Пятнадцать лет назад Кормщики вышли из тени и превратили мир в кладбище. Немногие выжившие живут в укрепленных поселениях, окруженных пустыми руинами уничтоженной цивилизации. На протяжении многих лет жители Нового города Редута полагались на элитный отряд Крестовых, которые перемещались по кишащей кормщиками пустоши между поселениями в поисках жизненно важных припасов. Но Внешний мир становится все опаснее, а ряды Крестовых редеют с каждым переходом.
Лейла, еще ребенок, когда Кормление разрушило старый мир, проводит дни в поисках ценного лома в руинах, а ночи помогает своей приемной семье зарабатывать на жизнь в единственном кинотеатре Редута. Теперь, когда ее отец медленно умирает, Лейла решает присоединиться к Крестовым, чтобы достать лекарство, которое может его спасти. Умная, безжалостная и быстро соображающая, Лейла быстро завоевывает уважение своих товарищей по Крестовым. Но в мире, потерянном для самых смертоносных хищников, сможет ли выжить даже самая хитрая добыча?
Мастер рассказывать истории.
- Марк Лоуренс
Увлекательная история выживания, пронизанная захватывающим действием, которое становится еще более захватывающим благодаря высоким ставкам... Частично "Я - легенда", частично "Одни из нас", и, возможно, с некоторым запахом "Fallout" или "Безумного Макса" - в стиле укрепленных поселений.
- FanFiAddict
Райан успешно переходит от эпического фэнтези к постапокалиптическому триллеру в этой пульсирующей вампирской истории... Поклонники "Одниx из нас" будут в восторге.
- PublishersWeekly
Постапокалиптическая история, которую поклонники "Одниx из нас" или "Ходячих Мертвецов" без раздумий добавят на свои полки, получая от нее огромное удовольствие... Сделайте себе одолжение, купите эту книгу так быстро, как только сможете до нее добежать.
- SFFInsiders
Посвящается покойному сэру Кристоферу Ли,
герою войны, монстру, убийце, лорду Cитхов, волшебнику
и, конечно же, вампиру.
- Какое проклятие - быть бессмертным.
С дальнего севера до них донесся слабый вой ветра, и дядя Генри и Дороти увидели, как длинная трава склоняется волнами перед надвигающейся бурей.
- "Удивительный волшебник страны Оз", Л. Фрэнк Баум
Она услышала сирены в то же время, что и собак. Не обращая внимания ни на то, ни на другое, она продолжала тянуться к трубе, нащупывая блестящий металл в дюймах от кончиков пальцев.
- Лейла, - сказал Дреш, перейдя на шепот, как они всегда делали в Подземке.
- Я знаю, - прохрипела она в ответ. Наклонив тело, она протиснулась в щель еще глубже, пока ее пальцы не коснулись прохладной гладкой поверхности блестящей металлической трубы. Длиной около ярда и толщиной с большой палец, но все равно очень ценная.
- Надо идти. - Исчезающий шепот Дреша утих, а сирены и собаки продолжали эхом разноситься по окружающему лабиринту туннелей и руин. Тявканье и рычание собак было громче, чем глубокий вой сирен.
- Сейчас, - добавил он, ткнув ее в лодыжку, чтобы усилить акцент.
В ответ Лейла пробормотала какую-то нецензурную брань, а ее лицо прижалось к чему-то, из чего текла непрерывная струя жидкости, которая, как она надеялась, была водой. Она закрыла рот от едкого вкуса и изогнулась, чтобы в последний раз ухватиться за блестящий металл. Когда ее рука сомкнулась на предмете, она издала вздох триумфа и облегчения.
- Лейла!
- Хорошо, - прошипела она, выпуская медную трубку и выбираясь из щели. - Он застрял. Придется вернуться.
На узком лице Дреша мелькнула гримаса разочарования, после чего он бросил настороженный взгляд в оба конца туннеля.
- Не могу понять, слева они идут или справа.
Закрыв глаза, Лейла попыталась разобрать далекий вой сирен и шум быстро приближающейся стаи. В Подземке звук играл с собаками, как и они с ней. Ненавистно умные, они иногда шумели в одну сторону, чтобы вы пошли в другую, направляя вас в темный уголок, где затаилась остальная стая. Они не были большими, эти Недотепы, названные так много лет назад каким-то забытым комиком. Поколения подземного существования породили нечто, напоминающее бледную, слишком крупную крысу, - продукт охоты, в которой злобность преобладала над размерами. Но отсутствие массы не делало их менее злобными, особенно когда их раздражали вторжения на их территорию.
- Оба, - сказала Лейла. Посмотрев вверх, она поиграла лучом фары по переплетению труб, арматуры и бетона. - Мы должны подняться.
Плечи Дреша поникли, и он проглотил стон. Когда они только начинали исследовать эту опасную, но прибыльную площадку, его тощая фигура позволяла ему ориентироваться в тесных проходах почти так же легко, как и ей. Прошедшие годы превратили тощую фигуру в атлетическое телосложение, добавив изрядное количество мышц к некогда жилистым конечностям. Теперь было ясно, что ему трудно пробираться через тесные лабиринты Подземки. На его руках виднелись шрамы от многочисленных царапин и порезов - свидетельство его решимости не позволить ей рыскать в одиночку.
- Ты первая, - сказал он.
Лейла не стала спорить. Все равно у нее был лучший глаз, чтобы найти тропу в Подземке. Поправив рюкзак, который был легче, чем хотелось бы, благодаря скудной добыче, она подпрыгнула, ухватилась за арматуру и втащила себя в зазубренную трубу из рассыпавшегося материала. Она карабкалась с легкостью, с которой Дреш никогда не мог сравниться, - давно отточенные инстинкты искали наименее загроможденный путь, который к тому же предлагал самые надежные опоры для рук. Когда она поднялась на дюжину футов, из туннеля внизу донеслись гневные вопли и рычание. Лейла прислушалась к вокальному репертуару собак и услышала нотки настоящей злобы в хоре, который преследовал их, пока они продолжали бежать. Как ни страшны были собаки, они оказались плохими альпинистами.
По мере того как они приближались к верхним уровням Подземки, сирены постепенно заглушали песню собачьего разочарования. Звук не был постоянным: каждый улюлюкающий взрыв длился три секунды, после чего следовала пауза такой же продолжительности. Все в Редуте Нового города знали, что это значит, и многие уже столпились у стены, чтобы посмотреть на предстоящее зрелище. Лейла, как никто другой, чувствовала притяжение сирен и вскоре должна была занять свое место среди зрителей. Однако, как всегда, перспектива наполняла ее не только предвкушением, но и ужасом.
- Давай, давай, - призывал Дреш, открывая огромную стальную дверь, чтобы она могла вылезти наружу. - У меня есть три цента на то, что Рукер будет единственным, кто вернется.
- Три? - Поднявшись на ноги, Лейла смахнула с одежды накопившуюся грязь и бросила на него пренебрежительный взгляд. - Ты выбросил на ветер неделю еды из-за ставки на большие шансы?
- Большие ставки означают большие выигрыши. - Он захлопнул дверь и пустился бегом, стремясь поскорее добраться до стены.
- Подожди, - сказала она, опускаясь на колени и собирая цепь и висячий замок. - Сначала надо запечатать это.
- Какой в этом смысл? Сюда никто никогда не спускается. - Он говорил это не каждый раз, но все же достаточно часто, чтобы это раздражало. Торн никогда не говорил этого. При этой мысли его кольнуло чувство вины. Дреш не был его братом, и сравнение было несправедливым. Кроме того, при всем том, что она любила в Торне, он был куда более ущербным из них двоих. Старший из их троицы на несколько лет, он помнил Кормление с такой ясностью, с какой они никогда не могли. Ясность, которая заставляла его запирать все в бутылку, когда он не спал, и кричать об этом по ночам. У нее на руке до сих пор был шрам, который он оставил, поцарапав ее в своей маниакальной ярости. Его крайнее самообвинение при виде этой раны заставляло его еще больше отстраняться. Она всегда задавалась вопросом, не привело ли его чувство вины за ее шрам к единственному и неразумному решению, а затем и к стене. Когда Торна не стало, она стала брать Дреша с собой, когда отправлялась на поиски. Это была скорее обязанность, чем доброта.
- Нет. - Лейла пропустила цепь через стальные скобы на двери и затянула ее. - Они никогда не приходят сюда, когда приходим мы. Ржавчины нет, видишь? Значит, ее регулярно меняют. - Она не стала добавлять, что у крашеров есть график проверок, который она запомнила, а он - нет. Хотя Дреш и был добр по натуре, он мог проявить злобную угрюмость, когда ему напоминали о его ограничениях.
Лейла защелкнула висячий замок и вставила ключ в отверстие. Если не считать взлома, то создание собственного ключа для этого замка было одним из самых гордых ее достижений, хотя она и не могла этим похвастаться. - Кроме того... - она выпрямилась, одарив его безразличной улыбкой, - мы же не хотим, чтобы собаки вышли, правда? Или что-нибудь еще.
Дреш лишь нахмурился и продолжил пробежку, поправляя шарф на лице. Они шли с подветренной стороны того, что городские управляющие называли «Санитарным комплексом, - а все остальные - «Свалкой. - Курганы отходов образовывали постоянно меняющуюся гряду холмов, скрывая от любопытных глаз вход в Подземку. По словам Стрэнга, когда-то это было скопление дорог и надземных переходов, перемежающихся с топливными и электрическими зарядными станциями. Ворота, ведущие в пригородные и промышленные районы, ставшие основой для Нового городского редута, были разбомблены в середине Кормления, чтобы перекрыть западные подступы к одному из немногих оставшихся пригодных для обороны мест. После возведения стены городские управляющие постарались замостить руины, но поверхность оставалась неустойчивой и непригодной для строительства. Теперь это была еще одна запретная зона, которую посещали только такие, как она и Дреш.
Вонь от Типа дополнительно отпугивала случайных зрителей. Любой, увидев их, решил бы, что они пришли присоединиться к десяткам людей, роющихся в курганах в поисках чего-нибудь съестного. Лейла и сама когда-то так делала, но потом поняла, что под ногами лежат настоящие сокровища, если ты готов рискнуть своей шеей, чтобы их заполучить.
Они пробирались через ряды домов, примыкающих к Пути, в основном пустые, поскольку мало кто мог вынести этот запах. Шайнеры окликали их из выдолбленных зданий, скорее в надежде, чем в ожидании. Когда их игнорировали, некоторые бросали оскорбления с разной степенью страсти, но никто не пытался препятствовать или преследовать. Сияние, которое они пили, плохо влияло как на зрение, так и на подвижность.
Протискиваясь, а иногда и пропихиваясь сквозь толпу, они добрались до участка стены, выходящего на самый короткий отрезок пустоши, отделяющий Новый городской редут от огромного, покрытого руинами Старого города. Стена была шестьдесят футов высотой и двадцать толщиной - сплошной барьер, опоясывающий город и являющийся единственной причиной его дальнейшего существования. Поднявшись по извилистой лестнице на самый верх, Лейла обратила внимание на вделанные в бетон железные таблички, на каждой из которых значилось название специального строительного батальона и перечислялись погибшие в лихорадочной спешке при возведении стены. Стрэнг возглавлял один из таких батальонов, и она сохранила смутные воспоминания о нем в те дни: желтая каска на голове, бесконечная череда распоряжений бригаде. Тогда он был намного выше.
На вершине парапета стояли ряды многоярусных скамеек, обеспечивавших всем присутствующим хороший обзор, что свидетельствовало о неизменной популярности таких мероприятий. Однако, опасаясь шаткости конструкции, Лейла всегда предпочитала размещаться у балюстрады. Дни возвращения неизменно вызывали волнение, но сегодня все было иначе. Лейла видела множество людей, сжимавших в руках свои ставки, глаза которых горели жадностью и надеждой. Но еще больше людей смотрели на Старый город с молчаливым отчаянием на лице. Их руки были в основном пусты, хотя их доля в исходе была, пожалуй, самой высокой среди всех присутствующих. Два последних перехода не вернулись, и это был первый подобный случай за последние четыре месяца. Ухудшающаяся погода добавляла тяжелого настроения. Небо затянуло густой пеленой серых туч, и Лейла могла видеть далекие завесы дождя, скрывающие глубины руин. В перерывах между взрывами сирен она слышала, как несколько раз повторили фразу «небо кормщика.
- Есть идеи, сколько их? - спросил Дреш у одного из людей в толпе. Невысокий бородатый человек с зажатой в обеих руках пачкой букмекерских читов. На нем был костюм в полоску, гораздо более чистый, чем он сам, и достаточно свободный, чтобы было понятно, что когда-то он был более солидным. Лейла предположила, что он надевает его только в дни возвращения. Его взгляд едва оторвался от темных очертаний Старого города, когда он дернул головой в сторону сторожевого поста. На крыше стояло трио крашеров - громоздкие фигуры в залатанных бронежилетах, придававших им пестрый вид, из-за чего некоторые называли их «клоунами, - хотя редко кто слышал их в свой адрес. Один крашер смотрел в луковицу телескопа на треноге, другой держал в одной руке планшет, а в другой - рацию. Третий крашер как раз пристраивался за винтовкой, которая была длиннее его самого. Сирена должна была взвыть при первом же взгляде телескопа на переправляющуюся группу, созывая тех, кто был наиболее заинтересован в исходе.
- Они не говорят, - хмыкнул мужчина в костюме в полоску. Его взгляд метнулся к читу в руке Дреша. - Кого ты выбрал?
- Ракера.
Бородач щелкнул языком. - Только одного? Плохая тактика, сынок. Слишком большие шансы. Поставил на Рукера, Луказа и Слатта. Даже деньги. До этого она сделала шесть...
Его голос заглушил еще один взрыв сирены. На этот раз он продолжался на несколько секунд дольше, прежде чем затихнуть. В толпе воцарилась холодная тишина, которую разломил резкий окрик Крашера с винтовкой. - Крестовые в поле зрения! Счет два!
- Черт! - - выругался про себя бородач, крепче сжимая свои читы. - Все еще в нем. Ракер и Слатт. Ракер и Слатт...
Вариации его мантры повторяли другие люди в толпе. Разные имена или комбинации имен. Большинство из них Лейла уже слышала, ведь для того, чтобы приобрести дурную славу в Редуте, требовалось всего несколько удачных переходов.
Она подумала, что Дреш многое может сказать о его суждениях: он был единственным, кто постоянно бормотал « Ракер».Крашер у телескопа заговорил, быстро перебрасываясь словами, которые Лейла почти не уловила: - Кормщик на открытом месте!
- Высылаю! - - огрызнулась женщина с винтовкой.
Через долю секунды оружие взревело, отдача сильно толкнула ее в плечо. Лейла обвела взглядом неровную линию зданий напротив в поисках признаков столкновения или какого-либо движения, но ничего не увидела. Крашеры обычно сообщают об убийстве, но снайпер бесшумно передернула затвор, выбрасывая длинную латунную гильзу, и вернула взгляд в прицел. Спустя долгие тридцать секунд крашер с оптическим прицелом снова заговорил, тон его был отрывистым, но не настолько, чтобы Лейла не услышала горькую ноту неудачи: - Крестовый ранен.
По толпе пробежала рябь проклятий, громче всего от тех, кто подстраховался. Теперь только одно имя могло претендовать на победу, да и то не гарантированную.
- Это Слатт, - сказал Пинстрайп. Он прижался к балюстраде, его изрезанные черты светились почти маниакальной энергией, когда он голодными глазами осматривал пустырь. - Должно быть, так и есть». - Крестовый на открытом месте! - - крикнул крашер, хотя Лейла все еще не могла различить никаких изменений, кроме углубляющегося оттенка собирающихся облаков.
И тут она увидела его - слабое движение у края руин.
- Кто это? - - спросил кто-то, и этот вопрос вызвал всплеск возбужденного бормотания.
- Это женщина, - отозвался другой голос, и Лейла, оглянувшись, увидела высокого мужчину, поднявшегося со скамей и прижавшего к глазам монокль. Другие люди с различными древними приборами подтвердили его суждение, и Лейла услышала, как чаще всего повторяется имя «Слатт.
- Так и знал! - восторгался Пинстрайп. Он прижимал к груди свои читы, словно драгоценное, хрупкое существо, если его прижать к груди. - Знал! Знал! - По тону его ликования Лейла догадалась, что это, возможно, один из немногих моментов в его жизни, когда ему доказали, что он в чем-то прав.
- Она не бежит, - сказал человек с моноклем. - Почему она не бежит?
Лейла уже могла различить фигуру, хотя она была еще слабой. Потянувшись, чтобы разглядеть ее получше, она убедилась, что человек с моноклем прав. Фигура двигалась неровной, сутулой походкой. Минуты тянулись, пока она приближалась к стене, в какой-то момент она упала, но затем медленно встала на ноги, чтобы продолжить путь.
- Кровь, - сказал человек с моноклем, на этот раз не так громко. - Я вижу кровь. Она ранена. - Пауза, его лицо сморщилось вокруг оптики. - Я вижу ее лицо. Это Слатт.
- Кормщики хреновы! - Пинстрайп зарычал, прижав руки к груди. - Ублюдки...
Наблюдая за тем, как пораженная женщина, пошатываясь, пробирается по лужам и канавам, Лейла вспомнила, почему она ненавидит дни возвращения. Это, в свою очередь, пробудило в ней желание поразмышлять о том, почему она никогда не могла удержаться от того, чтобы не прийти посмотреть.
Это в последний раз, сказала она себе, зная, что это ложь. Стрэнг никогда не приходил на них, даже до того, как заболел. Да и мне не стоит.
Слатт, ветеран Крестового похода, за плечами которой было шесть путешествий через Старый город и все, что лежало за ним, остановился в пятидесяти ярдах от стены. Лейла уже могла видеть темные пятна на одежде и то, как дрожат от боли ее руки, когда она пытается удержаться на ногах. Сделав несколько шагов назад, она проиграла эту битву и опустилась на колени. Лейла почувствовала укол стыда за то, что ее больше интересовала стая Слэтта, чем ее страдания. В нем определенно что-то было, но он не казался слишком тяжелым.
- Группа поиска! - - крикнул крашер с рацией. - Развернуть поисковую группу! - Его лицо помрачнело, когда рация пропищала что-то в ответ. - Кормщиков не видно! Разверните эту чертову команду!
Дождь начал накрапывать, пока со стены спускали веревки. Ливень был сильным, частично скрывая квартет крашеров, каждый с винтовкой на спине, спускающихся по стене. Лейле уже доводилось видеть подобное, но не так давно. Она отметила, что в прошлый раз все крашеры в команде были оснащены по меньшей мере четырьмя магазинами на каждого. Теперь же у каждого из них был только один. Моргая от дождевой воды, она смотрела, как они спешат к Слэтт, которая теперь лежала без движения. Трое направили винтовки в сторону Старого города, а четвертый присел возле упавшей женщины.
- Уже достаточно темно, - прошептал рядом тонкий женский голос. Лейла не повернулась, чтобы посмотреть на говорившую, но в этих словах слышался груз воспоминаний. - Кормщики всегда любили дождь...
Дождь застилал серой пеленой то, что произошло дальше, но не настолько плотной, чтобы полностью скрыть это. Крашер, сидевший у Слэтт, сгорбился, как предположила Лейла, пытаясь скрыть, что приставил пистолет к голове пораженного Крестового. Если так, то это было напрасно. Эхо выстрела сделало результат очевидным. - Ублюдочные крашеры! - - прошипел кто-то, на что ему быстро ответили мрачной отповедью. - Они должны. Нельзя брать ее, если она собирается превратиться.
Толпа начала редеть, когда крашеры взобрались на стену. Лейла увидела, что человек в полосатом костюме уже ушел, оставив после себя россыпь читов. Незваные гости остались, поднявшись со своих мест, чтобы поглазеть на группу захвата, которую перетаскивали через балюстраду, и все взгляды были прикованы к рюкзаку, который они несли.
- Лекарства есть? - - позвала женщина в рваном дождевике. Разумеется, ответа она не получила, так как рюкзак быстро переправили на пост охраны. После этого толпа рассосалась, хотя Лейла заметила нескольких человек, которые продолжали сидеть на скамейках, не обращая внимания на дождь. Большинство плакали.
- По крайней мере, они забрали ее вещи, - сказал Дреш, когда они спустились по лестнице. - В них наверняка есть медикаменты. Они несут смешанный груз.
- Я знаю, - сказала Лейла. Она понимала, что он старается быть добрым, но беспокойство, завязавшееся в ее нутре, сделало ее тон более жестким, чем ей хотелось бы. - Тебе лучше вернуться домой, - сказала она ему. - Я пойду к Велне. Завтра мы все разделим. Ты хочешь чего-нибудь особенного?
- Как обычно, - ответил он, пожав плечами, и на его узком лице появилась принужденная улыбка. Отмытое от грязи дождем, это угловатое сочетание костей и мышц было привлекательным, особенно когда на нем проступало врожденное сострадание. - Должно быть, у нее были лекарства, - добавил он и, повернувшись, побежал прочь под дождем.
Вздохнув, Лейла согласилась с тем, что он, вероятно, прав.
Слэтт взяла с собой лекарства, но с одной упаковкой вероятность того, что Стрэнг получит свою долю, даже если она принесла то, что нужно, была близка к нулю.
Велна всегда издавала один и тот же звук, когда осматривала вещи, которые приносила ей Лейла. Это было нечто, смешивающее задумчивое хмыканье и скрежет ее обесцвеченных зубных протезов. Лейла поняла, что тон звука мало что значит, но его продолжительность может рассказать о многом. Сегодня, когда Велна подняла одну из многочисленных пар очков, висящих у нее на шее, чтобы просмотреть разложенные на прилавке товары, звук был коротким. Зная, что сегодня ее вознаграждение будет скудным, Лейла подавила вздох.
- Только на четверть, - сказала Велна, встряхивая бутылку с отбеливателем, которую Лейла, рискуя рукой, достала из-под шатко стоящей бетонной плиты. - А это... - руки с печеночными пятнами перебирали различные провода и изолированные жилы, - я могу достать где угодно.
- Только не аудиоразъемы, ты не сможешь, - сказала Лейла.
Она старалась, чтобы в ее голосе не было ни капли тепла. Любопытно, что для владельца магазина Велна не любила торговаться и не терпела споров. Ее нетерпимость подкреплялась молчаливой, но весомой персоной Лерона, огромного мужчины, который всегда сидел у окованной железом двери в магазин Велны. Она была заперта даже в часы работы, и ходили легенды о судьбе тех, кто был достаточно глуп, чтобы проверить ее надежность.
Велна снова издала звук и возобновила осмотр, на этот раз более долгий. Лейла проанализировала богатства, разложенные на полках за спиной старухи. Большая часть наиболее ценных товаров была скрыта от глаз, но Велна любила выставлять на всеобщее обозрение то, что большинство ее клиентов никогда не могли себе позволить. Среди эклектичной коллекции пишущих машинок, стеклянных шаров, часов, фарфоровой посуды и книг один предмет всегда привлекал внимание Лейлы. Расположенная в витрине из стекла на верхней полке пара кроссовок, черных с белой изогнутой полосой сбоку, притягивала ее взгляд как магнит. Ее собственные башмаки были сделаны так же хорошо, как и все в Редуте, - из резины и кроличьей кожи, сшитые с тщательностью и мастерством. Но они требовали ремонта каждые несколько недель, и Лейла, как бы ни была она быстра, знала, что, если ей удастся надеть на ноги туфли из кожи, она побежит гораздо быстрее. Велна с явной злобой заверила ее, что они Лейле по размеру. Их никогда не носили.
Так называемая ограниченная серия, понимаешь?
Даже во времена мира они стоили больше, чем ты, любовь моя.«Я же говорила тебе в прошлый раз, что схемы мне нужны больше всего на свете, - сказала Велна, вновь привлекая внимание Лейлы. - Процессоры и все такое.
- Если их нет, я не могу их принести. - Тщательно продуманная формулировка, поскольку Лейла действительно открутила печатную плату с процессором из разбитого ноутбука, который Дреш обнаружил под разгромленным офисным столом. Перед тем как прийти сюда, она убрала его в один из своих тщательно спрятанных тайников возле рынка. У Велны была привычка наугад приказывать Лерону проверить ее рюкзак на предмет того, что она может утаить.
- Один паек, - объявила Велна. - И одна выдача для того, кого зовут.
- Его зовут Дреш, - сказала Лейла. - И мне нужны лекарства, а не еда. - Она сделала паузу, не желая делиться ценной информацией, но не видя другого выхода. - Антибиотики. Ты знаешь, что это то, что мне нужно. Я могу заплатить. Сегодня я нашла медь. Я принесу ее завтра.
Велна вскинула голову, чтобы снять с носа очки, и удивленно вскинула бровь.
- И если бы ты принесла ее мне, я все равно не смогла бы продать тебе антибиотики, любовь моя. Дело в том, что их нет. Мой знакомый в больнице уже несколько недель не может достать ни одного"."Сегодня было возвращение.
Крестовым это не удалось, но Слатт подобралась к стенам.
Они привели ее стаю...
- Я знаю. Но, будь уверена, все, что в нем было, уже ушло к тем, кто может заплатить гораздо больше, чем ты.
Думаю, мы оба знаем, что у тебя есть только один способ заполучить все лекарства.
В этих словах содержалось предложение, которое Велна высказывала и раньше, но Лейла предпочла проигнорировать. Сегодня же она почувствовала, что ее передернуло сильнее, чем ей хотелось бы.
- Я не настолько глупа, - сказала она, ненавидя подавленную дрожь в голосе, потому что знала, что Велна ее услышит. Наверное, думает, что сделает на мне ставку. Старая жадная сука. У нее в запасе был еще один гамбит, который она редко использовала, потому что реакция Велны на эту тему могла быть непредсказуемой. - Ты знаешь Стрэнга, - сказала Лейла. - Ты у него в долгу. За старые времена...
- Все, что я ему задолжала, было возвращено много лет назад, - вклинилась Велна, в ее голосе прозвучали тревожные нотки. - С процентами, любовь моя. Не пытайся дергать меня за ниточки. Мне это не нравится. И я тебе говорила: Никаких чертовых лекарств.
Ее взгляд был жестким, но Лейла выдержала его, сопротивляясь желанию проверить, не поднялся ли Лерон со своего кресла.
Как и любому хищнику, в присутствии Велны не стоило проявлять слабость.Эта женщина редко проявляла уважение, но Лейла заметила, как старуха снова издала звук, и ее накрашенные розовым губы слегка скривились. - Два пайка, - сказала она.
- Два пайка, и я добавлю немного аспирина.
Ее губы снова сжались в жесткую, ровную линию. - Не испытывай меня больше.
Она выбрала извилистый путь домой, поскольку в Искусстве предсказуемость была неразумной привычкой. Это был не самый худший район в Редуте, но и не самый лучший. Настоящие банды, как в Гарнизоне или на Берегу реки, здесь встречались редко, но воровство по-прежнему представляло угрозу. Ножа Лейлы обычно хватало на то, чтобы отвадить любого, кто захочет взглянуть на ее пожитки без приглашения. Но когда на удачу нарывались более отчаянные или одержимые блеском, ей приходилось не просто вертеть лезвием. К счастью, благодаря непрекращающемуся дождю она могла беспрепятственно пройти по различным пешеходным дорожкам и подземным переходам, которые образовывали этот старый комплекс театров и конференц-залов.
Рядом со входом в центральный комплекс располагался ряд блестящих хромированных букв с надписью «Муниципальный центр искусств и зрелищ.
В отличие от многих других объектов инфраструктуры, буквы оказались устойчивы к разрушению и порче на протяжении многих лет, а хром блестел как никогда, даже под дождем. Войдя в мрачный интерьер, она поднялась по спиральным бетонным ступеням на верхние уровни. Люди, которых она встречала в лабиринте коридоров и вестибюлей, довольствовались радушными кивками в знак приветствия, поскольку знали ее достаточно хорошо, чтобы не пытаться завязать разговор. Большинство из них были пожилыми людьми с растущим списком недугов, поэтому они больше не беспокоились о лестницах и полагались на команду по раздаче пайков. Некоторые жили здесь со времен Мира. Тогда Художественный был местом, где люди скорее собирались, чем жили, но несколько музыкантов и разных артистов оказались в его стенах, когда Кормление началось всерьез.Как обычно, вечером Кухла сидела и играла на своей виолончели на открытой дорожке, соединявшей главное здание Искусств с меньшим строением, которое Лейла называла домом. Кухла делала это независимо от погоды, воздвигая большой, изрядно подлатанный зонт, чтобы отгородиться от дождя, когда возникала такая необходимость. Лейла никогда не могла удержаться, чтобы не послушать. Когда она была моложе, Кухла восприняла ее увлечение как желание научиться игре на инструменте и попробовала взять несколько уроков. Однако Лейла так и не смогла заставить свои пальцы выстраивать аккорды в нужной последовательности, и ей быстро наскучило.
Ее юная сущность всегда находила заброшенные и часто неизведанные уголки Редута более привлекательными, чем обучение в школе.
Когда городская администрация закрыла школы, двенадцатилетняя Лейла радовалась своему освобождению.
Кухла улыбнулась Лейле, но играть не перестала. Она узнала мелодию: - Канон Пахельбеля в D» - не все уроки были забыты. Кухла играла ее только тогда, когда чувствовала себя подавленной. По ее натянутой улыбке и взгляду на дальний конец дорожки Лейла поняла, что сегодня Кухла навестила Стрэнга. Почувствовав, как в ее нутре затягивается узел, Лейла заставила себя улыбнуться и пошла дальше.
Вывеска над входом замерцала, когда она приблизилась. Так обычно происходило во время дождя, независимо от того, сколько времени Таксо тратил на подсоединение проводов. Над доской, на которой мелом разными цветами было написано: - Театр »Электрик Пэлас«, - объявляющий вечерний сеанс:
Классические четверги возвращаются с захватывающим двойным биллом:
Родди Макдауэл в фильме "Лесси возвращается домой" & Хамфри Богарт в фильме "Сокровища Сьерра-Мадре".
Один билет на один вход - дополнительные напитки - возврата нет.
Молча поблагодарив удачу за то, что пропустила первую половину сеанса, Лейла вошла в фойе, чтобы оказаться под громогласным саундтреком к ключевой сцене из «Сьерра-Мадре» - моменту, когда они переворачивают камень, чтобы обнаружить чудовище Гила. Лейла поборола желание задержаться у входа в зрительный зал и посмотреть, как это происходит. Она смотрела эту сцену бесчисленное количество раз и могла наизусть повторять диалоги. И все же это никогда не надоедало. Взглянув на зрителей, заполнивших кресла - у них почти всегда был аншлаг, независимо от предлагаемого фильма, - она увидела восторженные лица в основном пожилых зрителей, которые чувствовали то же самое.
Поднявшись по пандусу в проекционную будку, она обнаружила Таксо, сгорбившегося у своего верстака, паяльник которого испускал пар, пока он творил волшебство над какой-то древней техникой.
Рядом стоял поднос с корзинками нетронутых жареных каштанов.
- Я же говорила, что они не будут продаваться, - сказала Лейла. Она отцепила свой рюкзак, бросила его на скамейку рядом с ним и опустилась в старое кресло, которое было больше похоже на клейкую ленту, чем на кожу. - Зубы стариков не ценят орехи.
Таксо не отрывался от своей работы, пожав широкими плечами.
- Стоит попробовать. Надо же что-то делать с тех пор, как аппарат для приготовления мороженого умер своей последней смертью.
- Торт, - сказала Лейла. - Все любят торты.
- Пекарь берет слишком много. - Таксо отложил паяльник и со стоном выпрямил спину, а затем обратил внимание на пакет Лейлы. - Мило, - сказал он, извлекая плату с процессором. - Скоро ей понадобится новый.
Он бросил короткий обеспокоенный взгляд на проектор. Когда-то компактная техника, заключенная в прочный пластик, благодаря бесконечным модификациям теперь напоминала какое-то мутировавшее существо. Из его обнажившихся внутренностей прорастали мириады проводов, подключавшихся к различным накопителям и банкам питания. Единственной частью, которая осталась прежней и незаменимой, была линза. Она изливала на экран сине-белый поток магии с тех самых пор, как они заняли это место и закончили работу над стеной. Где Таксо нашел проектор, оставалось загадкой. Лейла замечала на его лице отблеск стыда всякий раз, когда возникал этот вопрос, что указывало на какой-то темный, лучше всего не обсуждаемый поступок. Темное или нет, но она была благодарна ему за это. Приманка проектора и старых дисков, которые он воспроизводил, позволяла им неплохо питаться все эти годы.
Из соседней комнаты донесся приступ кашля, влажное клокотание было слышно даже сквозь звуки выстрелов и бухающую музыку из зала. Они с Таксо обменялись взглядами, и его тяжелая челюсть с вечной щетиной на лице скорчила гримасу, после чего он повернул свое кресло-каталку и вернулся к работе. - Пришли слухи о завтрашнем собрании мэра, - сказал он. - Мы должны пойти.
- Это будет просто Флак, который скажет всем, что беспокоиться не о чем, и мы должны забыть о последней переправе. Больше ничего не будет. А у меня есть работа.
- Ковыряться в Подземке - это работа, да?
- Разве ты только что не получил в руки новый процессор? И, может, у меня сбилась математика, но я насчитала там две лишние упаковки пайка, которых не было вчера.
Она видела, как напряглись тяжелые мышцы его спины, и поняла, что он готовится к повторению их любимого спора. Таксо ненавидел то, что она делала, независимо от того, сколько техники она ему приносила. Но она знала, что его гнев в основном направлен на самого себя, поскольку у него не было веских причин, почему она должна остановиться. Свежий всплеск кашля из другой комнаты предотвратил неизбежную эскалацию криков, и Лейла поднялась с кресла, испытывая чувство вины и благодарности. - Я лучше проверю, как он там.
В эти дни Стрэнг в основном находился в большом, заставленном множеством полок помещении, которое раньше служило фильмотекой кинотеатра. Однажды он объяснил, что вместо дисков в проекторы подаются полоски прозрачного материала, называемого целлулоидом, на котором отпечатаны тысячи отдельных фотографий. Поэтому таким заведениям, как Electric Palace, - артхаусным кинотеатрам, - как он их называл, - требовалось много места для хранения. Что стало со всем этим целлулоидом, оставалось загадкой, ведь когда они въехали, в комнате были лишь пустые, покрытые пылью полки. Вместо плоских стальных банок на полках теперь стояли книги.
Стрэнг собирал их с тех пор, как она его знала.
Одни он выменивал, другие выкрадывал из домов в Старом городе в те времена, когда там еще было относительно безопасно появляться при свете дня. Городская администрация содержала своеобразную библиотеку, но в основном это были технические справочники, а также множество учебников по истории и медицине. В коллекции Стрэнга была почти вся художественная литература, и каждое слово он перечитывал по меньшей мере дважды.Ей было стыдно за то, что она задерживалась у полок, пока его кашель не утихал. Сидеть и беспомощно наблюдать за его конвульсиями, изредка сплевывая розовую мокроту в тряпку, было ее самым отвратительным занятием. По крайней мере, он сидит, подумала она. Всегда крупный мужчина, даже больше Таксо, с каждым днем он казался все более исхудавшим. Некогда внушительные, густо покрытые татуировками мышцы его рук и плеч местами истаяли до костей. И все же в его взгляде, устремленном на нее, когда она вышла с затененных полок на многоцветный свет витражной лампы на прикроватной тумбочке, промелькнула частичка былой жизненной силы.
- Услышала сирену, - сказал он, и в его голосе прозвучал лишь легкий вздох упрека, когда он добавил: - Ты ведь ходила, не так ли?
- Я всегда так делаю. Ты же знаешь. - Она села в офисное кресло рядом с его кроватью и встряхнула коробку, которую Велна дала ей, прежде чем поставить ее на стол. - Аспирин. Велна передает тебе привет.
- Чушь собачья. - Это слово сопровождалось тревожным гортанным хрипом, который, к ее облегчению, не перерос в очередной приступ хрипоты. - Как поживает старый демон?
- По-прежнему не любит, когда ей напоминают о долгах.
Они обменялись короткой улыбкой. Он рассказывал ей множество историй о первых днях существования Редута, когда они строили стену. Даже тогда Велна была той, к кому шли, когда нужно было что-то, чего нельзя было получить в другом месте. Некоторые старики говорили о том времени с ностальгией, даже с любовью, но Стрэнг ясно дал понять, что Редут был рожден в крови и неустанном труде. В тусклых младенческих воспоминаниях Лейлы все это представлялось смутной мешаниной из рядов палаток, электрифицированных заборов и ночных выстрелов. Она знала, что Стрэнг взял ее туда, найдя где-то в Старом городе, одинокую, шатающуюся четырехлетнюю девочку. Она помнила женское лицо, которое теперь все отчетливее видела в зеркале, кошмарный сон с беготней и криками, но первая встреча с человеком, который спас ей жизнь, досадно отсутствовала.
- Я бы предпочел получить тот экземпляр »Блик Хауса, - который она скрывала от меня годами, - сказал Стрэнг, взглянув на аспирин.
- А я бы предпочла получить лекарства, которые, по ее словам, нельзя принимать.
Лейла тут же пожалела о сказанном. Обычно они обходили стороной его болезнь. С Таксо он говорил об этом просто и честно, повторяя слова доктора Пиллера о прогрессирующих инфекциях и важности регулярного отхаркивания. Но с ней он этого не делал. Тем не менее она знала, чем он болен. Она знала природу болезни, разъедающей его легкие. Она даже знала названия лекарств, которые могли бы ее остановить. Амоксициллин, кларитромицин, доксициклин. Антибиотики широкого спектра действия, как называл их док Пиллер. Все они теперь были более редкими и ценными, чем все, что она могла бы выкопать из Подземки.
- Сегодня я нашла медь, - сказала она. - Но не смогла ее извлечь. Завтра смогу. Тогда и посмотрим, насколько сух этот старый демон. Могу поспорить, она даже «Блик Хаус» подкинет. - О собаках она не упомянула. Насколько Стрэнгу было известно, в Подземке не было хищников. Тем не менее его и без того изможденное лицо выражало и неодобрение, и вину. Он не был столь громогласен, как Таксо, когда речь заходила о том, что она занимается уборкой мусора, но она знала, что он ненавидит это еще больше.
Он начал что-то говорить, но она прервала его, потянувшись к книге на столе и открыв ее на отмеченной странице. Он все еще читал, когда кашель позволял, но ему приходилось держать книги близко к глазам.
Они еще не нашли пару очков, от которых у него не было бы мигрени.
- Готов? - - спросила она.
Он встретил ее взгляд, и она увидела в нем одновременно благодарность и стыд, прежде чем он моргнул и снова улегся на кровать. Подушки были расположены так, чтобы его верхняя половина всегда была приподнята, иначе жидкость в легких могла задушить его во время сна. - Конечно, - сказал он, закрывая глаза. - На чем мы остановились?
Лейла сглотнула и моргнула, чтобы слова на странице не расплывались. - Глава шестая: Баскервиль-холл. В назначенный день сэр Генри Баскервиль и доктор Мортимер были готовы, и мы отправились в Девоншир, как и было условлено. Мистер Шерлок Холмс доехал со мной до вокзала и дал мне последние напутствия. . .'
Стадион был одним из старейших зданий в Нью-Сити-Редуте, вычурным классическим памятником из кирпича и мрамора тех времен, когда архитекторы не особо заботились о доступе для инвалидных колясок. Поэтому Лейле и Таксо пришлось приехать пораньше, чтобы избежать давки в туннеле, ведущем к игровому полю. Но даже в это время там уже было многолюдно. Люди заполняли овал многоярусных сидений, окружающих поле, а перед сценой выстроилась целая очередь крашеров. Само поле было поросшим травой и местами асфальтированным, что позволяло Таксо ориентироваться в грязи и лужах, оставшихся после дождя. У деревянных барьеров, установленных перед линией крашеров, они обнаружили Дреша, который добродушно торговался с парой агрисов в зеленых фуражках.
- По два пайка на каждого? - насмешливо спросил Дреш у веселого человека с ящиком яблок. - Ты мог бы просто выхватить у меня нож. Это было бы честнее.
Женщина, стоявшая у продавца яблок, была куда менее приветлива, она хмурилась и отмахивалась от него рукой. - Два чита - вот цена, парень. Плати или проваливай. - Это явно была не первая ее жалоба за день.
- Как насчет одного чита за яблоко? - предлож
ил Таксо, опускаясь на стул. Когда женщина начала произносить очередные ругательства, Таксо полез в свою подседельную сумку и достал пару деревянных колышков с аккуратно нарисованными словами «Electric Palace Theater. - И два билета на сегодняшний показ фильма » Плохой день в Блэк-Роке.
- Видела его шесть раз, - сказала женщина.
- Когда же вы, ублюдки, найдете что-нибудь новенькое?
Тем не менее она взяла колышки и дернула головой в сторону мужчины с коробкой, чтобы он передал товар.
- Раньше они делали засахаренные яблоки, - пожаловался Дреш, когда пара агри ушла. Он вытер фрукт рукавом, прежде чем откусить. - Неплохо, однако.
- Урожай сахарной свеклы в этом году не удался, - сказал Таксо. - Какое-то заражение, я слышал. Как дела, юноша?
- Еще дышу, так что не могу пожаловаться, старина. - Дреш обменялся ударом кулака с Таксо, а затем обратил ожидающий взгляд на Лейлу. - У тебя есть что-нибудь для меня?
- О, да. - Лейла наблюдала, как светлеет его лицо, пока она доставала из своей сумки два номера. Они были старыми, со свернутыми краями и поблекшими цветами, но Дреша это не волновало.
- Сорвиголова и судья Дредд, - сказал он, проводя пальцами по неправдоподобно мускулистым фигурам на обложках. - Когда я был там в последний раз, Велна сказала, что у нее их нет. Я всегда знал, что ты нравишься ей больше, чем я.
- Единственное, что ей нравится, - это хорошая сделка. - Лейла окинула нервным взглядом быстро заполняющиеся места и толпу. Большая аудитория на собрании предвещала неприятности, особенно если у уважаемого мэра были плохие новости. - Может, нам стоит отойти в сторону, - предложила она Таксо.
- К черту. Я хочу видеть его лицо, когда он говорит. Так легче определить, когда он лжет. Если все начнется, просто держитесь за мою коляску и не высовывайтесь.
Нервы Лейлы становились все более напряженными по мере того, как их количество росло, и она переложила свой рюкзак на спину. Она просунула руку внутрь, чтобы можно было легко достать оружие. В дополнение к ножу у нее был утяжеленный свинцом сап и баллончик с сильнодействующей смесью аммиака и перца. Она услышала множество гневных голосов и увидела судорожное недовольство на многих лицах. Больше всего недовольства вызывали извечные темы с техобслуживанием и лекарствами. Агрис и Конс жаловались на изношенные инструменты и сломанные двигатели, а другие, более напряженные голоса говорили о пожилых родственниках с недолеченным артритом и детях с крупом. Где-то продавцы яблок вели все более громкий спор о ценах.
- Вы, ублюдки из Агри, просто паразиты. Набиваете себе морды и грабите нас вслепую...
Спор был резко заглушен огромным визгом из стадионного громкоговорителя, когда на сцене появился Техник в белой форме, чтобы проверить микрофон. После нескольких
регулировок он покинул сцену, и тогда зрители услышали гимн города. Он был написан во время Восстания и, по словам Стрэнга, первоначально содержал несколько куплетов вдохновляющей мелодии. В последующие годы текст песни постепенно начал исчезать из публичного исполнения. Люди просто сочли их неудобными.
Вопреки ожиданиям, мэр Флэк появился не сразу. Вместо этого его опередила группа из шести человек, все в черных кепках, по которым можно было понять их роль, даже если бы они не были сразу узнаваемы. Они выстроились в шеренгу, создавая видимость военной строгости, которая, по мнению Лейлы, почти комично противоречила их внешнему виду. Кроме фуражек, их одежда не была однородной, местами даже растрепанной. Однако присутствие самых знаменитых крестовых города дало серьезную подсказку о характере сегодняшнего объявления, спровоцировав изменение настроения толпы. Лейла не назвала бы звук, прокатившийся по стадиону, оптимистичным, но в нем уже не было той злости, что была несколько секунд назад. Обиженный покупатель яблок даже перестал спорить с Агрисом.
Тлеющее недовольство возобновилось, когда на сцену поднялась коренастая фигура мэра Флэка. Его роль делала его самым важным человеком в Редуте, но и самым ненавистным. Поэтому Лейла никогда не могла заставить себя полностью разделить ненависть своих сограждан. Никакие пайки не могли убедить ее, да и любого человека с мозгами, согласиться на его работу. И все же его трудно было не полюбить, в том числе благодаря его постоянному выражению мрачной решимости, когда он появлялся на публике. У него были тупые, грубые черты лица человека, на которого постоянно сыпался такой груз порицания, что он стал восприниматься лишь как крик толпы, слишком невежественной, чтобы осознать свои обязанности.
- Граждане Нового городского редута, - начал Флэк своим хриплым, бескомпромиссным тоном. - Я не стану тратить ваше время на пустые банальности и, как, уверен, многие из вас с облегчением услышат, расскажу о ежеквартальных результатах исследования производства и содержания.
Он сделал паузу для последующего смеха, который оказался не более чем россыпью стонов и несколькими недовольными смешками. - Факты таковы, что последний переход прошел не очень хорошо. Как вы все знаете, и предыдущий тоже. Дважды все члены Специальной группы погибали, пытаясь доставить в город самые необходимые припасы. Встаньте сейчас вместе со мной и почтите их жертву своим молчанием.
Он отошел от микрофона и опустил голову, закрыв глаза. Молчание в память о павших Крестовых должно было длиться две полные минуты, но в этот раз Лейла отсчитала всего шестьдесят секунд до его окончания.
- Их имена будут выгравированы на стене, - сказал Флэк. - Наряду со многими, кто отдал все ради нашего будущего. Пусть они никогда не будут забыты. - Он снова сделал паузу, окинув толпу ожидающим взглядом. Ответ последовал медленно, но достаточно громко, чтобы понять, что большинство присутствующих согласились присоединить свои голоса к ритуальному эху.
- Пусть они никогда не будут забыты.
- Значит, так. - Флэк кашлянул, прежде чем продолжить в отрывистых, деловых тонах, с уверенностью и самообладанием. Однако Лейла подозревала, что есть причина, по которой он держит руки сцепленными за спиной. - По очевидным причинам Специальная группа поиска сейчас нуждается в новобранцах. Соответственно, сегодня утром я санкционировал новый отбор, который начнется через три дня.
По толпе пробежала волнующая дрожь ожидания. Отбора не было уже больше года. Ходили слухи о причинах, но большинство сходилось на том, что Флэк не одобрял азартные игры и общий беспорядок, порождаемый подобными мероприятиями. Публичные развлечения в Редуте были редкостью, поэтому любые зрелища неизменно привлекали значительные толпы. Это создавало головную боль для крашеров, а также вызывало уродливый страх перед возможными беспорядками. На последнем Отборе произошла массовая драка между агрисами и консами. Несколько человек погибли, когда крашеры вмешались, используя свой типично безудержный подход к борьбе с толпой. То, что Флэк был готов рискнуть еще одним подобным бедствием, многое говорило о нынешнем состоянии Специальной поисковой группы, как он и бюрократы из городской администрации их называли. Все остальные называли их просто Крестовыми.
Была и еще одна возможная и более тревожная причина провала недавнего Отбора. Когда Лейла была маленькой, Городская администрация каждый год проводила перепись населения, вывешивая результаты для всеобщего обозрения. - Сто двадцать девять тысяч, - вспомнила она слова Стрэнга, когда он прищурился на доске объявлений. - Больше, чем я думал. - В течение следующих нескольких лет население росло, но не намного. Затем, три или четыре года назад, городская администрация прекратила перепись населения. Теперь никто не знал, сколько людей живет в Редуте, но не нужно было быть гением, чтобы понять, что рекруты уже не те, что раньше.
- Действуют правила стандартного набора, - продолжал Флэк, пробиваясь сквозь гул возбужденных голосов.
- Кандидаты должны быть полностью дееспособными и в возрасте от восемнадцати до тридцати лет. Кандидаты из Строительства, Поддержания и Сельского хозяйства должны получить разрешение своего куратора команды, прежде чем подавать заявку. Также... - Тяжелые брови Флэка сошлись в косую линию, когда он обвел взглядом стадион. - Любая форма азартных игр во время Отбора строго запрещена, равно как и употребление алкоголя на публичных испытаниях. Эти требования будут неукоснительно соблюдаться. К злостным нарушителям будут применены Высшие санкции.
После этого на стадионе воцарилась тишина. Высшая санкция обычно применялась к самым страшным преступникам. Отправка убийц, насильников и им подобных за стену на произвол судьбы была редким наказанием, но вызывала мало сочувствия у граждан. Применять это самое суровое наказание к азартным игрокам и шайнерам было чем-то новым.
- Должно быть, уже отчаялись, - услышала она ворчание Таксо, прежде чем голос мэра вновь наполнил стадион.
- Думаю, сейчас уместно, - сказал Флэк, - присоединиться к выражению признательности Специальной поисковой группе за их мужественные и самоотверженные усилия. - Отцепив руки от спины, он повернулся к линии крестовых и начал хлопать. Потребовалась пауза в несколько секунд и несколько тяжелых взглядов мэра, прежде чем люди в толпе начали присоединяться к нему. Некоторые делали это с нарастающим энтузиазмом, дополняя свои аплодисменты свистом или называя имя своего любимого Крестового.
- Ты всегда доберешься, Стэйв! - - кричала женщина неподалеку, подняв обе руки и упираясь ими в барьер.
Объект ее обожания почти не отреагировал. Самый старший из Крестовых, Стэйв был среднего роста, но мускулистого телосложения. Его лицо, возможно, было высечено из гранита, так как не выражало никаких эмоций, кроме, как полагала Лейла, раздражения. Реакция его товарищей по Крестовому была неоднозначной. Эйлса, подтянутая женщина рядом со Стэйвом, закатила глаза в знак презрения, а несколько других явно наслаждались вниманием, улыбаясь и махая толпе. Лейла заметила, что это были самые молодые из группы. Некоторые, возможно, еще даже не успели переправиться. А вот Стэйв и Эйлса совершили их немало, потеряв при этом товарищей. В частности, Стэйв потерял больше, чем большинство. Из трех последних переходов только он вернулся живым.
Трижды он появлялся у стены один, вся его команда погибла, включая Рехсу, его жену, которая была не менее знаменитым штурманом «Во Вне.
Флэк постарался продлить аплодисменты, но к тому времени, когда он снова заговорил, люди уже начали расходиться. Он произнес множество банальностей об опасности ложных слухов и напомнил о запрете на нелицензированные публичные собрания и «эгоистичную, преступную практику несанкционированной торговли. - Когда он, напрягая голос, провозгласил: - Вместе мы стремимся к будущему Редута!, - поле было уже на четверть пустым.
Дреш удалился, когда Флэк и Крестовые покинули сцену, увлеченные погружением в свои комиксы, а Лейла и Таксо остались ждать, пока стадион освободится. Она не смотрела на него, но чувствовала тяжесть его взгляда. Она совершила ошибку, приняв задумчивый вид.
- Нельзя, - сказал Таксо. - Это убьет его.
Она ничего не ответила, опустившись рядом с ним, когда он начал катить себя к туннелю.
Но ответ все равно прозвучал в ее голове: Если я не сделаю этого, то убью его.
Кухла ждала их у входа в Электрический дворец, вышагивая со сложенными на груди руками. Она поприветствовала их натянутой гримасой. - Я вызвала дока, - сказала она. - Мне пришлось.
Кашель Стрэнга больше походил на крик. Глубина боли, проявившаяся в шквале жестких, скрежещущих хрипов, заставила Лейлу замереть у двери в его комнату. Как всегда, когда становилось плохо, ей приходилось бороться с желанием убежать. Пойти на крышу и переждать. Пусть Таксо разбирается с этим. Она никогда не поддавалась этому желанию, всегда заставляя себя переступить порог. Сегодня она впервые пожалела, что не сделала этого.
- Сконцентрируйтесь, - повторил док Пиллер, приседая перед сгорбленным Стрэнгом, который продолжал кашлять. - Запомните ритм. Вдыхайте на три счета. Выдох - на четыре.
Как Лейла никогда не могла ненавидеть мэра Флэка, так и док Пиллер ей никогда не нравился. Худощавый мужчина средних лет, он обладал аурой невозмутимости, которая в лучшем случае раздражала, а в худшем - была черствой до жестокости. Она пыталась напомнить себе, что, будучи врачом клиники искусств, его роль требовала эмоциональной брони, выходящей далеко за рамки нормы. Но все же суровая черствость этого человека раздражала.
Она подошла к Таксо и увидела, как Стрэнг пытается подчиниться, но неровный, похожий на пилу вдох быстро перерос в очередной приступ кашля. Его грудь судорожно вздымалась, а лицо исказила гримаса агонии, после чего рот открылся, чтобы выпустить густую струйку крови.
- Все в порядке, - сказал док Пиллер, собирая кровь в миску, которую держал под подбородком Стрэнга. - Давайте попробуем еще раз. На три счета...
Лейла не могла отвести взгляд от миски. Она была уже наполовину заполнена, содержимое было темным и вязким.
- Все!
Это слово сопровождалось брызгами красной слюны с губ Стрэнга, его взгляд был устремлен на Лейлу. В его переполненных гневом глазах она увидела мольбу.
- Тебе лучше уйти, - сказал Таксо, сжимая ее руку. - Все в порядке. Я буду здесь.
Снова нахлынувший стыд сменился дрожью облегчения. Ей не нужно было оставаться. Она не должна смотреть, как он умирает. - Я должна... - начала она, но Стрэнг прервал ее очередным хлюпаньем крови.
- Иди!
Вырвав руку из хватки Таксо, она убежала.
Некоторое время она сидела на кровати, обхватив руками подтянутые колени и борясь с желанием накрыть голову подушкой, чтобы заглушить негромкий, но настойчивый звук кашля Стрэнга. Сарай на крыше, где она спала, был небольшим, но прочным, всегда защищенным от дождя и ветра. Он достался ей в наследство от ранней юности: Стрэнг построил его для нее из материалов, украденных во время Восстания. Это было неспокойное время постоянных споров и гормональных бунтов, когда она по нескольку раз в неделю грозилась уйти. Изначально она сама начала строить эту штуку, но Стрэнг, не спросив разрешения, взял проект на себя, когда ее скрепленная гвоздями мерзость развалилась на части. С годами то, что было убежищем буйного подростка, стало ее основным жилым пространством и желанной каморкой для уединения, когда отношения с Торном становились интимными. Стены украшали фотографии, вырезанные из наименее любимых книг Стрэнга, среди которых особенно выделялись пейзажи Анселя Адамса. В детстве эти горные и лесные пейзажи казались ей приглашением к бесконечным приключениям, и даже сейчас они притягивали ее. Она смотрела на долины Йеллоустоуна, когда заметила, что Стрэнг перестал кашлять. Через некоторое время она услышала тихий шелест голосов за дверью.
