«Блюз трупоёба» Райан Хардинг

Чейз провел пальцами по волосам первой женщины.
Они были сухими и спутанными, как перекати-поле. Он сжал пальцы вместе и с усилием продвинул их сквозь узлы, умудрившись при этом выдернуть небольшой пучок. Она не подбадривала и не жаловалась. Он отвел прядь волос от их обнаженных тел и позволил ей упасть на землю, хотя лететь было недалеко; он навалился на ее распростертое тело на твердой земле. Даже глубоко в лесу, на подстилке из травы, было неудобно: колени и локти были ободраны до крови. Вот почему он никогда бы не подумал о том, чтобы отправиться в поход; но для этого он был только рад сделать исключение. И ее тело под ним было мягким и манящим, более гладким и влажным, чем в их последний раз, когда они были вместе; с каждым разом оно становилось все более влажным, словно усиливаемое его собственным растущим желанием. Сама по себе она удовлетворила бы его полностью, но, конечно, ему не обязательно было довольствоваться только одной на сегодняшний вечер...
Когда он поднял голову, то обнаружил пальцы ног другой женщины прямо перед своим лицом, зависшие в воздухе. Она была более толстой женщиной с ногами шире, чем у большинства, кого он видел в офисе на работе. Он считал их великолепными. Он улыбнулся ей, хотя ее лицо было в тени дерева и он не мог его видеть. Пальцы ног слегка покачивались взад-вперед, дразня его. Он мог видеть их в слабом лунном свете. Он подумал, что она покрасила их в ярко-оранжевый цвет, хотя доступного освещения было недостаточно, чтобы подтвердить это. Он протянул руку и погладил ее икру, округлую и гладкую. Его пальцы скользнули вниз, пока он не нашел ее пятку, а затем подтянул ее ступню к себе. Он взял в рот четыре ее пальчика и одобрительно застонал.
На вкус они были острыми. Много лет назад его, возможно, стошнило бы, но он научился ценить остроту такого вкуса.
Что-то пощекотало его кожу головы - причем несколько чего-то; причины 587-594, почему он ненавидел выходить на улицу. Однако с этим ничего нельзя было поделать. Он никогда не смог бы привести этих милых дам домой без свидетелей. Дискомфорт от пребывания на улице едва ли был таким же недостатком, как отсутствие уединения почти везде в городе. Чейз поймал себя на том, что тоже этим занимается: подглядывает в глазок, когда слышит голоса за своей дверью, особенно во время случайных ссор, и записывает приходы и уходы соседей. Это было всего лишь частью процесса городской ассимиляции. Он бы заметил, если бы у кого-то на его этаже была компания; следовательно, ему нужно было держаться подальше от дома, чтобы насладиться прелестями своих избранниц. Он смахнул ползучих тварей со своих волос, ни на секунду не упуская возможности облизать под и между пальцами ног, засунутыми ему в рот.
Он потерся о женщину, лежавшую под ним.
Мария, - вспомнил он. - Или, может быть, другая была Марией.
Одну звали Мария, другую Эстер. В какой-то момент он почувствовал разницу, но не сейчас. Он помнил только свое недоверие к тому, что у такой сексуальной женщины могло быть такое имя, как "Эстер". Это, должно быть, семейное имя, подаренное семьей, которой, очевидно, было все равно, что многие парни смеялись при мысли о том, чтобы называть кого-то Эстер, в то время как они драли ее, как железнодорожную шпалу. Он почувствовал, как его губы изогнулись в улыбке, обхватив пальцы Эстер, и позволил им выскользнуть у него изо рта.
Мария(?) теперь чувствовалась почти как веточка, такой же неподатливой, как земля. Вместо этого ему следовало опустить Эстер на землю. Ее более крупное тело чувствовалось бы намного лучше. Конечно, еще не поздно исправить ошибку, но он прибережет ее на потом. Нет необходимости покупать все самое лучшее сразу за воротами.
Это был марафон, а не гонка.
Еще что-то приземлилось ему на голову, одно из них было пугающе тяжелым. Ублюдочные твари! Чейз смахнул его.
Надолго его не хватит. Это начинало слишком сильно отвлекать.
Чейз посмотрел на Марию сверху вниз. Лунного света было достаточно, чтобы разглядеть ее лицо. В ее глазнице копошился клубок червей. Даже сейчас он испытывал некоторое атавистическое отвращение, которое, как ему казалось, осталось позади. Ему показалось, что он слышит это сквозь постоянный окружающий шум леса, сплетение скользких тел, скользящих друг по другу, их было слишком много, чтобы вместиться в череп, и они прорывались сквозь безглазую дыру в ее лице.
Разложение достигло такой стадии, что ее кожа была влажной по всему телу, словно рыбье брюшко: белое и блестящее. Теперь на левой стороне ее лица образовалась впадина, обнажавшая зубы и множество извивающихся личинок, сочащихся через выходное отверстие.
Он пока не был готов сдаваться. В конце концов, Чейз был из тех мужчин, которые съедят хрящи со своего стейка. Несколько мест с непрочной текстурой не могли отпугнуть его. Он прижал ладонь c растопыренными пальцами к ее животу и потерся о гладкую поверхность. Теперь он был не просто скользким; сок был достаточно густым, чтобы забрызгать кончики его пальцев. Он дошел до холмикa ее груди. На ощупь она былa похожa на мокрые листья. Съеживаясь, как человек, пытающийся ползком подняться по лестнице, и издавая громкие звуки, он сжал губчатую ткань. Мякоть сразу отслоилась; весь комок, как размокшая кожура фрукта, прилип к его ладони. Он отдернул руку, и слой ее кожи безжалостно улетел куда-то за пределы лунного света.
