Сейчас 1875 год, и преступник Салем Ковингтон провел последние двадцать лет, собирая истории, скарб и жизни. Прозванный "Черной Сорокой" за свои подвиги во время войны, Салем проложил кровавый след по западным территориям.

Получив сообщение, что его наставник, шаман команчей Мертвый Медведь, был убит, Салем клянется отомстить преступникам. Заручившись помощью армейского разведчика и сохранив тело своего наставника в специально изготовленном гробу, он отправляется в погоню. Но поступки прошлого Салема, которые принесли ему прозвище "Черная Сорока", всё ещё преследуют его, и единственное оружие, которое может убить его, может быть не так уж далеко, как он думает.

"Гроб Сороки" - это безжалостная история мести, с конкретной жестокостью и экстремальным насилием.

Уайл Э. Янг

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915

или на сайте:

"Экстремальное Чтиво"

http://extremereading.ru

Уайл Э. Янг
"ГРОБ СОРОКИ"

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я услышал, как в ночи прокатились раскаты грома.

Я тут же сел в кровати. Фернис, штат Техас, не был известен грозами, которые случались не по сезону; сухая жара и норы гремучих змей на Бут-Хилл делали его похожим на адскую комнату ожидания. В небе сверкнули первые молнии, в окно забарабанил дождь.

Искушение схватиться за оружие царапнуло мой разум, как укол хвоста скорпиона. Моя рука дрожала, а пистолет, лежащий на комоде, шептал мне на ухо нежные слова. Это было похоже на зуд; десять лет паранойи сильно истощили меня, я не чувствовал себя комфортно, если в моей руке не было оружия.

Они приближались, всегда приближались, еще со времен Централии.

Я слушал, как ветер и дождь барабанят по стеклу, мои глаза метались между дверью и окном. Ничто не приближалось, ничто не двигалось. Если у судьбы и были планы на меня сегодня вечером, она явно не торопилась.

Женщина, лежащая рядом со мной в постели, вздохнула, ее каштановые волосы рассыпались по подушкам. На мгновение я подумал о том, чтобы снова лечь и насладиться остатком ночи, за которую я ей заплатил.

Мне вспомнились слова старого учителя: Игнорирование знаков приведет тебя к смерти, с оружием или без. Для меня больше не будет никакого затворничества. Только не сегодня.

Я осторожно встал с кровати. Разведка во время войны и время, проведенная с военными, дали мне много навыков в искусстве убивать.

Я поправил пояс с патронами и охотничьим ножом, и поднял пистолет. Рукоятка револьвера, цвета слоновой кости, была теплой в моей руке, и знак демона, выгравированный там, прижался к моей коже.

Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что он заряжен.

Женщина даже не пошевелилась, когда я положил два "золотых орла" на тумбочку. Я был уже на полпути к выходу из комнаты, когда обернулся и вытащил из кармана маленький мешочек из красного бархата. Талисман был сделан не так хорошо, как у моего учителя. Старая Луиза Робишод устроила бы мне взбучку, если бы увидела, какие некачественные ингредиенты я использовал. Я прошептал слова, которым меня учили, и положил его под подушку.

Если кто-нибудь придёт за мной, она будет предупреждена; если она не привлечёт к себе внимания, тогда ее судьба будет в руках доброго Господа нашего.

Я никогда не оглядываюсь назад.

* * *

Фернис был похож на большинство городов с салуном прямо через дорогу от отеля, где я наслаждался своей компанией. Маэстро и Солдат стояли в конюшне на дороге вместе со старым дилижансом, в котором я путешествовал. Жаль, что у меня не хватило предусмотрительности купить себе часы. Это было похоже на колдовской час в моих костях.

Даже сквозь шум я различал свет и смех, льющиеся из здания. Мои шаги отдавались эхом, когда я протискивался внутрь, шляпа промокла от проливного дождя, капли с неё падали на пол.

Салун был полон мужчин-янки, празднующих какой-то неизвестный мне праздник, они были одеты в свои синие костюмы. По всей видимости, пить они собирались всю ночь напролет. Я видел, как они подъезжали к городу на закате, при этом держась в тени. Плакаты "Разыскиваются после войны", возможно, и остались в памяти, но я не из тех, кто рискует, особенно учитывая, что Джесси и его банда все еще доставляют неприятности на севере. Вероятно, помогло то, что я никогда не фотографировался, и большинство людей, которые знали меня, уже мертвы.

Я прошел через салун, направляясь к бару. Я наклонился над ним и жестом попросил виски. Мелькнула монета, и мерзкая жидкость оказалась передо мной. Я осушил стопку и подал знак принести еще. Бармен подошел ближе, и, когда он поставил бутылку передо мной, я задал ему вопрос, который сжигал меня:

- Что они празднуют?

Бармен взглянул мне в лицо, и этого оказалось достаточно, чтобы он узнал меня. Его глаза расширились, и он стал бледным, как призраки, которые, по слухам, обитали на Бут-Хилл. Видите ли, у меня была одна отличительная черта – клеймо, которое занимало большую часть кожи под левым глазом. Я жевал свою овсянку так же, как и любой другой, просто давал людям понять, что, когда придет мое время, я не пройду через жемчужные врата.

- Я задал тебе вопрос. Невежливо не отвечать.

Его рука дернулась под стойку бара.

- Мне не нужны неприятности, люди просто празднуют. Индейские войны закончились... Куана сдался в Форт Силл[1] два дня назад.

Мое лицо оставалось бесстрастным, но сердце похолодело в груди. Я боролся большую часть своей жизни за то или иное, но услышать, что люди моего последнего учителя наконец-то испустили дух, было ударом, с которым, я знал, буду иметь дело в ближайшие дни.

Я осмотрел бутылку виски, стоящую передо мной, и тяжело вздохнул.

- Друг, ты же знаешь, кто я. Тот охотник за головами, что у тебя там, сзади, тебе не поможет, - я повернул голову, чтобы посмотреть ему в глаза, полностью оценить его и, возможно, поделиться частичкой души, пока она еще была моей.

- Меня нельзя убить из пистолета, - c этими словами я налил себе еще порцию и больше не думал об этом человеке.

Пуля так и не прилетела. Когда я снова взглянул на него, мужчина стоял в другом конце бара, стараясь, чтобы остальная толпа не заметила его мурашки на коже и дрожащие руки.

Один из солдат-янки врезался в стойку справа от меня. Я проигнорировал его, сосредоточившись на своих собственных мыслях, задаваясь вопросом, как мой учитель воспринял капитуляцию своего народа.

- Это хорошая ночь, друг, чертовски хорошая ночь! - oн что-то прокричал мне в ухо, и я почувствовал его слюну на своем лице.

Информация приходит из уст дураков.

Я тихо спросил его:

- Почему сегодня хорошая ночь?

- Ты что, не слышал? С краснокожими покончено! - eго голос был скрипучим, высоким, как будто мужественность обошла его стороной.

- Вот как? - я почти не мог заставить себя поверить в это, только не с методами моего учителя.

- Убийство стад бизонов – вот что их погубило. Хорошие люди вроде тебя сделали свое дело, а мы добили остальных... - eго крик эхом отразился от стен салуна, и пятеро его сослуживцев зааплодировали ему.

Остальные посетители, всего человек семь, последовали их примеру.

- Поздравляю.

Это было сухое замечание, предназначенное для того, чтобы это лошадиное дерьмо заставило меня утонуть в моем виски в одиночестве. Но у судьбы есть способ доставить тебя туда, куда ей нужно.

- Жаль, что меня не было с этим отрядом, я бы этих сук как следует нашпиговал бы свинцом!

Кровь застыла у меня в жилах, и голос перешел на шепот.

- Что?

Мужчина ухмыльнулся, горя желанием рассказать мне свою историю.

- Ах да, сукины дети попали в засаду в каньоне Пало Дуро. Банч, конечно, сбежал, как последний трус, но пятеро наших ребят выследили этого проклятого шамана, который охранял Белого Буйвола, - cолдат хихикнул, когда я, не мигая, уставился на него уголком правого глаза; виски ударило ему в голову, и он не обратил внимания на мою ярость.

- Дикарь пытался сделать какое-то колдовство, когда наши парни догнали его. Они шмальнули этому ублюдку прямо в голову. Я слышал, что на нем повсюду были какие-то знаки, какое-то языческое дерьмо... Ублюдок даже перед смертью поклонялся своему дьяволу, - янки вздохнул, словно вспоминая какой-то сон, приснившийся ему на равнине. - Краснокожий упал после этого, насколько я слышал. Вопил, как девка, пока парни и его не грохнули... перерезали ему глотку за бабьи вопли.

Я передал бутылку виски мужчине, и он кивнул.

- Большое спасибо, друг. Забыл сказать самую странную вещь... - он откупорил бутылку и уставился на бурлящую коричневую жидкость в ней. - Перед тем, как ему перерезали горло, он сказал на английском: "Черная Сорока придет", - cолдат отхлебнул виски и глубоко вздохнул, широко раскрыв глаза от удивления. - Так называли мальчика, который бегал с Куантриллом[2] в Канзасе, того самого, из-за которого все эти мятежники были так суеверны...

Парень увидел отметину под моим левым глазом и замер.

Когда судьба переворачивает карты, показывая твои фишки, это всегда неожиданно.

Пистолет уже был у меня в руке, я даже не заметил, как потянулся за ним. Дым и гром взревели в салуне, и стакан в руках янки взорвался. Я никогда не промахивался. Пуля попала ему в глаз, и кровь хлынула из развороченной глазницы.

Он свалился со стула, а я уже повернулся к его спутникам. Они были пьяны, спотыкались и падали, пытаясь подняться из-за стола, за которым они играли в карты.

Я не торопился, в каждой пуле была холодная ярость. Я опустошил пять камер на двоих мужчин. Темно-бордовый цвет расцвел под синим пиджаком первого мужчины, пока его сердце тщетно пыталось прокачать жизнь через него. На брюках у него расплылось темное пятно – он даже не пытался стрелять в ответ.

Его спутник обнаружил, что обе его коленные чашечки превратились в кровавое месиво из мяса и костей. Он кричал, как роженица.

Никто не рассказывает, как они кричат, как это согревает душу.

Большинство посетителей высыпали в ночь или пытались перевернуть столы так, чтобы я их не видел, но не трое оставшихся солдат. Человек с каштановыми волосами, похожий на мышь, выстрелил, но выстрелил не целясь и разбил бутылку, стоявшую позади меня. Я шагнул вперед, когда его спутник выстрелил, и дерево перед моей ногой раскололось.

Я шел вперед.

Третий успел направить дуло своего револьвера мне в грудь, прежде чем я ударом кулака сбил его с ног. Два гнилых зуба и капелька крови запятнали пол, когда я тяжело наступил ему на голову, услышав пронзительный вопль подо мной, и его череп раскололся с влажным хрустом, который я почувствовал под своим ботинком.

Последние двое были всего в двух футах, и их панические выстрелы раздавались во все стороны. Затем патроны в их ружьях закончились.

Мой нож нашел сердце под грудью ближайшего мужчины. Его булькающий крик вырвался изо рта, когда кровь фонтаном хлынула в горло и потекла по подбородку. Я слушал его стоны, как сладкую колыбельную, прежде чем позволил ему упасть на пол.

Последний янки попытался убежать, но мой нож настиг его спину, и он с кряхтением вывалился через ставни в бурю.

Пыль осела, запах черного пороха вернул меня на далекие поля сражений. Однако воспоминания не были бы полными без криков.

Солдат катался по полу, хватаясь за коленные чашечки и всхлипывая, как новорожденный младенец, отчаянно нуждающийся в мамкиной титьке. Я перешагнул через него. Я видел свое отражение в его глазах, черный призрак, покрытый кровью других людей.

- Твой друг рассказал мне о Буйволе и шамане, которого убили твои ребята. Его звали Мертвый Медведь. Он был моим учителем, - я говорил это как ни в чем не бывало, говорил искренне, без злобы в голосе... - Мне нужны имена тех, кто убил их.

Мужчина плевался в меня ядом.

- Иди к черту!

Мои ботинки были запачканы кровью этого человека, но я наклонился и схватил его за голову, притягивая ближе.

- Я всё равно убью тебя, но насколько это будет ужасная смерть, решать тебе. Ты назовешь мне имена людей, которые убили моего учителя и друга, и в ответ я не буду тебя мучить.

Он не сказал. Но то же самое нельзя было сказать о его спутнике, когда я вытащил свой нож из его спины.

ГЛАВА ВТОРАЯ

До Форта Силл было два дня езды. Большую часть времени я провел в созерцании, наблюдая за знаками, пока мой фургон катился по хорошо утоптанным тропинкам. Было пасмурно с тех пор, как я покинул Фернис, - странная погода для этой проклятой местности в июле.

Мертвый Медведь всегда был в ладу с погодой, читал знаки на небесах так же легко, как большинство людей читают хорошую книгу. Он благословлял команчей своими предсказаниями, условиями для охоты, погодой, чтобы предотвратить преследование армии США. Старый шаман всегда был верен своей силе.

Маэстро и Солдат натянули поводья, и моя коллекция в старом дилижансе задребезжала. В основном это были всякие мелочи, мистические безделушки и несколько частей тел людей, которых я нашел наиболее примечательными. Скальпы солдат из салуна были самым новым дополнением. Я повесил их на старые перила, прислушиваясь к шлепкам плоти о деревянную дверь при каждом толчке на извилистой дороге.

Я думаю, что в конце концов воспользуюсь ими, пока они не сгнили. Плоть человека была сильна для одних вещей так же, как она была ценна для других.

Не мог же я приехать в Форт Силл с кусками мертвецов, свисающими с моей кареты, так не годилось. Не знаю, привезли ли сюда тело моего учителя.

Итак, я наблюдал и слушал.

* * *

Солдаты непреклонны в своем мышлении, вероятно, поэтому я не пошел на службу к Дикси[3] во время войны. Партизанская работа была легче; Куантрилл уважал мои уникальные таланты, и дьявол знал, что я достаточно легко доведу его парней до бешенства.

Кавалеристы проезжали через определенные промежутки времени, так что их легко было обойти. Темнота была моим союзником, я двигался в ней так же легко, как обычный человек днём.

Я тихо крался, пока не увидел костры людей и услышал звуки "Нумутеквапу", произносимые среди них. Люди Кваны, люди Мертвого Медведя, некоторые из моих последних друзей.

Охранники стояли по стойке смирно, но я прошел между ними, как горький ветер от чего-то давно умершего. Когда я вошел в палатку, разговоры прекратились. Даже если я испытал облегчение, увидев их, то в ответ не последовало ни улыбок, ни счастья в их глазах. Они были раздавлены и знали это.

- Черная Сорока пришел, как мы и ожидали, когда увидели бурю, - это был не Квана; я надеялся поговорить с ним, но этот человек тоже подойдет.

- Он здесь, дедушка? Его тело? - я задал свой вопрос на их языке.

У меня давно не было практики, фраза звучала грубо и ломано, но они меня поняли.

Мужчина пренебрежительно махнул мне рукой.

- Злые духи заберут вас обоих, и дело с концом. Его здесь нет. Мы оставили его тело там, где оно упало, на Западе.

Я вспылил, и моя рука упала на пистолет, дрожа. Когда онa обернулaсь вокруг рукоятки, пот выступил на моём лбу. Старый команч не пытался бежать, он знал, что это бесполезно. Он просто отвернулся, как и все остальные.

- Убей меня и добавь мою плоть в свою коллекцию. Злые силы овладели тобой, сын тьмы.

Я его не убил. Вместо этого я встал и склонил голову.

- Что насчет тех, кто его убил? Они здесь?

Никто из них не произнес ни слова, никто не взглянул на меня. Я не виню их; у этих людей была хорошая память, а их учения были извращены.

Особенно с тех пор, как я носил доказательство этого извращения на бедре.

После этого я вышел из палатки; мне больше нечего было сказать или спросить. Они не отвечали на мои вопросы ничем, кроме презрения.

Мне нужно было искать ответы по-другому.

* * *

Эти двое курили трубки на краю лагеря, их костер ярко горел, и их смех эхом разносился в ночи. Не нужно больше скрываться, война закончилась, враг раздавлен и унижен.

Равнины, которые когда-то были так полны жизни, были миллионами сильных, теперь молчали.

Они выглядели достаточно высокопоставленными, чтобы понять, кого я ищу. Но мне нужен был только один из них.

Левый или правый – нужно было сделать выбор. Это было тяжелое чувство, захватывающее. Убийство всегда было естественным, и будь я проклят, если от этой мысли у меня по спине не побежали мурашки. Особенно когда речь шла о тех, кто унижал людей, стремящихся жить по-своему.

У того, что справа, была густая борода – хотя он подумывал о том, чтобы сбрить ее; слишком многие из его соотечественников сравнивали ее с бородой старого генерала Джексона. Он был женат, у него было двое сыновей в Форт Смите, один уже учился несколько лет, а другому вот-вот должно было исполниться семнадцать. Я слушал его рассказ в темноте, запоминая грани и хитросплетения его жизни, собирая информацию так же, как собирал все остальное.

Жена нужного человека, мать его детей, пристрастилась к настойке опия, принимала ее от нервов, но ее привычки начали становиться обузой, а его военного жалованья просто не хватало.

Левый был моложе, он поступил на службу после войны. Его отец был сапожником в Нью-Йорке, и у него была возлюбленная в Техасе, маленькая сеньорита недалеко от мексиканской границы. Он ненавидел индейцев, ненавидел их зловоние и их внешность, утверждал, что даже их физиология была достаточно иной, чтобы доказать, что Бог создал их с явной целью подчинения.

- Единственный способ, которым они могут выжить, так это принять наш образ жизни, жить, как мы, богобоязненные христиане. Теперь все кончено, хотя кто его знает, - cтарший рассмеялся, похлопал младшего по спине и согласился.

Больше слушать, больше знать. Старшего звали Джо. Он с нетерпением ждал возвращения в Арканзас, где ему предстояло выращивать и тренировать лошадей. У его старшего сына была возлюбленная, на которой он хотел жениться, и Джо с нетерпением ждал, когда девочка родит ему внуков, которых он будет обожать.

Его мечты и желания эхом отдавались во мне, когда я прижал нож к его горлу, пока он пил из фляги. Мой нож вонзился глубоко, и его горло раскрылось. Кровь, которая была почти черной, хлынула из его перерезанной глотки, и я обошёл его, слушая красивый свист, когда он пытался закричать.

- СУКИН СЫН! - молодой человек нащупал свою винтовку.

Он успел повернуть её как раз вовремя, чтобы мой кулак нашел его. Я почувствовал, как хрустнула кость под моими костяшками, и уже паническое дыхание молодого человека превратилось в пронзительный вопль. Я выдернул винтовку из его рук, наблюдая, как две струйки крови потекли из поломанного носа и брызнули ему на руки, свежие слезы оставили следы на его детских щеках.

Удовлетворенный тем, что он больше не собирается поднимать шум, я повернулся к человеку, которого убил. Джо как раз собирался испустить дух, его дыхание вырывалось прерывистыми свистками, а руки слабо хватали его за собственное горло, пытаясь закрыть рану. Его длинная борода была спутанной и мокрой, черная лужа крови все еще пузырилась из него каждый раз, когда он делал задыхающийся и булькающий вдох.

Я наклонился и приподнял его голову – старая привычка, которой я предавался время от времени, наблюдая за человеком. Жемчужные врата или Серные реки, я никогда не мог сказать, что их ждет, но это было похоже на то, что я изредка приближался к божественному, наблюдая, как они шагают в темноту.

Голова Джо издала влажный звук, когда я выпустил ее обратно в грязь. Я снова перевел взгляд на молодого человека. Ему удалось подняться на ноги, и он побежал обратно в Форт. Он был недалеко, и когда он обнаружил, что мои руки обхватили его рот, у него даже не было времени закричать.

* * *

К тому времени, как он пришел в себя, солнце уже поднялось высоко, и он почти сразу же принялся выть по-кошачьи. Конечно, вокруг не было никого, кто мог бы его услышать.

Мы были уже совсем близко от Техаса. Я вылетел из Форт Силла и направился на Запад, позволив ветрам и шепоту вести меня. Дикая местность была похожа на море, плоская земля, усеянная намеками на жилистый кустарник и запах гниющего мяса.

Землю усеивали туши бизонов; янки хорошо поработали. Я вспомнил бесконечные стада, отдаленные раскаты грома, когда они неслись по земле. Никогда больше такого здесь не будет, только выбеленные кости и пустая земля.

Я натянул поводья Солдата и Маэстро, обе лошади раздраженно били копытами; приглушенные крики мужчины заставляли их нервничать. Когда мои сапоги коснулись земли, поднялась пыль, и фургон закачался, когда человек внутри начал бороться со своими узами.

Он, прищурившись, посмотрел на неожиданный всплеск солнечного света. Я, должно быть, поразил его взглядом, как тень, которая оторвалась и встала между ним и солнцем. Кляп, который я засунул ему в рот прошлой ночью, не давал ему нормально глотать, толстые капли слюны стекали по подбородку на мятую униформу.

Это был не первый раз, когда кто-то был связан в моем передвижном доме. Результаты были почти всегда одинаковыми. Первыми они видели сморщенные головы, свисавшие с балдахина, подвешенные за волосы. Если прислушаться, можно было почти услышать их шепот. Потом были пузырьки с кровью, плескавшейся внутри бутылок, звезды шерифов и знаки отличий, которые я отбирал у людей, которых убивал.

Обрывки моего бытия, моя коллекция смерти.

Увидев это, молодой человек закричал, а я схватил его за мундир и повалил в грязь.

Он заскулил, когда я встал над ним, прижимая шпору к его шее.

- Успокойся.

Я уже мог слышать шепот от моего бедра, желание. Еще на одного человекa былa направленa моя рукa, и все, что мне нужно было сделать, это подчиниться, и пуля оборвет его жизнь.

Парень мудро последовал моему совету. Светло-голубые глаза, которые были почти серыми, смотрели на меня, небольшая щетина волос на лице говорила о его возрасте.

- Ты знаешь, кто я?

Это был справедливый вопрос, несмотря на шрам от клейма у меня под глазом. В конце концов, после войны я вел себя довольно тихо.

- Да, да, сэр. Вы объявлены в розыск. Вы убили много человек.

Я еще глубже вонзил шпору ему в шею, заставив его замолчать и выпустив тонкую струйку крови. Нетрудно было прочесть мысли мальчика; он знал, что тело Джо, вероятно, было обнаружено. Разведчики наверняка нашли мои следы, а армия США уже надвигалась на нас. Все, что ему нужно было сделать, это заставить меня говорить, и спасение придет.

Я взглянул на крышу своего дилижанса, на свой груз.

- Если ты пошевелишься или попытаешься убежать, я убью тебя. У меня есть кое-что, что ты должен увидеть.

Ответы, в которых я нуждался, можно было получить от живых или мертвых, но было всё же легче, если они еще дышали. Я вскарабкался в дилижанс и осмотрел дубовый гроб, который забрал у одного гробовщика в Форт Хантере. Он был вырезан из старого дерева виселицы. Я никогда не думал, что мне придется использовать его, но некоторые люди, которых я знал, не успокоятся.

Запах ударил меня первым, когда я откинул крышку; езда всю ночь по бесплодной территории привлекала всевозможных падальщиков, и мухи летали над лицом и горлом мертвеца. Я перевернул гроб на бок, и мясо, которое когда-то звали Джо, выпало на землю. Юноша закричал, когда оно с глухим стуком упало в грязь и черная кровь потекла по земле.

- Это был твой друг, Джо. У него остались вдова и двое сыновей на Востоке. Он беспокоился о своей зарплате и о том, как будет содержать их, но теперь он мясо, еда для койотов, канюков и мух. А у тебя есть сеньорита, которую ты жаждешь увидеть в Керидо, ты ненавидишь людей, а твой отец – сапожник. Это единственное, что я буду помнить о тебе, если ты не скажешь мне то, что я хочу.

Глаза мальчика не отрывались от двух темных дыр, которые я оставил в голове Джо, забирая его глаза. Многое можно сделать глазами человека, если знать, как это делается. Эти две темные дыры лишили юношу дара речи; даже сейчас жужжащие мухи ползали туда и обратно из глазниц мертвеца.

- Разведчики найдут следы и объявят вас обоих в самоволке. Присоединившись к отряду, стремящемуся найти свое состояние, я видел, как они это делают. Если они найдут тебя, то повесят, вот и все.

Я позволил этой фразе проникнуть в его сознание, гадая, сколько времени пройдет, прежде чем фальшивое благородство и мужество покинут его, и я останусь с настоящим мужчиной, который не хотел кататься на старых качелях.

Тогда я сделал свое предложение:

- Ты поедешь со мной, поможешь мне найти людей, которые убили моего учителя, а после уйдешь с карманами, набитыми золотом и своей жизнью. В этом я тебе клянусь.

Взгляд молодого человека метался между мной и гниющим на солнце мясом, может быть, он знал, что еще один труп составит компанию Джо, если он откажется, может быть, он решил, что мое предложение имеет смысл.

Для меня это мало что значило, но когда юноша кивнул головой и обещание сорвалось с его губ, я разорвал узы, связывавшие его тело и душу. Я предложил ему руку и помог ему подняться на ноги. Он неуверенно встал, вытирая пыль со своего помятого мундира, и неуверенно улыбнулся.

- Спасибо, мистер Ковингтон, спасибо вам...

Я не стал дожидаться, пока он закончит; уже светало, и я надеялся добраться до места назначения до наступления темноты. Вскарабкавшись на дилижанс, я щелкнул вожжами и послал Солдата и Маэстро в путь. Молодой человек на мгновение вытаращил глаза, прежде чем поспешить за мной, пытаясь вскочить на лошадь, которая набирала скорость.

Когда он сел рядом со мной, пытаясь отдышаться, я задал единственный вопрос, который хотел задать:

- Как тебя зовут?

- Джейк, - выдохнул он. - Джейк Хоу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

К тому времени, как мы добрались до места бойни, свет превратился в узкую полоску ночного неба.

Джейк Хоу дал мне имена этих людей, этих плохих парней, и рассказал мне всё об их жизнях. Я молча слушал, впитывая в себя имена людей, которых собирался похоронить под землей.

Джон Мэддокс был высоким мужчиной, чуть ниже президента Линкольна. Он приехал сюда из Ирландии в поисках богатства, но нашёл своё призвание в подворотнях Ливерпуля, разбивая черепа ворам и ловкачам.

Дэвид Вебер и его брат Джордж, которого они называли Хитрый Глаз, были снайперами из Кентукки. Джордж мог подстрелить бегущую белку с расстояния в сотню ярдов, а Джеймс был знаменитым завсегдатаем каждого публичного дома, куда ему вздумается наведаться. В подразделении ходили легенды, что ему никогда не приходилось платить за свои удовольствия; он умел очаровывать и снимать скальпы в равной мере.

Еще был сержант Эрнест Крафт. Я узнал о нем через слухи во время войны. Он практиковал кровавое ремесло пыток и убийств, пытаясь найти новые способы причинения боли. Он снова и снова поднимался по службе, но был слишком одержим убийствами, чтобы пытаться сделать что-то на стороне цивилизации.

И последний, от которого у меня мурашки побежали по спине, когда Джейк Хоу прошептал его имя в долгой прерии, был капитан Август Лэмб, сам Ночной Всадник. Я слышал об этом человеке. После войны он давал показания против режимa в Андерсонвилле, говорил о том, что он делал всё для своей семьи, чтобы выжить. Вот почему его прозвали Ночным Всадником: ночь за ночью ему удавалось безошибочно проходить сквозь стражу и стены. Судя по тому, что я слышал, они никогда не задавались вопросом, где он нашел мясо, которое приносил с собой.

Джейк Хоу описал мне этих людей, их характеры, их привычки. Я впитывал каждую деталь, как тряпка, вытирающая пролитое масло. Когда он закончил, у меня на уме был только один вопрос.

- Ты узнаешь этих людей, если увидишь их снова? Ты помнишь их лица?

Мой спутник сказал то, что я и хотел услышать.

Мы добрались до края холма, с которого открывался вид на долину, край сладкой зеленой травы и потоки бегущей воды говорили о ее рае земном.

Вонючий запах гнили говорил о смерти.

Огни плясали в темноте, как светлячки, соперничающие за место луны в ее отсутствие. Я вскарабкался в грязь и скользящий гравий, моя рука лежала на пистолете, я смотрел на странно молчаливую долину. Еще одна пара ног присоединилась ко мне на земле, когда Джейк последовал моему примеру.

- Присмотри за лошадьми и притащи гроб. Положи его на землю рядом с экипажем.

Джейк следовал за мной по пятам, пока я подбирал скальпы людей, которых убил в Фернисе. Мухи обосновались среди окровавленных останков. Запах, к которому я привык, держал Джейка на грани тошноты.

- Ты уверен, что тебе не нужен кто-то, чтобы прикрывать спину? Там могут быть дикари или волки. Черт возьми, со всеми историями, которые я слышал о тебе, это...

- Если ты хочешь сохранить язык за зубами, я бы посоветовал тебе никогда больше не называть их дикарями.

Рука Джейка потянулась к пистолету, который я ему дал, - однозарядному револьверу. Это был автоматический рефлекс одних из тех, кто не привык к новому положению вещей. Один взгляд от меня, и его рука легла подальше от него. Он пинал пыль сапогами и вытирал фуражку, его глаза были жесткими и полными ненависти.

- Ты сказал, что не убьешь меня, если я помогу тебе. Я много чего слышал, о тебе, но все в один голос говорят, что ты держишь свое слово. Ты отрежешь мне язык из-за оскорбления индейцев?

Джейк Хоу был сообразителен, это я понимал. Он не бросал мне прямой вызов, но и не прогнулся окончательно. Я повесил скальпы поверх пальто, и влажный шлепок по спине вызвал у меня мрачную радость.

- Я обещал, что не убью тебя и ты уйдешь с золотом в карманах. Если я отрежу тебе язык, ты останешься жив.

Он побледнел в лунном свете. Я прошёл мимо него, держа руку на револьвере, и сказал ему, не оглядываясь:

- Следи за лошадьми, парень.

* * *

Темнота поглотила меня, когда я скользнул вниз по гравию и сланцу, крепко держа скальпы, которые взял с собой. Я вытащил револьвер, висевший у меня на боку; запах крови был тяжелым, и там, где была смерть, были существа, столь же жаждущие её нести.

Света не было, но я не потрудился взять с собой фонарь или факел; такие штуки привлекали тварей, которым больше всего на свете хотелось полакомиться моими внутренностями.

Мое сердце бешено колотилось. Я видел впереди качающиеся огни, как будто это были люди, пытающиеся выбраться из густого тумана. Я не обращал на них внимания; они не были людьми, и мне не хотелось видеть, куда они меня приведут.

Откуда-то справа от меня донеслось пение койота, небольшая серия визгов и завываний, которые дали мне понять, что они близко. Откуда-то доносился пронзительный крик, глубокий низкий стон бизона, возбужденные вопли и тявканье утоленного голода. Все естественное сошло с ума вместе с мертвыми, побуждая их убивать.

Я чувствовал это, и пистолет шептал мне. Я не видел трупы, разбросанные в этой долине, но для моего оружия все было ясно как день. Вокруг меня двигались какие-то фигуры, большие, волосатые, и рычащие. Я не обращал на это никакого внимания; я скорее положу больше людей в землю, чем позволю волку убить меня. Я двинулся дальше.

Я остановился только тогда, когда увидел две темные фигуры, лежащие на земле, пару мертвых деревьев, которые упали давным-давно. Между ними была небольшая каменная пирамида. У судьбы есть способ направить тебя туда, где ты должен быть, и мой учитель знал, что привлечет меня, лучше, чем я сам.

Я занял свое место на бревне и положил пистолет на ногу. Я старался не дергаться, когда мой палец соскользнул со спускового крючка. Он зудел, не находя себе места; я не пускал им кровь со времён Фэрниса. Если бы кто-нибудь решил взять меня сейчас, дьяволу пришлось бы устроить дополнительное место за ужином сегодня вечером.

Я чиркнул спичкой об один из камней пирамиды. Вспыхнула красная искра, и растопка у ее основания вспыхнула грязно-красным пламенем. Что-то большое зарычало в темноте; низкий звук, от которого по моей коже побежали мурашки. Отдаленный звук умирающего бизона перешел в протяжный болезненный стон, а затем затих, уступив место звукам рвущейся плоти и ломающихся костей.

За светом костра, за другим поленом, маячило что-то большое; даже сгорбившись, оно доходило мне до головы, коричневый мех был покрыт запекшейся кровью, и два пылающих глаза смотрели из темноты.

Я никогда не был одним из тех, кто чего-то боится. Я немало убивал, видел все способы, которыми можно убить человека, но взгляд в глаза огромного животного, притаившегося в тени, напомнил мне, что такое ужас. Должно быть, это медведь - единственное существо, которое может быть таким большим. Его рот был открыт, и в воздухе плавал ровный поток горячего дыхания. Я ожидал этого, имел теории о том, что это могло быть неправильным или правильным. Иногда медведь – это просто медведь.

Скальпы запятнали мои руки засохшей кровью, когда я встал, и эти два светящихся глаза, казалось, вращались в массивном черепе, когда они смотрели на пистолет, лежащий на бревне рядом со мной.

- Подношение мяса, скальпы белых людей. Мне нужно поговорить с тобой.

Медведь не ответил, когда я бросил четыре куска шерсти и плоти поверх него в темноту. Его глаза долго смотрели на меня, прежде чем он издал длинное дрожащее фырканье и неторопливо ушел в ночь.

Я снова сел на бревно и стал ждать. Мои мысли, как всегда, вернулись к Централии, к лицам двадцати двух мужчин, которые не хотели умирать. Некоторые из них все еще кричали из бутылок в моем дилижансе.

Конечно, мы выиграли битву после этого; их скальпы были достаточно хорошей платой, чтобы гарантировать это. Это было сделано ради дела, а не в моих целях. Причины были для болванов и простаков, которые верили, что мир несется на крыльях ангелов, и чаще всего они находили пулю.

Что-то шевельнулось на краю света от костра. Я уже давно ожидал, что огонь погаснет, но все растопки, которые собрал мой учитель, горели хорошо и сильно. Я держал руку на пистолете, когда из темноты вышел человек. Он был одет в меха и мокасины. Белая краска на лице придавала ему вид мертвеца, вышедшего прямо из могилы. Его лоб был содран, скальпирован так же, как и у его людей. Куски тотемов и драгоценностей висели у него на шее, все еще капая кровью из перерезанного горла. Два глаза, которые горели с дикой интенсивностью, уставились на меня.

Мертвый Медведь, мой учитель.

Я спокойно поднял руку, и он сделал то же самое, не двигаясь и не говоря ни слова. Пистолет не шептал мне, чтобы я стрелял, не тогда, когда не было пролитой крови. Он сел на противоположное бревно и уставился на меня широко раскрытыми глазами, так что чернота почти касалась краев.

- У меня пленник, который знает, где найти убийц, я подобрал его в Форт Силле. Надеюсь, вы знаете о том, что там произошло.

Старый шаман не ответил. Огонь мерцал в его глазах, его рот искривился в глубокой гримасе.

Откуда-то издалека донесся глухой рев. Койоты бежали с испуганным визгом, и раздавались звуки рвущегося мокрого мяса.

- Я собрал их истории, их души за то, что они сделали, что еще они сделают. Я клянусь в этом вами и своим словом.

Мертвый Медведь молча протянул руку и достал томагавк, вырезая узоры на земле, в то время как его глаза были сосредоточены, голова слегка наклонена.

- Между нами все закончилось не очень хорошо. Я извратил ваши учения так же, как и всех остальных... - я поднял пистолет так, чтобы он мог видеть. Он отпрянул, оскалив зубы. - Такая же реакция должна была быть и у меня, но вы, Лусианна, старый Штольцфус из аппалачей, все вы позволили мне научиться вашему ремеслу. Это долг, который я давно должен был выплатить.

Я сунул пистолет обратно в кобуру, подобрал брошенный прутик и закрутил его в красном пламени. Теперь наступил риск, опасность, которой я подвергну себя вместе с Джейком Хоу, хотя мне было не наплевать на его жизнь, пока он указывал мне на нужных людей.

- Вы злитесь, учитель, я вижу это ясно, как божий день. Похоже, вы убили много бизонов, и скоро, я думаю, перейдёте к людям. Я бы пошел тем же путем, если бы мое священное стадо было осквернено и меня оставили бы гнить под солнцем.

Руки Мертвого Медведя вцепились в дерево, глубокое рокочущее рычание эхом отдавалось между сомкнутыми губами, дикое, жаждущее вонзить зубы во что угодно. Мы расстались в плохих отношениях, и он не собирался ничего исправлять, но этот рык дал мне понять, что моя кровь пахнет сладко. Свежий слой страха, чтобы приправить кости.

