ТОМАС СТЮАРТ "В ПОИСКАХ ЧЕЛОВЕКА-СВИНЬИ"
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
Посвящается Дэвиду.
Человеку, который заставил меня так долго верить в существование Человека-Свиньи.
Покойся с миром, приятель.
Когда мы в юном возрасте, мы склонны верить вещам, о которых нам говорят взрослые, даже если на самом деле нам не следует этого делать. У нас есть склонность иметь воображение, которое заставляет нас верить в то, во что мы бы не поверили, если бы были более зрелыми.
Иногда для того, чтобы сблизиться с нами, иногда для того, чтобы держать нас в узде, а иногда, ну... ну... Ну, иногда это нужно, чтобы просветить нас.
"Мир - жестокое место, - всегда говорил мне мой старик, - полное странных и необычных вещей".
Я никогда не понимал, что он имел в виду, и каждый раз, когда я пытался спросить, он не говорил ничего, кроме:
"Просто держи голову опущенной и зад пониже, ладно, дружище?"
Он всегда смотрел на меня таким мистическим, зловещим взглядом, когда говорил мне эти вещи. Эти разговоры, естественно, были краткими, редкими и тихими. Однако каждый раз поднималась одна тема: Человек-Свинья.
Теперь, если объяснить максимально просто, Человек-Свинья - это именно то, на что он похож; грёбаная свинья-мутант, которая ходит на двух ногах. Как он туда попал или откуда, чёрт возьми, он взялся, это гораздо более сложный вопрос, вопрос, который, даже после всего, что произошло, я всё ещё задаю, хоть убей не даст вам ответа. Бог знает, мой старик, упокой его душу, тоже не знал, и никто из других десяти или двенадцати человек, которые всегда рассказывали мне о его существовании.
Никогда не было ясно, кто, где и когда видел его первым, но я могу вам сказать, что в последний раз его видели где-то в горах, недалеко от вершины. Человек-Свинья предположительно причастен к гибели как минимум пяти человек, двое из которых были военнослужащими штата. Я уверен, что вы уже слышали фразу: "Те, кто рискнёт подняться на эту гору, НИКОГДА НЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ, УХА-ХА-ХА!" (конечно, в сопровождении мультяшных органов и раскатов грома), которые постоянно извергал мне почти каждый мужлан в моём маленьком городке в Северной Каролине, не так ли?
Как я уже сказал, я был юный и впечатлительный, как и все здесь. Дело в том, вы знаете, что в большинстве подобных историй о привидениях, народные легенды распространяются по таким маленьким городам, как этот, и люди обычно перестают пытаться вас напугать, когда вы достигаете определённого возраста? Вам будет около тринадцати, четырнадцати, может быть, пятнадцати, самое позднее, когда люди в конце концов решат, что вы уже слишком взрослый, чтобы бояться Человека-Свиньи. Ну, очевидно, мой городок не получал эту записку, потому что я помню это вплоть до того момента, когда начался инцидент и я услышал какую-то историю или суеверие о Человеке-Свинье или горе, "проклятой его духом", или что-то в этом роде. Легенды тоже были явно противоречивы.
В некоторых историях он просто монстр-свинья-переросток, как я уже говорил, в то время как в других он больше похож на свиного бога, способного манипулировать разумом людей, которых он видит, а некоторые даже говорят, что он может владеть их телами и превращать их в людей-свиней. Легенды, возможно, различались в зависимости от того, что он мог и не мог делать, но пара ключевых вещей оставалась прежней, кроме его внешности, очевидно. Начнём с того, что Человека-Свинью всегда видели в горах, обычно в густом лесу.
Другое дело, что выживших никогда не было, а значит, не было и его фотографий. Из-за этого также, да, это означало, что, по крайней мере, для кого-либо за пределами нашего города, не было никаких доказательств того, что это был он или что он вообще существовал. Единственный раз, как я уже говорил, был, кажется, в середине пятидесятых - начале шестидесятых годов, когда однажды ночью парень и его жена разбили лагерь возле вершины горы и предположительно подверглись нападению Человека-Свиньи, от которого он остался единственным выжившим.
Опять же, никаких фотографий или чего-либо ещё с этим существом сделано не было, и благодаря тому факту, что эти двое были настоящими деревенщинами, людьми, которые думали, что они "спасаются от Человека-Свиньи", сидя на корточках в горах, показания парня были смехотворными, мягко говоря. Это не помогло обнаружению Человека-Свиньи, плюс то, что парень был под кайфом, когда это произошло, также выявило возможность того, что он убил свою жену, возможно, из-за психического расстройства или срыва, вызванного наркотиками.
В любом случае, в конечном итоге он был приговорён к психиатрической помощи после того, как был признан душевнобольным и предстал перед судом, а тело жены так и не было найдено, потому что никто в моём городке не осмелился ступить на гору.
До того дня, когда он умер, один в больнице, он продолжал рассказывать о том, что Человек-Свинья похитил его жену и покромсал на части её прямо у него на глазах на горе той ночью. В городе ему тоже все поверили до мельчайших деталей. Я, конечно, был одним из тех людей, даже когда я вырос и начал смотреть за пределы фантазий и вести себя приземлённо, я никогда не сомневался в истории этого человека, по крайней мере, до некоторой степени. Оглядываясь назад, по крайней мере, судя по тому, что мне удалось найти из его показаний, он никогда не приукрашивал свой опыт, как можно было бы ожидать. Как будто он никогда не утверждал, что ему придётся сражаться с Человеком-Свиньёй, обманывать его или что-то в этом роде, чтобы уйти. Фактически, он сам всегда утверждал, что никогда не знал точно, как и почему ему было разрешено жить.
По его словам, он видел, как его жену жестоко убил Человек-Свинья, а затем он услышал визги со всей местности вокруг, прежде чем потерял сознание, а когда он проснулся, он был у подножия горы, оставив только воспоминания об убийстве его жены прошлой ночью. Думаю, для меня это звучит так же, как вы читали или слышали о других встречах с криптидами или паранормальными явлениями. Это похоже на потерю сознания после травматического опыта, потерю времени и памяти и, возможно, даже затуманивание сознания или сумасшествия после этого. Конечно, как я уже упоминал ранее, было множество вещей, которые отрицали всё, что связано с паранормальными явлениями, и предполагали что-то гораздо более обоснованное, более психологическое, например, парень, потерявший рассудок и самообладание из-за истерии, вызванной наркотиками, пришёл в бешенство на свою жену, всё время воображая, что это всё делает гигантская свинья-монстр.
Хотя я всегда верил в первое, как и все остальные, и в конце прошлого месяца я решил доказать это себе. Я был в городе на семейной встрече, а именно на пятидесятидевятилетии моего старика, и наткнулся на плакат о пропавших без вести, приклеенный к заколоченному окну старого магазина на углу, недалеко от моего дома. Я помню, как раньше я видел целую кучу таких людей, обычно подростков или студентов колледжа, которые заблудились после поездки туда на весенние каникулы или ещё что-то в этом роде. На этом изображении была пятнадцатилетняя Амелия Хилл.
Судя по плакату, в последний раз её видели около месяца назад, когда она поднималась на гору в поход со своим отцом.
Я не могу сказать вам, почему именно, даже сейчас, но что-то в том, как она выглядела, насколько молодо, как она смотрела на меня с фотографиии, запало мне в душу. Ну, я беру свои слова обратно, возможно, в каком-то смысле я могу это объяснить. У меня было такое ощущение, что когда я увидел это фото, мне вспомнилась моя сводная сестра. Бонни похитили примерно в этом же возрасте, а точнее, в шестнадцать, и её не нашли по сей день.
Конечно, это был совсем другой случай. Мы все знали, кто это сделал. Её отец, кусок козлиного дерьма, преследовал и мою мать, и моего отца в течение нескольких недель, предшествовавших её исчезновению. Копы знали, что это сделал он, город знал, что это сделал он, и мы, чёрт возьми, знали, что это сделал он, но когда им удалось найти его задницу, никто не мог заставить его петь, а это означало, что её просто не было.
Дело в том, что я действительно разговаривал с ней по телефону в тот день, когда она пропала. Я собирался забрать её из магазина, но когда добрался туда, ну... Бонни уже не было. Я говорю вам это для того, чтобы сказать, что Амелия напомнила мне Бонни и, следовательно, напомнила мне о чувстве вины, которое с тех пор преследовало меня долгие годы. Я увидел фотографию Амелии и плачущую Бонни, спрашивающую меня, почему я не мог быть рядом с ней. Короче говоря, хотя я никогда не встречал эту маленькую девочку, я не мог не принять это на свой счёт.
Я снял плакат с окна и положил его в карман.
Когда я добрался до дома своего старого детства и некоторое время пообщался с людьми, знаете, мне удалось остаться с папой наедине и показать ему плакат.
- Где ты это нашёл, сынок? - он спросил меня.
- Старый магазин на углу.
- Ох, хе-хе-хе, это старое место, - он сухо усмехнулся. - Да, в любом случае это старое место для наших дней, не так ли? Доска объявлений.
- А ты когда-нибудь видел эту девочку раньше? - спросил я, стараясь не давить слишком сильно.
Как я уже сказал, эти вещи всегда были для него больной темой. Он покачал головой.
- Не лично, я имею в виду, конечно, я слышал разговоры о том, что пара человек пропала без вести после того, как забрались туда со своими тупыми задницами, но это просто показывает тебе, что люди никогда не могут верить человеку на слово. Когда они говорят тебе: "Не делай этого" или "Не ходи туда", возможно, было бы разумно обратить внимание на них, ты согласен, Рой?
- Полагаю, что так, - я вздохнул. - И всё же, не думаешь ли ты, что в конце концов кому-нибудь стоит попробовать и...
- Что? Чтобы их тоже можно было найти расчленённых по частям или вообще не найти? - он ехидно посмеялся надо мной. - Боже, сынок, что они вбили тебе в голову в этом университете, а? Ты слишком часто ходил на вечеринки, не так ли?
- Нет, папа, это не так, просто... Просто... - я пытался и не мог придумать, что сказать, ничего, что могло бы его убедить. - Я не знаю... не беспокойся об этом, - я встал и уже собирался уйти, когда отец попросил меня остановиться.
Я сделал это и снова обернулся, чтобы увидеть, как он встаёт, чтобы подойти ко мне.
- Всё идёт хорошо? - он пристально посмотрел на меня своим фирменным взглядом. - Будь со мной откровенен.
- Ага.
- С твоими занятиями всё в порядке?
- Да, да, у меня всё в порядке, просто... - я снова вздохнул. - Позволь мне спросить тебя кое-что, папа, тебе всё ещё снятся кошмары, я имею в виду Бонни?
Его глаза опустились на землю.
- Каждую ночь, - ответил он хриплым, мрачным голосом. Он вздохнул, а затем сказал: - Рой, я бы продал свою чёртову душу только для того, чтобы она снова была дома. Чёрт, сам Бог знает, Эшли бы тоже это сделала, - он посмотрел на небо.
На какую-то секунду мне показалось, что я вижу, как на его глазах наворачиваются слёзы.
- Я... прости, папа, я не пытался воскресить старые воспоминания, но... Но, чёрт возьми, папа, когда я смотрю на эту фотографию, я вижу её, понимаешь? Я смотрю на эту фотографию, и я вижу беспомощную маленькую девочку, которая может быть ещё жива, а может и нет, понимаешь? Я просто думаю, что кто-то должен хотя бы попытаться её найти. Я имею в виду, а как насчёт её семьи, думаю, может быть, они хотят, чтобы кто-нибудь хотя бы попытался найти их дочь, как когда-то искали Бонни?
- Сынок, я всегда восхищался тем, как твоя голова была в порядке на протяжении многих лет. Чёрт, ты держал её лучше, чем я свою в твоём возрасте, и я всегда ценил тот факт, что у тебя всегда было большое сердце. Опять же, есть кое-что, чего ты не получил от меня. Но несмотря на всё это, я думаю, рано или поздно тебе обязательно захочется подумать о чём-нибудь глупом.
- Что ты имеешь в виду? Я просто думаю, что кто-то должен...
- Я не дурак, Рой, - сказал он, прищурившись на меня. - Может быть, глупый, но не дурак. Я знаю, ты говоришь: "кто-то", но на самом деле ты говоришь о себе. Ты планируешь устроить какой-то крестовый поход за этой маленькой девочкой, которой, скорее всего, уже нет в живых - и, честно говоря, да поможет ей Бог, если она жива - и ради чего? Из-за Бонни?
Я вздохнул, побеждённый.
- Почему ты думаешь, что это что-то изменит? Что, ты думаешь, это очистит твою совесть или что-то в этом роде, ради Бога, это не твоя вина!
- Серьёзно? - спросил я, и мой голос теперь сломался.
- Что ты имеешь в виду? Конечно, это не так. Ты не похищал её.
- Нет, я просто мог быть рядом, чтобы спасти её, вот и всё.
- Рой, ты не можешь мучить себя этим, сынок, - снова сказал он своим скрипучим голосом. Вздохнув, он добавил: - Послушай, я знаю, что ты скучаешь по своей сестре. Я бы тоже хотел, чтобы её нашли, поверь мне, - он посмотрел на свою полупустую банку Budweiser и сказал: - Было много ночей, когда эта маленькая штука была единственным, что не позволило мне покончить с собой. Но ты не можешь позволять чувству вины вскружить тебе голову, слышишь?
Он подошёл и крепко обнял меня.
- Я люблю тебя, сынок, ясно? Ты слышишь меня, я люблю тебя, и ты - всё, что у меня осталось после смерти твоей матери. Так что, ради Бога, пожалуйста, используй это своё чувство и не гоняйся за вещами, за которыми не следует гоняться, - он обнял меня сильнее и сказал: - Обещаешь?
Я обнял его в ответ и сказал:
- Я слышу тебя, папа.
- Хорошо. Хорошо, сынок.
Мы отпустили друг друга, и он вернулся на своё место и полез в холодильник.
- Вот, выпей пива.
- Я пас, но спасибо.
Его взгляд снова стал серьёзным, и он снова настоял на том, чтобы я взял пиво, сказав, что оно "приведёт меня в порядок". Я вздохнул, взял пиво, запрокинул голову и допил это дерьмо. Я не мог не скривиться, что только заставило старика усмехнуться.
- Тебе никогда не нравился Bud, да, мальчик? - дразнил он меня.
Я кивнул ему, прежде чем повернуться и пойти обратно в дом, чтобы забрать своё пальто. Когда я вошёл, моя двоюродная сестра Стэйси мыла посуду на кухне. Моё пальто висело на стуле позади неё.
- Уже уходишь? - спросила она.
- Да... пора... пора ехать домой, - я усмехнулся, очевидно, не имея для этого никаких причин.
Для неё это тоже не осталось незамеченным.
- Ты в порядке, Рой?
- А? Ох... Нет, да, я в порядке. Просто нужно идти, пока не стемнело, понимаешь?
- Ты же знаешь, что можешь здесь переночевать, да? Чёрт, дяде Трэвису было бы очень приятно, понимаешь?
Я подумал:
"Примерно так же приятно, как плохое воспоминание".
- Это мило и всё такое, но, да, мне правда пора идти.
- Ох, ладно, - её голос скрывал разочарование немного лучше, чем мой, пытаясь подавить тревогу, но он не был идеальным, я всё ещё мог это слышать. - Ну вот.. - она поставила тарелки, которые мыла, подошла к столу и начала собирать остатки еды в большую тарелку. - Возьми с собой немного этого, а? Избавь меня от необходимости потом пытаться впихнуть это дерьмо в холодильник, - она усмехнулась.
Я ничего не сказал. Она собрала тарелку, полную индейки, картофельного пюре и оставшихся котлет.
- Я бы тебе также дала немного печенья, но... - она кивнула головой в сторону папы снаружи и хихикнула.
Я тоже улыбнулся. Мой старик всегда был сладкоежкой, соперничающим с Санта-Клаусом.
Она протянула мне тарелку.
- Рой, серьёзно, что происходит? Всё это последнее время ты был не в себе.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, раньше ты был гораздо более оживлённым в подобных вещах. Но с тех пор, как ты приехал сюда, ты почти ничего никому из нас не сказал. И с тех пор, как ты вернулся после разговора с дядей Трэвисом, ты... У тебя такое облако нависло над головой, - она прищурилась на мои глаза. - Тебя что-то беспокоит, я вижу. Что-то, о чём ты мне не говоришь.
