«Ледниковый период» Майкл Суэнвик

Был ранний полдень, когда Роб занес последнюю коробку в их новую квартиру и - наконец, официально - въехал. Он как раз ставил ее на ящики с книгами, которые он собирался распаковать позже, когда Гейл сказала что-то из кухни.
- Что? - крикнул он.
Она высунула голову в коридор.
- Я сказала: "Эй, хозяин оставил старый холодильник".
Роб неторопливо направился на кухню. Стойки были завалены коробками с полураспакованной кухонной утварью.
- Наверное, посчитал, что выносить его слишком хлопотно.
Холодильник, пожелтевший до грязного, прямо-таки антикварного цвета старой слоновой кости, был, казалось, неподвижно вварен в угол кухни, будто многолетняя глыба окаменевшего хлама. Его верхняя часть, корпус двигателя, возвышалась, как пагода в стиле ар-деко, тремя уровнями обтекаемых вентиляционных отверстий. Это придавало холодильнику какой-то отдаленно футуристический вид - но, скорее, ретрофутуристический, ту форму будущего, которое можно было представить, скажем в 30-х годах, но никак не сегодня.
Роб похлопал по корпусу двигателя.
- На самом деле это очень хороший дизайн, - сказал он. - В современных холодильниках двигатель устанавливается снизу, и отработанное тепло от него поднимается в холодильник. Затем тепло должно откачиваться тем же двигателем, который его выработал, производя еще больше отработанного тепла. Это порочный круг. Но с этими современными машинами они гонятся только за потребительским глянцем, поэтому мотор все равно ставят туда.
Гейл вытащила из картонной коробки бутылку зинфанделя и поставила уже пустую коробку под кухонную раковину.
- Весь мусор идет туда, - сказала она. - Хочешь вина?
Холодильник слегка загудел, - дружелюбный, успокаивающий звук.
- Конечно. Хозяин оставил холодильник включенным; наверное, даже льда немного осталось.
- Вот что мне в тебе нравится. В тебе нет ни капли культуры.
Роб пожал плечами.
- Я варвар.
Он открыл морозильную камеру и обнаружил, что она почти полностью заросла старым льдом. Он уже поглотил два лотка для кубиков льда и древний пакет с замороженным горошком. Однако один лоток был почти свободен, и, постукивая по нему ладонью, он мог освободить его. Он разломал лоток и отнес горсть льда обратно на стол.
- Еще льда? - предложил он. Гейл скривила губы. Но она все равно поставила ему фужер и налила в него вина.
Роб откинулся назад и взболтал свой напиток, прислушиваясь к звону льда. Он сделал глоток.
И остановился. Это... насекомое в кубике льда? Он выловил кубик двумя пальцами и поднес к свету.
Кубик был сильно покрыт инеем на передней грани, где образовался конденсат из морозильной камеры, хотя он уже начал таять от вина. Внутри кубика были видны завихрения крошечных пузырьков, слишком маленьких, чтобы заметить их, если не присматриваться. А за ними, глубоко в центре, было большое черное пятнышко, существо размером со слепня, застрявшее в прозрачных глубинах льда. Он пригляделся.

В его кубике льда был мохнатый мамонт.

Он был темным и лохматым, с головой, сужающейся к длинному хоботу толщиной с волосок. Два почти невидимых бивня торчали изо рта. Его ноги были прижаты к телу. Его мех был темно-рыжим. Маленький и превосходно сохранившийся мохнатый мамонт, размером не больше хлебной крошки.
Роб не двигался. Лед был холодным и обжигал руку, но он не шевелил ею. Он мог думать только о субботних дневных фильмах, которые начинались с того, что кто-то нашел древнее животное, застывшее во льду. Хотя обычно они заканчивались тем, что животное пожирало Токио, напомнил он себе.
- Эй, - сказала Гейл. - На что ты так пристально смотришь?
Роб открыл рот, снова закрыл. Он осторожно опустил кубик льда на стол. Капли воды появились на его боку, прилипли к столешнице и начали образовывать микролужи.
- Гейл, - осторожно сказал он, - я хочу, чтобы ты заглянула внутрь этого ледяного куба и сказала мне, что ты видишь.
