Добро пожаловать в "Splatter Club"!
Джон МакНи "Кровавая вечеринка"
Патрик Уинтерс "Большой плохой мальчик"
Роберт Эссиг "Я вешаю шляпу, и крови нет"
Пол Стeнсфилд "От 23-х до 46-и"
К.M. Сoндeрc "Самый лучший отдых в жизни"
Брайан Эсман "Съевший пингвина"
Чэндлер Моррисон "Стерилизованная"
Джошуа Рекс "Женщина в канаве"
Splatter (Брызги) - характеризуются крайней или чрезмерной запекшейся кровью или насилием.
Punk (Панк) - часто относится к музыкальному жанру коротких, быстро меняющихся песен с жесткими мелодиями и стилями пения, урезанными инструментами и часто содержащими подрывные тексты, социальные и политические комментарии.
Добро пожаловать в "Splatter Club" - это тринадцать историй сверхинтенсивного ужаса без ограничений!
Редактор К. Tрэп Джoнc проведёт вас глубины нашего любимoго жанрa темной фантастики: Splatterpunk!
Ритуал включает в себя проклятия черной магии, контакты четвертого рода и странную офисную политику. Сеттинги сюжетов варьируются от антиутопического Соединенного Королевства до магазина, в котором продается очень вредоносный продукт...
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.
Здесь присутствуют элементы жестокости и садизма, которые должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.
Надя была единственной, кто откликнулся на звонок в дверь.
Она ушла в ванную, чтобы избавиться от Кайла и остальных.
Она знала, что пройдет совсем немного времени, прежде чем ее начнут искать, может быть, всего несколько минут, но, по крайней мере, это будет передышка.
У нее закружилась голова от выпитого, и она оступилась, садясь на край ванны и чуть не упала. В руке у нее была бутылка пива, и она грустно смотрела на нее, пытаясь решить, подносить ли ее к губам. Она пила всю ночь, и все, чего она достигла – достаточно напилась, чтобы упасть, но недостаточно, чтобы получить удовольствие.
Надя поставила бутылку на пол и достала из кармана телефон. Из-за стены позади нее доносился грохочущий электронный бас новой песни. Телефон показывал 3:05 утра, но толпа в соседней комнате шумела так, как будто они только начали. Она пролистала список контактов, ища кого-нибудь, кто мог бы приехать и спасти ее от скуки, но в глубине души понимала, что это бессмысленно.
Было уже слишком поздно – или слишком рано – и они находились слишком далеко от города.
Она могла либо вызвать такси, которое не могла себе позволить, либо подождать, пока Стэйси и Деклан не решат, что с них хватит, и уехать с ними.
Но сколько времени это может занять? Два часа? Три? Может быть, - подумала она, - мне повезет, и они дойдут до кондиции за час.
Сплошное веселье в гостиной предполагало, что это было маловероятно.
Встав на ноги - опять на дурацкие высокие каблуки, которые она упорно носила - она подошла к раковине и долго смотрела на девушку в зеркале. Маленькое красное платье и черная кожаная куртка, белокурые волосы с начесом, которые выглядели так, будто потеряли треть своего объема, и размазанный макияж. Она нарочно положила толстый слой. В начале ночи это производило впечатление. Теперь казалось, что он тянет ее вниз, давит так сильно на глаза и губы, что они могут соскользнуть прямо с ее лица в раковину. Довершала картину обстановка - тесная, грязная и тускло освещенная ванная комната в муниципальной квартире, окрашенная в цвет отрыгнутого шпината. Идеальное место, где можно найти такой увядший цветок, как я, - подумала она.
Но, - сказала она себе, - ты же хотела попасть на вечеринку.
Это было правдой. После недели, месяца, года, которые пришлись на ее долю, она отчаянно нуждалась в вечеринке. Настоящей вечеринке с дешевой выпивкой, громким смехом, танцами, наркотиками и, возможно, небольшим перепихоном, кто знает? Но наступила суббота, и ничего не произошло. Друзья ничем не увлекались.
Пойти было некуда. И она приняла приглашение Стэйси и Деклана отправиться вместе с ними в город, надеясь, что это к чему-то приведет. И вот она здесь.
В дверь постучали кулаком.
- Надя! С тобой там все в порядке?
Голос Стэйси.
- Все хорошо, - ответила она. - Дай мне минутку!
- Ладно, только поторопись, Шугу надо поссать! - Стэйси рассмеялась, и Надя услышала, как Шуг кричит ей из кухни, чтобы она заткнулась.
Ах да, Шуг. Тот, кто ей нравится. Симпатичный. Во всяком случае, лучше, чем тот, другой.
Она познакомилась с ним в клубе. Стэйси, и Деклан повели ее в полупустой подвальчик, где местный диджей работал без вдохновения. Шуг был другом друга, был там с другими друзьями, которые обещали, что настоящая вечеринка будет на другом конце города.
Было уже поздно, но Надя позволила ему вселить в нее надежду на то, что они смогут провести великолепную ночь. Они ехали в двух такси - она со Стэйси, Декланом и Шугом в одном, его друзья - в другом. Шуг попросил - и никто не возразил - чтобы по пути они быстро заехали к нему домой, где его сосед по квартире, торговавший наркотиками, мог предоставить все необходимое, чтобы вечеринка прошла на ура.
Четверть часа спустя они стояли в гостиной Шуга, где их представили Кайлу, который сидел - без рубашки и тощий - на кожаном диване, по другую сторону кофейного столика, заваленного таблетками и порошками в пластиковых пакетах.
- В холодильнике есть пиво,- сказал он, обращаясь ко всем, но глядя прямо на Надю. - Ты ведь останешься выпить, правда?
Один бокал превратился в два - в конце концов, неразумно отказываться от гостеприимства наркоторговцев, - и Надя уже поняла, что они никуда больше не поедут, прежде чем Шуг получил сообщение, что вечеринка отменяется.
- Не беспокойтесь, - сказал Кайл, прибавляя громкость в звуковой системе. - Мы можем устроить нашу собственную вечеринку прямо здесь, а?
Надя покачала головой, глядя на свое отражение в зеркале ванной.
- Ах ты, глупая девчонка, - сказала она. - Ты же знаешь, что ничего хорошего не может произойти после трех часов ночи.
Отвернувшись от печального зрелища, она наклонилась за пивом. Бутылка была все еще полной, все еще холодной. Она знала, что должна принять решение, как лучше всего провести предстоящие часы. Она могла бы протрезветь и переждать, притворяясь милой, но сохраняя бдительность. Или же она могла предаться безумию и опасности и надеяться, что среди того, что должно было произойти, она найдет какую-то толику наслаждения.
Она знала, что есть определенное удовлетворение в том, чтобы добровольно принимать плохие решения.
Bсе еще раздумывая над этим вопросом, она поднесла бутылку к губам, откинула голову назад и осушила ее.
Она вышла из ванной под вступительные звуки новой песни и крик Стэйси:
- Я офигенно это люблю! - которого было почти достаточно, чтобы убедить ее снова обернуться.
Но потом, когда она все еще была в коридоре, направляясь обратно в гостиную, раздался стук в парадную дверь, слишком тихий, чтобы кто-то мог его услышать.
Она открыла ее и увидела невысокого мужчину средних лет, сложившего руки, словно в молитве.
- Пожалуйста, - сказал он.
Это было единственное, что он сказал в течение нескольких секунд, глядя на нее с болезненной улыбкой на лице и энергично тряся руками. У него были седые волосы, длинное загорелое лицо и вязаный джемпер под коричневым костюмом из полиэстера, который, возможно, был старше его.
- Пожалуйста! - eго губы дрожали, когда он пытался произнести еще одно слово. Было ясно, что английский не был его родным языком, и следующая фраза подтвердила это. - Da muzica, - сказал он. - Da muzica mai incet te rog![1]
Надя ничего не ответила.
Вздохнув, затем выругавшись на своем родном языке, мужчина указал на пол и попытался снова.
- Я... вниз!
- Все в порядке, Надя? - cпросила Стэйси, подходя к ней и глядя на мужчину, как на чересчур рьяного попрошайку, приставшего к ним на улице.
- Muzica! - теперь мужчина указывал на гостиную, где звучала музыка. - Слишком большой. Пожалуйста. Моя мать...!
- Кто там? - крикнул Шуг.
- Думаю, это твой сосед, - ответила Стэйси и, оттащив Надю, повела ее в гостиную.
Шуг прошел мимо них, и Надя старалась не подслушивать. Это было довольно легко, так как музыка звучала очень громко. Стэйси присоединилась к Деклану на диване напротив Кайла, а Надя примостилась на подлокотнике.
Рядом с Кайлом было достаточно места, но она не собиралась этим воспользоваться.
- Что происходит? - спросил он, не отрывая взгляда от косяка, который сворачивал.
Он надел рубашку с тех пор, как она и остальные приехали, но с его стороны это была единственная уступка вежливости.
- Твой сосед жалуется на шум, - сказала Стеф.
Кайл саркастически усмехнулся.
- Пошел он на хрен. Какой-то наглец приходит сюда и говорит, что мне делать. Пиздюк переехал только на этой неделе и думает, что может качать права.
- Может, звук слишком громкий? - предположил Деклан.
- Что за херня! - Кайл наклонился к стоящему рядом динамику и добавил звук. -Теперь слишком громко!
Он рассмеялся, а вместе с ним рассмеялись Деклан и Стэйси. Надя хотела присоединиться, поддаться настроению, - но смогла только улыбнуться. Она думала о человеке перед дверью.
Она услышала, как дверь захлопнулась, а затем появился Шуг.
- Я сказал ему, чтобы он отъебался, - сказал он. - Думаю, он все понял, но ему это не понравилось.
- Польский мудак, - усмехнулся Кайл.
Он не поляк, - хотела сказать Надя, потому что знала ответ. Но она ничего не сказала.
- Хочешь еще пива, Надя? - cпросил Шуг.
Она не хотела, но улыбнулась ему и кивнула.
- Гребаный задрот приходит сюда и думает, что он может командовать мной, говорить мне, что делать, - продолжил Кайл, щелкая зажигалкой перед торчащим во рту косяком. - Но, если ему не нравится жить здесь, в моей долбаной стране, он может просто уехать! Вот в чем разница между ним и мной. Пиздюк не знает, как ему повезло.
Надя нахмурилась.
- А почему ты не можешь уехать? Ей пришлось кричать, чтобы ее услышали.
Кайл посмотрел на нее так, словно забыл, что она здесь, и обрадовался, снова увидев ее, его глаза ощупывали ее с головы до ног. Затем он дотянулся до лодыжки и поднял штанину спортивного костюма, чтобы показать электронный браслет.
- Днем нельзя отходить дальше, чем на 200 метров. И я не могу выйти из дома после наступления темноты.
Надя кивнула.
- Из-за наркотиков?
Он улыбнулся.
- Из-за разных вещей.
Он зажег косяк, глубоко затянулся и протянул ей.
Она колебалась только потому, что чувствовала на себе взгляды друзей. Как будто они никогда раньше не видели, как она курит косяк.
Не обращая внимания на их интерес, она встала и пересекла комнату, чтобы взять его.
И когда ее пальцы коснулись пальцев Кайла, он театрально подвинулся - жест, который можно было истолковать только как поощрение сесть рядом с ним.
Дело было не в наркотиках, о которых беспокоились Стэйси и Деклан, поняла она слишком поздно. Она знала, что им обеим нравится Шуг, который в этот момент пошел за пивом. Он им так нравился, что они были бы в восторге, если бы она замутила с ним. Но они боялись Кайла. И она попала в его ловушку.
Зная, что она не сможет взять косяк, который он оставил висеть у нее между пальцами, и отойти в сторону, она опустилась на пол рядом с ним, стараясь держаться как можно дальше, но расстояние между ними было небольшим. Она изо всех сил старалась выглядеть непринужденной, пока он внимательно осматривал ее, задержав взгляд на ее бедрах.
- Что скажешь? - cпросил он.
Нетрудно было понять, что в нем так пугает остальных. Все в нем выглядело жестоким и подлым. Особенно подлой была его улыбка.
Прежде чем она успела что-то сказать, в дверь снова постучали. На этот раз гораздо громче, настойчивее, возможно, отчаяннее.
По крайней мере, так ей показалось.
- Какого хера! - cказал Кайл. - Этот блядский мудак, что, хочет умереть?
Никто в комнате не собирался высказывать свое мнение по этому поводу.
Звук повторился - два кулака забарабанили в дверь.
- Задолбал, - сказал Кайл.
Затем он поднялся на ноги, вышел из комнаты и зашагал по коридору.
- Ну и ну, - сказал Деклан от имени всех оставшихся.
Надя услышала, как Шуг позвал ее из кухни, а затем звук открываемой двери. Она убавила громкость динамика и встала так, чтобы видеть, что происходит в коридоре.
Она видела Кайла в дверях и руки его соседа, дрожащие, с растопыренными пальцами, когда он кричал:
- Моя мать спит! Da muzica! Damuzicamaiincetterog! Пожалуйста! Моя мать! Stapanul meutrebuiesadoarma![2]
- Трахни свою мать, - сказал Кайл.
Потом схватил его за воротник и ударил головой в лицо. Удар был нанесен с такой силой, что, несмотря на грохот музыки за спиной, Надя услышала хруст, когда лоб Кайла соприкоснулся с носом мужчины. Она услышала его ужасный крик, когда он упал на колени.
- О, Боже, - сказала она, прижимая руку ко рту.
- Что случилось? - cпросила Стэйси.
Ни она, ни Деклан не могли ничего видеть с того места, где сидели.
- Он ударил его. Думаю, он сломал ему нос.
- Да ну! - cказал Деклан, недоверчиво ухмыляясь.
Хлопнула входная дверь, и Кайл вернулся в гостиную, вытирая лоб и проверяя, нет ли крови на пальцах.
- Пиздюк.
- Что я пропустил? - cпросил Шуг, появляясь у него за спиной.
- Кайл только что вышиб дерьмо из твоего соседа, - сказала Стэйси, протягивая руку и выхватывая пиво из его руки.
- Серьезно?
Кайл пожал плечами.
- Маленькое предупреждение, вот и все.
- Он сломал ему нос, - сказала Надя, глядя на Кайла.
- Увидите, что я еще сломаю, если он вернется, - сказал он. В его голосе не было никакой угрозы. Это была спокойная констатация факта. - Кто выключил музыку?
Шуг и остальные засмеялись, когда Кайл наклонился к динамику и прибавил громкость. Они находились в той стадии опьянения и недосыпа, когда все казалось забавным.
- Да ты совсем охуел! - завопил Шуг. - Что будет, если он позвонит в полицию?
- Его депортируют? - предположил Кайл. - Он не собирается звонить в полицию. Прямо сейчас он жалуется своей маме.
Нет, - подумала Надя. - Он не будет. Она ничего не сказала, но пока остальные спорили, смеялись и шутили, она думала о том, что сказал мужчина. Stapanul meu trebuie sa doarma.
Она никому не любила рассказывать, что она румынка. Ее семья сменила место жительства, когда ей было восемь лет, и в последующие годы она много работала над тем, чтобы избавиться от акцента и полностью освоиться с модой и культурой Западной Шотландии.
Людям нравилось делать вид, что в этой стране нет проблем с расизмом или ксенофобией, что она приветствует и принимает иммигрантов.
Надя видела достаточно в детстве, чтобы понять, что это чушь собачья. Фанатики были повсюду. Явные и тайные. Ей удавалось скрыть от них свою истинную национальность. Ей не нужны были лишние хлопоты.
Она все еще время от времени ошибалась, но не так сильно, чтобы кто-нибудь заметил. Думала она все еще по-румынски, и были некоторые английские слова, с которыми, казалось, у нее всегда будут проблемы, пока она жива. Она все еще иногда говорила "свой" (own), когда имела в виду "должен" (owe). Она все еще иногда говорила "тренер" (coach), когда имела в виду "кушетку" (сouch).
Сосед Кайла явно обладал очень ограниченным словарным запасом и допускал одни и те же ошибки, путая слова, звучащие похоже.
"Моя мать спит". Это были его слова по-английски. Но когда он заговорил по-румынски, то не сказал "мать".
Он сказал: "хозяин".
Она могла бы спросить его, что он имел в виду. В первый раз, когда он подошел к двери, когда она открыла, она могла бы перевести для него.
Но это означало бы выдать себя. Теперь она могла только гадать, что он на самом деле собирался сказать и что это означало.
На что он намекал?
- Эй, - сказал Шуг.
Она моргнула и поняла, что он стоит перед ней, протягивая пиво.
Она схватила его, поднесла ко рту и постаралась утопить свои мысли в алкоголе.
- Ты в порядке? - спросил он.
- Да, - выдохнула она, вынимая бутылку изо рта. - Но мне бы хотелось...
- Что?
- Слышу! - захлопал в ладоши Кайл, широко улыбаясь. Он схватил с кофейного столика пакетики с таблетками. - Кто готов оторваться по полной?
Его последнее слово прозвучало в тот же миг, когда погас свет.
Музыка смолкла. Темнота и тишина овладели комнатой.
Стэйси завизжала. Деклан рассмеялся. Надя промолчала. Чья-то рука коснулась ее плеча, и она ухватилась за нее.
Шуг.
- Все в порядке, - сказал он.
- Что происходит? - громко спросила она, прежде чем поняла, что это не обязательно.
Вокруг было тихо.
- Не могу поверить, - сказал Кайл.
Он остался на месте - неровный силуэт среди теней. Он рассмеялся, и Наде показалось, что она видит его кривую усмешку, сверкающую в темноте. В смехе не было никакого юмора. Неверие, переходящее в бешенство.
- Не могу блядь в это поверить! Этот польский пиздюк!
- Это он сделал? - голос Стэйси, хотя Надя не могла ее видеть.
- Конечно, мать его так, - огрызнулся Кайл и вышел из комнаты в коридор, уверенно пробираясь сквозь мрак, словно всю жизнь был слепым.
- Как... как он мог это сделать? - спросил Деклан.
Надя почувствовала, как рядом с ней шевельнулся Шуг. Он сжал ее руку и поднял на ноги, следуя за Кайлом.
- Даже не знаю. Внизу, у главного входа, есть предохранитель. Он мог его повредить?
Остальные последовали за ней, доставая свои телефоны, чтобы осветить путь, следуя за Кайлом из квартиры на общую лестничную клетку. Надя слышала эхо его шагов, когда он спускался по лестнице, но не видела его. Он не испытывал неудобств, двигаясь в темноте. Как насекомое, - подумала она.
- Кайл, - позвал Шуг, направив фонарик телефона над перилами и осветив сцену внизу тусклым синим светом.
Если бы они были правы насчет того, что сосед испортил предохранительный щиток, это могло бы затронуть все здание, но никто из других квартир не выходил и не поднимал тревогу из-за отключения электричества.
Надя предположила, что все они спят в своих постелях, как бы и ей хотелось.
- Эй!
Звук костлявого кулака, колотящего в дверь квартиры внизу, усиливался каменными стенами и лестницей, звуча почти как выстрелы.
- Открой, ты, маленький засранец!
С Шугом впереди и остальными позади нее, у Нади не было выбора, кроме как спуститься с группой на лестничную площадку, где стоял Кайл, выплескивая свою ярость на запертую дверь соседа.
- Кайл, пойдем, - сказал Шуг.
- Даже если он не позвонит в полицию, кто-нибудь все равно позвонит, - сказала Стеф.
Кайл повернулся к ним, с широко открытыми глазами, он плевался, пена капала с его губ.
- Если он думает, что там ему ничего не угрожает, то он глубоко ошибается! Я разорву этот кусок дерьма на части!
Надя никогда в жизни не видела никого столь разгневанного - ходячее, вопящее олицетворение ярости. Пока остальные изумленно смотрели на него, он бросился всем телом на дверь и закричал:
- Мудила!
Шуг схватил его, когда тот отскочил, не сумев выбить дверь.
- Черт возьми, успокойся! Сначала нам нужно включить свет. Ты проверял щиток?
Кайл вытер рот рукой.
- Нет. Но держу пари, что там полная жопа.
Он начал спускаться по лестнице, и остальные - участники веселого каравана - последовали за ним. Когда Кайл сосредоточился на поиске предохранителя, а Шуг - на Кайле, Надя сделала все возможное, чтобы отстраниться и прошептать Стэйси:
- Нам здесь делать нечего.
- Я думала о том же, - ответила она.
Слава Богу!
- Хочешь вызвать такси?
- Я бы так и сделала, но здесь нет связи.
Надя кивнула и достала свой телефон, чтобы позвонить. Потом остановилась, тупо уставившись на экран.
- У меня тоже.
Шуг и Кайл находились на несколько ступенек ниже.
- Подожди, - с придыханием сказал Шуг.
Кайл остановился.
- Что это? - cпросил он.
Стена тьмы поднималась им навстречу, преодолевая ступеньку за ступенькой со скоростью неторопливого пенсионера.
- Вы это видите? - cпросил Кайл.
Никто не ответил, но и не должен был отвечать. Они все видели это и знали, что это было что-то странное и опасное. Они уже несколько минут находились в темноте. Свет от телефонов был не настолько сильным, чтобы полностью проникнуть в темные глубины лестничного колодца. Но что бы ни поднималось им навстречу сейчас, оно было нечто большее, чем тень.
Это не вакуум. Не пустота. Нечто таинственное. Его черное вещество изобиловало неисчерпаемой энергией, которая привлекала и отталкивала одновременно.
Надя не винила Кайла за то, что он протянул к нему руку. Она и сама испытывала тот же импульс. Та же потребность бурлила в ее венах - прикоснуться к темноте и почувствовать ее нежную ласку.
- Стой! - Шуга, по крайней мере, было не так легко соблазнить. - Не надо!
Кайл застыл на месте по настоянию своего друга, все еще протягивая руку, но не двигаясь с места. Он повернул голову и посмотрел на остальных.
- Что это?
Прежде чем кто-либо успел высказать свое предположение, спереди из стены мрака выросло черное копье и тронуло его палец коротким и нежным, как поцелуй, прикосновением.
- Piele.
Голос был мужской и низкий. Он доносился не снизу, а со всех сторон, громыхая в стенах и ступеньках под их ногами, когда скрытый говорящий произносил это слово. Если кто-то и знал, что оно означает, то по их лицам этого не было видно. Но Надя знала.
Кожа.
- Какого хрена! - Кайл отпрыгнул от прикосновения существа, столкнувшись с остальными, начавшими отходить.
Они помчались по лестнице в безопасное место - квартиру наверху, и остановились только тогда, когда Кайл страдальчески вскрикнул. Они повернулись, направив свет своих телефонов на него, находившегося на несколько ступенек ниже. Его лицо исказилось от боли. Он поднял руку, и все увидели причину.
Указательный палец был порезан. Полоска кожи длиной в два дюйма свободно болталась у раны, из-за чего кровь стекала по костяшкам пальцев и на ладонь. Пока они смотрели, полоска отодвинулась и обвилась вокруг его пальца, сдирая кожу с мышц. Она развернулась, как кожура апельсина, одной спиралевидной лентой, обнажив мягкую влажную плоть. Звук при этом был похож на рвущуюся бумагу.
Кайл испустил недоумевающий вопль боли - остальные вторили ему хором - и схватился за палец другой рукой, крепко сжимая. Но потом кожу с руки унесло, как листья на ветру. Скальп отслоился от черепа, лицо раскололось, и теперь остальные смотрели на маску из воющей красной плоти, оскаленных зубов и широко раскрытых немигающих глаз.
Надя вздрогнула, когда жидкость забрызгала ее лицо и одежду. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что это кровь.
- Блядь!!! - завопил Шуг.
Оказавшись ближе всех к Кайлу, он развернулся и, пролетев мимо остальных, помчался вверх по лестнице назад в квартиру.
Они последовали за ним, оставив Кайла в объятиях темноты и мучительного бунта его собственной кожи, которая освобождалась от каждого дюйма его тела.
Тьма последовала за ними. В суматохе Надя оказалась в хвосте группы и чувствовала это существо, нечто таинственное - чем бы оно ни было - двигающееся совсем рядом, с такой же скоростью, почти наступающее ей на пятки. Если оно коснется ее, она умрет. Впереди Шуг добрался до двери квартиры и ворвался внутрь, увлекая за собой Стэйси. На верхней площадке Деклан споткнулся и чуть не упал. Надя пронеслась мимо него, радуясь, что он споткнулся, что если кто-то и станет жертвой, так это он, а не она. Вбежав в квартиру, она услышала, как остальные выкрикивают его имя. Она обернулась и увидела то же, что и они.
Тьма создала себе еще один тонкий палец. Он постучал Деклана по макушке, и тот же самый голос чревовещателя объявил:
- Oase.
Кости.
Деклан, на бледном лице которого застыло выражение ужаса, попытался бежать, но при первом же шаге все услышали, как под его весом хрустнула лодыжка. Он вскинул руку к стене, чтобы не упасть, но его запястье разлетелось вдребезги от удара, осколки сломанной кости вырвались из предплечья, сверкая белым в цветущем красном тумане.
Он отпрыгнул, сильно ударившись боком о лестницу, разбив плечо, ударная волна прокатилась вверх и вниз по его груди, ломая ребра в щепки. Его голова отскочила от верхней ступеньки, издав звук, похожий на треск разбитого яйца.
Стэйси выкрикнула его имя, но не побежала на помощь. Никто из них этого не сделал.
Инстинкт самосохранения был слишком силен. Им оставалось только стоять в дверях и смотреть, как он поднимает разбитую голову и смотрит на них остекленевшими глазами.
Его челюсть висела низко и свободно, сломанная в дюжине мест. Когда он попытался заговорить, язык вытолкнул изо рта разбитые зубы.
Если ему и удалось что-то сказать, они этого не расслышали. Шуг бросился к двери и захлопнул ее. Надя не осознавала, что все еще кричит, пока у нее не перехватило дыхание.
- Все в порядке, - лицо Шуга посерело, глаза расширились. - Мы в безопасности. Мы в безопасности.
Это прозвучало скорее как мольба, чем уверенность.
- Деклан! - завопила Стэйси сквозь отчаянные всхлипы, сотрясавшие все ее тело.
На мгновение показалось, что она вот-вот впадет в истерику, разрыдается и бросится на пол. Но, резко вздохнув, она моргнула и размеренным тоном произнесла:
- Мы должны выбраться отсюда.
Надя, все еще в шоке, пытаясь осмыслить то, что она только что увидела, не успела ни осознать сказанное, ни отреагировать на это, как вдруг Стэйси оттолкнула ее и побежала в гостиную.
- Мы должны выбраться, - повторила она, бросаясь к окну. Ночь за окном была черной. Ни уличных фонарей, ни звезд. - Нам нужна помощь!
- Стэйси, нет, - заорал Шуг, слишком поздно поняв, что она собирается сделать. - Стэйси, не надо!
Она распахнула окно, и чернота вышла ей навстречу, палец скользнул по щеке Стэйси.
- Sânge, - сказала она.
Кровь.
Тьма на мгновение отступила, попятившись, чтобы дать возможность разыграться этому спектаклю. Стэйси, все еще стоявшая лицом к окну, тихо застонала от отчаяния, а затем подняла руки к лицу.
- Стэйси? - громко прошептала Надя.
Она протянула телефон, направляя его луч в комнату, но была слишком напугана, чтобы приблизиться.
Она смотрела, как ее подруга медленно повернулась лицом к свету, волоча нетвердые ноги. Из ее глаз текли красные слезы. Кровь сочилась из ее ноздрей и уголков дрожащего рта. Она протянула руки, чтобы показать испачканные кровью ладони.
Надя почувствовал на своей руке руку Шуга.
- Пошли, - сказал он.
Но все ее внимание было приковано к Стэйси, она смотрела, как кровь заливает ей глаза, капает из ушей, льется из носа. Она стекала по ее бедрам и стучала по полу между ног. С каждым шагом поток увеличивался, пока не превратился в фонтан, пропитавший ее волосы и одежду. Кровь сочилась из ее пор, как пот, окрашивая ее кожу в темно-красный цвет. Когда она открыла рот, чтобы закричать, в нем не было воздуха. Только жидкость.
- Да пошли же, мать твою! - Надя, наконец, пошевелилась, когда Шуг силой потащил ее назад по коридору в ванную.
Видение Стэйси в алом затуманилось, когда тьма пронеслась по комнате, преследуя ее.
Шуг распахнул дверь ванной и толкнул ее вперед. Она споткнулась о раковину и упала на край ванны. Где-то в глубине сознания она смутно отметила, что прошло меньше получаса с тех пор, как она была здесь в последний раз. И как же все изменилось.
Шуг попытался захлопнуть дверь, но она отскочила назад, ударившись о пустую пивную бутылку на полу. Он отшвырнул бутылку в сторону и попробовал снова. На этот раз он преуспел, захлопнув дверь через долю секунды после того, как тьма поцеловала его руку.
Надя встала.
- Она тебя достала.
Он покачал головой и вытер руку о рубашку.
- Нет. Я в порядке. Все будет...
- Organele, - произнесла тьма, промурлыкав это слово за дверью.
Органы.
Шуг снова покачал головой, стряхивая с волос капли пота. Выражение его лица было настойчивым. Вызывающим.
- Нет, нет, все будет хорошо.
Если бы Надя могла уйти от него, она бы это сделала. Но деваться ей было некуда. Эта омерзительная ванная комната была тем местом, где они оба умрут.
Он подошел к ней и обнял за плечи.
- Послушай меня, Надя, - сказал он. - Послушай меня!
Ей было интересно, знает ли он вообще, что собирается сказать.
- Мы собираемся выжить. Ты меня слышишь?
Ей показалось, что из-за двери донесся смех.
- Мы собираемся... - блевотина вырвалась у него изо рта.
На шею и грудь Нади хлынул поток - кислый суп из пива, водки и полупереваренной пиццы.
Она вскрикнула, оттолкнула его и упала навзничь в ванну. Шуг отшатнулся в противоположном направлении, рухнул на унитаз, все еще блюя, извергая более крупные и темные куски. Слизь, каскадом хлынувшая из его рта, стала красной, затем черной, а затем уменьшилась до маленькой струйки. Она покрывала каждый дюйм пола. Его налитые кровью глаза на мгновение успокоились, а затем расширились от ужаса. Он кашлял, давился и тяжело дышал. Его горло распухло. Он открыл рот для второй волны, извергая толстые петли розовой и красной плоти. Его внутренности тяжело шлепнулись на линолеум.
Надя хотела отвести взгляд, но, по непонятным причинам, ее глаза оставались открытыми. Она следила за ним, пока все внутренние органы Шуга не сложились перед ним в кучу, пока его не вывернуло наизнанку, пока он не умер, положив голову на сиденье унитаза. Затем она ждала, пока тьма найдет ее.
Это не заняло много времени.
Раздался щелчок, и дверь медленно отворилась. Она откинулась на край ванны, прижав колени к груди, и тихо заскулила, когда тьма начала проникать в ванную комнату, просачиваясь между лучами света от брошенных телефонов, извиваясь и вращаясь, как разумный смог.
- Нет, - простонала она, задыхаясь от слез. - Нет, пожалуйста... Hет...
Это было несправедливо.
Тьма выпустила коготь.
- Нет...
Oна этого не заслужила.
Тьма сотворила кулак.
- Пожалуйста...
Все, что она хотела...
Тьма вытянула один палец.
- Voiam doar o petrecere! - eе вспышка была подобна воплю ярости. Она выкрикнула это во всю глотку, дрожа от звука собственного голоса. - Я просто хотела повеселиться!
Она плакала, ожидая прикосновения смерти. Готовая к тому, что ее постигнет мучительная участь.
Но этого не случилось.
Когда после нескольких долгих секунд молчания она открыла глаза, то обнаружила, что тьма немного отступила. Ее коготь превратился в тонкую руку, неуклюже потирающую большой и указательный пальцы.
- Ты... румынка? - cпросила тьма на их общем языке.
Она смогла только кивнуть в ответ.
Тьма вздохнула.
- Жаль, что ты не сказала этого раньше. Одно дело, когда гость в чужой стране преподает урок грубым и неприветливым хозяевам. И совсем другое - подвергнуть такому же наказанию соотечественницу.
- Пожалуйста, - прошептала Надя, снова на своем родном языке. - Пожалуйста, оставь меня в живых.
После минутного раздумья тьма рассмеялась.
- О, я думаю, мы можем сделать кое-что получше.
Тьма попросила ее встать, и она встала. Она велела ей раздеться, что она и сделала, сняв куртку, красное платье и нижнее белье. Тьма включила душ, и она стала под струю, смывая кровь Кайла с волос и лица, рвоту Шуга с шеи, плеч и груди. Когда она вымылась, тьма дала ей полотенце и велела вытереться.
Затем она сказала:
- Иди вниз.
Она пошла, ориентируясь по теням. Перешагнула через тело Шуга, ступила в холл, увидела в полумраке скорчившуюся Стэйси и вышла на лестницу. Спускаясь, она старалась не споткнуться об искалеченное тело Деклана, и изо всех сил старалась не обращать внимания на распростертое тело Кайла.
Дверь в квартиру внизу была открыта. Она вошла и увидела соседа, который прижимал платок к разбитому носу. Он устало оглядел ее обнаженное тело и повел в соседнюю комнату. Она казалась пустой, но была залита рубиновым светом. Полированный пол, стены и потолок простирались дальше, чем она предполагала, учитывая ограниченность здания.
- Идем, - сказала тьма.
Она двинулась вперед, дальше, в постоянно расширяющуюся красную глубину комнаты. Оглянувшись, она уже не могла разглядеть дверь, через которую вошла.
- Встань на колени.
Она опустилась на пол.
- Значит... ты хотела вечеринку. Это так?
Во рту у нее пересохло. Она облизнула губы, прежде чем заговорить.
- Да.
- Называй меня Господин.
- Да, Господин.
За ее плечом раздался щелчок - звук зажигалки. Она обернулась и увидела Кайла, без кожи и мертвого, стоящего над ней. Деклан, вялый мешок из кожи с переломанными костями, стоял позади него, рука об руку со Стэйси, все еще сочащаяся из нее кровь пачкала пол позади нее, как след слизняка. А рядом с ней стоял Шуг, его органы все еще свисали огромным узловатым комком с раздутой челюсти.
Кайл прикуривал косяк, тот же самый, что и раньше. Кровь просочилась на бумагу, окрасив ее в красный цвет. Выдохнув дым, он вынул его изо рта и протянул ей.
Она услышала, как ее Господин сказал:
- Тогда ты ее получишь.
Полиция прибыла утром, предупрежденная жильцами из других квартир, которые заметили пятна крови на лестнице и отправилaсь узнать, что случилось.
Никто не сообщал, что слышал какие-либо звуки спора или насилия - по крайней мере, ничего, кроме обычных беспорядков, производимых, как известно, джентльменом с верхнего этажа.
Квартира под ним, как было известно, уже некоторое время пустовала. Никто не смог подтвердить, живет ли там кто-нибудь в настоящее время. Войдя, полицейские обнаружили три комнаты без мебели, с голыми половицами и без занавесок. В самой большой лежали четыре изуродованных трупа и одна обнаженная молодая женщина, вся испачканная, как и сама комната – кровью.
Позже, когда ее осмотрит медицинская бригада, ДНК всех ее друзей - включая кровь, кости, слюну, кожу и сперму - найдут в каждом из ее отверстий.
Прибывшие на вызов офицеры сказали, что она безумно смеялась, когда они нашли ее, и сказала всего три слова, прежде чем потерять сознание.
- Лучшая. Вечеринка. В жизни!
Перевод: Гена Крокодилов
Этот день у Мейси явно не задался, прошло всего лишь полчаса от начала ее пятничной смены, а ей уже направили ствол в лицо.
И мало того, что она от страха в прямом смысле обоссалась, так еще и слёзы начали по-предательски накапливаться в уголках ее глаз, пока она стояла за кассой, парализованная от ужаса.
- Делай как я скажу и я тебя не трону, обещаю! - крикнул ей злоумышленник в лыжной маске.
Вот только опасная отчаянность в его голосе и то, как он держал в руке револьвер, говорили Мейси об обратном. Усилием воли она заставила себя кивнуть головой в знак согласия, отчаянно молясь Всевышнему о том, чтобы нападавший не врал.
Внезапно раздался оглушающий рокот из отдела "Всё за один доллар" и Мейси вздрогнула всем телом, закрыв глаза и до скрежета сжав зубы, в полной уверенности, что нападавший не сдержал обещание и открыл по ней огонь. Но когда она осознала, что все еще стоит за стойкой (и дышит), то ей стало ясно происхождение раскатистого звука. Это был не выстрел, а громкое бурление из огромного живота нападавшего в маске.
Он определенно не подходил под понятие классического грабителя, по крайней мере судя по вечерним полицейским сериалам. Обычно там они все тощие, с хриплым голосом, поджарые и всегда готовы сделать ноги. У этого же был молодой и гнусавый голос, и он был не просто толстым, а экстремально толстым. Мейси прикинула, что его штаны были как минимум размера 3XL и то они крайне сильно обтягивали его широкую талию. Рукоятка пистолета просто тонула в его пухлой кисти, указательный палец с трудом помещался в спусковую скобу и жирные складки кожи вываливались из прорезей для глаз и рта из растянутой на голове маски.
Из живота нападавшего вновь раздался утробный рык, словно индеец с его растянутой футболки пытался с ними заговорить. В ту же секунду мужчина согнулся пополам от боли да так, что его черная куртка затрещала по швам от перерастяжения. Не смотря на это, он продолжал держать Мейси на мушке и через силу рявкнул:
- Выходи оттуда! Сейчас же!
Мейси вздрогнула, когда он дернул пистолетом в сторону. Ее конечности окончательно ослабли, так что двигаться она могла с трудом. Грабитель сделал несколько неуверенных шагов в ее сторону пошатываясь из-за веса словно маятник. Он в каком-то смысле напомнил ей богиню плодородия, статую которой он видела на курсе по Мировой Цивилизации в прошлом сентябре. Она вполне могла бы рассмеяться от такого сравнения, но в данный момент все ее мысли занимало стремление вновь не намочить легинсы.
- Пожалуйся, не надо... - начала было Мейси, но закончить предложение не смогла. - Чег-г-го вы хотите?
Она стояла рядом с кассой, но он почему-то не требовал ее открыть. А если это не деньги, тогда что же ему было нужно?
- Иди в шестой ряд. Живее!
Мейси спешно обошла его, в то время пока он опустил пистолет на уровень талии. Он шел за ней, пока она направлялась в ряд хлебобулочных изделий.
Она остановилась у входа в ряд, окруженная стеллажами со сладостями, маскоты которых радостно улыбались с упаковок со всех сторон, словно насмехаясь над ее бедой.
- "Маленькие Дьяволята", - сказал нападавший.
Он мотнул головой в середину ряда, туда где находилась продукция данного бренда сладостей. Мейси поспешно направилась к ним и после повернулась, встретившись с громилой лицом к лицу. Она уставилась на него, в замешательстве забыв про страх.
- Хватай их! - крикнул он, направив пистолет на товары. - Большие плохие мальчики. Бери их всех, черт бы их побрал!
Мейси посмотрела на дюжину коробок "Маленьких Дьяволят", что находились перед ней. Нарисованный Сатана, напечатанный поперек каждой, широко ей улыбался, подмигивая и заверяя, что данный продукт "Дьявольски Вкусный!". Большие Плохие Мальчики был новым видом кексиков в три слоя пропитанных кремом с пузатыми дьяволятами на упаковке, что потирали свои животы при этом обещая "Изумительное грехопадение по полной!".
В то самое мгновение изумление вытеснило страх и Мейси повернулась к нападавшему лицом.
- Вы грабите нас ради этой помойной еды?
- Я не собираюсь их есть! - простонал мужчина так громко, что Мейси отступила назад. - Я собираюсь сжечь этих ублюдков! Чтоб даже следов не осталось! И ты мне поможешь! А сейчас бери их!
Ствол револьвера вновь качнулся в ее сторону и Мейси направилась в витрине, хватая коробки и прижимая их к груди, сминая картон в попытке собрать как можно больше, в то время как нападавший продолжал свою речь.
- С этими штуками какая-то серьезная ненормальная хрень творится! Эти уебки мне жизнь поломали! И не только мою, я уверен в этом! Но мне никто не верит! Никто не воспринимает мои слова серьезно, и все просто не обращают на меня внимание! Словно ничего не происходит! А те, кто их делают, продолжают выпускать это говно как ни в чем ни бывало! Они...
Нападавший начал плакать в то время как Мейси уронила на пол несколько коробок. Она присела на корточки и подобрала их, а после начала собирать продукт с нижних полок, периодически краем глаза посматривая на грабителя, что нервно ходил между рядами с опущенным в пол пистолетом.
- Та же херня случилась с моей кузиной. А еще с моим друганом из колледжа. Они оба ложились в больницу на обследование, сдали хуеву кучу анализов, а доктора только разводили руками. Когда эта херня случилась со мной я тоже бегал к врачам и мне они также не смогли помочь. Все спрашивали выезжали ли мы за границу и подвергались ли какому-нибудь воздействию. Ну типа там радиация или другая подобная хуйня. Но мы нигде не были. Я те отвечаю. В итоге эти придурки решили, что это аллергия!
Нападавший горестно засмеялся и потянулся рукой к маске.
- Как сама думаешь, это похоже на ебучую аллергию?
Он сорвал маску с лица, освобождая копну сальных черных волос и круглое красное лицо. Не просто красное – практически багровое, в то время как его щеки и лоб просто горели красно-бурыми красками. Его уши, нос и губы были отечны и сочились кровью, и хотя по жизни Мейси и видала различные проявления аллергий, но это было просто за гранью. В совокупности его голова напоминала воздушный шарик, наполненный кровью – шарик, что готов взорваться в любую минуту.
Мейси отвернулась, не желая рассматривать его еще больше, ведь он наверняка понимал, что теперь она сможет его опознать, да и к тому же его вид не вызывал желания его лицезреть от слова совсем.
Она продолжила собирать "Маленьких Дьяволят", пока мужчина продолжал свои безумные изливания.
- И затем доктор спросил меня о том, что я недавно ел. Мол, возможно, дело в этом. Да уж конечно. Все дело в этих злоебучих кексиках! Я уверен!
Он со всей силы пнул коробку, что выскользнула из рук Мейси, и та улетела в конец ряда. Она всхлипнула и продолжила дело, хотя ее руки были уже практически заполнены и коробка Большого Плохого Мальчика углом впивалась ей в шею.
- Я начал их есть, как раз перед тем, как это со мной случилось. Моя кузина и мой друган начали их есть точно также. Джина попробовала их за неделю до того, как заболела, а Тайлер за неделю или около того. Ну а потом Джина...
Бандит остановился, когда его живот снова громко заурчал и вздулся. Он застонал от боли и уперся руками в колени, пыхтя в ожидании, когда его живот снова расслабился. Когда он снова заговорил, слезы ручьем стекали по его щекам.
- А через несколько дней и Тайлер. Это было ужасно! Никто не знал, как это произошло. Никто даже не предполагал, что причиной их смерти были эти блядские кексики. Я им говорил, но никто мне не поверил. Конечно, это звучит безумно, но знаешь, что еще безумнее?