Я тяжело сглотнул. Я правда хотел схватить пальто и уйти, но она загораживала выход. И ещё раз я недооценил её наблюдательность, потому что она покачала головой, говоря:
- Э-э-э, даже не пытайся. Возможно, ты стал немного больше, чем был в те дни, но я всё равно могу отвезти тебя на экспрессе в один конец до города боли, - она поднесла ко мне свой кулак. - И ты забываешь, мой муж полицейский, ты думаешь, он не показал мне приёмы допроса?
Я поднял руки и вздохнул.
- Хорошо, хорошо. Слушай, когда я приехал в город, я прошёл мимо старого магазина на углу; ты знаешь, тот, в который ты, я и Стив всегда ходили каждый день за "Кока-Колой" и "Чоко-Пай" за 0,99 доллара?
Она кивнула.
- Ну, я прошёл мимо, а окна были заклеены объявлениями о пропаже людей и... ну...
- Одно из них тебя привлекло, да?
- Одним словом, да.
- Так что же тебя в нём привлекло? Кто-то, кого ты знаешь?
Я покачал головой.
- Нет... Нет, дело не в том, что я кого-то знаю, но вместо этого, ну... Это потому, что она напоминает мне кого-то, кого я знал, - я вздохнул и голосом, который был на грани того, чтобы сломаться пополам, как ветка, я вздрогнул: - Бонни.
Её лицо осунулось, и она притянула меня к себе, чтобы обнять.
- Мне очень жаль, Рой, я...
Я поднял руку.
- Ничего, просто эта маленькая девочка уже давно пропала, и что ж... Я не знаю, я просто чувствую, что кто-то должен её искать, понимаешь? - я достал объявление и развернул его. - Я показал это папе, и он чуть не сошёл с ума, когда я ему это рассказал.
Стэйси наклонилась поближе, чтобы посмотреть на плакат.
- О, я готова поспорить, - сказала она. - Последний раз видели, когда она поднималась на гору, да? - она вздохнула с сожалением. - Я так понимаю, ты хочешь отправиться на её поиски, не так ли?
Я неловко ухмыльнулся.
- Во всяком случае, таков был план, - я пожал плечами и взял пальто. Надев его, я сказал: - Но, эх... Я обещал своему старику, что оставлю эту затею в покое.
- И? - спросила она с ехидной ухмылкой.
- И что?
- И с каких это пор нас это когда-нибудь останавливало, а?
Назовите меня "тормозом", но на самом деле мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она имеет в виду. Когда я это сделал, у меня чуть не случился сердечный приступ. Инстинктивно её лукавая улыбка стала шире.
- Нет! - я рявкнул, почти крича. - Точно нет.
- Что, ты боишься? - она снова хихикнула.
- Нет, но...
- Но что, цыплёнок? - и она начала пищать, как цыплёнок.
- Но я обещал своему старику, что не буду, - после этих слов я сделал паузу на мгновение.
Дежа вю ударило меня по заднице, как движущийся поезд, и я начал смеяться. О, ирония.
Она тоже засмеялась, вероятно, осознав то же самое.
- Повторяю свой вопрос: когда это твоё "обещание своему старику" мешало нам сделать какую-нибудь глупость, а?
- Ладно, но тогда мы были детьми, понимаешь? К тому же, ты знаешь, мы никогда не поднимались на гору...
- Тогда даже лучше. Что-то, что мы можем вычеркнуть из нашего списка не сделанных дел.
- Стэйси, я серьёзно. Не думаю, что это хорошая идея.
Она вздохнула, вскинув руку.
- Ладно... Просто я пытаюсь помочь. Может, немного повеселимся с тобой, понимаешь?
Я вздохнул.
- Я знаю, просто... Я не знаю, мне кажется... Я имею в виду, я хочу помочь этой маленькой девочке, понимаешь? Но в то же время... - я выглянул в окно. - Я чувствую, что это объяснит, почему все, кто поднимается туда, как она, всегда пропадают, понимаешь, о чём я?
- О, я понимаю, - сказала она, улыбаясь. - Чёрт, я тоже слышала истории о Человеке-Свинье.
Я ухмыльнулся.
- Ты имеешь в виду те, с которыми я заставлял тебя мочиться в постель по ночам?
Она растянулась в улыбке, показывая мне средний палец. Я тоже засмеялся. Когда всё снова успокоилось, прошла почти целая минута блаженного молчания, прежде чем реальность вернула нас обоих обратно к насущному вопросу. Она всё ещё сохраняла свою хитрую ухмылку.
- Итак... Что скажешь? Хочешь пойти на охоту на монстров?
Я ущипнул переносицу и застонал. Она начала дёргать меня за рукав рубашки.
- Да ладно, это будет весело, братик, - умоляла она тем же озорным голоском маленькой девочки, что и тогда, когда она хотела, чтобы мы сделали что-то, чего мы не должны были делать.
Я вздохнул, признавая поражение, и сказал своим детским голосом:
- Хорошо... Но мы не можем позволить моему старику узнать об этом.
Она улыбнулась и игриво ударила меня в плечо, прежде чем повернуться и выйти за дверь. Я накинул пальто и последовал за ней. С каждым шагом один вопрос за другим проносилось в моей голове.
"Правильно ли я поступаю? Что, если она сама ушла? Существует ли на самом деле Человек-Свинья?"
Я добрался до своей машины, и она подошла к пассажирской стороне. Я помню, как смотрел на неё, сбитый с толку пять секунд:
- Какого чёрта ты ждёшь? - она постучала в окно, и я опустил его. - Ты, э-э-э... собираешься меня подвезти, или ты думаешь, что я доберусь автостопом до горы?
- Но... у тебя есть машина.
- И?
- Так почему ты хочешь ехать со мной на этой?
- Ну ладно, мне придётся ехать одной на большую, страшную гору; одной, в поисках Человека-Свиньи, так?
- Я имею в виду, это была твоя идея.
- Моя идея?
Я нахмурился.
- Что ты имеешь в виду под словами "была моя идея"?
- Да, была. Это ты захотела подняться на гору.
- Потому что ты, мистер, захотел найти маленькую девочку. И ты собираешься заставить меня ехать туда одной?
Я посмотрел на неё фирменным взглядом.
- Ты меня сейчас обидишь, - она ответила растущими щенячьими глазами.
Признаюсь, я не был уверен, должен ли я посмеяться над её задницей, сказать ей, чтобы она наложила кучу кирпичей в её собственной машине, или смягчиться и взять её с собой, но в конце концов победителем оказался третий вариант. Я закатил глаза и открыл ей дверь.
- Да, это будет так весело, не правда ли, братик?
Я сухо усмехнулся.
Да, это будет весело. Примерно так же весело, как подписывать себе смертный приговор.
Я в последний раз оглянулся на дом. Старик уже отключился, вокруг него были разбросаны пустые пивные бутылки и всё такое. Мне пришлось ухмыльнуться этому. Классический папа.
Я помню, как ещё раз взглянул на Стэйси, затем на гору впереди и несколько мрачно подумал:
"Некоторые вещи вообще не меняются".
Я включил передачу и медленно поехал. К тому времени солнце уже почти полностью скрылось. Если от солнца и оставался хоть какой-то свет, чтобы освещать дороги, деревья, по сути, всё равно его гасили, а это означало, что мне приходилось включать дальний свет только для того, чтобы увидеть первые три фута перед моим универсалом.
- Интересно, как он будет выглядеть, - Стэйси наконец заговорила, проведя первые двадцать минут в тишине.
- А? Кто?
- Человек-Свинья, - закончила она.
- Ну, э-э-э... Давай просто подумаем... - я начал чесать подбородок, как будто думал правой рукой, держа другую на руле. - Я не зоолог или что-то в этом роде, но если бы я мог предположить, я бы сказал, что это большая свинья, которая ходит на двух ногах.
Она засмеялась. Я тоже. Моё остроумие иногда забавляет даже меня самого.
- Умник, я имею в виду, какой он высокий, понимаешь, или, может быть, он мускулистый или он толстяк?
- Чёрт возьми, если бы я знал, Стэйси. Не то чтобы я действительно видел этого ублюдка раньше.
Она снова засмеялась. И если это возможно, я бы хотел, чтобы так было всегда...
Я свернул налево в магазин.
- Почему мы останавливаемся? - спросила Стэйси.
- Просто побудь здесь минутку, я принесу чего-нибудь перекусить или выпить, хочешь что-нибудь?
На этот раз она была в замешательстве.
- Эм-м-м... Рой, у нас в машине остатки еды...
- И? - возразил я, издеваясь над её голосом, как мог.
- И чего ты хочешь от этого места?
- Послушай, я просто возьму что-нибудь и вернусь, а ещё заправлю машину, просто побудь здесь минутку, ладно?
- Х-х-хорошо...
Я вышел и побежал внутрь. За стойкой стоял старый, измученный на вид деревенщина, который пристально посмотрел на меня, как будто я каким-то образом сделал или сказал что-то, что вызвало у него мурашки по спине или что-то в этом роде.
- Привет, э-э-э... Я бы хотел, э-э-э, заправить на сорок долларов на десятой колонке, - я осторожно поставил на стойку пакетик чипсов со вкусом барбекю и бутылку "Кока-Колы".
Он назвал мой заказ и напечатал на клавиатуре, прежде чем сообщить мне таким тихим и ворчливым голосом, что я почти не слышал, как он говорил или он даже говорил не по-английски, что моя общая сумма составила 45,97 доллара. Я доставал кошелёк, когда что-то привлекло моё внимание.
Позади деревенщины на другом конце стойки висел ещё один плакат о пропавших без вести. На этом изображении была другая молодая девушка, имя которой я не смог разглядеть из-за того, что оно было стёрто. За этим плакатом висела группа других; по крайней мере десять, а может быть, целых пятнадцать или двадцать. Они все были прижаты друг к другу, и выглядели так, словно загромождали стойку до такой степени, что больше не помещались. Должно быть, я отключился, потому что следующее, что я осознал, это то, что я очнулся от стука и услышал, как кассир ворчит на меня.
- Ты собираешься за всё это заплатить? - спросил он едва более слышно, чем в прошлый раз.
- А? Ах да... Да, извините, - я вынул карточку и, пока расплачивался, мой взгляд снова вернулся к плакатам.
Судя по тому, насколько старыми, смятыми и даже порванными выглядели некоторые из них, мне не нужно было видеть даты на плакатах, чтобы понять: некоторых из этих несчастных маленьких ублюдков уже давно нет, намного дольше, чем того, кого я искал.
Кто-нибудь готов поспорить, что их вообще больше нет? Кассир нетерпеливо вывел меня из очередного ступора, предупредив, что я действительно могу вынуть свою чёртову карту из терминала и что за моё дерьмо оплачено (кстати, более или менее дословно цитируя его). Я стиснул зубы и сказал "спасибо", прежде чем отступить. Конечно, по какой-то причине мой разум, казалось, хотел продолжать фиксироваться на плакатах.
- Ты видишь что-то забавное, парень? - спросил он, глядя на меня косыми глазами.
Я сделал глубокий вдох.
- Нет, э-э-э... Извините, нет, это просто... эти плакаты, - я указал на дальний конец стойки.
Он на секунду обернулся, а затем снова посмотрел на меня.
- А что с ними?
- Ну ничего, я просто... Мне просто интересно, как долго они были...
Его бровь приподнялась. Мой рот изобразился так, будто я хотел спросить его о чём-то, но не дай Бог, чтобы из меня вырвалось что-нибудь на самом деле.
- Что были? - спросил он.
- Ну... Как долго они были там?
Он мельком взглянул на плакаты, а затем снова на меня.
- Что тебе до этого?
Я глубоко вздохнул и сказал:
- Послушайте, здесь всего месяц назад пропала девочка-подросток и...
Он прервал меня лающим смехом.
- О Боже, не говори мне, что ты собираешься ковыряться там, наверху, и искать её, да?
Я снова немного сжался. Вся смелость, которую я набрался секунду назад, снова испарилась. Он снова разразился смехом. Его пухлый живот подпрыгнул, как будто это был батут. Я вздохнул, стиснув зубы, сжимая кулак, одновременно сдерживая желание не броситься на этого толстого ублюдка и не вонзить свой удар ему в нижнюю челюсть (серьёзно, он смеялся над тем фактом, что ДЕТИ ПРОПАДАЮТ, что за херня?!)
Вместо этого я выдавил на лице самую болезненную пластичную улыбку и сказал:
- Да, сэр, собираюсь, и лично я не понимаю, что в этом такого плохого, если, конечно, вы не пытаетесь сказать мне, что вы знаете кое-что о том, почему они пропали... Что-то, о чём вы не хотите, чтобы полицейские знали, - как только я сказал это, он тут же замолчал.
- Что ты имеешь в виду под словами "что-то, о чём я не хочу, чтобы копы знали"?
- Например, где находятся тела? - я также сказал это с такой гордостью.
Его глаза вылезли из орбит. Я снова начал немного успокаиваться. По тому, как он выглядел в тот момент, я был уверен, что этот Билли Джим вот-вот перепрыгнет через чёртову черту и понесётся встречкой на меня. Его тоже сильно трясло, из-за чего я был склонен развернуться и броситься с этого места обратно к машине.
Прошло около пяти секунд, и ничего не произошло, за исключением того, что мы двое смотрели друг на друга с аурой чистой тревоги, охватывающей нас каждого.
- Т-ты думаешь... я что-то сделал... с этими детьми?! - спросил он, его голос дрожал почти так же, как и его тело.
Я ничего не говорил. Моё тело дёрнулось, пытаясь заставить меня идти к двери.
- А? Ты?!
- Я-я-я... просто пытался спросить, что случилось с... - он заставил меня замолчать, когда ударил деревянной дубинкой по стойке, фактически оставив на ней вмятину.
- Ты, тощий маленький засранец! Ты даже не представляешь, сколько бы я отдал, чтобы иметь возможность помогать таким детям!
- Мне очень жаль...
- О, я готов поспорить, что это так. Неряшливый засранец, я готов поспорить, что тебе "жаль". Знаешь что, мне тоже жаль, извини, что у тебя не хватает ума не задавать дерьмовые вопросы, когда ты не знаешь, что произошло!
Прошло ещё две секунды, как и раньше, когда я просто пытался подготовиться к тому, что этот парень накинется на меня через стойку, прежде чем он, в конце концов, снова сел и снова сжался на своём месте.
Я открыл рот, чтобы что-то сказать или, скорее, извиниться, но он меня опередил.
- Я... мне тоже очень жаль... - сказал он на этот раз гораздо более мрачным тоном, чем раньше. - Я просто... никто никогда раньше меня о них не спрашивал, - он снова посмотрел на плакаты. - Послушай, сынок... Я... Я... - он замолчал, не отрывая глаз от плаката.
- Вы кого-то потеряли? - спросил я.
Честно говоря, я не знаю, как и почему я сделал это предположение, но оно всё равно оказалось правдой, потому что он кивнул. Он вздохнул, вытер глаза.
- Как давно?
- Годы назад, - сказал он хриплым голосом.
Я слышал, как он всхлипывает. Моё сердце начало таять. Я ничего не мог с этим поделать, то есть всего несколько секунд назад он был готов разорвать мою тощую задницу пополам, а теперь рухнул у моих ног.
- Эй, э-э-э... М-может, вам стоит...
- Что, обратиться к психотерапевту, поговорить об этом с кем-нибудь? Да, спасибо, я уже это пробовал.
- Я вообще-то собирался сказать, что вы можете пойти со мной. Может быть, мы могли бы...
- Ну-у-у... - сказал он, покачав головой. Я видел, как его глаза теперь тоже набухли. - Это... Это не принесёт им никакой пользы.
- Почему бы и нет? Я имею в виду, конечно, это было очень давно, но... эй, кто знает, может быть, мы сможем их найти, верно?
Когда я говорил это, я старался звучать настолько восторженно, настолько оптимистично, насколько это возможно по-человечески. Думаю, только тогда он рассказал мне, что было дальше.
- Я имею в виду... Они не пропали. Их больше нет.
Я нахмурился.
- Что вы имеете в виду? Я думал, вы сказали...
- Я сказал, что потерял кое-кого, а не то, что они пропали.
Я снова отпрянул.
- Что...