- Вы можете злиться, пока не перегорите. Может быть, огонь тлеет, может быть, ваш гнев умирает; в любом случае, это не совсем мирно. Я готов взять вас, положить вас должным образом, прочитать все надлежащие обряды народа. Вы будете отдыхать спокойно и свободно.

Рычание в горле моего учителя стихло. Я сделал свое предложение, и не было смысла пытаться подсластить сделку чем-то еще. Я наблюдал, ждал и держал руку на пистолете.

Мертвый Медведь встал. Я не сводила с него глаз. Он сделал шаг вперед, потом еще один. Томагавк волочился по земле, уничтожая маленькие рисунки, которые он нарисовал в грязи. Он протянул руку, его кожа так туго обхватила коричневые пальцы, что они с таким же успехом могли быть обсидиановыми костями. Они коснулись клейма под моим глазом, прикосновение послало укол боли, агонии, которая была глубже, чем плоть.

Стыд проходит через душу, и боль от этого не так легко излечивается.

Лицо моего учителя приблизилось, его рот завис над моим ухом. Я чувствовал его дыхание – кровь и сырой запах костного мозга; пыль с того места, где он лежал, была между его зубами.

Дыхания не было, мертвецы не дышат, но я слышал это слово ясно, как предсмертный хрип.

- Оставь.

Позади меня хрустнула ветка, и огонь вокруг камней погас, когда я обернулся, пистолет вылетел из кобуры, крича в моей голове о крови.

Я едва удержался, чтобы не нажать на курок и не отправить Джейка в землю обетованную. Я тяжело дышал, сдерживая свои эмоции, чтобы он не заметил, как я взволнован. Фонарь звякнул в его затянутой в перчатку руке, глаза уставились в темноту пистолета, направленного ему в лицо.

- Пожалуйста, мистер Ковингтон... - он с трудом сглотнул, стараясь не показать, как ему страшно. - Я не хотел вас напугать.

Я выдохнул, щелчком захлопнул боёк и убрал оружие.

- По-моему, я велел тебе следить за лошадьми.

Джейку удалось удержать руку, и свет фонаря упал на бревно и камень.

- Там было слишком страшно. Я слышал всякие звуки, подумал, что надо вам помочь... а потом увидел, как вы разговариваете с тем трупом.

Он указал пальцем. Мертвый Медведь не стоял рядом со мной, не шептал слов. Он лежал животом в грязи по другую сторону камней, его рот был открыт, глаза широко раскрыты от боли, коричневый и окровавленный череп гудел от мух и опарышей.

Я встал и протянул руку, чтобы погладить каменную пирамиду. Она была прохладной на ощупь.

Джейк заговорил позади меня:

- В чем дело сэр?

- Ты видел здесь кого-нибудь еще? - cпросил я.

Он быстро покачал головой, как будто боялся, что я повторю на нем раны мертвеца.

Свет фонаря падал на глаза шамана; они были маленькими, как у обычного человека. Я устало указал на его тело.

Джейк выглядел так, будто его вот-вот стошнит, но он знал, что лучше не задавать вопросы насчет мертвеца, краснокожего или нет. Он поднял тело, и что-то грохнулось в тени перед ним, бревно раскололось под его весом. Я держал фонарь в руке и видел горящие глаза.

Джейк попятился, прижимая к себе старого шамана, и поспешил за мной, как будто от меня было больше пользы. Тяжелое дыхание последовало за ним. Я зашагал обратно к дилижансу, к своим лошадям и своей коллекции. Хотя Мертвый Медведь, должно быть, был тяжелым, Джейк ни разу не замедлил шаг. Как и массивное существо, которое держалось в тени, щелкая когтями по камню.

- Черт возьми, что там такое сэр? - прошептал Джейк.

Возможно, это был дух, или демон, или душа человека, лежащего лицом вниз в грязи и посылающего проклятия на всех людей.

Я сказал Джейку чистую правду.

- Это просто медведь.

Его промокшие штаны от мочи сказали мне, что это его не успокоило.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Подобрав несколько цепей в Литтл-Крике, мы направились в Канзас. Hесколько дней пути мертвый шаман будет спокоен.

Джейк знал в лицо плохих парней, также он знал, куда они направляются.

- Мэддокс намеревался разбогатеть на территории Дакоты. Экспедиция Кастера побывала там в прошлом году, и он слышал рассказы о всевозможных пройдохах, возвращающихся оттуда с наполненными золотом мешками. Он всегда говорил, что найдет там конец радуги. Он продал свою часть белого буйвола Лэмбу, и тот в конце концов дал ему монету, чтобы он собрался и направился на север. Последнее, что я слышал, это то, что он записался к охотникам на бизонов, которые направлялись в Миссури.

Джейк рассмеялся. Я сидел тихо, обдумывая все это, прежде чем повернуть на север, остановившись только для того, чтобы купить у кузнеца длинную цепь. Я обернул её вокруг гроба, не обращая внимания на глухой шепот, доносившийся изнутри. Джейк наблюдал за мной все это время, пока я следил за тем, чтобы каждое звено перекрещивалось по исцарапанному дереву.

- Какой в этом смысл? Он ведь мертв, верно?

Это вызвало у меня смешок. Он ехал со мной всего несколько дней и уже научился задавать правильные вопросы. В свое время я многому научился, но один из самых ранних уроков был в однокомнатной школе, где я задавал вопросы о Боге, когда учительница читала старую и потрепанную Библию. Иногда правильные вопросы не приводят к удовлетворительным ответам.

- Ты когда-нибудь видел, чтобы труп, которому уже несколько дней, вылезал из гроба? Вот у меня есть такой опыт, и что-то мне не сильно хочется его повторять.

Крышка гроба подпрыгнула, и внутри что-то застонало. Я оглянулся на своего спутника, но он, похоже, ничего не заметил. Так будет лучше для него, он будет лучше спать по ночам, когда все это закончится.

Я поспрашивал людей в Литтл-Крике, пока Джейк тратил последние деньги на свежие припасы. Это было маленькое поселение, как обычно; все они, вероятно, жили и умирали в присутствии железной дороги, перегоняя скот через всю страну и приводя новых людей. Местный салун служил еще и парикмахерской; нащупав монеты в кармане, я задумался, какова же сейчас цена виски с содовой. Я верил, что Джейк справится с нашей жратвой, но щенок не разберется в хорошем виски, даже если сам дьявол предложит ему поучиться у него. Я не мог сравниться со старым Скретчем в знаниях, но был уверен, что смогу купить хорошее пойло.

Стена снаружи была увешана старыми объявлениями о давно прошедших событиях и листовками с местными криминальными элементами. Там также было несколько имен покрупнее; Джесси и Фрэнк[4] оба были на видном месте. Проходя мимо, я приподнял шляпу перед плакатом, мысленно желая, чтобы мои старые друзья продолжали устраивать этим ублюдкам ад.

Когда я вошел, бармен поднял голову. Дневные пьяницы не были редкостью; большинство из них выглядели свежими, с железной дороги с пятнами грязи и пота на одежде. В основном это были китайцы и негры - "танцоры ганди"[5]. У меня никогда не было проблем с человеческой кожей; их души забирались так же легко, как и у белых людей.

Несколько мужчин сидели за столиками и пили. Заведение было достаточно процветающим, чтобы позволить себе постоянного пианиста; он играл очень энергично в углу и даже пел. Я воспользовался моментом, чтобы оценить голос мужчины, прежде чем направился к задней части здания, низко надвинув шляпу на лицо. Я не хотел рисковать тем, что мое имя и данные ещё не были на одной из этих листовок снаружи.

Парикмахер только что закончил подметать после ещё одного клиента. Он нервно заерзал, когда я снял пальто и повесил его чуть ниже шляпы на ближайшую вешалку. Его волосы были гладко зачесаны назад, почти черные, как смоль, маленький клок торчал сзади. Он не выглядел особенно старым, но вряд ли за ним бегает много женщин; его лицо было слишком узким и изможденным, чтобы можно было подумать, что он приехал сюда вместе с остальными работниками ранчо.

Я занял свое место в кресле, встретившись взглядом со своим и его отражением в зеркале. Парикмахер занял свое место позади меня. Он чуть не забился в конвульсиях, когда заметил клеймо у меня под глазом.

- Это... это будет... – он судорожно вздохнул, прежде чем продолжить, - пятьдесят центов за бритье и стрижку. Двадцать пять за что-то одно.

Я протянул руку и бросил две монеты в его дрожащую ладонь, пытаясь успокоить его.

- Успокойся, брадобрей, я не собираюсь сегодня проливать кровь.

Парикмахер, казалось, принял мои слова всерьез. Я не расслабился, не совсем; пуля, возможно, не коснулась бы меня, но бритва могла пролить кровь быстрее, чем я смог бы пристрелить его.

Нервного человека может вывести из себя все что угодно, и я узнавал это не раз и не два, но мое любопытство не могло быть отвергнуто.

- Как тебя зовут, брадобрей?

Рука мужчины слегка дернулась, нарисовав маленькую красную щель рядом с моей челюстью. Он промокнул её грязной тряпкой.

- Шерман, сэр.

- Шерман... - пробормотал я про себя, позволяя имени течь по моему языку, пробуя его на вкус. - Расскажи мне свою историю, Шерман.

Рука парикмахера дернулась, когда он начал брить. Он слышал истории, которые я оставил позади. Он знал, что это закончится одним из двух способов.

- Пожалуйста, сэр, я не хотел.

Кровотечение прекратилось. Он указал на порез в зеркале. Кровь перестала течь; на моей челюсти осталась не большая проплешина в длинной бороде, которую я носил. Мои волосы все еще нуждались в уходе.

- Расскажи мне свою историю, Шерман, и не заставляй меня повторять снова.

Парикмахер рассказал, что он из Огайо, янки. Во время войны он работал на профсоюз, никогда не был женат, никогда не интересовался женщинами, говорил, что они ему не интересны. Он просто хотел заработать денег и больше практиковаться в своем ремесле.

Я слушал его рассказ, пока мой пистолет шептал. Прошло слишком много дней с тех пор, как я собирал что-то, кроме истории; ни душ, ни жизней, ни скальпов, ни глаз... это было похоже на лихорадку. Это был голод, вот в чем была горькая правда. Жажда смерти не покидала меня с тех пор, как нам с братом вручили оружие.

Джон Мэддокс, ирландишка, скоро почувствует это.

Это было все равно что смотреть на незнакомца, когда парикмахер Шерман срезал последние выбившиеся волосы с моего подбородка. Он оставил щетину и зачесал мои волосы назад, чтобы они были аккуратными и блестящими. Если бы у меня хватило ума, я мог бы прекрасно сойти за представителя высшего общества янки.

Я встал со стула, и Шерман сдернул с меня фартук. Я увидел, как темные локоны упали на пол черными клубками. Он нервно стоял, не зная, что я собираюсь делать. Это была реакция большинства мужчин, которые знали, кто я такой.

Я сунул руку в карман пиджака и вытащил серебряные карманные часы, которые снял с трупа работника ранчо в Техасе. Они стоили в сто раз дороже, чем его работа.

- За рассказ, - просто ответил я, уронив их в его дрожащую руку и приподняв шляпу.

Я подошел к бару, оставив мужчину подметать волосы с новой историей и ценной вещью в кармане.

Я заказал двойную порцию самого лучшего виски в салуне и подошел к пианисту, положив на инструмент монеты.

- Что угодно, только не музыку янки.

Пианист с благодарностью принял деньги, хрустнул костяшками пальцев и заиграл что-то мрачное, печальное, заставившее меня задуматься о безнадежных делах и покойниках.

- Никогда не думал о том, чтобы повернуть назад?

Я был выбит из моего стакана, моя рука немедленно прыгнула к бедру, но пистолет молчал. Я посмотрел на рукоятку так, словно на ней ползали змеи. Пианист смотрел на меня пронзительными зелеными глазами, его черный жилет и белая майка были аккуратными и чистыми. Не похоже, чтобы он провел хоть один день в грязи.

- Вряд ли это поможет тебе, Салем Ковингтон, но я здесь не для того, чтобы тащить тебя к палачу или судье. Я здесь только для того, чтобы играть музыку.

Я немного помолчал, обдумывая варианты. Морщины мужчины углубились от сосредоточенности, когда он снова начал играть.

- Нет, не думаю, что это принесет мне какую-то пользу. У тебя есть имя или я просто должен слушать музыку?

Музыкант усмехнулся и пожал плечами.

- Какая разница, как меня назвал отец? Это же просто имя для тебя. Не думай, что я хочу предложить его для твоей коллекции.

Он знал, кто я, знал мои привычки. У меня были свои теории на этот счет, но, конечно, я мог и ошибаться. Иногда человек – это просто человек, а иногда они просто знали истории, которые ходили по прерии.

- Ты так и не ответил на мой вопрос. Никогда не думал о том, чтобы повернуть назад? Бросить все и пойти другим путем?

Я думал об этом больше, чем ночь или две. Иногда мне хотелось, чтобы мы с братом были обычными Джонами, а не теми, кем стали. На каких сторонах мы оказались. В этом и заключается вся загвоздка сделок; вы всегда думаете, что получите лучший конец, пока не поймете, что вы не первый лох, которого кинул дьявол.

Песня пианиста преобразилась, превратилась в старинное Евангелие. Интересно, слышит ли это мой брат в аду?

Я мог бы сказать правду, но не хотел доставлять незнакомцу такого удовольствия.

- По правде говоря, даже не думай об этом. Мы с Вирджилом знали, на что идем. Мне еще многое предстоит сделать, и что-то подсказывает мне, что я еще успею.

Пианист понимающе улыбнулся. Это действовало мне на нервы и распаляло мой характер, даже если он ничего не говорил.

- Что тут смешного? - cпросил я.

Пальцы пианиста скользили по клавишам, его старые глаза были закрыты и слушали мелодию.

- Ложь очень похожа на фальшивую ноту, мистер Ковингтон; она просто не вписывается в общий поток событий. Вы человек усталый, человек, который собрал много, но если вы думаете, что конец вашего пути закончится чем-то, кроме веревки, то вы обманываете себя... Независимо от того, сколько душ и трофеев вы соберёте, - oн усмехнулся про себя. Я готов был поклясться, что почувствовал грубые узлы веревки на своей шее. - Просто мой взгляд на жизнь. Хотя, возможно, у вас еще есть время, если вы измените свои привычки, предпочтете Библию оружию.

Я нахмурился, мой гнев бушевал, и я вытащил пистолет, толкая ствол под подбородок пианиста.

- А ты веришь, пианист?

Глаза мужчины не расширились, он даже не выглядел испуганным. Он просто сидел с тем же проклятым выражением знания и продолжал играть.

- Я думаю, что вы собираетесь отправить гораздо больше людей в могилу, прежде чем вас вздёрнут, Салем Ковингтон.

Я был готов убить его за эти слова, пытать за подробности, если бы не мальчишка, ворвавшийся в дверь и вопящий во всю глотку.

- Маршал поймал дезертира! Его сейчас вздёрнут!

В глубине души я знал, что он говорит о Джейке, и, несмотря на то, что револьвер почти кричал у меня в голове, я убрал его обратно в кобуру.

Пианист посмотрел на мою руку и на поток людей, выходящих из салуна. Эта понимающая улыбка превратилась в усталое пожатие плечами.

- Возможно, вы захотите взглянуть на это, мистер Ковингтон. А я, пожалуй, продолжу играть.

Я неохотно оставил его. Только один раз обернулся, чтобы посмотреть, но моя теория о том, кем он мог быть, в конце концов, была ошибочной; он все еще был там, играя, когда я оглянулся.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Я последовал за потоком толпы. Виселица находилась на окраине города, там, где дорога поворачивала на юг, возвращаясь на индейскую территорию. Они уже были доведены до исступления. Сегодня на плахе было три человека, а Джейк был случайностью. Я увидел индейца, мужчину, который выглядел так, словно вот-вот обмочится от страха, Джейка и женщину, одетую в темно-бордовое платье.

Рядом с ними стоял мужчина в темно-красном жилете. Я видел звезду маршала, приколотую к его груди. У него были седые бараньи бакенбарды и острая козлиная бородка, что делало его похожим на какого-нибудь пастыря дьявола.

Четверо кавалеристов стояли вокруг виселицы; они были похожи на патруль янки. Должно быть, они были из Форт Силла и узнали его.

На эшафоте стояла группа помощников шерифа – я насчитал троих.

Если все пойдет наперекосяк, через несколько минут все они будут мертвы.

Вокруг толпился добрый форт горожан, жаждущих посмотреть на несколько смертей, чтобы отвлечься от грубой жизни. Человек с острым подбородком шагнул вперед, его темно-бордовое пальто развевалось на ветру, когда он поднял две руки в черных перчатках, призывая к тишине.

- Вы все меня знаете, я достаточно долго был законом в этих краях, принес мир там, где мог, после войны и моего участия в ней, - сказал он с протяжным акцентом.

Он не был янки. Я его не узнал, так что, скорее всего, он появился уже после окончания войны.

- Вы, ребята, слишком долго истекали кровью, страдали и терялись из-за таких паразитов, как эти, и именно поэтому мы собрались здесь сегодня, чтобы люди по всей этой территории знали, что мы верим в справедливость.

Толпа разразилась радостными криками. Я молчал и смотрел на лица тех, кому суждено было быть повешенными. Я задумался над их именами и историями, есть ли у них что-нибудь полезное для моей коллекции.

Мой спутник не выглядел испуганным, не прыгал и не рыдал, он просто стоял, опустив плечи. По правде говоря, он выглядел ошеломленным всем этим; скорее, он задавался вопросом, как он пришел к этому за несколько дней.

Он поймал мой взгляд, и я слегка кивнул ему. Оцепенение прошло, и его лицо стало серьезным. Он знал, что я пролью кровь прежде, чем веревка затянется вокруг его шеи.

Маршал продолжил свою речь:

- Они приговорены к смертной казни через повешение, обвинения следующие: Высокое Небо – кража скота и детоубийство. Эдгар Холкомб – воровство, нападение и убийство. Джейкоб Хоу – дезертирство и убийство. Руби Холлоуэй – убийство.

Толпа радостно кричала и осыпала их бранью. Я закрыл глаза и слушал крики "проклятый краснокожий", "ублюдок", "шлюха", "вор", "трус", "подонок" и все остальные имена и эпитеты, которыми можно было бы посрамить осужденных мужчин и женщин.

Женщина, Руби, начала кричать, ее темные волосы закружились вокруг нее, когда на нее надели петлю.

- УБЛЮДОК ЗАМАХНУЛСЯ НА МЕНЯ НОЖОМ! Я НЕ ВИНОВНА! Я ЗАЩИЩАЛА СЕБЯ...

Mаршал спустился по лесам и ударил женщину тыльной стороной ладони. Это оставило уродливый красный след на ее щеке, и она немедленно успокоилась.

Маршал тяжело дышал; очевидно, избиение женщин отнимало у него много сил. Я видел, как он поднял в воздух газету, полную обвинений.

- Вы признаны виновной, мисс Холлоуэй. У вас еще будет время высказать свое мнение, но до тех пор держите свой грязный рот на замке.

Судя по оскорблениям, которыми ее осыпали, она долго работала в салуне.

Я мог бы подождать, пока он даст им слово, пусть они скажут свои последние слова, но слова пианиста врезались мне в кожу, как железнодорожный шип, и моя добыча с каждой минутой удалялась все дальше. Пистолет приятно ощущался в моей руке, когда я вытащил его из кобуры. Он говорил со мной, давал те же обещания, что и всегда, гладил мой разум, как шлюхи гладили мой член. Мне хотелось стрелять, но я всегда был человеком, который давал людям шанс. Даже если я заранее знал, что они не воспользуются им.

Я проталкивался сквозь толпу, пока не оказался впереди, затем поднял пистолет и выстрелил в воздух. Несколько человек позади меня закричали и отбежали на несколько шагов назад. Помощники шерифа и кавалеристы вытащили оружие и ткнули им в мою сторону. Если бы их пальцы были скользкими, все вокруг было бы окровавлено; за моей спиной было ужасно много людей.

- Сынок, я не знаю, в каком состоянии ты находишься, но моим помощникам придется сопроводить тебя в тюрьму. Ты даже не представляешь, как близко подошел...

Я приподнял поля своей шляпы, полностью заткнув маршала, когда он увидел клеймо у меня под глазом.

- Черт возьми, счастливый день в моей юрисдикции. Все истории, которые я слышал о вас, мистер Ковингтон, говорили о том, что вы дьявол, а не простодушный дурак.

Указав пальцем на Джейка, я сделал свое предложение:

- Я забираю его. Отдайте его мне спокойно, и можете развлекаться тут дальше. Вздерните остальных, чтобы вам было не так обидно. У меня дела к северу отсюда, и он знает человека, которого я ищу.

На мгновение воцарилась тишина, действительно на мгновение, и, как тень пролетевшей птицы, все закончилось так же быстро. Они начали смеяться, это был насмешливый смех, недоверчивый смех. Я не стал тратить время на убийство ближайшего человека.

Его горло взорвалось, когда взревел мой пистолет. Пуля пробила кожу и раздробила позвоночник. Он упал, как мешок с мукой, тяжело ударившись о землю и изо всех сил пытаясь пошевелить конечностями, когда тонул в собственной крови, глаза метались вокруг виселицы.

Я убил еще одного, прежде чем они начали стрелять, одного из кавалеристов. Я сделал два выстрела в грудь, и в его безупречной форме появились уродливые дыры. Хлынула кровь, и он упал на спину, мертвый еще до того, как ударился о землю.

Маршал был быстрее, чем остальные. Он выстрелил, пуля задела мое плечо и попала в ногу человеку, который пытался сбежать. Тот с криком упал.

Я собирался приберечь этого человека напоследок, забрать его историю, пока я был там. Может быть, и пальто тоже. Пусть он стреляет в меня, сколько ему влезет; я не мог быть убит пулей.

Один из помощников шерифа бежал – умный человек – но другой был храбр и встретил свою смерть, когда моя пуля попала ему прямо в висок, разбрызгав кровь и осколки черепа на осужденного, Эдгара Холкомба, который завыл, как новорожденный младенец.

Один из кавалеристов выскочил из-под лесов. Я едва успел заметить его, как его винтовка выстрелила, и женщина, бежавшая позади меня, закричала, когда пуля настигла ее спину. Потом он набросился на меня, и мы покатились по грязи. Он был большой, и от него пахло виски. В другой жизни он бы рычал на народ Божий и ждал, когда придет ковбой и уложит его. Но сегодня здесь не было никаких ковбоев, только я, и я мог бы сделать лучше, чем пращи и камни.

Я выдернул руку из-под мужчины. Он ударил сильно, но мой пистолет укусил сильнее. Я почувствовал вибрацию в его боку, когда нажал на курок, пуля прошла сквозь его внутренности, разрывая их на ходу. Глаза мужчины расширились, и я заглянул в них так глубоко, как только мог. Интересно, осознал ли он, что мертв, что его соки разливаются внутри него? Он слегка закашлялся, кровь запузырилась в уголках его рта, стекая по подбородку и капая мне на лицо, затем свет в его глазах погас, и он рухнул на меня.

Я оттолкнул его от себя, повернув так, чтобы оставшиеся два кавалериста и маршал не смогли послать несколько пуль, чтобы запачкать мой жилет или пальто больше, чем кровь, уже впитавшаяся от мертвеца. Тело мужчины содрогалось от каждой пули, которая попадала в него. Я обернул руку вокруг мертвого мяса и сделал еще два выстрела, которые раздробили коленную чашечку одного из кавалеристов и отправили другого в землю обетованную, когда его глаз взорвался, кусочки крови и мозгов потекли по его щеке, когда он упал на колени и рухнул в траву.

- Сукин сын! СУКИН СЫН! – oрал маршал во весь голос.

Я бросил мертвого Голиафа и встал, раскинув руки, насмехаясь над ним. Он стрелял, промахивался, снова стрелял, снова промахивался, и каждая пуля вонзалась в землю позади меня, рядом со мной, улетала в воздух. Я улыбнулся, когда в его пистолете закончились патроны, его палец тщетно нажимал на спусковой крючок, его глаза метались, как крыса в ловушке, пытаясь найти путь, который не закончится тем, что я убью его.

В конце концов, он начал кричать, вызывающе, как и большинство, когда они стояли перед концом.

- Ты не можешь этого сделать, Ковингтон! Я - представитель закона! Я важная персона; отряд будет охотиться за тобой до конца твоих дней, если ты убьешь меня!

Я не ответил ему; этот человек не заслуживал ответа. Я просто наблюдал, как он ходит взад и вперед по лесам, все время целясь в него из пистолета.

- Ты - реликвия, война окончена! Прошло уже почти десять лет. Мы проиграли. Я изменился, пошел дальше и стал респектабельным человеком, в отличие от тебя. Ты - дикарь, и умрешь, как дикарь, - eго волосы были распущены, прилизанные седые пряди слиплись от пота, с острого подбородка капала слюна.

Наверно, он гадал, когда я его застрелю. Если бы он научился считать, то знал бы, что я использовал все шесть патронов. Я был уверен, что смогу убить его, но не раньше, чем он нажмет на рычаг и отправит моего спутника в полет.

Джейк встретился со мной взглядом, и между нами что-то промелькнуло – молчаливое согласие. Маршал снова встал перед моим спутником, а Джейк тем временем натянул петлю.

Осужденный, весь в крови, Эдгар Холкомб, начал кричать, когда понял, что происходит.

- Маршал! Маршал! - pаздался гортанный голос мужчины.

Маршал обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как ботинок Джейка пинает его в живот.

Мужчина издал хлюпающий звук, пытаясь вдохнуть, когда потерял равновесие, кувыркаясь, как перышко, плывущее по ветру, и с глухим стуком упал в грязь. Я должен был отдать должное этому маршалу; он быстро вскочил на ноги, но мой нож оказался у него под горлом.

Маршал сглотнул, глядя в голубое небо, когда я тихо задал ему соответствующий вопрос:

- Ты знаешь, кто я. А теперь скажи мне, как тебя зовут?

Его глаза повернулись, чтобы встретиться с моими, и он сплюнул, слюна смешалась с кровью мертвеца, покрывающей мою кожу. Это были испуганные зеленые глаза; это дало мне понять, что он наконец поверил.

- Я знаю истории о тебе. Я лучше буду проклят, чем назову тебе свое имя!

Глубокий и горький смешок сорвался с моих губ, и я потащил его к лесам, прислушиваясь к глубокой и воющей агонии кавалериста с раздробленным коленом, когда Джейк начал звать, пытаясь привлечь мое внимание.

Я держал пистолет направленным на лоб маршала, пока разрезал путы на руках Джейка. Мой спутник выскользнул из веревки на шее, как будто она горела, и пошел снимать петлю с женщины, Руби.

- Стой, - холодно приказал я. Джейк ошеломленно обернулся. Мне было интересно, как я выгляжу в его глазах, солнце прожигало мои глаза, а клеймо под глазом ярко сияло. - Нет, пока я не закончу. Жизнь за жизнь. Подожди, а потом я позволю тебе принять решение.

Джейк не понял, что я имею в виду, но он поймет.

Я убрал пистолет в кобуру, держа нож у горла маршала и подтягивая его к петле. Он начал заикаться, произнося банальности и обещания, которые не имели для меня никакого значения.

- Мистер... Хоу, свяжите ему руки.

Банальности маршала превратились в угрозы, в очередной раз умоляя меня задуматься о его важности, о том, кем он был.

Когда мой спутник закончил, он отступил назад. Маршал начал работать над нашей общей преданностью; мы оба сражались за Дикси, я не мог убить товарища-ветерана.

Я сражался за себя, а не за Дикси, но все равно терпеть не мог предателей и трусов.

Он был осужден сиу, который заговорил:

- Побереги дыхание, законник. С Сапой Халхатой не заключено никакой сделки.

Взгляд Маршала метнулся к человеку, чей смертный приговор он только что зачитал ликующей толпе. Эдгар Холкомб проследил за ним взглядом, и оба мужчины уставились на индейца сиу, хотя только маршал осмелился заговорить.

- Что... что это значит?

Я кивнул на Высокое Небо сиу. Он не был членом народа, но был достаточно близок, чтобы знать, понимать и видеть, что произойдет. Он ответил спокойно и уверенно:

- Это значит Черная Сорока.

Я провел ножом по щеке маршала. Острие прочертило красную линию на его коже, и он поморщился. Я направил ее ему в висок, встретившись с ним взглядом. Они расширились, когда он понял мой план.

- Ты не хочешь назвать мне свое имя. Хорошо, оно мне больше не нужно.

Позже Джейк рассказывал мне, что слышал такую историю: люди в Литтл-Крике, штат Канзас, закрывали окна и двери, затыкали уши ватой и даже пели молитву во всю глотку, но этого было недостаточно, чтобы заглушить вопли маршала. Джейк рассказывал мне, что детей до сих пор мучают кошмары, когда они представляют себе, что происходит на виселице за городом.

Мне не нужно было воображать.

Кожа отслаивалась достаточно легко, как всегда. Маршал сучил ногами и кричал, слезы текли по его лицу. Он был ярко-красного цвета, с него текла густая кровь. Я увидел желтую часть его черепа и потянулся рукой, чтобы почувствовать упругую текстуру его плоти, крепко обхватил ее руками и потянул...

Маршал был крепким человеком, он ни разу не потерял сознание, пока я тянул, каждый кусочек кожи медленно отрывался, кровавые нити сухожилий и волос отчаянно пытались удержать скальп этого человека от отделения.

Эдгар Холкомб наблюдал за происходящим широко раскрытыми глазами, полными слез, и время от времени издавал такой же испуганный вопль, как и маршал. Высокое Небо наблюдал за ними без гнева и печали. Джейка вырвало на подмостки, шлюха Руби последовала его примеру.

Я постучал костяшками пальцев по черепу маршала. Теперь в нем почти не осталось энергии, а с таким количеством крови, покрывающей меня и виселицу, он был мертв.

Главное – поспешить. Я повернулся к Джейку и поднял два пальца.

- Можешь взять двух.

- Что? - oн едва мог понять меня.

Я терпеливо объяснил ему это.

- Ты будешь жить, несмотря ни на что. Этот маршал и кавалерист, я собираюсь убить их, но они займут места людей, которых они собирались осудить. Я не жду, что ты поймешь, но достаточно сказать, что я плачу свои долги.

Я подошел к кавалеристу. Он тяжело дышал и кричал в панике, тщетно пытаясь вырваться из моей хватки, когда я снова посмотрел на Джейка.

- Выбери двух, парень.

Он выбрал шлюху первой, с улыбкой осторожно сняв с нее петлю. Я притащил туда кавалериста и накинул петлю ему на шею, развязав веревки вокруг запястий женщины и связав вместо этого его самого.

Кавалерист сказал мне, что его зовут Мэтью, как будто это могло спасти его сейчас. Его рассказ меня не интересовал.

Я посмотрел на Джейка. Женщина укрылась за его спиной, как будто это могло спасти ее, если бы я выбрал для нее что-нибудь, кроме жизни.

- Еще один, мистер Хоу.

Джейк с отвращением посмотрел на другой конец погоста. Кого спасти: труса или дикаря? Видеть решения человеческой души – это то, что не забывается, момент, который вы могли бы повторить в историях, рассказанных в салунах годами позже.

Я терпеливо ждал.

Парень встал между сиу и вором, пристально глядя каждому в лицо.

- Пожалуйста, мистер, пожалуйста! - голос Эдгара Холкомба стал высоким и пронзительным. Петля тряслась на ветру, дерево скрипело, когда его сапоги топали и подпрыгивали. - Я еще не готов, я еще не готов, я еще не готов... нет!

Джейк отошел от него, чтобы посмотреть на сиу. Высокое Небо уставился на него, а мой спутник – на него. Он не пытался скрыть отвращение, промелькнувшее на его лице, но пытался скрыть сочувствие, жалость. Иногда человек – дикарь, несравнимый с дерьмом лошади на улице.

Джейк отвернулся, вытер лицо и снял петлю с шеи Эдгара Холкомба.

Я молча кивнул. Иногда мужчина был просто мужчиной.

Крики благодарности Эдгара были почти заглушены мольбами другого кавалериста о пощаде, когда я тащил его к веревке. Когда он уселся, я посмотрел на Высокое Небо. Может, я ему что-то должен, а может, и нет. В любом случае, я обещал, что буду помнить его. Человек сиу кивнул и начал петь. Интересно, а моему учителю подарили такую же песню смерти?

Я остановился у обмякшей фигуры маршала на лесах. После поднял его на ноги и накинул ему на шею одну из пустых петель. Отступив на шаг, я отвесил маршалу пощечину. Он запачкал мою перчатку еще большим количеством крови, его глаза вращались в голове, подпрыгивая в воздухе, как будто он мог видеть вещи, которые я не мог.

Джейк отодвинул Эдгара и Руби от люка, и я потянул за рычаг.

Раздались звук падения и три отчетливых щелчка. Высокое Небо умер мгновенно, но я не торопился, когда делал петли для кавалериста и маршала. Я слушал их бульканья и вздохи, когда оба мужчины дергались, цепляясь ногами за воздух, как будто они хотели найти место, чтобы стоять и жить.

Когда последняя судорога пронзила их позвоночники и не осталось ничего, кроме ветра и криков ожидающих ворон, только тогда я отвернулся.

- Пойдемте, мистер Хоу.

Дилижанс мы оставили на окраине города. Теперь я знал дорогу, и Джон Мэддокс ждал.

Мой спутник продолжал стоять на лесах, пока я спускался. Руби стояла рядом с ним, пока Эдгар, свернувшись калачиком, рыдал.

- А что насчет... а что насчет нее?

Я не обернулся, вместо этого я слушал тишину, благословенную тишину. Нечасто случалось, чтобы пистолет не нашептывал мне об убийстве.

- Теперь это ваши жизни, мистер Хоу. Вы обменялись на них. Делайте с ними что хотите.

Добравшись до подножия виселицы, я улучил минутку для себя. Я снял шляпу для Высокого Неба и сплюнул в пыль для двух других с выпученными глазами и распухшими языками.

Я думал о Джоне Мэддоксе и о вещах похуже этих, которые я сделаю с ним.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

- Мы напали на след, парень. Они преследуют нескольких буйволов... ты же знаешь, что их осталось не так уж много.

Крышка гроба подпрыгнула, и я услышал грохочущий стон, как будто он был разочарован моими словами. Я отрицательно покачал головой. Именно в такие моменты я задавался вопросом, что я хочу сказать ему, даже немного удивлялась, почему я это делаю. Мы с Вирджилом могли бы пообещать десять тысяч душ, но нашим учителям ничего не были должны.

- Извините за головняк, мистер Ковингтон.

У нее был мягкий голос, сладкий, как утренний нектар. Мне было интересно, как часто она очаровывала мужчин, заставляя их расстаться со своей монетой только ради еще одной сладкой песни от нее.

Джейк указал на нее почти в панике, приложив палец ко рту. Я бесстрастно посмотрел на них обоих, и Руби Холлоуэй, бывшая хозяйка вечера, снова принялась подгонять Солдата и Маэстро.

Я взял лошадь маршала. Его скальп был привязан к седлу, и мой учитель был доволен, когда я рассказал ему эту историю. Потом он пришел в ярость, когда я рассказал ему о Высоком Небе. Цепи были прочными и крепкими. После этого он стал молчалив по отношению ко мне, даже если я держал его в курсе событий.

Мы прошли мимо скелетов бизонов. Я был почти уверен, что Мэддокс двигался в обозе, направляясь на север; так было лучше для защиты, но зато одни двигались медленнее и их легче было выследить.

После Литтл-Kрика прошло уже три дня. Не могу сказать, что стало с Эдгаром Холкомбом, мы оставили его там, где он был спасен, но Руби держалась за Джейка, как за своего рода спасителя. Женщина почти не разговаривала со мной, за что я был ей безмерно благодарен. Я не мог вспомнить, когда в последний раз у меня были попутчики на такое долгое время. Она оглядывалась на меня всякий раз, когда я говорил с учителем. Мне было приятно разговаривать с Мертвым Медведем, даже если она не могла понять, как он реагирует, каждый удар и стон фургона были так же ясны для моих ушей, как слова. Я решил, что ей лучше не знать об этом, и, как и Джейк, она замолчала, обращаясь ко мне только тогда, когда я заговаривал с ней.

Но с Джейком она, должно быть, была болтушкой. Они перешептывались, как воры, намеревающиеся ограбить какого-нибудь путника; быстро, радостно и со злыми ухмылками.

Я наблюдал за ними, даже когда они думали, что я еду один в некотором отдалении. Это поразило мое любопытство; это было нечто большее, и я задавался вопросом, воспользуется ли этим Джейк. Сеньорита в Керидо была бы в отчаянии, если бы узнала об этом. Джейк описал ее мне, когда я попросил его об этом, он рассказал мне о её темной красоте и страсти, от которых загорелась бы пыль. Ее звали Катарина, и она пела в маленькой кантине[6]. Может быть, я нанесу ей визит на следующий день после того, как закончу свои дела.