Следуя его примеру, Гейл положила руки на стол и наклонилась вперед.
- Вау, - прошептала она. - Это... Роб, это прекрасно.
Существо стало немного легче разглядеть. Его бивни, длинные для его размера - было ли это признаком возраста? - пожелтели, а один из них был отломан у самого кончика. Его глаза, застывшие в открытом состоянии и слишком маленькие, чтобы их можно было разглядеть, были голубыми. Мех был сильно спутан, и было видно несколько крошечных оголенных участков.
Гейл вскочила и пустила воду в раковину. Она вернулась с миской, из которой шел легкий пар.
- Вот, - сказала она, - давай разморозим.
С бесконечной осторожностью она опустила кубик льда в воду.
Через некоторое время Роб сказал:
- Лед тает довольно медленно, не так ли? - а затем неохотно добавил: - Может быть, нам стоит позвонить в Смитсоновский институт или что-то в этом роде.
- Если бы ты смог убедить их взглянуть на него, - заметила Гейл, - в чем я сомневаюсь, они бы только отобрали его у нас.
- Так бы и случилось, - согласился Роб, радуясь, что Гейл тоже не считает себя обязанной отдавать мамонта.
Наконец лед растаял. Роб выловил маленького мамонта ложкой. Тот был неподвижен и казался таким крошечным в его руке... Внезапно Роб почувствовал, как глаза его наполнились слезами. Вопреки всякой логике, он надеялся, что мамонт, оттаяв, оживет.
- Вот, - сказал он и позволил зверю упасть из его руки в руку Гейл.
Вывалив на пол содержимое всех коробок в доме, Гейл нашла увеличительное стекло. Она подощла и посмотрела сквозь него, прищурившись.
- Это шерстистый мамонт, так и есть, - сказала она. - Ты только посмотри на эти глаза! И - угадай что - кожа на пальцах ног розовая!" Ее голос упал до бормотания, а затем снова возвысился:
- Эй, это у него что - копья в боку?
Момент грусти Роба растворился в пылу возбуждения Гейл. Он склонился над ее плечом, пытаясь разглядеть сам.
- Интересно, что ты скажешь насчет ... сохранить эту штуку, залив пластиком, - размышляла Гейл. Затем она выпрямилась и повернулась к нему лицом. - Слушай, может быть, в морозилке есть еще такие!
Гейл взяла на себя инициативу. Она открыла холодильник и заглянула в морозилку. Подтолкнув лоток для кубиков льда пальцем, она стала внимательно рассматривать лед вокруг него. Потом осторожно вытащила поднос и, бегло осмотрев его, вгляделась в небольшое пространство, еще не поглощенное медленным, всепожирающим льдом. Она тихо присвистнула.
- Что? - сказал Роб.
Она покачала головой, все еще глядя в морозилку.
- Что? Скажи мне.
- Думаю, тебе лучше посмотреть самому.
Роб обнял ее за талию и прислонил свою голову к её, чтобы они оба могли заглянуть внутрь. Свет внутри был тусклым, но его хватало, земля за ледяным барьером была полуосвещена каким-то невидимым источником. Он смотрел поверх стены инея на крошечную гористую местность. В стороне виднелся небольшой ледник. На переднем плане струйка воды - река в миниатюре - петляла по темному сосновому лесу.
У реки сгрудился город, каменные и деревянные постройки стояли в беспорядке и были окружены высокими каменными стенами.
- Боже мой, - выдохнул Роб. - В моем холодильнике есть затерянная цивилизация.
Какое-то время они смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами, а затем с удивлением вернулись к морозилке.
В дальних уголках видимой зоны было довольно темно. Молча проклиная мрак, Роб напряг зрение. Город был расположен полукругом против воды, хотя улицы представляли собой безнадежный лабиринт. Ясно, что они были построены бессистемно, наугад.
На вершине холма недалеко от центра города стоял собор, приземистый и тяжелый, но все же узнаваемый. Он возвышался над городом. На берегу реки стоял замок. Все остальные здания расходились радиально от этих двух локаций. Тем не менее, городские стены были явно анахроничными останками, потому что напротив них были построены трущобные кварталы, состоящие из мелких лачуг. Местами стены были действительно пробиты, камни вывезены на стройматериалы. Несколько дорог вели из города через сосновый бор, а одна, большая, шла вдоль реки.