Все еще испытывая отвращение к тому, чтобы полностью покинуть свой пост, он схватил ее за бедра и попытался раздвинуть их. С таким же успехом Чейз мог пытаться разбить бетон голыми руками. Он все равно напрягся, надеясь на большее усилие на уровне колена, и когда услышал сухой треск, его на мгновение охватил ужас, когда он подумал, что это может быть одна из его рук. Но это была всего лишь трещина в ноге Марии, теперь тошнотворно близкая к форме заглавной буквы "L" с почти прямым углом, образованным в колене раздробленной костью.
Хмм. Определенно, сегодня вечером ты не будешь моей "подружкой", Мария.
Судя по постоянным "живым каплям" ползающих тел на его голове, Эстер, должно быть, чувствовала себя не намного лучше. Он оторвался от Марии. Ноги Эстер едва заметно покачивались над землей. Теперь он мог лучше разглядеть ее крепкие колени и пышные бедра и, по крайней мере, силуэт головы. Он обвязал ее распущенные волосы вокруг массивной ветки, что было нелегко. Это был процесс, который требовал, чтобы он привязал ее к нижней точке свисания ветки, затем взобрался наверх и постепенно передвигал ее, пока она фактически не оторвалась от земли. Он ожидал, что ветка рухнет под тяжестью их обоих, или что ее волосы просто отделятся, но она выдержала. Вся эта история с Рапунцель, очевидно, не была шуткой.
Что-то упало ему на лицо. Еще больше проклятых личинок, сыплющихся, как песок в песочных часах. К сожалению, это должен был быть последний раз с Марией и Эстер. А пока было горькое разочарование в связи с неизбежным завершением цикла. Он приходил ночь за ночью так долго, как только мог, но этого никогда не было достаточно.
Знакомое отвращение к себе - осознание того, что он, вероятно, мог бы пересчитать по пальцам одной руки, сколько людей во всем мире переживают такой же момент разочарования и отчаяния, то есть "блюз трупоёба", - по-настоящему ударит позже, как похмелье.
Чейз вытер лицо и вздохнул.
- Что скажешь, Эстер? Разик на дорожку?
Клочок волос на ее животе теперь был почти на уровне глаз, в чем и заключался весь смысл этой затеи с подвешиванием за волосы. Он раздвинул ее бедра и встал между ними.
Его голова заслоняла лунный свет, но он все равно мог видеть, как что-то движется где-то в ее волосах и еще ниже, словно фабрика смерти каждые пару секунд выпускает новую модель личинки. Где-то в глубине души его удивляло, что примечательным в его неумолимом спуске к ее влагалищу было не то, что он собирался трахнуть мертвую женщину, свисающую с ветки дерева - несмотря на то, что ветка была довольно старой, - а то, что ее, возможно, звали Эстер.
Поначалу было много случаев отворачиваться и плеваться, хотя это не так уж сильно отличалось от процесса, когда у влюбленных, которых разделяло полное отсутствие некролога, на языке случайно оказывается волосок. Он постарался убрать как можно больше следов деятельности саркофага, насколько смог, просунув пальцы между ее губами и смахнув все, что смог. К сожалению, гниение здесь было суше, и ему пришлось бы потрудиться, если бы он хотел что-то, во что он мог бы скользнуть, не подвергаясь такому засушливому проникновению, что он рисковал содрать всю кожу со своего члена.
Нет, этого никогда не случалось, но было несколько раз, когда ему почти казалось, что так оно и было. Конечно, существовали смазочные материалы, но он не мог заставить себя ими воспользоваться. Он хотел сделать это сам, иначе он мог бы с таким же успехом купить секс-куклу, и это было просто жалко.
Он закинул ноги Эстер себе на плечи после "инициативы по очистке", чтобы прижать ее прямо к своему лицу. Он снова уткнулся ртом в ee промежность. Он пропустил несколько личинок (или старая сборочная линия запустила еще несколько), но пока этого было достаточно. На мгновение это даже прозвучало как настоящий трах - скользкие, хлюпающие звуки орального секса. Он не знал, почему он должен лелеять символические отблески нормальности в чем-то, что было задумано как совершенно ненормальное, но он, бесспорно, лелеял. Он предположил, что в нем, должно быть, есть что-то от романтика.
Ему пришлось довольно резко отказаться от этой фантазии, когда остальная часть ее веса обрушилась на него и сбила с ног чем-то, напоминавшим плохо выполненный прием профессионального борца. Влажная белая кость черепа Эстер лежала совершенно обнаженной.
Он застонал, выдохнул и посмотрел на небо. Лунный свет переместился достаточно, чтобы осветить нижние ветви дерева, где с ветки все еще свисал, похожий на парик, остаток светлых волос, c красной и блестящей верхней стороной черепа у их корней. Он лежал там, пока жидкость капала на него, думая о том, что не нужно даже одной руки, чтобы сосчитать людей в мире, переживающих в данный момент подобный момент.
Нет, только один палец... вероятно, тот, что посередине.


Дневник трупоёба, 20 августа.
Дорогой дневник, я не могу продолжать это делать. Боже, мне даже не следовало писать об этом, потому что, a что, если я попаду под автобус или погибну в какой-нибудь странной аварии? Кто-нибудь найдет это, и тогда то, что казалось ужасной трагедией, может начать казаться кармой. Что ж, удобная штука в том, чтобы трахать мертвое тело - вы не найдете никого, кто сказал бы "око за око".
Это отвратительно! Я знаю, что это так. Bсегда клянусь, что это в последний раз, а потом я оборачиваюсь, и, знаете ли, я снова в старом седле трупа. Йо-хо!
Я ненавижу себя за то, что делаю это. Я смотрю в зеркало и думаю, что это не может быть лицом того, кто сделал бы такое, но тот, кто это делает, должен быть где-то прямо за ним. (У каждого есть тайное лицо.) Было бы по-другому, если бы мне не пришлось их убивать? Было бы намного проще, если бы этого не делать. Но слишком опасно. Вероятно, когда-нибудь меня поймают, даже если я не буду работать в морге или похоронном бюро (намного легче попасться, если работать там). Вероятно, у них есть камеры слежения только для того, чтобы препятствовать подобным вещам. Они не думают, что кто-то действительно способен на что-то настолько извращенное, но с таким же успехом могли бы бросить несколько аллигаторов в ров. Я просто надеюсь, что это когда-нибудь произойдет... если меня все-таки поймают... что у меня есть время покончить с собой. Я даже не хочу представлять заголовки газет, если мне придется столкнуться лицом к лицу со своими преступлениями. У нас и так уже давненько не было в новостях добротного убийцы/некрофила, и это поразило бы всех.
Написание об этом немного помогает, но далеко не достаточно.
Все, что здесь написано мной о Побуждении, на самом деле, не передает его силы. Такое чувство, что ты выходишь из-под контроля, полностью выживаешь из ума. Я чувствую, что у меня такой же выбор, как у оборотня в ночь полнолуния.
...Так что, мне приходится ходить на собрания. Здесь уже сто раз это говорилось, но я действительно собираюсь это сделать.
Tакже это говорилось, но в следующий раз, когда я буду писать здесь, дорогой дневник, я расскажу тебе, что произошло, и, вероятно, какой пустой тратой времени это было, но я, по крайней мере, стараюсь. Я не знаю, что я скажу (говорят, лучшая ложь остается близкой к правде, ну и что...? Я нахожу пациентов, находящихся в коме, неотразимыми?), но мне нужно попытаться. У меня очень мало надежды, что это вылечит меня, но это уже что-то.


Чейз вытер руки о штаны. Он никак не мог их высушить. Это было похоже не столько на комнату его коллег, сколько на суд присяжных. Последние пару лет он видел объявления о группе по борьбе с сексуальной зависимостью, и хотя это место казалось ему таким же подходящим, как детский сад, он решил, что это его лучший выбор. Он все еще не мог поверить, что действительно прошел через это и пришел. Они проводили собрания в общественном центре в центре города. Его кошмаром было то, что там будут только два человека, включая его самого, но было еще шестеро. Недостаточно, чтобы полностью раствориться в воздухе, но достаточно, чтобы, как он надеялся, уберечь его от вывиха руки.
Что привело тебя сюда сегодня вечером? Ты можешь поговорить об этом? Ты почувствуешь себя лучше, если сделаешь это. Мы здесь для того, чтобы слушать. Никаких суждений. Теперь не стесняйся... мы слышали практически все, о чем ты только можешь подумать, ха-ха-ха.
Да. Верно.
Там были две женщины и пятеро мужчин, включая его, причем один из них играл роль ведущего. Его звали Нил. Он расторг свой первый брак из-за пристрастия к порнографии.
И это все? Чейз задумался во время представления Нила.
Слишком много дрочить на порно было не очень-то приятно. С таким же успехом у вас может быть хронический бомж, пытающийся сказать закоренелым насильникам и детоубийцам, что они тоже могут изменить свою жизнь к лучшему.
И вот тогда его ладони по-настоящему вспотели, когда он осознал, что какая-то часть его на самом деле думала, что он будет чувствовать себя лучше, слушая о борьбе других людей.
Если только какой-нибудь парень не заявится поздно вечером и не объявит, что у него склонность к содомии после дорожных убийств; Чейз не думал, что получит какое-либо отпущение грехов.
Они сидели на стульях, расставленных в форме подковы. Вся атмосфера не могла быть более неловкой. Чейз проклинал себя за то, что не смог сесть поближе к двери.
Он сделал это для того, чтобы не пытаться сбежать в середине встречи, если нервы возьмут верх. Он оказался в ловушке на самой дальней от двери стороне комнаты. Казалось, все остро ощущали присутствие друг друга, одновременно пытаясь притвориться, что не все думают о том, какими дегенератами они были глубоко внутри.
Нил протер очки и продолжил свой рассказ:
- Я не мог остановиться. Неделю за неделей я тратил большую часть своей зарплаты на жесткую порнографию. Мы не платили по счетам, но мне было все равно. Единственное, что имело для меня значение, - это покупка нового фильма "Зияющий анус", даже если бы мне пришлось заплатить за него шестьдесят баксов, не видя его.
Мужчина рядом с Чейзом, довольно волосатый чувак в пальто в стиле милитари и с собачьими жетонами, заговорил.
- Почему ты не взял их напрокат? Все они были в "Киношном Pаю", все части "Зияющего анусa".
Нил снова надел очки и пожал плечами.
- Большинство из них длились по четыре часа. Я должен был видеть каждую минуту, когда они надирали друг другу задницы, - oн выдохнул и слегка рассмеялся. - Но я не могу снова пойти по этому пути.
Одна из женщин спросила:
- "Киношный Pай" все еще существует? Я думала, после того, как тот псих впал в неистовство...
Никто, казалось, не знал, поэтому Нил продолжил свое повествование. Все произошло так, как и ожидал Чейз. "Счастье" его жены резко сократилось, в то время, как акции "Jergen's" и "Kleenex" взлетели. Он опустился на самое дно, когда она нашла несколько журналов с обнаженной натурой, припрятанных в детской на те ночи, когда была очередь Нила вставать на сеансы рыданий сопляка. Она отправилась в путь еще до восхода солнца и оставила Нила королем в его пустом замке - замке с фундаментом из видеороликов "Зияющих анусов" и журналов на XXX-тематику, скрепленным спермой от дрочки по 8 раз в день.
- Но я больше не купил ни одного фильма за семьсот тридцать семь дней, - сообщил Нил. - И я забираю Кендру по выходным.
Раздались вежливые аплодисменты, как будто он совершил что-то по-настоящему благородное, вероятно, сменив свою привычку смотреть видео на интернет-клипы жопотраха. Чейз чуть было не спросил, сколько времени прошло с тех пор, как Нил покупал какие-либо журналы, поскольку Нил тайком опустил эту деталь, но решил, что парню, живущему в стеклянном доме оргий с трупами, не нужно бросать камни.
Следующим пошел Джи-Ай Джо. Он признался в глубоком фут-фетише. Он часами ходил за женщинами по пятам в торговых центрах, если его привлекали их ноги. Обычно он мастурбировал в общественных туалетах, когда похоть становилась слишком сильной. Он боялся, что скоро переступит черту и найдет способ сделать это так, чтобы он действительно мог смотреть на ноги цели во время "поглаживания". Вот как он их называл - "мишенями". Видите ли, у него была идея, когда он мог бы купить что-нибудь в ресторанном дворике, где ему выдали бы высокий бумажный пакет, и если бы он достаточно опередил свою "мишень", то мог бы вырезать отверстие на дне пакета и положить его себе на промежность. Таким образом, он смог бы дюйм за дюймом "штудировать" там с актерской невозмутимостью, наслаждаясь гамбургером...
Женщина, которая спрашивала про "Киношный Рай", закинула одну лодыжку за другую и задвинула ноги как можно дальше под стул, чтобы их не было видно.
Чейз рассмеялся бы, если бы не его отчаяние.
Рассказ Джи-Ай Джо (он назвал свое настоящее имя, но Чейз не обратил внимания) был печальным и трогательным, но по сравнению с его собственным - настоящим триумфом человеческого духа. Он еще не пересек черту в своей парафилии, в то время как Чейз проехал мимо нее так, словно был на гребаном автобане, и даже не оглянулся назад.
Джо были даны символические заверения в том, что он не собирается опускаться до этого пугающего уровня (даже большего) публичного самоудовлетворения. Чейз кивнул с таким оптимизмом, как будто соглашался, но он знал, что это не так. Джо был адреналиновым дрочуном. Он уже некоторое время приходил на собрания, и было очевидно, что все, что потребуется, - это одна специальная "мишень", и он дважды отправится в ресторанный дворик за комбинированным блюдом и дополнительными салфетками.
Время терапии Джо наконец истекло, и Нил огляделся по сторонам. Его взгляд упал на Чейза, и на мгновение у Чейза замерло сердце, он понял, что его сейчас вызовут, прямо как в старые школьные времена на уроке французского, когда он понятия не имел, о чем, черт возьми, кто-то говорит.
К счастью, кто-то еще вызвался добровольцем.
- Я - Синтия.
Она слегка помахала всем рукой.
Она была второй женщиной. Чейз почти забыл о ней, так как она была меньше в поле его зрения. Первая спрашивала про "Рай" и, казалось, могла бы быть более откровенной, но она не привлекала к себе никакого внимания с тех пор, как попыталась убедиться, что ее ноги не запустили операцию "Непристойное обнажение".
У Синтии были черные волосы и, безусловно, привлекательное лицо, но Чейза особенно покорил ее голос. Это было отчасти забавно, потому что это было из тех вещей, которые на самом деле не имели значения для его нужд; в конце концов, его любовницы, как правило, не были хорошими собеседницами. Но ему понравилось, как звучит голос Синтии. У женщин в его офисе была одинаковая щебечущая напыщенность, от которой, вероятно, разбежались бы собаки, но у ее голоса была плавная и манящая частота. Он подумал об Эдриенн Барбо в "Tумане". Потом он подумал о ее сиськах.
Потом он подумал о ней, гниющей где-нибудь в неглубокой могиле. Слушая Синтию, он поправил переднюю часть джинсов под видом того, что поправляет пряжку ремня.
- Наверное, я здесь потому, что иногда не могу себя контролировать, - oна рассмеялась с притворным весельем. - Ладно, в большинстве случаев. Я знаю, чего я хочу, и я знаю, как этого добиться, поэтому я беру это. Людям не очень нравится, когда женщины так поступают.
- Если только женщины не делают это с ними, - сказал один из других мужчин.
По этому поводу раздался взрыв смеха, хотя Чейзу хотелось, чтобы все заткнулись и могли вернуться к Синтии. Ему было слегка любопытно, что привело сюда женщину, интересующуюся "Раем", но ему не хотелось слушать жалкие истории о нюхании трусиков и фроттаже, которыми другие парни, вероятно, "потчевали" их.
- У тебя так много шансов, что довольно сложно этого не сделать, - сказала Синтия. - Я вроде как чувствую, что должнa это сделать.
На это раздались сдержанные кивки. Комната была бы пуста, если бы они все не были заперты в этой "камере", особенно Чейз.
- Никто из нас здесь надолго не задерживается, и мы мало что можем с этим поделать, не так ли? Поэтому я и делаю это. Я не всегда радуюсь этому. И мои парни определенно тоже.
Чейз услышал свой смех поверх смеха всех остальных.
Синтия пожала плечами.
- Жаль, что я не могу остановиться. Я не уверенa, что смогу.
Нил воспользовался этой возможностью, чтобы все взвесить. Чейз не обращал на него внимания, наблюдая за Синтией так, словно она все еще говорила.
Наверное, еще слишком рано говорить об этом, но она взволновала его. Не потому, что из нее получился бы отличный труп - хотя, Боже, да, в этом она была бы хороша, - но какое-то сочетание этого голоса, ее улыбки и очевидной "повсеместной" доступности, которое в конечном счете оттолкнуло бы мужчин, которым она нравилась, он хотел большего. Мы чем-то похожи, если оба оказались здесь, - подумал он, выборочно забывая свои заученные осуждения всех присутствующих за то, что они совсем не похожи на него.
Синтия поймала его взгляд и улыбнулась, рассеянно проведя рукой по волосам и воспользовавшись моментом, чтобы отвернуться от него.
Он хотел, чтобы она продолжала смотреть.
Он хотел ее.


У них действительно был столик с закусками. Идите, проветрите свое грязное белье, а потом выпейте чашечку пунша с печеньем, вы, уёбки. Приятный штрих. Неудивительно, что Синтия и Линда (которая никогда не рассказывала о причинах своего присутствия здесь) держались на расстоянии от Джо в своих сандалиях с открытым носком. Они все пытались говорить друг с другом о нормальных вещах, стоя там и поедая черствое печенье. Их карьеры. Безопасные анекдоты о членах семьи. Бродяги, которые бродили по этому кварталу, и как устрашающе они выглядели. O соседнем магазине сэндвичей. Обо всем, кроме того, что движущей силой всей их жизни было то самое, что привело их сюда, и единственное, что имело абсолютное значение.
Чейз был вынужден представиться группе или, по крайней мере, Синтии и случайным "попутчикам". Он сбивался с толку, приводя расплывчатое описание непреодолимых побуждений, которое вообще ничего не говорило; истина без раскрытия.
Линда ушла первой, что значительно облегчило то, что произошло. Обычно, женщины, объединялись в пары (в целях безопасности), чтобы выйти, особенно в центре города (этим бродягам могло понадобиться нечто большее, чем мелочь на карманные расходы). Вместо этого Синтия отказалась от лифта из-за клаустрофобии, а Чейз спросил, не хочет ли она, чтобы он последовал за ней по лестнице, на всякий случай.
Она остановилась на втором этаже, прислонилась к стене, одарила его той самой улыбкой и спросила:
- Я тебе нравлюсь?
Он ничего не сказал, просто сократил расстояние и поцеловал ее. Она кивнула в сторону камеры видеонаблюдения и схватила его за пояс джинсов.
- Да ладно тебе. Я знаю место, где нет ни одной из этих штук.


Дневник реабилитированного трупоёба (!), 22 сентября.
Прошел целый месяц!
Ты мое лекарство? Ты не представляешь, как сильно я этого хочу. Разве это не было бы забавно? Побывав на этой дурацкой встрече и выйдя оттуда полным дебилом, я чувствую себя лучше, чем когда-либо за долгое время. Конечно, это не имело никакого отношения к встрече. (Боже, что за сборище неудачников, вся эта гребаная толпа не-трупоёбов!) Я стараюсь не обнадеживаться, но ты действуешь, как заклинание. И это лучший секс вживую, который когда-либо был, полная противоположность тому, что было до сих пор.
Я знаю, что в начале отношений все всегда складывается наилучшим образом. В некотором смысле это похоже на нечто Другое, если вдуматься, мистер Дневник. Tы чувствуешь, что можешь делать вообще все, что угодно, ты не видишь ничего, что тебе не нравится, ты в восторге от этого, и это оправдывает твои ожидания ночь за ночью.
Но потом все начинает гнить. Довольно скоро ты можешь видеть только то, где дела идут плохо, и тогда ты делаешь это только потому, что уже зашел так далеко, так что ты тоже можешь это сделать. И затем тебя тошнит от того, что ты все время находишься рядом с этим. Затем ты сокращаешь свои потери и отказываешься от этого навсегда, пока не обнаруживаешь, что делаешь это снова, и это ново и захватывающе.
По крайней мере, у мертвых есть реальная дата продажи.
Но, может быть, я говорю здесь не о тебе.
Может ли это продолжаться долго?
Так и должно быть. Пожалуйста, пожалуйста, продержись! На этот раз все может быть по-другому. Должнo быть! Не заставляй меня делать это снова.


Прошло два месяца.
Улыбка Чейза казалась высеченной на его лице; неизменная, хотя его глаза не всегда могли соответствовать ей. Синтия, казалось, ничего не заметила. Она говорила со скоростью мили в минуту, сидя напротив него за столом, и не могла быть счастливее.
Это не ты, это я... Ты волнующая, энергичная и живая. Ну, ладно, я признаю, что это, по крайней мере, немного ты, и тот факт, что я был бы намного счастливее с тобой, если бы ты былa мертвa.
Чейз сомневался, что получит какие-либо баллы за оригинальность. Он держал рот на замке, а улыбку - на лице.
Он боролся с симптомами, с отступлением назад. Ладно, это было не идеально, но нужно быть идиотом, чтобы думать, что такое возможно, когда дело касается отношений. Синтия по-прежнему возбуждала его, что чрезвычайно помогало. Ему нравилось слушать, как она говорит; манера и звук.
- Я тоже получал от него эти странные флюиды, понимаешь? Ну... от Дениса из группы... того, кого ты называешь Джи-Ай Джо.
Синтия рассмеялась.
- А что, если бы он работал в обувном магазине? Он должен подумать об этом. Разве это не было бы просто... жутко! Как сексуальный преступник, устраивающий детские вечеринки в качестве клоуна.
Все в спальне (и на задних сиденьях, и в дверных проемах, и на лестничных клетках, и в ванных комнатах, и на скамейках в парке, и в кинотеатрах, и везде, где им удавалось совершить хотя бы частичный половой акт) было хорошо. Был один раз, когда он "подразнил" ее, попросив, чтобы она лежала неподвижно, когда он был на ней сверху, и она согласилась в шутку секунд на десять, но, казалось, не заметила, насколько более страстным он был той ночью, или что он быстро кончил, как будто кто-то стоял у кровати с секундомером и денежным призом в миллион долларов.
- Он выглядел таким убитым горем, когда мы были там в последний раз, а я не надела сандалии. О чем только думает Линда? Она не хочет, чтобы он смотрел, но продолжает носить туфли, которые будут его раздражать. Может быть, это ее изюминка. Пристрастилaсь дразнить и искать "мишени". Я всегда думалa, что половина парней, которые ходили на собрания, должны были быть извращенцами, ищущими настоящих нимфоманок.
Я в порядке, - заверил себя Чейз. - Все просто отлично. Он оглядел ресторан. В основном пары, все смотрят друг на друга так, словно знают какой-то секрет. К счастью, никаких орущих сопляков, только приглушенная речь и непрекращающееся пощелкивание и звяканье. Теплое чувство, еще более теплое от толчка ноги Синтии в его промежность под столом. Он посмотрел вниз и увидел, что она сняла туфлю. Игра ногами была новой. Казалось, у нее был неисчерпаемый запас подобных любезностей. Он тут же напрягся, вспомнив об оранжевых пальчиках Эстер, хотя и сказал себе, что вообще не думает об этом, пытаясь переключить мысли с чего-то прошлого на что-то предстоящее... а именно на себя и Синтию, прижимающуюся к нему, как обычно поступают женщины, которые на самом деле живы.
- Может быть, поэтому ты и пошел, - поддразнила Синтия.
Она ткнула пальцами ноги в "ты" и "пошел".
- Ага, на охоту, чтобы использовать чью-то похоть против них самих.
Он знал, что позже ему придется подумать об Эстер, чтобы кончить.
Холодные и сморщенные половые губы, когда его язык увлажнял их, некогда мягкая плоть почти окаменела, а ее влагалище было таким же холодным и неподатливым, как земля под ними, когда он пробивался внутрь; единственная смазка - его предкоитальная капля и наспех нанесенный слой гноя/жировой ткани/различных гнилостных выделений вокруг его органа; страх перед какой-нибудь ужасающей формой генитального заболевания, столь недолговечный из-за блаженного погружения в эту прогнившую оболочку, поддерживаемый разжижающейся куклой смерти совершенно незнакомой женщины, которую он задушил, потому что ему пришла в голову мысль, что: эй, было бы божественно войти внутрь этой красавицы после того, как она приукрасилась с помощью небольшого трупного окоченения.
- У тебя вид человека с особыми вкусами. Мне интересно, что у тебя происходит внутри.
Ее пальцы ног двигались маленькими волнами, дразнящее поглаживание, от которого Джи-Ай Джо взорвался бы в штанах, как граната без чеки.
Да, особые вкусы. Волевой подбородок и размеренный наклон головы мужчины, который находит больше материала для мастурбации в учебнике судебной медицины, чем в одном из журналов Нила о жопотрахе.
Это я.
- Я иду в дамскую комнату, - oна продолжала умело разминать его, массируя, сжимая. - Может быть, тебе стоит заглянуть ко мне через минуту, чтобы узнать, не нужна ли мне какая-нибудь помощь.
Компромисс, а не гибель, - подумал он. - Все идет очень хорошо. Шесть недель. Все хорошо.
- Возвращайся скорее, - сказал он немного громко, перекрывая бормотание других пар в ресторане, как будто вторгаясь в их секреты.
Она сделала паузу, придвигая свой стул обратно к столу.
- О, и немного пищи для размышлений, пока мы ждем десертное меню: у моих родителей есть домик в горах, которым они не будут пользоваться еще несколько месяцев. Какие планы на выходные?
Его неизменная улыбка.


Дневник реабилитированного трупоёба (?), 17 октября.
Большое испытание. Какие планы на выходные? Переменная облачность с вероятностью 50% смертельного исхода.
Нужно попытаться сделать это. Если я могу сопротивляться, это значит, что я в безопасности. Не вылечиться - я никогда не вылечусь, как и алкоголик, но алкоголик может бросить пить.
После выходных с тобой может случиться все, что угодно, но просто знание того, что я могу устоять перед величайшим искушением, помогло бы.
Однако факт в том, что сегодня вечером в ресторане, когда твой рот был открыт, на мгновение было видно, как оттуда вываливается комок червей.
Ладно... вероятность 65%.
Но нужнопо пытаться.


- Ты нервничаешь? - спросила Синтия.
Чейз побарабанил пальцами по бедрам. Он одарил ее кривой усмешкой.
- Довольно круто.
Она рассмеялась.
- Ну, да. Это не похоже на те другие горы... ну, знаешь, те, которые не такие крутые?
- Ха-ха, - сказал он.
Она похлопала его по колену.
- Это не полноприводный автомобиль, но я приезжалa сюда много раз. У нас получится.
Он кивнул. Он не беспокоился по этому поводу, потому что несколько раз проделывал это на своей собственной машине, и эта штука выглядела так, словно ее могло сдуть при достаточно сильном ветре. Несмотря на то, что они уже давно миновали точку, где он должен был свернуть, это все равно пугало его, как будто она вела его прямо к месту его грехов. Bторжение некрофила. Пожалуйста, откажись от секса с трупом, Чейз. Я волнуюсь о тебе.


Они так и не нашли ни одного из семи тел.
Он нашел достаточно широкую нишу среди деревьев, чтобы в нее могла въехать его машина. Достаточно далеко, чтобы избежать обнаружения ночью, когда не было видно ничего, кроме луны и ваших дальних фар, и в любом случае здесь было не так много людей. Он больше беспокоился о том, что его разорвут на части койоты. Съехав с дороги, было несложно вытащить тело из багажника, завернуть в спальный мешок для трудоемкого процесса перетаскивания его в лес по меньшей мере на три часа. Он сомневался, что марафон может сравниться с утомлением от этого процесса на неровной местности и препятствиях из корней и веток, не говоря уже о двух или трех (обычно трех) изрядных запасах белка по пути во время бешеных пит-стопов, которые оставляли его измотанным и с легкой головой. Неизвестно, как бы он пережил это до появления "Red Bull".
Три часа перетаскивания тела были намного меньше при передвижении без помощи рук в последующие ночи, но, по-видимому, этого было достаточно, чтобы обеспечить секретность, по крайней мере, пока. Лучше всего то, что никто не кричал: Серийный убийца! - и, казалось, не связывал это исчезновение. Люди все время исчезают. Вы можете пройти по улице и оказаться прямо на краю света.
Это было забавно, потому что он никогда не думал о себе как о "серийном убийце". Он не получал никакого удовольствия от самого действия, только от выбора и последствий. Удушение было чисто функциональным, как нажатие кнопки на микроволновой печи для приготовления замороженного блюда. Он знал только одну из них, и он не был вовлечен в ее жизнь в той степени, в какой кто-либо мог бы связать его с ее исчезновением. Кто-то, кого он знал много лет назад по колледжу, но кто почти забыл о нем. Однако он много думал о ней, и несколько лет назад эта фантазия воплотилась в возможность. Он никогда не думал, что действительно поддастся этому импульсу, даже несмотря на то, что в предыдущие годы он мысленно составил весь протокол. Это казалось безобидным, как в одной фантазии, где он подрался с каким-то придурком в баре и надрал ему задницу прямо на глазах у его разинувшей рот сучки.

- Я не слишком быстро еду? - спросила Синтия. - У тебя довольно сильно сжата рука.
- О, - oн посмотрел на свою руку так, словно не контролировал ее, и снова растопырил пальцы. Он обезоруживающе улыбнулся. - Нет, я в порядке. Значит, ты часто сюда приезжаешь?
- Не часто. Хотя это хорошее место, чтобы сбежать.
Или исчезнуть.
Так глубоко в лесу город казался очень далеким. Они уже давно не видели другой машины.
- Мои родители уже не пользуются им так часто, как раньше. Мне даже не нужно было говорить им, что мы приедем.
Чейз не встречался с ее родителями, и разговоров о таком знакомстве не было. Это был не тот шаг, которого он ждал с нетерпением, и она, похоже, тоже не спешила его делать.
Они не знают, как я выгляжу и как со мной связаться, может быть, даже не знают моего имени. И они не знают, что мы направляемся сюда.
Он снова начал барабанить пальцами по своим штанам.
Весь секс, который у них был за последние пару месяцев, вместе взятый, не принес бы такого удовлетворения, как один раз заняться этим с ее мертвым телом. На всем пути сюда это могло быть чертовски много раз.
Целый уик-энд в "настоящей" постели. Все, что я хочу сделать.
Синтия свернула на грунтовую дорогу, которая казалась почти замаскированной. Это был не прямой путь, и через несколько мгновений они уже не могли видеть главную дорогу позади себя.
Все, что я вообще захочу делать.
С тех пор как они познакомились, они ходили на несколько встреч, чтобы соблюсти приличия, но никто не знал, что они вместе. Он мог бы заглянуть еще пару раз и притвориться удивленным ее отсутствием. Он подозревал, что в любом случае снова будет в настроении раскаяния.
Он знал, что это рискованно - делать это с кем-то, кого он знал, с кем его видели, и что ему действительно следует хорошенько все обдумать, но преобладающей мыслью было не позволять здравому смыслу возобладать... дело было в том, что чем дольше она будет жива, тем меньше времени у него будет, чтобы изучить ее так, как он действительно хотел - в чем нуждался - до понедельника.
Я могу сказаться больным! - понял он. Учитывая, чем собирался заниматься Чейз, в то время, как он должен был продавать рекламные площади, это было не совсем ложью.
Трехдневные выходные!
Синтия посмотрела на него, как ему показалось, немного напряженно.
- Ты выглядишь ужасно счастливым.
Он взял ее за руку.
- А почему бы и нет?
Он будет скучать по ее голосу, но ничто из того, что она могла бы сказать, не было бы так хорошо, как эти выходные. Ничего. Если он так сильно захочет его услышать, то, вероятно, голос все еще хранился на голосовой почте.
Хмм. Если подумать, лучше уничтожить ее сим-карту.
Еще через полторы мили дорога привела к настоящей хижине.
- Что ты думаешь? - спросила она, останавливая машину.
Похоже на уютное местечко, где можно провести выходные с моим членом во всех дырочках, которые может предложить твой труп.
- Очень мило. Они хранят там "Книгу мертвых"?
Она выглядела озадаченной.
- Что?
Он покачал головой.
- Не важно. Хочешь устроить мне грандиозную экскурсию?
Она взяла его за руку и повела вперед.
На ней были джинсы. Он пожалел, что на ней не было юбки с чулками, так как он намеренно не взял ничего для удушения, чтобы психологически отговорить себя идти по этому пути.
Я даже не успел добежать до хижины, как сорвался с катушек.
Неважно. Внутри должно что-то быть.
Это был двухэтажный домик, и он готов был поспорить на что угодно, что там должна была быть голова какого-то животного, прикрепленная к стене.
- Наверху есть джакузи, - сказала она. - Не хочешь принять ванну?
Хорошая идея. Я могу просто поднять твои ноги и утопить тебя. Даже меньшая травма для твоего тела, чем удушение.
- Kонечно. Хочешь, я перенесу тебя через порог?
Она легонько шлепнула его, вставляя в замок нужный ключ на кольце. Он совершенно не удивился, увидев голову оленя над камином, когда дверь распахнулась.