Местность была в основном плоской; несколько возвышенностей здесь и там, но с правильным оборудованием можно было видеть на целые мили во всех направлениях. Не так уж трудно было разглядеть обоз с белыми полотнищами на фоне голубого неба. Я опустил бинокль и прислушался к шепоту, доносившемуся с моего бедра.

Пистолет сказал, что Мэддокс был здесь. Конечно, оружие просто жаждало крови, оно бы прошептало что угодно, если бы это означало, что я вытащу его.

Я поднял руку и услышал, как Руби остановила дилижанс. Мы были как раз под холмом, обоз был примерно в трех милях отсюда в открытом поле. Я не хотел, чтобы какой-нибудь разведчик с зорким глазом заметил нас раньше, чем я буду готов.

Я не горел желанием убивать людей, пытающихся заработать себе на жизнь; мигранты и порядочные люди не были достаточно грешны, чтобы работать на мой долг, и мне не хотелось иметь дело с отрядом, который будет создан за их убийство. После Литтл-Kрика я был уверен, что одного из них поймали.

- В чем дело? Неужели это обоз? - Джейк слез с дилижанса и присоединился ко мне пешком, сильно щурясь от солнца.

- Обоз, конечно. Пока не могу сказать точно, тот ли.

Я соскочил с лошади маршала, не удосужившись спросить ее имя, когда убил ее прежнего владельца.

Когда-то я знал мальчика по имени Тобиас, его лошадь забрела на пастбище и была растерзана медведем на территории Колорадо. Он вышел, чтобы помочь своему другу, и оказался в желудке того самого медведя. Этот медведь стал одеждой, которая украшала моего учителя, и мне было поручено похоронить переваренную голову Тобиаса. Не могу точно сказать, почему эта лошадь пробудила во мне эти воспоминания, но Тобиас казалось таким же хорошим именем, как и любое другое для лошади.

- Мы разобьем лагерь. Мы с тобой пойдем, когда стемнеет, подойдем поближе и посмотрим, с ними ли Мэддокс.

Джейк кивнул и вернулся к дилижансу, помогая Руби спешиться. Поднялись два облачка пыли, и она благодарно улыбнулась Джейку.

- Пожалуй, я начну что-нибудь готовить.

- Никаких костров, - сказал я, ведя Тобиаса к хорошему участку земли и привязывая его там. - Я не хочу, чтобы они увидели дым, прежде чем мы начнем действовать, - я указал на дилижанс. - У меня внутри припасы. Не стесняйтесь, берите всё, что вам нужно.

- Конечно, мистер Ковингтон. Я посмотрю, что можно сделать для нас, - oна говорила быстро, не уверенная в том, где находится со мной, и не очень долго смотрела мне в глаза.

Это была хорошая идея.

Руби подтянула платье, подошла к двери и потянулась к ручке. Она не продержится долго, если отряд догонит нас или если мой учитель найдет способ преодолеть цепи.

- Мисс Холлоуэй, внутри вы найдете женскую одежду, более подходящую для дикой природы. Берите, что вам подойдёт.

Бывшая шлюха посмотрела на меня, ее глаза были полны вопросов, вероятно, задаваясь вопросом, где я приобрел такие вещи и, без сомнения, ей было лучше не знать.

- Проследи, чтобы она не прикасалась ни к чему, кроме одежды, мистер Хоу. Без надлежащей защиты она, скорее всего, умрет.

Руби открыла рот и так же быстро закрыла его, бросив обеспокоенный взгляд на внутренности дилижанса, когда Джейк поспешил к ней и ободряюще положил руку ей на плечо, шепча что-то, что было, вероятно, утешением.

У меня были другие дела, и наблюдение за ухаживанием не входило в их число.

- Будьте начеку, мистер Хоу, и не дайте застать вас со спущенными штанами.

Гроб был прикован цепью к задней стенке дилижанса, где некогда знаменитая компания "Джонсон&Рэнкин Банк&Траст" хранила на пути в другие места сундуки с ценностями: платежные ведомости, динамит, банкноты, ценные для некоторых вещи. Теперь это была кровать, на которой мой учитель будет лежать по пути к тому холму, на котором я похороню его.

Я отцепил цепи, которые удерживали гроб в безопасности, обошел вокруг и опустил его на землю. Крышка подпрыгнула, и что-то громкое и гулкое вырвалось изнутри, недовольное тем, что я нарушил его предсмертный покой. Потянув за звенья, я убедился, что они надежно закреплены. Крышка могла слегка приоткрыться, но только настолько, чтобы кто-то мог просунуть в нее руку. Или чтобы мой учитель протянул мне руку – одна из тех вещей, о которых я беспокоился в долгие холодные ночные часы, когда Джейк и Руби спали, а я держал глаза и мозг настроенными на самые странные вещи в мире.

Я видел, что Джейк наблюдает за мной, опасное любопытство, которое я надеялся в нем погасить, отражалось на его лице. Может быть, он будет шпионить за мной, пока я буду заниматься своими делами. Это была естественная склонность. Если он умрет из-за этого, все еще есть способы получить то, что я хочу.

Я обмотал одно из звеньев цепи вокруг руки и потянул. Гроб был тяжелым, но только из-за дерева, а не из-за тела, которое находилось внутри. Он не цеплялся за землю, когда я тащил его, трава и корни не впивались в дерево, когда он проходил над ними. В этих цепях и старом мертвом дубе была сила, которая не могла быть испорчена чем-то таким простым, как земля.

Я оттащил своего учителя достаточно далеко от дилижанса, чтобы быть уверенным, что Руби и Джейк не подслушивают, достаточно далеко, чтобы они не могли подсматривать. Приличный скальный выступ нависал над моей головой, тощие корни мертвых деревьев пробивались сквозь скалу, когда я тащил свою ношу вниз, в тень.

Это соответствовало моим целям; тень скрывала бы нас от солнца – необходимость, когда ты занимаешься темными вещами. Я оставил своего учителя в тени скалы и пошел искать вещи, которые мне понадобятся: растопку, камни для костра, кости, если смогу их найти.

Равнины Канзаса были бесплодны, голубое небо и облака смотрели вниз на редкие деревья, сухую траву и пыльное русло ручья. Сначала я подошел к дереву, собирая хворост, упавший за засушливое лето, и время от времени останавливаясь, чтобы подобрать камень, который, похоже, хорошо подошел бы для небольшого костра, который мне понадобится. Выброшенное бревно и пень приютили паука Черную вдову. Любой с ядом подошел бы, но мне особенно нравились эти. Одинокий и смертоносный – существо, с которым я мог бы отождествить себя.

Я достал из складок сумки маленькую стеклянную баночку, сгреб рассерженного паука и положил его в темную кожаную сумку. Все остальное, что мне понадобится, уже было в моей сумке, благо я путешествовал по всей стране.

Я вернулся из поисков, не потревожив прикованный гроб. У моих ног что-то шевельнулось, началось бегство насекомых, укрывшихся в тени скалы, жуки сновали в траве, черви выползали из почвы, не обращая внимания на жаркое солнце, под которым они наверняка умрут. Даже мышь с писком появилась откуда-то и исчезла в прерии. Никто из них не хотел занять ту же позицию, что и мой учитель.

Я медленно начал копать яму для костра, складывая камни в круг и добавляя растопку в пустынную почву. Гроб стоял на противоположной стороне от меня, обдуманное решение.

- Я был бы очень признателен, если бы вы помогли мне с этим, - сказал я, складывая пальто и откладывая его в сторону, мои жилет и рубашка последовали за ним, пока я не опустился на колени с обнаженной грудью перед гробом.

Мой учитель не ответил, гроб так и не сдвинулся с места. Я подумал, что он, может быть, отпустил свою ярость и ушел в другой мир. Предположил, что это не имело значения, в конце концов. Если он действительно украсил другую сторону, тогда он сможет получить души этих людей, когда я отправлю их туда.

Я чиркнул спичкой о сапог, сунул палку в растопку и сел на корточки, чтобы посмотреть на пламя. Сухие палочки быстро загорелись, и я увидел, как начали подниматься оранжевый свет и легкие струйки дыма. Я должен был действовать быстро, иначе ситуация выйдет из-под контроля и выдаст наше положение.

Я достал из сумки деревянную ступку и пестик, вырезанные вручную много лет назад из тотема Чинуков на северо-западе. Грибы, которые я собрал на берегах Миссисипи, положил внутрь и начал медленно растирать их, пока не осталось ничего, кроме влажной пасты.

Природа дает людям многое, что может быть полезным, но чтобы заглянуть за завесу и взаимодействовать с тайными вещами жизни, иногда нужно умереть. Я выпил пасту, позволяя резиновой текстуре и отвратительной кислоте гриба застрять между зубами и деснами. Только тогда я начал шептать слова, которым меня учили. Это была древняя магия, тайные ритуалы, о которых рассказывали немногим, чтобы они не утратили своей силы.

Я почувствовал, как мой желудок начинает сжиматься в узлы, когда заклинание начало действовать на меня, тошнота сжала крепко. Мой нож был в моей руке, и я вырезал одну линию на левой ладони, позволяя густой и бегущей крови капать в огонь и дым. Мое зрение начало расплываться, и именно в этот момент гроб напротив меня загрохотал, цепи подпрыгнули и завибрировали. Из темной щели донесся голос, тяжелый и низкий, похожий на рев. Это соответствовало словам, которые я бормотал, когда потянулся одной рукой к последней нужной мне части.

Черная вдова билась о стекло, отчаянно пытаясь убежать от черного ритуала, который я совершал. Я отвинтил крышку и опустил руку в банку, осторожно схватив за живот, и сразу же почувствовал, как два маленьких клыка впились в мою плоть. Яд был хорош, это было то, что мне нужно.

Я положил её себе на живот и позволил укусить еще три раза. Почувствовав третий укус, я отпустил её, и восемь черных ног, словно крошечные булавочные уколы, скользнули по моей груди в грязь.

Голубое небо почернело, но звезд не было видно. Я почувствовал, как мои кости и конечности начали сжиматься, и упал обратно на землю. Моя голова повернулась к огню и гробу за ним. Пение прекратилось, и вместо этого Мертвый Медведь сидел на крышке гроба, сверля меня взглядом.

Я встал, и когда я посмотрел вниз, мое тело все еще лежало с широко раскрытыми глазами и дрожало.

Это была опасная работа, и у меня не было много времени. Это был риск чего-то вроде этого; вы бы перерезали смертную веревку и были бы унесены духовными ветрами к мертвым равнинам.

Хмурый взгляд Мертвого Медведя ранил меня больше, чем любой грех, но он знал, зачем я пришел в это место. Я пришел узнать, смогу ли я узнать оружие моего брата и руку, которая теперь держала его.

Тяжело жить под угрозой одной пули в одном пистолете, когда тебя носит кто-то, кто – по воле ада, судьбы или просто обстоятельств – ненавидит тебя больше, чем кого-либо другого.

Последний раз я видел его на реке Мармитон. Я пытался вернуть его оружие, пистолет, который соответствовал моему, его близнец, и единственная вещь, которая могла уложить меня под землю. Я не мог спокойно спать по ночам, зная, что обещание старой змеи все еще остается в силе:

- Судьба и безумие найдут ваше оружие притянутыми друг к другу, неспособным умереть, если только это не будет сделано братом-близнецом.

Мы с Вирджилом не думали, что будем черпать друг в друге невежество и дерзость юности.

Мертвый Медведь ткнул пальцем в темноту. Я проследил за его взглядом. Я не мог сказать, что там было, но я мог слышать их.

Я пересекал границу раз или два. То место, где я нашел тело Мертвого Медведя, находилось прямо на границе другой стороны. Но здесь, в полной темноте, ни железо, ни клинок не защитят меня.

Я сделал глубокий вдох, чтобы разжечь огонь в своих шпорах, а затем оставил свое тело позади, надеясь, что мой учитель все еще имеет некоторую привязанность ко мне. Все, что ищет свободной поездки, не пройдет мимо его когтей или зубов.

Я прошел мимо дерева. Оно растягивалось и изгибалось в темноте, как великан, который жил на земле и старых костях, его бледное лицо и жаждущий рот отчаянно тянулись ко мне, когда я проходил мимо.

Все искривилось; здесь не было цветов, только темнота. Что-то шлепнулось в грязную воду. Где-то вдалеке кричал лось или олень, а вдали тявкали койоты.

Раздалось что-то вроде грома, несколько вспышек света, и земля вокруг меня взорвалась. Я упал задницей в грязь и мрак, когда мимо меня в темноте пронеслись фигуры, крики и боевые кличи эхом отдавались во мраке. Я инстинктивно потянулся за пистолетом, которого там не было.

Без этого оружия, без этой защиты я больше не чувствовал себя сильным, не чувствовал себя одержимым. Я только чувствовал себя голым.

Ноги пронеслись надо мной, выбивая из меня огонь и вдавливая мое лицо в грязь. Я с трудом дышал, плюясь в коричневую воду, чувствуя вкус грязи и ползающих в ней червей.

Я был в ручье, в прошлом, в месте, которое я знал. Все было совсем не так, как я помнил; не было видно солнечного света, только мерцающий отблеск огня, который я зажег, казалось, постоянно горел позади меня.

Человек в сером бросился на меня, вопя во всю глотку. Его штык рванулся вперед, и я упал назад, я услышал все предсмертные крики тысячи людей. Лошади ржали в агонии, когда пушечные ядра пробивали дыры в их внутренностях, а шрапнель пронзала кости.

Человек в сером не остановился. Он снова бросился на меня, мечом пытаясь пронзить мои внутренности. Моя рука опустилась в воду, и я почувствовал что-то знакомое...

Это был пистолет, такой же, как и мой, но с символом на рукояти. Прошло много времени с тех пор, как я видел этот пистолет, но он все равно шептал в моей голове. Я выстрелил. Человек в сером упал замертво, и я попытался отступить.

Время расплывалось, и я был где-то в другом месте, в реке, в другом месте, которое знал наизусть.

Именно здесь все и было решено.

* * *

Я стоял в реке с пистолетом в руке и шептал:

- Я был уверен в себе, в отличие от брата; в нем не было ничего, кроме эгоизма и гнили. Он позволил обещаниям власти Лераджа[7] искусить и разрушить его. Он извратил все знания, которые получил. Он шел на меня со стороны линии конфедерации; я мог бы заметить его среди любого количества людей. Он вошел в реку, его мундир был украшен всевозможными вещами, безделушками из мертвых.

Я слышал, что солдаты называли его Черной Сорокой. Но я знал, что он всего лишь человек. Человек, который так же боялся моего пистолета, как и того, который он крепко сжимал.

- Сдавайся, Салем! Война проиграна, ты просто еще не знаешь этого!

Мой брат был всего лишь темным призраком, как будто его вызвали прямо из ада. Его глаза были как у животного, свет отражался от них, как будто он был зверем в темноте.

Я выстрелил.

* * *

Я ахнул и отшатнулся, споткнувшись в воде. Дневной свет и фигуры исчезли, и на их месте не осталось ничего, кроме мерцающего огня.

Здесь трудно сказать, иногда ты смотришь на вещи своими глазами, а иногда – глазами своих родственников. Я был поглощен воспоминаниями брата и только увидев свою темную тень десятилетней давности, вернулся к себе.

Я не был Вирджилом, я был Салемом Ковингтоном. Я был жив, а он – нет. Его пистолет, где он сейчас?

Вода плескалась вокруг меня. Я намеревался идти вдоль реки так долго, как только смогу; она наверняка забрала ружье, когда мой брат упал.

Я тяжело дышал, мое сердце быстро билось в груди, конечности онемели. Я знал, что у меня мало времени, но это желание знать оставалось со мной, как слепень. Я был близко и чувствовал это.

Ручей кончился, и я вышел из реки на грязь и поле изрубленных пней. Бесформенная луна висела в воздухе и проливала передо мной болезненный свет.

В грязи сидел на корточках обнаженный и бледный человек. Он был на чем-то сверху, и в его руке я увидел отчетливую жемчужную ручку с тем же символом, что и на моей щеке. Он опустил его, и что-то треснуло. Из-под него повалил пар, и я почувствовал запах крови.

Обнаженный мужчина наклонился, и я подошел ближе. Я узнал обрывки того, что когда-то было телом, теперь избитое и искалеченное до неузнаваемости. В холодном воздухе дымилась куча мяса, незнакомец поглаживал ее почти с любовью.

Мой ботинок сломал ветку, и бледная фигура перекатилась на задние лапы и нацелила пистолет. Он выстрелил, и меня отбросило назад.

Последнее, что я увидел, было лицо обнаженного мужчины, его глаза, похожие на булавочные уколы ночи, рот со змеиными зубами и окровавленная улыбка.

* * *

- МИСТЕР КОВИНГТОН, МИСТЕР КОВИНГТОН!

Я услышал голос Джейка. Мои конечности чувствовали себя так, словно кто-то вдавливал в них клеймо.

- Салем!

Мои глаза распахнулись, и я увидел Джейка, наклонившегося ближе, Руби была позади него, ее рука прикрывала рот.

Я отчаянно нащупал пистолет и глубоко вздохнул, обнаружив его там, где оставил. Было больно поворачивать голову. Холодный пот покрыл меня, язык распух, и там, где я позволил пауку поработать своим жалом, начали образовываться глубокие красные язвы. Я не боялся признаться, что мне больно; я чувствовал себя так, словно меня лягнула лошадь и сломала кости.

Я устало попытался сесть. Почувствовал, как руки Джейка потянулись ко мне. Меня не вырвало, пока я полностью не встал. Содержимое моего желудка выплеснулось в мертвую яму для костра, где осталось только немного тлеющих углей и палок. Гроб напротив меня был неподвижен.

Руби обошла Джейка и посмотрела на остатки моей рвоты.

- Ковингтон, ты ел грибы?

Я слабо отмахнулся от нее. У меня не было времени обсуждать тонкости заклинательного ремесла.

- Ты попадаешь в плохие места, когда съедаешь их. Я развлекалась с мужчиной, который купил несколько таких у команчей. Он съел их и умер, - глаза Руби затуманились, она вспомнила свою прежнюю работу.

Интересно, за этого ли человека ее приговорили к повешению?

- Я в порядке, - прохрипел я, кашляя и глубоко дыша.

Мое путешествие на другую сторону заняло больше времени, чем я думал; солнце уже садилось и раскрасило небо в огромные полосы пурпурного и оранжевого цветов. Вечерняя звезда пробивалась сквозь несколько серых клочков облаков. Скоро наступит темнота ночи.

Я поклялся, что не буду ждать, чтобы выполнить эту клятву.

- Готовьте лошадей, - кашлянул я.

Джейк и Руби посмотрели друг на друга, ее изумрудные глаза сверлили его, и он стиснул зубы.

- Салем, думаю, будет лучше, если мы отдохнем ночью и позволим тебе прийти в себя.

Я схватил его за рубашку и притянул к себе. От меня пахло мочой, желчью и смертью. Мои глаза встретились с его глазами, и я прошептал:

- Я прошёл сегодня много лиг по земле мёртвых. Я видел прошлое, которое предпочел бы не повторять, - я оттолкнул его и, шатаясь, поднялся на ноги, пиная их обоих песком и вытаскивая пистолет. - Готовьте лошадей, сейчас же!

Они оба поспешили прочь от навеса, оставив меня одного смотреть на далекий горизонт с его звездами и молчаливым осуждением.

Может быть, я был слишком строг к ним, но я был потрясен. У какого-то бедняги был пистолет моего брата. Более темные наклонности тоже, если то, что я видел, было правдой. Я никак не мог избавиться от этого укуса на краю моего сознания, который говорил мне, что скоро я снова увижу этот пистолет.

До тех пор я носил свое снаряжение, как в сказках о рыцарях, когда я был мальчиком, за исключением того, что я не был там, чтобы защитить какое-то королевство или спасти принцессу.

Я пришел, чтобы сжечь этот чертов мир дотла.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Солнечный свет исчез, оставив безлунную ночь. Хорошо. Дело, которое у меня было с Джоном Мэддоксом, не годилось ни для чего, кроме черноты, созвездий в небесах, жаждущих засвидетельствовать это. Я приподнял шляпу к трем звездам на поясе охотника; он будет следить за моей работой.

Джейк поехал со мной. Он не решался оставить шлюху, но не поднял ни шума, ни споров, чтобы отговорить меня. Он знал, что принесет нам сегодняшний вечер, и я не сомневался, что он не хотел бы оказаться на пути такого поступка.

Я остановил Маэстро, Джейк последовал моему примеру вместе с Солдатом. Мы были в полумиле от них, но я видел костры, горящие в окруженных фургонах, и маленькие тени, мелькающие вокруг них. Я смотрел в бинокль, но без света не мог сказать, была ли среди них моя добыча.

- Как ты думаешь? Ты увидишь его отсюда?

Я проигнорировал его, слез с лошади и поманил Джейка за собой.

- Мы не... мы не собираемся же подходить ближе? - голос Джейка пробежал по моей спине, как острая бритва; мое терпение истощилось после путешествия на другую сторону.

- Не бойся. Меня нельзя убить из пистолета.

Джейк хмыкнул, слезая с Солдата.

- Может быть и так, но я не думаю, что это хорошая идея – напасть на людей, которые уже и так нервничают.

- К счастью для нас двоих, не ты держишь вожжи. Найди немного песка и иди за мной.

Позже я буду вспоминать об этом, как о том, где началась моя усталость, но сейчас я бодро шагал к лагерным кострам. Я двигался тихо, Джейк следовал за мной по пятам. Я многому научился, работая с Куантриллом. Я предположил, что янки обучили Джейка подобным навыкам, так как его шаги были едва слышны.

Мы остановились ярдах в сорока от лагеря. Раздались смешки, и я даже услышал детский смех.

- В этих обозах есть часовые, два часовых на страже, и один из них обычно съедает свой паек примерно в это время, - Джейк прошептал мне эту информацию на ухо.

Я чуть не ухмыльнулся; это была информация, которую я знал, но это усилие я оценил.

Я передал ему бинокль, закрыв глаза и прислушиваясь к разговорам.

- Ищи его, ищи терпеливо. Я буду тебя слушать.

Затем я прошептал себе под нос старые слова, которые помогли мне сосредоточиться на том, что было снаружи, обострить мой слух и разум. Одна женщина путешествовала со своей маленькой собачкой, чтобы выйти замуж за компаньона своего брата. Наедине с другой женщиной она призналась, что не ждет такой перспективы.

Там был мальчик. Весь день он махал бамбуковой палкой взад-вперед, управляя старым ослом, за которого отец заплатил двадцать долларов. Он решил, что отца одурачили, и даже сейчас, когда отец отвернулся, ударил осла по морде.

Старик хихикал, заглатывая похлебку так, словно не доживет до рассвета. У него была информация о хорошем прииске; он шептал, что проживет остаток своих дней жирным и богатым.

Какой-то человек спокойно ел, чистил ружье, сплевывал на землю варево и шептал, что это не то, что дома. Он думал о золоте.

- Это он! - шепот Джейка вывел меня из транса, и я посмотрел в бинокль на человека, на которого он указал.

Он сидел с несколькими людьми вокруг костра, одетый в шляпу на голове, коричневые брюки и грязную белую рубашку. Ярко-оранжевые бараньи бакенбарды росли на его лице.

Рад тебя видеть, Джон Мэддокс.

- Что ты собираешься делать, убьёшь их всех?

У меня было смутное подозрение, что Джейк попытался бы вскрыть мне кишки, если бы я подтвердил его опасения, но я просто покачал головой.

- Я собираюсь подождать. У меня такое чувство, что мистеру Мэддоксу не нравится консистенция его еды.

Нам не пришлось долго ждать. Мэддокс встал и поправил шляпу, схватив винтовку с колеса фургона, к которому она была прислонена.

Мои глаза были закрыты. Я отсеивал звуки и болтовню от всех, пока Мэддокс не стал всем, что я мог слышать.

- Вот дерьмо! Не знаю, как вы, янки, это терпите; мне нужна нормальная жратва.

У Джона Мэддокса, которого его друзья называли Ирландец, был сильный акцент, пережиток его родины. Я подумал, что они иногда слышат, как он ускользает и проводит целый день, отрабатывая свой говор, который его братья-иммигранты все еще слышали с кораблей на востоке. Я подозревал, что так оно и есть.

- Мясо немного постное, Мэддокс. Буйволы уже не те, что раньше, благодаря армейцам вроде тебя, - pядом с ним у костра сидел пожилой человек, похожий на охотника или, может быть, разведчика, вероятно, нанятого какой-то компанией, финансирующей это предприятие на севере.

- Какую бы лошадь ты ни использовал для этого дерьма, она не понравится даже голодным мухам. Я ел лучше, чем сейчас, гоняясь за дикарями команчей через ад и наводнения.

Он зарядил пулю в винтовку, судя по виду, это был репетир[8].

- Я видел следы бизонов к западу отсюда. Если кто-то из вас думает, что может собраться с духом и не насрать себе в штаны, то мы найдём приличное мясо.

- Нервы у нас есть. И ум тоже. Там океан, и если мы уйдем достаточно далеко, то не найдем дороги назад, - cтарый траппер говорил правду.

Не один поселенец умер от голода, идя по травянистому океану.

Ирландец, казалось, не слушал его. Он оглядел остальных членов команды, окруживших его костер. Даже если я не был достаточно близко, чтобы увидеть, как падает домино, я видел его игру так много раз, что мог видеть каждую карту в его руке. Обвиняющие взгляды, бросающие вызов их мужественности, доказывающие, что их еда испорчена и им, в конце концов, придется остановиться и поохотиться...

Было много таких разговоров у костров, когда шел дождь и ты жался под одеялом, стараясь не подхватить пневмонию, туберкулез или пулю в голову.

В те времена мы сами себя кормили. Если Ирландец так уверен в том, что видит бизона, он пойдет за ним.

Запад... он видел их на западе.

- Пошли, - прошептал я, отступая назад и позволяя темноте поглотить нас.

Только когда мы отошли на добрую четверть мили, я выпрямился и поспешил к лошадям.

Солдат и Маэстро были там, где мы их оставили, ели траву и не обращали внимания на разворачивающиеся события. Я передал поводья Солдата Джейку; он всегда был медленнее всех, а сегодня мне нужна была скорость.

- Отведи Солдата обратно в лагерь и жди меня.

Джейк выглядел обеспокоенным. Он стиснул зубы, погладил подбородок одной рукой и покачал головой.

- Нет, нет, я пойду с тобой. Тебе понадобится моя помощь.

Усилие, которое я оценил, но, тем не менее, было глупым.

- Мне не нужна помощь. Ты опознал его для меня, и я могу вырвать у него местонахождение остальных. Кроме того, твоей шлюхе может быть одиноко.

Я ожидал, что на этом все закончится, но Джейк был похож на собаку, грызущую кость.

- Она не моя шлюха, я только Катарину люблю. Я подумал, что негоже было дать вздёрнуть бабу. Поэтому я хочу сейчас пойти с тобой и попытаться спасти жизнь какой-нибудь бедной души в компании Мэддокса.

В седле лежало все, что мне было нужно. Я вскочил на Маэстро и удобно устроился в седле, глядя на Джейка сверху вниз и задаваясь вопросом, где же была эта смелость и безрассудство, когда я убил его напарника в Форте. Может быть, он думал, что теперь мы друзья, что дорога и время, проведенное вместе, сделали нас друзьями.

Он забыл, кто я такой.

Пистолет был у меня в руке, и я почувствовал, как кость и металл столкнулись, когда я ударил его по лицу. Джейк упал на землю. От удара у него потекла кровь, и остался порез над левой бровью. Он посмотрел на меня с удивлением, болью и вопросом, который не произнес вслух.

Я задался вопросом, хоть теперь-то он поймёт, что мы не друзья и никогда ими не будем. Я - сама тьма верхом на лошади.

- Слушай внимательно, мистер Хоу. Мы не друзья и не напарники. Когда я буду говорить что-то тебе сделать, просто помни... - я наклонился вперед. - Это не просьба. А теперь вставай, возвращайся в лагерь и жди моего возвращения.

Джейк уставился на меня, и я увидел ненависть за этим пятном крови, растекающемся по его лицу. Он сплюнул на землю и неуверенно поднялся на ноги. Он ушел, не сказав больше ни слова.

Я наблюдал за ним, пока темнота не поглотила его, затем лягнул Маэстро, наблюдая за уходом Мэддокса.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Двое мужчин последовали за Джоном Мэддоксом из лагеря. Там было три лошади, фонарь держал тот, что ехал сзади. Ирландец то и дело останавливался, поглядывая на тропу в поисках бизонов.

Я шептал ветрам старые заклинания, чтобы они привели на нашу тропу всех бизонов, которые там были. Маэстро тяжело дышал. Я потрепал его по шее, давая понять лошади, что у нее все хорошо, ее копыта бьются быстро, но бесшумно в нашем преследовании.

Оно раздалось внезапно, это звучное ворчание. Я увидел, как Мэддокс поднял руку, слезая с лошади и жестом приглашая своих спутников следовать за ним. Они подняли винтовки и последовали за ним.

Это не займет много времени. Я полагал, что уподобляюсь сове, которая позволяет мышам и паразитам заниматься своими делами, прежде чем мой голод потребует, чтобы я взял их.

Прогремел выстрел, и раздался удивленный рев боли. Стук копыт разнесся во все стороны, спасаясь от смерти, затем наступила тишина.

Время пришло.

Я оставил Маэстро там, убедившись, что у меня есть все необходимое, прежде чем отправиться в путь.

* * *

- Мясо, мясо на несколько дней! - oдин из мужчин, следовавших за Мэддоксом, взвыл от смеха.

Я стоял на небольшом возвышении и смотрел, как они вырезают мясо из туши. Я чувствовал сладкий запах крови.

Мэддокс удобно устроился на спине мертвого животного и наблюдал, как двое его товарищей делают за него всю работу.

- Отличный выстрел, мистер Мэддокс. Ты снес его одним выстрелом! Где ты научился так стрелять?

Это выглядело так, будто это были отец и сын, тощие существа, я мог практически видеть их кости с того места, где я стоял. Погонщики, скорее всего, нанятые поселенцами, чтобы перевезти свой скот и багаж из Форт Смита на территорию Дакоты.

- Провел несколько лет в армии, юный Томас. Я сам был мишенью, пока не научился убивать. Держи ухо востро к словам своего папаши, и ты будешь отлично владеть оружием. Любой может научиться стрелять.

Я мог различить древние заклинания по петроглифам, оставленным на скалах, но Ирландец говорил на языке, которого я не понимал. Пистолет прошептал, что это не важно, просто убей его.

- Ты должен быть настороже, Флойд. Я только что закончил войну с команчами, а теперь слышу, что там, куда мы направляемся, все больше краснокожих и дикарей устраивают беспорядки. Там юному Томасу придется научиться владеть оружием, иначе он кончит тем, что упадет задницей на землю без головы. Я видел много раз такое.

Раздался выстрел, и коленная чашечка Джона Мэддокса взорвалась. Кровь хлынула на испачканную шкуру мертвого бизона, когда он упал на спину, завывая, как кролик на конце зубов койота.

Мужчина, Флойд, и его сын Томас оглянулись. Я услышал, как Флойд крикнул сыну, чтобы тот шел за ним, когда увидит меня.

Я широко улыбнулся. Пистолет запел, и я выстрелил прямо в сердце Флойда. Он посмотрел вниз на мгновение, дыра сочилась ярко-красным. Он кашлянул, растерянно глядя на сына.

Теперь я был не дальше от него, чем на расстоянии вытянутой руки. Томас начал плакать, когда его отец упал, все еще хватаясь за винтовку, чтобы попытаться защитить своего мальчика.

Что-то в моем сердце дрогнуло, но пистолет заглушил это. Пуля попала бы в каждого, и Флойд защитил бы моего врага. Я устранил проблему до того, как она стала одной из них.

Мэддокс выл проклятия и вопли из-за спины бизона. Томас переводил взгляд с меня на Ирландца между своими прерывистыми рыданиями. Потом он посмотрел на ружье отца.

- Я бы этого не делал, парень, - просто сказал я. Он посмотрел на меня со всей ненавистью, с которой имел право смотреть. - Тебе это не поможет, а мне сегодня не хочется убивать детей.

Мальчик закричал и потянулся за винтовкой, но мой пистолет отнял у него два пальца, прежде чем он успел схватить его. Малыш плюхнулся на землю, выглядя почти зеркальным отражением своего отца, если бы не червеобразные извивания.

Я склонил голову набок, глядя на обрубки на его левой руке. Маленькие кусочки кости торчали, как ногти. Его рука была залита двумя струйками темной крови. Он тяжело дышал и крепко сжимал свою искалеченную ладонь, проклиная Бога и меня по очереди.

Я наклонился и крепко схватил мальчика за рубашку, подняв его на свой уровень, и пристально посмотрел ему в глаза.

- Запомни меня хорошенько. У тебя ведь есть мама, верно? Она ждёт, пока ты принесешь мясо в лагерь? Гордишься собой?

Томас смотрел широко раскрытыми глазами, забыв о боли. Я видел, как крутятся колесики в его голове, удивляясь, откуда я знаю, что говорила ему мать перед тем, как он покинул лагерь.

- Проваливай, пацан. Садись на лошадь и уезжай. Скажи, что это был волк или медведь; это не имеет значения, если ты всё же сможешь отыскать свой лагерь, то для вас всех будет лучше не упоминать, что здесь произошло, - я указал пистолетом на его мертвого отца. - Я устрою ему достойные похороны, даю слово, но, если ты вернешься сюда, я не сделаю того же ни для тебя, ни для твоей матери, когда закончу с вами обоими... - я позволил угрозе повиснуть в воздухе, наблюдая, как его глаза следят за моими, запоминая мое лицо.

Я не сомневался, что он будет помнить мое лицо всю оставшуюся жизнь.

- А теперь пшёл.

Я бросил его как раз в тот момент, когда Джон Мэддокс, спотыкаясь, обошел бизона, прыгая на одной ноге, как птица, ищущая что-нибудь поесть. Он поднял винтовку, но это не принесло ему большой пользы. Его вторая коленная чашечка взорвалась, когда я выстрелил, его вопль был диким. Это было похоже на сладкую музыку, когда я услышал его пронзительный крик.

Оставив Томаса на земле, я подошел к Мэддоксу и пинком отбросил его винтовку. Я присел на корточки, потянулся к подбородку Ирландца, слегка приподнял его и увидел, как гнев и боль исчезли с его лица, когда он увидел клеймо у меня под глазом.

- Привет, Джон, - улыбнулся я. - Я искал тебя.

Я крутанул пистолет и ударил его по голове, лишив сознания и заставив его замолчать. Он истекал кровью из рваных ран на ногах; мне нужно было действовать быстро, пока он не истек кровью.

Я услышал хруст пыли и, оглянувшись, увидел, что Томас направляется к своей лошади. Он шел боком, спотыкаясь, крепко сжимая руку. Все это время он не сводил с меня глаз.

- Сколько тебе лет, Томас? - крикнул я.

Мальчик был уже у своей лошади. Он немного поколебался, прежде чем ответить:

- Тринадцать, сэр.

- Помни о нашем соглашении, Томас. Не говори о том, что произошло здесь, и не возвращайся, - я сказал это весело, ничего не мог с собой поделать; волнение всегда переполняло мои чувства, когда я догонял человека, за которым охотился.

- Я помню, сэр, - oн вскарабкался на лошадь, слегка поморщившись, но потом снова позвал меня. - Я собираюсь найти вас в один прекрасный день, мистер. После того, как я позабочусь о маме, я убью вас.

Он пришпорил лошадь, и пыль поднялась в воздух, когда он исчез в ночи.

Я усмехнулся про себя, снова глядя на Джона Мэддокса.

- Я буду с нетерпением ждать этого дня, малыш.

* * *

Близился рассвет. Я сделал все возможное, чтобы остановить кровотечение. С одной ногой было довольно легко, но мой выстрел оказался верным, и пуля все еще была в его другой ноге. Я предположил, что мне не нужно было вынимать ее, но мне не терпелось, чтобы Мэддокс встал и понюхал пепел.

Руки Мэддокса были связаны вместе кусками веревки, которую я принес. Дыра в ноге была темной и запекшейся. На ране висели куски разорванного мяса и торчало несколько осколков костей.

Я потянулся вниз большим и указательным пальцами. Рана не казалась достаточно большой, чтобы вместить оба пальца, но, с другой стороны, я был готов дать ей шанс старого дьявола. Внутри онa былa мягкой, как помада или желатин. Я представил себе, что мои пальцы похожи на червей, копающих туннели под землей, и мне не потребовалось много времени, чтобы коснуться чего-то твердого.

Мэддокс очнулся, когда я обхватил пальцами пулю. Были свежие слезы и тихий стон, когда он метался взад-вперед по земле, как жирная гусеница, пытающаяся проползти по листу.