Наконец Гейл отступила назад и сказала:
- Знаешь, в этом нет никакого смысла.
- Да? - Роб не поднимал глаз от морозилки.
- Я имею в виду, что это явно раннесредневековый город. Шерстистые мамонты вымерли где-то в эпоху неолита.
Роб посмотрел на нее. Холодный воздух просачивался из холодильника. Положив руку ему на плечо, Гейл оттащила его от морозилки и мягко закрыла дверцу.
- Давай выпьем кофе, - предложила она.
Роб сварил кофе, а Гейл вылила уже налитое вино в раковину. Они молча размышляли над кружками кенийского Батьяна. Гейл коснулась крошечного мамонта кончиком ногтя. Зверь был не в лучшей форме; началось гниение, как будто время нагоняло долгие века, которые он пролежал замороженным во льду. Она приподняла бровь, глядя на Роба, и тот согласно кивнул.
Пока Роб отцеплял хлорофитум в горшке с его нового места над кухонным окном, Гейл завернула мамонта в клочок белой папиросной бумаги.
Старой вилкой выкопали они в земле под растением небольшую ямку и похоронили существо со всеми воинскими почестями.
Роб торжественно подвесил растение обратно на крючок.
Не говоря ни слова, они оба повернулись к холодильнику.

Они вместе открыли морозильную камеру. Роб заглянул внутрь, и его рот широко раскрылся.
Город был еще там. Но он изменился и вырос, пока они отсутствовали. Он эволюционировал. Каменные стены рухнули, и собор был перестроен в парящем готическом стиле. Однако он больше не доминировал над городом; теперь это было одно большое здание среди многих. Улицы тоже стали шире, а город скрылся из виду за левым краем льда. Теперь это был мегаполис.
Однако детали было труднее разобрать, чем раньше, поскольку казалось, что промышленная революция была в самом разгаре. Ощетинившиеся леса дымовых труб извергали густой черный дым в зимнее небо. Берег реки был забит сотнями крошечных доков, замок был снесен, чтобы освободить место для них, а невероятно тонкие железнодорожные пути ползли через истощенные сосновые леса, мимо края ледника и по заснеженным горам в неизвестном направлении.
Городок превратился в мегаполис за считанные минуты. Пока они смотрели, здания появлялись и исчезали. Дороги изменяли свое положение почти мгновенно. Целые районы города перестраивались в мгновение ока.
- Темп времени там должен быть фантастическим, - сказал Роб. - Держу пари, что пока мы стоим здесь, там проходят годы ... десятилетия!
Город пульсировал движением. Его люди были невидимы, как и их транспортные средства и животные, потому что все они двигались слишком быстро, чтобы их можно было увидеть, но схемы движения на улицах мерцали серыми неопределенными очертаниями, темными там, где было интенсивное движение, и бледными там, где оно было полегче.
Здания становились больше и выше. Небоскребы взвились в воздух внезапно, по всей вероятности, как только был изобретен принцип стальных балочных конструкций. Небо в дальнем конце города начало поблескивать тусклыми вспышками, и потребовалось мгновение, чтобы понять, что они видят скрытые за краешком льда огни взлетающих и садящихся рейсов загородного аэропорта.
- Я думаю, мы добрались до настоящего, - сказала Гейл.
Роб наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть, и попал как раз под ударную волну первого термоядерного взрыва.
Произошла мгновенная вспышка, и чистый белый свет, казалось, залил его череп изнутри. Иглы боли пронзили его глаза, и он отшатнулся от морозилки, прикрывая лицо рукой.
- Роб! - вскрикнула Гейл в панике, и по ее тону он понял, что она моргнула или отвела взгляд в нужный момент. Значит, она в порядке, и знание этого дало ему присутствие духа, чтобы захлопнуть дверцу холодильника, прежде чем упасть навзничь.
В его сознании вспыхнули остаточные образы: видимый квадрант города, внезапно исчезнувший в кратере, нереально яркое грибовидное облако, которое исчезло чуть ли не раньше, чем появилось, подсознательные образы огня и дыма в эпицентре взрыва, где все движение и жизнь внезапно прекратились. Картины накладывались одна на другую.