Однако на коврик из медвежьей шкуры он не рассчитывал. Он не мог придумать более совершенно безвкусного штриха. Очевидно, он был не единственным, кого завораживали мертвые вещи.
- Здесь холодно, - Синтия схватила его за пах. - Пойдем, отведем тебя наверх.
- Ты не хочешь занести наши вещи?
Она рассмеялась.
- У нас уже есть больше, чем нам нужно.
Синтия повела его вверх по лестнице и через хозяйскую спальню в конце коридора. Он заметил, что кровать была королевских размеров. У него было бы столько места в мире. Завтра к этому времени она будет практически идеальна. От волнения у него кружилась голова. Его первый раз с ней должен был продлиться около четырех секунд, если ему повезет. Однако он не волновался; у него был способ очень быстро подзаряжаться.
Они вошли в ванную. Небо снаружи было затянуто тучами и совершенно мрачным, но казалось достаточно ярким даже без включения верхнего света. Синтия наклонилась и покрутила ручки на кране. Он восхищался открывшимся видом.
Он испытывал это много раз, но сейчас это казалось чем-то новым, неизведанной территорией. Если и был кто-то, с кем он мог бы чувствовать себя раскованно, так это она, но это все равно не имело значения. Он не хотел делить с ней ее жизнь, только ее смерть.
- Хорошо, ты раздевайся, а я сейчас вернусь, - сказала она.
- Куда ты?
Она расстегнула пару пуговиц на своей рубашке, обнажив белую кожу под ней и черный лифчик.
- Камин. Я разогрею все внизу, а ты можешь позаботиться о том, что наверху.
Она обернулась. Он увидел, как ее рубашка распахнулась с обеих сторон, когда она расстегнула последнюю пуговицу, собираясь уходить.
Шоу начинается.
Чейз разделся за считанные секунды, как будто это дало бы ему больше времени на подготовку, но на самом деле делать было нечего, кроме как ждать, пока ванна наполнится. Он попытался выработать стратегию, хотя на самом деле это зависело бы от того, что сделает Синтия, когда вернется. Большинство сценариев, которые он себе представлял, достаточно легко привели бы к его цели.
Он слегка вздрогнул; в комнате было холодно, особенно стоя там голым. Она не вернулась, когда ему пришлось перекрыть воду, но он не собирался ждать ее, прежде чем залезть внутрь. К счастью, она установила температуру почти невыносимо высокой. Вздохнув, он устроился поудобнее. Возможно, он захочет подождать, пока вода немного остынет, прежде чем погружать ее под воду. Он предпочел бы ее задушить, а не ошпарить кипятком.
Синтия появилась в дверях через несколько секунд, раздетая. Она несла полотенца и купальные халаты, перекинутые через руку.
- Как оно? Bыглядит божественно.
Он махнул рукой.
- Иди и посмотри сама.
Она опустилась на колени и поставила все рядом с ванной, наклонившись, чтобы поцеловать его.Он подумал о том, чтобы затащить ее внутрь прямо сейчас, но лучше подождать, пока она войдет, а потом уже действовать. Он хотел избежать любой борьбы, в которой она могла бы вцепиться в него ногтями. Кроме того, когда ее рука скользнула вниз между его ног и погладила его, он не понял, почему еще тридцать секунд жизни - это так плохо. Он откинул голову назад, расслабляясь.
Секундой позже боль взорвалась у него в горле. Его глаза распахнулись, и он увидел, что где-то под челюстью у него вырос новый латунный отросток - соединение, инициированное Синтией.
Кровь взорвалась волной горячего мокрого снега, брызнув Синтии в лицо и на грудь, как струя дождевой воды на ветровое стекло, на мгновение ослепив. Она моргнула глазами, лишенными всякого выражения, как у рептилии. Он чувствовал, как пульсирует артерия у него на горле, как алая жидкость просачивается сквозь его новое сито. Синтия покрутила инструмент у него в горле по часовой стрелке и обратно, затем выдернула его.
Куда ты?
Камин.
Кочерга.
Он был слишком ошеломлен, чтобы пошевелиться, или, возможно, кровопускание произошло слишком быстро. Красное растеклось по воде в ванне, разбрызгиваясь внутри и по стенкам. И все это время ее другая рука продолжала поглаживать его, безмолвно наблюдая, как струи крови вырываются из разорванной артерии. Это было самое странное ощущение, как будто ее манипуляции с его гениталиями вызвали оргазм в другой части его тела, но скорее от боли, чем от удовольствия. Он поразился своей твердости, полностью выпрямившись, даже когда его веки постепенно закрылись, а голова поникла.


Дневник рецидивирующего трупоёба, 18 октября.
Что я там сказалa, мистер Дневник?
"У тебя так много шансов, что довольно сложно этого не сделать. Я вроде как чувствую, что должнa это сделать. Никто из нас здесь надолго не задерживается, и мы мало что можем с этим поделать, не так ли? Поэтому я и делаю это. Я не всегда радуюсь этому. И мои парни определенно тоже. Жаль, что я не могу остановиться. Я не уверенa, что смогу".
Что ж, я хорошенько попробовалa. Я действительно хотелa остановиться, но, очевидно, недостаточно сильно.
И кстати, о сильном... ты все еще твердый. Hе все так заканчивают. Уверенa, позже я буду впадать в депрессию из-за всего этого, но прямо сейчас я - ребенок рождественским утром.
Слезы и клятвы прекратить это, вероятно, начнутся снова в понедельник, но я собираюсь извлечь из этого максимум пользы. Как говорится, найти крепкого мужика - это хорошо, а крепкий покойник еще лучше, как говорю я (сейчас).
На самом деле, зачем вообще идти в понедельник? К черту все это. Я просто скажусь больной. Трехдневные выходные!