«Кларисса» Роберт Эссиг, Джек Бэнтри

Кларисса плакала. В последние дни она много плакала. Ее жизнь была полна слез, и теперь она не могла чувствовать себя более беспомощной и отчаявшейся.
Она потерла живот, выпирающий под парой набухших грудей, которые стали такими нежными, что ей хотелось кричать в подушку, но боль в груди была ничто по сравнению с мыслями, которые постоянно мучили ее разум.
До недавнего времени Кларисса не испытывала желания сбежать. Она так устала, но не могла оставаться здесь и подвергать своего ребенка такому же жестокому обращению, при повторном изнасиловании. Секс-игрушка, запертая в подвале. Она ни за что не могла позволить этому монстру прикоснуться к ее ребенку. От одной этой мысли по ее хрупкому телу пробежала дрожь. Она не знала, когда в последний раз видела дневной свет. Она понятия не имела, как долго она там пробыла. Она почти достигла девятимесячного срока, и продолжительность беременности составляла лишь малую часть ее тюремного заключения.
Кларисса не могла вспомнить свою жизнь до того, как оказалась запертой в подвале, но инстинктивно она знала, что никогда не была счастливой девушкой. Сама идея счастья, должно быть, возникла из какого-то сахаринового телевизионного ситкома, который она видела в прошлом, и который все больше угнетал ее с каждым тоскливым утром, когда она просыпалась в плену. Теперь ее разум был заполнен темными углами и паутиной, влажными, гнилостными запахами, смешивающимися с ее собственным потом и телесными отходами, когда ее "судно" не было должным образом утилизировано.
Кто-то отпер дверь в подвал.
Кларисса вытерла слезы с лица, размазывая грязь, словно дешевую тушь.
Дверь открылась. Отбрасывая огромную тень, в дверях стоял человек. Он был высок и крепко сложен. Она знала его как Монстра, любые детали были скрыты в темноте.
Она посмотрела на него большими печальными глазами. Они были бы прекрасны, если бы ее жизнь не была такой трагичной.
Она круговыми движениями потерла живот, напоминая, что она выживает за двоих. Она должна была выбраться оттуда, чтобы родить этого ребенка и вырастить его самостоятельно, подальше от Монстра.
Если она не могла сбежать, она желала, чтобы ребенок умер, а не вел такую жизнь, как эта.
Подвал был большим, но мебели было мало. В какой-то момент Монстр убрал все, что могло быть использовано в качестве оружия. Большую часть времени он оставлял ее в темноте.
Она ждала, когда мужчина принесет ей еду.
Кларисса сжимала молоток за спиной. Она взяла его из ящика с инструментами Монстра, когда он поставил грубо сделанную кроватку ручной работы для ребенка. До сих пор он не замечал, что тот пропал.
Она чувствовала, как узел беспокойства скручивает ее внутренности.
Ребенок брыкался. Эта крошечная ножка убедила ее в том, чему она подвергала себя, пытаясь сбежать. Она снова потерла живот свободной рукой, успокаивая нервы, насколько это было возможно. У нее будет только один шанс. Если она не прицелится, последствия будут ужасными.
Мужчина спустился по лестнице в подвал.
Кларисса ахнула. Сможет ли она пройти через это? Что, если она потерпит неудачу? Он накажет ее. Он все равно накажет ее. Это то, что он обычно делал. У него будeт грубый, болезненный, унижающий достоинство секс с ней, прежде чем вернуться наверх, как будто ничего не случилось, как будто она не была заперта в его подвале.
Он действительно был чудовищем.
Когда он приблизился, то осматривал подвал, вероятно, восхищаясь своей ловкой работой по сооружению кроватки. Она ударила его молотком, и он рухнул, как корова на бойне. Она поспешила вверх по лестнице, навстречу свету, льющемуся из комнаты наверху. Адреналин разлился по ее венам. Это был ее шанс. Монстр схватил ее за платье и дернул. Свет наверху казался таким далеким, и когда она упала навзничь, свет, казалось, вырвался наружу. Он дразнил ее, навсегда оставаясь вне досягаемости. Кларисса покачала головой, слезы потекли по ее лицу, губы дрогнули.
Нет!!!