- Тише, приятель, уже все кончено.

Моя рука была покрыта его кровью, крошечная пуля зажата между моими пальцами. Я помахал у него перед глазами: красные бараньи отбивные, заляпанные грязью.

- Да пошел ты, чертов ублюдок. Я убью тебя, слышишь? Я убью тебя...

Я выстрелил один раз в землю, а затем приставил ствол к кровоточащей ране. Кожа зашипела, и я почувствовал сладкий запах горящей плоти. Мэддокс кричал громко и долго, его крики и шипение от его готовящейся плоти смешивались друг с другом. Темное пятно расплылось по его штанам, и его тело задрожало и дернулось, прежде чем он упал обратно в черноту.

К тому же мне нужно было, чтобы он был в лучшем положении, прежде чем я начну вытягивать из него ответы. Рядом лежала скала, серая штука, достаточно большая, чтобы я мог дотронуться до нее руками. Как будто ее оставили здесь специально для меня.

Я похлопал его по щекам, наблюдая, как его глаза закатились, прежде чем устало моргнуть.

- С возвращением, мистер Мэддокс. У меня есть к вам несколько вопросов.

- Ты... - он закашлялся и попытался сесть, но я положил руку ему на грудь и медленно покачал головой. - Ты тот самый, о ком говорил старый краснокожий: Черная Сорока. Он рассказал о тебе до того, как сержант Крафт занялся им.

Я слушал, как он говорит. Интересно, знал ли он, что это будут его последние слова?

- Ну вот, ты поймал меня. И что будешь делать дальше? Угостишь меня виски? - oн пытался пошутить, обратить все в шутку, может быть, воззвать к той лучшей натуре, которая, по его мнению, была у меня. - Послушай, я знаю, ты думаешь, что я виноват перед тобой, но у меня есть деньги; золото. Никому из нас больше не придется работать с оружием, да? Ты приведешь меня в порядок и отвезешь на территорию Дакоты, и я разделю его с тобой, по-настоящему цивилизованно! - oн что-то быстро бормотал, как будто пытался продать мне старую клячу, которая упадет замертво на рассвете.

На это у меня не было времени.

- Джон Мэддокс, где находятся сержант Эрнест Крафт, братья Вебер и капитан Лэмб?

Ирландец, казалось, вздрогнул и поднял руки ко мне, ладонями наружу.

- Пожалуйста, мистер Ковингтон, я еще не готов. Я не трогал твоего дикаря, я просто нашел его. Я просто пытался выжить! - новый поток слез вырвался из него, и он сжался в комок, его руки вцепились в мои ботинки, когда он всхлипнул от новой волны боли.

- Повторяю, мистер Мэддокс, где эти люди?

Ирландец выругался и забился под моим сапогом. Я позволил ему немного повозиться, прежде чем протянул свободную руку и дернул один из его пальцев вправо. Я услышал сладкий щелчок и очередной крик. Послышались рыдания, и я подождал, пока он закончит.

- Где они, мистер Мэддокс?

Мэддокс снова и снова кивал, держа свои связанные руки с отвратительно согнутым пальцем перед собой, как будто это могло спасти его от моего гнева.

- Ладно, ладно! Я не знаю, где сейчас братья Вебер и капитан Лэмб! Но сержант Крафт собирался встретиться со мной в Дедвуде. Чертов псих безумен, как черт, из-за убийства краснокожих.

Ему пришла в голову одна мысль, и он широко улыбнулся, показав отсутствующие передние зубы. Его глаза прыгали от света.

- Я никогда не дружил с ним, ни с кем из них. Эти ублюдки всегда смотрели свысока на меня, потому-то я ирландец. Я найду их для тебя, я укажу тебe на них!

Братья Вебер и Август Лэмб все еще были в дороге, но серьезный ремесленник, практикующий пытки, был в Дедвуде. Интересно, проснется ли он сегодня утром в холодном поту, в кошмаре, который никак не сможет вспомнить?

- Хорошая сделка, да? Я даже поделюсь с тобой частью золота. Это же отличная сделка! Соглашайся!

Я достал молоток, который принес с собой, вытащил его из сумки и убрал пистолет в кобуру. Джон Мэддокс заметил блеск металла, и его глаза расширились. Он начал качать головой.

- НЕТ, НЕТ, НЕТ! Я ЖЕ СКАЗАЛ ТЕБЕ, УБЛЮДОК! Я ЖЕ СКАЗАЛ ТЕБЕ ТО, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ.

Я выдернул его руки обратно на камень и вежливо кивнул ему.

- Большое вам спасибо за информацию, но я не говорил, что пощажу вас.

Он бессвязно закричал, потом завыл от боли. Мой молоток упал на хрупкие кости его правой руки. Я продолжал колотить, пока они не превратились в порошок под кожей, глубокий черный цвет распространялся под его плотью. Затем я занялся его пальцами, убедившись, что каждый из них был искорежен и непригоден для использования.

Он снова погрузился в темноту, когда я начал работать над его гениталиями. Я потащил его к туше бизона, размышляя, достаточно ли я принес, чтобы закончить работу. Обеими руками я потянул за лоскуты меха и мускулов, которые были разрезаны, чтобы добраться до мяса животного. Он был изуродован, но вполне годился.

Когда я связал Ирландцу руки и ноги за спиной, это вернуло его из той пустоты, в которой мирно покоился его разум.

- С возвращением, - сказал я в ответ на крики.

Джон Мэддокс поднял на меня налитые кровью усталые глаза, губы его дрожали, а губы были бледны.

- Просто убей меня, пожалуйста. Ты размозжил мои яйца и член, просто убей меня, больной ублюдок... - он замолчал и опустил голову в грязь, едва слышно шепча снова и снова. - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...

Я присел на корточки рядом с ним, приподняв его подбородок, пока он не увидел мои глаза.

- Бесполезно, Мэддокс. Боль только начинается.

Я выдолбил внутри туши достаточно места, чтобы засунуть туда человека размером с Мэддокса. Труп уже начал пахнуть, но это не имело значения для Мэддокса. Он кричал и извивался, когда я толкал его мимо мяса и костей.

- Не делай этого! НЕ НАДО, УМОЛЯЮ...

Темнота поглотила его, и у меня не осталось ничего, кроме его криков.

- Может быть, стоит вести себя потише, там немного воздуха, - крикнул я в мясо.

Если мужчина и услышал меня, это не помешало ему закричать еще громче.

Затем я начал зашивать мех, перевязывая разрез, который сделали Мэддокс и два Брэдфорда. Я напевал в такт слабым мольбам. Глаза бизона, казалось, смотрели на меня с благодарностью, когда я закончил. Единственный способ слышать Мэддокса теперь был, если приложить ухо к меху животного. Бок бизона вибрировал, как рельс при приближении поезда.

Я повел Маэстро на поле боя, но он почувствовал запах крови и замер. Я похлопал его по шее, нежно поглаживая старого боевого коня. Я не мог позволить ему уйти и испугаться, когда у меня было обещание, которое я должен был сдержать.

Я связал ноги Флойда Брэдфорда веревкой и перекинул петлю через седельный рожок. Мой взгляд метнулся к туше бизона; время от времени раздавался глухой стук, но больше ничего.

Я подошел и положил руку на мех. Все было тихо. Я принялся упрекать себя; надо было сделать так, чтобы это продолжалось дольше. Но потом кожа шевельнулась, совсем чуть-чуть, и я едва расслышал глухой крик.

Похлопав по боку труп, я прошептал в зашитую смертельную рану:

- Мужайся, Мэддокс, ты легко отделался. Я планирую гораздо худшее для твоих товарищей.

Я оставил его там, когда взошло палящее солнце, подхватив цилиндр, который носил Ирландец, когда я уходил. Я направился к дилижансу и своим спутникам.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Утреннее солнце ярко светило, когда я подъехал к нашему лагерю. Руби сидела на корточках возле сковороды, на которой поджаривались несколько кусочков бекона, разжигая огонь в моем животе.

Она переоделась; теперь ее не украшали городские наряды. Она взяла широкую коричневую шляпу скотовода, которую я приобрел у пьяного ковбоя, у которого не хватило здравого смысла отступить, и желтую рубашку с подтяжками с коричневыми штанами.

Рядом с ней сидел Джейк с широкой повязкой на голове. Выглядел он не намного хуже, если не считать его угрюмого взгляда.

Они услышали стук копыт, оба выхватили оружие, направив на меня два пистолета, когда я спешился. Взгляд Джейка метнулся к телу позади лошади. Его рот слегка приоткрылся, но он так же быстро пришел в себя.

Я крепко обмотал веревку вокруг руки. Шляпа Мэддокса ненадежно сидела на моей голове, и даже сейчас от нее исходил запах смерти, пропитанный кровью Флойда Брэдфорда.

Джейк встал. Руби положила руку ему на плечо, слегка покачала головой и прошептала что-то, чего я не мог расслышать с того места, где стоял. Бывший армейский разведчик стряхнул с себя ее руку и подошел ко мне.

Я направил тело Флойда к дилижансу. Гробовщику придется потрудиться, чтобы придать трупу презентабельный вид; прерия сделала свое дело, содрав кожу и покрыв труп грязью.

- Это не Джон Мэддокс, - сказал Джейк, подходя ко мне.

Я молча кивнул.

- Просто один из тех невинных людей, которые не понимали, что сегодня их последний день.

Джейк облизнул губы, открыл рот, как будто собирался найти свои силы и плюнуть в меня за то, что я убил невинных людей.

- Тебе хотя бы удалось его убить?

Я натянуто улыбнулся.

- Он еще жив, но я даю ему день, может быть, два, прежде чем это изменится.

Джейк поморщился, приложил руку к повязке и отдернул ее в поисках крови.

- Как твоя голова? - cпросил я.

Рука Джейка сжалась в кулак.

- В порядке, учитывая все обстоятельства.

Может быть, между нами что-то произошло, какое-то взаимопонимание, или, может быть, Джейк планировал попытаться убить меня, когда я отвернусь. Я задумался об этом, когда он прошел мимо меня.

- Куда мы направимся дальше?

- В Дедвуд, - ответил я, перекидывая веревку через плечо и волоча труп вниз по склону холма к небольшому костру, на котором Руби готовила завтрак.

Она взяла маленькую миску с недоеденным беконом и печеньем для меня и сделала движение, чтобы освободить место, когда я махнул рукой, чтобы остановить ее.

- Не волнуйтесь, мисс Холлоуэй. Это была адская ночь, и я очень благодарен вам за то, что вы сделали.

Она не была глупой женщиной, поэтому она села обратно.

Я принялся стягивать сапоги. Руби задрала нос от запаха моих немытых ног, передавая мне тарелку с завтраком. Мой желудок застонал, и я жадно вцепился в нее. Я понятия не имел, какой шлюхой была Руби, но из нее получился отличный повар.

Я уже наполовину съел печенье, когда Руби спросила:

- Каково это? - eе голос был мягким, неуверенным.

Без сомнения, Джейк рассказал ей, как получил удар по голове.

Я жадно съел вторую половину печенья, ответив ей только после того, как проглотил.

- На что вы намекаете?

Ее взгляд метнулся к трупу, лежащему лицом вниз в грязи. Я проследил за ее взглядом, прежде чем разум одолел меня, и коротко улыбнулся.

- Понятно. Каково это – убить человека? Удивлен, что вы хотите знать, учитывая, что вы были на качающемся крыльце. Так, значит, вы и вправду не убивали того человека?

Между нами возникло взаимопонимание. Она не отрицала ничего; она действительно убила человека, который был груб с ней, но её интересовало, каково это – наслаждаться убийством.

- Это всегда приятно, мисс Холлоуэй. Большинство людей этого не заслуживают, так что, к сожалению, приходится действовать быстро. Но для действительно плохих людей, вроде меня, я всегда выкладываюсь по полной, - я указал на тело Флойда. - Вот этот был хорошим парнем, а Джон Мэддокс сейчас весь в крови гнили и вопит громче роженицы.

Руби выбросила остатки еды в огонь, встала и стряхнула пепел, который осыпался на ее рубашку.

- Я запомню ваши слова.

Джейк прошел мимо, ведя Маэстро к полю, где мирно паслись Солдат и Тобиас. Он кивнул нам обоим, когда проходил мимо, но глаза Руби следили за ним, как ястреб за мышью.

Я усмехнулся и доел остатки еды на своей тарелке, вытирая рот тыльной стороной ладони.

- Вы вся в песке под этой рубашкой, мисс Холлоуэй. Не думаю, что мистер Хоу это еще не осознал.

Она пожала плечами и поправила свой шерстяной свитер.

- Он все еще немного зеленый. Настоящий прекрасный принц. Думаю, это убережет меня от вас.

Я постучал по перламутровой рукоятке пистолета.

- Ничто не защитит вас, если мне придется отправить вас в костяной сад, но вы не сделали ничего, что бы могло натолкнуть меня на мысли, что это хорошая идея.

Бывшая шлюха кивнула и двинулась, чтобы начать убирать нашу использованную посуду.

- Честно предупреждаю вас, мисс Холлоуэй, он мне нужен, пока эти четверо не умрут. Вмешаетесь – и моё мнение на ваш счет может быстро измениться.

* * *

Я похоронил Флойда в алькове, где я вырезал сияние в потустороннем мире. Куча камней могла бы удержать койотов и канюков от легкой еды, но у меня просто не было сил сделать для него больше.

В руке у меня была бутылка с горелкой для кишок, дешевый виски горел густо, когда я вылил его на камни. Я пробормотал простую молитву за этого человека, прошептал несколько древних заклинаний, и все было кончено.

Руби прислонилась к карете, надвинув шляпу на глаза.

Джейк сидел за гробом Мертвого Медведя.

Я стоял на краю холма, сгорая от любопытства, что же будет дальше. Джейк не был посвященным человеком; он провел слишком много времени, слушая библейских болтунов, говорящих о силах и владениях, все они проповедовали не иметь никакого отношения к тому, что я делал.

Я почувствовал клеймо на своем лице, пощупал его. Проповедники и церковные люди, возможно, доносили правильную идею.

Джейк что-то шептал гробу. Я не мог разобрать, что он говорил, но когда крышка гроба стукнулась, он пополз прочь от нее.

Я усмехнулся и подошел к нему сзади.

- Не стоит пугаться, мистер Хоу. Это просто мертвец.

Джейк указал глазами, как сова:

- Он жив! Он постучал! Я спросил его, ответит ли он мне так же, как он отвечает вам, и он постучал!

Я бросил подобранный камешек в деревянный ящик. Маленький камешек с глухим стуком слетел с крышки и откатился в грязь.

Джейк был похож на человека, который не привык к тому, что ему пускают пыль в глаза. Он встал, его рот превратился в глубокую гримасу, которая медленно превратилась в смешок.

- Обычно, мистер Ковингтон, люди, путешествующие с вами, сходят с ума.

Я пожал плечами, поднимая шляпу Мэддокса с того места, где оставил ее в грязи.

- Скорее всего, вы потеряете жизнь быстрее, чем разум.

Эта мысль, казалось, выбила его из колеи; он нахмурил брови, и я заметил, что его пальцы начали ерзать.

Не помешало бы дать ему пожевать это несколько часов.

- Лучше поспи, парень; мы отправимся в сторону Дедвуда, когда сядет солнце.

Джейк кивнул и направился к карете.

Я проводил его взглядом, а потом посмотрел на гроб, торжествующе улыбнулся и сел там, где только что сидел Джейк.

Я протянул шляпу Мэддокса.

- Учитель, один из ваших убийц скоро умрет.

Гроб загрохотал.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Мой учитель был спокоен в течение месяца или около того, что мы провели в дороге. Дедвуд был далеко, и временами я начинал сомневаться, не перешел ли он на другую сторону, но мое беспокойство всегда заглушалось медвежьим знаком или намеком на фигуру, наблюдающую за нами, когда тени от заходящего солнца становились длиннее. Каждый раз я следил, чтобы цепи, удерживающие гроб, были крепкими и прочными, чтобы крышка не открывалась больше, чем на щелочку.

Джейк заметил, что внутри не пахнет мертвецом. Побочный эффект практики команчей, сказал я ему. Я бы не сказал, что он мне поверил; за месяц он не раз видел, как я занимаюсь своим ремеслом, иногда видел, как это происходит. Это сделало бы верующего из большинства атеистов.

Руби довольно хорошо обращалась с деньгами; она растянула наши пайки по пути, что было довольно большим изменением от моей обычной рутины из крепкого кофе и старого вяленого мяса.

Я никогда не бывал в Дедвуде, и мое любопытство быстро росло. Я скитался, бродил и собирал все вокруг, и мне всегда хотелось отправиться куда-нибудь в новое место. Обычно это было связано с меньшим риском для моей шкуры и души, по сравнению с некоторыми местами, где я бывал в прошлом.

Когда мы проезжали мимо холмов и мертвых деревьев на склоне холма, я видел все; казалось, что огонь поглотил их и не оставил ничего, кроме обугленных пней и мертвой почвы. Грязь и грязная вода стекали с утесов, и люди с кастрюлями в руках стояли по щиколотку в грязи, просеивая ее.

Я и раньше видел золотую лихорадку; она захватывала людей, превращала их в зверей, надеющихся на отсрочку от этой жизни. Когда наша "карета" проезжала мимо, они подняли головы, и в их глазах я не увидел ни радости, ни злости. Только тяжелый труд и грязь.

О Дедвуде говорить было особенно не о чем – типичный шахтерский городок с наспех поставленными палатками. Я не удивился, увидев несколько деревянных строений; они быстро поднимались туда, где толпились люди. Я увидел Госпел-Милл, универмаг, салун, который одновременно служил свинофермой и борделем. С середины площади послышался стук молотка, и я увидел три тела, лежащие в глине и грязи. Их скальпы отсутствовали. Гробовщик встретился со мной взглядом, когда опустился на колени, чтобы снять мерки с трупов. Мы долго смотрели друг другу в глаза, легкая улыбка появилась на его лице, когда он кивнул, и я кивнул в ответ.

Джейк был разведчиком, снайпером, как оказалось, и не из тех, кто упускает что-то важное.

- Вы его знаете?

Я не знал, что ему сказать. Я не мог допустить, чтобы он разговаривал с гробовщиком. Решил, что лучше всего будет сказать чистую правду.

- Старый знакомый. Я хочу, чтобы ты взял повозку и поехал на окраину. Будь начеку, здесь нельзя оставлять вещи без присмотра, даже свою жизнь.

Джейк кивнул, крепко пристегнув револьвер к бедру. Несколько раз я позволял ему тренироваться с оружием. Я сказал ему, что револьвер будет его лучшим другом в ближайшие несколько часов, когда он останется один.

- Мисс Холлоуэй, я хочу, чтобы вы отправились в местную дыру и спросили, не знают ли они, где может быть сержант Эрнест Крафт.

Руби кивнула и спросила:

- Хорошо, а что вы будете делать?

Я посмотрел на гробовщика, все еще снимающего мерки с последнего тела. Я убедился, что пистолет лежит у меня на бедре; он успокоил меня, когда я посмотрел на мужчину.

- Собираюсь восстановить старые связи, - я поторопил Тобиаса, слыша, как Джейк делает то же самое с Солдатом и Маэстро.

Гробовщик не обернулся, когда я неторопливо подошел, осторожно спешился и подождал, пока он закончит свою работу. Он глубоко вздохнул, почесывая подбородок,

- Было время. Хоть воспоминания и становятся довольно расплывчатыми.

Но ведь прошло почти пятнадцать лет или даже шестнадцать.

- Я смотрю, у тебя другая работа, не такая, кaк когда я видел тебя в последний раз, - сказал я.

Гробовщик слегка усмехнулся, вытаскивая несколько деревянных пазов на свой рабочий стол и молоток, когда он устанавливал гвоздь.

- Это все та же работа, Салем, только в другой области. Я торгую смертью... так же, как и ты, - oн начал стучать молотком, а Тобиас заржал и покачал головой, отступая за мою спину. - Ты пришел за сержантом-янки? Ты же знаешь, что я следил за тобой с тех пор, как мы расстались. Неплохая карьера, довольно много тел. Заставил мое старое сердце гордиться!

В этом я не сомневался: гробовщику нужны были трупы, чтобы продолжать свое дело. Я не встречал этого человека на своем пути в течение многих лет, но я не удивился бы, если бы он следовал за мной, собирая осколки и проверяя, есть ли у мертвых места для отдыха.

Одна часть гроба была готова, я почувствовал запах свежей сосны, и гробовщик обошел вокруг и поставил другую доску на место.

- Тебе придется драться, даже с оружием в руках. Сержант Крафт завел много друзей в моем кругу, - сказал он, глядя на меня понимающим взглядом, его черные зрачки были закрыты мешками под глазами, которые были натерты до крови, как будто его кожа не любила прохладный воздух.

Ему не нужно было объяснять мне, что это означает, или кто еще поддерживает сержанта Крафта. Я знал их достаточно хорошо, возможно, встречал несколько в свое время. Теперь они не будут стоять между мной и моей местью.

- Он делает для нас хорошую работу, чертовски хорошую. Настоящий фантазер с болью, знаешь ли. Почти такой же, как и ты, но опять же, ты был моим лучшим учеником.

Он закончил с доской и обошел гроб, чтобы приступить к работе над изножьем. Какое-то время я наблюдал за ним, удивляясь, как желтоватая кожа и жесткие черные волосы едва скрывают то, что скрывается под ними. Иногда больную душу невозможно замаскировать. С другой стороны, большинство людей, которые вели дела на Бут-Хилл, были не совсем здоровы.

- Ты не знаешь, где я могу найти сержанта Крафта? Мои коллеги ищут его, но ты пробыл в городе дольше. Думаю, это избавит нас от целой кучи неприятностей.

Я задал свой вопрос, но гробовщик только мрачно усмехнулся.

- Ты же знаешь, Салем, я не занимаюсь оказанием услуг. Ты знаешь это с тех пор, как вы с Вирджилом пришли ко мне. За это была своя цена, точно так же, как и за это будет своя цена, - oн на мгновение прекратил стучать молотком, наблюдая, как мой палец постукивает по пистолету, пытаясь найти способ вытянуть из него информацию. - Это блеф, Салем? Или ты имеешь в виду настоящую пьесу? - oн усмехнулся и ткнул пальцем в клеймо под моим глазом. - Вот почему ты собираешься убить Эрнеста Крафта, сынок. Инстинкт убийцы, эгоистичное желание, жажда крови, которая пропитывает все вокруг. Я видел это еще тогда, когда ты был всего лишь можжевельником, вылезающим из земли. Вот почему я дал тебе эту метку, мою метку.

Клеймо сильно чесалось, как будто я натер его проклятым ядовитым плющом.

Гробовщик вернулся к своей работе. Я шагнул вперед и неохотно убрал руку с пистолета. Он взглянул на меня с любопытством, почти защищая шкатулку, которую вырезал.

- У тебя еще много долгов, но, может быть, мы что-нибудь придумаем. Помоги мне закончить, и мы поговорим.

Мои руки сами собой схватились за дерево, пока он стучал молотком, рассеянно говоря о старых временах и о людях, некоторых из которых я знал и которые давно умерли.

Когда мы закончили делать подножку, он отступил на шаг, чтобы полюбоваться своей работой.

Он взмахнул коричневым кожаным пальто, старые швы которого были прошиты там, где стихии сделали свое дело. Этот человек был прекрасным мастером. Конечно, это не был гроб, который ожидал бы какой-нибудь железнодорожный барон или шишка из Нью-Йорка, но для людей, живущих на окраине, он был лучше, чем просто яма.

- Великолепно, не правда ли? Не такой шикарный, как тот, что ты возишь в своей повозке, но похожий, - гробовщик вытер руки и повернулся ко мне с легкой улыбкой. - Возвращаясь к нашему делу. Я бы хотел забрать у тебя гроб, включая его содержимое, - oн улыбнулся и указал на окружающий город. - Люди заплатили бы хорошие деньги, чтобы увидеть мертвого краснокожего; сиу часто нападали на нас. Взамен я дам тебе хорошую информацию, даже скажу, где искать братьев Вебер и Лэмба.

Мой интерес был задет, вся моя вендетта была преподнесена мне на блюдечке. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но я уже сталкивался с этим раньше, и даже если бы существовала опасность держать моего учителя рядом, я не собирался превращать его в какой-то второстепенный экспонат для деревенщин.

- Извини, спасибо за предложение, но нет. Ты увидишь их всех в сосне, будь то завтра или через несколько месяцев. Я намерен всех их убить.

Гробовщик усмехнулся и пожал плечами.

- Если ты хочешь удержать старого смутьяна, это твой выбор. Он будет держаться, пока ты не будешь готов отправить его в землю.

Я молча кивнул. Трудно было сказать, лжет он или нет; жители Бут-Xилла любили своих мертвецов.

Гробовщик зевнул; он был массивным, слишком медлительным, как будто он думал, что так сделал бы человек, который устал.

- Час уже поздний, и я думаю, что готов приступить к выпивке. А тебе надо поохотиться, - oн похлопал меня по плечу, проходя мимо, и мурашки побежали у меня под рукавом. - Ты всегда был козырной картой, Салем, в тебе больше мужества, чем в тысяче мужчин. Вот почему я знаю, что ты закончишь выплачивать то, что ты и твой брат должны, - eго черные глаза остановились на пистолете в кобуре, странно молчаливом. - Я бы никогда не сделал этого для тебя, если бы не думал, что ты не справишься со своей задачей.

Он приподнял передо мной шляпу, и в мгновение ока мне показалось, что кожа под ней покрыта червями. Затем он снова опустил её.

Я приподнял шляпу в ответ и отвернулся, возвращаясь к Тобиасу и позволяя своим мыслям вернуться к старым методам контроля страха. Разум играет со мной злые шутки, и иногда гробовщик был именно таким.

Я не мог разглядеть его в толпе мужчин, направлявшихся к салуну. Конечно, на самом деле я этого и не хотел.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

- Крафт вышел на патрулирование с кавалерийским отрядом. Нападения сиу были безудержными, и несколько местных жителей были убиты, - сказала Руби, вернувшись в середине ночи.

Джейк оставил повозку на холме, откуда открывался вид на город. В ущелье горели костры в фонарях и палатках, а из салуна доносились отдаленные звуки смеха и унижения.

Руби села рядом с ним, потирая руки.

- Передай мне чашку "Арбакла", Джейк. Клянусь, некоторые мужчины в этом городе ведут себя так, будто их не трахали месяцами.

Джейк налил чашку кофе, от которого в ночи шел пар, и передал кружку в благодарные руки Руби. Она пила медленно, и я терпеливо ждал, пока она закончит.

Я работал над несколькими новыми разработками, смешивая худу[9] и другие дисциплины, которые я изучил. Это было сделано для душевного спокойствия; даже если я не мог быть убит из ружья, ничто не говорило о том, что мои товарищи не могут пасть так же. Мне было бы неудобно, если бы Джейк поймал пулю, и мне пришлось бы совершать прогулку на другую сторону каждый раз, когда мне нужна была информация.

- Никто из девушек не знает, когда он вернётся. Видите ли, его вышвырнули из салуна. Порезал девушку так сильно, что ей пришлось оставить работу; никто из Джонов[10] не мог вынести ее вида. У них было так много историй о нем, но ничего о том, где он сейчас.

Я закончил завязывать веревочку вокруг красного мешочка и тихо попросил:

- Расскажи мне эти истории.

Руби выглядела смущенной, но я взял еще один кусок ткани, который взял в салуне, и начал делать то же самое, жестом приглашая ее продолжать. Она рассказала мне о сержанте Крафте, по крайней мере, о его описаниях, которые она получила от девушек-работниц. Я мысленно представил его себе: коренастый, с нестриженой бородой, свисающей до груди. У него наверняка остались шрамы; его мундир был сшит десять лет назад, хотя он носил его с гордостью.

Я закрыл глаза, пытаясь представить себе этого человека, воссоздавая все, начиная от маленькой горбинки в носу, от борьбы Дикси на поле боя, до зажившего шрама на плече, где винтовка нашла свою цель. Он будет пахнуть, Руби ясно дала это понять. Все шлюхи боялись обслуживать его, как бы много он ни платил. Сержанту Крафту нравился запах крови, и я мог ему посочувствовать. По-видимому, хороший военный никогда не стирал её с одежды и после того, как убивал человека, проводил дни в её купании.

Это было прекрасное знание, прекрасная история, которую я с удовольствием вытрясу из доброго сержанта, как только доберусь до него. Руби все еще говорила; дамы в салоне, должно быть, быстро щебетали с количеством деталей, которые она могла мне сообщить, но у меня было достаточно, чтобы сформулировать план.

- Благодарю вас, мисс Холлоуэй. Вы дали мне более чем достаточно для работы. Я могу выследить его с помощью этого, - oна снова взяла чашку с кофе, спокойно потягивая его с понимающей улыбкой. Я играл достаточное количество плохих партий в покер, чтобы понимать, когда меня подставляют. - Вы хотите мне еще что-то сказать?

Руби расправила плечи, платье подчеркнуло ее грудь, когда она откинулась назад и глубоко вдохнула ночной воздух.

- Пока я была там, я обслужила нескольких клиентов. Заработала хорошие деньги, достаточно, чтобы мы могли купить нормальную еду, пока мы здесь, но разве вы этого не знаете? Гробовщик, с которым вы разговаривали раньше, мистер Ковингтон? Он был готов говорить после того, как потрахался.

Паника охватила меня, и работа, которую я делал, развалилась у меня на руках, когда мои пальцы сжали штаны, почти белые, и из них потекла кровь. Я чувствовал издевательский смех у себя на затылке, тот же самый смех, который использовали торгаши, когда обманывали какого-нибудь деревенщину.

Я прочистил горло, пытаясь успокоить свое сердце, которое колотилось, как целое стадо скота.

- Вы обещали ему что-нибудь еще? Что-нибудь, кроме секса?

Женщина выглядела смущенной, ее зеленые глаза изучали меня и задавались вопросом, что произойдет, если она ответит так, что не понравится мне.

- Нет, он просто хотел потрахаться. Я думала, что это вы прислали его ко мне, - oна достала из складок платья золотую монету и протянула мне дрожащей рукой.

- Посмотритe на эту монету, - сказал я, обрывая ее на полуслове и указывая на монету, которую она держала в руке.

Джейк наклонился со своего места, страстно желая принять участие и посмотреть, что же так взволновало меня. На монете был тот же знак, что и у меня под глазом.

Оба моих спутника уставились на мой глаз, и Руби уронила золотую монету в грязь. Она была в панике, когда я встал и стащил ее с бревна в траву и грязь, не обращая внимания на то, что ее красивое платье было испачкано.

- Я не... я не знала, что...

Джейк встал между нами, его рука дернулась к его револьверу.

- Она не знала, кто этот человек. Я тоже не знал. Вы не можете убить ее за невежество, мистер Ковингтон.

Я усмехнулся. Забавно было видеть, как близка была Руби к тому, чтобы стать похожей на меня. Ещё один маленький шажок – и она будет скитаться по пустыням Америки в поисках еще одной души, которую можно убить.

Монета упала рядом с огнем. Она обожгла мне пальцы, когда я поднял её, но я не обращал на это особого внимания. Огонь оставил на мне гораздо более стойкие следы.

- Вы полагаете, что я хочу причинить вред вам обоим, но я дал вам обещание, мистер Хоу. Может быть, это и есть причина твоей наглости, но тебе не стоит волноваться... - я протиснулся мимо него и протянул руку Руби. Она неохотно взяла её. - Ни один из вас еще не поведал историю, достойную конца.

Когда она поднялась на ноги, я протянул ей монету. Она её заработала, пусть тратит, как хочет. Золото было валютой души и гнало безумие вокруг этих холмов.

- Вы хорошо поработали, мисс Холлоуэй, и этим я освобождаю вас от службы. Вы можете уйти, если хотите, или остаться и продолжить путешествие с мистером Хоу и мной. Для меня это не имеет значения, но прежде чем вы примете решение... расскажите мне, что вам сказал гробовщик.

Руби убрала монету и посмотрела мне прямо в глаза, а потом на пистолет, пристегнутый к бедру.

- Bы же не просто так это говоритe? Я не собираюсь спуститься с этого холма и услышать выстрел, который отправит меня к ангелам.

Я усмехнулся и кивнул.

- Я обещаю, что вы покинетe этот город живой.

- Значит, у меня нет выбора, да? - рассмеялась она.

Я начал терять терпение, но позволил ей насладиться моментом, когда она уставилась на монету в своей руке, без сомнения, задаваясь вопросом, что она продала или что на самом деле означает этот символ.

- Он сказал, что у Крафта есть тайное место за пределами Дедвуда. Ничего особенного, просто старый дом поселенцев, который сожгли сиу, но там все еще есть подвал, - Руби остановилась на мгновение, золотая монета щелкнула между ее пальцами, когда она взяла себя в руки. - Он отвозит туда людей, что-то с ними делает. Гробовщик сказал, что большинство людей, которые живут рядом с этим местом, слышат крики, - oна вздрогнула, но между нами возникло понимание, железо, которое она носила в своей душе, смешалось с серой, которая текла через мою. - Он плохой человек, мистер Ковингтон, земной слизняк. Я знаю, что вы собираетeсь прикончить его так же, как и Мэддокса. Это будет лучше для всех и отомстит за многих людей.

Я одарил ее дьявольской ухмылкой.

- В этом вы можете быть уверены, мисс Холлоуэй.

Она облизнула губы. Она слышала обрывки моего разговора с Мертвым Медведем, о том, что я сделал с Джоном Мэддоксом и мистером Брэдфордом. Мне стало интересно, жалеет ли она теперь людей на моем пути, может быть, боится за себя, боится, что окажется внутри еще одного трупа бизона, задыхаясь, когда взойдет солнце и испечет мертвые останки, пока она не задохнётся в них.

- Он не сказал, когда вернется, но сказал, что пробудет там недолго, самое большее несколько дней. Девочки... они рассказали мне, что он сделал... со шлюхой, которую он порезал, как она выглядит сейчас.

Руби рассказала мне все это, информацию, которую я собирался использовать, и тогда я приподнял перед ней шляпу.

- Идитe с миром, если хочтите. Возьмите Тобиаса, коню нужен хороший дом. Или оставайтесь, езжайте с нами, пока можете или хотите. Что касается меня, то я должен заняться делом смерти, и мистер Хоу будет сопровождать меня, - c этими последними словами я отступил, пока не оказался позади дилижанса, у гроба Мертвого Медведя.

Я расстегнул цепи, удерживавшие его на месте, и слушал, как Джейк пытается заговорить с Руби.

- Ты действительно хочешь уйти? - Джейк пытался шептать, но из-за потрескивания небольшого костра скрывать разговор было бесполезно.

- Джейк, я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал; ты спас меня от петли, и я никогда этого не забуду...

Я оглянулся и увидел, что она гладит его по лицу, прежде чем оседлать лошадь покойного маршала. Ирония в том, что она поедет на коне человека, который осудил ее.

- Если ты когда-нибудь встретишь меня и захочешь получить халяву, я с радостью дам ее тебе, но он... - никаких иллюзий насчет того, о ком она говорила. - Он собирается убить тебя, Джейк. Я думаю, что когда-нибудь он убьет всех, кого встретит. Я... я не хочу быть одной из них. Я боюсь его, боюсь его доброты так же сильно, как и его гнева. Я возвращаюсь на Восток; не думаю, что Салем последует туда за кем-нибудь.

Грубые слова, не обязательно ложные.

- Будь осторожен, Джейк, и помни, что я сказала, - c этим предупреждением она подтолкнула Тобиаса и ушла; стук копыт эхом отразился от холмов и так же быстро исчез.

Я подождал немного, прежде чем позвать его.

- Мистер... Хоу, если вы не против помочь, у нас есть работа.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Следующие два дня мы провели в поисках тайного убежища сержанта Крафта. Я слышал о таких людях, которые искали скрытые места, чтобы там причинять людям боль. Они никогда не останавливались, одной смерти для них всегда было недостаточно. Голод снова поднимался, и они выходили в ночь, чтобы найти кого-нибудь, чтобы утолить его. Я сочувствовал им; в моем мире или в их мире смерть была обычным делом.

Останки сгоревшего дома возвышались над голым холмом, старые пни едва цеплялись за серую глину, которая была всем, что осталось от бесплодного холма. Обгоревшие обломки бревен были всем, что осталось от дома, который когда-то стоял здесь, черный и обугленный пепел выдавал приходы и уходы его тайного жильца. Я опустился на колени в этот пепел, измеряя размер отпечатков сапог и ощупывая древний камень с засохшей кровью.

Джейк принес из повозки два фонаря и протянул один мне. Волосы у меня на затылке встали дыбом, по рукам побежали мурашки. Я вытащил пистолет, в руке у Джейка уже был его собственный. Я приложил палец к губам и указал на тропу. Она заканчивалась возле запертого подвала, и где-то между деревянными перекладинами горел свет.