Поднявшись с кровати, Лейла вышла из сарая и подошла к краю крыши, посмотрела вниз и увидела на дорожке Таксо, Кухлу и Дока Пиллера.
- У тебя должны быть знакомые, - говорил Таксо. - Люди с лекарствами. Мы можем заплатить.
- Как и все остальные, кто меня попросит, мой дорогой старый друг, - ответил док Пиллер. Склонность к покровительственным ласкам была еще одной причиной, по которой он ей не нравился. - По крайней мере, они так утверждают. И у меня для них тот же ответ, что и для вас: у меня нет ничего, что могло бы правильно лечить его состояние. И я не знаю никого, кто мог бы это сделать. Сложные, трудноизготовляемые лекарства были продуктом Мира. Больше их никто не производит. Ни здесь, ни где-либо еще, насколько нам известно. Нам сказали, что некоторые из них еще можно найти в Харбор-Пойнте, но с учетом того, что в последнее время переправы идут так плохо... - Он прервался и извиняюще пожал плечами.
- Они
нашли рюкзак Слатт, - сказа л Кухла. - Мы подумали, может быть...
Док Пиллер прервал ее, покачав головой. - У меня есть друг в центральной клинике. В пакете были в основном батарейки, проводки и несколько бутылок оксиконтина. - Он коротко и горько рассмеялся, а затем прослезился, заметив недоуменный гнев Кухлы. - Болеутоляющее лекарство, вызывающее сильное привыкание, - пояснил он. - Мерзкая штука. Вполне логично, что после того, как мир канул в Лету, некоторые из них еще остались. В любом случае, ему это тоже не поможет.
Лейла перебирала в уме каждое слово доктора, зацикливаясь на двух особенно: Харбор-Пойнт. Крестовым доводилось бывать в разных местах, но она знала, что большинство грузов поступает из Харбор-Пойнта.
- Мне очень жаль, моя дорогая, - продолжал док. - Но я считаю, что ситуация достигла той стадии, когда самое большее, что мы можем сделать, - это позаботиться о его комфорте.
Лейла поняла, что не хочет, чтобы кто-то из них задавал очевидный вопрос, но Таксо все равно задал. - Как долго?
- Невозможно сказать наверняка. Учитывая состояние его легких, возможно, месяц. Хотя вам следует приготовиться к внезапному ухудшению. - Он протянул Таксо небольшую бутылочку. - Концентрированный диаморфин, любезно предоставленный другом-агри, который работает на маковом поле. Это поможет справиться с болью и... - Он сделал паузу, черты лица сложились в приглушенную гримасу. - На случай, если станет хуже.
Ей захотелось ударить его. Спрыгнуть с крыши и нанести сильный удар прямо в центр его лица. Не из-за его бессердечия, а потому что он был рядом. Ударив кого-то, можно было сбросить давление, нараставшее в груди, и она не могла причинить вред Таксо или Кухле. Вместо этого она отвернулась, крепко обняла себя за плечи и уставилась на тусклый свет «Искусства» и город за его пределами.
После полусерьезного отказа док Пиллер принял оплату за диаморфин в виде шести пайковых читов и удалился. Лейла не смотрела ему вслед, зная, что перед соблазном пойти за ним будет трудно устоять.
- Я зайду завтра, - услышала она слова Кухлы. - С супом.
Лейла повернулась, чтобы посмотреть, как она уходит. Исчезающий звук ее шагов сопровождался повышенным голосом Таксо. - Ты спускаешься? - - позвал он. - Или ты действительно хочешь, чтобы я забрался наверх?
Оказавшись на лестнице, она ухватилась за балюстраду, на предплечьях выступили вены, но потом она заставила их расслабиться. Таксо не спросил, как она себя чувствует, и ничего подобного, что вызвало у нее чувство благодарности, но не настолько, чтобы заглушить неловкую смесь гнева и беспомощности, бурлящую в ее нутре.
- Ты слышала, что он сказал. - Его голос звучал странно для ее ушей, гораздо спокойнее и контролируемее, чем следовало бы.
- Харбор-Пойнт. У них есть все, что ему нужно. Крестовым дается право выбрать одну вещь, которую они могут привезти с собой. Это стоит риска.
- Так сказал Торн?
Лейла крепче вцепилась в балюстраду, чтобы выпустить из себя вспышку гнева. Таксо недолюбливал Торна. Стрэнгу нравился, но Таксо никогда не питал к нему теплых чувств, и она знала, что он не пролил много слез, когда отправился за стену. Однако до сих пор он всегда любезно избегал этой темы. Теперь же, похоже, сдержанность не имела значения перед лицом ее решительной глупости.
- Ты видела, что сделал с ним Отбор, - сказал он с безжалостной настойчивостью. - И он даже не выдержал...
- Стрэнг умирает, черт возьми! - - вклинилась она, решив, что тоже может быть безжалостной. Она повернулась, чтобы встретить бледное негодование на лице Таксо, не желая уклоняться от него. - Он умрет, если я не смогу достать ему необходимые лекарства. Это же так просто.
Она ожидала большего гнева, поэтому последовавшее молчание лишь еще больше накалило обстановку. - Ты помнишь Внешний мир? - спросил наконец Таксо. В его голосе чувствовалась твердость, которая заставляла ответить, и неотвратимое осознание того, что ей лучше послушать, что он скажет.
- Не так уж много, - ответила она, немного успокоившись. - В основном мелочи. Игрушки, с которыми я играла. Другие дети в детской. И дым. Когда началось Кормление, я помню, что было много дыма.
- А кормщики? Ты их помнишь?
На этот раз она ничего не сказала, поскольку было ясно, куда он клонит.
- Нет, - продолжил Таксо. - Ты не помнишь, потому что никогда их не видела. Если бы видела, тебя бы здесь сейчас не было. Это не просто больные люди, превратившиеся в дикарей. Они вообще не люди. Все, что ты знаешь, - это истории, которые ты слышала с детства, и даже я не знаю, правдивы ли они. Кормление было безумной попыткой добраться до редута. Кошмар, который я изо всех сил стараюсь забыть. В те времена, если ты видел Кормщика, то был уверен, что через долю секунды будешь мертв. Но я видел их, Лейла, этими двумя глазами. Я видел достаточно, чтобы понять: как только я окажусь за достаточно высокой стеной, за которой можно спрятаться, я больше никогда не выйду во внешний мир. Лейла, какой бы злой ты ни была, они злее. Как бы ты ни была быстра, они быстрее. И их больше, чем нас. Почему, по-твоему, так мало Крестовых возвращаются в наши дни? Внешний мир нам не принадлежит. И не принадлежит со времен Кормления.
- Если бы ты мог идти, разве бы ты не пошел?
Вопрос вызвал молчание, которое причинило ей больше боли, чем если бы он взорвался от гнева. Оно длилось до тех пор, пока после долгого вздоха Лейла не прошептала: - Прости. - Снова молчание, пока она не согласилась повернуться к нему лицом. - Мне жаль.
Его лицо было суровым, но в нем не было ярости, которую она ожидала увидеть. В основном она видела просто очень обеспокоенного человека. - Как думаешь, что это с ним сделает? - - спросил он. - Знать, что ты там?
- Не говори ему. Скажите, что я сбежала. Не могла смотреть, как он... как это происходит. Скажи ему, что я нашла работу в Агри или что-то в этом роде.
- Он всегда знает, когда я лгу, что бы я ни сказал.
Он возненавидит тебя за то, что ты ушла, и возненавидит меня за то, что я тебе позволил.
- Пока он еще дышит, я приму всю его ненависть. И ты мне не позволишь. Я просто делаю это.
Она прошла мимо него, решив поспать как можно дольше. Патруль крашеров должен был проверить вход в Подземку ранним утром, и она хотела пройти через него, как только они выйдут.
Его голос заставил ее остановиться у двери в театр. - Ты не пройдешь отбор.
Она не стала кричать в ответ, а лишь устало, но совершенно уверенно пробормотала, поднимаясь по трапу в свою комнату. - Да. Пройду.
- Ублюдки! - Лейла с досадой пнула ржавую банку, глядя на дверь в Подземку и особенно на висячий замок, скрепляющий цепи. Сегодня крашеры предпочли недобросовестно отнестись к своим обязанностям. Вместо обветренного и изъеденного старого друга, который так легко открывался ее ключом, она увидела совершенно незнакомый замок. Он был раздражающе массивным на вид и гораздо тяжелее своего предшественника. Вероятно, его изготовил какой-нибудь зэк в мастерских, который нашел запасы металла, не подверженного коррозии. О том, чтобы разбить его, не могло быть и речи, оставался только один выход.
Вздохнув, Лейла присела у замка и, расстегнув рюкзак, достала пластиковый пакет с набором отмычек. Инструменты достались ей в наследство от Стрэнга, ее наставника в этом искусстве. Где он этому научился, оставалось загадкой, но она знала, что некоторые татуировки, украшавшие его кожу, содержали косвенные упоминания о тюрьмах и преступных связях. Мир, как он любил говорить ей, был не таким уж и миром. Просто это было лучше, чем вот это. Таксо был украшен похожим образом, но не в такой степени. До того как Стрэнг заболел, они вдвоем иногда напивались и поднимали тост за «Уилера и Крэксмена. - Когда она спросила, что это значит, Стрэнг ответил, что это старый фильм. Она знала, что он лжет, потому что никогда не видела его в их коллекции дисков.
Взлом замка потребовал почти двух часов работы. Механизм был незнакомым, а на внутренних деталях имелось несколько заусенцев от неумелой сварки, которые часто мешали ее инструментам. Ей пришлось прощупывать внутренности и составлять мысленное представление о расположении рычага и штифта. После нескольких неудачных попыток ей наконец удалось надавить в нужных местах, и замок открылся с облегчением.
- Теперь самое легкое, - сказала она. Этот ритуал она повторяла с Дрешем каждый раз, когда они открывали дверь. Но сегодня Дреша здесь не было - по ее сознательному выбору. Скорее всего, он явится в театр в полдень и обнаружит, что ее нет. Она надеялась, что к тому времени, когда он попытается ее преследовать, все будет кончено, а необходимость взламывать новый замок снижала вероятность такого исхода.
Отворив дверь, она подкрутила рычаг, чтобы зарядить фару, и включила ее.
Оказавшись внутри и полностью погрузившись во мрак, она обычно приостанавливалась. Разумно было бы потратить время, прислушиваясь к собакам или к любым изменениям в скрежете и шипении Подземки, которые могли бы свидетельствовать о скором, сокрушительном падении на обломки. Но сегодня она не могла позволить себе осторожность, сразу же начав спуск и следуя позаученному маршруту к медной трубе.
Как обычно, в ее отсутствии пласты Подземки сместились, и путь ей частично или полностью преградили упавшие куски бетона или решетка из перекрещивающихся арматур.
К счастью, некоторые участки этого подземного лабиринта сохраняли полупостоянство, позволяя ей двигаться в обход, пока она терзалась от неизбежной задержки. Она с облегчением вздохнула, обнаружив медную трубу там, где оставила ее, - она все еще сверкала своим ярким приглашением, несмотря на свежий слой пыли. Однако она так же упорно сопротивлялась, как и раньше. Не оставалось ничего другого, как найти другой путь и освободить ее с помощью инструментов, имевшихся в ее рюкзаке.
Исследуя туннель, она уловила носом запах собачьей мочи, но решила, что он появился не так давно, чтобы из-за него стоило беспокоиться. Кроме того, она не слышала ничего, что указывало бы на то, что подземные псы движутся. С наступлением дня они обычно становились более активными, выходя из своих нор, чтобы полакомиться мышами или крысами, которых выманивал теплый воздух. Достигнув дальнего конца туннеля, она увидела, как червеобразный хлыст грызуна скрылся в тенистом закоулке, и понадеялась, что это всего лишь ранний ребенок.
Не найдя очевидного пути к трубе, она направилась к тому, что они с Дрешем прозвали Воронкой. Вертикальный канал, начинавшийся примерно в двадцати футах под поверхностью, обеспечивал непрерывный доступ в самые глубокие области Подземки. На самом деле он был настолько глубоким, что никто из них никогда не добирался до самого дна. Один раз она спустилась достаточно низко, чтобы ее фара заиграла в луже воды, но непривлекательный блеск чернильной черноты заставил ее повернуть назад. Прежде чем начать спуск, она расположилась так, чтобы медные трубы находились прямо перед ней. Придерживаться прямолинейного курса будет непросто, учитывая непостоянство стен Воронки, но у нее не было выбора, если она хотела найти его снова. Свернуть здесь было очень легко.
В этом ей помогла большая бетонная плита, расколотая два десятилетия назад. Обнаженная стальная арматура отлично держала руки и ноги. Спустившись на несколько футов вниз, она снова увидела медный блеск в двадцати футах от себя. Лейла проглотила ругательство при виде толстого стального троса между ней и призом. Проход с обеих сторон был слишком узким, чтобы она могла протиснуться. Если только она не захочет спуститься глубже и поискать другой путь, ей придется сдвинуться с места.Пробравшись в ограниченный проход, она взялась за трос, чтобы проверить его на прочность. Где-то эта штука была прочно прикреплена к древнему обломку упавшего механизма. Отстегнув одну лямку рюкзака, она потянулась и достала небольшой молоток и железное зубило длиной восемь дюймов. Год назад она выменяла у Велны почти неповрежденный плоский монитор на эти инструменты и ни разу не пожалела о потраченных средствах. Она заставляла себя работать с методичной неторопливостью, постукивая молотком по зубилу, а не колотя по нему. Бетон, окружавший верхний конец кабеля, отвалился с приятной скоростью, но стальной трос с кордом издал высокочастотный треск.
- Тише, - шепотом приказала она, ухватившись за трос, чтобы заглушить шум, и возобновив работу, когда он начал исчезать.
Еще несколько минут труда, и она увидела, что препятствие начало сдвигаться. - Вот так, - пробормотала она, счищая порошок с окружающего материала. - Медленно и аккуратно...
Где-то далеко наверху раздался гулкий звук, свидетельствующий о том, что что-то большое вырвалось из пластов. Ровный скрежет троса мгновенно перешел в визг, пыль вздымалась, когда он прорезал бетон и рыхлые обломки, прокладывая путь длиной в ярд. Через секунду он остановился, вздрогнув и издав постоянное ритмичное тиканье, в то время как то, к чему он был прикреплен, издало серию гулких хрустов.«Черт, - проворчала Лейла, морщась от досады, когда предательский шум продолжился.
По крайней мере, путь к трубе теперь был свободен. Забравшись вглубь канала, она попробовала поднять трубу и обнаружила, что та по-прежнему не желает сдвигаться с места. При ближайшем рассмотрении оказалось, что один ее конец свободен, а другой погребен под нависшей стеной обломков. Просто вытащить ее было невозможно. Придется резать. Достав из рюкзака ножовку, она обнаружила изменение в шуме, отдающемся эхом. Из-за сложного звукового ландшафта Подземки трудно было определить расстояние, но она была уверена, что среди общей какофонии слышит тявканье собак. Во время предыдущих поисков она бы ушла, понимая, что зашла слишком далеко. На этот раз она сосредоточила взгляд на трубе, крепко держа ее одной рукой, а дру
гой пиля.Скрежет ножовочного полотна четко обозначил ее местонахождение, но заглушить его не было никакой возможности. Сердце колотилось, и Лейла едва замечала, как напрягаются ее мышцы. Возможно, это было самое быстрое, что она когда-либо здесь рубила, - четыре минуты работы, но ей казалось, что прошел целый час. Наконец, моргая от пота, она высвободила из рук метр медной трубы. Слишком длинный для рюкзака, ей пришлось нести его, пока она пробиралась обратно к Воронке. Все более громкое тиканье натянутого троса придавало ее движениям стремительность, но ей не нужны были дополнительные стимулы.
О нападении собаки никто не предупредил: зверь был достаточно хитер, чтобы не тявкать за несколько секунд до того, как броситься в расщелину, проделанную кабелем.
Щелкающие челюсти не успели задеть лодыжку Лейлы, как она рывком освободила ее, а зубы зацепили край резиновой подошвы ее ботинка, оторвав кусок.
Бледное, лишенное шерсти тело собаки, все еще зажатое в расщелине, напоминало червя, извивающегося в инфицированной ране. Продвижение Лейлы, зажатой трубой и рюкзаком, превратилось в скребущее упражнение на фоне разочарования и нарастающей паники.
Собака освободилась и издала рык, в котором прозвучала леденящая душу нотка триумфа. Насколько эти твари способны видеть, прожив несколько поколений в темноте, оставалось загадкой, но Лейла видела отблеск налобного фонаря в черных глазах пса и знала, что он без труда опознает добычу.
Когда собака напряглась, чтобы сделать выпад, кабель издал сильный треск, проигрывая десятилетиями длившееся состязание со своей невидящей ношей, и оборвался. Канал мгновенно наполнился пылью, и Лейла, прикрыв лицо руками, вздрогнула от ожога крошечных кусочков измельченной стали. Рычание собаки перешло в короткий скулеж от испуга.
Когда пыль рассеялась, она увидела два куска окровавленного, дергающегося мяса, белые ребра, торчащие из обнаженной красной плоти. Это было опасно завораживающее зрелище. - Шевелись! - - гаркнула она, понимая, что промедление сейчас смертельно опасно. Оторвав взгляд от расчлененной собаки, она протащила себя последние несколько ярдов до Воронки.
Когда она достигла ее, быстрый взгляд вверх показал несколько комплектов сверкающих глаз и оскаленных пастей. Единственным направлением теперь был спуск. Закинув рюкзак на спину, она затянула ремни как можно туже и просунула трубу между лопаток. Освободив обе руки, она начала спуск. Не желая отказываться от охоты, собаки разбрасывали пыль и обломки, безуспешно пытаясь преследовать ее. Лейла еще никогда не была так близко к целой стае, и голодный вой их ярости был оглушительным.
Амоксициллин, кларитромицин, доксициклин, - повторяла она про себя как мантру, перебираясь от одной арматуры к другой, постоянно опуская голову, чтобы осветить опоры. Амоксициллин, кларитромицин, доксициклин...
Коллективное рычание собак, казалось, еще больше раззадоривало их, словно настраивая на предстоящее неистовство.
Вскоре голод стаи ослабил их осторожность, и одна из них, потеряв всякий разум, бросилась на Лейлу. Фара осветила зверя в свободном падении, из зияющей пасти стекала слюна, задние лапы подрагивали. Лейле некуда было бежать, и она успела лишь отдернуть голову в сторону, когда собака столкнулась с ней. Щелчок сомкнувшихся челюстей отозвался в ухе толчком боли, а удар огромной массы выбил ноги и руки из захвата. Воронка превратилась в путаницу мерцающего хаоса, когда она и собака упали, погрузившись в ледяные объятия воды несколько секунд спустя.
Холодный шок мгновенно охватил все конечности, лишив ее всех ощущений, кроме пронзительной агонии в мозгу. Она погрузилась на несколько футов, прежде чем вернувшаяся к ней способность соображать заставила ее забиться в судорогах. Она моргнула и увидела лишь туманную пелену, освещенную водонепроницаемым налобным фонарем. Луч мерцал. Нужна обмотка. Осознание этого наконец-то побудило к действию. Выбравшись на поверхность, она втянула затхлый воздух Подземки, словно это было самое приятное, и окинула окрестности тусклым светом фары. Заметив склон из потрескавшегося бетона, она неуклюже двинулась к нему. В Редуте не было бассейнов, где можно было бы научить детей плавать. Агрисы пользовались рекой, орошавшей их поля, но для большинства малышей это было утерянным искусством.
К счастью, расстояние было небольшим, и после короткого, но бешеного плескания Лейла шлепнула рукой по влажной шероховатой поверхности склона.
Вытащив себя из воды, она упала на бок, обессиленная, но довольная тем, что медная труба все еще зажата между рюкзаком и позвоночником. Фонарь заставил ее сесть и, отцепив ремешок от головы, нажать на рычаг. В результате ровное свечение открыло вид на еще одного неопытного пловца, пробиравшегося к ней через бассейн. Собака была ранена при падении, ее передние лапы дергались, когда они цеплялись за склон, чтобы вытащить ее наполовину из воды, показывая рваный шрам на боку.
Когда Лейла поднялась на корточки, она издала несколько жалобных скулящих звуков, а ее широко раскрытые черные глаза смотрели умоляюще.
Она вытащила нож из ножен на спине и вонзила его в шею. Всегда бей в шею, сказал ей однажды Стрэнг. Если придется драться, заканчивай быстро. На шее находится самое густое скопление вен. И не останавливайся, пока не убедишься, что дело сделано. К тому времени, когда она откинулась на спинку кресла, ее рука была красной и липкой до локтя, а собака уже давно перестала скулить.
Поднявшись на ноги, она услышала сверху хор завываний.
В нем звучали пронзительные, почти скорбные нотки, и она подумала, не почувствовала ли стая, что их брат ушел из жизни. Если так, то их горе не вызвало никакого сочувствия.
- ТВОЮ ДУШУ МАТЬ! ТЫ! - - крикнула она в темные глубины Воронки, размахивая ножом для пущей убедительности.
Невероятно, но вой затих, а потом и вовсе прекратился.
Она стояла в безмолвном мраке, пока жар не исчезал из ее напряженных мышц и она не начала дрожать. Пора было искать выход.Крысы были более многочисленны в этой глубине Подземки. К тому же они были не так пугливы в присутствии людей. Каждый раз, когда Лейла останавливалась на отдых, ей приходилось отгонять грызунов, выныривающих из тени, чтобы обнюхать ее ноги. Она беспокоилась, что чем дольше она будет бродить по незнакомому лабиринту, тем смелее станут крысы. К счастью, подвал Подземки оказался гораздо менее тесным, чем его верхние этажи. Местами завалы были толстыми, но их сдерживал ряд в основном неповрежденных бетонных столбов. Большую часть времени она могла ходить прямо и периодически попадала в пространства размером с комнату или даже больше.
Хотя она и радовалась чувству освобождения от тесных переходов наверху, знакомство с ранее неизведанным уголком Подземки также вызывало нервную настороженность.
Она заметила свет, когда вошла в самую большую на данный момент камеру - пещеру, образованную высоким столбом, поднимавшимся к темной вершине вне пределов досягаемости ее налобного фонаря. Основание столба было украшено какими-то письменами, представлявшими собой мешанину из причудливых цветных фигур и черных каракулей.
Благодаря Стрэнгу и его книгам Лейла умела читать гораздо лучше тех, кто вырос в Редуте.
Она узнавала некоторые слова среди меланжа абстрактных каракулей, но другие были слишком искажены, чтобы понять их смысл. Тем не менее они завораживали ее точно так же, как и изуродованная кабелем собака. Это был еще один остаток чего-то мертвого.
Когда она провела лучом по любопытной находке, фара снова потускнела. Сняв ее, она поняла, что все еще может разобрать надпись на столбе. Выключив фару, она огляделась в поисках источника освещения и увидела тусклое свечение в дюжине футов от себя. Подойдя ближе, она обнаружила, что свет исходит из узкой арки, образованной соединением двух древних участков провалившегося дорожного полотна. Ей пришлось привстать на носочки, чтобы пробраться к свету, и моргнуть, когда он стал ярче. Когда зрение прояснилось, она увидела полукруглое отверстие, в котором узнала верхнюю половину сточной трубы. Оно было закрыто ржавой железной решеткой, а за ней простиралась трава.
Лейла остановилась, когда пришло осознание: она за стеной. Это был Внешний мир. Присев, чтобы лучше видеть, она увидела еще больше травы, покрывающей волнистую равнину, усеянную красными и черными курганами, которые она приняла за сгнившие трупы машин. Когда она была маленькой, тогдашний мэр разъезжал на машине. Длинная, блестящая и черная, она была единственным действующим автомобилем, который Лейла видела со времен Кормления. В те времена мэром была стальная женщина, всегда одетая в белый костюм и не перестававшая улыбаться. Она любила проезжать по разным районам, махать жителям и бросать конфеты стайкам детей. Мэр в белом костюме и ее длинный черный автомобиль исчезли примерно в то же время, когда были закрыты школы. По слухам, мэр Флэк не любил никого, кто поднимал тему его предшественницы, и, похоже, никто не скучал по ней.
Полтора десятилетия полного запустения давно лишили эти развалины всего, кроме мельчайших частиц краски.
Часть из них лежала на боку, обнажая сложные механические внутренности, а большинство просто валялись в искореженном состоянии.
Услышав позади себя шаги, Лейла повернулась и включила фару, чтобы осветить скопление крыс. Они держались на краю света, отбрасываемого отверстием, и судорожно воротили носы, демонстрируя явное нежелание подходить ближе. Там что-то есть? поинтересовалась Лейла, снова обращаясь к внешнему миру. Ее взгляд остановился на ближайшем обломке. Он был крупнее остальных, его задняя часть была больше и напоминала коробку. Одна из дверей была частично открыта, остальные закрыты. Машина лежала под углом, что позволяло частично рассмотреть ее внутренности, но их скрывала тень. И все же что-то привлекло ее внимание. Годы, проведенные в поисках мусора, привили ей обостренное чутье на не совсем правильные вещи. Кроме того, этот сплав инстинкта и осознания подсказывал ей, когда за ней наблюдают. Но после целой минуты пристального взгляда тень так и осталась тенью.«Теряю время, - пробормотала она, отступая назад. В этот момент дверь машины распахнулась. Лейла испуганно вздрогнула: ее глаза уловили движение в тени. Что-то длинное и бледное высунулось на дневной свет.
Прежде чем оно скрылось из виду, она разглядела на руке исчезающую татуировку.
Разные мысли мелькали в голове Лейлы, пока она отползала от проема, но две из них выделились из потока паники: Кормщик. Он услышал меня. Обломки были в дюжине футов от нее, а она говорила едва ли не шепотом. Но что бы ни скрывалось в этом обломке, оно услышало ее.
Сердце заколотилось, она поднялась на ноги и побежала обратно в пещеру, а крысы разбежались вслед за ней. Ты когда-нибудь видела кормщика? спросил ее Таксо. Теперь видела. Эта мысль вызвала смех, короткий и пронзительный, пока она не стиснула зубы. Она оглянулась на арку и тусклый свет внутри нее, наблюдая за любыми изменениями. Татуировка на коже твари нависала над ней, требуя больше внимания, чем ей хотелось бы. При дневном свете они не двигаются, напомнила она себе. Но ощущение, что за ней наблюдают, все равно оставалось.
- Хватит, - вздохнула она и пошла по кругу, пока сердце не успокоилось, а руки не перестали дрожать настолько, что она смогла надеть налобный фонарик.
При дальнейшем изучении бетонного столба выяснилось, что кто-то вырезал в его боковой части ряд поручней. Они поднимались по прямой линии и исчезали во мраке на высоте двадцати футов. Куда бы они ни вели, Лейла была уверена, что там должно быть лучше, чем здесь.
Выразив невысказанную благодарность той давно ушедшей душе, которая сочла нужным создать для нее этот путь к спасению, она ухватилась одной рукой за поручень, поставила ногу на другой и начала подниматься.
Человек, вышедший из лавки Велны, был одет в непромокаемый плащ с капюшоном, низко надвинутым, чтобы скрыть лицо. При виде его Лейла остановилась. Путешествие сюда прошло без проблем. Выглядеть так, как она выглядела, было достаточно, чтобы отвлечь нежелательное внимание. Она также не хотела привлекать внимание тех, кто имел дело с Велной. Выйдя в узкий переулок напротив лавки, она наблюдала за тем, как мужчина пробирается через рыночную площадь. Дождя не было, но он не снимал капюшон. Прежде чем свернуть за угол, он бросил осторожный взгляд себе за спину. Лейла нахмурилась, узнав его. Став.
Он обогнул угол и скрылся из виду, оставив ее размышлять над вопросом, зачем самому знаменитому Крестовому понадобилось посещать одну из наименее уважаемых горожанок.
Какова бы ни была причина, Велна знала, что Лерон наверняка свернет ей шею, если она осмелится спросить. Вероятно, ей тоже не понравится, что я его видела. Она заставила себя ждать, отсчитав пять минут, прежде чем подойти к двери.
Внутри Велна изогнула бровь, глядя на трубку, которую Лейла положила на стойку. Велна не обратила внимания на то, что Лейла выглядела неважно: ее неровный шаг, вызванный тем, что собака вырвала кусок из ее ботинка, и смешанная грязь и кровь, покрывавшие ее руки и лицо. Стая оставила ее в покое во время затянувшегося выхода из Подземки, удерживая на расстоянии из-за страха, а может, и из-за горя по потерянному брату или сестре. Выбравшись наружу, она обнаружила, что небо окрасилось в красный цвет с наступлением вечера. Она заперла замок и некоторое время рассматривала закованную в цепи преграду, понимая, что, возможно, в последний раз проходит через нее.
- Я не лгала, любовь моя, - сказала Велна. - У меня нет лекарств.
- Не лекарств.
Лейла указала пальцем на витрину со стеллажами.
- Вот эти.
- Прежде чем мы начнем, поймите одну вещь: это не тренировка.
Высокая женщина, стоявшая на помосте в одном из концов игрового поля стадиона, говорила без микрофона. Тем не менее ее голос легко разносился по неопрятным рядам собравшихся перед ней кандидатов. Лейла, конечно, знала ее имя, как и все они. Нехна была еще одним ветераном Крестовых, имевшим почти столько же успешных возвращений, сколько и Стэйв. Ее волосы были сбриты наголо, за исключением узкой полоски с одной стороны, которая красными локонами обходила рваный шрам на месте левого уха. По бокам от нее стояли еще четверо Крестовых, одетых в одинаковые серые или коричневые комбинезоны. Лейле показалось любопытным, что ни один из тех, кто выходил на сцену вместе с мэром, не присутствовал сегодня утром.
- Это, - продолжила Нехна, - и есть Отбор. Мы проверяем вас. Если вы не справитесь, вы уйдете. Вот и все. Никакие жалобы, оправдания или мольбы не изменят нашего мнения. Мы все это уже слышали, так что не пытайтесь. Через два дня те немногие из вас, кто остался, станут Крестовыми.
Лейла, желая, чтобы ее заметили, поставила себя в первый ряд кандидатов, поэтому она была достаточно близко, чтобы заметить, как на лице Нехны появилось выражение дискомфорта, когда она сделала паузу. - В этом городе нет более важной роли, чем роль Крестового, - продолжила она после небольшого покашливания. - И нет более важной роли, чем роль убийцы. Вы знаете, что там. Поэтому, прежде чем вступать на этот путь, лучше убедиться, что вы готовы к нему. Первое испытание начнется через пятнадцать минут. Я предлагаю вам использовать их для того, чтобы хорошенько обдумать выбор, который вы сделали сегодня.
Она сошла с помоста без дальнейших предисловий, оставив собравшихся кандидатов размышлять над ее словами. Лейла прикинула, что всего их должно быть около шестисот, в основном ее ровесники или чуть старше. По сравнению с прошлым Отбором это было значительно больше, и это свидетельствовало о том, как много людей отчаялись за прошедшее время. Некоторых из них привлекли повышенный статус, улучшенный рацион и лучшие условия жизни, предоставляемые Крестовым. Но у большинства, как она знала, были причины, схожие с ее собственными. Лекарства, - внутренне вздохнула Лейла, оглядывая своих конкурентов. Им всем нужны лекарства.
Некоторым было явно за тридцать, а может, и больше. Документы в Редуте были редкостью. Основной формой удостоверения личности были продовольственные карточки, но их легко было подделать. Она увидела одного мужчину, которому, должно быть, было не меньше сорока, коренастую фигуру в красной фуражке зэка. Он стоял с опущенной головой, видимо, надеясь, что околыш фуражки скроет обветренные черты лица. Даже если Крестовые не прогонят его, ей трудно было поверить, что он выдержит хоть одно испытание.
Некоторые кандидаты, очевидно, пришли группой: молодые агрисы и несколько консов и техников, сгрудившихся вместе, чтобы подкрепить свою решимость грубым шутовством. Предупреждение Нехны больше подействовало на тех, кто пришел в одиночку. Несмотря на насмешки зрителей, Лейла заметила дюжину или около того, направлявшихся к туннелю. Они прибывали ровной струйкой все утро, заполняя нижние ярусы сидений и добавляя к происходящему постоянный фоновый гул разговоров. Невзирая на наставления Флека, Лейла знала, что первые ставки уже сделаны. Она недолго раздумывала над тем, чтобы попросить Кухлу сделать ставку от ее имени. Как неизвестная величина, не связанная ни с какой группой, она должна была привлечь большие ставки, что означало бы большой куш, если бы она прошла проверку. Но Кухла, несомненно, отнесся бы к этому решению еще хуже, чем Таксо. В то утро Лейла поднялась на рассвете и, не сказав ни слова, покинула театр. Она была готова предстать перед Отбором, но не перед спором, который разразится, когда Стрэнг узнает о ее решении. Она беспокоилась о том, как Таксо объяснит ее отсутствие, но не хотела зацикливаться на этом.
Амоксициллин. Кларитромицин. Доксициклин.
Повторяя про себя внутреннюю мантру и позволяя взгляду обшаривать конкурентов, она увидела его. Как и старый зэк, он носил кепку, низко надвинутую на глаза, чтобы скрыть лицо, но сутулость его плеч она узнала бы где угодно. Она направилась к нему, вызвав несколько протестов со стороны тех, с кем столкнулась, и поборола желание нанести мгновенный и сильный удар по его вздрагивающему лицу.
- Что, - проворчала она, - какого черта ты здесь делаешь?
Дреш вздрогнул и дрожаще ухмыльнулся, хотя явный масштаб ее гнева заставил его отступить на шаг. - То же, что и ты, - ответил он, пожав плечами, что только подлило масла в огонь ее ярости. - Эй! - - воскликнул он, заметив ее кроссовки. - Ты их купила. Как они на ощупь?
Ей снова захотелось ударить его, но она сдержала себя, не зная, как Крестовым воспримут драку между кандидатами. Закрыв глаза, она сделала несколько ровных вдохов, а затем вперила в него взгляд, полный непримиримого приказа. - Иди домой, Дреш.
Его ухмылка исчезла, но и он вздрогнул. Выпрямившись, он ответил простым покачиванием головы.
- Ты ни за что не справишься с этим... - начала она, но он перебил ее, чего она раньше не могла припомнить.
- У меня не меньше шансов, чем у тебя, я считаю. Даже с теми, что у тебя на ногах. Кроме того, разве не будет преимуществом иметь хотя бы одного друга во время этого дела?
- Ты мне не друг. Ты младший брат моего покойного парня. - Она увидела, как его задело это высказывание, и подавила порыв взять свои слова обратно. Она говорила торопливо, но в то же время расчетливо. Она должна была заставить его уйти, и если он возненавидит ее за это, то так тому и быть.
Но, хотя на его лице застыла обида, он лишь снова пожал плечами и сказал: - Ставлю на себя тоже. Десять читов. Шансы были велики.
- Дреш. . .
- Если ты здесь, то и я тоже. - Теперь он был серьезен, его глаза неотрывно смотрели на нее. - Если только ты не хочешь уйти. Тогда мы оба можем пойти домой.
Амоксициллин. Кларитромицин. Доксициклин... - Ты же знаешь, я не могу.
- Тогда и я не могу. Смотри внимательнее. - Он повернулся и кивнул в сторону крестовых, кативших бочки с маслом на игровое поле. - Кажется, они вот-вот начнут.
Крестовые с планшетами начали приводить кандидатов в подобие порядка. - Постройтесь в шеренги по десять человек, - распорядился жилистый мужчина с постоянным хмурым выражением лица. Лейла узнала в нем Олвера, еще одного ветерана, отсутствовавшего на сцене два дня назад. - Остальные выстраиваются позади. Не разговаривать. Не просто провалить тест, а быть исключенным. Любые разговоры за спиной или болтовня - и вы можете убираться прочь прямо сейчас.
Доказательства того, что он не блефует, появились быстро, когда двое техников во втором ряду стали настойчиво обмениваться шутками. Их голоса были приглушены, а смех сводился к ухмылкам, но это не спасло их от гнева Олвера. - Вы двое. Вы глухие или глупые. В любом случае, вы нам не пригодитесь. - Он жестом указал на туннель. - Уходите.
Протесты дуэта были прерваны, когда двое других Крестовых двинулись сквозь толпу, чтобы поддержать их уход.
- Итак, - сказал Олвер, оглядывая теперь уже абсолютно молчаливые ряды. - Первое испытание - спринт на шестьдесят метров. Крестовым нужно быть быстрыми. - Он похлопал по своему планшету. - Перед каждым забегом вы сообщите свои данные, и вам присвоят номер. Всего будет три забега. Чтобы пройти в следующий раунд, вы должны занять место в первой пятерке во всех забегах. Остальные будут отсеяны. Помните о том, что вам говорили по поводу скрежета.
Лейла и Дреш стояли в десяти шеренгах, поэтому им было хорошо видно предыдущие заезды. Кандидаты отвечали на вопросы Олвера, которые он записывал в свой планшет, а затем ставили пометки на тыльной стороне ладоней ручкой. Затем они выходили на специальную беговую дорожку. Она была создана путем установки двух пар бочек с маслом на расстоянии шестидесяти метров друг от друга. Наблюдение за попытками конкурентов бежать спринтерским шагом значительно укрепило уверенность Лейлы. Количество тех, кому удавалось лишь с трудом бежать, удивляло, как и количество упавших. Однако еще до того, как она достигла первого места, ей удалось заметить одну особенную фигуру - молодую агри с ивовой внешностью, но впечатляющей скоростью. Она финишировала намного раньше остальных в своем забеге, длинные светлые волосы свисали с ее шапочки, когда она пересекала линию практичным, неторопливым шагом.
- Имя? - спросил Олвер, когда Лейла вышла в первый ряд.
- Лейла.
- Возраст?
- Девятнадцать.
- Место жительства?
- Театр »Электрик Палас, - Центр искусств.
При этом он слегка наморщил лоб. Лейла предположила, что он, должно быть, когда-то был посетителем, но не могла припомнить, чтобы видела его в зале. - Назовите все текущие болезни. Ложь приведет к исключению.
- Никаких.
- Номер шестьдесят четыре. - Он зажал планшет под мышкой и взял ее за запястье. Перо, которым он выводил номер на ее коже, было толстым и неудобно твердым. Чернила, оставленные пером, быстро высыхали, и она знала, что они не исчезнут еще какое-то время.
Олвер перешел к Дрешу. - Имя?
- Дреш.
- Возраст?
- Восемнадцать.
- Место жительства.
- Бельведер Хайтс, в квартале искусств.
- Укажите все текущие заболевания. Ложь приведет к исключению.
В наступившей паузе Лейла почувствовала яростное искушение пошутить, но Дреш в который раз разочаровал ее, проявив сдержанность. - Никаких.
- Номер шестьдесят пять.
После завершения формальностей им велели пройти и выстроиться между бочками с маслом. - Старт только стоя, - сказал им на стартовой линии мускулистый Крестовый. - Ждите аплодисментов. Любой фальстарт будет исключен.
Лейла присела, вдавливая кроссовки в сухую землю игрового поля. Пора посмотреть, на что ты способна, подумала она, сосредоточившись на пространстве между двумя бочками с маслом в шестидесяти метрах от нее. Несмотря на то что обувь была ей в новинку, она чувствовала себя достаточно комфортно. Выйдя из театра, она совершила несколько коротких пробежек, впечатленная тем, как они держатся на земле. А вот дадут ли они ей то преимущество, которого она жаждала, - вопрос, на который пока нет ответа.
Амоксициллин. Кларитромицин. Доксициклин.
Она исчезла в тот же миг, как только раздался хлопок в ладоши, руки и ноги взметнулись в воздух. Уловив в периферии мелькание размытых конечностей, она надавила на себя сильнее, пока они не исчезли. Сзади послышался скрежет и ругань падающего человека, и у нее зародилась надежда, что это Дреш. Пересекая линию первой, она тут же расслабилась, понимая, что сегодня ей понадобятся все запасы сил. Повернувшись, она вздохнула, увидев широкую улыбку Дреша.
- Еще немного, и я бы тебя догнал.
Позади него женщина стояла на коленях на том месте, где упала, склонив голову и рыдая. Лейла смотрела, как слезы и сопли капают с ее покрасневшего лица, пока мускулистый Крестовый не подошел, чтобы вывести ее с поля боя. Неудачливая кандидатка проплакала до самого туннеля, и ее отчаянное горе все еще отдавалось эхом, когда начался следующий забег.
- Похоже, не только от тебя многое зависит, - прокомментировал Дреш, отчего ей снова захотелось его ударить. У нее была лишь слабая надежда, что в спринте его отправят домой. Он всегда был лишь немного медленнее ее. Она также знала, что другие тесты будут более благоприятны для него, учитывая, насколько он силен.
- Ты пытаешься занять мое место, - сказала она, осознав это.
- Нужен только один из нас, чтобы принести лекарства. - Он снова усмехнулся. - И если двое из нас дойдут до конца, это удвоит наши шансы. Я тоже могу быть умным, Лейла.
Оказалось, что ее первоначальная оценка числа участников была не совсем верной. К моменту завершения первых забегов из восьмисот претендентов осталось около двухсот. Крестовым изменили номера для следующего раунда, и теперь ей не предстояло сражаться с Дрешем. Он выиграл свой забег с относительной легкостью, как и она, хотя на этот раз размытость соперников по обе стороны была более заметной. Наблюдая за другими забегами, она не испытывала особого удивления при виде длинноногой женщины-агри, а больше - при виде коренастого, слишком старого Кона, который силой прокладывал себе путь к победе. Как и агри, он бежал отработанным шагом, но гораздо более контролируемо. Его голова едва двигалась, а руки и ноги описывали мерные дуги. Лейла была уверена, что это тот вид мышечной памяти, который может быть только продуктом Мира. Если верить книгам Стрэнга, в те времена люди разбогатели, занимаясь только бегом или играми. Способности зэка подтвердили ее подозрения относительно его возраста, но сбили с толку ее ожидания относительно его работоспособности. Должно быть, Крестовым это тоже было заметно. Она предположила, что они были рады нарушить правила, потому что он так хорошо бежал.
Было еще несколько человек, которых она отметила как потенциальных соперников. Еще один агри, крупный мужчина, занявший второе место в своем забеге, наверняка хорошо выступит на последующих этапах. Был также худощавый светловолосый юноша с густыми татуировками на руках. Он выиграл оба забега, несмотря на неэффективную манеру бега, состоящую из машущих рук и напряженных мышц шеи. Его татуировки были богаты фирменными вихрями Речника. Лейла надеялась, что он упадет в финальном забеге. Несмотря на отсутствие опыта, его очевидная решимость заставляла ее нервничать.
В финальных забегах ей противостояли и старый зэк, и житель Речного берега. Последний одарил ее пренебрежительным взглядом, который был слишком манерным, чтобы быть искренним. А вот зэк лишь проницательно оценил ее. У нее возникло искушение высказать оскорбление. Просто засунь руку в штаны и начни дрочить, старый хрен. Так будет быстрее. Но быстрое изгнание двух сплетничающих техников придержало ее язык. В любом случае это была бы нечестная шутка. В том, как он ее изучал, не было ничего плотского, и она знала, что ее недовольство на самом деле носит прагматический характер: он был возможным препятствием на пути к тому, что ей было нужно, как собака в Подземке, а после встречи с собакой не выживают, если она тебе нравится.
Ее забег начался с фальстарта, первого за день. Молодой человек, которого Лейла узнала на рынке искусств, сдерживая энергию, попытался опередить ее на полсекунды. К его чести, он принял резкий отказ мускулистого Крестового с вымученной улыбкой и не стал спорить. Вместо того чтобы направиться к туннелю, он, ссутулившись, направился к сиденьям. Лейла гадала, на кого он поставит.
Пока они стояли у линии, Речник, расположившийся слева от нее, продолжал подергивать руками. Лейла решила, что это попытка заманить ее на фальстарт. Она старалась не обращать на это внимания, но мысль о том, что он может опередить ее с линии, не уступала необходимости избежать выбывания. Поэтому, когда раздался хлопок, она немного промедлила. Речник мгновенно оторвался от нее на полярда, а Кон был уже на два шага впереди. Лейла сосредоточилась на преследовании зэка, стараясь соответствовать его стремительному шагу. Она знала, что он слишком быстр, чтобы его догнать, но если ей удастся подобраться к нему на расстояние вытянутой руки, она сможет занять второе место. Ее усилия быстро принесли плоды: Речник издал рык, когда она обогнала его. Его бег становился все более неровным, он старался не отставать, и одна из его дико машущих рук зацепила ее плечо, но не настолько, чтобы отвлечь ее. Когда до финиша оставалось всего несколько футов, он споткнулся и упал на землю. К сожалению, при падении его нога оказалась за чертой, поэтому он не был исключен.
Лейла не особенно запыхалась. Как она поняла, спринт - это скорее рефлекс и нервы, чем выносливость. Однако победитель этого забега, казалось, чувствовал напряжение. Лейла заметила блеск пота на его лбу и некоторую опустошенность глаз. Она утешала себя тем, что, хотя он, возможно, и самый быстрый спринтер, он также был стар. Не зря же здесь нет Крестовых его возраста.
К ее огорчению, Дреш прошел в финальный забег, заняв второе место. Она не смогла поздравить его, но согласилась принять его объятия. - Ну и ну, - сказал он. Несмотря на его хорошее настроение, Лейла увидела на его лице напряженную тревогу, когда они наблюдали за тем, как Крестовые убирают бочки с маслом. Другие устанавливали деревянные колышки по внешним краям поля, чтобы очертить новую, гораздо более длинную трассу. Наблюдая за предыдущими Отборами, они знали, что будет дальше.
- Крестовым нужна не только скорость, но и выносливость, - сказала Нехна оставшимся кандидатам. Их осталось около пятидесяти. В этот раз выпроваживание проигравших было более затяжным и трудным, и несколько раз возникали потасовки, когда некоторые протестовали против несправедливости их ухода. Но это было недолго, поскольку только идиот стал бы бросаться на Крестового. Негодяи с синяками и окровавленными носами вскоре удалились.
Вытянув руку, Нехна обвел ею только что созданную дорожку. - Вы будете бежать и бежать, пока не останется двадцать человек. - В другой руке она подняла тяжелый рюкзак. - Каждый из вас будет нести один из них. Снимите его, и вы выбываете из игры. Замедление ходьбы более чем на десять секунд - и вы выбываете. Если вы остановитесь или упадете, у вас есть пять секунд, чтобы возобновить бег, или вы выбываете. Прогулка, остановка или падение дважды - вы выбываете из игры. Любое вмешательство в дела другого кандидата, словом или делом, будет караться немедленным исключением. Вода уже подана. - Она указала на стол в центре поля, уставленный чашками. - Пейте много. Она вам понадобится. Мы начинаем через пятнадцать минут.
- А разве в прошлый раз был не час? - ворчал Дреш, когда они вместе с остальными столпились вокруг стола.
- Был, - ответила высокая агрийская женщина. Она выиграла свой финальный забег, несмотря на то, что на последних метрах ее толкал коллега-агри, высокий, хорошо сложенный мужчина, которого Лейла отметила ранее. - У меня такое чувство, что в этот раз они будут с нами строже. Я Люс. - Она протянула Дрешу руку, тепло улыбнулась и задержала взгляд на его лице.
- Дреш. Это Лейла.
- Вы оба очень быстрые, - сказала Люс. Лейла отметила, что та лишь ненадолго сжала ее руку, а затем снова взяла руку Дреша. Не отпуская ее, она добавила: - Рада, что мне не пришлось с вами состязаться.
- Ты бы все равно победила, - заверил ее Дреш, что раздосадовало Лейлу, хотя, возможно, это было правдой. - А как насчет этого? - Он наклонил голову к трассе. - Ты так же хороша на дистанции?
- Вполне. Если честно, больше беспокоюсь о том, как тащить такую штуку. - Ее взгляд переместился на рюкзаки, которые Крестовые раскладывали неподалеку. Они проверяли вес каждого из них, добавляя или убирая камни, чтобы убедиться, что они несут одинаковое бремя. - Бранн наверняка без проблем справится. - Глотая воду, она кивнула на высокого агрийца. - Видела, как он швыряет мешки с картошкой, словно это пустяк.
- Ты его знаешь? - спросила Лейла.
- Немного. Его семья занимается дистрибуцией, а моя - ирригацией. Он всегда был сильным, даже когда мы были детьми на ежегодной ярмарке.
- Начинаю жалеть, что не сделал ставку поумнее, - сказал Дреш, наблюдая, как Бранн делает серию растяжек.
- Не надо. - Люс наклонилась ближе, голос понизился до заговорщицкого шепота. - Его ни за что не выберут в конце концов. Он просто слишком милый. - Она отпустила его руку и отодвинулась назад, заставив Дреша сочувственно поморщиться. - И ты тоже, мой милый друг. Что очень жаль. А вот она... - Люс повернулась к Лейле и подмигнула, после чего взяла чашку и ушла. - Думаю, мы обе скоро увидим другую сторону стены.
Первые несколько кругов прошли не так уж плохо, но Лейла знала, что по мере прохождения испытания различные боли будут только усиливаться. Пока что больше всего болели плечи, на которые постоянно давил толчок ремней рюкзака, когда он подпрыгивал. Она затянула их, как могла, но все равно с каждым шагом подъем и опускание ноши становились все более похожими на сдвоенные удары. Она не прилагала никаких усилий, с радостью позволяя дюжине кандидатов обогнать себя, предпочитая бежать полным ходом, а не трусцой. Ни один из тех, кого она определила как своего главного конкурента, не был в числе лидирующей группы. Глупость их тактики стала очевидна через круг, когда один из них сошел с дистанции. Он не упал и не замедлил шаг, а просто отошел к внешнему краю дорожки и остановился. Бросив рюкзак, он пошел в сторону туннеля, не оглядываясь назад и не говоря ни слова Крестовым. Лидеры замедлили шаг, возможно, наконец поняв, что это не гонка, а испытание на выносливость. Однако первоначальная трата энергии стоила им усилий. Через полкруга женщина-техник сбилась с шага, что вызвало мгновенный оклик Крестового, наблюдавшего за этим участком пути.
- Номер три-восемьдесят два идет! Десять. Девять. Восемь. Семь...
Техник возобновила свой бег, теперь уже прихрамывая, но успела сделать всего несколько шагов, прежде чем остановилась.
- Номер три-восемьдесят два остановился! Четыре. Три. Два...
На этот раз техник вскинула руки и, пошатываясь, пошла прочь от дорожки. Лейла услышала в своем голосе резкий, сердитый всхлип, когда отряхивала рюкзак.
После этого количество выбывших увеличивалось с каждым кругом. Все участники лидирующей группы либо сдались, либо выбыли из борьбы, так как усталость брала свое. С учетом того, что кандидаты были так широко разбросаны, было легко оценить их количество. Лейла полагала, что по меньшей мере половина уже ушла, но все ее соперники остались. Бранн шагал неуклюжей походкой, но не подавал признаков усталости. Люс шла с не меньшей решимостью, хотя Лейла чувствовала, что невыразительное выражение ее лица свидетельствует о подавляемой боли. Дреш не старался скрыть своего дискомфорта, периодически стискивая зубы, когда его ноги ступали по дорожке. Обувь у него, в конце концов, была старая. Состояние Речника было сложнее определить, поскольку он решил не отставать от Лейлы. Несколько взглядов назад показали потные, но решительные черты лица за колышущейся пеленой немытых волос. Лейла решила, что его близость - очередная уловка, призванная спровоцировать ее на более быстрый шаг. Однако она замедлила шаг, насколько это было возможно. Из всех участников основного соревнования старый Кон был самым медлительным. Его неторопливая пробежка, рассчитанная скорее на скорость, чем на выносливость, была приглушенным отголоском его спринтерского стиля. Несмотря на усталость, добавившую морщин на его лицо, его шаг не ослабевал, и он не показывал никаких признаков того, что может сойти с дистанции.
- Номер двенадцать упал!
Лейла пробежала мимо грузного мужчины, который рухнул на колени. Он продолжал ползти вперед даже после того, как Крестовый считал ему время.
- Скоро это будешь ты. - шипел Речник, достаточно громко, чтобы она услышала. - Лучше сдайся сейчас, сука.
Лейла почувствовала лишь смутное желание ответить подходящим оскорблением. Отвали, парень. Но она не стала этого делать. Это была еще одна ловушка. Очевидно, он зациклился на ней как на препятствии, которое нужно устранить, чтобы занять ее место. В его голосе слышались резкие нотки раздражения. Она могла представлять для него угрозу, но все больше убеждалась, что он для нее не опасен.
Она сознательно решила не считать круги, решив, что это только усилит ощущение нарастающего напряжения. Обгонять уже не приходилось, между оставшимися в живых кандидатами образовывались постоянные разрывы. Лейла и ее потенциальный мучитель оставались исключением, пока его резкие вздохи не стали стихать, и она поняла, что он отстает. Через несколько секунд раздался сигнал Крестового.
- Номер один-двадцать-шесть идет! Десять. Девять. Восемь... - Отсчет продолжался до двух, затем остановился. Лейла пробормотала непристойность. Смазливая маленькая дрянь все еще продолжала борьбу.
Хотя боль в плечах уже переросла в постоянную агонию, она отвлеклась на новую боль. Она началась после второго часа бега - знакомое ощущение давления в нижней части живота. Вода, - внутренне простонала она. Не стоило принимать на себя так много. Она полагала, что пропотеет, но ее мочевой пузырь был другого мнения.
Ее лишь в малой степени утешал тот факт, что остальные разделяли ее участь. На другой стороне дорожки женщина в кепке «Кон» резко остановилась, отошла в сторону, сбросила леггинсы и выпустила струю мочи, которая могла бы сравниться со струей из шланга. По блаженному выражению ее лица Лейла поняла, что ей уже все равно, когда Крестовый отстранил ее за вторую остановку. К ее удивлению, следующим вышел Бранн. Испустив горестный смешок, он остановился, вынул член и выпустил обильную струю, после чего убрал его и продолжил бег, и все это до того, как Крестовый досчитал до трех.
Решив, что неловкость - дерьмовая причина для поражения, но не желая рисковать остановкой, Лейла решила совершить подвиг на бегу. Изначально она не была уверена, что это вообще возможно, но была удивлена полнотой потока, стекающего по ее ногам и пачкающего треники. Приглушенные насмешки и издевки толпы, значительно увеличившейся за день, не смогли заглушить чудесное чувство облегчения, распространившееся от паха до груди. Этого оказалось достаточно, чтобы прогнать боль в плечах, но лишь на мгновение.
