Авторы



Рассказ поведает историю парня, участвующего в боях на смерть с кровожадными монстрами из шоу уродов...





Парень выглядел не очень-то привлекательно. Он был крупным, в основном толстым, высоким, примерно 6 футов 4 дюйма, все еще на два дюйма ниже меня, и в его глазах был страх. Я улыбнулся, предчувствуя легкую победу. Потом я вспомнил, где нахожусь. В нем должно было быть нечто большее, чем то, что я видел. Всегда была какая-то загвоздка. Все было совсем не так, как казалось, когда в дело был вовлечен Билл Влад.
Билл Влад владел передвижным шоу уродов, печально известным своими выступлениями, которые варьировались от чудовищного и гротескного до сверхъестественного. Он также пропагандировал подпольные поединки без правил, в которых состоятельные ценители насилия и тайн заключали пари на непомерные суммы денег на то, какой боец выйдет из клетки живым. Крупные ставки и богатую клиентуру привлекал не только тот факт, что матчи заканчивались со смертельным исходом. Такова была природа воюющих сторон. Иногда в октагоне появлялись уроды и монстры из передвижного шоу Влада. Я дрался с восьмируким человеком, семисотфунтовым циклопом, человеком-медузой без скелета и позвонков, чье тело просто поглощало мои удары, как мокрое тесто. A в прошлом месяце я сражался с вампиром. Это должен был быть мой последний бой. Я был ближе к смерти, чем когда-либо.
Труп-кровосос умудрился вскрыть артерии на моей шее, бицепсе и бедре. Мое лицо, руки и весь торс были испещрены следами когтистых лап существа, отросших за месяцы, проведенные в могиле, где Влад, без сомнения, откопал сверхъестественную мерзость. Мы оба были пропитаны кровью от ярко-красных артериальных брызг, бьющих из моих многочисленных ран и смешивающихся с кровью, вяло вытекающей из подобных рвотe масс, которые я все разрывал и разрывал на его рыхлой, мертвой плоти.
Я не знал, могло ли это существо все еще мыслить помимо своего аппетита, пережила ли его личность заточение в аду и какую бы ужасную магию Влад ни использовал, чтобы вызволить его из могилы. Все, что я знал, это то, что оно пыталось убить меня. Так что онo должнo былo умереть. Конечно, я понятия не имел, как его убить.
Я быстро истекал кровью от полудюжины кровоизлияний, почти смертельных, вызванных грязными когтями и покрытыми запекшейся кровью клыками хищного Носферату, и я знал, что у меня есть драгоценные секунды до того, как я истеку кровью и умру. Я не боялся умереть, но я боялся того, что Влад сделает с моим трупом, когда я умру. Я не хотел возвращаться, как бездушное существо, с которым я сражался.
Пока толпа подбадривала нас, а ставки увеличивались, мы отчаянно боролись в растущей луже крови, я - за свою жизнь и призовые деньги, а он - за свою "жизнь" и жизнь, пульсирующую в моих венах. Я оторвал кровососу конечности и сломал ему шею, отчаянно пытаясь убить немертвого паразита, прежде чем моя жизнь истечет кровью на брезентовом коврике. Никакой медицинской помощи, пока бой не закончится. Это одно из правил.
У меня уже кружилась голова от потери крови, когда я вспорол ему грудную клетку, вскрыл ee и вырвал сердце твари, окончательно убив ее. Судья поднял мою руку как раз в тот момент, когда я потерял сознание от сильной гипотонии. Oчнувшись в больнице, я продолжал смотреть в зеркала, чтобы убедиться, что я тоже не стал кровососом. Я запаниковал, когда взошло солнце и утренние лучи проникли в мою комнату, испугавшись, что я самопроизвольно воспламенюсь. Все это доставляло гораздо больше хлопот, чем того стоило.
Когда Билл Влад зашел отдать мне мои деньги, потребовалось пять санитаров, чтобы оторвать мои руки от его горла. Он улыбнулся, его рыжие усы загибались на концах, как дьявольские рога, когда я пытался лишить его жизни. Уходя, он подмигнул мне, бросив мои призовые деньги на больничную койку. В ту ночь я заработал пятьдесят тысяч и поклялся никогда больше не драться за деньги. Потом моя "Mалышка" захотела новое платиновое ожерелье, и я снова оказалась на мели. Влад знал, что я вернусь. Чем еще мог бы зарабатывать на жизнь такой отвратительный урод со шрамами, как я?
Моя Mалышка была стриптизершей в полностью обнаженном джентльменском клубе на Индастриал-авеню под названием "Розовая Поляна". Я встретил ее однажды вечером, когда она танцевала на сцене перед хитрыми взглядами мужиков, жаждущих взглянуть на упругую попку и пару упругих грудей; таких, как я. Они выстроились в ряд вокруг сцены, размахивая перед ней долларовыми купюрами. Я сел среди них, моих братьев по греху, очарованный покачиванием ее почти идеальной задницы, когда она кружилась под завывания какой-то мелодии Принца из восьмидесятых. Я не думал, что она даже заметит меня, учитывая ее выбор мужчин, чьи лица не были похожи на пережаренный бекон, но она подошла прямо ко мне и села прямо мне на лицо. Конечно, это могло быть из-за того, что я сжимал в зубах полтинник, в то время, как все остальные махали ей копейками. Не имело значения, почему. Все, что имело значение, - это то, что она выбрала меня.