- Роб, ты в порядке? Скажи что-нибудь!
Он лежал на спине, положив голову на колени Гейл.
- Я... я в порядке, - сумел сказать он. И как только он это сказал, все так и стало. Сквозь яркую полосу звенящего света начала просачиваться кухня. Детали сначала были расплывчатыми и призрачными, затем стали более четкими. Это было похоже на ослепление вспышкой, за исключением того, что остаточное изображение представляло собой небольшое грибовидное облако.
- Гейл, - прохрипел он. - Они там ведут ядерную войну.
- Ну-ну, успокойся, - успокаивающе сказала она.
Он изо всех сил пытался сесть.
- Они используют тактическое ядерное оружие в моем холодильнике, и ты говоришь мне успокоиться?
- В любом случае, это хороший совет, - настаивала она. Затем она хихикнула. - Боже, ты бы видел свое лицо!
- Почему? Что с ним не так?
Но она просто покачала головой, слишком давясь смехом, чтобы ответить. Он прошел в ванную и тупо уставился в зеркало. Его лицо было ярко-красным из-за первичного облучения.
- О Боже, - сказал он. - К утру будет сильный солнечный ожог.
Вернувшись на кухню, он с некоторым трепетом посмотрел на холодильник.
- Позволь мне, - сказала Гейл. Осторожно, стараясь держать голову отвернутой вполоборота, она приоткрыла дверь, немного, лишь на самую малость.
Серии ярких сполохов света вспыхивали и гасли, будто в морозилке работал не очень исправный стробоскоп. Сияние, отраженное от стен, ослепило и Гейл, и Роба; явно имело место наращивание мощности в тротиловом эквиваленте. Гейл захлопнула дверь.
Роб вздохнул. "Ну, я думаю, было слишком наивно ожидать, что они перерастут войну всего за две минуты". Он беспомощно посмотрел на Гейл. - Но что нам теперь делать?
- Заказать пиццу? - предложила она.
Солнце уже село, и к тому времени, как они доели пиццу, на небе осталось только слабое золотое пятно. Роб съел последний, почти остывший кусок, а Гейл вывалила коробку и корочки в мусорную корзину под раковину.
- Прошло более двух часов, - сказал Роб. - Должно быть, у них уже было достаточно времени, чтобы восстановиться.
Гейл коснулась его руки и нежно сжала.
- Возможно, они покончили с собой, Роб. Мы должны смириться с такой возможностью.
- Ага.
Роб отодвинул стул и встал. Чувствуя себя подобно Джону Уэйну, он подошел к холодильнику.
- Ну давай посмотрим, - сказал он и рывком приоткрыл дверь. Ничего не случилось. Он открыл ее до конца.
Морозильная камера осталась целой. Вокруг одного из наростов льда виднелось черное пятно, но это было все. Очень осторожно они заглянули внутрь...
...Город все еще был там, между ледником и ледяной рекой. Он не был уничтожен вспышками ядерных войн раннего вечера. Но он изменился.
Небоскребы продолжали расти и развиваться. Они превратились в высокие, ветвящиеся башни, отливающие мягким золотом и зеленью. Между сказочными пиками появились воздушные мосты.
- Смотри. - Роб указал на нитевидные структуры, которые замысловатыми узорами оплетали город. - Монорельс!
В воздухе между башнями появились мерцающие частицы. Были ли это летающие машины, подумал Роб, или, может быть, личные реактивные ранцы? Не было никакого способа это узнать. А что это там за мерцающие купола, выросшие, как грибы после дождя, на окраинах города?

- Это похоже на Изумрудный город из страны Оз, - сказала Гейл. - Только не зеленый.
Роб согласно кивнул. В этот момент, похоже, была изобретена какая-то новая технология, и город снова изменился. Теперь казалось, что здания состоят из искривленных лучей света, или, возможно, из кристаллов светящегося тумана. Чем бы они ни были, они не были полностью материальными. Они начали уходить в измерения, которых там ... не было. Невозможно объяснить.
- Я думаю, скорость времени увеличивается, - сказала Гейл тихим голосом.
