«Боди-Арт» Гарри Чарльз

Джефф Рирдон видел подобную красоту только один раз в жизни. В первый раз, когда она была из плоти и крови. Лицо на улице. Аромат духов во встречном дуновении ветра. Ни одна из других не могла сравниться с тем, что было у нее...
Никогда!
Да, она была совершенством в течение недолгого времени, и Джефф никогда не думал, что увидит ее снова. Но теперь она была здесь, смотрела на него с кирпичного фасада склада.
- Ты в порядке, босс? - спросил Марк.
- Да, в порядке. - Джеффу пришлось оторвать взгляд от нарисованного краской лица богини, которое возвышалось от пола до крыши здания.
- Похоже, ты увидел гребаное привидение, - пошутил Марк.
- Не... не говори глупостей, - ответил Джефф, уже уходя прочь.
- Так я даю ребятам добро? - крикнул ему вдогонку Марк.
- Скажи им, чтобы были здесь рано утром, - крикнул Джефф, не оглядываясь. - Я хочу, чтобы это место сравняли с землей до вечера.
Джефф продолжал идти, желая увеличить расстояние между собой, Марком и стеной, украшенной граффити. Когда он дошел до машины, его дыхание стало тяжелым и учащенным, пот пропитал его рубашку так, что она неприятно прилипла к телу.
Джефф упал на водительское сиденье и откинулся назад, прижав затылок к подголовнику, пытаясь взять дыхание под контроль.
Это не могла быть она.
Это должно быть совпадение.
Джефф позволил себе наклониться вперед, прижавшись лбом к рулевому колесу, и волна тошноты подкатила к горлу.
Невозможно.
Никто больше не знал.
Джефф был так осторожен, все было спланировано так, чтобы обеспечить полную секретность. Даже жена Джеффа, Рут, не подозревала о том, что он делает. Она была довольна их жизнью, счастлива в невежественной уверенности, что все хорошо.
Возьми себя в руки.
Не теряй головы.
Джефф вставил ключ в замок зажигания и повернул его, двигатель тихо заурчал под капотом. Он сделал еще три глубоких вдоха, включил кондиционер и перевел рычаг коробки передач на первую скорость.
К завтрашнему утру она исчезнет, и он больше никогда не увидит ее образ. В этом он был уверен. Аварийная бригада позаботится об этом. Джеффу оставалось только забыть о ней, как он уже делал это раньше. Она ушла и больше не вернется.


Джефф не был уверен, но, возможно, именно чувство вины заставило его предложить сходить куда-нибудь поужинать в тот вечер. Он позвонил Рут по дороге домой и сказал, чтобы она собиралась и сама выбрала ресторан. Они уже несколько месяцев никуда не выбирались, и волнение в ее голосе было более чем заметно, когда она говорила Джеффу, что любит его.
Вечер начался хорошо: перед уходом они занялись любовью, и этот нежный момент оставил у Рут довольную улыбку и заставил Джеффа почти поверить, что между ними все в порядке.
Почти.
Рут выбрала итальянский ресторан, который они посетили, впервые встретившись. Там было новое руководство, но интерьер был таким же, каким его помнил Джефф, а еда, если это возможно, еще лучше. Они ели и пили, говорили о работе, вспоминали. Обычные, будничные разговоры супружеской пары, живущей в браке долгое время.
Они вернулись в метро, держась за руки, лицо Рут излучало счастье, грозившее заразить Джеффа. Со всем происходящим в его жизни он забыл, что значит быть расслабленным, отпустить себя и просто быть самим собой. В последний раз он открылся и показал свое истинное «я» только с ней...
С другой женщиной.
На платформе станции не было других пассажиров, и они молча ждали следующего поезда, о прибытии которого возвестила волна теплого, спертого воздуха, от которого Джеффа передернуло. В метро он всегда чувствовал себя запертым и нечистым, как будто воздух был испорчен теми, кто выдыхал его до него, и аромат их внутренностей наполнял его нос с каждым вдохом. Это вызывало у него отвращение.