- Ты думаешь, он там, внизу?

Не было смысла говорить ему, чтобы он молчал. Был только один способ пройти через эти двери. Я тщательно прицелился и медленно нажал на курок.

Раздался раскат грома, заскрежетал металл, и замок упал в траву. Я придвинулся к Джейку. Если бы Крафт ждал меня внизу, я бы предпочел, чтобы он выстрелил в меня, чем убил моего компаньона.

Джейк тяжело вздохнул и, стиснув зубы, потянул тяжелое дерево назад. Я напрягся, ожидая услышать выстрелы и увидеть несколько трупов, но ничего в темноте ничего не двигалось, кроме слабого мерцания одинокой свечи.

- Возможно, он еще не вернулся, но кто-то же должен быть там.

Джейк говорил правду, которая привела меня на перепутье. Эту дыру нужно было исследовать, в этом не было сомнений, но, скорее всего, там будет перестрелка, и очень велик риск, что Джейк поймает пулю.

И все же я не мог убить мистера Крафта, не попытавшись получить от него какую-то информацию, а его лицо все еще было мне незнакомо. На самом деле выбора у меня не было.

- Мистер Хоу, держитeсь позади меня. Если кто-то начнет стрелять, я убью его.

Джейк кивнул и последовал за мной, пока я спускался в подвал. Даже следуя моим инструкциям, он держал оружие наготове. Пол был мокрым, дождь просачивался сквозь двери подвала и превращал его в трясину. Он засасывал наши ботинки, каждый шаг был тяжелым. На маленьком столике горела свеча. Кто-то оставил там патронташ, несколько ножей и сумку. Похоже, они не ожидали, что за ними придут. Присев на корточки в грязи, я заметил следы, ведущие дальше в темноту. Тот, кто пришел до нас, был босиком.

Подвал разветвлялся в двух направлениях: темный проход направо и еще один, продолжающийся прямо.

- Разделимся? - прошептал Джейк.

Я покачал головой, жестом призывая к тишине, а затем закрыл глаза, прислушиваясь...

Там капала вода, что-то шуршало, а ниже слышалось тихое и ритмичное ворчание.

Я указал на коридор справа. Джейк кивнул, следуя за мной по пятам, а я старался держаться как можно сдержаннее. Мы не могли уйти далеко, когда я увидел мерцающий новый свет. Я погасил фонарь, Джейк последовал моему примеру.

Проход оказался тупиком, но слева была комната. Свет выплясывал из дверного проема и весело играл с тенями на стене. Из комнаты доносилось ритмичное и довольное ворчание.

Я надеялся, что мой медленный шаг скроет шум грязи, присасывающейся к моим ботинкам. Стена была мокрой от мха и лишайников; я почувствовал их на своей коже, когда прижался к стене и заглянул внутрь.

Земля была покрыта досками, на комоде и прикроватной тумбочке горело несколько свечей, а в центре комнаты стояла кровать. На ней лежала мертвая женщина, ее глаза безучастно смотрели в потолок, в то время как мужчина, одетый в грязную кавалерийскую форму, пихал свой член в дыру в её животе.

Она была негритянкой, ее оливковая кожа была почти такой же темной, как ночь. Я видел ее раны и внутренности, кусочки костей, розового мяса и желтого жира.

Мужчина на ней брыкался и извивался, когда входил в нее, кожа натянулась, когда его член зарылся внутрь её кишечника, как жирный червяк. Ее голова откинулась назад, и мертвые глаза уставились на меня. Там не было никакой истории, никакой связи; ее душа уже улетела к тому, что ждало ее по ту сторону. Может быть, это жемчужные врата; казалось, это единственная приличная вещь, учитывая ее смерть.

Я не мог сказать то же самое о ее убийце.

Грязь продолжала чавкать под моими ногами, когда я вошёл в комнату; не прекращая трахать её мёртвое тело, он поднял лицо вверх, его глаза были зажмурены в экстазе.

Моя рука схватила его за горло, и я рванул его назад, отправив в полет задницей на пол. Я прижал пистолет к его голове, его глаза повернулись, чтобы посмотреть на ствол, зажатый между ними. Его член торчал из брюк, а грудь была обнажена, только синий мундир 2-го кавалерийского полка свисал с плеч. Он вскинул руки, выставив их вперед, чтобы защитить себя, как будто они могли каким-то образом защитить его от пули, которую я так отчаянно хотел в него всадить.

- О, Боже... - пробормотал Джейк, глядя на мертвую женщину на кровати, а потом перевел взгляд на мужчину, хнычущего на полу. Я увидел, как его взгляд стал жестким, и он подошел к мужчине, оттолкнув меня и ударив его по лицу одним сильным ударом. - Ах ты сукин сын! Ты прогорклое дерьмо, сукин сын!

Скальп мужчины кровоточил, красные линии бежали по его коже, смешиваясь с дикой и неопрятной бородой. Джейк выстрелил из револьвера в пол, взлетели куски дерева, и мужчина закрыл лицо руками. Я почувствовал сильный запах дерьма, и мужчина упал на пол, поджав под себя ноги и издавая звуки, похожие на крики новорожденного козленка.

Джейк прижал горячий ствол к мошонке мужчины, и тот закричал. Рука Джейка тут же ударила его по лицу, чтобы тот не пытался убрать его руку.

Я наблюдал за всем этим с чувством гордости. Я видел множество мужчин, пытающихся подражать другим или позволявших своему праведному гневу увести их за грань, где темнота нашептывала им, и я задался вопросом, кому из них Джейк потакал сейчас.

Ствол остыл, и человек упал на спину, схватившись за уродливую черную рану, сочащуюся красной кровью, запах горелой кожи заполнил маленькую комнату. Джейк стоял, тяжело дыша, и я протянул руку, чтобы схватить его за плечо. Он, казалось, подпрыгнул на месте, а потом посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.

Я знал, что этот взгляд, когда человек понимает, что он поскользнулся, не был героем его маленькой истории. Никто не был героем; такой вещи не существовало, и со временем Джейк тоже это поймет.

- Я приветствую вашу помощь, мистер Хоу. Должен ли я предположить, что это не сержант Крафт?

Спрашивать об этом было почти идиотизмом; человек с репутацией ремесленника не сидел бы здесь, выплакивая глаза и умоляя не убивать его. По крайней мере, не с той небольшой болью, которую он получил.

Джейк покачал головой.

- Нет, я понятия не имею, что это за дерьмо такое.

Я не улыбнулся, хотя мне очень хотелось. Можно было практически почувствовать запах грязных дел, которые совершил человек, дрожащий в луже собственной мочи и дерьма. Моя душа была извилистым следом, сера и боль – смерть, орудующая повсюду, куда бы я ни пошел, и я убил больше, чем мне было нужно. Но я никогда не чувствовал себя плохо, платя злом за зло.

Мой ботинок шлепнулся в лужу мочи, когда я присел на корточки, чтобы посмотреть мужчине в глаза. Я увидел узнавание в его глазах, когда он увидел моё клеймо. Ему удалось прошептать несколько слов испуганными губами:

- Ты... Tы - Ковингтон.

Я не мог определить его акцент, возможно, он был с Дальнего Востока; больной ублюдок, который не мог справиться с этим в городе и отправился утолять свои аппетиты в другое место.

- Попал в самую точку. А теперь, если вы будете так добры, как вас зовут?

Мужчина покачал головой, копна черных волос на его голове разбросала капли пота повсюду.

- Пожалуйста, я не хочу умирать. Я не...

Пистолет что-то прошептал мне, и мой гнев зашипел, как жир на сковороде. Я направил свое оружие на его член.

- Я знаю, что ты сделал, но не сомневайся, мы тебя убьем. Я не могу позволить мужчине, который тычет членом в мертвую женщину, остаться в живых.

Мужчина заскулил, умоляя о пощаде, но он не получит ее от меня, только не этой ночью.

- То, как ты умрешь, насколько это будет болезненно, зависит только от тебя. Может быть, я даже позволю тебе попросить прощения у Господа, если мне так захочется... но если ты еще раз откажешься назвать своё имя, я отстрелю тебе член и насильно скормлю его тебе.

Мужчина всхлипнул и вытер лицо, а затем сказал мне, что его зовут Роско Олсон.

- Благодарю вас, мистер Олсон. А теперь не будете ли вы так добры рассказать нам, почему вы здесь трахаетесь с мертвой женщиной?

Он говорил; побежденные люди часто говорили. Очень немногие мужчины имели мужество держать свои секреты при себе, когда им обещали боль, превосходящую их самые смелые фантазии.

Сержант Крафт поделился своими кровавыми желаниями с другими членами своего подразделения. Формально он ушел из армии, но его разыскивали местные военные части, помогая им держать сиу в страхе. Он проповедовал свое Евангелие, что белый человек был королем, а все остальные были ничем: черные женщины, китайцы, местные дети... все они существовали, чтобы служить или умереть. По мнению Крафта, это можно было бы совместить в его любимом занятии – причинении боли.

Забавно. Это была и моя любимая игра тоже.

- Они сказали мне, что я должен только наблюдать! Использовать товар так, как я хочу. Я... никто не должен был нас найти!

Его причитания и всхлипывания начали царапать ту часть меня, которая удивлялась тому, почему он ещё жив, но у меня было больше вопросов к нему.

- Благодарю вас, мистер Олсон. Итак, сколько людей купилось на аппетиты сержанта Крафта и когда они вернутся?

Я просто спросил, но он покачал головой.

- Я не хочу умирать!

На этот раз я рассмеялся, долго и громко. Затем я наступил на его член и вдавил его в дерево. Он закричал и отчаянно дернул меня за ботинок, пытаясь сбросить мою ногу со своего органа.

- Сержанта Крафта здесь нет. Я уверен, что ты говоришь правду о тех ужасных вещах, которые он мог бы сделать с тобой, но у него нет моего воображения.

Я наклонился и провел рукой по его волосам, жестом приказав Джейку заняться мертвой женщиной на кровати.

- Отнеси ее к дверям подвала. Мы похороним ее, когда закончим наши дела здесь. Мистер Олсон решил, что он скорее пойдет путем боли, чем путем истины. У меня нет ни малейшего желания умолять его, и я бы предпочел, чтобы вы все еще могли спать после окончания сегодняшней ночи, мистер Хоу.

Джейк молча и благоговейно поднял тело женщины, затем посмотрел на меня, пока я тащил Олсона к кровати.

- Не думаю, что мне удастся хорошо выспаться после нескольких поездок, Салем.

Он вышел, осторожно неся женщину.

Я швырнул Олсона на кровать, выхватил нож и вонзил ему его в задницу. Кровь запузырилась из раны вместе с хлынувшим из неё дерьмом, его сладкие крики стали похожи на подливку к утреннему печенью.

Олсон начал бормотать, глядя в потолок и качая головой.

- Отче наш, сущий на небесах...

Мой кулак встретился с его носом, и я почувствовал, как хрустнула кость под моими пальцами.

- Он все еще на небесах, мистер Олсон, но я здесь.

Он прикусил себе язык. Кровь хлынула из его разбитого рта, и он попытался вырвать руку из-под меня, но только завопил еще громче.

- Пора умирать, мистер Олсон.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Джейк заткнул уши, когда я начал работать над Олсоном. Позже он расскажет мне об этом, сказав, что это звучало, как голос какой-то потерянной души, взывающей к небесам из преисподней. Он услышал влажные звуки, случайный смех, а затем один долгий вой, прежде чем наступила тишина.

Олсон все рассказал, сержант Крафт вернется утром. Он также подробно описал еще одну комнату в этом подвале, и никакая боль, которую я мог причинить этому человеку, не могла заглушить тошноту, катящуюся в моем животе от этого знания. Когда от Олсона не осталось ничего, кроме груды мяса, я попрощался с ним и пошел обратно по коридору.

Олсон был местным жителем, одним из первых людей из Дедвуда, которые купились на фантазии и иллюзии Крафта, когда он приехал в город.

Я сунул язык мужчины в карман. Брать было особо нечего, но я был уверен, что смогу так или иначе использовать его изуродованный орган. Даже если бы я позаботился о том, чтобы он умер тяжело, то, что Роско сказал о том, что ждет в конце этого зала, не наполнило меня радостью.

Слева были Джейк и двери подвала, но справа...

Я сделал глубокий вдох и продолжил свой путь. Дверь открылась в большую землянку, но здесь не было деревянных досок, только засасывающая грязь и звон цепей. Несколько клеток были крепко воткнуты в землю, на трупах внутри собирались мухи. Некоторые тела свободно свисали с потолка, на запястьях у них были кандалы, мужчины, женщины и дети, все в различных состояниях смерти и увечий, они все несли на себе следы работы Крафта.

Там была мертвая девочка на вид лет семи-восьми, ее лицо застыло в последнем крике. Я положил руку на ее плоть только для того, чтобы почувствовать холод. Кровь запятнала ее обнаженное тело в том месте, где когда-то могли бы быть её груди. На столе лицом вниз лежал человек. Он тоже был без достоинства; его обнаженная спина была разорвана, а ребра и внутренние органы вытащены через зияющую дыру в боку.

Я услышал стон из угла комнаты. Я развернулся и направил пистолет прямо на монстра, стоящего в другом конце комнаты. Он рванулся вперед, стоная и истекая кровью из многочисленных порезов, разбросанных по всему его телу. Набухшие груди свисали к сморщенному животу, но голова...

У этой твари была голова свиньи, огромный язык вывалился изо рта, когда ее руки потянулись ко мне.

Пистолет практически кричал у меня в голове, и мой палец сомкнулся на спусковом крючке, когда я попятился к трупу человека, висевшего на цепях. Единственное, что удерживало меня от того, чтобы отправить эту тварь обратно в ад, был тот факт, что она упала на колени, пресмыкаясь, когда увидела пистолет.

Я бы позволил своим чувствам затуманиться, позволил им уйти и улететь. Я не был жертвой, я был волком, поджидающим в темноте. Я не учел стежков, удерживающих голову свиньи на месте, и того факта, что то, что я принял за визг, было невнятными мольбами того, того кто был в этой свиной голове.

На коже женщины проступили вены, масса морщин, и я мог видеть небольшой клочок тонких седых волос, торчащих из-под головы свиньи. На ее шее висел толстый железный ошейник, цепочка которого вела обратно к стене.

Я убрал пистолет в кобуру, позволив этой штуке вопить у меня в голове. Я стиснул зубы: оружие с каждым днем все больше жаждало смерти, а Олсон так и не утолил его жажды.

- Успокойся, я собираюсь снять с тебя эту штуку, - cказал я, подходя ближе.

Женщина захныкала, и свиная голова издала звук, похожий на фырканье. Я вытащил нож и медленно подошел к ней, подняв руки. Нитки были грубыми, уродливые пурпурные и желтые пятна расползались по швам, а свиная плоть начала гнить.

- Я собираюсь перерезать эту нить. Постарайтесь не двигаться, иначе вы будете дышать через новое отверстие в шее.

Женщина что-то сказала, то ли соглашаясь, то ли умоляя меня не делать этого, но я все равно принялся за работу по удалению головы обезглавленного животного. Нити разошлись достаточно легко, но случайное подергивание заставляло мой клинок вонзаться в ее измученную и израненную плоть. Женщина заскулила, и по ее коже побежали капли крови и белого гноя.

Я разрезал последний стежок, убрал нож и протянул руку, чтобы снять гниющую свиную голову. Кусочки крови и плоти исчезли, и появилось лицо старой женщины, покрытое слюной и личинками.

Голова мертвой свиньи приземлилась в грязь и покатилась, на ней остались пустые темные пятна на месте глаз, когда-то смотревших на меня.

- Благодарю вас, мистер! - cказала женщина, и слезы потекли по её грязным щекам. - Благодарю вас!

Моя душа была лишена совести, и я давным-давно заключил в тюрьму любую порядочность, которая у меня была, но из ее камеры где-то глубоко и темно я все еще мог слышать ее шепот, иногда громче, чем пистолет.

Я накинул на старуху пальто и поднял ее на ноги.

- Мисс, меня зовут Салем Ковингтон, и у меня есть дело к человеку, который сделал это с вами.

Когда я был маленьким, мама читала нам с братом сказку про старую ведьму в лесу, и я всегда представлял себе, как она будет выглядеть. И там, где я мог разглядеть, ее черты, где когда-то жила красота, были стерты под гниющей головой свиньи.

- Вы хотите его убить? - cпросила она, кашляя слюной в ладонь.

- Да, мэм, после того, как он ответит на несколько вопросов.

Старуха поднялась на дрожащие ноги, указывая на ошейник.

- Вытащи меня отсюда. Я помогу тебе задушить этого ублюдка; это моя вина за всю боль, которую он причинил людям.

Я с любопытством посмотрел на нее. Она увидела клеймо, кивнула, как будто это все объясняло, а затем сообщила мне первый интересный факт за долгое время:

- Я его мать.

* * *

Солнце поднималось, распухшее, как красный клещ. Я ждал у самого входа в подвал. Гроб Мертвого Медведя стоял рядом со мной. Я рассказал ему о своем плане, надеясь, что он услышит меня, где бы он ни был, и объяснил свою роль в этом. Глубокое рычание и громкие удары изнутри гроба сказали мне, что он одобрил его.

Мы с Джейком нашли одежду для миссис Крафт. Я забрал свое пальто и наслаждался запахом грязных ран и немытого тела. Теперь они вдвоем ждали на холме, откуда открывался вид на сгоревший дом.

Я сидел на ступеньках подвала, прислушиваясь к приближающемуся отдаленному стуку копыт, и улыбнулся, услышав чей-то крик:

- Черт возьми!?

Они обнаружили своих жертв, сваленных в красивую кучу перед дверью подвала. Это был лучший способ удержать Крафта и его отряд в одном месте. Я услышал движение ботинок в грязи, очевидно, они пришли проверить, что им оставили.

Джейк пришел в ярость, когда я рассказал ему о своем плане, но в конце концов я победил. Миссис Крафт была довольно убедительна, убеждая его, что это хороший способ пойти на убийство.

Я надеялся, что серьезное ремесло сделано из прочного материала.

Надавив на поршень, я создал миниатюрный гром. И боль.

Динамит, который я подложил под груду плоти, сработал хорошо; разбрызганные конечности, земля и камни полетели над отдаленным ущельем. Когда эхо взрыва затихло, его сменили крики обезумевших людей.

Запах горелой плоти и свежей крови ударил мне в нос, когда я поднялся из темноты подвала. Двое мужчин лежали на земле, один без ноги, другой держался за живот, чтобы не выпустить кишки. Дюжина других мужчин поднялась с земли, а их лошади побежали искать более зеленые пастбища.

Трое мужчин и две женщины стояли так, словно их только что лягнула лошадь. Руки их были связаны веревкой; большинство из них выглядели растерянными, испуганными, у некоторых уже были синяки, а из-под платья маленькой девочки сочилась кровь.

Спаси меня дьявол, но этих людей убивать было одно удовольствие. Я глубоко вздохнул, и пистолет запел.

Человек, державший свои кишки, дважды дернулся, его глаза быстро посмотрели вниз на новые дыры, которые я проделал в его животе. Тот, что был без ноги, поднял на него полные боли глаза. Его мысли были рассеяны, и он, очевидно, плохо соображал, когда сказал:

- Пожалуйста, мистер, мне больно.

Я выстрелил ему в голову, не теряя времени даром.

Мужчины взяли себя в руки и начали вытаскивать оружие. Один из них споткнулся, и пуля ушла слишком далеко.

- Джентльмены! Обычно я спрашиваю ваши имена, ваши истории...

Еще двое выпрямились и выстрелили. Одна пуля ударила в землю передо мной, а другая проделала новую дыру в моем пальто.

- Но Роско уже всё мне рассказал, каждый из ваших грехов раскрыт. Он пел, как певчая птица.

Больше стреляли, больше промахивались. Я не мог быть убит пулей.

- Ад позаботился о том, чтобы вы хорошо поели, но пир закончился, и счет пришел, - прорычал я, древние слова лились из меня, когда я вытянул пистолет и дважды выстрелил.

Двое мужчин поймали свинец. Левый глаз первого лопнул, как пузырь на поверхности воды, кровь потекла по его лицу, и он схватился за свой теперь отсутствующий глаз.

Второй выстрел пронзил следующего, как нож масло. Я увидел туманную красную струю, вылетевшую из его спины. Он выглядел испуганным, кашляя густыми каплями почти черной крови, протягивая одну руку, а затем падая на бок.

Может быть, я видел свой путь через слишком много битв, или, может быть, это было так, как сказал гробовщик, и другие силы старались, чтобы сохранить эти распределители мучений.

Дым от динамита поднимался высоко над деревьями, принося с собой запах жареного мяса. Когда я подошел к нему, то услышал шаги.

По грязи застучали сапоги, и из дыма появился сержант Эрнест Крафт, раскинув руки в стороны. Я не успел повернуться, и он схватил меня мертвой хваткой и повалил на землю. Мы сильно ударились о землю, его рука обхватила кости моего запястья, крепко, слишком крепко, я почувствовал, что моя хватка ослабла...

Пистолет перестал шептать, отскакивая от земли.

Излишняя самоуверенность; я был погружен в нее в течение многих лет. Убил достаточно людей, чтобы быть чертовски уверенным, что потерял способность бояться. Я практически слышал, как гробовщик смеется надо мной, когда Эрнест Крафт ухмыльнулся мне, и слюна капнула сквозь щели между его зубами.

- Отойдите, ребята! У меня тут большой червяк завелся, - этот человек был силен. Мне удалось вырвать руку, но мой кулак лишь слегка царапнул его по щеке. - Я ожидал большего от такого человека, как вы, Ковингтон.

Металл поцеловал мою кожу – в его руке был нож, прижатый к моему горлу. Мне стоило неимоверных усилий не поднять глаза на холм, где ждали Джейк и мать сержанта Крафта. Может, я и считал себя настоящим волком, но на этот раз меня хорошенько отлупили. Поручительство убьет человека так же легко, как и пуля.

Я уставился на сержанта Крафта, жесткие седые волосы свисали с его почти лысой головы, грязь и песок прилипли к покрытому потом лицу.

- Не волнуйтесь, Ковингтон. Я не собираюсь убивать вас, пока нет.

Я бесстрастно смотрел на него, сжав губы и стараясь сделать вид, что его слова меня не задевают.

Его люди появились рядом с ним, и они подняли меня на ноги. Большинство из них ничем не отличались от своего командира в рваных мундирах и с похотливыми ухмылками.

- Симпатичный пистолет, - oдин из мужчин подошел и, нагнувшись, поднял с земли пистолет. - Думаете, он может чего-то да стоить, босс?

- Старьё, но это пистолет Салема Ковингтона. Дай-ка его сюда.

Я потерял самообладание, когда увидел, что мужчина передал мое оружие Крафту. Я рванулся вперед и попытался вырвать кусок из его горла. Мои зубы сомкнулись на клочке волос его бороды, маслянистых на вкус, и он заорал, когда его люди оттащили меня назад, выдрав небольшой участок из его подбородка и оставив маленькие струйки крови стекать на его шею.

Его кулак настиг мою челюсть, и меня окружили маленькие черные струйки, как маленькие мухи, плавающие в моем поле зрения. Где же Джейк?

- Салем! Салем!

Я знал этот голос, но никогда раньше не слышал в нем столько беспокойства. Я повернул голову; Джейк держал руки над головой. Мисс Крафт направила винтовку ему прямо в спину.

Еще одна глупая ошибка. Я был ослеплен чувством, что разыгрываю героя, и упустил основную истину всего этого...

Матери любят своих детей.

- У маленьких птичек руки чесались тебя пришить, но мама знает, как провести таких пройдох, сынок, - сказала миссис Крафт.

Эрнест Крафт улыбнулся, глядя на меня, когда я пожал плечами, сплевывая кровь.

- Что я могу сказать? Я не считал вас человеком, наделенным избытком мыслей.

Я одарил его своей самой дьявольской улыбкой. Злые люди совершают ошибки, и я не был готов сложить свои руки.

Миссис Крафт бочком подошла к сыну. Крафт наклонился и крепко поцеловал ее в губы, словно она была призовой кобылкой. Когда он наконец поднялся, то указал ножом в сторону подвала.

- Возьми их обоих и вздерни, - он посмотрел на Джейка. - Делай с ним что хочешь, но Ковингтона оставь мне, - oн похлопал мать по заднице, и она улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ, прежде чем встретиться со мной взглядом. - У меня есть ещё несколько дел, но я приберегу для тебя немного времени, Ковингтон.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Крики агонии Джейка хорошо смешивались со стонами удовольствия Крафта. Они плыли по туннелю, находя нас окруженными и закованными в цепи. Они раздели нас догола, а костюм Джейка срезали с него ножом.

Тот же самый нож в данный момент отрезал его сосок. Он взвыл и подпрыгнул, темная кровь потекла по его груди.

Затем появился горячий нож, лезвие которого накалили на открытом огне. От этого запаха у меня заурчало в животе. Джейк издал горлом какой-то звук, нечто среднее между кошачьим мурлыканьем и бульканьем, когда поперхнулся слюной. Его глаза закатились, и он потерял сознание.

- Черт возьми, он продержался дольше, чем последняя сучка, которую мы здесь держали, помнишь ее? Шлюха из Айовы? Лучшая пара сисек, над которыми я когда-либо работал! - cолдат засмеялся, когда я впился в него взглядом.

Они вздернули остальных пленников: двух мужчин, девочку, которой было не больше восьми лет, старика и одну женщину. Четверо солдат немедленно отправились пить, а двое других занялись своими трофеями.

Они уже убили одного из мужчин; звуки его кошачьего воя достигли крещендо, как крик пумы, когда они прижали ножницы к его яйцам, и кровь медленно выплескивалась на землю. Его зубы были вырваны один за другим. Ему отрезали и веки, прежде чем он, наконец, позволил себе упасть в успокаивающую пустоту. Я видел, как его грудь перестала двигаться после того, как они начали работать над его пальцами. Истек кровью, пока был без сознания. Могло быть и хуже – он мог бы уже очнуться.

По-видимому, это был их способ: убить одного быстро и жестко, заставить кровь биться быстрее, в то время как они придумывали новые и интересные способы убедиться, что остальные умрут с криками. Процесс, который я мог бы очень уважать, если бы не был на другом его конце.

Мужчины передавали друг другу бутылки, а я ждал. Теперь это не займет много времени, я оставил его достаточно для них, чтобы наиграться.

Крафт вошел вместе с матерью, шлепая босыми ногами по грязи. Он был покрыт тем, что осталось от Роско Олсона. Я почувствовал запах дерьма и мочи, когда он подошел ко мне. Волосы его матери были всклокочены, она держалась за стену, чтобы не упасть, и по её груди на живот стекала сперма. На ней было только мое пальто и ничего больше.

- Я должен поблагодарить вас, Ковингтон. Не так уж часто мне приходилось сталкиваться с мертвецом или, по крайней мере, с тем, что от него осталось, что бы так смутило ма.

Я ничего не ответил, смотря мимо него в темный туннель.

Улыбка Крафта слегка дрогнула, мать сжала его руку, когда он потянулся к ней.

- Мама всегда учила меня, что нет ничего, что было бы выше нас, всех наших желаний. Боль – просто большое удовольствие, если у тебя есть перспектива видеть ее как таковую.

Я услышал шаги, тяжелые, как будто сопротивляющиеся.

- Мама любит боль, а ты?

Его мать захихикала, как школьница в его объятиях, протянув руку, чтобы стряхнуть немного слюны с его бороды.

- Ты совсем как твой папочка!

Я провел рукой по цепи, шепча себе под нос заклинание. Разрыв цепи был одной из самых древних магий в мире.

- Салем? - Джейк вернулся в мир живых, его голова каталась по шее, а глаза пытались сфокусироваться на мне.

- Мистер Хоу, постарайтесь не кричать. Скоро мы будем далеко отсюда. Я заплачу вам больше, чтобы компенсировать ваши травмы.

Это было обещание, которое я намеревался сдержать, но Крафт определенно думал, что я блефую, изо всех сил пытаясь казаться крутым. Его смех и смех его людей заглушили всхлипывания их жертв.

Продолжай смеяться. Шишки на Юге, возможно, и хотели, чтобы ты остался в игре, но они не потрудились сложить колоду.

- Ты настоящий актер, Ковингтон, большой и страшный. Твой приятель-шаман говорил о тебе, - Крафт весело танцевал в грязи, прикрывая рот одной рукой, а другую заложив за голову в виде перьев, улюлюкая и крича. - Черная Сорока, Черная Сорока, он придет и убьет вас всех ночью, - oн рассмеялся, его люди последовали его примеру.

Только когда все было кончено, я заговорил:

- Забавно, что ты упомянул моего учителя, мистер Крафт, учитывая, что я думаю, что твои люди могли принести его сюда.

Эрнест выглядел озадаченным, затем один из его людей подошел, таща и кряхтя, забрызгивая края гроба Мертвого Медведя грязью.

- Эй, сержант, нашел это у входа. Думаю, он принадлежит ему, - сказал мужчина, указывая на меня.

Крафт захлопал в ладоши. Он был похож на лысеющего ребенка, которому только что сообщили, что его любимые игрушки прибудут в следующем вагоне.

- Ничего себе подарок! Это действительно он, Ковингтон? Ты вытащил его с того богом забытого куска земли, на котором мы его оставили?

Я не стал утруждать себя ответом, сохраняя на лице стоическое выражение.

- Держи свою варежку закрытой, сколько хочешь, и я сам легко это выясню. Мальчики, откройте его. Давненько я не трахал мертвого краснокожего.

Иногда вы планируете все с самого начала, но в других случаях все зависит от провидения, поймаете ли вы пулю или останетесь в живых, чтобы дышать еще один день.

А иногда, идиот – это просто идиот.

Один из людей Крафта перерезал цепи ножовкой. Мне придется заменить их, когда мы закончим. Затем они откинули крышку гроба.

Я увидел, как Джейк вздрогнул рядом со мной, глядя на меня, пытаясь сдержать свои болезненные вздохи. Я не мог сдержать улыбку, которая расползалась по моему лицу от уха до уха.

Крафт не обратил на это никакого внимания, глядя на тело Mертвого Mедведя.

- Черт, Ковингтон. Какие бы языческие обряды ты ни применял к нему, это хорошо сработало. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я содрал с него кожу, а похоже, что он умер только вчера.

Глаза Мертвого Медведя яростно смотрели вверх, свет факелов отражался от безжизненных зрачков. Он хорошо держался все то время, что я путешествовал с ним, его тело не было испорчено ни гнилью, ни мухами.

Я видел, как миссис Крафт вздрогнула, глядя на моего учителя и дергая сына за руку.

- Только поторопись, Эрнест. Мне не нравится, как он на меня смотрит.

Крафт протянул руку и крепко обнял мать. Он оглянулся на меня через плечо.

- Я должен поблагодарить вас, Ковингтон. Нечасто мне удается дважды поставить на место наглого индейца.

Где-то в конце коридора раздался грохот, и в туннель ворвался ветерок. Пленники тут же начали звать на помощь, но несколько грубых ударов заставили их замолчать.

Крафт зарычал и отстранился, захлопнув крышку гроба и засунув член обратно в штаны.

- Хайнс, похоже, что от ветра снова захлопали двери. Иди закрой их.

Мужчина с коротко подстриженной бородой отвернулся от того места, где он ласкал грудь связанной женщины. Он посмотрел вдоль коридора, на тени, которые, казалось, удлинялись и вытягивались. Его штаны и кавалерийская форма свободно свисали с тела, как будто он был на два размера меньше, чем нужно. Он схватился за голову и, спотыкаясь, двинулся вперед, пьяный, как скунс, который забрался в бар.

- Чур, мелкая моя, сержант!

Он уже промок насквозь от того виски, которое они украли. Он вытащил свою шашку и заковылял по коридору, темнота поглотила его целиком.

Я повернул голову и посмотрел на Джейка.

- Когда я сделаю свой ход, ты стой смирно и позволь мне позаботиться об этом.

Джейк посмотрел на меня так, словно я потерял голову.

- Салем, ты чудовище с пистолетом, но даже ты не можешь этого сделать.

Раздался оглушительный рев и леденящий кровь вопль, а затем ничего, кроме мокрого звука разрывающейся плоти.

Настроение в помещении сразу упало. Крафт отпустил мать, и солдаты, находившиеся в запое, с любопытством и тревогой посмотрели в темноту туннеля. Крафт подошел ближе всех, держа пистолет наготове и размахивая им взад-вперед по входу в туннель.

- Хайнс! - крикнул он, и его голос эхом разнесся по туннелям, прежде чем умолкнуть.

Затем что-то тяжелое ступило в мокрую грязь. Послышались шаркающие, хлюпающие шаги и тяжелое дыхание.

- Надо было время от времени приезжать в твой дом смерти, Крафт! - крикнул я. Мужчина снова посмотрел на меня, и в его глазах промелькнули гневные бури мыслей и смятения. Я одарил его улыбкой, которая могла бы напугать самого дьявола. - Вся эта кровь наверняка привлекла медведей.

Массивный гризли появился из туннеля, разинув пасть в зияющем реве. Крафт упал на гроб, пытаясь вырваться, когда я пробормотал последние слова своей работы. Мои руки освободились от оков, и я бросился прямо на ближайшего человека.

Со всех сторон раздавались выстрелы, и вокруг нас не было ничего, кроме криков. Они даже не заметили, что я ослабил свои путы.

Какой-то человек попытался пьяно проковылять мимо медведя, выстрелив ему в бок из ружья. С таким же успехом он мог бы просто плюнуть на него. Лапа, которая могла бы снести голову лошади, скользнула вниз, когти отделили кожу от мяса, путешествуя по его плоти. Медвежья лапа была в красных пятнах, а человек держал в руках куски своих кишок, как будто это были куски мокрого хлеба.

Человек упал на грязную стену, отчаянно цепляясь руками за глубокие борозды, темно-красная кровь хлестала из его перепуганного сердца с каждым ударом.

Один из солдат пригнулся, стреляя в голову медведя, когда тот повернулся и положил свою гигантскую лапу на крышку гроба, рыча в знак неповиновения, кусочки красного цвета начали окрашивать его мех.

Я схватил мужчину, ударив его рукой по металлу клетки. Я услышал, как хрустнули кости, и его оружие упало на пол, когда человек отчаянно звал своих товарищей, чтобы они спасли его. Никто из них этого не заметил, поглощенный попытками усмирить массивное животное, вторгшееся в их дом.

Никакого оружия, чтобы защитить меня. Онo былo где-то наверху, на земле; я практически слышал его зов.

Я сомкнул зубы на горле мужчины, втягивая кровь и чувствуя, как тяжело отдается его трахея. Его крики превратились в судорожные вздохи, когда он попытался оттолкнуть меня, но я был полон сил, движимый жаждой мести. Кожа натянулась, и мне показалось, что я почти слышу, как рвется, словно бумага, его горло в моем рту. Я выплюнул плоть и кровь, прежде чем отгрыз ещё кусок.

- Гаси его, гаси! - крики паники Крафта, когда он пробирался через грязь, были практически потеряны, но я слышал их очень хорошо.

Медвежья пасть сомкнулась над головой солдата. Человек кричал и бился вокруг морды животного, пока я не услышал громкий треск, когда крик человека перешел в звенящий вопль. Когда зверь отпустил его, его голова была деформирована, а череп смят в кучу.

В стволе пистолета убитого еще оставалось три пули. Я взвел курок и отправил троих мужчин в раннюю смерть. Крафт обернулся на выстрелы, но только для того, чтобы приклад моего пистолета попал ему прямо в лоб. Он рухнул, как опрокинувшийся гигант, с глухим стуком ударившись задницей о грязь.

- Сержант! - крикнул последний человек Крафта.

Он не был уверен, заряжен его пистолет или нет, да это и не имело значения, я полагаю. Медведь переполз через гроб и заключил человека в смертельные объятия.

Я протянул дрожащую руку и прислонился к грязной стене, пытаясь отдышаться. Миссис Крафт всхлипывала, пытаясь привести в чувство сына, умоляя его встать и защитить ее. Сейчас он встанет, но ее не будет рядом, чтобы увидеть это.

Последний человек кричал, умолял меня помочь, скулил и звал свою мать, потом кости в его шее сломались, и медведь начал пировать его плотью. Вот тогда-то и началось попрошайничество; люди, которых Крафт и его отряд привели сюда, намереваясь поработить своим развратом, все они умоляли меня о помощи, чтобы я не оставлял их там.

Но ничто не было громче голоса в моей голове; пистолет, зовущий меня даже сквозь грязь и бетон над головой, говорящий мне, как я слаб без него, как уязвим...

Я отмахнулся от этой мысли и встал. Голова медведя торчала вверх, морда была покрыта хрящами и кровью, из пасти вырывалось низкое рычание.

- Бери свою еду. Этих оставь. Я принесу остальных мертвецов, когда закончу свои дела.