Город пульсировал и танцевал под какую-то неземную синкопу. Он выпускал цветы и побеги и взрывался в небе фейерверками цвета и неясных сущностей, он сиял радостным, причудливым светом. Это был как бы ... странный, игривый, живой, город.
Затем из морозильной камеры начался какой-то ... исход. Какая-то пространственная трансформация. Роб и Гейл улавливали цветные вспышки и быстрые непонятные сообщения, которые передавались прямо в их мозг, может быть, или в их нервные сети, или, возможно, даже в каждую отдельную клетку их тел. Они ничего не могли понять. Потом, похоже, произошел еще один скачок технологий, и внезапно такие полные впечатления оборвались.
Но город все еще менялся, и скорость изменений все ускорялась. Теперь полностью невещественные башни качались, как листья морских водорослей во власти урагана. Быстрее. Теперь граница города вырвалась наружу и снова ворвалась внутрь. Это повторялось снова и снова, подобно пульсирующим кругам света. Гигантские машины завертелись в воздухе и исчезли. Магистрали чистого света двинулись взвились в воздух и дальше вверх, в ночь. Слишком быстро, чтобы быть замеченным, оставляя после себя лишь впечатление невероятной массы, что-то огромное ... склонилось над городом.
Изменения происходили теперь еще быстрее - как будто город что-то искал, пробуя и отвергая альтернативные конфигурации ради какой-то конкретной цели. Здания превратились в нагромождения оранжевых бриллиантов, матрицы разноцветных сфер, огромное сплетение органических лоз. Город сделался похожим на соты, безликий монолит, сюрреалистический праздничный торт...
Этот технологический поиск длился целых пять минут. Затем на мгновение город достиг своего рода кристаллического совершенства, и все изменения, всякое движение прекратились. Он стоял на сверхъестественной грани совершенства между мгновением и бесконечностью. В течение этой короткой вечной секунды ничего не происходило.
Затем город взорвался.
Лучи и решетки света, словно игриво закрученные лазеры, устремились в воздух, между грудами льда и наружу, заполняя пространство кухни. Над раковиной и духовкой вознеслись массивные ажурные цветные конструкции, вспыхнули - и почти пропали. Они будто выпали из этого мира куда-то в непостижимые сферы, затем наполовину вернулись, затем снова исчезли. Город поднялся в воздух и разделился на части, на множество летающих огней и частиц. Если пытаться выразиться в двух словах, город ... пел. Очень недолго он существовал и в холодильнике, и на кухне, как будто его присутствие было слишком велико для какого-то одного места ... или множества мест.
А потом все ушло. Город не улетел ни в каком направлении, которое они могли бы описать. Оно просто ... пропал.
Они стояли, моргая. После огней и ярких красок города морозильная камера казалась темной и неподвижной. Гейл восхищенно покачала головой. Роб осторожно коснулся льда. Там, где раньше стоял город, остались лишь несколько мертвых стен, горстка древних руин, наполовину погребенных под снежной землёй.
Пока они смотрели, эти последние следы цивилизации рассыпались в прах, уничтоженные безжалостным натиском времени.
- Интересно, куда они ушли. - Роб закрыл дверцу холодильника. - Может быть, какое-то другое измерение?
Гейл ответила не сразу. Затем она сказала:
- Сомневаюсь, что мы сможем понять.
Ее глаза были широко раскрыты, и она сама выглядела как-то ... торжественно.
Тем не менее, она не возражала, когда Роб подошел к задней части холодильника и выдернул вилку из розетки. Некоторое время они молча смотрели на него.
- Мы почистим его с нашатырем, прежде чем снова включим, - сказал Роб.
Гейл взяла его за руку.
- Окей, парень. Пойдем спать.

Роб проснулся на следующее утро с мешками под глазами и загаром на лице. Он доковылял до кухни и, сварив кофе, машинально открыл холодильник, чтобы взять немного молока.
Внутри холодильника пахло насыщенно и влажно, с едкими нотками пищи, которая начала гнить. Роб сморщил нос и начал закрывать дверь. Но повинуясь какому-то импульсу - просто на всякий случай - он заглянул в морозильную камеру...
...Внутри морозилки было зелено и пахло паром. Бронтозавр размером с его большой палец тяжело поднял голову над зарослями джунглей ... и моргнул.