Впереди она увидела Речника и удивленно моргнула, осознав, что уже близка к тому, чтобы обогнать его. Его шаг превратился в нечто среднее между пошатыванием и бегом. За ним тянулся жидкий след, а когда она приблизилась, от него исходило зловоние, по которому было ясно, что он не просто помочился. Сдавайся, сучка. Она стиснула зубы, чтобы не поддаться соблазну, когда он приблизился к ней, и довольствовалась тем, что немного замедлила шаг, чтобы насладиться его неизбежным падением.
- Номер два-семьдесят шагов! Десять. Девять...
Лейла увидела агри примерно своего возраста, шатающегося на ногах, которые, казалось, потеряли способность сгибаться в коленях. Его тело дергалось и спазмировалось, отказываясь бежать, на что оно было уже не способно.
- Семь. Шесть...
Ее взгляд вернулся к Речнику, и она почувствовала дикое предвкушение от его состояния. Он сохранял видимость бега, но ближайший Крестовый приблизился, ожидая скорого падения. Быстрый подсчет оставшихся на поле подсказал Лейле, что для завершения испытания нужен еще один выбывший.
- Падай! - - вырвалось из ее стиснутых зубов беспорядочным шепотом, глаза были устремлены на шатающегося юношу, и она желала, чтобы он оступился. - Падай, ублюдок!
- Три. Два. Один. Номер два-семьдесят свободен!
Лейла не потрудилась скрыть свой стон ужаса при виде рыдающего Агри, упавшего лицом вниз на твердую землю. Он так и лежал, и его вопли отчаяния перекрывали громкие слова Нехны о том, что тест окончен.
Остановившись, она без промедления сбросила мешок и опустилась на спину. Руки и ноги дергались с неловкостью, а вена в голове пульсировала с такой силой, что казалось, она может лопнуть. Однако она получала веселое удовлетворение, наблюдая за Речником. Он лежал на дорожке в растекающейся луже мочи, судорожно сдерживая рвотные позывы, вытекающие из его раззявленного рта. Лейла надеялась, что он умирает. К сожалению, это было не так.
Когда испытание на выносливость было завершено, стадион медленно опустел от зрителей. Только первый день Отбора был открыт для всеобщего обозрения. Уходя, некоторые подбадривали оставшихся в живых кандидатов, размахивая выигранными ими жетонами. Другие, предположительно те, кто играл и проиграл, были еще более многословны, выражая надежду, что все они окажутся в роли кормщика.
Когда места освободились, а небо начало тускнеть, Лейле и остальным был дан приказ выстроиться в туннеле.
- Раздевайтесь, - приказала им Нехна, пока пара Крестовых разматывала пожарный шланг с круглого кронштейна на стене. - Не хочу, чтобы вы тут воняли.
Погасив последние остатки смущения во время бега, Лейла безропотно подчинилась. Запах ее собственной мочи был неприятен, но запах Речника был еще хуже.
- Ты вонючий ублюдок, - сказала ему женщина из техников. У нее было худощавое, как у регулярно тренирующегося человека, лицо, казалось, постоянно хмурилось, еще больше напрягаясь от отвращения. - На ее месте должен был быть ты, а не Брок. - Лейла вспомнила громко рыдающего Теха, которого вычеркнули последним, и увидела отголоски его черт в напряженном лице женщины. Брат, решила Лейла. Его отправили домой, оставив ее одну.
Речник едва удостоил технаря взглядом, пока тот снимал с него одежду, выражая безразличие. Обнажившись и двигаясь с осторожностью, он соскреб со своей кожи засохшее дерьмо и швырнул его в нее.
- Ты гребаный зверь! - - вскричала женщина-техник и бросилась к Речнику, протягивая к нему когтистые руки.
- Осторожнее, - сказал Бранн, вставая на ее пути. Он легко улыбнулся, но в его голосе прозвучали нотки привычного авторитета. - Они все еще могут выгнать тебя, помнишь? - Он бросил многозначительный взгляд на Крестовых, готовивших шланг.
- Если вы, дети, закончили играть, - сказала Нехна. Она двинулась вдоль строя, потянулась к мешку, чтобы вручить каждому по куску мыла. - Крестовым нужно быть чистыми. Кормщики предпочитают нас немытыми. Вы, наверное, слышали, что они могут учуять запах человеческого пота за милю, а крови - за пять. Это не просто история.
- Как же мы остаемся чистыми во внешнем мире? - спросила Лейла. Задать вопрос казалось разумным, ведь теперь Крестовым действительно была предоставлена информация.
Нехна бросила на нее короткий укоризненный взгляд, прежде чем согласилась пробурчать ответ. - Нет. Но то, что ты будешь чист, когда перейдешь через стену, может помочь пройти несколько миль. Лучше привить эту привычку сейчас. - Она отступила назад, кивнув Крестовым со шлангом. - Намыливайтесь.
После быстрой, перехватывающей дыхание струи ледяной воды они намылили свои тела. Это был грубый материал, который время от времени выдавали в пайках. На Велне был целый ряд сладко пахнущих чистящих средств и шампуней - нелегальная продукция предприимчивых ремесленников из Агрозоны. Иногда у Лейлы возникало искушение потратить на эти предметы роскоши немного собранного мусора, но не с тех пор, как Торн перебрался через стену. В основном ее ежедневные омовения сводились к обливанию из дождевого ведра на крыше и более тщательному мытью кипяченой водой раз в неделю. Консы хуже всего реагировали на шланг. Лейла слышала, что они обычно заканчивают смену горячим душем. Поэтому на их хор протестующих ругательств она смотрела как с весельем, так и с презрением.
Отмывшись и ополоснувшись, Нехна вручила каждому из них по простому серому комбинезону и по паре добротно сделанных ботинок с толстой резиновой подошвой. - Возьмите их, - сказала она, когда Лейла указала на свои собственные чудеса, сделанные Миром. - Всегда полезно иметь запасные. Внешний мир может уничтожить самую лучшую обувь за несколько дней.
Казармы Крестовых были наследием крупных спортивных соревнований, которые когда-то носил стадион во времена Мира. На старой, частично разрушенной вывеске значилось: - Деревня спортсменов - Всемирные студенческие игры, - а дата проведения давно утеряна из-за непогоды или вандализма. Все Крестовые жили в небольших двухэтажных домах, расположенных в нескольких тупиках, но кандидаты на отбор были вынуждены поселиться в столовой. Каждому выдали по подстилке и указали на расчищенный участок у дальней стены.
- Завтра начнется тестирование второго уровня, - сказала Нехна. - Советую вам как можно больше отдыхать. Покинете зал без разрешения - будете исключены.
Она ушла, прежде чем кто-то успел задать вопросы: А как же еда?
Если не считать вчерашних испытаний, остальная часть процесса Отбора оставалась загадочным предметом многочисленных слухов. Лейла помнила, как Торн, пройдя первый день, вернулся вечером следующего дня, категорически не желая обсуждать случившееся. В тот вечер она насчитала на его теле несколько свежих синяков и несколько царапин. Когда она дотронулась до них, Торн повернулся на бок, отвечая на ее вопросы лишь молчанием. Это был последний раз, когда они делили постель. Хотя прошло несколько месяцев, прежде чем он сам отправился за стену, Лейла была уверена, что второй день Отбора довел и без того измученный разум до предела.
- Они не собираются нас кормить, - сказала Люс, разворачивая свою постель на потрескавшемся плиточном полу. - Это третье испытание на сегодня: посмотрим, как долго мы сможем голодать. В этом есть смысл, если подумать. Во внешнем мире не так много еды.
Ее слова вызвали нежелательное бурление в животе Лейлы. Последний раз она ела овсяный батончик из одной пайки, съеденный по дороге на стадион.
- Думаю, нам стоит представиться, - сказал Бранн. Подойдя к женщине-технику, он протянул ей руку. - Я Бранн. Специалист по сельскому хозяйству второго класса.
- Не припомню, чтобы кто-то назначал тебя главным, - пробормотала женщина.
- Не назначали. - Бранн рассмеялся, продолжая протягивать руку, пока она не взяла ее.
- Мина, технический инженер. - Она не назвала свою должность, что, по мнению Лейлы, означало, что Бранн ее превосходит.
- Приятно познакомиться, Мина. - Бранн похлопал ее по плечу и продолжил представляться всем остальным, заставив Лейлу задуматься, не возненавидит ли она его в итоге сильнее, чем уже возненавидела Речника. Тем не менее она внимательно наблюдала за каждым собеседником, желая узнать все, что можно, о своем сопернике.
Большинство из них были сердечны, если не сказать осторожны в приветствиях, кроме Люса, который весело посоветовал Бранну засунуть руку в прямую кишку. В их последующем общем смехе Лейла уловила и знакомство, и неискренность. Старый зэк был самым неразговорчивым: он принял руку Бранна, но лишь отрывисто назвал свое имя: - Ленокс.
Когда настала очередь Лейлы, она решила принять ту же манеру поведения. Бранн, очевидно, видел преимущество в том, чтобы заводить друзей, а она - нет.
- Лейла, - повторил Бранн, взяв ее за руку. Ты ведь работаешь в «Электрик Пэлас, - верно?
Она пожала плечами. - Да.
- Она, наверное, однажды продала тебе мороженое, - сказал Дреш. - Ее отцы управляют этим местом. Я Дреш.
- Мороженое. - Бранн ностальгически усмехнулся, когда они пожали друг другу руки. - Давненько я его не ел.
- Автомат сломался, - сказала Лейла, тут же упрекнув себя за то, что втянула в разговор.
- Если повезет, мы привезем детали, чтобы починить его. - Бранн ободряюще улыбнулся и перешел к другим рукопожатиям. Он даже подошел к Речнику, но худощавый юноша проявил лишь слабый интерес, рассматривая протянутую руку. - Питт, - сказал он, не беря ее. - А теперь отвали, а?
Вместо гнева выражение лица Бранна сменилось озадаченным весельем. - Приятно познакомиться, Питт, - сказал он, прежде чем отступить к своей постели.
- Ублюдки.
Лейла повернулась и увидела, что Мина смотрит на Крестовых, которые теперь рассаживаются за столы. Она хмурилась, но рот ее был приоткрыт в обнаженном желании. В животе Лейлы забурлило, когда до ее ноздрей донесся новый запах. Двери открылись, и на улицу выкатили две большие стальные урны. Из-под крышек повалил пар с луковым ароматом, наполняя кафетерий.
- Не смотри, - сказал Дреш, ложась на свою подстилку и прикрывая глаза предплечьем. - Так будет сложнее.
Это был хороший совет, но Лейла продолжала смотреть. Вид и запах супа, наливаемого в миски Крестовым, отвлекали, но она следила за ними, а не за их едой. Она видела, как Стэйв молча отправлял суп в рот вместе с Нехной. Разговоры были приглушенными и краткими. Казалось, они не нашли среди своих кандидатов ничего достойного обсуждения. Пересчитав их, Лейла удивилась количеству: всего тридцать два человека. Когда-то Специальный поисковый отряд насчитывал более двухсот человек, но это было много лет назад. Внешний мир нам не принадлежит, говорил Таксо, и вот неопровержимое доказательство его правоты.
Когда с супом было покончено, двери в задней части кафетерия снова распахнулись, и в помещение хлынул удушливый запах жареной курицы.
- К черту все это, - сказал один из кандидатов, поднимаясь на ноги. - Одежда и обувь останутся у меня? - - обратился он к Крестовым. Получив пренебрежительный взмах от Нехны, он бросил жалостливый взгляд на Лейлу и остальных, после чего целеустремленно направился к выходу.
Вид цыплят, сопровождаемых мисками с жареным картофелем и пареной морковью, заставил Лейлу последовать примеру Дреша. Она легла на подстилку лицом к стене, утешаясь лишь тем, что урчание живота Бранна было еще громче, чем ее. Некоторое время большой агри поддерживал непрерывный разговор, заваливая их различными вопросами. В основном они соглашались отвечать, но со временем, когда вопросы Бранна превратились в короткое, рассеянное бормотание, их перестали беспокоить. К тому времени, когда пир Крестовых закончился, он совсем замолчал. Исчезающий скрежет стульев и стук убираемых тарелок заставил Лейлу открыть глаза и увидеть, как он торопливо обшаривает столы в поисках объедков. Вернулся он разочарованным, поскольку их мучители были щепетильны в вопросах уборки.
- Могли бы хотя бы воды дать, - проворчал он, опускаясь на свою подстилку.
- Воды бы сейчас не помешало, - согласился Люс. - А вот большая тарелка козьего карри была бы лучше. - Она перевернулась на спину, лицом к Бранну, положив голову на руки и покачивая скрещенными лодыжками. - Вы когда-нибудь пробовали карри Миши? Что эта женщина может сделать с несколькими специями... . .
- Заткнись, Люс. - Вспышка гнева в глазах крупного мужчины заставила Лейлу задуматься, а так ли он мил, как она утверждает.
- И лепешки. - Люс вздохнула. - Приправленные кориандром и чесноком. А еще это вино из бузины. По словам моей матери, оно ничуть не хуже, чем все мирное...
- Заткнись! - На шее Бранна выступили вены, он сжал челюсти, а голос зазвучал на опасно низкой ноте.
- Этого было мало, не так ли? - Люс издала небольшой смешок и перевернулась на спину. - Всем спать на легке. Иначе вы можете проснуться от того, что вот этот человек пытается отгрызть вам руку.
Сон пришел на удивление быстро, несмотря на периодически возникающие спазмы боли, вызванной голодом. Лейла полагала, что сон вызван сочетанием пустого живота и событий предыдущего дня. Он не мучил ее месяцами, но теперь пришел с новой ясностью. Торн на стене, перед тем как спрыгнуть. Самым любопытным в этом сне было то, что Лейла не присутствовала при его возникновении. Она только слышала об этом от крашеров. Однако какой бы садист ни таился в глубинах ее воображения, он умел придумывать убедительные детали.
На Торне была его любимая куртка из черной и белой кожи - та самая, которую она разодрала на части, чтобы достать из Подземки остов. Рукава были погрызены крысами, поэтому он обрезал их, открыв жилистые, покрытые татуировками мышцы рук. Его волосы, короткие сзади и по бокам, но длинные сверху, развевались на сильном ветру. Час был поздний, небо безлунное, а Старый город в темноте превратился в абстрактную зазубрину. Торна всегда завораживал этот деградирующий городской пейзаж, и он часто приходил сюда, чтобы часами смотреть на него, пока крашеры не прогоняли его.
- Возвращайся домой, - сказала Лейла, как всегда.
- Я не могу, - ответил он, как всегда. - Разве ты не слышишь их, Лейла?
- Кого слышу?
Он повернулся к ней, его лицо, частично покрытое тенью, было более угловатым, чем у брата, но глаза были намного старше. - Ты знаешь, кто. Они взывают ко мне. Ко всем нам. Не знаю, почему мы так стараемся не отвечать.
- Торн...
И тут он прыгнул, как всегда. Без преамбулы. Никаких напутственных слов. Он просто положил руку на верхнюю часть балюстрады и перепрыгнул через нее. И исчез в одно мгновение. Здесь все никогда не заканчивалось. Ее внутренний садист не позволил этого сделать. Через мгновение послышались крики и нечеловеческое рычание, а затем звуки разрываемой плоти и ломающихся костей. Это было еще одно жестокое измышление. Крашеры видели, как он некоторое время дергался, прежде чем лечь неподвижно. По традиции, того, кто решил перебраться через стену, не возвращали ни живым, ни мертвым. Поэтому они просто оставили его там. Утром его тело исчезло.
- Кормщики иногда подходят к стене по ночам, - объяснил один из крашеров. - Раньше мы их отстреливали, но сейчас нам не хватает патронов.
Как обычно, звук смерти Торна притягивал ее с неодолимой силой. Подойдя к балюстраде, она перегнулась через нее. Из черноты на нее уставилось лицо, вымазанное красной краской, - удивленное, возмущенное выражение хищника, прервавшего трапезу. Два бледных глаза смотрели на нее со смесью бездонной злобы и голода...
- ВСТАВАЙ!
Лейла сгорбилась в своей постели, инстинктивно прикрыв рукой ухо от ворвавшегося в него крика.
- Вставай, кандидат!
Она почувствовала, как ее нежно дергают за руку, вырывая из последних остатков сна.
- На ноги!
Моргнув, она вздрогнула от вспышки фонарика, направленного прямо в глаза. Он погас, высветив расплывчатые черты лица Нехны. - Встань, Шестьдесят четыре, - приказала она, уже не крича, но с нотками жесткого нетерпения.
Лейла потянулась за кроссовками, натянула их и умудрилась запутать шнурки в узлы. Поднявшись на ноги, она издала громкий стон. Казалось, что каждая мышца у нее болит по-своему. Оглядевшись по сторонам, она увидела, что остальных кандидатов поднимает на ноги та же группа Крестовых, которая наблюдала за испытаниями в первый день. За заколоченными и потрескавшимися окнами небо было по-прежнему темным. Как долго им позволили спать? Сильное желание рухнуть обратно на подстилку заставляло ее думать, что прошло не больше пары часов.
Из всей группы только один кандидат отказался подняться. Хлопнув вялой рукой в ответ на то, что ему сказали, что он будет исключен, если не встанет прямо сейчас, он натянул на голову свою подстилку, пробормотав: - Хорошо.
- К рассвету убраться отсюда, - распорядилась Нехна, прежде чем отдать приказ остальным выстроиться в шеренгу. - Хорошие новости, - сообщила она им с безразличной ухмылкой, - пора завтракать.
Несмотря на тошноту, вызванную прерванным сном, упоминание о еде породило в душе Лейлы мгновенный, зверский голод. Судя по тому, как резко обернулись остальные, это чувство разделяли все.
- Но перед едой, - продолжала Нехна, - вы запомните следующее. Слушайте внимательно, это не будет повторяться, и вы должны будете произносить это по команде. - Ухмылка исчезла, и она проверила их лица суровым, немигающим взглядом, прежде чем продолжить: - Это кредо Крестовых. Первое: оставайтесь на свете. Второе: Беги, прежде чем сражаться. Третье: Если сражаешься, убей. Раны недостаточно. Четвертое: если поймают, покончи с собой, иначе они узнают, что знаешь ты.
Нехна сделала паузу, ее фонарик перебегал с одного лица на другое, пока она не рявкнула: - Повторить!
В ответ раздалось невнятное бормотание, слишком неточное, на взгляд Нехны. - Еще раз! - - приказала она, и голос ее зазвучал громким эхом. - Никто не будет есть, пока вы не сделаете все правильно.
- Первое: оставайтесь на свете. Второе: Беги, прежде чем драться...
Луч фонарика метался от одного лица к другому, пока они повторяли слова. На этот раз они были более едины и точны, но все равно не соответствовали стандартам Нехны. - Еще раз. Тот, кто в этот раз облажается, будет исключен.
Закрыв глаза от отвлекающего света фонарика, Лейла сосредоточила все ресурсы своего все еще частично сбитого с толку разума на том, чтобы точно произнести каждое слово Символа веры. - . . . Если тебя поймают, покончи с собой, иначе они узнают, что ты знаешь.
Наступила тишина, луч прекратил свой беспорядочный ход. Лейла знала, что угроза уничтожения - не блеф, и вполне ожидала хотя бы одного увольнения. Однако Нехна выключила фонарик, не назвав ни одного номера. - Так. Пора отвести вас, маленькие поросята, к кормушке.
Подгоняемые Крестовыми, их вывели из столовой и приказали обойти здание. Лейла беспокоилась, что их снова будут гонять до изнеможения, и с облегчением вздохнула, когда Нехна объявила привал у заднего входа. Двое Крестовых подошли к большому стальному бункеру, прислоненному к стене, подняли крышку и опрокинули ее. Густой запах гниющей пищи донесся до них, когда содержимое высыпалось на гравийную дорожку. Если бы не доминирующий голод, от этой вони Лейлу бы стошнило. Вместо этого во рту у нее выступила небольшая струйка слюны.
- Вкуснятины на три дня, - сказала Нехна, указывая на разбросанный мусор. - Хватит на всех. У вас есть десять минут. Постарайтесь не переедать.
Бранн первым бросился в кучу, разбрасывая кости и другие несъедобные остатки в неистовом поиске пропитания. Остальные следовали за ним по пятам, а Лейла мучилась видениями дней своего детства, копаясь в отбросах. Однако старые привычки оказались полезными, и она быстро вырвала частично съеденное куриное крыло. Смахнув с него как можно больше гравия, она вгрызлась в него, и рот наполнился слюной при первом же вкусе мяса. Она оторвала от костей все сухожилия и плоть, а затем облизала их дочиста, после чего отбросила остатки в сторону и стала искать еще. Она проглотила огрызок морковки, затем коричневые остатки недоеденного яблока, и тело ее затрепетало от радости и отвращения.
Найдя картофелину с корнем, она приостановилась, поднося ее ко рту. Как скоро они будут кормить нас дальше? Голод все еще властвовал над ней, и она не удержалась и сделала пару укусов, прежде чем заставила себя остановиться. Сохрани это. Положив картофелину в карман комбинезона, она увидела Дреша, деловито грызущего заплесневелую репу.
- Не надо, - сказала она ему. - Оставь немного на потом. - Она пожалела об этих словах, как только они сорвались с ее губ. Ты хочешь, чтобы он остался? Было уже слишком поздно. Дреш, не обращая внимания на ее наставления, запихнул недоеденный овощ в свой комбинезон.
- Отвали! - С резким диким рычанием Лейла перевела взгляд на Бранна и увидела, как он отпихивает Питта от куриной тушки. В ней сохранилась почти треть мяса, и это был настоящий трофей, несмотря на корчащиеся на ней черви. - Получи свое, ты, дерьмо из реки...
- Номер один-восемь-три! - Резкий оклик Нехны внезапно остановил их поиски. - Устранен.
Бранн медленно поднялся с кучи мусора, на его лице отразилась тоскливая безучастность пойманного ребенка. - Я . . . Я просто был голоден.
- Любая агрессия по отношению к кандидату приводит к немедленному устранению, - сказала Нехна. - Ты не сможешь перейти дорогу, если будешь драться с товарищами по команде. - Она покачала головой. - В путь.
- Я не могу. - Большой Агри окинул Крестовых умоляющим, требовательным взглядом. - Мой дедушка... . .
- Пора идти, здоровяк, - сказал мускулистый Крестовый, выходя вперед и беря Бранна за руку. Он мягко, но твердо повел его от кучи. - Попробуй в следующий раз, а? Наверное, это не займет много времени, раз уж так все складывается.
- Мой дедушка, - повторил Бранн, уже всхлипывая. Он зашагал прочь во мрак, все еще прижимая к груди куриную тушку, и его большая, спотыкающаяся фигура вскоре потерялась в темноте.
- Осталось четыре минуты, - сказала Нехна остальным. - Если только вы не потеряли аппетит.
После завтрака каждому дали по маленькой кожаной фляге с водой. Большинство из них сразу же выпили все содержимое. Лейла, борясь с желанием сделать то же самое, ограничилась одной третью. Она с досадой вздохнула, увидев, что Дреш последовал ее примеру. Люс, Ленокс и, к большому разочарованию Лейлы, Питт. Их карманы тоже оттопыривались от полусъеденных кусочков.
- Пора поразвлечься в лесу, - сказала им Нехна, прежде чем вместе с другими Крестовыми броситься бежать. Деревню для спортсменов с одной стороны окаймляла густая полоса деревьев. В городском парке было несколько рощиц ясеня и березы, но это было самое близкое к настоящему лесу место в Редуте. Густые заросли кустарника и папоротников заставляли Лейлу вспоминать фотографии на стенах ее сарая и обещание открытий. Но в рассветном свете, создающем глубокие, бесформенные тени, это уменьшенное эхо такого чуда казалось не более привлекательным, чем Подземка.
Выстроив их на опушке леса, Нехна рявкнула: - Крестовое кредо. Давайте послушаем его.
- Оставайтесь на свете, - повторяли они в неровный унисон. - Бегите, прежде чем сражаться...
Она снова заставила их повторять его, пока он не превратился в нестройный хор слившихся голосов, а его постулаты не зазвучали эхом среди деревьев.
- Давайте сыграем еще в одну маленькую игру, - сказала она, когда все было готово. - Видите это? - Она указала на нефтяную бочку, возвышающуюся над зарослями папоротника, верхняя часть которой была выкрашена в белый цвет. - Это ваш первый маркер. В лесу есть еще два, окрашенные в синий и красный цвета. Каждому из вас будет дана последовательность цветов. Каждый барабан должен быть затронут в правильной последовательности. Всего будет пять заходов, и каждый раз последовательность будет длиннее. После каждого захода кандидат с самым медленным временем будет выбывать. Нарушите последовательность - и вы тоже выбываете.
Как обычно, она не стала спрашивать, есть ли у кого-нибудь вопросы, и только потом повернулась к Лейле. - Шестьдесят четыре, ты первая. Последовательность: белый, синий, красный, белый. - Она потянулась к воротнику комбинезона, достала секундомер и нажала на стартовую кнопку. - Время пошло.
Лейла подбежала к выкрашенному белой краской барабану и приложила к нему руку. Оглядев окружающую листву, она разочарованно хмыкнула. Зелень, зелень, ничего, кроме этой чертовой зелени... Подождите. Вот. В пятидесяти футах от нее мелькнул голубой огонек. Она преодолела расстояние спринтерским шагом, едва не упав, когда палец на ноге наткнулся на неудобный корень дерева. Она удержалась на ногах благодаря столкновению с барабаном, едва не опрокинув его. Оглядевшись по сторонам, она тщетно искала хоть какой-нибудь красный след, хмурясь от отсутствия Крестовых, которые могли бы подтвердить ее прогресс. И все же старый знакомый зуд Подземки подсказывал ей, что за ней наблюдают.
Не обнаружив никаких визуальных признаков, она решила углубиться в лес, продолжая бежать ровной трусцой, следя взглядом то за одним, то за другим. В течение целой минуты она ничего не увидела. Подойдя к небольшому ручью, она присела, чтобы наполнить флягу, и увидела колышущееся пятно красного цвета, отражающееся в воде.
- Хитрая штучка, - пробормотала она, подняв голову и увидев барабан, подвешенный к ветвям дерева. Барабан висел в нескольких футах над уровнем глаз, что заставило ее подбежать к нему. Когда она ударила по нему рукой, он издал тусклый гулкий звук. Как только ее ноги коснулись земли, она повернулась и побежала в обратном направлении.
Нехна нажимала на кнопку секундомера, когда Лейла ударила рукой по белому барабану. Когда Крестовый что-то беззвучно нацарапал в своем планшете, Лейла поискала на ее лице признаки одобрения, но увидела лишь слабое веселье, после чего повернулась к Леноксу.
- Номер два-двадцать три, ваш выход.
Лейла оценила, что Ленокс бежит так же быстро, как и она, возможно, даже опережая ее на секунду или две. Следующим бежал номер восемьдесят два - грузный мужчина-агр, который так надолго скрылся за деревьями, что Лейла подумала, не решил ли он сдаться и пойти домой. В конце концов он снова появился в поле зрения, его плечи обвисли от осознания поражения, когда он приложил руку к барабану. Когда все первые забеги были завершены, из леса вышли несколько Крестовых, чтобы посоветоваться с Нехной.
- Я их не видел, - сказал Дреш. - А ты?
Лейла покачала головой.
- Думаешь, они научат нас, как это делается?
- Вы слышали, что она сказала нам вчера, - вставил Люс. - Это не обучение. Ты же видела, как мало их осталось вчера вечером. Начинает казаться, что нам повезет, если они нас чему-то научат. Мы здесь, чтобы пополнить ряды, вот и все.
- Восемьдесят два! - воскликнула Нехна после короткого обсуждения с другими Крестовыми. - Устранен.
Тяжелые плечи Агри опустились еще ниже, когда он зашагал прочь. Быстро вошло в привычку, что в такие моменты никто ничего не говорит - либо из уважения, либо из-за элементарного смущения.
Для следующего забега Нехна повернулась спиной к кандидатам, негромко позвала Лейлу вперед, чтобы та объяснила последовательность действий. - Белый, красный, белый, синий, красный, белый.
Лейла наполовину ожидала, что Крестовым придется переставлять барабаны, но обнаружила, что и синий, и красный остались на том же месте. Это была не только проверка памяти, но и скорости и выносливости. Она была уверена, что время второго забега было еще быстрее, чем первого, но, как и прежде, Нехна ничем не выдала себя, отметив время и назвав номер Ленокса.
Во время второго забега выбыли два кандидата: один - за то, что оказался самым медленным, другой - за то, что забыл последовательность. Во время третьего и четвертого заходов Лейла поняла, что запоминание - самая сложная часть теста.
- Белый, красный, синий, белый, синий, красный, белый.
Она повторяла эту последовательность вслух во время двух последних заданий, а во время пятого испытала момент паники, когда убедилась, что перепутала белый с синим. Еще несколько повторений, с каждым разом все более громких, закрепили это в ее голове, но она терпела последующие ропотные обсуждения Нехны с Крестовыми, с тревогой ожидая, что она ошиблась.
- Четыре-шесть и два-семнадцать! - воскликнула Нехна. - Исключены.
Оглядевшись по сторонам, Лейла обнаружила, что их число сократилось до двенадцати. Все ее главные соперники остались, хотя в целом она была самой быстрой. Дреш тоже прошел, в основном благодаря тому, что не мог забыть последовательность. Как и Лейла, он повторял ее вслух во время бега. К ее удивлению, Ленокс показал худший результат из всех, кто выдержал испытание. Судя по тому, как напряженно он хмурился, возвращаясь к белому барабану, она поняла, что именно вспоминание последовательности замедляло его бег.
- Пора обедать, - сказала Нехна, как только двое отсеянных кандидатов удалились. К счастью, на этот раз никто из них не плакал. - То есть наш обед, - добавила Нехна, когда они с Крестовым направились к кафетерию. - Вы останетесь здесь, пока мы не вернемся.
- Можно подумать, она старается, чтобы мы ее больше любили, - заметила Люс, прислонившись спиной к дереву и опустившись на землю. - Раз уж мы вместе отправимся во внешний мир.
- Мы не пойдем с ней, - сказала Лейла. - Сейчас очередь Стэйва вести следующий переход.
- Тогда почему он не руководит этим? - спросил Дреш.
- Я не знаю. - Она присела на удобный участок травы и достала из кармана недоеденную картофелину. Голод все еще был достаточно силен, чтобы преодолеть отвращение к вкусу. Те, кто не воспользовался возможностью набить свои карманы объедками, с нескрываемой завистью смотрели, как едят остальные. Почувствовав на себе тяжелый взгляд стоявшей рядом Кон, Лейла бросила ей четвертинку яблока. - Вот.
Зэк, назвавшаяся Геллой во время неудачного знакомства с Бранном, поспешно поднесла яблоко к губам, а затем остановилась. - Спасибо, - сказала она, после чего отправила его в рот. Быстро прожевав и проглотив, она откинулась на спинку стула, лицо ее напряглось от подступающих слез. - Я ненавижу это, знаешь ли. Если бы не мои парни...
- Я не хочу знать о твоих парнях, - отрезала Лейла, отвернувшись.
Она почувствовала на себе еще больше взглядов, когда догрызала корешок моркови, и уловила гримасу упрека со стороны Дреша, которая вызвала у него ответный взгляд. Она перевела взгляд на остальных, сурово отвергая их суждения. Это была не игра, и никто из них не собирался заводить друзей. Все они хотели получить то, что даст им переход, а чтобы она это получила, большинству из них придется потерпеть неудачу. Она заметила, как один Ленокс намеренно избегает ее взгляда. Хотя на секунду она увидела, как он бросил в ее сторону короткий, но пристальный взгляд.
Твоя дерьмовая память скоро выведет тебя из строя, - тихо ответила она.Пока, пока, старый хрен.
Нехна и другие Крестовые вернулись с обеда через час, все они несли рюкзаки. Бросив их на землю, они скрылись в лесу. Лейла слышала приглушенный обмен мнениями, прежде чем Нехна вернулась одна.
- Наденьте их, - сказала она, указывая на рюкзаки. - Может показаться, что все они содержат камни, но это не так. В каждом из них хранятся припасы, жизненно необходимые для дальнейшего благополучия Редута Нового города. Ваша задача этим прекрасным днем - доставить их туда, где они должны быть. Для этого испытания вас разделят на команды по четыре человека. Каждая команда получит свой пункт назначения и должна будет держаться вместе на протяжении всего испытания. Команды должны оставаться вместе, если только одна или несколько не решат самоликвидироваться. Мои коллеги будут играть роль кормщиков и будут пытаться поймать вас по пути. Любой кандидат, которого они поймают, будет уничтожен. У вас есть три часа, чтобы доставить свой груз. Карты находятся в пакетах. Выбор маршрута остается за каждой командой.
Затем она назвала номера, из которых состояла каждая команда. К облегчению Лейлы, Дреша определили в другую группу, в которую входил Люс, а Питта - в другую. Она оказалась рядом с Леноксом, Геллой и жилистым технарем по имени Дельф.
- Река, - сказал Дельф, с презрительным выражением лица изучая одну из карт, которые им выдали. - Потом Бониард. Будет весело.
Лейла была знакома с Бониардом благодаря своей ранней карьере мусорщика, хотя к этому времени почти все, что можно было найти, было уже вывезено. Посмотрев на свою карту, она не увидела ни одного безопасного маршрута. Карта была нарисована от руки на грубой бумаге, а крестик обозначал место назначения на северной стороне Бониарда. Она помнила, что это место богато тайниками для ролевых игр с Крестовыми.
- Кратчайшее расстояние между двумя точками - это прямая линия, - сказал Ленокс, и это было самое большое количество слов, которое она слышала от него до сих пор.
- По-моему, звучит неплохо, - сказал Дельф. - Я предлагаю бежать до конца. Меньше шансов быть пойманными, если мы будем двигаться быстро.
Лейла сомневалась, что испытание окажется таким простым, но не видела причин спорить. К тому же, судя по усталости Геллы, пробежавшей весь маршрут, она наверняка выбыла бы из игры. Одним беспокойством меньше.
Голос Нехны пробился сквозь шумные разговоры других команд, и она подняла секундомер над головой, чтобы сделать акцент. - Тест начинается через три, два, и один.
- Сюда, - сказал Ленокс, взваливая на плечи рюкзак и уверенным шагом направляясь в лес. - До реки около мили.
Пока они бежали, Лейла боролась с искушением рвануть вперед. Команды должны держаться вместе. Дельф только-только мог поддерживать приличный темп, и, несмотря на то что он лидировал, она знала, что Ленокс не умеет бегать на дистанции. Что касается Геллы, то она с самого начала шла позади, постоянно заставляя их сбавлять темп. Выйдя из леса, они попали на ряд полей, покрытых редкой травой. На земле виднелись исчезнувшие борозды - когда-то здесь занимались земледелием, но агрисы давно бросили эти земли.
- Раньше они орошали их водой из реки, - пояснил Дельф, напряженно задыхаясь. - Мой отец работал на насосных станциях. Это было еще до того, как построили дамбу и водохранилище. После этого почва высохла.
- Так вот для кого ты это делаешь? - ответила Гелла, задыхаясь. - Твой отец?
- Не-а. Старый хрен сдох много лет назад. Я делаю это для себя. Всегда хотел увидеть Внешний мир, понимаешь?
Гелла издала вздох, пытаясь пренебрежительно рассмеяться. - Тогда у тебя, наверное, голова трещит.
Они добрались до реки после десятимильной пробежки. Лейле она показалась тяжелой, в основном благодаря рюкзаку. Он был не таким тяжелым, как тот, что она несла во время испытания на выносливость, но она знала, что с течением дня нагрузка на нее будет возрастать. Ее утешало состояние товарищей по команде: все они, пошатываясь, остановились на краю склона из потрескавшегося бетона. Хуже всех пришлось Гелле: она упала на колени и задыхалась, словно ее вот-вот стошнит. Однако ее тело не желало расставаться с теми скудными запасами, которые оно хранило.
- Надо идти туда, - сказал Ленокс, кивнув влево, где широким изгибом тянулся искусственный каньон. Он был сухим, если не считать узкого русла серой воды, проходящего через его центр. - Он ведет к Бониарду, и он плоский. Так легче бежать.
- А почему не прямо? - сказал Дельф, кивнув на противоположный берег, на лице которого выступили капельки пота. В отличие от полей, которые они пересекли, здесь все постройки заросли, остатки складов и жилых корпусов были брошены, когда агрисы уехали.
- Кормщики, - сказала Лейла. - Здесь много мест, где можно спрятаться. - Он прав. Мы идем вдоль реки. - Затянув ремни на рюкзаке, она начала спускаться по склону.
- Мне нужно еще немного времени, - позвала ее Гелла.
- Тогда самоликвидируйся и перестань нас тормозить, - огрызнулась Лейла. Она спустилась по склону бегом, не желая замедляться. Вскоре она услышала шарканье и напряженное дыхание тех троих, которые пытались ее догнать.
Они прошли около мили вдоль реки, прежде чем Дельф окликнул их. - Подождите!
- Мы сможем отдохнуть, когда доберемся до Бониарда, - сказала Лейла, с трудом сдерживая нахлынувшее облегчение, и перешла на шаг. Так будет труднее возобновить бег.
- Смотрите, - сказал техник, указывая на большое овальное отверстие в угловатом бетоне берега реки. - Заметил это раньше. Видите? - Они столпились вокруг, пока он разворачивал свою карту, проводя пальцем вдоль реки. В разных местах от извилистой дорожки отходили несколько прямых линий. - Шлюзовые туннели, оставшиеся с тех времен, когда канализация еще работала, - пояснил Дельф. - Если я не ошибаюсь, этот выходит у Костяного сада. Это сократит путь как минимум на две мили.
- По-моему, звучит неплохо, - сказала Гелла.
- Нет. - Лейла покачала головой.
- Почему бы и нет? - Во впалых глазах Геллы, а также в ее тонком голосе отчетливо читался отблеск отчаяния. Она знала, что без короткого пути ей не обойтись.
Оставайся на этом свете, подумала Лейла. Но возражений не последовало, пока женщина продвигалась ближе к туннелю. Дельф, как оказалось, обладал менее расчетливыми инстинктами.
- Нам нужно быть осторожными, - сказал он, подавшись вперед и заглядывая в темное углубление. - Они здесь поджидают нас, помнишь?
- Мы их уже много раз проходили. - Гелла продолжала двигаться к отверстию. - Какова вероятность того, что они выбрали именно этот?
Она была менее чем в пяти футах от туннеля, когда из его черных глубин вырвалась веревка. Не успела она вздрогнуть, как веревка обвилась над ее головой и затянулась вокруг туловища. Когда ее тащили во мрак, она издала жалобный вопль, который быстро перешел в жалобные рыдания. Лейла была уверена, что услышала слова «мои парни» среди отчаянных отголосков.
- Номер один-девять-четыре, - раздался голос из темноты. - Устранена.
Лейла обменялась короткими взглядами с Дельфом и Леноксом, прежде чем все они возобновили бег. - Да, - сказал техник. - Лучше, если мы будем держаться реки.
Дельф рухнул, когда они поднялись на берег, граничащий с Костяным садом. На полпути вверх по склону он издал резкий, мучительный вопль, зашипел от боли и схватился за голень. - Чертово подколенное сухожилие!
- Можешь пошевелить? - спросил Ленокс, приседая рядом с Делфом. Техник стиснул зубы, чтобы подавить крик, когда Кон осторожно коснулся его ноги.
- Черт! Дерьмо! Черт! - Дельф стукнул кулаком по бетону, голос был густым от разочарования.
- Мы не можем его бросить, - сказал Ленокс, взглянув на Лейлу. - Команды должны держаться вместе, а она ничего не сказала о ранениях.
- Если бы мы были во Внешнем Мире, он был бы уже мертв, - заметила Лейла, вызвав у Дельфа раздраженный смех.
- Ты маленькая мерзкая дрянь, ты знаешь об этом?
Мысль о том, что поблизости скрываются Крестовые, отбила у Лейлы мгновенное желание шлепнуть его по лодыжке. Вместо этого она вместе с Леноксом взяла Дельфа за руки и потащила вверх по склону. Первый взгляд на Бонеард заставил их резко остановиться. Большие и малые корпуса машин раскинулись перед ними в джунглях ржавого металлолома и высоких сорняков. Грузовики, легковые автомобили, фургоны и всевозможные другие машины, оставленные здесь гнить после Восстания. Топливо, на котором они работали, требовалось для генераторов и бульдозеров, возводивших стену, - все это уже давно было израсходовано. Двигатели, провода и все остальное, что могло пригодиться, было в основном разобрано к тому времени, когда Лейла совершила свои первые вылазки сюда, и она сыграла немалую роль в сборе остатков. В результате, этот затянувшийся памятник машинам Мира редко посещался крысами и прочими паразитами, устроившими себе жилище среди обломков. Он оказался более заросшим, чем она помнила, и скрыл многие крупные корпуса, которые могли бы послужить полезными ориентирами. Однако в трехстах метрах от нее над красной полосой Бониарда возвышалась старая радиовышка.
- Мы ни за что не пройдем через нее с ним, - сказала Лейла, снимая руку Дельфа со своего плеча. - Нас наверняка поджидает хотя бы один Крестовый. - Она бросила взгляд на быстро темнеющее небо. - И скоро стемнеет. Придется идти спринтерским шагом. - Встретив взгляд Ленокса, она добавила: - Приоритет любого перехода - доставка припасов. Сложный выбор - еще одна часть испытания.
- Она права, - сказал Ленокс, и Дельф рухнул в беспорядочную кучу, когда Кон отошел. - Прости.
- Нет, - сказала Лейла, все еще злясь. - Просто чтобы ты знал.
- О, да пошли вы. - Окинув их обоих суровым взглядом, он добавил: - Надеюсь, вас съедят.
- Теряем время. - Лейла повернулась к нему спиной и развернула карту. Она указала на крестик, затем на радиовышку: очевидный пункт назначения. - Кратчайший путь - это прямая линия, - напомнила она Леноксу.
Он согласился, пожал широкими плечами, укладывая рюкзак, и присел, как спринтер на старте. - Никаких остановок.
- Надеюсь, вас съедят! - воскликнул Дельф, когда они понеслись прочь, скорее в отчаянии, чем в гневе. - Надеюсь, вас обоих сожрут на хрен!
Лейла старалась обходить крупные обломки, пробираясь через лабиринт мертвых машин. Машины поменьше были в основном выдолблены, что делало их плохими укрытиями. Однако грузовики и фургоны сохранили достаточно формы, чтобы стать для Лейлы несущими глубокие, угрожающие тени, удлиняющиеся под исчезающим солнцем. Ленокс снова был доволен тем, что она лидирует, хотя и был уверен, что сможет обогнать ее на столь коротком расстоянии. По мере того как она бежала, к ней возвращалось подобие знакомства с этим местом. Вид экскаватора, от колес которого отвалились гусеницы, а стрела крана развалилась на сегменты, как шея какого-то окаменевшего зверя, напомнил ей, что скоро они подойдут к веренице грузовиков. Расположенные друг за другом, они образовывали почти непроходимый барьер в центре Бониарда. Это было идеальное место для засады.
- Нам нужно свернуть налево, - сказала она Леноксу, немного сбавив скорость. - Впереди слишком тесно.
Он не стал спорить, ответил жестким кивком и снова последовал ее примеру. Автобус стоял там, где она его помнила. Он уменьшился в размерах, с его боков содрали краску и выцветшие рекламные щиты. То ли по случайности, то ли по умыслу автобус был втиснут под прямым углом в ряд грузовиков, образуя полезный проход. Запрыгнув на капот стоящего рядом эвакуатора, Лейла ухватилась руками за край крыши автобуса и подтянулась.
- Кажется, все в порядке, - сказала она Леноксу, осторожно прощупывая поверхность ботинком. Голос ее звучал негромко. Ощущение, что за ней наблюдают, стало гораздо менее острым, но это могло означать, что Крестовым просто очень хорошо удается скрываться. - Лучше держаться края, - посоветовала она, переставляя одну ногу перед другой и двигаясь к задней части автобуса. Она присела, прежде чем спрыгнуть вниз, и окинула взглядом заросшее травой поле за стеной грузовиков. Здесь было меньше развалин, и дорога к башне была относительно свободной.
- Вроде все в порядке, - прошептала она, ловко спрыгивая на землю. - Прямо...
Воздух вырвался из ее легких, когда он приземлился ей на спину, вдавив ее коленями в твердую почву, а обеими руками вцепился в ее голову так крепко, что казалось, череп треснет. - Преднизолон! - Она почувствовала, как плевок упал ей на лоб, когда это слово прозвучало сквозь стиснутые зубы. В его голосе слышались сдавленные рыдания человека, выполняющего ненавистную задачу, но по усиливающемуся давлению на ее голову было ясно, что он не собирается уклоняться от ее выполнения. - Ей нужен преднизолон.
Это, как поняла Лейла, когда ее зрение приобрело все более глубокий красный оттенок, было мантрой Ленокса. У нее был свой антибиотик. У него было то же самое. Ей было все равно, если бы это было для его жены, дочери или любовницы. В этот момент она, как и Дельф, пожелала ему и тому, кто это сделал, самой отвратительной смерти. Волна ненависти, пульсирующая в ней, вызвала рычание, челюсть открылась, и она дернулась под ним, заставив его ослабить хватку. Когда он это сделал, его указательный палец проник в ее рот. Она укусила его изо всех сил, не останавливаясь, когда кровь залила горло, и продолжала молотить зубами по коже, мышцам и сухожилиям, пока они не встретились с костью. Она услышала, как Ленокс проглотил крик, а его руки все еще продолжали сжимать ее.
Он скажет им, что я упала, - заключила она. Разбила голову. Жаль. Она мне нравилась.
Эта мысль вызвала новый прилив ненависти, и она сделала последнее, спазматическое усилие, чтобы сжать зубы. Наконец хватка Ленокса ослабла, и два дюйма кости и плоти отделились от его руки. Она вырвалась на свободу, брыкаясь и царапаясь. Крича от ярости, он снова набросился на нее, потянувшись к горлу. Лейла выплюнула палец ему в лицо в облаке крови, а затем нанесла сильный удар ногой в нос. Этого времени ей хватило, чтобы перекатиться в сторону и стряхнуть с плеч рюкзак. Зарычав, Ленокс бросился на нее, но в тот момент, когда наполненный камнями рюкзак столкнулся с его головой, он издал хрип. Хотя он был ошеломлен, но остался сильным человеком и успешно уклонился от ее следующего удара.
Отступив друг от друга, они оба присели, глаза пылали взаимной ненавистью. Лейла понимала, что ей следует бежать, но необходимость убить этого человека была всепоглощающей.
- Ей нужен преднизолон, - повторил Ленокс сквозь искалеченные губы, приседая ниже.
- Амоксициллин, - прошипела Лейла в ответ, крепче сжимая рюкзак. - Кларитромицин. Доксициклин.
Что-то сдвинулось в мешанине теней за спиной Ленокса, маленький металлический щелчок прорезал мрак. Он вздрогнул, словно его охватил внезапный озноб. Зажав неповрежденную руку на шее, он скорчил гримасу между недоумением и ужасным разочарованием. Пошатнувшись, Лейла увидела, что между пальцами у него струится кровь. Ленокс попытался что-то сказать, но из его уст вырвался лишь короткий поток мокрой бессмыслицы, после чего он рухнул лицом на землю, подергался несколько секунд, а затем лег неподвижно.
- Номер два-двадцать три, - сказала Нехна, выходя из тени и приседая рядом с неподвижным Леноксом. - Устранен за агрессию по отношению к кандидату. - Она вытерла лезвие ножа о комбинезон зэка, а затем неодобрительно посмотрела на Лейлу. - Кормщик сейчас отвлекается на поедание туши.
Лейла моргнула, затем отвела взгляд. Взвалив на плечи лямки рюкзака, она повернулась и на полной скорости побежала к башне.
- Такое иногда случается. - сказала Нехна. - В последние несколько лет все чаще. Люди впадают в отчаяние, я думаю.
Лейла добралась до башни за полчаса до этого. Не обнаружив Крестового с доской для записей, она забеспокоилась, что ошиблась конечной точкой, несмотря на то что неоднократно, прищурившись, рассматривала свою карту в быстро гаснущем свете. Понимая, что теперь уже поздно что-либо предпринимать, она решила сидеть и ждать. Она прополоскала рот глотком из своей фляги, но вкус крови все еще оставался. Нехна появилась, когда небо окрасилось в бледно-красный цвет, и с усталым стоном опустилась рядом с ней.
- Если бы он убил меня, ты бы все равно его убила? - В вопросе Лейлы не было и нотки почтения. Она чувствовала холодную уверенность в том, что Нехна подождала, прежде чем вмешаться. - И даже позволила бы ему остаться?
- Конечно, нет. - Нехна рассмеялась. - Кандидат, готовый пойти на убийство, чтобы повысить свои шансы, бесполезен. Если бы он убил тебя, мы бы передали его крашерам для Высшей санкции. В любом случае, это была не моя идея - пускать его на Отбор. Слишком стар. Но один из моих коллег помнил его по «Миру. - Он выиграл бронзу в беге на сто метров на каких-то играх.
Она фыркнула и пристально посмотрела на Лейлу. - Как твоя голова?
Вопрос удивил ее, но не избавил от хмурого выражения лица. - Болит, черт возьми.
- Да, но если у тебя закружится голова или начнет тошнить, дай нам знать. Вот. - Она достала что-то из кармана и положила Лейле на колени. - Это пригодится там. - Она поднялась на ноги, смахивая пыль со своего комбинезона. - Поздравляю, теперь ты Крестовый. К утру возвращайся в деревню.
Она начала уходить, но потом остановилась. - Хотите верьте, хотите нет, но раньше Отбор был намного сложнее. - Прежде чем она ушла, Лейла заметила на ее лице искреннее сочувствие, даже извинение.
Снова оставшись одна, Лейла посмотрела на подарок Нехны: кусок прочного пластика длиной пять дюймов с кнопкой на одной стороне. Нажав на нее, Лейла удивилась, когда из одного конца выскочило лезвие. Оно было короче, чем ее собственный нож, но, присмотревшись, она увидела, что сталь не имеет царапин, а острие гораздо острее.
Нехна сказала, что вернется к утру. Значит, у Лейлы было достаточно времени, чтобы вернуться домой и попрощаться, чего она избегала. Но она не стала этого делать. Если она вернется в театр сейчас, то будет уверена, что не уйдет оттуда никогда. Это с тобой случилось? спросила она у Торна, вспоминая его синяки. Ты убила кого-то? Ты прошла отбор, но не смогла встретиться с Внешним миром, когда пришло время?
Нажав на кнопку, чтобы убрать клинок, она встала и начала обратный путь к реке, питая горячую надежду, что Дреша не будет рядом, когда она доберется до деревни.
Вернувшись в деревню, Лейла с облегчением обнаружила, что Дреш отсутствует. Это чувство сменилось горьким разочарованием, когда Люс сообщила ей, что они с Дрешем завершили свое испытание. - Он сказал, что ему нужно домой. Вернется утром. - Она нахмурилась, что напомнило Лейле о том, что она еще не смыла кровь с лица. - Ты порезалась?
Она покачала головой и, пройдя мимо Люс, опустилась на кровать. Успешным кандидатам, всего шесть человек, выделили один дом в деревне. Обстановка была скудной, но чистые, свежевыкрашенные стены, застиранные простыни и то, что из кранов и душевых кабин действительно текла вода, создавали ощущение непривычной роскоши.
- Возьмите ту, что у окна, - сказала Люс, направляя ее в комнату с двумя кроватями. - Надеюсь, ты не против.
Внимание Лейлы сразу же привлекло изображение, нарисованное на стене рядом с ее кроватью. Черно-белое изображение розового куста. Стиль был свободным, но все же убедительным, передающим краски цветов, несмотря на монохромность. Под ним красовалась большая буква R.
- Рехса, - сказала Люс. - Это была ее койка до того, как она связалась со Стэйвом. Неплохая художница, правда?
Люс болтала еще, но Лейла ее почти не слышала, свернувшись калачиком на кровати и удивляясь мягкости матраса. Она немного поспала, приняла душ и снова уснула, а проснувшись на следующее утро, обнаружила, что на соседней кровати сидит Дреш. Его обычная приветливость исчезла, как и чувство триумфа или удовлетворения, которого она могла ожидать. Вместо этого он смотрел на нее ровным, серьезным взглядом, создавая впечатление, что за один день он постарел на несколько лет.
- Таксо подумал, что это может тебе понадобиться, - сказал Дреш, протягивая ей кожаный кошелек с отмычками. - Он просил передать, что состояние Стрэнга стабилизировалось. Док Пиллер придумал лучшие обезболивающие. Правда, стоят они недешево.
Лейла знала, что должна поблагодарить его, но не могла.
- Ленокс? - спросил Дреш. Она предположила, что Люс, должно быть, рассказала ему о том, что она вернулась вся в крови.
- Если бы ты поставил на него, то проиграл, - сказала она. После того как она забрала у него отмычки, они оба сидели молча - то ли потому, что сказать было нечего, то ли потому, что любой разговор сейчас был бы бессмысленным. Наконец она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза и сказать: - Я не смогу защитить тебя там, Дреш. Я чувствую, что там будет, и просто... не могу.
К нему вернулись остатки прежней ехидной усмешки, но в его голосе послышались нотки раздражения. - Может, тебе и не придется, - сказал он. - Одевайся. Сегодня утром они выбирают команды.
- В свете срочной потребности в специализированных материалах мэрия постановила, что переправа будет осуществляться два раза в день.
Объявление Нехны вызвало предвкушающий ропот среди собравшихся в столовой Крестовых. Казалось, они были безразличны к появлению новичков в их среде. Некоторые коротко и без выражения кивнули в знак приветствия, но большинство - нет. Лейле не пришлось долго думать, чтобы объяснить отсутствие явного приветствия. Зачем заводить дружбу с людьми, которых ждет скорая смерть?
Она поглощала впечатляюще сытный завтрак, не пытаясь скрыть своего разочарования, когда обнаружила за столом Питта. Он отвечал на ее возмущенный взгляд своим, но в остальном был так же неразговорчив, как и всегда. Его всклокоченные, немытые волосы были в основном убраны, а лицо, которое можно было бы назвать изысканно красивым, если бы не старые шрамы на лбу и щеках. На челюсти у него красовался синяк, который Лейла расценила как свидетельство того, что его последнее испытание, как и ее, было богатым на события.
Закончив трапезу, они собрались вокруг, пока Нехна забиралась на стол, чтобы обратиться к ним. Стэйв стоял рядом с ней, скрестив руки, с каменным лицом.
- Первую команду возглавит Стэйв, а вторую - я, - продолжила Нехна и, сделав паузу, чтобы подавить дрожь в губах, добавила: - В каждой команде будет по три Крестовых из недавнего набора.