Ее звали Eванджелина, и в ней было все, о чем только может мечтать мужчина: большие сиськи, упругая попка, длинные светлые волосы до талии, лицо как у ангела. Я начал навещать ее каждый вечер. Довольно скоро она стала регулярно подрачивать мне за пятьдесят баксов в VIP-зале. Хотя иногда мы просто разговаривали. Это было самое близкое, к чему я когда-либо подходил, чтобы встречаться с кем-то.
Однажды она рассказала мне о своем сутенере. Я подозревал, что она занимается чем-то большим, чем танцы и дрочка, и с большим количеством парней, чем только со мной, но все равно я чувствовал, что между нами было что-то особенное. Она заверила меня, что это так.
- С тобой все по-другому. Я хочу заниматься кое-чем с тобой, а не с теми другими парнями.
Она вздрогнула для пущего эффекта.
- Почему бы тебе просто не бросить этого клоуна? - спросил я.
- Я никогда от него не смогу уйти. Каждый раз, когда я пытаюсь уйти от него, он избивает меня и угрожает убить. Единственный способ для меня спастись - это если ты убьешь его для меня. Тогда я могла бы быть твоей.
Она уже вытащила мой член, поглаживая его левой рукой, используя свои длинные волосы, чтобы скрыть свои действия от глаз охраны клуба. Когда она опустила голову мне на колени и скользнула им себе в горло, она поняла, что я принадлежу ей. В тот момент я бы сделал для нее все, что угодно. Она убрала голову с моих колен как раз в тот момент, когда мускулистый вышибала просунул голову в кабинку для обычной проверки. Она умоляюще посмотрела мне в глаза.
- В любом случае, ты хочешь меня, папочка.
Мои колени ослабли, а сердце растаяло. Я все еще чувствовал влажность в том месте, где ее рот обхватывал мой член. Я хотел Mалышку больше, чем когда-либо хотел какую-либо женщину или что-либо еще.
- Но, Mалышка, я - не убийца.
- Ну и что хорошего в том, что у тебя парень-монстр, если ты не можешь натравить его на людей?
Да, я слышал, как она назвала меня "монстром", но я также слышал, как она назвала меня "своим парнем", и это решило дело. Я заплатил вышибале за небольшое уединение, и она отсосала мне, чтобы скрепить сделку, позволив мне трахнуть ее красивые силиконовые груди, в то время, как она облизывала головку моего члена, пока я не извергся на ее милое личико. Она улыбнулась мне, и мое семя потекло по ее щекам и подбородку, выглядя как что-то из фильма "Букакке", и мое сердце превратилось в желе.
Она выглядела точь-в-точь как ангел. Невинная шлюха. Все еще каким-то образом чистая и добрая, ее невинность нетронута даже под покровом спермы. Но если бы этот сутенер продолжал заставлять ее трахаться с незнакомыми мужчинами за деньги, вся ее доброта и невинность были бы разрушены. Этот огонек в ее глазах погас бы навсегда, сменившись холодным, отсутствующим взглядом в тысячу ярдов на лицах всех остальных шлюх в клубе, которые все видели и сделали слишком много. То же бездушное выражение, которое преследовало мои собственные черты. Я должен был помочь ей.
Позже, тем же вечером, я загнал менеджера клуба, который также был сутенером Eванджелины, в угол в его кабинете и задушил его. На следующий день мне позвонил Билл Влад.
- Теперь ты готов вернуться к работе?
- Пошел ты, Влад. Ты же знаешь, я никогда больше не буду на тебя работать после того дерьма, которое ты устроил с вампиром. Эта проклятая хрень чуть не убила меня!
- Ну, это и есть название игры: убей или будешь убит. И, кроме того, ты никогда ничего не чувствовал. Я имею в виду, ты не можешь. И сколько людей ты убил? Буквально на днях вечером я случайно проходил мимо этого стриптиз-клуба со своим верным фотоаппаратом. У меня есть несколько прекрасных фотографий, на которых ты душишь сутенера Майки прямо в его собственном офисе.
- Ты ублюдок.
Это было все, что я мог сказать. Он заполучил меня.
- Итак, что бы сказала Eванджелина, если бы ты в итоге угодил в тюрьму лет на двадцать или около того? Как ты думаешь, она стала бы тебя ждать? Кроме того, тебе не кажется, что она заслуживает парня, который мог бы покупать ей красивые вещи? Я хорошо тебе плачу, не так ли?
- Хорошо, но на этот раз в двойном размере.
Я знал, что Eванджелина подставила меня. Вероятно, она работала на Влада с самого начала. Но было уже слишком поздно. Я был влюблен в эту лживую сучку, и парень, похожий на меня, ни за что не смог бы удержать такую женщину без денег в карманах. Так что я согласился на бой за неделю до этого, не имея ни малейшего представления о том, кто или что было моим противником.