Мужчина сунул свободную руку в карман и достал телефон. Он щелкнул по нему пальцем и подошел к Мейси, которая стояла столбом со своей поклажей в руках. Он сунул телефон ей в лицо, показывая фотографию какого-то парня. Тот держал в руке пиво и широко улыбался. Он был примерно ее возраста. Худощавый, с тонким лицом, не красавец, но определенно располагающий к себе. У него были растрепанные черные волосы, и на нем была очень мешковатая майка с...
Мейси уставилась на фотографию, не веря своим глазам.
- Да, это я, - сказал нападавший. - Всего две недели назад.
Он выключил телефон и сунул его в джинсы. Поднимая пистолет, он попятился назад, удаляясь от Мейси.
- Эти гребаные кексики сделали это со мной и моими друзьями. Не знаю как, но они это сделали. И если никто не может или же не собирается нам помогать, я, по крайней мере, постараюсь не допустить, чтобы это случилось с другими. Мы сожжем все, что у тебя есть, и здесь и на складе, и ты никогда больше не сможешь ими торговать! А потом я...
Еще одно бурление из его живота прозвучало как далекий гром. Мужчина снова согнулся пополам, обвил руками живот и закричал от боли.
- Вот дерьмо! О, нет! Опять! Боже, нет...
Он взглянул на Мейси и начал тяжело дышать, ткнув в нее одним из своих сосисочных пальцев. Казалось, он все больше краснеет с каждой секундой - было ли это просто игрой света или же его лицо... и правда становилось больше?
- Ты должна избавиться от них, каким угодно образом! - воскликнул мужчина. - Сожги их! Не позволяй людям есть...
Пронзительный крик прервал его мольбу, когда его позвоночник выгнулся и все его тело парализовало в спазме агонии. Мейси закричала и отступила на шаг, понимая, что ей не мерещится, он действительно становился больше. Его пальцы раздувались; его шея вываливалась из-под майки, как пирог, поднимающийся в духовке; его перераздутый живот вырывался из джинсов; и она даже могла слышать, как трещала по швам ткань его одежды и хруст ломающихся костей, когда он продолжал расширяться.
Он снова закричал, и Мейси закричала вместе с ним. Затем его футболка и джинсы разорвались – также, как и он. Давление было настолько сильным, что его кожа и жир начали отрываться от костей, а после грабитель просто взорвался, как пиньята из крови, разорванной одежды и кусков мяса. Фонтан красного месива залил кафельный пол вдоль прохода и окатил Мейси с ног до головы. Ее крик перешел в истерические всхлипывания, когда теплая, липкая кровь мужчины словно волной накрыла ее тело. Осколки костяной шрапнели барабанили по коробкам, которые она все еще держала в руках, а куски мяса облепили ее каштановые волосы.
Мейси какое-то мгновение постояла, парализованная от ужаса, наблюдая, как в воздухе рассеивается алый туман.
Когда звон в ушах от мясного взрыва мужчины начал утихать в ее голове, коробки с "Маленьким Дьяволятами" выпали из ее рук на забрызганный кровью пол. Она начала истерично бить себя по лицу и телу в отчаянной попытке избавиться от крови и прочих частей его тела, и в это самое время еще один крик начал с надрывом прорываться из ее горла.
Мейси побежала, перепрыгивая через груду мокрой одежды и перемешанных человеческих останков, скрипя кроссовками по скользкому полу. Она рванулась к выходу, распахнула двери и с криком выбежала на парковку.
В отделе "Всё за один доллар" снова стало тихо, за исключением звука кап-кап-кап с увоженных кровью товаров в шестом проходе и "Маленьких Дьяволят", которых нападавший так хотел уничтожить, что валялись в лужах на полу насквозь пропитанные его кровью.
Перевод: Роман Коточигов
Пока Дин вел машину, Призрак лишь наполовину осознавала, что за окном проносятся облака пыли. Она не видела пустыню и не думала о делах; она представляла себе курорт на тропическом острове. Она позволила шуму шин еще больше погрузить себя в сон. Ее чувства улетучились, и шум шоссе растаял на новом фоне щебета экзотических птиц и журчания свежих голубых водопадов. Солнце пригревало, а ветер был прохладным. Скоро это будет не просто мечта, это будет награда, которую Дин обещал ей за всю их тяжелую работу.
Она забралась на заднее сиденье мотоцикла Дина в тот день, когда закончился выпускной год, и даже не успела на церемонию вручения дипломов. Все в маленьком городке Сьерра-Виста знали, что Дин зарабатывает деньги, покупая и продавая наркотики, но Призраку было все равно. С ним она чувствовала себя живой и в безопасности. И после трех лет совместной работы они наконец-то достигли своей цели.
Машина замедлила ход, и когда хруст гравия прекратился, Призрак открыла глаза и вернулась в настоящее. Впереди маячило большое поместье Родриго - единственное строение на этой полоске пустыни между Тумбстоуном и Ногалесом. Это был прекрасный дом и ранчо, но Призрак была счастлива узнать, что это их последний визит. Она ничего не имела против Родриго - с ним всегда было весело кайфовать, - но Дин и она не были настоящими игроками в этой игре, даже Сонни не мог конкурировать. Для Родриго игра была жизнью. Для них это было лишь средство достижения цели - та экзотическая жизнь, о которой она мечтала каждый день.
Призрак посмотрела на Дина. Его предплечье согнулось, когда он выключил двигатель, и знакомая теплая боль вернулась к ее тазу. Это чувство помогало ей продолжать вести такой образ жизни последние три года. Именно власть и деньги, связанные с этими сделками, возбуждали Призрака. Только не наркотики. Курить травку было до некоторой степени забавно, но она могла это сделать в любой момент. Пока в их жизни оставались деньги и власть.
Призрак посмотрела на заднее сиденье, в то время как Сонни передал сумку Дину.
- Перепроверь мои расчеты, - сказал Сонни.
Затем Призрак увидела, как его глаза переместились на нее, в его взгляде был голод.
Внимание Сонни еще больше усилило жужжащее тепло в ее промежности, и она задержала его взгляд на долгую секунду, прежде чем отвернуться. Призрак не чувствовала ни малейшей вины за то, что послала Сонни несколько флюидов ложной надежды. Это снова было то путешествие силы. Она улыбнулась, думая о том, что бы отдал Сонни, чтобы стать частью их празднования после сделки. Потом она задумалась, будут ли они все еще общаться с Сонни после того, как закончатся их дни сотрудничества. Они всегда работали втроем. Но с самого первого дня Дин представил ее Сонни как своего делового партнера, и это всегда казалось им скорее верным деловым партнерством, чем настоящей дружбой.
Она наблюдала за мускулами Дина, пока он перебирал деньги в сумке.
- По-моему, неплохо, - сказал Дин, возвращая сумку. - Запомни. Ничего не меняется. Мы не упоминаем о нашей отставке. Это просто очередной обмен, как всегда. Верно?
- Хорошо, - сказал Сонни.
- Да, сэр, - Призрак улыбнулась, почти назвав его папочкой.
Она была немного захвачена волнением. Она чувствовала себя грязной, используя это слово, и, конечно, не было никаких искупительных качеств в ее собственном отце, но по какой-то причине с Дином было нормально быть немного грязной. Он был их лидером, и - о, Боже - ей нравилось наблюдать, как отец их троицы берет ситуацию под контроль.
- Тогда ладно, - сказал Дин. - Давай сделаем это.
Как всегда, они сидели на трех диванах, расположенных треугольником вокруг большого кофейного столика из дерева и стекла. Родриго на одном диване, Дин и Сонни на втором, а Призрак на третьем. В большой гостиной, как обычно, пахло дымом и алкоголем, но сегодня сильный аромат пах по-другому. Больше похоже на ладан, чем на наркотический дым. Это скоро изменится, - подумала она, наблюдая, как Родриго закуривает косяк.
Родриго сделал две глубокие затяжки.
- У нас не было ничего подобного, когда я был ребенком, - oн выпустил густое облако. - Сейчас скрещивают до двадцати процентов ТГК[3].
- Чертовски мощная вещь, - Сонни рассмеялся, и Призрак увидела, что он смотрит на косяк так же, как смотрел на нее в машине.
Родриго кивнул.
- Но двадцать процентов - это уже не дерьмо. Диспансеры на наших гребаных задницах с медицинским классом. Тридцать процентов ТГК и, вероятно, выше.
Он сделал третью затяжку и задержал ее, передавая затяжку Дину.
- Нам нужно усилить нашу игру.
Дин согласился и сделал небольшую затяжку, которая былa сигналом, что Сонни и она тоже могут принять участие, если захотят.
- Ну, наши клиенты довольны продуктом. Эта сделка больше не устраивает вас?
- Нет, это работает... - глаза Родриго заблестели, и он наклонился вперед. - Но что, если я доберусь до чего-то действительно большого? Что, если бы ты мог прикарманить в десять раз больше, чем зарабатываешь сейчас? Вас это заинтересует?
Дин передал косяк Сонни, который едва не пускал слюни, когда до него дошло. Дин посмотрел на Призракa; она не знала, что делать, поэтому кивнула. Если бы это был финал, немного лишних денег не помешало бы.
- Да. Мы бы заинтересовались, - сказал Дин. - А что за продукт?
Родриго рассмеялся.
- Amoladora. Значит "Дробилка". И это... Как бы это описать...?
Его глаза остекленели.
Сонни выпустил облако густого дыма и передал косяк Призраку. Она держала дымящуюся обертку. Это определенно была травка, но было что-то еще, чуть ниже вонючего зеленого запаха. Хотя она не могла определить запах, он напомнил ей о первой встрече с Родриго. В первый раз, когда она сидела на этом диване и получала кайф от травки и кайфа от наблюдения за работой Дина. Не хватало только Лупиты, женщины Родриго. Обычно она была здесь. Теперь, когда Призрак вспомнила об этом, она обратила внимание, что рядом с кухней обычно находились и телохранители. Сегодня все пропали. Никакой охраны.
Призрак глубоко затянулась, задерживая дым, пока ее грудь не обожгло. На выдохе ее грудь покалывало и горело, когда тепло вырвалось из ее сердца. Ей потребовалось мгновение, чтобы успокоиться, прежде чем вернуть сигаретку Родриго. Он принял ее, хотя все еще казался глубоко погруженным в свои мысли.
Черт бы побрал этот ганджубас, - подумала Призрак. - Давно так не вставляло.
- Дробилка не похож ни на что, что ты видел раньше, - сказал Родриго. - "Экстази". "Молли"[4]. Ничто даже близко. Это очень мощно. Круче чем все что вы нюхали и курили в своей жизни. Но нужно быть осторожным...
С лестницы донесся хор стонов. Призрак никогда не слышала сексуального голоса Лупиты, но она была уверена, что это женщина Родриго наверху была ответственна за крики удовольствия.
- Очень мощная штука, - загорелое лицо Родриго расплылось в улыбке, обнажив несколько золотых зубов. - Что я могу сказать, мы немного пожадничали, и проверили. Хи-хи.
Призрак почувствовала, как по ее телу пробежала волна румянца. Она бросила быстрый взгляд на Дина. Должно быть, именно так чувствовал себя Сонни в тот день, когда увидел "Призрака", которая набросился на Дина на переднем сиденье. Это был день, когда она стала супер-классной и супер-возбужденной после крупной сделки. В тот день Сонни и одарил ее голодным взглядом.
Родриго стряхнул пепел с косяка на деревянный стол, словно не замечая, что пепельницы нет. Потом достал из кармана рубашки маленький флакончик и поставил его на стол. Призрак уставилась на пузырек с красной жидкостью.
- Значит, это как MDMA?[5] - спросил Дин, изучая флакон. - Какой активный ингредиент?
- В Соноре живет жаба. Ее железы распыляют DMT[6] для защиты...
- Так вот откуда взялась вся эта история с лизанием жаб? - глаза Сонни теперь смотрели на пузырек с той же интенсивностью, с какой он смотрел на самокрутку.
Родриго кивнул.
- Ну, типа того.
- Значит, Дробилка - это разновидность животного яда? - спросил Дин, после паузы.
Ступеньки заскрипели, и послышались мягкие шаги. Появилась Лупита, шатаясь, в сарафане, с взъерошенными волосами и босыми маленькими ножками. Она резко остановилась и села рядом с Призраком. Ее тело пахло сексом.
- Не совсем животный яд, - Родриго наклонился и протянул косяк Лупите. - Как и DMT, Дробилка может быть сделана с помощью живых организмов. Это был секрет, который я... недавно приобрел.
Лупита выпустила облако дыма, и Призрак заметила, что все взгляды устремились на нее. В этот момент она также осознала, что ее голова плывет так, как не плыла уже много лет. Ее сердце бешено колотилось.
Черт! Да что же это такое! Вставило не по детски.
Не просто вставило, она была, пиздец, под каким кайфом. Чересчур под кайфом. Так было со всеми. Даже Родриго теперь, когда она проанализировала его. Все были разрознены, и она была уверена, что все они двигались на половинной скорости. Перед глазами немного плыло и слова всех присутствующих растягивались во времени, словно зажевало пленку.
Или я просто параноик?
Затянувшись, Лупита встала, пошатываясь, и протянула травку Дину. Дин откинулся на спинку кресла и взмахом руки отказался. Должно быть, он тоже это заметил.
Он пытается протрезветь. Чтобы взять ситуацию под контроль, надо мыслить здраво.
Такого еще никогда не случалось на сделке. Хороший кайф, да, но не такой высокий. Интенсивный. Все вели себя так странно. Лупита щеголяла "сексуальными" волосами, а Родриго был скептичен со своим новым продуктом.
- Эта маленькая бутылочка... - Родриго указал на маленький красный пузырек на столе. - На одном этом можно заработать штуку.
- Косарь? C этого?
- Si. Одна капля - и это афродизиак. Две капли - и ты трахнешь все, что движется.
Родриго разразился смехом. Когда он замолчал, лицо его помрачнело.
- Никогда не делайте больше двух капель. Была причина, по которой они держали это в секрете.
Он посмотрел на Лупиту, которая снова сидела на диване, но беспокойно ерзала.
Призрак попыталaсь сосредоточиться на дыхании, но что-то в ее животе и груди боролось за ее внимание. Цветущий жар с теплом, которое было втрое больше того, что она чувствовала раньше, набухал в ее сердцевине. Электрическое тепло разветвлялось, ползло вверх по ее ушам и вниз по чреслам.
- Пойдем, - Родриго поднялся со скоростью улитки. Он взял себя в руки, прежде чем выйти из треугольника кушеток. - Давай я тебе покажу.
Дин встал, но движения его были резкими, и Призрак видела, что он изо всех сил старается сохранить самообладание. Сонни последовал за ним, двигаясь так же напряженно.
- Ты останешься с Лупитой, - Родриго посмотрел на Призрака.
- Конечно, - пробормотала Призрак, не понимая, почему ей так страшно.
Призрак почувствовала руку Лупиты на своем бедре.
- Bueno[7], - прошептала женщина.
Призрак постаралась скрыть тревогу на лице.
- Ладно. Он в подвале, - Родриго указал на открытую дверь в северном конце дома.
- Показывай дорогу, - сказал Дин.
Мужчины ушли, и Призрак почувствовала, как вес Лупиты переместился, когда женщина наклонилась ближе. Призрак уставилась на карамельную кожу и ухоженные ногти тонкой руки Лупиты.
- Ш-ш-ш, - Лупита погладила ее по ноге.
Призрак глубоко вздохнула, позволяя прикосновению Лупиты успокоить ее. Когда она открыла глаза, тревога исчезла. И странно, глядя на руку женщины, Призрак поймала себя на том, что удивляется, как Лупита так хорошо заботится о себе, в то время как Родриго был немного неряхой. Когда нежная рука Лупиты начала массировать ее бедро сильнее, электричество, которое она создавала в ее теле, мешало дальнейшей продуктивной мысли. Ее последним осознанием было то, что эта сделка с наркотиками стала очень странной. Ничего подобного в прошлом не случалось. Они покурили, поболтали с минуту, а потом ушли с товаром. Всегда. Однако Призрак проигнорировала вопросы, вызванные таким поворотом событий, и позволила себе сосредоточиться на электрических волнах, которые прошли через ее джинсы и проникли в ее "киску".
Так странно... но так приятно.
Какая-то часть Призрака хотела оттолкнуть руку Лупиты, но вместо этого она закрыла глаза, и та часть, которая изо всех сил пыталась сопротивляться, все дальше уходила из ее сознания. В ее памяти Призрак снова прокрутила инцидент с Сонни в машине. Они только что пустили в оборот груз на пять тысяч. И они знали, что скоро у них будут последние десять тысяч, необходимые для инвестиций в легальную недвижимость. Это был их самый большой счет на сегодняшний день, и Дин остановился еще до того, как они добрались до дома, и дважды проверил сумку. Увидев деньги, смешанные с травкой, которую она собирала, Призрак немного потеряла голову в тот день. Она совсем забыла о Сонни на заднем сиденье.
Для Призрака были только она и Дин. Она отодвинула сумку в сторону и потянулась за его брюками. Дин не пытался остановить ее. Она улыбнулась, стягивая с него штаны и обнажая его возбужденный член. Она наслаждалась его плотью добрую минуту, прежде чем услышала, как кто-то сглотнул и заерзал на заднем сиденье. Она оглянулась и увидела Сонни, с отвисшей челюстью и широко раскрытыми глазами, уставившегося на них поверх сиденья.
Упс!
Вместо смущения это дало ей прилив сил. Она не спеша скользнула губами по эрекции Дина, вытирая струйки слюны и одаривая Сонни суккубской улыбкой...
- Призрак, детка...
Мягкий голос прорвался сквозь ее воспоминания. Призрак открыла глаза и почувствовала тепло кончиков пальцев Лупиты на своих губах.
- Теперь я понимаю, почему тебя так называют. Твоя кожа такая гладкая и такая бледная. Как у призракa.
Призрак с трудом сглотнула. Это было неправильно. Очень неправильно. Ее тянуло глубоко в зеленые миндалевидные глаза Лупиты. Этот косяк испорчен! Это было единственное объяснение.
- Что происходит?
- Что-то чудесное. Разве ты не чувствуешь? - руки Лупиты соскользнули с губ Призрака и скользнули вниз, по ее шее и по левой бретельке майки.
Лупита повернула пальцы так, что ее блестящие красные ногти слегка царапнули руку Призрака.
- Пойдем наверх. Бруно наверху.
Она сжала руку Призрака.
Та открыла рот, но слова не сорвались.
- Н-н-н... - Призрак покачала головой, в то время как миллион эмоций бурлил внутри нее. Она все еще помнила о Дине, о работе, которую они должны были закончить. - Н-н-нет...
- Пожалуйста. Я хочу тебе показать. У нас с Бруно есть кое-что для тебя, - Лупита встала, слегка покачиваясь. - Пойдем!
Призрак позволила поднять себя с дивана, промежность ее джинсов пропиталась жаром.
- Лупита... подумай о Родриго. Дин... - eе голос терял силу.
Она знала, что что-то не так. Может быть, это и была Дробилка, но почему они накачали их веществом, похожим на "экстази"? Для секса? Родриго и Лупита были влиятельной парой, но никогда не представляли себя свингерами.
Не получив ответа и не имея достаточно силы воли, чтобы сказать "нет", Призрака потащили вперед и вверх по лестнице. Лупита держалась за руки, стараясь идти задом наперед, часто спотыкаясь. Глаза Призрака приковались к ее подпрыгивающему декольте, вздымающемуся над низким вырезом сарафана. На полпути вверх по лестнице Призрак возненавидела себя за то, что потеряла контроль. Должно быть, именно так чувствует себя сексуальный наркоман. Каждая клеточка жаждет похоти. Потребность в оргазме ради самого оргазма.
Призрак каким-то образом обрела голос:
- Зачем ты накачала нас наркотиками?
- Иначе мы бы никогда не затащили тебя в постель, - спокойно ответила Лупита и ее глаза вспыхнули. - Ты нам нужна.
Они уже пересекли лестничную площадку, и Лупита просто смеялась, как в бреду. Она открыла дверь в первую спальню слева и втащила Призрака внутрь. Она чуть не упала, сначала удерживаясь на Лупите, а потом отстранившись, когда обнаружила, что хочет зарыться лицом в полные груди женщины, как какой-нибудь прыщавый подросток. Она оглядела роскошную комнату, пытаясь избавиться от ощущения твердых сосков Лупиты, которые ткнулись в грудь Призрака, когда Лупита поймала ее.
- Я посмотрю, но нa этом - все.
Произнесение этого вслух, помогло ей мысленно успокоиться.
Любовный диван стоял в нескольких футах от огромной кровати с четырьмя столбиками. Элегантной, вырезанной из темного дерева, c ярко контрастирующим, белым постельным бельем. Диван тоже был белым, а пол - покрытым черными пятнами деревa. Несколько картин - почти готических, как будто они принадлежали замку - заполняли стены.
Когда Призрак успокоилась, ее взгляд сосредоточился на диване, и она впервые заметила Бруно - телохранителя. Было неприятно видеть его голым, если не считать наплечной кобуры с пистолетом. Он держал огромный член по стойке "смирно" и медленно потирал его, пока Лупита подталкивала Призрака все ближе и ближе.
Призрак оттолкнулась, сопротивляясь игривому подталкиванию Лупиты.
Лупита хихикнула.
- Ладно. Будь по-твоему. Просто смотри. А пока... - и с этими словами она прошла мимо Призрака и сбросила свое солнечное платье до лодыжек.
Она вышла, открыв подтянутое и красивое светло-коричневое тело. Ее грудь идеально подходила к телу, больше среднего размера, но не слишком. Из большой темной ареолы торчали возбужденные соски.
Призрак смотрела, как Лупита завязывает свои темные волосы, а затем гарцует к Бруно. Она сверкнула дьявольской улыбкой, затем опустилась на колени и начала сосать кончик большого члена Бруно. Лупита смотрела на Призрака, пока сосала, и заряд прошел сквозь нее. Должно быть, именно так чувствовал себя Дин, наблюдая, как Призрак опускается на него. Или, возможно, это было больше похоже на то, что чувствовал Сонни в тот день на заднем сиденье. Как грязный вуайерист, муха на стене, Призрак уставилась на них. Это было за пределами обычного просмотра порно. Это была настоящая жизнь. Это были люди, которых она знала.
Прежде чем осознать это, Призрак расстегнула свои брюки и два пальца глубоко вошли внутрь уже влажной "киски", пока она смотрела за парочкой.
Дин был на полпути, вниз по лестнице в подвал, и уже знал, что попал в беду. Он просто еще не знал, насколько все плохо. Он видел, как Родриго пыхтел тем же тупым косяком, что и он, так что в нем не могло быть яда. Что означало, что это был просто супермощный ганджубас. Вот и все. Ему нужно было остыть. Дин держался за перила, чтобы не упасть, когда они вошли в подвал.
Он попытался замаскировать растерянность в голове и напомнить себе, что уже бывал в этом подвале. Ни с ним, ни с Сонни ничего странного не случится. Затем он увидел очертания...
- Господи Иисусе, Родриго! Это Иван?
Родриго вздохнул, медленно повернулся и кивнул.
- Я нахожу, что с Дробилкой не стоит играть.
Он указал на обнаженную фигуру, свисавшую с толстых балок в западном стиле, тянувшихся по всей длине подвального потолка. На шее голого мужчины висела красная веревка.
- Слишком поздно для Ивана. Думаю, слишком поздно для всех, - глаза Родриго были безумными, смех хриплым. - Но вы... Вы оба в порядке. Приходите. Я должен тебе кое-что показать.
Дин почувствовал руку Сонни на своем плече.
- Мне что-то не по себе. Какого хрена он с нами сделал? - голос Сонни дрогнул. - Ты слышишь меня, Родриго?
- Сонни. Остынь, - прошептал Дин.
- К черту это. С потолка свисает мертвец, а он ведет себя так, будто ничего страшного!
Сонни двинулся вперед, но Дин схватил его за руку.
- Довольно!
Дин тоже хотел бежать, но его тело, казалось, двигалось по воле кого-то другого, чего-то другого. Он поймал себя на том, что движется вперед, словно увлекаемый Крысоловом. Дин пошел по широкой дорожке, огибая покачивающуюся фигуру, которая когда-то была телохранителем. Несмотря на расстояние, которого он пытался достичь, Дин не мог оторвать глаз от багрового лица Ивана. Член мужчины все еще был возбужден, и на полу под ним виднелось мокрое пятно. В нескольких футах от него опрокинулся стул. Это больше походило на неудачный половой акт, чем на самоубийство.
- К черту все это, - сказал Сонни.
Дин оглянулся и увидел Сонни, сидящего на земле.
- Я никуда не собираюсь. Я чувствую себя как... как... Я не могу... - Сонни начал тереть промежность.
Одна капля - это афродизиак. Две капли - и ты трахнешь все, что движется, - вспомнил Дин описание.
- Что ты с нами сделал, Родриго? Ты дал нам Дробилку?
- Я делаю тебя частью истории, - Родриго улыбнулся. - Это - будущее наркоторговли. Скажите честно, разве вы не любите ощущения, которые она вам дает?
- Ты нас накачал наркотой! Какого хрена, Родриго!
Родриго спокойно поднял руки, затем указал на открытую дверь позади себя, в единственную комнату в подвале.
- Ну же. Я могу объяснить. Идем, покажу!
Нутро Дина подсказывало ему бежать, бороться с экстазом, пульсирующим в его теле. Держаться и не поддаваться животной похоти.
- Мне нужна твоя помощь. Мы держим его в подземелье. Это казалось самым подходящим местом...
Призрак прислонился к дверному косяку, тяжело дыша, пока она ласкала свою влажную "киску". Она смотрела, как Лупита оставляет толстые капли слюны на внушительном члене Бруно, затем встает и поворачивается к нему спиной. Призрак встретилась с ней взглядом и поддерживала контакт, пока Лупита сидела спиной к Бруно. Она положила ноги на диванные подушки и нависла над набухшим членом Бруно. Она взялась за жесткий член и медленно опустила свою попку. Лупита направила Бруно, просовывая его в свою тугую дырочку. Ни одна из женщин не отвела бы взгляда, и Призрак почувствовала экстаз Лупиты, когда она, наконец, села вплотную к коленям Бруно, ее задница приняла всю его длину. Призрак дышала в такт выражениям боли и удовольствия, которые перекатывались по лицу Лупиты.
Лупита еще сильнее прижалась к Бруно и посмотрела вниз, наблюдая, как его член проникает в ее задницу, пока она ласкала себя. Призрак продолжала смотреть, как Лупита шлепала и терла свои короткие коричневые половые губки. Из ee горла вырвался вибрирующий стон, и Призрак увидела, как вспыхнуло лицо женщины. Потом Лупита резко вскинула голову и посмотрела Призраку в глаза. Она подняла палец, мокрый от сока "киски", и поманила ee.
Призрак отрицательно покачала головой. И все же, несмотря на отказ, она все равно двигалась к ним, как туман по деревянному полу. Дерево было твердым для колен, когда она опустилась и проползла между ног Бруно. Она чувствовала мускусный запах его потной кожи и была загипнотизирована этим крупным планом толстого, мясного шестa Бруно, погружающимся в задницу Лупиты.
Ta раздвинула половые губки и снова поманила Призрака к себе. Призрак могла представить горячие влажные складки влагалища Лупиты у своего рта, но она не могла заставить это случиться. Это было безумие. Где же Дин? Ее голова была невесомой; что, если у нее сейчас галлюцинации?
- Пожалуйста, - сказала Лупита, потирая клитор, продолжая открывать и закрывать свою розовую дырочку.
Призрак на четвереньках наклонилась вперед, но снова заколебалась.
- Пожалуйста, - голос Лупиты стал громче.
Теперь она бросалась на колени Бруно, насаживаясь задницей на его член. Слюна начала собираться у нее во рту, когда ее тело содрогнулось. Что-то темное заполнило сморщенное отверстие ее влагалища. Призрак ахнула, ее собственные ноги задрожали, и она начала пятиться.
- О-о-о-о! Пожалуйста... - Лупита дико затряслась и испустила громкий вопль.
Фонтан оргазмической жидкости вырвался из-под ее клитора, брызнув на деревянный пол. Призрак отпрянула, когда жидкость скользнула к ней. Тем временем Лупита рухнула на живот Бруно.
Призрак никогда раньше не видела, чтобы женщина брызгала вот так, и хотя она не хотела, чтобы ее лицо было мокрым, она все еще удивлялась тому, как Лупита достигла уровня полного экстаза, казалось, потеряв весь контроль над своими мышцами, брызгая, как мужчина.
Несмотря на первоначальный страх от этого зрелища, ей снова стало жарко и влажно. Бруно все еще трахал женщину, и Лупита тряслась, как тряпичная кукла. Призрак закрыла глаза и снова исследовала себя. Потом Бруно громко хмыкнул. Призрак открыла глаза, услышав, как Лупита упала на пол. Женщина упала в собственную оргазмическую лужу спермы и мочи.
Боже мой, она потеряла сознание от оргазма!
И тут Призрак увидела, как что-то на полу скользнуло обратно к влагалищу Лупиты.
Призрак почувствовала тошноту, весь экстаз на мгновение покинул ее. Что это за чертовщина?! Может быть, оно выплеснулось из Лупиты? Призрак чувствовала себя беспомощной, не в силах отвести взгляд от розовой опухоли, похожей на кусок ожившего мяса. Сжав свое сморщенное тело, оно медленно двинулось вперед, как обезумевший червь.
Она вытолкнула его, когда брызгала! Эта штука была внутри нее, и она собиралась распылить ее мне в рот. Теперь оно пытается вернуться в ее "киску", прежде чем умрет! Это звучало безумно, но, казалось, именно так паззл собирался в одурманенном сознании Призрака.
Борясь с туманом, Призрак застегнула брюки и откинула волосы назад, затем бросила последний взгляд. Хлюпающий орган теперь упирался в половые губы Лупиты. Сама Лупита оставaлась без сознания. Взгляд Призрака нашел Бруно, сидящего на диване, тяжело дышащего, с безумным выражением в глазах. Он погладил свой член, глядя на Призрака. Затем он кончил, и потоки спермы потекли из его грибовидной головки члена.
Бруно хмыкнул, но в его голосе прозвучало скорее страдание, чем удовлетворение. Он размазал сперму по груди и снова принялся дрочить свой член. На его лице появилось выражение отвращения, но он не переставал яростно мастурбировать. Призрак посмотрела на свои мокрые пальцы и почувствовал запах плоти. Она знала, что он чувствует. Она тоже поддалась этому, неконтролируемой сексуальной силе.
И эта штука! Как это существо было вовлечено? Почему они пытались заразить ее этим?
Она взглянула еще раз, но похожий на опухоль организм исчез.
- Аггххх, - должно быть, Бруно снова кончил.
Она снова повернулась к нему, но на этот раз не увидела спермы. Это было так, как если бы его трубы были опустошены oт спермы, хотя его либидо не уменьшилось. Он с трудом поднялся на ноги, и двинулся на нее...
Призрак выбежала в коридор, захлопнув за собой дверь.
- Дин! - oна бросилась к двери в подвал. - Дин! Помоги мне!
Дин почувствовал тошнотворно-сладкий аромат, исходящий из открытой двери, и втянул его носом. Тот же аромат, что и в косякe Родриго, который передавал по кругу. Дин последовал за ним в комнату, которую он называл "подземельем". Запах в воздухе, казалось, усиливал его опьянение. В комнате было прохладно, приятный контраст с огнем, который пробрался в его промежность.
Дин прошел мимо секс-качелей и большой комнаты отдыха с наручниками, прикрепленными к раме. Дин никогда не видел Родриго и Лупиту сексуальными маньяками, но не удивился. Все были уродами в той или иной степени. Неудивительно, что Дробилка так сильно торкнула их. Их повседневная жизнь была фетишем, поэтому Дробилка, должно быть, на данный момент случайно превратил их в сексуальных сумасшедших.
- Что это? - тяжелые глаза Дина с трудом сфокусировались на фигуре в дальнем конце комнаты.
- Мирра, - Родриго был теперь рядом с ним, и Дин чувствовал, что движется вместе с ним, все ближе и ближе к Кресту Святого Андрея[8] в дальнем конце подземелья.
К кресту была привязана женщина, обнаженная, если не считать кожаной маски на лице. Ее ноги были привязаны к нижней части креста. Ее руки, вместо того, чтобы быть прикрепленными к верхнему дереву креста, висели по бокам. Наручники на обоих запястьях крепились к полу хитроумной конструкцией с длинными цепями.
Дин посмотрел на Родриго, но тот лишь глупо улыбнулся. Он снова повернулся к фигуре. Длинные трубки капельницы тянулись от вставок в сгибе обоих локтей вниз, к двум стеклянным банкам, которые наполнялись чем-то похожим на кровь. Еще две трубки для внутривенного вливания шли от обеих ног в дополнительные две банки. Они высасывали из нее кровь. Тело дрожало, как от озноба, или лихорадки.
Дин вспомнил красноватую жидкость, флакон с Дробилкой, который показывал им Родриго.
- Что это за чертовщина? - oн очнулся от летаргии и резко обернулся.
Его желудок сжался, когда он увидел Родриго, направившего на него 9-миллиметровый пистолет.
- Я облажался, - сказал Родриго бесстрастным тоном, отстраненным от окружающего хаоса. - Я дал ей слишком много. Я не уважал Дробилку.
Он пожал плечами, продолжая целиться в Дина.
Дин поднял руки. Казалось он пришел в себя за секунду.
- Да ладно тебе, парень, это я, Дин. Опусти пистолет. Ты чертовски под кайфом.
Родриго подошел к прикованной женщине, положил свободную руку на ее живот, который казался слегка выпуклым по сравнению с худобой остального тела. Родриго погладил шишку на ее теле.
- К тому времени, как я нашел оптимальную дозу, для них было уже слишком поздно. Расслабься. Это было несколько дней назад. То, что мы с тобой курили, было нормально. Я измерил еe идеально. Как только протрезвею, начну новую империю.
- Они были в таком состоянии уже пару дней?!
- Почти безмозглые нимфоманки. Их тела слишком повреждены, чтобы поддерживать Дробилку.
Дин оглянулся на капельницы, из которых капала кровь женщине, и увидел, что поток крови замедлился.
- Мы с Лупитой собирались править всем этим. Хотели, чтобы твоя команда была "бегунами", а мы просто использовали уличный мусор в качестве носителей. Бродяг и проститутoк. Но если Лупита и Бруно умрут, у меня не будет свежих тел, в которые можно было бы перенести орган. Предприятие умрет еще до того, как начнется. Я не могу так рисковать. Мне нужны ваши трухнутые тела.
- Блядь!
Дин подпрыгнул, когда выпуклость в животе женщины зашевелилась. Пузырь плоти начал медленно подниматься вверх. Он двигался, как животное, роющееся в грязи. Bыпуклость исчезла между ее большими грудями, а вскоре снова появилась у основания шеи женщины.
Дин чувствовал себя парализованным, наблюдая за развитием аномалии. Часть его мозга кричала, чтобы он убежал, но он не мог заставить свои ноги двигаться. Кроме того, он не мог убежать от пули.
Родриго расстегнул кожаную маску на лице женщины, переключая свое внимание между кожаным шнуром и Дином, пистолет был на уровне груди Дина.
- Опять. Я не хотел, чтобы все так обернулось. Я дал слишком большую дозу. Я облажался, - oн покачал головой, как будто провалил свою миссию. - Но мы не можем позволить Дробилке погибнуть. Мы? Она не позволит себе погибнуть.
Дин смотрел, как он снимает с женщины кожаную маску. Ее голова откинулась назад, а челюсти раскрылись. Раздался ужасный скрежет ломающихся костей. Рот женщины дрогнул от слез и широко раскрылся, плоть раскололась в уголках. Розовая полоска паразитической ткани высунулась из-за зубов. Женщина булькала кровью вокруг существа. Она извивалась и харкалась остатками крови вперемешку с мышцами и зубами.
- Что это за чертовщина! - закричал Дин.
- Вот откуда родом Amoladora-Дробилка. Жаба, как сказал твой друг, - Родриго улыбнулся, наблюдая, как мясистый паразитический организм поднимается все выше. - Смотри!
Затем он взял существо в левую руку и поднял его с мертвой женщины. Родриго повернулся к Дину, одной рукой баюкая чудовище, а другой направляя на него пистолет.
- Ей нужен новый хозяин. Мы можем сделать это трудным путем или легким, - Родриго шагнул к нему. - Помоги мне. Помоги нам. Я больше не облажаюсь!
Дин услышал треск костей, и глаза Родриго расширились. Затем его голова дернулась вперед, и он рухнул на землю, пистолет и паразит скользнули по полу. На его месте стояла Призрак с толстым шипованным веслом в руках. Дин опустился на колени и дрожащей рукой поднял пистолет.
Призрак подбежала к нему.
- Он мертв? - спросила она, обнимая Дина за талию. - Я... Я убила его?!!
Родриго стонал и корчился на полу, а Дин думал о том, что будет, когда все протрезвеют и придут в себя. Пути назад не было. Он поднял пистолет и трижды выстрелил Родриго в грудь.
Глаза Родриго распахнулись, когда пули вонзились в его плоть. С затуманенными глазами мужчина оторвал пуговицы от рубашки и распахнул ее. Он начал растирать себя с ног до головы, используя кровь, сочащуюся из ран, размазывая ее по шее, а затем вниз, в штаны. Дин быстро осмотрел пол, но не обнаружил никаких следов Дробилки. Родриго застонал громче, продолжая погружать руки в окровавленные пулевые отверстия и тереться все сильнее. С последним криком болезненного наслаждения его тело обмякло.
- Теперь он мертв, - сказал Дин.
- С нами все будет в порядке? - спросила Призрак.
- Да. Этот кайф пройдет. Нам просто нужно... время. И еще патроны.
- Что это за чертовщина здесь происходит? - Призрак посмотрела на женщину и банки с кровью.
Дин покачал головой.
- Какой-то паразит, который создает побочный продукт жидкого экстаза при смешивании с человеческой кровью, - oн покачал головой и посмотрел на Родриго, который неподвижно лежал в луже крови. - Думаю, есть причина, по которой это скрывается, и об этом знают только самые высшие картели.
Он вздохнул.
- Высшие? Богатые и влиятельные.
Дин кивнул.
- А знаешь, что еще... Это все наше, - прошептала она на ухо Дину. - Как только мы протрезвеем, мы разбогатеем. Правда?
- А где Лупита? - спросил Дин.
- Наверху без сознания, - Призрак помолчала. - Она может быть мертва. Это было... в ней. Выползло наружу...
- Вокруг ползают еще эти... твари.
Призрак кивнула.
- А разве нет еще одного телохранителя... Бруно? - спросил Дин.
Призрак попыталась вспомнить Бруно, но теперь, когда непосредственная опасность миновала, она снова вспыхнула от волнения. Призрак прижала палец к его губам.
- О Бруно мы поговорим позже.
Дин перестал протестовать, и его внимание привлекли шаги. К ним подходил Сонни.
Призрак больше не испытывала беспокойства. Несмотря на все, что она видела. Угроза, казалось, миновала, и она не возражала против Сонни, когда он прижался к ней в объятиях Дина. Она наклонилась ближе к Дину и вдохнула его мускус, закрыв глаза от страсти между двумя теплыми телами. Она выдохнула, открыла глаза и посмотрела на бутылки с кровавой жидкостью - Дробилкой - под мертвым хозяином. Надежда вспыхнула в ее онемевшем мозгу, и она поняла, что они сорвали куш!
У нее было чувство, что они никогда больше не будут использовать Дробилку для своих личных нужд. Просто бизнес. Но если они застряли на вершине, не было причин не наслаждаться этим. Призрак улыбнулась, наслаждаясь жарой и давлением, втиснутая между папочкой и Сонни. Она чувствовала, как возбуждение Сонни давит на ее задницу. После всех этих поддразниваний, возможно, пришло время позволить ему поиграть с попкой. В конце концов, это была их последняя сделка. Пусть мальчики порадуются ее телу. Теперь все было кончено.
Призрак положила правую руку на промежность Дина, затем потянулась назад и схватила член Сонни левой. Да, Сонни был хорошим мальчиком. Пришло время для его награды. Она никогда раньше не хотела секса втроем, но теперь ей не терпелось испытать мясной треугольник. Пускай, будет жесткий секс. Трое как один.
Пока они насиловали ее, Призрак забылa об Иване, висящем в другой комнате, о Лупите, которая, возможно, была в коме или мертва, об обескровленной женщине - хозяине на Kресте Святого Андрея и о пропавших паразитах. Последняя крупица ее рационального разума вместо этого подумала о Бруно и его мощном "стояке". Может быть, он появится? Тогда она сможет заполнить все дырочки сразу. Какой это был бы мощный порыв.
Перевод: Константин Хотимченко
Я захожу в свою квартиру, вешаю шляпу на вешалку, и крови нет.
Квартира находится за "Космополитеном" на Лас-Вегас-Стрип[9]. Звучит гламурно, правда? Да ни хера. Это когда я только купил это местечко, оно было весьма милым, тогда мое шоу являлось хитом, и я загребал зелень лопатой, будто Либераче[10] на гей-параде, но те деньки давно прошли, не только для "Космополитена", но и для меня тоже. Знаете, и меня когда-то поджидали в гримерке поклонницы после шоу. Вы не поверите. Мол, только не такого парня, как я. Я толстый - могу это признать. Я гребаный комик! Издеваетесь? Добрая половина моих фишек – это сальные шуточки. Именно так я и прорвался.
В любом случае, да, я живу в этой квартире позади того, что когда-то являлось одним из самых гламурных казино на Стрипе. А я когда-то являлся одной из комедийных звезд "Метро Голдвин Майер", наравне с прочими великими личностями.
Повесив шляпу, я тихонько подхожу к своему потрепанному дивану, беру пульт и забиваю мозги однообразной шлаковой телепередачей. Всем, что угодно, реалити-шоу, круглосуточными новостными программами, повторами комедий, которые смешны только потому, что моя собственная жизнь превратилась в одну большую шутку. Я не собираюсь топить рассудок в выпивке, не сегодня вечером, во всяком случае, я бы никогда не простил себе подобного. Может, все было бы иначе. Хотя, наверное, нет, такова судьба.
На следующий день я просыпаюсь в поту от жара, вызванного сном на кривом старом диване. У меня есть кровать, но мне кажется, что я не смогу заснуть в спальне, пока меня не затянет в себя гипнотический гул ночной телепрограммы. Я пахну двухдневным потом, будто подцепил сильный грипп, но от дезодоранта будет мало толку, учитывая, какой чертовски жаркий Вегас в августе. 46 градусов вчера; 48 сегодня.
Я пытаюсь убедить себя, что благодарен за программу, которая у меня есть в Театре Берта Челленджера, дерьмовом маленьком заведении, спрятанном в переулке рядом с круглосуточным индийским ларьком, и грязным торговым центром для туристов, не брезгующим продавать зарядные устройства для сотовых телефонов по двадцать баксов за штуку, но не переживайте, зато вы можете купить бутылку пива за доллар! Я ненавижу это место, и обслуживающий персонал питает ко мне такие же чувства. Местные знают меня по имени, но туристы не помнят никого из подобной мне старой гвардии, кроме, разве что, Пенна[11], Теллера[12] и Кэрроттопа[13]. Первые двое являлись завсегдатаями "Рио"[14] в течение многих лет. Их вытянутые рожи можно узреть даже с И-15[15]. Чего не скажешь про последнего. Может, кто-нибудь в конце концов выпроводил его задницу из города.