Один из пленников, мужчина, начал кричать на меня:

- Какого черта ты тут делаешь? Это же гребаный медведь! Возьми в руки пистолет и...

Медведь повернулся и зарычал прямо на него, грохоча вперед на лапах, которые могли превратить звенья цепи в крупу. Человек заскулил и отпрянул от животного, его ближайшие соратники сделали то же самое.

- Эй, эй! - крикнул я.

Медведь повернулся и посмотрел на меня. Я встретился с ним взглядом, гадая, есть ли в нем искра разума, не вернулся ли мой учитель, чтобы помочь мне отомстить за него.

Возможно, это был он, но иногда медведь был просто медведем, ищущим еду.

- Оставь его. Он не знает таких способов, как ты и я. Бери свою еду и уходи.

Даже если бы у меня был пистолет, я рисковал. Медведь мог бы найти дорогу внутрь, привлеченный всей этой смертью, с которой Крафт так любезно расправлялся все эти годы. Я шептал старые слова и заклинания защиты от животного духа моего учителя, временной плоти... был шанс, что я не выберусь живым.

Медведь пыхтел, кровь капала с его нижней губы. Я попятился, когда он отвернулся, взяв тело своей самой свежей жертвы за ногу и утащив его в темноту. Я не вздохнул с облегчением, пока не услышал, как эти громкие и грохочущие шаги затихли.

У Крафта были ключи. Я вытащил их из его штанов и отстегнул ремни Джейка. Мой спутник сложил руки на груди, глубоко дыша и стараясь не показывать, как ему больно на самом деле. Похвально. Я бросил ему ключи, и он застонал, когда потянулся, чтобы поймать их, немного сукровицы стекало с его обугленной плоти.

- Освободи остальных, а потом мы перевяжем твою рану.

Джейк посмотрел на меня так, словно мой бекон соскользнул с тарелки, и махнул рукой остальным закованным в цепи людям.

- Не хочешь на этот раз поиграть в Бога, Салем? Некому торговать? Мне больно, нам больно, а ты вместо того, чтобы помочь, идешь на что? Взять пистолет, убить кого-нибудь, чтобы тебе стало лучше?

Я позволил ему разглагольствовать, он заслужил это. Во время нашего путешествия он был очень обременен, а теперь еще и искалечен. То, что он увидел в этом месте, заставило бы огрубеть и более слабых людей. Он не позволял мне говорить или давать какие-либо объяснения или заверения, и я мог уважать это, а именно потому, что такового не было. Я был "джокером" в колоде карт и ухитрялся видеть другую сторону только вылезая из кожи вон..

- Одень их. Не дай им убить миссис Крафт, - просто сказал я, поворачиваясь, чтобы уйти.

На этот раз взгляд Джейка соответствовал моему. У него был шанс высказать свое недовольство, но теперь пришло время заняться делом дьявола. Джейк пожалуется позже. Он попятился, шаркая ногами, к женщине, которая теперь плакала от радости. Я повернулся к миссис Крафт и усмехнулся, сидя на корточках в грязи, пока она не увидела клеймо под моим глазом и кровь, все еще окрашивающую мои зубы.

- Полагаю, на вас мое пальто, мэм.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Пистолет приятно ощущался в моей руке. Должно быть, я выглядел, как отчаявшийся человек, когда копался в грязи, следуя за шепотом, пока не нашел его. Мое сердцебиение вернулось в норму.

Теперь оно билось от возбуждения, когда я смотрел на Крафта, закованного в собственные цепи. Его жертвы стояли вокруг меня, снова одетые в то немногое, что я смог им предоставить, некоторые даже надели форму людей Крафта.

Сержант ухмыльнулся. Даже голый, отданный на милость людей, которые, несомненно, не дадут ему ничего, он все еще демонстрировал кровавое мужество.

- Отличная работа, Ковингтон. Хороший способ повернуть все вспять с твоим мертвым язычником. Не могу сказать, что я знаю, как ты взломал замок, но это чертовски хорошая работа.

У этого человека была манера покалывать под моей кожей, как чертова заноза, которую я просто не мог сдвинуть с места. Я привык к тому, что мужчины выказывают страх, поддаются боли, но этот человек ясно дал понять... пытки на него не подействуют.

Крафт утонул в своих цепях, хихикая так сильно, как его мать рядом с ним. Лишенная пальто, она была так же обнажена, как и ее сын; это зрелище не радовало глаз. Ее тело было покрыто шрамами, старыми ожогами, ударами хлыста и чем-то похожим на следы зубов в интимных местах.

- Ну чего ты ждёшь, Ковингтон. Покажи нам боль! Отправь нас вниз по реке! - oн танцевал в своих цепях, его мать повторяла это движение и делала непристойные жесты в нашу сторону, вращая бедрами.

Я уставился на них обоих, пытаясь вызвать хоть какой-то холод, который еще оставался во мне после того, как солнце взошло этим утром.

- Я спрошу тебя только один раз, Крафт. Где Август Лэмб и братья Вебер?

Крафт вздохнул, закатил глаза и пошевелил языком в деснах.

- Чёрт бы тебя побрал, Ковингтон! Ты вообще собираешься нас пытать сегодня? Я до смерти хочу посмотреть, что они приготовят для меня на Юге, хочу побыстрее посмотреть, так ли горит адский огонь, как они говорят!

- Вы слышали его, Ковингтон! Давайте выпотрошим его!

Это был старик, шахтер с одного из соседних участков, который переубедил одного из мертвецов Крафта.

Я не винил их за их гнев; они заслужили чувство удовлетворения, которое приходит с убийством человека, который действительно нуждался в смерти. Но Эрнест Крафт не был человеком, одержимым каким-либо разумом. Если бы я не знал его лучше, я бы сказал, что сам ад выплюнул его, но, конечно, он думал то же самое и обо мне.

И у меня были способы узнать правду из бескомпромиссных уст.

- Мистер Хоу, не будете ли вы так любезны принести припасы, которые я нашел?

Моя вылазка наверх была не только из-за пистолета. Мое краткое общение с серьезным Крафтом уже дало мне непреложное знание, что он не в своем уме. Что он будет упиваться болью, не заботясь о том, что умрет от нее. Человек, получающий удовольствие от боли, - крепкий орешек, но всеми правдами и неправдами я мог вырвать у него свои желания.

Джейк вышел вперед, держа в правой руке три свечи – две белые и одну черную. Новый Орлеан был добр ко мне в прошлый раз, когда я спускался по протоке; деньги, заплаченные мне, создали эти свечи.

В другой руке он держал две банки. В одной из них сидела муха; поймать ее здесь было нетрудно, так как насекомые жужжали повсюду, стремясь полакомиться кровью мертвецов. В другой лежал паук – Черная вдова.

Многие работы требовали жертв и символизма, и эта ничем не отличалась. Это было самое замечательное в пауках – они всегда были голодны.

Я начал с самого начала, расставив свечи вокруг Крафта и его матери, черную во главе и белые по бокам, образуя треугольник.

- Что это такое? Какой-то языческий обряд? - Крафт рассмеялся, но я видел, как его глаза следят за мной, когда я поместил паука и муху прямо за черную свечу, обе банки отражали свет факела.

Красный цвет вдовы, казалось, светился во мраке.

У меня была интуиция насчет этого человека, чувство, которое я преследовал.

Спичечная головка вспыхнула в моей руке, крошечное пламя подпрыгнуло, когда я прикрыл его ладонью. Я наклонился к черной свече и заговорил так твердо, как только мог:

- Эта свеча символизирует твою ложь и боль, которую ты причинил другим, боль, которую ты умолял для себя.

Крафт замахал руками в цепях, пытаясь ногой опрокинуть свечу; тщетно, но достойно восхищения.

- Жуткая штука. Я понимаю, почему Руби купилась на это.

Я подошел к белым свечам.

- И то, и другое символизирует истину и развязывание твоего языка. Разоблачение твоего обмана и преодоление твоей воли глазами духов, наблюдающих за тобой.

Крафт напрягся в своих цепях, его рот искривился в усмешке, глаза сверлили меня.

- Ты думаешь, что какая-то краснокожая магия заставит меня говорить? Я слышал, что ты большая плохая птица, а не какой-то полоумный язычник, который стучит камнями, пытаясь напугать людей.

Я ухмыльнулся ему, но не потрудился ответить. Существовали ритуалы, которые нужно было соблюдать при правильной работе, и тратить время на злорадство не входило в их число.

Добравшись до вершины треугольника, я поднял голову к потолку подвала, обводя глазами корни, свисающие из земли.

- Тому, кто слушает, я предлагаю этот дым как подношение. Заставь его выпустить правду из его проклятого языка, - я наклонился, отвинтил крышку банки с мухой, действуя быстро, чтобы поместить насекомое в банку с пауком. - Как муха поглощена пауком, так и я буду поглощать своего врага. Я выпью его внутренности, пока он будет бушевать и умолять, но никакой пощады я ему не дам, и никакого облегчения он не получит.

Черные хитиновые ноги лениво ступали по паутине, которая казалась дрянной по сравнению с изящными вещицами пауков из леса, но для человека, столь увлеченного смертью, как я, она выглядела прекрасно. Каждый шаг к борющейся мухе был шагом, который я имитировал вокруг треугольника мерцающих свечей. Каждое жужжание отчаянных крыльев насекомого было криком Крафта и его матери в цепях, а каждое нетерпеливое щелканье жвал паука было задутой свечой, оставляющей дым дрейфовать к корням над нами.

Паук прыгнул на муху, её борьба быстро закончилась.

Пытки только начинались.

Его руки дрожали в цепях. Я вытащил пистолет, и шепот, который я услышал, был почти смехом, когда я направил его ему в голову.

- Некоторые племена верят, что если съесть человека, то ты заберешь его силу, его душу. Думаю, я сделаю то же самое с тобой. Представьте себе, мистер Крафт, целую вечность вы будете наблюдать, как я занимаюсь своими делами. Немного иронии в том, что это ритуал команчей, который тебя прикончит.

Теперь он потел, его тело боролось с духом и ослабляло силу воли, сжигая ее в забвении. Теперь в нем не было ни угрозы, ни бравады, только холодная паника человека, который скорее умрет от пыток раскаленным клинком, чем станет жертвой туземного ритуала.

- До свидания, мистер Крафт, было приятно с вами познакомиться, - я злобно ухмыльнулся, снова нажимая на курок пистолета.

Крафт буквально рванулся вперед, его рот скривился в усмешке, глаза расширились, губы дрожали, дыхание было таким быстрым, что он мог бы заменить меха у камина.

- Ладно, ублюдок, ладно! Я скажу тебе то, что ты хочешь знать, только не убивай меня вот так.

И вот оно, трусливое брюхо, которое люди, подобные этому садисту, лелеяли всю свою жизнь. Я усмехнулся; это была улыбка, которая заставила бы замолчать пение птиц и заставила бы младенцев плакать во сне. Крафт не отступал, он не улыбался и не злорадствовал, не плакал и не умолял. Он просто смотрел в пол широко раскрытыми глазами. Этот человек не был трусом; в характере его вида не было места для страха, но у них было более чем достаточно места, чтобы нести ненависть, и умереть от того, что ты ненавидишь больше всего, это была действительно плохая смерть для него.

- Лэмб теперь шериф. У меня никогда не было к нему особых чувств, но когда мы расстались, я был искренне рад его выбору. Он отправился прямиком в Граверанж, изгоняя демонов из счетов, которые уладил еще во время войны.

Шериф, блюститель закона – это подходило для Ночного Всадника. Человек может чувствовать себя виноватым в том, что он сделал, если он позволил евангельским пращникам и обычной порядочности добраться до него.

Крафт посмотрел на меня, повернул голову и ухмыльнулся.

- Ходят слухи, что братья Вебер получили приглашение стать его заместителями после нескольких стычек в Нью-Мексико. Эти развратники – преданные парни и хорошие стрелки. Могут положить полный салун с четырьмя револьверами и ножом. Хотя последнее, что я слышал, это то, что Джордж какая-то там шишка, а Дэвид, как и положено, остался обычным петухом, - oн звякнул цепями, сжал кулаки и вздохнул. - Хватит болтать. Мне не терпится спуститься в преисподнюю и посмотреть, как ты расправишься с этими ребятами.

Можно было бы сказать, что я испытывал уважение к этому человеку. Он собирался умереть более мужественно, чем большинство, но после всего, единственное, что я чувствовал, было холодное удовлетворение от того, что это было сделано.

После того как я собрал необходимые для работы ингредиенты и достал свой пистолет, я поискал еще одну вещь и нашел ее спящей, свернувшись калачиком под темным навесом. Здесь, в Северной Дакоте, было прохладнее, но избранное дьяволом животное было универсальным во всех местах, которые я когда-либо видел.

Гремучая змея была взбешенной с тех пор, как я вытащил ее из-под камня и положил в ящик, где она с тех пор жужжала и играла свою жужжащую музыку.

- Змея? Серьёзно, ты думаешь, я боюсь маленькой змейки? - Крафт рассмеялся.

Для человека, сведущего в пытках, я был уверен, что он думает, будто я не отличу навоз от дикого меда.

- Вы будете удивлены, мистер Крафт, когда увидите, где я собираюсь оставить её. Мистер Хоу?

Джейк двинулся вперед, и две женщины, чьи имена, я узнал, были Нелли и Сьюзен, последовали за ним. Двое мужчин, Клифтон и Джо, держали миссис Крафт неподвижно, следя, чтобы она не помешала смерти, которую я собирался принести ее сыну.

Я обещал жертвам сержанта Крафта отмщение, возможность причинить боль человеку, который похитил их, унизил и изнасиловал, мародерствовал на этой территории и многих других. Так что мне было приятно услышать его крик, когда Джейк воткнул первый рыболовный крючок ему в нижнюю губу. Из раны хлынула кровь, и он стал дрыгать ногами, пытаясь оттолкнуть Джейка. Мой спутник стоял на своем, пот струился по его волосам, когда он пытался удержать мужчину на месте.

Нелли и Сьюзен воткнули в него следующий крючок, убедившись, что острие пробило его щеку. Я услышал что-то приятное для себя в агонии Крафта. Темно-красная кровь закипела у него изо рта и выплеснулась на пол.

Миссис Крафт кричала и ругалась, протягивая руки к сыну, но Клифтон и Джо не отпускали ее.

Когда последний рыболовный крючок вонзился ему в десны, я приблизился, крепко сжимая голову змеи.

- Откройте пошире, мистер Крафт.

Джейк с силой потянул за две веревки, прикрепленные к рыболовным крючкам в нижней челюсти Крафта, в то время как Нелли и Сьюзен потянули за свои собственные, и сержант закричал, когда его рот широко открылся.

Змея сразу напала, когда я засунул ее ему в глотку. Она погрузилась в язык, хвост рептилии жужжал, как рой пчел. Крафт булькнул, подавившись змеей, которая нашла его горло. Она уже укусила его за щеку, но я знал, что есть только одно место для нее.

Змеиная голова застряла, и кровавая пена начала пениться между губами Крафта и чешуей, тершейся о его щеку. На его лице проступили темные вены, а глаза вылезли из орбит.

Я слышал, как он борется с дыханием, кожа на его горле двигалась и прыгала, когда змея пыталась найти выход. Мужчина захрипел и попытался запрокинуть голову, но почувствовал еще большую боль, когда рыболовные крючки все глубже впились в его десна.

Теперь он был близок к смерти; его грудь перестала двигаться, а глаза начали медленно вращаться, белки стали кроваво-красными, когда яд гремучей змеи сделал свое дело.

Я наклонился ближе и прошептал ему на ухо:

- Возможно, ты и практиковался в чертовом ремесле, но у тебя не было хорошего учителя.

В хрипе, вырвавшемся между его кожей и змеей, можно было уловить легкий смешок, но ничего не произошло. Тело Эрнеста Крафта провалилось в цепи, и что-то розовое и пенистое закапало на пол.

Его мать рыдала в своих цепях, повторяя имя своего сына снова и снова, выплевывая болтовню и яд на всех, кто был в пределах досягаемости.

- Господа и дамы, мистер Хоу, давайте покинем это место. Думаю, я провел в этом подвале столько времени, сколько мог выдержать.

Они хотели убить миссис Крафт, я видел это в их глазах, как голодные волки смотрят на свежего оленя, но после того, как они увидели, что я задумал... Удовлетворение приходит во многих формах, и иногда просто выстрелить в кого-то – слишком хорошо для них.

- Берите все, что сможете унести, если понадобится, но когда я доберусь до дверей подвала, мне будет все равно, если кто-то из вас останется внутри.

Они уже собирались уходить, но Джо остановился в зияющей темноте и настороженно оглянулся на меня.

- А что насчет медведя?

Я взглянул на гроб, молчаливый, довольный, как человек, который только что хорошо поел и прилег отдохнуть под полуденным солнцем.

- Я бы не слишком беспокоился об этом, я думаю, он сыт по горло. Теперь идите.

Они больше не пытались спорить и один за другим двинулись по туннелю, оставляя эхо от своих шагов.

- Мистер Хоу, возьмите гроб с собой.

Джейк посмотрел на меня. Может быть, он чувствовал усталость, может быть, нет, но он не пожаловался. Он просто начал утаскивать гроб моего учителя.

Я подождал, пока они уйдут, и начал гасить свет от факелов в комнате. Один за другим я начал приносить тьму.

- Собираешься идти своей дорогой в темноте? Почему бы тебе просто не пристрелить меня? Отошли меня к моему мальчику, - голос миссис Крафт был угрюм и полон отчаяния.

- Нет, миссис Крафт, я не собираюсь убивать вас сегодня. Я вовсе не собираюсь убивать вас. Добрый Господь дал нам возможность умереть по-своему.

Я оставил ее в темноте, кричащую, чтобы я убил ее, оставив ее на звук жужжащей гремучей змеи, пытающейся освободиться из трупа ее сына.

Охотничий нож Крафта был моим сувениром; я мог бы позволить себе поработать, когда у меня будет время, увидеть все смерти, частью которых он был за эти годы.

В темноте туннеля у меня было время представить себе, что ждет миссис Крафт. Несколько дней в темноте, слушая, как гремучая змея скользит по полу, умирая от жажды в непроницаемом мраке, пока тело ее сына гниет рядом.

Она кричала громко и долго, когда я бросил динамит, который запечатал вход в подвал.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Лучше всего не оставлять следы после убийства любого члена местной армии, и на этот раз все было точно так же. Может, Крафт и был сукиным сыном и куском навоза, но он все еще был частью армии. Я не хотел такого внимания к себе.

Граверанж был далеко. Территория Колорадо, уютно устроившаяся в горах, где уже идет снег. К тому времени, как мы доберемся до этих далеких вершин, будет ужасно холодно.

В этот вечер равнины были спокойны. В темноте тявкали койоты, и я прислонился к колесам повозки, глядя на звезды. Джейк сидел у костра, поджав ноги, и морщился, держась рукой за рубашку, потемневшую от крови после ранения.

Я видел, как многие мужчины теряют свои соски за эти годы; одна из первых вещей, которую вы узнаете, когда занимаетесь извлечением информации из человека. Легко избавиться от кровотечения, обычно причиняя немного дополнительной боли. Это имеет тенденцию быстро донести свою точку зрения.

Мы почти не разговаривали с тех пор, как покинули Дедвуд, всего несколько слов от него, чтобы понять план и его место в нем. Может быть, отъезд мисс Холлоуэй и тяготил его, но это было не то, что мне было знакомо, - боль или тоска по кому-то. Отправив Вирджила в Землю Обетованную, я разорвал все связи с теми, кто мог бы удержать меня привязанным к моему сердцу.

- Надо об этом позаботиться. Если ты этого не сделаешь, то заразишься.

Джейк покачал головой, глядя в огонь. Я практически видел, как раскаленный нож прижигает его грудь в своем сознании, точно так же, как он, без сомнения, видел то же самое.

- Я знаю, что такое быть солдатом, выслеживать людей, но врачевание не входило в мою программу обучения. Они оставили это для костоправов.

Справедливая оценка, и я улыбнулся ей. Джейк поморщился и закусил губу.

- Черт. Такое ощущение, что я получил пулю в грудь, но все равно чувствую, что она горит.

Я усмехнулся.

- Это будет продолжаться очень долго. У нас есть несколько недель до того, как мы доберемся до Граверанжа; ты будешь в полном порядке, прежде чем мы туда доберемся. За свою жизнь я собрал не одну кучу сосков.

Джейк рассмеялся. Смех звучал горько, грубо, как вода, разбивающаяся о камень.

- Не обижайся, Салем, но я думаю, что ты более одарен в разрушении мира, чем в исцелении людей.

Это был не первый раз, когда меня обвиняли в этом, но прошло уже много времени с тех пор, как я чувствовал, что такое быть ужаленным ими. Я не стал утруждать себя ответом, просто позволил пистолету нашептать мне утешение. Еще больше людей нужно было поместить в огромную дыру, которая гноилась в моей душе. В один прекрасный день она будет заполнена до краев, и я накидаю сверху землю, похлопаю лопатой и выйду из ночи. Не сегодня, не в следующем году, но, может быть, когда-нибудь.

В повозке было несколько вещей, в которых я нуждался: травы, которые я собирал в течение нескольких месяцев, мои ступка и пестик, а также консультация с одним из моих журналов. Я покинул темноту, уже делая все возможное, чтобы раздавить растения вместе в тонкую пасту.

Джейк с интересом наблюдал за мной.

- Не похоже ни на одно лекарство, которое я когда-либо видел.

Я сплюнул в смесь и нашептал ей. Я почувствовал, как улыбка тронула мои губы.

- Это не то лекарство, которое белый человек дал бы тебе.

Его рот превратился в оскал, но он не потрудился отодвинуться от меня.

- Если ты не против, Салем, я бы предпочел попробовать старый способ лечения. Я не хочу, чтобы какая-нибудь языческая медицина касалась моего тела.

- Джейк, - твердо сказала я.

Разглагольствования моего спутника оборвались на полуслове. Прошло уже много времени с тех пор, как я обращался к кому-либо по имени; эта практика никогда не устраивала меня. Это привлекло внимание Джейка и держало его просто отлично.

- Судя по тому, что ты видел и слышал, ты считаешь меня зубрилой? Торгующим дерьмом и отнимающим жизни ради удовольствия, черт возьми?

Рядом лежала пара щипцов. Я крепко сжал ступку в их железной хватке и держал ее над пламенем.

- Когда ты путешествуешь так же много, как я, видишь и делаешь то, что делал я, ты понимаешь, что под кожей мы все – мясо. Просто оно бывает разных вкусов.

Из ступки повалил пар. Я поднес её поближе к себе, стараясь не касаться горячего камня, погрузив пальцы в расплавленную грязь внутри и позволив теплу пробежать сквозь меня достаточно быстро, чтобы мурашки побежали по коже.

- Ты скакал со мной по тропе изо всех сил, тебя чуть не повесили, когда ты был со мной, и теперь ты потерял плоть из-за всего этого, - я сбросил пальто, расстегнул рубашку и позволил ей упасть в пыль.

Моя спина, грудь, руки – все это было гобеленом боли. Выстрелы, следы от ножей, ритуальные шрамы от всех работ, которые я проделал за эти годы, больше боли, чем я мог по праву вспомнить.

- Травмы – это свидетельство того, что история написана хорошо, мистер Хоу. Ты будешь жить с этим, и урок, который ты можешь извлечь из этого, состоит в том, что твоя кожа ничем не отличается от кожи тех команчей, которых ты так гордо закопал в землю.

Я жестом велел ему снять рубашку, и он дрожащими руками последовал моим инструкциям. Зеленая паста покрыла мои пальцы, и я потянулся к черному и сочащемуся струпью, где раньше был сосок Джейка.

- Подумай об этом, пока я буду это делать.

Я потер грубый струпок, и Джейк начал кричать, когда паста начала выжигать из него инфекцию. Его руки подскочили к груди, без сомнения, чтобы стряхнуть лекарство, но мои руки были такими же быстрыми, и я крепко держал его.

- Пусть все идет своим чередом. Ты почувствуешь себя лучше, когда это закончится.

Джейк стиснул зубы, отблески пламени отражались в его глазах, которые вращались, пытаясь увидеть, есть ли хоть какое-то облегчение от боли.

- Мне очень не хочется делать это с тобой, но я не могу допустить, чтобы ты умер от инфекции. Я дал тебе обещание и намерен его сдержать.

Джейк застонал, боль заставила его зашипеть сквозь стиснутые зубы. Я крепко держал его руки.

- Не думай, что я тебя не понимаю. Та, что в Керидо, расскажи мне, как ты с ней познакомился. Может быть, к тому времени, как ты закончишь, ненависть из тебя выветрится.

Он говорил о Катарине, о том, как его отряд напал на нескольких бандитов, угоняющих скот на границе. Джейк улизнул в мотель после их повешения, очутившись за границей и спотыкаясь пьяным в кантине.

Ангел, это те слова, которые он использовал для описания Катарины. Если бы он не сжимал мои руки так крепко, что камни превращались в грязь, я бы рассмеялся. Я встречал описанных ангелов, и ни у одного из них не было голоса, который перевернул бы мое сердце.

Она пела, и завсегдатаи падали от похоти, некоторые даже делали ей предложение, но, как и в большинстве случаев, случилось убийство, и Джейк оказался с окровавленным ножом и сердцем сеньориты, которая пела с ангелами. Для человека, который ненавидел краснокожих, было удивительно видеть, как он так упорно сражается за женщину с коричневой кожей.

Федералы собирались навестить его, но никто не мог опознать какого-либо гринго из-за границы, и еще меньше было желающих преследовать его. Так Джейк Хоу поймал себя на том, что обещает сеньорите, что вернется с деньгами в карманах, готовый отвезти ее туда, где они в конце концов поселятся.

- Я видел, как ты пристально смотрел на мисс Холлоуэй, когда она была с нами. Твой шест причиняет тебе столько горя, что ты отворачиваешься от сеньориты, которая поет, как ангел?

Джейк лежал на спине, его лицо было покрыто блестящим потом, гниль и слабость покидали его вены. Он улыбнулся мне и покачал головой.

- Я просто пытаюсь быть дружелюбным, Салем. Не то что ты.

Я усмехнулся. Голос Джейка был хриплым, и он закашлялся слюной и зеленой мокротой. Его глаза превратились в узкие щелочки, и голос звучал слабее, чем у хромой лошади.

- Что бы ты мне ни дал, Салем, я не думаю, что это работает правильно. Проклятое краснокожее лекарство, оно убьет меня.

Последнюю фразу он произнес с усталым смешком, который все равно привел меня в бешенство.

- Если бы я не пообещал, что ты выживешь, я бы отправил тебя на встречу с самими ангелами.

Джейк крепко сжал мою руку.

- Не давай мне ложной надежды, Салем. Ты и я - оба знаем, что в конце этого путешествия меня ждет пуля.

Его голова откинулась назад, и усталость овладела им – лекарство высасывало из него энергию.

Я встал и вытер пот со лба; я даже не заметил, что вспотел. Следующая часть должна была выбить меня из сил, но это было необходимо сделать.

Взяв лопату из повозки, я принялся рыть яму, в которой собирался похоронить своего спутника.

* * *

На следующее утро Джейк пришел в себя с криком. Его нос едва высовывался из земли, когда он корчился под ней. Его рука потянулась к небу, как у мертвеца, только что сбежавшего из ада.

Я сел на камень неподалеку. Я следил за его носом всю ночь, чтобы убедиться, что он продолжает дышать. Он с трудом выбрался из грязи и, увидев меня, зарычал.

- Ах ты сукин сын! - oн потянулся за пистолетом, но нашел только пустую кобуру.

Я наслаждался внезапной паникой в его глазах, мог практически видеть его воображение, гадающее, выстрелю ли я и отправлю его обратно в грязь, навсегда в этот раз. Вместо этого я спросил его:

- Как ты себя чувствуешь?

Ошеломленное выражение лица Джейка вызвало улыбку на моем усталом лице. Солнце уже стояло высоко в небе, и мы уже давно не оставляли следов.

- Как я себя чувствую? Ты, блядь, похоронил меня! Я не такой, как твой мертвый краснокожий, я не собираюсь притворяться, что жив в следующей жизни!

Я встал и подошел к нему, протягивая руку.

- Втяни рога и посмотри на свою грудь.

Джейк сразу же взглянул на кожу, покрытую шрамами, но без следа зараженного струпья там, где раньше был сосок. Шрам выделялся на фоне бледной кожи – уродливое месиво пятнистой плоти на левой груди, которое он будет носить всю оставшуюся жизнь.

- Что за... черт... - он не мог правильно произнести ни слова.

Трудно понять, когда впервые сталкиваешься с доказательствами реальной власти в мире. Сидя в яме, он не мог найти слов, наконец остановившись на:

- Это... это колдовство.

Он взял меня за руку, и я указал на поводья, Солдат и Маэстро нетерпеливо ждали.

- Ты можешь пережевывать это до конца своих дней. Я провел ночь, чтобы убедиться, что ты не умер в этой яме, и мне нужно немного отдохнуть.

Я помог ему собрать лагерь, а когда закончил, устало забрался в темноту повозки и крикнул, прежде чем закрыть дверь:

- Оставайся на тропе в Граверанж и разбуди меня, если у нас возникнут какие-нибудь неприятности.

Я едва успел снять рубашку и шляпу, когда почувствовал, что мы начали двигаться, позволив шепоту пистолета унести меня в это огромное ничто, которое казалось более мирным, чем залитая солнцем реальность, которую я иначе называл домом.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Мы уже почти пересекли Небраску, когда Джейк задал мне вопрос, который, я был уверен, не выходил у него из головы со времен Литтл-Kрика.

- Это правда? Что они говорят о тебе и об этом пистолете? - oн указал на оружие у меня на бедре, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы не прижать его к груди, словно это был мой ребенок.

Он много раз слышал, как я говорю правду, но у меня не было желания сесть и поговорить об обстоятельствах моей жизни. Это была история, которая была известна только одному человеку среди живых, и он не был из этого мира.

- Вы не нуждаетесь в том, чтобы я вам что-то объяснял, мистер Хоу, вы уже определились, что правда, а что нет, - я скользнул взглядом по его рубашке, которая скрывала шрамы от раны. - Ты уже видел немного в качестве доказательства.

Его рука бессознательно скользнула вниз и лениво почесалась, глаза были напряжены, когда он смотрел на каменные башни, которые были скалистыми горами.

- Это чертовски здорово, мистер Ковингтон, слышать эти истории и видеть их. Как тот медведь. Я так и не смог понять, как вам это удалось. Большая часть вашего Мумбо-Юмбо, которое я видел, как вы работаете, была подготовкой.

Дилижанс задребезжал, когда мы пересекли ручей, остановив Джейка в его расспросах. Я ни с кем так долго не путешествовал с тех пор, как закончилась война. Большинство из тех, кто был с Куантриллом, знали, что лучше не задавать вопросов; смерть, казалось, находила тех, кто подходил слишком близко. Тогда я был моложе и больше стремился что-то доказать. Убийство моего брата научило меня, что все остальные были просто ходячим мясом, и нож в спину было намного труднее увидеть, чем пистолет перед собой.

- Вы много читаете Библию, мистер Хоу? Регулярно посещаете евангельскую церковь?

Джейк растерянно посмотрел на меня, вероятно, недоумевая, какое отношение Библия имеет к его вопросу. Мне никогда не нравились банальности давно умерших пророков, но любопытство было чертовски сильным. Я поймал себя на том, что надеялся, что Джейк не свалится в яму, где он уже балансировал на краю.

- Да, папа часто читал мне, когда я был маленьким. Меня крестили в реке Сабина. Не думаю, что добрый Господь слишком благосклонно смотрит на то, что ты делаешь. Меня никогда не просили учиться таким вещам, не думаю, что я стал бы, даже если бы меня попросили, но я знал скользкий путь, который вел к погоне через огромный и открытый Запад.

- Там есть что-то о державах и княжествах, невидимых мирах, которых все добрые христиане должны избегать.

Я не был одним из тех, кто цитирует Писание, но я мог вспомнить это.

- А вы? - cпросил он.

- Я тоже никогда не был хорошим набожным мальчиком. Так что просто прислушайтесь к моему совету, мистер Хоу, и не задавайте вопросов о вещах, которые закончатся тем, что ваша душа будет содрана до костей и приготовлена на огне горячее, чем бордель в никелевую ночь, - я надеялся, что мои слова поколеблют его.

Я не собирался учить его, несмотря ни на что, но это не означало, что не было людей, готовых показать ему веревки. Я нашел их много в своё время.

Это было забавно, на самом деле; я задавался вопросом, сколько кредита, пытаясь удержать его от темноты, я получу на Страшном суде, особенно с учетом того, что у меня было намного больше запланированных убийств.

- Я понимаю; Иисус – это тот человек, в которого я должен верить, а не в то, что ты делаешь. Я не собираюсь лезть на рожон, но я должен знать, что это был за медведь?

Иногда, даже будучи предупрежденным, любопытство и этот зуд, как слепень, от неотвеченных вопросов превозмогали всякую осторожность. Я почувствовал, как улыбка пляшет на моем лице, почувствовал, как кто-то невидимый смотрит на меня... мой учитель, гадая, что я скажу.

- Жизнь и смерть – это линия. Если ты достаточно опытен, силен, как дьявол, и знаешь дорогу назад, ты можешь вернуться в форме, которая подходит тебе лучше всего. Сильные чувства помогают, а нет ничего сильнее гнева и ненависти. Несправедливое убийство? Ничто так не порождает ненависть.

Его глаза могли быть сосредоточены на тропе, колеях, вырезанных в грязи и траве от всевозможных стадий и фургонов, которые приезжали раньше, но он был весь внимание, нетерпеливый, как новичок, чтобы узнать, что будет дальше.

- Вся эта ненависть и гнев, они движут тобой, поглощают тебя. У меня самого их полно. Ты склонен набрасываться с течением времени, и обнаруживаешь, что застрял и не можешь пройти дальше, не в состоянии больше причинять боль.

Что-то стукнуло по задней стенке повозки. Большинство людей подумали бы, что заднее колесо подняло камень и швырнуло его на обшивку. Большинство людей.

- Ты не думаешь. Ты не можешь отделить друга от врага. Этот вид гнева должен быть связан, сохранен в безопасности, чтобы ты не обрек себя на усталость отныне и до пришествия царства Xристова.

Джейк оглянулся на гроб, цепи, туго обмотанные вокруг дерева, подпрыгивали и стонали при каждом повороте колеса. Он начинал понимать, почему я уважаю своего учителя даже после смерти.

Пора вчетвером смыть его и убить это любопытство. Так безопаснее.

- Конечно, иногда, когда куча мяса только и ждет, чтобы его сорвали, медведь – это просто медведь.

Джейк посмотрел на меня так, словно мул пнул его в зад, потом медленно покачал головой.

- Вам нравится говорить загадками, не так ли, мистер Ковингтон?

С камня свисала табличка: "Вы покидаете Небраску". Наконец-то мы добрались до территории Колорадо.

- Только потому, что у меня не так уж много желающих поговорить со мной, мистер Хоу. Обычно я их сразу убивал.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Над горами прогремел гром, когда мы увидели Граверанж. Это был небольшой городок; снегопад начался рано, и в угасающем солнечном свете город казался убежищем от стихии. Внизу в долине мерцали оранжевые огни, перед нами раскинулось несколько усадеб.

Зима, казалось, принесла мир в это место. Жаль, что я собирался покончить с этим.

Я не ожидал, что это место будет похоже на другие. Братья Вебер и Август Лэмб стали общественными деятелями, вероятно, любимыми своими горожанами. Здесь не будет никакого избиения ублюдков или прямого убийства. Это потребует хитрости и умения обогнать отряд. Пистолет, возможно, и не может убить меня, но петля и соответствующее количество кулаков, несомненно, сделают свое дело.

- Какой у тебя план? Будем штурмовать город, убьём всех, кто поднимет оружие? Но помни: не все эти люди убили твоего краснокожего, - Джейк стоял в снегу, дрожа под шкурой волка, которую я дал ему, чтобы согреться.

Его слова раздражали меня; я был вежлив во время нашего путешествия по равнинам, и я признаю, что проникся симпатией к этому молодому человеку, хотя бы потому, что он прожил рядом со мной дольше, чем большинство людей, которых я знал.

Штурм города был первым вариантом, и это была не моя вина, что они решили избрать убийцу своим шерифом.

Я хочу его крови.

- Хотя уничтожение какого-то мехового городка на краю заинтриговало меня, у нас и без того хватает дел, чтобы вся территория преследовала нас.

Джейк жестом показал на бинокль, и я передал его ему, чтобы он мог оценить ситуацию и прийти к собственным выводам.

У меня на уме было нечто более взрывоопасное.

* * *

Динамит легко поместился в снегу. Джейк поднес фитили к поршню, его пальцы покраснели и дрожали на холодном воздухе.

- А что будет, если у них был плохой год? Скверный урожай или целая куча дохлого скота? Мы обречём их на голодную смерть.