Среди последующего недовольного бормотания Лейла услышала вздохи облегчения и даже несколько вздохов смеха. Было распространено мнение, что эти люди живут ради переходов - элитная группа искателей приключений, пристрастившихся к острым ощущениям, связанным с пересечением Внешнего мира. Рассказывали о бесконечной, смертельно опасной игре в уклонение и преследование, в которую они играли с Кормщиками. Оглядывая окружающие лица, Лейла видела в некоторых из них надежду, ведь вознаграждение за успешный переход было весьма значительным. Помимо личных вещей, которые им разрешалось взять с собой, они получали дополнительные пайки и основные медикаменты. Предполагалось, что они будут переданы семье и иждивенцам, но значительная часть неизбежно попадала к таким, как Велна. Лейла полагала, что именно этим объясняется присутствие Стейва в ее лавке в тот день. Она старалась не чувствовать себя слишком разочарованной. Недолгое знакомство с этой избранной группой дало ей понять, что, несмотря на все их несомненные способности, они всего лишь люди.
- Так, заткнитесь, - приказала Нехна, подняв планшет. - Команды распределяются следующим образом. Первая команда: Стэйв. Эйлса. Ромер. - Ее взгляд метнулся к Лейле и ее товарищам по отбору. - Люс. Питт. Лейла. Вторая команда: я, разумеется. Эллин. Люмин. Смитт. Линкин. Дреш. - Опустив планшет, она продолжила. - Вы все знаете правила. Никакого нытья, стонов и попыток убедить нас в обратном. Вот команды и их выбор. Команда один отправляется в путь через два дня. Команда два - как только они вернутся. Вот и все. - Нехна махнула планшетом в знак отказа. - Члены команды остаются, все остальные уходят. Помните, что через неделю будет проверка физической подготовки, так что будьте готовы.
Пока кафетерий опустел, они со Стэйвом слезли со стола и подошли к своим командам. - Вы все со мной, - сказала Нехна и жестом приказала своим товарищам следовать за ней, направляясь к выходу. Лейла попыталась поймать взгляд Дреша, чтобы обменяться с ним каким-нибудь признанием, прежде чем они разойдутся, но он, следуя за Нехной из здания, даже не взглянул в ее сторону.
Стэйв стоял, глядя на них, со скрещенными руками и таким же нечитаемым лицом, как и раньше. Он поприветствовал Эйлсу и Ромера, двух ветеранов Крестовых, коротко приподняв брови, а затем сосредоточил все свое внимание на троице послушников.
- Прежде чем мы начнем, вы должны кое-что понять, - произнес он с мягким хрипом в голосе, - мне все равно, зачем вы здесь. У каждого из нас есть свои причины, но причины не помогут вам выжить во Внешнем мире. Только слушая то, что я скажу тебе, сможешь это сделать. - Он повернулся и зашагал прочь, Лейла и избранные последовали примеру ветерана и поспешили за ним. - Урок номер один, - сказал Стэйв. - Кормщики.
Оказалось, что у Крестовых был свой проектор. Он был меньше, чем тот, который Таксо постоянно приводил в рабочее состояние, но с еще более обширной и неопрятной коллекцией проводов и отработанных схем. Стэйв привел их в большую комнату в одном из зданий рядом с кафетерием. Над дверью висела пыльная, но целая вывеска: - Лекционный зал гуманитарного факультета. - Они уселись в первом ряду, пока он приглушал свет, а затем включил проектор и подключенный к нему ноутбук, также подвергшийся значительным изменениям. Изображение, появившееся на экране, было в основном обесцвечено и слишком размыто, чтобы различить детали. Прищурившись, Лейла решила, что на нем видна часть высокого здания и участок потемневшего неба.
- Кормщики бывают трех типов, - начал Стэйв. - Альфа, бета и гамма. Эти... - он постучал по кнопке на ноутбуке, - гамма.
Изображение развернулось, и на нем появился отрывистый вид города с уровня земли. В отличие от многих изображений ночных городов эпохи Мира, на окружающих зданиях отсутствовали мириады огней, которыми удивлялись глаза Лейлы в детстве. Камера проследила за беспорядочной группой людей, одетых в снаряжение типа «крашер» и держащих в руках винтовки. В отличие от крашеров, их броня имела пестрый вид, а оружие было однотипным. Кроме того, судя по количеству выпущенных пуль, у них было гораздо больше боеприпасов.
Поначалу камера слишком сильно поворачивалась, чтобы можно было разобрать, во что они стреляют. Тот, кто ее нес, обошел какой-то автомобиль и присел, чтобы увидеть асфальт, усеянный стреляными гильзами. Затем он взмахнул рукой, открывая вид на какой-то барьер, пересекающий широкую аллею. Барьер был высотой около двенадцати футов и, похоже, состоял из нагроможденных друг на друга автомобилей. Звука не было, но Лейла увидела, как камера переключилась на паникующее, забрызганное кровью лицо под шлемом. Лейла увидела, как он умоляюще смотрит на оперативника, как его губы произносят слова «надо, блядь, уходить, - а затем камера снова переключилась на барьер.
Тогда она увидела их: десятки бледных фигур преодолевали барьер, двигаясь со звериной стремительностью. Их встретил град трассирующих пуль, барьер содрогнулся от серии небольших взрывов. Некоторые из бледных фигур упали, разлетевшись на куски или взорвавшись от выстрелов, но еще большее количество продолжало перепрыгивать через стену из сгрудившихся машин. Экран залило желтым, стробирующим светом, и Лейла поняла, что это вспышка винтовки оператора, а значит, оптика должна быть пристегнута к шлему. За годы работы в Подземке она нашла несколько таких камер, которые называла GoPros Велна, всегда поощряя ее к поиску новых. Теперь Лейла понимала, что ценность заключалась не в самих устройствах, а в содержащихся в них изображениях.
Когда вспышка выстрела угасла, изображение снова сместилось, превратившись в коллаж из панических лиц и бегущих ног, прерываемый вспышками взрывов. На мгновение все превратилось в хаос, вихрь из перепутанных света и тьмы, а затем резко остановилось. Камера находилась почти вровень с тротуаром, не двигаясь, за исключением небольших ритмичных рывков каждые пару секунд. Толчки становились все более ощутимыми по мере приближения фигуры. Одна из бледных фигур остановилась в нескольких футах от него, и в этот момент Стейв нажал на паузу.
- Это гамма, - сказал он. - Посмотрите внимательно. Увидишь такого близко во Внешнем мире - и, возможно, это будет твой последний взгляд на что-либо.
При взгляде на кормщика Лейла поразилась не его отличиям, а сходству с человеческой формой. Лицо было, несомненно, деформировано: вытянутое, глаза утонули в темных дырах, а кожа имела неестественный оттенок, где-то между белым и серым. Но все же у него были две руки, две ноги и, как она с удивлением заметила, одежда. По рваным остаткам костюма, частично прикрывавшим истощенную фигуру, она догадалась, что это был мужчина. На нем даже был галстук. Наименее человеческими были руки и ноги, вытянутые в когти, и ногти, увеличенные до когтеобразных колючек. Зубов она не видела, но достаточно слышала о кормщиках, чтобы понять, что они тоже подверглись подобным изменениям. Это было существо, предназначенное для выполнения одной задачи: утоления голода, который никогда не умрет.
- Некоторые называют гаммы одичавшими, - продолжил Стэйв. - И это справедливое описание. Они обладают минимальным интеллектом, нападают по первому зову и не боятся опасности. - Это видео с акции «Задержка столицы, - где группа гаммов, численность которой оценивалась в две тысячи человек, была полностью уничтожена в первые пятнадцать минут. Но, как вы видели, это не остановило следующие четыре тысячи. К счастью для нас, они довольно тупые, легко отвлекаются, и от них можно уклониться, если знать, что делаешь. Кроме того, они умирают легче, чем остальные. Их преимущество - в спячке. Все кормщики способны переходить в спящее состояние, но только гамма может делать это годами. Альфы и беты гораздо более беспокойны. Кстати, о них.
Он снова постучал по ноутбуку, очищая экран и вызывая другой видеоролик. На этом был изображен участок земли, залитый зеленым, светящимся светом. - Кадры ночного видения с разведывательного дрона в начале Кормления, - пояснил Стейв. - Когда вспышка, как ее тогда называли, еще ограничивалась сельскими районами.
Камера продолжала следить за землей, пока не наткнулась на скопление ярких пятен. Замедлив движение, камера увеличила изображение, чтобы разглядеть шесть фигур, пробирающихся через траву. Они были медленнее гаммов, но двигались с экономичностью, которую Лейла могла назвать лишь элегантностью. Их конечности казались длиннее, как и головы, хотя, возможно, это было искажением изображения.
- Обратите внимание на треугольную форму, - сказал Стэйв. - Стайное поведение. Гаммы нападают группами, но без координации. И они сражаются друг с другом за добычу. Беты этого не делают. Они также демонстрируют сложную стратегию охоты, как вы видите.
На экране стая разделилась: четверо сохранили прежний курс, а двое разошлись в разные стороны. Камера продолжала следить за основной группой, следуя за ней до травянистой обочины вдоль однополосной дороги. На обочине стоял фургон, ярко освещая фонариком траву вокруг. В движении луча чувствовалось беспокойство, значит, человек почувствовал приближающуюся опасность.
Приблизившись к свету, четыре беты начали ускоряться, пересекая подлесок. Лейла поняла, что все это - намеренный отвлекающий маневр, и он сработал. Из окна фургона раздалась короткая вспышка выстрела из дробовика, за ней последовали еще две. Беты продолжали свой танец, пока двое, отделившиеся от них, не выскочили из-за противоположного плеча и не бросились на фургон. Остальные с размывающейся скоростью приблизились к фургону и в считанные секунды разорвали его и, предположительно, его владельца на части.
- Вот один, которого взяли живым в самом начале, - сказал Стейв, вызвав на экран изображение бледной, рычащей фигуры, видневшейся сквозь решетку из стальных прутьев. - К сожалению, отчет о вскрытии потерялся вместе с видеозаписью, поэтому все, что у нас есть, - это серия снимков.
Он вызвал на экран еще одно изображение. Обитатель клетки придвинулся ближе к решетке, и угол обзора камеры подтвердил деформацию его головы. Череп имел форму чахлого полумесяца, челюсти существа выдвинулись вперед, а нос опустился. Острые черты лица напомнили Лейле о собаках из Подземки, как и явный голод в глазах. Они казались не такими уменьшенными, как у гаммы, а более крупными, с темными глазницами, в которых мелькал блеск. Стэйв вызвал следующее изображение, размытое движением. Теперь было видно больше полос, что указывало на то, что оператор поспешил отступить. Но, вероятно, случайно, бета осталась в фокусе. Застывшая в попытке наброситься на прутья, пасть беты была раскрыта под невозможным углом, обнажая ряды колючих зубов. Они были расположены неравномерно вдоль линии челюсти, смещены, и некоторые из них были крупнее остальных.
- У кормщиков зубы никогда не перестают расти, - объяснил Стейв. - Если один повреждается или выпадает, у них вырастает другой. Помните, что одного укуса любого вида достаточно, чтобы превратить вас. Это происходит не всегда, поскольку один укус беты или гаммы часто может быть мгновенно смертельным. Иногда беты не кусают загнанную в угол добычу. Вместо этого они наносят рану когтями, чтобы немного поиграть с вами. Никто не знает почему, но, похоже, это происходит, когда они уже давно активны. Когда они только-только пробуждаются от спячки, все, что они хотят делать, - это убивать и питаться.
На этот раз пауза была более продолжительной, прежде чем Стейв убрал экран. Лейла услышала небольшой кашель, прежде чем он заговорил снова. - Хорошо, что касается альф.
Вызванный им видеоролик предваряла заглавная надпись - белые буквы на черном:
Северная окружная больница
Вход в травматологический центр - запись с камеры наблюдения
День вспышки 63 - временной период: 02.32-04.46
Классификация: Только первый уровень допуска командования экстренного реагирования - не для публичного распространения
Экран замерцал, и на смену карточке пришел другой видеоролик - однотонная съемка двойных дверей и вестибюля. Здесь было многолюдно, двери то и дело раздвигались, чтобы пропустить поток людей, толкающих носилки на колесиках. Те, кто лежал на носилках, в основном были неподвижны, лица закрыты кислородными масками, конечности перебинтованы, хотя некоторые дергались или барахтались. К счастью, они проходили перед глазом камеры слишком быстро, чтобы можно было подробно рассмотреть повреждения. После этого кадры ускорились, поток раненых превратился в размытое пятно, пока не вернулся к стандартному темпу. В кадр попали мужчина и женщина. Оба они были одеты в свободную одежду, на их шеях болтались маски-респираторы. Их плечи были сведены, как у людей, выходящих после изнурительного труда. Женщина была более уставшей из них, к тому же эмоциональной, вытирала ладонью слезы с глаз и смеялась, когда мужчина что-то говорил. Было видно, что он пытается ее развеселить, игриво ударив по плечу и достав пачку сигарет. По ее кивку они оба направились к дверям, но остановились, когда те распахнулись, впуская третью фигуру.
Новоприбывший оказался молодым человеком, но из-за надвинутого на лицо капюшона определить это было сложно. Он передвигался на нетвердых ногах, сгорбившись и поджав руки к животу. Войдя в двери, он рухнул на колени, а мужчина и женщина бросились к нему. То, что произошло дальше, произошло так быстро, что Лейле показалось, будто в видеозаписи пропущено несколько кадров. В одну секунду мужчина с сигаретами оказался рядом с явно раненым юношей, а в другую он уже корчился на полу, его голова была повернута под острым, явно смертельным углом. Женщина, разинув рот в неслышном крике, лежала на спине, отползая в сторону. Юноша в капюшоне, стоявший теперь во весь рост, без малейших признаков ранения, наблюдал за ней, наклонив голову. Затем он двинулся. И снова движение было настолько быстрым, что камера не успела его зафиксировать. Теперь ни юноша, ни женщина не были видны полностью, но Лейла видела, как дергаются ее ноги, обутые в кроссовки. Ее движения замедлились, затем прекратились, когда по плиткам пола растеклась лужа темной жидкости.
После долгой паузы юноша снова появился в поле зрения. Он откинул капюшон, обнажив темные волосы и бледную кожу с темными пятнами под носом. Благодаря монохромной съемке Лейла не могла сказать, соответствует ли его цвет лица гамме или бете, но тон был похож. Она наблюдала, как он перешагнул через ноги женщины и подошел к мужчине со скрученной шеей. Присев рядом с ним, юноша приостановился, затем поднял окровавленную маску лица и посмотрел прямо в камеру. И он улыбнулся.
В библиотеке Стрэнга было несколько журналов. Он называл их «тряпками для сплетен, - утверждая, что это культурные артефакты. Когда-нибудь они окажутся за стеклами в музее. Но Лейла знала, что он любит перелистывать их, просто чтобы предаться ностальгии по утраченному миру Мира. Журналы были полны невероятно красивых людей, которые часто входили и выходили из домов, одетые в нелепую непрактичную одежду и украшенные всевозможными блестящими побрякушками. - Снимки папарацци, - называл их Стрэнг. Некоторые из объектов этих фотографий были явно возмущены таким вторжением, но другие реагировали на него с улыбкой. Именно их она вспомнила, глядя на улыбающегося юношу на экране. Кто-то наслаждался тем, что за ним наблюдают.
- Черт меня побери, - вздохнула Люс. - Это правда. Всегда думал, что это миф.
- Никакого мифа, - сказал Стэйв. - Альфы выглядят как мы. Некоторые также могут говорить, как мы, но не всегда. Ясно только, что они могут думать так, как другие не могут. - Он жестом указал на экран. - Ухищрения. Способность к проникновению. Все признаки разумного сознания. Кормление закончилось слишком быстро, чтобы можно было провести глубокие исследования, поэтому все, что мы знаем сейчас, было собрано из тех фрагментов, которые мы смогли наскрести во Внешнем мире. Однако, судя по тому, что мы можем собрать, есть основания полагать, что альфы появились задолго до других типов. Можно сказать, жили среди нас. В отличие от других типов, они, похоже, способны превращать людей по своему желанию. Если вас укусит гамма или бета, вы можете превратиться или просто умереть. С альфами все иначе, и никто точно не знает, почему и как. Авторы одного исследования предположили, что гамма и бета - это недавние мутации. Предполагалось, что альфа - это чистейшая форма кормщика, а остальные - своего рода генетическая случайность. Если бы они не появились, Кормление никогда бы не произошло. Это может объяснить, почему альфы сторонятся других типов, даже нападают на них, если те подходят слишком близко.
Последовало молчание, Лейла перебирала в уме все, что слышала о Кормщиках, и понимала, что многое из этого обрывочно и неверно. По словам Таксо, это не просто больные люди, превратившиеся в дикарей.Они вообще не люди.
К ее удивлению, молчание нарушил Питт. - Они быстрее нас, - сказал он Стэйву. - И сильнее. И умнее. Некоторые из них, во всяком случае. Так как же нам их убить? В Символе веры сказано, что мы можем, верно?
Линия губ Стэйва на мгновение сложилась в изгиб. - Тогда, полагаю, настало время для второго урока.
Стэйв отвел их обратно в лес. Огороженный участок находился дальше от деревни. Забор образовывал П-образное ограждение, один конец которого был заставлен бочками с маслом и мешками с песком. Перед ними стоял ряд из трех деревянных мишеней. По форме и окраске они примерно соответствовали трем типам кормщиков.
- Забудьте все, что вы слышали о том, что солнечный свет превращает их в пыль, - сказал им Стейв. - Это не так. Им это не нравится, но они могут это пережить. Мы не знаем точно, почему они активны в основном ночью, возможно, это связано с их ночной физиологией. Они также не бегут от религиозной иконографии и не нуждаются в приглашении, чтобы войти в ваш дом.
- Что значит иконография? - шепотом спросил Питт у Лейлы.
Ей не понравилось предположение, прозвучавшее в его вопросе. Думает, что я должна ему помогать, раз мы в одной команде. Однако короткое раздраженное размышление заставило ее прийти к выводу, что он прав. Не желая навлекать на себя гнев Стейва, она начертила каблуком туфли крестообразную фигуру в грязи.
- О, - пробормотал Питт. - Точно.
- Чеснок тоже ничего не делает, - продолжил Стейв. - Или святая вода, или воткнуть деревяшку в сердце. Они истекают кровью, как и мы. Достаточно нанести урон, и они умирают. Как и мы. - Он сделал паузу, чтобы поднять предметы, которые держал в каждой руке. В правой было нечто, напоминающее то ли увеличенный пистолет, то ли миниатюрный дробовик. В другой - небольшой цилиндрический предмет, который, по мнению Лейлы, был чем-то вроде пули.
- В одном старые истории правы, - сказал Стейв. - Они очень не любят серебро. Или, точнее, зыбучее серебро, более известное как ртуть. Для человека она ядовита в жидком виде в достаточном количестве. Для кормщиков достаточно щепотки, чтобы убить их. Здесь... - он подбросил пулю в воздух и поймал ее, - смесь стандартного черного пороха, стальных дробинок и фульмината ртути. Одного выстрела достаточно, чтобы свалить любого кормщика, и это удача, потому что эта... - он нажал на защелку на прикладе пистолетоподобного оружия, открывая отверстие, а затем вставляя гранату, - стреляет только одним патроном. Мы называем его бластером, потому что это именно то, что он делает. - Он захлопнул ствол и указал на Питта. - Ты первый, раз уж ты так стремишься.
Питт встал так, чтобы его ноги находились на одной линии с плечами, обеими руками взялся за изогнутую рукоятку бластера и направил его на цель, изображающую гамму. - Зафиксируй локти, - сказал ему Стейв. - У него мощный удар. Целься в центральную часть мишени. Курок тяжелый, поэтому оружие не выстрелит, если ты его уронишь, так что взводи его посильнее. - Он отступил назад, заложив пальцы в уши. Увидев, что Эйлса и Ромер сделали то же самое, Лейла быстро последовала его примеру.
- Огонь по готовности, - сказал Стэйв.
Жилистые руки Питта напряглись, когда он надавил на курок. Отдача заставила его сделать шаг назад, и оружие едва не вырвалось из рук. Бластер выдохнул значительный шлейф дыма и издал плоский гул, от которого у Лейлы заложило уши, несмотря на пальцы. Однако его выстрел пришелся точно в цель. От деревянного кормщика полетели щепки, а гранаты уничтожили большую часть его приземистой, рычащей фигуры. Через полсекунды появились искры пламени и черное обугливание. Оно быстро разгорелось и горело ярко, пока Эйлса не погасила его ведром воды.
- Единственное, что привлекает кормщиков больше, чем запах крови, - это выстрел, - продолжал Стэйв, забирая у Питта оружие. - Звери отступают от громких звуков. Кормщики не отступают, потому что знают, что мы, скорее всего, сделали это. - Дальность действия бластера - тридцать футов. Все, что дальше, - пустая трата патронов. Итак, правила ведения боя таковы: стрелять только если придется, не промахиваться и не болтаться без дела. Во внешнем мире вас убьют две вещи: любопытство и нерешительность. Мы отправляемся туда не для того, чтобы осматривать достопримечательности. Мы также не собираемся устраивать там выбраковку. Это уже пробовали, и ничего не вышло. Это... - он снова открыл ствол бластера, - лишь крайняя мера. В Кредо «беги, пока не сражаешься» уступает только «оставайся на Свету. - Это не случайно. Хорошо. - Он повернулся, устремив взгляд на Лейлу. - Ты следующая.
- Разве я не могу больше тренироваться? - спросил Питт. Вопрос вызвал смех у двух ветеранов и укоризненный взгляд у Стейва.
- Они не растут на деревьях, молодой человек. - Он вставил в бластер еще одну гранату. - Один выстрел - и все. Как во Внешнем мире.
Толпа, собравшаяся на стене, чтобы проводить их, была большой, но притихшей. Стэйв заставил их встать с постели и собраться задолго до рассвета. После стрельбища они провели день под интенсивным обучением его и пары ветеранов. Информации было много, и Лейла знала, что ей повезет, если она запомнит хотя бы половину из нее. - Двигайтесь днем. Ночью спите. Не поддавайтесь искушению отправиться в путь, пока не стало совсем светло. Избегайте машин, в них гнездятся кормщики. Никогда не спускайтесь под землю без крайней необходимости, а перед этим всегда меняйте батарейки в фонарике. Не доверяйте уличным и дорожным указателям. Известно, что альфы их изменяют....
Помимо предостерегающих диатриб, были и уроки по сигналам, которые подавали Крестовые, когда им нужно было замолчать. Их было всего шесть, и Лейла легко их запомнила. Приложенный к губам палец означал тишину. Поднятый кулак означал «стоп. - Растопыренные пальцы означали, что кормщики в поле зрения. Поднятый вверх большой палец означал «все чисто. - Махнуть рукой - значит бежать. Палец на шее означал угрозу убийства.
Осмотрев рюкзак, который ей выдали в деревне, Лейла обнаружила три однолитровые фляги с водой и пайки на четыре дня, а также фильтрующую маску и толстые резиновые перчатки. Перчатки оказались слишком велики для ее рук, и она не могла представить, как можно в них справиться с какой-либо задачей, требующей хотя бы элементарной ловкости. В стальной коробке, выложенной ватой, лежали еще пять гранат для бластера, который она носила в кобуре под мышкой. Медицинские принадлежности состояли из свернутого бинта и бутылочки с тем, что Эйлса назвала «Go Bads.
- Лучше не спрашивать, что в них, - сказала она. - Но они помогут тебе пройти последнюю милю до Харбор-Пойнта, когда ты предпочтешь просто лечь и умереть. Прибереги их на тот случай, когда тебе придется плохо. Понятно? - Она рассмеялась. Из всех Крестовых, с которыми Лейла встречалась до сих пор, Эйлса была самой жизнерадостной. Ее круглое веснушчатое лицо редко оставалось без улыбки, и в ней не было ни капли загадочного цинизма, свойственного другим ветеранам. Хотя порой ее склонность к веселой откровенности могла нервировать.
- Только это? - спросила Лейла, протягивая свернутый бинт. - Никаких шин или наборов для наложения швов?
Эйлса снова рассмеялась. - Если тебе придется зашивать порез, девочка, кормильцы накинутся на тебя раньше, чем ты успеешь воткнуть в него иголку.
- А что будет, если нас ранят? - спросила Люс. Сегодня утром ее обычное настроение заметно ухудшилось, глаза запали из-за недосыпания. Прошлой ночью Лейлу разбудил звук рыданий. Он был мягким и контролируемым, но достаточно громким, чтобы вторгнуться в ее мозг и вырвать ее из сна. Моргнув, она различила в полумраке стройную фигуру Люс, которая сидела на кровати, подтянув колени так, чтобы на них могла лежать ее голова. Лейла не стала спрашивать, что с ней, ведь это было так очевидно. Все их недавние уроки не оставляли иллюзий относительно того, что ждет их во Внешнем мире. Люс плакала про себя.
Слабый свет из окна, должно быть, уловил отблеск в открытых глазах Лейлы, заставив Люс выпрямиться. - Просто напряжение. - Она фыркнула, вытирая глаза руками. Она принужденно рассмеялась. - Предматчевые нервы, как они это называли. - Она принудительно рассмеялась. Почувствовав тягу к разговору, в который она не хотела вступать, Лейла отвернулась и снова легла спать.
На губах Эйлсы заиграла ухмылка, когда она пожала плечами в ответ на вопрос Люс. - Как вы думаете, что произойдет? Правильно, малыши. - Она хлопнула в ладоши и потянулась к своему рюкзаку. - Стена ждет. Не хочется разочаровывать публику, верно?
Из всех них только Стэйв носил винтовку. Это был основательно заклеенный и побитый АК-74 с восьмидюймовым подавителем на дуле и двумя запасными магазинами. У Эйлсы на бедре висел небольшой полуавтоматический пистолет, а у Ромера под мышкой - револьвер из нержавеющей стали. Лейле и остальным послушницам кратко продемонстрировали, как пользоваться каждым оружием, но стрелять из них не разрешили.
- Патроны слишком дороги, - объяснил Ромер. Коренастый мужчина с тупыми чертами лица, он был самым старым Крестовым из всех, с кем ей приходилось сталкиваться. Хотя в нем было мало юмора Эйлсы, Лейла была благодарна ему за суровый, но прямолинейный подход к вопросам. Открыв цилиндр револьвера, он извлек пулю и протянул ей. Пуля была пустотелой, заполненной, похоже, расплавленным воском. - Стальная пуля, заполненная жидкой ртутью, - сказал Ромер. - Трудно достать, а топливо - сука в производстве. Если они могут выпускать сотню годных патронов в год, то дела у консов идут неплохо.
Перед тем как покинуть деревню, Лейла примотала подаренный Нехной нож к лодыжке, спрятав его под штаниной комбинезона. Она также положила в свой рюкзак отмычки. Они весили совсем немного, и их наличие успокаивало, хотя и вызывало сожаление о последних словах, сказанных Дрешу. Странно было думать, что самый ценный груз, который они несли, был и самым легким. Каждому из них выдали по десять небольших пакетов из вощеной бумаги весом в пару унций. На них были аккуратные надписи чернилами. Лейла взяла два с надписью «Чеснок, - три - „Редис“ и пять - «Рапс.
- Семена, - сказала Эйлса, убирая свой запас в сумку. - Это единственный ценный товар, который этот дырявый город больше не производит. Ну и патроны, конечно, но они слишком дефицитны, чтобы ими торговать. Помни, ты получишь только половину пакетов для себя. Остальное отдашь Стэйву, когда мы доберемся до Харбор-Пойнта. Мой совет - выбирайте рапс. В других поселениях его выращивают для топлива.
Ни Дреш, ни кто-либо другой из Крестовых не пришел провожать их в то утро. Видимо, так было принято.
- Если ты уходишь, то считаешься мертвым, пока не вернешься, - сказала Эйлса, когда они отправились к стене. - Видимо, в первые дни они устраивали из этого праздник, много хлопали по спине и желали добра. Думаю, это быстро надоело.
Окинув взглядом деревню, Лейла поискала в окнах хоть какой-то признак того, что Дреш может наблюдать за ней. Его не было, или он был слишком хорошо спрятан, чтобы его заметить. Она подозревала первое. Не знала, что они собираются развести нас по разным командам, подумала она, испытывая острое сожаление по поводу обиды, которую она увидела на лице Дреша, когда они разговаривали в последний раз. Она сказала своему единственному оставшемуся другу детства, что готова отдать свою жизнь ради спасения Стрэнга. Неудивительно, что его не было рядом, чтобы проводить ее.
Когда они добрались до стены, выяснилось, что провожать их пришел мэр Флэк. - Вот черт! - - пробормотала Эйлса, устало закатив глаза, когда они поднимались по лестнице к парапету. Это было единственное открытое выражение негатива, которое Лейла видела от нее. - Он собирается произнести речь, верно?
Мэр поспешил исполнить ее предсказание, хотя его ораторское искусство было до обидного кратким. - Мы стоим на заре нового дня. - Он стоял на вершине караульного помещения с микрофоном в руках, и его усиленный голос эхом разносился по толпе. - Наши надежды восходят вместе с солнцем, мы верим в этих шестерых людей, лучших из тех, кого может предложить наш город. - Флэк протянул руку команде, выстроившейся вдоль края парапета. - Несите с собой нашу благодарность и нашу любовь, ибо вы рискуете всем, чтобы мы могли жить.
В последние слова он вложил изрядную долю задора, надеясь, без сомнения, вызвать одобрительные возгласы зрителей. Их реакция была, конечно, громкой, но направлена она была исключительно на Крестовых. Больше всего кричали имя Стэйва, хотя Ромеру и Эйлсе тоже досталось. Когда крашеры шагнули вперед, чтобы перекинуть веревки через стену, Лейла выпрямилась, услышав свое имя. Повернувшись, она увидела их в первом ряду: Кухлу со слезами, текущими по лицу, Дреша с усталыми глазами и принужденной улыбкой и Таксо с обеими руками, поднятыми в бешеном взмахе. Дреш и Кухла, должно быть, несли его по лестнице. Ей хотелось крикнуть в ответ, спросить, кто следит за Стрэнгом. Но она не могла вымолвить ни слова из-за внезапного сдавливания горла, да и не факт, что они могли услышать ее над криками толпы.
Рядом с ней Люс издала смешок, помахав группе зеленокожих агрисов. Ромер и Эйлса приветливо кивнули тем, кто называл их имена, а Стэйв стоял в невыразительном молчании, не обращая внимания на многих, размахивавших читами, которые они поставили на него. У Питта, похоже, не было ни друзей, ни семьи в толпе, и он терпел все это, склонив голову, с выпирающими в напряженной челюсти связками.
Толпа резко замолчала, когда Стейв поднял руку. - Пора идти, - сказал он команде, а затем бросил вопросительный взгляд на крашеров на вершине караульного помещения. Когда женщина с винтовкой с длинным прицелом подняла большой палец, он наклонился, чтобы взять свою веревку.
- Бежим, как только спустимся на землю, - сказал он, запрыгивая на балюстраду и натягивая веревку. - Не останавливаться, пока не скроемся из виду.
Лейла не поддалась искушению бросить последний взгляд на свою семью, опасаясь, что это может спровоцировать приступ трусости в последнюю секунду. Амоксициллин. Кларитромицин. Доксициклин. Она присоединилась к Стэйву и остальным на вершине балюстрады, веревка была туго натянута на ее руках и обхватывала верхнюю часть бедер. Обучение в этой части переправы было скудным, и Ромер кратко объяснил послушникам основы спуска по стене, сказав: - Самое главное - не упасть.
Она начала спускаться сразу же, как и Стэйв, - неуклюже и неаккуратно по сравнению с ним. И все же, несмотря на столкновения со стеной и болезненные царапины от веревки на ладонях, казалось, прошло не более тридцати секунд, прежде чем ее ноги коснулись земли. Верный своему слову, Стэйв пустился бежать по направлению к Старому городу, как только все они оказались внизу.
- Не оглядывайся, - сказала Эйлса, бежавшая рядом с ней, когда радостные возгласы толпы стихли позади них. - Это вредно для мозга. Когда ты выходишь из игры, ты выходишь из игры. Все, что имеет значение, - это переправа.
Они замедлили шаг, как только вошли в разросшиеся кварталы разрушенных домов. С детства наблюдая за этими наиболее очевидными остатками Мира, она чувствовала себя среди них странно, словно попала на одну из картинок в книгах Стрэнга. Она быстро распознала, что окружающие строения - не более чем остовы домов, выдолбленные и разрушенные до такой степени, что удивительно, как они вообще уцелели. Исчезнувшие стены открывали вид на комнаты и лестничные пролеты, где древние трубы пропускали серую воду на прогнившую мебель. На крышах и верхних этажах сидели и кружились птицы, издавая громкие тревожные крики при виде людей. Они были единственным источником звуков, не считая случайного грохота или шипения разрушающегося бетона.
Поднявшись на кучу обломков, Лейла заметила что-то под кроватью в одной из комнат нижнего этажа. Матрас провалился в заплесневелую ткань и ржавые пружины, но все же сохранил достаточно материала, чтобы отбрасывать тень на череп, который ухмылялся ей из мрака. Остановившись, чтобы перевести взгляд на пустые глазницы, она подумала, не предпочли ли они остаться под кроватью, умирая от голода, вместо того чтобы выйти и встретиться с переделанным миром.
Хотя ветераны явно бывали здесь и раньше, Лейла заметила, что они обходят дома с бдительной осторожностью, не производя впечатления скучающей рутины. Они обходили стороной все разбитые машины и держались в центре улиц, перебегая глазами от одного затененного дверного проема к другому. Они также хранили строгое молчание, общаясь только взглядами и редкими сигналами рук. Когда Люс по ошибке произнесла «ой» при виде выброшенной куклы, лежащей под качелями на детской площадке, она тут же получила от Эйлсы сильный удар по плечу.
- Заткнись! - - прошипела ветеран на ухо Люс, произнося слова со всей строгостью. В кои-то веки она не улыбалась.
На зачистку кварталов ушло около часа, и Стэйв повел их через заросли высокой травы к месту, которое Лейла приняла за развалившуюся дорожную развязку. Беспорядочная масса развалившегося бетона и тротуара занимала большую площадь, представляя собой непривлекательный пейзаж, изобилующий затененными расщелинами и впадинами. Подняв взгляд от беспорядка, Лейла увидела куполообразное здание, возвышающееся сквозь дымку примерно в миле от нее. Это было самое высокое и впечатляющее сооружение из всех, что они видели до сих пор, что заставило ее задуматься о его назначении. Но, увидев, как Стейв поднял кулак, чтобы они остановились, она поняла, что сейчас не самое подходящее время спрашивать.
Стэйв подозвал Ромера и Эйлсу, и все трое опустились на землю, прижавшись друг к другу. - Должен же он был когда-то упасть, - сказала Эйлса, негромко произнося слова, когда она повернула голову к рухнувшему перекрестку.
- Это произошло недавно, - сказал Ромер. - Может, еще не привлекло птенцов. Обходить его стороной означает провести здесь еще один день.
Лейла наблюдала, как Стэйв окинул перекресток долгим оценивающим взглядом. - Посмотрим поближе, - решил он. Остановившись, он повернулся к трем послушницам и приложил палец к губам, после чего двинулся вперед.
По мере приближения к перекрестку темп их движения заметно замедлился: Стэйв и ветераны двигались с повышенной осторожностью. Лейла подражала им, внимательно вглядываясь в каждый затененный уголок и ржавые развалины. Она задавалась вопросом, если птицы молчат, то это очень важно. Раньше их проход через жилые дома сопровождался непрерывным тревожным воем. Теперь же ничего не было слышно. Среди обломков она не заметила ни крыс, ни других тварей.
Кормщики охотятся на все, что кровоточит, сказала им Эйлса еще в деревне.Если, конечно, они смогут их поймать. В мою первую поездку здесь еще водились одичавшие собаки и кошки, да и крысы тоже. Сейчас их не так много.
Внешний мир принадлежит им, - тихим шепотом напомнила себе Лейла. Она поборола желание достать бластер. Стэйв держал винтовку направленной вниз, но ни Ромер, ни Эйлса не доставали пистолеты.
Стэйв снова остановился у основания опорного столба. По форме он был похож на тот, что она обнаружила в Подземке, но гораздо больше - возвышался на восемьдесят футов или более. На полпути прямоугольная плита раздваивалась, и два могучих пальца тянулись вверх, подпирая исчезнувшую дорогу. Как и в Подземке, ее основание было покрыто меланжем нарисованных символов, но гораздо более густым и запутанным. Аляповатые фигуры и каракули накладывались друг на друга, создавая неразборчивую фреску, за исключением прокламации, начертанной нечеткими красными буквами: ЗОНА, СВОБОДНАЯ ОТ КОРМЩИКОВ. Услышав, как Эйлса подавила смех, Лейла почувствовала в этом звуке некий ритуал. Красные буквы представляли собой плохую шутку, ставшую еще смешнее от повторного посещения.
Стэйв присел рядом с выжженным участком тротуара длиной в шесть футов. Присмотревшись, Лейла различила среди обуглившихся костей почерневшие.
- Одним поводом для беспокойства меньше, - пробормотал Ромер, бросив взгляд на участок, и вновь принялся напряженно наблюдать за окружающей обстановкой.
- Это был один из них? - пролепетала Люс. Она говорила быстрым шепотом, но все равно вызвала у Эйлсы осуждающий взгляд. Однако Стэйв не выказал никакого раздражения, ткнув пальцем в самый большой кусок почерневшей кости.
- Гамма, - я полагаю. Сбита выстрелом из бластера.
- Еще один вон там, - сказала Эйлса, указывая на черное пятно за колонной. Оно находилось в глубокой тени, отбрасываемой массой развороченных дорожных плит. Они лежали пирамидально, образуя узкий туннель.
- Это дело рук команды Слатта, - заключил Ромер. - Видимо, они нашли обвалившийся перекресток на обратном пути. - Он кивнул в сторону случайного туннеля. - Решили пройти через него, а не обходить стороной.
- Какого черта они это сделали? - Эйлса озадаченно прищурилась. - Слатт знал лучше.
- В тот день облака были плотными. Может быть, у них не было выбора. Может, воды не хватило? Преследовали?
- Хорошо, - сказал Стейв твердым голосом, чтобы предотвратить дальнейшее обсуждение. - Изменение маршрута.
- Рейлинги? - предположила Эйлса.
Он покачал головой. - Слишком долго. Аэропорт.
Лейла увидела, как два других ветерана обменялись взглядами, на их лицах читалась взаимная озабоченность. Однако они ничего не сказали, когда Стэйв продолжил идти, свернув налево и прокладывая путь через обломки к дальнему краю перекрестка.
Поначалу Лейла недоумевала, почему они не могут просто обойти разрушения и пойти по дороге дальше. Объяснение стало очевидным, когда они взобрались на возвышенность слева от перекрестка, откуда открылся вид на их первоначальный маршрут. Сама дорога была в основном свободна от препятствий, хотя трещины и ямы имелись в каждом дворе. Но по обе стороны от нее простирались настоящие джунгли из густой растительности. Чтобы добраться до дороги, нужно было прорубить сквозь них путь. Кормщики любят дикие места больше, чем руины, предупреждала Эйлса еще в деревне. Некоторые утверждают, что это потому, что они были выведены для леса. Но кто знает? В любом случае, если у вас есть выбор между улицами и деревьями, всегда выбирайте улицы.
Стэйв повел их по узкой боковой дороге, уходящей в сторону от перекрестка. Они держались центральной линии, двигаясь в одном строю, и постоянно следили за заросшими зданиями по обе стороны. Лейла поняла, что это место находится в процессе отвоевания у природы. Ветви деревьев торчали из окон, масса корней вытеснила фундамент среди обилия кустов и саженцев. Сверху продолжали кричать птицы, но она снова не заметила никаких признаков других форм жизни, кроме случайных туч жуков.
Когда поход затянулся до полудня без остановок на отдых, Лейле стало трудно сохранять бдительность. Изредка ее выручали впечатляющие примеры разрушенной инфраструктуры, например сосна, выросшая в центре жилого дома. Ее конический гребень торчал из крыши, а ветви высовывались из каждого окна. Она также увидела остатки «Кормления» - ржавые корпуса танков и военных грузовиков, погруженные в зеленую пелену растительности.
К ее удивлению, уже ближе к вечеру Стейв объявил привал и указал на двухэтажное здание, стоящее в стороне от зарослей, окаймляющих дорогу. Рядом с ним на столбе висела большая вывеска с каким-то красно-белым логотипом, а на переднем дворе рядом с топливными колонками стояли почерневшие останки гусеничной машины. Лейла узнала их по нечастым визитам в районы Кон, когда решила попытать счастья в торговле отбросами за пределами досягаемости Велны. Они всегда охранялись, а количество выдаваемого топлива строго контролировалось.
- Вы трое ждите здесь, - сказал Стэйв послушникам и кивнул Ромеру и Эйлсе. На этот раз все приготовили оружие, прежде чем двинуться в путь: Стейв дослал патрон в патронник винтовки, а двое ветеранов достали пистолеты. Они подошли к зданию плотной группой: Стэйв - впереди, остальные - с флангов и тыла. Обогнув угол, они исчезли из виду.
- Они не велели нам этого делать, - сказала Люс.
Повернувшись, Лейла увидела, как Питт достает свой бластер. - Ну и что? - - ответил он, окидывая взглядом немигающие глаза и осматривая возвышающиеся над ними здания.
Тебе не следует здесь находиться, решила Лейла. Это было видно по поту на его лбу и верхней губе, выступившему, несмотря на легкий холодок в воздухе. Поймав ее пристальный взгляд, он обернулся к ней. - На что ты уставилась?
Лейла перевела взгляд на пустые окна здания, расположенного у него за спиной. - Там что-то движется.
Завизжав, Питт взял бластер в обе руки и направил его на фасад здания. Его руки тряслись так сильно, что было бы чудом, если бы он попал во что-нибудь.
- Моя ошибка, - сказала Лейла. - Наверное, ветер.
Убийственный взгляд, которым он смотрел на нее, заставил ее вспомнить о пистолете, который он держал в руках. Может, он и был напуган до смерти, но он все равно был речником, который почти наверняка в свое время лишил жизни хотя бы одного человека. Нет, пригрозила себе Лейла, отгоняя страх и возвращая Питту его взгляд. Просто еще одна собака, которую нужно усыпить.
- Они вернулись, - сказал Люс. Разломив взгляд, Лейла увидела Ромера, который манил их из здания.
- Убери это, - шипел он на Питта, пока они спешили к нему. Речник, внезапно лишившись сил, снова нацепил бластер, и Ромер повел их к фасаду здания. Некогда широкие окна были заколочены, на дереве виднелись следы когтей, а кирпичная кладка была изрыта пулями. Взглянув на обугленную громаду военной техники на переднем дворе, Лейла увидела под ее массой еще один череп. Он был выжжен до черноты, но она узнала его по золотым зубам, блестевшим вдоль челюсти. Еще один скрытник, предпочитающий сгореть, а не встретиться лицом к лицу с Кормчим.
- Лейла. - Повернувшись, Ромер жестом указал на веревочную лестницу, свисающую из одного из верхних окон здания. - Ты первая.
Лестница представляла собой примитивную конструкцию из деревянных колышков, зажатых в узлах, которые заскрипели, когда она поднялась по ней. Достигнув окна, она втащила себя в комнату, настолько темную, что ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы разглядеть Эйлсу и Стэйва. Они оба сидели у небольшой кучи колб и банок в дальнем углу. Оглядевшись, она увидела, что остальные окна и стены затянуты каким-то грубым материалом. Единственным местом для сидения был табурет, стоявший у передней стены.
Услышав, как Люс с трудом поднимается по лестнице, Лейла повернулась и помогла ей пройти. Видимо, не в силах отказаться от вопроса, она тут же спросила: - Что это такое? - К счастью, на этот раз она говорила тихо и не навлекла на себя наказания со стороны Эйлсы.
- Безопасный дом, - сказала она. Поднявшись с кучи, она бросила каждому по банке. - Яблочный и персиковый конфитюр. Наслаждайтесь.
- Дня еще много, - сказала Лейла.
- До аэропорта не добраться. Стемнеет раньше, чем мы туда доберемся. Сидите, ешьте, спите и радуйтесь, что можете.
После того как Питт и Ромер присоединились к ним, ветеран подтащил веревочную лестницу и водрузил на оконную раму большую прямоугольную панель. Присмотревшись к материалу, покрывающему ее, Лейла обнаружила, что он мягкий на ощупь и состоит из небольших пирамидообразных выступов.
- Звукоизоляция, - пояснил Ромер. - Редкая вещь в наши дни. Техники еще не придумали достойного заменителя. Работает достаточно хорошо, но все же лучше, если вы будете говорить потише. Уши кормщиков гораздо острее наших. - Он двинулся к сложенным в углу товарам. - Крекеры есть?
- Не очень много, - ответила Эйлса, жуя огурчик. - Должно быть, люди Слэтта были ужасно голодны.
Когда глаза полностью привыкли к полумраку, Лейла увидела, что сидит на стеганой подстилке. Заметив, что рядом валяется еще несколько, она заняла одну из них и уселась, чтобы сбросить с себя рюкзак. Напряжение дня сразу же дало о себе знать болью в плечах. Ноги и спина чувствовали себя неплохо.
- Первая вахта в десять вечера, - сказал Стейв, сверяясь со своими наручными часами. - Двухчасовые смены. Сначала Эйлса, потом Питт, Люс, Ромер, Лейла и я. - Достав что-то из рюкзака, он бросил это Эйлсе. - Правила стандартные. Не стесняйся разбудить нас, даже если не уверена. - Лейла догадалась, что это для послушниц.
- Что это? - - спросила она, кивнув на предмет в руках Эйлсы. Он напоминал старый бинокль, принадлежавший Таксо, но с меньшими линзами и насадкой в виде маски, закрывающей окуляры.
- Очки ночного видения, - сказала Эйлса. - Одна из двух оставшихся пар. Я покажу вам, молодые, как ими пользоваться, позже. А пока... - Она жестом указала на банку на коленях Лейлы. - Ешьте. Никогда не знаешь, когда тебе выпадет еще один шанс.
Лейла уже давно не пробовала фруктовых консервов. Время от времени они появлялись на рынке, но в последние несколько месяцев их стоимость стала непомерно высокой. Она съела его с помощью нескольких крекеров, протянутых Ромером, и первый же сладкий и хрустящий кусочек заставил ее поглотить все остальное. У нее были еще вопросы, в основном о маршруте и о том, что их может ожидать в аэропорту, но резкая тишина, воцарившаяся среди ветеранов, заставила ее замолчать. Стэйв сидел и чистил винтовку, а Эйлса и Ромер уже устроились на своих подстилках, закрыв глаза. Из всех послушников Питт был самым беспокойным. Сидя спиной к стене, он смотрел вниз, уперев предплечья в колени. Лейла заметила, как его руки то и дело сжимались в кулаки, хотя он явно пытался это прекратить, а лицо напрягалось от досады каждый раз, когда это происходило. Люс, напротив, последовала примеру ветеранов и повернулась на бок, расслабив тело в явной дремоте.
Устроившись поудобнее, Лейла вполне ожидала длительного периода беспокойства. Однако, когда она положила голову на рюкзак и прикрыла глаза рукой, напряжение ее тела пересилило все отвлекающие факторы, и сон пришел быстро. К сожалению, и сны тоже.
Она стояла в дверях фильмотеки и снова замерла, наблюдая за тем, как Стрэнг кашляет кровью в миску. По какой-то причине его лампа была выключена, оставляя в темноте тусклый, колышущийся контур. Любопытно, что кровь в миске была яркой, светилась ярким малиновым цветом.
- Подойди сюда, Лейла, - сказал Стрэнг. Он говорил своим прежним голосом, мягким, но уверенным, без ставшего привычным хрипа. - Посмотри, что я для тебя приготовил.
Она не хотела. Ей хотелось убежать, как раньше. И все же, повинуясь его слову, она вошла в библиотеку, двигаясь с уверенностью, которая казалась ей неуместной. Ее тело было сильным, свободным от болей и ломоты дня, проведенного в адреналиновых нагрузках. Кроме того, она обнаружила, что мрак ничего не скрывает. Ее глаза регистрировали тени, но с легкостью проникали в них, а вид книг и постеров с фильмами вызывал теплое чувство знакомости. Впрочем, все ощущения исчезали, когда ее взгляд останавливался на чаше в руках Стрэнга. Блестящая кровь, переливающаяся с шелковистой, манящей медлительностью.
- Для тебя, - сказал он, протягивая ей чашу. - Пей, дочка. Разве ты не хочешь пить?
Запах этого напитка ворвался в ее ноздри, проникая вглубь и разжигая зверский голод. Было больно, но в этой боли была и радость, и возбуждение, вызванное подчинением чему-то первобытному. Но вместо того чтобы опустить морду к чаше и пить, она издала рык, отбросила ее в сторону и бросилась вперед, чтобы вонзить свои многочисленные зубы в мягкую плоть шеи Стрэнга...
Она успела остановить крик, прежде чем он сорвался с ее губ, и, рывком поднявшись на ноги, зажала рот рукой. Сгорбившись на подстилке, она держала руки на месте, втягивая ноздрями воздух. Пот прилип к ее рубашке, вызывая стыдливое напоминание о тех осуждающих насмешках, которые она бросала в адрес Питта. Может, он не единственный, кому не стоит здесь появляться?
- Плохие сны, да?
Ее взгляд метнулся к Ромеру. Он сидел на табурете, на его голове висели очки ночного видения. Спереди от него был отрезан небольшой круглый участок звукоизоляционного материала, чтобы открыть вид через закрытое окно. - Они случаются и здесь, - добавил Ромер голосом, едва превышающим шепот. - Больше, чем кажется естественным, я всегда думаю.
Лейла убрала руки ото рта и сглотнула, обнаружив, что в горле пересохло. - Моя смена уже началась? - - прошептала она в ответ, потянувшись за флягой с водой.
- Нет. У тебя есть полчаса или около того. - Он сделал паузу, бросив взгляд на обзорный экран. - Хочешь что-нибудь посмотреть?
Лейла кивнула, глотнула воды и перешла на его сторону. Он передал ей очки, которые после некоторого замешательства оказались впору. Они были сделаны для головы большего размера, чем у нее.
- Поначалу будет немного непонятно, - предупредил он. - Продолжай моргать, пока изображение не установится.
Он щелкнул переключателем, и зеленый свет залил ее глаза. Быстро моргнув, она увидела туманный круг смотрового окна и площадку перед гаражом за ним.
- Посмотри за БТР, - сказал Ромер. - Сразу за тем деревом.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы найти его: яркая фигура, низко пригнувшаяся к земле, частично заслоненная стволом сосны, проросшей из трещин на дороге. Края фигуры были нечеткими из-за очков, но она точно определила, что это живое существо. Оно было неподвижно, но она могла различить медленное дыхание.
- Это... ?
- Гамма. Да. Похоже, он что-то учуял. Возможно, крыс. Их здесь еще много, хотя мы их и не видим.
Фигура шевельнулась, лишь слегка подергивая ярким телом. Затем показалась голова. Она оказалась безволосой, как и все остальное, но в чертах лица проглядывала пугающая человечность. Нос был низко посажен, а губы выделялись благодаря множеству зубов. Но то, как нахмурились брови, и блеск опущенных глаз создавали впечатление существа, занятого размышлениями, а не чистым инстинктом.
- Есть шанс, что он нас почуял? - - спросила она. - Слышал нас?
- Нет. Если бы он учуял, то уже обнюхивал бы здание.
Она ахнула, когда изображение расплылось и гамма исчезла. Сначала она подумала, что очки вышли из строя, но дерево было на месте. Кормщика не было.
- Оно исчезло, - сказала она, снимая очки.
- Держи их, - сказал он. - Велика вероятность, что он вернется обратно. Лучше пока поберечь батарею. - Он щелкнул пальцем по переключателю на боковой стороне устройства, и зеленое свечение померкло в окулярах. - Проверять каждые пятнадцать минут. Не более тридцати секунд за раз. Если ничего не увидишь, отключи его.
Он встал, жестом приглашая ее сесть на табурет. - Черт, - простонал он, потирая основание позвоночника. - Легче не становится.
- Сколько переходов ты совершил?
Ему не нужно было думать об этом. Каждый Крестовый знал свое число. - Восемнадцать, включая этот. Только Стэйв и Нехна сделали больше. Не то чтобы я завидовал. Я сказал им перед тем, как мы отправились в путь, что это мой последний. Просто я уже чертовски стар. Большинство из нас такие, хотя нам и не нравится это признавать. Вот почему нам нужны такие молодые, как вы.
- Что заставило тебя начать?
- Думаю, по той же причине, что и тебя: были люди, которым что-то было нужно. Не родные, они все ушли во время Кормления. Но людей я встречал по пути. Так было в те времена. Старые семьи умирали, а из хаоса рождались новые. Наверное, поэтому многие больше не беспокоятся о втором имени. Нелегко смотреть, как люди, спасшие тебе жизнь, болеют и страдают. Но после первых нескольких поездок я понял, что делаю это уже не ради них. Во внешнем мире есть что-то такое, что цепляет тебя. Редут - это место, окруженное стеной, которую люди не могут покинуть. В мирное время это называли тюрьмой. Ты, наверное, заметила, что здесь не так много стен. Здесь... . . - Он пожал плечами. - По крайней мере, ты можешь вспомнить, каково это - жить. По-настоящему жить, я имею в виду, а не просто существовать. В городе кому какое дело до того, что ты делаешь? Но здесь все, что ты делаешь, имеет значение. Если бы мои старые кости не решили испортить мне жизнь, я бы, наверное, никогда не ушел.
Лейла заглянула в смотровое окно, увидев лишь безымянные тени. - У тебя когда-нибудь был переход, на котором ты никого не потерял?
Ответ прозвучал сквозь сжатые губы и задумчивый изгиб бровей. - Пока нет. Обычно мы теряем одного-двух за всю дорогу. Но с тех пор как Стейв вернулся один... - Исчезающие слова заставили его сильнее сжать челюсти.
Вздохнув, Ромер напоследок погладил ее по спине и перебрался на свою лежанку. - Нет смысла размышлять о подобном дерьме. Ты уходишь и возвращаешься, или не возвращаешься. Невозможно предсказать, кто вернется, так что, надеюсь, ты не просадила ни одного цента, поставив на себя. - Он успокоился и с тихим бормотанием повернулся на бок. - Помни, что я говорил об экономии батареи.
Они двинулись дальше, когда уже совсем рассвело и длинные тени отступили от дороги. Стейв задал небывалый темп, настояв на том, чтобы первый час они бежали, следуя по дороге, пока она не осталась позади и не свернула в широкую полосу луга. Тротуар здесь был настолько потрескавшимся и изъеденным растительностью, что вскоре их путь превратился в простую колею, проложенную через все более высокую траву. Стейв объявил привал, когда уже невозможно было различить направление дороги.