***


Парень кружит вокруг меня с широкой глуповатой улыбкой на лице. Я полагаю, это могло бы выглядеть угрожающе, если бы вы были склонны к страху. Я не был таким. Зубы у него были неестественно крупные, ровные и белые. Как будто у него был фетиш на зубную пасту и зубную нить. У него были огромные щенячьи глаза и пухлые щеки, как у подростка-переростка. Ангельское личико, как у мальчика из церковного хора. Он совсем не был похож на убийцу. Может быть, в этом и был смысл. Может быть, Влад хотел посмотреть, как я разорву этого парня с лицом мальчика из церковного хора на кровавые полосы с дымящимися внутренностями, не столько на традиционном гладиаторском турнире, сколько просто скормлю христиан львам. Я все равно знал, что Влад не слишком любил христиан.
Парень бьет меня, и удар чуть не сносит мне голову. Этот ублюдок силен, сильнее большинства людей, но это мало что значило. Майк Тайсон тоже сильнее большинства людей. Кроме того, у меня есть преимущество. Я не чувствую боли.
Нервные центры в моем мозгу функционируют не так, как им положено. Я почти ничего не чувствую - ни боли, ни удовольствия. Я - каприз природы, природная странность. Я вырос в "Цирке Cтранностей" Билла Влада. Мои обездоленные и зависимые от наркотиков родители продали меня ему, когда мне было восемь лет, как только обнаружили мой талант/недуг. Я был мальчиком, который мог ходить по стеклу и раскаленным углям, который мог плавать в кипящей воде, который мог порезаться до кости и зашить рану, играя в видеоигру.
Довольно скоро я стал главной достопримечательностью цирка. В течение трех актов за вечер, в течение более чем десяти лет, меня резали, выдалбливали, ошпаривали, жгли, избивали, кусали, били током и раздавливали. К тому времени, когда мне исполнилось семнадцать, я сломал все кости в своем теле по меньшей мере дважды, и не было ни единого участка кожи, который не был бы покрыт рубцовой тканью. Когда в город приезжал "Цирк Cтранностей" Билла Влада, люди стекались со всей округи, чтобы посмотреть, как мальчика-подростка пытают на сцене. Больной мир, в котором мы живем.
По мере того, как цирк Билла Влада становился все более причудливым, то же самое происходило и с номерами, которые я был вынужден исполнять. Меня посадили в яму для борьбы с рысями и дикими собаками. Однажды, когда мне было десять или одиннадцать, я столкнулся с комодским драконом, которого Влад морил голодом и пытал, чтобы сделать сумасшедшим. Его острые, как бритва, когти чуть не разорвали меня на части, прежде чем я свернул ему шею. Этот поступок стал сенсацией, и вскоре мне предстояло сразиться со все более причудливыми существами - от аллигаторов до анаконд. Толпы в ужасе наблюдали, как меня терзали, а моя плоть разрывалась на блестящие красные ленты, а затем удивлялись, когда мое истекающее кровью тело вынимали из ямы и давали мороженое или игрушку. Всякий раз, когда кто-нибудь протестовал и обвинял Влада в жестоком обращении с детьми, он весело напоминал им, что:
- Он ничего не чувствует.
Я улыбался и возвращался к своим видеоиграм, пока парамедики спешили зашивать мои раны. Как только я стал взрослым, Влад захотел, чтобы я добавил секса в свое выступление, поэтому я начал мучить свои гениталии на сцене. Я протыкал свои яички шипами, а затем прижигал раны горелкой Бунзена, в то время, как толпа съеживалась и ахала от ужаса. Я возненавидел Билла Влада. Каждый раз, когда я ранил себя, я представлял, что это его пенис скручивают тисками и протыкают шипами и иглами, его яички вскрывают и бьют электрошокером.
Единственное, в чем Влад был хорош, так это в том, что предвидел мои потребности и удовлетворял их, причем обычно еще до того, как я о них узнавала. Сразу после того, как я достиг половой зрелости, он начал снабжать меня шлюхами после каждого шоу. Я не знал, откуда он их брал, но он, казалось, знал мой вкус в женщинах, даже не спрашивая. Он знал меня. Он знал все мои тайные желания.
