Рэт Джеймс Уайт "ИНСТИНКТ ОХОТНИКА"
Восемь лет назад Джозеф Майлз отправился на поиски лекарства от болезни, которая, по его убеждению, превратила его в чудовище. В результате последовала череда кровавых убийств, в результате которых от Сан-Франциско до Сиэтла осталась вереница расчленённых и съеденных трупов. После того, как его осудили и приговорили к пожизненному заключению, Джозеф все ещё ищет лекарство. Но он не может найти то, что ищет, находясь за решёткой. С помощью одинокого охранника и молодой модели он пытается сбежать из тюрьмы. Но у его сообщников могут быть совсем другие планы на него...
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
Purulent Emetic Literature Of Ugly Horrors
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.
Это очень жестокая и садистская история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.
Прокурор был худощавый, дотошный человек в узких прямоугольных очках, за которыми его зеленые глаза казались огромными. На нем были темно-серый костюм, розовая рубашка и галстук, которые он постоянно поправлял, выглядя так, словно эта штука вот-вот задушит его. Его голова была выбрита наголо и становилась багрово-красной, когда он страстно говорил, и делал он это часто, описывая преступления Джозефа присяжным. Ранее в тот же день молодой окружной прокурор описал портрет Джозефа Майлза, охарактеризовав обвиняемого как самую большую угрозу безопасности человечества со времен изобретения атомной бомбы.
Его плечи были втянуты внутрь, а грудь впала, как будто он получил сильный удар в верхнюю часть туловища и избегал последующих ударов, оставаясь в этой испуганной позе. В отличие от всего остального, его челюсть была волевой и квадратной, подбородок высоко вздернут, выглядя почти аристократично.
Его рост едва превышал пять футов и пять дюймов, и он был невероятно худ. Когда он заговорил, тяжелый басовый тембр его голоса казался почти комичным для такого маленького человека. Его глаза с вызовом смотрели на Джо через весь зал суда, сосредоточившись на нем во время перекрестного допроса эксперта-психолога назначенным судом адвокатом Джо.
Судья, крупная чернокожая женщина с длинными седыми дредами, собранными в хвост, кивнула адвокату Джо.
- Можете продолжать допрос, мистер Лейендекер.
- Доктор, как вы думаете, может ли кто-нибудь, включая подсудимого Джозефа Майлза, испытывать непреодолимое желание насиловать, убивать и поедать других людей?
Доктор Сабин, индеец с кустистыми бровями, пронзительным взглядом и неулыбчивым лицом, словно высеченным из камня, откашлялся и сделал глоток воды, прежде чем заговорил короткими, отрывистыми фразами, изо всех сил стараясь подавить свой акцент.
- Да, это вполне возможно.
- Как вы считаете, это было бы возможно в случае с подсудимым Джозефом Майлзом?
- Протестую, - прервал его прокурор.
Адвокат Джо кивнул в знак согласия еще до того, как судья поддержала возражение прокурора. Джо не понял, что именно отклонила судья, но все остальные, казалось, поняли и приняли, что адвокат каким-то образом переступил границы дозволенного в допросе прокурорского психолога.
Мистер Лейендекер продолжил:
- Существует ли четкая грань между неврозом и психозом, или это одно и то же?
- Эти термины используются для различения степеней психических заболеваний. Что отличает их друг от друга, так это способность человека воспринимать реальность и реагировать на нее в истинном смысле.
- И вы хотите сказать, что тот, кто верит, что превращается в оборотня, реагировал на реальность в истинном смысле этого слова?
- Протестую!
- Протест отклонен. Что именно отличает эти два термина, доктор?
- Иногда бывает трудно провести четкое различие. Это не черное и белое. Есть какая-то "серая" зона. Психически больной человек не воспринимает реальность так, как мы. Более легкое психотическое расстройство может быть ошибочно истолковано как невротическое. Очень тяжелый невроз также может быть ошибочно принят за психоз. Как правило, мы можем различать их, хотя линии действительно размыты и есть некоторые параллели. Проще говоря, психотик воспринимает мир неправильно, а невротик видит мир правильно, но реагирует неправильно, реагируя чрезмерно.
- Обвиняемый Джозеф Майлз – невротик?
- Да, по моему профессиональному мнению, так оно и есть.
- Ранее в своих показаниях вы сказали, что у обвиняемого была склонность к параноидальным галлюцинациям. Означает ли это, что Джозеф Майлз может страдать психозом?
- Протестую, - сказал прокурор. Он все еще смотрел на Джозефа Майлза и лишь краем глаза наблюдал за происходящим. Он повернулся к судье, но лишь для того, чтобы возразить, а потом снова уставился на Джо. Казалось, его больше интересовало, как Джо реагирует на показания психолога, чем сами показания.
Джо почувствовал себя неуютно в своем кресле. Оно было слишком мало для его массивного тела, и его отвлекал переполненный зал суда. Запахи плоти, пота, духов, лосьона после бритья, менструальной жидкости, мыла, шампуня, спермы и страха – восхитительного, опьяняющего страха – образовали пышные миазмы, которые воспламенили его обонятельные чувства и заставили слюнные железы усилить работу вместе с либидо. Джо пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы не брызнуть слюнями.
В воздухе витал еще один запах, который Джо знал слишком хорошо. Это был запах женского возбуждения. Это был запах вагинальных жидкостей, смачивающих стенки женского полового органа, подготавливающих его к вторжению жесткого члена. Некоторые из женщин, сидевших в зале, были в восторге от этого.
Желание повернуться к зрителям и поискать в толпе источник каждого запаха, проследить за каждым восхитительным человеческим ароматом до его истока, попробовать его на вкус, поглотить и сделать частью себя было непреодолимым. Джо неловко заерзал на стуле. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, но в тот момент, когда его веки опустились и он погрузился в темноту, плотские образы насилия и страсти сменили успокаивающую черноту, и монстр с ревом проснулся, сильно и настойчиво надавливая на пуговицы его оранжевого комбинезона, приказывая ему поесть.
Содрогаясь от неудовлетворенного желания, Джо изо всех сил старался взять себя в руки, и это ему удавалось с большим трудом, что отражалось на его лице в виде страдальческой гримасы. Джо посмотрел в сторону окружного прокурора и увидел, что тот изучает выражение лица Джо, сосредоточенно сдвинув брови. У Джо создалось впечатление, что этот человек пытается прочесть его мысли. Он повернулся, чтобы посмотреть, как его полукомпетентный адвокат пытается защитить его.
Судья отклонил возражение прокурора, и мистер Лейендекер возобновил допрос доктора Сабин.
- Не могли бы вы ответить на мой вопрос, доктор Сабин? Могут ли симптомы тревоги, которые вы описали суду ранее, параноидальные галлюцинации, которые, по вашим словам, проявлял мистер Джозеф Майлз, привести к девиантному и ненормальному поведению?
- Нет, боюсь, что не могу. Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду под "девиантным и ненормальным".
- Поедание других людей, безусловно, девиантно и ненормально, не так ли?
- Протестую!
- Поддерживаю.
- Возможно ли в случае обвиняемого, что его нормальный контроль над импульсами был ниже из-за этих параноидальных галлюцинаций, и он не был способен контролировать непреодолимый импульс к каннибализму и садизму?
- Протестую!
- Возражение принято.
- Доктор Сабин, вы считаете психоневроз психическим дефектом?
- Я бы назвал это психическим расстройством.
- Это не дефект?
- Дефект – это не психологический термин.
- Значит, это расстройство?
- Да.
- Показал ли ваш осмотр это психическое расстройство у подсудимого Джозефа Майлза?
- Да.
- Вы считаете, что людоедские наклонности обвиняемого – это психическое расстройство?
- Возражаю, - устало произнес прокурор. На этот раз он даже не отвернулся от Джозефа Майлза.
- Поддерживаю.
- Если бы доказательства подтверждали мнение прокурора о том, что в течение трех-четырех дней подсудимый вскрывал и съедал плоть умершего и что при этом подсудимый полагал, что находится под влиянием инфекционной болезни, которая, по его словам, превращает людей в монстров, таких как ликантроп или вампир. Если бы было доказано, что во время пыток и увечий покойной Алисии Росадо, подсудимый не только не проявлял никаких угрызений совести, но и фактически получал сексуальное наслаждение вплоть до оргазма, можно ли было бы предположить, что он сумасшедший?
- Протестую.
- Протест принимается.
- Как вы думаете, обвиняемый страдает каким-либо психическим заболеванием сейчас или во время совершения им преступлений в декабре 2008 года?
- Да, я бы сказал, что это невротическое расстройство.
- Не психотическое расстройство?
- Возражаю. Это наводящий вопрос.
- Принято, - ответила судья, пренебрежительно махнув рукой. Она казалась прикованной к допросу и раздосадованной тем, что его прерывают, хотя это и было правдой.
Повернувшись спиной к доктору Сабин, адвокат подошел к присяжным и внимательно посмотрел на каждого из них, словно адресуя свой вопрос им, а не свидетелю.
- Пожалуйста, позвольте мне задать вам последний вопрос, доктор Сабин. Я хотел бы услышать ваше профессиональное мнение, основанное на вашей оценке моего клиента, подсудимого Джозефа Майлза. Я видел фотографии останков жертвы, - он указал на экран телевизора, на котором был изображен труп Алисии. Это была просто груда обглоданных костей, лишенных плоти, из некоторых из них был высосан костный мозг… - И, судя по вашим показаниям здесь, в зале суда сегодня, вы верите, что его встреча с Алисией Росадо в том секс-клубе на юге рыночного района Сан-Франциско и ее последующее посещение его квартиры могли закончиться как-то иначе?
Джо смотрел на фотографии останков Алисии, вспоминая ее сочную плоть, как ее душа горела в его животе, после того как он съел ее. Он вспомнил выражение глубокой любви на прекрасном лице Алисии, когда ее душа шла по пути ее плоти, пожираемая кусочек за кусочком, чтобы слиться с его собственной.
- Протестую! - Закричал прокурор. Он выпрямился в кресле и протянул руки, словно умоляя судью вмешаться. Впервые за долгое время он оторвал взгляд от Джо.
- Благодарю, ваша честь. Я закончил с этим свидетелем.
Джо просидел еще несколько дней, слушая показания, в том числе показания своего бывшего профессора, доктора Джона Локка.
- Доктор Локк, пожалуйста, предъявите суду ваши дипломы.
- У меня докторская степень по криминальной психологии и степень магистра психотерапии. Я работал в Федеральном бюро расследований в течение пятнадцати лет в отделе поведенческих наук, где я опросил около тридцати осужденных серийных убийц. В настоящее время я преподаю аномальную психологию в государственном университете.
- Вы были преподавателем обвиняемого в течение целого семестра, верно?
- Да.
- Во время вашего знакомства с моим клиентом вы обратили внимание на его поведение?
- Да.
- И какой же вывод вы сделали и? Согласны ли вы с показаниями доктора Сабин о том, что Джозеф Майлз страдает неврозом, а не психозом?
- Нет. Я бы не согласился. Джозеф не способен отличить свое заблуждение от реальности. Он считает себя бессильным перед болезнью. По его мнению, если он не найдет источник этой болезни, первопричину инфекции, он навсегда останется ее рабом. Именно это он и делал, когда убивал Деймона Трента в больнице штата. Именно это он делал, когда убивал своего отца. Оба преступления, в которых он уже был признан невиновным по причине невменяемости. Он пытался вылечить себя единственным известным ему способом, уничтожив источник инфекции. Он пытался вылечить себя до того, как этот непреодолимый порыв к убийству заставил его убить женщину, которую он любил, Алисию Росадо, - сказал профессор Локк.
Слушая показания профессора, Джо почувствовал легкий укол предательства. Он говорил, что Джо сумасшедший, что его болезнь скорее психическая, чем физическая. Хотя Джо знал, что профессор должен был сказать это, чтобы спасти свою репутацию, он не мог не задаться вопросом, действительно ли его наставник верил в то, что он говорил.
- Этот психоз влияет на каждое решение подсудимого? Влияет ли это на каждый аспект его жизни?
- Я не могу сказать с абсолютной уверенностью. Это вовсе не обязательно.
- Это не обязательно, но может быть?
- Может быть.
- Вы лично заинтересованы в исходе этого процесса, доктор Локк?
- Личный интерес? Нет. Мои интересы сугубо профессиональные. Я хочу изучить обвиняемого.
- И осужден он будет или нет, не имеет значения, потому что у вас все равно будет возможность изучить его в любом случае?
- Верно.
- Значит, ваше мнение можно считать абсолютно объективным и основанным исключительно на ваших знаниях психологии, вашем опыте общения с известными сексуальными убийцами за годы работы в ФБР и вашем обследовании моего клиента?
- Верно.
Мистер Лейендекер снова принялся расхаживать по комнате.
- Подсудимый обвиняется в убийстве первой степени, повлекшем смерть Алисии Росадо. Доктор, у вас сложилось мнение о том, был ли подсудимый вменяемым или невменяемым в то время, когда он совершил преступления, в которых его обвиняют?
- Да.
- Могу я спросить, что это за мнение?
- По-моему, он был не в себе, когда убил ту женщину.
Мистер Лейендекер снова встретился взглядом с присяжными, задавая свой последний вопрос.
- Как вы думаете, доктор, в здравом ли он уме в настоящее время?
- По-моему, Джозеф Майлз совершенно безумен.
Галерея взорвалась, и судья застучала молотком, чтобы заставить их замолчать. Джо едва осознавал, что мастурбирует во время судебного процесса, пока не издал рев, когда оргазм дернул его тело, как тряпичную куклу в пасти злобной собаки, и он эякулировал на стол обвиняемого. К нему бросились приставы, а судья снова стукнула молотком, на этот раз сильнее, сломав его.
- Уберите этого извращенца из моего зала суда! - крикнула она, указывая на Джо рукояткой молотка, словно собираясь вонзить его ему в сердце. Член Джо торчал из расстегнутого комбинезона, перламутровые капельки спермы все еще блестели на набухшей головке его массивного члена.
Даже когда его тащили из зала суда, Джо не мог оторвать глаз от изображения на экране черепа Алисии, расколотого, вылизанного начисто. Он вспомнил вкус мыслей своей любимой. Это был самый глубокий экстаз, который он когда-либо испытывал. Экстаз, который он жаждал испытать снова.
- Уберите его отсюда! Сейчас же! Суд объявляется закрытым!
В течение следующих нескольких дней присяжные выслушали заключительные аргументы окружного прокурора и адвоката Джо. Обе стороны вели себя профессионально, и Джо пришлось отказаться от своей прежней оценки своего адвоката как едва компетентного. Его защитная речь была блестящей. Прошло меньше часа, прежде чем присяжные вынесли вердикт о невиновности по причине невменяемости, и Джозеф Майлз был помещен в государственную больницу для душевнобольных преступников. Четыре года спустя он был официально признан вменяемым и переведен в государственную тюрьму строгого режима.
Сырой филиппинский кинилау
5 измельченных зубчиков чеснока
2 мелко нарезанных кусочка чили
1 нарезанная кольцами желтая, красная или белая луковица среднего размера
1 мелко нарезанный пучок зеленого лука
4 мелко нарезанных стебля зеленого лука
1 маленький измельченный кусок корня имбиря
½ стакана кокосового уксуса
2 средних нарезанных помидора черри
соль и перец по вкусу
один нарезанный на кусочки большой пенис без кожи
два яичка, разделанные и тонко нарезанные
Замаринуйте нарезанное человеческое мясо в кокосовом уксусе на 30-60 мин, слейте жидкость, затем соедините со всеми ингредиентами. Дайте постоять в холодильнике еще 30-60 минут. Подавайте охлажденным с вашим любимым напитком.
Дорогая Лана,
Я знаю, вы считаете меня чудовищем за то, что я сделал с вашей прекрасной сестрой. Ваше продолжительное молчание подтверждает это, и я едва ли могу винить вас. Должно быть, вам так же трудно понять то, что я сделал, как и мне объяснить это, но я попытаюсь. Я в долгу перед вами.
Самое трудное в том, чтобы быть тем, кто я есть, это то, что никто не признает это болезнью. Для большинства я просто зло. Но это объяснение не удовлетворит вас. То, что мои поступки можно объяснить злом, живущим во мне, не удовлетворит ни одного здравомыслящего человека. Мое проклятие (и это действительно проклятие) бросает вызов всем моральным нормам цивилизации. Это сбивает с толку цивилизованных людей. Я годами ломал голову над своей природой, и мои выводы кажутся иррациональными даже мне самому, хотя каждый опыт, каждое побуждение и желание подтверждают мой прогноз.
У меня серьезная болезнь, превратившая меня в чудовище. Это сделало меня существом, далеким от человеческого общества, изгоем. Я так же безнадежно зависим от потребления человеческой плоти, как наркоман от своей следующей дозы героина. И все же пьяница, наркоман, кокаинщик и даже обжора вызывают больше сочувствия и сострадания, чем я когда-либо мог надеяться, потому что их зависимости не уродуют и не убивают других. Их навязчивые идеи разрушают только их самих и их близких. Это уничтожает их собственных друзей и семью, их собственные жизни. Я мог только надеяться на такую доброкачественную зависимость. Я бы с радостью обменял свое проклятие на их.
Зависимость, которая мучает меня, подобна ужасной жажде вампира в сочетании с ненасытным голодом оборотня, и я убежден, что это проклятие. Вот почему меня признали невменяемым и приговорили к пожизненному заключению, а не к смертной казни, потому что никто не понимает, что происходит внутри меня, и никто не хочет знать! Они не верят, что это чудовище, каким я являюсь, имеет мало выбора или свободы воли, за исключением выбора, потакать ему или нет, что для меня было бы все равно, что отказываться от воды, когда у меня пересохло в горле, или еды, когда мой желудок сжимается от голода. Это вряд ли можно назвать выбором. То, что привело меня к таким отвратительным преступлениям, это болезнь, которая передалась мне. Она не соответствует моему характеру. Я от природы мягкий человек. Я не стал бы умышленно причинять вред даже самой маленькой блохе, если бы меня не вынудило к этому это ужасное проклятие.
Человек, которого я вижу в зеркале, уже не тот, каким я был когда-то, не тот, кем я мечтал стать. Это не тот человек, который впервые встретил Алисию, и, я думаю, не тот человек, которым я был бы, если бы на меня не напал мой собственный убийца-демон Деймон Трент, или если бы я не был рожден от семени злого отца, садиста-педераста, более страшного, чем Деймон Трент. Я знаю, как это должно звучать для вас, как будто я избегаю ответственности за свои действия, но вы ошибаетесь. Я знаю, что уже несу ответственность за свои злодеяния. Жизни, которые я отнял, преследуют меня, даже те, кто не был так невинен. Я хищник, который оплакивает свою жертву, и мое глубокое раскаяние - единственное доказательство того, что я все еще человек. Я каждый день оплакиваю Алисию. Я скучаю по ней так, как вы и представить себе не можете. Она единственная женщина, кроме моей матери, которая когда-либо по-настоящему любила меня. Я тоже любил ее, больше, чем мог выразить словами. Мое желание к ней пробудило во мне чудовище, и я подвел нас обоих, позволив ему одолеть меня, а затем и ее.
Я сожалею о том, что сделал. Пожалуйста, найдите в своем сердце желание простить меня.
Искренне,
Джозеф Майлз.
Джо сложил письмо и положил его в конверт. Он знал, что такая манера письма кажется сухой, формальной и устаревшей. Но ничего не мог с собой поделать. Чем дольше он оставался за стенами из стали и бетона, тем больше забывал, как настоящие люди разговаривают друг с другом. Все, что у него было, это книги Мэри Шелли, Брэма Стокера, Льва Толстого и Чарльза Диккенса. Они, как и множество других великих деятелей исторической литературы, были теперь его единственными друзьями. Он подумал, что лучше разговаривать, как они, чем как один из его товарищей по заключению или грубый тюремный надзиратель.
В следующий раз, когда придет его адвокат, Джо собирался передать ему письмо с просьбой отправить его Лане, как он сделал это с остальными. Он не хотел знать, где она живет. Он не доверял себе. Если ему когда-нибудь удастся покинуть эту адскую дыру, он не сможет устоять перед желанием нанести визит этой женщине. Мысль о том, что она может хоть чем-то походить на его любимую Алисию, была непреодолимым искушением. Если она ответит ему, то на конверте будет ее обратный адрес. Джо знал себя достаточно хорошо, чтобы понять, что он воспримет это как приглашение. Он дал себе слово уничтожить конверт, если она когда-нибудь ответит ему хоть на одно письмо. Джо писал ей письма уже неделю, с тех пор как попал в тюрьму. До сих пор все они оставались без ответа.
Джо положил конверт на одинокую металлическую полку, привинченную к стене камеры напротив кровати. Затем он обернул полотенце вокруг полки, вытянул ноги прямо и начал первый из десяти подходов по двадцать подтягиваний. Полка задрожала и прогнулась под его весом, но выдержала.
Он начал предпоследний подход, его бицепсы горели от выделения молочной кислоты, когда охранник в контрольно-диспетчерском пункте назвал его номер заключенного. К нему пришел посетитель. Джо вымыл лицо и подмышки в раковине и быстро натер подмышки дезодорантом. В сверхукрепленном тюремном крыле посетителей принимали из-за пуленепробиваемого стекла. И все же Джо хотел выглядеть и пахнуть как можно лучше. Гигиена была его единственной оставшейся связью с его прежней жизнью, его жизнью до того, как монстр захватил над ним власть.
Лайонел Рэй Майлз был жестоким и порочным человеком, в котором давно иссякли последние капли человеческой доброты. Он умер задолго до того, как его сын оторвал ему голову. Мало кто из тех, кто знал этого человека, был поражен его смертью. Жестокие люди умирают жестокой смертью. То немногое хорошее, что было в нем, он передал своему сыну Джозефу, но потом Лайонел Рэй испортил и это, превратив Джозефа в чудовище. Немногие из тех, кто знал эту семью, удивился преступлениям Джозефа. И меньше всех – его мать.
Агата Майлз являла собой воплощение материнской любви и заботы, войдя в комнату для свиданий в крыле строгого режима государственной тюрьмы. Джо не видел свою мать уже много лет. Она ушла от его отца вскоре после того, как Джо уехал в колледж. Он всегда чувствовал, что это было запланировано, как будто она годами планировала бросить его отца, но не хотела разрушать семью, а потом решила, что, когда ее сын станет взрослым мужчиной и съедет, ее саму больше ничто не удержит в доме мужа.
Она села за стеклянную перегородку, держа на коленях Библию в кожаном переплете и выглядя гораздо старше, чем помнил Джо. Ее волосы почти полностью поседели, и от уголков глаз расходилась паутина морщин. Вокруг ее рта залегли жесткие складки, и она, казалось, сильно похудела. Она уже не была той пухленькой розовощекой женщиной с солнечным характером, которую он помнил с юности, улыбавшейся ему сквозь слезы в день прощания. Она выглядела бледной и худой. Ее кожа выглядела так, словно была наброшена на скелет. Каждое ее движение, каким бы легким оно ни было, казалось, могло причинить ей боль, сломать хрупкие кости.
Она подняла телефонную трубку с рычага, и даже это, казалось, стоило ей усилий. Джо оставил ее одну, без мужа и любовника, которые могли бы позаботиться о ней, и последствия были катастрофическими. Казалось, она всего в нескольких секундах от могилы. Она потянулась к Джо, но ее пальцы наткнулись на стеклянную перегородку и остались там, крепко прижавшись к барьеру. Джо приложил руку к стеклу, затмив своими массивными пальцами мамины птичьи пальцы. Он держал свою руку там, желая, чтобы его атомы прошли через барьер и слились с ее. Удалось ли ему это, он сказать не мог. Он не чувствовал ее, не чувствовал ее запаха. Он представил себе ее дух дымчато-угольно-серым, как тлеющие угли давно потухшего костра, с тусклыми, редкими вспышками электрического синего цвета, появляющимися здесь и там, как молнии сквозь грозовую тучу, которая в конце концов рассеется, ни разу не метнув с неба свои стрелы. Он представил себе, что если бы он мог почувствовать ее запах, то ее запах не был бы запахом электричества, крови и фруктового нектара, который он чувствовал, сходя с ума от ароматов кожи молодых людей в его бывшем колледже. Это был бы запах чего-то мертвого, превратившегося в пыль.
Его мать убрала руку, и Джо, в конце концов, сделал то же самое, сожалея о своей неспособности соединиться с ней.
- Мой бедный Джо. Я должна была забрать тебя у этого человека. Но я его любила. Я знаю, ты не можешь этого понять, но я любила твоего отца.
Джозеф Майлз ни разу не оплакивал смерть отца. Видеть, как его мать оплакивает своего убитого мужа, было неприятно.
- Он был убийцей, мама. Он убивал детей.
- И ты убил его и тех других людей. Может, мне повернуться к тебе спиной, Джоуи?
- Может, и стоит, мам.
Его мать покачала головой, и на мгновение он увидел, какой силой она обладала когда-то.
- Твой отец был болен. У него внутри была слабость, болезнь, подобная той, что есть у тебя. Ты не знаешь всего, через что он прошел в детстве. Даже я не знаю всего этого, но то, что Деймон Трент сделал с тобой, каким бы ужасным это ни было, было ничто по сравнению с тем, что пережил твой отец. Мы пытались защитить тебя, Джоуи. Мы не хотели, чтобы ты стал таким, как он. Он никогда не хотел этого. Если бы не этот Деймон Трент... - она покачала головой и вытерла слезы носовым платком.
Мысли Джо остановились на том, в чем только что призналась его мать.
- Ты знала, что за человек мой отец? Ты знала?
- Я подозревала. Я знала, что у него была гнилая плешь в душе, и была уверена, что он убивал людей и раньше. Я просто не знала, что это были дети. Я думала, что, может быть, он убивал парней в драках в барах или даже проституток. Вот почему я ушла от него. Я думала, что он снимает шлюх и пытает. Мужчины иногда так делают. Я подумать не могла, что это были дети.
Джо уставился на мать, взглянув на нее другими глазами. Мужчины иногда так делают. Убивать проституток казалось ей таким же естественным, как оставлять сиденье унитаза поднятым. Возможно, она не была невинной жертвой, которая ничего не знала о его отце, как он ее представлял. Возможно, она и сама не была святой.
Джозеф удивился, как далеко зашло безумие в его родословной.
- Он гордился тем, что ты поступил в колледж. Ты это знал? Он всегда говорил о своем мальчике-студенте. Мы думали, что ты далеко пойдешь. Он позвонил мне, когда увидел в новостях, что в твоем колледже убили женщину. Я даже не подозревала, что он знает, как меня найти. Он знал, что это сделал ты. Не могу сказать, как он узнал, но он знал.
Джо слабо улыбнулся и покачал головой. Глядя на мать, слыша, что она знала или, по крайней мере, подозревала, чем занимался его отец все эти годы, но ничего не делала и продолжала любить его, Джо понял, что у него никогда не было шанса. Он был проклят еще в утробе матери. Кроме того, он задался вопросом, был ли источником проклятия его отец. Возможно, проклятие передалось не от отца, а от матери. Он прогнал эту мысль из головы, ему не нравился вывод, к которому она неизбежно вела, и действия, которые этот вывод требовал.
- Я люблю тебя, мама. До свидания.
Джо выпрямился во весь свой огромный рост – шесть футов шесть дюймов – и подозвал охранника. Он ни разу не оглянулся, когда выходил из комнаты для свиданий, даже зная, что, вероятно, не увидит ее снова до похорон.
- До свидания.
Охранник отвел Джозефа Майлза обратно в камеру. Джо подождал, пока их шаги эхом разнесутся по коридору, и только тогда позволил себе заплакать.
Было темно. Воздух был влажным от пота Джозефа, и каждая поверхность в пределах досягаемости была твердой и холодной, металлической и бетонной. Он вдохнул свой собственный мускусный запах и выдохнул его дымящимся облаком изо рта. Охранники отобрали у него зубную щетку, и он не принимал душ с тех пор, как его совершенно голого поместили в "раздевалку". Его "преступление" заключалось в том, что он отказался выйти из камеры, чтобы принять душ. Этого было достаточно.
Идея заключить Джо в одиночную камеру была нелепой, потому что он каждый день проводил в одиночестве. Он сидел взаперти двадцать три часа в сутки. Единственное, что они отняли у него, бросив в раздевалку, это его часовые прогулки во дворе и душ трижды в неделю.
Джо держал руку перед собой и не видел своих пальцев. Помимо его собственного вонючего животного запаха, в камере воняло мочой с легким привкусом застарелой крови. Эта вонь засела в ноздрях Джо, обжигая волосы в носу, заставляя его глаза слезиться. Это был первый раз за много дней на памяти Джо, когда свет был выключен. У охранников вошло в привычку оставлять лампы включенными постоянно. Это была еще одна форма изощренной пытки, так его пытались свести с ума. Он обхватил себя руками и потер мурашки на руках и плечах. Температура была всего на несколько градусов выше нуля.
Он услышал шаги, приближающиеся к двери его камеры. Их было несколько, по меньшей мере три человека. Открылась дверь, и один из охранников посветил на него фонариком. Джо поморщился. Он сидел голый на полу, подняв руку, чтобы защитить глаза от света. Джо отжимался до изнеможения и теперь стоял на коленях в луже собственного пота. Доведение себя до состояния абсолютной физической усталости было единственным способом заставить себя заснуть в окружении криков и воплей проклятых.
- Посмотри на этого сумасшедшего сукина сына. Он похож на мокрую собаку. Черт, как же здесь воняет! - сказал один из охранников.
В дверях стояли два надзирателя и светили на него фонариком. Между ними стояла большая тень. Мужчина, большой, как сам Джо, если не больше.
- К тебе посетитель, Джо. Новый сосед.
В голосе охранника послышалось веселье. Джо знал, что он задумал. Это было не первое его родео.
- Там уже кто-то есть! - Голос был высокий, женский, с легкой шепелявостью. Когда зрение Джо привыкло к внезапному вторжению света, он смог разглядеть этого человека получше. Он был обнажен, как и Джозеф. Его огромный член свисал почти до середины бедра. Мужчина был мускулистый, черный, с длинными, заплетенными в косички волосами, которые ниспадали ему на плечи. Он не мог разглядеть лица этого человека, но по его позе понял, что тот недоволен. Полицейские сняли с посетителя наручники и ножные кандалы.
- Это единственная свободная камера-одиночка. Вам двоим придется потесниться.
Голос охранника показался ему знакомым. Джозеф представил себе румяные щеки и раздутый живот толстого надзирателя, его короткую стрижку, почти лысую голову и длинный шрам на голове, спускающийся до самого лба, - напоминание о том, как на него напал заключенный, сделавший заточку из зубной щетки. По ночам он работал в диспетчерском пункте и отвечал за все – от запирания и отпирания камер до включения и выключения света и просмотра телевизионных программ.
- Вы двое, устраивайтесь поудобнее. Мы вернемся за одним из вас утром.
В намерениях охранника не было никаких сомнений. В тюрьме это называли "петушиными боями". Охранники выбирали двух заключенных, осужденных за насилие, раздевали их и сажали в одну камеру. Это делалось для того, чтобы избавиться от проблемных заключенных, как в качестве формы дисциплины, так и для простого развлечения. Он даже слышал, что охранники делают ставки. Это был не первый опыт Джозефа в петушиных боях. Как один из самых известных и опасных преступников тюрьмы, он видел худшее, что могло предложить это учреждение. Большинство сотрудников исправительных учреждений ненавидели и боялись его, поэтому они постоянно пытались сломить его, например, оставляли свет включенным двадцать четыре часа в сутки в течение нескольких недель, оставляли телевизор включенным на полную громкость, настроенным на телепрограмму в течение нескольких часов или даже дней, и время от времени устраивали петушиные бои. Интересно, что сделал его новый сокамерник, чтобы вызвать гнев командира?
Дверь камеры захлопнулась, и ее заперли. Джозеф поднялся на ноги. Он чувствовал, как его монстр поднимается, напрягается, удлиняется, жажда крови нарастает в нем, покалывает у самого корня. Как обычно, его инстинкт убийства был почти неотличим от сексуальной страсти. Это было похоже на отдельное существо, живущее внутри него, паразит, который всегда был голоден, всегда требовал, чтобы его накормили. С тех пор как его заперли, его мысли и фантазии становились все более животными, сводились к самым низменным импульсам: трахаться, есть, убивать – и обычно не в таком порядке. Ужасный голод, с которым он жил в течение многих месяцев, теперь превратился в постоянную, сводящую с ума боль. На этот раз охранники увидят настоящее представление. Они получат больше, чем когда-либо рассчитывали.
Крупный мужчина с высоким голосом и длинными косами неуклюже двинулся вперед в темноте.
- Ты где? Мы не должны ссориться, понимаешь? То, что эти гребаные засранцы заперли нас здесь в надежде, что мы убьем друг друга, еще не значит, что мы должны это делать.
Джо молчал, прислушиваясь к тяжелому, нервному дыханию мужчины, давая глазам привыкнуть к темноте. От мужчины пахло потом, спермой и духами. Его запах сводил с ума. У Джо заурчало в животе.
- Как тебя зовут? Ты кто? - спросил незнакомец.
Джо подошел ближе к мужчине, пока тот не оказался вне досягаемости.
- Джозеф. Джозеф Майлз.
Он услышал, как у мужчины участилось дыхание. Хорошо, подумал Джозеф. Он знает, кто я такой. Знает, что я могу сделать.
- Дж… Джозеф Майлз? Этот... серийный убийца? Парень, который ест людей? - прошептал большой черный мужчина. Теперь в голосе незнакомца слышалась паника. Его пронзительный визг был не более чем хриплым писком.
- Да. - Джо подошел ближе, и мужчина отступил. Теперь Джо вдобавок к запаху пота и спермы чувствовал запах крови и фекалий, исходивший от мужчины. Он очень хорошо знал это уникальное сочетание запахов. Это напомнило ему его первую ночь с Алисией. Это был запах бурного секса.
- Держись от меня подальше, ублюдок! Клянусь, я надеру тебе задницу и трахну! Мне нравятся белые парни. Если я проиграю, мне просто надерут задницу, но если ты проиграешь, тебя заберут! Я тебе это обещаю!
Насильник. Это объясняло, почему охранники привели его сюда. Они хотели, чтобы Джо преподал парню урок. Джо подошел еще ближе.
Большой насильник отступил еще дальше, пока его спина не уперлась в дверь, через которую он вошел. Член Джо был копьем, пронзающим воздух перед ним. Чудовище было голодно. Пора было покормиться.
- Если ты проиграешь, твою задницу сожрут, - предупредил Джо, - и не так, как тебе нравится. Так, как нравится мне.
Мужчина повернулся и начал колотить в дверь камеры.
- Выпустите меня отсюда, ублюдки! Вы больные ублюдки! Вы заперли меня здесь с гребаным психом! Выпустите меня!
Теперь Джо был прямо над ним.
Парень повернулся и ударил кулаком воздух в нескольких дюймах от носа Джозефа.
- Назад! Отойди от меня!
- Нет. - Джо бросился вперед. Он пнул насильника в живот, ожидая, что удар вышибет из него воздух и согнет пополам, позволив Джо проскользнуть за его спину и задушить сзади. Но парень был силен. Он хорошо принял удар. Удар отбросил его назад, но, похоже, не причинил вреда. Внезапно зажегся свет, ослепив Джо. Это был еще один трюк, который любили проделывать охранники. Оставляют их в абсолютной темноте на несколько часов, а затем внезапно включают свет в середине боя. Это сохраняло для них интерес.
Удар пришелся Джо в челюсть, потом еще и еще. Вспышки света погасли в его голове, и все вокруг стало тускнеть, становясь серым и туманным. Он знал, что вот-вот потеряет сознание. Затем Джо почувствовал, как толстые руки мужчины обхватили его горло и начали сдавливать. Очевидно, у насильника был тот же план борьбы, что и у Джо.
- Меня зовут Люшиус, ты, больной сукин сын. Ты чувствуешь его? Как только я уложу тебя, он сразу же влезет в твою тугую маленькую задницу. Я ведь предупреждал тебя, не так ли? Я же говорил тебе, что сделаю, если ты ко мне притронешься!
Джо почувствовал, как огромный член Люшиуса (он произносил это как Лу-Шусс) напрягся в щелке его задницы, раздвигая ягодицы и прощупывая анус. Джо схватил одну из рук Люшиуса обеими руками, ту, что сомкнулась вокруг его горла, и потянул вниз, давая себе возможность дышать. Он просунул подбородок между предплечьем Люшиуса и своим собственным горлом, чтобы создать больше пространства и не дать здоровяку задушить его до потери сознания. Одной рукой он схватил один из пальцев насильника, средний палец, и резко отдернул его, сломав. Люшиус взвыл от боли. Он издал пронзительный вопль, как королева крика в фильме ужасов. В то же время Джо впился в предплечье Люшиуса зубами. Он прокусил плоть и дернул головой назад, как акула в разгар бешеного жора, разрывая мышцы и сухожилия, чувствуя всплеск теплой крови, когда она заполнила его рот. Чудовище раздувалось, удлинялось, пульсировало. Вкус крови пробудил все прежние желания.
Он оторвал огромный кусок мяса от предплечья Люшиуса, проглотил его, не жуя, а затем снова схватил его за руку. Люшиус отпустил Джо, но тот не отпускал его. Этот вкус плоти привел чудовище в неистовство. Его затвердевший член пульсировал между ног, покалывая на грани оргазма, жаждущий большего количества плоти.
- Ох! А-а-а-а! Ты меня укусил! Ты, блядь, укусил меня! Отпусти! Отвали от меня… О-о-о-о-о! Помогите! Охрана!
Джо снова дернул головой и сделал еще один резкий рывок в предплечье большого насильника. Он получил удар в висок от свободной руки Люшиуса, заставив его ослабить захват на руке, и тот отшатнулся назад. Комната закачалась и накренилась, и Джо чуть не упал. Равновесие быстро восстановилось, когда Люшиус снова замахнулся. На этот раз большой насильник опустил голову, зажав кровоточащую руку другой рукой, и прыгнул вперед в неуклюжем футбольном рывке. Джо вытянул ноги, чтобы их не выбили из-под него, и приземлился с Люшиусом сверху. Джо почти не сомневался, что этот человек все еще опасен, даже будучи раненым. Он растянулся на большом черном мужчине, прижав его лицом к полу. На этот раз он сумел увернуться, чтобы схватить Люшиуса за спину, но вместо того, чтобы задушить его, он впился зубами ему в шею и перегрыз сонную артерию, разрывая и глотая кусок за куском шею мужчины, пока его потенциальный насильник боролся под ним, пытаясь избежать яростной атаки Джо.
Джо услышал торопливые шаги по длинному коридору. Приближались охранники. Джо еще не закончил. Он так давно не пробовал человеческой плоти. Он хотел насладиться моментом, извлечь из него максимум пользы. Он перекатился на спину. Большой насильник уже дрожал и задыхался от шока. Это был первый раз, когда он смог ясно разглядеть лицо мужчины, и Джо был удивлен, увидев красивого мужчину, ярко накрашенного, с красным сиропом на губах вместо губной помады и фиолетовыми тенями на глазах, нанесенными влажной фиолетовой конфеткой. У него были длинные ресницы, высокие скулы и полные, изогнутые дугой губы. Он был трансвеститом и притом красивым, хотя его мускулистое телосложение было далеко не женственным. Джо рывком раздвинул ему ноги как раз в тот момент, когда услышал за дверью голоса охранника.
- Откройте шестую камеру! Откройте шестую камеру! Отойди от сокамерника, Джо! Отойди от него! Положи руки на стену!
Джо проигнорировал их команды. Он опустил голову между бедер большого трансвестита и сжал сочный член и яички челюстями. Он прокусил их и потянул, растягивая крайнюю плоть и сморщенный мешок яичек Люшиуса. Джо яростно дернул головой, разрывая нежную плоть гениталий, и Люшиус закричал от боли. Они оторвались от тела мужчины – пенис, яички и все остальное – с влажным, липким, рвущимся звуком. Крики Люшиуса достигли октавы, которой позавидовал бы любой тенор-кастрат. Открылась дверь камеры, и Джо закинул руки за голову, стоя на коленях в крови и продолжая жевать. Знакомая эйфория нахлынула на него, когда мясо и кровь заполнили его живот. Яички Люшиуса взорвались во рту Джо, пока он их жевал, обдав его вкусовые рецепторы сочным ароматом спермы и крови. Когда его сотряс оргазм, Джо издал долгий рычащий стон. Монстр извергся, выпустив длинную струю теплой белой жидкости на бедра и живот Люшиуса, смешивая его семя с кровью насильника.
- Я же велел тебе отойти от него! - закричал один из охранников, когда ворвался в камеру с щитом, размахивая дубинкой над головой Джо. Позади него стояли еще пять охранников, одетых так же.
У Джо не было шансов. Он увернулся от первого удара, а затем поднял руки, чтобы защитить голову от последующих ударов. Но их было слишком много, и удары руками, ногами и дубинками сыпались на Джо лавиной нестерпимой боли. Они не остановятся, пока Джо не потеряет сознание. Он знал это по собственному опыту. Поэтому Джо позволил себе рухнуть на пол, обмякнув и притворившись, что потерял сознание, но все еще держа руки над головой, чтобы защититься от более опасных для жизни ударов. Один из охранников оседлал его и оторвал руки от головы. Несколько ударов пришлись ему в лицо даже после того, как офицеры решили, что он без сознания, а также по одному из офицеров, стоявших над ним. Джо не обращал внимания на удары руками и ногами; удар дубинкой по голове с гораздо большей вероятностью мог вызвать необратимые повреждения мозга.
Наконец на Джо надели наручники, сковали, согнув назад и приковав запястья к лодыжкам. Один из офицеров плюнул в него, а остальные рассмеялись. Они оставили его в таком состоянии более чем на час, прежде чем, наконец, вернулись и отвели его в изолятор. Джо знал, что его не наказывают за то, что он оторвал яйца большому трансвеститу. Надзиратели наслаждались каждой минутой боя. Он был наказан за то, что не подчинился им и не остановился, когда ему приказали, и за это он проведет выходные обездвиженный в камере даже меньше, чем его обычная клетка, и его пребывание в суперкрыле будет продлено.
Пристегнутый ремнями к бетонной кровати, освещенный сверху прожекторами, словно телепроповедник, приводящий свою паству в неистовство по телевизору, Джо ушел в себя. Он вновь пережил непристойный экстаз поедания человеческой плоти после нескольких месяцев воздержания. Это было великолепно! Борьба за него, борьба с другим хищником за приз, каким-то образом сделала его слаще. А кровь! Этот сладкий нектар жизни. Его вкус был абсолютно опьяняющим, но он не утолил его голод. Это только усилило его, воспламенило в Джо жажду убийства и разрушения. Он был похож на волка в клетке, а овцами были его пленители.
Джо снова был голым. Охранники заковали его в кандалы и чуть не забили до смерти, пытаясь вытащить жеваный пенис трансвестита изо рта Джо, прежде чем тот успел его проглотить. Они облажались и теперь наказывали Джо за свою неудачу. Они связали его, приковали наручниками к лодыжкам, а потом затащили в эту комнату и привязали к холодной бетонной плите. Потом они оставили его там. Одного. Голышом в темноте. Джо подумал, не бросят ли к нему еще одного зека теперь, когда он беспомощен. Он бы ничуть не удивился.
Пока он лежал неподвижно, у Джо было время проанализировать свое положение. Он стал именно тем, кем боялся стать с того самого момента, как у него начались неистовые порывы. Он был зверем, ненасытным зверем, а теперь его заковали в цепи и посадили в клетку. Где-то там, снаружи, был тот, кто отвечал за монстра, который жил внутри него. Джо по-прежнему был убежден, что болезнь, захватившая его разум и исказившая личность, передалась ему через кровь, сперму или слюну. Но после безрезультатного убийства педофила и убийцы, который похитил его, когда он был мальчиком, а затем и его собственного отца, Джо был вынужден рассмотреть возможность того, что его трансформация была генетической мутацией, переданной ему от его отца, неизменной частью его сущности.
В тюрьме он узнал, что полиция обнаружила на отцовском участке разложившиеся останки более тридцати мальчиков. Он знал, что его отец был тем, кто сделал Деймона Трента насильником и убийцей детей, которым он стал. Может быть, убийственные гены его отца, его сущность передались Джо.
"Может быть, нет лекарства от того, кто я есть, и эта клетка – лучшее место для меня", - подумал Джозеф. Но что-то внутри него восставало против этой мысли. Он вспомнил Квазимодо, который, хромая, шел по темным залам Собора Парижской Богоматери и кричал: "Я человек!"
- Я человек, - прошептал Джозеф. - Я не чудовище. Я человек.
Но он не был уверен в этом.
Неделю спустя…
Профессор Джон Локк шел по длинному стерильно-белому коридору в сопровождении тюремного охранника, который выглядел так, словно не употреблял в пищу ничего, кроме коктейля из тестостерона и гормона роста. Офицер исправительных учреждений обладал ростом и телосложением линейного игрока НФЛ, и профессор подозревал, что когда-то этот супернакаченный охранник мечтал стать профессиональным футболистом. Этот человек, вероятно, все еще играл за лигу по выходным. На его толстых пальцах были перчатки для тяжелой атлетики, а подмышки униформы были покрыты пятнами пота, как будто он только что тренировался в ней. Офицер был кривоногий. Его лицо постоянно хмурилось, что, казалось, было намеренным жестом, предупреждением другим держаться подальше.
- Так ты действительно думаешь, что сможешь вылечить этого парня? - спросил охранник.
- Иначе меня бы здесь не было, - ответил профессор Локк.
Офицер покачал головой.
Профессор Джон Локк был полной противоположностью сопровождавшему его офицеру исправительного учреждения. Он был высоким и стройным, с коротко подстриженными седыми волосами. С тех пор как у него завязалась связь с серийным убийцей Джозефом Майлзом, он похудел более чем на двадцать фунтов и все еще с трудом мог съесть что-то большее, чем салат или фруктовый смузи. Теперь он стал веганом - скорее по обстоятельствам, чем из стремления спасти экологию. Он уже не мог переваривать мясо. От многолетнего беспокойства у профессора появились жесткие морщины в уголках глаз и на лбу. Его зубы казались слишком маленькими для рта, а губы почти отсутствовали. Его рот был чуть больше тонкой раны на лице, чуть выше квадратного подбородка. Он был одет в простой коричневый костюм и тонкие очки в проволочной оправе, которые идеально подходили его профессорской должности.
- Зачем утруждать себя лечением этого урода? Он уже убивал людей. Он должен быть в камере смертников прямо сейчас по всем правилам.
Профессор покачал головой и тяжело вздохнул. Именно такое отношение на протяжении десятилетий тормозило изучение социопатического расстройства, которое приводило к характерным сексуальным преступлениям. Найти живых субъектов для изучения, которые были бы так далеко продвинуты, было сложно. То, чего они не знали о серийных убийцах, могло заполнить целые тома, целые библиотеки.
- Вам придется поверить мне на слово, что живой он представляет для общества гораздо большую ценность, чем мертвый. Мы можем изучить его живого и использовать, чтобы найти лекарство от его расстройства.
- К черту лечение этих ублюдков. От сумасшествия нет лекарства. От зла нет лекарства.
Профессор кивнул. Спорить с офицером было бессмысленно. Ничто в его поведении не указывало на то, что его можно переубедить. Характер у него был необычайно суровый, необычный даже для этого места, как будто он не находил ничего приятного в избранном им занятии. Профессор мог его понять. Он не понимал, как кому-то, кроме психолога вроде него, может нравиться проводить свои дни в окружении убийц-психопатов. Даже он часто находил это утомительным, несмотря на свое интеллектуальное любопытство и жажду признания и славы.
Большинство охранников в этом крыле тюрьмы строгого режима Сиэтла были крупными, крепкими типами, которые выглядели такими же закаленными и опасными, как заключенные, которых они охраняли. Преступники, которых держали в этом тюремном блоке, были совершенно безумны, виновны в преступлениях, которые не поддавались никакому рациональному объяснению. Именно здесь содержались "душевнобольные", самые жестокие и невменяемые заключенные. Большая часть из них должна была находиться в психиатрических больницах. Вместо этого они получали свои антипсихотики и антидепрессанты, прописанные тюремными врачами и доставляемые тюремными охранниками, которые были менее чем сочувствующими.
В этом тюремном блоке находился парень, который запирал семьи в их домах, прежде чем поджечь их, наблюдая, как они сгорают заживо в своих собственных домах; парень, который отрубал руки и ноги проституткам и держал их торсы в своем подвале; растлитель малолетних, который растворял своих жертв живьем в кислоте, как только добивался своего; парень, который похищал пожилых женщин и заставлял их есть его фекалии – и там был Джозеф Майлз. Джо похитил, изнасиловал, убил и съел – и не всегда в таком порядке – более полудюжины жертв. Все осужденные были сумасшедшими, но жестокость их преступлений гарантировала, что они никогда не докажут свою невменяемость. Ни один судья не хотел, чтобы парни, которые насиловали, убивали и калечили, попадали в психиатрическую больницу. Общество бы воспротивилось этому. Граждане Америки хотели, чтобы их заперли или усыпили навсегда, как бешеных животных. Поэтому их отправляли в тюрьмы строгого режима, где их запирали на двадцать три часа в сутки и не давали ни минуты покоя. Кого это волновало? Никто из них никогда не выйдет оттуда.
Командир повел профессора Локка мимо дюжины запертых стальных дверей. По коридору эхом разносились крики и вопли. Проклятия, молитвы, свист, разная тарабарщина, рыдания, мольбы об освобождении и спасении и злобные взгляды преследовали их, когда они проходили камеру за камерой. Звуки безумия и отчаяния. Эту какофонию сопровождали знакомые запахи крови, кала и мочи. Психолог удивлялся, как кто-то может чувствовать этот зловонный запах и не понимать, что находится среди безумцев. Для него это был запах сломанного разума. Он чувствовал этот запах в каждом психиатрическом учреждении, которое когда-либо посещал, даже несмотря на всепоглощающий запах хлорки и аммиака. Его невозможно было скрыть.
В каждой камере, мимо которой они проходили, кто-то выкрикивал библейскую риторику, политические заговоры или рассказывал об инопланетянах или демонах, отравивших их разум. Профессор Локк считал пародией на правосудие то, что кто-то из этих людей был официально признан вменяемым, хотя и подозревал, что многие из них сошли с ума во время заключения. В этом тоже не было ничего необычного.
Они остановились перед одной из немногих тихих камер на этом этаже. Командир указал на узкое окошко в двери, и профессор заглянул за запертый стальной люк в камеру. Джозеф Майлз лежал лицом вниз на полу, отталкиваясь от пола на костяшках пальцев, делая отжимания с машинной повторяемостью. Его лицо было напряжено от сосредоточенности, зубы стиснуты, лоб наморщен, со лба капал пот. Мышцы его плеч и трицепсов вздулись, словно готовые прорваться сквозь кожу. Вены и пульсирующие капилляры змеились по его рукам, как дождевые черви. Он выглядел таким же опасным, как и в тот день, когда его привезли сюда. Его мускулы уже не были такими большими, как раньше. С тех пор, как его перевели в супермакс после эпизода с моделью, у него не было доступа к тренажерам, но он успешно импровизировал. Теперь его тело стало стройнее, тверже, словно высеченное из окружавших его стальных и бетонных стен.
Джозеф смотрел прямо перед собой, продолжая бесконечную серию отжиманий. Он смотрел сквозь стальную дверь, сквозь профессора и охранника, казалось, даже не замечая их присутствия. Профессор вздрогнул. Джозеф выглядел еще более безумным, чем обычно. Он думал, что они добились прогресса в лечении расстройства Джозефа, но не мог не усомниться в этом. Человек, потеющий и напрягающийся по другую сторону двери, выглядел каким угодно, но только не мирным и уравновешенным. Он выглядел так, словно готовился к войне.
- И давно он этим занимается?
Охранник пожал плечами.
- Полчаса. А может, и дольше. Примерно за полчаса до этого он делал приседания, а еще раньше – скручивания, а еще раньше – какие-то подтягивания с помощью простыни, привязанной к металлической полке на стене. Он будет продолжать тренировку в течение нескольких часов.
Профессор кивнул, прищурившись и поглаживая усы на подбородке, изо всех сил стараясь скрыть свое беспокойство.
- И как давно это продолжается? - спросил он.
- С тех пор, как его перевели сюда из психиатрической больницы штата четыре года назад.
С тех самых пор, как эта сумасшедшая шлюха из его художественного класса отрезала себе сосок и скормила его ему, подумал профессор.
Профессор Локк заглянул в маленькую камеру без окон. Там был унитаз из нержавеющей стали без крышки, раковина, табурет, привинченный к полу, встроенные металлические полки, койка, привинченная к стене, с простыней и подушкой на ней и телевизор без пульта. Кроме этого, единственной мебелью или украшениями в комнате были несколько картин, которые создал Джо, используя растворенные леденцы в качестве красок, и почти дюжина обувных коробок, перевязанных бечевкой. Коробки были заполнены письмами от поклонников. Сотрудники тюрьмы перехватывали большую часть его писем и редактировали те, которые могли. Те, которые не могли быть переделаны во что-то подходящее для заключенного с психическими отклонениями, были уничтожены. На каждое письмо, которое они доставляли Джозефу, приходилось пять уничтоженных писем. Большинство писем были от мужчин и женщин, которые признавались ему в любви, просили Джозефа жениться на них, оплодотворить и даже съесть живьем. Профессор Локк построил свою карьеру на изучении специфических патологий психически больных убийц. Тем не менее, даже он был потрясен тем, насколько культура не только воспитала и взрастила этих монстров, но и прославила их. Если бы он слишком долго думал о том, как безумен мир, то сам оказался бы в одной из этих камер.
- Я не собираюсь вытаскивать его оттуда в одиночку. Мне нужно вызвать еще одного охранника, - сказал большой охранник, демонстрируя неподдельный страх. Уже не в первый раз профессор Локк задался вопросом, было ли его собственное бесстрашие по отношению к Джозефу Майлзу следствием объективных наблюдений за поведением этого человека и его общей клинической отстраненности или же просто глупостью.
Супермакс был сущим адом даже для суперхищника. Джо на мгновение замер, обливаясь потом. Каждая мышца его тела горела молочной кислотой. Он изучал каждую мышцу, пока она сокращалась и расслаблялась. Он знал, что потерял довольно много мышечной массы, но почему-то чувствовал себя смертельно опасным со своим худощавым, крепким телосложением. Как большой хищник семейства кошачьих, кошка из джунглей. Чем сильнее он себя чувствовал, тем больше тестостерона накапливалось в его теле, и тем сильнее становилось желание трахаться и убивать. От полного безумия его спасали только ежедневные дозы ингибиторов серотонина.
Ощущение собственного тела было его единственным утешением. Если бы он не мог иметь контакта с другими человеческими существами, он потерялся бы в ощущениях своей собственной плоти. Он слизнул пот с рук и вспомнил потный, мясистый вкус женской груди после занятий любовью. Он укусил себя за предплечье и почувствовал вкус крови, дразнящий его вкусовые рецепторы, заставляя их гореть от воспоминаний о тех, кого он съел.
Первую неделю после перевода Джозеф провел в раздевалке. Охранники сняли с него всю одежду и поместили в камеру без окон, где температура была понижена до десяти градусов, а свет горел двадцать четыре часа в сутки. Там он начал свой новый режим тренировок. Он начал с шестисот отжиманий и скручиваний в день. Это число постепенно возросло до тысячи, а затем и до двух тысяч. Затем он добавил приседания и отжимания от стены из положения стойки на руках. Эти упражнения не только согревали его, но и помогали лучше приспособиться к своему телу. Когда он не тренировался, то мастурбировал, заново переживая каждый момент, проведенный с Алисией. Пару раз он задрочил свой член до крови. Однажды он даже кончил кровью. После этого он попал в лазарет и потом в раздевалку. Но его новая камера была не лучше, чем раздевалка.
В отличие от обычной тюрьмы строгого режима, в которой он содержался, или даже государственной психиатрической больницы, в супермаксе не было групповых мероприятий. Никаких занятий спортом, никаких сеансов терапии и религиозных собраний. Не было работы и возможности закончить образование и получить диплом онлайн или по почте. Заключенные ели изолированно в своих камерах. Единственное время, когда им разрешалось выходить, это час ежедневных прогулок в комнате с высокими бетонными стенами и турниками. Джо разрешалось принимать душ по десять минут три раза в неделю.
Джо проводил свой ежедневный час упражнений на турнике. Как и отжимания, теперь он мог делать тысячу подтягиваний за час. Он стал килограммов на десять легче, чем тогда, когда совершал преступления, за которые его осудили, но выносливость Джо теперь зашкаливала. Он чувствовал себя быстрее, проворнее и в сто раз более смертоносным, чем неделю назад, когда убил большого трансвестита. Его неуклюжее, скульптурное тело походило на кусок железа, выкованный в горниле его убийственной воли.
В течение нескольких часов он прокручивал в голове сценарии побега, убивая охранников, беря других в заложники и заставляя их открывать одни двери и запирать другие, чтобы обеспечить ему беспрепятственный выход. Он фантазировал обо всех возможных способах убить человека и воображал убийства, пока те самые охранники, против которых он замышлял заговор, наблюдали за ним на камеру. Джозеф вырывал воображаемые глотки, выковыривал воображаемые глаза и воображал, как его пальцы пронзают височные доли. Он раскалывал черепа, разбивая их на бесформенные куски локтями и коленями. Отрывал яички и прокусывал яремные вены и сонные артерии. Затем он представлял себе пир, на котором пожирал трофеи и поглощал сущности убитых, впитывая их силу.
Он помнил вкус каждой мышцы, каждого органа и видел в них новые лица. Мясистые бицепсы теперь были похожи на лицо охранника, который приносил ему еду по утрам. Квадрицепсы принадлежали охраннику, который провожал его до душа и обратно. Мозг представлял собой лицо офицера из диспетчерского пункта, а сердце – измученное лицо адвоката, который пытался перевести его в психиатрическую больницу. Груди и попка – на них все еще было лицо Алисии. И, вероятно, будет там всегда. Но бедра, половые губы, клитор и соски теперь сопровождали воспоминание о молодой модели Селене Кассаро и ее необыкновенном подарке. Джозеф хотел большего, гораздо большего.
С тех пор как он подрался с трансвеститом, жажда человеческой плоти превратилась в бушующую бурю внутри него, которая, к счастью, была несколько подавлена ингибиторами серотонина, которые ему прописал профессор Локк. Но в последнее время ему требовались все большие и большие дозы, дозы, которые оставляли его опустошенным и дезориентированным, мешали сосредоточиться. Как бы сильно он ни хотел сотрудничать с экспериментаторами, ему нужна была ясная голова, если он собирается когда-нибудь сбежать из тюрьмы.
Увидеть Селену снова было теперь почти невозможно. Ей было запрещено навещать его, и даже если бы она это сделала, в супермаксе визиты были строго без контакта с посетителями, сидя за плексигласовым окном и разговаривая по телефону. Для Джозефа видеть ее, не имея возможности прикоснуться к ней, было бы еще более невыносимо, чем не видеть ее вообще. Телефонные звонки также были ограничены и тщательно прослушивались. Даже разговоры Джозефа с адвокатом теперь велись через плексигласовое окно. Единственным, кому разрешалось вступать в физический контакт с Джо, кроме охранников, был профессор Локк. Каким-то образом ему позволили продолжать свои исследования и лечение, даже когда Джо был заперт, что позволило ему на несколько дополнительных часов в день выходить из камеры для сеансов терапии, состоящих из допроса профессора, взятия образцов крови и мочи, а также проведения МРТ и ПЭТ-сканирования в тюремной больнице. Грантовые деньги, собранные профессором Локком, позволили приобрести оборудование, что, вероятно, было одной из причин, по которым ему был разрешен такой доступ.