Когда поезд въехал на платформу и плавно остановился, Джефф замер, его легкие словно сжались, а волоски на затылке заиграли невидимыми пальцами статического электричества.
Почему здесь?
Почему именно сейчас?
Перед ним лежала ее нарисованная фигура, ее изображение занимало всю длину вагона. На складе его дразнили только ее лицом, но теперь она предстала перед ним во всей своей красе. Джефф рассмотрел ее всю, каждый изгиб и вершину, как он и запомнил. Художник изобразил ее с любовью и заботой, экономно используя краски, чтобы воссоздать ее так, как не смогла бы ни одна фотография.
Чего ты хочешь?
Джефф, пошатываясь, прошел через раздвижные двери, его глаза задержались на ней как можно дольше. Как только он оказался в поезде, он рухнул на ближайшее сиденье и обхватил голову руками.
- Джефф, ты в порядке? – обеспокоенно спросила Рут. - Опять боли в груди?
- Нет, - вздохнул Джефф. - Просто мигрень... надо было воздержаться от красного вина.
Лжец!
Джефф зажмурил глаза, понимая, что воспоминания о той ночи хотят вернуться, и делал все возможное, чтобы бороться с ними. Он чувствовал, как кровь стучит в висках, а сердце бьется от волнения при мысли о том особенном времени, которое он провел с ней.
Такая красивая.
Произведение живого искусства.
Моя лучшая работа.


Джефф никогда не знал ее имени. Имена его не волновали. Все, чего он хотел, - это купаться в красоте женских форм, и она была идеальным вариантом.
Шел дождь, и предложение подвезти от парня с дружелюбной улыбкой показалось ей слишком заманчивым, чтобы отказаться, в конце концов, это было всего пять минут езды. Когда она забиралась в машину, Джефф внимательно рассматривал нижнюю часть ее бедра, видневшуюся под подолом красной юбки. За один этот короткий взгляд он успел оценить все, что она могла предложить.
Черные туфли на каблуках, такие, которые завязываются вокруг лодыжки. Прозрачные чулки, хотя, возможно, и колготки, но он мог фантазировать. Красная юбка, облегающая ее стройные бедра. Кожаная куртка, распахнутая спереди и открывающая черный топ с низким разрезом, который демонстрировал взлеты и падения ее хорошо загорелого декольте.
А потом он увидел ее лицо - симпатичную молодую девушку со струящимися светлыми волосами, полными розовыми губами и самыми потрясающими глазами, которые Джефф когда-либо видел. Они были стального серого цвета с вкраплениями того, что он мог описать только как солнечные лучи, яркий оранжевый цвет, в котором танцевала жизнь.
Совершенство!
Все последующее всегда происходило как в тумане, память искажалась под воздействием адреналина, который бурлил в организме Джеффа. Он так и не смог вспомнить, когда увидел первые признаки страха на ее лице. Определенно, это было после того, как он, не остановившись, проехал всю улицу, на которой она жила.
Потом начались слезы... мольбы и просьбы остановить машину. Джефф лишь взглянул на нее, улыбнулся и сказал:
- Я хочу узнать тебя изнутри.
В конце концов она закричала, но ненадолго. Ее первоначальное сопротивление быстро сошло на нет, перейдя в ослабленные удары ногами, которые затем превратились в более чем слабые подергивания. Прежде чем Джефф успел узнать ее по-настоящему, она стала тихой и молчаливой.
О, и такой красивой.
Они всегда выглядели наилучшим образом, когда Джефф узнавал их изнутри. Чистота, которая оставалась после того, как с них сдирали кожу, была тем, что Джефф не мог отрицать. То, как они ощущались под его ласками, как обнажались мышцы и сухожилия, приводило его в сексуальное возбуждение, не сравнимое ни с чем, что он когда-либо испытывал.
Маленький секрет Джеффа.