Каждая проститутка, которую он присылал в мой трейлер посреди ночи, была одного типа: простая, среднестатистическая, без чрезмерного количества макияжа, без кричащих, откровенно сексуальных нарядов, застенчивая скромница. Они выглядели как угодно, только не как проститутки. Это могла быть соседская девочка, которая нянчится с твоим младшим братом по выходным. Они никогда не кричали и не морщились, когда видели мои шрамы, всегда проявляя соответствующую долю сочувствия и заботы, но без возмущения или отвращения, которые проявляют нормальные женщины, сталкиваясь с разнообразными ранами и увечьями, украшающими мою плоть. Эти девушки были профессионалками.
Они засовывали мой покрытый шрамами пенис себе в глотку, посасывая и облизывая его, как будто это был самый богатый в мире источник питания, а затем катались на нем, как на пони-карусели. Всегда с улыбкой, как будто брать мою скрюченную и измученную плоть между их ног было самой большой радостью, которую они могли себе представить. Но потом, когда мой час истекал, они уходили, и я снова оставался один. Независимо от того, насколько хорошо им удавалось поддерживать иллюзию того, что они действительно хотели быть там со мной, у иллюзии всегда был предел по времени. Даже если они оставались на всю ночь, я не мог обманывать себя, что они останутся здесь утром, не получив за это дополнительной платы. Мое сердце разрывалось каждый раз, когда я смотрел, как однa из них выходит за мою дверь. К тому времени, когда мне исполнился двадцать один год, с меня было достаточно. Я ушел из "Цирка", чтобы стать бойцом.
Я думал, что было бы чертовски полезно быть бойцом без правил, который не чувствует боли, и часто так оно и было. Я дрался до тех пор, пока последняя капля моей крови не выплеснулась бы на пораженные благоговением лица наблюдателей у ринга. Я дрался со сломанными костями и рваными ранами, с сотрясением мозга или даже когда мои легкие не могли всасывать достаточно кислорода, чтобы поддерживать свою агрессию. Я был неумолим. В других случаях это просто приводило к действительно ужасным поражениям. Мои инстинкты выживания были крайне притуплены из-за отсутствия болевой реакции. Я обнаружил, что тебе нужна боль, чтобы быть успешным бойцом. Онa подсказывает вам, когда усилить свою защиту, или сражаться усерднее, или когда сдаться. Меня выносили на носилках так часто, как только моя рука поднималась в знак победы, а иногда я был и победителем, и жертвой одновременно. Неоднократно бои, в которых я выигрывал, останавливались из-за того, что я наносил себе настолько серьезные травмы, чтобы победить своего соперника, что это вызывало отвращение как у судей, так и у зрителей. Многим зрителям было приятно наблюдать, как я пытаюсь задушить противника, используя свою собственную раздробленную руку в качестве удавки. В конце концов мне запретили участвовать в легальных соревнованиях. Вот тогда-то я и ушел в подполье. Прошло совсем немного времени, прежде чем я снова столкнулась с Владом.
Влад был активно задействован на черном рынке. Большинство его причудливых "экспонатов" были разграблены из склепов и святилищ, похищены из джунглей и вывезены контрабандой из медицинских исследовательских учреждений. В подполье не происходило ничего такого, о чем бы Билл Влад не пронюхал. Поэтому, когда новость о парне, который не чувствовал боли и побеждал противников, получая травмы, которые сделали бы калекой большинство мужчин, начала распространяться среди криминального подполья, Билл Влад немедленно бросился извлекать выгоду. Он предложил мне в два раза больше денег, чем я зарабатывал, если только он сможет выбрать всех моих соперников. Я знал, что здесь будет подвох, но после многих лет эксплуатации и жестокого обращения мое чувство собственной значимости было достаточно низким, чтобы его мог купить... даже сам дьявол... даже Билл Влад.
Вот так я снова оказался на службе у злобного шоумена с усами в виде руля, огненно-рыжими волосами, бескровно-белой кожей и оскалом с акульими зубами, как у сумасшедшего клоуна Дамбо, сражаясь с существами, буквально извлеченными из самых темных недр земли. Вот так я и оказался лицом к лицу с этим парнем с лицом мальчика из церковного хора и ударом, как у Джорджа Формана.