Он вздохнул и дрожащим голосом сказал:
- Когда её нашли, она даже не была цела. Рука здесь, другая там, нога там, а голова... - он уронил свою голову на руки и всхлипнул: - О Боже...
Моё сердце остановилось. Это был первый раз, когда я услышал о том, что кого-то действительно нашли в горах. Обычно, знаете ли, истории заканчиваются тем, что человека больше никогда не видели, но сейчас...
- Прошло всего пару месяцев после того, как она пропала. И её нашли. Моя маленькая Дарси, она была... её нашли повсюду, чёрт возьми, на горе, по крайней мере, в шести разных местах, в каждом из которых находилось примерно пять или шесть её частей.
- П-пару месяцев? - спросил я, у меня уже пересохло в горле.
Он кивнул головой.
И эта маленькая девочка, которая мне нужна, исчезла не так давно...
Образы девушки, которую я искал, которую нарезали кубиками и четвертовали, словно она была чёртовой свиной отбивной (каламбур - я думаю), заполонили мой мозг. За этим быстро последовали те же изображения, только вместо маленькой девочки, вместо любого из пропавших детей, которых я видел на плакатах, это была Бонни.
- Спаси меня, Рой! - я слышал, как её сладкий голосок взывает ко мне. - Они делают мне больно! Рой! Папа! Пожалуйста, заставьте их остановиться!
Затем их голоса превратились в какофонию, все кричали одно и то же - чтобы я их спас.
Но как я могу, если не знаю, где они?
- Я... я... я... мне очень жаль, я...
- Всё хорошо, просто... - он вздохнул. - Послушай, я могу оценить то, что ты пытаешься сделать. Это смелый поступок, правда, но и чертовски глупый. Ты молод, да, и в отличие от этих бедных молодых людей здесь, ты вряд ли в конечном итоге окажешься разрубленным на куски, чтобы кто-то их потом нашёл, во всяком случае, пока.
- Это не причина для меня...
- Чёрт возьми, это не так, мальчик. Пожалуйста, я умоляю тебя, просто подумай об этом на минутку, прежде чем ты пойдёшь делать что-нибудь глупое. Пожалуйста.
Я кивнул, прежде чем повернуться и в оцепенении выйти из магазина. Как бы пуста ни была моя голова, прогулка от двери круглосуточного магазина до грузовика ощущалась так, как будто я иду по чёртовой беговой дорожке: иду вперёд, но на самом деле я остаюсь на месте.
Когда примерно полвечности спустя я вернулся к грузовику, первое, что произнесла Стэйси, было:
- Эм-м-м... Что-то не так?
Я помню, как смотрел на неё, но на самом деле видел её не по-настоящему, а больше как будто видел её позади, если в этом есть какой-то смысл. По сути, у меня на лице могло быть такое же затравленное, "отстранённое" выражение, какое минуту назад было у кассира в магазине.
- Эй... - сказала она, махнув рукой перед моим лицом. - Как слышишь меня?
- Хм-м-м?
- О, он вернулся.
- А? Ну, да.
- Ты в порядке?
- Д-да, - я посмотрел на свой пакет с чипсами и напитком, прежде чем понял, зачем вообще пришёл сюда. - Я... эм-м-м... собираюсь пойти заправить бензин.
- Хорошо... - она откинулась на спинку сиденья, пока я выходил из машины.
Я заправлялся, когда услышал вдалеке слабый звук. На секунду я посмотрел на деревья. Там ничего не было, и звук больше не повторялся, поэтому я вернулся к закачке бензина. Мой разум снова начал шевелиться, опять думая о детях, когда это произошло снова. Однако из-за того, насколько далеко в то время находился мой разум, я сначала этого не осознавал. Это было то же самое, что происходит всякий раз, когда вы спите и у вас звенит будильник, но вместо того, чтобы разбудить вас, он попадает в ваш сон, и вы просто продолжаете храпеть.
Это было так, только, конечно, это был не только даже не сон - скорее, настоящий кошмар наяву - но я бодрствовал (по крайней мере, физически). Ну, я вообще не осознавал, что был издан какой-либо звук, пока он не раздался снова, на этот раз намного ближе. Моя голова дёрнулась в сторону шума, и на секунду я был почти уверен, что действительно расслышал его, но снова ничего не увидел. На этот раз я не собирался просто отмахиваться от него.
Я подошёл к окну со стороны пассажира и постучал, разбудив Стэйси. Она опустила окно и спросила, что случилось.
- Ты это слышишь? - спросил я.
- Что слышишь?
- Ты не слышала этого шума?
- Какого шума? Единственный шум, который я слышала, это то, что ты только что постучал в окно.
- Ты только что не слышала тот громкий визг?
Она покачала головой и открыла рот, вероятно, чтобы спросить меня, не протекает ли у меня крыша, когда я услышал это снова. На этот раз звук был чертовски оглушительным, как будто от чего-то большого и прямо надо мной. Я по-прежнему ничего не видел, но даже по-прежнему не было никакой возможности, чтобы она не услышала это в тот раз, по крайней мере, я так думал.
- Рой, что происходит? - спросила она.
Я на секунду приложил палец к губам. Больше звук не прозвучал, но я знал, что он был там - что бы ЭТО, конечно, ни было.
- Слушай, - я прошептал ей. - Разве ты этого не слышала?
- Нет, Рой, я ни черта не слышу, теперь, пожалуйста, можем поехать? Если ты пытаешься надо мной здесь прикалываться, это не смешно.
Я посмотрел на неё, изо всех сил стараясь передать лицом, что я не шучу. Я что-то слышал.
Не знаю что, но я это слышал, блин. Я оставался ничком ещё две минуты, прежде чем услышал щелчок бензонасоса, сигнализирующий, что я достиг отметки в сорок долларов.
Я быстро вставил насос на место, прежде чем вернуться к водительской стороне своего грузовика. Собираясь открыть дверь, я заметил что-то глубоко среди деревьев на другой стороне дороги.
Это выглядело как два маленьких фонарика, а может быть, даже пара светодиодов, равномерно расположенных рядом друг с другом. Я прищурился, чтобы попытаться рассмотреть получше.
Но я ничего не видел. Всё было чертовски темно. Я едва мог различить чёрные очертания деревьев. Однако я заметил, что огни оказались выше, чем должны были быть, и встретились со мной примерно на уровне глаз. Мало того, я заметил, что они не столько светились, сколько отражались. Тогда я понял, что это могут быть вовсе не огни...
Но тогда, что они, чёрт возьми, собой представляли?
Я наклонился вперёд, всё ещё щурясь. Тем не менее, я ни черта не видел. Я действительно собирался пойти к ним (даже не спрашивайте меня, почему, я до сих пор так и не понял, почему), но как раз в тот момент, когда я собирался сделать первый шаг, Стэйси пробормотала:
- Рой, серьёзно, что, чёрт возьми, с тобой происходит? На что ты смотришь?
Свет или преломления, чем бы они ни были, внезапно погасли. Затем всё снова погрузилось в полную черноту.
Ещё секунду я продолжал смотреть на лес, ожидая увидеть это снова, но ничего не произошло. Я медленно пришёл в себя и вернулся в машину.
- Итак, ты планируешь рассказать мне, что, чёрт возьми, там было такое? - спросила Стэйси.
Я ничего не сказал ей и поспешно уехал. Следующие десять или двадцать миль пути прошли в молчании. Всё это время всё новые образы атаковали мой мозг.
Теперь вместо того, чтобы просто дети кричали мне, чтобы я их спасал, я также представлял себе всякого зверя или маньяка, который мог стоять там, в лесу, очевидно, преследуя меня. Я, наверное, продолжал бы ехать так всю оставшуюся дорогу, если бы всего в нескольких милях от заправки кто-то не стоял посреди дороги. Я почти не видел его, пока он не оказался прямо перед моим носом. В итоге я резко нажал на тормоза, чуть не нанеся нам со Стэйси травму.
- Какого чёрта? - спросил я.
Я наклонился вперёд, прищурившись.
- Кто это, чёрт возьми? - спросила Стэйси, тоже наклоняясь вперёд, чтобы посмотреть.
Человек стоял совершенно неподвижно. Я дважды нажал на гудок. Ни один раз не дал никакой реакции. Он представлял собой идеальную статую перед нами. Проклятие! Почему этот чувак просто стоит там?
Я попытался продвинуть грузовик вперёд. Я потратил на это бóльшую часть двух минут; просто пытался напугать этого человека, чтобы тот отошёл с дороги, но он этого не сделал. Я подъехал прямо к нему и нажал на гудок. Ничего.
- Этот парень глухой и слепой? - спросил я.
- Рой... Я не думаю, что это парень.
Я посмотрел на неё, приподняв брови.
- Что ты имеешь в виду?
- Он слишком невысокий, чтобы быть парнем. Я думаю, что это ребёнок.
Мои глаза расширились. Присмотревшись, я понял, что она права. Кто бы это ни был, его рост не мог быть ни на дюйм выше четырёх с половиной футов.
- Хорошо, но всё же, почему он не двигается?
Стэйси открыла рот, но ничего не сказала, просто покачав головой и пожав плечами. Я оглянулся на дорогу впереди.
Ребёнок всё ещё стоял там, неподвижный, безжизненный, больше похожий на пугало, чем на настоящего ребёнка.
Я крикнул на него в последний раз, прежде чем открыть дверь.
- Эй, что ты делаешь? - спросила Стэйси.
- Оставайся здесь, я посмотрю, что там происходит, - я вышел и закрыл дверь, услышав, как Стэйси посоветовала мне быть осторожным.
Я начал подходить к ребёнку.
- Привет! - позвал я его. Он не двигался. - Эй, э-э-э... Ты потерялся, приятель?
Ничего.
Может быть, он глухой, слепой и немой? Наконец я добрался до него и тут же застыл как вкопанный. Не знаю, как я не заметил этого раньше, но лицо этого мальчика вообще не было его настоящим лицом. Это было что-то вроде маски, вырезанной из бумажной тарелки, вроде той, которую дети делают в детском саду на уроке рисования. Это была не обычная бумажная маска, она была похожа на одну из тех тарелок "Друзей из зоопарка", только с вырезанными из неё отверстиями для глаз и носа.
Я подошёл, чтобы снять маску, и как только кончик моего указательного пальца коснулся её, я услышал звук разбитого стекла, за которым последовала смесь звуков; и крик Стэйси, и пронзительный визг. Моя голова дёрнулась назад ровно настолько, чтобы увидеть около пяти, а может быть, даже шести маленьких фигурок, карабкающихся по грузовику. Прежде чем я смог сделать что угодно, я почувствовал, как что-то схватило меня сзади.
У меня не было возможности посмотреть, среагировать или хотя бы сформулировать хоть половину связной мысли, прежде чем острая боль пронзила моё тело из мочки уха. Руки парня быстро обхватили моё лицо и начали пальцами выкалывать мне глаза. Крики Стэйси стали громче, как и визги остальных пассажиров грузовика.
- Стэйси! - закричал я.
Я обнаружил, что это была ошибка, когда пальцы ребёнка решили перейти от моих глаз к попытке разжать мои чёртовы челюсти. Думаю, когда это оказалось безуспешным, ребёнок переключился на попытки просто засунуть руки мне в горло, чтобы задушить меня. Я изо всех сил старался встряхнуть этого маленького ублюдка, но какие бы это ни были упражнения или что бы ни делал этот ребёнок, это было эффективно, потому что я не мог заставить его отпустить, несмотря ни на что.
В конце концов, мне пришлось прикусить его, пока его руки были у меня во рту. Это действие сработало, и он отпустил. Он почувствовал, что проиграл и визжал, как и все остальные. Освободившись, я побежал обратно к грузовику, чтобы спасти Стэйси. К этому времени остальные, кстати, все дети в одинаковых масках свиней из бумажных тарелок, окружили её, карабкались по ней, кусали её, выдёргивали ей волосы.
Один из них, как мне удалось увидеть, оторвал пригоршню, оголив при этом приличный кусок её головы.
У некоторых из них были палки, которыми они били её по лицу. Я вернулся к грузовику, но двое из них выскочили на меня из окна с пассажирской стороны. Оба они тоже были с палками, и в итоге я получил два удара по лицу, сбившие меня спиной на асфальт. У меня мгновенно закружилась голова, и стало ещё хуже, когда они решили, что сбить меня с ног недостаточно, и начали бить меня лицом в грязь, пока я полностью не потерял сознание. Последнее, что я едва мог увидеть и услышать, это звуки криков Стэйси.
Они проникли и в мой сон; крики. Визги тоже. Во сне я видел всех детей, окружающих меня.
Они смотрят на меня. Я не вижу их глаз, но чувствую их взгляды, ненавистные и хищные, падающие на мою голову, словно ультрафиолетовые лучи солнца. Они все визжат и маниакально хрюкают, рвутся, чтобы наброситься на меня и разорвать меня на части, пожирая. Их лица быстро меняются: от детского к лицу в масках свиньи.
У них нет зрачков в глазах. Они угольно-чёрные, безжизненные, нечеловеческие. Я присматриваюсь к их лицам, их "нормальным" лицам, и обнаруживаю, что они все выглядят знакомо.
Я не могу этого объяснить из-за всего происходящего, но знаю, что видел эти лица раньше. Они приближаются ко мне и набрасываются.
Они окружили меня так же, как они окружили Стэйси, и менее чем за секунды мои руки и ноги были прикованы к земле. Я изо всех сил пытаюсь вырваться на свободу, но это бесполезно.
Их захваты, несмотря на то, что они всего лишь маленькие дети, представляют собой железные тиски на моих запястьях и лодыжках. Я кричу в агонии, которую легко заглушить их хаотичным визгом. Их глаза одновременно смотрели на меня, в каждом из них не было никаких эмоций и чувств, кроме голода.
Внезапно они все разошлись, за исключением тех, кто удерживал меня. Подо мной по земле прокатился визг. Моё сердце останавливается, моё тело сжимается. Передо мной я наблюдаю, как гигантская фигура обретает форму и господствует надо мной. Его дыхание горячее, как будто его ноздри похожи на гейзеры, выбрасывающие обжигающий пар прямо мне в лицо.
Он весь скрыт во тьме, полностью поглотившей все его особенности. Однако по его очертаниям я могу мельком увидеть две маленькие фигуры, выступающие из макушки зверя. Маленькие, однобокие, треугольные выступы, которые я принимаю за его уши. Это, в сочетании с видом его бугристой головы и того, что мне кажется мордой, заставляет меня понять, что это существо, этот зверь, нависший надо мной, готовый сожрать меня, есть не что иное, как сама легенда; "Человек-Свинья".
Ещё один оглушительный, сотрясающий землю визг обрушился прямо мне в лицо. Я чувствую, как кровь внутри меня замерзает в каждой конечности. Остальные вокруг меня присоединяются, создавая первобытный диссонанс, который сохраняется в воздухе даже долгое время после их прекращения. Зверь поднимает в воздух то, что мне кажется топором. Одним мощным взмахом топор опускается вниз и...
Я просыпаюсь, стреляя в вертикальное положение.
Вокруг меня было темно, и я почувствовал жгучую боль в нижней части тела. Представьте, что вы срали осколками зазубренного стекла, а теперь представьте это, но вместо того, чтобы оно вылетало из вашей задницы, оно исходило из ваших ног. Именно это я почувствовал, когда проснулся.
Я попытался пошевелиться, но обнаружил, что, помимо, конечно, усиливающейся при этом мучительной боли, моё запястье было ограничено какой-то верёвкой или чем-то ещё. Потребовалась почти целая минута, чтобы понять, что со мной что-то не так. Там, где были мои ноги, я понял, что они кажутся намного легче, чем должны были быть. Я попробовал пошевелить пальцами ног, предполагая, что, возможно, мои ноги онемели или что-то в этом роде, но обнаружил, что это не так.
Ноги не онемели, их вообще не было!
Я попытался схватиться за ноги, но из-за верёвки не смог продвинуться достаточно далеко. Я поднял правую ногу вверх, как можно дальше, преодолевая боль, связанную с этим действием, насколько я мог, чтобы найти подтверждение своих опасений.
В бледном мерцании мягкого лунного света, проникающего через небольшую трещину в стене или потолке, где я находился, я обнаружил, что моя ступня исчезла, отрубленная чуть ниже икры. Кровотечения не было, что указывало на то, что его, должно быть, прижгли или что-то в этом роде, но оно было, и оно исчезло.