На следующее утро за завтраком Джефф размышлял об источнике нарисованных изображений. В жизни ее наверняка знали другие люди, и было вполне логично, что кто-то увидел ее красоту и решил использовать ее в своем искусстве. Это ничем не отличалось от того, как ее использовал Джефф, хотя и в другой форме.
Но это был лишь один из многих вариантов. Другой вариант вызывал у Джеффа страх. Что, если картины были сделаны для него одного? Что, если кто-то узнал о том особенном времени, которое он провел с ней? Что, если они планировали предать тайну Джеффа огласке, надавить на него, чтобы он проговорился?
Так не пойдет... совсем не пойдет.
Он должен был знать наверняка.


Джефф ехал быстрее, чем обычно, проявляя нетерпение всякий раз, когда попадал в пробку, и поглядывая на часы каждые две минуты. Если бригада по сносу будет так же пунктуальна, как обычно, то у него не так много времени, если он хочет увидеть то, что ему нужно. Как только это будет сделано, они смогут сравнять старый склад с землей и уничтожить изображенное на нем художественное доказательство.
Джефф пошарил на пассажирском сиденье, нашел мобильный телефон, нажал на кнопку быстрого набора и поднес телефон к уху, одновременно управляя машиной свободной рукой. Он снова и снова слышал длинные электронные гудки.
Ответь на гребаный звонок, Марк.
Не повесив трубку, Джефф бросил телефон в багажник и направил все свое разочарование на то, чтобы добраться до места назначения.
Прибыв на место, Джефф проехал мимо рекламного щита с объявлением о реконструкции города, не испытывая обычной гордости за свой последний проект. У него на уме были другие, более важные вещи. Еще не выключив двигатель, он уже мог слышать шум тяжелой техники на дальней стороне склада, и его сердце заныло.
Слишком поздно...
Не может быть.
Джефф выскочил из машины, оставив двигатель включенным, а дверь открытой, и пешком побежал к краю склада.
Марк первым увидел Джеффа и побежал к нему навстречу с широкой улыбкой на лице.
- Ты пришел посмотреть на начало чего-то великого, - сказал он, и улыбка исчезла, когда он увидел выражение лица Джеффа.
- Ты когда-нибудь берешь гребаную трубку? - крикнул Джефф в лицо Марку.
- Только когда звонят, - агрессивно ответил Марк, отстраняясь от Джеффа. - В чем, блять, твоя проблема?
Джефф проигнорировал вопрос и бросился прочь от Марка, направляясь прямо к входу на склад, и вздохнул с облегчением.
Все еще там...
Джефф снова посмотрел на нарисованное лицо и нахмурился.
Оно изменилось...
Это было все еще ее лицо, но за ночь его выражение полностью поменялось. Улыбка исчезла, вместо нее появился рот в форме беззвучного крика. Передние верхние зубы отсутствовали, а по нижней губе стекала струйка красной краски. В глазах больше не было той невинной красоты, которую Джефф так хорошо помнил. Левый был спрятан за опухшим веком, телесный цвет был воссоздан с помощью фиолетового и черного. Правый глаз слепо смотрел на мир, верхняя половина была залита разорванными кровеносными сосудами.
Этого не может быть...
Джефф будто смотрел на фотографию, каждая рана была четче, чем когда-либо могла воспроизвести его память. Именно так она выглядела, когда Джефф засыпал ее лицо землей, закапывая безымянную могилу, которую никогда не посетит ни один родственник.
Кто-то знает...
Джеффу нужно было только имя, и он обыскал участок стены вокруг лица, зная, что оно там будет. Оно должно было быть. Они всегда ставили метки на своих работах, но Джефф не мог их найти.
Если не вокруг картины, то внутри нее.
Джефф позволил своему пристальному взгляду медленно скользить по ее лицу, прослеживая каждую нанесенную аэрозольной краской линию, глубоко вглядываясь в каждый участок, затененный цветом. Это была головоломка, предназначенная только для Джеффа, и он решит ее. Он проделал путь вниз, от макушки до подбородка, а затем начал обратный путь, но так и не нашел ни имени, ни тэга[1]... ничего, за что можно было бы зацепиться.