Даже книги и журналы были запрещены в супермаксе, если они не были одобрены администрацией. Телевизоры внутри камер контролировались охранниками и были неизменно настроены на общеорганизационные программы и религиозные службы. Не было ничего необычного в том, что телевизор неожиданно включался, транслируя марафон "Поклонение и хвала" какого-нибудь телепроповедника далеко за полночь. Это была еще одна форма изощренной, коварной пытки, которую применяли охранники.
Личной жизни в супермаксе не существовало. Охранники круглосуточно следили за передвижениями Джо с помощью видеокамер, а связь между заключенными и сотрудниками диспетчерской будки осуществлялась в основном через громкоговорители и микрофоны. Освещение и дверные замки находились под электронным управлением в диспетчерской будке. Если офицер в будке был не в духе, он оставлял свет в камере Джо включенным на всю ночь.
Сами камеры представляли собой бетонные подземелья размером два на три метра, где все сенсорные сигналы ограничивались бетоном, сталью, голой семидесятипятиваттной лампочкой в клетке на потолке и телевизором на стене, который периодически включался, чтобы передать послание надежды и искупления.
Джо как раз собирался начать качать пресс, когда заметил профессора, стоящего в дверях. Голос из контрольной будки приказал ему встать и опереться руками о стену в задней части камеры.
- Ты знаешь правила, Джо. Нам нужно заковать тебя для транспортировки.
Джо сделал, как ему было приказано, поднялся и прошел в заднюю часть камеры, где встал на колени и положил руки на стену. Стражники вошли внутрь и умело сковали ему запястья и лодыжки, а затем помогли подняться на ноги.
- Как поживаешь, Джозеф? - спросил профессор, тепло улыбаясь. Он положил руку на плечо Джо и легонько похлопал его, когда охранники вывели громадного человека из камеры. Даже несмотря на то, что он похудел, Джо знал, что он все еще производит впечатление внушительной фигурой. Профессор Локк пытался внедриться в жизнь Джо как некий суррогатный отец, но Джо знал, что этот человек втайне боится его. Настоящий отец Джо никогда его не боялся. Даже когда он зубами разорвал ему горло.
- Со мной все в порядке, профессор.
- А как твои позывы?
- Все еще сильны, но вполне управляемы, сэр. - Джо не видел причин лгать. Он никогда не отрицал того, кем был, даже на суде. В камере все знали, что он убьет любого из них, если останется с ними наедине достаточно долго. Здесь не было никаких секретов.
- Это хорошо, Джозеф. Мы собираемся попробовать новый препарат на этой неделе. Он предназначен для лечения пациентов с биполярным расстройством, но я думаю, что он может помочь и тебе. Сначала мне нужно сделать еще одно сканирование твоего мозга, чтобы увидеть, как работают ингибиторы серотонина.
- Хорошо, профессор.
Они вышли из камеры и пошли по коридору. Джо смотрел в пол, пока они шли по длинному коридору. Мысль о том, что он проведет остаток жизни в этой холодной, безжизненной темнице, все больше и больше беспокоила его. Он не представлял, как сможет прожить еще один год в этом месте, и уж тем более всю оставшуюся жизнь.
- Профессор?
- Да, Джозеф?
- Как вы думаете, я когда-нибудь вылечусь? Неужели вы думаете, что я когда-нибудь смогу покинуть это место?
- Не знаю, Джозеф. Даже если я вылечу твою патологию, преступления, которые ты совершил, все равно останутся. Ты убил много людей. Я не думаю, что государство это простит. Давай просто сконцентрируемся на том, чтобы вылечить тебя, хорошо?
Джо кивнул и снова уставился в пол. В последнее время он уже не был так уверен, что когда-нибудь снова станет нормальным, и если профессор Локк не найдет лечение его болезни, то ему придется искать его самому. И он не сможет сделать это за решеткой.
Джозефа вывели из камеры в кабинет ПЭТ-сканирования в наручниках, цепях на животе и ножных кандалах.
- Тебе придется снять их с него.
- Ни за что, - сказал охранник. Это был крупный мужчина, ростом 190 сантиметров и весом более 100 килограммов. Он выглядел взволнованным, испуганным. - Этот парень ест людей. Я ни за что, блядь, не сниму их с него. Он откусил яйца другому зеку неделю назад!
Профессор Локк опустил очки и посмотрел поверх них на рослого офицера исправительного учреждения.
- Этот заключенный не должен был находиться рядом с Джозефом. Это было либо случайной ошибкой, либо преднамеренным преступлением со стороны одного или нескольких ваших коллег-офицеров.
Глаза охранника стали дикими, лицо вспыхнуло. Он шагнул вперед, так что его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица профессора - Хотите сказать, что один из нас подставил этого парня, чтобы Джозеф мог изувечить его? Ты это хочешь сказать?
Профессор Локк не сдвинулся с места, спокойно встретив гневный взгляд офицера, не обращая внимания на его яростную вспышку.
- Я говорю, что это вполне возможно.
- Это чушь собачья! - Взорвался офицер.
Из его рта брызнула слюна и попала на очки профессора. Профессор Локк спокойно снял их и вытер носовым платком, который достал из заднего кармана.
- Ну, может быть. В любом случае это не имеет значения. Что сделано, то сделано. До тех пор, пока это не повторится.
Прежнее хорошее поведение Джозефа во время транспортировки привело к тому, что его "повысили" с уровня I до уровня II, что означало, что он больше не нуждался в двух охранниках при сопровождении с места на место. Но он все еще считался опасным для других заключенных, и ему не разрешалось покидать свою камеру самостоятельно или без наручников.
Профессор Локк посмотрел на наручники и кандалы Джозефа и покачал головой.
- Нельзя держать металл рядом с ПЭТ-сканером. Он даже не должен находиться в этой комнате в таком виде. Начальник тюрьмы обещал мне полное сотрудничество.
Охранник сложил свои массивные руки на груди и неподвижно уставился прямо перед собой. Его руки были даже больше, чем у Джозефа, и все же с первого взгляда было очевидно, что Джозеф из них двоих был более опасен.
Доктор вздохнул.
- Если я накачаю его наркотиками, ты снимешь наручники?
- Да, если он будет без сознания.
- Если он будет в отключке, тест не сработает. У тебя что, нет пластиковых наручников?
Охранник кивнул.
- Есть, но не думаю, что они удержат этого монстра.
- Не называй его так. Ради всего святого.
- Но ведь это он и есть монстр, не так ли? Он гребаный монстр, психопат-убийца.
- Он болен и нуждается в моей помощи.
- Он должен быть в камере смертников.
Джо наблюдал за разговором между профессором и охранником с легким интересом. Они оба не представляли для монстра никакого интереса. Профессор Локк был слишком стар. Его мясо было несвежим и полным лекарств. Его убийство было бы милосердием, отбраковкой стада. Риск не стоил бы этого. Кроме того, ему нужен был профессор. Пока еще теплилась надежда, что его можно вылечить, он должен был сохранить жизнь профессору.
Охранник же, напротив, был молод и силен. Его жизненная сила была подобна печи, напичканной грубой силой. Запах мужчины был густым и мускусным, полным мужских феромонов. Кровь, пот, мясо и адреналин опьяняли. Но была опасность. Он был силен и агрессивен, а Джозеф был закован в цепи. Кроме того, Джозеф предпочитал женщин, хотя и не был разборчив, когда его одолевал голод. В последнее время голод не был таким сильным. Прозак, который ему давали все в больших и больших дозах, притупил его аппетит к мясу... слегка. Это сделало его голод менее острым, менее настойчивым. Это позволяло ему быть более избирательным, и прямо сейчас он не мог отвлечься от модели.
Она принесла ему свою плоть. Свой сосок. И с тех пор, как он попробовал ее, он не мог думать ни о чем другом. Она была сладкой, восхитительной и желанной, жаждущей быть поглощенной им. Даже в сильно отредактированных письмах, разрезанных на швейцарский сыр охранниками, которые подвергали цензуре все его письма, вырезая любые спорные слова, подтекст был ясен. Она хотела его. Она предлагала ему себя.
Даже несмотря на то, что она была навсегда исключена из списка посетителей и была оштрафована и заключена в тюрьму за передачу ему этого сочного кусочка себя, она все еще посылала ему фотографии. Охранники не подвергали их цензуре. Однако Джозеф подозревал, что более эротичные они оставляли себе, а те, что были чуть менее провокационными, передавали ему, хотя даже те, что он получал, были полностью обнаженными.
Она откармливала себя ради него. Ее бедра, попка, бедра и грудь стали толще и круглее. Он хотел ее так сильно, что до сих пор ощущал на языке вкус ее плоти. Он хотел трахнуть ее, пожирая прелестные груди. Он хотел заняться любовью с ее окровавленным телом, пожирая его. Он представил себе, как отрывает большие куски от ее груди, рук, бедер, задницы, вырывает бьющееся сердце и глотает его. Ощущая тепло ее плоти и ее дикий, необузданный дух, распространяющийся по нему, наполняющий его. Он хотел выразить свою любовь к ее роскошному телосложению, свое восхищение кожей, мышцами, жиром и органами, из которых она состояла, женить ее на своей собственной.
Джозеф закрыл глаза и тихо застонал от глубокого желания.
Профессор неверно истолковал его слова.
- Ты в порядке, Джозеф? Ты плохо себя чувствуешь?
- Я в порядке, профессор. Только запястья болят от наручников.
Профессор Локк в конце концов выиграл битву с офицером, и Джозефу дали успокоительное. Он наблюдал с легким интересом, как ему делают укол. Профессор подождал несколько минут, пока лекарство подействует, и попросил охранника снять наручники.
- Не похоже, что он принял успокоительное. Он выглядит так же.
Джозеф чувствовал запах страха, исходящий из пор командира. Этот человек был так переполнен адреналином, что походил на наркомана в запое. Джозеф почти не сомневался, что этот человек при малейшей провокации прикажет полицейским расстрелять его.
- Я дам ему более сильную дозу.
Профессор встретился глазами с Джозефом. Он не произнес ни слова. Выражение его лица ничуть не изменилось. И все же Джозеф знал, чего хочет от него профессор. На этот раз, когда ему сделали укол, глаза Джозефа опустились, а тело обмякло.
- Все. Теперь доволен? Мы можем снять с него эти кандалы прямо сейчас?
- Конечно, но сначала я вызову сюда еще несколько охранников. На тот случай, если он решит сбежать.
Джозеф не понимал, почему доктор не дал ему настоящее успокоительное. Он подозревал, что, как и сказал доктор, настоящее снотворное испортило бы результаты анализов. И тесты были единственным, что имело значение для профессора. Это навело Джозефа на мысль. Он позволил своим глазам опуститься еще ниже, пока они не превратились в щелочки, а затем начал пускать слюни для дополнительного эффекта.
- Теперь он не выглядит таким опасным, правда? - сказал большой командир.
Теперь в комнате было еще четверо охранников, офицеров в спецодежде – тюремная версия спецназа. Казалось, они рвутся в бой, как бойцовые собаки, дергающие за поводки. Джозеф знал, что не сможет их взять. Эти ребята были обучены быть быстрыми и эффективными. Когда Джозеф убивал, это были грязные, неряшливые преступления на почве страсти. У него не будет ни единого шанса против них. И все же он продолжал свое представление. Может быть, сегодня это ему и не поможет, но Джозеф понял, что, позволив им думать, что он беспомощен, он получит элемент неожиданности, а это, возможно, все, что ему нужно.
Джозеф спотыкался, пока его вели к ПЭТ-сканеру и укладывали на спину. Ему дали подушку и одеяло, а затем на глаза надели что-то похожее на очки виртуальной реальности.
- Я собираюсь показать тебе несколько фотографий, - объяснил профессор. - Я не хочу, чтобы ты что-то говорил. Я просто хочу, чтобы ты посмотрел на каждую фотографию, пока я буду сканировать твой мозг. Ты меня понимаешь?
Джозеф кивнул.
- Сканеру потребуется несколько минут, чтобы разогреться.
Профессор нажал кнопку, и большая машина начала издавать серию громких гудков и щелчков. Через несколько минут профессор нажал еще одну кнопку рядом с платформой, на которой лежал Джозеф, и она скользнула внутрь большой машины. Джозеф почувствовал, как его плечи втянулись внутрь, когда он скользнул в длинную цилиндрическую машину. Она была почти слишком мала для него, и стенки машины плотно прижимались к его бокам. Через несколько мгновений перед ним замелькали картинки.
Сначала образы были простыми. Улыбающийся младенец, котенок, играющий с игрушкой, щенок, пожарный, затем женщина с большой грудью в бикини, затем голая женщина, затем мертвая женщина, которую выпотрошили, отрезали груди, вспороли живот, затем кусок окровавленного мяса, затем женщина в красном белье, затем обезглавленный торс женщины, а затем женщина, связанная и с кляпом во рту, и так далее. Джозеф с интересом наблюдал за происходящим. Он был также заинтригован, пытаясь понять, что его возбуждает, что отталкивает и что вообще не вызывает никакого отклика. Он узнавал о себе все больше и больше, но знал, что все это его не излечит.
На экране вспыхнуло изображение роскошной женщины с грудями, похожими на пляжные мячи, и Джозеф сразу же подумал об Алисии. Он скучал по ней, но воспоминания о ней никогда не приносили ему печали. Совсем наоборот. Вспоминая прекрасную испанку, которая путешествовала с ним в Сиэтл в поисках лекарства от его проклятия, женщину, которую он съел заживо в течение нескольких часов, а затем доедал нескольких дней, он всегда возбуждался, и этот раз не был исключением. Он сунул руку в свободные тюремные штаны и начал поглаживать затвердевший пенис, не обращая внимания на офицеров и профессора, наблюдавших за ним.
Перед его глазами снова замелькали образы больших обнаженных женщин и расчлененных трупов. Джозеф дернул и потянул свою набухшую плоть, облизав ладонь и потирая набухшую головку члена, чувствуя, как оргазм медленно нарастает внутри него. Затем образы изменились.
На следующей фотографии была изображена библиотекарь, его первая жертва. Это была ее фотография с вечеринки в платье с глубоким вырезом. На следующей фотографии были обугленные кости на столе для вскрытия. Он мог только догадываться, что это останки библиотекаря. На следующей фотографии был Фрэнк, мазохист-гомосексуалист, которого Джозеф похитил и протащил с собой полпути в Такому, чтобы использовать в качестве закуски. Это была фотография Фрэнка с места преступления, все еще дымящегося, все еще лежащего на вертеле, где Джозеф оставил его после того, как съел его самые мясистые части. Джозеф продолжал мастурбировать, возбужденный воспоминаниями, которые фотографии позволяли ему пережить вновь.
Затем была фотография проститутки-трансвестита и ее сутенера, убитых Джо в том захудалом мотеле в Вашингтоне. После этого появился образ санитара, которого он убил, чтобы получить доступ к Деймону Тренту. Этот человек ничего ему не сделал. Это было преступление по необходимости, бесстрастное. Затем на экране вспыхнуло тело Деймона Трента, и он почувствовал, как волна раскаленной добела ярости пронзила его разум. Его зубы сжались, а мышцы напряглись. Он был удивлен тем, как много ненависти он все еще испытывал к этому человеку. Даже зная, что жирный педофил не был тем, кто превратил его в монстра, он все еще ненавидел этого человека за то, что тот сделал с ним.
Затем появилась еще одна фотография с места преступления. На этой фотографии был изображен отец Джо с колом в сердце и ртом, набитым чесноком и библейскими страницами. Гнев Джо вернулся с ревом. Если Деймон не был ответственен за болезнь, которая сделала Джо кровожадным каннибалом, то это было врожденным, унаследованным от его отца. Прежде чем гнев Джо достиг предела, перед его глазами вспыхнул новый образ. У него перехватило дыхание. Его эрекция снова набухла, и теплая улыбка смягчила его черты. Это была фотография Алисии.
Фотография была сделана очень давно, еще до того, как Джозеф познакомился с ней. Она была одета в черное кружевное неглиже с глубоким вырезом, открывающим ее массивное декольте. Ее груди почти вываливались из него, и Джо показалось, что он может разглядеть один из ее сосков, выглядывающих из-под одежды. Ее волосы были выпрямлены, и длинные черные локоны рассыпались по плечам и груди, обрамляя ее грудь. Ее изогнутые губы, выкрашенные в темно-красный цвет, были поджаты, как будто она собиралась послать воздушный поцелуй. Ее макияж был темным, почти зловещим. Она была похожа на ту знойную мегеру, за которой он ходил по секс-клубу, отчаянно желая встретиться. Он снова начал поглаживать себя, глядя на длинные толстые ноги Алисии и ее чувственные бедра, вспоминая, как они были на ощупь и на вкус.
Затем на экране появилась следующая фотография. Это была фотография Алисии, сделанная в тот день, когда ее положили в больницу, после того как Джозеф съел ее грудь до самой грудной клетки, не в силах совладать с собой. Затем последовала фотография, сделанная в доме Алисии. Это был ее скелет, обглоданный дочиста, без единой унции плоти. Джозеф уставился на нее и стал поглаживать себя более энергично, дергая свою затвердевшую плоть, вспоминая каждый момент своих последних дней с Алисией, как она умоляла его съесть каждый кусочек ее плоти. Она сказала, что хочет стать частью его навсегда. Он закрыл глаза и вспомнил сонную улыбку Алисии перед тем, как она стала жертвой наркотиков, кровопотери и травмы, вызванной медленным каннибализмом. Ее глаза выглядели такими умиротворенными. Они были прекрасны. Джо хотел бы, чтобы она была здесь с ним сейчас... чтобы он мог трахать и есть ее снова и снова.
- Эй! Он там дрочит! Этот больной ублюдок! Вытащите его оттуда! - сказал командир. Он сидел в кабинке вместе с профессором и другими ребятами за свинцовым стеклом, защищавшим их от стерилизующего излучения ПЭТ-сканера.
- Нет! Эксперимент еще не закончен, - ответил профессор.
- Он просто кайфует от этого дерьма! Что это за эксперимент? Ты показываешь этому психу порнофильмы? - спросил командир.
- В некотором смысле.
- Что? Ты пытаешься понять, что заводит этого извращенца?
- Да, в некотором смысле, именно это я и делаю.
У здоровяка-охранника отвисла челюсть, а глаза увеличились так, словно вот-вот выскочат из орбит.
- Т-ты делаешь что? Начальник тюрьмы знает об этом дерьме?
Профессор вздохнул.
- Офицер?
- Белтон.
- Офицер Белтон, вы хоть представляете, сколько стоит содержать федерального заключенного?
Дородный надзиратель покачал головой.
- Это стоит от двадцати семи до тридцати пяти тысяч долларов в год. Теперь вы знаете, сколько я плачу штату Вашингтон за доступ к Джозефу Майлзу? Мы получили сотни тысяч грантов, и большая их часть идет непосредственно вам, ребята. Я плачу вам жалованье прямо сейчас, пока мы разговариваем, и если я не получу то, что хочу, я использую все свое влияние, чтобы перевести Джозефа в другое учреждение, где офицеры будут более сговорчивы. Мои грантовые деньги уйдут вместе со мной. Тогда ваш долг – объяснить начальнику тюрьмы причину моего отъезда.
Профессор никогда не повышал голоса. Его тон оставался спокойным и не угрожающим, но не было никаких сомнений, что он только что высказал очень резкую угрозу.
- Вы победили, док. Ты и твой псих можете устроить свое маленькое пип-шоу. Но я расскажу об этом начальнику тюрьмы.
- Как вам будет угодно, офицер Белтон.
Внутри большого компьютерного томографа улыбнулся Джо.
Вернувшись в камеру, Джо наблюдал, как охранник просовывает почту в щель его двери. Это была небольшая пачка из десяти писем. С каждым днем, когда имя Джо исчезало с первых полос газет, писем становилось все меньше и меньше. Одно время он получал по пятьдесят-шестьдесят писем в день от любопытных поклонников. На большинство он никогда не отвечал. Джо чувствовал себя неуютно, будучи знаменитостью, и находил идею завоевать поклонников, съев женщину, которую он любил, более извращенной, чем то, что он сделал. На некоторые из них он отвечал, например, Селене, модели, которая навестила его в тюрьме и скормила ему свой сосок; нескольким "длинным свиньям", которых он узнал на ныне несуществующем сайте знакомств. "Длинная свинья" на жаргоне означало человеческую плоть (Джо часто задавался вопросом, что заставляет кого-то добровольно стать чьим-то обедом?) Нескольким докторам, ученым и профессорам – в том числе профессору Теодору Экер, психологу из одного из крупных колледжей Лиги Плюща в Бостоне, который был соперником доктора Локка, - которые интересовались его теориями о том, что превращает людей в серийных убийц. Был даже знаменитый суши-повар в Сан-Франциско, который прислал ему новые рецепты приготовления человеческого мяса для потребления. Все рецепты звучали восхитительно и вдохновляли на множество фантазий. Однако по мере того, как проходили месяцы, количество сообщений уменьшалось. Теперь ему писали только самые закоренелые фанаты.
В стопке лежало письмо от Селены. Он понюхал его. Она обрызгала его духами, но также пропитала вагинальной жидкостью и испачкала кровью. Это был способ послать Джо сообщение, которое охранники не могли понять или подвергнуть цензуре: я твоя. Возьми меня. Он переложил его на самое дно стопки, приберегая на потом, желая насладиться им. Он открыл следующее письмо. Письмо было от его младшего кузена, Дирка. Дирк был одним из тех парней, которые были одержимы серийными убийцами, фильмами ужасов и готической музыкой. Парень был в восторге, обнаружив в своей семье знаменитого серийного убийцу, в отличие от остальных членов семьи Джо, которые сразу же отреклись от него. Теперь Дирк был единственным связующим звеном между Джо и его семьей. Недавно Джо расспрашивал его о бабушке и дедушке.
Йоу, кузен.
Я спросил отца о дедушке, и ты не поверишь, какую чушь он мне наговорил. Твоего отца усыновили! Из того, что они мне рассказали, дедушкин брат Майк попал в тюрьму за (прикинь) покушение на убийство! Он пытался убить свою чертову жену. Она сбежала после суда, и дед взял тебя к себе. Твой отец был сыном Майка. У твоего отца и моего были разные мамы и папы. Они не знают, что случилось с твоим настоящим дедом, этим парнем Майком. После освобождения он так и не вернулся. Разве это не круто, кузен?
В любом случае, я просто подумал, что тебе будет интересно узнать. Я знаю, что все остальные в семье немного нервничают из-за того, что ты убил своего отца, но я понимаю. Этот урод был педофилом! Все эти дети, которых он убил. Он заслужил это. Не волнуйся, кузен. Я за тебя на 100 процентов. Просто дай мне знать, чем я могу помочь.
Кстати, я коплю деньги на билет на автобус, чтобы снова навестить тебя. Как только у меня появится машина, я буду приезжать каждые выходные.
Скоро увидимся, кузен!
Пока.
Дирк.
Джо улыбнулся: в первый раз, когда Дирк пришел к нему, Джо передал парню послание для Селены, что-то, что он не мог написать в письме, что-то, что он не хотел, чтобы охранники прочитали. Он был счастлив услышать, что сообщение было передано. Ему не терпелось прочитать письмо Селены, но он знал, что за ним наблюдают охранники. Они все время наблюдали. Вместо этого он взял письмо и потер его под носом. Он никогда не занимался любовью с Селеной в реальной жизни, но теперь делал это в своих фантазиях.
Он сунул руку в штаны и освободил монстра. Он уже начал твердеть. Потребовалось всего несколько движений, чтобы поставить его на полную мачту. Если бы охранники наблюдали за ним сейчас, они бы получили хорошее шоу.
В мыслях Джо Селена была в его постели, в его старой квартире в центре Сан-Франциско. Она была голая и набравшая несколько фунтов. Ее бедра, попка и грудь были круглыми и полными. Она обхватила руками свои груди и поднесла одну ко рту, облизывая сосок, а затем покусывая и посасывая его, пока Джо стоял над ней, снимая одежду. Она опустила руку между бедер и начала быстро водить средним пальцем по клитору, который раздулся до размеров виноградины. Она перевернулась на живот, и в поле зрения появилась самая роскошная задница, которую Джо когда-либо видел. Она была идеально круглая, сидела высоко на ее спине и казалась знакомой. Это была задница Алисии на теле Селены. Он лег на нее сверху и начал целовать шею Селены, плечи, спускаясь по ее спине к сладострастным кремовым холмикам ягодиц.
Джо потерся щекой о два толстых бугорка мышц и жировой ткани, наслаждаясь тем, как гладкая плоть подрагивает на его коже. Он поцеловал и пососал каждую ягодицу, а затем провел языком по анусу. Селена вздрогнула и застонала. Джо снова поцеловал их. Он сильно укусил одну из ее ягодиц до крови, а затем сосал ее, пока она не покрылась синяками. Селена закричала. Казалось, она была в экстазе. Джо лизнул расщелину между ее ягодицами, отчего она снова задрожала, а затем глубоко засунул язык в ее сжатый анус.
Он почувствовал, как она напряглась, а потом начала трястись и извиваться. Ее тело сходило с ума, когда он трахал ее тугую попку языком, а затем членом длиной и обхватом с детскую руку. Он укусил Селену сзади за шею, как спаривающийся лев, когда глубоко вошел в нее, сначала медленно и осторожно, а затем с возрастающей силой и настойчивостью, стремясь к оргазму. Джо эякулировал молча – один – в своей камере. Его сперма выстрелила вверх на живот и грудь. Он все еще сжимал в руке нераспечатанное письмо Селены. Тяжело дыша, он лежал на кровати, прижавшись спиной к твердой бетонной стене, и удивлялся тому, что смог достичь оргазма без единой кровавой мысли. Возможно, лечение профессора все-таки подействовало.
Он взял несколько листков из стопки на полу у своей кровати и использовал их, чтобы стереть сперму с твердых, рельефных мышц живота, а затем положил каждый лист на пол, чтобы высохнуть. Он воспользуется ими, чтобы написать ей ответ.
Больше откладывать было нельзя. Пришло время прочесть письмо Селены. Если охранники-извращенцы все еще наблюдали за ним после того, как он помастурбировал, по крайней мере, они не подумают, что в письме было что-то такое, что спровоцировало его. Если они хоть раз такое заподозрят, Джо был уверен, что письма внезапно перестанут приходить.
Джо разорвал розовый, пахнущий духами и женской киской конверт. Его приветствовал аккуратный, элегантный почерк Селены. Джо понимал, что изоляция от остального мира влияет на его мировоззрение. Он понимал, что благодарен за любой контакт с женщиной, а писать письма кому-то, кого нельзя увидеть или потрогать, это совсем не то же самое, что разговаривать с человеком, сидящим перед тобой. Письма можно переписывать дюжину раз, чтобы сформулировать все правильно. В реальной жизни люди редко бывают такими вдумчивыми и красноречивыми. В реальной жизни было множество отвлекающих факторов – работа, друзья, семья и другие женщины. Запертый, Джо не мог думать ни о ком, кроме Селены. Она полностью завладела его вниманием. В результате любовные чувства, которые он испытывал к ней, были весьма подозрительными, хотя и не менее глубокими. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы подавить их, но с каждым днем это становилось все труднее и труднее.
Вот почему так много одиноких женщин пишут мужчинам в тюрьму. Заключенные – благодарные собеседники. За их привязанность не нужно бороться. Нищие не могут выбирать. Несмотря на все старания Джо быть осторожным, он глубоко вздохнул, и его грудь и лицо вспыхнули огнем, когда он прочитал первые слова письма.
Уважаемый Джозеф,
Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! Я знаю, что мы не проводили много времени вместе, но мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь. У меня до сих пор есть картина, которую ты нарисовал для меня, когда мы впервые встретились в университете, и все наброски, которые ты сделал с тех пор (включая те, что были эротическими. Хи-хи!) Ты такой удивительный художник. Так полон страсти! Меня до сих пор поражает, что я могу вызывать у кого-то такую страсть. Я бы хотела (вырезано). Я ничего так не хочу, как утолить твой чудовищный аппетит.
На днях мне приснился сон о тебе. Во сне я лежала на столе, а ты (вырезано).
Я много думала о твоей просьбе и с удовольствием помогу тебе. Это забавно, потому что я изо всех сил старалась придумать, как нам быть вместе, и все, что я могла себе представить, было просто... ну... экстремальным. Я наняла адвоката, чтобы помочь тебе. Я никогда не говорила, но у моей семьи есть немного денег. Вот как я смогла прийти к тебе до того, как они запретили мне это делать. Папа дал мне денег на билет на самолет. Я просто работаю моделью, потому что считаю, что должна сама зарабатывать деньги. Хочешь узнать кое-что смешное? С тех пор, как я набрала вес, я стала чаще работать моделью. Красивые модели plus-size сейчас пользуются большим спросом.
Так или иначе, мой адвокат подаст ходатайство о новом судебном разбирательстве, основанном на некомпетентности твоего государственного защитника. Это должно ускорить наше воссоединение. Я не могу дождаться (вырезано). Ты – все, о чем я могу думать. Ты мой собственный каннибал Казанова. Я тебя о-о-очень сильно люблю!
С любовью,
Селена.
Джо прочел письмо три раза. Как бы его ни бесило, что охранники вырезали так много из письма, он мог заполнить пробелы. Он схватил лист бумаги, который отложил сушиться, и начал писать свой ответ. Впервые с момента заключения в тюрьму он был полон надежд. Свобода теперь казалась более чем возможной. Это казалось неизбежным. Даже если бы ему пришлось умереть, чтобы сделать это, он стал бы свободен так или иначе. Он начал письмо со своего обычного слащавого, чересчур романтического росчерка. Он всегда был поклонником лорда Байрона, и чем дольше сидел в тюрьме, тем больше терял связь с реальностью и воображал себя байроновским романтическим героем.
Моя Сладкая Девушка Мечты.
Я так по тебе скучаю. Твой вкус преследует меня во сне. Каждое мгновение наяву я мечтаю о том, чтобы держать тебя в своих объятиях и заставить почувствовать себя самой желанной женщиной в мире. Теперь ты – моя Вселенная, моя единственная связь с миром. Ты моя единственная надежда на нормальное существование в мире безумия и хаоса. Никто не понимает меня, кроме тебя. Я знал, что это ты, с того самого момента, как написал твою картину. Страсть, которую ты внушила мне тогда, голод, который внушаешь сейчас, так же сильны, как и то, что я чувствовал к Алисии.
Не могу дождаться, когда увижу тебя снова. Я не могу ждать. Даже если мир встанет между нами, я найду свой путь к тебе. С твоей помощью мы снова будем вместе.
Искренне,
Твой Каннибал Казанова,
Джозеф Майлз.
"Каннибал Казанова" звучало так нелепо, что Джо был счастлив, что он пишет это, а не пытается выдавить слова изо рта. Он никогда не сможет произнести это с серьезным лицом. Но он достаточно хорошо разбирался в женщинах, чтобы понимать: Селена будет рада, что он взял ее ласковое прозвище, пусть глупое и неловкое. Джо нуждался в ней сейчас, поэтому он был готов сказать или сделать все, что угодно, чтобы еще больше расположить ее к себе. Кроме того, его эмоции вышли из-под контроля. Он сам не знал, что чувствует. Изоляция сделала его нуждающимся, зависимым, таким же глупым романтиком, каким он притворялся. Селена вызывала в нем разные эмоции: от похоти и любви до грубого, плотского голода. Он не знал, хочет ли съесть ее, трахнуть или жениться. Хуже всего было то, что он все еще скучал по Алисии.
Пока Джо оставался в супермаксе, его шансы на побег оставались безнадежными, но если адвокаты Селены смогут перевести его в колонию общего режима, у него будет много шансов. Проблема заключалась в его склонности к насилию. Добиться его перевода будет непросто.
Ягодицы, тушенные в винном соусе
2 ¼ фунта ягодичной мышцы, нарезанные и без кожи (предпочтительно женские)
1 ½ стакана сухого белого вина
2 стебля сельдерея, мелко нарезанные
1 морковь, очищенная и мелко нарезанная
1 белая луковица, крупно нарезанная
1/3 апельсина с кожурой, толсто нарезанный ломтиками
бадьян 4 шт
1 столовая ложка цельного черного перца
2 столовые ложки оливкового масла
2 стакана говяжьего бульона
кошерная соль и свежемолотый черный перец по вкусу
2 столовые ложки несоленого сливочного масла
1 столовая ложка хересного уксуса
Положите ягодицы в большую миску и смешайте с вином, сельдереем, морковью, луком, апельсином, бадьяном и черным перцем, убедившись, что мясо покрыто вином. Накройте крышкой и поставьте в холодильник минимум на 8 часов.
Выньте ягодицы из маринада, промокните насухо бумажным полотенцем и отложите в сторону. Процедите маринад в небольшую миску и оставьте на ночь.
Разогрейте оливковое масло в большой кастрюле с толстым дном на среднем огне. Добавьте ягодицы и обжаривайте в течение 2-3 минут с каждой стороны или до тех пор, пока они равномерно не подрумянятся. Добавьте маринад и доведите до кипения. Уменьшите огонь и варите на медленном огне в течение 10 минут или до тех пор, пока жидкость не уменьшится вдвое. Добавьте бульон, посолите и поперчите по вкусу. Доведите до кипения еще раз, затем уменьшите огонь до минимума и накройте кастрюлю крышкой. Осторожно варите на медленном огне в течение 2 часов или до тех пор, пока ягодицы не станут очень нежными. Длительная медленная варка придает мясу мягкость и насыщенный сочный вкус. Добавьте хересный уксус. Подавать, сбрызнув соусом.
По громкой связи раздалось объявление:
- Заключенный номер 177252! Майлз! К вам посетитель!
Джо не упустил из виду, что его тюремный номер был таким же, как у покойного Джеффри Дамера. Через несколько минут после объявления Джо услышал звук шагов по коридору, направляющихся к его камере. В списке посетителей Джо значились только три человека: Селена, его адвокат и кузен. Из всех троих Селена была единственной, кого он хотел бы видеть. Но выйти из камеры хотя бы на полчаса было поводом для волнения.
- На колени! Руки к стене, Джо. Ты сейчас выйдешь.
Джо сделал, как ему было велено. Он опустился на колени, упершись руками в голую бетонную стену. Двое охранников вошли и надели наручники на его запястья и лодыжки. Один из охранников, крупный мускулистый чернокожий офицер по имени Белтон, был тем самым, кто обычно водил его к профессору Локку. Он доставлял почту Джо, приносил ему еду, трижды в неделю водил в душ и по часу в день отправлял на то, что можно было бы назвать прогулочным двором. В супермаксе все делали охранники. Сотрудников, которые бы мыли полы, раздавали почту и библиотечные книги или приносили заключенным еду, не было. Это все было обязанностью охраны, и они были возмущены этим. Они часто жаловались, что чувствуют себя прислугой для заключенных. Но попробуйте разозлить одного из них, и вы можете остаться без почты или книг в течение нескольких дней, и можно даже пропустить прогулки на тренировочный двор или даже несколько обедов. Джо видел, как заключенные умирали в своих камерах из-за того, что охранник отказывался отвести их к врачу, устав слушать жалобы и стоны. Охранники были твоей единственной спасательной нитью, и они могли бросить ее в любой момент и оставить тебя гнить в камере.
Джо почувствовал, как отвращение и презрение Белтона разливаются по его коже, словно жар. Он ненавидел саму мысль о том, чтобы делать что-то для серийного убийцы. Он верил в закон Ветхого Завета "око за око", и Джо знал, что этот человек считает, что его должны были казнить за его преступления, а не запереть в тюрьму и обращаться с ним как со знаменитостью. Джо был с ним согласен: его следовало казнить. Это было намного, намного хуже.
Другой офицер, вошедший вместе с Белтоном, был женщиной, которую Джо никогда раньше не видел. Она была старше Джо по меньшей мере на десять лет, и у нее был печальный вид, как будто она ждала, что мир причинит ей боль. Она напомнила Джо школьного библиотекаря из колледжа, в котором он учился, ту самую, которая стала его первой жертвой, если не внешне, то по духу. Она была грушевидной формы, с широкими бедрами и пухлой попкой, но грудь ее была едва видна сквозь униформу. Не совсем обычный тип Джо, но что-то в ней возбуждало его аппетит. Он не мог оторвать от нее глаз. У нее были большие карие глаза, грустные и обиженные. Ее кожа была такой бледной, что казалась почти молочного цвета, но на ней не было ни единого пятнышка, за исключением шрама на подбородке и одного на лбу, который, как предположил Джо, она получила в драке с зеками. У нее были густые каштановые волосы, заплетенные во французскую косу, и она носила очки. Джо медленно оглядел ее с головы до ног, желая, чтобы она увидела, как он ее оценивает. Увидев, что она наблюдает за ним, он облизнул губы и подмигнул. Когда она покраснела и отвела глаза, он понял, что там что-то есть.
- К тебе посетитель, Джо, - с горечью произнес офицер Белтон. Его тон был полон сожаления, как будто он сожалел о том, что у Джо были какие-либо человеческие контакты за пределами охранников.
- Мой адвокат?
- Нет. Женщина. Точнее, две женщины.
"Селена?" - Удивился Джо. Может быть, они сняли запрет и позволили ей снова навестить его? Это казалось маловероятным, но Джо не мог перестать надеяться. Возможно, ее адвокаты применили какое-то волшебство, чтобы снять ограничения.
- Ты новенькая? - Спросил Джо женщину-офицера.
- А? М-м-м, да. Меня только что перевели сюда. - Она снова покраснела.
- Откуда?
- Пеликан-Бей. Я только что переехала в Сиэтл.
- Добро пожаловать. Нам необходимо здесь красивое лицо для поднятия духа. - Джо обнаружил, что легко переходит в режим хищника, говоря все правильно, заманивая свою жертву. Он улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Хорошо известно, что женщины-охранники гораздо чаще общаются с мужчинами-заключенными, чем мужчины-охранники с женщинами-заключенными. Слухи о том, что женщины-охранники заводят романы с заключенными, были обычным делом. Сорок семь процентов всех случаев сексуального насилия в тюрьмах касались женщин-служащих и мужчин-заключенных. Джо был хорошо осведомлен о статистике. Многих женщин тянет к опасным мужчинам. Существует сильная корреляция между страхом и сексуальным возбуждением. Эта корреляция составляла большую часть писем поклонников Джо. Это также объясняет, почему многие женщины стремились к этой работе. Многие женщины, работаюшие в тюрьме, были одинокими искательницами острых ощущений, и Джо знал, что, по крайней мере, он чертовски возбужден.
Офицер Белтон уловил обмен репликами между Джо и охранником и быстро оборвал его.
- Заткнись нахуй, Майлз. Если только ты не хочешь оказаться в раздевалке, вместо того чтобы увидеть своих посетителей. Оказывай офицеру Эддисон такое же уважение, как и мне. Слышишь?
- Да, сэр. - Джо кивнул и отвел взгляд от офицера Эддисон, но не раньше, чем снова улыбнулся ей. Она смущенно улыбнулась в ответ и хихикнула.
Офицер Белтон выглядел так, словно хотел кого-нибудь убить. Он явно не одобрял этот флирт.
- Шевелись!
Джо двинулся вперед вместе с офицером Эддисон по одну сторону и офицером Белтоном по другую. Они подошли к запертой металлической двери в конце коридора. Офицер Белтон нажал кнопку интеркома, и его впустили, не сказав ни слова. Камеры были повсюду, и офицер-диспетчер уже видел, кто стоит у двери. Джо повели по коридору к лифту.
Стоя в лифте рядом с двумя полицейскими, Джо снова позволил себе блуждать глазами. Новый робкий офицер выглядел неплохо. Ее нельзя было назвать красавицей, но у нее был такой круглый, пухлый зад, какой ему нравился. Ее грудь, однако, была разочарованием. Она была едва ли второго размера. Джо продолжал смотреть на них так, словно мог заставить их вырасти. Под ее миниатюрными грудями виднелась выпуклость живота, вероятно, увеличенного после родов. Даже ее таз выпирал наружу, как второй живот. У нее были округлые бедра и толстые ляжки, но, как это ни парадоксально, ее руки и плечи были тонкими. Единственное, что почти делало ее красоткой, были эти большие, грустные, водянистые глаза, щенячьи глаза. Это были глаза жертвы. Аура страдания наполнила воздух вокруг нее. Было очевидно, что ей и раньше причиняли боль, возможно, много раз.
Джо глубоко вдохнул феромоны, исходящие от офицера Эддисон. Он чувствовал запах пота под ее руками, смешанный с запахом антиперспиранта и розовых духов, влагу между ее бедер и что-то более глубокое, первобытное – запах ее души. Ее душа была эхом силы, блеклыми остатками какой-то хаотической силы, как тлеющие угли после лесного пожара, способного вновь вспыхнуть в аду. Монстр рванулся вперед, ревя и неистовствуя, требуя пищи. Джо задумался, действительно ли новый офицер так привлекателен, как кажется ему сейчас, или это просто сказываются долгие месяцы заточения, когда он не видел ни одной женщины. Отсутствие женщины заставляет сердце сильнее испытывать любовь, но это ничто по сравнению с тем, что оно сделало с сексуальным инстинктом... или с инстинктом охотника.
Губы офицера Эддисон были тонкими и розовыми. Она не пользовалась косметикой и не нуждалась в ней. У нее были пухлые щеки, и когда она улыбалась, по обе стороны ее лица появлялись ямочки. Глядя на нее, Джо не мог удержаться от улыбки, и на этот раз в выражении его лица не было ничего манипулятивного. Надзирательница была "симпатичная". Это был лучший способ описать ее. Она была практически очаровательна. Ее очевидная застенчивость только делала ее еще более милой. Джо знал, что должен завоевать ее расположение. Если адвокаты Селены потерпят неудачу, она может стать его билетом на свободу. Он только надеялся, что ему не придется убить ее, когда все закончится. Его совесть все еще боролась со смертью Алисии. Он не хотел больше ни о чем сожалеть.
Двери лифта открылись, и Джо провели еще через два длинных коридора и еще через три двери, прежде чем, наконец, ввели в комнату, где его обыскали с раздеванием. Его провели через металлоискатель, а затем Белтон обыскал его и помахал над ним волшебной палочкой, прежде чем передать его стройному рябому пожилому офицеру, которого Джо не знал. Обычно они заставляли полицейского из другого тюремного блока делать обыск с раздеванием. Охранники и заключенные часто становились слишком близки, и надзиратели не хотели, чтобы копы брали взятки и игнорировали контрабанду. Если охранники и заключенные не знали друг друга, такой сговор был гораздо менее вероятен.
Офицер Белтон и офицер Эддисон остались в комнате, когда Джо приказали раздеться.
- Обычно нас здесь только двое. Но поскольку это твой первый день, я не хотел бросать тебя на съедение волкам так быстро. И этот ублюдок прямо здесь – проклятый человек-волк! Не позволяй ему одурачить себя. Он бы разорвал тебе глотку, если бы мог. Он здесь за то, что съел живьем женщину вместе с тремя другими людьми. Ты это знала? Они сказали, что от нее не осталось ничего, кроме костей, когда он закончил с ней, - сказал Белтон, наблюдая за реакцией нового офицера.
Джо тоже повернулся, чтобы посмотреть на ее реакцию. Она вздрогнула и потерла руки, словно пытаясь избавиться от гусиной кожи.
- Дальше я сам справлюсь, - сказал рябой старый коп, натягивая перчатки. - Хорошо, мистер Майлз, вы знаете, как это делается. Снимайте все.
Белтон снял с него наручники, чтобы Джо мог снять ботинки, рубашку, брюки и нижнее белье. Джо аккуратно сложил их и положил на металлическую койку. Он встретился глазами с офицером Эддисон, пока старый рябой офицер проверял, что у него под языком, в волосах, под мышками, под мошонкой. Он видел, как она оценивающе разглядывает его грудные мышцы, точеные трицепсы и бицепсы, ярко выраженные шесть кубиков, почти восемь кубиков, толстые трапециевидные и дельтовидные мышцы на плечах, огромные четырехглавые мышцы и икроножные мышцы, внушительную длину и обхват его полового органа, который утолщался и твердел, когда он смотрел на нее. Она резко вдохнула и с видимым усилием оторвала взгляд от его паха.
- Дотронься до пальцев ног, сынок.
Джо наклонился, и офицер проверил его прямую кишку с помощью фонарика, прежде чем прощупать ее пальцами.
- Он уже не выглядит таким крутым, правда? А? Он все еще выглядит сексуально с кулаком в заднице? - Спросил Белтон офицера Эддисон, с отвращением глядя на нее.
- Ладно, он молодец.
- Одевайся, Майлз. Твои гости ждут, - радостно сказал Белтон.
Что-то изменилось в том, как Белтон заговорил с ним сейчас. На его лице появилась ухмылка. Раньше он казался взбешенным при мысли о том, что кто-то придет навестить его, особенно две женщины. Теперь он, казалось, был в восторге от этой идеи.
- Кто они?
Белтон махнул рукой в сторону комнаты для свиданий.
- Узнаешь.
Джо поспешно натянул тюремную униформу, и оба офицера прошли с ним в комнату для свиданий. По другую сторону толстой стеклянной перегородки сидела пышная испанка с длинными черными вьющимися волосами, пухлыми щеками с глубокими ямочками, пухлыми губами в форме лука и большими робкими глазами с густыми ресницами. Она была молода, ей едва исполнилось двадцать, и до боли хороша собой. Даже сквозь консервативную блузку с высоким воротом было видно, что ее грудь больше среднего размера.
Джо остановился в дверях комнаты для посетителей и отступил на несколько шагов.
- Нет. Этого не может быть.
- Что случилось, Джозеф? Привидение увидел?
За спиной испанки стояла женщина лет сорока с такими же длинными вьющимися волосами, такими же ямочками на щеках и губами-бантиками, такой же пышной грудью, такой же огненной, взрывной аурой. Очевидно, это была мать девочки, и она показалась ему знакомой. Джо вспомнил, что видел ее на суде. Она была матерью Алисии. Он прошаркал вперед, словно в тумане, вытащил металлический складной стул и сел. Дрожащими руками он поднял трубку, и женщина на другом конце провода сделала то же самое.
- А-Алисия?
Женщина медленно покачала головой. Ее глаза наполнились слезами, а нижняя губа задрожала.
- Нет, ты, кусок дерьма. Я ее сестра. Лана.
Джо повернулся и посмотрел на пожилую женщину. Она выхватила телефон из рук Ланы и зашипела сквозь стиснутые зубы.
- Алисия была моей дочерью. Ты убил ее! Я просто хочу знать почему. Почему? На суде ты сказал, что любил ее. Как ты мог сказать, что любишь ее и сделать... сделать то, что сделал с моим ребенком?
Из ее глаз хлынули слезы. Ее лицо сморщилось в гримасе боли, рот оскалился, брови нахмурились.
Джо отвернулся от нее и посмотрел на Лану.
Лана презрительно нахмурилась и забрала у матери телефон.
- Вы читали мои письма? - спросил он.
- Нет! Я не хочу читать какую-то ерунду, которую ты сочинял ночами, совершенствуя, выбирая правильные слова, чтобы заставить себя казаться лучше! Я хочу, чтобы ты сказал мне прямо здесь и прямо сейчас. Как, черт возьми, ты мог так поступить с моей сестрой?
Джо опустил голову, и его губы задрожали. Из его глаз выкатилась слеза, и он быстро вытер ее. Он глубоко вздохнул, поднял голову, посмотрел Лане в глаза и заговорил:
- Я... я действительно любил ее. Я болен. Это была не моя вина. Я ничего не мог с собой поделать. Я так сильно ее любил. Вы должны мне поверить. Я все еще думаю о ней.
- Мы не хотим слышать о твоих фантазиях об Алисии. Ты убил и съел ее. Мы просто хотели спросить почему. Мы хотим быть в состоянии завершить это, простить тебя, чтобы мы могли двигаться дальше. Но мы не можем этого сделать, пока не узнаем, почему ты это сделал.
Джо с трудом подбирал слова. Он так ясно видел Алисию на лице Ланы. Даже ее голос звучал похоже. Выражение ее лица, полное боли, гнева и страха, омраченное его предательством, было почти таким же, как у Алисии, когда он начал пожирать ее грудь. Несмотря на всю вину и угрызения совести, которые Джо испытывал сейчас, он не мог удержаться от того, чтобы не смотреть на грудь Ланы. У него потекли слюнки, и чудовище проснулось, голодное и злое.
- Она была такой красивой, такой милой, такой... такой несчастной, - сказал Джо.
Лана опустила голову и бросила взгляд на мать при слове "несчастная". Пожилая женщина кивнула, опустив глаза. Они оба знали, что он имел в виду. Он имел в виду покойного отца Алисии и то, почему он покончил с собой.
- Я влюбился в нее в тот момент, когда увидел ее. Она хотела помочь мне бороться с этой штукой внутри меня. Она хотела помочь найти лекарство, но чем дольше я оставался с ней, тем труднее было сопротивляться этим... позывам. Она была самой безупречной, самой совершенной женщиной, которую я когда-либо видел. Я никогда не хотел причинить ей боль.
Голос Ланы стал мягче, менее воинственным.
- Но ты это сделал. Ты сделал ей больно. Ты убил ее. Ты, блядь, съел ее живьем, больной ублюдок!
- Она сама попросила, - ответил Джо.
- Что? - Хором спросили Лана и ее мать. Джо не давал показаний от своего имени на суде. Он угрюмо сидел рядом со своим адвокатом, пока эксперты, включая профессора Локка, давали показания о его психическом состоянии. Это был первый раз, когда он заговорил об Алисии с кем-то, кроме профессора.
- Она попросила меня съесть ее. Она сказала, что хочет быть частью меня.
Мать Ланы ахнула и застонала, как будто снова потеряла ребенка. Она подняла глаза к небу и молитвенно сложила руки на лбу. Из ее глаз полились слезы. Глаза Ланы сверкали от ярости.
- Нет! Я в это не верю. Ты, блядь, врешь!
- Она тоже любила меня, Лана. Она понимала меня.
- Чушь собачья! Ты убил ее! Она доверяла тебе, а ты предал ее. Ты больной, извращенный ублюдок и заслуживаешь того, чтобы тебя изолировали от общества навсегда!
Джозеф кивнул.
- Ты совершенно права. Я больной ублюдок, и я действительно заслуживаю быть запертым, но ты ошибаешься насчет Алисии. Мы любили друг друга, и теперь мы одно целое. Я все еще чувствую ее внутри себя, в своей крови. Я всегда буду любить ее. Она – часть меня навсегда. - Слезы навернулись на глаза Джо и потекли по его щекам.
На мгновение, когда она увидела, как большой каннибал плачет от боли, выражение лица Ланы смягчилось. На какое-то мгновение Джо понял, что она верит ему и хочет верить. Потому что то, как он описывал смерть Алисии, было почти красиво, поэтично, не так, как ужасные фотографии, которые они показывали на суде. И Джо знал, что Лане нужно верить, что Алисия умерла счастливой, любимой, а не кричащей от боли, испуганной и одинокой, беспомощной в объятиях серийного убийцы-садиста. Мысль о том, что ее сестра умерла таким образом, очевидно, разрывала ее и ее мать изнутри. История Джо предлагала ей другую интерпретацию, которая могла позволить им обеим спать по ночам.
Затем, так же внезапно, как и появилось, это выражение исчезло, и темные, прекрасные глаза Ланы снова ожесточились.
- Никто никогда не полюбит тебя, Джозеф Майлз. Ты гребаный монстр! Никто никогда не сможет полюбить тебя!
Джо согласно кивнул. Теперь слезы текли ручьями.
- Я чудовище. Да, ты права. И ты не должна меня прощать. Я забрал ее у тебя. Я забрал ее из этого мира. Это было эгоистично с моей стороны... с нашей стороны. Извините. Я ничего не мог с собой поделать. Я пытался. Извините.
Джо повесил трубку и встал. Лана и ее мать уставились на него, обнимая друг друга для поддержки. В глазах Ланы горела ненависть. Джо никогда раньше не видел такой неприкрытой агрессии в глазах женщины. Лана была так похожа на Алисию, что у Джо разрывалось сердце, когда он смотрел на нее. Она могла бы быть близнецом Алисии. Ему было больно видеть это выражение на таком прекрасном лице, которое он когда-то любил и которое до сих пор любит. Он повернулся и постучал в дверь.
Новый командир, офицер Эддисон, открыл дверь, и Джо протянул руки к кандалам. Руки офицера дрожали, когда она застегивала наручники на его запястьях. Теперь Джо рыдал в открытую. Его тело содрогалось и дергалось, измученное силой его горя. Он не мог выбросить из головы лицо Ланы, ее глаза, полные гнева и печали. Ее слова последовали за ним из комнаты.
Никто никогда не полюбит тебя, Джозеф Майлз. Ты гребаный монстр! Никто никогда не сможет полюбить тебя!
Она была права. То, чем он стал, лишило его возможности дарить и получать любовь. Всех или все, к чему он приближался, он уничтожал. Джо продолжал плакать, сам того не сознавая. Позади офицера Эддисон, стоявшей в коридоре, улыбался офицер Белтон.
Офицер Синди Эддисон не знала что и думать о гигантском серийном убийце, рыдающем и стонущем имя Алисия снова и снова, когда он неуклюже шел рядом с ней, скованный по рукам и ногам. В нем было что-то до боли трагичное. Он выглядел таким опасным и пугающим, когда они пришли забрать его из камеры, таким высокомерным, властным, даже сексуальным. Но сейчас он выглядел совершенно жалким. Он был почти в истерике от горя с тех пор, как она вывела его из комнаты для посетителей, и по поведению Белтона она могла сказать, что он знал, что это произойдет. -
Сразу же после того, как Джо вошел в комнату, Белтон сказал Синди, что посетителями Джо были мать и сестра одной из его жертв. Начальник тюрьмы удовлетворил их просьбу навестить Джозефа, хотя они и не были в списке его посетителей. Надзиратель сделал исключение, и Синди подумала, было ли это сделано только для того, чтобы помочь двум женщинам получить то, что они искали, или же чтобы еще больше помучить Джозефа, наказать за его преступления, сломать его. Очевидно, Джозеф Майлз не был таким безжалостным садистом, каким его изображали таблоиды и ток-шоу. И это смутило Синди. Она много читала о серийных убийцах. Это было что-то вроде хобби. Они были социопатами, неспособными к чувству вины, сочувствию или раскаянию. Это никак не вязалось с реакцией Джозефа Майлза на столкновение с семьей его жертвы. Если это была игра, то она была чертовски убедительна, и он оставался в образе еще долго после того, как опустился занавес.
Прежде чем она поняла, что делает, материнский инстинкт взял верх. Она протянула руку и похлопала Джо по спине, утешая его. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее покрасневшими от слез глазами, и кивнул, признавая ее момент сострадания. Белтон ткнул большого каннибала дубинкой в поясницу, подталкивая его вперед.
- Двигай своей задницей, Майлз! У нас нет времени возиться с тобой!
Джо кивнул и продолжил шарканье по ярусу к своей камере.
- Плачет, как маленькая сучка! Держу пари, ты не плакал, когда ел дочь этой женщины. Как думаешь, сколько сейчас плачут близкие твоих жертв? К черту твои крокодильи слезы!
Синди заметила выражение, промелькнувшее на лице Джо, когда он встретился взглядом с Белтоном. Теперь в нем не было ни раскаяния, ни жалости, ни прощения. Они не дрогнули, и он даже не моргнул. Его глаза казались совершенно пустыми, холодными, как глаза змеи. Он улыбнулся, обнажив полный рот зубов, которые были подпилены до острых углов. На мгновение она испугалась, что большой заключенный бросится на ее нового напарника, и, несмотря на его оковы, она не была уверена, что кто-то из них смог бы остановить его до того, как Джозеф Майлз разорвал бы горло Белтона.
У Белтона отвисла челюсть, глаза расширились и заслезились. Он тоже чувствовал это, его хрупкую смертность, противостоящую силе безжалостной дикости.
Затем Джо повернулся и зашаркал к своей камере.
Синди и Белтон с трудом сглотнули. Они не расслабились до тех пор, пока Джозеф Майлз снова не оказался в безопасности в своей камере.
Когда Синди сняла наручники с его запястий и лодыжек, а затем повернулась и медленно закрыла дверь, Джозеф Майлз повернулся к ней с застенчивым, оскорбленным взглядом, уставившись в землю, прежде чем медленно поднять свои наполненные слезами, ледяные голубые глаза на нее.
- Я хочу поблагодарить вас за... вашу доброту. Это испытание было так тяжело для меня. Профессор Локк единственный, кто понимает мою болезнь, единственный, кто пытается мне помочь. Я не хочу причинять людям боль. Я хочу поправиться. В любом случае, спасибо.
Синди стояла в дверном проеме – дверь камеры была приоткрыта – и молчала. Ее нижняя губа отвисла, а губы беззвучно зашевелились.
- Эм... да... Эм... пожалуйста. - Она слегка кивнула ему и снова начала закрывать дверь.
Его следующие слова заставили ее похолодеть, и к лицу и чреслам прилила кровь.
- Знаешь, ты очень красивая. Ты одна из самых красивых женщин, которых я видел со времен моей Алисии. Я просто подумал, что ты должна это знать. Большинство женщин не слышат этого достаточно часто. Мужчины иногда бывают придурками, когда речь заходит о комплиментах леди, - сказал он, все еще не сводя своих темно-синих глаз, этот мужчина с темными волосами, высокими скулами и сильным подбородком с ямочкой. У него была внешность идеала красоты, кумира миллионов, как у звезды боевика или супергероя. Он выглядел почти как молодой Кристофер Рив, только мускулов у него было гораздо больше.
Он обрабатывал ее. И она это знала. Но он был прав. Никто не говорил ей, что она красива, с первого года замужества, никто, кроме заключенных, которые годами не видели женщин. Двое детей и один развод спустя услышать такой комплимент от кого-то, кто выглядел как Джо, было больше, чем просто редкостью, это было похоже на голос Бога.
Она и раньше позволяла себе слишком близко подходить к заключенным. Это был профессиональный риск. У нее был роман с наркоторговцем в Пеликан-Бей, который длился больше года. Это был огромный чернокожий мужчина с бицепсами размером с ее голову, бритой головой и манерой речи, которая заставляла ее таять. Его звали Фрэнк Уайт, и он был крупным торговцем кокаином, который, по слухам, убил более дюжины человек, конкурирующих наркоторговцев, на улицах Окленда. По ночам она выпускала его из камеры и занималась с ним сексом на лестничных клетках, в душе, в тренажерном зале, на кухне, в библиотеке, в прачечной – везде, где они могли провести минутку наедине. Они трахались почти в каждом углу тюрьмы, куда не попадали камеры наблюдения. К счастью, она знала, где они все находятся. Как только слухи о ее романе начали распространяться по всей тюрьме, а другие охранники начали шептаться о ней за ее спиной, она подала заявление о переводе. Кроме того, Фрэнк стал жадным и начал просить ее тайком проносить ему вещи в тюрьму. Сначала всякие мелочи вроде жевательной резинки, его любимых кексов, специальных ручек с хорошими чернилами для тюремных татуировок. Но Синди была не совсем глупа. Она знала, к чему это шло. Скоро он попросит ее помочь ему пронести наркотики в тюрьму. Пора было выбираться. Трахать заключенного – это одно; попасться с пакетом наркоты, предназначенным для заключенного – это совсем другое дело. Итак, она ушла. Сбежав со сковородки, она попала под пылающий взор Джозефа Майлза.
- Э-э... спасибо, - пробормотала она, хлопнув дверью, и поспешила вниз по лестнице, прежде чем Белтон успел заметить, как сильно она покраснела. Ей нужно было как можно скорее прийти в себя. Пока она будет работать с Белтоном, он будет наблюдать за ней, внимательно следить за каждым ее движением, а ей хотелось еще поговорить с Джозефом Майлзом. Она хотела узнать о нем побольше, почему он совершил те ужасные поступки, за которые был осужден, и больше всего ей хотелось, чтобы он снова посмотрел на нее так, как будто она была самым желанным созданием на Земле, и она хотела услышать его сладкие комплименты. Ей нужно было услышать их. Тюрьмы уже давно были единственным местом, где мужчины, казалось, все еще находили ее привлекательной, а каждая женщина должна была чувствовать себя привлекательной.