Я присмотрелся и обнаружил, что то же самое было и с другой ногой. ОБЕ мои ступни отсутствовали! Моё сердцебиение подскочило от нуля до тысячи менее чем за секунду.
Моя голова крутилась повсюду, совершенно не понимая, что и где я ищу.
Где я, чёрт возьми? Что, чёрт возьми, случилось, кто отрезал мне грёбаные ноги? Почему? Почему я здесь? Где...
Затем моё сердце полностью остановилось. До этого момента мой разум был размытым пятном, не чем иным, как пустым облаком, плавающим в моём черепе. Потом я вспомнил о Стэйси, и всё остальное сразу начало возвращаться ко мне. Я посмотрел туда, откуда просачивалась маленькая унция лунного света.
Стэйси! О Боже, где она?! Она в порядке? Она вообще ещё...
Я покачал головой. Нет, соберись. Ты сейчас паникуешь, и тебе наверняка конец. Ты ещё не знаешь, что Стэйси нет, поэтому пока ты просто предполагаешь, что она жива. А сейчас просто найди выход отсюда.
Я глубоко вздохнул, очищая мысли. И действительно, птичка в моей голове помогла мне, позволив мне расслабиться, хотя бы немного. Знаете, в таких ситуациях небольшое облегчение очень помогает. Поэтому первое, что я сделал, - это переоценил ситуацию. Я находился в затемнённой комнате или каком-то чулане, прикованный за запястья к кровати, а ноги ампутированы (кстати, я до сих пор удивляюсь, как не сразу заметил, когда проснулся).
Я покосился на дыру. Это должно быть выходом для того, что или где бы это ни было. Так что, ладно, мне просто нужно выйти туда...
Конечно, но как, чёрт возьми, я мог это сделать, не имея ни ног, ни рук? Итак, поскольку возможность тайного побега была исключена, я снова начал думать о самой ситуации. Тот факт, что я был связан, несмотря на то, что мне уже убрали ноги, означал для меня, что тот, кто привёл меня сюда, планировал в какой-то момент вернуться за мной. Это, а также тот факт, что они оставили трещину в потолке. Они не хотели, чтобы я куда-то уходил, но вряд ли они пока хотели, чтобы я умер. Подумайте об этом: если они хотели моей смерти, зачем прижигать мои раны после ампутации вместо того, чтобы дать мне истечь кровью?
Другими словами, они всё ещё нуждались во мне. Нельзя было наверняка это предположить, но факт оставался фактом, и поэтому вполне вероятно, что кто бы это ни был, он вернётся за мной в какой-то момент. Тогда задача заключалась в том, чтобы продержаться достаточно долго, не теряя сознания и не умирая от жажды, голода или чего-то ещё, что могло убить меня, пока это не произойдёт. К счастью, каким бы "умным" ни считал меня мой старик, во мне действительно была часть его глупости, достаточная, чтобы придать мне смелости начать выть и выкрикивать непристойности во всю глотку, чтобы предупредить их, что я проснулся и полон надежд и чтобы они приходили ко мне. Тогда у меня появится возможность.
Очевидно, это была импровизация относительно того, что я буду делать, если и когда они придут. Как я уже сказал, не было возможности объяснить, почему они так долго сохраняли мне жизнь, и, следовательно, не было также возможности узнать, что они сделают в ответ на то, что я покажу им свою задницу. Однако в подобных случаях вы используете любую возможность, а из остальных извлекаете максимум пользы по ходу дела. В конце концов я визжал следующие десять или двенадцать минут, пока моё горло не почувствовало, будто оно создано для того, чтобы глотать осколки стекла. Как ни странно, это было около трёх или четырёх часов.
Через несколько минут после того, как шум утих, мне показалось, что я услышал, как кто-то топает ко мне.
Было несколько шагов, и каждому из них приходилось суетиться, как мышам. Дети, подумал я. Я приготовился к тому, что, как я предполагал, придёт ко мне, как только они достигнут меня. Топот достиг двери, но ничего не произошло.
Я затаил дыхание, ожидая, что дверь откроется и дети навалятся на меня и окружат меня, но они этого не сделали. Я открыл глаза и увидел, что дверь всё ещё закрыта.
Какого чёрта они ждут? Я открыл рот, чтобы попытаться закричать ещё раз, но ничего не вышло. К этому моменту мой голос уже слишком пропал. Я услышал, как что-то скользнуло вправо от двери, похожее на засов или что-то в этом роде, прежде чем дверь медленно со скрипом открылась. Когда её только что открыли, на пол упало что-то большое.
После этого я увидел, как двое из них вбежали в комнату и начали тащить это поближе к кровати.
Я посмотрел, что это было, но тут же пожалел, что сделал это. Это было чьё-то обезглавленное тело. Голова, правая рука и левая нога исчезли. Дети протащили его до кровати. Прежде чем я успел сопротивляться или что-то сделать, двое из них забрались на кровать и начали хватать меня, заставляя замереть и с силой открывая мне рот. Затем, визжа как сумасшедший, последний достал нечто, похожее на нож для мяса, который он спрятал за штанами.
Он начал беспорядочно рубить оставшуюся руку трупа, а затем взял отрубленную конечность и насильно пытался скормить её мне. Я изо всех сил старался бороться, но позорно, по какой-то причине, это было похоже на то, как будто я пытался бороться с двумя взрослыми мускулистыми мужчинами. Я знаю, что они были всего лишь детьми, но если серьёзно, они были сильными детьми!
Ребёнок засовывал руку мне в рот и заставлял её пройти мне в горло. Я сразу начал задыхаться.
Пока это происходило, комната наполнилась их визгом, заглушающим мои стоны и вздохи о пощаде. Двое, державшие мой рот открытым, даже начали двигать моими челюстями вверх и вниз, чтобы заставить меня жевать эту чёртову конечность.
Всё оно было настолько тугим и жевательным, что, проглотив его, я чуть не задохнулся. Наконец тот, у кого был тесак, издал воющий визг, заставивший замолчать остальных. Двое, державшие меня, отпустили руки и сошли с кровати, чтобы присоединиться к остальным.
Они вытащили тело обратно через дверь, закрыли и заперли её. Меня оставили сидеть на кровати, рот был забит сырой кожей, я чувствовал себя слабым и униженным. Что только что произошло? Я имею в виду, помимо того, что мне насильно скормили человеческую плоть? Это был просто их способ заставить меня заткнуться? Они решили заткнуть мне рот, просто чтобы я замолчал, может быть?
Но потом... Почему бы им просто не убить меня?
Тогда я подумал о том, что я не смог бы пошевелиться или сделать что-нибудь, даже если бы попытался - что, видит Бог, я и сделал. Если целью было заставить меня замолчать, то почему они хотели оставить меня в живых? Почему они не хотели, чтобы я шумел?
Конечно, я видел, как чертовски раздражает необходимость постоянно это слушать, я уверен, что у этих маленьких ублюдков уже был опыт, но всё же остаётся вопрос: какая разница, если я замолчу?
Но что, если, возможно, дело вовсе не в том, чтобы заставить меня замолчать? Что, если они уже собирались прийти, что, если они собирались это сделать, независимо от того, шумел я или нет? Ладно, они хотели сохранить мне жизнь. Но зачем меня кормить, разве что...
Если только идея не заключалась в том, чтобы откормить меня.
Я подумал о кратком взгляде на тело, которое они притащили. Человек, кем бы он ни был когда-то, был пухлым. Возможно, не слишком тяжёлым, но достаточно большим, чтобы его можно было разделать, а его частями можно было бы накормить много раз. Ну, знаете... Прямо как свинью.
Тогда мне всё стало понятно. Я знал, какова была моя цель по отношению к ним, и теперь мне пришлось бежать, если я хотел спасти свою жизнь и, по крайней мере, надеюсь, жизнь Стэйси. Я снова осмотрелся. У меня по-прежнему не было никакого инструмента или чего-то ещё, что я мог бы использовать, чтобы освободиться. Или было?
Видите ли, я заметил это только через минуту или около того, но тот маленький придурок, который был раньше, очевидно, был неуклюжим и оставил свой тесак. Если бы я смог дотянуться до тесака, у меня был бы шанс перерезать верёвки, привязывающие мои запястья к кровати. Конечно, он не выглядел таким уж большим, но я имею в виду, что он, по-видимому, достаточно легко прорезал плоть, поэтому я решил, что с ним не должно возникнуть особых проблем, если вообще возникнут какие-либо проблемы с простой старой, вероятно, изношенной верёвкой, верно? Наступила сложная часть, когда я пытался дотянуться до этой чёртовой штуки со связанными руками. Он лежал всего в футе или двух от кровати, поэтому я наклонился вперёд, одновременно перенося весь свой вес на край кровати.
Было на удивление (ну, в каком-то смысле) сложно опрокинуть кровать, но в конце концов это произошло, и тогда целью было схватить тесак и перерезать верёвки. К счастью, на самом деле это оказалось не так уж и сложно, несмотря на очень ограниченный охват. Я схватил тесак и начал рубить и перепиливать верёвки.
К моему счастью, я оказался прав насчёт верёвок, потому что всего после десяти, может быть, пятнадцати ударов эта ублюдочная сучка порвалась, освободив мою правую руку. Второй, правда, потребовалось немного больше времени, примерно двадцать пять-тридцать ударов, но всё равно она тоже сдалась.
Как только обе руки были свободны, я начал настоящее испытание; мне придётся вырваться из комнаты и каким-то образом маневрировать, не попадаясь на глаза детям или чему-то ещё/кому-то ещё, крадущемуся вокруг, где бы ни находилось это место. Мои руки уже были похожи на мокрые отварные макароны, и моя нога - та, которая меньше болела - тоже чувствовала слабость. Тем не менее, я знал, что оставаться здесь - не вариант, если только у меня не появится желание одновременно есть человеческую плоть и быть съеденным самому. Чего бы это ни стоило, мне нужно было убраться оттуда.
Я довольно легко выбрался из комнаты, по крайней мере, учитывая обстоятельства, но когда я выполз в коридор, я обнаружил, насколько больше я откусил, чем смог прожевать. Длинный, почти неосвещённый коридор тянулся почти на милю, или, по крайней мере, добрых пятнадцать-двадцать футов, а сам пол был скользким, и мне не за что было даже ухватиться или вонзиться ногтями, чтобы попытаться продвинуться по нему. Хорошей новостью было то, что в конце этого коридора дверь была широко открыта. Мне не пришлось бы открывать её или придумывать что-то ещё, просто пройти через неё.
Я тащился изо всех сил, стараясь не шуметь, чтобы снова не привлечь детей. В какой-то момент, примерно на четверти или, возможно, на половине пути, я замер. На полу надо мной пронеслись слоновьи шаги, каждый из которых одновременно раскачивал весь коридор и заставлял моё сердце колотиться в груди колесом. Они также гремели по всему коридору, напоминая выстрелы при каждом шаге. Каким-то образом я не оглох из-за этого, хотя, возможно, это не так уж и хорошо, потому что я гарантирую вам, что то, что я слышал, сопровождая всё это, было просто отвратительным.
Лучший способ описать звуки, которые я слышал над собой, - это то, что они звучали так, будто очень большая собака рычала, когда что-то грызла, несколько приглушая его, в то время как её пасть была полной и одновременно жевала. Шаги остановились где-то посередине потолка.
На мгновение всё вокруг меня было совершенно неподвижно.
Я собирался снова начать двигаться вперёд, когда моё тело мгновенно сжалось от самого нечеловеческого рёва, который я когда-либо слышал. Это звучало как визг тысячи свиней, находящихся на стероидах, каким-то образом слившихся в одно тело и исходящих из одного горла.
Меня до сих пор тошнит, когда я думаю об этом. Чёрт, мне хотелось вырвать прямо здесь и сейчас, в коридоре, от сочетания этого звука, визжащих звуков, доносившихся раньше, и ужасных миазмов, которые душили меня с той секунды, как я проснулся, прикованный к кровати. Хотя я не мог. Мой желудок, как и всё остальное, замер на полу. Затем я услышал два или три топота на том месте, где они стояли, а затем ещё один визгливый рёв. В тот раз я почти уверен, что моё сердце действительно остановилось.
Прошёл ещё один миг молчаливой тишины, за которым последовала ещё одна серия топотов вперёд. В конце концов, топот прекратился, но, тем не менее, прошло как минимум ещё целых двадцать-двадцать пять минут, прежде чем моё тело вышло из энтропии и снова начало двигаться.
Как только я это сделал, я обнаружил, что использую каждую унцию силы, которую только можно вообразить, используя образы того нечестивого ада, который у меня был, как мотивацию продолжать двигаться вперёд, игнорируя то, насколько я устал на самом деле.
Мои руки горели. Я думал, что в конечном итоге мне придётся так сильно напрягать их, чтобы они двигались вперёд, что в конечном итоге они просто выскочат прямо из моих плеч. Однако я продолжал тянуть. Мне пришлось двигаться. Мне нужно было найти Стэйси. Я должен был найти ту девочку-подростка. Я должен спасти их.
Я должен.
Я должен спасти.
О Боже...
- Рой! Помоги мне!
- Стэйси! Подожди, я иду!
- Они делают мне больно, Рой!
- Спаси нас!
- Все вы, держитесь, я иду! Я вытащу вас отсюда!
- Почему тебя не было там, Рой?
- Нет... Нет, не сейчас...
- Ты не можешь спасти никого, даже свою младшую сестрёнку.
- Б-Бонни...
- Никто их никогда не найдёт. И ты тоже. Ты никого не сможешь спасти!
- НЕТ!
У меня перехватило дыхание почти сразу после того, как последнее эхо покинуло моё горло. Конечно же, во время моего небольшого прорыва мне удалось дожить до конца пути к открытой двери. Передо мной была комната, которая, судя по тому, что я действительно мог видеть, напоминала какое-то отвратительно выглядящее хранилище для мяса с большими кусками свинины (ну, я подумал, что это были куски свинины, и лучше бы так и было), висящими на цепях с потолка.
Я двинулся дальше, не теряя времени на попытки осмотреть местность или чем бы оно ни было. Как я понял всего за пару секунд, это был не лучший мой выбор. Из другого конца комнаты снова послышался слоновий топот, на этот раз направляясь прямо туда, где я был. Благодаря чистой удаче и ничему больше, мне удалось броситься, как копьё, в потайной угол комнаты как раз перед тем, как дверь распахнулась. Из расщелины, в которую я пробрался, я увидел, как в комнату протопали два больших копыта. Да, копыта, а не ноги.
Отвратительное ворчание или перегруженное рычание тоже вернулось. Я видел также пару ног, извивающихся и пинающихся. Кто бы это ни был, он был ещё жив.
Господи, этого человека собираются зарезать!
Часть меня чувствовала непреодолимое желание выйти из укрытия и сделать... ну, я не знаю, но что-то иное, чем просто лежать и смотреть. Однако я проглотил это, прекрасно понимая, что, чёрт возьми, я ничего не смогу сделать с этим чудовищем, даже если попытаюсь. Я наблюдал, как пара испуганных ног поднимается выше в воздух и их сопровождает панический вопль женщины. В моей голове звучали сигналы тревоги, и я делал всё, что мог, чтобы оставаться на месте.
О Боже, пожалуйста, только не Стэйси. Не она.
Я услышал, как существо яростно визжало на свою жертву, заставляя её кричать ещё громче. В следующее мгновение её крики стали оглушительными и мучительными. Я закрыл глаза и заткнул уши, но это не принесло мне никакой пользы. Её крик всё ещё был слышен, становясь катализатором грядущих ночных кошмаров. Затем монстр потопал прочь, оставив ноги болтаться, пока их владелец разрывал свои лёгкие в клочья.
Я оставался в своём укрытии, совершенно потеряв дар речи, понятия не имея, что, чёрт возьми, мне следует делать. Я имею в виду, что бы ВЫ сделали в этой ситуации?!
"Я бы попытался спасти её", - был бы ваш ответ, да, верно. Но что, чёрт возьми, вы сможете сделать БЕЗ ОБЕИХ СТУПНЕЙ, БЕЗ СИЛЫ В ВАШИХ РУКАХ ИЛИ НОГАХ, и нет даже каких-либо предметов первой помощи, которые могли бы помочь женщине, которую, по сути, только что превратили в чёртов колокольчик?