***


Он снова замахнулся на меня, и на этот раз я уклонился от удара. Тем не менее, сила, стоявшая за ним, была огромной. Я бы не смог вынести еще много такого. Я пнул его в ногу, приземлившись голенью на его бедро с силой топора, рубящего дрова. Его нога подогнулась, и ему пришлось приложить усилия, чтобы удержаться на ногах. Его лицо исказилось от боли, но он продолжал бороться.
Я пинал его в одно и то же место снова и снова, пока на его бедре не распух ужасный черно-фиолетовый синяк и он не начал прихрамывать. Затем я уперся голенью ему в бок и с удовлетворением почувствовал, как она встретила сопротивление его грудной клетки, а затем прорвалась насквозь, заставив весь воздух выйти из легких "мальчика из церковного хора" с мучительным лаем. Он поник и согнулся пополам, и я скользнул вокруг него, чтобы взять его в удушающий захват, желая покончить с этим побыстрее. Он изо всех сил сопротивлялся, чтобы я не зажал предплечье у него под подбородком и вокруг горла, поэтому вместо этого я обхватил его руку. Я схватил его за запястье и закинул обе свои ноги ему на плечо, зажав его руку между ними. Потребовалось всего лишь движение моего таза, чтобы сломать ему локоть.
Мальчик из церковного хора взвыл от боли и продолжал выть, когда его плоть начала таять и преображаться. Я слышал, как хрустят и потрескивают его кости, перестраиваясь под кожей. Я не понимал, что, черт возьми, происходит, пока шерсть не начала прорастать по всему его телу. Он перестал выть и начал рычать. Я наблюдал, как растут его уши и хвост вырастает из задницы, когда рвутся его борцовские плавки.
Чертов Влад! Он запер меня здесь с чертовым оборотнем!
Я почувствовал давление, когда его слюнявые клыки сомкнулись на моем предплечье и раздробили локтевую и лучевую кости. Из моей сломанной и изодранной в клочья руки хлынула кровь, и я понял, что был тяжело ранен. Я почувствовал рывок, когда мое предплечье отделилось от плечевой кости и исчезло в горле "мальчика из церковного хора". Я не вскрикнул. Какой в этом был бы смысл? Я ничего не почувствовал. Но теперь часы снова тикали. Если я в ближайшее время не убью эту тварь, то умру от потери крови.
Серебристо-серый оборотень выпрямился во весь свой семифутовый рост, и кусочки плоти с моей ампутированной руки прилипли к шерсти вокруг его морды, которая была темной и блестящей от моей крови. У него все еще были те же большие щенячьи глаза, но его оскаленная хищническая гримаса не выглядела такой глупой с двухдюймовыми клыками и рядами неровных зубов, обрамлявших его рот. Я понятия не имел, как убить оборотня; я никогда по-настоящему не верил, что они существуют. Если бы я это сделал, я бы ожидал, что Билл Влад в конце концов познакомит меня с одним из них. Я был рад увидеть, что рука этого существа все еще была сломана. По крайней мере, это могло быть больно.
Он набросился на меня быстро и низко. Прежде чем я успел защититься, "мальчик из церковного хора" уже вспорол мне живот, обнажив мои раздутые кишки. Сильно истекающий кровью и смертельно раненный, я бросился на него, поймал в ловушку и переломал ему конечности, в то время, как он рвал меня, отрывая плоть от костей. Все, что мне нужно было сделать, это убить эту тварь, и Влад отвез бы меня к врачу и наложил швы. Тогда я бы взял деньги, и мы с Mалышкой уехали бы отсюда, поехали куда-нибудь и поженились. Это определенно должен был быть мой последний бой.
