Карлтон Меллик III

«Призрачная Вагина»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

    Я боялся заниматься сексом со Стейси с тех пор, как обнаружил, что ее влагалище преследует призрак.

    Когда мы впервые встретились, я не заметил, что ее вагина была одержима. Казалось, все в порядке. Даже лучше. Это было здорово! По крайней мере, первый год. Но когда мы обручились, и она переехала ко мне, я заметил странные звуки, исходящие от нее, пока она спала.

    Сначала я подумал, что это она храпит. Потом я подумал, что где-то в доме остался включенный телевизор. В темноте слышались голоса, шепот, потом смех. Потом плач. Потом вой. Звуки были приглушенными, но, казалось, становились все яснее и яснее с каждой ночью.

    - А где же Лиза? - как-то вечером я спросил Стейси.

    Она моргнула и проснулась.

    - Что?

    - Я слышу голоса. Со стен, - сказал я.

    - О…- сказала она.

    - Я серьезно, - ответил я.

    - Это не от стен, - сказала она. - Это исходит от меня.

    - От тебя?

    - Изнутри меня, - пояснила она, стягивая одеяло и указывая на свою промежность.

    Я фыркнул.

    - Послушай, - сказала она, притягивая мою голову к себе на колени и прижимая мое ухо к своей вагине.

    Это было все равно что слушать океан в волосатой раковине.

    - Ты играешь! - воскликнул я. Она хихикнула. Это была шутка.

    Но потом я услышал… Голос внутри нее.

    Я не мог разобрать слов. Женщина плакала, бормотала что-то на непонятном языке. Потом она закричала мне в ухо, и я выскочил из-под ног Стейси. Моя девушка рассмеялась, прищурив темно-карие глаза.

    - Какого черта! - закричал я.

    - Я же говорила! - cказала она.

    - Что это?

    - Призрак, - сказала она.

    - Что?!

    - Я одержима, - произнесла она, дотрагиваясь до влагалища и улыбаясь.

    - Как туда попал призрак?

    - Не знаю, - ответила она. - Это было там в течение длительного времени.

    - Почему бы тебе не сделать что-нибудь с этим? - cпросил я.

    - Что я могу сделать?

    - Понятия не имею… Позвать священника?

    - А что сделает священник? Повесит там крест и изгонит духов?

    - Возможно…

    - На самом деле, это не так уж важно. Я к этому привыкла.

    - Как…

    - На самом деле, мне даже нравится.

    Я нахмурился, глядя на парусник на стене позади нее.

    - Да, - сказала она, положив ноги мне на колени. - У кого еще есть вагина с привидениями? - oна расправила куст лобковых волос и раздвинула губы, чтобы рассмотреть его. - Другие мои парни считали, что это сексуально.

    Она улыбнулась, и я покачал головой. Мне это показалось отвратительным. Но тот факт, что я боялся ее влагалища, казалось, заводил ее.

    После этого она занялась со мной любовью. Для нее это был самый дикий секс в нашей жизни. Она прижимала меня к себе, посасывая мою запекшуюся нижнюю губу, просовывая мой пенис в ее призрачные области и получая удовольствие от ужаса на моем лице. Но для меня это был самый неловкий секс в моей жизни. Клянусь, в ту ночь я чувствовал в ней что-то странное. Призрачное дыхание на кончике моего члена.

    Но, мы были безумно влюблены! Я даже не думал оставлять ее из-за ее призрачной вагины. Она значила для меня все. Я любил ее так сильно! (Это означает бесконечно).

    Я был поглощен ею с того самого дня, как мы встретились. Мы были незнакомцами, которые каким-то образом заснули в городском автобусе вместе, моя голова лежала у нее на коленях, ее вьющиеся каштановые волосы окутывали меня, как одеяло, горячее дыхание щекотало затылок. Когда мы проснулись, она сказала: "Это было уютно", и я улыбнулся ей. Она была очень высокой, особенно для азиатки. Почти на фут выше меня. С шелковистыми вьющимися волосами и в крошечных овальных очках.

    Потом она сказала, что у нее дома есть уютная кровать, если мы хотим продолжать спать. Я согласился. Я думал, она хочет секса. Всю дорогу домой мои глаза блестели, пытаясь спрятать эрекцию под пальто. Но на самом деле ей просто хотелось спать. Было уже поздно. Мы оба работали в смену. Мы вошли в ее квартиру-студию, пол которой был покрыт грязным бельем, и разделись до рубашек, нижнего белья и носков. Она была права. Это определенно была удобная кровать. Это была самая большая и пушистая кровать, в которой я когда-либо был. Всю ночь она прижимала меня к себе, как плюшевого мишку. Мы даже не знали имен друг друга, но это был один из самых приятных моментов, которые я когда-либо проводил с другим человеком.

    На следующее утро мы представились друг другу.

    - Стив! Я ненавижу это имя! - воскликнула она, вскакивая с кровати и направляясь к кухонному столу. - Я ненавижу его!

    Сквозь футболку я видел ее шоколадные соски. Она, должно быть, сняла лифчик ночью.

    - Извини, - cказал я.

    - Ха-ха! - cказала она, поедая "Лаки Чармс" из коробки.

    - Когда ты хочешь сделать это снова? - cпросила она меня.

    Я пожал плечами.

    - Сегодня вечером? - предложила она.

    Я кивнул, натягивая штаны.

    На пути к двери, она сказала:

    - Встретимся в автобусе.

    Три недели мы спали в одной постели. У нас не было секса. Мы не целовались. Мы не снимали больше одежды, чем штаны. Мы просто спали.

    Разговоры были короткими. Мы не ходили ни на какие свидания. Мы так и не узнали друг друга. Это было просто спальное место. Для нее я был просто игрушечным животным с бьющимся сердцем.

    Но в конце концов мы разговорились. Я узнал, что ее любимая еда - фаршированные виноградные листья, а ее любимые фильмы - все русские. Она родилась в Таиланде, но была усыновлена богатой афроамериканской парой еще до того, как научилась ходить, и провела большую часть жизни в престижном пригороде Лос-Анджелеса. Она провела десять лет в университете здесь, в Портленде, получая степени по всем предметам, которые могла получить. Карьера ее не интересовала. Ей просто нравилось учиться новому, и родители платили за все, пока ей не исполнилось тридцать. Вот тогда-то ее и уволили, и ей пришлось бросить учебу, чтобы найти работу. К сожалению, ее ученые степени по философии, истории, русскому языку, антропологии, психологии и гуманитарным наукам были бесполезны на рынке труда, поэтому она работала в одном из хипстерских магазинов одежды в центре города. Именно тогда она решила, что ее настоящей страстью в жизни был дизайн одежды, и с тех пор она копила деньги, чтобы вернуться в колледж.

    - Я никогда не ходил в колледж, - сказал я ей.

    - Никогда? - cпросила она.

    - Я пытался стать музыкантом. Я пел и играл на гитаре. Я хотел быть как парень из “Soul Coughing”. Но после 10 лет в никуда - я сдался. Толпе я просто не нравился. Ночные клубы перестали приглашать меня на шоу. Я продолжал играть свою музыку в ночь открытого микрофона в Produce Row, но в конце концов ушел. Меня тошнило от отсутствия аплодисментов. Меня тошнило от людей, которые игнорировали меня, разговаривали за своими столами, как будто меня там не было. Это была пустая трата времени.

    - Музыка делала тебя счастливым? - cпросила она.

    - Да, - ответил я.

    - Тогда это не было пустой тратой времени, - сказала она.

    И тогда я понял, что люблю ее.

    После этого я несколько месяцев не понимал, что она влюблена в меня. Она всегда говорила, что я симпатичный и маленький, но это ничего не доказывало. Терьер тоже милый и маленький, и я хотел, чтобы она любила меня больше, чем терьера.

    День, когда я узнал, что она любит меня, был первым днем, когда мы занялись любовью. Мы гуляли в кварталах парка, возле Музея искусств, разговаривали о музыке. Она сказала мне, что хочет построить терменвокс и создать группу. Я спросил, могу ли я быть в ее группе. Она отказалась. Она хотела сыграть Шуберта и Дебюсси на терменвоксе и сказала, что я не подхожу. Потом мы говорили о том, как она планировала дать представление “Термен Cмерти и Девы”, и как она хотела включить его в репертуар.

    По дороге мы встретили грязного бездомного. Наверно, лет сорока, он спал на скамейке в парке, дрожа, мокрый. Я узнал его. Его звали Пончик. Или, по крайней мере, я слышал, как его друзья называли его “пончиком”. Не раздумывая, я снял пальто и завернул его в него. Это было странно, потому что я уже много лет не давал денег бездомным. Когда я только переехал в Портленд, я делал это почти ежедневно. Если у меня была мелочь, и кто-нибудь просил бы ее, я отдавал. Но в конце концов я перестал. В основном потому, что я перестал использовать наличные и платил за все дебетовой картой. У меня просто не было мелочи. Но они продолжали просить. Угол за углом, день за днем. Когда у меня была мелочь, они не благодарили меня за нее. Когда я извинялся, что у меня нет мелочи, они злились и плевали мне на ботинки. Пончик оказался худшим из них. Это был коренастый чернокожий парень в ярко-оранжевом свитере, прогуливавшийся по Пионер-сквер. Он не стал сразу просить у меня мелочи. Во-первых, он спросил меня, есть ли у меня проблемы с черными людьми. Я сказал нет. Тогда он попросил у меня денег. Тогда я дал ему, как будто это было доказательством того, что у меня действительно нет проблем с черными людьми. Он шел за мной квартал и просил еще немного. Я отдал ему все, что у меня было, даже доллар или два. Потом он попросил еще немного. Если я ему отказывал, он называл меня расистом.

    Он говорил:

    - О, теперь я вижу, что ты скинхед. Ну, Зиг хайль, скинхед! - oн продолжал орать на меня, пока я не оказывался в двух кварталах от него. - Зиг Хайль! Зиг Хайль!

    Поэтому после полудюжины подобных столкновений я избегал любых контактов с бездомными. Я даже не смотрел ему в глаза. Но в тот день, гуляя по парку, я отдал свое пальто за 200 долларов Пончику, тому же бездомному, который назвал меня расистом за то, что я не дал ему денег.

    Не знаю, зачем я это сделал. Я не хотел отдавать ему пальто. Я сделал это не потому, что хотел что-то доказать. Я просто увидел парня, замерзшего на скамейке в парке, накрыл его своим пальто и пошел дальше. Может, потому что я был со Стейси. Может быть, я был так счастлив, идя рядом с ней, что мне захотелось сделать счастливым и кого-то еще. Я не знаю.

    Но, увидев, как я отдаю пальто, словно это самое обычное дело на свете, Стейси остановила меня в парке, наклонилась и поцеловала так крепко, как только могла, а потом сказала, что любит меня, глядя своими блестящими темными глазами.

    Той ночью мы занимались любовью, и следующее, что я помню, это как она переносила свою большую пушистую кровать ко мне.

    Вскоре после этого я снова столкнулся с Пончиком. Он все еще называл меня нацистом, надев мое пальто за 200 долларов поверх оранжевого свитера. Я не мог перестать улыбаться ему. Он окликнул меня, и я улыбнулся в ответ. Я мог сказать, что это разозлило его еще больше, потому что он угрожал выбить из меня дерьмо, но я была так счастлив в то утро, что ничто не могло меня беспокоить.

ГЛАВА ВТОРАЯ

    У меня не было секса со Стейси больше месяца, но я все еще сходил по ней с ума. Я все еще любил в ней все. Ее запах, ее улыбку, звук ее голоса. У нее были уникальные способы делать вещи, которые настолько милы, что хотелось плакать. Например, то, как она ест бургер. Сначала она вытирает всю горчицу, майонез и кетчуп пластиковым ножом для масла и оставляет их на обертке бургера. Потом она разбирает бургер и разрезает булочки на маленькие квадратики. Она протыкает вилкой кусок булочки, а потом еще один ингредиент: кусок мяса, сыр, маринованный огурец, помидор или салат. Потом она макает это в соус и ест.

    - Я люблю есть отдельно, - всегда говорит она. - Мне нравится контролировать вкус.

    Она делает это со всей своей едой. Пицца, буррито, сэндвичи, лазанья, даже тушеное карри. Это невероятно мило. У меня также есть причудливый способ употребления пищи. Всякий раз, когда я беру кусочек еды, я никогда не позволяю своим губам прикоснуться к еде. Я просто пользуюсь зубами. Но Стейси это не кажется милым. Она ненавидит звук моих зубов, скребущих по металлической вилке. Она всегда говорит мне остановиться. Но я не останавливаюсь, потому что она еще симпатичнее, когда раздражена.

    Другие милые вещи, которые она делает: она гладит всех животных, которых видит на людях. Она танцует обнаженной под песни Принца, вылизывает очки, прежде чем начать читать. Она обожает общественный транспорт и волнуется всякий раз, когда видит автобусную остановку или трамвай. Она дает чаевые всем, включая поваров, водителей автобусов, сотрудников фаст-фуда и стюардесс, независимо от того, разрешено ли им принимать чаевые или нет. Хотя обычно она дает очень мало. Она называет воду, льющуюся из кранов, водопадами. Она коллекционирует кукольные домики. Она играет ресницами. Она любит золотых рыбок и любит смотреть, как они плавают в своих аквариумах, и строить рыбьи рожи, подражая им, когда они открывают и закрывают рты, словно для общения.

    Единственное, что меня раздражает, так это то, что она обычно заказывает стейки в ресторанах морепродуктов, омаров в стейк-хаусах, гамбургеры в мексиканских ресторанах, фахитас в бургерных, суши в китайских ресторанах, чау-мейн в японских ресторанах и хот-доги, когда они доступны в меню любого ресторана. Особенно когда она тащит меня есть немецкую еду, которую я ненавижу, а потом заказывает салат "Цезарь с курицей" и похлебку из моллюсков. То же самое она делает со мной и с русской едой, но ей так весело разговаривать с сотрудниками по-русски, что я получаю максимум удовольствия, даже когда мне приходится есть свекольный салат и соленый суп с ветчиной. Она лучший человек в мире, с которым хочется проводить время, когда она счастлива.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

    Через некоторое время отсутствие секса сказалось на наших отношениях.

    - Не понимаю, в чем дело, - сказала она.

    - Мне просто неудобно, - ответил я.

    Я сказал ей, что мы можем заниматься и другими вещами. Мы оба заинтересованы в анальном сексе, но ни один из нас не заинтересован в его получении. Она пробовала свой страпон со мной раньше, и это было далеко не приятно. Я не собираюсь делать это снова. То же самое касается орального секса. Мы оба любим получать его, но ни один из нас не хочет отдавать. Обычно мы можем пойти на компромисс. Если я дам его ей, она даст его мне. К сожалению, я больше не хочу приближаться к ее влагалищу. Ни моим пенисом, ни языком.