- Вы уже некоторое время ездите со мной, мистер Хоу. Проблемы этих людей меня не волнуют. Смерть придет за каждым, от пули или от времени. Это просто удерживает меня от того, чтобы отправить их на встречу с создателем раньше времени.

Мы закончили работу и оседлали Солдата и Маэстро. Джейк выглядел больным, его руки дрожали, и казалось, что он вспотел, несмотря на холод.

- Тебя что-то беспокоит?

Солдат топнул копытом, и руки Джейка вцепились в седельный рожок, словно он боялся, что животное сбросит его.

- Он не такой как Крафт или Мэддокс, они - законники. Те несколько раз, когда я видел его в Форт Силле, он не был похож на сержанта...

Как будто он пытался повлиять на меня, как будто я убил достаточно людей, чтобы месть была исполнена и я оставил все как есть.

Я не был близок к завершению.

- Он хороший человек, Салем. Отпусти его.

- Я ценю ваше мнение, мистер Хоу. Вам нужно опознать трех человек, а потом вы получите свое золото.

Джейк откинулся в седле и кивнул головой.

- Значит, так оно и есть. По крайней мере, когда меня повесят, я не буду чувствовать себя виноватым.

Я усмехнулся и подтолкнул Маэстро вперед, окликая его сзади.

- Они не повесят вас за то, что вы покинули Форт и осели в Мексике с мешком золота в руках и с сеньоритой на члене.

Высокомерие, как правило, исчезает, если напомнить им о побеге, который они могли бы совершить, размахивая морковкой, чтобы соблазнить их идти вперед. Джейк не был исключением, и я услышал, как копыта Солдата затопали по снегу, когда мы спускались в долину.

* * *

На юге располагалась конюшня, в центре города примостился салун братьев Вебер, а через дорогу от него – универсальный магазин, мясная лавка, похожая на оружейную, а за всем этим – церковь, окруженная мраморными кругами местного холма.

Я заметил висящий знак "Шериф" и направился прочь. Я знал, где найти Ночного Всадника, когда придет время, но братья Вебер – совсем другое дело. Это мог быть кто угодно в этом городе. Я был уверен, что Джейк попытается убить меня, если я просто начну выбирать горожан наугад.

Глаза следили за нами, когда мы въезжали в город, отблески огня из трубок и зажженных сигарет в тени, крошечные оранжевые уколы. Я путешествовал достаточно долго, чтобы знать, когда за мной наблюдают, побочный эффект незнакомцев; или нас ждали?

Тем не менее, моя рука потянулась к пистолету, шепот почти подавлял, призывая меня не слушать глупую наивность Джейка, пусть вся чертова страна знает, что происходит, когда они убивают кого-то, кого ты уважаешь. Я прошептал в ответ оружию, давая ему понять, что скоро он сможет выпить свою кровь.

Мы запрягли лошадей возле салуна. Джейк подул на свои руки, но мои не покидали внутренней стороны моего пальто; я не собирался терять бдительность теперь, когда я был в центре земли моего врага.

Казалось, люди вернулись со своих ферм; из салуна доносились смех, музыка и звон кружек о стойку бара. Мы подошли к двери, и я жестом пригласил Джейка войти первым, желая прикрыть его на случай, если кто-то решит, что выстрел нам в спину стоит жизни их друзей, обвиняющих их в трусости.

Несколько голов повернулись, когда мы вошли. Раздалось несколько криков, чтобы мы закрыли дверь, и то немногое тепло, что там было, просочилось наружу, пока мы стояли в прихожей.

- В бар, тихо и спокойно, - мой шепот достиг ушей Джейка, когда мы двинулись вперед, стуча шпорами по деревянному полу, но никто не обратил на нас внимания.

Это было неестественно; в таком маленьком городке, как этот, головы должны были поворачиваться каждые несколько секунд, чтобы взглянуть на вновь прибывших. Моя рука, уже сжимавшая оружие, сжалась еще крепче, и шепот сказал мне, что все в этой комнате хотят, чтобы моя шея оказалась в петле.

Я бы не стал на это надеяться, только не сегодня.

У бармена было длинное лицо с маленькими усиками, припудривающими губу, заляпанный красный жилет, красные щеки от холода, и его дыхание вырывалось маленькими клочьями тумана.

- Добрый вечер, джентльмены. Добро пожаловать в Граверанж.

Я приподнял перед ним шляпу и сел. Джейк улыбнулся и сел на стул рядом со мной.

- Чертовски холодно тут у вас, бармен. Надеюсь, у тебя есть что-нибудь потеплее обычной мочи, которую мы пили в прериях.

Бармен усмехнулся.

- Все ищут хороший алкоголь, мистер. Не могу сказать, будет ли это соответствовать вашему причудливому вкусу или нет, но я уверен, что готов попробовать. До тех пор, пока вы можете платить.

Монеты звякнули о стойку бара. Мужчина нетерпеливо сгреб их, и я услышал, как он начал открывать кран, наливая нам пиво.

Мои глаза не отрывались от столов; мужчины пили и играли в карты, играли в покер в углу, вели другие разговоры, расслабляясь после долгого рабочего дня или просто желая сбежать от своих семей на ночь в салун. Напряжение охватило комнату больше, чем обычное количество напряжения, которое приходит при игре в азартные игры, которые убьют вас из-за проскочившего туза.

Джейк подтолкнул меня локтем и сунул мне пиво. Я сделал несколько глотков, но не позволил себе большого глотка; никто не празднует посреди волчьего логова.

Несколько проституток выстроились вдоль лестницы, размахивая веерами, как будто они были в каком-то большом Бурге на Востоке, разукрашенные достаточно хорошо, чтобы совершенно другой голод грыз мой разум, который не имел ничего общего с убийством. У меня была женщина несколько месяцев назад. Мужчине время от времени нужна хорошая кобылка, а у меня было более чем достаточно денег, чтобы заплатить.

Может быть, когда все это закончится.

- Не слишком увлекайтесь выпивкой, мистер Хоу. Я не могу допустить, чтобы у вас двоилось в глазах.

Джейк сделал еще один глоток пива и кивнул в сторону лестницы.

- Не надо собирать в кучу свой профсоюзный костюм. А вот и первый.

Мужчина, спотыкаясь, спускался по лестнице с голубкой в бордовом корсете и больше ничего не поддерживало его. Он засмеялся и пошатнулся, черные, как смоль, волосы упали на его лицо, с которого капал пот.

Это был мой первый взгляд на старшего брата Вебера, и я не был впечатлен. Если бы дама не потрудилась засунуть его обратно во фланелевые и рабочие штаны, мокрые от растаявшего снега, я был бы уверен, что он наткнулся бы на эти взгляды таким же голым, как в тот день, когда вышел из своей матери. Он споткнулся, когда добрался до подножия лестницы, протянул руку и схватился за перила, чтобы не упасть. Его заместительская звезда сверкала, когда он громко хохотал, гордо выпрямившись во весь рост, крепко сжимая в руке бутылку джина.

- Большие водопады, большие напитки, всем за счет заведения!

В салуне раздались радостные возгласы, но никто не двинулся с места, чтобы принять его предложение. Увидев, как бармен нырнул в дверной проем позади меня, я решил, что это, должно быть, хорошо известная рутина, когда совладелец обещает вещи, которые его брат, вероятно, не собирался предоставлять.

- Это Дэвид, а вот и второй, как по команде, - Джейк указал на мужчину, появившегося откуда-то из глубины салона.

Джордж "Хитрый Глаз" Вебер был плотнее сложен, в темно-черных брюках и подтяжках, натянутых поверх темно-синей рубашки.

Он покачал головой и подошел, чтобы схватить брата.

- Да ладно тебе, Дэвид. Давай-ка ты отоспишься.

Дэвид Вебер махнул рукой в сторону брата.

- Убирайся от меня, черт бы тебя побрал. Я наслаждаюсь прекрасной освежающей выпивкой... - его глаза стали пустыми, а губы сжались и втянули воздух, как рыба, плещущаяся на суше, пытаясь дышать. Он вдруг улыбнулся и посмотрел на брата так, словно только что услышал, что тот уйдет на пенсию, как молодчики с самым большим счетом по эту сторону гор. - Капелька нашего прекрасного вина!

Он сделал еще один большой глоток, когда женщина, с которой он спускался по лестнице, перегнулась через перила, и ложбинка между грудями упала прямо на лицо босса.

- Я старалась не дать ему нажраться, Джорджи, но его лапы были на мне и на выпивке.

Джордж снял с себя серую шапку, запустив руку в волосы.

- Спасибо, Лайла. Я провожу его домой. Можешь возвращаться на работу.

Она провела рукой в перчатке по его ладони, подмигнув ему.

- Вы слишком много работаете, помощник шерифа. Почему бы вам не приходить почаще, я бы с удовольствием потрудилась над вами бесплатно...

Джордж ухмыльнулся и слегка покачал головой, глядя на своего пьяного брата у подножия лестницы.

- Когда этот придет в себя и шериф Лэмб отправит его охранять перевал от тех парней, я, возможно, воспользуюсь твоим предложением.

Она дразняще надула губы.

- Не заставляй меня ждать слишком долго.

Голубка направилась к игре в покер, желая немного облегчить Джону его выигрыш, но мои мысли были сосредоточены только на Джордже и его брате.

- Как ты думаешь, мы будем ждать Лэмба?

Джейк, может, и не заметил, но слова Джорджа Вебера не выходили у меня из головы. "Тех парней". Они знали, что мы идем, слухи о Мэддоксе и Крафте распространились по прерии... или нас продали еще до того, как мы начали.

Это не было недоверием к новичкам, которое я чувствовал, это было глубокое дыхание, прежде чем вытащили железо. Каждый мужчина здесь знал, кто мы такие. Все они, вероятно, были готовы вытащить оружие и отправить Джейка в Землю Oбетованную.

Так почему же они этого не сделали?

- Нет, мистер Хоу, не в этот раз. Я хочу сказать, что ты выполнил свою часть сделки.

У меня не было с собой золота; я планировал заплатить ему, когда мы будем далеко отсюда, но теперь мне стало интересно, выживу ли я сам. Нужно обязательно, когда дьявол гонит, а он уже давно подгоняет меня.

- Что вы имеете в виду? Весь этот город будет рад вас вздёрнуть.

Большая часть этого города должна была умереть к восходу солнца, и если бы я передумал, то только потому, что Веберы и Лэмб были мертвы.

- Возвращайся в повозку. Отвези ее в Галвестон и поищи человека по имени Одинокий Коул; он хорошо заплатит тебе за все. Золото, которое я тебе обещал, лежит в сундуке под гробом моего учителя. Прими это за услугу, которую ты мне оказал.

На лестнице появилась чья-то фигура. Мои глаза ожесточились, когда я увидел ее, одетую в темно-изумрудное платье, с волосами, собранными в густые кудри. Платье подходило к ее глазам, которые смотрели на меня змеиным взглядом.

Джейк проследил за моим взглядом и увидел Руби Холлоуэй, вцепившуюся ногтями в перила.

Мужчины в салуне встали, пистолетные бойки застучали под их пальто, когда дамы, которые развлекали их, поспешили в более безопасные места. Братья Вебер оба вышли из задней части салуна, Дэвид с дерьмовой ухмылкой и заметно менее пьяный, чем казался. Джордж "Хитрый Глаз" держал винтовку с вращающимся блоком, направленную прямо в голову Джейка. Мне показалось, что все они нацелены на моего спутника.

- Ах ты сука! Ты нас продала!

Взгляд Руби был жестким, но она покачала головой.

- Не тебя, Джейк. Только его, - в ее голосе было столько яда, что я не мог точно сказать, не была ли она змеей, принявшей человеческий облик.

Я приподнял перед ней шляпу, но мои возражения были прерваны грохотом тяжелых ботинок. Мужчины в салуне обернулись и посмотрели вверх, когда рядом с Руби появился мужчина. Он был смертельно худ и походил на жука-палочника, который научился ходить на двух ногах. Его черная шляпа была грубой и изрытой ямочками, щеки впали под ней, как будто это был голый череп, на который кто-то наложил кожу только в качестве запоздалой мысли, а подбородок был покрыт темными волосами, испорченными только двумя длинными шрамами.

На его плечи была наброшена шкура из белого меха, покрытая странными узорами, которые причинили бы боль глазам любого обычного следопыта. Я узнал мех белого бизона, шкуру животного, за которого умер мой учитель. И я знал, что этот человек – Август Лэмб, Ночной Всадник.

- Добро пожаловать в Граверанж, джентльмены. Мы ждем вас уже несколько недель.

Я стоял и смотрел, как из-под мужских пальто вылезают пистолеты, все они щелкают и готовы всадить в меня пулю. Август Лэмб поднял руки.

- Полегче, ребята, полегче. Вы все слышали такие же истории, как и я.

Он прошел мимо Руби, и мне показалось, что она вздрогнула, когда он проходил мимо. Мертвенно-бледный шериф левой рукой взмахнул пистолетом, спускаясь по лестнице.

- Черная Сорока, убийца людей, сжигатель домов, собиратель жизней, его нельзя убить из пистолета.

Все это было правдой, но я не горел желанием доказывать это, хотя бы потому, что дал Джейку обещание, что он избежит этого. С таким количеством пушек, направленных в нашу сторону, он не сделает и двух шагов, как окажется в деле у местного гробовщика.

Я удобно устроился у стойки, прислонившись спиной к деревянной обшивке, более чем уверенный, что бармен целится мне в спину ножом. Я старался не обращать на это внимания. Я с нетерпением ждал встречи с этим человеком.

- Я вижу, вы интересуетесь моей историей, шериф. Я тоже слышал вашу историю, но мне не терпится узнать то немногое, что вы не рассказали своим добрым горожанам.

Мужчины неловко переминались с ноги на ногу, и улыбка шакала исчезла с его лица, сменившись холодным взглядом. Он посмотрел на Джейка.

- Рядовой Хоу, Руби сказала мне, что этот человек держал вас в заложниках и принуждал к этому. Не скажу, что это отменяет повешение, но она сказала мне, что вы хороший парень. Я склонен согласиться, учитывая, что вы были с нами, когда мы убивали тех дикарей в Оклахоме. Я хочу, чтобы вы отошли от мистера Ковингтона, и я позабочусь о том, чтобы армия не нашла вас здесь.

Это было хорошее предложение, учитывая, что я уже сказал Джейку, где находится золото. Заманчивая сделка для хорошего человека и немыслимая для благородного, но для такого человека, как я, это был единственный разумный выбор. Я видел, как Джейк задумчиво смотрит на него, его рука опустилась с пистолета.

- Я не знаю...

Я обхватил его одной рукой за шею и прижал пистолет к виску.

- Не думаю, что вам нужно заканчивать эту мысль, мистер Хоу.

Все мужчины в здании нацелились на меня, и я услышал, как бармен взвел курок своего дробовика позади меня. Август Лэмб поднял обе руки.

- Не стреляйте, ребята, не стреляйте. Пусть мистер Ковингтон поймет, что у него нет выхода. Мы уже его убили.

Я не мог отказать ему в этом. Если бы эти люди сейчас бросились на меня, я бы смог убить нескольких из них, но недостаточно. Я буду привязан на полу и готов встретить петлю, прежде чем смогу убить тех, за кем пришел.

- Ты... ты сказал, что отпускаешь меня, - Джейк закашлялся, когда я крепко сжал его горло.

Он обильно потел, а мой пистолет лакал соленую жидкость и нетерпеливо шептал, чтобы я убил его. Но я бы не стал этого делать, пока нет. Он не предал меня ни словом, ни делом, и я был человеком, который уважал его соглашения.

- Ты уйдешь, просто нужно было убедиться, что ты не собираешься сдаться и принять лучшее предложение.

Мне показалось, что Джейк пытается рассмеяться между отчаянными вздохами.

- Единственный человек, который делает все, что хочет... это ты.

Tочная оценка, но я уже давно не чувствовал себя виноватым.

- Не думайте, шериф, что я еще не облизнулся. Поверьте, я буду весело танцевать на ваших могилах, прежде чем все будет сказано и сделано.

Джордж "Хитрый Глаз" Вебер направил ружьё мне в голову. Одна такая пуля могла превратить человека в груду крови, дерьма и мяса.

- Я держу его в ежовых рукавицах, босс. Я могу легко раздавить его, не повредив ни волоска на голове бедного маленького рядового.

Я не сомневался в словах стрелка, и в любой другой день мне не терпелось бы увидеть, как он попытается это сделать, но толпа была неспокойна; один выстрел, и они задавят нас толпой. Я мысленно перенесся на заснеженную гряду неподалеку отсюда, где мой учитель лежит в гробу, а динамит, который я подложил в снег, ждет меня. Я никогда раньше не заходил так далеко, но у меня не было выбора. Либо так, либо пожертвовать Джейком ради смертельного выстрела.

Эти слова вырвались у меня шепотом, и я увидел, как Джейк начал бледнеть. Я закрыл глаза и услышал голос Лэмба, доносившийся издалека:

- Оставьте молитвы, мистер Ковингтон. Вы совершили почти все преступления и грехи под солнцем.

Если бы он только знал, что у меня есть еще много грехов, которые я могу совершить.

Я мысленно представлял себе это: плунжер стоит рядом с моей повозкой, ветер гонит снег по дереву и проволоке. Он начал медленно опускаться.

Я снова открыл глаза и улыбнулся Лэмбу. Его рука немедленно потянулась к пистолету, глаза сузились, когда он попытался понять, что я планирую.

- Я знаю вашу историю, шериф. Я знаю про Андерсонвилль, про голод. Ты что, так голоден с тех пор? Держу пари, что нет. Держу пари, ты хорошо поел, насколько это возможно, не чувствуя вины. Интересно, как ты проживешь зиму, не имея возможности пополнить запасы?

Дэвид ткнул в мою сторону пистолетом.

- Что ты несёшь, ублюдок?

В горах взорвался динамит, который я заготовил и спрятал в снегу. Гулкое эхо прокатилось по долине, а затем послышался глубокий гул, который, казалось, продолжался бесконечно. Я хорошо расставил заряды; проход будет полностью заблокирован.

Лицо Лэмба побледнело, и внутри меня что-то темное съело это выражение с радостным ревом.

Я толкнул Джейка вперед и выстрелил в ближайшего мужчину. Серые кусочки мозгового вещества брызнули на лицо Лэмба, когда я перекатился за стойку и взял бармена с собой. Мой пистолет выстрелил, и предсмертный крик бармена превратился в булькающий всплеск, когда задняя часть его горла исчезла.

Столы перевернулись, и я услышал, как Лэмб выкрикивает приказы. Раздалось несколько выстрелов, но я не обратил на них внимания. Когда я поднялся, обрез приятно ощущался в моей руке.

Одному человеку не терпелось узнать, в чем дело, и когда я поднялся, дробовик нашел его лицо. Раздался рев, похожий на слабый гром, и я увидел, как лицо мужчины исчезло во внезапной вспышке огня и картечи. Послышалось влажное хлюпанье осколков костей, волос и брызг крови; когда его тело упало на пол, руки все еще дергались.

Джордж Вебер проводил Джейка до лестницы. Дэвид наконец-то справился с паникующими горожанами, и железо начало говорить, бутылки самогона разбились позади меня, когда появились новые дыры в стене.

Я стоял наготове, стреляя из пистолета и обреза в толпу, большинство из них нырнули в укрытие, за исключением Лэмба.

Шериф поднял пистолет, и я почувствовал, что мой разум замолкает. Оружие выстрелило, и пуля вонзилась мне в плечо. Я почувствовал там что-то теплое и посмотрел на свою собственную кровь, скопившуюся под пальто.

Он выстрелил еще раз. Он попал мне в живот, и я отшатнулся назад, стекло рассекло меня, когда я упал через окно в холодный зимний снег. Я жалобно захрипел, как собака, которую пнули в бок. Я оставил обрез и, крепко сжимая пистолет, потащился прочь. Он не шептал, в нем уже не было нетерпения, но я слышал, как он паникует, скулит, умоляя меня бежать.

Возьми себя в руки, ты не обычный человек. Ты многих убил, и тебе еще многое предстоит сделать. Ты не можешь умереть лицом вниз в снегу, как собака.

Вот только теперь я мог. Это казалось подходящим; моя история закончится, потому что я не подготовился или не думал, что кто-то из моих жертв может быть средством моей цели.

Но вот так оно и было. Я не мог быть убит ружьем; только пуля из пистолета брата могла убить меня.

А у Августа Лэмба был как раз он.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Я не совсем понимал, как мне удалось сбежать. Деревья и снег, казалось, сливались воедино, позади были слышны крики и лай охотничьих собак. Я умирал, моя кровь оставляла за мной длинный след, который остановился только тогда, когда я достиг гребня, возвышающегося над Граверанжем.

Две пули обожгли меня, одна попала в плечо, другая – в живот, чуть ниже ребер. Именно это беспокоило меня больше всего; я был бы мертвецом, если бы мои внутренности кровоточили в моем животе.

Я чувствовал слабость; ноги едва держали меня на ногах, и я больше не чувствовал холода. Мое сердце медленно билось, когда я поднимался последние метры, которые должны были привести к поляне, выходящей на перевал.

Перевал исчез; огромная снежная лавина накрыла горный склон, и мой дилижанс был погребен на половину на этой стороне, одно коричневое колесо торчало из-под снега.

Часть меня надеялась, что он уцелел. Я провел годы с ним и всеми его вещами, украшающими его интерьер. Мой план состоял в том, чтобы запечатать проход после того, как мы убьем троих мужчин, и отрезать любую возможную погоню.

Сказать, что все пошло наперекосяк, было бы преуменьшением, по крайней мере.

Несколько деревьев были вырваны с корнями потоком снега, и я позволил своим ногам ослабеть, когда я был достаточно близко, чтобы мог откинуться назад и удобно отдохнуть, изо всех сил стараясь продолжать дышать и морщиться от боли при этом, обхватив рану в моих кишках. Я хотел закрыть глаза, даже когда пистолет кричал в моей голове, чтобы я не смел спать, чтобы я продолжал идти.

Я долго шёл по тракту, и все, чего я хотел, это убить сукиных детей, которые прикончили меня, и спокойно отдохнуть. Похоже, одна из этих вещей случится со мной раньше, чем другая.

Темнота поглотила меня, и когда я почувствовал запах горелых поленьев и быстрое потрескивание пламени, я был уверен, что попал в тот старый ад, который был приготовлен для меня. Я потянулся за пистолетом и обнаружил, что его нет. Полагаю, это имело смысл; враг не хотел, чтобы я спасся от всех кровавых наслаждений, без сомнения, запланированных для меня.

Затем я почувствовал холод, который проник через мои штаны и ласкал мою кожу. Я открыл затуманенные глаза и увидел только снег, темноту ночи и огонь, горящий рядом со мной.

Мертвый Медведь сидел на бревне напротив меня. Он держал пистолет в руках. Я застонал и протянул к нему дрожащую руку. Мертвый шаман не сделал ни малейшего движения, чтобы отдать его мне, его черные глаза смотрели на меня, как олень, пытающийся дышать после того, как стрела вошла в его шею.

Я напрягся, чтобы повернуть голову, пытаясь подтвердить то, что уже знал. Гроб лежал рядом с погребенной каретой; цепи с него сорвались, и тело моего учителя исчезло. Он был волен скитаться по миру и мстить, без сомнения, начав с меня.

Я усмехнулся и откинулся назад, чтобы посмотреть на звезды.

- Их осталось только трое, учитель. Лучше всего добраться до них, прежде чем они придут, чтобы окончательно отправить вас на другую сторону.

Я не ожидал пощады, поэтому, когда мертвый шаман поднялся, я ожидал увидеть пистолет, направленный мне в голову, или медвежьи челюсти, сжимающие мое лицо, чтобы вырвать из меня жизнь. Я закрыл глаза и стал ждать неизбежного, но оно так и не пришло.

Руки прижались к моей груди, и я почувствовал жжение. Мертвый Медведь пробирался в мои внутренности, и каждое движение его пальцев вызывало волну новой агонии. Это было похоже на раскаленный металл, вдавливающийся в мою плоть. Я завыл в ночи, и Мертвый Медведь откинул голову, чтобы присоединиться ко мне. Где-то внизу, в долине, кормящие матери почувствовали, как холодок пробежал по их позвоночникам, удивляясь, что могло издать такой нечестивый звук.

Снег шипел подо мной, и я видел, как Мертвый Медведь убрал руку, держа в ней помятую и бесформенную пулю. Он шептал что-то такое, отчего звезды, казалось, исчезли с небес и остались только мы вдвоем на том гребне, где потрескивал костер. Расплавленный металл бежал из его головы, маленькие серые реки стекали вниз и исчезали в снегу, когда он снова приблизился ко мне, дотянувшись до моего плеча.

Я закашлялся и попытался отмахнуться от него, но его рука быстро взметнулась вперед, и на мгновение его лицо оторвалось, открыв медвежий череп, куски плоти, свисавшие с зубов. Медвежий череп заговорил, и из него донесся голос моего учителя:

- Ты уже на полпути; если я не вытащу их, ты умрешь.

Мне было больно смеяться, но я отмахнулся от него.

- Я так и думал, что ты захочешь это увидеть, ведь я все еще должен тысячу душ.

- Какой бы пакт ты ни заключил, это зависит только от твоего духа, но эти люди плохие. Они убьют того, кто путешествовал с тобой. Ты довел Лэмба до этого; ты напомнил ему о том времени, когда он голодал, ты напомнил ему о том, что он делал, чтобы не умереть с голоду. Уже сейчас он точит ножи, чтобы забрать плоть у твоего друга.

Я глубоко вздохнул, пытаясь проглотить холодный воздух, как будто он мог успокоить жгучую боль в моих кишках. Я сердито посмотрел на своего учителя, отказываясь принять намек.

- Я сделал это, чтобы они не последовали за нами. Второго пистолета у него не должно было быть.

Руки Мертвого Медведя вонзились мне в плечо, пробивая кость и расширяя плоть, пока он добирался до пули. Даже сквозь агонию я слышал его слова.

- Ты сделал это, потому что ты дикарь. Ты хотел выплатить свой долг и обречь их на голодную зиму. Теперь, когда ты хочешь бежать, не пытайся отрицать это. Я вижу, что это написано у тебя на лице. Именно это ты и пытался сделать, возвращаясь сюда. Ты надеялся, что сможешь сбежать.

Он оттолкнулся одной рукой, оставив на моем плече ожог в виде отпечатка лапы, вторую пулю крепко сжал в своей хватке.

- Я позволил тебе отомстить за меня. Я следил за тобой, и даже после того, как ты проснешься, я все равно пойду с тобой. Ты должен решить, готов ли ты смотреть смерти в лицо и не бояться её, как ты всегда утверждал.

Я потерял сознание, но Мертвый Медведь крепко сжал мое лицо.

- Или ты всё же всегда был трусом?

* * *

Какая-то влага щекотала мне кожу, и я почувствовал, как кто-то тянет меня за руки, оттаскивая от бревна. Послышались радостные тявканья и рычание, кусочки давления на материал моего пальто. Боль пронзила меня, когда что-то острое впилось в плечо.

Я открыл глаза и увидел четырех койотов, которые жадно пытались съесть меня. Зубы самого крупного из них вонзились мне в плечо, и я видел, как его язык жадно облизывает мою рану, выпивая мою кровь, которая испарялась в ночном воздухе. Я взревел и, схватив животное за шкирку, швырнул его в снег. Животное подпрыгнуло и покатилось, тявкая и скуля, прежде чем остановиться. Его соплеменники отступили, но не настолько далеко, чтобы я не мог услышать их низкое рычание.

Я ощупал свои раны, но не почувствовал боли от них. Что бы ни сделал Мертвый Медведь, он вылечил меня.

Я развел костер, как мог, держась простреленной рукой за живот, складывая поленья. Пламя плясало и прогоняло тьму назад, открывая глаза койота, сверкающие в темноте, надеясь, что я сыграю в ящик, и они найдут легкую добычу.

Трус... я не был трусом, по крайней мере, никогда не называл себя таковым.

Я хотел собрать жатву достаточно скоро.

А до тех пор я выл и позволял своему воинственному кличу звучать среди деревьев, давая людям знать...

Я шел за ними.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Гроб тащился за мной, оставляя колею в снегу. Теперь это не займет много времени.

Койоты тявкали и метались среди деревьев вокруг меня. Мое заклинание сработало хорошо, и они последовали за запахом моей крови.

Фонари освещали деревья впереди, и я слышал ржание лошадей, пробивавшихся сквозь снег. Я растворился в темноте и позволил ветвям вечнозеленого дерева окутать меня.

- Ты уверен, что он ещё не сдох?

Это был незнакомый голос. По моим подсчетам, их было по меньшей мере пятеро. Я постучал по краю кобуры, размышляя, стоит ли убивать этих людей.

- Дуглас слышал его крики отсюда. С двумя пулями, которые в него всадил шериф, он не должен быть проблемой, - это был голос, который я узнал.

В конце концов, я пришел сюда, чтобы убить его.

"Хитрый Глаз" Вебер сидел верхом на своей лошади, винтовка сканировала линию деревьев в поисках чего-нибудь и остановилась именно на том, что я хотел, чтобы он нашел.

- Боско, там что-то есть, между тем камнем и сосной, похоже на большой ящик.

Я слышал, как этот человек, Боско, заворчал, когда его ботинки ударились о снег, и тот захрустел под его каблуками, когда он стал подниматься на холм.

Тряпка была теплой в моей руке. Я выжал на неё свою кровь и почувствовал теплый металлический запах. И что еще важнее, койоты тоже её чувствовали.

Боско добрался до вершины, на расстоянии вытянутой руки от меня, сидящего в темноте под сосной.

- Это гроб, босс!

Я прошептал последние слова, позволив магии сделать свое дело, и бросил маленький матерчатый мешочек с мясом и кровью.

- Что за... - Джордж Вебер едва успел прийти в замешательство, как раздался визг и вой.

Койоты, целая дюжина, бежали между деревьями и скалами, стремясь добраться до кровавой работы, которую я для них проделал. Несколько человек попытались ударить мечущихся животных, их лошади едва держались под контролем. Боско попытался сбежать вниз по склону, чтобы помочь, но я вышел из-за деревьев и отправил его обратно в темноту, перерезав ему горло. Он продержался недолго; он уже тяжело дышал, и его кровь выплеснулась на снег, как вода из бочки, которая дала течь.

Я высунулся из-за дерева и тщательно прицелился. Мой пистолет заговорил, и их лошади упали. Несколько человек закричали, когда на них обрушилось пятьсот фунтов плоти. Джордж перекатился на спину и поднял винтовку, немедленно осматриваясь, чтобы увидеть, откуда стреляли.

- Ковингтон? Выходи сейчас же! Ты не сможешь убить нас всех.

Я осторожно пробирался сквозь тени, кружа вокруг них, как ястреб, наблюдающий за мышами. Хрустнула ветка, и Джордж обернулся, его хитрый глаз смотрел в прицел ствола, его люди звали на помощь из-под веса мертвых лошадей. Он смотрел на что-то в тени слева от меня. Я позволил вечнозеленым растениям укрыть меня. Я двигался медленно; пули из пистолета моего брата нанесли свой урон моей плоти и моей душе.

- Ты не сможешь победить, Ковингтон, я увижу тебя и отправлю прямиком в ад!

Я не сомневался, что он меня увидит. Этот его хитрый глаз был известен по всей территории, но он все равно промахнется. Это он и другие его люди выбирались из-под мертвых лошадей; вместе они могли бы напасть на меня, прежде чем я убью их. Вот почему я устроил отвлекающий маневр.

Я бросил свой голос, позволив ветру донести его туда, куда мне было нужно.

- Остальные, сложите оружие и уходите. Джордж Вебер – единственный, кто мне нужен. Вы, трое, можете жить.

Вебер направил винтовку в направлении моего голоса. Он прицелился, и я подвинулся ближе, бесшумно двигаясь по сугробам.

Снайпер улыбнулся, заметив под деревом то, что он принял за меня.

- Не слушайте его, ребята. Мы его уже взяли. Он всего лишь человек, Шериф уже доказал это!

Я ухмыльнулся, когда он выстрелил. Пуля пролетела мимо, и кровь брызнула на снег, когда тело Боско свалилось с деревьев, где я его держал. Он мог бы выглядеть довольно впечатляюще: рот открыт, как у дохлой рыбы, шея рассечена так глубоко, что видны кости и разорванные мышцы.

Веберу хватило мгновения, чтобы осознать свою ошибку, и я оказался среди них, мой пистолет быстро забрал жизни каждого из трех его людей, пули нашли свой путь в их сердца и головы.

Хлынула кровь, и Джордж попытался вскинуть винтовку, чтобы выстрелить в меня. Я выстрелил инстинктивно, и Джордж закричал, когда его спусковой крючок и средний палец исчезли. Маленькие лоскутки кожи покраснели, когда он упал обратно в снег, размахивая руками и изо всех сил стараясь удержать винтовку. Даже несмотря на его заплаканные глаза, я видел, как он пытается просунуть большой палец, чтобы нажать на курок.

Я наклонился и вытащил винтовку из его искалеченной руки, и он упал обратно в снег, скрежеща зубами и хватаясь за снег, как будто это было одеяло, которое он мог натянуть на себя, чтобы спрятаться от монстра.

- Черт бы тебя побрал! Будь ты проклят, ублюдок!

Я приложил палец к губам и поморщился, присев на корточки рядом с мужчиной, мои прижженные раны начали болеть.

- Скажи мне, Джордж Вебер, что ты сделал, когда убивал моего учителя?

Мужчина сплюнул на землю, сопли потекли у него из носа и замерзли в усах.

- Я застрелил его гребаную корову, белую, прямо в голову. Было приятно смотреть, как он плачет из-за этой чертовой штуки. Потом он пригрозил нам тобой, - Джордж усмехнулся, массируя отсутствующие пальцы, и застонал, когда его рука прошлась по рваным костям и рваным полоскам плоти, едва свисающим с остальной части кисти. - Думаю, нам следовало принять это близко к сердцу. Черт возьми, это очень больно.

- Не волнуйся, - ответил я поднимая свой пистолет. - Больно будет недолго.

Я сильно ударил его по голове, наблюдая, как его глаза закатились, когда он упал в снег.

Койоты тявкали в ночи, все было тихо.

* * *

Я старался делать свою работу как можно эффективнее; это было легче, чем обычно, с тех пор как Джордж уснул спокойным сном человека, который думал, что восстанет к Господу в этой бесчувственной черноте, но ему было не так легко. Мой нож был горячим, прижигая раны, которые убьют его прежде, чем он очнется, и позволяя другим бежать и пачкать снег.

Койоты подошли ближе, бросаясь вперед, чтобы забрать куски плоти у мертвых людей и лошадей. Я не обращал на них внимания, давая им насытиться. Закончив работу, я откинулся на стенку гроба и стал ждать.

Старший брат Вебер пришел в себя с болезненным криком, похожим на кваканье жабы. Я улыбнулся, глядя на развалины, которые когда-то были человеком.

- С возвращением, мистер Вебер. Я надеялся, что ты не истечёшь кровью.

- Что ты со мной сделал? - cпросил он, хотя это прозвучало, как паническое хрюканье и стоны.

Я отрезал ему язык.

Я держал все еще теплый орган в руке, позволяя ему болтаться между пальцами.

- Я не могу позволить тебе звать на помощь или умолять. Я бы извинился, но это преследовало тебя с того самого дня, как ты убил того буйвола.

Если бы он был цел, то кипел бы от ярости, но сейчас он плакал слезами паники. Они слились с кровью, текущей из темных дыр, где я вырвал ему глаза.

Он дрожал от холода, кончики пальцев отчаянно пытались обхватить его обнаженное тело. Я забрал у него одежду и пальцы, и повесил их на шее. Я представил себе, что сделает Дэвид Вебер, когда увидит пальцы своего брата теперь в качестве украшения.

Джордж закричал что-то, что, вероятно, было проклятием. Он замахал руками и упал в снег, крича, когда обожженная плоть нашла холод.

- Я не собираюсь убивать вас, мистер Вебер; я собираюсь оставить вас здесь, среди красивого белого снега, посмотреть, сможете ли вы найти дорогу обратно в город. Может, и сможете. Я не убью вас там, если увижу. Может быть, ты самый сильный среди вас с братом. Кстати, я собираюсь навестить его в скором времени.

Я встал, и Джордж Вебер закричал что-то непонятное, поднялся и пошел туда, где, как он думал, я был, спотыкаясь и падая в снег с глубоким воем.

Не стоило убивать всех лошадей, это сэкономило бы время, но я не возражал против прогулки пешком.

- На вашем месте я бы поторопился; человек в таком положении долго не протянет... - голодные койоты начали выползать из леса, наблюдая, как спотыкающийся человек облокотился на дерево, бесполезными руками пытаясь ухватиться за него.

