и председательствовал на многих заседаниях, но не мог припомнить, чтобы публика и средства массовой информации проявляли к какому-нибудь делу такой интерес.
Публика уже знала из газет, что многие эпизоды этого преступления были просто отталкивающими. Этого было вполне достаточно, чтобы все три дня – а дело слушалось уже именно столько – в зале не было свободных мест.
Свидетельское показание, вызвавшее последнюю бурю негодования, пришлось повторить.
– Если в суде будет шумно, я попрошу нарушителей покинуть зал, – сказал судья и, посмотрев на стоявшего перед ним прокурора, кивнул ему: – Можете продолжать, мистер Бриггс.
Томас Бриггс с готовностью шагнул к свидетельской стойке. Его мантия развевалась, словно крылья стервятника.
Человек за свидетельской стойкой смотрел на него мутными, безжалостными глазами. Прокурор сверился с записями и обратился к обвиняемому.
– Когда вы отрезали миссис Дональдсон груди, вы знали, что она еще жива?
Эти слова он произнес спокойным, бесстрастным голосом, но у присутствующих по спине пробежал холод. Публика вновь загудела, но судья прекратил этот шум одним ударом молотка.
– Вы знали? – повторил Бриггс, облокотившись на угол стойки.
– Знал, – безразлично ответил Джонатан Крофорд. – Когда я стал ее резать, она закричала.
– Но тем не менее вы продолжали, пока не отрезали обе груди? – спросил Бриггс, на секунду отвернувшись от Крофорда.
– Да.
В зале снова послышался ропот, который, как и раньше, стих после удара молотка. В зале воцарилась гнетущая тишина, которую нарушали лишь голоса прокурора и обвиняемого.
– Почему вы все же решили сделать это? Ведь раньше вы уже ударили миссис Дональдсон кинжалом? – Он замялся, вновь сверяясь со своими записями. – Точнее, вы уже нанесли ей шестнадцать ударов ножом. Этого было недостаточно?
– У нее дети, – начал Крофорд, – этих богатых выродков она вскармливала грудью. – Он усмехнулся.
– Но ведь детей вы тоже убили, – возразил помрачневший Бриггс.
Казалось, в данном случае бесполезен весь его профессионализм. Крофорд держался так заносчиво, что прокурор чувствовал себя не в своей тарелке.
– Мы убили детей, чтобы они заткнулись, – ответил Крофорд. – Сами знаете, какими шумными они бывают. – В его голосе прозвучала ирония, на что прокурор постарался не обращать внимания.
– Вы вошли в спальню детей миссис Дональдсон, – начал Бриггс, повышая голос и направляясь к присяжным, – где спали Мелисса и Фелисити четырех и двух лет соответственно. – Прокурор вытащил из папки несколько черно-белых фотографий и протянул их присяжным. – Что вы сделали потом?
– Я их убил.
– Вы их убили, – повторил Бриггс, и его лицо стало суровым, – но сначала вы отрезали Мелиссе язык и кухонным ножом выкололи Фелисити глаза. Это так?
– О Боже! – раздался стон из зала.
– Это так?! – вскипел Бриггс, поворачиваясь к обвиняемому.
– Когда не видишь зла, о нем не говоришь, – улыбаясь, ответил Крофорд.
– Отвечайте на вопрос, – сказал судья Валентайн, что-то записывая.
– Да, мы убили их, – ответил Крофорд, отбросив назад длинные пряди волос, – так же, как и других паразитов.
– Как я понимаю, под паразитами вы имеете в виду людей, которых можно убивать?
– Да, богатых ублюдков. А скольких погубили они, наживая свои миллионы?
– Семейство Дональдсонов вряд ли можно отнести к миллионерам. Миссис Дональдсон владела лишь небольшой фабрикой в Вулвише.
– Которая свалилась ей с неба, – прошипел Крофорд.
– По-вашему, это достаточная причина, чтобы резать на части миссис Дональдсон и двух ее маленьких детей? Слава Богу, мистеру Дональдсону удалось избежать этой бойни. – Прокурор повернулся к судье: – Обвинение не станет вызывать мистера Дональдсона в суд в качестве свидетеля, милорд. Сейчас он под наблюдением врачей.
Валентайн кивнул.
– Почему вы избрали именно семью Дональдсонов? – продолжил Бриггс, повернувшись к Крофорду.
– У них водятся деньги, – ответил тот, – с кого-то нам надо было начинать? – У него на губах вновь появилась улыбка.
– Под «нам», как я понимаю, вы имеете в виду ваших соучастников?
– Да, я был не один.
– И вы назначили себя предводителем в этой... классовой войне? По-моему, вы так это называете? – Прокурор повысил голос. – Вы объявили войну богатым, или, как вы их называете, классовым врагам! Так?
– Да. Идет классовая война. Но я не назначал себя предводителем. Меня избрали.
– Вероятно, за вашу врожденную осторожность и организаторские способности, – прошипел Бриггс, не сумев скрыть сарказма.
– Вполне возможно, – улыбаясь, ответил Крофорд.
– И эта... война против богатых – не что иное, как многочисленные жестокие убийства мужчин, женщин, их детей. По вашему мнению, их преступление состоит в том, что когда-то им улыбнулась фортуна и они стали обеспеченными людьми. Наверное, вы сами не отказались бы пожить так. А, мистер Крофорд?
– Их убили, потому что они – паразиты. Они нажили свои деньги, эксплуатируя других. Людей, которые не умеют за это отомстить.
– Ага, я понял! – воскликнул Бриггс и нахмурился. – Вы отвели себе роль мстящего ангела. Вы и ваши сподвижники решили казнить богатых от имени тех, кто не был настолько удачлив, как миссис Дональдсон. Как миссис Дональдсон, умолявшая сохранить жизнь ее детям в обмен на собственную жизнь. Но нам известно, как все закончилось.
Бриггс вытащил из папки черно-белые фотографии убитой женщины и положил их на стойку перед Крофордом. Тот взял фотографии, взглянул на них и удивленно поднял брови.
– Здесь она не очень-то похожа на себя, – сказал он, возвращая снимки прокурору. Соскользнув со стойки, они упали на пол.
Взволнованный гул голосов вновь нарушил тишину, и опять застучал молоток председательствующего. Сидевший в последнем ряду инспектор криминальной полиции Питер Торп осторожно толкнул соседа и указал на дверь. Сержант полиции Вик Райли поднялся, и они выскользнули из зала.
В коридоре Торп вытащил из кармана пачку «Ротманса», предложив сигарету Райли. Тот уже искал в карманах спички, поскольку зажигалка Торпа не срабатывала.
Райли прислонился к стене. Они дружно задымили. Сержанту исполнилось тридцать семь, он был на три года моложе своего начальника, но у него в волосах уже появилась седина.
– Классовая война, – сказал Торп. – Этот парень заварил серьезную кашу.
– Да, он и его приятели. И черт знает, кто они такие, – пробурчал Райли.
– Плохи наши дела, – сказал Торп, глубоко затянувшись.
– Господи! Этот ублюдок Крофорд хочет настоящей войны! Одно хорошо – его посадят.
– Да, возможно. Но нам еще предстоит найти всех его сообщников. – Бросив сигарету на пол, Торп растоптал ее. – Пока не появились новые жертвы вслед за миссис Дональдсон и ее детьми.
– Ты уверен, что здесь безопасно?
Дэнни Веллер замотал шею полотенцем и, задрав голову, посмотрел на потолок. Сквозь зияющие дыры в крыше он увидел звездное ночное небо. Словно кто-то раскидал блестки по черному вельвету.
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Шон Робсон. – Если беспокоишься, что нас здесь найдут копы...
– Нет, этого я не боюсь. Я боюсь, не рухнет ли что-нибудь на голову...
Робсон отрицательно покачал головой и высморкался в руку. Он внимательно изучил слизь на пальцах, затем вытер их о штаны.
– Сегодня сносят башни, – заверил он своего компаньона, – так что здесь все будет тихо. Когда-нибудь, конечно, они доберутся и сюда. Но сегодня можно поспать. Все лучше, чем на улице.
Они пробирались по ночному супермаркету. Под ногами пружинил толстый слой пыли и грязи. Повсюду валялись обломки крыши, почти все окна были выбиты, но здесь, по крайней мере, их никто не потревожит.
Робсон обшарил пустые полки, и у него забурчало в животе. Ему представились прилавки, заваленные продуктами; и тут же острая боль пронзила желудок. Он решил оставить свои фантазии и сосредоточиться на зажатой в руке бутылке виски. Робсон отхлебнул изрядный глоток и протянул ее компаньону. Тот сразу жадно приник к бутылке. Слишком жадно. Робсон протянул руку, чтобы забрать виски.
– Не увлекайся, – отрезал он, – это все, что у нас осталось.
Веллер устало посмотрел на своего спутника и, облизнув губы, кивнул.
Робсон был на три года старше двадцатилетнего Дэнни. Оба уже пять лет были безработными, а алкоголиками – и того больше. Последние три года даже не имели крыши над головой. На жизнь зарабатывали как придется: выклянчивали, воровали и очень часто брались за всякую унизительную работу. Обещание, что их за это покормят, часто казалось более заманчивым, чем перспектива получить жалованье. Но если у них все же появлялись деньги, они тут же тратили их на выпивку.
Робсон имел к виски особое пристрастие. Он знал, что спиртное его убивает, разрушает мозг и разъедает кишки, но ему было все равно. Это просто вопрос времени. Последние восемь месяцев он медленно умирал от рака легких, и какая разница, от чего он в конце концов сдохнет – от выпивки или болезни.
Веллера он встретил два года назад в Вормвуд-Скрабс, куда попал на семь дней за хулиганство, а тот отбывал двухмесячный срок за вооруженное нападение. Он угрожал ножом хозяину закусочной, потому что тот отказался его обслужить.
Отношения между ними были несколько странными. Не сексуальными, хотя поначалу Робсон думал, что его компаньон хитрит. Определение «хитрый» как нельзя лучше подходило к его внешности. Он выглядел хитрым. Его лицо было слишком гладким, Робсону даже показалось, что к щекам Веллера никогда не прикасалась бритва. Черты мягкие, почти женские. Правда, Веллер никогда не предпринимал попыток сблизиться с Робсоном, за что тот был ему признателен.
Сейчас он покрепче сжал бутылку и сделал еще один большой глоток. Веллер ничего не знал о своем товарище, кроме того, что он был женат, частенько бил жену, за что она в конце концов выгнала его из дому.
Веллер знал, что Робсон способен на отчаянные поступки, в чем не раз имел возможность убедиться. Своего компаньона он скорее боялся, чем уважал, старался подстроиться под его характер. Последнее время Веллер был очень одинок, и сейчас радовался обществу даже такого человека, как Робсон. Он знал, что Робсон умирает, и даже думать боялся, как будет жить, когда не станет товарища.
Только теперь, когда Робсон закашлялся, харкая кровью, Веллер испытал к нему нечто вроде жалости. Он взял бутылку и, прежде чем выпить, стер с горлышка кровавую слизь. Кашель товарища по-прежнему звучал у него в ушах.
Робсон схватился за грудь и, когда боль немного улеглась, оскалился в улыбке. Он осторожно вздохнул, но даже это едва заметное движение вызвало новый приступ боли, и он потянулся за бутылкой, которую Веллер предусмотрительно спрятал за спину.
– Твою мать! – выругался Робсон, растирая грудь. Он снова закашлялся, по бороде потекла слизь.
– С тобой все в порядке? – поинтересовался Веллер.
– Конечно нет! – задыхаясь, ответил Робсон. – Но что я могу сделать? – Он вытер бороду рукой.
Веллер пожал плечами.
В темноте раздался вопль, заставивший их обернуться.
– Что за черт? – пробурчал Робсон, моментально забыв про боль.
Крик повторился. Вопль. Завывание. Рев боли или неистовства. На несколько секунд все стихло, затем началось снова, с большей силой. У обоих волосы встали дыбом. Несколько страшных мгновений друзья сидели молча, не в силах пошевелиться. Затем Веллер поднялся и направился к видневшемуся справа окну. Оно было забито досками, но сквозь щели можно было разглядеть, что делается снаружи.
Водянистая луна освещала развороченную строительную площадку. Веллер прильнул к щели и смотрел по сторонам, отыскивая вопившего. Что-то двигалось. Его внимание привлекло быстрое, едва уловимое движение среди наваленных глыб. Очертание исчезло в тени еще до того, как он успел в него всмотреться.
– Наверное, дети, – сказал Робсон.
– Что-то не похоже на крик ребенка, – ответил Веллер, продолжая всматриваться в темноту.
Вопль повторился. Теперь он был таким громким и резким, что между стен прокатилось эхо. Казалось, кричат в самом супермаркете. На сей раз крик был протяжнее. Низкий вначале, он перешел в такой пронзительно высокий, что их охватила дрожь. Он оборвался внезапно, отчего стало еще страшнее.
– Какие, к черту, дети? – прошипел Робсон. – Что же это все-таки такое? – Он тяжело задышал, и даже в полумраке Веллер увидел, как он побледнел.
Краска полностью сошла у него с лица, когда дверь в дальнем конце здания задрожала. Оба резко обернулись, пытаясь разглядеть в темноте главный вход.
Дверь была заперта и забита, но снаружи на нее давила какая-то страшная сила. Казалось, она дрожит под неистовым напором ветра.
– Пойдем, – прохрипел Робсон, потянув компаньона за рукав.
Второго приглашения Веллеру не требовалось. Он мгновенно повернулся, и они направились в противоположный конец здания, к двери, через которую сюда вошли. Пройдя через комнату, где до сих пор стояли холодильные камеры размером с автомобиль, в которых прежде хранились продукты, они наконец оказались у выхода. Робсон распахнул дверь.
Он даже не смог закричать. В дверном проеме стояла некая фигура. От взгляда этого существа у него остановилась в жилах кровь и перехватило горло.
Похоже, они в ловушке. Они не могли ни выбраться отсюда, ни закричать от ужаса.
Робсон словно прирос к полу и только вращал глазами не в силах отвести их от загородившей проход фигуры. Он попытался отступить, но ноги не слушались, в животе забурчало, и к горлу подступила желчь. Наконец он покачал головой, словно отгоняя чудовищное видение.
Это движение было последним.
К нему протянулась рука и, схватив за горло, легко подняла его над землей.
Увидев поднятого над полом Робсона, бешено бьющего в воздухе ногами, Веллер истерически зарыдал. С невероятным трудом ему удалось повернуться, и он побежал обратно в магазин. На секунду он замешкался, споткнувшись обо что-то в обволакивавшей его темноте, и вдруг увидел, как распахнулся главный вход. По пыльному проходу между стеллажей к нему направились темные фигуры.
Три фигуры.
Они двигались быстро, целенаправленно.
За спиной он услышал громкий булькающий звук, который, как он понял, издал Робсон. Но тут же обо всем забыл, осознав свою собственную участь. Они уже были рядом, и в нос ударило жуткое зловоние, какого он не ощущал прежде никогда.
В вышине похожая на огромный прожектор светила луна, освещая сквозь многочисленные дыры в крыше интерьер супермаркета.
В полосе света оказались лица фигур. Веллер упал на колени и молитвенно вознес руки, словно Всемогущий мог прогнать видение. От страха и ужаса у него по щекам текли слезы. Он запричитал, словно маленький, потерявшийся ребенок, а потом из груди вырвался вопль отчаяния.
Они встали над ним.
Рэй Картер крутил ручку одновременно хрипевшего и свистевшего радио. Пока стрелка ползла по шкале, в салоне «ягуара» звучали вперемежку то речь, то музыка... Затем в приемнике что-то забулькало, он его выключил, и стало тихо.
Ветер усиливался, и на лобовое стекло упали первые капли дождя. Картер включил «дворники». Ночь вокруг него сверкала огнями клубов, кафе и ресторанов. Под красивыми неоновыми вывесками мелькали силуэты людей. На улице, у входа в кафе, громко ругались двое. Высокая темнокожая женщина пыталась ухватить мужчину за рукав. Он же, по-видимому, старался убежать от нее.
В дверях ресторана стоял здоровенный детина, в маленьком, не по размеру, костюме. Он дымил сигарой и притоптывал ногой в такт доносившейся из ресторана музыке. Над входом горели красные лампы, и в их свете казалось, что швейцара искупали в крови.
По улице ветер гнал коробки от гамбургеров. Эта картина напомнила Картеру перекати-поле, которые он видел на Западе. Он даже засмеялся над тем, что Сохо в одиннадцать вечера показался ему похожим на Дикий Запад.
Мимо машины прошли два орущих подростка. Один из них ударил по крыше, и оба, ухмыляясь, взглянули на Картера. Но их веселье тут же испарилось, когда они увидели его лицо. Если бы взглядом можно было убить, то оба юнца уже сыграли бы в ящик. Картер преследовал их взглядом до тех пор, пока они не побежали прочь, подгоняемые необъяснимым страхом.
Картер заулыбался, откинулся на спинку сиденья и посмотрелся в зеркало заднего вида. Подбородок был темным, и он провел ладонью по щетине. Не мешало побриться.
Сегодня Харрисон неожиданно вызвал его. А он любил, чтобы его люди выглядели опрятно. В противном случае у них могли возникнуть неприятности. Картер посмотрел в сторону ресторана. Сквозь окно был виден его шеф, сидящий напротив очаровательной блондинки. Некоторое время Картер внимательно их разглядывал, а потом вновь принялся крутить радио.
Легкий стук по стеклу заставил его вздрогнуть, и правая рука инстинктивно оказалась под мышкой, где в кобуре под пиджаком висел автоматический девятимиллиметровый «смит-и-вессон». Повернувшись на сиденье, он увидел смеющееся лицо брата.
Он вновь расслабился и дружелюбно распахнул дверцу машины.
– Замечтался? – спросил Джеймс Картер, ущипнув брата за щеку.
Тот в ответ ткнул его пальцем. Оба рассмеялись.
Братья были похожи. Оба – около пяти футов одиннадцати дюймов ростом, но Рэй казался сильнее. Он был на год моложе Джеймса, но их часто принимали за близнецов. У обоих были темно-каштановые волосы, и оба смотрели на мир стальными, серыми глазами. У Джеймса был глубокий шрам от уха до носа. Еще чуть-чуть ниже – и выкидной нож задел бы сонную артерию. Ему повезло, что он отделался всего лишь пятьюдесятью наложенными швами.
– Думаю, ты не откажешься выпить, – сказал Джеймс, кивнув на ресторан, – за машиной я присмотрю.
– А Харрисон? – спросил Рэй, указав на босса.
– Не беспокойся. Сейчас он полностью поглощен Тиной.
– Насколько мне известно, раньше он был не прочь выкинуть какую-нибудь штуку, чтобы посмотреть, как работают его люди.
– Возможно, но они здесь уже три часа. Наверное, это настоящая любовь, – усмехнулся Джеймс, пересаживаясь за руль.
Рэй поднял воротник пиджака, засунул руки в карманы и направился через улицу к ресторану, пиная перед собой банку из-под колы.
Маленький колокольчик над дверью возвестил о его приходе. Фрэнк Харрисон тут же обернулся и приветственно поднял руку, после чего вновь сосредоточил все свое внимание на блондинке.
Тина Ричардсон, прелестная женщина двадцати трех лет, была почти вдвое моложе Харрисона. Картер слышал о ней еще до того, как она переехала в Кенсингтон, в квартиру, которую ей купил Харрисон. Одни говорили, что она фотомодель, другие – актриса. Но правды в этих рассказах, скорее всего, было мало. Конечно, с такой внешностью она могла добиться успеха в любой из этих профессий. Волосы – почти серебряные, чем она была обязана природе, а не перекиси. Они струились по ее плечам, словно сверкающий водопад. Лицо свежее и ясное, без косметики, лишь слегка подведены глаза. Великолепные голубые глаза, в которые восхищенно глядел Харрисон.
Картер увидел, как она подняла бокал. Харрисон сделал то же самое, они чокнулись и выпили.
К Картеру подошел официант с застывшей на лице профессиональной улыбкой.
– Что желаете, сэр? – спросил он с сильным акцентом.
– Одно пиво, – ответил Картер и посмотрел сначала на Тину, затем на Харрисона.
Он выглядел моложе своих лет. Под жилетом уже угадывалось брюшко, но на лице не было ни одной морщины, а волосы были длинными и густыми. Его глаза казались запавшими, но Картер знал, что это просто игра освещения. Он не слышал, о чем они разговаривают, так что ему оставалось только любоваться Тиной и потягивать пиво.
Кроме них, в ресторане никого не было. Никто не нарушал уютной и интимной обстановки. Картер раскрыл меню и пробежал глазами цены. «Ничего удивительного, что в этом проклятом месте нет посетителей», – подумал он и посмотрел в окно на «ягуар». Джеймс ковырял спичкой в зубах. Похоже, его совершенно не беспокоило, что они потеряли уйму времени, ожидая Харрисона. Брат всегда был терпеливее Рэя.
Рэй был не просто нетерпеливым, иногда даже нетерпимым. Джеймс же всегда все делал не спеша. Он никогда не торопился.
Картер допил пиво и сделал знак официанту, что хочет повторить. Он вытащил сигареты, закурил и уже в который раз посмотрел на часы. Сколько еще Харрисон собирается здесь торчать?
Размышляя об этом, он увидел, как рядом с «ягуаром» остановился черный «датсун». Он подумал, что это туристы, хотят узнать дорогу. Ему было трудно разглядеть, кто в машине, поэтому он поднялся и, подойдя к окну, раздвинул листья декоративных растений.
Джеймс Картер услышал, что рядом остановился автомобиль. Он поднял глаза. Шофер жестами просил его опустить стекло. На минуту он заколебался, стараясь получше разглядеть его в темноте: плотная фигура с толстой шеей показалась ему чем-то знакомой. Джеймс увидел, как в той машине опустилось стекло. Увидел, что шофер перегнулся к самому окну «ягуара», а его рука потянулась к бардачку. Затем увидел направленный на него «магнум-357».
Джеймс удивленно раскрыл рот, и в это самое мгновение раздался выстрел.
Разбив боковое стекло «ягуара», пуля попала Джеймсу в рот. Она выбила три передних зуба, разворотила верхнюю челюсть и вышла у основания черепа. Джеймс рухнул на правое сиденье, из раны в затылке на кожаную обивку хлынула кровь.
– Нет! – заорал Рэй Картер, когда широко распахнулась задняя дверца «датсуна».
Из машины выскочили двое и побежали к ресторану. У одного в руках был объемистый черный предмет. У другого Картер разглядел автомат «Инграм М-10». Они находились всего в десяти ярдах от ресторана, когда Картер повернулся к Харрисону, крича ему об опасности. Тот уже был на ногах, напуганный выстрелом за окном.
Ресторанная шушера бросилась врассыпную. Двое даже подрались, пролезая в кухню через маленькое окошко, соединявшее ее с залом.
– Бегите! – орал Картер, падая на колени. – Через заднюю дверь! Скорее!
Конец фразы заглушил «инграм». В ресторанное окно посыпались пули, разбивая вдребезги стекло и огромные лампы.
Вторая очередь разнесла все, что осталось от окна, пули засвистели по залу, отскакивая рикошетом от каменных перекрытий, впиваясь в потолок. Две лампы, казалось, просто рассыпались на атомы. В воздухе столбом стояла пыль от разбитых в прах отштукатуренных кирпичных стен.
Харрисон со всех ног бросился вглубь ресторана, прикрывая собой Тину, стремясь как можно скорее добраться до безопасной кухни.
Картер побежал за ними, но, обернувшись, увидел, как один из нападавших забросил в окно увесистый пакет. Через секунду прогремел взрыв.
Картер почувствовал обжигающий лицо жар. Кусок камня, величиной с кулак, сильно ударил его в бок, от чего перехватило дыхание. Он вновь повернулся к Харрисону и Тине, подталкивая их к спасительному выходу.
Стены казались оранжевыми от огня. Пламя жадными языками охватило стойку, столы и стулья, но сквозь огонь Картер все же увидел, что те двое бегут обратно к «датсуну». С трудом поднявшись на ноги и закрыв лицо рукой, он бросился за ними сквозь пожар.
Оказавшись на улице, он мгновенно успокоился. Он увидел, что задние колеса «датсуна», бешено вращаясь, с визгом скользят на мокром асфальте, не находя под собой опоры, и достал висевший под мышкой пистолет.
Картер выстрелил трижды. Первая пуля разбила зеркало заднего вида. Две другие вообще не попали в цель, а «датсун» рванул вперед, быстро набирая скорость.
Картер выбежал на дорогу и увидел, как в удаляющейся машине опустилось стекло. Он заметил направленное на него дуло и тут же ощутил резкую боль в левом плече.
Пуля отбросила его назад, на капот «ягуара», из раны хлынула кровь. Ему показалось, что его ударили красным горячим молотом, и перед глазами все поплыло, как в тумане.
Позади него пылал ресторан. Люди выбегали из баров, кабаков и магазинов посмотреть, что происходит. Кто-то закричал. Картеру послышался вой сирены.
Боль в плече стала невыносимой, он наклонился на бок и сполз на асфальт.
Больше он не слышал ничего.
– Картер!
Он попытался открыть глаза, но веки были словно заклеены.
– Картер! – вновь услышал он свое имя, и ему показалось, что он спит.
Ему на плечо легла рука, слишком реальная для сна. Он напрягся, с трудом открыл глаза и тут же почувствовал острую боль в левом плече.
Он смутно видел стоящие возле его кровати фигуры и потряс головой, словно это могло вернуть ясность зрению. Как ни странно, немного помогло. Он сделал попытку сосредоточить внимание на фигурах людей.
– Просыпайся, просыпайся.
Он услышал голос и увидел лицо склонившегося над ним мужчины лет сорока. Так, по крайней мере, ему показалось.
Картер напрягся, и ему удалось сесть. Теперь он понял, чем пахнет в комнате: антисептиком и чистым постельным бельем, то есть больницей. Но он совершенно не представлял, где сейчас находится.
Теперь он узнал человека в синем помятом костюме. Перед ним – сержант полиции Вик Райли.
– Как твое плечо? – спросил полицейский. – Тебе повезло. Пуля не задела сердце.
– Не сказал бы, что мне очень повезло, – ответил Картер, с трудом ворочая языком. В горле совершенно пересохло. Он потянулся к графину, но Райли его опередил и, быстро налив воду, протянул стакан.
Сержант уселся на краешек кровати и смотрел, как пьет Картер.
Картер увидел в комнате еще одного человека в форме офицера полиции. Но тот тут же повернулся и вышел.
– Твой брат умер, – сказал Райли. – То, что было у него в голове, сейчас смывают с сиденья машины Харрисона.
– Подробности меня не интересуют, – ответил Картер и вновь припал к стакану.
– Кто стрелял в тебя, Рэй? – спросил Райли и, вытащив из кармана платок, вытер нос.
– Я их не видел, – сказал Картер.
– Они убили твоего брата.
– Знаю. Но я все равно их не видел, – прорычал Картер. Райли кивнул.
– Автоматический пистолет, который валялся на дороге, твой? – спросил полисмен.
– Я не ношу оружия.
– Ладно, Рэй, перестань. Сейчас нет времени во всем этом копаться. Сегодня вечером тебя могли убить. Хотя нельзя сказать, что это меня особенно тревожит, – немного помолчав, добавил сержант. – Теперь скажи, кто в тебя стрелял? Что там случилось?
– Я тебе уже сказал, что ничего не видел. Почему бы тебе не арестовать нескольких проституток, которых полно на каждом тротуаре? Ведь твоя настоящая работа заключается именно в этом?
– Моя работа начинается, когда взрывают рестораны и гибнут люди. Я не пристаю по пустякам, Картер. А сейчас вы со своим проклятым шофером доставили мне кучу неприятностей. Так что или расскажи мне, что там произошло, или я привлеку тебя за попытку помешать следствию.
– Конечно, другого обвинения ты предъявить мне не сможешь, – заключил Картер и довольно улыбнулся.
– Кто имеет что-нибудь против Харрисона? – спросил полицейский.
– Я сказал тебе, что не знаю. Как не знаю, и кто в меня стрелял. Ты удовлетворен?
– Не особенно. Но здесь мне, по-моему, делать больше нечего. – Он поднялся. – А я думал, ты поможешь нам поймать убийц твоего брата. В следующий раз они проветрят кишки тебе.
Полицейский подошел к окну и посмотрел вниз на стоянку. Мигая синими огнями, подъехала «скорая помощь».
– Ты думаешь, Харрисон бы расстроился, если в тебя сегодня укокошили? – спросил Райли. – Или думаешь, он прольет хоть одну слезу по твоему брату?
Картер промолчал. Он смотрел на зажатый в руке стакан, на его лице обозначились глубокие морщины.
– Ты помогаешь своим молчанием Харрисону, – продолжал Райли. – Что ты за это получишь?
– По крайней мере останусь жив, – ответил Картер.
– Если ты согласишься дать показания против Харрисона, мы тебя защитим.
Картер невесело засмеялся.
– Показания по поводу чего? – невинно спросил он.
– По поводу всех дел, куда он запустил руку. Мы, например, слышали, что он занялся детским порнобизнесом.
– Я просто шофер и не знаю, чем он занимается. Мне все равно.
– Если бы тебе не было все равно, твой брат мог остаться в живых.
– Черт возьми, – прорычал Картер, – я не виноват, что его убили. Или ты думаешь, я этого хотел? – В его голосе были злость и печаль.
Райли пожал плечами и направился к двери.
– Если передумаешь, ты знаешь, как меня найти, – сказал он, взявшись за дверную ручку. – Да, кстати, Картер. Когда-нибудь мы доберемся и до тебя. Конечно, если до этого вы не перестреляете друг дружку. – Он подмигнул Картеру и закрыл за собой дверь.
– Ублюдок! – выругался Картер.
Он вздохнул и лег, закрыв глаза. Острая боль в плече отступила, и сейчас оно только ныло, но при малейшем движении боль снова давала о себе знать.
Конечно, ему повезло, здесь Райли прав. Повезло не в том, что пуля прошла, не задев ни одного важного органа, а потому, что его не убили. Он был везучее Джеймса.
Неожиданно на глаза навернулись слезы, и Картер тихо выругался, будто злость на самого себя могла приглушить переживания. Себя он ни в чем не винил.
У него никого не было на свете, кроме Джима. Их мать умерла от рака двадцать лет назад. Тогда ему было десять лет.
Картер помнил, как, приходя из школы, он видел мать сидевшей у огня. С каждым днем ей становилось хуже, и однажды, придя домой, он увидел, как двое выводят ее из дома, чтобы увезти на «скорой помощи».
Увозить ее уже не было смысла. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять безнадежность ее состояния. На протяжении восемнадцати месяцев смертельный недуг медленно пожирал ее, она испытывала нестерпимую боль, но не переставала бороться, не давая болезни взять над собой верх.
От воспоминаний о матери по щекам Картера снова потекли слезы, которых он уже не вытирал.
Два мальчика остались в маленьком домике в Вермондсе с отцом, но через три года со старым человеком случился удар. Он не умер, но стал беспомощным инвалидом, не способным даже самостоятельно питаться. Рэй и Джим по очереди ухаживали за ним: кормили с ложечки, обмывали, если ему случалось сходить под себя. Он превратился в шестидесятивосьмилетнего ребенка и вконец измотал обоих мальчиков.
Когда их отец умер, Джим решил, что с него достаточно, и завербовался в армию. Первые несколько месяцев Рэй чувствовал себя одиноким и обиженным. Это он должен был уехать, избавиться не столько от обстановки, сколько от своих мыслей.
С девяти лет он занимался боксом и теперь полностью посвятил себя спорту. Он тренировался упорно, как никогда, и проводил бои с яростью, которой в себе даже не подозревал. Это было чем-то вроде избавления, очищения души. И если в конце концов его забьют насмерть, то так тому и быть. Он вложил в бокс всю свою страсть и был оценен по заслугам.
Выступая в любительской лиге, в легком весе, он дошел до финала, когда ему было всего девятнадцать лет, и уже через год стал профессионалом.
Джим вернулся из армии через три года, где ему тоже удалось изгнать из себя демонов. Но некоторое время они почти не виделись.
Карьера профессионального боксера приносила Рэю стабильный доход, но затем случилось то, что навсегда закрыло для него ринг.
Он до сих пор помнит этот бой. Тот парень имел лишний вес и был медлителен. В какой-то момент он раскрылся, и Картер нанес ему мощнейший оперкот. Он рухнул как подкошенный, его глаза помутнели и закатились. Появился доктор, а Картера утащили с ринга несмотря на то, что он рвался продолжить бой.
Он умер прямо на ринге от кровоизлияния в мозг. После этого Картер больше никогда не выходил на ринг.
Джим уволился из армии, Рэй оставил бокс. Потом появился Фрэнк Харрисон.
В то время у него были только паб «Кэмден таун» и два стриптиз-клуба в Вест-Энде, но он быстро шел в гору. Ему нужны были люди. «Люди с идеями и возможностями», как он любил говорить. Но, некоторое время поработав с людьми Харрисона, Картер пришел к заключению, что садисты и психопаты здесь тоже в цене.
Так за восемь лет Картер из вышибалы ночного клуба дорос до личного телохранителя шефа. Он и его брат. Как и раньше, они снова были вместе.
Но теперь все в прошлом. От этой мысли у него на глазах снова появились слезы. Он стиснул зубы и закрыл глаза, словно, оказавшись во тьме, можно избавиться от боли.
Но это не помогало.
Фрэнк Харрисон опустил руку в ведро со льдом и вытащил три или четыре маленьких кубика. Он бросил их в стакан с «Джек Дэниелс» и отхлебнул изрядный глоток огненной жидкости.
– Вот что я скажу, – резко проговорил он, поворачиваясь к гостю. – Это не лезет ни в какие ворота. Я прихожу, чтобы спокойно поужинать, а в это время какие-то психи пытаются меня убить. Черт знает во что мне еще станет ремонт моего ресторана. – Он подлил себе янтарной жидкости и принялся расхаживать взад-вперед по просторной комнате. То и дело он останавливался, чтобы взглянуть через балконную дверь на Холланд-парк.
– Кто это сделал? – резко спросил он, хотя и не надеялся услышать ответ. – И почему? Здесь уже давно установился мир. Похоже, у кого-то появились нездоровые амбиции. И теперь один из моих лучших людей убит, а другой ранен. Слава Богу, с Тиной все в порядке.
Он повернулся к сидящему на кожаном диване человеку.
– Даю слово, эти ублюдки поплатятся... Если я оставлю их в покое, любой подонок возомнит, что можно безнаказанно перебегать мне дорогу.
Он повернулся к окну и смотрел на темнеющий парк. Деревья гнулись на ветру, и земля под балконом была усыпана разноцветной опавшей листвой.
– Я только хочу знать, почему они это сделали? – продолжал Харрисон. – Я никому не наступил на ногу, мои дела не затрагивают интересов других лондонских группировок. Если, конечно, это не какая-нибудь новая, мне пока неизвестная.
Он допил стакан и налил еще. Когда он повернулся к одиноко сидящему на диване человеку со стаканом бренди в руке, его злость вскипела с новой силой.
– Поспрашивай на улице, – резко сказал Харрисон. – Я хочу знать, кто стоит за этим нападением. Если нужно, заплачу за информацию, а с устроителями я разберусь сам. Хорошо?
Человек пожал плечами.
– Такого не было уже два года. И последнюю подобную заваруху затеял именно я, – сказал Харрисон.
Он снял галстук, бросил его на кресло, а затем, держа стакан в руке, принялся расстегивать жилет.
– Этого я не потерплю. Тем более все произошло на моей территории. Это вообще никуда не годится... Чертовы нервы!
Налив себе еще виски, он повернулся к гостю. Тот продолжал молчать, пережидая, пока босс гангстеров выплеснет злость, поскольку словами его не успокоить.
– Ты мне расскажешь все, что тебе удастся разнюхать. Я хочу все знать. Понятно? – прорычал Харрисон. – Или они думают, что здесь этот чертов Белфаст? Бомбы, автоматы...
Он допил виски и прислонился к шкафу.
– Ублюдки! – яростно прокричал Харрисон. – Ты выяснишь это, – рычал он, вплотную подходя к собеседнику. – И ты сделаешь это быстро, да? Я не собираюсь платить по двадцать тысяч в год зазря. Выясни, кто хочет моей смерти!
Инспектор полиции Питер Торп не спеша кивнул.
Он пришел в себя сразу, словно проснувшись от ночного кошмара. Его глаза широко раскрылись, а губы шептали беззвучные слова.
Его поставили на ноги, и Дэнни Веллер потряс головой, возвращая ясность сознания. Он почувствовал вонь, такую жуткую вонь, что казалось, его вот-вот вырвет.
Кто-то держал его за запястья, прижимая к стене торгового зала супермаркета.
Вдруг он явственно, вспомнил все, что с ним случилось, и глубокий стон вырвался из его груди.
Перед ним стояли темные фигуры.
Трое. Еще двое прижимали его к стене.
Он ощущал исходящий от них могильный холод и попытался вырваться, но они только усилили свою хватку.
Казалось, холод их рук перетекает ему в вены.
Один из стоявших перед ним шагнул вперед, взял его сильной рукой за подбородок и провел пальцами по щеке, словно по лицу любовницы, наслаждаясь гладкой, ровной кожей.
Рука еще сильнее сжала подбородок, и Веллер замычал от боли.
Вонь стала невыносимой, и единственное, что он мог сейчас сделать – задержать дыхание.
Луна скрылась за черным облаком, и супермаркет погрузился во тьму. Но даже сейчас Веллер чувствовал, что его захватчики рядом. Кто это или что это – он, конечно, не знал.
Тот, что держал его за подбородок, отступил и взглянул на двоих, сжимавших Веллеру руки. Он медленно кивнул, и бродягу снова прижали к стене. Веллер попробовал сопротивляться, но безуспешно.
– Кто вы?! – взвыл он, и слезы ужаса потекли у него по щекам.
Он услышал какой-то металлический звук и посмотрел налево. Один из них достал из кармана пригоршню длинных гвоздей, и приставил гвоздь к ладони Веллера. Все произошло так быстро, что он едва успел закричать.
Тот, что держал его за руку, наклонился, поднял с пола кусок отбитого бетона и сильно ударил по гвоздю. Веллер завопил от боли, когда сталь пронзила руку.
С каждым ударом гвоздь все глубже входил в стену сквозь его ладонь. Из руки хлынула кровь, залив пиджак одному из мучителей, но тот даже не пошевелился, а только смотрел в лицо Веллеру, который сделал последнюю отчаянную попытку освободиться.
Другую руку тоже прижали к стене, и гвоздь прошел сквозь вторую ладонь. Теперь его держали не ледяные руки, а толстые гвозди, которыми его распяли на стене. Кровь капала на пол, и в пыли тут же свертывалась в комочки, словно чернила на замасленной бумаге.
Сознание Веллера помутилось, он обвис, наклонившись вперед, готовый вот-вот упасть, вырвав своим весом гвозди из стены, но холодная рука снова схватила его за подбородок. Он пришел в чувство, и острая боль тотчас пронзила его руки. Ему показалось, что ладони обожгло огнем, и он пожалел, что пришел в сознание.
Перед собой он увидел лицо, которое могло присниться лишь в кошмарном сне. Кожа была так туго натянута на костях, что казалось, сейчас лопнет, как пластик. Но она вдруг начала вздыматься и опускаться, словно что-то шевелилось под этой высохшей пленкой. Она заходила волнами, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока под левой скулой не появилась выпуклость, которая разрасталась на глазах, словно опухоль, словно фурункул, и, наконец, лопнула...
Опухоль оказалась заполнена личинками. Дюжины корчащихся белых червей высунулись из гноящихся отверстий и, падая на пол, устремились к луже вытекшей из Веллера крови.
Он из последних сил закричал:
– Кто вы?!!
Предводитель приблизился к бродяге, и тот едва снова не потерял сознание от ужасной вони. Остальные тоже подошли и завороженно уставились на распятого на стене человека.
Он почувствовал спазмы в пустом желудке и едкую горечь во рту...
Он сразу узнал этот звук.
Легкий нож со свистом рассек воздух.
Затем он ощутил его прикосновение к своей щеке. Нажатие усиливалось, пока не брызнула кровь. Этот человек владел ножом безупречно. Легким движением он провел лезвием по лицу Веллера, разрезав кожу от виска до подбородка, сначала с одной стороны и тут же – с другой. Когда лезвие оказалось у горла, человек отдернул нож. Он подсунул два пальца под кожу, словно это была маска. Как следует потянув, он снял с черепа кожу, помогая себе ножом. Она отделилась одним куском. Одним мокрым куском.
Человек обернулся к смотрящим на него и поднял вверх эту живую маску, словно странный, экзотический трофей.
Те двое сразу же подошли к Веллеру и стали его раздевать, разбрасывая одежду в разные стороны.
Покончив с этим, они принялись за работу.
Его разбудили шаги за дверью.
Сразу же проснувшись, Картер сел на кровати, не обращая внимания на боль в плече.
Он услышал шаги и увидел под дверью тень.
Там кто-то стоял.
Слушая. Ожидая.
Он посмотрел на кнопку вызова медсестры в изголовье кровати и решительно нажал ее.
Дверная ручка стала медленно поворачиваться.
Картер соскочил с кровати, не отводя глаз от двери. «Черт с этой кнопкой, – подумал он. – Сам разберусь».
Дверь немного приоткрылась, и в комнату из коридора упала полоска света. На фоне двери он увидел женскую фигуру. Дверь распахнулась, и женщина шагнула в комнату.
Картер сел на краешек кровати.
Тина Ричардсон закрыла за собой дверь и улыбнулась.
– Не забыла раненого, – мягко сказал Картер, и у него на губах появилась улыбка.
Он встал, и она, подойдя к нему, обняла его за шею, всматриваясь ему в лицо. Их губы слились в поцелуе, и языки встретились во влажной глубине его рта.
Он сильно прижал ее к себе, чувствуя, как тепло разливается по его телу, и она погладила его грудь нежно пахнущими руками.
Когда они наконец отстранились друг от друга, Тина тяжело дышала.
– Я думала, тебя тоже убили, – сказала она, крепко сжав его руку.
Она опустилась рядом с ним на кровать и повела плечами, сбрасывая пальто. Картер заметил, что, кроме тоненького свитера и кожаной юбки, на ней ничего нет. Волосы красиво зачесаны. От нее пахло свежестью, словно она только что вышла из душа. Он провел по ее щеке, и, когда рука коснулась губ, она поцеловала его пальцы.
– Как тебе удалось пройти, – спросил он, взглянув на часы, – ведь сейчас только три часа утра?
– Я сидела в машине напротив главного входа, – ответила она, – внизу был швейцар, поэтому мне пришлось ждать.
Он улыбнулся.
– Чего ждать?
– Каждый рано или поздно захочет в туалет, – сообщила она. – Тогда-то я и проскочила внутрь. Я знала, что ты в этой палате. Фрэнк всегда выбирает для своих людей лучшие комнаты.
– Где он сейчас? – нетерпеливо спросил Картер.
– Мы с ним расстались около полуночи. Я сказала, что доберусь сама. – Она наклонилась и снова поцеловала его. – Я так волновалась! Мне просто необходимо было увидеть тебя. Прости, Рэй. Если Фрэнк узнает, мы оба об этом пожалеем.
– Нам нужно побыстрее отсюда уехать... – мягко сказал Картер.
– Хорошо, я поеду с тобой, если нужна тебе, – сказала она, поднимаясь.
Картер схватил ее руку, снова притянул к себе и крепко поцеловал. Его рука оказалась у нее под свитером, забираясь все выше и выше, пока не коснулась груди. Он осторожно провел по ней, ощущая ладонью ставший упругим сосок.
Она опустила руку ему на живот и почувствовала, как он возбужден.
Тина мягко толкнула его на кровать и, выскользнув из объятий, легла рядом. Она поцеловала его грудь, слегка закусив кожу, и целовала все ниже и ниже...
– Нет, – с трудом выдохнул Картер. Он сел. – Не здесь, не сейчас...
Она промолчала и тоже села на кровати, спиной к нему.
– Долго все это будет продолжаться? – спросила она.
Тина повернулась к нему, ее глаза блестели от слез. Одна слезинка сбежала вниз по щеке. Картер наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Мы встречаемся втайне от всех и боимся, что об этом узнают, – настаивала она, – так продолжается уже шесть месяцев. Если повезет, нам удается провести ночь вместе, но при этом мы постоянно должны помнить о Фрэнке...
– Ничего не поделаешь, – спокойно ответил Картер. – Нам нужно соблюдать осторожность.
– Мне это жутко надоело, – устало сказала она. – Но я знаю, ты прав. В каком-то смысле Фрэнк нужен нам обоим. Если бы не он, у меня не было...
Картер перебил ее.
– Он нам не нужен. И он нас не покупал.
– Но мы не можем просто так взять и уйти от него, – с вызовом сказала она. – Он нас убьет.
– Тогда не будем терять времени, – сказал он и притянул ее к себе, ощущая рукой ее мягкие, ласкающие волосы.
Она благодарно прильнула к нему, и ее рука снова заскользила по его животу вниз. Теперь он ее уже не останавливал и сам снял с нее свитер. Его губы коснулись упругого соска, и она откинулась на кровать.
Она выскользнула из дорогой кожаной юбки и сбросила ее на пол.
Картер снял пижаму и стоял перед Тиной обнаженным. Потом он медленно опустился на колени, развел ее ноги и осторожно снял с нее маленькие шелковые трусики.
Тина подняла ноги и положила их ему на плечи. Возбужденно дыша, она ласкала его волосы и ощущала, как он входит в нее. Ее бедра и живот горели огнем желания. Она громко застонала.
За дверью послышался какой-то шум.
Они замерли; секунды казались вечностью.
Шаги.
Картер медленно поднялся и посмотрел на дверь. Тина опустила ноги, пытаясь унять дыхание.
– Мистер Картер!
Они испуганно переглянулись.
– Мистер Картер!
Он узнал голос ночной сиделки и подошел к двери. Ручка стала медленно поворачиваться, но он сам резко распахнул дверь и увидел стоявшую в коридоре сиделку.
– С вами все в порядке? – спросила она. – Мне показалось, вы не спите...
– Не могу уснуть, – ответил Картер.
– Может, принести вам снотворное?
– Нет, спасибо.
– Вы должны попытаться уснуть.
Он кивнул, закрыл дверь и услышал удаляющиеся по коридору шаги. Обернувшись к кровати, он увидел, что Тина надевает юбку.
– Я говорила тебе, что это все бесполезно, Рэй, – в отчаянии сказала она.
Он подошел и поцеловал ее в лоб.
– Мне нужно идти, – сказала Тина. Ее щеки все еще горели от возбуждения.
– Надеюсь, тебе удастся выйти незамеченной, – улыбаясь, сказал он.
Она кивнула.
– Так не может продолжаться вечно, – сказала она. – Мы должны уехать.
Картер ничего не ответил. Он подошел к двери и выглянул в коридор. Убедившись, что там никого нет, он выпустил ее, поцеловав на прощание.
Картер прислонился спиной к двери, прислушиваясь к шагам Тины. Его переполняли противоречивые чувства и мысли.
И все-таки она права, им нужно уехать.
Но и о Харрисоне забывать нельзя.
Дом пустовал уже больше года. Последние жильцы съехали, и здесь теперь властвовали новые обитатели. Крысы, мыши и громадные пауки вольготно чувствовали себя в заброшенном здании. Сырая плесень покрыла стены зловещим черным саваном. Остатки обоев рваными лохмотьями свисали с выщербленной кирпичной стены, словно разлагающаяся плоть.
На кухне мокрицы и водяные блохи сновали по разбитой мебели, стараясь не попасться паукам, свившим в раковине свои паутины.
Гостиная была просторной. Там находился большой камин, в котором когда-то весело трещали смолистые поленья... Теперь холодный, черный зев камина был забит пылью и крысиными экскрементами.
Окна в гостиной наглухо заколочены, а стекла в них давно разбиты. Три спальни наверху находились в таком же запустении. В одной из них на полу валялось одеяло со следами засохшей рвоты – единственное свидетельство человеческого присутствия здесь.
Сюда заглядывали только алкоголики, прячась от дождя. Но даже они не в силах были долго выносить зловоние и паразитов.
Власти должны были снести этот дом уже более шести месяцев назад. Сделать его пригодным для жилья было невозможно, но землей, по слухам, кто-то заинтересовался.
Три дома стояли заброшенными и никому не нужными. Трава и кустарник возле зданий выросли до окон первого этажа.
Все старались держаться подальше от этих домов. Дети там не играли, боясь собственной фантазии, рисовавшей им куда более жуткие картины, чем возможность подхватить столбняк или желтуху, оцарапавшись о ржавый гвоздь.
Дети были уверены, что в этих домах водятся страшные монстры и демоны, и родителей это устраивало, поскольку чада держались в стороне от опасного места, где в любой момент может что-нибудь рухнуть на голову.
Но были и такие, кого влекли темнота и уединение. Они предпочитали жить среди вони и паразитов, в кромешном мраке, день и ночь царившем в этом жилище.
В этих домах уже две недели жили люди. Они не обращали внимания на вонь и разруху. Они видели кое-что и похуже, гораздо хуже.
Никто не видел, как они приехали, никто даже не знал, что они здесь живут. Они искали как раз такое здание, отпугивающее нормальных людей, полностью изолированно, но расположенное недалеко от центра Лондона, поближе к их жертвам.
Свет тусклой керосиновой лампы отбрасывал на стены комнаты длинные тени. Когда кто-нибудь шевелился, казалось, его силуэт на стене движется совершенно самостоятельно и при желании может покинуть комнату.
Тишину нарушал лязг ножей о консервные банки. Собравшимся здесь тарелки были не нужны: они ели прямо из банок, рассевшись словно стервятники в ожидании добычи.
Ели молча.
В углу копошилась крыса, грызла засохшую корку. Один из собравшихся обернулся, запустил в нее пустой банкой и улыбнулся, увидев, как крыса шарахнулась прочь.
Филипп Волтон громко рассмеялся и взглянул на компаньонов.
Все они были приблизительно одного с ним возраста: от двадцати до двадцати пяти. Одеты тоже одинаково: джинсы, спортивные рубашки или свитера, ботинки или кроссовки. Одна девушка сидела без обуви, выставив на всеобщее обозрение черные, как сажа, ступни.
Встретившись с ней взглядом, Волтон улыбнулся.
Мария Чалфонт ответила ему тем же и, доев, вытерла рот тыльной стороной ладони.
Марк Пакстон безуспешно пытался засунуть в рот большой кусок хлеба с тушенкой. Наконец это ему удалось, он облизал руку и вытер ее о джинсы.
Пол Гарднер вылизывал банку, стараясь не порезать язык об острые края. Покончив с этим, он отшвырнул пустую банку в угол.
В соседней комнате Дженифер Томас испражнялась в ведро, уже до краев заполненное мочой и калом. Закончив, она подтерлась тряпкой, швырнула ее в помойное ведро и вновь присоединилась к компании.
Мишель Грант выждал, пока она усядется, и, повернувшись, с силой ударил в стену длинным ножом.
На стене висели фотографии, вырванные из газет и журналов, а некоторые – даже отснятые фотоаппаратом. Часть из них размером с открытку, другие – чуть больше фотографии на паспорт. Кинозвезды, популярные исполнители, ведущие телевизионных программ, спортсмены, бизнесмены, политики... На стене был целый паноптикум богачей и знаменитостей, подобранный каким-то свихнутым поклонником.
Грант наклонился к фотографии, запечатлевшей актрису из одной известной мыльной оперы, плюнул на нее и наблюдал, как плевок стекает по глянцевой бумаге.
– Богатые ублюдки, – сказал он. – Все они.
Он улыбался, медленно проводя лезвием ножа по фотографии поп-звезды.
– Паразитка, – прошептал он.
По изображению фотомодели:
– Потаскуха!
Политика:
– Лжец!
– Здесь их очень много, – сказала Дженифер Томас.
– У нас есть время, – ответил Грант.
– Газеты назвали Джонатана ненормальным, – сказал Марк Пакстон, отыскивая в банке кусок побольше.
– Для них каждый, кто не разделяет их идей, – сумасшедший, – ответил Грант, снова посмотрев на фотографии. – Но кто может сказать: что нормально, а что не нормально? Это нормально? – Он злобно указал на снимки. – Жить так, как эти ублюдки, нормально? Нет. Что знают о деньгах простые люди? Простые люди вроде нас даже не знают, что можно без счета тратить деньги...
– Ты вырос в богатой семье, – сказал Филипп Волтон, отбрасывая с плеч длинные черные волосы. – То же самое – Джонатан. Вы знаете, что такое иметь много денег.
Это прозвучало как обвинение.
– Ты думаешь, почему я ушел из дома? – прорычал Грант. – Потому что увидел, что делают с людьми деньги. Они делают их терпимее и сговорчивее. А я не хочу терпеть! И Джонатан тоже бежал от этой жизни. И все вы знаете, как богатство превращает нормальных людей в самовлюбленных ублюдков. Почему вы здесь?