Она догнала офицера Белтона, который ушел оттуда, как будто она нанесла ему личное оскорбление, остановившись, чтобы поговорить с большим серийным убийцей.
- Кто такой профессор Локк?
Белтон остановился и оглядел ее с головы до ног, не скрывая своего презрения к ней, стараясь изо всех сил дать ей это понять.
- Ты скоро с ним познакомишься. Это еще один идиот, которого одурачило это животное.
Мозг Джо работал во всю силу. Впервые за несколько месяцев у него появился выбор. Теперь он должен был решить, какими будут его следующие шаги, как превратить эти новые разработки в преимущества, и что он будет делать, когда наконец выйдет. Теперь у него не было никаких сомнений. Он выберется отсюда.
Если бы ему удалось соблазнить офицера Эддисон, заставить ее влюбиться в него, убедить, что его болезнь реальна и где-то есть лекарство, и он знает, как к нему добраться, тогда он мог бы уговорить ее тайно вывезти его отсюда.
Джо протянул руку, пока его пальцы не коснулись стен камеры. Эти стены составляли весь его мир в течение последних нескольких месяцев. Мысль о том, чтобы оказаться вне их, вдали от бетона и стали, наручников, психотропных препаратов и колючих шерстяных одеял, криков и воплей сумасшедших и зеков поглощала его мысли. За этими стенами была плоть. Были женщины, которые любили его. Женщины, которые сделают для него все, что угодно. Там была Селена, но теперь, после встречи с Ланой, она казалась такой далекой, еще более далекой, чем час назад.
- Лана. - Джо произнес это имя вслух и улыбнулся. Он попытался представить себе Алисию, но теперь ее лицо было вытеснено свирепым и прекрасным лицом ее младшей сестры Ланы. Разъяренные, полные слез глаза Ланы преследовали его. Джо сделал мысленную пометку найти ее, если ему когда-нибудь удастся выбраться из тюрьмы. Просто зная, что она была там, ему было труднее принять свое заключение. Он знал, что она не Алисия, но какая-то часть его не могла не думать о ней как о возрожденной и обновленной Алисии. У них была одна кровь, одна и та же соблазнительная фигура, одно и то же душераздирающе красивое лицо. Джо закрыл глаза и представил, как целует Лану в сочные, изогнутые губы. Он представил, как сжимает ее бедра, проводит кончиками пальцев по бедрам, животу, выпуклости груди, по каждому соску, ключицам, подбородку. Он застонал, вспомнив свою первую ночь с Алисией и прокрутив ее в голове, только на этот раз с Ланой. Он представил себе, как облизывает ее там, где не было ни одного мужчины. Он представил себе, как будет выглядеть ее лицо в момент оргазма, и мысленно увидел, как задрожала нижняя губа Ланы, как нахмурились ее брови в гневе и экстазе, как из ее горла вырвался крик, похожий на боевой клич, когда ее тело дернулось и забилось.
- Лана. - Джо снова произнес ее имя задыхающимся шепотом, взяв себя в руки и поглаживая свой набухший член. – Лана, - повторил он. Облизнув ладонь, прежде чем потереть головку члена, он представил себе, что это сладкое влагалище Ланы окружает его мужское достоинство, а не его собственная мозолистая ладонь.
- Лана! - он задыхался, яростно дергая себя, представляя, как наклоняет ее и входит в нее сзади, точно так же, как он вошел в Алисию. Затем он представил себе офицера Эддисон, стоявшую на четвереньках. Его разум заполнял пробелы тех частей ее тела, которые он еще не видел. Он представил себе ее пышный зад без этих нелепых форменных штанов. Он представил, как эти крошечные груди едва заполняют его ладони. Представил ее щеки с ямочками и щенячьи глаза, умоляющие его не останавливаться, когда он глубоко войдет в нее сзади.
- Эддисон, - почти закричал Джо, когда его ноги сомкнулись. Его спина выгнулась дугой, и он издал рев, рыча и скрежеща зубами, когда выстрелил своим семенем через всю камеру. Его ноги ослабли, и он рухнул на пол, сполз по стене с довольной улыбкой на лице. Когда он оглянулся на дверь, все еще задыхаясь и дрожа от толчков своего неистового оргазма, он увидел лицо офицера Эддисон, смотрящей на него из зарешеченного окна в двери его камеры. Джо уставился на нее и снова взял себя в руки, потирая свой член до полной эрекции, смотря, как она наблюдает за ним. На этот раз он не представлял себе, как будет трахать ее в ее великолепную задницу. Он фантазировал о самых диких вещах, представляя себе, как отрывает куски от ее большой ягодичной мышцы в безумной трапезе. Дергая головой из стороны в сторону, он вонзил в нее свои острые зубы. Он погладил себя более энергично и снова позвал ее по имени.
- Эддисон.
Через несколько минут он снова оказался на грани оргазма. Он тихо зарычал и прикусил губу. Он ощутил вкус крови и ощупал рану языком. Вкус крови и мяса оживлял фантазии. Он увидел, как глаза офицера расширились. Она прикрыла рот ладонью и тихонько вскрикнула, когда он снова кончил, все еще глядя ей в глаза, все еще представляя, как обгладывает ее ягодицы до копчика и тазовой кости.
Офицер Чарльз Белтон сидел в диспетчерском пункте, наблюдая, как новичок глазеет на Джозефа Майлза, пока тот мастурбирует в своей камере.
- Эта сука сумасшедшая, - прошептал он, качая головой. Несмотря на собственное отвращение, он почувствовал, как его собственное мужское достоинство в трусах неловко напряглось. Это только еще больше разозлило его. Он поправил свой член так, чтобы он был менее заметен, и раздраженно зашипел, как будто почувствовал, что его собственный половой орган каким-то образом предал его.
"Она должна уйти", - подумал он. Но стучать на коллегу-офицера было не в его стиле. Был кодекс, и было достаточно незаконного дерьма, происходящего между заключенными и офицерами, чтобы нарушение этого кодекса могло запустить цепную реакцию, которая привела бы их всех к тюрьме или, по крайней мере, к увольнению. Сам Белтон участвовал в нескольких петушиных боях, в том числе и в одном, закончившемся смертельным исходом. Не говоря уже о людоедской кастрации Джозефа во время последнего петушиного боя.
Белтон включил камеру у камеры Джозефа Майлза и увеличил изображение офицера Эддисон в десять раз. Теперь он ясно видел, как ее правая рука энергично двигалась в кармане форменных брюк. Она тоже мастурбировала. Белтон поморщился. Он и не подозревал, что женщины способны на такое. Он попытался представить, как она достает свой клитор через карман, и признал, что это возможно, прежде чем прогнать образ из головы. Эддисон была симпатичной, но не совсем "горячей". Он бы трахнул ее в крайнем случае, но она не была бы его первым выбором. Тем не менее, в последнее время он много работал в две смены из-за недавних увольнений после кризиса. Эти ночные смены становились ужасно скучными. Минет время от времени определенно помог бы скоротать время. Если бы ему удалось накопать достаточно грязи на Синди Эддисон, он мог бы вымогать время от времени оральные ласки у этой сумасшедшей сучки.
Пришло время доставлять почту. Обычный офицер диспетчерской будки вернется с перерыва через несколько минут. Белтон установил камеру в нормальное положение и увеличил изображение сразу после того, как Синди Эддисон, казалось, закончила и теперь снова ходила по этажу. Белтон просмотрел груды почты на почтовой тележке. Почти половина из них была посвящена Джозефу Майлзу, и это даже после того, как большинство из них были подвергнуты цензуре и уничтожены. Из этих писем 40 процентов были от женщин, которых возбуждали преступления большого каннибала. Среди них было довольно много предложений руки и сердца. Были разглагольствования от религиозных людей, предлагающих помочь ему найти Господа. Было несколько гневных писем от людей, возмущенных тем, что он сделал, и они были отправлены практически без цензуры. Потом были письма поддержки и ободрения от подростков, которые думали, что то, что он сделал, было круто. Те немногие письма, которые они посылали заключенному № 177252, подвергались такой жесткой цензуре, что их почти невозможно было прочесть. Белтон хотел выбросить их все в мусорное ведро.
Какого хрена эти больные извращенцы видят в этом убийственном куске дерьма?
Белтона тошнило от того, что все обращались с этим уродом как со знаменитостью.
Пора поставить на место этого извращенца. Я думаю, что пришло время для еще одного петушиного боя.
- Я хочу, чтобы ты сказал мне, что ты об этом думаешь. - Профессор Локк вставил диск в свой ноутбук, и через несколько секунд на экране появилось изображение Джозефа Майлза, делающего отжимания. Он был совершенно голый. Каждый мускул был отчетливо виден сквозь тонкую, как пергамент, кожу. Процент подкожного жира у него исчислялся однозначными цифрами. Профессор Локк вынужден был признать, что этот мужчина был впечатляющим образцом физически развитого человека.
Смотреть, как осужденный серийный убийца без устали делает отжимание за отжиманием, было почти страшно. Профессор оглядел свое сморщенное тело, выпирающий живот, тощие руки, волосы, которые из седых стали белыми, слабеющее зрение и утолщающиеся линзы очков. У него не было бы никакой надежды, если бы большой заключенный когда-нибудь напал на него, но до сих пор Джозеф Майлз не вел себя агрессивно по отношению к нему. Если уж на то пошло, он был удивительно вежлив, почти почтителен.
Он не мог представить себе, как можно бороться с таким зверем, как Джозеф Майлз. Мысль о том, что кто-то столь могущественный и безжалостный вцепится ему в горло, заставила профессора вздрогнуть. Джозеф Майлз был почти идеальной машиной для убийства. Профессор просмотрел бесчисленное количество часов видеозаписи, на которой убийца был один в своей камере. Джозеф проводил большую часть дня, либо занимаясь спортом, мастурбируя, читая книги и письма, либо делая причудливые боевые движения в воздухе, как будто сражаясь с тенью или отбиваясь от нападения какого-то невидимого нападающего.
Профессор Локк быстро перенес на диск последние отжимания и другие упражнения. Он остановился на месте, где Джозеф Майлз быстрыми дикими движениями рубил воздух.
- Ну и что ты думаешь? Что он делает?
- Это определенно какой-то вид боевого искусства, но это не похоже на настоящее ката. Кажется, он все это выдумывает на ходу. Хотя это довольно хорошо. Его инстинкты поразительны. Кто этот парень?
Профессор уже несколько дней просматривал запись, пытаясь понять, что за жестокая пантомима разыгрывается Джозефом в его камере. Он наблюдал, как Джозеф бьет кулаками, ногами, локтями и даже кусает воздух в непонятном безумии движений. Сначала профессор Локк подумал, что это какое-то боевое искусство ката. Он не очень разбирался в боевых действиях, поэтому отнес видео эксперту по боевым искусствам, чтобы узнать его мнение.
Алекс Мартин был бывшим боксером и имел черный пояс по джиу-джитсу, Ву-Шу и тхэквондо с более чем двумя дюжинами боев Муай-Тай и вдвое большим количеством боев в клетке, но профессор Локк никогда о нем не слышал. Но когда он расспрашивал о специалисте по различным стилям боя, имя Алекса Мартина упоминалось чаще всего. Так
он разыскал этого человека. Он оказался совсем не таким, как ожидал профессор.
Этот опытный боец и профессиональный задира был ростом чуть больше 165 сантиметров и весил меньше 68 килограммов. Его тело было твердым и худощавым, как у гимнаста – совсем не то, что приходило на ум, когда профессор думал о бойце. Он ожидал увидеть кого-то более похожего на Джозефа Майлза.
- Его зовут Джозеф Майлз. Он осужденный серийный убийца, находящийся под моей опекой в тюрьме штата.
Алекс Мартин издал протяжный свист, все еще глядя на экран, когда Джозеф сделал что-то вроде ныряющего броска, прежде чем встать на ноги в низком приседе и снова ударить пальцами, скрюченными в когти, прямо на высоте, где должна была быть мужская промежность.
- Слишком плохо. Я бы с удовольствием потренировал такого парня. Я бы сделал его чемпионом в мгновение ока. Посмотрите на его скорость и рефлексы. Вау. И как долго он будет отжиматься? Он, должно быть, сделал около тысячи.
- Он отжимается каждый день по часу утром и еще час вечером. Три тысячи отжиманий в день.
- Срань господня. Это удивительно. И как долго он занимается этим боксом с тенью?
Профессор нахмурился, встревоженный энтузиазмом этого человека. - По меньшей мере час. Иногда дольше.
- А чем еще он занимается?
- Скручивания, приседания, выпады, прыжки-приседания, подъемы ног, подтягивания, а затем он растягивается и медитирует около получаса. У него настоящий режим. Он проводит за этим занятием от шести до восьми часов в день в своей камере.
- От шести до восьми часов? - Алекс Мартин снова вздохнул, все еще глядя на экран компьютера, на котором Джозеф Майлз уничтожал какого-то воображаемого врага с ужасающей яростью. - Но ты должен знать одну вещь. Он использует все смертельные удары.
Глаза профессора расширились.
- Что? Вы уверены?
- Этот прием, который он выполняет прямо сейчас. Это называется задушить голым задом или убить льва. Это может привести человека в бессознательное состояние за несколько секунд, но то, как он это делает, как долго он его держит, это серьезная травма мозга или смерть. Тот замок на ноге, который он сейчас изображает? С его помощью можно легко порвать все связки в колене человека. Болезненно и изнурительно, но не смертельно, но он заканчивает движение, делая вид, что вырывает зубами кусок из подколенного сухожилия человека. Там находится бедренная артерия. Его противник истечет кровью в считанные секунды. Ранее он сделал движение, которое выглядело так, будто он притворялся, что отрывает яйца парню, а перед этим он сделал удар головой и рукой, который выглядел так, как будто этот парень притворялся, что вырывает горло своего противника зубами. Я беру назад свои слова о желании тренировать этого чувака. Я рад, что он заперт. Судя по тому, что я вижу, он там, где ему и положено быть.
Профессор кивнул.
- Спасибо. Вы мне очень помогли.
- Всегда пожалуйста. Да, и еще кое-что. Все эти упражнения, которые этот парень делает в своей маленькой камере? Если бы я готовил одного из моих бойцов к битве всей его жизни, именно это я и хотел бы, чтобы он делал. Я бы наблюдал за ним очень внимательно на вашем месте.
Профессор Локк еще раз поблагодарил Алекса и быстро вышел из зала. Образ Джозефа Майлза, вырывающего яички у какого-то воображаемого противника, застрял в мозгу профессора. Он не понимал, как не смог распознать это движение раньше. После рассказа Алекса об убийственной учебной программе Джозефа это казалось очевидным, но профессор не тратил весь день на изучение лучших методов уничтожения другого человека. Он инстинктивно не доверял тем, кто это делал. Интересно, подумал он, сколько степеней разделения существует между человеком вроде Алекса Мартина, посвятившего свою жизнь боевым искусствам, и убийцей-социопатом вроде Джозефа Майлза? Если бы Алекс Мартин рос с родителями, похожими на убийцу Джозефа Майлза, стал бы он таким же? Его натура была натурой борца, а спорт был садистским действием по самой своей природе. Заявленная цель спорта смешанных единоборств состояла в том, чтобы причинить как можно больше боли и травм своему противнику, пока он не сдастся или не потеряет сознание. Чтобы превратить Алекса Мартина в убийцу, потребовалось бы совсем другое воспитание. Вопрос был таков: что нужно сделать, чтобы Джозеф Майлз снова стал нормальным человеком?
Возможно, если бы Джозеф нашел выход своей агрессии, как это, очевидно, сделал Алекс Мартин, он бы избивал к чертовой матери тренированных спортсменов в клетке или на ринге в каком-нибудь кровавом боксерском спорте, вместо того чтобы убивать и калечить невинных жертв.
Профессор Локк не мог не удивиться. До него доходили слухи о программах тюремного бокса, подобных той, что проводилась в тюрьме штата Ангола, которые привели к резкому снижению насилия между заключенными, но он никогда не находил достоверной статистики, подтверждающей теорию, что избиение кого-то до потери сознания в организованном спорте было каким-то катарсисом. Звучало достаточно разумно, что это было бы лучше, чем отрезать груди у женщин и съедать их, но не было никаких исследований, чтобы предположить, что эти два занятия были взаимозаменяемы.
Профессор поехал обратно в тюрьму, ломая голову над тем, как "починить" Джозефа Майлза. Прозак, похоже, больше не действовал. Он поставил на карту всю свою репутацию в надежде, что сможет излечить его от навязчивых мыслей об убийстве. До сих пор он почти ничего не делал, кроме того, что несколько ослаблял людоедские наклонности убийцы. Если дело было не в серотонине, то ему нужно было найти новый подход к проблеме. Он читал недавние исследования, в которых психологи лечили маниакально-депрессивных людей и людей с обсессивно-компульсивными расстройствами Кетамином в тех случаях, когда серотонинергические препараты, такие как Прозак, терпели неудачу. Имеются значительные доказательства того, что глутаматергическая дисрегуляция может способствовать развитию и прогрессированию этих типов расстройств. В то время как с момента введения Прозака в семидесятых годах дефицит серотонина рассматривался как основная причина ОКР и клинической депрессии, новые исследования показали, что глутамат может быть более тесно связан с той частью мозга, которая вызывает все – от депрессии и тревоги до навязчивых азартных игр. Согласно недавним исследованиям, Кетамин, антагонист глутаматных рецепторов, продемонстрировал быстрый эффект при однократном внутривенном введении.
Если Кетамин действует на домохозяек, которые не могут бросить курить и ходить по магазинам, то нет никаких оснований думать, что он не подействует на человека, который не может перестать убивать. Несмотря на разницу в моральных крайностях, основная патология остается той же самой. Каннибалистическое пристрастие Джозефа Майлза можно было рассматривать как нечто большее, чем расстройство пищевого поведения, не отличающееся от человека, который злоупотребляет пончиками. Профессор улыбнулся. Ему понравилась эта аналогия. Это был как раз подходящий тон клинической отчужденности. Он представил себе, как эта цитата будет использована в рецензируемом журнале. Это было бы шокирующе и противоречиво. Одни аплодировали ему, другие осуждали за его непоколебимую научную объективность. Возможно, именно эта аналогия и сделала его знаменитым.
Как бы это ни было шокирующе, профессор считал, что характеристика убийственной патологии Джозефа как расстройства пищевого поведения была, пожалуй, наиболее точной. МРТ-тесты, которые он проводил на Джозефе, подтвердили те же самые повышенные концентрации глутамата и родственных соединений, продемонстрированные в хвостатом ядре и орбитофронтальной коре пациентов с ОКР по сравнению с нормальным контролем. Профессор знал о впечатляющих результатах, полученных в исследованиях расстройств пищевого поведения при лечении низкими внутривенными дозами Кетамина. Расстройство пищевого поведения – это болезнь навязчивого поведения, расстройство, характеризующееся частым вспоминанием о дисморфических мыслей тела. Что бы ни заставляло Джозефа поедать других людей, оно, скорее всего, было порождено жестокими воспоминаниями из его прошлого, скорее всего, нападением на него Деймона Трента. Данные свидетельствуют о том, что память – это неокортикальная нейронная сеть. Возбуждение этой сети вовлекает гиппокамп, где новые воспоминания хранятся до того, как они будут переданы в лобную долю мозга, причем воспоминание происходит путем повторного возбуждения этой же самой сети. Все указывало на то, что возбуждение гиппокампа глутамат-NMDA-рецепторами может быть заблокировано Кетамином.
Профессор прокручивал в голове цифры, пока вел машину к обочине и вытаскивал блокнот, чтобы вычислить точную дозу, которая ему понадобится. В ходе исследований расстройств пищевого поведения он вспомнил, что они использовали инфузии 20 мг в час Кетамина в течение 10 часов и от 20 мг два раза в день Налмефена (Ревекс) в качестве антагонистов опиоидов, чтобы предотвратить потерю сознания пациентом. Он должен был посмотреть исследования, чтобы подтвердить дозировку, но если это было правильно, тогда он начал бы с Джозефа Майлза.
Впервые за несколько недель профессор Локк почувствовал надежду, что сможет вылечить своего бывшего ученика. Но что тогда? Джозеф останется за решеткой из-за болезни, которая была вне его контроля. Это было жестоко и бесчеловечно. Если его преступления были результатом болезни, и можно было бы доказать, что он вылечился, тогда было бы неправильно держать его в тюрьме.
Но что, если это не сработает? Что, если принуждение Джозефа было слишком сильным? Что, если он больше не хочет лечиться? Профессор вспомнил разговор, который он имел со своим теперь уже печально известным студентом во время урока:
- Возможно ли, что это эволюционная мутация?
Профессор сделал паузу вместе со всем классом. Даже тогда, до того, как было обнаружено первое убийство Джозефа, каждый мог сказать, что с этим большим студентом-психологом было что-то не так.
- Что? – Спросил он. В то время профессор думал, что Джозеф просто пытается вывести его из себя. Мысль о том, что великан-второкурсник говорил о себе, была не чем иным, как мрачным и циничным подозрением.
- Эволюционная мутация, часть естественного отбора. Человек –единственное существо на Земле, не имеющее естественного хищника, за исключением других людей. Возможно, по мере того, как наше население растет, мать-природа почувствовала необходимость выбрать определенных особей для контроля над популяцией. Возможно, наделяя их инстинктами, которых нет у других людей, что генетически предрасполагает их к массовым убийствам – к отбраковке стада, так сказать... возможно, природа просто ищет лекарство от чумы. Разве убийцы не являются естественным антивирусом?
Тогда, как и сейчас, эта мысль пробудила в профессоре все страхи относительно эффективности его профессии. Если существуют психические расстройства, которые никогда не могут быть излечены, то какой цели служит психиатрия? Если это было правдой, то его избранная профессия сводилась к продаже змеиного масла. Он был не лучше телепроповедников, которые каждое воскресенье заполняли эфир, продавая ложную надежду и ложь. И если состояние Джозефа было неизлечимо, то надежды профессора на Нобелевскую премию в области лечения знаменитых сексуальных убийц были разбиты вдребезги, и не было другого безопасного выхода, кроме как запереть Джозефа Майлза навсегда.
Профессор Локк напряженно размышлял, выруливая на автостраду и вливаясь в поток машин, направляющихся обратно к тюрьме со скоростью семьдесят пять миль в час. Если Джозеф был прав, и серийные убийцы были эволюционной мутацией, все еще должен был быть способ направить эти насильственные импульсы во что-то менее разрушительное для общества. Он снова подумал об Алексе Мартине и снова задался вопросом, может ли жестокий мир борьбы в клетке быть способом продуктивно направить эти импульсы. Он вспомнил запись, на которой Джозеф Майлз отрабатывал свои "убийственные приемы", и попытался представить себе такое бессмысленное насилие в организованном спорте. Он вздрогнул и отбросил эту мысль. Даже если бы это было катарсисом и действительно помогло обуздать тягу к насилию, американский народ ни за что не пошел бы на осужденных серийных убийц, сражающихся в клетке. Моральное большинство будет возмущено. Профессор улыбнулся. Но рейтинги будут зашкаливать. Например, как реалити-шоу. До него доходили слухи, что заключенных заставляют драться друг с другом. Джозеф даже был вовлечен в почти смертельную ссору, в результате которой другой заключенный был тяжело ранен, что подозрительно напоминало один из так называемых "петушиных боев". Прежде чем тратить время на обдумывание возможных вариантов в случае неудачи, ему нужно было провести эксперимент с Кетамином... и помолиться.
Посреди ночи за Джо пришли шесть полицейских. Троих он узнал, а остальных никогда раньше не видел. В воздухе чувствовалось нервное возбуждение. Страх. Тревога. Джо чувствовал его запах, исходящий от всех шестерых, как дешевые духи.
- Пойдем, Майлз. Нам нужно обыскать твою камеру. Посидишь в раздевалке, пока будем обыскивать ее.
Джо не протестовал, не заявлял о своей невиновности в контрабанде, которую, по их мнению, он пронес внутрь и спрятал. Была большая вероятность, что все это было просто уловкой. Чтобы перевезти одного заключенного, не требовалось шести офицеров.
Они привели его в большую бетонную комнату со стойкой для подбородка, которую называли прогулочным двориком. Ночью все выглядело иначе. Территория казалась меньше, чем днем. Теперь она выглядела еще более крошечной, потому что была уже занята. В центре комнаты стоял крупный латиноамериканец, покрытый татуировками от кончиков пальцев до лба, и свирепо смотрел на них, пока Джо заводили внутрь. Мужчина был мускулистым и имел шрамы на лице, шее, груди и руках от драк, ножевых и пулевых ранений и операций. Раны перемежались татуировками с изображением пистолетов, автомобилей, надгробий, распятий, большегрудых женщин на высоких каблуках, в чулках и мини-юбках или микро-шортах рядом с портретом Девы Марии со сложенными в молитве руками, рассказывающими историю жизни этого человека. Это была история большинства заключенных здесь. Секс, наркотики, преступления и мечта об искуплении в какой-то иллюзорной загробной жизни, где жизнь, полная злодеяний, будет искуплена. Он, как и большинство по-настоящему закоренелых латиноамериканских гангстеров в супермаксе, уже отказался от этой жизни и теперь возлагал все свои надежды на небеса и стремился попасть туда и погреться в свете Иисуса и Марии.
Джо был готов внести свой вклад в организацию знакомства.
Голова мужчины была обрита наголо, а в уголке глаза, где лопнули капилляры, виднелось красное пятно. Со лба над веком спускался старый неровный шрам. Он был похож на бойцового пса – именно таким он и был. Он начал потягиваться, наблюдая, как охранники снимают с Джо наручники, а затем шагнул вперед, глядя на Джо так, словно тот был десертом.
- Успокойся, Армондо. Мы пока не хотим от тебя никаких неприятностей. Мы привезли тебе новую подружку на ночь, - сказал Белтон с широкой улыбкой.
Здоровенный латиноамериканский головорез, которого Белтон называл Армондо, попятился с поднятыми руками. Его глаза были прикованы к Джо, оглядывая его с головы до ног. Джо знал этот взгляд. Он искал слабые места, решая, где нанести удар первым, а где последним, чтобы закончить бой.
Дверь в гимнастический зал едва успела закрыться, как появился Армондо.
- Ставлю на Майлза, - услышал Джо голос одного из охранников. Офицеры все еще находились в комнате, рассыпавшись полукругом, образуя свободное кольцо. Джо опустился на четвереньки, как собака, и оскалил свои зазубренные зубы. Армондо помолчал. В его глазах был не страх, а удивление, мгновенное замешательство, а затем осторожность, переосмысление своего подхода. Колебания были всем, что нужно было Джо. Он вскочил, широко раскрыв пасть. Голод полностью овладел им, и чудовище было в ярости. С его зазубренных клыков капала слюна. Глаза Армондо расширились от удивления, но он не сдвинулся с места.
Армондо встал в боксерскую стойку и отскочил назад, уклоняясь от атаки Джо. Джо приземлился рядом с ним. Его зубы щелкнули в воздухе в нескольких дюймах от лица Армондо. Следом за ним, Джо слышал, как охранники возглас с волнением.
- Хватай этого сукина сына! - крикнул кто-то, но Джо не мог разобрать, кого из них подбадривал охранник.
Чей-то кулак угодил Джо в глаз, и в голове у него вспыхнул яркий свет. Он отшатнулся назад. Он почувствовал, как у него распухает глаз. Джо посмотрел на своего противника, и в этот момент колено ударило его в подбородок, опрокинув на спин и заставив его челюсть пульсировать. Здоровенный мексиканец вскочил на Джо, оседлав его грудь, и принялся осыпать его ударами. Джо укусил его за бедро сквозь тюремные хлопчатобумажные штаны. Его зубы глубоко вонзились в мышцу, и Джо немедленно ощутил вкус крови, ее взрыв, когда она хлынула ему в рот. Джо с трудом сглотнул, чтобы не утонуть в нем. Он попал в бедренную артерию. Он продолжал кусать, пережевывая большие куски мышцы Армондо, разрывая оранжевую ткань его штанов и оставляя кровоточащую дыру, из которой хлынула кровь.
- А-а-а-а-а! Сукин ты сын! Ты, блядь, укусил меня!
Очевидно, охранники не подготовили его должным образом к тому, с кем он столкнулся. Армондо ударил Джо еще несколько раз, сломав ему нос и еще больше повредив глаз, а затем попытался вырваться, но Джо вцепился в него. Он схватил Армондо за лодыжку и потянул, оттаскивая его назад, на расстояние досягаемости окровавленных клыков Джо. В нем бушевала жажда крови. Джо едва мог трезво мыслить. Он был весь в ярости и ужасно голодный, когда укусил Армондо за икру. Джо получил несколько пинков, которые послали молнии агонии через его уже разбитый нос. Он поднял руку, защищаясь от ударов, и принялся рвать подошвенную мышцу большого заключенного, пока не оторвал ее от голени. Прихрамывая, Армондо продолжал сражаться. Он развернулся и снова принялся колотить Джо. Толерантность к боли у этого человека зашкаливала, без сомнения, усиленная метамфетаминами, исходящими из его потовых желез.
Джо схватил мужчину и вскарабкался ему на грудь. Он наклонился и вцепился зубами в лицо Армондо, прокусывая кожу и хрящи, удаляя нос мексиканца с громким, сводящим желудок хрустом!
- Срань господня!
- Довольно! Стой! Стой!
- Бой окончен! Стоять!
Джо слышал, как на него кричат охранники, но едва понимал, что они говорят. Чудовище взяло над ним верх окончательно, оно распухло у него в штанах, как третья конечность. Джо услышал, как закричал Армондо, когда он откусил ему нос и проглотил его, затем наклонился и снова вгрызся в его лицо, когда охранники попытались оттащить его, а Армондо продолжал бить его и кричать. Джо откусил Армондо веко и проткнул ему глазное яблоко одним из своих зубов. Он прокусил губы Армондо и часть его левой щеки, прежде чем охранники успешно оттащили Джо.
- Мое лицо! Он сожрал мое лицо!
Джо превратил большого зека в развалину. Левое веко у Армондо отсутствовало, и разорванное глазное яблоко стекало по покрытой татуировкой щеке, как мертвая медуза. На том месте, где раньше был нос Армондо, теперь зияла рваная слизь и залитая кровью дыра. Каждый вдох сопровождался красными соплями. Лоскут правой щеки заключенного болтался там, где зубы Джо оторвали его от лица, обнажив зубы, десны и розовую мускулатуру челюсти Армондо. Теперь его лицо застыло в вечной ухмылке. Он был похож не столько на живое человеческое лицо с отсутствующей плотью, сколько на череп, к которому все еще прилипали кусочки кожи.
Джо зарычал, как лев, когда трое полицейских выволокли его из комнаты, забыв о наручниках и стремясь поскорее вернуть в камеру. Рот Джо был похож на бойню, с мясом и кровью, окрашивающей его неровные зубы. Передняя часть его брюк была натянута, ткань натягивал огромный пенис. На оранжевой ткани образовалось темное пятно. Не было никаких сомнений, что это было – Джо кончил, отрывая лицо Армондо. На лице офицера Белтона застыло выражение крайнего ужаса. Джо улыбнулся и поднес руку к лицу, вытирая кровь и внутренности, прежде чем поднести пропитанные кровью пальцы к губам, слизывая кровь и хрящи с каждого пальца.
- Я хочу еще, - сказал он. - Чудовище все еще голодно.
Один из полицейских схватил Джо за руку и дернул ее за спину, в то время как другой офицер защелкнул наручники на его запястьях. Джо встретился взглядом с Белтоном, который отвернулся и опустил голову.
- Это в последний раз, Белтон! Как, черт возьми, мы должны это объяснить? - сказал один из офицеров, тыча пальцем в большого черного офицера. На его лице вздулись вены.
- Да, это в последний раз.
Селена как раз возвращалась домой с очередной работы моделью в университете, когда направила свою Веспу к почтовым ящикам на углу, через три дома от дома, который она снимала со своими соседями Линдой и Полом. Была весна, и туман еще не начал свое томное шествие по улицам. Соседи Селены либо только что вернулись домой, либо застряли где-то в пробке. На улице было тихо, и воздух пах свежестью и зеленью, похоже на свежескошенную траву и цветы, как будто она стояла посреди леса, а не в маленьком тупичке в долине Хейс.
Она сняла шлем, и ее длинные черные волосы рассыпались по плечам. Она встряхнула волосами и провела по ним пальцем, чувствуя себя глупо, как будто она воссоздавала сцену из какого-то фильма, где старлетка с идеальными волосами и макияжем, одетая как крутая байкерская цыпочка, снимает шлем без особой причины и стоит там верхом на байке, размахивая волосами. Тот факт, что Селена сидела верхом на скутере, делал все это еще более нелепым.
Она вставила ключи в замок и открыла свой маленький почтовый ящик. Ей пришлось сильно постараться, чтобы не завизжать. Она сразу узнала почерк на простом белом конверте. Среди рекламных листовок, купонов, неоплаченных счетов и рекламных проспектов супермаркетов лежало письмо от Джозефа Майлза. Она разорвала крошечный конверт и прочла все письмо прямо там, у почтового ящика.
Джозеф никогда не писал длинных писем. Это было самое странное в нем. У нее было две подруги, которые переписывались с заключенными, и обе они регулярно получали письма длиной не менее десяти страниц. Джозеф Майлз редко писал больше страницы. Он сказал, что это было потому, что все, что он хотел сказать, было бы сильно отредактировано охранниками или уничтожено прежде, чем это когда-либо достигло бы ее. Но она никогда не получала письма, которое было бы отредактировано. Она знала, что они редактировали письма, которые она посылала ему, но не думала, что его письма тоже могут редактировать. Она не сомневалась, что они прочитали их и передали бы любые компрометирующие показания, которые он мог бы сделать начальнику тюрьмы или даже окружному прокурору, но это было бы только в том случае, если бы он признался в преступлении или пытался совершить его. Во всяком случае, так думала Селена. Она не была уверена. Так что для нее короткие, но приятные письма Джозефа были всего лишь одной из его многочисленных личностных причуд.
Ее сердце бешено колотилось, ладони вспотели, а трусики стали влажными. Письмо было написано с обычным для Джозефа размахом похвал и обещаний, которые заставили ее желать большего.
Она не знала, почему Джозеф Майлз так сильно повлиял на нее, но она никогда не хотела никого так сильно, как осужденного серийного убийцу. Одна только мысль о его массивных, мускулистых руках, обнимающих ее, его губах на ее шее, ощущении его зубов, впивающихся в ее плоть, разрывающих ее на части, в то время как он трахает ее дерьмо, заставляла ее буквально падать в обморок. Они с Джозефом Майлзом даже не обменялись поцелуем, и все же она была совершенно одержима им. Она завела мотор Веспы и поспешила домой, чтобы еще раз прочитать письмо, надеясь, что ее соседей по комнате не будет дома, чтобы она могла принять длительную горячую ванну с ароматическими свечами, пузырьками, солью для ванны, бокалом вина, письмом Джозефа и восьмидюймовым дилдо, которое она нежно прозвала Большой Джо.
Письмо еще раз подтвердило привязанность Джо к ней. Но ее интересовали не только чувства Джо. Она хотела его страсти, не только чувствовать ее, но и обладать ею. Она хотела чувствовать то же, что и он. Она хотела познать тот экстаз, который он испытывал, убивая и калеча этих людей. Она прижала письмо к груди и развернула маленький мотороллер. У нее не было достаточно времени, чтобы вернуться домой. Перед этим у нее возникло несколько идей.
Сан-Франциско был раем для серийных убийц. Здесь было так много подпольных секс-клубов, s&m подземелий, борделей, бань, захудалых баров и ночных клубов и других забегаловок, что хищник мог оставаться незамеченным в течение многих лет – по крайней мере, до тех пор, пока тела не начинали всплывать на поверхность. Именно в одном из таких клубов, который назывался Черный ход, Джозеф познакомился с Алисией, и его порывы к убийству впервые вырвались из-под контроля. Именно в этот клуб Селена и ехала сейчас.
Она много раз проезжала мимо него с тех пор, как впервые узнала о его существовании. К югу от рынка, чуть восточнее Шестой улицы, находилось безобидное на вид здание, в котором располагался ныне печально известный клуб свингеров Черный ход. Джо был первым, кто рассказал ей о клубе, описывая свою встречу с Алисией по тюремному телефону-автомату в один из редких случаев, когда ему разрешили воспользоваться телефоном. Она выспрашивала у него подробности, и он охотно их сообщал. Джо, казалось, был в восторге от ее любопытства и счастлив вновь пережить то, что, очевидно, было для него приятным воспоминанием.
- На что он похож?
- Со стороны выглядит не так уж и интересно. Это обычное здание с затемненными окнами и маленькой серебряной табличкой у входной двери, на которой написано "Черный ход". Ты бы легко прошла мимо него дюжину раз, если бы не знала, где искать. Но как только узнаешь, где он находится, его невозможно не заметить.
Он был прав. С тех пор как он сказал ей, где его найти, она с тоской смотрела на него всякий раз, когда проходила мимо, жалея, что не была там той ночью давным-давно, когда Джо появился с бешеным стояком и таким же аппетитом.
- А как там внутри? – спросила она.
- Волшебно! Рай для сексуальных наркоманов. Когда входишь туда, там стоит девушка-гардеробщица, у которой можно оставить свою одежду. Они предпочитают, чтобы все были голыми, но многие люди не снимают одежду. Внутри есть бар, танцпол и даже сцена, где иногда играют группы. К услугам гостей гидромассажная ванна и открытый бассейн. Кроме того, есть тематические комнаты.
- Тематические комнаты?
- Все комнаты разные. Там есть комната, называемая комнатой оргий, с кроватью, которая тянется от стены до стены и может легко вместить десять пар одновременно. В подземелье есть распятие с кандалами, колодки и даже дыба. Там есть комната, заполненная фаллоимитаторами и другими механическими секс-устройствами, и в каждой комнате есть презервативы и дезинфицирующие гели. Большинству людей за тридцать, за сорок, за пятьдесят, и они похожи на школьных учителей английского, но всегда хватает молодых девушек и ребят, чтобы уравновесить количество жирных, волосатых, морщинистых извращенцев. Достаточно, чтобы сделать посещение стоящим. Там всегда есть кто-то, кто может тебя привлечь. - Она почти слышала улыбку в его голосе, когда он сказал это. - Я встретил там свою Алисию. Это была одна из лучших ночей в моей жизни. Я бы с удовольствием отвез тебя туда как-нибудь, - сказал Джо.
Несмотря на всю свою ревность при постоянном упоминании Алисии, Селена была заинтригована и возбуждена идеей трахнуть большого каннибала перед аудиторией. Она также была заинтригована идеей дома, полного сексуальных наркоманов.
Селена направила свой маленький красный мотороллер Веспа на покрытую гравием стоянку, подпрыгивая так, словно ехала на лошади, а не на чем-то с двигателем и шинами. Было всего шесть часов вечера. Солнце только начало свой медленный спуск, и тени с каждой минутой становились все длиннее. Парковка уже была заполнена спортивными автомобилями, внедорожниками, грузовиками, старыми Фордами и Шевроле. По меньшей мере три дюжины машин и два такси остановились, когда она сидела на стоянке с работающим на холостом ходу двигателем. В одной из них сидела пара чуть старше Селены, одетая в черную кожу и кружева, на женщине был корсет и набедренные сапоги на шестидюймовых каблуках, а на нем – кожаный жилет и штаны, без рубашки. Они взялись за руки и вприпрыжку вошли в клуб, хихикая, как школьники.
В следующей остановившейся машине сидели трое парней лет двадцати, судя по виду, парни из студенческого братства, которые выглядели уже пьяными, и молодая веснушчатая рыжеволосая женщина примерно того же возраста, которая выглядела так, будто они ей заплатили за ее время. На ней была католическая школьная юбка, которая едва прикрывала ее красные трусики, белые чулки до колен и большие неуклюжие лакированные каблуки, на которых она ходила с трудом. Белая блузка на пуговицах была завязана спереди, открывая плоский веснушчатый живот.
Ребята из братства бросили деньги в окно такси, а затем, шатаясь, вошли внутрь, таща за собой девушку. Она выглядела сопротивляющейся и на грани ужаса. Селена переосмыслила свою оценку девушки. Она явно не была профессионалом. Парни из студенческого братства, вероятно, одели ее так на этот вечер. Она, вероятно, была одной из их подружек или, по крайней мере, думала, что была или будет ею после этого вечера. Скорее всего, ее собирались отправить домой одну в том же такси, истекающую спермой и воняющую Астроглайдом. Если бы у нее был шанс, подумала Селена, она бы предупредила девушку, прежде чем та потеряет все, что было в ней невинного.
Селена остановила мотороллер перед клубом рядом с Харлеями, Кавасаки и Сузуки Кротч Рокетс. Первым, кого она увидела, войдя, был здоровенный вышибала, сидевший на табурете рядом с девушкой-гардеробщицей. У него были короткие седые волосы, серо-зеленые глаза и длинные усы. Его мускулистые руки были покрыты татуировками. Одет он был скромно – в черную футболку, синие джинсы и черные мотоциклетные ботинки. Селена предположила, что один из Харлеев, припаркованных снаружи, вероятно, принадлежал ему.
- Ваши документы.
Селена вытащила из переднего кармана тонкий бумажник на цепочке и выудила свои калифорнийские водительские права. Здоровенный байкер смотрел на права, казалось, целую минуту. Позади него на стене, увешанной фотографиями свингеров, веселящихся в клубе с начала семидесятых до сегодняшнего дня, висела табличка с надписью "Пары – 50 долларов, одинокие мужчины – 65 долларов, одинокие женщины – бесплатно!"
- Проходите. Вы можете оставить свою одежду в гардеробе.
Селена была одета в сарафан, который был практически прозрачным, и он был настолько открытый, насколько она планировала подчеркнуть это, пока не придется его снять. Она все еще не совсем привыкла к набранному весу и была не совсем готова раздеваться перед незнакомцами. Все было по-другому, когда она работала моделью и получала за это деньги. Любой, кто нанимал ее, знал, что они получают. С тех пор, как она набрала тридцать пять фунтов жира и мышц для Джозефа, она получила в два раза больше подиумных работ, ее первые печатные работы, и стала самой популярной моделью искусства в округе. Если бы она знала, что существует такой рынок для моделей больших размеров, она бы уже давно набрала вес. Она знала, что многие женщины возражали бы против использования ею термина plus-size. Даже с набранным весом она все еще была только девятого размера, значительно ниже среднего по стране размера двенадцать или четырнадцать, но больше того размера, который был у нее раньше.
Она прошла мимо изможденной гардеробщицы с проколотыми сосками, двумя рукавами татуировок, полностью закрывающими обе руки, и звездами, вытатуированными на обоих плечах, как у русской мафии. У нее были такие же длинные черные волосы, как и у Селены, но явно окрашенные. Она выглядела точно так, как описывал ее Джозеф, за исключением татуировок в виде звезд. Должно быть, она добавила их с тех пор, как Джозеф был здесь в последний раз. В уголках ее глаз появились морщинки. Они также, должно быть, появились за время отсутствия Джозефа. Селена подозревала, что тяжелые наркотики, алкоголь и булимия преждевременно состарили ее.
В воздухе тяжело висел запах освежителя воздуха, мускуса, пота, смазки и спермы. Также в воздухе витал безошибочно узнаваемый запах сосновой соли, и это было облегчением. По крайней мере, кто-то попытался очистить и продезинфицировать это место. Селене было интересно, как часто здесь мыли полы и стены, меняли простыни, дезинфицировали секс-игрушки. Как бы часто это ни происходило, этого было недостаточно, чтобы справиться с постоянным потоком телесных жидкостей. Табличка указывала наверх, в комнаты "Только для пар", куда не допускались одинокие мужчины и женщины, и сообщала, что это единственное место, где пары могут свободно обходиться без презервативов. Внизу презервативы были обязательными, и любого, кто не пользовался ими, просили уйти. Селена изо всех сил старалась следовать логике и потерпела неудачу.
Бар был полностью заполнен и выглядел так, как в любом ночном клубе города, за исключением того, что барные стулья были завернуты в одноразовые пластиковые чехлы, а посетители были в основном голыми, хотя довольно много женщин были одеты в нижнее белье, а некоторые мужчины были полностью одеты. Почему-то мужчины, которые все еще были одеты в свою уличную одежду, показались Селене самыми жуткими. Ей стало интересно, выглядит ли она так же жутко, как они, разгуливая в желтом сарафане и розовых кроксах. Она подошла к бару, и все взгляды, мужские и женские, мгновенно остановились на ней. Улыбки стали шире, глаза загорелись похотью, и несколько мужчин, которые были полностью обнажены, поднялись, чтобы приветствовать ее. Селена улыбнулась и слегка покраснела. Пожалуй, это был самый лестный прием, который она когда-либо получала. Но Джозеф был прав. Большинство мужчин были старыми и толстыми, как и большинство женщин, за исключением тех, кто пришел один, и Селена подозревала, что большинство из них были проститутками. Она подумала, не считают ли они ее тоже проституткой, но потом поняла, что большинство работающих девушек не носят желтые сарафаны. Ее решение прийти в клуб было таким неожиданным, что у нее не было времени переодеться во что-нибудь более соблазнительное.
Селена заказала у бармена яблочный мартини и облокотилась на стойку, потягивая напиток и оглядывая зал. Там был небольшой танцпол, и несколько пар вышли на него, когда ди-джей сменил музыку с техно на старую школьную песню Мадонны в исполнении Джорджа Майкла: "I want your sex". Они все выглядели нелепо, трясясь и вращаясь под музыку, их половые органы и молочные железы подпрыгивали и шлепались, задницы и животы колыхались и покачивались. Это была, пожалуй, наименее привлекательная группа людей, которую Селена когда-либо видела. Возможно, она зря так рано пришла. Большинство людей ее возраста даже не выходили из дома до десяти вечера, чтобы пойти в клуб, и было только – Селена посмотрела на часы – 6:23 вечера. Никто не покидал дом так рано, кроме тех, кто должен был вернуться домой, чтобы приготовить ужин для детей, или действительно одиноких и отчаявшихся.
Парни из студенческого братства, пришедшие с девушкой, которая выглядела так, словно еще неделю назад была девственницей, прошли мимо танцпола, направляясь к бассейну. Селена последовала за ними, все еще потягивая мартини. Все парни выглядели как придурки, но, по крайней мере, они были примерно ее возраста. Кроме того, она чувствовала, что должна защитить юную девушку, и хотела убедиться, что все, что с ней происходит, происходит по обоюдному согласию, хотя и не была уверена, что девочка достаточно взрослая, чтобы понять разницу. Если парень на входе проверил ее удостоверение, то он либо слеп, либо глуп, либо был щедро подкуплен. Конечно, вполне возможно, что девушка выглядела моложе своих лет. Возможно, но сомнительно.
Бассейн был заполнен парами, тройками и даже четверками, яростно совокупляющимися в разных позах. Чернокожая женщина лет сорока с огромными фальшивыми грудями и фальшивыми платиновыми волосами склонилась над шезлонгом, где ее трахал в задницу молодой мускулистый латиноамериканец с прыщами на спине и плечах и татуировкой Девы Марии в центре груди. Он выглядел почти на десять лет моложе ее. Рядом с ним еще более молодой мексиканец с худыми, покрытыми татуировками руками и толстым животом держал крупную мексиканку с большими, дряблыми, отвисшими грудями, склонившуюся над стулом и хрюкающую, трахая ее в такой же позе в покрытую целлюлитом задницу. Время от времени эти два парня давали друг другу пять. В горячей ванне на краю ванны сидела пышногрудая филиппинка лет двадцати с небольшим, а пожилой белый парень лет тридцати-сорока стоял на коленях между ее бедер, облизывая клитор, словно пытаясь стереть его. На другом конце джакузи двое седовласых мужчин делили между собой крупную женщину с косичками, которая выглядела почти ровесницей Селены, хотя и была вдвое тяжелее. Несмотря на ее размер, грудь женщины была непропорционально маленькой. Ее живот легко выпирал дальше, чем ее сиськи. Она ухмылялась, как будто выиграла в лотерею, пока один из пожилых джентльменов проникал в нее сзади, а другой трахал ее рот. Горячая ванна была маслянистой от телесной жидкости. Мысль о том, чтобы сделать что-нибудь в этой выгребной яме, заставила желудок Селены угрожающе взбунтоваться. И все же парочки, плескавшиеся в воде, казалось, наслаждались жизнью.
- Отвратительно, - прошипела Селена. Она заметила, что один из парней братства смотрит на нее с другой стороны бассейна. Он был высок, атлетически сложен, с белокурыми волосами, голубыми глазами, веснушками и членом, который казался чуть больше шести дюймов. Не совсем большой, но гораздо больше, чем она могла бы подумать о нем. Он был бы милым, если бы не слабый подбородок, который исчезал в его шее. Но он был достаточно красив, и, мило разговаривая и добавляя немного уверенности/высокомерия, он мог заманить несколько симпатичных девушек с низкой самооценкой в свою постель. Это он тащил в клуб девушку в юбке католической школы. Селена поискала глазами девочку и нашла ее у трамплина для прыжков в воду, зажатую между двумя друзьями веснушчатого паренька, с двойным проникновением. Один из парней из братства, высокий долговязый парень с длинными волосами, засунул свой короткий пенис в ее влагалище, закинув ее ноги себе на плечи, в то время как его более низкий, пухлый друг растягивал ее прямую кишку своим собственным впечатляющим органом. Это был блондин, которого она приняла за парня девушки.
На лице молодой девушки отражалось не столько удовольствие, сколько неохотное согласие. Все это время она не сводила глаз с веснушчатого мальчика. Селена почувствовала, как в ней закипает раскаленная добела ярость. Ей хотелось разорвать на куски всех этих придурков студентов и спасти девушку. Она сунула руку в один из больших карманов своего сарафана и нашла маленький баллончик с перцовым газом, прикрепленный к ее связке ключей. Это было не так мощно, как оружие, и было не очень точно. Если она опрыскает обоих парней, то попадет и на девушку тоже. Было бы легко объяснить, почему она обрызгала перцем двух придурков в секс-клубе. Сработала бы почти любая ложь, начиная с попытки изнасилования. Но перцовое опрыскивание девушки было бы труднее объяснить. Кроме того, она не могла играть роль героини для каждой наивной молодой шлюхи, которая попадалась ей на пути.
В ее сторону направился парень с красивым телом, и рука Селены крепче сжала перцовый баллончик, даже когда она нацепила соблазнительную улыбку на лицо и скромно опустила глаза. Парень был всего в нескольких футах от нее, когда Селене пришла в голову идея, настоящая причина, по которой она пришла сюда.
- Ты слишком хорошенькая, чтобы быть одетой, - сказал мальчик. - Меня зовут Марк, а ты…
- Довольно возбуждена, но все еще испытываю отвращение к этому месту. Я не могу себе представить, сколько болезней плавает в этом бассейне.
Марк посмотрел на бассейн так, словно увидел его впервые.
- Да, ты права. Хочешь пойти куда-нибудь? Ко мне домой, например?
Селена улыбнулась.
- Как далеко это отсюда?
- Я живу на углу семнадцатой и Мишн-Авеню. Мы можем взять такси.
- Я приехала на своем скутере. Просто дай мне свой адрес. Встретимся там.
Марк подозрительно посмотрел на нее и снова повернулся к друзьям.
Селена протянула руку и погладила его член, что сразу же привлекло его внимание.
- Обещаю, я приеду. Я же сказала тебе, что хочу секса. Тебе нужно попрощаться со своими друзьями?
Он снова повернулся к троице. Его девушка больше не смотрела на него, и это, казалось, беспокоило его.
- Она что, твоя подружка? - Спросила Селена, все еще поглаживая его член.
- Нет. Просто подруга. Пойдем.
Они вернулись в бар, и Селена, допивая мартини, протянула Марку салфетку, чтобы он записал свой адрес.
- Это совсем недалеко. Я не могу ждать. - Селена снова схватила мальчика за член и несколько раз погладила его для большей убедительности, а затем улыбнулась и вышла за дверь, размахивая салфеткой с его номером телефона.
- Увидимся через пятнадцать минут! - Крикнул ей вслед Марк.
Селена не ответила. Она вышла на стоянку, пока Марк забирал свою одежду у девушки-гардеробщицы. Она взяла шлем и оседлала свой маленький мотороллер. Пристегнув шлем, она нажала на газ и быстро выехала со стоянки, а Марк вышел из клуба и поймал такси. Она мчалась по Шестой улице, проскальзывая между медленно движущимися машинами. Ей хотелось, чтобы между ней и такси Марка было хоть какое-то расстояние. Селене предстояло сделать еще одну остановку, прежде чем она встретится с ним в его квартире.
"Надеюсь, у него нет соседей", - подумала она, въезжая на парковку супермаркета. Она быстро припарковалась и бросилась в магазин, направляясь к отделу кухонной утвари.
Прошло уже два дня с тех пор, как офицер Синди Эддисон перевелась в супермакс, и Джо упорно трудился, чтобы завоевать ее сердце. Он сидел в своей камере и рисовал на листах бумаги, которые склеил по краям, чтобы получился прямоугольник размером 120 на 60 сантиметров. Он использовал воду, которую подкрасил леденцами и пирожными из буфета, и комки туалетной бумаги в качестве щеток. Держать свои страсти в узде, когда он писал, было трудно, но он знал, что отпугнет ее, если позволит даже малейшему проблеску хаоса и разрушения, которые возникали в его сознании всякий раз, когда смотрел на нее, просочиться на его холст. Вместо этого он направил свою страсть в более безопасные образы. Тем не менее, даже то, что он считал "безопасным", шокировало других.
Он наслаивал части тела на другие части тела в калейдоскопе плоти и половых органов. Это выглядело как оргия двух человек, одни и те же лица и тела в разных сексуальных позах; Джо и офицер Эддисон в позе 69, Джо и офицер Эддисон в миссионерской позе, по-собачьи, наездница, обратная наездница, ноги закинуты за плечи, Джо делает анилингус, куннилингус, кончает ей на живот, на задницу, на грудь, на ее ангельское улыбающееся лицо. Изображения были настолько многослойными, что их почти невозможно было разглядеть, просто тонкие пересекающиеся линии розового и коричневого, если не знать, что искать, и Джо знал, что офицер Эддисон точно разглядит, что он нарисовал.
Офицер Синди Эддисон стояла возле камеры Джо и смотрела, как он рисует. Она наблюдала за ним уже пятнадцать минут. Он позаботился о том, чтобы поставить холст так, чтобы она могла видеть его, когда проходила мимо и заглядывала в его камеру.
- Что ты рисуешь, Джо?
Джо на секунду поднял глаза, улыбнулся, а затем вернулся к своему холсту и продолжил рисовать.
- Тебя. Я пишу твой портрет... и свой. Нас.
Всякий раз, когда он рисовал ее лицо, он разглаживал морщинки в уголках ее глаз, делал ее живот меньше, а грудь – немного больше. Однако ее попку он нарисовал именно так, как и представлял. Большая, круглая, гладкая, как пляжный мяч. Он взял пригоршню красных леденцов и смочил их в чашке с водой из крана. Он открыл еще одну пачку Скиттлз, достал еще несколько красных и тоже бросил их в чашку. Потом открыл еще одну пачку, потом еще одну. Он также добавил несколько фиолетовых, чтобы получить идеальный оттенок. Он уставился на воду, которая начала краснеть и темнеть. Цвет был идеальным, абсолютно аутентичным, но он не мог им воспользоваться. Он снова посмотрел на свое лоскутное полотно из листов бумаги. Если он нанесет красную краску на холст, то не сможет остановиться. Он превратит его в бойню; полотно будет похоже на скотобойню.
Он представил себе картину, которую хотел нарисовать, а затем представил действия, которые представлял, все то, что он хотел сделать с офицером Эддисоном. Джо замолчал и снова принялся мастурбировать.
- Мне очень жаль, офицер Эддисон. Просто у меня это было так давно, и каждый раз, когда я думаю о тебе... я... я ничего не могу с собой поделать.
Офицер Эддисон покраснела, но не отвернулась.
- Все в порядке, Джо. Вообще-то это довольно лестно. Мне нравится, что ты находишь меня такой... что ты волнуешься, когда думаешь обо мне. А ты можешь звать меня Синди.
Джо откинулся на спинку койки и встретился с ней взглядом, как в первый раз, когда она застала его мастурбирующим в камере. Он агрессивно погладил себя, скривив губы в усмешке, и прорычал ее имя:
- Синди. Синди. Синди. Синди!
Он зажал сосок между большим и указательным пальцами, крутя и сжимая его, пока он не стал фиолетовым, потирая головку своего члена.
- Ты прекрасен, Джо. Ты действительно такой.
- Как и ты, Синди, - сказал Джо, прежде чем испустить первобытный рев и извергнуть струю горячего семени на свою картину, смешивая свое семя с хаосом телесного цвета.
Квартира парня из студенческого братства была неухоженной, как она и предполагала. Это была типичная комната из подростковой секс-комедии с обнаженными фотомоделями, футбольными и баскетбольными звездами, о которых Селена никогда не слышала, и комиксами и плакатами "World of Warcraft" на стенах. Пустые пивные бутылки, пицца, жареные цыплята и коробки из-под китайской еды украшали подоконник и столы, а на стене был установлен 52-дюймовый телевизор с плоским экраном высокой четкости, и на паузе стояла видеоигра о Второй мировой войне.
Марк начал приставать к ней с того момента, как она постучала в дверь и переступила порог его квартиры. Он пробормотал извинения за состояние своего дома, а затем бесхитростно поцеловал ее и направился прямо к ее груди. Селена терпела неловкие ласки и даже ответила на его небрежный, пропитанный алкоголем поцелуй. От него несло пивом и марихуаной, и она чувствовала исходящий от него запах пота и духов. Духи, несомненно, принадлежали девушке, которую он оставил в секс-клубе. Очевидно, они были гораздо больше, чем друзья, несмотря на то, что он говорил.
Селена расстегнула молнию и пуговицы на его брюках и спустила их до колен. Его пульсирующий розовый член покачивался над ее головой, когда она помогала ему снять обувь. Не было ничего особенно возбуждающего в этом парне, который был намного меньше, неуклюжее, который был намного менее страстным, опасным и свирепым, чем мужчина, ожидающий ее за решеткой, но Селена была так возбуждена, что думала, что не сможет не кончить на этот раз, независимо от того, насколько ужасным любовником был этот идиот.
Она взяла член парня в рот. Он застонал и задрожал, когда ее язык закружился вокруг головки его мужского достоинства, и она взяла его глубже, еще глубже, мимо ее миндалин, зарываясь губами в его лобковые волосы, когда его член заполнил ее горло.
- Черт! О, черт! О, да! Вот так, сексуальная сучка! Соси этот член! Соси его, мерзкая шлюха!
Это была не просто его нелепая попытка грязного разговора, что жутко ее бесило. Дело было в том, что она уже чувствовала, как он приближается к оргазму. Она хотела немного развлечься, а этот эгоистичный придурок собирался кончить и оставить ее неудовлетворенной... как обычно. Гребаные мужики все одинаковы. Он схватил ее за затылок и начал трахать в рот, стремясь к оргазму. Это стало последней каплей. Селена резко отстранилась от него, сильно прикусив и взяв кончик его члена с собой, когда она отстранилась.
- Ах! Ах! Не-е-ет! ТЫ ОТКУСИЛА МНЕ ЧЛЕН! Ты, ебаная сука!