- Холод или койоты, мистер Вебер. Наслаждайтесь жизнью.

Схватившись за цепь гроба Мертвого Медведя, я спустился с горы, а Джордж Вебер закричал у меня за спиной.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

- Они не вернулись.

Дэвид Вебер ерзал на стуле, свет фонаря играл на его лице, когда он протискивался под платье шлюхи.

Август Лэмб бесстрастно смотрел в окно. Я подумал, не шепчет ли ему пистолет, что я нахожусь снаружи и наблюдаю за ними из темноты. Я ждал, стоя под окном и прислушиваясь.

- Если бы твой брат умер, тебя бы это действительно беспокоило?

Я мог представить себе улыбку, играющую на его губах, когда он слегка прикусил плечо своей женщины.

- Я унаследую салун и буду управлять им, как захочу. Больше не придется платить за перепихон.

- Можно подумать, ты платил за него когда-нибудь.

Я услышал, как отодвинулся стул; Дэвид, должно быть, встал.

- Ой, да пусть эти ублюдки поубивают там друг друга нахрен, а я лучше посижу здесь, теребя сиськи.

Брат Вебер рассмеялся над своей вульгарностью. Лэмб – нет.

- Ты когда-нибудь был голоден, Дэвид? Действительно голоден? Когда ты лежишь ночью без сна, и твой желудок скручивается так сильно, что ты даже не можешь проглотить собственную слюну, потому что твое тело ест само себя? - Лэмб вздохнул, и я понял, что он смотрит на рухнувший перевал. - До весны не будет караванов, ни торговцев, а у нас не хватит скота.

- Ну и что? Двое из нас перейдут через перевал, доберутся до ближайшего городка и возьмут провизии, когда оно будет надо. Все не так плохо, как ты думаешь.

Бесполезно было объяснять Веберу, что Лэмб все еще мысленно переживал свое участие в войне и то, что он сделал, чтобы выжить.

- Ты мог бы это сделать, ты мог бы умереть, делая это, но ты не ответил на мой вопрос, и этого достаточно. Вы потворствовали своим аппетитам, но никогда не обходились без них, - я видел, как тень отодвинулась от окна, но слышал, что он все равно высказал свое намерение. - К счастью, его напарник поможет нам пройти через перевал.

- Ты же не серьезно? Вот такое дерьмо мог бы сделать сержант, Август. Мне нравится мясо, но только если я погружаю в него свой член.

- В Андерсонвилле люди говорили то же самое: не ешь то, что я принес. Не обижайся; если бы я не умирал с голоду, то поступил бы точно так же, - я услышал, как он тяжело вздохнул. - Когда они стали худыми, как жердь, и просыпались от того, что их по ночам грызли крысы, они умоляли меня отправиться за помощью. Ты тоже скоро поймёшь, что такое голодное отчаянье.

Дэвид Вебер на этот раз промолчал.

- Иди в салун и собери несколько человек во дворе. Расставь их по всему городу, и, может быть, мы сможем засечь его приближение.

Я уже здесь, Лэмб, но я ценю, что ты отослал мою добычу. Это дает мне больше времени, чтобы сделать с ним что-то ужасное.

- Не высовывайся пока, босс. Джордж мог убить его, он может прямо сейчас вернуться с головой Ковингтона.

Дверь в кабинет шерифа открылась, и Лэмб похлопал Вебера по спине.

- Скорее всего, он вернется с головой твоего брата. Теперь иди.

Дэвид не возражал. Он шел под руку с женщиной, и они оба торопились выбраться из-под снега.

Я наблюдал за ними из тени здания, думая о том, чтобы выстрелить, если не буду уверен, что Лэмб окажется рядом. Один выстрел – и меня увезут в Бут-Хилл.

В этом городе слишком много оружия, а с моей задницей и кишками, все еще изрыгающими огонь, мне будет трудно убить их всех, не сделав ни одного выстрела из пистолета Лэмба. Мне нужно было отвлечься. Нужно было спасти Джейка, где бы он ни был. Он спас мне жизнь, не хотелось просить его о большем, но необходимость вынуждает, и этой зимней ночью у меня была огромная работа.

Я оставил гроб Мертвого Медведя среди сосновой рощи прямо на краю поселения. Вечнозеленые деревья росли густо, и когда я вошел, то почувствовал свежий запах деревьев. Я сидел на снегу, чувствуя, как холод пробегает сквозь штаны, и, подтянув колени к себе, смотрел на гроб.

- Не знаю, слышитe ли вы меня, я предполагаю, что всё же слышитe. Не знаю, сколько сил вы потратили на то, чтобы исцелить меня на перевале, но я уже близко. Эти сукины дети пожалеют, что убили вac, когда я с ними закончу.

Глубоко вздохнул. Я бы предпочел сделать что угодно, лишь бы не просить большего у своего учителя, хотя бы из-за своей гордости. Я привык выходить наверх после любой пыли; не привык чувствовать страх перед тем, как ввязаться в драку.

- Мне нужна вашa помощь. В этом городе есть по меньшей мере дюжина пушек, плюс пацан, и я пока не горю желанием уходить. Я знаю, что мы с Вирджилом извратили ваше учение, то же самое со Штольцфусом и Робишо, и вы знаете, что я скорее поставлю его на свое место, чем попрошу о помощи или признаю свою неправоту.

Мне было очень приятно освободить и распутать те части своей души, в которых я не признавался. Когда путешествуешь, думая, что ты худший ублюдок на земле, можно действительно начать верить в это.

По правде говоря, мы просто ходячие мертвецы на пути к забвению, с оружием или без.

- Но если у вас есть силы и желание, я могу воспользоваться вашей помощью. Точно так же, как вы помогли мне с Крафтом.

Гроб был безмолвен, ветер затих, как будто шум территории был выключен и заменен тихой пустотой.

- Не ожидал многого, просто решил спросить. Я сделаю все, что в моих силах, надеюсь, спасу Джейка, пока я здесь. Может быть, я соберу больше историй, прежде чем предстану перед дьяволом.

Я приподнял шляпу перед гробом и моим учителем. Если я не вернусь, снег закопает его. Они найдут его весной, но, надеюсь, его душа уже давно покинет этот мир.

- Увидимся на другой стороне, учитель.

Я отбросил все то, что делало меня мягким, и облачился в дух разбойника. Того, который убивал из любопытства.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Когда я спускался по тропе, поднялся ветер и в горах прогремел гром. Ночь начала уступать место рассвету, когда солнце отчаянно пыталось заглянуть сквозь рухнувший перевал и грозовые тучи.

Мне казалось, что я чувствую запах дождя в воздухе; за годы езды верхом привыкаешь к этим знакам. Казалось вполне уместным, что все закончится молнией и водой.

Факелы и лампы все еще горели, но я видел, как усталость овладевает Дэвидом Вебером и его людьми, большинство из которых сгорбились, прижав винтовки к груди и покуривая.

Я наблюдал за всем этим через винтовку Джорджа Вебера, как орел, ожидающий подходящего момента, чтобы появиться. Джейка я пока не видел, и это была единственная причина, по которой я не начал вычеркивать мужчин из их жизней. Я не мог допустить, чтобы они убили его прежде, чем я доберусь до него. Это не было каким-то кодексом или вероучением, которым я жил, но если я что-то пообещал, я выполню это. Я уже почти решил сдаться и попробовать поискать его, когда Джейка вывели из салуна.

Его ноги были закованы в кандалы, один глаз заплыл, и несколько порезов и синяков виднелись тут и там. Лэмб последовал за ним, его глаза блуждали по темной, белой шкуре бизона, делая его похожим на призрака, вернувшегося с того света.

- Ковингтон!

Зловещий голос Лэмба звенел на ветру. Это был человек, которого я мог бы уважать, если бы судьба не заставила нас вытащить наши члены и посмотреть, у кого был больше.

- Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ СМОТРИШЬ! Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ СЛУШАЕШЬ! А ТЕПЕРЬ СПУСКАЙСЯ ВНИЗ. СПУСКАЙСЯ, И МЫ НЕ УБЬЕМ МАЛЬЧИШКУ!

Джейк что-то сказал ему, вероятно, проклиная тот самый момент, когда встретил меня. Лэмб ударил его наотмашь и оставил на голове новый синяк.

Я подумал о том, чтобы всадить ему пулю между глаз; это доставило бы Лэмбу удовольствие и, по крайней мере, позволило бы Джейку умереть с достоинством. Усталый вздох вырвался из моей груди, когда я встал. Должно быть, когда я спускался по лестнице отеля "Граверанж", я был похож на окровавленное и темное животное, поднявшееся с охоты. Похоже, я наконец-то доберусь до конца тропы. Все тропинки в конце концов вели туда, но я собирался убедиться, что Лэмб и Вебер пойдут со мной.

- Я здесь, Ночной Всадник.

Железо было вытащено, и они смотрели в темноту переулка, когда я вышел из него. Несколько мужчин отпрянули, а я улыбнулся так, словно мне было все равно.

- Не тратьте зря время, джентльмены. Я мог бы убить вас всех давным-давно.

Моя улыбка исчезла, когда я посмотрел на своего спутника, цепями скованного по рукам и ногам.

- Джейк, ты в порядке?

Мужчина слегка улыбнулся, его десны кровоточили от полученных побоев.

- Всё хорошо, Салем. Крафт и его ребята били сильнее.

Хороший человек. Смех перед лицом смерти – это единственный способ избавиться от страха.

Лэмб оборвал меня.

- Достаточно. Опусти оружие, Салем, медленно и аккуратно.

Я ухмыльнулся ему, позволив своей руке повиснуть рядом с пистолетом.

- Насколько я понимаю, Лэмб, ни один из них не может попасть в меня, так же как эта винтовка, которую я держу, не может попасть в тебя. Почему бы нам не решить этот вопрос так, как это делали люди до войны, и до того, как мы с тобой сделали то, что заставило Бога плакать на небесах?

Это была приманка, я не знал, смогу ли я перехитрить этого человека, но если бы я мог, Джейк и я могли бы выжить, чтобы увидеть этот город позади нас.

Лэмб улыбнулся; это была та же самая улыбка, которую я видел у его духа несколько месяцев назад во время моего путешествия на другую сторону, та же самая, которую видели люди в Андерсонвилле, когда он затемнял их порог своими ножами.

- Думаю, Ковингтон, ты не переживешь этот день. Дэвид, ты и твои люди, задержите его. Не беспокойся о его револьвере, он не посмеет стрелять в вас, пока я держу его любовничка.

Умный человек, может быть, даже умнее меня. Он был чертовски прав насчет моих шансов: если я возьму верх над Вебером и его компанией, мне конец. Если бы я попытался до сих пор, я был бы мертв.

Что-то защекотало мне шею, словно ветер прошептал какую-то затерянную сказку, и мне захотелось посмотреть вверх. Может быть, я смотрел вверх, чтобы увидеть небеса, в которых мне было отказано. Небес я не видел, но то, что я увидел, все равно вызвало у меня улыбку. Облака кружились, как ребенок, играющий с толстыми шариками в грязной луже. Появился кончик, похожий на опускающийся палец.

- Не надо было убивать моего учителя, Лэмб. Он учил меня, он тренировал меня. Он был хорошим человеком, духовным лидером своего народа, - я свирепо ухмыльнулся. - И он решил помочь мне еще раз.

Несколько человек закричали, когда смерч коснулся края долины, глубоко зарывшись в снег перевала, закрутив его и окутав ветер белым покрывалом...

Затем он направился к городу.

Это сломило тот дух, который удерживал большинство этих людей вместе. Некоторые бежали, ища укрытия, не понимая, что весь этот город будет сровнен с землей.

- ВЕРНИТЕСЬ, ТРУСЫ! – кричал Лэмб на них, и его отвлечение было именно тем, что мне было нужно.

Пистолет сверкнул у меня в руке, и я выстрелил в упор, но ветер подхватил мою пулю, и то, что, как я был уверен, было выстрелом в сердце, оказалось раной в предплечье шерифа. Он закричал и отшатнулся. Я снова прицелился.

- Ковингтон! - крик Дэвида Вебера достиг моих ушей.

Он зашаркал ко мне. Похоже, он всю ночь предавался выпивке.

- Ты убил моего брата... - он замолчал, увидев цепочку пальцев на моей шее и "хитрый глаз" своего брата, выглядывающий из моего нагрудного кармана.

Дэвид попытался поднять винтовку, но я всадил ему пулю между ног. Мужчина упал, завывая, как кошка, прижимая к груди изодранные остатки своего мужского достоинства.

Люди закричали, когда смерч ударил по окраине города, разорвав прилавок мясника и отправив куски мяса через улицу. Ветер хлестал нас, и я изо всех сил старался удержаться на ногах, когда мимо пролетали куски дерева и снега.

Лошади бежали в панике, пытаясь убежать от циклона, натыкаясь на меня и заставляя меня спотыкаться. Я ожидал, что в любую секунду почувствую пулю в спине, но когда повернулся, чтобы прикончить Лэмба, то увидел, что он крепко прижимает свою безвольную руку к жилету, оставляя темные пятна на уже красном материале.

Его пистолет был направлен прямо на меня, а мой – на него.

Ночной Всадник и Черная Сорока, готовые выяснить, кто из них лучше.

Разрушение и смерть окружили нас, и мы оба вздрогнули, глядя друг на друга. Несмотря на холод, я почувствовал, как на лбу выступил пот. Прошло много времени с тех пор, как я смотрел на смерть, уязвимый для ее прикосновений.

Я видел, как дернулся палец Лэмба, как раз перед тем, как Джейк обернул цепи, связывающие его руки вокруг горла. Револьвер Лэмба взревел, но пуля пролетела мимо. Мой нашел свою цель, ударив его в нижнюю часть живота, вызвав сгусток красного тумана, летящий по ветру.

Лэмб растянулся в грязи, его силы иссякли, когда Джейк оседлал его, вдавливая цепи в шею. Я даже не пытался вмешаться, я позволил Джейку самому стать убийцей.

Лицо Лэмба покраснело, потом побагровело, кровь выплескивалась между его отчаянными вздохами, ногти глубоко впились в кожу Джейка. Я услышал, как что-то хрустнуло, а затем раздался треск, когда голова Лэмба упала обратно в грязь, его глаза смотрели в небытие.

Надвигался смерч. Он танцевал и кружился на окраине Граверанжа, стремясь напугать и дать мне преимущество, но теперь, когда Лэмб был мертв, он был голоден.

Я едва удержался на ногах, когда схватил Джейка за плечи, целясь в его ножные кандалы.

- Пошли, Джейк!

Пистолет...

Оружие моего брата было в пределах моей досягаемости. Я провел годы, прикрывая свою спину, ожидая пули от судьбы. Я пополз по земле, крепко сжимая свое оружие, призывающее меня воссоединить его с братом.

- Салем! Салем! – кричал мне Джейк, но я не обращал на него внимания, отчаянно карабкаясь на четвереньках, как наркоман после опия.

Пистолет, казалось, летел по воздуху, приближаясь к торнадо каждый раз, когда я был в пределах досягаемости.

Ливрея исчезла; торнадо прогрыз дерево, и материал полетел по воздуху. Теперь он был не более чем в ста ярдах от нас, направляясь к нам.

- Ради бога, дружище! - голос Джейка звучал так, будто он был рядом со мной, совсем рядом.

Я бы сказал ему, чтобы он бежал и спасался, если бы мои мысли не были полностью сосредоточены на оружии моего брата. Я потянулся к рукоятке, и ручка из слоновой кости блеснула.

Надо было этого ожидать, надо было предвидеть. С таким количеством хаоса и обломков, летающих вокруг, я должен был знать, что судьба бросит что-то в меня.

Когда моя рука сомкнулась вокруг пистолета, большая деревянная планка от разрушенной ливреи вылетела и ударила меня поперек груди. Из меня вышибло весь воздух, и я растянулся на спине. Я глубоко вдохнул воздух, пытаясь вдохнуть прохладу, как человек, умирающий от жажды, и потянулся к пистолету моего брата, который опять был вне моей досягаемости.

Появился Джейк, схватил с земли пистолет, присел рядом со мной и потянул за куртку.

- Этот чертов пистолет у меня! А теперь пошли!

Мои глаза метнулись к оружию в его руке, и если бы я мог плакать по нему, я бы заплакал. Сейчас он его не слышал, возможно, потому что был в панике, но он придет. Шепот приходил всегда.

Он протянул мне руку, и я пожал ее. Мы бежали по улице так быстро, как только могли, его раны и мои мешали нам двигаться быстро. Мы прошли мимо тела Лэмба, перекатившегося, как жирный червяк в грязи. Его глаза все еще были открыты, практически выпучены, но выглядели смущенными...

Интересно, как нам удалось взять над ним верх?

Ветер подхватил его, и труп взлетел в воздух, присоединившись к остальным обломкам, которые закружились вокруг столба ветра.

Люди разбегались в разные стороны, стараясь избежать смерти так же, как и мы. Торнадо может убить меня, даже если пуля не сможет. Мы не собирались умирать.

Джейк одарил меня улыбкой, которая могла бы сравниться с моей собственной, распухший глаз едва приоткрылся.

- Похоже, даже ты не сможешь превзойти учителя.

Я бы согласился с ним, если бы в этот момент ветер не стих. Мы оба обернулись как раз вовремя, чтобы посмотреть, как смерч исчезает, чтобы присоединиться к облакам, что бы ни заставило его насытиться.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Граверанж превратился в руины; торнадо разрушил ливрею, мясную лавку и железнодорожный вокзал, который строился в ожидании тихоокеанских линий из Калифорнии.

Он не сомневался, что некоторые из них попытаются сделать это, попытаются спасти свой город после катастрофы, которая обрушилась на него. В конце концов, это не будет иметь значения; эта дыра станет городом-призраком с наступлением нового года.

Дерево трещало под нашими ботинками, пока мы с Джейком осматривали повреждения. Облака разошлись, и новый рассвет прогревал долину. Я видел, как несколько человек выползли из своих укрытий, чтобы так же быстро нырнуть обратно, не желая проверять, убьем ли мы их за участие в прошлой ночи.

- Ну, ты же их всех достал. Чувствуешь себя так, как ты себе представлял?

Я хмыкнул, изо всех сил стараясь не выглядеть так, будто смотрю на пистолет в его руке.

- Я не в первый раз загоняю человека в угол, чтобы отомстить, мистер Хоу.

- Я думаю, ты впервые делаешь это с кем-то.

Я не мог отрицать этого, но мне казалось, что это неправильно. Я видел, как погибли только четверо из них. В последний раз, когда я видел Дэвида Вебера, он сжимал в руках обрывки своего члена и выл так громко, что мог бы заглушить смерч. Я не уйду, пока не буду уверен, что он не отправился к праотцам, и я не получу что-нибудь от него и Августа Лэмба.

Нам не повезло найти ни одного из них.

- Думаю, нам следует уходить, Салем. Я едва держусь на ногах, - cловно напоминая мне об этом, он зевнул, а затем посмотрел на пистолет в своей руке, как будто это был первый раз, когда он действительно заметил его. - Ты был ужасно увлечен этой штукой, готов был рискнуть этим смерчем, чтобы заполучить его. Прости, что я держался за него всю ночь, - oн протянул мне пистолет без всякой болтовни и обязательств.

Мое собственное оружие нашептывало мне, чтобы я всадил в него пулю и наконец взял его. Моя правая рука крепче сжала рукоятку оружия, и я увидел, что Джейк смотрит на меня в замешательстве, вопросительно глядя на меня. Прошло совсем немного времени, прежде чем я убрал руку, едва моргнув глазом или выдохнув, но это было слишком долго для меня.

Очень много мыслей об убийстве может прийти человеку в голову в эти короткие мгновения.

- Почему бы тебе на самом деле не попробовать отпустить пистолет, Джейк? Без того, чтобы я забрал его у тебя. Давай, просто положи его мне в руку.

Я протянул руку, уже зная, что сейчас произойдет. Джейк протянул руку, чтобы отдать мне оружие, но в последнюю секунду остановился, глядя на него, сжав губы и подергивая глазами.

- Я... если подумать, я бы не возражал...

Я убрал руку и поймал его взгляд.

- Не пытайся оправдываться. Я знаю, что ты не можешь отказаться от него, так же как и я не могу отказаться от своего. Вирджил тоже не смог. Это была сделка, которую мы заключили много лет назад.

Я протянул руку и сжал его плечо. Это было все, что я мог сделать, чтобы успокоить его.

- Каждый из нас обещал реку душ, и я сделал свою долю убийств. Сколько, по-твоему, у тебя осталось?

Джейк Хоу посмотрел на пистолет, и в этот момент я вспомнил своего брата, младшего, живого, смотрящего на свое новообретенное оружие так, словно оно способно подарить нам все золото мира. И точно так же, как Вирджил, Джейк был поражен тем, сколько людей ему еще предстояло убить.

- Девять тысяч, шестьсот одиннадцать... вот что он шепчет мне.

Большее количество, чем у меня. Наверно, Лэмб лучше меня справлялся с этим желанием.

- Что произойдёт? Если ты убьешь остальных, что тогда произойдет?

Трудно было сказать ему, что его душа будет потеряна, если он не выполнит приказ, но таковы были условия, которые мы поставили: кто бы ни взял пистолет, он работал, чтобы сохранить его душу.

- Ты попадешь на небеса, вернешь свою душу и освободишься от всех этих убийств. Ты можешь подойти к жемчужным вратам без всякой вины. Если ты умрешь, прежде чем отправить этих людей к их создателю, старость тебе помешает или что-то еще... тогда тебя будет ждать ад.

Трудно это принять, понимая, что ты проклят, и Джейк не был исключением. Его лицо побледнело, опухшие глаза расширились, а губы задрожали. Интересно, спросит ли он, не лгу ли я, не очередная ли это уловка, чтобы заставить его отдать оружие?

- А до тех пор, как и меня, тебя нельзя убить из любого оружия. Винтовки, пистолета, дробовика, ты будешь пробираться сквозь огонь, как будто ты сам старый каменный вал.

Джейк посмотрел на оружие в своей руке. Его пальцы были сжаты вокруг пистолета, и сквозь панику я начал видеть, как его разум поворачивается, возможности того, что это могло означать, начинают смешиваться с шепотом власти.

- Стоунволл погиб от пули, Салем.

Я молча кивнул.

- Это сделал он, так можно умереть от выстрела, - мои пальцы постучали по кобуре, и я открыл ему непреложный факт. - Вот это - единственное оружие в мире, которое может тебя убить, - между нами воцарилась тишина.

Я уже смирился с этим, но видел, что Джейк удивляется, спрашивает. Может ли он убить меня прежде, чем я всажу ему пулю между глаз?

Пистолет, вероятно, шептал, подгоняя его: Убей его, его уже не остановить. Я был готов, если он сдастся, я был готов с тех пор, как много лет назад мы с братом делили костер.

- Ты собираешься убить меня, Салем?

Не сегодня, Джейк. Когда придет время, но не сегодня.

- Нет, мистер Хоу. Я не собираюсь вас убивать. Считай это моей попыткой поверить, что у судьбы могут быть другие планы на нас.

Из груды дров рядом с частично обрушившимся сараем донесся стон. Я взглянул на Джейка и кивнул. Ухмылка расползлась по моему лицу, садистская радость текла через меня.

- Я объясню тебе замысел судьбы в другой раз. Я думаю, что это тот, кого мы искали.

Дэвид Вебер выполз из-под дерева, истекая кровью. Он выглядел слишком бледным, чтобы долго жить без посторонней помощи.

- Пожалуйста... - он тяжело дышал, цепляясь за землю и протягивая руку к Джейку. - Мне нужна помощь.

Солнце светило нам в спину, и он видел только две темные фигуры. Я взглянул на Джейка и предложил ему жизнь Дэвида.

- Я думаю, что это он тебя избил. Думаю, у тебя есть желание дать ему взамен что-нибудь похуже.

Я протянул ему свой нож; единственное, что я собирался забрать, было прекрасное воспоминание о первом разе Джейка. Нечасто можно было увидеть начало такого человека, как я.

Дэвид закричал, когда Джейк просунул лезвие под лоб мужчины, медленно разрезая плоть, толстые красные капли крови окрашивали его кричащее лицо, пока он плакал в грязи. Сухожилия порвались, и агония Дэвида достигла апогея, когда Джейк дернул одной рукой, и скальп мужчины оторвался. Дэвид застонал, но жизнь покинула его достаточно быстро.

Джейк выпрямился, тяжело дыша, глядя на пистолет в левой руке и скальп в правой.

Я похлопал его по плечу.

- Осталось девять тысяч шестьсот десять.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Мы подняли гроб Мертвого Медведя и нашли Солдата и Маэстро, безмятежно обедающих на окраине города, даже сумели найти дилижанс; на боку красовалoсь: сухопутная почта. Достаточно легко запрягли моих животных и направиться к чистому перевалу, в Оклахому, Техас.

Мне удалось спасти большую часть моей коллекции с того места, где лавина разрушила мою предыдущий дилижанс. Джейк молча наблюдал, как я копаюсь в своем снаряжении. Я не спускал с него глаз, ведь он держал в руках единственное, что могло меня убить.

В течение нескольких недель, пока мы добирались до Оклахомы, мы почти не разговаривали. Горы Уичито вздымались, как гигантские надгробные плиты. Вполне уместно, учитывая мою цель здесь.

Там было отверстие каньона, и солнечный свет мерцал на скале над нами, отбрасывая тени на землю.

- Оставайтесь здесь, мистер Хоу. Во-первых, вы никогда не испытывали к нему особого уважения.

Джейк поднял руки, показывая, что никуда не собирается уходить. Я спешился и отцепил гроб Мертвого Медведя от задней части дилижанса, позволив ему упасть на землю с глухим стуком.

Он был спокоен со времен Граверанжа, я не видел его ни в шкуре, ни в птице в прерии. У меня было такое чувство, что он перешел границу и присоединился к охотничьим угодьям. Вскрытие гроба скажет мне то, что мне нужно знать. Я глубоко вздохнул, не зная, чего ожидать, и поднял крышку.

Запах ударил меня первым. Гниль и разложение начали обрушиваться на моего учителя. Смерть спустилась туда, откуда ушла его душа. Я улыбнулся, когда понял, что он отправился в священные земли не один. Его тело было покрыто мехом белого буйвола, а яркая звезда шерифа сверкала там, где он сжимал ее в руках.

Я улыбнулся и наклонился к нему, чтобы прошептать:

- В конце концов, вы дали мне кое-что, чтобы забрать у него.

Рука, казалось, разжалась, кожа слегка отодвинулась от его губ, как призрак мертвой улыбки, когда я взял звезду шерифа из его руки. Я приколол её к груди, металлический значок добавлял крошечный вес и давал мне больше, чем небольшое удовлетворение.

Тени расступались в каньоне, когда я пересекал его путь, существа во мраке не осмеливались показываться, когда я проходил мимо них. Не знаю точно, что я искал, но когда я повернул за угол и увидел небольшую расщелину, груду камней рядом с ней, я понял, что она была подготовлена для меня.

Мертвый Медведь легко поместился внутри. Я чувствовал, как слезы текут по моему лицу, когда я положил камни вокруг входа, похоронив его по-старому, молясь над ним, чтобы он был найден достойным и почитаемым на другой стороне.

Я положил последний камень, вытер слезы с лица и снова сжал пистолет, позволив ему нашептывать мне слова убийства. Я приподнял шляпу перед своим наставником.

- Спасибо за уроки, учитель. Спасибо вaм за то, что вы взяли на себя две заблудшие души. Я снова поеду с вaми, когда придет моё время.

Я вышел из каньона и даже не оглянулся. Моя клятва была исполнена, и мне еще так много нужно было сделать.

* * *

Кверидо не представлял собой ничего особенного; просто кантина и несколько зданий, которые, как я предположил, были ничем иным, как старым универсальным магазином и сараем. Маленькая часовня, стоявшая на краю дороги, завершала город.

Джейк крепко вцепился в дерево моего нового дилижанса, подъезжая к вывеске, на которой было написано название города и сколько людей решили назвать его своим домом. Я бы тоже нервничал, если бы проводил так много времени вдали от этой прекрасной сеньориты.

Я остановил лошадей у входа в кантину. Из темноты за вращающимися дверями доносилась музыка, но я не слышал никакого пения. Может быть, она уже давно переехала или какой-нибудь старый бандит увел ее.

Теперь, когда у Джейка была возможность брать все, что ему заблагорассудится, в этих беззаконных краях страны, меня охватила глубокая печаль по любому человеку, который увез Катарину отсюда.

- Волнуетесь, мистер Хоу?

Взгляд Джейка был прикован к вращающимся дверям. Он сжимал в руке звезду заместителя Дэвида Вебера, и я знал, что происходит у него в голове. Мораль и совесть борются с новой реальностью того, кем он стал.

- Не боритесь с собой, в душе все мужчины – убийцы. Мы были ими с самого начала. Никто не хорош, когда дело доходит до этого, просто некоторым требуется больше времени, чтобы понять это.

Мой спутник глубоко вздохнул. Я не пытался его утешить, да и в этом не было особого смысла. Утешение придет со временем, когда он поймет, что у него мало выбора.

- Иди и найди свою сеньориту, Джейк. Ты будешь чувствовать себя лучше после траха, гарантирую.

Джейк устало усмехнулся, слезая с дилижанса, посмотрел на меня и покачал головой.

- Я буду скучать по этим разговорам, Салем, но не могу сказать, что пропущу путешествие. Вероятно, много людей жаждет убить меня, чтобы добраться до тебя.

Я пожал плечами и указал на пистолет у него на бедре.

- Пока ты держишь эту штуку в руках, ты найдешь множество людей, пытающихся убить тебя по своим собственным причинам.

Джейк кивнул, облизывая губы и внезапно становясь серьезным.

- Ты действительно веришь, что в следующий раз, когда мы встретимся, мы попытаемся убить друг друга?

- К сожалению, да. Когда мы с Вирджилом подписали контракт, то не поверили. Посмотри, как все обернулось.

Джейк слегка покачал головой, давая мне понять, что он не думает, что это правда, дерьмо высшего качества.

- Но я же не твой брат.

- Да, - ответил я. - Надеюсь, что так.

- Куда ты собираешься направиться отсюда?

На это я понимающе улыбнулся.

- У меня есть кое-какие незаконченные дела. Но лучше не задавать слишком много вопросов. Иначе получишь ответы, которые тебе не понравятся.

Возможно, он уже собирался задать те самые вопросы, когда из темноты кантины донесся голос, сладкий, как мед:

- Джейк?

Ее волосы ниспадали темными волнами, кожа была светло-коричневой, а голос, в котором слышалось любопытство, сменился радостью, когда Джейк обернулся и его глаза наполнились восторгом.

Она подбежала к нему, и он завернул ее в одеяло – самое подходящее время, чтобы попрощаться.

- Хоу, я считаю, что ты в долгу передо мной.

Джейк поднял руку и широко улыбнулся, когда я бросил ему мешок с золотом.

- Все еще живы, мистер Хоу, с мешком золота в руке, и сеньорита в ваших руках. Идите, и молитесь, чтобы мы больше не встретились.

Катарина выглядела смущенной, но Джейк кивнул и приподнял шляпу.

- Удачи вам, мистер Ковингтон.

Я приподнял шляпу и щелкнул вожжами. Дилижанс пришел в движение, и в последний раз, когда я видел Джейка Хоу, он был охвачен глубокими поцелуями на улицах Кверидо.

* * *

Я выследил свою добычу в этом маленьком уголке нигде. Вывеска на окраине города гласила: "Рэттлфлатс", и это было всего лишь четыре здания и серебряная шахта. Я повел свой дилижанс через песчаные дюны и выехал на середину площади. Люди наблюдали за мной, но, похоже, не собирались убегать, чтобы сообщить своей жертве, что я пришел с визитом.

Я направился прямо к салуну. Ходили слухи, что моя добыча работала там под другим именем, но у двух охотников за головами уже были задуты фитили, пытаясь нажиться на подобии разыскиваемых плакатов.

Это была месть за меня, а не награда.

Бармен не пытался остановить меня, когда я поднимался по лестнице. Шлюхи расступились, увидев, что я крепко сжимаю в руке пистолет. Я слышал, как она в той последней комнате вела переговоры с кем-то, кто пытался заполучить ее услуги.

- Возьми меня с собой, я больше не могу здесь оставаться. Это не было убийством, это было...

Я быстро пнул дверь ногой и разбил ее вдребезги. Человек, с которым она разговаривала, был худым существом, вероятно, намеревавшимся убить её, как только они выйдут на тропу.

- Эй! Я НЕ ЗНАЮ, КЕМ ТЫ СЕБЯ ВОЗОМНИЛ, ДРУГ, НО...

Мой пистолет нашел его коленную чашечку. Он будет жить, может быть, даже расскажет обо мне какую-нибудь историю.

Женщина упала на колени, крепко сжав руки, умоляя...

Я ухмыльнулся, почувствовав притворство, приподнял шляпу и направил пистолет прямо ей в лицо.

- Здравствуйте, Мисс Холлоуэй.

Перевод: Олег Казакевич

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915

или на сайте:

"Экстремальное Чтиво"

http://extremereading.ru

Примечания

1

Куа́на Па́ркер (1845 - 1911) - вождь индейского племени команчей. Его имя происходит от слова на языке команчей kwaina и означает «аромат, сладкий запах». После смерти отца в 1863 году Куана становится вождём. Он собирает собственный военный отряд для набегов из числа лучших воинов. Они отказались признать условия договора на Медисин Лодж в 1867 году. Следующие семь лет он провел в открытом сопротивлении, беспрерывно нападая на поселения белых американцев. В 1874 году во главе более чем 700 воинов он атаковал охотников на бизонов в Эдоуб-Уоллс. Куана и его группе пришлось сдаться после двухлетнего преследования войсками полковника Рэналда Маккензи. 2 июня 1875 года Куана Паркер во главе 400 квахади прибыл в форт Силл.

2

Уильям Кларк Куантрилл (1837 - 1865) был лидером партизан Конфедерации во время Гражданской войны в США . Пережив бурное детство, Куантрилл присоединился к группе бандитов, которые бродили по сельской местности Миссури и Канзаса, чтобы задержать сбежавших рабов. Позже группа стала солдатами Конфедерации, которых называли "Рейдерами Куантрилла". Это был отряд партизанских рейнджеров, поддерживающий Конфедерацию, который был наиболее известен своей зачастую жестокой партизанской тактикой, в которой использовались эффективные полевые навыки коренных американцев. Также примечательно то, что в группу входили молодой Джесси Джеймс и его старший брат Фрэнк Джеймс.

3

южанам

4

имеются в виду Джесси Джеймс и его старший брат Фрэнк Джеймс.

5

Gandy dancer - это жаргонный термин, используемый для ранних железнодорожников в Соединенных Штатах, более формально называемых "секционными рабочими", которые прокладывали и обслуживали железнодорожные пути в годы, предшествовавшие работе машин. В Соединенных Штатах первые бригады секций часто состояли из недавних иммигрантов и этнических меньшинств, которые боролись за постоянную работу, несмотря на низкую заработную плату и условия труда, а также тяжелый физический труд. Китайцы, мексиканцы и коренные американцы на Западе Соединенных Штатов, ирландцы на Среднем Западе Соединенных Штатов, восточноевропейцы и итальянцы на Северо-Востоке Соединенных Штатов - все работали танцорами ганди. Существуют различные теории о происхождении этого термина, но большинство из них относятся к "танцующим" движениям рабочих, использующих специально изготовленную 5-футовую (1,5 м) "подкладочную" штангу, которую стали называть "ганди", в качестве рычага для удержания гусениц в равновесии.

6

Cantina - закусочная (исп. яз.)

7

Лерадж (также Лерай, Лериак, Лорай, Орей или Зорай) - демон, упоминаемый в демонологических гримуарах. Он появляется в "Малом ключе Соломона", "Псевдомонархии демона" Иоганна Вейера и "Адском словаре" Жака Коллена де Планси. Лерадж описан как лучник, который начинает сражения и разлагает раны от стрел. "Малый ключ" дополнительно отмечает, что он носит зеленое, в то время как Вейер (и поэтому Де Планси) приписывают ему способность отгонять толпы.

8

Повторяющееся огнестрельное оружие (или коротко-репитер) - это любое огнестрельное оружие, будь то пистолет или длинноствольное ружье (дробовик, винтовка, пулемет и т. Д.), которое способно к повторной стрельбе до того, как потребуется вручную перезарядить новые боеприпасы в ружье. Это огнестрельное оружие по своей природе заряжается с казенной части.

9

Худу (англ. hoodoo, rootwork, root doctoring) - североафриканское колдовство и религиозный культ, основанные на суеверии и страхе перед смертью. Слово «худу» происходит от hu’du’ba, что на языке хауса означает «пробуждать негодование, вызывать возмездие». Худу не является частью вуду, хотя в последнем заимствованы некоторые приёмы.

10

так называют клиентов проституток.

Table of Contents

Annotation

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *