Джек Килборн (Дж.А. Конрат) "В ЛОВУШКЕ"
НАПУГАННЫЕ...
Предполагалось, что это будет безобидный поход. Шестеро своенравных подростков, у которых были проблемы с законом, и их назначенные судом опекуны, Сара и Мартин Рэндхерст. Три ночи на маленьком необитаемом острове у верхнего полуострова Мичигана. Время, чтобы сблизиться, научиться, исцелиться. Затем Мартин рассказал у костра историю острова. О старой тюрьме времен гражданской войны, спрятанной там, и голодающих солдатах конфедерации, которые прибегли к каннибализму, чтобы остаться в живых. Все думали, что это забавно. Они даже смеялись, когда Мартин притворился, что его утащили в лес. Но Мартин не вернулся. И Сара тоже, когда отправилась на его поиски. Затем смех прекратился.
...ДО СМЕРТИ
Вскоре группа начала понимать, что этот необитаемый остров, в конце концов, не был таким уж пустынным. И, возможно, в нелепой истории Мартина было больше правды, чем кто-либо думал. Что самое ужасное, что вы можете себе представить? Это в сто раз хуже...
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
или на сайте:
"Экстремальное Чтиво"
Каждый человек - луна, и у него есть темная сторона, которую он никогда никому не показывает.
- Марк Твен
Здесь одиноко, больше некого мучить.
- Леонард Коэн
Что он там строит?
- Том Уэйтс
Он не мог пошевелиться.
Стол, на котором он лежал, холодно прижимался к его обнаженной спине. Не было ни веревок, связывающих его руки, ни ремней, фиксирующих ноги. Но он был обездвижен, парализован.
Однако он все еще мог чувствовать.
Панические мысли вихрем пронеслись в его голове.
Где я? Я попал в аварию? Я не могу открыть глаза. Я ослеп? Я умер? Я все еще могу думать, значит, я жив. Но я не могу двигаться. Не могу говорить. Что со мной происходит?
Он сосредоточился, изо всех сил пытаясь пошевелить руками и дотронуться до лица.
Ничего не происходило.
Шум, справа. Шаги. Его тело не работало, но, к счастью, слух еще оставался.
Кто-то в комнате.
Он почувствовал, как чья-то рука коснулась его лица, а затем в глаза ударил болезненный яркий свет.
На него смотрел человек во врачебном зеленом халате.
Он только что разлепил веки.
- Доброе утро. Вы дезориентированы, наверняка. Запутались. Возможно, даже не можете вспомнить, как вы сюда попали.
Голос доктора был хриплым, напряженным, как будто он не привык его использовать.
Пожалуйста, скажите мне, что происходит...
- Вы не можете двигаться, потому что вам ввели параллизатор, - это был пожилой мужчина, лысый, с пигментными пятнами на коже. - К сожалению, вы должны оставаться в сознании, чтобы эта процедура подействовала.
Доктор ушел, скрывшись из виду. Глаза мужчины оставались открытыми, немигающими, глядя на свет над головой.
Я в операционной? Что за процедура? Кто был этот врач?
Комната не походила ни на палату, ни на операционную. Свет был желтоватым, тусклым, исходил от голой лампочки, висевшей под потолком. И здесь был запах. Не антисептический, не запах больницы. Запах гнили и разложения.
- Препарат обездвиживает скелетно-мышечную систему, - доктор был где-то рядом с его ногами. Мужчина не мог пошевелить зрачками, чтобы увидеть его. - Вы совершенно беспомощны. Еще одна доза, и вы совсем перестанете дышать.
Доктор положил руку на колено мужчины, похлопал по нему.
- Вы потеряли рефлексы, способность двигаться, говорить. Но другие жизненно важные функции остаются активными.
Внезапное давление между ног. Доктор сжимал его яички. Агония расцвела всеми своими болезненными красками - белая, горячая и неотвратимая. Его зрение помутнело. Он пытался вырваться, пытался изо всех сил, но не сдвинулся ни на дюйм.
- Вы все еще чувствуете боль, как я уверен, вы заметили. Лакримация[1] в норме, пока что. Ваши зрачки могут расширяться. И, конечно, ваш пульс и сердцебиение только что значительно участились. Препарат не дает вам двигаться, чтобы я мог провести процедуру, но он не отключает вас полностью.
Мужчина почувствовал, как слезы потекли по бокам его лица, пульсация в яичках все еще продолжалась после того, как врач отпустил его хватку.
Это не больница. Не может быть. Врач не стал бы так со мной поступать. Что, черт возьми, происходит?
Затем он услышал самый мучительный крик в своей жизни.
Он доносился не из палаты, а из другого места в этом здании. Рядом, может быть, через комнату или две. Крик был настолько пронзительным, что сначала не походил на человеческий. Затем он пропал и сменился словами:
- НЕТ! ПОЖАЛУЙСТА, НЕТ! ОСТАНОВИТЕ ЭТО! ГОСПОДИ, НЕТ!
Что они делают с этим бедным парнем?
И что они собираются сделать со мной?
- Это один из гостей Лестера, - сказал доктор. - Лестер с ним уже несколько часов. Я удивлен, что у него еще остался голос. Я с содроганием думаю, что с ним делают, чтобы он так кричал. Вы узнаете, кто это?
И тут мужчина понял, кто кричит. Он вспомнил, как они сюда попали. Странные звуки. Их преследовали. За ними охотились. Они бежали в ужасе. А потом их поймали...
- Не стоит беспокоиться, - доктор наклонился над ним, улыбаясь. Крошки чего-то застряли в уголках его тонких губ, на подбородке небольшой потек чего-то коричневого - крови? - размазался по его покрытому возрастными пятнами лицу. – С тобой такого не случится. Тебе дан дар. Бесценный, необыкновенный дар. В мире полно ягнят. Но очень немногие становятся волками. Дружок Лестера, к несчастью для него, тоже ягненок. Но ты, ты, мой счастливчик - ты скоро станешь волком.
Доктор поднял гигантский шприц.
- Это будет больно. Довольно больно, на самом деле.
Мужчина не мог пошевелиться, не мог отвернуться, и его заставили смотреть и чувствовать, как игла опускается и погружается в его немигающий глаз.
Сара Рэндхерст почувствовала, как ее желудок перевернулся в очередной раз, когда лодка наклонилась на левый борт, и она положила обе руки на перила и сделала большой глоток свежего озерного воздуха. Она не так страдала морской болезнью, как Синди - эта бедная девушка безостановочно блевала с тех пор, как они покинули сушу - но она была далека от того, чтобы чувствовать себя наилучшим образом.
Как ни странно, Джеку, похоже, это нравилось. Трехмесячный малыш в нагрудной переноске на груди Сары ухмылялся и радостно пускал слюни. Сара достала из кармана переноски салфетку и вытерла подбородок сына, удивляясь, как кому-то, особенно такому маленькому и хрупкому, может нравиться этa ужасная качка. Несмотря на то, что ей было плохо, она улыбнулась при виде его. Так же, как она делала это каждый раз.
Сара закрыла глаза, слегка согнув колени, чтобы немного смягчить крен лодки. Тошнота напомнила Саре о медовом месяце. Они с Мартином заказали круиз по Карибскому морю, и в первый же день их супружеской жизни обоих вырвало телятиной и свадебным тортом в Тихий океан. Озеро Гурон было меньше океана, гребни волн не такие высокие, а впадины не такие низкие. Но они набегали быстрее и были более бурными, поэтому было почти так же плохо.
Сара открыла глаза, ища глазами Мартина. На палубе была только Синди Уэлп, все еще перегнувшаяся через перила. Сара подошла к подростку на шатающихся ногах, затем погладила ее по спине. Светлые волосы Синди выглядели вечно сальными, глаза были запавшими, а кожа бесцветной - скорее следствие пристрастия к метамфетамину, чем морской болезни.
- Как дела? - спросила Сара.
Синди вытерла рот рукавом.
- Лучше. Не думаю, что во мне что-то осталось.
Через мгновение Синди доказала, что ошибается, отстранившись и снова блеванув. Сара в последний раз ободряюще похлопала ее по плечу, а затем осторожно подошла к носу судна. Чартерная лодка казалась обманчиво маленькой, пока они не сели в нее. На борту было много места: и носовая, и кормовая палубы, приподнятый нос и два уровня внизу, на которых располагались шесть комнат. Хотя они плыли уже более двух часов, Сара встретила только четверых из их компании, состоящей из восьми человек. Мартина среди них не было. Казалось, что он прячется.
И, как она полагала, у него были на то причины.
Волна ударила лодку в бок, обрызгав Сару водой. На вкус она была чистой, как и воздух. Над головой закричала чайка, широкая белая буква "М" на фоне синевы неба. Она мимолетно подумала, каково это - чувствовать себя такой свободной, такой живой.
Вдалеке, зеленой точкой на фоне темной воды, возвышался Рок-Айленд[2]. Даже с такого расстояния Сара заметила его клиновидную форму: северная сторона острова была в несколько раз выше южной и резко обрывалась.
Сара вздрогнула, обхватив Джека руками.
Рядом с ней раздался тихий стук. Сара подпрыгнула от этого звука.
Еще одна чайка. Она запрыгнула на палубу и смотрела на нее маленькими черными глазками. Сара дотронулась до груди, чувствуя, как сердце гулко ударяется о пальцы.
Просто птица. Не стоит так нервничать.
Сара посмотрела на запад, на солнце. Оно опускалось над озером, окрашивая облака в розовый и оранжевый цвета, намекая на грядущий впечатляющий закат. Месяц назад, когда они с Мартином планировали эту поездку, глядя на такое солнце, она почувствовала бы прилив сил. Сейчас же смотреть на него Саре было грустно. Последний поклон перед тем, как занавес закрылся навсегда.
Сара продолжала идти вперед, ее спортивные туфли были скользкими, теплый летний ветерок уже высушил брызги на ее лице. На носу судна Сара увидела Тома Гранси, который наклонился, словно пытаясь коснуться воды, проносящейся под ними.
- Том! Вернись в лодку, пожалуйста.
Том обернулся, увидел Сару и усмехнулся. Затем он сделал три быстрых шага и заскользил по мокрой палубе, как скейтбордист. Лекарства Тома не вполне контролировали его СДВГ[3], и подросток постоянно находился в движении. Он дергался, даже когда спал.
- Не беги! - Сара позвала его за собой, но он уже был на другой стороне палубы и спускался вниз.
Сара еще раз взглянула на солнце, поправила развевающийся низ рубашки с цветочным принтом на своем плоском животе и направилась за Томом.
Она остановилась на самом верху лестницы. Лестница была узкой, и солнечный свет не проникал в нее.
- Том? - позвала она, спускаясь за ним.
Он не ответил. Сара замешкалась, поправила вязаную шапочку на голове Джека, затем сделала первый шаг вниз.
Когда она спустилась по лестнице, механический рев двигателя перекрыл спокойный темп волн. В коридоре было темно и тесно. Саре это не понравилось, и она ускорила шаг, шаря ладонями по стенам в поисках выключателя и не находя его. Ее дыхание участилось, и наконец ее пальцы нащупали какой-то выступ, за который она ухватилась, как за спасательный круг. Она повернула его, и зажегся верхний свет.
Сара вздохнула, потом укорила себя за то, что почувствовала такое облегчение. Она попыталась вспомнить имя капитана.
Капитан Прендик. Необычное, но знакомое имя; Сара вспомнила, что оно использовалось в старом романе ужасов Уэллса.
Прендик был девятым человеком на судне, и Сара тоже не видела его в последнее время. Единственная встреча с этим человеком произошла во время их коротких, но напряженных переговоров, когда они прибыли в док. Он был седым, загорелым и морщинистым, с соответствующим характером, и он спорил с Сарой о месте назначения, настаивая на том, чтобы отвезти их куда-нибудь ближе, чем Рок-Айленд. Он сдался только после того, как они согласились взять с собой портативную морскую рацию на случай непредвиденных обстоятельств.
Саре было интересно, где сейчас капитан. Она предполагала, что он на мостике, но не знала, где его искать. Возможно, Мартин был с ним. Сара не была уверена, хочет ли она поговорить с Мартином, чтобы утешить его или убедить. Возможно, и то, и другое. А может быть, они могли бы просто провести несколько минут вместе, не разговаривая. Сара помнила времена, когда молчание между ними было полезным.
Узкая дверь распахнулась, и оттуда выпорхнул Мидоуларк Перселл. У Мидоу был розовый шрам через переносицу - уродство, полученное в детройтской уличной банде. Мальчик сузил свои темно-карие глаза на Сару, а затем улыбнулся, узнав ее.
- Привет, Сара. На твоем месте я бы не заходил туда некоторое время, - oн провел ладонью перед носом.
- Я ищу Мартина. Видел его?
Мидоу покачал головой.
- Я зависаю с Ланешей и Тайроном, играю в карты. Мы скоро будем там?
- Капитан сказал, что через два часа, и мы уже будем на месте.
- Это правда?
- Да.
- Круто.
Мидоу ушел. Сара закрыла дверь туалета, поднялась по еще одному тесному лестничному пролету и оказалась на мостике. Капитан Прендик сидел за штурвалом, прижавшись к нему пузом, одной рукой почесывая щетину на подбородке. Он заметил Сару и коротко кивнул ей.
- Вы не видели Мартина? - спросила Сара.
Прендик повел подбородком. Сара проследила за жестом и увидела, что ее муж откинулся в кресле, скрестив ноги перед собой, закрыв глаза и прижав подбородок к груди. Сара на мгновение забыла все, что хотела сказать ему.
- Мартин...
- Мне сейчас не до разговоров, Сара.
Он держал глаза закрытыми. Джек, услышав голос отца, покачивался и ворковал.
Сара взглянула на Прендика.
- Я отлучусь, - сказал капитан Саре, щелкая выключателем на панели, рядом с фотографией его и пожилой жены. - Мы на автопилоте.
Капитан Прендик проскользнул мимо нее, выражение его лица было мрачным. Сара подошла ближе к Мартину и положила руку ему на плечо.
- Не надо, - сказал он.
- Мартин, может быть, если мы поговорим о...
Веки ее мужа приоткрылись. Они выглядели невероятно печальными.
- Я люблю тебя, Сара.
Сара почувствовала, что ее грудь стала потяжелела.
- Мартин...
- Ты знаешь, что я люблю тебя? Что я люблю тебя и Джека?
Она кивнула, не в силах ответить из-за комка в горле.
- Тогда нам не о чем говорить.
Мартин выдержал ее взгляд, а затем он снова закрыл их.
Саре хотелось прикоснуться к его щеке, взять за подбородок и сказать, что все будет хорошо, хотя это было не так. Затем она покинула мостик и вернулась в недра корабля. Она открыла первую попавшуюся дверь. В темноте она различила фигуру пухленькой девочки, спящей на узкой кровати. Джорджия. Сара открыла следующую дверь. Еще одна каюта, пустая. После недолгих колебаний Сара вошла в комнату, отодвинула от стены складную кровать и села, оставив дверь открытой.
Волны здесь ощущались не такими сильными, и качка была более мягкой. Сара снова подумала о медовом месяце с Мартином. Как после того, как они освоились на море, они проводили все время на корабле, в своей крошечной каюте, пропуская экзотические порты, чтобы вместо этого заказывать еду в номер и заниматься любовью. После бурного начала это оказалось идеальным путешествием.
Сара снова проверила дверь, погладила Джека по спине и закрыла глаза, желая, чтобы так было снова.
- Это была точно такая же ночь, как сегодня, несколько лет назад, - сказал Мартин. - Позднее лето. Полнолуние. Незадолго до полуночи. В лесу было тихо. Тихо, но не совсем тихо. В лесу никогда не бывает полной тишины. Это только кажется, что бывает, потому что мы все привыкли к городу. Но всегда есть ночные звуки. Звуки, которые существуют только тогда, когда заходит солнце и наступает темнота. Закройте глаза и прислушайтесь на минутку.
Сара позволила своим векам закрыться. Исчезли звуки, столь обычные для Детройта: гудки машин, полицейские сирены, спорящие пьяницы и ликующие болельщики "Тигров", взрывы живой музыки при открытии дверей бара. Вместо этого здесь, на острове, стрекотали сверчки. Ветерок свистел в соснах. Сова. Мягкое щелканье и потрескивание костра, вокруг которого они сидели. Дыхание Джека на ее шее, медленное и ровное со сна.
Через несколько секунд кто-то рыгнул.
- Виноват, - сказал Тайрон, подняв руку.
Это вызвало смех почти у всех, включая Сару. Мартин сохранял торжественное выражение лица, не выходя из образа. Увидев Мартина таким, Сара вспомнила, почему она влюбилась в него. Ее муж всегда был увлечен жизнью и отдавал всего себя, будь то покраска гаража, открытие бизнеса или рассказывание глупых историй у костра, чтобы напугать детей.
Ее улыбка померкла. Они недолго будут их детьми.
- Это случилось на острове, - продолжал Мартин. - Точно таком же, как и этот. На самом деле, если подумать, это может быть тот самый остров, где все это произошло.
Тайрон фыркнул.
- Лучше бы это был не тот же самый остров, или моя черная задница прыгнет в это озеро и поплывет обратно к цивилизации.
Снова смех, но на этот раз он был отрывистым. Неуверенным. Эти подростки никогда не были так далеко от городской среды и не знали, как себя вести.
Сара задрожала, подоткнув одеяло вокруг своего ребенка. Все, что она хотела сказать Мартину раньше, так и осталось внутри, потому что у нее не было возможности. С тех пор, как их высадила лодка, все время было занято походом, обустройством лагеря и ужином, и Саре не удавалось застать его одного. Он намеренно избегал ее, оставаясь занятым, сохраняя на лице улыбку, словно она была изваяна на нем.
- Это действительно был этот остров? - спросила Ланеша.
Ее голос был снисходительным, почти вызывающим. Но в нем была какая-то острота, крошечный намек на страх.
- Нет, не этот, - сказала Сара. - Мартин, скажи ей, что это не так.
Мартин ничего не сказал, но хитро подмигнул Ланеше.
- Так где это было? - спросила Джорджия, ее лицо выражало полное любопытство.
- Нигде, Джорджия, - Сара прихлопнула комара, который кусал ее шею, затем вытерла крошечное пятнышко крови о джинсы. - Это история для костра. Она выдумана, чтобы попытаться напугать тебя.
- Выдуманная? - усмехнулась Джорджия. - Вранье?
Сара кивнула.
- Да, это чистое вранье. Верно, Мартин?
Мартин пожал плечами, по-прежнему не глядя на Сару.
- Так что же это, детские сказки? - спросила Ланеша.
- Было восемь человек, - Мартин сидел на старом бревне, выше всех остальных. - В походе, как и мы. В такую ночь, как сегодня. На том самом острове, который может быть этим самым островом. Они исчезли, эти восемь человек, и больше их никогда не видели. Но некоторые люди, живущие здесь, утверждают, что знают, что произошло. Некоторые говорят, что с теми несчастными восемью людьми случилось то, что хуже, чем смерть.
Мидоу сложил руки на груди.
- Нет ничего хуже смерти.
Мартин пристально посмотрел на подростка.
- Есть много вещей похуже.
На мгновение воцарилась полная тишина. Сара почувствовала озноб. Возможно, это был прохладный ночной ветерок, свистевший в лесу. А может, дело было в рассказе Мартина, который, надо признать, становился жутковатым. Но Сара знала, что на самом деле холод был глубже. Каким бы нормальным все ни казались сейчас, это была лишь иллюзия. Их маленькая семья распадалась на части.
Но она не хотела об этом думать. Сейчас она хотела насладиться этим последним походом, чтобы потом осталось несколько хороших воспоминаний.
Сара придвинулась поближе к костру и обняла Джека. Ночное небо было чистым, звезды ярко выделялись на фоне черноты космоса, охотничья луна была огромной и красной. За дымом Сара чувствовала запах сосен из окружающего леса и большую воду Гурона в нескольких сотнях ярдов к западу. Для прощания это была прекрасная обстановка.
Она окинула взглядом группу. Тайрон Морроу, семнадцать лет, брошенный матерью, которая больше не могла его контролировать, более двух лет бегал с одной из худших уличных банд Детройта. Одет он был в толстовку с капюшоном и джинсы, настолько мешковатые, что без ремня они бы упали ему на лодыжки.
Мидоу был справа от Тайрона. Он был из конкурирующего детройтской банды. То, что они сидели рядом друг с другом, говорило о том, что каждый из них хочет избавиться от гангстерской жизни.
Сбоку от Мидоу, держа его за руку, сидела Ланеша Симмс. Ее волосы были подстрижены почти так же коротко, как у парней, но ее макияж и изгибы не позволяли никому принять ее за мужчину.
Джорджия Дейли сидела рядом с Ланешей. Шестнадцать лет, белая, брюнетка, пухленькая. Она держала длинную палку и тыкала ею во что-то на земле: дохлая лягушка, брюхом вверх с торчащими лапками. Сара подумала, не сказать ли что-нибудь о ее занятии, но решила закрыть на это глаза.
Позади Джорджии Том Гранси предсказуемо расхаживал вокруг костра, растягивая свою кофту, словно это была лишняя кожа, которую он хотел сбросить.
Это были дети, от которых общество отказалось, приговоренные судом к опеке. Но Мартин и, соответственно, Сара не отказались от них. Именно поэтому они создали Центр "Второй Шанс".
Наконец Сара остановила свой взгляд на Мартине. Огонь мерцал в его красивых чертах, сверкал в голубых глазах. Он удивительно мало постарел, выглядел ближе к двадцати, чем к тридцати, был таким же спортивным, как в тот день, когда она встретила его на занятиях по психологии для выпускников. Она посмотрела на своего сына в слинге[4]- миниатюрную версию Мартина - и рассеянно погладила его по спине.
- В эту темную ночь шесть лет назад, - продолжал Мартин, - группа из восьми человек отправилась на лодке "Минноу" на озеро Гурон.
Сара улыбнулась, зная, что она была единственной достаточно взрослой, чтобы уловить отсылку к "Острову Гиллигана", лодке, на которой путешественники в книге отправились в трехчасовую экскурсию.
- У них было с собой немного пива, - сказал Мартин. - Немного травки...
- Да, черт возьми, - Тайрон и Мидоу стукнули кулаками.
- ...и собирались устроить большую вечеринку. Но одну из девушек - там было четверо парней и четыре девушки, как и у нас - укачало на лодке.
- Я услышала.
В своей безразмерной майке и трениках Синди выглядела крошечной, бесформенной. Но Сара отметила, что к ней немного вернулся цвет лица.
- Поэтому они решили, - повысил голос Мартин, - причалить лодку к соседнему острову и продолжить вечеринку там. Но они не знали историю острова.
Том перестал вышагивать и стоял неподвижно, что было для него редкостью.
- Какую историю, Мартин?
Мартин улыбнулся. Злая улыбка, подбородок опущен, глаза скрыты капюшоном, тени очерчивают его черты и делают его похожим на разъяренного волка.
- В 1862 году, в тайне от всех, здесь была построена тюрьма Рок-Айленд для содержания пленных солдат Конфедерации. Как и во многих тюрьмах времен гражданской войны, условия содержания были ужасными. Но эта была хуже многих других. Ею управлял военный спекулянт по имени Мордекай Плинсер. Он украл деньги, которые должны были использоваться для питания заключенных, и приказал своим охранникам избивать их, чтобы они не подняли восстание, пока умирают от голода. Он не выдавал одеял даже в зимние месяцы, давая им только рогожные мешки с вырезанными отверстиями для рук и ног, даже когда температура опускалась ниже нуля.
Сара не была любителем истории, но она была уверена, что на острове в озере Гурон никогда не было тюрьмы времен гражданской войны. Она задалась вопросом, не использует ли Мартин Кэмп Дуглас[5]в качестве источника этой небылицы. Он находился в Чикаго, недалеко от озера Мичиган, и считался северным аналогом ужасов, творившихся в тюрьме Конфедерации Андерсонвилль[6].
Да, Мартин наверняка все это выдумал. Хотя имя, Плинсер, звучит знакомо.
Мартин подбросил в костер одну из веток, которые они собрали ранее. Она зашипела, разбрасывая искры и гарь.
- Но, эти голодные, замученные заключенные все равно устроили восстание, убили всех охранников и изгнали Плинсера с острова. Союз, отчаянно пытаясь скрыть свою ошибку, прекратил отправку припасов. Но самые сильные и безумные из заключенных выжили. Даже несмотря на то, что еда закончилась.
- Как? - спросил Том. - Ты сказал, что на этом острове нет животных.
Мартин лукаво улыбнулся.
- Они выжили... поедая друг друга.
- О, черт, - Тайрон покачал головой. - Это больное дерьмо.
Сара подняла бровь на своего мужа.
- Каннибализм, Мартин?
Мартин посмотрел на нее, впервые за несколько часов. Она искала в его взгляде мягкости, любви, но он был весь в себе.
- Некоторых сварили-пожарили. Некоторых ели сырыми. А в летние месяцы, когда мясо портилось, некоторые оставались живыми, чтобы их можно было съедать постепенно, по кусочкам.
Сара быстро проверила группу, думая, не слишком ли напряженной становится эта история. Все выглядели смертельно серьезными, их глаза были устремлены на Мартина. Никто не выглядел расстроенным. Может быть, немного испугался, но это были крепкие дети. Она решила позволить Мартину продолжать.
Мартин встал, раскинув руки.
- За последние пять десятилетий в этой части озера Гурон исчезло более ста человек. В том числе и эти восемь мужчин и женщин. То, что с ними произошло, было поистине ужасно.
Сверчки выбрали этот жуткий момент, чтобы прекратить стрекотать. Сара заметила короткую вспышку в периферийном зрении. Молния? Нет, погода была прекрасной. Кроме того, казалось, что она пришла из леса. Она осмотрела лес, ожидая, что это произойдет снова. Но темнота среди деревьев оставалась темнотой.
В конце концов Синди нарушила молчание.
- Что с ними случилось?
- Говорят, что эти военнопленные стали больше животными, чем людьми, питаясь друг другом и теми мужчинами, которым не повезло встретиться им на пути. К несчастью для этой группы из восьми тусовщиков, все они были обречены, как только ступили на остров Плинсера. Когда веселье утихло, и все напились, накурились и вырубились, заключенные построили колосники.
Слово "колосники" повисло в воздухе, как кривая картина, сливаясь с лесными звуками.
Тайрон прошептал:
- Они построили футбольное поле?
Мартин покачал головой.
- В наши дни термин "колосники" используется для обозначения футбола, но это гораздо более древнее слово. Это была форма казни в Древнем Риме. На земле складывают угли, разжигают их до красного жара. Затем жертву помещали в специальную железную клетку, похожую на гриль, и клали на угли, зажаривая заживо. В отличие от сожжения на костре, которое заканчивается через несколько минут, смерть на колосниках длится часами. Говорят, жидкость в глазах становится такой горячей, что закипает.
Сара встала. Мартин должен был догадаться, что не стоит детям расписывать такие зрелища.
- Думаю, достаточно, Мартин. Тебе удалось всех напугать, - oна решила сменить напряженную и пугающую обстановку, созданную рассказом, дружеской посиделкой. - А теперь кто хочет поджарить зефир?
- Я хочу услышать, что случилось с теми людьми, - сказал Том.
- А я хочу быть в состоянии заснуть сегодня ночью, - ответила Сара.
Глаза Сары встретились с глазами Мартина. Она увидела в них напряженность, но также и покорность, и что-то еще. Что-то мягкое и счастливое. В конце концов его губы скривились в ухмылке.
- Но мы еще не дошли до той части, где я притворяюсь, что меня тащат в лес, пиная и крича. Это самая лучшая часть.
Сара положила руки на бедра, чувствуя, что улыбается.
- Я уверена, что мы все были бы в ужасе.
Мартин сел обратно.
- Ты - босс. И если босс хочет делать зефир, кто я такой, чтобы спорить?
- Я думала, это ты создал Центр, - спросила Ланеша.
Мартин взглянул на Сару. В его глазах была доброта, а может быть, и покорность.
- Мы с Сарой создали его вместе. Мы хотели что-то изменить. Система берет детей, которые, в общем-то, хорошие, но совершили несколько ошибок, помещает их в исправительное заведение, и они выходят оттуда полноценными мошенниками. Цель Центра - дать этим детям позитивное направление и помочь им измениться, - Мартин грустно улыбнулся. - Ну, в этом и была его цель.
- Это так несправедливо, что управление урезало твою программу, Мартин, - Мидоу подбросил палку в костер.
- Это отстой, - добавила Синди.
Раздались кивки согласия. Мартин пожал плечами.
- Такие вещи случаются постоянно. Мне жаль, что я не смог сделать больше для вас, дети. Сара, Джек и я - маленькая семья, но вы, ребята, как наши...
Мартин вскрикнул на полуслове, а затем упал спиной вперед с бревна и покатился в кусты и темноту.
Сара, как и все остальные, вздрогнула от звука и резкого движения. Затем раздался смех, и несколько подростков захлопали.
- Это было круто, Мартин! - крикнул Том в лес. - Кажется, я намочил свои чертовы штаны.
Аплодисменты и хихиканье стихли. Джек крепко спал. Сара гладила его по голове и ждала, когда Мартин выйдет из леса и поклонится.
Но Мартин не появлялся.
- Мартин, теперь ты можешь выйти.
Сара прислушалась. В лесу, на всем острове, стояла смертельная тишина.
- Мартин? Ты в порядке?
Нет ответа.
- Ну же, Мартин. Шутки кончились.
Через мгновение сверчки снова завели свою песню. Но ответа от Мартина не последовало.
- Отлично, - воскликнула Сара. - Мы не оставим тебе ни одной зефиринки.
Мартину, видимо, было все равно, он продолжал молчать. Сара взяла пакет с зефиром и начала раздавать его, а дети занялись тем, что прикрепляли угощения к палочкам, которые они приготовили ранее. Сара продолжала смотреть на лес, внутренне раздражаясь.
- И что теперь? - спросил Тайрон, подняв свою палку как меч.
- Ты кладешь ее в огонь, - сказал Том. - Да.
- Я никогда раньше не жарил зефир, белый мальчик.
- Вот так, Тайрон, - Сара держала прутик в шести дюймах над пламенем. - Как мы делали с хот-догами. И все время поворачивай его, чтобы он равномерно подрумянился со всех сторон.
Все последовали ее примеру. Сара позволила себе маленькую, скрытную улыбку. Это были те моменты, ради которых они сюда приехали. Все ладят друг с другом. Криминальное прошлое на мгновение забыто. Просто шестеро детей ведут себя как дети.
- Моя оторвалась, - сказала Синди.
Она сидела так далеко от костра, что зефир соскользнул с ее палочки и упал на землю.
- Если ты все время так роняешь еду, то не удивительно, что ты такая худая, надо сменить имя на Синди-доска.
- Уважение, - напомнила Сара Мидоу.
- Прости. Виноват.
Тайрон вытащил зефир из костра, подул на него, затем протянул палочку Синди. Она взяла ее, отщипнула липкое лакомство и сунула его в рот.
- Джорджия. Пожалуйста, прекрати это.
- Джорджия использовала свою палку, чтобы подтолкнуть мертвую лягушку в огонь. Она посмотрела на Сару пустым взглядом, а затем воткнула зефир в наконечник, которым тыкала лягушку.
Воцарилась уютная тишина. Костер потрескивал. Сверчки стрекотали. Сверкали звезды. Тайрон и Синди хихикали, делясь какими-то своими шутками.
Сара заставила себя оставаться в настоящем моменте, не оглядываться через плечо в поисках Мартина. Он вернется, когда будет готов.
Затем она увидела еще одну вспышку в лесу. Маленькую и яркую, практически молниеносную.
Фонарик?
- Я обожглась, - Джорджия держала палочку на уровне рта и сильно дула на горящий зефир. Затем она осторожно надкусила его. - Ммм. Липкий.
- Как глазное яблоко на решетке, - Том отщипнул свое от палочки и притворился, что оно сочится из глазницы.
- Ужасный способ умереть, - Синди обняла свои колени. - У моего знакомого была нарколаборатория в подвале. Он так и умер. Когда он готовил очередную партию, что-то взорвалась у него перед лицом. Сожгло его до костей.
- Ты видела это? - спросил Тайрон.
Синди посмотрела на свои руки, затем кивнула.
Тайрон нахмурился, его лицо выглядело на десять лет старше.
- Я видел, как умирал брат. Проезжал мимо. Прямо по соседству со мной. Мне было восемь лет.
- Я тоже видел, как умирают, - сказал Том.
Мидоу усмехнулся.
- Мужик, твоя бабушка не в счет.
- Я тоже. Я был там. Это считается, Сара?
- Считается, - сказала Сара. Она оставила попытки найти источник вспышки и улыбнулась Тому. - И давай попробуем немного поговорить о чем-нибудь, кроме смерти.
- Черт, - Тайрон высунул язык. - Мое дерьмо сгорело. Вкус отвратительный.
- Я возьму это, - Синди протянула руку, и Тайрон передал ее.
Сара откусила от своей, стараясь не капнуть на Джека. Идеальное сочетание сладкого и поджаристого. Она взяла еще одну, но тут почувствовала, что у нее защемило шею, как будто за ней наблюдали. Сара обернулась, вглядываясь в деревья. Но увидела только черноту.
- Когда вернется Мартин? - Синди рисовала палочкой в грязи, не делая никаких попыток заменить потерянную зефирку.
- Он, наверное, уже за деревьями, - сказала Сара. - Ждет, чтобы выскочить и напугать нас снова.
- А что, если кто-нибудь его схватит?
- Синди, никто его не схватил. Мы одни на этом острове.
- Ты уверена?
Сара сделала преувеличенное движение, перекрестившись.
- И надеюсь, что мы не умрем.
- А что, если с ним произошел несчастный случай? – взволнованно предположила Сидни - Может, ударился головой о камень или что-то в этом роде?
Сара поджала губы. Вероятность была небольшой, но это могло случиться.
- Мидоу, ты можешь пойти проверить?
Мидоу скорчила гримасу.
- Ты хочешь, чтобы я пошел в этот лес, чтобы он выскочил и напугал меня? Ни за что.
Сара вздохнула, и просто ради спора дала волю своему воображению. Что, если маленький трюк Мартина действительно пошел не так, и он поранился? Что, если бы он упал в яму? Что, если его поймал медведь? На этом острове не должно было быть медведей; согласно Гугл, здесь не должно было быть животных крупнее енота. Но что, если Гугл ошибся?
Она нахмурилась. Ее воображение победило. Даже если это была глупая уловка Мартина, Сара все равно должна была пойти и проверить.
- Ладно. Я сама это сделаю.
Она встала, передала зефир Синди и стряхнула пыль с джинсов, вглядываясь в темноту окружающего их леса.
А лес был темным. Очень темным.
Уверенность, которую Сара обычно носила как плащ, отступила, и она поняла, что меньше всего на свете ей хотелось бы ступать в эту темноту.
- Том, ты хочешь сопроводить меня?
Том покачал головой.
- Он может оставаться там сколько угодно. Я не отойду от огня.
- У тебя нет яиц, белый мальчик?
- Тогда почему бы тебе не пойти, Мидоу?
- Нет, черт возьми. В данный момент Ланеша держит мои яйца.
Ланеша закатила глаза и встала.
- Вы все трусы. Давай, Сара. Мы пойдем искать его.
Сара выдохнула, затаив дыхание, удивленная тем, как она была благодарна за предложение девушки.
- В одном из рюкзаков есть фонарик. Я принесу его.
Она подошла к своей палатке и нырнула внутрь. Там было тускло, но костер давал достаточно света, чтобы осмотреться. Сара бросила тоскливый взгляд на двойной спальный мешок. Она отвела глаза, затем нашла рюкзак. Перебирая содержимое, она извлекла флягу, аптечку, несколько шерстяных носков, бутылочку с гонизолом[7], охотничий нож, бумаги...
Сара прищурилась, глядя на них, и уставилась на нижнюю часть последней страницы. Без подписи. Раздраженная, она запихнула их обратно. В конце концов она достала фонарь и нажала кнопку на рукоятке. Зажегся свет. Он был желтоватым и слабым, что раздражало Сару еще больше, потому что она попросила Мартина купить новые батарейки, и он обещал позаботиться об этом.
Но он также обещал любить, чтить и защищать.
Выбросив бумаги из головы на время, она вышла из палатки и присоединилась к Ланеше, которая смотрела в лес, где исчез Мартин.
-Ты пойдешь с Джеком? - спросила Ланеша.
Сара посмотрела вниз. Она так привыкла носить ребенка в слинге, что иногда забывала, что он с ней.
- Он идет туда, куда иду я.
В качестве подарка на свадьбу Сара и Мартин получили радионяню. Она лежала в шкафу, нераспечатанная. После рождения Джека Сара никогда не отходила от него дальше чем на пятнадцать футов[8]. И хотя положить Джека в переносную кроватку и позволить Синди или Тайрону присмотреть за ним было вполне разумно, оставлять даже на некоторое время ребенка она не хотела.
- Кроме того, - сказала Сара. - Если Мартин увидит, что Джек у меня, может быть, он перестанет дурачиться.
Они направились к деревьям, где исчез Мартин.
- Если вы столкнетесь с каннибалами, - сказал Том им в спину, - не говорите им, что мы здесь.
- Не смешно, - сказала Ланеша.
Сара посмотрела на девушку, обычно дерзкую и задиристую, и увидела неуверенность на ее юном лице.
- История была выдумкой от начала до конца, Ланеша.
- Этот Плинсер не настоящий?
- Он может быть настоящим. Имя знакомое. Но, чтобы истории у костра звучали правдоподобно, нужно подмешать ко лжи немного правды.
- А как насчет всех этих солдат-каннибалов, которые едят людей?
- Даже если бы это было правдой, а это не так, это случилось более ста сорока лет назад. Все они давно мертвы.
- Значит, Мартин просто шутил?
- Возможно, он просто ждет, чтобы выпрыгнуть и напугать нас, - сказала Сара.
- Возможно. Это было бы отстойно, но лучше, чем если бы кто-то схватил его.
Сара подняла бровь. Такая возможность была настолько далека, что она даже не подумала об этом.
- Ты видела, как кто-то схватил его?
- Было темно, и он был прямо перед тем кустом. Я подумала, может, мне что-то привиделось, но, скорее всего, это просто мои мысли разыгрались.
Теперь Саре совсем расхотелось идти в лес. Она знала, что история с конфедератами была неправдой, но задавалась вопросом, может быть, на острове был кто-то еще. По словам капитана Прендика, никто и никогда не посещал этот остров.
Это безумие, - подумала Сара. - Здесь нет никого, кроме нас.
На озере Гурон было более сотни таких островов, размером от футбольного поля до тысячи акров[9]. Это был один из больших, предполагаемый заказник. Но здесь не было электричества, и он находился слишком далеко от материка, чтобы здесь мог кто-то жить.
Другие туристы?
Сара напомнила себе, что нужно быть рациональной. Бритва Оккама - самое простое решение обычно оказывается правильным. Шутка Мартина имела гораздо больше смысла, чем неизвестные обитатели, или старый начальник Плинсер и его призрачная банда южных маньяков.
Тем не менее, у них была рация, которую им одолжил капитан лодки. Сара задалась вопросом, можно ли считать дурачества ее мужа чрезвычайной ситуацией, потому что она почти готова была связаться с Прендиком и умолять его вернуться.
- Давай сделаем это, - сказала Ланеша.
Сара кивнула. Практически бедро к бедру, женщины обошли кусты и вошли в гущу леса.
Они наблюдали. Они наблюдали из-за деревьев. Они слушали слова, которые не имели для них никакого смысла.
Они чувствовали запахи. От женщины пахло мылом. Худенькая девочка пахла мятной жвачкой. Худой мальчик пах потными ногами. Ребенок пах порошком и пеленками.
Раньше были и другие запахи. Запахи получше. Хот-доги и горчица. Поджаренные булочки. Картофельные чипсы. Но это было раньше, когда было еще светло. Так что они ждали. Прятались. Не торопились.
Они были голодны. Очень голодны. Голод поглощал их мысли. Это было единственное, о чем они заботились. Все, что их волновало.
У них не было привязанности друг к другу, они не знали, сколько их там. Но они охотились как стая. Охотились на енотов, птиц, кроликов и лягушек.
Охотились и на более крупных животных.
Когда еды не хватало, они охотились на своих.
Никто из них не помнил, как они попали на остров. Но они знали, что остров - плохое место. Опасное.
Но и они были опасны.
Они наблюдали. Они ждали.
Некоторые из них пускали слюни.
Очень скоро они нападут.
Сара вздохнула, задыхаясь от темноты. Oни пришли на поляну при свете дня, a в лесу было темно. Деревьев было так много, что их крона закрывала почти все солнце. Сейчас, в полночь, здесь было темнее, чем в могиле. Чернота окутала их, густая, как чернила, и угасающий "Маглайт"[10] едва пробивал ее на расстояние более нескольких ярдов.
- Здесь легко заблудиться, - сказала Ланеша.
Сара обвела лучом фонаря окружающие деревья, ища неоново-оранжевую ленту. Они привязали десятки ленточек к стволам деревьев по линии, ведущей от кемпинга к берегу, чтобы любой заблудившийся мог найти дорогу назад. Но в полной темноте каждое дерево выглядело одинаково, и она не могла найти ни одной ленточки. Сара очень боялась, что если они зайдут слишком далеко в лес, то не смогут найти дорогу обратно к остальным членам группы. Пройдя всего десяток шагов, она перестала видеть костер позади них.
- Синди, Мидоу, ребята, вы меня слышите? - позвала она.
- Мы тебя слышим! Вы уже нашли каннибалов?
Ни Сара, ни Ланеша не разделяли последующих смешков. Они шли дальше, под ногами хрустели мертвые листья и ветки, где-то вдалеке ухала сова.
Сара относилась к походам неоднозначно, ведь за всю свою жизнь она была в них всего несколько раз. Но теперь она поняла, что ненавидит их. Ненавидела поход, ненавидела лес и ненавидела темноту.
Но она не всегда ненавидела темноту. И на то была чертовски веская причина.
- Мартин, - позвала Сара, всматриваясь в лес, - это не смешно. Это глупо и опасно.
Она ждала ответа.
Ответа не последовало.
- Мне нравится Мартин, - сказала Ланеша, - но к черту его. Я - городская девушка. Я не собираюсь ползать в лесу по ночам. Это совершенно безумная идея.
Сара согласилась. Здесь не было ни одной ямы или траншеи, в которую он мог бы упасть, а если бы Мартин ударился головой, он бы лежал неподалеку.
Но если это и был розыгрыш, то он зашел слишком далеко. Это уже не было смешно. Это было просто подло.
И тут Сара поняла, что происходит, и почувствовала, что ее лицо покраснело.
Ее муж делал это, потому что был зол.
Неужели так все и будет? - подумала Сара. - Вместо того чтобы вести себя как заботливый взрослый, в которого она влюбилась, он начинает вести себя как придурок? Неужели он действительно пытался напугать ее, зная, через что она прошла?
Что ж, Сара тоже может быть упорной.
- Ты можешь оставаться там! - крикнула она.
Ее голос эхом разнесся по деревьям, затихая и угасая. Затем...
- ...оги...
Звук был слабым и доносился далеко впереди них.
- Это был Мартин? - спросила Ланеша.
Сара прищурилась, сморщив нос.
- Я не уверена. Возможно, это было животное.
- Звучало как крик о помощи. Знаешь каких-нибудь животных, которые зовут на помощь?
- Мартин! - крикнула Сара в деревья.
Ответа не было. Ланеша придвинулась ближе к Саре, так близко, что Сара почувствовала, как девушка дрожит.
- Мы должны вернуться, - Сара покачала головой.
- Что, если это Мартин? Ему может понадобиться помощь. Ты - социальный работник. Вы должны помогать людям, - сказала Ланеша.
- Скорей всего, это просто животное, - ответила Сара.
- Помогите...
Голос был еще слабее, но ошибиться было невозможно – это был человек, и он звал на помощь.
Мартин. И он испуганно кричал.
Сара начала идти в сторону голоса.
- Ты возвращайся в лагерь, - сказала она Ланеше. - Мартин! Я иду!
Лес был таким густым, что Сара не могла пройти по прямой больше нескольких шагов. Хуже того, свет фонаря становился все тусклее.
Как далеко он может быть впереди? Пятьдесят ярдов? Сотня?
Казалось, что лес смыкается, поглощая ее. Оранжевой ленты нигде не было видно.
Она остановилась, пытаясь сориентироваться. Сара уже не могла быть уверена, что это правильное направление.
Слева от нее послышался шорох. Сара повернулась.
- Мартин?
Затем что-то ударило Сару в бок, что-то достаточно сильное, чтобы опрокинуть ее на спину. Это так напугало Сару, что она захныкала, чувствуя себя снова девятилетней, беспомощной и испуганной.
Что бы за неведомое существо ни набросилось на нее, оно теперь сидело на ее ногах, извиваясь и дергаясь.
Сара понятия не имела, что это такое, и не могла его разглядеть, потому что фонарик отлетел в сторону и погас.
Когда Синди была маленькой девочкой, она хотела стать принцессой. Отчасти потому, что принцессы были красивыми, у них была красивая одежда, и они жили в огромных замках. Никто никогда не называл Синди красивой, и ее невзрачная одежда была всем, что могли позволить себе родители, а это было не так уж много, и она жила в квартире, которая была настолько маленькой, что можно было услышать, как смывается унитаз, независимо от того, в какой комнате ты находишься. Так что, быть красивой, иметь красивые платья и дом с сотней комнат - все это звучало очень хорошо для семилетней девочки.
Встретить принца тоже было бы неплохо. Но Синди тогда не интересовалась мальчиками, и вообще она знала, что принцы занимаются такими крутыми вещами, как борьба с драконами и спасение людей. Синди не нуждалась в том, чтобы кто-то ее спасал. Она хотела сама сражаться с драконами, спасибо вам большое.
Самая главная причина, настоящая причина, по которой Синди хотела быть принцессой, заключалась в том, что принцесса когда-нибудь станет королевой. Королевы правили страной. Они были самыми влиятельными женщинами в мире, даже более влиятельными, чем президент, потому что никогда не было женщины-президента, но было много королев.
Синди хотела быть принцессой, которая вырастет и станет королевой, чтобы позаботиться о себе. Ей не нужно было бы беспокоиться о том, достаточно ли папа зарабатывает денег, чтобы купить ей новую одежду, потому что она сама покупала бы себе одежду. Ее не волновало бы, что мамы не было рядом с ней после школы, потому что королевы могут позаботиться о себе сами, и неважно, что их мамам приходится работать по ночам.
Да, Синди согласилась бы стать не меньше, чем принцессой, а потом и королевой. Она будет хорошей королевой, и будет относиться ко всем справедливо, и будет следить, чтобы у всех было достаточно еды, игрушек и одежды, и она запретит работать по ночам, потому что это делает людей сонными и злыми.
Когда она рассказала об этом папе, он сказал, что обычные девочки не могут быть принцессами и никогда не станут королевами, потому что для этого нужно родиться ими. Но притворяться - это нормально. Иногда, когда ты не можешь получить то, чего действительно хочешь, остается только притворяться.
- Где тут туалет? - Синди встала, закусив нижнюю губу.
- Девочка, ты шутишь, да?
Синди посмотрела на Мидоу и покачала головой.
Том фыркнул.
- Мы в глуши. Весь этот чертов остров - твой туалет. Выбирай дерево.
Синди уставилась в лес, переминаясь с ноги на ногу. Ей действительно нужно было опорожниться. А когда ей нужно было опорожниться, сдерживать себя было невозможно. Кристаллический мет, который она так любила, повредил ее почки, и Синди знала, что если она не найдет место в ближайшие минуту или две, Мидоу будет смеяться над ней за то, что она описалась. Он до сих пор смеялся над ней и издавал рвотные звуки из-за того, что ее укачало на лодке. Этот парень был настоящим козлом.
Она взвесила это унижение против того, чтобы отправиться в эти страшные деревья одной, и не знала, что хуже.
- Пойдешь со мной, Джорджия?
- Я пойду с тобой, детка, поддержу твои трусики, - Мидоу засмеялся.
Том тоже. Тайрон молчал.
Синди пристально посмотрела на Джорджию.
- Пожалуйста.
Джорджия вздохнула.
- Номер один или номер два?
Это вызвало еще больший смех со стороны Мидоу и Тома.
- Номер один. Я очень быстро.
Джорджия смотрела в черноту леса, но не вставала.
Возможно, она тоже была напугана.
- Я пойду с тобой, - Тайрон встал.
Он выглядел сочувствующим.
- Захотелось белого мясца? - Мидоу подтолкнул его. - Полли хочет крекер?
- Будь спокоен, парень. Леди просто нужно в туалет.
Синди оценила этот жест, и если бы это был другой парень, она, возможно, согласилась бы. Но ей нравился Тайрон. Ранее на лодке он поддержал ее, когда она выблевывала свои кишки, даже придержал ее волосы. Это было достаточно неловко. Она не хотела, чтобы ей пришлось еще и мочиться перед ним.
- Спасибо, - сказала Синди. - Но я бы предпочла, чтобы со мной пошла девушка.
Она встретила взгляд Тайрона и увидела в нем доброту. Доброту и что-то еще. Он кивнул ей и сел обратно. Синди снова повернулась к Джорджии.
- Пожалуйста, - умоляла Синди. - Я сейчас обмочу штаны.
- Я даже заплачу тебе, чтобы увидеть это, - хмыкнул Мидоу.
Синди переводила взгляд с Джорджии на Мидоу и обратно. К счастью, Джорджия встала.
Синди бросилась к ней, схватила ее за руку и потащила к лесу. Не в том направлении, в которой пропал Мартин. В противоположном направлении. Так было безопаснее.
- Смотри, как эти сучки идут, держась за руки. Намечается что-то горяченькое!
Джорджия остановилась, обернулась.
- Пошел ты, Мидоу.
- Ты бы хотела, мамочка. Может, когда ты вернешься, я дам тебе шанс, - oн добавил: - Если ты вернешься.
Мидоу и Том засмеялись. Тайрон опять молчал.
- Пойдем, - Синди потянулась к Джорджии. Она чувствовала, что вот-вот лопнет. - Нам нужно спешить.
Джорджия последовала за ней. Стало очень темно, очень быстро, но Синди заставила свой страх заткнуться, все ее тело дрожало от желания пописать. Как только она скрылась из виду мальчиков, она стянула штаны и трусы и присела на корточки.
- Боже, ты хотя бы предупредила, - сказала Джорджия, отходя в сторону.
Синди помочилась, ее облегчение было таким прекрасным, что это было почти так же хорошо, как кайф после принятия наркотиков. Брызги попали на листья, капли попали на ее спортивные туфли, но ей было все равно. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, почти наслаждаясь прохладным ночным воздухом на своей голой попке.
Менее чем в дюжине футов от нее что-то промелькнуло.
- Что это?
Синди подумала: не Сара ли это с фонариком? Или, может быть, Мартин?
Но они ушли в другую сторону.
Синди продолжала наблюдать, ожидая, что свет вспыхнет снова.
- Мне кажется, я вижу кого-то в лесу, - тихо сказала Джорджия.
Синди зажмурилась. Ее руки и ноги покрылись мурашками.
- Это не смешно.
- Я серьезно.
Синди не могла понять, шутит девушка или нет. Джорджия была странной, и у нее была злая жилка.
- Где? - прошептала Синди.
- О, Боже, - глаза Джорджии расширились, она уставилась на что-то за плечом Синди. - Он прямо за тобой.
Синди резко вскочила на ноги, прервав поток жидкости и натягивая штаны. Она повернулась и посмотрела туда, куда смотрела Джорджия.
Там ничего не было.
Отступив назад, Синди врезалась в Джорджию, которая затряслась от смеха.
Это была просто глупая шутка.
Синди сжала кулак и ударила Джорджию по плечу. Не сильно, но достаточно, чтобы показать, что это не смешно.
- Ах ты, задница, - зашипела она. - Ты чертовски напугала меня.
Джорджия улыбнулась.
- Напугала тебя до смерти?
Синди хотела разозлиться, но получилось хихиканье. Кроме Тайрона, Синди ни с кем не дружила в Центре. Джорджия не была подходящей подругой, и они не стали бы приятелями в реальном мире, но в данный момент ей было приятно посмеяться.
- Эй, - прошептала Джорджия, наклоняясь ближе. - Хочешь напугать этих придурков?
Она ткнула большим пальцем в сторону лагеря. Синди кивнула. Напугать мальчиков было меньшим, что они заслуживали, но это было хорошее начало.
- Как?
Джорджия потянулась в карман, и на какое-то мгновение Синди понадеялась, что Джорджия носит с собой трубку, что она достанет ее и они прямо сейчас раскурят "лед". Но фантазия умерла, когда Джорджия вытащила из джинсов несколько пакетов кетчупа. Как она вообще могла достать метамфетамин? Синди была в Центре уже четыре месяца, и охрана там была строже, чем в реабилитационном центре.
Кроме того, - подумала Синди, - я покончила с этим дерьмом.
Синди была чиста уже несколько месяцев и хотела оставаться чистой до конца жизни. Может быть, наступит день, когда она не будет думать о метамфетамине каждые несколько минут. Это было бы здорово.
- Мы будем обливать их кетчупом?
Джорджия отрицательно покачала головой.
- Я взяла их из холодильника, надеясь, что у меня будет шанс ими воспользоваться. Я размазываю его по лицу и рубашке, как кровь, выбегаю из леса с криками и падаю прямо перед этими придурками. Потом ты подходишь сзади, кричишь и хватаешь их. Они обделаются так, что штаны после этого останется только выкинуть.
Синди кивнула, ей понравилась эта идея. Особенно ей хотелось вывести из себя этого придурка Мидоу.
- Что мне кричать?
Джорджия пожала плечами.
- Не знаю. Бу-у-у?
- Бу - это отстой.
- Ты что-нибудь придумаешь. Помоги мне намазать это дерьмо.
Кетчуп был теплым и хорошо пах. На ужин они приготовили хот-доги на костре, но Синди отказалась, сказав, что ей все еще плохо после качки, чтобы не признаваться в истинной причине. Теперь ее желудок заурчал от запаха. Синди намазала немного кетчупа на шею Джорджии, затем облизала палец. Неплохо. Может быть, там остались хот-доги. Может, Тайрон тоже голоден и сможет поджарить один для нее.
Глупо. Он смотрел, как меня тошнит. Ему неинтересно.
Но он дал мне свой зефир...
Джорджия перестала наносить кетчуп на лицо и уставилась на Синди.
Нет, не на нее. Не на нее.
- Дай угадаю, - сказала Синди, продолжая сосать палец. - Опять какой-то жуткий парень позади меня?
Джорджия открыла рот, но слов не последовало. Она кивнула, ее голова быстро покачивалась вверх-вниз.
- Я не поведусь на это дерьмо дважды, Джорджия. И в первый раз это было не смешно.
Губы Джорджии начали дрожать, ее лицо скривилось в прелюдии к крику. Синди и не подозревала, что Джорджия такая хорошая актриса. В предыдущий раз она не была так хороша.
И по этой самой причине Синди вдруг поняла, что это не было игрой. Джорджия действительно видела что-то позади нее, и она действительно была напугана.
Синди не хотела смотреть. Страх ползал по ней, как муравьи, а ноги будто весили тысячу фунтов. Джорджия потеряла весь цвет кожи и скулила, как щенок.
Смотри. Ты должна посмотреть. Просто сделай это.
С расширенными глазами, с пересохшим ртом, с ослабшими коленями, Синди медленно обернулась, ожидая увидеть какого-нибудь ужасного упыря с огромными зубами, скалящегося в нескольких дюймах от ее лица.
Она посмотрела.
Там ничего не было. Там вообще ничего не было.
Синди крутанулась, злясь, что дважды попалась на один и тот же трюк, и готовая дать Джорджии еще один подзатыльник.
Но Джорджии не было.
Сара яростно отталкивалась от человека, вцепившегося ей в ноги. Она владела дзюдо.
Черт, она учила своих детей основам самообороны в Центре.
Но с ребенком, пристегнутым к груди - ребенком, который теперь корчился и плакал - все, что Сара могла делать, это толкаться.
Она почувствовала под ладонями грудь, шею и подбородок, а выше - всколоченные волосы.
- Ланеша?
- Сара! - дыхание девушки было теплым на лице Сары, а затем она скатилась с нее. - Не могла найти дорогу назад, поэтому побежала на свет фонарика. Что с ним случилось?
Сара пыталась взять дыхание под контроль. Темнота кричала на нее, заставляя ее голос звучать пусто, далеко.
- Он... улетел в лес.
- Черт. Здесь чертовски темно. Такое ощущение, что нас что-то поглотило.
Сара села, сердце колотилось, она вглядывалась в черноту вокруг них.
- Это "Маглайт", - oна заставила себя сглотнуть, ее пальцы рассеянно копались в одном из карманов слинга и нашли соску, которую она сунула Джеку в рот. - Эти штуки не выключаются случайно. Возможно, он закатился под листья, и мы не видим его свечения.
- Так как же мы его найдем?
- Далеко закатиться он не мог. Оставайся на месте и продолжай говорить со мной. Я обойду вокруг тебя и нащупаю его. Ты сможешь подержать Джека?
- Да.
Сара вытащила его из перевязи и осторожно передала Ланеше. Без него, рядом со своим животом, Сара почувствовала еще больший страх.
- Ты должна говорить со мной, иначе я сойду с ума, – попросила девушка.
Я тоже. Но я справлюсь.
Сара отползла, медленно обойдя вокруг девушки. Определив, откуда доносится голос Ланеши, она должна была охватить территорию по расширяющейся спирали, не пропуская ни одного места и не теряясь. По крайней мере, теоретически.
- Если помнишь, я голосовала за конную прогулку, а не за кемпинг на каком-то страшном острове. Я никогда раньше не ездила на лошади. Это будет одно из первых дел, которое я сделаю, когда выйду из программы. Сара, ты здесь?
- Я здесь.
Земля под ладонями Сары была шершавой, палки и камни тыкались в нее, холодная грязь застревала под ногтями. Она пошла против часовой стрелки, постепенно удаляясь по орбите от Ланеши.
- Я не хочу идти в исправительный центр, Сара. Мне кажется, что я делаю успехи, понимаешь?
Сара не могла сдерживать страх. Ей нужно было сосредоточиться на чем-то другом. На поиске света. На поиске Мартина. На Ланеше.
Сосредоточиться на Ланеше. Будь рядом с ней.
- Ты молодец, Ланеша.
Ланеша делала успехи. Сара не сомневалась, что когда ей разрешат вернуться в общество, у нее все получится. Забеременев в шестнадцать лет, Ланеша начала воровать, чтобы свести концы с концами. Когда ее арестовали в универмаге за попытку украсть ювелирные изделия на несколько тысяч долларов, государство забрало у нее дочь. С момента прихода в Центр Ланеша усердно работала, училась, чтобы получить аттестат зрелости, и проявила впечатляющую решимость выйти на свободу и вернуть своего ребенка.
- До следующего слушания, Ланеша, остался всего месяц. Он пролетит незаметно. Тебе просто нужно держаться подальше от неприятностей до этого времени.
- Вы будете со мной в суде?
Сара обыскала куст впереди себя, пошарила в ветвях, проверяя, не скрывают ли они фонарь. Не скрывали. Темнота, казалось, стала еще гуще.
- Конечно, я буду там.
- И Мартин тоже?
- Мартин тоже.
- Даже если вы разведетесь?
Сара остановилась и посмотрела в сторону Ланеши, хотя она не могла видеть больше, чем на несколько дюймов перед собой.
- Разведетесь? Где ты это услышала?
- Не слышала. Догадываюсь. Вы оба смотрите друг на друга не так, как раньше. Думаю, раз Центр распался, то и ваш брак тоже.
Сара пожевала нижнюю губу. Они с Мартином уже давно отдалились друг от друга, но когда правительство сократило финансирование Центра, он полностью отошел от дел. Это былa ирония: два психолога, специально обученные понимать человеческую природу и общение, не смогли спасти свой брак, хотя все еще любили друг друга.
Мартину оставалось только подписать бумаги о разводе. Но он еще не успел. Они пришли вчера, но вместо того, чтобы покончить с этим, он предпочел игнорировать их и ее.
Сара знала, что их браку пришел конец. Как только пропало общение, пропала и близость. Но она все еще мечтала о том, что чудесным образом все наладится за рассказами у костра и общением в спальном мешке.
Эта фантазия угасла, когда Мартин выкинул этот трюк и исчез в лесу. Эта поездка могла бы стать для них шансом по-настоящему наладить отношения, поговорить, помириться. Вместо этого, она ползала вокруг на четвереньках, жалея, что вообще встретила этого парня.
Подумаешь. Она никогда не могла так думать о Мартине. Возможно, они больше не могли жить вместе, но любовь осталась. Сара знала, что любовь будет всегда.
Но сейчас ей хотелось ударить этого придурка в глаз. Образно, конечно.
- Сара? Где ты?
- Я здесь.
- Твой голос удаляется.
- Я всего в нескольких метрах, Ланеша. Фонарик должен быть близко. Черт!
- Что? Сара, ты в порядке? Сара!
- Я зацепилась ногтем за что-то. Черт, кажется, я его сломала.
Боль вспыхнула, острая и горячая. Сара рефлекторно раздвинула губы, готовая всосать кровь из раны. Она остановилась прежде, чем ее рука достигла рта: с земли поднималась ужасная вонь. Он обволакивал ее язык и проникал в ноздри, мерзкий и противный, заставляя ее задыхаться.
Безошибочный запах гнили.
- Сара? Ты в порядке?
- Я в порядке, - Сара кашлянула, сплюнула.
Запах навеял воспоминания о студенческих годах: она вернулась в общежитие после рождественских каникул и обнаружила, что ее золотая рыбка лежит брюхом вверх в аквариуме. Когда она приподняла крышку аквариума, запах разложения был настолько сильным, что ее вырвало.
И это только от маленькой рыбки. Эта вонь исходила от чего-то гораздо большего.
Сара отступила назад, а другой рукой зацепилась за большую ветку. Она ухватилась за нее, инстинкт подсказывал ей, что оружие не помешает. Она дернула, но ветка застряла в грязи.
Запах становился все хуже, настолько, что казалось, будто погружаешься в испорченное мясо. Сара чувствовала его в глазах, волосах, на коже и одежде.
Еще один рывок, и ветка вырвалась из земли, ее пальцы крепко сжали ее.
И тут тот же инстинкт, который заставил ее схватить ветку, велел ей выбросить ее. Но Сара была слишком напугана, чтобы разжать руку.
Запах исходил от ветки. Потому что это была вовсе не ветка.
Это была кость.
Они ждали. Они наблюдали. Человек был у них, но они не убили его. Пока не убили. Сначала им нужно было узнать, есть ли у группы оружие. Их было много, но они знали, что многие не сравнятся с оружием.
Мужчина застонал. От этого у них заурчало в животе.
И все же они ждали.
Неподалеку они услышали звуки. Женщина и девочка разговаривали друг с другом. Они были напуганы.
Очень скоро они испугаются еще больше.
Они ткнули мужчину, заставив его застонать еще сильнее.
Он был приманкой. Он должен был приманить женщину и девочку.
А потом они нападут.
А потом они будут есть.
Когда Тайрон был маленьким мальчиком, он хотел стать копом. Но не таким, как полицейские в его районе. Все ненавидели этих копов. Они приставали к детям, никогда не приезжали достаточно быстро, когда были нужны, и все называли их свиньями, и их совсем не уважали.
Тайрон хотел стать копом, как копы по телевизору. Он много смотрел телевизор, потому что много сидел дома. В районе, где он вырос, было много преступности.
- Бедность не делает людей плохими, - говорила ему мама. - Но это делает некоторых людей отчаявшимися.
Он не часто играл на улице, потому что отчаявшиеся люди могли попытаться причинить ему вред, поэтому телевизор стал его лучшим партнером по играм. Больше всего он любил полицейские сериалы. Полицейские в этих шоу вызывали уважение. Они действительно помогали людям, и люди их любили, и никому в телевизоре не приходилось жить в доме с решетками на окнах, как Тайрону, чтобы преступники не могли вломиться и украсть его вещи.
Когда он сказал маме, что хочет стать полицейским, она погладила его по голове, крепко поцеловала и сказала, что он может быть кем угодно, когда вырастет, лишь бы убраться из района. Тайрон пообещал ей, что так и будет, и каждый вечер, читая молитвы, он просил Бога сделать его большим и сильным, чтобы когда-нибудь он смог стать полицейским и забрать маму и бабушку из этого района в какое-нибудь очень хорошее место, где его уважают и ни у кого нет решеток на окнах.
Тайрон нахмурился, когда потерял в огне еще одну зефирку. Она упала на горящее бревно и растеклась по бокам, застывая в жару. Он смотрел, как она превращается из пузырящейся белой в коричневую, а затем в черный пепел.
- Это отстой.
Том снова зашагал, но сделал паузу, чтобы спросить:
- Поход? Или закрытие Центра?
- Поход, - Тайрон прихлопнул комара у себя на руке. - Центр. Черт, и то, и другое. Не хочу провести остаток срока ни в каком центре заключения. И я не хочу провести ночь на каком-нибудь причудливом острове. Я городской житель, а не в лесной.
- Да, черт возьми.
Мидоу стукнулся о его кулак своим.
Том засмеялся, но прозвучало это отрывисто и принужденно.
- Так вы, ребята, боитесь?
Тайрон почувствовал вызов и сузил глаза.
- Я не боюсь. Ты говоришь, что я боюсь?
Том присел на корточки рядом с Тайроном. Он поднял с земли сосновую шишку и бросил ее в огонь.
- Тебе не нужно здесь рассказывать нам о своей храбрости. Я знаю, что ты весь из себя крутой. Но когда ты видел, как того парня застрелили, когда тебе было восемь лет, ты смотрел ему в глаза, когда он умирал?
Что это с белыми людьми? - подумал Тайрон. - Почему они все время говорят о таких вещах?
Он пожал плечами.
- Нет, чувак. Моя мама затащила меня внутрь, как только раздались выстрелы.
Том уставился на Тайрона. У него был довольно напряженный взгляд.
- Я держал бабушку за руку, когда она умерла, смотрела ей прямо в глаза. Я знаю, это звучит дерьмово, но мы не были по-настоящему близки. Я имею в виду, она была моей бабушкой. Она всегда была рядом, всю мою жизнь, давала мне деньги и всякое дерьмо на праздники, нянчилась со мной, когда я был маленьким, ходила с нами в церковь каждое воскресенье.
Том, казалось, ждал ответа, поэтому Тайрон сказал:
- Мы с бабушкой очень близки. Она хорошая женщина.
- И моя тоже. Но мы не были близки. Когда она заболела и переехала в наш дом, родители заставили меня сидеть с ней. Я не хотел. От нее воняло, понимаешь? От нее пахло подгузниками и прочим дерьмом. Плюс она принимала столько наркотиков, что большую часть времени не понимала, где находится. Или кто я. Или что происходит. Но прямо там, в самом конце, она узнать меня. Она знала, кто я. И она кое-что сказала.
Том огляделся в поисках еще одной сосновой шишки. Вместо нее он нашел небольшой камень и бросил его в пламя.
- Что сказала твоя бабушка? - спросил Тайрон.
Лицо Тома сморщилось.
- Она сказала: Ничего нет, Томми. Ничего. Потом, когда она все еще смотрела на меня, ее глаза стали пустыми. То есть, они все еще были открыты, все еще выглядели точно так же. Но пустые. Как будто чего-то не хватало. Как будто она больше не была человеком.
Тайрон уставился на Тома. Тощего паренька арестовали за то, что он угнал машину и катался на ней. Никакой чертовой цели в этом не было. Не для того, чтобы продать ее или разобрать на запчасти. Просто для прикола. Тайрон думал, что это действительно глупое преступление. Но, возможно, в этом был смысл. Когда люди были напуганы внутри, они иногда делали что-то, чтобы показать, что им не страшно.
- Мои мамы и мои бабушки говорят, что душа покидает тело.
Том покачал головой.
- Нет. В этом не было ничего духовного. В одну минуту она была человеком, а в другую - просто, не знаю, мясом. Не было никакой души.
Тайрону не понравилось это объяснение. Он помнил, что каждый вечер перед сном должен был читать молитву. Душа, которую нужно сохранить, и все такое. Если у людей не было души, то какой в этом смысл?
- Ты не можешь видеть душу.
- Это было страшно, Тайрон. Как будто свет выключили. И она сказала, что ничего нет. Она ведь ходила в церковь каждую неделю, ни разу не пропустила, а ей было около ста лет. Я думал, там должен быть яркий свет, облака и хор ангелов. Так и должно быть, верно?
- Может, и так, - сказал Тайрон.
- Так почему же она, черт возьми, так сказала?
- Том, ты сказал, что она была под наркотиками и вела себя странно. Может, она видела все огни, облака и прочее дерьмо, но ее слова были предсмертным бредом. Ты не знаешь наверняка.
Мидоу захихикал.
- Мужик, этот разговор - полный бред. И возможно, тоже предсмертный.
Тайрон уставился на Мидоу.
- Разве ты не веришь в Бога?
- Если Бог есть, то что он сделал для меня? Я вырос в бедности, моя мать тратила пособие на наркотики. Я вступил в банду, чтобы набить брюхо. Бог? Чушь.
- Бог там, наверху, - Тайрон посмотрел на небо, на большую оранжевую луну. - Он просто предпочитает, чтобы мы сами разобрались с этим дерьмом.
- Нет смысла иметь Бога, если он просто хозяин трущоб, который никогда ничего не делает.
Тайрон повернулся к Мидоу.
- Откуда ты знаешь? Ты когда-нибудь молилась о чем-нибудь раньше?
- Нет.
- Может, тебе стоит попробовать один раз, может, получится...
Крик прервал Тайрона. Высокочастотный, пронзительный, раздавшийся прямо за его спиной. Крик кого-то в абсолютной, полной агонии, такой пронзительный, что казалось, он прожжет голову Тайрона. Он обернулся, чувствуя, как все его тело дергается, как в те времена, когда происходило что-то плохое. Парень машинально потянулся к поясу, пальцы искали нож, пистолет, велосипедную цепь, хоть что-нибудь, чем можно было бы защититься. Но на поясе не было ничего. Поэтому он встал и, споткнувшись, натолкнулся на Тома и устоял на ногах, хотя ноги так и норовили скрутиться одна за другую.
Его глаза обшаривали лес, но видели лишь случайные тени, мелькающие по стволам. За ними простиралась такая тьма, что казалось, будто лес открывает свою огромную пасть, чтобы сожрать их всех.
- Что это было?
Мидоу стоял рядом с Тайроном, тоже хлопая себя по штанам в поисках оружия, которое он никак не мог найти. Том стоял с другой стороны Тайрона, выставив перед собой свою зефирную палочку, как будто это могло их защитить.
Тайрон затаил дыхание. Сверчки и тишина. На этом острове было чертовски тихо. В Мотауне никогда не было так тихо. И никогда не было так темно. Тайрон мог неделями выживать на улице, когда приходилось, но здесь, он знал, что не протянет и дня. Когда ты посреди леса, то не можешь подкрасться и заглянуть в сумку приятеля в поисках еды. А если за тобой что-то гонится, где ты должен прятаться?
- Это одна из девушек, она нас разыгрывает, - сказал Том.
Тайрон почувствовал укол беспокойства за Синди, но тут же отмахнулся от него. Этот крик исходил из противоположного направления. Тайрон не знал, что именно в этой девушке ему нравилось, но она просто нравилась ему, и все. Но он никогда не показывал своих чувств. Даже не говорил ничего. И он, и Синди были в Центре, чтобы справиться со своими проблемами. Это была достаточно сложная работа и без добавления всего этого багажа отношений.
Тем не менее, она была милой девушкой. И по-своему сильная. И с каждым днем становилась все красивее с тех пор, как бросила метамфетамин. Может быть, однажды они...
Что-то промелькнуло в периферийном зрении Тайрона. Он повернулся, вглядываясь в темные деревья.
- Чуваки, вы это видели?
- Видели что? - сказал Том.
Он посмотрел налево, потом направо, потом, как ни комично, в небо.
- Какой-то свет. В том же направлении, что и крик.
- Кто-то, должно быть, издевается над нами, - Том провел ладонью взад-вперед по коже головы, так быстро, что казалось, будто он собирается трением разжечь на ней огонь. - Свет и бредовые крики. Пытаются нас напугать.
Мидоу покачал головой.
- Это не было похоже ни на какие дерьмовые крики. Звучало по-настоящему. И близко.
- Может, ты хочешь пойти проверить?
- Сам проверь, белый мальчик. Со своей маленькой палочкой.
Тайрон шикнул на них.
- Тихо. Я что-то слышу.
Он узнал этот звук, потому что все они издавали такой же звук раньше, во время похода на эту поляну. Это был звук людей в лесу, топчущихся по опавшим листьям и веткам, отодвигающих ветки с дороги.
И этот звук двигался к ним. Быстро.
- Кто-то идет, - прошептал Мидоу.
Топот был слишком шумным для одного-двух человек. Звук был таким, словно по меньшей мере полдюжины людей мчались по лесу, приближаясь.
Кусты у линии деревьев тряслись, словно в них запутался медведь. Тайрон не мог пошевелиться. Он не мог даже сглотнуть. Он знал, знал, что какие-то сумасшедшие каннибалы времен Гражданской войны сейчас вырвутся и начнут его есть, и он был слишком напуган, чтобы что-то с этим сделать.
Затем все разом кусты перестали шевелиться. Звук приближающихся шагов прекратился. Тайрон слышал только сверчков и стук собственного сердца.
- Они все еще там? - Тайрон никогда не слышал, чтобы Том говорил так тихо.
- Не знаю, - голос Мидоу был таким же тихим. - Не слышал, как они ушли. Возможно, они все еще там, смотрят на нас.
Спине Тайрона стало очень жарко - он стоял слишком близко к огню. Но он не смел отодвинуться. Он чувствовал на себе взгляды. Глаза хищника. Что-то было в этом лесу, и оно хотело причинить ему серьезный вред.
- Эй!
Они все повернулись направо, Том столкнулся с Тайроном, который отступил к Мидоу. Навстречу им, раскинув руки, шла Синди. Она ухмылялась, и Тайрон удивился, какое облегчение он почувствовал, увидев ее.
- Ребята, вы выглядите так, будто только что увидели привидение.
- Это вы были там? - Мидоу указал в ту сторону, куда они смотрели.
Синди указала большим пальцем через плечо.
- Я пришла оттуда. Ты слышал крик Джорджии?
Тайрону удалось сглотнуть и обрести голос.
- Слышал кого-то, в той стороне.
- Джорджия собиралась попытаться напугать вас, ребята. Но она бросила меня. Она там, в деревьях?
Синди прошла мимо них, направляясь к кустам. Тайрон поймал ее за запястье.
- Я не думаю, что это Джорджия.
Лицо Синди сморщилось.
- Почему?
- Там был не один человек, - сказал Том низким голосом.
Синди отступила назад, встав рядом с Тайроном. Ее волосы пахли шампунем. Он немного ослабил хватку, но все еще держал ее за запястье.
- Может быть, она нашла остальных. Может, они все пытаются нас напугать.
- Это не они.
Том вздрогнул, натолкнувшись на Тайрона, прижавшись к нему. Это нарушало все виды личного пространства, и в обычной ситуации привело бы к грубому толчку и угрозе, но Тайрон не сдвинулся с места, потому что увидел то же, что и Том, прямо за кустами, едва освещенными светом костра.
Человек.
Кто-то стоял в темноте и наблюдал за ними. Это так напугало Тайрона, что он, наконец, поднялся на ноги и, обойдя костер, попятился прочь, таща за собой Синди. Потом этот дурак Том быстро подошел и врезался в них, опрокинув всех.
Разрыв зрительного контакта с тем, что находилось в лесу, напугал Тайрона еще больше, словно потеря врага из виду означала, что он может оказаться где угодно. Он оглянулся на кусты, выискивая силуэт, и едва заметил, как рука Синди сжала его руку.
Темная фигура все еще была там, черты лица скрывала ночь. Высокая, худая, молчаливая.
Мгновение растянулось до предела. Даже сверчки перестали стрекотать.
- Хочешь меня, сучка? - теперь Мидоу стоял впереди, выпятив грудь и хлопая по ней ладонями. - Я тебе дырку порву.
Тайрон наблюдал, как Мидоу идет к фигуре. Он знал, что должен поддержать парня. Неважно, что они были в разных бандах. Неважно, что Мидоу иногда был занозой в яйцах. В Центре Мидоу был его братом. Там они стали близки, как соратники на улице.
Но это был не Центр, и не улица. С таким же успехом это место могло быть планетой Марс. Одно дело - драка в банде, и Тайрон этого не боялся. Но драться в лесу с каким-то сумасшедшим каннибалом - это была чушь из фильмов ужасов.
Поэтому Тайрон остался на месте, сжимая руку Синди и наблюдая, как его друг сжимает кулаки и топает в темноту.
Зажегся свет, слабый и желтый, освещая кость, которую Сара сжимала в руке. Она была длинной, более восемнадцати дюймов, с одной стороны покрыта комьями грязи. К другой стороне, на которую смотрела Сара, прилипли полоски высохшей коричневой плоти.
Запах был просто ошеломляющим, настолько сильным и прелым, что Сара тут же выронила кость, с силой отпрянула в сторону и срыгнула на землю.
- Это была нога? - Ланеша подошла ближе к Саре.
Девушка сжимала в руках "Маглайт", который она, очевидно, нашла.
Сара вытерла рот рукавом, в горле першило, язык был забит желудочной кислотой.
- Я не знаю.
- Выглядело как нога чувака.
- Я не знаю.
- Почему на земле лежит нога чувака? Где его остальная часть?
Ланеша пошарила лучом света по земле. Сара следила за лучом, когда он прошелся по веткам, опавшим листьям, кускам грязи и остановился на одном коричневом ботинке.
- Вот дерьмо! В этом ботинке есть нога?
Ботинок выглядел старым. Кожа истлела, а шнурки исчезли, истлевшие со времени.
Сара собрала оставшиеся силы и заставила себя говорить спокойно.
- Свет, Ланеша.
Ланеша не двигалась.
- Ланеша. Дай мне фонарь.
Сара протянула руку, и девушка подчинилась. Все еще стоя на коленях, она подползла к ботинку. С помощью палки Сара проткнула язычок и заглянула внутрь.
Пусто.
- Может быть, каннибалы съели ногу, - сказала Ланеша.
Сара сплюнула - неприятный привкус во рту никак не проходил - и встала на ноги. Она отбросила все вопросы и сомнения, и сосредоточилась на фактах, стараясь не делать поспешных выводов.
- Ботинок старый. Действительно старый. На той кости еще было мясо. Они не связаны друг с другом.
- Откуда ты знаешь, что ботинок старый?
- Посмотри на шнурки, - Сара поймала ботинок в луч. - Они сгнили. Как и часть кожи.
- Как долго это происходит?
- Я не знаю, Ланеша. Долго.
- Может быть, мясу тоже нужно много времени, чтобы сгнить.
Сара вытерла руку, схватившую кость, о джинсы.
- Нет. На острове есть птицы. Еноты. Кость была бы вычищена, если бы она была такой же старой, как этот ботинок.
- Так что ты хочешь сказать?
- Скорее всего, это была не человеческая кость. Могла быть от оленя. Или свиньи.
- Чертовский большой свиньи, - заметила девушка.
Сара подумала о том, чтобы снова поискать кость, чтобы доказать, что Ланеша не права. И доказать себе, что она действительно не видела ткани, прилипшей к кости вместе с полосками мяса. Но она решила не делать этого. Некоторые вещи лучше не знать.
- Может быть, каннибалы...
- Ланеша! - Сара знала, что повышает голос, и молча проклинала себя за свой тон, но продолжала. - Нет никаких каннибалов. Поняла?
Ланешу было не так легко укорить.
- Мартин сказал...
- Мартин пытался нас напугать. Вот и все. Мы сейчас единственные люди на этом острове.
- Так кто в этом случае схватил Мартина?
- Никто его не хватал. Он просто разыгрывал нас, зашел слишком далеко и теперь заблудился в лесу.
- Как и мы, - прошептала Ланеша.
Сара открыла рот, чтобы возразить, но остановила себя.
Они действительно заблудились?
Она поборола желание посветить фонариком во все стороны, надеясь найти дорогу к костру. Но тропинки не было, и все направления выглядели одинаково. Она молча проклинала Мартина за его глупые выходки и за то, что он привел их всех сюда.
- Кемпинг, - сказал Мартин с широкой ухмылкой на лице.
- Ты хочешь взять с собой в лес кучу детей из городских кварталов?
- Это будет полезно для них. Мы пожарим хот-доги, споем несколько песен. Я знаю идеальное место. Я уже был там раньше, со своим братом. Там красиво, Сара. Тебе и детям там понравится.
- А как же Джек?
- Мы можем взять его с собой. Свежий воздух будет полезен для него.
- Он еще совсем малыш.
- Он крепкий малыш, Сара. И я не думаю, что мы первые родители, которые идут в поход с ребенком.
- Ты же знаешь, Мартин, я плохо ориентируюсь в ночью. А в лесу, в темноте...
Мартин похлопал ее по колену, посмотрел на нее, как раньше, с любовью в глазах.
- Ты психолог. Это идеальный способ преодолеть страх, ты так не думаешь? И кроме того, я буду рядом, чтобы защитить тебя. Что может пойти не так?
Поэтому, вопреки своим инстинктам, Сара согласилась. Она сделала это из желания успокоить его, сделать его счастливым. Прошло много времени с тех пор, как она видела Мартина счастливым. Они отдалились друг от друга на долгое время. Сара даже могла вспомнить точный момент, когда это началось. Толчком послужило то, что он потерял Джо. Мартин тяжело это воспринял, бросил частную практику, чтобы присоединиться к Саре в социальной работе, придумал идею создания Центра.
Вместе - казалось, что только силой воли - они получили финансирование и воплотили его в жизнь.
Поначалу работа с будущим мужем доставляла ей радость. Потеря брата, казалось, пробудила в нем страсть к помощи другим, и Сара не возражала против его долгих часов и терпела перепады его настроения, потому что они что-то меняли. Огромную разницу в жизни самых важных людей в нашей стране - детей.
Потом появилась Чриз.
Чриз Грейвс была еще одним запутавшимся подростком из неполной семьи, которого суд взял под свою опеку. Она был такой же, как и многие другие, и раньше, и позже. И, как и другие, Чриз предпочла сбежать, чем разбираться с правилами и порядками Сары и Мартина.
Беглецы не были редкостью. Хотя в Центре не было такой безопасности, как в тюрьме, это все равно была форма заключения. Окна были небьющимися и не открывались, на всех дверях были мощные замки. Но дети всегда находили выход. Чриз, очевидно, украла набор ключей и ушла после отбоя.
Мартин принял это на свой счет. Как будто он подвел ее. Это, конечно, было смешно. Мартин умел находить подход к детям, умел их перевоспитывать. Статистика рецидивизма среди выпускников Центра была более чем на семьдесят процентов ниже, чем среди тех, кого отправили в "Джуви"[11]. Они действительно помогали детям изменить свою жизнь, и отчасти это означало доверие к тому, что они будут поступать правильно, отсидят свой срок и станут лучше.
Конечно, это означало больше возможностей нарушить правила. В то время как в Центре был более высокий процент перевоспитавшихся детей, чем в любой другой государственной программе, в нем также было самое большое количество беглецов.
Мартин, казалось, рассматривал каждого потерянного ребенка как личную неудачу. А когда они узнали, что Центр лишился финансирования, он стал настолько замкнутым, что почти перестал быть тем человеком, которого она встретила в школе.
Но сейчас Сара не хотела думать ни о чем подобном. Она восприняла закрытие Центра так же тяжело, как и Мартин. Это была его идея, но она была там с самого начала и чувствовала потерю. Сара даже не стала проходить собеседования, чтобы найти другую работу. Она знала, что сможет найти работу либо в государственных учреждениях, либо в частном практике. Но даже несмотря на то, что на нее охотились, практически предлагали другие должности, она решила остаться верной Центру до самого его закрытия.
Теперь, возможно, заблудившись в лесу и все больше пугаясь, Сара подумала, не стоило ли ей отделиться гораздо раньше.
- Мы не заблудились.
Сара взяла на руки Джека назад и восстановила контроль над своими эмоциями, взяв на себя роль ответственного взрослого.
- Этот остров всего две тысячи акров[12]. Это около трех квадратных миль. Если мы пойдем в одном направлении, то в конце концов выйдем на берег. Мы можем пойти вдоль берега к пляжу, где нас высадили, а потом по оранжевым лентам вернуться в лагерь. Это может занять всю ночь, но мы найдем остальных.
Ланеша, казалось, немного расслабилась.
- Так в какую сторону мы идем?
Сара пожалела, что у нее нет компаса. Мартин носил его раньше, и, насколько она знала, он все еще был при нем. Это усложнило бы движение по прямой, но не сделало бы его невозможным.
-Ты выбираешь.
Ланеша положила руки на бедра, повертела головой туда-сюда, потом наконец указала направо.
- Сюда. У меня есть предчувствие.
Сара кивнула, идя рядом с подростком.
- Хорошо. Пойдем.
- А как же Мартин?
Сара поднесла вонючую руку к лицу и крикнула:
- Маааар-тин!
Они оба ждали ответа. Каждый мускул в теле Сары сжался, надеясь, что она не услышит ответа, надеясь, что у Мартина хватит порядочности бросить эту дурацкую игру.
Прошло несколько секунд. Сара расправила плечи, расслабила мышцы лица. Она уже готова была выпустить затаенное дыхание, когда они услышали крик.
Высокочастотный. Первобытный. Определенно не Мартин. Это была одна из девушек, и, судя по голосу, ей было очень больно. Синди, или Джорджия.
И голос звучал менее чем в двадцати ярдах[13] от них.
Один из детей приближался к ним. Мальчик. Он выглядел сильным. Сильным. Способным драться.
Они тоже могли драться. И их было больше, чем мальчишек.
Они присели, скрывшись в лесу, и стали ждать.
Когда Мидоу был маленьким ребенком, он хотел быть частью семьи. Он никогда не знал своего отца, а его мама принимала наркотики и заставляла его жить с кузенами, троюродными братьями и сестрами, соседями, а иногда и с совершенно незнакомыми людьми. Она не хотела его, и они тоже. Он жаждал любви еще больше, чем его маленький животик жаждал еды, но и того, и другого он получал очень мало.
Поэтому, когда ему было тринадцать лет, он вступил в уличную банду в Ист-Сайде Детройта, и позволил восьми самым крупным членам избивать себя в течение двадцати полных секунд, не сопротивляясь.
Мидоу был напуган. Боялся, конечно, боли, хотя его били почти всю жизнь. Но в основном он боялся своей собственной реакции. Если бы он попытался защититься, даже в малейшей степени, инициация была бы не засчитана, и ему пришлось бы повторить ее позже, чтобы быть принятым в банду.
Поэтому он засунул руки в карманы, закрыл глаза и позволил своим дружкам отделать его, а сам изо всех сил сосредоточился на том, чтобы не следовать инстинкту и не прикрыться, не убежать, не нанести ответный удар.
Они изрядно помолотили его, сломав нос и два ребра, ударив его по почкам столько раз, что он потом неделю харкал кровью. Но Мидоу выдержал все это, отвергая все порывы спастись, почти все время оставаясь на ногах, потому что знал: если он упадет, удары ногами будут еще сильнее, чем руками. И так оно и было.
Когда все закончилось, ему дали сорок бутылок солодового ликера и сигарету размером с кукурузный початок, и он пролежал на диване десять часов подряд, пьяный, обкуренный, истекающий кровью и счастливый, пока его новая бандитская семья веселилась вокруг него всю ночь напролет.
Мидоу шагал среди деревьев, покачивая головой и сжимая кулаки, чувствуя ту же неуверенность, что и два года назад, когда он присоединился к банде. Он знал, что что-то должно произойти, и каждая клеточка его тела говорила ему, что это плохая идея - противостоять тому, кто на них смотрит, что он должен развернуться и убежать так быстро, как только сможет. Но он продолжал задавливать свой инстинкт, продолжал идти вперед.
Не бывает такого понятия, как отсутствие страха. Лучшее, что он мог сделать, это не показывать страх. Тогда восприятие становилось реальностью. Веди себя круто, и ты будешь крутым. Вот что значит быть уличным.
Однако это была не улица. И та фигура, к которой он направлялся, не была ни лохом, которого нужно было избить и ограбить, ни членом конкурирующей банды, которого нужно было поставить на место. У Мидоу было очень плохое предчувствие, что он направляется к какому-то сумасшедшему каннибалу, о котором говорил Мартин.
Но он не сбавлял шаг, вышагивая уверенно, направляясь прямо к силуэту. Когда до кустов оставалось всего пятнадцать футов, он услышал крик этой шлюхи Синди:
- Мидоу, не надо!
Но Мидоу не собирался отступать. Он не отступал с пяти лет, когда набросился на двоюродного брата, укравшего его хот-дог, двоюродного брата, который был в два раза больше и злой как доберман. В жизни за все нужно бороться, а если стоять и ждать, пока с тобой что-то случится, то это что-то наверняка случится с тобой.
Лучше быть тем, кто делает, чем тем, кого отделают.
- Хочешь пошалить? - бросил он тени, протягивая ладони в знак приветствия. - Начнем.
Фигура пригнулась и исчезла.
Мидоу напрягся, ожидая нападения. Он следил за движением, прислушивался к любым звукам, все еще ощущая кожей колючее чувство, что за ним наблюдают, но теперь не знал, откуда оно исходит.
- Так вот оно как? - Мидоу разжимал и сжимал кулаки, словно сжимал теннисные мячи. - Ты боишься выйти и встретиться со мной лицом к лицу, пиздливый ублюдок? Тогда я тебе это устрою.
- Мидоу, - предупредил Тайрон.
Мидоу не обратил внимания на своего друга и шагнул через кусты к деревьям.
Свет сразу померк. Мидоу почувствовал, что его решимость исчезает вместе со светом костра. Пять шагов в лес - и темнота стала еще чернее, чем бывала, когда он закрывал глаза.
Он остановился, напряженно вслушиваясь в темноту, пытаясь определить местонахождение своих врагов.
Прошло некоторое время, несколько секунд, но казалось, что гораздо больше, и Мидоу уже готов был повернуться и пойти обратно к костру, как вдруг услышал какой-то звук.
Щелкающий звук. Как будто кто-то щелкнул зубами.
Он повернулся в ту сторону, на мгновение оказался ослепленный яркой вспышкой в нескольких футах от него.
- Кто там, сука!
Щелкающий звук прекратился.
- Выходи сюда и встреться со мной лицом к лицу!
Прошло еще несколько секунд. Мидоу слышал, как бьется его сердце. Это было хуже, чем ждать, пока ему пустят кровь. По крайней мере, тогда он знал, что его ждет.
Затем Мидоу услышал самый пугающий голос в своей жизни. Дышащий и немного скрипучий, но определенно мужской.
- Мальчик должен бежать.
В этот момент нервы Мидоу сдали. Он действительно побежал, прочь от голоса, в сторону лагеря, а потом что-то ударило его по голове и отбросило на землю.
Сара зажгла фонарь, и желтый луч едва доставал до деревьев в десяти футах перед ней. Когда свет наконец перегорит - а это должно было случиться очень скоро - Сара не знала, что будет делать. Наверное, запаникует. Хотя ей приходилось сохранять самообладание ради Ланеши, которая стояла так близко, что была практически у Сары в кармане, она знала, что когда наступит темнота, она потеряет самообладание.
Тьма и Сара были старыми врагами уже почти двадцать лет.
Саре было девять лет, она была счастлива и хорошо устроена, росла в хорошем районе с любящими родителями и приличной большой семьей. По правде говоря, она могла с уверенностью сказать, что самым травмирующим событием в ее раннем детстве была опрелость в подгузниках.
До того дня у тети Элисон.
Элисон была маминой младшей сестрой, и у нее было пятеро детей, все в возрасте Сары. Они жили в яблоневом саду в Северной Каролине, и однажды летом мама и папа Сары отправились в круиз и оставили ее на попечение тети Элисон.
Сара не возражала. Ей нравились ее кузены, все девочки, за исключением пузатого мальчика по имени Тимми, который был на несколько лет старше. Тетя Элисон, жившая на ферме, была немного более мягкой в воспитании детей, чем мама Сары, и позволяла Тимми делать все, что тот пожелает, даже если это было опасно, например, кататься на газонокосилке, запускать петарды и играть с ножами.
У Тимми была куча ножей, в основном маленьких, но у одного из них было особое лезвие, которое пугало Сару до смерти. Это был один из тех длинных армейских ножей с зазубренной спинкой. Он называл его ножом для выживания, что не имело для Сары никакого смысла, потому что все, что будет проткнуто этой ужасной штукой, наверняка не выживет. Она отказывалась заходить в комнату Тимми, потому что он держал его на столе на маленькой подставке, и ей было страшно смотреть на него.
В первые несколько дней пребывания Сары в доме все шло хорошо. Ей было весело играть со своими двоюродными братьями, еда была потрясающей, а жуткому Тимми было сказано, чтобы не пугал Сару ножами.
Утром четвертого дня ее пребывания девочки собирали полевые цветы у старого сарая, когда к ним подошел Тимми со своим страшным ножом на поясе и спросил, не хотят ли они поиграть в "Правду или желание".
В основном, это было просто желание, без всякой правды. Тимми, будучи самым старшим, пытался показать себя, совершая невыразительные подвиги: лазил по деревьям, прыгал с холмов и стоял на крыше старого сарая.
В сарае был сеновал, который тетя Элисон использовала для хранения вещей. Среди коробок с одеждой и детскими игрушками стоял старинный сундук. Сделанный из кожи и дерева, с ржавой защелкой и потускневшими латунными углами и краями.
Тимми загадал желание Саре, когда она отказалась говорить правду, чтобы она залезла в сундук.
Саре не понравилось, как выглядел сундук, весь старый и побитый, и ей не понравилось, как он вонял, когда Тимми открыл его. Затхлостью и плесенью.
- Вот чем пахнет гроб, - сказал Тимми.
- Нет, - ответила Сара, хотя никогда раньше не чувствовала запаха гроба.
- Ты слишком труслива, чтобы залезть внутрь?
- Нет. Но меня тошнит от игры "Правда или желание".
- Это будет последнее желание. Потом мы сможем поиграть во что-нибудь другое.
- Давай сыграем во что-нибудь другое сейчас.
- Цыпленок. Ко-ко-ко, – тут же стал дразниться Тимми.
Сара знала, что она не цыпленок, но она не хотела лезть в сундук. Тем более что другие ее двоюродные братья тоже устали от игры и уже вышли из сарая.
- Ты смелая, - сказал Тимми. – Ты должна выполнить желание, раз проиграла.
При этих словах его рука легла на рукоять страшного ножа.
- Надолго? - спросила Сара.
- Десять секунд. Потом можешь выходить.
Сара решила, что она достаточно храбрая, чтобы делать что угодно в течение десяти секунд, поэтому она залезла в сундук, подтянув колени к груди, чтобы поместиться, и Тимми закрыл крышку.
Было темно. Темно, как самой темной ночью. А еще было тесно, вонюче и некомфортно тепло.
Сара сосчитала в уме до десяти так быстро, как только могла, потом потянулась вверх, чтобы открыть крышку.
Крышка не открывалась.
- Тимми! Открой!
Тимми не ответил.
Сара надавила со всей силы. Она напряглась. Затем она закричала.
Крики продолжались долго.
Сара не представляла, как долго она пробыла в этом сундуке. Так долго, что обмочила штаны. Она устала настолько, что могла бы уснуть, если бы страх позволил это сделать. Но страх не уходил. Он все нарастал и нарастал, и каждая минута была хуже предыдущей. И в тишине темнота шептала ей. Дразнила ее. Обещала, что ей никогда не выбраться, что она умрет здесь.
Пока Сара не дошла до того, что хотела скорее умереть, чем провести еще одну секунду в этом ужасном сундуке.
В этот момент вернулся Тимми.
- Сара? - прошептал он через стенку сундука.
- Тимми... - голос Сары был хриплым, сырым, от многочасового крика.
- Сара, я не хотел оставлять тебя там. Защелка застряла. Это не моя вина.
- Пожалуйста, выпусти меня, Тимми.
- Мама и папа меня выпорят, если узнают, что я это сделал.
Воздух был таким горячим и тяжелым, что Саре казалось, будто она тонет.
- Выпусти меня.
- Если я тебя выпущу, ты должна пообещать, что ничего не расскажешь.
Сара пообещала бы ему что угодно.
- Я обещаю, Тимми.
- Ты должна поклясться.
- Я клянусь.
Потом сундук открылся, и Тимми стоял там, направив ужасный охотничий нож в лицо Саре. Он выглядел злее и страшнее всех, кого Сара когда-либо видела.
- Если ты кому-нибудь расскажешь, я тебя достану, Сара. Я разрежу тебя на мелкие кусочки и закопаю в этом сундуке. Клянусь, я это сделаю.
А потом Тимми приставил нож прямо к кончику ее носа, и Сара потеряла сознание от страха.
Тетя Элисон все же узнала, потому что, когда Сара потеряла сознание, Тимми испугался и рассказал ей. И, как он и предсказывал, Тимми получил взбучку.
Но судьба Сары была еще хуже. В течение многих лет она страдала от кошмаров и питала страхи. Боязнь замкнутых пространств. Боязнь ножей. Страх перед сундуками.
Но больше всего она боялась темноты.
Прошло десять лет терапии, прежде чем Сара смогла ездить в лифте без приступов паники или пользоваться общественным туалетом, не оставляя дверь кабинки открытой.
В конце концов, иногда Саре удавалось хорошо спать, но это всегда происходило при свете ночника. Мысль о том, что фонарик скоро погаснет, оставив Сару беззащитной перед удушающей темнотой, была слишком...
- Помогите...
Этот крик встряхнул Сару, заставив ее крутануться на месте и сбить Ланешу с ног.
Мартин. И он был близко.
Надвигающийся ужас сменился надеждой. Мартин, при всех его недостатках, помог Саре пережить много страшных ночей, прижимая ее к себе и гладя по волосам, пока она не засыпала. Общение с ним придает ей столь необходимый заряд сил.
- Мартин! - позвала она в темноту. - Где ты?
- ...aра...
Саре странно было слышать свое имя без первой буквы. Она гадала, почему ее имя Мартин произносит именно так, но списала это на расстояние, через которое прошел голос мужа, возможно оно и "съело" первую букву ее имени. Голос раздался справа от нее, слабый, но близкий. Сара схватила Ланешу за локоть, помогая девушке встать на ноги, а затем потянула ее в сторону кричавшего.
- Мартин. Продолжай говорить.
Луч света прошелся по деревьям впереди, выискивая человеческую фигуру. Сара рванулась вперед, задевая ногами кустарник, и нырнула под низко нависший сук. Джеку, похоже, не понравились толчки, и он начал тихонько плакать.
- Помоги мне, Сара...
Он был так близко, что Саре казалось, что она может протянуть руку и дотронуться до него. Она повернулась кругом, направляя луч во все стороны, но мужа все еще не было.
- Мартин?
- ...aра...
Сара подняла фонарь, направив свет на ствол дерева, на ветви, на...
- Вот дерьмо! - голос Ланеши был едва выше шепота.
Сара поняла, что это не просто розыгрыш у костра, не просто неудачная шутка. Они все были в опасности. Очень реальная опасность. Потому что кто-то подвесил Мартина за запястья и водрузил его на дерево, где он медленно крутился, как гигантская окровавленная пиньята[14].
Мидоу встал на четвереньки и потряс головой. Что бы ни ударило его по лицу, удар был сильный, и челюсть пульсировала, как будто у него болел зуб. Он поднялся с колен, несколько раз моргнул и попытался приготовиться к тому, что будет дальше.
Слева от Мидоу хрустнула ветка. Он повернулся, сжав и подняв кулак, и тут уловил запах. Ужасный, прогорклый запах, похожий на запах тела, потных ног и прогорклой пищи.
Затем кто-то схватил Мидоу сзади. Мидоу дернулся, пытаясь схватить нападавшего, но его повалили на землю лицом вперед, прижав к земле коленом о спину. Кто-то схватил его за руки и вытянули их в стороны, так же поступили и с ногами.
Сколько же их было?
Мидоу открыл рот, чтобы крикнуть о помощи, но как только он это сделал, вонючая рука что-то просунула ему в рот, проталкивая дальше в глотку. Что-то твердое и круглое, похожее на мяч для гольфа, но более твердое. Мидоу потряс головой и надавил на предмет языком, поморщившись от боли. Резкая боль в щеках, губах, верхней части рта, как будто он жевал булавочную подушку.
Мидоу втянул воздух и начал задыхался, кровь потекла по его подбородку. Он понял, что ему засунули в рот, хотя и не мог в это поверить.
- Мидоу? - позвал его Тайрон.
Мидоу закричал во все горло, закричал впервые в жизни, когда нападавшие потащили его в лес.
Когда Том был маленьким мальчиком, он хотел стать гонщиком, когда вырастет. Он также хотел быть пилотом, астронавтом, баскетболистом, бейсболистом, футболистом, снайпером, хоккеистом и боксером, пока в пятом классе не подрался на кулаках, и другой ребенок не показал ему, как больно получать по лицу, после чего Том решил, что бокс не для него.
Поначалу родители потакали его интересам. Мать постоянно таскала его с одного спортивного мероприятия на другое, а отец купил за 300 долларов программу-симулятор полета для компьютера, которая включала одобренные НАСА параметры посадки космического шаттла.
Тому быстро наскучили занятия спортом. Он спорил с тренерами и товарищами по команде, а большую часть игрового времени проводил в ожидании, пока что-то произойдет. Том ненавидел ждать. Он также ненавидел симулятор полета. Это не было весело, как в его Xbox, это было медленно, сложно и скучно. Даже аварии были скучными, а Том часто разбивался.
Что касается того, чтобы стать снайпером, то единственный способ сделать это - пойти в армию. Военная служба подразумевала множество правил и следование приказам, а эти две вещи и Том вместе было нонсенсом. Ему придется довольствоваться покупкой оружия, когда он станет достаточно взрослым, и, возможно, использовать его для охоты или чего-то подобного, хотя он не знал ни одного охотника и даже никогда не держал в руках настоящего оружия.
Вождение, однако, ему нравилось. За рулем машины он мог доставить себе массу удовольствия, а курсы вождения были единственным школьным предметом, который он сдал на отлично, все остальные заканчивались двойками и даже хуже.
Но родители не купили Тому машину. Отчасти из-за его плохих оценок, но в основном потому, что каждый раз, когда он брал семейный седан, то возвращал с очередной царапиной, вмятиной или отсутствующей деталью. Том постоянно врал, когда его спрашивали, что случилось, обвиняя в том, что кто-то ударил его, когда он парковался, но когда в доме появился полицейский штата с фотографиями Тома, убегающего с перекрестка с отбойником, который он сбил, ему полностью запретили водить машину. Откуда Тому было знать, что в некоторых уличных фонарях установлены автоматические камеры?
Гранси не до конца осознавали одержимость своего сына вождением и то, на что он готов пойти, чтобы потакать своим желаниям. После того, как суд лишил его прав, Том угнал соседский "Корвет" и устроил сорокаминутную гонку с полицейскими, развивая скорость более 120 мильв час[15] и попав в прямой эфир Детройтского телевидения и на CNN.
Дорогой адвокат и сочувствующий судья, чей сын также страдал СДВГ, позволили Тому легко отделаться. Вместо того, чтобы отбывать тяжелый срок в колонии, Тома отправили в Центр.
В Центре было хорошо. Конечно, там было чертовски скучно, и Том скучал по свободе так же сильно, как и по вождению, но Сара и Мартин учили его не отвлекаться от работы, ставить и достигать цели и принимать лучшие решения. Кроме того, впервые в жизни Том стал хорошо успевать в школе. Тесты по-прежнему были кошмаром, но ему разрешали проговаривать свои ответы, а не записывать их, и Сара обычно помогала ему учиться.
Тому нравилась Сара. Она не кричала на него постоянно, как другие взрослые, и казалось, что она многое понимает в нем, даже то, чего не понимал он сам. Он даже считал ее сексуальной, хотя она почти не красилась и одевалась как парень.
Мартин тоже был классным. Он был довольно прямолинеен рядом с Сарой, но один на один он был более спокойным. Как будто он знал, что все это - одна большая шутка.
Жаль, что все это подходит к концу. В отличие от остальных детей из Центра, которые пойдут в исправительную колонию, отец Тома принял решение отправить его в военное училище. Один из этих дерьмовых лагерей, которые должны были напугать подростков и заставить их вести себя ответственно. Том решил, что не поедет. Как только они покинут остров, он сбежит. Угонит машину и рванет куда-нибудь подальше, например, в Калифорнию.
Таков был план. Но сначала ему нужно было выбраться с острова.
Том пристально смотрел на то место, в котором Мидоу скрылся среди деревьев, желая, чтобы он появился снова, чтобы сказал, что все это была одна большая чертова шутка. Но в глубине души Том знал, что это не шутка. Он слышал борьбу за темными кустами и что-то похожее на приглушенные крики.
Том был напуган. Испугался даже сильнее, чем когда полиция поймала его после большой погони: двадцать полицейских наставили на него пистолеты и выкрикивали приказы. Чувство самосохранения Тома подсказывало ему, что нужно убираться оттуда, начать бежать и не останавливаться.
Но бежать было некуда. Вместо этого Том начал ходить взад-вперед, как тигр в клетке, не сводя глаз с кустов.
- Эй, Мидоу! - позвал Тайрон. - Прекрати придуриваться и выходи!
Том знал, что Мидоу не брешет, знал, что он не появится. Ни сейчас. Никогда.
- Что-то забрало его, Тайрон.
- Ничто его не забрало, чувак.
- Ты видел, как тряслись кусты. Ты слышал звуки.
- Он просто прикалывается над нами.
- Что-то, черт возьми, забрало его, утащило.
- Чушь.
Том отступил назад, к костру, и пошел на другую сторону поляны. Но и там не почувствовал себя в безопасности. Не было выхода из этого кошмара. Только кусты, деревья и темнота. Он свернул влево и начал огибать костер, оглядывая лес, поворачивая шею то в одну, то в другую сторону, чтобы убедиться, что ничто не подкрадывается сзади.
- Нам нужно найти Сару, - Синди стояла рядом с Тайроном и так же, как мальчики, всматривалась в лес.
- Возможно, они схватили и Сару. Как и Мартина, и Ланешу, и Джорджию, - Том ковырял сухую кожу на верхней губе. - Они придут и за нами.
Тайрон повернулся лицом к Тому.
- И кто же они?
- Не знаю. Призраки тех военнопленных.
- Призраков не бывает.
- Ты можешь сказать это им, когда они будут поджаривать тебя на раскаленных углях.
Тому очень хотелось сбежать. Он пошел по кругу еще быстрее, засовывая руки в карманы, вынимая их, заламывая за головой, затем снова засовывая в карманы.
Синди скорчила Тому рожицу, когда он проходил мимо.
- Может, хватит вышагивать?
Тому не нравилась Синди, но Сара научила его слушать, когда кто-то с тобой разговаривает, смотреть в глаза и пытаться понять, что тебе говорят. Затем, выслушав, выяснить, чего они хотят. Не поняв, что они сказали, попросить разъяснений. Сара была большой любительницей просить разъяснений. Одна из проблем Тома, как постоянно говорила ему Сара, заключалась в том, чтобы сосредоточить свое внимание.
Том остановился, пытаясь обдумать вопрос Синди. Он услышал его и в первый раз, но не дал мысли закрепиться в голове. Сара сказала, что СДВГ - это как будто делать четыре вещи одновременно, но не концентрироваться ни на одной из них, вроде как смотреть телевизор, одновременно разговаривая по телефону, играть в видеоигру, одновременно слушая музыку. Том часто чувствовал себя именно так, как будто все и сразу требовало его внимания, и из-за этого он не мог сосредоточиться.
- Спасибо, - сказала Синди. - У меня от тебя закружилась голова.
Том выслушал, обдумал и понял, что непреднамеренно сделал то, что хотела Синди. Это разозлило Тома, ему захотелось схватить Синди, трясти ее и кричать ей в лицо. Он, может быть, так бы и сделал, но тут он заметил, что она и Тайрон держатся за руки. Том не боялся Тайрона. Том был выше и, возможно, сильнее. Но Тайрон умел драться, а Том - нет.
Может, если бы у меня было какое-нибудь оружие, чтобы уравнять шансы...
Том бросил быстрый взгляд на костер, ища пылающую ветку, или бревно, или еще что-нибудь. Какого черта Тайрон закрутил любовь с этой метамфитаминовой шлюхой? Может быть, несколько ударов поленом по голове вправят ему мозги.
- Просто успокойся, - сказал Тайрон. - Нам нужно разобраться с этим дерьмом. А ты выглядишь так, будто готов сорваться, Том. Помнишь группу? Работа над своими проблемами с гневом? Помнишь, что Сара говорила о сохранении хладнокровия?
Том сжал кулак, его гнев был близок к точке кипения, и маленький голосок в его голове сказал ему, что нужно контролировать себя, напомнил, что у него были проблемы с контролем гнева, когда он не принимал лекарства.
Это заставило Тома вспомнить, что он не принял свою вечернюю дозу.
Том принимал две таблетки в день от синдрома дефицита внимания с гиперактивностью. Первая - "Аддерал", которая помогала ему сосредоточиться, хотя это был стимулятор, который должен был сделать его еще более возбужденным. Он принимал их утром. На ночь он принимал "Риспердол", антипсихотическое средство, которое помогало ему успокоиться.
Том не знал, который час, но знал, что ему нужен "Риспердол". Если он пропускал прием, то становился все более возбужденным, и обычно попадал в большие неприятности. Он уже был близок к помешательству, а без лекарств он мог убежать в лес, что, несомненно, было бы большой бедой.
Том подошел к палатке Сары и Мартина.
- Тебе туда нельзя.
- Не лезь не в свое дело, Синди.
Том знал, что ему нельзя входить в палатку. Он также знал, что должен относиться ко всем с уважением. Но Сары и Мартина не было, а ему нужны были лекарства, и они наверняка были в рюкзаке Сары, потому что именно она давала Тому его таблетки. Как еще он должен был их достать?
Он просунулся через входное отверстие, используя ремешок на липучке, чтобы держать его открытым, так что огонь сзади освещал внутренность палатки. Слева лежали спальный мешок, небольшой холодильник и стопка консервов.
Это научило бы Тайрона не лезть не в свое дело – вышибить ему мозги одной из этих банок
На противоположной стороне палатки стояли два рюкзака. Один был уже открыт, рядом лежали какие-то вещи.
Том опустился на колени рядом с открытым рюкзаком. Было темно, но он заметил рацию, аптечку и баночку с рецептом на ней. Он поднял баночку, но она принадлежала Мартину, а не ему. Он отбросил ее в сторону и начал рыться в сумке, найдя одежду, какие-то бумаги и больше ничего.
Раздражаясь еще больше, Том расстегнул молнию на втором рюкзаке. Лучше бы Сара не забыла его лекарства. Если она это сделала, то все, что произойдет, будет полностью ее виной, и Том не мог быть виноват в том, что...
Святое дерьмо.
Широкая улыбка пересекла лицо Тома, и он, даже не задумываясь, поднял то, на что смотрел, держа это в вытянутой руке. Оно было тяжелым, тяжелее, чем он мог предположить.
Но это потому, что единственное оружие, которое Том держал в руках до этого, было игрушечным. Этот был настоящим, большим и черным, злобным. Он повозился с переключателями на боку, нашел кнопку для выброса обоймы и предохранитель рядом со спусковым крючком. Том оттянул верхнюю часть назад - как он видел по телевизору - и дослал патрон в патронник. И тут же он почувствовал себя живым. Даже более живым, чем когда он катался на мотоцикле.
Том передернул затвор.
Кто теперь мужик, блин, Тайрон?
Они наблюдали, как женщина и девочка нашли приманку. Но они пока не нападали.
Лестер был слишком близко.
Они боялись Лестера почти так же сильно, как Доктора. Поэтому они оставили женщину, девочку и мужчину, которого повесили.
Их желудки урчали, но все было в порядке. Они нашли мальчика. На данный момент его будет достаточно. Они смогут вернуться за остальными, когда Лестер уйдет.
Не нужно было торопиться. Не надо спешить. У них было время. Дни, если понадобится.
Никто, кто приезжал на остров, никогда не уезжал. Никогда.
Среди деревьев мелькнул свет.
Лестер.
Они начали отступать, но им не нужно было этого делать.
Лестер уходил.
Они ждали. Как только Лестер уйдет, они нападут.
Сара подняла руки над головой и коснулась ботинок Мартина. От ее прикосновения он провернулся вокруг своей оси.
- Мы тебя спустим. Просто держись.
Сара уже светила слабеющим "Маглайтом" на связанные запястья мужа. Она проследила за веревкой, которая перекинулась через высокий сук, натянулась под углом среди ветвей и протянулась до узла, завязанного вокруг основания ствола дерева в нескольких метрах справа от них. Сара поспешила туда, сунув фонарик в рот, и стала пальцами прощупывать узел.
Веревка была тонкая, нейлоновая, узлы маленькие и твердые, как желуди. Она пыталась разгрызть их зубами, расслабить ногтями, морщась, и ругаясь сквозь зубы. В Центре не разрешалось иметь оружие или что-либо, что можно было использовать в качестве оружия. Спички, зажигалки, аэрозольные спреи, инструменты и даже пластиковые столовые приборы, которые они использовали для еды, - все хранилось под замком. Это правило сохранилось и в походе; самым острым предметом, который они взяли с собой, были кусачки для ногтей, но они были в кемпинге.
Еще один ноготь согнулся и треснул, и Саре захотелось закричать. Агония, которую испытывал Мартин, была невыносимой, и если он провисел здесь так долго, пока они его искали, велика вероятность того, что его руки потеряли чувствительность от отсутствия кровообращения. А это означало омертвелость тканей. Если они не спустят его быстро...
- Попробуй это.
Ланеша стояла рядом с Сарой и держала грязный камень размером с мяч для софтбола.
- У него острый край, - сказала Ланеша, указывая на него.
Сара передала Джека и фонарик девушке и взяла камень, сделав глубокий вдох.
- Хорошая работа, Ланеша. Свети на веревку.
Сара подняла камень и ударила по веревке в том месте, где она обвивалась вокруг ствола. Она ударила еще раз, и еще, и еще. Кора медленно отслаивалась, но веревка, казалось, не пострадала. Руки и плечи свело судорогой, но Сара должна была спасти Мартина, и она не сдавалась, стиснув зубы от боли, желая, чтобы веревка порвалась, не смея остановиться, пока...
Раздался звук, похожий на звук натянутой басовой струны, веревка вильнула мимо лица Сары и рванулась вверх. Мартин упал на землю. При ударе он издал звук "умф" и упал на бок, спиной к ней.
Сара бросила камень и бросилась к нему, охваченная беспокойством. Ланеша подошла сзади с "Маглайтом", посветила на плечи Мартина, затем на его лицо.
- О, черт!
Ланеша уронила фонарь, и Сара не была уверена в том, что она видела. Она подняла его с земли и встала на колени рядом с Мартином, сфокусировав слабый луч на его лице.
Во рту ее мужа был зажат шарик с шипами, которые проткнули его губы. Они торчали и из его щек, как кошачьи усы, темные от грязи и крови.
- О, Иисусe, о, малыш...
Первым инстинктом Сары было помочь, выхаживать, что она и сделала бы с любым человеком в такой ситуации. Она работала в суповых кухнях[16]каждый День благодарения. Она провела лето в Перу со Всемирной организацией здравоохранения, помогая при эпидемии туберкулеза. У Сары были бесконечные ресурсы сочувствия и столько же сил, чтобы не сломаться. Но видеть Мартина - ее Мартина - таким, как сейчас, поразило ее в самое сердце, и слезы хлынули так быстро и стремительно, что она удивилась, как она могла решиться на развод с этим человеком, если он все еще был ей так дорог.
Сара положила руку ему на лоб, прикосновение было нежным, чтобы не ранить его еще больше. Глаза ее мужа нашли ее глаза и зажмурились.
- Aра... – пробормотал он, и теперь она поняла, почему ее имя он выкрикивал без первой буквы – жуткий кляп мешал ему произнести ее имя полностью.
- Ты знаешь, что я люблю тебя?
Он кивнул, не в силах ответить из-за кляпа в горле.
Сара смахнула слезы, зажала фонарь подмышкой и взяла его за запястья. Потом она сняла с него веревку, и стала массажировать ему затекшие руки.
Глаза Мартина стали стеклянными, затем закатились к голове, и он издал самый леденящий, мучительный вой, который Сара когда-либо слышала в своей жизни. Сара прикусила нижнюю губу и сдержала свой собственный крик, поглаживая грудь Мартина, желая, чтобы перенести себе часть боли за него.
Его спина выгнулась дугой под почти невозможным углом, а затем, к счастью, он потерял сознание.
Сара воспользовалась возможностью. Она работала быстро, засунув палец в угол его рта и нащупав ужасный кляп, застрявший внутри. Это была деревяшка размером примерно с мяч для гольфа, и Сара насчитала восемь торчащих из нее гвоздей, каждый длиной в два дюйма[17]. Два вонзились в его правую щеку, один - в нижнюю губу, а три - в левую щеку. Два других торчали из его рта, как бивни.
Она оттянула его левую щеку назад, сдвинув кляп еще дальше вправо, отчего раны на этой стороне начали кровоточить.
Глаза Мартина открылись, и он ударил Сару по голове, отчего она покатилась по земле.
Сара открыла глаза и уставилась на полог леса, сквозь небольшое отверстие которого просвечивали несколько звезд. Она снова потеряла фонарик. Маленькие яркие мотыльки проплывали в ее глазах, как искры. В голове у нее звенело.
Это был первый раз, когда Мартин ударил ее. Конечно, он не виноват. Он был без сознания. Но это был такой самый сильный удар, какой она когда-либо получала, особенно если учесть, что удар был неожиданный, и она не успела защититься.
Она села, щурясь от света, бьющего в глаза.
- Ты в порядке? - спросила Ланеша. - Он здорово тебя ударил.
- Посвети на Мартина, Ланеша, и встань на колени рядом с ним.
Когда луч упал на лицо Мартина, он смотрел в сторону Сары.
- Ости, - сказал он сквозь кляп.
Сара несколько раз моргнула.
- Нам нужно вытащить это из твоего рта. Я знаю, что твои руки болят, но мне нужно, чтобы ты держал их за спиной. Я должна снова надеть веревку.
Красные глаза Мартина расширились от паники.
- Не туго, - заверила его Сара. - Но я не хочу, чтобы ты рефлексивно опять причинил боль мне, Джеку или Ланеше. Хорошо?
Он заколебался, потом кивнул. Сара нашла веревку и снова завязала узел, на этот раз выше на его руках, около локтей. Затем она провела ладонью по мокрым от пота волосам Мартина.
- Сейчас будет очень больно. Но мне нужно, чтобы ты не шевелился. Если ты будешь дергаться, это может порвать тебе щеки и губы. Понятно?
Мартин зажмурил глаза.
- Ости... aaaa это.
- Я... я действительно не хочу быть здесь, - сказала Ланеша.
- Мне нужно, чтобы ты держала фонарь.
- Это ужасно. Просто ужасно. Что если люди, которые сделали это с ним, вернутся?
- Луч скачет. Держи его спокойно.
- Если кто-то положит одну из этих штук мне в рот... черт... я не могу...
- Черт возьми, Ланеша! Веди себя как взрослая и держи этот чертов фонарь ровно!
Сара никогда не кричала и не ругалась на детей. И, возможно, это так шокировало Ланешу, что она замолчала, продолжая держать фонарь ровно на разбитый рoт Мартина.
Сара снова засунула пальцы в его рот, оттягивая щеку, пытаясь освободить левую сторону и одновременно глубже вгоняя ногти в правую.
Голова Мартина дернулась, и он снова закричал. Сара почувствовала, как дерево и гвозди вибрируют от этого звука, что придало ей еще больше решимости освободить мужа от этой ужасной вещи. Она оттянула кляп так сильно, как только могла, растягивая кожу до почти невозможной длины, а затем одним быстрым движением быстро и сильно дернула.
Кляп вырвался так быстро, что уколол ладонь Сары, и Мартин с силой дернулся в сторону, уткнувшись кровоточащим лицом в листья, все его тело сотрясалось от рыданий.
- Милый, - Сара подползла к нему и положила руку ему на спину. - Нам нужно идти. Ланеша права. Тот, кто сделал это с тобой, планировал вернуться за тобой. Тебе нужно встать.
Мартин продолжал плакать. Джек присоединился к нему. Сара взяла Джека обратно и попыталась утешить обоих своих мужчин одновременно.
- Сара... - шептала Ланеша.
- Ланеша, помоги мне с Мартином.
- Сара...
- Я знаю. Чем быстрее мы его поднимем, тем быстрее сможем выбраться отсюда. Мы найдем оранжевую ленту на деревьях, по ней вернемся в лагерь, затем воспользуемся рацией...
- САРА!!!
Крик Ланеши превзошел по громкости крик Мартина, и Сара повернулась и увидела, как что-то грязное и дурно пахнущее схватило Ланешу за талию и потащило ее в темноту, прихватив с собой фонарик.
Когда Джорджия была маленькой девочкой, она хотела иметь друга. Неважно, мальчик это был или девочка. Просто кто-то, с кем можно играть. Поговорить. Чтобы ее понимали.
Ее родители развелись, когда она была совсем маленькой. Джорджия видела отца только по выходным, и в эти выходные он игнорировал ее. В будние дни мама Джорджии большую часть времени работала, оставляя Джорджию на попечение целого ряда нерадивых нянек.
Если взрослые в жизни Джорджии были равнодушные, то дети были откровенно жестоки.
Отчасти это было связано с ее внешностью. Раньше у Джорджии косил один глаз, пока она не научилась самостоятельно делать упражнения для коррекции зрения. Кроме того, с рождения у нее был лишний вес. Сочетание этих двух факторов делало ее посмешищем среди сверстников и постоянной мишенью для насмешек и издевательств.
Поэтому вместо друзей у Джорджии были домашние животные в обоих домах. Щенки, котята, рыбки, птицы, хомячки, песчанки и даже игуана.
Если бы ее родители были более внимательны, они могли бы понять, что постоянные смерти и исчезновения животных, которых они ей покупали, были предупреждающим знаком того, что их дочь не в порядке. Но они были заняты своей собственной жизнью, и когда с одним из питомцев Джорджии происходил сомнительный несчастный случай, проще было купить нового, чем задавать вопросы о причинах.
Джорджия притворялась, что ее питомцы - это люди. Обычно это были ее родители или школьные товарищи. В ее фантазиях они делали что-то плохое, и Джорджия была вынуждена их наказывать. Вскоре ее собственных питомцев стало недостаточно, чтобы удовлетворить ее желания, поэтому соседские собаки и кошки начали исчезать.
Никто ничего не подозревал, пока Джорджии не исполнилось четырнадцать лет, и она не начала подрабатывать приходящей няней.
Поначалу эта работа приводила Джорджию в восторг. Это были не тупые животные, с которыми она имела дело. Это были настоящие человеческие существа, которые зависели от нее. Может быть, эти дети станут друзьями, которых она так отчаянно хотела.
Но оказалось, что дети нуждаются в помощи, требуют полной отдачи и просто надоедают. Джорджия была достаточно умна, чтобы не обижать никого из них: одно дело бить песчанку сковородкой, другое делo – ударить ребенка. А Джорджия знала, что издевательства над детьми чреваты большими неприятностями. Но один из тех сопляков, за которых она отвечала, был просто чертовски раздражающим, он постоянно плакал, чтобы Джорджия ни делала.
Джорджия засунула ребенка в сушилку для белья только потому, что ей нужно было хоть немного успокоиться. Она же не включила сушилку или что-то в этом роде.
Потом Джорджия немного вздремнула, потому что очень устала, а родители ребенка вернулись домой раньше, чем ожидалось. Ребенок не умер, но недостаток кислорода в сушилке нанес какой-то ущерб его маленькому глупому мозгу, и Джорджия попала в тюрьму.
По правде говоря, она не чувствовала угрызений совести. Но она разыграла это перед психиатрами, адвокатами и судьей, плача, как актрисы драмы, и умоляла о прощении. Уловка сработала. Вместо тюрьмы ее отправили в Центр.
Джорджия полностью рассчитывала, что ее выпустят досрочно за хорошее поведение. Она полагала, что сможет обмануть Сару и Мартина так же, как обманывала всех остальных, они подпишут заключение о ее стабильном психическом состоянии, и она сможет вернуться к своей так называемой нормальной жизни.
Но каждый раз, когда проходило судебное заседание, Сара говорила, что Джорджия еще не готова к жизни в обществе. Джорджия понятия не имела, откуда эта сука знает, но Сара знала, и это бесило Джорджию до крайней степени. Так что, последние два года Джорджия была гостьей мистера и миссис Доброжелатель, проходя бесчисленные сеансы хреновой терапии, продолжая рассказывать о своих ошибках и сожалениях, даже если это, очевидно, не помогало.
Часто Джорджия думала о том, чтобы сбежать. Это было трудно, но не невозможно. С момента открытия Центра из него сбежали девять девочек и два мальчика, и десять из них так и не были пойманы. Джорджия решила, что она достаточно умна, чтобы избежать наказания. Уж точно умнее некоторых беглецов, которым это удалось. Но если бы ее поймали, это сыграло бы против нее на следующем судебном заседании, сведя на нет два года актерской игры и усилий. Джорджию судили бы как взрослую, приговорили бы к семи годам, и она не хотела, чтобы ее отправили в центр временного содержания для взрослых, когда ей исполнится восемнадцать. Более разумным планом было переждать это время.
Наконец, казалось, что план сработает. Дурацкий центр закрывался, и Джорджию отправили бы в колонию для несовершеннолетних. В колонии она без проблем справится с этими тупыми, перегруженными работой психиатрами. Потом ее выпустят и отправят домой.
У нее были дела дома. Дела, которые она планировала уже давно. Родители этого маленького, умственно отсталого ребенка отняли у Джорджии два года жизни, и им нужно было преподать урок. Им и их маленькому дебилу.
Джорджия много читала. Она знала, кто она такая. Диагностическое и статистическое руководство Американской психиатрической ассоциации называло это антисоциальным расстройством личности.
Джорджия была социопатом, а социопаты не поддаются лечению.
Да и зачем? Быть социопатом было так весело.
Джорджия пригнулась под веткой, сосновые иголки запутались в ее волосах, и снова ухмыльнулась тому, как она напугала до смерти эту неудачницу Синди. Она пожалела, что было так темно, и она не смогла во всех подробностях увидеть выражение ее лица.
Пугать других было приятным садистским кайфом. Пугать маленьких сопляков, с которыми она нянчилась, было особенно приятно. Довести пятилетнего ребенка до истерики было легко и приятно. Но с тех пор, как она оказалась в ловушке в Центре, играя роль доброй Джорджии, у нее не было никакой возможности дать себе волю.
Сегодня вечером она не просто даст себе волю.
Джорджия планировала это в течение нескольких недель и тайно пронесла все необходимое для этого дела. В ее переднем кармане лежал конверт с пятью унциями порошка - комбинация из четырех различных материалов. Сахарная пудра, которую она взяла, когда помогала Саре печь невкусное печенье. Оксид железа в виде частиц ржавчины, который Джорджия тщательно соскребла с трубы за туалетом в Центре. Селитра, которую Мартин высыпал на старый пень на заднем дворе, чтобы растворить его. И немолочные сливки.
Сливки сами по себе были легковоспламеняющимися, как и большинство порошков из-за их высокой проводимости. Остальные три ингредиента, соединившись, превращались в примитивную форму черного пороха - горючего вещества, используемого в пулях и фейерверках. Джорджия хотелa найти рецепт в Интернете, но жителям Центра не разрешали пользоваться им без присмотра, поэтому ей пришлось довольствоваться описаниями в старых книгах по истории Гражданской войны. Она также хотела сначала протестировать его, но это было невозможно из-за банального ограничения Центра на спички. Тем не менее, все должно получиться.
План состоял в том, чтобы дождаться, пока все уснут, затем пробраться к палатке Сары, поднять один полог, насыпать порошок ей в волосы и поджечь эту сучку. Спичек у Джорджии не было, но костер был идеальной заменой. Может быть, Сара выживет. А может, и нет. Убить ее было бы круто, но оставить ее ужасно искалеченной и изуродованной тоже было привлекательно. К тому же с пятью другими неблагополучными подростками там, это давало шанс на то, что, возможно, подозрение даже не падет на Джорджию.
Сейчас ей оставалось только вернуться в лагерь, дождаться возвращения Сары и заснуть. Но это становилось проблематичным.
Джорджия нырнула в лес, чтобы напугать Синди, и прошла всего с десяток шагов, но этого было достаточно, чтобы заблудиться.
Она подумала о том, чтобы позвать остальных, но это решение было не для нее. Джорджия ненавидела их всех. Ненавидела неистово. Она предпочла бы остаться потерявшейся, чем просить помощи у этих идиотов.
Поэтому она начала блуждать вокруг, что получалось не слишком хорошо. Темнота в сочетании со слишком большим количеством чертовых деревьев, похожих друг на друга, привела Джорджию к получасовому блужданию по берегу. Когда она увидела озеро Гурон, расстилающееся в бесконечность, как лужа черной крови, она поняла, что единственный путь назад - это обогнуть берег и найти оранжевые ленточки, которые они послушно привязали к деревьям. Это приведет ее к лагерю. К сожалению, остров был в несколько миль в окружности, что означало долгий и утомительный поход.
Джорджия смотрела на звезды и ярко-оранжевую луну и пыталась решить, куда идти - налево или направо. Она выбрала левую сторону и пошла вдоль песчаного пляжа, крепко сжимая руки на груди, так как прохладный прибрежный бриз вызывал озноб.
Пройдя около сотни ярдов, Джорджия поняла, что за ней следят. Сначала она почувствовала это, а затем повернулась и увидела, как фигура сошла с песка и скрылась за деревьями, менее чем в двух шагах от нее.
Она почувствовала, как крошечные волоски на ее руках встали дыбом, но быстро стряхнула страх. Скорее всего, это был один из тех придурков из лагеря. Джорджия не верила ни в одну из глупых историй Мартина у костра. Кроме того, если чего и стоило бояться в темноте, так это Джорджии. Именно у нее в кармане было взрывчатое вещество. Именно у нее на уме было убийство. Всем остальным лучше держаться подальше от...
Слева от нее хрустнула ветка. Джорджия повернула голову в сторону звука и в лунном свете заметила прислонившуюся к дереву фигуру человека. Было слишком темно, чтобы разглядеть какие-либо детали, кроме тени, но он выглядел худым и очень высоким, ростом примерно с профессионального баскетболиста.
Определенно этот незнакомец был не из Центра.
Джорджия задумалась, что делать. Если мужчина намеревался причинить ей вред, он был слишком велик, чтобы его остановить. Бежать было некуда, а если бы она попыталась, он бы легко ее поймал. Можно было бы спрятаться, если бы она смогла вернуться в лес, но деревья были в двадцати футах от нее.
Она наполнила легкие прохладным воздухом и встала как можно прямее.
- Что тебе нужно? - сказала она, придав своему голосу твердость.
Фигура не ответила. Одна его рука безвольно повисла на боку. Другая, казалось, что-то держала.
- Ты глухой? - Джорджия заставила себя сделать шаг к мужчине. - Я задала тебе вопрос.
Вспыхнул свет, затем раздался знакомый щелкающий звук.
Он только что сфотографировал меня.
Джорджия замерла. Она почувствовала, как заколотилось сердце, ладони стали влажными, а во рту пересохло.
- Кто ты такой! - закричала Джорджия.
Вместо ответа мужчина начал подходить к ней. Медленно, неторопливо, широкими, легкими шагами. Джорджия осталась на месте, вынужденная вытягивать шею вверх, когда он оказался на расстоянии вытянутой руки. Его рост был около семи футов[18]. Худой, но с внушительными ладонями и широкой грудью.
Луна светила достаточно ярко, чтобы Джорджия смогла разглядеть его черты. Он был белым, а его лицо было угловатым. Высокие скулы, длинный острый нос, подбородок, выпирающий в виде буквы V. На нем был джинсовый комбинезон, как у фермера, и темный свитер. К ремню нагрудника была приколот значок со смайликом.
- Лестер, - представился он, его голос был мягким и слишком высоким для такого большого человека.
Он снова сфотографировал ее, и она вздрогнула от вспышки.
Джорджия никогда раньше так сильно не хотела убежать. Ей пришлось зажмуриться, чтобы не описаться.
- Это грубо, Лестер, - сумела она сказать без запинки. - Ты должен спрашивать разрешения, прежде чем фотографировать кого-то.
Лестер склонил голову набок, как растерянная собака.
- Лестер берет то, что хочет Лестер.
- Не от меня. Если ты еще раз сфотографируешь меня, я засуну камеру тебе в задницу.
Лестер наклонился, достаточно близко, чтобы Джорджия почувствовала его дыхание. Оно воняло, как у собаки.
- Разве девушка не боится Лестера? - промурлыкал он.
У Джорджии подкосились колени.
- Н... нет, - заикаясь пролепетала она. - Я не боюсь тебя.
Лестер улыбнулся. Вместо ровных зубов, все его зубы были обточены до остроты.
- Скоро будет...
Мидоу насчитал четырех мужчин, тащивших его, двое держали его за руки, двое - за ноги. Они работали молча, в унисон, привязывая его конечности к двум длинным шестам, а затем несли его на своих плечах. Они быстро преодолевали деревья и подлесок. Мидоу боролся как сумасшедший, изнемогал и в конце концов обмяк, а кляп во рту заставил его повернуть голову набок, чтобы кровь не стекала в горло. Он начал дрожать, от холода и от страха.
Было темно, очень темно, но через каждые несколько сотен ярдов в кронах деревьев открывались просветы, пропуская лунный свет, и Мидоу мельком увидел своих похитителей.
Они выглядели как пещерные люди: длинные волосы, бороды, лохмотья и меха вместо одежды, на лицах грязь. От них воняло мочой, потом и кровью. Они также были чертовски сильны, Мидоу по опыту знал, как тяжело нести кого-то, даже с тремя другими парнями. Но эти чуваки не останавливались, чтобы отдохнуть или сменить позицию. Они также не разговаривали. Это пугало Мидоу больше всего. Его уличные братья трепались каждую свободную минуту. Если они собирались надеть кепку, они давали знать, почему, давали знать, что они чувствуют по этому поводу. Мидоу понятия не имел, чего хотят эти люди, и не мог спросить. Незнание было хуже боли.
После пяти минут бега они остановились и бросили Мидоу на землю, вызвав мгновенную агонию как в копчике, так и во рту. Он попытался разорвать путы, но руки и плечи не хотели подчиняться - слишком долго они были растянуты.
Мидоу удалось перевернуться на бок. Странно, но грязь казалась теплой. Вообще, вся эта местность казалась намного теплее, чем во время бега по лесу. К тому же здесь было светлее, но он не мог понять, откуда исходит свет. Он повернул шею, пытаясь разглядеть что-то за густыми кустами, и тут из ниоткуда появилась пожилая женщина и опустилась перед ним на колени.
Она была худой, а ее белые волосы были всклокочены и собраны в колтун. На ней был рваный свитер, в котором было больше дыр, чем ниток. Женщина безумно ухмылялась, глядя на Мидоу. Он попытался сказать:
- Помогите мне, - но у него вырвался скорее стон.
Затем эта сумасшедшая сука ударила его чем-то острым по руке.
Мидоу застонал, пытаясь вывернуться. Она выхватила свое оружие и держала его перед лицом.
Это была вилка.
Мидоу наблюдал, как по ее подбородку стекает струйка слюны, затем она высунула слюнявый язык и слизала кровь с зубцов. Как раз, когда она поднимала вилку для второго удара, один из мужчин ударил ее по голове, сбив с ног.
- Ужин... не... готов... еще...
Он потянулся к Мидоу, который отшатнулся. Мужчина и его напарник схватили шесты и потащили Мидоу вверх по склону, огибая кусты.
Теперь Мидоу понимал, откуда взялся огонь и свет. На небольшой поляне они засыпали землю раскаленными углями. Сверху на них было что-то вроде металлической решетки, достаточно большой для человека.
- Решетка... железная, - сказал мужчина.
Мидоу, убежденный атеист, впервые в жизни начал молиться. Он молился о прощении за все свои грехи, молился о том, чтобы существовала загробная жизнь, и больше всего молился изо всех сил, чтобы эти сумасшедшие ублюдки убили его до того, как отправят на костер.
Его молитвы не были услышаны.
Сара не думала, она реагировала: отдала Джека мужу и бросилась за Ланешей, когда девушку уволокли в темноту леса.
Сара всегда хотела иметь детей, это желание затмевало все остальные в ее жизни, и оно усугублялось тем, что ей было так трудно забеременеть. Когда они основали Центр, дети, о которых они заботились, стали для Сары суррогатными детьми, каждый из которых был ей так же дорог, как Джек. Потерять их было самой тяжелым испытанием.
В некоторых случаях потери были счастливыми: подростков отпускали обратно в общество, и большинство из них продолжали жить полноценной, продуктивной жизнью. Но некоторые - беглецы - оказались особенно болезненными для Сары. Как и Мартин, Сара чувствовала, что подвела этих детей, и скорбела о потере, как своей, так и их.
Поэтому то, что Ланешу увели прямо у нее из-под носа, Сара просто не могла допустить, даже если бы ей пришлось сражаться до смерти, чтобы предотвратить это.
Саре драки не были чуждыми.
Следуя за криками Ланеши, Сара пробиралась сквозь деревья и подлесок, двигаясь быстро, не смотря на окружающую ее опасность. Ланеша не была крошечной девочкой, и тот, кто схватил ее, явно не мог двигаться быстро со своей отчаянно сопротивляющейся пленницей, потому что всего через несколько десятков шагов Сара увидела прыгающий желтый луч "Маглайта". Сара прибавила скорость, прорвалась сквозь куст бузины на небольшую каменистую поляну и оказалась лицом к лицу с похитителями Ланеши.
Сначала Сара подумала, что это бездомные, каких она привыкла видеть на улицах Детройта; грязные и волосатые, в изорванной одежде. Но их рычание и грубые дубины из дерева, которыми они орудовали, делали их больше похожими на дикарей, какое-то безумное доисторическое племя охотников за головами из давно ушедшей эпохи. Оба были худыми, с голыми руками, покрытыми мускулами, с безумными, злобными выражениями лиц, и Саре потребовалось мгновение, чтобы понять, что один из них - женщина: ее можно было отличить от партнера только по отсутствию волос на лице.
Мужчина зарычал, слюна стекала с его грязных губ, а затем бросился в атаку.
Он держал руку высоко поднятой, готовый опустить оружие в ударном движении. Действовал, как по учебнику по самообороне, который когда-то изучала Сара. Она вошла под дугу его руки, развернула свое тело, схватив его, и перекинула через бедро. Она быстро повернулась к нему, уперлась коленом в его грудную клетку и завела руку назад.
Она тысячу раз отрабатывала этот удар на тренировках по дзюдо, но всегда тянула с ударом. В этот раз она не стала этого делать, и кулак соприкоснулся с его выпуклым адамовым яблоком. Ей показалось, что она услышала, как что-то треснуло под костяшками пальцев.
Не задумываясь о том, что она только что сделала, Сара бросилась на второго нападавшего, который теперь стоял позади Ланеши, прижав ржавый кухонный нож к горлу подростка.
- Голень! - крикнула Сара.
В глазах Ланеши мелькнула искра узнавания - результат многочисленных занятий по самообороне, которые Сара проводила в Центре - и она подняла правую ногу и ударила женщину каблуком по коленке.
Женщина застонала, попятилась назад, а затем, прихрамывая, ушла в ночь. Сара не стала ее преследовать, а побежала к Ланеше, чтобы обнять ее.
"Ты в порядке" и "Я так испугалась" прозвучали одновременно, а затем Ланеша начала плакать. Сара обняла девушку, и та сразу успокоилась. Ланеша была очень сильной.
- Я думала... я думала, что я умерла.
- Я знаю.
- Зачем они меня схватили? Что им было нужно?
- Я не знаю.
Сначала они пришли за Мартином, а теперь за Ланешей. Что, черт возьми, происходило?
Сара повернулась и посмотрела на мужчину. Он все еще лежал на спине, руки прижимал к горлу. Сара знала, что она сломала ему трахею, перекрыла дыхательные пути. Она ничем не могла ему помочь. Сара наблюдала за его агонией, хотя ей и было мучительно видеть, как кто-то так страдает. К счастью, через очень долгую минуту он перестал двигаться, и неожиданная тяжесть от совершенного убийства навалилась на Сару, как груда кирпичей.
Я лишила человека жизни. Я - убийца.
- Он мертв?
Сара смотрела на его грудь, не замечая, чтобы она двигалась.
- Да.
Она похлопала девушку по спине, затем сделала шаг к мертвому мужчине. Ланеша схватила ее за запястье.
- Что ты делаешь?
Часть Сары хотела прикоснуться к нему, чтобы убедить себя в том, что все это реально, что она действительно сделала то, что сделала. Со школьных лет Сара занималась боевыми искусствами и самообороной - хрестоматийный случай расширения возможностей и способ овладеть своими страхами. Каждый ее учитель, и даже сама Сара, когда она начала преподавать, снова и снова повторяли, как важно не сдерживаться в реальной схватке.
Но никто из инструкторов не рассказывал ей о том, каково это - причинить боль, убить другого человека. Часть Сары радовалась тому, что выжила. Но большая часть, та, что осознавала ценность каждой человеческой жизни, заставляла ее чувствовать, что она только что совершила непростительный грех.
- Я должна обыскать его, - услышала Сара свои слова, - попытаться выяснить, кто он такой. Я должна позвонить властям, рассказать им, что я сделала.
- Ты спасла меня.
Но Сара словно не слышала ее:
- Я... Я только что убила человека, Ланеша.
- Это была самооборона. Ты спасла мне жизнь.
Саре удалось кивнуть, затем она попыталась отстраниться. Ланеша крепко держала ее.
- Не ходи туда.
- Я должна проверить его документы. У этого человека может быть где-то семья.
- Посмотри на него, Сара. Любая семья, которая у него есть, плевать хотела на то, что он мертв.
Сара пристально смотрела на труп, его открытый рот обнажал джунгли отсутствующих и гнилых зубов, глаза налились кровью и смотрели в бесконечность. На его ногах были старые потрепанные кроссовки "Найк" с открытыми пальцами, а штаны были подвязаны веревкой. Даже в смерти он выглядел устрашающе. Но все же, он был чьим-то сыном, а может быть, чьим-то братом, мужем, отцом. Саре часто казалось, что она была рождена, чтобы помогать нуждающимся, а здесь она только что убила одного из них.
- Ты должна отпустить мою руку, Ланеша.
- Я боюсь, что если ты пойдешь туда, он подскочит и схватит тебя.
- Этого не случится.
- Я видела фильмы. Он очнется.
Сара отдернула руку, это движение было одновременно неожиданным и сердитым.
- Он не вскочит! Он больше никогда ничего не будет делать, кроме как гнить! Я убила его, Ланеша!
Потом началась дрожь, и полились слезы. Сара замерла на мгновение, чувствуя себя одинокой, бессильной и опасной, а потом почувствовала, как Ланеша обнимает ее, успокаивая, и Сара пришла в себя.
- Там... - Сара прочистила горло, - их там может быть больше. Позволь мне осмотреть тело, а потом мы вернемся к Мартину и в лагерь. Мобильные телефоны здесь не работают, но у нас есть рация, которую дал нам капитан. Мы можем позвать на помощь.
Ланеша отпустила ее. Сара благоговейно подошла к телу, опустилась на колени рядом с ним и положила два пальца на шею, чтобы нащупать пульс, которого, как она знала, там не было. Она отдернула руку, почувствовав под кожей разорванную дыхательную трубку.
Сосредоточься, покончи с этим.
Сара сморщила нос от его запаха и начала его обследовать. В его карманах ничего не было, кроме ржавой вилки и мотка бечевки.
Бедный ублюдок.
Она как раз убирала бечевку в карман, когда мужчина рывком поднялся в сидячее положение и набросился на нее.
Тайрон не знал, как они перешли от простых кивков при встрече к крепкому объятию, но он не возражал. Он и раньше встречался с девушками, но никогда ничего большего, чем просто переспать в клубе. Для бандитов девушки были как спиртное и наркотики: способ повеселиться и убить время. Хотя Тайрон и потакал им, он никогда не был в восторге от всего этого. Не только из-за болезней, детей и тому подобного, но и потому, что два человека, которых он уважал больше всего на свете, были его мама и бабушка, а если они заслуживали уважения, то и другие женщины тоже.
Поэтому у Тайрона никогда не было того, кого он мог бы назвать девушкой. Для него вступление в банду было финансовой возможностью, лучшим способом заработать немного денег, чем тупиковая работа в фастфуде. Его семье нужны были деньги, и Тайрон взял на себя эту ответственность. Он жил жизнью бандита, но не дышал ею, как некоторые другие в клубе, и уж точно не собирался делать это вечно. Арест за нападение на винный магазин был, вероятно, лучшее, что могло с ним случиться. Это дало ему шанс все переосмыслить.
Приобнимать Синди за талию, что было просто, было лучше и реальнее, чем все, что он делал во время общения в своей банде "Народная нация". Не имело значения, что Синди была белой или наркоманкой. Она излучала внутреннюю силу, и у нее были планы, что она будет делать, когда ее выпустят. Синди собиралась устроиться на работу официанткой и накопить денег, чтобы вернуться в школу. Простые амбиции, но Тайрон так долго был без амбиций, что понял, что простые вещи в жизни - это те, которые стоит делать. Он всегда был хорош в математике.
Может, ему стоит попытаться что-то сделать с этим. Стать бухгалтером, или что-то в этом роде.
- Мы должны проверить Тома, - Синди посмотрела на палатку. - Его там быть не должно.
- Я думаю, он ищет свои лекарства. Сара не дала ему их сегодня.
- Все равно, он может все испортить. Или украсть что-нибудь.
- Это правда, но мы знаем, какой Томми-бой, когда он не принимает таблетки. Ты хочешь иметь дело с ним, бегающим вокруг, спотыкающимся обо все на свете, особенно когда твориться что-то совершенно безумное вокруг?
Синди покачала головой. Тайрон нежно провел большим пальцем по костяшкам ее пальцев. Слишком многие люди предпочитали сражаться насмерть, отстаивая свои упрямые позиции. Тайрона поражало, когда кто-то менял свое мнение. Это означало, что человек действует, руководствуясь разумом, а с разумом приходит самосовершенствование, как часто говорила Сара.
- Как ты думаешь, где все остальные? - спросила Синди.
- Не знаю.
- Что случилось с Мидоу?
- Не знаю. Похоже, его кто-то утащил.
- Как насчет Сары и Ланеши? А Джорджия? А что насчет Мартина?
- Не стоит строить догадки о том, чего мы не знаем. Они либо в порядке, либо нет. Узнаем, когда узнаем.
- Как дела, сучки?
Тайрон повернулся к палатке Сары и увидел Тома, позирующего там. От того, что Том держал в руках, у Тайрона свело мышцы шеи.
Откуда у него оружие?
Впервые Тайрон взял в руки оружие в тринадцать лет. Старый пистолет тридцать восьмого калибра, история которого насчитывала десятки преступлений. Его дал ему в руки Стоуни, холодный, как лед, ублюдок, который управлял местной бандой, как будто это была морская пехота. Для Стоуни оружие было не игрушкой и не побрякушкой. Это были инструменты. Как и любой инструмент, он был хорош только для того, кто его держал.
Тайрон учился стрелять в подвале трущоб, стреляя с расстояния пятидесяти футов по пустым банкам из-под содовой, поставленным на кучу сухого дерна. Там не было ни стрельбы из двустволки, как в крутых боевиках, ни, тем более, владения оружием так, как это делал сейчас Том – неумело, выпендрежно и очень опасно, в том числе и для него самого.
Он целился прямо в Тайрона.
- Никогда не направляй оружие на того, кого не собираешься убивать, - сказал Тайрон, сохраняя ровный голос.
Том рассмеялся.
- Что случилось, брат? Нервничаешь?
- Том! Опусти его!
- Ты собираешься заставить меня, шлюха?
Тайрон крепко сжал руку Синди, сказал ей тихо, чтобы она вела себя спокойно, затем слегка толкнул ее в бок и сделал шаг к Тому. Том перевел прицел на Синди, что не входило в намерения Тайрона. Он хотел убрать Синди с линии огня.
- Томми-бой, опусти это дерьмо, пока не поранился.
Том снова повернулся к Тайрону.
- Ты думаешь, что ты такой крутой, Тайрон. Ты и Мидоу. Трахаетесь, подкатываете и прочее дерьмо. Теперь ты не выглядишь таким крутым.
Тайрон сделал еще один шаг вперед. Прицел Тома дергался туда-сюда. Боковой хватвыглядел круто в кино, но если не целиться в упор, попасть во что-нибудь было очень трудно. Было достаточно сложно попасть во что-нибудь, когда обе руки держали оружие и цель была неподвижна. Попасть в движущуюся мишень, стреляя, удерживая пистолет одной рукой для новичка могло быть только удачей. Прицелиться из пистолета было гораздо сложнее, чем кажется. Тайрон участвовал в одной перестрелке: он и его брат по имени Морис против двух громил из конкурирующей группировки. Это произошло в переулке, и они были в двадцати ярдах друг от друга без всякого прикрытия. Шестнадцать выстрелов, никто не попал ни во что, кроме кирпичей и асфальта, прежде чем обе группировки разбежались.
Тем не менее, Тайрон не хотел, чтобы его продырявили удачным выстрелом, а наличие пистолета, направленного в упор на него, отрезвляло. Время тянулось так медленно, что Тайрону казалось, будто он чувствует каждую клетку крови, проносящуюся по его венам. Он отчаянно хотел вернуть свою жизнь в нормальное русло, реализовать свой потенциал, чтобы мама и бабушка гордились им. Умереть в лесу из-за того, что какой-то ненормальный парень не принял лекарства, было не тем способом, которым он хотел уйти.
- Ты когда-нибудь раньше стрелял из пистолета, Том?
Том усмехнулся.
- Много раз.
Он лгал. Тайрон умел распознавать ложь, и с Томом это было всегда легко. Каждая третья фраза из уст этого парня была ложью.
- Ставлю десять центов, что ты не сможешь попасть в то бревно, на котором сидел Мартин.
Том посмотрел в сторону.
- Я могу попасть в него, без проблем.
Тайрон засунул руки в карманы, весь такой холодный и непринужденный, и подошел на два шага ближе. Он был в пятнадцати футах[19] от Тома. Как только тот даст ему шанс, Тайрон собирался наброситься на этого дурака. Бесполезно пытаться уговорить дурня.
- Я даю тебе три попытки, чтобы попасть в него.
- Ты действительно думаешь, что я не смогу попасть в это бревно?
Тайрон сделал еще один шаг.
- Я ставлю на это свои деньги.
- Бревно - это слишком просто, - Том усмехнулся, его глаза сверкнули в свете костра, а затем он перевел свой прицел. - Может, я попробую вместо бревна попасть в Синди?
Джорджия шла рядом с Лестером по лесу, почти не видя из-за темноты. Высокий мужчина держал ее руку подмышкой, обхватив бицепс, и его пальцы были такими длинными, что полностью обхватили ее руку. Это была не очень сильная хватка, и Джорджия, вероятно, могла бы вывернуться, но с какой целью? Ей некуда было бежать.
- Куда мы идем?
- Лестер ведет девочку в свою игровую комнату.
- Звучит забавно.
На самом деле, это звучало совсем не весело. Джорджия почувствовала, как все ее тело содрогнулось, представляя, какие ужасные вещи есть у этого человека в его игровой комнате.
- Это весело. – сказал он, и уточнил - Для Лестера.
- Может быть, мне тоже будет весело.
Он остановился и посмотрел на нее сверху вниз. Луна проглядывала сквозь деревья, создавая силуэт тени его массивной фигуры.
- Нет, девушке не будет. Никто и никогда. Девочка будет умолять о смерти, как и все остальные.
Джорджия не колебалась. Она протянула свободную руку и положила ее Лестеру на шею - это было все равно, что держаться за дерево, - а потом поднялась на носочки и поцеловала его.
Она никогда раньше не целовала мальчиков, не говоря уже о мужчинах, не говоря уже о маньяках. Но она знала, что в жизни все нужно контролировать. Пока что он все контролировал. Но, возможно, ей удастся немного сбить его с толку.
Лестер действительно выглядел смущенным, и когда ее рот сомкнулся на его, он слегка отстранился, так что теперь ее ноги болтались в воздухе и ее тело прижалось к его, пока она держалась за его шею.
Джорджия продержалась мгновение, не выдержав собственного веса, и упала на землю.
Отказ был почти так же болезнен, как и мысль о том, что этот псих собирается с ней сделать. Она знала, что не была привлекательной. И хотя ей было семнадцать, на год старше возраста согласия на секс в Мичигане, она часто задавалась вопросом, умрет ли она девственницей. Джорджия предпочитала оставаться асексуальной, и ее фантазии были больше о причинении боли другим, чем о сексе.
Но все же это был ее первый поцелуй, и этот гад отстранился.
- Я тебе не нравлюсь? - спросила она, стараясь не выдать разочарования в голосе.
Лестер не ответил.
- Ты мне нравишься, - Джорджия потянулась к его брюкам, ее рука коснулась его промежности.
Когда она коснулась его ширинки, ее озарило. Член гордо выпирал под тканью.
Неужели мужчинами так легко манипулировать?
- Я действительно тебе нравлюсь. Так почему ты не можешь меня поцеловать?
Лестер наклонился к ней.
- Лестер может поцеловать. Но он может пожевать губы девушки и откусить ее хорошенький язычок.
- Девочку зовут Джорджия, - сказала она, наклонила подбородок и поцеловала его еще раз, пока у нее не сдали нервы.
Сначала его рот был закрыт, губы были прохладными и неподвижными. Потом он приоткрыл рот, совсем чуть-чуть, и она проникла внутрь языком.
Зубы у него были острые, достаточно острые, чтобы пустить кровь, если она надавит на них слишком сильно. Если бы он действительно попытался укусить, то, вероятно, смог бы оторвать ей нижнюю челюсть.
Она проталкивала язык глубже, касаясь его языка, толкаясь об него. Язык Лестера был влажным и склизким, как сырая печень, но не совсем неприятным. Затем его рот слегка сомкнулся, острые зубы захватили ее, оказывая давление, достаточное для того, чтобы стало больно, чтобы потекла кровь.
Джорджия не отстранилась. Вместо этого она засунула руку в штаны Лестера.
Все тело Лестера напряглось, и Джорджия подумала, что она облажалась, что он собирается вгрызться в нее этими ужасными зубами, отгрызть каждый кусочек плоти с ее лица.
И тут, неожиданно, он застонал.
Я действительно заставила мужчину стонать.
Она почувствовала почти головокружение от власти, поцеловала его еще глубже, начала работать рукой так, как, по ее предположению, понравилось бы мужчине.
Возможно, это не имело значения, и Лестер все равно забрал бы ее в свою игровую комнату и замучил до смерти. Но в этот момент Джорджия чувствовала себя удивительно нормальной, как те безмозглые чирлидерши, с которыми она ходила в школу, или пожилая пара, жившая в доме по соседству, которая всегда держалась за руки. Она подумала о возвращении в кемпинг, и когда эти неудачники спросят ее, где она была, она сможет сказать им, что была в лесу, целовалась.
Джорджия прижалась к нему изо всех сил, а потом его огромные руки обхватили ее талию, заставив почувствовать себя изящной, и она, возможно, даже немного застонала, а потом почувствовала вкус чего-то терпкого и поняла, что это кровь и что она ее.
Сара отпрыгнула назад так быстро, что упала на задницу. Труп человека, которого она убила, перевернулся на бок. Затем он снова замер.
Рефлекторное действие, - подумала Сара. - Как цыпленок, который бегает после того, как ему отрубили голову.
В колледже у Сары была соседка по комнате, которая рассказывала ей всякие истории о том, как мертвые тела дергаются, открывают глаза, даже издают звуки.
- У меня сейчас случилось пятнадцать сердечных приступов, - Ланеша прижала обе руки к груди. - Он действительно мертв?
Сара кивнула.
- Давай вернемся, найдем Мартина.
- Как ты думаешь, сколько еще таких сумасшедших в лесу?
- Я не знаю. Вот почему нам нужно вернуться в лагерь.
Они шли медленно, свет от фонарика был таким жалким и слабым, что спичка светила бы ярче. Сара знала, что они не убежали далеко от Мартина, и чувствовала, что они идут в правильном направлении, но все деревья выглядели одинаково, и было так легко дезориентироваться. Она подумала о том, чтобы позвать его, но как бы ей ни хотелось найти своего мужа, она не хотела объявлять о своем присутствии тому, кто еще может скрываться в лесу.
Движение слева от них. Что-то шуршало в кустах.
Сара направила луч в ту сторону, и в этот момент "Маглайт" окончательно потух.
Она затаила дыхание, Ланеша вцепилась в ее руку так сильно, что стало больно, и прислушалась к шороху, когда он затих. На мгновение Саре показалось, что она снова заперта в том ужасном сундуке. Темнота была слишком густой, слишком тяжелой, почти осязаемой, давила на нее со всех сторон и не позволяла двигаться.
- Сара?
Мартин.
- Вы с Ланешей в порядке?
Его голос разрушил чары, и Сара оторвалась от Ланеши и бросилась к нему, обнимая его знакомую фигуру, Джек ворковал и извивался между ними, объятия были такими чувственными и родными, что отчаяние их положения немного померкло.
Затем облегчение сменилось растерянностью и гневом. Она взяла Джека и оттолкнула Мартина, держа его на вытянутых руках.
- Мартин, что, черт возьми, происходит?
Сара почувствовала, как его плечи опустились. Его голос был гулким, болезненным, и он поморщился, когда заговорил.
- Я не знаю.
- Вся эта история с костром. Та тюрьма времен гражданской войны. Ты все это выдумал. Верно?
- Нет. Я имею в виду... это просто история. История, которую я помню из лагеря, в который ездил еще бойскаутом. Она напугала меня и моего младшего брата до смерти. Но это неправда. Это не может быть правдой.
- Что случилось в лагере? Тебя утащили?
- Это должна была быть шутка. Я собирался выскочить и напугать всех. Но прежде чем я успел осуществить задуманное, какие-то люди схватили меня и привязали.
- Так ты не знаешь, что происходит?
Его лицо осунулось, красные глаза смотрели с отчаянием.
- Дорогая, клянусь, я так же напуган, как и ты. Я выбрал этот остров, потому что бывал здесь раньше. Я не знал, что здесь есть кто-то еще, Сара. Господи, я бы никогда не сделал ничего, что могло бы навредить тебе или детям. Ты знаешь это.
Сара действительно это знала. Мартин иногда бывал угрюмым, но он был одним из самых мягких людей, которых она когда-либо встречала. Этот человек ловил и отпускал пауков, которых находил в доме, вместо того чтобы убивать их. Сара знала, что он без сожаления умрет, защищая ее.
- А как же Плинсер? Ты сказал, что это остров Плинсера. Это имя звучит знакомо.
- Просто мы всегда так называли этот остров. Сара, нам нужно выбираться отсюда. Когда они схватили меня, я насчитала по крайней мере пятерых в этой шайке. Может быть, больше. Нам нужно вернуться в лагерь. У тебя есть фонарик?
- Он сдох.
- Дай его сюда.
Сара протянула фонарик. Ее муж застонал, когда взял его.
- Помоги мне, нам нужно открыть отсек для батареек.
Ее пальцы погладили его распухшие руки, затем осторожно обхватили их. Вместе они открутили заднюю крышку фонаря. Мартин высыпал батарейки на ладонь.
- У тебя есть наждачная бумага?
- Нет. Ланеша? У тебя есть пилочка для ногтей?
- Я без нее никуда не хожу. Вы не разрешаете использовать акрил, так что приходится обходиться тем, что Бог дал.
- Позвольте мне одолжить ее, - сказал Мартин.
Ланеша протянула Саре тонкую полоску картона размером с палочку для мороженого. Мартин сжал батареи между ладонями.
- Отшлифуй верхнюю и нижнюю части. Очень грубо. А потом обмакни концы в кровь на моих запястьях. Это повысит их проводимость, высосет из них больше энергии.
Сара последовала инструкциям, затем вставила батареи обратно в фонарик. Свет струился, слабый желтый, но лучше, чем ничего. Она обвела лучом деревья. Если бы она нашла хотя бы одну оранжевую ленту, они смогли бы сориентироваться и вернуться в лагерь. Тогда они смогут воспользоваться рацией, позвать на помощь и убраться с этого безумного острова.
Сара заметила оранжевый цвет, но это были пожелтевшие листья, а не лента. Ленты были фосфоресцирующими и светились, как отражатели, когда на них падал свет. Почему они не могли найти ни одной?
- Где, черт возьми, эти ленты?
Мартин положил руку ей на плечо.
- Мы найдем их.
Она переводила луч с одного ствола на другой, на третий, на третий. Ничего.
- Мы, должно быть, повязали несколько дюжин.
- Мы найдем их.
Сара покрутилась на месте, попробовала посмотреть в другую сторону. Все деревья выглядели одинаково. Каждое чертово дерево выглядело точно так же, как и предыдущее. Им просто нужно было найти одно, черт возьми. Этот остров был не таким уж большим. Неужели так трудно найти хоть одно чертово...
Затем Сара услышала что-то ужасное.
- О, Боже, нет...
Вдалеке. Слабый, но явный.
Крик.
- Ты слышишь это?
- Что, милая?
- Кто-то кричит.
Мартин огляделся.
- Это ветер.
- Это не ветер. Это один из детей. Ты слышишь его, Ланеша?
Девочка наклонила голову.
- Я ничего не слышу.
Сара начала идти быстрее.
- С какой стороны прозвучал крик? Мы должны помочь.
- Сара... тебе нужно успокоиться.
- Не говори мне успокоиться, Мартин. Там один из наших детей.
Крики, казалось, становились все громче, все неистовее. Что происходило с этим бедным ребенком? Что может заставить кого-то так кричать? Мысль о том, что кто-то причинил боль одному из ее детей, была...
Сара почувствовала, что ее схватили сзади. Она перешла на автоматический режим, расширяя позицию, смещая свое тело, чтобы отразить нападение нападавшего. Но он поставил свою ногу между ее ногами, не давая ей произведи захват, одной рукой закрыл ей рот, а другой потянулся к фонарику.
Сара обнажила зубы, готовая отгрызть ублюдку пальцы, когда голос Мартина прошептал ей на ухо.
- Убери свет. Они нашли нас.
Сара нажала на кнопку фонаря, как раз, когда заметила, что три... четыре... шесть... нет, по крайней мере восемь человек - грязных, оборванных и явно ненормальных - вышли на поляну в десяти ярдах[20] перед ними.
Синди видела, как Том направил на нее пистолет, так четко и ясно, что это казалось замедленной съемкой. Он целился ей в грудь. Она словно уже услышала звук выстрела, почувствовала боль при попадании пули, прямо рядом с сердцем. От этого у нее задрожали колени.
Выросшая в северном Мичигане, Синди знала, что такое оружие. У ее отца их было несколько, и когда денег не хватало, а обычно так и было, он пополнял запасы продуктов свежим кроликом, опоссумом или оленем.
Зная, какой вред может нанести оружие, и уважение, которого оно требует, она понимала всю глубину глупости Тома. Она не сомневалась, что пистолет заряжен. И судя по тому, что Том не умел с ним обращаться, то оружие могло выстрелить в любой момент, просто из-за одного неловкого движения парня.
Это заставило Синди осознать со страхом и облегчением, что она не хочет умирать.
Пребывание в реабилитационном центре и общение с другими наркоманами показали Синди, насколько смертельно опасен "мет". Он убивает тебя трижды. Сначала он убивал твою волю, делая тебя рабом очередной дозы. Затем он убивал твою внешность, превращая тебя в беззубый скелет с дефицитом веса. Затем он окончательно уничтожал твою жизнь, но к этому моменту конец был уже желанным.
Синди просила, занимала, крала, чтобы получить кайф, отказавшись от всего, что ей было дорого. У нее уже был метамфетаминовый рот, зубы начали гнить, выпадать, прежде чем ее поместили в Центр. Первые несколько месяцев пребывания в Центре Синди было все равно, выживет она или умрет. Она думала, что хочет исправить свою жизнь, но не была уверена, что это просто последствия терапии.
Но теперь она знала. Глядя в дуло пистолета, Синди хотела жить.
- Том. Не направляй на меня. Это не смешно.
Том выпятил грудь.
- Кто пытается быть смешным? Я знаю, что вы - все вы - думаете обо мне. Вы думаете, что я какoй-то клоун. Тeбe сейчас смешно?
Синди бросила быстрый взгляд на Тайрона, его согнутые колени и слегка опущенную голову, и поняла, что он готовится броситься на Тома. Тайрон был быстр, но пули были быстрее.
- Я никогда не считала тебя шутом, Том. Ты мне всегда нравился.
- Так вот почему ты обнималась с Тайроном? Ты притворялась, что он - это я?
Синди заставила себя улыбнуться, изо всех сил стараясь, чтобы улыбка выглядела искренней.
- Если бы ты хотел взять меня за руку или приобнять, все, что тебе нужно было сделать, это попросить. Но насколько, по-твоему, если ты наставишь на меня пистолет, ты мне понравишься?
- Мне все равно, кому я нравлюсь.
- Нет, не все равно, Том. Разве не для этого ты угнал ту машину? Ради внимания? Но есть хорошее внимание и плохое. Сейчас ты просишь внимание к cебе явно негативно.
- Не заговаривай мне зубы, Синди. Это не я здесь неудачник. Скольким парням ты отсосала, чтобы получить наркоту? Поэтому ты трешься с Тайроном? Думаешь, у него есть "лед"?
Улыбка исчезла с лица Синди, и гнев пришел на смену страха.
- Тебе здесь нравится, Том? Потому что если ты меня застрелишь, то место, куда ты попадешь, будет намного хуже и намного на дольше. Никакой колонии для несовершеннолетних. Тебя будут судить как взрослого, засунут в общую колонию. Тогда мы посмотрим, скольким парням ты отсосешь, чтобы остаться в живых.
Том опустил пистолет, совсем чуть-чуть. Тогда Тайрон сделал выпад, в два шага преодолев расстояние между ним и Томом, впечатав плечо в грудь парня и одновременно жестко выбив руку Тома с пистолетом вверх и в сторону от Синди.
Том перевернулся, как на шарнирах, револьвер вылетел из его руки и с искрами упал в костер.
Синди машинально потянулась за ним, но остановилась. Она уже получала ожоги. Вторая степень на обеих руках. Вот почему она не пожарила хот-дог или зефир раньше. Огонь пугал Синди до смерти.
Ей часто снились кошмары на эту тему. Лаборатория метамфетамина, ее друг готовит партию, колба с химикатами взрывается и поджигает его. Он бросился на нее с криками, и ей пришлось оттолкнуть его, чтобы не умереть самой, при этом она обожгла руки. Они зажили с минимальными шрамами, но боль она никогда не забудет.
Как бы ей ни хотелось заполучить оружие, Синди понимала, что ни за что не полезет в огонь, чтобы достать его.
Вместо этого она подбежала к Тайрону и Тому. Тайрон сидел на нем, положив одну руку на шею Тома, а другую поднял, чтобы ударить его по лицу.
Синди поймала кулак Тайрона и сдержала его.
- Не надо.
- Дурака надо проучить.
- Он съехал из-за отсутствия лекарств, Тайрон. Избиение его ничему не научит.
Том выглядел маленьким, испуганным, что сильно отличало его от того чванливого мачо, каким он был несколько секунд назад.
- Извинись перед леди, - сказал ему Тайрон.
- Мне жаль, - прохрипел Том.
- Ты собираешься попробовать это дерьмо еще раз?
Том покачал головой, насколько это было возможно при сдавленном горле.
- Мы все на одной стороне, дурак. Мы должны прикрывать друг друга. А ты подсел на Клинта Иствуда. Будь спокоен.
Том кивнул, и Тайрон слез с него. Синди все еще держала кулак Тайрона, который раскрылся и сжал ее руку, а потом он повернулся и посмотрел на нее, его лицо было мягким, а зрачки - широкими. Его свободная рука скользнула по ее талии, притягивая ее чуть ближе, и Синди почувствовала, что ее ноги снова слабеют.
Том был неправ. Она никогда не расплачивалась собой за наркотики. Когда она была под кайфом и была готова делать все, что угодно, мальчики, с которыми она тусовалась, тоже были настолько обдолбанными, что уже не хотели ничего. Так что ее опыт ограничивался несколькими французскими поцелуями, а на первом курсе - лапаньем на диване, которое больше походило на борьбу, чем на прелюдию.
Но, глядя на Тайрона, она почувствовала, что ее колени начинают дрожать второй раз за несколько минут, и когда его губы слегка приблизились, она наклонила подбородок и начала закрывать глаза.
- Господи!
Вслед за этим выкриком Том рванул в лес, исчезая в темноте.
Синди и Тайрон посмотрели в противоположном направлении, на то, что заставило Тома бежать.
Трое мужчин стояли вдоль линии деревьев. Каждый из них был высоким и худым, одетым в грязную, рваную одежду. Синди знала, что Мартин выдумал историю о каннибалах времен Гражданской войны, но эти люди выглядели именно так. Как сумасшедшие каннибалы из старого фильма ужасов.
- Что вам нужно? - рявкнул Тайрон на мужчин, пряча Синди за своей спиной.
Удивительно, но тот, что стоял посередине, шагнул вперед и вытащил из карманов ржавые нож и вилку.
Мидоу обезумел от боли после того, как его глаза вскипели и лопнули. Но теперь, хотя тонкая нить сознания еще оставалась, он был спокоен. Агония прошла. Он никак не мог понять, что это из-за того, что большая часть нервов на передней стороне тела сгорела, но если бы он знал, ему было бы все равно. Важно было только то, что ему больше не было больно. Его горло было слишком распухшим, чтобы кричать.
Потом его перевернули на недожарившийся бок, и крики начались снова.
Когда Джорджия почувствовала, что ужасные зубы Лестера начинают пронзать ее язык, она сжала его яички. Не настолько сильно, чтобы причинить вред, но как предупреждение: если он не отстанет, то и она не отстанет.
Челюсти Лестера сжались, и Джорджия поняла, что оценила его неправильно. Он собирался откусить ей язык, губы, лицо, и это было бы только начало. Первый мужчина, которого она когда-либо целовала, собирался съесть ее на ужин.
Но тут его рот открылся, его собственный язык высунулся из ее рта и провел по ее губам так, что в груди стало тяжело, а дыхание участилось. Он засунул кончик языка ей в ухо, отчего по всему телу пробежали искры. Его язык провел по ее подбородку, по шее.
Все это происходило быстро. Слишком быстро. Она никогда не делала ничего подобного раньше, и она совсем не знала этого парня. К тому же он был психопатом. Джорджия знала, что ей должно быть страшно и, возможно, так оно и было. Ее сердце билось так быстро, что она не могла отличить страх от возбуждения.
Затем он потянулся вниз, к передней части ее джинсов.
Это было слишком быстро для Джорджии. Каким бы захватывающим и опасным все это ни было, она не собиралась позволять этому психу трахать ее.
С другой стороны, она также не хотела, чтобы он поволок ee в свою игровую комнату.
Поэтому она пошла на компромисс и подрочила ему.
Это не было эротично, по крайней мере, для Джорджии. На самом деле, весь процесс показался ей странно механическим и более чем утомительным. Но она чувствовала огромное чувство контроля. Такое же чувство контроля она испытывала, когда отрезала лапы песчанке. Лестер стонал и был беспомощен в ее руках, и хотя это заставляло ее чувствовать себя сильной, Джорджия задавалась вопросом - что, черт возьми, он собирается сделать с ней, когда она закончит.
Когда Мартин был маленьким мальчиком, он хотел стать врачом. Он не проявлял особого интереса к медицине, а при виде крови ему становилось дурно. Но у него было внутреннее стремление заботиться о людях, которые нуждались в помощи.
В пятнадцать лет он и его брат Джо отправились в поход - традиция, которая началась, когда оба мальчика были маленькими, и продолжалась до зрелого возраста. Этот поход проходил на Верхнем полуострове штата Мичиган. Три дня в лесу, без присмотра взрослых. Мартин и Джо не страдали от соперничества братьев и сестер, которым подвержены большинство братьев, родившихся с разницей в год, и были лучшими друзьями. Поход с Джо был любимым времяпровождением Мартина.
На второй день их похода Джо поскользнулся и сломал ногу - болезненный сложный перелом, который раздулся до размеров дыни. Это было за десять лет до появления мобильных телефонов и GPS, и из-за ошибки в компасе они оказались в двух милях от того места, которое обещали родителям. Хуже всего, что это произошло на территории серых волков. Джо был ранен так сильно, что не мог двигаться и терял сознание. Если Мартин оставил бы его, была велика вероятность, что волки убьют Джо прежде, чем он сможет вернуться с помощью.
Поэтому Мартин остался с братом, собирая еду и воду, поддерживая огонь. И самое главное - разговаривал.
До той роковой поездки Мартин не понимал истинной силы слов. Как разговор о будущем, о мечтах и надеждах, о страхах и неудачах может поддержать человека в, казалось, безнадежной ситуации. Мартин узнал о Джо больше, чем мог себе представить. Он также узнал и о себе. Так же, как человеку необходимо есть, спать и дышать, ему нужно было общаться.
Мальчики были спасены через четыре дня. В каком-то смысле Мартин был почти опечален тем, что все закончилось. Он сблизился с человеком и помог ему спастись, и это принесло ему такое удовлетворение, о котором он даже не мечтал.
Иронично, что спустя столько лет Джо попал в еще более серьезные неприятности.
Что касается Мартина, то этот инцидент привел его от интереса к медицине к интересу к социальным наукам и психологии. Человеческая природа и то, как люди взаимодействуют друг с другом, никогда не переставали восхищать Мартина. Он считал себя уникальным в этом любопытстве, пока не встретил Сару.
Желание Сары помогать другим уступало только ее желанию учиться. В отличие от Мартина, который считал, что определенные психологические проблемы могут препятствовать социализации, Сара была убеждена, что социальный потенциал человека определяют его действия, а не мысли. Они идеально подходили друг другу для того, чтобы вернуть на путь истинный подростков, Мартин работал над лечением их психики, а Сара учила их, как интегрироваться в общество.
А теперь, когда финансирование Центра было прекращено, Мартин оказался отрезан от любимого дела и от Сары. На острове Плинсера он надеялся сблизиться с Сарой так, как они никогда не сближались раньше.
Но нападение и охота на них, как на животных, не входили в его планы.
Мартину было больно. Его распухшие руки пульсировали в такт пульсу, а лицо было таким, словно его оторвали и пришили обратно не по центру. Но эти боли исчезли, когда он увидел, как племя безумцев пересекает их путь всего в нескольких десятках футов впереди.
Попасться им один раз было достаточно на всю жизнь, а мысль о том, что они могут схватить Сару или Ланешу, была неприемлема. Поэтому боль превзошла всплеск адреналина, который заставил его схватить обеих женщин и повалить их с Джеком на землю, чтобы их не заметили. Все трое затаили дыхание. В воображении Мартина закипали картины ужасных пыток и кричащих жертв, он зажмурил глаза и решил, что если понадобится, он будет драться до смерти прямо здесь, а не позволит этим ублюдкам снова захватить его. Его, его жену, и его ребенка.
Племя приблизилось, не заботясь о скрытности, растянувшись в одну шеренгу и сбивая с пути ветки. Мартин почувствовал, как Ланеша напряглась, и продолжал давить на ее плечо, не давая ей вырваться и выдать их позицию.
Ланеша заскулила - один резкий звук, короткий, но безошибочно человеческий. И достаточно громкий, чтобы его услышали охотники.
Мартин наблюдал, как один из одичавших людей выбился из строя, наклонив голову в их сторону. Он сделал два шага в их сторону и снова остановился, принюхиваясь к воздуху, как собака. Этот человек был толще остальных, его плечи были широкими и мощными.
Ланеша снова зашевелилась, пиная листья и издавая шаркающий звук.
В темноте Мартин увидел, как охотник поднял руку. Он держал топор.
Мартин почувствовал напряжение в ногах, удивляясь, как он может подняться из положения лежа. Он подтянул пальцы ног, беззвучно впиваясь ими в землю для упора, и заставил свои искалеченные руки схватить немного рыхлой грязи, чтобы бросить ее в лицо нападавшему.
Затем раздался крик.
Не от Мартина или женщин, и не от кого-либо из охотников. Он доносился из глубины леса, пронзительный и агонизирующий, с резкими нотами, которые продолжались и продолжались.
Человек с топором повернулся на крик, а затем попятился назад в лес.
Мартин шумно выдохнул.
- Давайте подождем минутку, - прошептал он, его челюсть пульсировала, а язык и щеки - словно он только что полоскал кислотой. - Убедимся, что они ушли.
- Кто кричит? – спросила Ланеша.
- Я не знаю.
- Мартин, - oн почувствовал, как рука жены схватила его за плечо. - Это один из наших детей.
Мартин положил большой и указательный пальцы на глаза и осторожно потер их.
- Мы этого не знаем.
Крик вернулся, высокочастотный аккорд, который Мартин чувствовал в своих коренных зубах.
- Это Мидоу, - сказала Ланеша.
- Мы не знаем, что это Мидоу, Ланеша.
- Господи, что они с ним делают?
- Ланеша, ты должна сохранять спокойствие.
- Это Мидоу. Я знаю его голос. Что могло заставить его так кричать?
- Мы должны помочь ему, Мартин, - Сара вцепилась в руку Мартина.
- Сара, я насчитал сейчас восемь - восемь! - таких людей. И даже если это Мидоу, а это может быть и не так, кто-то заставляет его так кричать. Мы понятия не имеем, сколько их на этом острове.
Сара поднялась на колени. Их сын в слинге спал. Мартин восхитился стойкостью ребенка.
- Мы все равно должны попытаться, - сказала его жена.
Мартин положил руку ей на поясницу.
- Мы попробуем. Я обещаю. Но сначала нам нужно вернуться в лагерь.
Еще один крик, на этот раз слабее, закончившийся ужасным всхлипом.
- У нас нет времени, - сказала Сара, вставая.
Мартин раздумывал, говорить ей или нет, и решил, что у него нет выбора. Он с трудом поднялся на ноги и догнал Сару, которая уже направлялась в сторону крика.
- Сара, у меня есть кое-что в кемпинге, что мы можем использовать, - oн сделал паузу. - Оружие.
Хотя он не мог этого видеть, он мог представить себе шокированное выражение лица своей жены.
- Оружие, Мартин? - eе голос был резким. Сара не любила оружие любого рода. Особенно ножи, но пистолеты тоже были в ее списке. - Какого черта у тебя пистолет?
- Я взял его в качестве меры предосторожности. Поход может быть опасным.
- Ты знаешь, как опасно брать его с собой, особенно с нашими детьми? Что если кто-то из них найдет его?
- Он спрятан.
- Господи, Мартин, я даже не знала, что у тебя есть пистолет.
- Послушай, дорогая, я понимаю, что ты злишься, но сейчас не время для праведного негодования. Если это Мидоу, нам нужно найти наш лагерь и забрать пистолет. Только так у нас будет шанс против этих людей.
Мартин взял Сару за локоть и почувствовал, как она напряглась.
- Послушай, - сказал он, сдерживая дрожь в голосе, - я был бойскаутом, помнишь? Мы с братом оба получили значки за заслуги в стрельбе. Я знаю, как пользоваться оружием, Сара. Безопасно. И это может быть единственной надеждой Мидоу.
Он услышал ее вздох, и она перестала прижиматься к нему.
- Как мы найдем лагерь?
- По оранжевым лентам.
- Я ищу их уже больше часа.
- Я почти уверен, что знаю, где одна из них. Пойдем, - oн снова подошел к Ланеше и тихо сказал. - У тебя все хорошо?
- Это хреновая поездка, Мартин.
Мартин сдержал улыбку на лице, потому что это было бы слишком больно.
- Так и есть. Сара? Фонарик?
Она передала его. Мартин прошел мимо, через заросли кизила, и нашел большой вяз, к которому, как он помнил, ранее привязывал ленту. Конечно, оранжевая лента со светоотражающим эффектом была гордо намотана на ствол.
- Следующая будет всего в нескольких ярдах, - сказал он. - Давайте держаться вместе и стараться не шуметь.
Что-то коснулось руки Мартина, и он вздрогнул от неожиданности и боли. Он повернулся и увидел Сару рядом с собой.
Ее прикосновение было нежным, но твердым.
Как бы больно ему ни было, он взял ее за руку.
Тайрон толкнул Синди за спину, встав между ней и тремя мужчинами. Он никогда раньше не видел каннибалов, но эта троица выглядела именно так, как он их себе представлял. Грязь на их изорванной одежде была вовсе не грязью, а засохшей кровью. Их бороды и волосы были спутаны с колючками и ветками. Глаза у них были безумные, метались во все стороны. У того, кто стоял посередине - у того, кто держал нож и вилку - даже слюни текли.
Тайрон рефлекторно потянулся к бедру, но оружия там не было. Единственное оружие поблизости в данный момент жарилось на горящем бревне в костре. С одной стороны, Тайрон понятия не имел, что жар сделал с механизмами и пулями. Он не хотел полагаться на пистолет, чтобы тот заклинил или, что еще хуже, взорвался в его руках.
С другой стороны, он не хотел быть съеденным.
Он быстро подобрал одну из палок, которые они использовали для поджаривания зефира, и, не сводя глаз с каннибалов, столкнул пистолет с бревна и через золу бросил на прохладную землю. Они просто стояли и смотрели. Потом тот, что со столовыми прибором, заговорил, его голос был сухим и хриплым.
- Отдай... девушку... и... мы... отпустим... тебя...
Он улыбнулся, обнажив зомбиподобный рот с почерневшими и отсутствующими зубами.
Тайрон почувствовал, как Синди прижалась к нему.
- Этого не случится.
Слюна стекала по бороде мужчины.
- Тогда... вы... оба... умрете...
Тайрон покачал головой.
- Этого тоже не будет.
Предводитель отряда зыркнул на двух своих спутников, и они пошли каждый в свою сторону. Обойдя вокруг костра, они направились к Тайрону и Синди, зажимая их в тиски.
Тайрон засунул руку в карман, вытащил подкладку и рванул материю из всех сил.
- Вы этого не сделаете!
- Да... мы... сделаем...
Предводитель полез в штаны и вытащил...
Ни хрена себе, - подумал Тайрон. - Это солонка.
Двое мужчин, обходивших их с флангов, приближались тяжело и медленно, повадками напоминая львов. Предводитель оставался на месте, отрезая путь к отступлению. Через несколько мгновений Тайрон и Синди будут окружены плотным треугольником.
Время действовать.
Надев порванный карман на руку, как куклу в кукольном театре, он нагнулся и схватил пистолет.
Ткань немного защищала от жара, но за то время, которое понадобилось Тайрону, чтобы поднять пистолет и нажать на курок, боль стала непреодолимой, и он уронил его между ног.
Ни один из каннибалов не отреагировал на попытку Тайрона, даже не приостановился.
- Черт, - сказал Тайрон.
Он снова потянулся за пистолетом.
Он жег, как раскаленный уголь, и каждый инстинкт, каждый нерв в его теле кричал, чтобы он бросил его, чтобы отстраниться от боли.
Тайрон оскалился, прицелился, пытаясь удержать оружие, его палец судорожно искал спусковой крючок, пытаясь попасть в спусковую скобу...
И он снова уронил его.
Его руку сильно обожгло, и он почувствовал тошнотворное головокружение от травмы. Он бросил взгляд. Ткань кармана местами прогорела, обнажив кровавые волдыри.
Теперь каннибалы окружили их.
Тайрон уставился на пистолет, стиснув зубы, его рука дергалась. Ему нужно было поднять этого сукина сына, но мозг и тело зашли в тупик. Даже когда он нагнулся за пистолетом в третий раз, его рука отказалась поднимать к нему.
Тогда Тайрон схватил его левой.
На этот раз его палец попал в спусковую скобу с первой попытки, а патрон уже был дослан, что облегчило взведение. Он поднял, прицелился и выстрелил менее чем за две секунды. Оружие лязгнуло в его руке, и он снова отпустил его, и оно упало на землю рядом с ним.
Его цель, каннибал, приближавшийся справа от них, откинул голову назад. Пуля попала ему прямо над правый глаз. Он замер на мгновение, а затем упал - словно его струны, удерживающие его, как марионетку, перерезали - упал на колени, а затем на бок.
Тайрон поднес обе руки к лицу, подул на них, рассматривая следующую непосредственную угрозу и одновременно готовясь снова поднять пистолет.
Но следующей угрозы не было. Вместо того чтобы продолжить атаку, предводитель и его спутник подбежали к своему упавшему товарищу.
Нож и вилка сверкнули в свете костра. Тайрон отвернулся, не желая это видеть, стянул рубашку через голову, отступил назад и завернул горячий пистолет в ткань.
Он услышал, как Синди застонала.
- О... Боже мой...
- Не смотри на них.
- Они... они едят его.
Тайрон отвел глаза от омерзительной картину кровавого пира.
- Мы должны убираться отсюда. Когда я скажу бежать, мы бежим.
- Он все еще извивается. Тайрон, он еще даже не умер.
Тайрон уставился в лес. Там было темно. Слишком темно. Без света они бы ходили кругами. Ему нужен был факел.
- Дай мне свою рубашку, - сказал Тайрон.
Он повернулся и уставился на Синди. Она наблюдала за каннибалами, на ее лице была маска ужаса и отвращения. Он осторожно коснулся ее подбородка, повернув ее лицо к себе.
- Синди. Мне нужна твоя рубашка.
Она кивнула, снимая ее через голову. В одном лишь лифчике она выглядела меньше и моложе, и автоматически сложила руки, то ли от холода, то ли от стыда.
Тайрон нашел полупустой пакет с зефиром возле костра. Он понятия не имел, сработает ли эта идея, но по недавнему опыту знал, что зефир горит медленно. Он обернул рубашку Синди вокруг пакета, затем привязал ее к концу двухфутовой ветки из кучи дров.
Когда он положил ветку в пламя, чтобы поджечь ее, то бросил еще один взгляд на каннибалов, чтобы убедиться, что они не планируют новое нападение.
Рот предводителя был полон, щеки впалые. Кровь стекала по его лицу, смешиваясь со слюной. Он заметил взгляд Тайрона и, наблюдая за ним, высыпал немного соли на что-то красное и блестящее, что держал в руке.
Тайрон почувствовал, как в желудке забурлила желчь. Он поднял факел, засунул пистолет подмышку и сказал Синди, что пора идти.
В двадцати ярдах от леса Тайрон выронил пистолет, уронил факел, упал на колени, и его вырвало.
Синди стояла на коленях рядом с Тайроном, гладила его по спине, успокаивала его, пока он не был готов идти дальше.
Когда Лестер Пакс был маленьким мальчиком, ему поставили диагноз "стереотипное двигательное расстройство". Вместо более распространенных повторяющихся форм поведения, связанных с СДC, таких как махание руками, раскачивание или перебирание пальцами, болезнь Лестера была более серьезной.
Он не мог перестать кусать себя.
Хотя СДC часто ассоциируется с умственной отсталостью, у Лестера был IQ выше среднего. Но что-то неправильное в его мозгу заставляло его засовывать в рот и грызть пальцы, кисти, руки и даже ноги.
Лекарства и терапия по изменению поведения не давали должного эффекта. В первом классе его расстройство резко обострилось. Вместо того. чтобы ограничиваться только собой, он начал кусать другие предметы. Мебель. Приборы. Домашних животных.
Кульминацией стало то, что он вцепился челюстями в одноклассницу по имени Джесси Слоан[21], и потребовалось шесть человек, чтобы оттащить его.
После этого Лестер попал в лечебницу. Его держали под наркотиками, а когда это не помогло остановить кусание, удалили молочные зубы.
Когда у него выросли коренные зубы, ему поставили ортодонтический аппарат, который не позволял ему открывать рот больше чем на сантиметр. После приема лекарств, терапии и девяти лет пребывания в лечебном учреждении, он, наконец, смог взять свое расстройство под контроль настолько, что его выпустили на свободу. К тому времени наступило половое созревание, и Лестер обрел большой рост. В пятнадцать лет он был на фут выше, чем большинство взрослых.
Лестер отпраздновал свое освобождение, сбежав из дома, удалив ортодонтический блок с помощью молотка и щипцов, и похитил сорокалетнюю женщину на автозаправочной станции. За два дня, проведенных с ней, он узнал о радостях секса, о том, как вызывать страх и боль и как кусаться без всякого сдерживания. Причиной ее смерти было названо обескровливание - потеря крови в результате более трехсот его особых маленьких поцелуев.
Лестер был пойман, судим как взрослый, и он совершил невероятный прорыв. Гениальный врач дал показания в его защиту и добился его освобождения. Позже доктор смог вылечить его от СДC. Лестер по-прежнему испытывал желание кусаться, но он больше не хотел кусать себя. Это означало, что он мог наконец осуществить мечту всей своей жизни, не опасаясь членовредительства.
Потребовалось бесчисленное количество сеансов, сидя перед зеркалом с электродрелью и пилочкой для ногтей. Но когда он закончил, двенадцать передних зубов Лестера были заточены в острие, которые могли соперничать с любым хищником в животном мире.
После этого кусание стало гораздо более приятным.
Бедра Лестера сжались, и он кончил, гулко застонав.
Затем он улыбнулся и сделал снимок.
До этого у Лестера никогда не было сексуального опыта по обоюдному согласию. Эта девушка из Джорджии была первой, кто когда-либо сделала ему приятно по собственной инициативе. И хотя, как и другие, она казалась испуганной, она также казалась готовой. Готовой быть принятой.
Поэтому у Лестера не было желания сразу же разгрызть ее на мелкие кусочки. Хотя идея была настолько захватывающей, но он смог сдержать желание кусаться.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и она не отстранилась. Она полностью открыла ему рот, гладя своим языком его язык и даже прижалась к нему бедрами.
Да, действительно, эта девушка была чем-то особенным.
- Лестер забирает девушку домой.
Ее глаза стали большими, и она присосалась к нижней губе.
- В свою игровую комнату?
- Да. Но Лестер не обидит девочку Джорджию. Она ему нравится. Он хочет показать ей кое-что.
Ее руки двинулись вниз, снова схватив его за член.
- Лестер уже показал девочке Джорджии кое-что. И ей очень понравилось.
Лестер покраснел, а затем почувствовал второе возбуждение. Но это было не лучшее место для секса. Вокруг были одичавшие люди. Они боялись Лестера, но их было слишком много, поэтому ему приходилось быть начеку.
Он застегнул ширинку на своем комбинезоне.
- Лестер хочет показать девочке Джорджии домашнее животное. Лестер думает, что девочке Джорджии онo понравится.
Девушка натянула штаны и встала. Hа мгновение она выглядела испуганной, и Лестер подумал, что она собирается бежать. Это было бы плохо. Лестеру пришлось бы преследовать ее, а потом он отвел бы ее в игровую комнату, связал и сделал ей очень больно.
Но она не убежала. Джорджия потянулась и взяла его руку, прижавшись щекой к его локтю.
Да, она хотела бы познакомиться с животным. А потом Лестер познакомит ее с доктором. Но доктор не отдаст ее Объекту 33. Не эту.
Ее Лестер собирался оставить себе.
Сара нашла следующую ленту в том направлении, куда указал Мартин. После нескольких часов бесплодных поисков этих чертовых штуковин она почувствовала облегчение. Но и страх тоже. Каждый миг, пока они оставались необнаруженными, казался одолженным временем.
Трио двигалось медленно, часто останавливаясь, чтобы прислушаться, нет ли за ними слежки.
Они слышали только крики. Крики Мидоу.
Сара шла с напряженными плечами и сжатыми кулаками, натянув одеяло Джеку на уши, чтобы он их не слышал.
Пожалуйста, прекрати кричать.
Каждый крик был хуже пощечины. Будучи психологом, она знала о психических процессах, происходящих в некоторых случаях жестокого обращения с детьми - исследования, которые она проводила, чтобы лучше понять Джорджию, засунувшую ребенка в сушилку для белья.
Триггером "синдрома потрясенного ребенка" обычно был расстроенный воспитатель, который не мог вынести плача и начал возмущаться самой жизнью, которую он должен был защищать.
Ради Бога, просто прекратите.
Потом Сара родила сына. Джека она рожала восемь с половиной часов. К концу схваток она была измотана, измучена болью и просто хотела, чтобы все это чертово "чудо рождения" закончилось, и она могла немного поспать.
Но вот Джек наконец появился на свет, и когда она держала его на руках и смотрела в его крошечные глазки, смысл всего этого поразил ее сильнее, чем сами роды. Сара почувствовала любовь, как физическую силу, и поклялась, что сделает все, что в ее силах, чтобы этот маленький человек был счастлив. Это была абсолютная радость, которую она не испытывала ни до, ни после.
Мысль о том, что кто-то может потерять контроль и причинить боль ребенку, была чудовищной.
Но прослушав крики Мидоу более десяти минут, Сара начала терять контроль над собой. Она понимала, что это происходит, знала причину, но все равно не могла остановиться. Ярость пронеслась через нее, и она была направлена не на того, кто причинял боль Мидоу.
Она была направлена на Мидоу.
Просто заткнись, пожалуйста, просто заткнись. Почему ты не заткнешься...
И тут крики прекратились. Сара стояла неподвижно, прислушиваясь.
Сверчки и больше ничего.
Тишина принесла настоящее облегчение. Но, в то же время, Сара боялась, что это означает смерть Мидоу. Страх пересилил облегчение, тяжесть осознания этого факта грозила Саре свалиться в обморок. То, что один из ее детей сбежал, было достаточно плохо. Но смерть Мидоу? Он умирал в то время, когда она должна была защищать его?
О нет. О, нет, нет, нет.
Сара развалилась на части.
Ланеша подошла к ней. Она шла, заткнув пальцами уши, и в лунном свете ее лицо блестело, как мокрая слива. Сара обняла девушку, та обняла ее в ответ, и они некоторое время всхлипывали.
Мартин коснулся волос Сары.
- Мы должны идти дальше, дорогая.
- Но Мидоу... он...
Мартин притянул Сару к себе, и она почувствовала, что растворяется в нем.
- Я знаю. Но у нас есть и другие дети, которым нужна наша помощь. Мы должны быть сильными ради них. Ради себя. И ради Джека.
Сара кивнула, провела кулаком по лицу, стирая слезы, и начала искать следующую ленту. Осторожно шагая, она боролась с конфликтом, происходящим внутри нее. Одна ее часть была благодарна за то, что крики закончились. Другая - злилась на себя за то, что была благодарна. Добавив этот стыд к ужасу убийства человека, Сара усомнилась в своей способности консультировать детей, да и вообще кого бы то ни было. Ее должностная инструкция требовала сочувствия, а также способности беспристрастно отключиться от происходящего. Сара, казалось, не могла сделать ни того, ни другого.
Это вызывало у Сары еще большее отвращение. Вдобавок ко всему происходящему ей пришлось устроить себе вечеринку жалости.
- Скоро мы должны быть там, - сказал Мартин, подойдя к ней сзади.
Он говорил спокойно, в его голосе слышалась боль.
Сара знала, что сейчас совершенно неподходящее время, чтобы говорить об этом, но все равно сказала.
- Мартин. Ты еще не подписал документы о разводе.
Он помолчал мгновение, а затем сказал.
- Я надеялся, что мне не придется этого делать. Но если это то, чего ты действительно хочешь...
- Что я действительно хочу, так это тебя.
В темноте его рука нашла ее руку.
- Тогда давай пока не будем опускать руки, - сказал он, слегка сжав ее пальцы. - Могу я обнять Джека? Этот крик... ну... он меня достал.
Сара все поняла. Она поцеловала спящего сына в макушку и передала его, слинги и все остальное, отцу. Мартин накинул лямки на плечи и похлопал Джека по спине. Это было то, что она видела десятки раз, и мысль о том, что она больше никогда не увидит этого, была разрушительной.
Если - нет - когда они выберутся отсюда, она сделает все возможное, чтобы их брак и их семья сохранились.
- Сколько ленточек ты насчитала? - спросил Мартин.
- Десять или одиннадцать.
- Если мы идем в правильном направлении, то кемпинг должен быть совсем рядом.
- Или мы идем в сторону озера, и нам придется проделать весь путь заново. Нам нужно прибавить темп, Мартин. Если есть хоть малейший шанс, что Мидоу...
Крик Ланеши прервал Сару. Она бросилась к девочке, покачивая фонариком, и направила луч на большой холм обломков, перед которым стояла девочка.
Холм был высотой более десяти футов и тянулся на десятки ярдов. Он был бледно-серым, состоял из камней и веток.
Ланеша схватила Сару за плечо с такой силой, что та вздрогнула. Она подтолкнула Сару ближе к кургану, и в момент, показавшийся совершенно нереальным, Сара поняла, что это не камни и ветки.
Это была огромная груда человеческих костей.
Мальчик был еще не совсем мертв, но его мясо было таким нежным, что практически отваливалось от кости. Они пировали, набивая свои животы до отказа и сражаясь между собой за самые сочные части.
Хотя они охотились как стая, у них не было никаких связей друг с другом. Их сломанный разум превратил их в нечто меньшее, чем человек, заставляя их удовлетворять свои низменные потребности любой ценой. Высшее психическое функционирование исчезло, осталось только желание убивать, питаться и снова убивать.
Если на острове не было чужаков, они не стеснялись нападать друг на друга. Ради еды. И ради чего-то столь же первобытного: неутолимого желания охотиться и убивать.
Это стремление было заложено глубоко в мозгу всех существ, так же примитивно, как и у первых позвоночных, населявших планету много веков назад.
В большинстве человеческих существ это влечение было подавлено.
У них же оно было освобождено.
Когда желание настигало их, они не могли его контролировать. И если не было свежего мяса для охоты, они охотились друг на друга.
Но теперь на острове было свежее мясо. В изобилии.
И хотя их голод к еде был на мгновение утолен, голод к смерти - нет.
Когда Ланеша была маленькой девочкой, она хотела стать большой девочкой. Точнее, взрослой. Дети ее возраста казались ей скучными, она предпочитала компанию взрослых. Куклы и игры в пятнашки не были для нее столь увлекательными, как обучение кулинарии, шитью и вязанию у матери, замене масла в машине и шпаклеванию гипсокартона у отца, выпечке у бабушки и ремонту бытовой техники у дяди Ральфа.
На самом деле дядя Ральф не был ее дядей. Он был другом отца. Он был самым добрым из всех взрослых, которых знала Ланеша, и относился к ней как к равной, даже когда ей было шесть лет. Он никогда не говорил с ней свысока, никогда не отчитывал ее, и в любой ситуации оставался спокойным.
Когда Ланеше исполнилось шестнадцать, она поняла, что следующий шаг во взрослую жизнь - это материнство. Она нянчилась со всеми соседскими детьми и хотела иметь своего собственного. Поэтому она решила забеременеть. Для этого она подыскала человека, который, как она знала, станет отличным отцом и, поехав с ним в дом для установки системы спутникового телевидения, соблазнила дядю Ральфа на заднем сиденье его ремонтного фургона.
Сначала он сопротивлялся. Но она была упорной и настойчивой, а у Ральфа в то время не было девушки. Роман был недолгим - дядя Ральф, испытывая чувство вины, разорвал его после трех тайных свиданий. Но и трех было достаточно. Ланеша, теперь уже беременная, полагала, что дядя Ральф поступит правильно. Она была достаточно взрослой, чтобы понять, что он не собирается на ней жениться, но рассчитывалa на алименты и совместную опеку.
Вместо этого ее отец избил дядю Ральфа до полусмерти, приказав ему никогда больше не видеться с ней, а затем настоял, чтобы она прервала беременность. Ланеша отказалась, и отец выгнал ее из дома. Дядя Ральф тоже отказался с ней встречаться, предложив ей деньги на аборт и больше ничего.
У Ланеши не было друзей, потому что она никогда не пыталась их завести. Она была вынуждена жить в приютах и в конце концов родила прекрасную дочь Брианну. Но чеки социального обеспечения не очень-то помогали молодой матери. Без няни она не могла найти работу, а без работы она не могла найти няню, поэтому, чтобы выжить, она стала воровать в магазинах.
В Чикаго было много сетевых универмагов, и Ланеша придерживалась простой стратегии. Она крала что-нибудь в одном магазине, затем возвращала это в другой магазин за наличныe. Если они отказывались дать ей наличные, что иногда происходило без наличия у нее чека, она обменивала товар на что-то нужное ей или что-то, что она могла заложить.
Это срабатывало в течение нескольких месяцев. Ланеша начала искать собственное жилье и планировала найти работу и няню, как только накопит тысячу долларов. Ей не хватало всего шестидесяти долларов до цели, когда глупый продавец универмага отвлекся и оставил без присмотра пару дорогих бриллиантовых сережек на прилавке. Это длилось всего несколько секунд, но Ланеша не смогла устоять перед соблазном. Она схватила их, засунула в подгузник Брианны и поспешно удалилась.
Но ее поймали. Хуже того, в магазине были записи того, как она украла еще четыре товара в течение нескольких месяцев. Это была ловушка. Они выдвинули обвинения в краже в крупных размерах, социальные службы забрали Брианну, а Ланеша попала в Центр.
Центр помог ей понять две вещи. Во-первых, люди ее возраста были не так уж плохи. Мидоу, несмотря на все свое бахвальство и дерзость, на самом деле был неплохим парнем. Он не годился в отцы, но между ними возникла связь, которую Ланеша могла с уверенностью назвать любовью. Во-вторых, Ланеша как никогда была полна решимости выйти на свободу и вернуть Брианну. И она была на пути к этому. Скоро должно было состояться слушание, и Сара собиралась рекомендовать условно-досрочное освобождение, а когда у нее появится работа, она начнет действовать, чтобы вернуть своего ребенка. Может быть, Мидоу также станет частью их с дочерью жизни.
Но глядя на эту огромную груду костей после получаса выслушивания истошных криков Мидоу, Ланеша сомневалась, что ей удастся выбраться с острова живой.
Ланеша прижалась к Саре, впиваясь тщательно наманикюренными ногтями в руку психолога, глядя на самое ужасное, что она когда-либо видела.
- Сколько... сколько их, как ты думаешь? - спросила она.
- Тысячи, - прошептала Сара.
Мартин забрал у Сары фонарь и подошел ближе к куче.
- Эти кости старые. Очень старые.
- Кто они? - спросила Ланеша.
Мартин покачал головой.
- Я не знаю.
Сара начала отступать назад, увлекая за собой Ланешу.
- Мартин, эти... дикие люди... Они, должно быть, завязали ленточки. Чтобы привести нас к этому месту. Возможно, они идут прямо сейчас.
Мартин напрягся, затем прошептал.
- Я думаю, они уже здесь.
Ланеша почувствовала себя так, словно сунула палец в розетку, электричество пронзило ее и заставило бежать куда-то, куда угодно. Она оторвалась от Сары и бросилась за кучу костей.
Здесь не было деревьев, и луна светила ярко, поэтому Ланеша могла двигаться гораздо быстрее, чем в лесу. Часть ее мозга отметила, что Сара кричит ее имя, но Ланеша не собиралась останавливаться. Не ради Сары. Ни ради кого. Хотя Ланеша боялась этих сумасшедших каннибалов, ей нужно было думать не только о своей жизни. Если она умрет, Брианна останется без матери.
Не проходило ни дня, ни часа, чтобы Ланеша не тосковала по своей прекрасной дочери. Разлука с Брианной была физической болью, которая доминировала в каждом действии Ланеши, в каждой ее мысли. Она снова увидит свою дочь, будет любить, защищать и воспитывать ее, и ничто не сможет этому помешать. Не сейчас. Никогда.
Ланеша быстро свернула за угол кургана, пнула что-то, что, как она поняла, было черепом, снова сменила направление и направилась к лесу. Она могла спрятаться в деревьях и дождаться утра. Потом она найдет лагерь, свяжется по рации с тем парнем с лодки и будет жить, чтобы снова быть с Брианной. Надеюсь, Сара, Мартин и остальные тоже выживут. Но какая-то часть Ланеши, большая часть, также заставляла ее понять, что если эти каннибалы заняты поеданием остальных, то у них будут полные животы, и они будут менее склонны выслеживать ее.
Это все ради Брианны, - сказала она себе.
Но как бы глупо это ни было, она не могла найти деревья. Раньше она думала, что застрянет в лесу навсегда и никогда больше не увидит чистого неба. Теперь она видела только небо и кости.
Кости были повсюду, гигантская свалка мусора, состоящая из куч разного размера, некоторые высотой до бедра, другие слишком высокие, чтобы их можно было разглядеть. Здесь не было ни тропинки, ни направления, и Ланеша свернула за очередной курган и обнаружила, что стоит на вершине неустойчивой кучи. Она остановилась, повернулась, и ее нога застряла. Ланеша посмотрела вниз и увидела, что попала в какую-то ловушку.
Нет, не ловушка. Это грудная клетка человека.
Еще одна искра паники заставила ее вскрикнуть, отпихнуть эту мерзкую штуку от ноги и протиснуться вперед через костяное поле. Здесь больше не было ни земли, ни грязи. Она пробиралась по костям, проваливаясь до колен. Когда она пыталась встать на них, они не поддерживали ее полностью. Ланеше пришла в голову нелепая мысль о "Чак & Чизе" - детской пиццерии и игровых автоматах с залом, заполненным тысячами пластиковых шариков. В той комнате было невозможно стоять на ногах, и почти так же трудно стоять здесь.
Ланеша попыталась отступить назад, чувствуя, как под ее весом трещат кости - кости, Господи, когда-то они были внутри человека - и она споткнулась, упав лицом в кучу.
Боль была резкой и заставила ее затаить дыхание. Она перевернулась на бок, попыталась сесть, ее руки метнулись к ножу, всаженному в плечо.
Но, конечно, это был вовсе не нож.
Во мне торчит чья-то кость.
Ланеша почувствовала, как кровь отхлынула от ее головы, весь мир начал кружиться. Но она не могла потерять сознание, ради Брианны, поэтому она перевернулась на четвереньки и начала ползти, полная решимости уйти, полная решимости выжить.
Затем до нее дошел запах. Затхлая, гнилостная вонь, влажная и леденящая. Он напомнил Ланеше испорченную еду. Но это была не еда, а люди. Люди, которые когда-то дышали, любили, смеялись и боялись так же, как и она. Ланеша закрыла глаза, сморщила лицо так, что губы перекрыли ноздри, и задвигалась еще быстрее, стараясь не сблевать.
В плече запульсировало, боль стала в десять раз сильнее, и Ланеша вскрикнула. Она попыталась пошевелиться, но не смогла.
Кость за что-то зацепилась.
Ланеша не хотела прикасаться к ней и попыталась отстраниться, но ее словно пригвоздили к месту. С закрытыми глазами она нерешительно поднесла руку к плечу, и ощупала предмет, к которому она прилипла.
Кость зацепилась за что-то большое и неровное, по форме напоминающее большой крендель.
Чей-то таз.
Ланеша надавила, но таз держался крепко. Тогда она попыталась вытащить кость из плеча и чуть не потеряла сознание. Хотя кость была не больше хот-дога, она была старой и хрупкой. Когда Ланеша попыталась ее вытащить, кость раскололась и вошла в нее, как колючка рыболовного крючка, Ланеше пришлось перевести дыхание: голова опасно кружилась, сознание грозило оставить ее. Она взяла таз в руку и попыталась приподнять. Он был к чему-то прикреплен. Не имея выбора, она посмотрела вниз.
Ноги. Куски сухожилий все еще соединяли таз с двумя разрушенными костями ног.
Ланеша рывком поднялась, и тазобедренные суставы с треском вырвались из своих гнезд. Затем она поползла, одной рукой прижимая таз к груди, пробираясь сквозь кости, пока не смогла снова встать.
Всего в нескольких ярдах от нее, в силуэте лунного света, на нее бросился мужчина.
Ланеша поднялась на ноги, спотыкаясь, отошла от мужчины, не обращая внимания на боль и пробираясь через два больших кургана костей. Деревья должны были быть близко. Костяные кучи, казалось, заканчивались прямо впереди. Если бы она только могла успеть, просто уйти достаточно далеко...
Она резко остановилась. Костяное поле действительно закончилось, но вместо леса Ланеша оказалась перед большим каменным зданием. Оно было похоже на крепость, высотой в два этажа и тянулось на сотню футов в каждую сторону.
Ланеша услышала скрип, подняла голову и увидела над собой арку. На цепях висела старинная деревянная табличка:
Тюрьма Рок-Айленд
Затем что-то ударило ее по голове, и все вокруг потемнело.
Когда крики прекратились, Синди почувствовала, как замирает ее сердце. Это было ужасно слышать, самое ужасное, что она когда-либо слышала. Когда все закончилось, у нее возникло реальное ощущение, что Мидоу - а это точно было похоже на Мидоу - мертв.
Тем не менее, они с Тайроном направились в ту сторону, откуда доносились крики. Синди не нравился Мидоу. Но если бы был шанс помочь ему, она бы им воспользовалась. Центр научил ее ценить жизнь. Каждую жизни.
Она держала факел, благодарная и за свет, и за тепло, которое он излучал. В одном лишь лифчике, ночной воздух покрывал ее мурашками. Тайрон шел рядом с ней. В левой руке он держал пистолет, теперь уже достаточно прохладный, чтобы к нему можно было прикоснуться. Его правая рука была обернута в футболку. После бегства из лагеря Синди настояла на том, чтобы осмотреть его раны. На левой было всего несколько небольших волдырей. Правая была похожа на сырой гамбургер.
Тем не менее, Тайрон не жаловался. Он шел вперед, так же решительно настроенный спасти Мидоу, как и она.
Никто из них не говорил о том, что они видели в лагере. Но Синди не могла отделаться от мысли, что с Мидоу произошло то же самое. Она задрожала. В прошлом она много думала о смерти и всегда предполагала, что это будет смерть от иглы в руке. Но смерть от каннибалов? Кто вообще мог представить себе такое?
И все же это могло произойти с ней на самом деле. Но вместо того, чтобы бежать от этого, она направлялась прямиком в этот ад.
- Чувствуешь запах? - спросил Тайрон.
Синди остановилась, понюхала воздух.
У нее пересохло во рту.
Барбекю. Дым и мясо, напомнившие ей о стейках из оленины, которые ее отец готовил на открытом огне.
Затем мозг Синди догнал ее слюнные железы, и она поняла, что, вероятно, чувствует запах.
- Тайрон... это может быть...?
Она увидела, как он напрягся.
- Я убью их. Я убью каждого из этих ублюдков.
Тайрон рванул вперед, мчась через лес, Синди не могла за ним угнаться. Бежать с факелом было нелегко - он разбрасывал искры, и когда она двигалась слишком быстро, ветер уменьшал пламя, угрожая погасить его. Синди боялась, что Тайрон вырвется слишком далеко вперед, и она потеряет его, боялась не только за себя, но и за него. В пистолете оставалось шесть пуль, но этого могло не хватить, а он уже был ранен и...
Синди резко остановилась и споткнулась о Тайрона, который стоял на четвереньках и хрипел, как будто его ударили в живот. За ним она увидела слабый свет, пробивающийся сквозь просвет в деревьях. Запах жареного мяса был ошеломляющим. Как бы ужасно это ни было, в животе у Синди заурчало, и она прокляла себя за то, что пропустила ужин.
- Не смотри, - сказал Тайрон.
Сначала Синди подумала, что он имеет в виду "не смотри на меня". Она отвернулась, и Тайрон поймал ее за лодыжку, хотя сжимать ее, должно быть, было больно.
Тайрон имел в виду "не смотри туда, откуда исходит запах".
Ее это вполне устраивало. У Синди уже было достаточно образов в мозгу, чтобы всю жизнь видеть кошмары, и она не хотела к ним добавлять еще новых, еще более кошмарных.
- Сколько их там? - спросила она, приседая рядом с Тайроном.
- Не знаю. Пять или шесть. Я собираюсь расправиться с ними, как только отдышусь.
Синди не стала спорить. Каждая человеческая жизнь действительно была священна, но когда кто-то пытается тебя съесть, лучшей защитой было нападение.
- Ты умеешь стрелять левой?
- Хорошо, еще в банде научился. Но и левая уже так опухла, что держать пистолет, как оружие я вряд ли смогу.
- Мой отец научил меня обращаться с оружием. Он брал меня на охоту.
- Ты этого не сделаешь, Синди.
- Я не боюсь.
Что было ложью. Она была в ужасе. Но еще страшнее, чем стрелять в каннибалов, было думать о том, что будет, если они поймают ее и Тайрона.
- Ты не хочешь, чтобы это снилось тебе всю жизнь.
- Покажи мне, как ты стрелять из пистолета.
- Это не игрушка.
- Я знаю.
Тайрон поднял пистолет с земли и взял его в левую руку. Он поморщился, не в силах держать его ровно.
- Отдай мне пистолет, Тайрон.
- Ни за что.
- Твои руки искалечены, и ты не сможешь прицелиться. Не в шестерых человек. После первого выстрела они разбегутся, станут движущимися мишенями. Один из них может даже побежать на нас. Так что, либо ты отдаешь мне пистолет, либо мы убираемся отсюда к черту.
Тайрон сузил глаза.
- Ты действительно умеешь стрелять?
- Я могу попасть в кролика на расстоянии ста ярдов[22].
Она не сказала ему, что никогда не попадала в кролика, только в мишени размером с кролика, и то - из винтовки, а не из пистолета. Синди не любила охоту. Хотя она не возражала против того, чтобы есть мясо, но убивать самой - это было слишком жестоко, и после нескольких попыток отец перестал брать ее с собой на охоту, потому что она никогда не нажимала на курок, когда наступал нужный момент.
Подумав об этом, она усомнилась в своей решимости сделать это. Как она могла стрелять в человека, если не могла подстрелить оленя?
Но было уже слишком поздно. Тайрон кивнул, передавая ей оружие. Она взяла его, передавая ему факел.
- Мы должны это сделать. Ради Мидоу. Ради себя. Но Синди... - Тайрон сделал паузу, - ...постарайся не смотреть на свет.
Синди кивнула. Пистолет был теплым в ее руке, и она автоматически проверила обойму, предохранитель, патрон в патроннике, как учил ее отец.
Не думай об этом. Просто сделай это.
Она присела, подкравшись к ближайшему кусту. Пистолет, казалось, становился тяжелее с каждым шагом. Когда она достигла зарослей, то поставила ноги на ширину плеч, взяла пистолет в две руки и прицелилась.
Это был образ прямо из ее кошмара.
Решетка.
Луг.
Огонь.
Круг каннибалов.
Еда.
Синди замерла. Запах жареной свинины не сочетался с тем, что они клали себе в рот. Ее палец лежал на спусковом крючке, но она не могла выстрелить. Она не могла даже дышать.
Самый крупный из племени - широкий волосатый мужчина с топором, прислоненным к ноге - жевал...
Господи, это же Мидоу...
Мужчина поднял голову, его глаза встретились с глазами Синди. Он зарычал, как бык, и поднял топор.
Остальные каннибалы повернулись посмотреть.
Синди испытала такой сильный страх, что он сразил ее. Она попятилась назад, не выдержав собственного веса, закричала так громко, как только могла, пистолет выпал из ее руки и исчез в подлеске.
Сжимая руку Лестера, который вел ее через лес, Джорджия одновременно испугалась и обрадовалась. Она приписывала свое выживание до сих пор своей хитрости и решительности, но она также знала, что Лестер, возможно, не так очарован ею, как кажется, и у него все еще есть намерение отвести ее в свою "игровую комнату".
Во время прогулки Лестер вел, как ему казалось, светскую беседу, упоминая некоторые ужасные вещи, которые он делал с предыдущими гостями игровой комнаты.
У Джорджии был крепкий желудок, но некоторые из его описаний заставили ее желудок пару раз перевернуться. Она не хотела оказаться во власти этого психопата.
Для этого нужно было придумать какой-то план.
- Лестер дома.
Джорджия погрузилась в свои мысли и не заметила, как они подошли к какому-то зданию. Фасад был из серого камня, старинный, похожий на средневековый замок. Лестер отпустил руку Джорджии, чтобы достать из кармана ключ и повозиться с очень большой и тяжелой железной дверью. Отперев ее, ему пришлось сильно дернуть, чтобы открыть ржавую штуковину. Она визжала, как измученная свинья.
- Она крепкая, - ворчал Лестер, - так что хорьки не смогут забраться внутрь.
- Хорьки?
- На острове. Хорьки бегают на свободе и едят людей. Таких, как девочка Джорджия.
Джорджия заглянула в неосвещенную комнату и заколебалась. У нее было то же чувство, что и тогда, когда родители взяли ее в дом с привидениями на Хэллоуин, во время одной из редких семейных прогулок. Джорджия знала, что там есть страшные вещи, и хотя ей нравилось пугать других, ей не нравилось быть в роли напуганной.
Лестер, казалось, почувствовал ее нерешительность, и если он принял это за нежелание, она потеряет свое преимущество. Набравшись храбрости, Джорджия вошла внутрь, вытянув перед собой руку, чтобы ни на что не наткнуться в темноте.
В помещении было холодно, сыро и пахло плесенью. Джорджия почувствовала, что оно большое. Пол под ней был твердым, возможно, цементным. Она сделала еще несколько неуверенных шагов и коснулась чего-то холодного. Потрогав, она поняла, что это ржавый железный прут.
Зажегся свет, сопровождаемый жужжащим электрическим звуком. Несмотря на то, что с потолка через каждые десять футов свисали только голые маломощные лампочки, Джорджия все равно прищурилась от неожиданной яркости. Ей потребовалось мгновение, чтобы ее глаза привыкли, а потом она поняла, что это за здание.
Тюрьма. Железный прут, за который она ухватилась, был частью камеры, одной из сотен, тянувшихся во все стороны на широком открытом пространстве размером почти с футбольное поле. Только вот при ближайшем рассмотрении она подумала, что, возможно, это была псарня. Или что-то вроде сарая для скота. Клетки были такими маленькими, что места не хватало даже ребенку, чтобы лечь.
- В каждой камере содержалось по четыре пленных конфедерата, - рассказывал Лестер. - Каждый день они делили полбуханки хлеба и одно ведро воды. Ведро было также их туалетом. Многие умерли от цинги, дизентерии и оспы. Но большинство умерло от голода. Другие убивали, чтобы получить больше хлеба. Мертвых складывали в кучи и оставляли гнить. Их были тысячи. Это сводило многих заключенных с ума. Все это свежее мясо, портящееся, и такое им недоступное. Они сбегали отсюда, только чтобы добраться до мяса...
Звучало так, будто Лестер декламировал что-то наизусть.
- Это тюрьма Плинсера? - спросила Джорджия.
- Тюрьма Рок-Айленд. Начальник тюрьмы Плинсер был прадедушкой Доктора.
Джорджия не могла поверить, что глупая история Мартина на самом деле была правдой.
- Значит, эти... хорьки... это каннибалы времен гражданской войны?
Лестер улыбнулся ей, его зубы делали его похожим на акулу. При свете его лицо окрасилось в разные цвета. Цвет лица был бледным, зубы - желтоватыми, белки глаз - ярко-розовыми.
- Не будь глупой, девочка Джорджия. Эти солдаты Конфедерации умерли сто лет назад.
- Их потомки?
- Никаких потомков. Они были мужчинами. Чтобы иметь потомков, нужны мужчина и женщина, - oн взял ее руку и провел пальцем по костяшкам, интимный жест заставил ее вздрогнуть. - Девочка Джорджия знает это.
Лестер провел ее через ряды клеток, их шаги гулко отдавались от железа и камня, отчего помещение казалось еще более пустым. Джорджия попыталась представить его заполненным до отказа голодными, отчаявшимися мужчинами, которые убивали друг друга за корку хлеба или чтобы полакомиться чужой плотью.
Эта картина была даже захватывающей.
- Как ты сюда попал? - спросила Джорджия. - На этот острове?
- Доктор привез сюда Лестера.
- Почему?
Лестер остановился, затем посмотрел на нее сверху вниз.
- Доктор - друг Лестера.
- Девушка Джорджия тоже подруга Лестера, - сказала она, крепко сжав его руку.
Они вышли из зала с камерами и поднялись по едва освещенной каменной лестнице. В отличие от первого этажа, где все было открыто, за исключением решеток, здесь были стены. Лестер провел ее по коридору, миновав несколько закрытых дверей.
- Здесь заключенных наказывали. Били. Били плетьми. Клеймили. А здесь, игровая комната Лестера, - oни остановились перед древней деревянной дверью. - Девочка Джорджия готова познакомиться с питомцем Лестера?
Джорджия кивнула. Он открыл дверь, и они вошли внутрь.
Сначала ее поразил запах. Как в общественном туалете, только хуже. С одной стороны маленькой комнаты стоял длинный металлический стол. В голове и в ногах были кандалы. Рядом со столом - верстак, на котором лежали различные инструменты и приспособления, многие из которых были ржавыми от крови. Возле небольшого комода у дальней стены, лежала заляпанный бурыми пятнами матрас. За ним, на стене, висели десятки фотографий, на многих из которых крупным планом были запечатлены кричащие люди.
На другой стороне комнаты стоял большой деревянный ящик со снятым верхом.
- Животное в ящике, - сказал Лестер.
Джорджия не могла разглядеть, что находится в ящике, со своего места, и у нее возникло то же ощущение дома с привидениями. С одной стороны, там могло быть что-то безобидное, например, собака или кошка, а может быть, какое-нибудь животное, обитающее на острове, например, енот. С другой стороны, Лестер был психопатом, и он мог ожидать, что она будет гладить гниющий труп.
В любом случае, Лестер наблюдал за ней, оценивая ее. Она должна была произвести хорошее впечатление.
Кроме того, что может быть там хуже всего?
Она пожевала нижнюю губу и осторожно подошла к ящику, запах становился все сильнее. Сначала она заметила лишь комку сена. А потом она увидела это.
- Девочка Джорджия может трогать животное, - сказал Лестер. - Животное приручено.
Джорджия прижала обе руки ко рту и постаралась, чтобы ее не стошнило.
Сара побежала. Не от их преследователей - она даже не видела их. Сара бежала за Ланешей, полная решимости найти ее и вернуть. Они должны были оставаться вместе. Сара не могла больше терять детей.
Но девушка была быстрая, было темно, и после двух быстрых поворотов Сара потеряла ее среди груды костей.
Сара остановилась, повернулась кругом, присматриваясь и прислушиваясь, нет ли какого-нибудь движения.
Ланеши не было. Мартина и Джека тоже не было.
Сара попыталась вернуться назад, пробираясь через поле костей, борясь с желанием выкрикнуть их имена. Она не хотела, чтобы Ланеша осталась одна. Мартин тоже, особенно с его ранениями.
Она бежала неистово, думая только о них, а не о своих личных неврозах, обогнула огромный курган из костей и столкнулась лицом к лицу с лесом и темнотой. Из темноты донесся крик.
Это был уже не Мидоу. Это была девушка, с высоким голосом, крик скорее от испуга, чем от боли.
Ланеша?
Если так, то она забралась довольно далеко и довольно быстро. Звук доносился из глубины леса. Не раздумывая, Сара побежала к деревьям.
Когда лес окружил ее, она замерла.
Сара крутанулась на месте. Деревья. Тени. Темнота. Если посмотреть вверх, то темнота поглотила даже небо.
Сначала она почувствовала это в груди, задыхаясь. Ее ладони стали влажными. Во рту пересохло. Саре снова было девять лет, она снова сидела в сундуке и ждала, когда кто-нибудь ее освободит. Она пыталась заставить свои ноги двигаться, пыталась бороться с тяжестью, давящей на нее темноты. Но она оставалась застывшей на месте, статуей, слишком напуганной, чтобы даже моргнуть.
Звуки слева от нее. Кто-то приближается.
Нет, не просто кто-то. Множество людей.
Шевелись! Черт возьми, Сара, двигайся!
Но она осталась стоять на месте, даже когда они прорвались сквозь кусты и бросились на нее.
Ланеша резко очнулась, напуганная безумным сном, в котором она бежала через горы человеческих костей.
Она не знала, почему болит голова и грудь, почему она сидит, а не лежит в кровати, почему не может пошевелить руками.
Затем она увидела стоящего перед ней старика, которого она никогда раньше не видела, и все вернулось к ней в ужасной спешке.
- Здравствуй, дитя. Я дал тебе кое-что, чтобы ты очнулась. Я также взял на себя смелость удалить ту неприятную кость из твоего плеча. Это была малоберцовая кость, если тебе интересно. Очень старая. Около ста сорока лет, если быть точнее. Я даже наложил тебе швы. Не стоит меня благодарить. Я все-таки врач.
Старик положил пустой шприц в карман халата. Это был белый халат, какие носят врачи. Только этот был покрыт уродливыми коричневыми пятнами и мазками персикового цвета.
Сам мужчина тоже был уродлив. У него была лысая голова, усыпанная старческими пигментными пятнами, длинная шея, с которой свисало множество морщинистой рыхлой кожи. Его лицо было необычайно тусклым, как будто он был накрашен. Он носил очки, покрытые таким толстым слоем грязи и жира, что Ланеша удивлялась, как он видит сквозь них, и стоял сгорбившись, согнув спину, как вопросительный знак.
Ланеша попыталась встать и поняла, что ее руки и ноги привязаны к инвалидному креслу. Она боролась с путами, кожа впивалась в запястья, и ей удалось только нанести себе ссадины.
- Меня зовут доктор Плинсер. Сейчас ты станешь частью очень важного научного исследования. На самом деле, эпического. К сожалению, ты будешь входить в контрольную группу. Вроде того. Ну, не совсем, но так звучит лучше.
Ланеша пристально посмотрела на доктора, скорее сердито, чем испуганно.
- Лучше отпусти меня, ты, грязный старик. Или я надеру тебе задницу.
Доктор Плинсер почесал подбородок, и что-то отслоилось с его лица.
- Видишь ли, моя дорогая, есть волки, а есть овцы. Я восхищаюсь твоей смелостью, но сейчас у меня нет овец, и я не хочу, чтобы Oбъект 33 злился на меня. Поэтому я отдаю тебя ему.
- О чем ты, блядь, говоришь?
- Хм. Да. Ну, не стоит тебе говорить и, по правде говоря, у меня не так много людей, с которыми можно поговорить в эти дни. Хорьки, только хорьки, но они предпочтут съесть тебя вместо хорошей беседы. Лестер, дорогой Лестер, он слушает, но он уже слышал все мои истории, и я беспокоюсь, что иногда надоедаю ему. А Объект 33, ну, честно говоря, он меня пугает. Он пугает меня до смерти. Вот почему я держу его взаперти. Он не выходил на улицу уже больше года.
Ланеша отвела взгляд от доктора, осматривая окружающую обстановку. Она находилась в каком-то коридоре. Стены были кирпичными. Единственным источником света была лампочка, свисавшая с потолка. Ее инвалидное кресло стояло рядом с большой железной дверью с прорезью на уровне пояса. Ланеша узнала в ней дверь одиночной камеры. Прорезь предназначалась для еды, и она была открыта. Она заглянула в нее, и оказалось, что она ведет в другую комнату, с другой такой же дверью и щелью.
Через эту вторую щель на нее смотрела пара налитых кровью глаз.
- Он наблюдает за тобой, я вижу. Думаю, ты ему нравишься. Если ему не нравится то, что я ему даю, он не смотрит дальше. Он один из моих самых больших успехов, Объект 33. Слишком большой успех, правда. Процедура сработала, как и должна была. Сработала идеально. Но после этого он не стал выполнять приказы, ему нельзя было доверять. Несколько раз пытался убить меня. Однажды он даже затащил меня в свою ужасную комнату. Если бы Лестера не было рядом, чтобы помочь, я содрогаюсь от мысли, что он мог бы со мной сделать.
Объект 33 моргнул. Затем его голова поднялась, и он просунул нос в щель. Точнее, часть носа. Даже на таком расстоянии Ланеша могла видеть уродство. Нос дернулся, и Объект 33 фыркнул.
Он пытается обнюхать меня, - подумала Ланеша. И это пугало ее даже больше, чем его шрамы и жуткий взгляд.
- Я даже не помню его имени, - сказал доктор Плинсер. - Разве это не смешно? Мой второй величайший успех. Он был солдатом, я думаю. Он был в плохом состоянии, когда попал ко мне. Сломанная спина. И животные - волки, койоты или другие хищники - перекусили им. В плохом состоянии, почти мертвый. Я могу сравнить, скажу я вам. Но я его подлатал. Даже лучше, чем просто подлатал. Я улучшил его.
Объект 33 просунул язык в щель и лизнул воздух.
- Но он не выполняет приказы, - продолжал доктор Плинсер. - Совсем нет. Он даже не произнес ни слова после процедуры. Он пишет мне записки. Так он сообщает мне, что ему нужно. Последние несколько были, ну, довольно странными.
Язык Объекта 33 исчез, а затем вернулись красные глаза. Широкие и пристальные. Ланеша хотела отвернуться, но не смогла.
- Он там что-то строит. Будь я проклят, если не узнаю, что это такое. Я здесь, будущий кандидат на Нобелевскую премию, и не могу понять, что это. Помимо усиления аппетита, процедура, похоже, усилила и его интеллект. Поэтому он оставляет мне записки, я заказываю детали и отдаю их ему, когда приходит судно с грузом. Мне любопытно узнать, что он строит, но я слишком напуган, чтобы смотреть. Я подозреваю, что это какая-то машина для... – он не договорил. - Ягнята, которых я привожу к нему, кричат так, как я никогда раньше не слышал. И, поверь мне, я слышал крики. Лестер очень хорошо умеет заставлять людей кричать. Я знаю это не понаслышке. Но Объект 33... что бы он ни делал с этими людьми, это бесчеловечно.
Доктор дважды постучал в железную дверь.
- Я приведу ее к тебе. Пожалуйста, прими положение.
Глаза исчезли, и Ланеша смотрела, как Объект 33 повернулся и просунул руки в щель, ладонями вверх. Они были согнуты, скрючены и покрыты шишковатыми шрамами, словно пальцы отрезали, сломали и пришили в неподходящих местах.
Ланеша сжалась в кресле.
- Старик, пожалуйста, не отдавай меня ему.
Доктор Плинсер полез в карман и достал пистолет с дротиками. Он подмигнул Ланеше.
- Он - мой величайший триумф, но его трудно контролировать. Вторая дверь в прихожей не заперта. Он может открыть ее в любой момент. Но он остается там, потому что знает, что если он этого не сделает, я не дам ему еды. Или детали для его адской машины. Поэтому он ведет себя хорошо, но я все равно не могу ему доверять. Это заставляет меня гордиться, в некотором смысле. Я создал такое могущественное зло, что оно отвечает только перед самим собой.
Доктор поднял железный засов с двери, затем открыл ее, держа пистолет направленным во внутреннюю комнату, на щель во второй двери.
- Держи руки так, чтобы я их видел, пожалуйста. Эта тебе должна понравиться. В ней много огня. Возможно, она продержится две недели. Это твой рекорд, не так ли? По сохранению жизни? Две недели, не так ли?
Все еще стоя лицом к внутренней двери, доктор отступил назад, осторожно обходя Ланешу. Затем он начал толкать ее инвалидное кресло в маленькую комнату, к той самой второй двери. Глаза Ланеши были прикованы к изуродованным рукам Объекта 33. Помимо уродства, они были грязными, ногти потрескались, под ними запеклась кровь.
- Нет, - Ланеша покачала головой. - Нет, нет, нет, нет...
- Пожалуйста, оставь инвалидное кресло в прихожей. Я заберу его, когда утром принесу завтрак. Я предполагаю завтрак на двоих, если ты не оставишь мне записку об обратном. Я знаю, иногда у ягнят не хватает сил, чтобы поесть. Особенно после первой ночи. Я приготовлю французские тосты, - Доктор пристально посмотрел на Ланешу. - Ты любишь французские тосты, дорогая?
- Вы не можете оставить меня с ним. Пожалуйста. Я сделаю все, что вы захотите. Все, что угодно, - Ланеша не могла остановить слезы. - У меня есть дочь. Ее зовут Брианна. Пожалуйста, не оставляйте меня вместе с ним.
Доктор Плинсер погладил ее по голове.
- Скорее всего, я тебя больше не увижу. Или, более того, ты не увидишь меня. Я увижу тебя, когда он выбросит останки. Но, по правде говоря, в последнее время останков было не так уж много. Машина как-то связана с этим, я подозреваю. Что он может там строить? Я не знаю. Но ты... ты скоро узнаешь, моя дорогая, дорогая девочка.
Доктор отступил, и Ланеша услышала, как железная дверь захлопнулась за ней и перекладина опустилась на место. Она напряглась в своих оковах, напряглась так сильно, что у нее потемнело в глазах.
Объект 33 вынул руки из гнезда, затем открыл дверь.
Крик Ланеши был полон отчаяния и страха.
Том шел по пляжу. Он все еще немного запыхался после своего спринта. В один момент он держал в руках пистолет - настоящий пистолет - в следующий момент Тайрон был на нем, а в следующий момент...
Что, черт возьми, это были за существа?
Том знал, что это люди. Без всяких сомнений. Но они больше походили на дикарей. Все, что им было нужно, это кожаные трусы и несколько копий, и Том мог представить их охотящимися на динозавров.
На одну миллионную долю секунды ему стало стыдно за то, что он оставил Синди и Тайрона там. На самом деле он не собирался стрелять ни в кого из них. Но эти чертовы дикари выглядели сумасшедшими, а Том знал, когда нужно драться, а когда бежать - поэтому он побежал. Через лес, через деревья, до самого берега. И теперь он не знал, что делать дальше.
Поэтому он шел вдоль прибрежной полосы. Это был не очень большой остров; Сара сказала, что он всего несколько миль в диагонали. Том решил, что будет идти до тех пор, пока кто-нибудь его не найдет. Сара и Мартин нe оставят его здесь. Они были ответственными людьми. Даже если бы Тайрон рассказал им о пистолете, они все равно должны были отвезти его обратно в Мичиган.
Том старался не думать о дикарях.
Он шел, шел и еще шел, а потом пляж как бы закончился и поднялся вверх, превратившись в утес с деревьями. Том поднялся, держась подальше от края, и продолжал идти в том же направлении. Ночь была прохладной, но Том вспотел, ему очень хотелось пить и есть. Он подумал о том, чтобы попить воды из озера, но вспомнил, что слышал, что вся вода в Великих Озерах грязная и от нее можно заболеть.
И тут он почувствовал запах. Барбекю.
Он приостановился, пытаясь понять, откуда он исходит. Очевидно, Сара и Мартин вернулись в лагерь и сейчас что-то готовили. Том покачал головой, удивляясь, как он мог быть таким доверчивым.
Дикари. Они были ненастоящими.
Наверное, это была часть глупого плана Мартина - напугать их всех. На самом деле, один из них мог быть даже Мартином, переодетым в дикаря. А Том принял его за настоящего. Как идиот.
Нет, не идиот. Том не виноват, что испугался. Он был без лекарств. Он всегда вел себя глупо без приема лекарств.
Это было прекрасным оправданием того, почему он направил пистолет на Тайрона и Синди. Это была не вина Тома. Это была вина Сары, которая не дала ему "Pиспедол". Это означало, что они не могли его ни за что наказать.
Том направился в лес, на запах барбекю. Ему не терпелось полакомиться им.
Джорджия уставилась на питомца Лестера, прикрыв рот руками - запах был настолько неприятен, что у нее сводило живот. Сначала она не могла понять, на что смотрит. Он был похож на огромного бледного червя. Но потом она заметила ягодицы, лопатки, бугорки позвоночника под грязной плотью.
Это было туловище. Ни рук. Ни ног. Просто тело с головой. И от него ужасно пахло.
- Давай, девочка Джорджия, - сказал Лестер. - Потрогай животное.
Она сморщила нос.
- Оно мертвое?
- Животное не умерло.
Лестер пнул ящик, и Джорджия с трепетом наблюдала, как голова животного повернулась к ним лицом.
- Ухххххнннннн, - произнесло оно.
Джорджия уронила руки.
- Святое дерьмо. Эта штука, черт возьми, живая?
Лицо мужчины представляло собой руины. Глаза исчезли. Уши отсутствовали. Большой шрам через весь скальп. Когда он открыл рот, чтобы издать этот отвратительный звук, Джорджия заметила, что язык тоже отсутствует.
- Лучший друг Лестера, - сказал Лестер. - За исключением доктора, - oн посмотрел на нее сбоку, показав клыки, и ухмыльнулся. - И девушки Джорджии.
- Это ты сделал это с ним, Лестер?
- Это заняло много времени, - кивнул он. - Много резки.
Джорджия смотрела, завороженная. Это было одновременно самое ужасное и самое удивительное зрелище, которое она когда-либо видела.
- Хочешь посмотреть, как животное исполняет смешной танец? - спросил Лестер.
Она кивнула.
Лестер подошел к шкафу с инструментами и взял что-то. Он поднес это к ящику. Это была метла, в конце которой торчал гвоздь.
Когда Лестер ткнул им своего питомца в задницу, тот покачнулся, раскачиваясь взад-вперед. Когда животное перевернулось на спину, Джорджия заметила, что его гениталии тоже исчезли.
- Девочка Джорджия хочет заставить животное исполнить смешной танец?
В следующее мгновение Джорджия поняла, что палка от метлы была зажата в ее руках. Она смотрела на это бедное, жалкое существо, катающееся в собственном дерьме на куче грязного сена, и искала в нем хоть какое-то подобие человечности. Она ничего не увидела. Это был уже не человек. Просто бездумная тварь.
Тварь снова начала кататься, издавая стонущие звуки, и Джорджия поняла, что, сама того не осознавая, ткнула ее.
Потом она ткнула его еще раз. И еще раз.
На четвертый раз она начала смеяться.
- Итак, я вижу, у тебя новый гость в твоей игровой комнате, Лестер. Но почему она не пристегнута к твоему игровому столику?
Джорджия повернулась, удивленная голосом, и увидела пожилого мужчину в лабораторном халате, стоящего в дверях. Она инстинктивно отступила назад, столкнувшись с Лестером.
- Это девочка Джорджия. Девушка Джорджия - девушка Лестера. Джорджия и Лестер собираются сделать детей.
Джорджия посмотрела на Лестера, затем бессознательно погладила свой живот. Она решила, что сейчас не лучшее время рассказывать ему, как она ладит с детьми.
Старик поцокал языком.
- Ты уже пытался завести детей, Лестер. Помнишь? Но всякий раз, когда у тебя появляется новая подружка, ты всегда оказываешься слишком кусачим. Сколько раз мы это уже проходили?
- Девочка Джорджия другая.
Старик взглянул на палку, которую она держала, а затем кивнул.
- Да. Да, похоже, что она нe такая, как другие?
- Вы, должно быть, Доктор, - сказала Джорджия, обретя голос. - Друг Лестера.
- Да, действительно. Доктор Плинсер, и я рад познакомиться с вами, юная леди, - Джорджия пожала сухую, костлявую руку, которую он протянул ей. - Я вижу, тебe нравится играть с питомцем Лестера.
- Он забавный, - сказала Джорджия.
- Забавный? Хм. Да, наверное. Настоящей мозговой активности больше нет. Дельта-волны. Больше похоже на дельта-удары. Полная лобная лоботомия. Он был у меня несколько лет, все пытался сбежать, даже без конечностей. И умолял, постоянно, без остановки. В конце концов мы немного поработали над его префронтальной корой, просто чтобы успокоить его. Он больше не очень-то разговорчив. Но он такой забавный, правда? Особенно когда втыкаешь ему гвоздь. Да?
Джорджия задумалась, не было ли это своего рода тестом. В ответ она еще несколько раз ткнула питомца Лестера.
Доктор погладил свой грязный подбородок.
- Интересно. Очень интересно. Садистская личность. Никаких угрызений совести. Очевидные социопатические наклонности. И я не вижу на тебе ни одного следа от укуса. Для одной из подружек Лестера это замечательно. Он случайно не говорил тебe, что я за врач?
Джорджия покачала головой. Она не могла понять, прошла она этот дурацкий тест этого старого хмыря или нет.
- Я специалист по мозгу. Возможно, самый лучший в мире. И я думаю... я думаю, что ты идеально подойдешь для моих экспериментов.
- Лестер держит девушку Джорджию у себя, - Лестер протянул к ней свои длинные руки.
Доктор Плинсер кивнул.
- Конечно, Лестер, конечно. Но, возможно, твоя маленькая подружка может быть, - он шлепнул себя по губам, - усовершенствована. С помощью процедуры.
Джорджии совсем не понравилось, как это прозвучало.
- Лестер не хочет, чтобы девочка Джорджия была как одичавшие, - сказал Лестер. - Лестер и Джорджия собираются завести детей.
- Она не одичает, Лестер. У нее есть все черты, которые я ищу. К тому же она молодая. Сильная.
Одичавшие? Лоботомия? Процедуры? Джорджии не нравилось, к чему ведет этот разговор.
Откуда-то из другой части тюрьмы Джорджия услышала крик. Девочка. Похоже, это была Ланеша. Она затаила дыхание, сопротивляясь желанию убежать, следя за тем, чтобы ее лицо оставалось спокойным, даже когда она была близка к тому, чтобы броситься бежать.
- Лестер не позволит Доктору забрать девочку Джорджию.
- Ты слышал это, Франкенштейн? - сказала Джорджия. - Отвали, блядь.
Доктор снова кивнул.
- Понимаю. Понимаю. Но я думаю, Лестер, мальчик мой, что так будет лучше для всех заинтересованных сторон. Для меня, для тебя и для нее. Поэтому, я попрошу тебя, очень вежливо, привести ее в мою лабораторию. Я обещаю, что ей не будет причинен вред.
Защитное объятие Лестера превратилось в захват, он схватил Джорджию в свои гигантские руки.
- Лестер! - закричала она, пытаясь вырваться.
С таким же успехом она могла быть связана стальным тросом.
Доктор Плинсер подошел ближе, улыбаясь. Он согнулся от старости, и Джорджия могла видеть его воротник. Под лабораторным халатом на нем не было рубашки, а его безволосую розовую грудь покрывали блестящие, морщинистые шрамы.
- Не волнуйся, моя дорогая. Я собираюсь очень хорошо о тебе позаботиться. Возможно, позже ты даже поблагодаришь меня за это. Поблагодаришь или... не дай Бог... попытаешься меня съесть. Будем надеяться, что это будет первое.
Джорджия очень старалась не закричать, пока Лестер тащил ее в лабораторию.
Ей это почти удалось.
Мартин закрыл глаза. Пульсация в челюсти наконец-то прошла. Он задавался вопросом, как все пошло так ужасно не так, и раскаивался в своем решении привезти всех на этот остров.
Он потер глаза и отбросил эти мысли; сожалеть о прошлом было глупой игрой. Сейчас нужно было думать о будущем.
Но возможно ли это вообще? Что он мог сделать, чтобы спасти Сару, любовь всей его жизни, от ужасов в лесу?
Ключом к спасению было предугадать ее следующий шаг. Что она будет делать дальше? Куда она пойдет?
Он посмотрел на своего сына, спящего в слинге, и ему пришла в голову идея.
Мартин начал планировать.
Через несколько мгновений после того, как Синди выронила пистолет, Тайрон утащил ее оттуда. Было ошибкой пытаться стрелять в каннибалов. Никто не смог бы смотреть на это ужасное пиршество и продолжать действовать. Тайрон никогда не сможет забыть этот образ, даже если будет чистить свой разум стальной ватой.
Он поморщился от боли - просунул обожженную правую руку подмышку Синди, чтобы потянуть ее, а левой, менее пострадавшей, держал факел. Дополнительное освещение позволяло им двигаться быстро, обходить препятствия. К несчастью, он также служил маяком для этих каннибалов. Судя по звукам, у них не было проблем с быстрым передвижением в темноте. Тайрон догадался, что они отстали от них менее чем на двадцать ярдов[23].
Видя, что у него нет выбора, Тайрон бросил факел, швырнул его в кусты, а затем потянул Синди влево, ломая траекторию движения. Без света это было похоже на плавание в чернилах. Тайрон был вынужден замедлиться до быстрой ходьбы, двигаясь, держа одну руку перед собой, чтобы не удариться о дерево. Постепенно его ночное зрение адаптировалось, деревья немного поредели, пропуская лунный свет, и пара перешла на бег, Синди бежала рядом с Тайроном.
Фигура стояла перед ними, такая неподвижная, что почти походила на дерево. Но очертания были определенно человеческими. Незнакомец был в одиночестве, и вместо того, чтобы снова менять направление, Тайрон опустил голову и ринулся на незнакомца.
Он приготовился к удару, подставляя шею и плечо для захвата. Но затем, словно по волшебству, он оказался над головой, перевернулся в воздухе и приземлился на спину с такой силой, что из него выбило весь воздух.
Тайрон уже слышал этот термин и знал, что он означает, но никогда еще воздух из него не выбивали. Ощущение было такое, будто на его груди припаркована машина, и он не мог сделать вдох, не мог издать ни звука.
Это вызвало мгновенную панику, и он начал метаться по земле. Просто беспорядочные, судорожные движения, как будто это могло как-то наполнить его легкие кислородом, которого он так отчаянно жаждал. Маленькие блестящие мотыльки начали проплывать у него в глазах. Он почувствовал, что близок к потере сознания.
Затем что-то упало ему на живот. Человек. Чудесным образом давление заставило его диафрагму снова работать, и Тайрон хрипло втянул воздух, как в вакууме. Он попытался поднять руки, чтобы защититься от того, кто его бросил, и тут услышал крик Синди:
- Сара!
- Тайрон?
Это была Сара, сидевшая на нем. Это она сразила его. Возможно, в этом дзюдо было что-то большее, чем Тайрон думал.
- Ты так избиваешь всех своих детей, Сара? - прошептал он.
Она тут же слезла с него, и Тайрон почувствовал, как она схватила его за руку, пытаясь помочь ему подняться. Он вздрогнул, ее прикосновение к его сырой покалеченной ладони заставило его выругаться.
- Ты в порядке, Тайрон? - спросила Сара.
Голос ее звучал довольно раздраженно.
- Руки в беспорядке, гордость моя была только что избита, но я в порядке.
Сара снова попыталась помочь ему встать, на этот раз поддерживая за локоть. Когда он принял вертикальное положение, ему пришлось выдержать объятия. Потом подошла Синди и тоже обняла его, что Тайрон перенес гораздо легче.
- Девочка, я знаю, что сейчас не время, но, черт возьми, ты выглядишь потрясающе в этом лифчике.
- Спасибо, - сказала Синди. - Послушай, Тайрон, о...
- Это не твоя вина, - oн провел кончиками пальцев по ее спине. - Я тоже не мог этого сделать. Вот почему я дал тебе пистолет.
- Ты нашел пистолет? - спросила Сара.
- Я уронила его.
Тайрон притянул Синди ближе:
- Это не ее вина.
- Где остальные? С ними все в порядке?
Тайрон и Синди провели следующие несколько минут, рассказывая Саре обо всем, что произошло, и в конце концов спросили, где Мартин и Джек. И Ланеша. Сара, в свою очередь, рассказала им обо всем, через что ей пришлось пройти.
- Горы костей? - Тайрон все еще держал левую руку на спине Синди. Было больно, но он мог с этим справиться. - Сколько чертовых каннибалов на этом острове?
- Эти кости были старыми. Очень старыми. Я думаю, легенда Мартина о том, что здесь была тюрьма времен гражданской войны, может быть правдой. После войны пропали тысячи солдат, которые так и не были найдены. Тринадцать тысяч человек погибли в тюрьме Конфедерации, Андерсонвилле. Шесть тысяч - в аналогичной тюрьме Союза, Кэмп-Дуглас. Возможно, у армии Союза была и другая, секретная тюрьма. Место, которое они держали в тайне, вне книг записей, на случай, если Юг выиграет войну.
Тайрон не понял.
- Эти каннибалы двигаются чертовски быстро для возраста более ста лет.
Сара покачала головой.
- Эти люди, те, что преследуют нас, они не из тюрьмы. Это что-то другое.
- Кто они?
- Мартин назвал этот остров - остров Плинсера, и это название не давало мне покоя, - Сара сделала паузу, потом сказала: - Но, кажется, я наконец вспомнила, кто он такой.
Ланеша пыталась думать о Брианне, пыталась сохранить рассудок, представляя милое личико своей дочери. Но она не могла сосредоточиться на звуках собственных агонизирующих криков.
Джорджия не могла пошевелиться. Она подумала, что ее могли пристегнуть, но не почувствовала никаких ремней. На самом деле, она чувствовала себя голой. Голой и лежащей на холодном столе.
Игровой стол Лестера? Разве не так назвал его сумасшедший Доктор?
Нет. У того были кандалы, и он был деревянным. Этот стол был словно металлический.
Она попыталась открыть глаза и, что удивительно, не смогла. Она также не могла повернуть голову, сжать кулаки или просто застонать. Казалось, ничего не помогает.
Джорджия вспомнила, как Лестер крепко держал ее, а потом Доктор уколол ее какой-то иглой. Должно быть, она вырубилась. Но она больше не была в отключке. Она была в сознании, все понимала и чувствовала. Но она не могла пошевелить ни одной мышцей.
Затем, внезапно - свет.
Потребовалось мгновение, чтобы сфокусироваться, а затем Джорджия обнаружила, что смотрит на Лестера, который склонился над ней. Она поняла, что он открыл ей веки своими пальцами.
- Не волнуйся, Джорджия. Это больно только некоторое время.
Она пристально смотрела на Лестера, умоляя его прекратить это, помочь ей уйти. Он улыбнулся ей, затем поднес что-то к ее глазам.
Его фотоаппарат.
Вспышка заставила зрачки Джорджии болезненно сузиться. Затем Лестер отступил назад, и в поле зрения появилось лицо доктора Плинсера.
- Я не могу выразить, моя дорогая, как я рад возможности опробовать на тебе мою процедуру. За последнее десятилетие я экспериментировал на десятках людей. Этого недостаточно, учитывая важность моей работы. В среднем около десяти в год. Я ограничен, видишь ли. Не так много людей посещают остров. А те, кто приезжает, обычно не имеют возможности работать с нaми. Мои неудачи, я полагаю, ты должнa былa видеть их, довольно враждебны к незнакомцам. И, боюсь, довольно голодны. Я - старый человек, у меня фиксированный доход. Я действительно не могу позволить себе кормить стольких людей.
Она почувствовала, как рука Доктора коснулась ее шеи, затем завела волосы за ухо. Из глубины тюрьмы Джорджия услышала крики.
- Прости за прямоту, - сказал доктор Плинсер, - но на тебя действительно не очень приятно смотреть. Однако в тебe есть что-то такое. Что-то необычное. Видишь ли, большинство людей, над которыми я имел удовольствие экспериментировать, были обычными людьми. У меня был только один успех с нормальным человеком. Правда, у меня было только два успеха с садистскими типами личности, но общий процент гораздо больше.
Доктор Плинсер держал руку на ухе Джорджии. Затем он начал сжимать мочку. Сильно. Впиваясь ногтями. Глаза Джорджии слезились, но она не могла вздрогнуть от боли ни на миллиметр.
- Препарат, используемый для парализации, называется "Cукцинохолин". Он делает тебя полностью обездвиженной. Это необходимо, поскольку я работаю с очень точной областью мозга. Если бы ты хоть немного пошевелились, тебя могли бы подвергнуть лоботомии, или повредить твой языковой центр, или регрессировать кластеры нейронов. Это было бы пустой тратой времени. К сожалению для тебя, я должен держать тебя в сознании во время процедуры. Мозг - удивительный орган, и он имеет множество различных состояний сознания. Чтобы эксперимент прошел успешно, ты должнa находиться в состоянии бета-волны. Полностью в сознании.
Он придвинулся ближе, улыбаясь. Джорджия чувствовала кисловатый запах его тела.
- Я использую сыворотку. Специальную сыворотку. Она содержит, среди прочего, плюрипотентные стволовые клетки. Tы слышалa об исследованиях стволовых клеток, я уверен. Запреты. Споры. Этическая дилемма.
Доктор почесал подбородок, и с него отслоилось немного сухой кожи. Джорджия почувствовала, как крошка приземлилась на нижнюю губу.
- Причина, по которой стволовые клетки так важны для исследований, заключается в том, что они, говоря простым языком, пустые. Стволовая клетка может развиться в любую клетку, если ее правильно заставить. Клетки кожи. Клетки костей. Нервные клетки. Клетки мозга, - Плинсер пожал плечами. - Увы, единственный постоянный и обильный источник стволовых клеток - это нерожденные дети. Отсюда и запрет, и споры. Но у меня есть договоренность с одним врачом на материке, который специализируется на прерывании беременности. Он поставляет мне все необходимые стволовые клетки.
Джорджия заставила себя двигаться. Она должна была убежать от маньяка. Но как бы она ни старалась, как бы ни концентрировалась, мышцы отказывались подчиняться ее командам.
- Лестер прав. Это будет больно. Единственный способ ввести мою экспериментальную сыворотку в нужную область мозга - через слезные каналы. Мои коллеги, глупцы, не думали, что это можно сделать. Но это возможно. Я собираюсь усилить определенные участки твоего мозга. Заставлю их увеличиться. Если повезет, ты скоро сможешь присоединиться к другим моим успехам.
Доктор Плинсер держал что-то перед глазами Джорджии. Шприц. Большой гребаный шприц, с самой длинной иглой, которую Джорджия когда-либо видела.
Он не может воткнуть его мне в глаз. Боже милостивый, Иисусе, нет, он не может...
- Насколько я знаю, первая инъекция - самая страшная, - Доктор чмокнул губами. - Пять последующих не так страшны.
Он поднял иглу над ее глазом, наклонился еще ближе - острие медленно, методично опускалось вниз, пока не уперлось в слезный канал. Это было небольшое жжение, как будто в глаз попала крупинка. Но Джорджия не могла стереть еe. Она не могла даже моргнуть.
Затем доктор Плинсер нажал.
Боль была сверхъестественной. Ослепляющей. Взрывной. Как будто глазное яблоко лопнуло, а мозг вскипел, и это продолжалось, продолжалось, продолжалось...
Плинсер извлек иглу, вздохнул и грязным рукавом халата вытер пот, выступивший на его лысой голове. Голова Джорджии все еще пульсировала. Каким-то образом каждая мысль, каждое чувство приобрели почти физическое проявление. Слова, которые она воспринимала, ощущались как ножевые раны, каждый слог - как поворот ножа. От доктора Плинсера пахло так, словно нос Джорджии был в огне. Его рука на ее лице была кабелем, подсоединенным к ее нервам и поджаривающим ее заживо. Каждое ощущение, каждая мысль приносили агонию, от которой она не могла избавиться.
Затем ее зрение стало красным.
- Хорошая девочка. Я дам тебе леденец позже. Позволь мне отсосать немного крови.
Доктор Плинсер поднес трубку к ее слезному каналу. Это было больнее, чем если бы шершень ужалил ее глазное яблоко, и от этого звука ей стало больно, как будто ей сверлили зубы.
- То, что ты сейчас чувствуешь, называется синестезией. Это когда каждый из наших органов чувств смешивает свои сигналы по пути к мозгу. Так человек, принимающий ЛСД, думает, что чувствует запах красного цвета или вкус песни Лед Зеппелин. Но в твоем случае - каждое чувство, которое ты испытываешь, активирует твои болевые рецепторы. И поэтому мне стыдно признаться, что я тебе солгал, - доктор Плинсер поднял другой шприц. - Следующие пять инъекций будут еще больнее.
Живот Тома теперь действительно издавал звуки, достаточно громкие, чтобы их можно было услышать сквозь топот и грохот в лесу. Запах жаренного мяса опьянял. Чем быстрее он доберется туда, тем быстрее сможет набить себе глотку. Затем он мог принять лекарства, лечь спать и попытаться насладиться остатком этого мини-отпуска, прежде чем его тупоголовый отец отправит его в эту тупоголовую военную академию.
Он не беспокоился о том, что у него будут неприятности из-за инцидента с оружием. Одним из основных компонентов его СДВГ была неспособность брать на себя ответственность за свои действия. Том не чувствовал ни сочувствия, ни раскаяния, тем более что во всем, что шло не так в его жизни, был виноват кто-то другой.
Том был уже близко, потому что сквозь деревья он увидел мерцающий оранжевый свет костра. Он так хотел добраться до него и до еды, что не уследил за своей ногой и споткнулся об оголенный корень дерева. Он угодил прямо в куст репейника.
- Вот... черт.
Репейники прилипли к его рубашке, как маленькие мармеладки на липучках. Он встал на колени, судорожно пытаясь стянуть их с себя, а затем порывисто поднял руку и проверил волосы.
Опять колючки репейника.
- Черт побери!
Репейники хорошо прилипли к волосам. Последний раз Том сталкивался с ними в детстве, лет в шесть-семь. Единственным способом удалить их была стрижка. Радикальная стрижка, которая сделала его похожим на чертова Гомера Симпсона. Он дергал за одну, застрявшую в челке, дергал до тех пор, пока у него не заслезились глаза.
Чертовски здорово.
Том не любил, когда над ним смеются, и он был уверен, что все остальные посчитают это самым смешным. Это была даже не его вина. Дурацкий корень. Дурацкий куст репейника. Дурацкие Мартин и Сара, что взяли его в эту дурацкую поездку. Он сомневался, хочет ли он вообще возвращаться в лагерь. Может быть, если он вернется к озеру, искупается, колючки ослабнут.
Нет. Плохая идея. Слишком легко было заблудиться.
Он втянул воздух сквозь зубы, серьезно раздражаясь, и решил, что ударит любого, кто будет над ним смеяться. Через десять шагов он был в кемпинге.
Вот только это был не кемпинг. Во-первых, здесь не было палаток. Во-вторых, то, что он принял за костер, на самом деле не было костром. Это было большое скопление светящихся оранжевых палок и чего-то похожего на древесный уголь. А в центре костра лежали сломанная клетка.
Том обошел вокруг ямы, ища людей. Вокруг никого не было. Но запах жареного мяса определенно исходил отсюда. Точнее, он исходил от этой клетки.
Он уделил ей все свое внимание. Там жарилось какое-то мясо, большой кусок между металлическими прутьями. Может быть, половина коровы. Нет, недостаточно большой для коровы. Может быть, свинья. Или большая индейка. Трудно сказать, глядя на это. Мясо было сильно обгоревшим, и не было никаких признаков, по которым его можно было бы опознать.
Что бы это ни было, пахло оно потрясающе. И никого поблизости не было, так что никто не мог возразить, если Том угостится. Колючки репейника в его волосах были забыты. Еще одним симптомом СДВГ был острый недостаток памяти, в сочетании с очень коротким периодом внимания. Тому говорили об этом много раз, но почему-то это так и не закрепилось в его сознании.
Он быстро огляделся в поисках какой-нибудь вилки или щипцов для барбекю, которыми можно было бы взять часть мяса, а затем решил, что, вероятно, можно просто просунуть руку между прутьями и взять кусок с верхней части. Так он и сделал.
Мясо было горячим, почти слишком горячим, чтобы к нему прикасаться. Но Том был быстр, и мясо было таким нежным, что отваливалось от кости. Он снял с куска длинную полоску и стал играть в "горячую картошку", перебрасывая его из руки в руку и дуя на него. Когда мясо наконец достаточно остыло, Том поднес жирный кусок к губам.
Хм. На вкус как курица.
Но чертовски вкусно. Нужно было добавить немного соуса и соли, но в качестве загадочного мяса оно точно превосходило чертов мясной рулет, который Сара готовила каждое чертово воскресенье.
Том облизал пальцы и потянулся за добавкой.
Сара присела на корточки и велела Тайрону и Синди сделать то же самое. Они вслушивались в ночь, напрягаясь, чтобы услышать характерные звуки погони. В ночи слышались только сверчки и свист ветра.
Сара немного успокоилась, но все равно жалела, что у нее нет фонаря. Если бы Тайрон не столкнулся с ней, Сара знала, что все еще стояла бы на том же месте и пугалась. Но вхождение в роль ответственного взрослого заставило ее отбросить страх перед темнотой, по крайней мере, на данный момент. К тому же Сара сама удивилась тому, что смогла опрокинуть Тайрона, даже в полукататоническом состоянии. Возможно, она была не так беспомощна, как думала.
Ее мысли снова вернулись к Мартину и Джеку, и она рассеянно потрогала свою грудь, не замечая веса сына. Она чертовски надеялась, что с ними обоими все в порядке.
- Так кто же такой этот Плинсер? - прошептала Синди.
Вопрос вернул Сару в колледж, более десяти лет назад.
- Сноска в аномальной психологии. Я узнала о нем в школе, на занятиях по психологии. В 90-х годах он наделал много шума, выступая в качестве эксперта-свидетеля на процессах по делу серийных убийц. Для защиты. Если я правильно помню, Плинсер считал, что зло - это генетическая физическая черта.
Синди наклонилась ближе.
- Tы имеешь в виду, как цвет волос? Или рост?
- Именно. Он считал, что у некоторых людей мозг устроен иначе, что они рождаются такими. Если их мозг делал их злыми, это не было их виной, поэтому их нельзя было обвинять в преступлениях.
- Это безумие, - фыркнул Тайрон.
- Это далеко не так, но у этого есть некоторые основания. Амигдала, таламус, гипоталамус и поясная извилина - все эти части мозга отвечают за формирование эмоций. Исследования на животных показали, что если эти части мозга повреждены или удалены, это оказывает радикальное влияние на поведение. Они могут стать более агрессивными, более жестокими. Были случаи и у людей, когда травма или аневризма полностью меняла личность человека. Я слышала о недавнем процессе по делу об убийстве в Чикаго, где опухоль мозга якобы способствовала тому, что офицер полиции начал убивать.
Сара также вспомнила знаменитый случай Финеаса П. Гейджа. Она писала о нем доклад в школе, как и все другие начинающие психологи. Гейдж был железнодорожным рабочим в 1800-х годах. Он взрывал камень, и в результате взрыва ему в голову вошел железный прут длиной три фута[24]. Невероятно, но он выжил. Он даже был в сознании и мог говорить через несколько минут после происшествия. Но после того, как прут был извлечен, личность Гейджа резко изменилась. Он стал более импульсивным и жестоким, склонным к риску. Друзья говорили, что его было не узнать, он стал совершенно другим человеком.
Этот случай оказался революционным. До этого наука не знала, что определенные участки мозга влияют на поведение.
- Хотим мы об этом думать или нет, - продолжала Сара, - но то, какие мы люди, очень сильно связано с кучей клеток, химических веществ и электрических изменений в нашем мозге. Нарушение этого хрупкого баланса может превратить человека в кого-то другого.
Ветер утих, и сверчки замолчали. Сара прислушалась к звукам приближающихся шагов. Вдалеке что-то послышалось, хрустнула ветка.
Потом - ничего.
- Так этот Плинсер, - сказал Тайрон, испугав Сару. - Он верил, что люди могут родиться злыми?
Будучи сама психологом, Сара не верила в зло. Мораль диктовалась большинством в любом обществе. Во времена Римской империи не считалось злом бросать христиан на съедение львам. Нацисты не считали себя злом, их считали таковыми победители. Люди на протяжении всей истории делали друг с другом ужасные вещи, но были ли эти вещи злом или нет, остается субъективным. Для кого-то смертная казнь была злом. Для кого-то злом было не ходить в церковь каждое воскресенье.
Сара предпочитала верить, что люди по своей природе эгоистичны, и когда этот эгоизм посягает на благополучие или жизнь других людей, то, как правило, речь идет о психологической проблеме. Злу не было места в психологии.
- Я не верю, что зло существует, Тайрон.
- Ты ведь знаешь, что мы прятались от тех, кто пытался нас съесть?
- Это может быть вызвано множеством различных психологических и физиологических факторов, включая голод.
- Но Плинсер считал, что люди злые, потому что у них злые мозги?
- Плинсер считал, что люди могут родиться с отклонениями в мозге, которые делают их злыми. Нарушения были настолько экстремальными, что невозможно было остановить импульсы насилия.
- Он был прав? - спросил Тайрон.
- Трудно сказать. Мораль, свобода воли, личность, импульсы и действия, даже само сознание, все еще не до конца понятны. Мозг хранит множество тайн, которые наука еще не разгадала. Но Плинсер хвастался, что знает, какие именно участки мозга делают людей злыми. Он даже сказал, что может доказать это, что может сделать человека злым с помощью наркотиков и хирургии.
- И он смог?
Сара закрыла глаза. Она даже не могла вспомнить имя своего профессора с того занятия, не говоря уже о том, что он говорил конкретно о Плинсере. Единственная причина, по которой она вообще помнила Плинсера, это 15 секунд в новостях после его последнего суда.
- Я могу ошибаться, но я помню, что какая-то газета напечатала что-то об орангутанге, над которым Плинсер проводил эксперименты. Он что-то сделал с его мозгом, и, по сути, превратил орангутанга в психопата. Он убил шесть других исследовательских животных.
- Так что же случилось с Плинсером? - спросила Синди.
Она говорила шепотом.
- Некоторые назвали бы это кармой. Один из преступников, которого вызвался защищать Плинсер... Как, черт возьми, его звали? Паркс. Нет, Пакс. Лестер Пакс. Он убил женщину, покусав ее до смерти. Доктор Плинсер показал, что Лестер не отвечает за свои действия, а также сказал, что если суд отпустит Лестера под его опеку, то он сможет его вылечить. Суд разрешил это.
- Плинсер вылечил его?
Сара пожала плечами.
- Нет. Лестер почти убил его. Вскоре после этого и доктор Плинсер, и Лестер исчезли. Ни того, ни другого не видели уже много лет.
- Так ты думаешь, что Плинсер все время скрывался здесь? И что он сейчас здесь?
- Я не знаю, Тайрон.
Синди говорила так тихо, что Саре пришлось напрячься, чтобы расслышать ее.
- Может быть, он пришел сюда и продолжил свои исследования. Только вместо обезьян, он делал это на людях.
- Если это так, Синди, то у нас гораздо больше проблем, чем я думала.
Еще одна ветка сломалась, так близко, что Сара вздрогнула. Она прищурилась в темноту и увидела, что что-то движется. Потом еще что-то.
- Нам нужно бежать, - сказала она детям. - Прямо сейчас.
Когда Арчибальд Мордекай Плинсер был ребенком, его часто дразнили. Он не понимал, почему. Он был худым и немного мелковатым для своего возраста, но в остальном относительно счастливым и хорошо приспособленным. Но, по какой-то причине, он был магнитом для хулиганов.
Издевательства стали настолько сильными, что родители Плинсера, в конце концов, забрали его из государственной школы и определили в частную академию. В новой школе тоже были хулиганы, и одним из худших был директор, который, казалось, получал удовольствие от наказания.
В конце концов, у Плинсера произошел скачок роста, в результате чего он вырос до среднего роста и стал менее желанной целью для своих сверстников. Поскольку он соблюдал все правила школы, требования преподавателей и не встревал в конфликты, Плинсеру также удавалось держаться подальше от директора школы. Но его по-прежнему интересовала "шаденфройде" - получение радости от несчастья других. Он решил стать врачом и специализироваться на психиатрии, чтобы понять, что заставляет садистские личности получать удовольствие от страданий других.
Но если другие специалисты в области психиатрии тяготели к лекарственной терапии и сеансам бесед, и их воздействию на сознание и подсознание, то Плинсер был увлечен физической природой самого мозга. Если сердце не функционировало, никто не использовал кушетку, чтобы вылечить его; применялся скальпель. Почему с мозгом должно быть иначе?
Его ранние исследования проводились на животных. Плинсер использовал психохирургию и имплантированные электроды для проведения того, что он называл "обратной лоботомией". В то время как его предшественники использовали лобную лоботомию для нейтрализации агрессивного поведения - как это произошло с Джеком Николсоном в конце фильма "Пролетая над гнездом кукушки" - Плинсер смог стимулировать части мозга, чтобы сделать субъекта более агрессивным.
К сожалению, у врачей, заинтересованных в создании более злых животных, оказалось мало денег на исследования. Поскольку Плинсер больше интересовался физиологией мозга, чем психологией, а законы запрещали вмешиваться в серое вещество людей, эксперименты на людях были невозможны. Поэтому он углубился в криминальную психологию, намереваясь изучать антисоциальное поведение.
Он встречался с преступниками в тюрьмах, уговаривал их пожертвовать свои тела для его исследований после смерти, но они умирали недостаточно быстро и в недостаточном количестве, чтобы Плинсер мог убедительно доказать связь между деформацией мозга и злом. Поэтому он начал давать показания на уголовных процессах, добиваясь, чтобы суды доверили психопатического преступника его заботам.
Этим преступником оказался Лестер Пакс. К тому времени Плинсер был уверен, что знает, какие части разума контролируют агрессивное поведение, и если он сможет вылечить Лестера, это положит начало новой эре в психиатрии.
Но он не был так осторожен с Лестером, как следовало бы. Лестеру удалось сбежать из своей комнаты.
То, что произошло потом, до сих пор снится Плинсеру в кошмарах.
Хотя он пережил нападение Лестера, оно фактически положило конец карьере Плинсера. Никто не стал бы давать работу врачу, доказавшему свою несостоятельность. Они отвернулись от него и от его исследований. Он стал изгоем, не мог публиковаться в журналах, не мог работать даже в муниципальном колледже.
К счастью, у семьи Плинсера было немного денег. Старые добрые деньги, заработанные кровью, еще во времена Гражданской войны его прапрадедом. Плинсер тайно открыл лабораторию на Рок-Айленде и взял с собой Лестера, решив раскрыть истинную физическую природу зла.
Но Плинсер сделал больше, чем просто раскрыл ее. Он обнаружил, что может улучшить часть мозга, чтобы сделать людей еще более злыми.
Научное сообщество, возможно, это не волнует, но Плинсер обнаружил, что это волнует других. Он "оказался в постели" с некоторыми влиятельными людьми, которые сочли этот результат интригующим. С тех пор Плинсеру давали деньги и заключенных для экспериментов, а также гарантию, что его остров оставят в покое.
К сожалению, Плинсер не смог повторить результаты, полученные с Лестером. Ему удалось приблизиться к этому с Объектом 33. Но Объекта 33 оказалось невозможно контролировать. Процедура свела остальных испытуемых с ума, заставив их регрессировать до такой степени, что они стали больше животными, чем людьми. Животными.
Плинсер продолжал работать, пересматривая свою процедуру. У него был еще один успех и еще много неудач. Но всего несколько недель назад он преодолел последнее препятствие и довел свою технику улучшения до совершенства. Она была не только на 100% эффективной, но и повторяемой.
Они смеялись над его теориями.
Скоро никто не будет смеяться.
Если мир не даст ему заслуженного признания, то вместо этого сделает его отвратительно богатым.
То, что это также может привести к концу цивилизации, нисколько не беспокоило Плинсера.
Доктор Плинсер сел за свой стол, нанес на подбородок побольше тонального крема и снова нахмурился, глядя на письмо. Плинсер не получал много почты, но у него был абонентский ящик в Траверс-Сити, и его курьер раз в месяц проверял его и привозил письмa вместе с остальными припасами.
Доктор прочитал письмо еще раз, как будто слова должны были сказать что-то другое, чем в те тридцать раз, когда он его читал.
Письмо было от его бухгалтера, и в нем описывалось несколько последних событий, о которых Плинсер ничего не знал, потому что не следил за новостями - на острове не было ни телефона, ни кабельного телевидения, ни доставки газет, ни Интернета. Далее в письме говорилось, что рынок пошатнулся, экономика в руинах, и Плинсер был близок к разорению.
Уже не в первый раз Плинсер задался вопросом, не является ли его бухгалтер мошенником и не ворует ли он деньги. Доктор мог бы легко послать Лестера к нему домой и выведать у него правду. Но если страна действительно находится в состоянии войны на Ближнем Востоке, а Индекс Джонса[25]действительно рухнул, то пытки этого человека не принесут ничего, кроме пустого удовольствия от мести.
Тем не менее, час общения с Лестером мог бы научить этого идиота важности диверсификации портфеля.
Но все это было излишним. Единственный шанс Плинсера на финансирование теперь зависел от того, как пройдет его завтрашняя встреча. Он проверил еще одно письмо из стопки на своем столе и перепроверил время прибытия. Вертолет прибудет в девять утра. Плинсер приказал им приземлиться на восточной стороне тюрьмы, где была поляна.
Хотя доктору очень нравилось уединение, которое обеспечивал остров, он хотел бы еще раз подтвердить эту встречу по телефону или электронной почте. От этого предприятия зависело очень многое. Если бы они не явились, потребовались бы недели, чтобы снова связаться с ними и выяснить причину. К тому времени он будет на мели и, возможно, будет вынужден добывать пищу вместе с несчастными каннибалами, которых он нечаянно создал.
Доктор Плинсер закрыл глаза. До встречи еще многое предстояло сделать. Он отдал эту чернокожую девушку Объекту 33 при условии, что завтра найдутся другие добровольцы для демонстрации. И хотя проведение процедуры на этой Джорджии было беспрецедентной возможностью, Доктор подумал, не слишком ли он торопился, не слишком ли спешил. Но перспектива еще одного успеха не могла не радовать.
К сожалению, в настоящее время Плинсер испытывал дефицит жертв.
По его данным, на острове оставалось еще пять вероятных кандидатов. И хотя одичавшие удивили Доктора, доказав свою способность работать вместе, он сомневался, что им удастся захватить всех новоприбывших. Некоторые выживут.
Плинсер взглянул на часы. У него было меньше восьми часов, чтобы добраться до них. Если бы ему удалось схватить всех пятерых, презентация была бы намного эффективнее. Но все, что ему было нужно - это один доброволец.
Пора было отправить Лестера на поиски.
Мартин смотрел вниз, сквозь листья ветки, на которой он сидел. Распухшие руки не поддавались его попыткам взобраться на дерево, а раненная щека, упиравшаяся в шершавую кору ветки дуба, заставляла его рану загораться при каждом глотании. Но он считал, что ему повезло, что он успел вовремя подняться.
Несколькими минутами ранее, в полубезумных поисках Сары, он наткнулся на группу одичавших людей. Он успел убежать, пока они его не увидели. Или он так думал. Через десять минут одичавшие вышли на его след, быстро приближаясь. Мартин бежал изо всех сил, не решаясь использовать фонарик, боясь выдать свое местоположение. Всего через несколько мгновений погони произошло нечто удивительное: он столкнулся с другой группой.
После третьего поворота направо, Мартин почувствовал, что в его нутре все горит. Они заманили его в ловушку. Эти безумные, безмозглые каннибалы каким-то образом сумели окружить его.
Не имея выбора, он перевесил перевязь Джека с груди на спину, выбрал большое дерево и стал надеяться на лучшее. Oдичавшиe замкнули круг и сошлись, всего их было двенадцать, прямо под его насестом. Больше, чем ожидалось, слишком много, чтобы с ними можно было справиться, менее чем в десяти футах под ним.
Самый крупный мужчина в группе - тот, что с топором - гаркнул приказ остальным, указывая в разные стороны. Затем он прислонился к дереву и полез в мешок, висевший у него через плечо.
Мартин не смог разглядеть никаких деталей, но предводитель вытащил темный круглый предмет размером с футбольный мяч. Он поднес его к лицу и откусил кусочек. До Мартина донесся запах жареной свинины. Но Мартин знал, что бы ни ел этот парень, это была не свинина.
Предводитель сел. Он начал по-настоящему грызть кусок, качая волосатой головой из стороны в сторону, как собака. Нога Мартина начала затекать. Ощущение булавок и иголок переросло из легкого дискомфорта в распространяющееся онемение. Он слегка подвинулся, стараясь не шуметь, покрутил тазом, чтобы восстановить кровоток.
Затем Джек пошевелился за спиной у Мартина, нарушив его шаткое равновесие. Адреналин выплеснулся в Мартина, обдав его тело жаром, заставив каждую мышцу сократиться, когда Мартин потерял хватку и начал падать.
Синди знала, что причиняет боль Тайрону, так крепко сжимая его левую руку, но она была слишком напугана, чтобы отпустить его. Они бежали так быстро, как позволяла безопасность, опустив головы, чтобы не получить по лицу удар от сучьев и веток, размахивая руками, как тростями для слепых, чтобы никто не ударился головой о дерево. Синди не знала, сколько было преследователей и как близко они подобрались, и готова была десять раз обогнуть остров, прежде чем замедлится, чтобы выяснить это.
Но ее легкие, ноги и выносливость пострадали от метамфетамина, и хотя она уже давно не принимала наркотик, ее организм все еще не полностью восстановился. После нескольких минут бега Тайрону пришлось практически тащить ее на себе, а дыхание Синди становилось все более тяжелым и сиплым.
Когда Сара наконец остановилась, Синди упала на колени, прижав руку к боку и задыхаясь.
Сара подошла и прошептала:
- Шшш.
Лицо Синди сжалось, когда она пыталась взять дыхание под контроль. Сара поползла вперед, к кусту, и просунула голову внутрь. Было еще темно, но Синди могла видеть довольно хорошо. Она сдвинула голову в сторону, чтобы тень Сары не закрывала ей обзор.
Подождите... тень?
На четвереньках Синди подползла ближе к Саре. Она сразу поняла, откуда исходит свет и как важно вести себя тихо.
Каким-то образом они вернулись в свой лагерь.
Костер стал меньше, несколько оставшихся поленьев горели медленно и ровно. Когда Синди была здесь в последний раз, здесь было два каннибала, поедавших своего павшего друга. Остался только один. Тот, что с ножом, вилкой и солонкой. Его голова покоилась на груди мертвого, используя ее как подушку.
Синди отвернулась, чтобы рассмотреть все детали.
- Он спит? - прошептал Тайрон.
- Не могу сказать, - Сара отстранила голову от куста. - Но он рядом с палаткой. Там же рация.
- Я пойду, - сказал Тайрон. - Я буду очень осторожен, не разбужу его.
Сара покачала головой.
- Нет. Я пойду. Вы оба оставайтесь здесь.
- Тебе лучше прикрывать мою спину. Если я буду в палатке искать радио, я не буду знать, проснется ли этот сумасшедший чувак. Но ты знаешь дзюдо, ты сможешь остановить его лучше, чем я.
Сара покачала головой.
- Ты останешься здесь, будешь охранять Синди.
- Как я могу охранять Синди, если я даже кулак не могу сжать?
Синди коснулась плеча Тайрона.
- Лучший способ сделать это - ползти. Ты не можешь ползать со своими ожогами, - oна заглянула глубоко внутрь себя и была удивлена тем, что там нашла. - Но я могу.
- Нет, черт возьми.
- Ни за что, Синди.
Синди все решила. Она посмотрела на Сару.
- Тайрон прав. Если этот человек встанет, ты единственная, кто может его остановить.
- Я... я не думаю, что смогу сделать это снова, - Сара отвела взгляд.
- Сможешь. Ты достаточно сильна.
И я тоже.
Не теряя времени, Синди пробралась через кустарник и выползла на поляну. Она уперлась животом в землю и вывернула шею. Каннибал лежал справа от нее, в пяти ярдах, перед палаткой. Его грудь медленно, ритмично поднималась и опускалась.
Ты можешь сделать это. Ты можешь доказать, что ты не просто эгоистичная метамфетаминовая наркоманкa.
Синди поползла вперед, медленно, легко и бесшумно, как мышь в тапочках. Так говорил ее отец, когда брал ее на охоту. Этот образ заставлял ее смеяться, что, конечно, вовсе не было тихо.
Боже, как она скучала по нему. Так сильно скучала по нему и маме. Они не навещали ее в Центре, и она не могла их винить - Синди украла все ценное в доме и заложила, чтобы достать еще больше метамфетамина. Но сейчас ей, как никогда, хотелось увидеть их снова, сказать, как ей жаль, пообещать, что она вернет каждый цент. И она бы вернула, если бы пережила это.
Синди не высовывалась, ее глаза метались туда-сюда между входом в палатку и спящим убийцей. Она была так сосредоточена на цели, что не заметила, на что опирается вытянутая ладонь.
Но Синди и не нужно было видеть. Она знала, не глядя. Оно было теплым, влажным и мягким, и она уже много раз помогала маме готовить его, так что запах обычно вызывал приятные, домашние чувства.
В этот раз он не вызывал.
Ее желудок сжался, и она почувствовала, что готова сблевать. На самом деле, она была готова на восемьдесят процентов: рот уже открыт, рвотный звук поднимается по горлу, она с тревогой смотрела на каннибала, не слышит ли он ее.
Она зажмурила глаза и подавила этот рефлекс. Рвота была шумной, шум мог привлечь внимание, а это могло убить ее.
Мгновение прошло. Синди дышала через рот, медленно и глубоко, расслабляя живот. Затем она осторожно подняла руку и вытерла ее о грязь. Гравий и пепел прилипли к влаге на ее ладони, и она поклялась, что никогда, ни при каких обстоятельствах больше не будет есть печень.
Она выбрала направление, чтобы не наткнуться на что-нибудь еще, и продолжила идти вперед. Но это не имело значения. Каннибалы были грязными едоками, и пальцы Синди постоянно натыкались на различные кусочки и части, разбросанные по земле. Колени ее джинсов промокли насквозь, а руки блестели в свете мерцающего костра. Она продвигалась вперед, приближаясь к палатке на расстояние десяти футов.
На расстоянии восьми футов во рту у нее пересохло, и глотать стало невозможно.
Когда она была уже в шести футах, ее дыхание стало сбивчивым.
В четырех футах от палатки ее голова стала раскалываться от боли.
В двух футах от палатки от гипервентиляции у нее закружилась голова, и она готова была потерять сознание. Она приостановилась, пытаясь втянуть воздух через нос и замедлить сердцебиение.
Еще несколько дюймов, Синди. Ты сможешь...
Затем каннибал хрюкнул, перевернувшись. Нож и вилка, лежавшие крест-накрест на его груди, сдвинулись, соскользнули и издали звонкий звук, который показался Синди выстрелом из дробовика. Теперь он лежал на боку, лицом к ней.
Она замерла, глядя в его все еще закрытые глаза. Его щеки были мокрыми от крови, а в бороде застряли маленькие ниточки. Если он откроет глаза, все будет кончено. Сара и Тайрон не успеют ее спасти. Здесь был человек, который съел того, кто казался его другом. Что бы он сделал с тем, кого считал врагом?
Синди посмотрела направо, ее неглубокое дыхание привело к помутнению зрения. Вход в палатку был маняще близок, но она была слишком напугана, чтобы двигаться. Она думала, что достигла дна, когда потеряла сознание в отвратительном туалете на заправке, с иглой, воткнутой в руку, и пролежала в луже чужой мочи несколько часов, пока хозяин не обнаружил ее и не вызвал полицию. Но это - на расстоянии вытянутой руки от сумасшедшего мужчины, который хотел перекусить ею - это было пределом всех времен.
Тише мыши в тапочках, девочка. Двигайся так, будто живешь в лесу.
Синди оторвала взгляд от убийцы и устремила его на палатку. Двигаясь очень медленно, она пробиралась к ней - руки, колени, руки, колени - не обращая внимания на ужасные, скользкие предметы, по которым она ползла, и вот ее голова и плечи оказались внутри палатки, облегчение пронеслось через нее, как метамфетамин, который она так хотела бросить.
В этот момент Синди услышала храп.
Другой каннибал лежал в спальном мешке.
Том похлопал себя по полному животу и зевнул. Он был по-собачьи уставшим и съел очень много. Все, чего он хотел, это свернуться калачиком где-нибудь и заснуть. Он даже подумывал о том, чтобы сделать это прямо здесь, перед углями. Здесь было тепло и уютно, а чей бы лагерь это ни был, он не появлялся уже больше часа. Если они вернутся и рассердятся, что он съел их еду, то это будет их собственная чертова вина, что они оставили ее здесь.
Сара и Мартин, конечно, были бы в бешенстве, если бы он остался здесь на всю ночь. Но это была их чертова вина, что они разыграли этот дурацкий трюк и пытались напугать его. К черту этих двоих. В данный момент все, что делал Том, не имело значения. Центр закрывался, а Том уезжал в какую-то чертову военную академию. Пусть волнуются до смерти.
Он снова зевнул, потянулся и встал, ища что-нибудь, что могло бы послужить подушкой. Возле углей лежала какая-то ткань, он нагнулся и поднял ее, сразу же узнав.
Рубашка Мидоу.
Хм. Странно.
Но тогда, возможно, Мидоу тоже участвовал в розыгрыше, притворяясь, что его схватили в лесу. Может быть, он был сейчас среди деревьев, ожидая, когда можно будет выпрыгнуть.
Том повернулся кругом, всматриваясь в деревья. Все выглядело так же темно и тихо, как всегда.
Тогда Том сделал то, чего почти никогда не делал. Он усомнился в себе.
На какую-то долю секунды он задумался, а что, если не было никaкой шутки, никакого розыгрыша, и что в лесу действительно есть каннибалы. Черт возьми, то загадочное мясо, которым он только что набивал себе брюха, могло быть даже человеком.
Том был порывист, шел вперед, не оглядываясь. Сомнения и чувство вины существовали лишь как мимолетные мысли. Без лекарств от СДВГ Том не мог стоять на месте достаточно долго, чтобы произнести слово "беспокойство", не говоря уже о том, чтобы изобразить беспокойство.
Поэтому он отбросил сомнения, как только они появились, скатал рубашку Мидоу в клубок и положил ее под голову, растянувшись на земле перед отрубленной человеческой рукой.
Том рывком вернулся в сидячее положение, не в силах поверить в то, что он только что увидел. Он посмотрел еще раз.
Рука. Зажаренная и мясистая, за исключением трех скелетных пальцев, на которых не было мяса.
Том быстро повернулся, его глаза впервые просмотрели землю вокруг. Вскоре он обнаружил четыре реберные кости, обгоревший комок, похожий на почку, и частично съеденную ногу, к которой все еще была прикреплена ступня.
- Не может быть. Не может быть, черт возьми.
Он протянул руку и потрогал кость ноги.
Это был не пластиковый реквизит. Это была настоящая кость. А на почерневшем, оплавленном ботинке, который все еще был прикреплен, красовался зеленый логотип "Найк", такой же, как носил Мидоу.
Тома вырвало так сильно и быстро, что ему показалось, будто ему вырывают горло. В этот момент из леса вышел высокий худой человек с фотоаппаратом и сделал снимок.
Нижняя часть тела Мартина соскользнула с ветки, за ней последовала грудь. Он повис в позе "подбородок вверх", его ноги болтались в пределах досягаемости сидящего под ним каннибала. Мартин удерживался из последних сил, пальцы соскальзывали, он знал, что не сможет подтянуться обратно на ветку, и знал, чем обернется падение вниз.
Затем Джек начал смещаться в сторону. У Мартина был только один плечевой ремень, он бежал слишком быстро, и не успел застегнуть второй ремень или поясной ремень. Джек скользил вдоль спины Мартина, подмышкой, и навис над его животом. Он открыл свои крошечные глазки, посмотрел на папу и радостно заугукал.
Руки Мартина начали гореть, потом дрожать, потом пальцы стали медленно разгибаться. Под ним каннибал продолжал грызть большой круглый предмет. Но это было дело времени, еще секунда–две, и тот вскинет голову и увидит его. Мартин знал, что его лучший шанс, придвинуться ближе к стволу, найти опору для ног. Но он не был уверен, что его руки выдержат.
Джек снова заугукал, выпустив крошечный пузырек слюны, который лопнул на шее отца.
Мартин протянул ноющую руку, чтобы ухватиться за ствол. Его пальцы промахнулись мимо ветки.
Лямка слинга Джека соскользнула с его плеча.
Мартин судорожно оторвал одну руку от ветки и поймал ремень, поймав Джека всего в футе над каннибалом. Руку, все еще державшую дерево, словно подожгли. Он издал непроизвольный стон.
Каннибал сосредоточился на своей закуске и не заметил, как ребенок пронесся над его головой.
Мартин собрал последние силы, взмахнул слингом Джека по широкой дуге, и ремень зацепился за сломанную ветку.
Джеку, очевидно, понравилось это быстрое движение, потому что он завизжал от радости.
Каннибал посмотрел вверх.
Рывок был внезапным и сильным, оторвав руки Мартина от ветки. Он упал на землю на бок, и от удара прикусил и без того пораненный язык. В нескольких дюймах от его носа лежала отрубленная жаренная голова, большая часть лица которой была отъедена.
Мартин инстинктивно перекатился влево, как раз в тот момент, когда топор ударил по тому месту, где он лежал. Мартин продолжал перекатываться, пока не смог подтянуть под себя руки и колени. Мгновение спустя он был на ногах, с головокружением и болью, но с поднятыми кулаками. Он поднял голову и увидел Джека, опасно висящего в слинге на ветке дерева. Затем он еще раз быстро взглянул на голову.
Мидоу.
- Это был один из моих ребят, - тихо сказал Мартин. - Моих детей. Думаешь, ты можешь убить одного из моих?
Каннибал был крупным, мощным, с толстыми руками и шеей, похожей на пень. Но когда он снова взмахнул топором, целясь в грудь Мартина, он показал свою слабость. Крупный мужчина был медлителен.
Мартин уклонился от замаха и ударил ногой, попав ему между ног. Затем он схватил рукоятку топора и повернул ее в сторону, пытаясь вырвать из толстых пальцев хозяина.
Каннибал захрипел, споткнувшись, и Мартин сделал быстрое вращение, развернув оружие, и ударил острием в плечо своего противника. Тот застонал, упав на колени.
- Мои дети, придурок.
Потребовалось еще шесть ударов, прежде чем тварь была мертва. Мартин осмотрел побоище, тяжело дыша, а затем потянулся вверх, чтобы снять сына с дерева.
Джек пускал новые пузыри слюны.
- Пойдем за мамой.
Мартин поправил Джека так, чтобы лямка была впереди, убедился, что обе лямки и ремень надежно закреплены, а затем отправился на поиски жены.
Генерал Алтон Тоуп[26]был кадровым военным, и подчиненные ему люди шутили, что, когда он резался во время бритья, у него шла не только красная, но и бело-голубая кровь. За тридцать лет oн научился не показывать свои эмоции, скрывать свои мысли, но любой, кто видел бы его сейчас, заметил бы явные признаки беспокойства, изрезавшие его обветренные черты.
Он ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу воротника, налил себе односолодового виски "Дэлвинн" двадцати одного года выдержки, закупорил бутылку и отправил ее в пустую мусорную корзину рядом со своим столом, а стакан отнес на бюро. Генерал Тоуп поставил виски и обеими руками открыл дверцы шкафа, а затем на мгновение нахмурился, глядя на монитор OSST. Левой рукой он постучал по плоскому экрану, а правой взял виски, поднес бокал со льдом ко рту и почувствовал нотки вереска и меда среди паров этанола.
Монитор замерцал, показывая орбитальный вид знакомой зеленой планеты в идеальном цвете высокой четкости. Он коснулся знакомой формы Мичигана и сделал глоток, ожидая, пока орбитальный телескоп спутника Странда отследит его команду. Виски был теплым и мягким, и он прикончил его слишком быстро.
Самоконтроль, Алтон. Как всегда. Возьми себя в руки.
Он вернулся к столу и открыл ящик, где хранил запасную бутылку. Ее там не было. Его секретарша знала, что у него всегда должна быть запасная бутылка, и отсутствие бутылки означало, что она либо забыла запастись ею, либо взяла ее себе.
Генерал Тоуп подавил раздражение. Это была простительная ошибка, а он был доброжелательным начальником. Утром он напишет ей короткую записку с напоминанием. Он поставил пустой стакан на свой стол и вернулся к OSST.
Изображение становилось все больше и больше, увеличиваясь до озера Мичиган и, наконец, до Рок-Айленда на расстоянии, эквивалентном тремстам футам над ним. Изображение было слишком темным, чтобы что-то разобрать, поэтому он нажал на верхний угол монитора и открыл экранную панель управления. Он переключил обзор в инфракрасный режим и попросил программное обеспечение телескопа подсчитать количество человек.
Число удивило его.
Двадцать семь.
Согласно считанным данным, на острове находилось двадцать семь человек.
Но этого не должно быть. Это неправильно.
Он попросил программу пересчитать.
- Двадцать семь, - сказал он, прочитав пересчитанное число.
Генерал Тоуп еще больше нахмурил брови. Некоторые ключевые военные знали о Рок-Айленде. Он находился на их радаре уже довольно долгое время. Он задумался над тем, что означает это новое событие, и понял, что ему следовало действовать раньше.
- Завтра, - сказал генерал Тоуп. - Завтра я обо всем позабочусь.
Затем он снял трубку, извинился перед своей секретаршей за поздний час, но велел ей найти ему бутылку односолодового виски, даже если для этого придется послать взвод, чтобы ворваться в ближайший винный магазин.
Внутри палатки было тепло и кисло, пахло свежей кровью и старым потом. Хотя свет был слабым, слева от себя Синди смогла различить очертания человека, завернутого в спальный мешок - грязного волосатого мужчины, которого она видела раньше, того самого, который пытался схватить ее и Тайрона. Он смачно храпел, отчего волосы на руках Синди встали дыбом.
Первой реакцией Синди было желание отступить, убраться оттуда, и она направилась к выходу. Но ноги словно приросли к земле. Радио было в палатке, и это был их единственный шанс выбраться с острова живыми. Поэтому она проигнорировала все голоса в своем мозгу, кричащие, чтобы она уходила, и поползла вперед.
Справа от нее стояли рюкзаки, содержимое которых было разбросано, вероятно, Томом. Синди прищурила глаза, не зная, как выглядит рация, о которой шла речь. Прежде чем смело броситься в палатку, возможно, на верную смерть, ей следовало хотя бы спросить, какого она размера. В темноте она смогла разглядеть одежду, кроватку Джека, стопку банок и что-то квадратной формы. Были ли радиоприемники квадратными? Она подползла ближе к квадратному предмету, сдерживая желание бегства.
Храпящий каннибал поддерживал постоянный ритм, каждый хрип напоминал, что смерть находится менее чем в трех футах. Подойдя ближе, Синди увидела на коробке знакомый красный крест.
Аптечка первой помощи. Это нужно Тайрону для его рук.
Она подняла ее и аккуратно положила на землю позади себя, рядом с входом. Затем она начала рыться в выброшенной одежде.
Осторожно отложив одну из рубашек Мартина, Синди заметила крошечный красный огонек, размером не больше кнопки. Она потянулась к нему и нащупала что-то твердое и прямоугольное. Ее пальцы коснулись антенны. Это был либо сотовый телефон очень старой модели, либо... рация.
Синди схватила ее, прижала к груди, и тут она разразилась громким статическим шипением, когда она случайно нажала на кнопку.
Она замерла, затаив дыхание, ожидая неизбежного: каннибал проснется и потянется к ней.
Но этого не произошло. Была только тишина и молчание.
Синди сделала паузу, ее руки дрожали, почки болели. Если на нее нападут, она должна была закричать, чтобы предупредить Сару и Тайрона. Ей также нужно было найти оружие. Рация была тяжелой, но она не могла рисковать, бросая или размахивая ею. Аптечка была в металлической коробке. Тяжелее и прочнее.
Если он очнется, сначала закричи, а потом беги за аптечкой.
Тот по-прежнему дрых. Синди еще не выдохнула.
Если ей придется защищаться, руки должны быть свободны. Осторожно ощупав рацию, она обнаружила то, что искала: зажим для ремня. Очень медленно она закрепила его на верхней части брюк.
В палатке по-прежнему царила тишина. Каннибал совсем не двигался.
Синди медленно выпустила воздух сквозь зубы, с протяжным, тихим шипением. Она хотела сделать еще один вдох - ее сердце колотилось как бешеное, но она была слишком напугана.
Просто убирайся оттуда. Убираться к черту.
Она начала отступать назад, спокойно и легко, тишина давила на нее, как гиря, когда ее осенило очевидное.
Почему он больше не храпит? Может, он не спит?
В этот момент каннибал вскочил на ноги, обхватив своей грязной рукой рот Синди, прежде чем она успела закричать.
Сара почувствовала, что готова взорваться. Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как Синди заползла в палатку, но каждая секунда казалась ей маленьким отрезком вечности в аду. Невозможность видеть ее, не знать, что происходит с одним из ее детей, заставляла воображение Сары буйствовать.
Она заставила себя считать секунды. Минуты было более чем достаточно, чтобы Синди нашла рацию. Через минуту Сара была полна решимости отправиться за ней.
Сара начала медленно считать до шестидесяти.
- Как долго Синди уже там? - Тайрон подтолкнул ее.
- Недолго, - прошептала она в ответ.
Цифры тикали в голове Сары, и она представляла их, когда думала о них: каждая большая и красная, звучащая как гонг.
Когда она дошла до цифры двадцать, ей показалось, что прошел целый год.
- Я иду за ней.
- Дай ей минуту, - Сара удержала его.
- Прошло больше минуты.
Число тридцать сияло в голове Сары, как прожектор.
- Он все еще спит. Она в порядке.
- Этих каннибалов было двое, - сказал Тайрон.
Число тридцать четыре повисло в воздухе, затем распалось.
- Двое?
- Я забыл об этом. Может, второй парень в палатке.
- О... черт.
Сара бросила считать, поднялась и, полусогнувшись, стала пробираться через заросли к лагерю.
Это убийство, Сара. Ты не можешь убить другого человека. Не тогда, когда он спит.
Она подкралась к нему, пересекая влажную землю, где кровь смешалась с грязью, превратившись в грязь. Куски сухожилий цеплялись за ее ботинки, а мясо и внутренние органы хлюпали под ногами. На земле рядом с ним лежали грязные приборы для еды, к ним прилипли засохшие кусочки запёкшейся крови.
Это хладнокровно. Это даже не самозащита.
Сара стояла рядом со спящим каннибалом, подняв ногу, готовая ударить ногой по его шее.
Ради всего святого, он спит. Ты убиваешь беззащитного, спящего человека.
Каннибал открыл глаза.
Он больше не спит.
Сара изо всех сил ударила каблуком. Она надавила всем весом, крутя бедрами, пытаясь как можно глубже загнать каблук ему в шею.
Но он дернулся в последний момент, и ее нога ударила его в плечо.
Сара попятилась назад, потеряв равновесие, а каннибал уже стоял на ногах и злобно смотрел на нее, приседая в атакующей позиции. Он поднял столовые приборы: окровавленную вилку в правой руке, ржавый нож для стейка в левой. Сара тоже приняла стойку, расставила ноги и ждала нападения.
Позади нее, в палатке, закричала Синди.
Это отвлекло Сару, а каннибал в этот момент бросился к Саре, и вогнал вилку, зажатую в правой руке, в бедро Сары.
Вилка пробила джинсы, кожу, мышцы и прочно застряла в кости.
Сара крутанулась, вывернула локоть и ударила нападавшего прямо в нос. Каннибал попятился назад, раскинув руки, а затем споткнулся и упал на задницу прямо посреди костра.
Секунду он лежал так, а потом начал размахивать конечностями, словно делал снежного ангела из горящего пепла. Он кричал, пытался перевернуться, запутался ногами в дровах, поднялся на ноги, поскользнулся и упал лицом вперед, снова поднялся на ноги, его волосы и борода горели, и, наконец, побежал в лес, воя, как полицейская сирена.
В этот момент наступила боль. Сара припала на на здоровую ногу, ее руки порхали вокруг вилки, торчащей из ноги, боясь дотронуться до нее. Это сводило мир Сары лишь к мучительной пульсации. Она застонала и боковым зрением увидела Тайрона. Он выбегал из леса и направлялся к палатке.
Теперь двое моих детей в опасности.
Сара зажмурила глаза, сжала пальцы на ручке вилки и дернула.
Она пошатнулась в сторону, ее равновесие, живот, мысли - все пошло наперекосяк. Открыв глаза, Сара сориентировалась и, прихрамывая, направилась к палатке, заскочила внутрь и увидела, что Тайрон борется с мужчиной, который рычал и кусал Синди за плечо. Синди била его по голове и скулила, как побитая собачонка.
Сара сжала кулак, сильно надавив большим пальцем на костяшку указательного пальца, и нанесла удар.
Ноготь ее большого пальца вонзился в глаз каннибала. Он разжал зубы и зарычал, позволяя Тайрону обхватить его шею. Сара схватила его за рваную грязную рубашку, и они с Тайроном выволокли его из палатки, заставив встать на колени. Глаз, который она выколола, кровоточил. Другой был налитым кровью и... заплаканным.
Он перестал бороться, его руки обмякли по бокам.
- Я... я... плохой... человек, - eго голос был странным, что-то среднее между криком и икотой.
Сара застыла на месте. Ей было больно и тошно, и часть ее понимала, что она должна покончить с жизнью этого монстра, но другая, большая часть видела, что он не только сдался им, но и, вполне возможно, сам нуждается в помощи.
- Кто ты? - спросила Сара.
- Меня... зовут... Джон.
Синди выползла из палатки, плача. Она прижимала белый спортивный носок к кровоточащему плечу.
- Как твоя фамилия, Джон?
Он моргнул. Его тело сотрясалось от рыданий, но слез не было.
- Не... знаю.
- Сколько человек из вашей группы находится на этом острове?
- Много, - дикость все еще была в его красных глазах, но за ней скрывался оттенок здравомыслия. - Как... животные. Мы... охотимся. Мы... убиваем. Мы... едим.
Сара наклонилась, морщась от боли в ноге.
- Что с тобой случилось, Джон?
- Привезли... сюда... - oн сглотнул и застонал. - Доктор... сделал... что-то... с... мозгом.
- Доктор Плинсер? - спросила Сара.
Джон сделал кивающее движение, ограниченное хваткой Тайрона.
- Может быть, мы сможем помочь тебе, Джон.
- Я... делал... вещи...
По его тону Сара могла предположить, что это были за вещи.
- Может быть, это не только твоя вина, Джон, - oна почувствовала отвращение и жалость.
Сара была большой сторонницей свободы воли, но она также знала, что принятие решений, мораль, ценности и даже личность могут быть изменены с помощью наркотиков или повреждения мозга. Но тот факт, что он осознавал свои действия, означал, что у него был выбор.
Его дыхание участилось.
- Я... хочу...
Сара посмотрела в его глаза. Казалось, они умоляли ее.
- Что такое, Джон?
- Хочу... чтобы...
- Хочешь получить помощь?
Сара задумалась, сможет ли она оказать ему помощь. Они должны были как-то обезвредить его, может быть, связать. Потом, когда прибудет береговая охрана, его можно будет куда-нибудь отвезти и оказать помощь. Сара не знала, что Плинсер сделал с этим беднягой, но, возможно, это можно было бы исправить.
- ...чтобы...
- Может быть, мы сможем помочь тебе, Джон. Может быть, ты не должен быть таким.
Уголки его рта приподнялись в улыбке.
- Хочу... чтобы... ЕСТЬ!
Он схватил Сару за волосы и притянул ее к себе, его уродливый рот открылся, чтобы укусить ее за лицо. Его дыхание было горячим, а несколько зубов, которые у него остались, окрасились в красный цвет.
Тайрон оттащил его назад, повалив на землю. Они боролись какое-то время, а потом все услышали треск.
И Тайрон, и Джон перестали двигаться. Затем, медленно, Тайрон высвободился и Джон упал на лицо, не двигаясь.
Джон моргнул.
- Не могу... почувствовать... тело.
Тайрон откинулся подальше, опираясь на задницу и локти.
- Кажется, я сломал ему шею. Кажется, я сломал его чертову шею.
Джон выдохнул, сдувая грязь со рта. Его глаза бешено метались вокруг.
- Убей... меня.
Сара подошла к Синди, убрав носок от раны. Та былa рваной, страшной, но не очень глубокой. Она, прихрамывая, подошла к палатке и чуть не наступила на аптечку. Она подняла коробку и открыла ее. Внутри были бинты, перекись водорода, "Aцетаминофен" и, слава Богу, мини-фонарик.
Джон начал причитать.
- Они... съедят... меня! Убьют... меня!
- Тайрон. Иди сюда.
Вылив перекись на плечо Синди, Сара попросила Тайрона протянуть руки. Она вылила половину бутылки на его ладони, волдыри вспенились розовым и серым от крови и грязи.
- УБЕЙТЕ МЕНЯ, УБЕЙТЕ МЕНЯ!
- В палатке есть бутылки с водой. Возьмите их, чтобы запить обезболивающее, - oна протянула ему "Aцетаминофен", который он осторожно взял двумя пальцами. - Не выходите, пока я не скажу.
Сара и Тайрон обменялись понимающими взглядами, и он кивнул, обнял Синди и повел ее прочь. Сара подошла к Джону. Он выглядел жалким, печальным, испуганным. Человеком.
- Пожалуйста! Они... зажарят... меня... живым.
Сара пожевала нижнюю губу. Она знала, как нужно правильно поступить, и от этого у нее сводило живот. С усилием она села рядом с ним.
- Дe... дети...
- Ты отец, Джон?
Он моргнул.
- Да...
Она не хотела этого делать. Она действительно не хотела этого делать.
- Ты помнишь их имена, Джон?
- Грег... Джен...
- Ты хочешь, чтобы я, - Сара проглотила комок в горле, - передала сообщение твоим детям?
- Вы... не сможете...
Сара закрыла глаза, слезы катились по ее щекам.
- Cмогу, Джон. Когда я выберусь с острова, я обязательно узнаю, кто ты. Я обещаю, что узнаю, Джон.
Она посмотрела на него, и он улыбался. Сара положила другую руку под подбородок Джона, запустив пальцы в его волосы.
- Скажи мне, Джон. Что я должна сказать твоим детям?
Его глаза широко раскрылись.
- Я... СЪЕЛ... ИХ!
У человека всегда был выбор. Он знал разницу между добром и злом, и мог выбрать добро. Она знала разницу между милосердием и местью, и выбрала милосердие.
Сарa заглянула глубоко внутрь себя, вздохнула и свернула ему шею.
Треск при гиперэкстензии[27]шеи Джона на этот раз был не таким громким. Это было больше похоже на хлопок.
Лестер посмотрел на блюющего мальчика через видоискатель, затем снова нажал на кнопку. Сработала вспышка, и он посмотрел на экран своей цифровой камеры, чтобы увидеть, как получился снимок.
Очень хорошо. Он посмотрел на мальчика, который озирался по сторонам, недоумевая, что происходит.
Пришло время Лестеру показаться ему.
Лестер засунул камеру в нагрудный карман своего комбинезона и вышел из кустов. Он улыбнулся реакции мальчика - смеси страха и благоговения.
- Мальчик не должен пытаться убежать. Это только разозлит Лестера.
Лестер прогуливался рядом, выглядя непринужденно, но готовый броситься вдогонку, если мальчик убежит. Но мальчик остался стоять на коленях, рот открыт, на подбородке застыло немного блевотины.
Лестер встал рядом с мальчиком и посмотрел на него сверху вниз. Он протянул руку и указательным пальцем погладил щеку мальчика.
- Как зовут мальчика?
- Т... Том.
- Лестер.
Лестер посмотрел вниз на беспорядок, который устроил Том, устремив свой взгляд на один из больших кусков. Он попытался вспомнить все, что он когда-либо клал в рот, но знал, что никогда не сможет вспомнить все. Если Лестер мог что-то откусить, то он это делал. Но он не думал, что когда-нибудь ел что-то, что уже было съедено кем-то другим.
Не в силах сдержать порыв, Лестер выхватил кусок мяса из лужи желудочной кислоты. Он разжал челюсти и бросил его внутрь, как попкорн.
Острый.
- У Лестера есть девушка, - сказал Лестер, прожевав.
- Это... э... круто.
Лестер кивнул.
- А у Тома есть девушка?
- Нет, - покачал головой парень, во все глаза смотря на этого странного мужика, сожравшего то, что он только что выблевал.
- Это печально. Есть ли у Тома парень? - спросил Лестер.
Мальчик снова покачал головой.
- Это хорошо, - Лестер встал на колени.
Он все еще возвышался над мальчиком, и ему пришлось наклониться.
- У Лестера тоже нет парня. Какой удачный день для Тома и Лестера.
Лестер почувствовал, как Том закричал ему в рот, когда он стал целовал восхитительно терпкие губы мальчика.
Доктор Плинсер забрался под одеяло, а затем потянулся к тумбочке за берушами. Объект 33 действительно добивался криков от своей новой игрушки, а Плинсеру нужно было поспать перед завтрашней встречей.
Он нашел две поролоновые затычки у основания лампы, потратил минуту на то, чтобы снять протезы ушей и вставить затычки в отверстия. Когда крики стихли до шепота, Плинсер положил очки на место затычек, выключил свет и откинул голову на подушку.
Упс. Чуть не забыл.
Плинсер снова включил лампу, сел и потратил минуту на то, чтобы выковырять замазку из впадин на носу, подбородке и щеках. Специально сделанный для жертв ожогов, этот грим использовался для сглаживания рубцовой ткани. Он не выдерживал критики, придавая его лицу искусственную тусклость, а когда высыхал, отслаивался, и он выглядел так, будто у него на лице крошки. Тем не менее, это было предпочтительнее, чем выглядеть как головка сыра.
Когда у него получился шарик приличного размера, он положил его рядом с очками и снова приглушил свет.
Доктор действительно сочувствовал бедной страдающей девушке. Сочувствовал и сопереживал.
Плинсер положил руки на голую грудь и провел пальцами по резиновым шрамам. Там было несколько десятков мозолистых, блестящих бугорков, расположенных ровными, четкими рядами. Это было похоже на прикосновение к шине грузовика.
Пластические хирурги не могли сделать пересадку кожи, потому что на теле доктора не было места, где можно было бы взять кожу. На его руках, ногах, спине и даже ягодицах были одинаковые шрамы.
Шрамы от Лестера.
Доктор Плинсер не понаслышке знал, каково это - быть полностью во власти психопата. После того как суд определил Лестера под опеку Плинсера, Доктор так увлекся лечением подростка, что не подумал о мерах предосторожности. Лестер был умен, и однажды ночью ему удалось сбежать из своей комнаты и пробраться к Доктору.
В течение двух дней доктор Плинсер был жертвой мальчика. Лестер раздел его догола, связал и начал методично кусать его за все части его тела.
Человек может сжимать зубы с силой в сто пятьдесят фунтов. Это было больнее, чем щипцы. Не говоря уже о непристойной близости. Плинсеру часто казалось, что он до сих пор чувствует губы Лестера, его теплое дыхание, его скользкий язык на своей коже. И его часто преследовала пронзительная, раздирающая боль.
Плинсер кричал во время этого пытки. Кричал до тех пор, пока его горло не онемело. И когда Лестер закончил, когда он покрыл почти каждый квадратный дюйм на теле Доктора укусами, то начал сначала. Сдирал струпья. Открывал раны заново. Усиливая агонию до сюрреалистического уровня.
Горничная спасла жизнь Плинсеру. Придя на еженедельную уборку, она услышала крики Доктора и вызвала полицию.
Доктору Плинсеру понадобилось более двухсот швов и скоб, а также три пинты крови. Самые обширные восстановительные работы были проведены на его лице и гениталиях, но без особого эффекта. На восстановление ушли недели, и Плинсер знал, что, возможно, он так и не смог по-настоящему преодолеть психологические аспекты нападения.
Но он не винил Лестера, как не винил акулу за то, что она следует своей природе. Когда Плинсер выздоровел, он возобновил свои эксперименты с Лестером. Но вместо того, чтобы вылечить его, он усовершенствовал его, сделав мальчика еще более злым.
Миру было наплевать на то, что он лечит психотиков. Но оказалось, что люди готовы платить большие деньги Плинсеру за создание психотиков.
Так странно складывается жизнь.
Плинсер вздохнул, выковырял еще один кусочек замазки из щели в переносице и стряхнул его в темноту. Забавно, что он все еще беспокоился о своей внешности. У него не было причин беспокоиться, увидит кто-либо его уродство или нет. Даже если кому-то из женщин, прибывших на остров, приглянется Плинсер, он мало что мог с этим поделать. Лестер откусил эти части его тела. Но он просто не мог позволить, коту-либо увидеть свое уродство.
Глупая гордыня старика, - подумал Плинсер. Мы все имеем право на свои маленькие идиосинкразии[28].
Он глубоко вздохнул и зарылся головой в подушку. Если все пойдет по плану, то завтра к этому времени у него уже не будет проблем с деньгами.
Плинсер улыбнулся. Возможно, ему стоит написать письмо своему бухгалтеру, чтобы он вложил деньги в компанию, производящую затычки для ушей.
Если встреча пройдет так же хорошо, как предполагал Плинсер, то скоро такие крики будут раздаваться по всему миру.
Фонарик из аптечки был маленький, но с хорошей яркой светодиодной лампочкой. Сара зажала его между зубами и сильно прикусила, снимая джинсы. Рана выглядела не слишком плохо, когда она очистила ее: всего четыре крошечных прокола и растущий овальный синяк. Но кровь шла, как из преисподней, и не останавливалась. Сара знала, что под раной порвана вена или, может быть, артерия, и не знала, что с этим делать. Она решила забинтовать еe как можно туже, а затем надеть свежие джинсы и свитер.
Пока Сара пила воду, она обшарила рюкзаки в поисках чего-нибудь полезного. Она положила в карман кусачки для ногтей, зажигалку и компас, когда что-то привлекло ее внимание. На земле, как мертвый голубь, лежали бумаги о разводе.
При виде их к горлу подступил комок.
Мартин, ее Мартин, был там, в лесу, с их сыном. Там же были Том, Ланеша и Джорджия. Конечно, она беспокоилась об остальных, так же как и о Джеке. Они все были ее детьми.
Но я также очень волнуюсь за Мартина.
Эта мысль удивила ее. Они были на расстоянии одной подписи от того, чтобы никогда больше не увидеться, что было инициативой Сары. И все же мысль о том, что Мартина могут убить, пугала ее до глубины души.
Сара потянулась вниз, подняла бумаги и скомкала их.
Если мы выберемся отсюда, Мартин, мы найдем способ сделать так, чтобы между нами все было хорошо. Я клянусь.
Затем она вышла из палатки, чтобы проверить детей. И Тайрон, и Синди надели рубашки. Синди выбрала что-то менее мешковатое и более облегающее - серую рубашку на пуговицах, которая показывала, что у нее есть талия. На Тайроне была знакомая красно-синяя клетчатая рубашка, и она была явно не его.
- Это Мидоу, - сказал он, заметив пристальный взгляд Сары.
Она кивнула ему. Они рассказали ей о Мидоу, и Сара отложила этот ужас на потом, пока у нее не было времени с ним разобраться.
- Я собираюсь воспользоваться рацией, - oна знала, что больше ничего не нужно добавлять, но все равно сказала. - Оставайтесь на страже. Их там еще человек двадцать.
Сара изучала рацию, одностороннюю УКВ-радиостанцию "Открытое море". На ее лицевой стороне находились жидкокристаллический экран, который был пустым серым, крошечный красный огонек у основания и полдюжины кнопок. Она понятия не имела, что все это значит. Сверху были два таких же непонятных циферблата, а сбоку - большая черная кнопка вызова. Сара надеялась, что капитан Прендик уже настроил аппарат на свой канал или частоту, поэтому она нажала кнопку вызова.
- Я вызываю капитана Прендика, или береговую охрану, или всех, кто меня слышит. Это Сара Рэндхерст. Я застряла на Рок-Айленде в озере Гурон с мужем, маленьким ребенком и пятью подростками. На нас напали, и один из моих детей был... - cлова не шли. - Нам нужна немедленная помощь.
Она отпустила кнопку и стала ждать ответа. Была только тишина.
- Пожалуйста, мы боремся за свои жизни. Кто-нибудь слышит меня?
Опять тишина. Сара уставилась на кнопки, размышляя, какую из них выбрать, и тут рация пискнула.
- Миссис Рэндхерст, это капитан Прендик, я вас слышу, прием.
Саре захотелось заплакать от облегчения.
- Капитан, слава Богу, на этом острове есть люди. Они пытаются убить нас. Вы должны позвать на помощь.
- Я правильно вас понял, миссис Рэндхерст? Кто-то пытается убить вас? Это необитаемый остров, прием.
- Больше нет. Пожалуйста. Вы должны спешить.
- Это какая-то шутка, миссис Рэндхерст. За использование морского радио для розыгрышей предусмотрено строгое наказание.
- Это не шутка, капитан. Я клянусь. Нас атакуют. Вы должны мне поверить.
Сара ждала, надеясь, что он ей поверит.
- Вы умеете работать с радио? Bы можете вызвать береговую охрану?
- Нет. Я не понимаю, что означают все эти кнопки.
- Я позвоню им прямо сейчас. Я нахожусь в этом районе, всего в нескольких милях, так что я добeрусь к вам быстрее всех. Вы сможете добраться до того места, где я вас высадил?
Сара посмотрела в черную пустоту леса, ее руки дрожали.
- Я так не думаю. Мы заблудились.
- У вас есть компас?
- Да.
- Идите по нему на северо-восток. Там находится пляж. Если вы дойдете до скал, значит, вы зашли слишком далеко на север, поэтому идите дальше на восток. Я встречу вас там через час, может, меньше.
- Спасибо, капитан. Пожалуйста, поторопитесь.
- Обязательно. Прием и отбой, миссис Рэндхерст.
Сара держала рацию, размышляя, что делать дальше. Хотя у нее была ответственность перед Синди и Тайроном, и обязанность доставить их в безопасное место как можно скорее, Сара не собиралась уходить без остальных.
Но она не могла искать Мартина и детей в одиночку. Для этого ей нужна была береговая охрана, или полиция, или целый армейский взвод. И уж точно она не могла сделать это, таща за собой Синди и Тайрона. Она должна была посадить их на лодку, прежде чем искать кого-то еще.
Оставалось надеяться, что капитан Прендик прибудет с кавалерией.
Сара подумывала о том, чтобы повернуть циферблаты, нажать несколько кнопок и посмотреть, сможет ли она сама вызвать береговую охрану, но побоялась, что изменит настройки и больше не сможет связаться с Прендиком. Кроме того, не было времени играть с рацией. Три каннибала уже нашли их лагерь. Сара не хотела проводить здесь больше времени, чем нужно.
На всякий случай, если появятся остальные, она нашла блокнот и оставила сообщение.
Мы пошли на северо-восток, к берегу, чтобы дождаться лодки. Капитан Прендик прибудет с подмогой. Спрячьтесь поблизости и ждите нашего возвращения. Сара, Тайрон и Синди.
Она оставила блокнот открытым на этой странице, присев на землю возле костра. На несколько секунд она задумалась, не стоит ли ей воспользоваться палкой, чтобы указать на северо-восток, но время, проведенное в лесу, показало Саре, как легко потерять чувство направления.
Сара бросила последний, томительный взгляд на Джона, его голову и красные глаза, устремленные в бесконечность, и сказала ребятам, что пора идти.
Капитан Эдвард Прендик разговаривал по радио с береговой охраной и размышлял, что происходит на том острове.
Прендик считал себя хорошим человеком. Он любил свою мать и навещал ее на все праздники, включая День труда и День святого Валентина, хотя она жила за пределами штата и это стоило целое состояние. Он относился к другим людям с порядочностью и уважением. На борту его яхты был аквариум с одной золотой рыбкой по имени Голди, о которой он послушно заботился более пяти лет.
Вот почему сигнал бедствия от миссис Рэндхерст был таким тревожным.
Рок-Айленд был плохим местом. У него даже была своя аура. Злая. И там определенно происходило что-то подозрительное.
Он пытался предупредить их, убедить их разбить лагерь в другом месте. Но они были настойчивы.
Теперь он был вынужден вернуться туда. Что ему совсем не нравилось.
- Мама говорила мне не становиться моряком, Голди.
Голди спала в своем баке. Или аквариуме. Прендик не знал, была ли это рыбка-мальчик или рыбка-девочка. Вообще-то он не знал, спит ли Голди на самом деле. Она точно не закрывала глаза и не начинала храпеть. Но иногда она оставалась на одном месте в течение длительного периода времени, даже не двигаясь, когда он кормил ее, и Прендик решил, что она (или он) спит.
Он перевел взгляд с аквариума на запертый шкаф рядом с ним. Оружейный шкаф, в котором лежали два револьвера и винтовка. Прендик проверил GPS и повернул руль, безмолвно молясь, чтобы ему не пришлось их использовать.
Том не думал, что может испугаться сильнее, и тут гигант поцеловал его.
Его первой реакцией был шок. Мало того, что это было совершенно неожиданно, но это было так чертовски мерзко, так чертовски тошнотворно, что Том не знал, что, черт возьми, делать.
Очевидный ответ - оттолкнуть урода - напугал Тома еще больше. Этот парень был таким большим и страшным, что отвергнуть его не представлялось возможным.
Поэтому Том закрыл глаза, пока псих исследовал его рот языком, покусывая губы этими ужасными игольчатыми зубами и издавая ужасный стонущий звук в горле.
Хуже всего то, что мой первый французский поцелуй. Фу.
Это было почти так же плохо, как осознание того, что он съел Мидоу.
Том терпел, застыв на месте и молясь, чтобы это закончилось. В конце концов, это произошло, и этот сумасшедший Лестер посмотрел на Тома и погладил его по голове.
- Ммм, - сказал Лестер. - Том очень вкусный.
Лестер придвинулся ближе, как будто собираясь поцеловать. Том отстранился и быстро сказал:
- Это ты приготовил моего приятеля?
Гигант покачал головой.
- Лестер не готовит людей. Он любит есть сырых.
Для Тома этого было достаточно. Он толкнул Лестера изо всех сил, а потом побил рекорд скорости для шестнадцатилетних мальчиков и побежал оттуда. Было слишком темно, чтобы видеть, а деревья были повсюду, поэтому он вытянул руки вперед, чтобы не разбить себе голову. Когда он все-таки врезался в дерево, сотрясения мозга он избежал, но сильно ушиб мизинец, который болел сильнее, чем все, что Том когда-либо чувствовал раньше.
Он сжимал пораненный палец, думая, как сделать так, чтобы он перестал пульсировать, когда кто-то схватил его сзади за рубашку.
- Тому не следовало убегать от Лестера, - прошептал ему на ухо великан. - Теперь Лестер заберет Тома в свою игровую комнату.
- Мой палец, - сказал Том, хныча. - Кажется, я сломал палец.
Лестер схватил оба запястья Тома, обхватив их, как наручниками. Он поднес их к губам, а затем - о, Боже, нет - засунул мизинец в рот.
Том почувствовал, что его снова тошнит. Лестер вертел пальцем во рту туда-сюда, вызывая такие невероятные волны боли, что темнота ожила оранжевыми и синими вспышками. Том начал умолять, а когда это не помогло остановить манипуляции, упал на колени и попеременно плакал и кричал. Боль просто сжигала его изнутри, усиливаясь с каждой секундой.
Затем начались укусы.
Генерал Алтон Тоуп выпил четвертую рюмку виски. Это был односолодовый сорт, но молодой, и алкоголь обжег ему горло. Рядовому, который принес ему спиртное, нужно было дать урок по выбору хороших спиртных напитков, но он все равно был благодарен парню.
Он снова взглянул на монитор OSST и нахмурился, увидев новое число жителей.
Двадцать шесть.
Господи, они мрут как мухи.
Генерал Тоуп понимал субординацию. Он жил по ней. Приказ есть приказ, и самое ближайшее время, когда он мог добраться до Рок-Айленда, было завтра. Никакой свободы действий не было.
Он надеялся, что не опоздает.
Тайрон спешил через лес рядом с Синди, отставая от Сары на три шага. Его ладони были намазаны кремом от ожогов, который содержал анестетик местного действия. Он не снимал боль, просто превращал пульсацию в покалывание.
Синди засунула палец в петлю его ремня, что было плохой заменой руки. Но настойчивое потягивание заставило его почувствовать себя ближе, ближе к ней. После того как они оделись, Синди нанесла крем от ожогов. Было больно, и мазь пахла дурно, но ее нежность и преданность тронули Тайрона. На мгновение он снова почувствовал себя ребенком, когда безопасность воспринималась как должное, любовь давалась безвозмездно, а у жизни были возможности.
- Как ты думаешь, мы выберемся отсюда? - спросила Синди, не встречаясь с ним взглядом.
- Выберемся.
- Откуда ты знаешь?
- Потому что я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Потом она посмотрела на него, и Тайрон сразу же почувствовал, что нервничает. Потому что он знал, что хочет сделать, и знал, чем это чревато. Забавно, они были в окружении каннибалов, и больше всего в тот момент его пугало то, что он наклонится к ней для поцелуя и будет отвергнут.
Но он все-таки наклонился. Глаза Синди расширились, затем закрылись, и его губы слегка коснулись ее губ.
В течение десяти прекрасных секунд все было хорошо в мире.
Теперь они пробирались через лес, направляясь к берегу. Этот поцелуй был таким прекрасным, но он повысил ставки. Тайрон так долго заботился только о себе, что забыл о том давлении, которое оказывала забота о ком-то другом. Он не мог допустить, чтобы с Синди что-то случилось. Не сейчас. Он умрет первым, если понадобится.
Сара немного опередила их, даже прихрамывая, поэтому Тайрон прибавил темп. Она держала фонарь в руке, лишь изредка мигая лучом, чтобы проверить компас.
Тайрону всегда нравилась Сара. Она была из тех людей, которые действительно хотели помочь. Она не притворялась, что понимает все, через что проходят дети в Центре. Она не совершала ошибку, которую совершало большинство взрослых, пытаясь сочувствовать. Если ты сам не трахался, не дрался, не баловался наркотиками, и не проживал каждый день, как последний, как, черт возьми, ты можешь знать, что такое жизнь бандитов? Но Сара никогда не вела себя подобным образом. Она просто показывала детям, как они могут изменить свою жизнь, если постараются, и это было здорово.
Но Тайрон не знал, насколько Сара сильна на самом деле. Он видел, как она сломала шею тому парню. Это было чертовски жесткое дерьмо. Тайрон чувствовал себя лучше, зная, что она прикрывает его.
Сара снова остановилась. Когда она посветила на компас, Тайрон увидел за ее спиной лицо. Безумное, рычащее, обугленное и окровавленное лицо, длинные волосы и борода наполовину сгорели, губы были обожжены и распухли вдвое.
Убежавший каннибал из лагеря.
Он бросился на Сару, подняв нож. Тайрон бросился вперед, свалив Синди с ног, и ударил каннибала прямой рукой в плечо. От удара Тайрона отбросило назад, а столовый прибор отбросило в сторону. Затем пришла боль, начавшаяся медленно, как далекий поезд, и ускорившаяся, чтобы стать объемной, резкой и неостановимой.
Тайрон упал на колени и уставился на свою правую руку. Кожа на его ладони, уже покрытая волдырями и рыхлая, сползала.
Рев, почти звериный, привлек внимание Тайрона, и он увидел, как каннибал атакует его: нож пронесся по воздуху под идеальным углом, чтобы вонзиться ему в шею.
Затем, так же быстро, нож был отброшен в сторону, крутанулся в воздухе и упал на землю.
Сара повернулась и занесла другую ногу, нанеся второй удар ногой по лицу каннибала. Еще один нечеловеческий рев вырвался из разбитых губ обожженного человека, и хотя его лицо было похоже на одну из картин Пикассо в художественном альбоме, который Мартин заставил их прочитать, он продолжал наступать на них.
Человек бросился вперед, и Сара слегка повернулась, ударом бедра опрокинув каннибала. Вслед за этим она опустила колени на его грудь и отвела кулак назад.
Но она сделала паузу.
Почему она не ударила его? Почему она не убила этого ублюдка?
Тот воспользовался ее заминкой, замахнувшись на больную ногу Сары и ударив ее вилкой.
Сколько их у него?!
Сара вскрикнула и отбросила его руку. Она ударила его еще дважды. Сначала в нос, отбросив его голову назад. Затем по голой шее.
Глаза нападавшего закатились. Он схватился за горло, оттолкнул Сару и упал на колени. Тайрон видел, что каннибал не может дышать, должно быть, Сара сломала ему трахею.
Синди присела рядом с Тайроном, обхватила его за спину и уткнулась лицом в его плечо. Сара поднялась на ноги, хромая еще сильнее, чем раньше, затем коснулась головы Тайрона.
- Нам нужно идти дальше.
Тайрон не двигался. Не боль обездвиживала его. Ужасным зрелищем было наблюдение за тем, как каннибал отчаянно пытается отдышаться. Безумие и зло в его глазах сменилось вполне человеческим паническим взглядом. Увидев это, Тайрон понял, почему Сара колебалась.
Это был не монстр. Это было человеческое существо. Страдающее, умирающее человеческое существо. И смотреть на это было ужасно.
Затем умирающий поднес ржавую вилку к собственному горлу, вонзил ее и вырвал большой кусок.
Кровь брызнула Тайрону в лицо, сопровождаемая звуком, похожим на звук, издаваемый сработанным огнетушителем. Затем каннибал снова поднял вилку, на которой все еще висел кусок его шеи, и прыгнул, чтобы ударить ею Сару, которая стояла к нему спиной
Снова Тайрон быстро среагировал, поднял обе руки вверх, блокируя атаку каннибала. И снова сырая ладонь Тайрона ударила по грязной рубашке монстра в человеческом обличие, отчего в его глазах помутнело от боли.
Сара заметила движение и крутанулась, уклоняясь от удара, ударила по горлу каннибала: ее кулак полностью вошел в его рану на горле. Она отдернула руку с всасывающим звуком, и тот упал на колени, а затем на бок, забившись в конвульсиях.
Боль нарастала, становясь все сильнее и сильнее, и когда достигла апогея, Тайрон не выдержал и все вокруг помутнело, а затем почернело.
Противоречивые чувства нахлынули на Сару так быстро, что ей показалось, будто она играет ими в пинг-понг. Ярость и жалость, страх и триумф, отвращение и восторг, беспокойство и сожаление. Она не знала, что делать: кричать, плакать или смеяться. Сара сдержала все, включая боль в бедре, и подошла к Тайрону, лежащему на спине. Она села рядом с ним, вытянув ногу, и проверила пульс.
Веки Тайрона дрогнули, затем открылись, и он вздрогнул от боли.
- Синди, аптечка в моем рюкзаке. Нам нужно перевязать его руку.
Синди покопалась в сумке. Сара взяла Тайрона за запястье.
Ладонь парня выглядела так, будто он обмакнул ее в красную краску. Вся его рука дрожала, а взгляд был каким-то отстраненным, что заставило Сару усомниться в его связи с реальностью. Она коснулась его лба. Холодный и липкий.
- Тайрон, ты меня слышишь?
- А?
- Это Сара. Ты должен оставаться в сознании. Синди, подложи ему под ноги пакет, чтобы приподнять ноги. И дай мне пузырек с аммиаком.
Синди передала флакон. Сара избегала смотреть на каннибала, который все еще дергался. Она вытащила пробку и помахала ею под ноздрями Тайрона. Он попытался повернуть голову, но она держала ее близко, пока он не поднял руку, чтобы оттолкнуть руку, держащую пробку с аммиаком.
- Нам пора идти, - сказала Сара. - Ты понимаешь меня?
- Рука сильно болит, - пробормотал он.
- Ты понимаешь меня, Тайрон?
- Да.
Синди подняла ноги Тайрона, увеличивая приток крови к его мозгу.
- Ты можешь обмотать его руку? - спросила Сара.
Синди кивнула и принялась за работу. Сара не спеша осмотрела свою новую травму. Она была всего на несколько дюймов ниже предыдущей и не так сильно кровоточила. Сара нашла в наборе бинт и туго обмотала им обе раны. Затем она посмотрела на часы.
До прибытия лодки оставалось полчаса. Оставалось надеяться, что береговая охрана тоже в пути. Сара сняла с пояса рацию и нажала на кнопку.
- Капитан Прендик, это Сара Рэндхерст. Вы меня слышите?
Несколько секунд тишины, затем:
- Я слышу вас, миссис Рэндхерст. Я скоро буду.
- Как насчет полиции?
- Я связался с береговой охраной. Они уже в пути. Прием.
Сара нажала кнопку вызова, но промолчала. Она не была уверена, как сказать то, о чем она думает, не показавшись параноиком.
Не то, чтобы у нее не было веских причин для паранойи.
Капитан Прендик, должно быть, догадался о ее намерениях, потому что, когда она отпустила кнопку, он на середине фразы произнес.
- ...попробуйте сами. Аварийная частота на канале А, один, пять, шесть, точка, восемь, ноль, ноль. Используйте слово "Мэйдэй". Береговая охрана ответит. Прием.
- Повторите это еще раз. Что мне нажать?
- Два раза нажмите кнопку 16/9. Это переключит еe на аварийный канал. Затем нажмите еще два раза, чтобы снова иметь возможность связаться со мной. Конец связи.
Сара выполнила инструкции, затем снова нажала кнопку вызова.
- Мэйдэй, мэйдэй, это Сара Рэндхерст. Я нахожусь на Рок-Айленде с несколькими детьми, и нам нужна помощь.
После паузы гнусавый голос сказал:
- Миссис Рэндхерст, это береговая охрана. Нам сообщили о вашей ситуации. Расчетное время прибытия - девятнадцать минут. Мы сойдем на берег на северо-восточном пляже, прием.
- Большое спасибо, - сказала Сара. Она бросила быстрый взгляд на все еще дергающегося каннибала и добавила: - Возьмите с собой оружие. Много оружия.
- Вас понял, миссис Рэндхерст. Береговая охрана на связи.
Сара прицепила рацию к поясу и испустила длинный вздох. Им нужно было двигаться. Не только из-за опасности, но и потому, что она не хотела долго сидеть на месте, чтобы разобраться со всем, что у нее на уме. Они с Синди помогли Тайрону подняться на ноги, Сара взвалила на плечи рюкзак, и троица двинулась в путь.
В лесу было темно. Тихо. Страшно. Сара часто останавливалась, чтобы свериться с компасом и осмотреть листву в поисках следов преследователей. Тайрон тихо стонал, но недостаточно тихо. Сара боялась, что его могут услышать.
Синди прошептала:
- Сколько еще осталось?
- Я не знаю.
- Тайрону очень холодно.
- Я думаю, у него шок, Синди.
- Что нам делать?
- Мы продолжаем идти. Помощь уже в пути. Они позаботятся о нем.
Через несколько шагов Тайрон уже не мог идти. Сара усадила его и протянула Синди бутылку воды.
- Проследи, чтобы он выпил это.
- Куда ты идешь? – она поддалась панике, боясь, что та решила бросить их.
- Мне кажется, я слышу волны. Я отойду всего на несколько ярдов вперед.
- Пожалуйста, не оставляй нас, Сара.
Сара сверлила Синди взглядом.
- Я не оставлю. Даю слово. Я вернусь через минуту.
Оставив Тайрона в надежных руках Синди, Сара пошла вперед. Через несколько шагов она что-то нашла. Не озеро Гурон, но что-то, что указывало на близость воды.
Лодку.
Она лежала на боку, корпус был широко расколот, лианы и заросли скрывали ее очертания. Сара догадалась, что она лежит здесь уже много лет. Она провела лучом фонарика по дну, вверх по борту, к корме и прочитала выцветшее название.
Минноу
Это была лодка из телесериала "Остров Гиллигана". Но это было также название, которое Мартин использовал в своем рассказе у костра, когда говорил о группе из восьми человек, приплывших на остров и подвергшихся нападению.
Это не могло быть совпадением. Это должна была быть та самая лодка, о которой он говорил.
Но откуда он мог знать? Если только...
Сара подкралась к другой стороне лодки, и по спине у нее поползло нарастающее чувство страха. Ей приходилось бороться с зарослями, ветки лезли в волосы и цеплялись за одежду. Каюта лежала на земле, частично раздавленная, сплющенная как банка газировки. Два окна на мостике были выбиты. Сара посветила в одно из них и заглянула внутрь каюты.
Внутри было полно грязи, ветвей и листьев. Куски шезлонга, часть спасательного круга и прочий мусор стали частью брошенного енотом гнезда. Среди этого беспорядка, на стопке распавшихся журналов, лежала книга в твердом переплете, которая показалась ей тревожно знакомой. Серебряное тиснение на обложке было выцветшим и грязным, но на ней четко было написано: "ЖУРНАЛ КАПИТАНА".
Сара протянула руку через окно и взяла книгу кончиками пальцев. Она наклонилась еще дальше, схватила ее, и тут что-то заскрипело. Не успела она отпрянуть, как оно набросилось на нее, вскарабкалось по руке, перелезло через плечо и помчалось в лес.
Похоже, гнездо енотов все-таки не было заброшено, - подумала Сара, прислонившись к обломкам и прижимая книгу к своему бьющемуся сердцу. Когда пульс пришел в норму, она внимательно посмотрела на журнал.
Пожалуйста, пусть это будет не то, что я думаю.
Книга была влажной и пахла плесенью. Картонная обложка покорежилась, когда она открыла ее. Там, на первой странице, опасения Сары подтвердились. На первой пустой странице было написано от руки:
"МИННОУ", КАПИТАН ДЖОЗЕФ РЭНДХЕРСТ
Джо. Брат Мартина.
Саре всегда нравился ее шурин. Джо был как бы более игривой и менее серьезной версией ее мужа. Вместо того чтобы посвятить свою жизнь изменениям к лучшему, Джо предпочитал вести праздный образ жизни, торговать на бирже и спускать деньги на путешествия и дорогостоящие игрушки. Сара помнилa тот день, когда Джо заговорил о покупке лодки. Он пришел на ужин в День благодарения, еще до того, как они с Мартином поженились, и рассказывал о многочисленных достоинствах жизни в открытом море. Втроем они уговорили четыре бутылки вина, после чего Мартин и Сара проигнорировали планы Джо. Джо всегда говорил о подобных глупых вещах, но никогда этого не делал.
В том году на Рождество Сара купила Джо "Журнал Kапитана" в качестве подарка-прикола, как шутливый намек на ту памятную ночь.
Той же весной Джо исчез.
Мартин взял отпуск для его поисков. Он все еще продолжал иногда брать выходные, чтобы проследить за какой-нибудь старой зацепкой или древним слухом, отказываясь верить, что его брат мертв.
Похоже, Джо все-таки купил лодку. Он назвал ее "Минноу" и пришел на ней сюда.
А это означало, что Мартин знал о нахождении Джо на этом острове. Спустя столько лет он проследил след своего брата до острова Плинсер.
Сара покачала головой, не желая в это верить.
Как ее муж мог привезти сюда детей? Как он мог рисковать всеми их жизнями?
Я не знал, что здесь кто-то есть, Сара. Господи, я бы никогда не сделал ничего плохого ни тебе, ни детям. Ты знаешь это.
Но было ли это правдой? Неужели он так хотел найти своего брата, что подверг опасности всех их?
Нет, не Мартин. Мартин не смог бы привезти их сюда, если бы думал, что это может им навредить. Особенно Джеку. Мартин никогда бы по своей воле не подверг опасности их ребенка.
И все же Сара не могла не задаться вопросом.
Если Мартин скрывал от нее этот секрет, то какие еще секреты он хранил?
Сара размышляла об этом, когда услышала чей-то крик.
Мартин последовал за криками, спеша по лесу так быстро, как только мог, прикрывая одной рукой спящего ребенка.
Как бы тщательно Мартин ни планировал, он не мог предугадать всех несчастий, которые произошли в этой поездке. Это была его вина, он знал. Оставалось надеяться, что последствия окажутся не такими ужасными, какими они были на самом деле.
Он перемахнул через куст боярышника и остановился, направив фонарик на Тома.
Том был не один. Высокий мужчина с острыми зубами перекусывал его палец.
Первой реакцией Мартина было удивление. Затем пришло недоверие, за которым быстро последовал гнев.
- Эй! Урод! Убери свои чертовы руки от моего парня!
- Мартин... - захныкал Том.
Высокий психопат открыл рот, выпуская палец Тома; кость еще держалась, но плоть была практически содрана. Гигант улыбнулся Мартину, сверкнув своими вампирскими зубами.
- Мартин. Том поранил палец. Лестер все исправляет.
Мартин сжал кулаки.
- Лестеру лучше отвалить на хрен.
Лестер сунул руки в комбинезон, подмигнул, а затем быстро отступил в лес. Это было лучше для него. Семь футов или нет, Мартин был так зол, что готов был броситься на более высокого мужчину.
- Мартин...
Том стоял на коленях, его тело сотрясали рыдания. Мартин подошел и положил руку на плечо подростка.
- Спокойно, Том. Спокойно.
- Тот парень... тот парень, Лестер... он был...
- Лестера больше нет, - Мартин обвел глазами лес, чтобы убедиться в этом. - Он больше не причинит тебе вреда. Я обещаю. Теперь я с тобой.
Он похлопал Тома по спине, затем просунул руки ему под мышки и осторожно поставил его на ноги. Парень выглядел разбитым, и не без оснований.
- Мы должны найти остальных, Том. Ты хоть знаешь, где они?
Том фыркнул, похоже, вернув себе самообладание. Затем он посмотрел на свою руку и снова начал рыдать. Мартин мог оценить боль и страх, но у них не было возможности терять время.
- Том, ты не знаешь, где Сара?
- Это моя кость... Господи Иисусе... моя кость торчит наружу.
- Твой палец можно вылечить, - соврал Мартин. - Теперь ты мне скажешь, где Сара?
- Как это можно исправить? - Том хныкал, вытягивая гласные. -Таaaaм неeee остаaaaaaлось коoooooжи.
Мартин положил руку на подбородок Тома, заставляя мальчика посмотреть на него.
- Сосредоточься, Том. Сара. Где она?
- Не знаю.
- Как насчет остальных? Синди?
- Она с Тайроном. Думаю, они все еще в лагере.
- Мидоу?
- О, Боже...
- Где Мидоу, Том?
- Я еeeeeeл Мидоooooooу...
Мартин помрачнел. Все шло от плохого к ужасному. Но сейчас было не время зацикливаться на потерях. Мартину нужно было сохранить ясную голову, нужно было понять, что делать дальше.
- Он на вкус как кууууууурица! - причитал Том.
Мартин понял, что ничего не добьется от Тома. Он уставился в лес, думая о Саре, и ему захотелось ударить кулаком по дереву.
Успокойся. Этот остров не такой уж большой. Ты найдешь ее.
Мартин знал, что найдет. Он поклялся в этом.
Он только надеялся, что Сара будет еще жива, когда он это сделает.
Они подошли к огромной железной двери, единственному входу в тюрьму.
Внутри были люди, они знали. Они чувствовали их запах. Практически чувствовали их вкус.
Доктор тоже был там. Доктор, который сделал их такими.
Они ненавидели Доктора.
Двое из них дергали дверь, отчаянно пытаясь открыть ее.
Они напрягались и стонали, но она не поддавалась.
Она никогда не двигалась.
Но они продолжали пытаться. Каждый день они продолжали пытаться.
Ждали того дня, когда она не будет заперта.
Их усилия были прерваны криками, доносившимися из леса. Они сразу нырнули в лес. Затем, как один, направились к тому, кто кричал.
Позже они попробуют снова открыть дверь.
Синди использовала последнюю мазь от ожогов на руке Тайрона, затем завернула кисть в марлю. Ее плечо болело как сумасшедшее, но она даже не могла представить, как ему было больно.
- Сара сказала, что тебе нужно это выпить. Когда она вернется, я спрошу, можно ли тебе еще аспирина.
Синди поднесла бутылку с водой к губам Тайрона. Часть воды пролилась ему на подбородок, но он сумел проглотить несколько глотков. Она прижалась к его щеке, чувствуя такой прилив нежности к нему, что готова была расплакаться.
- Спасибо, - пробормотал он.
Синди хотела обнять его, утешить, унять его боль. Почти так же сильно она хотела, чтобы он утешил ее, сказал, что все будет хорошо, что они доживут до утра. Но она не хотела показаться навязчивой. Девушка бросила нервный взгляд через плечо Тайрона, осматривая чащу, зная, что там скрывается, зная, что они могут выскочить в любой момент и напасть.
- Сара скоро вернется, - сказал Тайрон. - Помощь идет. Мы будем в безопасности.
Он не выглядел убежденным. Как и она.
- Тебе очень больно, да? - спросила она.
Сказав это, Синди огляделась в поисках ямы, в которую можно было бы зарыться с головой. Конечно, ему было очень больно. Наверное, он считал ее идиоткой.
- Не так уж плохо, - сказал Тайрон. Его глаза смягчились. - Потому что ты здесь.
Синди снова охватила нервозность. Не потому, что люди пытались их убить. А потому, что ее вдруг охватила самая древняя неуверенность, известная подросткам. Резкий переход от одного вида опасений к другому был глупым, но в тот момент она ничего не могла с этим поделать. Она смотрела на Тайрона, и одна мысль перекрывала все остальные.
Нравлюсь ли я ему?
Совершенно неуместный вопрос, учитывая, что они находились в ситуации "жизнь или смерть". Но в тот момент глупое, девичье беспокойство Синди было важнее боли и страха. Последние несколько лет она либо принимала наркотики, либо пыталась их достать, поэтому эта совершенно нормальная эмоция застала ее врасплох. Тем более что раньше у нее никогда не было ничего подобного.
Нравлюсь ли я ему?
С одной стороны, Тайрон всегда был добр к ней. Когда он поцеловал Синди, ее сердце словно лопнуло, как воздушный шарик на дне рождения. Но Тайрон, вероятно, целовал многих девушек. Возможно, это был стресс от их нынешнего затруднительного положения. Или - Боже упаси - это мог быть поцелуй из жалости.
Нравлюсь ли я ему?
А что, если да? Что это значит? Синди нравился Тайрон. Очень. Но как это связано с отношениями? Означал ли этот поцелуй, что они встречаются? Были ли у них особые отношения? Была ли она девушкой Тайрона?
- Ты выглядишь немного испуганной, - сказал Тайрон. Он протянул руку и погладил ее щеку костяшками пальцев. - Я не хочу, чтобы моя девушка пугалась.
Синди не знала, как это понять. Но она знала, как узнать. Девушка, у которой хватило смелости залезть в эту палатку с каннибалом, несомненно, могла найти в себе смелость спросить его.
- Значит, я - твоя девушка?
Он лукаво усмехнулся.
- Да. В смысле, если ты хочешь быть ею.
- Я хочу быть ею, - Синди засветилась от счастья. - Так мы сходим куда-нибудь вместе?
- Да. Правда, я не смогу некоторое время держаться за руки.
- Я знаю, - Синди придвинулась чуть ближе. - Но, может, нам стоит, ну, знаешь, поцеловаться, чтобы все было официально.
- Наверное, так будет лучше, – кивнул он.
Она положила руки ему на грудь и прильнула к нему.
От поцелуя у нее подкосились ноги.
Синди не разжимала объятий, пока не поняла, насколько они беззащитны. Поскольку никто из них не проявлял осторожности, эти дикие люди могли подкрасться незаметно.
Она отодвинулась назад, всего на миллиметр.
- Мы должны следить за деревьями. Убедиться, что никто не идет.
- Да, - Тайрон попятился назад. Он быстро посмотрел через ее плечо, потом снова на нее. - Неплохое первое свидание, да?
Синди застенчиво улыбнулась.
- Лучшее в моей жизни.
- B моей тоже.
Синди смотрела в одну сторону, Тайрон - в другую. В лесу было тихо и темно, и хотя сквозь верхушки деревьев пробивался свет луны, трудно было разглядеть больше, чем на несколько ярдов. Ее взгляд метался туда-сюда, как камера наблюдения.
Когда она услышала крик, ей снова захотелось в туалет.
- Это Том, - сказал Тайрон.
- Похоже, он не очень далеко.
Они прислушались, и от этого звука Синди захотелось отрезать себе уши. Она не любила Тома, особенно после того, как он вел себя как сумасшедший с пистолетом. Но он не заслуживал того ужаса, который с ним происходил.
- Ты думаешь, они его готовят? - eе тон был тихим. - Как Мидоу?
- Не знаю.
- Что нам делать?
- Мы должны ждать здесь Сару. Она сказала никуда не уходить.
Том умолял, кричал: "Нет!" и "Остановись!"
Что они могли сделать с ним? Что-то еще хуже, чем жарка на углях?
- Это ужасно.
Синди хотела заткнуть уши, но боялась, что если она это сделает, то пропустит звуки приближающегося человека.
- Будь сильной. Я знаю, что ты сильная.
Синди кивнула, стараясь оставаться сильной. То, что она была сильной, не делало все это менее ужасным.
Затем, спустя очень долгую минуту, крики прекратились.
Что теперь?
Они ждали. Воображение Синди заработало на полную мощность.
Он мертв? Они его едят? Или они заткнули ему рот шипами, как, по словам Сары, заткнули рот Мартину?
Синди стояла совершенно неподвижно, вглядываясь в лес, ожидая, надеясь снова услышать крик Тома.
Затем что-то вспыхнуло. Ярко и быстро, на время ослепив ее.
Синди сделала шаг назад.
- Тайрон...
- Я тоже это видел.
- Что это было?
- Может быть, Сара возвращается. У нее есть фонарь.
Еще одна вспышка, длившаяся всего несколько миллисекунд. Из зарослей справа от них. Синди потрясенно поняла, что это было.
- Это камера, - прошептала она. - Кто-то нас фотографирует.
Тайрон шагнул к Синди.
- Кто там? Отвечай.
Еще одна вспышка. Синди сомневалась, что у каннибалов есть фотоаппарат; они казались слишком примитивными.
Так кто же это? И почему они ничего не говорят? Это серьезно пугает меня. Где Сара?
- Может, нам стоит уйти, - сказал Тайрон.
- А как же Сара? Мы должны подождать ее.
Кусты задрожали. Тот, у кого была камера, приближался к ним. Синди решила, что Тайрон был прав. Самое разумное - убраться отсюда поскорее.
Тайрон, видимо, не ждал ее согласия, потому что обхватил ее левой рукой за талию и уже вел прочь. Пара сделала всего три шага, когда услышала:
- Мальчик и девочка - дети Мартина.
Голос был мягким, почти женским, но определенно мужским. Кто бы это ни был, он знал Мартина. Синди остановилась и повернулась к нему лицом.
Мужчина был до смешного высоким и худым. На нем был синий джинсовый фермерский комбинезон, и даже при слабом освещении Синди смогла разглядеть значок со смайликом, приколотый к одной из лямок.
Тайрон тоже повернулся, чтобы посмотреть.
- Кто ты, черт возьми, такой?
- Лестер.
Лестер поднял камеру и сделал еще один снимок, заставив Синди моргнуть. Она все еще была напугана, а этот парень точно был жутким. Хотя его вид был скорее грозным, чем угрожающим.
- Ты знаешь Мартина, Лестер?
- Мартин - друг Лестера.
Синди не знала, верить в это или нет. Но Мартин был психологом, и он работал со всеми типами людей.
- Откуда ты знаешь Мартина, Лестер? - спросила она.
- Мартин - друг Лестера, - oн сделал паузу, склонив голову набок. - Не хотели бы мальчик и девочка последовать за Лестером к Мартину?
Боже, как она хотела увидеть Маритина. Он был умным и сильным, и Синди доверяла ему, как доверяла Саре. В отличие от большинства подростков, Синди любила взрослых. За годы наркомании Синди выпрашивала деньги у сотен взрослых, и подавляющее большинство из них были либо равнодушны, либо в какой-то степени заботливы. Но как бы ей ни хотелось доверять этому высокому мужчине, от него исходила угроза, и она чувствовала это, как никогда.
Она вышла из-за спины Тайрона и неуверенно приблизилась.
- Ты знаешь, где Мартин, Лестер?
- Лестер знает. Мальчик и девочка должны пойти с Лестером.
Лестер улыбнулся. Синди была потрясена, увидев клыки во рту крупного мужчины.
Тайрон покачал головой.
- Я так не думаю, - oн отступил назад, потянув Синди за собой.
- Лестер не причинит вреда мальчику и девочке. Это разозлит Мартина. Они должны пойти с Лестером.
- Где Мартин? - вновь спросила Синди.
Лестер сделал еще одну фотографию.
- Прекрати фотографировать и скажи мне, где Мартин!
Сила в ее голосе удивила ее. Должно быть, это удивило и Лестера, потому что его улыбка превратилась в глубокий хмурый взгляд.
- Девушка накричала на Лестера. Лестеру это не нравится.
Тайрон притянул ее ближе.
- Ты знаешь, где Мартин, парень? Тогда скажи нам.
Неожиданно Сидни кое-что вспомнила. Кое-что действительно страшное.
Это поразило Синди сразу, как физический удар. Лестер. Лестер Пакс. Это был серийный убийца, о котором им рассказывала Сара, тот самый, над которым сумасшедший доктор ставил эксперименты.
- Лестер отведет мальчика и девочку к Мартину, - гигант двинулся к ним, раскинув руки. Его руки были настолько длинными, что казалось, будто он может обнять грузовик. - Мартин будет так счастлив.
Когда Лестер приблизился на расстояние пяти ярдов, он тут же превратился из грозного в угрожающего и ужасающего. Она и Тайрон продолжали отступать, но шаги Лестера были такими большими, что он настиг бы их всего через несколько секунд.
- Мальчик и девочка не должны пытаться бежать. Лестер сердится, когда они бегут.
В этот момент Синди схватили сзади.
Сара не могла найти детей.
Услышав крики Тома, она быстро просунула голову обратно в окно и залезла в каюту, чтобы взять что-то, что видела внутри. К тому времени, как она взяла это, крики уже прекратились.
Первым ее желанием было пойти за Томом, защитить его, спасти и, не думая ни о чем другом, она импульсивно направилась в сторону его криков.
Но без звуковых сигналов Сара не была уверена, где он находится и как далеко.
Хуже того, потеряв из виду лодку, она заблудилась и не смогла найти дорогу назад.
О, Боже, я бросила Синди и Тайрона...
Она потратила добрую минуту на изучение компаса, паникуя до истерики, а затем решила следовать в юго-западном направлении, держась как можно тише и прислушиваясь к их голосам.
К счастью, она нашла их, подойдя сзади и положив руку на плечо Синди, чтобы ее не приняли за одного из каннибалов, и не причинили ей вред.
К несчастью, они были не одни.
Человек, преследовавший их, был так гротескно высок, что это было почти комично. Но в отличие от каннибалов, у него были короткие волосы, и он был чисто выбрит, а его одежда, хотя и странная, выглядела относительно чистой.
Сара подняла оружие в руке и направила его на высокого мужчину.
- Остановись, - сказала она негромко, чтобы не привлечь нежелательного внимания, но достаточно твердо, чтобы показать, что это не просьба, а скорее приказ.
Высокий мужчина стоял на месте, его руки были по-прежнему вытянуты.
- У женщины есть ракетница.
Сара надеялась, что ее примут за настоящее оружие, но она довольствовалась и этим.
- И если ты подойдешь ближе, я выстрелю в тебя. Онa не стреляет пулями, но я уверена, что онa может поджечь тебя.
Он опустил руки и наклонил голову под углом, как растерянная собака.
- Женщина - жена Мартина?
Она не была готова к такому вопросу, но ответила.
- Да. Я - Сара.
- Лестер отведет женщину Сару к Мартину.
- Где Мартин?
- Мартин в тюрьме. С мальчиком Томом и девочкой Джорджией.
- А Джек там?
Лестер улыбнулся, обнажив зубы, которые выглядели так, будто принадлежали аллигатору.
- Малыш Джек там. Доктор заботится о малыше Джеке.
- Доктор Плинсер? - Сара почувствовала комок в горле. - А ты - Лестер Пакс.
- Лестер - это Лестер Пакс. Доктор Плинсер - друг Лестера. Мартин - друг Лестера. Женщина Сара должна прийти с Лестером.
Рука Сары дрожала. Она верила, надеялась, что он лжет, и отчаянно хотела, чтобы этот человек убрался подальше от нее и детей. Но сначала...
- Как насчет Джозефа? Джо? Джо Рэндхерст? Он тоже в тюрьме?
Глаза Лестера расширились, и его угловатая голова качнулась вверх-вниз в кивке.
- Конечно, Джо там.
Сара выступила перед Синди и Тайроном, становясь между ними и серийным убийцей. Ее рука с пистолетом дрожала, но она постаралась, чтобы ее слова прозвучали твердо.
- Спасибо, что поговорил с нами, Лестер. Но мы не собираемся идти с тобой прямо сейчас, - oна попыталась сглотнуть, но во рту пересохло. - Мы бы хотели, чтобы ты ушел.
Лестер достал что-то из кармана, и Сара вздрогнула, пытаясь защитить детей. Но у Лестера не было оружия. Это был всего лишь фотоаппарат.
Он сделал снимок, вспышка на мгновение ослепила ее.
- Сара - красивая женщина.
Сара несколько раз моргнула, пытаясь сосредоточиться.
- Спасибо за комплимент, Лестер. Теперь тебе действительно пора идти. Я не хочу, чтобы мне пришлось тебя застрелить.
Лестер сделал еще один снимок.
- Я серьезно, Лестер. Тебе пора уходить.
Язык высунулся изо рта Лестера и провел по нижней губе. Казалось, он пришел к какому-то выводу.
- Лестер собирается спросить Мартина.
- Мы хотим, чтобы ты оставил нас в покое, Лестер.
- Лестер спросит. Сначала Лестер хочет получить разрешение.
- Тебе нужно идти. Сейчас же.
- Лестер хочет получить разрешение, чтобы откусить красивое лицо женщины Сары.
Он несколько раз открыл и закрыл челюсть, его острые зубы издавали щелкающие звуки.
- Сдрыстни. Нахрен. Назад, - сказала Сара.
Лестер поднял камеру, сделал еще один снимок, а затем двинулся на них.
Сара не думала. Она реагировала. Подставила одну ногу, повернула бедра, развернула их и изо всех сил ударила Лестера ногой в живот.
Боль была мгновенной, от которой у нее закружилась голова.
Но удар возымел желаемый эффект: высокого мужчину согнуло вдвое, и он упал на задницу.
Лестер уставился на Сару, его лицо выражало недоверие. Из уголка его рта сочилась кровь.
- Лестер прикусил язык.
Вышеупомянутый язык высунулся и лизнул линию крови, сделав ее еще больше.
Глаза Лестера стали стеклянными, и он улыбнулся, его вампирские зубы окрасились в красный цвет. Он поднял руку и уставился на нее, словно в трансе. Затем он широко раскрыл челюсти и начал грызть пальцы.
После этого кровь действительно начала течь.
- Нам нужно уходить, - сказала Сара.
Тайрон кивнул.
- Ни хрена себе.
Лестер застонал, затем посмотрел в глаза Саре. Она увидела в них такие глубины ненависти, которые не считала возможными в человеке. Он отнял кровоточащую руку от рта, плюнул в нее, а затем перевернулся и на четвереньках убежал в лес.
Сара на мгновение замерла, прислушиваясь к лесу. Она слышала только сверчков.
- Это был серьезный провал, - сказал Тайрон. - Я бы пристрелил его уродливую задницу.
Сара кивнула.
- Я бы тоже. Но ракетница пуста. Я не смогла найти патроны.
Сара неожиданно увидела что-то в траве, и наклонилась поднять это. В ее руках был фотоаппарат, тот самый фотоаппарат Лестера, который тот выронил, когда она ударила его.
Это была цифровая модель с большим жидкокристаллическим экраном на задней панели. Ужас острыми когтями охватил Сару, как горгулья. Хотя она не хотела смотреть ни на одну из фотографий, ее палец нажал на кнопку воспроизведения, начав слайд-шоу.
На экране появилась фотография Сары, та самая, которую Лестер сделал несколько минут назад.
Через секунду появилась фотография Синди и Тайрона.
Затем фотография всех сидящих вокруг костра, Мартин рассказывает свою историю.
Затем фотография Джорджии, одинокой на пляже.
Затем фото Тома, выглядящего испуганным.
Затем фото Сары и Ланеши, гуляющих в лесу.
Затем фотография Мидоу, распятого на решетке...
Сара закрыла лицо рукой, подавляя рыдания. Это изображение было самым ужасным из всего, что она когда-либо видела.
Но следующая фотография потрясла ее еще больше. Сара разразилась криком, который соседствовал с рыданием, и упала на колени, все ее тело дрожало.
Это была фотография Джека, которого держал на руках старый, лысый мужчина в белом лабораторном халате.
Тому было больно. Физически и эмоционально. Находясь на грани между истерикой и бессознательным состоянием, он знал, что умрет.
Тяжелое осознание. СДВГ Тома означало, что он вывел собственные интересы на совершенно новый уровень, и мысль о том, что его больше не существует, была слишком тяжела для восприятия.
И все же, проведя всю свою жизнь, не заботясь ни о ком, кроме себя, Том был несколько удивлен, когда в его голову пришла другая мысль. Мысль о сочувствии кому-то, кроме него самого.
Бедный ребенок. Джек никогда никому не причинял вреда. Как с ним могло случиться что-то настолько ужасное?
Том взмолился к Богу, прося ответа.
Бог не ответил.
Мартин потер глаза, а затем стал прощупывать колотые раны на своем лице.
Все пошло так ужасно неправильно.
Он подумал о Саре, и о детях, и о своем брате Джо, и о том, как эта простая поездка превратилась в ужасающую катастрофу.
Мартин глубоко вздохнул, медленно выдохнул и понадеялся на какое-то чудо, чтобы все снова стало хорошо.
Акушер-гинеколог проводит датчиком по растянутому животу Сары. Проводящее желе, по которому он скользит, холодное и влажное, и Сара вздрагивает.
Мартин крепче сжимает ее руку. Они оба сосредоточены на мониторе УЗИ, глядя на треугольный конус, в котором видна голова их ребенка.
- Вы хотите узнать пол? - спрашивает врач.
Сара и Мартин обсуждали этот вопрос, но в итоге решили не знать. Но увидев на голубом экране идеальное личико своего ребенка, закрытые глаза и сосание большого пальца, Сара меняет свое решение.
- Давай узнаем, - говорит она, глядя на Мартина.
- Ты уверена?
Они уже купили краску для детской - бесполую, нейтрального зеленого цвета, одеяла и простыни для кроватки, а также столько пеленок, чтобы хватило ребенку до детского сада. Но перспектива поменять все на розовое или голубое настолько манящая, что Сара не может устоять.
- Я уверена, - говорит она.
Доктор раздвигает датчик, показывая правую ножку ребенка. Сара вспоминает обещание Мартина, которое он дал ей, когда они забеременели, разрешить ей назвать их ребенка.
Сара покупала книги для детей, изучала Интернет и даже держала рядом с кроватью словарь, чтобы листать его на случай, если какое-нибудь случайное слово подойдет для идеального имени. Но в итоге ее выбор свелся к очевидным вариантам, и она решила впервые поделиться ими с Мартином.
- Если будет девочка, назовем ее Лорой, - говорит Сара. - В честь моей мамы. А если мальчик, может, Джо?
Мартин улыбается, но улыбка получается болезненной.
- Я ценю этот жест, но я не уверен, что хочу думать о своем погибшем брате каждый раз, когда беру на руки своего ребенка.
Сара знала, что он сможет так себя повести, поэтому у нее есть запасной вариант.
- Джек.
Это было имя отца Мартина и Джо.
На этот раз улыбка Мартина искренняя. Он держит руку Сары так крепко, что это почти больно.
- Мистер и миссис Рэндхерст, - говорит доктор, не отрываясь от датчика. - Познакомьтесь с вашим сыном, Джеком.
Сара начинает плакать.
- Я хочу, чтобы он был похож на тебя, Мартин. Я хочу, чтобы он вырос таким же, как ты.
Ее муж наклоняется и целует ее слезы.
Слезы Сары падали на экран камеры, на лицо ее ребенка.
Она вздрогнула, когда кто-то положил руку ей на плечо.
Синди.
- Я уверена, что с ним все в порядке, Сара. Он у Доктора, а не у каннибалов.
Сара хотела закричать, что это еще хуже! Но она сдержалась.
- Сара, - Тайрон тоже положил свою руку на ее, хотя это, должно быть, было больно. - Мы должны идти на пляж.
Сара посмотрела на своих воспитанников. Она должна была найти Джека. Но она также должна была убедиться, что они добрались до безопасного места. Прендик и береговая охрана скоро будут здесь. Как только Синди и Тайрон будут в порядке, они смогут отправиться на поиски Джека и остальных.
В голове Сары возник образ Мартина.
Если Джек был у Доктора, то что он сделал с ее мужем?
- Пожалуйста, Сара, - Синди готова была расплакаться. - Нам нужно идти.
Сара кивнула, позволяя подросткам помочь ей подняться на ноги. Она в последний раз взглянула на фотографию своего прекрасного мальчика, затем спрятала камеру в карман и достала компас.
- Сюда, - тяжело вздохнув, сказала она.
Сара повела их через лес, направляясь на северо-восток. Сначала шум воды был слабым, почти воображаемым. Но он становились все сильнее - безошибочный шум волн, набегающих на берег. Затем деревья наконец расступились, открывая...
- Это пляж, - сказала Синди, и от своего энтузиазма помолодела лет на десять.
Сара тоже почувствовала облегчение. Это облегчение сменилось восторгом, когда она увидела ходовые огни лодки, пришвартованной у берега. Она направилась к лодке, ее нога болела немного меньше, а уровень энергии поднялся на несколько градусов.
- Нам обязательно плыть к ней?
- Нет, Синди. Капитан снова воспользуется шлюпкой.
Шлюпка была шестнадцатифутовой надувной лодкой в форме большой буквы U. В ней помещалось пять человек. Когда они прибыли на остров, потребовалось два рейса, чтобы доставить всех с лодки на берег. Сара прислушалась, не слышно ли подвесного мотора, но озеро было тихо.
- Может, он только что подошел? - сказал Тайрон.
- А может, он уже здесь.
Сара обернулась. Капитан Прендик стоял на песке. Радость Сары при виде его тут же угасла, когда она увидела в его руке пистолет.
Он был направлен на нее.
Когда Эдвард Прендик был маленьким мальчиком, он хотел быть богатым.
Он хотел этого не для себя, хотя лучшая одежда и новые игрушки были бы кстати. Он хотел денег для своей матери.
Его отец погиб в автокатастрофе через три дня после его рождения. С того дня, как Прендик научился ползать, он слушал, как его мать говорила о том, что надо сводить концы с концами, жалеть копейки, покупать счастье и о корне всех зол. Деньги заставляли мир крутиться, а у Прендиков их никогда не было.
Мама работала на фабрике по производству тортов. Ее заработка едва хватало на жизнь, поэтому, когда Прендик стал достаточно взрослым, он помогал пополнять их бюджет, берясь за любую работу, которую мог найти. Супермаркеты, фастфуд, строительство, розничная торговля, доставка, ландшафтный дизайн - Прендик занимался всем этим. Большая часть денег шла маме. Остальное шло на сберегательный счет.
Когда ему было за тридцать, у него было достаточно денег для первого взноса за лодку. Наконец, став индивидуальным предпринимателем после целой жизни работы на других, он смог зарабатывать достаточно, чтобы помогать маме еще больше, и сейчас, на заслуженном отдыхе, она получала социальное обеспечение, приличную пенсию и регулярные чеки от сына.
Затем экономика пошла под откос. Бывший мамин работодатель обанкротился, забрав с собой ее пенсию. Бизнес Прендика тоже пошел под откос, и он едва мог платить взносы за свою яхту, не говоря уже о помощи маме.
Через две недели после того, как отказали маме в выплате пенсии, у мамы обнаружили рак. У Прендика не было возможности оплатить ее лечение. Даже если бы он продал свою лодку, этих денег не хватило бы на операцию, не говоря уже о химиотерапии и облучении.
Прендик поклялся сделать все возможное, чтобы помочь матери. Он дал понять, что готов использовать свою лодку для любых целей, без вопросов.
Так он связался с доктором Плинсером. А теперь Прендик увяз так глубоко, что уже не представлял, как сможет выпутаться.
Капитан Прендик ненавидел это делать, но мысль о том, что мама дома, ей нужно пройти очередную химиотерапию, закалила его решимость.
- Бросьте ракетницу, миссис Рэндхерст.
- Капитан, что за...
Он выстрелил. Пуля прошла высоко над головой Сары, но звук был настолько громким, что она попятилась назад.
- Бросьте ее. У меня приказ доставить вас в тюрьму. Если вы откажитесь идти добровольно, мне велено прострелить вам ногу и бросить на съедение зверям.
Сара бросила ракетницу.
- Вы работаете на доктора Плинсера, – oна не спрашивала – она утверждала.
Прендик старался говорить жестче, чем чувствовал.
- Я - его снабженец. Ему что-то нужно, он платит мне, чтобы я достал это для него. Теперь начинайте двигаться вверх по берегу. Если кто-то попытается бежать, он станет закуской для каннибалов.
- Что нам делать? - прошептала Синди.
Сара, которая, по воспоминаниям Прендрика, была такой милой во время поездки, теперь выглядела так, будто ее пожевали и выплюнули.
- Делай, что он говорит, Синди.
Они начали маршировать обратно тем же путем, каким пришли. Прендик снова почувствовал угрызения совести. Он снова подумал о своей матери и заглушил эти самые угрызения и сомнения.
- Tы знаешь, что ведешь нас на смерть, - сказала Сара через плечо.
- Может быть. Может быть, вы просто сойдете с ума, почувствовав вкус к другим людям.
- Если тебе нужны деньги...
Прендик колебался. Они всегда пытались подкупить его. Если бы только они могли.
- Я готов выслушать любое предложение, но проблема в оплате. Вы можете пообещать мне деньги, но потом обратиться в полицию, когда мы вернемся на материк.
- Я могу сделать банковский перевод. Все, что мне нужно, это работающий телефон.
- Опять же, что мешает вам обратиться к властям? Я бы с удовольствием взял ваши деньги, правда, с удовольствием, миссис Рэндхерст. Но я не могу понять, как это сделать, чтобы остаться безнаказанным.
Даже если ему каким-то образом удастся забрать деньги после ее смерти, их все равно можно будет отследить. А если бы Прендик оказался в тюрьме, что бы случилось с мамой?
Сара остановилась и уставилась на Прендика. Она откинула волосы за ухо.
- Может быть... Mожет быть, я могу предложить тебе что-то еще...
Он вздохнул, чувствуя себя виноватым перед ней.
- Я тоже часто получаю такое предложение. Но есть еще вопрос закона. Если я отпущу вас, у меня будут неприятности. К тому же, мне действительно нужны деньги, - oн сделал паузу, не ожидая понимания, но чувствуя необходимость разгрузить себя. - Это для моей матери. Ей нужно лечиться от рака.
Сара еще раз взглянула на воду, затем начала медленно подходить к Прендику.
- Мне жаль твою мать, капитан. Может быть, мне удастся убедить тебя, что я ничего не скажу.
Прендик покачал головой.
- Вы привлекательная леди, миссис Рэндхерст. Но я бы не чувствовал себя в безопасности, отпусти я вас. Кроме того, держать пистолет у женщины, пока я занимаюсь с ней сексом, меня не очень-то возбуждает.
- Я подержу его для тебя, - сказал Тайрон.
- Хорошая попытка, парень. Но ответ - нет. Кроме того, я не хочу, чтобы ты думал, что тебе просто нужно задержать меня до приезда береговой охраны, - Прендик зажал ноздри. - Миссис Рэндхерст, это береговая охрана. Нас проинформировали о вашей ситуации. Расчетное время прибытия - девятнадцать минут.
Прендик смотрел, как Сара сдувается.
- Не вините себя, - сказал Прендик. - Рация, которую я вам дал, была сломана. Работала только на моей частоте. Если это имеет какое-то значение, мне очень жаль. Жаль, что нет другого способа.
В порыве гнева Сара отстегнула рацию от пояса и бросила ее в него. Она промахнулась на два фута. Он нагнулся и поднял ее, не сводя с нее глаз.
- Я говорил вам выбрать другой остров, миссис Рэндхерст. Я пытался настаивать. Но вы хотели приехать сюда. Теперь повернитесь и начинайте шагать. Пожалуйста.
- Ты ублюдок, - сказала Сара, и ее слова пропитались ядом.
- Правда. Но я люблю свою мать, и я обещал, что сделаю для нее все.
- Ты думаешь, она бы этого хотела? - сказала Сара. - Ты убиваешь людей?
- Я не убиваю. Я просто курьер, и в глубине души я думаю, что я хороший человек. Но я застрелю вас и оставлю здесь, если вы не продолжите идти. Направь фонарик вперед и держи рот на замке.
После этого они практически замолчали. Прендик ходил этим маршрутом достаточно раз, чтобы не нуждаться в компасе, даже ночью. Но он не спускал глаз и ушей с диких людей. Эти примитивы, казалось, уважали его оружие, но в последнее время они становились все смелее, иногда даже преследовали его на расстоянии всего нескольких ярдов. Они пугали Прендика до смерти. Он видел последствия некоторых из их пиршеств. Кошмары были настолько ужасны, что ему пришлось одолжить у мамы прописанное ей снотворное.
Но, насколько мог судить Прендик, то, что происходило в тюрьме доктора Плинсера, было в тысячу раз хуже.
Когда они подошли ко входу в тюрьму, Прендик бросил девушке ключ и велел вставить его в замок. Чтобы открыть тяжелую железную дверь, понадобились обе женщины и мальчик.
Петли заскрипели, что для каннибалов было равносильно звонку на обед. Прендик быстро осмотрел лес на предмет движения, затем провел группу внутрь. Было темно, тихо.
- Направьте фонарик направо, миссис Рэндхерст. Видите, те первые три клетки? Каждый из вас залезет в одну из них.
Они выполнили приказ. Прендик удивлялся, почему люди, которых он приводил сюда, всегда были такими послушными. Никто из них никогда не сопротивлялся и не пытался бежать. Может быть, потому, что они искренне не верили, что это конец. Или потому, что тюрьма была старой и страшной, а камеры казались более безопасной альтернативой побегу в одиночку в темноту. А может быть, они просто устали бороться и смирились со своей участью. Как коровы, идущие на бойню.
Прендик проверил двери каждой камеры, убедился, что они заперты.
- Ты можешь хотя бы отпустить детей? - сказала Сара едва слышным шепотом.
- Мне очень жаль, миссис Рэндхерст.
- Ты - монстр. Твоей матери было бы очень стыдно за тебя.
У Прендика не было ответа на это. Он сунул пистолет за пояс и вышел из тюрьмы, закрыв за собой огромную дверь.
Монстр? Я? Нет. Я обычный парень, делающий все, что в моих силах.
А те твари в лесу? Они и есть монстры.
На полпути к пляжу Прендик услышал что-то в лесу. Он остановился, прислушиваясь, и услышал только звук сверчков. Но когда он снова начал идти, звук повторился.
Эти проклятые дикари?
Когда он в прошлый раз подвозил припасы, двое из них подошли прямо к нему, размахивая палками и улюлюкая, как обезьяны. Он несколько раз выстрелил в них, спугнув.
Если бы они преследовали его сейчас, он сделал бы то же самое. Или что-то еще более серьезное. Прендик никогда никого не убивал, но если бы пришлось, он бы это сделал. Он не был каким-то дикарем, не способным защитить себя. Если его загонят в угол, он знал, что сможет дать отпор.
Он схватился за пистолет и остановился, осматриваясь вокруг и выжидая.
Ни за что на свете каннибалы не смогут на него напасть. Гарантированно.
Тайрон снова ударил ногой по железным прутьям. Это был уже пятьдесят восьмой. От каждого удара его правая рука пульсировала. Он еще раз поднял ногу и сделал пятьдесят девятый.
Он никогда раньше не видел такой тюрьмы, а у Тайрона был некоторый тюремный опыт. Эти камеры были размером с душевую в доме его мамы. Их было несколько десятков, все они были выстроены рядом друг с другом в большом помещении, пахнущем как подвал, в котором засорилась канализация.
Синди была в клетке справа от него. Сара - сразу слева от него. Еще кто-то был заперт в нескольких рядах сзади. Тайрон слышал неровное дыхание, видел очертания человека, свернувшегося калачиком на полу камеры, но было слишком темно, чтобы разглядеть, кто это, а луч мини-фонарика Сары не доставал так далеко. Повторные обращения к загадочной фигуре не вызвали никакого отклика.
Решетки и замки выглядели довольно старыми. Возможно, это была тюрьма времен гражданской войны, о которой Мартин рассказывал в своем рассказе у костра. Несмотря на возраст, железо было по-прежнему прочным, а прутья не сдвинулись ни на дюйм после ударов по ним ногами в течение получаса.
И если это место было достаточно мрачным и страшным, то что же было там, откуда доносились пронзительные крики?
Он был уверен, что это кричала Ланеша.
Тайрон изо всех сил старался не думать о том, что происходит с Ланешей, что они с ней делают. Но как бы ни волновали Тайрона крики девушки, еще больше его пугала мысль о том, что он и Синди будут следующими в очереди на такую экзекуцию.
Он снова ударил ногой в дверь, чувствуя, как удар отозвался на его ноге и обожженной руке, звон разнесся по комнате и угас.
- Скоро рассветет, - сказала Синди. - Становится светлее.
Тайрон смотрел сквозь решетку на окно в кирпичной стене. Оно было открыто наружу, и в нем было еще больше железных прутьев, как в старомодной тюрьме Дикого Запада. Снаружи все еще было довольно темно, но он смог различить едва заметный розовый свет.
Сара ничего не говорила с тех пор, как ушел капитан. До этого она была как огнедышащий дракон, готовая броситься на него. Теперь она выглядела как побитая собака. Тайрон подумал, не достигла ли их сиделка, назначенная судом, предела своей выносливости.
С помощью мини-фонарика он снова проверил решетку. Никакого прогресса.
Учитывая все вышесказанное, это был довольно дерьмово.
Тайрон попятился назад, чтобы снова ударить ногой, когда кто-то пробормотал:
- Лестер...
Это был мужской голос, доносившийся с другого конца комнаты. Человек в камере.
- Эй! - крикнула Синди. - Кто ты?
Тайрон заставил ее замолчать. Хотя ему было любопытно, кто этот парень, он не хотел привлекать к себе ненужное внимание. А этот остров, похоже, был полон людей, желающих на это самое внимание живо откликнуться.
- Мартин... - повторил мужской голос.
Это единственное слово, казалось, вывело Сару из ступора. Она встала и ухватилась за решетку.
- Мартин? Это ты, Мартин?
- Сара? Черт... где я?
Тайрон узнал голос. Том.
- Том, мы в тюрьме времен гражданской войны. Ты в порядке?
- Я... хочу спать. Все выглядит странно. Расплывчато.
- Ты можешь вспомнить, как ты сюда попал? Ты упомянул Мартина. Он был с тобой? - голос Сары звучал ужасно отчаянно.
- Я не знаю. Все расплывчато. Я помню... я был с Лестером... O, черт! Мой чертов палец!
Том начал хныкать. Тайрон понятия не имел, через что пришлось пройти Тому, но он не испытывал к нему особого сочувствия. Этому парню нужно набраться мужества.
- Том, пожалуйста, расскажи мне, что случилось. Ты знаешь, где Мартин и Джек?
- Мартин, - фырканье. - Мартин спас меня, - фырканье. - От Лестера. Бедный маленький Джек.
- Где Джек, Том?
- Не знаю.
- Как ты сюда попал, Том?
- Мы... мы искали тебя. Мы шли по оранжевым ленточкам на деревьях. Чтобы вернуться в лагерь. Но потом мы нашли эти огромные кучи костей.
Свет включился, удивив Тайрона и заставив его вздрогнуть. Шаги эхом отдавались по бетонному полу, и Тайрон проследил за звуком, его глаза наконец остановились на...
- Мартин! - Сара издала радостный визгливый звук и потянулась к мужу через решетку.
Мартин бросился к ней, держа ее за руки.
- Сара! - крикнул Том.
Тайрон смотрел, не в силах ничего сделать, как Мартин достал из кармана шприц, воткнул его в руку Сары и нажал на поршень.
- Мартин? Что...
Сара упала на колени, затем на бок.
- Мартин? Что ты делаешь? – воскликнулa Сидни.
Но Тайрон знал. Он чувствовал это нутром.
- Ты один из плохих парней, не так ли?
Мартин улыбнулся Тайрону, подошел к нему.
- Не хуже других, брат.
Тайрон бросился на Мартина, его левая рука просунулась сквозь прутья решетки, пытаясь схватить его за шею. Мартин стоял на расстоянии вытянутой руки.
- Тебе нужно беречь силы, Тайрон. Поверь мне. Они тебе понадобятся.
- Ты сукин сын.
Мартин отвернулся, достал из кармана ключ и отпер камеру Сары.
- Он и со мной так поступил, - ныл Том. - Уколол меня иглой и вырубил.
- Слишком поздно, тупица, - сказал Тайрон, злясь на парня, что тот из-за своего хныканья и нытья так и не сказал о главном.
О той опасности, которая исходила от Мартина.
Мартин присел, закинул руку Сары себе на плечо, а затем поднял ее.
- Мартин? - голос Синди был кротким, неверящим.
Мартин взглянул на нее.
- Позвольте мне сказать, что мне было очень неприятно работать с вами, жалкими маленькими засранцами. Сегодня вы умрете. Умрете с большей болью, чем вы можете себе представить. И знаешь что, Синди? Ни одному человеку в мире не будет до этого дела.
Мартин подмигнул, а затем вынес Сару из комнаты.
Синди начала плакать. Тайрон не знал, что делать. Тогда он протянул левую руку через решетку, взял Синди за руку и сжал.
- Мне не все равно, - сказал он.
Но по какой-то причине это заставило ее плакать еще сильнее.
Сара открыла глаза. В голове был сумбур, мысли путались, мозг плавал в состоянии между сном и осознанием.
Затем она вспомнила, как Мартин уколол ее иглой, и сразу же пришла в полную боевую готовность, оценивая ситуацию. Она лежала на боку, на старой койке, от которой пахло плесенью и застаревшим потом. Сара попыталась сесть, но обнаружила, что она связана: руки за спиной, та же веревка спускается по ногам и фиксирует лодыжки.
Сара огляделась. Она находилась в комнате, хорошо освещенной и относительно теплой, с легким запахом лимонного освежителя воздуха, маскирующим что-то нехорошее. Серые каменные стены говорили о том, что она все еще находится в тюрьме, а с ближайшей стены свисали кандалы на большом металлическом болте.
Стена была покрыта красновато-коричневыми пятнами.
У дальней стены стоял деревянный комод с восемью ящиками. Рядом стоял стол. Сара повернула шею, чтобы посмотреть, что находится сверху, и увидела множество электроинструментов, в том числе портативную дрель с большой насадкой.
На другой стороне комнаты стояло кресло на колесиках и доска с крючками, на которой висело множество ножей и пил. Рядом с этим...
...старый деревянный сундук, на котором лежала детская переноска Джека.
- Доброе утро, солнышко.
Мартин вошел в комнату. Он выглядел счастливее, чем когда-либо за долгое время.
- Мартин, где Джек? Что происходит...
Его рука стремительно и сильно ударила Сару по правой щеке и откинула ее голову назад. Сара почувствовала, как кровь прилила к лицу, а затем неизбежное жжение.
- Не будь дурой, Сара. Ты, наверное, уже догадалась.
Сара взяла паузу, пока не убедилась, что может говорить, не срываясь. Предательство было настолько неожиданным, настолько абсолютным, что она чувствовала, что должна его осмыслить.
Это поразило ее сразу, и она все поняла.
- Я вижу это в твоих глазах, - сказал Мартин. - Наконец-то ты это поняла. Пожалуйста. Просвети меня.
Ее голос был мягким и звучал пусто.
- Когда Джо пропал. Ты был с ним, на его лодке. Вы приплыли сюда. Мартин... где наш сын?
- Закончи историю, тогда я расскажу тебе.
Саре казалось, что она слушает, как говорит кто-то другой, хотя слова исходили из ее уст.
- Плинсер, должно быть, заполучил вас обоих. Каннибалы привели вас к нему.
- Вообще-то, нас привел Лестер. Тогда еще не было такого количества людоедов, и они были неорганизованные.
Мартин подтащил складной стул и поставил его рядом с кроватью.
- Ты знал, что это был остров Плинсера? - Сара чувствовала себя так, словно она балансирует между депрессией и истерикой.
- Нет. То, что я рассказал в своем рассказе у костра, было правдой. Джо, я и еще шесть человек. Вообще-то ты должна была пойти с нами, помнишь? Мы тогда встречались, но ты была не в духе. Но клянусь, я не держу на тебя зла.
Он сел. Сара ничего не сказала.
- Одну из женщин действительно укачало. И мы прибили лодку к берегу. И каннибалы напали. Мы с Джо убежали, но Лестер нашел нас. Он отвeл нас к Доктору.
Мартин потер глаза. Они были красными, как всегда без лекарства "Гониозол". Дыры на щеках были в стежках, аккуратно зашитые.
- Плинсер сделал тебя таким, - прошептала она.
- Это не совсем так. Процедура усиливает те части мозга, которые вырабатывают агрессию. Доктор просто увеличил эти участки, сделав насильственные действия не только более привлекательными, но и необходимыми. Что-то вроде полового влечения, только это влечение к насилию.
Мартин снова набросился на нее, на этот раз ударив сильнее. Щека Сары горела.
- Когда я делаю это с тобой, я испытываю огромный прилив сил. Я чувствую всплеск серотонина, мои допаминовые рецепторы пируют от него. Это лучше, чем любой кайф, который я когда-либо знал. И что особенно приятно, я хотел сделать это с тобой со дня нашей свадьбы.
Сара не могла сдержать слез, но ей удалось удержаться от рыданий.
- Оранжевые ленты на деревьях...
Мартин кивнул.
- Это был я. После того, как я исчез из кемпинга, я изменил месторасположения лент, чтобы они привели нас к тюрьме. На следующее утро я собирался привести всех туда, и нас встретили бы Лестер и Прендик. Все должно было быть хорошо и просто. Никакой беготни в темноте. Никто не будет умирать, пока не придется. Но эти дикие ублюдки набросились на меня. Я так увлекся игрой в мистера Славного Парня Мартина, рассказывая страшные истории, что забыл взять пистолет из рюкзака. Ты действительно спасла мне жизнь, Сара. Позволь мне поблагодарить тебя за это.
Он снова ударил ее, на этот раз сжатым кулаком. Сара ожидала этого и вовремя повернула голову, так что костяшки его пальцев встретились с верхней частью ее черепа.
- Сука, - сказал он, тряся рукой и дуя на костяшки пальцев. Затем он рассмеялся. - Я бы почувствовал это, если бы не был на обезболивающих. Но ты за это заплатишь.
Глаза Сары затуманились от слез, из носа текло как из крана, а голос был жалким причитанием. Хотя ей этого не хотелось, она снова посмотрела на слинг, Джека, перекинутый через крышку сундука.
- Где Джек, Мартин? Что ты сделал с нашим сыном?
- Наш драгоценный малыш Джек? Ты боишься, что больше никогда не подержишь его на руках? Никогда не заглянешь в его очаровательное личико и не пощекочешь его, чтобы он засмеялся?
Мартин наклонился к ней, его лицо было в нескольких дюймах от ее лица.
- Может быть, позже я позволю тебе подержать его крошечное тельце.
Сара искала ложь в его глазах. Но она увидела лишь злобу и ликование.
Внутри нее что-то оборвалось.
- Ты не... Мартин... нет...
- Ты хочешь услышать, что случилось с остальными? Плинсер отдал Ланешу Объекту 33. Она у него уже давно. Сомневаюсь, что от нее много чего осталось. У него есть какое-то устройство, которое он использует на них. Лично у меня от этого мурашки по коже. А Джорджия? Плохая девчонка. Мы оба знали, что она притворялась, что раскаивается. Я думаю, она скрывала нечто большее. Мы о ней хорошо заботимся.
- Мартин, - Сара теперь только произносила слова, не издавая ни звука. - Почему?
- Как ты думаешь, почему я женился на тебе так скоро после исчезновения Джо? Любовь? Я никогда не любил тебя. Я использовал тебя как прикрытие. Женитьба на тебе была идеальным способом незаметно потакать моим особым вкусам, - oн подмигнул. - К тому же, я не смог бы открыть Центр без тебя.
Сара поняла, к чему все идет, и покачала головой.
- Нет...
Мартин улыбнулся.
- Ты действительно думаешь, что у нас было одиннадцать беглецов? Разве это не статистически высокий показатель?
Он встал и подошел к комоду. Не сводя глаз с Сары, он открыл верхний ящик.
- Помнишь Чриз Грейвс? Одно из наших первых дел, назначенных судом в Центре. А также наш первый побег.
Мартин потянулся к ящику. Сара не хотела смотреть, но не могла отвернуться. Он вытащил то, что выглядело как коричневая рубашка. Но затем он поднял ее, развернув во всю длину.
Сару вырвало, и она упала на матрас койки.
- Не лучшая моя работа, - сказал Мартин. - Снимать кожу нелегко. Особенно когда человек еще жив. Все эти вздрагивания и кровотечения. Вот почему здесь столько дыр. Взгляни.
Мартин бросил кожу через всю комнату. Она скользила, почти как воздушный змей, затем приземлилась на Сару.
Волосы все еще были прикреплены, и они упали на грудь Сары. Она стряхнула их, и они скользнули по ее шее. Кожа была жесткой, грубой, и от нее исходил запах соли и вяленой говядины. Под действием силы тяжести кожа соскользнула с кровати, и Сара попыталась вывернуться, наблюдая, как ноги и ступни с ногтями падают на пол.
- Плохо сделано. Я знаю. Но со временем я стал лучше. Вот, Дженна Гамильтон.
Мартин бросил ей еще одну кожу.
- И Рич Ардмор, - oн бросил и это в нее.
Сара успела увернуться от первой, скорчившись на койке, но кожа Рича попала ей прямо в лицо. Она закричала, качая головой вперед-назад, и смогла увидеть Мартина через дыру, которая на самом деле была ртом Рича.
Мартин бросил ей еще один.
- Вот - Миранда Уокер, - кожа приземлилась на ноги Сары. - А помнишь Генри Переса, который любил разжигать костры? Я сделал ему красивый, обугленный финиш.
Сара освободилась от кожи Рича только для того, чтобы кожа Генри ударила ее по голове. От неe пахло горелым беконом. Ей удалось отползти в угол кровати и встать на колени. Шкуры громоздились вокруг нее, как спутанные простыни.
- Вот одна, которая тебе особенно понравится, сделана только в прошлом месяце. Тоня Джонсон. Она была готовa, чтобы исправить свою жизнь, начать все с чистого листа. Потом я привел ее сюда. Теперь она не пахнет так свежо.
Кожа Тони сильно ударила Сару, раздался звук пощечины. Она была еще влажной и оставила розовое мокрое пятно на свитере Сары.
- Мартин... не надо больше...
- Больше не надо? Но мы только начинаем, Сара, дорогая. Последние несколько лет я был вынужден жить с тобой во лжи. После процедуры, знаешь ли, трудно было сдерживать себя? Подавлять свои желания? Я должен был притворяться ответственным, порядочным взрослым, заботливым психологом и порядочным мужем, но при этом все время жаждал следующей возможности порезать кого-нибудь на части.
Мартин бросился на нее, заставив Сару сморщиться.
- Я... я люблю тебя, Мартин.
Его улыбка была демонической.
- А я ненавижу тебя, Сара. Ненавижу тебя всеми фибрами своего тела. Ненавижу так сильно, на самом деле, что у меня есть кое-что особенное для тебя. Помнишь свое лето у тети Элисон?
Воспоминания нахлынули снова. Девятилетней она оказалась запертой в старом сундуке.
- Потребовалось время, чтобы найти подходящий вариант, но ты столько раз рассказывала мне подробности этой истории, что я думаю, что нашел довольно хороший вариант.
Мартин схватил ее обеими руками: одной запутался в ее волосах, другой стянул с нее свитер. Он сдернул ее с кровати, и она сильно ударилась коленями об пол. Затем он начал тащить ее к...
- Мартин... о нет... пожалуйста, не надо...
- Все будет как в старые времена, Сара. Взрыв из прошлого.
Он потянул ее к старому сундуку в углу комнаты и открыл крышку.
Сара не хотела смотреть, боясь увидеть внутри мертвого ребенка. Сундук был пуст.
И для нее это было не менее страшно.
- Там хорошо и темно. Темно и тесно.
Сара боролась, извиваясь всем телом, не позволяя ему крепко ухватиться. Но он сделал это, дернул ее так сильно, что ее плечи, казалось, вот-вот выскочат из суставов, поднял ее и - о господи, о боже, нет - бросил ее лицом в сундук.
Крышка закрылась, погрузив Сару в абсолютную темноту.
Она закричала; приглушенный, сдавленный звук был ей так хорошо знаком.
Мартин постучал по крышке сундука.
- Вот что произойдет, Сара. Я собираюсь оставить тебя там. Не знаю, надолго ли. Может быть, на несколько дней. Я заставлю тебя ждать так долго, что ты будешь счастлива, когда я наконец открою его, чтобы убить тебя. Это то, что ты говорила мне в те ночи, когда не могла заснуть. Ты говорила мне, что тебе было так страшно, что ты хотела скорее умереть, лишь бы не оставаться там дольше. Как же это хреново!
Сара огляделась вокруг, ища трещину в досках, шов, что-то, что могло бы впустить хоть капельку света в сундук. Но там была только тьма.
- Я заставлю тебя ждать еще дольше, Сара.
Нет. Пожалуйста, только не это.
- А когда я наконец выпущу тебя, то покажу тебе свою коллекцию ножей. Помнишь кузена Тимми?
Саре казалось, что мир кружится. Ей стало трудно дышать.
- Помнишь, какой у него был нож? Охотничий нож, с зазубренной спинкой? У меня тоже есть такой. Представляешь, Сара? Когда мы ходили обедать, у тебя голова шла кругом, когда ты видела нож для стейка. Можешь представить себе большой нож Тимми?
Сара могла себе это представить. Это было единственное, что было у нее было в голове, блокируя все остальное.
- Ну, не нужно отвечать мне прямо сейчас. У тебя есть много времени, чтобы подумать об этом. А потом, позже, гораздо позже, ты сможешь рассказать мне о своих ощущениях, когда я испробую его на тебе.
- Пожалуйста, - прошептала Сара.
- Ты что-то сказала, милая?
- Пожалуйста. Мартин. Не оставляй меня здесь.
- Ты бы предпочла, чтобы я выпустил тебя и занялся тобой прямо сейчас?
Сара не могла поверить своему ответу, но слово вылетело из ее рта.
- Да.
Она ждала ответа Мартина. Секунды тикали.
- Мартин?
Была только тишина. Тишина и удушающая темнота.
- Мартин!
Но, как и кузен Тимми, он исчез.
Джорджия открыла глаза. Они были сухими, жгли, словно кто-то насыпал в них песок. Она снова закрыла их, потрогала веки, и это помогло ей понять, что паралич прошел.
Она лежала в теплой постели, под толстым одеялом. Зевнув, она села, одеяло упало, обнажив голую грудь. Джорджия увидела, что она полностью обнажена. Это ее ничуть не смущало, и она задумалась, почему. Как бы она ни пыталась обманывать себя, Джорджия знала, что у нее далеко не совершенная фигура. Она не хотела, чтобы кто-то видел ее без одежды.
Но ее внешность больше не имела для нее значения. На самом деле, впервые в жизни она почувствовала гордость за свое тело. Она выскользнула из-под одеяла и подошла к окну. Наступил рассвет, заливая комнату светом. Джорджия прошла мимо и подошла к комоду, на котором стояло зеркало. Она остановилась, уставилась на свой отвисший живот, большие бедра.
Но вместо стыда Джорджия почувствовала странную гордость. Даже больше, чем гордость. Она чувствовала себя сильной, могущественной. Как совершенно новый человек, способный покорить весь мир. Как будто что-то дремлющее внутри нее открыло глаза и проснулось. Она позволила фантазии овладеть собой: Джорджия сидит на троне на вершине горы, а под ней со всех сторон - кресты. Кресты с прибитыми к ним людьми, кричащими и молящими о пощаде. Распятые, насколько она могла видеть. Сотни. Тысячи. Миллионы распятых.
Затем фантазия переключилась. Распятые превратились в убитых. Джорджия вспомнила, как читала о Владе Дракуле, как он сажал людей на высокие деревянные колья. Под действием силы тяжести и борьбы его жертвы соскальзывали с шеста, протыкая органы и ткани, пока в конце концов колья не выходили изо рта.
От этого образа она вся задрожала.
Власть была тем, к чему она всегда стремилась. Она овладела ее младшим братом - контролем. Вся жизнь Джорджии была связана с контролем. Контролировать свои эмоции, манипулировать другими, хранить секреты.
Но власть была лучше, чем контроль. В миллион раз лучше. Если контроль был связан с поддержанием порядка, то власть - с непобедимостью. Прежняя Джорджия была слабой. Новую Джорджию было не остановить.
Она снова потерла глаза, подумала о процедуре, которую доктор Плинсер провел над ней. Не самое приятное воспоминание, но боль ушла, сменившись всепоглощающим чувством собственного достоинства. С этим вновь обретенным чувством абсолютной власти пришло непреодолимое желание причинить кому-нибудь боль. Кому угодно. Сделать им ужасно больно.
Джорджия подошла к металлической двери. Заперта. Она нахмурилась, раздраженная тем, что застряла здесь, не имея возможности удовлетворить свое новое желание. Затем она заметила пакет рядом с дверью.
Он был размером с обувную коробку, завернутый, как подарок на день рождения, в ярко-красную бумагу с большим белым бантом сверху. Рядом лежала коробка поменьше, завернутая в такую же бумагу. На открытке, приклеенной к верхней части большого подарка, было написано:
ДЕВОЧКЕ ДЖОРДЖИИ ОТ ЛЕСТЕРА
Джорджия оторвала бант и вскрыла сначала большую упаковку, обнаружив стальную клетку. Внутри, с матовым серым мехом и крошечными черными глазками, сидела самая большая крыса, которую она когда-либо видела.
Вместо того чтобы вздрогнуть, что сделала бы прежняя Джорджия, новая Джорджия посмотрела на это существо с чем-то сродни голоду. Оно было таким слабым. Таким уязвимым.
Она открыла тонкую упаковку. Внутри лежали рулон клейкой ленты и пара длинных острых ножниц. На дне коробки была еще одна записка.
ПОВЕСЕЛИТЕСЬ
Джорджия улыбнулась.
Откуда Лестер знал, что это именно то, что мне нужно? Какой заботливый человек.
Такая большая крыса сразу не умрет. Если Джорджия будет сдерживать себя, это будет хорошим развлечением на несколько часов.
- Привет, маленький друг, - сказала Джорджия крысе, протягивая жадные пальцы к защелке. - Xочешь поиграть?
Синди открыла глаза. Она не спала. Она просто сидела, прислонившись спиной к решетке, отдыхая и экономя силы. Синди не знала, сможет ли она когда-нибудь снова заснуть.
И будет ли у нее такая возможность.
Через окно проникал свет, достаточный, чтобы осветить камеры. Она взглянула на Тайрона, который смотрел на нее. Они все еще держались за руки.
- Как ты? - спросил он.
- Этот мотель - отстой. Никакого обслуживания в номерах. Нет кабельного телевидения. И в туалете бардак.
- Тебе нужно в туалет? Я могу отвернуться.
Она сдвинула больное плечо и сжала его левую руку, пожалев об этом, когда увидела его гримасу.
- Я в порядке. Хочешь услышать что-нибудь смешное?
- Да, черт возьми. Как раз сейчас не помешало бы что-нибудь смешное.
- Я уже несколько часов не думала о метамфетамине. Это первый раз, сколько я себя помню, когда у меня не было никакого желания накуриться.
- Круто. Похоже, ты победила это.
- Ты думаешь?
- Да. Ты сильная. Я всегда знал это о тебе.
Синди почувствовала, что краснеет, но это было хорошее чувство, а не смущение.
- Как твоя вторая рука?
- Болит. Она начала зарубцовываться, но теперь каждый раз, когда я ею двигаю, снова начинает кровоточить.
- Мне жаль.
- Это не помешает мне выбить всю дурь из того, кто откроет дверь моей камеры.
Синди улыбнулась, сжала его руку гораздо нежнее.
- Мы выберемся отсюда, Синди. Я обещаю.
- Доброе утро.
Синди и Тайрон посмотрели в сторону лестницы в дальнем конце комнаты, откуда доносился знакомый полуженский голос.
Том тоже услышал его и начал издавать высокие звуки.
Лестер медленно, непринужденно подошел к ним. В левой руке он держал метлу. Его правая рука - та, которую он укусил ранее, - была обмотана бинтом.
- Сегодня важный день. Встреча с важными людьми. Лестеру нужно, чтобы мальчики и девочка вели себя хорош.
Он залез в свой комбинезон и достал пару наручников.
- Лестер хочет знать имя чернокожего мальчика.
Тайрон ничего не сказал. Лестер поднял свою метлу, и Синди увидела, что в ее конце торчит гвоздь. Он направил его на Тайрона.
- Его зовут Тайрон, - быстро сказала она. - Он - Тайрон, я - Синди.
Лестер бросил наручники в камеру Тайрона. Они звякнули, ударившись об пол.
- Парень Тайрон должен надеть наручники за спиной.
- Пошел ты, уродливый крысозубый ублюдок.
Прежде чем Синди успела крикнуть "Нет!", Лестер ткнул Тайрона гвоздем в бедро. Тайрон отшатнулся, издав небольшой хрюкающий звук.
- Мальчик Тайрон наденет наручники.
- Ты слышал меня и в первый раз, - сказал Тайрон сквозь зубы. - Пошел ты.
Лестер снова ударил его, на этот раз целясь в промежность Тайрона. Подросток уклонился и сумел отклонить удар, вместо этого снова получив укол в бедро.
- Тайрон, малыш, милый, пожалуйста, надень их, - Синди провела рукой по его голове, желая, чтобы он послушался. - Пожалуйста, Тайрон, ради меня, просто сделай это.
Лестер снова поднял палку. Тайрон нахмурился на него, затем потянулся за наручниками.
- Я помогу тебе, - Синди просунула руки через прутья, застегивая наручники на его запястьях.
- Теперь девушка Синди наденет наручники.
Лестер бросил ей их, и она послушно застегнула их за спиной.
- Пусть Лестер посмотрит.
Она повернулась, показывая ему. Лестер отошел и направился к камере Тома.
- Мальчик Том надевает наручники.
Наручники зазвенели по бетонному полу.
- Мой палец, он, он весь искалечен, - сказал Том. У начал заикаться. - Я н-не м-могу их н- надеть.
Лестер схватил метлу и ткнул Тома в живот.
- Мальчик Том надевает наручники.
- Господи! Прекрати! Я не могу этого сделать!
Лестер снова ткнул его, на этот раз в ногу.
- Мальчик Том надевает наручники.
Том потянулся к наручникам, потом застонал.
- Я не могу их открыть.
На этот раз Лестер ударил его по ребрам.
- Мальчик Том надевает наручники.
- Том! - Синди прижалась лицом к решетке. - Том, просто надень их!
- Я пытаюсь. – хныча пробормотал он. - Я... я не могу.
Лестер ударил Тома по ребрам, и тот издал звук, похожий на визг шин.
- Мальчик Том надевает наручники.
- Том, ради Бога! - кричала Синди. - Надень чертовы наручники!
Медленно, мучительно медленно, Тому удалось застегнуть один браслет на левом запястье и завести руки за спину. Синди наблюдала за ним, с жалостью, но в то же время с отвращением глядя на его поврежденный палец.
- Ты сможешь, Том, - убеждала она его. - Не сдавайся.
Том трясся как сумасшедший, начал икать, но ему удалось ловко надеть второй наручник.
- Покажи Лестеру.
Том встал на колени, позволяя мужчине видеть свои руки. Лестер снова поднял палку.
- Нет! - закричала Синди.
Быстро и методично Лестер ударил Тома еще четыре раза. Он поднимал палку для пятого удара, когда Синди закричала:
- Лестер!
Лестер повернулся и посмотрел на нее. Он ухмылялся, тонкая полоска слюны стекала по его подбородку.
- Не надо, - сказал Тайрон Синди шепотом.
Но было уже поздно. Лестер подошел.
- Девочка Синди ревнует, что мальчик Том получает все внимание?
Синди посмотрела на Лестера, потом на гвоздь на палке, который блестел от крови Тома.
- У меня просто вопрос, Лестер. Ты сказал, что сегодня мы встречаемся с важными людьми. С кем мы встречаемся?
- Это сюрприз, - сказал Лестер.
- Но эти люди важные?
- Очень важные.
- И ты сказал, что мы должны вести себя хорошо. Но если ты будешь продолжать тыкать в нас этой палкой, мы не сможем вести себя хорошо. Мы даже не сможем двигаться. Ты этого хочешь?
Лестер, казалось, задумался, затем медленно покачал головой.
- Нет. Это было бы нехорошо.
Затем, молниеносно выхватив палку, он ударил Синди по руке.
- Но один маленький тычок не повредит, - сказал Лестер.
Затем великан пошел прочь, через всю комнату, обратно к лестнице.
Синди схватилась за руку, которую словно лягнул мул, и уставилась в окно, не сомневаясь, что это будет последний восход солнца, который она видит.
Доктор Плинсер открыл глаза. Он потянулся, зевнул, вынул беруши, надел очки, а затем заставил себя встать с кровати и пойти в ванную, где сел на унитаз, чтобы помочиться. Водопроводная вода и электричество были единственными двумя коммунальными услугами на острове, и обе они были ограничены. Во всей тюрьме было только три туалета и четыре раковины, а вода, которую они использовали, была ржавого цвета и с неприятным привкусом.
Сегодня был важный день, поэтому он принял душ. Электрогенератор потреблял много бензина, а одним из самых больших потребителей энергии был водонагреватель, который Плинсер держал на самой низкой отметке. Доктор стоически выдержал тепловатую воду, быстро вытерся полотенцем, а затем встал перед зеркалом, чтобы нанести грим на лицо.
Сначала он побрился, что никогда не было легкой задачей из-за лишних бугорков и впадин. Затем он потратил десять минут на нанесение слоев замазки для шрамов, заполняя ямки и сглаживая неровности. После нанес немного тонального крема, чтобы придать коже "человеческий" оттенок. Он проверил свой профиль, нашел его подходящим, а затем оделся в слаксы, свежую рубашку и чистый лабораторный халат.
Пистолет с дротиками весил не более пяти футов, и стрелять из него можно было одной рукой. Плинсер убедился, что пистолет заряжен, и вставил свежий баллончик CO2. Затем он отправился готовить завтрак.
В коридоре тюрьмы не было слышно криков. Либо Объект 33 не смог сдержаться и слишком рано убил свою игрушку, либо он отдыхал. Плинсер был благодарен за тишину. Нет лучшего способа начать день, чем чашка горячего кофе и спокойное созерцание.
Для приготовления кофе он использовал бутилированную воду, а пока она закипала, в большой миске сделал яичницу из десяти яиц. Затем Плинсер достал из морозилки буханку хлеба, поджарил ее в микроволновке до размораживания и бросил ломтики в яйца. Пока хлеб размокал, он разогрел большую чугунную сковороду на плите.
Секрет идеального французского тоста заключался в выборе времени. Времени, а также в добавлении корицы и сахара. Когда сковорода достаточно нагрелась, он сбрызнул ее антипригарным спреем, а затем выложил первые четыре ломтика на сковороду с помощью лопаточки. Он переворачивал их в нужное время и снимал с огня, когда обе стороны становились золотисто-коричневыми, а внутренняя часть оставалась мягкой. Плинсер повторил этот процесс, потягивая кофе и размышляя о вредном старике, который когда-то был его соседом, кричавший, когда кто-то ступал на его лужайку. Возможно, если бы сосед получал удовольствие от простых вещей в жизни, таких как приготовление хорошего завтрака, он не был бы таким неприятным.
Доктор Плинсер поставил в тележку поднос с тостами, тарелки, стаканы, упаковку апельсинового сока, салфетки, несколько пластиковых ножей и вилок, маленькие графинчики с кленовым сиропом и немного собачьего печенья.
Поднимать все это по винтовой лестнице было делом медленным, шаг за шагом, следя за тем, чтобы ничего не упало, но Плинсер с нетерпением ждал этого. Честно говоря, это была единственная физическая нагрузка, которую он получал в течение дня.
Он подкатил тележку к комнате Объекта 33 в конце коридора, проверил щель, чтобы убедиться, что его нет в прихожей, и достал из своего лабораторного халата пистолет с дротиками.
- Доброе утро. Завтрак готов.
Плинсер ждал, и по мере того, как шли секунды, он пытался вспомнить имя Объекта 33. Оно было бы на кончике языка Плинсера, если бы Лестер не откусил его. Что-то, начинающееся на букву Т...
Томпсон, может быть? Нет, так звали соседа, который так заботился о своей лужайке.
Через минуту Объект 33 просунул руки в щель второй двери. Они были покрыты засохшей кровью.
- Одна тарелка или две?
Объект 33 протянул два пальца.
- Отлично.
Доктор Плинсер наполнил две тарелки французскими тостами и поставил их на пол в прихожей, вместе с двумя стаканами с соком, вилками и сиропом.
Тейлор![29] Так его зовут. Вроде бы он был бывшим солдатом спецназа.
Плинсер хихикнул, довольный тем, что вспомнил. Заперев дверь, он толкнул тележку по коридору в комнату Мартина.
Ни Мартина, ни его гостя не было. Плинсер услышал, как кто-то хнычет внутри сундука. Какая-то часть его души хотела открыть сундук, потому что он так редко готовил еду для гостей, и та же самая часть хотела услышать похвалу за свою стряпню. Но что бы Мартин ни делал с ней, это было делом Мартина, и Доктор не собирался вмешиваться.
Объект 33 был усилен до такой степени, что его невозможно было контролировать. Плинсер смог в какой-то степени контролировать Лестера после его усовершенствования, но изменения, которые он внес в свои зубы, а также его уродливый рост не позволяли ему вписаться в общую массу людей. Но Мартин... Мартин был воплощением всего того, что пытался сделать Плинсер.
Доктор взял нормального человека и превратил его в психопата. Мартин был по-настоящему злым, но при этом мог скрывать свои потребности и функционировать в обществе. Функционировать на очень высоком уровне. Ему удалось сохранить и работу, и брак, и при этом держать свои убийства в тайне.
Плинсер не хотел делать ничего такого, что могло бы раздражать Мартина, поэтому он пошел дальше.
Далее он направился в комнату Лестера. Высокий мужчина спал, как и его питомец.
- Лестер, друг мой. Пора начинать твой день. У нас впереди большой день.
Одним движением Лестер поднялся с кровати и взял коробку с собачьим печеньем. Он бросил два в ящик для животных и засунул одно в рот.
- Лестер, я приготовил французские тосты. Я бы хотел, чтобы ты не портил себе аппетит этими штуками.
- Печенье помогает поддерживать здоровье зубов и костей, - сказал Лестер, цитируя строчку на коробке. - Лестер любит здоровые зубы.
- Ты знаешь, где Мартин?
Лестер покачал головой.
- После завтрака встретимся в лаборатории. Мы должны обсудить несколько последних дел. И, возможно, пришло время сменить сено для твoего питомца. Мне кажется, здесь становится немного вонючим.
Доктор Плинсер покатил тележку дальше по коридору, к комнате Джорджии. Он приостановился, опасаясь, что возлагает слишком большие надежды. Если бы процедура прошла успешно, Плинсер мог бы похвастаться, что наконец-то довел формулу до совершенства. Если нет, то послеобеденная встреча потребует от него еще большего изящества.
Пора выяснить.
Приложив ухо к двери, он услышал высокочастотный писк. Хороший знак, а может, и нет. Если Джорджия мучила крысу, которую дал ей Лестер, значит, она была должным образом усилена. Если же она ела крысу, ее придется усыпить и оставить с дикими людьми.
Плинсер не стал стучать. Он отпер металлическую дверь и толкнул ее одной рукой, а другой навел пистолет.
Джорджия была обнажена. В одной руке корчилась заклеенная скотчем крыса. Ножницы в другой. Кровь забрызгала ее голую грудь.
Процедура прошла успешно.
Он положил ключ в карман и затащил тележку внутрь, дверь автоматически закрылась за ним и заперлась.
- Доброе утро. Я приготовил французские тосты.
Джорджия уставилась на него, не испытывая ни враждебности, ни страха.
- Спасибо, - сказала она. - И спасибо за то, что вы сделали со мной.
Если бы Плинсер еще мог краснеть, он бы покраснел.
- Да, ты былa идеальным кандидатом для этого, и отличным объектом. То, что ты сейчас делаешь с грызуном, как ты думаешь, тебе может понравиться делать то же самое с человеком?
- Когда? - глаза Джорджии загорелись.
- Прямо после завтрака. Я приду за тобой. Полагаю, не имеет значения, что ты будешь делать это с одним из своих друзей, с которыми ты приехалa на остров.
- Это не мои друзья.
- Да, отлично. Могу я спросить, ты любишь апельсиновый сок?
- Конечно.
Джорджия медленно двинулась к нему, покачивая бедрами. Вместо того чтобы смущаться своей наготы, она, казалось, выставляла ее напоказ. Одно из дополнительных преимуществ процедуры. Грандиозный нарциссизм. Плинсер поднял пистолет с дротиками.
- Я должен попросить тебя держаться на расстоянии. Сначала нам нужно установить взаимное доверие. Tы понимаешь? У тебя сняты метафорические заграждения морали, что может привести к эпизодам чрезмерного потворства. Пока я не увижу, что ты способнa контролировать аппетиты, которые усилила моя процедура, тебе нужно держаться на расстоянии.
Она кивнула, проведя языком по верхней губе.
- У меня чешутся глаза.
- В ванной, над раковиной, есть бутылочка глазных капель. Это должно снять покраснение. Позволь мне поставить твою еду.
Он быстро взял для нее тарелку и стакан, вместe со столовыми приборами из пластика, поставив все на комод.
- Дверь заперта, - сказала Джорджия. - Я что, пленница?
- Это для твоей собственной защиты, - сказал Плинсер, мысленно добавив "и моей тоже". - Как только мы убедимся, что ты успешно прошлa усовершенствование, ты сможешь свободно передвигаться.
Джорджия преувеличенно надулась.
- Вы не доверяете мне, доктор Плинсер?
Плинсер не стал отвечать.
- Наслаждайся завтраком. Я вернусь позже.
Он возился, пытаясь вставить ключ в замок, несколько раз оглядываясь на Джорджию, чтобы убедиться, что она не подкрадывается. Когда он наконец открыл дверь, девушка стояла рядом с ним.
Доктор вскрикнул от неожиданности и попытался прицелиться из дротикового пистолета. Но Джорджия уже поймала его запястье, а она была сильной для своих размеров.
- Расслабьтесь, доктор. Я собиралась просто подержать дверь открытой, пока вы будете выталкивать тележку.
Она встала рядом с ним, положив ладонь на дверь. Плинсер поблагодарил ее и быстро вышел, дверь закрылась и заперлась за ним.
Доктор Плинсер снова оказался перед лестницей, но спускаться было всегда легче, да и тележка была значительно опорожненной. Затем он вернулся на кухню, где поставил перед собой тарелку.
Еда была трудным процессом, занимавшим некоторое время, но Плинсер наслаждался ею, как мог. Еда и его эксперименты были единственными удовольствиями в его жизни.
Он разрезал тост на крошечные квадратики, но ему все равно приходилось помогать челюсти рукой, чтобы прожевать достаточно, чтобы проглотить. Пока он ел, он размышлял о своей жизни. Доктор Плинсер считал, что создание психотиков - это подходящий способ сказать "пошел ты" миру, который его бросил. Деньги тоже играли свою роль. Чистые исследования были самой выгодной частью науки, а его процедуры по улучшению здоровья позволяли ему быть обеспеченным до конца жизни.
Но Плинсер был человеком науки, и он не мог сбрасывать со счетов возможность того, что месть, денежные заботы и жажда знаний были его единственными мотивами. Он знал, что после его испытания с Лестером в нем что-то сломалось.
В конце концов, - размышлял Плинсер, - все может свестись к тому, что я просто безумец.
Не то чтобы это имело значение.
Оставалось много кусков французского тоста, но ему некого были ими угостить. Он подумал, что мог бы выбросить их в окно, пусть их найдут и съедят одичавшие. Или отдать их детям в камерах внизу.
Нет. Плохая идея.
Он не хотел, чтобы их тошнило на глазах у всех гостей.
По опыту доктора Плинсера, людей, испытывающих ужасную боль, иногда рвало.
Поскольку французские тосты плохо разогреваются, он выбрал самое простое решение и выбросил остатки в мусор.
Какая жалость, какая трата.
Когда последний ломтик попал в мусорку, он передумал и выудил всю выброшенную еду. Сложив ее на бумажную тарелку, он подошел к окну и выкинул ее через решетку.
Выбрасывать совершенно хорошую еду было неправильно, и Плинсер не хотел, чтобы это было на его совести.
Капитан Прендик открыл глаза. На мгновение ему показалось, что он спит на своем корабле, но тут же на него обрушилась головная боль, а следом за ней - воспоминания о том, как он ее получил.
Он только что запер миссис Рэндхерст и двух детей в тюрьме дока Плинсера; за это он должен был получить большую премию. Мартин попросил его оставаться рядом и быть наготове, на всякий случай. Прендик понимал, почему. Он ненавидел приезжать на остров. Когда он делал ежемесячные поставки, это происходило днем. Ночное пребывание здесь повышало коэффициент опасности.
Пока он шел обратно к пляжу, он не увидел ни одного одичавшего. Он кое-что слышал, но решил, что они слишком сильно его боятся, чтобы пытаться что-то предпринять.
Потом, когда он полез в кусты, чтобы вытащить шлюпку, его ударили сзади.
Теперь он был голый, лежал на спине и был с двух сторон прижат металлическими пересеченными прутьями, словно его посадили в клетку, а потом эту клетку сплющили. Он находился на поляне, а справа от него лежали угли, светящиеся оранжевым светом. У Прендика не было иллюзий, для чего нужны эти угли. Он посмотрел в другую сторону и увидел свою одежду в куче в нескольких футах слева от себя.
Мой пистолет тоже в этой куче?
Он не мог сказать, и не мог дотянуться. Клетка не давала ему свободы движения, прутья пересекали его грудь и спину. Он был похож на мясо в железном сэндвиче.
Пендрик знал, что это были одичавшие. Но он не видел никого из них поблизости, поэтому смог сдержать панику. В клетке должен был быть какой-то запорный механизм, не требующий ключа, потому что у каннибалов не было ключей. Это означало перекладину или что-то вроде рычага. Он начал исследовать прутья пальцами, ища петли. Они были покрыты толстым слоем обугленного жира.
- Привет, Прендик.
Кто-то стоял над ним, но Прендик не мог отклонить шею назад настолько, чтобы увидеть, кто это.
- Кто это? Господи, ты должен мне помочь. Эти чертовы дикари собираются зажарить меня заживо. Посмотри, есть ли защелка на этой клетке.
Движение справа от него. Он посмотрел и увидел фигуру, которая подошла к нему и присела. Его лицо освещалось мягким оранжевым светом углей, и Прендик вздохнул с облегчением, узнав Мартина.
- Это не клетка. Это решетка.
- Мне плевать, как это называется, Мартин. Вытащи меня из этой штуки.
Мартин улыбнулся.
- Это было бы контрпродуктивно. Как ты думаешь, кто тебя вообще засунул в эту штуку?
Прендику это вовсе не показалось смешным. Он знал, что Мартин был убийцей. Чем еще можно объяснить многочисленные поездки Мартина на остров в сопровождении компаньона, после чего тот возвращался на материк в одиночестве. Но он также знал, что Мартин нуждается в нем. На озере Гурон было не так уж много капитанов, которые не спрашивают и не говорят.
- Серьезно, Мартин. Выпусти меня, пока эти уроды не вернулись.
- Серьезно, капитан Прендик? Это я ударил вас по голове, перенес сюда и положил на решетку. И доктор Плинсер, и я устали от ваших растущих цен. Поэтому мы решили, что отныне поставщиком буду я. Мне, конечно, понадобится ваша лодка. Я предполагаю, что она оплачена, со всеми деньгами, которые мы давали вам в течение многих лет. Кстати, где право собственности на нее?
Прендик вглядывался в лицо Мартина, ища намек на шутку, ложь. Но мужчина выглядел серьезным.
- Я еще не выплатил кредит лодку. Большая часть денег, которые мне дает Доктор, уходит на мою мать. У нее рак, и я плачу за лечение. Серьезно, ты должeн мне поверить.
Мартин пристально посмотрел на него. Прендик почувствовал, как пот выступил по всему телу, несмотря на прохладный утренний воздух.
- Мартин, если вы считаете, что стоимость моих услуг слишком высока, я с удовольствием пересмотрю условия. Черт, я даже готов пару раз в месяц делать рейсы бесплатно. Что-то вроде бонусов для постоянных клиентов. Tы был отличным клиентом, и я не хочу тебя потерять.
Мартин придвинулся ближе. Прендик увидел блеск в его голубых глазах.
- Где право собственности на лодку, капитан Прендик?
- Я еще не расплатился за нее. Клянусь.
- Понятно. Что ж, скоро мы это узнаем.
Мартин потянулся вниз, ухватившись за нижний прут клетки. Держа спину прямо, он поднялся, опрокидывая решетку и Прендика на бок. Прендик посмотрел на раскаленные угли, до которых оставалось совсем немного.
- Мартин! Подожди! Мы можем все обсудить!
- Я сам построил этот колосник. Всегда было любопытно попробовать, когда читал о них. Хотя он обеспечивает восхитительно медленную и мучительную смерть, на мой вкус, он был недостаточно практичным. Поэтому я отдал его животным. Они обнаружили пользу, выходящую за рамки его предназначения. Готовят себе еду. Я нахожу все это довольно отвратительным, правда. Но кто я такой, чтобы запрещать им готовить? На этом острове больше нечего есть.
Прендик почувствовал, как по позвоночнику ползет липкий страх. Он изо всех сил старался держать себя в руках.
- Мартин, пожалуйста, я умоляю тебя. Не делай этого.
- Где бумаги о праве собственности на лодку, капитан?
- Если я скажу тебе, ты обещаешь не толкать меня на эти угли?
- Конечно.
- Даешь слово?
- Клянусь.
Прендик чувствовал жар, поднимающийся от угольного пласта. Мысль о том, что он будет прижат к ним и не сможет отстраниться, была самой пугающей перспективой, которую он когда-либо рассматривал.
- За аквариумом Голди, в сейфе. Комбинация - мой день рождения, три, двадцать девять, семьдесят. Я сам передам тебе право собственности.
- Как милостиво с вашей стороны. Но в этом нет необходимости. Я уверен, что смогу подделать вашу подпись.
Прендик почувствовал, что решетка сдвинулась.
- Мартин! - бессильно воскликнул он. - Tы обещал!
- Я - убийца, капитан Прендик. Конечно, вы могли бы догадаться, что я еще и лжец.
Прендик закричал, когда колосник опрокинулся, уронив его лицом вперед, на раскаленные угли.
Генерал Алтон Тоуп открыл глаза и выключил будильник. Он проспал ровно два часа. Не идеально, но сойдет. Он скатился с кровати и пошел в туалет, все еще немного пошатываясь от выпитого виски.
Он почистил зубы, побрился, причесался и оделся в свою форму, идеально приурочив завершение виндзорского узла на галстуке к стуку в дверь.
Люди, которых он впустил в свою комнату, находились под командованием Тоупа, но встреча, на которую они прибыли, была неофициальной. На самом деле, согласно документам, оба мужчины в настоящее время находились на другой базе.
Генералу Тоупу не нравилось так действовать, но у него были связаны руки. Недавно он совершил ошибку, причем незначительную, и для того, чтобы сделать то, что нужно, она должна была остаться незамеченной.
- Покажи мне, - приказал Тоуп.
Один из мужчин поставил на кровать металлический кейс, щелкнул защелками и открыл крышку.
Тоуп уставился на то, что лежало в кейсе. Он не вздрогнул, но был потрясен тем, что нечто, стоящее таких больших денег, было таким маленьким. Генерал велел своим людям уходить, настолько завороженный тем, что лежало на кровати, что даже не заметил, как произнес слово "пожалуйста", как будто просил, а не приказывал.
Мужчины отдали честь и повернулись на пятках. Тоуп не обратил на них внимания, когда они уходили. В кейсе были еще бумаги, но генерал не стал их проверять, зная, что они в порядке. Он закрыл крышку и покачал головой, удивляясь тому, что некоторые люди считают ценным.
Но в мире было мало вещей, которые можно было бы переносить, легально получать, легко продавать и которые стоили двадцать пять миллионов долларов.
Генерал Тоуп не стал проверять часы, потому что он и так знал время. Его самолет вылетит чуть больше чем через два часа, и этого времени ему хватит, чтобы выполнить законные приказы, которые он получил на этот день.
Он подхватил портфель и направился к выходу, уверенный в том, что собирается сделать первый шаг в изменении будущего США и, как следствие, будущего всего мира.
Ланеша открыла глаза. Но она ничего не видела, только чувствовала острую болевую пульсацию.
Это было потому, что ее глазные яблоки исчезли.
Сара закрыла глаза. Она не была религиозным человеком. Она понимала социальные и психологические потребности, которые удовлетворяла религия. За исключением нескольких ночных студенческих демагогий с коллегами-психологами, подкрепленных вином и травкой, ей удалось избежать необходимости оправдывать свои безбожные убеждения.
Но, запертая в сундуке, пережив самый большой ужас своего прошлого и ожидая еще более ужасного будущего, зная, что потеряла опекаемых подростков, мужа, сына, Сара отдала себя в руки высших сил и молилась о смерти.
Она молилась усердно, изо всех сил, повторяя фразу снова и снова, пока "Пожалуйста, Боже, дай мне умереть" не превратилось в одно длинное, бесконечное слово, в котором концы сходились с началами.
Она пыталась помочь Богу, гипервентилируя[30]до головокружения, пытаясь всосать последние капли кислорода в сундуке.
Божедаймнеумеретьбожедаймнеумеретьбожедаймне...
Когда это не сработало, возможно, потому что сундук не был герметичным, Сара попыталась задержать дыхание, желая, чтобы тело сдалось, представляя, как клетки ее мозга умирают, а функции организма прекращаются под действием силы воли.
Это тоже не помогло. Сара рыдала некоторое время, попеременно подвергаясь нападению ужасающих воспоминаний о прошлом, ненависти к себе за собственную наивность, за то, что любила, доверяла и была замужем за чудовищем, и отчаянию от того, что будет с остальными ее детьми, от того, что вероятно, случилось с Джеком, и от ужаса перед предстоящими мучениями. Темнота проникала в ее душу, жара и судороги делали клаустрофобию еще хуже, чем тогда, когда Тимми запер ее в сундуке годы назад.
Ощущение беспомощности было таким всеохватывающим, таким сильным, что она потеряла всякое представление о чем-либо еще.
Изменения происходили постепенно. Всхлипывания стихли, в основном от усталости. Темнота осталась, но стала чуть более терпимой. Гнев нарастал, борясь за место со страхом и чувством вины. Он нарастал медленно, и Сара приняла его, питалась им и добавила топливо, которого у нее не было, когда ей было девять лет: ответственность.
На кону стояла не только ее жизнь. Здесь были замешаны дети. Дети, которым она пообещала помогать и защищать.
И Джек должен был быть жив. Он должен был. Каким бы чудовищем ни был Мартин, он не стал бы убивать своего сына.
Ей нужно было выбираться отсюда.
Сара размяла затекшую шею, сместила вес и начала проверять свои узы. Веревка была тонкая, нейлоновая, такая же, какую использовали одичавшие, чтобы связать Мартина.
Надо было оставить ублюдка висеть там.
Она позволила злости понести ее вперед, выкручивая руки, пытаясь найти в веревке хоть какой-то люфт, чтобы выскользнуть. Ее запястья стали скользкими, сначала от пота, потом от крови, но узлы были слишком тугими.
Тогда она вспомнила о маникюрных ножницах, которые засунула в задний карман, когда была в кемпинге.
Были ли они еще там, или Мартин забрал их?
Сара снова переместилась, согнув колени, чтобы дать рукам больше пространства для работы. Ее пальцы залезли в карман и нащупали маленький металлический предмет.
Маленький, но полный надежды.
Это был не лучший инструмент для работы, и Сара не могла видеть, что она делает, но она открыла кусачки и начала медленно перерезать веревку, связывающую ее запястья.
Это было медленно и требовало сильной концентрации. Кусачки были скользкими, а от повторяющихся движений пальцы сводило судорогой, и они пульсировали. Но она продолжала, обрезая по несколько нейлоновых нитей за раз, и через пять минут изнурительной работы справилась с веревкой.
Она освободила левую руку, что было одним из самых приятных ощущений, которые Сара когда-либо испытывала. Но ее правое запястье все еще было привязано к ногам, многочисленные узлы, которые использовал Мартин, все еще держались крепко. Сара снова набросилась на веревку, используя левую руку. Но ей не хватало контроля и силы правой, и через десять минут она прошла только половину пути.
Вернулась неуверенность в себе. Мартин мог вернуться в любую минуту. Возможно, он даже находится в комнате прямо сейчас. Может, он специально оставил ей кусачки для ногтей, чтобы посмотреть, не попытается ли она сбежать, и ждал, когда она выйдет. Он обманывал Сару годами, и она ничего не подозревала. Очевидно, он был способен на все.
Темнота давила на Сару, проникая в нос, рот и уши, напоминая ей, что должно произойти.
Сохраняй спокойствие. Не отвлекайся. Ты можешь это сделать.
Она удвоила усилия, борясь с судорогами, представляя, что ножницы - это крошечный аллигатор, неумолимый, цепкий, кусающий, кусающий, кусающий...
Я свободна!!!
Сара не стала возиться с лодыжками. Она перевернулась на спину, прижала ноги к крышке сундука и надавила так, словно делала самое сильное из всех жимов ногами.
Крышка скрипнула, затем откинулась, обдав Сару прекрасным, величественным светом.
Она присела, оглядывая комнату, сжимая в руке щипчики для ногтей, чтобы ткнуть в глаз Мартина, если бы он был где-то рядом.
Его не было. Комната была пуста.
Сара выбралась из своей темницы, перекатилась через край и закрыла за собой крышку. Она пробралась к столу с инструментами. Там, на самом верху, висел тот самый большой нож, которым пугал ее Мартин.
Она отшатнулась. Мартин нашел аналог ножа Тимми, который преследовал Сару в ее снах многие годы. Он был ужасен на вид, с семидюймовым лезвием и зазубренной спинкой, способной, казалось, перепилить дерево.
Несмотря на то, что из него получилось бы хорошее оружие, Сара не могла заставить себя прикоснуться к нему. Вместо этого она взяла хозяйственный нож с выдвижным лезвием, и быстро освободила им свои запястья и лодыжки. Затем она схватила слинг Джека и перекинула его через плечо.
Теперь нужно забрать детей.
Сара подошла к двери, выглянула и тщательно осмотрела коридор.
Чисто.
Не зная, в какую сторону идти, она выбрала левую, крадучись вдоль стены, прислушиваясь к любым звукам. Один из них раздался у нее за спиной. Смыв в туалете.
Сара поспешила в ближайшую комнату. Она была очень похожа на комнату Мартина: кровать и стол, заваленный испачканными в крови инструментами. Вдоль стены висели десятки фотографий, приклеенных скотчем. Фотографии людей. Жертв. Некоторые из них - дети из Центра. Вдоль стены стоял большой деревянный ящик.
Шаги из коридора. Все ближе.
Стол был слишком мал, чтобы под ним поместиться. На кровати не было покрывала, которое бы свисало с пола и закрыло бы ее, если бы она спряталась под кроватью, и ее легко было бы обнаружить. Других дверей, чтобы выбраться из комнаты, тоже не было.
Оставался ящик. Сара бросилась к нему, перекинула ногу через бок и забралась внутрь, прижавшись животом к куче сена.
Сначала ее поразил запах, напомнивший ей собачью конуру.
Затем она поняла, что в ящике с ней что-то есть.
- Уууууууууххххххххххннн, - сказало оно.
Сара зажала рот рукой, чтобы не закричать. Оно было всего в футе от нее, погребенное под грязной соломой. Существо зашевелилось, и Сара увидела проблеск белой кожи.
- Уууууууууууххххннн.
Шаги послышались уже в комнате. Сара услышала, как человек подошел к комоду, как открыл ящик.
Тварь зашевелилась.
- Ухххххннннн.
- Лестер скоро уберет ящик, - сказал мужчина, которому принадлежали шаги. - Лестер обещает.
Существо выползло из сена, и Сара уставилась на что-то, что когда-то было человеком. Глаз не было, конечностей не было, лицо было покрыто ужасными шрамами и все же каким-то образом... знакомым.
- Ухххххххннн.
Туловище повернулось к Саре, обнюхивая ее, придвинулось ближе, и Сара поняла, на кого она смотрит.
Боже мой. Это брат Мартина - Джо.
- Лестер сменит подстилку позже. Веди себя тихо, а то Лестер рассердится.
Джо открыл рот, готовясь снова завопить. Со смесью отвращения и печали Сара протянула руку и закрыла ему рот, чтобы он замолчал.
Но это только ухудшило ситуацию. Когда она прикоснулась к Джо, он закричал. Сара отпрянула назад, прижалась к стенке ящика, пытаясь зарыться в грязную солому, когда шаги Лестера приблизились.
- Животное хочет сена, - сказал Лестер. - Лестер даст немного сена. Вместе с палкой.
Ящик затрещал - Лестер дал ему пинка. Затем Сара услышала, как он вышел из комнаты.
Сара быстро вылезла из-под охапки сена, встала на колени, перекинула ногу через бок и остановилась.
Она оглянулась на бледный и покрытый шрамами торс Джо. Она не могла оставить его в таком состоянии. Казалось, в этом теле не осталось ничего от Джо. Веселый, общительный мужчина, которого она когда-то знала, теперь был жалким, недочеловеческим существом.
- Прости меня, Джо, - прошептала она.
Нож с шепотом рассек ему шею, и Сара отпрыгнула в сторону, когда кровь начала хлестать рекой.
Сара побежала в коридор, сосредоточившись на предстоящих трудностях, а не на том, что она только что сделала. Увидев, что Лестер исчез за углом, Сара пошла в противоположном направлении и нашла еще одну дверь.
В комнате было темно. Темно и тихо.
Прищурившись, она различила в темноте квадратную форму в углу.
Еще один ящик? Господи... еще один сундук?
Саре хотелось выйти из комнаты, но она знала, что должна все проверить. Она подошла ближе, схватив окровавленный хозяйственный нож, и дала глазам привыкнуть к темноте.
Нет, не сундук.
Это была детская кроватка.
Она бросилась к ней, все еще напуганная. Опираясь руками на поручни, она смотрела вниз на клубок одеял, надеясь, что...
Глаза Джека были закрыты, его маленькая грудь двигалась вверх-вниз, когда он спал.
Беззвучно плача, Сара прижала сына к груди, поцеловала его голову, вдыхая его прекрасный детский запах. Она уложила его в слинг на животе, поправила лямки и пояс и выскользнула в коридор, направляясь к лестнице.
Сара замерла, услышав шаги, которые раздавались за ней, приближаясь. Она пошла в другую сторону, по длинному коридору, который упирался в дверь. Большая железная дверь с прорезью в центре и засовом.
- Вот идет Лестер, и Лестер зол.
Сара заглянула в щель и увидела еще одну комнату с другой дверью, тоже с щелью. Ей не нравилось, как она выглядит, но она слышала шаги Лестера, раздававшиеся все ближе, и ей больше некуда было идти.
Она сняла засов и вошла внутрь, осторожно закрыв за собой дверь. На полу стояли две пустые тарелки и стаканы. Сара осторожно подошла ко второй двери и приложила к ней ухо.
Ничего не было слышно.
Сара нагнулась и приблизила лицо к щели, пытаясь заглянуть, что скрывалось за дверью. Она смогла разглядеть комнату, залитую тусклым, мерцающим светом. Там также был запах. Тошнотворно сладкий, медный запах.
- НЕЕЕЕЕТ!
Лестер, должно быть, обнаружил труп Джо. У Сары не оставалось вариантов. Она открыла вторую дверь и вошла внутрь.
Эффект освещения создавали свечи, расставленные по всей комнате. Но вместо того, чтобы навевать мысли о мирной, похожей на церковь обстановке, она больше напоминала средневековое подземелье. Каменные стены выглядели сырыми, а пол был покрыт коричневыми пятнами, к которым туфли Сары прилипали.
Она осмотрелась. Здесь было большое бюро, подставка для зонтов, верстак, стол и стул с солонкой и перечницей и рулоном бумажных полотенец. Была также кровать, и на мгновение ей показалось, что в ней кто-то лежит.
Нет, там были только подушки и тени. Но под кроватью можно было бы спрятаться. При слабом освещении под кроватью было бы трудно что-то разглядеть.
Сара также подумала, не спрятаться ли ей в бюро, которое казалось достаточно большим и вместительным, когда заметила еще одну дверь в углу комнаты.
Ванная? Кладовка?
Дверь была деревянная, слегка приоткрытая. Сара не хотела смотреть, что за ней, но понимала, что у нее нет выбора.
Она уже направилась к двери, когда услышала скрип. Он доносился из бюро.
Она приостановилась и подошла ближе, ее руки защитно обхватили Джека.
Бюро задребезжало.
И тут Сара поняла, что это вовсе не бюро. Это было что-то другое. Что-то ужасное.
И кто-то был внутри.
Через несколько минут Мартин устал от криков капитана Прендика. Здесь все было так, как он и помнил: спокойно и скучно. Ему нечем было заняться, кроме как смотреть, а Прендик лежал лицом вниз, так что он даже не мог видеть выражения его лица.
Мартин попрощался - его, наверное, даже не услышали - и ушел. Ему не терпелось приступить к работе над Сарой. Ему также требовался еще один доза обезболивающего - щеки сильно болели.
С пистолетом наперевес, осматриваясь вокруг, Мартин направился обратно в тюрьму.
Тому было больно. Ему казалось, что его палец одновременно раздавили, обожгли и отпилили. Потом этот урод Лестер снова и снова тыкал в него этим чертовым гвоздем, и каждый укол был хуже, чем пулевое ранение в сочетании с укусом змеи, что было предположением со стороны Тома, потому что в него никогда не стреляли и не кусали. Но они были чертовски болезненны.
Все это усугублялось тем, что его мучила жажда, он был вынужден смотреть, как Тайрон и эта шлюха Синди держатся за руки и смотрят друг на друга влюбленными глазами, а в зубах у него все еще застрял маленький кусочек Мидоу, который он никак не мог вытащить.
Том вскользь задался вопросом, когда же кто-нибудь придет и спасет его. Каждый раз, когда он попадал в беду, всегда находился кто-то, кто выручал его. Как бы он ни облажался, всегда кто-то вытаскивал его из дерьма. Вот только в такое дерьмо он еще не влипал. Это было худшее дерьмо на свете.
Но эта ситуация могла стать еще хуже.
За что же ему все это?!
Он же ни в чем не был виноват, кроме того, что немного перестарался с оружием и засунул эту жилистую штуку между задними коренными зубами. Но Том не винил себя за то, что ел. Конечно, это была не нормальная еда, но откуда ему было знать, что это было человеческое мясо? Том, правда, жалел, что не откусывал поменьше и жевал тщательнее, потому что каждый раз, когда он касался языком этого жилистого кусочка, ему снова хотелось блевать.
- Том. Том, ты проснулся?
Том проигнорировал Тайрона. Если бы этот парень не напал на него, пистолет все еще был бы у Тома, и он не сидел бы в этой чертовой камере.
- Том, парень, я вижу что-то на полу, рядом с твоей камерой. В нескольких футах перед твоей дверью.
Том не стал смотреть.
К черту этого парня и его шлюху.
- Томми-бой, я думаю, это ключ.
Теперь Том посмотрел. На бетонном полу, действительно, как коричневая собачья какашка, лежал один из тех старых ржавых ключей.
- Ты можешь его достать?
- На мне наручники, мозгляк. Как я должен до него дотянуться?
- Попробуй ногами, парень.
Том решил попробовать ногами. Прутья клетки были близко друг к другу, но он был худым, и он просунул правую ногу в щель. Затем он пододвинулся ближе. Его колено было слишком большим. Он сильно надавил, но онo не проходилo.
- Попробуй повернуться под углом, Том.
- Да ну...
Том повернулся под углом, слегка согнув колено, и оно проскользнуло между прутьями. Он придвинулся ближе, пытаясь коснуться ключа пальцем ноги.
- Осторожно, Том.
- Я знаю, что делаю, Тайрон.
Том снова сдвинулся, потянулся еще немного, и случайно оттолкнул ключ еще на несколько дюймов.
- Заткнись, - сказал он, хотя Тайрон ничего не сказал.
Том лег на спину, придвинулся ближе к решетке, просунув бедро почти до промежности. Он ощупал все вокруг пяткой, прислушиваясь к звону металла.
Затем зажегся свет.
- Томми. Кто-то идет.
Том услышал звон, почувствовал ключ под ногой.
- Я нашел его.
Шаги раздавались все ближе. Том не осмеливался посмотреть. Он пытался сосредоточить все свое внимание на том, чтобы достать ключ.
- Просто забудь об этом, парень, - cказал Тайрон. – Залезь обратно.
Но Том не собирался отказываться от возможности освободиться.
Ни за что, черт возьми.
Его концентрация была сосредоточенной и непоколебимой. Он осторожно согнул ногу, подтаскивая ключ все ближе и ближе, не обращая внимания на приближающиеся шаги, не обращая внимания на просьбы Тайрона прекратить попытки.
Видишь? Я могу сосредоточиться, когда нужно.
- Привет, Том. Что это?
Урод Мартин.
Мартин схватил Тома за лодыжку и приподнял ее. Под ступней темнел ржавый ключ.
- Вау. Кто-то совершил ошибку. Если бы вы, ребята, получили это, вы бы, наверное, все сбежали?
Мартин присел, подобрал ключ и положил его в карман. Затем он дернул Тома за ногу. Действие было внезапным и сильным, ударив Тома пахом о железный прут. Боль была подобна удару гонга: внезапный удар... нарастающая... и затем резонирующая, затяжная.
Том застонал и сел. Мартин наклонился вперед и нахмурился, изображая озабоченность.
- Я чувствую ты немного расстроен, Том.
Он еще раз подергал Тома за ногу, повторяя движение.
- Не хочешь ли ты поговорить о том, что ты чувствуешь? - спросил Мартин. - Ты знаешь, что я здесь именно для этого.
Было так больно, что Том не мог даже вдохнуть. В глазах прыгали разноцветные точки, которые мельтешили так, что он ничего больше не мог видеть.
- Оставь его в покое, - сказал Тайрон.
- Мы займемся тобой через минуту, Тайрон. Сейчас время Тома поговорить.
- Думаешь, ты такой крутой? Почему бы тебе не подойти сюда и не войти ко мне в камеру?
Мартин отпустил лодыжку парня, и слава Богу, потому что Том не думал, что сможет выдержать еще один удар о прут клетки. Он втянул ногу назад и подтянул колени к груди, свернувшись калачиком на боку, глядя, как Мартин подходит к Тайрону.
- Ты знаешь, кто ты, Тайрон? Выпячиваешь грудь, пытаешься вести себя круто? Ты - стереотип. Бедный афроамериканский ребенок, без отца, растет на злых улицах и вступает в банду. Хотел бы ты знать, почему ты никогда не слышал историй о бандитах, которые выросли и стали счастливыми, продуктивными членами общества? Потому что их нет.
- Ты бы и двух минут не продержался в моем районе.
- Это потому, что я никогда не попаду в твой район, Тайрон. Там полно неудачников. Вот кто ты. Родился неудачником, умрешь неудачником. Ты статист, Тайрон. И знаешь, что еще? Ты совсем не крут. Когда мы закончим с тобой, ты будешь плакать, как маленький ребенок.
- Черт возьми, нет.
- Да, черт возьми, - передразнил его Мартин.
Мартин раскинул руки, как бы приветствуя большую группу людей.
- Вы все еще не знаете, почему я привел вас сюда. Конечно, а зачем? Вы не самые лучшие и яркие представители молодежи нашей страны. Вы даже не входите в девяносто восемь процентов лучших. Поэтому я буду хорошим парнем и расскажу вам, что произойдет. На остров прибудет человек. Очень важный человек, который изменит мир. Но его нужно будет убедить. И вы поможетe его убедить.
Мартин улыбнулся, и это напугало Тома до глубины души.
- Он скажет нам, что с тобой делать, и мы это сделаем. С радостью, могу добавить. Болезненные вещи. Кровавые вещи.
Том ничего не мог с собой поделать. Он начал плакать.
- Пока никаких слез, Том. Оставь их на потом. Кроме того, вы трое должны быть в форме. Вы наконец-то сможете сделать что-то нужное в своей жизни. Что-то полезное. Общество всегда считало, что вы ничего не добьетесь, но вы - последние кусочки этой замечательной головоломки. Каждому ритуалу нужны жертвенные агнцы.
Глаза Мартина сверлили Тома, и человек, который консультировал его, наставлял его, учил его и делал вид, что ему на самом деле на него наплевать, подмигнул.
- А теперь, дети, извините меня, я должен подняться наверх и помучить свою жену.
Бюро было ростом с Сару. Оно было черным, из-за чего темно-красный рисунок на лицевой стороне было трудно разглядеть, но когда Сара подошла ближе, она смогла его разглядела.
Человеческий контур.
Сбоку мелом были нацарапаны слова:
Волшебная шкатулка Тейлора
На самом деле, оно выглядело как один из тех шкафов фокусника, в которые заходит женщина, а затем ее пронзают мечами и разрезают на части.
У него были такие же маленькие дверцы спереди, так что зрители могли видеть разные части тела женщины, чтобы доказать, что она все еще находится там.
Но Сара не думала, что это реквизит иллюзиониста. И тошнотворное чувство подсказало ей, кто, вероятно, находится внутри.
Она потянулась к верхней дверце, которая открывала лицо, но остановилась в нескольких сантиметрах от нее.
По всей поверхности шкафа были круглые черные ручки. Десятки. Они были и по бокам, и сзади, сверху донизу. Сара осторожно прикоснулась к одной из них.
Кто-то внутри ящика закричал, заставив Сару вздрогнуть.
Что это были за штуки?
Она огляделась вокруг, посмотрела на подставку для зонтов, стоящую рядом со шкафом.
Но она не была заполнена зонтиками. Она была заполнена длинными предметами, заканчивающимися черными ручками.
Внезапно поняв, что это такое, Сара схватилась за конец ручки в середине шкафа и потянула.
Как и в фокусе иллюзиониста, Сара извлекла из ящика шестидюймовый[31] металлический шампур.
В отличие от фокуса, этот шампур был весь в крови.
- О, Господи! Ланеша.
Сара знала, что придет Лестер. Мартин тоже скоро вернется. Ей и Джеку нужно было убираться оттуда. Но она не собиралась оставлять Ланешу здесь с этими монстрами.
Это создавало проблему. В шкафу торчали десятки, возможно, больше сотни шампуров. Хватит ли у Сары времени вытащить их все? А если успеет, то не истечет ли Ланеша кровью?
Она огляделась в поисках ответа и увидела на полу два предмета, от которых у нее свело живот. Автомобильный аккумулятор с проводами для перемычки и ручной паяльник.
Она должна была вытащить оттуда Ланешу.
- Ланеша, милая, это Сара. Я собираюсь помочь тебе, хорошо? Сначала мне нужно убрать эти штуки с твоего лица. Господи, прости меня, мне очень, очень жаль...
Сара подняла руки, замешкалась, подошла ближе, замешкалась, а затем вытащила шесть шампуров из контура головы так быстро, как только могла - крики боли Ланеши рубцевали ее душу. Затем она открыла дверь, чтобы увидеть лицо Ланеши.
- Убей меня, - прохрипела Ланеша.
Сара в ужасе отпрянула. Кровь. Повреждения. Агония, в которой, должно быть, находилась девушка.
В этот момент Сара почувствовала кого-то позади себя.
Она не услышала его. Она почувствовала его. Как будто почувствовала взгляд из другого конца комнаты. Поскольку дверь, через которую вошла Сара, не открылась, человек должен был появиться из-за другой двери в комнате.
Не Лестер. Не Мартин. Это был тот, кто сделал это с Ланешей. Это должен был быть Тейлор, владелец "Волшебной шкатулки".
Сара повернулась, вытаскивая из джинсов хозяйственный нож, готовая нанести удар.
Это был мужчина. Толстый, покрытый шрамами мужчина, голый, кроме черного резинового фартука, который тянулся от груди до бедер. Он вышел из двери - двери ванной, которую Сара собиралась открыть. Его сальные волосы были длиной до плеч. Его щеки, покрытые язвами, блестели от пота на щетине. Его лоскутная кожа была покрыта длинными параллельными струпьями, похожими на полоски, некоторые из них все еще кровоточили.
А в искалеченной правой руке он сжимал крюк для мяса.
Ярость Лестера была дизельным двигателем в его груди, нагнетаемым, горящим и грозящим взорваться. Животное было особенным для Лестера. Онo попалo на остров вместе с Мартином, и Лестер откусил ему несколько чувствительных частей, но в основном оставил его нетронутым. Ему нравился забавный звук "ухххннннн", который издавал питомец. Но ему не нравилось давление на жалость, просьбы о помощи и попытки вырваться. Поэтому Доктор починил его для Лестера. Починил его мозг, чтобы он перестал говорить. Починил его руки и ноги, чтобы он не мог бегать или сопротивляться.
В течение многих лет Лестер хорошо заботился о питомце. Он был другом Лестера.
Но теперь кто-то убил его.
Доктор был в лаборатории. Мартина не было в комнате. Лестница была единственным путем в комнату Лестера, и он не прошел мимо никого, пока ходил за сеном.
Оставался один человек. Единственный человек на втором этаже.
Объект 33.
Лестер огляделся в поисках оружия и обхватил своей большой рукой филейный нож. Острый как бритва. Идеально подходит для работы.
Он выскочил из комнаты и направился по коридору.
Когда Mаршал Отис Тейлор был маленьким мальчиком, он хотел убивать людей, когда вырастет. Если бы его родители знали хоть немного аномальной психологии, они бы отметили, что маленький Тейлор мочился в постель, разжигал костры и любил обижать животных. Такое поведение было документально подтвержденным предвестником психопатии.
Но они были слишком заняты физическим и сексуальным насилием над Тейлором, чтобы заметить, что он может быть немного не в себе.
Возможно, им стоило обратить на это внимание, потому что, когда Тейлору исполнилось двенадцать лет, он включил газовую плиту, задул пламя и ждал на заднем дворе, пока угарный газ заполнит дом и отравит их до смерти.
Это было признано несчастным случаем, а соседи подтвердили, что Тейлор был непоседливым, и родители иногда заставляли его спать на улице.
Тейлор несколько лет тасовал приемные семьи, в итоге в пятнадцать лет сбежал и присоединился к странствующему карнавалу. Там он научился быть обаятельным и понял, что обаяние - это ключ к обману. Его научили уличной магии, искусству надувательства и другим карнавальным трюкам. Он также научился водить восемнадцатиколесные машины с двойным сцеплением, которые использовались для перевозки оборудования из города в город.
К девятнадцати годам его мальчишеская внешность превратилась в мужественность, и он накопил достаточно денег, чтобы купить собственный грузовик.
Проститутки на стоянках грузовиков считали его таким симпатичным, что часто давали ему на халяву.
Свою первую он убил в Висконсине. Вторую - в Небраске.
С годами маршрут Тейлора и его охотничьи угодья охватили все нижние сорок восемь штатов. Он убил по одной в каждом штате, а после этого потерял счет.
Когда его наконец поймали, ему предъявили обвинение только в двадцати убийствах, что не составляло и трети из них.
Тейлора приговорили к смертной казни, и он помнил, как его привязывали к столу, как тюремный врач подключал капельницу со смертельной инъекцией.
Затем его воспоминания стали нечеткими.
Он помнил отрывочные сведения. Что-то вроде военной подготовки. Подразделение спецназа. Зарубежные страны. Миссии, в которых нужно было убивать еще больше. Кричащие люди. Много-много кричащих людей.
И койоты. Тейлор помнил койотов, которые съедали его заживо, пока он был не в состоянии сопротивляться.
Потом каким-то образом, больше года назад, сшитый, как сумасшедшее одеяло из разных лоскутков, Тейлор оказался здесь.
Он даже не был уверен, где находится это место.
Его внешность была испорчена. Его тело не работало так, как должно было, из-за потери мышц, голос пропал, а пальцы торчали под странными углами и почти не функционировали. Безумный Доктор, который держал его здесь - доктор Плинсер - возился с мозгом Тейлора.
До вмешательства Тейлору нравилось причинять боль другим.
После вмешательства причинение боли стало единственным, ради чего Тейлор жил.
Это была зависимость, сильнее любого наркотика.
И Доктор, по большей части, питал его зависимость, поставляя ему постоянный поток жертв.
Конечно, больше всего Тейлор жаждал жертву самого Доктора.
Он просто должен был засунуть этого ублюдка в свою "Волшебную шкатулку".
Ящик был создан в результате многомесячных испытаний и экспериментов. Каждый шампур располагался под таким углом, чтобы не задеть ничего жизненно важного. Самым большим желанием Тейлора было затащить туда Доктора и заставить его страдать несколько недель.
Но пока этот день не настал, у него были другие жертвы для игр.
Например, эта нежная крошка, сжимающая в руках ребенка.
Женщина была милой. Милашки так сексуальны, когда кричат.
Но ребенок...
Тейлор никогда раньше не занимался ребенком.
Это звучало очень весело.
Сара была парализована страхом. Крошечная часть ее мозга понимала, что это клише. Но это была правда. Она была так напугана, так переполнена ужасом, что не могла пошевелиться.
Тейлор смотрела на нее. Сквозь нее. Сара знала, что он читает ее мысли, чувствует ее беспомощность.
Он опустил мясной крюк и одарил ее однобокой ухмылкой. Затем он медленно зашагал влево от Сары, его походка была шаткой и искривленной, словно у него было дегенеративное заболевание мышц. Но Сара заметила, что это была не болезнь - под его покрытой шрамами кожей некоторые мышцы просто исчезли.
Тейлор остановился у комода, его налитый кровью взгляд сверлил ее.
Беги! - крикнула себе Сара. - Беги отсюда!
Но ее ноги оставались неподвижными, вены словно наполнились цементом. Она даже не могла повернуть голову и лишь краем глаза смотрела на этого монстра, наблюдая, как он медленно открывает ящик. Он засунул руку внутрь, ухмыляясь, явно наслаждаясь собой, а затем достал веревку.
Нет! Не позволяй ему связать тебя, Сара! Ты должна двигаться!
В этот момент дверь распахнулась.
Этого звука было достаточно, чтобы вывести Сару из застывшего состояния. Одним плавным движением она выдернула Джека из переноски, нырнула вбок, не давая ему упасть на пол, и перебралась под кровать. Она положила ребенка на живот, прижав его к себе, и почувствовала, как он брыкается, просыпаясь.
- Ты! Ты убил моего питомца!
Присутствие Лестера, казалось, заполнило всю комнату. Он выглядел вдвое больше, чем в последний раз, когда Сара видела его, его глаза были выпучены, а губы оттянуты назад, чтобы обнажить отвратительные зубы. Он обвиняюще указывал, его рука оканчивалась ножом, оранжево сверкавшим в свете свечи.
Но он не смотрел на Сару. Он смотрел на Тейлора.
- Животное мертво. Теперь Лестер убьет питомца Объекта 33.
Лестер сделал два быстрых шага к шкафу с Ланешей внутри, и Сара с ужасом наблюдала, как он распахнул большую среднюю дверцу, не снимая шампуров.
Внутренности Ланеши вывалились наружу, разлились по полу, некоторые из них скользнули под кровать и попали на Сару и Джека. Она засунула костяшки пальцев в рот и прикусила их, чтобы не закричать. Когда она посмотрела на Джека, Сара увидела, что его глаза открыты, и он делает такое прищуренное, несчастное лицо, какое он всегда делал перед тем, как начать плакать.
Сара засунула палец ему в рот. Он издал крошечный скулеж протеста.
Лестер повернулся к Тейлору, подняв нож.
- A cейчас Лестер убьет Объекта 33.
Тейлор поднял одну руку в мольбе, качая головой. Другой рукой он дико жестикулировал.
Он указывал прямо на Сару.
Но Лестер не следил за пальцем мужчины, и хотя губы Тейлора шевелились, никаких звуков не издавалось.
Лестер сделал выпад.
Для хромого, пузатого мужчины Тейлор двигался довольно быстро. Он увернулся от клинка и подошел к Лестеру сбоку, подняв крюк для мяса. Тейлор замахнулся, с шумом рассекая пустой воздух.
Джек издал тихий крик. Сара помассировала ему десны кончиком пальца. Он начал сосать.
Лестер снова сделал выпад, ударив Тейлора по плечу. Тейлор снова замахнулся и промахнулся. У высокого мужчины был слишком большой радиус действия, и он легко удерживал Тейлора на расстоянии.
Когда Лестер резанул Тейлора по другому плечу, она увидела безнадежность на лице Тейлора. Он знал, что умрет. Тогда он посмотрел Саре прямо в глаза, а затем побежал прямо на нее.
Сара отпрянула назад, увлекая за собой Джека, но это не помогло бы. Это была дешевая кровать, легкая и хлипкая. Тейлор мог бы перевернуть ее одной рукой, подставив их обоих под удар Лестера.
Но Лестер действовал быстро, выставил ногу и подставил Тейлору подножку, так что тот упал у края кровати. Толстяк перевернулся на живот, и толчок заставил его скользить по запёкшейся крови к Саре.
Крюк для мяса ударился об пол и отскочил в сторону, а Сара сфокусировала взгляд на упавшем убийце, между ними оставалось менее двух футов. Вблизи лицо Тейлора выглядело так, будто его вылепил дошкольник: все изуродовано и лишено частей. Он открыл изуродованный рот и издал хрип, его налитые кровью глаза расширились от паники.
Затем Тейлор протянул руки под кровать и схватил Джека за руку.
Мартин чувствовал себя довольно хорошо. Наркотики сняли последствия травм, дети были в клетках, и он собирался провести немного времени с женой. Кроме того, он стал владельцем отличной лодки. Которую, к сожалению, ему придется потопить.
Мартин сказал капитану Прендику правду о том, что его цены слишком высоки, и Мартин был полностью готов взять на себя снабжение Плинсера. Но настоящая причина, по которой он убил Прендика, заключалась в том, что ему нужна была лодка, чтобы его план сработал.
Известный психолог, капитан корабля и шесть подростков не могли просто исчезнуть, а Мартин остаться безнаказанным. Он собирался использовать GPS-навигатор Прендика, чтобы найти самую глубокую часть озера; в некоторых местах Гурон был глубиной ниже 750 футов[32]. Затем он собирался поджечь лодку и утопить ее, в последнюю минуту связавшись с береговой охраной, как раз перед тем, как прыгнуть за борт.
- Произошел какой-то ужасный взрыв, - сказал бы он властям. - Меня, наверное, выбросило на берег. Чертовски повезло, что на мне был спасательный жилет. О, моя бедная, теперь уже мертвая жена. Мой бедный сын. Эти бедные, обездоленные, взорвавшиеся дети. Какой ужасный и трагический несчастный случай.
Он работал над рассказом и его подачей. Несколько следов ожогов на его спасательном жилете придадут достоверности, как и его выдающаяся репутация в области социальной работы.
Самое лучшее в этой истории было то, что Сара была застрахована на полмиллиона долларов. Достаточно, чтобы купить хорошую, новую яхту. Джо был прав в одном: жизнь на лодке - это то, что нужно.
Мартин поднялся на верхнюю ступеньку лестницы и подумал, не заглянуть ли ему к брату Джо, может быть, дать ему собачью косточку, чтобы он мог вспомнить старые времена. Но нарастающее напряжение в паху подсказало ему, что надо подождать. Сначала он хотел немного пообщаться с женой.
Он прошел в свою комнату и улыбнулся, увидев сундук в углу. Мартин представил себе Сару в нем, связанную и напуганную. Он подумал о всех тех бесчисленных, потраченных впустую ночах, когда он держал ее в постели, потому что она была напугана, притворяясь, что ему не все равно.
Это будет моей расплатой, сука.
Мартин подкрался, поднял ладонь, чтобы хорошенько ударить по крышке сундука и напугать ее до смерти, когда услышал, как Лестер что-то кричит в коридоре.
Странно. Лестер никогда не кричал. За все годы, что Мартин его знал, никогда. Должно быть, что-то происходит.
Он оставил Сару в ее личном аду и вышел в коридор.
Лестер снова закричал.
Похоже, крики доносились из комнаты Объекта 33.
Мартин направился туда.
Страх, который властвовал над Сарой с юности, исчез, когда этот упырь схватил ее ребенка.
На смену страху пришла ярость.
Тейлор схватил маленькую руку Джека, его налитые кровью глаза были огромными от паники, он пытался вырвать сына из ее хватки.
Этого ни в коем случае не должно было случиться.
Сара все еще держала хозяйственный нож, и она использовала его без колебаний, нанося удары по костяшкам пальцев, по рукам, по кистям. Она глубоко вгрызалась и крутила треугольное лезвие.
Тейлор отпустил Джека, его беззвучные губы зашевелились, когда Лестер оттащил его от кровати. Руки Тейлора обшаривали пол, пытаясь ухватиться за что-нибудь, но находили только кусочки Ланеши.
Сара потрясенно наблюдала, как Лестер поставил огромную ногу на дряблый затылок Тейлора, наклонился и вонзил нож ему в спину. Тейлор некоторое время барахтался, как рыба на пирсе, его рот был широко раскрыт в беззвучном крике.
Затем он перестал двигаться, как парус, у который отпустил ветер.
Она уставилась на него, зная, что Лестер не собирается останавливаться на достигнутом. Часть ее сознания говорила, что ей следует отвернуться, но другая часть хотела смотреть, как Лестер разрезает убийцу Ланеши на миллион маленьких кусочков. И действительно, Лестер вытащил нож и снова поднял его. Но его планы были прерваны, когда дверь открылась.
- Лестер? О, черт, Лестер! Что ты наделал?
Сара почувствовала, ледяные пальцы холодного липкого страха впиваются в ее тело. В комнату вошел Мартин.
Джек услышал голос отца и радостно ворковал. Сара пощупала вокруг и снова сунула палец ему в рот.
Лестер прищурился на нож, словно не понимая, как он туда попал. Затем он посмотрел на Мартина.
- Объект 33 убил животное. Значит, Лестер убил Объекта 33.
- Черт возьми, Лестер, ты всегда можешь завести нового питомца. Плинсер на тебя разозлится.
Мартин опустился на колени, ощупал шею Тейлора. Хотя Сара думала, что ничто не может шокировать ее больше, бездушное пренебрежение Мартина к смерти брата делало его еще более ужасным.
- Он все еще жив. Помогите мне отнести его в лабораторию.
Каждый из них схватил по ноге и потащил Тейлора по окровавленному полу к выходу.
Сара ждала. Ей нужно было понять, что делать дальше. Четверо опекаемых ею подростков были... должны были быть еще живы. Трое в клетках и Джорджия, где бы ее ни держали. Но эти клетки были прочными. Ей понадобятся инструменты, чтобы открыть их. Пила или...
...или дрель.
Дрель была в комнате Мартина, на его столе.
Сара медленно вылезла из-под кровати, избегая крови на полу и не глядя в сторону Ланеши. Она уложила Джека обратно в слинг и была уже на полпути к двери, когда поняла, что Ланеша заслуживает большего. Сделав глубокий вдох, она заставила себя повернуться лицом к шкафу.
- Мне жаль, - прошептала Сара, чувствуя, как слова застревают в горле. - Я знаю, ты верила, что после смерти мы куда-то уходим. Если ты права, и ты меня слышишь, я даю тебе обещание. Если... нет... когда я выберусь отсюда, я позабочусь о том, чтобы твоя дочь нашла хороший дом и знала, какой храброй была ее мать. Мне очень жаль.
Сара закрыла глаза, но перед глазами все еще стоял растерзанный труп Ланеши.
- Я также обещаю найти каждого из тех ублюдков, которые это сделали, и убить их.
Сара выскочила в прихожую, затем заглянула за угол, прежде чем выйти в коридор. Как только она сочла, что все чисто, она быстро двинулась вперед, остановившись у двери Мартина. Она услышала голоса с винтовой лестницы впереди себя.
- ...надоело таскать этого тяжелого ублюдка. Инвалидное кресло в моей комнате. Я схожу за ним.
Мартин.
Сара поспешила в его комнату, судорожно ища укрытие. Здесь было слишком хорошо освещено, чтобы прятаться под кроватью. Но другого места не было. Разве что...
Я могу это сделать?
Она уставилась на сундук, чувствуя слабость в ногах. Альтернативой была встреча с Мартином. Для защиты у нее был лишь хозяйственный нож, который наверняка не испугает ее мужа. К тому же Мартин посещал те же занятия по дзюдо, что и она. У Сары было больше опыта, но он был сильнее и превосходил ее на шестьдесят фунтов. Она молча проклинала себя за то, что заставила его посещать занятия вместе с ней.
Его шаги гулко отдавались в каменном коридоре, становясь все ближе.
Я могу это сделать.
Сжав нож в смертельной хватке, Сара осторожно приподняла крышку сундука.
Там так темно.
Она прижала к себе голову Джека и все равно забралась внутрь, заставив себя сесть на корточки - боль в ноге заставила ее поморщиться.
Но она не могла заставить себя закрыть крышку.
Шаги Мартина приближались, практически были уже на пороге.
Черт возьми, Сара. Посмотри, через что прошла Ланеша. Ты можешь это сделать.
Сара опустила крышку, наблюдая, как свет становится все меньше, пока не превратился в толстую линию... более тонкую линию... всего лишь пятнышко...
А затем наступила тьма.
Она налетела на нее, как ледяной ветер, заставив ее закричать и одновременно лишив дыхания. Минуту назад, секунду назад, она была сильной, женщиной с миссией. Но темнота превратила ее в желе. Она даже не была уверена, что сможет удержать в руках хозяйственный нож.
Сара напряглась, чтобы услышать, что происходит за пределами сундука.
Был ли Мартин в комнате? Что он делал? Заметит ли он, что замок на сундуке сломан? Что, если он откроет крышку? Сможет ли она защитить себя, держа на руках ребенка?
Затем раздался сильный грохот, сундук затрясся, Сара вскрикнула и выронила нож, темнота поглотила его и ее.
Мартин ударил по крышке сундука и был вознагражден криком абсолютного ужаса женщины, с которой он обменялся клятвами.
- Ты там в порядке, дорогая? Я не хочу, чтобы ты думала, что я забыл о тебе.
Плач Сары продолжался, и он был настолько инфантильным, что звучал почти как у ребенка.
Мартин подошел к инвалидному креслу, припаркованному рядом с доской для инструментов. На нем были кандалы, и онo былo очень полезнo для перемещения людей. Лифт был бы полезнее, но Лестер был довольно силен, и было не так много людей, которых он не мог бы поднять сам.
Объект 33, однако, должен был весить триста пятьдесят фунтов[33]. С тех пор как Плинсер запер его в комнате, он совсем расклеился. Мартин сделал мысленную пометку принести ему скакалку, гантели или что-нибудь в этом роде в свой следующий визит. Если толстый ублюдок выкарабкается.
Он подкатил кресло к дверному проему и резко остановился.
Что-то было не так. Он почувствовал это.
Мартин обернулся и осмотрел комнату. Рабочий стол. Комод. Доска с инструментами. Кровать. Сундук.
Там, у сундука.
- Пытаешься сбежать? Непослушная девчонка.
Мартин подошел и, согнувшись, поднял лежащий на полу предмет. Дубленая шкура Чериз лежала в куче, как сброшенная кожаная куртка. Мартин убрал все свои шкуры, но почему-то не заметил ее. Он поднял ее, вычистил из волос кусочек каменной соли и благоговейно положил обратно в комод.
Затем Мартин вышел из комнаты. Ему пришлось спускаться по лестнице задом наперед, чтобы инвалидное кресло не укатилось от него. Лестер не стал ждать и сам протащил Объекта 33 через половину лестницы. Мартин подкатил к нему, и они погрузили толстяка в кресло.
Лаборатория находилась по другую сторону камер, через дверной проем и в конце коридора, между спальней Плинсера и кухней. Как и ожидалось, Доктор был в лаборатории, возился с какими-то пробирками.
- Что случилось?
Мартин нахмурился.
- У них с Лестером возникли разногласия. И Лестер ударил его ножом в спину.
Плинсер подошел, посмотрел поближе.
- Так как же он стал таким толстым?
- Ел слишком много и не занимался спортом.
Объект 33 застонал.
- О, Боже, мы же не хотим, чтобы он очнулся и напал на нас. Придержите его.
Лестер положил руки на плечи Объекта 33 и прислонился к нему. Мартин смотрел на доктора Плинсера, кудахтающего, как курица-мать, пока тот искал в шкафах сукцинохолин, и удивлялся, как такой блестящий человек может быть одновременно таким комичным.
Доктор нашел бутылочку и наполнил шприц. К этому времени глаза Объекта 33 были открыты. Он уставился на Лестера, излучая ненависть. Лестер проецировал ненависть в ответ. Плинсер сделал толстяку укол в бедро.
- Хорошо, давайте попробуем положить его на стол. Лицом вниз.
Они втроем качались, потели, хрюкали и напрягались, и в конце концов им удалось положить раненого на операционный стол из нержавеющей стали.
- У нас ножевое ранение в четырех дюймах справа от позвонка L2, - Плинсер приложил ухо к спине Объекта 33. - Есть пневмоторакс. Какой длины был нож?
Лестер раздвинул пальцы.
- Возможно, пробита печень. Остальные порезы тоже нанес Лестер? - Плинсер развел руки в стороны, указывая на десятки порезов на теле толстяка.
- Объект 33 был в таком состоянии, когда Лестер ударил его ножом.
- Самоуничтожение? Потрясающе, - Плинсер взглянул на Лестера поверх очков. - Tы ведь не пытался его убить?
- Не сразу, - сказал Лестер.
- Но, ради всего святого, зачем вообще пытаться?
- Объект 33 убил животное.
- Как он выбрался из своей комнаты?
Лестер пожал плечами. Мартин тоже.
- Может быть, вы подумали, что, возможно, кто-то выпустил его?
Мартин покопался в кармане.
- Ларч обронил ключ от клетки рядом с самой клеткой, - сказал он, показав его.
- Не Ларч, - сказал Лестер. - Это сделал Лестер.
Плинсер закатил глаза.
- Гости прибудут меньше чем через час. Убедитесь, что все находятся там, где должны быть. Включая Джорджию.
Мартин и Лестер повернулись, чтобы уйти.
- Подождите, подождите, пожалуйста. Мне понадобится помощь, чтобы заново заштопать его. Лестер, ты останешься здесь со мной, раз уж ты это сделал. Мартин, ты уверен, что твоя жена находится там, где должна быть?
- Уверен.
- Проверь еще раз. А что касается тебя, старый друг, - Плинсер погладил Объекта 33 по голове. - Боюсь, у меня нет времени, чтобы как следует усыпить тебя. Tы это почувствуешь, но это то, что ты получаешь за то, что распоряжаешься чужой собственностью.
Лестер улыбнулся. Мартин вздохнул и направился обратно в свою комнату. Он был раздражен и напряжен.
Но он был полностью уверен, что несколько минут с Сарой помогут ему расслабиться.
Сара слушала изо всех сил, но плач Джека захлестнул ее уши.
Ушел ли Мартин? Или он все еще там, молча ждет, готовый схватить ее, когда она откроет сундук?
Она снова попыталась потереть Джеку десны, но шум отца, стучавшего по крышке сундука, слишком напугал его. Его плач становился все громче. Еще больше, чем удушающей темноты, Сара боялась, что Мартин услышит его и поймет, что происходит.
Она засунула Джека под рубашку, стянув лифчик.
Он прильнул к ее груди и начал есть.
Сара вздохнула, поглаживая его по голове. В течение драгоценной минуты она и Джек были единственными двумя людьми во вселенной. Он лениво сосал, а потом она почувствовала, как он отпустил ее, и его тело расслабилось во сне.
Вернулась удушающая темнота.
Я досчитаю до пятидесяти. Потом я выйду.
Сара досчитала до семнадцати, потом вынырнула и задыхалась, как под водой, размахивая ножом на случай, если Мартин окажется рядом.
Но его не было. Комната была пуста. Но резкое движение разбудило Джека, и он снова начал плакать.
Сара вылезла из сундука на дрожащих ногах. Она закрыла крышку и несколько секунд стояла неподвижно, пытаясь взять под контроль свое частое дыхание. Сейчас было неподходящее время, чтобы потерять сознание.
Громкость Джека увеличилась. Она снова попыталась дать ему грудь, но он отвернулся от нее.
Переутомился? Скучно? Мокрый?
Она сунула палец в его подгузник. Сухой.
- Тише, - сказала она ему.
Он не замолчал.
Саре нужно было убираться отсюда, быстро. Но сначала ей нужны были инструменты. Сара подошла к рабочему столу и взяла аккумуляторную дрель. Сверло было толстым, длиной четыре дюйма. Она нажала на курок, и дрель с жужжанием заработала.
Джек перестал плакать и протянул крошечную руку, чтобы потрогать дрель.
- Тебе нравится дрель? Да, тебе нравится дрель.
Она продолжала говорить с ребенком и дала дрели пожужжать еще несколько секунд. Затем она заметила нечто более важное.
На столе, в пепельнице, лежал ключ.
Не похоже, что он мог открыть камеры. Это был новый ключ, а тем ключам было более ста лет, и замки были соответствующие. Но и этот ключ не помешает.
Сара взяла его и нож, засунув оба в карман. Она также взяла с доски ледоруб, молоток и ножовку. Затем она положила пилу, не в силах нести все сразу, и бросилась в коридор, направляясь к лестнице.
Когда она была уже почти у цели, то затормозила, заметив еще одну дверь.
Она выглядела неуместной в обстановке тюрьмы, сделанная из серебристого металла, с новой яркой дверной ручкой.
Продолжай идти. Нужно спасти детей.
Но что, если там еще какая-нибудь несчастная жертва? Что, если это Джорджия?
Сара нерешительно потянулась к дверной ручке, как будто собиралась прикоснуться к горячей плите. Она сделала паузу.
Да или нет?
Сара взялась за ручку и легонько повернула ее.
Заперто.
- Эй! Кто там?
Это был голос Джорджии.
Сара приблизила рот к двери.
- Джорджия? Ты там?
- Сара? Это ты?
Сара положила руку на дверь, прислонившись к ней.
- Это я. Ты в порядке?
- Мне страшно, Сара, - голос Джорджии стал громче. - Пожалуйста, вытащи меня отсюда.
- Я постараюсь. Не волнуйся. Я тебя не брошу.
Не было сомнений, что попробовать первым. Ключ. Она отложила дрель и молоток и достала ключ, легко вставив его в замок. Сара попыталась повернуть.
Не получилось. Ключ не поворачивался.
Сара сделала стандартное покачивание ключом, толкнула дверь плечом, чтобы ослабить засов, и попробовала снова.
Получилось. Сара положила ключ в карман и толкнула дверь, держа Джека под защитой, пока осматривалась. Комната была хорошо освещена, но, похоже, вокруг никого не было. Сара увидела кровать, комод, но никакой Джорджии.
Сара изучила дверь и заметила пневматический рычаг в верхней части. Она нагнулась и засунула ледоруб под рельс, чтобы дверь не закрылась автоматически, а затем шагнула внутрь.
- Джорджия?
Сара заглянула за дверь и увидела шокирующую картину: там стояла Джорджия, обнаженная и вся в крови.
- Джорджия! Ты в порядке?
- Я в порядке, раз уж ты здесь.
Джорджия улыбнулась, странно несоответствуя своему внешнему виду. Затем Сара заметила окровавленные ножницы в руке Джорджии.
- Джорджия?
Пухленькая девушка бросилась на Сару, размахивая ножницами.
Инстинкт взял верх, Сара уклонилась вправо, поднырнув под дугу удара Джорджии и ударив локтем в спину девушки.
Джорджия ударилась о комод, и Сара повернулась к ней лицом, расставив ноги в стороны и наступив на что-то хлюпающее. Она бросила быстрый взгляд на пол.
Он был залит кровью. Кровью и частями какого-то животного.
Джорджия обернулась, снова поднимая ножницы. Ее выражение лица было маниакально радостным.
- Это я, Джорджия, - умоляла Сара, прижимая Джека к груди. - Это Сара.
- Я знаю, кто ты, сучка.
Девушка снова сделала выпад, но на этот раз она пригнулась перед ударом, выведя Сару из равновесия. Сара сделала шаг назад, ножницы прошли в сантиметрах перед головой Джека. Джорджия задницей ударилась о стол, поскользнулась и упала на одно колено.
Сара посмотрела направо. Кровать стояла в углу комнаты, на расстоянии не менее десяти футов. Затем посмотрела вниз на сына и на обезумевшее лицо Джорджии.
Не раздумывая, Сара выдернула Джека из переноски и швырнула его в воздух, в центр кровати, целясь так, чтобы он упал спиной вперед. Прежде чем она успела понять, попала ли она в цель, Джорджия опомнилась и навалилась на нее и опрокинув на спину.
Джек не издал ни звука, и Сара не могла его видеть.
Джорджия дралась, как бешеная обезьяна. Сара пыталась оттолкнуть девушку, но Джорджия навалилась на нее, заставив женщину вскрикнуть, ударив коленом в рану на ноге Сары. Сара уперлась в нее, но Джорджия была сильной и свирепой и весила больше.
Джорджия использовала свой вес, опираясь на ножницы, поднося лезвия все ближе и ближе к горлу Сары, пока они не уперлись ей в подбородок.
Джорджия была не просто возбуждена. Она была безумна. Ножницы кололи лицо Сары, образуя маленькие кровавые веснушки, и Джорджии это нравилось.
С крысой было весело, но это было в сто раз лучше. Джорджия никогда не пробовала наркотики, у нее никогда не было друзей, которые пытались бы поделиться с ней наркотиками. Но она представляла, каково это. Каждая капля крови, расцветавшая на лице Сары, была как очередной всплеск экстаза. Героин, секс, кокаин и прыжки в небо - все смешалось в одном гигантском приливе удовольствия.
Потом пальцы Джорджии стали выгибаться, и ей пришлось поворачивать свое тело вместе с вращением, чтобы они не сломались.
Она скатилась с Сары, больше не держа ножницы. Интенсивное наслаждение исчезло, как перекрытый кран. Не было даже послесвечения.
Джорджия посмотрела на Сару и зарычала.
- Мы можем оказать тебе помощь, - сказала Сара, вытирая красные пятна с подбородка. - Ты должна доверять мне.
- Мне не нужна помощь.
Джорджия вскочила на четвереньки и набросилась на Сару, желая откусить этой сучке лицо.
Мартин добрался до верха лестницы и сразу заметил электродрель и молоток рядом с дверью Джорджии. Он побежал к ним, увидел, что дверь открыта, и увидел обнаженную Джорджию, борющуюся с... Сарой.
Как, черт возьми, она смогла освободиться?
Он бросился в комнату, кровь кипела. Отшвырнув Джорджию с дороги, он собирался нанести Саре удар кулаком, который гарантированно сломал бы челюсть его жене.
В одну секунду Джорджия была рядом, а в следующую исчезла, сменившись Мартином. Сара пыталась контролировать Джорджию, не причиняя ей серьезного вреда, но в случае с Мартином у нее не было никаких угрызений совести. Она со всей силы ударила его ногой прямо между ног, а затем нанесла правый кросс[34], который сломал ублюдку нос.
Мартин упал.
Тогда Сара побежала к кровати. Она запаниковала, когда не увидела Джека...
Я промахнулась мимо матраса? Он отскочил?
А потом увидела его за сбившимся в кучу одеялом.
Сара подхватила Джека одной рукой, прижав его к груди, и бросила быстрый взгляд через плечо.
Мартин вставал, поворачиваясь в ее сторону.
Джорджия лежала на полу и тянулась к лодыжке Сары.
Сара перепрыгнула через руку Джорджии и направилась к дверному проему. Затем она дотянулась до ледоруба и выдернула его, захлопнув за собой дверь. Убедившись, что дверь заперта, она сунула нож в карман и осмотрела Джека.
Он улыбнулся ей. Должно быть, это был наименее суетливый и самый послушный ребенок на планете. Она поцеловала его в лоб и уложила в слинг, затем взяла молоток и дрель и, прихрамывая, спустилась по каменной лестнице. Она закончились в камере, где при включенном свете было светлее, но не намного. Она осторожно потрогала свои раны на ногах и отметила, что они снова кровоточат.
Было бы забавно, если бы я пережила это, а потом умерла от инфекции.
Не обращая внимания на боль, она поспешила к камерам детей. У каждого из них руки были скованы наручниками за спиной, а Том свернулся клубком.
- Сара!
- Шшш, - сказала она Синди. - Я попытаюсь открыть двери. Вы все должны следить за лестницей и дверью, убедиться, что никто не придет. Что случилось с Томом?
- Лестер и Мартин, - сказал Тайрон. - Избили его хорошенько. Зачем ты вообще вышла за него замуж?
- Мужчина, в которого я влюбилась, был хорошим человеком, - сказала Сара, прищурившись на замок на двери клетки Синди. - Его превратили в нечто другое.
Сара знала, что ключ от комнаты Джорджии не подойдет, но все равно попробовала. Не повезло. Тогда она вставила в замочную скважину нож. Сара понятия не имела, как работают механизмы замков, кроме того, что что-то нужно повернуть. Она поковырялась в замке в течение минуты, ничего не добившись.
- Тайрон, ты умеешь вскрывать замки?
- Почему, потому что я черный?
- Нет, Тайрон. Потому что ты преступник.
- Нет, черт возьми. Единственное, что мне когда-либо требовалось, чтобы взломать замок, это моя нога.
Сара убрала нож и взяла в руки дрель.
- Это тоже может сработать, - сказал Тайрон.
Она поместила сверло в замочную скважину и надавила на курок. Сверло было прочнее старого железа, и оно сразу же начало вгрызаться внутрь.
Затем сверло заскулило и медленно остановилось. Сара нажала на кнопку включения еще несколько раз.
Аккумулятор был разряжен.
- Лестер, ты это слышал? - спросил доктор Плинсер.
Лестер не обратил внимания. Пока Доктор был занят зашиванием ран Объекта 33, Лестер тайно сжимал яички обезждвиженного мужчины. Лестер получал от этого удовольствие, как и всякий раз, когда причинял кому-то боль, но был недоволен тем, что Объект 33 не мог кричать или плакать. Боль без крика была все равно, что мороженое без шоколадного соуса.
Лестер ждал, пока действие наркотика закончится. Тогда он сделает кое-что гораздо хуже.
- Похоже, это какая-то звук от прибора, - сказал Доктор. - В камере.
Лестер прислушался, услышав слабое жужжание, которое тут же стихло.
- Пойди проверь, пожалуйста, Лестер, будь так добр.
Лестер еще раз сильно сжал яйца Объекта 33, а затем направился к двери.
Мартин бросился на металлическую дверь в третий раз, ударившись о нее плечом. Кровь текла у него изо рта, из носа, по шее, но он не обращал на это внимания. Его единственной целью было пройти через эту дверь и заполучить ту сучку, на которой он женился.
- У тебя нет ключа? - спросила Джорджия.
Мартин с усмешкой посмотрел на нее.
- Если бы у меня был ключ, разве я пытался бы еe выломать?
Девушка закатила глаза.
- Ты всегда был засранцем, Мартин. Как твой нос? Выглядит болезненно.
Джорджия пожевала нижнюю губу и жестко ткнула его в нос.
Мартин отмахнулся, отбросив маленькую соплячку через всю комнату.
- Не трогай меня больше никогда. И надень какую-нибудь чертову одежду.
Он снова уставился на своего заклятого врага - дверь. Массивный металл. Установленная в каменной стене. Звать на помощь было можно, но он не думал, что его голос донесется до лаборатории. Пинать дверь было бы не полезнее, чем таранить ее, тем более что дверь открывалась вовнутрь.
Секундочку. Петли находятся с внутренней стороны.
Мартин осмотрелся на полу, нашел окровавленные ножницы. На двери было три петли, каждая со штырем, удерживающим две части вала вместе. Он опустился на колени и подковырнул нижний штифт, как будто вытаскивая гвоздь. Это потребовало некоторых усилий, но он смог вытащить его.
Со средним штырем было сложнее, вероятно, потому, что вес двери больше не был равномерно распределен. Мартин снял походный ботинок, подставил кончик ножниц под головку штыря и бил по концу, пока тот не выскочил.
Он использовал ту же технику удара молотком для последнего штифта, который оказался самым трудным из всех. Он просто не хотел двигаться. Но Мартин был полон решимости, и миллиметр за миллиметром штырь выходил из вала, пока, наконец, не выскочил верх и не упал на пол.
Теперь, без петлей, Мартин смог открыть дверь. Она упала за ним с грохотом, заставившим Джорджию подпрыгнуть. Мартин снова надел ботинок, сунул ножницы в задний карман и вытер рукавом кровоточащий нос.
Ударила меня? Посмотрим, как ты будешь бить, когда я отрежу тебе пальцы, Сара.
Сара не потрудилась проклясть вселенную. Хотя это было вполне оправданно, у нее не было времени. Она попробовала отключить аккумулятор и подключить его обратно, но это ничего не дало. Дрель была бесполезна.
Оставались молоток и ледоруб. Она вставила ледоруб обратно в замок и крепко сжала его, готовая ударить по основанию молотком.
- Сара! - голос Синди повысился на октаву. - Лестер идет!
Сара не потрудилась посмотреть. Она продолжала бить по ледорубу.
- Черт, - испуганно произнес Тайрон. - Мартин только что спустился по лестнице. Ты должна бежать, Сара.
Сара снова ударила по ледорубу.
- Я не оставлю тебя здесь.
- Лестер идет сюда, - сказала Синди.
- И Мартин тоже, - добавил Тайрон. - Сара, ты должна идти.
Она покачала головой, не решаясь поднять глаза.
- Нет. Я вас вытащу.
- Сара, - Синди прислонилась к решетке. - Иди к решетке на поляне. Я уронила пистолет в кусты рядом с ней. Сейчас на улице светло. Ты сможешь найти его, а потом вернешься и спасешь нас.
Сара еще раз ударила киркой. Наконечник сломался пополам. Ей захотелось плакать.
- Сара, пожалуйста. Иди.
Сара подняла голову. Ее муж и Лестер направлялись к ней, а потом Мартин указал пальцем.
- Вот ты где!
Сара пристально посмотрела на Синди.
- Я вернусь за тобой, - их пальцы соприкоснулись.
Затем Сара побежала. Она подбежала к большой стальной двери, повернула замок и толкнула.
Ничего не произошло.
Она толкнула сильнее, уперлась ногами, и дверь со скрипом открылась.
- Сара! - крикнула Синди.
Саре не хотелось смотреть, но она посмотрела. Мартин и Лестер были не более чем в двадцати ярдах от нее, оба бежали. У Сары было всего несколько секунд.
Она уперлась в тяжелую дверь всем своим весом, ее раненая нога дрожала и казалось, что она вот-вот лопнет.
Дверь открылась на фут в ширину, может быть, на дюйм или два меньше. Сара протиснула Джека в щель, держа его за заднюю часть майки. Затем она попыталась втиснуться в пространство между дверью и рамой, просунув голову набок. Но ее тело не поддавалось, ее грудь была слишком большой.
Я застряла.
Сара слышала, как Мартин и Лестер почти настигли ее. Она напряглась, но дверь была слишком тяжелой, слишком сильно сдавливала ее.
Невероятно, но ее подсознание нашло решение, логическую задачу, которую она любила загадывать своим подопечным. Грузовик высотой пятнадцать футов попадает под эстакаду, высота которой всего четырнадцать футов десять дюймов. Какой самый простой способ провести грузовик?
Выпустить воздух из шин.
Сара с силой выдохнула, раздувая щеки, опустошая легкие.
Кто-то схватил ее. Но Сара сжала грудную клетку достаточно сильно, она проскользнула в дверь, вырвалась и побежала наружу, в лес, бежала вокруг деревьев и через кусты, бежала, бежала и бежала.
В конце концов, больная нога просто перестала ее поддерживать, и Саре пришлось прислониться к вязу и растирать судорогу, образовавшуюся вокруг раны от вилки. Ее джинсы намокли от крови, и она поняла, что все еще держится за молоток.
Пытаясь отдышаться, Сара прислушивалась к лесу, чтобы понять, нет ли за ней слежки. Она не услышала звуков преследования, но услышала другой звук.
Сара посмотрела наверх и увидела, как низко летящий вертолет пронесся над пологом деревьев, направляясь к тюрьме.
Доктор Плинсер завязал последний шов, затем с помощью стетоскопа убедился, что легкие Объекта 33 раздуты. Они оба звучали нормально. Плинсер подключил капельницу с антибиотиками, затем снял латексные перчатки. Объект 33 будет парализован еще несколько часов, поэтому не было необходимости сразу же запирать его. Кроме того, гости должны были прибыть всего через несколько минут.
Плинсер вышел из лаборатории и, пройдя по коридору, направился в свою спальню. Он осмотрел в зеркале свое лицо и оценил покрытие шрамов как достаточное. На его лабораторном халате было несколько брызг крови, но он не видел, чтобы это могло повредить переговорам.
В верхнем ящике комода лежали подробный отчет о процедуре, список ингредиентов сыворотки и различные заметки, графики и диаграммы, подтверждающие его выводы. Он также взял пластиковый пакет, наполненный предметами, которые капитан Прендик приобрел для него в каком-то секс-шопе.
Плинсер вернулся в лабораторию, где взял запечатанную пробирку с образцом сыворотки, используемой в процедуре. Это была последняя версия, та, которая, очевидно, успешно cработала с Джорджией.
Затем он пошел к клеткам, чтобы подготовить "добровольцев". Трое детей выглядели достаточно запуганными. Белый выглядел так, словно кто-то использовал его в качестве доски в игре в дартс.
Доктор потянулся в сумку и достал кляп. Красный резиновый, с ремешком, который наматывался на голову, чтобы удерживать его во рту.
- Вы, молодой человек, будьте добры, прижмитесь спиной к решетке, чтобы я мог надеть на вас это.
- Нет, черт возьми. Ты можешь засунуть эту штуку себе в задницу, старина.
- Это обычный кляп. Конечно, вы не хотите раздражать наших особых гостей своими криками.
- Ты ни за что не засунешь эту штуку мне в рот.
Плинсер кивнул.
- Я восхищаюсь человеком с убеждениями. Но я должен упомянуть об альтернативе. Если вы не позволите мне вставить вам кляп, мне придется сшить ваши губы.
Чернокожий мальчик сделал паузу, затем прижался спиной к решетке и открыл рот. Плинсер убедился, что застежка застегнута крепко, затем таким же образом надел следующий на девочку. С белым мальчиком было трудно - его травмы, похоже, ограничивали диапазон движений. Плинсеру удалось заставить его перекатиться к решетке и надеть на него кляп, когда он уже лежал.
У доктора Плинсера было еще кое-что, что нужно было надеть на каждого из них, тоже из секс-шопа, но он решил дождаться Лестера и Мартина, чтобы они помогли ему, потому что детишки, несомненно, добровольно никогда бы это не надели.
Как будто Бог читал мысли Плинсера, Мартин внезапно ворвался через наружную дверь. Он щипал себя за нос, его рубашка с галстуком окрасилась кровью. За ним вошел Лестер, его лицо было сильно нахмурено.
- Сара сбежала, - сказал Мартин в качестве объяснения. - С ребенком.
- Ей некуда бежать. Вы сможете найти ее после отъезда гостей. И убедитесь, что ребенок жив. Вы знаете, что он нужен мне для следующего усиления, - Плинсер взглянул на Лестера. - И почему, позволь спросить, ты дуешься?
- Мартин сказал Лестеру, что питомца убила женщина Сара, а не Объект 33. Лестер хочет откусить пальцы женщине Саре.
- Я уверен, что у тебя будет такая возможность позже, Лестер. Мартин, тебe лучше пойти привести себя в порядок. Также убедись, что Джорджия выглядит презентабельно, и, пожалуйста, найди для нее пояс для инструментов со всем стандартным оборудованием, если будешь так добр. Лестер, пожалуйста, помоги мне надеть это на детей. Я думаю, они будут возражать.
Плинсер снова полез в сумку и достал три черных кожаных собачьих ошейника.
Генерал Тоуп подождал, пока двигатель заглохнет, и снял с ушей защитные наушники. Полет на вертолете был шумным и тряским, а полет над деревьями напомнил ему о том, когда он в последний раз управлял вертушкой. Вьетнам, более тридцати лет назад.
Все ради Бога и страны, - подумал Тоуп.
Для генерала не имело значения, что его страна не знала о его присутствии. Это было нужно американским военным. Хотели они этого или нет, не имело значения.
Вместе с резервистами Bооруженные силы США насчитывали более двух с половиной миллионов человек. Но в Индии и России было еще столько же. Китай и Северная Корея имели еще больше. Турция, Бразилия, Пакистан и Египет вместе взятые составляли еще четыре миллиона.
Соединенные Штаты Америки были в меньшинстве и не имели оружия.
Ядерные бомбы больше ничего не значили. Тоуп знал, что они никогда не будут использованы в бою, а их сдерживающая сила закончилась вместе с Xолодной войной.
Он размышлял о прежних временах и о том, как сильно все изменилось. В наши дни войны велись с помощью интеллекта и технологий. Но они никогда не заканчивались. Они затягивались, войска гибли напрасно, без какого-либо заметного прогресса. Когда США в последний раз выигрывали войну?
Но на протяжении всей истории войны выигрывались. И не благодаря технологиям. Победителя определяла безжалостность.
Чингисхан. Траян. Наполеон. Атилла Гунн. Марий. Александр Великий. Юлий Цезарь. Эти великие полководцы не знали пощады на поле боя.
Армия, не знающая пощады, была страшной силой.
Но армия с жаждой крови - это была неостановимая сила.
У генерала Тоупа были планы, как сделать свою армию непобедимой. Планы включали сыворотку и процедуру, разработанную доктором Плинсером для усиления агрессии субъекта.
Если бы Плинсер мог действительно превратить нормального человека в кровожадного садиста, у США появилось бы самое мощное оружие из когда-либо созданных.
Представьте себе тысячу таких психопатов, выпущенных в город. Представьте десять тысяч маньяков, выпущенных на свободу в Иране или Северной Корее.
Такая армия не потребует никаких затрат. Она не нуждалась бы ни в оружии, ни в обучении. Она не нуждалась бы ни в пище, ни в жилье. Она могла бы использовать транспорт, уже имеющийся в стране, в которую проникла. Такая армия даже не нуждалась бы в приказах, поскольку приказ убивать уже запрограммирован в ее коллективном мозгу.
Как и говорилось в одной из реклам, что беспрерывно крутят по телевизору: Вы можете просто установить его и забыть о нем.
И генерал Тоуп мог получить все это всего за двадцать пять миллионов долларов. Гроши. А ракеты ATACMS и пусковая установка, которые он продал ХАМАСу[35], чтобы покрыть расходы, "официально" считались устаревшими излишками и были уничтожены по бумагам, так что их не хватились бы.
Тоуп отстегнул ремень безопасности и схватил свой металлический кейс, ожидая, пока лопасти ротора перестанут вращаться, прежде чем он покинет вертолет. Второй пилот, первый лейтенант по имени Крауч, остался в вертолете. Крепкий сержант по имени Бенсон будет сопровождать Тоупа на встрече и при необходимости подстрахует его. Оба делали это в свободное от службы время, и не из патриотизма - Тоуп хорошо им платил.
По данным разведки, Плинсер жил один, если не считать его усиленных подопечных и одичавших – жертв неудачных экспериментов. По состоянию на сегодняшнее утро, по данным спутникового телескопа Орбитального Странда, число людей на острове уменьшилось до двадцати четырех. Тоуп надеялся, что это не те "добровольцы", которых Плинсер планировал использовать в демонстрации своего препарата. Он не хотел тратить время на то, чтобы его люди выслеживали кого-нибудь из дикарей.
Поляна, на которой они приземлились, была окружена лесом, а здание тюрьмы находилось менее чем в пятидесяти ярдах. Тоуп шел бодро, и Бенсон следовал за ним, держа пистолет в руке и осматривая окружность в поисках неприятностей.
Генералу Тоупу не нужно было смотреть на часы, но он все равно это сделал. Ровно девять часов. Он позволил себе удовлетвориться тем, что пришел вовремя, а затем решительно постучал в железную дверь.
Почти сразу же она со скрипом открылась, но так медленно, что Тоуп приказал Бенсону помочь.
Доктор Плинсер был лысее, старше и уродливее, чем на вырезках из прессы десятилетней давности.
- Доброе утро, генерал Тоуп. Добро пожаловать на мой остров.
Тоуп заметил свежую кровь на халате доктора и был благодарен Плинсеру за то, что тот не попытался пожать руку.
- Доброе утро, доктор Плинсер, - oн не потрудился представить Бенсона.
- Позвольте мне провести вас в заднюю часть тюрьмы. Мы решили устроить нашу демонстрацию снаружи. Не нужно беспокоиться об уборке после нее.
Он повел их через здание, в небольшой дворик, где их ждали шесть человек.
Один из них был необычайно высоким человеком в спецодежде. По обе стороны от него стояли пухлая девушка в джинсах и свитере, и мужчина в хакисах и рубашке на пуговицах.
В десяти метрах от них стояли три подростка. Они стояли, заложив руки за спину, каждый перед большим деревянным шестом. Тоуп заметил, что их шеи были привязаны к столбам.
Хорошо. Не нужно тратить время на охоту на диких животных.
- Это место использовалось для расстрельной команды во время Гражданской войны. Вы знакомы с подробностями войны между штатами?
Генерал Тоуп кивнул. Он был знаком с подробностями каждой войны в современной истории.
- Если вы коллекционер, вы могли бы поискать сувениры. Старые пули и гильзы довольно легко заметить невооруженным глазом. Видите? Вот здесь есть одна. Возможно, на ней даже сохранилась ДНК конфедератов.
Плинсер указал на землю.
Этот человек не в своем уме, - подумал Тоуп.
- Мы можем заняться делом, доктор? У меня сегодня днем встреча.
- Да, да. Конечно.
Они подошли к высокому человеку и его спутникам.
- Генерал Тоуп, это три моих самых больших успеха. Функционируют на высоком уровне, совершенно рациональны.
- Но они психопаты, - сказал Тоуп.
- Мы предпочитаем использовать термин "усиленный". Процедура усиливает центры агрессии в мозге, запуская нейротрансмиттер допамин во время насильственных действий. Говоря простым языком, убийство - это зависимость. Причиняя вред, они получают кайф.
Тоуп нахмурился, просто потому, что хмурый вид заставлял людей больше стараться ему понравиться.
- Они выполняют приказы?
- Конечно. Все, что вы хотите, чтобы они сделали с нашими "добровольцами", они с радостью сделают. Но сначала я хотел бы увидеть предмет, который я у вас просил.
Тоуп жестом попросил Бенсона подержать металлический кейс, пока он будет его открывать.
- Замечательно, - сказал Плинсер, сверкнув глазами. - Документы в порядке?
- Да. В комплекте с купчей. Я так понимаю, вы ценитель?
Доктор покачал головой.
- Нет, вовсе нет. Просто у меня полное недоверие к банкам. А двадцать пять миллионов долларов, даже в крупных купюрах, немного громоздки.
Генерал Тоуп не меньше Доктора беспокоился о предмете обмена.
- Где разработки и сыворотка?
- Внутри. Я предположил, что вы сначала захотите увидеть демонстрацию.
Он кивнул, закрывая кейс.
- Можете приступать, Доктор.
- Конечно. Выберите одного из усиленных и скажите ему, что делать.
- Что они способны делать?
- Все, что вы пожелаете.
Тоуп поднял бровь. Он становился все более заинтересованным.
- Пытки? Членовредительство? Изнасилование? Убийство?
- Любое и все вышеперечисленное, по вашему желанию.
- Не хочу показаться грубым, Доктор, - сказал генерал Тоуп, понимая, что говорит грубо, - но я могу приказать своему телохранителю сделать любую из этих вещей, и он тоже подчинится.
Возможно, это было неправдой. Тоуп знал, что большинство мужчин имеют свои разумные пределы морали, и только некоторые особые люди могут совершать злодеяния без ущерба для своего разума.
- Я не сомневаюсь, генерал. Но он не стал бы наслаждаться этим так же, как они. И он не стал бы делать это сам, без конкретного приказа и поощрения.
- Отлично, - сказал Тоуп. - Девушка. Пусть она расчленит... - Тоуп посмотрел на три жертвы, затем указал пальцем. - Вон того тинейджера.
Сара разрывалась. Может быть, вертолет был послан властями. А может, люди, прибывшие на нем, были причастны ко всему этому кошмару, происходящему на этом острове. Она уже ошиблась один раз, доверившись капитану Прендику.
Так что же делать: следовать за ним или искать пистолет?
Она надеялась, что вертолет - это спасение. Даже если бы у нее было оружие, что она собиралась делать? Убить Мартина, Плинсера, Лестера и Тейлора? Сара никогда не стреляла из пистолета, но она знала, что в пули имеют возможность заканчиваться, а убить кого-то единичным выстрелом, стреляя впервые, было большой удачей. А из недавнего опыта, полученного на пляже, Сара знала, что пистолеты очень громкие. Если выстрелить из пистолета рядом с хрупкими маленькими ушками Джека, то можно навсегда повредить его слух.
Возможно, она сможет использовать пистолет, чтобы удержать их на расстоянии и спасти детей, но они все равно застрянут на острове. Может ли она заставить Плинсера позвонить капитану Прендику, а затем заставить его отвезти их обратно в безопасное место? Это звучало все более и более надуманно.
Или, может быть, она могла бы спасти детей и заставить вертолет доставить их в безопасное место?
Это имело больший смысл. Достать пистолет. Взять Плинсера в заложники. А потом улететь отсюда.
Теперь Саре оставалось только найти пистолет.
У нее все еще был компас, но она поняла, что он сейчас бесполезен, потому что она не знала, в какую сторону идти. Обрыв был на севере. Пляж был на востоке. Но где была та самая поляна?
Тогда на помощь пришло другое чувство. Обоняние Сары.
Кто-то готовит мясо.
Но Сара знала, что это не мясо. Это было что-то другое. Ее желудок грозил завязаться в узел.
Тем не менее, она должна была следовать за ним, потому что запах, скорее всего, приведет ее к цели.
Следить по запаху было нелегко. Сара могла сделать десять шагов в определенном направлении, потерять запах и вернуться назад. Ветерок был достаточно сильным, чтобы смешать и исказить запах, но не настолько сильным, чтобы она могла просто следовать за ним по ветру.
Но в конце концов Сара наткнулась на нечто более заметное, чем просто запах. Дым.
За дымом можно было идти. Чем гуще он становился, тем ближе она подходила, и всякий раз, когда деревья редели, Сара видела серое облако, поднимающееся в небо, как крестик, обозначающий место.
Когда она подошла ближе, во рту у нее запершило, и ее организм предательски взбунтовался, подкатывая горечь тошноты.
Когда она подошла совсем близко, то увидела, что не только ее привлекает это место.
При виде первого каннибала Сара спряталась за ясень. До костра было еще около двадцати ярдов, и, судя по описанию Синди, девушка была всего в нескольких футах от него, когда потеряла оружие. Сара еще раз огляделась, пересчитывая людей.
Из-за кустов и деревьев трудно было сказать точно, но, по ее оценке, каннибалов было от пятнадцати до двадцати.
Саре не нравились такие шансы. У нее болела нога, она не знала территории, к тому же сейчас был день, и им было гораздо легче ее увидеть. Погоня закончится тем, что ее поймают, а если поймают...
В животе заурчало, и она прокляла себя.
Я должна быть уверена, что они меня не увидят.
Сара двигалась медленно и низко, попеременно следя то за животными в человеческом обличие, то за своими ногами. Она не хотела наступить на ветку и издать звук или, что еще хуже, споткнуться. Задача полностью поглотила ее. Никогда прежде она не старалась быть такой точной в своих движениях, и никогда прежде от нее не зависело так много.
Пот стекал по щекам Сары и жалил порезы, которые Джорджия сделала ножницами.
На две трети пути, и ей пришлось остановиться и пригнуться, когда один из дикарей повернул голову в ее сторону. Сара ждала, не двигаясь, как олень, ее раненая нога начала сводиться судорогой, а затем дрожать.
Каннибал не видел ее, и она продолжала идти вперед.
Пройдя три четверти пути, она наконец увидела решетку. Это была ужасная штука, похожая на гигантский гриль на открытом воздухе. Она старалась не смотреть на Мидоу, который был на ней зажарен. Она старалась не смотреть на то, что ели люди.
Но она все равно смотрела.
Это было кошмарно, искаженное сочетание знакомого и непристойного.
Неожиданно она поняла, что на ужасающем гриле был не Мидоу. Хотя тело было обуглено и частично съедено, Сара видела достаточно, чтобы понять, что это капитан Прендик.
Это означало, что его лодка все еще здесь. Если с вертолетом ничего не выгорит, возможно, они смогут уплыть с этого забытого богом острова. Может быть, им удастся выжить...
В этот момент Джек начал плакать.
Она тут же сунула палец ему в рот. Он не проявил никакого интереса к сосанию, оттолкнув ее руку.
- Ш-ш-ш, - прошептала она. - Пожалуйста.
Он набрал воздух в легкие, его глаза зажмурились, крошечный рот раскрылся, готовясь прокричать на весь мир, что он здесь...
И Сара закрыла ему рот, заглушая вой.
Тише, Джек. Ты должен вести себя тихо.
Джек сжал кулачки, и его маленькие руки затряслись от недовольства. Сара убрала руку, и его крик эхом разнесся по лесу.
Сара бросила быстрый взгляд на людей на поляне. Пока ее никто не заметил, но в любую секунду они могли услышать крики Джека. Она попятилась назад, отступая, и тут заметила еще одну группу диких людей, проходивших через лес. Направляющихся в ее сторону.
Мы окружены.
Джек сделал еще один вдох. Он готовился к самому громкому ору. Сара пригнулась, грубо схватила сына за руки и слегка встряхнула его.
Ему нужно было перестать плакать. Ему нужно перестать плакать прямо сейчас. Последние двенадцать часов были самыми ужасными в жизни Сары, она была измучена, изранена, голодна, напугана и совершенно подавлена.
Перестань плакать.
Перестань, блядь, плакать.
Сара почувствовала прилив ярости к своему невинному ребенку и приготовилась трясти его еще сильнее. Если этот маленький ублюдок не заткнется, они оба умрут.
Перестань плакать, черт тебя побери! ЗАТКНИСЬ!
Ее ярость длилась всего миллисекунду. Но это напугало ее почти так же сильно, как и каннибалы.
Сара подавила всхлип, затем осторожно коснулась щеки Джека, и ее руки задрожали.
Он закричал, и это был один из тех криков, которые были настолько сильными, настолько высокочастотными, что сотрясали воздух.
Сара знала, что дальше будет истерика, Джек так разволнуется, что ему понадобится целая вечность, чтобы успокоиться.
Позади нее людоеды подошли ближе.
Сара вытерла большим пальцем слезу с лица Джека, затем рефлекторно сунула палец в его подгузник.
Мокрый. Он мокрый! Вот почему он плачет.
Она сняла с него пеленку и подгузник за пять секунд, будучи непревзойденным профессионалом в этом деле. В кармане слинга лежал свежий подгузник, и, поскольку каннибалы были менее чем в пяти ярдах, она закрепила его на его маленькой попке, засунула его обратно в слинг, засунула свою грудь ему в рот и покачала его вперед-назад, надеясь на чудо.
И тут чудо действительно произошло. Джек втянул воздух, а затем вцепился в ее сосок.
Она опустилась на бок, обняла Джека, кормя ее грудью, и прижалась спиной к кусту, когда мимо прошла группа дикарей и присоединилась к пиршеству.
Пальцы Джека вцепились в ее живот, сжимая его.
Может быть, они все-таки переживут это. Но сначала ей нужно было найти... пистолет.
Он было всего в нескольких футах от нее, у корней куста кизила. Еще лучше, что это был не револьвер. Это был один из тех пистолетов, в которых патроны хранятся в магазине, что означало, что их, вероятно, больше, чем шесть.
Сара осторожно поднялась на ноги, оставаясь в приседе. Она сделала один осторожный шаг к пистолету, и тут почувствовала, что ее уши запылали, словно тело ощутило, что на нее смотрит человек.
Она подняла голову.
Человек смотрел.
На самом деле, все восемнадцать человек.
Джорджия ощутила покалывание во всем теле. Она чувствовала себя восхитительно живой, и улыбка не сходила с ее лица.
В одной руке она сжимала окровавленный мясницкий нож.
В другой она держала нечто еще более захватывающее.
Она подошла к мужчине в форме, которого звали Тоуп. Приглушенные крики в воздухе были почти музыкальными, так как передавали боль.
Затем она резко остановилась, ее рука дернулась назад.
Она дернула чуть сильнее, но у нее ничего не вышло.
Кишечник Тома не мог тянуться дальше.
Синди зажмурила глаза и пожалела, что не может заткнуть уши. Из всех ужасов прошедшего дня ничто не могло сравниться с тем, когда Джорджия подошла с ножом. Она напевала, действительно напевала, как будто это была какая-то игра.
Затем, не говоря ни слова, она вонзила нож в Тома.
После этого стало совсем плохо.
В каком-то извращенном смысле Синди была благодарна за кляпы во рту. Если бы ей пришлось слушать, как Том умоляет или кричит во всю мощь, Синди была уверена, что сошла бы с ума.
Она посмотрела на Тайрона, который тоже закрыл глаза.
Все должно было закончиться совсем не так. Синди наконец-то налаживала свою жизнь. Она наконец-то нашла хорошего парня, который стал ее парнем. Она бросила наркотики, ее срок почти истек, и она была рада стать официанткой, потому что именно этим занимались обычные подростки, а она так хотела быть обычной.
Синди пыталась представить своих родителей, когда они смотрели на нее с любовью, а не с подозрением, пыталась услышать их голоса, а не голос этого ужасного генерала, отдающего Джорджии приказы.
- Теперь выколи ему глаза.
Синди задавалась вопросом, найдут ли когда-нибудь ее тело. Узнают ли ее мама и папа, что с ней случилось. И будет ли им до этого дело. Она задавалась абсурдным вопросом, существует ли возможность провести потом ее вскрытие и показать ее родителям, ее семье, ее старым друзьям, всему миру, что Синди Уэлп умерла чистой и трезвой, без единого следа метамфетамина в организме.
- Теперь займись его гениталиями.
Синди хотела бы попрощаться с ними. Сказать им, как ей жаль, и даже больше того. Поблагодарить их за все, что они ей дали. Чтобы они поняли, что она наконец-то может понять. Чтобы сказать, что я любит их в последний раз.
- Теперь сними с него скальп.
Синди снова взглянула на Тайрона, а он смотрел на нее. Весь потенциал, все возможности, они разделили в одном долгом взгляде. У Синди возникла короткая, сильная фантазия, что-то гораздо большее, чем стать официанткой. Она смотрела на него и видела себя в его глазах такой, о какой даже не мечтала. Как жена. Мать. Бабушка. Кем-то, кто был важен для других людей. Кому-то нужной. Кем-то любимой.
По лицу Тайрона скатилась слеза. Синди поняла, что тоже плачет.
- Теперь покончи с девчонкой.
Тейлор моргнул. Боль, которую он испытывал, не поддавалась воображению. Операция без анестезии была достаточно мучительной, но Лестер причинил ему еще большую боль своим нападением.
Он снова моргнул.
Они будут страдать. Лестер и Доктор. Тейлор не будет торопиться с ними. Поддерживать их жизнь в течение нескольких месяцев. Кормить их через желудочный зонд, если придется.
Он моргнул еще раз, а затем подергал пальцами.
Тейлор попытался вспомнить процедуру, проведенную много месяцев назад. Он тоже не спал во время той процедуры. Но прошла целая ночь, прежде чем он снова смог двигаться тогда. А сейчас чувствительность вернулась к нему практически сразу.
Он сосредоточился, очень сильно, и подергал левой ногой.
Возможно, процедура что-то сделала с ним, чтобы парализатор быстрее ослаб. А может, врач ввел ему неправильную дозу, не учтя набранный вес.
Тейлора не волновала причина. Он принял ее.
Чем скорее он сможет двигаться, тем скорее он сможет отплатить им в десятикратном размере.
Человек, известный как Объект 33, моргнул, затем растянул губы в улыбке.
Том все ждал белого света, ждал хора ангелов. Но по мере того, как кровь, дыхание и жизнь вытекали из его искалеченного тела, он понял, что ничего нет. Абсолютно ничего, кроме мучительной агонии.
Его бабушка была чертовски права с самого начала.
Сначала никто не двигался. Сцена казалась застывшей во времени. Сара, наклонившаяся за пистолетом. Почти двадцать одичавших людей, наблюдали за ней со смесью любопытства и враждебности.
Потом один из них сказал:
- Еще... еда.
Это сняло оцепенение. Сара схватила пистолет и побежала.
Адреналин, бурлящий в организме Сары, заставил боль в ее ноге почти исчезнуть. Она двигалась быстро и ловко, огибая деревья, преодолевая заросли, делая резкие зигзаги, чтобы отбросить нападавших.
Ее сосок выскочил изо рта Джека и тот снова начал плакать, и она позволила ему, крепко прижав его к себе, не собираясь останавливаться.
Я проделала этот путь не для того, чтобы умереть сейчас. Не сейчас.
Звуки погони цеплялись за пятки Сары. Лес как будто ожил вокруг нее, листва колыхалась, размытые фигуры то появлялись, то исчезали на периферии, крики и вопли окружали ее, сжимались круг вокруг нее, затягивая петлю.
Сара не знала, куда ей идти, не знала, как ей выбраться. В конце концов она устала бы или угодила в ловушку. Их было слишком много, и они координировали свою охоту. Она устала, была ранена и никогда раньше не стреляла из пистолета. Все было бесполезно.
Но тут Саре повезло.
Впереди, привязанная к стволу дерева, висела оранжевая лента.
Оранжевые ленточки вели в тюрьму.
В голове Сары вспыхнул крошечный маячок надежды. Может быть, она все-таки не умрет сейчас. Она прибавила скорость, нашла вторую ленточку, третью, оторвавшись от преследователей, теперь у нее была цель.
Затем деревья расступились, и солнце осветило огромные серые курганы костного двора. Сара вбежала в лабиринт из костей, кучи были выше ее роста, она метнулась влево, потом вправо, потом снова вправо, держа Джека на руках, словно он был футбольным мячом, а она уворачивалась от защитников, мельком увидела тюрьму и направилась к ней кружным, серпантинным путем.
Там, сбоку от тюрьмы, привязанные к столбам...
Синди. Тайрон. Том.
Сара не думала, что у нее остались какие-то резервы, но вид ее подопечных вызвал прилив сил, и она помчалась к ним, как на крыльях.
Наблюдая за тем, как Джорджия орудует ножом, Тайрон вспомнил разговор со своей мамой, которая сказала ему, что если он продолжит заниматься бандитизмом, то к восемнадцати годам умрет в переулке с двумя пулями.
Тайрон не поверил ей, но признал возможность того, что это произойдет.
Ни он, ни его мама не могли предположить, что его прикончит сумасшедшая белая цыпочка на каком-нибудь острове каннибалов рядом с секретной тюрьмой времен Гражданской войны.
- Могу я ее сжечь? - Джорджия спросила генерала.
Она смотрела на Синди, когда говорила это.
- Да, - ответил он.
Джорджия, руки которой были красными от крови бедного Тома, полезла в чехол на своем поясе с инструментами. У Лестера и Мартина тоже были пояса с инструментами, с которых свисали различные предметы. Тайрон решил, что они точно не собираются использовать их для строительства.
Джорджия достала пластиковый пакет, наполненный порошком.
- Я сделала это сама, еще в Центре. Мне так хотелось попробовать.
Другой рукой Джорджия сняла с пояса цилиндр размером с бутылку из-под газировки. На нем было написано ПРОПАН, а сверху символ факела.
Глаза Синди расширились. Тайрон знал, что она боится огня. Знал, что для нее нет ничего хуже.
Он не мог позволить ей вот так уйти.
Тайрон закричал так громко, как только мог из-за своего кляпа, ударяя ногой по Джорджии, хотя она была вне пределов досягаемости. Он тянул за ошейник до тех пор, пока его зрение не стало расплываться из-за удушья, бился и стонал, зная, что ему не остановить ее.
- Похоже, мальчик хочет быть первым, - сказал Тоуп. – Давай исполним его последнее желание.
Тайрон расслабился. Миссия выполнена. Он чувствовал на себе взгляд Синди, но не думал, что сможет смотреть на нее, не сломавшись окончательно.
Затем он понял: к черту.
Тайрон больше не был бандитом. Он был просто мужчиной. Мужчинам не нужно быть сильными 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Не перед женщиной, которую они любили.
Поэтому, когда Джорджия подошла к нему, он ослабил бдительность и позволил Синди посмотреть на него таким, какой он есть на самом деле. И в ее глазах - последнем, что он мог увидеть перед тем, как сгореть заживо - Тайрон Морроу нашел любовь и признание.
Затем тишину разорвал выстрел, подобный удару руки разгневанного бога.
- Отойди на хрен, Джорджия.
Тайрон повернулся.
Сара.
Генерала Алтона Тоупа нелегко было впечатлить, но рвение пухленькой девчонки, изувечившей мальчика, было достойно внимания. По словам Доктора, сыворотка будет относительно дешевой и легкой в производстве, а процедуру легко освоить. Тоуп сомневался, что он получит какой-либо "зеленый свет" из Вашингтона, но это был бы не первый случай, когда военные экспериментируют над солдатами без чьего-либо ведома или согласия.
В худшем случае Тоуп мог бы порыться в тюрьмах в поисках пожизненно осужденных и приговоренных к смерти. Он уже делал это в прошлом. Собрать команду из нескольких сотен мужчин и женщин не составит большого труда.
А двести человек с энтузиазмом этой девушки были бы действительно грозным отрядом.
Сначала им нужно было провести некоторые испытания. Возможно, усилить пятьдесят солдат и направить их на маленький городок в Мексике. Или даже в какое-нибудь уединенное место в США. Это было легче скрыть, чем можно было подумать.
Затем к детям подбежала еще одна женщина и выстрелила в воздух из пистолета, нарушив задумчивость Тоупа.
Какой интересный поворот событий.
Бенсон поднял свой пистолет, но генерал Тоуп поднял палец, останавливая его. Эта новая женщина явно не представляла угрозы. Она была измождена, истекала кровью и запыхалась, а пистолет держала так, словно это была змея, которую она хотела выбросить, и у нее было что-то - младенец в переноске на груди. Тоуп хотел посмотреть, что будет происходить дальше. Хотел увидеть, как пухленькая девочка отреагирует на эту новую угрозу.
Пухленькая девочка оправдала ожидания Тоупа. Она бросилась на женщину.
Женщина отклонилась в сторону и ударила ее ногой в лицо, повалив на землю.
Жаль. Такая садистская ярость, но никакого умения.
- Я прошу прощения за это, - сказал доктор Плинсер. - Я попрошу Лестера и Мартина позаботиться об этом.
Плинсер кивнул своим людям. Они двинулись на женщину.
Очаровательно.
Женщина была вооружена. У мужчин было только ручное оружие. Но они подошли к ней без страха.
Тоупу все больше и больше нравилась эта сыворотка.
Вместо того чтобы попытаться выстрелить в них, как следовало бы поступить, женщина пригнулась и обогнула столб с мальчиком. Раздался еще один выстрел, и руки мальчика освободились.
Глупо. Она должна была сначала устранить угрозу, а потом освободить детей. Эта женщина не была солдатом. Она была идиоткой.
Мужчины теснили ее, а она тратила еще больше времени на освобождение девочки, стреляя по ее узам.
Затем из леса выскочила горстка диких людей. Дикари. Они бросились на Лестера и Мартина, рыча, огрызаясь и размахивая... Это что было? Вилка?!
То, чего не хватало одичалым в технике, они, очевидно, восполнили дикостью. Тоуп забеспокоился.
Лестер и Мартин умели драться гораздо лучше, чем эта пузатая девчонка. Они расправились с несколькими из этих диких людей точными, почти красноречивыми ударами ножей.
Но когда еще дюжина людоедов с криками набросилась на них, Лестер и Мартин убежали. Доктор Плинсер тоже.
Бенсон достал пистолет и выстрелил в двух диких людей, которые бросились на него. Они упали, но за ними быстро последовали еще пятеро.
В этот момент беспокойство Тоупа переросло в страх.
Он побежал с кейсoм в руках в ту сторону, откуда пришел. Бенсон выстрелил еще дважды, и было похоже, что женщина тоже стреляла.
Затем oн закричал:
- Помогите мне!
Бенсон, которого Тоуп нанял для защиты, звал на помощь. Генерал Тоуп не нашел ничего забавного в этой иронии, и он, конечно, не оказал никакой помощи. Тоуп даже не обернулся, чтобы посмотреть, что произошло. Он был слишком увлечен бегом к вертолету.
Тоуп обогнул угол и увидел вертолет вдалеке. Он надеялся, что пилот, Крауч, был внимателен и собирался запустить двигатель, потому что Тоуп чувствовал, что за ним гонятся несколько одичавших людей. Он присмотрелся.
Больше, чем несколько. Пять или шесть.
Тоуп был не в лучшей форме и не был быстрым бегуном, но ужас был его главным стимулом. Он добрался до вертолета раньше дикарей и дернул за ручку двери.
Заперто.
Турбинный двигатель заскулил, роторы начали вращаться. Этот идиот Крауч смотрел через плечо Тоупа на бегущую орду, его глаза были большими, как утиные яйца.
Генерал Тоуп постучал в дверь. Как только он окажется внутри, придушит этого дурака.
Не сразу, конечно, но как только окажется в безопасном месте, придушит собственными руками.
Затем произошло немыслимое. Генерала Алтона Тоупа, человека, который собирался сделать так, чтобы американские вооруженные силы сохранили мировое господство, оттащили от вертолета. На его лице явно проступал не страх, не обреченность. Лицо генерала выражало абсолютное недоумение.
Кейс был вырван из его рук, но этих людей не интересовало его содержимое. Казалось, их интересовал он сам, они повалили его на землю и прижали к земле.
Но почему? Чего могли хотеть эти звери?
Первый всплеск боли был в ноге Тоупа. За ним быстро последовала такая же боль в руке.
Они кусают меня.
Типичный армейский промах. Многомиллиардный шпионский телескоп, плюс десятилетие тайной разведки, и никто не знал, что дикари – людоеды!
Тоуп закричал, и дикарь уткнулся своим уродливым лицом в лицо Тоупа, в его грязной бороде виднелись ошметки плоти и крови, рот был открыт, из него текли слюни, губы придвигались все ближе и ближе.
Поцелуй этого человека вызвал у Тоупа большее отвращение, чем те, кто его грыз.
Но оказалось, что этот человек тоже хотел жевать.
Генерал Тоуп по касательной ощущал сильный ветер - взлетающий вертолет, а его тело все больше и больше захватывали рты этих каннибалов. Он начал задыхаться, кровь стекала по его горлу из кровоточащей дыры, где раньше был нос.
Динамики вертолета затрещали и ожили. Последним человеческим голосом, который слышал Тоуп, был голос этого ублюдка Крауча.
- Простите, генерал. Вы мне столько не заплатили, чтобы я умирал здесь.
Тоуп обнажил шею, молясь, чтобы его там укусили, молясь, чтобы кто-нибудь проткнул его яремную или сонную артерию и прекратил эти страдания.
Но желающих не нашлось.
Очевидно, эти монстрам нравилось есть его живьем.
Это было прискорбно. Действительно, очень жаль. Доктор Плинсер был так близок к заключению сделки. Кто мог предположить, что появятся одичавшие?
Ну, вообще-то, он должен был догадаться. Он сделал их такими.
Но Плинсер не знал, что их так много. Он также не знал, что они смогли организовать свою группу, почти как первобытное племя. С научной точки зрения это было восхитительно, но с финансовой - полная катастрофа.
Оставалось надеяться, что генералу Тоупу удастся уйти, и они смогут повторить попытку позже. Если нет, возможно, военные пришлют другого представителя. Русские тоже были возможны. С Плинсером даже связался бывший сотрудник КГБ. Эта ситуация была лишь небольшой задержкой - заминкой в общем плане игры.
Плинсер поспешил через большую железную дверь в тюрьму, но прежде чем он успел закрыть ее, кто-то схватил его сзади, зажав руку за спиной.
Объект 33.
- Ну, ты быстро оправился, - сказал Плинсер. - Приятно видеть тебя на ногах.
Объект 33 резко поднял руку вверх вместе с рукой Доктора, выдернув плечо Плинсера из сустава, и у Доктора перехватило дыхание.
После этого все стало плохо.
Очень плохо.
Они не бежали. Они спрятались. Синди не могла поверить, как здорово, что ей выпал второй шанс. Она пообещала себе, что не упустит его.
Сразу после того, как Сара освободила ее и несколько раз выстрелила по наступающим диким людям, они втроем с маленьким Джеком спрятались у леса в неглубокой канаве.
Тайрон обнял ее, и это было лучше, чем самая большая доза метамфетамина, которую она когда-либо принимала. Она помогла ему снять ошейник, а затем сняла свой. После того, как она так долго не могла пользоваться руками, свобода движений была фантастической, хотя наручники все еще сжимали ее запястья - Сара сняла только цепь между ними. Даже пульсация от укуса казалась менее болезненной.
Теперь им оставалось только держаться подальше от психов, каннибалов, армейских парней и сумасшедшего Доктора. Военные, похоже, ушли, их вертолет пролетел над головой.
- Помогите мне!
Синди повернулась в направлении крика. Она была неподалеку. Девушка.
Джорджия.
Сара встала. Она выглядела сильной и уверенной, и в каждой частице Синди была героем.
- Вы двое останетесь здесь, - сказала Сара.
- Не надо, - покачала головой Синди.
- Я должна помочь ей.
- Она убила Тома.
- Плинсер что-то сделал с ее мозгом. Это не ее вина. Может быть, это можно исправить.
Синди потянулась, схватила Сару за руку.
- Ты не видела этого, Сара. Она - чудовище.
Глаза Сары стали стеклянными. Она положила свою руку на руку Синди.
- Я бы не отказалась от тебя. Или Тайрона. Я... потеряла... Я просто... Я не могу отказаться и от Джорджии.
Синди поняла.
- Тогда мы идем с тобой.
Сара поцеловала плачущего Джека в голову и кивнула.
- Пожалуйста, помогите!
Они переползли через канаву, так близко друг к другу, что казались одним шестиногим существом. Джорджия лежала на спине на поляне, в двадцати ярдах от костяного лабиринта. Ее лицо было маской из ярко-красной крови, но грудь двигалась вверх-вниз. Одна ее рука была сжата в кулак. Другая все еще держала цилиндрический пропановый факел. Синди видела, как из него вырывается голубое пламя, опаляя землю, которой он касался.
Синди не хотела подходить ближе. Хотя Джорджия выглядела тяжело раненной, в ее руке было оружие. Страшное оружие, которое она пыталась применить против нее и Тайрона. Если бы Синди прожила до ста лет и никогда больше не увидела пламя, ее бы это вполне устроило.
Но они приблизились. Так близко, что если бы Джорджия хоть чуть-чуть вздрогнула, Синди обмочила бы штаны от испуга.
- Сара!
Тайрон указал направо. Синди посмотрела в ту сторону, увидела, как Сара повернулась, подняла пистолет и прицелилась в двух каннибалов, бросившихся на них. Но затем Синди повернулась обратно к Джорджии, не доверяя безумной девушке, чувствуя, что что-то не так.
Вот. На земле. Маленький, белый и пластиковый.
Обертка от кетчупа.
Сара выстрелила из пистолета, выстрелы были такими громкими, что у Синди заболела голова.
Джорджия села, ее глаза распахнулись и уставились на Синди. Она улыбнулась, слизала немного кетчупа с верхней губы - кетчуп, который она показывала Синди прошлой ночью и которым собиралась напугать мальчиков.
- Гори, сучка.
Джорджия произнесла эти слова, но у Синди зазвенело в ушах, и она их не услышала, а потом Джорджия подняла сжатый кулак - он был наполнен порошком, который она держала в мешочке. Сара сделала еще один выстрел. Синди решила, что не собирается гореть, ни сейчас, ни когда-либо и, размахнувшись, ударила Джорджию по руке, порошок взвился в воздух.
На лице Джорджии появилось выражение удивления и гнева, когда облако осело вокруг нее. Затем гнев сменился удивлением, когда она перевела взгляд на открытый огонь, который держала в руках.
Раздался сильный взрыв, и Синди показалось, что находится в центре фейерверка, поскольку облако вокруг Джорджия взорвалась.
Синди отпрыгнула назад, чувствуя, что ее брови полыхают, и быстро потушила крошечный огонь, начавшийся на ее рубашке.
Джорджия тоже попыталась потушить себя, но с меньшим успехом. Она была полностью в огне. Ее волосы. Ее одежда. Ее обувь. Даже ее кожа.
Сара шагнула к Синди, бросила ей на руки вопящего Джека, стянула с себя рубашку и стала сбивать пламя с Джорджии. Но это только раздуло пламя, сделав его еще сильнее.
Джорджия попыталась закричать, но, видимо, вдохнула немного порошка, потому что изо рта у нее вырывалось только пламя.
Синди отвернулась, увидела на траве двух мертвых каннибалов, тех, которых застрелила Сара, а потом Тайрон обнял ее и погладил по спине, и Синди подумала, закончится ли когда-нибудь этот кошмар, будут ли они когда-нибудь в безопасности.
В этот момент она увидела Лестера, идущего к ним.
Все нервные окончания в теле Джорджии запульсировали одновременно. Все, что ее волновало, весь ее мир был сосредоточен на том, когда закончится боль.
Она вспоминала старую поговорку - звезда, которая светит вдвое ярче, cгорaeт вдвое быстрее - и надеялась, что это правда, надеялась, что все скоро закончится.
Но это было не так.
Джорджия горела ярко, это точно. Но также она горела очень долго.
Лестер Пакс наблюдал за женщиной Сарой, стоявшей над Джорджией. Сначала домашнее животное. Теперь его девушка. Лестер был так зол, что стиснул зубы, чего он старался избегать, потому что от их остроты у него кровоточили десны. Десны кровоточили так сильно, что кровь сливалась из уголков рта, как у вампира.
Женщина Сара должна умереть. И мальчик, и девочка с женщиной Сарой должны умереть.
А ребенок?
Лестеру нравился ребенок. Он станет хорошим домашним животным, когда он отгрызет ему руки и ноги.
Лестер шел за ними, едва взглянув на все еще горящую, все еще дергающуюся девочку Джорджию. Когда все трое бросились бежать, Лестер тоже побежал. У Лестера были длинные ноги и сильные мышцы. Он бы их догнал.
Они выбежали на лужайку, где приземлился вертолет. Вертолета там уже не было. Но генерал все еще был там.
По крайней мере, большая его часть.
Одичавшие люди сидели на корточках вокруг его тела. Женщина Сара и дети пробежали мимо, но мальчик вырвался вперед, направляясь к чему-то - металлическому кейсу, который нес Тоуп. Мальчик поднял его и вернулся к двум женщинам.
Одичавшие не обратили на мальчика никакого внимания. Но когда они увидели Лестера, то разбежались. Они боялись Лестера. У них были на то причины. Обычно Мартин привозил Лестеру друзей для игр. Иногда к острову причаливали лодки, и Лестер мог найти себе товарищей по играм. Но если у Лестера не было товарищей, Лестер брал к себе одичавших людей. Они были вонючими и грязными, но кричали не хуже других.
Женщина Сара и дети побежали на север, вероятно, сами не зная зачем. Это порадовало Лестера. Озеро было на севере. Очень близко. И берег был высоко, более тридцати футов над водой. Когда они достигнут обрыва, бежать будет уже некуда.
Лестер побежал быстрее, сокращая расстояние между ними.
Просека закончилась, и начался лес. Лес здесь был густой и закрывал почти все солнце. Иногда Лестер терял их из виду. Но их было легко услышать: они топали по лесу, тяжело дыша, выкрикивая друг другу ободряющие слова. Лестер выплюнул струйку крови, и рот снова начал наполняться кровью.
- Нам некуда бежать, - сказала женщина Сара. - Мы в ловушке.
Это заставило Лестера улыбнуться. На его поясе было много инструментов. Сначала он решил использовать молоток. Он сломает им колени, чтобы они не смогли убежать. Тогда он сможет не торопиться.
Деревья поредели, и Лестер увидел озеро Гурон, расстилающееся вдали. Он остановился за несколько ярдов до края. Это был длинный спуск вниз, и среди волн были острые камни.
Лестер посмотрел налево, потом направо. Он увидел девушку на земле возле большого дерева, с ребенком на коленях. Она держалась за ногу и плакала. Должно быть, девочка поранилась. Лестер достал молоток, радуясь тому, что ей будет еще больнее.
- Лестеру нужна новая девушка, - сказал он, поднимая оружие.
Но что-то пошло не так. Голова Лестера дернулась назад, и он повалился набок. Он поднял руку и дотронулся до своего лица.
Шесть зубов Лестера упали в его большую ладонь.
Мои зубы! Мои зубы! Мои прекрасные зубы!
Он поднял голову и увидел, как мальчик во второй раз замахнулся металлическим чемоданом. Мальчик прятался за деревом. Они с девочкой обманули Лестера.
Лестер отступил назад, держась вне досягаемости. Он выронил молоток, когда мальчик ударил его, и потянулся к поясу с инструментами в поисках топора. Мальчик снова замахнулся, но на этот раз он отпустил чемодан. Он ударил Лестера в подбородок. Еще больше прекрасных зубов Лестера вылетели из его рта, по дуге пронеслись по воздуху, улетая за край обрыва.
В этот момент он увидел женщину Сару, которая уже бежала на него, в прыжке поднимая ногу.
Она попала Лестеру в грудь. Он напрягся, но удар все равно заставил его отступить на два шага назад.
К сожалению, второй шаг был долгим.
В один момент Лестер был на земле. В следующее мгновение его уже не было.
Он успел повернуться во время падения, чтобы увидеть камни, несущиеся на него с ослепительной скоростью.
Может быть, я увижу девушку Джорджию...
Мысль оборвалась с резким хрустом.
Доктор Плинсер должен был отдать Объекту 33 должное. Этот человек умел причинять боль, как маэстро дирижирует оркестром. Он даже сумел превзойти то, что Плинсеру удалось сделать с Лестером так давно.
Он не знал точно, сколько времени пробыл в боксе Объекта 33, но казалось, что несколько часов. Плинсер мог понять, почему многие люди так долго кричат. Он бы тоже так делал, если бы не шампуры в его языке.
По крайней мере, любопытство Плинсера было удовлетворено. Его всегда интересовала машина, которую построил Объект 33. Действительно гениальное устройство. Плинсер жалел только, что его заставили узнать об этом на собственном опыте.
Крошечная, но все еще думающая часть его сознания удивлялась, почему он до сих пор не отключился. В конце концов, хуже уже быть не могло.
Потом Объект 33 подключил автомобильный аккумулятор, и стало еще хуже.
Но сознание все еще отказывалось его покидать.
Их животы были полны, но аппетит к высасыванию крови только разгорался. Те немногие, кто был еще жив, объединились в охотничью группу. Они отправились на поиски новых людей, которых можно было бы убить. Женщина и дети сбежали. Но остров был маленький. Они найдут их.
Они бежали вдоль тюрьмы, ища женщину, и один из них остановился.
Остальные посмотрели.
Дверь тюрьмы. Она была открыта.
Они зарычали, заскулили и побежали внутрь.
Сара выглянула за край. Лестера уже не было, хотя она могла различить пятно крови в том месте, где он ударился о камень.
- Я думал, план состоял в том, чтобы привести его на север к уступу, а потом пристрелить его задницу, а не строить из себя Джеки Чана, - сказал Тайрон.
Сара пожала плечами.
- Патронов не осталось.
Синди подошла к Джеку, держа Сару за запястье, пока она смотрела вниз.
- Он мертв?
- Да.
- Ты уверена, что он не вернется и не попытается убить нас снова?
Сара указала на тело, плавающее в воде.
- Уверена.
Они некоторое время смотрели на него, покачивающегося на волнах. Сара попыталась подсчитать, сколько человек она убила в этом походе, и поняла, что сбилась со счета.
Позже будет время для терапии. Сейчас нужно найти лодку капитана Прендика.
Она проверила компас, он показывал на восток.
- Давайте, ребята. Пойдемте.
- Подождите секунду. Давайте сначала посмотрим, что в этом кейсе. Должно быть что-то ценное.
Тайрон поставил его на землю, и все заглянули внутрь, когда он открыл крышку.
- Отлично, - сказал он. - Какая-то уродливая шлюха.
На самом деле, это была картина с изображением уродливой шлюхи. В профиль в три четверти, зажатая между двумя толстыми кусками плексигласа. У нее были выпученные глаза, золотой крест на шее и синее платье, и стиль был странно знакомым.
- Думаешь, это что-то стоит? - спросил Тайрон.
Сара подняла картину. Под ней лежала купчая из музея Ван Гога в Амстердаме на сумму чуть меньше 20 миллионов евро. Сара покачала головой, пораженная.
- Это "Портрет женщины в голубом" Винсента Ван Гога, и купчая выглядит настоящей.
- Двадцать миллионов евро? - сказала Синди. – То есть она стоит всего несколько сотен баксов?
- Евро дороже доллара, Синди, - сказала Сара, внезапно занервничав от того, что держит ее в руках. - Эта картина стоит около двадцати пяти миллионов долларов.
- Это дорого, - Тайрон присвистнул. - Думаю, когда я поступлю в колледж, мне не придется беспокоиться о студенческих кредитах.
- Тайрон, ты не сможешь поступить в колледж, даже если проживешь достаточно долго, чтобы попытаться.
Сара дернулась в сторону голоса.
Мартин.
Тейлор старался сохранять спокойствие. У него все болело, и он хотел заставить Доктора заплатить. Но он не хотел, чтобы Доктор умер. Не так быстро. Поэтому он должен был проявить сдержанность.
Тейлор знал, что в лаборатории есть обезболивающие, но он не знал, какие лекарства ему следует принять. Если бы он мог говорить, он бы спросил у Доктора. Но он не мог говорить, а когда он попытался написать то, что хотел, на бумаге, Доктор только кричал и что-то бессвязно бормотал. Поэтому Тейлор был вынужден страдать.
Доктор страдал вместе с ним.
Тейлор решал, куда воткнуть пятидесятый шампур, когда услышал позади себя шум. Он отпрыгнул в сторону, боясь, что это Лестер.
Но это был не Лестер. Это был грязный, бородатый мужчина в рваной одежде.
Тейлор подошел к нему. Хотя он и был ранен, все равно было бы легко подчинить себе этого худого человечка. Тейлор мог бы выместить на нем свой гнев, сохранив жизнь Доктору, чтобы насладиться им позже.
Он остановился на середине шага, когда вошел еще один грязный человек. За ним последовал еще один. И еще один. И еще один.
У них было оружие. Ржавые ножи. Ветки деревьев. У одного была вилка.
Тейлор отступил назад, его губы хлюпали, руки были подняты в мольбе.
Грязные люди атаковали. Тейлору казалось, что он находится в торнадо из колючей проволоки, и его разрывают на части со всех сторон. Тыкают, колют, бьют, кусают, вырывают, кусок за куском.
Остановитесь! Мне больно! Мне очень больно!
Тейлор упал на колени, закрыв лицо, беззвучно крича и терпя адскую боль, которая не желала заканчиваться, пока его разрывали на куски.
Мартину надоело дурачиться. Когда одичавшие напали и началось безумие, он направился прямо к телохранителю Тоупа. Быстрый тычок в живот охотничьим ножом, и тот милостиво отдал свое оружие. Мартин стал ждать в лесу, пока все уляжется и появится Сара.
Она появилась, притащив с собой Джека и своих драгоценных детей.
Жалко, правда. Эта тупая сука даже пыталась спасти Джорджию. Наверное, надеялась помочь ей.
Ей бы больше повезло научить аллигатора ловить мяч.
Когда Лестер присоединился к веселью, Мартин тоже подобрался поближе.
Был неприятный момент, когда Мартин последовал за ними в лес, беспокоясь, что Лестер убьет его жену до того, как он доберется туда. Но, что удивительно, им удалось расправиться с большим парнем.
И это было прекрасно. Мартин все равно не любил делиться.
- Вот как все будет, Сара, - сказал он, наслаждаясь страхом, который, как он знал, вызвали его слова. - Мы все вернемся в тюрьму, как большая счастливая семья. Потом ты вернешься в сундук и будешь слушать, как я буду развлекаться с метамфетаминовой шлюхой. Тайрон, дружище, тебе разрешено смотреть. Чтобы было веселее, каждый раз, когда Синди будет кричать, я буду отрезать тебе один из пальцев.
- Нет, - сказала Сара.
Ухмылка Мартина сползла с лица.
- Прости, что ты сейчас сказала? Вы же все видите, что у меня в руках пистолет, верно?
- Синди, Тайрон, встаньте позади меня. Когда я скажу, берите Джека и бегите в лес.
Те послушно выполнили ее указание. Сара закрыла их собой, по-прежнему держа картину на уровне пояса.
Мартин усмехнулся.
- Что, думаешь я не стрельну в тебя, только потому что у тебя какая-то уродская картина в руках?
- Это Ван Гог, Мартин. Стоит двадцать пять миллионов долларов. Ты же любитель искусства. Ты не сделаешь ничего, чтобы испортить ее. И ты не выстрелишь мне в грудь или голову, потому что не хочешь, чтобы я умерла так быстро.
Мартин рассмеялся, громко и искренне.
- Ты шутишь, да?
Он прицелился прямо в голову женщины на картине. Когда пуля пройдет сквозь картину, она раздробит бедро Сары.
Как ужасно, наверное, будет больно свернуться калачиком в сундуке со сломанным бедром.
- Опусти пистолет, Мартин, и я отдам тебе картину.
- Ты не в своем уме, - сказал он.
- Ты не будешь стрелять. Я тебя знаю.
- Черта с два я не буду, – Мартин нажал на курок и прогремел выстрел.
От удара пули картина врезалась в таз Сары, но она предвидела это и уже побежала вперед, бросаясь на него.
Мартин выстрелил снова, явно удивленный, и картина завибрировала в ее руках. Она почувствовала боль, нога подкашивалась, но адреналин позволил ей сделать следующие несколько шагов, и вот она уже резко взмахивает портретом, замахивается острым углом рамы на руку Мартина, отбивая пистолет.
- Бегите! - крикнула Сара.
Она снова направила картину на него, целясь в голову, но Мартин отступил, доставая что-то из своего пояса с инструментами.
Нож. Тот самый ужасный, пугающий Сару нож.
Он ударил.
Сара заслонилась картиной.
Он снова ударил.
Сара вновь блокировала удар картиной.
Он зарычал, бросился на нее, повалил Сару на спину, зажав между ними картину. Он поднес страшный нож к ее лицу.
Я вижу свое отражение в лезвии.
- Я вырежу твой гребаный язык и запру тебя в этом гребаном сундуке на неделю, - кричал Мартин, брызгая слюной изо рта.
Но Сара больше не боялась. Она перестала бояться.
Сара схватила лезвие ножа, когда оно поднялось, чувствуя, как оно вонзается в ее пальцы, до самой кости. Но она не отпустила его.
Она не отступит. Никогда. Никогда.
Когда лицо Мартина скривилось от удивления, Сара использовала резкость своего захвата и силу хватки, чтобы развернуть кончик лезвия и вогнать его прямо в глаз сукиного сына.
Мартин отшатнулся назад, выронив нож и прижав обе руки к лицу, и тут Сара увидела Тайрона, который стоял над ними, снова держа в руках металлический кейс.
Он размахнулся и ударил Мартина прямо в нос, сбив его с Сары и повалив на землю.
- Достаточно жестко для тебя, засранец? - сказал Тайрон, глядя на него сверху вниз.
Мартин был явно дезориентирован, но ему удалось встать на четвереньки. Он тряс головой, как мокрая собака, разбрызгивая повсюду кровь.
Тайрон снова поднял кейс.
- Нет, - приказала Сара.
Тайрон посмотрел на нее. Мартин тоже.
Тогда Сара подняла пистолет, который выронил Мартин, и выстрелила в голову мужа.
Доктор Плинсер смотрел, как одичавшие разрывают Объект 33 на части, плача от облегчения, что они, несомненно, нападут на него следующим. Плинсер хотел умереть больше, чем когда-либо в своей жизни. Боль была слишком невыносимой.
Убейте меня. Убейте меня быстро. Дело всей моей жизни останется. Кто-то найдет мои записи, мою сыворотку. Я могу умереть, потому что моя работа будет жить дальше.
В короткой вспышке ясности Плинсер задумался о своем наследии и пришел к поразительному, ироничному выводу. Он думал, что единственный способ создать чистое зло - это усилить эту часть мозга. Но он обманывал себя.
Тот, кто хотел создать чистое зло, должен был, по идее, сам быть чистым злом.
Представьте себе. Я - самый худший из всех, и был им все это время.
Плинсер сокрушался, что не успел изучить собственный мозг до того, как его убьют одичавшие.
Но они не убили Плинсера. Они внимательно посмотрели на него, коротко кивнули друг другу, а затем оставили его там, в ящике, беспомощного, агонизирующего, одинокого и гадающего, как долго продержатся автомобильные аккумуляторы, прежде чем в них кончится заряд.
Оказалось, семь часов. Но Плинсер скончался от сердечного приступа, продержавшись всего шесть.
Порез на руке был сильным, и Сара подумала, не лишится ли она пальцев. Но даже если и так, это была небольшая плата за то, что она выжила.
Впятером, включая "Женщину в голубом", они шли по пляжу, пока не нашли шлюпку капитана Прендика, спрятанную за камнями. Как Сара и предполагала, пули и нож Мартина едва пробили плексигласовую защитную раму картины. Когда что-то стоит двадцать пять миллионов, можно было не сомневаться, что оно будет хорошо защищено. Конечно, стекло было пуленепробиваемым. Такой мастер, как Ван Гог, не заслуживал меньшего.
Синди была единственной, у кого были две здоровые руки, поэтому ей пришлось завести подвесной мотор шлюпки и направить его к лодке Прендика. Сначала ее действия были неловкими и неумелыми, но она быстро освоилась.
Когда все они оказались в шлюпке, Сара потратила минуту на то, чтобы осмотреть Джека, и с облегчением понять, что ребенок не пострадал. Затем Сара свистнула в левое ухо Джека, потом в правое, и он с облегчением повернул голову на звук. Она сделала все возможное, чтобы держать пистолет подальше от его ушей, и была рада, что ее стрельба не повредила его слух.
- Он в порядке? - крикнул ей Тайрон.
- Просто обкаканый подгузник! - крикнула она в ответ. - Его нужно переодеть!
- Меня тоже! - сказал Тайрон, на его лице появилась ухмылка.
В этот момент Лестер вынырнул из воды, навалился верхней частью тела на борт лодки и обхватил Тайрона за шею.
Синди закричала, слишком резко поворачивая шлюпку, угрожая перевернуть ее. Сара подалась вперед, уронив Джека на плоское резиновое дно шлюпки, и тут же ударила волна, отбросив ее назад к Синди.
Мотор зашипел и заглох.
Тайрон и Лестер боролись на левом борту лодки, поднимая своим весом правый борт, пока Синди и Сара не оказались в воздухе на высоте нескольких футов.
Джек начал скользить к краю. Он ударился о надувной борт, всего в футе от того места, где Тайрон боролся за свою жизнь. Сара потянулась за ним, но ее вес сделал лодку еще более однобокой, угрожая перевернуть ее.
- Назад! - крикнула Сара Синди.
Они наклонились на правый борт, и шлюпка выровнялась. Но Сара не могла добраться до Джека, и она не могла помочь Тайрону, который обеими руками вцепился в запястье Лестера.
В руке Лестера был зажат топор.
Затем, внезапно, и Тайрон, и Лестер упали за борт.
Внезапное перераспределение веса привело к тому, что лодка накренилась в сторону Сары, подбросив Джека в воздух, и тот пролетел по дуге над головой Сары.
Потеряв равновесие, Сара потянулась вверх, ее пальцы едва коснулись ноги Джека, когда она перевернулась через голову и упала в озеро Гурон.
Вода была шоком, словно падение в ледяной сундук. Сара затаила дыхание, широко раскрытыми глазами искала своего потерянного ребенка.
Вода была темной, мутной, солнце не проникало дальше нескольких футов. Сара выпустила часть воздуха, чтобы обеспечить нейтральную плавучесть, а затем начала методично обследовать глубину.
Перед ней Джека не было.
Cлева Джека не было.
Позади нее Джека не было.
Cправа Джека не было.
Господи, где же...
Под ней мелькнула белая майка Джека, быстро погружаясь в воду.
Сара нырнула, достала его в два взмаха, схватила его маленькую ножку, крутанулась и вынырнула на поверхность, выталкивая Джека из воды...
- Синди!
Синди потянулась к ребенку, втаскивая его обратно в лодку. Сара держалась за край, ожидая, когда Джек начнет двигаться, отчаянно пытаясь вспомнить курс сердечно-легочной реанимации, который она проходила в первом триместре беременности.
И тут малыш закашлялся и начал плакать.
Сара покрутилась на месте, ища глазами Тайрона и Лестера. Волны были сильными, но не настолько высокими, чтобы она не могла их разглядеть. Сбоку от нее никого не было.
- Синди! Ты видишь Тайрона?
- Я не вижу его! - сказала Синди, вертя головой по сторонам. - Я не вижу его, Сара!
Затем Сара почувствовала, как шлюпка дернулась. Потом она снова дернулась, надувной край ударил ее по лицу.
Тайрон и Лестер были под лодкой.
Сара сделала глубокий вдох и спустилась под воду. Она сразу же увидела их: Лестер кусал Тайрона за руку, а мальчик пытался выколоть гиганту глаза.
Сара подплыла к ним и бросилась Тайрону на помощь, впиваясь ногтем большого пальца в глазницу Лестера.
Лестер отпустил Тайрона...
...и схватил ее.
Сара уперлась ногами ему в грудь, пытаясь вырваться, а его голова приблизилась, и окровавленный рот раскрылся, нацелившись на ее шею.
Не в силах разорвать его хватку, Сара снова вцепилась ногтями в лицо монстра, вцепилась пальцем в его ноздрю и рванула.
Но Лестер по-прежнему не отпускал ее. А у Сары почти не осталось воздуха.
Перед глазами появились пятна - кислородное голодание, и желание дышать становилось непреодолимым. В любую секунду Сара должна была сделать вдох, даже если бы это означало набрать в легкие озерной воды. В качестве последнего усилия она полностью обмякла, пытаясь притвориться мертвой и надеясь, что Лестер отпустит ее.
Сара услышала звук лодочного мотора, но он звучал очень далеко. Какая-то часть ее сознания - часть, не обезумевшая от жажды воздуха - надеялась, что Тайрон удрал и что они с Синди смогут доставить Джека на лодку Прендика.
Неожиданно Лестер ослабил хватку, и Сара вынырнула на поверхность.
Сара бешено била ногами по поверхности, открыв рот и втягивая воздух, как только ее лицо показалась над водой. Она хрипела, кашляла, а потом уловила что-то сбоку.
Лестер. Его топор высоко поднялся из воды, готовый обрушиться на ее череп.
Она схватилась обеими руками за рукоятку и закричала, когда порезы на ее пальцах снова открылись.
Затем сбылись ее самые худшие опасения. Она посмотрела в направлении приближающегося звука.
Вместо того чтобы сбежать с ребенком, Синди и Тайрон возвращались.
Сара хотела крикнуть им, чтобы они убирались прочь, спасались. Но у нее не было уже сил на крики. Лестер стряхнул ее хватку и отбросил топор назад, собираясь нанести убийственный удар.
В этот момент в него врезалась лодка. Она, как скорый поезд, тараном взошла на Лестора и промчалась по нему, подминая под себя и погружая пропеллер мотора глубоко в его тело. Лестер закричал, как сирена, все его тело задрожало, когда пропеллер мотора впился ему в спину.
Синди надавила на газ, увеличивая обороты двигателя, а Сара в ужасе смотрела, как лопасти пропеллера поднимаются по его плечам и отделяют большую часть головы от позвоночника.
Налитые кровью глаза гиганта закатились, подбородок коснулся груди, и из обрубка, как "Pимская свеча" на Четвертое июля, брызнул гейзер крови. Затем двигатель заглох, и мертвое тело Лестера Пака погрузилось в Гурон.
Остаток пути обратно к лодке капитана Прендика прошел без происшествий. Кроме дрожи, все были в порядке. На борту Синди нашла стопку толстых пляжных полотенец и фен, и они все высушились.
Джек заснул голым, завернутый в простыню и устроенный в центре спасательного круга.
Сара нашла рацию Прендика и вызвала береговую охрану. Настоящую береговую охрану. А чтобы быть уверенной, она поговорила с десятью другими лодками, находящимися на озере Гурон, и попросила их о помощи.
Она была измотана, но отказывалась даже присесть, пока они не окажутся в безопасности.
- Так что мы будем делать, - сказал Тайрон. - Выставим картинку на eBay?
За все время кувырканий на шлюпке, "Женщина в голубом" не получила даже брызг.
- Я не думаю, что музей Ван Гога добровольно продает свои картины, - сказала Сара, решив, что военные, должно быть, незаконно достали картину. - Я уверена, что они будут счастливы выкупить ее.
- За двадцать пять миллионов?
- Я не знаю, Тайрон.
- Ты же не собираешься оставить все деньги себе, потому что мы несовершеннолетние?
Сара улыбнулась:
- Я думаю, что разделение на три части будет справедливым, не так ли?
Тайрон кивнул.
- Это по восемь миллионов, триста тридцать три тысячи, триста тридцать три доллара каждому.
Синди игриво ударила его по плечу.
- Как ты так быстро это подсчитал!
- Девочка, ты связалась с худшим кошмаром общества. Интеллигентный, образованный черный мужчина.
- А ты думал, что меня интересует только твое тело.
- Тебя действительно интересует мое тело?
Они поцеловались, и Сара оставила их наедине.
Она вышла на палубу. Озеро Гурон было огромным голубым зеркалом, простирающимся вдаль, насколько Сара могла видеть. Она закрыла глаза. Даже несмотря на всю боль, которую она испытывала, солнце приятно освещало ее лицо.
Слева от нее раздался тихий стук.
Сердце Сары не замерло. Ее ладони не вспотели. Во рту не пересохло. Она даже не вздрогнула.
Это ничто. Но даже если это что-то, я справлюсь с этим. Я могу справиться с чем угодно.
С трудом, но Сара открыла глаза. На палубе в нескольких футах от нее стояла чайка. Она склонила свою крошечную головку, сделала небольшой прыжок, а затем расправила крылья и пролетела мимо Сары.
Сара смотрела, как она скользит рядом с водой, красивая, свободная и удивительно живая, меняя направления, чтобы не столкнуться с катером береговой охраны, идущим в их сторону.
Большинство из них были мертвы. Мартин был мертв. Лестер был мертв. Объект 33 был мертв. Доктор Плинсер был мертв. На острове было тихо, почти спокойно.
Скоро должны были приехать представители власти. Они останутся на некоторое время, попытаются разобраться во всем этом. Обыщут тюрьму, обнаружат лабораторию, сыворотку и заберут все это.
Не имело значения, насколько усердно они искали. Они не смогли бы обыскать все вокруг.
На острове было много мест, где можно спрятаться.
Некоторое время будет шумиха. СМИ. Новости и телевидение. Не только из-за доктора Плинсера и смерти детей. Но и потому, что на острове было ранее неизвестное историческое открытие. Тайная тюрьма, заваленная костями мертвых солдат Конфедерации.
Остров Рок-Айленд - остров Плинсера - скоро станет достопримечательностью.
А достопримечательности означали посетителей. Много посетителей.
Все, что оставалось делать семерым выжившим каннибалам, это набраться терпения.
Они снова будут охотиться.
Уже скоро.
Перевод: Олег Верещагин
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
или на сайте:
"Экстремальное Чтиво"
Лакримация – слезотечение.
Дословно – Скалистый остров. В США несколько островов с таким название. Конкретно этот остров находится в водах озеро Гурон, одного из Великих озер в США.
Синдром дефицита внимания и гиперактивности.
Слинг – тканевое приспособление для переноски новорожденных.
Тюрьма, которая славилась своими жестоким условиями содержания. В ней содержались военнопленные во время Гражданской войны между Севером и Югом.
Печально знаменитая тюрьма для военнопленных во время Гражданской войны в США между севером и Югом. В ней были совершенно бесчеловечные условия содержания.
Пртивогрибкое средство для вагинального применения.
около 4.5 м.
более 405 Га.
Фирма, специализирующаяся на выпусках фонариков.
Колония для несовершеннолетних.
около 809 Га.
около 18 м.
Мексиканская игрушка, сделанная из папье-маше, наполненная конфетами и игрушками, которую нужно разбить палкой, чтобы получить приз.
около 193 км/час.
Суповые кухни – благотворительная акция, цель которой накормить бездомных.
около 5 см.
около 2.13 м.
около 4.5 м.
около 9.15 м.
История Джесси Слоан рассказана в романе Дж. А. Конрата «Напуганные».
около 91.5 м.
около 18 м.
около 90 см.
Специальный числовой показатель фондовой биржи, показывающий ситуацию промышленного сектора экономики.
Первое появление генерала произошло в книга Дж.А. Конрата «Напуганные».
Гиперэкстензия – поворот, сгибание.
Идиосинкразия – непереносимость чего-либо.
История Тейлора рассказана в романе Дж. А. Конрата «Напуганные».
Гипервентиляция – интенсивное дыхание, которое превышает потребности организма в кислороде.
около 15.3 см.
около 229 м.
около 159 кг.
Удар кросс в боксе наносится в момент атаки противника, при которой бьющая рука проходит над рукой противника.
ХАМАС – палестинское исламистское движение, правящее в Секторе Газа.