- Десять минут, - сказал он им, поднося к губам флягу. - Заправьтесь. Вам это понадобится.
Судя по отсутствию шепота в его тоне, он не видел угрозы в их окружении. Лейла не была так уверена, глядя на массу высоких колышущихся стеблей, заслоняющих горизонт. Они казались достаточно густыми, чтобы скрывать любые угрозы, а их постоянное шипение на ветру вызывало тревогу.
- Расслабься, - сказала Эйлса, уловив ее настроение. - Кормщикам нравятся деревья, но они не любят траву, какой бы высокой она ни была. Они держатся подальше от таких мест, даже ночью. Никто точно не знает, почему. Возможно, из-за шума. Или... - она поправила рюкзак, морщась от нежелания, - потому что здесь так неудобно передвигаться.
- В одну шеренгу, - сказал Стэйв, когда десять минут истекли. - Я на точке. Ромер - на тяге. Все время держите друг друга в поле зрения. Бегите, только если я побегу.
Несмотря на заверения Эйлсы, нервозность Лейлы нарастала по мере того, как они начинали свой путь. Помимо постоянного шипения сталкивающихся стеблей, она слышала частый треск невидимых существ. - Крысы и кошки, - сказала Эйлса. - В основном крысы. Раньше было и несколько кроликов, но их здесь больше не встретишь.
Прогулка была недолгой, и они замедлили шаг, когда над колышущейся травой показался высокий пирамидальный шпиль. Вскоре показалось и строение внизу - полуразрушенное деревянное здание с крутой покатой крышей и арочными окнами. Оно было обильно испещрено надписями - черными, красными и белыми, изображавшими одно и то же.
- Кресты, - сказал Питт. - Иконы... всякие.
- Да, в начале Кормления многие люди собирались в местах поклонения, - сказал Ромер. - Мечети, синагоги, храмы, да мало ли что еще. Христиане рисовали кресты снаружи, думая, что это убережет от зла. Они ошибались.
Церковь стояла на небольшом возвышении, земля вокруг была бледно-коричневого оттенка, без растительности. В отличие от гаража, окна не были заколочены, а двери исчезли, открывая мрачный интерьер.
- Почему вокруг нее ничего не растет? - недоумевала Люс, шаркая носком сапога по сухой земле.
- Они часто посыпали это место солью. - Ромер хрипло рассмеялся. - Еще одно суеверие, которое их не спасло. Видимо, эти святоши использовали больше, чем остальные. Готов поспорить, они еще и чеснок на все двери и окна вешали. Глупые ублюдки.
Подойдя ближе к пустому дверному проему, Лейла увидела то, что сначала приняла за какой-то костер. Скамьи были сдвинуты в сторону, чтобы освободить место для конусообразного скопления палок, плотно пригнанных друг к другу. Возможно, люди, прятавшиеся здесь, соорудили его в качестве последнего средства, предпочтя смерть от сожжения кормщикам. Но, подойдя ближе, она увидела черепа, усеявшие основание кучи. Крыша местами провалилась, позволяя стихии сгноить одежду, но различные безделушки, которые эти люди носили при жизни, остались: часы, кольца и украшения, образующие сверкающий ковер для мертвых.
- Они так делают.
Она слегка подпрыгнула при звуке голоса Эйлсы. Она стояла у плеча Лейлы и с привычным презрением смотрела на стопку костей. Лейла не могла сказать, вызвано ли оно осуждением кормщиков или их жертв.
- Альфы, я имею в виду, - продолжала она. - Они складывают их вот так, когда совершают массовое убийство. Некоторые думают, что они метят территорию. А я думаю, что они просто празднуют свое достижение.
- Это все сделали альфы? - спросила Лейла.
- Возможно, был только один. Хотя известно, что время от времени они объединяются.
Осмотрев кости, Лейла пришла к выводу, что невероятно, чтобы одно существо могло устроить столько разрушений. - Ты когда-нибудь видела одного? Альфу?
- Только издалека, и это было так близко, как я никогда не хотела бы. Пойдем, девочка. - Она толкнула Лейлу в плечо. - Аэропорт ждет.
К счастью, после церкви трава стала намного короче, что позволило быстро пройти мимо. Менее приятным было то, что это дало возможность Стейву снова заставить их бежать.
- Теперь выбор приобретает смысл, - пыхтела Люс рядом с Лейлой. - Надеюсь, я не описаюсь.
К позднему вечеру трава уступила место широкому пространству бетонной плиты. Сорняки густо прорастали из стыков, образуя зеленую сетку шириной в полмили. Стэйв объявил очередной привал, когда они подошли к линии столбов. За ними простиралась полоса потрескавшегося асфальта, уходящая вдаль по обе стороны. На дальнем краю этого пространства возвышалось скопление длинных двух- и трехэтажных зданий, в центре которых возвышалась восьмиугольная башня. Останки кораблей, которых Лейла раньше не видела, усеивали асфальт, словно острова ржавого цвета в сером море. Несмотря на их незнакомость, она знала, что это такое. Энциклопедии Стрэнга изобиловали иллюстрациями самолетов, и она тоже сохранила детские воспоминания о больших металлических птицах, оставляющих в небе белые полосы.
- Люди действительно летали на них, да? - сказала Люс, выражая одновременно сомнение и восхищение.
- Миллионы, - сказал Ромер. - По всему миру, каждый день.
- Зачем? - спросил Питт.
- По той же причине, что и мы. Потому что им нужно было куда-то попасть. Они просто шли дальше и быстрее.
- Никакого движения, - сказал Стэйв, осматривая здания в небольшой бинокль. Опустив его, он повернулся к послушникам: - Убежище находится на крыше главного терминала. Веревки спрятаны в вентиляционном отверстии, помеченном синей краской.
Лейла поняла, что эти инструкции даны на случай, если ветераны не справятся. Насколько опасно это место?
Стэйв повел их через взлетно-посадочную полосу быстрым шагом. Он снова дослал патрон в патронник винтовки и двигался с прикладом у плеча, следя за оружием взглядом. Из-за того, что небо начало тускнеть, взлетная полоса казалась огромной, вызывая острое чувство уязвимости. Хотя они могли заметить любую угрозу, у нее не оставалось сомнений в том, насколько быстро может двигаться кормщик.
Ближе к терминалу им пришлось лавировать по направлению между двумя разбитыми самолетами. Тот, что справа, был пассажирским самолетом, как и другие, заваленные мусором на взлетной полосе, а тот, что слева, имел военный вид. Его крылья развалились, придавленные весом четырех пропеллерных двигателей. Из задней части самолета торчала рампа, открывающая доступ в темную пасть его внутренностей. Лейла на мгновение залюбовалась различными знаками на фюзеляже и лишь ненадолго задержала взгляд на темном внутреннем пространстве. Отточенные инстинкты мусорщика подсказывали ей, что внутри будет много ценной техники, если только предыдущие участники Крестового похода не собрали ее дочиста. Учитывая темп, который задал Стэйв, она считала это маловероятным. Внутри были бы всевозможные провода и схемы, за которые Велна могла бы выручить серьезную сумму и порадовать Таксо. Оторвав искушенный взгляд, она застыла в шоке, увидев, что прямо перед ней остановился Стэйв. Он поднял винтовку и нацелился ей в голову.
- Лежать! - - прошипел он, его палец уже сжимал спусковой крючок.
Лейла почувствовала, как пули пронеслись над головой, а в ушах зазвенело от шипения газов, выходящих из подавителя, и он выстрелил прежде, чем она закончила приседать. За двумя выстрелами последовал звук столкновения тела с металлом и что-то, напоминающее вой раненой собаки, хотя и окрашенное безошибочно человеческими нотками.
Осознав, что сжалась в клубок, прижав руки к голове, она поднялась и повернулась, потянувшись рукой к бластеру. У основания трапа военного самолета лежала длинная бледная фигура. Рука, длиннее, чем следовало бы, протянулась к краю тени, отбрасываемой хвостовым оперением. Лейла уставилась на колючки, торчащие из когтистых пальцев, и прикинула, что в момент выстрела Стэйв находился менее чем в футе от нее. Когти дернулись, заставив ее сделать шаг назад и напомнив, что она так и не смогла достать бластер.
Пули Стейва пробили тело кормщика насквозь, из двух отверстий вытекала темная жидкость, заливая сухожилия и кости спины. Когда Лейла начала удивляться, как существо с такой малой мышечной массой может двигаться так быстро, кормщик забился в конвульсиях. Острые гребни позвоночника грозили прорваться сквозь бледную кожу, а рот открылся, чтобы выпустить поток слишком темной и вязкой жидкости, чтобы быть кровью. После этого он больше не подавал признаков жизни, но тело стало уменьшаться, и Лейла услышала тупой треск разрушающихся костей.
Ртуть в пулях, вспомнила она. Достаточно одной щепотки.
- Гамма, - сказал Стэйв, наклонив голову, изучая кормщика. - Довольно худой на вид. Вероятно, какое-то время находился в спящем состоянии. Объясняет, почему она напала, когда солнце еще не взошло.
Из самолета донесся звук - слабый стук в черной тени его брюха. Возможно, это был кусок сдвинутого обломка или другой кормщик. В любом случае, этого было достаточно, чтобы Питт поднял бластер.
- Не надо! - гаркнул Ромер, делая выпад, чтобы оттолкнуть руку речника, но тот слишком быстро нажал на спусковой крючок.
Выстрел эхом разнесся по взлетно-посадочной полосе и зданиям терминала, долго не затихая. Лейла видела, как во внутренностях самолета разгорается пламя, а Стейв и другие ветераны нацелили оружие, ожидая, что из огня выбежит еще один кормщик. Когда прошло тридцать секунд, но никто не появился, Эйлса набросилась на Питта.
- Отличная работа, гений! - Учитывая убийственный блеск в ее глазах, Лейла вполне ожидала, что она его пристрелит. - Да ты просто охренительно полезен!
- Теряем время, - вклинился Стейв, голос его звучал властно. Он смотрел на Эйлсу, пока она, скривив губы от отвращения, не отступила от Питта.
- Может, повезло, - сказал Ромер. Они все повернулись, чтобы осмотреть здание терминала. Глаза Лейлы блуждали по фасаду из потрескавшегося и разбитого стекла, не видя ничего интересного, пока она не уловила смутное изменение в одном из отражений. Вскоре за ним последовало еще несколько. Она не смогла различить никаких четких очертаний, но ей показалось, что по ту сторону стекла быстро движется множество тел.
- Ну вот, опять, - вздохнул Ромер.
- Забудьте о крыше, - сказал Стэйв. - Они настигнут нас раньше, чем мы пройдем половину пути наверх. Грузовой терминал.
- Туннель? - Лицо Ромера скривилось в сомнении. - Никто не приближался к нему уже много лет.
- Без вариантов. - Стэйв собрался бежать, но остановился, прежде чем отправиться в путь, и посмотрел на Лейлу тяжелым взглядом. - Обращай больше внимания на свое окружение, - сказал он, прежде чем переключить свой гнев на Питта. - Еще раз выстрелишь из этой штуки без причины, и я заберу ее, а ты сможешь идти домой один. А теперь пошли.
- Кто, черт возьми, поставил это здесь? - Ромер говорил в основном в гневе, но в его голосе звучали тревожные пронзительные нотки. Объектом его гнева был висячий замок на металлической двери, к которой их привел Стейв. Она была вмонтирована в стену на внешней стороне грузового терминала и скрыта за искусно расставленными обломками. На двери имелся собственный замок с клавиатурой, который Стейв открыл быстрым движением пальцев, набрав пять цифр. А вот замок и цепочка, к которой он был прикреплен, явно были новыми.
- Кто-то хотел пометить свою территорию, - сказал Стейв, указывая на символ на двери, нарисованный красной краской: буква «А» в перевернутом треугольнике.
- Мы можем его отстрелить? - спросила Люс.
Лейла решила, что и цепь, и замок слишком тяжелые и не поддадутся пуле, что быстро подтвердил Стэйв, дав им немного подергать. - Мы только зря потратим патроны.
- Мы должны попасть внутрь, - сказала Эйлса. Ее взгляд переместился с темнеющего неба на пылающий обломок самолета на взлетно-посадочной полосе, просочившийся толстым столбом черных облаков в исчезающую синеву неба. - Из-за того, что парнишка-гений облажался, все кормщики на многие километры будут привлечены.
- Крыша, - сказал Ромер, устремив на Стэйва жесткий, настойчивый взгляд. - Другого выхода нет.
- Они настигнут нас раньше, чем мы туда доберемся. . .
- Я могу открыть это, - сказала Лейла. Присев у замка, она сняла рюкзак и расстегнула ремни, чтобы достать набор отмычек. Она чувствовала на себе взгляд Стейва, когда вставляла щуп в замочную скважину, и удивлялась тому, что ее руки не дрожат.
- Как долго? - - спросил он.
Лейла провела щупом по внутренней части замка, скрывая недоумение от сложности обнаруженных ею деталей. Несмотря на отсутствие ржавчины, это явно был продукт Мира. - Несколько минут, - сказала она, не будучи уверенной, что лжет.
- Стэйв... - начал Ромер, но Стейв прервал его.
- Пусть будет две, - сказал он Лейле. - Всем остальным - смотреть в оба и держать оружие наготове.
Две минуты - это невозможно, Лейла знала. Тем не менее она ничего не сказала и продолжала прощупывать дверь своими негнущимися руками, мысленно представляя, как работает замок. Замки - простые вещи, - сказал ей однажды Стрэнг. Это рычаг, заключенный в металл. Чтобы открыть его, нужно просто найти нужное место, куда нажать.
- Движение вправо, - сказала Эйлса. - Держатся в тени, но я их вижу.
- Тип? - спросил Стэйв.
- Все гаммы, насколько я могу судить. Считая от трех... получается пять.
Стандартное устройство, решила Лейла с резким чувством облегчения. Тяжелый механизм, однако. Убрав зонд, она взяла из своего набора две самые прочные отмычки и вставила их в замок: одну под высоким углом, другую - под низким. Инструменты вдавились в ее ладони, когда она стала давить все сильнее и сильнее.
- Движение влево, - сказал Ромер, и эти слова сопровождались щелчком отведенного назад курка его револьвера. - Еще гаммы. Насчитываю шесть. Тени здесь становятся очень длинными, Стэйв.
- Я в курсе.
Лейла снова почувствовала на себе его взгляд, пока работала. Не обращая на него внимания, она слегка изменила шаг нижнего медиатора, надавив на него достаточно сильно, чтобы по ладони потекла струйка крови.
- Слишком долго. - Рука Стэйва опустилась и схватила ее за плечо. - Оставь...
П-образная дужка замка с громким щелчком выскочила из корпуса, и Лейла быстро отцепила ее от цепи. - Получилось, - сказала она, что было излишним, поскольку Ромер и Стейв уже пытались открыть дверь.
- Входите! - Стейв дернул головой в сторону открывшегося прохода. Абсолютная темнота заставила Лейлу заколебаться. Оставайся на свету.
- Шевелись, девочка! - Сильный толчок Эйлсы отбросил ее в тень. - Это единственный вход, а кормщики не ставят замков.
Она подняла Лейлу на ноги и снова толкнула. Через несколько секунд слепого спотыкания и столкновений с грубыми стенами ветеран включила фонарик, чтобы осветить путь впереди. Проход представлял собой узкий канал из голого кирпича с трубами и кабелями под потолком. При виде еще одной двери в конце коридора у Лейлы свело желудок. Ее ужас уменьшился, когда она увидела, что эта дверь не заперта. Кроме того, она была гораздо тяжелее и толще, чем та, что находилась снаружи, - сплошная масса клепаной стали с клавиатурой.
Эйлса вбила цифры, и в ответ раздался звук чего-то тяжелого, сдвинувшегося с места. Прижав ее плечом, ветеран потянулась, но барьер сдвинулся лишь незначительно. Лейла добавила свой вес, за ней последовали Люс и Питт. Из дальнего конца прохода донеслась какофония ударов множества конечностей по металлу. Ромер и Стэйв, очевидно, заперли внешнюю дверь, но Лейла не знала, как долго она продержится против такого количества кормщиков.
Закричав, Эйлса удвоила усилия, и стальная дверь наконец начала открываться, скрипя на сухих петлях. Они в беспорядке ворвались в комнату. Лейла зашипела от боли в порезанной ладони, которой она скребла бетонный пол. Эйлса поднялась первой и крикнула в проход, который теперь наполнился звуками топота ног. - ДАВАЙ!
Ромер и Стэйв появились в свете мерцающих фонариков, Лейла и ее послушники убрались восвояси, пока трое ветеранов закрывали дверь. Она захлопнулась с грохотом, затем раздался громкий стук, когда Стэйв нажал на рычаг, чтобы закрепить скрытый механизм, удерживающий ее на месте. Мгновенно начались удары. Он был приглушен далеким громом, но Лейла слышала неистовый голод в быстром, перекрывающем друг друга стуке множества конечностей, бьющих по двери. Как ни громко это было, Лейлу поразило отсутствие каких-либо других звуков. Кормщики, похоже, не отличались особой громкостью. Хотя от ударов молотка стальной корпус двери не дрогнул, она все равно смотрела на нее, с ужасом ожидая, что в любую секунду она может распахнуться.
- Не волнуйся, - сказала Эйлса, помогая Лейле подняться на ноги. - Здесь хранился ценный груз. Без лазера сюда ничего не проникнет.
По эху ее голоса Лейла поняла, что это, должно быть, просторное помещение. Включив фонарик, она провела лучом по ряду клеток из проволочной сетки. Некоторые из них были пусты, но в других стояли поддоны с коробками. Надежды на то, что в них могут быть припасы, быстро развеялись, когда Эйлса поманила ее ближе, посветив фонариком на открытую коробку на самом верху штабеля.
- Красивая, правда?
- Не может быть, - пробормотала Лейла, прищурившись на желтый блеск обнаженного металла. Он состоял из плотно прилегающих друг к другу слитков, на каждом из которых было выбито какое-то число.
- О, это золото, - заверила ее Эйлса. - Должно быть, около тонны. Серебро и платина тоже. Полагаю, в последние дни Кормления какие-то богатые ублюдки сильно разнервничались и начали перевозить свое добро. Им это не очень помогло, конечно. Или нам. Нет смысла в вещах, которые больше нельзя есть или использовать. Неважно, насколько оно блестящее. - Она перевела фонарик на ладонь Лейлы. - Это требует внимания. - Она направила луч на стоящие рядом стол и стулья. - Садись вон туда.
Она послушно села, пока Эйлса с помощью ваты и бинта обрабатывала рану, не обращая внимания на протесты Лейлы о том, что не стоит беспокоиться по этому поводу. - Все, что пропускает кровь, оставляет запах, по которому они могут пойти.
- Не думаю, что мы пойдем этим путем. - Повернувшись на звук голоса Питта, она увидела, что он стоит недалеко от двери. Он говорил с напряженной настороженностью, ожидая насмешек или критики за свою ошибку. - Я имею в виду, - продолжал он, - что там будет темно, даже когда взойдет солнце.
К удивлению Лейлы, никаких резких напоминаний о его ошибке или приказов заткнуть бесполезный рот не последовало. Эйлса бросила на него короткий раздраженный взгляд, а затем вернула свое внимание к порезу Лейлы. У Стэйва и Ромера тоже не нашлось слов упрека. По тому, как быстро они простили друг друга, Лейла пришла к выводу, что держать обиду во время перехода считается опасной поблажкой.
- В каждом убежище есть аварийный люк, - сказал Ромер. Он направил луч фонарика в глубь хранилища, осветив вентиляционное отверстие на потолке.
- Код двери - восемь-четыре-девять-шесть-два, - сказала Эйлса, туго завязывая бинт на руке Лейлы. - Если он вам когда-нибудь понадобится. Мы используем его для всех кодовых замков здесь, так что он подойдет и для наружной двери. Хотя теперь, когда Кормщики нашли это место, я сомневаюсь, что мы когда-нибудь сюда вернемся.
- Они помнят?
Эйлса коротко вздохнула и рассмеялась. - В чем их нельзя упрекнуть, так это в памяти. Стоит взорвать убежище, и можно быть уверенным, что по крайней мере один из них сделает из него гнездо. - Достав из сумки ножницы, она обрезала лишнюю повязку. - Все готово. Проверю завтра. Оставь это, если не заживет.
- Здесь нет запасов, - сказал им Стэйв. - Так что ешьте по пайку. Затем гасим свет и ложимся спать. Дозора сегодня не будет. - Его фонарик сверкнул в сторону двери. Больше он ничего не сказал, но Лейла догадалась о невысказанной причине отказа от дозора: Если они прорвутся, нам все равно крышка.
Стук в дверь продолжался несколько часов. Остальным удалось заснуть, но Лейла не могла. Хотя в хранилище не хватало припасов, в нем сохранились некоторые удобства, в том числе мягкая кушетка, которую Люс заняла после игры в камень, ножницы, бумагу. Здесь также было достаточно мэтров и спальных мешков для каждого из них. Однако, несмотря на тепло и мягкость коврика под ней, Лейла упорно не хотела спать. Она знала, что это не из-за кормщика. Иди сюда, Лейла. Посмотри, что я приготовил для тебя...
- Тяжело, да? - прошептала Эйлса. Они обе улеглись как можно дальше от двери, устроившись между рядами запертых клеток. До сих пор Лейла считала ее полностью спящей.
- Прошлой ночью мне приснился... плохой сон, - сказала она. - Не хочется смотреть повтор.
- Да. У меня тоже иногда такое бывает. У нас у всех. Здесь это случается слишком часто, чтобы это был просто стресс. Как-то раз я слышала, как какой-то большой ум в городской медицине сказал, что это может быть связано с атмосферным загрязнением. Что-то в воздухе, в общем. Что это такое или откуда оно берется, кто знает? Я думаю, что кормщики выделяют его, когда умирают. Им было недостаточно съесть весь мир. Им пришлось отравить и нас. Но что я знаю? - Лейла услышала, как она перевернулась на бок. - Не волнуйся об этом. Адреналин поддержит тебя. Я никогда не сплю во время переходов, а это мой пятнадцатый.
- Значит, вы уже пересекались со Стэйвом?
- Десять раз. Какое-то время у нас была постоянная команда. Я, он и маленький крысомордый ублюдок по имени Чед. Не было ни одного укрытия или подвала, который бы Чед не нашел. Он не раз спасал нам шкуру. Других мы теряли по дороге, но втроем всегда справлялись. До последней поездки. Я должна была идти, но на тренировке подвернула лодыжку, и вместо меня отправилась Рехса. Вернулся только Стэйв. Это показатель того, что он не ненавидит меня за это. Рехса... ...она была особенной.
- Она нарисовала что-то на стене в деревне. Розы. У нее был талант.
- Да, был. И умная. Никогда не встречала человека, который бы так много читал, а она, казалось, все помнила. Могла цитировать Шекспира по слогам. И Библию, хотя она не так любила.
- Ты знаешь, как это произошло?
- Этот вопрос не задают. Ты уходишь, возвращаешься или не возвращаешься. Размышлять о деталях вредно для мозга.
- Извини.
- Не стоит. Откуда тебе знать? Мы едва успели тебя чему-то научить. Когда я проходила Отбор, нам дали два месяца на подготовку. Два месяца. Представляешь? Через некоторое время, когда мы теряли все больше и больше Крестовых, восемь недель превратились в шесть, потом в четыре. Теперь мы просто тащим вас, бедных ублюдков, сюда и надеемся, что вы не отстанете.
Она снова сдвинулась с места и затихла, пока Лейла не услышала тихий ритмичный стон ее дыхания во сне. Ее очередь подошла только после того, как кормщики наконец перестали штурмовать дверь. На этот раз ее ждал Торн. Он лежал у основания стены, тело его было изломано, а кровь текла все того же удивительно манящего пунцового оттенка. Он умолял, пока она продвигалась к нему, движения ее были медленными, словно она смаковала его страх. Когда Стейв разбудил ее, ей пришлось спрятать лицо в складках спального мешка, чтобы скрыть слезы.
Вентиляция была узкой, и на ее прохождение ушло почти все утро. Им приходилось толкать рюкзаки вперед, протискиваясь по квадратному металлическому рукаву. Многократные повороты направо и налево привели их к перекрестку, где лестница поднималась к решетке на дюжину футов выше. Эйлса пошла первой, поднялась по лестнице, затем достала пистолет и медленно подняла решетку.
- Чисто, - доложила она, быстро оглядевшись по сторонам.
Они вышли в широкое пространство с виниловым полом, хорошо освещенное длинным пространством из разбитых вдребезги окон. С одной стороны стояли ряды пыльных кресел под табличками с надписью «Ворота вылета» и путаным набором цифр без последовательности.
- Здесь действуют правила знаменья, - предупредил послушников Стэйв, когда все поднялись наверх. - Здесь много темных мест, а кормщики более активны при дневном свете, когда у них есть крыша над головой. Так что будьте бдительны.
Пройдя через терминал, Лейла обнаружила, что это наименее разрушенная структура из всех, что встречались во Внешнем мире, хотя и здесь имелись участки разрушения. Местами с потолка свисали провода, местами в стенах и полу зияли дыры от пуль, а ноги так часто хрустели осколками стекла, что Лейла сделала мысленную пометку собрать их со своих ботинок, когда они в следующий раз остановятся. Они миновали ряд магазинов, среди которых, как она с горьким разочарованием заметила, была аптека с пустыми полками. Однако в ювелирном магазине рядом с ней по-прежнему было много колец и ожерелий, но не было часов. Больше всего ее внимание привлекли плакаты, а особенно люди. Они были повсюду, улыбаясь ей сверкающими белыми зубами и безупречной кожей, с роскошными длинными или искусно укороченными волосами, с мускулистыми или стройными телами, доведенными до совершенства. Каждый из них, казалось, был полон любви к вещам, которые они держали или носили, - ангельские существа, доведенные до экстаза сокровищами исчезнувшего мира.
Миновав магазины, они преодолели ряд металлических барьеров и дверных проемов, прежде чем очутились в привычном беспорядке. Перед ними расстилалось огромное поле, каждый квадратный ярд которого был завален останками скелетов и багажом. Некоторые тела были перемешаны с вещами, словно они погибли, когда открывали сумки или чемоданы. Пробираясь через этот уродливый беспорядок, Лейла заметила, что на многих телах сохранилась одежда, а кости не имели того темного, обветренного вида, который бывает от воздействия стихий. Ни она, ни ее товарищи-послушники не почувствовали необходимости спрашивать, что здесь произошло: Кормщик однажды устроил пир.
Они вышли из терминала через широкий вестибюль, а затем пересекли лабиринт боковых дорог с выцветшими указателями автобусов и маршрутных такси. За ними простиралась длинная прямая дорога, загроможденная самым густым скоплением разбитых машин, которое Лейла только видела.
- Бежать в аэропорт стало своего рода ритуалом во время Кормления, - пояснила Эйлса. - Даже после того, как все невоенные самолеты в мире были посажены.
- Тогда зачем они это делали? - спросил Питт.
- Паника и инстинкт, наверное. В мирное время аэропорты всегда представляли собой место для побега. Вы отправлялись туда, чтобы улететь и сбежать от своей дерьмовой жизни, даже если это было ненадолго. Вполне логично, что вы поступите так же, когда все начнет рушиться.
Стэйв ускорился до уверенной пробежки по асфальтированной окраине скопления обломков. Вскоре они свернули с дороги, пересекая новые луга, хотя на этот раз, к счастью, более чахлые. Это был самый длинный забег, но Стэйв позволял себе больше отдыхать, чем в предыдущий день, и поддерживал приемлемый темп. Но все равно было больно, и, когда он остановился на берегу, откуда открывался вид на странную прямую реку, Лейла опустилась на колени и сбросила с плеч рюкзак. Сделав глубокий вдох, она обратила внимание на запах, пропитавший окружающий воздух. Он был слишком едким для сточных вод, но тошнота, которую он вызывал в ее нутре, ощущалась сильнее.
- Что это за вонь? - спросил Питт, морщась от едкого привкуса в воздухе.
- Сладкий аромат того дерьма, которое они там делали, - ответил Ромер, кивнув в сторону другого берега реки. Проследив за его взглядом, Лейла различила узкие трубчатые башни и широкие цилиндры химического завода. Опустив взгляд на реку, она увидела, что на вялой воде некрасиво переливаются радужные пятна чего-то неприятного.
- Вы должны быть благодарны за это, - продолжал Ромер. - Кормщики ненавидят его больше, чем мы, и не подходят к этому месту.
- Наберите побольше воды, - сказал Стэйв, опускаясь на колени и доставая из рюкзака свою флягу и другие предметы. - Затем наденьте перчатки и маски. Как только мы окажемся внутри, не прикасайтесь ни к чему, пока не придется, и вымойте перчатки как можно скорее.
- Звучит восхитительно, - пробормотала Люс.
Следуя примеру Ромера и Эйлсы, Лейла, Люс и Питт надели маски и затянули ремни друг на друге, после чего натянули перчатки. Лейла поняла, что ее прежние опасения по поводу потери ловкости рук теперь не так ощутимы. Если уж на то пошло, они казались ей хлипкой защитой от такой токсичной среды. Именно в такие моменты она жалела, что так много читала в библиотеке Стрэнга.
Прежде чем снова пуститься в путь, Стэйв проверил их, убедившись, что маски надежно закреплены. Лейле стало ясно, что Крестовым и раньше случалось терять здесь людей, но не кормщиков. Затем он повел их вдоль берега неестественно прямой реки, пока они не подошли к частично разрушенному мосту. Он был железным, центральная часть исчезла, но по внешнему краю сохранилась дорожка. Переход был шатким, но, к счастью, недолгим: переходили по двое, и старый металл при каждом шаге издавал протестующие визги. Как бы ни был плох воздух, его жжение все еще ощущалось сквозь маску, Лейла еще меньше радовалась погружению в загрязненные воды.
Путь к заводу пролегал по дороге, когда-то покрытой черным асфальтом, но превратившейся в разбитую колею. Приходилось обходить несколько глубоких луж, которые казались более засоренными опасными веществами, чем река. Стэйв поднял руку, чтобы дать знак остановиться, когда они подошли к большому металлическому контейнеру, частично загораживающему дорогу. Он был похож на те, что использовались для жилья в Речнике, но сильно проржавел, а к его крыше были прикреплены какие-то механизмы. Однако внимание Стейва привлек символ, нарисованный красной краской на его рифленой стороне: буква «А» в перевернутом треугольнике. В отличие от аналогичного символа в аэропорту, этот сопровождался словами: СОБСТВЕННОСТЬ МСТЯЩЕГО ОСТАТКА.
- Мстящего остатка? - спросила Эйлса, голос которой был приглушен маской, но все же был понятен.
- Никогда о них не слышал, - ответил Ромер, его голос превратился в рычание. - Должно быть, новенькие.
- И чертовски отчаянные, если решили обосноваться здесь.
- Они живут в этом? - спросил Питт, прикоснувшись рукой к контейнеру, чем вызвал короткий смешок Ромера.
- Это ловушка для кормщиков, - сказал он, указывая на механизм на крыше. Он состоял из колеса и шкивов, прикрепленных к двери. В отличие от других контейнеров, дверь представляла собой одну стальную секцию, навешенную сверху, а не по бокам. - Кормщик приходит ночью, забредает внутрь, задевает пластину в полу, и дверь опускается. Их часто использовали в Кормлении, но их никогда не хватало. И они работают только с живой наживкой.
Он подошел к контейнеру и заглянул в небольшое отверстие в ржавом металле. Осмотрев внутренности, он повернулся к Стэйву с мрачным лицом. - Свежая и человеческая.
- Значит, будем исходить из того, что они не дружелюбны, - сказал Стэйв, отстегивая винтовку. - Оружие наизготовку. И вы тоже. - Он добавил, обращаясь к послушникам. - Следите за тенями и углами. Я веду наблюдение. Ромер, бери на себя. Не разговаривать, если ничего не увидите.
Следя за его уверенным продвижением по стене, Лейла не находила успокоения в том, как крепко держит бластер в руке. Она боялась выронить его или выстрелить в пустоту, как Питт. Тот факт, что Стейв счел это необходимым, многое говорил об опасности, которой они здесь подвергались. Человеческая опасность, - заключила она, вспомнив символ и слова Эйлсы, сказанные утром, когда они отправились в путь. Здесь есть о чем беспокоиться не только кормщикам.
Пройдя на территорию завода, она даже через маску почувствовала, как воздух стал еще более затхлым. Большая часть конструкции рухнула, выплеснув всю химическую гадость, которая таилась в бесчисленных трубах и резервуарах. Лейла догадывалась, что годы дождей сделали все возможное, чтобы разбавить ее, но в почве она наверняка осталась. Ее приобретенный инстинкт опасности запел четкую песню предупреждения: Это очень плохое место. Если бы она была здесь одна, желание бежать было бы непреодолимым, но Стейв продолжал идти неторопливым, хотя и напряженным шагом.
Они услышали звук, когда подошли к длинной ржавой змее упавшей башни. Он был далеким, но пронзительным, сочетающим в себе шипение и вопль, полный сильной боли. Стэйв поднял кулак, чтобы остановить их на месте, и присел на подножие упавшей башни, пока звук не стал исчезать. В этот момент Лейла услышала другой шум - слабое, но явно человеческое эхо множества голосов, разразившихся смехом.
Эйлса придвинулась к Стэйву, прижалась к его голове, чтобы ее было слышно сквозь маску. - Похоже, они поймали одного. Бета, судя по тону криков, может, даже альфа. Это хорошо. Мы проскочим мимо, пока они развлекаются.
Лейла заметила, как глаза Стейва слегка дрогнули - единственный признак нерешительности, который она в нем увидела. Впрочем, оно быстро прошло, и остальные, вероятно, не заметили. - Нам нужно знать, кто эти люди, - сказал он. - И сколько их.
Эйлса озадаченно вскинула брови. - Это не разведка.
Лицо Стэйва под маской ожесточилось, в его голосе прозвучал непререкаемый авторитет, несмотря на препятствия. - Это задание - то, что я сказал. А теперь пойдемте.
Теперь они шли еще медленнее, следуя за криками. Стэйв останавливался за углом каждого здания, прокладывая путь в глубь завода. Вскоре крики стали почти оглушительными. Словно каждый длинный, отвратительный вопль вонзался когтями в голову Лейлы. Однако последовавший за этим смех был еще хуже.
Подойдя к трехэтажному строению, почерневшему и выщербленному от огня, Стэйв просунул голову в зияющую дыру в стене и провел их внутрь. Осмотрев внутреннее помещение, Лейла обратила внимание на поднимающуюся вверх решетку из перекрывающих друг друга стальных балок. Взглянув на верхнюю часть здания, она увидела, что оно свободно от птиц. Как и кормщики, они, похоже, благоразумно избегали этого места.
Крики раздавались так близко, что было ясно, что они доносятся из-за почти неповрежденной стены справа от них. Жестом приказав им не высовываться, Стэйв подкрался к свободному окну. Оно было достаточно широким, чтобы они могли выстроиться по обе стороны, когда он остановился. Отложив винтовку, он полез в рюкзак и извлек оттуда небольшое круглое зеркало бокового обзора, которое, видимо, нашел на развалинах. Осторожно он поднял зеркало к нижнему краю оконной рамы. Расположившись сбоку от него, Лейла получила возможность хорошо видеть, что находится за окном.
Стабильно меняя угол наклона зеркала, он охватил взглядом пространство между двумя зданиями, где в кругу стояли дюжина людей. Все они были одеты в длинные плащи, на головах - капюшоны, закрывающие лицо до самого носа. Несколько человек были в очках, но большинство наблюдали за зрелищем через прорези для глаз. Кормщик в центре круга был зафиксирован цепями по рукам и ногам, а тело его было натянуто так, что он висел над землей. Но он все равно извивался и кричал. Догадка Эйлсы подтвердилась: длинные конечности и вытянутая голова, обнажавшая зазубренные зубы при каждом крике, когда длинноногая фигура по бокам проводила паяльной лампой по его коже. Бледная плоть почернела от шеи до живота, испуская устойчивое облако дыма, и Лейла была благодарна за свою маску. Эта вонь, несомненно, была хуже, чем даже химические миазмы этого места.
Владелец паяльной лампы приостановил свои мучения, отступил назад и поднял пылающий инструмент к зрителям, которые разразились хохотом. Лейла услышала в их смехе маниакальную нотку, заметив, как разинуты их рты и оскалены зубы, словно они рыдали.
- Свидетель! - - воскликнул человек с паяльной лампой. В его голосе слышался неровный хрип, который Лейла приняла за результат длительного дыхания местным воздухом. - Станьте свидетелями единственной награды, оставшейся нам в этом мире. Станьте свидетелями нашей мести!
Он продолжал произносить ругательства, снова опуская паяльную лампу, но слова заглушались криками существа. На этот раз они были такими громкими, такими пронзительными, что Лейла почувствовала непреодолимое желание отвернуться, борясь с нарастающей тошнотой. В этот момент она уловила движение в одной из луж на полу. Ее взгляд метнулся вверх и уперся в фигуру, шатко балансирующую на балке. На нем был длинный плащ из сшитой ткани и кожи, а на голове - такой же капюшон, придававший ему насекомоподобный вид благодаря большим круглым очкам, скрывавшим большую часть лица. На плече у него висел арбалет, направленный прямо на Стэйва.
Она не колебалась и даже не думала. Ствол бластера появился в поле ее зрения, прежде чем она приняла осознанное решение поднять его. Вспышка и грохот на мгновение ослепили и оглушили ее. Когда все стихло, она увидела дымящуюся окровавленную фигуру, которая с влажным хрустом упала на землю.
В течение пяти секунд ничего не происходило. Лейла успела рассмотреть лицо человека, в которого она стреляла, увидеть гнойные нарывы, покрывавшие большую его часть, и сросшиеся, почерневшие огрызки зубов. На его сшитом из лоскутков ткани пальто виднелись брызги крови. Он не двигался. Даже не шевелился.
Неподвижность была нарушена выстрелом из револьвера Ромера. Лейла перевела взгляд с трупа на другого мужчину в длинном плаще, который рухнул в дверном проеме, и арбалет, который он держал в руках, разрядил свой болт в пол, рассыпав короткий шквал искр. Люс выстрелила следующей: еще одна фигура нырнула в укрытие за стальной балкой, а граната из бластера разнесла кирпич и бетон.
Поднявшись из укрытия, Стэйв направил винтовку в окно, выпустив еще одну пулю в голову человека с паяльной лампой и еще одну - в кормщика. - Бежим! - - рявкнул он и побежал к дверному проему в дальнем конце здания. Лейла, спотыкаясь, побежала за ним, ее ноги охватило предательское онемение. Она чуть не упала, но Эйлса поймала ее, схватила за одну из лямок рюкзака и потащила за собой, пока та не встала на ноги.
- Держись рядом! - - пыхтела она, постоянно вертя головой в такт своему пистолету. Они оба пригнулись при звуке еще одного выстрела. Не один из них, а плоская стрела справа, поднявшая пыль и гравий, но не причинившая никакого вреда. Эйлса и Питт выстрелили в унисон, и Лейла увидела, как человек в капюшоне с каким-то двуствольным оружием, окровавленный и дымящийся, рухнул в груду ржавого металла.
Они на полной скорости пронеслись сквозь череду разрушенных зданий, со всех сторон их настигало эхо топота ног и разъяренных криков. Несколько раз Лейла пригибалась от свиста арбалетных болтов, рассекающих воздух. К счастью, дальше она слышала только их собственные выстрелы. Винтовка Стейва выпустила еще три выстрела, а револьвер Ромера дважды бабахнул. Она не могла сказать, попали ли они во что-нибудь.
Выйдя из сооружения, состоящего в основном из ржавых труб, они оказались на открытой площадке, в центре которой стоял высокий резервуар высотой около тридцати футов. За резервуаром Лейла увидела еще несколько фигур, бегущих к ним, и по доносящимся сзади крикам поняла, что их поймали.
- Там! - воскликнул Стэйв, устремляясь к резервуару. Достигнув подножия лестницы, которая змеилась вокруг цилиндрической конструкции, он присел, держа винтовку у плеча. - Вперед! - - скомандовал он, когда Лейла подошла к нему, дернув головой в сторону лестницы. Не чувствуя в себе сил спорить, она начала подниматься. Металлическая лестница еще больше обветшала, чем дорожка на мосту, и сильно вздрагивала, когда она поднималась, затыкая уши от резкого визга древней арматуры под нагрузкой. Подойдя к щели в лестнице, она приостановилась, а затем пригнулась, когда что-то высекло искры из боковой стенки цистерны в нескольких дюймах от ее головы. Посмотрев вниз, она увидела внизу дюжину фигур в длинных плащах, многие из которых были вооружены арбалетами. Перепрыгнув через щель, она ухватилась рукой за балюстраду лестницы и перебралась на нее. Повернувшись, она протянула руку Эйлсе, но та ответила отказом и жестом приказала ей идти дальше.
Еще несколько арбалетных болтов преследовали ее, пока она не обогнула резервуар и не преодолела последние несколько ярдов до куполообразной вершины. Он был около пятнадцати футов в поперечнике и окаймлен стальным барьером высотой в два фута. Присев за ним, Лейла рискнула бросить быстрый взгляд вниз, мельком заметив растущую толпу людей в капюшонах, прежде чем залп выстрелов заставил ее упасть.
Она услышала резкий треск пистолета Эйлсы еще дважды, прежде чем та появилась, а за ней последовали Питт и Люс. Какофония металлических стуков возвестила о том, что их преследователи начали непрерывный шквал, болты отскакивали от окружающих барьеров, некоторые вращались в воздухе и падали на цистерну. Лейла уставилась на верхнюю площадку лестницы, услышав еще один залп приглушенных выстрелов из винтовки Стэйва, за которым последовал крик снизу. Первым появился Ромер, серолицый и ползущий. Пригнувшись, они поспешили вытащить его на изогнутую крышу, и Лейла увидела болт, торчащий из верхней части его бедра. Его комбинезон был пропитан кровью, а маска запотела от учащенного дыхания.
- Лежи спокойно, - приказала Эйлса, уже разматывая бинт. Пока она обматывала бинт вокруг его бедра, Лейла увидела в ее глазах горькую отставку. Как ты думаешь, что произойдет?
Стэйв упал, растянувшись на земле, когда над его головой загрохотали выстрелы. Перевернувшись на спину, он принялся колотить обеими ногами по кронштейну, крепящему лестницу к крыше танка. Лестница содрогалась не только от его усилий, но и от веса поднимающихся по ней людей. Лейла рванулась вперед, чтобы помочь, но Питт опередил ее: они вдвоем били по кронштейну, пока тот окончательно не отделился от цистерны. Верхняя часть лестницы отвалилась, увлекая за собой нескольких преследователей, судя по хору удивленных возгласов.
- Надеюсь, вы сломаете себе шеи, ублюдки! - крикнул Питт, быстро отшатнувшись от бреши в барьере, когда в ответ на его слова посыпался град болтов.
Стэйв подполз к Ромеру, и Лейла увидела, как он на мгновение закрыл глаза, осматривая повреждения. Что это было - вина или раздражение, она сказать не могла.
- Эйлса начала, но замолчала, когда Ромер оборвал ее резким, мучительным смехом.
- Маленькие милости, да? Я отсюда ни за что не выйду.
Они продолжали приседать, вздрагивая от болтов, которые время от времени закручивались в их сторону после столкновения с краем резервуара, пока шквал внезапно не прекратился. Несколько минут стояла тишина, пока ее не нарушил голос. Он был женским и, как и у человека с паяльной лампой, превратился в отвратительный хрип от воздействия токсичной атмосферы.
- Вы там, наверху! Покажитесь!
Наступила пауза, когда все посмотрели на Стэйва и получили в ответ решительное покачивание головой.
- Покажитесь! - - снова позвала женщина. На этот раз Лейла уловила в голосе маниакальную пронзительность, и создалось впечатление, что самоконтроль нарушен. - Это не ваше место! - - продолжала она, и Лейла нахмурилась, услышав обвинительную, почти детскую обиду. - Это наше! Мы заняли его несколько месяцев назад! Это наша... крепость. Здесь мы... - Она замолчала, и у Лейлы создалось впечатление, что кто-то пытается вспомнить важную информацию сквозь туман замешательства. - Здесь мы выполняем нашу миссию. Нашу миссию мести! - Это было сказано с внезапной уверенностью, словно она наткнулась на важный факт. Она повторила это с нарастающей громкостью, и крик быстро подхватили спутники незримой женщины. - Месть! Месть! Месть!
- Они чертовски безумны, - заметила Эйлса.
- Постоянное пребывание в этом месте не может быть полезным для мозга, - согласился Стэйв. Он подошел к краю и ткнул зеркалом в барьер. - Насчитал больше тридцати. Слишком много, чтобы стрелять. Слишком много, чтобы пробиваться через них. - Переместившись на противоположный край крыши, он снова поднял зеркало и издал тихий удовлетворенный хрюк.
- Что? - спросила Эйлса.
- Лес. Всего около двадцати ярдов.
- Все равно далеко бежать, когда в тебя стреляют. Даже если они сумасшедшие. Тем не менее, скорее всего, так близко к заводу не будет кормщиков. - Лейла отметила, что не стала упоминать о том, что в ближайшее время Ромер никуда не побежит. Впрочем, как и сама.
- Нам придется спускаться по веревке на виду у этих ублюдков, - заметил Питт. - Это самоубийство.
Лейла не увидела в его рассуждениях ничего предосудительного, но Стейв продолжал смотреть в зеркало, наморщив лоб в раздумье. Внизу женщина с растрепанным голосом начала бессвязно рассказывать.
- Мы здесь делаем хорошее дело, знаете ли! Спасаем этот чертов мир, вообще-то. А не просто копошимся в руинах, как вы. Сколько кормщиков вы уже убили? Мы убили сотню этих ублюдков!
- До заката осталось два часа, - размышлял Стэйв, окидывая небо оценивающим взглядом.
- Нет гарантии, что они уйдут только потому, что солнце зайдет, - хмыкнул Ромер. Его лицо было покрыто испариной, он то и дело напрягался, борясь с болью. - Кормщики не приходят сюда даже с наступлением темноты.
- Они поймали одного, - заметил Стэйв. - Значит, гнездо бета недалеко. - Он обменялся многозначительным взглядом с двумя ветеранами. - Крики были ужасно громкими.
- Они все равно будут осторожны, - сказала Эйлса. - Должно быть что-то, что притягивает их поближе.
- Она довольно громкая, - сказала Люс, мотнув головой в сторону незримой женщины.
- Да. - Стэйв прислонился спиной к барьеру и щелкнул предохранителем винтовки. - Это она. Отдыхайте, сколько сможете. Пока не стемнеет, ничего особенного не произойдет.
- Ты можешь присоединиться к нам, знаешь ли! Мы не из тех, кто держит обиду!
Женщина не унималась в течение следующих нескольких часов, ее риторика переходила от угроз к уговорам, а затем обратно. Она не была особо одаренным актером, и угрозы звучали гораздо искреннее, чем обещания.
- Выходи, и мы сможем поговорить об этом. Цивилизованно, например. Может быть, у вас есть чем торговать. У нас тоже есть.
- Вот дерьмо, - пробормотал Питт, сжимая бластер на коленях. Он попросил у Стэйва разрешения попытаться выстрелить в нее, но получил лишь молчаливый хмурый упрек. На протяжении всего этого Ромеру становилось все хуже. Его кожа из серой превратилась в бледно-белую, повязка на ноге промокла насквозь, хотя он и не позволил Эйлсе заменить ее.
- Это пустая трата времени. Побереги ее.
Лейле было тяжелее выносить его вид, чем постоянные уговоры женщины, хотя она заметила, что по мере того, как небо темнело, они становились все менее громкими. После очередной порции неубедительных обещаний она погрузилась в затянувшееся молчание, заставив Стейва вновь поднять зеркало над барьером.
- Они начинают уходить, - сказал он. - Некоторые выглядят нервными. Но не настолько, чтобы испугаться. Боязнь темноты - трудноизлечимая привычка.
- Это хорошо, не так ли? - спросил Люс. - Чем меньше их там, тем лучше, верно?
- Если мы спустимся вниз в темноте, то в радиусе мили от этого места нас сцапают кормщики, - заметила Эйлса. - А эти чокнутые наверняка вернутся с рассветом. Им нужно уходить.
- Ну и сидите там, мать вашу! - - раздался снизу детский крик. - Еда есть, да? Надолго ли ее хватит? - Она рассмеялась - резкий кашель, полный веселья.
- Они все возвращаются к заводу, - доложил Стэйв, снова подняв зеркало. Он переключил свое внимание на щель в барьере, где находилась лестница, и стал осматривать тенистые деревья в поисках хоть какого-то признака движения. Судя по тому, как недовольно дернулся его лоб, Лейла решила, что он ничего не обнаружил.
- Утром нам придется бежать и стрелять, - сказала Эйлса.
Стэйв ничего не ответил. Постояв несколько секунд в задумчивости с суженными глазами, он переместился к Ромеру и выхватил из кобуры револьвер. Защелкнув курок, он подошел к барьеру и, подпрыгнув, выпустил два патрона в людей внизу. Раздался громкий и протяжный гул, за которым последовал звон и лязг десятков арбалетных болтов, поразивших резервуар.
- Ты урод! - - закричала женщина. Несмотря на поврежденное горло, Лейла почувствовала, что ее голос звучит даже громче, чем выстрелы. - Мы убьем вас всех на хрен! Мы сожжем вас до костей, вы, дерьмократы!
Ее диатрибе вторили ее спутники, коллективный хор беспричинной ненависти наполнил воздух. Стэйв отполз к пролому, потянулся к рюкзаку и извлек оттуда очки ночного видения. Приставив их к глазам одной рукой, он поднял револьвер другой и сделал еще один выстрел.
Крики женщины стали бессловесными, они превратились в бессвязный поток ярости, сопровождаемый очередным шквалом болтов и криками ее обезумевших товарищей. Лейла не сводила глаз с неподвижной фигуры Стэйва, который продолжал осматривать деревья. Затем он напрягся. Подойдя ближе, Лейла заглянула через его плечо в лес, покрывавший землю за пределами слабой колеи дороги по периметру завода. Уже почти совсем стемнело, и она видела лишь колеблющиеся тени от верхушек деревьев на ночном ветерке. И тут, двигаясь так быстро, что ей показалось, будто ей это привиделось, ее взгляд уловил бледное мерцание среди колышущихся ветвей.
- Пригнитесь как можно ниже, - приказал Стэйв. Отойдя от щели, он лег на изогнутую крышу бака. - Никто не должен издавать ни звука, пока все не закончится.
Безумный вой женщины и ее подручных продолжался до тех пор, пока не перешел в ужасающую, визжащую панику. Страх быстро сменился болью, крики и гортанные приступы удушья слились с влажным треском и хрустом.
Услышав хныканье, Лейла перевела взгляд на Люс, стиснув зубы, и по дрожащим чертам ее лица было видно, что наступает паника. Протянув руку, Лейла вцепилась в руку Люс, стараясь не сжимать ее слишком сильно. Встретившись с расширившимися глазами Люс, Лейла заставила себя улыбнуться. Улыбка получилась фальшивой, она была натянутой и больше походила на гримасу, но Люс нашла в ней некоторое утешение. Переплетя их пальцы, она не сводила с Лейлы взгляда, пока уродливая какофония не стихла.
Беспорядок, бушевавший внизу, прекратился быстро, но не полностью. Судя по стонам и невнятным мольбам, кормщики оставили в живых несколько человек. Их беспомощные крики затихали вдали, когда Лейла поняла, что их утаскивают. Не стоит кормиться так близко к заводу, решила она. Ей показалось, что среди отчаянных криков пленников она услышала характерное хриплое дыхание женщины, но она не могла быть уверена. Когда последние крики стихли, она опустила голову на металл бака и стиснула зубы.
Стейв заставил их лежать неподвижно еще час, зажав рот Ромера рукой, когда тот начал издавать непроизвольные крики боли. Лейла невольно забеспокоилась, что кровь, просочившаяся сквозь повязку, привлечет внимание кормщиков, но поняла, что ее, должно быть, заглушила всепроникающая химическая вонь. Убедившись, что бета-стая ушла, Стейв убрал руку, пробормотав: - Прости.
- Не надо... - Ромер прошептал в ответ: - . ...не беспокойся об этом.
- Двойной дозор сегодня, - сказал Стэйв остальным. Он бросил Лейле очки ночного видения. - Сначала вы с Люс.
Они сели вместе у прорехи в барьере. Лейла просканировала деревья с помощью очков, ничего не увидела и сделала это недолго, чтобы сберечь батарею. После этого они ели в тишине, пока Люс не пробормотала вопрос, проглотив овсяный батончик.
- Так кто?
- Кто?
- Для кого ты здесь? Должен же быть кто-то, верно?
Лейла доела свой батончик и запила его глотком воды. Не видя особых причин уклоняться от ответа, она сказала: - Мой... отец. У него легочная инфекция. Ему нужны антибиотики.
- Да. Я догадывалась, что это будет что-то в этом роде. Я, это моя сестра. Она беременна, понимаешь?
Лейла повернулась и увидела слезы, текущие по щекам Люс, хотя выражение ее лица почти не изменилось. - Осложнения, говорит врач, - продолжала Люс. - Ей понадобится кесарево сечение, когда придет время. Именно тогда они...
- Я знаю, что это такое.
- Да. Дело в том, что у них больше нет нужного материала для этого. Они израсходовали последний бак того газа, которым вырубают людей, несколько месяцев назад. Они записали это для меня. Видишь? - Люс закатала рукав комбинезона, обнажив предплечье. Лейле пришлось наклониться, чтобы разобрать слова, вытатуированные на коже: NITROUS OXIDE.
Преднизолон, подумала Лейла, вспомнив отчаянное, убийственное выражение лица Ленокса. Амоксициллин, кларитромицин, доксициклин. - Надеюсь, у них найдется что-нибудь на продажу в Харбор-Пойнт, - сказала она, не в силах придумать ничего лучшего.
- Обязательно. - Люс похлопала по своему рюкзаку. - У меня тут есть пинта виски, чтобы обменять ее. Настоящий шотландский виски. Дедушка берег его со времен мира и оставил мне, когда в прошлом году он заболел раком. Как я слышал, эти жадные ублюдки в Харбор-Пойнт продадут мне почти все, что угодно, за бутылку настоящего.
Она замолчала, но Лейла чувствовала, что ей есть что сказать. - Что? - спросила Лейла, не желая напрягаться.
- Это ты убила Ленокса?
Лейла прищурилась, но снова не увидела смысла во лжи. - Нет. Это сделала Нехна. Он пытался убить меня в Бониарде. Знал, что не пройдет Отбор, и хотел повысить свои шансы.