Джефф наконец отвернулся от здания и пошел прочь, не оглядываясь, когда шар-баба начала свой замах, но получая удовольствие от звука, с которым она крошила кирпичи и раствор. Он прошел мимо Марка и направился обратно к машине, ему нужно было уйти и снять напряжение. Может быть, найти кого-то нового, с кем можно было бы провести особенное время.
Давненько этого не было...
Я заслужил это.
Едва заметная улыбка озарила лицо Джеффа, перспектива отправиться на поиски идеальной красавицы немного подбодрила его. Настроение быстро испортилось, когда он обогнул заднюю часть огромного склада и оказался на пустыре.
Где моя гребаная машина?


Рут беспокоилась о Джеффе. Предыдущая ночь была неожиданной, приятной, и все шло так хорошо, пока они не добрались до метро. Его настроение изменилось, и с тех пор он был молчалив. Угон машины мало улучшил его душевное состояние, и он сидел в своем кабинете и пил весь день. Сейчас был ранний вечер, и бутылка опустела до последней четверти, когда зазвонил телефон.
- Джефф, это тебя, - крикнула Рут, поднимаясь в кабинет.
- Кто это? - хрипло спросил Джефф, спускаясь по лестнице.
- Полиция.
- Как раз, блять, вовремя, - огрызнулся Джефф и выхватил телефон у Рут, махнув ей рукой, когда поднес трубку к уху.
- Это Джефф Рирдон, - проворчал он. - Вы уже нашли ее? - Он прислушался на мгновение. - Понимаю. - Он сжимал трубку так, что костяшки пальцев побелели. - Нет, в этом нет необходимости. Я распоряжусь, чтобы ее забрали. - Джефф положил трубку и сразу же потянулся за курткой.
- С тобой все будет в порядке, дорогой? - спросила Рут с порога кухни.
- Я ухожу.
- Куда?
- Не твое дело. - Джефф вышел через парадную дверь и захлопнул ее за собой.


Офицер назвал Джеффу адрес, где была брошена машина. Ему не нужно было его записывать. Он хорошо его знал. Его компания участвовала в тендере на проектирование нового олимпийского объекта, и он разведал этот район во время изучения проекта. Они не получили контракт, но Джефф знал эту местность как свои пять пальцев.
Поездка на метро сэкономила бы время, но Джеффу нужно было подумать, поэтому он пошел пешком. Ситуация выходила из-под контроля, и он должен был покончить с ней как можно скорее. Когда он найдет виновного, он научит его не связываться с Джеффом Рирдоном.
Машину оставили там, где Джефф мог сразу увидеть ее, придя в это место. Выставили как произведение искусства в галерее... галерее, предназначенной только для Джеффа. Машина стояла в бетонном тупике, окруженном тремя стенами. Сцена освещалась тусклыми уличными фонарями, грязно-оранжевое свечение придавало ей ощущение нереальности.
На стенах были изображены лица и многое другое всех незнакомок, с которыми он когда-либо проводил свое особое время. Это была настенная история каждой жизни, которую он забирал, когда потребность становилась слишком сильной, чтобы противиться ей.
Так много...
Джефф никогда не вел счет своим победам... никогда не брал сувениров. Ему нравилось думать, что каждая связь на одну ночь была именно такой - несколько часов с особенным человеком, а потом возвращение к нормальной жизни. Он не хотел напоминаний о том, что он чувствовал с каждой красоткой. Напоминания обычно разбавляли впечатления.
Теперь ему напоминали об этом со всех сторон, и все они смотрели на него с упреком и ненавистью за то, до чего он их довел.