– Потому что богатые – это паразиты, – сказала Дженифер Томас.
– Они заслуживают смерти, – произнесла Мария Чалфонт.
– Все они – никчемные скоты, – прошипел Волтон.
– Они угнетают бедных, – добавил Пол Гарднер.
– Ребята, – перебил их Волтон, – с эксплуатацией мы ничего поделать не сможем. Сейчас вы сами говорите штампами этих чертовых политиков. Гарднер, это не политическая война, а мы не революционеры. Джонатан хотел не этого.
– Да, – согласился Пакстон, – он хотел уничтожать богатых, без разбора...
– Что мы будем делать, если Джонатана приговорят? – спросила Дженифер Томас, выковыривая ножом грязь из-под длинных ногтей.
– Ты имеешь в виду тогда, когда не останется надежд на «если»? – сказал Волтон.
– Будем продолжать его дело, – ответил Грант. – Он хотел именно этого. Так и было задумано с самого начала. Мы будем продолжать до тех пор, пока не убьем последнего богатого ублюдка! – Он вонзил нож в стену, разрезая пополам фотографию политика.
– Не понимаю, почему многие хотят быть похожими на них, – сказала Мария Чалфонт.
– Многие мечтают о деньгах, – ответил Грант, – они еще не поняли, что богатство изменит их к худшему. Они слишком много нафантазировали об этих паразитах. – Он ударил по стене тыльной стороной ладони. – Они видят их по телевизору, читают о них в газетах и думают, что они какие-то особенные. На самом деле, все не так. И мы заставим их понять, что они ошибаются.
– Перед смертью все равны, – хихикнул Волтон.
Пакстон взял еще один кусок и согласно кивнул.
– Так, кто следующий? – спросил Гарднер, оглядывая фотографии.
– Не важно. Кто-нибудь из них.
Грант улыбнулся, глаза у него заблестели. Взяв нож, он приставил его к фотографии мужчины лет сорока. Он был изображен вместе с белокурой девушкой.
Сделав усилие, Грант глубоко воткнул нож в фотографию Фрэнка Харрисона.
Первой забеспокоилась собака. Она почувствовала что-то неуловимо тонкое, чье-то постороннее присутствие.
Собака, видимо смесь восточноевропейской овчарки с колли, поднялась и направилась к двери спальни, стараясь учуять движение воздуха. Она тихонько заскулила и заскребла лапой.
Боб Чемберлэйн сел на кровати и, близоруко прищурившись, потянулся к светильнику.
Когда он его включил, спальню залил неяркий свет, и он поморщился, протирая глаза.
Собака продолжала скулить и царапаться в дверь. Чемберлэйн хотел было на нее рявкнуть, но тут и сам что-то услыхал.
Внизу слышался какой-то шум. Он вскочил с кровати, словно спортсмен, что было удивительно в его шестьдесят три года, и полез под кровать за оружием.
Он достал винтовку «фрэнчи» и проверил, заряжена ли она.
Внизу все стихло, но потом он уловил крадущиеся, едва слышные шаги.
В магазине кто-то был.
Уже тридцать лет ему принадлежал магазин по продаже оружия, перешедший ему от отца. За все время магазин подвергался нападениям лишь дважды.
Первый раз это были дети, которым не исполнилось и шестнадцати. Два маленьких ублюдка. Надрав им уши, Боб выгнал их вон. В полицию он не сообщил. В Ист-Энде это было не принято. Каждый мог постоять за себя сам. Второй налет был более серьезным. Средь бела дня у дверей магазина на Боба напали два чернокожих. Даже несмотря на то, что они сильно заехали ему по голове железной палкой, он не сдался, ему удалось добраться до ружья и наставить его на бандитов. Тогда потребовалась вся его выдержка, чтобы не выстрелить в этих черных подонков, чего они, несомненно, заслуживали.
Сейчас Боб поудобнее перехватил «фрэнчи» и медленно направился к двери, стараясь не наступать на скрипящие половицы. Если в магазине и впрямь кто-то есть, пусть он лучше не знает, что хозяин на месте.
Боб взглянул на часы: 3.22 утра.
Спустившись вниз, он взял собаку за ошейник и, открыв ногой дверь, оказался на лестнице. Несколько бесконечно долгих секунд он стоял, прислушиваясь, но, казалось, ничто не нарушало обычного безмолвия ночи.
Вдруг он услышал шаги и громкий звук открывающейся двери в комнату, где хранилось оружие. Тот, кто был внизу, действовал нагло и не заботился об осторожности.
Боб улыбнулся. Эти наглецы заскромничают, когда он их прихватит. Он начал неторопливо спускаться, придерживая за ошейник собаку, не давая ей броситься вперед.
Возле лестницы была дверь, ведущая на кухню и в маленькую гостиную, над которой располагался магазин.
Подойдя к двери, он отпустил ошейник и, успокаивая, потрепал собаку по голове. Но она уже скреблась в дверь. Ей не терпелось как можно скорее встретиться с незваными гостями.
– Спокойно, Бица.
Он, улыбнувшись, посмотрел на нее. Собака была сильной и нетерпеливой. Кто бы ни оказался в магазине, он пожалеет, что пришел сюда.
Боб немного выждал, прислушиваясь к гробовой тишине. Слышали ли нежданные гости, как спустился хозяин? Он прижал винтовку к груди, что всегда придавало ему уверенности. «Черт с ними!» – подумал он, и его лицо посуровело. Конечно, плохо, если они слышали. Тогда, наверное, уже смылись...
Он распахнул дверь.
– Бица, взять, – прошипел он, и собака, одним махом проскочив кухню и гостиную, побежала наверх и скрылась во мраке. Она злобно залаяла.
Боб напрягся, слушая лай собаки. Вдруг все стихло.
Тяжело вздохнув, он медленно шагнул в гостиную и только теперь почувствовал могильный холод, пронизавший, казалось, все комнаты. У него по спине пробежали мурашки, и волосы на затылке зашевелились.
И еще запах. Мерзкое зловоние, от которого он поморщился. Тем не менее он направился к магазину, не отводя глаз от ведущей в него двери.
В доходящем сюда свете уличных фонарей он увидел, что два шкафа с оружием взломаны, пистолеты и винтовки валялись в беспорядке, а пол усыпан битым стеклом.
Вонь и холод усиливались, но разозленный Боб не обращал на это никакого внимания. Выставив «фрэнчи» перед собой, он бросился в магазин.
– Где вы, ублюдки? – прокричал он, приставив приклад к плечу.
Другой рукой он повернул выключатель.
Темнота. Свет не зажегся. Магазин остался погруженным во мрак.
Боб заметил Бицу, неподвижно лежащую посредине комнаты. Его сердце забилось.
Вокруг головы собаки растеклась лужа крови, а тело еще продолжало слегка вздрагивать. Нижняя челюсть была практически оторвана и висела лишь на жилах и шкуре.
Боб шагнул к животному. Сейчас он думал не об украденном у него оружии, а о своей мертвой собаке.
Бица была крупной. Убивший ее обладает мгновенной реакцией и неимоверной силой. Убивший...
Ему на плечо легла рука, и он стремительно обернулся.
В падающем с ночной улицы свете Боб увидел перед собой лицо наглого посетителя, от вида которого его сердце бешено застучало. В груди он почувствовал острую, жгучую боль, она распространилась на его левую руку, заставив выронить винтовку.
Он хотел закричать, но из горла вырвалось лишь тихое шипение.
Визитер притянул Боба к себе, заглянув в его широко раскрытые от боли и ужаса глаза.
Ночной гость был одет в помятый, пыльный костюм, прорванный на груди в трех местах, и в этих дырах шевелились какие-то живые существа. Они копошились, наталкиваясь друг на друга, выделяя ядовитую жидкость. Вместо глаз на лице незнакомца зияли черные дыры, кишащие паразитами.
И все же он видел.
Он по-прежнему смотрел на Боба, которому казалось, что его голова вот-вот взорвется. Боль в груди и руке стала еще сильнее и поднималась вверх, к шее. Его тело полыхало нестерпимым жаром, словно кровь превратилась в расплавленный металл.
Он попытался отстраниться, но ноги подогнулись, и он рухнул на пол, тело пронзила дикая боль. Рука оказалась в луже крови, вытекшей из мертвой собаки.
Он отполз от налетчика, но тот сделал лишь шаг и снова оказался рядом с Бобом, с вожделением его рассматривая.
Боб не мог вздохнуть, горло перехватило. Невыносимая боль жгла грудь, голова кружилась. Широко раскрыв глаза, он перевернулся на спину. Вдруг его глаза покраснели, кровеносные сосуды лопнули, и левый глаз стал малиновым.
Пришелец нагнулся над ним, обдав зловонием. Одна из копошившихся в нем личинок упала Бобу на тяжело вздымавшуюся грудь. Затем он отступил от жертвы и просто вышел из магазина, оставив Боба одного.
Давление в груди все поднималось, пока не произошло неизбежное: сердце не выдержало и разорвалось.
Боб Чемберлэйн лежал неподвижно, пока его мышцы не расслабились, бездыханное тело испражнилось.
В воздухе повисла вонь экскрементов, смешиваясь с другим, более сильным запахом – вонью разложения.
Аромат такого обилия цветов был невыносим.
Картер закашлялся от сладкого запаха, накрывшего его невидимым облаком.
Священник прервал свое бесконечное бормотание и взглянул на него.
Картер кивнул, и тот продолжил. Его слова лились бесконечным монотонным потоком, не понятные ни слушателям, ни, казалось, самому священнику.
Картер был одет в темный костюм и стоял, засунув руки под мышки. Легкий ветерок теребил его волосы и шелестел листвой в кронах деревьев. Птицы безмолвно сидели на ветках, словно загипнотизированные действиями этих черных существ внизу.
Одна, наконец, взлетела, и с дерева, кружась, посыпались осенние листья. Один лист упал на большие красные гвоздики, ярко горевшие на крышке гроба с витиеватой надписью:
ДЖИМУ
ТУЗУ СРЕДИ КОРОЛЕЙ
ЛЮБЯЩИЙ РЭЙ
Картер шагнул вперед и сбросил лист, стараясь не потревожить цветы на крышке гроба его брата. Сегодня все принесли цветы; море цветов – от маленьких букетиков, присланных служащими фирмы Харрисона, до громадного букета белых роз от самого босса.
После того как цветы убрали и опустили гроб в землю, Хар-рисон встал рядом с Картером.
Рэй вздохнул. Все происходило очень быстро. Он выписался из больницы всего два дня назад, и, как только он вернулся домой, к нему пришел Харрисон и сообщил, что похороны Джима полностью подготовлены. За все он заплатит сам, и это, по его мнению, правильно. И он заплатил за гроб, за цветы и за все, за все...
Он не скупился. Джим был хорошим парнем, одним из лучших. Добрые слова, сказанные Харрисоном о брате, не уняли боли Картера. Боли, которую он пережил после смерти отца и думал, что никогда больше не испытает.
Но сейчас, стоя на кладбище, он ощущал ту же самую боль, даже еще более сильную, поскольку понимал, что теперь остался один. У него не было никого.
Он взглянул на Тину, не поднимавшую на него глаз. Да, у него нет никого.
Когда подошло время, к нему приблизился священник и повел к могиле, чтобы Картер взглянул на гроб в последний раз и бросил первую горсть земли.
В какой-то момент Картер почувствовал себя ребенком, выигравшим спортивное состязание.
ДАВАЙ, СЫНОК, ТЫ БУДЕШЬ ПЕРВЫМ, КТО БРОСИТ ГРЯЗЬЮ В ГРОБ ТВОЕГО БРАТА. ДАВАЙ, ПРОСТО ВОЗЬМИ ПРИГОРШНЮ ЗЕМЛИ И ШВЫРНИ!
Он наклонился, поднял горсть земли и, секунду поколебавшись, бросил ее в могилу.
«В десятку!» – подумал он, увидев, что грязь залепила буквы на бронзовой табличке.
Картер едва заметно улыбнулся. Наверное, он начинает сходить с ума. Что на него так жутко подействовало: то ли это зверское убийство, то ли грядущее одиночество, – он не понимал.
«Черт возьми! – подумал он, отступая. – Джим погиб, и его не воскресить ни плачем, ни причитаниями». Харрисон шагнул вперед и тоже бросил на гроб горсть земли. Босс гангстеров повернулся к Картеру спиной, и тот снова посмотрел на Тину. На сей раз она тоже взглянула на него. Они обменялись лишь короткими, прочувствованными взглядами, не забывая, что вокруг люди Харрисона. Она слегка улыбнулась ему, и он в ответ благодарно кивнул.
К могиле подошли остальные служащие фирмы, двое из них перекрестились. Компаньоны любили Джима, и Картеру было отрадно видеть, что на похороны брата пришло более двадцати человек. Каждый, склонив голову, проходил мимо могилы и становился в сторонке. Вскоре Картер остался один. Священник посмотрел на него и повернулся к Харрисону, но босс гангстеров покачал головой, призывая того уйти, оставив Картера одного.
Тина стояла, не решаясь уйти, но Харрисон взял ее под руку и повел прочь. По пути к машине Тина быстро обернулась и увидела, что Картер по-прежнему стоит у могилы, словно безмолвно беседуя с мертвым братом и с трудом удерживая слезы гнева и горя. Наконец он повернулся и направился к ожидавшему его кортежу.
Позади него на дереве вновь запели птицы.
Картер повесил черный костюм на плечики, сняв прилипший к воротнику волос, и убрал его в шкаф. Харрисон сказал, что ему надо отдохнуть, и Картер не стал спорить. Хотя после похорон ему вовсе не хотелось весь день сидеть дома в одиночестве.
Он вернулся домой, принял душ и решил пройтись. Он бесцельно шатался по улицам, и ноги сами принесли его в Айлингтон, на улицу, где они с братом прожили большую часть жизни. Но, оказавшись там, он поколебался и повернул назад, к своему дому.
Остаток дня он провел у телевизора в обществе бутылки водки, так и заснул в кресле со стаканом в руке.
Когда он проснулся, солнце уже заходило, окрасив небо кровавым цветом. Стало прохладно. Картер натянул на себя спортивный свитер, за ремень засунул девятимиллиметровый «смит-и-вессон». Он покрутился перед зеркалом в спальне, проверяя, не видно ли оружия. Осмотр его удовлетворил, он вернулся в гостиную, налил себе еще водки и выпил залпом.
Резкий телефонный звонок заставил его вздрогнуть.
Он потряс головой, разгоняя алкогольный дурман, затем подошел и снял трубку.
– Алло!
– Рэй!
Он сразу узнал ее голос и невольно улыбнулся.
– Тина! Что случилось? – спросил он, и улыбка исчезла с его лица.
– Ничего. Просто я хотела узнать, как ты?
– Немного лучше, – ответил он.
– Днем нам не удалось поговорить...
– Давай отложим все это на потом. – Он попробовал сменить тему. – А где Фрэнк? Ты не слишком рискуешь?..
– Он будет позже. Мне нужно было убедиться, что ты в порядке. Я хочу быть с тобой.
– Если придешь, то не забудь захватить бутылку, – весело сказал он. – Одну я уже почти допил.
Он выразительно посмотрел на бутылку «Смирнофф» и на пустой стакан рядом.
– Встретимся вечером? – спросила она.
– По-моему, это не самое лучшее, что можно придумать. Ты ведь ждешь Фрэнка. Если он что-нибудь пронюхает, я окажусь там, где Джим. – Он помолчал, размышляя. – Может, завтра?
Тишина...
– Тина!
На том конце линии послышался какой-то шум.
Картер нахмурился.
Пошли короткие гудки...
Она не слышала, как в замке повернулся ключ.
Не слышала, как отворилась дверь.
Только когда он захлопнул ее за собой, Тина поняла, что Фрэнк Харрисон уже здесь.
Обернувшись к нему, она улыбнулась, скрывая страх и молясь про себя, чтобы он ничего не услышал. Одновременно она пыталась положить трубку на аппарат.
– Фрэнк! – Она сияла натренированной искренней улыбкой. – Я не ждала тебя так рано.
Наконец ей удалось повесить трубку, и она отошла от телефона.
– Я хотел сделать тебе сюрприз, – ответил Харрисон.
В руках он держал огромный букет роз, больше подходящий для украшения какого-нибудь клуба, чем для выражения чувств. Он улыбнулся, но его глаза, как всегда, остались холодными. Он держал букет перед собой, словно предлагая его ей.
Тина подошла ближе.
– Какие красивые цветы, – сказала она, потянувшись к букету.
Но Харрисон отвел цветы в сторону и, схватив свободной рукой ее за запястье, притянул к себе.
– Если они тебе нравятся, докажи это, – сказал он, улыбнувшись еще шире.
Улыбка совершенно не вязалась с грубыми чертами лица Харрисона, она казалась противоестественной и фальшивой, как нарисованная улыбка клоуна.
Когда он сжал запястье сильнее, Тина всерьез испугалась. Тяжело сглотнув, она подалась вперед, чтобы поцеловать его.
– Фрэнк, мне больно, – сказала она.
К его мерзкому рту по-прежнему была приклеена ухмылка. Он положил цветы и, обхватив ее за талию, прижал к себе. Сквозь тонкую блузку она ощутила его эрекцию. Не выпуская запястья, он страстно ее поцеловал. Его хватка была так сильна, что у нее затекли пальцы.
Она почувствовала прикосновение к губам его языка, пытавшегося проникнуть в рот. Она позволила ему это, зная по опыту, что он все равно добьется своего.
Боль в запястье становилась нестерпимой. Она отстранилась и зло посмотрела на него.
– Мне больно руку, – сказала она, и он медленно, очень медленно отпустил ее запястье, на котором остались следы от его пальцев.
Он крепко прижимал ее к себе, наслаждаясь близостью и запахом ее тела, смакуя свое все возрастающее возбуждение.
Он погладил ее длинные волосы и, разделив их на пряди, слегка потянул за одну.
Затем сильнее.
Еще сильнее.
На ней была лишь тонкая блузка, и он увидел ее темные соски, просвечивающие сквозь ткань. Он продолжал держать ее за волосы, но уже не тянул голову вниз. Тина выпрямилась, и он поцеловал ее в нос.
Она виновато улыбнулась.
Харрисон продолжал ухмыляться.
– Кому ты звонила? – мягко спросил он, но в его голосе она услышала угрозу.
– Да так, кое-кому, – ответила она, чувствуя, что его рука снова сжала ее волосы.
– Я его знаю? – поинтересовался он.
– Сомневаюсь, – ответила она, отклонив голову немного назад, чтобы не было так больно. Он продолжал тянуть ее за волосы.
– Не сомневайся, – сказал он, – я знаю очень многих.
Он опять схватил ее за запястье и завел руку ей за спину. Затем, по-прежнему с улыбкой, он принялся расстегивать ее блузку.
Тина холодно посмотрела Харрисону в глаза.
– Так кому ты звонила, дорогая? – настаивал он, расстегивая очередную пуговицу.
– Просто знакомому, любимый, – ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно и он не почувствовал ее страх.
– Мужчине или женщине? – расспрашивал он, распахивая блузку.
Он схватил ее обнаженную грудь, сжав ставший упругим помимо ее воли сосок.
Тина тяжело сглотнула и подалась к Харрисону, позволяя ему ощупывать ее тело. Она стала тереться бедром о его ногу, надеясь, что такое проявление страсти удержит его от этого допроса.
– Разве это важно? – спросила она и почувствовала, как усилилась его эрекция.
– После того, что вчера вечером произошло в ресторане, ты должна быть осторожной и разговаривать поменьше, – ответил он, по-прежнему сильно сжимая ее грудь.
Его прикосновения были грубыми. Его жесткие ногти вонзились в мягкую женскую грудь, оставляя красные царапины.
– Тебе больно? – тихо, почти насмешливо спросил он, отпустив, наконец, ее руки.
Она тут же отпрянула, поспешно застегивая блузку.
– Что-то ты вдруг стала застенчивой, – прокомментировал он, глядя, как она растирает руки.
– Сегодня мы собирались куда-то пойти, – напомнила Тина, направляясь в ванную.
Харрисон подошел к бару и вынул бутылку виски, нашел стакан и как следует себе налил. Он тяжелым взглядом смотрел на дверь ванной и слушал плеск воды.
– А куда мы пойдем?
Босс гангстеров промолчал. Он задумчиво посмотрел на телефон и снова на дверь.
– Фрэнк! Я говорю, куда мы сегодня пойдем? – снова, уже громче, прокричала она, стараясь перекричать шум воды.
– Лучше останемся здесь. Так будет безопаснее. Если кто-то имеет на меня зуб, они могут попытаться еще раз.
– Фрэнк, тебе не следует прятаться. А то они подумают, что ты испугался.
Харрисон направился к ванной со стаканом в руке. Он отодвинул полиэтиленовую занавеску и взглянул на Тину. Та чуть не вскрикнула, испугавшись неожиданного вторжения.
– Я не боюсь, – прошипел он, глядя, как вода струится по ее телу.
Внезапно ее охватил страх. Харрисон смотрел, как теплые ручейки сбегают с ее волос по плечам, по груди, по мягкому животу, по стройным ногам.
Несколько бесконечных секунд они стояли молча, потом Харрисон отошел и уселся на табурет. Тина наклонилась, чтобы задвинуть занавеску.
– Оставь, – резко сказал Харрисон, пристально глядя на нее. – Заканчивай!
У него на лице вновь появилась эта адская ухмылка. Тина поспешно закончила мытье, вышла из ванной и взяла полотенце. Харрисон смотрел, как она вытирается.
– Я думаю и о тебе, – сказал он, оторвавшись от стакана. – Тебя ведь тоже могли убить тем взрывом. И я не хочу, чтобы это повторилось.
Тина вытерла голову и завернулась в большое купальное полотенце, затем прошла в спальню и, присев за туалетный столик, стала разглядывать себя в зеркале, бросая осторожные взгляды на дверь в ванную.
Через несколько секунд появился Харрисон со стаканом в руке и сигаретой в зубах. Тина достала из ящика щипцы для завивки волос и вставила их в розетку.
Харрисон встал рядом, гипнотизируя ее взглядом.
– Думаю, сегодня лучше никуда не ходить, – сказал он, подходя ближе и запуская руку в ее влажные волосы. – В целях безопасности.
Он поставил стакан и принялся массировать ей плечи. Она коснулась его руки, когда движения стали слишком грубыми, и в ее глазах снова промелькнул страх.
Он все яростнее тер ей шею, дыхание стало хриплым, и, наконец, он запустил руку под полотенце и с силой сдавил ее правую грудь. Она застонала, когда его ногти впились в мягкую кожу.
Развернув полотенце, он отшвырнул его в сторону. Сейчас его страсть была почти неконтролируемой. Он по-прежнему держал ее сзади за шею, словно собака кролика.
Тина стала извиваться как червяк, когда он схватил ее за горло и яростно сжал пальцы.
– Скажи мне, дорогая, с кем ты разговаривала по телефону? – промурлыкал он, сжимая одной рукой ее горло, а другой – грудь. – Ты же знаешь, у нас не должно быть секретов друг от друга.
Отпустив ее грудь, он стал расстегивать брюки. Освободив, наконец, свой томящийся член, он прижался им к ее гладкой спине. Она почувствовала на своей коже выделявшуюся из него слизь и изо всех сил постаралась не выказать своего отвращения. Его рука по-прежнему лежала у нее на горле.
Он усилил хватку, и его пальцы глубже вошли ей в плоть.
– Скажи, кто это был, – прошептал он, поворачивая ее к себе, и лицо Тины оказалось рядом с его пахом.
Она наклонилась и, спустив с него брюки и трусы, взялась рукой за его член.
– С кем ты разговаривала? – прорычал он.
– Я уже сказала: со знакомым, – не сдавалась она.
Он схватил ее за волосы и поднял ей голову, чтобы она смотрела ему в глаза. Он казался безумным.
Тина взвизгнула от боли и попыталась высвободиться, но он намотал ее длинные волосы себе на палец. Ей показалось, что еще немного, и он вырвет ее золотистую прядь.
– Ты меня никогда не обманывала, – сказал он, дыша перегаром ей в лицо.
– Фрэнк, ради Бога... – всхлипнула она, и от боли из глаз полились слезы.
– Ты же не обманываешь меня? – злобно прошептал он.
– Нет, – не раздумывая, ответила она.
Ее щеки были мокрыми от слез.
Он потянулся к щипцам для завивки волос, которые теперь уже как следует нагрелись. Она видела, что они пышут жаром.
– Фрэнк, пожалуйста...
Она резко дернулась, и слова застряли у нее в горле. Он поднес раскаленные блестящие щипцы совсем близко к ее лицу.
– Мы должны друг другу доверять, – сказал он, убирая щипцы от лица и поднося их к телу.
Она почувствовала тепло у плеча, затем возле груди. Тина была готова закричать от ужаса, но в горле пересохло, и она теперь даже не могла говорить.
Он поднес щипцы к ее соску. Она зажмурилась, когда до раскаленного инструмента остался буквально один дюйм.
– Я люблю тебя, – мягко сказал он, раздвигая ей ноги коленом.
Она почувствовала жар у бедра. Затем она с ужасом ощутила его у влагалища. Словно адский пенис в жестокой руке Харрисона.
– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю, – сказал он, посмотрев на нее. – Правда?
Она попыталась кивнуть, но это ей не удалось. Он по-прежнему крепко держал ее за волосы. Она не могла посмотреть вниз, но чувствовала телом обжигающий жар.
– Ты же не бросишь меня? – продолжал он. – Мы нужны друг другу, особенно сейчас.
Его голос был ей противен.
Он улыбнулся.
– Мы принадлежим друг другу, и я хочу, чтобы все об этом знали.
Все произошло в одно мгновение.
Он прижал раскаленные щипцы к внутренней стороне бедра. Тина закричала от внезапной острой боли и от того, что он все-таки это сделал.
Харрисон толкнул ее на кровать. Она перевернулась на спину и почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.
Кожа покраснела, и вздулся ожог размером с ноготь.
Харрисон тут же бросился к ней, его лицо оказалось у нее между ног, и он стал лизать ожог, как кошка сметану.
Тина зашипела от боли, когда его язык коснулся обожженного места. Наконец он поднял голову. У него на лице по-прежнему блуждала безумная улыбка.
– Моя метка, – хихикнув, сказал он. – Это означает, что ты – моя. Пусть все знают: ты – моя! Мы нужны друг другу. Мы должны друг другу доверять.
Он лег на нее, и она почувствовала его пенис у себя между ног.
– Люби меня, – прошептал он, овладевая ею.
В комнате было тихо, если не считать тиканья часов и храпа Фрэнка Харрисона. Тина лежала на спине, глядя в потолок, и слушала его завывания. Наконец она встала с кровати и поморщилась от боли. Она осторожно коснулась пальцами маленького волдыря, вздувшегося на внутренней стороне бедра, определяя границы ожога.
Она пошла в ванную, зажгла там свет и отыскала в аптечке мазь. Положив мазь на вату, она несколько раз промокнула волдырь, морщась от боли при каждом прикосновении. Потом оглянулась и посмотрела на спящего Харрисона, вспоминая, как он ее обжег, как пользовался ее телом. Она улыбнулась, стиснув зубы. Боль уступала место злости.
В аптечке лежала безопасная бритва с запасными лезвиями. Она посмотрела на них, а затем на Харрисона. Тот перевернулся на спину и открыл рот.
«Как это просто, – подумала она. – Как просто взять лезвия и перерезать это горло».
Он хрюкнул и захрапел еще громче. Она снова посмотрела на лезвия. Так просто.
«Нет, – сказала она себе. – Не сейчас. Еще рано».
Она погасила свет, и квартира вновь погрузилась во мрак.
«В другой раз, – подумала Тина. – Уже скоро».
Дверь открылась, и в зал заседаний суда номер 1 вошли двое полицейских в форме. За ними следовал Джонатан Крофорд.
Все обернулись к нему, чтобы получше рассмотреть.
Прокурор Томас Бриггс тоже посмотрел на обвиняемого, не скрывая своей враждебности.
Крофорд осмотрел присутствующих с невозмутимостью появившейся на сцене суперзвезды, наслаждаясь всеобщим вниманием.
Истории о нем и о совершенных им убийствах (хотя сам Крофорд предпочитал называть их «наказаниями») до сих пор не сходили с первых страниц газет. Эта дурная слава была ему приятна. Заполненный до отказа зал лишний раз свидетельствовал о том, какой интерес вызвали его подвиги. Крофорд смотрел на повернувшихся к нему людей невозмутимо, почти отрешенно.
Джонатану Крофорду шел двадцать пятый год. Он был очень высокого роста, но отнюдь не производил впечатление неуклюжего или неловкого, что вполне можно ожидать от человека шести футов и четырех дюймов ростом. Рукава тюремной одежды были ему коротки, а брюки широки в поясе. Длинные черные волосы доходили ему до расстегнутого воротника, открывавшего для обозрения его громадный кадык. Публику он рассматривал из-под густых бровей, низко наклонив голову. Глаза, бегая по залу, злобно сверкали, выражая нечто вроде нетерпеливого ожидания. Да, он был рад, что совершил эти гнусности, потрясшие обывателей.
Так было далеко не всегда.
На протяжении большей части его жизни к нему относились как к ничтожеству. Презирали, унижали. Хуже всего было в школе, и в этом, по его мнению, виноваты его родители.
Отец делал все возможное, чтобы устроить сына в закрытую школу. Делалось это не для пользы Крофорда, в этом лишь еще раз проявилось идиотское стремление отца к престижу. Он уже проводил отпуск за границей, завтракал в «Ротер-клаб», являлся членом консервативной партии и ездил в кортеже из двух автомобилей. Но этого ему было не достаточно. Он считал: чтобы завершить переход в средний класс, сына нужно отдать в закрытую школу. Потом в университет. А потом что?
Джонатану Крофорду казалось, что окончательная его судьба еще не определена. Его родители еще не придумали, как бы получше выпендриться. Устроить его в престижную фирму, где работает отец? Там будет видно. Но престижное обучение необходимо.
Его отправили в школу в десять лет. Мнением Джонатана по этому поводу никто не поинтересовался, как это часто бывает, когда речь идет о детях.
На спортивной площадке в школе толку от него было мало. Он не хотел уродовать себя в матчах по регби и не хотел до умопомрачения мотать круги по беговой дорожке. Сверстники считали его абсолютно бесполезным типом. Но со временем выяснилось, что он сам может обеспечить им некую разновидность спорта.
В спальне они прятали его одежду, плевали в его еду, били его. Они ждали возмездия, но оно никогда не наступало. До тех пор, пока ему не исполнилось пятнадцать.
Того мальчика звали Барнес. Он был одним из тех, кто издевался над Крофордом. Отомстить Крофорд решил в химической лаборатории. Это была не внезапная вспышка ярости, а спокойное возмездие за накопившиеся за долгое время обиды. Он, улыбаясь, подошел к Барнесу, измывавшемуся над ним весь урок под дружный смех своих приятелей. До сих пор Крофорд помнил, каким был спокойным и беззаботным, когда приблизился к Барнесу.
Как спокойно он взял бутылку с азотной кислотой.
Как контролировал себя, плеснув едкой жидкостью Барнесу в лицо.
Он помнил, как тот заорал, когда кислота стала разъедать его плоть. Как вырвало двоих и как разбежались остальные.
Барнес вопил во все горло. Крофорд же улыбался, глядя на его лицо, разлагавшееся под действием кислоты.
Ему повезло, и уголовного наказания он за это не понес, но из школы, конечно, исключили, за что на него обрушился такой гнев родителей, какого до сих пор он не видел.
В шестнадцать лет он ходил по лондонским улицам, питаясь из мусорных баков у ресторанов, пока, наконец, не нашел работу в книжном магазине на Диан-стрит. Над магазином располагалась маленькая квартирка, которую хозяин сдавал ему, вычитая половину жалованья.
Эта квартира использовалась также под склад. Здесь были стопки журналов на любой вкус: садизм, порнография, масонство, фетишизм. Крофорд сразу же понял, что можно сделать хорошие деньги, продавая всю эту дрянь в кабаках, куда он наведывался. Обычно по вечерам он уходил с полной сумкой журналов и возвращался под утро с полными карманами денег. Но, вернувшись однажды, он увидел, что его поджидает владелец магазина.
Той же ночью он оказался на улице без денег, у него на спине на память остались три ссадины от выкидного ножа.
Вскоре он встретил Мишеля Гранта.
Воспоминание о Гранте снова вернуло его к действительности. Он вышел из транса и холодно посмотрел на прокурора Бриггса, который направился к скамье подсудимых. Но он прошел мимо и, остановившись возле судьи Валентайна, что-то тихо ему зашептал. Крофорд не стал прислушиваться, он снова вернулся к своим воспоминаниям.
Крофорд был старше Мишеля Гранта на год и сразу обратил внимание, что Мишелю беспрекословно подчиняются два его младших товарища и девушка. Черноволосой девушке было около двадцати лет. Ее звали Салли Риз.
Именно она была соучастницей Крофорда в убийствах, за которые его сейчас судили.
Бриггс закончил беседу с Валентайном и вернулся за стол, где его секретарь тут же протянул ему какие-то рэм-копии. Наконец, Бриггс взял папку и прочистил горло.
По залу пробежал шепоток, когда к стойке для дачи показаний вызвали Крофорда. После обычных в подобных случаях вопросов Бриггс бегло просмотрел свои заметки.
– Вы уже рассказали суду о том, как убили миссис Лауру Дональдсон и ее дочерей Мелиссу и Фелисити. О том, как были намечены жертвы, и о том, как именно вы с ними расправились.
Прокурор повернулся к суду, но обращался по-прежнему к Крофорду:
– Вы сказали, что миссис Дональдсон была еще жива, когда вы отрезали ей груди, хотя до этого ей уже было нанесено шестнадцать ножевых ранений.
– Люблю точность, – сказал Крофорд.
– Увидим, – ответил Бриггс. – Как уже доказано, вы были одним из убийц мистера и миссис Трент. – Прокурор снова повернулся к суду, продолжая разговаривать с подсудимым. – Как вам известно, мистер Трент был режиссером телевизионных и театральных комедийных постановок.
– В тот вечер ему было не до смеха, – пошутил Крофорд.
– Молчать! – отрезал судья Валентайн.
– Вы имеете в виду ночь, когда ворвались к нему в дом и убили его и его жену? – с вызовом сказал Бриггс. – Ту ночь, когда вы зарезали мистера Трента и заставили его жену на это смотреть. Ее, как я понимаю, вы привязали к стулу и силой заставили смотреть, как режут на части ее мужа. С ней было покончено таким же образом.
– Да, – безразлично подтвердил Крофорд.
– Мистеру Тренту были нанесены удары кинжалом в лицо, голову и грудь, – пояснил Бриггс, показав суду и присяжным обоюдоострый кинжал.
Оружие было завернуто в полиэтиленовый пакет и имело соответствующую метку. Присяжные передавали его друг другу, рассматривая со всех сторон. Один из них даже привстал, разглядывая засохшую на лезвии кровь.
– Как вы уже слышали от представителя полиции, – продолжал Бриггс, – мистер Трент умер после того, как ему нанесли четвертый, смертельный удар в сонную артерию. И тем не менее, понимая, что он мертв, – прокурор повернулся к Крофорду, – вы ударили его ножом еще восемь раз. Правильно?
– Я не считал, но не сомневаюсь, что ваши слова абсолютно точны, – снисходительно согласился Крофорд.
– И затем вы отрезали ему пенис. Правильно?
– Правильно.
– А потом засунули его мистеру Тренту в рот.
– Правильно.
– Как реагировала миссис Трент на это глумление над телом ее мужа?
– Сначала она только вопила, и мне пришлось засунуть ей кляп, чтобы она заткнулась. Когда я всадил нож в глаз ее старику, она потеряла сознание, – хихикая, рассказывал Крофорд. – Так что мне пришлось бить ее по морде и поливать водой, чтобы она очухалась. Мне казалось, она прикидывается. И точно. Когда я стал отрезать ему пенис, ее вырвало.
– И поскольку у нее во рту был кляп, она чуть не захлебнулась рвотой?
Крофорд пожал плечами.
– Она все равно должна была умереть, – сказал он.
– Вы это решили уже тогда?
– По-моему, очевидно, что я решил это еще до того, как пришел к ним той ночью.
– "Очевидно", – повторил Бриггс. – И после этого вы вытащили кляп у нее изо рта?
– Я перерезал ей горло.
– Не только, мистер Крофорд. Вы сделали намного больше. Вы нанесли ей семь ран в лицо и шею, после чего отрезали голову.
В зале суда раздались неистовые крики и бормотание; судье Валентину пришлось изрядно постучать деревянным молотком по столу.
В этом гуле проклятий Крофорд и Бриггс молча и пристально смотрели друг другу в глаза. Стенографист тяжело вздохнул, вытер лоб и с опаской посмотрел на пожиравших друг друга глазами прокурора и обвиняемого. Казалось, еще немного, и они сцепятся в рукопашной.
Бриггс взял со своего стола фотографии и передал их присяжным. Девять мужчин и три женщины передавали их из рук в руки, с отвращением глядя на снимки. Казалось, никто из них не хотел даже прикасаться к документам, свидетельствующим о зверствах Крофорда. Одна женщина тяжело сглотнула и закрыла лицо руками, едва эти черно-белые фотографии оказались перед ней.
– Итак, миссис Трент была убита и расчленена. Что дальше? – продолжал Бриггс.
– Что вы имеете в виду под своим «что дальше»? – надменно поинтересовался Крофорд.
– На стенах гостиной, в которой была убита эта пара, вы написали кое-какие лозунги. Правильно?
– Правильно.
– Вы написали кровью: «Богатые – ублюдки» и «Смерть богатым».
– Совершенно верно.
– Как я понимаю, «смерть богатым» – это ваше кредо, мистер Крофорд?
– Да, это так. Разве вы еще не поняли, что идет война? – сказал Крофорд, великолепно себя контролируя. Сейчас он обращался не только к Бриггсу, но ко всему залу. – Я презираю богатых, у которых я вызывал отвращение.
– И поэтому вы решили развязать компанию по их казни, претворяя в жизнь ваши идеи мести, – спокойно заключил Бриггс.
– Эти люди не имеют права жить.
– Поэтому вы их убивали и расчленяли их тела?
Женщина-присяжный, рассматривающая фотографии, всплеснула руками. В желудке она почувствовала спазмы, и ее вырвало.
– На войне нет убийства, – заявил Крофорд. – Они казнены.
– Уж не хотите ли вы сказать, что не признаете себя убийцей? Как же тогда квалифицировать ваше преступление? – поинтересовался Бриггс.
Тяжело застонав, женщина-присяжный упала в обморок. На помощь ей бросились двое полицейских, и Крофорд улыбнулся прокурору.
– Да, я думаю, для этого есть подходящее название.
– Какое же?
– Терроризм.
– Так значит, никто ничего не слышал? – Фрэнк Харрисон глубоко затянулся сигаретой. – Подонки! Кто-нибудь наверняка знает, что происходит. И я очень хочу их найти.
Не спеша он прошел по игральному залу казино, задержавшись у одной рулетки. Босс гангстеров крутанул барабан и смотрел на него, пока он не остановился.
Здесь никого не было, кроме Харрисона и его приглашенных. Большие старинные часы на стене показывали 9.35 утра. Казино – заведение для людей, ведущих ночной образ жизни. Оно оживает с наступлением темноты. Расположенное в центре Мэйфейр, казино было самым доходным заведением Харрисона.
Он приобрел его пять лет назад, и с тех пор оно сильно разрослось как по размерам, так и, что самое главное, по доходам. Огромная люстра и красные ковры создавали ощущение уюта и великолепия. Дорогая обстановка дополнялась несколькими ценными картинами, украшавшими стены. Среди них были и два подлинника Гойи, демонстрируя приверженность владельца к культурным ценностям. Некоторым, конечно, было не понятно, как могла сюда попасть картина великого испанского художника «КАЗНЬ 3 МАЯ 1808», хотя этот холст как раз был копией.
Харрисон выдохнул большое облако табачного дыма и, оперевшись на рулетку, посмотрел на своего человека. Таких у него было около дюжины, разных по возрасту и физической силе. Самому молодому было двадцать три, старшему – около пятидесяти. Конечно, на него работало гораздо больше людей, но эти, которые собрались в казино, были костяком его организации. Те, что убьют, не задумываясь.
– Ты хочешь сказать, что на улице ни один ублюдок никогда не слышал, что кто-то что-то против меня имеет? – спокойно спросил босс гангстеров.
– Мы опросили все наши обычные источники, – сообщил Пэт Мендхам, толстый грубоватый человек, костюм на котором сидел так, словно Мендхама запихнули в него с помощью рожка для обуви.
– Тогда опросите необычные, – резко сказал Харрисон.
– Никто ничего не слышал, – подтвердил Мак-Интайер, – а если и слышали, то не говорят.
– Так заставьте их говорить! – завопил Харрисон, выплюнув изо рта табак.
Картер смотрел, как босс бегает взад-вперед по комнате, глубоко затягиваясь сигаретой и рыская глазами по сторонам, словно что-то ища.
Сильный солнечный луч пробил штору и заиграл в хрустальной люстре. Он разбился на дюжины цветных блесток, но уже через секунду солнце скрылось, краски исчезли, поглощенные темными стенами.
– Во-первых, кто-то пытается меня убить, – начал Харрисон, – во-вторых, разгромлены два моих лучших подпольных тотализатора, и кто-то переворачивает вверх дном мои клубы. Так что не надо мне говорить, что все это случайность и никому ничего не известно.
– У кого достаточно сил, чтобы напасть на тебя? – с сильным шотландским акцентом спросил Мартин Мак-Ослан.
– Таких несколько, – ответил Харрисон. – Этот чертов громила Барбери. У него в Весте несколько публичных домов. Я слышал, он переманивает моих девочек. Это может быть он.
– Барбери – слабак, – уверенно заявил Дэмьен Дрэйк, словно его оценка могла успокоить Харрисона.
– Я слышал, он связан с мафией, – вступил в разговор Билли Вестон.
К Вестону редко обращались по фамилии. Чаще компаньоны называли его Полосатым Билли из-за трех шрамов от виска до подбородка, оставленных бритвой на его лице.
– Если б у каждой задницы были в Лондоне связи с мафией, Аль Пачино был бы премьер-министром, – сказал Харрисон.
В комнате раздался смех, но все тут же притихли под злобным взглядом босса.
– Мафия не связывается с подонками вроде Барбери, – прошипел он.
– А как насчет Клиэри? – спросил Джо Дугган, и его голова затряслась, что обычно случалось с ним при волнении.
– Возможно, – сказал Харрисон. – Этот чертов ублюдок растет. За последнее время он здорово продвинулся в порнобизнесе. И я хочу, чтобы вы всех их проверили: Барбери, Клиэри, Салливана и Хейза.
– А старого доброго Юджина? – хихикнул Мендхам, хлопнув себя по бедру.
Все рассмеялись.
Харрисон не видел здесь ничего смешного.
– Я рад, что вам так весело, – прорычал он. – Только вспомните сначала, где все вы были неделю назад. Правильно, на похоронах Джима Картера. Ему выпустили мозги, и меня, если вы забыли, хотели убить. Когда вам в задницу упрется дуло тридцать восьмого калибра, станет не до смеха.
– Фрэнк, а почему все-таки кто-то решил рискнуть, развязав гангстерскую войну? – спросил Мендхам. – Это не принесет пользы никому. Если мы начнем палить друг в друга, то полиции останется только складывать трупы в штабеля.
– Это меня не волнует, – ответил Харрисон. – Если какой-то ублюдок хочет войны, он ее получит.
Картер подозрительно посмотрел на босса. Такое же выражение лица было и у многих других.
– Два года здесь было тихо, – сказал Мак-Ослан. – Война совершенно нам не нужна.
– Только не надо мне говорить, что нам нужно, а чего не нужно! – заорал Харрисон, и его лицо пошло малиновыми пятнами. – Если боишься, можешь катиться ко всем чертям! Это касается всех. Хотите уйти, уходите сейчас.
– Фрэнк, ты говоришь так, словно война уже началась, – вставил слово Картер.
– Рэй, я думал, ты, как никто другой, поймешь меня. Твой брат погиб, тебя чуть не убили. Так что не говори мне, что хочешь уйти.
– Черт с ними, – сказал Дрэйк. – Если они хотят этой войны...
Картер перебил его:
– Это глупо, – сказал он, посмотрев сначала на Харрисона, затем на остальных. – Да, кто-то имеет на Фрэнка зуб. Он прав, я первый должен отомстить за Джима. Но ведь этим его не воскресить. Разве не так?
– Они убили одного из нас, мы должны убить одного из них, – сказал Джо Дугган, и его голова сильно затряслась.
– Мы даже не знаем, кто убил Джима! – прокричал Пэт Мендхам. – Так что же мы должны делать? Укокошить первого, кто подвернется под руку, и надеяться, что угадали?
– Пэт прав, – отозвался Картер. – Здесь не Нью-Йорк.
– Интересно, что бы сказал Джим, увидев, что его брат умывает руки, – прошипел Дрэйк.
– Ублюдок! – прорычал Картер и кинулся на обидчика.
Его схватили сильные руки, но, несмотря на это, ему удалось нанести мощный удар правой в челюсть. Дрэйк отлетел назад и ударился о стену. Коснувшись нижней губы, он посмотрел на пальцы и увидел кровь. Дрэйк бросился к Картеру, но его тут же схватили сзади.
– Прекратите! – заорал Харрисон. – Я плачу вам не за то, что вы бьете морды друг другу.
Оба успокоились. Дрэйк приложил к рассеченной губе носовой платок. Картер еще некоторое время смотрел на него и, наконец, повернулся к Харрисону.
– Если хотите сделать что-нибудь стоящее, выясните, кто за всем этим стоит. Выясните, кто разгромил мои тотализаторы и ресторан. Узнайте, кто убил Джима и пытался убить меня. И сделайте это быстро, пока не пострадал кто-нибудь еще.
Он посмотрел на Картера, а потом на Дрэйка.
– А вы пожмите друг другу руки. Я не хочу ссор между моими людьми.
Картер злобно посмотрел на Дрэйка, у которого из губы по-прежнему сочилась кровь.
– Вы слышали, что я сказал? – повторил Харрисон.
Дрэйк шагнул вперед, неохотно протянув правую руку. Немного поколебавшись, Картер пожал ее железной ладонью. Опустив руки, они оба повернулись к Харрисону.
– Хорошо, а теперь подождем и посмотрим, что будет дальше. Но если война начнется, мы должны быть к ней готовы. Я не позволю запугать себя каким-то ублюдкам. – Он тяжело задышал. – Я очень долго создавал то, что имею сейчас. И никому этого не уступлю. По крайней мере, без боя. И если кто-то захочет всем этим владеть, то ему придется брать это силой. Но я собственноручно похороню этого ублюдка. Кто бы он ни был.
Как всегда, здесь воняло мочой.
Грязный кафель был облеплен какой-то дрянью, у одного из билетных автоматов наблевали. По запаху Адам Гайлес понял, что наблевали недавно.
Полицейский разбирался с пьяным, мочившимся прямо во время разговора. Алкаш эмоционально жестикулировал, а спереди на его брюках расплывалось темное мокрое пятно. Наконец полицейский взял его за плечо и повел. Адам услышал поток брани, когда пьяницу выводили наверх.
Поздние ночные пассажиры проходили мимо куч мусора на станции метро «Площадь Пикадилли».
На этой станции Адам работал. Сегодня ночь была удачной. По карманам джинсов и куртки уже было рассовано сто пятьдесят фунтов.
Сегодня нашлось достаточно клиентов, желавших его услуг. Так было далеко не всегда. Особенно в последнее время, после того, как начал распространяться СПИД. Дела шли хуже, но все равно, если как следует поискать, клиенты находились всегда.
Адам работал в районе Пикадилли уже три месяца и хорошо знал, где нужно искать клиентов. В свои девятнадцать лет он был высок и худ. Его лицо было рябым, с омерзительно толстыми губами. Однако сам он считал себя красивым и, проходя мимо билетной кассы, посмотрел на свое отражение в стекле.
Кассир взглянул на него и тут же отвел глаза. Адам улыбнулся. Это был его клиент. Пятнадцать фунтов за минет, и кассир счастлив. Эта услуга была сейчас наиболее популярной, поскольку многие опасались СПИДа. Адам боялся тоже, но ему надо было зарабатывать на жизнь, и он играл в эту русскую рулетку, иногда выигрывая до трехсот фунтов в неделю.
Конечно, на этой территории работали и другие, и они были недовольны его присутствием. В первую неделю его избили два парня постарше, сломав ему палец и выбив два передних зуба. Но он не сдался.
С самого начала он поклялся, что, когда скопит тысячу фунтов, бросит это опасное занятие, но он тратил деньги незаметно для самого себя, и время, когда можно будет зажить нормально, отдалялось все дальше и дальше.
Родители не спрашивали, куда он уходит по ночам. Когда-то он сказал им, что работает ночным уборщиком в одном дорогом отеле в Ист-Энде, и вопросов с тех пор они больше не задавали. Он давал матери по пятьдесят фунтов в неделю, а отцу столько, чтобы он всегда был выпивши. Так что они оба помалкивали. Впрочем, вряд ли бы они обеспокоились, узнав, каким образом на самом деле их сын зарабатывает деньги. И все же он предпочел об этом не распространяться.
Проходя по станции метро к выходу, он решил, что пора домой, в Лэйтонстоун. У него уже скопилась порядочная сумма, и, если сейчас к нему пристанет кто-нибудь из здешних ребят, он может много потерять.
Дойдя до выхода, он заметил стоящего у лестницы человека. Адам оценивающе посмотрел на его пыльное пальто, надвинутую на глаза шляпу и на закрытое шарфом до самых глаз лицо. Когда Адам проходил мимо, тот поднял голову и бросил вслед юноше выразительный взгляд. Поднявшись до середины лестницы, Адам оглянулся. Человек смотрел на него, но тут же отвел глаза в сторону, поняв, что Адам это видит.
Юноша улыбнулся и стал снова спускаться. Может быть, по пути к дому ему подвернулся еще один клиент?
Спустившись, он снова прошел мимо этого человека и взглянул да него, улыбаясь. Тот никак не отреагировал, но в то же время не спускал с юноши глаз.
Адам вытащил из кармана жевательную резинку, стараясь, чтобы незнакомец не заметил лежавшей в том же кармане пачки десятифунтовых банкнот, и отправил резинку в рот. Потом, по-прежнему улыбаясь, приблизился к человеку в пыльном пальто.
– Вы кого-то ищете? – спросил он.
Человек медленно кивнул, и Адам окинул его профессиональным взглядом – помятое пальто, шляпу и шарф, закрывавший лицо. Волос из-под шляпы не было видно. Стоял он, глубоко засунув руки в карманы пальто.
– Я не хотел бы заниматься делом здесь, – сказал Адам. – У вас есть комната в гостинице или машина, где нам никто не помешает?
Человек вновь кивнул и направился к лестнице. Адам пошел за ним. Когда они оказались наверху, Адаму показалось, что он чувствует какой-то странный запах, словно протухло мясо, но вонь исчезла, как только налетел порыв холодного ветра. Он хотел заговорить с незнакомцем, но тот вынул руку из кармана и подал знак кому-то на той стороне улицы. Как Адам успел заметить, рука была в перчатке.
С той стороны улицы к ним подъехал «датсун». Во мраке салона разглядеть шофера было невозможно. Незнакомец нагнулся и открыл заднюю дверцу.
Адам заколебался.
– Если вас двое, то это будет дороже, – сказал он.
Человек в шляпе просто пожал плечами, держа дверь по-прежнему открытой, и Адам, решившись, скользнул на заднее сиденье. Его компаньон сел рядом, закрыл дверь, и они поехали.
Шофер не оборачивался.
Вонь, которую Адам почувствовал раньше, теперь стала сильнее, и он опустил боковое стекло. Нюхать выхлопные газы было приятнее.
Человек в пальто смотрел вперед, словно Адама вовсе не было в машине.
«Должно быть, нервничает», – подумал молодой человек.
– Послушайте, мужики, что вам надо? – спросил он. – Если у вас есть деньги, можете получить все, что хотите. Хотите – в зад, хотите – минет. Все что угодно. У меня большой ассортимент, – хихикнул он. – В зад – пятерка, минет – пятнадцать. Или, может, что другое? О цене договоримся.
Человек повернулся и взглянул на Адама, которого при этом чуть не вырвало от жуткой вони. Он посмотрел на шофера и обнаружил, что его лицо и затылок также закрыты шарфом.
Молодого человека охватило беспокойство. К тому же с каждой секундой ему становилось все хуже от мерзкого запаха, который заполнил легкие, и ему пришлось опустить стекло до отказа.
– Так может, мы все-таки приступим к делу? – раздраженно спросил он.