Крик, который вырвался, когда она ударилась копчиком о бетонный пол, был мучительным и пронзительным. Она схватилась за живот, чувствуя что-то ужасное, что-то похожее на то, что ее сейчас стошнит, только ее вырвет не изо рта, а из влагалища.
Она выронила молоток на лестнице, когда Монстр дернул ее назад.
Он поднял ее обмякшее тело в стоячее положение.
Кларисса закричала и забилась.
- Замолчи, - сказал он.
Его голос был невнятным, как будто у него закружилась голова от удара молотка.
Она чувствовала себя совершенно побежденной, обреченной быть заточенной в темном подвале и подвергаться насилию вплоть до своего смертного дня.
Что она сделала, чтобы заслужить такую участь?
Его кулак сильно ударил ее в живот. Шока и боли было достаточно, чтобы ее вырвало. Мужчина отступил на шаг, чтобы избежать брызг желчи, и засмеялся над ней, как будто она была какой-то второстепенной выставкой для его развлечения.
- Я сказал, замолчи. Ты разбудишь свою мать.
Кларисса подняла голову, волосы прилипли к лицу от пота и рвоты.
Мать?
Гнев и ненависть скрутили ее живот, потом еще раз. Она посмотрела в лицо мужчине. Свет сверху показал ей образ ее... отца. Она схватилась за свой измученный живот, боль вырвалась из ее чрева в кишки, угрожая новым приступом рвоты. Это было бы благословением по сравнению с тем, что произошло дальше.
Ее тело содрогнулось. Кровь растеклась по нижней части ее грязного платья.
- Я сделал эту кроватку зря, - сказал он.
Кларисса действовала импульсивно. Застав мужчину врасплох, она бросилась вверх по лестнице, навстречу насмешливому свету. Она поскользнулась, и ее и без того травмированный желудок дернулся. Промах заставил ее подумать о крови, стекающей по внутренней стороне ее ног. Она почувствовала, что мужчина - действительно ли это был ее отец? - стоит у нее за спиной. Его ноготь оцарапал ее икру, когда он попытался схватить ее. Инстинктивно она отшатнулась назад и ударила мужчину в челюсть. Оглянувшись через плечо, она увидела, как он с грохотом скатывaется по лестнице. Почувствовав облегчение, Кларисса повернулась к нему всем телом. Он лежал неподвижно. Ее отец? Она была в замешательстве. Неужели она блокировала это все эти годы? Мог ли ее отец неоднократно насиловать ее, как это делал этот Mонстр? Она нерешительно двинулась вниз, к полу подвала, все еще не двигаясь с места. Казалось, он не дышал. Неужели он сломал себе шею? Она опустилась на колени и посмотрела ему в лицо.
Это был ее отец.
А мама ждала наверху.
Кларисса отвернулась и, схватившись за больной живот, пошла обратно вверх по лестнице. По дороге она подобрала молоток.


Свет, когда она вошла в дом, она помнила лишь смутно; он обжигал глаза, которые привыкли только к тусклому свечению единственной лампочки, свисающей с потолка подвала. Она несколько раз моргнула, пытаясь сосредоточиться, прежде чем продолжить, и вздрогнула от неожиданности.
- О, это... ты, - раздался неровный голос, которого Кларисса не слышала уже много лет.
Насколько Кларисса помнила, у ее матери никогда не было успокаивающего голоса.
Кларисса подняла молоток над головой, глаза все еще привыкали к свету. Сквозь липкий туман она увидела болезненно худую женщину, стоявшую на кухне, но не могла разглядеть черты лица. Кларисса моргнула, и все начало проясняться.
Она что, плакала?
Эмоции захлестнули Клариссу. Лицо ее матери было осунувшимся и печальным, как будто из нее вакуумом высосали всю жизнь. Ее глаза казались слишком большими на голове, которая казалась слишком большой для хрупкого тела, скрывавшегося под сарафаном, как высохший труп под саваном. Любила ли ее мать, удерживал ли ее отец внизу вопреки желанию матери? Она жаждала, чтобы ее коснулись, обняли.
Глаза ее матери метнулись вниз, на кровь на ногах Клариссы.
- О, Боже мой! Ты ведь не причинила вреда ребенку?
Ее мать полностью проигнорировала молоток и бросилась по линолеуму, упав к ногам Клариссы, положив руки на выпирающий живот, как будто молилась какому-то нелепому божеству из плоти.