На мгновение окровавленный обрубок его члена подпрыгнул в воздухе, все еще возбужденный, разбрызгивая кровь и сперму из уретры, забрызгивая лицо Селены, как на каком-то кровавом сеансе золотого дождя. Затем парень рухнул, крича и дергаясь. Селена жевала окровавленный кусок мяса, подавляя тошноту, давясь, пытаясь проглотить, она давилась, а затем ее снова рвало. Марк все еще лежал на полу, визжа, как кот на раскаленной сковородке, и сжимая свой кровоточащий член, когда желудок Селены отверг его наполовину съеденную головку, и ее вырвало на пол рядом с ним. Она ждала того оргазмического порыва, который описал ей Джозеф. Все ее тело было в огне. Ее клитор пульсировал и покалывал, и она чувствовала, что немедленно кончит, если прикоснется к нему, но это был просто адреналин, возбуждение, это было не то, что описывал ей Джо. Мощная кульминация, которую он описывал, не наступила. Селена достала перцовый баллончик, а Марк нащупал свой мобильный телефон. Она брызнула ему в лицо, а затем достала нож для разделки филе, который купила в супермаркете.
- БЛЯДЬ! МОИ ГЛАЗА! МОИ ЕБАНЫЕ ГЛАЗА!
Нож все еще был в упаковке. Она так торопилась добраться до квартиры парня, прежде чем он бросит ее и вернется в клуб, что даже не потрудилась развернуть нож. Теперь, когда она нуждалась в нем, он был заключен в пластик такой толщины, что она не смогла даже разорвать его зубами. Она поднялась с пола и побежала на кухню Марка. Она открыла ящики с обеих сторон плиты в поисках ножа, которым можно было бы достать ее нож. Ей и в голову не приходило, насколько это нелепо. Наконец она нашла нож для стейка в ящике слева от кухонной раковины и распилила упаковку. Марк все еще лежал на полу, крича и выкрикивая слова, которые ни один мужчина не произносил с тех пор, как умер ее отец. Если она сейчас же не заставит его замолчать, соседи вызовут полицию.
Селена выбежала из кухни и оседлала грудь Марка. Кровь хлестала из раненого члена, и он сжимал его, пытаясь остановить кровотечение.
- Помоги! Ты должна мне помочь! Вызови скорую помощь. Я истеку кровью до смерти! Почему ты так со мной поступаешь? Я ничего тебе не сделал. Я ничего не сделал! Ты должна отвезти меня в больницу. Я умираю!
Селена улыбнулась. Она полоснула его по лицу ножом и зарычала.
- Я ни хрена не должна делать, кроме как раз в месяц истекать кровью, платить налоги и в конце концов сдохнуть. Но не раньше, чем это сделаешь ты, кусок дерьма!
Она подняла нож над головой и начала колоть его. Первый удар был неглубоким, он вошел в грудную мышцу Марка не более чем на три дюйма. Из раны хлынула кровь, но это была не та густая артериальная струя, которую она ожидала увидеть. Марк вслепую нащупал ее запястья, и Селена полоснула его по пальцам ножом, одновременно нанося удары по лицу другой рукой. Она снова ударила его в грудь, и на этот раз лезвие вошло глубже. Селене понадобились обе руки, чтобы выдернуть его и снова опустить.
- А-а-а! Слезь с меня, сумасшедшая сука!
Как только она опустила нож в грудь Марка, он нанес удар, который попал ей в глаз и сбил ее на пол, а в голове вспыхнула голубая молния. Она выронила нож, и Марк вскарабкался на нее сверху, нащупывая ее со все еще зажмуренными глазами и заливаясь жгучими слезами. Селена уперлась коленом в его кровоточащий член и вылезла из-под него, в то время как Марк вскрикнул и упал на бок, изрыгая свой обед вместе с кровью. Даже срыгивая снова и снова, он все еще пытался нащупать нож. Сердце Селены бешено колотилось в груди, и она едва могла отдышаться. Она точно видела, где находится нож. Она выхватила его как раз в тот момент, когда пальцы Марка собирались коснуться его. Он схватил ее за руку, чтобы она не ударила его снова, пытаясь вырвать нож из ее рук. Селена протянула руку между его бедер и схватила его раненый пенис, скручивая его и царапая ногтями.
- Ай! Ай! СУКА! Не-е-е-ет! Отпусти его! Отпусти! - Он схватил ее за руку обеими руками и потянул. Она не отпускала его, и нежная, кровоточащая плоть между ног Марка растянулась так, что, казалось, вот-вот оторвется. Селена вонзила нож в горло Марка. Он опрокинулся, держась за проколотую трахею, когда кровь брызнула в том восхитительном артериальном извержении, которого ждала Селена. Вместо того, чтобы снова попытаться вытащить нож, Селена встала и вернулась на кухню. Она знала, где находится ящик с ножами.
Когда она вернулась в гостиную, Марк был почти без сознания. Его лицо и грудь были покрыты запекшейся кровью и рвотой, и он тяжело дышал. В руках она держала нож для стейка и тупой разделочный нож, но сейчас ни то, ни другое ей было не нужно. Она снова оседлала его и почувствовала, как затихает сердцебиение парня под ее клитором. На мгновение ей показалось, что она вот-вот испытает тот же оргазм, который она видела, когда Джозеф проглотил ее сосок. Ее влагалище было мокрым. Возбуждение от убийства заставляло ее дрожать на грани оргазма, но она никак не могла до него добраться. Что-то как всегда сдерживало ее. В отчаянии Селена взяла нож для мяса и еще несколько раз ударила Марка в грудь, пока не погрузила его так глубоко в грудную мышцу, что рукоятка сломалась, а лезвие осталось вонзенным в него. Марк, наконец, затих. Она больше не чувствовала биение его сердца на своем набухшем клиторе.
- Вау. Вот дерьмо. Это было чертовски круто, - задыхаясь, прошептала Селена. Ее бедра дрожали, клитор пульсировал, наливаясь кровью. Она опустила руку между бедер и потерла его, проведя пальцами по набухшему бугорку. Так близко. Так близко. И снова ничего. Селена закричала от ярости. Она встала и начала пинать тело Марка. Она топтала его лицо до тех пор, пока оно не стало неузнаваемым, не превратилось в кровоточащую бесформенную шишку.
Она рухнула, задыхаясь от усталости, на грудь Марка. Несколько долгих мгновений она лежала на окровавленном трупе Марка, пытаясь успокоить дыхание. Она не могла поверить, что только что убила человека. Она чувствовала себя невероятно сильной, неудержимой, как чертов Джаггернаут, но все еще не достигла оргазма. Джозеф ошибался, ошибался, ошибался! Может быть, если бы она не выплюнула член Марка, все получилось бы? Может быть, если бы она смогла сдержаться, то почувствовала бы это? И все же, несмотря на то, что она не смогла кончить, это был самый близкий к оргазму момент в ее жизни. Это было достаточно близко, чтобы она знала, что ей придется повторить эксперимент снова.
Она только восстановила контроль над своим дыханием, когда поняла, что Марк все еще дышит, слабое, хриплое дыхание со свистом вырывалось из раны в его горле, из его разорванных легких. Селена оторвалась от груди Марка и снова села. Она изучала лицо парня в поисках каких-либо признаков сознания, прежде чем протянуть руку, чтобы схватить рукоять ножа, все еще торчащего из его горла. Она медленно вытащила лезвие из его трахеи. Кровь снова забрызгала ее лицо, когда желудочки Марка наполнились, а сердце сжалось несколько раз, опустошая кровеносные сосуды на пол. Не потрудившись нащупать пульс, она начала пилить его грудную мышцу. Она скользнула тонким острым лезвием под мышцу и провела им по его грудной клетке, точно так, как Джо однажды описал удаление женской груди. Она сняла мышцу с его грудной клетки и отнесла ее на кухню.
Вкус пениса молодого человека вызвал у нее тошноту. Его текстура напоминала жевание сырого цыпленка... от одной мысли об этом ее снова вырвало. Она не любила даже бифштекс, а суши ела только тогда, когда они были завернуты в водоросли с рисом, огурцом, авокадо и сливочным сыром. Есть сырое человеческое мясо было абсолютно отвратительно, и только ожидание экстаза позволяло ей продолжать жевать его. Возможно, ей мешал наслаждаться тошнотворный вкус. Она открыла белые дверцы шкафа и достала сковородку и бумажную тарелку. Она положила отрезанную грудную мышцу на тарелку и принялась искать, чем бы ее приправить.
Много лет назад Селена прочитала статью о том, как Джеффри Дамер готовил бицепс мужчины с чесноком и луком. Селена открыла холодильник Марка и обнаружила лук в овощной корзинке рядом с заплесневелым огурцом и четвертью пачки масла на дверной полке вместе с парой упакованных ломтиков американского сыра. Кроме банки майонеза, которая выглядела так, словно знала лучшие времена, упаковки болонской колы и двухлитровой колы, в холодильнике больше ничего не было. Очевидно, Марк мало готовил. Селена обнаружила пару пакетиков чесночного порошка и сушеного орегано из заведения под названием "Пицца-буфет" в том же ящике, в котором она нашла нож для стейка, теперь спрятанный в груди Марка. Она повернулась к плите и зажгла одну из конфорок.
Окровавленный труп на полу в соседней комнате был почти забыт, когда Селена поставила сковороду на огонь, добавила масла и смотрела, как оно шипит. Кровь пропитала бумажную тарелку и покрыла стойку. Она подняла тарелку и вывалила мышцу на сковороду. Кровь и масло смешались в коричневую подливку. Селене было интересно, какова она на вкус, но она хотела подождать, пока не приправит его должным образом, прежде чем попробовать. Она высыпала пакетики с чесноком и орегано в сковородку и перевернула мясо полурасплавленной пластиковой лопаточкой, которую нашла в ящике для посуды. Она дала ему закипеть, быстро нарезала кубиками половину луковицы и положила ее на сковороду. Она пожалела, что у нее нет бокала вина. С вином все было бы проще.
Запах масла и лука заполнил кухню. Аромат был восхитительным, но воспоминание о попытке проглотить откусанную головку члена Марка все еще мучило ее. Она перевернула мясо несколько раз, обмакивая его в масло, пока оно не стало коричневым со всех сторон с легкой хрустящей корочкой на коже, а затем схватила другую бумажную тарелку и положила мясо на нее. Она подошла к шаткому кухонному столу Марка и села на стул с одной шатающейся ногой, чуть не упав на пол. Она уставилась на мясо, пытаясь сообразить, с чего начать. Из него торчала пара волосков, которые она вытянула и оторвала. Она поняла, что, вероятно, было бы неплохо удалить сосок. Даже после того, как он был обжарен с маслом и луком, он все еще выглядел как человеческая грудь. Она встала и вернулась в гостиную.
Марк выглядел как персонаж одного из самых беспричинно жестоких фильмов Лусио Фульчи или Дарио Ардженто. Его грудная клетка была полностью обнажена с левой стороны, а правая сторона груди была жестоко изрезана и заколота и теперь напоминала говяжий фарш. Ножевая рана на его шее широко зияла и продолжала медленно кровоточить на ковер.
Селена была удивлена, что не испытывает ни малейших угрызений совести из-за смерти парня. Все, что она чувствовала, это разочарование. Само убийство было возбуждающим, невероятно классным, но его плоть была отвратительной. Она хотела того глубокого экстаза, который испытывал Джо, поглощая человеческую плоть, но для нее это было недостижимо. Она даже не смогла закончить работу своими руками, как делала это каждый раз, когда занималась сексом с мужчиной с тем же результатом.
Селена даже не могла кончить сама, и ни один мужчина или женщина никогда не доводили ее до оргазма. Ее сексуальные свидания всегда заканчивались тем, что она выгоняла какого-нибудь неудачника из своей квартиры и отчаянно пыталась удовлетворить себя с помощью одного из своих друзей на батарейках или психовала и ломала вещи, прежде чем рухнуть на кровать в слезах. Она устала от сексуального разочарования. Вот почему она была так заинтригована Джо и его уникальным стилем страсти.
Она подняла филейный нож с того места, где уронила его на пол рядом с телом Марка. Он был покрыт густым слоем крови. Селена отнесла его в раковину и смыла под краном. Она вытерла его досуха, а затем снова села за стол и отрезала кусок мяса. Нож легко скользнул сквозь влажную, нежную плоть. Он был очень похож на индейку или нежирную свинину. Она поднесла мясо к губам и откусила кусочек. Вкус был неплохой. Она откусила еще кусочек, потом еще и еще, отрезая кусочек за кусочком, жаждая той оргазмической приливной волны, которую описал Джо. Она начала отрывать куски мяса руками и запихивать их в рот, а по ее лицу текли слезы.
Прошла неделя без письма от Селены, потом месяц, потом два. Джо писал ей каждый день, но ответа не получал. Он обвинил охранников в том, что они прячут от него почту, но Синди заверила его, что никакой почты никто не утаивал. Селена совсем забыла о нем.
Сегодня Синди наконец-то удалось сменить свой рабочий график на утреннюю смену, они неделями флиртовали с полуночи до восьми утра, и сегодня вечером они наконец-то завершат свои взаимные чувства. Она пришла за ним сразу после полуночи. Синди отперла дверь и вошла внутрь. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но он знал, что это она. Она пользовалась духами, о которых он ее просил, такими же, как у Алисии - "Белые плечи". Ее кожа пахла свежестью и чистотой. Она умылась для него. Он шагнул вперед и вдохнул пьянящий аромат.
- Синди?
Она поцеловала его в губы, чтобы успокоить. Впервые за несколько лет его кто-то поцеловал. Алисия была последней женщиной, которую он обнимал перед тем, как его посадили в клетку.
- Ш-ш-ш. Ничего не говори. Я могу потерять работу, если нас поймают.
Джо больше не произнес ни слова. Синди взяла его за руку, и он позволил вывести себя из камеры в коридор, к лестнице. Лестничная клетка пахла мочой и дезинфицирующим средством, как будто ее недавно чистили, но либо уборщик пропустил несколько пятен, либо он зря старался.
Тюремная библиотека находилась в подвале. Все заключенные были заперты на ночь, так что подвал был совершенно пуст. Они миновали прачечную, кухню и прогулочный дворик. Джо с тоской посмотрел на двор, которым пользовались заключенные в основном поселении. Здесь была баскетбольная площадка, стена для игры в гандбол и даже площадка для силовых тренировок. Он хотел бы, чтобы Селена не бросала его; даже если бы он никогда не сбежал, даже если бы ему позволили вернуться к сокамерникам, это оказало бы неизмеримое влияние на качество его жизни.
Они добрались до библиотеки без происшествий, и Синди открыла дверь своими ключами. Книжные шкафы стояли вдоль стен и заполняли все свободное пространство, расположенные ровными рядами чуть шире плеч Джозефа. Здесь было несколько восьмифутовых столов со стульями и даже пара компьютеров, хотя доступ в интернет был ограничен. Два маленьких окна, расположенные в верхней части стены над книжными шкафами, пропускали свет от прожекторов во дворе, освещая комнату сине-белым сиянием, похожим на звездный свет. Днем это место выглядело бы точно так же, как любая библиотека средней школы в центре города. Ночью же оно выглядело жутким и призрачным.
Свет от блуждающих прожекторов сторожевой башни заставлял тени плясать и бушевать по комнате. Запах духов Синди, прикосновение ее руки к его руке воспламенили его чувства и заставили монстра в штанах Джозефа взбеситься. Он чувствовал запах ее медленно горящей души, тлеющей от запаха крови и пламени. В его голове буйствовали сладострастные образы секса и смерти. Джо изо всех сил старался взять монстра под контроль, пока дверь за ними не закрылась и они не остались совсем одни.
Синди повернулась и заперла дверь.
- Тебе кто-нибудь говорил, что ты выглядишь, как Супермен? Такие же черные волосы и голубые глаза. Даже твое потрясающее тело. За исключением твоих зубов. Почему ты сделал их такими?
Джо покосился на нее.
- Ты не читала мое досье? Не слышала обо мне в новостях?
- Я немного знаю о тебе. Они сказали, что ты съел женщину. Это правда? Ты это сделал?
- Да.
Синди невольно сделала шаг назад.
- Но почему? Я имею в виду, почему ты убил ее?
- Я любил ее, и она попросила меня об этом.
- Ты и меня хочешь убить?
- Я не убью тебя, Синди.
Прожектор снаружи прошел мимо окна библиотеки, на мгновение осветив комнату. Джо заметил, что нижняя губа Синди дрожит от страха. Очевидно, она только сейчас осознала реальность своего положения. Она была одна в комнате с серийным убийцей, и никто не знал, где она.
- А если бы я этого захотела? Что, если я захочу, чтобы ты меня съел?
- А ты хочешь?
- Н-нет. Нет, я не хочу. Я просто хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.
- Тогда подойди поближе.
Офицер Синди Эддисон шагнула в объятия Джо, прижала свое мягкое дрожащее тело к его неподатливой плоти... и монстр взревел.
Поросенок в вине
одна взрослая особь среднего размера весом от 150 до 160 фунтов
2 галлона растительного масла
2 галлона кунжутного масла
3 столовые ложки измельченного корня имбиря
2 галлона рисового вина
2 1/2 столовых ложки соли
1 стакан сахара
2 стакана свежей кинзы
Напоите одного взрослого среднего размера (мужчину или женщину – в зависимости от личных предпочтений) 1 галлоном рисового вина до разумного опьянения. Это действует как успокоительное и помогает мариновать мясо.
Нагрейте масло в большой кастрюле или стальной ванне, достаточно большой, чтобы вместить одного взрослого человека.
Добавьте замаринованное мясо и жарьте в течение 1 минуты.
Добавьте оставшееся рисовое вино и обжарьте до мягкости и коричневого цвета. Положите имбирь. Смешайте соль и сахар.
Подавать сразу же с кинзой на гарнир.
Синди едва взглянула на него. Она торопливо прошла мимо его камеры, совершая обход. Ее униформа скрывала царапины, синяки и следы укусов. Джо не мог полностью контролировать себя. Он поранил ее в нескольких местах, но сохранил достаточно самообладания, чтобы не разорвать ее на части. Ее синяки заживут. По крайней мере, те, что были видны.
Как только она закрыла дверь, все нежные слова, все любовные ласки, которые он намеревался сделать, вылетели из его головы. Все, что осталось, это ненасытный голод и похоть чудовища. Он схватил ее, как волк олененка. Его острые клыки впились ей в затылок, пронзая кожу.
- Ой! Подожди! Это больно!
Рот наполнился кровью, и Джо жадно проглотил ее. Вкус его сводил с ума. Он толкнул ее на пол и стянул брюки до лодыжек.
- Полегче, Джо! Полегче! Помедленнее.
Джо кивнул. Он протянул руку и погладил ее массивные ягодицы. Он нежно сжал и погладил ее, медленно снял с нее красные кружевные стринги.
- Тебе нравится?
- Мне нравится. Я обожаю ее!
Синди улыбнулась, вытирая кровь с шеи.
- Ты сделал мне больно.
- Позволь мне поцеловать ее, и тебе станет лучше.
Он схватил ее за бедра и притянул к себе попку Синди. Он целовал и покусывал каждый бледный шарик.
- Она прекрасна. Ты восхитительна.
Он зарылся лицом между ее ягодиц и скользнул языком внутрь, скользя языком от ее прямой кишки к влагалищу и обратно.
- О Господи! О Боже, Джо!
Он впился твердыми пальцами в ее бедра, оставляя синяки на коже и отпечаток своих рук в мягкой, рыхлой плоти, когда притянул ее ближе, трахая ее сморщенный анус своим языком. Его глаза закатились назад. Он заглянул в свой собственный разум, в свое сознание, все то, что монстр хотел сделать с Синди Эддисон. Он резко выдернул язык и перевернул ее на спину. Синди раздвинула ноги и замурлыкала, размахивая тазом в воздухе.
- Трахни меня, Джо, - простонала она.
- Да.
Он стянул с себя одежду и лег на нее сверху, быстро входя в нее, отчаянно пытаясь выбросить ужасные мысли из головы. Он изо всех сил боролся, чтобы подавить ненасытного зверя, ревущего внутри него, стремившегося вырваться наружу, чтобы поесть. Как бы сильно он ни хотел потакать своим диким инстинктам, позволить монстру поиграть, если он убьет ее сейчас, то застрянет в супермаксе навсегда. Они похоронят его в одной из камер, пока он окончательно не сойдет с ума и не разорвет себе горло ногтями.
Она оказалась теснее, чем ожидалось. Его член был настолько набухшим от крови, что казалось, будто он прибавил дюйм к своей и без того внушительной длине и обхвату. Синди ахнула, когда он ввел кончик, а затем закричала, когда он протаранил остальную часть своей длины глубоко в ее чресла.
- Боже. Ты такой огромный!
Оказавшись внутри нее, он с маниакальным пылом принялся колотить ее мокрое влагалище. Чудовище жаждало крови, и если он не может разорвать ее плоть, то будет трахать ее до крови, разрывая ее лоно на части. Но чудовище все еще не было удовлетворено. Он стучал все сильнее и сильнее, пока монстр кормил его образами ее красивой задницы и всего удовольствия, которое он мог бы получить, отрывая от нее куски мяса. Бредовые фантазии о том, как он пожирает ее половые губы и клитор, откусывая каждую нежную складку по очереди, проносились в его голове, когда он проталкивался глубже, сильнее, быстрее.
- О боже мой. Джо. Это больно! Это так больно! Трахни меня сильнее, Джо. Сильнее!
Он отстранился и перевернул ее, войдя в нее сзади, чтобы он мог наблюдать за подпрыгиванием и покачиванием этой самой идеальной задницы. Джо снова схватил ее за бедра и потянул к себе, усиливая каждый толчок.
- Вот дерьмо, Джо! Вот дерьмо! Я кончаю! О Боже! - Ее тело дрожало и тряслось. Ее и без того тугая киска сжалась, когда оргазм сотряс ее тело. Ощущение было ошеломляющим, и Джо почувствовал, как нарастает его собственный оргазм. Джо облизал большой палец, чтобы покрыть его слюной, а затем засунул его в задницу Синди. Он вынул свой член из ее влагалища и заменил большой палец своим набухшим и пульсирующим половым органом, медленно, дюйм за дюймом, вводя его внутрь.
- О нет, Джо. Я не думаю, что смогу. Я думаю, что ты слишком большой. Я не думаю, что получится.
Но его член легко скользнул внутрь, несмотря на свои размеры. Ее анус был скользким от смазки вагинальных соков и слюны Джо. Джо начал медленно входить и выходить из ее ануса. Он был еще более тугим, чем ее влагалище, и теперь его взгляд на ее большую дрожащую задницу был под идеальным углом. Лунный свет чередовался с прожекторами, вливаясь в окно над книжным шкафом, чтобы осветить ее бледную кожу так, что ее задница, казалось, светилась. Джо ускорился, толкаясь все сильнее и глубже, а Синди продолжала стонать. Ее звуки переходили от хрюканья и стонов боли обратно к крикам экстаза и удовольствия.
Джо опустился на колени и снова укусил ее за шею.
- Ой! Больно! Прекрати, Джо. Не кусайся. Мне больно. Прекрати, Джо! Стой!
Но кровь была такой вкусной. Это было не то мясо, которое он жаждал, но это была подходящая замена. Он прокусил ее шею глубже, когда начал трахать ее сильнее, и мысли монстра заполнили его разум. Внезапно он взорвался. Он продолжал сжимать ее шею, содрогаясь, дергаясь и рыча, проливая свое семя глубоко в ее сочную задницу. Когда он выдохся, то отстранился от нее и рухнул на грубый ковер. Его колени кровоточили от царапин о пол, но даже это было приятным ощущением, еще одним доказательством его существования.
Он слизывал остатки крови с губ, лежа на спине, глядя на свет, танцующий на стенах и наслаждаясь каждой дрожью удовольствия. Синди уже одевалась. Она прижимала к шее тряпку, которая, как понял Джо, была майкой. Он не мог понять, сердится она или нет. Он очень старался избегать крупных артерий, но его острые зубы разорвали плоть у основания черепа, превратив ее в кровоточащую рану.
- Одевайся, Джо. Мне нужно вернуть тебя в камеру, и нужно спуститься к доктору, чтобы она зашила меня.
- Прости меня, Синди. Я не хотел тебя обидеть.
Она кивнула, стоя спиной к окну, так что ее лицо было скрыто тенью, и Джо не мог прочитать выражение ее лица.
- Поторопись и одевайся.
Она почти не разговаривала с ним, пока вела его обратно в камеру и запирала на ночь.
- Мне действительно очень жаль. Я не хотел тебя обидеть.
- Спокойной ночи, Джо.
Она быстро пошла вниз по ярусу, все еще прижимая к затылку пропитанную кровью тряпку. Джо стало интересно, что она скажет врачам, когда они спросят, что случилось. Он подумал, не упустил ли он свой лучший шанс на побег.
В течение дня она несколько раз проходила мимо его камеры. Он видел повязку на ее затылке. Она оказалась не такой большой, как он ожидал. Он подумал, что ей, должно быть, пришлось наложить швы. Джо гадал, сколько раз ей приходилось объяснять, что это за повязка, и какие объяснения она использовала. Бежала через розовые кусты и поцарапалась? Автомобильная авария? Нападение питбуля? Секс с осужденным серийным убийцей во время дежурства? Он был уверен, что последнее объяснение маловероятно. Он уже сидел в тюрьме пожизненно. Они мало что могли сделать, чтобы наказать его, но такое признание погубило бы ее.
Джо вдруг понял, что теперь у него есть власть над офицером Синди Эддисон. Секс между заключенными и надзирателями был категорически запрещен, и не только из-за того, что заключенные могли получить привилегированное обращение, но и из-за власти, которую охранники имели над ними. Заключенные были не в том положении, чтобы отказываться. Это было сродни изнасилованию по закону. Если он расскажет, ее службе придет конец, и она может даже оказаться в тюрьме. Все, что ему было нужно, это доказательство их романа. Это означало, что он должен убедить ее снова заняться с ним сексом. Ему нужно было начать новую картину.
Джо достал свой последний оставшийся пакетик с леденцами и разделил разные цвета, положив горсть каждого цвета в отдельный пластиковый стаканчик и добавив немного воды. Затем он достал лист бумаги и несколько комков туалетной бумаги. Он старательно смешивал цвета на холсте, на этот раз осторожно, не позволяя монстру взять контроль. Это был ее портрет – обнаженная, с выражением экстаза на лице, идеализированное тело, гладкое, без единой морщинки или ряби. Она купалась в лунном свете, сияла. Даже жир на ее бедрах был гладким и чувственным. Вскоре Джо почувствовал, что она стоит у его двери. Любопытство взяло верх, и она уставилась на его картину.
- Это ты, Синди. - Сказал Джо.
Ответа не последовало.
- Знаешь, ты действительно красивая. Изысканная.
И снова никакого ответа.
Джо расстегнул штаны и вынул член. Он начал мастурбировать.
- Сохрани его. Я вернусь позже.
Джо улыбнулся: в конце концов, он не разрушил то, что было между ними.
На улице уже темнело. Скоро будет отбой. Синди сегодня была в смене, вероятно, она работала в две смены. Если нет, то ее смена закончится в полночь, всего через два часа после отбоя. Это не оставило бы им много времени. Но если она работает в две смены, то у них впереди целая ночь. Он надеялся, что ему повезло. Более того, он надеялся, что на этот раз сумеет обуздать свои неистовые порывы.
Время шло слишком медленно, чтобы отследить его. Джо с трудом отличал ночь от дня. В супермаксе не было никаких процедур, отмечающих течение времени, кроме завтрака, обеда, упражнений и ужина. Джо не мог вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как Синди принесла ему обед.
Телевизор в камере Джо был включен, другая телевизионная станция вещала нескончаемый поток антиинтеллектуального дерьма, призванного выжать как можно больше денег из легионов истинно верующих. Джо скучал по лекциям и дискуссиям, в которых он участвовал в колледже, обсуждая политику, религию, психологию и социологию со своими профессорами и сокурсниками. Даже притом, что все они считали его странным и жутким, дискуссии были удивительными. Именно во время одной из таких дискуссий на занятиях профессора Локка по психологии аномалий он впервые развил свою теорию убийственных импульсов как симптома инфекционной болезни. Но спорить с телевизором было бесполезно. Догма, извергавшаяся час за часом с 13-дюймового телеэкрана, встроенного в стену и прикрытого стальной решеткой, была совершенно односторонней. Джо рычал и расхаживал по камере. После нескольких месяцев такого рода слухового штурма, это начало доходить до него.
Чернокожий проповедник в костюме за четыре тысячи долларов говорил о том, что Бог не хочет, чтобы кто-то был беден, и что щедрая десятина увеличит ваше экономическое благосостояние. Он просил каждого пожертвовать 10 процентов своего дохода на нужды церкви. Когда он говорил, то размахивал руками, демонстрируя платиновые Ролекс и бриллиантовые кольца, подаренные ему Богом в виде щедрой десятины его паствы. Очевидно, он выборочно проигнорировал ту часть Библии, где Иисус сказал, что у богатого человека столько же шансов попасть на небеса, сколько у верблюда пройти через игольное ушко. Джо не знал, как ему удалось переинтерпретировать это в веру в то, что Бог хочет, чтобы все были богатыми, но, очевидно, его паства совершила такой же когнитивный скачок. Интересно, подумал он, многие ли из его сокамерников верят в то же самое, и сколько из них находятся здесь из-за того, что пытаются заявить о своем Богом данном праве на роскошное богатство.
Одно было очевидно – в тюрьме преобладали христиане. Вот почему Джо показалось странным, что в супермаксе так настойчиво продвигают религию, словно это панацея от преступлений, хотя, очевидно, она никого не удержала от совершения преступлений, которые привели их сюда. Казалось странным, что тюремные чиновники ожидали, что это сработает во второй раз, но евангельские станции были одними из немногих станций, которые были разрешены в супермаксе. Это были либо религиозные, либо тюремные программы, которые состояли из объявлений от надзирателя и "образовательных" программ по управлению гневом и грамотности, а также несколько основных развлекательных каналов, в первую очередь новостей, игровых шоу, мыльных опер и ситкомов. Поскольку телевизором управлял охранник в диспетчерской, игровые шоу, ситкомы и даже новости были редким удовольствием. В большинстве случаев программы представляли собой бесконечные потоки религиозной пропаганды, за которыми следовали снисходительные видеоролики о том, как избежать конфликтов, и другие инструменты управления гневом.
Религию и расу командира в диспетчерской обычно можно было определить по телепрограмме. Если телевизором управлял офицер Белтон, то по телевизору играли без остановки Бенни Хинн и Крефло доллар. Если в диспетчерской находился большой рыжеволосый охранник, офицер Брюс Финли, Джо мог рассчитывать на то, что среди программ будут доминировать Джоэл Остин или Роберт Шуллер в течение шести-восьми часов. Ему разрешалось смотреть обычную программу только тогда, когда телепрограммой управляла Синди. Сегодня, очевидно, была смена офицера Белтона.
Джо упал и начал отжиматься, пытаясь заглушить фанатичную проповедь проповедника потом и болью. Проповедник выступал против всего, начиная от гомосексуализма и заканчивая жестокими видеоиграми и президентом Соединенных Штатов. Его ответом на все были молитвы и деньги. Чем больше бубнил по телевизору проповедник, тем сильнее росла неприязнь Джо к офицеру Белтону. Он хотел бы, Белтон готовился к убийству, а не Синди. Убийство? Это то, что я делаю с Синди? Предаю ее? Он надеялся, что до этого не дойдет, но не видел другого выхода.
- Выключить свет!
Было уже десять часов. Свет погас. Крики "Аллах Акба!" джихадистов, заключенных в тюрьму за различные террористические акты, перекликались с криками и гневными просьбами, чтобы "шурупы" снова включили свет, чтобы заключенные могли закончить чтение, или снова включили телевизор, или позволили им воспользоваться телефоном, или о таких вещах, как новые зубные щетки, зубная паста или мочалки. Это был тот же самый шум, который наполнял тюрьму двадцать четыре часа в сутки. Просто с включенным телевизором было легче отключиться от этого безумия. Теперь темнота наполнилась яростью, страхом, отчаянием и отчаянием. Злобный суперхищник Джозеф Майлз зажал уши руками и начал серию выпадов и приседаний, которые должны были длиться почти час, минуя предел усталости, пока он не доведет свои мышцы до полного отказа.
Через тысячу приседаний и пятьсот прыжков Джо в изнеможении рухнул на койку. Почти сразу же пришли сны.
Джо снова было десять лет. Отец был в ярости. Он слышал его шаги наверху, в спальне. Каждый звук шагов напоминал небольшой взрыв. Старший Майлз не был маленьким человеком. Отец Джо редко включал свет, поэтому в доме царил полумрак, похожий на склеп, который, по мере того как солнце исчезало, постепенно сгущался, превращаясь в твердую крепость ночи. Он сказал, что это для сохранения энергии, но Джо всегда подозревал, что его отец просто наслаждается темнотой, что он чувствует себя более комфортно в сумраке. Вскоре мрачная пелена ночи окутала каждый уголок комнаты. Единственным источником света во всем доме был вытяжной колпак над газовой плитой, и Джо сосредоточился на нем, глядя на этот единственный луч света, когда усилились рев и крики. Гневные крики отца, казалось, потрясли дом до основания. Маленький Джо знал, что отец спустится вниз с ремнем, и тогда начнется боль. Если ему повезет, то пояс – единственное, чем будет пользоваться его отец.
Он услышал первые громовые шаги на лестнице, и Джо задрожал и намочил пижаму. Он не был уверен, что сделал что-то не так. Он также не был уверен, что отец знает. Он был уверен, что в любом случае это не имеет значения. Его отец был пьян и зол, и Джо был там. Его мама снова уехала и переехала жить к своей матери. Она обязательно вернется. Она всегда возвращалась, а Джо тем временем оставался один на один со взрывным характером отца.
Его отец достиг нижней ступеньки лестницы, и Джо закричал, когда большой человек пришел за ним, только это был уже не его отец, а Деймон Трент, толстый подросток, убийца детей, который похитил его, когда он был маленьким.
Он больше не был в своем собственном доме. Он снова был в подвале Деймона Трента, в ржавой, наполненной кровью ванне. Окна в подвале были закрашены черной краской и заколочены гвоздями. Он был заклеен скотчем и истекал кровью, и Деймон снова собирался причинить ему боль.
- Нет. Не делай мне больно. Нет. Не-е-ет!
Джо проснулся в темноте – с криком. Он огляделся вокруг и на мгновение ожидал увидеть Деймона Трента, идущего на него, чтобы порезать и выпить его кровь. Когда Джо вспомнил, что Деймон Трент уже мертв, что он зарезал кровожадного педераста, разделал в его постели, он почувствовал внезапную и всепоглощающую радость и облегчение. Затем он вспомнил, где находится, запертый в клетке, и его охватило внезапное душераздирающее недомогание. Он должен был бежать. Он умирал здесь.
Было темно уже несколько часов, когда Синди наконец пришла за ним. Джо был в самом разгаре очередного кошмара, когда дверь его камеры открылась и вошла Синди. Он вскочил на ноги, когда открылась дверь, и принял оборонительную стойку, ожидая, что в дверь войдет заключенный для очередного петушиного боя. Он с облегчением услышал голос Синди.
- Я выключила камеру в твоей камере. Никто не увидит нас.
Она бросилась в объятия Джо, затем отстранилась и потянулась к своей шее.
- Ты ведь не укусишь меня снова, правда?
Джо улыбнулся, но в темноте выражение его лица оставалось невидимым.
- Прости, если я причинил тебе боль. Просто я так давно не был с женщиной. Я не мог себя контролировать. Теперь я в порядке. Я больше не причиню тебе вреда. - Он погладил ее по щеке и услышал, как она ахнула. Синди задрожала под его пальцами.
- Я не хотела приходить. Мне было страшно.
Джо кивнул.
- Я знаю. Я не хотел тебя напугать. Я больше не причиню тебе вреда. Я обещаю.
Послышалось какое-то движение и звук ткани, трущейся о ткань. Она придвинулась ближе к нему, притянула его твердое тело к своей мягкой плоти. Она сняла с себя одежду, и ощущение ее гладкой, теплой плоти придало его мужскому достоинству твердость. Чудовище с ревом проснулось, но Джо быстро подавил его. Он больше не потеряет контроль над собой.
Она поцеловала его глубоко, страстно. Ее язык проник в его рот, и он встретил его своим. Он прикусил ее губы, а затем слегка пососал их. Он целовал ее щеки, лоб, переносицу, подбородок. Он поцеловал ее дрожащую шею и услышал, как ее дыхание участилось от страха, когда он прикусил ее горло. Его руки ласкали ее узкие плечи. Он обхватил ее шею пальцами, а затем нежно сжал, прежде чем притянуть ее к себе для нового поцелуя.
- У тебя потрясающее тело, - прошептала она.
- И у тебя тоже, - ответил Джо, обхватив обеими руками ее большие ягодицы. Он опустился на колени и втянул в рот один из ее сосков. Груди у нее были маленькие, но соски – большие и торчащие. Джо провел по ним языком и стал сосать сильнее, втягивая в рот всю ее грудь, едва сдерживая инстинктивное желание оторвать ее от грудной клетки. Он целовал, посасывал, покусывал и кусал ее, спускаясь от груди к животу и от живота вниз между бедер.
Джо все еще держал сладострастную попку Синди обеими руками, когда встал на колени между ее бедер и начал извиваться языком внутри нее, наслаждаясь едким, острым, сладким вкусом ее киски. Ее бедра вздрагивали, когда он сосал и ласкал ее клитор. Она схватила его за затылок, поставила одну ногу на койку и притянула его язык глубже в себя, вжимаясь в его лицо. Джо жадно лакал ее лоно и ровный поток соков, пока она дрожала на грани оргазма. Он обвел языком набухший бугорок ее клитора, доводя ее до конвульсивного оргазма. Когда она кончила, Джо вонзил свой язык глубоко в нее. Он лизал стенки ее лона, глотая поток соков, пока оргазм за оргазмом сотрясали ее до глубины души.
- О, черт! О Боже! О БОЖЕ!
Она плюхнулась на его койку, ее ноги все еще дрожали, пытаясь отдышаться. Джо встал, спустив штаны до лодыжек, и встал между ее ног. Синди взяла в рот огромный член Джо и облизала его кончик. Ее язык кружил по краю его головки, посылая безумные разряды удовольствия вниз по стволу. Джо схватил Синди за волосы и еще глубже погрузил свой член ей в рот, пока головка члена не коснулась ее миндалин, и она слегка подавилась и отстранилась, резко вынув его член изо рта и хватая ртом воздух.
- Я не могу взять его так глубоко. Ты слишком большой.
Она провела языком по всей длине его члена, а затем обхватила его яички ладонью и пососала каждое. Джо издавал низкий рокочущий рык, пока Синди гладила его член и лизала яички. Он чувствовал, что близок к оргазму.
- Соси его, Синди. Отсоси еще раз. Мне так хорошо.
Синди снова взяла член Джо в рот и схватила его за ягодицы, медленно погружая его все глубже и глубже, пока не заглотила каждый дюйм, и его полная длина не запульсировала глубоко в ее пищеводе. На этот раз она не подавилась, даже когда Джо запустил пальцы в ее волосы и начал раскачивать бедрами вперед и назад, крепко сжимая ее череп и трахая ее горло. Из его груди раздалось низкое рычание, а затем вырвалось наружу, когда он извергал густые струи теплой спермы, заполняя ее рот, растекаясь по губам и стекая по подбородку. Она облизывала губы и слизывала сперму, все еще бьющую из члена Джо, когда он дергался и бился от того, что казалось бесконечным оргазмом. В его сознании монстр тоже взревел.
Когда Джо посмотрел вниз на Синди, которая улыбалась ему губами, остекленевшими от его семени, он увидел ее глазами монстра, ее черты были искажены ненасытным голодом. То, что он увидел, было мясом, костями, кровью и пищей. Он видел, как секс и пища сливаются в одно великолепное, сладострастное, восхитительное лакомство.
Когда Джо смотрел на офицера Синди Эддисон, из его рта свисала длинная слюна, а она смотрела на него с выражением, близким к благоговению. Его лицо выдавало войну внутри него, и он наблюдал, как лицо Синди меняется от экстаза к ужасу, видя, как убийственный аппетит искажает его черты.
Она встала и вытерла кончиками пальцев его сперму со своих губ, а затем начисто высосала каждый палец.
- Ладно, думаю, мне пора уходить, пока ты снова не потерял контроль. Хорошего понемножку. Я думаю, так будет лучше. Чем лучше ты научишься контролировать свои желания, тем больше меня ты сможешь иметь, - сказала Синди.
Джо схватил ее за горло и поцеловал, ощущая на губах вкус своей плоти. Его руки дрожали. Джо чувствовал ее пульс под своими пальцами, и ему хотелось сдавить их. Он почувствовал, как она глубоко сглотнула, и сжал чуть сильнее. Он запросто мог сломать ей шею, как прутик.
Он отпустил ее и попятился.
- Все в порядке. Я могу подождать.
У Синди был выходной. Джо провел утро, отжимаясь и приседая, пока его руки и пресс не начали гореть от молочной кислоты и сжиматься в судорогах. Он никак не мог выбросить Синди из головы.
Профессор Локк послал охранников за Джо, чтобы провести еще несколько тестов. Профессор хотел испытать на нем новое лекарство. Джо шаркал по ярусу в цепях, сопровождаемый офицерами Белтоном и Рамиресом, невысоким тощим мексиканцем, который пробыл здесь дольше Белтона. Они шли молча, если не считать обычных команд:
- Стоять.
- Поверни сюда.
- Продолжай идти прямо.
- Остановись в конце коридора.
Сегодня в поведении Белтона была какая-то угрюмость, которая была даже хуже, чем его обычная неприязнь. Он казался почти враждебно настроенным, и Джо был рад присутствию офицера Рамиреса. Если бы Белтон остался с ним наедине, Джо был уверен, что этот человек воспользовался бы возможностью выместить свою агрессию на Джо, пока тот был скован и беспомощен. Единственное, что мешало ему сделать это сейчас, был офицер Рамирес и его собственный страх перед огромным убийцей-каннибалом. Белтон видел, что Джо сделал с большим мексиканцем Армондо, и, без сомнения, слышал о его кастрации большого трансвестита, которого они бросили в камеру вместе с ним. Джо был уверен, что все охранники в тюрьме смотрели эти записи, и никто из них не горел желанием испытать то же самое.
- Подожди здесь.
Джо молча стоял, пока они отпирали дверь тюремного медицинского учреждения, где профессор устроил свою лабораторию. Они прошли мимо кроватей, заполненных больными и ранеными заключенными, некоторые из них были избиты, изнасилованы или все вместе, а некоторые умирали от СПИДа, рака и других болезней. Здесь пахло болью и отчаянием, смертью и безнадежностью. Джо чувствовал, как его собственный инстинкт жертвы реагирует на окружавшую его слабость. Его первобытный инстинкт отбраковки стада пробудил монстра внутри, чувствуя так много легких убийств. У Джо потекли слюнки, когда он проходил мимо, глядя на ряды мяса. Те, мимо кого он проходил, смотрели на него в ответ. Некоторые тряслись от страха, очевидно зная, кто он такой. Другие, казалось, узнавали его и крестились или бормотали молитвы, когда он ковылял мимо их кроватей. Некоторые бросали ему вызов словами неповиновения.
- На хрена ты смотришь, ублюдок?
Джо усмехнулся и облизнул губы в ответ. Он увидел, как по их коже пробежали мурашки, и почувствовал исходящий от них страх, несмотря на то, что они продолжали свою браваду.
- Я надеру твою гребаную задницу, белый мальчик, - бросил вызов один из заключенных. Это был огромный лысый мускулистый чернокожий парень с бинтами на руках и талии. Он явно участвовал в драке. Джо долго и пристально смотрел на него, запоминая его лицо. У него было чувство, что он увидит его снова.
Они отвели его в отдельную от остальных заключенных комнату и привязали к каталке, оставив на нем кандалы. Вскоре после этого вошел профессор.
- Добрый день, Джо. Как прошло твое утро?
- Все было прекрасно, профессор. Как продвигается лечение, сэр? Скоро ли я буду готов к отъезду? Я не могу здесь оставаться.
Профессор Локк посмотрел на него так, как смотрят на ребенка, когда тот спрашивает, почему он не может есть мороженое на ужин каждый вечер.
- Я работаю над этим лекарством, и у меня есть несколько многообещающих новых идей, но я хочу, чтобы ты понял, Джо, что даже если я вылечу тебя, нет никакой гарантии, что суд отпустит тебя. Они все еще считают тебя опасным для общества.
- Но если я больше не опасен, им придется меня отпустить. Если вы сможете доказать им, что это болезнь сделала меня таким, что это не моя вина, они должны будут отпустить меня, если я вылечусь, верно?
Профессор Локк склонил голову, посмотрел Джо в глаза, покачал головой и пожал плечами.
- Не знаю, Джо. Давай сначала поработаем над тем, чтобы ты излечился, а там посмотрим.
Джо кивнул, явно удрученный.
- Я обещаю, что сделаю все, что в моих силах, как только ты выздоровеешь, чтобы вытащить тебя отсюда. Сейчас я поставлю тебе капельницу, Джозеф. Она содержит успокоительное средство под названием Кетамин. Возможно, ты слышал, что на улицах его называют "особым К".
Джо кивнул. Он был не совсем с улицы. Но он слышал об особом К от студентов в кампусе.
- Это ведь транквилизатор для животных, не так ли? - Спросил Джо, презрительно фыркнув. - Я не животное, профессор.
- Да, я знаю, Джозеф, но Кетамин показал замечательные перспективы в лечении зависимостей и обсессивно-компульсивных расстройств. Мы рассматривали эту проблему как проблему с выработкой серотонина из-за низкого уровня серотонина, наблюдаемого у пациентов с хроническими зависимостями, но недавние исследования показали, что проблема может быть в твоих глутаматных рецепторах. Люди с аддиктивной личностью, как и люди с ОКР, испытывают навязчивые, тревожные мысли и навязчивые идеи. Они чувствуют себя вынужденными выполнять повторяющиеся действия или чрезмерно потакать поведению, которое потенциально разрушительно, например, азартным играм, курению, злоупотреблению наркотиками и перееданию. Единственные лекарства, которые доказали свою эффективность, это ингибиторы обратного захвата серотонина, такие как Прозак, но даже при лечении большинство пациентов все еще испытывают значительные симптомы и тягу к вредным привычкам.
- Так вот почему Прозак не действует на меня?
Профессор Локк улыбнулся и кивнул.
- Думаю, да, Джозеф.
- Но у меня нет ОКР. Я убийца, профессор. Я убиваю и ем людей. Какое это имеет отношение ко мне?
Профессор одарил Джо той же снисходительной улыбкой, что и всегда, когда тот задавал вопросы.
- Я знаю, что у тебя нет ОКР, Джозеф. Не совсем. Но твоя зависимость очень похожа на это. Вот почему ты повторяешь эти убийственные действия. Вот почему все серийные убийцы так поступают. Они вынуждены это делать. Это непреодолимое побуждение, зависимость, и те же самые депрессии, вызванные тревогой, возникают, когда эти принуждения игнорируются. Разве я не прав? Тот же самый эйфорический кайф возникает от потакания этим навязчивым желаниям, и та же самая вина и отвращение к себе возникают, как только кайф заканчивается. Ты знаешь, что это неправильно, но не можешь остановиться. Разве не так, Джозеф?
Джо кивнул, вспомнив, что он почувствовал после убийства библиотекаря и увидев испуганное лицо Алисии. Вспомнив, что он чувствовал, видя Алисию в больнице после того, как съел ее грудь, как он смотрел на лицо ее сестры недавно. Профессор был абсолютно прав. Всякий раз, когда он позволял монстру взять себя в руки и утолить свою жажду плоти, он чувствовал себя ужасно, но если быть абсолютно честным, он должен был признать, что с каждым днем чувствовал себя все менее виноватым.
- Профессора Йельского университета проводили эксперименты, которые предполагают, что другой нейромедиатор, глутамат, может быть ответственен за многие симптомы зависимости. В исследовании Йельского университета было показано, что лекарства, которые модулируют нейромедиатор глутамат через N-метил-D-аспартатный рецептор – основной тип глутаматного рецептора в головном мозге – улучшают эти симптомы. А Кетамин является мощным антагонистом N-метил-D-аспартатного рецептора. Были использованы небольшие внутривенные вливания Кетамина, которые вызвали легкую эйфорию, которая длилась менее двух часов, но затем, через три часа после вливания, депрессия, которую, как многие страдающие ОКР говорят, что они испытывают, когда не потакают своим навязчивым желаниям, исчезла. Этот антидепрессантный эффект длился до трех-четырех дней. В течение этого времени испытуемые были свободны от навязчивых идей. Ты слышишь, Джозеф? Если это сработало на них, возможно, это сработает и на тебе. По крайней мере, стоит попробовать.
Джо посмотрел на себя сверху вниз. Он все еще был прикован наручниками к каталке, а грудь стягивали кожаные ремни, приковывающие его к матрасу. Его ноги все еще были в кандалах. Офицер Белтон и офицер Рамирес стояли позади профессора, прислонившись к стене, готовые вызвать команду, чтобы избить Джо до полусмерти, если он сделает хоть малейший враждебный жест. Похоже, у него не было особого выбора.
- Я не стану принуждать тебя, Джозеф. Если ты не хочешь, чтобы я попытался, я могу отменить эксперимент и попросить этих джентльменов отвести тебя обратно в камеру. Ты можешь спокойно провести здесь остаток своей жизни. Больше я тебя не побеспокою. Никогда.
Он снова посмотрел на свои наручники, а затем на двух охранников. Офицер Белтон все еще сердито смотрел на него.
- Если я сделаю это, и это сработает, то я никогда больше не испытаю такого кайфа, не так ли? Я никогда не буду чувствовать тот же экстаз, что и раньше.
Профессор Локк покачал головой.
- Нет, Джозеф. Я не хочу вводить тебя в заблуждение. Ты никогда не почувствуешь ничего подобного тому, что чувствовал, когда поедал человеческую плоть. Этот кайф, как ты выразился, исчезнет навсегда. Но ты не будешь жаждать этого так, как сейчас. Наркоманы испытывают трудности с выработкой эндорфина и дофамина, не потакая своим пристрастиям. Переживания, которые производят эндорфины у нормальных людей, такие как танцы, езда на велосипеде, поедание мороженого, объятия, больше не будут производить дофамин у тех, у кого есть зависимость, и именно поэтому у тебя появляется депрессия, когда ты бездействуешь. Ничто другое не приносит тебе удовольствие. Я надеюсь, что твой мозг сформирует новые нуэро-пути, так что ты сможешь производить эндорфины через нормальный здоровый опыт. Ты сможешь ценить мелочи, которыми наслаждаются нормальные люди, переживания, которые сейчас не испытываешь.
Джо почувствовал, как у него упало сердце. Как бы сильно он ни ненавидел голодного зверя внутри себя, Джо не мог отрицать, как сильно он наслаждался оргазмическим возбуждением, которое испытывал, когда чудовище требовало другую жертву, когда его язык был влажен от крови, а живот наполнен мясом, когда душа его жертвы циркулировала по венам.
- Да, но это будет уже не тот трансцендентальный экстаз, не так ли?
- Нет, Джозеф. Это не так, выбор за тобой. Ты можешь попробовать это и, возможно, найти некоторое освобождение от этой вещи внутри тебя, которую привык называть своим проклятием, или можешь сохранить это проклятие навсегда.
Джо кивнул. Он вспомнил выражение лиц матери Алисии и ее младшей сестры, Ланы. Они ненавидели его за то, что он сделал, особенно Лана. Она была так похожа на Алисию, что у него защемило сердце, и она испугалась его. Для нее он был предосудительной мерзостью. Психопат-извращенец, который положил конец существованию ее любимого человека.
Ты больной, извращенный ублюдок, и ты заслуживаешь быть запертым навсегда! Никто никогда не сможет полюбить тебя, Джозеф Майлз. Ты гребаное чудовище! Никто никогда не сможет полюбить тебя!
Воспоминание о словах Ланы больно кольнуло ее. Джо никогда не хотел быть таким, каким его считала Лана, но он был таким. Он был чудовищем, больным, извращенным чудовищем, и никто не полюбит его, пока он не излечится от этого проклятия. Каждый день охранники приносили ему пачки писем от людей, которые хотели спасти его душу или увидеть, как он горит в аду за то, что он сделал. Потом были письма от таких женщин, как Селена, и от таких мужчин, как его двоюродный брат Дирк, людей, которые трепетали от знакомства со знаменитым серийным убийцей. Его выбор был либо жизнь с извращенцами и подхалимами, либо жизнь с обычными людьми, настоящими людьми, такими как Лана.
- Я сделал свой выбор, когда впервые пришел к вам и попросил о помощи. Если вы говорите, что это сработает, профессор, я вам верю. Делай то, что нужно.
Профессор Локк тепло улыбнулся.
- Это хорошо, Джозеф. Отлично.
Он вызвал одного из тюремных санитаров, невысокого худощавого негра в больших очках и с короткими дредами на голове. Руки мужчины-санитара дрожали, когда он смазал сгиб руки Джо спиртом, похлопал по выпуклой пульсирующей вене, перевязал его огромный бицепс короткой медицинской трубкой и поставил капельницу. Пока нервный медбрат вонзал иглу капельницы в руку Джо, профессор Локк занялся приготовлением капельницы с Кетамином.
К голове и груди Джо были прикреплены пульсометр и электроэнцефалограмма. Профессор Локк отошел к вращающемуся креслу в другом конце комнаты, где он наблюдал за жизненными показателями Джо и ждал, когда Кетамин подействует. Чувство спокойствия снизошло на массивного человека-хищника.
- Я чувствую себя немного одурманенным.
- Это нормально, - ответил профессор Локк. - Это пройдет.
Чудовище не просто молчало. Казалось, оно впало в кому. Даже когда Джо прокручивал в голове события предыдущего вечера, монстр оставался в спячке. Через пару часов Джо провели через холл в маленькую комнату, где хранился ПЭТ-сканер.
- Как ты себя чувствуешь сейчас, Джозеф?
- Умиротворенно.
- У тебя все еще кружится голова?
Джо отрицательно покачал головой.
- Я в порядке.
- Хорошо. Хорошо. Я собираюсь поместить тебя в сканер для нескольких тестов. Я снова покажу тебе фотографии. Ты просто дыши и расслабься, хорошо? Это не займет много времени.
Профессор снова попросил снять с Джо кандалы, и снова офицер Белтон вызвал сортировочную бригаду, которая должна была присутствовать первой. Шестеро мужчин в спецодежде вошли в комнату и заняли позиции вокруг ПЭТ-сканера, прежде чем Белтон расстегнул наручники на запястьях и лодыжках Джо. Расстегивая наручники, он наклонился и прошептал Джозефу:
- Пожалуйста, попробуй что-нибудь делать. Я видел, что ты сделал с шеей Эддисон. Тебя надо усыпить, как бешеную собаку, и мне бы очень хотелось быть тем, кто это сделает.
Джо улыбнулся в ответ Белтону. Между ними не было недопонимания. Несмотря на власть, которую давало ему положение Белтона, и относительную беспомощность обстоятельств Джо, не было никаких сомнений в том, кто был альфа-волком. Если бы все было поровну, Джо с легкостью разорвал бы Белтона на части, и они оба это знали.
- Ладно, просто расслабься и посмотри на слайды.
Профессор Локк надел Джо на лицо что-то вроде очков виртуальной реальности, вставил в уши наушники и вкатил его в машину. Он включил сканер, и тот начал жужжать и щелкать. В наушниках звучала музыка –Бетховен, музыка оргазма. Она заглушила звук сканера. Потом начались картинки.
На этот раз предисловий было немного. Джо показали несколько фотографий яблок, котят и деревьев, по-видимому, чтобы установить базовый уровень, а затем появились фотографии моделей плюс-сайз и порнозвезд с огромными грудями, бедрами, и задницами. Джо восторженно уставился на них. Он был возбужден, но чудовище молчало. Он хотел трахать их, извергать сперму на их большие груди и ягодицы, а не есть их. Потом появились фотографии Алисии, и Джо внезапно ощутил всепоглощающую печаль. В конце концов, он увидел смерть прекрасной женщины такой, какой ее видела Лана, трагедией и ничем больше. Они показали ему те же фотографии, что и раньше: Алисия в вечернем платье, в блузке с глубоким вырезом, и, наконец, как она выглядела в больнице до и после операции, со съеденной грудью.
- Выключи. Выключи его! Я больше ничего не хочу видеть! ВЫКЛЮЧИ ЕГО!
Последняя картинка вспыхнула перед ним. Это была груда расколотых костей, которые были обглоданы, очищены от плоти и высосаны до мозга костей. Это было все, что осталось от Алисии.
Джо сорвал очки и вытащил наушники, но не смог вырваться из сканера. Он был слишком большим, а ПЭТ-сканер – слишком маленьким. Он попал в ловушку. Он начал задыхаться.
- Вытащи меня отсюда!
- Я иду, Джозеф. Ты должен успокоиться. Ты заставляешь этих джентльменов нервничать.
Жужжание и щелканье прекратились, и платформа, на которой он лежал, начала выскальзывать из машины. Освободившись от сканера, Джо сел, и его тут же швырнуло обратно, как только в комнату ворвалась команда охранников и прижала его к каталке. Его сковали наручниками по рукам и ногам и быстро подняли на ноги.
- Мне нужно вернуться в камеру. Отведите меня обратно в камеру!
- Джозеф, подожди! Успокойся. Мне нужно тебе кое-что показать. Пожалуйста.
Джо держали трое охранников. Один из них вывернул за спину его левую руку, другой – правую, а сзади стоял еще один охранник с дубинкой под подбородком, оттягивая ее назад, так что Джо пришлось откинуться назад под болезненным, выворачивающим позвоночник углом, чтобы не задохнуться насмерть. Он сделал несколько глубоких вдохов, закрыл глаза, а когда открыл их, то снова был спокоен. Он был удивлен, как легко ему удалось вернуть себе самообладание.
- Джентльмены, прошу вас. Теперь вы можете его отпустить. Он никому не причинит вреда.
- Это чушь собачья! Ты же сказал, что накачал его лекарствами! - Закричал офицер Белтон, тыча пальцем в профессора. Его глаза сверкали от ярости. Он оказался на грани физического насилия. Он был напуган. Джо видел это так же отчетливо, как если бы на нем была табличка. Он чуял его в поту мужчины запах игры, полный адреналина, как у испуганной самки. Этот человек был напуган, несмотря на то, что в комнате находилось более полудюжины специально обученных офицеров, и это выводило его из себя.
Профессор Локк повернулся к офицеру Белтону и свысока посмотрел на разгневанного надзирателя. Было ясно, что Белтон хотел ударить его и ударил бы, если бы не знал, что из-за этого потеряет работу.
- Его лечат лекарствами, офицер Белтон. Он ведь не сопротивляется, правда? Может быть, вам тоже будет интересно посмотреть на эти результаты?
- Какие результаты? О чем, черт возьми, ты говоришь?
- Вот. Посмотрите.
Профессор Локк указал на маленькую кабинку, где находились мониторы ПЭТ-сканера. Белтон последовал за ним вместе с Джо и двумя другими офицерами. Профессор указал на красное, синее и желтое изображение того, что явно было мозгом на экране монитора.
- Это твой мозг, пока я показывал тебе эти картинки. Это мозг наркомана. Твой мозг показывает те же изменения, которые можно было бы ожидать увидеть в мозге запущенного потребителя кокаина или метамфетамина. Вот как выглядел твой мозг, когда я показывал тебе эти фотографии. Это желтое пятно прямо в миндалине указывает на повышенную мозговую активность. Миндалевидное тело – это та часть мозга, которая отвечает за память и эмоции. Его часто называют центром ярости мозга, потому что именно там хранятся наши эмоции бегства или борьбы. Это также источник наших сексуальных желаний. У наркомана, когда что-то стимулирует потребность, миндалевидное тело становится активным. Кокаиновый наркоман, например, проявляет повышенную активность в миндалевидном теле при простом упоминании этого слова или при звуках или видении образов, которые напоминают ему о кокаине. У тебя, Джозеф, эта повышенная мозговая активность происходит, когда ты видишь женщин, особенно сладострастных женщин.
- Значит, лекарство не подействовало. Когда вы показывали мне фотографии, в миндалевидном теле появились желтые вспышки.
- Да, вы ни хрена не исправили, док, - добавил офицер Белтон.
Профессор слегка улыбнулся.
- Но подожди. Я хочу тебе еще кое-что показать.
Профессор подошел к клавиатуре и принялся яростно набирать команды. На соседнем экране появилось еще одно изображение мозга.
- Я хочу, чтобы ты взглянул на это изображение. Это был твой мозг несколько месяцев назад, просматривающий те же самые изображения.
Изображение на экране теперь показывало взрыв желтого цвета в области мозга, которую профессор определил как миндалевидное тело. Казалось, что мозг Джо был в огне. Сравнивая два изображения, это маленькое желтое пятнышко на первом экране было похоже на пламя спички по сравнению с адским пламенем.
- Лекарство действует, Джозеф. Это работает.
- Подозреваемый в убийстве каннибала осужден!
- Шесть жертв опознаны по делу каннибалов.
Заголовки были сенсационными, но подробности убийств были еще более зловещими. Она читала о библиотекаре, чьи обглоданные останки были найдены в старой квартире Джозефа, кремированные при поджоге; о теле, которое они нашли поджаренным на вертеле, большая часть плоти была оторвана от обугленных костей; о детоубийце, которого зарезали и чуть не разделали на куски в государственной больнице; о санитаре с разорванным горлом; об отце Джозефа, которого нашли обезглавленным и сожженным с библейскими страницами во рту; и, наконец, об Алисии, съеденной до костей. Синди не понимала, что делает. Она позволила себе влюбиться в заключенного, возможно, самого опасного заключенного во всей тюремной системе.
Синди знала, что мужчины никогда не меняются. Все обещания, вся терапия, даже тюремное заключение ничего не меняли. Плохой человек всегда будет плохим. И все же в Джозефе Майлзе было что-то такое, что противоречило всему, что она прочитала. Она вспомнила, как он плакал, когда один из членов семьи его жертвы пришел навестить его. Это не было притворством. Он искренне раскаивался в содеянном. И то, что он говорил ей, то, как они занимались любовью в прошлый раз. Он обещал, что не причинит ей вреда, и сдержал обещание. Она была дурой, что прокралась в его камеру таким образом. С ее стороны было так же глупо выкрасть его из камеры прошлой ночью. Она легко могла стать еще одной жертвой, но он не убил ее. Он укусил ее за шею, и это было больно, но он остановился, когда она сказала ему остановиться, и он не сделал ничего похожего на то, что сделал с людьми в этих историях. Он зубами разорвал горло тому санитару, но Синди отпустил. Может быть, его лечение подействовало. Может быть, он изменился.
У Джо был посетитель. Ему разрешили принять душ и побриться, а потом отвели в комнату для посетителей, чтобы принять гостя. Все это время Джо надеялся, что это Лана снова пришла навестить его. Он был удивлен, обнаружив высокого седовласого мужчину в темно-синем костюме и светло-голубой рубашке в тонкую полоску, ожидающего его в кабинке для посетителей за толстой плексигласовой стеной. У мужчины было худощавое атлетическое телосложение, явно результат нескольких часов в спортзале. Его лицо было худым и жестким, и на нем было мало морщин. Его серые глаза скрывались за тонкими очками в легкой титановой оправе. Он улыбнулся и поднял трубку, когда вошел Джо. Джо тоже сел и поднял трубку.
- Здравствуйте, мистер Майлз. Меня зовут Джон де Сальво. Я был нанят вашим другом, чтобы представлять вас. Полагаю, вы знакомы с мисс Селеной Кассаро?
- Она здесь?
Джо встал и заглянул за спину адвоката в холл. Мистер де Сальво жестом пригласил Джо сесть на свое место.
- Мисс Кассаро сегодня здесь нет. Ей по-прежнему запрещено навещать вас.
Джо тяжело опустился на стул.
- Однако у меня есть хорошие новости. Я очень близок к тому, чтобы вернуть вас в общую колонию.
- Неужели? Как же?
- Прошло пять лет с тех пор, как вы совершили преступления, за которые были осуждены. Вы провели большую часть этого времени в психиатрической больнице штата, прежде чем вас перевели сюда несколько месяцев назад. Они смогли перевести вас в тюрьму, потому что заявили, что теперь вы дееспособны и способны различать разницу между правильным и неправильным, и поэтому вас перевели в тюрьму. Другими словами, они объявили вас юридически вменяемым. Теперь вас держат в одиночной камере, потому что считают жестоко сумасшедшим и угрозой сокамерникам. Но может быть либо то, либо другое. Либо вы невменяемы и должны быть возвращены в психиатрическую больницу штата, либо вы в здравом уме и должны быть выпущены обратно в общую колонию. С тех пор как вы были заключены здесь, не было зафиксировано ни одного случая насилия по отношению к охранникам или вашим сокамерникам.
Джо был потрясен.
- А как насчет заключенных, с которыми они заставили меня драться? Как насчет того, которого я кастрировал?
Мистер де Сальво улыбнулся.
- Как я уже сказал, мистер Майлз, не было зафиксировано ни одного случая насилия по отношению к вашим сокамерникам. Если бы охранники занимались чем-то настолько незаконным, как вы говорите, заставляя заключенных сражаться друг с другом, я не думаю, что они были бы настолько беспечны, чтобы вести отчеты об этих событиях. А вы бы стали это делать? Официально вы – образцовый заключенный. Любое свидетельство обратного должно было бы включать в себя свидетельства о практике "петушиных боев". Я сомневаюсь, что Департамент исправительных учреждений пошел бы на такой скандал, чтобы удержать одного заключенного в супермаксе. У меня есть несколько известных психиатров, готовых засвидетельствовать, что ваши преступления были результатом вашего психического заболевания и что теперь вы в здравом уме и, следовательно, не представляете угрозы ни для себя, ни для других.
- Тогда они меня отпустят? Если я больше не представляю угрозы, то почему я все еще заперт?
Мистер де Сальво покачал головой. На его лице было написано искреннее сожаление, но Джо знал, что это не так. Этот человек был профессионалом, и выражение его лица было таким же продуманным, как и выбор костюмов, стрижка и слова.
- Нет, мистер Майлз. Они вас не отпустят. Вы были приговорены к пожизненному заключению. Это не изменилось. Ты все равно убил тех людей, в здравом уме или нет. Это лучшее, что я могу для тебя сделать.
Джо сжал руки в кулаки, сжимая их до тех пор, пока ногти не прорвали кожу ладоней и кровь не потекла между пальцами. Он переходил из одной клетки в другую, но, по крайней мере, его не запирали в камере двадцать три часа в сутки.
- Я должен сказать вам еще кое-что, мистер Майлз. Мисс Кассаро хотела, чтобы я передал сообщение. Она сказала, что это не сработало. Она пыталась испытать то, что испытываешь ты, то, как ты это переживаешь, и это не сработало. Она ничего не почувствовала. Она хочет знать, что она сделала не так.
Джо нахмурился.
- Что я испытываю? То, как я это переживаю? Я не понимаю, о чем она говорит.
Мистер де Сальво наклонился вперед, сдвинул тонкие очки в титановой оправе на кончик носа и посмотрел поверх них на Джозефа, не сводя с него глаз. Мало найдется людей, которые могли бы с такой легкостью, не дрогнув, смотреть в глаза убийце. Мистер де Сальво, вероятно, встречался глазами со многими такими людьми на протяжении всей своей карьеры адвоката по уголовным делам. Джозефу стало интересно, кто же такие родители Селены, раз они так нуждались в услугах такого человека и могли себе их позволить.
- Я думаю, вы понимаете, что она имеет в виду, мистер Майлз. Есть только одно твое действие, которому она могла бы подражать и которое потребовало бы тайного обсуждения.
Адвокат продолжал пристально смотреть, пока до него не дошел смысл сказанного, затем он поправил очки указательным пальцем и откинулся на спинку стула.
Джо был ошеломлен. Что натворила эта сумасшедшая сука?
- Вы хотите сказать, что она... она кого-то убила? Она кого-то съела?
- Эти телефоны могут быть не совсем безопасными, мистер Майлз, а я всего лишь ее адвокат. В данном случае я всего лишь посыльный, доставляющий сообщение, которое она сама не в состоянии передать. Я бы предпочел не пытаться интерпретировать это сообщение. Я просто доставляю его в соответствии с указаниями.
Джо подумал о том, что Селена убила и съела кого-то. Интересно, кто ее жертва? Какой-нибудь дородный бизнесмен, которого она подцепила в баре? Проститутка, которую она подобрала на улице? Зачем она это сделала? Что она искала? Что она имела в виду, говоря "это не сработало"?
- У нее... у нее неприятности?
- С ней все в порядке. У нее нет никаких юридических проблем, если вы это имеете в виду. Я надеялся, что у вас есть ответ на ее вопрос.
Джо еще немного подумал. Она сказала, что это не сработало. Она ничего не почувствовала. Она говорила об экстазе плоти. Она говорила об оргазме.
- Она ничего не почувствовала, потому что не заразилась. На ней нет проклятия.
Адвокат улыбнулся, но в его глазах было явное замешательство и едва заметный намек на раздражение и, возможно, отвращение. Это длилось лишь мгновение, прежде чем спокойное, ободряющее выражение вернулось на его лицо.
- Боюсь, я не совсем вас понимаю, мистер Майлз.
- У меня была теория – у меня есть теория – что то, чем я являюсь, является результатом инфекционной болезни, генетического ретровируса, такого как СПИД, передающегося через жидкости организма, такие как кровь и слюна. Это как вампиры и оборотни в кино. Единственный способ получить его – это быть укушенным мной или кем-то вроде меня, а она не была укушена. Она не заражена.
Мистер де Сальво кивнул.
- Благодарю вас, мистер Майлз. Вы мне очень помогли. О, и пока я работаю над тем, чтобы освободить вас из супермакса, я также буду работать над тем, чтобы снять запрет на посещения мисс Кассаро. Возможно, вы скоро увидите друг друга. Всего хорошего, мистер Майлз. -Мистер де Сальво повесил трубку, встал и вышел из комнаты.
Джо немного посидел, пытаясь собраться с мыслями. Селена кого-то убила. В этом не было никакого смысла. Она хочет проклятие? Хочет быть похожей на него? Зачем кому-то становиться монстром?
За ним пришел офицер Рамирес. Смена Белтона, должно быть, закончилась. Когда он вышел из комнаты для посетителей, Синди Эддисон уже ждала, чтобы помочь Рамиресу проводить его в камеру.
- Рад вас видеть, офицер Эддисон.
- Я тоже рада тебя видеть, Джозеф.
- Но разве Кетамин не вызывает привыкание?
Джо кивнул. Ему придется обсудить это с профессором. Замена одной пагубной привычки на другую была не тем способом выздоровления, который он искал.
- Но это все же лучше, чем убивать людей. Кроме того, люди становятся зависимыми от Прозака. Мне все равно придется принимать его до конца жизни, так что зависимость будет спорным вопросом.
Синди улыбнулась, но не выглядела убежденной. Половина людей в супермаксе были там в результате наркомании.
- Это здорово, Джо.
Офицер Рамирес молча помогал офицеру Эддисон проводить большого серийного убийцу обратно в камеру. Знакомство Джо с офицером Эддисон явно беспокоило его.
Джо попытался вытащить мужчину из скорлупы. Он задал ему вопрос:
- А вы что думаете, офицер Рамирес? Профессор говорит, что может вылечить меня.
Офицер Рамирес посмотрел на Джо и нахмурился. Он насмешливо фыркнул и покачал головой.
- Я вырос в Лос-Анджелесе, среди банд. В моем старом районе было много убийц. Некоторые убивали для защиты. Некоторые убивали за деньги. Но некоторые были похожи на тебя. Они убивали, потому что им это нравилось. Эти типы убийц не меняются. Их убьют, или они окажутся здесь. Нет никакого чудодейственного лекарства, чтобы вылечить тебя от того, что ты есть. Ты там, где тебе и положено быть.
Рамирес издал легкий смешок и подтолкнул Джо вперед, заканчивая разговор. Джо мог сказать, что офицера Рамиреса все еще преследовали многие вещи, которые он видел и, возможно, даже участвовал в них на улицах Лос-Анджелеса. В этом месте не было никого, кто не был бы каким-то образом травмирован насилием. Джо решил, что лучше оставить эту тему. Он и сам не был уверен, что сможет измениться.
Наконец они добрались до камеры Джо, и Синди крикнула охраннику, чтобы тот открыл дверь. Джо намеренно задел Синди, входя в камеру, и провел бицепсом по ее груди. Ее соски мгновенно напряглись.
Джо застенчиво улыбнулся и повернулся к Синди.
- Благодарю вас, офицер Эддисон. И вас, офицер Рамирес.
Рамирес нахмурился.
- Да, не стоит благодарности.
Синди покраснела. Она нервно пробормотала в ответ:
- Я... я очень рада, что ты нашел что-то, что может тебе помочь.
- Спасибо. Впервые я чувствую, что полностью контролирую себя, как будто я наконец могу контролировать всю страсть внутри себя.
Синди посмотрела в большие глаза каннибала и покраснела еще сильнее. Джо пристально посмотрел на нее, чтобы она сдержала улыбку на своем лице.
- Я вернусь позже с твоим обедом.
Джо молча стоял, пока дверь его камеры не закрылась.
- Не могли бы вы принести мне что-нибудь из библиотеки?
- Чего ты хочешь? Я посмотрю, есть ли это у них.
- Мне нужна книга о человеческом мозге... и еще одна о вампирах.
Синди кивнула.
- Я посмотрю, что можно сделать.
- И что же он сказал? - Спросила Селена.
Они сидели в бывшем кабинете ее отца. Вдоль стен от пола до потолка тянулись большие книжные полки из вишневого дерева. Два красных кожаных кресла стояли бок о бок в центре комнаты, разделенные маленьким столиком, на котором стояла единственная настольная лампа. Адвокат, который представлял семью Кассаро в течение последних двух десятилетий, сидел в одном кресле, а Селена нервно ерзала в другом.
Джон де Сальво усмехнулся и покачал головой.
- То, что он сказал... Это было просто безумие.
Вспышка гнева, вспыхнувшая в глазах Селены, была внезапной и угрожающей.
- Я не спрашивала твое мнение, я спросила, что он сказал!
Мистер де Сальво ухмыльнулся и почтительно кивнул своему вспыльчивому клиенту.
- Простите, если я вас обидел, мисс Кассаро. Я только хотел сказать, что его теория была в высшей степени неортодоксальной и, смею сказать, неправдоподобной.
- Ну и что же, черт возьми, он сказал?
- Он сказал, что это не сработало, потому что ты не была заражена. Он сказал, что у него заразная болезнь, какой-то генетический вирус, который превратил его в убийцу. По его словам, именно этот вирус делает его таким, какой он есть. Именно это делает опыт убийства таким сексуально возбуждающим.
Селена наклонилась вперед, не сводя глаз с адвоката, изучая его рот, с нетерпением ожидая каждого слова.
- Его вампирская теория, верно? Это не сработало, потому что меня не обратили, верно?
- Да. Он сказал, что тебя нужно укусить, чтобы получить проклятие.
- И я почти уверена, что он не использовал слова "сексуально возбуждающий".
Мистер де Сальво снова ухмыльнулся.
- Я перефразировал.
Селена откинулась на спинку заднего кресла. Ее пальцы забарабанили по подлокотнику.
- Ты должен провести меня внутрь, чтобы увидеть его – и не с двумя дюймами стекла между нами. Ты должен вытащить его из супермакса в общую колонию, чтобы мы могли встретиться лицом к лицу и прикоснуться друг к другу. Ты должен организовать супружеские визиты.
Мистер де Сальво поднял бровь.
- Супружеские визиты?
- Да, супружеские визиты.
- Я почти уверен, что для этого ты должна выйти замуж. Просто вытащить его из супермакса будет достаточно сложно.
- Я знаю, что ты организовывал супружеские визиты для друзей моего отца, приводил их подружек для частных визитов и даже проституток. Насколько я помню, некоторые из них тоже были в супермаксе. Дядя Тони был в супермаксе, когда ты привел к нему его любовницу. Ты сделаешь это для меня, Джон. Сделай это!
Высокооплачиваемый адвокат по уголовным делам с тщательно подстриженной серебристой гривой улыбнулся и поклонился.
- Конечно, я могу сделать это для вас, но это будет недешево.
- Ни слова больше, - ответила Селена, потянувшись за чековой книжкой.
Проходили недели с монотонностью и неизбежностью будильника, который звонил каждое утро. Только Джо Майлз просыпался не для того, чтобы целый день работать офисным трутнем или "синим воротничком". Каждое утро он поднимался, глядя на одни и те же стены из шлакоблоков и металлическую дверь. Его завтрак из переваренных яиц, хлопьев, молока и бекона был просунут в щель в двери, и он возвращал пустой поднос через ту же щель.
Ночные визиты офицера Синди Эддисон стали более частыми. Они занимались любовью почти каждую ночь всеми мыслимыми способами, и с его двухнедельными инъекциями Кетамина он был свободен от желания разорвать ее на части. Чудовище томилось в нем, побежденное, но все еще живое. А потом Синди перестала приходить. Она исчезла.
Сначала Джо решил, что ее смена просто поменялась, но и в дневную смену он ее не видел. Она исчезла. Джо спрашивал офицера Белтона и офицера Рамиреса, что случилось с новым охранником, стараясь говорить как можно небрежнее, но было очевидно, что они знали о его романтических отношениях с ней и наслаждались тем, что скрывали детали ее удаления.
- Она ушла, - наконец сказал офицер Белтон после нескольких дней повторных допросов.
- Куда ушла? Неужели ее уволили?
- Просто ушла, - ответил Белтон и продолжил свой обход. Это было все, что он получил от него. И вот однажды настала очередь Джо уходить. По громкой связи тюремного блока прозвучало объявление:
- Заключенный номер 177252! Майлз! Собирай свои вещи. Тебя переводят!
"Переводят? Куда переводят? Неужели Селена наконец посодействовала?" - Удивился Джо. В наши дни серийный убийца, переведенный в общее поселение, был редкостью, хотя, конечно, не неслыханной. Джо уже не в первый раз задавался вопросом, сколько денег и влияния имеет семья Кассаро. Тот адвокат, которого она наняла для него, определенно не был обычным альтруистом.
Джо собрал зубную щетку, зубную пасту, мыло, коробки из-под обуви с письмами, картины, книги и все остальное, что смог унести, и встал у двери, ожидая, когда она откроется. Офицер Белтон пришел за ним вместе с большим тупым деревенщиной почти такого же роста, как Джо, но мягким и дряблым. У него были темные веснушки на щеках и коротко постриженные рыжевато-русые волосы. У него не хватало трех зубов в передней части рта, и Джо подумал, что это из-за драк или плохой гигиены. Охраннику было явно неудобно стоять так близко к Джо без пистолета в руке.
- Сегодня твой счастливый день. Ты отправишься в общую колонию вместе со всеми остальными убийцами, насильниками и бандитами. Туда, где некому защитить твою задницу. Удачи! - Усмехнулся Белтон.
Джо повернулся к нему, улыбаясь острыми зубами, отчего он стал похож на голубоглазую пиранью ростом шесть футов шесть дюймов.
- Не думаю, что я буду тем, кто нуждается в защите. Но спасибо за заботу.
У здоровенного деревенщины отвисла челюсть, и он нащупал свою дубинку. Белтон просто подтолкнул Джо вперед. Он уже привык к тактике запугивания большого каннибала и изо всех сил старался отрицать, что она все еще работает.
Если в супермаксе было шумно, то какофония, поднимавшаяся из камер в общем поселении, напоминала вход на стадион Янки, или, точнее, вход в центр событий Мандалай-Бей во время финального матча чемпионата по борьбе. Насмешки, угрозы, свист, случайные проклятия, улюлюканье – приливная волна звуков ударила в барабанные перепонки Джо. Он посмотрел на ряды камер, заполненных заключенными, и почувствовал внезапный прилив адреналина. Его тело готовилось сражаться, защищаться или, возможно, охотиться.
Клеточный блок был разделен на ярусы с объединенными сорока восемью одиночными камерами. Он напоминал зоомагазин, заваленный клетками с нелюбимыми животными. На каждом ярусе было по шестнадцать камер с заключенными, помещенными по двое-трое в одну камеру. Совсем не похоже на гнетущее одиночество супермакса. Камеры имели выход в дневную комнату с телевизором в одном конце и столами из нержавеющей стали посередине. Душевые находились в другом конце дневной комнаты, и, в отличие от супермакса, заключенным было рекомендовано принимать душ каждое утро.
В каждой камере были кровать, раковина, туалет и настенная металлическая полка или письменный стол. Джо знал, что Белтон наблюдает за его лицом, надеясь увидеть хоть какой-то признак страха. Джо закрыл глаза и глубоко вдохнул, вдыхая запах пота, секса, крови и мяса. Он улыбнулся той же плотоядной улыбкой.
- Я дома.
- Да, тогда тащи свою задницу наверх. Твоя камера находится на втором ярусе. Номер тридцать четыре, - сказал Белтон. - Здесь мы размещаем всех 5150-х, психов. Ты должен вписаться сюда.
- Если вам повезет, может быть, эти животные устроят вам вечеринку по случаю возвращения домой, - добавил здоровенный офицер-деревенщина.
Все еще улыбаясь, Джо встретился взглядом с большим деревенщиной.
- Я с нетерпением жду этого.
Джо вошел в свою камеру, где впервые с тех пор, как он был заперт пять лет назад, у него был сосед по комнате. Это был крупный мексиканец ростом 180 сантиметров и весом почти в 136 килограммов, покрытый бандитскими татуировками.
- Джо, познакомься со своим новым соседом по комнате, Фаусто Кардона. Фаусто, познакомься с Джозефом Майлзом. А теперь ведите себя прилично, слышите? - сказал здоровенный деревенщина.
Белтон помахал рукой и одновременно нахмурился, спускаясь по ярусу обратно в супермакс.
Джо начал распаковывать свои вещи.
- Ты можешь положить свои вещи туда, бро. Я вешаю свои картины на эту стену. Ты можешь повесить свои на эту. Я устроюсь на нижней койке, потому что слишком большой для верхней. Я знаю, что ты, должно быть, какой-то сумасшедший убийца, но если не будешь трогать меня, то я не буду трогать тебя. Заметано?
Фаусто протянул ему руку. Джо улыбнулся и увидел, как большой мексиканец вздрогнул. Джо взял его за руку и пожал ее.
- Договорились.
- Думаю, будет справедливо, если я расскажу тебе, почему я здесь, потому что я уже знаю, почему ты здесь, верно? Ты имеешь право знать, с каким типом ты живешь, верно? Большинство людей в загоне не любят говорить о том, почему они здесь, и об этом не принято спрашивать. Ты просто занимайся своим делом. Это самый лучший способ. Ты ведь знаешь, правда? Я убил пару чуваков, которые пытались украсть мой кокс. У меня было примерно полкило дряни, которую я продавал, и поймав их, когда они пытались забрать его, я выстрелил в этих ушлепков из дробовика и попытался скормить их моим питбулям, чтобы избавиться от улик, ну ты понял? Но мои собаки, они ведь мало ели, верно? Соседи увидели руки, ноги, головы и дерьмо по всему моему двору и вызвали полицию. Глупо, да? Я не могу поверить, что я сделал это дерьмо. Я пытался сослаться на шизу и проиграл, но они все равно посадили меня сюда с психами.
Джо кивнул, вспомнив двух своих ротвейлеров, Гадес и Вельзевула, когда он был ребенком, и как он скормил им своего лучшего друга Майки после того, как они случайно напали и убили его. Джо вспомнил, как они разорвали Майки на части и как возбужденно он смотрел на эту бойню. Он впервые мастурбировал, наблюдая, как Гадес и Вельзевул пожирают его лучшего друга. Он почувствовал, как у него поднимается пенис, просто думая об этом, и инстинктивно наклонился и погладил себя.
- Господи, кореш! Какого хрена ты делаешь? Ты не можешь заниматься этим дерьмом здесь, пока я не сплю и все такое!
Джо резко очнулся от своих воспоминаний.
- П-прости. Я не хотел этого делать…
- Это дерьмо тебя заводит? Чуваки, которых разрывают на части и все такое? Вот что ты сделал с ублюдками, которых убил, верно? Разорвал их на части и съел, да? Это же безумие, да? Только не пытайся проделать со мной все это дерьмо. Клянусь, я тебя порежу.
- Мы договорились, помнишь? Все в порядке, - улыбнулся Джо.
- Знаешь, когда не улыбаешься, ты выглядишь точно так же, как тот чувак, который играл Супермена. Не Кристофер Рив, а чувак из пятидесятых. Серьезно, правда? Ты выглядишь как долбаный Кларк Кент и все такое! Вот это круто, приятель. Но почему ты так подпиливаешь зубы, приятель? Чтобы рвать глотки придуркам и пожирать, верно? Но ты не можешь заниматься этим дерьмом здесь. Шурупы сразу поймут, что это ты. Ни у кого больше нет таких зубов. Тебе нужно найти себе перо. Если кто-то станет наезжать, то прирежешь придурка, а? Никто все равно не будет с тобой связываться, потому что ты сумасшедший ублюдок, и ты суперогромный. Все говорят, что я тоже сумасшедший, да? Так что пока ты не начнешь первый, мы в порядке, верно?
- Верно.
Джо забрался на верхнюю койку и раскрыл книгу. Анатомия человеческого мозга. Изучая миндалевидное тело и гиппокамп и их связь с контролем импульсов, памятью и эмоциями, Джо не мог перестать думать о том, чтобы съесть мозг. В человеческом мозгу было так много белка и витаминов, не говоря уже о том, что он был вместилищем сознания, домом человеческой души. Есть его было все равно что пить из самого источника творения. Единственный мозг, который он когда-либо ел, принадлежал Алисии, и он был восхитительным, трансцендентальным. Джо не мог дождаться, чтобы сделать это снова. Интересно, действует ли еще Кетамин? Возможно, пришло время для новой дозы. Он не хотел нарушать слово, данное своей новому соседу по комнате, как это было с Алисией.
У него было несколько нераспечатанных писем, которые он не успел прочитать до перевода. Джо сел на койку и открыл первое. Письмо было от его кузена Дирка.
Привет, кузен!
Я еду, чтобы повидать тебя! Я наконец-то накопил достаточно, чтобы купить новую машину, поэтому я собираюсь в эти выходные навестить тебя. Я не могу ждать! Я снова говорил с твоей подругой Селеной. Чувак, она немного сумасшедшая. Хотя она, вроде как, горячая штучка. На мой вкус, немного толстовата, но я знаю, что именно таких ты и любишь. Я нашел несколько фотографий ее онлайн-показа нижнего белья и бикини. Я распечатал их для тебя. Я подумал, что ты захочешь их взять. Во всяком случае, она сказала, что ее адвокат устроил так, чтобы тебя перевели в общую колонию. Думаешь, это хороший ход? В этой тюряге есть опасные люди. Я имею в виду, я знаю, что ты тоже опасен, но у них там есть гангстеры и прочее дерьмо. Будь осторожен, кузен. Увидимся в эти выходные. Мне все еще нужно рассказать тебе, что она задумала. Чувак, это чертовски блестяще!
До скорой встречи!
Дирк.
Джо вытащил фотографии Селены. Там была ее фотография в черном кружевном белье, она лежала на животе на белых атласных простынях и смотрела в камеру с выражением, которое ясно говорило "трахни меня". Селена определенно набрала несколько фунтов, хотя и не так много, как утверждала. Теперь у нее были пышные формы, хотя и не такие пышные, как у Алисии или Ланы. Джо не мог перестать думать о Лане. Может быть, Дирк поможет ему найти способ связаться с ней. Он должен увидеть ее снова.
На другой фотографии Селена позировала в бикини. У Джо перехватило дыхание, и чудовище пробудилось. В этом она выглядела особенно восхитительно. Селена стояла спиной к камере, глядя через плечо на фотографа. Поза демонстрировала изумительную округлость ее ягодиц. Это было удивительное зрелище. Когда она сказала, что делала приседания и выпады, чтобы увеличить ягодичную мышцу, она недооценила свой успех в этом начинании. Ее ягодицы теперь были двумя массивными шарами мышц, расположенными высоко на спине, как у спринтера. Слой жира покрывал мышцы, увеличивая их размер и смягчая внешний вид. Это было божественно. При виде нее у Джо потекли слюнки.
- Бог мой.
Наклон ее головы, едва заметная улыбка, тронувшая уголки губ, то, как ее глаза нашли его на фотографии на расстоянии нескольких недель и миль, все это добавляло очарования тому, что было самой чувственной вещью, которую Джо когда-либо видел. Кожа Селены была влажной, с волос капала морская вода, которая бежала по сочным холмикам ее ягодиц длинными ручейками, которые спускались вниз по ее чувственным бедрам.
Позади нее был огромный водоем и пляж с черным песком. Джо уже бывал на этом пляже. Он был на другой стороне через мост от Сан-Франциско в округе Марин. Пляж с черным песком, нудистский пляж. Он подумал, что, возможно, были и другие ее фотографии без бикини, и охранники забрали их себе.
Солнечный свет, пробивающийся сквозь капельки воды на ее коже, заставлял ее тело блестеть и сиять. Это было похоже на проблеск огненной сущности внутри нее, той самой, которую он попробовал в крошечном кусочке плоти, который она дала ему. Бедра Селены, как и ее круглые ягодицы, были толстыми от мышц и идеально подходящего количества жировой ткани.
На последней фотографии Селена лежала на пляжном полотенце, запрокинув голову так, что ее длинная шея была открыта солнцу, а грудь торчала наружу. Это был единственный момент разочарования Джо. Ее грудь действительно стала больше, чем в последний раз, когда он видел ее, но все еще казалась карликовой при воспоминании о впечатляющей груди Алисии. Одинокий сосок Селены сильно упирался в тонкую атласную ткань ее черного бикини, и Джо жаждал сделать груди симметричными, поглотив ту, что ускользнула от него.
Джо приклеил фотографии скотчем к стене над своей койкой и уставился на них.
- Это твоя женщина, бро?
Джо кивнул.
- Она хороша, да? Держу пари, ты скучаешь по этому.
Джо кивнул. Молча.
- Как ты себя чувствуешь, Джозеф? - Поинтересовался профессор Локк. Он направил крошечный фонарик на зрачки Джо и заглянул ему в глаза. - Какие-нибудь побочные эффекты?
- Пока никаких.
- А как насчет позывов? Они уже вернулись?
Джо вспомнил, как в последний раз занимался любовью с Синди Эддисон без какого-либо желания насилия. Монстр не пытался взять ситуацию под контроль. Он целовал каждый дюйм ее тела, сосал соски, лизал бедра, ягодицы, шелковистые складки половых губ, пробовал на вкус ее соки и не испытывал желания причинить ей вред. Их любовь была почти нежной, сладкой, нормальной. Он достиг оргазма в миссионерской позе, глядя в глаза Синди. Лунный свет, льющийся сквозь окна библиотеки, осветил ее лицо, когда она прошептала: "Я люблю тебя", и он обнял ее вместо ответа. На следующий же день она исчезла.
- Нет, позывы не вернулись. Но я боюсь.
Профессор Локк озабоченно посмотрел на него, сдвинув брови и глядя поверх очков.
- Чего ты боишься, сынок?
- Я боюсь, что привыкну к нему, к Кетамину.
Профессор Локк кивнул, поправляя очки на переносице.
- Есть вещи и похуже, к которым можно пристраститься. Но я рассмотрю некоторые альтернативы.
Джо кивнул.
- Спасибо, профессор.
Он снова лег на каталку, и медсестра шагнула вперед, чтобы вставить капельницу ему в руку. Джо мгновенно расслабился. Все его тревоги и страхи, похоть и плотские навязчивые идеи мгновенно растворились в наркотическом тумане.
Джо нервничал перед тем, как выйти во двор вместе с другими заключенными. Там было еще несколько заключенных, таких же больших, как он, и несколько еще более крупных. Все, казалось, выказывали ему уважение, обходя его стороной. Это было облегчение, хотя он и находил его сбивающим с толку. Джо спросил своего сокамерника о его внешнем состоянии.
- Ты серийный убийца. Серийные убийцы занимают здесь высокое место в пищевой цепочке. Кроме того, ты откусил сочный член Джонса, чувак! Этот чувак трахал людей годами, насиловал парней, садил на нож парней, которые не позволяли этому большому марикону трахать себя. Многие местные боялись его, но не с тех пор, как ты надрал ему задницу. Ну вот, ты и есть тот самый человек! - Сказал Фаусто.
Джо не знал, как к этому отнестись. Он был польщен, но больше всего его интересовало, как использовать эту внезапную известность в своих интересах. Страх, как он давно обнаружил, может быть ценным активом.
Социальный порядок в тюрьме перешел в свое самое примитивное состояние. Правили самые сильные и злобные, а кроткие старались держаться от них подальше. Джо сидел на трибуне, глядя на сторожевые вышки и два ряда заборов, увенчанных колючей проволокой. Между двумя рядами ограждений из колючей проволоки патрулировали охранники с собаками. Побег казался невозможным. Если он не сможет перепрыгнуть через забор или вырыть туннель из тюрьмы, то остается только два варианта: пробиться наружу, что закончится тем, что его либо забьет до смерти команда надзирателей, либо застрелят охранники на сторожевых башнях, как только он выйдет наружу, либо он сможет каким-то образом скрыться в фургоне, который покидает тюрьму. Джо начал составлять каталог различных доставок, которые приходили и уходили из тюрьмы.
Самыми частыми доставками были продукты питания. Грузовики, наполненные мясом, овощами и консервами, с грохотом въезжали в ворота, где их разгружали заключенные. Почти так же часто приезжали грузовики, доставлявшие джинсовую ткань и хлопок для флагов и синих джинсов, изготовленных внутри тюрьмы заключенными, и забирали готовую продукцию, чтобы отправить ее дистрибьюторам по всей стране, затем были гробы, которые вывозили, чтобы похоронить на тюремном кладбище, и, наконец, сточные воды. Канализационные туннели тянулись под массивным исправительным комплексом, транспортируя тонны отходов на очистные сооружения в сотне миль отсюда. У Джо было много вариантов. Он улыбнулся солнцу. Было приятно снова увидеть небо. Он так долго был в супермаксе, что почти забыл, как оно выглядит.
Джо наблюдал, как темное облако в форме Будды медленно плывет по голубому небосводу, когда большая тень внезапно закрыла небо. Крупный, атлетически сложенный чернокожий мужчина с бритой головой и татуировками в стиле гангстеров, покрывающими его руки, грудь и живот с текстами рэпа, библейскими стихами, распятиями, надгробиями, огнестрельным оружием и племенными узорами, встал над Джо, сжав кулаки и злобно ухмыляясь. Это был тот самый заключенный, который угрожал ему, когда он шел через тюремную больницу к профессору Локку.
- Ты, должно быть, какой-то плохой ублюдок, а?
Джо пожал плечами. Он начал оценивать этого человека, выискивая слабые места, места, где он мог бы нанести наибольший ущерб в кратчайшие сроки, не оставляя никаких улик, которые могли бы отправить его обратно в супермакс.
Он посмотрел на стройные ноги мужчины. Один удар ногой в коленную чашечку зека раздробит ему коленную чашечку и сделает беспомощным.
- Оставь его, Девон. Он не ищет никаких неприятностей. Он просто пытается отсидеть свой срок, как и все мы, - сказал Фаусто.
- Я что, спрашивал твою толстую задницу, Фаусто? Ты тоже хочешь немного?
Фаусто встал. Слои жировой ткани зашевелились и задрожали, когда он поднялся.
- Ты хочешь меня, Девон, и знаешь, что можешь получить. Но ты же знаешь, что я не один, - ответил Фаусто, поднимая руку и указывая на татуировку мексиканского флага с распятием в центре, окаймленным автоматом УЗИ с одной стороны и мачете – с другой. Ниже толстыми готическими буквами было написано: "Латинские мафиозные лорды".
- Я не собираюсь ссориться с латинскими лордами. Это только между мной и белым парнем, который откусил член Люшиуса и почти разорвал ему горло.
Джо взглянул на башню, проверяя, не наблюдает ли за ними кто-нибудь из охранников. Большинство охранников были заняты наблюдением за агрессивным баскетбольным матчем, который, казалось, был на грани превращения в насилие. Джо посмотрел на дверь, которая вела обратно к камерам, считая шаги, которые понадобятся, чтобы вернуться внутрь. Он прикинул, что потребуется четыре секунды, чтобы сломать здоровяку ногу и добраться до тюремного блока.
На баскетбольной площадке вспыхнула драка между мексиканцем и маленьким чернокожим парнем, и вскоре игра превратилась в расовый бунт. Джо воспользовался случаем. Он жестом велел Фаусто направиться к выходу, и рослый мексиканец, чьи инстинкты были отточены годами тюремного заключения, понял его и начал двигаться. Джо изо всех сил ударил ногой по колену большого каторжника, отбросив его назад и сломав сухожилия, когда шарнир его голени оторвался от своих креплений и выпятился под кожей, угрожая вырваться наружу. Мужчина взвыл от боли и рухнул в грязь, держась за поврежденный сустав. Джо отпустил мужчину и повернулся, чтобы быстро броситься к выходу, пытаясь вернуться внутрь, прежде чем охранники что-нибудь заметят, но его противник еще не закончил сражаться.
Сильная рука с сокрушительной силой сжала его лодыжку. Джо споткнулся и тяжело упал. Через несколько секунд здоровенный зек вскарабкался на Джо и принялся осыпать его мощными ударами. Первый удар рассек ему губу, а следующий – глаз. Еще два удара пришлись ему в лоб и челюсть, а потом последний удар пришелся в висок, и все вокруг почернело. Когда Джо пришел в себя, он почувствовал, как что-то ударило его в грудь, а затем в живот. Крупный, мускулистый заключенный все еще сидел на нем, и Джо увидел, как мужчина поднял руки над головой, держа в них что-то похожее на заточенную зубную щетку, обернутую клейкой лентой и с наконечником из чего-то острого и металлического. Это был черенок, самодельный нож. Заостренный металлический наконечник был мокрым, с него по руке осужденного стекали красные капли. И тут Джо понял, что его ударили ножом. Его сильно ударили ножом.
Кровь хлынула из какой-то артерии на его теле, и Джо почувствовал слабость и головокружение. Судя по тому, что он знал о таких ранах, Джо прикинул, что ему осталось жить несколько минут, а то и меньше, если он позволит большому заключенному ударить его еще раз. Он схватил его за запястье обеими руками и остановил нисходящую дугу клинка. Он обхватил его ногами за талию и притянул к себе, как боец джиу-джитсу. Он переместил свою хватку так, чтобы держать запястье большого заключенного чуть ниже тыльной стороны ладони. Затем он протянул руку через плечо нападавшего и схватил его за запястье. Одним резким рывком он вывернул плечо мужчины, и черенок упал на пол. Джо почувствовал внезапное сильное желание поесть. Теперь было бы легко разорвать горло заключенного, почувствовать бушующий дух большого человека в его крови и мясе. Но это превратило бы его действия из акта самозащиты в жестокое убийство и доказательство того, что он непригоден для жизни в социуме.
Размышляя о плюсах и минусах каннибализма, Джо нанес еще один удар, гораздо более легкий, чем первый, но все же достаточно сильный, чтобы вырубиться. Джо рухнул в грязь. Он услышал звук возни и что-то похожее на свист, прежде чем его накрыла темнота. На этот раз он очнулся в тюремном лазарете. Он сразу узнал его по своим многочисленным поездкам сюда с профессором Локком, чтобы воспользоваться ПЭТ-сканером. Это была большая комната размером с гимнастический зал, заполненная односпальными кроватями. Казалось, что все кровати заняты. Здесь были отдельные хирургические кабинеты и кабинеты, заполненные медицинским оборудованием. В каждой комнате был замок, а в одной даже была цепочка на двери. Джо предположил, что это была комната, где хранились лекарства. Стены были выкрашены в желтовато-коричневый, почти желтый цвет, а с потолка свисали лампы дневного света, отчего в комнате было неуютно светло. Здесь воняло хлоркой и нашатырным спиртом.
Над ним стоял Фаусто, его огромное, похожее на пирог лицо улыбалось ему сверху вниз, дыша облаком неприятного запаха изо рта.
- Я не могу поверить, что ты жив, бро. Тебя шесть раз пырнул ножом этот здоровенный нигер. Но ты ведь сильно навалял Девону, верно? Сломал ногу, вывернул плечо и все такое прочее. Ты ведь знаешь, правда?
Джо растерянно огляделся.
- Что ты здесь делаешь? Они позволили тебе прийти сюда только для того, чтобы навестить меня?
Большой мексиканец рассмеялся. Волнистые рулоны жировой ткани колыхались и покачивались, когда он хихикал.
- Нет, брат. Мы же не настолько близки! Я здесь работаю. Я как медсестра и все такое, да? Я был медиком в армии, в Ираке и тому подобном. Ты ведь знаешь, правда?
- Как долго я был без сознания?
- Шесть дней. Тебя срочно отправили в операционную, чтобы зашить кишки. Тебе чертовски повезло, да? Девон не задел никаких серьезных органов или чего-то еще, верно? Но он попал в артерию. Ты чуть не истек кровью. Ты ведь знаешь, правда?
Джо посмотрел на бинты, перекрещивающиеся на его теле.
- Как скоро заживут эти швы?
- Возможно, еще неделю или две, если ты не наделаешь глупостей и не откроешь их снова, понимаешь?
- Да, я знаю.
Планы побега Джо придется отложить. Он оглядел лазарет и заметил офицера Синди Эддисон, которая вошла, улыбаясь. Ее глаза наполнились слезами, и она быстро вытерла их рукавом. Фаусто перевел взгляд с командира на Джо, улыбнулся, подмигнул и попятился.
- Я поговорю с тобой позже, друг.
- Спасибо за все, Фаусто.
- Эй, я же сказал тебе, это моя работа, бро. Ты ведь знаешь, правда?
Джо кивнул и снова повернулся к Синди Эддисон. Его мозг уже обдумывал все возможные варианты.
- Я думал, тебя уволили. Я не видел тебя несколько дней.
Синди покачала головой и снова вытерла глаза рукавом, а затем натянула униформу, чтобы поправить ее.
- Не уволили, перевели в другой тюремный блок. По-моему, Белтон что-то сказал о нас начальнику тюрьмы. Он пытался заставить меня проговориться. Сказал, что знает, что я трахаю тебя, и что у него даже есть доказательства на видео. Я сказала ему, чтобы он пошел нахуй. На следующий день меня вызвали в кабинет начальника тюрьмы и перевели оттуда.
Джо кивнул.
- Мне очень жаль. Я не хотел, чтобы у тебя были неприятности.
Синди пожала плечами.
- Я тут не одна такая... Ну... ты знаешь. И дело не только в женщинах-охранниках.
- До меня доходили слухи. Рад тебя видеть, Синди.
Синди посмотрела на раны Джо и сделала глубокий вдох, а потом чуть не задохнулась от рыданий.
- Я в порядке, - сказал Джо. - Через пару недель я буду как новенький.
Синди кивнула и снова вытерла глаза.
- Мне очень жаль, Джо. Этого не должно было случиться. Я скажу дежурному в твоем тюремном блоке, чтобы он присматривал за тобой, хорошо?
Джо сделал ей знак наклониться поближе. Синди огляделась, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает, и Джо сделал то же самое. Заключенные смотрели телевизор или выпрашивали у медсестер обезболивающее. Другие медсестры и врачи были заняты другими пациентами.
- Ты любишь меня, Синди?
Синди нервно хихикнула и снова вытерла глаза, когда на них навернулись новые слезы. Она энергично закивала головой.
- Я знаю, что не должна, но да. Да, Джозеф.
Она прикрыла рот рукой, когда вырвался еще один всхлип, и осознание того, в чем она только что призналась, поразило ее.
- Я тоже люблю тебя, Синди. Я хочу быть с тобой всегда. Я хочу сделать тебя счастливой.
- Ну и что же нам теперь делать?
Джо жестом предложил ей наклониться поближе. Синди еще раз огляделась, прежде чем согласиться.
- Ты должна вытащить меня отсюда, Синди. Ты должна вытащить меня отсюда, пока они меня не убили. Они собираются убить меня, Синди.
Поездка в государственную тюрьму была долгой. Мерседес Е-класса пожирал дорогу быстрыми глотками, приближая ее все ближе к мужчине, которого она любила, единственному мужчине, способному дать ей желанный экстаз.
После смерти родителей Селена начала понемногу привыкать к роскоши и богатству. Ее модельная карьера была отодвинута на второй план теперь, когда расследование "таинственной" смерти ее отца было завершено и его миллионы, наконец, перешли к ней. Она провела руками по своим чувственным изгибам, сжимая бедра и груди, воображая, что это руки Джо, ласкающие ее, оценивающие так, как не мог бы ни один другой мужчина. Она закрыла глаза и сжала сосок. Она представляла, как губы Джо сомкнулись на ее груди, как его свирепые зубы впились в мягкую плоть, чтобы удалить нежный бугорок. Получить его дар было бы достойной жертвой.
Селена с содроганием вспомнила свой собственный эксперимент с каннибализмом. Она была полной дурой. Разве он не говорил ей, что его уникальные наклонности были результатом проклятия? Разве он не объяснял в своих письмах, как в детстве на него напал Деймон Трент, как его отец убил более тридцати маленьких мальчиков и девочек, и как эта болезнь передалась ему через кровь? Вот почему он убил их обоих, пытаясь положить конец своему проклятию. Теперь он думает, что проклятие пришло от его деда, и хочет выбраться из тюрьмы, чтобы выследить этого человека и убить его. Этот последний лакомый кусочек заполнил его кузен-идиот Дирк. Но Селена не хотела, чтобы проклятие закончилось, пока она не сможет заразиться.
Ни за какие деньги в мире нельзя было купить экстаз, которого она жаждала. Только Джозеф мог дать ей это, но ее деньги могли приблизить ее к нему. Адвокат Селены распространил щедрые пожертвования на избирательные кампании от ее имени, чтобы обеспечить ей несколько супружеских свиданий с ее "Каннибалом Казановой", и она собиралась использовать их по максимуму. Она была полна решимости испытать наслаждение плоти, всепоглощающий экстаз, горящий внутри Джозефа Майлза, даже если ей придется снять проклятие с его окровавленного трупа.
Когда профессор Локк пришел навестить его, Джо ковырялся в своих швах, пытаясь определить степень его ран. Он отказался от дозы дилаудида. Он не хотел, чтобы что-то затуманило его разум или притупило боль. Боль давала необходимую информацию о здоровье его организма. То, что он чувствовал сейчас, было терпимо, и после трех часов без болеутоляющих медсестры заверили его, что все наркотики вышли из его организма и боль не станет намного хуже, чем сейчас.
- Доброе утро, Джозеф. Как ты себя чувствуешь?
Это было стандартное приветствие профессора. Обычно это означало: "Как на тебя действует лечение? Все еще хочется убивать и есть людей?" Но сегодня в его голосе прозвучала неподдельная тревога.
- Бывали дни и получше, профессор.
Профессор бросил быстрый взгляд на его бинты.
- Я слышал, что ты участвовал в жестокой стычке.
Джо пожал плечами:
- Ну да.
- Ты сломал парню ногу, порвал несколько мышц на плече, и он нанес тебе несколько ударов ножом.
Джо кивнул.
- Но ты его не укусил.
- Нет, сэр. Я его не укусил.
Профессор погладил усы на подбородке и поверх очков посмотрел на Джо.
- Это прогресс, Джо. Я уверен, что ты мог бы разорвать его на части, если бы захотел.
- О, я так хотел. Я просто не хотел, чтобы меня отправили обратно в супермакс.
- И все же это прогресс. Я не думаю, что еще несколько недель назад ты смог бы проявить такое самообладание. Как ты думаешь, Кетамин помогает?
- У меня нет таких желаний. Не так часто и не так сильно, как раньше.
Профессор кивнул и что-то нацарапал в своем маленьком блокноте.
- Могу я задать тебе вопрос, Джозеф?
- Конечно. Что угодно, профессор.
Профессор некоторое время пристально смотрел на Джо, прежде чем заговорить. Его глаза были подобны микроскопам, изучающим Джо на каком-то субатомном уровне, где все его претензии и притворство становились прозрачными.
- Я наблюдал за тобой в камере, пока тебя не перевели из супермакса…
Глаза Джо сузились, брови нахмурились.
- Да? И что же?
- И ты занимался каким-то боксом с тенью…?
Поморщившись, Джо сел на кровати. Теперь его явно интересовало, о чем собирается спросить профессор.
- Так вот для чего ты тренировался? На этот случай?
- Образно говоря, можно сказать, что да.
Профессор кивнул, но его лицо не выглядело полностью убежденным.
- На днях я познакомился с одним человеком, мастером смешанных единоборств. Я рассказал ему о тебе.
- Обо мне?
- Да, о тебе, Джозеф. Он сказал, что из тебя, наверно, получится отличный боец. Что ты об этом думаешь, Джозеф?
Джо пожал плечами:
- Не знаю, сэр.
- Ну, я думаю, что это может стать хорошей карьерой для тебя, если ты когда-нибудь выберешься отсюда. Это был бы способ выпускать твою естественную агрессию.
Джо пожал плечами.
- Возможно. Хотя я не думаю, что они разрешат мне принимать Кетамин перед боями.
- Может быть, он тебе и не понадобится. Есть лекарство от морской болезни, которое действует на глутаматные рецепторы так же, как и Кетамин. Оно не вызывает привыкания, и я не думаю, что какая-либо государственная Спортивная комиссия будет иметь с этим проблемы. А пока я нашел новое лекарство, которое хотел бы попробовать с тобой, под названием Рилузол. Он специально разработан для модуляции глутаматных рецепторов, как и Кетамин.
Джо склонил голову набок и ухмыльнулся профессору Локку, вглядываясь в глаза стареющего ученого в поисках того, что могло послужить причиной этого разговора.
- Профессор, вы хотите, чтобы я дрался?
Профессор Локк глубоко вздохнул.
- Джозеф, я просто рассматриваю все возможности.
Джо поднял бровь.
- Думаете, что борьба поможет мне контролировать свои желания?
- Я думаю, что это поможет тебе направить эти неистовые импульсы в нужное русло. Теперь, когда мы знаем, что ты можешь защитить себя, не теряя контроля. Это может быть отличной возможностью.
Джо долго смотрел на него, прежде чем ответить. Он думал о своей схватке с большим трансвеститом и уничтожении Армондо.
- Я не очень люблю драться, профессор. Я больше не хочу быть жестоким. Я хочу, чтобы меня вылечили.
Профессор Локк кивнул и похлопал Джо по плечу.
- Я понимаю, сынок. Я просто пытаюсь представить разные варианты.
Профессор протянул Джо несколько таблеток и чашку воды.
- Это и есть Рилузол?
- Да. Кетамин может вызвать плохую реакцию с другими обезболивающими, которые ты принимаешь. Это должно быть безопасно.
Джо держал таблетки в руке, делая вид, что принимает их и пьет воду. Он открыл рот и высунул язык, чтобы доктор увидел, что таблетки исчезли. Профессор Локк кивнул и повернулся, чтобы уйти, затем снова повернулся и посмотрел на Джо поверх очков.
- Джозеф?
- Да, профессор?
- Если тебе не нравится драться, почему ты проводишь так много времени в своей камере, отрабатывая боевые приемы?
Джо подавил усмешку, но не раньше, чем профессор заметил ее. Они смотрели друг на друга, читая мысли друг друга так же ясно, как если бы они были написаны в воздухе между ними.
- Это всего лишь упражнения, профессор.
Они оба знали, что он лжет. Профессор Локк открыл было рот, чтобы ответить, но передумал и повернулся, чтобы уйти.
- Береги себя, Джозеф.
Профессор Локк похлопал Джо по ноге и тепло улыбнулся, прежде чем пройти по коридору и выйти из лазарета.
Джо несколько долгих минут смотрел на закрывающуюся дверь, потом сунул таблетки в книгу, которую читал, - "Франкенштейн" Мэри Шелли. Затем он закрыл глаза и попытался снова заснуть. Вид и запахи больничной палаты пробудили в Джо все его хищнические инстинкты. Запах крови был невыносимым. Больные, раненые и старики лежали вдоль обеих стен. Даже раненый Джо знал, что мог бы убить любого из них и кормиться до тех пор, пока его желудок не лопнет. С момента последнего приема Кетамина прошло уже больше недели. Ни одной таблетки с тех пор, как его ранили. Его действие прошло, и его стремление к добыче было на полном газу впервые с момента его заключения. Все его инстинкты взывали к нему, чтобы он накормил монстра, но время еще не пришло.
Его глаза были закрыты, и он дышал медленно, размеренно, когда услышал, а затем почувствовал запах человека, стоящего над его кроватью. От него пахло леденцами и сигаретами. Джо открыл глаза и посмотрел на улыбающегося ему человека с дикими глазами. Он был одет в синюю форму санитара и держал в руках швабру. У него были карие глаза и каштановые волосы, и он носил тонкие прямоугольные очки. Джо узнал этого человека. Он видел, как тот мыл пол, менял судна и приносил пациентам почту. Из заднего кармана у него всегда торчал какой-нибудь роман ужасов. Сегодня это было что-то о зомби от автора по имени Нейт Саузард, о котором Джо никогда не слышал. Санитар был ростом чуть меньше шести футов и мягок во всех нужных местах. Джо почувствовал, как у него заурчало в животе, и монстр медленно развернулся в его штанах, пробуждаясь, злой и голодный.
- Ты Джозеф Майлз, верно? Я все о тебе прочитал. Черт, ты действительно похож на Кларка Кента! Ну, как извращенная, злая версия Кларка Кента, как Супермен после дозы красного криптонита. Но держу пари, что ты выглядишь точно так же, как он, когда вымоешься.
Джо продолжал смотреть на санитара, наблюдая, как пульсирует сонная артерия у него на шее. Он чувствовал, что теряет самообладание. Ему нужно было поесть. Это был единственный способ достаточно быстро залечить его раны. Врачам понадобятся недели, но Джо знал, что новое убийство, поглощающее живую энергию живой души, сделает его сильнее.
- Пару дней назад к тебе приходила девушка.
Джо помолчал.
- Девушка? Лана?
Санитар покачал головой.
- Она сказала, что ее зовут Селена. Так мне сказали охранники. Они мне все рассказывают. Люди здесь мне доверяют.
- Она сказала, чего хочет?
Санитар ухмыльнулся и слегка покраснел.
- Они сказали, что она приехала сюда с супружеским визитом. Это было необычно. Вот почему они сказали мне. У нее было разрешение начальника тюрьмы и все такое. В этой тюрьме обычно не разрешают супружеские свидания. Даже для женатых заключенных. Вот что было так необычно. Трейлер, который они использовали для супружеских пар, теперь используется только для хранения. Она даже не замужем за тобой. Я бы знал, если бы она была. Я все прочитал о твоем деле. Как ты съел того библиотекаря живьем, а потом поджарил парня живьем на вертеле. Это было так отвратительно! Я не мог поверить, когда читал об этом.
Санитар наклонился и зашептал Джо на ухо. Джо почувствовал почти непреодолимое желание откусить кусок от лица мужчины, когда тот наклонился ближе.
- Я уже пробовал. После того, как прочитал о том, что ты сделал. Я попробовал. Я здесь за попытку изнасилования, но они не знают о других.
Мужчина выпрямился, выпятив грудь и ожидая одобрения Джо.
- Она вернется?
- Кто? Девочка…
- Селена. Она сказала, что вернется?
- Да. Она сказала, что останется в городе и не уедет, пока ей не разрешат нанести супружеский визит. Она очень хочет тебя, чувак.
Он наклонился и снова прошептал Джо на ухо:
- Я могу вытащить тебя отсюда.
Джо удивленно посмотрел на него. Санитар улыбался и кивал.
- Я помогаю вывозить заключенных, которые не выживают. Ну, знаешь, те, что умирают. Я кладу их в сосновый ящик и загружаю в грузовик, а государство забирает их и кремирует. Я могу посадить тебя на этот грузовик.
Глаза Джо сузились.
- Но почему? Почему ты делаешь это для меня?
Улыбка санитара стала еще шире.
- Потому что ты мой герой. Я прочитал все о тебе, а потом, когда узнал, что ты едешь сюда, не мог дождаться встречи с тобой. Но они упрятали тебя в супермакс, где никто не мог тебя увидеть. - Его голос стал еще тише. - А потом я услышал, что ты изувечил этот кусок дерьма, Люшиуса.
Джо не сразу понял, что это за имя, и на его лице, должно быть, отразилось замешательство, потому что санитар быстро освежил его память.
- Тот большой черный ублюдок с косичками, с которым ты участвовал в петушином бою. Он часто пытался причинить мне боль. Он сказал, что трахнет меня в задницу. Так и сказал. Этот тупой ублюдок. Если он собирался изнасиловать меня, то, по-моему, он мог бы, по крайней мере, быть немного вежливее. Немного романтичнее или что-нибудь в этом роде. Я до смерти боялся этого большого сукина сына. До меня доходили слухи о том, что он делал с людьми. Черт, я даже видел, как некоторые из них лежали здесь с анусами, вывалившимися после большого черного члена ублюдка, разорвавшего их кишки. И он хотел сделать это со мной? Нет, спасибо. Моя задница – это строго только выход. Я сделал заточку на всякий случай, если он попытается что-нибудь сделать, но я действительно не думал, что у меня будет шанс даже с заточкой. Но ты все исправил. Он больше никому не причинит вреда. Только не без члена.
Джо кивнул.
- А тот мексиканец, которого ты разорвал на куски? Он собирался избить меня за то, что я не отдал ему свой кукурузный хлеб. Он попросил его в кафетерии, а я был голодный, а у них обычно нет кукурузного хлеба. Может быть, пройдет год, прежде чем они получат его снова. Поэтому я сказал нет, и он попытался ударить меня ножом. Я вскарабкался на стол и стал бегать по столовой, пытаясь убежать от него. Тогда охранники схватили его и бросили в раздевалку. Потом я услышал, что он подрался с тобой и ему оторвали лицо. Ты как мой ангел-хранитель. Как будто ты помогал мне, а сам даже не знал об этом. Как будто мы были предназначены друг для друга. Я не гомик или что-то в этом роде. Не беспокойся. Мне просто нравится читать страшное дерьмо, и ты самый страшный из всех, и ты настоящий. Я даже не могу поверить, что разговариваю с тобой! Это все равно что беседовать с Джеффри Дамером или Эдом Гейном. Ну и дела!
Джо был терпелив и просто позволил мужчине выговориться, прежде чем прервать его одним словом.
- Когда?
- Когда захочешь. Ты можешь уехать сегодня вечером, если хочешь. У меня есть пара трупов, которые нужно вынести утром. Если этот грузовик выедет со двора до того, как они заметят, что ты исчез, и закроют лазарет, то ты свободен. У тебя есть кто-нибудь, кто может забрать тебя снаружи? В конце концов, они заметят, что тебя нет. Нужно будет выбраться из этого грузовика и свалить, прежде чем его остановят и обыщут.
- Может быть, я кого-нибудь знаю, - сказал Джо. - Кстати, как тебя зовут?
- Натан. Натан Фелицци.
- Ладно, Натан. Давай сделаем это сегодня вечером.
Натан улыбнулся и, казалось, вот-вот подпрыгнет от радости. Затем он остановился и осмотрел раны Джо.
- Ты уверен, что сможешь это сделать?
Джо на мгновение задумался. Он так сильно хотел выбраться отсюда, что даже мысль о том, чтобы дождаться вечера, убивала его. Ему нужно было поесть. Он должен был найти своего деда и уничтожить проклятие навсегда. Ему нужно было быть свободным во всех смыслах этого слова. Но на самом деле, он, вероятно, умрет, если попытается сбежать сейчас. Либо его поймают, либо у него не хватит сил убить деда, когда он наконец найдет его. Ему нужно было подождать, пока не окрепнет, но не слишком долго. Больница была идеальным местом для побега. Если он упустит эту возможность, то не знает, когда получит другую.
- Через неделю. Дай мне неделю.
- Потрясающе!
Джо уставился на него, думая о том, как он похож на его старого друга Фрэнка. Старше, полнее, но в остальном – вылитый Фрэнк. Интересно, будет ли он таким же на вкус?
- Ты пойдешь со мной, Натан?
- Серьезно?
- Да. Абсолютно.
- Даже не знаю. Я думаю, шурупы заметят, если мы оба пропадем. Я практически управляю этим местом. Жаль, что ты не можешь взять меня с собой. Я с удовольствием побегу с тобой. Расскажу потом какую-нибудь историю внукам.
Джо уже представлял себе множество способов, которыми Натан мог бы пригодиться в долгой поездке. Джо наблюдал за Натаном, пока тот продолжал рассказывать о своей любви к романам ужасов и о том, как ему повезло, что он встретил печально известного серийного убийцу Джозефа Майлза, и как они были связаны судьбой. Он начинал ему верить. Что еще, кроме судьбы, могло свести их вместе именно тогда, когда аппетит Джо был на пике? Он представил себе, как Натан плюхается, как рыба, а Джо выковыривает из его расчлененного тела кусочки плоти размером с суши и роется палочками в кишках санитара.
- О'кей, Джо, - прошептал Натан, прикрывая лицо рукой, чтобы не видели читающие по губам заключенные. - Я вернусь утром, чтобы поговорить еще.
Джо кивнул и улыбнулся. Все сходилось воедино. У него была парочка людей, с которыми ему нужно поговорить. Даже имея еще неделю на реабилитацию, он никак не мог выбраться из тюрьмы только с Натаном. Не без некоторой внутренней помощи. Ему нужно было поговорить с Синди. Кроме того, ему понадобится помощь снаружи, а это означало, что он должен связаться с Селеной и Дирком.
- Медсестра? Медсестра? Мне нужно сделать телефонный звонок.
Инь-Ян (мертвый и живой)
1 десяток яичных желтков
7 1/2 стакана ледяной воды
9 3/4 стакана просеянной муки
одна маленькая длинная свинья (живая)
В большую миску положите яичные желтки. Добавьте ледяную воду постепенно, помешивая (желательно Хаши (палочками для еды)) и хорошо перемешивая. Добавьте сразу всю муку. Перемешайте немного, достаточно хорошо, но оставьте комки и шишки!
Чтобы поджарить длинную свинью, разогрейте большую сковороду с 6 дюймами масла (или больше, если это необходимо) и нагрейте на сильном огне. Обмакните выбранные части тела в кляр и обжарьте до золотистого цвета. Рекомендуется использовать ограничители во время этого процесса, так как во время приготовления пищи будет много криков и метаний. В то время как предпочтительно покрыть все тело длинной свиньи до шеи в кляре и прожарить целиком, это часто бывает трудно. Обжаривание их по кусочкам вполне приемлемо и все же дает желаемую свежесть и хрустящую корочку. Длинная свинья должна быть еще жива и дышать, желательно все еще плакать и стонать, когда ее подают.
Ожидание в одиночестве в гостиничном номере сводило с ума.
"Как они смеют отрывать меня от моего Джозефа? - подумала Селена. - Я подам в суд на этих ублюдков!"
Чем больше Селена думала об этом, тем больше злилась. Прошло уже несколько дней с тех пор, как она приехала сюда, и никто не подпускал ее к любовнику-людоеду. Она даже не могла позвонить ему по телефону, потому что в тюремной больнице не было телефонов, а начальник тюрьмы сказал ей, что Джозеф все еще слишком слаб, чтобы говорить по телефону.
Как они могли допустить такое?
Она не могла представить себе Джозефа слабым. Он был подобен силе природы. Надзиратель сказал, что его несколько раз ударили ножом, но он сломал нападавшему ногу и плечо. Было приятно сознавать, что он не просто лежал там, как слабак, и не позволял себе быть жертвой. Это полностью разрушило бы ее представление о нем. Она не знала, как кто-то мог причинить вред ее могущественному суперхищнику. Часть ее не хотела видеть Джозефа лежащим в больнице, униженным, но она нуждалась в его проклятии, чтобы наконец освободиться от своего собственного. Если бы ей пришлось перевернуть его кровать и забраться к нему в постель, чтобы получить то, что ей нужно, она бы это сделала.
В старших классах ее называли холодной рыбой, ледяной принцессой, ханжой. Поначалу все парни боялись ее из-за слухов о связях ее отца с мафией. Тогда именно ее пуританская одежда и консервативные идеи, порожденные строгим религиозным воспитанием, заклеймили ее как "негодную". Даже после того, как Селена избавилась от своей католической вины и глубоко укоренившегося отвращения к сексу, ее неспособность достичь оргазма укрепила болезненные ярлыки. Итак, она начала притворяться, чтобы вписаться.
Она изображала интерес к сексу, которого на самом деле не испытывала, и имитировала, а затем преувеличивала страсть, которую видела в других. Секс – это драматическое представление, призванное убедить партнера в том, что она действительно что-то чувствует, что она вообще что-то чувствует. Она терпела длинную процессию неадекватных любовников, лежа под ними, пока они, хрюкая, долбили ее или ласкали ее клитор, как будто находились на гонке к финишу, пытаясь выиграть приз в безумной попытке довести ее до оргазма, пока, разочарованная и раздраженная, кипящая в тихой ярости, Селена кричала и стонала и притворялась дрожащей в ногах, чтобы они перестали возиться с ее интимными частями. Когда они заканчивали, она быстро выпроваживала их за дверь, с глаз долой.
К тому времени, когда Селена училась в колледже, она полностью преобразилась. Она носила вызывающую одежду, майки, детские футболки, короткие шорты и мини-юбки, ходила и разговаривала так, что любой мужчина в пределах видимости подумал бы, что она продается. Она выглядела и вела себя как нимфоманка, и все для того, чтобы показать свою сексуальность, которой у нее не было.
В своем стремлении избежать полной асексуальности Селена начала экспериментировать. Она пробовала и женщин, и мужчин, иногда одновременно. Женщины были лучше, но в конце концов, она все еще оставалась на грани оргазма, ни разу не найдя кого-то, кто мог бы перекинуть ее через эту грань. Она пробовала подчинение, S&M, унижение, как подчиненная, так и доминантка. И снова она чувствовала возбуждение, как на американских горках, от которого у нее перехватывало дыхание, она развлекалась, но была далеко не удовлетворена. Она участвовала в оргиях, групповухах, пробовала тантрический секс, золотой дождь, кровавые игры, зоофилию, почти все мыслимые акты разврата, известные человеку, за исключением педофилии. Ничего не помогало, но каждый опыт изменял ее, преобразовывал, искажал.
Отец Селены заплатил за ее обучение в католической школе и хотел, чтобы она стала монахиней. Вид его маленькой девочки, расхаживающей с наполовину высунутой из-под мини-юбки задницей, чуть не свел его с ума. Он был на грани того, чтобы отречься от нее и вычеркнуть из завещания, когда всего месяц назад неизвестный застрелил его, выходящего из публичного дома, принадлежавшего одному из его клиентов. Его смерть была признана попыткой ограбления, и его имущество унаследовала Селена. Единственное, что стояло на пути к миллионам, это ее мачеха, принимающая таблетки, страдающая булимией, пристрастившаяся к косметической хирургии, с подтянутой кожей, с сиськами размером с баскетбольный мяч, наполненными силиконом, и колбасообразными губами с коллагеновыми инъекциями. Селене не потребовалось много времени, чтобы скормить ей достаточное количество Ксанакса и водки, чтобы убить ее. Все решили, что она покончила с собой, пытаясь справиться с горем, вызванным смертью мужа. Никто не заподозрил Селену.
Когда полиция попыталась допросить Селену, она плакала так долго и сильно, что они сдались и больше не возвращались. Оргазмы были не единственной вещью, которую Селена научилась хорошо подделывать. Они похоронили ее мачеху неделю назад. Теперь у Селены было все богатство ее отца, и она все еще не могла получить приличный трах, чтобы спасти свою жизнь.
Невинная, чопорная христианка, которой она когда-то была, теперь была далеким воспоминанием. Мысль о том, чтобы уйти в монастырь и стать монахиней, как того хотел ее отец, была смехотворной, учитывая все, что она пережила. Когда-то она действительно воспринимала это всерьез. В любом случае секс мало что значил для нее. Почему бы не выйти замуж за Всемогущего и не прожить жизнь безбрачия? Теперь же это было почти немыслимо. Она все еще верила в Бога и технически могла стать монахиней даже после всех своих сексуальных свиданий, но это означало бы сначала дать полную исповедь. Ей придется рассказать какому-нибудь священнику-гомосексуалисту о своем лесбийском опыте, о групповом сексе, о связывании, о хлыстах, скальпелях, рогатом скоте и фаллоимитаторах размером с мужскую руку, даже о своем опыте с доберманом-пинчером. Все это ее не слишком беспокоило. По крайней мере, она не издевалась над маленькими мальчиками и девочками, хотя и думала об этом не раз. Даже то, что она сделала со своей мачехой, можно считать убийством из милосердия, и она бы чувствовала себя комфортно на исповеди. Ее беспокоило то, что она сделала с тем студентом. Это было не то, что она когда-либо могла себе представить в исповедальне. С другой стороны, никто больше не называл Селену ледяной принцессой. Теперь она была шлюхой, извращенкой и, очевидно, садисткой, и все еще ни разу не испытала оргазм.
На сегодняшний день ее маленький эксперимент с каннибализмом был самым глубоким сексуальным опытом. Это был ее самый близкий к кульминации опыт. Насилие, кровь, даже вкус грудной мышцы Марка, обжаренной в масле и чесноке, были потрясающими. Откусить его член, пока Марк был еще жив, было самой волнующей частью, но вкус и текстура сырого мяса были невыносимы. Поедание жареной плоти парня из братства было намного вкуснее, но не доставило ей такого же трепета. Должен же быть способ совместить эти два опыта. В любом случае, она должна была попытаться или подождать еще месяц, пока Джозеф поправится настолько, чтобы принимать посетителей. Она вспомнила блюдо, которое однажды попробовала во время поездки в Пекин, Китай, на Олимпийские игры 2008 года. Это был деликатес под названием Рыба Инь-Ян. Тогда она думала, что это самая жестокая вещь, которую она когда-либо видела. Теперь это звучало как замечательная идея.
Устав сидеть в гостиничном номере и смотреть плохие фильмы ужасов и реалити-шоу о несносных подростках и домохозяйках из Нью-Джерси, Селена решила заглянуть в бар отеля. Но сперва она зашла в интернет, чтобы найти местный магазин, который продавал электрические фритюрницы. На тот случай, если ей повезет.
Джо обошел больницу, волоча за собой капельницу, и три или четыре раза прошел от кровати в ванную, потом в коридор и обратно. Врачи и медсестры заставили его ходить на следующий день после операции. Они сказали, что это помогает предотвратить образование тромбов или что-то в этом роде. С тех пор он превратил это в ритуал, постепенно увеличивая расстояние, пока не прикинул, что теперь может пройти милю. Это было немного, но это был прогресс, и этого могло быть достаточно, чтобы вытащить его отсюда.
Телефонный звонок Дирку был многообещающим. Его кузен вызвался приехать в город сегодня вечером и найти Селену. Вместе они подготовят все для его побега. Сколько бы раз Джо ни говорил своему двоюродному брату, что тюремные телефоны прослушиваются, парень все равно несколько раз чуть не выдал свой план во время разговора.
- Мне нужно, чтобы ты связался с Селеной. Я думаю, она уже в городе. Она пыталась прийти, чтобы увидеть меня. Просто скажи ей, чтобы держалась крепче. Мы скоро увидимся.
- Не волнуйся, кузен. Я с этим разберусь.
- Скажи ей, что почти каждое утро из тюрьмы выезжает грузовик, который везет мертвых заключенных в крематорий. Возможно, ей захочется узнать маршрут грузовика, где он останавливается, по каким дорогам едет, где находится крематорий. Понимаешь? И она может взять напрокат внедорожник. Что-то большое, вроде Навигатора или Экспедитора.
- Для чего?
- Просто скажи ей.
- Почему бы не взять что-нибудь быстроходное, вроде Чарджера, Мустанга, или даже Порше, или Ламборджини? Она может себе это позволить со своими деньгами.
- Дирк. Просто передай ей то, что я сказал тебе, пожалуйста.
- Ладно, конечно. Я просто не понимаю, почему бы тебе не захотеть чего-нибудь побыстрее. Я имею в виду, если за нами погонятся.
- Дирк. Все, что ты делаешь, это навещаешь меня в тюрьме. Почему за тобой должны погнаться? А теперь молчи и слушай. Я же говорил, что эти линии прослушиваются.
- Да, хорошо, кузен.
- Скажи ей, что ей также нужны машинка для стрижки волос и солнцезащитные очки.
- О-о-о-о! Окей. Я понял. Это умно. Таким образом, она может…
- Заткнись, Дирк. Что я тебе говорил? Убедись, что она понимает, что я все еще ранен.
- Так вот почему ты не хочешь, чтобы она купила Порше, а? Ты же не можешь прятаться в багажнике или еще где-нибудь, когда ты весь зашит, а?
- Повесь трубку, Дирк.
- Что?
- До свидания, Дирк. Помни, что я велел тебе сказать Селене.
- Хорошо, но…
Джо швырнул трубку и огляделся, не смотрит ли кто на него. Никто, казалось, не обращал на него никакого внимания, но он знал, что это не означало, что они не прослушивали его звонок из диспетчерской или не записывали его на пленку, чтобы прослушать позже. Этот идиот кузен чуть все не испортил. Теперь ему оставалось только убедить Синди помочь ему выбраться из больницы и спуститься в морг. Это будет самая трудная часть. Джо решил сделать еще пару кругов по больнице. Сегодня он чувствовал себя хорошо.
В баре отеля было полно пустых стульев и скучающих официанток. Барменша была пожилая женщина, лет тридцати пяти, с платиновыми волосами и большой отвисшей грудью. Женщина пристально посмотрела на Селену, когда та вошла. Селене сразу же пришло в голову, что эта барменша была именно тем типом женщин, которые привлекали Джозефа Майлза. Увидев ее большие груди и бедра, она еще больше заскучала по большому людоеду. Несмотря на то, что она никогда не была с ним физически близка, он разделил часть ее, и после всех писем и телефонных звонков, она чувствовала, что знает его душу.
Сначала она подумала, что эта женщина – еще одна ревнивая стерва, которая презирает ее, чтобы компенсировать некоторую неуверенность или внутреннюю ненависть к себе, проецируемую наружу как враждебность к любому, кто был красивее ее. Другими словами, "соперница". Селена привыкла к такой реакции со стороны женщин. Затем барменша улыбнулась и оглядела Селену с головы до ног, и Селена поняла, для чего был нужен этот долгий взгляд – женщина разглядывала ее. Она была лесбиянкой, и ее тянуло к Селене, и она даже не пыталась это скрыть. Селена улыбнулась барменше в ответ и села за стойку.
- Что я могу вам предложить? - спросила женщина.
Селена усмехнулась и облизнула губы.
- Что-нибудь влажное, экзотическое и пьянящее.
Барменша застенчиво улыбнулась в ответ и снова обвела взглядом тело Селены, на этот раз медленнее и без малейшего намека на скромность.
- Секс на пляже или Кричащий оргазм? - Спросила барменша, посасывая вишенку и обводя ее языком, как будто это был набухший клитор.
- Я действительно в настроении для кричащего оргазма.
Барменша поджала губы, присвистнула и улыбнулась.
- Я тоже, сестра, я тоже.
Женщина начала готовить напиток. Ее глаза не отрывались от Селены, непристойно скользили по ее груди.
- Может быть, - начала Селена. - Может быть, мы обе выпьем по одной. Во сколько ты заканчиваешь?
- Я здесь, пока заведение не закроется. До полуночи.
Селена посмотрела на часы. Было уже начало восьмого вечера, и ей пришлось бы ждать пять часов, если она хотела эту женщину, а Селена действительно хотела ее.
- Как тебя зовут, красавица? - Спросила Селена.
Женщина улыбнулась и одобрительно кивнула. Она явно не привыкла к тому, что с ней так в открытую флиртует другая женщина. По ее манерам было видно, что обычно преследовательницей была она, но ей нравилась перемена ролей.
- Меня зовут Венди.
Селена протянула руку, и крупная женщина взяла ее и сжала вместо того, чтобы пожать и отпустить.
- Приятно познакомиться, Венди. Меня зовут Селена.
- Ты остановилась здесь, в отеле?
Селена подняла ключ от двери.
- Комната 212. Добро пожаловать в любое время.
Венди улыбнулась и вдруг посмотрела через плечо Селены и нахмурилась.
- Он с тобой?
Селена обернулась и нахмурилась, увидев стоявшего позади нее крупного мужчину в выцветшей черной рекламной футболке с надписью "Я плюю на ваши могилы", в мешковатых черных джинсах-карго и черных ретро-кроссовках Адидас. У него были длинные, жирные, черные волосы, все одной длины, и он красил черным лаком ногти и подводил глаза, как Элис Купер или Оззи Осборн. Он улыбнулся, показав полный рот пожелтевших зубов. Он выглядел так, словно не мылся несколько дней и не чистил зубы щеткой или зубной нитью несколько месяцев. Селена оглядела его, нахмурившись от отвращения.
- Селена?
- Да. А ты кто такой?
- Я Дирк, двоюродный брат Джо. Мы разговаривали несколько раз. Нам нужно поговорить.
Селена повернулась к барменше Венди и закатила глаза.
- Я вернусь, - сказала она, затем Селена встала и направилась к выходу.
- Следуй за мной, - сказала Селена, перекидывая сумочку от Прада через плечо и проносясь мимо жирного парня, одетого в стиле хэви-метал/гот. Она слышала, как он изо всех сил старается не отставать от нее, когда она целеустремленно шагала к лифту.
- Подожди! Постой. Ты идешь слишком быстро!
Оказавшись в лифте, Селена резко повернулась к нему, ткнув пальцем в грудь Дирка и пригвоздив его к месту своими сердитыми потемневшими глазами.
- Какого хрена ты здесь делаешь, Дирк?
- Джо хотел, чтобы я нашел тебя.
Черты лица Селены смягчились.
- Ты говорил с ним? Когда?
- Вчера.
- И он спрашивал обо мне?
Она знала, что говорит как школьница, влюбленная в квотербека старшей школы. Она чуть не расплакалась, но ничего не могла с собой поделать.
- Да, он хотел, чтобы я сообщил тебе, что он сбежит на следующей неделе, и ему нужно, чтобы ты купила внедорожник. Что-то большое, как Навигатор или один из тех огромных Юкон, Denalis или что-то типа того. Он просил напомнить тебе, что ему все еще будет очень больно. Кажется, его сильно порезали. Я сказал ему, что тебе нужно купить что-нибудь побыстрее, например Мустанг или Порше, чтобы мы могли убежать от полиции, но он отказался. Я ничего не понимаю.
- Это потому, что ты идиот, Дирк. Последнее, чего мы хотим, это убегать от полиции. От полиции почти невозможно уйти. Ему нужно что-то, в чем он мог бы растянуться и расслабиться во время долгой поездки. Что-то с большим местом сзади. И лучше убедиться, что там будут тонированные стекла.
- Ага! Он и это сказал!
Селена оглядела большого тощего парня. Если не считать его роста – более шести футов – трудно было представить, что он родственник Джозефа. Он был таким тощим, что казался почти костлявым, но все же умудрялся щеголять пивным животом. От него несло сигаретами, леденцами и запахом пота. Однако она не могла не задаться вопросом, как он будет выглядеть, если его отмыть. Возможно, убрав эти нелепые волосы, побрившись и приняв душ, он действительно выглядел бы презентабельно – и он был из той же семьи, что и Джозеф.
- Когда же он собирается бежать?
- Он не сказал. О, он сказал, что ты должна проверить маршрут грузовика, который вывозит тела из тюремного морга в крематорий. Ну, знаешь, где он останавливается, на какие улицы сворачивает и все такое.
Селена кивнула.
- Что он хотел, чтобы ты сделал, когда он сбежит?
- Этого он тоже не говорил. Он просто хотел, чтобы я передал тебе это сообщение.
Селена улыбнулась и еще раз оглядела Дирка с головы до ног.
- От тебя ужасно пахнет, Дирк. Когда мы поднимемся наверх, ты примешь душ и побреешься.
- Но я не хочу бриться.
- То, что ты хочешь, сейчас не имеет значения. Не так ли?
Дирк на мгновение встретился взглядом с Селеной, а затем отвернулся, опустив глаза в пол.
- Нет. Наверно, нет. Я просто не понимаю, как мое бритье поможет Джо выбраться из тюрьмы.
- Тебе и не нужно понимать. Тебе просто нужно делать то, что я скажу. Мы с Джо единственные, кто должен понимать.
Лифт остановился, и Селена зашагала по коридору, а Дирк все еще старался не отставать, несмотря на то, что его ноги были в два раза длиннее ее.
- Ты когда-нибудь слышал о пьяных креветках?
Дирк на мгновение растерялся.
- Э, нет. Что это?
- Это одно из моих любимых кантонских блюд. Ты когда-нибудь пробовал сакэ?
- Ты имеешь в виду суши? Я не люблю сырую рыбу.
- Сакэ. Не суши. Японское рисовое вино. Китайцы делают похожий напиток. Он очень мощный. Тебе понравится. Я принесу нам что-нибудь, пока ты будешь принимать душ. - Она снова оглядела его, и Дирк неловко поежился под ее пристальным взглядом.
- Почему ты так на меня смотришь?
- У тебя есть волосы на теле? Например, на груди, животе, спине или еще где-нибудь?
- Немного, наверно. А что?
- Сбрей их, и лобковые волосы тоже.
- Побрить лобок? Какого хрена?
- Это часть плана, Дирк. Скоро ты все поймешь. Просто воспользуйся моей бритвой, когда будешь принимать душ, и выходи оттуда в таком же виде, как тогда, когда покинул утробу матери.
- Ты же не собираешься одеть меня как женщину или что-то в этом роде?
Селена хихикнула.
- А что? Это тебя заводит, Дирк?
Дирк нахмурился в преувеличенном негодовании.
- Нет! Мне нравятся девушки.
Селена улыбнулась и погрозила ему пальцем.
- Не все трансвеститы – гомосексуалисты, Дирк. Я встречалась с парнем, который любил носить женскую одежду. Он был огромный, как конь, и трахался, как демон. Ты должен быть более непредубежденным.
- Ты действительно собираешься купить вина?
- Да, китайское рисовое вино.
- Сакэ? - Спросил Дирк, с явным удовольствием повторяя ее предыдущее описание напитка.
- Вроде того.
- Как мило! Не могла бы ты принести мне немного текилы и немного Короны?
Селена остановилась и подумала об этом, когда они остановились перед номером 212 и она использовала свой ключ в форме кредитной карты, чтобы отпереть дверь.
- Текила – да. Корона – нет. Я ненавижу вкус пива.
- Ну, тебе не обязательно это пить. Я за это заплачу.
- Я думаю, что рисового вина и текилы будет достаточно, Дирк. Ты просто иди в душ. И еще одно: говорил ли Джо, в какой именно день он хочет сбежать?
- Нет. Он сказал, что позвонит мне.
- У тебя есть с собой телефон?
- Да. Он у меня в кармане.
- Дай мне его.
Дирк вытащил его и вложил ей в руку, на этот раз не задавая вопросов, пока она не повернулась, чтобы уйти.
- Зачем тебе мой сотовый?
- На случай, если он позвонит, пока ты будешь в душе. Используй побольше мыла. Я скоро вернусь.
Селена помахала рукой и закрыла дверь.
Лазарет превратился в темный лабиринт теней, когда Синди пришла навестить Джо. Люминесцентные лампы, которые обычно освещали это место ярким белым светом, погасли, и пещерообразная комната теперь напоминала морг с рядами тел, лежащих под простынями. В ноздри Джо бил запах рвоты, крови, фекалий и дезинфекции. Стоны, храп и тяжелое, затрудненное дыхание эхом отражались от стерильных стен звучным хором, прерываемым стуком кожаных ботинок офицера Синди Эддисон по виниловому полу.
Джо знал эти шаги. Он слышал, как они проходили мимо его камеры ночь за ночью, пока он был заперт в супермаксе, надеясь, что они остановятся у его двери. Теперь они подошли к кровати Джо.
- Привет, любимая, - сказал Джо.
- Привет, Джо.
- Помоги мне встать, - сказал Джо, протягивая руки.
Синди наклонилась, обняла Джо за плечи и начала поднимать его, но он притянул ее к себе в постель. Она хихикнула, когда он попытался обнять ее, прижимаясь членом к ее спине.
- Мы не можем. Кто-то может увидеть, - прошептала Синди.
- Ладно, тогда помоги мне встать.
Джо спустил ноги с кровати, и Синди бросилась к нему, чтобы помочь подняться.
- Пойдем прогуляемся.
- Ты уверен, что справишься? - Спросила Синди.
- Я могу это сделать.
- Куда ты хочешь пойти?
- Куда угодно, главное подальше отсюда. Далеко до морга?
- В морг? - Синди замолчала, и Джо почувствовал, как она напряглась. Старая неловкость Джо подняла свою уродливую голову. Он так старался не казаться жутким. Он хотел – нуждался – в том, чтобы Синди доверяла ему, и надеялся, что только что не разрушил все это. Он нервно переминался с ноги на ногу и смотрел в пол, опустив плечи, чтобы казаться меньше. Он знал, что даже самый свирепый зверь может казаться очаровательным в правильном свете, и делал все возможное, чтобы произвести впечатление приятного медведя.
- Я... э-э... слышал, как разговаривали другие заключенные. Они сказали, что это место, куда многие люди отправляются... на некоторое время, чтобы побыть в одиночестве.
Синди улыбнулась и заметно расслабилась, быстро выдохнув, как будто задержала дыхание.
- Ты еле ходишь, Джо. Я не думаю, что ты еще готов к одиночеству. Я не хочу, чтобы ты порвал швы.
Джо кивнул.
- Наверно, ты права, но я подумал, что было бы неплохо просто пойти куда-нибудь в тихое место и поговорить, не беспокоясь о том, что нас могут подслушать.
На щеках Синди появились ямочки, а улыбка стала еще шире, отчего она выглядела совершенно очаровательно, как стареющий херувим. Он наклонился и поцеловал ее, а затем слегка прикусил ямочку на щеке. Затем он провел ладонями и кончиками пальцев по ее подбородку, глядя на нее так, словно она была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел, и в этот момент она почти была такой. Она была, безусловно, самой красивой женщиной, которую он видел за последние месяцы, не считая Ланы, которая желала ему смерти. Джо отогнал от себя образ соблазнительного тела Ланы и грустных, злых, прекрасных глаз и наклонился, чтобы поцеловать Синди в другую щеку. Синди закрыла глаза и удовлетворенно застонала.
- Ладно, Джо. На самом деле это недалеко. Лазарет прямо над ним.
Синди вывела массивного серийного убийцу из лазарета в тускло освещенный коридор. Джо неуклюже шел за ней, наблюдая, как она отпирает одну дверь за другой своим электронным ключом, мысленно отмечая направление движения на случай, если что-то пойдет не так и ему придется идти этим путем без нее. Боль в груди и животе была просто тупой болью. Может быть, он все-таки сможет выдержать.
"Какого хрена эта сумасшедшая сука хочет, чтобы я побрил свои яйца?" - Удивился Дирк, стоя под душем и намыливая яички кремом для бритья. Его лицо, грудь и руки были уже гладкими и безволосыми. Оставалось решить только одну проблему.
- Не могу поверить, что я делаю это дерьмо, - сказал Дирк вслух, ни к кому не обращаясь. Он несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с духом для предстоящей задачи. Он пытался убедить себя, что делает это ради своего большого кузена, но, честно говоря, не понимал, как его побритые гениталии помогут Джо сбежать. Он надеялся, что Селена просто пытается заставить его привести себя в порядок, чтобы трахнуть его. Да, сейчас она была немного тяжелее, чем на фотографиях. Она, без сомнения, прибавила в весе ради Джо. Ему нравились коренастые цыпочки, но она все равно была невероятно сексуальна.
Но что-то в Селене заставляло Дирка чувствовать себя неуютно. В ней было что-то странное. Что-то подозрительное. Разговор с ней вызывал у него то же самое нервное, тревожное чувство, которое он испытывал, разговаривая со своим кузеном Джо. От нее исходила какая-то первобытная аура угрозы. У нее были сумасшедшие глаза. И, как бы сильно это ни пугало его, это также заставляло его хотеть трахнуть ее до чертиков.
Дирк взял розовую одноразовую бритву и осторожно провел ею по своим морщинистым яичкам, срезав волосы вместе с маленьким кусочком кожи.
- Ой! Черт!
Дирк бросил бритву и проверил свои яйца на предмет серьезных повреждений.
- Я, блядь, сам себя кастрирую! К черту все это дерьмо! - Сказал Дирк, но, вопреки своим словам, послушно взял бритву и закончил работу. Он только что вышел из душа, когда услышал, как открылась дверь в номер. Мгновение спустя Селена вошла в ванную, и поникший член Дирка моментально набух.
Вот оно, подумал он. Я сейчас потрахаюсь!
- Итак, давай посмотрим, что получилось.
- Что? - Сказал Дирк, прикрывая гениталии обеими руками, в то время как вода брызгала ему на спину и плечи.
- Давай посмотрим, как ты выглядишь. - Она потянулась в душ и выключила воду, и Дирк отпрянул от нее. Его мокрые волосы прилипли к лицу. Со своими костлявыми руками и ногами, сгорбленными плечами, сложенными между ног ладонями и бледной кожей Дирк походил на военнопленного или террориста. Он чувствовал себя неуютно уязвимым. Селена протянула руку и убрала волосы с гладко выбритого лица Дирка.
- Выглядишь намного, намного лучше. Отлично. Никаких волос на груди. Хорошо. Давай посмотрим твои подмышки. Хорошо. Ладно, теперь посмотрим на остальное.
- Серьезно?
- Только не говори мне, Дирк, что такой большой мальчик, как ты, стесняется женщин.
Селена подмигнула ему, и внезапно Дирк почувствовал себя еще более беспомощным. Ему хотелось пролезть в щели между плитками душа и спрятаться там, где ее пронзительный взгляд не мог бы достать его. Вместо этого он позволил ей оторвать руки от его интимных мест. Улыбка Селены стала шире, и она кивнула, оценивая его с явным одобрением.
- Очень хорошо, Дирк. Очень мило.
Селена схватила подол своей рубашки и, стянув ее через голову, бросила на пол. Взгляд Дирка тут же упал на ее грудь. Он был ошеломлен, когда она потянулась назад и расстегнула лифчик. Ее груди свободно покачивались, а лифчик соскользнул с рук и упал на пол. Один из ее сосков выглядел так, будто он повернулся внутрь. Это был всего лишь шрам с ямочкой на левой груди, но другой торчал, как буква А. Дирк едва мог дышать. Его член был так тверд, что он чувствовал, как натягивается кожа на его члене. Она почувствовала, как он собирался разорвать.
- Наполни джакузи. Давай расслабимся. - Затем Селена сбросила брюки, засунула большие пальцы за пояс нижнего белья и медленно провела ими по своим бедрам и заднице в форме сердца, вниз по гладким, толстым бедрам и мускулистым икрам. Дирк почувствовал слабость.
- О Боже, какая ты красивая.
Дирк позабыл о своей скромности и стоял там с членом, подпрыгивающим в воздухе, как жезл, глядя на обнаженное тело Селены с отвисшей челюстью от изумления.
- Черт побери, я не думаю, что когда-нибудь снова посмотрю на другую тощую цыпочку.
Селена улыбнулась и покраснела. Это было первое искреннее выражение эмоций, которое Дирк увидел в ее глазах с тех пор, как впервые увидел ее.
- Спасибо, Дирк. А теперь наполни ванну, пока я принесу напитки.
Дирк подошел к большой ванне, стоявшей на возвышении между ванной и спальней в центре комнаты. Следуя инструкции, он открыл кран и начал наполнять ванну. Селена вернулась к нему с двумя большими кувшинами, на которых были написаны азиатские иероглифы. Она держала бутылки под своими внушительными кувшинами. Дирк упивался ее обнаженным телом. Ее широкие бедра переходили в узкую талию и спускались к толстым, но мускулистым бедрам, разделенным тонким прямоугольником идеально ухоженных лобковых волос. Ее половые губы казались налитыми кровью. Она была явно возбуждена, и это сбивало Дирка с толку. Раньше она казалась равнодушной к нему, даже раздраженной и возмущенной самим его существованием. Ему хотелось бы думать, что бритье и душ изменили ее отношение, но что-то все еще было не так. Раздались тревожные звонки. Однако перспектива встречи с киской серьезно подавляла его инстинкт самосохранения.
Селена повернулась к нему спиной, и Дирк окинул взглядом ее пышные ягодицы – соблазнительное сочетание мускулов и жира, хотя и немного более жирного, чем обычно нравилось Дирку. Что-то в этой женщине бросало вызов всем его обычным предпочтениям. Возможно, все дело было в том, что он так давно ни с кем не спал, или в том, что она была запретным плодом, девушкой его кузена. В его голове было слишком много мыслей. Он просто хотел напиться и отключиться на несколько часов, избавиться от запретов и позволить ночи развернуться.
- Сакэ?
- Китайское рисовое вино, - ответила Селена, протягивая ему большой синий кувшин. - Попробуй сделать глоток.
Дирк взял бутылку и огляделся в поисках стакана.
- Просто пей. Ты ведь не гермофоб, правда?
- Черт возьми, нет!
Дирк перевернул бутылку и сделал большой глоток. Его глаза расширились, и он с трудом сглотнул.
- Фу! Это какое-то сильное дерьмо!
Селена открыла вторую бутылку и сделала глоток вина сама. Она положила руку на бедро и еще больше выпятила грудь. Взгляд Дирка скользнул по ее изгибам от ступней до высокомерной улыбки на сочных губах. Дирк сделал еще один большой глоток.
- Тебе нравится? Это одно из моих любимых вин.
- Это не так уж плохо. - Дирк сделал еще глоток. - Я никогда бы не подумал, что ты из тех девушек, которые пьют вино прямо из бутылки.
- Я, наверно, собираюсь сделать сегодня много такого, чего ты и представить себе не можешь.
Селена подошла к краю джакузи и сделала еще один большой глоток из бутылки рисового вина. Она наклонилась и поцеловала Дирка, переливая вино из своих губ в его. Дирк потянулся к ее грудям, поглаживая ладонями затвердевший сосок и чувствуя упругую тяжесть каждой груди. Она притянула его рот к своей груди и полила вино вниз по груди, где оно хлынуло вниз по ее декольте и в его рот. Дирк глотал снова и снова, проглатывая большое количество алкоголя быстрее, чем ему хотелось, но не мог оторваться. Это было самое сексуальное дерьмо, которое он когда-либо делал с женщиной без того, чтобы она действительно касалась его члена, и он не хотел, чтобы это заканчивалось. Он хотел посмотреть, что Селена собирается делать дальше.
Дирк уже чувствовал головокружение, когда Селена схватила его за волосы и дернула назад. Она взяла бутылку из его рук и вылила ее в его открытый рот. Дирк фыркнул и закашлялся. Ему казалось, что он тонет, словно его пытали рисовым вином. Селена рассмеялась.
- Слишком много?
- Черт! Я почти с кляпом во рту. Помедленнее.
Селена продолжала хихикать.
- Как насчет еще немного? Высунь язык.
Затем она села на край ванны и сжала Дирка между своих бедер. Он скользнул языком внутрь нее и почувствовал, как ее влагалище сжалось, втягивая его глубже, пока она лила вино вниз между грудей, по животу, через участок лобковых волос и вниз, в его горло. Дирк ласкал ее набухший клитор, в то время как в его рот тек пьянящий коктейль из ее сладких вагинальных соков, смешанных с вином. Он выпил его залпом, как последний глоток умирающего.
Теперь ванна была полна, и Селена протянула руку и нажала кнопку, которая запустила пузыри, затем она закрыла кран. Сочетание теплой ванны, струй воды, массирующих его со всех сторон, и алкоголя вызывало у Дирка сонливость. Более чем сонный, Дирк вдруг почувствовал, что едва может стоять. Он попытался вылезти из ванны, но споткнулся, плюхнулся в нее и ударился головой о край, отчего туман в голове стал еще сильнее.
- Я такой пьяный.
- Ты в порядке. Это всего лишь вино. Расслабься и наслаждайся джакузи.
Комната расплылась и начала раскачиваться, как будто он был в замедленном землетрясении. Его кожа была слишком горячей, а потом как будто замерзла. Последнее, что он помнил, была Селена, выдернувшая пробку из джакузи и выпустившая всю воду перед тем, как все потемнело.
Когда Дирк проснулся, он все еще лежал в ванне. Его конечности налились тяжестью, и все еще было размыто, как будто он смотрел из-под воды. Он попытался поднять руку, но она не двигалась. Он попытался перевернуться, встать, но его тело не двигалось. Он чувствовал себя совершенно парализованным. Он попытался позвать на помощь, но все, что из него вышло, было невнятной мешаниной невнятных слогов.
Селена все еще была в комнате, все еще голая, все еще чертовски великолепная. В руках у нее было еще две бутылки рисового вина, и она медленно выливала их на его тело. Дирк даже не почувствовал, как вино льется ему на кожу.
Она накачала меня наркотиками. Эта сука, блядь, накачала меня наркотиками!
Он вспомнил, как она повернулась к нему спиной, открывая бутылку. Пока он пялился на ее задницу, она, должно быть, что-то подсыпала в бутылку.
Рогипнол. Руфи. Это оно самое. Чертов наркотик сексуального воздействия. Он сам пользовался им пару раз в колледже. Но он никого не насиловал. Однажды он принял одну таблетку в клубе, чтобы покайфовать, а в другой раз дал Джессике, большегрудой и пустоголовой подружке своего соседа по комнате. Как-то вечером, когда его соседа по комнате не было дома, он подсыпал его ей в стакан, а потом раздел и подрочил на ее сиськи, но не изнасиловал. Он не был таким уж дегенератом. Теперь же кто-то использовал его против него, и у Дирка возникло ощущение, что, что бы ни планировала Селена, это было намного хуже, чем то, что он сделал с Джессикой.
Селена налила в ванну еще одну бутылку рисового вина. Должно быть, она вставила пробку обратно, потому что вино заполнило дно ванны. Селена вышла из комнаты. Он слышал, как она ходит из комнаты в комнату и возится с чем-то. Когда она вернулась, в руках у нее было три детектора дыма. Она положила их на стойку в ванной и подошла к Дирку с коробком спичек. Вот тогда-то все наконец и встало на свои места. Селена посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
- Я вижу, ты все понял. Помнишь, я рассказывала тебе о своем любимом китайском блюде – пьяных креветках? Ты знаешь, как они это делают? Традиционно живых креветок обливают крепким рисовым вином. Креветки поглощают большое количество вина, отсюда и название. Затем их поджигают и поджаривают во фритюре. В результате получается хрустящая текстура со вкусом вина в каждом кусочке. Дело в том, что после последнего эксперимента я поняла, что не люблю падаль. Я могу получать удовольствие только от того, что ем что-то живое. Весь фокус в том, чтобы поджарить тебя, не убивая. Я хочу, чтобы ты был жив до последнего укуса. - Селена бросила спичку, и тут же вспыхнуло пламя. Это было все, что он мог видеть. Жгучие щупальца голубого пламени ползли по всему его телу.
Жгучая агония была хуже, чем он мог себе представить. Он попытался закричать, но рогипнол парализовал его голосовые связки. Однако разум Дирка издал пронзительный крик. Сами его мысли кричали, умоляли и безудержно рыдали, когда его мир стал болью, пейзажем раскаленной добела муки, которая уничтожила все другие мысли или ощущения. Его плоть зашипела, стала коричневой, а затем начала чернеть. Он чувствовал, как под кожей кипит подкожный жир, поджаривая мышцы и сухожилия. Его пальцы на руках и ногах сморщились и сгорели дотла. Он чувствовал, как горят его собственные волосы, словно запах кипящей смолы. Потом он понял, почему Селена хотела, чтобы он побрился. Пенис Дирка между ног теперь напоминал поджаренную колбасу, упавшую с гриля на угли. Наконец он обрел дар речи.
- А-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а!
Дирк вдыхал дым и пламя, обжигая гланды и обжигая пищевод. Пламя становилось все выше, пока не стало казаться, что оно поглотит всю комнату. Селена снова включила воду в ванне, потушив пожар, прежде чем он вышел из-под контроля. Холодная вода заставила поджаренные нервные окончания Дирка выть от боли, сводящей желудок. Селена сидела рядом с ванной, улыбаясь ему сверху вниз глазами, которые сверкали безумием и ликованием. Это было самое ужасное зрелище, которое Дирк когда-либо видел... пока не увидел нож.
Пламя было похоже на последние мгновения жизни Дирка, но первый порез, лезвие которого распиливало его поджаренные мышцы до костей, казался концом света. Запах маринованного мяса заполнил комнату. Даже Дирку он показался восхитительным.
Селена отрезала один из бицепсов Дирка, не отрывая взгляда от его глаз. Когда она поднесла подгоревшее мясо к губам, Дирк увидел, как другая ее рука опустилась между ног, яростно мастурбируя. Она выглядела так, будто кричала, даже когда снова нацелила на него нож и ударила его в грудь.
Дирк умер задолго до того, как Селена вырезала его сердце. Его глаза стали безжизненными вскоре после того, как она перерезала первую артерию. В том месте, где она удалила левую грудную мышцу и большую часть окружающей плоти, чтобы обнажить грудную клетку, на груди Дирка не хватало квадратного куска плоти. Сердце Дирка все еще билось, когда она открыла его. Она видела, как его пурпурно-серые легкие расширяются и сокращаются в неглубоком ритме, когда она срезала большой квадрат обугленного мяса. Селена взяла большой разделочный нож, который купила для своей первой "трапезы", и начала распиливать грудную клетку Дирка. Она хотела съесть его сердце, пока оно еще бьется. Ребра были толстые, и резать их приходилось долго. Наконец, после почти десяти минут пиления, она прорезала его до самого сердца. Она оттянула назад перикард, тонкую оболочку, покрывающую сердце, и быстро перерезала легочную и коронарную артерии. Она разрезала нижнюю и верхнюю полые вены, чувствуя, как ее возбуждение снова достигает пика. Ее киска запульсировала, когда она извлекла сердце из грудной полости. Легкие Дирка перестали подниматься и опускаться, а глаза застыли на месте. Он был мертв, но его сердце продолжало дергаться и сжиматься в ее руках.
Само сердце было не тронуто пламенем. Селена держала его в руках, лежа на полу ванной и массируя свой пульсирующий клитор, наблюдая, как бестелесное сердце Дирка бьется в ее руках. Селена откусила один маленький кусочек, потом еще и еще. Плоть была жесткой и эластичной, но не совсем отталкивающей. Она схватила полупустую бутылку рисового вина и облила ею сердце, прежде чем закончить трапезу, все еще яростно терзая себя, пожирая сначала левое предсердие, а затем левый желудочек, аортальный клапан и большую часть самой аорты, прежде чем бросить остальное обратно в ванну, когда ее начало тошнить. Она съела слишком много. Ее живот раздулся, но она все еще не достигла оргазма, которого жаждала. Селена все еще яростно теребила свой набухший клитор, когда поднялась на колени и заглянула в ванну в поисках чего-нибудь съестного.
Она принялась перебирать обугленные останки Дирка. С сердцем у него все было в порядке. Его можно было бы гораздо лучше приготовить, но тот факт, что оно все еще пульсировало жизнью, когда она откусила первый кусочек, был невероятным кайфом. Но бицепс Дирка был восхитителен на вкус, хотя она и пережарила его. Глядя в глаза Дирка, когда он смотрел, как она поглощает его, она почти испытала оргазм. Почти. Отвратительная внешность Дирка после жертвоприношения, его сгоревшая и сморщенная кожа, обугленные уши, нос, губы и веки, была настолько отталкивающей, что она отключилась, испортив удовольствие от момента. Это испортило ей настроение. Вырезав его сердце и съев его, она снова сильно возбудилась, но уже не с той силой, с какой ела Дирка, когда он был еще жив. Если она и чуть не кончила, то только тогда, когда откусила первый восхитительный кусочек и увидела, что Дирк наблюдает за ней с чем-то вроде благоговения в недоверчивых глазах. Потом она совершила ошибку, слишком пристально вглядевшись в его лицо, и момент был упущен.
Пытаясь вернуть себе хорошее настроение, Селена отрезала поджаренный пенис и яички Дирка и снова села на пол в ванной, ковыряясь в них пальцами, как ребенок, гоняющий овощи по тарелке, пытаясь набраться храбрости, чтобы съесть их. Наконец она поднесла к губам его маленький, поджаренный на огне мешочек и впилась зубами в яички. Вкус, опять же, был изумительным. Она чувствовала вкус рисового вина в мясе. Чего она не могла почувствовать, так это душа Дирка. Совсем не так, как описывал Джо. Это было просто мясо, мертвое безжизненное мясо. Какой бы дух ни оживлял его, он улетучился, или же ее собственные вкусовые рецепторы были слишком тупы, чтобы обнаружить его. Очередной провал.
Пора было перестать валять дурака. Она нуждалась в Джо и как можно скорее. Убийство этих неудачников было просто подготовкой.
Синди стояла на коленях, а ее горло долбил огромный член Джо. Он был так сексуален, что она не могла в это поверить, и он сказал, что любит ее. Она и раньше слышала эти слова от мужчин, особенно от зеков, но никогда не слышала их так, как говорил Джо. Напряженность в его глазах и голосе была почти пугающей. То же самое происходило, когда они занимались любовью. Даже когда он трахал ее горло своим прекрасным восьмидюймовым членом, он смотрел на нее сверху вниз с грубой первобытной страстью в глазах, которая была ужасающей в своей честности и глубине. С Джозефом не было никакого притворства. Его похоть была грубой и обнаженной, как и его привязанность. Он будет колотить своим членом в ее задницу, как будто насиловал уличную проститутку, а затем прижиматься к ней, мурлыча, как котенок, в следующий момент. Как бы ей ни было неприятно это признавать, она любила его.
Как ни старалась она обмануть себя, Синди не была дурой. Она знала, что такой мужчина, как Джозеф, не взглянул бы дважды на женщину, похожую на нее, не говоря уже о том, чтобы признаться ей в любви, если бы он не был заключен в тюрьму и не имел выбора среди женщин. В тюрьме она была одним из немногих вариантов для такого сексуального существа, как Джозеф Майлз. У них был выбор: либо трахнуть такую толстую цыпочку средних лет, как она, либо рискнуть подхватить ВИЧ-инфекцию, содомизируя какую-нибудь тюремную сучку. Синди было все равно, как этот великолепный мужчина с телом, которое выглядело так, словно было высечено из камня, пронзительными голубыми глазами и членом порнозвезды стал ее. Она наслаждалась этим, пока это продолжалось. Они эксплуатировали друг друга. И ее это вполне устраивало.
Она почувствовала, как набухший член серийного убийцы расширился в ее горле, а головка набухла. Ноги Джозефа сомкнулись, тело напряглось и задрожало, а затем он взревел диким, рычащим рыком, похожим на боевой клич взрослого тигра. От этого звука у Синди подкосились ноги, и она чуть не кончила сама. Ее киска промокла насквозь. Она так сильно хотела, чтобы Джозеф трахнул ее, что ей хотелось кричать. Она стала перебирать набухший клитор, когда пульсирующий член Джо дернулся в ее горле, и теплая сперма заполнила ее рот. Она вытащила его член изо рта и облизала массивную головку, пока он продолжал кончать, извергая густые струи спермы на ее нос, щеки и вытянутый язык. Его сперма облепила ее лицо и шею, стекая по подбородку вниз по шее и забрызгивая крошечные груди. Он поднял ее на ноги и крепко поцеловал, высасывая свою сперму из ее языка. Синди снова опустилась на колени и еще раз пососала его член, слизывая оставшуюся сперму с головки, хватая его твердую мускулистую задницу и втягивая его глубже в рот, направляя его невероятный орган мимо своих миндалин и заставляя его снова трахать ее горло. Многие недели, которые она провела, трахая огромного каннибала, высасывая его огромное мужское достоинство, полностью избавили ее от рвотного рефлекса.
Она уже почти достигла оргазма, когда Джо поднял ее на ноги и положил на один из немногих незанятых столов для вскрытия. Синди старалась не смотреть на тела, заполнявшие комнату на разных стадиях вскрытия, в то время как большой каннибал опустился на колени между ее ног и начал лизать и сосать ее клитор. Она чувствовала, как его язык кружится вокруг набухшего бугорка, посасывая и покусывая его, прежде чем вонзить свой язык глубоко в ее лоно и трахнуть ее длинным змеевидным придатком.
Его рот был восхитителен. Она уже была так близка к оргазму, что вскоре почувствовала знакомую дрожь и покалывание, распространяющиеся по всему телу. Джозеф снова пососал ее клитор, щелкая по нему языком, в то время как ноги Синди дрожали от наслаждения. Первые спазмы того, что обещало стать потрясающей кульминацией, разорвали ее мышцы, когда Джо скользнул языком глубоко в ее анус и начал трахать ее задницу ртом. Он скользнул одним, двумя, тремя пальцами в ее лоно, медленно растягивая ее, и провел большим пальцем по ее пульсирующему клитору. Синди вскрикнула, когда разразился оргазм. Ее ноги напряглись и задрожали. На шее вздулись жилы и вены, ее глаза закатились к потолку, желудок втянулся внутрь, а спина резко выгнулась, чувствуя, что вот-вот сломается.
Тон ее крика изменился, когда она посмотрела в сторону и увидела безликий татуированный труп на следующей каталке. Лицо мужчины было съедено. Его нос, губы, одно веко и часть левой щеки исчезли, и не было никаких сомнений в том, кто мог это сделать. Синди в ужасе смотрела на изуродованное лицо мертвеца, в то время как Джо продолжал лизать ее задницу и трахать ее мокрую киску рукой. Ужас этой сцены каким-то образом усилил интенсивность следующего оргазма, и следующего, и следующего. К тому времени, когда она кончила в пятый и последний раз, она уже знала, что влюблена. Помочь ему сбежать больше не представлялось невозможным. Теперь это стало ее обязанностью.
- Я покупаю тебе билет на самолет. Я устроила небольшой беспорядок, и мне нужно, чтобы ты пришел и убрал его.
- Кто это?
- Это Селена Кассаро. Дочь Фрэнка Кассаро. Мне нужна твоя помощь.
Последовала долгая пауза.
- Дай мне свой номер. Я тебе перезвоню.
Селена дала мужчине номер своего мобильного телефона. Он повторил ей то же самое и тут же повесил трубку. Селена мерила шагами свой гостиничный номер. Она открыла окна и двери на балкон, чтобы выветрить аромат жареного мяса из комнаты – запах все еще доносился с каждой поверхности. Он пронизывал ее кожу. Она уже дважды принимала душ, но все еще чувствовала запах Дирка на пальцах и его вкус на губах. Она как раз собиралась принять еще один душ, когда зазвонил ее сотовый телефон.
- Алло?
- Это Винсент. Еще раз, кто это?
- Селена Кассаро. Дочь Фрэнка Кассаро. Мне нужно, чтобы ты заставил кое-что исчезнуть для меня.
- Угу. А эта штука, которую нужно убрать, она холодная или теплая?
- Холодная, очень холодная.
- А публика там была?
- Нет. Все было очень интимно.
- А этот твой беспорядок будут искать?
- Я так не думаю. Я не уверена.
Последовала еще одна долгая пауза.
- Ты узнаешь наверняка, а потом пришлешь мне билет в первый класс…?
- Сиэтл, штат Вашингтон.
- Ладно, Сиэтл, Вашингтон, и пусть меня ждут десять тысяч в двадцатых и пятидесятых.
- Окей. Я также возьму напрокат машину, внедорожник с тонированными стеклами. Под каким именем мне его арендовать?
- Винсент Дэмиен.
- Неужели?
- Ой, я чуть не сказал Д'Онофрио.
Телефон замолчал. Селена на мгновение сжала смартфон в руке, затем пролистала контакты, чтобы найти номер государственной тюрьмы. Она набрала номер начальника тюрьмы и стала ждать.
- Кабинет начальника тюрьмы Джеффри. Куда я могу направить ваш звонок? - произнес бодрый голос, полный отработанного энтузиазма.
- Мне нужно поговорить с начальником тюрьмы.
- А кто, позвольте спросить, звонит?
- Миссис Джозеф Майлз.
Крупный чернокожий мужчина с бритой головой прохромал мимо кровати Джозефа на костылях, смерив его убийственным взглядом. Джо узнал дикий запах мужчины еще до того, как тот приблизил к нему лицо. Это был Девон, парень, который ударил его ножом в тюремном дворе. Джо оставил в живых еще одну жертву. К счастью, он не укусил Девона, и Армондо был мертв, но большой трансвестит все еще был жив, насколько Джо знал. Если проклятие действительно существует, то скоро в мире появится по крайней мере еще один серийный убийца. Но теперь Джо ничего не мог с этим поделать. Он не мог рисковать еще одной дракой, когда был так близок к тому, чтобы выбраться отсюда.
Девон улыбнулся Джо, и у большого убийцы-людоеда кровь застыла в жилах. Это была широкая, плотоядная ухмылка, наполненная красивыми белыми зубами, которые были заточены. Неужели Джо каким-то образом заразил его во время их ссоры?
Кровь.
Джо истек кровью. Сильно. Девон ударил его ножом, и Джо, должно быть, был весь в крови. Если у Джо и оставались какие-то сомнения в том, что то, чем он страдал, было заразным, то это зрелище мгновенно развеяло их. Джо улыбнулся в ответ, и на мгновение они с Девоном встретились взглядами, бросая друг другу вызов. Послание было ясным. В этой тюрьме было место только для одного суперхищника. Альфа-самец мог быть только один, а Девон еще не был готов уступить корону. Если Джо не сбежит в ближайшее время, одному из них придется умереть.
Джо продолжал смотреть ему в глаза, пока Девон не прохромал мимо, кивая головой, подтверждая все, о чем думал Джо. Через несколько мгновений появился большой трансвестит, с которым Джо дрался несколько недель назад. Джо сел на кровати и поставил одну ногу на пол, готовый напасть, если Люшиус сделает шаг. Люшиус заметил это движение и отступил на несколько шагов. Он гордо улыбнулся, демонстрируя все те же заостренные зубы. Джо встал, и Люшиус поспешил прочь. С ним проблем не будет. Во всяком случае, не для Джо. Если только они с Девоном не объединятся, что вполне возможно. Нападение Девона было отчасти возмездием за то, что Джо сделал с Люшиусом.
По крайней мере, подумал Джо, этот человек больше никого не сможет изнасиловать. Но и в этом не было уверенности. Даже потеря пениса не была надежным лекарством от изнасилования. Скорее всего, большой насильник просто поменяет свой метод нападения и начнет нападать на более слабых заключенных и новичков, используя зубы, а не член, который съел Джо.
После операции прошло уже три недели, и Джо чувствовал себя гораздо лучше. Он ходил по больнице бесконечными кругами и даже снова начал делать скручивания, отжимания, подтягивания в реабилитационной комнате. Кроме того, там было несколько легких гирь, и Джо начал использовать их, делая бесконечные повторения и суперсеты с двадцатью и тридцатью фунтами. Медсестры предупреждали его, что он делает слишком много упражнений и слишком рано, но Джо знал свое тело. Он знал свой переломный момент, и был далек от него. Ему просто нужно было быстро восстановить силы, чтобы выбраться отсюда.
На днях его навестила Селена. Это был его первый супружеский визит, и он сразу почувствовал запах крови на ней.
- Ты очень занятая девушка, Селена.
- Я люблю тебя, Джо. Я так по тебе скучаю.
Она выглядела потрясающе. После того, как он так долго сидел взаперти, не имея никого, кого можно было бы трахнуть, кроме Синди, он едва мог держать свои руки подальше от нее.
- Сколько у нас времени?
- Полчаса, - задыхаясь, ответила Селена. Она уже стягивала с себя одежду, и вид ее тела мгновенно разбудил чудовище. Джо принял одну из таблеток, которые профессор принес ему несколько дней назад, чтобы он не нападал на других пациентов. Пребывание в этой больнице в окружении больных и немощных разрушало его хищнические инстинкты. Его стремление истребить стадо слабых было почти непреодолимым.
Грудь Селены была определенно полнее, не такая большая, как у Алисии или даже Ланы, но гораздо больше, чем у Синди. Эта мысль укрепила Джо в сознании, насколько сложной стала его личная жизнь. Он нуждался в помощи Синди, чтобы вытащить его из этой тюрьмы насилия и отчаяния, прежде чем он убьет кого-то еще и будет отправлен обратно в супермакс. Ему нужна была Селена, чтобы отвезти его в Сан-Франциско, как только он освободится. Но ему нужна была Лана. Он хотел ее так, как никого не хотел с тех пор, как съел последние кусочки плоти с костей Алисии, но она ненавидела его. И глубоко внутри, в той части его души, которая все еще чувствовала сочувствие и раскаяние, в той части, которая отличала добро от зла, в моральном ядре Джозефа Майлза, он знал, что ехать к Лане – плохая идея. Он уже принес достаточно горя в жизнь этой семьи.
- Что случилось? - Спросила Селена.
- Ничего. Почему ты спрашиваешь?
- Ты не раздеваешься. Разве ты не хочешь меня?
Вместо ответа Джо схватил ее за руки и закинул себе на плечи. Он провел ее через маленький трейлер, который надзиратель оборудовал для супружеских визитов, и бросил на кровать. Он смотрел, как она вылезает из трусиков, стягивая через голову свою оранжевую тюремную робу и сбрасывая штаны и нижнее белье. Чудовище вырвалось на свободу, и он услышал, как Селена ахнула, увидев его.
- Мой Бог. Я думала, что ты очень большой, но я понятия не имела насколько!
Джо не стал ждать, не стал тратить время на прелюдию. Он упал на нее сверху и насадил ее на свой набухший член одним толчком, который выбил воздух из легких Селены.
- О Боже, Джозеф! О черт! Ты такой огромный!
Она почувствовала волны удовольствия, захлестнувшие ее внутри. Джо наклонился и стал сосать ее грудь. Сосок, который она отрезала, теперь превратился в шрам-ямочку, и Джо сосал и лизал ее тоже. Желание откусить второй сосок, оторвать молочные железы от груди и проглотить их целиком было просто тупой болью. Джо толкнулся глубже, сильнее, вонзаясь в Селену так глубоко, как только мог, пытаясь проникнуть в ее душу. Запах крови был повсюду, и это сводило с ума. Она убила кого-то. Сомнений не было, и убийство произошло совсем недавно. Несколько дней? Не больше недели назад.
- Укуси меня, Джозеф! - Крикнула Селена, схватив Джо за затылок и подставив ладонь под грудь, чтобы показать оставшийся сосок. Чудовище взревело в ответ, и Джо оскалил свои острые зубы. Слюна стекала с его губ на ее грудь.
- Давай же. Я хочу, чтобы ты это сделал. Я хочу, чтобы ты попробовал меня. Я хочу смотреть, как ты кончаешь, пока ешь мою плоть.
- Я не могу.
Селена энергично закивала.
- Да. Да, ты можешь!
- Снаружи стоят охранники, Селена. Если я укушу тебя... если ты уйдешь отсюда, истекая кровью, и они узнают, что я откусил твой сосок, они снова посадят меня в супермакс, и я никогда отсюда не выберусь.
Селена тут же похолодела. Вся страсть, которая была в ней несколько мгновений назад, угасла. Джо почувствовал перемену и вынул из нее свой член.
- Тогда я вытащу тебя отсюда сегодня же вечером.
- Что за срочность?
Селена положила руки по обе стороны от лица Джо и повернула его голову, чтобы он посмотрел на нее.
- Потому что я хочу тебя, Джозеф. Я не хочу, чтобы ты что-то скрывал от меня. Я хочу тебя всего.
- Но что, если я зайду слишком далеко и случайно убью тебя?
Селена улыбнулась и легонько поцеловала Джо в губы.
- Я тебе доверяю. Ты не причинишь мне вреда.
Джо наклонился и вдохнул насыщенный аромат ее феромонов. Он все еще чувствовал влагу между ее бедер, пот и густой, всепоглощающий запах крови и жареного мяса.
- Кого ты съела, Селена?
На лице Селены появилось паническое выражение. Вопрос явно встревожил ее.
- Э-э-э... Никого. Я имею в виду. Это был просто какой-то парень, которого я встретила. Он ничего для меня не значил. Я клянусь.
Джо улыбнулся:
- Я не ревную, Селена. Я просто интересуюсь. Как это было?
Нижняя губа Селены задрожала, а глаза наполнились слезами.
- Это было ужасно. Это было совсем не похоже на то, что ты описал. Я не могла... я не смогла кончить. Я была так близко, но что-то просто не получилось.
Джо кивнул.
- Мне передал твой адвокат. И я сказал ему, что это не сработает, потому что у тебя нет проклятия.
Селена уже надевала лифчик, когда вдруг остановилась и рывком стянула его вниз, выставив грудь из лифчика. Она встала на матрасе и снова схватила Джо за затылок, прижав его лицо к своему декольте.
- Тогда укуси меня! Передай мне свое проклятие.
Джо отстранился от нее, нахмурившись.
- Ты не хочешь этого, Селена. Поверь мне.
- Я знаю, что хочу. Мы можем стать стаей. Мы можем трахаться и убивать вместе. Я даже найду кого-нибудь, кого мы сможем убить, когда ты выйдешь. Барменша, например. Она как раз в твоем вкусе. Грудь у нее такая же большая, как моя голова, а бедра толстые. Она похожа на библиотекаршу из университета. Мы можем поджарить ее и съесть. Ты можешь трахнуть меня, пока мы будем рвать ее на части, как ты сделал это с Алисией, когда съел Фрэнка в парке, помнишь?
В ее голосе звучало отчаяние. Джо вспомнил тот момент в парке во время поездки в Сиэтл. Он проткнул Фрэнка куском арматуры и поджарил его живьем на костре, а потом они с Алисией занимались любовью, пока он отрывал куски от шипящего трупа Фрэнка и съедал его кусок за куском. Они с Алисией вместе достигли оргазма, разделив жареный член Фрэнка. Идея повторить это с Селеной действительно была привлекательна.
- Что ты сделала с телом?
- Чьим телом?
- Того, кого ты съела. Что ты с ним сделала?
- У моего отца были друзья, которые занимаются подобными вещами. Я позвонила одному из них, и он убрал все. Он также арендовал нам машину под одним из своих псевдонимов. Он очень осторожен. Никаких проблем не будет.
Глаза Джо подозрительно сузились. Было очевидно, что Селена хотела проклятия Джо больше, чем его самого. Если у него и были какие-то сомнения на этот счет, то сегодня они рассеялись. Но хотела ли она этого настолько, чтобы убить его ради этого? Он представил себе, как его удерживает какой-то здоровенный мафиози, а Селена пьет его кровь, как Деймон Трент пил ее больше десяти лет назад.
- Этот друг твоего отца все еще в городе?
- Нет. Я отправила его обратно, как только он взял напрокат машину.
- Окей. Расскажи мне все, что случилось.
- Ты когда-нибудь слышал о пьяных креветках?
Джо отрицательно покачал головой.
- Это просто восхитительно. Когда-нибудь мы попробуем сделать это вместе.
Тощий коп с торчащими зубами, рыжими волосами и заиканием отвел Джо в его комнату. Он был похож на Хауди Дуди. Парень явно нервничал, и Джо не мог не посочувствовать ему.
- Я знаю, о чем ты думаешь. Не волнуйся, мой друг. Ты не в моем вкусе.
Гауди Дуди нервно рассмеялся.
- Эта... эта девушка... Гм... она действительно твоя жена?
Джо приподнял бровь.
- А что?
- Она просто... ну... Гм... Она красивая.
Джо пожал плечами.
- С ней все в порядке.
- Ну окей. Спасибо за... ну, э-э... ты знаешь. Спасибо, что согласился сотрудничать.
Джо улыбнулся, гордо демонстрируя рот, полный острых зубов-бритв.
- Рад стараться.
Джо вошел в больницу один. Натан ждал его с пачкой конвертов.
- Эй, Джо! Я принес твою почту.
- Спасибо, Натан, - сказал Джо, забирая у него конверты. - О, и еще, Натан, я слышал, что завтра утром ты должен доставить в морг еще одно тело.
Натан улыбнулся.
- Думаю, что да. Завтра утром?
- Завтра утром. Он будет ждать вас внизу.
- Э-э-э, Джозеф? - Прошептал Натан, нервно оглядывая комнату, как будто он думал, что стены прослушиваются.
- Да?
- Может, мне все-таки приготовить два гроба?
Джо обнял Натана за плечи, словно они были старыми приятелями. Он притянул его к себе и зашептал на ухо. Он чувствовал запах сдобренной печеньем души этого человека. Чудовище зашевелилось, и Джо отпрянул, прежде чем оно успело полностью проснуться и испортить кому-то день.
- Два гроба. Ты мне нужен, Натан. Не подведи меня.
Натан энергично закивал.
- Заметано! Можешь полностью на меня положиться. Это значит для меня все. Ты даже не представляешь.
- Окей. А теперь убирайся отсюда, пока никто ничего не заподозрил.
Легкая дрожащая улыбка медленно появилась на лице Натана,и его глаза увлажнились. Он посмотрел на Джозефа почти с любовью. В выражении его лица была скрытая печаль, которая на мгновение смутила Джо. Потом он понял, что это было. Натан знал, что скоро умрет. Он знал, но ему было все равно. Он был похож на многих длинных свиней, которые давным-давно посещали сайт знакомств, предлагая себя "поварам", чтобы быть съеденными, только Натан не хотел быть съеденным кем-то другим. Его интересовал только один шеф-повар, знаменитый серийный убийца, настоящее чудовище, Джозеф Майлз.
Джо внимательно изучал выражение лица Натана, гадая, каков он на вкус. Его смерть должна была быть чем-то впечатляющим, чем-то, что соответствовало бы фантазиям этого человека. Словно прочитав мысли Джо, Натан предложил:
- Ты когда-нибудь запекал кого-нибудь живьем... как в духовке? Ну, знаешь, как в сказке Гензель и Гретель?
- Я никогда никого не клал в духовку, если ты это имеешь в виду, Натан. Я не думаю, что есть печь достаточно большая, чтобы поместить в нее человека в натуральную величину.
- Есть в ресторанах и пекарнях. Одна из них находится здесь, в тюрьме.
Джо внимательно посмотрел на Натана.
- Поджаривать кого-то живьем – это очень болезненный способ, Натан. Это было бы очень мучительно.
Натан опустил голову и уставился в пол. Он беззвучно шевелил губами, подбирая слова, которые ускользали от него, потом снова посмотрел на Джозефа с печальным выражением лица, протягивая руки, умоляя Джо понять его. Джо наклонил голову, как собака, услышавшая странный звук, и посмотрел на Натана, как на инопланетянина. Наконец Натан нашел нужные слова.
- Когда я был маленьким, мама часто рассказывала мне сказку про Гензеля и Гретель, пряничный домик и ведьму. Я пытался представить себе, что чувствовала ведьма, когда ее затолкали в печь и она испеклась заживо. Это пугало меня. Я смотрел на эту книгу с ужасом всякий раз, когда она тянулась за ней. Я хотел сказать ей, чтобы она не читала эту историю, а выбрала что-нибудь другое, но мне также хотелось ее услышать. Мне нравилось это ощущение ужаса. Мне нравились мурашки, которые появлялись на моей коже, когда она описывала ведьму. Мне нравилось, как мама обнимала меня и смеялась, когда я отворачивался и прятал лицо у нее на груди. Мне нравилось, как эти образы оставались со мной всю ночь напролет. Мне до сих пор нравится это чувство. Вот почему я люблю читать о серийных убийцах. Страх. Гусиная кожа. Вот почему мне нравилось читать о тебе, Джозеф.
Джо кивнул и похлопал Натана по спине.
- Я понимаю, Натан. Я понимаю.
Натан кивнул в ответ и пошел прочь, его глаза все еще блестели от слез, которые он сдержал в себе. Джо сказал себе, что это слезы радости, но он не был уверен. Внутри Натана был глубокий колодец боли, который, казалось, пузырился на поверхности. Джо надеялся, что этот человек продержится достаточно долго, чтобы довести дело до конца. Погрузка гробов на грузовик была самой важной частью всего плана.
В больнице сегодня было очень шумно. На прогулочном дворе произошла драка, и пятеро заключенных были ранены. Одного из них чуть не выпотрошили. Он приехал на каталке, крича и держась руками за внутренности. Запах его внутренностей разбудил чудовище. Джо с большим усилием отвел взгляд от кровавой бойни и вместо этого уставился на стопку конвертов, лежащих у него на коленях. Первое, что он заметил, было письмо от Ланы. Оно было длинным и бессвязным, написанным от руки дрожащим скорописным почерком, который казался почти официальным.
Дорогой мистер Джозеф Майлз.
Я очень старалась найти правильные слова, чтобы выразить свои чувства после встречи с вами. Я так долго ненавидела тебя, а теперь не знаю, что, черт возьми, чувствовать. Смущение. Злость. Отторжение. Печаль. Благодарность. Да, я благодарна тебе. Я хотела покончить с этим и, увидев тебя, поговорив с тобой, получила это. Я не могу притворяться, что понимаю, что произошло между тобой и моей сестрой, но мне было ясно, что ты испытываешь к ней искренние чувства. Было очевидно, что ты ее любишь. Я не знаю, любила она тебя или нет. Ты явно веришь, что она любила тебя, и это было очевидно.
В последнее время я много читаю о серийных убийцах, пытаясь разобраться, и что-то в тебе не совсем подходит этому определению. Считается, что серийные убийцы обычно нарциссичны, антисоциальны, неспособны к сочувствию или раскаянию. У меня не сложилось такого впечатления от тебя. Я видела, как ты плакал. Я видела в твоих глазах любовь к моей сестре. Ты не такой монстр, каким я тебя представляла. Но ты все еще гребаный монстр. В этом я тоже уверена. Ты убил мою единственную сестру. Ты больной, извращенный, испорченный человек. Ты просто более сложный, чем просто маньяк, каким я тебя представляла, маньяк, которого я могла бы ненавидеть. Но ты все равно в полном дерьме. Ты ужасный ублюдок, но я больше не ненавижу тебя. Я потратила слишком много времени на ненависть. Мне просто жаль тебя сейчас. Ты очень несчастный человек, Джозеф Майлз. Я думаю, что ты терзаешь себя так же, как и своих жертв. Думаю, это подходящее наказание. Когда моя мать сказала, что я должна простить тебя, я подумала, что она сошла с ума. Я не думала, что смогу когда-нибудь простить человека, который так жестоко, так ужасно отнял жизнь у Алисии. Я хотела найти способ причинить тебе боль, а не простить. Я хотела, чтобы ты почувствовал то, что чувствовала Алисия, что чувствовали мы. Теперь я думаю, что мама была права. Мне нужно отпустить весь этот гнев. Все, что я знаю, это то, что жизнь моей сестры не была счастливой в течение очень долгого времени. Она перескакивала с одних токсичных отношений на другие, баловалась наркотиками, слишком много пила. Она разрушала свою жизнь. Неудивительно, что она плохо кончила. Так что не мучай себя больше из-за нее. Если ты думаешь, что она умерла счастливой, я должна тебе поверить ради моего собственного здравомыслия. Я думаю, тебе тоже нужно в это верить. Я прощаю тебя.
Искренне,
Лана.
У Джо задрожали руки. Он попытался сдержать слезы и не смог. Они обрушились на него потоком боли, грозившей смыть его с лица земли. Другие заключенные наблюдали за ним. Джо это не волновало. Они узнали его боль. Они все чувствовали это раньше, даже сумасшедшие. Это была мука осознания. Это момент самопознания, когда зло осознает себя. Последние несколько месяцев Джо думал только о побеге. Он редко всерьез задумывался о том, чтобы найти лекарство. Его единственные мысли об Алисии были эгоистичными. Он скучал по ней, но не чувствовал угрызений совести из-за того, что убил ее, предал. Теперь он снова предавал ее, не пытаясь всерьез найти лекарство. Она приехала с ним в Сиэтл, потому что верила, что он сможет вылечить ужасное проклятие, живущее внутри него, но теперь он поддался ему. Теперь он думал о болезни, о проклятии как о неотделимой части себя самого. Чудовище. Это не было чуждым присутствием или альтер эго, живущим внутри него. Это был он. Это было то, кем и чем он был. Джо позволил себе стать этим отвратительным, разрушительным, жестоким, злым существом. Алисия не узнала бы его сейчас. Она бы его разлюбила. Он недостаточно усердно боролся с проклятием. Джо позволил своему сожалению о потере Алисии лишить его всякой надежды. Он поддался ужасу, который таился внутри него, и, что еще хуже, стал наслаждаться им. Он лелеял его с яростью и жалостью к себе, позволил ему выйти из-под контроля. Каждый шаг, который он делал последние несколько недель, был рассчитан на то, чтобы сбежать из тюрьмы и получить доступ к новым жертвам. Поиски деда были в лучшем случае второстепенной заботой. Даже если он найдет этого человека и убьет его, его уверенность в том, что это что-то изменит, была почти нулевой.
Джо вытер слезы и открыл следующее письмо. Оно было от женщины, которая раньше руководила его группой анонимных сексуальных наркоманов. Она все еще пыталась трахнуть его после всех этих лет. Джо усмехнулся и разорвал его в клочья. Следующее письмо было от его кузена Дирка. Письмо было датировано неделей назад, на следующий день после того, как Джо позвонил своему кузену и попросил его связаться с Селеной.
Эй, кузен!
Я узнал еще кое-что о твоем настоящем дедушке. Помнишь, я говорил тебе, что он попал в тюрьму за попытку убить свою жену? Ну, я провел исследование по этому делу и нашел целую кучу сумасшедшего дерьма. Думаю, в шестидесятые годы это дело было очень важным. Это было во всех старых детективных журналах. У них даже были его фотографии. Он очень похож на тебя. Это просто отвал башки. Я отправляю фотографию. Он похож на Кларка Кента 1950-х годов! Во всяком случае, он не просто пытался убить свою жену, он отрезал ей сиськи! Чума, да? В журналах писали, что он связал ее, отрезал ей сиськи, поджарил их в кукурузной муке, съел одну и скормил ей другую. Она убежала к соседям, и они отвезли ее в больницу. Вот так он и попался. Она чуть не умерла от потери крови, а потом сошла с ума и провела остаток жизни в сумасшедшем доме. Он съел ее гребаные сиськи! Тебе это не кажется знакомым? Я думаю, что ты на правильном пути. Этот чувак был болен! Ты искал парня, который все это затеял, и вот он. Я надеюсь, что ты найдешь этого старого хрена и хорошенько трахнешь его. Береги себя, кузен.
Скоро увидимся ;)
Дирк.
P. S. Я нашел отель, где Селена остановилась в городе. Я собираюсь встретиться с ней сегодня вечером.
Сегодня вечером? Это было неделю назад, но Селена не упоминала о том, что видела его. Джо вспомнил запах смерти, исходивший от кожи Селены. От нее пахло так, словно она была залита кровью.
Нет. Она бы не стала.
Но Джо знал, что это правда. Он прокрутил этот сценарий в голове. Он представил себе, как Дирк встречается с Селеной, как она соблазняет его, приводит в свою комнату, накачивает наркотиками, а потом... пьяная креветка. Дирк был ее добычей, ее пьяной креветкой. Джо долго смотрел на письмо, зная, что это последнее письмо от его кузена. Его последняя связь с семьей исчезла. Он потерял все.
Джо был опасно безумен. Он знал это, и знал уже много лет. Он боролся с собственным безумием, часто поддавался ему, но всегда осознавал это. То, что он только сейчас осознал, было разрушительным безумием, которым он окружил себя. Селена, Натан, даже сам Дирк. Он привлекал извращенцев, садистов и психопатов. Он жил в обществе сумасшедших. Они писали ему письма каждый день. Он впустил их в свою жизнь, и теперь одна из них убила его кузена. Его жизнь, должно быть, давно ушла из-под контроля. Пришло время вернуть контроль над собой, вернуть свою жизнь. Он все еще нуждался в них, чтобы выбраться из тюрьмы, но на этом все должно было закончиться. Он не мог вылечить себя, находясь в окружении людей, которые поддерживали и поощряли его болезнь. Он узнал об этом много лет назад в журнале Анонимные сексуальные наркоманы. Пребывание с Селеной было верным путем к рецидиву. Более того, он должен был отомстить за убийство своего кузена. Дирк этого не заслужил. Он был хорошим и верным другом Джо, и это стоило ему жизни. Кто-то должен был заплатить за это.
Джо начал составлять записку для профессора Локка. Этот человек верил в него, и Джо чувствовал, что должен объяснить ему все, прежде чем исчезнет. Он только начал писать ручкой, когда заметил знакомое лицо, смотревшее на него с другого конца комнаты. Он вздохнул и закатил глаза, узнав характерный пристальный взгляд офицера Белтона. Белтон встретился взглядом с Джо в том, что было явно вызовом, его бьющейся в груди жаждой уничтожить альфа-самца. Белтон все еще не мог смириться с мыслью, что в тюрьме есть хоть один заключенный, которого он не может приструнить. Большой сердитый офицер исправительных учреждений поднял подбородок и ухмыльнулся. Это больше походило на насмешку. Если сегодня вечером Белтон будет находиться где-нибудь поблизости от лазарета, это будет проблемой. Джо не собирался позволить этому человеку помешать его свободе.
День полз, как и все дни в тюрьме, одна вялая секунда лениво тянулась за другой в мучительном, сокрушительном однообразии. Джо несколько раз прогуливался в перерывах между дневным сном. У него был последний визит к физиотерапевту.
- Я думаю, ты готов убраться отсюда. Твои швы зажили, и к тебе, кажется, вернулись силы. Нам нужна эта кровать для больных, - сказала миссис Эпли, дородная чернокожая медсестра, которая также была единственным физиотерапевтом в больнице.
- Единственная причина, по которой они позволили тебе остаться здесь так долго, это убедиться, что ты просто не вернешься сюда. Надзиратель хотел убедиться, что ты выздоровел достаточно, чтобы быть в состоянии защитить себя. Либо в лазарет, либо в одиночную камеру, либо обратно в супермакс.
- Тогда я рад, что он выбрал лазарет, - сказал Джо, пытаясь улыбнуться, но безуспешно. Джо все еще было трудно общаться с нормальными людьми. Его единственными комфортными, естественными отношениями с человечеством были отношения хищника и жертвы. Отношение к людям как к равным всегда было проблемой.
- Я слышала, ему помогли принять решение. Ходят слухи, что кто-то дает ему какое-то денежное вдохновение, когда дело касается тебя.
Она изучала лицо Джо, очевидно ожидая комментария или жеста, чтобы подтвердить или опровергнуть слух. Ни того, ни другого не последовало. Джо просто смотрел на нее, отвечая на ее пытливый взгляд полным угрозы взглядом. Она отвернулась.
- В любом случае, я подаю документы на твое освобождение. Завтра ты вернешься в свою камеру.
- Дом, милый дом, - ответил Джо с улыбкой. Он начал снова ухаживать за своими зубами. Они были такими же острыми, как всегда, как рот, полный крошечных белых наконечников стрел. Сестра Эпли с дрожью отвернулась.
- Спасибо за все, сестра Эпли. Думаю, мне лучше пойти и подготовиться к отъезду.
- До свидания, Джозеф. Надеюсь, я не увижу тебя здесь в ближайшее время.
- Не увидите, я обещаю.
Джо снова улыбнулся. Это выражение не появлялось на его лице с тех пор, как он был ребенком, до того, как на него напали, до того, как он стал монстром. Теперь, когда его зубы были заострены, его улыбка была абсолютно ужасающей. Он вспомнил, как угрожающе это выглядело на Девоне и даже на Лусси, и ему стало жаль медсестру, но не было никакого способа сделать это менее чудовищным. Он перестал улыбаться и отвернулся.
- До свидания, - сказал он, возвращаясь к своей кровати.
Он увидел Фаусто, когда вернулся в палату.
- Привет, брателло! Ты хорошо выглядишь! Ты ведь быстро поправляешься, да?
- Думаю, что да.
- Послушай, друг, ходят слухи, что Девон и Люшиус собираются надрать тебе задницу, когда ты вернешься в камеру. Хочешь, я скажу начальнику тюрьмы? Посмотрим, смогут ли они перевести тебя в другой тюремный блок?
Джо отрицательно покачал головой.
- Со мной все будет в порядке, Фаусто. Спасибо за предупреждение.
Фаусто кивнул.
- Окей. Я знаю, что ты плохой ублюдок и все такое, но ты уверен, что тебе не нужна помощь?
Джо похлопал рослого мексиканца по плечу. Фаусто вздрогнул. Заключенные почти не прикасались друг к другу, если только они не были геями. Джо быстро отдернул руку, видя, как неловко стало его сокамернику.
- Знаешь, что самое смешное? Пока я не увидел, что ты сделал с Девоном, я планировал изнасиловать тебя как-нибудь ночью. Я знаю, что ты крутой и опасный, верно? Я имею в виду, что ты наказал Лусси и Армондо, верно? Да, я знал об Армондо и знаю, что ты старался ничего не говорить, но мои кореши хотели, чтобы тебя наказали за это дерьмо, верно? И они хотели, чтобы я это сделал. Они хотели, чтобы я изнасиловал тебя, а потом прирезал твою сумасшедшую задницу. Ты ведь знаешь, правда? Но после того как я увидел, как ты держишь себя в руках, я понял, что ты убьешь меня, если я попробую сделать что-нибудь плохое. Кроме того, ты довольно крутой чувак, а Армондо был мудаком. Это был только вопрос времени, когда он свяжется не с тем чуваком. Кроме того, я знаю, что шурупы заставили тебя драться с ним. Это не было похоже на то, что ты просто напал на него и решил оторвать ему лицо, понимаешь? У тебя не было выбора. Во всяком случае, я сказал корешам, чтобы они просто отвалили, так что тебе не нужно беспокоиться о том, что наши будут мстить.
Джо кивнул.
- Спасибо, Фаусто.
- Береги себя, брат. Не нарывайся на неприятности, и увидимся в камере.
Фаусто поднял бутылку болеутоляющего, чтобы Джо мог прочитать этикетку. Это была бутылка Перкосета с именем Джо. Фаусто положил ее в карман.
- Я стащил их у одной из медсестер. На прошлой неделе. Я полагал, что ты достаточно крут, чтобы не нуждаться в них в любом случае, да?
- Все прекрасно. Забирай их. Считай это платой за Армондо.
Фаусто улыбнулся, с энтузиазмом кивнул и выставил вперед кулак.
- Хм, точно?
Джо стукнулся с ним кулаком.
- Точно.
- И еще одно, хермано. Тебе понадобится что-то еще, кроме этих зубов, чтобы защитить себя. Глянь…
Он протянул Джо маленькую зубную щетку с воткнутым в нее лезвием. Щетина была расплавлена, лезвие воткнуто в воск и обмотано клейкой лентой.
- Это поможет, друг. Вот увидишь. Она может тебе понадобиться.
- Еще раз спасибо, Фаусто.
- Нет проблем, хермано. Я имею в виду, что планировал изнасиловать тебя. Думаю, это самое меньшее, что я могу сделать, да?
Джо улыбнулся.
- Да.
- Эти твои зубы чертовски сумасшедшие! Ты, блядь, настоящий псих, да? Ты береги себя, а я провожу тебя обратно в камеру.
Фаусто ушел, а Джо молча сел на кровать. Впервые после ее последнего визита он подумал о матери. Он подумал, не стоит ли ему попытаться увидеться с ней снова, когда выйдет, но знал, что федеральные маршалы наверняка будут следить за ее домом, ожидая, что он попытается установить контакт. По всей вероятности, ее последний визит был последним днем, когда он видел ее. Джо глубоко вздохнул, и на глаза его неожиданно навернулись слезы.
Его жизнь так изменилась за последние несколько лет. Он так упорно боролся, чтобы сохранить хоть какое-то подобие нормальной жизни, когда впервые почувствовал, что его переполняют психотические порывы. Он сделал все, что должен был сделать. Он пошел к психологу. Он пытался погрузиться в искусство. Он даже поговорил об этом со своим профессором, прежде чем взять дело в свои руки и найти собственное лекарство. Теперь вся его жизнь изменилась. Раньше он боялся, что у него вырастут клыки и шерсть, и он превратится в оборотня или вампира. В конечном счете, он создал свои собственные клыки и стал чем-то таким же плохим или хуже, чем мифические существа, легенды о которых он искал для решения своей проблемы. Теперь его жизнь изменилась так, как он и представить себе не мог. Мысль о том, что все это может скоро закончиться, была волнующей. Он только хотел, чтобы Алисия все еще была рядом, чтобы разделить это с ним. Он скучал по ней так сильно, что это было похоже на физическую боль. И снова его мысли вернулись к сестре Алисии, Лане. Она была так не похожа на Алисию во многих отношениях, но и очень похожа. Если бы он мог заставить ее полюбить его, его жизнь стала бы полной. Но он знал, что это невозможно. А как насчет Селены и его деда? С ними обоими нужно было разобраться прежде, чем он смог бы даже подумать о том, чтобы полюбить кого-то или быть любимым. Даже после побега Джо знал, что мириады препятствий в его жизни еще далеки от завершения.
Джо глубоко вздохнул, пораженный масштабом своих проблем. Ничто никогда не было просто, но Джо был полон решимости вернуть свою жизнь. Все и вся, что стояло на этом пути, было обречено на очень короткую жизнь. Когда Джо поднял глаза и небрежно оглядел комнату, заметив своих коллег – строгих медсестер, которые, казалось, сами были офицерами исправительных учреждений, двух из менее чем полудюжины штатных врачей, нанятых тюрьмой, Фаусто, деловито вытирающего какой-то беспорядок, вызванный одним из пациентов, в то же время свирепо глядя на пациента, Натана, помогающего перенести кашляющего пожилого заключенного, которому на вид было лет семьдесят или восемьдесят, с каталки на одну из кроватей, он снова заметил офицера Белтона, стоящего снаружи лазарета и хмуро глядящего на него. Белтон определенно будет проблемой. А Джо не мог допустить никаких проблем. Не тогда, когда он был так близок к возвращению своей жизни.
Икизукури
один маленький взрослый;
один большой лимон;
соевый соус по вкусу;
две бутылки сакэ.
Когда едят сырую длинную свинью, как суши, свежесть имеет решающее значение. Окоченение сушит мясо и делает его жестким. Чем свежее оно будет при подаче, тем сочнее, сочнее и мягче будет мясо. Икизукури буквально означает "приготовленный живьем". Нет более свежего мяса, чем то, которое все еще дергается, стонет и кричит. Для начала замаринуйте мясо, заставив длинную свинью выпить обе бутылки сакэ. Это предпочтительнее, чем накачивать жертву наркотиками, так как некоторые наркотики могут повлиять на вкус мяса, а сакэ добавит аромат. Ограничения все равно будут необходимы.
Хирургически точно срежьте плоть взрослой длинной свиньи, избегая всех жизненно важных органов и главных артерий, чтобы сохранить длинную свинью живой. Разрежьте мякоть на тонкие, как бумага, листы. Полейте лимонным соком и соевым соусом. Соберите их в длинное тело свиньи и подавайте с васаби и соевым соусом.
Синди пришла за ним ровно в полночь. Другие заключенные еще не спали. Он слышал, как они бормочут, шепчутся и стонут от боли в темноте вокруг него. Они все знали, что лучше не говорить гадостей о его гостье. Сдать командира – хороший способ покончить с собой. Сдача самого опасного заключенного в тюрьме и охранника была гарантией верной смерти. Синди подняла палец – лишнее напоминание Джо, чтобы он молчал – и он выскользнул из-под одеяла в тюремных тапочках.
Когда Джо и Синди вышли из лазарета и направились по коридору, в коридоре не было ни одной медсестры. Возбуждение Джо было на пределе. Они свернули в другой коридор и направились к лестнице, ведущей в тюремный морг. Именно тогда Джо услышал первые шаги и почувствовал знакомый тестостероновый мускусный запах своего старого друга, офицера Белтона. Он следовал за ними.
Камеры были установлены во всех коридорах и комнатах, кроме морга. Очевидно, Белтон искал нечто большее, чем просто доказательство романтической связи Джо с Синди. Он хотел поймать их с поличным и устроить какую-нибудь сцену. Джо никак не мог понять, с какой стороны находится этот человек. Число людей, которых Джо должен был убить, прежде чем он освободится от этого места, продолжало расти. В отличие от того, что ему придется сделать с Синди, Джо знал, что никогда не пожалеет об убийстве Белтона.
Хищнические инстинкты Джо теперь были полностью задействованы. Чудовище проснулось и было в ярости. Он ненавидел, когда его преследовали. Он хотел ощутить вкус крови. Джо обратил внимание на камеры слежения, мимо которых проходил, ища слепое пятно, где он мог бы прекратить преследование. Они прошли мимо комнаты, предназначенной для временного одиночного заключения, ее дверь была приоткрыта. Джо остановился и заглянул внутрь. Камер не было.
- Ты хочешь пойти туда? - Спросила Синди.
- Нет. Мне просто было любопытно. Давай спустимся в морг. Ты не возражаешь, если я задержусь, чтобы отлить? Я тебя догоню.
Синди осталась.
- Я лучше останусь с тобой на случай, если тебя кто-нибудь найдет.
- Я скажу им, что пришел сюда сам. Это лучше, чем если нас застанут вместе. Это было бы труднее объяснить.
Синди задумалась и кивнула.
- Окей. Но только быстро.
- Я так и сделаю. Увидимся в морге. Я знаю дорогу.
Джо смотрел, как Синди входит на лестничную клетку, и прислушивался, как затихли ее шаги, открылась и закрылась дверь внизу, прежде чем повернуться и сосредоточить свое внимание на крадущихся шагах, приближающихся с противоположной стороны. Он проскользнул в изолятор и стал ждать, заглядывая в щель в двери. Вскоре он увидел, как лысая голова и широкие плечи офицера Белтона скользнули за дверь камеры. Его рация была приглушена, но Джо все еще слышал ее пронзительный визг. Белтон выругался шепотом и еще больше убавил громкость радиоприемника. Джо распахнул дверь и втащил Белтона внутрь, прежде чем тот успел закричать. Белтон был сложен, как футболист, грузный и мускулистый, но все же он не мог сравниться с огромным суперхищником. Тело Джо было создано для убийства. Его руки были толстыми, как питоны, а тело походило на доспехи – твердые, неподатливые и почти неуязвимые. Белтон вырвался на свободу, извиваясь и нанося удары кулаками и локтями, но не раньше, чем Джо отобрал у него рацию и перцовый баллончик. Он выключил рацию и бросил ее на пол. Теперь единственным звуком в комнате было их совместное тяжелое дыхание.
Джо почти слышал, как бьется сердце мужчины, словно мощный пневматический поршень в его груди. Сердце билось так, словно вот-вот прорвется сквозь грудную клетку. Белтон широко раскрыл глаза, разглядывая каннибала ростом в 190 сантиметров и весом в 260 килограммов с мускулами, словно выточенными из железа, будто видел его впервые. Джо увидел тот самый момент, когда Белтон понял, что вот-вот умрет. Он услышал, как тот с трудом сглотнул и попытался отдышаться. Он почти задыхался.
- Давай, ублюдок! Я не боюсь тебя, псих! - Закричал Белтон, поднимая кулаки в боксерской стойке. Джо подтянул колено к груди и ударил Белтона пяткой в подбородок, подставив под удар спину и бедра, словно пытаясь сломать дверь. С губ Белтона посыпались осколки зубов. Он зажал окровавленный рот и попятился назад. Джо опустился на одно колено и схватил офицера за пах, сцепив пальцы в когти и схватив член и яйца Белтона одной массивной рукой, как он практиковался в течение многих месяцев. Он извивался и дергался, чувствуя, как что-то поддается и рвется. Кровь и моча хлынули в ладонь Джо и потекли вниз по руке. Запахло аммиаком и сырым мясом.
Белтон закричал и рухнул на пол, корчась от боли и держась за кровоточащие гениталии.
- А-А-А-А-А-А-А! А-а-а-а-а! БЛЯДЬ! ТЫ ОТОРВАЛ МНЕ ЕБАНЫЕ ЯЙЦА!
Джо нырнул на него сверху, взобрался на здоровенного охранника и оседлал его грудь. Он начал колотить Белтона локтями, выбивая еще больше зубов, разбивая и размалывая нос человека, разбивая его скулу и глазницу, превращая его лицо в кровоточащие руины. Джо был в экстазе кровавой бойни, наслаждаясь насилием, чувствуя, как все его сдерживаемое разочарование разливается по рукам, придавая все большую свирепость каждому удару.
Он слышал, как офицер стонет и булькает сквозь полный рот крови, а Джо продолжал колотить его локтями, выворачивая талию и плечи при каждом ударе, полный решимости размозжить Белтону череп и покончить с этим до того, как Синди вернется наверх искать его. Он почувствовал, как череп Белтона раскололся, как тыква, и разлились кровь и мозговое вещество. Следующий удар встретил меньшее сопротивление, и следующий погрузился во что-то мягкое. Наконец Джо наклонился и разорвал огромную артерию в подколенном сухожилии офицера, дергая его головой взад-вперед, разрывая сухожилия и ткани Белтона, как какой-то ненасытный зверь, больше не думая ни о чем, кроме инстинктов и голода. Кровь брызнула из бедренной артерии Белтона, окрашивая стены в красный цвет, опустошая тело офицера от жизненных жидкостей с каждым ударом его сердца.
Жажда крови превратилась в настоящее безумие. Джо глубоко вонзил зубы в горло Белтона, вырывая большие куски пищевода и выплевывая их на пол. Он прогрыз ему позвоночник и с хрустом вгрызся в него, мотая головой из стороны в сторону, сломав позвоночник Белтона и едва не обезглавив его.
На этот раз он не стал есть мясо. Это убийство было совершено не ради удовольствия, а по необходимости. У него будет достаточно времени, чтобы развлечься с Синди, прежде чем утром приедет похоронный фургон, чтобы забрать его гроб.
Джо ушел, оставив голову Белтона бесформенной массой, истекающей кровью на полу, и его голову, соединенную с телом несколькими упрямыми сухожилиями. После нескольких месяцев издевательств со стороны этого человека его убийство было разочаровывающим. Он жалел, что у него не было времени проявить творческий подход и насладиться смертью этого человека. К счастью, в ближайшие двадцать четыре часа их будет много. В этом он был уверен.
Джо вытер рубашкой кровь с лица и рук Белтона, отбросил рубашку в сторону и бросился вниз по лестнице. Синди как раз открывала дверь и выходила на лестничную клетку с озабоченным выражением на болезненно милом лице, когда Джо бросился к ней в объятия.
- Все в порядке? - спросила она.
- Все прекрасно, за исключением... ну... ты все еще в своей одежде.
- Мы можем это исправить, - ответила Синди с улыбкой.
Синди вытащила рубашку из брюк и начала расстегивать ее. Джо наклонился и поцеловал ее, уводя Синди с лестницы в комнату, где тюрьма держала своих самых удачливых беглецов, тех, кто никогда не вернется в свои камеры, тех, кто наконец-то был свободен. Он снял с нее ремень Сэма Брауна и бросил его вместе с рацией, наручниками и перцовым баллончиком на каталку из нержавеющей стали, одну из немногих незанятых в комнате. Джо поразило, насколько морг похож на лазарет над ним, за исключением того, что тела, заполнявшие столы в этой комнате, больше не стонали, не ерзали и не жаловались. Кроме того, вдоль стен тянулись зловещие ряды стальных шкафов, где хранились тела после вскрытия.
Уже вплетенные друг в друга, как две спаривающиеся змеи, Джо и Синди упали на один из немногих пустых столов, целуясь и торопливо раздеваясь. Губы Синди поцелуями проложили свой путь вниз по гибкой шее гигантского убийцы к его массивной груди, точеным мышцам живота, дорожке волос, которая вела к его паху, и вниз к корню его мужественности, где жило чудовище... и оно было счастливо видеть ее. Джо слышал, как у него в ушах стучит кровь. Он слышал собственное сердцебиение, чувствовал мускусный запах Синди и все еще ощущал на языке вкус крови и плоти Белтона. Он хотел большего. Его страсть к плоти была ненасытной, и смерть Белтона только усилила его аппетит.
До убийства Белтона он подумывал о том, чтобы оставить Синди в живых. Она могла бы замести следы, если бы он убедил ее, что побег – это единственный способ обезопасить себя, и они наконец-то смогут быть по-настоящему вместе. Но сейчас это было слишком рискованно. Он убил полицейского, и то, как умер Белтон, и вся ДНК, которую Джо оставил на трупе, не оставляло сомнений в том, кто был убийцей. Синди будут допрашивать, и она все расскажет. Он наклонился и вытащил из кармана заточку, которую для него сделал Фаусто, прежде чем стянуть штаны и отшвырнуть в сторону.
- Я люблю тебя, Джо.
Ему было стыдно лгать ей. Синди действительно была хорошей женщиной, но говорить правду было бесполезно. Правда не освободит его.
- Я тоже люблю тебя, Синди, - сказал Джо, когда ее язык прошелся по нижней части его члена. Вся привязанность, которую он испытывал к ней, сводилась к его страстному желанию ее плоти. Он держал его под контролем в течение нескольких недель, чтобы не напугать ее, но теперь монстр хотел есть, и не было никаких причин, по которым Джо мог бы отказать ему в пище. В животе у него заурчало, а член набух. Жемчужная капля предэякулята стекала с головки его массивного члена, и Синди лакала ее. Она впустила все двадцать сантиметров в свое горло, посылая покалывания удовольствия через опухший половой орган Джо.
Джо схватил ее за затылок и начал медленно трахать Синди в горло. Он почувствовал, как головка его члена скользнула мимо ее миндалин. Она поперхнулась и слегка отстранилась, затем сглотнула и закашлялась несколько раз, смаргивая слезы с глаз, прежде чем снова взять его член в рот и медленно опустить ее обратно в горло, сжав мускулистые ягодицы Джо, заставляя его войти глубже. Она так хорошо научилась сосать член, что Джо уже чувствовал, что скучает по ней, но были и другие вещи, которые он хотел гораздо больше, чем хороший минет. Как только он приблизился к оргазму, он вытащил свой член из ее рта и начал двигать рукой, а она высунула язык, чтобы принять его семя, как святыню. Ее прелестное херувимское личико с пухлыми щечками, ямочками и щенячьими глазками смотрело на него снизу вверх, когда он кончил с ревом, опустошившим его душу. Он кончил ей на язык, губы, щеки, подбородок. Она благодарно улыбнулась и слизнула его семя со своих губ. Это было такое прекрасное зрелище, что у него защемило сердце. Легко было представить, что он влюбился в такую женщину, как Синди. Но для этого придется подождать другой жизни – без чудовища.
Подняв ее с пола и посадив себе на плечи так, чтобы ее ноги свисали с его спины, а ее лоно было плотно прижато к его лицу, Джо начал лизать ее половые губы и клитор сначала нежно, а затем более агрессивно, когда ее вкус вывел его из себя. Он стал частью ее, когда его губы соединились с ее половыми губами, чувствуя, как сокращаются мышцы влагалища вокруг его языка, когда он вонзил его глубоко в нее и лизал стенки влагалища. Она схватила Джо за затылок и прижала свой клитор к его рту, стонала и толкалась, трахая его лицо так же, как он так часто трахал ее.
- О Боже, Джо! Это потрясающе! О Боже мой! Продолжай! Я сейчас кончу!
Джо провел языком по ее набухшему клитору быстрее, чем крылья колибри, чувствуя, как тот пульсирует, когда он сосал его и кружил вокруг него языком. Ее оргазм, когда он, наконец, пришел в кричащем, шипящем, царапающем припадке, был подобен лавине. Влажное тепло потекло ему в рот. Ее тело дергалось и билось в конвульсиях, а мышцы Джо напряглись, чтобы удержать ее на своих плечах. Ее соки каскадом стекали по его языку, пока он продолжал лизать и сосать крошечный комочек чувствительных нервных окончаний. Она была восхитительна на вкус. Как кровь и мед. Именно вкус крови вызвал чудовище на свет.
Он глубоко укусил ее, разрывая нежный цветок с дикостью, рожденной годами воздержания. Он был заключен в тюрьму на пять лет, и все его фантазии были о том моменте, когда он снова будет поглощать женскую плоть. Мужская плоть была жесткой и жилистой, но вкус женщины был амброзией, которая таяла на его языке, как теплое тесто.
- А-а-а-а-а-а-е-е-е-и-и-и-и! А-А-А! Нет! О БОЖЕ, ДЖО! Стой! Не-е-е-ет! - Закричала Синди.
С первого же укуса по чреслам Джо прокатилась волна экстаза, за которой последовал взрывной оргазм. Его набухший член выплюнул свое семя в воздух, когда он впился большими зубами в сочные чресла Синди, раздирая ее лоно своими пилообразными зубами. Он чуть не уронил ее, охваченный самым глубоким восторгом, который испытывал за последние пять лет.
Синди била Джо кулаком по голове и кричала снова и снова. Джо забеспокоился, что если он не заставит ее замолчать, то кто-нибудь может прийти и обнаружить их. Он стащил ее с плеч, и она стала сопротивляться еще сильнее, царапаясь и кусаясь. Джо обхватил ее лицо своей массивной ладонью, запрокинул ее голову назад и перерезал ей горло лезвием Фаусто.
Кровь хлынула из перерезанных артерий и заструилась по груди, окрашивая крошечные молочно-белые груди в красный цвет. Она продолжала кричать, теперь уже громче и пронзительнее. Джо резал глубже, пропиливая ей пищевод, гортань, заглушая ее крики. Он наклонился и стал пить теплую кровь, хлынувшую из ее разорванных артерий, опьяненный вкусом ее жизни, текущей красной рекой по его глотке. Он положил Синди на стол и продолжал лакать фонтан крови, льющийся из глубокой раны на горле Синди.
Джо наклонился и оторвал ее крошечные груди своими зазубренными зубами, жуя и глотая жирное мясо в безумии, обнажая грудную клетку, когда пожирал ее крошечные молочные железы. Синди все еще сопротивлялась, била его кулаками и царапалась, хотя силы ее иссякали. Джо был впечатлен, но проклятие, пульсирующее в его венах, требовало большего. Он видел, как бьется ее сердце за грудной клеткой, и ему хотелось поглотить его, вырвать из груди. Чудовище сегодня было ужасно голодным.
Он вскарабкался на грудь Синди и посмотрел на нее сверху вниз. Ее глаза закатились, не в силах сфокусироваться. Она издавала булькающие звуки глубоко в своем жестоко изуродованном пищеводе, когда кровь булькала из раны, и она тонула в своей собственной крови. Джо снова поднес черенок к ее горлу и полностью разрезал шею сзади, затем начал сдирать кожу с шеи, как будто снимал лыжную маску. Он рывком освободил кожу от пузырящегося, цвета попкорна жира и полосатой мышечной ткани под ним. Она начала биться в конвульсиях, колотясь о стальной стол.
Ее тело было в шоке и отключалось. Джо перевернул ее на живот и уставился на ее великолепную попку. Он должен был сделать это в последний раз. Он взял себя в руки, смазывая свой член кровью Синди, прежде чем ввести ее в сморщенный анус Синди. Он трахал ее жестко, без всякой жалости или сострадания, даже не думая о ней как о Синди, даже не рассматривая ее как человека, просто плоть, которую нужно трахнуть и съесть, чтобы утолить свой ненасытный голод.
Все было совсем не так, как с Алисией. С Алисией он чувствовал свою любовь к ней, ее любовь к нему с каждым съеденным кусочком. С Синди он чувствовал только ее страх, боль и свой собственный безумный, ненасытный восторг. Он потянул за кожу, покрывавшую череп Синди, сдирая ее лицо с влажным, липким, рвущимся звуком, который показался ему странно эротичным. Ее голова теперь была просто живым черепом, обернутым сложной решеткой блестящих лицевых мышц. Его ритм усилился, он вонзился глубоко в прямую кишку умирающей женщины, наблюдая, как ее чудесная задница подпрыгивает и покачивается. Он кончил снова с ревом, который потряс комнату, опустошая свои яички в непристойную задницу Синди, когда он снял все ее лицо, вывернув его на лоб, а затем разрезал вокруг ее черепа, чтобы оставить скальп все еще прикрепленным к голове. Он слез с нее, оставив тело офицера Синди Эддисон дергаться на столе, пока ее жизнь покидала ее. Он наклонился и любовно поцеловал ее красивые ягодицы, затем откусил большой кусок, быстро проглотив кусок мышц и жировой ткани, как будто высосал сырую устрицу.
Джо уставился на бесплотное лицо Синди. Она уже не выглядела такой красивой без кожи, снятой с ее лица. Он свернул ее и принялся есть мягкую мякоть, как буррито. Он уставился на безмолвный труп Синди, все еще истекающий кровью и спермой из ее разорванной прямой кишки. Джо почувствовал себя несчастным, когда начал поглаживать свой затвердевший член, одновременно откусывая маленькие кусочки от кожи лица Синди, медленно жуя, наслаждаясь мягким, нежным вкусом и текстурой. Это напомнило ему барбакоа, самое нежное мясо, которое он когда-либо пробовал.
Он перевернул ее на спину и ножом вспорол ей живот. Из Синди вывалились внутренности – клубки дымящихся пурпурных кишок, похожие на гнездо угрей. Джо сунул руку внутрь и вырвал печень. Он запихнул ее в рот, едва пережевывая, когда проглотил вместе с остальной частью ее лица.
- Прощай, Синди, и спасибо за все, - сказал Джо, откусывая последние кусочки от лица, которое он целовал и ласкал больше месяца, от лица, которому он признался в любви, от лица, которому он лгал. Из одного глаза выкатилась слеза. Он вытер ее, и она быстро сменилась другой.
- Мне очень жаль, Синди.
Он упал на колени, и его снова и снова рвало. Казалось, что это никогда не прекратится.
Когда Натан приехал на следующее утро, от Синди почти ничего не осталось.
- Господи Иисусе, Джозеф! Что же ты наделал?
Комната была похожа на скотобойню. Кровь покрывала пол липкой красной лужей – последствие безумной страсти ненасытного убийцы. Разложившийся труп Синди лежал на столе для вскрытия из нержавеющей стали, разорванный на куски. Гигантский каннибал сидел на полу голый и весь в крови с головы до ног. В комнате воняло рвотой, зловонной кровью и внутренностями.
- Я... я не мог остановиться. Я был голоден, - ответил он, вытирая запекшуюся кровь с губ, когда поднимался с пола, его живот раздулся, как у объевшегося кровью клеща.
- Дерьмо. - С благоговейным трепетом произнес Натан, с улыбкой наблюдая за резней. Он казался скорее пораженным, чем испуганным. Он посмотрел на Джо и кивнул, все еще улыбаясь. Его лицо выглядело почти польщенным.
- Нам нужно все убрать.
Натан вытянул руки, описал небольшой круг и посмотрел на куски мяса и лужи крови, разбросанные по столу.
- С чего начнем?
- Помоги мне поднять тело.
Вдвоем они нашли пустой ящик для тела Синди и начали вытирать кровь с пола и вываливать груды пережеванного мяса в мусорные мешки. Час спустя комната выглядела довольно чистой.
- Не могу поверить, что ты разорвал ее на части. Должно быть, это было чертовски круто! Жаль, что меня здесь не было, - сказал Натан, восторженно улыбаясь.
Джо остановился и повернулся к Натану, пригвоздив его взглядом холодным и бесчувственным, как у акулы. Он сделал шаг вперед, а Натан отступил на два шага назад, наткнувшись на стол, где большую часть ночи пролежал разобранный труп Синди. Нижняя губа Натана задрожала, а глаза наполнились слезами.
- Я... я просто хотел сказать, что ты, должно быть, хорошо провел с ней время.
Джо отрицательно покачал головой.
- Ты хочешь знать, что я с ней сделал? Я оторвал ей лицо, пока она была жива, и съел его. Я вырвал у нее печень и съел ее тоже. Я сделал это, потому что не могу себя контролировать. Это было не круто. Это было чертовски ужасно. И если бы ты был здесь, то, вероятно, тоже был бы сейчас мертв.
На мгновение Джо подумал, не прикончить ли его прямо здесь. Чудовищу эта идея понравилась. Он всегда был голоден, никогда не насыщался. Но Джо был не в настроении продолжать кровопролитие. Вероятно, ему придется убить еще больше людей, когда они доберутся туда, куда едут, по крайней мере водителей грузовиков. Но теперь он устал. Ему не терпелось отдохнуть в гробу несколько часов. Ему хотелось, чтобы это был не просто сосновый ящик. Шкатулка с атласной подкладкой казалась сейчас самой удобной вещью в мире. Чудовище напряглось. Взгляд Натана упал на толстый, покрытый коркой крови орган, и он всхлипнул. Джо закрыл глаза и сделал глубокий вдох, выдохнув на счет десять, снова усыпляя чудовище. Когда он открыл глаза, к нему уже вернулось самообладание.
- Что нам теперь делать? - Спросил Джо.
Натан выдохнул, закрыл глаза и с трудом сглотнул. Он вытер пот со лба.
- Г-грузовик скоро будет здесь. Нам нужно взять гробы и поставить их на погрузочную платформу. Обычно я помогаю ребятам из морга загружать грузовик. Они разозлятся, когда увидят, что им придется загружать их самим, но это будет не в первый раз.
Гробы представляли собой простые, ничем не украшенные сосновые ящики. В комнате их было полно, они громоздились почти до потолка.
- Я еще и делаю гробы, - сказал Натан с явной гордостью.
Джо схватил один из них и с легкостью вынес из комнаты на соседнюю погрузочную площадку. Когда он вернулся, Натан с видимым усилием вытаскивал один из больших ящиков за дверь. Он уже сильно вспотел, пока тащил коробку через дверной проем.
- Нужна помощь? - Спросил Джо.
- Э-э, да. Если ты не против, - ответил Натан.
Джо нагнулся, поднял коробку и закинул ее на плечо.
- Вау. Ты сильный, да? Во время твоего судебного процесса репортеры продолжали говорить о твоем мускулистом телосложении и о том, что ты похож на Кристофера Рива на стероидах.
- Я никогда не употреблял стероиды.
Натан вытянул руки ладонями вперед и сделал что-то вроде почтительного поклона.
- О, о, я знаю. Я просто передаю тебе, что они сказали. Они постоянно упоминали имя, которое ты использовал на том каннибальском сайте, Суперхищник, и гадали, имеет ли это какое-то отношение к тому, что ты выглядишь, как Супермен.
Джо снял гроб с плеча и поставил его рядом с другим. Когда он поднял глаза, Натан выжидающе смотрел на него.
- Ну, так что же?
- Что?
- Твой ник. Это как-то связано с Суперменом, или как?
- Я выбрал это имя еще до того, как придумал теорию, что на меня действует болезнь. В то время у меня была другая теория.
- А какая была у тебя теория? - Спросил Натан, широко раскрыв глаза от восторга.
- Я считал, что серийные убийцы – это следующая стадия человеческой эволюции, эволюционная мутация. Я считал, что серийные убийцы эволюционировали, чтобы сдерживать экспоненциальный рост человечества, отбирать стадо.
- Это довольно круто. Мне нравится эта идея.
Лицо Джо стало серьезным.
- Если это правда, то у меня нет никакой надежды измениться.
Натан поднял бровь и скривил губы в неловкой усмешке.
- Измениться? Почему ты хочешь измениться? Ты чертовски крут, чувак!
Джо фыркнул и покачал головой.
- Давай залезем в гробы, пока не появились ребята из морга.
- Ты залезешь первым, а я заколочу крышку.
На мгновение он заколебался и испугался, представив себе, что Натан прибьет его гвоздями к гробу, направлявшемуся в крематорий. Джо изучал глаза Натана в поисках любого предательского признака его намерений. То, что он увидел, было тем же самым честным, несколько фанатичным благоговением, которое всегда было там. Он знал, что этот человек сумасшедший. Он даже подозревал, что он несколько раз убивал, пытаясь подражать своим героям-убийцам, но представлял ли он угрозу для самого Джо? Он не мог этого понять. Джо схватил Натана за руку и сердито посмотрел на него.
- Хорошо, Натан, но если ты забьешь еще один гвоздь в крышку этого гроба, если я хоть на мгновение подумаю, что ты пытаешься меня трахнуть, я причиню тебе такую боль, какую ты и представить себе не можешь.
- Ого, чувак. Это круто. Я бы не стал пытаться трахнуть тебя. Я клянусь.
Джо все еще пристально смотрел Натану в глаза. Он видел, как тот задрожал под его пристальным взглядом. Натан был в ужасе, и это было хорошо. Джо мог доверять страху. Это было честно и реально.
- Окей. По одному гвоздю в каждом углу и по одному с каждой стороны. Если вобьешь еще, я разобью эту коробку на щепки и разорву тебя на части.
- Обещаю, приятель. Все в порядке. Я на твоей стороне.
Джо кивнул.
- Окей. А теперь, как нам заколотить твой гроб?
Натан поднял скобяной пистолет.
- Я собираюсь запечатать его изнутри.
- Умно. Давай сделаем это.
С лицом, зубами и одеждой, все еще запачканными кровью бывшей любовницы, Джо лежал в гробу и смотрел, как Натан закрывает крышку и начинает забивать гвозди. Он почти свободен.
Джо услышал громкий лязг и продолжительный скрип цепей и блоков, медленно поднимавших дверь погрузочной платформы. Несколько мгновений спустя он услышал два голоса, ругающихся и жалующихся, когда его гроб подняли, понесли, а затем опустили. Вскоре его уже трясло и толкало, когда грузовик отъезжал от тюрьмы. Когда Джо услышал шум дорожного движения и почувствовал, что машина набирает скорость, он на мгновение пришел в восторг. Он глубоко вдохнул, вдыхая запах выхлопных газов и влажного утреннего воздуха. Пахло свободой.
Время растянулось и искривилось в гробу. Джо чувствовал, как его собственное дыхание отражается от крышки гроба обратно ему в лицо, усиливая клаустрофобическое ощущение погребения. Каждую минута казалась ему часом. Когда грузовик наконец остановился, Джо, не теряя времени, выбрался из соснового гроба. Он надавил на крышку, его мощные трицепсы медленно выдавили гвозди. Откинув крышку, Джо поспешно выбрался из гроба и нашел тот, в котором лежал Натан. Он слышал, как Натан борется в своем деревянном гробу, пытаясь освободиться. Джо на мгновение задумался, не оставить ли этого человека на произвол судьбы, чтобы его либо обнаружили помощники морга и вернули в тюрьму, либо так и не нашли и сожгли в крематории. В конце концов, быть зажаренным заживо было его фантазией. В этом была бы какая-то поэтическая справедливость.
Двери грузовика открылись и захлопнулись. Рядом с грузовиком, хрустя гравием, шли люди, направляясь к дверце машины. Сейчас или никогда. Джо наклонился и сорвал крышку с гроба Натана, затем поднял его на ноги как раз в тот момент, когда задняя дверь грузовика поднялась и резкий утренний свет прорезал темноту грузовика, временно ослепив их обоих.
- Привет, любимый, - произнес знакомый голос. Голос Селены.
- Твою мать, - произнес незнакомый мужской голос, глубокий, резкий, скрипучий, как будто он курил сигареты десятилетиями. - Он весь в крови!
Это был человек, стоявший рядом с Селеной, держа в руках пистолет. Это был пожилой итальянец с кудрявыми волосами цвета соли с перцем, зачесанными назад в конский хвост, свисавший между лопаток. Его глаза были маленькими, почти как бусинки, с паутиной жестких линий, расходящихся от уголков. Его рот был суровой линией, прорезанной на лице, которое выглядело таким же твердым, как дубленая кожа. Он выглядел, как культовый голливудский мафиози, образ мафиози с большого экрана. Джо предположил, что это был тот самый человек, с помощью которого Селена избавилась от тела Дирка.
Селена была одета в обтягивающие шорты, которые демонстрировали ее толстые ягодицы и бедра, и обтягивающую детскую футболку, которая делала ее грудь огромной. Джо почувствовал, как чудовище зашевелилось. Она выглядела восхитительно.
- Их там двое, - сказал мафиози.
- Кто твой друг, Джозеф?
Джо шагнул вперед, прикрывая глаза от яркого света.
- Где мы находимся?
- Мы едем по шоссе I-5 на юг, почти до Такомы, штат Вашингтон. Ну, мы сейчас не на I-5, очевидно. Мы стоим на гребаной парковке, держась за свои члены, - сказал старик с конским хвостом и жесткими глазами. Джо возвышался над ним. Все еще покрытый запекшейся кровью Синди, Джо выглядел как зомби или упырь в Хэллоуин, только что поднявшийся из могилы.
- Кто вы такой и почему держите оружие? - Спросил Джо.
- Да, какого хрена тут происходит? - Добавил Натан из-за спины Джо, заглядывая ему через плечо.
Селена протянула руку и положила ее на оружие в руке мафиози, опустив его так, чтобы оно было обращено к полу.
- Это Марио. Он друг моего отца, он здесь, чтобы помочь нам.
Джо выпрыгнул из грузовика и огляделся. Единственным зданием поблизости был мебельный склад с вывеской "Распродажа прекращается", который выглядел заброшенным. Парковка была пуста, если не считать нескольких разбросанных автомобилей. Транспортные средства были все пустые. Единственная активность была в ресторане быстрого питания через дорогу. Джо протянул ему руку.
- Рад познакомиться, Марио.
Марио убрал пистолет в кобуру и пожал Джо руку. Джо схватил Марио за руку и резко дернул его вперед. Он схватил мафиози за хвост и откинул его голову назад, обнажив горло мужчины, которое Джо тут же разорвал своими острыми зубами, оставив зияющую рваную дыру там, где когда-то была трахея мужчины. Марио упал на колени, кровь фонтаном хлынула из его разорванного горла, издавая хрипящие и булькающие звуки, пока он хватал ртом воздух и нащупывал пистолет.
Джо схватил умирающего за запястье и отдернул руку от кобуры. Он поднес руку Марио ко рту и укусил его за предплечье, отрывая его мышцы от кости быстрым рывком головы, от которого кровь брызнула на парковку, забрызгав лицо Селены темно-красными веснушками. Она с отвращением вытерла кровь. Джо жевал сочащиеся кровью мускулы и сухожилия, содрогаясь и закрыв глаза, словно в каком-то глубоком, всепоглощающем экстазе. Его голова дернулась назад, вены и жилы на шее вздулись, когда волны экстаза ударили по его нервной системе. Джо изо всех сил старался держать себя в руках, сопротивляться желанию поесть, разорвать человека на части и съесть его органы, омыться его кровью. На это не было времени. Им нужно было отправляться в путь.
Марио ударил его другой рукой, глаза его остекленели от ужаса. Джо отпустил наполовину съеденную конечность мужчины и позволил ей безвольно упасть рядом. Огромный серийный убийца зарычал, как волк, оскалив свои окровавленные зубы, когда он схватил другую руку Марио в середине удара. Он сунул руку Марио в рот и сильно укусил, хрустнув крошечными косточками и откусив два пальца. Еще одна сладострастная волна удовольствия прокатилась по телу Джо. Он закрыл глаза и тихо застонал. Это было похоже на мурлыканье большой лесной кошки. Когда он открыл глаза, Натан и Селена смотрели на него с выражением шока и страха.