- О. - Еще один неловкий промежуток времени, пока Люс не заговорила снова. - Я знала, что здесь будет плохо, но не настолько. - Она взглянула через плечо на Ромера, который некоторое время назад погрузился в бессознательное состояние. - Скорее всего, не все из нас выживут. Я просто реалистка.
Она встретила взгляд Лейлы, в глазах под маской читалась потребность в понимании. Слезы прекратились, но они все еще ярко блестели.
- Хорошо, - медленно произнесла Лейла, желая поскорее перейти к делу.
- Закись азота, - сказала Люс. - Ты ведь можешь вспомнить его, верно? Как и я могу запомнить все, что тебе нужно. На всякий случай.
Договор. Вот чего она хочет. Лейла отвела взгляд, возмущенная тем, что ее просят взять на себя еще одно обязательство. Но, немного поразмыслив, она поняла, что в этом есть смысл. - Амоксициллин, - сказала она. - Или кларитромицин. Или доксициклин. Любой из них подойдет. Ты можешь запомнить, или мне придется вписать его тебе в руку?
На губах Люс заиграла облегченная улыбка. - Да. Я хорошо запоминаю. Это... - она похлопала себя по руке, - было скорее... обязательством, знаешь ли.
- Театр искусств »Электрик Палас«, - сказала Лейла. - Его зовут Стрэнг, но говори с Таксо. Это тот парень в инвалидном кресле.
Люс кивнула. - Агроузел двенадцать Б. Ее зовут Уна. Ее трудно не заметить, поскольку она единственная беременна.
- Уна, - повторила Лейла, задумавшись: Закись азота. Насколько тяжелой она будет?
На рассвете Эйлса взяла веревку Ромера и закрепила один ее конец на перилах, которые были частью лестничного пролета резервуара. Лейла питала постыдную надежду, что ветеран мог истечь кровью за ночь. Но он все еще оставался, кожа его была обесцвечена, он едва мог поднять голову, но все еще был в полном сознании.
- Жжет... как ублюдок, - сказал он, понизив голос до низкого бормотания, когда его пальцы задевали край повязки. - Эти сумасшедшие ублюдки... мажут свои болты бог знает чем. Вряд ли это цивилизованно... верно?
Он, Стэйв и Эйлса улыбнулись друг другу, а затем сцепили руки.
- Меняемся, - сказал Стэйв, протягивая Лейле револьвер Ромера и жестом показывая, чтобы она передала свой бластер. Она так и сделала, а затем начала рыться в рюкзаке в поисках оставшихся гранат, но остановилась под пристальным взглядом Эйлсы. Они не понадобятся.
- Держи верхнюю камору пустой... если не знаешь, что будут проблемы, - сказал Ромер Лейле, принимая от Стэйва револьвер, кобуру и боеприпасы. - В противном случае... ...вы, скорее всего, прострелите себе ногу.
- Начинайте спускаться, - сказал Стэйв, кивнув головой в сторону ожидающей его веревки. - Я буду рядом.
Больше никто ничего не сказал, хотя Лейла изо всех сил пыталась подобрать какие-то напутственные слова для Ромера. В конце концов, перед тем как спуститься по канату, она лишь слабо улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, в его глазах мелькнула искренняя благодарность. От этого ей стало только хуже.
Ее спуск был чуть менее неуклюжим, чем на стене. Казалось невероятным, что это было всего три дня назад. Спустившись вниз, она и остальные отвлеклись на осмотр тел. Лейла насчитала двадцать два, все в разной степени изувеченности. У некоторых отсутствовали конечности, другие были разорваны от шеи до паха. Единственным общим фактором была относительная сухость останков.
- Женщин нет, - заметил Люс. - Полагаю, они забрали ее... - Она проглотила кашель. - Живой.
- Известно, что бета-стаи хранят обиду, - сказала Эйлса. - Возможно, кто-то из них был там, под паяльной лампой.
Люс нахмурилась. - Значит, они... заботятся друг о друге?
- Как и собаки. Но это не делает их людьми.
- Но делает их лучше нас, - сказал Питт, бросив мрачный взгляд на верхнюю часть бака. - Может, Стейв позволит ему сделать это самому? Наедине, например.
- Мы должны быть уверены, - сказала Эйлса. - Ромер знает все маршруты и убежища. Если альфа найдет его... Мы не можем рисковать. Вы все знали, что это часть сделки. Так что хватит стонать.
Питту, однако, явно было нелегко отпустить разгрызенную кость. - Ничего бы не случилось, если бы мы продолжали идти. Проводить разведку было излишне. Ромер так сказал...
- Получи, маленький засранец, - прорычала Эйлса, надвигаясь на Речника. - Когда ты находишься здесь больше пяти минут... . .
Ее расцветающая ярость угасла под ровный гул, донесшийся с крыши цистерны. Все стояли в тишине и смотрели, как Стэйв спускается по веревке. Он сделал это с неторопливой легкостью, а затем начал идти, выражение его лица было таким же жестко целеустремленным, как и всегда. - Пойдемте, - сказал он.
Через час после выхода с завода Эйлса велела им снять маски, и Лейла ощутила трепетное удовольствие от первого прикосновения к чистому воздуху. Большую часть утра они плутали по лесу, пока он не уступил место лугу. Она была короче, чем та, что окружала церковь, но густая. Несколько раз Лейла была близка к тому, чтобы упасть, когда ее ноги натыкались на скрытые препятствия, в основном ржавые куски металла, превратившиеся в извилистые абстракции. Вскоре они добрались до частично разрушенной конструкции - скелетной матрицы из порыжевшей стали, поднимающейся из ковра растительности. Лейла узнала в нем опору электропередач по осколкам кабеля. Через полмили они миновали еще одну, чуть более высокую, и Лейла поняла, что Стейв использует эти остатки Мира как путевые указатели.
Последний из них возвышался на холме, откуда открывался вид на узкий участок реки, возможно, ответвление той, которую они пересекли, чтобы добраться до завода. Она петляла по плоской земле под холмом, окружая обнесенное стеной поселение. Стена, судя по всему, была сделана в основном из рифленого железа, местами укрепленного бетонными плитами и наваленными обломками. Внутри нее возвышалось приземистое здание из темного камня, судя по архитектуре, построенное задолго до Кормления, и трио ветряных мельниц, лопасти которых быстро вращались на сильном ветру.
- Дозорных нет, - сказал Стэйв, опуская бинокль после продолжительного осмотра поселения.
- Прорвались? - поинтересовалась Эйлса.
- Никаких признаков повреждения стен.
- Обойти или проверить?
- Здесь всегда были неплохие запасы. Жаль тратить их впустую. Возможно, у них даже есть медикаменты. Все, что мы здесь найдем, не придется выменивать в Харбор-Пойнте.
Они обменялись коротким взглядом, выражающим взаимное согласие, и начали спускаться с холма.
- Значит, у нас нет права голоса, - заметил Питт, негромко, чтобы ветераны не услышали.
Лейла подумала, не напомнить ли ему, что он волен сам выбирать свой путь, но не стала этого делать. Несмотря на то что Ромер смирился со своей участью, а Эйлса, судя по всему, не теряла веры в своего лидера, факт оставался фактом: Стейв привел их к ненужной опасности. Следя за ним, она не могла отделаться от ощущения, что он что-то искал на заводе, что-то большее, чем информацию о недавно образовавшейся группе сумасшедших. Кроме того, она была уверена, что его поиски не закончились.
По мере приближения Лейла обнаружила, что стена поселения была более прочной, чем можно было предположить по ее ветхому виду. Она была возведена вокруг уже существовавшего забора, каждая секция которого была построена между высокими бетонными столбами. На воротах висела табличка мирного времени с выцветшей надписью: - Электрическая региональная подстанция Запада - собственность Муниципального управления энергетики - посторонним вход воспрещен. - На табличке красовался выбеленный символ, напоминающий молнию.
- Город искр, так они его называют, - сказала Эйлса. - Иногда мы приезжаем сюда, чтобы обменять батарейки. Эти их ветряки вырабатывают много энергии, а вся техника на подстанции позволяет им легко ее накапливать. Парень, отвечающий за это место, постоянно говорит о том, чтобы опустить в реку водяное колесо. Или говорил. Думаю, теперь они этого никогда не сделают.
- Люс, Питт, оставайтесь здесь, - сказал Стейв, прижимая к плечу приклад винтовки. - Эйлса, Лейла, со мной.
- Э-э, - рискнула Люс. - А что, если вы, ну, знаете, не вернетесь?
Стэйв махнул рукой вправо от поселения. - Харбор-Пойнт в той стороне. Удачи.
Лейла последовала совету Ромера оставить верхнюю камору револьвера пустой и зарядила ее пятью из оставшихся пятнадцати патронов. Револьвер весил примерно столько же, сколько бластер, но показался ей тяжелее, когда она вынула его из кобуры и пристроилась позади Эйлсы и Стэйва, возможно, потому, что она знала, что он гораздо смертоноснее. Как и ветераны, она держала ствол направленным на землю, а палец - на спусковом крючке.
Слегка толкнув ворота, Стэйв отступил назад и поднял винтовку, когда они распахнулись. Благодаря слабому, но ощутимому запаху разложения, витавшему в воздухе, Лейла знала, что они найдут, еще до того, как увидела это. Тела были в таком же беспорядке, как и на заводе, но они были жесткими и потемневшими от разложения.
Эйлса и Стэйв двигались в медленном темпе, наводя оружие на внутреннюю территорию поселения. Попытавшись подражать им, Лейла увидела еще больше тел на парапете внутренней стены и еще более плотное скопление, толпившееся у двери в старое здание. Она не могла сказать, погибли ли эти люди, если бежали из здания или пытались укрыться в нем. Заметив среди этой массы маленькие трупы, она отвернулась.
- Беты, - сказала Эйлса, приседая, чтобы окинуть опытным взглядом одно из тел. - Слышала о том, что они и раньше уничтожали поселения, но только в очень больших количествах, что в наши дни редкость. Я бы также ожидала большего ущерба для стены и ворот. - Она кивнула на цепи, лежащие на земле возле входа. - Похоже, кто-то только что впустил их внутрь.
- Кто бы это мог сделать? - задалась вопросом Лейла.
- Такое случается. - Эйлса со стоном выпрямилась. - Кто-то теряет рассудок, не может больше терпеть, но хочет забрать всех с собой, когда уходит. Может, это был он. - Она ткнула пальцем в тело у своих ног.
- Нужно проверить внутри, - сказал Стейв и направился к зданию. Лейла увидела, как на лице Эйлсы мелькнул конфликт, прежде чем она последовала за ним. Не думаю, что это хорошая идея, решила Лейла. Как и завод. Тем не менее, она все еще следует за ним.
Войдя в здание, пришлось неизбежно наступить на ковер из тел, заваливший дверной проем. Двое ветеранов пробились вперед без колебаний, и Лейла заставила себя сделать то же самое, борясь с инстинктивной потребностью вызвать рвоту. Оказавшись внутри, они включили фонарики, и лучи заиграли по пространству импровизированного жилища, приведенного в беспорядок. Пол, заляпанный засохшей кровью, был усыпан мусором, между которыми лежали еще несколько тел. Лейла подавила очередной порыв тошноты, увидев, что детей здесь больше, чем снаружи. Некоторые из них были зажаты в объятиях взрослых, пытавшихся их защитить, - родители и дети, застывшие в момент убийства.
Стэйв настоял, чтобы они оставались вместе, пока они медленно и тщательно осматривали здание. За пределами жилых помещений они обнаружили блоки конденсаторов и реле, которые когда-то были его целью. Все было инертно, отсутствовал даже слабый электрический гул, но Лейла все равно воздерживалась от прикосновений. В помещении, где раньше находилось оборудование, они обнаружили склады поселения - их предполагаемую цель. Дверь была надежно заперта, но замок и цепь валялись на полу. Содержимое оказалось удручающе скудным: всего несколько древних банок и бочка с водой. Не было ни оружия, ни батарей, о которых говорила Эйлса.
Проверив служебные помещения в задней части здания, Стэйв объявил, что все чисто. Он послал Лейлу за Питтом и Люс, а затем поручил им обшарить поселение в поисках чего-нибудь полезного. Когда дело дошло до расходных материалов, результаты оказались скудными. Немногочисленные банки с едой, обнаруженные Лейлой, были пробиты, а вылитое содержимое оставлено портиться. Кроме того, несмотря на то, что она заставила себя обыскать тела, а также кровати и шкафчики, она не нашла никаких лекарств, кроме древней упаковки ацетаминофена. Люс обнаружила запас чистой воды, а Питт - спрятанный у стены склад автомобильных аккумуляторов. Стейв велел ему снова накрыть их, сказав, что позже за ними могут прислать другую команду.
- Перерезали линии электропередач к ветрякам и разбили зарядное устройство, - доложила Эйлса. Они собрались в самом большом кабинете, который, судя по всему, служил командным пунктом и библиотекой поселения. На столе лежал труп головой вниз, плоть потемнела от гнили, а часть ее съели мыши. Несмотря на разложение, они смогли разглядеть большую дыру в боку его головы.
- Застрелился, - заключила Эйлса, хмурясь и осматривая стол и пол под ним. - Но пистолета нет.
Вдоль стен стояли полки, заставленные книгами, большинство из которых имели совершенно незнакомые названия. Лейла не поддалась искушению взять несколько для Стрэнга, не в силах оправдать дополнительный вес.
- Вообще-то оружия нет, - продолжала Эйлса. - Нигде во всем поселении. Когда я была здесь в последний раз, у них было полно оружия. Кто-то собрал их у всех.
- Альфа, верно? - сказала Лейла. - Они похожи на нас. Это объясняет, как они сюда попали.
- Иногда они похожи на нас, но думают не так, как мы. Под всем этим они просто сгусток жажды крови, как и все им подобные. И они сторонятся других типов. А это... - Эйлса указала жестом на разрушения за окнами кабинета, - это что-то новое. Мне это не нравится. Нам не стоит здесь задерживаться.
Она обратилась к Стэйву, но тот, похоже, отвлекся на книги. Лейла наблюдала, как он проводит пальцем по одному из разделов, вычленяя имена разных поэтов на корешках, пока его рука не остановилась на каком-то участке.
- Стэйв, - сказала Эйлса.
Рука Стэйва сжалась в кулак. - Да, - сказал он, двигаясь к двери. - Пора двигаться дальше.
Прежде чем последовать за остальными, Лейла задержалась, чтобы поближе рассмотреть предмет своего восхищения. Промежуток между книгами был достаточно велик, чтобы вместить пару томов или один большой. Тот, кто содержал эту библиотеку, разложил книги по жанрам и алфавиту. На книге слева от зазора было написано «Бетджеман, - а справа - «Коривая.
- Так, кто же пропал? - - пробормотала она, прежде чем раздраженный щелчок Эйлсы заставил ее поспешить за ней.
Они свернули с дороги, ведущей из Спарк-Тауна, в жилой квартал со смешанной архитектурой: старые террасные дома вперемешку с современными многоквартирными домами. Стейв и Эйлса проявляли здесь ту же настороженность, что и в жилых домах, держась в центре дороги и постоянно осматривая проплывающие мимо окна и дверные проемы. К позднему вечеру Лейла заметила, что улицы стали шире, а здания выше. На многих из них вдоль дверей висели вывески. На одних были изображены символы, смутно напоминающие фрукты или зверей. Другие провозглашали непонятные названия, за которыми следовали бессмысленные аббревиатуры: Media Inc. или Excelsius Hydrocarbons GLC. Впечатление грандиозности контрастировало с интенсивностью разрушений, которые здесь происходили. На каждой стене виднелись следы выстрелов, а многие возвышающиеся строения были разрушены до стальных костей.
В центре этого района на дорожном перекрестке стояло множество разрушенных военных машин. Танки и бронетранспортеры, проржавевшие и почерневшие, усеивали изрезанную дорогу. Все они заросли сорняками, пробившимися сквозь трещины на асфальте, что напомнило Лейле об убитых зверях, предающихся разложению. В нескольких местах дорогу прорезали глубокие воронки - наследие оружия, обладающего такой мощью, что Лейла удивлялась, как те, кто пытался оспорить Кормление, могли потерпеть такое абсолютное поражение.
- Добро пожаловать на место последнего сражения, детишки, - сказала Эйлса. - Во всяком случае, в этом городе. Битва за Корпоративный Перекресток. В свое время из этого места сделали бы национальный парк. - Она бросила лукавый взгляд на Стэйва. - Может быть, если ты будешь хорошо себя вести, наш славный лидер расскажет тебе об этом.
- Вы были здесь? - спросил Питт у Стейва. Лейла ожидала, что он проигнорирует вопрос и отдаст отрывистый приказ двигаться дальше, но он удивил ее.
- Эхо-3, - сказал он, подходя к ржавым остаткам заросшего сорняками танка неподалеку. Следуя за ним, Лейла различила выцветшую надпись на его башне: E-3. Под ней виднелась мультяшная фигурка, слишком облупившаяся и обветрившаяся, чтобы разобрать ее полностью, но она подумала, что это может быть какая-то утка. Мы называли его «Смертоносный Донни, - продолжал Стейв. - Выкопали из нафталина и передали в руки кучки детей, которых учили всего три недели. Тем не менее он спас меня, когда ВВС начали сбрасывать термобарические снаряды. Винить их за это было нельзя, поскольку кормщики к тому времени прорвали все баррикады. Бомбы, должно быть, поджаривали сразу несколько тысяч особей. Они взрывались в двадцати футах от земли, поджигая воздух. Некоторые экипажи задохнулись в своих машинах. Донни был одним из немногих, у кого была система химической защиты, поэтому мы не попали. Зато расплавились гусеницы. Когда мы выползли наружу, воевать было уже не за что, но кормщиков по-прежнему хватало. До нас дошли слухи о том, что на окраине города строится какой-то редут, вот мы туда и направились. Только двое из нас добрались.
Его лицо омрачилось, и он отвернулся от танка. - Хватит древней истории. День начинает угасать.
Следующее убежище представляло собой большую защищенную комнату на третьем этаже одного из разрушенных зданий. Этажи выше были разрушены взрывом, но этот остался на удивление целым. Эйлса назвала это убежище «серверной»: оно было заполнено пустыми стойками, где когда-то стояла техника, давно разграбленная.
- В таких местах управляли миром во время Мира, - сказала она, бросая каждому из послушников по банке бобов из хорошо укомплектованного тайника.
- Как? - поинтересовался Питт, заедая маринованным луком, глядя на путаницу проводов, свисающих с одного из стеллажей.
- Проводами, дружище, - ответила Эйлса, а затем пожала плечами. - Пока все не стало беспроводным. Это сложно. Поешь, потом поспи. Завтра мы будем торговать. Это не то, что ты хочешь делать с притупленным сознанием.
Лейла встретилась с темой своего страшного сна той ночью, не испытывая ни малейшего удивления. Пожалуйста, не надо! взмолился Ромер, сидя на баке, из его раны на ноге текла красивая, шелковистая красная кровь, когда он пытался отползти от нее. На этот раз она почувствовала его запах, который проникал в нее, вызывая хищный, болезненный голод. Подойдя к Ромеру, она задумалась о том, что ее воображение решило превратить столь мужественную душу в труса. Покрытые слезами и соплями черты лица превратились в картину брезгливого ужаса, когда он лепетал безнадежные мольбы. Я знаю кое-что... Я расскажу вам все. Только, пожалуйста, не надо...
Впервые Стейв поднялся с восходом солнца, снова бежал, избегая длинных теней, отбрасываемых руинами. Высокие здания Корпоративного перекрестка вскоре уступили место торговому кварталу, в витринах которого не было ни одного стекла, а их содержимое было вычищено много лет назад. За ним протекала река, хотя с первого взгляда на широкие воды Лейла решила, что они попали в озеро. Она превосходила по размерам водохранилища в Агрорайонах, а широкая дуга серой воды расходилась в обе стороны на многие мили. Берег представлял собой длинный парад перил и мощеных дорожек. Вокруг росла обильная растительность, но не настолько густая, чтобы помешать их продвижению. Некоторые участки были достаточно густыми, чтобы заставить Лейлу насторожиться, но Эйлса и Стэйв выглядели здесь более расслабленными, чем в других местах.
- Похоже, им не очень нравится запах соленой воды, - пояснила Эйлса, наклонив голову к реке.
- Соленая вода? - спросила Люс.
- Да, она приливная. Это значит, что она течет до самого моря, - добавила она в ответ на недоуменный взгляд Люс. - Это хорошее место для поселений. Так было, пока лодки не начали тонуть. Отсутствие способов поддержки корпуса через некоторое время приводит к этому. Должно быть, тысячи людей жили на реке в первые несколько лет после Кормления. Сейчас остался только Харбор-Пойнт.
Ее слова прояснились, когда Лейла заметила то, что сначала приняла за остров посреди реки. При ближайшем рассмотрении он оказался скоплением соединенных вместе лодок и барж. Многие из них были наполовину затоплены, и единственным признаком жизни служили стаи чаек, снующих над лесом мачт.
Они прошли еще милю бодрым шагом, пока Стэйв не поднял кулак, заставив их резко остановиться. Жестом приказав им оставаться на месте, он приложил винтовку к плечу и медленно направился к зарослям густой растительности. Глаза Лейлы, теперь настроенные на выделение интересных объектов, быстро остановились на серой фигуре, лежащей среди сорняков: труп кормщика. Внимательно осмотрев тело, Стэйв опустил винтовку и подозвал их ближе.
- Гамма, - сказала Эйлса, нанося сильный удар ногой по деформированной голове существа. - Их кожа быстро темнеет на солнце, так что он здесь недолго. - Присев для более внимательного осмотра, она удивленно вскинула брови. - Ран нет. Похоже, у него сломана шея.
- Ты сказала, что они дерутся, - заметила Лейла, озадаченная тяжелым взглядом, которым Эйлса обменялась со Стэйвом.
- Так и есть, - согласилась Эйлса. - Рвут друг друга на куски, когда как следует разозлятся. Эта тварь не разорвана.
- Значит, альфа, - заключил Люс, обшаривая окружающее пространство широкими глазами.
- Или Крестовый с действительно впечатляющим набором навыков. - Эйлса в восхищении кивнула на тело. - Это настоящий Ван Дамм.
- Какой Ван? - спросил Питт, что вызвало отчаянный вздох на губах ветерана.
- Вы что, больше не получаете образования?
- Обычно они не подходят так близко к реке, - сказал Стэйв.
- Может, если сильно проголодаются. Странно, однако. Как и Искровый город был странным. Чем быстрее мы туда доберемся, тем лучше.
После короткого, напряженного осмотра похожих на джунгли зарослей, окаймляющих тропу, Стэйв кивнул. - Остаток пути мы проделаем бегом.
Лейла посчитала, что к моменту появления Харбор-Пойнта они преодолели пять миль. Большую часть жизни она слышала об этом месте, как о раю богатства, где за правильную цену можно было получить практически все. Поначалу это место в какой-то мере оправдывало ожидания, по крайней мере в плане зрелищности. Поселение занимало часть берега реки, но основная его часть была построена на мосту. Мост, состоящий из огромных висячих башен и пролета шириной около ста футов, тянулся через реку и через четверть мили резко останавливался. Огромные опоры, поддерживавшие остальную часть моста, еще стояли, но пролеты между ними исчезли. Стена, защищавшая прибрежный комплекс, состояла из разбитых машин, наваленных друг на друга. Барьер из проржавевшего металла с годами был дополнен брусчаткой и разным мусором, но сохранил солидный, неприступный вид.
Шесть человек с разнообразным огнестрельным оружием охраняли узкий вход, еще четверо расположились на стене сверху. Они напряглись при виде пяти бегущих фигур, но при виде Стэйва и Эйлсы расслабились, узнав их.
- С тебя пицца, - сообщила одному из своих товарищей коренастая женщина с помповым ружьем. - Я же говорила, что он вернется. - Сцепив руки со Стэйвом и обменявшись радушным кивком с Эйлсой, она обнажила зубы. - Сколько вы потеряли?
- Одного, - ответила Эйлса. - Ромер.
Женщина сочувственно скривила губы. - Черт.
- Да.
- Ну... - охранница достала из кармана своего сильно залатанного пальто маленький фонарик, - вы знаете, что делать. Открывайте шире.
- Все еще делаешь это? - Эйлса закатила глаза и шагнула вперед, чтобы женщина посветила ей на зубы.
- Старые традиции трудно сломать. А в наши дни много говорят об альфах. Ты хорош. Кто следующий?
Она подвергла всех одинаковому осмотру, а затем кивнула одному из своих коллег, чтобы тот открыл прочную железную решетку, закрывающую вход. - Новички, держите себя в руках, - предупредила она, когда они вошли внутрь. - Держитесь Крестового города и рынка, если знаете, что для вас хорошо. И знайте: Вы можете создавать проблемы, но мы будем теми, кто их прекратит. Если вы будете плохо себя вести, мы отберем у вас оружие, а потом вышвырнем вон и больше никогда не вернетесь.
Взмахнув головой, она дала знак войти, и они проследовали внутрь.
Первое, что поразило Лейлу, - это запах, пьянящий, вызывающий слюнки аромат вареного мяса и свежеиспеченного хлеба, лишь отчасти испорченный смешанным зловонием немытых тел и одежды. Второй причиной был шум, возникающий из-за хаотичного потока людей. Рыночные дни в Арте могли быть оживленными, но обычно она видела такую плотную толпу только в дни возвращения или на одном из собраний мэра. Люди толпились у прилавков, где продавали суп из дымящихся котлов или жареных животных, которых вертели над ямами с огнем, в основном крыс, но было и несколько настоящих кур. Другие покупали выпивку с тележек, объявлявших себя поставщиками отличного эля и крепких напитков. Судя по сгорбленным лицам покупателей, Лейла сомневалась в качестве продукции, но это не мешало им наполнять свои кружки.
Люди здесь были одновременно и разрозненными, и знакомыми. У одних были обширные татуировки на лице, у других - замысловатые прически. Сходство заключалось в их практичной одежде, оружии и физической форме. Большинство из них носили комбинезоны, позволяющие легко передвигаться. У всех в поле зрения были ружья или арбалеты, и все они выглядели так, будто могли без труда пробежать несколько миль.
- Крестовые, - поняла Лейла, вызвав усмешку Эйлсы. Теперь, когда они снова оказались за надежными стенами, к ней вернулась жизнерадостность.
- Не думала, что мы одни такие, да? - - сказала она, толкнув Лейлу в плечо. - Здесь есть команды со Свалки, Перекрестка, Апельсиновой фермы, да мало ли что еще.
- Апельсиновая ферма? - спросила Люс.
- Да. Странно, но там не выращивают ни апельсинов, ни чего-либо другого, насколько я знаю.
- Нам нужно найти причал, - сказал Стэйв, протискиваясь в толпу. - Держитесь ближе. Если кто-то заговорит с вами, будьте вежливы, но не останавливайтесь, чтобы поболтать.
Пробиваясь сквозь толпу, они привлекли несколько любопытных взглядов, но большинство людей, казалось, были слишком увлечены своими блюдами или напитками, чтобы обращать внимание на новичков. Из тех немногих, кто все же обратил внимание, Лейла заметила явную настороженность во взглядах, обращенных на Стейва. Пробравшись сквозь толпу, они вышли к неопрятному ряду палаток и хижин, расположенных вдоль линии стены. Эти жилища выглядели более непостоянными, чем более прочные постройки на мосту. Запах здесь тоже отличался - куда менее приятный микс из древесного дыма и открытых уборных.
- Добро пожаловать в Крестовый город, - сказала Эйлса с напускным величием. - Единственное место, где Внешний мир может показаться привлекательным.
Она провела их в большую пустую палатку, состоящую из пластиковой пленки, прикрепленной к стене. Единственная мебель состояла из коек, сделанных из деревянных ящиков. Во многих окружающих жилищах не было ни людей, ни вещей, что свидетельствовало о том, что заселение происходило по принципу «кто первый пришел, того и тапки.
- Оставьте оружие здесь, - сказал Стэйв, укладывая винтовку на койку. - Вам не разрешается носить его в городе.
- А разве кто-нибудь не заберет его? - спросил Питт.
- В Харбор-Пойнте никто не ворует. Правила Крестовых. - Стэйв снял рюкзак и положил его на койку, а затем прилег на нее, чтобы положить голову. - Отдохнем час, потом поедим. После этого пора торговать.
Стэйв потратил пакет томатных семян, чтобы купить каждому по миске мясного рагу, приправленного смесью специй, которые показались неопытному вкусу Лейлы чудесными. Она не стала спрашивать о его происхождении, но на вкус оно было слишком диким, чтобы быть куриным. Но все равно она набросилась на блюдо, запивая его чашкой крепкого сидра, который Эйлса купила в ближайшем винном ларьке.
- Они будут пытаться выманить у тебя деньги, - предупредила ветеран, когда с едой было покончено и разговор перешел к следующему заданию. - Не принимайте это близко к сердцу. Люди здесь жадные до чертиков. Фокус в том, чтобы дать как можно меньше и при этом заставить их думать, что они вас обманули. Можете понаблюдать за нами в Министерстве торговли, чтобы понять, как это делается. После этого, малыши, вы будете сами по себе.
Министерство торговли занимало помещение, где раньше располагались управляющие мостом. Эйлса объяснила, что во времена мира транспортное сооружение такого размера требовало небольшой армии для поддержания в рабочем состоянии и управления тысячами машин и грузовиков, которые проезжали по нему каждый день. Здание было чисто функциональным - двухэтажная бетонная коробка, отличавшаяся главным образом количеством вооруженных охранников, окружавших ее, и еще большим числом на крыше.
- Должно быть, у них здесь много проблем, - заметила Люс, когда они присоединились к очереди к главному входу.
- Здесь больше оружия, чем раньше, - согласилась Эйлса, оглядывая охранников. - Видимо, в последнее время лодки стали появляться реже.
- Лодки?
- Те, кто здесь живет, время от времени становятся беспокойными. Товары, которые они продают, привозят с лодок, плывущих вверх по реке, в основном летом. Иногда лодок бывает много. В другое время, особенно зимой, не так много. Когда это случается, люди начинают голодать, а голодные люди могут быть ужасно опасны.
Очередь быстро сократилась, и вскоре они оказались в главном вестибюле здания. Мужчина с планшетом направил их к столу, за которым сидела неказистая женщина небольшого роста с узкими, прищуренными чертами лица, придававшими ей птичий облик. Лейла не могла определить ее возраст. На ее лице не было особых морщин, но взгляд выдавал значительный опыт, а также интеллект. А вот сочувствия Лейла не заметила. Ее взгляд сузился при виде Стэйва и Эйлсы, но она не поприветствовала их, ограничившись лишь коротким: - Говорите, что у вас за дело.
- Наши запасы и предложение, - сказала Эйлса, протягивая через стол сложенный лист бумаги.
Лейле показалось, что женщине потребовалось больше времени, чем нужно, чтобы прочитать развернутый список. - У нас нет микропроцессоров на складе, - заявила она с бесстрастной формальностью. - Кроме того, цена на необходимые вам лекарства выросла вдвое. Вам придется либо сократить потребность вдвое, либо удвоить оплату.
Эйлса подняла глаза к потолку, делая успокаивающий вдох. Лейла не могла понять, была ли это хитрость торговца, на которую она намекала, или искренний гнев. Она подозревала и то, и другое. Эйлса бросила вопросительный взгляд на Стэйва. Получив кивок, она снова повернулась к женщине. - У нас больше нет семян, но мы можем предоставить информацию. В частности, местонахождение нескольких автомобильных аккумуляторов.
Глаза женщины медленно моргали за линзами, и Лейла заметила, что в одном из них появилась небольшая трещина. Эти люди не богаче нас, поняла она. Просто они живут в более удобном месте.
- Принято, - сказала женщина, еще раз бегло просмотрев их список.
- Город Искр, - сказала Эйлса. - Похоже, его захватили пару недель назад. Возможно, это был альфа, так что передайте всем, кого пошлете, чтобы были осторожны.
Женщина не обратила внимания на совет, вместо этого обмакнула перо в чернильницу и стала просматривать список, ставя крестики напротив одних пунктов и галочки напротив других. Несмотря на то что читать буквы приходилось вверх ногами, Лейла была уверена, что разобрала слово «амоксициллин, - помеченное галочкой, после чего женщина добавила лист в стопку слева от себя. - Товар можно будет забрать сегодня днем.
- После обеда? - Эйлса нахмурилась. - У нас не так много времени, чтобы успеть убрать товар до наступления ночи. Обычно мы забираем товар сразу же.
- После полудня, - повторила женщина. Ее тон был таким же бесцветным, как и раньше, но в слегка приподнятых бровях Лейла уловила определенное удовольствие. - Способ и время вашего отъезда - дело ваше. Хотя я бы рекомендовала вам остаться на ночь, чтобы иметь возможность заняться местной торговлей.
Выйдя во внешний мир, Эйлса достала из сумки полдюжины пакетов с семенами и раздала их. - Не говори, что я никогда ничего тебе не даю.
- Я думала, у тебя больше нет, - сказала Люс.
- Значит, я большая гребаная лгунья, не так ли? - Эйлса улыбнулась. - Вот и закончился урок, дети. Рынок в той стороне. - Она кивнула в сторону моста и направилась к Крестовому городу. Стэйв уже ушел. Видимо, ветераны не испытывали необходимости приобретать здесь личные вещи.
- Итак, - обратилась Люс к Питту, - для чего вы здесь? Если это медикаменты, то, может быть, мы втроем...
- Это не так, - отрезал Питт, прежде чем взвалить на плечи свой рюкзак и уйти.
- Ты тоже так думаешь, да? - Люс спросила Лейлу с мрачным лицом, наблюдая, как он исчезает в густом лабиринте зданий, скрывающих мост.
- О чем?
- Должен был быть Ромер, а не он, верно? - Пожав плечами, она быстро просветлела, перекинула руку через руку Лейлы и потянула ее за собой. - Есть идеи, где искать?
- Начнем с рынка и пойдем оттуда, я думаю.
Рынок представлял собой участок, сформированный из прямоугольных контейнеров, переоборудованных под магазины. Нарисованные вручную вывески сообщали о продаже различных товаров и услуг. Интерес Лейлы вызвал вид маленького человека с паяльником среди груды печатных плат. Таксо нашел бы, о чем с ним поговорить. Она поборола желание задержаться и продолжала разглядывать вывески, пока ее взгляд не остановился на одной из них, гласившей «Аптека Ангела. - На другой, меньшей по размеру, красовалась рекомендация для покупателей: - Окси» нет, так что не спрашивайте.
- Не говорите мне, - подняла руку женщина за прилавком, когда они подошли, ее ровные брови нахмурились в расчете. - Редут, - верно?
- Это так очевидно? - спросила Люс.
- У вас, как правило, не так много татуировок. - Женщина рассмеялась. - И одежда у вас особого покроя. Как будто ее сшил один и тот же человек. - Она снова рассмеялась. После безучастности птицеподобного чиновника из Министерства торговли Лейла была смущена его теплотой. - Чем я могу помочь вам, девочки?
- Ты первая, - сказала Люс. Она все еще держала Лейлу за руку, поэтому та ощущала мелкую дрожь. Боясь, что все это было напрасно, Лейла заключила.
- Амоксициллин, - сказала она продавцу. - Или кларитромицин, или доксициклин.
- Кто-то дома подхватил болезнь »мокрого легкого, - да? - Женщина сочувственно поморщилась.
Лейла пристально посмотрела в глаза продавцу. - У вас есть?
Улыбка немного потускнела, но сочувствие осталось. Лейла с удивлением отметила, что оно было искренним. - Одно из трех, - сказала женщина. - Доксициклин. Но он дорогой.
- У меня есть рапс. - Лейла порылась в своей сумке и выложила на прилавок три пакетика с семенами.
Фармацевт посмотрела на предложение, но не взяла его. - Мало. Товар прибыл с судна, которое перестало приходить, так что вряд ли что-то еще будет. Возможно, это даже последний курс антибиотиков в Гавани. Ты хочешь его, а мне нужно в четыре раза больше, и еще больше сортов. - Увидев, как ожесточилось лицо Лейлы, она добавила: - Конечно, вы можете попробовать в другом месте. Я даже придержу его для вас, но могу гарантировать, что вы вернетесь в течение часа. - Она говорила с извиняющимся видом, но в ее глазах все еще светилось сочувствие. Она действительно добра? Лейла задумалась.
- Вот все, что у меня есть, - сказала она, выкладывая на прилавок оставшиеся пакеты с семенами. Это оказалось примерно в два раза больше, чем ее первоначальное предложение, и вызвало предсказуемую реакцию.
- Недостаточно.
Лейла снова полезла в пакет и положила все гранаты для бластера рядом с семенами. Брови фармацевта изогнулись в знак одобрения, но в то же время и ожидания. Я могу просто взять это, подумала Лейла. Приду вечером, когда все затихнет. Убить ее и забрать. Но отточенные инстинкты подсказывали ей, что это будет очень плохая идея. Как бы ни была она приветлива, в лице фармацевта чувствовалась стальная твердость, предостерегающая от неразумных замыслов. Кроме того, опыт Лейлы на заводе выявил один важный факт: ей очень не нравилось убивать людей. Стиснув зубы, она положила на прилавок пять револьверных патронов. У нее осталось три, плюс пять уже заряженных.
С теплотой улыбки аптекарь смахнула товар с прилавка. - Сейчас вернусь, - сказала она и скрылась за дверью. За те шесть или семь минут, что потребовались ей, чтобы появиться вновь, Лейла успела подумать, что она может и не вернуться. Она уже начала обсуждать целесообразность нападения на прилавок, когда аптекарь вернулась.
- Шестьдесят таблеток, - сказала она, поставив перед Лейлой маленькую пластиковую бутылочку. Клейкая этикетка пожелтела и выцвела, но Лейла смогла разобрать напечатанные буквы: - Доксициклин-100 мг-x60. - Хватит на полный курс. Надеюсь, это поможет. - Фармацевт подмигнул и повернулся к Люс. - А что насчет тебя, дорогая?
Люс было велено привезти два однолитровых баллона с закисью азота, которые, к досаде Лейлы, стоили гораздо дешевле. - Лодка пришла в прошлом году, набитая этим препаратом, - объяснила фармацевт, после того как Люс передала половину своих пакетов с семенами. - Сняли с военного корабля, который нашли брошенным в море. Люди используют его в основном для того, чтобы поймать кайф. Вы, девочки, оставайтесь в безопасности. Но если вы хотите повеселиться, то вам стоит отправиться в док. Только следите за тем, чтобы держаться вместе.
Несмотря на нежелание Лейлы, Люс настояла на том, чтобы пойти на причал. - Я просто хочу на это посмотреть.
Лейла убрала бутылочку с таблетками в карман, не желая рисковать и отправлять ее в рюкзак. Твердый предмет прижимался к ее бедру, постоянно напоминая о своей ценности. Опасаясь, что кто-нибудь мог стать свидетелем сделки на рынке и последовать за ней с воровскими намерениями, Лейла постоянно проверяла окружающую обстановку, пока Люс тащила ее все глубже в Харбор-Пойнт. Жилища состояли в основном из штабелей контейнеров и нескольких переделанных автобусов и грузовиков. Каждая улица представляла собой узкий переулок, в основном свободный от людей, хотя они все же протиснулись мимо нескольких явно раздраженных местных жителей, прежде чем выйти на пешеходную дорожку, откуда открывался вид на реку. Сквозь дымку, окутывающую воду, возвышались лишние опоры, усиливая чувство головокружения. Посмотрев вниз, Лейла увидела, как вода плещется вокруг деревянных корпусов нескольких моторных лодок, пришвартованных у импровизированного причала. По ее мнению, падение было около шестидесяти футов. Посмотрев направо, она увидела вереницу кранов, свисающих на тросах над краем моста. Пространство между кранами было занято контейнерами, похожими на те, что стояли на рынке, но в них, насколько Лейла могла судить, продавался только один товар. Вокруг каждого из них толпились люди, в основном местные жители, но среди них было и несколько Крестовых. Звучали аккордеон и скрипка. Никто не пел, но все пили.
- Смотри, - сказала Люс, кивнув на что-то в толпе. Вскоре Лейла различила жилистую фигуру Питта, который вел оживленную дискуссию с крупным мужчиной в испачканной маслом спецовке. - Интересно, что он покупает? - Люс направилась к ним, заставив Лейлу последовать за собой.
Питт был слишком сосредоточен на сделке, которую пытался заключить, чтобы заметить их приближение. Но по напряженным чертам его худощавого лица она поняла, что он изо всех сил старается держать себя в руках. - Я же говорил вам, - сказал он. - Мне больше нечем торговать.
- Тогда иди и найди, - ответил человек, испачканный маслом. У него была густая борода, обильно пропитанная спиртом, которая расходилась, обнажая неполный ряд желтых зубов. - Проход для неквалифицированного рабочего не дешев, сынок. Ты будешь занимать место, которое я мог бы использовать для груза. - Он поднес к губам глиняную кружку и сделал долгий глоток. Лейла могла сказать, что ему доставляет удовольствие наблюдать за тем, как Питт пытается подавить свой гнев. - Или, - продолжил крупный мужчина, наклонившись ближе, - может быть, мы могли бы договориться по-другому?
Лицо Питта стало очень неподвижным, челюсть сжалась. Заметив ухмылку под бородой крупного мужчины, Лейла поняла, что это не искреннее предложение, а просто возможность побаловать себя еще большей жестокостью. - Не волнуйтесь, - сказал он. - Я не буду просить слишком многого. Всего лишь ежедневный отсос члена. Уверен, что такое маленькое дерьмо, как ты, проделывало и не такое.
Рука Питта потянулась к рюкзаку, лежавшему на перевернутой бочке с маслом, разделявшей их, и предплечье сжалось, когда он что-то схватил. Лейла вспомнила, что не видела, чтобы он оставлял бластер в палатке.
- Ах ты, вероломный ублюдок! - - сказала она, шагнув вперед, чтобы нанести Питту сильную пощечину. - И ради этого ты здесь?
Питт не успел отреагировать, когда жирный мужчина, смеясь, покачал головой и скрылся в толпе.
- Какого черта тебе надо? - потребовал Питт, надвигаясь на Лейлу, а затем в замешательстве моргнул от внезапного отсутствия гнева.
- Ничего особенного, - сказала она, прислонившись к бочке с маслом. - Но если ты вытащишь бластер, это создаст проблемы для всех нас.
Люс, однако, не разделяла ее спокойствия. - Люди дома полагаются на нас, - сказала она, понизив голос и изобразив на лице оскал, от которого Лейла забеспокоилась, что она вот-вот набросится на Питта.
- Ваши люди, - ответил он. - Никто не ждет меня в этой дыре.
- Люс, - сказала Лейла, видя, как она напряглась для выпада. - Принеси что-нибудь выпить. Раз уж ты можешь за них заплатить.
- С Речником для меня теперь покончено, - пробормотал Питт некоторое время спустя. Он с несчастным видом смотрел на чашку, которую держал в руках - третью по счету за час. Лейла выпила только половину одной - горькое, но крепкое варево, от которого слегка немел язык. Люс молча пила напиток за напитком, не сводя с Питта пристального взгляда.
- Ярость, - сказал он, закатывая рукав, чтобы обнажить татуировку на нижней стороне предплечья. Она не была особенно хорошо прорисована, но Лейла различила смутные очертания автомобиля. Назвали себя в честь старого «Плимут Фьюри, - который мы нашли гниющим на Бониарде. Сначала нас было шестеро, но со временем мы выросли. Другие банды старели или уничтожали друг друга, оставляя место для нас. Так уж заведено в Речнике. Ты пробиваешься наверх, пока не остается никого, с кем можно бороться. - На его губах мелькнула тонкая, горькая улыбка. - Конечно, всегда есть кто-то, кто поднимается по лестнице за тобой.
- Значит, тебя сбили с верхней ступеньки, да? - спросила Лейла. - Вот почему ты присоединился к Крестовым.
- На самом верху был не я. Это была Джулс. Самая злобная маленькая сучка, которую только можно встретить. Даже хуже, чем вы двое. Когда мы поднимались, она действительно была чем-то. Никаких слишком длинных шансов. Ни один ублюдок не был слишком большим. Я был там в ту ночь, когда она откусила ухо Желейному Парню, а он был чертовски огромен. Но... - он сделал паузу, чтобы выпить еще, ностальгия стекала с его лица, - она всегда слишком любила сольв, и с ней было ужасно тяжело находиться рядом, когда она не могла его получить.
Сама Лейла никогда не употребляла, но знала сольв по репутации. Его продавали в теневых уголках Искусств - маленькие баночки с химическим растворителем, один нюх которого мог отправить вас в небытие. Крашеры всегда сурово относились к тем, кто попадался на торговле этим веществом, настолько сурово, что даже Велна не стала бы его продавать. Но от суровых наказаний спрос не пропадал.
- А когда она его получала, у нее появлялись замечательные идеи, - продолжал Питт. - Объединить банды, захватить весь город. Как будто крашеры не разнесли бы нас всех на куски за пять минут. В конце концов, ее мечты помогли ей. Она созвала всех бандитов в Речнике на дружескую беседу, где объявила о своем грандиозном плане. Они все разом бросились на нее. К тому времени, как они закончили, осталось совсем немного. От «Ярости» тоже мало что осталось, только я и еще пара человек. Они убежали в гарнизон. Я выбрал Отбор.
Его глаза скользнули к Лейле, настороженные, с проблеском раскаяния. - Все, что я говорил, не было личным. Мне просто нужно было пройти через это.
- А куда ты собирался идти? - - спросила она. - Кормление происходило повсюду.
- Есть места, о которых я слышал. Чтобы попасть туда, нужно пересечь море, но там лучше, чем здесь.
- Откуда ты это знаешь? - сказала Люс.
- Как ты думаешь, откуда берется все то, что здесь продают? Кроме того, везде должно быть лучше, или, по крайней мере, не хуже.
- Хорошие люди были уничтожены в пользу вас, - сказал Люс. - Люди с нуждающимися семьями.
- По крайней мере, у них есть гребаная семья. Я же говорил, для меня там ничего нет.
- Эй, - мягко сказала Лейла. Она бросила многозначительный взгляд на окружающих пьяниц, поскольку их растущее количество стало привлекать внимание.
- Сколько лодок ты уже попробовал? - - спросила она Питта.
- Три, - ответил он, вернув свое внимание к чашке. - Цена слишком высока.
- Тогда пососи немного члена, как сказал тот мужик, - предложила Люс.
- Пошла на хуй.
- Ни за что на свете. - Она окинула его презрительным взглядом, а затем повернулась к Лейле. - С меня хватит. Мы расскажем об этом Стейву.
- Это ты сделаешь. - Питт фыркнул от смеха. - Думаешь, ему есть дело до того, чтобы тащить груз вещей обратно в город? Ты грезишь, девочка. Как ты думаешь, зачем он привел нас на завод или в Искроград? Что бы он здесь ни делал, это не мы.
- Я бы все равно доверилась ему, а не тебе. - Люс осушила последнюю порцию спиртного и отступила назад, одарив Лейлу ожидающим взглядом. - Ты идешь?
Лейла подтолкнула свою наполовину полную чашку к Питту. - Ты ошибаешься, что тебе там нечего делать. Вернешься с нами и станешь Крестовым. Это уже кое-что, верно?
- Надолго ли? Редут умирает, даже я это вижу. Все, что мы делаем, - это продлеваем страдания. И для тебя там ничего нет, - добавил он, когда они начали уходить.
Остановившись, чтобы взглянуть на обиду на его лице, Лейла задумалась, почему она не испытывает к нему злости. Потому что он рассуждает здраво? Или потому, что, если бы не Стрэнг, ты поступила бы так же? "Предложи им патроны к бластеру, - сказала она. - Похоже, здесь за них дают приличную цену.
- Коварная маленькая дрянь! - проворчала Люс. - Стейв выбьет ему мозги.
Лейлу это не убедило. Она была уверена, что Питт не первый Крестовый, кто пытается сделать что-то подобное, и его подозрения относительно действий Стейва совпадали с ее собственными. Более вероятным казалось, что он или Эйлса не станут ничего предпринимать, особенно учитывая нелюбовь местных жителей к неприятностям в их стенах.
Когда они возвращались через рынок, где торговцы закрывали лавки на ночь, она остановилась, заметив что-то на прилавке ларька техников-ремонтников. Коробка, до краев заполненная дисками, некоторые из которых были разложены, а другие находились в футлярах. Ее взгляд скользил по названиям и актерам, о которых Таксо слышал, но никогда не видел. Мысль о том, что по возвращении она подарит ему все это, вызвала на ее губах улыбку, которую оборвало усталое вмешательство ремонтника.
- Вы из Редута, верно? Один пакет семян на диск.
Лейла не поднимала глаз от коробки, ее взгляд привлек лежащий сверху диск. Обложка была разорвана, и на ней не было названия. Но на оставшемся изображении была темноволосая женщина, несущая какое-то несуразно большое оружие и держащая на руках маленькую девочку. Лица обеих были подняты и смотрели на какой-то невидящий ужас. Несмотря на то что Лейла никогда не смотрела этот фильм, она досконально знала сюжет благодаря бесконечным пересказам Таксо. Он даже мог пересказать диалог наизусть.
- Я не... - начала она, намереваясь узнать, примет ли ремонтник нож Нехны в качестве оплаты. Расставаться с ним было бы больно, но оставлять это за спиной было бы еще хуже.
- Вот, - сказала Люс, протягивая ремонтнику пакет с семенами.
- Ты не обязана, - сказала ей Лейла.
- Конечно, должна. - Люс улыбнулась, ее гнев утих. - Аванс за то, что ты вернешь мне один из этих баллонов. - Она крепко обняла Лейлу. - Они тяжелее, чем я думала. Пойдем, - она повела Лейлу прочь, теперь сжимая в руках диск, - я бы хотела напиться.
На границе Крестового города царило веселье, контрастировавшее с тихим опьянением причальных питейных заведений. Крупный мужчина с татуированным лицом стоял на штабеле ящиков и играл на электрогитаре - инструменте, на котором редко играли в Искусстве, поскольку усилитель так быстро разряжал батареи. Аккорды разносились по толпе, потерявшей дар речи, - в основном Крестовыми, но среди них было несколько торговцев едой и других жителей Гавани. Кроме гитариста, были и другие отвлекающие факторы. Они прошли мимо бритоголового мужчины, жонглирующего ножами, и женщины, дышащей огнем из бутылки чего-то еще более крепкого, чем местный эль. Были и рассказчики, ветераны Крестового похода, которые рассказывали молодым соотечественникам истории о Кормлении или Мире.
Заметив в толпе Эйлсу, машущую им рукой, они нашли ее за столом с небольшой компанией, судя по возрасту, все они были ветеранами. - Где Гениальный Парень? - спросила Эйлса, перекрикивая музыку.
- Пытается купить себе место на корабле, - крикнула в ответ Люс. - Он сбегает от нас.
Эйлса оправдала надежды Лейлы, ответив на этот вопрос слабозабавной гримасой. - Да, я так и думала.
- Вы не пойдете за ним? - спросила Люс.
- Зачем? Нельзя заставить кого-то перейти дорогу, а у него нет ничего, что стоило бы вернуть.
Кроме бластера, подумала Лейла, но предпочла промолчать.
- Присаживайтесь, малыши. - Эйлса жестом указала на пустую скамью у себя под боком, а затем поднялась на ноги. - Я принесу напитки, а потом познакомлю вас с единственными людьми, которых стоит здесь знать.
После того как Лейла выпила третью кружку эля, за которой последовала меньшая доза чего-то, охарактеризованного как яблочный бренди, но, как она подозревала, более подходящего в качестве средства для снятия краски, осознание Лейлы начало притупляться. Эйлса назвала ей имена людей, с которыми они пили, - трое из Свалки и двое из какого-то места под названием Замок, - но она обнаружила, что не может их вспомнить. Разговоры сводились в основном к обмену историями о крестовых, об удачных побегах и памятных тостах за погибших. Падение Спарк-Тауна навеяло мрачное настроение, которое вскоре сменилось более радостной новостью о том, что химический завод теперь свободен от Мстителей.
- Эти бешеные ублюдки чуть не прикончили меня несколько месяцев назад, - сказал сидящий рядом с Люсом Крестовый человек из Джанкъярда. Лейла заметила, что Люс уделяет ему все больше внимания по мере того, как продвигается вечер и увеличивается количество выпитого. - Пришлось спрятаться в цистерне на ночь, пока они не ушли. Думаю, они забыли, что я там был. - Он усмехнулся. - Не буду скучать по ним.
- Ты переправлялся один? - спросила Люс.
- Мы делаем это по-разному, - сказал он. - Зимой - группами, летом - в одиночку. Кормщики более активны, когда погода прогревается.
- Впечатляет. - Люс подняла перед ним свою чашку. - Я бы ни за что не пошла одна. Я даже не уверена, что сделаю это снова, когда мы вернемся.
- Все так говорят, но почти все возвращаются. Внешний мир, он проникает под кожу. Вкус свободы, вроде как. Однажды попробовав, ты хочешь еще.
По мере того как продолжался их разговор, Лейла обнаружила, что ее не замечают, но не то чтобы она была против. Тушеное мясо, которое купил Стэйв, было ее единственной едой на сегодня, и спиртное неприятно саднило в опустевшем желудке. Когда в голове все больше путалось, а внутренности начинали бурлить, она наклонилась к растерянной Люс и прошептала: - Вернусь до рассвета.
Люс улыбнулась с удивительной застенчивостью, а затем подняла свой рюкзак и сунула его в руки Лейле. - Присмотри за моими баллонами, хорошо?
Приняв рюкзак, Лейла направилась в сторону Крестового города. Приблизившись к палаткам, она услышала тихо произнесенные слова, которые запали ей в память.
- О Роза, ты больна...
Повернувшись, она увидела группу людей, сгрудившихся вокруг другого рассказчика. Не истории, подумала Лейла, вставая на нетвердые ноги, чтобы послушать. Поэзия.
- Невидимый червь,
что летает в ночи
в шторм:
Нашел твое ложе
пунцовой радости:
И его темная тайная любовь
Жизнь твою разрушает.
Я знаю это, - сквозь алкогольную дымку поняла она. Одна из книг Стрэнга. Она не могла вспомнить, какая именно, и не отказалась бы послушать еще, но говоривший, похоже, закончил. Высокая женщина в крестовом комбинезоне и с длинными темными волосами подняла руки, скромно принимая аплодисменты своей миниатюрной аудитории, и ушла. Лейла лишь мельком взглянула на ее лицо, но никого не узнала.
Пора спать, решила она и возобновила свой неуверенный путь в Крестовый город. Она обнаружила, что Стэйв уже спит. Сбросив с себя рюкзак, она рухнула на койку и потянулась рукой в карман, чтобы достать пузырек с таблетками. Она заснула под звуки гитарной музыки и далекий смех.