Человек стал расстегивать пальто, и Адам улыбнулся. Он уже начинал терять терпение от того, что тот так тянет.
Со скоростью выстрела к Адаму метнулась рука в черной перчатке и, схватив за горло, потянула вперед. Он попытался высвободиться из железной хватки, ударив по схватившей его руке.
– Отстань от меня, ублюдок... – задыхаясь, прошипел он, глядя, как человек неторопливо сматывает шарф с лица.
Это было то же самое, что снимать бинты с открытой раны.
Когда Адам увидел лицо этого человека, у него к горлу подступила тошнота.
Вместо рта от остатков носа до окончания подбородка зияла черная дыра. По краям она поросла длинными, спутанными прядями седых волос, которые вместе с кусками отслоившейся кожи, словно тропические лианы, скрывали развороченную утробу. Губы были двумя тонкими, сморщенными кусочками плоти. Они тут же прорвались с такой вонью, что Адам едва не потерял сознание. И в центре этой смердящей дыры находился язык. Почерневший и покрытый толстым слоем желтой слизи, он походил на гнойный нарыв, уже готовый лопнуть. Язык, казалось, жил собственной жизнью, снуя туда-сюда в темной дыре.
Рука в перчатке сильнее стиснула Адаму горло, и он непроизвольно открыл рот. Вопль ужаса застрял у него в горле, когда этот гнойный язык оказался у него во рту и навалившееся на него тело задрожало в экстазе.
Гнойный отросток дергался у него во рту, несмотря на хлынувшую из желудка рвоту. Язык проникал все глубже, достиг задней стенки горла и устремился дальше в пищевод.
Две фигуры, слившиеся на заднем сиденье в страшном поцелуе, были едва различимы во мраке. Шофер посмотрел на эту живописную картину в зеркало заднего вида и увидел, что Адам затих.
– Не повреди тело, – мягко сказал он, глядя на сползающий на пол машины труп юноши.
Его приятель кивнул и втянул мертвое тело обратно на сиденье.
Машина ехала дальше.
Замки «дипломата» щелкнули, открываясь.
Запах кожи смешался с запахом денег.
Дно «дипломата» полностью закрывали пачки двадцати– и пятидесятифунтовых банкнот. Всего около пятидесяти тысяч фунтов.
Малком Доум безразлично посмотрел на деньги и, закрыв чемоданчик на ключ, опустил его на пол, между ног.
Слева от него сидел Стив Джоул. Он вел «астру», следя за другими машинами, ехавшими вместе с ним по ночным улицам.
Джоул взглянул на приборный щиток. Светившиеся зеленым светом часы показывали около десяти тридцати.
Им оставалось заехать только в одно место.
Он увидел брешь в длинной веренице машин и, резко надавив на газ, занял это место, опередив «метро». Водитель погрозил ему кулаком, но Джоул не обратил на него никакого внимания и направил машину к следующей, видневшейся впереди дыре в длинной веренице автомобилей.
Субботним вечером на лондонских улицах всегда заторы, но сегодня было даже хуже, чем обычно.
Как правило, они успевали объехать клубы Фрэнка Харри-сона меньше чем за два часа. Обычно они начинали поездку около семи вечера и к девяти уже возвращались в казино «Мэйфейр», где деньги пересчитывались перед отправкой в банк.
Каждую неделю они начинали с другого клуба, никогда не повторяя маршрут от точки до точки. Оба они достаточно долго были связаны с преступным миром, чтобы знать, как опасны эти поездки.
Доум работал на Харрисона уже шесть лет, Джоул – на несколько месяцев дольше. Оба отсидели небольшие сроки в тюрьме: Доум – за разбой, а Джоул – за ношение огнестрельного оружия (которое, кстати, носил и сейчас), но тем не менее, когда они освободились, Харрисон взял их на работу инкассаторами. Они понимали, что Харрисон оказал им доверие, но если они его не оправдают, то в лучшем случае всю оставшуюся жизнь им придется ходить на костылях. Харрисон хорошо платил, и никто не покушался на громадные суммы, которые приносили его заведения.
Когда они выехали на площадь Пикадилли, движение стало еще плотнее, но Джоул свернул в неположенном месте и, проехав мимо Фортнума и Масона, вывел машину на Дьюк-стрит. Здесь он развернулся, подрезав автобус.
Ни он, ни Доум не видели «сьерру», следовавшую за ними от самого клуба в Холборне.
Джоул снизил скорость, высматривая, где бы припарковаться поближе к клубу. Наконец он свернул к тротуару, пропустив двух переходивших улицу пешеходов.
«Сьерра» проехала еще несколько ярдов и остановилась на другой стороне улицы.
– Я быстро, – сказал Доум, взял «дипломат» и выскочил из машины.
Джоул кивнул и, закурив, смотрел на компаньона, направившегося к железной лестнице, ведущей на второй этаж.
Внизу располагался ресторан, также принадлежащий Харрисону, а на втором этаже – подпольное казино. Это и есть то самое последнее место, откуда им нужно сегодня забрать деньги. Потом они направятся в «Мэйфейр».
Даже отсюда Джоул ощущал волшебные ароматы, доносившиеся с кухни. Он вышел из машины и присел на крыло, вдыхая чудесные запахи.
Сад вокруг дома со всех сторон был обнесен высокой кирпичной стеной. Чтобы подъехать к самому зданию, нужно было протиснуться сквозь узкие ворота, поэтому проще остановить машину здесь.
Кошка с надеждой обнюхивала мусорные баки у заднего входа кухни. Джоул взглянул на часы, а потом на дверь в клуб, за которой секунду назад скрылся его компаньон.
«Сьерра» медленно двинулась и остановилась точно напротив «астры».
Джоул посмотрел вокруг и, не заметив ничего подозрительного, вновь забрался в «астру». Он развалился на сиденье и, вынув газету, пробежал ее без всякого интереса. Его взгляд задержался лишь на фотографии обнаженной девицы.
– Мерзость, – буркнул он и, свернув газету, сунул ее под сиденье.
Кошка по-прежнему рыскала возле отбросов, и Джоул с удивлением посмотрел на животное, пытавшееся открыть крышку бака. Наконец это ей удалось, крышка со звоном грохнулась на асфальт, а кошка, потеряв от испуга равновесие, рухнула в бак.
Джоул рассмеялся и не заметил, как на лестнице появился Доум. И как двинулась «сьерра».
Доум поднял «дипломат» и кивнул, говоря этим, что на сегодня работа закончена.
Он спустился до середины лестницы, когда «сьерра» сзади ударила «астру». Голова Джоула подалась вперед, и он сильно ударился лбом о ветровое стекло. «Астру» бросило вперед, в узкие ворота, и она врезалась в мусорные баки.
Кошка, до сих пор сидевшая в одном из них, взвыла от страха и удивления.
Джоул обернулся и увидел двух вылезавших из «сьерры» парней.
Доум первый заметил оружие у них в руках и замер на железной лестнице. Что ему делать? Помочь товарищу или бежать обратно в клуб?
Он раздумывал, пока автоматная очередь не раскрошила стену позади него. Ночь разорвалась громким стаккато очередей, когда один из «сьерры» нажал на спусковой крючок «узи».
Девятимиллиметровые градины крошили стену, ударяясь в нее со скоростью 1280 футов в секунду, и рикошетили от металлической лестницы с пронзительным визгом. Яркие вспышки, вырывавшиеся из дула, озарили двор адским прерывистым светом.
Доум, по-прежнему с «дипломатом» в руке, наконец повернулся и побежал по лестнице вверх.
Следующая очередь прошила ему ноги. Одна пуля попала в бедро, а другая – в мошонку. Он закричал и, скорчившись, повалился вперед, вытаскивая из-под пиджака пистолет тридцать восьмого калибра, но его руки дрожали от невыносимой боли и страха. Вся нижняя часть тела горела от ран в бедре и паху. Он чувствовал, как из него течет кровь, и ощущал сильный медный запах.
Джоул пытался выбраться из машины, что есть силы толкая дверь, но снаружи ее придавил упавший мусорный бак.
Раздался страшный взрыв, и стекло машины влетело в салон, разодрав ему лицо градом осколков. Он выхватил из-за ремня пистолет и выстрелил в нападавших. В ответ автомобиль прошила очередь из «узи».
Пули изрешетили водительское сиденье, две из них попали Джоулу в левое ребро. Обломок кости, прорвав плоть и рубашку, выставился наружу. Он закричал от боли, и пистолет выпал у него из руки. Он попытался лечь на пол, чтобы укрыться от очередей, перечеркивающих воздух смертоносными линиями.
На лестнице Доум, судорожно хватаясь за ступени, полз к двери казино. Следующий выстрел картечью настиг его. Что-то страшно ударило в «дипломат», который он по-прежнему держал в руке, и тот с неимоверной силой ударился ему в грудь, сломав три ребра, обломки которых вонзились в легкие. Он почувствовал, что дыхание остановилось и рот заполнился кровью. Следующий выстрел попал ему в лицо, и он ударился затылком о стену.
Мощный заряд разорвался у него в голове, от которого выскочили глаза и разошлись кости на темени. Большой кусок скальпа отлетел в сторону, и липкие брызги мозгов полетели на стену позади него.
Джоул решил, что его последний шанс – оттолкнуть «сьерру» и выехать на дорогу. Он завел двигатель и до отказа надавил на газ, но еще до того, как успел совершить этот простой маневр, ему в спину попали две девятимиллиметровые пули и, пройдя через грудь, оставили в ней выходные отверстия, в которые можно было просунуть руку. На лобовое стекло брызнули кровь и обрывки легких, и он повалился на руль.
«Астру» бросило вперед, она ударилась в стену кухни, и передок машины сложился в гармошку. Руль, словно дротик, ударил Джоула, сокрушая его уже развороченную грудь, ломая кости, словно спички.
Зажатый в искореженной машине, он попытался закричать, но кровь залила его горло.
Двое нападавших побежали назад, к «сьерре», уже выезжавшей задом на дорогу. Шофера явно не волновали проклятия проезжавших мимо.
Двое прыгнули в машину, шофер надавил на газ до отказа, но до того, как машина тронулась, грянул еще один выстрел картечью.
Снаряд попал «астре» в бензобак.
Машина скрылась под огромным шаром желто-оранжевого пламени. Крышу оторвало взрывом, и она закружилась в воздухе, по спирали падая вниз. Горящий бензин хлестал из бака словно вулканическая лава, застилая сад огненным ковром. В воздухе повисли клубы дыма.
«Сьерра» мчалась прочь от этого места и, громко завизжав шинами на повороте, исчезла, слившись с потоком машин.
Деньги из разбитого выстрелом «дипломата» кружились в теплом воздухе. Частично они падали в пожар, где их мгновенно пожирало пламя.
Оба были раздеты.
Оба висели на грязной стене супермаркета, прибитые гвоздями за запястья. Бродяга и платный мальчик. Отбросы общества.
Всеми забытые.
Никому не нужные.
Пять фигур молча смотрели на трупы, словно насмехаясь над самой жизнью.
На лицах и шеях трупов не осталось ни кусочка кожи. Она была срезана так тщательно, что этой операции позавидовал бы любой хирург. Мышцы лица Адама Гайлеса блестели в полумраке, запекшаяся кровь заполнила пустоты между хрящами и сухожилиями. Его широко открытые, вылезшие из орбит глаза смотрели в вечность. В них застыл ужас – последнее, что испытал он на этом свете.
Главный – высокий человек, одетый в помятый, пыльный, темный костюм, – выступил вперед, чтобы получше рассмотреть тела. Он провел пальцем по месиву, когда-то бывшему лицом Адама, и посмотрел на лицо Дэнни Веллера.
Кожа молодого бродяги хорошо подошла высокому человеку. Он разгладил ее на своем гниющем черепе, закрывая ею дыры и гнойники, где копошились выводки личинок. Скальп был немного маловат на глазах и ушах, но они подогнали его, взяв кожу с других частей тела.
К тому же он всегда может замотать лицо шарфом, как это делают его товарищи.
До поры до времени.
Время... Оно, похоже, уже не имело для них значения. Что значит время для мертвеца? Для него и для его четверых товарищей?
Он слегка улыбнулся, его губы зашевелились под живой маской, плотно облегавшей череп.
У них есть время. Время, чтобы выполнить то, что они хотели. И скоро наступит этот час.
Он посмотрел на два висящих на стене тела и кивнул.
Она позвонила ему уже более получаса назад.
Сейчас она сидела на диване, потягивая из бокала вино, и смотрела то на свои золотые, то на массивные старинные часы, висящие над мраморным камином.
Было 8.40 вечера.
Тина поднялась, налила себе еще вина и посмотрела в окно. Наконец в прихожей раздался звонок, и она торопливо пошла открывать.
На пороге, слегка улыбаясь, стоял Картер.
Она резко повернулась и пошла обратно в комнату, на ходу поглаживая рукой свои длинные, светлые, спадавшие ей на плечи волосы.
– Я звонила Харрисону более получаса назад, – сказала она.
– Что-то случилось? – спросил Картер, входя в квартиру и закрывая за собой дверь.
Она стояла к нему спиной.
– Вроде он хотел взять тебя с собой в казино?
– Мне кое-что от него нужно, – сказала она, по-прежнему не глядя на Картера.
Он подошел к ней на расстояние вытянутой руки.
– Тина, что случилось? – поинтересовался он.
Она медленно обернулась, обеими руками отбросив волосы, давая возможность получше себя рассмотреть.
– Боже мой, – пробормотал он, увидев у нее на горле синяки.
Она подняла рукава блузки выше локтей, открывая синяки на предплечье.
– Когда это произошло? – В его голосе звучала злость.
– Два дня назад.
– Харрисон? – спросил он.
Она кивнула и рассказала ему о телефонном разговоре, вернее о том, что было потом.
– Дебил! – прошипел Картер. – Ублюдок!
Он шагнул к ней и обнял.
Они страстно поцеловались и, уже прервав поцелуй, еще долго стояли, обнявшись.
– Я не хотела тебе об этом рассказывать, – проговорила она, – но просто не смогла сдержаться.
– Клянусь, я убью его, – прорычал Картер. – Жаль, что у ребят, которые пытались его убить, ничего не вышло. Эта пуля предназначалась ему, а не Джиму. – Он снова притянул ее к себе. – И ты хочешь сейчас к нему идти? После того, что он с тобой сделал?
– Я не хочу. Мне надо, – загадочно ответила она.
– А что будет, когда он разозлится в следующий раз? – спросил Картер. – Он может тебя убить.
Она покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Пока я ему нужна, я в безопасности.
– Под «безопасностью» ты также имеешь в виду постоянные избиения? – Он недоверчиво покачал головой.
– По-моему, я должна бояться не только Фрэнка, разве не так? – сказала она.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я слышала, что произошло вчера ночью. Убиты еще два его человека.
Картер вздохнул.
– Да, все это плохо. Он говорил о гангстерской войне. И теперь она, похоже, началась.
– Вот поэтому-то мне и нужна защита, – сказала она. – Фрэнк сказал, что поставил людей наблюдать за моей квартирой и охранять меня. Из-за этого я чувствую себя, как в тюрьме. Я не хочу, чтобы повсюду за мной ходили шпионы Фрэнка и смотрели, что я делаю. – Она надела пальто и уже на пороге страстно его поцеловала. – Отвези меня к нему, Рэй.
Харрисон увидел входящих в комнату Тину и Картера. Пэт Мендхам поднялся и, улыбнувшись молодой женщине, кивнул ей в знак приветствия.
– Что случилось, дорогая? – спросил Харрисон.
Картер видел, как Харрисон, выражая свою страсть, мягко поцеловал Тину в губы, и почувствовал, что в нем закипает злость. Он вспомнил синяки на ее руках и шее.
– Мы можем поговорить с тобой наедине? – спросила она.
– Конечно, – ответил Харрисон и попросил Мендхама и Картера выйти.
Они повиновались и направились в бар казино.
Тина несколько секунд смотрела на Харрисона, а затем сказала с глубоким вздохом:
– Фрэнк, я очень обеспокоена тем, что произошло. Я говорю о стрельбе в ресторане. Я чувствую себя в постоянной опасности.
– Я же тебе сказал, что послал пару ребят наблюдать за твоей квартирой...
– Подожди!
– Что же еще я могу для тебя сделать?
– Дай мне оружие, – мягко сказала она.
Какое-то мгновение Харрисон молчал, а потом улыбнулся, подумав, что она его разыгрывает.
– Пожалуйста, Фрэнк, – настаивала она.
– Зачем тебе оружие?
– Говорю тебе, я боюсь! – воскликнула она. – Неужели трудно понять? – Неожиданно ее голос смягчился: – Если я и вправду дорога тебе, как ты говоришь, сделай это для меня. Пожалуйста.
Харрисон пожал плечами и, поколебавшись немного, направился к стенному шкафу. Он вынул из кармана маленький ключик и открыл дверцу, за которой оказался бар. Передвинув бутылки, он нажал какую-то кнопку. Бар вздрогнул и стал медленно поворачиваться, открывая арсенал разнообразных пистолетов.
Автоматические револьверы и даже парочка легких пистолетов-пулеметов.
Босс гангстеров взял маленький пистолет, который почти полностью скрылся в его большой ладони. Затем повернулся к Тине и показал ей оружие.
– Возьми, – сказал он.
Она взяла пистолет, удивившись, что он такой маленький и легкий.
В длину оружие было не больше четырех с половиной дюймов.
– Это «беретта» 25-го калибра, – сказал Харрисон. – С небольшого расстояния бьет совсем не плохо.
«С небольшого расстояния, – подумала она, с улыбкой посмотрев на Харрисона. – Если они будут лежать бок о бок, – прикинула она, по-прежнему глядя на главаря гангстеров. Ее улыбка стала еще шире. – Да, это будет достаточно близкое расстояние».
Она бросила оружие в сумочку.
СУМАСШЕДШИЙ ПРИГОВОРЕН К ПОЖИЗНЕННОМУ ЗАКЛЮЧЕНИЮ. УБИЙЦА УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ВОЙНА ПРОТИВ БОГАТЫХ ПРОДОЛЖИТСЯ! – кричал заголовок в газете. Под ним шел снимок из зала суда, на котором был запечатлен Джонатан Крофорд в окружении полицейских.
– Что там пишут? – спросила сидевшая в углу Дженифер Томас.
Лампа стояла прямо на заплесневевшем полу, освещая комнату слабым желтым светом. Мишелю Гранту пришлось напрячь зрение, чтобы прочесть статью под фотографией. Остальные внимательно слушали его.
– "Крофорд, двадцати пяти лет, был признан виновным в совершении пяти убийств и осужден на пожизненный срок заключения с оговоркой, что проведет в тюрьме не менее двадцати пяти лет. Однако, как выяснилось, подсудимый страдает серьезным психическим заболеванием и отбудет большую часть срока в тюрьме Бродмур для умалишенных преступников".
– "Для умалишенных"? – прорычал Филипп Волтон. – Что, значит, мы тоже умалишенные, если у нас те же убеждения, что и у Джонатана?
Грант продолжал читать:
– "Когда Крофорда уводили из зала суда, он прокричал: «Будет новая смерть! Война против богатых продолжится!» Салли Риз должна предстать перед судом завтра и рассказать о своем участии в этих преступлениях. Как заявил Крофорд, у него есть последователи, которые продолжат начатую им кампанию мести богатым и известным людям. Сейчас полиция выясняет связи Крофорда".
Грант скомкал газету и с отвращением швырнул ее в камин.
– Думаю, мы должны вытащить его из тюрьмы, – сказал Пол Гарднер.
– Не смеши людей, – перебил его Марк Пакстон, покрутив у виска пальцем.
– Зачем? – добавил Филипп Волтон. – Мы-то по-прежнему на свободе и можем продолжить наше дело. – Он широко улыбнулся.
Мария Чалфонт вытащила смятую газету из грязного камина и, разгладив ее, любовно смотрела на фотографию Крофорда.
– Им не сломить его, – улыбаясь, сказала она, – они еще не победили. – Она нежно коснулась фотографии и почувствовала влагу между ног.
– Ладно, кто следующий? – спросил Волтон.
– На сей раз нам нужно выбрать кого-нибудь, кто живет подальше отсюда, – пробурчал Грант, оглядывая фотографии на заплесневелой стене.
– Какая разница, кто это будет, – прорычал Волтон. – Они все должны умереть. Мы не будем смотреть, кто из них богаче. Не важно, кто умрет следующим.
– Не смогут же они к каждому приставить полицейского, – сказал Пакстон, выдавливая гной из большого фурункула. Он вытер руку о джинсы. – Они даже не имеют понятия, кто будет казнен следующим.
– Нам есть из кого выбирать, – добавила Дженифер Томас, разглаживая длинные черные волосы.
– Все они – паразиты! – поддержал ее Волтон. Он громко закашлялся и, харкнув на стену, довольно улыбнулся, заметив, что плевок попал в фотографию грудастой фотомодели. – Как насчет этой? – спросил он.
Грант покачал головой.
– Ладно, давайте кого-нибудь другого, – согласился Волтон. – Вообще, мы будем кого-нибудь убивать или нет?
– Надо подождать, – ответил Грант. – День или два, пока не узнаем, что им сказала Салли.
– Надеюсь, ты ей доверяешь? – с вызовом спросил Волтон.
– Что ты имеешь в виду? – отозвался Грант.
– Я имею в виду, что она не расколется и не выболтает полиции наши имена.
– С какой стати ей это делать? – поинтересовалась Дженифер Томас.
– Она была девушкой Гранта, ведь так? – напомнил Волтон. – Может быть, она захочет оказаться на свободе, чтобы снова встретиться со своим любовником, забыв, что идет война.
– Она не выдаст нас, – уверенно ответил Грант.
– Хорошо бы. Иначе я тебя убью.
Волтон снял с пояса длинный острый нож и указал отточенным, как бритва, лезвием на Гранта.
– Попробуй, – ответил тот и сжал рукоятку висевшего у него на поясе кинжала.
– Перестаньте, ради Бога! – закричал Пол Гарднер. – Мы должны быть едины, чтобы продолжать борьбу, а не резать глотки друг другу.
– Он прав, – отозвалась Мария Чалфонт.
Волтон кивнул и спрятал нож.
Остальные молча смотрели на них.
Но вдруг, словно повинуясь какому-то сигналу, они поднялись и, подойдя к Гранту, тоже стали рассматривать фотографии, тихо переговариваясь друг с другом.
Большинство имен было им известно, оставалось только выбирать.
Грант указал на одну из фотографий.
Остальные кивнули.
Выбор был сделан.
Надзирательница Джозефина Грэгори сняла с пояса связку ключей и, громко звеня ими, стала отыскивать нужный. Ключи были прикреплены к ее поясу цепочкой, такой же длинной, как бесконечная вереница лет, проведенных ею в тюрьме Холловэй в качестве надзирательницы.
Когда она повернула ключ в замке, сержант полиции Вик Райли посмотрел на нее и достал из кармана пачку сигарет. Он уже собрался прикурить, но надзирательница с укоризной обернулась к нему. Сержант пожал плечами и сунул сигарету обратно в пачку «Мальборо». Он даже едва не извинился. Она смотрела на него так, словно он должен просить прощения уже за то, что только подумал о сигарете. Ее волосы были забраны в пучок на затылке, такой тугой, что, казалось, от этого натянулась кожа ее лица и подозрительно прищурились глаза. Своими манерами она напоминала Райли школьную наставницу, готовую в любой момент ударить его линейкой по пальцам.
Она прошла в дверь и, пропустив Райли за собой, снова заперла замок.
Полицейский оказался в следующем длинном коридоре, по обеим сторонам которого тянулись железные двери, каждая в три дюйма толщиной и непременно светло-бежевого цвета. Местами краска отстала, оголив ржавчину. Глазки в большинстве камер были открыты, и, ожидая возившуюся с замком надзирательницу, он увидел через глазки два-три лица, пялившихся на визитера.
– Е...Й подонок! – прокричал чей-то голос.
– Сука!
За этим последовал хор, сопровождавший их до конца пути.
– Где твой дружок, пидор?
Райли едва сдержал улыбку, увидев выражение лица надзирательницы Грэгори.
– Козлы!
– Умрите... суки!
Каждый их шаг сопровождался новым ругательством.
– Еще один легавый!
Райли никогда не переставал удивляться жестокости обитателей Холловэя. Он неоднократно бывал в этой тюрьме и всякий раз убеждался, что содержащиеся здесь женщины намного опаснее отбывающих срок в тюрьмах Скрабе или Дартмур преступников-мужчин.
Сейчас он размышлял, какой прием окажет ему Салли Риз.
Она еще не была осуждена, но ее посадили в одиночку, в первую очередь, в целях ее же собственной безопасности. Соучастие в убийстве миссис Дональдсон и ее детей ставило Салли на самую нижнюю ступень иерархической лестницы уголовного мира. По неписаным законам тюрьмы, особенно женской, самым тяжким преступлением являлось растление малолетних и тем более – убийство детей. «Посади мы Салли Риз в общую камеру, – подумал Райли, – она, скорее всего, была бы уже мертва». Поэтому она и сидела в одиночке.
С тех пор как он допрашивал ее об этих убийствах, и в особенности о других соратниках Джонатана Крофорда, прошло уже больше недели. Поначалу она блефовала и бравировала, даже угрожала Райли. Но в конце концов он ее сломил, сказав, что самое большее, на что она может рассчитывать после суда, – жизнь в камере площадью двенадцать квадратных футов. «Не особенно радужная перспектива для такой молодой женщины», – напомнил он ей.
Райли оставил двадцатилетнюю девушку размышлять о своем будущем, упомянув предварительно, что наказание может быть и не таким суровым. Если она назовет несколько имен, тогда ограничатся заключением лет на двенадцать– пятнадцать.
Об этом стоило подумать.
Райли очень надеялся, что задел Салли за живое, ведь ни он, ни другие сотрудники, работающие по этому делу, не имели ни малейшего представления, где искать приятелей Крофорда. Однако никто не сомневался, что затеянное Крофордом безумие не прекратится после его ареста.
Салли Риз – единственная ниточка, и, если умело за нее потянуть, можно предотвратить дальнейшие убийства.
Если, конечно, она захочет говорить.
Надзирательница Грэгори остановилась у двери камеры и снова стала искать в связке нужный ключ. Возясь с ключами, она заметила, что глазок изнутри завешен одеялом.
– Ах ты! Она всегда так делает, – сказала она Райли. – Она, видите ли, не хочет, чтобы мы за ней шпионили!
Сержант полиции кивнул, глядя, как поворачивается ключ.
– Эй, Риз! – прокричала надзирательница, открывая дверь и входя в камеру. – К тебе пришли...
Внезапно ее голос упал до невнятного шепота, а лицо стало мелово-бледным. Райли шагнул в камеру и увидел то, что так потрясло его провожатую.
Кровь была повсюду: на голых стенах, на полу, на кровати... И посередине камеры, в луже уже начавшей сворачиваться крови, лежала Салли Риз.
Райли не мог понять, как ей удалось отвернуть от кровати железную ножку. Он не представлял, как она могла вытерпеть адскую боль, отворачивая болты: пальцы ее были стерты почти до кости. И уж совершенно не укладывалось в голове, как смогла она убить себя этой ножкой кровати.
Как смогла она воткнуть ее себе, в живот и, надавив сверху обеими руками, свести счеты с жизнью этим чудовищным харакири.
Он попробовал представить, как долго она умирала, сколько времени текла из раны кровь и кишки кровавыми щупальцами вылезали из разорванного живота. Он пытался сообразить, насколько длинным и мучительным был ее конец.
Он смотрел на стоявшее на коленях тело, не в силах отвести глаз от воткнутой в живот железной палки.
– Позовите кого-нибудь, – тихо сказал он, взглянув на бледное лицо надзирательницы.
Женщина кивнула и выбежала из камеры, радуясь, что избавится, наконец, от жуткой картины смерти.
Райли покачал головой, по-прежнему не отводя глаз от мертвой девушки. Теперь он все-таки закурил.
«А ведь на Салли Риз так рассчитывали», – подумал он.
Сержант выплюнул изо рта табак и тихо выругался.
Девушке было не больше восемнадцати.
Она стояла у своей машины, потягивая из банки колу. Поднявшийся ветер кружил над площадкой бензоколонки, играл ее каштановыми волосами. Она была одета в белое, что прекрасно контрастировало с ее натуральным бронзовым загаром. Юбка едва прикрывала ягодицы, открывая великолепные длинные ноги. Она продрогла на ветру, ее соски стали упругими и темно просвечивали сквозь тонкую тенниску, завязанную выше пупка и обнажавшую еще одну соблазнительную часть ее загорелого тела.
Допив колу, она бросила банку в стоявшее рядом мусорное ведро и провела двумя руками по длинным волосам. Затем открыла дверцу и, сев за руль, завела двигатель.
Машина уехала.
– Боже, ты видел? – пробормотал Дэмьен Дрэйк, провожая машину взглядом, пока она не скрылась из виду. – Ничего девочка, – мечтательно вздохнул он.
Картер, заправлявший «ауди», хихикнул.
Луи Мак-Интайер тоже улыбнулся и потянулся к лежавшей на приборном щитке пачке «Ротманса». Сунув сигарету в рот, он уже собрался было прикурить, но почувствовал запах бензина и вспомнил, где они находятся. Он ограничился тем, что стал жевать фильтр.
Бензоколонка располагалась менее чем в тридцати милях от Колчестера. Они выехали из Лондона на закате и были в пути уже два с половиной часа. Еще миль тридцать, и они окажутся на месте. Следующая их задача – ждать...
Картер постучал заправочным пистолетом по горловине бака, чтобы не пролить ни единой капли топлива. Затем он повесил шланг на место и отправился платить.
– Посмотри, может, здесь осталась сестренка этой девочки в белом? – улыбаясь, крикнул ему вслед Дрэйк.
Картер на ходу поднял вверх два пальца.
Да, девушка была прекрасна, и, увидев ее, он сразу же вспомнил Тину, ее изумительное тело, которое Харрисон осквернил побоями. «Когда-нибудь этот ублюдок дождется, – подумал Картер. – Конечно, если его не прикончат раньше».
Он понимал, что лишь смерть главаря гангстеров позволит им с Тиной быть вместе.
Картер заплатил за бензин и, вернувшись к машине, сел за руль. Он завел двигатель, и они снова выехали на автостраду.
– Во сколько Харрисон велел нам туда приехать? – спросил Мак-Интайер.
– Конкретного времени он не назвал, – отозвался Дрэйк. – Мы будем ему звонить, когда приедем.
– По-моему, он идиот. Будь я проклят, если после этого не начнется гангстерская война.
– Ну и что? – с вызовом спросил Дрэйк. – По-моему, это было бы не плохо. Кое-кому нужно пустить кровь.
– Моли Бога, чтобы не пустили кровь тебе, – сказал Картер. – И все же, кого ты имеешь в виду? Уже два года не было никаких стычек.
– Я вовсе не за то, чтобы кого-то сталкивали лбами, – сказал Дрэйк, – но если пытаются убрать Фрэнка, то погибнут и некоторые из нас. – Он посмотрел на Картера. – Ты хорошо должен это понимать после того, что случилось с твоим братом.
– Я не нуждаюсь в напоминаниях, – резко ответил тот.
– Все это кажется мне очень странным, – сказал Дрэйк, ковыряя в зубах ногтем мизинца. – Парни, напавшие на Фрэнка, хорошо знали, где его найти. Точно так же были убиты Стив и Малком. Что если их заложили? Фрэнк говорит, другие банды имеют на него зуб. Я не удивлюсь, если среди нас окажется их человек.
Он немного помолчал, глядя на помрачневшего Картера.
– Это дело рук каких-то подонков, – сказал Мак-Интайер.
– Почему? – спросил Дрэйк, оглядев собеседников. – Как я уже сказал, они знали, где искать Фрэнка той ночью. И знали, где напасть на Малкома и Стива.
– Но деньги они не взяли, – сказал Мак-Интайер. – Я не знаю, почему их убили, но не из-за денег. Ничего не взято.
– Я знаю это, ребята, и послушайте, что я вам скажу. Кто-то хочет развалить нашу фирму, понятно? И я уверен, что наводку им дает наш человек.
На Мак-Интайера эти слова не произвели никакого впечатления, и он вновь принялся глазеть в боковое окно.
Картер вздохнул, обдумывая такую возможность. Наводчик... Но кто? Он взглянул на Дрэйка, а затем, в зеркало заднего вида, – на Мак-Интайера. Может быть, это один из его пассажиров? Или Пэт Мендхам? Или Полосатый Билли? За такую работу могли пообещать хорошие деньги или что-нибудь из предприятий Харрисона, когда босса не станет.
С самого детства Картер приучил себя никому не доверять, и в правильности своей философии он имел возможность убедиться тысячу раз.
Его поразила внезапно пришедшая в голову мысль.
Он знал человека, у которого, как ни у кого другого, были причины желать Харрисону смерти.
Неужели так оно и есть?
Пакстон уже более двух часов как уехал из дому в Вайтчипеле. Сейчас он был на автостоянке у станции Ватерлоо, разглядывал машины, не видя вокруг себя ничего, кроме номерных знаков.
Машина, которую он угонит, не должна выделяться на улицах Лондона. Он сразу забраковал стоявший поблизости красный «мерседес» и суперсовременный серебристый «порше», на который он облокачивался. Такие машины очень заметны. К тому же «порше» слишком мал для того, что они задумали.
Он продолжал осмотр, словно здесь была автомобильная выставка. Наконец Пакстон заметил то, что искал, и улыбнулся.
«Ренджроверу» было лет пять-шесть. На одном крыле – царапина, покрышки лысые и грязные. Глушитель покрывала ржавчина, но даже издалека Пакстон видел, что он цел.
Он не спеша направился к автомобилю, быстро обернулся вокруг, вежливо улыбнулся женщине, которая волокла со станции тяжелый чемодан, и, оказавшись у «ренджровера», медленно прошел мимо, внимательно посмотрев на водительскую дверь. Хозяин, наверное, был на станции, провожая кого-нибудь или, наоборот, встречая. «Может, свою любимую», – подумал Пакстон. Ему нужно было торопиться.
У входа в вокзал стояло несколько человек, но они не обращали никакого внимания на веснушчатого парня, прислонившегося к «ренджроверу». Никто не заметил, как он достал из кармана куртки узкую металлическую полоску и просунул ее в дверную щель.
Одно молниеносное движение кисти – и замок поддался. Открыв дверь, он сел за руль. Пальцы работали быстро, но спокойно. Потребовалось меньше минуты, чтобы зачистить два провода, связать их вместе и запустить двигатель. «Ренджровер» ожил.
Пакстон снял машину с ручного тормоза и поехал прочь от станции. Никто не побежал за ним с криком: «Держи его!» Он улыбнулся и спокойно повел машину в потоке транспорта, направляясь к мосту Ватерлоо. Если не образуется пробка, меньше чем через два часа он снова будет в Вайтчипеле.
Пакстон посмотрел на вмонтированные в приборную доску часы: 3.56.
Филипп Волтон выбросил вперед руку с кинжалом, но потом улыбнулся и только провел пальцем по отточенному, как бритва, лезвию ножа. Внезапно он вскочил и грозно взмахнул оружием. Клинок со свистом рассек затхлый воздух комнаты.
Мария Чалфонт обернулась на звук и тоже схватила нож. Он имел обоюдоострый клинок, чтобы раны, оставленные им, были опаснее. Она посмотрела на махавшего клинком Волтона, и ее охватило волнение.
Пол Гарднер тоже взял свой старомодный нож. Заточенное с одной стороны лезвие было на конце немного задрано вверх.
Дженифер Томас взяла вилку для мяса с двумя ржавыми, но острыми, как иглы, зубцами. Она слегка надавила ими себе на руку и, рассматривая оставленные вилкой следы, пыталась представить, что будет с рукой, если нажать посильнее.
В углу комнаты, глубоко задумавшись, сидел Мишель Грант. В левой руке он держал маленький топорик, а на поясе у него висел кинжал.
– Я устал ждать, – нетерпеливо сказал Волтон. – Пойдем скорее!
Он поднес кинжал к лицу и посмотрел на свое искаженное отражение в отполированной стали.
– Всем вместе идти нельзя, – ответил Грант. – Пакстон заберет всех нас из разных мест. Все знают, где должны сесть в машину? – Он поочередно посмотрел на каждого из своих товарищей.
Все утвердительно кивнули.
– А что если ему не удастся раздобыть машину? – спросил Гарднер.
– Не волнуйся, – ответил Грант, – иди куда надо и жди. Он тебя заберет.
– Лучше бы он приехал. Иначе я отрежу этому ублюдку голову, – сказал Волтон.
Грант промолчал.
– Знаете, – улыбаясь, продолжал Волтон, – никогда не думал, что у Салли хватит духу покончить с собой подобным образом.
– Она сделала это, наверное, потому, что иначе ей предстояло провести в тюрьме всю жизнь, – мягко сказал Грант.
– Это хорошо. Иначе она могла бы заговорить.
– Она не заговорила бы, – злобно прошипел Грант. – Салли так же верила в идеалы Джонатана, как каждый из нас. С самого начала она знала, что рискует.
– А что они сделают с Джонатаном? Теперь, когда они его поймали? – спросила Мария Чалфонт.
– А что они могут с ним сделать? – ответил Гарднер. – Сколько бы времени ни продержали его в тюрьме, они не смогут изменить ни того, что он совершил, ни его убеждений.
– Наверное, там он будет счастлив, день за днем отсчитывая тридцать лет, – сказал Волтон, снова посмотрев на свой кинжал.
– Волтон, ты пойдешь первым, – сказал Грант. – Тебе дальше всех.
Волтон кивнул и скрылся в соседней комнате. Оттуда он вернулся в кожаном плаще, протертом до дыр под мышками.
– Теперь ты, Мария.
Так продолжалось до тех пор, пока все не разошлись по одному, стараясь не привлекать к себе внимания.
На их счастье, двор этого дома был обнесен высоким деревянным забором, закрывавшим их от посторонних глаз.
Начинало смеркаться, и пятеро молодых людей, вышедших из заброшенного дома, радовались наступлению сумерек.
В темноте легче скрываться.
В машине воняло, как в канализационной трубе.
В «кортине» сидели трое, все в темных пальто, лица у всех закрыты.
Машина стояла через улицу от клуба Харрисона, и эти трое смотрели, как входили и выходили люди.
Самый высокий из троих полез в карман и вытащил сигарету. Он засунул ее между комками кожи, служившими ему губами, и жадно затянулся. Вынув сигарету изо рта, он заметил, что к фильтру пристал, отслоившийся кусок мокрой кожи. Запах табачного дыма смешался с вонью гниющего тела.
– Два года, – хрипло сказал высокий, с трудом, почти по складам произнося слова. – Пока мы ждали, Харрисон процветал. Ублюдок!
– Он нас провел, – сказал шофер. Ему слова давались с еще большим трудом.
Его горло пострадало сильнее, чем у его бывшего босса. Под гортанью зияла огромная дыра, и когда он говорил, оттуда на пиджак стекала прозрачная жидкость.
Третий молчал. Он совсем не мог говорить. Он лишь смотрел на клуб давно мертвыми глазами, которые с неподвижной жестокостью созерцали благополучие его старого врага. Впрочем, теперь у него вместо глаз были страшные дыры с нарывами, из которых по щекам стекал зловонный гной. Глазные яблоки ссохлись и болтались в этих смердящих провалах.
Он заерзал на сиденье и механически коснулся рукой в перчатке дула автоматического пистолета сорок пятого калибра, висевшего под пальто. Высокий повернулся и, взглянув на него, слегка покачал головой.
– Еще рано, – прохрипел он. – Харрисон по-прежнему силен.
– Тогда когда же? – сказал шофер. Когда он говорил, его челюсть медленно двигалась, заставляя шевелиться дыру на горле, и новая порция прозрачной жидкости стекала ему на пиджак.
– Когда мы будем готовы, – ответил высокий, рассеянно почесав пальцем висок.
У него от головы отслоился кусочек кожи и прилип к перчатке. Он разглядывал его несколько секунд, а затем отправил в рот и проглотил.
В клуб заходили все новые люди.
«Кортина» по-прежнему стояла.
Трое в машине продолжали наблюдать.
И ждать.
Мимо них с грохотом пронесся первый громадный грузовик. Во главе и позади этой небольшой колонны шли джипы, словно муравьи, охранявшие свою королеву.
Колонна состояла из шести грузовиков, мчавшихся по узкой дороге со скоростью более тридцати миль в час. Дорога содрогалась под громадными колесами тяжелой техники.
– Здоровые ублюдки, – пробормотал Картер, глядя на конвой сквозь облака синего дыма, вырывавшегося из выхлопных труб грузовиков.
Запах сгоревшей солярки стал невыносим, и шофер поднял стекло, пережидая, пока колонна пройдет.
«Ауди» дрожала от проходящей мимо тяжелой техники.
Жители Колчестера, едва взглянув на колонну, продолжали свои дела. Уже много лет недалеко отсюда располагалась военная база, и проезжавшие по улицам тяжелые военные грузовики ни у кого не вызывали любопытства. До базы было всего двадцать миль. Картер еще раз взглянул на грузовики и посмотрел на разложенную перед ним карту.
Сидевший рядом с ним Дрэйк снова глубоко затянулся сигаретой. На заднем сиденье Мак-Интайер доедал гамбургер. Наконец он скомкал обертку, выкинул ее в окно и вытер рот рукой. Затем громко рыгнул и потер живот.
Солнце уже заходило, и Картеру пришлось поднести часы к самому лицу, чтобы рассмотреть время.
– Половина восьмого, – сообщил он. – Подождем еще пятнадцать минут и поедем за ними.
Трое еще раз взглянули на дорогу, туда, где за поворотом скрылась колонна. Теперь в вечерней тишине был слышен лишь низкий гул мощных двигателей.
– Будем надеяться, Фрэнк знает, что делает, – нервно проговорил Мак-Интайер.
– Все будет хорошо, – отозвался Дрэйк.
– Да, для него. Если что-нибудь получится не так, пристрелят нас, а не Харрисона.
– Ты слишком много нервничаешь, Луи. Если и дальше так будет продолжаться, в тридцать пять тебя хватит удар.
– Он хватит меня уже сегодня вечером, если что-нибудь случится, – ответил Мак-Интайер.
Некоторое время все молчали. Потом Дрэйк посмотрел на Картера и слегка улыбнулся.
– Как у тебя дела с пташкой Фрэнка? Как ее, Тина? – поинтересовался он.
– А тебе какое дело? – резко ответил Картер.
Дрэйк нахмурился.
– Просто интересно, – сказал он, посмотрев в глаза собеседнику. – Она ничего, да?
Картер кивнул. Он размышлял, не заподозрил ли чего Дрэйк, но решил, что об их отношениях он знать не мог. Скорее всего, он спросил просто так. И все же шофер слегка заерзал на сиденье.
– Деньги у тебя? – спросил Картер, желая сменить тему.
– В чемодане, – ответил Дрэйк. – Мы пересчитали их вместе с Фрэнком перед отъездом.
Мак-Интайер посмотрел через заднее стекло и увидел, что к машине направляется полицейский.
– Коп, – нервно сказал он.
– Ну и что? – ответил Картер, увидев в зеркале человека в форме. – Мы ничего не нарушаем.
– Пока! – хихикнул Дрэйк.
Полицейский остановился футах в шести от машины и нагнулся, разглядывая сидевших внутри. Картер увидел, что рука Мак-Интайера скользнула во внутренний карман.
– Что ты делаешь, твою мать! – прошипел шофер.
– А что ему тут надо? – ответил Мак-Интайер, взявшись за рукоятку автоматического «вальтера».
– Убери руку от пушки, – прорычал Картер, увидев, что полицейский подошел еще ближе.
Сейчас он стоял буквально в двух шагах от машины.
– Расслабься, – прошипел шофер.
Констебль наклонился ниже и улыбнулся сидевшим в «ауди».
– Добрый вечер, – сказал он.
– Добрый, – ответил Дрэйк, пытаясь выдавить из себя улыбку.
– Как вы думаете, за сколько мы доберемся до Норвича, если будем ехать ночью? – дружелюбно спросил Картер.
– На ночь вам лучше где-нибудь остановиться, если вы, конечно, не спешите, – сказал констебль, по-прежнему разглядывая салон. Полицейский внимательно посмотрел на Мак-Интайера, который тут же отвел взгляд в сторону, но его руки задрожали.
Картер взглянул на своего товарища в зеркало заднего вида. «Успокойся, идиот», – подумал он. Если Мак-Интайер потеряет самообладание и вытащит пушку, у них будут неприятности. А устраивать перестрелку с представителями закона было совершенно ни к чему.
– Так вы все же поедете в Норвич? – спросил полицейский.
Картер кивнул.
– Если вы хотите добраться туда к утру, вам следует выезжать уже сейчас.
– Да, наверное, вы правы, – сказал Картер, глядя, как Мак-Интайер беспокойно заерзал на сиденье.
Картер завел двигатель и, поблагодарив полицейского, тронулся, глядя на него в зеркало заднего вида, пока они не скрылись за поворотом.
– Идиот! – злобно глянул он на Мак-Интайера. – По-моему, ты готов был пристрелить этого копа.
– Я думал, он начнет задавать вопросы, – брякнул Мак-Интайер.
– Но ведь он не стал этого делать? В следующий раз веди себя спокойней, или вопросы буду задавать тебе я. Например, как ты собираешься есть без зубов, которых у тебя не станет, как только ты еще раз попытаешься показать копу свою пушку.
Картер увидел, что Мак-Интайер выхватил пистолет, и почувствовал прикосновение холодной стали к щеке.
– Да? – прорычал Мак-Интайер.
– Да, – ответил Картер и резко ударил по тормозам.
Из-за внезапной остановки Мак-Интайер рухнул вперед между сиденьями. Пока он беспомощно барахтался, Картер тоже вытащил пистолет и сильно уперся стволом ему в нос.
– Давай больше не будем стрелять, – сказал Картер.
Мак-Интайер попытался подняться, но шофер ему не позволил, снова сильно ткнув компаньона дулом в лицо.
– Давай, – ответил Мак-Интайер и сел, растирая нос.
Картер спрятал пистолет, завел двигатель, и они поехали дальше.
Дрэйк взглянул на стоявшую у подножия холма «ауди». В руке он держал телефонную трубку. Перед ним на металлической полочке лежала горка мелочи, среди которой он отыскал пять десятипенсовых монет и опустил их в таксофон. Нужно было позвонить Фрэнку Харрисону и сказать, что все идет по плану.
Его пальцы легли на кнопки, и он снова взглянул на машину. Затем он повернулся, закрывая собой аппарат, словно боясь, что Картер и Мак-Интайер могут подсмотреть номер, который он набирал.
Харрисон не к спеху.
Сейчас ему надо было позвонить кое-кому еще.
Он набрал номер и стал ждать.
Джон Кеннинг загнал машину в гараж, заглушил двигатель и откинулся на сиденье. Он не смог сдержать смех. Вздрагивая, он смеялся до слез. Наконец он выбрался из машины, запер ее и запел было «We Are The Champions», но вновь подавился смехом. Он чувствовал, что от него разит виски, ему явно повезло, что по дороге из офиса к его дому в Праймрос-Хилл его не остановила полиция. «Выбрался!» – подумал он и снова рассмеялся. Последний раз Кеннинг был так счастлив десять лет назад, когда родился его первый ребенок. Конечно, с тех пор случилось много хорошего, но все это не шло ни в какое сравнение с восторгом, который он испытывал сейчас.
Он подумал, что надо бы позвонить сыну в интернат в Бу-кингхэмшир и сообщить новость, которая вызвала столько радости у него.
Он был владельцем и директором по менеджменту компании «Кеннинг Электроникс» и сегодня подписал самый крупный в жизни контракт. А именно контракт на изготовление электронных табло для футбольных клубов Первого дивизиона по всей стране. Вовсе не плохо для мальчика, которого в свое время исключили из школы и который начал свое дело, имея в кармане меньше тысячи фунтов, да и то одолженных у друзей. Теперь империя Кеннинга (как он сам это называл) оценивалась в миллионы. Он снова хихикнул и провел рукой по темным волосам. Нужно рассказать Шерон.
Этот успех в такой же степени принадлежал и ей. Когда-то ей приходилось трудиться на двух работах, чтобы оплатить их койки в Ист-Энде. Теперь и сам Кеннинг, и она могли себе позволить наслаждаться роскошью, в том числе и домом с пятью спальнями, в котором они жили последние шесть лет.
Мать Кеннинга тоже жила с ними. Отец умер в сорок шесть лет и завещал сыну заботиться о матери. Он был счастлив выполнить этот наказ. В самом начале по этому поводу у них с женой возникали ссоры, но мать оказалась хорошей помощницей. Так, например, она ухаживала за Крэигом, пока тот не пошел в школу.
Кеннинг попробовал напеть «Here We go», но снова рассмеялся, и у него ничего не вышло. Он направился к двери в кухню, нисколько не тревожась об оставленном на заднем сиденье «дипломате». Он взглянул на часы и нахмурился, увидев, что уже почти девять.
Он звонил Шерон из офиса сказать, что задержится, поскольку после заключения сделки был небольшой банкет, но сразу не дозвонился и перезванивать не стал. «Черт возьми, ее нужно было позвать на банкет». От этой мысли он снова рассмеялся.
Он понимал, что его хорошее настроение во многом вызвано выпитым виски, но основной причиной радости было сознание, как многого он достиг. Так что его веселье было не от алкоголя, а от успеха.
Толкнув дверь, он вошел в кухню.
Показалось, он попал в турецкую баню. Кухня была полна облаков пара, и он даже закашлялся. Еще пахло горелым.
Тихо выругавшись, Кеннинг подошел к плите и увидел стоявшие на газу четыре кастрюли, две из которых уже полностью выкипели. В двух других была сгоревшая пища. Он помахал перед собой рукой и направился к окну, чтобы проветрить помещение.
Когда белый туман немного рассеялся, он осмотрелся.
Кухонные полки были открыты, их содержимое валялось на полу и столах. Ящики выдвинуты и тоже брошены на пол. Кухонный стол и несколько разделочных досок исполосованы ножом. Большой кухонный нож до сих пор торчал в одном из перевернутых стульев.
Кеннинг тяжело сглотнул, и от радости, которую он только что испытывал, не осталось и следа.
В голове вихрем кружились мысли. Еще какое-то время он стоял, глядя на разгром, а потом бросился через открытую дверь в гостиную.
В комнате разгром был еще сильнее.
Кожаный диван разрезан. Его обивка была проткнута не в одном-двух местах, а полностью изрезана. Обои со стен сорваны при помощи чего-то острого. Картины с методично разбитыми рамами валялись на полу. Телевизор и видео также были сокрушены с жестокостью, следы которой в комнате виднелись повсюду.
Видео с какой-то неимоверной силой переброшено из одного конца комнаты в другой. Бар перевернут, все до одной бутылки разбиты вдребезги, их содержимое стекло на пол, залив ковер грязными пятнами. Когда он увидел эту лужу, ему стало страшно, и он отвернулся.
У него в глазах потемнело, и сердце бешено застучало, как только он подумал о своей семье. О жене. О матери. Где они?
Телефон в гостиной был разбит вдребезги. Он побежал в прихожую, где стоял второй аппарат. Что-то на стене бросилось ему в глаза. Он обернулся и прочел написанные красным слова:
БОГАТЫЕ – УБЛЮДКИ
Он побежал дальше, в прихожую, мимо перевернутого кресла, молясь, чтобы там телефон работал, молясь, чтобы с женой и матерью все было в порядке, молясь, чтобы полиция приехала быстро.
Он подбежал к телефону, заметив с облегчением, что он цел.
Молясь...
Нож опустился со страшной силой.
Кеннинг услышал только свист рассекаемого лезвием воздуха, и невыносимая боль пронзила руку, которой он оперся о стол.
Проткнув ладонь, нож на несколько дюймов вошел в дубовый стол. Удар раздробил кости, из раны брызнула кровь.
Взвыв от боли, он смотрел на нож расширенными от ужаса глазами. Казалось, руку сунули в огонь.
По-прежнему сжимая рукоятку ножа, Филипп Волтон ухмыльнулся жертве, а потом злобно посмотрел Кеннингу в лицо.
– Добро пожаловать домой, – хихикнул он.
– Давай, давай, – прорычал Дрэйк, посмотрев на часы, а затем на телефонную будку, возле которой они сидели в машине.
– Ты уверен, что назвал мне тот номер? – злобно спросил Мак-Интайер.
Картер посмотрел на часы.
9.58 вечера.
Дрэйк барабанил пальцами по дверце. Этот стук прерывался, только когда он смотрел на часы, что он проделал уже раз сто со времени их приезда.
«Ауди» стояла на обочине дороги, приблизительно в двадцати милях от Колчестера. По обеим сторонам дороги росли кустарники и деревья, тянувшие свои ветви вверх, к бледной луне.
Они стояли здесь уже сорок минут, и за это время мимо них не проехало и пяти машин.
– Ты уверен, что ему можно доверять? – спросил Картер.
– Фрэнк сам его проверял, – раздраженно ответил Дрэйк. – С ним он имеет дело уже не в первый раз.
– Не нравится мне все это, – сказал шофер и полез в карман за сигаретами.
– Скоро позвонит, – ответил Дрэйк, снова посмотрев на телефонную будку.
Прошло еще несколько минут.
Мимо проехала машина.
Дрэйк продолжал барабанить по дверце.
– Что-то долго, – проговорил Мак-Интайер. – А что если он не позвонит? Не можем же мы возвращаться...
Телефон зазвонил.
Дрэйк распахнул дверцу, бросился в телефонную будку и схватил трубку.
Из машины Картер не слышал, о чем они говорят, но увидел, что Дрэйк улыбнулся и перед тем, как повесить трубку, кивнул. Он подбежал к машине и плюхнулся на сиденье.
– Поехали, – сказал он. – Минут десять по этой дороге. Он ждет нас.
Картер завел двигатель, и машина тронулась.
Фургон стоял среди деревьев ярдах в двадцати от дороги. В сумерках, среди густой листвы, его совершенно не было видно.
Когда показалась «ауди», шофер фургона дважды мигнул фарами. Картер свернул к нему и, подъехав, остановился рядом. Теперь обе машины с дороги были не видны.
Трое вышли из «ауди» и встали у машины, ожидая.
Ничто не нарушало тишину.
Под носом Мак-Интайера закружился мотылек, и он его раздраженно прихлопнул.
Слева хрустнула ветка. Среди деревьев послышалось какое-то движение.
Не любивший темноты Картер потянулся к автомату. Ему не нравилось, что в двух футах ничего не было видно. Затем он услышал лязгающий звук. В лесу у кого-то тоже был автомат.
Картер повернулся и увидел приближающегося к ним человека с мощным автоматическим браунингом в руках, нацеленным на троицу.
– Ты Вони? – спросил Дрэйк, когда тот был уже достаточно близко. Картер заметил, что незнакомец прихрамывает.
Человек кивнул.
– Дрэйк? – спросил он.
Тот кивнул и быстро представил своих товарищей.
– Извините, что встретил вас с оружием, – сказал Вони, – приходится быть осторожным. Деньги привезли?
Дрэйк кивнул.
– Оружие у тебя? – спросил он.
Интендант Эндрю Вони подошел сзади к фургону и открыл дверь. Сняв висевший на поясе фонарик, он посветил в фургон и отбросил одеяла, под которыми оказались три здоровых ящика. Все подошли, чтобы лучше видеть.
– Самое ценное здесь, – сказал Вони и, словно коммивояжер, направился к ящикам.
Первый ящик доверху был заполнен пистолетами тридцать восьмого, сорок пятого и триста пятьдесят седьмого калибров: автоматическое и полуавтоматическое оружие. Картер заметил даже парочку «люгеров» и короткоствольный «маузер». Револьверы и автоматическое оружие на любой вкус. Вперемешку с ними лежало несколько автоматических винтовок. Он заметил дюжину «инграмов», несколько «узи», пистолет-автомат «скорпион». Некоторые уже с обоймами.
В другом ящике лежали винтовки. Целая коллекция. Часть – с оптическими прицелами. Картер увидел несколько GPMG калибра 7,62, винтовки калибра 4,85 мм и дюжину AR-18.
– Здесь хватит оружия, – сказал Вони, направившись к третьему ящику, – на третью мировую войну.
– Харрисон, по-моему, задумал именно это, – сказал Мак-Интайер, пялясь на оружие.
– Я хотел достать и гранаты, но мои возможности небезграничны, – улыбаясь, сказал интендант.
– И ты говоришь, никто не заметит пропажи всего этого? – спросил Картер, кивнув на ящики.
– Последние семь лет я один отвечаю за оружие, – ответил Вони. – Только я знаю, сколько его поступает и сколько уходит. – Он потер бедро и поморщился. – Чертова нога! – прорычал он.
– Тебя ранили в Северной Ирландии? – спросил Мак-Интайер.
Вони кивнул.
– Могло быть и хуже, – браво заявил интендант. Он никогда не упоминал, что это увечье он получил, врезавшись на джипе в столб, а ирландские снайперы здесь совершенно ни при чем.
Картер и его товарищи принялись грузить оружие в багажник «ауди», стараясь раскладывать груз так, чтобы машина не особенно просела. Меньше всего им хотелось, чтобы на обратном пути в Лондон их остановил какой-нибудь любопытный полицейский и поинтересовался, что они везут.
Вони наблюдал за их работой.
Наконец Дрэйк заглянул в машину и направился к нему, держа в руке чемоданчик. Подойдя, он протянул его интенданту.
Вони положил чемоданчик на бампер фургона и щелкнул замками.
– Хочешь, можешь пересчитать, – сказал Дрэйк. – Все на месте. Двести пятьдесят тысяч, как договаривались.
Вони вытащил из пачки пятидесятифунтовую банкноту и понюхал. Затем он ее поцеловал и вернул на место.
– С кем еще ты имеешь дело? – спросил Картер.
– Со всеми, кто платит, – ответил интендант. – Это моя религия, моя вера. – Он кивнул на деньги. – Заплати мне как следует ирландцы, я бы продавал оружие и им.
– Ты продавал в последнее время оружие кому-нибудь в Лондоне? – поинтересовался шофер.
Вони покачал отрицательно головой.
Еще какое-то время Картер пристально смотрел на него, а затем направился обратно к «ауди». Он повернул ключ зажигания, двигатель взревел, и они уехали.
Вони глядел вслед удалявшейся машине.
– Счастливой охоты, – пробормотал он и полез в кабину фургона.
Он завел мотор и поехал в противоположном направлении с полным чемоданом денег, лежавшем на сиденье рядом. В лесу снова все стихло.
Вытащить нож оказалось не так просто.
Наконец мощным рынком Филипп Волтон выдернул его из прочною дубового стола и освободил руку Джона Кеннинга.
Кеннинг упал на пол и, зажав покалеченную ладонь, завопил от боли.
Несколько секунд Волтон стоял над ним, почесывая щеку острием ножа.
– Встать! Паразит! – приказал он.
Кеннинг попытался подняться, но едва оперся на раненую руку, как снова рухнул.
Волтон наступил ему на изуродованную ладонь.
– Встать! – прорычал он, схватив Кеннинга за воротник и потянув вверх.
Встряхнув, он ударил его о стену и встал рядом, приставив к его горлу нож.
– Пожалуйста, – взмолился Кеннинг, – у меня есть деньги. Не бейте меня. Возьмите, сколько надо. Моя жена...
Волтон громко кашлянул и харкнул в лицо Кеннингу. Плевок попал под глаз и стал сползать вниз, словно большая слеза.
– Ты хочешь увидеть жену? – прошипел Волтон.
– Пожалуйста, не трогайте ее! Пожалуйста!
У него в глазах появились слезы. Слезы боли и страха.
Боль от пораненной ладони распространилась, казалось, по всей руке. Пальцы уже онемели. Дыхание стало прерывистым, и, попытавшись сглотнуть, он почувствовал, что горло пересохло.
– Пошли наверх, – отрезал Волтон и больно ударил Кеннинга в спину, толкая вперед.
С трудом забравшись на второй этаж, сквозь пелену, затмившую от боли глаза, Кеннинг увидел, что здесь разгром еще страшнее.
По стенам были размазаны экскременты, и от вони ему стало еще хуже. Его вырвало бы, если в ужас не перехватил горло черной рукой.
Наверху Волтон сильно толкнул его по направлению к одной из спален.
В комнате сидела Шерон Кеннинг. Ее привязали к стулу разорванной простыней. Кровать была исполосована ножом точно так же, как и диван внизу. Пружины торчали из разорванного матраца, словно кости при открытом переломе.
Рядом с женой Кеннинг увидел свою мать Мэри, тоже привязанную к стулу. Рядом с ней стояла Дженифер Томас, приставив нож к горлу старой женщины. И у жены, и у матери во рту были кляпы.
– Отпустите их, – взмолился Кеннинг, и в его глазах снова заблестели слезы.
Волтон сильно ударил его по шее сзади, и он упал между женщинами, смотревшими на него округлившимися от ужаса глазами.
Шерон Кеннинг взглянула на пораненную, истекавшую кровью руку мужа и затрясла головой. Она вспомнила сына.
– Пожалуйста, у нас есть деньги, – сказал Кеннинг, протирая глаза. Он пытался найти компромисс. – Я отдам вам все, что хотите, только не убивайте нас!
У всех на глазах Волтон расстегнул штаны и стал мочиться на Кеннинга. Желтая жидкость потекла на бизнесмена, пытавшегося заслонить лицо. Он открыл рот, чтобы закричать, и он тотчас же наполнился мочой. Крик застрял у него в горле, и его вырвало.
Волтон продолжал мочиться.
– Срать я хотел на твои деньги, – ухмыляясь, сказал он.
Дженифер Томас засмеялась.
Пол Гарднер тоже.
Вслед за ними и Марк Пакстон.
Кеннинг выплюнул рвоту и попробовал подняться. Когда это ему удалось, в комнату вошли Мишель Грант и Мария Чалфонт. В руках Грант держал кинжал.
– Говорит, у него есть деньги, – хихикнул Волтон.
– Сколько хотите, – подтвердил Кеннинг. – Могу отдать.
Грант кивнул.
– Что ты задумал? – прорычал Волтон, взглянув на компаньона, не сводившего глаз с прислонившегося к стене Кеннинга.
Из-за невыносимой боли в руке, он с трудом поворачивал ручки на кодовом замке сейфа. Наконец ему удалось установить нужную комбинацию, он распахнул дверь и вытащил пачки банкнот и драгоценности. Он протянул их Гранту, словно дары, словно это могло его спасти.
– Нам не нужны твои деньги, – тихо сказал Грант, выставляя вперед кинжал.
– Пожалуйста, возьмите! – взмолился Кеннинг, упав на колени. – Пожалуйста, не бейте нас! Пожалуйста! Боже...
Он не договорил.
Грант ударил его длинным кинжалом.
Лезвие вошло ему в левое плечо, раздробив ключицу. Залитая мочой рубашка Кеннинга стала окрашиваться кровью.
– Нет! – в агонии завопил он. – Ради Бога... – Сейчас он уже только всхлипывал. – О Боже Всевышний... Нет...
Кинжал опустился снова, ударив его по протянутой руке. Деньги упали на пол.
– Ради Бога... Пожалуйста...
Кинжал опустился ему на темя, срывая скальп и круша череп. Кости расходились все сильнее, пока не брызнули мозги. Лицо залила кровь.
Он повалился вперед, продолжая всхлипывать. Слова становились все бессвязнее.
– Господи... Боже...
Его жена попыталась закричать. Глаза расширились, и желчь хлынула у нее изо рта, когда она увидела, как умирает муж. Мать упала в обморок.
Дженифер Томас похлопала старую женщину по лицу, приводя ее в чувство, не желая, чтобы она пропустила хоть что-то из этого чудовищного представления.
Кинжал ударил Кеннинга в спину, в бок, в лицо, ниже спины. Все его тело было в крови.
Грант продолжал колоть бизнесмена, который теперь был не в состоянии даже стонать. Из его заполненного кровью горла вырывались лишь булькающие звуки.
Наблюдавшая это Мария Чалфонт почувствовала влагу между ног.
Филипп Волтон смотрел на происходящее безо всякого интереса.
Марк Пакстон зажал кожу у себя на шее и, выдавив нарыв, посмотрел на пальцы и вытер их о простыню.
Кеннинг бился в агонии на полу.
Грант нанес ему последний, смертельный удар и отступил, тяжело дыша. Его одежда была забрызгана кровью.
Еще некоторое время убийцы смотрели на бьющееся на полу в предсмертных судорогах истерзанное тело.
Движения прекратились.
Тогда они повернулись к женщинам.
Квартирка была маленькой, но уютной. Сырой плесени не было видно на стенах, их покрывала водоэмульсионная краска. Потертые ковры пропылесосены. В жилище стоял приятный запах.
Все это произвело хорошее впечатление на человека, стоящего в дверях квартиры Никки Джонс.
Она убрала с лица длинные вьющиеся волосы и повернулась к замершему на пороге гостю.
– Входи и закрой дверь. А то выстудишь квартиру, – сказала она, стараясь не выдавать нетерпения.
На самом деле этот парень, которого она подцепила только двадцать минут назад, ей совершенно не нравился. Еще меньше ей нравилось, как от него воняло.
Когда он подошел к ней на улице, она даже хотела ему отказать, так ужасно от него несло.
Проституцией она занималась три года и за это время несколько раз сталкивалась с грязными педерастами. Она всегда настаивала, чтобы перед тем, как приступать к делу, они приняли ванну или душ. Но на сей раз она только хотела послать его куда подальше, как увидела у него в руках пачку двадцатифунтовых банкнот толщиной по крайней мере в дюйм. И Никки конечно же свое решение изменила. В конце концов, можно просто задержать дыхание, чтобы не чувствовать запах. Может быть, она заметила, что он грязен, только из-за своей особой любви к чистоте. Ее тело, ее квартира и ее ребенок были безукоризненно чистыми.
Ребенок спал в другой комнате, и Никки направилась туда, чтобы взглянуть на него. На ходу она стянула пальто и осталась в белой тенниске и кожаной мини-юбке.
– Садись, – сказала она гостю. – Сейчас принесу что-нибудь выпить.
«И дезодорант», – добавила она про себя, направляясь в комнату сына.
Человек в темном пальто, в перчатках, с шарфом, обмотанным вокруг лица, сел в гостиной.
Войдя в детскую, она закрыла за собой дверь, чтобы ребенка не разбудил падающий из гостиной свет.
Он спал, закрывшись до подбородка. Она наклонилась, поправила одеяло и поцеловала его в лоб.
– Я люблю тебя, – прошептала она и еще немного постояла, глядя на мальчика.
Ему было уже почти два года, но Никки до сих пор не имела понятия, кто его отец. Может, один из ее клиентов, а может, кто-то из сутенеров, которых за последние три года у нее сменилось полдюжины. Она не знала. И не хотела знать. Он – ее, и этого вполне достаточно.
Она не любила приводить клиентов к себе на квартиру, но здесь все-таки было ее рабочее место. Днем она могла отправить малыша поиграть с детьми, пока ублажала клиентов «успокаивающим массажем». (По крайней мере, такое название своему занятию она вычитала в журнале, который выписывала.) Но вечером она никуда не могла его отправить.
Один клиент как-то спросил ее, не сможет ли ребенок поучаствовать в действии за дополнительные сто фунтов. Никки тут же выгнала его вон. Развратный ублюдок. У некоторых мораль отсутствует полностью.
Она еще раз поцеловала сына и вернулась в гостиную, где гость по-прежнему сидел на краешке дивана, рассеянно рассматривая комнату.
– Сними пальто, – сказала она, удивленная его странным поведением.
Многие из тех, кого она приводила к себе на квартиру, нервничали, но этот парень был спокоен, словно происходящее его совершенно не касалось. «Или, может, он спешит? – подумала она. – Тогда совсем хорошо. Чем скорее уйдет этот вонючий козел, тем лучше».
Она подошла к бару и налила себе немного виски.
– Хочешь выпить? – спросила она.
Он покачал головой.
– Ты, похоже, не очень разговорчивый.
Она села рядом с ним, стиснув зубы от жуткой вони. Она подалась к нему. Профессия не оставляла места для чувств. Никки прикоснулась к верхней пуговице его пальто, но он схватил ее руку и прижал ее себе к паху. Она позволила ему манипулировать собой.
Сквозь брюки она почувствовала его эрекцию и прижала руку плотнее.
Человек посмотрел на нее. Поверх шарфа виднелись лишь его глаза. Они не выражали ничего. С таким же успехом можно было смотреть в глаза лежащей на сковородке рыбе. Ни тепла, ни жизни.
Никки отвела взгляд и поставила стакан.
Он мягко коснулся рукой ее затылка, нагнув ее голову к своему паху. Она заколебалась, и у нее по плечам пробежали мурашки.
– Это будет дороже, – сказала она, поняв, чего от нее хочет этот человек.
Другую руку он опустил в карман пальто и вытащил пять двадцатифунтовых банкнот. Немного помешкав, он сунул деньги ей за тенниску.
Никки кивнула и почувствовала, что его рука сильнее легла ей на затылок.
Наклонившись к паху и расстегивая ему «молнию», она постаралась задержать дыхание. Молния поддавалась с трудом, но наконец она с ней справилась и, засунув руку ему в штаны, освободила пенис. Он показался ей холодным, но она не обратила на это внимания, стремясь как можно скорее покончить с работой и отделаться от этого клиента.
Она наклонилась еще ниже, коснулась губами пениса, и он сильнее надавил ей на шею.
Она почувствовала во рту выделявшуюся из члена жидкость, не похожую на хорошо знакомые ей секреции. Пока она лизала орган, жидкость выделялась в большом количестве, наполняя ей рот. Теперь вонь стала почти невыносимой, и Никки почувствовала, что ей вот-вот станет плохо. Она попыталась выпрямиться, но ее крепко держала рука в перчатке. Рот, словно кляп, заткнул напряженный пенис, который, казалось, становился больше с каждой секундой.
Она потерла ему яички, стараясь как можно скорее завершить эту страшную работу. Они стали сокращаться у нее под пальцами, готовые выплеснуть свое содержимое.
И еще – она не слышала над собой дыхания клиента. Он был спокоен, как импотент. Никки несколько раз провела ему по члену, и по тому, как он напрягся, поняла, что сейчас он кончит.
Она пососала сильнее. Он стал медленно приподниматься, вводя пенис ей в рот, пока не коснулся им ее горла.
Она напряглась, вновь постаравшись выпрямиться, но он ее крепко держал. Его пенис дернулся, и началось извержение.
Глаза Никки безумно округлились, когда она почувствовала, что рот заполнился до предела. Щеки раздулись, и она попыталась выплюнуть то, что оказалось у нее во рту, но тут поняла, что рот заполнен не жидкостью, а дюжинами маленьких живых существ. Они шевелились. Они двигались, задевая ее язык.
Когда рука, давившая ей на шею, немного ослабла, она выпрямилась и широко открыла рот. Оттуда широким белым потоком хлынули личинки. Опустив голову, она увидела, что пенис все еще вздрагивает, извергая фонтан этих жутких тварей.
Некоторые личинки уже устремились ей в горло, несмотря на то, что оттуда им навстречу хлынула рвота, которая несла в своем потоке целый рой паразитов.
Затем рука в перчатке схватила ее за горло, притягивая ближе, и она увидела, что шарф сполз слица этого человека.
Плоть у него на лице была содрана и свисала с костей, словно рваные обои со стены Местами она почти полностью раз ложилась, слизью покрывая теки и подбородок.
Она чувствована, как личинки копошатся у нее во рту, ее обволакивала вонь разлагающегося тела, и, перед тем как упасть в обморок, она еще раз взглянула на пенис этого человека и увидела, как он, извиваясь словно змея, выползает у него из ширинки.
Никки Джонс потеряла сознание.
Фрэнк Харрисон налил себе еще «Джек Дэниелс» и одним глотком выпил полбокала огненной жидкости. Он с такой силой сжимал в руке дорогой хрустальный бокал, что казалось, он скоро лопнет. Фрэнк взглянул на стоявшего перед ним.
– Когда ты только начинал заниматься этим делом, я сказал, что мне важны результаты. А ты не дал мне ничего, – ревел Харрисон. – Ни имен, ни зацепок. Ничего!
Инспектор полиции Питер Торп отхлебнул из стакана и недоумевающе пожал плечами.
– Послушай, Фрэнк. Сейчас у меня полно других забот. У меня три трупа из лома в Прайморс-Хилл, которые выглядят так, словно их пропустили через мясорубку. Этот орешек Крофорд! Мы его взяли, но он не выдаст соучастников. Сейчас самое важное – узнать их имена. Иначе я не смогу выяснить, кто имеет на тебя зуб.
– Л что тем временем делать мне? – поинтересовался Харрисон.
– Попробуй разобраться сам.
Харрисон вылил остатки в стакан и поставил его на стол.
– Отлично. Именно этим я и собирался заняться.
Он направился в дальний конец комнаты, где в углу стоял большой, закрытый на замок деревянный ящик.
– Открой, – прорычал главарь банды, и Полосатый Билли полез в карман за ключом.
Он снял замок и открыл крышку. Повернувшись к Горпу спиной, Харрисон нагнулся над ящиком. Когда он обернулся, инспектор полиции увидел направленный на него «Стерлинг АС-18».
– Где ты достал эту хреновину? – побледнев, спросил он. – Это оружие поставляется только в армию.
– Просто следуя твоему совету, я хочу сам во всем разобраться, – ответил Харрисон. – Если я буду сидеть сложа руки, меня пристрелит какой-нибудь шутник. Чтобы этого не случилось, мне, наверное, придется немного пострелять самому.
– Фрэнк! Если ты начнешь гангстерскую войну, я ничем не смогу тебе помочь. Единственное, что я мог для тебя сделать – это не дать специальному отделу заняться убийствами Джоула и Доума. Если заваришь такую кашу, на меня можешь не рассчитывать.
Поставив стакан, он направился к двери. Выстрел в маленькой комнате прозвучал оглушительно. Пуля, выпущенная из «стерлинга», разнесла стакан Торпа в пыль и пробила в дорогом столе огромную дыру.
– Не забывай, Торп, что я плачу тебе. Ты никуда не пойдешь, – прошипел Харрисон.
Инспектор полиции медленно обернулся, с трудом сохраняя самообладание. Телохранители Харрисона безо всякого интереса наблюдали, как глава преступной группировки навел «стерлинг» на Торпа, разглядывая его голову сквозь перекрестие прицела.
– Ты мой, – сказал Харрисон, поглаживая пальцем спусковой крючок. – Постарайся отработать свой деньги. Выясни, кто пошел на меня, и сделай это побыстрее, пока я не выяснил это сам. Я буду действовать напрямую, не то что ты, и твои начальники могут узнать, как обстоит дело. – Он сильнее сжал винтовку. – Лондон может взорваться, Торп. Так подумай, на чьей ты стороне, чтобы не попасть под перекрестный огонь. И поторопись с решением!
– Я уже сказал, нам надо найти, кто убил троих в Прайморс-Хилл. Сейчас я работаю над этим.
– Тогда займись сверхурочной работой и выясни, кто хочет меня убить. Иначе в следующий раз на крючке для развешивания мяса окажешься ты.
Харрисон спустил курок.
Боек ударился о пустой патронник.
Облегченно вздохнув, Торп посмотрел на хихикающего Харрисона. Тот передал винтовку Полосатому Биллу.
– Торп, в твоем распоряжении сорок восемь часов, – сказал Харрисон. – Потом моя очередь.
Скальп сняли с Никки Джонс точно так же, как с Дэнни Веллера и Адама Гайлеса. Теперь к стене заброшенного супермаркета были прибиты гвоздями три тела, висевшие словно страшные трофеи безумного охотника.
Человек, когда-то носивший имя Чарльза Росса, коснулся кожи своего лица и взглянул на распятые перед ним тела. Пальто расстегнулось, и стали видны три дыры в его пиджаке, такие же дыры были и в его теле. Два года назад смертоносный заряд «смит-и-вессона» тридцать восьмого калибра насквозь прошил Чарльза Росса.
Он поковырял пальцем у себя в дыре, и, когда извлек его оттуда, палец был перепачкан темной, желтоватой жидкостью. Он поднял его перед собой, рассматривая слизистую субстанцию, стекавшую по руке.
Рядом с ним стоял человек, чье лицо закрывал шарф, и тоже смотрел на распятых. При жизни его звали Лайамом Келли. Келли носил шляпу, закрывавшую его изуродованный череп.
Тот, кого раньше звали Питером Буртоном, провел ладонью по лицу, словно разглаживая складки кожи и убеждаясь, что она хорошо легла на его гнилой череп.
Иан Мэсью оторвал болтавшийся у себя на шее кусочек кожи и приложил его к гноящейся ране на горле. Пуля, убившая его два года назад, разворотила гортань, оставив дыру в палец толщиной. В отличие от остальных он не мог произносить даже самые простые слова.
Пятый выглядел совершенно безмятежным.
Все они были хорошо вооружены, но их главное оружие – ненависть.
– Почему мы ждем? – поинтересовался Буртон. – Почему не убить его сейчас? Почему не прикончить Харрисона немедленно? Мы уже убили нескольких его людей.
– Я хочу, чтобы он помучился, – ответил Росс. – Я хочу, чтобы он гадал, откуда будет нанесен следующий удар, чтобы он не мог расслабиться, чтобы он не доверял никому. Даже самым близким.
– А что с остальными из его шайки? – осведомился Келли.
– Они умрут, все до единого, – отрезал Росс. Он посмотрел на пятого. Тот повернулся к нему и согласно кивнул.
– Ублюдок!
Тина Ричардсон стояла в спальне перед большим зеркалом в одних трусах, изучая ссадины на груди. Разглядывая многочисленные синяки на теле, она тихо выругалась. Она поставила стройную ногу на скамеечку перед туалетным столиком. Проведя пальцем по внутренней стороне бедра, она нащупала маленький шрам от горячих щипцов, которыми ее прижег Харрисон уже больше недели назад.
Вчера вечером он завалился к ней в доску пьяным. Сначала она пыталась противостоять его приставаниям, пыталась уложить его спать, но он сильно ее ударил. Она наклонилась поближе к зеркалу и с облегчением увидела, что синяка на лице не осталось. В синяках были спина и руки. Кожа посинела под лопатками и на плечах. Прикоснувшись к пострадавшему месту, она застонала от боли.
В пьяном угаре Харрисон втолкнул ее в спальню и пришел в ярость оттого, что был не в состоянии снять с себя брюки. Она пыталась его успокоить, но все было бесполезно. Ему все-таки удалось немного приспустить штаны, он разорвал ей халат, овладел ею и яростно трясся во время оргазма. Потом отрубился. Она лежала под ним, и ей становилось плохо от одного только его присутствия. Наконец ей удалось выбраться. Она даже не пыталась затащить его на кровать, а просто накрыла одеялом, оставив лежать на полу.
Утром его громко вырвало, и она проснулась от шума, но даже не встала с постели.
Сейчас страдающий от похмелья Харрисон сидел на кухне и пил кофе, дожидаясь, пока Тина оденется.
Она надела кожаную юбку, туфли на высоком каблуке и принялась за косметику.
Когда она полезла за пудрой в сумочку, ей на глаза попался лежащий на дне пистолет «беретта». Она взглянула на дверь спальни, осторожно достала оружие и, взяв его, слегка коснулась пальцем спускового крючка. Еще какое-то время она смотрелась в зеркало, а потом бросила пистолет обратно в сумку.
Не сейчас. Еще рано.
Она снова принялась за косметику.
– Что ты делаешь сегодня?
Она вздрогнула от неожиданности и увидела в зеркале отражение стоящего в дверях Харрисона. Его голос хрипел больше обычного, а под глазами – черные круги, словно их всю ночь терли углем. Сейчас он выглядел постаревшим лет на десять. Скорее ближе к пятидесяти, чем к сорока.
– Собираюсь прошвырнуться по магазинам, – ответила она.
– Только не одна, – ответил он. – Я пришлю к тебе кого-нибудь.
– Фрэнк, со мной все будет в порядке.
Он шагнул к ней и сильно сжал ее плечи.
– Ты должна быть осторожной, – напомнил он. Затем направился в гостиную, и она услышала, что он говорит по телефону.
Он вернулся буквально через несколько секунд.
– Картер и Мендхам уже едут сюда. Они пойдут с тобой, – сказал он.
Она с трудом сдержала улыбку, едва не появившуюся у нее на лице при упоминании о Картере.
– Им будет довольно скучно таскаться со мной по магазинам, – сказала она.
– Я плачу им не за то, чтобы они развлекались, – ответил Харрисон, подходя к ней.
Он принялся массировать ей шею, и она тихо зашипела, когда его движения стали слишком грубыми.
– Я просто не хочу, чтобы что-нибудь случилось с моей маленькой девочкой.
Улыбнувшись, он нагнулся, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась. Улыбка поблекла на его лице, когда он заметил злость в ее глазах. Задабривая, Тина чмокнула его в щеку.
– Ведь ты не хочешь испортить мне косметику, – как можно беззаботнее сказала она. Она очень надеялась, что такое объяснение его успокоит.
Он снова улыбнулся и поцеловал ей руку.
– А ты, Фрэнк, – она с облегчением вздохнула, когда он направился из спальни, – что будешь делать ты?
– У меня есть кое-какие дела, – ответил он. – Увидимся вечером.
Покончив с косметикой, она надела желтую блузку, оставив три верхние пуговицы расстегнутыми. Потом пошла в гостиную, где, просматривая газету, сидел Харрисон. Он поднял глаза, окинул ее оценивающим взглядом и нахмурился.
– Застегни блузку, – сказал он, – не хочу, чтобы на тебя пялился каждый... Вполне достаточно, что ты разгуливаешь без бюстгальтера.
Она застегнула третью сверху пуговицу и с радостью услышала в прихожей звонок. Она открыла дверь, и в квартиру, широко ей улыбаясь, вошел Картер. Затем он кивнул, приветствуя босса, и сообщил, что Мендхам ждет в машине внизу.
– Билли уже выехал за тобой, – добавил шофер.
Картер и Тина направились к выходу.
– Картер!
Он замер.
– Ведь ты позаботишься о ней? – сказал Харрисон.
Шофер кивнул, и они вышли из квартиры.
Харрисон подошел к окну и смотрел, как Тина садится в машину.
Их «ситроен» уехал.
Но Харрисон был не единственным наблюдателем.
На них смотрели и другие глаза.
На щеках Пэта Мендхама выступила краска, когда Тина развернула перед ним женские панталоны. Он смущенно кашлянул и отвел взгляд, посмотрев сначала под ноги, а потом на развешанное вокруг нижнее женское белье. Прекрасная молодая женщина, одетая в желтую блузку и белую кожаную мини-юбку, прошла мимо него в примерочную с длинной ночной рубашкой в руках.
Тина взяла еще одни панталоны и развернула их перед Мендхамом, чтобы тот их оценил.
– Как они тебе нравятся, Пэт? – сказала она, стараясь не рассмеяться, глядя на багровеющее лицо телохранителя.
В ответ он что-то неразборчиво пробурчал и кивнул. Наверное, ему не слишком нравилось проводить утро в отделе нижнего женского белья топ-шопа, наблюдая, как Тина выбирает интимные предметы туалета.
– Может, ты подождешь меня в машине? – улыбаясь, сказала она. Наконец ей стало его жалко.
Он покачал головой.
– Фрэнк сказал, что я постоянно должен находиться при тебе, – ответил он и немного посторонился, давая проход двум девушкам, у одной из которых в руках был купальник, а у другой – бюстгальтер.
– Сомневаюсь, что тут кто-нибудь на меня нападет, – сказала Тина, но все попытки отделаться от него пропали даром.
Мендхам пожал плечами.
– Я просто делаю то, что мне приказали, – ответил он.
Тина взяла несколько пар трусов, две пары чулок и направилась к кассе. Мендхам, как преданный пес, поплелся за ней. Он расстегнул на рубашке верхнюю пуговицу и извинился, нечаянно толкнув женщину, рассматривавшую на свет комбинацию. Тина хихикнула, и они вышли из отдела.
Проезжая мимо входа в магазин, Картер снизил скорость, стараясь отыскать в толпе Тину и Мендхама. Но пока их не было видно. Он перестроился в другой ряд и продолжал ехать медленно, не обращая внимания на возмущенные гудки со всех сторон.
Он высадил их здесь минут пятнадцать назад, доехал до Оксфорд-стрит, развернулся, вернулся обратно и стал ожидать их выхода.
Дважды его принимали за такси, причем во второй раз толстая американка сразу плюхнулась на заднее сиденье, прежде чем он успел ее послать. «Чертовы янки», – подумал Картер, оглядываясь вокруг и не находя свободного места, где остановиться.
Тротуары были запружены пешеходами. Картер резко повернул машину, едва не столкнувшись с отъезжающим автобусом. Увидев в зеркале яростное лицо шофера, он улыбнулся и поехал по противоположной стороне улицы, не спуская глаз со входа в магазин.
Картер заметил Пэта Мендхама, когда тот сходил с эскалатора, опускавшего людей прямо на улицу. Тина с сумками и пакетами следовала в нескольких шагах позади него.
Водитель восхищенно смотрел на нее, пока они с Мендхамом отыскивали глазами «ситроен». Картер посигналил и, когда они его заметили, резко повернул и остановился возле них. Мендхам распахнул дверцу перед Тиной, и та скользнула на заднее сиденье. Она улыбнулась Картеру, тот ответил ей тем же и улыбнулся еще шире, когда на сиденье рядом с ним опустился потный и смущенный Мендхам.
– Будь все проклято, – сказал он, платком вытирая лоб. – В следующий раз пойдешь ты, а я поведу машину.
Тина засмеялась.
– Рэй, по-моему, Пэт не разделяет моих вкусов на нижнее белье, – сказала она. – Пэт, разве твоя жена этого не носит?
– Эти... – он замялся, подыскивая нужное слово, – штанишки не бывают такого размера, чтобы моя миссис засунула туда свою задницу. Господи, салфетка и то больше!
Тина снова рассмеялась.
– Куда теперь? – спросил Картер.
– В «Селфриджерс», – ответила она, с довольным видом рассматривая лежащие в сумках покупки.
За все она расплачивалась кредитными карточками, которые дал ей Фрэнк. И она подумала, что заслужила это. Он хотел взглянуть на покупки и посмотреть, как они на ней сидят. А потом? Она слегка задрожала.
Картер повернул еще раз, и они снова поехали по Оксфорд-стрит по направлению к «Селфриджерс». Впереди зажегся красный, и Картер снизил скорость. Шедшая рядом «астра» гоже замедлила ход.
– Что ты собираешься покупать? – подозрительно спросил Мендхам, кивнув в сторону универмага.
– Только обувь. Туфли, наверное, носит даже твоя жена.
Все рассмеялись.
Все еще продолжая смеяться, Картер увидел, что у «астры» стало опускаться боковое стекло. Он увидел, что трое смотрят на них. Шофер, улыбаясь, что-то ему прокричал, но Картер ничего не расслышал. Он толкнул локтем Мендхама, который тоже смотрел на ту машину.
Он-то и заметил у них дробовик.
Мендхам что-то закричал, но его слова потонули в грохоте «ремингтона». Три мощных заряда продырявили «ситроен».
Первая пуля пробила заднюю дверь. Вторая вдребезги разнесла заднее стекло, засыпав Тину грудой осколков. В салон влетели тысячи кусочков стекла, и она закричала от боли, когда некоторые из них вонзились ей в руки и лицо.
– Пригнись! – прокричал Картер, вытаскивая автомат.
Второй раз повторять не понадобилось. Она бросилась на пол, встав коленями на битое стекло, и прикрыла голову, приготовившись к новому штурму.
Третья пуля достигла цели.
Когда Мендхам достал из-под пиджака свою пушку сорок пятого калибра, пуля угодила ему в плечо. Она раздробила ключицу и вырвала здоровенный кусок мышц. Из раны хлынула кровь, и Мендхам с криком повалился с сиденья вперед. Картер надавил на газ, не обращая внимания, что по-прежнему горел красный. Задние колеса «ситроена» взвизгнули на асфальте, и автомобиль бешено рванулся вперед.
Ускорение вжало Мендхама в спинку сиденья, и он взвыл, когда боль в плече сделалась невыносимой от тряски. Крепко сжав руль, Картер проскочил между двумя машинами, шедшими в перпендикулярном направлении. Он посмотрел в зеркало: «астра» не отставала.
Сейчас он думал только о том, как оторваться от убийц. Он еще сильнее надавил на газ. Казалось, его нога скоро проломит пол машины.
Двигатель взревел. Мендхам застонал от боли на переднем сиденье. Согнувшаяся позади Картера Тина задрожала, почувствовав, что у нее по щеке течет кровь.
«Астра» снова поравнялась с «ситроеном», и Картер вновь увидел направленное на них ружье.
Следующий выстрел картечью сорвал крыло и изрешетил бок машины. Пытаясь уйти от погони, Картер резко ударил по тормозам и, нарушая правила, свернул на Парк-Лейн.
– Пригни голову! – изо всех сил крикнул он Тине, стараясь перекричать рев мотора и свист врывавшегося в разбитые стекла ветра.
«Астра» свернула за ними, отбросив бампером с дороги «метро». Преследователи набирали скорость.
Мендхам зашевелился, поморщился от боли и, повернувшись на сиденье, выставил в окно револьвер сорок пятого калибра.
Когда преследователи оказались рядом, он трижды выстрелил.
Первая пуля попала в лобовое стекло и со свистом от него отрикошетила. Вторая попала в боковое окно. Третья же вообще не достигла цели. «Астра» вильнула, едва не зацепив «форд», который сразу же притормозил. Шофер с ужасом посмотрел на две несущиеся мимо машины.
К следующему перекрестку они подъехали, словно гонщики Гранд-при. К счастью, был зеленый, хотя сейчас это не имело никакого значения. Картер отчаянно маневрировал между машинами, пытаясь обогнать поток и оторваться от «астры». Но у него ничего не получалось.
Мендхам застонал. Его левая рука совершенно онемела и висела, словно кусок окровавленного мяса. Но, стиснув от боли зубы, он снова выстрелил в белый автомобиль.
Пуля попала в фару, и над капотом «астры» взвился фонтан стеклянных осколков.
Но шофер «астры» и не думал отступать. Он нажал на газ и снова поравнялся с «ситроеном». Дважды бухнул «ремингтон». Оба выстрела настигли Мендхама.
Одна пуля снова попала ему в плечо, его отбросило назад, и он едва не повалился на Картера. В шофера полетели обломки костей и куски мяса. Кровь товарища потекла по лицу Картера, заливая ему глаза.
Вторая пуля попала Мендхаму в лицо. Она вошла ему в голову с такой силой, что, казалось, его голова взорвалась, словно там сдетонировал динамит. Череп лопнул, и его содержимое липкими брызгами разлетелось по машине.
Мендхам, словно от удивления, открыл рот и повалился вперед, повиснув на ремнях. Красно-коричневые мозги потекли на пол «ситроена».
Кровь из черепа брызнула на Тину, и она сжала зубы, чтобы ее не вырвало. Палец Мендхама еще дважды нажал на курок, но эти два выстрела пришлись в воздух.
Картер резко повернул руль, ударив «ситроеном» белую машину. «Астра» слегка притормозила и приготовилась подрезать их, но он снова повернул руль и, сильно надавив на акселератор, ударил машину еще раз.
От сильного удара фары «ситроена» разлетелись вдребезги, но Картер остался доволен, увидев здоровую вмятину на белой машине. Ее отбросило в сторону, она врезалась в другой автомобиль, и у Картера появились драгоценные секунды, чтобы оторваться.
Резко повернув, он проскочил между грузовиком и автобусом. Затем, пригнувшись к перепачканному кровью рулю, повел «ситроен» по Слоан-стрит.
Проносясь через следующий перекресток, он увидел полицейскую машину. Она взялась невесть откуда и, бешено мигая огнями, шла за «астрой», упорно преследовавшей «ситроен».
Картер видел, как сидевший в «астре» сзади человек направил дробовик на полицейскую машину.
Он выстрелил дважды.
От двойного выстрела лобовое стекло разлетелось вдребезги, осколки влетели в салон, осыпав двух полицейских. Машина вылетела на тротуар, два раза перевернулась и врезалась в стоящие у кафе столики.
Оба полицейских от удара вылетели из машины. Один несколько раз перевернулся в воздухе и упал на патрульную машину.
«Астра» неслась дальше.
Вдруг Картер резко ударил по тормозам, и покрышки бешено завизжали, запахло горелой резиной. Он свернул в узкий переулок, отчаянно желая оторваться от преследовавшей их машины.
Переулок оказался уже, чем он рассчитывал. «Ситроен» помчался по нему, ударяясь о дома то левым боком, то правым, обдирая кузов, высекая крыльями искры из камня. Картер посмотрел в зеркало и с ужасом увидел, что «астра» по-прежнему едет за ними.
Два Мощных автомобиля с ревом пронеслись по переулку, и Картер оказался на широкой улице. Он постоянно поворачивал руль то влево, то вправо, не давая преследователям как следует прицелиться. Каждый раз, когда он отчаянно бросал машину влево, тело Мендхама валилось на него, снова и снова обливая еще теплой кровью. Но он не обращал на это внимания, полностью сосредоточившись на шедшей за ними «астре». Шофер пытался поравняться с ними, чтобы сидевшим сзади было удобнее вести огонь.
Подъезжая к переходу, машины почти поравнялись. Картер громко заорал, наверное чтобы предостеречь переходивших дорогу.
Но двое не успели.
«Ситроен» сшиб женщину лет тридцати. Она перелетела через машину и, упав, покатилась по шоссе.
«Астра» сшибла мужчину, подбросив его вверх футов на пятнадцать. Он несколько раз перевернулся через голову, ломая шею.
Две машины понеслись по Кингс-роуд.
Картер услышал вой сирен и увидел, что к погоне присоединились две полицейские машины. И все же «астра» продолжала их преследовать. Казалось, им так необходимо было убить пассажиров «ситроена», что они не обращали никакого внимания даже на представителей закона. Все машины, еще издали заметив эту погоню, останавливались или сворачивали в первую попавшуюся улочку.
Полицейские пытались догнать «астру» и зажать ее между двумя машинами. Но шофер белой машины только сильнее надавил на газ, и Картер увидел в зеркало, что «астра» их настигает.
Тина закричала, когда «астра» ударила «ситроен» в багажник. От удара машина едва не потеряла управление, но Картер, крепко сжав руль, выправил ее и, слегка отвернув в сторону, позволил преследователям поравняться с «ситроеном».
Бок о бок они понеслись по дороге. Картер видел направленное на них из окна дуло и понимал, что их жизнь зависит от четкости его действий.
Картер резко повернул руль и со всего маху ударил «астру». Удар оказался настолько сильным, что шофер не смог удержать машину. «Астра» выскочила на тротуар, сбив нескольких зевак, не успевших укрыться в ближайших магазинах и ресторанах. Водитель уже почти справился с управлением, но Картер вытащил из-под пиджака пистолет и выстрелил три, четыре, пять раз в белую машину. Пули разбили лобовое стекло, боковые стекла, и наконец одна из них попала водителю сзади в шею. Она перебила позвоночник у основания черепа, легко пройдя через кость, и вышла через рот, выбив несколько зубов.
Потерявшая управление «астра» понеслась прямо к мебельному магазину. Она влетела в него сквозь витрину, осыпав тротуар грудой осколков.
Лицо Картера было залито кровью, он тяжело дышал, но, посмотрев на эту живописную картину, улыбнулся.
Впереди на дорогу выползал огромный трейлер, перегородивший весь проезд. Тина поднялась с заднего сиденья и увидела грузовик.
– Пригнись! – прокричал Картер и надавил на акселератор.
Стрелка спидометра показала девяносто.
– Нет! – завопила Тина.
Но Картер оттолкнул ее назад и низко пригнулся к рулю, направляя машину к грузовику, шофер которого уже увидел «ситроен». Он высунулся из кабины, понимая, что столкновение неизбежно.
Патрульные машины притормозили, и полицейские смотрели, как «ситроен», все набирая скорость, несется к грузовику.
Картер во все горло что-то прокричал. Может, молитву?
«Ситроен» ударился между колес грузовика. Со страшным скрежетом с легковой машины сорвало крышу и отбросило ее назад, сама же машина проскочила под грузовиком. Она закрутилась на асфальте, но Картер, ударив по тормозам, смог справиться с управлением.
Он оглянулся и с радостью заметил, что грузовик по-прежнему непреодолимым барьером стоит поперек дороги. Полицейские не могли его преследовать, но он тут же сообразил, что они сейчас свяжутся по рации с другими патрульными машинами, а обнаружить в городе изрешеченный пулями «ситроен» без крыши – задача вовсе не сложная.
Он ударил по тормозам и, выпрыгнув из машины, открыл заднюю дверь и вытащил Тину. Они побежали через улицу к голубому «капри», шофер которого смотрел на них, открыв рот.
Картер наставил на него пистолет.
– Выметайся, – приказал он.
Через секунду хозяин был уже далеко от своего автомобиля. Картер втолкнул в машину Тину и сел за руль. Они поехали направо по Олд-Четч-стрит по направлению к Фулхам-роуд.
Времени у них немного.
Нужно найти телефон.
Рядом с ним тихо всхлипывала Тина. Ее блузка и юбка были запачканы кровью. Картер обхватил ее за плечи и прижал к себе. Он почувствовал, что его рубашка стала влажной от текущей у нее из ссадин крови.
Доехав до конца улицы, он затормозил, и они выскочили из машины.
На другой стороне улицы стояла телефонная будка.
Схватив Тину за руку, Картер перебежал на ту сторону и открыл дверь. Он тяжело дышал, в горле у него пересохло. Опустив монету, он посмотрел по сторонам: не видно ли полиции.
Никого не было.
Он стал набирать номер.
Фрэнк Харрисон лежал в кресле, сжимая в руке стакан. Его грудь медленно поднималась и опускалась в такт дыханию. Во всем остальном его вполне можно было принять за покойника: глаза закрыты, лицо мертвенно-бледное.
Он приехал к Тине немногим больше часа назад, вскоре после того, как Картер позвонил Полосатому Билли и попросил отвезти их с Тиной на квартиру в Кенсингтоне. Там они помылись, она переоделась и с облегчением обнаружила, что ссадины у нее на лице неглубокие.
Потом они ждали Харрисона.
Картер рассказал ему, что произошло.
О погоне.
О том, что Пэт Мендхам убит.
Харрисон начал пить, наливая себе понемногу, но потом стал наполнять стакан до краев. У Картера появилось неприятное чувство, что назревает скандал.
Они с Билли выжидательно смотрели на Харрисона, который уставился неподвижным взглядом в пространство перед собой. Время от времени он поглядывал на Тину, сидевшую на диване напротив него.
– Нас заложили, – прошептал Харрисон настолько тихо, что остальные его едва услышали. – Это была наводка. Кто еще знал, куда вы поехали? – Он поднялся. – В моей фирме кто-то стучит. – Он тяжело задышал и посмотрел на Картера. – Так ты говоришь, не видел, кто убил Пэта?
– Я его видел, но он мне не знаком, – ответил Картер.
– Я прибью его, – прорычал главарь группировки, – когда я его найду – убью. Кто бы за всем этим ни стоял. Этим ублюдкам приказал напасть сегодня тот же, кто хотел убить меня в ресторане.
– Это еще надо проверить, Фрэнк, – возразил Билли.
– Ты собираешься спорить со мной? – взревел Харрисон и кинул в Билли бокал. Тот увернулся, и дорогой хрустальный бокал вдребезги разбился о стену. – Я хочу, чтобы его нашли, – прорычал босс. – Вы слышите? Я хочу, чтобы нашли стукача!
Сейчас его глаза бешено блестели, на лбу вздулись вены. Он искал выхода своей ярости и с грохотом ударил по столу кулаком. Картер и Билли беспомощно глядели на него.
– Хватит, – сказал Харрисон, – больше я ждать не буду. Хватит сидеть сложа руки. За последние две недели я потерял четверых. Пора сводить счеты.
– Но с кем? – спросил Билли. – Мы же не знаем, кто за этим стоит.
– Мне все равно, – заорал Харрисон. – Если мы не можем найти и убить одного, убьем всех. Надо разгромить все группировки, иначе шансов у нас нет. – У него на губах появилась улыбка.
Зазвонил телефон, и он поднял трубку. Выслушав что-то, он кивнул.
– Где? – спросил он.
Картер увидел, как у босса снова заблестели глаза.
– Нет, держите его там, – прорычал он. – Черт возьми, держите его там или я оторву вам головы! Я буду через двадцать минут.
Он повесил трубку и повернулся.
– Они поймали его, – сказал он и улыбнулся. – Они поймали стукача. Дрэйк подслушал, как он звонил этому ублюдку Барбери.
– Кто? – спросил Картер.
– Мак-Интайер, – ответил Харрисон. – Сейчас они в казино «Мэйфейр».
Он тихо засмеялся, но его настроение резко изменилось, и его снова охватила ярость.
– Ты, – прорычал он, указывая на Картера, – останешься с Тиной. Никуда не отлучайся. Понял?
Картер кивнул.
– Пошли, Билли, – сказал Харрисон. – Нам предстоит работа.
Он направился к двери. Но на пороге обернулся и снова по смотрел на Тину и Картера.
– Вы не выйдете из этой квартиры. Ясно? Никуда не пойдете без моего разрешения. С ней все будет в порядке, Картер, или, клянусь Богом, я заставлю тебя пожалеть, что твои папа с мамой встретились.
Еще какую-то долю секунды главарь группировки смотрел на них горящими глазами, затем повернулся и вышел.
Картер подошел к окну и убедился, что машина отъехала.
«И все-таки Мак-Интайер», – подумал он.
Он был рад, что Харрисон не приказал ему ехать в казино вместе с ним. Там будет происходить нечто такое, в чем ему не хотелось бы участвовать.
«И все-таки мне нужно было поехать», – подумал Картер, сидя на кухне и тихонько постукивая пальцами по столу.
Наверное, ему следовало поехать с Харрисоном в казино и посмотреть, какая судьба уготована Мак-Интайеру. Ко всему прочему, из-за него погиб Джим.
Картер тяжело вздохнул. Если бы не этот наводчик, его брат был бы сейчас жив. Он покачал головой, понимая, что смерть Мак-Интайера ничего не изменит. Можно пролить море крови, но Джима этим не воскресить. И одному Богу известно, каким будет это кровопролитие. Картер коснулся висевшего под мышкой пистолета и вспомнил утреннюю погоню. И гибель Пэта Мендхама.
Сколько еще людей погибнет, пока все это закончится?
Его размышления прервала Тина.
Она появилась на пороге кухни в коротком домашнем халатике. Ее волосы еще не высохли после душа. Она посмотрела на Картера, который тут же поднял на нее глаза и улыбнулся.
– Они его убьют, да? – спросила она.
– Мак-Интайера? Да. Скорее всего, – ответил Картер.
Она подошла и, присев рядом с ним, сжала его руку. Он ответил тем же.
– Рэй, сегодня ты спас мне жизнь, – сказала она.
Он пожал плечами.
– К сожалению, я не смог спасти жизнь Пэту, – ответил он. – Сейчас я как раз думал о том вечере, когда на вас напали в ресторане. Тогда в машине должен был сидеть я, а не Джим. Я шофер и обязан был находиться в машине.
– Ты не можешь винить себя за то, что погиб Джим. Ты не должен чувствовать перед ним никакой вины.
– Легко говорить, Тина, – сказал он, и в его голосе послышалась злость.
Еще какое-то время она молча смотрела на него, а потом взяла руку и стала целовать ее, касаясь губами поочередно каждого пальца.
– Прости, – тихо промурлыкала она.
Она поднялась. Картер тоже встал и, обняв, прижал ее к себе.
– Если бы в тот вечер убили тебя... – начала она, но прижалась к нему губами, не закончив фразу.
Их губы слились в страстном поцелуе. Тина обхватила Картера за шею, словно не позволяя прерывать поцелуй. Он чувствовал прикосновение ее влажных волос и тепло ее тела сквозь тоненький халатик.
Когда они, тяжело дыша, наконец отстранились друг от друга, лицо Тины пылало. Она умоляюще смотрела на Картера, по-прежнему не выпуская его руки.
Уступая ее желанию, он коснулся ее груди, и страсть мгновенно охватила его. Он ощутил ладонью ее упругий сосок и прижал руку к другой груди. Она тихо вздохнула, почувствовав, что он развязывает пояс халата. Он распахнул халат, обнажив ее тело, и, подавшись к ней, сжал губами сначала один сосок, а затем другой.
Она почувствовала, как его сильные руки обняли ее за талию; он, приподняв, положил ее на стол. Затем снял пиджак и бросил его прямо на пол. Он полностью снял с нее халат и несколько коротких секунд с вожделением разглядывал ее тело. Ее округлые груди с оттопыренными сосками, мягкий живот, стройные ноги...
Еще никогда в жизни Картер не испытывал такого желания. Он упал перед ней на колени и какое-то время стоял так, положив голову между ее ног, а потом припал губами к ее самому интимному месту. Застонав от удовольствия, она подалась к нему и положила ему на шею ногу, плотнее прижимая его к себе. Закрыв глаза, Тина наслаждалась прикосновениями его языка к самым чувствительным местам. Он раздвинул ей ноги и нежно провел пальцами по внутренним сторонам бедер, не прекращая ласкать ее языком.
Она очень его хотела, но сдерживалась, чтобы продлить удовольствие и испытать экстаз. Он продолжал движения языком, и она ощутила разливающееся по животу и бедрам тепло. Ее дыхание участилось, и, сжав угол стола, она выгнула спину, чтобы облегчить ему доступ.
Наслаждение достигло наивысшей точки, и она закричала от счастья.
Картер почувствовал, как она задрожала, как углубилось, до стона, ее дыхание. Она коснулась его затылка, и он медленно поднялся. Ему казалось, что его брюки лопнут от сдерживаемого желания.
Тина села и стала расстегивать «молнию». Картер тем временем стянул с себя рубашку.
Через мгновение они оба были обнажены.
Он взял Тину, словно ребенка, на руки и понес в гостиную. Там он осторожно положил ее на пол и медленно овладел ею.
Он мягко входил в нее, потом почти полностью отстранялся, повторяя это снова и снова. Она, обхватив руками, притянула его к себе, чувствуя, что приближается самый прекрасный момент.
Картер с наслаждением ощущал ее руку на своей спине, она мягко проводила ногтями по позвоночнику вниз к ягодицам. Она еще крепче прижала его к себе, их обоих поглотила страсть.
Картер глубоко вздохнул, когда настал этот божественный миг, а Тина застонала от удовольствия, ощущая его оргазм.
Они обвили друг друга, растворяясь в этих чудесных мгновениях. Сейчас для них ничего, кроме любви, не существовало.
Картер коснулся щеки Тины тыльной стороной ладони; она, повернув голову, поцеловала его пальцы и взяла один в рот. Он улыбнулся и убрал упавшие ей на лицо волосы.
– Я люблю тебя, – прошептала она, приподняв голову, чтобы осторожно поцеловать его в нос. – Не оставляй меня, Рэй. Пожалуйста, не оставляй!
Он покачал головой.
– Я никогда не оставлю тебя, – ответил он, крепко сжимая ее в объятиях. – Никогда!
Они лежали обнявшись, наслаждаясь друг другом. На это короткое время они забыли обо всем: о страхе, о боли.
Сейчас не существовало ничего, кроме любви.
Вторым ударом Мак-Интайеру сломали нос.
Переносица хрустнула, и нос стал мягким. Мак-Интайеру на грудь хлынула кровь, залив белую рубашку. Он вместе со стулом повалился назад, ударившись затылком об пол. Руки были связаны у него за спиной, чтобы он не мог защищаться.
Джо Дугган снова поставил стул, и Мак-Интайер увидел перед собой лицо Фрэнка Харрисона. Босс взял его за подбородок и повернул ему голову, чтоб он смотрел хозяину в глаза.
– Ты больше не будешь закладывать меня, ублюдок, – прорычал Харрисон и еще раз со всей силы ударил связанного человека.
Этим ударом он рассек ему губу и выбил зуб. По подбородку потекла кровь.
– Сколько Барбери заплатил тебе за стукачество? – спросил Харрисон, отступая назад и прикуривая.
– Клянусь Богом, Фрэнк, я тебя не продавал, – невнятно пробормотал Мак-Интайер, чувствуя, что вместе с кровью изо рта пошла рвота. Он попытался высвободить руки, но ничего не получилось. Они были связаны так крепко, что веревка глубоко врезалась в запястья.
– Не ври, подонок! – прорычал Харрисон, шагнув к нему.
Он быстрым движением вынул изо рта сигарету и приставил ее к щеке Мак-Интайера зажженным концом.
Сигарета зашипела, обжигая кожу.
Мак-Интайер завопил от боли. Кожа почернела, и на этом месте быстро вздулся волдырь.
Схватив Мак-Интайера за волосы, Харрисон потянул его голову назад, не обращая внимания на стекавшую на руки кровь.
– Сколько тебе заплатили?! – заорал босс.
Мак-Интайер только застонал от боли. Раздалось бульканье, словно он захлебывался кровью, наполнившей его рот.
Харрисон злобно зарычал и снова ударил его. На сей раз тыльной стороной ладони.
Массивный перстень на пальце главаря преступной группировки рассек кожу у него на щеке.
– Ты работал на меня больше семи лет, – напомнил ему Харрисон. – Так почему же, Луи?
Мак-Интайер уронил голову на грудь, и ему на рубашку снова хлынула кровь.
– Не стоило идти против меня, – продолжал Харрисон. – Четверо моих лучших людей убиты, и едва не погибла моя девочка. Скажи, кто тебе заплатил, или ты пожалеешь, что родился на свет.
Мак-Интайер медленно покачал головой и попытался заговорить. Его губа безобразно распухла, а нос выглядел так, словно его со всего маху ударили лицом о стену. Зайди сейчас кто-нибудь в комнату и посмотри на него, он бы решил, что на Мак-Интайере красная маска. Среди кровавого месива белели лишь глаза.
– Кто убил Джоула и Доума? – спросил Харрисон.
– Не знаю, – едва слышно ответил Мак-Интайер.
– А Пэта Мендхама?
И снова, словно покоряясь судьбе, Мак-Интайер лишь слегка покачал головой.
Он прекрасно знал, что последует за таким ответом.
Харрисон посмотрел на Полосатого Билли и кивнул.
Здоровый детина подошел к шкафчику, стоявшему возле стола босса, и что-то оттуда достал. От этого предмета тянулся электрический шнур.
Уже через секунду Мак-Интайер понял, что это – мощная электродрель. Он со страхом смотрел, как Билли воткнул ее в розетку и, нажав кнопку, поднял вверх сверло, вращавшееся со скоростью больше трех с половиной тысяч оборотов в минуту.
Билли снова нажал кнопку, высокий пронзительный звук стих, и он подошел к Мак-Интайеру, который задергался, пытаясь освободиться от веревок.
– Держите его, – прорычал Харрисон.
Джо Дугган шагнул к пленнику, а Билли вновь включил дрель. Пронзительно визжа, сверло бешено закрутилось.
– Закатайте ему брюки, – приказал Харрисон, и Дрэйк, опустившись на колени у ног привязанного к стулу человека, оторвал ему штанины немного выше колен.
– Ради Бога, Фрэнк! – взмолился Мак-Интайер, бешено вырываясь из веревок, его глаза от напряжения полезли на лоб.
– Успокойте эту сволочь, – приказал босс.
Глаза жертвы наполнились ужасом, когда Билли наклонился, подводя дрель к левому колену.
– О Боже! Нет! – закричал он, снова пытаясь освободиться. Крик перешел во всхлипывания. – Фрэнк, ради Бога! Скажи, чтобы он этого не делал!
Дрель была уже в шести дюймах от его колена.
– Кто убил моих людей? – спросил Харрисон.
– Не знаю! Клянусь матерью! Ради Бога, перестаньте!
Но они к мольбам были глухи.
Осталось четыре дюйма.
– Сколько тебе заплатил Барбери?
Три дюйма.
– Я скажу, я все скажу! Пожалуйста, перестаньте! – завопил Мак-Интайер.
Два дюйма.
– Тебя надо проучить, Луи, – ухмыляясь, сказал Харрисон.
Один дюйм.
– Я же сказал, я все скажу! – вопил Мак-Интайер, глядя на дрель, по-прежнему направленную ему в колено. – Фрэнк, пожалуйста! Пожалуйста...
Раздался такой страшный крик, которого находившиеся в комнате еще никогда не слышали.
Сверло прошло сквозь мясо, разрывая на своем пути мышцы и вены, и уперлось в кость. Полосатый Билли надавил на дрель сильнее.
Раздался пронзительный визжащий звук, и с громким треском коленная чашечка развалилась на две части. Билли стал вытаскивать дрель, из просверленного отверстия хлынула кровь.
Мак-Интайер почувствовал боль, охватившую его ногу от бедра до кончиков пальцев. Нога стала неметь, словно по ней пустили электрический ток. Он завопил, но тут же умолк, поскольку сознание оставило его. Голова упала вперед, но Дугган поднял ее за волосы и стал бить ладонями по окровавленному лицу, чтобы привести жертву в чувство.
Слезы боли и ужаса потекли по щекам Мак-Интайера, оставляя светлые полосы на окровавленном лице.
Харрисон нетерпеливо посмотрел на него.
– Ненавижу стукачей, – страстно сказал он. – Ты слишком много болтаешь, Луи. Для нас будет лучше, если ты заткнешься.
Харрисон полез в ящик стола.
Когда он повернулся, у него в руке были клещи. Он держал инструмент так, чтобы Мак-Интайер мог его как следует рассмотреть. Затем босс шагнул к нему.
– Открой ему рот! – приказал он Джо Дуггану.
Поняв, что сейчас будет, Мак-Интайер изо всех стиснул зубы, словно перепуганный ребенок на приеме у дантиста.
Харрисон кивнул Дуггану, и тот стал разжимать пленнику челюсти. Мак-Интайер бешено сопротивлялся, его лицо было скользким от крови, и ему удалось на несколько секунд высвободиться из рук Дуггана, но это была лишь небольшая отсрочка.
Полосатый Билли положил дрель и, подойдя к Мак-Интайеру, сильно потянул его за сломанный нос. От дикой боли и оттого, что стало нечем дышать, тот приоткрыл рот.
Дугган мгновенно схватил его за нижнюю челюсть и с силой потянул ее вниз, широко открыв ему рот.
Харрисон перехватил клещи поудобнее и, прищурившись, несколько секунд смотрел на перепуганного до смерти Мак-Интайера. Затем он ухватил клещами его нижние передние зубы и потянул.
Зубы хрустнули под клещами и оказались у Мак-Интайера на языке. Он заревел, как раненый зверь. В желудке начались спазмы, но рвоты не было. Каждый удар сердца невыносимой болью отдавался у него в голове, и он хотел уже молить о пощаде, но не успел ничего сказать.
Харрисон взялся клещами за дальний коренной зуб. Этот оказался прочнее. Харрисон нажал сильнее, но только разорвал десну, а зуб остался на месте. Кровь наполнила Мак-Интайеру рот, а тот все продолжал тянуть, упершись ногой в стул, к которому был привязан пленник.
Мак-Интайер снова попробовал сопротивляться, но это было бесполезно. Его держали не только веревки, но и двое его бывших коллег. Он был беспомощен и вынужден был покорно сидеть, пока Харрисон выдергивал ему зубы.
Зуб стал понемногу поддаваться, из развороченной десны показались его корни.
Мак-Интайеру казалось, что голова его раскалывается. Когда же Харрисон, наконец, выдернул зуб, боль стала еще сильнее.
Харрисон держал зуб в клещах, словно охотничий трофей, глядя, как из открытого рта жертвы хлынула кровь вперемешку со слюной. Харрисон заглянул в разинутый рот Мак-Интайера и увидел зиявшую на месте зуба дыру. Десны были безобразно разворочены.
Босс немного переждал, а потом взялся за следующий зуб.
На сей раз Мак-Интайер потерял сознание надолго, и никакие пощечины не смогли привести его в чувство.
Тем не менее Харрисон, рыча, вырвал ему еще один зуб, обломав его и оставив корень в развороченной десне. Он отшвырнул зуб в сторону и взглянул Мак-Интайеру в лицо. Тот едва дышал, его грудь поднималась почти незаметно.
Харрисон отступил, не сводя глаз с потерявшего сознание человека.
– Избавьтесь от него, – сказал он Полосатому Билли, – а потом вымойте все здесь. Я поеду посмотрю, как там Тина. Но сначала я должен позвонить в пару мест.
– А что мы будем теперь делать, Фрэнк? – спросил Дугган.
– То, что должны были сделать давным-давно, – ответил босс, направившись к телефону.
Он набрал номер и, слушая гудки, повернулся удостовериться, что Мак-Интайер не пришел в себя. Наконец на том конце линии взяли трубку.
– Торп? Это Харрисон, – сказал он. – Ты мне по-прежнему ничего не скажешь? Понятно. Мне пришлось сделать эту работу самому. – Он посмотрел на лежащего без сознания Мак-Интайера и ухмыльнулся.
– Я бросил все силы на то, чтобы скрыть вчерашнее, – сказал инспектор полиции. – Погоня на машинах, перестрелка! Ты что в Нью-Йорке?! Все, черт возьми, с меня хватит! Я ведь сказал, что не смогу тебе помочь, если дело дойдет до этого. Теперь, Фрэнк, на меня не рассчитывай.
– От тебя никогда не было проку, Торп, – прошипел Харрисон. – А теперь послушай, что я тебе скажу. Советую тебе несколько недель ни во что не ввязываться, иначе с тобой будет то же самое, что с ними.
– С кем? Какого черта? Что ты задумал? – переспросил полицейский.
– С главарями преступных группировок Лондона, – прорычал Харрисон. – Я выпущу им кишки. Ты прав, все это зашло слишком далеко. А теперь мне надо позвонить одному человеку, который сделает эту чертову работу.
– Ты хочешь нанять убийцу?
– Замечательный парень. Ладно, теперь ты знаешь, что тебе лучше не высовываться. Иначе он внесет тебя в свой список.
– Ты не сделаешь этого! – запротестовал Торп.
– Не надо меня учить, что делать, а что – нет, – прорычал глава преступной группировки. – Я дал тебе сорок восемь часов. И все это время ничего не предпринимал. Хватит! У тебя был шанс, но ты его упустил. Теперь моя очередь.
Не задаю вопросов,
Не говорю, что думаю.
Надо молчать, и только тогда
Выживешь сам и твой род...
Иудаистский священник
Ад – это город, похожий на Лондон...
Шелли
– У тебя было бы побольше клиентов, если б ты здесь прибрался. А то воняет тут...
Фрэнк Харрисон помахал рукой у себя перед носом и снова заглянул в лежащую перед ним учетную книгу.
– Да брось ты, Фрэнк, – сказал Рэг Труман, сбросив с сигареты пепел прямо на ковер. – Просто старая дева, которая здесь убирается, еще не пришла. Обычно пол здесь чище подштанников матери Терезы.
– Но деньги ты все же теряешь, – сказал Харрисон, проводя пальцем по колонке цифр. – Доходы по сравнению с прошлой неделей уменьшились. У вас здесь дом свиданий или богадельня?
– В других местах и девушек больше, и клиентов они развлекают лучше.
– Каким же еще образом они их развлекают? – поинтересовался Харрисон. – Достают у себя из одного места кроликов?
Труман пожал плечами.
– А это мысль! – хихикнул он.
Харрисон же не видел ничего смешного.
В Сохо у него было пять публичных домов, и повсюду за последний месяц доходы резко упали. Он считал: это происходит из-за того, что в его владениях стали орудовать другие группировки. Если это так, то все прекратится, когда за дело возьмется наемный убийца.
Харрисон посмотрел по сторонам.
При дневном свете заведение напоминало кабаре. Дюжина столиков, маленький бар и сцена. Громадные колонки усиливали музыку, сопровождающую выступление девочек.
Едва Харрисон посмотрел на них, колонки ожили, и в клубе оглушительно зазвучала музыка; казалось, от нее обвалятся стены.
– Лерой, черт возьми!!! – заорал Труман.
Музыка оборвалась так же внезапно, как и началась.
– Прости, Рэг. Я не знал, что они подключены, – сказали в микрофон.
– Почему ты его не выгонишь? Не удивительно, если все клиенты разбегутся от такой музыки!
– Он хорошо работает, Фрэнк, – сказал Труман.
Харрисон покачал головой и снова углубился в учетную книгу.
Картер и Дэмьен Дрэйк стояли у входа в клуб. Мак-Ослан ждал в машине. Тину сегодня оставили на попечение Полосатого Билли.
Харрисону они пока были не нужны, и Картер размышлял, не догадывается ли босс об их отношениях с Тиной. Но тут же понял, что об их связи он ничего не знает. Возникни у Харрисона хоть малейшее подозрение, думал Картер, он бы уже плавал по Темзе лицом вниз.
Он глубоко затянулся сигаретой и посмотрел на Дрэйка. Тот разглядывал фотографии девушек, украшавшие вход.
Картер знал, что изображенные на картинках красавицы в жизни были совсем не такими. В жизни они были усталыми и разочарованными. Размышляя об этом, он заметил человека с бакенбардами, приближающегося к входу в клуб.
Он был хорошо одет. Костюм сидел на нем безупречно. Приблизительно пяти футов и десяти дюймов ростом, он выглядел довольно внушительно, двигался изящно.
Подойдя, он поздоровался с Картером, и тот, неожиданно для самого себя, ответил на приветствие.
Дрэйк шагнул к нему.
– Куда идете? – спросил он.
– Мне нужен Фрэнк Харрисон, – спокойно и вежливо ответил мужчина.
– А кто ты? – поинтересовался Дрэйк.
– У нас с ним общие дела. Теперь позвольте, пожалуйста, пройти.
Картер отступил и посмотрел на Дрэйка.
Тот, взявшись рукой за дверной косяк, преградил дорогу посетителю.
– Нехорошо, – сказал человек, покачав головой.
Он резко выбросил вперед руку, схватив Дрэйка за горло, и, приподняв его над землей, так сильно ударил о дверь, что тот моментально отрубился.
Картер, не оборачиваясь, потянулся к пистолету, но человек заговорил, не выпуская шеи Дрэйка:
– Не надо доставать оружие, – мягко сказал он. – Сообщи Харрисону, что я хочу его видеть. Иначе я сломаю этому щенку шею.
Еще несколько секунд Картер злобно смотрел на него, потом повернулся и пошел в клуб.
Харрисон, обеспокоенный шумом снаружи, уже был на ногах.
– Что там у вас происходит? – поинтересовался он.
Ответить Картер не успел.
Хорошо одетый человек втолкнул его в комнату, оставив еле живого Дрэйка в дверях.
– Фрэнк Харрисон? – спросил незнакомец.
– Да. Какого черта тебе здесь надо?
– Меня зовут Дэвид Митчелл. Вы мне звонили.
Казалось, на видеомагнитофоне нажали стоп-кадр.
Клуб замер, все неподвижно смотрели на Митчелла. Еще какое-то время он постоял в дверях и шагнул в комнату.
Кино пошло дальше.
У него за спиной появился Дрэйк. Он держался за горло, растирая красные пятна на шее, оставшиеся от пальцев Митчелла. Он сделал выпад в сторону гостя, но тот только слегка отстранился, и Дрэйк, потеряв равновесие, рухнул на стол и злобно посмотрел на Митчелла.
Дрэйк потянулся к висящему у него под мышкой пистолету.
На сей раз уже Харрисон шагнул к нему и ударил по руке. Взяв за шиворот, он поднял Дрэйка на ноги и толкнул в сторону.
– Вы – разумный человек, мистер Харрисон, – сказал Митчелл. – Вы уже потеряли достаточно людей, и не стоит увеличивать их число.
Он взглянул на Дрэйка, и тот попятился, увидев, как сверкают глаза Митчелла.
Картер внимательно следил за происходящим, размышляя, не отдаст ли Харрисон приказа стрелять. Если этот человек владеет оружием так же, как кулаками, шансов у них нет.
Рэг Труман был совершенно сбит с толку и смотрел то на Харрисона, то на Митчелла, который теперь, не моргая, уставился на главаря преступной группировки.
– Кто ты? – поинтересовался Харрисон.
– Я же сказал: меня зовут Митчелл. Как я понял, вы нуждаетесь в моих услугах.
– Ты – наемный убийца? – напрямую спросил Харрисон.
Эта реплика была скорее утверждением, чем вопросом.
Митчелл кивнул.
– Но вчера вечером я говорил с другим парнем, – настаивал Харрисон.
– Так вам нужны мои услуги или нет? – резко спросил Митчелл.
Его раздражение Харрисон уловил сразу же.
– Все зависит от вашей квалификации, – прошипел он.
– Лучше не найдете.
– Вы самоуверенны.
– Это не просто слова.
Наконец Харрисон сел.
Митчелл не двинулся с места.
Дрэйк по-прежнему пристально смотрел на него.
– Принеси нам выпить, – приказал Харрисон Рэгу Трумэну.
Управляющий ночным клубом направился к маленькому бару и вскоре вернулся со стаканами.
– Как я понял, мистер Харрисон. – сказал Митчелл, жестом отказываясь от выпивки, – у вас есть работа для меня. Я хотел бы это обговорить.
Харрисон отхлебнул маленький глоток виски и посмотрел на посетителя поверх стакана.
– Также, как я понимаю, вы хотите получить деньги? – спросил главарь группировки.
– Пока нет. С этим подождем, пока я все не сделаю, – ответил Митчелл.
– Тогда я должен вам рассказать о ребятах, которых нужно убрать.
– Мне нужен только шофер. И все, – заявил Митчелл.
– А разве вам не нужно помещение или оружие?
– Обо всем этом я позабочусь сам. Как я уже сказал, мне нужен только шофер.
Харрисон посмотрел на Картера.
– Рэй?
Картер кивнул, хотя без особого энтузиазма.
– Тогда приступим к делу, – сказал Митчелл и повернулся к двери.
– Подождите, – окликнул его Харрисон. – Как мне вас найти?
– Не беспокойтесь. Когда будет нужно, я позвоню сам.
– Послушайте, Митчелл. Все это мне не нравится, – резко сказал главарь, поднимаясь со стула. – Вы все-таки будете работать на меня и...
Митчелл резко его оборвал.
– Ведь вы хотите, чтобы эта работа была сделана? – с вызовом спросил он.
Под его ледяным взглядом Харрисон почувствовал себя неуютно.
– Вы будете держать меня в курсе? – спросил он. Бравады в его голосе уже не слышалось.
Какое-то мгновение Митчелл помешкал и вышел.
Картер двинулся было за ним, но его окликнул босс.
– Рэй, присмотри за этим ублюдком, – злобно сказал он. – Больно много он из себя строит. Я хочу знать, где он остановился. Достань адрес, телефон и все такое. Я хочу побольше о нем узнать. Понял?
Картер кивнул и вышел.
Митчелл стоял на тротуаре у входа в клуб.
– Если мы будем работать вместе, то мне не мешало бы знать твое имя, – сказал наемный убийца.
Картер представился, и они направились к «вольво».
Он сел за руль и завел двигатель. Митчелл опустился на заднее сиденье.
– Куда? – спросил Картер, взглянув на наемного убийцу в зеркало.
– Прямо. По направлению к Хайгейт.
Картер кивнул, и они поехали. Как он понял, его пассажир был не слишком разговорчив и сейчас, словно глубоко задумавшись о чем-то, смотрел в окно невидящими глазами.
– Ты давно играешь в эти игры? – наконец спросил Картер.
– Достаточно, – неохотно ответил Митчелл.
– Ты, похоже, не здешний?
– Ты очень проницателен, – саркастически ответил наемный убийца.
Картер снова посмотрел на него в зеркало.
В этом человеке было нечто, что заставляло чувствовать себя неуютно в его присутствии. Высокомерие здесь ни при чем. В нем было еще что-то неуловимое. Холодность, безразличие. Картер подумал, что это, скорее всего, профессиональные черты. Может, все наемные убийцы такие? Он не знал. Да и не хотел знать.
– У тебя есть оружие? – спросил Митчелл.
– Да. Девятимиллиметровый «смит», – ответил шофер, одновременно обрадовавшись и удивившись, что пассажир, наконец, сделал хоть какую-то попытку завязать разговор.
– Хорошее оружие. Хотя лично я предпочитаю браунинг. С тринадцати шагов он бьет неплохо, к тому же мощный.
– А почему именно с тринадцати?
– Я редко подхожу ближе.
Картер круто повернул, едва не врезавшись в резко затормозивший перед ним грузовик.
– Остановись! – приказал Митчелл.
– Но ведь мы посередине дороги! – запротестовал Картер.
Окружавшие их машины, казалось, не производили на Митчелла ни малейшего впечатления.
– Давай телефон, по которому я смогу тебя найти, – резко сказал наемный убийца. – Я тебе позвоню и скажу, когда и откуда меня забрать.
Картер нацарапал телефон на обрывке бумаги и протянул его пассажиру.
Митчелл тут же выскочил из машины, перебежал запруженную улицу и оказался у входа в метро. Шофер смотрел, как человек в черном костюме спускается по лестнице, и тронулся, только когда он скрылся из виду. Что теперь он скажет Харрисону?
– Вон он. Посередине.
Картер кивнул на троих, вышедших из клуба с вывеской «Галлеон» над дверьми.
Дэвид Митчелл безразлично посмотрел на смуглого толстяка, на которого указал Картер.
Луи Барбери дошел до края тротуара и обернулся к клубу.
Митчелл и Картер видели, как он что-то рассказывает своему спутнику, постоянно показывая пальцем на здание. «Галлеон» был одним из клубов в районе Финсбери-парк, принадлежащих Барбери, и сейчас он решил сделать здесь небольшой косметический ремонт. Ни он, ни его спутники не обратили никакого внимания на «вольво», стоявшую от них ярдах в тридцати, и на двух мужчин в ней, пристально наблюдавших за ними.
Картер повернулся к своему спутнику.
– Ты готов? – спокойно спросил он.
Митчелл не ответил. Лишь пододвинул к себе черный «дипломат» и, щелкнув замками, достал из него «НК-33» и «спас». В машине дробовик выглядел особенно большим. Картер даже вздрогнул, когда дуло случайно уставилось на него.
– Когда скажу, – произнес Митчелл, вставляя магазин в «НК-33», – медленно поедешь мимо них.
– Медленно? – удивился шофер.
– Делай, что говорю, – сказал Митчелл.
Он вытащил из кармана пиджака четыре снаряда, вставил их привычным движением в «спас» и полез в карман снова.
Посмотрев на Митчелла, шофер увидел у него на голове наушники «уолкмэн». Наемный убийца вставил в плейер кассету и повернул громкость до отказа.
– Под музыку, – пробурчал Картер.
Через секунду вопли гитар ударили в уши Митчеллу, и он, широко улыбнувшись, кивнул Картеру.
– Поехали! – прокричал он.
Машина медленно двинулась, не спеша подъезжая к троим на тротуаре.
«Приезжайте в джунгли», – орал певец у Митчелла в голове. – «Мы повеселимся и поиграем...»
Машина подъехала ближе.
«У нас будет все, что только захотим...»
Митчелл опустил стекло и приставил к плечу «НК-33».
«Мы люди, которые смогут дать тебе все, что ты пожелаешь...»
Барбери обернулся и увидел подъезжающую к ним «вольво».
«Если у тебя есть деньги, сынок, мы сделаем все, что захочешь...»
Картер заметил, что главарь преступной группировки глядел с удивлением и ужасом на нацеленную на него винтовку. Трое замерли, не зная, броситься ли на землю или бежать обратно в клуб.
«В джунгли! Приезжайте в джунгли...»
Один из них выхватил револьвер.
«Увидишь, они будут у твоих ног...»
Это было его последнее движение.
Барбери что-то закричал. Что именно – Картер не расслышал.
«Я хочу увидеть твою кровь...»
Митчелл открыл огонь.
Грохот автоматической винтовки разорвал тишину улицы. Пули, не попавшие в цель, ударили по клубу. Парочка попала в окно. Еще одна пробила висевшую над дверью вывеску.
Пули попали Барбери в грудь и горло. Первая – чуть выше гортани; пройдя сквозь шею, она вырвала сзади кусок позвоночника, из-за чего голова чуть не отлетела. Кровь хлынула из раны, как из брандспойта, обрызгав даже «вольво». Следующие выстрелы пробили ему грудь, круша ребра и разрывая легкие, и оставили у него в спине выходные отверстия, в которые можно было просунуть голову. Тротуар усыпало конфетти из обломков костей, кровавых брызг и кусков легких. «Вольво» поехала дальше.
Спутникам Барбери тоже не повезло. Тому, у которого был пистолет, пуля попала в живот, пробив здоровую дыру, сквозь которую почти целиком вывалилась толстая кишка. Он упал на колени, и вторая пуля тут же попала ему в лоб.
От мощного выстрела его голова превратилась в бесформенное месиво. Кости черепа разлетелись в разные стороны, и серой пылью брызнули мозги.
Третий бросился назад, к клубу.
Две пули попали в спину, сбив его с ног. Сильным выстрелом он был отброшен еще на несколько футов к дверям клуба. Кровь бешено брызнула из его ран. Еще немного он прокатился по земле, и его тело задергалось в судорогах.
В клубе послышались крики, а две женщины на другой стороне улицы выскочили из машины и спрятались за нее, спасая свою жизнь.
Но Митчелла не интересовал никто, кроме тех мужчин, уже лежавших на асфальте. Он разрядил магазин в уже и без того изрешеченные пулями тела, наблюдая, как при каждом выстреле труп дергается и от него отлетают пропитанные кровью куски одежды.
Наемный убийца положил «НК-33» и, взяв «спас», навел его на тело Барбери.
Он выстрелил дважды.
Мощные заряды легли точно в цель.
Первый пробил у него между ног дыру размером с футбольный мяч. Второй снес пол головы.
– Поехали отсюда, – проорал Митчелл, и «вольво» стала набирать скорость.
«И ты успокоишься...»
В комнате, казалось, висел туман. Голубой дымок, словно ядовитая поволока, накрывал присутствующих здесь. Сержант полиции Вик Райли добавил еще одно никотиновое облако, закурив «Данхилл». Он выдохнул дым и посмотрел на комиссара Фредерика Харви.
Верховный комиссар полиции в темном костюме выглядел импозантно. Во рту он держал потухшую трубку.
Перед ним сидели восемь человек, на столе в беспорядке лежало около дюжины черно-белых фотографий. Райли посмотрел на те, что были ближе к нему, и порадовался, что сегодня не завтракал.
Сидевший рядом с ним инспектор Торп, ковыряя в зубах спичкой, смотрел сквозь облака табачного дыма в большое окно, выходившее на Вестминстер. Впрочем, с пятого этажа Нового Скотленд-Ярда дворец был почти не виден за другими зданиями.
Наконец, Харви откашлялся и поднялся. Убедившись, что все детективы внимательно смотрят на него, он вынул трубку изо рта и положил ее на стол, затем взял со стола две фотографии.
– Маурин Лавсон и Пол Хайес, – объявил он. – Думаю, не надо напоминать, что она диктор телевидения. Вернее, была диктором телевидения. Последние четырнадцать месяцев она и Хайес жили вместе. Он режиссер, вернее, был режиссером телефильмов. Оба богаты. Богаты и, как сами видите, мертвы.
Харви повернулся к маленькому лысому человеку, сидевшему справа от него. Тот кивнул и поднялся.
Элан Дэниэлс был судебно-медицинским экспертом и работал в Скотленд-Ярде уже больше двадцати лет. Встав из-за стола, он провел по лысине ладонью.
– Раны нанесены обойм с помощью холодного оружия, – слегка шепелявя, начал он. – На теле мисс Лавсон я обнаружил тридцать семь отдельных колотых ран, расположенных в основном на лице, шее и груди. У нее отрезаны соски. Также уши. На теле мистера Хайеса двадцать девять отдельных колотых ран, гениталии отрезаны и засунуты ему в рот. – Он поднял фотографию. – Можете посмотреть.
Харви кивнул ему, и эксперт сел.
– Несомненно, здесь действовали те же, кто убил семью Кеннингов. Кровь и экскременты размазаны по стенам, начертаны те же самые лозунги, что и в квартире Кеннингов.
Харви бросил фотографии на стол, его голос стал жестким.
– Пять убийств за последние две недели, а мы так никого и не поймали. Что же это происходит?
Все молчали.
– Если вам этого мало, взгляните сюда.
Он взял другие фотографии. На них были обезображенные пулями тела Луи Барбери и двух его телохранителей.
– Это случилось вчера средь бела дня. – Он посмотрел на Торпа. – Что это? Гангстерская война?
Инспектор беспокойно заерзал и открыл было рот, но Харви продолжал:
– Погони на машинах в Вест-Энде, перестрелки. Наверно, кто-то насмотрелся гангстерских фильмов, – раздраженно сказал верховный комиссар. – И мы не имеем ни малейшего представления, кто размазал Барбери по тротуару.
– Пока нет, сэр, – сказал Торп. – Предположительно, это сделали люди другой преступной группировки.
– Блестяще! – воскликнул Харви. – Хотя я и сам догадывался, что Армия спасения здесь ни при чем.
Некоторые из сидевших за столом рассмеялись, но комиссар бросил на них уничижительный взгляд, и смех тут же прекратился.
– Все сделано очень чисто, – вступил в разговор Дэниэлс, – весьма профессионально. Как правило, убийца в подобных случаях пользуется холодным оружием или пистолетом. Здесь же применялся автомат, чтобы у жертвы не осталось никаких шансов выжить.
– Значит, скоро следует ждать ответного удара, – сказал Райли.
– Непременно, – согласился Харви. Он посмотрел на фотографии Барбери и устало покачал головой. – Мы не рассматривали возможности, что между двумя сериями убийств существует связь. Я хочу знать, есть ли у так называемых «убийц богатых» связь с преступным миром.
– Но Джон Кеннинг был порядочным бизнесменом, – сказал инспектор Крис Моррисон, молодой худенький офицер, сидевший за столом напротив Торпа. – А у Дональдсона убили детей, причем он сам остался жив. Я не вижу здесь никакой связи, сэр.
– Во-первых, сынок, никого нельзя считать порядочным. Я еще не встречал бизнесмена, который ни разу в жизни не влез бы в какую-нибудь аферу. По-моему, это просто у них в натуре, – возразил Харви. – Еще Бальзак сказал, что за каждой удачей стоит преступление. Так что проверьте их связи.
Из-за стола поднялся Райли.
– Сэр, если война ведется против богатых, то почему же просто не нанять убийцу? Почему они разрезают на части их и их родственников?
– Райли, чем старше я становлюсь, тем чаще пытаюсь ухватиться за соломинку. Не лишай меня этой возможности, – устало сказал Харви, и в комнате снова послышался смех.
Комиссар вздохнул и взглянул на фотографии мертвого режиссера и изрешеченного пулями главы преступной группировки.
– Мы имеем свору психов, которая режет любого, у кого в банке больше двадцати пенсов. Наверное, не будет большим преувеличением сказать, что мы столкнулись здесь с большими трудностями.
Могила была нарочито праздничной.
Торжество дурного вкуса.
По обеим ее сторонам стояли две большие мраморные скульптуры, изображающие ангелов, держащих доску с надписью: «МАМОЧКА». Ангелы смотрели вниз, на черный камень с высеченными на нем золотыми буквами и портретом усопшей. Из-за огромных размеров и нелепости украшений могила казалась совершенно неуместной среди старых надгробий кладбища Хаммерсмит. Но она была сооружена такой именно для того, чтобы, увидев ее, удивлялись.
По мнению Юджина Хейза, для его матери было недостаточно даже этого.
Он стоял у могилы, слабый ветерок играл полами длинного черного пальто, его обволакивал аромат роз.
В руках он держал букет ярко-красных цветов. Немного постояв, он положил их на могильную плиту.
– С днем рождения, мамочка, – радостно сказал он, коснувшись шляпы.
Шляпу он носил всегда. В основном для того, чтобы прикрыть лысину. Хейз вовсе не был тщеславным, но считал, что лысина является чем-то недостойным, что из-за нее он выглядит старше своих сорока трех лет. Он даже вычитал где-то, что лысина является признаком мужества, но все равно ни за что не вышел бы на улицу без головного убора.
Он оглянулся, желая убедиться, что трое мужчин, стоявших с ним рядом, обнажили головы. Он хотел, чтобы люди уважительно относились к могиле его матери.
Она хорошо его воспитала, изо всех сил поддерживала в школьные годы, когда отец сбежал с другой женщиной. Хейз так и не простил за это ублюдка. За это он выследил отца восемь месяцев назад и собственноручно всадил ему в голову пулю. Бегство мужа очень расстроило маму, а Хейз не любил, чтобы она расстраивалась. Она умерла лишь немногим больше года назад, и Юджин считал, что убивать отца, пока она жива, не учтиво по отношению к ней. «Ублюдок! Что было, то было», – грустно подумал он. Он, по крайней мере, сделал для матери все, что мог. Он купил ей квартиру с тремя спальнями и платил по всем счетам. Он выполнял все ее желания. Как она признавала сама, она была счастлива, как никогда. И так было бы до тех пор, пока дела у Юджина шли хорошо. А дела у Юджина Хейза шли превосходно. Его годовой доход превысил пять миллионов, Хейза считали одним из самых богатых главарей лондонских группировок. Но кое-что волновало его сейчас гораздо, сильнее, чем деньги. Он был влюблен.
Подняв глаза, он посмотрел на предмет своего обожания, на того, кто стоял с противоположной стороны могилы.
Клайв Робсон улыбнулся в ответ.
Они были вместе уже почти три года, с тех пор как встретились впервые в одном из клубов Хейза. Робсон работал барменом. Ему было двадцать три, всегда гладко выбрит, сильный и высокий в противоположность низкорослому Хейзу. Но разница в росте не имела значения. Когда любишь, не обращаешь внимания на подобные мелочи.
Дэвид Митчелл, сказав Картеру, чтобы тот проехал по улице еще ярдов двадцать и ждал его там, вышел из «фиесты» и направился к воротам кладбища. Медленно бредя по дорожке, он приглядывался к стоящим у могилы Луизы Хейз.
Юджина он узнал сразу. Наметанным глазом он подмечал все детали: где стоит сам главарь гангстеров, где его люди. Один был прямо напротив него, а двое других – ярдах в двадцати от надгробия.
Ярдах в ста справа находилась церковь. Митчелл посмотрел на старинное здание и увидел, как на ветру крутится флюгер. Затем он заметил священника в дверях маленькой церкви. Посмотрев на Митчелла, тот кивнул ему в знак приветствия, убийца ответил, и священник снова скрылся в здании.
Прямо по траве Митчелл направился к Хейзу и его людям, обходя надгробия и мысленно извиняясь, когда нечаянно наступал на безымянные могилы. Его отделяло от жертвы менее пятидесяти ярдов, но его пока даже не заметили.
Митчелл остановился у одной из могил и, нагнувшись, поднял с надгробия свежий цветок. Он понюхал розу, наслаждаясь ее ароматом.
И пошел дальше, сунув цветок в петлицу.
В тридцати ярдах от жертвы он снова остановился и надел наушники «уолкмэн». Кассета уже была в плейере. Он нажал на «воспроизведение», и в голову ему ударил рев гитар.
Он направился к Хейзу, сжимая под пиджаком приклад «Инграма М-10».
Один из телохранителей заметил Митчелла и предостерег босса, кивнув на приближающегося к ним человека.
Второй телохранитель, имеющий странную кличку Туккер (изможденный), сделал шаг в сторону, преградив Митчеллу дорогу.
Хейз, казалось, не обращал на незнакомца никакого внимания и по-прежнему смотрел на могилу матери, изредка поднимая глаза на любовника.
Митчелл опустил руку в карман и вывернул до отказа громкость. Музыка зазвучала оглушительно.
«Эй, эй, это твой путь...»
Туккер встал напротив наемного убийцы и покачал головой, давая этим жестом понять, что дальше идти не следует.
«Попробуй плюнуть на мою могилу...»
Митчелл вытащил из-под пиджака «инграм» и, крепко сжав его, направил на Туккера.
Телохранитель открыл рот, собираясь, видимо, что-то сказать, но Митчелл опередил его.
«Эй, эй, за все заплатит черт...»
Митчелл стрелял короткими очередями, поводя дулом то вправо, то влево. Пули попали Туккеру в грудь, оставляя дыры в одежде и теле. Одна пуля попала в ребро, а другая пробила сердце.
Очередью его отбросило назад, из ран хлынула кровь. Он ударился о надгробие, и Митчелл выстрелил в него еще дважды. Второй выстрел пришелся ему в лицо.
Пуля попала в скулу и разнесла пол-лица: казалось, его голова взорвалась, обдав могилу обломками костей и мозгами.
«Попробуй плюнуть на мою могилу...»
Второй телохранитель потянулся за пистолетом, но Митчелл резко обернулся и, упав на колени, снова открыл огонь.
Очередь из «инграма» прошила телохранителю грудь. Он повалился назад, выронив оружие, и растянулся в высокой траве, из его ран хлынула кровь.
Он пытался дотянуться до пистолета, чувствуя, как холодный воздух проходит через пробитые легкие. Он закашлялся, и у него на губах появилась кровь.
Он почти дотянулся до пистолета, но Митчелл вновь обернулся к нему.
Одиночный выстрел пришелся сзади в основание черепа. Голова раскололась, извергая кровь и комки мозгов, но тело еще дернулось несколько раз.
«Я возьму с собой твои сладкие мечты...»
Митчелл обернулся к Хейзу. Тот даже не успел достать оружие. Главарь группировки выпрыгнул из-за могильного камня и побежал к церкви. За ним бросился Робсон.
«Ночные кошмары станут явью...»
Наемный убийца нажал на спусковой крючок и, слегка поводя «инграмом», осыпал бегущие фигуры градом пуль.
Хейзу показалось, что его ударили раскаленным красным молотом. От этого перехватило дыхание, и его отбросило в сторону, прямо на дерево. Во рту он ощутил кровь и, осторожно коснувшись раны, нащупал пальцами острые края сломанного ребра. Подняв голову, он увидел, что Робсон тоже ранен.
Тот дико закричал, когда пуля попала ему в шею. Кровь брызнула с такой силой, будто находилась в нем под большим давлением. Он схватился за шею, но тут же еще одна пуля попала ему в бедро. Страшный звук ломающихся костей был слышен даже в грохоте «инграма».
Вздымая фонтанчики, пули впивались в землю рядом с Хейзом. Другие рикошетили от надгробий, отбивая куски мрамора и гранита.
Пока Митчелл перезаряжал «инграм», главарю группировки удалось подняться на ноги.
«Когда ты подберешь ключ к сумасшествию...»
Наемный убийца вставил новый магазин, передернул затвор и вновь открыл огонь.
Робсон закричал, прося о помощи, в мольбе протянул руку к любовнику, но тот, держась за грудь, со всех ног бежал к церкви, не чувствуя боли от ужаса.
– Не бросай меня, – взмолился Робсон.
Он полз по раскисшей от крови земле, волоча ногу и по-прежнему протягивая руку, с пальцев которой капала кровь.
Митчелл выстрелил в него еще раз, и пуля оторвала ему три пальца. Умирающий продолжал кричать, и наемный убийца выпустил в него еще две пули, которые попали в лицо.
Одна выбила глаз и вышла из черепа сзади.
«Я буду на тебя молиться...»
Хейз споткнулся и, ударившись о надгробие, упал, дважды перевернувшись в грязи. Но тут же вскочил и бросился бежать, прижимая окровавленную руку к пробитой пулями груди.
Размеренными шагами Митчелл направился за ним.
«Если ты шепнешь мне о помощи...»
Услышав стрельбу, священник выбежал было из церкви, но, едва завидев распластанные на кладбище тела людей Хейза, снова торопливо скрылся внутри.
Бледный как смерть Хейз в залитой кровью рубашке ввалился в дверь и упал на каменный пол церкви.
– Помогите, – прохрипел он. У него по губам текла кровь.
Священник бросился к нему, чтобы увести в глубь здания.
Но увидел, как уверенной походкой к ним приближается Митчелл, держа наготове «инграм». Священник с ужасом понял, что скоро сможет лично предстать перед Богом, к которому он так часто обращался душой. Он попытался закрыть дверь, но Митчелл навалился на нее, и она широко распахнулась; священник отлетел назад и упал.
Хейзу удалось добраться до алтаря, там он расстегнул пальто и достал из кобуры пистолет тридцать восьмого калибра.
«Это мне подходит кстати...»
– Вы не войдете сюда, – закричал священник, глядя на автомат. – Здесь храм Господен. В дом Господа нельзя входить с оружием!
Митчелл обернулся к нему.
– Вот он, Бог, – сказал юн, показывая ему «инграм».
И выстрелил.
Очередь попала священнику в грудь и живот, сбив его с ног. Он повалился на скамью, кровь хлынула из ран, обезобразивших его торс.
Теперь Митчелл направил оружие на потрясенного Хейза, пытавшегося взять себя в руки. Пытавшегося выстрелить.
Митчелл нажал на спусковой крючок, и по церкви несколько раз прокатилось эхо, которое заглушило одиночный пистолетный выстрел. Этот грохот заглушил даже орущую в наушниках «уолкмэна» музыку.
Пули попали в цель, и тело Хейза задергалось, словно по нему пропускали сильный электрический ток. Пули рвали на куски его грудь, шею, лицо, ноги, пока он не превратился в груду окровавленного тряпья.
Вонь экскрементов примешалась к запаху сгоревшего пороха. Пустые гильзы, словно медные конфетти, вылетали из «инграма» и падали на пол с громким лязганьем.
Митчелл отпустил спусковой крючок, лишь когда ударник стукнул по пустому затвору. Затем он повернулся и быстро, но без суеты пошел между скамьями к выходу из церкви.
«Попробуй плюнуть на мою могилу...»
Остановившись перед светофором, Картер посмотрел в зеркало на Митчелла. Наемный убийца тщательно протирал «инграм» промасленной ветошью, держа его так, чтобы не было видно прохожим.
Покончив с этим, он открыл черный «дипломат» и положил туда оружие.
– Похоже, тебе нравится твоя работа, – трогаясь с места, сказал Картер.
– Ее трудно любить, – ответил Митчелл, – но я делаю ее хорошо и горжусь этим.
– Сколько времени ты этим занимаешься?
– Достаточно давно.
Шофер вновь посмотрел на своего пассажира в зеркало.
– А ты? Ты когда-нибудь убивал? – поинтересовался Митчелл.
Картер покачал головой.
– Ты знаешь, это не так просто, как кажется, – сказал Митчелл таким тоном, словно выдавал какой-то секрет. – В кино и телесериалах все слишком гладко, а одной пули, как правило, недостаточно. Конечно, все зависит от того, куда она попала, какого она калибра, но, как правило, одного выстрела недостаточно, чтобы убить человека.
– Спасибо за лекцию, – ледяным тоном ответил Картер. – По-моему, ты не понимаешь, какие последствия будет иметь твоя работа.
Митчелл не ответил.
– Ты можешь перебить всех главарей преступных группировок, но их люди станут мстить. Тогда у тебя, наверное, появится новая работа, – прорычал Картер.
– Если главари мертвы, то никаких проблем не будет, – уверенно заявил Митчелл. – Отрежь голову, и тело умрет.
Он улыбнулся.
Некоторое время они ехали молча, а затем Митчелл заговорил снова:
– Рэй, ты боишься смерти? – спросил он.
Картер нахмурился.
– Я никогда об этом не думал.
Затем шофер услышал за спиной лязг затвора.
Все произошло так быстро, что он даже не успел среагировать. Митчелл вытащил браунинг и, приставив его к голове Картера, взвел курок.
– Подумай об этом сейчас, – сказал Митчелл улыбаясь. Картер почувствовал в животе неприятный холод. Что еще задумал этот маньяк?
– Если ты спустишь курок, мы куда-нибудь врежемся, – сказал шофер, – и ты закончишь свою жизнь, размазавшись по асфальту.
– А зачем мне спускать курок? Ведь мы союзники, правда?
Митчелл хихикнул, и от этого смеха у Картера по спине побежали мурашки. Но увидев, что наемный убийца снова откинулся на сиденье, он направил машину к обочине.
Он действовал так же быстро, как и наемный убийца. Картер выхватил пистолет и ткнул его Митчеллу под нос.
– А теперь скажи ты, – прошипел он. – Боишься смерти? Если ты еще раз попробуешь так со мной пошутить, я прострелю твою тупую голову!
Митчелл только улыбнулся и шутливо поднял руки.
Картер медленно убрал пистолет в кобуру. Затем осторожно повернулся, стараясь не выпускать пассажира из поля зрения.
Но еще до того, как он успел что-либо сказать, Митчелл схватил «дипломат», распахнул дверь и выпрыгнул из машины. Он взмахнул рукой, останавливая такси, и тут же перед Картером вспыхнули тормозные огни машины.
Митчелл залез в черное такси, и оно рвануло с места.
Картер покачал головой, размышляя над происходящим. Еще какое-то время он сидел неподвижно, глядя на уходящее в потоке транспорта такси. Потом он поехал тоже, подумав, что надо связаться с Харрисоном и сказать ему, что все прошло нормально, что Юджин Хейз и трое его людей мертвы. Это он должен был сделать еще час назад. Сразу же, как только они пересели в другую машину.
Кроме того, подумал Картер, ему нужно увидеть Тину.
Он дождался, когда в плотном потоке машин образовалась брешь, и, воспользовавшись этим, развернулся и поехал обратно по направлению к Кенсингтону.
Картер оставил машину за углом и направился к подъезду пешком. Быстро взбежав по лестнице и оказавшись перед дверью, он провел рукой по волосам.
Казалось, с тех пор, как он видел ее в последний раз, прошла вечность. Ему просто хотелось увидеть ее, побыть с ней несколько минут, и этого уже будет достаточно. Затем он отправится к Харрисону и расскажет ему об убийстве.
Картер позвонил.
Ответа не было.
Он нажал кнопку звонка еще раз.
Дверь стала медленно открываться, и Картер улыбнулся, предвкушая, что вот сейчас он увидит Тину. Но улыбка моментально исчезла.
На пороге стоял Фрэнк Харрисон.
– Зачем ты сюда приехал?
Тон Харрисона не предвещал ничего хорошего, и Картер изо всех сил постарался остаться спокойным.
– Убийство, – сказал он, – совершено.
– И что? Это не значит, что ты должен быть здесь, – злобно сказал Харрисон.
За спиной главаря гангстеров появилась Тина. На ней не было ничего, кроме длинной рубашки. Сейчас она не отважилась улыбнуться шоферу.
Харрисон резко обернулся и ткнул ее пальцем.
– Иди оденься, – прошипел он. – Здесь что, публичный дом?
Она заколебалась.
– Давай быстро, – резко повторил главарь преступной группировки.
Затем он снова повернулся к Картеру и, схватив за ворот пиджака, втянул его в квартиру. Захлопнув дверь, он резко подошел к шоферу.
– Зачем ты приехал на квартиру к Тине? – требовательно спросил Харрисон.
– Я искал тебя, – соврал Картер. – Я заехал в казино «Мэйфейр» и парочку клубов. Потом догадался, что ты здесь.
– Что же ты не позвонил? Почему решил сразу приехать? Картер пожал плечами. Похоже, вранье удавалось. Помоги ему, Господи!
– По дороге не попался телефон. Кроме того, я высадил Митчелла недалеко отсюда, и было проще зайти, чем позвонить.
– Высадил? Куда его понесло?
– Не знаю. Он выпрыгнул из машины и тут же поймал такси.
– Я велел тебе не спускать глаз с этого ублюдка. Мне не нравится, как он работает, вся эта его таинственность.
В комнате снова появилась Тина в джинсах и тенниске и спросила Картера, не хочет ли он выпить.
– Не хочет, – ответил за него Харрисон.
Он посмотрел на упругие соски Тины, видневшиеся сквозь тонкую тенниску, и его голос зазвучал сухо.
– Я тебе сказал, надень бюстгальтер, – прорычал он и впился глазами в Картера, проверяя заметил он или нет. Если даже и заметил, то неплохо это скрывал: – Иди в спальню, – как собаке приказал ей Харрисон.
Тина тяжело сглотнула и, поколебавшись немного, подчинилась. Она прикрыла за собой дверь, но оставила небольшую щелку, в которую могла наблюдать за происходящим в гостиной.
– А ты ведь смотрел на нее, правда? – с вызовом спросил Харрисон. – Не думай, что я не заметил. – Он поднялся.
– Успокойся, Фрэнк, – ответил Картер, глядя, как на лбу босса вздуваются вены.
– Она тебе нравится, да? – прошипел он.
Тина видела, как Харрисон, распаляясь все больше, стал надвигаться на Картера. Тот спокойно поднял на босса глаза. Их взгляды встретились.
– Ты хочешь ее?
– Я приехал рассказать, что с Хейзом все в порядке. Понятно?
– Я задал тебе вопрос. Ты хочешь ее? Ведь это простой вопрос! – Голос Хариссона стал обманчиво мягким. – Она симпатичная девочка, правда? Ее многие хотят. Я просто спрашиваю твое мнение, Рэй. – Когда Харрисон улыбался, он был особенно опасен. – Давай, скажи мне как мужчина мужчине. Тина красивая девочка, да? У нее хорошее тело, да? Будь у тебя такая возможность, ты бы с ней переспал, да? Давай, Рэй, не скромничай! Ты давно меня знаешь. Скажи мне.
Улыбка начала блекнуть на его лице, и голос вновь стал резким.
– Ты хочешь узнать, как Митчелл сделал это, или нет? – злобно спросил Картер. – Или мы будем обсуждать сиськи твоей девочки? Как хочешь.
На некоторое время наступило молчание, и Картер знал, что шеф сейчас размышляет: продолжить нападение или успокоиться. Эти несколько секунд показались ему вечностью.
– Выходит, ты уже знаешь и о ее сиськах? – спросил Харрисон таким тоном, словно ему стало безумно интересно. – Ты их видел? Трогал?
В спальне Тина взяла сумочку. Ее рука задрожала, когда она достала «беретту». Неужели это время пришло? Пора воспользоваться оружием?
Она немного приоткрыла дверь, держа пистолет в руке и касаясь спускового крючка указательным пальцем.
– Ты хочешь узнать об этом чертовом убийстве? – прорычал Картер.
– Нет, я хочу услышать от тебя, как выглядят сиськи Тины. Ты бывал здесь без моего разрешения? Ты поэтому приехал сегодня сюда? Ты думал, она одна. Ты думал, что сможешь с ней переспать. Так?
Тина подняла пистолет, целясь Харрисону в голову. Она взяла его обеими руками, не зная, насколько сильной будет отдача, молясь, чтобы его свалила первая же пуля.
– Черт возьми, Фрэнк, – разозлился Картер, – что ты хочешь от меня услышать?! Хочешь, чтобы я сказал «да»?! Тогда тебе станет лучше?
Харрисон не ответил.
– Я тебе скажу, почему приехал сюда, – сказал шофер. – Если ты мне веришь, то выслушаешь меня.
Картер смотрел в сузившиеся, как щелки, глаза Харрисона.
– Митчелл убил Хейза и троих его людей. Все прошло гладко. Мы уехали, затем сменили машину, а потом он пересел в такси.
Тина немного опустила пистолет.
Харрисон тяжело вздохнул и, казалось, немного успокоился. Он отступил, но у него на губах вновь появилась зловещая улыбка.
– Ты умен, Рэй, – сказал он, – твой брат тоже был умным, но вспомни, что с ним стало.
Теперь уже разозлился Картер.
– В следующий раз, когда повезешь этого ублюдка Митчелла, выследи его, – приказал босс. – Я хочу знать, где он прячется. Мне надоела эта игра в прятки.
Харрисон сел и потянулся к стоявшей на столе бутылке виски. Он налил себе изрядную порцию и предложил Картеру. Тот не отказался.
Тина тяжело вздохнула и опустила «беретту», заметив, как дрожат ее руки. Она положила пистолет обратно в сумочку, несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, и вошла в гостиную.
Пройдя через комнату, она села рядом с Харрисоном.
– Итак, мы убрали Барбери и Хейза, – сказал босс. – С двоими покончено. Теперь на очереди ублюдок Клиэри с его людьми, а потом – Салливан.
– А потом? – спросил Картер.
– А потом Лондон мой, – объявил Харрисон. – Никаких конкурентов, никаких переделов. Все мое. – Он отхлебнул виски. – Затем разберемся с Митчеллом.
– Нас убьют еще раньше, чем мы к нему подойдем.
От голоса Пола Гарднера по темной комнате прокатилось эхо.
– Его хорошо охраняют.
– Ничего страшного, доберемся до других, – заявила Мария Чалфонт.
– Но ведь у них нет телохранителей, – настаивал Гарднер.
– Все это бред собачий, – прошипел Филипп Волтон. – Без разницы, нападем мы на него или на кого-то другого. Я не собираюсь сидеть здесь и всю ночь об этом разглагольствовать.
– Я согласен с Полом, – вставил Марк Пакстон, выдавливая большим и указательным пальцами прыщ на носу. Он понюхал густой желтоватый гной и облизал палец, словно ребенок крем с торта.
Мишель Грант оглядел сидевших в комнате товарищей.
– Дженифер, а ты что думаешь? – спросил он.
Дженифер Томас почесала голову, запустив руку в длинные черные волосы.
– Что самое худшее из того, что может с нами случиться? – спросила она.
– Нас могут убить, – ответил Пакстон.
– Лучше умереть, чем провести остаток жизни за решеткой. Полиция все-таки может нас поймать. По-моему, убивать нужно его, – решила она.
– Мы должны это сделать, – объявил Грант для всех и прошел по заплесневелому полу в середину комнаты. – До сих пор мы убивали известных людей, богатых и уважаемых, теперь нужно убить кого-нибудь другого, показать, что никто не может чувствовать себя в безопасности. Мы должны убить Фрэнка Харрисона.
– Так это и есть та самая блестящая идея, что пришла тебе в голову? – спросил Волтон, громко харкнув в пустой камин. – Нам придется сражаться не только с Харрисоном, но и со всей его бандой.
– Ты боишься? – спросил Грант.
Волтон злобно посмотрел на него.
– Нет, не боюсь. Просто я реалист. Если нас убьют, кто продолжит эту войну? Об этом ты подумал?
– Если мы все сделаем правильно, нас не убьют.
– У нас нет оружия, чтобы вступать в бой с гангстерами, – сказала Мария Чалфонт, поднимая нож.
– Мы можем применить другое оружие, – загадочно произнес Грант.
– Какое же? – саркастически поинтересовался Волтон. Все внимательно посмотрели на фотографию в руках Гранта.
На фотографию Тины Ричардсон.
Митчелла он заметил сразу.
Увидев наемного убийцу с неизменным черным «дипломатом», Картер затормозил.
Митчелл позвонил шоферу около часа назад. Он проинструктировал его и заставил повторить сказанное, словно имел дело с идиотом. Митчелл назвал место в районе Сэнт-Джонс-Вуда, откуда Картер вскоре должен был его забрать. Шофер начал было говорить насчет пробок, из-за которых он может не успеть, но Митчелл уже повесил трубку.
Картер остановился у тротуара, Митчелл подошел к машине и бухнулся на заднее сиденье.
– Опаздываешь, – мягко предупредил он.
Упрек только подлил масла в огонь.
– Я предупреждал тебя, что движение...
Митчелл его перебил.
– Поехали! – резко сказал он. – К Редженс-парку. Там дорогу я покажу.
– Кто будет кроликом на сей раз? – поинтересовался Картер.
– Мишель Клиэри, – ответил Митчелл. – Его ресторан недалеко от парка.
– Уж не собираешься ли ты убить его прямо в ресторане?
– Твое дело вести машину.
– Я думал, парни вроде тебя все же придерживаются каких-то моральных принципов. Например, не убивают на глазах у родственников или просто на глазах случайных свидетелей.
– Ты насмотрелся фильмов, – злобно ответил Митчелл.
Он взглянул в зеркало заднего вида и заметил, что шофер, прищурившись, смотрит на него.
– Два убийства за два дня, – сказал Картер, – по-моему, это рискованно.
– Это мои проблемы. Твое дело – вести машину.
– Нет, это и мои проблемы, – прошипел Картер. – Если ты засыпешься на одном из этих убийств, мне тоже оторвут голову.
– Я никогда не делаю ошибок.
– Звучит обнадеживающе.
– Верь в это, Рэй. Вера сдвигает горы, – хихикнул Митчелл.
– Да, но не убивает главарей шаек.
– Это делает девятимиллиметровый Бог.
Некоторое время они ехали молча, потом Картер снова посмотрел в зеркало на пассажира. Митчелл глядел в окно с непринужденностью туриста. Черный «дипломат», как всегда, лежал у него на коленях.
– А чем ты займешься, когда сделаешь эту работу? – нарушил молчание Картер.
Митчелл пожал плечами.
– Не знаю. Что-нибудь подвернется. Такая работа всегда есть. Ты не представляешь, сколько людей нуждаются в моих услугах. Причем, это такие люди, на которых ты никогда бы не подумал. Политики, бизнесмены. Иногда их обижают, – объяснил наемный убийца. – Убийство – моя специальность. – Он улыбнулся. – И специальность неплохая.
Картер хотел продолжить разговор, но Митчелл наклонился вперед, указывая на внушительное белое здание ярдах в пятидесяти перед ним.
– Подъедешь к нему как можно ближе, – сказал Митчелл, и его глаза забегали по ресторану, отыскивая жертву.
Сейчас он напоминал терьера, учуявшего запах лисы.
Картеру удалось припарковать «эскорт» ярдах в тридцати – сорока от ресторана. Митчелл обернулся, посмотрел в заднее стекло и открыл «дипломат». В нем лежали «спас» и «НК-33».
Митчелл вытащил дробовик, вставил три заряда и передернул затвор. После чего снова положил его в «дипломат». Из висевшей на плече кобуры он достал автоматический браунинг, передернул затвор и, сняв с предохранителя, также положил в «дипломат».
Он ждал.
Ждал.
Картер взглянул на приборную доску. Часы на ней показывали 8.30 вечера.
– Мы сидим уже больше двух часов, – сообщил шофер. – Что если его здесь нет?
– Он здесь, – мягко сказал Митчелл, не отводя глаз от входа в ресторан.
Картер прикурил и, выдохнув облако дыма, устало покачал головой.
– Здесь! – резко сказал Митчелл, заметив человека, которого они ждали.
Мик Клиэри вышел из ресторана в сопровождении двух человек. Митчелл улыбнулся, посмотрев на главаря шайки.
Клиэри был с женщиной. Молодой, красивой. Она держала его под руку, словно приклеившись, словно разодетая в пух и прах пиявка.
Маленькое шествие достигло края тротуара, и Митчелл увидел, как Клиэри забрался в подъехавший «даймлер». Девочка прыгнула за ним, ничуть не боясь помять дорогое платье. Один телохранитель сел рядом с шофером, и машина тронулась.
Картер завел двигатель и поехал за плавно идущим автомобилем, предусмотрительно пропустив вперед пару машин, отделивших его от «даймлера».
– Не потеряй их, – сказал Митчелл, не спуская глаз с шедшей впереди машины.
Картер не ответил.
Впереди показался светофор. Он прибавил скорость и обогнал одну из машин, отделявших его от «даймлера».
Роскошный лимузин резко прибавил скорость, и Картеру пришлось перестроиться в другой ряд, чтобы не отстать от него. Он не думал, что Клиэри мог заметить преследование.
Свет теплых желтых фонарей отражался на мокрой дороге. Казалось, они едут по гладкому золотистому ковру.
Машин было немного, но Картер не отрывал глаз от шедшего впереди автомобиля, чтобы не упустить момент, если тот прибавит скорость, и сразу же броситься в погоню. Пока все шло хорошо, но навстречу попалась полицейская машина, напомнив, что на свете существует не одна только удача.
Митчелл сидел на заднем сиденье, слегка наклонившись вперед, и тоже не спускал глаз с «даймлера». Затем он вдруг полез в карман и вытащил «уолкмэн». Мельком взглянув, как наемный убийца надевает наушники, Картер подумал, что плейер так же неотделим от его образа, как и оружие. Он вставил кассету, но включать ее не стал. Время еще не настало.
«Даймлер» свернул на Олбани-стрит.
Картер – за ним.
Теперь он уже видел сидевших сзади Клиэри и девочку.
Она его целовала, он ее обнимал. Похоже, оба были полностью заняты друг другом. Никто не оборачивался назад. «Но если бы они даже это сделали, – подумал Картер, – то не заметили бы ничего необычного».
«Эскорт» отделяли от «даймлера» два автомобиля. Иногда он отставал еще больше, и тогда образовавшуюся брешь занимали новые машины.
Они опять повернули.
Этого человека Картер даже не заметил.
Он появился на дороге буквально в трех футах перед «эскортом».
Шофер резко ударил по тормозам, и машину занесло. Картера бросило вперед, ремень сильно врезался ему в плечо. Митчелл от мощного толчка свалился на пол.
Пешеход остался невредим. Он злобно обернулся к «эскорту» и с силой ударил по капоту ладонью. Затем подошел к шоферу.
– Ты чуть меня не задавил! – прокричал он, наклонившись к боковому окну.
Рука Митчелла потянулась под пиджак.
– Спокойно, – прорычал Картер, немного опуская стекло.
– Ты слишком быстро ездишь, тупой ублюдок! – орал человек.
– Смотри, куда прешься, раздолбай, – прошипел шофер. – Ты оставил дома собаку-поводыря?
Человек что-то прорычал и потянулся к дверной ручке, но Картер молниеносно схватил его за воротник через полуоткрытое окно и резко дернул к себе. Тот взвыл от боли.
– Ладно, считай, что сегодня родился во второй раз.
С этими словами он еще сильнее втянул его в окно и затем резко вытолкнул. Тот растянулся на мокром асфальте, изумленно глядя на уезжающую машину.
– Ты упустил их, кретин, – прорычал Митчелл, всматриваясь перед собой в дорогу, на которой уже не было и следов «даймлера».
Картер свернул на Камден-Хай-стрит и, тревожно посмотрев вперед, со злобой сжал руль. «Даймлера» не было видно.
– Я тебе сказал смотреть в оба, – прорычал Митчелл.
– Заткнись, ради Бога, – ответил шофер.
Впереди он наконец заметил «даймлер». Тот стоял у бензоколонки. Шофер и телохранитель вышли. Шофер заправлял машину. Клиэри и девочка по-прежнему целовались на заднем сиденье.
У Митчелла на лице появилась улыбка.
Картер остановился у обочины, не выключая двигателя.
– Как ты собираешься это сделать? – спросил он, не отводя глаз от стоявшей у бензоколонки машины.
– Когда скажу, проедешь мимо них как можно быстрее, – ответил Митчелл, вставляя магазин в «НК-33». Крепко сжав его, другой рукой он включил плейер.
У него в ушах зазвучала музыка.
Картер ждал сигнала.
Ждал.
Шофер смотрел на электронные цифры заправочного автомата.
Телохранитель запихнул в рот еще одну жевательную резинку.
Клиэри и девочка обнимались на заднем сиденье.
– Ну! – нетерпеливо сказал Картер.
Митчелл не ответил. Сейчас он не слышал ничего, кроме песни.
«За этой улыбкой опасность и обещание...»
Он прижал к плечу приклад «НК-33».
«Ты никогда не состаришься...»
– Вперед! – прокричал он, и Картер надавил на газ. Набирая скорость и обгоняя другие машины, «эскорт» помчался к бензоколонке.
«Жизнь – это фантазия, о которой нужно забыть, чтобы стать свободным...»
Шофер «даймлера» постучал заправочным пистолетом по горловине бака, сливая последние капли.
«Эскорт» с ревом несся к бензоколонке.
Митчелл выставил «НК-33» в окно и еще плотнее прижал приклад к плечу.
«Живи сегодняшним днем...»
Телохранитель крикнул, предостерегая Клиэри, который тут же обернулся.
«Завтра не наступит никогда...»
Девушка закричала.
«Умри молодым...»
Стиснув зубы, Митчелл открыл огонь. «НК-33» задергался у него в руках. Ствол раскалялся по мере того, как магазин извергал свое смертоносное содержимое.
Град пуль усыпал бензоколонку, решетя людей и машину. Тяжелые градины пробивали кузов «даймлера», выбивая стекла и осыпая осколками Клиэри и его девушку, упавших на пол, как только началась стрельба.
Одна из очередей прошила телохранителю живот, пули отбросили его назад, разрывая желудок и почки. Кровь хлынула на элегантный автомобиль, превращенный пулями в решето за считанные секунды.
Следующие выстрелы оказались еще успешнее.
Две пули попали в бензобак «даймлера». Раздался страшный взрыв, машину накрыл шар бело-оранжевого пламени. Заднюю часть кузова вместе с изуродованным телом девушки на несколько футов подбросило в воздух.
Взрыв выбросил из обломков Клиэри, превратившегося в живой факел. Он катался по мокрой земле, вопя от боли, а огонь пожирал его тело.
Шофера отбросило назад, словно сильная невидимая рука подняла его в воздух и бросила в окно конторы.
Но взрыв «даймлера» был ничто по сравнению с тем, что произошло дальше.
Полдюжины выпущенных Митчеллом пуль попали в колонки, и тут же взорвались тысячи галлонов топлива в хранилище под ними.
Колонки взлетели в воздух футов на шестьдесят, осветив темное небо адским красным светом. Горящий бензин разлился по заправочной площадке и хлынул вниз на дорогу.
Проезжавшие мимо машины тут же стало заносить на выступившем на шоссе от жары битуме. Легкие обжигало даже тем, кто находился в пятидесяти ярдах от пожара. Казалось, горит воздух.
И посреди пожарища валялись изрешеченные пулями обломки «даймлера».
Окровавленные тела Мика Клиэри и его людей валялись на площадке среди полыхавшего бензина.
«Эскорт» несся дальше.
«Умри молодым...»
– Высади меня здесь, – сказал Митчелл, положив руку на плечо Картеру, когда они проезжали мимо станции метро.
Немного поколебавшись, шофер затормозил у тротуара. Прихватив черный «дипломат», Митчелл направился к входу в метро.
Когда он скрылся, Картер свернул на боковую улицу и, оставив машину, перебежал дорогу, уверенный, что Митчелл не заметил его.
Харрисон велел ему выследить наемного убийцу, и этим он сейчас и собирался заняться. Он бежал, чувствуя, как автоматический девятимиллиметровый пистолет бьет его по боку.
Картер поспешил вниз к билетным автоматам, радуясь, что вокруг полно народу и его трудно будет различить в толпе.
Он заметил знакомый черный «дипломат», увидел, как Митчелл опускает в автомат монеты. Пройдя через турникет, он направился к эскалатору.
Картер подождал, пока убийца не начал спускаться, затем бросился к автомату, ища на ходу мелочь.
Мелочи не было.
Только пятифунтовая банкнота. Он тихо выругался и резко обернулся, отыскивая кассу. В очереди стояли всего два человека, и он снова нетерпеливо выругался, слушая, как стоявшая впереди женщина объясняла на ломаном английском, что ей нужно к Букингемскому дворцу.
Пока кассир объяснял, что к самому дворцу доехать на метро невозможно, Картер был уже взбешен. Оттолкнув женщину, он сунул кассиру пять фунтов и бросился к турникетам, не обращая внимания на крики кассира и изумленные взгляды пассажиров. Он побежал вниз по эскалатору, оттолкнув двоих, игнорировавших надпись: «СТОЙТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, СПРАВА».
Внизу у эскалатора он услышал музыку. Бледный юноша танцевал под лившуюся из магнитофона мелодию. Он нахмурился, посмотрев на Картера, когда тот пробежал мимо, не бросив монеты в его перевернутую шляпу.
Картер пробежал еще несколько шагов и оказался на платформе. Воздух в метро был сухим и дурно пахнущим. На рельсах валялся мусор.
Встав рядом с двумя китайцами, изучавшими карту города, Картер осмотрел платформу.
Митчелла не было видно. Стиснув зубы, он двинулся по платформе дальше, мимо громко храпевшего на деревянной скамейке пьяного. Хихикая, на Картера уставились две девицы. Он услышал вдали гул, хлынувший поток воздуха растрепал ему волосы. Подходил поезд.
Гул нарастал.
Митчелла по-прежнему не было видно. Неужели он упустил его за такое короткое время?
Из тоннеля выехал поезд и все тянулся, словно длинный глист изо рта мертвого животного. Когда он остановился, Картер еще раз осмотрел стоявших на платформе.
Он увидел Митчелла.
Наемный убийца шагнул в открывшуюся перед ним дверь.
Картер побежал по платформе и вскочил в соседний вагон. Сквозь окно между вагонами он увидел, как Митчелл сел и уставился невидящим взглядом на рекламу.
Поезд тронулся, Картер продолжал наблюдать за наемным убийцей.
Станция «Тоттерхам-Корт-роуд».
Митчелл не шелохнулся.
«Личистер-Сквэа».
Он поднялся. Картер уже приготовился выйти вместе с ним, но тут понял, что Митчелл просто уступил место пожилой женщине. Поезд снова тронулся.
«Площадь Пикадилли».
Здесь Митчелл вышел.
Картер подождал еще немного, дав убийце время оглядеться, и выпрыгнул из вагона, когда двери уже закрывались.
Смешавшись с толпой, Митчелл пошел на пересадку на линию «Ватерлоо».
Картер направился за ним.
В переходе сидел негр в черных от грязи штанах. Рядом стояли костыли. В руке он сжимал полупустую бутылку. Проходя мимо, Картер почувствовал сильный запах мочи.
Подходил поезд.
Он замедлил шаг. Если на платформе мало народу, стоит дать убийце немного уйти вперед. Он не должен попадаться Митчеллу на глаза.
Двери открылись.
Картер, затаив дыхание, ждал.
Потом он повернул за угол и оказался на платформе. Осмотревшись по сторонам, он увидел знакомый черный «дипломат» в руке Митчелла.
Наемный убийца вошел в вагон.
Потом вышел.
Картер снова скрылся в переходе, совершенно уверенный, что Митчелл его заметил.
Двери зашипели и стали закрываться.
Митчелл запрыгнул в вагон.
Картер бросился к поезду и успел вскочить в вагон в последнее мгновение. Дверью ему зажало рукав. Он его высвободил, поезд тронулся, и Картер схватился за поручень. Этот Митчелл делает черт знает что!
Они проехали «Оксфорд-Цекус» и «Редженс-парк».
На «Бейкер-стрит» наемный убийца снова вышел. Картер шел сзади ярдах в пятнадцати, не спуская с Митчелла глаз. Тот шагнул на эскалатор и начал подниматься. Картер последовал за ним. Наемный убийца прошел через турникет, и Картер с облегчением увидел, что возле турникетов никого не было. Иначе пришлось бы терять время, объясняя, почему он без билета. Он побежал по лестнице вверх, на улицу, обратив внимание, что пассажиров совсем мало. Митчелл должен быть уже наверху, но уйти не дальше чем на десять ярдов.
Картер повернул за угол.
Сзади на его шею обрушился сокрушительный удар.
Больше он не чувствовал ничего.
Картер не знал, сколько времени пролежал без сознания.
Он почувствовал, что его бьют ладонями по щекам, услышал голоса. Кто-то щупал ему пульс, поднимал веко, чтобы рассмотреть зрачок.
Он открыл глаза и пожалел, что пришел в сознание. Он поморщился от острой боли в шее. Застонав, сел на лестнице, привалившись спиной к холодной каменной стене. Вокруг него суетились три-четыре человека, но он пока ничего не понимал и только пытался побыстрее прийти в чувство. Когда он открыл глаза снова, ему наконец удалось кое-что разглядеть.
Молодая женщина растирала ему лоб тыльной стороной ладони до тех пор, пока Картер не очнулся. Он глядел уже осмысленно, и окружавшие его люди немного расступились. Картер надеялся, что никто не заметил у него под пиджаком девятимиллиметровый автоматический пистолет. Хотя, если даже и заметили, они все равно не подадут виду.
Картер сунул руку под пиджак и коснулся рукоятки пистолета, убедившись, что он на месте. Решив, что оружия все-таки не заметили, он потер шею ладонью и осмотрел собравшихся: двух юнцов в кожаных куртках и человека с испариной на лбу, хотя на улице было холодно.
– С тобой все в порядке, мужик? – спросил один из юнцов. – Я видел, как этот тип огрел тебя. Мы с Питом хотели за ним пойти...
Картер перебил его.
– Сколько я здесь лежу? – поинтересовался он.
– Минуту, не больше, – ответил юнец. – Тот парень огрел тебя и сделал ноги.
Картер медленно кивнул и, поморщившись от боли, снова потер шею. Он попытался подняться, но ноги сделались ватными. Картер неуверенно покачнулся, и к нему снова подошла молодая женщина, чтобы поддержать. Картер ощутил аромат ее духов и еще какой-то запах, от которого он, видимо, и пришел в чувство. Если она носит с собой нюхательную соль, может, у нее получится поставить его на ноги.
«Ну и ублюдок же этот Митчелл», – подумал Картер, когда боль с новой силой отдалась в голове.
– Он взял что-нибудь? – поинтересовался человек с испариной.
Картер покачал головой.
– Может, сообщить Старому Биллу? – спросил второй юнец.
– Нет, – отрезал Картер. – Никакой полиции. Со мной все в порядке.
– Я отведу вас к врачу, – настаивала молодая женщина.
Картер поблагодарил, но отказался от предложения.
Проходившие по лестнице оглядывались на их небольшое собрание, радуясь, что случившееся не имеет к ним никакого отношения. Картер видел повернутые к нему лица. Он глубоко вздохнул и почувствовал, что сознание полностью вернулось к нему.
Он поблагодарил четверых своих благодетелей и пошел вверх по лестнице. Они смотрели ему вслед.
Человек с испариной покачал головой:
– Нигде не чувствуешь себя в безопасности, – пробурчал он, – повсюду хулиганье. Хороший парень, и вот с ним случилось такое. – Он снова покачал головой. – И куда катится мир?
– Что значит «я его упустил»?
Картер немного отодвинул телефонную трубку от уха, поскольку Харрисон орал слишком громко.
– Это значит, что ублюдок меня вырубил, – раздраженно ответил шофер.
– А как с Клиэри?
Картер рассказал.
На некоторое время на том конце провода наступила тишина, а затем Картер услышал довольное ворчание.
– Я не собираюсь рыскать по Лондону всю ночь, разыскивая Митчелла, – сказал Картер боссу. – Я еду домой.
– В следующий раз будь внимательнее, – ответил Харрисон. – Я тебе уже сказал: хочу, чтобы этого ублюдка нашли.
– Послушай, я шофер, а не ищейка. Если хочешь его найти, озадачь своего копа.
Он повесил трубку и еще некоторое время стоял, тяжело дыша и потирая шею. Затем, порывшись в карманах, он снова вытащил мелочь и опустил монеты в таксофон. Набрал номер и стал ждать.
Звонок.
Еще один.
Прижав трубку к уху, Картер тихо выругался.
– Алло!
Он сразу же узнал голос.
– Тина, это я.
Она спросила, как он.
Он снова рассказал, но о Клиэри упомянул лишь мельком. Без подробностей.
– Ты можешь ко мне приехать? – спросила она. – Фрэнк был у меня, но уже ушел.
– После того, что было вчера вечером? Ты шутишь. Давай где-нибудь встретимся.
Они договорились во сколько и где. Картер посмотрел на часы и повесил трубку. Немного постояв, он вышел из будки и остановил такси.
Поговорив с Картером, Тина повесила трубку. Потом быстро прошла в спальню и надела свитер. Обувшись, она взяла сумочку и направилась к двери. Открывая замок, она посмотрела на лежавший в сумочке пистолет.
Тина вызвала лифт и, спустившись, шагнула в ночь.
Место, где они договорились с Картером встретиться, находилось меньше чем в десяти минутах ходьбы от ее дома. Она шла торопливой походкой, легкий ветерок играл ее волосами.
Укрывшись в парадном на другой стороне улицы, за ней наблюдал Филипп Волтон.
Он улыбнулся и нащупал под пиджаком длинный острый нож.
Хихикнул.
Все будет даже проще, чем он думал.
Харрисон стоял, глядя на разложенную перед ним на столе карту Лондона. Она была разрисована синим карандашом, отчего смахивала на план наступления. Он отхлебнул виски и улыбнулся.
– Салливана уберут с моего пути, – сказал он. – Вотчина Барбери на севере, Клиэри – на юге, старого доброго Юджина – на востоке. Наши владения – в центре. Когда Митчелл разберется с этим чертовым ирландцем, все станет моим.
– А как насчет маленьких банд, Фрэнк? – поинтересовался Полосатый Билли. – Когда не останется крупных формирований, у них могут появиться амбиции.
Харрисон покачал головой.
– Мелкие банды контролировали Клиэри и трое остальных. Единственный, кто может попытаться что-то сделать, – это брат Клиэри. Но я сильно в этом сомневаюсь. Я уверен: после того что произошло сегодня вечером, этот ублюдок с первым же поездом отправится обратно в Ливерпуль.
Босс гангстеров и все сидевшие в комнате рассмеялись. Только Полосатый Билли не видел ничего смешного.
– Ты хочешь сказать, другие банды будут работать на нас? – спросил он.
– А почему бы и нет? Это в их же интересах. Они знают, что с ними будет, если они откажутся.
– Фрэнк, ты не сможешь уничтожить в Лондоне всех, кто пойдет против тебя, – настаивал Билли.
– Почему? – спросил Харрисон. Его голос звучал уверенно. – Кроме того, власти это оценят. Ведь снова воцарится мир. – Он улыбнулся.
– Когда Митчелл собирается убрать Салливана? – поинтересовался Джо Дугган.
Харрисон пожал плечами.
– Это я должен спросить у вас. До сих пор я даже не знаю, где он, не говоря уж о его планах.
– Он хорошо работает, Фрэнк, – сказал Дугган. – Он честно отрабатывает свои деньги.
Телефон зазвонил, и Дрэйк поднял трубку. Он кивнул и, зажав ладонью микрофон, протянул ее Харрисону.
– Он не представился, – сообщил боссу Дрэйк.
Тот взял трубку.
– Фрэнк Харрисон слушает!
Тишина.
– Кто говорит? – прошипел он.
– Харрисон, я не люблю, когда за мной следят. – Главарь группировки сразу же узнал голос Митчелла. – Мы так не договаривались, я люблю одиночество.
– Это все совершенно мне не интересно, – раздраженно ответил Харрисон.
– Бандит!
– Слушай, ты...
Митчелл резко его оборвал:
– Нет, это ты слушай. Наша работа близится к концу. И пока я не закончу, убери от меня своих людей. Если они устроят за мной слежку или станут выяснять, где я живу, я их убью. Если же узнаю, что их посылаешь ты, прикончу и тебя.
– Слушай, кого ты из себя строишь?! – прокричал в трубку Харрисон. – Ты работаешь на меня!
Сидевшие в комнате заволновались. Полосатый Билли медленно покачал головой.
– Ты работаешь на меня и еще не закончил работу.
Харрисон сдавил трубку так сильно, что она едва не хрустнула у него в руке.
– Больше никакой слежки, – мягко сказал Митчелл. – Понятно?
– Не говори со мной таким тоном!
– Работа близится к концу. Так постарайся, чтобы я не внес твое имя в этот список.
– Ублюдок! – взревел Харрисон. – Как ты смеешь разговаривать со мной...
Прошло несколько секунд, пока он сообразил, что линия разъединилась. Он бессмысленно повертел трубку в руках, а затем с треском опустил ее на аппарат. Его лицо исказилось от ярости, на висках вздулись вены.
– Митчелл! – прорычал он. – Я хочу, чтобы его нашли, после того как он уберет Салливана. Я хочу, чтобы этого ублюдка нашли и прикончили. – Он осмотрел всех присутствующих. Его лицо по-прежнему искажала злоба. – Вы поняли?! – заорал он. – Я хочу, чтобы Митчелл был мертв. Я хочу, чтобы он был мертв сразу же, как сделает эту работу.
Над дверью мигала неоновая вывеска «Чай Ди».
Тина открыла дверь и шагнула внутрь. На нее сразу уставились два молодых человека, сидевшие в углу кафе. Еще один юнец сосредоточился на игральном автомате. Время от времени из этой штуковины доносились электронные мелодии и звон монет, когда она выплевывала выигрыш. Юнец их собирал, снова засовывал в машину и ни на что больше не обращал внимания.
Пахло чем-то жареным. Крепким кофе. Тина взглянула на сидевших в дальнем конце зала юнцов, затем осмотрела другие столики. Картера не было.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь, дорогая?
Тина обернулась на голос и увидела за стойкой крупную улыбающуюся женщину.
– Я ищу кое-кого, – поспешно ответила Тина.
– Тогда, если будешь ждать, возьми чашечку чая, – сказала женщина, пододвинув ей чашку с чем-то похожим на дымящийся креозот.
Поблагодарив ее, Тина села за столик и, поглядывая на дверь, стала ждать Картера, размышляя, почему он опаздывает.
Она чуть не вскрикнула, когда на плечо ей легла рука.
Обернувшись, она увидела стоявшего позади нее Картера.
– Где ты был? – спросила она. Ее сердце бешено стучало.
Он кивнул на туалет.
Немного успокоившись, она сжала его руку.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, так и не отважившись прикоснуться к дымящемуся креозоту.
Картер пожал плечами.
– Митчелл ударил меня не по шее, а по самолюбию, – ответил он.
Их взгляды встретились. Некоторое время они сидели молча.
Тина опустила глаза на стол, разглядывая причудливо переплетенные коричневые кольца, оставленные многочисленными подстаканниками на пластиковом покрытии стола.
– Как мы поступим с Фрэнком? – спросила она. – Я уверена, он знает о наших отношениях.
– Вернее– подозревает. Иначе мы были бы покойниками, – ответил Картер. – Хотя, конечно, то, что произошло вчера, крайне неприятно. Но не думаю, что он знает.
– Как, по-твоему, скоро ему все станет известно? – поинтересовалась она. – Рэй, я от этого устала. Я не могу разговаривать с тобой в его присутствии, боясь, что он что-то заметит. Я так больше не могу. Однажды ты сказал, что он нас не купил и поэтому мы можем уйти. Скажи как?
Картер увидел слезы у нее в глазах. Борясь с ними, она стиснула зубы.
– Есть только один способ, – мягко сказал он. – Убить его.
Слова тяжело повисли в воздухе, словно к запаху горелого дерева и кофе примешалось нечто непереносимое.
– Как? – помолчав, поинтересовалась она. – А как насчет других членов фирмы? Думаешь, они позволят нам уйти после того, как мы его убьем.
– А ты предпочитаешь жить, как в тюрьме? Сейчас ты именно в таком положении. Мы оба. Я предлагаю выход. Ты права, Тина, так больше нельзя.
Он откинулся на спинку стула, пиджак слегка распахнулся, и она заметила рукоятку висевшего в кобуре пистолета. Из игрального автомата вновь высыпались деньги под аккомпанемент электронных фанфар.
– Рэй, а куда мы сбежим, когда он будет мертв? – спросила она.
– Какая разница, – зло ответил Картер. – Харрисон – бизнесмен, главарь преступной группировки, но не Господь Бог. И если кто-нибудь отправится за нами...
Она перебила его.
– Мы убьем его тоже?
– Если будет нужно.
– А что, если за нами поедет Митчелл?
– Он классный наемный убийца, но он еще и человек. Его тоже можно убить.
Тина провела по волосам и вздохнула.
– Непонятно, почему это так меня тревожит, – сказала она, – ведь с самого начала знала, что все закончится именно так. – Она открыла сумочку и взглянула на «беретту». – Я сама собиралась убить Фрэнка.
Снова наступила долгая пауза. Потом она посмотрела на Картера.
– Когда ты сделаешь это?
Он пожал плечами.
– Предоставь это мне, – сказал он, – а ты начинай собираться. Когда это произойдет, нужно будет быстро уехать из Лондона. А может, даже из страны. – Он сильно сжал ее руку. – Я убью Харрисона. Скоро.
Тина проснулась рано. Она приняла душ, обернулась полотенцем и, вытащив из-под кровати чемодан, начала собираться.
Тина знала: нужно быть осторожной. Если Харрисон заметит, что исчезли какие-то вещи, или, не дай Бог, найдет чемодан, она не сможет это объяснить. Поэтому она упаковала вещи, которые носила редко. Еще положила две пары обуви.
Но удастся ли теперь снова засунуть чемодан под кровать?
Еще некоторое время она размышляла над этой проблемой.
В квартире не было места, где бы она отважилась его оставить.
Отвезти его на квартиру Картера она не могла.
Чердак!
В доме был большой чердак, где жильцы хранили разные вещи. Те, что в принципе не нужны, но жалко выбросить.
Она спрячет чемодан на чердаке.
Решение было принято, и она, немного успокоившись, отправилась на кухню готовить себе завтрак.
Она нервничала. Впервые за последние несколько месяцев у нее появилось какое-то тяжелое предчувствие. Что-то должно случиться. От этого ощущения она никак не могла избавиться.
На другой стороне улицы стоял Марк Пакстон и смотрел на окна ее квартиры. Он ждал, выдавливая на щеке прыщ.
Картер вздрогнул от стука в дверь.
Он редко принимал гостей у себя на квартире, тем более в 8.30 утра. Сделав радио потише, он пошел открывать.
– Какого черта тебе надо? – прошипел он, увидев нежданного посетителя.
Дэвид Митчелл шагнул мимо него, оглядываясь по сторонам с видом богатого клиента, пришедшего покупать квартиру.
– Мне хочется дать тебе в морду за вчерашнее, – сказал Картер, закрывая дверь.
– Попробуй, – ответил Митчелл, расстегивая пиджак. Под одним плечом у него висел браунинг, а под другим – девятимиллиметровая «беретта». – Считай, что тебе повезло. Я мог тебя убить.
– За это я должен тебя поблагодарить?
Картер тоже взял кобуру, висевшую на спинке стула.
– Пора на работу, – сказал Митчелл. – Дерек Салливан. Последний. На этом – все.
Картер раздраженно посмотрел на Митчелла, заметив хорошо знакомый черный «дипломат».
– Прямо котомка с инструментом. Сколько тебе платит Харрисон? – спросил Картер, надевая кожаную куртку.
– Тебе это знать не обязательно.
– Просто мне интересно, сколько нужно, чтобы твоя совесть была спокойна.
– Рэй, совесть меня как раз никогда не тревожит, – ответил наемный убийца. – И, кроме того, ты вряд ли имеешь право читать проповеди. Может, ты никого не убил, но вряд ли жил как святой.
Картер не ответил. Он подошел к двери и, открыв ее, жестом предложил убийце выметаться. Митчелл взял «дипломат» и вышел из квартиры. Картер выключил радио, закрыл дверь и последовал за ним.
– Рэй Картер.
Сержант полиции Вик Райли кивнул на шофера, садившегося в «пежо».
– Насколько я помню, он с Харрисоном уже давно. Второго парня я не знаю. – Райли нахмурился и откусил шоколадный батончик «Марс».
У него громко забурчало в животе. Это все, что он съел со вчерашнего вечера. Они сидели в машине с сержантом Эланом Ларкином уже восемь часов, по очереди вздремнув здесь же часа по два, и не спускали глаз с квартиры Картера.
Подобное наблюдение было организовано людьми Райли по всему Лондону. Следили за шестью ближайшими помощниками Харрисона.
Райли задумчиво жевал. Кто этот парень с «дипломатом»?
Он увидел, что Картер завел двигатель, и «пежо» влился в поток машин.
Ларкин взглянул на начальника, и Райли кивнул.
«Сьерра» поехала следом.
– Куда на сей раз? – спросил Картер, когда они тронулись, и взглянул в зеркало заднего вида.
Он смотрел на Митчелла, и «сьерру» увидел лишь мельком.
– К «Элефант энд Кэстл», – ответил Митчелл, открывая «дипломат».
Он любовно погладил «инграм» и «спас».
На лице у него появилась улыбка.
В шедшей следом «сьерре» Райли расправился с «Марсом» и выбросил обертку в окно, не спуская при этом глаз с «пежо».
– Не потеряй их, – тихо проговорил он и опустил правую руку под пиджак.
Вытащив «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, Райли провернул барабан, проверяя, полностью ли он заряжен, и снова убрал оружие в кобуру.
Машины ехали дальше.
Проезжая по мосту Блэкфайер, Картер окончательно понял, что их преследуют. Такое подозрение возникло у него уже давно, но Митчеллу он ничего не сказал, поскольку не был уверен на все сто процентов. Но чем дольше они ехали, тем больше он в этом убеждался.
Белая «сьерра» на желтый свет проскочила за ними перекресток и держала все время одну и ту же дистанцию. Затем Картер показал правый поворот и повернул налево. «Сьерра» проделала то же самое.
Теперь, на мосту, он посмотрел в зеркало заднего вида. Последние сомнения исчезли. «Сьерра» упорно шла за ними, пропустив перед собой две машины.
Под мостом текла коричневая Темза, шрамом рассекшая городу лицо. Митчелл смотрел вниз, на маленькую лодку, качавшуюся на неспокойной воде.
Картер снизил скорость и снова посмотрел на «сьерру».
Впереди был "светофор. Сейчас придется напрячься.
Движение разделялось на три ряда. Картер направил «пежо» в правый ряд, собираясь повернуть в этом направлении.
«Сьерра» повторила то же самое. Их по-прежнему разделяли две машины.
– Что ты делаешь? – спросил Митчелл, посмотрев на указатель, сообщавший, что к «Элефант энд Кэстл» прямо.
Картер не ответил. Он сидел, положив руки на руль, и не спускал глаз с «сьерры».
– Нам нужно прямо, – сказал Митчелл. – Что...
– Заткнись, Митчелл, – прорычал Картер, включая передачу, как только загорелся зеленый.
Он повернул направо.
«Сьерра» за ними.
– Что ты делаешь? – прошипел Митчелл, наклоняясь вперед.
Картер взглянул назад и увидел, что белая машина идет за ними. Сейчас она была уже ближе, обогнав шедшую перед ней «мини», так что теперь их снова разделяли только две машины.
– Ты поедешь туда, куда я сказал, и прямо сейчас, – прорычал наемный убийца, запуская руку под пиджак. Взявшись за рукоятку браунинга, он уже готов был достать оружие.
– За нами следят, – спокойно ответил шофер.
Митчелл откинулся на сиденье, даже не попытавшись оглянуться.
– Кто? – поинтересовался он.
Картер лишь покачал головой.
Этот вопрос не давал ему покоя с тех пор, как он заметил преследовавший их автомобиль. Может, это члены другой группировки? Может, гангстеры из шайки Салливана? Этот ирландец не дурак. Он понял, что происходит: отправляются на вечный покой главари преступных группировок и дело может дойти и до него. Может, он решил ударить первым?
Картер даже вздрогнул, вспомнив недавнюю погоню. Если это не гангстеры, то кто?
Полиция?
Возможно. Он немного сбавил скорость, позволив «сьерре» подойти ближе, и попытался в зеркало рассмотреть пассажиров. Он перестроился вправо, а повернул налево, надеясь этим сбить водителя «сьерры» с толку.
Безрезультатно. Полицейская машина без опознавательных знаков не отставала.
Еще один светофор.
Картер снова затормозил, рядом с ним остановилась машина, из которой доносилась музыка. Шофер беззаботно ковырял пальцем в носу, засунув его так глубоко, что казалось, он хочет почесать голову изнутри. Он посмотрел на Картера и кивнул ему, приветствуя, словно они были давними друзьями.
Картер проигнорировал его и вновь сосредоточил внимание на «сьерре».
Зажегся зеленый, и Картер резко убрал ногу со сцепления. Машина заглохла.
Не ожидая такой увертки, шофер «сьерры» быстро тронулся с места и сейчас был уже в трех футах от «пежо».
– Давай, давай, – зарычал Митчелл, – поехали!
Картер неторопливо выключил передачу и повернул ключ. Делая это, он как следует успел рассмотреть пассажиров «сьерры».
Сержанта полиции Райли он узнал сразу.
– Так, Митчелл, с убийствами все, – сказал Картер.
– Что?! – заорал тот. – Что ты хочешь этим сказать?!
– Нас преследует полиция. Понятно? Так что о Салливане на сегодня забудь.
– Еще чего!
– Если ты хочешь его убить, когда тебе в задницу смотрят полицейские, то будь готов к тому, что они возьмут тебя еще до того, как развеется дым от твоей пушки. Я тебе сказал, с убийствами все.
– Чтоб тебя... – прорычал Митчелл.
– И тебя также, – злобно произнес Картер.
Впереди показался вокзал, мимо которого машины едва ползли. Картер остановил «пежо». Позади остановилась «сьерра». Картер посмотрел по сторонам: пробка была основательной. Ему ничего не оставалось делать, как сидеть и ждать.
Митчелл взглянул в зеркало на дверце и увидел двоих в «сьерре». Один из них курил.
Еще какое-то время он смотрел на них, потом открыл дверцу и вышел из «пежо».
– Что ты делаешь? – спросил Картер, резко обернувшись. Сержант Райли также размышлял, что задумал вылезший из машины пассажир.
Митчелл быстро подошел к «сьерре». Райли смотрел на него, не выпуская сигареты изо рта.
Митчелл действовал стремительно. Он опустил руку под пиджак и, вытащив браунинг из кобуры, наставил его на попытавшегося уклониться Райли.
– Нет! – заорал Картер из «пежо».
Митчелл выстрелил дважды.
Первая пуля, пробив боковое стекло, попала Райли в висок. Голова сильно дернулась, когда крупнокалиберная пуля вошла в череп, раздробив височную кость, и вышла из темени. Кровь хлынула из раны, заливая машину.
На Ларкина полетели мозги и обломки костей. Он закричал от ужаса. Кровь продолжала хлестать из головы Райли, и вторая пуля, разнесшая ему челюсть на дюжины обломков, была уже лишней.
Ларкин пытался отстегнуть ремень и выскочить из машины, но тело начальника повалилось ему на колени, придавив к сиденью. Кровь, брызжущая из головы Райли, залила ему брюки, и он, борясь с подступившей к горлу тошнотой, все пытался выбраться из машины, превратившейся в ловушку.
Он почувствовал вонь экскрементов, от которых освободилось тело Райли, да и сам он уже обделался от ужаса.
Он открыл рот, чтобы закричать, но Митчелл вновь приставил браунинг к окну машины и выстрелил.
Дуло сверкнуло оранжевой вспышкой, выплюнув в Ларкина смерть. Пуля пришлась ему точно между глаз, раздробив переносицу и большую часть лба, и вышла из затылка. Лобовое стекло заляпала мелкая пыль мозгов вперемешку с кровью.
Митчелл убрал оружие, повернулся и направился к ожидавшему его «пежо».
– Поехали, – резко сказал он, сев в машину.
Повернувшись на сиденье, Картер заставил себя взглянуть через плечо на двух мертвых полицейских.
Лобовое стекло «сьерры», казалось, задернули изнутри малиновой занавеской.
– Я сказал, поехали! – злобно повторил Митчелл.
Картер включил передачу, и они тронулись. Стоявшая впереди машина поспешно отъехала в сторону.
Шофер видел, что случилось с пассажирами «сьерры», и не хотел разделить их участь.
Сквозь узкую щель между машинами Картеру удалось выехать на разделительную полосу, где в них чуть не врезалось шедшее в противоположном направлении такси. Визг покрышек перемежался ругательствами шофера. Не обращая на это внимания, Картер резко повернул руль и влился в поток машин, уезжая прочь от трупов в белой «сьерре».
Он свернул налево, потом направо, желая как можно дальше убраться от этого места. Вскоре весь район будет оцеплен копами. Ему оставалось только надеяться, что Райли ни с кем не связался по рации, прежде чем Митчелл разнес ему голову.
Когда зазвучали сирены и мимо них бешено пронеслись машины без опознавательных знаков, шофер немного расслабился. Свернув в узкую улочку позади магазинов, он резко ударил по тормозам, от чего Митчелл едва не упал с сиденья.
Картер обернулся. Его лицо искажала злоба.
– Ты соображаешь, что делаешь, когда стреляешь в копов?! – заорал он. – Когда полицейские сообразят, что случилось, они перекроют весь Лондон! Они будут проверять каждого. Салливана теперь убивать нельзя.
– Именно поэтому нам надо спешить, – настаивал Митчелл.
Картер покачал головой.
– Если тебе так хочется его убить, веди эту чертову машину сам, – сказал он, открывая дверь и ступая на тротуар.
– Ты куда?! – закричал наемный убийца.
Картер продолжал идти, засунув руки глубоко в карманы.
– Вернись! – взревел Митчелл.
Шофер не обернулся. Он дошел до конца улицы и скрылся за углом.
Еще некоторое время Митчелл сидел, злобно дыша, в «пежо». Затем вылез, пересек улицу, сел в другую машину и завел двигатель.
Картер не знал, сколько времени бродил по улицам Лондона. С тех пор как утром они расстались с Митчеллом, он взглянул на часы лишь один раз. Сейчас было около полудня, и Картер сидел в офисе казино «Мэйфейр», потягивая виски и посматривая на окружавших его людей.
Инспектор Питер Торп приехал приблизительно двадцать минут назад. Полицейский был взволнован и разозлен. Это чувствовалось по его голосу. Напротив него сидел Харрисон.
Джо Дугган пристроился в углу на краешке стола.
Полосатый Билли с тремя шрамами, украшавшими его лицо, словно экстравагантная татуировка, сел поближе к Картеру.
Дэмьен Дрэйк рассматривал присутствующих, теребя мочку уха.
– Убийства нужно прекратить, Харрисон! – злобно сказал Торп. – Кто дал тебе право убивать этих проклятых главарей группировок? Я сказал, что не смогу тебе помочь, если ты затеешь что-нибудь вроде этого.
– Все это начал не я, – напомнил ему Харрисон. – Это меня чуть не убили, бросив бомбу в ресторан. Погибли мои люди. Это начал кто-то другой. Я только заканчиваю. – Он отхлебнул из стакана. – И кроме того, за мной пока не пришли полицейские. Как ты можешь доказать мою причастность к убийствам?
– В живых остались только ты и Салливан, – ответил Торп.
– Ну и поговори с Салливаном.
– Мне не нужно говорить с Салливаном, – прошипел Торп, – я разговариваю с тобой и говорю тебе – уйми этого чертова ублюдка!
Харрисон вскочил и схватил Торпа за воротник.
– Я уже предупреждал тебя, Торп, – прорычал он, – не разговаривай со мной таким тоном.
Босс гангстеров оттолкнул инспектора, и тот чудом устоял на ногах. Он открыл было рот, но Харрисон продолжал:
– Ты уже пробовал, и у тебя ничего не получилось. У меня же, похоже, все выходит как надо.
– Одно дело, когда ты убираешь конкурентов, и совсем другое, когда убиваешь моих людей, – заявил Торп.
Харрисон пожал плечами.
– Я просил тебя, чтобы они не шпионили за мной, – сказал он.
– А я сказал, что не смогу тебе помочь, если ты развяжешь гангстерскую войну. Я не приказывал следить за твоими людьми. После этого случая я чувствую, как комиссар дышит мне в затылок. Говорю тебе, Харрисон, ты погибнешь, если не остановишь убийцу. – Полицейский повернулся, обращаясь к присутствующим. – Все погибнете.
– Если так случится, ты составишь нам компанию, – заверил его Харрисон.
Картер поднялся и посмотрел на босса.
– Он прав, Фрэнк. Митчелл – сумасшедший ублюдок, – заявил он. – Всем известно, что в полицейских стрелять нельзя.
Харрисон медленно обернулся и посмотрел на него.
– Рэй, если это тебе не нравится, можешь катиться, – спокойно сказал он.
Они молча смотрели друг другу в глаза, пока не заговорил Полосатый Билли.
– Я согласен с ним, Фрэнк. Митчелл мог делать что угодно, но только не убивать копов. Теперь они не дадут нам и вздохнуть. Едва рыпнемся, окажемся по уши в дерьме.
Некоторое время Харрисон смотрел на этих двоих, затем поднял брови, словно сочувствуя им, и тихонько ударил по столу.
– Так вы хотите сказать, я делаю ошибку, – раздраженно произнес он. – Вы хотите, чтобы я позволил этим ублюдкам пойти на меня? Захватить мои владения? – Он укоризненно покачал головой. – Я всегда считал, что у вас больше мужества.
– Фрэнк, мужество здесь ни при чем, – резко ответил Картер. – Митчелл – маньяк.
– Но ведь я сказал: после того, как он все сделает, мы его уберем. Послушай, ведь он приедет сюда за деньгами, правильно? И отсюда уже не выйдет. – Харрисон улыбнулся, посмотрев на Джо Дуггана, вертевшего в руках пистолет. – Как я сказал, с этой работой закончится и жизнь Митчелла.
В дверь постучали.
Харрисон спросил, кто там.
В дверь заглянул Мак-Ослан.
– Кое-кто хочет тебя видеть, Фрэнк, – сказал он, и еще до того, как Харрисон успел ответить, гость втолкнул Мак-Ослана в комнату.
Дэвид Митчелл направился к столу Харрисона. В одной руке он держал «дипломат», в другой – большую полиэтиленовую сумку. Казалось, он не замечал никого, кроме главаря преступной группировки.
Наемный убийца посмотрел на Харрисона и поставил «дипломат» на пол. Взяв полиэтиленовую сумку обеими руками, он перевернул ее над столом.
– Все, – сказал Митчелл, отступив.
Из сумки выкатилась голова Дерека Салливана, оставив на столе кровавый след. Мертвые, широко открытые глаза, не мигая, уставились на Харрисона.
Митчелл взглянул на голову, а потом снова на главаря гангстеров.
– Давай деньги.
Она подумала, что ошиблись номером.
Тина подняла трубку, но на том конце была тишина. Она посчитала, что человек, видимо, понял, что не туда попал и повесил трубку. Она отошла от телефона и вернулась в спальню, чтобы продолжить сборы. Оставались лишь кое-какие мелочи. Большую часть гардероба ей удалось незаметно отнести на чердак. Ее соседи по площадке уехали на месяц в Грецию в отпуск, и она была уверена, что никто не заметил, как она ходила на пыльный чердак, волоча за собой чемоданы.
Телефон зазвонил снова.
Тина вышла из спальни и взяла трубку.
– Алло! – сказала она.
Тишина.
Она повторила.
На том конце по-прежнему было тихо.
Она тихо выругалась и повесила трубку.
Через несколько секунд снова раздался звонок, она опять взяла трубку, на сей раз ничего не говоря, а только слушая.
На том конце провода слышалось тяжелое дыхание.
– Если это такая шутка, то надо дышать еще глубже, – сказала она. – Кроме того, к телефону подключен автоответчик, и все, что ты скажешь, запишется...
Линия разъединилась. Тина улыбнулась, радуясь своей маленькой победе.
Но едва она повесила трубку, телефон зазвонил снова.
Она уже со злостью бросилась к аппарату.
– Послушай ты, ублюдок, – начала она, но слова застряли у нее в горле, когда она обернулась к двери. Ручка медленно поворачивалась.
Тина быстро повесила трубку и, вновь схватив ее, стала судорожно набирать номер, не отводя взгляда от двери.
Ей нужно было связаться с Харрисоном или Картером.
С кем-нибудь.
Телефон был мертв.
Она ударила по рычажкам.
Никаких признаков жизни.
Дверная ручка продолжала медленно поворачиваться.
Телефон обрезан.
Тина бросила трубку и ринулась к входной двери. Она уже добежала до нее, когда вспомнила, что дверь не заперта. Она попыталась повернуть в замке ключ, но было слишком поздно.
Дверь открылась.
В комнату ворвались Пол Гарднер и Филипп Волтон. Гарднер сразу же бросился к ней.
Тина побежала в спальню и закрыла за собой дверь. Она не знала, кто это. Ее охватил ужас, от которого в жилах застыла кровь. В дверь сильно ударили, но она уперлась в нее спиной, понимая, что не долго так продержится.
Сумочка валялась на кровати.
Даже отсюда она видела «беретту».
Последовал еще один мощный удар, и Тина буквально отлетела от двери. Она бросилась вперед и схватила сумочку, нащупав ручку пистолета двадцать пятого калибра.
От следующего удара дверь слетела с петель. Гарднер ворвался в спальню, не замечая оружия.
Тина выстрелила дважды. Отдача даже у такого маленького пистолета оказалась слишком большой. Оружие сильно дернулось в руке. Рукоятка больно ударила по ладони, но она не сняла пальца со спускового крючка.
Первый раз она промахнулась, и пуля вылетела в дверь.
Вторая попала Гарднеру в плечо, раздробив ключицу. Из раны хлынула кровь, и он, почувствовав острую боль, упал на колени, зажав рану рукой. Тина снова приготовилась стрелять.
В комнату влетел Волтон, не обращая внимания на нацеленный на него пистолет.
Тина напрягла руку и нажала на спусковой крючок.
Пистолет дал осечку.
Она поспешно нажала снова, но ударник не попадал по капсуле. Она сделала последнее, что ей оставалось: швырнула пистолет в нападавшего.
Волтон набросился на нее и схватил за волосы, но она повернулась и сильно ударила его коленом в пах. Он выпустил ее волосы и завопил, но тут же стиснул зубы и, превозмогая боль, вытащил из-за пояса нож.
Тина бросилась в ванную и заперла за собой дверь.
Выругавшись сквозь зубы, Волтон сильно ударил по ней.
Они думали, что все будет не так.
Гарднер с трудом поднялся на ноги и, расстегнув рубашку, изучал рану. Сильная дергающая боль стала распространяться по всей руке. Кровь залила ему рубашку и пиджак и продолжала вытекать, пульсируя, из дыры, пробитой пулей двадцать пятого калибра. Он застонал от боли, но Волтон не обратил на него никакого внимания. Он вышибал дверь, за которой укрылась Тина.
В ванной она быстро осмотрелась, отыскивая что-нибудь, чем можно защищаться. Распахнув аптечку, она нашла там безопасную бритву, которую оставил здесь Харрисон. Зажав ее в руке, она приготовилась к неизбежному.
Последовали еще два мощных удара, и дверь рухнула. Волтон бросился на нее, и она взмахнула бритвой. Он поднял руки, защищая лицо, и лезвие резануло ему ладонь. Из руки брызнула кровь, Волтон застонал от боли, но все же ему удалось сбить Тину с ног.
Он так сильно ударил ее в лицо, что она даже оторвалась от пола. Она попыталась подняться, но он сам схватил ее за волосы окровавленной рукой и поставил на ноги.
Тина закричала от боли, когда Волтон вырвал у нее сережку. Мочку словно обожгло огнем. Кровь залила блузку.
Он провел пальцами по ее лицу и улыбнулся, потрогав рассеченную ударом губу. Запрокинув голову, она съехала на пол и потеряла сознание.
– Сука, – прошипел Волтон, посмотрев на порезанную ладонь. При каждом движении кожа сходилась и расходилась, как рыбьи жабры. Он замотал руку полотенцем и поднял Тину на ноги.
Тина тоже была вся в крови, вытекающей из разорванного уха. Мочка стала похожа на громадный малиновый бутон, из нее по-прежнему сочилась кровь.
– Пойдем, поможешь мне, – прорычал Волтон, не обращая внимания на то, что Гарднер стонал от боли.
Совместными усилиями они выволокли Тину из квартиры и стащили по черной лестнице вниз, в маленький дворик позади здания.
За рулем угнанного «капри» сидел Марк Пакстон. Он выдавил большой желтый прыщ на щеке и, словно гурман, слизал гной с пальца. Увидев товарищей, он открыл заднюю дверь, и они положили Тину на сиденье.
Гарднер сел рядом с ней, Волтон устроился рядом с Пакстоном.
– Поехали, – резко сказал Волтон, прижимая к ладони окровавленное полотенце.
Пакстон тронул машину.
– Сделай это сейчас, – сказал Волтон, обернувшись к тихо стонущему от боли в плече Гарднеру.
Его лицо было мертвенно-бледным, на лбу выступила испарина. Казалось, он вот-вот отрубится, но Волтон вновь резко ему приказал:
– Давай, сделай это.
Гарднер медленно кивнул и, поморщившись от боли, повернулся к лежащей, словно манекен, Тине. Ее лицо было исцарапано и перепачкано в крови, на волосах запеклась кровь, ее и Волтона.
Волтон смотрел на компаньона, который, наконец, снова кивнул и взглянул на Тину. Та тихо застонала.
Он взял нож и приготовился.
«Дипломат» был немного больше того, в котором Митчелл носил оружие. Его пододвинули наемному убийце по столу, по кровавому следу, оставленному головой Дерека Салливана. Теперь этот зловещий трофей убрали: отнесли в подвал и сожгли в топке котла.
Митчелл посмотрел на лежавший перед ним «дипломат» и медленно открыл крышку.
– Семьсот пятьдесят тысяч, – сказал Харрисон, – как и договаривались.
Митчелл не ответил. Он вытащил из первой попавшейся пачки пятидесятифунтовую банкноту, посмотрел ее на свет и провел пальцем, пробуя бумагу.
Харрисон взглянул на Джо Дуггана, тот в ответ едва, заметно кивнул и направился к двери, перекрывая выход.
– Можешь не пересчитывать, – сказал Харрисон наемному убийце. – Все как надо.
– Не сомневаюсь, что это так, – ответил Митчелл. Он разорвал пачку и начал пересчитывать деньги.
Дугган запер дверь и теперь смотрел на Харрисона, ожидая сигнала.
Картер взглянул на босса, потом на Дуггана и на Дрэйка. Двое последних заняли позицию у двери. Он перевел взгляд на Митчелла, а затем на «дипломат», в котором у наемного убийцы лежали три ствола. Несомненно, Харрисон должен понимать, что у Митчелла есть и пистолеты. Если даже Дугган и Дрэйк не промахнутся, у наемного убийцы есть все шансы укокошить в этой комнате троих, как минимум. И Харрисона в первую очередь.
Картер облизал пересохшие губы и, поднявшись, направился к окну.
Инспектор Торп отошел в сторону.
Митчелл взялся пересчитывать следующую пачку.
– Что-то не так? – спросил Харрисон. – Ты мне не доверяешь?
Митчелл едва заметно улыбнулся и стал считать дальше.
Дугган опустил под пиджак правую руку.
– Не думаю, что ты настолько глуп, чтобы обманывать меня, – сказал Митчелл, продолжая пересчитывать деньги.
Картер взглянул на Дуггана и заметил, что его рука уже легла на рукоятку пистолета.
Харрисон тоже посмотрел на Джо.
– Шофер Салливана оказался просто героем, – сухо сказал Митчелл.
– Обыкновенный бандит, – ответил Харрисон, отходя в сторону. Он снова взглянул на Дуггана.
Картер подошел ближе к окну, словно приготовившись из него выпрыгнуть, если начнется стрельба.
– Ну так все? – спросил Торп.
Митчелл слегка повернулся и посмотрел на глазевшего на него полицейского, потом кивнул.
Дугган сжал рукоятку пистолета, приготовившись в любой момент вынуть его из кобуры и выстрелить наемному убийце в спину. Он надеялся, что тот останется в этой же позе.
Харрисон еще на шаг отступил вправо и кивнул Дуггану.
Зазвонил телефон.
Митчелл продолжал пересчитывать деньги.
Никто не шевелился.
Дугган достал пистолет и стоял неподвижно, словно марионетка, которую некому было дергать за ниточки. Стоял и ждал дальнейших указаний.
Телефон прозвонил еще раз.
Митчелл продолжал считать.
Третий звонок.
Стиснув зубы, Харрисон, наконец, двинулся к телефону. Поднял трубку.
Дугган убрал пистолет. Картер видел, что он со страхом смотрит на широкую спину Митчелла, понимая, что упустил шанс.
Вдруг все забыли о Митчелле. Харрисон рухнул на стул и так сильно сжал трубку пальцами, что казалось, кожа лопнет на костяшках. Краска сошла с его лица, как вода из раковины, когда выдернули пробку.
Он был смертельно бледен. Сидел и слушал, беззвучно шевеля губами, словно повторяя то, что ему говорили. Наконец он откинулся на спинку стула, и трубка выпала из его разжавшейся ладони.
– Что случилось, Фрэнк? – спросил Дрэйк.
Босс открыл рот, но не смог произнести ни слова. Он смотрел перед собой невидящими глазами и, казалось, вот-вот потеряет сознание. Затем еле слышное дыхание Харрисона стало глубоким, бледное лицо порозовело от ярости.
Даже Митчелл на секунду прекратил считать деньги и посмотрел на него.
– Тина, – тихо произнес Харрисон, и теперь уже Картер с ужасом посмотрел на босса.
– Что с ней? – спросил шофер, не беспокоясь, что Харрисон может что-то заподозрить. – Фрэнк, кто это звонил?
Харрисон не ответил, а только посмотрел на Мак-Ослана.
– В телефонной будке на той стороне улицы, – тихо сказал он. – Проверь. Сейчас же.
– Фрэнк, что происходит? – прорычал Картер, когда Мак-Ослан отпер дверь и выскочил из комнаты.
Всем оставалось только бессмысленно глазеть на босса, который сидел, сцепив руки, и по-прежнему смотрел перед собой невидящим взглядом.
Митчелл закончил пересчитывать пятидесятифунтовые банкноты и захлопнул «дипломат».
– Еще не все, – прорычал Харрисон, посмотрев на инспектора Торпа.
– Что с Тиной?! – заорал на него Картер.
Харрисон, собираясь ответить, повернулся к шоферу, но в этот момент в комнате появился Мак-Ослан. У него в руках был маленький сверток размером примерно шесть на шесть дюймов, небрежно завернутый в газету.
– Это было в телефонной будке, – задыхаясь, сказал он.
Харрисон вырвал сверток у него из рук и быстро развернул.
В газете оказалась картонная коробка.
Снаружи на дне коробки было темное пятно.
Харрисон ее открыл и, заглянув внутрь, стиснул зубы.
– О Боже, – пробормотал стоявший рядом Дрэйк.
Харрисон тяжело задышал. Он не отводил глаз от содержимого коробки.
Картер узнал серьгу Тины, узнал прядь ее волос. Узнал ее отрезанный по вторую фалангу мизинец.
Еще в запачканной кровью коробке лежала записка, коряво нацарапанная шариковой ручкой. Харрисон вынул ее дрожащей рукой и прочел. Подойдя ближе, Картер разобрал каракули:
БОГАТАЯ СУКА В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ ЭТО БУДЕТ ЕЕ РУКА.
Инспектор полиции Торп узнал почерк. Он взял у Харрисона записку и еще раз перечитал ее. Сочетание почти детских каракулей и угрожающего тона записки было ему хорошо знакомо. Он видел подобные надписи в домах Кеннингов, Дональдсонов и у Маурин Лавсон. Торп обернулся к Харрисону. Тот бегал по офису, швыряя на пол все, что попадалось под руку.
– Я хочу, чтобы ты нашел этих ублюдков! – проорал главарь шайки. Он повернулся к Митчеллу: – А ты убьешь всех остальных!
– Я убил всех, как мы договаривались, – ответил наемный убийца.
– Тогда кто похитил Тину?! – бесился Харрисон. – Может, это какая-то небольшая группировка. Найди, кто это сделал.
– Гангстеры здесь ни при чем, – ответил Торп.
Харрисон немного успокоился и посмотрел на полицейского.
– Откуда ты знаешь? – прорычал босс гангстеров.
Торп рассказал. 6 записке, об убийствах.
– Мы ищем их уже несколько месяцев, но пока даже не напали на след, – сказал инспектор. – Они – фанатики. Террористы, убивающие богатых и известных.
– Так почему же они выбрали меня? – спросил Харрисон.
– Ты все-таки не нищий, Фрэнк, – сказал Полосатый Билли.
– Если им нужен я, что же они не придут сразу ко мне? Почему они схватили Тину?
– Должно быть, они взяли ее как приманку, – вступил в разговор Картер, – чтобы поймать тебя.
Митчелл закрыл «дипломат».
– Ладно, похоже, у вас появились другие дела, – бесстрастно сказал он. – Я пошел.
Джо Дугган вновь загородил дверь.
– Подожди! – резко сказал Харрисон. – Ты не можешь сейчас уйти. Мне по-прежнему требуется твоя помощь.
– Контракт выполнен, – напомнил ему наемный убийца. – Лондон твой. Конкурентов не осталось.
– Я хочу, чтобы ты вернул Тину.
– За просто так я не работаю, – напомнил Митчелл.
– Фрэнк, это – дело полиции. Ты не имеешь права... – запротестовал Торп.
– Миллион сверху, если ты вернешь ее живой, – сказал Харрисон.
Митчелл пожал плечами.
– Очень заманчиво.
– Он не нужен тебе, – запротестовал Картер. – Мы найдем ее сами.
Митчелл улыбнулся и с едва уловимой насмешкой посмотрел на Картера.
– Миллион, – повторил Харрисон. – Верни ее.
Митчелл кивнул.
– Не делай этого! – прокричал Торп. – Речь идет о похищении человека, это дело властей!
– Если я предоставлю это дело тебе, речь пойдет о трупе, – сказал Харрисон.
– Я пойду с ним, – заявил Картер.
– Весьма кстати, – произнес Митчелл, – мне по-прежнему нужен шофер. Если, конечно, ты больше не собираешься выслеживать меня.
Они переглянулись.
– А что, если она уже мертва? – тихо спросил Дрэйк. Стиснув зубы, Харрисон резко шагнул к нему. Схватив за лацканы пиджака, он ударил его о кирпичную стену и отшвырнул в угол.
– Не говори так! – прорычал босс, его лицо исказилось от ярости. – Никогда так не говори!
– Фрэнк, он может оказаться прав, – поддержал его Торп. – Насколько я знаю этих маньяков, они...
– Она жива!!! – заорал Харрисон во все горло. Он отошел от Дрэйка и, шатаясь как пьяный, встал посередине комнаты. – Она жива. Найдите ее.
Картер посмотрел на босса, продолжавшего шептать, словно заклиная:
– Она жива.
Шофер молился, чтобы босс оказался прав.
Первое, что она почувствовала, – это дурной запах.
Сознание медленно возвращалось к Тине Ричардсон. Она тяжело вздохнула и ощутила зловоние, словно что-то гнило.
С тихим стоном она открыла глаза, но совершенно ничего не было видно.
Сильный шлепок по левой щеке полностью привел ее в чувство. Тина еще раз вздохнула и почувствовала боль в ухе и в спине. Она попыталась подняться со стула, но руки были связаны за спиной. Связаны настолько крепко, что веревка глубоко врезалась в кисти. Волосы в крови, ухо не перевязано, но кровь из него перестала течь.
А почему так темно?
В следующий момент она поняла, что у нее завязаны глаза. Ткань плотно облегала лицо и была туго, завязана на затылке.
Она слегка приподняла голову, и тут же ее ударили по другой щеке.
От удара голова резко отклонилась, и она едва не упала вместе со стулом. Тина снова вздохнула и попыталась сглотнуть, но горло пересохло.
– Давай просыпайся, богатая шлюха! – Голос прозвучал очень близко.
Тина заморгала под повязкой, пытаясь сосредоточиться и понять, где она находится. В комнате воняло какой-то дрянью. Еще она чувствовала, что кроме нее, здесь присутствуют какие-то люди. Она напряглась, но туго завязанная веревка еще сильнее впилась ей в кожу, и по рукам потекла кровь.
– Нужно было ее убить, – прорычал Пол Гарднер.
Он лежал в углу без рубашки, у него на плече зияла рваная рана. Пулю из тела так и не извлекли, и, поворачивая шею, он всякий раз чувствовал жуткую боль. Рану промыли, но она жутко болела, и из нее по-прежнему сочилась кровь.
Гарднер сел и зашипел от нового приступа боли.
– Убить ее мы всегда успеем, – ответил Мишель Грант, посмотрев на пленницу. – Она еще нам пригодится.
Он смотрел на Тину. Лицо и блузка были в крови, на светлых волосах тоже запеклась кровь, превратив их в бесформенную черную массу.
– Кто вы? – тихо спросила Тина.
– А какая тебе разница, сука? – прорычал Филипп Волтон и шагнул к ней, заботливо поддерживая порезанную руку.
– Мы – твои палачи, – хихикнула Мария Чалфонт.
При этих словах Тина вздрогнула, но постаралась ничем не выдать своего страха, хотя и не знала, что ей даст такая бравада.
– Грязная богатая сука! – резко сказал Волтон.
– Если вы хотите денег, то кое-кто может вам заплатить... – начала Тина, но Грант ее оборвал.
– Нам нужны не деньги, – прорычал он.
– Нам нужен твой дружок, – добавила Дженифер Томас, вложив в голос все презрение, на какое только была способна.
На затылок Тине легли грубые руки, сдирая с глаз повязку.
Она прищурилась и заморгала, привыкая к свету и рассматривая в полутемной комнате своих захватчиков. Их ненависть она ощущала почти физически.
– Что вам надо от Фрэнка? – спросила Тина.
– Он один из наших врагов, – ответила Дженифер Томас.
– Так же, как и ты, богатая сволочь, – добавил Филипп Волтон.
– Так что же вы не убили меня прямо в квартире? – поинтересовалась она.
– Даже от такой, как ты, может быть польза, – заверил ее Мишель Грант. – Он приедет тебя выручать, и мы с ним встретимся.
– Он приедет не один.
– Для тебя будет лучше, если он никого с собой не приведет, – сказал Грант, вытащив из-за пояса длинный нож.
Он приставил лезвие к ее горлу, к вене под левым ухом. Марк Пакстон на минуту вышел из комнаты и вернулся с маленьким кассетным магнитофоном.
– Сейчас ты пошлешь весточку своему дружку, – сказал Грант.
– Зачем это? – смело сказала Тина. – Вы ведь все равно меня убьете.
Она пошевелилась на стуле и снова почувствовала, как веревка врезалась ей в руки. И сильную боль в мизинце. На самом деле, от ран болело все тело. Ухо горело. Часть мочки все еще болталась на разорванной коже. Лицо и шея сплошь были в синяках, и, проведя по зубам распухшим языком, она обнаружила, что одного из них не хватает. Во рту была кровь.
– Ты не в том положении, когда можно торговаться, – сказал Грант. – Сейчас запишем послание.
Он достал из кармана брюк измятый листок бумаги и положил перед ней.
Пакстон включил магнитофон на запись и придвинул его к ней.
Тина начала читать.
БУДЬ В ДОКЕ СВЯТОЙ КАТЕРИНЫ СЕГОДНЯ В ЧАС НОЧИ. ПРИХОДИ ОДИН. ЕСЛИ С ТОБОЙ БУДЕТ КТО-НИБУДЬ ЕЩЕ, УБЬЕМ ДЕВЧОНКУ. МЫ БУДЕМ ЗА ТОБОЙ СЛЕДИТЬ.
Фрэнк Харрисон выключил магнитофон и снова сел, глядя на аппарат. Голос Тины по-прежнему звучал у него в ушах.
– Фрэнк, надо сделать, как они хотят, – сказал Дэмьен Дрэйк, посмотрев сначала на магнитофон, а потом на Харрисона.
Главарь преступной группировки молчал. Краска сбежала с его лица. Подавшись на стуле вперед, он перемотал пленку и включил ее снова.
Картер слышал, что голос Тины звучал резко и напряженно, в нем был страх. Ему стало больно, когда он представил, как она страдала, но его лицо оставалось каменным.
Запись кончилась, и Харрисон нажал на «стоп». Затем, закричав, он схватил магнитофон и что есть силы бросил его через комнату. Он ударился о стену, и из разбитого корпуса посыпались платы и шестеренки, словно механические кишки из живота робота.
Он резко обернулся к Митчеллу, который все время, пока Харрисон прослушивал запись, сидел неподвижно.
– Ты профессионал. Как мы можем ее освободить? – резко спросил он.
Наемный убийца пожал плечами.
– Они хотят, чтобы ты шел один, – мягко сказал он. – И сообщают, что будут за тобой следить. Не стоит рассчитывать на то, что они блефуют, поэтому будет лучше, если ты примешь их игру.
– Это страшная игра, Митчелл. Одному Богу известно, что они сделают с Тиной. Что они сделали уже.
Харрисон подошел к бару и, взяв бутылку виски, как следует себе налил, выпил одним махом и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Ты спрашиваешь, как ее можно освободить, – сказал Митчелл. – Они прячут ее где-то. Но не исключено, что они просто хотят заманить тебя в док, где тут же убьют.
– Так что же нам делать? – поинтересовался Картер.
– Харрисон, им нужен ты, и ты пойдешь, – мягко сказал Митчелл.
– Я предложил тебе миллион, чтобы ты ее освободил. Этого достаточно? – прорычал главарь группировки.
Митчелл не ответил.
– Послушай, Фрэнк! Мы не сможем идти за тобой, если они будут следить, – начал Картер. – Но мы можем быть там раньше их. Мы с Митчеллом приедем в док Святой Катерины на пару часиков пораньше, как следует спрячемся и будем ждать.
– И пристрелите их, как только они появятся, – добавил повеселевший Дрэйк.
– Тогда мы в жизни не найдем Тину, идиот, – сказал Харрисон. Он налил себе еще виски и зашагал по комнате, раздумывая над словами Картера. – Итак, вы будете ждать моего приезда. Что дальше?
– Если Тина будет с ними, мы их прикончим, если же нет – поедем за вами. Они приведут нас прямо к ней.
– Теоретически, – вмешался в разговор Митчелл. – А что если они сразу же попытаются убить Харрисона?
– В машине вместе с ним будет Дрэйк, – объяснил Картер. – Он спрячется на заднем сиденье или в багажнике.
Дрэйк кивнул.
Харрисон тяжело вздохнул и отхлебнул немного виски.
– Еще не известно, что из этого выйдет, – раздраженно сказал он.
– Это все, что мы можем сделать, Фрэнк, – напомнил ему Картер. – Лучше мало шансов, чем вообще никаких.
Харрисон недовольно хмыкнул.
– Весьма философски.
– Послушай, я точно так же, как ты, беспокоюсь о Тине, – резко сказал Картер и тут же пожалел о своих словах.
Лицо Харрисона окаменело, и он, прищурившись, повернулся к шоферу и посмотрел на него.
– Почему? – спросил он.
– Она в руках каких-то психов, – сказал Картер, стараясь выпутаться из этой опасной ситуации. – Мой брат убит, я тоже рисковал своей шеей и больше не хочу, чтобы какие-то полоумные слонялись по Лондону, готовя нам новые неприятности.
– Какое отношение все это имеет к Тине? С чего это вдруг ты так о ней беспокоишься? – поинтересовался Харрисон.
– Что, это так важно? – осведомился Митчелл. – Вы хотите ее освободить, так? В таком случае я посоветовал бы вам перестать ругаться и обсудить, что делать дальше.
Еще какое-то время Харрисон смотрел на Картера, затем отвернулся и направился к окну.
На улице было тихо. Свет уличных фонарей каплями расплавленного золота отражался в мокром асфальте.
– Будем действовать по плану Картера, – наконец сказал главарь группировки.
Шофер облегченно вздохнул. Он злился на себя за то, что дал чувствам волю. Он посмотрел на часы.
– Пора идти, – сказал он.
Митчелл встал и взял «дипломаты».
– Мы будем ждать, – сказал Картер, и они направились к двери.
Харрисон кивнул и тоже посмотрел на часы.
10.38 вечера.
Он допил виски из стакана, подошел к стенному шкафу и достал из него «магнум-357». Он провернул барабан, проверяя, полностью ли он заряжен. Убедившись в этом, он положил оружие на стол и снова посмотрел на часы.
Он ждал.
По автостоянке у дока Святой Катерины гулял ветер, гоня обрывки газет и грохоча по асфальту пустыми банками. У низкой бетонной стены кучами лежал мусор, разносимый по всей округе порывами ветра. На пустынной автостоянке было меньше дюжины машин. Фонари горели тускло, их слабого света едва хватало, чтобы разогнать тьму в пяти футах от столба.
Марк Пакстон смотрел на часы, так и сяк поворачивая их к свету, стараясь рассмотреть время в темноте. Рядом с ним на сиденье угнанного «TR7», пристально вглядываясь в ночь, нервно заерзала Мария Чалфонт.
– Он опаздывает, – сказала она.
– Нет, часу еще нет, – ответил Пакстон. Он зевнул и потянулся, хрустнув костями.
Они сидели здесь уже около сорока пяти минут, и Марию все больше охватывало беспокойство.
– А что, если он нас одурачит? – проговорила она.
– Не отважится!
Это заявление ее, похоже, не успокоило. Она сделала такое движение, словно хотела посмотреть на часы, но вспомнила, что у нее их нет и, схватив Пакстона за руку, поднесла к глазам циферблат.
12.32 ночи.
Она вздохнула.
– Он придет, – заверил ее Пакстон, почесав подбородок. – Ждать осталось недолго.
У Картера свело мышцы.
Он изо всех сил уперся правой ногой в пол машины, чтобы прошла судорога.
Низко пригнувшись на заднем сиденье, Митчелл поглядывал по сторонам, словно видел в окружавшей «принцесс» темноте. Он пытался заметить хоть какое-то движение в «TR7», стоящем ярдах в двухстах от них.
Они с Картером видели, как машина подъехала, как погасли фары, но никто оттуда не вышел. Оба были уверены, что им нужен именно этот «TR7».
– Если увидим Тину, будь поосторожнее со своими игрушками, – тихо сказал Картер, все еще занимаясь кровообращением в ноге.
– Будем надеяться, она не полезет под пули, – ответил наемный убийца, вынимая из кобуры девятимиллиметровый пистолет «беретта». Проверив магазин, он снова засунул его в ручку оружия. Потом то же самое проделал с браунингом.
Картер последовал его примеру.
– Правильно. Сегодня тебе, наверное, придется пострелять, – сказал Митчелл.
Картер не ответил, а только провел ладонью по гладким линиям своего «смит-и-вессона».
Ветер усиливался, постоянно бросая в машину обрывки газет. Оба, низко пригнувшись на сиденьях, не сводили глаз с «TR7».
– Вон!
Марк Пакстон толкнул Марию Чалфонт, указав на медленно заезжавший на автостоянку «даймлер».
– Это должен быть он, – сказал Пакстон, глядя на элегантный автомобиль, наконец остановившийся ярдах в пятидесяти – шестидесяти от них.
Шофер погасил огни. Салон не освещался.
Было около часа ночи.
Фрэнк Харрисон сунул сигарету в рот, но зажигалка не работала, и он раздраженно выкинул «Данхилл» в окно. Облокотившись на руль, он стал осматривать темную автостоянку, задерживая взгляд на каждой машине.
Наконец он с облегчением заметил «принцесс», в которой, как он знал, находились Митчелл и Картер. Он что-то тихо произнес, но его слова заглушил очередной сильный порыв ветра, от которого даже вздрогнула машина.
Он снова посмотрел по сторонам.
Направлявшуюся к его машине девушку он заметил не сразу. Одетая во все черное, она, казалось, растворялась в ночи. Харрисон хотел сначала включить фары, чтобы получше ее рассмотреть, но потом решил этого не делать. Он опустил руку в карман и нащупал «магнум». Тяжесть оружия придала ему уверенности.
Когда девушка подошла ближе, он трижды ударил ногой в пол «даймлера».
Прятавшийся в багажнике Дэмьен Дрэйк услышал сигнал и вытащил из кобуры пистолет тридцать восьмого калибра.
Девушка была уже меньше чем в десяти футах от него, и Харрисон напряженно всматривался в ночь, стараясь хоть как-то ее разглядеть, но в последний момент она повернула и подошла к автомобилю со стороны пассажирской дверцы. Раньше, чем Харрисон успел что-либо сообразить, она открыла дверцу и села рядом с ним.
– Ты Харрисон.
Это было скорее утверждение, нежели вопрос.
Он медленно кивнул, и теперь ему удалось более или менее ее рассмотреть.
Наверное, ей было года двадцать два, никакой косметики, джинсы, тенниска. Должно быть, она симпатичная.
Он даже не успел пошевелиться, как она выхватила нож и приставила лезвие к его горлу.
– Не пытайся со мной шутить на том основании, что я – женщина, – сказала она. – За нами следят. – Некоторое время она неприязненно его разглядывала, а затем взмахнула свободной рукой. – Поехали!
– Куда? – раздраженно спросил он.
– Куда скажу.
Харрисон слегка улыбнулся.
– Ты и моргнуть не успеешь, как я сломаю тебе руку и воткну этот нож в твою задницу, – прошипел он.
Она мастерски взмахнула ножом, и лезвие рассекло ему ухо. Маленький кусочек мяса упал на сиденье, и он взвыл от боли. Рубашку залила кровь.
– Попробуй, – с вызовом сказала она.
Он хотел ей ответить, но она снова приставила к его горлу нож.
– Теперь поехали.
Харрисон завел двигатель, включил фары и начал выезжать со стоянки.
В ту же секунду за ним пошел «TR7».
Картер, не сводивший с «даймлера» глаз, подождал несколько секунд и тоже двинулся за ними, не зажигая огней, пока не выехал на улицу.
Небольшой кортеж медленно тронулся.
Картеру он напоминал похоронную процессию.
Он сильнее сжал руль.
Машин на дороге было мало. Картер старался держаться подальше от «TR7», чтобы не бросаться в глаза. Однако шофер в той машине, видимо, настолько сосредоточился на «даймлере», что даже не смотрел, кто за ним едет.
Свернув на Кэбл-стрит, Харрисон посмотрел на пассажирку.
Мария Чалфонт немного сильнее нажала на приставленный к горлу нож, и ему на рубашку упала капелька крови.
Она улыбнулась, но нож не убрала.
– Когда выберусь, я тебя убью, – прошипел главарь группировки.
– Не выберешься, – ответила она, – ни ты, ни твоя девочка.
– Мы же договорились, если я приеду один, вы ее отпустите.
– Мы с тобой не договаривались. С богатыми мы вообще ни о чем не договариваемся.
– Кто это «мы»?
– Увидишь.
– Так вы все-таки собираетесь нас убить?
– Вы заслуживаете смерти. Как все богатые. Политики, артисты, преступники. Все вы ничем не лучше друг друга. Все богатые – скоты. – Она сильнее ткнула его ножом. – Как тебе понравился палец твоей подруги? – хихикнула она. – Я видела, как его отрезали.
Харрисон сильнее сжал руль. В нем закипала ярость.
– Она так кричала.
Харрисон хотел повернуть голову, чтобы посмотреть на девушку, но его сдерживал прижатый к горлу нож.
– Сейчас она не в лучшей форме, такой ты ее еще не видел, – продолжала Мария. Ей доставляло удовольствие мучить его этими разглагольствованиями. – Ты увидишь, как мы будем ее убивать. Потом убьем тебя.
– Отпустите ее, – прорычал Харрисон. – Я у вас. Вы ведь этого хотели? Отпустите Тину!
– Разрешить этой паразитке разгуливать по улицам? Да никогда! – Словно подтверждая свои слова, она ткнула его ножом. – Ты что, не понимаешь?! Никто из вас, богатых ублюдков, не понимает! Ты жил для себя, совершенно не заботясь о других. Но теперь с этим покончено. Этого больше не будет!
– Клянусь Богом, я убью тебя, если ты прикоснешься к Тине, – прохрипел главарь преступной группировки. Больше он не мог сдерживать злость.
– Мы убьем ее точно так же, как убили других, – ответила Мария. – Постепенно. Она будет долго кричать, будет умолять оставить ей жизнь. Когда они умоляют – это самое интересное. – Он задышала глубже, и у нее между ног стало сыро. – Некоторые ведут себя тихо, но большинство вопит от боли. Кое-кто умирает часами.
– Заткнись, – резко сказал Харрисон.
– Это зависит от того, как резать.
– Заткнись!
– От того, насколько глубоко входит нож и сколько вытекает крови.
– Я тебе сказал.
– Ты будешь долго умирать.
– НЕТ!!! – во все горло заорал он и резко повернул руль. «Даймлер» занесло, и он встал поперек дороги.
От этого резкого маневра Марию прижало к двери, и Харрисон почувствовал, что нож больше не упирается ему в горло. Он молниеносно повернулся на сиденье, схватил Марию за запястье мертвой хваткой и прижимал ее руку к приборной доске до тех пор, пока она не выронила нож.
Она взмахнула свободной рукой и вцепилась ему в лицо, раздирая ногтями кожу. Но Харрисон не обратил на это внимания, он продолжал развивать преимущество. Схватив за волосы, он изо всех сил дернул и ударил ее головой о дверцу.
– Где она? – проорал он, снова ударяя Марию лицом о дверцу.
Этим ударом он сломал ей нос.
Кровь залила ее тенниску, но Харрисон продолжал зверское избиение. Он рассек ей кожу на лбу, и красный поток залил ее лицо. Он выбил ей два передних зуба, прорвав верхнюю губу.
– Где Тина, сука? – заорал он, вытаскивая «магнум».
Он ударил Марию о стекло с такой силой, что едва не вышиб его. На стекло брызнула кровь.
В ответ она лишь что-то невнятно бормотала, рот ей заполнили кровь и обломки зубов.
Харрисон сильно потянул ее за волосы назад, голова оказалась на подголовнике. Он засунул ей в рот дуло револьвера и взвел курок.
– Говори, где она! – прорычал он, и его лицо побагровело.
Мария попробовала заговорить, но рот наполнился кровью и желчью.
– Сука! – проорал Харрисон и спустил курок.
Оглушительно прогремел выстрел.
Пуля снесла ей полголовы, по салону автомобиля разлетелись мозги и обломки костей. Казалось, у нее в голове взорвался динамит. Верх черепа сорвало начисто, и его содержимое фонтаном брызнуло вверх.
Все еще прижимая оружие к ее горлу, он увидел прошедший мимо «TR7».
Марк Пакстон слышал выстрел и, проезжая мимо, увидел мертвое тело Марии.
Он понял, что произошло.
Картер и Митчелл тоже слышали выстрел, но шофер сосредоточился на уезжающем в ночь «TR7».
– Мы должны догнать его, – сказал он, нажимая на газ.
«Принцесс» рванулась вперед мимо «даймлера», из которого вылезал Харрисон, махая руками, чтобы они остановились и подобрали его.
Картер проигнорировал требование своего босса и бросился в погоню за мчавшимся впереди «TR7».
Харрисон проорал что-то вслед уходящей машине, но уже через секунду во мраке мерцали лишь задние габаритные огни.
Картер еще сильнее надавил на газ, стараясь не потерять мчавшегося по Вайтчипелу Пакстона.
На заднем сиденье Митчелл снова проверил пистолеты. Он знал, что скоро они понадобятся.
Картер пригнулся к рулю, стараясь разглядеть в ночи задние огни «TR7». Он был уверен, что, если даже тот шофер и заметил погоню, ему от них не уйти.
По мере того как они неслись через ночь, у Картера крепла уверенность, что, если Тина еще не мертва, жить ей осталось недолго.
Машины продолжали гонку.
Марк Пакстон знал, что его преследуют, и чем ближе подъезжал к дому в Вайтчипеле, тем страшнее ему становилось. Он понимал, что должен увести преследователей подальше от этого убежища, но инстинкт самосохранения толкал его к товарищам: с их помощью проще будет разделаться с теми, кто гнался за ним.
Он неудачно повернул руль, и машину вынесло на обочину. Справившись с управлением, он вернул ее на дорогу, зная, что до дома осталось не больше полумили.
И все-таки ему нужно быть там. Рассказать Гранту и остальным, как все произошло, как погибла Мария.
Пакстон свернул на перекрестке и, проехав еще немного, затормозил. Поставив «TR7» поперек улицы, он перегородил проезд. Затем выпрыгнул из машины и со всех ног побежал к темным заброшенным домам, в одном из которых скрывались его товарищи.
Если только он успеет добежать...
«Принцесс» выскочила из-за угла, и Картер увидел бегущего человека, попавшего в свет фар, словно заяц в перекрестье охотничьего прицела. Шофер нажал на газ.
Прямо по тротуару он объехал «TR7» и направил машину на Пакстона.
Он сбил его на скорости почти шестьдесят.
Ударом беглеца подбросило в воздух, где он на несколько секунд завис, словно подвешенный на невидимых проволоках. Затем он упал на крышу «принцесс», перевернулся и свалился на асфальт, сломав правую ногу. Коснувшись сломанной ноги, он почувствовал невыносимую боль и нащупал торчащий острый обломок кости. Сломанная бедренная кость, словно кинжал, прошла сквозь мясо и превратила в лохмотья кожу. Из раны хлынула кровь, и Пакстон едва не закричал от боли, когда обломки костей защемили край рваной раны.
«Принцесс» остановилась, и Картер, выпрыгнув из нее, побежал назад, к сбитому человеку.
Пакстон лежал на холодном камне тротуара. Его рука потянулась в карман пиджака, и пальцы легли на рукоятку кинжала.
Когда подбежал Картер, он лежал на животе.
Шофер тут же подсунул под Пакстона руки и перевернул его на спину.
Как только он это сделал, раненый резко взмахнул ножом. Лезвие рассекло воздух в нескольких дюймах от лица Картера, и он чудом увернулся от этого смертельного удара.
Отпрыгнув в сторону, он приготовился ударить Пакстона и увидел белевшую во мраке сломанную кость, которая острыми краями прорвала брюки. И все же каким-то немыслимым образом Пакстону удалось подняться.
Стоя на одной ноге и держа перед собой нож, он смотрел на Картера.
– Где девушка? – спросил Картер, вынимая из кобуры девятимиллиметровый «смит-и-вессон» и направляя его на Пакстона.
– Мертва, – прошипел тот.
Картер нахмурился, но в голосе человека, в которого он сейчас целился, особой уверенности не прозвучало. Возможно, Пакстон блефует. Он должен знать, где она.
Подошел Митчелл, и теперь они оба смотрели на слабевшего с каждой минутой покалеченного Пакстона. Картер взглянул на Митчелла. Тот прикручивал к «беретте» глушитель.
– Они не должны знать, что мы здесь, – сказал наемный убийца, поднимая пистолет.
Он выстрелил лишь один раз.
Пистолет выплюнул пулю с тихим, глухим звуком. Она попала Пакстону в правый глаз, отбросив его назад, и снесла изрядный кусок черепа. Он рухнул в живую изгородь. Из пустой глазницы потекла кровь.
– Пошли, – сказал Митчелл, повернувшись к заброшенным зданиям. Отвернув глушитель, он бросил его в карман.
Двое стали пробираться к дому сквозь разросшуюся живую изгородь, охранявшую чью-то заброшенную собственность. За изгородью оказались ржавые железные ворота. Картер зашипел, когда они скрипнули. Высокие, словно выросшие из тьмы, силуэты домов казались материальным воплощением ночи.
Митчелл посмотрел на облупленную, заплесневевшую парадную дверь. Но Картер кивнул на две маленькие двери справа. Несомненно, они вели в подвал. Было разумнее войти в здание подобным образом, а не через главный вход. К тому же они не знали, сколько народу их ждет внутри.
Вокруг здания росла высокая, до пояса, трава. Двое продирались сквозь нее, утопая по щиколотки в воде, направляясь к ведущей в подвал двери.
Добравшись до нее, они обнаружили, что дерево прогнило и висевший на двери замок был абсолютно бесполезен. Орудуя дулом браунинга как ломом, Митчелл отдирал прогнившие доски, пока не образовалась достаточно большая дыра. Из подвала на них пахнуло сыростью, мусором и тухлятиной. Картер поднял руку и зажал нос от невыносимого запаха. Он уставился в подвал, но не мог определить, насколько он глубок. Тогда он вынул из кармана зажигалку, но и в свете ее пламени не смог определить глубину. Все же Картер прикинул, что не больше десяти футов.
Он потушил зажигалку, опустил ее в карман и полез в дыру, придерживаясь за дверь.
Казалось, нижнюю часть его туловища зажали клещами: настолько силен был холод, помноженный на вонь подвала. Картеру представилось, что он лезет в выгребную яму.
Оказавшись по ту сторону двери и обнаружив, что лестницы нет, он повис на руках и, повисев секунду, две, разжал пальцы.
Ударившись при падении, Картер выругался.
Пол был мягким и топким, и он понял, что лежит на земле. На мокрой, раскисшей земле. Что-то быстро пробежало по его вытянутой руке, и от неожиданности он чуть не вскрикнул.
Подняв голову, он посмотрел на видневшегося в дыре Митчелла.
– Давай, – прошипел Картер, глядя, как наемный убийца протиснулся в дыру и прыгнул, тяжело упав.
Он выругался, растирая плечо, но ушиб был легкий, и Картер помог ему подняться.
Уже на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Темнота казалась почти живой: огромной и сопротивляющейся на каждом шагу. И еще вонь.
Картер снова достал зажигалку и поднял ее над головой.
Маленький мигающий огонек не произвел почти никакого впечатления на непроглядную тьму но, дюйм за дюймом, двое стали пробираться по подвалу и с облегчением вздохнули, когда почва под ногами стала тверже. Еще два шага – и они ступили на бетон.
Картер поднял зажигалку повыше.
Перед ними были каменные ступени.
Они стали осторожно подниматься.
1.46 ночи.
– Они уже должны быть здесь, – посмотрев на часы, сказал Мишель Грант.
Дженифер Томас взглянула на разложенные перед ними на столе ножи.
– Дадим им еще десять минут, – сказал Грант. – Потом убьем девчонку.
Его слова были слышны в соседней комнате, где на полу, прислонившись к стене и уставившись на Тину водянистыми глазами, сидел Пол Гарднер.
– Слыхала? – сказал он. – Еще десять минут, и я перережу тебе глотку. – Он зашипел от нового приступа боли в раненом плече. – Слышишь меня?
Она не ответила. Она шевелила за спиной руками, отчаянно пытаясь ослабить веревки. Каждое движение причиняло боль, но она терпела, не обращая внимания, что сдирала на запястьях кожу. Веревка пропиталась кровью, руки онемели, но она продолжала эту медленную, тяжелую работу. Пусть ей суждено погибнуть, но она не хотела умирать беспомощной.
Филипп Волтон был внизу, там, где раньше располагалась кухня. Он положил ноги на вращающийся стол и держал в руке большую плитку шоколада. Волтон сидел, не зажигая света, вполне уютно чувствуя себя в темноте, и ждал возвращения Пакстона и Марии с пленником. Вытащив из-за ремня длинный острый нож, Волтон попробовал лезвие пальцем. Нажав посильнее, он почувствовал, с какой легкостью оно рассекло кожу. Он вытер кровь о брюки и улыбнулся, представив, как распишет этим ножом физиономию Фрэнка Харрисона. Потом, когда с этой частью ритуала будет покончено, он возьмется за девчонку.
Волтон снова заулыбался.
Первым из подвала выбрался Картер.
Он приник к щели в двери и увидел, что откуда-то сверху падает свет. Горела, похоже, керосиновая лампа. На первом этаже было темно.
Митчелл достал браунинг и свободной рукой повернул ржавую дверную ручку.
Дверь оказалась запертой.
Картер тихо выругался.
Войти в здание без шума не удастся. Нужно ломать дверь.
Он вытащил из-под пиджака автоматический «смит-и-вес-сон» и приготовился.
– Все нужно сделать очень быстро, – прошептал Митчелл. – Начали?
Картер кивнул.
У него бешено стучало сердце.
Пол Гарднер застонал и пошевелился, стараясь устроиться так, чтобы не болело плечо. Взяв кинжал, он посмотрел на Тину.
Она сидела спокойно, но ее руки двигались за спиной. Веревка уже немного ослабла. Возможно, ей хватит времени, чтобы освободиться.
В соседней комнате Мишель Грант снова посмотрел на часы.
Почти пора.
Он взял со стола один из ножей.
Митчелл сильно ударил дверь, она слетела с ржавых петель и рухнула, подняв облако пыли.
Они бросились из подвала, не зная, что их ждет впереди.
Тишина.
Время, казалось, остановилось.
Они стояли на лестничной площадке и, медленно поворачиваясь, осматривали по очереди каждую дверь.
Все тихо.
Картер посмотрел на наемного убийцу. Тот стоял, прислушиваясь, хотя сам Картер не слышал ничего.
В прихожей одной из квартир скрипнула половица, и вдруг раздались вопли и крики. Но в этом жутком шуме Картер услышал голос, перекрывший все остальные.
Откуда-то сверху прозвучала команда:
– Убейте девчонку!
Картер мчался вверх, перепрыгивая через две ступеньки, не реагируя на скрип и треск готовой рухнуть у него под ногами деревянной лестницы.
Этажом ниже Митчелл обернулся, заметив бросившегося на него из кухни Филиппа Волтона. Наемный убийца пригнулся, и теперь бешено мчащийся на него Волтон оказался не в выигрышном положении. Волтон занес над ним руку с ножом, но Митчелл, повернувшись к нему боком, резко выпрямился, ударив его плечом в солнечное сплетение, отчего Волтон даже оторвался от земли. Перелетев через наемного убийцу, он рухнул на пол с глухим звуком.
Он перекатился, попытавшись подняться, и вдруг метнул в Митчелла нож. Но тому все же удалось увернуться от летящего клинка.
Упав на колено, Митчелл выстрелил. Дважды.
Первая пуля попала Волтону в грудь и прошла над сердцем, сломав ребро. Его отбросило, ударив о стену, возле которой он на мгновение застыл. Из раны хлынула кровь.
Вторая пуля попала в живот. Она вошла в кишки, часть которых тут же вывалилась из раны. Они скользили словно распухшие, блестящие от крови черви.
Он застонал и попытался запихнуть их обратно в огромную дыру, проделанную пулей, но руки задрожали, он упал на колени, и на губах выступила кровь. Он широко открыл рот, крича от боли, но третья пуля, выпущенная Митчеллом, заставила его замолчать, угодив в глотку, и его голова откинулась назад.
Он забился в судорогах на растекавшемся вокруг него малиновом пятне. Кровь впитывалась в покрытый густой пылью пол, словно чернила в промокашку.
Когда прогремели эти три выстрела, Картер несся по лестнице вверх. Но он даже не обернулся. Сейчас он думал лишь о том, как найти Тину. Картер настолько был поглощен этим, что даже не заметил в двери позади него Дженифер Томас.
Картер услышал ее шаги и тут же ощутил острую боль в плече, куда она всадила нож.
Казалось, в него ткнули ледяным пальцем. Лезвие уперлось в кость, и Картер, застонав, повернулся к противнику. Она тут же вцепилась ему в глаза, но Картеру удалось поднять «смит-и-вессон», и, словно дубиной, он ударил ее пистолетом по лицу.
Этим ударом он сломал ей нос, она упала, ошеломленная, ее лицо исказилось, превратившись в малиновую маску.
Но пока он пытался выдернуть из плеча нож, она снова поднялась и бросилась на него. Картер шагнул в сторону и, когда Дженифер поравнялась с ним, ударил ее по коленке ногой.
На какое-то мгновение она застыла, пытаясь сохранить равновесие, но не удержалась, рухнула и покатилась по крутой лестнице, переворачиваясь через голову и ударяясь затылком о деревянные ступени.
Картер бросил пистолет, взялся за рукоятку ножа и, стиснув зубы, дернул.
Сталь с трудом вышла из плеча, и он, застонав от боли, бросил на пол окровавленный клинок. Пуля, угодившая в перила рядом с ним, вновь вернула его к происходящему.
Он посмотрел вниз и увидел Митчелла, направившего браунинг вверх, на него, но, обернувшись, он понял, что мишенью наемного убийцы был другой.
Мишель Грант бросился на Картера и сбил его с ног.
Они повалились на пол, Грант оказался сверху и, воспользовавшись этим, тут же схватил Картера за горло.
Митчелл поднялся на три ступеньки, откуда было удобнее целиться, перешагнув через тело Дженифер Томас, скатывающееся по лестнице. Он взглянул на нее, но так и не понял, жива она или нет. У него сейчас не было времени разбираться в этом.
Ослабевший от раны в плече, Картер не мог противостоять Гранту, и тот уже раздирал ему горло большими пальцами.
Грант на дюйм или два приподнял Картера и сильно ударил его головой об пол, отчего шофер едва не потерял сознание. Приподняв колено, Картер ударил Гранта ногой по спине.
Удар оказался достаточно сильным. Грант немного ослабил хватку, и Картер ударил его в лицо здоровой рукой. Он повалился на бок, и шофер, перевернувшись на живот, потянулся к лежавшему на полу пистолету.
Выстрел прогремел совсем рядом. Почти сразу же – второй.
Картер увидел поднимающегося по лестнице Митчелла.
Грант встал, понимая, что не сможет противостоять двум вооруженным людям. Он повернулся и бросился в одну из спален, но пистолет был уже у Картера в руке. Вскинув «смит-и-вессон», он выстрелил дважды.
Первая пуля ударила в стену рядом с бегущим, отбив от нее здоровый кусок штукатурки. Вторая пришлась ему в плечо, Гранта развернуло, и на заплесневевшие кирпичи брызнула кровь.
Он покачнулся, но все же побежал дальше, скрывшись в непроглядной тьме спальни.
– Найди Тину! – прокричал Картер, когда Митчелл оказался на площадке.
Наемный убийца устремился налево, в следующую темную комнату.
Картер поднялся и осторожно стал пробираться в спальню, в которой скрылся Грант. У двери он остановился, ничего не видя в темноте и зная, что его раненый противник ждет удобного момента для нападения.
Вопль, раздавшийся где-то в глубине здания, с той стороны, куда ушел Митчелл, привел его в замешательство.
Картер совершил глупость. Он немного повернулся.
В ту же секунду на него набросился Грант, сильно ударив в живот. Картер рухнул, как мешок, дыхание перехватило, но пистолет по-прежнему был в руке. Грант ударил противника в бок, и у Картера хрустнуло ребро. Он попятился, пытаясь уйти от этой бешеной атаки и прицелиться в Гранта.
Кровь заляпала пол. Кровь Картера и его противника. Наконец он добрался до стены и попытался подняться. Но едва он поднялся на ноги, Грант снова оказался рядом и, заехав плечом в грудь, ударил его о стену. Картер застонал от боли, но, стиснув зубы, схватил Гранта за горло и резко нагнул голову. Он ударил Гранта лбом в нос, раздробив ему кость, и тот немного отступил, утратив ориентацию.
Именно этого Картер и добивался.
Подняв пистолет, он выстрелил.
Бах!
Пуля пробила Гранту правое легкое.
Бах!
Он загородился от выстрела рукой, и тут же крупнокалиберная пуля оторвала ему два пальца.
Бах!
Третий выстрел пришелся ему в грудь, и он отлетел назад. Громкий хруст костей был слышен даже в грохоте выстрела.
Грант повалился на спину, из ран потекла кровь, вокруг него сразу же образовалась малиновая лужа.
Запах пороховой гари смешался с вонью экскрементов, но Картер не обращал внимания на эти запахи, свидетельствующие, что противник мертв. Он еще два раза выстрелил Гранту в голову, с удовольствием глядя, как от страшного удара разлетается череп. Пули входили в голову Гранта, и всякий раз мертвое тело вздрагивало.
Картер перевел дыхание и направился из комнаты, чуть не поскользнувшись на липкой луже крови и мозгов. Ему нужно найти Тину, найти то место, откуда раздался вопль.
Он молился, чтобы не было поздно.
Она не закричала, когда услышала, как вышибли дверь.
Она не закричала даже тогда, когда раздались выстрелы.
Но сейчас, видя, что Пол Гарднер поднялся с кинжалом в руке и двинулся к ней, Тина завопила от ужаса.
Гарднер двигался медленно, неуклюже, как сумасшедший, выставив перед собой длинный кинжал. Сначала он ухмылялся, но улыбка торжества померкла от страха. Выстрелы его напугали. Его тревожили звуки сражения. Он знал, что должен убить Тину, и как можно быстрее. Он не имел понятия, кто на них напал, но понимал, что скоро они будут здесь.
Тина по-прежнему пыталась освободиться от веревок и, по мере того как палач приближался к ней, уже не пыталась этого скрыть.
Встав перед ней, он занес кинжал для удара.
Она выбросила левую ногу вперед, сильно ударив его промеж ног.
Застонав от боли, Гарднер выронил кинжал и схватился рукой за пах. Другой он ударил Тину, сбив ее вместе со стулом.
– Сука! – выругался он, нагибаясь за оружием. Он хотел закончить работу, пока она беспомощно лежала перед ним, связанная веревками.
Гарднер приблизился и немного повернулся, заслышав приближающиеся шаги. Он снова занес кинжал. Его глаза расширились от ярости и волнения. Она должна умереть. И она умрет.
Тина закричала.
Ее вопль потонул в одновременно прозвучавших выстрелах браунинга и «смит-и-вессона».
Тина увидела в дверях Картера и Митчелла. Пистолеты дергались у них в руках, изрыгая смертоносные пули в Гарднера.
Четыре, пять, шесть.
Пули продолжали входить в него, и тело вздрагивало на полу от каждого нового удара. В нем появлялись все новые дыры. Каждая пуля выбивала из тела фонтанчик крови, брызгавший в воздух, на стены, на Тину.
Восемь, девять, десять.
Выстрелы звучали оглушительно, ей показалось, что от этого грома у нее сейчас лопнут уши и расколется голова. Она снова хотела закричать. Они продолжали палить. Дым грязными занавесками повис в пыльной комнате, и она почувствовала запах сгоревшего пороха.
Одиннадцать, двенадцать.
Боек девятимиллиметрового «смит-и-вессона» ударил по пустому патроннику, но Митчелл выпустил еще одну пулю в тело, теперь напоминавшее решето. Наконец наемный убийца снял палец со спускового крючка и убрал пистолет в кобуру. Он еще плохо видел, ослепленный вспышками выстрелов, по комнате до сих пор раскатывалось эхо.
Картер подошел к Тине, развязал ее и помог подняться.
– Остался здесь еще кто-нибудь из них? – спросил он.
Тина покачала головой.
– А что с Фрэнком? – поинтересовалась она. – Он мертв?
В ее голосе прозвучала надежда, но Картер в ответ покачал головой. С явным разочарованием. Он подхватил ее, и все трое направились на лестничную площадку. Тина сочувственно посмотрела на раненое плечо Картера, но он, казалось, не обращал внимания на боль, ранения Тины тревожили его куда больше.
Митчелл вслед за ними вышел на площадку. Картер повернулся к лестнице.
Сделав два шага, он сообразил, что не видит тела Дженифер Томас, которое раньше лежало здесь.
За спиной он услышал какое-то движение, потом треск падающего на голову дерева. И выстрел из «беретты».
Он упал.
Боль прошла.
Темнота.
Дневной свет проникал в комнату сквозь легкие занавески, щекотал крепко сомкнутые ресницы, словно старался привести его в чувство.
Рэй Картер ощутил тепло и медленно открыл глаза. Он тяжело моргнул и пошевелился. По всему телу прошла резкая боль, когда он перевернулся на бок. Плечо словно обожгло, и он снова быстро лег на спину. Осторожно ощупав раненое плечо, он с удивлением обнаружил, что оно перевязано несколькими слоями марли. Повязка была наложена профессионально.
Картер снова моргнул, пытаясь прогнать туман из головы. Голова тоже была перевязана, и, приподнявшись на кровати, он почувствовал тупую боль в спине и шее. Постепенно он начал вспоминать, что произошло.
Погоня в Вайтчипеле. Перестрелка. Ножевое ранение. Сильный удар по голове.
И Тина.
Она жива или, по крайней мере, была жива, когда он последний раз ее видел. Он сел на кровати повыше и вдруг понял, что это ЕГО кровать. Он находился в СВОЕЙ квартире, все вокруг было вымыто и блистало чистотой. Домовые, что ли, здесь потрудились?
– Я думал, ты – покойник, – раздался рядом резкий голос. Картер протер глаза и, повернувшись, увидел Фрэнка Харрисона. В руке он держал чашку кофе.
– Что ты здесь делаешь, Фрэнк? – поинтересовался Картер, свесив с кровати ноги и поморщившись от боли.
– Присматриваю за твоей сиделкой, – раздраженно произнес главарь преступной группировки.
Возле него появилась Тина.
– Ты в порядке, Рэй? – шагнув к нему, спросила она.
– В полном, – резко сказал Харрисон, протянув руку и загородив Тине проход.
– Как я сюда попал? – спросил Картер. – Я только помню, что эти психи дали мне по башке.
– Я попросила Митчелла привезти тебя сюда, – объяснила Тина, – и перевязала твои раны.
– А что еще вы делали? – поинтересовался Харрисон, схватив Тину за плечо. – Вы пробыли здесь одни часа два, и только потом ты позвонила мне.
– Черт возьми, я был без сознания, – огрызнулся Картер. – Не говори ерунды, Фрэнк.
Харрисон шагнул вперед и, как сумасшедший, уперся пальцем в Картера.
– Не юли, Картер. Я хочу знать, что здесь произошло этой ночью. Я хочу знать, чем вы тут занимались до моего приезда.
– Ведь Рэй сказал, что не приходил в себя.
Наступила неловкая пауза, во время которой Харрисон отхлебнул кофе и подозрительно взглянул сначала на Тину, а потом на Картера.
– Что с Митчеллом? – спросил шофер.
– Он ждет нас, – ответил Харрисон. – Он звонил и сказал, что приедет за деньгами в казино «Мэйфейр». – Главарь группировки взглянул на часы: – Прошел уже час.
Картер осторожно кивнул. Голова сильно болела, но он все-таки начал снимать повязку с головы и нащупал на затылке здоровую шишку.
– Как ты собираешься поступить с Митчеллом? – поинтересовался Картер.
– Убить этого ублюдка, – спокойно ответил Харрисон. – Я сказал, что, когда все закончится, сделаю это.
– Проще сказать, чем сделать, – напомнил ему Картер.
– Это будет не сложно. Ты мне поможешь. Одевайся, и пошли.
Шофер взглянул на Харрисона и потянулся за рубашкой. Надевая ее, он замычал от боли, коснувшись раненого плеча.
– А Тина? – спросил Картер.
– Она пойдет с нами.
– Это может быть опасно.
Харрисон резко его оборвал:
– Я позабочусь о ней. Это мое дело, а не твое.
Харрисон допил кофе и направился на кухню с пустой чашкой, оставив Картера одеваться. Шофер быстро взглянул на Тину, она улыбнулась ему и пошла за Харрисоном.
Картер взял пистолет, зарядил его и сунул под мышку в кобуру. Потом надел пиджак.
– Пошли! – резко сказал Харрисон. – Я хочу поскорее с этим покончить.
Картер взглянул на часы.
11.36 утра.
– Он опаздывает.
Дэвид Митчелл взглянул на свои часы, а потом на настенные в офисе Харрисона.
– Он не виноват, – возразил Дэмьен Дрэйк.
– Может, я просто возьму деньги и пойду?
– Нет, так нельзя.
Митчелл посмотрел на Дрэйка и насмешливо поднял бровь.
– Почему? Кто может мне запретить? Ты, что ли?
В голосе наемного убийцы прозвучала угроза.
– Я не знаю кода и не смогу открыть сейф с деньгами. Тебе придется ждать Харрисона.
Он был явно обеспокоен. Даже висевший под мышкой пистолет в присутствии Митчелла не придавал ему уверенности.
Наемный убийца поднялся и принялся неспешно расхаживать по комнате. Услышав за дверью шаги, он резко остановился.
Дрэйк облегченно улыбнулся, решив, что наконец вернулся Харрисон.
Однако за дверью все стихло, и ручка стала медленно, почти незаметно, поворачиваться.
Это был не Харрисон. Этот человек в длинном пальто был выше и старше. Обе руки он держал в карманах.
Когда он вошел в комнату, Дрэйк и Митчелл почувствовали холод, и в воздухе повисла вонь, от которой наемный убийца даже поморщился.
Посетитель стоял неподвижно, медленно переводя взгляд с одного на другого.
Митчелл слегка отступил.
– Как, черт возьми, ты сюда попал? – поинтересовался Дрэйк. – Казино закрыто. Это частная собственность.
– Ты – Дэмьен Дрэйк, – произнес незнакомец резким низким голосом, словно его горло было забито мокротой.
Дрэйк нахмурился.
– Откуда ты меня знаешь? – поинтересовался он.
– Мы встречались. Однажды. Пару лет назад. В Ист-Энде.
– Что тебе надо? – В его голосе уже не было бравады, он звучал неуверенно. Или испуганно?
– Можешь считать, я пришел получить один должок.
– Кто ты?
– Чарльз Росс.
Дрэйк нахмурился. Потом его рот слегка приоткрылся, и на лице появилось нечто вроде улыбки. Но в глазах по-прежнему был страх.
– Росс, – невесело усмехнулся он. – Чарльз Росс мертв!
Улыбка поблекла.
– Да, и ты – тоже.
Движение было неуловимым. Настолько быстрым, что и Дрэйк, и Митчелл не успели выхватить оружие. Росс распахнул пальто и обеими руками схватил «Инграм М-10». Обычное небольшое автоматическое оружие казалось огромным из-за привернутого к дулу глушителя.
Он нажал на спусковой крючок, водя дулом и заливая комнату потоком пуль. Шквальный огонь смертельным пунктиром прошел по Дрэйку и Митчеллу.
Четыре пули попали Митчеллу в грудь, в стороны полетели раздробленные кости и мясо. Его перекинуло через стол, и он ударился о стену. Из ран потекла кровь.
Дрэйк закричал от боли, когда первая пуля попала ему в левое плечо и разворотила ключицу. Вторая зацепила подбородок, оторвав челюсть и выкрошив зубы. Еще одна пуля угодила в голову, его отбросило назад: он привалился к стене и стоял так несколько секунд, пока Росс выпускал в него все новые заряды. Затем Дрэйк сполз на пол, оставив на стене позади себя несколько широких малиновых полос. В комнате запахло сгоревшим порохом.
Еще несколько секунд Росс стоял неподвижно, разглядывая двух покойников. Затем он повесил «инграм» на ремень и, подойдя к агонизирующему в судорогах телу Дрэйка, опустился на колени рядом с ним.
Схватив за волосы, Росс приподнял ему голову и заглянул в застывшие глаза.
Из кармана он достал нож.
Остановив «даймлер» рядом с казино на другой стороне улицы, Картер увидел бегущего к автомобилю Полосатого Билли.
– В чем дело? – спросил Харрисон, открыв дверцу и выходя из машины.
За ним вышла Тина. Картер пошел сзади, удивленно глядя на бледное лицо Билли и слушая его испуганный голос.
– Мы не знаем, как это случилось и кто это был, – выпалил он, направляясь вместе с Харрисоном к главному входу. – Мы с Джо нашли их примерно через полчаса после того, как их убили...
– Кого убили? – прорычал Харрисон, хватая Билли за лацканы пиджака.
– Кто-то убил Дрэйка и Митчелла. У тебя в офисе, – сказал Билли, дергаясь в руках босса.
Оттолкнув его, Харрисон побежал в казино мимо Джо Дуггана и Мартина Мак-Ослана, стоявших у главного входа.
Картер придержал Тину и бросился вслед за Харрисоном.
Поколебавшись какое-то мгновение, она поспешила следом. Билли окликнул ее, пытаясь задержать, но она уже бежала по лестнице вверх.
Оказавшись в офисе, Харрисон остановился в приемной. Даже здесь он чувствовал запах смерти и через открытую дверь видел кровь, залившую ковер и стены. Повсюду виднелись следы пуль. Стол был буквально изрешечен.
В приемной появились Картер и Тина.
Босс побледнел. Он медленно вошел в комнату.
– Кто об этом знает? – осведомился Харрисон.
– Никто, – ответил Билли. – Мы даже не сообщили в полицию.
– Хорошо. И не сообщайте. С телами разберитесь сами.
– Кто это может быть? – спросила Тина, глядя на измолоченный пулями труп Митчелла.
– Митчелл убрал всех, – добавил Картер. – Группировок больше не осталось.
– Тогда кто же это сделал?! – прорычал Харрисон.
Голос изменил ему, когда он посмотрел на пробитое пулями тело Дрэйка. От уха до уха у него на лице зиял разрез. Вокруг головы мертвого человека растеклась лужа крови.
– Мы выясним это, – тихо сказал Билли, направляясь к двери.
Сейчас она была распахнута настежь и закрывала часть стены. Когда Билли стал ее закрывать, Харрисон тяжело сглотнул, и у него перехватило дыхание. Он прочел написанные на стене кровью Дрэйка слова:
3 СЕНТЯБРЯ
ПОМНИ
ЧАРЛЬЗ РОСС
Глава группировки открыл рот, пытаясь заговорить, но слова застряли у него в горле. Он лишь отступил назад и, не отводя глаз от стены, присел на краешек стола, залитый кровью.
Тина прочла каракули и посмотрела сначала на Харрисона, потом на Картера.
– Кто этот Чарльз Росс? – спросила она.
– Ты хочешь сказать, кем он был? – тихо проговорил Картер, также не отводя глаз от стены. – Он мертв. Он и его люди. Они мертвы уже два года. Два года, день в день, – кивнул он на дату на стене. – Росса и его четверых ребят убрали третьего сентября два года назад.
– Этот ублюдок был опасен, – медленно произнес Харрисон, слова давались ему с большим трудом. – Он всегда был ненормальным, а после того, как по моему приказу убрали его брата, совсем озверел. Он поклялся меня убить. – Голос босса звучал мягко и задумчиво. – Тогда в Ист-Энде начиналось жилищное строительство, теперь я уже забыл, как назывался этот проект. По-моему, какие-то Тауэрс. – Его лицо стало совершенно белым. Он не отрываясь смотрел на кровавые буквы. – Я позвонил Россу и попросил прийти его со своими парнями на строительную площадку, дескать, я хочу заключить мир. Война между гангстерами не приносит пользы никому и на руку лишь полиции. Он пришел с четырьмя людьми. Мы его ждали. Я, Дрэйк, Джоул и Пэт Мендхам. Мы всех их перестреляли. Потом опустили тела в котлован одного из домов, который на следующий день должны были заливать. Мы подумали, что под тысячами тонн бетона их никому и никогда не найти. – Он невесело улыбнулся. – Они исчезли. Словно их никогда и не было. Остальные группировки знали, что произошло, и с тех пор меня никто не трогал. Лондон стал моим.
– Так кто же сделал это? – спросил Картер. – Барбери мертв. Так же как и Клиэри, Салливан и Хейз.
– Фрэнк, может, кто-то хочет тебя запугать? – предположил Билли.
– Но кто? – спросила Тина.
Никто ей не ответил.
– Нет, Фрэнк, здесь дело в чем-то другом, – заключил Картер. – Ты сказал, что в тот день убивали ты, Дрэйк, Джоул и Мендхам. Так? И троих уже нет в живых.
– Кто-то из группировки Росса? – предположил Билли. Харрисон покачал головой.
– После того как мы их убили, остальные уехали из Лондона. К тому же зачем ждать два года? Останься кто-нибудь из них, они напали бы раньше.
– Я знаю то место, о котором ты говорил. О нем что-то писали в газетах, – сказал Картер. – Оно называется Лэнгли-Тауэрс. Сейчас дома сносят.
– Ну и что? – спросил Харрисон.
– Может, нашли тела? – предположил Билли.
– Я сказал, никто и никогда об этом не узнает.
– Кто-то знал Чарли Росса, и этот кто-то хочет тебе отомстить, Фрэнк. Могу поспорить, в их списке ты – следующий.
Главарь взглянул на Картера, собираясь ответить, но зазвонил телефон. Харрисон, поколебавшись, снял трубку.
– Да, – буркнул он.
Тишина.
– Алло, кто это?
На другом конце послышалось тихое бульканье.
– Харрисон, – услышал он голос, от которого едва не выронил трубку. – Ты видел мою записку? Ты видел ее, ублюдок?
– Видел, – ответил он. – Кто это?
– А как ты думаешь?
В голосе звучала злость и что-то еще. Триумф?
– Ты умрешь, Харрисон. Скоро. Я не скажу тебе, когда точно. Но перед тем как убить, я разрешу тебе взглянуть мне в лицо. Такого ты еще никогда не видел. Ты меня слышишь?
Главарь группировки стиснул в руке трубку. Костяшки пальцев побелели.
– Теперь слушай меня, сука! Если ты хочешь этим меня запугать...
Его резко оборвали:
– Я не хочу тебя запугать, – произнес голос. – Я хочу поскорее тебя убить. Я и так долго ждал.
Линия разъединилась.
Харрисон бросил трубку. Лицо стало мертвенно-бледным, и ему понадобилось присесть, чтобы отдышаться.
Тина увидела, как он обернулся, посмотрев на Картера и Билли.
– Картер, ты пойдешь с Билли к Лэнгли-Тауэрс. Понятно? – прошипел он. – Обыщите там все. Дюйм за дюймом. Возьмите с собой Дуггана. – Его дыхание участилось. – Найдите их тела.
Картер нахмурился.
– Фрэнк, зачем все это? – раздраженно спросил он. – Росс мертв. Этим, – он кивнул на написанные кровью на стене слова, – кто-то хочет тебя запугать.
– Найдите тела! – взревел Харрисон. – Мне нужно их увидеть! Я должен знать, что они мертвы!
– Ты же сам их убил! – заорал в ответ Картер. – Чарльз Росс мертв и похоронен!
– Проверьте фундамент. Понятно? – отрезал Харрисон. – Мы с Тиной будем у меня на квартире. Звони туда.
– Все это глупо, – резко сказал Картер.
Харрисон подался вперед, схватил его за ворот, но Картер взял босса за запястья и оттолкнул от себя.
Хоть все это случилось в считанные мгновения, Харрисон успел засунуть руку под пиджак и вытащить револьвер. Прицелившись Картеру в голову, он взвел курок.
– Ты проверишь эти чертовы здания, или я тебя убью, – проговорил босс.
Тина с беспокойством смотрела то на Картера, то на зиявшее дуло револьвера.
– Ну что, пойдем смотреть мертвецов? – пошутил Картер.
Харрисон молча отвел оружие и, осторожно спустив курок, сунул пистолет обратно в кобуру. Схватив Тину за руку, он повел ее к двери.
– Уберите здесь. Потом сделайте то, что я вам сказал, – прорычал Харрисон. И ушел.
Картер посмотрел на Полосатого Билли и пожал плечами.
– По-моему, он спятил, – покачав головой, сказал Картер.
– Рэй, как ты думаешь, кто это сделал? – спросил Билли.
Картер подошел к телу Дрэйка и склонился над ним, рассматривая.
– Билли, мне платят не за то, чтобы я думал, – тихо сказал он. Широко раскрытыми глазами на него смотрел Дрэйк.
Они позвали Мак-Ослана и взялись за работу.
Но полностью уничтожить слова на стене не удалось. Они все равно проглядывали.
Как предостережение.
Как вызов.
2.49 дня.
Харрисон посмотрел на настенные часы и тихо выругался. Допив то, что оставалось в стакане, он подошел к бару и снова налил себе большую порцию виски.
Тина сидела на диване, подогнув под себя ногу, и смотрела, как главарь группировки нервно кружит по комнате, время от времени останавливаясь перед телефоном.
– Черт, что они так долго, – прошипел он. – Они уже должны быть здесь.
– Дай им время, Фрэнк, – сказала Тина. События последних дней тоже подействовали ей на нервы. – Почему бы тебе просто не сесть и...
– "Сесть"! – прорычал он, обернувшись к ней. – Сесть и ждать? Отдохнуть? – Он отхлебнул виски.
С тех пор как они приехали на квартиру два часа назад, он выпил уже полбутылки. Поэтому сейчас вышагивал неуверенно, раза два он чуть не упал и выругался, расплескав виски.
– Тебе нужно чем-нибудь заняться, чтобы успокоиться, – сказала она.
– Меня хотят убить! – взревел он. – И чем же ты предлагаешь мне заняться? Сплясать? Спеть песню?
Он допил стакан и тут же налил еще.
– Выпивка тебе не поможет, – возразила Тина.
– Заткнись! – резко сказал он.
Горлышко бутылки сильно ударилось о стакан, едва не расколов тонкий хрусталь. Он и сам чувствовал, как от него разит перегаром.
Оскорбленная Харрисоном, Тина поднялась.
– Ты куда?
– На кухню, – ответила она.
Он грубо схватил ее за плечо. Тина попыталась вывернуться, но Харрисон не отпускал и наконец снова толкнул ее на диван.
– Останешься со мной, – сказал он, направляясь к дивану и садясь рядом с ней.
Она отодвинулась на самый край, не желая дышать его перегаром.
– Что с тобой, Фрэнк? – спросила она.
– Меня хотят убить, ты что, забыла? Будь я сегодня утром в казино, эти ублюдки меня бы накрыли. – Большим пальцем он почесал лоб. – Эта сволочь, Чарли Росс. Никогда от него не было покоя.
– Росс мертв. Рэй правильно сказал. Надпись на стене оставили, чтобы запугать тебя...
– Рэй! Рэй! Рэй сказал. Да срать я хотел на то, что он сказал! – взорвался Харрисон. – Так ты веришь ему и не веришь мне? Почему? С чего это вдруг он такой особенный?
Схватив за волосы, он притянул ее к себе.
У Тины перехватило дыхание от боли и от сильного запаха перегара, которым несло от Харрисона. Наконец он ее оттолкнул.
– Почему Картер должен быть прав? – поинтересовался он.
– Фрэнк, давай смотреть на вещи трезво, – раздраженно сказала она. – Если Росс мертв...
– Вот именно, ЕСЛИ он мертв, – перебил ее Харрисон.
– Но ты ведь сказал, что сам его убил и похоронил. Как Росс после этого может угрожать тебе? Ради Бога, не теряй головы!
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты не был таким после нападения в ресторане, – сказала она. – Ты был зол, но не испуган.
Харрисон невесело рассмеялся.
– И ты думаешь, придя за мной, он не тронет тебя? – спросил он. – Да?
– Да кто придет?
– Росс! – вскочив, заорал он.
– Росс мертв. Да пойми же ты наконец: Росс мертв!
– Я поверю в это, когда увижу его проклятое тело.
Рэй Картер глубоко затянулся сигаретой и, подержав дым во рту, выпустил его длинным синеватым облаком.
Он смотрел, как чугунный шар, подвешенный к стреле крана, ударяется в стену, сокрушая твердый камень. Как по руинам, бывшим когда-то Лэнгли-Тауэрс, ползут бульдозеры, кроша гусеницами бетон. Как экскаваторы зачерпывают ковшами здоровые каменные глыбы и с грохотом опускают их в кузова громадных грузовиков, вытянувшихся в очередь на строительной площадке. Рядом с ним вздохнул Полосатый Билли, посмотрев на часы.
– Как ты думаешь, сколько они еще будут работать? – поинтересовался он.
– Часа два, – ответил Картер, оглядывая руины.
Большая часть первого дома и, по крайней мере, половина второго были разобраны. Третий стоял последним памятником глупости современного строительства. Солнечный свет отражался в окнах, словно дом смотрел тысячами горящих глаз. Небольшие здания, окружающие высотные дома, пока также были целы. Картер взглянул на супермаркет, некоторое время его рассматривал и, сделав последнюю затяжку, повернулся и выбросил окурок в окно.
– Может, сообщить Фрэнку, что мы здесь? – спросил с заднего сиденья Джо Дугган.
Картер молча взглянул на него в зеркало заднего вида.
– Мы позвоним, если что-нибудь найдем, – ответил ему Билли.
– Среди этого разгрома? – Картер кивнул на завалы. В его голосе прозвучало отчаяние. – И что нам делать, если мы все-таки найдем тело Росса? Везти к нему на квартиру?
Билли потянулся к лежавшей на приборной панели пачке сигарет, она оказалась пустой. Скомкав, он выбросил ее в окно.
– Ну их к черту, – наконец сказал Картер, заводя двигатель. – Поехали куда-нибудь перекусим. Вернемся, когда строители угомонятся. – Он включил передачу. – Росс не убежит.
Остальные рассмеялись, и они поехали.
Позади них полным ходом шло разрушение.
Солнце находилось уже довольно низко.
Часа через три стемнеет.
Стемнело. Небо над Лондоном затянули черные тучи. Собирался дождь, и тьма стала непроглядной.
Тысячи огней зажглись в окнах домов вдали от стройплощадки. В Сити дождь уже шел, и мерцавшие в том районе окна, казалось, освещали низко нависшее небо.
Но у Лэнгли-Тауэрс было совершенно темно. Никакого освещения, лишь слабые лучи карманных фонариков.
Картер, Полосатый Билли и Джо Дугган оставили наверху машину и пошли вниз по крутому спуску. Они старались не упасть, пробираясь через кучи щебня. Дугган споткнулся и выругался, ударившись коленом об острый выступ.
Картер мельком взглянул, как тот наподдал ногой и отбросил в сторону камень, о который споткнулся, и вновь замычал от боли, зашибив о Твердый бетон и ступню.
Бульдозеры и экскаваторы неподвижно замерли среди учиненных ими разрушений. Ветер раскачивал чугунный шар на стреле крана, и он ритмично поскрипывал. На фоне этого скрипа шелестели шаги людей, бредущих по раздробленным кирпичам и бетону.
– Откуда начнем? – спросил Дугган, обводя взглядом обширные руины. – Здесь можно искать всю ночь.
– Тела замуровали в бетон, – добавил Билли. – На какой глубине?
Картер пожал плечами.
– А кто его знает, – ответил он. – Если даже мы их отыщем, все равно придется ждать строителей, чтобы они их выдрали из бетона.
– По-моему, у Харрисона не все дома, – высказал предположение Билли.
– Долго же это до тебя доходило, – сказал Картер.
– Нужно быть идиотом, чтобы бродить по стройплощадке, отыскивая типов, которых укокошили два года назад, – добавил Дугган.
– Скажи об этом Харрисону.
Трое остановились и осмотрелись.
– Нам лучше разделиться, – сказал Картер. – Я поищу здесь, а вы осмотрите два других здания.
– И сколько же мы будем искать? – поинтересовался Дугган. – Пока не найдем?
– Не фига! – резко сказал Картер. – Встретимся в машине через три часа.
– Но если мы ничего не найдем, – запротестовал Дугган, – Фрэнк будет не особенно счастлив!
– Тогда пусть он берет лопату и идет сюда сам, – зло сказал Картер.
Они еще немного постояли в ночной тишине, а потом Билли и Дугган пошли по щебню к другим домам, освещая путь карманными фонариками.
Картер повернулся и, посветив на изрытую гусеницами землю, начал поиски, время от времени расшвыривая ногами куски стекла и бетона.
Казалось, он бредет по огромной каменоломне. От холода его стала бить дрожь, изо рта валил пар. Иногда он останавливался и переворачивал большие глыбы бетона, словно рассчитывая найти под ними останки Росса и его людей.
Он продолжал искать.
На другой стороне строительной площадки у Дуггана и Билли тоже ничего не было. Как и Картер, они даже толком не знали, что нужно искать, но тем не менее продолжали бродить по щебню.
– Надо же было залезть в такую задницу, – сказал Дугган.
– Идиотское занятие, – согласился с ним Билли. Он указал на второе полуразрушенное здание. – Я поищу там, а ты пока поройся в дерьме здесь.
Дугган кивнул и осветил фонариком землю. Билли же отправился к другому зданию.
Когда он вошел в него, из-под ног поднялась пыль и стала медленно, словно туман, оседать. Билли закашлялся и помахал перед собой рукой. Пылинки плясали в луче фонарика. Он медленно двинулся через помещение, когда-то бывшее вестибюлем, стараясь не наступать на трещины в полу, но постоянно останавливаясь, чтобы в них заглянуть. Может, в какой-нибудь из них Росс со своими людьми ждет, пока их отыщут? От этой мысли он усмехнулся.
Он не знал, что за каждым его движением внимательно следят.
Картер на ходу осветил фонариком то, что осталось от фундамента первого здания, и остановился прикурить. Глубоко затянувшись, он пошел дальше. Теперь во тьме светился только красный огонек. «Надо же потерять столько времени», – раздраженно подумал он. Заниматься таким идиотизмом, чтобы доставить удовольствие дураку боссу. Нет, определенно с Харрисоном не все в порядке. То, что он послал их сюда, окончательно убедило Картера в этом. Господи, да по такому ублюдку уже давно плачет смирительная рубашка! Картер покачал головой. Он подумал о Тине. Сейчас она с Харрисоном одна. А что если он станет буйным? Побьет ее? Стиснув зубы, он попытался отогнать эти мысли. Если Харрисон еще хоть раз посмеет ее ударить...
Тяжелый автоматический пистолет под мышкой придавал ему уверенности.
Он задержался у самой большой дыры в фундаменте и посветил в нее фонариком, отыскивая в потрескавшемся бетоне что-либо, имеющее отношение к человеку: кости, одежду, что-нибудь...
В дыре было пусто.
Он пошел дальше, продолжая курить на ходу.
Он повернулся и посмотрел на соседние здания, куда ушли Билли и Дугган. Интересно, как им нравятся эти поиски?
Ему показалось, он что-то видит в нагромождении камней.
Человека?
Во мраке было трудно определить.
Картер посветил в том направлении, но увидел только кирпичи.
– Билли! – позвал он, но лишь эхо отозвалось ему в тишине. – Джо!
Тишина. Картер покачал головой и побрел по руинам дальше.
Снова движение. На сей раз справа него.
Он повернулся, посветив туда фонариком.
Ничего.
– Если это вы, два идиота, решили надо мной подшутить... – Заканчивать фразу он предоставил им самим.
Где-то впереди рухнула на землю кирпичная стена.
Картер бросился вперед. В воздухе все еще висела пыль. Да, стена упала только что. Если это устроил один из его товарищей – он просто идиот! И без всяких розыгрышей достаточно того, что он бродит здесь по холоду, разыскивая чьи-то кости!
Картер двинулся к супермаркету.
Он был ярдах в пятидесяти от него, когда заметил проскользнувшую в дверь тень.
– Ну точно. Вот ублюдок, – тихо выругался Картер. Ладно, тогда он пошутит тоже. Посмотрим, как эти двое сами относятся к шуткам. Выключив фонарик и пригнувшись, стараясь держаться в тени, он быстро пошел к супермаркету. У двери он остановился, прислушиваясь.
Все было тихо.
Распахнув дверь, он шагнул внутрь.
Лавиной на него обрушился мерзкий запах. Такая сильная вонь, что он даже прикрыл рот рукой. Сразу же забыв о загадочной тени, нырнувшей сюда, он заботился лишь о том, как бы его не вырвало. Запах был чудовищным. Он сделал еще шаг и, вытащив из кармана носовой платок, зажал им рот и нос.
Под ногами хрустело битое стекло, ботинки облепила пыль.
Картер водил фонариком по пустым полкам, протянувшимся, казалось, на целую милю. Луч фонарика даже не доставал до конца прохода. К кассовым аппаратам уже давным-давно никто не прикасался, на них лежал слой пыли толщиной в дюйм. Он стоял неподвижно, оглядывая грязные полки и стараясь уловить во мраке хоть какое-нибудь движение.
Ничего не видно и не слышно.
Вдруг ему на плечо легла рука...
Картер резко обернулся. Его рука потянулась к пистолету. Сердце бешено застучало.
Луч фонарика осветил лицо Джо Дуггана.
– Господи Иисусе, – задыхаясь, произнес Картер. – Что за дурацкие шутки? Я чуть не обделался.
Он злобно замахнулся фонариком, словно собираясь ударить Дуггана. Тот отпрянул.
– Прости, Рэй.
– Я видел, как ты сюда вошел, и пошел за тобой. Я подумал, что, может, кто-то...
– О чем ты говоришь? Это я вошел за тобой! – сказал Дугган.
– Но я видел, как кто-то входил.
– Это был не я.
– А где Билли? – поинтересовался Картер, глядя уже не на Дуггана, а поверх его плеча на бесконечные полки супермаркета.
– Вообще-то он пошел осматривать другой дом. Но, может, это все-таки был он?
Картер медленно кивнул, надеясь, что Дугган прав. Но отчего-то у него по спине пробежал холодок. Его била сильная дрожь, и он снова ощутил жуткую вонь в здании.
– Несет как от покойника, – зажав нос, сказал Дугган.
– Я что-то читал о стаях диких кошек и собак в этом районе. Может, это они здесь нагадили? – Картер осветил проход между полками. На толстом слое пыли, покрывавшем пол, виднелись какие-то следы. – Здесь кто-то был.
Дугган пошел по одному из проходов, высветив какой-то предмет, лежащий в пыли. Нагнувшись, он поднял его.
Разбитая бутылка.
– Здесь были недавно, – заключил он, заметив, что на ней почти нет пыли.
– Отличная работа, Шерлок, – саркастически сказал Картер. Он по-прежнему освещал фонариком проход. – Давай все осмотрим, найдем Билли и свалим к чертовой матери. Слишком холодно, чтобы ковыряться здесь долго.
Сказав это, он быстро пошел по первому ряду, светя фонариком то вправо, то влево. Луч по-прежнему не доставал до конца полок, не в состоянии пробиться сквозь черную, как чернила, ночь.
Дугган двинулся по соседнему проходу, теперь от Картера его отделяла не только тьма, но и высокая полка.
Никто из них не видел двигавшуюся с противоположной стороны фигуру.
Картер пошел по третьему ряду, Дугган – по четвертому.
Человек, которого при жизни звали Лайамом Келли, медленно и целенаправленно продвигался по пятому проходу. Позади него шел Иан Мэсью. У обоих в руках были винтовки.
– Нашел что-нибудь? – раздался в темноте голос Картера.
– Нет, – послышался ответ.
Картер посветил вниз и остановился.
На толсто устланном пылью полу темнело большое пятно.
Он быстро наклонился и потрогал его пальцем.
– Кровь, – прошептал он, вытирая о джинсы вязкую красную жидкость.
Посветив вперед, он увидел, что почти дошел до конца ряда.
Во втором проходе Чарльз Росс снял с плеча «инграм» и передернул затвор. Питер Буртон, стоявший рядом с ним, прикоснулся пальцем в перчатке к спусковому крючку пистолета сорок пятого калибра.
– Рэй, впереди что-то есть! – прокричал Дугган из четвертого прохода.
– Вижу, – ответил Картер, всматриваясь в неясные очертания впереди. По мере приближения фонарь все сильнее дрожал у него в руке.
– О Боже, – прошептал Дугган, выходя одновременно с Картером из прохода.
Вонь стала просто невыносимой.
Но то, что они увидели, было еще страшнее.
Прибитые гвоздями к стене супермаркета тела Дэнни Веллера, Адама Гайлеса и Никки Джонс уже начали разлагаться, но даже сейчас было видно, что с их лиц полностью содрали кожу.
Картер провел лучом фонарика вверх-вниз по распятому телу Веллера и увидел, что кожа у него содрана и с других частей тела, хотя и не так тщательно, как с лица. Лохмотьями свисали обрывки кожи, на животе разрезы были особенно глубокими, из них вывалились засохшие уже кишки.
У Никки Джонс были изрезаны груди. Одну отрезали совсем, она валялась рядом в пыли, словно лопнувший мяч.
Адаму Гайлесу распороли ножом мошонку и вынули яички. Ссохшийся пенис валялся рядом. На бедрах остались многочисленные следы ножа.
– Что это, черт побери? – произнес Дугган.
Картер не ответил. Справа от себя, у двери, он заметил какое-то движение.
Бежал человек или, по крайней мере, то, что когда-то было человеком.
Лицо фигуры закрывала маска из живой плоти, которая плохо ему подходила, но все же закрывала разлагающийся череп и придавала некоторое сходство с человеком.
В полусгнивших руках он сжимал девятимиллиметровый «узи», направляя его на Картера и Дуггана.
Он улыбался.
– Где Харрисон?
Голос прозвучал слева от Картера, он посмотрел в ту сторону, но никого не увидел в темноте.
Через секунду из мрака выступил человек, которого раньше звали Чарльзом Россом, и нацелил «инграм» на двух живых.
– Что, этот ублюдок прийти побоялся? – прошипел Росс, и его губы захлопали, словно паруса на ветру.
Рядом с ним показался Пит Буртон.
– Чарли Росс... – проговорил Дугган.
– Да, ты не ошибся. Я был им раньше. Два года назад, если быть точным, – прорычал бывший главарь группировки, шагнув вперед. – Может, ты узнаешь и моих друзей?
За спиной Дуггана появились Мэсью и Келли с дробовиками наготове.
В дверях стоял улыбающийся Джон Кэмпбелл. У него изо рта медленно стекала белая вязкая жидкость.
– Не может быть, – сказал Дугган. Его глаза округлились, сердце бешено билось. – Вы умерли!
Росс улыбнулся.
– А ты думал, мы об этом не знаем? – хихикнул он.
Картер понимал, что попытки достать оружие обречены.
И он не мог найти объяснения происходящему. Их с Дугганом держали на мушке пять трупов. Пять живых трупов? Он едва не рассмеялся. «Ущипни себя, сынок, – сказал он себе, – и эти ублюдки исчезнут».
А как же распятые на стене тела?
Что, они исчезнут тоже?
Какое-то мгновение он размышлял, не сошел ли с ума. Не происходит ли все это в кошмарном сне. Может, он все еще лежит в постели у себя дома и у него галлюцинации после удара по башке?
Может, он заснул?
Может...
Он понял, что сейчас его убьют.
Пятеро, бывшие при жизни его врагами, подняли оружие, собираясь прикончить его и Дуггана. Будь Картер верующим, он бы молился сейчас. Но он лишь покачал головой.
Раздались выстрелы.
В супермаркете раздались оглушительные пистолетные выстрелы.
Вырвавшееся из дула пламя озарило темное здание призрачным светом, и в этот краткий миг Картер увидел Полосатого Билли, стоявшего с пистолетом на стеллаже шестого прохода. Он выстрелил трижды, два выстрела пришлись в Кэмпбелла.
Первая крупнокалиберная пуля попала ему в грудь, отбросив назад, к двери, и темная жидкость потекла из зияющей на груди дыры.
Вторая срикошетила от дверного косяка, но третья угодила ему в лицо, разворотив хрупкие кости. Бывшее лицо бывшего Кэмпбелла сплющилось, словно по нему ударили кувалдой.
Голова Кэмпбелла повернулась на сто восемьдесят градусов, он с глухим стуком рухнул на пол, и оружие выпало из судорожно задергавшихся пальцев.
Этой небольшой паузы было достаточно, чтобы спасти Картера и Дуггана от неминуемой смерти, но ярость покойников, предводимых Россом, только возросла.
Мертвый главарь преступной группировки нажал на спусковой крючок «инграма», и раздалось грохочущее стаккато автоматического оружия.
Пули настигли Дуггана: одна попала в плечо, другая – в бедро. Казалось, нога взорвалась, выбросив из себя облако кровавой пыли и раздробленных костей.
Он увидел хлеставший из раны малиновый фонтан и с ужасом понял, что у него задета бедренная артерия.
Закричав от страха и боли, он бросился в сторону в надежде укрыться за полками.
Картер был ранен в руку, но, превозмогая боль, ему все же удалось сделать два выстрела из девятимиллиметрового «смит-и-вессона».
Первый раз он промахнулся. Второй выстрел пришелся Буртону в грудь. Пробив гнилое легкое, пуля вышла из спины, вырвав куски разлагающейся плоти. Из разорванных вен, словно кровь, обильно потек желтый зловонный гной.
Полосатый Билли выстрелил тоже, а когда Мэсью и Келли открыли огонь, нырнул в седьмой проход.
Мощные выстрелы изрешетили полки, и Билли пришлось ползти в пыли, чтобы укрыться от свистевших над ним пуль.
Буртон бросился от двери к проходу, стреляя на ходу.
Картер вскрикнул от боли, когда еще одна пуля попала ему в мочку уха, обрызгав кровью лицо.
Он трижды выстрелил в сторону озарявших супермаркет оранжевых вспышек.
Первая пуля прошла мимо Буртона и попала в распятое на стене тело Адама Гайлеса. Оно дернулось, когда в него вошла тяжелая градина.
Вторая оторвала Буртону руку, и он завопил от боли.
Третья угодила в горло. Она вырвала гортань, Картер увидел, как из раны хлынул гной, и Буртон рухнул в кучу мусора.
Дугган со стонами полз по полу, зажав рукой страшную рану на бедре. Он чувствовал, что кровь с силой выбивается из-под ладони, несмотря на все его попытки остановить малиновый поток. Его охватила слабость, и ему показалось, что он теряет сознание.
За ним, стиснув зубы от боли, полз на коленях Картер, держа под прицелом дверь на случай, если там появится Росс.
В седьмом проходе Полосатый Билли присел на корточки, приготовившись бежать к главному входу, понимая, что единственное спасение для него и его товарищей – это выбраться наружу. Добежать до машины... Он тяжело сглотнул, оглянулся вокруг и побежал. Его шаги заглушались толстым слоем пыли.
В конце прохода он оказался перед стойкой у кассовых аппаратов и, перепрыгивая ее, поскользнулся и упал в пыль.
В супермаркете прогрохотал оглушительный выстрел.
Стрелял Келли. Еще раз.
Первый мощный выстрел напрочь снес стойку, второй пришелся Билли в живот.
Мощный заряд картечи разнес ему желудок и кишки, часть которых вывалилась из разорванного живота. Желчь вперемешку с кровью хлынула из жуткой раны. Келли бросился к своей мишени, держа наготове дробовик.
Билли лежал на спине, по-прежнему сжимая в руке пистолет.
Подбежав и склонившись над ним, Келли приставил к плечу приклад, собираясь покончить с жертвой. Опередив его на какую-то долю секунды, Билли сжал палец на спусковом крючке пистолета.
Пуля попала Келли под подбородок и вышла из темени, сорвав верхнюю часть черепа. От сильного удара кости с легкостью разошлись, и, словно дезодорант, вверх брызнула вонючая жидкость мозгов. Келли подбросило на несколько футов вверх, словно его дернули за невидимые нити. Он повалился на пол, выронив дробовик.
Билли поднялся на ноги, запихивая в живот внутренности окровавленной рукой. Но как только он оказался на ногах, распахнулась главная дверь, и Мэсью выстрелил из дробовика. Для Билли эти выстрелы оказались смертельными.
Два заряда почти одновременно вошли ему в торс, подбросив высоко вверх. От страшного удара он отлетел назад, к стеклянным дверям. Билли летел по воздуху, словно его толкнула невидимая рука, и, оставляя за собой кровавый след, врезался в дверь. Его тело, уже превратившееся в кровавое месиво, вышибло стекло. Одна половина туловища вылетела наружу, а другая рухнула обратно в супермаркет, растекаясь кровавой лужей.
Мэсью продолжал стоять в конце прохода, понимая, что здесь Картеру и Дуггану не миновать его.
Перезарядив дробовик, он ждал.
Картер слышал выстрелы из дробовика и крик Билли. Он знал, что врагов осталось двое.
И они рядом.
– Подождите, ублюдки, – прошептал он, медленно поднимаясь на ноги.
Дугган лежал в нескольких ярдах от него. Стонал от боли и был почти без сознания. Кровь по-прежнему хлестала из пробитой ноги. Картер понял, что не пройдет и пяти минут, как его товарищ умрет от потери крови. За ним по войлочной пыли супермаркета тянулся кровавый след. Сейчас он лежал беспомощно, одной рукой стиснув оружие, а другой стараясь зажать страшную рану, из которой вместе с потоком крови уходила и его жизнь.
Картер взглянул поверх него на распятые тела, затем – вперед, туда, где у разбитой вдребезги двери лежало тело Полосатого Билли. Он прислушался, стараясь уловить движение в соседних проходах, но не слышал ничего, кроме невнятного бормотания Дуггана, угасающего с каждой секундой.
– Джо, – прошептал Картер.
Дугган не ответил.
– Он умрет!
От звука этого голоса по громадному пустому супермаркету прокатилось эхо.
– Вы оба. И ваш босс – тоже!
– Хрен тебе! – прокричал Картер.
В ответ на его вопль раздался смех, от которого у Картера волосы встали дыбом.
И вслед за этим прогремела очередь, пробившая полки слева от него. Росс поводил дулом «инграма», стараясь перечеркнуть Картера смертельным пунктиром.
Полки разлетались на куски под автоматной очередью, и, оглушенный грохотом выстрелов, Картер заорал во все горло.
Пуля попала ему в ногу. Он повалился на бок, и следующая длинная очередь прошла буквально в нескольких дюймах над его головой.
Снова послышался жуткий смех. Он стал отползать. Добравшись до Дуггана, он увидел, что его товарищ уже не бормотал. Он смолк навсегда. То, что осталось от его головы, лежало в центре громадной лужи крови.
Пуля полностью снесла ему верхнюю часть черепа. Проползая мимо него, Картер перепачкал руки в вязкой крови и мозгах. Но на Дуггана он взглянул лишь мельком. Сейчас он ничего не ощущал, кроме жуткой боли в ноге.
Бешено орудуя локтями, Картер продолжал ползти, волоча перебитую ногу. Ноздри забила пыль, и он задыхался от жуткой вони, дурманившей голову. Но он не мог даже кашлянуть, боясь звуком выдать себя.
Ничто не нарушало тишины. Толстый ковер пыли скрадывал шаги его противников. Какое-то время он лежал, став лишь глазами и ушами, и пытался уловить малейшее движение или звук.
Ничего.
Он прополз еще несколько футов. Каждый дюйм приносил ему новые муки. Он стиснул зубы. Кровь из разорванного уха сбегала по лицу и капала с подбородка.
Он снова прислушался.
Он услышал что-то слева от себя.
Тихое свистящее дыхание.
Картер приподнялся на здоровой ноге и поднял «смит-и-вессон», целясь туда, откуда доносилось дыхание. Туда, где должен был стоять Мэсью.
Он прикинул, что с такого близкого расстояния пули пробьют полки. Но на то, что выстрелы придутся точно в цель, ему оставалось только надеяться.
Он по-прежнему слышал дыхание.
Мэсью ждал.
Картер напрягся.
И выстрелил.
Один, два, три, четыре раза.
Пистолет дергался у него в руке. Его оглушил звук выстрелов, несколько раз срезонировавший от стен супермаркета. Его ослепили вспышки.
Свистящее дыхание перешло в хрип, когда пули попали Мэсью в грудь, руку и лицо.
Пять раз.
Дробовик выпал у него из руки.
Шесть раз.
Картер закричал, но уже не от боли. Это был крик торжества.
Затем боек ударился о пустой патронник.
Он вынул магазин и, вытащив из кармана другой, вставил его в рукоятку пистолета и передернул затвор.
Появился Росс с «инграмом» наготове. Но Картер его уже ждал.
В последний раз в супермаркете прогрохотали выстрелы.
Из-за ран ему трудно было вести машину.
Водители идущих рядом автомобилей в замешательстве смотрели на него. Но он ехал и ехал, стиснув от боли зубы.
Один раз он не справился с управлением и проскочил на красный свет, но, взглянув в зеркало, увидел, что полиция за ним не едет.
Оружие лежало на сиденье рядом. Если остановят, он будет стрелять. Теперь его не сможет остановить ни полиция, ни кто другой.
Он и так ждал этого момента слишком долго.
Момента, когда он выстрелит в ненавистного ему человека и увидит, как повалится на землю его безжизненное тело.
Несмотря на боль, он улыбнулся, от этой мысли ему становилось лучше.
В темноте на приборной доске светились часы.
10.08 вечера.
Еще пять минут, и он будет на месте.
Он почти у цели.
Харрисона разбудил удар в дверь.
Он резко сел и застонал от сильной головной боли. На диване рядом с ним валялась пустая бутылка из-под виски, он раздраженно отшвырнул ее в сторону и попытался подняться.
Первой к двери подошла Тина. Она уже хотела открыть, но в этот момент рядом с ней оказался Харрисон. Оттолкнув ее, он сам повернул замок и осторожно открыл дверь.
Картер почти упал в комнату.
Тина закричала.
Картер был весь в крови. Кровь заливала лицо и грудь, в пиджаке были дыры: одна на плече, другая слева на груди. При каждом вдохе воздух с шипением вырывался из дыры в легком.
– Рэй, – проскулила Тина, не в силах сдержать чувства при виде любовника.
Харрисон, казалось, не обратил внимания на ее интонацию. Он не сводил глаз с окровавленного Картера.
– Что случилось? – выдохнул он, отступая.
Картер неуверенно покачнулся и привалился к стене.
– Кто это сделал? – побледнев, спросил главарь преступной группировки.
– Все закончено, Харрисон, – прохрипел Картер. – Они мертвы. Все.
– Ты нашел Росса? – дрожащим голосом спросил он.
Картер кивнул. У него на лице появилась странная улыбка. Облизнув губы, он почувствовал на них кровь.
– Да, – прохрипел он, – мы его нашли.
Тина подошла к телефону и стала набирать номер.
– Что ты делаешь? – спросил Картер.
– Вызываю «скорую», – ответила она. Тина посмотрела на него, и из глаз ее полились слезы.
– Не надо, – сказал он и стиснул зубы от нового приступа боли.
– Ты умрешь, – всхлипнула она.
И вот теперь Харрисон посмотрел на нее. Когда он снова перевел взгляд на Картера, в его глазах была уже злость, а не сострадание.
– Я сказал, что все закончено, Фрэнк, – прохрипел Картер. Его голос звучал тихо и неразборчиво. – И это именно так.
Он вытащил из-под мышки пистолет и, превозмогая боль, направил его на главаря преступной группировки.
Тина выронила трубку. Голос телефонистки звучал то тише, то громче, пока трубка раскачивалась на шнуре.
– Черт, что ты делаешь?! – поинтересовался Харрисон, не сводя с пистолета глаз. Он отступил. – Убери пушку! – Сейчас в его голосе звучал страх.
Картер улыбнулся.
И выстрелил.
Один, два, три раза.
Тина закричала, но ее голос потонул в грохоте выстрелов.
Пули попали Харрисону в грудь, в лицо, в плечо и страшным ударом отбросили его назад, к дивану. Кровь бешено брызнула из зияющих ран, залив рубашку. Забившись в судорогах, он повалился на пол. Картер отошел от стены и, приблизившись, посмотрел на него сверху вниз.
Харрисон был при смерти, но все еще жив. Глаза уже начали заволакиваться дымкой, и в эти последние мгновения жизни он увидел склонившегося над ним с пистолетом в руке Картера. Харрисон видел, что он улыбается.
Картер стрелял, пока не кончились патроны. Прозвучали шесть оглушительных выстрелов. Пули входили в уже безжизненное тело Харрисона. Вонь сгоревшего пороха смешалась с запахом крови и экскрементов. Наконец Картер бросил пистолет и, покачиваясь, встал посреди комнаты.
Тина бросилась к нему, схватила его, но он упал, и она вместе с ним, чувствуя, как блузка пропиталась его кровью. У нее по щекам текли слезы.
– Рэй, не умирай. Пожалуйста, не умирай, – бормотала она, гладя его лицо и не обращая внимания на то, что ее руки обагрились кровью.
Она провела пальцами по его щекам, по лбу и, коснувшись губ, с ужасом почувствовала, что они совершенно холодные. Господи, пожалуйста, не дай ему умереть! Она снова повернулась к телефону, но он удержал ее и слабо улыбнулся, когда она вновь коснулась ладонью его головы.
– Не оставляй меня, – всхлипнула она. – Я тебя люблю.
Она снова прикоснулась к его щеке и вскрикнула, почувствовав, как свободно висела кожа у него на скуле. Она с ужасом поняла, что ее пальцы провалились в пробитую пулей дыру. Когда она попыталась их выдернуть, ощутила, что кожа легко сползает с его головы.
Замолчав, она смотрела на эту странную живую маску расширившимися глазами. Она потянула.
Кожа целиком оказалась в руке, и у нее перехватило дыхание, когда она увидела открывшееся перед ней настоящее лицо.
На нее смотрел полусгнивший труп незнакомого ей человека.
Тина попыталась подняться, отпрянуть, но ноги подогнулись, и она упала на него, выронив кожу, которую все еще сжимала в руке.
Она лежала на полусгнившем трупе.
На ковре, прямо перед ней, валялось то, что было недавно лицом Рэя Картера.
За дверью раздались крики, топот.
На улице взвыли сирены.
Но Тина ничего не слышала.
Она смотрела на лицо Картера, лицо, только что покрывавшее разлагающийся череп Чарльза Росса, и отчаянно визжала.