Молоток дрогнул в руке Клариссы. Ощущение рук этой женщины на своем животе привлекло внимание к тому факту, что что-то было ужасно неправильно. Так или иначе, ребенок должен был родиться.
- Вызови скорую помощь, - сказала Кларисса, слова вырывались дрожащими слогами.
- Нет! - сказала ее мать. - Никакой скорой помощи и полиции. Нет!
- Н-но... - Кларисса была в замешательстве.
- Ложись на пол. Я буду принимать роды. Твой отец обещал мне еще одного ребенка, ты же знаешь. Он не твой. Он мой.
Лицо Клариссы сморщилось от отвращения. Была ли эта женщина сумасшедшей? Это был ее ребенок.
- Нет, - сказала Кларисса. - Мне нужна скорая помощь. Пожалуйста, мне нужна помощь.
Ее мать встала, печальный, несчастный взгляд исчез и сменился презрением. Она схватила Клариссу за руки и швырнула ее на землю. От удара по ее матке прошла волна боли, и она поняла, что ребенок не выживет. Во время падения молоток выпал из ее руки, с глухим стуком ударившись о линолеумный пол.
Когда мать Клариссы склонилась над ней, сжимая ее руки, Кларисса поняла, какой слабой она стала за годы заключения. У нее был слабый мышечный тонус, и она была бессильна защитить себя, даже от такой немощной женщины.
- Гарольд! - позвала ее мать. - Гарольд, иди сюда и держи ее за ноги! Я хочу своего ребенка! - мать Клариссы разразилась слезами. - Ты обещал мне ребенка, - сказала она сквозь подступающие рыдания.
Посмотрев налево-направо, Кларисса увидела, куда упал молоток. Ее мать отпустила ее руки и обхватила ими живот, приложив ухо к выпуклости, словно надеясь услышать признак жизни.
Mать с трудом сглотнула и стала пугающе ясной.
- Если ты - мальчик, я назову тебя Джорджем. Если ты - девочка, я назову тебя Лилли. Будет так приятно снова завести ребенка в доме.
Кларисса схватила молоток, обхватив пальцами рукоятку. Когда она подняла его, раздался скребущий звук от веса головки молотка на полу. Ее мать вскинула голову. Их взгляды встретились, когда Кларисса взмахнула молотком. Он вошел в контакт с головой ее матери. Это был не такой уж сильный удар, но достаточный, чтобы напугать женщину и заставить ее упасть на бок.
Кларисса ухудшила своё положение. Боль исходила из ее чрева. Ей показалось, что она обмочилась, но она знала, что это кровь. Она чувствовала, как слабеет от ее потери.
Застонав и прижав руку к голове, мать Клариссы пошатнулась, пытаясь встать на колени. Кларисса не позволила этому случиться. Раньше она колебалась, мысль об убийстве матери была абстракцией, которая допускала катастрофические колебания, но теперь она поняла, что это была просто женщина. Нет, чудовище, как и ее отец. Она несколько раз ударила молотком по голове матери, прежде чем кровь на ее руках заставила инструмент выскользнуть и повернуться. Последний удар пришелся на конец когтя, и он застрял, как топор в пне.
Кларисса закричала. Ее взгляд метнулся к открытой двери в подвал, затем к телу матери и обратно к двери. Она чувствовала слабость. Запах крови был таким сильным, что она чувствовала его на вкус. Она выскочила из кухни на четвереньках, кашляя и задыхаясь от всепоглощающего медного запаха в комнате. Она совсем не была знакома с этим домом, но где-то в изгнанных воспоминаниях о жизни, прожитой до пленения, она вспомнила номер 911 и номера экстренных служб, которые нужно было набрать по телефону.
В гостиной на замусоренном кофейном столике стоял телефон. Кларисса набрала 911, сказала что-то неразборчивое, а затем разразилась рыданиями. Телефон лежал рядом с ней, тоненький голос диспетчера звал ее. Она была слишком слаба. Она не могла пошевелиться. Кровавый след тянулся за ней с линолеума на покрытый ковром пол. Было слишком много крови.
Слишком.
У нее закружилась голова. Ее глаза закрылись и снова открылись. Мир, казалось, закружился, а вместе с ним и красная дорожка ведущая из кухни.
Ребенок был мертв.