Марио упал на бок, дергаясь и истекая кровью, как зарезанный теленок. Джо нагнулся, вытащил пистолет из наплечной кобуры убитого и бросил его в кузов грузовика. Затем он поднял Марио на плечи и тоже забросил его в грузовик, в гроб, который Джо занимал всего несколько минут назад. Джо забрался в грузовик.
Затем он закрыл крышку гроба и протянул руку Натану, который протянул ему степлер. Джо скрепил крышку, прежде чем спрыгнуть с грузовика и опустить дверцу.
- Что? Почему ты только что это сделал? Зачем ты его убил? - Спросила Селена, широко раскрыв глаза от шока.
- Я ему не доверял. Разве это проблема?
Лицо Селены медленно смягчилось.
- Нет, папочка. Это не проблема. Он все равно меня немного пугал. Он слишком напоминал мне моего отца.
- Хорошо. Ты арендовала внедорожник?
Она указала через плечо на большой черный Линкольн-Навигатор, припаркованный неподалеку.
- Твоя карета ждет.
Джо вытер кровь с губ тыльной стороной ладони. Его тело дрожало, его покалывало от сексуального возбуждения.
- Пошли, - сказал он. Его голос был низким, рокочущим рычанием, которое едва ли походило на человеческое. Это было его третье убийство менее чем за двенадцать часов. Чудовище было в восторге, объевшись мяса и крови.
Селена подвела их к машине.
- Он поедет с нами? - спросила она, указав на Натана, пока садилась за руль большого внедорожника и вставляла ключ в замок зажигания.
Джо посмотрел на Натана и склонил голову набок, молча оценивая мужчину, решая его судьбу. Натан поправил очки на носу и с трудом сглотнул. Его глаза были широко раскрыты. Его губы беззвучно шевелились, складываясь в безмолвную мольбу. Джо молча кивнул и забрался в машину. Натан присоединился к нему на заднем сиденье.
Они выехали со стоянки и выехали на автостраду, ведущую в Сан-Франциско. Они проехали меньше мили, когда Джо услышал приглушенные крики, доносившиеся из задней части внедорожника.
- Гм... там кто-то есть.
Джо посмотрел на Селену и прищурился.
- Это подарок. Для тебя.
- Съезжай на обочину, - он указал на небольшую грунтовую дорогу рядом с автострадой, которая вела к густым зарослям кустарника и деревьев.
- Там. Остановись там.
- У нас нет времени. Нам нужно выбраться из этого штата.
- Остановись сейчас же, Селена. Сейчас же!
Она вывела машину с автострады и направилась к густой растительности. Джо выскочил из машины, как только она остановилась. Он подошел к задней части машины и поднял крышку багажника. В задней части машины лежала обнаженная женщина с плотно обмотанными скотчем запястьями, лодыжками и ртом.
У женщины были толстые бедра и ляжки. Ее груди были огромными, но казались искусственными, слишком круглыми, слишком упругими, как силиконовые. Ее задница тоже была большой и круглой и явно естественной. У Джо перехватило дыхание, когда он протянул руку и погладил ее бедра, проводя ладонью по изгибам ее тела, пока она дрожала, плакала и кричала, несмотря на клейкую ленту вокруг рта.
- Ш-ш-ш, - произнес Джо. - Все будет в порядке. Никто не причинит тебе вреда.
Джо погладил ее по спине, проводя пальцами по позвоночнику и сладострастной попке.
- Я взяла ее для тебя. Я знаю, что она в твоем вкусе, - сказала Селена.
Так оно и было. Джо хотел ее так сильно, что, несмотря на все съеденное им мясо, пока плоть Синди все еще переваривалась в его животе, он хотел большего. Он хотел разорвать пышное тело женщины на куски и проглотить каждую ее унцию. Но это должно было закончиться. Убийства должны были когда-нибудь закончиться, иначе это никогда не прекратится, и ему предстояло совершить еще больше убийств, прежде чем он освободится. Смерть этой женщины была бы излишней снисходительностью, но он так долго был лишен свободы в тюрьме. Джо хотел потакать каждому порыву, жадно поглощать, пока не насытится, не пресытится. Он хотел набить себя плотью и кровью, трахаться и убивать, пока его чувства не онемеют, но это был шаг в неверном направлении.
Чем больше он убивал, тем менее человечным становился. Убийство Белтона, Синди и даже Марио могло быть оправдано. Эти убийства были необходимы. Но убить эту женщину было бы просто удовольствием. Джо вспомнил слова Алисии, сказанные ему много лет назад, когда она увидела, как Фрэнк жарится над ямой с раскаленными углями: "Как, черт возьми, ты собираешься излечиться, если продолжаешь поддаваться проклятию и убивать людей? Каждый раз, когда ты будешь есть кого-то, это будет только сильнее и труднее бросить".
Алисия была права. Каждый раз, когда он убивал, желание убивать снова становилось сильнее. Он ласкал груди женщины, нежно сжимая каждую из них и пощипывая соски цвета жевательной резинки. Монстр напрягся в тюремных трусах, жаждущий ее плоти. Женщина задрожала, и ее глаза наполнились слезами. Она покачала головой из стороны в сторону, и слезы заструились по ее лицу.
- Отпусти ее.
- Что? - В унисон спросили Селена и Натан.
Джо схватил один из чемоданов Селены и вытащил его на землю. Он открыл ее и стал рыться в ней в поисках одежды.
- Что ты делаешь? - Спросила Селена.
- Я подыскиваю ей что-нибудь из одежды.
- Ты действительно собираешься просто отпустить ее? Прямо здесь? В моей гребаной одежде?
Джо остановился и повернулся к Селене. Она надулась, как избалованный ребенок.
- Да.
- Джозеф, что с тобой? Почему ты так себя ведешь? Сначала ты убиваешь моего водителя, а потом хочешь отпустить эту суку? Я знаю, что ты хочешь ее. Я вижу это по твоим глазам. Так возьми ее! Трахни ее, убей, съешь! Разорви ее на хрен! Ты же знаешь, что хочешь этого. Я хочу посмотреть, как ты это сделаешь. Я хочу посмотреть, как ты возьмешь ее.
Селена наклонилась и схватила женщину за волосы, подняв ее голову так, чтобы ее лицо было обращено к небу. Женщина всхлипывала. Селена наклонилась и схватила одну из массивных грудей женщины, сжимая ее так сильно, что ее пальцы оставили маленькие красные вмятины. Затем она отпустила ее и схватила другую грудь женщины, сжимая ее еще сильнее и встряхивая. Он ошибался. В конце концов, они были настоящие.
Член Джо болезненно пульсировал. Он хотел эту женщину, и Селена знала это. Он представил себе, как вгрызается в эти сочные молочные железы, медленно пережевывая их, пожирая кусочек за кусочком. Его пробрала дрожь. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь прогнать ужасные фантазии из головы.
- Нет. Это неправильно. Я не могу, просто отпусти ее.
Селена огляделась вокруг, как будто она была в каком-то кошмаре, пытаясь найти способ проснуться.
- Что? Что? Да что с тобой такое, Джо? Это не ты!
- Ты не знаешь, кто я, Селена. И я тоже. - Он подумал о том, что сделал с Синди. Он сказал ей, что любит ее, а на следующий день убил. Он думал о том, что сделал с Алисией, что собирался сделать с Натаном. Это должно было прекратиться. - Я не знаю, кто я. Я просто знаю, что не могу этого сделать. Отпусти ее.
- Хорошо, тогда возьми меня.
- Что? Не сходи с ума, Селена.
- Я не сумасшедшая! - Крикнула Селена. У нее были дикие глаза. Там было отчаяние, но также и огонь. Ее душа была подобна аду, пылающему в ее плоти. Джо хотелось прорваться к нему, поглотить этот огонь.
- Я тебя не съем, Селена.
Джо повернулся к пленнице, рыдающей на заднем сиденье внедорожника. Он снял ленту с ног и запястий женщины и помог ей выбраться из фургона. Он протянул ей одно из платьев Селены. Она оторвала ленту со рта, выхватила платье из рук Джо и попятилась, прикрываясь обеими руками, пытаясь скрыть свою наготу.
- Вы оба чертовски сумасшедшие! Помогите! Помогите! - Она ткнула пальцем в Селену. - Ты собиралась убить меня, сумасшедшая сука!
- Я все еще могу, - ответила Селена, делая шаг вперед. Женщина сделала несколько быстрых шагов назад и чуть не упала, когда ее каблуки ударились о выбоину на дороге.
- Возвращайся в машину, Селена, - сказал Джо.
Селена начала плакать.
- Нет! Зачем ты это делаешь? Почему мы не убьем эту суку? Почему мы ее отпускаем? Ты больше не хочешь меня? Что с тобой, Джозеф?
- Мы должны ехать.
Он повернулся, закрыл багажник внедорожника, взял ключи у Селены и подошел к водительскому месту. Джо сел за руль и завел мотор. Даже в большой машине он казался огромным. Селена медленно обошла машину с пассажирской стороны и скользнула внутрь.
- Ты просто оставишь меня здесь, на обочине дороги? Вы сумасшедшие куски дерьма! Я позвоню в полицию! - Закричала женщина голосом, полным гнева и страха. Она изо всех сил пыталась влезть в платье Селены, не упав и не выставив себя напоказ проезжающим машинам.
Они уехали, оставив женщину позади. Джо видел, как она бежит к шоссе, размахивая руками, чтобы кто-нибудь остановился и помог ей. Он резко нажал на акселератор, наблюдая за дорогой и стараясь как можно дальше убраться от женщины, которую Селена похитила в качестве подарка для него.
- Расскажи мне о проклятии, - попросила Селена. Они ехали уже несколько часов, останавливаясь только для того, чтобы сходить в туалет и заправить бензобак. Джо переоделся в туалете на остановке и, как мог, смыл кровь с лица и рук. Он оставил пропитанную кровью одежду в мусорном ведре возле туалета и забрался обратно в машину, пахнущий лимонным мылом для рук. Никто из них не проронил ни слова с тех пор, как они оставили обнаженную женщину на обочине дороги.
Натан заснул на заднем сиденье внедорожника. Он свернулся калачиком в позе эмбриона, прижав ладони друг к другу, словно в молитве, и подложив их под щеку. Он спал, как младенец, несмотря на все ужасы и убийства, которые увидел сегодня. Казалось, ему нет до этого никакого дела.
Джо и Селена ехали по очереди. Почти настало время поменяться – у Джо отяжелели глаза.
- Это болезнь.
- Так расскажи мне об этом, - попросила Селена. - Как ты думаешь, что это такое?
- Как я уже говорил в своих письмах, я думаю, что это генетический ретровирус, как ВИЧ. Он передается через ДНК от носителя к носителю. Я предполагаю, что у того, кто был первоначальным носителем, было что-то в его ДНК, какая-то генетическая мутация, которая передалась тому, кого заразил вирус. Ген убийства. Таким образом, вместо того, чтобы сделать больным или убить человека, этот вирус заставляет убивать.
- Значит, он передается через жидкости организма, как СПИД? - Спросила Селена.
- Кровь, сперма, может быть, даже слюна. Я не знаю. Я думаю, что это должно передаваться насильственно, через укус, секс. Может, так. Может быть, только через кровь или кровь, смешанную со спермой. Я не уверен. Может быть, это сочетание эмоциональной травмы от нападения и заражения вирусом, которое заставляет это произойти. Я не знаю, как это работает, но я знаю, что это реально. Я чувствую это внутри себя.
- А ты знаешь, как это у тебя получилось? Я имею в виду, ты выяснил, кто был нулевым пациентом?
Джо кивнул.
- Я думал, что получил его, когда Деймон Трент напал на меня в детстве. Но я больше так не думаю.
- Потому что убийство его не излечило тебя? Вся эта история с вампиром и оборотнем, да? - Спросила Селена.
Неуклюжий серийный убийца кивнул, явно воодушевленный интересом Селены к этой теме. Впервые за много лет он заговорил об этом с кем-то, кроме профессора Локка.
- Если мифы верны, то убийство источника первоначальной инфекции должно было излечить меня.
- Но этого не случилось.
- Нет. Но я думаю, это потому, что Деймон Трент не был первоначальным источником инфекции.
- Твой отец?
Джо кивнул.
- Мне кажется, я с этим родился. Я думаю, что он был у моего отца, а до него – у его отца. Вот почему мы должны поехать в Сан-Франциско, чтобы уничтожить источник болезни.
Селена пристально посмотрела на Джо и потерла ему лицо. Он не сводил глаз с дороги.
- Джо?
- Хм?
- А что, если легенды о вампирах не имеют к этому никакого отношения? Что, если это болезнь, как ты сказал, но мифы неверны? А что, если убийство твоего деда ничего не даст?
Пальцы Джо крепче сжали руль. Он продолжал смотреть прямо перед собой.
- Все получится.
- Но если это болезнь, вирус вроде ВИЧ, то нет никаких оснований считать, что в этом есть что-то сверхъестественное. Тебе может понадобиться врач.
- Я ходил к врачу. Он не смог меня вылечить. Он хотел накачать меня Кетамином.
- Кетамин? Особый К?
- Да.
- Вау. У тебя что-нибудь осталось?
Джо покачал головой, по-прежнему не глядя на нее.
Селена обвила рукой руку Джо и прижалась к нему.
- Я скучала по тебе, Джозеф. Твои письма были так прекрасны. Я не могла дождаться, когда увижу тебя.
- Я тоже скучал по тебе, Селена.
- Итак, что за парень на заднем сиденье? Кто он такой?
- Это Натан. Он мой поклонник. Он помог мне сбежать.
Селена кивнула.
- Значит, он останется с нами на всю поездку?
Джо пожал плечами.
- Я не знаю, Селена. Я не думал так далеко вперед.
Селена оставила эту тему и сменила тему разговора.
- Я сожалею о том, что случилось в тюрьме. Я просто так сильно хотела тебя, а когда ты не дал мне того, что я хотела, я, наверно, немного разозлилась.
- Все в порядке.
- Так чья же это кровь была на тебе?
Руки Джо снова сжали руль.
- Мне пришлось убить кое-кого, чтобы сбежать. Точнее, двух человек, охранников.
- Было очень много крови. Я думаю, их смерть была жестокой.
Джо бросил на нее предостерегающий взгляд, но Селена проигнорировала его. Она расстегнула молнию на шортах и стянула их вместе с трусиками. Затем она стянула через голову рубашку и сняла ее тоже. Она просунула руку между ног и начала теребить свой клитор.
- Расскажи мне, как ты их убил. Расскажи мне все.
Джо промолчал. Он оглядел Селену с головы до ног. Она так хорошо выглядела, но он хотел забыть все о том, что сделал с Синди, о своем предательстве.
Селена положила руку ему на колени и расстегнула молнию на брюках. Она вытащила его член и была лишь слегка удивлена, увидев, что он тоже покрыт кровью.
- Ой! Должно быть, это хорошая история. - Селена продолжала ощупывать себя пальцами. Она уже была мокрой. Она скользнула двумя пальцами в свою киску, трахая себя, потирая клитор большим пальцем, затем она вытащила пальцы и потерла их о губы Джо. Ее запах был диким, животным. Селена скользнула пальцами в рот Джо, и он облизал их дочиста. Его член тут же набух. Она начала поглаживать его член, покрытый засохшей кровью.
- Мне очень жаль. Позволь мне смочить его для тебя. - Она наклонилась и провела языком вниз по одной стороне его члена и вверх по другой, пробуя кровь Синди.
- Она была очень милая, правда? Я должна услышать все об этом. - Она просунула его член между губами и начала качать головой вверх-вниз, одновременно вращая языком вокруг головки. Джо застонал и изо всех сил постарался сосредоточиться на дороге.
Селена вынула его член изо рта и посмотрела на него снизу вверх.
- М-м-м-м-м. Расскажи, как ты убил их, папочка.
Джо колебался. Селена провела языком по головке его члена.
- Расскажи мне, как ты это сделал, папочка.
Теперь она яростно мастурбировала. Ее голос был низким и страстным.
- Э-э-э... Она сосала мой член, совсем как ты сейчас, а потом я перерезал ей горло, содрал кожу с ее лица и съел его.
Селена застонала, как будто это ей делали минет. Мысль о том, как он ест лицо какой-то бедной женщины, возбуждала ее. Воспоминания о пережитом вызвали в Джо тревожную путаницу эмоций – раскаяние, отвращение и сильное сексуальное возбуждение. В Селене, казалось, не было никакого смущения. Она задыхалась, как голодный зверь, глухо стонала, пытаясь высосать жизнь из Джо через его твердый член.
Джо чуть не врезался, резко вывернув руль влево, чтобы не вылететь на встречную полосу, когда Селена забралась к нему на колени, насаживаясь на его упругую плоть и подпрыгивая своей сладострастной задницей вверх-вниз по всей длине его члена. Она достала маленькую бритву и начала резать свою грудь, разрезая один оставшийся сосок и поднося рот Джо к ее груди, чтобы он лакал кровь.
- Соси его, папочка! Ох, возьми меня, Джозеф!
Не в силах больше сдерживать чудовище, Джо лакал кровь и втягивал в рот возбужденный сосок. Он укусил ее, вызвав у нее судорожный вздох, когда почти оторвал его от ее груди. Фейерверк взорвался в голове Джо, когда он впитал сущность Селены. На вкус он был богаче, полнее, насыщеннее, чем он помнил по тому небольшому вкусу, который она дала ему раньше. Ее кровь была белой молнией и синим пламенем. Джо почувствовал себя наэлектризованным. Мышцы Селены сжались вокруг его члена, и он изо всех сил старался удержать машину на автостраде. Он услышал неровный стук больших шин внедорожника, ударившихся о дорожные отражатели вдоль средней линии, и направил его обратно на дорогу, захрустев гравием вдоль аварийной полосы, прежде чем сумел выровнять машину.
- О да! Укуси меня, Джо! Укуси меня! О Боже! О, черт! Это так приятно! Кажется, я сейчас кончу!
Джо прокусил ее сосок и оторвал его от груди, пережевывая крошечный кусочек непристойной плоти, как жвачку со вкусом мяса, прежде чем проглотить его. Селена застонала от боли и ускорила движение бедер. Джо взревел и кончил, глубоко входя в лоно Селены, опустошая свое семя внутрь нее. Селена провела ногтями по его спине и шее, сдирая кожу, затем наклонилась, чтобы высосать кровь. Это было уже слишком. Джо это не понравилось. Это напомнило Джо о том, что сделал с ним Деймон Трент. Он снова почувствовал себя уязвимым, как тогда. Беспомощный. Замученным.
- Остановись.
- О, Джо! Кажется, я сейчас кончу! Кажется, я действительно сейчас кончу! Трахни меня сильнее! Сильнее, папочка! Сильнее!
- Хватит!
Джо схватил ее за бедра и швырнул обратно на сиденье. Но он опоздал. Он слишком надолго отвлекся, и внедорожник свернул с дороги и покатился вниз по насыпи. Он поднялся на двух колесах, и на мгновение Джо показалось, что машина вот-вот перевернется. Затем он выпрямился и остановился передними колесами в канаве.
- Чувак! Это было чертовски круто!
Джо почти забыл о Натане. Он оглянулся через плечо и увидел, что Натан все еще пристегнут ремнем безопасности. Его брюки были спущены до лодыжек, а на животе виднелись брызги спермы. Натан все это время наблюдал за Джо и Селеной, мастурбируя на шоу. И с той позиции, в которой Селена сидела верхом на члене Джо, она не могла этого не заметить. Она устраивала шоу для них обоих, ублажая Натана так же, как и Джо.
Машина оказалась на удивление неповрежденной. У Селены на лбу выскочил синяк от удара о лобовое стекло. В остальном она казалась вполне здоровой, хотя и несколько встревоженной.
- Я почти кончила. Почему ты остановил меня?
- Мы чуть не погибли, Селена. Ты не подумала об этом?
Селена пожала плечами.
- Ты можешь придумать что-нибудь получше? Это был бы просто адский кульминационный момент.
Ее губы были испачканы кровью Джо, и с ее аккуратно выбритого лобка капала его сперма. Если вирус был реальным, то теперь она, без сомнения, заражена, и Джо был уверен, что так и задумалось. Она хотела заразиться. Джо вспомнил, как Люшиус и Девон сидели в тюрьме с такими же подпиленными зубами, как у него, и глазами, полными той же хищной похоти. Он оставил их в живых, и теперь они были разносчиками инфекции. Люди-хищники вроде него. Если он оставит Селену в живых, она тоже станет убийцей. "Но ведь она уже убивала, не так ли?" - Подумал Джо.
Он посмотрел на нее. Несмотря на свою рану, она все еще терла клитор, вращая бедрами в воздухе круговыми движениями, разочарование было написано на ее лице. Она все еще хотела трахаться. Джо оставил ее неудовлетворенной. Она слизнула кровь с губ, затем скользнула пальцем внутрь себя, помешивая сливочную смесь из спермы и вагинальных жидкостей. Она зачерпнула пенистый коктейль из соков из своей киски, поднесла пальцы к губам и облизала их дочиста. Джо отвернулся. Он дал задний ход внедорожнику и вытащил их из канавы. В этом и была прелесть полного привода.
- М-м-м-м. Почему это должно было закончиться? Я была так близко. Я думаю, нам нужно ненадолго остановиться. Я сниму нам комнату. Поезжай в ближайший мотель, - сказала Селена.
- Может, нам стоит продолжить путь? Нам предстоит долгий путь, - вмешался Натан, и взгляд Селены чуть не расплавил его.
- Мне нужно отдохнуть. Как и всем нам. Всего на пару часов.
Джо действительно чувствовал усталость после оргазма и предсмертного переживания. Он трахался и убивал с самого позднего вечера. Его тело было перегружено. Мясо, которое он съел, тяжело лежало у него в животе. Он не ел настоящей еды почти целый день. Его живот все еще был набит плотью Синди.
- Окей. Мы остановимся в следующем отеле.
- Сначала нужно заехать в аптеку или на заправку. Я все еще истекаю кровью.
Грудь Селены была залита красным в том месте, где Джо откусил ей сосок. Из раны непрерывно капала кровь.
- Вау. Знаете, ребята, вы отличная пара. Я никогда не видел, чтобы кто-то так трахался. Я думал, вы разорвете друг друга на части. Это было чертовски дико. В какой-то момент, как раз перед тем, как ты кончил, Джо, твоя машина разогналась до ста десяти миль в час, - сказал Натан. - Я действительно думал, что мы все умрем. Забавно, но я был спокоен, понимаешь? Странно, да?
Джо кивнул, все еще глядя на грудь Селены, и засунул свой член обратно в штаны. Он снова становился твердым. За последние двадцать четыре часа он испытал столько оргазмов, что эрекция причиняла ему боль. Чудовище пульсировало от боли, и Джо пришлось оторвать взгляд от окровавленных грудей Селены, чтобы не напасть на нее снова. Он уставился на дорогу и заставил себя не думать о каннибализме.
Ее груди стали намного полнее. Крошечные груди Синди были восхитительны, но едва ли больше, чем закуска. Грудь Селены будет настоящим праздником. Он вспомнил раскаленный добела огонь, пробежавший по ее крови, вкус ее страсти, которая почти обжигала его язык и опаляла мозг, когда вспыхивала внутри него. Интересно, его кровь на вкус такая же, как у нее, - кровь родственного чудовища?
Селене удалось остановить кровотечение, зажав рану свернутым носком. Она снова натянула шорты и футболку. Джо почувствовал укол сожаления, когда ее грудь снова оказалась прикрыта. Они миновали знак, который сообщал о гостинице у следующего съезда.
- Мы остановимся здесь. Тебе, наверно, стоит пойти помыться, - сказал Джо.
- Передай мне мою сумку, Натан. Мне нужно переодеться.
Натан положил на переднее сиденье небольшой чемодан, и Селена быстро порылась в нем в поисках нового белья и одежды. Кровь уже начала просачиваться сквозь ту, что была на ней. К счастью, кровотечение и вполовину не было таким сильным, как раньше.
Они остановились перед заправочной станцией, которая одновременно служила кафе и магазином. Джо притормозил перед домом, чтобы выпустить Селену.
- Кто-нибудь еще чего-нибудь хочет? Что-нибудь выпить?
- Можешь принести мне содовой? - Спросил Натан.
- Конечно. А как насчет тебя, Джо?
- Я бы не отказался от молока и, может быть, от энергетика. Нам еще предстоит долгий путь. Мне нужно что-то, что не даст мне уснуть.
Селена нахмурилась.
- Я думала, мы остановимся в мотеле.
Джо отрицательно покачал головой.
- Я думаю, будет лучше, если мы поедем прямо в Сан-Франциско.
- До него еще пятьсот миль. Нам понадобится еще семь часов, чтобы добраться туда. Ты не можешь так долго ехать.
Джо пожал плечами:
- Я могу попробовать.
Селена раздраженно удалилась, оставив Джо сидеть в машине в полном замешательстве. Первоначально он планировал убить и Натана, и Селену, но теперь находил их общество приятным и боялся, что убийство кого-то другого навечно проклянет его. Он уже много лет не чувствовал себя человеком и страстно желал вернуться в человеческое общество. Сидя в окровавленном внедорожнике с еще свежим вкусом крови и плоти Селены на языке, он чувствовал себя кем угодно, только не человеком.
Джо сунул руку в карман и достал две маленькие таблетки, завернутые в целлофан. После последней встречи с профессором Локком профессор дал ему вместо инъекций Кетамина таблетки Рилузола. Они были разработаны специально для модуляции глутамата у пациентов с ОКР. Джо не проглотил их, а просто сунул в карман, чтобы отложить на потом. Он знал, что на следующий день ему придется бежать, и не хотел, чтобы что-то притупило его агрессию. Теперь ему нужно было что-то, чтобы успокоить монстра. Только так он мог устоять перед желанием выпотрошить и сожрать двух своих спутников. Джо снова посмотрел на Натана.
- Натан, когда мы доберемся до Сан-Франциско, я думаю, нам придется расстаться. Ты мне очень помог. Честно говоря, я не знаю, как отблагодарить тебя за то, что ты помог мне выбраться из этого места, но если ты останешься со мной, боюсь, это плохо кончится для тебя.
Натан молчал, но Джо чувствовал, что тот хочет что-то сказать. Джо ждал, но никто так и не произнес ни слова. Минуты проходили в полной тишине. Мысли Джо вернулись к матери. После их последней встречи Джо отчасти винил ее в том, что с ним случилось, потому что она знала, чем занимался ее муж, или, по крайней мере, подозревала. Теперь же он обнаружил, что прощает ее, больше понимает. В убийцах было что-то харизматичное, притягательное и манящее. От Джона Диллинджера до Теда Банди – общество уже давно очаровано ими, особенно женщины. Джо подозревал, что это было инстинктивное влечение к альфа-самцу. Самки всех видов были запрограммированы на поиск наиболее сильного брачного стада, и мужчина, который охотился на других мужчин, естественно, выделялся как сильный партнер, что доказывалось его доминированием над другими представителями своего вида. Даже другие мужчины были запрограммированы следовать за лидером, альфа-самцом, тем, кто был самым жестоким, самым могущественным. Это была генетическая предрасположенность социальных животных. У таких мужчин, как Натан, и таких женщин, как Селена, Синди, Алисия, и даже у его собственной матери, возможно, не было выбора в этом вопросе. Чем больше они будут в гармонии со своими первобытными инстинктами, тем больше эти инстинкты приведут их к таким людям, как он. Тяга Натана к Джо, несомненно, исходила из того же самого темного, первобытного места, из его неандертальского, примитивного мозга. Либо так, либо он был просто больным ублюдком, получающим удовольствие от резни. Может быть, они все такие.
Джо вспомнил, какой была его мать до того, как его похитил Деймон Трент, до того, как начал появляться монстр. Он и понятия не имел, что с его семьей что-то не так. Его мать всегда была любящей и нежной. Самое раннее воспоминание о матери было связано с пирогами. Казалось, она всегда пекла. В доме пахло свежей выпечкой. Он все еще ассоциировал свою мать со вкусом вишневого пирога. Он вспомнил, как она обнимала его и ерошила ему волосы, когда отец не видел. Отец Джо считал, что мальчиков не следует слишком много обнимать. Он считал, что слишком большая привязанность превращает мальчиков в гомосексуалистов. Поэтому мать Джо всегда тайком обнимала и целовала его.
Тайная природа материнской привязанности почти заставляла его чувствовать себя грязным, неправильным. Став старше, Джо часто задавался вопросом, не приставали ли к нему, а он просто не мог вспомнить. Он просто помнил, как напрягался и чувствовал себя неловко всякий раз, когда мать прикасалась к нему, ожидая, что отец выйдет из-за угла и накажет их обоих. После того как он присоединился к анонимным сексуальным наркоманам, он считал, что его страсть к плоти, возможно, отчасти была вызвана любовью и привязанностью, которые были грязной тайной его дома. Он никогда не видел, чтобы его родители проявляли друг к другу нежность, и отец никогда не обнимал его, насколько он помнил. Итак, он вырос, изголодавшийся по человеческим прикосновениям, чувственной любви. Возможно, все было проще. Возможно, его страсть к тактильному ощущению человеческой плоти просто переросла в желание поглощать ее. Он должен был, по крайней мере, рассмотреть возможность того, что его психоз был строго психическим заболеванием и что в нем вообще не было вирусного компонента.
Во время последних сеансов у Джо сложилось отчетливое впечатление, что профессор Локк больше не занимается вирусной теорией сигнатурных сексуальных убийц. Когда Джо впервые попал в тюрьму, профессор нанял вирусолога и генетика, чтобы изучить кровь Джо на предмет признаков инфекции. Это продолжалось всего несколько недель. Последние несколько лет он в основном работал как невролог, изучая мозг Джо на предмет физических и химических отклонений. Если профессор ему не поверил, то, возможно, все это было выдумкой Джо, придуманной для оправдания его психосексуальных выходок. И если это так, то убийство его деда не принесет ничего, кроме смерти человека и сделает зависимость Джо намного сильнее.
- Больше никаких убийств, - прошептал Джо. Услышав, как он говорит это, он почувствовал себя более реальным. - Больше никаких убийств, - повторил он. С заднего сиденья он услышал, как Натан прочистил горло, собираясь что-то сказать, но передумал и снова замолчал. Мгновение спустя вернулась Селена, выглядя освеженной в канареечно-желтом летнем платье и сандалиях. Платье, казалось, обтягивало ее изгибы во всех нужных местах, и Джо удивился, как она могла заставить даже такое бесформенное одеяние казаться сексуальным. Окровавленную одежду она свернула в узел и сунула под мышку. Она несла сумку, полную напитков.
- Ты хорошо выглядишь, - робко сказал Джо.
Селена улыбнулась.
- Спасибо. Я чувствую себя намного лучше. Я подмылась в женском туалете. Было трудно смыть всю кровь с кожи. Вот, я купила тебе энергетик. И тебе колу, - сказала Селена, протягивая Натану на заднее сиденье стакан. Джо заметил, что у напитка нет крышки, и подумал, что это странно, но не мог точно определить, что именно. Он открыл свой энергетический напиток и разорвал маленький пакетик с целлофановыми таблетками.
- Что это такое?
- Это Рилузол. Это чтобы контролировать мои навязчивые идеи.
Селена нахмурилась.
- Ты имеешь в виду, чтобы химически кастрировать себя. Ты все еще хочешь изменить себя? Как ты можешь все еще думать об этом после того, что мы только что сделали вместе?
Джо покачал головой и опустил глаза.
- Я больше не могу, Селена. Я никогда не хотел быть монстром. Я никогда не хотел этого. Я просто хочу быть нормальным и чувствую, что мне стало еще хуже с тех пор, как они заперли меня. Я забыл, кто я такой. Я позволил им превратить меня в монстра. Это не тот, кто я есть на самом деле, Селена. Это не тот, кем я хочу быть.
Селена усмехнулась. Ее лицо густо покраснело, она выглядела так, словно собиралась напасть на него.
- Я думала, мы будем вместе, Джозеф.
Джо изо всех сил старался смотреть ей в глаза. Ее ярость была так очевидна, что словно огненная стена встала между ними, словно они смотрели в раскаленную печь.
- Мы можем быть вместе. Но если я не изменюсь, то каждую секунду, что ты будешь со мной, твоя жизнь будет в опасности. Если бы я уже не поел, ты думаешь, я бы остановился на том, чтобы просто откусить твой сосок? Я бы убил тебя, Селена. - Джо указал на заднее сиденье. - Я бы убил вас обоих.
Селена кивнула. Ее лицо расслабилось, плечи поникли.
- Окей. Ладно, Джо. Мы можем сделать по-твоему. Вот, я купила тебе молока, как ты и просил. Тебе, вероятно, следует запивать им таблетки вместо энергетического напитка. Никогда не угадаешь, какие химические реакции это вызовет.
Селена протянула Джо небольшой, объемом в один литр, пакет молока. Он был открыт. Джо на секунду задумался, а потом решил, что ничего особенного. Стакан Натана тоже был открыт. Джо не заметил, что Натан не пошевелился с тех пор, как выпил колу. Он открыл Рилузол и запил его молоком, выпив весь пакет.
- Ладно, - сказал Джо, заводя машину. - Давай вернемся на дорогу. Я думаю, что смогу проехать.
Джо пристегнул ремень безопасности и повернул руль. Внезапно он почувствовал слабость в руках, и дорога стала размытой. Он так и не выехал со стоянки.
Запах жареного мяса был первым, что заметил Джо, прежде чем открыл глаза. Запах и крики. Следующее, что он заметил, был мужчина в блестящем темно-сером костюме в тонкую полоску. У него был жирный конский хвост, как и у предыдущего парня, только он лысел спереди, и он явно закрашивал седину. У него был шрам в углу рта, как будто кто-то пытался расширить его улыбку ножом. Его глаза были такими же черными шариками-бусинками, смотревшими с ожесточенного жизнью лица. Джо предположил, что на лице этого человека, вероятно, были морщины из-за разных жестоких вещей, которые он когда-либо делал или наблюдал. Его лицо было похоже на дорожную карту.
Джо попытался пошевелиться, но его руки и ноги были примотаны к стулу скотчем. Его одежда исчезла. Он был голый и беспомощный. Он огляделся, осматриваясь. Они находились на каком-то складе. Покрытые пылью механизмы стояли в тени сразу за светом голой лампы накаливания. Под конусом света, исходящего от лампочки, лежал Натан, приклеенный скотчем к деревянному столу, и кричал в смертельной тоске. Он истекал кровью, судя по всему, от дюжины или более ран. Куски его тела были сложены в фольгированный контейнер на маленьком столике. Селена стояла рядом с ним, засовывая руку бедняги в большую фритюрницу из нержавеющей стали. Его рука была до плеча покрыта густым кремом. Джо потребовалось несколько секунд, прежде чем он понял, что это было тесто. Селена поджаривала его... живьем.
У Натана уже не было одной руки. Джо огляделся и обнаружил, что недостающий фрагмент лежит рядом с ним на блюде, поджаренный до золотисто-коричневого цвета. Пахло просто изумительно. Жареная конечность Натана была тем запахом, который встретил его, когда он впервые проснулся.
Селена стояла рядом с Натаном, одетая только в пару толстых синих резиновых перчаток, закатанных до локтей. На полу валялись две пустые галлонные банки из-под арахисового масла. Рядом с ними стояли еще два неоткрытых контейнера. Джо решил, что это для него. Рядом с большой миской из нержавеющей стали лежал пятифунтовый пакетик теста для жарки от Баббы Джейка. Джо был прав. Она обмакнула Натана в кляр. Несмотря на его намерения больше не убивать, рот Джо наполнился слюной.
- Что ты делаешь, Селена?
Она его не слышала. Она была слишком занята Натаном. Он метался, и клейкая лента начала ослабевать, разбрызгивая повсюду горячее масло. Несколько капель упало на обнаженную плоть Селены, и она отскочила, ругаясь от боли. Парень с конским хвостом подбежал к ней, чтобы помочь удержать Натана, чтобы Селена могла продолжать готовить его.
- КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ДЕЛАЕШЬ?
На этот раз она его услышала. Она повернулась к нему с ужасающей улыбкой. Очевидно, она начала есть без него. Селена подошла к Джо, держа в одной руке большой охотничий нож, а в другой – что-то похожее на наполовину съеденную грудную мышцу, также обжаренную в тесте.
- Я готовлю ужин для нас, любимый. Обещаю, тебе понравится.
Конский хвост вытащил руку Натана из фритюрницы. Пальцы были похожи на жареные куриные полоски. Натан встретился глазами с Джо, и его жалкое выражение лица было абсолютно душераздирающим. Джо не мог представить себе его боль. Это заставило его подумать о том, что он сделал с Синди. Она не заслужила страданий. И Натан тоже.
- Зачем ты это делаешь, Селена?
Она улыбнулась и откусила кусочек жареного мяса. Оно было нежным и влажным. Жир стекал с уголка ее рта, пока она жевала. Она сглотнула и облизала губы, а затем пальцы, один за другим.
- Потому что я так хочу. Потому что это выводит меня из себя, - наконец ответила она.
- Ты просто избалованная маленькая девочка, Селена. Ты хочешь все это. Деньги твоего отца. Меня. Но почему Натан?
Она пожала плечами.
- Он был там. Я хотела, чтобы это была барменша, но ты внезапно разбудил в себе совесть и отпустил ее. На самом деле ты не оставил мне выбора, Джозеф.
- Кто твой помощник?
- Это тот парень, который помог мне прибраться в гостиничном номере после моей маленькой трапезы. Тот несчастный кусок дерьма, которого ты убил, был всего лишь шофером, которого я наняла.
- И что теперь будет, Селена? Ты меня тоже поджаришь?
Селена нахмурилась и покачала головой.
- Нет! Конечно, нет.
- Набираешь вес, чтобы больше походить на Алисию, даешь мне почувствовать вкус твоей плоти, нанимаешь для меня адвоката, помогаешь сбежать. И все это для того, чтобы получить проклятие? Только для того, чтобы ты могла кончить, ты, избалованная, слишком привилегированная, маленькая шлюха! Ты делала все это ради удовольствия? Ну, это чушь собачья, Селена. Нет никакого проклятия. Ты проделала все это зря. Нет никакого вируса оборотня или вампира. Я просто псих! Я сумасшедший, как они и говорили, и ты тоже. Мы оба пара психов!
Селена нахмурилась. На ее глаза навернулись слезы. Она яростно замотала головой.
- Нет. Нет! Почему ты так говоришь? Почему ты так себя ведешь? Я люблю тебя! Я просто хочу, чтобы мы были вместе. Я хочу, чтобы ты был таким, каким был!
Джо отрицательно покачал головой.
- Этого не будет, Селена. С меня хватит всего этого.
Селена сильно ударила Джо.
- Перестань так говорить! Ты думаешь, что ты больше не убийца, только потому, что теперь тебя мучают угрызения совести? Теперь, когда ты свободен? Ты чувствовал что-нибудь, кроме своего собственного твердого члена и мяса этой сучки, когда трахал и ел ее? Много хорошего сделала ей эта твоя совесть. Теперь, когда она мертва, а ты уже кончил. Прямо как типичный гребаный мужик. А как насчет всех тех людей, которых ты убил, чтобы выбраться из тюрьмы? Только не говори мне, что ты не сделал бы этого снова, будь у тебя хоть малейший шанс. Ты не реабилитировался. Ты еще ни хрена не вылечился. Ты не болен, и тебя не понимают неправильно. Ты не герой, Джозеф. Ты гребаный монстр! Все те люди, которых ты убил, ты думаешь, что есть искупление за то, что ты сделал с ними? Ты думаешь, это имеет хоть какое-то значение, что ты сожалеешь о том, что сделал? Ты сделал это, потому что возбуждает тебя, по той же причине, по которой я делаю это. Это нормально, что ты обращаешься с женщинами, как с куском мяса, но когда роли меняются местами, теперь я плохой парень? Пошел ты, Джо! - Она снова дала ему пощечину и погрозила пальцем.
- Ты не можешь сидеть здесь, изображая моральное превосходство! Ты плохой парень, Джо! Ты! Не только я! Ты говоришь о том, как сильно любил Алисию, но не любил ее, Джо. Ты ее объективировал. Ты использовал ее, как и всех остальных. Я никогда не слышала, чтобы ты упоминал о каком-то разговоре между вами. Все, о чем ты говорил, это ее задница, сиськи и то, какая она чудесная на вкус. Ты любил ее киску, а не ее душу. Неужели ты не понимаешь, Джо? Ты же не какой-нибудь романтический герой. Ты понятия не имеешь, что такое любовь. Все, что ты знаешь – это похоть. Я просто тоже хочу это познать.
Она вздохнула и закрыла лицо руками, глядя в потолок, словно ожидая, что какое-то кровожадное божество придет ей на помощь и заставит Джозефа убить снова.
- А мы не можем просто быть плохими вместе?
Джо отвел взгляд. Его лицо дернулось, он несколько раз закрыл глаза и глубоко вздохнул. Ее слова ранили его.
- Я закончил, Селена.
Лицо Селены снова окаменело.
- Нет, это не так.
Селена протянула руку и взяла вялый пенис Джо. Она начала поглаживать его мужское достоинство, сначала осторожно, а затем все быстрее и настойчивее, приказывая его дремлющей плоти подняться. Он немедленно отреагировал, удлинившись до полных восьми дюймов под ее нетерпеливыми, но талантливыми ласками. Когда он полностью возбудился, Селена оседлала его член, расслабляя его внутри своей мокрой киски. Ее соки стекали по бедрам медово-сладким каскадом, увлажняя колени Джо. Он должен был признать, что чувствовал себя в ней, как в раю.
Ее руки и ноги покрылись гусиной кожей, тело задрожало, когда она прижалась к нему. Она практически вибрировала от сексуального возбуждения, как высоковольтная батарея.
- О, папочка, мне нравится чувствовать тебя внутри себя. Твой член чертовски хорош. - Она сжимала свои мышцы в такт бедрам, когда скакала на его члене.
Джо закрыл глаза, утонув в ощущениях, его собственная плоть предала его, не в силах сопротивляться чувственному телу Селены. Она наклонилась и подняла хрустящую жареную руку с тарелки на полу, поднесла мясо к его губам и приставила нож к горлу Джо.
- Ешь!
В ноже не было необходимости. Запах мяса, аппетитного тела Селены, уже разбудил чудовище. Он яростно откусил кусок мяса и оторвал его от кости. Селена тоже откусила кусочек, изо всех сил стараясь воспроизвести момент, который Джо однажды разделил с Алисией в лесу под Такомой, штат Вашингтон. Джо знал, что она делает, и это напоминало ему тот давний вечер, но это было не то же самое. Он не испытывал к Селене тех же чувств, что и к Алисии, а Алисия не связала его, практически изнасиловав. И все же этот момент был не менее волнующим. Селена насадилась на его затвердевший пенис, дико подпрыгивая вверх и вниз, отчаянно стремясь к оргазму, пока ела отрезанную руку Натана. Джо ответил, встречая ее толчки своими.
Они покончили с кистью и предплечьем, но Джо был охвачен сатирическим пылом. Чудовище сорвалось с цепи и стало ненасытным.
- Я хочу еще! – Прорычал Джо, и Селена наклонилась и поцеловала его.
- Это мой Джо! С возвращением, мой Каннибал Казанова.
Услышав эти банальные слова, повторившиеся снова, он чуть не потерял сознание. Он посмотрел на Натана, который все еще лежал на столе с остекленевшими от шока глазами. Казалось, он наблюдает за ними, и Джо показалось, что тот улыбается.
Старый итальянец взял нож и отрезал руку, которую только что поджарил. Натан снова закричал и замолчал. Нанятый Селеной мужчина притянул к ней руку. Она быстро откусила кусочек и скормила остальное Джозефу. Она наклонилась и откусила один из пальцев. Ее глаза закатились, а дыхание участилось. Она почти задыхалась. Ее ноги задрожали, она запрокинула голову и закричала. Все тело Селены напряглось и задрожало, а ногти впились в грудь Джо. Ее киска сжалась так сильно, что казалось, что она вот-вот сломает член Джо, как морковку.
- Я... я кончаю! О Боже, я кончаю! Я КОНЧАЮ! - Она билась в конвульсиях, сейсмические толчки прокатывались по ее телу, как серия землетрясений. Слезы катились по ее щекам, и она начала смеяться, прежде чем упасть на грудь Джо и безудержно зарыдать.
Натан все еще смотрел на них, и Джо был потрясен, увидев, как набухает эрекция тяжело раненного мужчины. Это была не совсем духовка, но Натан получил то, что просил. Его герой съел его живьем.
- Я люблю тебя, Джо. Я действительно хочу тебя. Это было невероятно. Я хочу сделать это снова.
- Сначала развяжи меня.
Она остановилась и посмотрела на старого итальянца с конским хвостом и в костюме из акульей кожи в тонкую полоску. Он поднял руки и пожал плечами, а затем жестом показал ей, что это ее дело. Это было ее шоу.
- Э-э... Я… ты ведь не сделаешь мне больно, правда?
- Ты любишь меня, Селена?
Новые слезы покатились из ее глаз, и она кивнула.
- Да. Я так тебя люблю, Джо.
- Тогда ты должна доверять мне, или тебе придется убить меня.
Она снова кивнула и махнула хвостику, чтобы тот развязал Джо. Большой каннибал поднялся, Селена все еще сидела верхом на его члене. Он обнял ее за талию, а она обхватила его ногами. Джо подошел к столу, где лежал Натан, тяжело дыша и явно пребывая в шоке. Он взял у Селены нож и перерезал Натану вторую грудную мышцу. Она была бледной и жирной от избытка жировой ткани. На ощупь она была мягкой, как женская плоть. Джо протянул окровавленное мясо Селене, и та вздернула нос.
- Сначала поджарь. Я не люблю его сырым.
- Попробуй. Тебе понравится. - Джо положил ее поперек живота Натана. Она колыхалась и дрожала. Джо поднял ее ноги к себе на плечи, толкаясь сильнее, и снова предложил ей мясо. На этот раз она взяла его. Она откусила маленький кусочек, медленно прожевала его, затем проглотила и откусила еще один. Джо схватил ее за подбородок и повернул ее голову так, чтобы она смотрела в глаза Натана, пока ела его плоть, и Джо жестко трахал ее, используя Натана в качестве матраса. Она кончила снова, как только Натан перестал дышать. Джо вытащил свой все еще возбужденный член и оставил ее лежать на трупе Натана, а сам подошел к конскому хвосту и воткнул нож ему в живот.
Конский хвост потянулся за пистолетом, но Джо легко выбил его из его руки и схватил его за горло, раздавив ему горло своей мощной хваткой. Джо рванул нож вверх, вспоров старого итальянца от живота до подбородка, рассекая его пополам, словно потрошил свинью. Внутренности вывалились на пол, и Джо запустил руку в зияющую рану на торсе мужчины, ощупывая его внутренние органы и отталкивая желудок, мочевой пузырь и легкие, пока его пальцы не нашли бьющееся сердце. Сердцебиение было быстрым. Крошечная мышца изо всех сил старалась поддерживать приток крови к органам умирающего, преуспевая лишь в том, чтобы ускорить его обескровливание. Сердце замерло, когда пальцы Джо сомкнулись на нем. Он встретился с ним взглядом и улыбнулся, увидев шокированное и испуганное выражение, гримасу ужаса и агонии, исказившую лицо наемника, прежде чем Джо вырвал его сердце из груди вместе с большей частью внутренних органов старого итальянца.
Джо вернулся к Селене с ножом в одной руке и бьющимся сердцем ее сообщника в другой. Селена лежала с открытым ртом там, где он ее оставил, прижавшись к животу Натана. Широко раскрытыми от ужаса глазами она смотрела, как Джо идет к ней, весь в крови и внутренностях. Джо схватил ее за волосы и перевернул, склонив над трупом Натана. Он отпустил ее волосы и смазал свой член кровью мертвого итальянца. Он поднес сердце ко рту и откусил кусочек, заставив замолчать все еще дергающийся орган. Он раздвинул ягодицы Селены и плюнул в щелку ее задницы, а затем скользнул своим членом в ее анус.
Селена ахнула и попыталась отодвинуться от него. Он схватил ее за бедро одной рукой и толкнул, загоняя свой член по самые яйца в ее анус. Она вскрикнула, закрыла глаза и прикусила нижнюю губу. Джо трахал ее жестоко, безжалостно, разрывая ее прямую кишку своим мезоморфным половым органом, в то же время пожирая сердце итальянца.
Чудовище взревело, и Джо тоже. Его мышцы напряглись и задрожали, когда он кончил в кровоточащий анус Селены. Как и Селена после оргазма, печально известный сексуальный садист и убийца-каннибал Джозеф Майлз заплакал. Он оплакивал свою человечность, которая теперь была навсегда потеряна.
Селена тяжело дышала, совершенно измученная, когда Джо наклонился и прошептал ей на ухо: "Я знаю, что ты убила Дирка".
Они снова были на дороге. Радио было настроено на Национальное общественное радио, и в новостях преобладали новости об их недавнем побеге. Тела сбежавшего заключенного Натана Филлизи и многократно осужденного преступника с подозрением в связях с мафией Винсента Дэмьена были найдены на заброшенном складе. Ранее NPR сообщала о зверских убийствах и увечьях двух сотрудников исправительных учреждений в тюрьме строгого режима Сиэтла. Они даже допросили Фаусто.
- Каким был Джо? Ну, например, он был классным чуваком. Он ведь никогда не пытался съесть меня или что-то в этом роде, верно? Он просто казался обычным парнем, пытающимся отсидеть свой срок, но чуваки всегда пытались убить его, понимаешь? Например, охранники, другие заключенные и все такое, верно? Он ни с кем не затевал драк, но люди всегда затевали драки с ним. Я думаю, они просто пытались сделать себе имя, понимаешь? И шурупы тоже.
Джо улыбнулся. Забавно, что ни в одном из отчетов не упоминалось о том, что тела были частично съедены. Вероятно, они не хотели пугать публику, что было глупо. Все знали, кто он такой и чем занимается. Имя Джозефа Майлза в последнее время так же широко ассоциировалось с людоедством, как имена Ганнибал Лектер и Джеффри Дамер. Просто потому, что они не сказали этого прямо, это никого не обманет.
Они остановились перед суши-рестораном на Дивизидеро-стрит в Нижнем районе Хейт-Эшбери под названием "Барракуда суши". Шеф-повар, Дзиро Саггава, часто писал Джо, пока тот был в тюрьме, спрашивая подробности его преступлений и предлагая новые рецепты приготовления человеческой плоти. Был один, который особенно интересовал Джо. Метод Ikuzukuri.
Селена даже не протестовала, когда Джо вытащил ее из внедорожника. Клейкая лента, которой был заклеен ее рот, обеспечивала ее молчание. Она немного извивалась, но клейкая лента, обернутая вокруг ее ног и рук до колен и локтей, держала ее крепко. Джо поздоровался с Джиро у черного хода.
- Джо? - спросил невысокий японец лет пятидесяти пяти, с длинными, растрепанными черными волосами, как у рок-звезды, и изящными руками с длинными тонкими пальцами, как у пианиста. Джо никогда раньше не встречал этого человека, но выглядел он именно так, как представлял себе Джо.
- Привет, Джиро.
Улыбка Джиро была быстрой, искренней и мгновенно заразительной. Джо почувствовал, что его настроение сразу же улучшилось. Джиро похлопал Джо по груди и посмотрел в его льдисто-голубые глаза, все еще улыбаясь.
- Ты действительно большой человек. Как великан для меня. О! И ты принес нам свежего мяса. Мы подготовим ее вместе. Ладно? Входите! Входите!
Джо пронес Селену через заднюю дверь в пустую кухню. Там было удивительно чисто. Приборы из нержавеющей стали блестели, как и все остальное – от недавно отполированного кафельного пола до кастрюль и сковородок, даже плита и духовка. Джиро убрал со стола, и Джо осторожно уложил Селену, стараясь не поранить ее кожу.
- Я так взволнован! Это большая честь для меня, - сказал Джиро, сияя, как ребенок в рождественское утро, когда его глаза похотливо скользнули по обнаженной фигуре Селены.
- Я – тот, кому оказана честь, Дзиро. Я хотел попробовать это с тех пор, как ты прислал мне письмо. Ты готовил это раньше?
- Много раз, с карпом и омаром, даже с осьминогом, но ни разу с человеком.
Джо улыбнулся и похлопал Селену по круглой попке. Она была прекрасна. Это так напомнило Джо об Алисии, что у него защемило сердце. У Джо было сердце художника, и он был склонен к романтическим мыслям. Он влюблялся так же легко, как и другие.
- Сначала надо ее вымыть и побрить. Волосы не годятся для суши.
Так же небрежно и ловко, как если бы он готовил суши, Дзиро начал тереть Селену водой с мылом, тщательно проверяя каждый уголок и щель, кроме того, что было скрыто клейкой лентой. Затем он выбрал один из множества смертоносных на вид ножей для суши и использовал его, чтобы побрить ее. Селена сопротивлялась, и нож порезал ее.
- Мы должны вырубить ее. Это никуда не годится. Мы всегда бьем рыбу по голове, прежде чем резать. Только будь осторожен, не убей ее.
Джо схватил один из тяжелых стальных горшков и ударил Селену по голове. Ее глаза закатились, из носа и ушей потекла кровь.
- Недостаточно. Она все еще все в сознании. Ее будет трудно резать, когда она извивается. Нам нужны наркотики. Может быть, сакэ.
Джо улыбнулся.
- Я сейчас вернусь. Кажется, у меня кое-что есть.
Он вернулся на стоянку, подошел к внедорожнику и порылся в сумочке Селены. Рогипнол был прямо сверху. Осталось всего четыре таблетки. Селена была очень предприимчивой девушкой. Он вернулся с пакетом и передал его Дзиро, который растворил все четыре в сакэ.
- Ей нужно выпить его сейчас.
Джо зажал ей нос и подождал, пока она откроет рот, прежде чем влить сакэ ей в горло, эффективно поливая ее жидкостью. Она мотала головой из стороны в сторону. Джо пролил на нее больше сакэ, чем в горло.
- Все в порядке. Сакэ сделает ее вкуснее. Как пьяная креветка.
Джо опустился на колени и посмотрел Селене в глаза.
- Ты слышишь, Селена? Как пьяная креветка.
Рана на голове все еще кровоточила, а глаза Селены остекленели. Зрачки расширились до размеров пятицентовиков.
- Хорошо. Это очень хорошо. Ладно, теперь продолжим.
Джиро не переставал улыбаться, когда они с Джозефом срезали каждый дюйм волос с тела Селены ножами для разделки мяса.
- Она очень хорошенькая. Очень красивая. Где ты ее нашел?
- Она нашла меня.
Джиро улыбнулся и кивнул.
- Это хорошо. Она тебя любит?
- Она сказала, что да.
- Хорошие суши всегда готовятся с любовью. Любовь делает мясо более нежным.
Джо не сомневался, что Джиро прав.
- Ладно, теперь мы режем. Я покажу. - Джиро разрезал середину туловища Селены, снимая мясо и жир с ее грудной клетки и обнажая кости под ней. Селена вскрикнула, но не стала так сильно извиваться. В конце концов, таблетки сделали свое дело. Либо они, либо сотрясение мозга.
Джиро приподнял одну сторону ее торса, грудь и все остальное. Ее сердце и легкие все еще работали.
- Это удивительно, Джиро.
Джиро быстро нарезал мясо тонкими ломтиками, а затем окунул их в васаби и соевый соус. Он подал их с маринованным дайконом и имбирем.
- Попробуй, - сказал он, протягивая Джо маленькую тарелку и пару палочек для еды.
Джо взял палочки и взял с тарелки маленький кусочек мяса. Он обмакнул его в соевый соус с васаби и отправил в рот. Это было потрясающе. Мясо буквально таяло у него на языке. Джо закрыл глаза, чувствуя, как всплески удовольствия распространяются от его вкусовых рецепторов вниз к корням его мужского достоинства, как крошечные взрывы.
- Невероятно, Джиро! Ты действительно художник. Это было самое невероятное, что я когда-либо испытывал.
Джиро просиял от гордости.
- Хорошо! Хорошо! Теперь я попробую.
Джиро взял кусок мяса, который когда-то был частью груди Селены, и проглотил его. Он запил его маленьким стаканчиком сакэ и радостно улыбнулся.
- М-м-м-м. Я говорил тебе. Любовь делает мясо более нежным.
Джо кивнул. Селена смотрела на него глазами, полными боли. Слезы текли по ее щекам, она безудержно рыдала.
- Не возражаешь, если я попробую? - Джо взял еще один разделочный нож и срезал мышечную ткань и пузырящийся желтый жир с другой половины туловища Селены. Сначала он снял ленту со рта Селены. Он хотел услышать ее сладострастные крики, вырывающиеся из ее горла, когда он осторожно разденет ее, стараясь не повредить ни один из ее жизненно важных органов. Он хотел, чтобы она прожила как можно дольше.
Стоны и вопли были подобны симфонии боли. Идеальное сопровождение к трапезе. Она истекала кровью так сильно, что ей оставалось жить несколько минут, но Джо хотел, чтобы она увидела как можно больше собственных разрушений, прежде чем погибнет. Она дрожала, приходя в шок от ужасной травмы ее тела и подавляющей потери крови. Джо разрезал ее бедро по центру и отделил мышцы от бедра. Он нарезал жирное мясо точно так же, как несколько минут назад это делал Дзиро. Селена начала биться в конвульсиях. Джо смотрел ей в глаза, поедая кусок за куском. Он медленно поцеловал ее в губы, и она испустила свой последний вздох в его рот, чувствуя свою кровь и плоть на его языке.
Дорогая Лана,
Я уверен, что ты уже знаешь о моем побеге. СМИ внезапно заинтересовались моим делом. Они очень много преувеличили. Надеюсь, это не вызвало у тебя бессонницу. Я обещаю, что ты в безопасности. Я уже достаточно навредил твоей семье. Я никогда не причиню тебе вреда. Я уже несколько недель никому не причиняю вреда. Я изо всех сил стараюсь воздерживаться от сексуального насилия. Это тяжело. Я должен держаться от людей как можно дальше. Один только вид голых бедер или даже голой икры, шеи, аромат свежевымытой кожи – все это вызывает у меня желание... поесть.
Я читал, что рецидив – это нормально во время любого выздоровления. Будем надеяться, что это не тот случай. Я снова начал посещать анонимных секс-наркоманов. Я нашел новую группу прямо здесь, в... упс! Наверно, мне не следует говорить тебе, где я нахожусь. Это отстой – не иметь возможности быть полностью честным с тобой. После твоего последнего письма я почувствовал, что мы действительно начинаем понимать друг друга. Но свобода должна оставаться моим главным приоритетом, это и поиск моего деда. Кстати, я его нашел.
Вообще-то он живет недалеко от вас. Я подумывал о том, чтобы навестить вас после того, как увижу его, но боюсь, что это приведет к рецидиву.
Я все еще не уверен, существует ли на самом деле проклятие. Поведение Селены заставило меня заподозрить, что я, возможно, был прав насчет этого и того, как это передается. Я хотел уточнить, что говорят в новостях о нас с Селеной. Я не был в нее влюблен. Твоя сестра Алисия –единственная женщина, которую я любил, Лана. Ты должна мне поверить. Селена была очень больной, очень сумасшедшей женщиной. Она делала ужасные вещи с людьми. Она также не путешествует и не прячется со мной. В новостях это тоже неправильно поняли. Селена была последним разыгранным мной спектаклем. Но, как я уже сказал, с тех пор у меня все хорошо.
Я наблюдал за тобой прошлой ночью через окно твоей спальни. Ты великолепна. Так же великолепна, как была Алисия когда-то. Никто никогда не сможет заменить твою прекрасную сестру в моем сердце, но если бы кто-то мог, ты была бы единственной. Вот почему я должен держаться от тебя подальше. Но это так тяжело. Это просто невыносимо тяжело.
Искренне,
Джозеф Майлз.
Перевод: Aлекcaндрa Coйкa
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
Purulent Emetic Literature Of Ugly Horrors