    - Необязательно совать язык в меня, - говорила она. - Можешь лизнуть моего Светлячка.

    “Светлячок” - ее прозвище для клитора.

    - Он снаружи, - сказала она.

    - И все же...– уклонился я.

    - Я буду держать ноги сжатыми, - предложила она. - Ты даже не услышишь.

    Я не ответил. Она отвернулась от меня и сняла рабочую одежду, как будто я согласился. Она сложила очки и убрала их в футляр. Ее движения холодны и механичны. Она, должно быть, злится. Как в тот раз, когда я неправильно постирал ее белое пушистое пальто, или когда она нашла фотографии моих старых подруг и я не позволил ей выбросить их. В таких случаях она не обращала на меня внимания и запиралась в спальне. На этот раз, однако, она хочет интимной близости. Она не смотрела мне в глаза, расстегивая рубашку и стягивая брюки.

    Она взяла меня на руки и перевернула вверх ногами, а потом швырнула на кровать. Не знаю, как она меня поднимает. Она намного выше меня и весит немного больше, но она не мускулистая. Она мягкая и стройная. Мы оба.

    В “шестьдесят девятой” позиции - это немного неудобно. На этот раз я сверху, а ее ноги сомкнуты. Мой язык царапал жесткие черные волосы на лобке, пока я искал ее Светлячка. Я чувствовал себя немного в безопасности, когда ее бедра были плотно сжаты, но мой язык должен был копаться между ними, чтобы найти нужное место. Стейси целует меня в бедра. Из-за моего роста ее рот не может дотянуться до моего члена, пока я сверху. Но она целовала мои ноги и лизала задницу.

    - Не получается, - сказал я, когда она покусывала мою мошонку.

    Она приподняла мою задницу и повернула шею, пока не оказалась подо мной и не взяла мой член в рот. Я чувствовал только зубы. Плохой угол. Ее передние зубы впивались в кожу, убивая любую эрекцию, которая у меня почти была. Ее ноги слегка раздвинулись. Я смог найти ее клитор и обхватить его языком. Она более мокрая, чем я ожидал. Должно быть, чертовски возбуждена. Мне не нужно было много делать. Она так давно не занималась сексом, что езда на велосипеде, вероятно, доставила бы ей оргазм.

    Она стонет с моим членом во рту. Я оглянулся и увидел, что она строит мне рыбью рожу. Рыбья гримаса вокруг моего члена, которую она сделала бы, глядя в аквариум с золотыми рыбками. Я не знаю, пытается ли она быть сексуальной с этим лицом или что, но по какой-то причине это обеспечивает мне полную эрекцию. Может быть, это просто волнующе видеть, как ее красивые загорелые губы обнимают меня.

    Я вернулся к Светлячку и втянул его в рот, втягивая его и кожу вокруг него так глубоко в рот, как только она может растянуться. Затем я отпустил его, затем снова втянул. Я делал это в ритме ее минета. А во рту я щекотал его языком, и Светлячок счастливо танцевал между моих губ. Стейси еще немного раздвинула ноги. Не знаю, нарочно или случайно. Теперь я полностью видел щелку ее влагалища, смотрящую на меня, пока я лизал.

    Внутри что-то грохотало. Как слабое землетрясение вдалеке. Губы раздвинулись, и голос позвал меня. Я лизал Стейси так быстро, как только мог, пытаясь быстро довести ее до оргазма, чтобы я мог уйти от ее влагалища. Голос стал громче. Я боролся с ней, но Стейси схватила меня за талию, так что я не мог никуда деться, и взяла меня глубже в рот.

    Я закрыл глаза. Забудь о зрелищах и звуках, просто сконцентрируйся на чувствах. Сконцентрируйся на моей плоти во рту Стейси. Сосредоточься на ее плоти внутри моего рта. Я близок к оргазму. Стейси тоже. Я позволил своим тревогам полностью соскользнуть, когда она плотно сжала свои бедра, готовясь кончить.

    Что-то стучало у нее внутри. Что-то толкнуло меня в подбородок и выбило Светлячка изо рта. Разозлившись, Стейси шлепнула меня по заднице так сильно, как только могла. Я продолжил. Ее живот прижимался ко мне, как будто что-то двигалось в ее утробе. Плоть раздулась наружу. Я старался не обращать на это внимания. Стейси что-то делала своим ртом. Я совсем не чувствовал ее зубов, и она могла довести меня до оргазма. Не было никакого способа остановить ее.

    Ее живот расширился, подняв меня на несколько сантиметров. Думаю, Стейси тоже поняла, что происходит что-то странное, но не могла остановиться. Она выглядела, на девятом месяце беременности. Ее кожа растянулась до предела. Нет, она продолжала растягиваться. Она беременеет почти в два раза больше. Стейси кончила и отдернула голову назад, крича перед моей задницей. Затем она взяла меня обратно в рот, скуля во время отсоса. Что-то двигалось внутри нее. Я смещался из стороны в сторону, но я был так близко. Так близко...

    Я взорвался в ее рот, когда из влагалища вырвалась рука. Я вскрикнул и отскочил назад, приземлившись на голову Стейси. Мой пенис полностью вошел в ее горло, кончая в нее. Она давится, задыхается и отталкивает меня. Я упал на пол. Стейси выкашливала мою сперму из легких. Я посмотрел на нее, она кашляла, широко открыв рот, не в силах произнести ни слова. Она встала и осмотрела свой вибрирующий живот. Он двигался так, будто в нем был миллион тараканов. И между ее ног протянулась костлявая рука.

    - Что за черт! - наконец-то вышло из меня, когда я отполз.

    Стейси в изумлении наблюдала, как рука схватила ее за ногу и потянула. Появилась другая рука и схватила ее за другое бедро, пытаясь выбраться оттуда.

    И тут до нее дошло. Да, Стейси, это действительно происходит с тобой. Она смотрела на меня широко раскрытыми зрачками, боясь собственной вагины.

    - Помоги, - произнесла она. Ее голос был тихим карканьем.

    Я вскочил на ноги и убрал костлявые руки с ее бедер. Я понятия не имел, что делаю. Я тянул за скелетообразные руки, и на меня выскочил череп. Живой череп, стучащий зубами. Стейси схватилась за каркас кровати, и я изо всех сил потянул, наполовину вырвав скелет. Он отбросил меня назад, ударил Стейси и сбил ее на пол. Я видел, как костлявая фигура по пояс в моей девушке цеплялась когтями за деревянный пол, выползая между ее ног.

    Стейси в панике плакала. Ее лицо стало ярко-красным, рот широко раскрыт, а глаза такие влажные, что она ничего не видела.

    - Сделай что-нибудь! - закричала она.

    Но я не знал, что делать. Я взял лампу в форме черепахи и ударил ею по скелету. Голова черепахи отлетела. Я ударил сильнее, потом ещё сильнее, пока не нашел правильный угол, чтобы проломить ему череп. Я порезал руку о разбитую лампу. На труп пролилась кровь. Он все еще двигался.

    Плоть начала расти на его костях, как мох, молниеносно. Лампа была разбита на мелкие кусочки, и моя кровь была повсюду. Стейси кричала на меня по-русски, ругаясь, но я не понимал ее.

    Я отступил от трупа. Он выращивал органы. Кроваво-красные шары заполнили глазницы черепа, и скелет посмотрел на меня. Он издал глубокий стон. Я побежал в угол комнаты и взял тумбочку, уронив часы, стаканы, кувшин с монетами на пол. Череп посмотрел на меня и закричал, когда я опустил ночную тумбочку ему на шею. Затем я навалился на него всем своим весом. Раздался громкий треск. Он перестал двигаться. Он перестал стонать. Я перевернул тумбочку. У него был поврежден спинной мозг. Его голова былa раздавлена. Синие чернила капали изо рта.

    Стейси скулила, крича на труп, бывшем все еще наполовину внутри нее. Ее руки дергались в нескольких дюймах от него, желая вырвать его из себя, но она не хотела прикасаться к нему. Я потянул за труп, но он тянул за собой Стейси. Она закричала. Я потянул снова. Она просто снова дернулась.

    - Держись за ножку кровати, - сказал я как можно спокойнее.

    Она икнула, откинувшись назад, чтобы удержаться за кровать. Она не смотрела, как я вытаскивал его из нее. С каждым рывком она вскрикивала. Я тоже кричал, моя порезанная рука терлась о грудную клетку твари. Как только он выскользнул, она вскочила на ноги и выбежала из комнаты.

    Я уставился на тело. Казалось, оно таяло. Его плоть превращалось в синюю, красную и оранжевую слизь. Его кости таяли, превращаясь в яичные белки, крошась в пищевую соду. Я накрыл его большим пушистым одеялом и вышел из комнаты.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

    Стейси стояла в углу гостиной, за диваном, и прикрывалась занавеской. Она не понимала, что люди, идущие по тротуару снаружи, могли увидеть ее обнаженный зад.

    - Пойдем выпьем, - предложил я ей.

    Она кивнула и пошла за сумочкой, роясь в ее содержимом, не ища ничего особенного. Я достал брюки и футболки из корзины в прачечной.

    - Вот, - сказал я.

    Она шмыгнула носом, положила сумочку и оделась. Как ни странно, она вышла из этого невредимой. Моя рука все еще кровоточила. Я не чувствовал боли. Должно быть, был в шоке. Но ее живот снова стал плоским. Ни растяжек, ни разрывов влагалища, ни крови. На внутренней стороне бедер были видны следы когтей, но это были всего лишь белые царапины. Когти едва пробили кожу.

    Я перевязал рану и надел вонючую одежду. Мы пошли в гараж и надели старые теннисные туфли, которые собирались подарить Гудвилу.

    - Готова? - cпросил я, вытирая ее слезы.

    Она не слышала меня, занятая изучением паутины, которая недавно образовалась в дверном проеме одного из ее старых кукольных домиков. Мы поехали в школу Кеннеди на другом конце города. Это старая начальная школа, которую купила пивоваренная компания. Все классы были превращены в бары, рестораны, табачные салоны и гостиничные номера. Стейси не была большой поклонницей всех пивоварен Портленда. Она просто не любила пиво. Она предпочитала пить коктейли в районе Перл. Но я любил пивоварни. И мне нужно было очень крепкое пиво прямо сейчас. Я также думал, что, если она будет не в состоянии вернуться домой сегодня вечером, мы можем остановиться в одной из гостевых комнат школы.

    Она не разговаривала со мной пару часов. В кипарисовой комнате школы Кеннеди я поил ее отверткой со свежевыжатым апельсиновым соком и пил пиво "Sunflower IPA". Я пытался задавать ей вопросы, пытаясь узнать больше о том, как, черт возьми, существо размером с человека могло выползти из ее влагалища, откуда, черт возьми, эта штука взялась, и как долго это все продолжается. Но она не знала.

    Она рассказала мне все, что имело отношение к ее преследующим внутренностям. Она рассказала, что с самого детства слышала какие-то звуки, доносящиеся изнутри. Она думала, что это нормально. Родители ничего не замечали. Или делали вид, что не замечают. Когда ей было шесть лет, в течение нескольких месяцев у нее был воображаемый друг, который вышел из ее влагалища поиграть с ней. Еще была одна девочка примерно ее возраста, с белой, как бумага, кожей и забавными скользкими рогами на голове. Она мало что помнила из того времени, но всегда считала, что девочка - плод ее воображения. Она подумала, что, может быть, это просто ее юный разум придал форму голосам, доносившимся изнутри. Теперь она в этом не была уверена.

    Когда она была старшеклассницей, она поняла, что ее влагалище отличалось от влагалищ других девочек. Ее первой любовью была девочка по имени Чарли, зануда-первокурсница, которая всегда говорила с фальшивым французским акцентом. В первый раз, когда они были голые вместе, хихикая и пугаясь, влагалище Стейси позвало Чарли и выбило французский акцент из ее голоса.

    - Вот дерьмо, - сказала девушка.

    Стейси не поняла. Она попыталась приблизиться к Чарли, но та оттолкнула ее.

    - Не трогай меня, - сказала девушка, и они больше никогда не разговаривали друг с другом.

    После этого она держалась подальше от девушек, и дружила с парнями. Но большинство старшеклассников всегда хотели залезть к ней в штаны, поэтому она тусовалась только с детьми-скейтерами из "Подземелий и драконов", которые были милыми и немного забавными, но, самое главное, они были слишком застенчивыми, чтобы просить у нее секса.

    В колледже она напилась и переспала с каким-то подражателем английского поэта. Она предупреждала его о том, что у нее есть призрачная вагина, но это только заводило его. После того, как они потрахались, он сказал, что это была самая удивительная вещь, которую он когда-либо делал. Какое-то время они встречались, и он боготворил ее вагину. Он рассказал о ней всем своим друзьям и даже заставил их слушать голоса через ее штаны. Все они считали ее блестящей. Она принесла магию в их миры. Она была доказательством того, что их пьяные философские дискуссии о бунте против реальности были отчасти верными. А когда ей надоел ее парень, она перешла к одному из его друзей. А когда он ей надоел, она перешла к другому. Все они обращались с ней, как с богиней.

    Она оставалась в колледже до тридцати лет, став чем-то вроде легенды в кампусе. Ближе к концу учебы в колледже она начала ходить на готические вечеринки и брать деньги с маленьких мальчиков и девочек почти на 8-10 лет моложе ее за возможность послушать ее влагалище в течение нескольких минут. За дверью стояли очереди, чтобы увидеть ее. В конце концов, прошел слух, что все это было подделкой. Просто у нее внутри был какой-то беспроводной динамик, воспроизводящий записанные на пленку звуки. После этого ей никто не верил. Она больше не встречалась ни с кем из студентов колледжа, так как они все были так молоды, так что не было никого, кто был бы достаточно близок с ней, чтобы подтвердить ее историю. И на самом деле она не собиралась им это доказывать. Несколько парней все еще платили за то, чтобы слушать ее вагину, но как только она поняла, что они делают это, чтобы потереться головами между ее ног, она перестала это делать совсем.

    Это все, что у нее было для меня. Раньше все это казалось ей безобидным. Что-то, что делало ее уникальной и особенной. Она никогда этого не боялась. Возможно, она боялась, что люди узнают об этом, когда была подростком, но она никогда не боялась того, что могло таиться внутри нее.

    Она пила отвертку за отверткой, пока едва смогла ходить.

ГЛАВА ПЯТАЯ

    Мы, напившись, расслабленно бродили по коридорам школы/пивоварни, разглядывая фрески с пугающими танцующими детьми с лицами восьмидесятилетних. Я подошел к стойке регистрации и взял номер.

    - Мы останемся здесь на ночь, - сказал я Стейси.

    Она качалась на мне, откинув голову назад с закрытыми глазами и глупой улыбкой на лице. Я взял кувшин "Молота" из кинотеатра, который раньше был школьным залом, и повел в комнату свою гигантскую пьяную подружку.

    Я продолжал пить, теребя рану на руке, которая, наконец, перестала кровоточить и начала зудеть, сидя на стуле рядом с классной доской. Комната когда-то была классной. Они оставили доски на стенах. Сотрудники нарисовали на доске красным и желтым мелом цветы со словами «Добро пожаловать в школу Кеннеди», написанными девчачьим курсивом. Стейси села на край кровати рядом со мной, пробуя мое пиво и выплевывая его обратно в стакан.

    - Фу, - сказала она. - Я хотела малинового пива.

    - Ты не говорила, что тебе что-то нужно, - ответил я ей.

    - Я хочу малину.

    - Хочешь, я тебе принесу?

    Она небрежно уронила голову на плечо.

    - Ладно, я принесу еще кувшин.

    Я решил просто принести ей бутылку “Рубина” (22 унции) со стойки регистрации, а не кувшин.

    В школе стало довольно тихо. Ресторан закрылся. До закрытия пивного часа оставалось всего несколько минут. На старых фотографиях на стенах школы, когда она впервые открылась десятилетия назад, маленькие чернокожие дети стояли на коленях в грязи, держа свои школьные проекты. В нескольких футах за стеклом те же самые школьные проекты: грубо раскрашенные птичьи домики. Я думал обо всех этих детях. Большинство из них, должно быть, уже мертвы. Их птичьи домики, словно призраки, остались позади. Я вернулся в комнату.

    - Стив… Эй! - закричала Стейси, когда я открыл дверь.

    Я повернул за угол. Она сняла брюки и ощупывала влагалище рукой, почти до локтя.

    - Что ты делаешь? - cпросил я. Она посмеялась надо мной.

    - Смотри, - сказала она, раскрывая вагинальные губы. Они были эластичны, как резина.

    Потом истерически засмеялась. Я тоже нервно захихикал.

    - Я и не знала, что она способна на такое! - oна отпустила губы, и они снова легли на место. Ее голова качнулась на меня. Она была слишком пьяна. Я спрятал ее пиво за кроватью.

    Я убрал ее руки от влагалища и попытался снова надеть на нее брюки.

    - Нет, - сказала она, сбрасывая штаны.

    - Стейси!

    Она смеялась надо мной. Я попытался снова надеть на нее штаны, но она только пиналась и смеялась. Потом села и посмотрела на меня.

    - Я хочу, чтобы ты заглянул внутрь, - произнесла она. Я захихикал, как будто это была шутка.

    - Я сама не вижу, - сказала она. - Я хочу, чтобы ты сказал мне, как это выглядит. Если сможешь увидеть призраков.

    Я посмотрел в ее милые карие глаза и не смог ей отказать.

    Она откинулась на кровать и снова растянула губы влагалища. Дыра была достаточно большая, чтобы в нее мог пролезть футбольный мяч. Я наклонился и заглянул внутрь.

    - Видишь что-нибудь? – cпросила она.

    - Нет, - ответил я. - Просто мясистая полость.

    Стейси растянула губы еще шире. Я помогал ей, раздвигая половые губы, заглядывал внутрь. Отверстие могло быть широким, но оно сжималось до размера горошины всего в нескольких дюймах внутри. Я засунул руку внутрь, но она былa сухая и шершавая.

    - Ой, - сказала она.

    Она собрала слюну во рту, а затем втерла ее внутрь себя в качестве быстрой смазки. Я просунул руки внутрь и раздвинул плоть так широко, как только мог. Она тянулась примерно до баскетбольной ширины. Я заглянул внутрь. Глубоко внутри нее был лучик света. Может быть, отражение лампы в луже влаги? Нет. Это был какой-то свет.

    - Что ты думаешь? - cпросил я.

    - Может, это призрак, - сказала она.

    - Нет, не думаю. Это просто какой-то свет.

    Стейси отпустила свои половые губы и взяла пиво, которое я спрятал от нее. Она щелкнула им о край стола и сделала глоток. Я пил пинту из кувшина. Некоторое время мы молча потягивали напитки. Чем больше Стейси пила, тем трезвее она становилась. Чем больше я пил, тем более отсталым становился.

    - Я хочу, чтобы ты пошел туда, - сказала Стейси спокойнее, чем за всю ночь.

    Поначалу я не понимал, что она имела в виду, мой разум затерялся в пасьянсе.

    - Я не могу просто забыть об этом и жить дальше, - сказала она. - Я должна выяснить, что там происходит.

    - Что ты хочешь, чтобы я сделал?

    - Этот скелет был почти больше тебя, - ответила она. - Если он смог пролезть, то и ты сможешь.

    - Что?!

    - Я думаю, что моя вагина - это своего рода врата. Свет, который ты видел, должно быть, свет в конце туннеля. Вход в другой мир.

    - Я туда не полезу! - я засмеялся над ней.

    - Стив, - произнесла она, взяв меня за колено. - Ты должен. Я не смогу понять, что происходит, без твоей помощи.

    Я допил пиво, хихикая. Я ни за что на это не соглашусь.

    - Если ты меня любишь, - сказала она. - Ты сделаешь это, - oна была совершенно серьезна.

    Она смотрела на меня так, будто это было последнее испытание нашей любви. Если я этого не сделаю, она бросит меня ради кого-нибудь другого.

    Мой голос дрожал.

    - Я не могу.

    - Пожалуйста! - cказала она, сердито глядя на меня и сжимая мое колено, словно желая причинить мне боль.

    Я встал и пошел в ванную. Она пошла следом.

    - Все, что тебе нужно сделать, это доползти до конца туннеля и выглянуть, - сказала она мне, пока я мочился. - Потом вернешься и расскажешь мне, что ты видел. С тобой ничего не случится, обещаю.

    - Точно так же далеко, как свет? - cпросил я.

    - Да! - почти выкрикнула она мне в ответ.

    Я закончил писать и спустил воду в туалете.

    - Я попробую, - сказал я ей. - Ради тебя.

    Она закрыла глаза и кивнула мне. Стейси попыталась снять с меня рубашку.

    - Что ты делаешь? - cпросил я.

    - Тебе будет легче идти без одежды.

    Я покачал головой, но позволил ей снять с меня одежду. По какой-то причине она сняла с себя всю одежду.

    - Это не сработает, - сказал я. - Эта штука была сверхъестественной. А я нет.

    - Мы справимся, - ответила она.

    - А если я задохнусь? Что, если ты перестанешь быть эластичной, как только я окажусь там?

    - Тсссс! - cказала она, подводя меня к кровати. - Это сработает. Вот увидишь.

    Она забралась на кровать и легла на спину. Глядя на меня своими холодными темными глазами, она раздвинула ноги, как будто хотела, чтобы я трахнул ее. Потом она начала мастурбировать.

    - Думаешь, что это сексуально или что? - cпросил я.

    Она прикусила губу.

    - Мне нужно увлажниться.

    Я громко рассмеялся. Я был так пьян, что действительно верил, что это произойдет.

    Затем она раздвинула губы так широко, как только могла, дюймов на четырнадцать. Ее бедра выскочили из суставов, как челюсти змеи, открывающиеся для своей добычи.

    - Давай, - сказала она.

    Она была такая мокрая, что не могла держаться за бока. Они все время выскальзывали из ее пальцев. Я забрался на кровать перед ней и поцеловал ее, она небрежно облизала языком мою щеку. Я сделал руку плавником и просунул сначала ее в нее, потом другую руку и открыл ее так широко, как только смог.

    Я посмотрел на нее. Она ничего не говорила. Только облизывала дрожащие губы. Я заметил, что тоже дрожу. Мои руки тряслись, как в первый раз, когда у меня был секс.

    - Если у меня начнется клаустрофобия, я вернусь, - сказал я ей.

    Она прижала мое лицо к своей промежности, как она делала, когда хотела орального секса. Я протянул руки до локтей. Я видел, как они двигались у нее в животе. Затем я просунул голову в отверстие и толкнул.

    Стейси вскрикнула и снова начала мастурбировать, я чувствовал ее пальцы на своем затылке. Я не знаю, возбуждало ли это ее или мои колючие волосы причиняли ей боль и ей нужно больше смазки. Я толкнул снова. Она снова закричала. Это было невозможно. Я застрял. Я снова толкнул, но не двинулся ни на дюйм. Я вышел.

    - Что?! - воскликнула Стейси.

    - Не получается, - сказал я.

    - Получится, - ответила она.

    - Это невозможно, - сказал я ей.

    - Это случится, нравится тебе это или нет.

    Она ни за что не сдастся.

    Она достала из сумочки ножницы - те, что используются для стрижки ногтей, - и отрезала мне волосы. Тупые лезвия, смешанные с ее яростными движениями, сделали это болезненным, даже со всем алкоголем в моем организме. Потом гладко выбрила одноразовой розовой бритвой. Кажется, я начинал чувствовать похмелье. Она смазала все мое тело какой-то девчачьей хренью для кожи, лосьоном, маслом или чем-то еще. Он в основном впитался в мою кожу, но я чувствовал себя достаточно смазанным.

    - На этот раз все получится, - сказала она, целуя меня в лысину. Она также смазала свою вагину.

    - На этот раз толкай изо всех сил, - сказала она. - Погрузись в меня. Не волнуйся, больно не будет.

    Мне было плевать, что это больно. Меня больше беспокоило удушье… или что ждало меня внутри. По крайней мере, оттуда не доносилось никаких звуков.

    Она положила нас на кровать и снова засунула мою голову себе в промежность. На этот раз она вошла в меня так же, как я в нее. Руки вперед, они скользили очень легко. Моя макушка также вошла легко - она все еще заставляла ее кричать, заставляла ее мастурбировать - но я сомневался, что смогу продвинуться дальше.

    Я толкнул немного, продвинулся на дюйм. Толкнул еще раз, снова на дюйм. Мой нос был практически в ее заднице. Я не решался идти дальше. Не было никакого способа там дышать. Труп, который вышел из нее, был нежитью. Ему не нужно было дышать.

    Стейси увидела, что я больше не пытаюсь. Я чувствовал, как нарастал ее гнев. Она шлепала меня по рукам у себя в животе, ну же, ну же.

    Я снова попытался вырваться, но Стейси бросилась на меня. Она встала и присела на корточки надо мной, всем своим весом наваливаясь сверху, и я обнаружил, что скольжу в ее бездонную полость, пока не оказался по грудь, ее вагинальные губы плотно сжались вокруг моих подмышек. Она снова села на меня, сильнее, пока я не оказался там по живот.

    Святое дерьмо… Это действительно происходит. Я действительно собираюсь полностью войти в нее…

    Мое лицо прижалось к мокрой плоти. Мои глаза закрылись. Я мог дышать, но с трудом. Мое лицо горело от моего дыхания. Стейси вскрикнула и снова плюхнулась на спину, яростно мастурбируя на мою нижнюю часть позвоночника. Я повернул голову лицом вперед и попытался открыть глаза, но вагинальные соки обожгли их. Я слышал приглушенные стоны Стейси с другой стороны тела. Я чувствовал, как она прижималась грудью к моим плечам, я чувствовал, как она прижимала меня к своему животу, чтобы утешить в последний раз перед моим путешествием.

    Я оттолкнулся ногами. Кажется, чем дальше я забирался, тем было свободнее. Через несколько дюймов руки Стейси схватили меня за задницу и толкнули в спину. Я выпрямился, когда мои ягодицы прошли сквозь нее, теперь находясь внутри нее. Она схватила меня за ноги и толкнула их, используя мои лодыжки как ручки. Я протиснулся вперед.

    Следующее, что я помню, это как ее губы сомкнулись вокруг моих шевелящихся пальцев.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

    До меня дошло. Я был полностью внутри нее. Я как человеческий пенис. Эта мысль вызвала у меня эрекцию. Мясистые стены вокруг меня начали крутиться. Я слышал, как Стейси в ярости мастурбировала снаружи. Ее тело дрожало и потело вокруг меня.

    Я двинулся вперед, и стены задрожали в ответ на мое движение. После пары футов извиваний пещера немного открылась. Она все еще плотно обхватывала меня, но я мог использовать ноги, чтобы начать. Пещера сотряслась сильнее. Я открыл глаза. Впереди был свет. Я двигался к нему. Вскоре вагинальный туннель ослабел настолько, что я мог встать на четвереньки и проползти через него, но мне приходилось задирать голову, чтобы поднять потолок. Похоже, это сводило Стейси с ума.

    Я прополз, может быть, двадцать футов. Туннель стал настолько рыхлым, что я, вероятно, мог бы встать и идти сгорбившись, но я, вероятно, не смог бы удержать равновесие на дряблой земле. Я так далеко от входа, что вряд ли смогу больше чувствовать мастурбацию Стейси, но я все еще чувствовал грохот вокруг меня. Я все еще слышал ее стоны сквозь кожу. Я не мог сказать, как далеко я был от света. Может быть на полпути. Может быть, в миле оттуда.

    Нет, я увидел. Это было прямо здесь. Меньше чем в десяти футах передо мной. Отверстие. Очень маленькая дырочка.

    Чем ближе я подходил к отверстию, тем меньше становилась пещера. Может, она вела к другой вагине. Возможно, это туннель между измерениями, соединенный двумя женскими вагинами. Возможно, я появлюсь в этом мире в виде скелета и напугаю до смерти какую-нибудь бедную женщину, выползая из нее. Возможно, скелет, который вышел из Стейси, был парнем этой девушки.

    Я протиснулся к отверстию и просунул в него палец. Стены вокруг меня содрогнулись. Мне просто нужно было заглянуть внутрь, а потом я мог развернуться и выползти.

    Я подполз к отверстию и заглянул в него одним глазом. Ничего, только свет. Я протянул руки и оттянул края.

    Небо.

    Я высунул голову, и руки выскользнули из боков, обхватывая шею в успокаивающем удушье… Я посмотрел вниз.

    Я торчал на краю какой-то скалы. Футах в пятнадцати-двадцати от Земли. Стейси была права. Ее влагалище – это своего рода ворота в другое измерение. Небо было затянуто облаками и багровело. Никакого солнца. Кроме этого, я видел зеленую траву, лес и старый прогнивший деревянный забор. Но это все, что я видел.

    Пора возвращаться. Стены вокруг меня дрожали. Скала тоже дрожала. Деревья и трава зашуршали, как при землетрясении.

    Стены плотно сжимались вокруг меня. У Стейси оргазм. Я слышал ее голос на ветру, стон, стены становились все крепче и крепче. Затем из плоти вокруг меня вытекла жидкость, и пещера выдавила меня, выплевывая в мир внизу.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

    Я очнулся. Выплюнул кровь и землю изо рта. B облаках грохотал гром. Я поднял глаза. Скала поднималась так высоко, как я мог видеть, в облака. Я не видел отверстие наверху, но догадывался, что оно рядом с черными камнями, потемневшими от влаги. Не слишком высоко, но гораздо выше, чем я думал. Моя голова пульсировала. На моем лысом черепе выросла большая шишка. Она была похожа на кальмара и немного рыхлая.

    Я попытался взобраться на скалу, но поверхность была слишком отвесная. Мои ноги не могли удержаться. Я поднялся на три фута над землей и соскользнул, порезав пальцы на ногах и немного подвернув левую лодыжку.

    Серьезно. Это пиздец. Я оглянулся. Где я, черт возьми?

    Поверхность утеса была покрыта десятками следов когтей. Должно быть, это было то скелетообразное существо. Я осмотрел лес. Здесь их могло быть больше. Неподалёку был старый забор, погребенный в грязи и гнили, указывающий на то, что какая-то цивилизация находилась поблизости или была поблизости когда-то.

    Я продолжал карабкаться по стене. Не повезло. Мои ноги были в царапинах, синяках, крови, и я думал, что серьезно повредил большой палец. Какого черта я собирался делать?

    Ветер кусал мою голую спину. Я свернулся в клубок, чтобы защититься от холода, дрожа и покрываясь гусиной кожей. Ветер донес женский голос, выкрикивающий какие-то непонятные слова. Я вскочил с земли и стал взбираться на скалу, но поскользнулся, и мой живот поцарапался о скалу, когда я падал обратно.

    Голос продолжался, только тише. Похоже, она с кем-то спорила. Но я не понимал слов.

    Я должен был найти то, что поможет мне выбраться отсюда. Может, я смогу сделать лестницу из забора.

    Я пытался вытащить дерево из земли, но оно сложилось пополам, когда я потянул за него. Оно прочное, как мокрый картон. Я перешел на другую сторону забора и толкнул дерево. Оно сломалось у меня в руках. Его сожрали термиты, и оно промокло посередине. Может, в лесу упало бревно…

    Я осторожно ступил в лес, стараясь не наступить на острые камни, чтобы никто не прыгнул на меня. Оглядывался каждые пять секунд, чтобы не потерять из виду отверстие в скале.

    В лесу было тихо. Единственный звук - мое дыхание, мои ноги, ударяющиеся о землю, и ветер в листьях.

    Шум ветра приходил и уходил. Иногда я почти мог разобрать слово или два, но не мог понять, что он говорил. Это мог быть кто-то, кто мог мне помочь, кто-то из людей. Но я бы не хотел здесь ни с кем столкнуться. Кто знает, какие странные существа живут внутри влагалища Стейси…

    Ветер стих. Голос исчез. Впереди было какое-то здание. Из-за деревьев выглядывал красный треугольник. Я медленно подошел к нему, прислушиваясь к тому, что может скрываться в лесу.

    Это была старая бревенчатая хижина. Я вышел из леса на поляну, акр земли, где деревья были срублены до пней. Я прикрыл свои интимные места и на цыпочках подкрался к стене здания. Было очень тихо. Никаких признаков жизни, даже птиц в воздухе. Я заглянул в окно, но там было темно. Обойдя дом, я посмотрел на поляну. На расстоянии - просто лес. К хижине не было ни дорог, ни тропинок. Не было никаких признаков того, что здесь кто-то жил. 

    Я подошел к двери. Постучал дважды.

    - Эй?

    Нет ответа. Я чувствовал себя глупо, что спросил, но почувствовал себя лучше, когда спросил. Внутри в основном было темно. Из окон лился свет, но он был не слишком яркий. Я ждал, пока глаза привыкнут.

    Она была затхлая. Пол покрыт пылью. На самом деле это больше похоже на пепел, чем на пыль, почти дюйм глубиной. Он прилипал к пяткам, когда я пересекал комнату. Мебель была деревянная и плохо обработанная, как будто она была построена неряшливым пионером. Хижина, кажется, была сделана для одного человека. Один стул, маленький столик и кривая кровать с синими заплесневелыми простынями. На полке стояли старые куклы. Дюжина, прячущаяся за паутиной.

    Я порылся в сундуке в поисках одежды. Там было несколько полосок ткани, больше похожих на тряпки. Внизу я нашел комбинезон. Он был твердый, как сыромятная кожа, но я его надел. Немного великоват для меня, и шершавый в интимных местах, но он защитит от холода. Еще я нашел под кроватью ботинки. Покрытые грязью изнутри и снаружи, но это лучше, чем ходить босиком. Возможно, в них я даже смогу взобраться на скалу.

    Здесь больше не было ничего полезного. Кроме, может быть…

    Оружие.

    На стене висела винтовка. Я поднял ее, осмотрел. Ржавая. Даже если бы у меня были пули, эта штука, вероятно, взорвалась бы мне в лицо, если бы я попытался выстрелить. На деревянном столе лежал нож. Придется обойтись им.

    Выходя, я заметил какое-то движение в приоткрытом окне. По поляне мимо хижины шел человек. Человек, я так думал. Я спрятался за стеной и смотрел в окно только одним глазом.

    Это был не совсем человек. Кожа белая и красная. Обнаженная женщина, небрежно ступающая по траве. Какие-то странные заячьи уши торчали из ее головы. Она не издавала ни звука, просто прошла мимо хижины и исчезла в лесу. Она оставила после себя цветочный аромат, который щекотал мои ноздри, как будто я только что вдохнул рой крошечных порхающих мотыльков. Это не духи. Больше похоже на цветочный пот.

    Я выждал несколько минут. Затем покинул хижину. Я пытался заглянуть в лес, чтобы увидеть, откуда пришла девушка, куда она пошла. Но я не видел никаких домов.

    За хижиной стоял сарай. Я зашел туда. Он был заполнен старыми, покрытыми грязью инструментами, включая топор. Вот что мне нужно. Я бросил нож и взял топор. Он был стар, но все еще достаточно силен, чтобы отбиваться от нападающих. В задней части сарая была лестница. Именно то, что мне нужно. Я вытащил ее, но дерево было мягкое. Две ступеньки отскочили прежде, чем я успел вытащить ее из сарая. Я не смогу взобраться на скалу с этим. Даже на верхней ступеньке, если бы она могла меня удержать, мне все равно пришлось бы подняться на пять футов, прежде чем я смог бы добраться до отверстия.

    Стоит попробовать.

    Я бежал через лес так быстро, как мог, надеясь, что лестница не сломается на мне. Нести еще и топор было неудобно, но я не уронил оружие. Лестница развалилась на куски, как только я добрался до края утеса. Но я наклонился, подобрал куски и собрал их. Затем прислонил ее к краю утеса и рискнул.

    Почти получилось. Некоторые перекладины были достаточно прочны, чтобы выдержать мой вес, но остальные просто оборвались, когда я наступил на них. Я пытался подняться без лестницы, но просто вскрыл рану на руке.

    Топор…

    Я взобрался по лестнице, насколько это было безопасно, а затем ударил по скале топором. Я перенес весь свой вес на топор и очень мало - на слабые перекладины. Затем я вытащил топор и ударил снова, выше, и продолжил подниматься.

Теперь я видел отверстие. Ну, не отверстие, но я видел, где земля превращалась в плоть. Вот где дыра. На верхней ступеньке лестница разломалась пополам. Некоторые ступеньки на одной половине, некоторые ступеньки на другой, многие из них просто упали на землю. Но пока я опирался на топор, я балансировал. Я был не слишком далеко от мясистой части. Может быть, мне удастся сбросить лестницу и взобраться по скале самостоятельно.

    Балансируя лестницу как раз так, чтобы она могла удержать меня еще на мгновение, я вытащил топор из скалы и ударил выше. Кровь хлынула сквозь камень на мои ноги. Одна нога соскользнула, лестница упала, но я все еще держался за топорище. Я нашел опоры в скале и преодолел последние несколько футов, опираясь на топор. Кровь медленно сочилась. Это не влияло на мой подъем, но имело сильную медную вонь.

    Моя рука достигла дыры, и я заставил себя войти внутрь. Влага там или нет, но я протиснулся внутрь, оставляя топор в скале.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

    Трудно было двигаться по мясистому туннелю в комбинезоне к вагине Стейси. Я не видел света впереди, поэтому двигался вслепую сквозь мясо. Она стала влажной, но я все еще не мог проскользнуть внутрь.

    Футах в двадцати впереди меня раздались крики Стейси, ее голос вибрировал по всему моему телу. Я продолжал давить. Туннель изгибался. Я чувствовал, как гравитация тянула меня вперед. Когда я добрался до отверстия, Стейси почти кричала. Сначала я показал палец и ударился о стену из джинсовой ткани. На ней были брюки. Я вытягивал голову вперед, пока мой рот не высунулся из ее влагалища, в ее штаны. На ней не было нижнего белья. Молния холодила мне губы.

    Она кричала и била меня через штаны. Я не узнавал ее криков. Может, это не Стейси. Может быть, я каким-то образом вышел из чьей-то чужой вагины.

    - Стейси! - крикнул я сквозь ее джинсы, пытаясь втянуть воздух через ткань.

    - Подожди! – крикнула она. - Не выходи!

    - Что происходит? - cпросил я.

    - Не выходи! - oтветила она.

    Потом я понял, что она ведет машину. Я слышал шум машин. Я чувствовал вибрацию двигателя.

    - Остановись и выпусти меня, - сказал я ей.

    - Нет, - сказала она. - Мы почти дома.

    Я слышал ее тяжелое дыхание. Ее мышцы были сжаты вокруг моего тела, как будто она делала упражнения Кегеля. Воздух в ее промежности был насыщен вагинальным мускусом. Странно, насколько сильнее запах снаружи, чем внутри. Я закрыл глаза и попытался расслабиться. Все мое тело было изрезано и болело. Моя голова распухла и покрылась синяками. Похмелье ударило меня в полную силу. Все, чего я хотел, это спать.

    Стейси припарковалась, вышла из машины и пошла по тротуару, держась одной рукой за свой огромный беременный живот, а другой прижимая мою голову к своей промежности.

    Войдя в дом, она расстегнула брюки, и я смог дышать свежим воздухом. Вышло утреннее солнце и ослепило меня.

    - С тобой все в порядке? - cпросила она.

    Я видел ее распущенные волосы, словно она пыталась заглянуть внутрь, чтобы увидеть меня.

    - Нет, - ответил я.

    Я смотрел на пол, когда она подошла к дивану, сняла брюки и села. Она кричала, когда я вылезал из нее, вероятно, боясь заразиться какой-то инфекцией с этим грязным комбинезоном, оставляющим грязь и песок внутри нее.

    На полпути я спрыгнул с дивана и приземлился лицом на деревянный пол. Она отстранилась от меня, пока мои ноги не выскользнули наружу. Я оглянулся на нее, она держалась за промежность и корчилась от боли.

    - Ты в порядке? - cпросил я.

    Когда я подошел ближе, она обняла меня и поцеловала.

    - Я думала, ты ушел! – cказала она.

    Ее глаза были полны слез.

    - Я ждала целую вечность.

    - Прости, - сказал я.

    Она посмотрела на мои ботинки и комбинезон.

    - Откуда это взялось?

    - Оттуда, изнутри.

    - Чертовски больно, - сказала она, мягко ударяя меня в грудь.

    Сняв грязный комбинезон и смыв с себя высохшие соки Стейси, мы сидели за обеденным столом, пили кофе, и я рассказывал ей обо всем, что со мной случилось. Ее глаза стали дикими, когда я рассказал.

    - Внутри меня целый мир, - сказала она. Гордая собой.

    - Ну, - ответил я, - на самом деле мир не внутри тебя, но дверь в другой мир внутри тебя.

    - Нет, ты не понимаешь, - возразила она. - Мир действительно во мне. Он просто очень маленький, - oна кивнула с широкой улыбкой.

    - Почему ты так говоришь? - cпросил я.

    - Когда ты вошел в меня, я почувствовала тебя там. Я видела тебя сквозь кожу.

    - И…

    - А ты становился все меньше, - продолжила она. - Чем глубже ты погружался, тем меньше становился. Я видела, как твоя голова двигалась внутри моего живота, сначала она была нормального размера, но по мере того, как ты двигался глубже, она уменьшалась до размера головы куклы Барби. Потом она стала такой маленькой, что я ее больше не видела. Но я чувствовала тебя во мне. Я чувствовала, как ты становился все меньше и меньше внутри меня, чем дальше ты уходил. Пока я не перестала чувствовать тебя. Думаю, к тому времени ты был микроскопическим.

    - Возможно…– cказал я.

    - Весь мир, должно быть, какая-то опухоль размером с горошину, - предположила она, - прячется где-то в моем чреве.

    - Значит, все это время я был внутри тебя?

    - Угу, - сказала она, улыбаясь.

    - Та девушка, которую ты видел, - спросила Стейси, доедая тост с корицей, - у нее были скользкие рога?

    - Не знаю, - ответил я. - Похоже, у нее были заячьи уши.

    - Может, она была моей воображаемой подругой с детства, - сказала она. - Все выросли.

    - Я ее толком не разглядел, - ответил я.

    - Жаль, что я не помню ее имени, – вздохнула Стейси. - Мои воспоминания о ней больше похожи на мечты. Не помню, чтобы мне было больно, когда она входила и выходила из моей вагины. Она была больше похожа на джинна из бутылки.

    - Привидение?

    - Да, - сказала она. - Должно быть, это призрак, которого я слышала внутри себя.

    - Она двигалась немного странно, - сказал я. - Но она не была похожа на привидение.

    - Кто знает, как выглядят призраки…- cказала Стейси.

    Скелет превратился в толстую пленку на полу нашей спальни.

    - Ты испортил мое одеяло, - сказала она мне, сворачивая пушистое одеяло, испачканное костным соком.

    Я не извинился.

    - Как ты думаешь, почему он так расплавился?

    - Кто знает, - ответила она. - Может быть, он просто не подходил для этого мира.

    - Похоже, все было в порядке, пока я не разбил ему голову, - сказал я.

    - Может быть, так умирают люди из материнского мира, - предположила она.

    Некоторое время мы смотрели на лужу трупа.

    - Ты собираешься сегодня сказаться больной? - cпросил я.

    - Нет, - сказала она. - Не могу.

    - Тогда давай поспим, - сказал я.

    К счастью, никто из нас не должен был идти на работу до полудня. Мы свернулись калачиком в постели без одеяла. Она обняла меня, как плюшевого мишку, как всегда, и заснула у меня на лбу. Моя рука была прижата к ее животу, вероятно, вдавливаясь в облака крошечного мира внутри нее.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

    Стейси ушла до того, как я проснулся.

    Мы не включали будильник. И я опоздал на автобус. В центре города Пончик действительно набросился на меня за мою свежевыбритую голову.

    - Я наполовину еврей, - сказал я ему.

    - Как и Адольф Гитлер! – выпалил он.

    Я отдал ему остатки своего громадного буррито, чтобы он оставил меня в покое. Слишком больно, слишком тяжелое похмелье, слишком поздно возиться.

    Когда я добрался до колл-центра и сел за компьютер, как будто я пришел вовремя, а не опоздал на два часа, я понимал, что мне действительно не стоило беспокоиться о том, чтобы прийти сегодня. От меня все еще несет сексом, даже после душа. Голова раскалывалась. Я выглядел так, будто ввязался в драку.

    - Ты выглядишь ужасно, - сказал мне Чаз, натягивая штаны выше пупка.

    Он безумно гиперактивный толстяк, который всегда приглашал меня на караоке-вечеринки.

    - Да, - ответил я.

    - Похоже, ты катался на скейте, - сказал он. - В средней школе я был неплохим скейтбордистом. Мы должны как-нибудь покататься на скейтах.

    - Конечно, - ответил я.

    Он просто стоял и улыбался мне, переминаясь с ноги на ногу. Я проигнорировал его, включил компьютер и вошел в очередь. Я едва мог шевелить пальцами. Они опухли. Грязь забилась под ногти. Из-за большого струпья на ладони мне было трудно сомкнуть пальцы. Мои кисти были очень бледные, за исключением пальцев, которые почему-то были темно-красные, как будто я отключил кровообращение в костяшках. Обесцвеченная кожа выглядела странно. Это было не очень больно, но очень чувствительно, когда я печатал на клавиатуре. Чаз все еще стоял там, возясь с чем-то за моим компьютером.

    Я набрал номер Стейси до того, как позвонил клиент. Ее подруга Лиза сказала, что сегодня она не пришла на работу. Она заболела. Она удивилась, почему я не знаю.

    Это был самый трудный день с тех пор, как я выпил накануне вечером пятую часть "Джека Дэниелса" и пришел всего с тремя часами сна.

    Стейси не было дома, когда я пришел. На кухонном столе лежали пакеты с продуктами. Записка, что она вернется позже. Я снова принял душ. Попробовал смыть грязь с ногтей, без особого успеха. Мои покрасневшие пальцы были очень чувствительны под горячей водой. Да, они сильно ушиблись. Завтра им, наверно, будет еще хуже, а эта дерьмовая работа в колл-центре требовала быстрого набора текста, пока клиенты на линии. К черту их.

    Я съел "горячий конвертик" и ждал, когда Стейси вернется домой, но устал сидеть на диване и смотреть ужасных комедиантов в “Comedy Central”, которые больше говорили о своих хромых политических взглядах, чем рассказывали шутки. Я пошел в спальню, прилипая ногами к остаткам скелета, и заснул.

    Я слышал, как Стейси вернулась домой около трех утра. Я вылез из постели, гадая, где она пропадала. У нее была куча пакетов с покупками, которые заполнили пол в гостиной.

    - Ты должен вернуться, - сказала она.

    Я так не думаю.

    - Что все это значит? - cпросил я.

    - Припасы, - ответила она.

    - Где тебя черти носили весь день?

    - Искала это, - сказала она, роясь в сумке, чтобы достать пачку сигарет. Затем она открыла другой пакет, достала газетный сверток и вручила мне, как подарок на день рождения. Я развернул его. Это был пистолет.

    - Ты сможешь сражаться с ними, - сказала она.

    - Сражаться с кем? - cпросил я.

    - Сo cкелетами, - ответила она. - Если они будут доставлять неприятности.

    - Я туда не вернусь, - сказал я.

    - Ты шутишь? - cказала она. - Это самая захватывающая вещь, которая когда-либо случалась со мной. Возможно, самая захватывающая вещь, которая когда-либо случалась с каждым. Ты будешь моим исследователем. Ты нарисуешь для меня карту мира.

    - Что?

    - И я напишу об этом книгу, - сказала она. - Стив, я наконец-то поняла, чего хочу от жизни. Я знала, что была причина, почему я была особенной. Вот к чему я шла все эти годы.

    - Я не такой авантюрист, как ты, - сказал я.

    - Не волнуйся, - сказала она. - Тебе просто нужно зайти немного дальше, чем в прошлый раз. А завтра ты сможешь пойти немного дальше. А потом еще немного и так далее. В конце концов, мы можем собрать команду, чтобы сопровождать тебя.

    - Ты с ума сошла? - cпросил я ее. - Команду? Что, ты собираешься пригласить спелеологов и раздвинуть для них ноги?

    - Ты не воспринимаешь это всерьез, - надулась она.

    - Я отношусь к этому очень серьезно, - сказал я. - Мне кажется, ты не слышишь, что говоришь.

    - Такой шанс выпадает раз в жизни, - сказала она. - Это опасно, но риск того стоит.

    Я сел на диван и положил на колени подушку.

    - Смотри, - сказала она. - У меня есть цифровая камера, так что сможешь делать снимки. И рации, чтобы мы могли поддерживать связь. И альпинистское снаряжение. Я хотела бы позже купить видеокамеру. Возможно, есть даже способ наблюдать за происходящим отсюда.

    - Как эта штука вообще поместится внутри тебя? – поинтересовался я. - Я едва влез в нее, и меня пришлось брить и смазывать жиром.

    - Ты все равно войдешь голым, - ответила она. - Но у меня есть виниловый пакет, который мы можем привязать к твоей лодыжке. Он будет скользить легко, если у нас будет масло. Я также купила тонны смазки.

    Она опустошила пакет, полный бутылочек с детским маслом и банок с вазелином.

    - Я также принесла тебе спальный мешок и немного еды, - сказала она, - если захочешь переночевать.

    - Я не собираюсь ночевать в твоей вагине, - сказал я ей.

    - Только не во влагалище, - возразила она. - В моем чреве.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

    Ей было несложно убедить меня. Она знала, что я сделаю для нее все. Следующее, что я помню, как я снова нахожусь в ее влагалище, ползу по туннелю плоти с сумкой, привязанной к моей лодыжке.

    - Ты меня слышишь? - cпросила Стейси по рации.

    Я слышал ее повсюду.

    - Да, - ответил я.

    Я чувствовал ее улыбку. Она была так взволнована.

    Когда я выглянул из отверстия, то старался держать себя в руках. Я не хотел снова упасть. Я сказал Стейси не мастурбировать, пока я был там. В прошлый раз это могло убить меня. Она согласилась, но выглядела разочарованной. Странно, что она этого не сделала, просто чтобы подразнить меня.

    Мир выглядел примерно так же. Небо все еще было затянуто облаками и багровело. Мой топор все еще был в скале. Лестница все еще валялась на земле.

    Я вбил шип в скалу. Немного закровоточило. Затем я прикрепил пояс к колышку и полез вниз.

    - Я в деле, - сообщил я Стейси.

    - Ты в безопасности? - cпросила она, ее голос сопровождали помехи.

    - Да, - ответил я.

    Я открыл засаленный пакет и достал полотенце, чтобы вытереть весь вазелин. Я настоял на том, чтобы взять его с собой. Потом я надел одежду и походные ботинки. И толстую куртку. Стейси была достаточно мила, чтобы купить мне новую куртку, чтобы согреться. Я положил пистолет в карман куртки. Еще у меня был охотничий нож, который я пристегнул к лодыжке.

    Что еще у меня было с собой… Немного. Цифровая камера. Несколько энергетических батончиков. Фляга. Стейси согласилась, что мне не нужно оставаться на ночь, поэтому я оставил спальный мешок. Но она хотела, чтобы я оставался так долго, как смогу. Я посмотрю, что можно сделать.

    Я положил все в карманы куртки и оставил сумку у обрыва. Я сфотографировал мясистый вход, пейзаж. Потом помочился на дерево.

    - Что ты делаешь? - cпросила Стейси.

    - Ничего, - ответил я. - Как раз собираюсь двигаться дальше.

    Я решил идти вдоль старого забора и утеса, а не углубляться в лес. Наверно, в лесу легче заблудиться.

    - Продолжай говорить… со мной, - сказала Стейси, статика врезалась в ее слова.

    - Ты меня отвлекаешь, - сказал я. - Мне нужно быть начеку.

    - Я волнуюсь, - ответила она.

    Я промолчал.

    Дальше забор заканчивался гнилым деревянным почтовым ящиком. Я открыл его. Он был наполнен грязью. Я отступил и сфотографировал его. Рядом, кажется, была тропа, ведущая в лес. В основном заросли, но, похоже, это мог быть какой-то путь. Я также сфотографировал тропу.

    - Ты должна была купить нам пару телефонов с камерами, - сказал я Стейси.

    - Я знаю, я…- ответила она. -…сегодня вечером.

    - Я едва слышу тебя из-за помех, - сказал я. - Тебе следовало бы обзавестись рациями получше.

    Я слышал, как она пыталась говорить, но было слишком много помех, чтобы разобрать слова. Я пытался идти назад вдоль утеса, пока связь не прояснится. Связь не стала лучше.

    - Стейси, - позвал я.

    Она что-то проговорила. Я думаю, она пыталась сказать мне продолжать.

    Я выключил рацию, положил ее в куртку и пошел по тропинке в лес. Кое-где в нем выросли ветви c шипами, и я, сгорбившись, шел по нему, царапая руки и шею колючими ветками.

    Интересно, что это за деревья? Они выглядели достаточно нормально, но, возможно, они отличались от деревьев во внешнем мире. Может быть, была какая-то небольшая разница, которая делала их необычными. Я сфотографировал дерево.

    Тропа немного расширилась, когда я пробрался между деревьями. Она немного поросла травой. Дальше она встречалась с другой тропой. Перекресток. Другая тропа тоже заросла, как будто ее не использовали веками, но она была намного шире. Тропинка, по которой я шел, казалось, исчезала за деревьями впереди, поэтому я выбрал новый маршрут. Он вывел меня на поляну.

    Все вокруг было тихо и неподвижно. Ни ветра. Ни грома в небе. Птицы не щебетали. Я проверил пистолет в кармане, чтобы убедиться, что знаю, как обращаться с предохранителем. У меня не было опыта обращения с оружием. Я даже не знал, что это за пистолет. Выглядел почти фальшиво. Что-то вроде реквизита для фильма. Не знаю, сколько у него патронов. Там была обойма. Может, девять пуль? Двенадцать? Я понятия не имел.

    Моя лучшая защита, если я наткнусь на что-нибудь опасное, будет побег.

    Я положил пистолет обратно в карман и снова сфотографировал окрестности. Фотографии выглядели довольно хорошо, когда я просмотрел их. Как обычные фотографии, сделанные в реальном мире.

    После поляны я вышел на грунтовую дорогу. Она тоже не выглядела хорошо проторенной, но это была дорога. Здесь тоже была река, но я не слышал шума воды. Я подошел к ней и сфотографировал. Вода была зеленая и красноватая. Наполненная водорослями. Вода, казалось, не двигалась. Она тянулась вдаль, но как пруд. Я сфотографировал его, затем проверил рацию. Все еще статика.

    - Стейси?

    Никакого ответа.

    У меня чесались все пальцы. В красных кончиках пальцев было ощущение, что кровообращение прекратилось и кислород не доходил до них. Как будто покалывали булавки и иголки. Я встряхнул их и сжал кулаки, потом старался не обращать на них внимания.

    Я шел по грунтовой дороге. Она петляла по лесу. Затем расширилась. Я съел энергетический батончик. Впереди раздавались щелкающие звуки, эхом разносящиеся по лесу. Я вытащил пистолет и продолжил путь. Звуки становились все громче по мере того, как я шел дальше. Было похоже на треск cломанных веток.

    Что-то двигалось впереди. Какая-то фигура пересекла мою тропинку, прогуливаясь по лесу. Это была та девушка, которую я видел возле хижины. Она стучала по деревьям палкой, когда шла. Я снял пистолет с предохранителя.

    На этот раз я не прятался. Просто стоял. Она была не дальше, чем в пятидесяти футах от меня, но не замечала меня. Просто гуляла по лесу. Как только она исчезла из виду, я побежал по тропинке туда, где она стояла. Я видел, как она прогуливалась между деревьями, шлепая ветки… это была не палка. Это была рука скелета. Она размахивала ей, спотыкаясь, шла через лес в каком-то оцепенении, ее белая, как бумага, задница покачивалась на ходу.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

    Я следовал за девушкой через лес, держась на расстоянии. У нее была очень странная походка. Как будто ее шаги не имели никакого веса. Стейси была права. Она была как призрак.

    В лесу все еще были слышны щелкающие звуки, эхом отдающиеся вокруг меня. Дело не только в том, что девушка на ходу била по деревьям. Должно быть, это были сами деревья. Или, может быть, это былo что-то, что Стейси делала снаружи.

    Я потерял ее. Она исчезла за деревьями впереди. Я прошел вперед, засунув руки в карманы куртки, чтобы спрятать пистолет. Впереди щелкающие звуки стали громче. Я вышел на другую грунтовую дорогу. Справа был мост, а дальше, кажется, здания. Я не видел девушку на дороге ни в одном направлении.

    Я достал камеру и сделал несколько снимков.

    Мост был из кованого железа, с толстыми черными проводами, скрученными в спирали по бокам. Когда-то он был художественно спроектирован, но теперь казался расплавленным, сожженным. Он завизжал, когда я наступил на него.

    Вокруг меня раздавались яростные щелкающие звуки. Я посмотрел через край моста в расщелину…

    Скелеты.

    Там, внизу, их была целая куча, оживленных, как тот, что вышел из спальни Стейси. Они бежали ко мне по гравию, уставившись на меня ввалившимися глазами, пытаясь вскарабкаться по склонам расщелины, чтобы добраться до меня.

    Я держал пистолет в кармане. Их было слишком много. Если они смогут выбраться оттуда, мне придется бежать. Я ждал, чтобы посмотреть, что они сделают, но они просто царапали по сторонам каменной стены, не в состоянии подняться на нее. Многие скелеты не утруждали себя попытками, просто бродили по красноватому мху. Там было много костей, и куски костей были разбросаны по всему ландшафту.

    Я сфотографировал их, как животных в зоопарке.

    Один скелет просто стоял там, наблюдая, как я пересекаю визжащий мост к зданиям на другой стороне.

    Впереди был маленький городок. Деревня. Такая же тихая и мертвая, как бревенчатая хижина в лесу. Но эти здания были другие. Казалось, они были сделаны тем же архитектором, который построил мост. Большинство домов были из кованого железа. Они выглядели расплавленными, скрученными, обожженными. Окна были завитые и волнистые. Одно из них пузырилось наружу. Даже двери и дверные проемы перекосило. Некоторые из них были широкие в верхней части рамы, затем тонкие внизу, где они встречались с полом. Другие двери были настолько искажены, что их невозможно было открыть.

    Одно здание стояло без двери. Я вошел внутрь. Внутри все было тоже черное, хрустящее, все из кованого железа. Пол, мебель. Были стулья, искривленные и скрученные в фигурные узоры. Стол, похожий на яйцо со сломанным желтком.

    Здесь стояли полки, заполненные куклами, как и в бревенчатой хижине. Куклы тоже были черные и покоробленные, как будто их сожгли и превратили в уголь. Я взял одну. Она была твердая, как металл. Я не думаю, что это кованое железо. Это было что-то другое.

    В соседней комнате стояли расплавленные черные статуи людей. Мать с ребенком на руках, ребенок стекал ей на руки, как мокрое тесто. B кресле-качалке был мужчина, его голова раздулась и склонилась.

    Я их сфотографировал.

    Я прошел через другие здания. Здесь не было людей. Просто искаженные кованые статуи людей. Танцовщицы с вытянутыми конечностями, как будто они были сделаны из ирисок, старик с вареной кожей, как у прокаженного, маленькая девочка, которая в основном превратилась в лужу на земле.

    Я сфотографировал их всех.

    Город продолжал подниматься на извилистый холм. Впереди были также скульптуры из кованого железа, деревья, кованые скамейки, кованые заборы. Я сфотографировал дорогу впереди, но не пошел по ней. Подумал, на сегодня этого было более чем достаточно. Я не думал, что готов исследовать этот мир в одиночку.

    Стейси придется найти команду исследователей, чтобы сопровождать меня, если она хочет, чтобы я вернулся.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

    Не успел я вернуться на мост, как легкий ветерок донес до меня женские крики. Я оглянулся назад. Крик доносился откуда-то из города.

    Может, это та девушка-призрак?

    Я следовал за криками, прислушиваюсь. Стейси думала, что девочка-призрак была ее воображаемой подругой, когда она была ребенком. Эта была совсем взрослой. Но растут ли призраки? Может быть, здесь много призраков, которые выглядели так же, как она. Может, призрачный друг Стейси тоже была где-то здесь, все еще маленькая девочка.

    Впереди крики превратились в вопли. Я поднялся на холм, углубился в город. Дома здесь были гораздо больше. Они были маленькие, но высотой в два-три этажа, их крыши простирались над дорогой, как деревья. Я сделал больше снимков.

    Крики доносились из одного из этих домов. Я слышал, как они доносились из окна. Когда я открыл квадратную металлическую дверь, крики прекратились. Я обыскал первый этаж. Там не было ни статуй, ни мебели. Здесь никого не было. Я поднялся по винтовой лестнице. Она была такая расплавленная и кудрявая, что я едва мог по ней взобраться, и такая тонкая, что на каждую ступеньку приходилась только одна нога.

    Я снова услышал плач наверху лестницы. Но не громкий. Просто тихие всхлипывания, доносящиеся из спальни в конце холла.

    Заглянув внутрь, я увидел в углу черную статую ребенка, свернувшегося калачиком, словно плачущего в колени. Я вошел в комнату. В другом углу, лицом к статуе, находилась девушка, которую я видел в лесу, она тоже свернулась на полу и плакала, уткнувшись лицом в колени. Все еще держа костлявую руку, как трость.

    Я молчал. Просто изучал ее, пока она рыдала. Кожа мертвенно-белая, с красными пятнами на руках, ногах и груди. Короткие волосы цвета корицы. И какие-то странные розовые рога, растущие из ее головы, как длинные слизистые опухоли. Именно так Стейси описывала свою воображаемую подругу.

    Девушка перестала плакать, когда заметила меня. Она несколько раз моргнула. Потом села.

    - Ты жив? - cпросила она.

    Голос у нее был скрипучий.

    - Да, - сказал я.

    Она выгнула шею и растянула щеки в застенчивой улыбке. Затем она бросилась на меня. Я отступил, пытаясь вытащить пистолет из кармана, но она поймала меня слишком быстро. Она обняла меня, и так крепко, как только могла.

    - Живой! - воскликнула она.

    Она просто держала меня некоторое время, покачивая взад и вперед. Я не знал, что делать, но тоже обнял ее.

    Ее кожа была, как латекс. Гораздо более гладкая, чем нормальная плоть, и более упругая. Она смотрела на меня, хлопая ресницами. У нее были вишнево-красные глаза.

    - Ты нравишься мне на ощупь, - сказала она, лаская мою щеку своими пластиковыми руками.

    Она казалась такой неестественной, но она не выглядела и не ощущалась призраком. У нее были очень большие глаза и маленький рот. Она была больше похожа на мультяшного персонажа, созданного компьютером.

    Она отступила от меня, ее шаги были невесомы, ее тень выглядела совсем не так. Нет, она точно, как персонаж CGI. Она была как Джа Джа Бинкс.

    - Зачем ты пришел ко мне? - cпросила девушка.

    Я открыл рот, чтобы заговорить.

    - Ты пришел поиграть? - cпросила девушка.

    - Конечно, - ответил я.

    Она улыбнулась. Ее заостренные брови всегда казались опущенными, как будто она злилась или была раздражена, даже когда улыбалась.

    - Как тебя зовут? - cпросила она.

    - Стив, - ответил я ей.

    - Фу, - сказала она. - Ненавижу это!

    Я захихикал, но она не засмеялась вместе со мной, просто посмотрела на меня раздраженными бровями, как будто я был самой странной вещью, которую она когда-либо видела.

    - А как тебя зовут? - cпросил я.

    - Фиг, - ответила она.

    - Красивое имя, - сказал я.

    Она смотрела в другую сторону, как будто забыла, что я был с ней в комнате.

    - Можно тебя сфотографировать? - cпросил я.

    Она все еще не вспомнила обо мне. Я ее сфотографировал. Когда я проверил, как получилось изображение на цифровой камере, оно выглядело, как кадр из видеоигры.

    - Я хотела с кем-нибудь поиграть, - произнесла она.

    - Ты совсем одна? - cпросил я. Она скорчила мне рожу, как будто что-то странно пахло.

    Она вывела меня на улицу.

    - Там камень, - сказала она мне, указывая на крошечный камешек на дороге, как будто это было что-то, что меня заинтересует. - Он тупой. 

    - Дома лучше, - сказала она.

    Мы пошли дальше вверх по холму. Фиг продолжала говорить со мной своим скрипучим голосом о самых глупых вещах.

    - Я упала там, - сказала она, указывая на клочок земли.

    - Это подло, - сказала она, указывая на палку на дороге.

    - Забавно, - сказала она, указывая на грибную грядку.

    Я просто шел с ней, наблюдая за ее неестественными шагами и упругой латексной плотью. На вид она была ровесница Стейси, но выглядела довольно молодо. Чуть за двадцать. Может быть, это просто ее характер делал ее моложе. Похоже, ей не нужна была одежда. Ее красные ноги не ранились о землю. Ее кожа не дрожала, когда поднимался ветер. Казалось, у нее даже не было сосков или лобковых волос, чтобы спрятаться. Я сделал еще одну фотографию.

    - Ты помнишь кого-нибудь по имени Стейси? - cпросил я ее, прерывая то, что она говорила о разных названиях облаков на небе.

    - Стейси говорила, что меня не существует.

    - Вы были друзьями, когда вы были детьми? - cпросил я.

    - Стейси мне не подруга, - сказала она, надув губки.

    Мы продолжали путь. Дома из кованого железа стали нормальными домами. Я остановился, чтобы сделать еще один снимок. Черный металл остановился на полпути между домами. Одна половина из них была деревянная и прекрасно сконструирована. Другая половина искажена и черна.

    Я указал на черную и спросил у девушки:

    - Что это такое?

    - Это рак, - ответила она.

    - Рак? - cпросил я.

    - Он всех забрал, - сказала она.

    Город закончился на вершине холма, но путь продолжался.

    - Куда мы идем? - cпросил я.

    - На ужин, - ответила она.

    Там были скелеты, гуляющие по лесу, треща костями о деревья, когда они двигались.

    - Приветливые зефранцы, - сказала она мне.

    Скелеты не обращали на нас внимание, танцевали в лесу, словно их держали на веревочках.

    Фиг жила в особняке на вершине холма. Сине-фиолетовый кукольный домик был размером с лыжный домик.

    - Там все живут, - сказала она.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

    Фиг не жила одна в этом мире, как я подозревал. В особняке жили и другие люди.

    - Все старые, - сказала она. - Я не могу играть ни с кем из них.

    Все они были такие же чужие, как и Фиг, а некоторые даже более. Они также были похожи на трехмерных персонажей мультфильмов. И точно так же, как персонажи мультфильмов, они имели странные пропорции. У некоторых были большие тела горилл с крошечными ножками. Некоторые были худые, с длинными руками.

    Она собрала их всех на ужин, чтобы они могли встретиться со мной. Я сел в конце стола рядом с Фиг. Их былo чуть больше дюжины. Многие из них были парами, и все пары были похожи. Зеленые колючие мужчина и женщина, похоже, женаты. Желтые длинные носы были похожи на пару, и еще более старая желтая длинноносая пара сидела напротив них. Возможно, это были их родители. Только одна из них была похожа на Фиг. Рядом с ней сидела старуха с тяжелым подбородком. Возможно, ее мать или бабушка. Все были очень вялые и кислые. Все они были очень старые.

    Я сфотографировал их, потом представился. Kогда я говорил, oни просто смотрели, отвернувшись.

    - Они тебя не понимают, - сказала Фиг. - Только я говорю, как ты.

    Люди разговаривали вполголоса, бормоча, я их даже не слышал. Фиг говорила с ними на их языке. Это звучало, вроде, как по-китайски.

    - Я сказала им, что ты мой новый товарищ по играм.

    Все кивнули мне, переговариваясь между собой громкими потрескивающими голосами.

    Примерно через двадцать минут общения нас обслужил родственник Фиг. Только нам не подали еду, нам подали ремесла. Некоторые получили клубки пряжи, некоторым достались головоломки, большинство получили кукол для рисования. Я взял пластилин.

    Фиг высунула язык из-за пластилина, как будто это было мерзко. Она подпрыгивала на своем сиденье, взволнованная работой над картиной черепа, который стучал зубами на нее.

    - Я думал, у нас будет еда. – cпросил я ее.

    Она не поняла, о чем я говорю.

    Мы сидели здесь, кажется, три часа, прежде чем мама Фиг собрала наши поделки и забрала их. Я попытался сделать скульптуру ковбойского сапога, но не получилось, поэтому я просто сделал абстрактную колючую змею. Родственник Фиг посмотрел на это, как на что-то порнографическое.

    Все встали со стульев и потянулись, отходя от стола. Я ускользнул, пока они не видели, и вышел на крыльцо.

    Я фотографировал окрестности. Отсюда я видел почти все. Я видел скалу, с которой вошел в этот мир. Она тянулась вокруг нас. Как будто мы были в кратере. Весь мир имел площадь всего около двадцати квадратных миль.

    Мне пора было возвращаться. Стейси, наверно, удивлялась, почему я так долго. Я попытался связаться с ней по рации.

    - Стейси, ты здесь? - cпросил я. Но она все еще была забита треском статики.

    - Что ты делаешь? - услышал я за спиной скрипучий голос Фиг.

    Я обернулся и положил рацию обратно в карман.

    - Я ухожу, - сказал я ей.

    - Ты не уйдешь, - ответила она.

    - Мне нужно вернуться к Стейси, - сказал я.

    - Но мы еще даже не играли, - возразила она.

    - Я думал, мы только что это сделали, - ответил я.

    Она ткнула в меня носом.

    - Мы только что поужинали. Я сказала, что хочу поиграть после ужина.

    - Ужин занял слишком много времени, - сказал я ей. - Мне нужно идти.

    - Но мама сказала, что ты можешь играть со мной вечно, если я захочу, - сказала она.

    - Может, в другой раз, - ответил я. Я повернулся и ушел от нее.

    - Нет! - крикнула она мне.

    Я продолжал двигаться.

    Добравшись до домов из черного металла, я оглянулся. Она шла за мной, сердитая, со сжатыми кулаками. Какой-то фрик. Я определенно не вернусь в этот мир снова один.

    - Зефранцы! Зефранс! Зефранс! - кричала она у меня за спиной.

    Я обернулся. Она стояла лицом к лесу, глядя на скелеты, мимо которых мы проходили. Они шли к ней из леса. Она повернулась и посмотрела на меня горящими красными глазами. Скелеты подошли к ней сзади и остановились. Кажется, они были в ее распоряжении.

    - Верните его, - приказала она.

    Затем скелеты атаковали. Я побежал.

    Я мог бы застрелить пять скелетов, преследующих меня, но легче было просто убежать. Летя вниз с холма так быстро, как только мог, я слышал щелкающие звуки, доносящиеся из зданий, мимо которых я пробегал. Скелеты выходили из леса за домами. Впереди, по дороге ко мне, шатаясь, шли десятки скелетов. Раньше я этого не замечал, но скелеты тоже выглядели компьютерными. Как будто они только что вышли из сериала «Удивительные странствия Геракла» с Кевином Сорбо.

    Они окружили меня на дороге. Я снял пистолет с предохранителя и бросился на них, стреляя в упор в черепа, когда они подходили слишком близко. Кости взрывались, превращаясь в пищевую соду, когда я проскакивал сквозь них.

    Еще больше их вышло из леса, десятки со всех сторон. Они приближались ко мне. У меня кончились патроны, и я снял с лодыжки охотничий нож. Я вонзил нож в один из скелетов, и нож вошел в его носовое отверстие.

    Когда я пытался вытащить его, скелеты хватали меня за руки, обнимали за спину, хватали за ноги. Нож выпал из моей руки, и меня подняли с земли. Щелкающие звуки раздавались вокруг меня, когда они подняли меня над головой.

    Их резиновые кости остановили кровообращение в моих локтях, когда они возвращали меня к Фиг.

    - Отведите его в шахту, - сказала она. - Там его никто не услышит.

    Она повела костлявую команду в лес, неся меня, кажется, целую милю. Я пытался освободиться, но их было слишком много. Меня принесли в поле оранжевых цветов, раздели догола. Потом они бросили меня в шахту.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

    Когда я упал, мне не было больно. Земля оказалась рыхлая, и я отскочил, как на батуте. Я находился на глубине тридцати футов. Не было никакой возможности подняться. Это больше было похоже на колодец, чем на шахту.

    Фиг смотрела на меня с неба.

    - Ты никуда не пойдешь, - сказала она, ее голос теперь был скорее скрипучий, чем писклявый.

    - Мне нужно домой, - сказал я ей. - Мне здесь не место.

    - Ты должен играть со мной вечно, - ответила она.

    - Мне нужно вернуться к Стейси, - сказал я.

    - Она забудет о тебе, - сказала она. - Как раньше она забыла обо мне.

    - Но я люблю ее!

    Она смотрела на меня некоторое время. Потом ушла. Я ждал часами. Она не возвращалась. Я оказался в ловушке. Просто стоял там, под светом сверху.

    В этом мире не было ни дня, ни ночи. Было всегда между. Как рассвет или закат, без солнца на небе.

    Я сел. Земля была влажная и мясистая. Я потер ее рукой. Она была теплая.

    Это была плоть Стейси. Я должен быть на дне их мира, где земля встречается с ее телом. Какого черта я собирался делать? Что, если я никогда отсюда не выберусь? Что, если я никогда больше не увижу Стейси?

    Я лег на живот и обнял мясистую землю, чтобы приблизиться к своей любви. Мои щеки стали влажными от слез, или, может быть, это просто пот, поднимающийся из кожи подо мной. Я погрузился в сон, впитывая звук сердцебиения Стейси, вибрирующего во всем моем теле.

    Время шло. Казалось, прошли недели.

    Моя кожа изменилась. Она стала резиновой. Краснота моих пальцев распространилась вплоть до моего запястья. Грудь и ноги тоже стали красные. Слизистые шарики росли из моей головы. Я становился похожим на Фиг.

    Я ничего не ел с моего последнего энергетического батончика, но я не испытывал голод или жажду вообще. Я бы уже умер от жажды. Я верил, что моя новая кожа поглощает питательные вещества из атмосферы. Тело Стейси должно кормить этот мир, как кормят младенца в утробе матери. Людям здесь не нужно было ни есть, ни пить.

    Я разговаривал с землей, как будто это была Стейси. Я рассказывал ей, как я счастлив быть с ней, хотя мы не можем видеть друг друга. Я был уверен, что она чувствовала то же самое, утешая свои одинокие ночи, зная, что я все еще внутри нее, думаю о ней.

    После того, как мой голос начал скрипеть, я просто говорил с ней в голове.

    Я проснулся от треска, исходящего из задней части моей головы. Затем по позвоночнику прокатился звук, как будто мою плоть расстегнули от шеи до таза. Я не мог пошевелиться, когда мое тело раскрылось. Мои кости и мышцы разошлись. Из меня выполз скелет.

    Я отскочил, пиная существо, бегущее по потной земле. Мое тело стало легче. Я чувствовал спину. Рана уже заживала. Но мои внутренности… стали полыми. Мои кости ожили и отделились от тела.

    Скелет присел передо мной на корточки, изучая мое лицо, касаясь его окровавленными пальцами. Он выглядел таким же смущенным, как и я, удивляясь, что он делает вне меня. У него не было мозга или жизненно важных органов. Я не знал, как он мог функционировать или думать. Я не знал, как я смогу функционировать или двигаться без костей…

    Но я мог двигаться. Мое тело казалось почти невесомым. Мои пальцы обвивались вокруг запястья, как резиновые змеи. Моя голова без черепа стала мягче, но все равно казалось, будто что-то охраняет мой мозг. Возможно, тонкий слой хряща. Он твердый, но гибкий, как спина дельфина.

    Скелет цеплялся за мои червивые пальцы, как котенок.

    - Нет, - сказал я скелету.

    Он щелкнул зубами.

    - Плохой скелет, - сказал я.

    Скелет повилял тазовой костью, как хвостом.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

    После пары дней игры со скелетом, когда я приучал его не кусать ноги, стараясь не двигаться так сильно, чтобы огромная рана на спине полностью зажила, Фиг наконец вернулась.

    Теперь я был полностью на нее похож. Длинные липкие рога, белая с красными пятнами плоть, большие глаза и маленький рот, упругая латексная кожа. Мои движения были так же неестественны, как и ее, как будто я был глиняным или компьютерным.

    - Теперь ты такой же, как я, - сказала сверху Фиг. Ее пронзительный голос звучал, словно иголки, у меня в ушах. - Твое место здесь.

    Она бросила мне веревку.

    - Ты должен играть со мной, - сказала она. - Не сбежишь?

    - Я буду хорошо себя вести, - ответил я. Мой голос стал чужим. Он был такой же скрипучий, как и у нее. Мой голосовой аппарат, должно быть, стал резиновым.

    По веревке было легко карабкаться с моим новым легким телом. Возможно, я даже смогу с легкостью взобраться на скалу. Я оглянулся и увидел, как скелет карабкался по веревке за мной, стуча зубами у моих лодыжек.

    Как только я вылезу, я уйду. Мне нужно вернуться к Стейси. Надеюсь, она узнает меня, когда я выйду. Надеюсь, я смогу измениться обратно.

    На полпути вверх Фиг сказала:

    - Не думаю, что ты сможешь убежать. Хорошие зефранцы охраняют мост. Плохие зефранцы под мостом.

    Я продолжал подниматься.

    Скелеты меня не остановят. Если мне придется отрезать Фиг пальцы, пока она не прикажет им убираться, я это сделаю. Даже если мне придется убить ее. Ничто не помешает мне вернуться к моей любви.

    За пределами шахты Фиг почувствовала мою новую кожу. Я проверил ее сам при новом освещении. Мои соски и волосы на теле исчезли. Волосы у меня на голове отросли. Интересно, покраснели ли мои глаза и волосы? Стейси взбесится, когда увидит меня.

    - Пойдем играть! - воскликнула Фиг, как взволнованная маленькая девочка.

    Она была такая грустная и одинокая. Неудивительно, что последние двадцать с лишним лет она все время рыдала, вырываясь из влагалища Стейси.

    Я последовал за ней через поле оранжевых цветов, просто ждал подходящего момента, чтобы схватить ее. Скелетов с ней не было, но это не значит, что их не было поблизости. Мой скелет следовал за нами. Я не был уверен, он на ее или на моей стороне.

    - Это будет весело! - проскрипела она.

    - В какую игру ты хочешь играть? - проскрипел я в ответ.

    Она прыгнула на меня. Я попытался схватить ее, но упал, когда земля начала грохотать. Землетрясение.

    - Что происходит? - cпросил я.

    - Это то самoe? - cказала она, оглядываясь.

    Я смотрел, как над нами мечутся деревья.

    - Иди за мной, - сказала она. - На всякий случай.

    Мы побежали вверх по холму, спотыкаясь на зыбкой земле, пытаясь добраться до самого высокого пика в долине. Мы вошли в особняк и поднялись на крышу, где стояли все остальные мультяшные люди. Они все смотрели в одну сторону, вдаль.

    - Это то самoe? Это то самoe? - перекрикивала грохот Фиг.

    Что, черт возьми, происходит?

    Я встал на стол, чтобы посмотреть поверх толпы, увидеть, на что они смотрят. Они все смотрели на утес, откуда я пришел, но там не было ничего интересного…

    Подожди минутку… Стейси, нет…

    Гейзер вырвался из скалы, взрыв белой жидкости. Затем еще одна вспышка белой жидкости. Потом еще одна.

    Она!

    Стейси… занималась сексом!

    Я не мог держать рот на замке. Как лавина, долину наполнила сперма какого-то парня. Какой-то парень, с которым Стейси мне изменяла. Прошло всего несколько недель! И я все еще был внутри нее! Что она сделала!

    Когда землетрясение стихло, я вышел из-за стола. Она даже не использовала презерватив. О чем, черт возьми, она думала? Что, если она заболеет? Она не занималась со мной сексом без презерватива в течение нескольких месяцев после того, как мы встречались, после того, как она отправила меня к врачу, чтобы убедиться, что я полностью свободен от ЗППП. Как она могла…

    Толпа продолжала смотреть вдаль.

    - Это может быть оно, - сказала Фиг, указывая на кратер в паре миль от утеса.

    Озеро спермы растекалось по ландшафту, затопляя деревья, некоторые дома. Когда сперма вошла в кратер, люди задержали дыхание и посмотрели на небо.

    - Смотри, - сказала мне Фиг, указывая на облака.

    Я поднял глаза.

    Облака рассеялись, словно их вытерли тряпкой, открыв куполообразное пурпурное небо. Затем вся толпа вскочила с безумными криками, когда розовая пленка растянулась по атмосфере, накрыв нас, как одеялом.

    - Это случилось! Это случилось! - заплакала Фиг.

    Мне не нужно было спрашивать, о чем они переживали.

    Я уже знал…

    Стейси забеременела.

    Я упал на задницу и отвернулся. Мой скелет сидел в углу, выковыривая пауков из паутины и стуча на них зубами. Я закрыл лицо резиновыми руками. Слезы казались чужими на моей коже.

    - Ха! – прищурилась Фиг, указывая на меня. - Ты не можешь уйти сейчас!

    Я вытер глаза.

    - Я же говорила, - сказала она. - Ты будешь играть со мной вечно! Мама так сказала! Она никогда не ошибается!

    Она была права. Я не могу уйти. По крайней мере, года два или лет десять.

    Пропитка отрезала туннель между этим миром и другим. Мы больше не были внутри тела Стейси, мы были внутри ее ребенка. Отверстие на скале исчезло. Я заперт здесь, пока не откроется новoe. Как только ребенок Стейси подрастет и пропустит меня. И даже тогда я не знаю, сможет ли мое новое тело выжить там.

    Я бродил по особняку, меряя шагами затхлые залы, не обращая внимания на обитателей, отталкивая Фиг и свой скелет, когда они пытались последовать за мной.

    Как Стейси могла так поступить со мной? Не прошло и месяца, а она уже спит с кем-то другим… Это она заставила меня прийти сюда. Почему она не послала кого-нибудь за мной?

    Этого не может быть. Она любит меня. Она бы никогда так со мной не поступила.

    Может быть, это не ее вина. Может, ее изнасиловали. А может, это был несчастный случай. Может быть, какой-то парень вызвался прийти в этот мир, чтобы найти меня, но случайно эякулировал, пытаясь пролезть через ее вагинальный туннель… Или, может быть, парень никогда не верил ей насчет мирa в ее утробе. Может, он просто подумал, что Стейси - сумасшедшая девчонка, и решил ею воспользоваться. «Ты хочешь, чтобы я вошел в твою вагину? Конечно, без проблем!» Или, когда он пытался залезть внутрь, Стейси просто унесло течением. Она могла так возбудиться, когда он попытался войти в нее, что они закончили сексом вместо того, чтобы спасти меня.

    Это было то, что я всегда ненавидел в Стейси. Она была из тех людей, которые всегда увлекаются моментом. Когда она хорошо проводила время со своими друзьями, она всегда забывала о планах, которые у нее были со мной. Когда парни флиртовали с ней, она всегда флиртовала в ответ, даже когда я стоял рядом с ней. Я знал, что она любит меня, но иногда эмоции ослепляли ее и уносили прочь.

    Насколько я знаю, она могла сделать это, чтобы подразнить меня. Это было так похоже на Стейси - заводиться от мысли о сексе с каким-то странным парнем, пока я находился в ловушке внутри нее. Я уверен, что эта идея ее бы возбудила. Я всегда ненавидел ее болезненные фетиши. Например, как ей иногда нравилось душить меня или себя во время секса. У нее был какой-то фетиш на шею. Особенно я ненавидел, когда она ложилась на меня сверху и трахала в горло. Ей нравилось чувствовать мое адамово яблоко на своем клиторе и нравилось душить меня своими бедрами. Она также заставляла меня напевать, когда она терла мою шею, чтобы мой голосовой аппарат работал как вибратор.

    Я хотел оставить ее спать с другим парнем. Я хотел вышвырнуть ее из дома и сказать, что больше не хочу ее видеть. Но я не мог. Я никогда не смогу оставить ее, пока жив.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

    Я вышел из особняка и спустился с холма, стараясь не смотреть в ясное розовое небо. Это слишком напоминало мне Стейси.

    Миновав несколько домов, я понял, что за мной следовала Фиг. Я остановился и ухмыльнулся ей в ответ, сжав кулаки, словно собираясь ударить ее в лицо, если она подойдет слишком близко.

    - Что? - крикнул я.

    - Здесь светло, - сказала она, совершенно не обращая внимания на мой гнев.

    Она шевелила ноздрями, словно пытаясь вдохнуть розовый аромат неба.

    - Давай уйдем с яркого света, - предложила она, заходя в заброшенный зеленый дом слева.

    Я смотрел, как она исчезает в доме, не оглядываясь. Некоторое время я ждал на улице, глядя на свои резиновые красные ноги. Она не вышла посмотреть, что меня задержало. Она была такая странная. Я решил уйти и продолжить путь, но что-то помешало мне идти. Что-то заставило меня войти в дом с Фиг. Может, я просто не хотел спускаться с холма. Там были скелеты и окрестности черных уродств, не говоря уже об огромном озере прогорклой спермы какого-то парня. Может, мне больше нечем было заняться. Может, я просто не хотел быть один.

    Я нашел ее наверху, сидящей на корточках в коридоре. Ее блестящий зад торчал в воздухе, когда она вытаскивала фрагменты ковра.

    - Им нравится внимание, - сказала она.

    Я понял, что разглядываю ее задницу, когда увидел свое отражение в одной из ее белых ягодиц, и быстро отвернулся, пока она меня не поймала. Я прошел мимо нее и вошел в одну из спален. В ней стояли три кровати, три комода и большое окно с кольчужными занавесками. Детская комната.

    - Нам пора играть, - сказала Фиг у меня за спиной.

    Я пожал плечами. Фиг попыталась поцеловать меня. Я отвернулся, и она начала сосать мою шею латексными губами. Я оттолкнул ее.

    - Что ты делаешь?

    Она потянула меня за руку к одной из детских кроватей.

    - Мы играем, - сказала она.

    Ее червивые пальцы обвились вокруг моего члена. Играем? Это то, что она подразумевала под игрой? Она скользнула языком в мой крошечный ротик, лаская мой мягкий член в эрекции.

    Я оттолкнул ее.

    - Нет.

    Она смущенно посмотрела на меня.

    - Но мы же должны играть!

    - Я не хочу играть с тобой.

    - Ты больше не для нее, - сказала она, потирая руки. - Ты для меня.

    Она знала, что я думал о Стейси. Я сжал кулаки, мое лицо покраснело в карикатурных глазах Фиг. Я хотел сделать кому-нибудь больно. Я хотел, чтобы кто-то физически почувствовал мою боль. Я хотел, чтобы кто-нибудь заплатил за все, что со мной случилось.

    Пока я злился, Фиг наблюдала за мной, мастурбируя. Вена у меня на лбу вздрогнула, когда она вытерла жирными пальцами мои губы и ноздри, совсем как Стейси. Стейси всегда нравилось видеть мою реакцию на ее вкус, на ее запах, хотя она знала, что это меня бесит.

    Но, Фиг на вкус отличается от Стейси. Она была ароматом роз. Цветочным потом. Ее запах наполнил мои легкие и придал моему дыханию пушистую текстуру.

    Что-то в моем мозгу оборвалось, и я бросился на Фиг. Я схватил ее за локти и сжал изо всех сил, пытаясь сдавить до боли ее змеиные руки. Затем я бросил ее на землю так сильно, как только мог, прижав к земле, и начал душить ее так же, как Стейси душила меня.

    Я остановился, когда увидел ее лицо. Она смотрела на меня в замешательстве. Она не была ранена и не напугана, просто не уверена, что я пытался сделать. Я убрал руки с ее шеи и отвернулся, пристыженный.

    - Ты не так это делаешь, - проскрипела она подо мной.

    Я почувствовал, как она схватила мой член и направила его себе в промежность. Она терла о скользкое отверстие, ее дыхание холодило мне шею. Затем она взяла меня за задницу обеими руками и притянула к себе.

    Внутри словно был горячий кисель или, может быть, резиновый клей. Она извивалась подо мной с кривой улыбкой, сжимая мои бедра и пульсируя напротив меня. Мы целовали друг друга крошечными губками, прижимаясь к гладкой пластиковой коже. Мой резиновый пенис входил в ее латексное влагалище, издавая громкий скрипучий звук, который эхом разносился по затхлой комнате. У нее не было сосков, но я все равно облизывал ее груди, как будто они там были. Она, казалось, ничего не чувствовала.

    Наш секс был далек от человеческого. Больше было похоже на секс улиток. Или секс медуз. Или японский аниме-секс. Наши бескостные тела скручивались в нечеловеческих позах. Это было невероятно странно, но это, наверно, лучший секс, который у меня когда-либо был.

    Оргазм прошел по всему моему телу, как океанские волны под кожей. Мои яички раскрылись и выпустили два сырых яйца, которые поднялись и вышли из моего члена на Фиг. Она закрыла глаза и откинулась на спинку стула, яички ушли глубоко внутрь.

    Когда яйца лопнули, она глубоко вздохнула и прижалась головой к моему плечу, слезы стекали по ее щеке, скапливаясь на моей шее.

    Я проснулся после короткого сна. Волосы Фиг, цвета корицы, были на моем лице, ее слюни на моей груди. Мы с трудом помещались на детской кровати, но мы так скрутились друг вокруг друга, что ни один из нас не рисковал упасть. Я развернулся и выскользнул из комнаты через кольчужные занавески на балкон. Тепло ярко-розового неба застилало мое лицо.

    Это место было не призрачным мирoм, а просто разбитым одиноким мирoм. Он, должно быть, существовал веками, переходя от хозяина к хозяину, от матери к дочери, поколение за поколением. Я даже представить себе не мог, как это место было создано. Возможно, оно было создано какой-то космической катастрофой. Возможно, он был создан каким-то азиатским Франкенштейном. Или это была какая-то эволюционная мутация. Возможно, давным-давно в Азии, где родилась Стейси, была деревня, в которой было слишком много людей, но недостаточно еды. Возможно, эта ситуация продолжалась так долго, что эволюция должна была вмешаться и что-то с этим сделать. Возможно, родилось несколько самок-мутантов, каждая из которых содержала в себе плодородные миры. Миры, в которые могли переселиться многие жители деревни. Миры, где его обитателям не понадобятся ни пища, ни вода. Миры, способные вместить несколько деревень. Все, что нужно, это кормить и защищать женщин - хозяек миров.

    Я смотрел на почерневшие дома дальше по дороге. Фиг назвала это "раком". Возможно, у матери Стейси была болезнь, которая распространилась по ее телу, разрушая ее внутренности, а также мир внутри нее. Возможно, она передала мир Стейси и родила ее до того, как рак смог уничтожить весь мир. Возможно, ее мать умерла от болезни, прежде чем успела рассказать Стейси о тайнике, спрятанном в ее животе. Когда ее усыновили американские родители и привезли в Калифорнию, Стейси навсегда отрезали от правды. Если, конечно, кто-нибудь еще знал правду.

    Я был уверен, что мир был создан так давно, что никто толком не знал правду. Даже жители этого мира. После стольких поколений истина, вероятно, была искажена, превращена в миф. Эти люди так долго были оторваны от внешнего мира, что, вероятно, сомневались в его существовании. Они, вероятно, знали об этом столько же, сколько мы знаем о Рае.

    - Я буду скучать по ним, - сказала Фиг, выходя на балкон позади меня.

    Она посмотрела на небо. Я думаю, она говорила об облаках. У нее были имена для всех. Она говорила о них, как о настоящих людях.

    - Они были моими друзьями, - сказала она со слезой на щеке.

    Я обнял ее. Не знаю, почему. Смешно, что она плакала из-за потери облаков, но в каком-то смысле это было даже мило.

    - Но ты же здесь, - сказала она. - Тебе лучше.

    Я вытер ее щеку большим пальцем. Он издала звук, похожий на звук дворника.

    - Ты любишь меня в ответ, - произнесла она.

    Я замер при слове "любовь" и отошел от нее.

    - Я никогда не говорил, что люблю тебя. Мы едва знаем друг друга.

    - Но ты изменился для меня, - сказала она, поглаживая мои скользкие рога, касаясь моей кожи. - Ты мой.

    - Я не хотел меняться, - возразил я. - Это просто случилось.

    - Это случилось потому, что ты принадлежишь мне.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

    В конце концов мы с Фиг поженились.

    Теперь я был влюблен в нее. Может быть, даже больше, чем когда-либо любил Стейси. Ее скрипучий голос сводил меня с ума. Ее большие карикатурные глаза завлекали меня на несколько часов.

    - Это было предначертано, - сказала мама Фиг на своем языке, наблюдая, как мы вместе входим в южное крыло особняка. Давно заброшенный участок, который мы ремонтировали в нашем доме.

    Язык моей тещи – тайский, или какой-то другой язык, развившийся из тайского. Я пытался выучить его, но потребуется время, прежде чем я смогу говорить свободно. Фиг пыталась научить меня ему, но ее внимание редко задерживалось на одном проекте достаточно долго, чтобы чего-то достичь. Не знаю, где она выучила английский. Сначала я подумал, что она взяла его у Стейси, когда они были детьми, но я нашел несколько книг, написанных на английском языке на некоторых полках в особняке. Кто-то, кто мигрировал в этот мир, должен был знать английский язык в какой-то момент. Может, отец Фиг или дядя.

    Иногда трудно получить прямые ответы от Фиг. Она определенно была странная, но я так ее любил. Я любил в ней все.

    Так Фиг будила меня по утрам: во-первых, она выходила на улицу на прогулку. Когда она возвращалась, у нее была корзинка, наполненная чем-то, чтобы дать мне. Обычно это был цветок или кучка камней или улиток. Она клала их на одеяло в каком-нибудь виде. Это всегда был один и тот же дизайн, но я не знал, что это значио. Это был какой-то тайский символ, но я думал, что он означает любовь. После этого она терлась красным кончиком носа о красный кончик моего носа, пока я не просыпался и не целовал ее.

    Если бы кто-нибудь во внешнем мире, даже Стейси, сделал со мной такое, я бы рассердился. Но с Фиг это делало меня счастливым. Она была такая милая. 

    Но, я думаю, что причина, по которой я любил ее, причина, по которой я считал ее такой милой, была в том, что она сделала со мной.

    Люди этого мира рождались с уникальной ДНК. Они рождались одним видом. Иногда они соответствовали своим родителям, как Фиг, но обычно они рождались совершенно чуждыми от всех остальных. Когда женщина находилась в непосредственной близости от мужчины, она выделяла сверхзаряженные феромоны, которые изменяли ДНК мужчины, чтобы та соответствовала ее собственной. Он мутировал в мужскую копию ее вида. Затем они становились одного вида.

    Я считал, что феромоны также выделяли химические вещества в мозг мужчины, которые действовали, как афродизиаки. Потому что каждый раз, когда мы с Фиг были вместе, я не мог удержаться и прыгал на нее. Это было больше, чем обычная похоть, которую я получал во внешнем мире. Это была какая-то глубокая неконтролируемая потребность спариваться с единственной женщиной моего вида. Иногда из-за этих чувств я находился рядом с Фиг. Иногда они делали меня счастливым, в эйфории. Они заставляли меня любить жизнь, любить себя, и особенно они заставляли меня любить Фиг больше всего на свете.

    Фиг была беременна, ее живот был вытянут, как воздушный шар. Она улыбалась, косясь на меня, пока я подбрасывал в огонь поленья, чтобы согреть ее.

    Мой скелет свернулся на коврике рядом с ее креслом-качалкой. Фиг гладила заднюю часть черепа. Его стучащие зубы напоминали мурлыканье котенка.

    Я рылся в старых ящиках в поисках интересных объедков для завтрашнего ужина. В одном из ящиков я нашел скульптуру, которую сделал в тот день, когда встретил Фиг и ее семью. Я также нашел цифровую камеру Стейси и рацию.

    В рации все еще были батарейки. Интересно, осталась ли у Стейси другая? В течение нескольких недель после того, как она забеременела, я пытался связаться с ней по этому поводу. Но всегда были помехи. Туннель, ведущий в этот мир, был перекрыт, так что я вообще ничего не смог до нее донести.

    Просто из любопытства я взял рацию на крышу, ускользнув от Фиг, пока она грелась в тепле костра с закрытыми глазами. Храп старых мутантов наполнил дом. Я старался их не разбудить.

    Снаружи небо очистилось от облаков. Я видел очертания детской ручки, машущей мне с небес.

    - Стейси? - cказал я в рацию.

    Рука ребенка дернулась в небе.

    Повторяю: «Стейси, ты здесь?» несколько раз. Просто наслаждаясь пейзажем, вдыхал свежий воздух, не ожидая ответа.

    Но кто-то ответил. Поначалу откуда-то издалека. Трудно разобрать. Но становилось яснее.

    - Стив…- раздался голос.

    Это была Стейси. Теперь ее голос казался мне почти чужим. Так же, как мой голос должен был казаться ей чужим.

    - Я все еще здесь, - сказал я ей.

    Наступила пауза.

    - Стив, это ты? Ты говоришь так странно…

    Я слышал, как она плакала.

    - Я так по тебе скучаю, - сказала она.

    - Я тоже по тебе скучаю, - ответил я.

    - Я думаю о тебе каждую ночь, - сказала она. - Я держала батарейки в рации на случай, если ты захочешь связаться со мной. Я никогда не теряла надежды услышать тебя.

    Да, поэтому она трахалась с каким-то парнем, всего через несколько недель после моего исчезновения…

    - Как поживает отец вашего ребенка? – cпросил я ее.

    Она помолчала.

    - Не знаю, - сказала она. - Это был просто парень, с которым я познакомилась в баре. Я была так расстроена. Я не знала, что делаю.

    Я сел в плетеное кресло.

    - А как поживает твоя любовница? - cпросила она почти раздраженно.

    - Фиг? - cпросил я. - У нее все хорошо. Мы беременны. Она должна появиться со дня на день. Так же, как и твоя, я полагаю.

    - Она была моим воображаемым другом, не так ли? - cпросила она. - Когда я была ребенком?

    - Да, - ответил я.

    - Ей было так одиноко, - сказала она. - Ее крики всегда взывали ко мне, умоляя прислать ей кого-нибудь, кого она полюбит. Она всегда была такой грустной и злой. Но после того, как ты вошел в меня, больше не было слез. Было пение. Она была счастлива. Она была влюблена.

    Мои губы скрипели, когда терлись о трубку.

    - Я так и знала, - продолжала она. - Я знала, что, когда ты не вернулся, вы влюбились друг в друга и решили остаться вместе. Ее счастливый голос изо дня в день заставлял меня ревновать. А потом это вывело меня из себя. Я ненавидела тебя за то, что ты сделал со мной. Я трахнула первого попавшегося парня, надеясь утопить вас обоих в его сперме. Я думала, что удалось. Ее голос перестал выходить из меня. Мое влагалище затихло. Я чувствовала себя ужасно. Я думала, что убила тебя. Я бы послала кого-нибудь проверить, все ли с тобой в порядке, но оно больше не растягивалось. Я надеялась, что ты еще жив. Внутри меня.

    - Да, - ответил я. - Но мир больше не внутри тебя. Он внутри вашего ребенка.

    - Я хочу увидеть тебя снова, Стив, - сказала она. - Мне все равно, сколько времени это займет. Может, ты сможешь выйти из моей дочери, когда она вырастет. Ты можешь снова быть со мной.

    - Я уже не совсем человек, Стейси, - сказал я. - Я не думаю, что смогу вернуться в тот мир.

    - Тогда я приду к тебе…

    - Стейси, - сказал я. - Я любил тебя больше всего на свете, но на мне лежит ответственность. У меня есть люди, которые нуждаются во мне. Я уже двигаюсь дальше.

    - Я понимаю…- cказала она.

    - Я женат, и у меня будет ребенок, - сказал я.

    - Я знаю, - ответила она. – Но…

    Она сделала паузу.

    - Ты счастлив? - cпросила она.

    - Да, - ответил я. - Я очень счастлив.

    - Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, - сказала она мне.

    - Да, - ответил я.

    Она заплакала в рацию.

    - Стейси? - cказал я.

    - Да?

    - Я всегда буду с тобой…

    Она продолжила плакать, и рация отключилась. Я думаю, она выключила ее или, может быть, бросила через всю комнату.

    Это была еще одна вещь, которую я всегда ненавидел в Стейси. Она всегда обрывала меня на середине разговора ради драматизма.

перевод: Олег Казакевич

Элитный клуб литературных извращенцев

Сайт: http://ecliclub.ru

Паблик: https://vk.com/ecliclub