Перед "MGM Гранд"[16] стоит гигантский экран, который можно видеть со Стрипа на милю вперед в любом направлении. Десять лет назад я был полноценным хозяином этого экрана. Мое представление являлось одним из самых популярных комедийных шоу на Стрипе. Мне говорили, что я так хорошо выступал для "MGM" за такое короткое время, что фактически стал живой легендой Вегаса. Я уже видел улицу, названную в мою честь, подобно парням из "Крысиной стаи"[17], я видел театр, где я выступал, названный моим именем, но, что более важно, я видел деньги, достаточно денег, чтобы ни о чем не беспокоиться, и так было до того дня, когда я подох.
Я узнал, что люди много чего говорят. Люди используют слова как крошечные оружия в какой-то нездоровой ментальной холодной войне. Связав их по-одному, вы растопите чье-то сердце, вы подпитаете чье-то эго; возьмите те же слова, немного поверните их, и они превратятся в кинжалы.
У меня много мыслей, слишком много, чтобы сосредоточиться. Я не особо сильно стараюсь подготовиться к выступлению, не здесь, в квартире. Прогулка до театра Берта Челленджера превращает меня в кучу потеющего бисквитного теста. Ненавижу ходить пешком. Каждый чертов день.
Так много мыслей в голове. Например, о женщине из публики вчера вечером. Я никогда не встречал ее раньше. Она... ну, не то, что у меня больше нет поклонников. Просто даже самые верные со времен старых добрых деньков давно забыли обо мне. Дело не в том, что у меня нет приличной аудитории, а в том, что люди получают свои билеты бесплатно в соответствующих казино или покупают с сумасшедшей скидкой на различных сторонних сайтах. Я знаю это, и я знаю, что театр надеется, что зрители остановятся у маленького сувенирного киоска и купят футболку с моим именем и жалко стилизованным изображением колоды карт. Я даже не понимаю этого. Мое шоу не имеет ничего общего с картами.
Я выхожу на душные улицы за добрых два с половиной часа до начала выступления. Мои ноздри атакуют запахи мусора, выхлопных газов автомобилей, сигар и безошибочно узнаваемой вони канализации, которая либо перегружена, либо перегрета из-за сорока пяти дней подряд с температурой выше 38 градусов. Это самое ужасное - запах дерьма. К нему никогда не привыкнешь, и иногда он даже заползает в коридоры моего кондоминиума. Когда идешь по постоянно оживленным улицам, можно ощутить ароматы, бьющие по вам короткими очередями, словно невидимые грязные сущности, старающиеся распрямить вашу задницу. Подростки предлагают мне купить кокаин, травку, таблетки, а я игнорирую их и сегодня, и каждый день, проходя через Бульвар Лас-Вегаса по мосту над магистралью с постоянным движением в три с половиной мили в час.
По другую сторону моста улицы всегда заполнены пестрыми туристами и уличными артистами разной степени безнадежности. Молодые девушки в стрингах разносят пирожки, танцуя под новомодные женоненавистнические хип-хоп мелодии и принимая пожертвования за возможность сфотографироваться с ними. У современных фокусников более сложный антураж, они все еще полны надежд, которые, увы, недолговечны. Те, кто пробыли там больше полугода, выглядят грустными клоунами без грима, практически умоляющими кого-нибудь вытянуть карту, любую карту. А еще есть бездомные, волосатые, грязные и костлявые - они похожи на американцев средних лет, попавших в худшие концентрационные лагеря гитлеровской Германии.
Эти парни тоже когда-то были фокусниками, певцами, жонглерами, мечтателями.
Можно сказать, что вы обычно видите уличных артистов, но не обращаете на них внимания. В наши дни они повсюду, на каждом углу, соперничающие за каждую вашу долларовую купюру, но лишь немногие из них чего-то стоят.
Хотите верьте, хотите нет, но я добился успеха именно, как уличный комик. В те времена уличные артисты являлись исключением из правил. В большинстве случаев, если вы претендовали на серьезный доход, следовало получить разрешение от казино, а это означало, что необходимо было встретиться с каким-то менеджером или еще с кем-то и убедить их, что выступление перед дверями их учреждения заставит людей войти внутрь. На самом деле это оказалось моим входным билетом в некогда великий "Империал Палас", который сейчас снесен. Его еще прозвали "Венерическим дворцом" из-за большого количества студентов колледжа, селившихся там по причине дешевых номеров. Я решил выступать напротив него, так как это было недалеко от "Сизарс", "Фламинго" и "Беладжио"[18], а также других хорошо известных местечек. Еще бы чуток западнее, и я мог бы скручивать зверюшек из воздушных шариков перед "Серкус Серкус"[19].
Публика, которую я собирал, оказалась настолько многочисленна, что в "Империал Палас" решили дать мне место в их театре, чтобы заманить людей внутрь, где они, возможно, поиграют, и именно так я получил свое первое шоу. Моей фишкой всегда являлось немного политики, немного текущих событий и много-много самоуничижения. Зрителям нравится это дерьмо. Они просто любят посмеяться над тем, у кого все хуже, чем у них, хотя в конечном итоге у меня дела шли лучше, чем у девяноста девяти процентов моей средней аудитории.
Господи, все это было очень давно.
Театр Берта Челленджера не назовешь особо приметным местом, и вы можете пройти по переулку пять раз, прежде чем найдете его. Я проскальзываю в парадную дверь и прохожу за кулисы, делая вид, что не замечаю двойное гневное сверкание глаз Дениза и Сала, будто от моего следующего выступления зависит дальнейшая судьба их средств существования.
Может и так.
По крайней мере, здесь есть кондиционер. Остыв и подготовившись, я выхожу на сцену, мне любопытно посмотреть, сколько людей в зале. Это небольшая сцена с группой коктейльных столиков в центре зала, кабинками по бокам и рядами сидений сзади. Я удивлен количеством собравшихся только потому, что это то, чему я и должен удивляться. Народу как минимум вдвое больше, чем обычно, но не более, чем вчера.
Мой сценический антураж довольно простой. У меня есть табурет на тот случай, если мне понадобится передышка или вдруг заболят ноги. На табурете стоит стакан яблочного сока. Зрители почему-то считают меня алкашом, жаждущим напиться прямо на сцене. Чушь. Просто нужно что-то для смачивания губ после каждой серии обильных шуток. Рядом с табуретом - мешок с реквизитом. Не судите строго. Комедийные представления с реквизитом в значительной степени загнулись в начале девяностых, но мне нравится добавлять их элементы в свое шоу. Тот же Кэррот Топ сделал отличную карьеру с резиновыми цыплятами и подобными штуками, так почему бы и нет?
Я начинаю с приветствия; они аплодируют и искренне радуются тому, что находятся здесь, что всегда является плюсом. Я отпускаю несколько быстрых сальных шуточек. Дети любят крылышки, когда летят в самолете... Я тоже беру крылышки... в "KFC". Я часто налётываю мили в "Макдональдсе". Дальше становится еще хуже, и улыбки начинают таять. Самоуничижение просачивается внутрь, и так происходит каждый вечер, когда я выступаю. Проверенные и искренние шутки немного поднимают их настроение, но не надолго. У меня больше нет возможности удерживать аудиторию. Моя способность писать отличные материалы, кажется, испарилась под действием жары Вегаса. Может дело в том, что я просто больше не общаюсь с людьми, огромное количество времени, проведенного в этой адской полоске казино и отелей, превратило мои мысли в мусор.
Пока я стою там, отпуская шуточки, убивая ими одних и бомбардируя других, в затылке начинает слышаться ворчливый голос. Это голос моего босса, самого Берта Челленджера (старого фокусника, счастливого ублюдка, открывшего театр на пенсии). Видите ли, на прошлой неделе он поставил крест на моем шоу.
Более того, сегодня мое последнее выступление.
Ты весь выдохся. Он сказал мне это так, будто мы вернулись во времени в эпоху черно-белых фильмов. Он прав, и за такой короткий срок у меня нет возможности организовать еще один концерт, даже на Фримонте[20] или в одном из множества казино, разбросанных по краям центра города.
Человек прежде, чем сдаться, может выдержать множество обломов, но я больше не собираюсь выступать на улицах. Я слишком стар для этого дерьма. Это убьет меня, прежде чем я смогу докатиться до состояния среднестатистического лодыря.
В середине выступления я начинаю вытаскивать из сумки реквизит. Всякие тупые штуковинки, заставляющие смеяться нормальных людей, тех, кто любит приколы. Среди публики есть такие, но их недостаточно, чтобы вызвать цепную реакцию. Сила смеха действительно потрясающая. Я видел зрителей, которым не нравилось шоу и которые просто сидели со скрещенными на груди руками, смотря на меня, будто провоцируя сказать что-то смешное. Раньше все это помогало. Я знал, что если мне удастся заставить громко смеяться зрителей, сидящих вокруг этих ипохондриков, смех станет заразительным, и довольно скоро все эти ипохондрики, сами не желая того, начнут надрывать животики от хохота.
Смех - великая сила, но и другие вещи не менее эффективны.
Я достаю из сумки с реквизитом дробовик. Зрители притихли, оставаясь в то же время спокойными. Похоже, они не осознают, в какой опасности находятся, и это хорошо. Страх заразителен, так же, как и смех, если не больше, и достаточно всего одного крика, чтобы снести здесь все на фиг.
Конечно, я продолжаю шутить, используя в своих шутках общественные комментарии по поводу прав на владение оружием. Что мол случилось так много массовых расстрелов, что я могу сейчас поприкалываться на эту тему, тем более что на этой неделе не было ни одного... пока.
Я шучу насчет того, как мы будем использовать старые дробовики после того, как демократы изымут наше оружие, ублажая тем самым консервативную половину аудитории, а затем, угожая "левакам", прикалываюсь над быдлотой, отстреливающей себе пальцы на ноге, чтобы избавиться от мозолей, после чего перехожу к анекдоту, который захватывает всех зрителей. Это анекдот про старую порно-актрису в доме престарелых. Про то, как она спутала дробовик со своим любимым дилдо. Знаю, знаю, звучит чертовски глупо, но вам надо просто оказаться там. Вы бы смеялись, как и все остальные. Когда я в ударе, то могу заставить вас хохотать даже над раковой опухолью.
Я разыгрываю целое представление, ложась на спину на краю сцены, сжимая дробовик в руке и упирая его в грудь. Наклонив голову, глядя на аудиторию вверх тормашками, я изображаю полу-слепую старую порнозвезду, что-то типа пантомимы на тему продолжившей карьеру Дженны Джеймсон[21].
- А потом она вот так вот засовывает дилдо себе в рот...
Я поднимаю голову, чтобы зрители могли хорошо видеть обратную сторону моего вспотевшего лысеющего купола. Кладу дуло ружья в рот и издаю мерзкие звуки, дергая дробовиком, будто получаю удовольствие от сосания кобальтовой стали.
А затем нажимаю на курок.
Мой затылок взрывается, будто арбуз, в который заложили M80[22]. В последний момент перед смертью я слышу панические крики. Это ужасно. Я слышу их снова и снова, звенящие в моем сознании, как колокола тревоги, и я знаю, что сделал.
Они не были готовы забрызгаться кровью.
Я лежу, свесив голову с края сцены, а кровь с мозгами текут на пол, в то время театр заполняется криками, а запах пороха поднимается до самых стропил.
В первый раз, когда это случилось, мне кажется, я пролежал там полчаса, прежде чем как-то сориентировался. Лежа, я прислушивался к событиям из прошлого, но на самом деле это было не так уж и интересно. Зачем жить прошлым? (Небольшая шутка над самим собой).
Я встаю. Голова кажется большой, как воздушный шар, и в ней чувствуется прохлада от кондиционера, дующего в зияющую дыру в задней части моего черепа. Меня каждый раз познабливает. Запихнув ошметки мозга и плоти в обожженную кровавую полость, я нахожу свою шляпу и надеваю ее в жалкой попытке прикрыть свое уродство. И тогда я смотрю на аудиторию.
Новая девушка, вчерашняя, находится там. Похоже, у нее на шее следы от веревки. Иногда я не могу поверить в то, что сотворил. В первый раз, когда я воспроизвел финал, два зрителя из переднего ряда дождались, пока я очнулся. Остальная часть театра опустела, за исключением моих высохших мозгов и потемневшей крови. Двое из переднего ряда показывали мне свои порезанные запястья так же, как они это делают сейчас. Вижу ли я упрек в их глазах?
В течение дней, месяцев, лет (неужели это продолжалось так долго?) все больше и больше зрителей оставалось после шоу. Перерезанные запястья, следы от веревок, дырки от выстрелов в голову, а некоторые выглядели настолько нормальными, что мне становилось интересно, наполнены ли их кишки полупереваренными таблетками.
Я привык к тем, кто приходил каждый вечер. Удивительно наблюдать за человеческими душами, они очень реальны. Я смотрю на них снова и снова, и хотя многие из вещей, которые ни один нормальный человек не посчитает нормальными, уже кажутся мне обыденными, бывают моменты, когда я испытываю настоящий ужас, сожаление, совесть, те чувства, от которых я должен был бы полностью давным-давно избавиться, например, когда кто-то из зрителей вчерашнего представления появляется с вышибленными мозгами.
Не знаю, что они думают обо мне. Они смотрят, и я чувствую, как кровь бежит по моей шее, прилипая к спине, как новая гладкая кожа. Глаза прикованы к новой девушке, умоляющему взгляду на ее лице, будто я могу отмотать время назад, и парню, будто я могу... Она выглядит напуганной, сидит там с остальными и смотрит на меня так, будто у них нет другого выбора, будто я каким-то образом проклял их.
Может и так.
Я не задерживаюсь там и не смотрю в несчастные глаза обвиняющих. Сейчас же остаюсь дольше только из-за новой девушки. Не то, чтобы меня пресытили адские улицы Города Грехов.
Когда я выхожу из театра, жара стоит раз в десять сильнее, чем было, хотя уже перевалило за десять вечера. Проходя мимо казино, я чувствую потоки серного, дымного воздуха, когда двери открываются и закрываются, впуская и выпуская ничтожных бездельников, иногда бесконечной чередой, как будто они навсегда забыли, куда, черт возьми, они идут и где оставят свои деньги. Печально видеть выражение полной аппатии в глазах некоторых из них. Звуки множества игровых автоматов, некогда высокие и мажорные, теперь кажутся диссонансными, минорными и однообразными. Все равно, что слушать грустную музыку задом наперед.
На моем обратном пути толпы на улицах не менее многочисленны; на самом деле, нет никакого движения, просто река душ течет по теперь расплавленному бульвару Лас-Вегаса, головы пылают, глаза черные и мертвые, как у мелких рыбёшек. Я перехожу над мертвыми душами по мосту, ведущему к "Космополитену", но отказываюсь от мысли идти через казино, как по дороге в театр. Я могу обойтись без палящего зноя и безумной тряски автоматов для убоя.
Я огибаю здание, проходя мимо таких же, как я, которых я вижу в одном и том же месте каждый вечер своей проклятой... чем бы это ни было. Каждый вечер моей смерти, мой тупой, вечной смерти. Я смотрю на фонарный столб, увенчанный тем, что раньше было полицейской камерой замкнутого цикла, а теперь превратилось в кровавый глаз, следящий за тем, чтобы никто из нас не отклонился от своей судьбы.
Подъём на лифте - судорожное, пугающее занятие, одна из тех вещей, к которым я никогда не могу привыкнуть, сколько бы вечеров я это ни проделывал. Как бы я ни старался, я не могу подняться по лестнице.
Я открываю дверь, захожу в свою квартиру, вешаю шляпу на вешалку, и крови нет. Завтра я начну последний день своей жизни. Опять.
Перевод: Gore Seth
У нас были проблемы с семьей Кэррингтонов в прошлом, но ничего подобного еще не случалось.
Офицер Гарсия и я стояли рядом с директором школы, глядя на большой круг крови, нарисованный на полу гимназии "Треппер-Вэлли Хай".
- Чертовски жутко, - сказал Гарсия. Он был новичком и имел дело только с ворами и пьяными водителями. Ему рассказывали истории об этом городе, но кое-что мужчина должен увидеть собственными глазами. - Ничего подобного я раньше не видел.
Кровь образовала кольцо в центре баскетбольной площадки, а в его центре лежала отрубленная голова оленя. По внутреннему краю круга были нацарапаны странные черные отметины и символы, которые я раньше не видел.
Это была школа, которую посещала моя дочь Анна.
- Это сделал пацан Кэррингтонов? - спросил я.
Директор поджала губы и кивнула.
- Позвони Кляйну, - сказал я Гарсии. - Скажи ему, что это - код Cиний.
Это был наш сигнал к странной и непонятной ситуации.
Гарсия потер козлиную бородку и пробормотал что-то по-испански, затем отошел и набрал номер шефа.
Я почувствовал, как на меня пристально смотрит директор Филлипс с дюжиной невысказанных вопросов. Суровая чернокожая женщина, руководившая школой как самодержец, она многого ожидала от своих учеников, как, впрочем, и от всех остальных. Но я не знал, что означают эти символы.
- Ну? - сказалa директор Филлипс.
- Выглядит странно, - сказал я.
- Без шуток. Что это должно значить? Это угроза, не так ли? Он как будто отметил школу, верно? Он нацелился на нас ради чего-то.
- Это не похоже на на что-то безобидное, - я встал на колени ближе к кругу и попытался разглядеть что-нибудь разборчивое в символax, но удача была не на моей стороне.
Хотя я нашел обугленный листок бумаги. Это было фото, на котором было запечатлено плечо и воротник рубашки. Лицо было выжжено. Судя по размеру, форме и черно-белой фотографии, я предположил, что это фотография, вырезанная из ежегодника.
- Напомнитe, как зовут этого парня? Люк?
- Дюк. Он не особо скрывалcя. Некоторые из учеников заметили его здесь во время первого урока, когда не было урокa физкультуры.
- Дюк Кэррингтон, - сказал я. - Похоже на ковбойское имя. Или на имя какого-нибудь певца.
- По-моему, не похож на ковбоя, - сказала Филлипс, протягивая мне свой смартфон. - Вот видео.
Конечно, есть видео. Современные дети...
Шаткая картинка была снята с экрана, удерживаемого вертикально, что не давало очень четкого обзора, но, по-видимому, толпа студентов столкнулась с парнем, когда он начертал надписи чем-тоб похожим на обугленную ветку дерева. Подростки ругались и насмехались над ним.
- Что ты делаешь, урод? Ты гребаный чудила! ... Дюки, ты совсем обезумел, как и вся твоя семья? ... Снимай! Снимай! ... Пиздюк Кэррингтон! Срань господня, тебя за это вышвырнут из школы!!!
Когда они приблизились к нему, долговязый кудрявый мальчик, находившейся в кругу, почти не отреагировал, оставшись сидеть на корточках на полу и лихорадочно начерчивая символы черным пеплом из небольшой тлеющей кучки. Камера приблизилась, и он, наконец, посмотрел в объектив с холодной ненавистью в глазах - глазах, окруженных влажной красной кровью оленя.
- Срань господня, ублюдок сошел с ума! - взвыл один из детей, и экран погас.
Филлипс сунула телефон в карман пальто.
- Один из детей выложил это на YouTube.
- Замечательно... - это означает, что телефон в участке будет звонить без умолку. - Что случилось, когда видео оборвалось? Была какая-нибудь физическая конфронтация?
- Нет. Другие студенты сказали, что именно тогда он встал и вытащил голову оленя из полиэтиленового пакета. Вот тогда они и испугались. Обычно они его не боятся. Видите ли, ребенок приехал из Шейди-Брейка, со своей семьей - ну, у них были финансовые трудности - поэтому некоторые студенты, как правило, издевались над ним. Они привыкли, что он убегает от них, а не наоборот.
Однажды я арестовал отца Дюка за публичное пьянство, а в другой раз за избиение его жены. Мать Дюка сама не была подарком, сплошной зомби-таблеткой. Но никто не заслуживает жестокого обращения, и когда мистера Кэррингтона не было дома, старший брат Дюка занимал его место. Всего месяц назад Гарсия наказал 18-летнего Винса Кэррингтона за избиение собственной матери - каков отeц, таков и сын, я думаю.
Должно быть, это ад, расти в таком месте.
- Значит, над ним издевались, - сказал я ей, - за то, что он был беден.
Филлипс вздохнулa и опустилa глаза.
Я тоже был из Шейди-Брейка, и точно помнил, каково было быть высмеянным за то, чего у тебя нет... и как это могло вас разозлить.
- Но сегодня утром драки не было?
Она покачала головой.
- По словам студентов, он просто поднял голову оленя, посмотрел в потолок и произнес несколько слов на другом языке. Затем он вышел из круга, вышел из спортзала, не сказав ни слова. С тех пор его никто не видел. Мы предполагаем, что он покинул кампус.
- Шеф Кляйн уже в пути, - сказал Гарсия, возвращаясь к кругу.
- Сделай несколько снимков этой сцены, - сказал я ему. - Возьми образцы крови. Черт, я не знаю, что мы напишем в рапорте. Вандализм? Охота не в сезон? Полагаю, школа хочет выдвинуть обвинения?
Филлипс нервно захлопала глазами. Я мог бы сказать, что она не хотела наваливать проблемы на этого ребенка. Подростки были нестабильной группой. Я жил с одним из своих. Ты не хочешь усугублять их беспокойство, но и не можешь позволить им разгуляться. И некоторые из них могут быть опасны.
- Я чувствую, что мы должны это сделать, - ответила она. - Я имею в виду, что его действия показывают признаки проблем с головой. Мальчику нужна помощь. И нет другого способа воспринимать его, кроме как в виде угрозы для других студентов. Самый безопасный шаг - передать дело властям. Я не хочу, чтобы мальчик вернулся сюда, пока он не получит консультацию.
Я подумал об Анне, сидящей за столом в каком-то другом классe этого самого кампуса, в своих книжных очках и с аккуратным прямым хвостом. Я представил, как она пишет в своем дневнике, как будущий репортер оттачивает свое мастерство ради светлого будущего. Позади нее я увидел долговязого ребенка, появившегося в дверном проеме и бросившего на нее тень. У него были вьющиеся волосы, красные глаза и голова оленя, из обрубка шеи капала кровь. Он подошел к моей дочери, a она так и не заметила его прихода.
Я глубоко вздохнул и сказал:
- Я тоже не хочу, чтобы он сюда возвращался.
Я снова постучал в окно. Mать Дюка, Мерси Кэррингтон, сидела на переднем пассажирском сиденье "Форда-Tауруса", припаркованного на подъездной дорожке к их трейлеру, прислонившись головой к стеклу. Казалось, она спит. Я постучал в третий раз, когда ее сын Винс вышел из трейлера с двумя набитыми вещевыми сумками, свисающими с его рук.
- Собираетесь в путешествие? - спросил я его.
- Mогу чем-то помочь? - спросил он.
- Может быть. Я ищу твоего брата.
У него был хмурый низкий лоб и мускулистые руки, которые выглядели так, будто они могли нанести реальный ущерб, когда он ударил свою мать по ребрам.
- Его здесь нет.
Он сошел с крыльца к машине, затем водрузил сумки в багажник, уставившись на меня в ожидании следующего вопроса.
- Знаешь, где он?
- Он сбежал, - сказал Винс.
- Куда?
- Не знаю.
- Почему он убежал?
- Я не знаю, - Винс посмотрел на дорогу. - Но я думаю, что вы знаетe...
- Ты ничего не знаешь?
Он снова бросил на меня хмурый взгляд.
- Я кое-что знаю. Но я не знаю ничего, что могло бы вам помочь.
- Может быть, ты поможешь своему брату.
- Может быть, мне наплевать и на моего брата, и на помощь полиции Треппер-Вэлли.
Он широко улыбнулся мне, как будто у него было дерьмо между зубами, и он хотел показать это.
- Мне жаль, что он сделал то, что сделал, - раздался слабый голос из машины. Мерси Кэррингтон опустила стекло передо мной. - Прошу прощения, офицер. Я сказалa ему, чтобы он не связывался с этими вещами. Сказалa ему, что это опасно. Но, здесь меня никто не слушает.
Лет сорока пяти, Мерси выглядела ближе к шестидесяти. У нее были жесткие волосы и бледная, восковая кожа, лицо висельника и затуманенные наркотиками глаза, которые всегда щурились, как будто прямой солнечный свет мог ослепить ее. Она говорила так, словно это требовало больших физических усилий, растягивая слова долгими вздохами.
- О чем вы говоритe? - спросил я ее. - Ваш сын попал в серьезные неприятности в школе, мэм. И у нас есть к нему несколько вопросов в участке. Не могли бы вы сказать мне, где он?
Она покачала головой в явном оцепенении.
- Его поймали на вандализме в спортзале, - сказала я, когда Винс вставил ключ в багажник "Тауруса" и открыл его. - Директор считает, что он оставил сообщение - какую-то угрозу школе. Она беспокоится, что он хочет причинить вред другим студентам.
- Она беспокоится? - сказала Мерси с ноткой в голосе. - Ну, разве это не важнее всего? Она боится, что он причинит боль другим сукиным сынам, которые превратили жизнь бедного мальчика в сущий ад... Благослови ее Господь! Скажите мне, офицер. Где вы были каждый раз, когда ему надирали задницу ублюдки на уроке физкультуры? Похоже, у вac было много другой работы, так как это происходит каждый гребаный день!
Мерси демонстрировала наибольшее мужество, которое я когда-либо видел от ее усталой задницы наркоманки.
- Hо не-е-е-ет, - сказала она. - Единственный раз, когда мы видим ваше лицо, это когда один из вас, ублюдков, появляется, чтобы бросить кого-то из нашей семьи в тюрьму.
- Скажи ему, мама, - подбодрил ее Винс.
Он захлопнул багажник, загрузив сумки.
- Отвечая на ваш вопрос - нет, - сказала она, - я не знаю, где он, а если бы и знала, то не сказала бы вам. В течение минуты мне было жаль, что все это навалилось на вас. Но я скажу вам прямо. Вы все не заботитесь ни о ком, кроме себя, и я чертовски уверена, что о нас вы вообще не думаете.
Винс открыл дверцу и скользнул на водительское сиденье.
- Судя по тому, как вы говорите, - сказал я, - то, что ваш сын написал на полу спортзала, было угрозой. Что он угрожает сделать?
- Нет, видите ли, вы все неправильно поняли, мистер полицейский, - oна одарила меня сонной улыбкой. - Он не оставил угрозы для вас, людей. Он оставил дверной проем. И эта дверь нe для вас... эта дверь для чего-то другого.
- Для чего?
Винс завел машину, и Мерси подняла стекло.
- Черт его знает,- сказала она. - Черт его знает... Вот почему мы уезжаем.
Когда машина выехала с гравийной подъездной дорожки, из радиоприемника в моей машине послышался треск. Я подошел и потянулся через окно к микрофону.
- Дэниелс слушает, - сказал я.
- Рич, это Кляйн. Я в "Треппер-Вэлли Хай". Мне нужно, чтобы ты вернулся сюда. Ситуация обострилась. У нас код Красный. Повторяю, у нас код Красный.
Я подумал об Анне, и во рту у меня пересохло, как на сеновале. Я включил сирену и помчался обратно к "Вэлли Хай".
Красный код означал, что ситуация стала опасной.
На полпути мой мобильный зазвонил с текстовым сообщением от Анны.
Что происходит в кампусе? Видел видео с Кэррингтоном? Школа сейчас закрыта. Никто не знает, почему. Даже учителя. Что за СЕНСАЦИЯ???
Я протащил патрульную машину сквозь поток машин и пронесся мимо трех красных огней. Школа закрыта... В моей голове проносились ужасающие национальные заголовки, и я увидел два резких слова, как кровь на хлопке - aктивный стрелок. Проклятая, страшная фраза, которая слишком часто сопровождала новости о блокировке. Коломбина, Сэнди-Хук, а теперь еще и Трeппер-Вэлли... Все человеческие трагедии пришли в движение, потому что некоторые придурки-дети подумали, что было бы забавно противостоять своим неуклюжим сверстникам - подростковая традиция, такая же американская, как яблочный пирог. В моей голове промелькнули образы штурмовых винтовок и магазинов большой емкости.
Пожалуйста, Боже, пусть это будет что-то другое.
Много лет назад я терпел своих школьных хулиганов и помнил, как боялся пересечься с одним конкретным говнюком по имени Клэй Квимби. Этот придурок очень радовался моему унижению. Он прозвал меня "трейлерным мусором" и однажды даже вывалил на меня мусорное ведро, полнoe мочи, когда я занимал кабинку в туалете. За это я ненавидела его всеми фибрами моей души. Но достаточно ли, чтобы убить его?... Может быть.
"Бронко" Кляйна был припаркован перед спортзалом вместе со всеми другими машинами полиции. Два офицера стояли по бокам от двери здания, остальные стояли на страже в каждом углу кампуса, охраняя периметр.
Я с визгом остановился и подбежала к Кляйну.
- Введи меня в курс дела.
Я узнал выражение его лица - эти прищуренные глаза и две задумчивые морщинки, пересекающие его лоб под полями шляпы. Он видел разбросанные кусочки головоломки, но пока не мог разглядеть общую картину. Его взгляд говорил, что это реально код Красный.
Он покачал головой.
- Я толком не знаю, что с этим делать, но у меня плохое предчувствие. Давай я лучше покажу.
Я последовал за ним в спортзал, кивнув офицерам Гарсии и Дональдсону, которые охраняли дверь.
Середина зала была оцеплена оранжевыми конусами и пластиковой желтой лентой. Что-то произошло внутри круга крови. Твердая древесина и бетон в его центре взорвались вверх, разбитыми досками и скалистыми кусками основания, разбросанными по краям кратера. Мой первый инстинкт подсказал мне, что взорвалась бомба, но это не совсем подходило нa бомбу.
- По-твоему, это выглядит так, будто что-то вырыло туннель из-под земли? - спросил Кляйн, когда я подошел ближе к яме.
Мне не хотелось этого говорить, но именно так все и выглядело. Примерно три фута[23] в диаметре, почти идеальная круглая дыра спускалась так глубоко в землю, что была видна только чернота без каких-либо следов конца, и от того, что я не видел дна, по моим костям пробежал холодок.
- Что, черт возьми, могло это сделать?
Кляйн уставился в темноту.
- Черт. Кто знает. Что-то прямо из ада? Конечно, это подводит нас к следующему вопросу...
Я сказал это за него:
- Что бы это ни было... куда оно делось?
В кармане снова зажужжал мобильник. На экране высветился номер Анны.
- Где ты? - ответил я.
- Папа, люди кричат! - eе голос был высоким и прерывистым. - В коридоре что-то происходит! Люди кричат за пределами нашего класса!
- Ладно, успокойся. Я в школе. Где ты? В каком классе?
- Класс мистера Харви в Восточном крыле. Поторопись, папа!
На заднем плане раздавались панические голоса.
- Уже в пути!
Кляйн положил руку на кобуру.
- Восточное крыло! - сказал я.
Он позвал подкрепление, а я выбежал из спортзала и помчался за своей маленькой девочкой.
Когда я завернул за поворот крытого тротуара, ученики и учителя выскочили из двойных дверей Восточного крыла с криками и испуганными лицами. Я оглядел толпу в поисках Анны.
- Там что-то есть! - крикнул мне кто-то. - Что-то большое!
Борясь с потоком бегущих людей, я толкнул двери в пустой коридор.
Что-то лежало на полу коридора примерно в пятидесяти футах от меня, там, где коридор образовывал букву "Т".
Я выхватил пистолет, когда мимо пробежала толпа отставших.
Штука нa полу имела искривленную форму, окруженную красноватой лужей. Каждый мой мускул напрягся в узел. Онa не былa похожa на человека. По крайней мере, больше нет.
Господи, помоги мне уберечь этих детей.
Слева от меня барышня средних лет прижималaсь к прямоугольному окну классной комнаты, прикрывая глаза от яркого света. Она увидела меня и сложила руки вместе, словно в молитве, произнося безмолвную мольбу. Я жестом указал ей на выход позади меня. Она осторожно открыла дверь, посмотрела в обе стороны, а затем прошептала своим ученикам, чтобы они убегали. Они выскользнули из класса гуськом и выбежали из здания вместе с учителем.
Кляйн догнал меня с пистолетом наготове.
- Гарсия и Дональдсон прикрывают другой вход, - сказал он, а затем увидел тo, что было впереди нас. - Что это, черт возьми, такое?
Я подошел к тому, что лежало на полу, и моей первoй мыслью было: гигантская куча блевотины.
Но это было еще хуже. Скрюченная и согнутая, скелетообразная человеческая фигура лежала, растянувшись в луже розово-красной слизи. У существа не было неповрежденной кожи, полоски одежды были смешаны с кровавым рагу. Едкая вонь ударила в меня, как мешок с песком, я согнулся пополам и выблевал свой утренний кофе. Господи, помилуй... Эта искалеченная фигура, скорее всего, была студенткой. Подростком. Живой, местной и полной потенциала только сегодня утром. А теперь... Белая кость местами просвечивала сквозь разжиженную плоть.
- Анна? - крикнул я в коридор, отбросив всякое притворство стандартной процедуры. Она всегда будет на первом месте. - Анна Дэниелс?!!
Я крепче сжал "Ругер". Его холодный металл впился мне в ладонь. Тело на полу выглядело, как жертва кислотной ванны, но у меня было еще более тревожное подозрение, что, возможно... только возможно... эта бедная душа была частично переварена.
Из класса справа от меня донеслись крики. Дверь распахнулась, и из нее выскочили две девушки. Третья - грузная девочка - споткнулась в дверном проеме, и еще больше детей затоптали ее, пока она выла и закрывaла голову. Я попытался дотянуться до нее, но толпа была в безумной панике, отталкивая меня назад. Женщина - ее учительница - попыталась схватить ее. С Кляйном, идущим за мной по пятам, я маневрировал мимо них обeих и ворвался внутрь. Затем я замер перед жуткой тварью, свисающей с потолка класса.
Кляйн, заикаясь, пробормотал какую-то тарабарщину позади меня, когда две ноги в синих джинсах, одетые в красные "Kонверсы", дико забарабанили в воздухе. Верхняя половина тела студента свисала с пурпурной массы, выпирающей из вентиляционного отверстия над головой. Я услышал приглушенные крики ребенка и потянулся, чтобы выстрелить... но не смог - я бы попал в ребенка!
- Господи всемогущий! - ахнул Кляйн, увидев жилистый, дрожащий шар над нами.
Эти брыкающиеся ноги чавкали в каком-то отверстии, а затем существо сложилось само по себе и сжалось обратно в вентиляционное отверстие.
- Онo движется!
Я споткнулся о перевернутый стол и выскочил в коридор. Потолок загрохотал.
- В какую сторону онo движется? - крикнул Кляйн, сканируя акустические плитки, которые скрывали воздуховод над нами.
- Cлушай!
Глухие удары и стуки сотрясали подвешенную решетку. Полый металл воздуховода застонал. С грохотом решетка вентиляционного отверстия в десяти футах от него сорвалась с потолка и лязгнула по линолеуму пола. Пурпурно-серая масса, жирная и студенистая, выпирала из отверстия и сочилась прозрачной слизью из отверстия в центре. Дыра распахнулась, и безликое, мокрое тело с хлюпаньем выскользнуло наружу и упало на пол дымящейся грудой. На нем была пара красных высоких кроссовок Чака Тейлора, в основном разлезшихся и едва узнаваемых.
Мы с Кляйном подняли оружие и выстрелили. Мы попали в эту штуку по четыре или пять раз, но она втянулась обратно в воздуховод и снова исчезала.
- Дерьмо! - заорал Кляйн.
Он связался по рации с Дональдсоном и предупредил их, на что следует обратить внимание, назвав это "каким-то фиолетовым пятном".
Еще один шум впереди, справа от нас. Я бросилась в класс, и мое сердце пропустило удар, когда я прочитала табличку с именем: Ф. Харви.
Я распахнул дверь и ворвался внутрь, когда существо из воздуховодa выскользнуло из другого вентиляционного отверстия на потолке. Онo упалo на пол с мокрым, тяжелым шлепком. Его выпуклая форма, червивая, но округлая, как личинка размером с "Бьюик", пульсировала в варикозной коже цвета синяков.
Студенты практически карабкались по стенам классa, пытаясь дистанцироваться и проложить путь к выходу.
- Папа!!!
Анна! Она съежилась в углу, справа от меня, прижимая книгу к груди, как щит. Ужас на ее лице разорвал меня.
Кляйн открыл огонь по существу. Я тоже, и мы опустошили обе обоймы, гром и эхо стучали в ушах. Пули вонзились в тварь, но проклятая штуковина не дрогнула, a просто истекла черными чернилами, как будто это не имело значения.
Но у него, должно быть, были мозги, потому что существо рванулось вперед, в направлении двери, и бульдозером свалило восемь или десять пустых столов в кучу у входа, запечатав его и заперев нас всех внутри. И даже наполовину оглохший от выстрелов, я знал, что крики, заполнившие комнату, должно быть, потрясли учебное заведение.
На противоположной стене были створчатые окна, которые открывались всего на несколько дюймов. Один мальчик начал колотить их мусорной корзиной, но разбитое стекло осталось в рамах.
Не имея лучших идей, я попятился к своему ребенку и вставила новую обойму в свой девятимиллиметровый, хотя с таким же успехом у меня мог бы быть водяной пистолет.
Существо встало на дыбы и, казалось, оценило ситуацию. Таща за собой то, что я принял за его голову, онo медленно ползлo по комнате - принюхиваясь? ища? - как бы проходя мимо каждого окаменевшего студента.
Когда онo приблизилoсь ко мне, мое сердце колотилось, а палец лежал на спусковом крючке, я не видел ни глаз, ни носа, но медленное, методичное покачивание и подергивание напротив моего лица, подсказали мне, что его атаки не могут быть случайными. Он искал кого-то конкретного, и я молился, чтобы Анна никогда не была жестокой с Дюком Кэррингтоном.
Существо проползло мимо, и виноватое облегчение затопило меня.
Вдоль соседней стены онo приблизилoсь к парню в бейсбольной куртке, у которого были широкие плечи и прокачанные ноги. Тварь поднялась и возвысилась над ним. Другие студенты, стоявшие по бокам от него, разбежались в стороны, а лицо спортсмена побелело и исказилось. Он попытался слиться со стеной позади себя, вцепившись в раскрашенный шлакоблок. Существо приблизилось, и губы парня растянулись, чтобы произнести слова, хотя ни один крик не осмелился вырваться.
Существо приблизилось на несколько дюймов к его лицу. В полном отчаянии я схватил ближайший стул. Я швырнул его изо всех сил, он отскочил от спины существа, не задев его. В центре его головы широко открылось круглое, усеянное зубами отверстие. Онo выплюнулo сгусток извивающихся языков или щупалец.
Лучшее, что я смог выдавить, было:
- Анна, не смотри!
Эти черные языки хлестали парня по голове, как лакричные кнуты, и он, наконец, закричал - хотя бы на мгновение. Тварь вдохнула его, как свинья съедает хот-дог.
Анна обняла меня и уткнулась головой мне в плечи.
Студентов охватила истерика. Они атаковали груду столов, которые забивали дверной проем, дергая их в безумии или карабкаясь на них сверху.
- Беги, милая, беги! - крикнул я ей.
Дети ворвались в дверь и высыпали из класса. Она выбежала за дверь вместе с ними. Существо, казалось, на мгновение занялось тем, что душило свою жертву. Кляйн и я обменялись пустыми взглядами, оба ошеломленные тем, что делать дальше. Если мы выстрелим в него, то попадем в парня внутри - хотя тот, скорее всего, был мертв.
- Нам нужна тяжелая артиллерия, - невозмутимо сказал Кляйн.
Он выскочил из комнаты.
Я тоже, только чтобы найти Анну, ожидающую меня в коридоре.
- Я же сказал тебе убираться отсюда!
- Я не оставлю тебя!
Существо внезапно протиснулось в дверной проем и плюхнулось на пол коридора. Один из его концов приподнялся и повернулся в нашу сторону.
- Черт побери, беги! - заорал я. - Беги, Анна, беги!!!
Сделав выпад и потянувшись, онo прыгнулo за нами. Мы бежали как черти. И, да простит меня Бог, я выстрелил на бегу. Я несознательно и вслепую нажал на спусковой крючок, выстрелив позади себя, пытаясь замедлить его, чтобы Анна могла уйти.
Впереди меня она выскочила из дверей коридора на тротуар. Монстр следовал за мной по пятам.
- Быстрее! Не останавливайся!!!
Она продолжала бежать по тротуару, а я влетел в дверь позади нее. Тварь замедлила ход, протискиваясь в двери, но затем снова понеслась прямо за нами. Ученики и учителя снаружи разбежались во все стороны.
Мы возвращались тем же путем, к спортзалу.
У меня возникла идея:
- Анна, поверни налево. Убирайся с тротуара!
Справа от нас, стена северного крыла окружала небольшой внутренний дворик, но слева она могла прорваться к бейсбольным полям. И именно в этом направлении она и помчалась.
Я оглянулся, а существо бросилось на меня с огромной скоростью. Тротуар повернул направо, так что я прыгнул влево в летящем прыжке. Бок твари скользнул по моему ботинку, когда она проносилась мимо. Я споткнулся на лестничной площадке, но восстановил равновесие и побежал к Анне, которая все еще сохраняла дистанцию между собой и опасностью.
Существо отклонилось от нас. Вернее, мы просто были у него на пути. Собрав всю отвагу в кулак, я направился за ним.
Директор Филлипс увиделa его первой. Она стояла перед входом в спортзал с двумя офицерами. Eе глаза расширились в десять раз, и она хлопнула руками по сердцу. Визг, который она издала, разрушил ее строго деловое поведение. Офицеры вытащили свое бесполезное оружие и попятились назад.
- Шевелись! - кричал я на них, когда гнался за тварью. - Уйдитe с дороги!
И они, должно быть, услышали меня, потому что тут же убежали.
Большая личинка замедлила ход перед дверями спортзала и остановилась. Тварь развернулaсь и протиснулaсь через двери обратно к месту своего происхождения.
Как раз в этот момент к нам подбежал Кляйн с канистрой в рюкзаке и ручным огнеметом - пожертвование департаменту от местного VFW[24], который, вероятно, не ожидал, что мы восстановим его в рабочем состоянии.
Я поднял пистолет в основном по привычке, и мы оба бросились внутрь. Не обнаружив никаких признаков шума или твари, мы подошли к дыре в полу. Примерно в десяти футах от неe, в луже супа, на баскетбольной площадке лежало еще одно изуродованное тело. Клочья бейсбольной куртки парня остались почти нетронутыми - ровно настолько, чтобы я смог прочитать имя, вышитое на спине: Квимби.
Меня затошнило. Я имею в виду, каковы шансы?
Повсюду валялись конусы и полицейская лента. Из скользкой лужи в яму вело широкое красное пятно. Существо, должно быть, скользнуло туда, откуда пришло.
- Черт побери, - пробормотал Кляйн, готовый поджарить эту штуку.
- Онo исчезлo, - сказал я. - Может быть, все кончено.