Но машина - это был добивающий удар. Она была изображена будто распластанной по кузову автомобиля. Ее голова лежала на капоте, волосы рассыпались по крыльям и колесам. Ее упругие груди закрывали лобовое стекло, соски, казалось, гордо торчали из стекла. Ее плоский живот выгибался дугой на крыше, а ноги широко свесились вниз по задней части машины, обнажая ее влажное лоно.
Джефф подошел ближе, желая протянуть руку и снова прикоснуться к ней.
- Красивая, не так ли? - спросил мужской голос из тени.
- Что тебе нужно? - Джефф не потрудился оглянуться.
- Мне ничего от тебя не нужно. - ответил голос. - Я просто рисую их... даю им новую жизнь.
- Тогда почему здесь я? - крикнул Джефф.
- Потому что это то, чего они хотели, - объяснил голос.
- Что, черт возьми, это значит?
- Спроси их, - прошептал голос. - Только они знают.
Джефф подошел ближе к машине, наблюдая, как кожа начинает отслаиваться, краска пузырится, словно нагретая изнутри, и стекает по кузову, обнажая нежную плоть под ней. Он протянул руку и положил ее на крышу машины, его ладонь легла на ее пупок.
- Что ты хочешь от меня?
Ответ пришел со всех сторон: - Чувствовать. – Выдохнул Джеффу многоголосый шепот.
- Зачем ты это делаешь? - воскликнул Джефф. - Ты была особенной.
- Как ты посмел, - прорычала она, ее налитые кровью глаза распахнулись и уставились на Джеффа. - Ты не имел права.
Джефф попятился назад, упав на колени, так как слезы затуманили его зрение, но он все еще видел, как она поднимается из машины, как краска превращается в плоть, отделяясь от металлического полотна. Он повернул голову влево-вправо и увидел, как все они возродились, сошли со стен и двинулись к нему.
- Я любил вас всех, - всхлипывал Джефф, глядя ей в глаза. - Но тебя я любил больше всех.
- Тогда позволь мне вернуть эту любовь, - шипела она Джеффу, опускаясь на колени и глядя ему в лицо. - Дай мне показать тебе, как ощущается твоя любовь. - Она протянула руку вперед, проникая в его кожу и мышцы.
Джефф почувствовал жгучую боль в животе и посмотрел вниз, туда, где ее запястье скрылось в его торсе, кровь окрасила белую рубашку, только что надетую в то утро. Его рот открывался и закрывался, не издавая ни звука.
- Ты чувствуешь меня внутри? - Она ощупывала его холодными пальцами. - Тебе хорошо? - Она наклонилась вперед и провела языком по его щеке, неестественная шершавость ощущалась как тысяча шипов, сдирающих кожу с мягких тканей.
Они окружили его, руки тянулись к его одежде и коже, разрывая их так же, как и он делал это с ними. Он хотел закричать, но пальцы впились в его адамово яблоко и сдавили его с нечеловеческой силой.
Они продолжали тесниться к нему, задыхаясь от нетерпения вернуть его извращенную любовь. Они рвали его с остервенением, забирая плоть и возвращаясь к стенам со своими трофеями, размазывая остатки по бетонной поверхности, используя его жидкости, чтобы нарисовать новую картину.
Все это время она не отходила от него ни на шаг, держа его в своих интимных объятиях, ожидая, когда он будет по-настоящему обнажен, обнажен так, как когда-то обнажил их.
- Хватит, - сказала она, поднимая Джеффа на ноги и ведя его к стене, оставляя за его спиной кровавые следы.
- Но я любил тебя, - закашлялся Джефф горлом, полным крови.
- Ты не знаешь, что такое любовь, - сказали они все как один. - Но ты узнаешь, что такое страдание.
Она толкнула Джеффа к измазанной кровью стене. Боль была такой, какой Джефф никогда не испытывал прежде, и он наконец смог закричать, оросив воздух красным туманом, когда звук вырвался из его разорванной трахеи.
Крик затих, когда он стал единым целым со стеной, мокрая кровь засохла вокруг него, когда его плоть впиталась в бетон, и он присоединился к тем, кого когда-то любил.