Послушайте, извините, если это звучит агрессивно, но именно с такой дилеммой я столкнулся тогда. Я, очевидно, хотел помочь - именно поэтому я первым поднялся на эту богом забытую гору - но я не мог! Я не мог спасти женщину. Я не смог защитить Стэйси.
- Почему, Рой? Почему тебя не было рядом со мной, старший брат?
Я не могу спасти никого из детей. Я не могу спасти ту девочку... Я не могу...
- Тебе никогда отсюда не выбраться. Никто тебя никогда не найдёт.
Я не могу спасти...
- Это всё твоя вина, Рой. Ты не можешь защитить никого, даже свою младшую сестрёнку.
Я... Мне жаль. Мне жаль, Стэйси. Мне жаль всех... И Боже, Бонни, мне так жаль, что я не могу быть рядом с тобой.
От очередного срыва меня отвлёк звук маленьких ног, топтавшихся по комнате из двери, через которую я вошёл. Это дети, вероятно, искали меня, по крайней мере, я так думал. Должно быть, они пришли, чтобы снова меня пытать, и обнаружили, что курятник принадлежит мне. Этого было более чем достаточно, чтобы зажечь костёр под моей задницей и заставить себя двигаться с такой скоростью, какую могли позволить мои руки. Я выскользнул из маленькой расщелины и начал ползти вперёд, изо всех сил стараясь не смотреть на висящее тело (которое, кстати, всё ещё дёргалось и стонало в агонии). Я почти добрался до двери, когда услышал, как дверь позади меня распахнулась.
Тогда я застыл. На этот раз броситься было некуда, и я уже отполз слишком далеко от того места, в котором находился раньше, чтобы попытаться повторить это снова. Нет, на этот раз меня поймают. Я не мог бежать, не мог сражаться и даже не мог спрятаться. Я закрыл глаза. Вот и всё, ещё раз.
Все дети хлынули в комнату, безумно визжа, и моё тело сжалось, готовясь к тому, что они схватят меня и утащат прочь. Чёрт, честно говоря, часть меня думала, что они потащат меня обратно в комнату и просто прикончат меня прямо там, в хранилище для мяса. Однако я открыл глаза, когда понял, что ничего не происходит. Я был всё ещё жив, нетронут. Когда я оглянулся, я увидел, как дети сдёргивают тело женщины с большого крюка для мяса, на котором она была нанизана, полностью открывая ей спину, а затем просто ныряют прямо в неё, как будто она была праздничным тортом на вечеринке.
Без манер, достоинства и раскаяния эти дети просто пожирали её горсть за горстью. На этот раз я не смог сдержаться, меня вырвало. И ещё мне не повезло, маленькие ублюдки меня услышали и сразу потеряли интерес к своей нынешней жертве. Я попытался выбежать через пол к двери, но было уже слишком поздно. Меня схватили за культю левой ноги и тут же потащили обратно в хранилище для мяса. Другой ногой я попытался сбросить их с себя, как только мог, но это тоже было бесполезно. Они были похожи на стаю муравьёв; на место каждого, кого я отшвырнул, прыгнуло ещё около двух.
Они меня душили, и по крайней мере у двоих или троих из них были палки, которые, как вы уже поняли, они применили ко мне с пользой. Я не уверен, но хочу сказать, что этим ублюдкам удалось по крайней мере отбить, если не сломать полностью, пять моих рёбер, а также несколько других костей, прежде чем вырубить меня ударом молотка по лицу. Тогда я был уверен, что это всё. Я был мёртв.
К моему огорчению, это было не так, и то, как я проснулся в следующий раз, заставило бы любого человека немедленно пожелать смерти. Я проснулся от самой жгучей боли, которую я когда-либо чувствовал, пронзающей мою левую ногу. Я оказался подвешенным на высоте двух футов над землёй за левую ногу, мою более-менее здоровую. Когда я поднял глаза, мне сразу же стало противно и страшно, увидев, что теперь сквозь неё проткнут крючок. Маленькая река крови медленно стекала вниз из горящей, ноющей раны. Я был в ужасе, но мне было слишком больно, чтобы кричать от шока.
Представьте на секунду, что вы не можете даже издать звук или каким-либо образом отреагировать физически из-за того, насколько сильна боль. В этот момент вы находитесь в худшей форме, неспособной отреагировать на боль или положить ей конец, но ещё не достаточно серьёзной, чтобы убить вас, по крайней мере, не сразу. Единственный способ, которым я знал, что боль закончится сейчас, - это дождаться, когда я потеряю сознание или сразу дисквалифицируюсь. Положительным моментом было то, что либо из-за вышеупомянутого процесса, либо из-за кровопотери, эффект не заставил себя долго ждать.
За считанные секунды мир стал размытым, а мои руки, единственные конечности, которыми я ещё мог пользоваться, онемели. И всё же что-то во мне всё ещё боролось за то, чтобы не вырубиться. Иронично, не так ли? Единственный раз, когда вам хочется просто ускользнуть, а инстинкт выживания сам вас предаёт. Итак, я свисал с потолка, дезориентированный, слабый и практически полумёртвый. На тот момент все мои амбиции сыграть героя были давно уничтожены. В тот момент я, честно говоря, был бы счастлив, если бы смог выбраться оттуда вообще ВНЕ мешка для трупов, со Стэйси или кем-либо из детей или без них.
Он был слабым, но я мог слышать звук откуда-то из комнаты вокруг меня, тихий и монотонный. Я понял, что это был звук чьего-то плача. Из-за моего размытого зрения, а также отсутствия освещения в самой комнате, я не мог видеть, чей и откуда он исходил, но я всё равно мог сказать, что он был там, где-то справа от меня. Я мог сказать, что это была ещё одна молодая женщина.
- С-с-с-с-Стэй-Стэй-си?
Девушка продолжала плакать, всхлипывая.
- Стэйси... это... это... ты?
Плач прекратился, перейдя в насморк.
- Кто... кто там? - голос был маленьким и жалким.
Я обнаружил, что голос звучит достаточно ясно, чтобы понять, что это был не голос Стэйси. Я не знал, что делать и говорить сейчас. Я услышал движение, доносившееся из угла, где слышал голос девушки. Из затенённого места я увидел, как из него вылезла молодая девушка, и моё сердце чуть не остановилось в третий раз за день. Это была девушка с плаката, ТА ДЕВОЧКА-ПОДРОСТОК, из-за которой я проделал этот чёртов путь, терпя все эти пытки.
Она была тут же, прижавшись в углу. Она была жива. Я нашёл её...
Я не потерпел неудачу.
Я нашёл её.
Она выползла, пока не оказалась примерно в полуфуте от моего лица, прежде чем остановиться.
- А-А-Ам-Аме-лия...
Её глаза немного выросли.
- Аме-лия... Х-Хилл...
- Кто ты? О-откуда ты знаешь моё имя?
Я хотел рассказать ей всё. Я хотел сказать ей, что пришёл спасти её и её отца. Я хотел сказать ей, что моя двоюродная сестра пропала и что мне тоже нужно её спасти.
Я хотел сказать ей, как много для меня значило то, что я мог увидеть её прямо сейчас. Даже если бы я не мог сделать ничего другого, просто увидеть её на самом деле что-то значило; что весь этот крестовый поход не был напрасным.
Я открыл рот, но вместо мыслей, которые я только что упомянул, прозвучало только:
- П-плакат...
- Что? - спросила она.
Я поднял руки, насколько мог, то есть совсем немного.
- Плакат... В к-кармане...
Она медленно поднялась, пока не оказалась на ногах. Её рука осторожно, трясущимися пальцами потянулась к моему правому карману и покопалась там, вытащив сложенный плакат "Пропавшие без вести". Она развернула его и просматривала его около трёх секунд, прежде чем уронить и его, и челюсть.
- Т-ты пришёл... за мной? - спросила она.
Я ничего не говорил.
Она воскликнула в изумлении. Её лицо говорило всё, классическое выражение недоверия. Я не мог её винить, но это всё равно разбило мне сердце. Затем оно разлетелось вдребезги, когда она разрыдалась, сжимая меня в своих самых крепких медвежьих объятиях.
- О Боже мой! Ты здесь! Ты здесь! Бог услышал!
Я был сбит с толку. О ком она говорила? Я не мог заставить себя спросить, но в любом случае это не имело значения, потому что от того, что она сказала дальше, мои глаза наполнились слезами.
- Ты ангел, не так ли? Я просила Бога послать ангела, и ты пришёл!
Честно говоря, я не мог сказать, что причиняло боль сильнее. Тот факт, что эта милая маленькая девочка была настолько лишена чувствительности, настолько психически измотана, что смотрела на меня, обычного парня, который просто хотел сделать что-то хорошее, и искренне верила, что я божественный спаситель, или тот факт, что, несмотря на приход таким образом, несмотря на то, что она была рядом, я всё равно не мог быть для неё этим.
- П-помоги... Я...
Она остановилась, тупо глядя на меня.
- П-помоги... Я... Вниз...
Её глаза метались вверх и вниз от моей ноги к моему лицу.
- П-пожалуйста...
Её снова начало трясти, она поднялась и потянулась к моей ноге. Я зажмурился, делая всё возможное, чтобы подготовиться к абсолютному МИРУ агонии, который вот-вот набросится на меня. Я чувствовал, как её тонкие, маленькие пальцы коснулись верхней части моей ноги, не решаясь даже попытаться что-то сделать.
- Я... я... я не могу...
- Пожалуйста... П-помоги... м-м-мне спуститься...
Адреналин уже иссяк, забрав с собой моё сознание. Я знал, что это чертовски хорошая ставка на то, что если я отключусь сейчас, всё ещё пронзённый крюком, у меня вообще не будет хороших шансов, что я снова проснусь. Я не мог позволить этому случиться, после того, как зашёл так далеко. Мне нужна была её помощь сейчас так же, как она нуждалась в моей.
Я почувствовал, как она начала нажимать на мою ногу, чтобы отцепить её, и не прошло и двух секунд, как мне пришлось задержать дыхание, чтобы не закричать чертовски громко.
Хуже всего было то, что она была не так уж сильна, не говоря уже о том, что она, вероятно, мало ела за последние три месяца, которых её не было, поэтому она боролась как могла, пытаясь хотя бы достаточно поднять мою ногу. В один момент её хватка соскользнула, и крючок ещё глубже вонзился в мою ногу, чем раньше. Именно тогда я вскрикнул от боли.
- Мне жаль! - воскликнула она. - Боже, я-я не могу этого сделать! - она начала пятиться. - Я не могу этого сделать, я не...
- Всё хорошо! - сказал я сквозь стиснутые зубы.
Моя нога была неподвижна, но я знал, что мне придётся смириться с болью, если я хочу, чтобы она мне помогла. Она шагнула вперёд и начала снова. На этот раз было намного больнее, когда она пыталась вытащить крючок из моей ноги. Когда он соскользнул в прошлый раз, он, должно быть, повредил ещё несколько сухожилий, и поэтому её попытка вытащить его снова ощущалась так, как будто она пыталась вырвать кости моей стопы из кожи.
Однако, несмотря на всё это, и она, и я выдержали.
- Подожди... Почти получилось.
Внезапно моя нога ослабла, и я безвольно упал на пол. Я был свободен. Я нашёл Амелию и снова был свободен.
Но что теперь?
- Что мы будем делать? - спросила она меня.
- Я... я... я не...
Я почувствовал сонливость. Это было не просто физическое истощение. Это было похоже на то, будто я был компьютером: как внутренний, так и внешний жёсткие диски перегревались и все выключались. После всего, что было до этого момента, мне нужно было, так сказать, "завершить работу". Конечно, я знал, что пока не смогу этого сделать, если бы хотел, чтобы у меня и у этой маленькой девочки был шанс выбраться с этой горы живыми. Каким-то образом мне удалось продолжать бороться с желанием вырубиться, но это было необходимо, оно истощило всю мою физическую силу (то немногое, что осталось), а также бóльшую часть моей умственной выносливости.
Она видимо тоже это увидела и пошла что-то искать, я сначала не мог понять что. Она подошла к задней части комнаты и вернулась с большой миской воды.
- Вот, выпей.
Она перевернула меня на спину и прижала к себе голову, чтобы я пил из миски. Мой рот открылся, и я напился, как чёртов вьючный мул. К счастью, воды было достаточно, чтобы расшевелить меня, даже если я всё ещё мало что мог сделать. Она забрала миску, а я медленно поднялся и осмотрел комнату.
Сама комната была по крайней мере среднего размера. Просторная, но не настолько, чтобы внутри было слишком много места. Больше похоже на вторичное хранилище для мяса, вероятно, прямо рядом с тем, в которое меня бросили дети раньше. Это также имело смысл из-за появления кучи контейнеров, наполненных, как я мог только предположить, каким-то количеством органов или кишок прошлых жертв. Я предположил, что, учитывая, что это место здесь во многом напоминало обычную бойню, они оставили одну комнату для самого мяса и шкур, а для меньших внутренностей и прочего дерьма - другую комнату.
Для меня это означало одно из двух. Во-первых, дверь в эту конкретную комнату в дальнем конце впереди меня вела в тупик, может быть, просто в ещё одну запасную прохладную комнату или что-то в этом роде. Вторая возможность состоит в том, что она вела к какому-то месту, например, к их логову или просто столовой, или, может быть, к какой-то личной комнате или офису. Я догадался об этом, потому что, глядя на Амелию, я не мог не задаться вопросом, почему она не подумала о том, чтобы попытаться пройти туда?
- Что находится за этой дверью? - спросил я, указывая на дверь впереди нас.
Она сжалась.
- То место, где нас держат, - ответила она постоянно стихающим голосом. Я слышал, как у неё хрустнуло горло, когда она говорила. - Мне... мне удалось выбраться оттуда, но потом мне пришлось спрятаться здесь, когда тебя привели и... - её взгляд упал на мою ногу.
Мой взгляд остался прикованным к двери.
Значит, ЕСТЬ и другие. И если они в этой комнате, то это значит...
Я начал продвигаться к двери.
- Что ты делаешь? - спросила она.
Я добрался до двери и потянулся к ручке, но был слишком низко, чтобы дотянуться до неё со своего места.
- Что ты делаешь, мы не можем туда вернуться!
- Других нам тоже нужно вытащить, не так ли?
При этом она снова сжалась.
- Вот, помоги мне с дверью, я не могу достичь достаточной высоты.
Она стояла на месте, сильно дрожа.
- Н-нет, мы не можем.
- Что значит, мы не можем? Мы должны.
- Ты не понимаешь, они все... Они все...Она начала кивать вперёд, как будто её рвало.
- Они что?
Она ничего не сказала, просто продолжала стоять.
- Они что, Амелия?
- Они... Они все... изменились!
Я нахмурился.
- О чём ты говоришь, как изменились?
- Я... я не знаю, но они совсем другие. Они уже не дети. Я видела, как многие из тех, кого забрали сюда после меня, начали сходить с ума. Они начали убивать друг друга, если один из них вёл себя не так, как они. Вот почему мне пришлось уйти оттуда, прежде чем они придут за мной в следующий раз.
Моя рука замерла, а глаза расширились. Я ошибался в обоих предположениях. Это было не очередное хранилище для мяса и не их логово, это был загон для свиней. Мало того, её слова тогда подтвердили мои подозрения, что эти маленькие маньяки были теми же детьми с плакатов. Мой желудок начал переворачиваться, когда я открыл рот и начал заикаться:
- П-почему?
- Я-я не знаю. Я сама не понимаю. Они просто начали сходить с ума, визжать и всё такое, как и тот большой, и начали есть тех из нас, кто не сошёл с ума. Они были выпущены обратно на гору, чтобы они могли охотиться за другими, как ты и я.
Я остановился, проглотив всё это и подавившись, пока оно падало. Легенды были правдой. Все из них. "Человек-Свинья" был реальным, и в нём были все черты, о которых говорили легенды; гигантский зверь, способный запутать разум человека, а также сломать его пополам, как ветку, и сожрать целиком. Это было вполне реально, и теперь у меня были доказательства. Теперь я также знал, что на самом деле происходило со всеми, кто исчез. В этом смысле я не мог сказать, чья судьба была хуже; те, кого зарезали ужасающими способами, и последнее, что они увидели, это их друг, брат, дочь, которые у них были, дико пожирающие их без всякой заботы о мире, или сами настоящие уроды, которых знает только Бог каким психологическим пыткам они подверглись, чтобы подтолкнуть их к такому каннибализму своих близких.
Это как смотреть на зомби, да? Легко думать, что жертвам приходится хуже всего, пока вы не перестанете думать о том, что приходится терпеть самим зомби, задаваясь вопросом, сохраняется ли хотя бы отдалённая часть того, кем они были раньше, где-то глубоко внутри, и если эта часть есть, они должны быть потрясены тем, что им придётся делать сейчас. Я говорю это потому, что следующий вопрос, который я ей задал, немного проясняет ситуацию.
- Как... Как ты выбралась?
Она не ответила на это. Я видел, что она не смогла бы ничего сказать, даже если бы захотела. Хотя мне это было и не нужно. То, как я смотрел на её лицо, на её грязное, измученное, но всё ещё милое и невинное на вид, только что успокоившееся, но испуганное, рассказало мне именно всё, что мне нужно было знать. Она подняла ладони вверх, обнажая грязные, запёкшиеся пятна крови. Она начала рыдать, и я протянул руки.
- Иди сюда. Иди сюда, всё в порядке.
Она бросилась мне на руки, уткнувшись лицом мне в грудь.
Я прижал её к себе и прошептал:
- Ш-ш-ш... Всё в порядке. Всё будет хорошо, я обещаю.
Возле своей груди я слышал, как она плакала:
- Я не хотела! Я не хотела! - снова и снова.
Мои руки пробежались по её вьющимся волосам, которые теперь казались блеклыми после более яркого вида на плакате.
Я бы держал её вечно - она нуждалась в этом, и в любом случае рядом больше никого не было, чтобы делать это. Однако мне пришлось отпустить её, когда мы снова услышали приближающиеся лёгкие шаги. Она поспешила обратно в своё маленькое убежище, из которого вышла, а я растянул руки и ноги, изо всех сил стараясь казаться мёртвым, надеясь, чёрт возьми, что эти маленькие ублюдки не станут тыкать меня или пинать, чтобы убедиться, или что-то подобное, что ещё хуже, попытаются снова притянуть мою задницу к потолку.
Я закрыл глаза как раз в тот момент, когда дверь распахнулась. Я услышал, как они с шумом вошли и сразу же побежали к крюку, где был я. Чёрт, они идут за мной. Хорошо, просто сохраняй спокойствие, не делай никаких движений.
Как я ни старался, моё тело не могло не напрягаться, ожидая в любой момент, что один или два из них снова начнут избивать меня своими палками. Я слышал, как их ноги двигались вокруг меня, но ничего не происходило. Так продолжалось до тех пор, пока я не почувствовал, как чьи-то руки схватили меня за руки и начали тащить прочь. Мне потребовались все силы, чтобы не испугаться и не раскрыть своё состояние. О Боже, что они со мной сделают? Они снова меня повяжут, не так ли? О Боже, пожалуйста, больше нет!
Я чувствовал, что они продолжают тащить меня за собой. Я прищурил один глаз и увидел, что меня затаскивают в комнату, которую я пытался открыть ранее, ту, из которой пришла Амелия. Они уронили мои руки и помчались обратно в другую комнату. Я широко открыл глаза, когда услышал, как закрылась дверь. Оглядевшись, я обнаружил, что комната, в которой я сейчас находился, была маленькой, каждая стена была уставлена такими деревянными ящиками, почти как в курятнике.
Как и любая другая комната в этом богом забытом месте, эта была почти тёмной, и единственный свет исходил от одной лампочки, свисающей в центре комнаты, всего в нескольких дюймах надо мной.
Моя шея болела, когда я пытался выгнуть её вверх. Моё дыхание было ровным, хотя до паники оставалось две секунды. Я не был уверен, был ли кто-нибудь со мной в комнате на самом деле или нет, но, тем не менее, я знал, что не могу ни в коем случае снова привлечь внимание детей или, что ещё хуже, в конечном итоге заставить самого Человека-Свинью преследовать меня.
- Боже мой! - воскликнул мягкий сломанный голос справа от меня.
Я повернул голову и чуть не потерял дыхание.
- Рой! Боже мой, ты в порядке?!
- Стэ-Стэйси!
Она выбежала из-за одного из ящиков вдоль стены.
- О Боже, Рой, ты...
Её слова застряли у неё в горле. Она поднесла руки ко рту, и я понял, что она сделала всё возможное, чтобы не закричать.
Каким-то образом - до сих пор не могу сказать вам, как - мне удалось найти в себе силы посмеяться.
- Это... Это не так... Не так уж и плохо, как кажется...
- О, Святой Иисус Христос на кресте, Рой, "не так уж и плохо, как кажется"? Чёрт возьми, ты выглядишь как измельчённая туша.
Я поднял руки.
- Обещаю, я в порядке, ладно?
Ирония решила стать настоящей сукой сразу после того, как я это сказал, послав приступ жгучей боли прямо через мою ногу и по всему телу. Я застонал.
- Угу, конечно.
Она начала пытаться схватить меня за руки, чтобы вытащить оттуда.
- Ого, какого чёрта ты делаешь?
- А на что это похоже? Я вытаскиваю нас из этой адской дыры.
- Подожди, ты вообще знаешь, куда, чёрт возьми, идти?
Она остановилась и опустила мои руки, вздохнув.
- Чёрт, ты прав, нет, я не знаю, - она повернулась к деревянным курятникам и закричала: - ЧЁРТ!
- Ш-ш-ш! Ты пытаешься заставить их вернуться за нами?
Она снова вздохнула.
- Ну, что нам тогда делать?
- Я... я ещё не знаю, ладно?
Она оценила мой ответ.
- О, очень полезный совет, братишка.
- Послушай, чего, чёрт возьми, ты ожидаешь, а? Мне приходилось всё это чёртово время думать над этим.
- О да, и похоже, чуда не случилось, да, коренастый?
- Пошла ты нахуй, ладно? Я даже не хотел этого делать, верно?
- Чёрт возьми, что ты имеешь в виду: "Я даже не хотел этого делать"? В последний раз, как я это помню, это ТЫ хотел сыграть Супермена, чтобы спасти какую-то маленькую девчонку, которую ты даже и не видел раньше.
- И в последний раз, как я это помню, я сказал ТЕБЕ, что не собираюсь этого делать, но ты сама...
Прошло короткое мгновение молчания, напряжение сдавило наши горла петлёй. Наконец я вздохнул и сказал:
- Послушай, это не поможет никому из нас. Нам нужно сосредоточиться на том, чтобы вытащить нас троих отсюда и...
- Ого, подожди, проверь свой счёт, Рой. Что ты имеешь в виду под "тремя"?
- Ты, я и Амелия.
Её брови изогнулись на меня.
- Амелия? - спросила она. - Кто это?
- Девушка с плаката, помнишь?
- Да, а что с ней?
Ей потребовалось время, как и мне потребовалось время в доме моего отца, чтобы уловить смысл.
- Подожди, ты говоришь мне, что действительно нашёл её?
Я кивнул.
- Чёрт, Рой, почему ты мне не сказал?
- Потому что ты не дала мне возможности сказать много, и потому что я, честно говоря, думал, что ты уже знала, учитывая, как она сказала, что вышла отсюда.
- Подожди, она вышла отсюда?
- Ага.
- Так же, как и остальные эти маленькие уроды?
- Ага.
- Рой... Я не думаю, что она...
- Даже не начинай этого, ладно? Она не одна из них, я обещаю тебе. Эти дети не могли чувствовать, что она может. У неё всё ещё есть здравый, хотя, возможно, израненный навечно, разум.
Стэйси это не убедило. Я вздохнул и сказал ей:
- Послушай, я тебе покажу, просто помоги мне выбраться отсюда, и ты увидишь, хорошо?
- А если она не в "здравом уме", что ты будешь делать? Знаешь, ты не совсем в боевой форме.
- Послушай, мы зашли так далеко, ясно? Мне было бы спокойнее, если бы я знал, что мы, по крайней мере, сделали то, ради чего пришли сюда.
Мы двое просто смотрели друг на друга, зайдя в тупик. Признаюсь, я не мог винить её за то, что она так думала. У неё была очевидная точка зрения на одну вещь; я был не в той форме, чтобы бороться (или даже пытаться) за выход из любой ситуации, которая могла возникнуть. Не говоря уже о том, что рассказала мне сама Амелия о том, как она вообще выбралась из этой тюрьмы.
Хотя у неё не было выбора. Ей пришлось уйти, верно? Однако это увело мои мысли в другом направлении. А как насчёт других детей, тех, которые ДЕЙСТВИТЕЛЬНО одичали, они потеряли себя добровольно? В большинстве случаев я бы без колебаний ответил "нет". Ради Христа, они были детьми, и притом пленными. Конечно, они бы не сделали этого ни с собой, ни друг с другом, если бы им... Пока им...
Если только им не пришлось.
Я был на грани признания своей точки зрения, когда она уступила и сказала, указывая на дверь:
- Хорошо, тогда пойдём. Ты сказал, что она была там?
Я кивнул, и она взяла меня за руки.
- Ну, давай же.
Она напряглась, пытаясь потянуть меня за собой. На секунду я не мог не задаться вопросом, как, чёрт возьми, эти дети смогли тащить мою задницу, а моя взрослая сестра делает всё, что может, чтобы только сдвинуть меня с места. Что бы там ни придумал Человек-Свинья, это очень мощное дерьмо.
Она смогла перетащить меня через пол к двери, прежде чем ей пришлось остановиться, чтобы отдышаться. Затем она открыла дверь и ахнула. Я выгнул шею и увидел, что вместо меня в этой комнате повесили другого бедного ублюдка. Кто бы это ни был, это был молодой человек, лет шестнадцати или семнадцати, возможно. Без головы, а руки и ноги были связаны за спиной мясным шпагатом.
- Что за...
- Стэйси! - я позвал её, привлекая её внимание ко мне. - Забудь об этом, давай.
Она перевела взгляд между мной и парнем, висящим впереди, прежде чем снова взять меня за руки. Она тащила меня примерно до середины коридора, прежде чем ей пришлось снова остановиться.
- Чёрт, Рой... - простонала Стэйси. - Я не знаю, смогу ли я продолжать так тянуть тебя за собой.
Я ничего не сказал на это. Справа я снова услышал тихий голос Амелии.
- Ты в порядке?
Я оглянулся и увидел, как она вылезает из своего укрытия, которое было раньше.
- Боже мой, я думала, они собираются... - она пошла дальше, глядя на Стэйси.
- Я так понимаю, ты Амелия? - спросила Стэйси.
Амелия кивнула.
- Откуда ты знаешь моё имя? Ты тоже видела плакат?
- Можешь быть уверена в этом, я сделала то же самое, что и этот коренастый здесь, и благодаря этому гению, теперь мы оба улавливаем разные вкусы этого ада.
Я немного усмехнулся. Предоставил Стэйси и её деревенскому акценту возможность немного развлечься в ужасной ситуации.
- Амелия, это моя двоюродная сестра Стэйси.
Она посмотрела на неё и застенчиво помахала рукой, прежде чем снова посмотреть на меня.
- Амелия, мы собираемся выбраться отсюда, все трое, но для этого нам нужна твоя помощь.
- Моя помощь? - спросила она, прижимая руки к груди.
- Да, подумай на секунду. Ты когда-нибудь видела выход из этого места?
- Выход?
- Да, типа... типа аварийного люка, или двери подвала, или чего-то ещё. Что-нибудь, что могло бы вывести нас наружу?
Она на мгновение огляделась, сузив глаза в разных случайных местах комнаты.
- Я... я не могу вспомнить наверняка... - она сморщила лицо и задумалась.
- Очень большая помощь, - заметила Стэйси, насмехаясь.
- Я... прости, я пытаюсь, просто... я не знаю, - она лихорадочно провела руками по волосам.
- Тсс, всё в порядке. Тогда давай двигаться дальше. Мы разберёмся с этим вместе.
- Разберёмся как? - спросила Стэйси. - О, ты имеешь в виду, что нужно перемещаться по этой адской дыре вслепую, и без того, чтобы тебя зарезали? - она бросила взгляд на Амелию, которая из-за этого съёжилась.
- Эй, давай, хватит. Это не её вина, ладно?
- Серьёзно? - спросила она, саркастически хихикая. - В третий раз, дорогой братик, напомни мне, какого чёрта мы вообще здесь делаем?
- Пытаемся сделать что-то хорошее, сохранив хотя бы ОДНУ человеческую жизнь, ясно? Видит Бог, я ни на что не годен, но, чёрт возьми, я не уйду, не сделав ОДНОГО дела, ради которого всё это заварилось!
После этого комната погрузилась в тишину. Стэйси стояла там, прищуриваясь, глядя на меня, как будто она разрывалась между желанием прыгнуть на меня и надрать мне задницу, или уступить ещё одно очко. Амелия сжалась до колен и прижала их к груди, наблюдая за этим так, как будто она наблюдала за своими родителями, которые спорят, совершенно не понимая, что и почему говорят.
Тишину нарушила Стэйси утомлённым вздохом.
- Рой, ты знаешь, что это её не вернёт.
Её лицо сменилось с саркастического снобизма на выражение мрачного реализма, как будто она говорила кому-то, что его любимый человек не выживет. По крайней мере, меня это так поразило, как будто она сказала мне, что Бонни мертва. С той лишь разницей, что никаких доказательств этому не было. Она всё ещё могла быть там, ожидая, когда её всё-таки найдут.
- Кого? - спросила Амелия, высунув голову из рук, как суслик.
Её голова вертелась взад и вперёд между мной и Стэйси. Оглянувшись на меня, она робко спросила:
- О ком она говорит, кого не вернуть?
Стэйси коротко переводила взгляд с меня на неё и обратно на меня.
- Никого, - я ответил холодно, глядя на Стэйси.
Чёрт возьми, с ней что-то не так, подумал я. Знаете, это дешёвый приём, использовать похищение моей младшей сестры против меня. Что это сейчас было?
Стэйси вздохнула, ущипнув переносицу.
- Слушай, хочешь уйти отсюда, пойдём. Позже поговорим о том, кто прав, а кто просто задница, ладно?
- Отлично, - холодно ответил я.
Я снова посмотрел на Амелию. Она снова начала медленно вставать.
- Так что же нам делать? - спросила она. Стэйси начала поддерживать мою левую руку.
- Мы уберёмся отсюда, вот что, - она начала тянуть меня за руку, волоча её за собой. - Хорошо, а знаешь, что мы собираемся делать, Амелия, а? Я хочу, чтобы ты была здесь, шла рядом со мной и помогала мне тащить Роя, поняла?
Она посмотрела на меня, ожидая какой-то реакции на это; возможно, возражение или что-то подобное. Вместо этого я просто кивнул в сторону Стэйси.
Она подошла к Стэйси и снова взяла меня за руку.
- Хорошо, идём вперёд, - приказала она.
Амелия повернулась и пошла по коридору. Стэйси снова начала тащить меня за собой, почти всё время напрягаясь.
Ей удалось пройти примерно половину пути до следующей комнаты, прежде чем ей снова пришлось остановиться. Она отдышалась, снова взяла меня за руку и тяжело вздохнула. Этот небольшой процесс в конечном итоге повторился примерно в следующих пяти комнатах. Именно в последней остановка длилась больше полминуты, как и в остальных залах. Она рухнула на пол, запыхавшись.
- Думаю, мы приближаемся к выходу, - сказала Амелия.
- Ты думаешь? - съязвила Стэйси.
Амелия снова сжалась в плечах.
- Послушай, Рой, я знаю, что ты ничего не можешь с этим поделать, но я не могу вечно таскать твою задницу повсюду. Должен быть какой-то способ тащить тебя за собой, например, чёртова простыня или повозка, в которую тебя можно посадить. Это чертовски пригодилось бы прямо сейчас.
Она посмотрела на Амелию и саркастически спросила, есть ли где-нибудь здесь повозка.
- Эм... Ну... - она повернулась вправо, почесав подбородок.
- Ничего, я просто...
- Подождите здесь, я сейчас вернусь! - воскликнула она, прежде чем развернуться и помчаться по коридору перед нами.
- Подожди, где ты... и она ушла. Прекрасно.
Она издала раздражённый вздох, за которым последовал сухой смешок.