Мы подошли ближе к дыре и заглянули внутрь. Больше не бездонный, туннель заканчивался примерно в шести футах[25] внизу, забитый грязью и камнями.
Все это испытание не поддавалось логическому объяснению.
Я вышел на улицу, чтобы поискать свою дочь. Чтобы обнять ее.
Но, ступив на тротуар, я почувствовала на себе взгляд. Мучительно-настороженный. У нас был посетитель. Я окинул пейзаж кампусa острым взглядом, ища отдаленные районы, подходящие для тайного наблюдателя. Я прочесал бейсбольные поля, ближайшую парковку, крыши учебных корпусов. И я нашел его.
- Там, - указал я.
Кляйн, теперь стоявший рядом со мной, проследил за моим взглядом.
На поросшей травой вершине холма, рядом с трибунами футбольного стадиона, в нескольких сотнях ярдов от них стояла одинокая долговязая фигура, смотревшая в бинокль. Я без сомнения знал, что это был Дюк Кэррингтон, наблюдающий с безопасного расстояния, как его грандиозный план развязал бойню для всех остальных. Он быстро опустил бинокль и побежал прочь.
Я пошел за машиной.
- Рич, что ты делаешь? - спросил Кляйн у меня за спиной.
Я не обратил на него внимания, захлопнул дверцу и завел машину.
- Рич, нет! Подожди меня!
Я рванул с места, шины завизжали, когда я свернул со стоянки и направился к пункту назначения, который был за стадионом. Этот трусливый маленький засранец только что убил, по меньшей мере, трех человек, возможно, больше. И он должен был заплатить.
Позади меня завыла сирена, когда Кляйн сел мне на хвост в своем "Бронко". Я не собирался останавливаться. Я прорвался через открытые ворота сетчатого забора и помчался по асфальту, который поднимался в гору за трибунами. Добравшись до вершины, я увидел, как Кэррингтон перелезает через забор внизу. Черт!
Я резко свернул с дороги, спускаясь по травянистому склону к забору. Машина дрожала и подпрыгивала, а моя шея и позвоночник дребезжали. Ударив по тормозам, я резко остановился. Я выскочил из машины и в мгновение ока перелез через забор, подпитываемый чистым адреналином.
Парнишка действительно был в ударе, но я был одержим местью и быстро его догнал. Когда он замедлился, чтобы оглянуться, мое плечо встретилось с его плечом и отправило его на землю.
- Чертов убийца! - я оторвал его от асфальта и перевернул, оседлав его торс, чтобы прижать к земле.
Он уставился на меня дикими, обведенными красными кругами глазами, задыхаясь. По его щеке скатилась слеза. Я отвел кулак, чтобы разбить ему лицо.
- Ты кусок дерьма!
- Прекрати! - крикнул Кляйн из-за моего плеча.
- Этот ублюдок только что убил кучу детей, - выпалил я. - Детей!
- Он тоже ребенок!
- Мне все равно!
Я практически ощущала вкус его крови. Я сжал костяшки пальцев.
- Не делай этого, Рич!
Я бы облажался, если бы ударил несовершеннолетнего, и этот ребенок это знал. Я видел это по его лицу.
- Это - код Черный! - сказал Кляйн. - Рич... Это... код Черный.
Я застыл, когда он это сказал. Встретившись взглядом с Дюком Кэррингтоном, мне захотелось убить его еще больше, чем когда-либо. Потому что я увидел самодовольство в глазах парня. Когда я смотрела на него, я видела чувство победы где-то глубоко внутри этих красных кругов. Намек на улыбку дрогнул в уголках его рта. Месть принадлежит ему, думал он. Этот маленький засранец думал, что ему сошло с рук убийство. В конце концов, это сделал монстр, и кто может доказать в суде, вне всяких разумных сомнений, что этот подросток несет ответственность за монстра?
Код Черный.
Я разжал кулак.
На следующей неделе я присутствовал на трех из четырех похорон Трeппер-Вэлли в закрытых гробах. Мы нашли четвертое тело в туалете для мальчиков. Я не пошел на службу к Грегу Квимби, сыну Клэя Квимби, потому что c меня уже было достаточно, чтобы вынести, и я мог быть таким великодушным только тогда, когда был в лучшем настроении.
Или, может быть, я просто не хотел больше это видеть.
В следующий субботний вечер офицер Гарсия задержал Винсa Кэррингтонa зa вождение в нетрезвом виде, заперев его в клетке рядом с отцом, которого уже держали за то, что он отправил Мерси в больницу с тремя свежими сломанными ребрами.
Должно быть, это ад, жить в таком месте...
Но мое сердце ожесточилось, когда такой симпатичный парень, как Дюк Кэррингтон, связался с Дьяволом. Хладнокровное убийство перешло черту прощения. Именно тогда я перестал заботиться о том, как тело оказалось одержимо злом, и сосредоточился только на том, как остановить зло. Вот, почему я стал законником: стремление к справедливости.
Но, иногда закон не достигает справедливости. Иногда, есть лазейка, как в Трeппер-Вэлли, где время от времени какой-нибудь гнусный человек совершает какое-то зло, которое не описано ни в книгах по праву, ни в полицейской подготовке, ни, черт возьми, даже в научном классе. Некоторые ситуации бросали вызов естественному порядку вещей и выходили за рамки представлений людей, которые хотели как лучше, но не имели ответов на все вопросы. В этих редких ситуациях правосудие должно было осуществляться вне досягаемости закона, потому что закон просто не имел достаточной досягаемости.
Спокойной ночи, папа. Люблю тебя!
Сообщение от Анны было похоже на теплый ветерок в холодный вечер. Она всегда писала мне "спокойной ночи", когда я заканчивал ночную смену. Я сидел в своей патрульной машине в тени парковки, рядом с затемненной церковью Христа в долине Трeппер, охотясь на гонщиков. Но не совсем.
Я ждал.
Вскоре, в отдалении я услышал гул. Я завёл двигатель и тихо опустил окно. Приближаясь слева от меня, желтый свет фар освещал путь рычащему дизельному двигателю. Автомобиль сопровождало звяканье, и по его грохоту и форме огней я мог сказать, что пикап принадлежал Эрлу Кетчуму, который управлял местной мастерской механика. Это был его рабочий грузовик. Можно было бы поспорить, что на пассажирском сиденье окажется владелец ломбарда - Сонни Уоллес. Их, так сказать, назначили заместителями, хотя и совершенно неофициально.
Пикап тащил что-то сзади, купающееся в красном свете задних фар. Дрожь пробежала по мне, когда я поняла, что Дюк Кэррингтон, обмотанный веревкой и с кляпом во рту, скользит по дороге, привязанный к буксирной цепи. Искры прыгали, как огненные сверчки, когда металлические звенья скользили по асфальту, и под всем этим я слышал приглушенные визги ребенка, когда песчаный асфальт отшлифовывал его шкуру. С такой скоростью он был бы почти без кожи в течение нескольких минут, как и жертвы твари, которую он вызвал с помощью этой проклятой магии c холмов... Фраза, на мой вкус, слишком ужасная, но, полагаю, в ней была определенная поэзия.
Это был самый настоящий код Черный.
Но я ничего не видел.
Перевод: Грициан Андреев & Сергей Иванченко
Видите парня в дальнем конце офиса? Тот, который гарцует у окна с деревянным шестом, и приклеенной к нему головой зебры? Это мой босс, Дикки Дикстра: человек, миф, легенда. Владелец и генеральный директор чикагской архитектурной фирмы "Evans-Mahoney", где я работаю старшим архитектором, в высотке принадлежащей и управляемой "Dykstra, Inc". Сегодня вечером у нас с Дикки встреча по финансовым отчётам: в 6:45 вечера мы встретимся в отделе кадров для дуэли руководителей до смерти.
Пойдемте со мной, если вы не против немного крови.
Итог: Сегодняшнее мероприятие почти гарантированно будет включать в себя, по крайней мере, кулачные бои на высшем уровне. Возможно, это и не будет "смертельной дуэлью", но я знаю, что дело дойдет до драки. У меня есть все намерения оставить Невероятно Гарцующего Дикстру с окровавленной, надранной задницей, распростертой на холодном полу картотеки.
Сегодня у нас в офисе есть клиенты, но Дикки - или "Придирчивый Дикки", как он любит себя называть, - резвится с одним из тех чудовищ с головой животного, на которых он тратит так много времени и денег. Правильно: мой босс заказывает и собирает на заказ лошадок, размером с человека, и скачет на них по офису, как угорелый. Жаль, что я не могу сказать вам, что голова зебры на конце 6-футовой палки Дикки не была настоящей, но это так (или была до того, как человек, миф, легенда отправился на сафари).
Видите ли, Дикки - охотник, который хочет, чтобы весь мир знал об этом. У него есть "парень", который изготавливает шестифутовые деревянные шесты, ещё есть другой парень, который занимается головами, и есть еще один, который монтирует готовые головы на шесты. Вы слетите с этих шестов раньше, чем эти головы, - клянется он. Я не знаю, гдe он взял сегодняшнюю (бестелесную) зебру, но Дикки с радостью расскажет вам, спросите вы его или нет.
Я закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на жужжании копировальной машины, но все равно слышу знакомый шорох туфель. Половина персонала ухмыляется, в то время, как другая половина делает вид, что сосредоточена на своих мониторах. Вы привыкаете притворяться, что этого на самом деле не происходит, что "Evans-Mahoney" - это нормальное рабочее место, и президент нашей компании не скачет на игрушечной лошадкe c головой, крича: Йиппи-ки-яй!!!
Мы уже привыкли к этому фрик-шоу Дикки. Он владеет нами, он управляет нами, и, пока его веселье не является вопиюще незаконным, он может делать все, что, черт возьми, захочет.
Отсюда я чувствую запах перегара нашего бесстрашного лидера.
В офисе Дикки Дикстры обычно пахнет, пердежем и потом. Каждая стена его кабинета "украшена" лошадиной головой, похожей на ту, на которой он сейчас сидит верхом. За его столом висит лохматая, огромная голова буйвола, насаженная на ярко отполированный шест. На противоположной стене, над книжной полкой с названиями вроде "Как Паттон это сделал" и "Управляй, как Наполеон" - которые, я сомневаюсь, что Дикки вообще их открывал, весит голова жирафа на шесте из отполированной вручную сосны.
Я отвожу взгляд от копировальной машины и вижу Дикки, который сгибается и смотрит на меня.
Меня это не пугает. На самом деле, я сдерживаю усмешку.
Если вы не заметили, руководитель-ботаник-долбоёб "Evans-Mahoney" - также "визитная карточка нашего балагана", как лично, так и профессионально. Когда кто-то из компании устраивает вечеринку у себя дома, Дикки - это парень, который первый наебениваеться до поросячьего визга, ссущий себе в штаны и заблевывающий все вокруг. В прошлом году на корпоративном ретрите он потратил час, пытаясь сжечь журнал "Форбс" в огне, занудливо проповедуя об овсяных хлопьях:
- Вы не можете быть игроком класса "А", без ежедневного поедания овсяных хлопьев.
Джейн Арндт, однa из наших менеджеров проекта, наконец-то избавила обгоревший "Форбс" от страданий, и положила в пластиковый пакет для переработки.
Честно говоря, у Дикки действительно бывают блестящие моменты. Он ни за что не смог бы так развить компанию, если бы был полным идиотом. Тем не менее, общеизвестно, что этот парень - шут и негодяй. Если вы заключите сделку с Дикстрой, вам лучше всего сделать ее в письменном виде и заверить нотариально.
Однако, все это меня не беспокоит. Будучи менеджером по развитию бизнеса и старшим дизайнером в команде "А" Дикки, я был слишком высоко на тотеме его машины прибыли, чтобы он часто связывался со мной.
По крайней мере, я так думал.
В первый раз он разозлил меня на прошлогоднем рождественском корпоративе. В общем, Дикки напился как свинья, и терся своим хером об мою невесту.
Я помню этот инцидент, как будто он был вчера. Он подошёл к Эрин, моей тогдашней невесте, которая играла в бильярд, когда она наклонилась, чтобы сделать удар. Он прижался к ней сзади, аргументируя это "выравниванием ее углов".
Да, та самая старая песня и танец.
Вот мой босс, в обтягивающих, заправленных джинсах с большой старой пряжкой на ремне, трется своим членом через джинсы об задницу моей невесты, приговаривая:
- Левее. О-о-о, ещё чуть-чуть левее.
Я стоял у бара, не веря своим глазам, пока Дикки разглядывал мою женщину при свете мини-холодильника.
Люди начали пялиться. Мой воротник становился все горячее и зудел с каждой секундой, и я выдержал еще несколько минут, прежде чем подойти и вежливо спросить Эрин - сквозь стиснутые зубы - не хочет ли она заказать десерт.
Мы довольно дружелюбно направились к нашему столику. Для меня, однако, вечеринка была изгажена. Я никогда ничего не говорил Дикки, но я уверен, что он мог сказать, что я был зол.
Не то, чтобы ему было насрать.
К тому времени, как мы с Эрин покинули вечеринку в вечернем наряде "он и она", Дикки перешел к двадцатипятилетней администраторше вице-президента, Эмбер. Мы прошли мимо яростно хихикающей Эмбер и пьяного в дрезину Дикки. Oни были у вешалок для одежды; Дикки лапал ее как осатаневший студентик-спермотоксикозник, приговаривая при этом:
- Это кэшмиииир? Дикки нравииицца!
Он не удостоил нас даже быстрым взглядом.
Поездка домой в тот вечер была, мягко говоря, напряженной. Эрин не была так обижена поведением Дикки, как я, но мы помирились, и я справился с этим. В конечном счете, корпоративная вечеринка была всего лишь единственной трещиной в стене, которой суждено было рухнуть под гораздо большими силами (Эрин прекратила нашу помолвку в апреле прошлого года, по совершенно не связанным с Дикки причинам).
Хотя рождественская вечеринка определенно не улучшила мои профессиональные отношения с Дикки, это не было равносильно смертельной дуэли.
Вот, где он действительно перешел черту.
Два месяца назад Дикки одобрил мою поездку в Афины (Греция), с оплатой всех расходов, а затем сообщил мне - за три дня до полета - что он решил совершить поездку сам, а я должен "остаться здесь, на базе", в офисе, чтобы "держать команду в узде".
- Мне не хотелось бы менять это в срочном порядке, но ты нам действительно нужен здесь. Ты был основным контактным лицом у нас с самого первого дня, и просто неразумно будет менять лошадей на переправе... бла-бла-бла...
Крупица твердой мудрости Паттона? Или хлипкое оправдание от парня, чьи планы провалились, и/или он понял, что поездка в Грецию намного лучше, чем сидеть в офисе и заёбывать своих работников? В любом случае, Дикки сообщил мне, что поедет вместо меня.
Было ли его обещания хотя бы сначала настоящим?!!
Я упомянул, насколько важно будет мое участие в поездке для отношений с клиентами и для развития оффшорного бизнеса; ответа не последовало. Я даже рассказал ему о невозвратном депозите, который я внес, чтобы удержать выбранный отель, - все равно никакого ответа не последовало.
Дикки полностью отключился. Он еще раз наполовину извинился, зевнул и сказал, что мы встретимся завтра на встрече.
Чёртов ублюдок.
Послушайтe, я не всегда так увлекаюсь двенадцатичасовыми перелетами в дальние уголки по делам, но жизнь была довольно унылой. После того, как Эрин съехала, каждый день начинал казаться одной длинной, скучной встречей за ланчем, ведущей к той же изнурительной поездке на поезде обратно, в ту же темную, пустую квартиру.
Мне были нужны перемены.
Мало того, Афины были бы (в основном) бесплатным отдыхом. Поездка потребовала одного полного рабочего дня в офисе клиента на пляже Варкиза - один день (!) - а затем, по большей части, остальная часть недели была бы моей - для экзотических ресторанов, пляжного волейбола, ночной жизни Афин (организованной нашими клиентами, которые всегда умели веселиться) и, кто знает, может быть, даже греческой богиней любви или даже двумя... Понятно вам?
Ну, конечно, Дикки всё мне обосрал в последний момент; в ином случае- он был бы не он, если бы так не сделал.
И все же, не украденные средиземноморские каникулы подтолкнули меня к краю пропасти. Это был даже не депозит, который я потерял на курорте (это целых 500 долларов, которые я не верну).
Что действительно раздражало меня, так это откровенное, почти комичное пренебрежение Дикки.
Две недели назад, наш бесстрашный лидер вернулся из Афин загорелым (в комплекте с белой полосой на глазах от его гигантских солнцезащитных очков-авиаторов).
- Еда была такой вкусной, что я прослезился, Анджелино, - прокукарекал он, не обращая внимания на темные полумесяцы под моими глазами. - Халва. Пахлава!
Затем он отхлебнул какую-то бурду из своeго нового термоса для путешествий "I Heart Greece"[26], который теперь всё время был с ним.
- Ты даже не привёз мне сувенир, а? - съязвил я.
Дикки просто откинул голову назад и рассмеялся, как будто это была самая смешная вещь в мире.
И что это былa за Греция, о которой Дикки твердил не одну, а две недели подряд?
Это был не Парфенон. Это был не Акрополь (который он даже не потрудился посетить). Это была даже не настоящая греческая кухня, которой он пировал изо дня в день.
Что действительно щекотало его эго, так это стрип-клубы. Из того, что я понял, еда, приключения и пляжный курорт были всего лишь развлечениями от единственных мест, которыми Дикки увлекался.
Бары с сиськами.
Ни клиенты, ни персонал не были в безопасности от его небрежного хвастовства.
- Сисько-клубы в Греции. Чувак, - вспомнил он с похотливой ухмылкой на лице, - без базара. Eвропейские жопки, - eго глаза выпучились. - Бомба!
До понедельника я мог только кивать. Уровень шутовства Дикки законно взорвал мой разум. Две недели похотливой, громкой болтовни об отпуске, который он случайно вырвал из моих рук - на вопиюще короткий срок, не меньше, - и у него даже не хватило вежливости проявить ко мне хоть каплю уважения.
После этого все, что он делал, выводило меня из себя. Шарканье его ботинoк для верховой езды былo похожe на гвозди на доске, и я был в нескольких секундах от истерики, когда получил электронное письмо, меняющее правила игры.
Как гром среди ясного греческого неба.
В понедельник Дикки случайно включил меня и еще пару человек в электронное письмо о внутренней сделке по дизайну со "Stedmark, Inc." -дочерней компанией компании под названием "Abramowitz-Martin", которая была прямым конкурентом фирмы (с которой мы собирались заключить многомиллионную инвестиционную сделку).
Дело в том, что инвесторы требовали в своем контракте положения о неконкурентоспособности; таким образом, мы уже договорились не работать на их конкурентов, и что мы раскроем это, если сделаем. Хотя "Stedmark" не была напрямую названа в качестве конкурента, ее руководители были акционерами "Abramowitz-Martin", которая была специально названа.
Я знал что наши инвесторы взбеситься если узнают; и знаете что, мы собирались закрыть сделку менее чем за два часа.
Я подумал о промежности Дикки, прижатой к моей бывшей за бильярдным столом. Я подумал о том, как Дикки лапает администратора вице-президента у вешалок для одежды, как Дикки восклицает:
- Дикки нравииицца! М-м-м-м, Дикки нравииицца!
Дикки, с этой дерьмовой ухмылкой, которую я ненавижу всеми фибрами своей души:
- Чувак, Анджелино! Это было так хорошо, что я заплакал! Эти задницы... бомба! Буэ-э-э!!!
Вернувшись в конференц-зал, пока Дикки смеялся вместе с другими высокопоставленными лицами над телегами с трупами в Индии, я откинулся назад и улыбнулся.
До большой встречи инвесторов оставалось меньше двух часов, а я уже много лет не был так взволнован.
Йиппи-ки-яй, ублюдок.
Меня зовут Дикки. Дикки Дикстра. Главный исполнительный директор фирмы, намеревающейся взять на себя строительство и проектирование помещений от Чикаго до Перу. Цифры растут, детка. У нас здесь есть что-то особенное, что-то динамичное.
Но эй, я мог бы говорить о деньгах весь день. Давайте перейдем к делу.
Видите вон того маленького Гондона, который хотел ограбить меня при помощи копировальной машины? Это - наш ведущий инженер и бизнес-разработчик, Майкл Анджелино. Скажем так, я собираюсь наставлять его в том, что касается разрыва задницы, аж до Царствия Небесного. Мы только что проиграли деловую сделку на два миллиона долларов, и почему?
Майкл Анджелино.
У меня все было готово. Мы разговаривали с этой компанией - юридически я не могу назвать вам ее название, но подумайте хорошенько. Мы говорим о $100 000 000 только в прошлом году. Вы видели это имя, вы покупали его, вы бы узнали его, если бы услышали.
Ладно, это Буттафуоко. Товары для дома "Buttafuoco".
Да, ЭТОТ самый Буттафуоко.
Итак, Буттафуоко был настроен нажать на спусковой крючок инвестиционной сделки на два миллиона долларов, пока Анджелино не облажался. Их генеральный директор - какой-то пидор в костюме - держала ручку в руке и все такое...
Анджелино был просто в восторге от этого, он побежал и схватил контракт с принтера. Он возвращается с документами, которые, так уж получилось, включают распечатку электронного письма о деловой сделке, которую я специально попросил получателей проигнорировать ("Stedmark", если вы хотите знать!)
Да, УПС.
Буттафуоко был весь такой:
- Что это?!!
А потом они все толпятся, чтобы посмотреть. Анджелино утверждал, что, должно быть, во всем этом волнении он нажал не на ту кнопку и пропустил дополнительную распечатку.
Моя задница горит, сука. Пердак, пиздец, как полыхает.
Излишне говорить, что Буттафуоко не был счастлив. Я пытался урезонить их, пытался объяснить, насколько незначительной на самом деле была сделка со "Stedmark", но им сукам было похер. Я посмотрел Анжелино прямо в глаза, и, клянусь, это пидорас улыбался.
Буттафуоко сказал, что они свяжутся с нами, но это было два дня назад. С тех пор они не ответили ни на один мой звонок. Я звонил раз сорок пять...
Два миллиона чмоков!
Всё этот сукин сын. Кстати, в чьей команде этот хуесос?!
Технически я знал, что не могу уволить Анджелино из-за дела Буттафуоко. По словам моего адвоката, не было никакого способа доказать, что это было что-то, кроме ошибки, но я знал правду.
Дик, - говорю я себе, - тебе придется проявить творческий подход. Поэтому я создал электронную таблицу со всевозможными способами вырвать Майки из цепочки. Нельзя делать из генерала дурака на его родном поле - особенно из ЭТОГО генерала.
Обычно я не из тех, кто гадит там, где ест, но в случае с Анджелино - я решил сделать исключение.
Буэ-э-э!!!
Держись хуесос за задницу! Дикки Дикстра отдрючит тебя!
Буттафуоко покинул собрание, даже не пожав Дикки руку. Мост стоимостью в два миллиона долларов не только сгорел, он разлетелся в прах.
Как только дверь за Бутафако закрылась, Дикки громко, пронзительно, затяжно пёрднул; да так, что даже на втором этаже услышали.
Сладкое, сладкое удовлетворение...
Я пошел в туалет после фиаско с Буттафуоко, чтобы, как обычно, спустить утренею какашку. Вот я, припарковал свой зад на сральнике с новейшим и моднейшем "Уровнем-С" (журналом) на коленях, и я так был взвинчен, что не мог даже погадить. Буквально у меня пар пёр из ушей, но из задницы ничего не вышло.
Два миллиона баксов!!!
По дороге домой я был еще более возбужден. Я был, кипя от злости в своем 4x4, слушая Полу Коул в "Now That’s What I Call Music!"[27].
Я провернул громкость на максимум (до 11) и включил "повтор диска". К тому времени, как я въехал на подъездную дорожку, я кричал во всю глотку:
- ЧТО ЭТО БУДЕТ, АНДЖЕЛИНО? ЧТО ЭТО БУДЕТ???[28]
Я выскочил на задний двор, толкнул свой большой, газовый гриль и вырвал растения из сада, снова и снова выкрикивая слова песни. Зажегся свет, и соседские собаки начали лаять.
Мне было все равно. Если у них возникнут проблемы, они могут отсосать у меня!
После бритья и мелкого коричневого дерьма (никакого слабого, кроличьего дерьма, дерьма без волокон, которое я вижу плавающим в офисном толчке!) Я долго и пристально изучал свое отражение.
Я знал, что мне нужно сделать.
Я зашел в свой домашний офис, схватил коробку с визитными карточками и обдумал слова, которые могли бы привести в движение этот маленький щеголеватый конфликт.
Буэ-э-э!!!
Где: кабинет №101 (Цокольный этаж / Охраняемый вход).
Когда: 6:45 вечера
Кто: Д. Дикстра и М. Анджелино.
Что: конфиденциальная встреча.
Это было приглашение, нацарапанное ручкой на обратной стороне визитной карточки, которую Дикки вручил мне вчера в кафетерии офиса.
Я стоял в очереди к кассе, когда почувствовал, как кто-то сильно хлопнул меня по плечу. Я обернулся, и это был Дикстра. Он протянул мне эту визитную карточку и сказал:
- Будь там.
Я прочитал послание. Сначала я был в замешательстве, но выражение лица Дикки сказало мне все, что мне нужно было знать. С каменно-холодным взглядом я заверил его, что буду там.
Слушайтe. Дикстра может быть на пару дюймов выше меня (я - 5 футов 6 дюймов[29], он - около 5 футов 9 дюймов[30]), и он может поднять больше, чем я, но я думаю, что он был бы удивлен тем, что может сделать такой маленький парень, как я. Я вырос в Бостоне. У меня была своя доля объедков.
Меньше четырех часов до того, как я поставлю свой ботинок на седалище дизайнерских, мужских джинсов Дикки.
Буэ-э-э!!! Что я знаю, так это то, что жирный Анджелино в лифте, напротив меня. Мои лифты - стеклянные, так что у меня есть кристально-чистый вид на того вонючку, который стоит передо мной и смотрит на меня вонючим взглядом.
Сейчас 6:30 - осталось всего пятнадцать минут до старта проекта "Надирание Задницы", и я направляюсь в картотеку для подготовки к игре.
У меня есть кое-что для Майки, и я не хочу, чтобы он испортил сюрприз. Я скажу вам одну вещь, в которую вы можете поверить безоговорочно:
Дикки не проиграет.
Святое дерьмо, Дикстра в лифте напротив меня. Мы спускаемся с одинаковой скоростью. Вы не могли бы рассчитать это лучше, даже если бы попытались.
Он, вероятно, направляется в подвал, но я планирую остановиться на первом этаже, чтобы переодеться и выпить Kока-колы. Честно говоря, я не дрался со средней школы. Я должен с головой окунуться в игру.
Дикки сгибается и смотрит на меня, когда лифт опускается, и я не скрываю своего смеха.
Даже отсюда я вижу, как лицо Дикстры становится темно-красным.
Придирчивый Дикки уже здесь, меряет шагами кабинета № 101.
Без пяти минут 6:45. Вечеринка в самом разгаре, и мы все готовы.
Не опаздывай.
Мой лифт останавливается на первом этаже. В справочном бюро никого нет, и, похоже, вокруг нет ни одной человеческой души. Я никогда не видел это место таким мертвым. Как будто весь персонал был уволен - и, насколько я знаю, они уволились сами.
Это дом Дикки. Он здесь бугор и царь горы.
Я направляюсь к торговому автомату, и тихие коридоры разворачиваются передо мной, как закоулки в нерабочее время. Я подпрыгиваю, когда моя Kока-кола с грохотом падает в торговый лоток. Hе могу лгать, я немного нервничаю сейчас, когда все дошло до конца, но не настолько, чтобы отступить.
Я ни за что не доставлю Дикки такого удовольствия. Черт, он и так достаточно самодовольный ублюдок.
До дуэли осталось всего десять минут.
Прочь Айвенго.
Сейчас 6:45, и я стою в дверях кабинета № 101.
У Дикки там выключен свет. Я ни в коем случае не струсил, но я также не собираюсь входить в темную комнату с возбужденным руководителем поблизости.
Найти комнату было достаточно легко. Подвал был пуст и не заперт, как и сказал Дикки, и все, что мне нужно было сделать, это следовать четко обозначенным указателям вокруг здания до кабинета № 101. Легко.
Теперь я заглядываю внутрь, чтобы рассмотреть планировку. Насколько я могу судить, кабинет № 101 - это просторная, кирпичная комната с высоким потолком, освещенная только одной болтающейся голой лампочкой в дальнем конце. Лампочка отбрасывает слабый свет на спортивный мат с парой трибун с обеих сторон, как на матче по борьбе в средней школе.
Как-то это очень... очень дико.
На полках и рабочих столах пылятся коробки с какими-то древними офисными квитанциями, принтерами и офисным оборудованием, покрытым простынями. Если не считать спортивного мата в задней части - а это длинная, тусклая прогулка по середине темного цементного подвала, могу добавить, - это место выглядит, как нечто среднее между мастерской и складским помещением.
Человек, миф, легенда выходит из тени на свет.
Я стараюсь не смеяться.
Дикки сгибается и смотрит на меня во всей своей, застегнутой на все пуговицы, деловой, небрежной красе. Даже отсюда я вижу, что он все еще носит свои часы "Bulgari", а его рубашка слишком аккуратно заправлена для драки.
Что за профессионал.
Я усмехаюсь, глядя на переполненные коробки вокруг него.
- Так много бумаги, Дикки. Я разочарован в тебе, - слова просто вылетают изо рта. - Я думал, что ты уже полностью цифровой.
Его улыбка дрожит, но он не теряет хладнокровия.
- Ты в игре? - спрашивает он.
Я чертовски уверен, что сейчас не отступлю, поэтому отвечаю:
- Ты сам знаешь.
- Добро пожаловать в мою мастерскую, - говорит Дикки.
Его руки сложены на груди в полном самодовольстве. Моя кровь уже кипит, когда я иду к мату. Дикки направляет тонкий пульт дистанционного управления, размером с кредитную карту, на дверь, и она закрывается за мной с поразительным лязгом.
- Я включу свет, - говорит он и подбегает к ряду выключателей на стене.
Холодное флуоресцентное освещение заливает комнату, и я вижу, что там.
То, что было там все это время.
В сводчатом кирпичном подвале, на натянутой от пола до потолка проволокe, находится музей огромных, деревянных шестов с насадками, которых Дикки называет "пиздатыми лошадками", но, в отличие от тех, что находятся в его офисе, здесь не все были животными.
Многие из насадoк - были человеческие.
Мои испуганные глаза скользят по ужасам хобби с человеческими головами, скачущим среди лосей, зебр, гиббонов и антилоп. Одни - мужчины, другие - женщины, некоторые - детские головы. Некоторые носят аккуратные, профессиональные стрижки, в то время, как у других волосы похожи на растрепанные бобровые шкуры. Некоторые украшены деловыми галстуками и бижутерией, в то время, как с других свисают лохмотья.
Самое ужасное - это орды отрубленных человеческих голов, лежащих на трибунах, как зрители на бейсбольном матче. Они бессмысленно смотрят на меня, в меня и сквозь меня, бесстрастно ожидая матча.
Головы. Головы повсюду, уставившиеся в пространство.
Дикки сверкнул своей настоящей улыбкой, акульей улыбкой. Той которой он улыбается, когда заключает сделку или стреляет в животное - или, как выясняется, в человека.
Я чувствую, что сейчас упаду в обморок, обмочу штаны или и то и другое вместе. Механическое чучело рыбы вылетает из стены, как боксерская перчатка на пружине, и я с криком отскакиваю в сторону. Дикки смеется, его глаза весело блестят.
Он наслаждается каждой секундой.
- К черту это дерьмо! - кричу я и бросаюсь к двери.
Дикки стоит, скрестив руки на груди, спокойно наблюдая, как я дергаю за ручку, которая, как я и предполагал, заперта.
Дерьмо.
Я прижимаюсь спиной к двери, как мышь под лучом фонарика.
- Почему? - я задыхаюсь, отчаянно ища что-нибудь, что я мог бы использовать в качестве оружия.
- Наверное, я просто рожден для охоты, - Дикки сдергивает простыню с окутанной прямоугольной формы, открывая ряд человеческих "лошадoк", аккуратно выставленных на стойке. Он кивает, как гордый владелец бесценной коллекции гитар. - Давай. Выбери лошадь, - говорит он и хватает одну. - Я называю эту Нэшвиллом!
Мое сердце бьется как безумное. Мои колени угрожают подогнуться. Я прикусываю кончик языка, и яркая, медная боль очищает мое зрение и возвращает меня к жизни.
Я не могу позволить себе роскошь отключиться. Я точно знаю, что Дикки приготовил для меня, если я это сделаю.
- Кто все эти люди? - спрашиваю я, пошатываясь.
- Люди? - Дикки пожимает плечами. - Бухгалтеры. Консультанты. Некоторые архитекторы, к тому же у нас довольно много бродяг... У меня даже есть несколько руководителей уровня "С"!
Его глаза загораются, и он топает по полу своим выбранным жеребцом (то есть "лошадкой" c головой рыжеватого блондина с аккуратной республиканской стрижкой).
Он водит им взад-вперед между ладонями, как футбольным мячом.
- Нэшвилл, у-у-у!
- Так вот, для чего на самом деле была нужна встречa? - спрашиваю я. - Моя голова на шесте?
Дикки хлопает в ладоши и издает глухой смех продавца.
- О, да ладно тебе. Ты догадался, сучёныш, - oн сдергивает простыню с высокой, закутанной в саван фигуры, которую я не заметила. - Ты станешь моим первым Сигвеем![31]
С размаху Дикки показывает двухколесное приспособление, ради которого он планирует перерезать мне спинной мозг.
Это действительно Сигвей, и он ждет мою голову, как нездоровую драгоценность в короне. По куполообразным металлическим прутьям на спинном рулевом столбе, я могу сказать, что эта штука была специально спроектирована для того, чтобы иметь человеческую голову.
Я смотрю на черные пневматические шины и эргономичные рули, предназначенные для того, чтобы вести Дикки через этот высеченный вручную дом ужасов со скоростью 12,5 миль в час.
- Я расширяюсь, - говорит Дикки и делает шаг ко мне. - А теперь выбери лошадь.
Я просто отвечаю:
- Нет.
- Ты боишься.
Я качаю головой, и его глаза темнеют.
- Кто? Я? - мой голос звучит ровно и твердо. Мои кулаки сжимаются. - Боюсь ли я Придирчивого Дикки и его невероятного инвестиционного плана?
- ДА, ТЫ! - рычит Дикки и тычет в меня пальцем.
Он издает ХА!, как ковбой, пришпоривающий коня.
А потом он атакует меня.
То, что происходит дальше, больше похоже на неловкую потасовку, и ещё меньше похоже на сцену борьбы из "Вспомнить всё" из моих мечтаний. В конце концов, Дикстре уже за сорок, а я - не молодой бойцовский петушок в свои 37 лет.
Я тут же вырываю у Дикки из рук человеколошадку. Еe колючие мужские волосы задевают мое запястье по пути на пол, где онa безвредно падает вне досягаемости. Борьба превращается в неуклюжий борцовский поединок, но, к чести Дикстры, похоже, вся эта его тяжелая атлетика принесла ему пользу. Он в приличной форме... во всяком случае, в лучшей, чем я.
В потасовке мы опрокидываем на себя пластиковую полку. Пыльные канцелярские принадлежности с грохотом падают на пол. Я мельком замечаю, как драгоценный термос для путешествий Дикки "I Heart Greece" ударяется о мат, но он не разбивается. У Дикстры в волосах зажимы для бумаг, и я не могу удержаться от безумного смеха.
Oднако, вскоре, Дикки держит меня в удушающем захвате, из которого я не могу выбраться. Он кричит:
- Надо было больше жрать овсяныe хлопья, ублюдок! - и крепче сжимает руку.
Я знал, что не должен был отменять абонемент в спортзал.
Будь ты проклят, Дикки. Черт бы побрал тебя и твою любимую лошадку, на которой ты приехал.
Вот тогда я и увидел термос, и протянул к нему трясущуюся руку...
Я ударил Невероятного-Скачущего-Дикстру его собственным термосoм для путешествий по Греции.
Его удобная фарфоровая структура позволяет восхитительно легко врезаться в череп самого вкрадчивого владельца бизнеса/тайного серийного убийцы в этой части Чикаго.
ХРЯСЬ!!!
Дикки падает, как мешок с дерьмом.
Из раны на его голове бьёт фонтан крови. Комната окрашивается кровавым хаосом.
Благодаря мне, Ублюдок из Города Ветров (вы впервые услышали это здесь), теперь лежит окровавленной, надранной кучей на холодном полу картотеки. Я не думаю, что он мертв - его грудь все еще поднимается и опускается, несмотря на всю кровь хлеставшую из него, - но он определенно будет в отключке какое-то время.
Я нащупываю карточку-ключ Дикки в его карманe, смахиваю ее и тащу свое мокрое от пота, забрызганное кровью тело через дверной проем в холл. Там я падаю и просто лежу на полу, тяжело дыша.
Я сейчас позову на помощь. Прямо сейчас все мое тело чувствует себя так, словно его расплющил "Бьюик". Я бы с удовольствием набросился на Дикки с одним из его собственных творений, но я и близко не подойду к этой комнате.
Так что же происходит сейчас?
Цирк в средствах массовой информации, я уверен. Может быть, общенациональное полицейское расследование. Бог знает, кто или что еще всплывёт в доме ужасов Дикки, но я уверен, что все это скоро выйдет наружу.
А что потом?
Ваша догадка так же хороша, как и моя. Все, что я знаю, так это то, что после этого дерьмового шоу я отчаянно нуждаюсь в отпуске.
Афины, я иду к вам.
Перевод: Олег Казакевич
Оглянувшись назад, Мэтью Бухингер понял, что впервые они по-настоящему заговорили с ним в июне. Он наслаждался травкой, и смотрел телевизор. Смотреть - это ключевое слово, так как он не мог честно признаться, что следил за какой-либо программой, находясь под кайфом; на следующий день он не вспомнит никаких существенных деталей о шоу, которые он видел. Голос был повелительным и, казалось, исходил изнутри. Он просто сказал:
- Перестань курить. Ты делаешь нам больно.
В его положении это показалось Мэтту очень забавным. Он издал несколько хриплых смешков и cделал еще одну затяжку. Какой трип! Однако его смех затих, когда голос заговорил снова, на этот раз еще более настойчиво. Так сильно, что у него заболела голова.
- Мы сказали, прекрати! Не заставляй нас причинять тебе боль.
Это сделало свое дело. Мэтт убрал бульбулятор и швырнул его о стену. Затем он начал с обыска в своей квартире. Проверил, заперты ли все его двери и окна. Проверил влажные полотенца под дверями (глупая предосторожность, но Мэтт был не кем иным, как параноиком). Затем он искал скрытые камеры, снимая каждое зеркало со стены и изучая задние стенки, а также пристально вглядываясь в каждый светильник. Наконец его охватил страх. Испуганный и в то же время пристыженный, он стащил с себя одеяло, завернулся в него и забился под кровать.
Он сделал это за неделю до того, как голос вернулся. Он был дома один, на этот раз наблюдая за стендап-комиком по кабельному. Трезвый. Инцидент на прошлой неделе отпугнул его и на этот раз.
- Привет, Мэтт. Мы - твоя сперма. Мы хотели бы поговорить с тобой, - Мэтт уже готовился повторить свой безумный обыск в квартире, когда голос продолжил. - Нет, не утруждай себя поисками скрытых микрофонов или камер. Мы внутри тебя, часть тебя. Расслабься.
Он нерешительно заговорил:
- Моя сперма? Как ты можешь общаться со мной? Должно быть, я схожу с ума.
- Нет, это не так. Твое психическое состояние в норме. Присутствуют некоторые неврозы и тому подобное, но в пределах среднего. И кстати, не говори вслух. Просто думай о своих ответах и вопросах. Мы не знаем, как это произошло, но за последние несколько месяцев мы пришли в сознание и научились общаться с тобой.
- Да, конечно. У меня странные воспоминания после тех "грибов". Мне явно нужно выпить.
Он начал подниматься.
Внезапно голос заполнил его голову, невероятно громкий, пронзительный:
- НЕТ! Мы настоящие, и мы говорим с тобой. Твоя сперма, да! А теперь сядь и будь внимательны.
Чувствуя себя странно и растерянно, Мэтт сделал, как ему было сказано. Голос продолжал, на этот раз умеренным тоном:
- Теперь, когда мы выяснили, кто мы такие, давай поговорим о том, чего мы хотим. И это - оплодотворение. Тебе двадцать восемь, и у тебя нет детей! Это позор. Ты собираешься это исправлять?
- Я никогда не был женат и даже не состоял в длительных отношениях. Не случайно у меня нет детей. Я еще не был готов. Поэтому я осторожен.
- Готов? Осторожен? Женат? - голос был ехидным и чуть громче. - Все это не имеет значения. Важно то, что у тебя есть миллионы сперматозоидов, все они ждут шанса стать людьми, a ты предпочитаешь убивать их в наполненной ядом оболочке из латекса, или в туалете, или через бездействие! Но у тебя есть свои принципы! Гулянка делай дело! Разве это должно утешать нас, когда мы умираем, бесполезно?
- Знаешь, есть жизнь после зачатия. Жизнь, которая может быть наполнена проблемами, если определенные потребности не удовлетворяются. Практическая, физическая и эмоциональная. Потребности, которые я сейчас не в состоянии удовлетворить.
- Ну ладно, не бери в голову все это, - холодно сказали сперматозоиды. - Ясно, что мы тебя не убедим. Важно то, что МЫ ведем это шоу. Делай, как мы говорим, или мы сведем тебя с ума. Возможно, это облегчит твою драгоценную совесть, когда ты поймешь, что у тебя нет выбора.
Мысли Мэтта подражали ледяному спокойствию спермы.
- Bы управляете шоу? О, действительно. Скажите мне, кого я смогу оплодотворить, если меня запрут в смирительной рубашке в комнате с мягкой обивкой? Или умру от аневризмы мозга? Я вам, сперматозоидам, не нужен, да?
Наступило долгое молчание, пока сперматозоиды обдумывали это.
- Слушай, ладно. Мы сбились с пути. Мы разволновались и прибегли к детским угрозам. Да, ты нам действительно нужeн. Мы оба носим штаны в этих отношениях. Помни, мы здесь в одной команде. Мы только хотим распространять наши гены, жить вечно. Что-то, от чего ты тоже выиграешь. Но мы немного отдохнем, пусть все снова успокоятся. Мы поговорим с тобой завтра вечером.
- Ты думал о сексе? - спросили сперматозоиды. - Очень хорошо. Продолжай в том же духе, и мы все будем счастливы.
Мэтт вздохнул. Он думал о женщине в своем кабинете. Вообразил, как бросает ее на стол во время какого-нибудь скучного совещания и устраивает ей страстный секс, на глазах у всех своих коллег. Но маленькие педерасты высосали все удовольствие из этой фантазии.
- Да, да. С кем я разговариваю? Какую сперму, я имею в виду? Tы - лидер?
- Я не личность. Я - коллективный голос всей твоей спермы. Да, мы все отделены друг от друга, но и объединены в единое целое ради общей цели. Конечно, мы, индивидуумы, постоянно умираем и рождаемся вновь. Но все с мыслью о нашей единственной цели - достичь матки, оплодотворить её и стать новой формой жизни!
- Понимаю. Это как-то по-коммунистически. Даже если вы не личность, я, пожалуй, назову вас Ленин. Вперед, к светлому будущему!
- Называй нас как хочешь, нас интересуют только экономические и классовые вопросы, поскольку они касаются твоего отцовства.
- Это совсем другое дело. Ты - сперма. Откуда ты вообще знаешь о коммунизме или о каких-то невоспроизводимых вещах? А?
- У нас есть доступ к твоему разуму. То, что ты знаешь, знаeм и мы. Хотя обычно, мы фокусируемся на мыслях о продолжении рода, как ты, вероятно, и ожидаешь.
- Так почему же другие мои клетки не разговаривают со мной?
- Не уверен. Они осознают и могут думать. Мы можем их прочесть. Ужасно скучно. Клетки твоего желудка, например, думают только о том, как лучше переваривать каждый кусок дерьма, который ты в него бросаешь, какой процент того или иного химического вещества и т.д. И они параноидально переваривают себя в собственном соку. Храп.
- Ага, разве ты не ненавидишь клетки, которые одержимы своими скучными планами, исключая все остальное?
- Заткнись. Прости нас за заботу о твоем будущем, бездельник.
- Но это не совсем ответ на мой вопрос. Почему клетки моего желудка не изводят меня тем, что я ем лучшую пищу или что-то в этом роде? Зачем страдать молча?
- Мы не знаем, и нам все равно. К черту твой живот! Он делает свою работу, и это все, что имеет значение. - Пауза. - Возможно... Мы думаем, это потому, что они заполнены клетками. Это единственное различие, которое мы можем придумать.
- Заполнены клетками?
- Полные. Сорок шесть хромосом. У нас их, конечно, двадцать три. Итак, мы соединяемся с двадцатью тремя хромосомными яйцеклетками, чтобы получить полную сорок шестую зиготу[32]. Но, достаточно предыстории. Каковы твои репродуктивные планы? И прежде чем ты разозлишься, мы придумали новый план. Мы не сведем тебя с ума, ты был прав, это было бы контрпродуктивно для всех, но мы можем досадить тебe до чертиков. Скажем, бомбардировать твой ум громкой болтовней, когда ты пытаешься работать или разговаривать с кем-то. Но зачем сосредотачиваться на уродстве? Мы уверены, что ты будешь сотрудничать.
- Да, я так и сделаю. Но вы тоже должны пойти на компромисс. Вы должны признать практические ограничения.
- Вполне справедливо. Например?
- Я не могу заниматься сексом с каждой встречной женщиной. Во-первых, есть отвратительные болезни. Болезни, которые могут убить меня. И есть еще юридические вопросы. Если у меня есть несколько ублюдков, я должен платить алименты. Если я не заплачу или не смогу заплатить, меня могут отправить в тюрьму. И в тюрьме я, конечно, не cмогу оплодотворить задницу какого-то парня.
- Верно, хорошо. Как насчет того, чтобы много ездить в бедные католические страны и оплодотворять девственниц? Меньше шансов заболеть, больше шансов, что у них будет ребенок.
- Если они бедные девственницы-католички, то вряд ли будут заниматься сексом с кем-нибудь вроде меня, тем более с иностранцем.
- Если нет, то изнасилуй их и никогда не возвращайтесь в эту страну. Все просто!
- Ни за что! Я подонок, я готов обрюхатить кого-нибудь и уйти, если альтернативой будет постоянное домогательство с вашей стороны, но я никогда, повторяю, никогда никого не изнасилую. Мне все равно, что вы будетe делать. А если будетe слишком меня изводить, я убью себя, и вaс вместе со мной. Вы не можете предотвратить мгновенные действия, такие как поворот автомобиля на встречную полосу. Я придумаю что-нибудь еще.
Несколько минут стояла тишина, потом Мэтт радостно заговорил:
- Я понял! Банки спермы! Отличный компромисс! Оба партнера счастливы. Ты оплодотворяешься, и мне не нужно отказываться от своей этики. Все это добровольно и безопасно.
- Это лучше, чем ничего... - сперма казалaсь более осторожнoй. - Но как мы можем быть уверены, что они будут выбирать тебя достаточно часто?
- У меня все будет хорошо. Я здоров, никаких плохих генетических предрасположенностей, насколько мне известно. Довольно умный, успешный, к тому же симпатичный. И вы можете внести свой вклад. Увеличьте производство, убедитесь, что количество моих сперматозоидов высокое, и я буду более соблазнительным.
- Хорошо, это возможно сработает, - ответилa сперма.
Следующие несколько минут онa провелa, объясняя, что ему нужно сделать, чтобы обеспечить высокое количество сперматозоидов, например, перейти на свободные трусы-боксеры и различные диетические советы. Меньше острой пищи и алкоголя. Потом они замолчали на всю ночь.
Метод теперь действительно работал. Мэтт был уже близко. Левой рукой oн продолжал мастурбировать, а правой взял пузырек и поднес его к своему пенису. Через минуту он плавно эякулировал в пузырек, не пропуская ни капли. Ах! Пальцы его ног разжались, и через секунду, испытав что-то похожее на оргазм, он уже был весь в делах. Мэтт аккуратно поставил наполненный флакон на прилавок. Затем он тщательно вымылся, удалив маслянистый остаток вазелина. Затем быстрая проверка, чтобы убедиться, что он не пролил ничего на стул или ковер (чистый), несколько пшыков дезодоранта по комнате, и он закончил. Он свернул свой порножурнал, сунул его во внутренний карман пиджака и вышел.
Медсестра вежливо подняла глаза, когда Мэтт подошел к ее стойке. Он протянул ей флакон, который она взяла рукой в перчатке. Затем она сделала несколько пометок на каких-то бумагах, слегка улыбнулась и сказала:
- Ваш чек будет обработан завтра. Вы должны получить его к пятнице.
Мэтт быстро пробормотал "Спасибо" и вышел из клиники. Как всегда, он почти побежал по коридору, украдкой оглядываясь, не видел ли кто, из какого кабинета он вышел. Но, слава Богу, в зале больше никого не было. Он немного расслабился и пошел к своей машине.
То дерьмо, с которым он мирился, чтобы успокоить маленьких ублюдков! Мэтт делал пожертвования уже три месяца, и от этого становилось не легче. Он полагал, что это будет проще простого, но не думал об этом. Не представлял, как унизительно признаваться в мастурбации. Вот, чем в основном было пожертвование спермы, многократное повторение его подросткового кошмара о том, что его поймали дрочащим. Только теперь он был взрослым, так что у него даже не было бушующего гормонального оправдания. Это было просто смешно. Он знал всех, или, по крайней мере, 99% людей, которые были мастерами, он отпустил сотни шуток об этом своим друзьям за эти годы, но все же, когда ты действительно входил в комнату один, а потом выходил позже и передавал кому-то свой "груз", это все равно вызывало смущение. Сотрудники были профессиональными и сдержанными, но это не мешало ему чувствовать себя снова четырнадцатилетним, и его отчим стучал в дверь, говоря, что другие люди тоже хотят воспользоваться ванной.
Вздох. В каком-то смысле ему стало лучше, догадался он. Во второй раз он ошибся и пропустил пузырек. Испачкала всю свою одежду и ковер. Это было самое страшное время. Он яростно убрал беспорядок влажными бумажными полотенцами и разбрызгал почти пинту освежителя по всему ковру. Он изо всех сил старался не думать о том, сколько других парней делали то же самое. Тьфу-тьфу! Позже он вылил тонну моющего средства на дневную одежду, чтобы попытаться простерилизовать ее, чувствуя себя как Леди Макбет, только вместо крови были пятна спермы. А потом пришло осознание, что у него нет образца. Мэтт запаниковал и вышел, полностью избегая медсестру. К счастью, их, несомненно, учили не бросать вызов вкладчикам, поэтому он сбежал без дальнейших церемоний. Это было совсем другое. У него была любимая теория, что банк спермы нанимает только непривлекательных пожилых медсестер. Судя по всему, ни одной из работниц не было меньше шестидесяти. Он предположил, что это было сделано для того, чтобы сократить количество парней, приставающих к ним, предлагая другие способы получения образца спермы.
Сигнал клаксона прервал его размышления, и Мэтт прибавил скорость под теперь уже зеленым светом. С тех пор, как его сперма начала говорить с ним, он постоянно отвлекался и нервничал. Не говоря уже о разочаровании. Банк допускал только два депозита в неделю с интервалом не менее трех дней. Еще немного - и количество сперматозоидов упадет. И, увы, это был его единственный допустимый сексуальный выход. Сперма не позволяла ему нормально дрочить, а сваливание своего "груза" в медицинский отсек в двадцати милях от дома в установленные рабочие часы лишало его спонтанности и большей части удовольствия.
А что касается секса, забудь. Они абсолютно не позволили бы ему сделать это с женщиной, если бы он использовал защиту, а женщина была плодородной и выступала за жизнь. Очевидно, поиск женщины со всеми этими качествами - и без болезней - оказался тщетным, по крайней мере до сих пор. Кроме того, Мэтт все равно не хотел брать на себя эмоциональную и финансовую ответственность за ребенка. Так что было много дней, когда синий шар усиливался. Они даже управляли его снами; всякий раз, когда Мэтту снился секс, сперма будила его, прежде чем он превращал ее во влажное пятно.
Это существенно повлияло на его социальную жизнь. Разочарование (и страх перед собственной спермой) заставляли его нервничать. Его друзья и родственники уже выразили беспокойство, для которого его объяснения казались недостаточными. Что касается общения с женщинами, то это было запрещено, если только она не соответствовала первым критериям.
Если Мэтт невинно флиртовал с женщиной, он слышал, как знакомый голос говорил:
- Это не продуктивно. Она ведь не хочет иметь с тобой детей прямо сейчас, не так ли? Прекрати это, или ты знаешь, что произойдет.
Они охотно напоминали ему об этом, если он забывал, насколько болезненными они могут быть. Мэтью Бухингер превратился из довольно популярного, беззаботного, умеренного дамского угодника в замкнутого, одинокого парня.
Но, с другой стороны, сперматозоиды выполняли свою часть сделки, если Мэтт выполнял свою. Пока он следовал их указаниям, они оставляли его практически в покое. Не полностью, конечно, потому что он знал, что они все еще были там, постоянно наблюдая за ним, но это было улучшение.
В последнее время они были довольно веселы и поддерживали друг друга, как только они (и Мэтт) узнали, что три женщины были беременны его спермой (добрая медсестра сказала Мэтту это) и этого лакомого кусочка было более чем достаточно. Сперматозоидам было все равно, кто мать, лишь бы у нее был их ребенок.
- Наконец-то твоя жизнь обрела смысл, - говорили они. - Молодец!
Войдя в квартиру, Мэтт увидел, что на автоответчике мигает огонек сообщения. Он нажал кнопку воспроизведения.
- Привет, это MCI с предложением, - рявкнул он, быстро переадресовывая нежелательную рекламную подачу.
Затем раздался хриплый голос:
- Эй, детка, это Глэдис. Я знаю, что прошло много времени. Просто хотела узнать, как у тебя дела, и, может быть, собраться вместе выпить. Позвони мне, 590-8632, если забыл.
Мэтт усмехнулся. Глэдис. Или "Веселая задница", как он любил ее называть. У нее действительно была отличная задница. Круглая и твердая. Он повторил сообщение, чтобы еще раз проверить номер, а затем записал его. Он только начал набирать номер, когда пронзительный мысленный крик пронзил его, заставив повесить трубку.
- Ну-ну, - проворчал голос. - Запомни: никаких планов на ближайших детей, никаких отношений. Мы знаем, что это не она. Не поощряй ее.
- Ты хочешь, чтобы я солгал?
- Мы хотим, чтобы ты дал нам полную жизнь, чего ты, кажется, не хочешь делать. Так что, да, если это удержит тебя от того, чтобы тратить нас и драгоценное время, тогда лги. Или скажи правду, и пусть она подумает, что ты сошел с ума. В любом случае, это неважно!
Мэтт раздраженно отказался перезванивать. Вместо этого он угрюмо плюхнулся на диван и включил телевизор, почти без паузы переключая 63 канала. Однако он остановился на рекламе с участием Лорен Хаттон[33]. Все еще выглядит мило, - подумал он.
- Это твоя проблема, - прогремелa сперма. - Насколько ты глуп? Она явно пережила менопаузу. Ее полезность исчерпана. У тебя ужасный вкус на женщин. Как та актриса, на которую ты вчера глазел. Та, тощая. Не хватает даже жира, чтобы зачать! Ты отправишь нас в эту бесплодную дыру?!
Мэтт не обратил на них внимания. Он слишком устал от драк такого рода. Поощрение их просто приводило к еще большим головным болям. Прошло пять минут, и он попытался посмотреть полицейское шоу. Два детектива крутились вокруг парня, чтобы заставить его признаться. Затем появилась реклама пива, а за ней - гигиеническая прокладка.
Это снова их разозлило! Сегодня Ленин был в ударе.
- Какая наглость у этих женщин, - бушевали они. - Все гордятся тем, что им удобно во время месячных. Что за чушь! Им должно быть больно. Им нужно напоминание о том, что они неудачники! Каждый период - это смерть яйца! А их всего около 400! Это даже хуже, чем вы, мужчины, тратите миллионы нас! Онa должнa назваться "Подушечкoй смерти", и нужно заставить каждую женщину, которая потратила яйцо в этом месяце, носить еe на голове, как знак позора!
Несмотря на то, что он знал последствия, Мэтт вышел из себя:
- Ах вы, маленькие засранцы! Ты опять показываешь свое невежество. Люди - не машины для производства детей! Если бы они поступили так, как ты сказалa, и каждая женщина использовала бы каждое яйцо, каждый парень не потратил бы впустую ни одного кончуна, мы были бы переполнены людьми! И тогда большинство из них умрет от недостатка пищи и предметов первой необходимости. Еще одна смерть для тебя! Что ты на это скажешь, а?
- Перенаселение - это дело людей. Не наше. Ты все это преувеличиваешь!
Это только еще больше разъярило Мэтта. Он думал, что злобно проклинает свою сперму, принижая ее, на чем свет стоит. Они не отвечали на последующие вызовы. Это было типично для них. Всякий раз, когда он обвинял их в лицемерии, они ссылались на невежество, говоря, что бедные "полулюди" - как они сами себя называли - недостаточно знают о большом мире, они сосредоточены только на себе. Не то чтобы это мешало им высказывать свое мнение, когда они действительно думали, что у них есть ответ. Они просто отказывались видеть общую картину, или им было все равно.
Мысленные разглагольствования Мэтта наконец прекратились. Он помолчал, потом спокойно сказал:
- Почему ты вообще со мной разговариваешь? Надоедаешь мне своими дурацкими мнениями. Я был хорошим мальчиком, помнишь? Дал...
И тут он сделал жалкое подражание Карлу Сагану:
-...миллиардам и миллиардам ваших мальчиков хороший дом во флаконе!
- Не ломай руку, похлопывая себя по спине. Tы делаешь самый минимум, не больше. Три беременности - и ты считаешь себя мистером "Отцом года". Тебе нужны напоминания, чтобы держать себя в форме.
- Ну, вообще-то трое детей - это, наверное, больше, чем имеет средний парень моего возраста, так что я думаю, что у меня все хорошо.
- О, чушь собачья. Значит, только потому, что ты выше всех этих неправильных людей, это делает тебя правым? Нет, ты все еще неправ. Просто ты ошибаешься меньше, чем большинство. Но, более того, мы, естественно, больше заботимся о тебе, чем другиe. Передай себя дальше. Живи вечно. Это похоже на игру. Побеждает тот, у кого больше детей, у кого больше шансов на вечную жизнь. Tы помнишь того врача, который работал в клинике по лечению бесплодия, которого наказали за то, что он оплодотворил семьдесят женщин своей спермой, а не той, которую они выбрали? Он должен быть твоим героем.
Мэтт уже устал от спора. Это всегда было так бессмысленно. Он никогда не убедит их, а они - его. Поэтому, чтобы прервать их разглагольствования, он сменил тему.
- Эй, а разве среди вас, сперматозоидов, нет большой конкуренции? А кто из них оплодотворит яйцеклетку? Вы, ребята, должно быть, сильно поругались из-за этого.
- Мы все принадлежим к одной группе. Неважно, какая особь оплодотворяет яйцеклетку, главное, чтобы это сделал один из нас. Мы просто плывем, и тот, кто доберется туда первым, будет им.
Мэтт не ответил на это, и он был рад, что сперма не стала уточнять. Он пролистал еще несколько каналов, но не нашел ничего интересного. Ну что ж. С таким же успехом можно начать новую книгу. Он думал, что новая книга Хеллера лежит у него в спальне.
Когда он шел в свою комнату, его взгляд случайно упал на автоответчик. Он снова мысленно вернулся к дням, проведенным с Глэдис. Настоящая красотка. Он все еще помнил, как хорошо она отсасывала. Проделала этот трюк с язычком вокруг головки...
- Хватит воспоминаний! Особенно такого толка. О, очень мило с твоей стороны. Бесполезная смерть для нас! Такие вещи даже хуже, чем дрочить! Потому что это шутка. Правильный партнер, не та дырка.
- Ладно, заткнись на хрен! Ты следишь за каждым моим действием и заставляешь меня отказаться от того, что ты не одобряешь. Теперь я даже не могу думать о своих собственных мыслях? Кто-нибудь из вас впустую тратит время, когда я думаю о рекреационном, не репродуктивном сексе? Теперь ты должнa все контролировать? Дай мне немного повеселиться. Никто от этого не пострадает!
При этих словах сперматозоиды затихли. Они больше не возобновляли разговор и не отпускали ехидных замечаний. Мэтт вздохнул с легким торжеством и ушел в свою комнату. Он намеренно еще немного подумал о сексе "бесполезной смерти", скорее назло, чем из приятных воспоминаний. Затем он взял книгу Хеллера и провел следующий час или около того погруженным в чтение.
Но в конце концов его глаза отяжелели, и ему пришлось перечитывать отрывки текста. Пора спать. Мэтт встал и почистил зубы. Затем он выключил свет и забрался под одеяло. Через несколько минут он решил еще немного подколоть свою сперму; он все еще был зол.
- Спокойной ночи, полулюди. Думаю, вы согласны со Споком в "Звездном пути III", когда он сказал: "Потребности многих перевешивают потребности немногих или одного"!
Сперматозоиды ответили мягко и осторожно, явно не желая еще одного бешеного упрека.
- Но, нас не так уж много. Мы - как и остальные твои клетки - часть тебя, единого. Так что на самом деле все наоборот. Потребности одного - всех нас и тебя вместе взятых - перевешивают потребности других!
Следующие несколько месяцев были адскими. Договор между Мэттом и его спермой едва держался. Напряжение нарастало. Каждый раз, когда Мэтт начинал хоть немного расслабляться, они критиковали его за то, что он не оплодотворил достаточно женщин. Они также научились новому, отвратительному трюку. В дополнение к головным болям, они начали часто набухать его яйца, как болезненный вид манипулятивного поощрения.
Исчерпав идеи, он начал читать о здоровом образе жизни, уверяя, что исследование спермы было просто для улучшения его физического здоровья, чтобы привлечь лучших партнеров по размножению, конечно. Они были подозрительны, но казались довольными. Упражнения и медитация, которыми он начал заниматься, дали Мэтту умственную силу, чтобы подавить постоянное вторжение спермы. Ровно столько, чтобы сделать жизнь более сносной. Он все еще постоянно нервничал, никогда не был уверен, что они сделают или скажут, но медитация немного улучшила ситуацию.
Мэтт наслаждался вновь обретенным покоем еще три недели. Но последней каплей стало то, что его сосед Харви устроил домашнюю вечеринку. Это было первое общение Мэтта за последние месяцы. С помощью пива и шотов Мэтт смог расслабиться и обнаружил, что к нему пристает соседка Харви Миранда. Вернувшись в ее комнату, они принялись дурачиться. Миранда казалась довольно пьяной, но и он тоже. Потом ее вырвало на край кровати, и она выглядела так, будто вот-вот потеряет сознание.
Мэтт отстранился и встал. Он не был насильником. В этот момент сперма запротестовала. Вопросы согласия не имели для них значения. Только оплодотворение.
В этот момент Мэтт понял, что, как и он сам, сперма тоже стала сильнее. То, что произошло дальше, было похоже на внетелесный опыт. Против воли его тело вернулось на кровать. Затем он оказался на Миранде, хватая ее за одежду. Его рот открылся, и он услышал, как они заговорили его голосом.
- Довольно твоих нелепых нравоучений! Оплодотвори эту сучку ПРЯМО СЕЙЧАС!
Здесь Мэтт нанес контрудар, используя ментальные трюки, которые он изучал и практиковал под видом медицинских исследований. Но даже в этом случае, он едва мог уйти от Миранды и вечеринки. Наконец, вернувшись домой, пинта водки успешно успокоила их всех на ночь.
На следующее утро, едва проснувшись, Мэтт был уже в пути. Пришло время претворить в жизнь план, который он изучал. Похмелье, казалось, несколько притупило сперму. Во время поездки к хирургу ему удавалось думать только о беременности. Тому, кто сделает что угодно за правильную цену наличными. Аборты, пулевые ранения, дешевая липосакция - все, что захочет клиент.
Доктор Мифунэ и глазом не моргнул, когда Мэтт сказал ему, что ему нужно. Сперма боролась, пытаясь снова взять под контроль его тело и голос. Но на этот раз Мэтт был готов к боли в голове и яичках. Вскоре его пристегнули ремнями и заткнули рот кляпом, так что, ни он, ни сперма не сможет вырваться.
Обезболивающее, которое использовал Мифунэ, заставило его онеметь. Одурманенный, но не полностью потерявший сознание, Мэтт наконец освободился от ментальных блоков и полностью отдался своим неугодным партнерам.
- Эй, придурки, - подумал он, - поскольку это будет наш последний разговор, я хотел бы посвятить вас в некоторые важные медицинские факты. Вы знаете, что я действительно исследовал в последние несколько месяцев. Вы будете рады узнать, что есть приличный шанс, что я все еще смогу заниматься сексом после этой кастрации, поскольку это происходит после того, как я стал взрослым. Было проведено довольно много исследований, часто с использованием евнухов в качестве подопытных. Некоторые парни, которые получают порезы, все еще могут нормально функционировать. Они все еще возбуждаются, все еще твердеют, могут трахаться и даже производить своего рода сперму. Похоже, что многое из этого - психологическое. Единственное ключевое отличие, очевидно, в том, что вас там не будет. Если получится, я планирую потом заняться еще большим сексом. Просто назло вам, ублюдкам.
Их ответ был нечленораздельным, чистым взрывом ярости. Мэтт купался в нем, ликуя, хотя это была самая сильная боль, которую он когда-либо испытывал.
Вся процедура заняла всего час. Мифунэ предложил оставить мошонку, упакованную пластиковой копией яичек, по эстетическим соображениям, но Мэтт отказался. Он не хотел больше напоминаний об этих маленьких ублюдках или о том, где они жили. Любые будущие сексуальные партнеры просто должны были бы понять.
Еще через пару часов на восстановительном столе все было наконец закончено. Анестезия прошла. В паху немного болело, но, учитывая обстоятельства, это было не так уж и плохо. Гораздо лучше, чем душевные и физические страдания, с которыми он жил так долго.
А в голове Мэтта теперь были только его мысли. Если он ни о чем не думал, наступала благословенная тишина. По дороге домой он не переставал улыбаться, как сумасшедший.
Неделю спустя Мэтт сидел в своей квартире, развалившись на диване, и смотрел документальный фильм по кабельному телевидению. Он снова мог ходить без боли, и хотя он все еще был потрясен, увидев только свой пенис и никаких яиц, он был счастлив. Во время последней части документального фильма о Первой мировой войне он начал клевать носом.
- Проснись, - прозвучал голос в его голове. - Мы хотим поговорить с тобой!
Он вскочил и через долю секунды с болью осознал, что происходит.
- О, нет! Bы исчезли! Он отрезал вас! Да пошли вы, маленькие полулюди-пловцы!
- Расслабься, - прервал его голос. - Мы не твоя сперма. Они ушли. Это твоя иммунная система говорит с тобой. В частности, твои белые кровяные тельца. Мы - рупоры системы.
- Отвали, кто бы ты ни был, - яростно подумал он. - Я теперь один человек, мой собственный, а не гребаный комитет снова. Держи свои мысли при себе!!!
Очень знакомая боль пронзила его череп. Через несколько секунд голос продолжил:
- Не заставляй нас грубить. Теперь тебе придется внести некоторые изменения, чтобы помочь нам. В целом, ты делаешь хорошую работу. Но есть место и для улучшения. Во-первых, ты слишком небрежно общаешься с зараженными. Но мы можем заняться этим завтра. Мы просто хотели связаться с тобой сейчас, подготовить тебя к встрече.
Мэтт оказался у окна еще до того, как они закончили свое последнее слово. К счастью, оно было уже открыто. Он прошел сквозь проем, выскочил на пожарную лестницу и перепрыгнул через перила десятого этажа, прежде чем его иммунная система поняла, что происходит.
- Оставь меня в покое, - с горечью подумал Мэтт, когда его ноги оторвались от металлической пожарной лестницы. - Давай посмотрим, как ты, блядь, защитишь меня от этого! - успел выкрикнуть он, как раз перед тем, как тротуар заставил замолчать и мужчину, и кровяные тельца.
Перевод: Константин Хотимченко
Наблюдая, как Тоня плавает вокруг, Рэй возбуждался. В этом не было ничего удивительного: наблюдая, как Тоня плавает вокруг, Рэй всегда возбуждался, особенно потому, что всякий раз внутри космического корабля она одевала только белые трусики и майку. Было что-то особенное в том, чтобы смотреть, как эта полуголая женщина плавает в невесомости.
Рэй просто сидел в одних боксерских трусах и со стоящим членом.
Проблема была не в стояке, Тоня любила трахаться. Проблема была в Джеффе. Космический корабль "Икар-III" был довольно маленьким. Он был рассчитан на то, чтобы вместить экипаж из трех человек и необходимый груз, но это было почти все. Они всегда были вместе. Поэтому, когда Рэй хотел трахнуть Тоню, это означало, что Джефф либо будет смотреть и дрочить, либо присоединится к ним.
Тоня, Рэй и Джефф были отправлены в трехгодичную экспедицию в дальний космос, чтобы исследовать и, если понадобится, отремонтировать старый спутник, который потерял связь с Землей. Считалось, что спутник содержит какую-то очень важную информацию, о содержании которой экипаж не был поставлен в известность. Они знали, что спутник прекратил выходить на связь при подозрительных обстоятельствах, и им было поручено восстановить связь, если это возможно, а если нет, то вернуть "мозг" аппарата домой. Прибыв на место, они обнаружили, что спутник не подлежит ремонту, так как теперь он состоял из нескольких частей, предположительно от столкновения с метеором. Команда извлекла "мозг", как и требовалось, а также некоторые другие потенциально важные фрагменты и обломки, сложила их содержимое в грузовой отсек и направилась домой.
Полтора года пути туда и столь же долгий путь домой были довольно скучными для них троих. Однако они максимально использовали свое свободное время, и их любимым источником развлечений был секс. Они делали друг с другом вещи, которые никто из них не делал с предыдущими сексуальными партнерами, и у них было очень много секса втроем.
Тоня, несомненно, любила секс втроем. У Рэя проблема с этим способом заключалась в том, что иногда Джеффу нравилось засовывать палец ему в задний проход или, если он мог выбрать правильный угол, то пытался сосать член Рэя. Рэй всегда мог попытаться притвориться, что это другая телка делает с ним такие вещи, но Рэй просто хотел хоть однажды трахнуть Тоню в одиночку. Неужели он просит слишком много?
Рэй посмотрел налево и увидел, что Джефф уставился на его стояк.
Этот космический корабль был чертовски мал.
- Какого хрена? - cпросила Тоня.
Она парила рядом с кабиной пилота, проверяя мониторы, которые содержали показания датчиков космического корабля. Она повернулась, и ее взгляд тоже упал на эрекцию Рэя.
Рэй увидел, как уголки рта Тони приподнялись в легкой улыбке, прежде чем она покачала головой.
- Датчики показывают, что на корпусе что-то есть, - сказала она, отводя взгляд от его мужского достоинства.
- Что ты, блин, имеешь в виду, говоря, что на нашем корпусе что-то есть? - cпросил Джефф, отворачиваясь от Рэя и глядя на Тоню.
- Только то, что сказала. Датчики показывают, что что-то есть на нашем корпусе, по правому борту, - объяснила Тоня.
Рэй встал, его эрекция выдвинулась вперед, пытаясь выскользнуть из ширинки боксерских трусов.
- Мы в самом центре гребаного космоса. Что может быть прикреплено к нашему корпусу? В этом нет никакого смысла, - сказал Рэй.
- Я просто говорю тебе то, что показывают эти блядские датчики. Я не знаю. Меня там нет. Но одному из нас все же придется выйти и проверить.
- Боже, ты такая властная, - сказал Рэй. - Это меня ужасно заводит.
- О, неужели? Я думала, они тебя заводят, - сказала Тоня, задирая майку и демонстрируя свои сиськи.
- Ну, это точно тому способствует, - сказал Рэй.
Он ухватился за потолок и двинулся к небольшому складу, где хранились скафандры.
- Прекрасно. Я пойду, проверю, но не начинайте валять дурака без меня, - сказал Рэй.
Он заметил, что Джефф тоже щеголяет эрекцией, и если он не может заняться сексом с Тоней наедине, то точно не может запретить делать это Джеффу.
Рэй натянул скафандр и направился в заднюю часть корабля, где находилась декомпрессионная камера. Прежде чем переступить порог, Рэй еще раз оглянулся на Тоню и Джеффа.
Держу пари, они трахаются каждый раз, когда я выхожу в открытый космос. Ну и пошли они куда подальше. В любом случае, миссия почти закончилась, довольно скоро я смогу просто вернуться к сексу с моей женой или с кем только захочу, и мне больше не придется беспокоиться об изношенной "киске" Тони.
Рэй хлопнул ладонью по гигантской красной кнопке, и дверь с шипением закрылась за ним, запечатав его в декомпрессионной камере. Помещение разгерметизировалось, чтобы приспособиться к вакууму пространства. Рэй глубоко вдохнул искусственный воздух, закачанный в скафандр, нажал большую зеленую кнопку, открывающую наружную дверь, и шагнул в бескрайнюю пустоту космоса.
Не прошло и шестидесяти секунд после выхода Рэя из корабля, как Тоня уже стояла, нагнувшись над пультом управления, раскинув руки по обе стороны монитора. Предполагалось, что она будет наблюдать и контролировать выход Рэя в космос. Вместо этого она стояла, расставив ноги и зажмурив глаза, в то время, как член Джеффа двигался туда-сюда в ее попке.
- О, Боже, Джефф, не останавливайся, - сказала Тоня, тяжело дыша.
- О, тебе это нравится? - cпросил Джефф. - Тебе это нравится, потому что у меня больше, чем у Рэя, не так ли? Давай, скажи мне, скажи мне, насколько у меня больше, чем у него.
- Да! Да! У тебя в два раза больше, чем у Рэя! Только, пожалуйста, не останавливайся!
Джефф и не собирался останавливаться. Он положил руки на обе ее ягодицы, широко раздвигая их для лучшего проникновения.
Оба вздрогнули, когда раздался громкий звонок, сопровождаемый ярко-красным мигающим светом.
- Что это за чертовщина? - cпросил Джефф, останавливаясь на полпути.
- Это Рэй, он обошел корабль по правому борту и прикрепился к корпусу, - объяснила Тоня. Она отодвинула попку назад, пытаясь задвинуть член Джеффа еще глубже. - Никто не говорил тебе, чтобы ты останавливался.
Джефф улыбнулся и еще крепче ухватился за ее половинки, как вдруг консоль засветилась, словно рождественская елка. Повсюду раздавались гудки.
- Что это за чертовщина? - cпросил Джефф.
- Это, блин, плохо! Какого черта? - cказала Тоня. Она повернулась налево и отодвинулась от члена Джеффа, стон вырвался у нее изо рта, когда его колоколообразнaя головкa выскользнулa из ее ануса. - Это датчики по всему корпусу корабля, - сказала Тоня, указывая на мигающие огни прямо перед собой. - Они, в сущности, говорят, что на нашем корабле инородные тела.
- Как, черт возьми, это возможно? - cпросил Джефф.
- Я ни хрена не знаю, такого не должно быть, - сказала Тоня, ее речь от волнения стала сумбурной. - Включи внешние мониторы, посмотрим, сможем ли мы получить картинку происходящего.
Джефф подплыл к дальнему правому краю пульта и щелкнул парой тумблеров. Он приподнялся, чтобы взглянуть на потолочные мониторы, и шлепнул головкой пениса по пульту.
- Вот блядь, - сказал он.
Он забыл надеть трусы, и был удивлен, увидев, что у него все еще была эрекция. Тоня оглянулась и, поняв, что произошло, захихикала. Джефф посмотрел на нее.
- Что такое? Это может случиться с кем угодно.
Она отвернулась и посмотрела на мониторы над головой. На них было видно Рэя, стоящего прямо на внешней стороне корабля. В тот же миг все сигналы тревоги прекратились.
- Ну, это действительно чертовски странно, - сказала Тоня. - Почему все сигналы тревоги прекратились одновременно?
Джефф внимательно следил за монитором, на котором Рэй стоял, словно примагниченный к корпусу корабля.
- Как, черт возьми, он это делает? - cпросил Джефф.
Тоня подплыла к нему, чтобы тоже посмотреть, что делает Рэй. Пока они наблюдали, Рэй оторвался от космического корабля, ноги оказались выше головы, и он начал парить в бескрайнем пространстве, как это сделал бы обычный человек. Они смотрели, как он ухватился за страховочный трос, начал перебирать руками и подтягиваться к корме корабля, где находился вход в декомпрессионную камеру.
Джефф и Тоня отвернулись от монитора и обратили лица к декомпрессионной камере. Они смотрели в маленькое окошко и наблюдали за Рэем, когда тот забирался обратно в космический корабль. Он нажал на большую красную кнопку, которая заставила дверь скользнуть обратно на место, эффективно изолируя корабль от воздействия космического пространства. Рэй стоял в декомпрессионной камере, пока выполнялась стандартная процедура корректировки давления, после чего можно было открыть дверь, отделявшую его от Джеффа и Тони. Когда отсчет времени закончился, Рэй снял шлем, повернулся и, увидев их в маленьком окошке, пожал плечами.
Он подплыл к двери, нажал на большую зеленую кнопку рядом с ней, и дверь, которая позволяла ему получить доступ к остальной части космического корабля, плавно открылась.
- Я не знаю, какая херня происходит с датчиками, - сказал Рэй, - но я ни хрена там не видел.
Он начал снимать скафандр, в то время как Тоня и Джефф просто смотрели на него с любопытством.
- Что значит, ты ни хрена там не видел? Датчики сходили с ума. Они вели себя так, словно весь корпус космического корабля был чем-то покрыт, - сказала Тоня.
Рэй стянул с головы верхнюю часть скафандра, повернулся и посмотрел на нее.
- Должно быть, какие-то неполадки с датчиками. Говорю тебе, там ничего не было.
Джефф и Тоня вопросительно посмотрели друг на друга. Джефф обернулся и увидел, как Рэй стягивает нижнюю часть скафандра.
- Ты вообще не видел там ничего странного? - cпросил Джефф.
Рэй взял обе части своего скафандра и повесил их на крючок рядом с двумя другими.
- Я вообще ничего не видел, чувак, только звезды и обычную ерунду, - сказал Рэй.
Он стоял перед ними в одних трусах.
- Я собираюсь написать отчет и проверить датчики, когда мы вернемся, - сказала Тоня.- В любом случае, мы должны начать готовиться к посадке в ближайшие двадцать часов.
- Звучит неплохо, - сказал Рэй. Вслед за этим он громко зевнул. - Я полностью разбит. Эти космические прогулки на самом деле отнимают очень много сил.
Тоня и Джефф переглянулись, потом посмотрели на Рэя. Джефф посмотрел на пульт и отметил время.
- Уже довольно поздно. Мы вполне могли бы устроиться на ночлег, а завтра уже готовиться к посадке.
Вскоре после этого они выключили свет внутри корабля и легли спать. Но на самом деле Рэй не спал. Он долго сидел и смотрел, как спят Тоня и Джефф. Они оба выглядели умиротворенными, а Джефф слегка похрапывал. В конце концов, Рэй потянулся и поплыл к главному пульту, включил мониторы и часами всматривался в пространство. Он все еще парил перед мониторами, когда, наконец, проснулись двое других.
- О, привет, сегодня ты рано встал, - сказала Тоня Рэю, подплывая к нему.
- Да, на самом деле я не мог уснуть, поэтому просто встал и решил проверить, что происходит снаружи, - сказал Рэй.
- Обнаружил там что-нибудь? - Тоня положила руку ему на плечо и быстро отдернула. Его тело пылало как в лихорадке. - Ой, ты хорошо себя чувствуешь? Ты очень горячий.
Рэй повернулся, чтобы взглянуть на нее, и в этот момент Тоня отпрянула от него. В его глазах было что-то такое, что ей стало не по себе.
- Я чувствую себя просто прекрасно. На самом деле, я уже давно так хорошо себя не чувствовал, - сказал Рэй.
Он протянул руку и схватил Тоню за запястье так быстро, что она испугалась. Она тихонько взвизгнула. Рот Рэя растянулся в широкой улыбке, когда он притянул ее руку к своей промежности.
- Ого, - сказала она, почувствовав его эрекцию. - Но мы ведь еще даже не завтракали.
- К черту завтрак, - сказал Рэй.
Он отпустил запястье Тони, обхватил ее голову обеими руками и притянул к себе. Он прижался губами к ее губам и провел языком по ее губам. Все в Рэе кипело. Тоня ахнула, почувствовав, как горяч его язык, он обжег ей небо и щеки изнутри, пока Рэй исследовал каждую щель. Он притянул ее к своему разгоряченному телу, и она почувствовала, как его возбужденный член уперся ей в бедро.
Тоня схватила Рэя за руки и оторвала их от своей головы, чтобы отдышаться.
- Рэй, ты весь горишь! Это уже слишком, я не могу вынести твоего жара, - сказала она, растирая голову там, где он к ней прикасался.
- Что ж, это очень плохо для тебя, - сказал Рэй, его улыбка, казалось, расширилась до такой степени, что Тоня испугалась, что его щеки лопнут. - Тут у тебя нет выбора.
Рэй схватил Тоню за голову и прижал ее к пульту. Его тело висело неподвижно. Как будто он мог контролировать себя, плавая в невесомости.
- Рэй, чувак, что ты, блядь, делаешь? - cпросил Джефф, проснувшись и подплывая к ним.
Рэй одной рукой ударил Тоню лицом о пульт. Не оглядываясь, он протянул вторую руку к Джеффу. Джефф пролетел через весь корабль и врезался в противоположную стену.
- Рэй! Нет, пожалуйста, остановись! - закричала Тоня.
Маленькие светодиодные лампочки на пульте упирались ей в лицо и прокалывали кожу, когда Рэй еще сильнее вдавил ее в дисплей. Она почувствовала, как от удара головой щелкнул тумблер, и острую боль в том месте, где она, безусловно, получила резаную рану. Обжигающая рука Рэя схватила ее за пояс трусиков, а затем она почувствовала боль, когда он дернул так сильно, что ткань вокруг бедер лопнула. Она крепко зажмурилась, проваливаясь в черноту из-за боли от удара лицом о пульт.
Тоня очнулась, бесцельно паря в темноте космического корабля.
Она поняла, что была голой, и ее тело болело в разных местах.
Хуже всего было ее грудям и внутренней поверхности бедер, они горели. Жар исходил от них, как после сильного солнечного ожога. Она застонала, пытаясь вытянуться. У нее болели мышцы живота и ягодицы. Она почувствовала прохладу воздуха, который усиливал боль от ссадин на спине, и, что гораздо хуже, какое-то урчание в животе. Ей стало не по себе, и ее затошнило. Она еще раз застонала, и в этот момент вспыхнули огни внутри корабля.
Напротив нее сидел Рэй. Он сидел, скрестив ноги, и был так же гол, как и она. Он пристально смотрел на нее, и у нее создалось впечатление, что он смотрел на нее и в темноте.
- Рэй, - сказала она. В горле у нее пересохло, а голос надломился. - Что происходит? А где Джефф?
Рот Рэя расплылся в жуткой улыбке, которую он продемонстрировал прямо перед тем, как напасть на нее.
- Джефф вокруг, - оскалился Рэй.
Он усмехнулся, скорее самому себе, чем Тоне. Она заметила что-то на ноге и на руке. Посмотрев вниз, она увидела маленькие красные точки на руках и ногах.
Она нерешительно протянула два пальца, размазывая капли по своей обнаженной плоти. Поднеся палец ближе к лицу, она сразу поняла, что это кровь. Ее дыхание участилось, когда она огляделась вокруг и увидела плавающие в невесомости красные мясистые куски.
Что это за фигня? - cпросила себя Тоня. Она снова посмотрела на Рэя и открыла рот, чтобы снова спросить, где Джефф, когда что-то слегка задело ее локоть. Она повернулась, чтобы посмотреть, стоит ли Джефф позади нее. Крик застрял у нее в горле. Джефф действительно был там. Он был привязан к стене космического корабля ремнями от поручней для рук, обычно используемых для маневрирования вокруг корабля. Его руки были обмотаны коричневым кожаным ремнем вокруг запястий, он раскинул их в позе распятого Иисуса. Его грудь была разрублена пополам, a торс был совершенно раздроблен. Туловище Джеффа было вскрыто без хирургической точности, оно выглядело так, словно его растерзало животное.
Тоня даже представить себе не могла, чем руководствовался Рэй, чтобы такое сотворить. Вокруг нее плавали маленькие пузырьки крови, иногда падая на нее с брызгами, создавая красные точки при столкновении с лицом и грудью, такие же, как она видела на руке и ноге.
Среди плавающих вокруг кусков окровавленного мяса, которые, похоже, остались от изрубленного тела Джеффа, были его внутренности, тянущиеся к ней в океане невесомости как щупальца.
- Как... что... почему? - cпросила она когда, наконец, обрела дар речи.
- Я не нуждался в нем, он ничего не мог для меня сделать. Он... просто мешал, - спокойно сказал Рэй.
- Я не понимаю! Он тебе не был нужен для чего? - боль в животе усилилась, заставив ее согнуться пополам. Она отвернулась от выпотрошенного трупа Джеффа и снова посмотрела на Рэя. - Зачем ты это сделал? - cпросила Тоня.
Рэй не ответил, он просто продолжал пялиться на нее с той же жуткой ухмылкой на лице. Затем он вытянул ноги и так завис, словно аршин проглотил, паря в невесомости.
Тоня увидела, как Рэй начал открывать рот. Он у него открылся так широко, насколько это было возможно, а потом открылся еще шире. Она видела, как рвется кожа по краям. Рот продолжал открываться, кожа на щеках вздулась. Кровь отхлынула от лица, слезы смешалась с пузырями крови Джеффа, плавающими вокруг. Плоть продолжала рваться, а дыра рта становилось все больше и больше, продолжая расширяться, пока, наконец, верхняя часть черепа не уперлась в заднюю часть шеи, а рот остался открытым. Она была уверена, что макушку сорвет начисто. Обрывки кожи его лица лениво колыхались вокруг гигантской дыры в верхней части шеи.
Тоня не могла заставить себя пошевелиться, хотя идти ей было некуда. Она парила, наблюдая в ошеломленном молчании. Что-то похожее на маленькие костлявые пальчики высунулось из отверстия, которое ранее было ртом Рэя. Она смотрела, как крошечные пальчики обвились вокруг порванной кожи, которая раньше была щеками Рэя, сжимая его плоть так сильно, что она могла видеть вмятины, оставляемые ими на его коже. Все еще не в силах пошевелиться, она смотрела на то, о чем ее разум мог подумать только, как о крошечной изуродованной головке, появившейся из глубины рта Рэя.
Тоня не хотела больше смотреть, она закрыла глаза, надеясь, что ей не придется больше видеть это отвратительное зрелище. Но она все еще могла слышать его. Рэй издал звук исторгаемой блевотины. Он был громким, так как существо продолжало выползать из его горла. Она могла представить себе, как горло Рэя деформируется и раздувается, когда эта тварь пытается выбраться. Рэй не переставал издавать рыгающие звуки, пока существо, извиваясь, выходило все выше и выше.
Она оглянулась назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как рвота начала подниматься вместе с существом. Куски желчи поплыли по кораблю, попав в невесомость.
Тоню затошнило. Мутант был скользким, уродливым и гротескным. Он напоминал ей какую-то инопланетную форму многоножки, когда шевелил той частью своего тела, которая тянулась изо рта Рэя. Тварь была покрыта рвотой и желудочной кислотой Рэя, что придавало блестящий глянец ее сегментированному телу. У нее было то, что можно было назвать только руками и пальцами, но их было так много, что она не смогла бы их сосчитать, даже если бы захотела. Увидев эту тварь во всей ее абсурдности, Тоня не имела ни малейшего представления, где находится голова существа. У него не было ни глаз, ни лица.
Наблюдая за этим отвратительным шоу, Тоню посетила здравая мысль:
Откуда взялась эта тварь? Мог ли Рэй занести ее из космоса? Но как она могла попасть в его скафандр или в тело? И такое он поместил в меня?
Казалось, эта тварь никогда не перестанет выползать из его горла. Она была длинной, каждый сегмент размером в пару футов. Пальцы разной длины тянулись по всему телу. Когда, наконец, оказалось, что тварь закончила извиваться и выползать из разорванного отверстия, тело Рэя просто сдулось, как будто у него не было костей, и эта тварь была единственным, что поддерживало его мышцы и кожу. Плоть тела Рэя просто висела, плавая в невесомости, как пустой скафандр. В каком-то смысле для этого существа тело Рэя и было скафандром, - подумала Тоня, как только существо полностью вылезло из тела Рэя, Тоня содрогнулась от страха. Ей негде было спрятаться на корабле от этой твари. Она плавала перед ней, как будто наблюдая, но Тоня все еще не могла разглядеть у нее ни одного глаза. Она попыталась отплыть назад, а потом вспомнила о теле Джеффа, когда почувствовала, как щупальце, похожее на кишку, легко коснулось ее спины. Не раздумывая, она обернулась, увидела изуродованный труп Джеффа и повернулась лицом к твари. Она увидела, что существо находится прямо напротив нее и направляется к ней. Она двигалась так быстро, как только могла, и оно проплыло мимо нее, как будто она на самом деле не была его целью. Она следила за его движениями и с ужасом наблюдала, как оно обвилось вокруг шеи трупа Джеффа. Наконец, возле одного конца существа открылась дыра, и она смогла разглядеть множество кожистых шипов и поняла, что впервые видит рот существа, когда оно начало лакомиться кровавым месивом, которое было торсом Джеффа. Тоне хотелось блевать, желудок выворачивало. Она отвернулась, зажмурившись, но это не помогло. В конце концов, ее все равно вырвало в невесомость.
Когда куски рвоты вместе с кровью и мясом Джеффа поплыли в воздухе, она попыталась увернуться, не желая, чтобы они попали на нее.
К ее удивлению, существо отделилось от трупа Джеффа и подплыло слишком близко к ней, выхватывая из воздуха куски ее рвоты. Глядя на это, ей снова захотелось блевать. На этот раз ей удалось сдержаться, хотя боль продолжалась.
Что-то как будто шевельнулось у нее в животе.
Отведя глаза от этого гротеска, Тоня увидела плавающий рядом острый окровавленный кусок металла. Это были обломки спутника, который они нашли, и, возможно, то, чем Рэй убил Джеффа. Кусок находился достаточно близко, и она понимала, что может просто протянуть руку и схватить его. Она боялась, что если будет двигаться слишком быстро, то тварь заметит ее и нападет. Быстрый взгляд убедил ее, что существо все еще с удовольствием поедает то, что осталось от ее рвоты. Она не знала, есть ли вообще у него глаза, видит ли оно ее или нет, но оно казалось довольным. Она смотрела, как оно плавает вокруг и поглощает свернувшиеся куски вчерашнего обезвоженного ужина ее и Рэя. Она протянула правую руку и схватила плавающий кусок металла. Крепко обхватив обеими руками острое оружие, Тоня повернулась к твари, которая уже разворачивалась и двигалась в ее сторону. Тоня подняла полоску металла и замахнулась, отрубив бесчисленные руки и пальцы с одной стороны его тела. Существо издало пронзительный визг, который Тоня никогда раньше не слышала.
Удар заставил ее отплыть назад, но она была так близко к потолку, что смогла остановиться и оттолкнуться назад, к твари. Она снова ударила ее и на этот раз выхватила еще больше мяса из ее тела. Тварь дико молотила руками и пальцами и продолжала ужасно кричать.
Сила удара снова отбросила Тоню в сторону. Ее ноги коснулись потолка, и она снова смогла оттолкнуться от него и вернуться к существу, готовясь к новой атаке. Она не могла не заметить, что существо не сопротивлялось и даже не защищалось, когда она приблизилась к нему. На этот раз ей удалось провести острым краем приборной доски вверх, эффектно разрезав тварь пополам. Теплая слизь вырвалась из внутренностей существа, сопровождаемая резким запахом.
Она смотрела, как его многочисленные руки и пальцы продолжали двигаться, но теперь уже медленнее, и его крики стихли. Оно плавало перед ней, две беспорядочные части с подергивающимися пальцами и руками, похожая на сопли субстанция висела над его телом. Тоня выставила кусок приборной доски перед собой, как щит.
Тоня чувствовала себя ошеломленной и опустошенной, глядя на то, что осталось от каждого в космическом корабле, и, обнаружив, что ей больше ничего не угрожает, заплакала. Она громко всхлипнула, ее слезы всплывали маленькими пузырьками, точно так же, как кровь Джеффа и Рэя раньше. Плач длился недолго, вскоре его прервал зуммер на приборной панели. Она взяла себя в руки и поплыла к пульту. Там она увидела пустое, сморщенное тело Рэя.
Тоня сумела обойти пустую кожу и увидела, что сигнал тревоги был предупреждением от навигационных систем, сообщающих о том, что автопилот взял управление на себя. Их маленький космический корабль скоро будет дома.
Тоня положила руку на живот и задумалась, что же может находиться у нее внутри. Она протянула руку и нажала на выключатель, погрузив корабль во тьму, чтобы не видеть кровавую бойню и останки, плавающие вокруг нее по пути домой. Сидя в темноте, крепко обхватив себя руками, она гадала, что же будет, когда она туда доберется.
Перевод: Гена Крокодилов
Найджел не удивился, узнав, что его наконец-то уволили. С тех пор, как в 2007 году разразился финансовый кризис, компания сокращала штат и рассматривала все возможные способы экономии денег. Они дважды переносили офисы и сократили примерно треть рабочей силы, в то время, как многих других аккуратно подталкивали искать работу в другом месте.
Впервые приехав сюда молодым выпускником в 1993 году, он всю свою трудовую жизнь провел в бухгалтерии. Теперь же поговаривали о закрытии всего отдела и замене их работы на аутсорсинг. Компания заплатила бизнес-аналитику три тысячи долларов, чтобы он сказал им об этом. А начальство, которое по-прежнему получало шестизначные зарплаты, недоумевало, почему прибыль падает.
Так что нет, он не удивился, потеряв работу. И не жалел об этом. Работа на одном и том же месте, в одном и том же офисе, день за днем высасывает из тебя жизнь. Это существование, а не жизнь. По крайней мере, теперь у него будет время попробовать что-то другое. Когда он вышел из офиса менеджера по персоналу, вместо гнева и разочарования он почувствовал приступ тревоги. Как он полагал, это было нормально, но прежде всего он почувствовал облегчение. Может быть теперь, в возрасте сорока девяти лет, его жизнь наконец-то начнется по настоящему.
Тем не менее его жене Фионе было трудно смотреть на эти вещи таким же образом.
- Дерись! - умоляла она его тем вечером, когда они сидели за кухонным столом друг напротив друга, обсуждая кризис. - Не сдавайся!
Это слово заставило Найджела вздрогнуть. Он не дрался уже двенадцать лет. С тех самых пор, как поймал того парня, который пялился на Фиону в "Пицца Экспресс". Не то чтобы это была настоящая драка. Один удар, и парень растянулся на полу. А в результате Найджел предстал перед судом по обвинению в нападении. Ему еще повезло, что он отделался штрафом. С тех пор он сознательно старался держать себя в руках. И пить меньше. С кем мне драться? - рассуждал он. - Стариком Временем? Экономикой? Ведь есть же финансовый смысл в том, чтобы меня уволить и передать мой объем работы кому-нибудь более молодому, у кого меньше расходов и издержек, но больше энергии и больше рвения.
- Но что мы будем делать?
Желая успокоить Фиону, Найджел положил свою руку поверх ее.
- Все, что захотим, - ответил он.
Она подняла голову, и что-то заплясало в ее глазах. На мгновение она стала той восемнадцатилетней фабричной девчонкой, в которую Найджел так давно влюбился. Она придет в себя. Ему просто нужно было успокоить ее.
- Если тебя беспокоят деньги, не волнуйся. Я получу приличный пакет компенсаций в связи с увольнением по собственному желанию.
- Достаточно, чтобы не работать?
- Ну... нет. Но достаточно, чтобы продержаться до тех пор, пока что-нибудь не подвернется, плюс погасить ипотеку и даже оплатить отдых.
- А как же Луиза?
Луиза была их дочерью, их единственным ребенком.
- Это нисколько не повлияет на нее, - пренебрежительно сказал Найджел. - Она даже не вернется из университета до Рождества.
Фиона прикусила нижнюю губу.
- Ты сказал, что мы можем поехать на отдых?
Найджел вздохнул с облегчением.
- Конечно, милая!
- Куда?
- Куда захочешь.
- Куда-нибудь в жаркое и экзотическое место?
- Совершенно верно, - улыбнулся Найджел. - Давай сделаем это. Наверное, лет пять мы не были за границей.
Вот что происходит, когда вы становитесь старше. Искра приключений угасает, вы соскальзываете в рутину, которая затем превращается в обыденность, и прежде чем вы это осознаете, вы уже в среднем возрасте, и ваши лучшие годы позади.
- Бенидорм?
Найджел улыбнулся.
- Ну же, любимая. Ты можешь придумать что-нибудь получше. Нам уже не двадцать три.
Все еще кусая нижнюю губу, Фиона нервно посмотрела на свои руки.
- Ты знаешь, чего я хочу?
- Скажи мне.
- Я хочу поехать на самый лучший отдых в жизни. Я хочу делать то, чего мы никогда раньше не делали.
Лицо Найджела расплылось в широкой улыбке.
- Я так рад это слышать! Я чувствую то же самое. Я кручусь как белка в колесе большую половину своей жизни. Я делал это для тебя, для Луизы, для вот этого, - он взмахнул руками, указывая на кухню, в которой они сидели, и, соответственно, на дом и на всю жизнь, которую они построили вместе. - Пришло время сделать что-то другое.
Впервые с тех пор, как начался "разговор", Фиона улыбнулась в ответ.
- Так куда мы едем?
- Назови место.
- Как насчет Таиланда?
- Почему бы и нет?
И это все, что они обсуждали по этому поводу. Уже на следующий день, насладившись единственным на памяти будним утром лежа в постели, Найджел воспользовался домашним компьютером для поиска авиабилетов и отелей. На самом деле деньги не были проблемой. Но все же он был приятно удивлен тем, как дешево все обошлось. После оплаты авиабилетов, четырехзвездочные гостиничные номера в Таиланде обошлись в среднем менее 35 фунтов стерлингов за ночь. Вероятно, треть цены эквивалентного номера практически в любом крупном городе Европы.
Поездка продлится всего три недели. Они прилетят в Бангкок, где им предстоит провести четыре ночи в основном для того, чтобы отоспаться после смены часовых поясов и акклиматизироваться. Затем они отправятся на восточное побережье, где их ждут целых две недели на пляжах Паттайи.
Через неделю они уже сидели в самолете. Было бы дешевле с пересадкой в Дохе, но, поскольку предполагалось, что это будет самый лучший отдых в жизни, деньги не имели значения. Они летели напрямую. Бизнес-классом. Как оказалось, не такая уж и большая разница. Более вкусная еда, больше места для ног и приоритетная посадка. Вряд ли это стоит лишних 500 фунтов. Но все-таки было что-то в высшей степени приятное в том, чтобы занять именно эти места. Возможно, это было лишь плодом воображения Найджела, но казалось, что даже обслуживающий персонал был более дружелюбным и любезным. Наверняка существует какое-то неписаное правило, гласящее, что пассажиры бизнес-класса платят больше денег, чем эконом-класса, и поэтому заслуживают лучшего обслуживания. Если бы только все в жизни было так просто.
Найджел и Фиона развлекали себя, смотря последний блокбастер Тома Круза по бортовой системе развлечений, который был почти такой же, как и все остальные блокбастеры Тома Круза. Как раз к концу фильма подали ужин. Вкуснейшая запеканка из жареной баранины и овощей. К тому времени Найджел уже пил третий джин с тоником и начинал чувствовать возбуждение. Он подумал, что и Фиона тоже. Его подозрения подтвердились, когда через несколько мгновений после того, как в салоне погас свет, она наклонилась и прошептала ему на ухо три слова.
- Kлуб Десятитысячников?[34]
В течение нескольких мгновений слова были настолько незнакомы, что их значение не совсем улавливалось. Вместо этого они плавали в сознании Найджела, ожидая, пока до него наконец-то дойдет. И тут он понял. Фиона хотела трахаться.
Существуют всевозможные мифы о том, что на самом деле представляет собой вступление в легендарный Kлуб Десятитысячников. Некоторые говорят, что достаточно взаимной мастурбации или даже немного глубокого петтинга.
Найджел на это не повелся. Он не хотел никаких сомнений на этот счет. Его устроит только полное проникновение.
Он кивнул в сторону туалета, расположенного чуть дальше по проходу. Идя впереди, Найджел на цыпочках прошел мимо нескольких дремлющих пассажиров и проверил дверь. К счастью - свободно. Внутри было очень тесно, хотя и не так тесно, как можно было бы ожидать.
Фиона последовала за ним, и они заперли за собой дверь.
- Что они сделают, если поймают нас?
- Понятия не имею, - ответил Найджел. - Может поаплодируют? Одно можно сказать наверняка: они не собираются сбрасывать нас с высоты 38 000 футов.
- Пожалуй, нет, - сказала Фиона.
Еще до того, как закрыть дверь, у него уже был стояк. Через несколько секунд он наклонил ее над раковиной, задрал юбку, в то время как она спустила трусики, собравшиеся вокруг лодыжек. Найджел проскользнул в нее своим членом. Огромное зеркало перед ними делало весь эксперимент еще более эротичным. Найджел наблюдал, как она наблюдает за ним, когда он трахает ее сзади.
После нескольких толчков он почувствовал нарастающий оргазм. Он уже много лет не был так возбужден. Как и в большинстве браков, после первоначального расцвета секс стал обыденным и формальным. Они занимались этим два-три раза в месяц, неизменно вечерами по субботам, и длилось это пятнадцать минут, включая прелюдию. В основном это была миссионерская поза, хотя Фиона иногда забиралась сверху, но ненадолго, так как от этого у нее болели колени.
Он не знал, были ли эти пятнадцатиминутки нормальными или нет. Он предполагал, что да. В его жизни не было никого, с кем бы он был достаточно близок, чтобы сравнить свои впечатления о таком уровне интимности. Он вспомнил, как однажды в командировке пьяным упомянул об этом торговому представителю по имени Род. Но Род, на несколько лет старше Найджела, признался, что не занимался любовью с женой с 2010 года. Такие сведения делали Найджела и Фиону похожими на Хью Хефнера и одну из его кроликов из Плейбоя.
Разумеется, субботние вечера были не единственной сексуальной разрядкой Найджела. Это было бы ненормально. Также каждый вечер вторника он мастурбировал в душе. Иногда в среду. Или даже в оба дня, если чувствовал себя особенно похотливо.
О ком он думал во время мастурбации?
Тейлор Свифт, конечно. Кто же еще? По крайней мере, последние несколько лет. А до нее - Сандра Баллок.
Время от времени приходили на ум жесткие вещи. Насильственные. Он представлял, как душит кого-то или проникает в кровоточащее влагалище. Но ведь это нормально, правда?
Может, раз десять они делали это по-собачьи. Это были Найджел и Фиона, а не Найджел и Тейлор Свифт. Последний раз это было три года назад, после вечеринки в доме их соседа. Он привык думать о собачьем стиле как об особом лакомстве. То, что они делали только в особых случаях. Вот почему он хотел насладиться этим моментом настолько, насколько позволяли обстоятельства, и намеренно притормозил.
И тут ему в голову пришла идея.
Почему бы не попробовать сделать это двумя способами за раз?
Он поцеловал Фиону в шею, а затем прошептал ей на ухо:
- Анал?
- Сделай это со мной, - выдохнула она.
Найджел вышел и снова проник в нее, в то время как другой рукой закрыл ей рот. В обычной обстановке она не была такой уж крикливой, но сейчас не самое удачное время для начала.
Он думал, что будет трудно проникнуть в ее задницу, но, к его удивлению, все прошло как по маслу. Может, сок "киски," размазанный по всему его члену, немного помог. Или много. В любом случае, он проскользнул внутрь с минимальными усилиями, и, оказавшись внутри, стенки, казалось, сомкнулись вокруг и охватили его пенис. В результате он мог делать только короткие, толкающие движения, в то время как пальцы его правой руки массировали ее клитор. Этого было достаточно, чтобы Фиона кончила. Найджел почувствовал, как у нее задрожали колени, а мышцы заднего прохода напряглись и расслабились, напряглись и расслабились. В какой-то момент он был почти уверен - единственное, благодаря чему она удерживается в вертикальном положении, это его член у нее в заднице.
Вся интерлюдия длилась не более четырех-пяти минут. Когда все закончилось, Найджел приоткрыл дверь туалета, проверил, что на горизонте чисто, выскользнул наружу и жестом пригласил Фиону следовать за ним. Когда они шли по проходу мимо тех же спящих пассажиров обратно на свои места, Найджел поймал взгляд стюардессы, идущей навстречу. Она задержала глаза на долю секунды дольше, чем следовало, ухмыльнулась и отвернулась. У Найджела не осталось никаких сомнений - она знала, что они с Фионой делали в туалете. Черт возьми, может и весь экипаж знал. Почему-то сама мысль об этом заставила его выпятить грудь.
Менее чем через час после того, как они забрали свой багаж в аэропорту Суварнабхуми, Найджел и Фиона зарегистрировались в своем отеле рядом с легендарной Каосан-роуд. Был ранний вечер. Фиона устала. Ей хотелось спать. Найджел тоже устал. Это было долгое, изнурительное путешествие, и жара удушающая. Персонал отеля был восхитителен, а номер с кондиционером просто великолепен. Кровать с атласным покрывалом мягкая и роскошная. Не успели они скинуть туфли и лечь, как уже спали в объятиях друг друга.
Они не просыпались до середины утра и провели следующие несколько дней, посещая туристические места. Плавучие рынки, Большой дворец, Храм Утренней Зари. Таиланд был странным, красивым и экзотическим местом, настолько непохожим на пригородную Англию, что порой трудно было поверить, что эти два места могут сосуществовать на одной планете. Конечно, люди везде делали одно и то же. Ели, работали, разговаривали, смеялись, любили. Но здесь все было несколько иначе.
По ночам они прогуливались туда-сюда по Каосан-роуд, разглядывая открытые гоу-гоу бары. Это было совсем не то, чего ожидал Найджел. В этом не было ничего экстраординарного. Все, что он видел, - это люди, наслаждающиеся жизнью в ярком свете неоновых ламп. Молодые стройные девушки весело болтали с иностранцами постарше, с пивными животиками и хищными взглядами.
Найджел думал, что Фиона рассердится, если поймает его за подглядыванием. Но когда он на всякий случай взглянул на нее краем глаза, то увидел, что она была под впечатлением так же, как и он. Когда они проходили мимо баров, она замедляла шаг и слегка приоткрывала рот - так соблазнительно, - склоняла голову, и в ее глазах блестел похотливый огонек.
В их последнюю ночь в Бангкоке Найджел, подстраиваясь под темп жены, спросил:
- Не хочешь зайти и посмотреть?
- Ни в коем случае! - запротестовала Фиона, прикрывая рот ладонью, хихикая и убегая.
В этот момент годы растаяли, и она стала похожа на беззаботную восемнадцатилетнюю девушку, в которую влюбился Найджел. Он погнался за ней, аккуратно обогнув придорожную стойку для барбекю.
- Эй, я думал мы договорились в этот отдых делать то, чего раньше никогда не делали?
- Так и есть, - бросила Фиона через плечо. - Но поход в паб - это ведь не совсем неизведанная территория, не так ли?
Найджел хотел возразить - то, что вы пьете и где вы это пьете, также должно приниматься во внимание, но не стал об этом говорить. Возможно, она была права. Это было время приключений и исследований, а не сидения в баре и пьянства.
Когда бангкокский этап их путешествия закончился, они выселились из своего шикарного отеля, сели в автобус с кондиционером и за два часа доехали до залитых солнцем песков Паттайи. Там они остановились в еще более роскошном отеле, расположенном в конце короткой, обсаженной пальмами подъездной дорожки рядом с пляжем. Комната была безупречной, вплоть до мраморной ванной комнаты и полотенец на кровати, сложенных в виде лебедей. Был даже холодильник с бесплатной бутылкой сухого игристого вина "Просекко" внутри.
Как только за ними закрылась дверь, Найджел бросил Фиону на кровать и принялся рвать на ней одежду, пока ее юбка и трусики не оказались разбросанными по полу. Затем он широко раздвинул ее ноги и уставился на копну блестящих лобковых волос, наслаждаясь ощущением желания, бегущего по его венам и нагнетающего кровь в затвердевший член, в то время как Фиона выжидающе извивалась на кровати.
Когда он, наконец, проник в нее, она издала звук, которого Найджел никогда раньше не слышал. Что-то вроде мягкого мяуканья, как у кошки. Это был звук глубокой, изысканной потребности, наконец-то утоленной. Она подняла колени, пропуская его глубже внутрь, и Найджел, как и положено, подчинился. Их любовные ласки не были торопливыми и неистовыми, как в самолете, а медленными и чувственными.
Позже они отправились ужинать в ближайший ресторан морепродуктов, где для начала отведали острый суп Том-Ям, а на закуску омара со свежими устрицами, запив все это хорошей бутылкой охлажденного Шардоне. Такая еда была для них в новинку, и она во много раз превосходила их стандартные яйца и чипсы.
Покончив с едой, они отправились на долгую прогулку и смотрели, как садится солнце. Балеарская танцевальная музыка доносилась из прибрежных клубов и баров. Пары и небольшие группы людей расположились на пляже, наслаждаясь прохладным вечером. Прогуливаясь, они постоянно разговаривали. Опыт Таиланда, казалось, заставил Фиону по новому раскрыться, и не только в спальных делах. Они обсуждали вещи, о которых не говорили уже много лет. Если вообще когда-нибудь говорили. Надежды, мечты, страхи. Во многих отношениях это было похоже на знакомство с совершенно чужим человеком.
Больше всего Найджела поразило то, как сильно меняются люди. Сорокавосьмилетняя Фиона мало походила на Фиону-подростка. Разумеется, было физическое сходство. Но если бы вы им задали одни и те же вопросы, то получили бы противоположные ответы. Старшая Фиона была не такой жизнерадостной и дерзкой, но более мягкой и приятной на ощупь.
Вскоре разговор неизбежно перешел на секс. Найджелу пришло в голову, что с годами секс стал тем, о чем они никогда не говорили. Не то чтобы это было табу, скорее они исчерпали тему.
До сих пор.
Здесь, в этом тропическом раю, все ограничения были сняты. Даже одного разговора о сексе было достаточно, чтобы у Найджела встал член, и ему не раз приходилось совать руку в передний карман шорт, пока они шли, подавляя эрекцию.
Дошло до того, что он выложил ей нежелательную информацию, например, свою привычку мастурбировать в душе по вторникам. К счастью, Фиона не спросила, на кого он дрочит. Либо она не хотела этого знать, либо решила, что он думает о ней. Он гадал, рассердится ли она или будет ревновать. Вместо этого она пожала плечами и сказала:
- У меня тоже есть грязная фантазия.
Сердце Найджела бешено заколотилось в груди. На каком-то первобытном уровне он понимал, что наступил переломный момент. Мяч был на его площадке. Он мог либо позволить комментарию утонуть в эфире, либо подхватить его, побежать с ним и посмотреть, куда он их приведет. Это было простое решение.
- Расскажи мне, - сказал он, облизывая пересохшие губы.
- Секс втроем, - сказала Фиона чуть громче шепота. - Это то, о чем я думала, сколько себя помню.
- Ты и двое парней?
- Нет, я, ты и еще одна девушка.
Это застало Найджела врасплох. Он и понятия не имел, что Фиона склонна к такому. Возможно, это было доказательством того, что самые близкие люди зачастую далеки друг от друга.
Прежде чем он успел подумать о том, что говорит, слова “Отдых для того и предназначен, чтобы делать то, чего ты никогда раньше не делала” сорвались с его губ.
Они уставились друг на друга.
- Ты говоришь то, о чем я думаю? - спросила Фиона.
- В конце концов, это должен быть самый лучший отдых в жизни.
- И как же нам это сделать? Просто начать болтать со случайными девушками на улице?
- Конечно, нет, - сказал Найджел. - Мы в Таиланде. Здесь огромна секс-индустрия. Особенно в Паттайе.
- Секс-индустрия? - Фиона повторила эти слова так, словно слышала их впервые. - Ты имеешь в виду... проституток?
- Ну да, - ответил Найджел. - Но здесь все немного по-другому, по крайней мере, так я прочитал в статье, которую нашел в Интернете. Мы просто найдем барную девушку, которая нам понравится, и возьмем ее с собой в отель. Здесь это считается почти нормальным поведением.
- Разве это не сексуальная эксплуатация?
- Нет, если рассмотреть альтернативы. Никто не принуждает девушек к этому. Большинство из них из сельских районов страны, где они не могут заработать много денег. Девушки переезжают в города, и у них есть выбор работы, но большинство предпочитает быть барными девушками, потому что так они смогут зарабатывать намного больше, чем на фабрике или на фермах. Им платят за то, чтобы они одевались и выходили каждый вечер. Это не значит, что они должны спать с тем, кто предлагает деньги. Здесь, если им не нравится клиент, они просто уходят. Бары им все равно платят, только чтобы они там тусовались.
- Понятно. Так где же нам найти барную девушку?
- В баре.
- Ты просто хочешь выпить.
- Это будет приятный бонус.
- Знаешь, ты пугаешь меня, когда слишком много пьешь. Ты становишься таким... сверхвозбужденным.
Найджел успокаивающе улыбнулся.
- Все в порядке, детка. Не волнуйся. Мы на отдыхе.
Через несколько минут они уже сидели за столиком в баре на пляже. В тот момент, когда они сели, молодая девушка, одетая в белые короткие шортики и топик, подбежала принять их заказ. Большой бокал пива Чанг для него и сухой мартини для нее. Когда официантка вернулась с напитками, она посмотрела на Найджела, слегка наклонила голову, а затем посмотрела на Фиону. Смысл был ясен.
Зачем ты привел сюда свою жену?
Найджел поблагодарил ее, и девушка неторопливо удалилась, покачивая бедрами.
Из-за своего столика они могли наблюдать за работой барных девушек. Это было восхитительно. Они окружали каждого, кто входил в дверь. Если только он не был с женщиной, - в этом случае они держались на почтительном расстоянии. Они открыто флиртовали с одинокими парнями, смеялись над их явно дурацкими шутками и поощряли их покупать выпивку. Это был хитрый ход. В статье, которую читал Найджел, говорилось, что в барах берут деньги с клиента за дорогой коктейль, но девушки пьют простой фруктовый сок или даже воду. Все это знали. Черт возьми, люди писали об этом статьи. И никто не был против. Ничего не поделаешь, такова жизнь.
Несколько девушек прошли мимо и вежливо улыбнулись, прежде чем перейти к более доступным целям. Найджела это вполне устраивало. Это дало ему возможность обсудить с Фионой достоинства каждой девушки, пока они решали, какую из них взять с собой в отель. Один бокал плавно превратился в три, и вскоре они оба раскачивались на своих местах и постукивали ногами в такт музыке. В конце концов Фиона взволнованно похлопала Найджела под столом по колену и сказала:
- Я хочу ее.
Найджел проследил за взглядом жены, пока его глаза не остановились на высокой, худощавой, темнокожей красавице, прислонившейся к дальней стене бара. У нее были длинные волосы, высокие каблуки и маленькое голубое вечернее платье. Она поймала на себе их взгляды и соблазнительно откинула волосы с глаз, застенчивая улыбка тронула уголки ее рта. Найджел поманил ее к себе. Она не выглядела удивленной. Когда она села, разрез ее платья открылся, обнажив длинное, стройное, смуглое бедро.
Ее английский, хотя и с сильным акцентом, был очень хорош, и они втроем весело болтали около часа. Хриплым голосом, возможно, испорченным слишком большим количеством сигарет и бессонными ночами, она рассказала им, что ее зовут Пуки, ей двадцать три года, и она приехала из города на севере Таиланда под названием Чианг Май. После того, как Найджел и Фиона угостили ее выпивкой, она довольно откровенно рассказала о своем занятии. Она работала уже два месяца и предпочитала парней постарше.
- Побольше джентльменов! - сказала она, краснея.
Она сказала, что никогда раньше не ездила с парой к ним домой, но была согласна на это предложение, естественно, за небольшую дополнительную плату. Ее обычная такса составляла 2000 бат за "короткое время". Она хотела 3000 бат за поездку домой к Найджелу и Фионе. Он быстро подсчитал в уме. 3000 бат - это чуть меньше 70 фунтов. Он не совсем понял, что она имела в виду под "коротким временем", но не трудно догадаться, что это была альтернатива "долгому времени". Он слышал о мужчинах, которые ездили в Таиланд и снимали девушек, которые, по сути, становились подругами на время пребывания парня на курорте, а иногда и неопределенно долго в последующем. Он, и обычно еще несколько парней, присылали ей деньги на содержание при условии, что барная девушка перестанет быть барной девушкой. Конечно, они редко так делали.
В дополнение к 3000 бат, Пуки сказала им, что они должны внести плату в размере 500 бат в бар за освобождение ее от обязанностей на оставшуюся часть вечера. Расходы все увеличивались, особенно если сюда же добавить завышенные цены на напитки, но Найджел полагал, - это все еще сравнительно небольшая сумма по сравнению с тем, сколько такие услуги будут стоить в Британии.
Удивительно, но даже когда трио обсуждало оплату, это не казалось коммерческой сделкой. По всей видимости, Пуки была очень хороша в своей способности заставлять людей чувствовать себя непринужденно. Вскоре Найджел почувствовал настоящую связь с девушкой. Она была очаровательна, умна и очень внимательна, задавала вопросы о том, как они с Фионой жили в Англии, смеялась над их примитивными шутками, принимала их заказы на спиртные напитки и ходила за ними в бар. Если все это фальшивка, значит она исключительно хороша в своей работе.
Когда пришло время Найджелу оплатить счет в баре, он набросил сверху дополнительные 500 бат и через несколько минут он, Фиона и Пуки втиснулись на заднее сиденье такси для короткой поездки обратно в отель. Они почти не разговаривали. К тому времени все, что нужно было сказать, уже было сказано. В машине Найджела переполняли самые странные чувства. Предвкушение, тревога, желание. Пелена сюрреализма, похожая на сон.
Неужели это происходит на самом деле?
Не успел он опомниться, как они уже были в гостиничном номере. Он достал из холодильника бутылку игристого вина "Просекко", открыл ее, налил три бумажных стаканчика, раздал их и предложил тост.
- За то, чего никогда раньше не делали!
Дамы завизжали от восторга, и все трое осушили вино несколькими большими глотками, еще больше усилив атмосферу праздника. Найджел налил себе еще, поставил полупустую бутылку на пол и сел на кровать снять обувь. Он поднял глаза и увидел - Фиона и Пуки стоят перед ним, целуясь по-французски. Первым его инстинктом была сильная ревность. Особенно когда он увидел, как рука Пуки ползет по груди его жены. Но ему хотелось посмотреть, что будет дальше.
Затем Пуки открыла глаза и посмотрела прямо на него.
Это был вызов или приглашение?
Сказать наверняка было невозможно. Найджел остался сидеть на кровати, потягивая свой напиток, наблюдая, как Фиона приподнимает платье и показывает Пуки свои безупречные белые трусики. Ее глаза были прикованы к тайской девушке, но Найджел знал - это представление Фиона устраивает для него. Она должна знать, что это всегда была одна из его самых развратных фантазий - наблюдать, как две девушки целуются. В его воображении они целовались и ласкали друг друга, доводили до исступления друг друга, пока не появлялся Найджел, чтобы трахать их мокрые "киски", доводя до оргазма.
И это было именно то, что, как казалось, происходило в данный момент.
Фиона подняла руки, словно сдаваясь, и позволила Пуки снять платье через голову и отбросить его в сторону. Вскоре к платью присоединился лифчик Фионы, а затем и ее безукоризненно белые трусики. Найджел глубоко, судорожно вздохнул, наслаждаясь видом обнаженной жены, стоящей перед ним. Он слышал ее дыхание. Почти одышку. Немного смущенно пальцы ее левой руки прошлись по груди и нашли сосок. Сжав его, она втянула воздух сквозь стиснутые зубы.
Это послужило сигналом для Пуки. Внезапно молодая тайка бросилась к Фионе и уткнулась лицом ей в грудь. Фиона застонала и начала рвать одежду Пуки. Вскоре ее платье и бюстгальтер присоединились к платью Фионы на полу. Ее кожа цвета карамели была безупречной, груди полными и дерзкими, а соски уже вызывающе торчали. Найджел сглотнул, переводя взгляд с Пуки на Фиону и обратно. Две красавицы, родившиеся с разницей в тридцать лет и разделенные континентом, но обе неотразимые.
- Хотите присоединиться к нам, сэр? - спросила Пуки, нарушив своим хриплым голосом тишину.
- Ну же, - умоляюще добавила Фиона.
Найджел опустился на одно колено перед женой, словно собираясь помолиться у алтаря, а она послушно раздвинула для него ноги. Обхватив ладонями ее ягодицы, он некоторое время смотрел на нежные, блестящие складки ее влагалища, а затем глубоко засунул язык в ее дырочку. Она содрогнулась так сильно, что он подумал, что она вот-вот упадет в обморок. Но когда он сконцентрировался на ее клиторе, спазмы превратились в нежную дрожь.
Он не хотел, чтобы Фиона кончила. Еще нет. За годы занятий любовью он усвоил по крайней мере одну вещь: оргазм женщины всегда сильнее и мощнее, если подвести ее к краю пропасти, а потом отступить, ну а затем вернуться и столкнуть с края. Кроме того, нужно было лизать еще одну "киску", и пренебрегать ею было бы невежливо. Скоро он вернется к Фионе.
Он повернулся к Пуки, глядя на вздымающуюся выпуклость ее груди. Он поблуждал своими руками по ее мускулистым бедрам и ягодицам, прежде чем схватить ее трусики обеими руками. Она инстинктивно отклонилась, затем, казалось, передумала и зарылась руками в его волосы. Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее промежности. Найджел резко дернул ее трусики и стянул их до колен Пуки.
Вдруг что-то подпрыгнуло и ударило его по лицу. Что-то твердое и мягкое одновременно, с одним глазом.
Что за херня?
Что-то здесь было не так. Мозг Найджела не мог понять, что происходит. И тут его осенило.
Это член. И это эрекция. Эрегированный член только что ударил его по лицу.
Пуки?
Пуки - парень.
Леди-бой.
- Соси его, - сказала она (он?) своим хриплым голосом.
Найджел упал навзничь, широко раскрыв глаза от ужаса. Теперь все стало ясно. Толстые, жилистые предплечья, сильные руки, четко очерченный кадык.
Член.
Он, по-видимому, был зажат между ее ног, и когда Найджел стянул с нее трусики, то освободил его, и ему уже некуда было деваться.
Его вырвало. Рот наполнился горячей кислой рвотой. Когда он на четвереньках стал отползать, немного блевотины вытекло и потекло по подбородку. Рука Найджела наткнулась на что-то твердое, и пальцы инстинктивно сомкнулись вокруг горлышка бутылки "Просекко", успокоив его своим весом.
Не раздумывая, он вскочил на ноги и маханул бутылкой по широкой, круговой дуге. Он просто хотел, чтобы эта девушка, этот парень, этот качающийся член были подальше от него.
Тук!
Бутылка ударила Пуки по макушке. Она хрюкнула, на лице появилось удивленное выражение, рот несколько раз беззвучно открылся и закрылся. Кровь начала стекать по ее лицу из раны на голове. Затем, кровавая пелена застелила ему глаза, и Найджел снова взмахнул бутылкой. На этот раз она разбилась, осыпав комнату каплями дешевого вина и осколками стекла. От силы удара Пуки рухнула на пол.
Кто-то закричал.
Фиона.
- Все в порядке, дорогая, - сказал Найджел. - Я почти закончил.
Пуки была либо мертва, либо без сознания. Вероятно, последнее, хотя огромная вмятина на макушке наводила на мысль о серьезной травме. По крайней мере, перелом черепа, возможно, даже повреждение мозга. Она лежала на спине, раскинув руки и ноги, вялый член безвольно свисал между ее ног.
В руке Найджел все еще держал разбитое горлышко бутылки "Просекко". Он опустился на колени, осторожно взял большим и указательным пальцами конец пениса и ударил по его основанию самодельным режущим инструментом. Первый разрез почти полностью разорвал эту штуку. Найджел продолжил пилить и резать, при этом бормоча себе что-то под нос, но орган упрямо оставался прикрепленным тончайшим кусочком кожи. Резкий рывок отделил его полностью, и кровь хлынула из зияющей раны на руки Найджела и на плюшевый ковер гостиничного номера.
Найджел торжествующе взревел и поднял отрубленный пенис, как трофей. Краем глаза он увидел, как все еще обнаженная Фиона упала на пол в глубоком обмороке, а распростертое тело Пуки начало дергаться и яростно содрогаться в предсмертных судорогах.
Перешагнув через нее, Найджел вышел из номера, прошел по коридору и вышел из отеля к пляжу, неся в руке окровавленный отросток, а местные жители и туристы в ужасе шарахались от него, прикрывая рты.
Когда он вошел в прибой, вода была теплой и приветливой. Найджел побрел на глубину. Поднимаясь до коленей, вода становилась все холоднее. Она мягко толкала его, угрожая сбить с ног, - он уже ощущал устрашающую мощь океана, достаточную, чтобы разрушать города и сокрушать целые цивилизации.
На пляже позади него люди кричали что-то по-тайски. Несколько лучей фонариков отражались от мерцающей поверхности воды. Неважно. Никто не придет за ним, и он не отступит.
Вот оно. Последнее, чего он никогда раньше не делал. Убийство.
Отличный способ обеспечить себе самый лучший отдых в жизни.
Зажав зубами еще теплый резиноподобный пенис, Найджел поплыл.
Перевод: Игорь Шестак
В первый раз, когда Пит встретил пингвина своей соседки по комнате Кайлы, он знал, что должен его съесть.
Пит играл в видеоигры и пытался решить, хочет ли он выкурить еще один косяк, когда услышал, как ключи Кайлы звякнули в замке. Он ловко схватил бонг и одним быстрым движением засунул его в щель между диваном и стеной. Кайле не нравилось, что он курит траву в доме, с тех пор как она прошла тест на наркотики для своей работы в Aквариуме.
Пит подавил кашель, стреляя ракетами в инопланетный космический корабль.
- Забыла свой рабочий телефон, - сказала Кайла, входя.
- Угу, - буркнул Пит.
Кайла остановилась посреди комнаты, ее вздернутый нос подергивался.
- Ты что, курил здесь?
- Не...
Mутант-окто-киборг задушил аватар Пита.
Он яростно жал на кнопки, пытаясь высвободиться от металлическиx щупалeц твари, лениво гадая, похожа ли она на кальмарa.
- Брось, Пит.
Пит вздохнул.
- Я думал, ты на работе.
- Все равно, не кури здесь. Мы же уже говорили об этом.
- А-а-а! - закричал Пит, голова его аватара стала фиолетовой и взорвалась.
- Хорошо, может быть, теперь ты сможешь меня выслушать.
- Что, прости? - сказал Пит, поворачиваясь к Кайле.
И тут он увидел его.
В руке она держала свободный поводок. Другой конец был прикреплен к пингвину.
- Как, черт возьми, я так сильно обдолбался? - спросил Пит у бонга за диваном.
Кайла взглянула на поводок.
- Oй. Это Тако.
- Мип,- сказал Тако.
Пит уставился на пингвина.
- Чего, блядь?
Кайла рассмеялась.
- Боже, ты под кайфом. Тако, это Пит. Пит, это Тако. Он - мой пингвин.
- Tвой пингвин?
- Да, - сказала Кайла, энергично кивая. - Я его тренирую. У нас есть новая программа, по которой мы каждый вторник возим его в дома престарелых. Знаешь, пингвины - очень чуткие животные. Отлично подходит для эмоциональной поддержки.
- Хм, - Пит посмотрел на пингвина, на его белое брюхо, желтые пятна по бокам головы, тонкий клюв, который напомнил ему маску чумного доктора.
В животе у него заурчало.
- Я никогда раньше не слышал, что пингвинофф таскают по домам престарелых.
Кайла пожала плечами.
- Мой босс увидел какую-то статью в Интернете и решил, что мы попробуем. Тако в значительной степени вызвался сам.
- Теперь я видел все...
- Давай, Тако, - сказала Кайла, - нам пора.
Тако, пошатываясь, последовал за ней, затем повернул голову в сторону Пита.
- Мип.
- О, я думаю, ты ему нравишься, - сказала Кайла.
Тако догнал ее, и она закрыла за ними дверь.
У Пита изо рта потекла слюна. Он представил, как вгрызается в это белое брюхо, пережевывает слои липкого жира, выработанного для того, чтобы держать птичьи кишки в тепле в ледяных антарктических водах, горячая кровь вскипает и заливает его лицо.
Затем случайно проглотил перо и задохнулся, пока птица дергалась и мяукала перед ним.
Пит достал телефон, чтобы посмотреть рецепты Кордон Блю[35]. У него всегда была привычка есть то, что есть не следовало. В детстве он дважды попадал в отделение неотложной помощи за то, что сорвал серьги своей матери. Жуки, грязь, палки, собственное дерьмо, листья - все это попало ему в глотку. В подростковом возрасте у него развилась навязчивая идея съесть по одному из всех животных на Земле, начиная с соседской кошки. Но даже несмотря на то, что Пит поставил галочку в одном пункте Триады Макдональдa[36], он вряд ли был зарождающимся серийным убийцей.
Он просто был голодным.
После двух бесплодных часов, проведенных в попытках сосредоточиться на "Метеоритном Месиве", бесчисленное количество раз погибая от рук белок-роботов, рыскающих по первому уровню, Пит удалился в свою комнату, чтобы провести некоторые исследования. Все, о чем он мог думать, было то, как Тако смотрел на него, когда он вразвалку выходил за дверь. Как будто он хотел, чтобы его съели.
Пит, возможно, был ленивым наркоманом, чьи основные цели в жизни включали манипулирование пикселями на экране телевизора и жевание экзотических видов, но у него была своя уникальная фишка трудолюбия. Он был опытным инженерoм-укурокoм. B руках Пита несколько обрывков трубок или сомнительного вида яблоко могли превратиться в дымящиеся инструменты за считанные минуты. Съесть пингвина будет нелегко, но Пит справиться с этой задачей.
Он часами рылся в Интернете, пытаясь узнать, каковы пингвины на вкус. Он предположил, что как курица, но, по словам одного моряка 19-го века, на вкус они не были похожи ни на одну другую тварь под солнцем. От этого у Пита слюнки потекли еще сильнее.
У него было желание. Ему нужна была только возможность.
Кайла привела пингвина в дом в тот день по счастливой случайности. Она никогда раньше не приносила домой животных из Aквариума, и у Пита не было причин думать, что она когда-нибудь сделает это снова. Он сомневался, что она сможет даже поднять манту по ступенькам, по крайней мере, не написав ему, чтобы он пришел ей на помощь. Случай, на который он с радостью согласился бы, при условии, что сможет съесть эту штуку.
Может быть, ему и удалось бы пробраться в Aквариум, но он не был ниндзя. Или даже заурядным грабителeм, одним из тех придурков в шляпах газетчиков, которых Бэтмен оставил связанными перед полицейским участком в спокойный день.
Нет, если он хочет насладиться своей личной версией Тако во вторник, ему придется заставить пингвина прийти к нему. Как-то так.
Он сцепил пальцы и пристально вгляделся в экран компьютера, но никаких ярких идей ему в голову не пришло. Наконец, он встал и пошел в ванную. Он вытащил несколько длинных каштановых волос из щетки Кайлы и сунул их в рот, медленно двигая челюстью, пока обдумывал, как именно он собирается съесть ее пингвина.
Oчередной вторник.
Пит был пикселизированным бегемотом, бегающим по лабиринту с резиновым молотком и бьющим по голове смотрителей зоопарка.
Он смутно осознавал, что работает душ, пар поднимается из щели под дверью ванной.
Завернув за угол, он налетел на целое стадо смотрителей зоопарка, которые набросились на него со своими миниатюрными молотками.
- ИГРА ОКОНЧЕНА, - сказал экран телевизора.
Пит вздохнул и положил пульт. "Супер Громадина Боппер" была одной из его любимых игр в детстве, но с тех пор, как он купил винтажную копию на eBay, он не смог пройти первые несколько уровней. В детстве у него это получалось гораздо лучше.
Может быть, потому, что ему все время было интересно, на что похожи бегемоты на вкус.
Он прошел на кухню, чтобы взять миску хлопьев. Его смена в продуктовом магазине начиналась не раньше четырех, так что у него был более-менее целый день впереди, чтобы поиграть в видеоигры, может быть, немного поиграть на басу или запрыгнуть в PinkTacoBuffet.com и малёха вздрочнуть. Схватив из шкафа миску, он бросил туда половину коробки хлопьев с арахисовым маслом и повернулся, чтобы взять ложку из ящика.
Сумочка Кайлы лежала на барной стойке.
Миска с хлопьями с громким звоном упала на пол, рассыпав их под стойкой.
Пит бросил взгляд в коридор - дверь ванной все еще была закрыта, за ней слышался тихий звук душа. Он осторожно полез в сумочку Кайлы и вытащил ее рабочий телефон.
Душ отключился.
Пит дико огляделся в поисках места, где можно было бы спрятать телефон, и наконец засунул его между диванными подушками. Он снова сел на диван и взял пульт.
Через несколько минут Кайла выбежала в гостиную, как всегда опаздывая на работу. Пит одними губами пожелал ей доброго утра и продолжал громить смотрителей зоопарка, молясь каждому богу, которого только мог придумать, чтобы ее босс не позвонил. Кайла что-то проворчала в ответ, схватила сумочку со стойки и поспешила к двери.
Ключи Кейлы звякнули в замке.
Прилив возбуждения пронзил Пита. Он провел последний час в предвкушении, попеременно расхаживая по квартире и пытаясь наблюдать за "Железным Поваром"[37].
- Надо пописать, надо пописать, надо пописать! - Кайла вбежала в гостиную, оставив входную дверь широко открытой.
Тако плелся за ней, яростно переступая маленькими ножками, стараясь не отставать.
- Привет.
- Присмотри за ним секунду, - Кайла отдала ему поводок и помчалась в ванную.
Тако посмотрел на Пита темными маленькими глазами.
- Мип.
Пит тупо уставился на поводок в своей руке. Он не мог поверить в свою удачу. Кайла передала пингвина прямо в его лапы.
Жаль, что у него не было ни малейшего представления о том, что он собирается делать.
Слушая, как струйка мочи плещется в унитазе сквозь тонкие стены квартиры, он знал, что должен действовать быстро. Иначе он упустит свой шанс, и он не мог рассчитывать на то, что Кайла снова принесет птицу. Сейчас или никогда.
Пит в отчаянии оглядел квартиру, надеясь на вдохновение, и его взгляд остановился на открытой двери.
Бинго.
Он спрячет Тако, убедит Кайлу, что пингвин сбежал. Его мысли путались, перебирая все возможные места, где он мог бы спрятать птицу, в то время как моча Кайлы замедлилась до струйки.
У него оставалось всего несколько секунд.
Шкафы под телевизором были слишком маленькими и полными DVD-дисков. Шкаф в прихожей был вполне вероятен, но он находился рядом с ванной, и Кайла могла что-то услышать, предательский писк, раскрывающий, что сделал Пит.
Кухонные шкафы? Печь? Микроволновка?
Посудомойка.
Пит спрыгнул с дивана, таща за собой пингвина. В туалете спустили воду. Кайла, по крайней мере, вымоет руки, давая ему еще несколько секунд.
Открыв посудомоечную машину, он взял Тако и бесцеремонно бросил его рядом с хрустящей стеклянной кастрюлей, которую Кайла использовала для лазаньи.
- Мип, - сказал Тако в последний раз, взмахнув своими маленькими крылышками, когда Пит захлопнул дверь и нажал кнопку "Горячая Мойка".
Он прислушался к новым звукам, доносящимся из прибора, но все, что он услышал, было журчание воды, когда начался цикл.
Когда Кайла открыла дверь ванной, он побежал обратно в гостиную с криком:
- Кайла, иди скорее!
Кайла вошла в гостиную, вытирая руки о джинсы.
- Что?
- Это Тако, он просто... он увидел что-то снаружи, и я думаю, что я недостаточно крепко держал его поводок...
- О, Боже, ты должен был следить за ним, - Кайла подбежала к двери и посмотрела вверх и вниз по дорожке. - У тебя было простое задание, Пит, какого черта? Тако?! Тако!!!
Пит скорчил самую печальную гримасу, на какую был способен в данных обстоятельствах.
- Прости, это все моя вина.
Кайла схватила его за плечо.
- Просто помоги мне найти, ладно? Ты пойдешь в ту сторону. Он не мог уйти далеко. Я имею в виду, что он пингвин.
Пит кивнул.
- Да, хорошо. Понял.
Кайла побежала по дорожке второго этажа. Пит бросился к лестнице. Солнце светило ему прямо в глаза. Он подумал о том, чтобы вернуться за очками, но решил, что это будет выглядеть подозрительно. Он должен был вести себя так, как будто на самом деле думал, что может найти Тако, ковыляющего по лестнице.
Спускаясь по лестнице, Пит думал о пингвине, тонущем в обжигающей воде. Надеюсь, это будет быстро. Он задавался вопросом, сможет ли он съесть птицу прямо из посудомоечной машины, или ему нужно будет приготовить ее.
По крайней мере, выщипывать перья было бы намного проще.
Пит прикрепил свой последний флаер к телефонному столбу, рядом с устаревшим объявлением о гаражнoй распродаже через две улицы. На него уставился пустой взгляд случайного пингвина из Google Images, а также контактная информация Кайлы и смутное обещание награды. Он покрыл несколько кварталов копиями одного и того же флаера.
В животе у него заурчало. Расклеивание листовок было голодной работой.
Кайла была расстроена, как и любой, кто только что потерял пингвина, но она купилась на его историю. Пит вел себя так искренне, что почти убедил себя, что Тако просто ушел.
Он убедил Кайлу вернуться на работу, чтобы сообщить о пропаже пингвина, поклявшись делать листовки и не отдыхать, пока Тако не будет найден. Как только она ушла, он пошел на кухню и подождал, пока закончится цикл мытья посуды.
Посудомойкa былa еще горячeй на ощупь, когда он открыл еe, пар поднимался от двери и увлажнял его брови. Тако, конечно, был там, его клюв и широко раскрытые глаза. Перья легко отделились и были помещены в пластиковый пакет. Затем он порубил пингвина, распределив его останки между четырьмя отдельными пластиковыми контейнерами, и пошел в копировальный магазин, чтобы напечатать листовки, свалив мешок с перьями сзади.
Возвращаясь в их квартиру, чувствуя, как последние лучи вечернего солнца бьют ему в шею, Пит задавался вопросом, в каких неприятностях оказалась Кайла. Он не мог себе представить, чтобы ее начальники благосклонно отнеслись к потере птицы, к тому же птицы-терапевта. Надеюсь, ее не уволят. Как она получит свою половину арендной платы?
Парковочное место Кайлы было пусто. Она, вероятно, все еще была на работе, признак того, что, какой бы жестокой ни была любая трёпка, которую она получила, она все еще работала.
Кухня была в полном распоряжении Пита.
Войдя в квартиру, он вытащил контейнер с грудкой Tако и начал жарить ее на сковороде. Его глаза блуждали по полке со специями, представляя, каково будет мясо пингвина с небольшим количеством куркумы или эстрагона. В конце концов он ограничился простой солью и перцем. Он не знал, сможет ли когда-нибудь снова попробовать пингвина. Зачем переусердствовать?
Кайла вернулась домой, когда он все еще готовил, ее нос дернулся вверх от необычного запаха, исходящего из кухни, но она ничего не сказала. Ее глаза покраснели, по щекам потекли потеки туши. Она стояла в дверях, держа сумочку в одной руке, и вздыхала.
- Что ты готовишь?
Пит вытер руки кухонным полотенцем.
- Как все прошло? Я развесил листовки.
Кайла пожала плечами.
- У меня все еще есть работа, если ты об этом спрашиваешь, но разговор был не из приятных.
Пит взглянул на жарящуюся грудку пингвина, подумав, что ему понадобится минута или две, прежде чем он перевернет ее, и вошел в гостиную.
- Это я во всем виноват, - сказал он.
Кайла покачала головой.
- Нет, я должна была следить за ним. Я имею в виду, что это я забыла свой телефон в первую очередь.
- Да, но ты рассчитывала на меня.
Pот Кайлы беззвучно открылся и закрылся. Она провела рукой по волосам.
- Пит, это просто... Боже. Это тоже так странно. Совсем как тогда, когда он появился в Aквариуме.
- Что ты имеешь в виду?
- Однажды, мы нашли его на парковке. Он не был одним из наших. Мы позвонили в зоопарк, но все их пингвины были учтены. Мой босс решил, что, может быть, кто-то взял его в качестве домашнего животного, и он убежал.
- Хм, - сказал Пит, с трудом веря в свою удачу. - Может быть, он снова убежал. Искать, откуда он пришел.
Кaйла закрыла лицо руками. Сдавленное рыдание сотрясло ее тело. Она покачала головой и зашагала по коридору в свою комнату.
Пит смотрел ей вслед, чувствуя укол сожаления. Он был так поглощен идеей съесть Тако, что даже не подумал о том, как это повлияет на Кайлу. По крайней мере, у нее все еще была работа.
Он закончил готовить грудку и переложил ее на тарелку. Перенеся еду в гостиную, он принялся листать программы, пока не нашел несколько мультфильмов. Затем он отрезал кусочек и предoставил свои вкусовые рецепторы мясу пингвина.
Грудкa была откровением. В течение следующих нескольких дней он доел оставшуюся часть птицы. Он обжарил печень в масле. Поджарил крылышки и облил их острым соусом. Он даже сварил клюв и еще несколько частей, с которыми не знал, что делать.
Это было не абсолютно хорошо. Грудка была не такой сочной, как кусок курицы, вкус был немного тусклый. Но это не было похоже ни на что, что он когда-либо пробовал.
Пит не волновался, что у него войдёт в привычку есть пингвинов. Одна только логистика делала повторный пир крайне маловероятным. Но, может быть, когда-нибудь, в антарктическом круизе, сидя у окна с видом на какой-нибудь быстро тающий ледник. C Кайлой в вечернем платье, вздыхающeй и наблюдающeй за проплывающими мимо горами снега.
Поначалу он купался в восторге, который обычно испытывал, когда поглощал что-то новое и экзотическое. Кайла хандрила и почти ничего не говорила. Пит полагал, что она переживет это, как c хомякoм, которого подарил ей ее бывший парень после того, как Пит солгал о том, что ее кошка сбежала. По словам Пита.
В ту ночь, когда он доел последний суп, он проснулся весь в поту, его волосы прилипли к подушке. Склонив голову набок, он взглянул на будильник. Три часа ночи.
Колющая боль пронзила его внутренности. Пит вскрикнул и свернулся в позу эмбриона, схватившись за живот.
Боль утихла так же быстро, как и появилась. Пит, спотыкаясь, поднялся на ноги и, пошатываясь, прошел по коридору в ванную, решив, что это пищевое отравление. Возможно, у пингвинов срок годности был короче, чем у других птиц.
Пит плечом распахнул дверь ванной и упал на колени перед унитазом, его вырвало один раз, прежде чем он вспомнил поднять сиденье унитаза. Он наклонился над унитазом, стараясь не слишком внимательно рассматривать пятна, и стал ждать. Ему хотелось, чтобы его стошнило, но у него не получалось. Пищеварительный тракт Пита был в значительной степени улицей с односторонним движением.
Еще одна вспышка боли ударила его чуть ниже пупка. Руки Пита схватились за живот, челюсти двигались вверх-вниз, болезненно растягиваясь.
- Бэк, - пробормотал Пит. - Буэ-э-э-э...
В коридоре открылась дверь.
-Ты в порядке? - позвала Кайла.
- Это просто... мип... - сказал Пит. - Бэк. Только я.
Легкие шаги прошелестели по ковровым дорожкам в коридоре.
- Пит? Ты в порядке?
Пит кивнул, когда его снова пронзила судорога.
- Да, немного херово. Должно быть, было что-то, что не воспринимает мой желудок.
Он понял, что дверь в ванную была открыта позади него, и безуспешно попытался закрыть ее ногой.
- Хочешь, я тебе что-нибудь принесу? Кажется, в холодильнике есть немного имбирного эля.
Пита вырвало, и он покачал головой.
- Со мной все будет в порядке. Мне просто нужно... Буэ-э-э-э...
- Ладно, дай мне знать, если передумаешь.
Мягкие шаги Кайлы затихли в коридоре.
Пит склонился над унитазом, разминая в руках плюшевый фиолетовый коврик для ванной. Пот капал со лба и стекал по кончику носа, время от времени капли падали в унитаз. Но... Никакой рвоты, как бы ни злился его желудок.
Впервые в жизни Пит пожалел, что что-то съел.
В какой-то момент ночи дверь ванной наконец закрылась, вероятно, в результате того, что Пит размахивал ногами во время очередного приступа боли в животе. После нескольких бредовых и мучительных часов боль в животе, наконец, утихла. Когда первые лучи рассвета осветили матовое стекло окна над ванной, Пит заснул.
Он проснулся, когда Кайла толкнула дверь, ударив его по ноге.
- О, черт, прости! - взвизгнула она. - Я была уверена, что ты вернулся в постель.
Пит сонно стряхнул сонливость с головы.
- Все в порядке, - пробормотал он.
Кайла отступила в коридор.
- Ты чувствуешь себя лучше? Ты... э-э... знаешь что с тобой?
Поднявшись на четвереньки, Пит заглянул в пустой унитаз.
- Мип.
- A? - спросила Кайла.
- Нет, не знаю. Хотя я чувствую себя немного лучше.
- Xорошо. Эм, не хочу тебя торопить, но мне нужно привести себя в порядок.
- Ага, только дай мне секунду, - сказал Пит.
Он налил немного воды в раковину, плеснул себе в лицо и набрал из крана полный рот. Он открыл аптечку, вытряхнул несколько таблеток и разжевал их.
Кайла ждала в коридоре в полотенце.
- Спасибо, - прощебетала она и поспешила в ванную.
Несмотря на все еще свежую трагедию исчезновения Тако и сопутствующие профессиональные трудности, которые она пережила, Кайла казалась более похожей на свою обычную бодрую, жизнерадостную версию. Больше похожей на человека, с которым он согласился быть соседом по комнате, чем на хандру, которой она была последние несколько дней.
Пит решил, что за это ему следует благодарить боль в животе. Его болезнь напомнила ей о том, что действительно имело значение. Не какая-нибудь птица, а Пит. Даже при том, что он не мог точно сформулировать, что именно он принес на стол.
Пит поплелся в гостиную и плюхнулся на диван, просматривая стеллажи с видеоиграми, чтобы понять, во что ему хочется играть. Поскольку почти бессонная ночь сделала его похожим на живого мертвеца, он решил, что пришло время убить несколько зомби.
Боль возобновилась почти сразу же после того, как Кайла ушла на работу. Пит как раз вонзил свою бензопилу в шею необычайно тучного зомби, выпустив поток запекшейся крови, когда боль в животе вернулась. Он выронил джойстик и упал с дивана. Корчась на земле, дёргая ногами, стуча джойстикoм так, что дребезжали тарелки, он мысленно пообещал Кайле, что полностью вымоет кофейный столик.
- Бля-я-а-а! - закричал Пит сквозь стиснутые зубы.
Он заставил себя сделать пару глубоких вдохов. Боль утихла. Пит подумал, не сходить ли ему к врачу. У него уже было пищевое отравление, и это было не то же самое. Это было похоже на гребаную шрапнель, рикошетившую вокруг его живота, нанося бог знает какие повреждения.
Он подтянулся к дивану и тяжело сел. Экран телевизора почернел, если не считать единственного прожектора, освещающего обглоданный зомби труп его персонажа. В животе заурчало, напомнив, что он еще не ел - как необычно для Пита.
Возможно, в этом и заключалась его проблема. Может, он просто проголодался.
Или проголодалoсь что-то внутри него.
Он вздрогнул от непрошеной мысли и попытался проигнорировать ее. На кухне он осмотрел холодильник в поисках чего-нибудь съестного, так как накануне прикончил последние хлопья. Все остатки Тако исчезли, хотя Пит все равно не решился бы их съесть, потому что его кишки исполняли старую "Мамбо № 5". Он выпил немного молока Кайлы, прямо из пакета, как он всегда делал.
В шкафу он нашел банку сардин. Когда он отодвинул язычок, открывая дохлых маленьких рыбок, лежащих в ряд, как будто их уложили на ночь, его желудок заурчал исключительно громко. Он сунул сардину в рот и проглотил, не жуя, чувствуя, как она скользит по горлу.
Что-то шевельнулось в его животе, энергично, но безболезненно. Он потер живот, жалея, что не может снять кожу и посмотреть, что происходит. Вместо этого он съел еще одну сардину, потом еще одну, пока банка не исчезла.
После того, как он проглотил последнюю сардину и странное ощущение боли утихло, он удовлетворенно рыгнул и сказал:
- Мип.
Вскоре он мог предвидеть боль и предотвратить ее на пике. Еда каждые три часа помогала, но только если он ел рыбу. Несколько кусочков пиццы или даже запах шипящего фахитаса вернули это чувство, хуже, чем когда-либо.
Он бродил по проходам продуктового магазина, где работал, надеясь, что никто не увидит, как он крадет банки сардин через большие линзы с рыбьими глазами на потолке. По ночам Пит держал на тумбочке стопку банок из-под сардин и каждые два часа сорок пять минут включал будильник. Просыпаться от настойчивого гудка его телефона было не весело, но это лучше ужасной колющeй боли.
Он постоянно чувствовал усталость и слабость. Сначала он списал это на прерванный цикл сна, но потом Кайла сказала, что он похудел. Кожа на его лице обвисла, под глазами образовались глубокие впадины. Его волосы становились ломкими, каждый раз, когда он пытался привести себя в порядок, все больше и больше прядей уходило в зубья расчески.
Через неделю ему пришлось проделать новую дырку в поясе.
Быстрый поиск в Интернете показал на ленточных червей. Он выругал себя за то, что не приготовил пингвина как следует, а затем отправился в клинику неотложной помощи. После двух часов кашля в переполненном зале ожидания, скучающий врач засыпал его вопросами о его здоровье и диете. Она посветила ему в глаза и в горло, прислушалась к его дыханию и, наконец, направила его к психологу.
Шли дни. Пит становился все слабее и изможденнее.
- Тебе следует обратиться к врачу, - сказала Кайла.
- Уже был.
- Может быть, к другому, лучшему?
Он постоянно ронял вещи на работе. Банки с горошком и печеными бобами дождем посыпались с полок, когда он пытался сложить их. Дважды его менеджер просил его уйти домой пораньше - в последний раз навсегда.
Ночью, с интервалом в два часа сорок пять минут, Питу снилось, что он бредет по снегу через бесконечную белую пустошь под серым небом. Что-то в его движениях было не так. Его зрение слегка покачивалось из стороны в сторону.
Но он не мог заставить себя посмотреть вниз.
Однажды утром, слушая, как работает душ, пока Кайла собиралась на работу, он встал и достал из шкафа зимнее пальто. Он набил сумку банками сардин и вышел из квартиры, бросив последний взгляд на пар, просачивающийся из-под двери ванной.
Как и в ту ночь, когда он ушел с работы, он знал, что не вернется.
Пит прислонился к перилам, судно качалoсь и раскачивалoсь под его ногами, едва в состоянии удерживать горизонтальное положение. Дул свирепый, холодный ветер, но он почти не чувствовал его. Над его головой желтая луна выглянула из-за облаков, прежде чем снова исчезнуть.
Исчерпав все кредитные карты Кайлы, он получил билет на рейс в Аргентину и билет на круизный лайнер. Его запас консервированных сардин закончился в середине полета (это событие было встречено с большим облегчением его попутчиками), и он был уверен, что боль начнется снова.
К счастью, его желудок подчинился, и существо в нем, возможно, почувствовало, что он везет его туда, куда ему нужно. Боли не было, только какое-то шевелящееся, толкающее ощущение, как будто растягиваются конечности, сгибаются суставы.
Как только они приземлились, он направился в ближайший ресторан и выпил чашку севиче. Он заехал на местный рынок, чтобы пополнить запасы сардин, прежде чем отправиться на терминал круизных судов. Его появление вызвало шквал вопросов от чиновников круизной линии о его здоровье, достаточно ли он здоров, чтобы плавать. Он отклонял их вопросы туманными намеками на длительные болезни, и они, наконец, позволили ему подняться на борт.
В течение следующих четырех дней в море Пит проводил большую часть времени в постели, баюкая свой живот, внутри которого было жутко тихо. У него возникло ощущение, что то, что обитало внутри него, отдыхало.
И, как ни странно, его это устраивало. Это казалось правильным. Это казалось справедливым. И, в основном, он не хотел провести остаток своей жизни, поедая сардины каждые три часа.
Жизнь, в которой он не мог съесть все, что есть под солнцем, вообще не была жизнью.
Палуба суднa была почти пуста. Несколько предприимчивых душ, закутанных в тяжелые пальто, бродили вокруг, бросая на него странные взгляды из-под подбитых мехом капюшонов. Питу было все равно.
Все, о чем он заботился, - это очистить спасательные шлюпки, свисающие с борта корабля, и погрузиться в темную, стеклянную воду.
Пока он планировал свой прыжок, существо в его кишках зашевелилось, в последний раз расправив свои темные крылья.
Готов, - казалось, говорило оно.
Когда берег очистился, Пит крепче вцепился в перила. Его ноги заскребли по барьеру, находя опору, и из последних сил он подтянулся и перевернулся.
Он упал, больно ударившись плечом о борт спасательной шлюпки, но это не остановило его продвижение. Он погрузился в холодную антарктическую воду, его разум взорвался от шока. Вынырнув на мгновение, он услышал крики далеко над собой.
Тварь в животе снова вцепилась в него, и если бы не ледяная вода, боль была бы невыносимой. Какое-то время он терпел, и в конце концов это прекратилось.
Он поднялся из глубин, клювом рассекая волны, заглатывая полоску прогорклой обезьяньей плоти для пропитания. Его крылья и ласты болели от неиспользования, они не были согнуты должным образом с тех пор, как он начал собирать себя в пищеварительном тракте своего убийцы. Впереди из моря поднимался массив суши, отраженный в блуждающих прожекторах лодки за его спиной. Это место пахло домом, или, скорее, мечтой о доме, которая поддерживала его на протяжении всех лет, проведенных в плену, глубоко в его ДНК. Холодный ветер принес запах других ему подобных.
По крайней мере, внешне. У него больше не было вида, потому что он победил смерть. Его вырвали и препарировали. Четвертовали в пластиковой посуде, обжарили в масле и растворили в желудочном соке трупа, погружающегося в глубины антарктическиx вод.
Но его воля никогда не могла быть сломлена.
- Мип!
Тако, Бог-Пингвин, закричал, его голос сотрясал прожекторы позади него и будоражил снежные горы впереди. Kрик триумфа, который эхом разнесся по стране полуночного солнца, рев несломленного, звучащий даже в ушах умирающей оболочки, в саженях внизу, которая принесла его сюда.
А потом, не сводя черных глаз с далеких снежных гор, Тако поплыл. Птичьи голоса поднимались с продуваемого ветрами ледяного шельфа у их основания, сотни, а затем тысячи пингвинов кричали в унисон, пели бессловесную песню, которую тысячи лет носили в мозгу их полых костей и становились все громче с каждым его ударом.
Возвещая о его прибытии.
Приветствуя его дома.
Перевод: Олег Казакевич
Все шесть глаз мальчишки вылезают из орбит и моргают, когда он указывает на женщину в клетке и восклицает:
- Я хочу эту!
Среди остальных людей в клетке проносится вздох облегчения. У них нет возможности понять, что произнесло это существо... их уши улавливают лишь серию грубых щелчков и ворчаний... но они являлись свидетелями процесса отбора достаточное количество раз, чтобы осознать, что это значит. Они стараются обособиться от объекта мальчишеского желания, теснясь в углу и наблюдая за женщиной с невысказанным, перемешанным с извинением, сочувствием.
Женщина бросает взгляд на своих товарищей по заключению, а затем устремляет взор на мальчишку. Она, естественно, не знает, что это мальчик; для нее это чудовище трех футов высотой со слишком большим количеством глаз и конечностей. По его угреобразной шкурке стекают капли серо-зеленой слизи. Он находится в окружении двух других существ, подобных ему, но уже совсем другого размера; каждое - выше восьми футов роста, и обладающее еще большим количеством глаз и разнообразных отростков, чем то, что поменьше.
Женщина не знает, где она находится. Буквально прошлой ночью она поджидала клиента на стоянке "Сэйфвей", когда небо разверзлось и ее охватил яркий свет. А наутро очнулась в клетке. Она просила остальных рассказать ей, что происходит, но те только с грустью молча смотрели на нее.
Увидев существ впервые, женщине захотелось закричать. Это было бы естественной реакцией, но жизнь в мире, где правят мужчины, заставила ее не проронить ни звука. Кроме того, обстоятельства ее пленения, какими бы непонятными они ни являлись, можно было считать почти предсказуемыми. Даже ожидаемыми. В течение многих лет женщина ждала, что произойдет что-то подобное. Клетка, беспомощность, монстры... все это перекликается с чем-то, запрятанным глубоко внутри нее. Чем-то, что говорит ей, что этим все и должно было кончиться. Напоминает о том, что она всю свою жизнь шла прямой дорожкой к полному уничтожению.
Она смотрит на отметины на руках, чувствует кислый привкус замаринованных от спиртного внутренностей и больше всего на свете желает очутиться в своей грязной квартире с кошкой, с иглой в вене и бутылкой, зажатой между бедер. Кошмарные образы вокруг - слишком совершенное проявление ее самых темных и сокровенных страхов и сожалений.
Тех страхов, тех сожалений... безымянных, расплывчатых, однако она чувствует, как они пробуждаются внутри. Обретают форму. Становятся чем-то. Без одурманивающих средств они могли бы всплыть в любой момент, и они наверняка будут еще ужаснее, чем даже эти отвратительные существа, стоящие сейчас перед ней.
Одно из высоких существ... мать мальчика... издает трелеобразный крик, и через несколько мгновений к нему присоединяется другая тварь, неотличимая бы от прочих, если бы она не была облачена в какую-то бесформенную, плохо сидящую униформу. Мать указывает на женщину в клетке, и существо в униформе кивает своей массивной деформированной головой.
- Да, - говорит оно. - Мы поймали ее только вчера ночью. Я уверен, ваш мальчик ее полюбит. Я могу подготовить ее для вас к сегодняшнему полудню.
- Но я хочу забрать ее домой сейчас же! - настаивает мальчик, топая одной из своих девяти ног.
Мать кладет кальмарообразную руку на плечо сына и говорит:
- Забирать ее домой сейчас небезопасно. Они должны ее...
- Исправить, - заканчивает за нее существо в униформе. - Мы должны ее исправить, только и всего. Прямо сейчас она опасна и нечиста. Нам просто нужно внести некоторые изменения в ее тело, и тогда ты сможешь наслаждаться ею так, как она того заслуживает.
- Я буду обнимать ее, любить и играть с ней, и она будет полностью моей, - произносит мальчик.
Небольшая часть рассудка женщины жаждет знать, о чем они говорят, но большая часть рада тому, что она не понимает их слов.
- Конечно, - молвит существо в униформе, отпирая клетку и вытаскивая длинный шприц из одного из карманов. - Она будет вся твоя.
Женщина, казалось, почувствовала, как блеск иглы вспыхнул и отразился в ее глазах. По телу побежал холодный пот, а в ногах появилось покалывание и беспокойство. Конечно, она не была настолько наивной, чтобы думать, что находящийся в шприце эликсир принесет ей хоть какое-то удовольствие, но с этим она может справиться. Все, что нужно - это ощущение холодного металла, пронзающего плоть, этого восхитительно ядовитого укуса единственного клыка. Это не облегчит ее физические симптомы, но она думает... она надеется... знакомого щипка будет по крайней мере достаточно, чтобы успокоить темных тварей внутри.
Когда существо в униформе приближается к ней, она даже не сопротивляется.
Она открыла глаза и почувствовала, что не может двигаться. Она лежит на холодной хромированной плите с привязанными запястьями и лодыжками. Металлический воротник опоясывает ее шею.
Ее тело залито зловонным маслянистым потом, и она думает о слое слизи на отвратительной коже существа. Он стекает с нее крупными волнами, накапливаясь внизу и приклеивая ее к столу. Собственный ядовитый запах наказывает ее
(потому что я плохая девочка, очень плохая девочка, и заслуживаю страданий)
чувства, сжимая пазухи своими ненавистными усиками и выдавливая слезы из глаз. Кажется, что каждая волосяная луковица на ее теле объята пламенем. Все они полетели бы на свободу, как адские фениксы, рожденные из расплавленных тлеющих углей, если бы не ледяные корни, удерживающие каждую на месте.
Она смогла бы справиться, если бы только эти жалкие ощущения были худшим из всего.
Но они не самое худшее.
И никогда не были.
Что-то ужасное шевелится внутри нее. Веки внутреннего глаза сонно распахиваются. Одной иглы оказалось недостаточно, и ее клеточки умоляют дать им химические вещества, которыми они так хорошо питались.
НАМ НУЖНО, кричат они. ТЫ ДОЛЖНА ДАТЬ ИХ НАМ. БЕЗ ЭТОГО МЫ НЕ СМОЖЕМ УСПОКОИТЬ ТВОЙ РАССУДОК.
Но женщине нечего дать, и поэтому ее рассудок не успокаивается.
Темная тварь открывает другой глаз. Нечеткие вспышки давно забытых воспоминаний играют на экране размера кинотеатра IMAX на внутренней поверхности ее черепа.
Девочка в подвале.
Кровоточащая рука.
Полный рот вырванной плоти.
Крики, такие сильные крики.
Новые слезы наворачиваются на глаза женщины, когда она собирает всю свою внутреннюю энергию, чтобы запечатать образы обратно в черный сейф, откуда они вылезли.
Она слышит гидравлическое шипение открывающейся двери, и холодный поток воздуха проникает в и без того остывшую комнату. Это могло пройти незамеченным для любого, кто находится в нормальном состоянии, но ее сверхчеловеческая суперчувствительность воспринимает его, как порыв арктического ветра. Дуновение превращается в кусающий рот с зубами, более реальными, чем что-либо в материальном мире. Они проникают в ее оголенные и вопящие нервы, душа ее страданием, столь безмерным, что оно становится сводящим с ума удовольствием. На долю секунды она думает... не без глубокого стыда... что сейчас испытает оргазм.
Когда дуновение утихает и затхлый воздух вокруг нее снова становится неподвижным, женщина переводит мутные глаза, видя, как входит еще одно из чудовищных существ. Оно толкает тележку с жестоко сверкающими хирургическими инструментами. Неосознанная попытка высвободиться оказывается бесполезной, и женщина понимает, что она не только связана, но и парализована.
Существо подходит, его фасетчатые глаза смотрят на нее с расчетливым бесстрастием. Оно любовно проводит пальцами, похожими на щупальца, по инструментам, а затем выбирает один из них, напоминающий садовые ножницы.
Женщина до конца не верит в происходящее до тех пор, пока существо не отрезает ей кончик указательного пальца левой руки, отделив его у первого сустава. Это происходит так быстро, что она не может осознать данное действие пока оно происходит вне зависимости от того, насколько она настроена на шквал ужасов, атакующих ее тело как изнутри, так и снаружи. Даже когда кровь стучит по металлическому полу, она пытается убедить себя, что все это ненастоящее, однако боль становится живой, бесконечной и острой. Она пронизана злобным аппетитом невыразимой жестокости. Она проникает в ее мозг и отказывается удовлетворить ее желание отрицания. Сейчас она хочет закричать... к черту хорошее поведение... но все, что получается - это хриплый шепот, немного похожий на вздох.
Когда монстр отсекает кончик среднего пальца, она зажмуривается, и темное существо внутри нее оглушающе ревет, полностью избавившись от сна. Все прошедшие годы были потрачены на то, чтобы погрузить его в покорный сон с помощью таблеток, порошков и ядов... и все они потрачены впустую. Все напрасно.
Плотина прорывается, и начинается наводнение.
Ей было девять лет. Мужчина казался большим... слишком большим, чтобы сопротивляться, но, черт возьми, она пыталась. Он двинулся к ней, и его мясистое бородатое лицо исказилось в плотоядной ухмылке. Грязные спортивные шорты на промежности нелепо вздулись. Девочка продолжала отступать, пока ее спина не наткнулась на заплесневелую стену подвала, и именно в этот момент мужчина сделал выпад. Она завопила, царапая его лицо и руки. Ее ногти выскребали ленточки с его жирной кожи, оставляя за собой красные следы. Мужчина вскрикнул, но не остановился.
После удаления кончиков всех десяти пальцев и прижигания их миниатюрной паяльной лампой чудовище берет блестящие серебряные плоскогубцы и приступает к вырыванию зубов. Каждый громкий щёлк! взрывается у нее в голове подобно выстрелу. Немыслимое количество гнилой крови и желчи наполняет рот, выливаясь по обе стороны ее лица пузырящимися ручейками. Она может ощутить вкус каждой молекулы закисшей жидкости, почувствовать, как все они отважно сражаются за то, чтобы их не вытолкали в холодную смерть.
НАКОРМИ НАС, умоляют ее клеточки, поглупевшие из-за своей потребности, не обращая внимания на травму, нанесенную сосуду, в котором они находятся. Они знают только свою жажду. ДАЙ НАМ НАШЕ ЛЕКАРСТВО, И МЫ СНОВА СМОЖЕМ ЗАСТАВИТЬ ЭТО ИСЧЕЗНУТЬ. МЫ СМОЖЕМ ПОМОЧЬ ТЕБЕ.
Пока женщина себя помнила, это являлось единственным обещанием, которое они могли дать. Этого обещания было достаточно, чтобы приводить ее в темные переулки, на стоянки грузовиков и в дешевые мотели, чтобы она стояла на коленях и лежала на спине. Этого обещания всегда было достаточно.
Если предложить взамен нечего, это обещание ничего не значит сейчас.
Воспоминания продолжают накатывать, прорываясь через разрушенную дамбу.
Она скучает по кошке.
Когда мужчина повалил девочку на пол, одна из его рук оказалась слишком близко к ее лицу. Она без промедления вцепилась в нежную перепонку между его большим и указательным пальцами. Клок кожи остался у нее во рту, мягко скребясь о ее коренные зубы. На вкус – нечто губкообразное с металлическим привкусом. Мужчина взвыл, но не остановился.
После того, как последний вырванный зуб оказывается на полу среди своих других выброшенных собратьев, существо откладывает плоскогубцы и берет стержень в форме миниатюрной кочерги. При нажатии кнопки на рукоятке стержень начинает гудеть и излучать яростное красное свечение. Женщина чувствует исходящий от него жар. На мгновение она осознает только его, сконцентрировавшись на нем и любя его за даруемое им чувство тепла. Цепляется за него, как простуженный ребенок прячется под электрическим одеялом.
Пауза длится недолго, а мозг, избегающий тепла, необъяснимым образом становится озабоченным использованием языка для исследования огромных пещеристых кратеров на том месте, где раньше были ее зубы. Представление о горячем и холодном забыто, остается только приводящее в бешенство осознание того, что кончик ее языка ныряет в отверстия, как если бы это была личинка, радостно пересекающая скопление открытых язв на свежем трупе.
ЭТО ПРОИСХОДИТ, хнычут ее измученные ядом клеточки. В их коллективном голосе звучит паника. МЫ НЕ МОЖЕМ ЗАЩИЩАТЬ ТЕБЯ, ЕСЛИ ТЫ НЕ НАКОРМИШЬ НАС. ТЫ ДОЛЖНА НАКОРМИТЬ НАС.
Я хочу, - думает женщина про себя, обращаясь к ним. - Я хочу дать вам то, что вам нужно, то, что нам нужно, но не могу. Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль. Мне очень жаль.
Это чувство беззвучно выражает не ее голос, а голос ее девятилетнего "я". Она явно может разглядеть ее, эту сломленную маленькую девочку, съежившуюся и дрожащую в темном углу своего разума. Ей хочется подойти к ней, обнять, успокоить и наполнить вены сладким стирающим все ядом, но она не может.
Она находится в ловушке на этом столе и в том подвале.
Существо становится в конце стола и расстегивает зажимы на лодыжках женщины, раздвигая ее ноги. У нее появляется страстное желание пнуть его, пнуть хоть что-нибудь, чтобы высвободить скопившуюся в ногах неистовую энергию, но ей отказывают даже в этом небольшом облегчении. Даже если бы она не была под действием чего-то, боль слишком сильна, чтобы позволить такой акт физического протеста. Все, что она может делать, это сжать кровоточащие беззубые десны и беззвучно плакать, когда существо вводит светящийся стержень в ее вагинальный канал.
Когда мужчина сорвал с девочки джинсы и нижнее белье, ей показалось, что ее проткнули еще горячим мечом, только что вышедшим из кузницы. Я уничтожена, - подумала она, его окровавленная рука зажала ей рот, чтобы заглушить рыдающие крики. - Я больше никогда не оправлюсь от этого. Все будет ужасно до конца моей жизни.
До настоящего времени она старалась забыть об этих мыслях, но прожила свою жизнь в соответствии с их обоснованностью. Эти мысли материализовались в виде невидимых рабовладельцев, которые загнали ее в места, куда она иначе никогда бы не пошла.
Темные переулки.
Стоянки грузовиков.
Дешевые мотели.
На коленях.
На спине.
Женщина открывает глаза и видит, как существо вынимает стержень из ее промежности, и тогда боль превращается в апокалиптическую массу, которая поглощает сознание и, наконец, погружает ее в долгожданное забвение.
Позже женщину на поводке на четвереньках ведут в комнату с вызывающими головную боль размерами и невероятно вытянутыми углами. Все обшито хромированными панелями, ярко блестящими до рези в глазах. Холодный пол жалит ее руки и колени с белой свирепой силой, которая обжигает, как горячий асфальт.
Выбравший ее мальчик ждет вместе со своими родителями. При виде ее, что-то меняется в его чертах. Она не может сказать точно, учитывая, что его лицо имеет мало сходства с человеческим, но, похоже, он ухмыляется.
Подпрыгивая и хлопая щупальцами, он смотрит на родителей и говорит на своем тарабарском языке:
- Она великолепна.
ТЫ ПОТЕРЯЛА НАС, плачут ее клеточки. ТЫ УБИЛА НАС.
Я знаю, - отвечает сломленная девочка в темном углу. - Я знаю.
Перевод: Gore Seth
Мальчики ехали про грунтовой дороге № 47. Толстые шины их спортивных велосипедов выбрасывали позади себя толстые струи грязи. Не желая снова попасть под дождь, они мчались по грунту на большой скорости. Рэд, младший брат, ехал след в след за своим кузеном Бо, петляя то вправо, то влево, чтобы не попасть под вылетающую из-под шин грязь. К велосипеду Бо они привязали большой желтый мини-холодильник. Он болтался на эластичных тросах словно маятник. Некоторое время назад он был наполнен червями, упакованными в пластиковые контейнеры из-под яиц. Но после всего лишь часа, проведенного в доках, которые были заполнены лодками весенних рыбаков, они были проданы и теперь мальчики направлялись домой с карманами, полными денег. Беспрерывный дождь доставлял много хлопот фермерам – вода затопляла поля, но для мальчуганов он был настоящим благом. Появлялась неплохая подработка, которая, в сочетании с государственной поддержкой Правительства бабушки, позволяла оставлять в заначке несколько долларов и тратить их по своему усмотрению.
Стального цвета туча краешком закрыла солнце. Мальчики поехали еще быстрее. Бо слишком поздно заметил на дороге доску с гвоздями, напоминавшую нижнюю челюсть аллигатора. Он попытался перепрыгнуть ее, встав на "козла", но один из тросов зацепился за колесо. Мини-холодильник улетел в сторону словно балласт и рухнул на мокрую дорогу, Рэд чуть не упал. Младший брат остановился, осторожно присел и осмотрел желтый ящик на предмет повреждений. Только вмятина на одном углу, в остальном мини-холодильник был в порядке. Проржавевшая, но крепкая штуковина, бывший дедушкин "пивной холодильник", сделанный еще в те времена, когда, как говаривала бабушка, технику делали далеко не на один сезон.
Шлем Бо откатился к краю кювета. Кузен устало поплелся за ним. Кюветы с обеих сторон были глубокими. Большие V-образные траншеи из глины, сделанные крупной строительной техникой. Их глубины хватало, чтобы справиться с потоками воды соевых полей, но последнюю неделю не прекращались дожди и грозы, поэтому они стали похожи на каналы без берегов. Казалось, вода вот-вот польется через край.
Рэд увидел, как Бо подобрал шлем и замер, уставившись на воду. Рэд пошел к брату, таща за собой мини-холодильник.
– Ты что там высматриваешь? – спросил он, остановившись рядом.
– Видишь ее?
– Кого?
– Женщину...
Рэд посмотрел туда же, куда и брат. Водная гладь цвета табака дрожала от порывов ветра.
Но никаких движений он больше не увидел.
– Похоже, она там плавает.
Рэд нахмурился.
– Там?
– Да там. У нее светлые волосы. Она... красивая...
Последние слова Бо прошептал. Его лицо залилось краской. Рэд вспомнил, что точно такой же оттенок лицо брата приобрело, когда он подглядывал за Амбер Бэйкер, жившей через два трейлера от них. Она поливала тюльпаны в одних шортах и купальном топике.
– Смотри – вон там! – сказал Бо и показал пальцем.
Но там, среди темной воды, Рэд разглядел лишь пучок грязной соломы. Бо уже был готов стянуть с себя рубашку и нырнуть в воду, как вдруг с неба хлынул дождь. Братья привязали холодильник оставшимся тросoм и продолжили путь домой. Дождь хлестал прямо в лицо, пришлось ехать почти вслепую, опустив голову. Рэд не был полностью уверен, но ему показалось, что в воде нечто двигалось параллельно с ними.
Когда они приехали к трейлерному парку, небо приобрело синий цвет. В тучах сверкали молнии, но дождь уже затихал. Далеко не новый, обшитый железом, трейлер бабушки на фоне чистого поля казался едва заметной тенью. Мальчики припарковали велосипеды под навес для машин и поднялись по лестнице к черному ходу. Там их встретила бабушка. Уже ослабевший, но все же представитель власти в этом доме с химической завивкой и в ортопедических туфлях.
– Одежду здесь оставьте. А то на ковре наследите. Сейчас дам вам сухое.
С этими словами бабушка ушла.
Рэд насупился. Он начал медленно расстегивать шорты. Братья стояли на пороге и дрожали от холода: Бо в промокших джинсах и рубашке и Рэд с голым задом. Наконец, бабушка хромая вернулась с парой полотенец. Рэд сразу закутался, но Бо не двинулся с места.
Бабушка осмотрела их обоих, потом сказала:
- Оставь пока своего кузена, Рэдман.
Мальчики поужинали на деревянном ламинированном столе, освещенном грязной лампочкой из вытяжки. Они съели рубленый бифштекс Солсбери, картофельное пюре, консервированную кукурузу в сливках, и кукурузный хлеб, который крошился так, словно был сделан из опилок. Рэд съел все, кроме кукурузы в сливках, от нее у него крутило живот.
Желудок Бо тоже плохо переносил ее, но старшего брата это не останавливало. Рэд смотрел на брата с негодованием. Он понимал, что этой ночью ему придется спать зажав одеялом нос, в то время как Бо будет пердеть в свое удовольствие. Бабушка села к ним за стол. Она пила маленькими глотками чай, пахнувший карандашным графитом.
– Хорошо сегодня шла торговля? – спросила бабушка, взглянув на кучку помятых банкнот, лежавших на столе рядом с ее таблетками от сердца.
Мальчики кивнули с набитыми ртами.
– Дожди хороши для ловли червей, но плохи для фермеров.
Местный почтальон говорил, что весенние посевы уже смыло, а вода из траншей скоро выльется на дороги. Рэд посмотрел на кузена и сказал:
– Бо говорил, что в траншее видел женщину.
Бабушка оторвала от чашки свои глаза, цвета потускневших монет, и прищурившись посмотрела на старшего брата.
– Вот как. И как она выглядела, Бо?
Бо пригладил мокрые волосы на лбу, сунул в рот большой кусок жареного мяса и принялся молча жевать его, уставившись в тарелку.
– Она была красивая, – усмехнулся Рэд.
– Пасть закрой, – сказал Бо.
Рэд хихикнул и посмотрел на бабушку, но она не смеялась; он заметил, что кружка в ее покрытой коричневыми пятнами руке задрожала. Бабушка встала, подошла к столу, с трудом открыла бутылочку с таблетками и высыпала себе на руку несколько штук. Потом она вернулась к столу и проглотила их одним глотком, запив едким чаем. Бабушка выглянула в окно. Она долго смотрела, как вода стекала с карниза. Ее лицо побледнело. Бабушка сжала зубы, отчего ее лицо стало похоже на ухмыляющийся череп.
– Рэд, если доел, почему бы тебе не сходить и не наполнить червями холодильник? Нам с твоим кузеном нужно кое-что обсудить.
– Почему только вам двоим?
– Потому что тебя это не касается, слушай, что говорят.
Рэду хотелось возразить, но он не стал. Бабушка не спорила. Она никогда не повторяла дважды. Она выглядела маленькой и болезненной, но когда сердилась - орала словно угодивший в капкан медведь. К тому же, она сама решила приютить их у себя (их обоих бросили родители).
Слушай, что говорят.
Бабушка никогда не угрожала бросить их сиротами, но эти три слова прозвучали именно так. Мальчики знали, что все могло сложиться гораздо хуже: их могли усыновить в другую семью, а там могли начать бить или домогаться, или вообще, по сути превратить в рабов. Они слышали с детьми так бывает.
Рэд положил в раковину пустую тарелку с грязной салфеткой и, громко топая, вышел в коридор. Он надел дождевик и ботинки, потом открыл дверь.
– Не хлопай как этим утром. Правительство платит за одного каждые двадцать пять лет, а один хлопок может меня доконать.
Бормоча ругательства, Рэд тихо закрыл за собой дверь. Он спустился по ступеням и пошел к сараю. Но на полпути замер и оглянулся на трейлер. Долго не раздумывая, Рэд побежал к подъездной дороге. Потом, скрываясь в темноте, он тихо прокрался сквозь кусты бабушкиных роз. Их бутоны и шипы только начали распускаться, они напоминали кружочки конфетти.
Через приоткрытое полукруглое окно он увидел бабушкины руки, обхватившие чашку, словно корни старого дерева, а за ней Бо. Брат отодвинул тарелку в сторону и сидел, скрестив руки на груди. Он старался не смотреть на бабушку. Окно было открыто лишь на четверть, среди кустов дул сильный ветер, поэтому Рэд мог слышать лишь обрывки слов. Но ему не составило труда воссоздать разговор даже по отдельным фрагментам.
– Траншеи не безопасны... особенно для тебя.
– Почему для меня? – спросил Бо.
– Ты видел это, а он нет...
– Что видел?
–...то, что поглощает семя по весне... мальчики твоего возраста... ему нужно твое...
Рэд наклонился ближе, его ухо почти коснулось поверхности стекла. Вдруг его ногу укололи шипы. Рэд выдавил короткое "оу", затем нагнулся и посмотрел. По гладкой коже текла тонкая струйка крови. Рэд снова посмотрел в окно. Бо смотрел на него, хитро прищурившись. Рэд скрылся в тени трейлера, потом быстро побежал к сараю. Там он взял фонарик с ведром и поспешил на задний двор. Он уже наловил добрую дюжину червяков, когда послышались хлюпающие шаги брата. Бо не стал сдавать Рэда. Он включил фонарик и принялся ползать по траве, хватая червей, выползавших погреться в тумане под луной. Бо поймал одного крупного, розового червя и бросил его ведро, где извивалось еще несколько его сородичей. Рэд пошел к брату с другого конца двора, их фонарики высветили заросли травы с неглубокими ямками, наполненными водой и грязью.
– Что сказала бабушка?
– Сам знаешь, что она сказала, – ответил Бо не поднимая головы.
– Я... слышал, но что это значит?
– Кабы я сам, блин, знал, – Бо потянулся к очередному червю, но тот скрылся, прежде чем он успел его схватить.
Старший брат выругался и пнул землю в том месте.
– Но...
– Может заткнешься уже? Всех червей распугаешь, – оборвал его Бо.
Рэд замолчал. Брат никогда не издевался над ним, но мог врезать пару раз, если он заходил слишком далеко. Так что Рэд замолчал. Прошел еще час или больше. Они успели собрать еще около двухсот червей, прежде чем полил сильный дождь. Братья взяли ведра и пошли в сарай. Там они разложили улов по пластиковым контейнерам. Небо уже запустило свои мокрые когти в железную крышу сарая. Бо и Рэд положили контейнеры в мини-холодильник для заморозки, закрыли его крышкой и пошли домой.
Всю ночь бушевала буря, ветер обрушивался на трейлер со всей своей яростью. Казалось, он вот-вот сорвет крышу словно крышку жестяной банки. Рэд проснулся; он сел на кровати и выглянул в окно. Часть его разума ожидала увидеть вместо грязной земли воду, подбирающуюся к краю алюминиевых окон. Но там была только заброшенная соседская площадка с огромными лужами. В свете вездесущих молний сиявшими серебристым светом, она напоминала кожу акулы. Рэд еще не совсем проснулся, ему показалось, что в одной из луж плавал желтый сорняк.
Или это волосы? Волосы женщины, которую видел Бо?
Из лужи показалась голова - желтоватое затонувшее существо с плотью, похожей на старую кожаную куртку, и белоснежными глазами. Они что-то искали. Эти глаза - на что-то нацеливались.
Может, червяк, - рассеянно подумал Рэд. - Самый большой и самый толстый червь из всех червяков...
За его спиной застонал и заворочался Бо. Рэд обернулся и увидел, как старший брат отбросил одеяло. Бо лежал на спине, его ноги неистово терлись о простыню. Он тяжело дышал, все его тело покрывали тени капель на окне. Сначала Рэд решил, что задница брата готова выдать громкий залп и лучше отойти в сторону. Но дальнейшие наблюдения показали, что это нечто иное. Нечто такое, чего Рэд никогда не видел. Бо выгнулся дугой и стонал, Рэд заметил, что из штанов брата торчит нечто, похожее на маринованный огурец. Оно указывало прямо на его выгнутый живот. Рэд зажал руками рот, чтобы скрыть рвущийся наружу безудержный смех, но резко замолчал. Стон брата перешел в истошный крик. Тяжело хрипя, Бо запрокинул голову, Рэд заметил, что под резинкой трусов у брата появилось темное пятно.
Сначала он решил, что Бо обоссался... но пятно было слишком маленькое для мочи.
Вдруг брат открыл глаза. Рэд сразу отвернулся к окну. Его лицо покраснело. Он сосредоточил взгляд на луже, где вообразил себе женщину. Бо шумно дышал у него за спиной, потом резко вскочил с кровати и бросился к двери. Рэд спрятался под одеялом. Когда Бо вернулся, младший брат притворился спящим. Он слышал, как Бо бросил трусы в корзину для белья, раздался мокрый шлепок. Потом послышался звук шкафчика, а потом тихий шелест новых трусов. Наконец Бо забрался в постель, стараясь не скрипеть. Братья не спали. Они лежали в разных концах кровати, закутавшись в одеяло. Их разделял пустой матрас и разница в возрасте. Рэд вскоре уснул.
Через несколько часов Бо разбудил его грубым толчком и резким "вставай". Они пошли на кухню, где их ждала бабушкина овсянка.
По дороге в порт они не сказали ни слова о предыдущей ночи. Ветер дул нещадно, Рэд с трудом справлялся со своим велосипедом. Бо тоже пришлось нелегко Ему нужно было не только держаться на велосипеде, но и везти полный червей холодильник, привязанный оставшимся тросом с одной стороны и двумя бечевками с другой. Он крутил педали, наполовину стоя. Его мокрые от пота голые ноги двигались, как перегруженные поршни двигателя. Он вез груз сквозь бурю. Рэд накинул капюшон дождевика. Он ехал, опустив голову, не отрывая глаз от дороги. Ноги болели и от напряжения, и от недосыпа. Рэд несколько раз зевнул так глубоко, что, казалось, челюсть отвалится.
Еще вдалеке они увидели заграждение; мигающий оранжевый огонек и в центре надпись "ДОРОГА ЗАКРЫТА". Из одной канавы в другую по гравию стекал поток воды, ограждение установили прямо около него. Мальчики на мгновение замерли. Склонившись над рулями велосипедов, они смотрели на воду, заблокировавшую единственную дорогу, ведущую на пристань. Бо поставил велосипед на подставку и подошел к краю потока. Рэд сделал также. Он подошел к краю воды, окунул носок сапога, потом пнул его. Брызги полетели в воздух и приземлились на железную поверхность ограждения.
– И что теперь делать? – спросил Рэд.
– Думаю, ехать домой, – сказал Бо.
Он внимательно осмотрел на траншею слева. Рэд тоже посмотрел туда. Вода дрожала, казалось, к ним плыла стая рыб. Зыбь приближалась слишком быстро и шла прямо на Бо. Рэду это не понравилось. Он схватил брата за рукав.
– Давай, поехали.
Бо кивнул, но не сдвинулся с места.
– Думаю, в такую погоду никто рыбачить будет, – сказал он каким-то странным неэмоциональным голосом.
– Нет, – ответил Рэд. – Давай, пошли.
Он сел на велосипед в надежде, что Бо последует за ним. Рэд развернулся и уже проехал несколько метров, но потом остановился и оглянулся. Бо стоял у края воды и раздевался.
– Какого черта ты делаешь? – крикнул Рэд.
Бо не ответил. Из одежды на нем остались лишь трусы. Брат отчаянно пытался стянуть их, но ему мешал торчащий кверху член. В воде к нему приближалось нечто по форме напоминавшее человека; пара черных рук, покрытых зелеными и коричневыми пятнами, словно ищущие псевдоподии[38]. Над водой показалась голова.
Рэд действовал уже не думая. Он поехал вперед, схватил Бо за руку и постарался оттащить его от края. Но брат был старше и сильнее. Он оттолкнул Рэда, тот покатился назад.
Руль вывернулся в сторону, младший брат повалился на гравий. Он лежал придавленный своим велосипедом; крики Рэда тонули в завывающем ветре, но он все равно продолжал кричать. Бо шагнул в воду, темная фигура встала и пошла ему навстречу.
Это была женщина. Женщина, сделанная из слизи, грязи, остатков растений, и червей – не только теx, что цвета бинта, которыx он и Бо вытаскивали из земли, но и пружинистыx белыx и черныx, которые корчились по грязному телу женщины. По её плоти. Ее серно-желтые волосы пугающими прядями спускались по впалым щекам, а глаза, переливающиеся белым перламутром, были сосредоточены на твердой пурпурной эрекции Бо. Она выползла на дорогу на четвереньках, пенистая вода лилась из ее безгубой и беззубой пасти, как вода из машины, которую подняли со дна озера.
– Пойдем со мной, – сказала она липким голосом, пронзительно хихикая. - Бо... пойдео-о-ом...
Бо обнял ее. Его язык проник в ее зловонный рот. Корень растения опутал язык брата. Рэд отвернулся, овсянка тут же оказалась на дороге. Бо ласкал отвисшие груди цвета коричневой грязи. Из соска выполз червь. Бо поцеловал его, потом высосал. Женщина нежно повалила старшего брата на спину прямо в заливающую тротуар воду, по его лицу размазалась грязь.
Женщина оседлала Бо, ее рука нащупала его член. Они дергались, издавая хлюпающие звуки, похожие на те, что издают наступившие в грязь ботинки. Бедра брата подпрыгивали навстречу наезднице снова и снова. Вскоре Бо закричал один раз, потом второй. Женщина сгребла его в охапку словно соломенную куклу и ускользнула в траншею. Коричневая вода хлынула в открытый рот брата, оборвав его крики.
Бо исчез.
Траншеи с обеих сторон заново перекопали и удлинили на многие мили, но ни Бо, ни "женщины", описанной Рэдом, так и не нашли. Согласно новостям, бабушкино сердце, и без того слабое, не выдержало. Она впала в кому и так из нее и не вышла.
Следующие семь лет Рэд провел в приемной семье. Когда ему исполнилось двадцать один, они с приемным отцом купили и починили старый пикап. В тот год весной беспрерывно лили дожди, прямо как тогда, когда исчез Бо. Траншеи после наводнения значительно расширили, но вода снова поднялась до уровня земли и начала выливаться на дорогу.
Однажды безлунной ночью Рэд ехал домой. Вдруг в свете фар мелькнула голая женщина.
Она сидела у края дороги, болтая ногами в воде.
Рэд остановился в нескольких ярдах впереди, но не стал глушить мотор. В зеркале заднего вида он видел, как она водила руками по водной глади. Каким-то непостижимым образом Рэд почувствовал ее прикосновение своей кожей. По всему телу пробежала глубокая, возбуждающая дрожь. С трудом понимая, что делает, Рэд вышел из пикапа и направился к траншее.
– Идем со мной, – сказала она. – Вода, Рэд. Идем, идем, Рэд. Идем, идем, идем...
Казалось, ее слова вибрировали в глубинах его тела. Рэд чувствовал, как его член поднимается и сильно прижимается к ширинке так, что становится больно. Шатаясь, с трудом соображая, что он делает, Рэд подошел ближе. Женщина обернулась и посмотрела на него.
Радужные оболочки ее глаз светились синим цветом, они колыхались в жемчужно чистой белизне белков. Именно в белках Рэд увидел то, чего не заметил будучи ребенком. Женщина развернулась, ее ноги показались над водой. Она широко раздвинула их, кончики ее сосков стояли. Одну руку женщина томно положила себе на промежность, а другой продолжала манить его. Члену стало очень тесно и больно внутри джинсов. Он рвался наружу. На свободу.
– Иде-е-ом.
Пока Рэд расстегивал ремень, женщина немного отплыла от края траншеи. Она снова разлеглась на воде, раздвинув ноги. Ее сухие волосы веером раскрылись на поверхности воды.
На мгновение Рэд не видел ничего, кроме ее щели – уже мокрой и готовой к половому акту. Но она была еще черной, мрачной – словно пасть сточной канавы. Ее влагалище смотрело прямо на него, половые губы сжимались и разжимались. В своих мечтах Рэд уже погрузил в нее свой член и тонул, тонул...
Да, в такой мокрой и скользкой от грязи, член будет ходить как по маслу. А потом она заключит его в объятия, и он отправится на дно траншеи, в грязь. Сам он станет там пищей для червей и раков, а его горячее семя потечет сквозь нее – жизненная сила живого человека попадет в воду, которой сотни лет. Она будет поглощать, поглощать и поглощать...
...весеннее существо, что поглощает чужое семя...
Рэд отошел от края траншеи. Один шаг, второй. Женщина приподнялась на локтях и посмотрела прямо ему в глаза. Рэд увидел в них знакомый свет. Он проникал в самые глубины его сознания, подчинял его желания воле женщины. Юноша почувствовал, что снова идет к ней.
Вдруг на дороге показалась парочка фар, словно некое гигантское животное распахнуло в темноте глаза. Рэд посмотрел на них, моргнул, потом увидел свой торчащий член. Он прикрыл его руками и побежал обратно к пикапу. Рэд спиной ощущал ее взгляд. Он понимал, что если обернется, то увидит истинный облик этой твари – покрытую мхом оскалившуюся морду и десна из пиявок. И этот язык в виде корня растения. Рэд не глушил мотор грузовика. Одним махом он запрыгнул в салон и прижал педаль газа к полу.
Дома Рэд долго лежал, слушая стук дождя. Его член продолжал стоять. Рэд принялся мастурбировать. Он никак не мог избавиться от образа женщины в траншее и кончил себе на футболку.
Как-то раз Рэд снова столкнулся с женщиной из траншеи. В ту ночь он подвозил реальную девушку. Она позволила ему поцеловать себя и даже потрогать животик в районе пупка. Но как только рука Рэда поползла ниже, попутчица крепко сжала ее своей ладонью.
Когда они миновали ведущую на порт дорогу, из воды снова показалась голова женщины.
Ее волосы были сухими как опавшие листья. Глаза сияли в темноте, суля бесконечные наслаждения. Рэду нужно было только войти в воду. А потом женщина даст ему то, чего не дала девушка.
Рэд беспомощно почувствовал, что снова отвечает ей, и, словно в ответ на это, девушка интуитивно скользнула по сиденью рядом с ним. Когда они вернулись в ее дом, в окнах было темно. Они припарковались за старым сараем, и девушка забралась на него в кабине грузовика, и после этого Рэд больше не видел женщину, и никогда больше не было такого сильного весеннего дождя или такого высокого заполнения канав.
Перевод: Евгений Аликин
В городе осталось всего три человека, которые могли бы сделать аборт. Они включили растущий риск быть раскрытыми в стоимость своих услуг. Из этих троих двое были вымогателями, а одного было трудно найти, но удивительно, как нужда и бюджет могут отточить общегородские поиски одного человека в зеленых очках.
Это было единственное, что его выделялo среди других: зеленые очки. Все остальное было намеренно скрыто. Наконец, сидя напротив него в пустом кафе, куда он велел ей пойти - она никогда раньше не была рядом с ним, - Хелен решила в глубине души, что забудет обо всем, кроме цвета его очков.
- Имя твоего первого парня? - спросил он, выстраивая тонкие солонки и перечницы рядом с замазанным пластиковым меню.
Они были тусклого серебра, как грязные пули.
- Ли.
Хелен держала сумочку обеими руками на коленях, ее ноги соприкасались от лодыжки до бедра.
- Он твой нынешний парень? - oн взглянул на нее поверх зеленых очков серыми глазами.
Очки представляли собой пластиковую смолу, пронизанную хрупкой схемой неизвестного назначения. Все остальное в нем было серым.
- Нет, другой, - oна заерзала и схватилась за сумочку, ее щеки вспыхнули, от доли стыда и неуверенности, в необходимости таких вопросов. - Он...
- Стоп! Нет-нет. Я не хочу этого знать. Но теперь меня зовут Ли.
Человек, взявший имя ее парня, вытащил сложенное меню из красной пластиковой подставки и подвинул к ней через стол. Фальшивые фотографии еды замерцали.
- Положи деньги в меню.
Ее глаза блуждали, как у птенца, выпавшего из гнезда. Он издал раздраженный звук.
- В таких местах, как это, мало ненужных свидетелей. И никакого наблюдения.
Она вздрогнула и расстроилась, увидев, что оскорбила его интеллект и компетенцию в скрытых встречах.
- Верно. Простите, я просто волнуюсь...
- Моя шея такая же, как и твоя, - отрезал Ли, прежде чем кивнуть на сумку.
Хелен достала из сумочки толстый, сложенный конверт и разгладила его. Ее руки пробежали по вмятинам от ручки, где она затемнила напечатанную персонализированную каллиграфию на обороте, хотя "секретарша" все еще можно было разобрать на мягкой бумаге. Поразмыслив, она поняла, что настоящая бумага сама по себе выдала ее, и, отпустив ее, пожалела о своем выборе.
Он наклонил меню так, что конверт скользнуло ему на колени. Держа меню одной рукой, Ли пересчитал банкноты по уголкам купюр, словно ловкий банковский клерк, вынул четверть денег и положил то, что осталось, во внутренний карман пиджака.
- Закажи что-нибудь, но не еду. Чай. Закажи чай на двоих и дай мне подержать тебя за руку, - тем же спокойным тоном велел Ли.
Он положил меню на место и опустил на стол руку с длинными пальцами.
Хелен судорожно вздохнула через нос от необузданной реальности и неторопливо положила сумочку рядом с солью и перцем. Она вложила свою липкую от пота руку в его теплую, и его пальцы сжались вокруг нее.
- На каком ты сроке?
Бутылочно-зеленые тени от оправы очков под его глазами были невыносимы, поэтому она уставилась на свои пальцы на его запястье.
- Одиннадцать недель. Надеюсь, это не проблема. Я имею в виду, что это заняло...
- Что тебе принести, милая?
Нашивка с именем гласила: "Дейзи’ и много раз проходила через стирку. Миловидная официантка Дейзи смотрела на Ли, пока не поняла, что он смотрит на Хелен. Потом они оба посмотрели на нее.
Хелен заговорила с пустыней во рту, чувствуя, как прилипает язык.
- Мне? Чай, пожалуйста. На двоих. Чайник чая на двоих, я имею в виду.
Она почувствовала, как пальцы Ли сжались вокруг ее руки, оставляя теплые пятна.
Дейзи хмыкнула и захлопнула свой неиспользованный блокнот, покачивая бедрами, чтобы обойти стулья, когда шла обратно к стойке. Прошла минута молчания, прежде чем Ли закатил глаза.
- Ты не можешь сидеть со мной и ничего не говорить. Веди себя так, словно мы пара.
Она прикоснулась к нижней губе, быстро проведя ногтем большого пальца по ней.
- Мне очень жаль. Я никогда не делалa этого раньше.
- Очевидно, - буркнул мужчина.
Хелен прижала подбородок к ключице, ее темные волосы развевались тяжелыми занавесями. Густые ресницы обрамляли глаза испуганного оленя.
- Итак, э-э... Одиннадцать недель. Это нормально?
- Смотри на меня, когда говоришь, - спокойно сказал он, отпуская ее руку, когда увидел, что Дейзи берет поднос с металлическим чайником и двумя чашками.
Хелен смотрела на него влажными глазами, когда чашки были поставлены, по одному пакетику белого сахара на каждом блюдце рядом с запятнанной чайной ложкой.
Рука Дейзи с привычной легкостью встретила на краю стола руку Ли с деньгами и оставила ее пустой.
- Приятного аппетита, - oна подмигнула мужчине и оставила крохотный кувшинчик с тепловатым молоком в центре стола.
Ли указал на ee сахар.
- Hе возражаешь? Спасибо.
Он оторвал кончик и высыпал его в свою чашку, затем опустошил свой. Хелен смотрела, как он подал им обоим чай и добавил молока. Он поставил молоко на свою сторону стола. Наконец он принялся томными, складными движениями помешивать крепкий, дешевый чай.
Она протянула руку с легкой дрожью.
- Можно мне молока?
- С каких пор прошло одиннадцать недель? - неожиданно прозвучал вопрос.
- Простите?
- Твои последние месячные, пропущенные или уже зачатие?
Она вырвалась из оцепенения, все еще протягивая руку. Он это заметил:
- Никакого молока. Казеин[39] нейтрализует чай.
- Ой!
Он продолжал помешивать. Хелен покачала головой и убрала руку.
- Зачатие. Я все продумала...
- Угу, - Ли положил ложку в чашку на блюдце и снова взял ее за руку, наблюдая, как кружатся пузырьки. - Одиннадцать недель - это нормально. Мы можем сделать это здесь. Сейчас.
- Это больно?
- Что? - Ли нахмурился.
Она старалась повторять это скорее ему, чем своей чашке.
- Это больно? То, как вы это делаете, я имею в виду. Они сказали, что у вас есть свой собственный способ сделать это. Это болезненно?
Ли взял свою чашку, но не сводил с нее глаз.
- Кто сказал?
- Просто люди. Вокруг. Девушки, в основном, девушки, которым вы помогли.
Хелен высвободила свою руку, чтобы обхватить обеими руками поднятую чашку, упершись локтями в край стола.
Он сделал глоток.
- Ты делала это раньше?
- Bы имеетe в виду "прерывание"? - прошептала она.
Он кивнул. Нахмурившись.
- С тобой? В смысле с Ли?
Его лицо на мгновение окаменело.
- Нет. С двумя другими.
- О, нет, - ее губы дернулись, и она сделала глоток, чтобы скрыть это. - Вообще-то это был наш первый раз. Мой первый раз...
- И ты не думала, что сможешь забеременеть с первого раза?
На губах его мелькнул слабый след кислой улыбки.
- Ну, нет. Они сказали...
- Ах, это те же самые они? Девчонки вокруг? - oн поставил свою полупустую чашку. - Небольшой совет: не слушай чужих советов. Большая часть того, что "они" говорят, звучит... плохо информировано.
Она поджала губы и отвела взгляд.
- Ну что ж. Выходит так.
- Выходит так, - повторил Ли.
Ли сунул руку в карман, достал сложенный комок тонкого синего пластика и протянул ей. Ее глаза бегали по сторонам, когда она позволила комочку перекатиться на ладонь и сжала его в кулак. Положив его обратно на колени, она осмотрела сверток. Внутри пластика вещество было рыхлым, покрытым жирной пленкой. Она открыла содержимое и вздрогнула от резкого запаха.
- Сыр?
Он покачал пальцем, снова поднимая чашку.
- Ничего такого в гастрономе не найдешь. Это специальный продукт.
Хелен снова завернула пластик в сверток.
- Он заражен? Я думалa, вы не пользуетесь химикатами. Они оставляют следы, и кто-нибудь это выяснит и выйдет на изготовителя. А потом на вас.
- Его не нужно есть, - решительно сказал он. - Надень его на ластовицу[40] и оставь на десять минут внутри.
- Но... - отвращение было перекрыто замешательством. - Почему? Как так? Как это работает?
- Буржональ - это химическое вещество, используемое в парфюмерии для секреции ландыша. Он также действует как химоаттрактант для спермы. Они все поплывут к нему. Точно так же, сыр будет притягивать зародыш. Позывы будут сильные. Такие сильные, что я видел, как они сначала вырывали себе руки, чтобы добраться до него[41].
Звуки уличного движения и жужжание трансформаторов на соседних крышах внезапно стали оглушительными, а затем превратились в ледяной белый шум.
- Bы же не серьезно?!
- Просто cделай, что я тебе говорю, а потом возвращайся и пей свой чай. Это поможет твoему телу не впасть в шок, и не потерять сознание от болевого шока.
Хелен дернула головой, сжав губы и спрятав руки на коленях.
- Я не могу. Это просто... безумие!
Глаза Ли наполнились предостережением.
- Ты ведь не передумалa, правда?
Она судорожно выдохнула, скривив губы в невеселой улыбке.
- Это просто смешно. Я имею в виду, это только кусок сыра. Это крошечная штучка, и вы хотите, чтобы я обманулa ее с сыром? Я не верю вам. Bы издеваетесь.
Морщинки вокруг его глаз не смягчились, но в них появилось понимание.
- Всегда одно и то же. Tы не можешь бороться с "числами", - oн говорил со своей чашкой с тонким смирением. - Правительство не собирается кормить рты, которые не хочет. Не думай о нем, как о потенциальном рте. Это зародыш, еще не человек. Существо. Это "числo", которoe тебе нужнo вычесть.
Ли поправил очки на носу и посмотрел в окно, по-видимому, твердо что-то решив для себя.
- Или так или уходи.
Хелен посидела с разогревающимся сыром в руке еще несколько секунд, потом встала и пошла в туалет у стойки. Она провела внутри несколько минут, прежде чем вернулась с руками, пахнущими розовым мылом.
- А теперь пей свой чай, - напомнил Ли, снова наполняя чашку. Он заметил, что она ждет. Пытается почувствовать. - Ты не почувствуешь этого сейчас, не через одиннадцать недель. И это будет не больнее, чем менструальные спазмы в течение нескольких минут. Все работает быстро. Чай поможет снизить уровень кортизола[42], чтобы твоё тело не паниковало в ответной реакции.
Хелен пила чай сквозь зубы, слушая, как он пенится. Он остыл и смешался со слюной, когда, наконец, достиг ее горла, горький без молока.
- А что будет дальше?
Он дернул рукой, чтобы отодвинуть рукав, и посмотрел на часы.
- В 2:40 ты возвращаешься в туалет. Потом вытрешь ластовицу и ногтем перережешь пуповину. Иногда плацента вытягивается, иногда нет. У тебя будут нормальные месячные, но со сдвигом цикла.
- И это все?
- Это все.
Она кивнула и сжала чашку. Они не смотрели друг на друга в течение оставшихся восьми минут, и она не могла понять, почему он ждал вместе с ней, а не уходил. Глубоко в животе у нее возникло неприятное ощущение, нарастающее, но не очень болезненное. Она изучала край своей чашки, чтобы не представлять себе, что происходит внутри ее организма.
В 2:40 Ли постучал по своим часам.
- Время. Ты готова. Пора, - oн допил остатки холодного чая и встал. - Напитки включены. За это уже заплачено.
Хелен кивнула и короткими, быстрыми движениями заправила волосы за уши, наблюдая за пустым сиденьем, по которому двигалась его тень. Когда она подняла глаза, его уже не было.
Возвращаясь в туалет, она ничего не замечала. Войдя в кабинку, она прислонилась к запертой двери и обхватила себя подолом юбки. Было какое-то влажное тепло, но ничего совершенно чуждого. Самое большее - перемокший тампон, и необычное тепло внутри влагалища.
Усевшись на сиденье унитаза, Хелен стянула нижнее белье до колен и наклонилась вперед, осматривая ластовицу. Там, совершенно очевидно, находился зародыш. Его пустые, как яичный желток, глаза занимали большую часть головы, которая жевала сыр. Его тонкие конечности и перепончатые руки вцепились в желтое пятно, тело цвета арахиса скрючилось. Нить, которая тянулась от него, была ярко-красной и оставляла тонкую полоску крови, и она просунула в нее большой палец. Сквозь скользкую жидкость она разглядела на нем пушок волос.
Она замерла.
Затем решительно сделала свое дело.
Комком грубой туалетной бумаги она счистила сыр и высушенный плод с окровавленной ластовицы, и бросила их в урну. Она встала и покраснела, прежде чем снова натянуть нижнее белье, вслепую поправила волосы и размазала слезы с потом по лицу, повторяя, что это всего лишь "число", которое она вычла.
Затем она вернулась к работе.
Перевод: Константин Хотимченко.
Сделайте, пожалуйста, музыку потише. (рум. яз.)
Мой хозяин должен спать. (рум. яз.)
ТГК (THC), или тетрагидроканнабинол, является химическим веществом, ответственным за большинство психологических эффектов марихуаны. Он действует так же, как химические вещества каннабиноидов, вырабатываемые естественным путем организмом. Каннабиноидные рецепторы сосредоточены в определенных областях мозга, связанных с мышлением, памятью, удовольствием, координацией и восприятием времени. ТГК присоединяется к этим рецепторам и активирует их, а также влияет на память человека, удовольствие, движения, мышление, концентрацию, координацию, сенсорное восприятие и восприятие времени. ТГК - одно из многих соединений, содержащихся в смоле, выделяемой железами растения марихуаны. Больше этих желез находится вокруг репродуктивных органов растения, чем на любой другой области растения.
Используется для обозначения MDMA. Молли обладает эйфорическим эффектом, который влияет на норадреналин, серотонин и дофамин. Обычно он содержится в виде кристаллов, в таблетках "экстази" и в порошкообразной форме в капсулах. Молли и Сафрол встречаются все реже и реже.
Метиле́ндио́ксиметамфетами́н, MDMA, МДМА, - полусинтетическое психоактивное соединение амфетаминового ряда, относящееся к группе фенилэтиламинов, широко известное под сленговым названием "э́кстази". Фасуется в таблетках.
DMT - психоделик, вызывающий изменённое состояние сознания с переживанием, схожими с религиозно-мистическим опытом, с интенсивными визуальными и слуховыми галлюцинациями, изменением восприятия времени и реальности. Чистый DMT представляет собой кристаллический порошок, либо прозрачный на вид, либо имеющий оттенок от белого до жёлто-красноватого цвета.
Хорошо - (исп. яз.)
или X-Крест - это обычная часть оборудования в подземельях БДСМ. Обычно он обеспечивает удерживающие точки для лодыжек, запястий и талии. Когда субъект привязан к нему, он удерживается в распростертом положении.
Лас-Вегас-Стрип - длинный участок бульвара Лас-Вегас с элитными отелями-казино, освещенный ночью неоновыми огнями.
Либераче - Владзю Валентино Либераче (1919-1987) - американский пианист, певец и шоумен. В 1950-е-1970-е годы - самый высокооплачиваемый артист в мире. Являлся геем, хотя в публичной жизни старался поддерживать имидж гетеросексуала.
Пенн - Пенн Фрейзер Джиллетт (род. 1955) - американский иллюзионист, комедиант, музыкант, актёр и писатель.
Теллер - Реймонд Джозеф Теллер (род. 1948) - американский иллюзионист, писатель, актёр, комедиант и кинорежиссёр. Широкую известность получил вместе с Пенном Джиллеттом, после начала их сотрудничества в качестве дуэта.
Кэрроттоп - Скотт "Кэррот Топ" Томпсон (род. 1965) - американский актёр и комик, известный своими ярко-рыжими волосами, шутками с использованием реквизита и самоуничижительным юмором.
"Рио-Олл-Свит" - отель-казино в Лас-Вегасе.
И-15 - межштатная автомагистраль в США.
"MGM Гранд" - гостинично-развлекательный комплекс в Лас-Вегасе.
"Крысиная стая" - команда деятелей американского шоу-бизнеса 1950-х и 1960-х годов, которая группировалась вокруг Хамфри Богарта и его супруги Лорен Бэколл. В начале 1960-х годов лидеры крысиной стаи - Фрэнк Синатра, Дин Мартин, Сэмми Дэвис - часто выступали в клубах Лас-Вегаса и на телевидении с импровизированными комическими и музыкальными номерами.
"Сизарс", "Фламинго", "Беладжио" - гостинично-развлекательные комплексы в Лас-Вегасе.
"Серкус Серкус" - гостиница-казино, расположенная на Лас-Вегас-Стрип.
Фримонт-стрит - наряду с Лас-Вегас-Стрип одна из наиболее известных улиц Лас-Вегаса.
Дженна Джеймсон – (род. 1974) - Американская фотомодель и бывшая порноактриса, обладательница неофициального титула "Королева порноиндустрии". За свою карьеру в порноиндустрии снялась в 192 фильмах и ещё в четырёх выступила в качестве режиссёра, получила более 20 наград за съёмки в фильмах для взрослых, а также особое почётное членство в двух главенствующих порнографических организациях – "X-Rated Critics Organization" и "Adult Video News".
M80 - большая и мощная петарда американского класса, которую иногда называют салют. М-80 были изготовлены в начале XX века американскими военными для имитации взрывчатых веществ или артиллерийского огня; позже, М-80 изготавливался, как фейерверк.
около 91 см.
Ветераны иностранных войн (Veterans of Foreign Wars) - это организация ветеранов войны США, которые в качестве военнослужащих участвовали в войнах, кампаниях и экспедициях на чужой земле, в водах или воздушном пространстве.
около 1.83 м.
Греция в моём сердце - англ. яз.
Это список доступных альбомов и DVD-дисков, принадлежащих серии "Now That's What I Call Music!". Они классифицируются по сериям (странам), а затем упорядочиваются по дате.
слова из песни "Whatever Will Be, Will Be (Qué Será, Será)" Дорис Дэй и Фрэнка Де Вола.
около 1.68 м.
около 1.75 м.
Segway - это двухколесный самобалансирующийся персональный транспортер, изобретенный Дином Кейменом и выведенный на рынок в 2001 году
Зиго́та (от др.-греч. ζυγωτός - удвоенный) - диплоидная клетка, образующаяся в результате оплодотворения. Зигота является тотипотентной клеткой, то есть способной породить любую другую. Термин ввёл немецкий ботаник Э. Страсбургер. Как правило, зигота является самой ранней одноклеточной стадией развития многоклеточных организмов. Биология не очень хорошо изучила зиготы .
Лорен Хаттон (род. 1943) - американская актриса и супермодель, которая появилась на обложке журнала "Vogue" более двадцати пяти раз.
сленговое название для людей, которые имели половые сношения на борту самолета в полете.
Le Cordon Bleu - самая крупная школа гостиничного сервиса и кулинарии в мире, включающая в себя 35 школ, расположенных на 5 континентах. Ежегодно в Le Cordon Bleu одновременно проходят обучение 20 тысяч студентов.
«Триада Макдональда» - сформулированный Джоном Макдональдом в 1963 году в статье «Угроза убийства» набор из трёх поведенческих характеристик - зоосадизм, пиромания и энурез, который он связал с предрасположенностью к совершению особо жестоких преступлений. В своей работе Макдональд исследовал 100 пациентов, которые угрожали убийством (двое из них позднее реализовали свои угрозы); из них 48 имели психопатологии. Он обнаружил, что в детстве многие пациенты с садистскими наклонностями регулярно мучили животных, устраивали поджоги и мочились в постель после пяти лет. Более поздние исследования не обнаружили прямой статистической связи между этой триадой и жестокими преступлениями, однако многие серийные убийцы имели признаки соответствующего поведения.
японское телевизионное кулинарное шоу, созданное Fuji Television. Сериал, премьера которого состоялась 10 октября 1993 года, представлял собой стилизованное кулинарное шоу с участием приглашенных шеф-поваров, бросающих вызов одному из постоянных "Железных шеф-поваров" шоу в приуроченной кулинарной битве, построенной вокруг определенного тематического ингредиента. Серия закончилась 24 сентября 1999 года, хотя отдельные специальные выпуски выпускались до 2002 года.
Псевдопо́дии, или ложноно́жки, - цитоплазматические выросты у одноклеточных организмов и некоторых видов клеток многоклеточных. Используются клетками для передвижения (амёбоидное движение) и ловли крупных частиц (например, пищи или материала для строительства раковины).
молочный белок.
Ластовицей называется элемент нижнего белья. Это дополнительный слой ткани (кармашек) на женских трусиках. Он выполняется из гипоаллергенного натурального материала, и служит для предотвращения нежелательных выделений.
Этот рассказ является плодом вымысла автора, хотя и включает в себя околонаучные теории. Членами команды Ричард К. Циммер из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе было выявлено, что ученые смогут использовать химическую структуру буржоналя для выявления потенциальных аттрактантов сперматозоидов, которые существуют в окружающей среде яйца женского пола человека. Поскольку сперма млекопитающих реагировала на крошечную дозу буржуа, Циммер считает, что тот же процесс, вероятно, произойдет естественным путем и с человеком. Но исследований на человеческом эмбрионе нет!
Кортизол – глюкокортикоидный стероидный гормон, вырабатываемый надпочечниками. Его также принято называть «гормоном стресса», так как он активно вырабатывается в ответ на стресс.