"Мальчик из церковного хора" вырвался, и мы попятились друг от друга. Он волочил свою раздробленную заднюю лапу и баюкал сломанную руку, его глаза все еще пылали яростью. Я придерживал свои внутренности одной рукой и планировал свою следующую атаку. Даже раненый, "мальчик из церковного хора" все еще был опасен - возможно, даже больше. Его боевой дух отражал мой собственный. Он бы не сдался. Но он определенно чувствовал боль.
Я начал кружить вокруг него, чтобы убить. Теперь я сломал ему ногу вместе с другой рукой. Я как раз собирался броситься вперед и вцепиться твари в горло, когда снова раздался звук ломающихся костей, и я увидел, как кости возвращаются на место под кожей существа. "Мальчик из церковного хора" восстанавливался. Кровь, хлеставшая из моей отрубленной конечности, казалось, замедлялась, как и поток, вытекавший из моего выпотрошенного туловища и разорванного горла. У меня закружилась голова. Я должен был убить эту тварь, пока не истек кровью. "Мальчик из церковного хора" теперь был полностью исцелен. Я наблюдал, как он сгибает свою теперь уже полностью восстановленную руку и поднимается на недавно зажившую ногу. Готовясь к еще одной жестокой атаке, я снова поклялся, что это будет мой последний бой.
Мы атаковали друг друга, и я высвободил свою ярость, позволив своей свирепости сравняться с яростью моего противника. Я выколол ему глаза, когда он вырвал кусок из моего бедра. Я раскроил ему череп локтем, отчего фонтан крови взметнулся в воздух, как прорвавшийся водопровод, когда он полоснул когтями по моей щеке, отчего плоть свисала с моей обнаженной скулы, как изъеденная молью марля. Схватив одну из его клешней в захват на запястье, я снова сломал ему руку. "Мальчик из церковного хора" взвыл, и на этот раз это прозвучало не столько как боль, сколько как ярость. Я посмотрел в его большие, ранимые, щенячьи глаза как раз перед тем, как он вцепился мне в горло, и мне стало его жаль. Кто знал, с какой мерзостью Влад столкнет его после этой победы. Даже когда смертоносные челюсти "мальчика из церковного хора" раздавили мой пищевод, я знал, что наши жизни закончились. Мне было лучше, чем ему, потому что я не чувствовал боли от своей смерти. "Мальчик из церковного хора" ночь за ночью ощущал бы каждую минуту своей медленной смерти в этой пропитанной кровью клетке, сражаясь с чудовищами, которых большинству людей посчастливилось считать сказками и мифами. Наконец-то я был свободен. Я слышал, как Билл Влад в углу утешал явно богатую женщину, сидевшую рядом с клеткой восьмиугольника, которая была в ужасе от моей неминуемой смерти.
- Все в порядке, милая. Он ничего не чувствует, - сказал oн.
И впервые за все время нашего знакомства он оказался прав.

Просмотров: 322 | Теги: рассказы, Kороста, Scabs, Рэт Джеймс Уайт, Zanahorras

Читайте также

    Дочь мафиози использует свои навыки убеждения, чтобы заставить бывшего любовника признать своего сына......

    Даже в лице ужаса и смерти, трагический случай может сближать людей......

    Малышка пробирается сквозь разлагающуюся плоть и плавает в крови, жире и сухожилиях. Она не понимает, почему она все еще жива, и не в состоянии размышлять о своем существовании. Ее единственной целью ...

    После разрыва отношений со своим Господином, Сюзанна, независимо от того, с кем она была - мужчиной, женщиной, доминантом, садистом, мазохистом - не могла испытать оргазм. Ничего не помогало. Ей все е...

Всего комментариев: 0
avatar