- Мы никогда не выберемся из этого места, не так ли?
Она снова усмехнулась, на этот раз почти бесстрастно, даже как робот.
- Стэйси... - сказал я, обращаясь к ней.
- Что, ты собираешься сказать мне, что всё в порядке? Ты собираешься сказать мне, что здесь всё хорошо?
- Стэйси, пожалуйста, я...
- Стэйси, пожалуйста, что? Ты пытался отговорить меня от этого, и теперь это моя вина, верно?
- Я не это собирался сказать, Стэйси.
- О, чёрт возьми, но ты мог бы. Ты мог бы сказать мне, что это плохая идея, и что я была той амбициозной маленькой сучкой, которой всегда была.
- А я всё ещё тот же доверчивый, впечатлительный придурок, которым был раньше, не так ли?
Это принесло мне хотя бы небольшое движение в уголке её рта.
- Послушай, наверное, я пытаюсь сказать, что я... я... - она снова вздохнула и прохрипела дрогнувшим голосом: - Что мне очень жаль, ладно?
- За что?
Она саркастически усмехнулась.
- За что? Ради всего святого. Вначале за то, что я умоляла тебя приехать сюда. А в конце за то, что ты закончишь таким, какой ты есть сейчас. Я... я... я...
Я поднял руку.
- Эй, хватит, ладно? Возможно, ты подтолкнула меня прийти сюда, Стэйси, но это мне пришла в голову идея, ясно? Ты не заставляла меня приходить сюда, несмотря на то, что я сказал, ясно? И ты была права, я не был благородным, не пытался "поступить правильно" или что-то в этом роде. Это было не для меня. Я просто... Я просто... Я не мог жить, зная, что есть ещё одна маленькая девочка, такая же, как Бонни, которая пропала, и никто её даже не ищет. Я просто не мог...
- Тсс...
Я остановился, подняв бровь. Её глаза в отчаянии метались по комнате.
- Что? Что за...
- Тише, ты это слышишь?
Я слушал так внимательно, как только мог. Но я ничего не слышал. Я покачал ей головой.
- Что это такое?
- Я... я не знаю, это вот так... вот так...
Она резко остановилась, морщась от боли.
- Стэйси?
Она выгнулась, зажимая уши.
- Стэйси, что происходит?
- Я... я не... я не могу... Чёрт! - она сгибалась всё больше и больше. Её голова сильно тряслась из стороны в сторону. - Это больно! - закричала она.
Моё сердце сжалось. Я не мог пошевелиться, но даже если бы мог, я бы не знал, что делать.
Я попытался дотянуться до неё, но она оттолкнула мою руку.
- Н-нет, не трогай меня! Держись подальше! - она поспешно отошла от моего тела.
- Стэйси, поговори со мной, в чём дело?
- Я слышу, как он визжит, - сказала она, застонав.
Потом она резко вскрикнула.
- Визжит?
- Да, как свинья.
Мои глаза расширились.
- Что ты имеешь в виду?
- Это... О Боже, это он!
- КТО?!
- Человек-Свинья. Я его слышу, - она вскрикнула от боли, прежде чем рухнуть извивающимся комком на полу в нескольких футах от меня. - Уйди! Оставь меня в покое, слышишь?!
- Стэйси! - я снова начал ползти по полу к ней. - Подожди, я иду!
Я тащился вперёд и почти добрался до неё, когда остановился, увидев, как её лицо смотрит на меня. Это было её лицо, но на меня смотрела не она.
Уже нет.
Её глаза были широко открыты, налитые кровью и дикие.
- Стэ-Стэйси?
Она не двигалась. Её глаза были прикованы к моим, изучающие меня, рассматривающие меня так, как динго или гиена изучают одинокого, заблудившегося верблюда в пустыне. Её глаза были безумными, лишёнными эмоций, разума и здравого смысла. Это были глаза животного.
Медленно я попытался оттолкнуться назад, к двери, через которую мы вошли сюда. В мгновение такое внезапное, что я бы буквально пропустил его, если бы моргнул, она бросилась вперёд, подпрыгнула в воздухе и приземлилась прямо на меня. Сила удара её тела прямо мне в грудь вышибла из меня дух. Следующее, что я помню, это то, что её удары всё больше и больше прижимают моё лицо к полу.
Ни одной мысли, связной или нет, не разрешалось оставаться в моей голове дольше одной секунды, прежде чем моя двоюродная сестра выбивала её из меня. После шестого или седьмого удара моё зрение превратилось в нечёткие пятна тёмных облаков вокруг меня. Я не мог видеть её лица, но изображение её лица, которое было всего несколько секунд назад, заполнило этот пробел. При этом я слышал, как она яростно визжала, как и дети раньше.
Боже мой, чёрт возьми, она стала одной из них!
Она была беспощадна в своих нападениях. Если бы вы её увидели, вы бы подумали, что я убил её собаку или кого ещё. Я мог сказать, что она собиралась убить и меня. Из-за того, как сильно и внезапно мой мозг затрясся, я даже не мог заставить себя попытаться поднять руки, чтобы заблокировать любые её удары тоже. Это был всего лишь один удар за другим, удары по моему лицу всё сильнее и сильнее, пока она визжала.
Моё зрение было близко к тому, чтобы полностью погаснуть, когда я почувствовал, что её оттаскивают от меня.
Я вытянул шею. Я не мог видеть никого из них, но казалось, что Стэйси боролась с Амелией. Я слышал, как они обе боролись друг с другом, катались и швыряли друг друга на пол. Моё зрение медленно вернулось ко мне, только чтобы увидеть, что Стэйси прижала Амелию к полу. Я мог видеть только ноги Амелии, но видел, как они отчаянно боролись. Мне нужно было что-то сделать быстро, иначе Амелия стала бы едой для моей теперь уже невменяемой двоюродной сестры.
Посмотрев направо, мне удалось заметить и схватить ближайшую банку с фасолью, которая лежала на боку, и швырнуть её в неё. В итоге она отскочила от её головы, и она отпустила Амелию.
- Амелия! - позвал я.
Она медленно поднялась с того места, где находилась, в сидячее положение.
- Амелия, ты в порядке...
Я остановился, поняв, что она тоже смотрит на меня так же, как сейчас смотрела Стэйси. Моё тело напряглось и собиралось хотя бы попытаться нырнуть с прохода, но когда она прыгнула на меня, дверь распахнулась, и тот ужасающий визг, который был раньше, ударил меня прямо в лицо. Одно лишь дыхание зверя было ураганом, дующим прямо на меня.
Мои глаза открылись, и он стоял передо мной, горный зверь, призрак моего родного города и воплощение ночных кошмаров моего детства; Человек-Свинья. Его рост составлял восемь футов, возможно, восемь футов три или четыре дюйма. Мне бы повезло, если бы я даже поднялся с этой тварью на уровень груди - а мой рост (ну, был) не менее шести футов двух дюймов. Его мёртвые, дымчато-чёрные глаза тяжело сверлили меня, как будто они камнями падали мне на грудь, и моё сердце замирало, когда я смотрел ему в глаза.
Я видел, как Амелия собиралась наброситься, когда Человек-Свинья фыркнул у неё за спиной, я думаю, давая ей знак остановиться. Она остановилась, и Человек-Свинья неуклюже двинулся вперёд. Весь фундамент дома или чем бы то ни было это место затрясся, как только его копыто коснулось пола. Я не мог заставить себя пошевелиться, как бы сильно я ни кричал себе об этом. Ещё один шаг вперёд заставил место снова задрожать, на этот раз у меня перехватило дыхание.
Время в этот момент почти полностью остановилось.
Реальность - или то, чего я боялся, происходило на самом деле, а не просто было моим самым запутанным и ярким кошмаром - отслеживалась, как видеомагнитофон, с самой медленной скоростью. Секунды больше походили на часы. Человек-Свинья в последний раз, сотрясая землю, топнул ко мне, расположившись всего на волоске от меня, максимум в двух с половиной футах. Несмотря на то, что я сказал о замедлении времени, ему потребовалось меньше секунды, чтобы поднять меня за горло.
Он держал меня примерно на футе, а может быть, и на двух от пола, сжимая хватку с каждой секундой. Прежде чем я даже осознал это, я потерял сознание... ну, одному Богу известно, на какое время той ночью. Хоть я и был без сознания, я всё ещё мог слышать эхо визга, кружащегося вокруг меня. Они были повсюду, и звучали так, будто исходили от каждого ребёнка раньше. Их коллективные голоса, казалось, сливались, создавая вокруг меня странный диссонанс. Казалось, они приближались ко мне всё ближе и ближе.
Никаких снов или чего-то ещё, связанного с этими звуками, тоже не было. Только визги. Тысячи и тысячи визгов.
Прошло всего мгновение или около того (во всяком случае, условно говоря), прежде чем я снова "проснулся". Я говорю "проснулся", но, оглядываясь назад, начинаю думать, что на самом деле я не спал, во всяком случае, в обычном смысле этого слова. Я имею в виду, что, похоже, в тот раз, а также в первый раз, когда я проснулся после того, как дети устроили нам засаду на перевале, у меня были видения или я слышал вещи, которые слишком хорошо относились к текущей ситуации и тому, когда я проснулся. Как и раньше, мне приснилось, что Человек-Свинья собирался меня съесть, и что я обнаружу, когда проснусь, что мои ноги отсутствуют.
Однако настоящая движущая сила этого момента - то, что произошло, когда я проснулся на этот раз. Мои глаза открылись и я понял, что я смотрел прямо на луну. Она падала на меня полным, бледным лучом света, который примерно на полпути был скрыт по крайней мере сотней окружающих меня теней, с одним чудовищем в центре, чья тень доминировала над бóльшей частью окружающей местности, закрывая меня и бóльшую часть окружающего пространства земли во тьме. Моя шея выгнулась вверх, и там снова появился Человек-Свинья, пристально глядя на меня. Я слышал, как он фыркнул; отвратительный звук сам по себе, от которого мой желудок перевернулся. Я слышал тихое сопение, доносившееся со всех сторон.
Мои глаза метнулись по сторонам, чтобы найти детей, всех вместе, стоящих вокруг меня по периметру. Они стояли неподвижно, готовые наброситься в тот момент, когда я попытаюсь сделать шаг. Я сразу же понял, насколько маловероятно, что я смогу сделать что-нибудь, когда попытаюсь пошевелить руками, только для того, чтобы обнаружить, что они связаны в разных точках круга. Я снова посмотрел вниз и обнаружил, что глаза Человека-Свиньи всё сильнее и сильнее впиваются в меня.
Я чувствовал, как его дыхание обжигает моё лицо. Горячее, почти палящее. Моё сердце и мозг одновременно отключились. Я не мог думать, я не мог ничего делать, я не мог двигаться, не мог вообще ничего. Просто лежал там, опустошённый.
Я понял, что это оно. Это был конец. Я ускользнул, обманул смерть и/или был спасён несколько раз, но теперь это число увеличится. Я буду просто ещё одним пропавшим без вести человеком, которого больше никогда не найдут, а если и найдут, то это будет в качестве многих разных частей, что тот, кто их найдёт, вряд ли узнает меня. Прямо как тот ребёнок, о котором мне рассказал кассир на заправке. Точно так же, как и те, кто был до него. Точно такие же, о которых всегда говорил мой старик. Те, о которых он меня предупреждал.
"Я люблю тебя, сынок. Пожалуйста, не гоняйся за вещами, за которыми не следует гоняться".
Слова папы отдались эхом в моей голове, поглощённые настойчивой атмосферой визга, но всё же достаточно, чтобы я их заметил. Почувствовал их. Достаточно, чтобы осознать, что я нарушил обещание, данное папе. Я поднялся на гору, запретную гору, в поисках правды о Человеке-Свинье. Сделав это, я теперь обрёк не только себя, но и свою семью, и того единственного человека, ради которого я пришёл сюда. И теперь мне придётся дорого заплатить за своё непослушание.
И вы хотите знать что? Меня это не волновало. Ничего из этого. Всё это больше не имело для меня значения.
Ни Амелия, ни Стэйси, ни кто-либо из других детей, и даже не моё обещание, данное папе. Я даже не заботился о том, чтобы самому попытаться выбраться с горы. "Оцепеневший", я думаю, вы могли бы меня так назвать. Это было бы даже верно, учитывая, что я на самом деле начал терять чувствительность в запястьях - хотя, если честно, я думаю, это больше из-за верёвок, связывающих мои руки, которые начали нарушать кровообращение. Я лежал и тупо смотрел на Человека-Свинью и просто ждал, что то, что должно было случиться, уже произойдёт.
Он шагнул вперёд. Хотя меня это совсем не волновало, как раньше. То, что раньше ощущалось как землетрясение, теперь больше походило на небольшое сотрясение. Выгнув выпуклую толстую шею назад, Человек-Свинья поднялся и с яростным визгом взорвал ночное небо. Тем не менее, я ничего не почувствовал.
Земля задрожала, когда чудовище сделало ещё два шага ко мне. Дети тоже подошли ближе к кругу. В руках все они держали маленькие свечи, кроме одной; та, которая, судя по её росту, не была ребёнком.
Я слышал, как она фыркнула сквозь собственную розовую маску из бумажной тарелки.
Стэйси... О Боже...
Снова сосредоточив своё внимание на Человеке-Свинье, я понял, что он владеет гигантским топором. Я не мог не начать смеяться над этим. Вот и всё, снова та же самая чёртова вещь, которую я видел в своём кошмаре, за исключением того, что на этот раз я хорошо и чертовски хорошо знал, что это был не сон. Кажется, я проснулся в последний раз.
Толпа подняла факелы и завизжала, побуждая Человека-Свинью сделать то же самое, подняв топор к небу. Вся территория - которая, кстати, выглядела как большая, огромная терраса во внутреннем дворике или что-то вроде террасы позади дома, в котором я был раньше, - представляла собой одну большую клетку с бешеными, невменяемыми животными. К этому моменту, хотите верьте, хотите нет, но меня это не беспокоило, даже сам Человек-Свинья. Тем не менее, я до сих пор улавливаю малейшее сходство с их визгом, которое слышу где-нибудь здесь, дома.
Наконец, место снова немного успокоилось, и все взгляды снова были сосредоточены на мне. Топор высоко поднялся в воздух, прежде чем опуститься, как и раньше, время ползло как улитка. То, что должно было закончиться за пять секунд или меньше, в итоге показалось скорее пятью минутами. Возможно, именно поэтому мне действительно была предоставлена минута подумать о возможном выходе из этой ситуации.
Я скажу это прямо сейчас: адреналин, должно быть, одна из самых мощных сил на этой грёбаной планете, потому что то, что я сделал дальше, было сделано только на основе адреналина и инстинктов.
Прямо перед тем, как топор успел опуститься и отрезать мою правую руку, мне удалось дёрнуть её вверх с такой силой, что вместо этого лезвие зацепило удерживающую меня верёвку. Моя рука была свободна, и когда топор снова подняли, я перевернулся на другую руку. Земля снова задрожала, когда топор воткнулся в землю.
Я лихорадочно начал возиться с другим запястьем, пока Человек-Свинья доставал топор. Толпа пришла в ярость, крича и визжа громче и яростнее, чем когда-либо. Я услышал, как топор вырвался из земли, прежде чем почувствовал, как она снова затряслась подо мной от его топота. Кто бы из детей меня не связал, они точно знали, что делают, потому что, сколько бы я ни ковырял и не дёргал её, даже прорывая часть кожи под верёвкой, эта сука не развязалась.
Я пробовал и пытался, пока не услышал, как топот позади меня прекратился, и гигантская тень зверя не накрыла меня.
Как и секунду назад, один лишь адреналин заставил меня снова откатиться в сторону, когда я увидел, как его массивная рука подняла топор в воздух, готовая обрушить его прямо на мою голову. Удача ещё не отвернулась от меня, потому что, конечно же, топор упал, и я обнаружил, что моя вторая рука свободна. Теперь настало самое сложное; как выбраться из этого, не прибегая к помощи ног или помощи кого-либо.
Если вы собираетесь спросить меня, как мне удалось выбраться из этой ситуации, то ладно... Думаю, краткий ответ: просто удача. Чистая, простая и тупая удача. По крайней мере, с чисто прагматической точки зрения.
Как только моё другое запястье освободилось, я начал переворачиваться на бок. Жалкий и, учитывая текущую обстановку и обстоятельства, обречённый на позорный провал, но кого, чёрт возьми, это волновало? Я был свободен, и во мне вновь проснулось чувство безотлагательности, возродилось желание сражаться, чтобы остаться в живых. И до этого момента роль, казалось, работала.
Я добрался до одного из краёв настила, и именно тогда дети решили, наконец, прыгнуть. Меньше чем за секунду пятеро из них душили меня, в то время как ещё шесть или семь человек начали пинаться, царапаться, и даже кусать меня повсюду. Я кричал и метался изо всех сил, но, как и каждый раз, когда я пытался это сделать, пытался бороться с этими детьми, это не принесло абсолютно никакой пользы. Земля задрожала сильнее и быстрее, когда Человек-Свинья подлетел туда, где я был. Под детьми я едва увидел, как гигантский топор поднялся в воздух и качнулся вниз.
Когда он это сделал, вместо того, чтобы разрубить меня, он зацепил на мне как минимум троих из пяти детей, отправив их через настил, затем он отступил и поднялся, чтобы сделать ещё один удар. Место первых заняли ещё двое детей, но их тут же постигла та же участь. Это произошло ещё раз: ещё двое пытались вцепиться мне в лицо, но их расколол пополам топор Человека-Свиньи. Именно тогда я кое-что увидел; это одновременно и возможность, и кошмар на всю жизнь.
Дети, несмотря на то, что видели, что происходит с остальными, которые продолжали пытаться прийти за мной, были расстроенными, дикими, не желавшими ничего, кроме как испачкать свои маленькие щёки моей кровью. Очевидно, не только моей кровью. Я начал наблюдать, как двое из них начали яростно царапать друг друга, вырывая безжалостно друг из друга всё бóльшие и бóльшие куски.
Я также мог смутно видеть, как они смотрели друг на друга, пока делали это. Они делали это не от злости, не от ненависти, нет, они просто делали это, просто ели друг друга. Никакой рифмы, разума и совести, только бессмысленная жестокость.
Вскоре остальные последовали их примеру, и вскоре весь настил превратился в огромную бойню. Никаких друзей или врагов, просто животные делают то, что делают животные: едят друг друга. Человек-Свинья взревел, я думаю, пытаясь перенаправить их внимание обратно на меня или заставить их замолчать, но это уже было бесполезно.
Какой бы контроль он ни имел, какой бы поводок он ни держал, это исчезло. В конце концов те, кто был на мне сверху, оторвались от меня и нацелились на гораздо бóльшую еду перед ними.
В произвольном порядке я наблюдал, как дети бросаются на монстра. Многие из них были отброшены взмахом его топора, но некоторым всё же удалось оказаться вцепившимися в своего хозяина-свинью, грызя и разрывая его, как они это делали со мной. Вскоре они уже были над ним, держась изо всех сил, в то время как сам Человек-Свинья ревел, топтал и яростно бился.
Он шатался по настилу, отчаянно пытаясь стряхнуть их, но безуспешно. Он начал кататься по земле, превращая многих из них в гигантские красные пятна на земле. Других, я видел, как он даже хватал и либо разбивал их головы о землю, либо даже швырял в свой большой разинутый рот, пожирая их целиком.
Несмотря на всё происходящее, эти маленькие ублюдки продолжали приходить... те, которые не рвали друг друга на части и не вырывали из себя куски (да, они действительно ели себя, некоторые из них)!
В любых других обстоятельствах я, вероятно, застыл бы на месте, слишком напуганный, растерянный, сбитый с толку, а также слишком чертовски истощённый, физически и морально, чтобы двигаться или делать что-либо. Однако это не было обычным обстоятельством. Я сразу увидел это тем, чем оно было: последний шанс выбраться из этого места на земле, хуже, чем ад, и поверьте, я им воспользовался.
В мгновение ока я скатился по краю террасы, которая, как я обнаружил, вела вниз по очень крутому, очень каменистому склону на несколько футов от горы, ведущему к участку дороги, с которого открывался вид на дом. Однако прежде чем закончить движение, я довольно сильно ударился головой об один из самых ухабистых камней на пути вниз, мгновенно вырубив меня. Это был единственный раз после всего этого, когда я действительно уснул "по-настоящему" после потери сознания. Под этим я имею в виду, что не было никаких снов, никаких иллюзий, никакого телепатического дерьма от Человека-Свиньи, ничего. Просто тихий отдых.
Ну, ладно, слово "отдых" может немного переборщить, но суть остаётся в силе: это был первый раз, когда я не проснулся после яркого кошмара, а потом обнаружил, что это был вообще не кошмар. Нет, на этот раз я проснулся только в середине следующего дня, когда меня сотрясала дрожь. Я проснулся и обнаружил, что надо мной стоит мужчина средних лет.
- С тобой всё в порядке, сынок? - спросил мужчина.
Я не ответил. В тот момент у меня в голове была только одна мысль: неужели я жив и свободен от Человека-Свиньи и этих детей? Неужели они не преследовали меня тогда, когда я едва сбежал от их маленького ритуала на террасе?
Если нет, то что я мог сделать, и если да, то что мне теперь делать?
- Эй, похоже, у тебя была очень тяжёлая ситуация, не так ли? - спросил он, наконец, полностью привлекая моё внимание. - Господи, во что ты ввязался, а? Господи, твои чёртовы ноги отсутствуют!
Он в ужасе посмотрел на меня и спросил, что, чёрт возьми, произошло? Я ответил, просто взглянув на гору. Я должен упомянуть, что моё зрение было резко урезано из-за ударов по моей глупой башке, из-за чего всё казалось не более чем ярким облаком.
- Ух... Г-где я?
Я услышал смех мужчины. Именно тогда я тоже точно понял, кто это был. Это был кассир с заправки.
- Ты находишься в середине горного перевала, и, поскольку я ответил на твой вопрос, возможно, ты сможешь сделать то же самое для меня и рассказать, как и какого чёрта ты делаешь здесь, потому что я чуть не принял тебя за дорожного самоубийцу.
Я застонал, пытаясь сесть, но снова упал на спину. Он снова засмеялся.
- Подожди, так, успокойся. Давай.
Я почувствовал, как он взял меня за руку и попытался помочь мне подняться. Однако в тот момент моё тело, по сути, было мёртвым грузом, поэтому вскоре он отказался от этого и решил просто поднять меня прямо на руки и отнести в свой грузовик. После этого он снова поехал вниз по горному перевалу. Примерно через пять минут моё зрение начало всё больше и больше тускнеть, а разум начал затуманиваться. Я не мог сказать, собирался ли я потерять сознание в миллионный раз, или это всё-таки было то, что я в конце концов собирался умереть прямо там, в грузовике этого парня.
Мои глаза закрылись, но я ещё не совсем отключился. Я едва услышал, как он спросил меня:
- Значит, я просто рискну и скажу, что ты решил не следовать моему совету, верно?
Я застонал. После пробуждения у меня было ощущение, будто мой мозг оказался в блендере. Знаете, утром, когда вы только просыпаетесь, вашего мозга нет в наличии? Или это более подходит для моего случая, когда вы только что вышли из чрезвычайно волнующего момента и ваш мозг только начинает восстанавливаться? Всё такое размытое и дерьмовое, правда, вы не уверены, хотите, чтобы вы заснули или остались, вы обнаруживаете, что проснулись, и вы не можете ни на кого реагировать или по-настоящему взаимодействовать, что-либо понимать или даже двигаться.
Во всяком случае, для меня это было именно так. Я не мог видеть, не мог думать, не мог двигаться. Я был мёртвым грузом в грузовике этого парня.
Через некоторое время мы остановились, и он вынес меня. Я ненадолго открыл глаза и обнаружил, что нахожусь в больнице на окраине моего родного города. Как только меня перенесли за порог, я наконец потихоньку пришёл в себя. Я снова проснулся и обнаружил себя в, по общему признанию, удобной кровати (во всяком случае, для больничной койки). Справа от меня находилась электрокардиография. Монитор тихо попискивал, а открытое окно слева от меня позволяло мне ощущать достаточную прохладу под толстыми, тяжёлыми одеялами, под которыми я лежал. Я посмотрел вниз, в сторону изножья кровати, и обнаружил свою правую ногу, "старую коренастую", как сказала бы Стэйси, мумифицированную в бинтах, в то время как другая безвольно болталась на перевязи.
Через минуту или две дверь открылась и вошли врач и полицейский. К этому времени моя голова уже хорошо отдохнула и уже не была мутной, хотя хорошо это или нет, когда полицейский был рядом, для меня было спорным. Мой желудок сжался.
Осознанный или нет, я совершенно не хотел, чтобы кто-то, полицейский или нет, тыкал и подталкивал меня вопросами о горе. Я хотел одного и только одного: покинуть этот город и никогда не возвращаться.
Доктор начал менять мне повязки, а полицейский начал меня допрашивать.
- Послушай, сынок, я вижу, что тебе пришлось нелегко, и, честно говоря, я не пытаюсь усложнять жизнь никому из нас, так что просто ответь мне на эти несколько вопросов, и я оставлю тебя в покое. Это тебе хорошо понятно?
- Да, э-э-э... Да, конечно, я думаю.
- Хорошо. Во-первых, мне нужно знать, ты местный?
- Нет. Ну, уже нет. Я вырос здесь, но живу в Массачусетсе и учусь там в университете.
Он усмехнулся.
- Мальчик из колледжа, да?
Я кивнул.
- Хорошо, следующий вопрос, поскольку ясно, что ты поднялся на гору и был найден лицом вниз на дороге, я должен спросить, зачем именно ты был...
- Амелия Хилл, сэр, - выпалил я.
Его брови поднялись на меня.
- А? Кто это? Кто-то, кого ты знаешь?
Я покачал головой. Я попытался вытащить из кармана плакат о пропаже с её изображением, но обнаружил, что мои руки представляют собой не более чем влажную лапшу, прикрепленную к моему телу.
Я вздохнул и сказал:
- Она недавно пропала без вести. Я нашёл плакат и... ну... я шёл за ней.
Это была, конечно, та часть разговора, которой я боялся; та часть, где мне пришлось признать, что моя тупая задница потащила и меня, и мою двоюродную сестру в горы только для того, чтобы сыграть роль героя, но вместо этого просто получить королевский геморрой всеми возможными кошмарными способами.
К счастью, он, похоже, уловил суть, даже если за эту мысль в итоге он мне сказал:
- Ты правда идиот? - он вздохнул и сделал пометки в своём маленьком блокноте, пока я терпеливо лежал в ожидании следующего унизительного вопроса. - Итак, вот мой последний вопрос. Учитывая, что ты единственный человек за ГОДЫ, которому удалось вернуться с горы живым, я должен спросить, что именно ты там видел?
И вот он, единственный, самый главный вопрос, которого я боялся больше всего. Я посмотрел на него взглядом, который говорил сам за себя: "Я ПРАВДА не хочу". Он всё равно стоял и ждал. Я вздохнул, пытаясь понять, что именно я должен был сказать. Я не был уверен, что он мне поверит, но кто сказал, что он также не поверит? Я имею в виду, он слышал легенды, учитывая то, как он отреагировал на мой рассказ о восхождении на гору. Вопрос в том, что произойдёт, если я признаю правду?
Не зная никакой альтернативы, я подавил своё беспокойство и ответил:
- Я видел правду, сэр. Я видел именно то, что происходит с людьми, которые пропадают без вести на горе. Я видел, как они поедали друг друга.
- Они? - спросил он, подняв бровь.
- Дети. Пропавшие дети. Все они ели друг друга.
- Ты имеешь в виду, что дети убежали на гору и...
- Нет. Их похитили.
- Кто?
- Человек-Свинья. Он настоящий. Я не знаю как, но он реальный, и он использует этих детей, чтобы возвращать других либо в качестве еды, либо в качестве ещё одного слуги.
- Как? Как он заставляет детей делать такие вещи?
- Я... я не совсем уверен, понимаете? Я не смог этого уловить, но знаю, что он имел над ними какую-то психическую власть.
- Ты имеешь в виду, что Человек-Свинья контролировал их разум?
- Вроде того. Это было больше похоже на безумие.
- Как так?
- Ну, единственная причина, по которой я сбежал, заключалась в том, что они все напали друг на друга. Они все набросились на Человека-Свинью, разрывая друг друга на части.
Всего на секунду я остановился, слабо прислушиваясь к множеству мучительных визгов, до краёв доносившихся по вечернему небу.
- Так ты думаешь, что они там все мертвы? - спросил он.
О том, что я сказал дальше, я сожалею так же, если не больше, как и тогда, когда я позволил Стэйси уговорить меня подняться на гору:
- Может быть.
Он щёлкнул ручкой и поблагодарил меня за уделённое время, прежде чем выйти из комнаты.
Я должен закончить это здесь. Я не могу передать вам, как тяжело было это писать, когда приходилось заново переживать каждую минуту худшего дня в своей жизни. Я бы не сделал всего этого, если бы не нашёл в интернете новостную статью, в которой говорилось об отправке полицейского подразделения для обыскивания горы в поисках выживших. Они, как и я, поднимались на гору в поисках Человека-Свиньи!
Смотрите, я уже многих подвёл; Стэйси, папу, Амелию и всех остальных пропавших детей, если уж на то пошло... Бонни... Но, чёрт возьми, я больше не собираюсь, чтобы кровь других людей пачкала мои руки из-за этой горы. Я перенёс мучения всей жизни всего за несколько часов, просто чтобы никому больше не пришлось этого делать, и поэтому я написал это здесь для акцента.
Иногда, когда мы молоды, нам говорят странные вещи, и мы можем не понимать почему. Но поверьте мне, когда я говорю, что есть причина, и иногда эта причина слишком странна и ужасна, чтобы её можно было объяснить. В любом случае, однако, суть остаётся в силе: в предупреждениях есть правда, и если вы откажетесь прислушаться к ним, вы можете столкнуться с тем, что это будет стоить вам очень дорого. Иногда правду лучше оставить в покое; правду, такую как легенда о Человеке-Свинье.
Привет! Эта история, хочу подчеркнуть, затронула меня не раз. В детстве мне много раз рассказывали историю о "Человеке-Свинье", в основном мой покойный отчим.
Насколько я понимаю, это была легенда, которую он и его друзья распространяли ещё в бойскаутах, когда он был намного моложе. Я помню, как меня всегда это очаровывало. Я помню, как спросил его:
- Может ли его убить что-нибудь?
На что он ответил:
- Сначала тебе придётся его поймать.
Однако, несмотря на моё яркое и сюрреалистическое воображение, особенно в то время, я поверил ему, когда он рассказал мне о "Человеке-Свинье". Со временем, конечно, я во многом утратил своё восхищение его предполагаемым существованием, но я никогда не переставал в него верить. Вплоть до того момента, пока он прямо не сказал мне, что "Человек-Свинья" не был реальным, хотя я верил, что он был.
Мой отчим всегда верил в то, во что всегда верил, будь то шутка, забавная история или даже легенда, подобная этой: он всегда верил в искусство убеждения. Мы с ним часто не сходились во мнениях по многим вопросам, но даже такой жуткий зануда, как я, не может отрицать, что этот человек знал, как передать историю.
Я говорю всё это, по сути, для того, чтобы сказать, что вместе с моей семьёй и, конечно, со всеми вами; мои любимые читатели, этот том посвящён моему отчиму Дэвиду Эллиотту. Учитывая, что его больше нет с нами, мы (включая меня) можем только гадать, что бы он подумал о том, чтобы его история была воплощена в жизнь таким образом. Мне хотелось бы думать, что он бы гордился.
Но я, очевидно, должен поблагодарить вас всех за вашу постоянную поддержку моей работы. Без вас всех, всех, кто слушал различные аудиоадаптации моей работы, подписался на моё сообщество, или даже тех, кто подписался на мою ежемесячную рассылку, информационные бюллетени, я, скорее всего, потерял бы бóльшую часть своей мотивации продолжать заниматься своим ремеслом. Я всегда буду автором ужасов, но без вас я был бы просто ещё одним неизвестным писателем, потерявшимся в собственном безумии.
Спасибо, что помогли мне не оставаться в этом безумии в полном одиночестве.
И спасибо, Дэвид, за рассказ легенды о "Человеке-Свинье". Покойся с миром, приятель.
Перевод: Alice-In-Wonderland