К сожалению, спиртное не избавило от снов. На этот раз она снова оказалась в офисе в Спарктауне, но вместо гнилого трупа за столом сидел Стрэнг. На его лице было выражение глубокого разочарования, которого она никак не ожидала увидеть на его настоящем лице. Но, несмотря на всю его фальшь, она все равно нашла его обидным.
- Кто занимает место между Бетджеманом и Браунингом в разделе поэзии? - - потребовал он.
- Что? - Лейла прищурилась на него, отвлекаясь на нарастающую головную боль и странное ощущение давления вокруг рта.
- Секция поэзии в библиотеке! - крикнул Стрэнг, хлопнув руками по столу, чтобы подчеркнуть свою значимость. - Кто занимает место между Бетджеманом и Браунингом?
- Я не знаю... - начала Лейла, а потом замялась, поняв, что действительно знает. О Роза, ты больна... Теперь она это вспомнила. Иллюстрированная табличка в одной из его любимых книг: Песни невинности и опыта. Но кто ее написал?
- Блейк! Уильям Блейк! - Это имя прозвучало как нечленораздельная, задушенная тарабарщина, и ей стало больно сжимать рот. Она попыталась заговорить снова, надеясь развеять разочарованную хмурость Стрэнга, но тот с шокирующей внезапностью превратился в Стэйва. Наклонившись к ней вплотную, он вперил в нее суровый взгляд и зажал ей рот рукой. По запаху его дыхания она поняла, что больше не спит.
- Собирайся, - приказал Стэйв суровым шепотом.
- Что такое? - - прошептала она в ответ, когда он убрал руку.
Он подошел к своей койке, взвалил на плечи рюкзак и взвалил на плечи винтовку. - Кормщики в стенах, - сказал Стэйв и кивнул на все еще спящую Эйлсу. - Разбуди ее. Не шумите. - Он двинулся к крышке палатки, приседая с винтовкой у плеча. Во внешнем мире было еще темно, и быстрый взгляд вокруг палатки не обнаружил никаких признаков Люса.
Вопросы роились в голове Лейлы, соперничая с нарастающим страхом и ноющим чувством, что ее ночная встреча была очень важной. Уильям Блейк, поэт, пропавший с библиотечных полок в Искровом городе, автор стихотворения, которое она услышала только прошлой ночью. Она отбросила все эти мысли и подошла к Эйлсе. Потребовалось несколько секунд тряски, чтобы разбудить ее, и Лейла успела увернуться от удара, когда ветеран очнулась с гневным стоном.
- Кормщики! - прошипела Лейла, схватив ее за руку. - Вставай!
Эйлса с впечатляющей быстротой стряхнула с себя путы сна, натянула сапоги и собрала снаряжение гораздо быстрее, чем это удалось Лейле. - Как, черт возьми, они сюда попали? - - спросила она у Стейва, приседая рядом с ним и держа в руке пистолет.
- Думаю, так же, как они попали в Искроград.
Глаза Эйлсы забегали туда-сюда, по лицу пробежала гримаса. Лейла не видела и не слышала ничего необычного, а вот два ветерана явно были в курсе. - Ворота? - спросила Эйлса.
- Почти уверена, что они уже пали. И стены тоже. Мы отправимся в доки.
- Может, предупредить людей? - спросила Лейла, проверив, что пузырек с таблетками все еще в кармане, и потянувшись за рюкзаком.
- Это место уже покинуто, - сказала ей Эйлса. - Просто пока об этом не знают. Если мы начнем кричать, то только привлечем к себе кормщиков. - Она нетерпеливо махнула рукой, призывая ее поторопиться. Лейла начала натягивать свой рюкзак, но остановилась при виде рюкзака Люс. Присмотри за моими баллонами, ладно?
Оставь, - решила Лейла. Слишком тяжелые... Ее зовут Уна. Сглотнув, она подошла к рюкзаку Люс и достала баллоны. Они весили около килограмма каждый, не особенно обременительно, но она знала, что почувствует это через несколько дней. Взять только один?
- Лейла! - Эйлса хмыкнула.
Запихнув оба баллона в рюкзак, Лейла затянула ремни и натянула его.
- Пистолет наизготовку, - сказала Эйлса, указывая на револьвер в кобуре на бедре Лейлы. - Он тебе понадобится.
Они покинули палатку пригнувшись. Любые сомнения Лейлы в правильности суждений ее коллег развеялись при виде тела, распростертого на земле в нескольких ярдах от хижины. Она также услышала звук бегущих ног, слишком быстрый, чтобы быть человеческим. Крики начались, когда они добрались до окраины Крестового городка: вопль удивленной агонии, быстро оборвавшийся, за ним последовал еще один, затем шквал выстрелов, когда среди палаток замелькали фонарики.
- Люс... - пробормотала Лейла, увидев, как первый кормщик прорвался сквозь брезентовую стену, и узнала вытянутый череп и конечности беты, прежде чем она умчалась прочь слишком быстро, чтобы за ней уследить. Желание вернуться было маленьким, мгновенно подавленным трепыханием в ее груди. Она ушла, решила она, ненавидя собственную безжалостную трусость, хотя и знала, что это правда.
Стэйв и Эйлса пустились бежать, Лейла бежала за ними. Они пронеслись через ряд лавок с едой и свернули в узкие переулки самого города. Лейла надеялась, что кормщики будут полностью заняты обильной добычей в Крестовом городе, но быстрый стук нечеловечески быстрых ног по металлическим крышам доказал, что она ошибается. Они добрались до рынка, когда обитатели гавани начали выходить из своих домов. На площади толпились люди, многие из них были одеты не по погоде, некоторые были вооружены, большинство - нет. Вид трех бегущих Крестовых вызвал шквал вопросов. Стэйв не обращал на них внимания, но Эйлса сдержала вздох, чтобы ответить кратко: - Кормщики в стенах!
Их возгласы сомнения и шока превратились в крики, когда бета приземлился среди них. Лейла успела заметить мелькание режущих конечностей и красную вспышку, прежде чем отвести взгляд и последовать за Стейвом и Эйлсой в другой переулок. Заткнув уши от звуков бойни, она продолжала бежать, но подступающая паника заставила ее несколько раз отскочить от металлических стен. Впереди она услышала приглушенный щелчок винтовки Стейва, два выстрела, за которыми последовал более громкий треск пистолета Эйлсы. Лейла не отрываясь смотрела на труп кормщика на своем пути. Перепрыгнув через него, она испугалась, обнаружив, что переулок впереди пуст. Завернув за угол, она с облегчением вздохнула, обнаружив обоих ветеранов в доке. Менее обнадеживающим был тот факт, что они остановились.
Кормщики находились на верхней платформе: три беты лакомились недавно убитой добычей. Лейла содрогнулась от невольного озноба при виде их бледных тел, корчащихся от выпитого, и лиц, зарытых в раны, которые они нанесли своим жертвам. Они были слишком поглощены своей сытной пищей, чтобы заметить Лейлу и остальных, но громогласная какофония множества других существ, пронесшаяся над крышами Харбор-Пойнта, ясно дала понять, что их передышка была лишь временной.
- Слева, - тихо сказал Стэйв Эйлсе, а затем кивнул Лейле. - Справа.
Присев, он направил винтовку на кормщика в центре, а Эйлса - на того, что слева. Подняв револьвер, Лейла почувствовала себя намного лучше, чем раньше, но прицел дрожал с раздражающей силой, когда она пыталась совместить его с головой цели. Взяв оружие обеими руками, она сцепила локти и выстрелила в тот самый момент, когда это сделал Стейв. Ее пуля снесла верхнюю часть черепа кормщика, взорвавшись красным и белым. Он мгновенно рухнул, выкашляв небольшую струю крови, а затем превратился в судорожно дергающегося зверя на трупе, которым он питался. Стейв убил свою цель одним выстрелом, а Эйлсе пришлось сделать еще два выстрела, прежде чем она затихла.
- Веревки, - сказал Стэйв, переходя на бег. - Лестницы слишком медленные.
Пока они пробирались по платформе, Лейла бросила взгляд на одно из тел, переплетенных с упавшими кормщиками, и разглядела вымазанный маслом комбинезон и обветренные черты лица лодочника, с которым Питт торговался всего несколько часов назад.
- Хватит глазеть! - огрызнулась Эйлса, и Лейла повернулась, чтобы увидеть, как она спрыгивает с платформы и хватается за один из канатов, свисающих с нависших над ней стрел крана. Стэйв уже сделал то же самое и проворно спускался на причал. Взведя револьвер, а в ушах уже звучал какофонический барабанный бой множества приближающихся кормщиков, Лейла прыгнула к ближайшему канату. Это был толстый трос из плотного шнура, к счастью, сухой, и ее руки легко нащупали его. Он раскачивался с пугающей энергией, когда она неумело спускалась вниз, и, оценив расстояние до причала как менее десяти футов, спрыгнула. Судя по боли в лодыжках после приземления, она ошиблась в расчетах.
- Подождите! - Эйлса окликнула лодку, отплывающую от причала, из узкой трубы которой вырывался дым. Одинокий обитатель лодки не обратил на нее внимания: он крутанул руль, чтобы направить нос к открытой воде, а затем запустил двигатель на максимальную скорость. Несколько других лодок, кроме одной, на которой сидела тощая фигура, с маниакальной настойчивостью махавшая им рукой, деловито последовали его примеру.
- Давай, мать твою! - крикнул Питт, когда они устремились к нему по деревянному настилу.
- Я думала, ты уже уехал, - поприветствовала его Эйлса, запрыгивая на борт.
- Уехал бы, если бы знал, как управлять этой штукой. - Он жестом указал на руль и управление двигателем. - Кому-то из вас лучше, иначе нам крышка.
- Что случилось с владельцем? - спросила Эйлса, когда Стэйв пересел за руль.
- Не захотел брать пассажиров, - пожал плечами Питт. Лейла заметила, что он держит в руке бластер.
Стейв положил одну руку на штурвал, а другую - на дроссель. - Отчаливаем, - сказал он, дернув головой в сторону канатов, прикрепленных к носу и корме. Эйлса поспешила вперед, а Питт и Лейла - на корму.
- Что это за узел? - Питт схватился пальцами за перехлестывающийся шнур.
- Я разберусь, - сказала Лейла. Присев, она достала из ножен нож Нехны и принялась перерезать веревку. После нескольких энергичных пилений веревка распалась, и в этот момент Стейв крутанул руль и нажал на газ. Лодка взлетела на волнах, оставленных другим судном, и Лейла и Питт неловко растянулись.
- Прости, - пробормотал он, убирая руки с ее бедер. Поднявшись, он протянул ей руку, вопросительно подняв брови. - Люс?
Лейла начала качать головой, затем открыла рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, когда увидела бледную фигуру, падающую с неба. Между лодкой и причалом было, должно быть, более двадцати футов, но кормщик с легкостью преодолел их, длинными конечностями обхватив туловище Питта и вонзив свои многочисленные зубы ему в шею.
Револьвер затрещал в руке Лейлы, разнеся голову кормщика на кровавые куски. Она не помнила, как доставала его. Питт рухнул на палубу, кровь просочилась сквозь его пальцы, а Эйлса поспешила на корму, чтобы помочь Лейле перебросить труп беты через борт. Достав из рюкзака бинт, Лейла приложила толстый моток к ране Питта и придержала его, пока Эйлса обматывала другой вокруг его плеча и груди, чтобы закрепить его на месте. Некоторое время он что-то бормотал, с его губ стекала слюна, пока, к облегчению Лейлы, он не потерял сознание.
Взрыв, достаточно громкий, чтобы сотрясти лодку, вернул ее взгляд к Харбор-Пойнту, и она увидела оранжевый шар пламени, поднявшийся над штабелями контейнеров. За ним последовали еще три взрыва, каждый из которых был мощнее предыдущего. Падающие обломки захлестнули воду у задней части лодки, а пламя охватило город. Всего за несколько минут они поднялись ввысь, взметнув в небо развевающиеся красные языки.
- Кому-то удалось добраться до предохранителя, - сказала Эйлса.
- Что? - спросила Лейла.
- Заранее установленные напалмовые заряды на случай, если их захватят. Они есть у многих поселений. Их цель - создать отвлекающий маневр, чтобы хотя бы несколько человек смогли сбежать, и убить как можно больше кормщиков.
Лейла сморгнула слезы, глядя на едкий дым, стелющийся по реке, и увидела, как огонь поглощает доки. Контейнеры не горели, а превращались в почерневшую шелуху, когда инферно съедало их содержимое. - Все эти люди... - сказала она.
- Лучше сгореть, чем быть съеденным. - Эйлса опустилась на доску, обвисшую от напряжения и отчаяния, глядя на бессознательную фигуру Питта. - Или превратить.
- Думаю, у нас есть около половины. - Эйлса подняла взгляд от содержимого своего рюкзака, на ее лице отразилось мрачное согласие. Лишенные возможности распределить груз между членами команды, они были вынуждены оставить значительную его часть у себя. - Включая все медикаменты, так что это уже кое-что. Но технари будут недовольны.
- Ничего не поделаешь, - сказал Стэйв. - Возвращение с чем-то всегда лучше, чем без ничего.
Он направил лодку вниз по реке, следуя за изменчивым приливом. Когда над берегами забрезжил рассвет, он повернул к берегу. Лейла спросила, можно ли идти домой по реке, но Эйлса сказала, что она отклоняется от Редута на несколько миль. К тому же, судя по усиливающемуся рокоту маленького дизельного двигателя, горючее скоро закончится.
Услышав мычание Питта, Лейла плотнее обмотала брезент вокруг его шеи. За ночь он начал дрожать от лихорадки, кожа, покрытая капельками пота, становилась все бледнее с каждым часом.
- Как долго? - - спросила она у Эйлсы. - Пока он...
- Неизвестно. Иногда они умирают. Иногда нет. Иногда они обращаются. Иногда нет. И нет способа узнать, какой именно. Что бы ни случилось, то, что ты делаешь, не является добротой. - Она уже говорила это однажды, прикоснувшись к своему пистолету, чтобы прояснить смысл. В ответ Лейла подсела поближе к Питту, водя водой по его лбу и успокаивая его в редкие моменты бодрствования. Сейчас он казался намного моложе, его лицо напрягалось от страха во время коротких приступов осознания. С появлением дневного света Лейла заметила, как изменился цвет его глаз: радужная оболочка приобрела желтый оттенок. Его волнение усилилось, когда солнце поднялось над горизонтом, но он успокоился, когда Лейла подняла брезент, чтобы накрыть его.
- Пить... - прохрипел он, когда дрожь утихла. Его глаза, казалось, светились под брезентом, когда он с мольбой смотрел на Лейлу. - Пить хочу...
Она поднесла свою флягу к его губам, но он успел сделать лишь несколько глотков, прежде чем захлебнулся. Он не хочет пить воду, поняла она, наблюдая, как страх вновь овладевает им. Некоторое время он плакал, прежде чем успокоиться, но на этот раз не впал в оцепенение. Сглотнув, Питт перевел свой неестественный взгляд на Лейлу и обратился к ней с ровным, контролируемым хрипом: - Я вижу... как твоя кровь течет... в твоих венах. Это почти... красиво.
Она начала отступать, но он поймал ее за запястье, двигаясь слишком быстро, чтобы она могла видеть. Ее рука метнулась к револьверу, но остановилась, когда он снова заговорил. - Ты знаешь... что нужно сделать. Я бы предпочел, чтобы это была... ты. Если это... ХОРОШО.
Лейла сдержала прилив гнева и отвела взгляд. Это несправедливо! Постыдная трусость вернулась с новой силой, побуждая ее вырвать руку из его хватки и сказать Эйлсе, чтобы она позаботилась об этом. Но она не сделала этого.
- Хорошо, - сказала она.
Питт издал звук, в котором человеческий вздох смешался с чем-то более гортанным и животным, отпустил ее запястье и опустился на нос лодки. - Ты когда-нибудь... вернешься... на Речник, - сказал он, и каждое слово теперь звучало как нечленораздельное мычание. Лейла не могла понять, было ли это потому, что у него росли зубы. - Не забудьте... сказать им... Питт сказал, что они могут... все пойти и трахнуть себя ржавым ножом.
- Я им передам, - сказала она, заставив себя улыбнуться. Потянувшись за револьвером, она поднялась на ноги и наклонила брезент, чтобы солнце не попадало на него.
- Вот, - сказала Эйлса, извиняюще поморщившись, и сунула ей в руку бластер Питта. Нужно было беречь хорошие патроны.
Лейла была благодарна Питту за то, что его сознание вновь померкло, когда она направила оружие на его голову. Вместо того чтобы снова погрузиться в бессознательное состояние, он начал дергаться и биться в судорогах, его тело издавало треск и хруст, свидетельствующие о трансформации конечностей. Увидев, что его руки превратились в бледных извивающихся «пауков, - а пальцы удлинились до колючек, Лейла оттащила брезент в сторону и выстрелила ему в голову.
К тому времени, когда Стэйв пришвартовал лодку у сильно заросшего берега, уже совсем светало. Выбравшись на берег, он привязал кормовой канат к дереву. - Она может кому-нибудь понадобиться, - сказал он в ответ на пытливый взгляд Лейлы.
- Курс домой? - спросила Эйлса. Они сгрудились в тесную кучку, переговариваясь шепотом и бросая постоянные взгляды на деревья, теснившиеся на берегу. Лейле не нужно было объяснять, что возвращаться тем путем, которым они пришли, нет никакой перспективы.
- Следы, - сказал Стэйв.
- Слишком прямые. И они ведут нас мимо нефтеперерабатывающего завода. В прошлый раз, когда я был рядом с ним, там было довольно много кормщиков.
- Теперь не будет. - Он кивнул в сторону Харбор-Пойнт, где над деревьями поднимался столб дыма - темное пятно на небе, не подающее признаков истончения. - Большинство из них будут заняты.
- Я и раньше видел, как рушатся здания, но не так. Слишком быстро. Как будто им помогли.
О Роза, ты больна... Лейла не знала, почему она ничего не сказала о женщине, читающей стихи. Может, они бы посмеялись над ней. Пропавшая книга и стихотворение, которое она услышала в пьяном виде, казались ей нелепыми связями. Но пока она продолжала размышлять над тем, как мудро высказаться, двое ветеранов уже начали движение.
Выбравшись из-за деревьев, Стейв направился через ряд открытых полей. Лейла была рада, что он не заставил их бежать. Баллоны Люс становились все более тяжким бременем, навевая мысли о том, чтобы бросить один из них, а то и оба. Вид разлетающейся на куски головы Питта развеял искушение вспышкой ненависти к себе. Она заслужила эту боль и даже больше.
Поля в конце концов уступили место любопытному ландшафту из низких волнистых холмов, где трава местами была высокой, а местами - короткой. Повторяющиеся склоны и неглубокие овраги казались неестественно утрамбованными, поэтому ориентироваться на местности было и неприятно, и нервно. - Странная страна, - заметила она во время остановки на отдых.
- Поле для гольфа, - сказала Эйлса, кивнув на возвышающуюся над землей насыпь. Присмотревшись, Лейла различила под пеленой зелени какое-то транспортное средство - приземистую машину с маленькими колесами, почти как у детского картинга. - Люди, которым нечем было заняться, приходили сюда и били палками маленькие мячики, - пояснила Эйлса. - И катались на них между лунками, чтобы не ходить пешком. И стоило им это целое состояние.
Лейла читала о гольфе и других странных играх, в которые играли во времена мира, но всегда находила их настолько далекими от своего опыта, что они казались ей выдумкой. Но, глядя на эти просторы пахотной земли, отданные под что-то столь несерьезное, масштаб изменений, вызванных Кормлением, поразил ее с новой силой.
- Сколько людей жило тогда? - - спросила она. - Ты знаешь?
- Очень много, - ответила Эйлса. - Миллиарды. Но лишь немногие из них играли в гольф.
- Восемь с половиной миллиардов, - сказал Стэйв. - Так много, что некоторые ученые опасались, что мы прогрызем себе путь через весь мир. А потом появились кормщики и сделали это за нас. - Он сделал последний глоток из своей фляги. - Пора двигаться.
За полем для гольфа находилось скопление больших домов. Они располагались вокруг слабых очертаний разветвленной дороги, каждое строение возвышалось над растительными джунглями. Лейле они показались похожими на картинки из книжек: высокие покатые крыши с маленькими башенками на вершине или по углам. Когда они приблизились к одному из них, среди зарослей стало видно несколько обломков машин. Насчитав шесть разных типов и размеров, Лейла пришла к выводу, что в каждом доме должно было жить несколько семей. Это замечание вызвало у Эйлсы сдавленный смех, но она предостерегающе приложила палец к губам.
Они обошли вокруг дома, прежде чем войти внутрь, держа оружие наготове и присматриваясь к каждой тени. Вход в дом осуществлялся через заколоченное окно со стороны здания. Сняв крышку, Стэйв потянулся за досками, чтобы откинуть скрытый засов. С винтовкой у плеча он некоторое время осматривал помещение, после чего кивнул Эйлсе и втащил себя внутрь. Забравшись вслед за ними, Лейла была поражена порядком, царившим здесь. Все было пыльным, но в остальном нетронутым. Мраморные полы блестели от слабого света, проникающего через заколоченные окна, освещая столы с различными украшениями и картины в рамках на стенах.
Стейв заменил заслонку на окне, закрепив ее на месте с помощью болта. Жестом попросив Лейлу оставаться на месте, он и Эйлса осторожно поднялись по широкой лестнице, изящно изгибающейся на верхний этаж. Через несколько минут они вернулись, втроем тщательно осмотрев первый этаж. Лейлу поразило отсутствие разрушений, словно она забралась через окно в мир, пусть и лишенный обитателей. Ее взгляд скользил по бронзовым статуэткам и картинам, некоторые из которых она узнала из книг Стрэнга по истории искусства. Сам факт нахождения их здесь казался ей удивительным открытием, пока она не присмотрелась и не увидела, что это не настоящие картины, а печатные репродукции.
- Класс не купишь, - сказала Эйлса, окинув едким взглядом комнату, обставленную кожаными диванами и роялем, занимающим почетное место в центре. - Ставлю недельный паек на то, что ни один из живших здесь ублюдков не сможет сыграть ни одной ноты.
Они закончили экскурсию на кухне - помещении столь экстравагантно большом и богатом раковинами и шкафами, что Лейла удивилась, зачем жильцам понадобились остальные комнаты. Она осмотрела обширную кладовую и обнаружила, что в ней нет никаких угроз, а полки завалены пылью от давно сгнивших продуктов.
- Оставим только подвал, - мрачно прошептала Эйлса, обращаясь к Стэйву. - А нам обязательно?
- Нет, если ты не против проделать обратный путь на голодный желудок, - ответил он. Подойдя к крепкой двери в задней части комнаты, он набрал нужный код на клавиатуре, установленной вместо замка. Когда дверь распахнулась, он включил фонарик. Направив его в тень под открывшимися каменными ступенями, он положил ложе винтовки на руку и начал спускаться.
- Зачем так осторожничать, если все запечатано? - прошептала Лейла.
- Фундамент со временем дает о себе знать, - пробормотала Эйлса в ответ. - Всегда есть вероятность, что кто-то из них мог туда заползти.
Лейла держала фонарик в руке и шла рядом с Эйлсой. Ступеньки закончились примерно через дюжину футов, и три луча засияли на множестве бутылок, стоящих рядами на стеллажах от пола до потолка. Лейла вздрогнула от тяжелого щелчка, а затем моргнула, когда свет залил подвал от квартета галогенных ламп, свисавших с верхних полок.
- Батареи все еще не разрядились после стольких лет, - заметил Стейв, опуская руку с ящика с выключателем. Они осмотрели стены, обнаружив участки неровной кирпичной кладки, но никаких нежелательных вторжений. Под широким вентиляционным отверстием в дальнем конце подвала лежали постельные принадлежности и припасы, покрытые обильным слоем пыли.
- Сколько времени прошло с тех пор, как вы были здесь в последний раз? - спросила Лейла, поднимая подстилку, чтобы отряхнуть ее от пыли.
- Года три, наверное, - ответила Эйлса. - А может, и четыре. - Лейла заметила, что она, похоже, была озабочена бутылками. Бросив вопросительный взгляд на Стэйва и получив в ответ пожатие плечами, Эйлса усмехнулась и принялась осматривать полки. - Кажется, мне хочется чего-то в стиле Шабли.
- Тебе стоит взять одно, - посоветовал Лейле Стейв. - Дома есть люди, которые готовы дорого заплатить за хорошее вино.
- Да, - согласилась Лейла. Она не знала, почему сказала то, что сделала дальше, но слова вырвались раньше, чем она подумала их остановить. - Например, Велна. Ты ведь знаешь ее, верно? Вредная старая ворона с магазином в Художественном. Покупает и продает практически все.
Единственной его реакцией было небольшое сужение глаз, после чего он отвернулся, чтобы прислонить винтовку к стене. - Я слышал о ней, - сказал он, с легким стоном снимая рюкзак.
Она тебе что-то продала, чертов лжец. Что именно? На этот раз ей удалось подобрать слова. Что-то начало складываться в голове. Город Искр. Уильям Блейк. Гамма со сломанной шеей, которую нашли возле Харбор-Пойнт. Все это было похоже на спицы одного колеса, но она еще не могла увидеть все это. К тому же она не была уверена, что хочет этого. Дом Она потянулась к карману, чтобы достать пузырек с таблетками, и в голове у нее зазвучала новая мантра. Главное - добраться до дома.
- Монте де Тоннерр, Гран Крю, - объявила Эйлса с ноткой триумфа. Она вернулась с полок, сдувая паутину с бутылки. - Полагаю, тот, кто здесь жил, заплатил эксперту, чтобы тот все здесь собрал. - Она взяла с полки тройку перевернутых бокалов и уселась на подстилку, чтобы очистить пробку от фольги. - Не желаете присоединиться ко мне?
Вино не было похоже ни на один ликер, который Лейла пробовала раньше. Смесь сухого и сладкого, которая с восхитительной легкостью опускалась вниз и заставляла ее протягивать стакан за добавкой.
- У девушки есть вкус, - сказала Эйлса, наливая еще.
Улыбаясь, Лейла выпила еще, но чувство вины ударило ее, как сильный удар в грудь. Неожиданно вино стало горьким на вкус, и она с трудом проглотила его через сжимающееся горло. - Ромер мертв, - сказала она, и голос ее окрасился рыданиями. Ей было все равно, услышат ли ее. - Люс, вероятно, мертва. Питт определенно мертв, потому что... - Лейла издала скрипучий смешок. - Потому что я его убила. А мы сидим здесь и пьем гребаное вино.
- Так и есть, - вздохнула Эйлса. Она подняла свой бокал, наклонив его, чтобы изучить желтую жидкость в нем. - И оно превосходно.
Лейла хотела выплеснуть остатки вина Эйлсе в лицо, сопроводив этот жест громким «Да пошла ты!. - Но она этого не сделала. Вместо этого она поставила свой бокал на бетонный пол и прижалась к своей подстилке. Некоторое время никто ничего не говорил. Эйлса продолжала пить вино, которое, по мнению Лейлы, она никогда не смогла бы себе позволить во время мира, а Стэйв разбирал винтовку для чистки.
- Люди здесь умирают, - наконец сказала Эйлса, голос ее был тусклее, чем обычно, и Лейла решила, что это результат того, что она сама выпила почти всю бутылку. - Это дерьмо. Но так будет, если ты будешь выполнять эту работу. И ведь никто тебе не сказал, правда? Отбор жесткий не просто так. Убийство - это цена, которую мы платим за все те блага, которые приносим обратно, как те таблетки в твоем кармане. Смерть. - Лейла услышала горькую усмешку в голосе Эйлсы, когда та добавила. - Это единственная настоящая валюта здесь.
Лейла проснулась от звуков музыки. Сначала она подумала, что это остатки сна, но потом поняла, что впервые с момента спуска со стены она провела ночь без сновидений. Может, вино? Она заглушила этот вопрос, решив, что нужно заняться куда более насущной проблемой. Откуда доносится музыка?
Вскочив на ноги, она вытерла глаза и обнаружила, что находится в подвале одна. Эйлса и Стэйв исчезли, как и их снаряжение. Меня оставили? удивилась Лейла. Возможно, ее нытье прошлой ночью убедило их, что она больше не стоит того, чтобы с ней возиться. Но зачем тогда музыка?
Натянув рюкзак, она достала револьвер и направилась к лестнице. Дверь была не заперта, кухня тоже пуста, но музыка звучала громче и доносилась из передней части дома. Напряжение спало, когда она вспомнила о рояле в большой комнате с кожаными диванами. Тем не менее, пробираясь по коридору, она держала пистолет двумя руками. Когда она вошла в зал, музыка прекратилась, и Стэйв поднял бровь от рояля.
- Наконец-то она появилась, - сказал он. - Думал, ты проспишь весь день.
- Надо было меня разбудить, - сказала Лейла.
- Выглядело так, будто тебе нужен отдых. А путь сегодня не особенно длинный. Еще одно убежище, и мы всего в полудне пути от дома.
Спрятав револьвер, Лейла оглядела комнату. - Где Эйлса?
- Обшаривает дом через дорогу в поисках чего-нибудь стоящего.
- Сама?
- Как она хотела. Кроме того, за все годы, что мы сюда приходим, мы ни разу не нашли ни в одном из этих домов кормщика. Всегда думал, будто у них отвращение к запаху денег.
Вдруг все изменилось, решила Лейла, наблюдая, как он вновь сосредоточился на пианино. Слабая улыбка на его губах выдавала знакомое чувство, как и то, как его пальцы перебирали клавиши. Он выстукивал другую мелодию, замысловатую и быструю, но тоже знакомую.
- Моцарт, - сказала Лейла. - Верно?
- Верно.
- Я думала, ты солдат.
Его улыбка немного расширилась, когда он продолжил играть, а мелодия перешла в нечто более зловещее. - Я был призывником. Есть разница.
Лейла никогда не разбиралась в музыке, несмотря на попытки Кухлы научить ее, но в Искусстве она слышала достаточно, чтобы распознать истинное мастерство. Она подумала, что нынешняя мелодия может быть Бетховена, но не была уверена.
- Ой! - сказал Стэйв, ударив по клавише. Лейле она не показалась плохой, но у него явно был более проницательный слух. - Я постарался настроить инструмент, но она уже старая. Удивительно, что струны не лопнули много лет назад.
Он продолжал играть, и Лейла на некоторое время оставила его в покое. Опустившись на один из диванов, она уселась поудобнее, позволяя музыке омывать ее. Иногда она делала это дома, сидя на крыше и слушая звуки виолончели Кухлы, доносящиеся до нее.
- Где ты этому научился? - - спросила она, когда пьеса подошла к концу.
- Сначала у мамы. Отработал десять тысяч часов и получил стипендию в музыкальной школе. - Он сделал паузу, отстучав серию легких нот, а затем продолжил более бодрым тоном. - Там я встретил Рехсу. Она изучала литературу. Я не преувеличиваю, когда говорю, что она была самым умным человеком, которого я когда-либо встречал в своей жизни. Она могла изучать что угодно и преуспевать в этом. Физику, медицину. Что угодно. Но она выбрала книги. - Слова, любовь моя, - говорила она мне. - Вот где кроется истинная сила. - В середине первого семестра в новостях заговорили о необъяснимых нападениях зверей. Потом заговорили о массовых убийствах. Потом о городах, погружающихся во тьму. Потом о целых странах. Вскоре мы оба оказались в военной форме.
- Она была там, в Корпоративном перекрестке. Она была той, кто добрался с тобой до Редута. - Лейла пошевелилась, чувствуя себя неуютно, несмотря на мягкость дивана. - Мне жаль. За то, что потерял ее. Наверное, это было... тяжело.
Стейв посмотрел на нее, нахмурив брови.
- Я не умею говорить, - сказала она.
- Думаю, ты справляешься, если принять во внимание все обстоятельства.
Все встало на свои места, каждая спица колеса была направлена его рассказом. Более того, когда он рассказывал о своей жене, у него было такое выражение лица. Это был человек, все еще влюбленный. - Наверное, Рехса знала поэзию? - - спросила она. - Если она изучала литературу, я имею в виду.
Он снова улыбнулся, а пальцы возобновили свой мелодичный ход по клавишам. - О да. Ей больше нравилась романтическая, чем современная.
- Как Уильям Блейк? Он ведь был романтиком, не так ли?
Стейв перестал играть, его улыбка исчезла. - Его относят к романтикам, - сказал он, голос стал беззвучным. - Но Рехса всегда говорила, что он заслуживает отдельной категории: - Мистический теологизм. - Это должно было стать основой ее диссертации: как уникальность его голоса и видения не поддается категоризации.
- Больная роза, - продолжила Лейла. - Может быть, это ее любимое произведение? Думаю, она была в той книге, которую она взяла в библиотеке Спарк-Тауна. Забавно, но я слышала, как женщина декламировала ее в Харбор-Пойнте за несколько часов до того, как все пошло прахом. Не успела как следует рассмотреть ее лицо. А жаль.
Стейв вздохнул, его палец опустился на одну клавишу. На этот раз она смогла расслышать его диссонанс, сухой треск старого шпагата.
- Она ведь не умерла здесь, верно? - Лейла поднялась на ноги и подошла к роялю, глядя на него сверху вниз. - Ее укусили, и ты не смог ее убить. Вот почему вы раньше не пересекались. Ты знал, что если дело дойдет до этого, ты не сможешь сделать то, что я сделала для Питта.
Стейв ничего не сказал, продолжая нажимать на ту же клавишу, его ритм был медленным и ровным.
- Спарк Таун, - сказала Лейла, подойдя ближе. - Харбор-Пойнт. - Это была она. Не знаю, как она туда попала, но, попав, она могла бродить здесь по своему усмотрению. Чего я не понимаю, так это беты. Такое впечатление, что они работают с ней, но нам сказали, что такого не бывает. Есть какие-нибудь мысли?
Он продолжал нажимать на одну и ту же клавишу, пока она не хлопнула рукой рядом с его рукой, и в комнате раздалось эхо перекрывающихся нот. Стейв молчал, пока звук не затих. - Я не знаю о бетах, - сказал он. - Я не знал... во что она превратилась. Но да, ее укусили, а я... не смог. Она умоляла меня... - Он замолчал, покачал головой, закрыл глаза и тяжело сглотнул. - Я просто не мог.
- Но ты знал, что она обратилась. Ты пришел сюда, чтобы искать ее. Вот почему ты заставил нас пойти на завод. Вот почему ты настоял на том, чтобы проверить Искроград.
- Я оставил ее, пока она умирала. - Стейв открыл глаза и уставился на Лейлу. Она никогда не ожидала, что этого человека можно назвать жалким, но сейчас он был именно таким, и даже больше - виноватым трусом, молящим о понимании. - Я не мог смотреть на нее...
Он запнулся, когда Лейла быстро выхватила револьвер и прижала ствол к его лбу. - Ромер мертва из-за тебя. Харбор-Пойнт...
- Я не знал, что это случится. - В его немигающем взгляде она не увидела страха, только потребность понять его слабость. - Я не знал, что она проникла внутрь. Но ты права. Это все на моей совести.
Убей его, и я не вернусь домой, подумала она, все еще не убирая палец с курка револьвера. Это был спорный вопрос. Кто знал, какие еще ошибки он совершит в поисках своей жены? И что он собирался делать, когда найдет ее?
- Я видела тебя у Велны, - сказала она. - Что ты купил?
Он снова улыбнулся, и она почувствовала искушение пристрелить его только за это. - Кое-что, что смоет все мои грехи, Лейла, - сказал он.
Она вздрогнула, услышав звук поднимаемой с бокового окна доски. Вернулась Эйлса. - Она ведь не знает? - - шепотом спросила она у Стейва, в ответ получив дробное покачивание головой. Когда она убрала ствол револьвера, на его коже остался красный круг. - Так держать. С этого момента больше никаких глупостей. Мы просто вернемся домой. Понятно?
Не дождавшись согласия, Эйлса влетела в дверь, радостно размахивая букетом проводов. - Медь! - - сказала она, волосы и плечи которой были покрыты грязью и пудрой. - У них были солнечные батареи и один из этих настенных аккумуляторов. - Она начала сматывать провода. - Это не даст технарям слишком много ныть. Надо проверить другие дома.
- Нет времени, - сказал Стейв. Закрыв крышку пианино, он достал винтовку и поднялся на ноги. - Мы уже должны были выйти на трассу. Пора идти домой.
Этот путь был самым прямым, но и самым нервным.
- С каждым годом лес становится все гуще, а тени все глубже, - тихо произнесла Эйлса, пока они шли по сдвоенным линиям из ржавого металла на прогнивших шпалах. Они держались относительно чистого промежутка между двумя отдельными путями, гравий под ними был заросшим сорняками, которые росли достаточно густо, чтобы местами заслонять рельсы. Взгляд Эйлсы постоянно блуждал по лесу в обе стороны. - Не зря мы нечасто ходим этим путем.
Им пришлось обогнуть несколько поездов. Некоторые из них упали на обочины, но другие все еще стояли на рельсах. Большинство из них были грузовыми, но некоторые состояли из пассажирских вагонов. Несколько из них, очевидно, были заняты на некоторое время после Кормления, обстроены импровизированными укреплениями и дополнительными укрытиями. По разбитым окнам и заросшему состоянию оборонительных сооружений было ясно, что продержались они недолго.
- Чертовски удачный путь, - сказала Эйлса, когда они остановились возле вагона с лестницами, прислоненными к бортам, и смотровой площадкой, поднимавшейся с крыши. - Застрять в поезде на краю света.
Лейла подумала, не спуститься ли ей по одной из лестниц, чтобы заглянуть внутрь, но отказалась. Еще одно место, наполненное костями, подумала она, вспоминая аэропорт.
Они начали двигаться дальше, но остановились, когда по рельсам разнесся громкий удар. Лейла присоединилась к остальным, приседая и доставая оружие. Однако, когда звук затих, ее глаза проследили за лесом, в котором не было ничего, кроме взволнованного порхания птиц.
- Что это было? - сказала Эйлса, и Лейла потрясенно заметила, что ее пистолет дрожит в рукоятке. Она действительно слишком часто бывала в командировках.
- Хай-экс, что бы это ни было, - ответил Стейв. Он еще несколько секунд поводил винтовкой над деревьями, а затем опустил ее. - Что и где. - Он пожал плечами и выпрямился. Лейла поискала на его лице признаки обмана, но ничего не увидела. Если это и было связано с Рехсой, то он не знал, как. Взмахнув головой, он пустился в быстрый путь, и они оба последовали за ним.
Они прошли еще милю, прежде чем произошло следующее неожиданное событие, но на этот раз это был не взрыв, а собака. Уловив мелькнувшее движение в кустах слева от себя, Лейла предупреждающе зашипела. Все трое остановились, чтобы навести оружие на рыжевато-коричневую фигуру, появившуюся из подлеска примерно в двадцати футах от них. Зверь настолько отличался по внешнему виду от мохнатых и злобных обитателей Подземки, что Лейла подумала, что он может быть представителем отдельного вида. Во-первых, оно было примерно в два раза больше. Кроме того, вместо молочных, невидящих глаз оно смотрело на них ярким любопытным взглядом, а язык высовывался из открытой пасти в манере, напоминающей бесхитростную улыбку. На шерсти не было ни подшерстка, ни язв, хвост был длинным и плавно покачивался. В общем, в нем не чувствовалось угрозы, но трудно переломить усвоенные инстинкты, и Лейла все же заставила себя поднять револьвер.
- Не надо, - сказала Эйлса, положив руку на предплечье Лейлы и спокойно убрав оружие. - Она безвредна. - Опустившись на корточки, она протянула руку к собаке, раскрыв пальцы и выставив ладонь. - Привет, ты. Что ты здесь делаешь, милая? - Собака наклоняла голову из стороны в сторону, пока Эйлса продолжала уговаривать ее. - Ты ведь здесь не одна, правда? Ты не выглядишь достаточно голодной.
Собака подошла ближе, подергала носом, приближаясь к ее протянутой руке, и в тревоге отпрянула назад при звуке голоса Стэйва. - Дневной свет догорает, Эйлса.
- У этой девочки есть хозяин, я полагаю, - сказала Эйлса, все еще протягивая руку. - Очень чистая и упитанная. И дружелюбная, правда, девочка? Заметила, что она не лает? Значит, она ужасно умная.
- Нет времени, - сказал Стэйв, голос его стал тверже и настойчивее.
Ворча от досады, Эйлса поднялась, заставив собаку отступить на несколько шагов. - Лучше иди домой, - сказала ей Эйлса, когда они продолжили путь, но зверь не отставал от них, идя по обочине.
- Может, оно нас выслеживает, - предположила Лейла, все еще сомневаясь, стоит ли стрелять. Слишком громко, напомнила она себе, бросив настороженный взгляд на окружающий лес. Нужно подойти достаточно близко, чтобы перерезать ей горло. Но собака так и не приблизилась более чем на дюжину футов, сохраняя спокойное виляние хвостом и совершенно не враждебное выражение лица в течение всего дня. Через некоторое время беспокойство Лейлы ослабло, хотя присутствие зверя по-прежнему отвлекало внимание, пока Стэйв не остановился, и причина этого была очевидна: впереди показался мост, перекинутый через узкое ущелье.
- Похоже, он цел, - сказала Эйлса. - В прошлый раз, когда я была здесь, все было в порядке.
- Но это не значит, что так будет и в этот раз, - ответил он.
Мост показался Лейле достаточно прочным, несмотря на обширные пятна ржавчины, покрывавшие его клепаные железные балки. Растительность разрослась с обоих берегов и оплела лианами поперечные балки, хотя в самом мосту не было ни одного зазора.
- Уже поздно, - заметила Эйлса, пока Стэйв продолжал внимательно осматривать мост. На взгляд Лейлы, небо не так уж сильно потемнело. Возможно, у них был еще час дневного света, прежде чем тени начнут удлиняться. Но она помнила, как дрожали руки Эйлсы, и слышала напряжение в ее голосе. Собака, возможно, и отвлекла ее, но это было временно. Нервы Эйлсы, растянутые годами и теперь испытанные до предела, начали сдавать.
Вспомнив о собаке, Лейла перевела взгляд за плечо, но та уже ушла. Вернулась к тому, кто ее кормит, подумала она, хотя не могла представить, чтобы кто-то жил среди этих деревьев.
- Не будем торопиться, - сказал Стэйв и двинулся вперед. - По одному. Держитесь края и следите за следами. Следите за разрывами.
Всего нескольких шагов по мосту хватило, чтобы убедить Лейлу в том, что осторожность Стейва оправдана. Рельсы были уложены на платформу из листового железа, поросшего мхом и сильно проржавевшего. Коррозия была настолько глубокой, что под ней виднелась быстро текущая река. Поэтому они были вынуждены идти по относительно неповрежденному основанию левой арки. Поверхность, пригодная для ходьбы, была всего несколько дюймов в поперечнике, поэтому им пришлось перейти на походку «нога впереди другой, - что замедлило продвижение.
- Значит, она не последовала за нами? - спросила Эйлса, бросив сожалеющий взгляд на дальний конец моста.
- Я ее не видела, - ответила Лейла. Как последняя в очереди, она была обязана остановиться, когда это сделала Эйлса. - Полагаю, она ушла домой, где бы он ни находился.
- А я-то надеялась, что она пойдет за нами до самого конца. - Эйлса повернулась, чтобы продолжить путь. - Было бы здорово снова завести собаку.
- Домашние животные запрещены.
- А, к черту. После пятнадцати переходов, если я захочу завести домашнее животное, я заведу гребаную...
Ее слова закончились удивленным и болезненным вздохом, когда справа от ее ноги взорвалась ржавчина. Коготь, пробив разлагающийся металл, словно мокрую бумагу, вонзился в лодыжку Эйлсы. Увидев сквозь дыру внизу оскаленную морду беты, Лейла выхватила револьвер, но Стэйв уже открыл огонь. Залп пуль разнес металл и плоть в клочья, и кормщик, потеряв хватку, исчез из виду. Лейла не услышала последующего всплеска за криками Эйлсы.
- ФАААААК! - Она упала на пролет, схватившись за лодыжку, кровь просачивалась сквозь пальцы. Услышав тревожный треск напряженного железа, Лейла потянулась к ней, но тут справа от нее сквозь ржавчину пробился еще один коготь. Лейла повернулась и выстрелила тем же движением, пуля подняла красный шлейф, ударившись о машущую конечность. Невероятно, но кормщик продолжал пробивать себе путь когтями, разбрасывая осколки красного цвета, когда появлялся на свет. Прежде чем выстрелить снова, Лейла увидела, как исказилось от боли лицо кормщика. Ненавидит солнечный свет, поняла она. Но все равно продолжает приближаться.
Следующая пуля попала кормщику в горло, заставив его перевернуться на спину, пока металл не поддался под его весом, и он не упал с глаз. Треск винтовки Стейва заставил ее перевести взгляд влево, наблюдая, как выбрасываются гильзы, когда он отстреливает короткими очередями дюжину или более кормщиков, которые теперь лезли в поле зрения.
- Лейла...
Ее взгляд переместился на Эйлсу, лежащую с окровавленной раскинутой рукой, ее лицо было обесцвеченным и испуганным. Не успела Лейла протянуть руку, как ветеран забилась в конвульсиях, изо рта у нее вырвался фонтан красного цвета, а тело изогнулось, как лук. В грудине пробился клубок красного цвета, который можно было принять за кулак кормщика, когда пальцы раскрылись и вцепились в то, что осталось от туловища Эйлсы. Кормщик потащил ее вниз, и она исчезла в облаке порошкообразного металла. Лейла видела, как он уселся на верхние балки опоры моста, задрав голову и оскалив пасть, чтобы полакомиться своей добычей. Она выстрелила дважды, отправив хищника и жертву в стремительное течение.
Обернувшись к Стэйву, она увидела, как он, приседая, отбрасывает в сторону магазин, вставляя в винтовку второй. Кормщик забрался на траверс сверху, неестественно длинная рука потянулась к шее Стэйва. Лейла выстрелила ему в грудь, но он удержался, из его рта в конвульсиях вытекала темная жидкость. Прицелившись в голову, Лейла нажала на курок при пустом патроннике.
- Черт! - Она стала нащупывать в карманах патроны, приседая и открывая цилиндр револьвера, чтобы вставить их на место. Снова услышав выстрел из винтовки Стейва, она подняла голову и увидела, как он всаживает пулю в голову кормщика, все еще цепляющегося за балки. Когда она скрылась из виду, он перевел прицел на другую бету, ползущую вдоль основания арки. Остальные продолжали наступать, перепрыгивая с балки на балку, чтобы избежать града пуль, когда Лейла присоединилась к обстрелу Стейва. Она попала в одного, тремя выстрелами перехватив его в середине прыжка, после чего револьвер снова опустел. Она выбыла из строя. Резкое молчание винтовки Стейва дало понять, что он тоже.
- Прыгай! - - приказал он ей, кивнув в сторону большого пролета, оставленного гибелью Эйлсы. Журчание воды внизу было крайне непривлекательным, впрочем, как и быстро приближающиеся кормщики.
- Мы оба, - сказала она, и ее потрясло выражение лица Стэйва, когда она обернулась к нему. Вместо напряженной боевой сосредоточенности она увидела нервное ожидание, даже согласие.
- Они не убьют меня, - сказал он, голос его был до абсурда спокоен, если не считать небольшой дрожи. - Нет, если она их послала.
Кормщик вцепился когтями ему в плечо, и она отшатнулась назад. Но вместо ожидаемого взрыва крови и оскала зубов, он вцепился, не погружая когти в плоть. Другая тварь опустилась и обхватила его ноги, и оба существа понесли его вверх и в сторону, словно он весил не больше младенца. Остальные продолжали наступать на нее, все с тем же косоглазым отвращением к дневному свету, но в их глазах ярко светился хищный голод. Стейва они есть не хотели. А вот ее...
Ближайший из них бросился на нее, и из его зияющей пасти раздался звук, напоминающий звук старого пильного диска о толстое дерево. Лейла вскинула револьвер и прыгнула.
Мост, лес и река закружились в хаотичном водовороте, а затем вода схватила ее как ледяной кулак. От шока она потеряла способность бороться с бурлящим потоком. Лейла усилием воли пыталась ухватиться за камни, которые скреблись и бились о нее, пока непреодолимая сила не потащила ее дальше. Она вновь обрела способность двигаться, когда ее легкие начали гореть, подстегиваемые адреналином, бурлящим в ее венах.
Течение ослабло, и она обнаружила, что дрейфует, глядя на пелену света, а ее ноги поднимают тучи ила со дна реки. Разгибая ноги, она с криком вынырнула на поверхность и с воплем рванулась вперед, но тут же прервала инстинктивное глотание воздуха. Вес рюкзака едва не утянул ее под воду, пока рука не зацепилась за что-то. Крепко ухватившись, она увидела, что это ветка дерева, отходящая от берега достаточно далеко, чтобы она могла за нее ухватиться. Ворча от усилий, Лейла втащила себя в тень нависающей листвы. Достигнув илистого берега, она сумела наполовину отползти от воды, а потом усталость потянула ее вниз, и она шлепнулась щекой в грязь. Не в силах больше ничего делать, кроме как лежать и дрожать, она погрузилась в забытье, и мир вокруг стал туманным и неважным.
Ее разбудило что-то мокрое, трепещущее в пальцах. Застонав, она провела по ним пальцами, и ощущение удалось прогнать, но лишь на короткое время. Влажный настойчивый запах привел к осознанию того, что к ее плоти прикасается живое существо. Отплевываясь от грязи, Лейла рывком поднялась на ноги, потянулась к ножу на лодыжке и замерла, глядя в темно-карие глаза.
Пасть собаки раскрылась еще шире, язык провел по ее щекам, после чего она издала короткий хриплый звук. Он был гораздо мягче, чем лай, и странно напоминал вопрос, что подчеркивалось тем, как зверь следил за покрытой грязью фигурой Лейлы.
- Я упала в реку, - сказала она, а затем рассмеялась над нелепостью объяснений, которые она давала собаке. Смех длился дольше, чем следовало, и перешел в серию коротких, захлебывающихся рыданий. Прекрати это! Лейла с упреком стукнула кулаком по бедру, делая несколько вдохов. Не в первый раз ты остаешься одна, напомнила она себе, продолжая вдыхать воздух, пока не почувствовала себя достаточно сильной, чтобы двигаться.
- Полагаю, - обратилась она к собаке, когда та выбралась на твердую землю, - ты случайно не знаешь, где находится ближайшее убежище?
Получив в ответ еще одно тихое ворчание, она кивнула. - Тогда ладно. Видимо, мне придется искать его самой. - Оглядевшись по сторонам, она увидела лишь широкий изгиб реки и множество деревьев. Она могла бы пойти вдоль реки к мосту, но приближаться к нему было крайне плохой идеей.
Они не убили его. Воспоминание о пленении Стейва пронеслось в ее голове, яркое и странное. Он не боялся. Или боялся так, как должен был. Они не убьют меня. Только если она их послала.
Она покачала головой, решив, что все это слишком много, чтобы думать об этом прямо сейчас, а затем застыла в тисках другого, гораздо более неотложного осознания. В кармане ничего не было. Опустив взгляд, она увидела, что ткань разорвана, обнажая холодную голую плоть, а флакона с таблетками нет.
- Нет!
Лихорадочно обшарив все карманы и складки комбинезона, она ничего не нашла. Всхлипывая, Лейла сняла рюкзак и порылась в нем. Она говорила себе, что, должно быть, подменила таблетки в пачке прошлой ночью. Но это было не так. Остались два баллона с закисью азота Люса, несколько припасов, но таблеток не было. Теперь они плавали вниз по реке.
Лейла опустилась на четвереньки, задыхаясь в предвкушении неконтролируемых рыданий или рвоты. К удивлению, ни того, ни другого не произошло, потому что она кое-что вспомнила. Список. Список, который Эйлса передала женщине в Харбор-Пойнт. Амоксициллин был в этом списке. Значит, либо он был у Эйлсы, и в этом случае пропал навсегда, либо все еще находился в сумке Стэйва. Стейва, которого стая бета утащила черт знает куда.
Она всхлипнула, ненавидя этот звук. Слабость, которую он в себе таил. Она подняла кулак, намереваясь нанести еще один удар по бедру, но остановилась, когда собака снова заскулила. Подняв голову, она увидела, что собака отступила на небольшое расстояние и смотрит на нее с нескрываемым ожиданием. Пробежав несколько футов вперед, собака снова оскалилась и отступила назад.
Неужели он хочет, чтобы я последовала за ним? Лейла подавила смех в горле, опасаясь, что он вызовет панику. Однако еще несколько резких отступлений собаки убедили ее в том, что она действительно пытается заставить ее следовать за собой. Сама мысль об этом казалась нелепой, пока в голову не пришла другая: А куда еще идти? Может, побродить по лесу, пока не стемнеет?
- Ладно, - вздохнула она, поднимаясь на ноги. - Но если ты приведешь меня к какому-нибудь ребенку, застрявшему в колодце, я тебя убью на хрен.
Когда она некоторое время шла за собакой, ей пришло в голову, что она уже не знает, где находится по отношению к реке или следам. Надо было нацарапать стрелки на деревьях или еще что-нибудь, ругала она себя, чувствуя нарастающую усталость. Она уже несколько раз спотыкалась, теряя из виду своего четвероногого проводника, но он всегда возвращался в поле зрения. Примерно через час Лейла начала различать под ковром папоротников что-то вроде следа. Он был слабым, всего лишь линия слегка примятой земли, но говорил о том, что по нему неоднократно ходили человеческие ноги. Было также ясно, что собака внимательно следит за извилистой дорогой среди деревьев. Единственное отклонение возникло, когда вместо того, чтобы пройти в просвет между двумя высокими толстыми соснами, зверь решил обойти ту, что стояла справа. Зрение потускнело из-за того, что тело требовало сна, но Лейла продолжала идти по тропинке. Она остановилась, когда собака бросилась ей наперерез, издав самое громкое за сегодняшний день ворчание.
- Что? - Лейла зарычала, махнула рукой и попыталась обойти зверя, но тот вцепился челюстями в ее рукав и начал стаскивать ее с дорожки. - Эй! - Лейла вырвала руку, и от силы этого движения она упала на колени. Пробормотав непристойный упрек в адрес собаки, она начала подниматься, но остановилась, увидев натянутую поперек тропинки бечевку. Она находилась примерно в двух дюймах от земли, то есть ее нога непременно зацепилась бы за нее.
Поднявшись, Лейла проследила путь бечевки до ствола дерева справа от нее, где она исчезала в густых зарослях папоротника. Она стала пробираться вперед, чтобы получше рассмотреть его, держась подальше от бечевки.
- Еще один бродяга. Потрясающе.
Лейла замерла. Голос доносился сзади. Женский, резкий и не слишком радостный.
- У меня есть пистолет, - сказала Лейла, удивленная и обрадованная тем, что ложь не была омрачена никакой предательской неуверенностью.
- У меня тоже, милая, - ответила незримая женщина. - Но мой направлен на тебя, а твоего нигде не видно. - Короткая пауза, во время которой Лейла почувствовала, что ее оценивают, а затем: - Повернись. Медленно. Держи руки на виду. Я не получу никакого удовольствия от стрельбы в тебя, милая, но это не значит, что я этого не сделаю.
Подняв руки, Лейла повернулась. Женщина стояла в дюжине футов от нее, ее лицо было скрыто капюшоном плаща с камуфляжным узором. Штурмовая винтовка, которую она нацелила на грудь Лейлы, отличалась от винтовки Стэйва: она была меньше, с более коротким стволом и не имела серьезных ремонтов и модификаций. Судя по тому, как она держала его, плотно прижимая к плечу, Лейла не сомневалась в опыте женщины. Лейлу мало утешало то, что ее палец был снят со спускового крючка, но Лейла знала, что это всего лишь мера предосторожности, предусмотренная стандартом.
- Редут? - спросила женщина.
- Да, - ответила Лейла.
- Ваши никогда не путешествуют в одиночку. Где остальная часть вашей команды?
- Мертвы. - Один попал в плен. Лейла сочла за лучшее не говорить об этом. Рассказывать о чем-то столь невероятном казалось ей крайне неразумным. - Кормщики. На мосту.
- При дневном свете? - В тоне вопроса прозвучала нотка сомнения, но не такая глубокая, как ожидала Лейла.
- Да. Довольно странно, да?
- Более чем странно, милая. Но в последнее время много странного. - Ствол штурмовой винтовки опустился на несколько дюймов. - У тебя ведь нет оружия, правда?
Лейла покачала головой.
Женщина тихонько хмыкнула и опустила винтовку до конца. - Меня зовут Рианн, - сказала она, наклонив голову и отвернувшись. Она не дала Лейле никаких указаний следовать за ней, но та все равно последовала за ней.
- Лейла.
Еще одно ворчание, и женщина присела на корточки у зарослей папоротников, раздвигая их, чтобы показать то, что выглядело как шестидюймовый квадрат глины, заключенный в прозрачный пластик. - С-4 - десятая часть килограмма, - сказала она. - Еще один шаг, и я бы разговаривала с женщиной без ног. Тебе повезло, что Триксу ты приглянулась. Она не со всеми так поступает. - Услышав свое имя, собака подошла к женщине, быстро виляя хвостом и прижав уши.
Взглянув на взрывчатку, прикрепленную к дереву, Лейла вспомнила о взрыве, который они слышали на рельсах. - Ты ставишь для них ловушки.
- Скорее, для устрашения, чем для чего-то еще. Они могут быть довольно умными и научиться избегать определенных мест. Не считая животных. Я получаю одного или двух таких тупиц каждый месяц. - Она подняла голову, и Лейла впервые разглядела ее лицо: яркие глаза в узких, старческих чертах, которые контрастировали с подтянутой жизненной силой ее тела. - Тогда идем, - сказала она, поднимаясь и продолжая свой поход. - Ты выглядишь так, будто готова упасть.
- Я в порядке, - ответила Лейла. Несмотря на отсутствие враждебности со стороны этой женщины, она все же сочла нужным придать себе видимость силы. Прошло около пяти минут, прежде чем Лейла упала навзничь на онемевшие ноги.
- Вот дерьмо, - услышала она бормотание Рианн, прежде чем пустота сомкнулась над ней.
Она очнулась на кровати в затемненной комнате. Удобный матрас, запах чистого постельного белья и отсутствие явных щелей в крыше над головой заставили Лейлу провести тактильное исследование, убеждая ее в том, что она не спит. Убедившись, что тугое переплетение ткани, которую она ощущала, было настоящим, она поднялась с кровати и стала изучать тени, пока их взгляд не остановился на ее рюкзаке. Быстрая проверка лодыжки показала, что нож Нехны все еще на месте. Ботинки были сняты и лежали рядом с сумкой. Натянув их, Лейла подошла к двери и открыла ее, чтобы встретить порыв теплого воздуха с оттенком лесного дыма и вызывающим слюнки ароматом жарящегося мяса.
- Выходи, - позвала Рианна, ее тон был слегка забавным. - Ужин ждет.
Толкнув дверь настежь, она открыла большую комнату, залитую светом и теплом, исходящим от кирпичного камина. Рианн сидела перед ним на мягком кожаном кресле. Сняв капюшон, Лейла увидела, что у нее длинные волосы, которые казались слишком темными для женщины ее возраста. Она не повернулась, когда Лейла вышла из спальни, ее внимание было приковано к туше какого-то зверя, жарившегося на огне. Трикс поднялся с ее бока и поспешил поприветствовать Лейлу, виляя хвостом и облизывая ее руки.
- Прости моего верного спутника, - сказала Рианн. - Редко выпадает шанс завести новых друзей. Присоединяйтесь ко мне. - Она жестом указала на кресло напротив себя. - Надеюсь, у вас нет проблем с поеданием милых зайчиков?
- Никаких, - сказала Лейла. Вместо того чтобы сесть на стул, она задержалась, чтобы более тщательно изучить окружающую обстановку. В комнате было два окна на противоположных стенах, оба занавешены черной тканью, как предположила Лейла, чтобы свет не просачивался наружу. Остальное пространство украшало множество диковинных предметов: скрученные в круг веточки, переплетенные бечевкой.
- Ловцы снов, - сказала Рианн, все еще не поворачиваясь. - Единственное суеверие, от которого я так и не смогла избавиться. Мне нравится думать, что они помогают. Кстати, тебе снился сон?
- Нет, - ответила Лейла, ее взгляд остановился на трех стволах, висевших над камином. Один из них - автомат, который был у Рианн, когда они встретились. Над ней висела винтовка с большим оптическим прицелом, а еще выше - длинноствольное ружье.
- Хватит дурачиться, иди садись, - огрызнулась Рианна, ее терпение явно истощилось. - Не говори мне, что ты не голодна.
У нее заурчало в животе от запаха жарящегося кролика, и Лейла подошла к стулу и села. Оно не было мягким, как кресло Рианн, и слегка поскрипывало под ее весом.
- Простите за это, - сказал ее родич, проводя рукой по шкуре Трикса, когда она подошла к ней. - У нас не так много лишней мебели. У нас не так много посетителей. Да и вообще...
Впервые увидев ее лицо в полный рост, Лейла обнаружила, что это красивый, слегка морщинистый облик женщины лет пятидесяти-шестидесяти. На ней была оливково-зеленая майка, оставлявшая обнаженными руки, и подтянутые, скульптурные мышцы резко контрастировали с ее очевидным возрастом. Рианна закрыла глаза, вдыхая запах ее стряпни, и губы ее изогнулись в знак благодарности. - Посыпала диким тимьяном и немного соли и перца, которые я припасла, - сказала она. - Надеюсь, тебе понравится, что я так стараюсь.
- Я... благодарна, - начала Лейла и резко остановилась, когда Рианна открыла глаза и повернулась к ней. Ее глаза. Они хорошо ловили отблеск огня, настолько хорошо, словно светились. Взгляд Лейлы снова переместился на руки Рианны, проследил за твердыми мускулами: кожа была окрашена в желтый оттенок там, где ее касались отблески огня, но бледнее, чем там, где их не было. Слишком бледная.
Лейла бросилась к винтовке, висевшей над камином, сняла ее с кронштейна и направила ствол на грудь Рианны, а ее палец сжал курок, который не поддавался.
- Предохранитель, - сказала Рианн, указывая на рычаг над пистолетной рукояткой.
Прежде чем Лейла успела положить большой палец на рычаг, что-то расплылось в ее глазах, и винтовку вырвали из ее рук. Она перевела взгляд на Рианну, стоявшую в нескольких футах от нее с винтовкой в руках и нахмуренными бровями. Рядом с ней испустил жалобное поскуливание Трикс. - Вряд ли это было вежливо, - сказала Рианн.
- Гребаный альфа! - Слова сорвались с губ Лейлы, и она отступила, обводя глазами комнату. Дверь! Где дверь?
- Не совсем. - Рианн присела, чтобы успокоить разволновавшегося Трикса, погладив его по голове, а затем прислонила винтовку к каменной стенке камина. - Мне нравится думать о себе как об омеге, - сказала она, опускаясь в кресло. - Это длинная история. Если хотите, я расскажу вам ее за ужином.
Панический взгляд Лейлы наконец нашел дверь, которая, конечно же, находилась на другом конце комнаты. Она никак не могла добраться до нее раньше, чем эта тварь.
- Я не буду мешать тебе покинуть комнату, - сказала ей Рианна. Обернув одну руку тканью, она подняла вертел с огня. - Кажется, мы закончили. Во внешнем мире темно, - добавила она, когда Лейла рванулась к двери и остановилась, не пройдя и половины пути. - Ужасно много моих маленьких изобретений. Так что лучше подождать до утра.
Сплюнув кролика, она поднялась и скрылась в тени в дальнем конце комнаты; Лейла услышала, как открываются ящики и звенят столовые приборы. - У меня нет ничего, что можно было бы предложить в качестве освежающего напитка, - позвала она из темноты. - Только вода. Правда, стерилизованная.
Лампа зажглась, осветив стол и стулья в маленькой кухоньке. На столе стояли две тарелки с ножами и вилками, а также стакан, наполненный водой, и пара бокалов. Поставив противень с жарким, Рианн взяла нож и вилку, чтобы отрезать кусочки кроличьей плоти. - Серьезно, сладкоежка, - сказала она, не отрываясь от своего занятия. - Если бы я собиралась тебя съесть, не думаешь ли ты, что я бы уже это сделала? Много ли ты видела кормщиков, которые сами готовят себе еду?
Глаза Лейлы метнулись к двери и обратно. Затем они переместились на оружие над камином. Ни то, ни другое не было Жизнеспособной перспективой. На негнущихся ногах она подошла к столу и села. Ей пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем она смогла выговорить слова.
- Если ты не альфа, - сказала она. - А кто ты, черт возьми, такая?
- Омега, как я уже сказала. Единственный в своем роде, конец рода. Насколько я знаю, во всяком случае. - Рианн поставила перед Лейлой порцию дымящегося мяса, затем вытянула правую руку, демонстрируя ряд цифр, вытатуированных на слишком бледной плоти. - Точнее, я - субъект номер шесть-девять-семь-о-три. - Ухмыльнувшись озадаченному выражению лица Лейлы, она налила каждому из них по стакану воды, а затем села. - Я же говорила, что это долгая история.
- Полагаю, ты еще слишком молода, чтобы помнить это как следует. - Рианна смотрела в огонь, поглаживая одной рукой шерсть Трикса. Трапеза прошла напряженно, но в основном без слов. Лейла целых пять минут смотрела на свою тарелку, а в голове у нее крутились самые разные ужасные мысли. Была ли еда подмешана? Отравлена? Кроме того, ее терзало постоянное подозрение, что в любую секунду эта штука бросится на нее через стол. В конце концов голод Лейлы победил ее сомнения. Взяв вилку, она стала поглощать ломтики жареного кролика, стараясь не сводить глаз с Рианны. Похоже, ее это забавляло.
Когда они закончили, Рианна бросила несколько кусочков Триксу, который все время трапезы сидел у нее под боком и терпел. Вымыв тарелки в раковине, Рианна насухо вытерла руки полотенцем и снова уселась у огня. Она начала говорить, когда Лейла, после очередного приступа боязливого замешательства, заняла свое место на шатком деревянном стуле.
- Я имею в виду Кормление, - продолжала Рианна. - Оглядываясь назад, я думаю, что самым странным во всем этом было то, как долго это длилось. Можно было подумать, что все закончилось за несколько дней, но на самом деле все затянулось на месяцы, вплоть до того, что можно назвать финальным ускорением. Мне не довелось увидеть этого. Нам не разрешали смотреть новости.
- Они? - спросила Лейла. В ее голосе все еще звучал страх, а взгляд то и дело возвращался к двери. Она гадала, насколько сейчас темно и сможет ли она дотянуться до своего рюкзака, прежде чем выберется наружу. Фонарик был бесполезен после купания в реке, так что заметить ловушки будет невозможно.
- Сделай одолжение, милая, - извиняюще улыбнулась Рианн. - Как говорил мой старый консультант в группе выздоровления, приберегите все вопросы до конца.
Она выдержала взгляд Лейлы, пока та не ответила отрывистым кивком, а затем продолжила свой рассказ. - Что касается того, кем они были, я так и не узнала, как они назывались. Возможно, какой-то институт. Но в их структуре чувствовалась импровизация, что заставляло меня думать, что они были собраны в ответ на Кормление. Я редко видела лица, поскольку большую часть времени они носили полный комплект СИЗ, за исключением тех случаев, когда они таращились на меня с другой стороны стеклянной стены. Но здесь были все цвета радуги, много акцентов. Я уверена, что это были эксперты со всего мира, вызванные ООН или чем-то подобным, чтобы найти лекарство.
Лекарство? Лейла чуть не проговорилась, но вопрос застрял у нее в горле. Однако Рианн услышала его и, закатив глаза в знак назидания, продолжила. - Именно так, милые. Лекарство. Меня укусили, понимаешь? В самом начале Кормления. Меня всегда беспокоило, что я до сих пор не могу вспомнить, кто и как. - Тонкие морщинки вокруг глаз сморщились, когда она поморщилась. - В те времена у меня были проблемы, которые они называли наркоманией. Это не помогло вспомнить, но дело не только в этом. То, что тебя укусили, меняет тебя не только очевидным образом. Моя жизнь до укуса - это что-то далекое. Я знаю основные факты, хорошо помню некоторые события, но подробности туманны. Более того, я ее не чувствую. Я помню, как развелась, и знаю, что в тот день выплакала все глаза, но это все равно что смотреть сцену из фильма о чужой жизни. После развода случился экономический крах. А потом целая вечность без чертовой работы. Неудивительно, что я пила. Неудивительно, что я курила дурь. - Она сделала паузу, чтобы еще раз поморщиться. - Неудивительно, что через некоторое время я оказалась в »Мет-Хед Экспресс. - Так было в те времена со многими людьми, милая. Не позволяй никому говорить тебе обратное. Для одних все может быть прекрасно, а для других - настоящее дерьмо. - Ее лицо немного омрачилось, а рука переместилась на шею. - В общем, я рассказывала тебе о своем укусе.
- Насколько я могу судить, это случилось в ресторане »У Джоуи. - Это был бар и гриль с не слишком разборчивым отношением к клиентам. Джоуи был предприимчивым владельцем. Он позволял дилерам вести бизнес на своей территории, пока они вели себя тихо и отстегивали ему по кусочку. Я помню, как входила в двери, отбиваясь от какого-то отморозка. Кажется, его звали Курт. Неважно. Кажется, я вышла на улицу, и, полагаю, именно там меня и настиг кормщик. Помню много мигающих огней и сирен, так что, думаю, я была не одна такая. После этого все было как в сером тумане, пока я не очнулась в герметичной белой комнате со стеклянной стеной, капельницей в каждой руке и больной шеей.
- Время от времени в комнату заходили люди в масках - медсестры, врачи или кто-то еще, и всегда в сопровождении солдата в полном боевом снаряжении, направляющего винтовку прямо мне в голову. Я была привязана к кровати, не могла ни двигаться, ни говорить, потому что на моем лице была эта штука, похожая на намордник. Я заметила, что медики избегали смотреть мне в глаза, но что это было - вина или страх, я так и не узнала. Я думаю, что это было чувство вины, потому что они сделали мне больно, милая. Это дерьмо, которое они закачивали в мои вены, словно кислота, прожигающая путь через каждый уголок моего тела. Я много кричала, умоляла дать мне обезболивающее, насколько позволял намордник. Я отчаянно пыталась заставить кого-нибудь из них сказать хоть что-нибудь, но они не говорили. Ни разу.
- Понятия не имею, сколько это продолжалось. Может быть, неделю или месяц, но через некоторое время боль уменьшилась, стала такой, что ее можно назвать управляемой. И я почувствовала себя... другой. Сильнее. Я напрягалась, пытаясь справиться с ремнями, приковывающими меня к кровати, но это было бесполезно. Но теперь я почувствовала, что они поддаются, совсем чуть-чуть. Я остановилась, не желая давать им знать. Потому что, хотя мое тело явно претерпело изменения, мой разум тоже. Внезапно мне показалось, что я вижу все. Каждую пору на нескольких сантиметрах кожи над масками медиков. Каждую бисеринку пота и крошечный волосок. И дело было не только в деталях, но и в том, как они двигались. Я обнаружила, что мне больше не нужно, чтобы они говорили со мной, потому что они как будто говорили каждым своим жестом. Гнев, раздражение, влечение. Все было так, словно над их головами плавали мыльные пузыри.
- А потом был запах. Сначала он был отвратительным. Комнату каждый день чистили и дезинфицировали, но она все равно воняла. Химикаты смешивались с потом людей, и каждый из них рассказывал свою историю. Я могла определить, у кого из медиков менструация. Я могла сказать, кто из них занимался сексом накануне вечером. Что они ели на завтрак. И чем больше я чувствовала их, тем менее отвратительными становились эти ощущения, а вскоре они стали похожи на новый наркотик. И самым пьянящим из них был страх. С каждым днем от них воняло все сильнее и сильнее. Я понятия не имела, что происходит за стенами этой комнаты, но их вонь и их движения говорили мне о том, что там действительно творится, и времени у них в обрез.
- Боль все еще была сильной, капельницы все еще болели, но к этому времени я обнаружила, что могу справляться с ней без криков. Голод был частым гостем, но каждые два дня они добавляли в капельницу пакет плазмы, и все проходило. Я начала понимать, насколько плохо обстоят дела в этой палате, когда одна из медсестер, прикреплявшая пакет, упала на колени и разрыдалась. - Это так чертовски бессмысленно и жестоко, - услышала я ее слова, когда солдаты потащили ее к выходу. Она больше не вернулась, и я заметила, что с каждым днем людей по ту сторону стеклянной стены становилось все меньше. Сначала их было около дюжины. Через некоторое время осталась примерно половина. Вскоре после этого остался только один. В отличие от остальных, на нем не было ни белого халата, ни спецодежды, ни униформы. Просто хорошо сшитый костюм. Ему было около пятидесяти, у него была короткая седая борода и пронзительные голубые глаза. Такие, что кажется, будто они смотрят на тебя. Только он смотрел не на меня, а на него. Я не чувствовала его запаха через стекло, но я могла его видеть. Увидела его своими новыми глазами, и хочешь знать, что я увидела, милая? В нем не было страха, только похоть и зависть. Он словно светился, потребность в нем была такой же яростной, как в выпивке или наркотиках. Он хотел того же, что и я.
- Я измеряла время промежутками между сном, но сон - это не совсем то, что было. Это больше походило на кому - период полного небытия, а затем внезапное пробуждение, без сонливости, головной боли или необходимости помочиться. Поначалу это было довольно неприятно, но потом я привыкла. В общем, я начала считать количество снов в голове, и оказалось, что с момента, когда Костюмчик исчез за стеклом, до того, как он появился в моей комнате, прошло пять. Уверен, что все это время я оставалась в одиночестве. Меня действительно оставили. Каким бы ни был этот эксперимент, он, похоже, утратил свою важность. Мои капельницы опустели, а голод усилился. Я по-прежнему спала коматозным сном, но чувствовала, что теперь он стал длиннее, каждое пробуждение короче, а голод острее. Позже я поняла, что это особенность... того, что я есть. Если мы не можем найти добычу, то спим глубоким сном, пока она не появится. Что-то вроде спячки. Так что я понятия не имею, сколько времени я пролежала, пристегнутая к кровати, пока меня не разбудила вонь Костюмчика. Он вонял как человек, который не мылся хрен знает сколько времени, запах подмышек и промежности. Это был, наверное, самый чудесный запах, который я когда-либо знала.
- Я напряглась, пытаясь справиться с ремнями, и обнаружила, что мои зубы стали намного больше, чем несколько секунд назад. Костюмчик должен был бы испугаться, но он продолжал стоять надо мной, и в нем пылало страстное желание. Позвольте представиться, моя дорогая, - сказал он. Ранульф Вайсерман, к вашим услугам.
- Никогда, черт возьми, не слышала о вас, - сказала я, но это прозвучало как рычание, когда я дернула головой, пытаясь укусить его, несмотря на намордник. Но он все равно не испугался.
- Я создал много вещей в своей жизни, - сказал он мне. Но ни одна не была так прекрасна, как ты. Ты - настоящее чудо, моя дорогая. Единственное, которое я видел за всю жизнь поисков.
- Затем он улыбнулся, расстегнул мои ремни, и я швырнула его через всю комнату, словно он весил не больше тряпичной куклы, а я - едва ли сто фунтов в самом тяжелом состоянии. Я швырнула его достаточно сильно, чтобы в стене из стекла появилась трещина, и услышала, как ломается множество его костей, а затем оказалась на нем, разрывая костюм и рубашку, чтобы добраться до шеи. Он должен был быть чертовски вкусным.
Рианна замолчала, опустив взгляд на Трикса. Голова собаки покоилась на коленях Рианн, брови были изогнуты, а уши прижаты, словно она чувствовала беду. - Не смогла, - сказала Рианна, поглаживая шерсть на шее собаки. - Не знаю, почему. Я была так голодна, а он так вкусно пах. Но я не смогла. Даже зубы впились в его шкуру. Но я отпрянула. Самое странное, милая, что он лежал там, сломанный и истекающий кровью, и умолял меня сделать это. - Пожалуйста. - Он говорил это, цепляясь за мою ногу, плача и отчаиваясь. На этом я его и оставила.
- После этого все стало туманным. Возможно, это был голод или последствия всего того дерьма, которое они вливали в мои вены, но в основном все было как в тумане. Я помню, как бежала через пустое здание. Все, кто там работал, съебались, бумаги и оборудование были разбросаны повсюду. Во внешнем мире стояла куча армейских грузовиков и забор, а за ним - лес. Я бежала и бежала по деревьям, не уставая, и остановилась только тогда, когда голод стал слишком сильным. На какое-то время я снова погрузилась в коматозный сон. Когда я проснулась, то стояла над трупом оленя с вырванным горлом и больше не хотела есть. Я долго бродила по городу. Путаница была такой сильной, что я не понимала, где нахожусь, и все вокруг выглядело и ощущалось странно, словно я приземлилась на другой планете.
- Я встретила несколько человек, которые убежали, когда хорошо рассмотрели мои глаза. Некоторые стреляли в меня. После этого я стала держаться в лесу, питаясь всяким тупым зверьем, которому не повезло перейти мне дорогу. Думаю, прошло больше года, прежде чем я вернула себе часть себя. Я смотрела на дорожный знак и поняла, что могу читать слова. После побега я не могла читать. Буквы путались и плясали. Теперь я знала, что они означают. Это был знак, приветствующий меня в городе. От него, насколько я мог судить, мало что осталось. Еще несколько недель скитаний привели меня сюда. - Рианн махнула рукой на деревянные стены. - Моя хижина в лесу. Вокруг нее было разбито множество палаток с военными товарами, но ни одного настоящего солдата, кроме нескольких трупов. Выглядело так, будто все они вышибли себе мозги. Видимо, они использовали его как какую-то базу. Оставили после себя много оружия, а также пакеты с пайками длительного хранения. Да, - добавила она, увидев удивление на лице Лейлы, - я могу есть и настоящую пищу, хотя, чтобы не впасть в кому, мне приходится время от времени охотиться, в основном на крыс и кроликов.
- Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что они со мной сделали, и даже сейчас я не уверена, что поняла все. Насколько я могу судить, я была на пути к превращению в то, что вы, люди, называете альфой, но то, что они в меня закачали, остановило это, но не до конца. Я могу делать то же, что и они, но все еще думаю как мы, по крайней мере, в основном. Это делает мое существование одиноким, но меня это не сильно беспокоит. Время от времени мимо проходили люди, которые стремились жить дальше, когда понимали, что я собой представляю. Через некоторое время я поняла, что могу просто заснуть, когда станет скучно. Не охотиться какое-то время и позволить голоду на время отправить меня на покой. В последний раз, когда я так поступила, меня разбудил запах этого. - Она взъерошила шерсть Трикса. - Тогда у тебя появился хозяин, не так ли? Так он меня и нашел. Оказывается, ее научили находить нас, особенно альф. Ее хозяин, несомненно, был способным человеком. Я не эксперт, но предполагаю, что до Кормления он был спецназовцем или кем-то в этом роде. И очень хороший лжец. Выдал, что его поселение было захвачено и он просто искал место для отдыха. Но эти глаза, милая. - Рианн повернулась к ней, и свет костра образовал два ярких круга в ее радужной оболочке. - Лучший детектор лжи из когда-либо созданных.
- Я позволила ему остаться, в основном из любопытства, чтобы посмотреть, что он будет делать. Однажды он попытался воткнуть мне в шею гипу. Полагаю, он намеревался забрать меня, чтобы изучить где-нибудь. Хотелось бы сказать, что я просто сломала ему руку и отпустила, но это было бы ложью. Но я его не съела. До сих пор не могу так поступать с людьми. Прежде чем свернуть ему шею, я спросила его, слышал ли он когда-нибудь имя Ранульф Вайсерман. Он ответил, что нет, но я знала, что он лжет. Наверное, я могла бы вытянуть из него больше, но я была довольно раздражена. Мне не нравилась ложь и все эти притворства, что я ему нравлюсь. Это было оскорбительно. - Ее губы сжались в слабом сожалении. - Было бы неплохо узнать, как он нашел меня и откуда именно. Тем не менее, убивать надо в спешке, а сожалеть на досуге. Но... - она тихонько рассмеялась и поцеловала собаку в нос, - в любом случае, я получила от него подружку.
Она погрузилась в молчаливое созерцание огня, в то время как мысли Лейлы боролись с притяжением двери и только что услышанной историей. Не в силах думать ни о чем другом, она спросила: - Ты меня отпустишь?
- Ты вольна уйти в любое время, милая, - с усмешкой сказала ей Рианна. - Но я бы не советовала делать это прямо сейчас. В последнее время она совсем разбушевалась.
- Она?
Светящиеся глаза скользнули к Лейле и оценивающе сузились. - Помнишь, я говорила, что это детектор лжи? Ты знаешь, кого я имею в виду. Большая плохая волчица, которая поселилась на нефтеперерабатывающем заводе. У нее новый запах, но она ужасно умна. Кормщики у нее наготове, никогда такого не видела.
- Рехса, - сказала Лейла. Очевидно, танцевать вокруг этого не было смысла. - Ее зовут Рехса. Раньше она была Крестовым, как и я.
- Это делает ее еще более опасной. Она будет знать то, что знаешь ты.
- Еще больше. Это мой первый переход.
Рианн изогнула бровь. - Тогда, как я уже сказала, я бы не советовала тебе туда соваться.
- Придется. Она кого-то схватила, человека, возглавляющего нашу команду. У него в рюкзаке что-то есть. Лекарство. Я не могу вернуться без него. Ты сказала, что она на нефтеперерабатывающем заводе. Где она?
Глаза Рианн снова сузились, и Лейла поняла, что они видят ее решимость. - Ты вновь устала, - сказала Рианн, кивнув головой в сторону спальни. - Отдохни. Завтра мы поговорим подробнее.
Лейла начала было возражать, но поняла, что это правда. Ее голова начала туманиться от очередной волны усталости. Она снова забеспокоилась, не подмешали ли ей чего-нибудь в еду, но это было похоже на естественную тягу ко сну. Поднявшись на ноги, она направилась в спальню, но остановилась. - Спасибо, - сказала она. - За то, что помогли мне. И... - Она запнулась.
- Не съела тебя? Да, не за что, милая. Спи спокойно.
Нефтеперерабатывающий завод был похож на химический, но занимал еще большую площадь. Его периметр давно поглотила растительность, как и многие прилегающие здания. Внутренние помещения оставались в основном нетронутыми. Плотное скопление башен напомнило Лейле сказочные замки из книг, которые читал ей Стрэнг в детстве. Но вместо сверкающих белых стен и знамен, развевающихся на минаретах, здесь был лишь темный, покрытый ржавчиной металл. Такой замок могла бы назвать своим домом злая колдунья. Они стояли на деревянном помосте, сооруженном из ствола самого высокого дерева в нескольких минутах ходьбы от хижины. Рианн объяснила, что он был здесь с самого ее приезда, и приписала его строительство давно исчезнувшим солдатам.
Лейла проследила в бинокль за офисными зданиями, считая их наиболее вероятным местом для жилья. Она увидела лишь затемненные окна и двери, в которых не было ни малейшего движения. Еще дальше она обнаружила ряд железнодорожных цистерн, стоящих на путях, огибающих комплекс. Все вокруг было совершенно безжизненным, если не считать редкого порхания птиц среди деревьев, небольшие стайки которых всегда держались на верхних ветвях.
- Ты их не чувствуешь, а я чувствую, - сказала Рианн. Лейле было трудно привыкнуть к тому, что эта женщина обладает удивительной способностью чувствовать мысли. Она утверждала, что это не телепатия, а просто чутье на тонкие изменения в позе, выражении лица и, главное, запахах. - Даже отсюда. Я и раньше находила гнезда, но никогда такие большие, как это. Стаи кормщиков редко насчитывают больше дюжины. Полагаю, здесь не меньше шестидесяти. - Она сделала паузу, слегка приподняв лицо, ноздри дернулись. - Сейчас их больше, и от них исходит новый запах.
- Все те, кого обратили в Харбор-Пойнте, - сказала Лейла, опуская бинокль. Глядя на нее, Лейла не нуждалась в особых способностях, чтобы понять мнение Рианн о вероятности успеха. - Ты собираешься сказать мне, что это самоубийство, верно?
- Я хотела сказать »ты будешь тупой, как пень, если подойдешь к этому месту. - Рианн вздохнула и взяла у Лейлы бинокль. - И все же, - сказала она, взявшись за железные колышки, вбитые в ствол, чтобы начать спуск, - раз уж ты так настроена, у меня есть несколько вещей, которые могут помочь.
В подвал хижины она попала через скрытый вход в задней части здания, откинув покрытый грязью брезент и открыв дверь. Открыв ее, она повела Лейлу вниз по глубокой лестнице, где ее ждал куда более серьезный барьер. - Раньше на ней была клавиатура, - сказала Рианн, открывая прямоугольник навесной стали толщиной около десяти дюймов. - Вырвала ее. - Она без паузы шагнула в неосвещенное пространство, а затем издала слабый смешок. - Вот, - сказала она, и Лейла поймала большой, размером с дубинку, фонарь, который она выбросила из мрака. Включив его, Лейла последовала за ней и направила луч на ряд штабелей ящиков, выстроившихся вдоль стены комнаты длиной около двадцати футов и шириной десять.
- По моей версии, здесь было что-то вроде секретного военного убежища задолго до Кормления, - сказала Рианн. - Что-то вроде бункера на случай конца света. - Она подошла к скамейке у дальней стены и похлопала рукой по сложенным в стопку ящикам. - Оружие, патроны, еда. Извини, что говорю о твоих намерениях, сладости, но никаких медицинских средств, кроме полевых перевязочных материалов. У них было немного плазмы, но я выбросила ее в реку. Мне не понравилось искушение. Думаю, те солдаты, которые не пошли по пути труса, забрали все добро, когда убегали. Зато оставили много другого снаряжения. Кое-что из этого тебе пригодится, но то, что я хочу тебе показать, - мое собственное изобретение.
Она взяла с полки стеклянную банку, одну из дюжины одинаковых на вид. - Посмотри, - сказала Рианн, передавая банку Лейле. Не увидев в предмете ничего примечательного, Лейла с некоторым усилием сняла крышку. Она была плотно закрыта и открывала серую зернистую субстанцию. Понюхав его, она обнаружила, что аромат не слишком приятен, но и не особенно силен.
- Что это?
- Eau d'Riann. - Рассмеявшись, Рианн забрала баночку и зачерпнула пальцем немного вещества. Взяв руку Лейлы и закатив глаза от инстинктивного вздрагивания, Рианна начала наносить средство на кожу Лейлы. Оно слегка пощипывало, но, похоже, не вызывало никакой отрицательной реакции. - Для простых человеческих носов это не так уж много, - сказала Рианн. - Но для кормщиков это пьянящее варево. Они всегда стараются избегать меня, хотя некоторые задерживаются на секунду и принимают эту странную позу - лежат плашмя, опустив глаза, а потом разбегаются. С самого начала я заметила, что, если ветер был попутным, я всегда могла учуять их раньше, чем увидеть. А значит, они чуют меня, и им это не нравится. А это... - она окончательно намазала руку Лейлы и убрала руку, - держит их на расстоянии.
Лейла не сразу догадалась об ингредиентах этой мази, и Рианн снова рассмеялась, увидев непроизвольную гримасу отвращения. - В основном это кровь, милая, - сказала она с лукавой ухмылкой. - Кровотечение у меня на удивление легкое, но заживает так быстро, что это не страшно. В каждой банке примерно четверть литра засохшей крови, смешанной с топленым звериным жиром. Намажься этим и будешь пахнуть как я. Я сделала это для нее. - Она бросила взгляд на Трикса, который последовал за ними в подвал и теперь деловито обнюхивал ящики. - Кормщики знают, что от меня надо держаться подальше, но она их ужасно заинтересовала. Это сработало, но она ненавидит его, постоянно прыгает в ручьи, чтобы смыть его. Поэтому в последнее время я прибегаю к минам-ловушкам.
Она открыла ящик в скамейке и достала еще что-то. - Лучше, если ты возьмешь и это. Я бы дала тебе винтовку, но поскольку твоя цель - скрытность, это подойдет лучше.
Пистолет был немного меньше потерянного револьвера Ромера, но на ощупь оказался легче, когда Лейла достала его из кобуры.
- Пятнадцатизарядные патроны, - сказала Рианн, указывая на три запасных, спрятанных в подсумках на ремне кобуры. - Заряжены, как мне кажется, титановыми девятимиллиметровыми патронами. Никогда не доводилось стрелять из них в кормщика, но, полагаю, они были специально разработаны для этого.
Лейла достаточно потренировалась с пистолетом Эйлсы, чтобы освоить основы обращения с оружием. Она извлекла магазин и поработала с затвором, обнаружив, что он гладкий и хорошо смазанный. Она повторила это действие несколько раз, стараясь закрепить в памяти все, что могла. По мере того как она это делала, ее взгляд остановился на документах, прикрепленных к пробковой доске над скамьей, - картах и фотографиях. На них были изображены в основном безымянные леса или холмы, иногда здания, и, похоже, они были сделаны с воздуха. Карты были более запутанными, испещренными линиями высот и мелкими цифрами, а также испещренными красными чернилами. Почерк был крупным, неуклюжим и трудночитаемым. Большинство символов состояло из вопросительных знаков, но одно имя она все-таки разобрала: Вайссерман.
- Мой специальный проект, - сказала Рианна. - Иногда мне хочется найти тот институт, или что там было. В первые дни было проще, когда вокруг было гораздо больше заброшенных военных лагерей. Налетали и на правительственные здания, но толку от них было мало. С тех пор как все начало гнить, найти что-то полезное стало гораздо сложнее.
- Вы когда-нибудь находили его? Институт?
- Пока нет. Некоторое время назад мне это надоело, и я забила на это дело. Насколько я могу судить, он, вероятно, находился где-то здесь. - Она указала пальцем на точку на самой большой карте, различные названия которой были для Лейлы бессмысленны. - Это примерно в двухстах милях к северу от этого города. Нелегкий путь. У меня еще не было сил на это.
- Что вы ожидаете найти, когда доберетесь туда?
- Ответы, возможно. Что именно они сделали со мной? Нашли ли они настоящее лекарство? Ну и все такое. Хотя, если честно, в основном я хочу снова добраться до Вайсермана. У меня ужасное чувство незаконченного дела, когда дело касается его. Возможно, я бы оставила это, если бы он не послал кого-то за мной. Но мы сами делаем свой выбор, я думаю. В любом случае, вернемся к делу.
Рианн отодвинула в сторону папку с документами, чтобы распечатать еще одну карту - с четкими, узкими линиями. Положив ее на скамью, Лейла прочитала слова в рамке вверху:
EXCELSIUS HYDROCARBONS INC.
Предлагаемый нефтеперерабатывающий завод - пересмотренный план генерального плана V.6.
- Нашла это в офисе городского совета несколько лет назад, - сказала Рианн. - Подумал, что может пригодиться. Кажется, все довольно точно, хотя некоторые из небольших зданий с тех пор обвалились. - Она снова потянулась к ящику и достала огрызок красного мелка. - Лучше всего начать отсюда, как только солнце полностью встанет. - Она отметила точку недалеко от железнодорожной линии, описывающей широкую кривую вокруг правой стороны нефтеперерабатывающего завода. - Деревья там негустые, и все они будут стремиться оставаться в тени. Отсюда. - Она провела линию от точки X в сердце комплекса, следуя через все более густой лабиринт зданий, прежде чем уперлась в большое прямоугольное строение. - Это прямая линия к месту, где они хранили все свои дорожные машины. У меня такое чувство, что именно там она, так сказать, вершит суд. Если ваш друг еще дышит, то он будет там. Двигайся быстро, но тихо, милая. Большинство из них будет спать, но они быстро проснутся, если почувствуют твой запах, так что избегай капающей воды. Повторно наноси мазь, если заметишь на коже пробелы.
Изучая карту, Лейла приглушенно удивлялась собственной решимости. Попытка пробраться в место, кишащее кормщиками, да еще под властью альфы, казалась ей столь же самоубийственной, как и вчера. Рианн уже рассказала ей, как добраться до Редута. Он оказался ближе, чем она думала, и его можно было легко преодолеть за день. Но, кроме пары печатных плат и закиси азота для сестры Люс, она не вернется ни с чем. Тем не менее она не сомневалась, что сделает это. Амоксициллин. Он был отмечен в списке, значит, все еще в его сумке. Если только не у Эйлсы. Она отогнала эту мысль. Если это правда, то смысла во всем этом нет.
- Почему ты помогаешь мне? - - спросила она Рианну.
- А почему бы и нет? Просто обычная порядочность, милая. Кроме того, ты нравишься Триксу.
Лейла с удивлением обнаружила, что, хотя способность этой женщины распознавать ложь была неоспоримой, оказалось, что она сама довольно плохо врет. Об этом свидетельствовало легкое напряжение челюсти и косой взгляд. - Это нечто большее, - сказала Лейла. - Я делаю это, а ты что-то получаешь от этого, верно?
Брови Рианны горестно дрогнули. - Ты уверена, что тебя не укусили? Похоже, ты ужасно проницательна. - Она подошла к одному из ящиков и открыла его, чтобы достать предмет размером с кирпич, завернутый в прозрачный пластик. Она положила его на скамейку, а затем достала из отдельного ящика еще пару предметов поменьше. - Не самая лучшая идея хранить их рядом друг с другом, - пояснила она, после чего назвала каждый по очереди, начав с кирпича. - Полкило C-4. - Ее палец переместился к предмету, напоминающему затупленный карандаш. - Детонатор. А это, - она указала на маленькую плату, прикрепленную к экрану размером не больше большого пальца Лейлы, - таймер.
- Ты хочешь, чтобы я что-то взорвала, - сказала Лейла.
- Не только что-то одно. Все. Весь нефтеперерабатывающий завод, и когда он сгорит, надеюсь, он заберет ее с собой. - Она встретила взгляд Лейлы, теперь уже совершенно серьезный. - С ней что-то не так, милая. Она пахнет неправильно. И то, что она делает со всеми этими кормщиками, не предвещает ничего хорошего, ты не находишь? Два поселения уже пали. А сколько еще? Как скоро она окажется за стенами вашего города? Похоже, она достаточно умна, чтобы найти способ проникнуть внутрь. Она должна уйти. Ты знаешь, что я права.
- Дело не только в этом, - сказала Лейла, заметив неожиданный проблеск в неестественном сиянии глаз женщины. - Ты боишься. Она тебя пугает.
- Ты чертовски права. Рано или поздно она уловит мой специфический запах, и любопытство приведет ее сюда. Я, конечно, могу убежать, но мне не стоит этого делать. Я была здесь первой.
- Тогда убей ее сама.
- Зачем, если у меня есть ты, чтобы сделать это за меня? Кроме того, это твой шанс получить лекарства.
- Если я откажусь?
- Тогда забирай пистолет и удачи. Но банка останется у меня.
Уверенность в том, что у этой женщины ничего нельзя украсть, вернула внимание Лейлы к схеме нефтеперерабатывающего завода. - Хорошо, - вздохнула она. - Куда мне ее поставить?
Они отправились в путь вскоре после рассвета. Лейла пробудилась от тяжелого сна, который свидетельствовал о бесполезности ловушек снов Рианн.
На этот раз мучить ее вернулся Торн, и оба они бродили по дымящимся руинам Харбор-Пойнта, дым от которых был достаточно густым, чтобы заслонить солнце.
- Признайся, Лейла, - сказал Торн со слабой усмешкой, - кажется, оно преследует тебя. Смерть, я имею в виду. Список продолжает расти. Я, Ромер, Питт, Люс, Эйлса. - Он пнул кучку пепла. - Все эти бедные ублюдки. И Стрэнг, конечно. Даже если ты доставишь ему эти лекарства, что тогда? Что ты будешь делать, когда он снова подхватит инфекцию? Или вместо кашля, который не прекращается, появится шишка, которая не исчезает. Он старый. Это случится. С ним и с Таксо. И тогда бедная маленькая Лейла снова останется одна.
Ей хотелось наброситься на него с пренебрежением и напускной грустью на лице. Это не ты! Торн никогда бы так не сказал! Но это было не совсем так. Торн, как она всегда знала, в глубине души был подавленным человеком. Каждое мнение было выражением его врожденного пессимизма. Каждое замечание было пронизано колючим цинизмом. Она считала его мудрым в его страданиях, правдоискателем, сталкивающимся с реальностью жизни в Редуте. Теперь же перед ней был просто озлобленный молодой человек, потерпевший неудачу в своей единственной попытке сбежать.
- Ты трусливый, ленивый кусок дерьма, - сказала ему Лейла. - Не смог пройти через Отбор, поэтому просто сдался. Даже не подумал попробовать еще раз, да? Нет, просто свалился со стены и пошел на хрен со всеми остальными.
- Я упал? - - спросил он. Дым клубился в небе над головой, делая его черным, и глаза Торна светились в образовавшейся тени. - Или ты меня толкнула? Я видел это, Лейла. Это выражение твоего лица, когда я вернулся из Отбора. Это осуждение. Ты знала, что можешь быть лучше. Это было трудно принять. А когда я упал, ты просто оставила меня там...
- Пошел ты, жалеющий себя мудак!
Ее слова не возымели действия, и Торн без паузы переключился на новую тему. - А ты никогда не задумывалась, как она попала в Спарктаун или Харбор-Пойнт? - - спросил он, и, когда он заговорил, она поняла, что это уже не он. Теперь на нем было лицо Питта, и вместо дразнящей жестокости она увидела глубокую, почти отчаянную потребность в понимании.
- Подумай об этом, Лейла, - продолжал он, придвигаясь ближе. Черты его лица расплылись, смазались, затем изменились, и теперь говорила только Эйлса, хотя мольба о понимании не ослабевала. - Ее бы узнали, - настаивала Эйлса. - Почему же никто из охранников в Харбор-Пойнте не сказал Стэйву, что его жена объявилась несколько часов назад? Подумай об этом! - Эйлса рванулась к ней, протягивая руки, ставшие когтями. - Думай, тупая сука! - Колючие когти глубоко вонзились, разрывая плоть и скрежеща по костям. - Думай...
От крика боли Лейла проснулась, обнаружив, что лежит на полу, свалившись с кровати. Она моргнула, увидев лишь мрачную спальню и Трикса в дверном проеме, который вилял хвостом и задирал голову, издавая любопытное поскуливание.
- Проснись и пой, милашка! - позвала Рианна из соседней комнаты. - Пора устроить бум-бум-бум!
В задней части хижины Рианн соорудила душевую кабинку, собранную из оборудования, оставленного солдатами. Электрический насос, подключенный к автомобильному аккумулятору, всасывал ненагретую воду из брезентового бака, обдавая Лейлу сильным и болезненно холодным потоком, пока она оттирала кожу грубой щеткой.
- Нужно убрать с тебя как можно больше твоей собственной вони, прежде чем мы нанесем магическую мазь, - настаивала Рианн. - Хорошенько отскребись.
Вымывшись и насухо вытеревшись полотенцем, Рианн передала Лейле баночку, и та принялась наносить мазь толстым слоем. - Везде. - Рианн сопроводила это указание пристальным взглядом. - Должны быть центры запаха. - Когда Лейла покрыла все, что могла, Рианн забрала банку и осмотрела ее спину.
- Вот так, - сказала она, напоследок шлепнув Лейлу по ягодицам. - Как ощущения?
- Неплохо. Немного чешется.
- Наверное, будет хуже, когда он смешается с твоим потом. С этим ничего не поделаешь. - Она бросила Лейле чистую армейскую форму. - Одевайся, и в путь.
Заставить Трикса остаться позади оказалось непростой задачей. Рианн не хотела сажать ее на цепь, а собака явно стремилась идти с ней, то и дело поднимаясь из положения сидя, как ей было велено, всякий раз, когда они начинали уходить. В конце концов Рианн окинула зверя тяжелым взглядом, который заставил ее замереть на месте. Голос, сорвавшийся с губ Рианн, был наименее человеческим из всех, что Лейла слышала от нее, а единственное слово было окрашено каким-то скрипучим звуком, напомнившим о кормщике на мосту. - Стоять!
На этот раз Трикс осталась на месте, когда они направились к деревьям, опустив голову и прижав уши.
Рианн избегала следов при приближении к нефтеперерабатывающему заводу, ведя Лейлу по лесу серпантином. - Лучше не быть очевидным, - сказала Рианна. - Учитывая, что ее приспешники охотятся при свете дня. - Она сделала секундную паузу, подергивая ноздрями. - Запахов нет, и это хорошо. Если они и есть, то далеко.
Сегодня она носила с собой оружие. Вместо магазина у него была коробка с патронами на ремне, и весил он, наверное, вдвое больше, чем винтовка, хотя, казалось, совсем не напрягал ее. - Это Гленда, - сказала она, похлопывая по пистолету. - Назвала ее в честь своей первой девушки. У нее был чертовски злобный язык.
Когда сквозь деревья показался первый проблеск ржавого металла, поведение Рианны изменилось, и все эмоции покинули ее лицо. Она начала двигаться сквозь подлесок сгорбленной, но плавной грацией, быстрее и тише, чем Лейла. Это хищник, напомнила себе Лейла, обнаружив, что ей приходится с трудом поспевать за ней. Умный, добрый и храбрый, но все же... нечеловеческий.
Рианн остановилась у основания неглубокого склона, направив ствол пистолета на процессию цистерн, стоящих на рельсах наверху. - Вот оно, милые, - сказала она Лейле, и в ее голосе снова зазвучали нотки раздражения. - Твой момент блеснуть. Надевай маску. Твоя кожа прикрыта, но они все равно могут почувствовать твое дыхание.
Надев маску, Лейла затянула ремешки, а затем приостановилась, прежде чем начать подниматься по склону. Момент требовал какого-то прощания, но все, что она могла придумать, - это констатация очевидного. - Думаю, мы больше никогда не увидимся.
Черты лица Рианн теперь представляли собой почти безэмоциональную маску, и Лейле показалось, что ее кожа тоже стала бледнее. Постояв секунду-другую, она улыбнулась, обнажив более длинные и острые зубы, чем были до этого. - Может быть, в твоих снах, - сказала она. - А теперь иди и возьми то, за чем пришла, и поджарь эту сучку.
Быстро вскарабкавшись по склону к ряду цистерн, Лейла достала пистолет и проверила днище ближайшей из них, прежде чем залезть под нее. Быстрый осмотр зданий за ними не выявил никакого движения. Перезарядив пистолет, она сняла рюкзак и извлекла первую из трех бомб Рианны.
- Эти машины стоят здесь со времен Кормления, - объяснила она, вернувшись в хижину. - Масло после долгого стояния становится таким клейким. Но это не значит, что оно не будет гореть, если дать ему достаточно сильный толчок.
Лейла вставила прибор в щель между двумя большими трубами, идущими через брюхо резервуара. Когда она начала нажимать на кнопку, чтобы активировать таймер, то с досадой заметила, что у нее дрожат руки. Сжав кулаки, она сделала несколько глубоких вдохов, а затем повторила попытку. Несколько нажатий, и на экране красными цифрами высветилось число 30.
- Тридцать минут, милая, - сказала Рианна. - Дольше этого времени ты не выберешься.
Откатившись от танка, она снова достала пистолет и направилась к просвету между двумя ближайшими зданиями. Рианн набросала ей карту комплекса, но Лейла не стала доставать сложенную бумажку в кармане на ноге. Пробираясь через лабиринт из листьев и кирпича, состоящий из внешних строений завода, она четко представляла себе маршрут. Дойдя до угла, она обнаружила место соединения труб, где Рианн велела ей установить вторую бомбу. Трубы тянутся по всему комплексу, как вены. Я надеюсь на цепную реакцию. Приложив устройство к большому вентильному колесу в центре скопления труб, она установила таймер на двадцать пять минут и двинулась дальше.
Пройдя через ржавые джунгли из обветшавших металлических конструкций, Лейла вышла на проезжую часть. Согласно карте, на другой стороне должен был располагаться управляющий блок. Вместо этого она столкнулась с беспорядочной массой кирпича и бетона. Она преграждала прямой путь к автомобильному отсеку и заставляла пробираться через похожее на замок строение, названное на карте «Центром термической обработки сырой нефти. - Она предпочла бы обойти его стороной, но вокруг был слишком густой подлесок. К счастью, стены на уровне земли в нескольких местах обрушились, что позволило легко пробраться внутрь. Менее приятными были многочисленные кирпичи, которые лязгали и громыхали, пока она пробиралась внутрь, и каждый звук отдавался долгим эхом в этом, очевидно, пещерном помещении. Перебираясь через груду обломков и стараясь не разбросать больше, чем нужно, она увидела первых кормщиков.
Все беты лежали прямо на ее пути, их бледные тела переплетались в уродливой пародии на спящих котят. Лейла направила пистолет на голову ближайшего из них, снова борясь со злостью на свои дрожащие руки. Кормщик не поднялся. Он немного подергался, как и остальные, но в остальном все они не реагировали и были неподвижны. Это работает, подумала Лейла, переведя взгляд на засохшую грязь на руке с оружием. С мыслью о том, что красные цифры ведут обратный отсчет, она осторожно, как могла, обошла спящих кормщиков. Выбравшись из-под кирпичей и ступив на ровный бетонный пол, она увидела внутреннее помещение, в котором доминировала огромная конструкция, состоящая из цилиндрического резервуара, закрепленного на возвышающемся металлическом ящике. Клепаные клапаны и трубы украшали его, словно механические раки, отбрасывая на пол замысловатую матрицу теней. И везде, где были тени, были и кормщики.
Лейла быстро приняла решение не считать их, ведь какая разница? Если проснутся только двое или трое, она все равно будет мертва. Обойдя их, она увидела, что большинство из них - беты и несколько гамм. Они лежали ближе к свету, чем остальные, что указывало на наличие иерархии среди этих монстров. Кроме того, становилось ясно, что влияние Рехсы распространяется на оба вида кормщиков. Может быть, не совсем, подумала Лейла, вспомнив тело гаммы, которое они нашли на берегу реки на подходе к Харбор-Пойнт. Его шея была сломана. Может, наказание? Демонстрация, чтобы заставить остальных подчиниться? Неужели она так поступает? Простой страх смерти.
Чтобы добраться до дальнего конца здания, Лейле потребовалось целых пять минут, в течение которых она слышала, как тикают цифры на бомбах. Но, несмотря на это, она остановилась, когда достигла дверного проема за огромным монолитом масляного аппарата. Дверь была открыта, в ней виднелась лишь тень. От эликсира Рианны в левой подмышке внезапно появился зуд. Смешиваясь с потом. Эта мысль еще раз напомнила о себе: Это не будет длиться вечно.
Сдержав порыв достать фонарик, висевший у нее на поясе, она направила пистолет в темноту и шагнула в дверь. Несколько секунд моргания, и ее глаза достаточно адаптировались, чтобы увидеть длинное прямоугольное пространство, заставленное металлическими стеллажами. Большинство из них были пусты, но некоторые были опрокинуты, и на пол высыпалось множество всяких технических приспособлений. Лейла пришла к выводу, что это, должно быть, склад запчастей для гигантской машины в главной камере. Еще немного приглядевшись, она не обнаружила ни бледных, дремлющих форм, ни двери. Однако слева от нее тени явно уменьшились. Продвинувшись глубже, она обнаружила обвалившийся участок стены. Пропасть была завалена обломками, но места было достаточно, чтобы пролезть, если снять рюкзак. Остановившись, чтобы убрать пистолет в кобуру, Лейла переложила рюкзак в одну руку и стала пробираться в щель.
Нюх.
Звук был тонким, но безошибочным. Лейла бросила взгляд в сторону источника, и сердце заколотилось при виде бледной фигуры, скрючившейся в тени менее чем в шести футах от нее. Левая сторона ее тела была зажата в щели, и пистолет упирался в ребра твердым куском недоступного металла. Она застыла в любопытной позе, одна рука все еще держала рюкзак, словно предлагая его кормщику. В голове Лейлы мелькали разные сценарии. Продолжать пробиваться силой? Нет, он настигнет ее раньше, чем она успеет сделать еще один дюйм. Вырваться и достать пистолет? Тот же результат. Бросить в него рюкзак? Может, отвлечет. Стоит попробовать.
Но она ничего не делала, только смотрела, как кормщик наблюдает за ней, не шевелясь от одного-единственного, но важного осознания: Он уже должен был напасть.
Кормщик подошел ближе и, погрузив голову в луч света, показал себя как бета. Приплюснутые ноздри раздувались на вытянутом лице, глаза сузились. Казалось, наступило какое-то осознание, потому что он слегка отступил назад и опустил тело на пол.
Eau d'Riann, подумала Лейла. Думает, что я альфа.
Она как раз размышляла о том, насколько мудрая идея - продолжать пробивать себе дорогу, когда кормщик вздрогнул. Покачав головой в замешательстве, он рванулся вперед и остановился менее чем в трех футах от Лейлы. Увидев его лицо, Лейла сжала челюсти, чтобы не выдать шока. Это было искаженное лицо. Нечеловеческое, деформированное лицо. Но угол наклона скул и изгиб бровей вызвали в ней ужас узнавания.
- Люс? - Имя прозвучало тонким, почти неслышным шепотом, едва прикрытым маской, но Кормщик услышал его. Глаза сузились, ноздри снова раздулись, и она подкралась еще ближе. Ужасное чувство знакомости усилилось, когда Лейла посмотрела прямо в его глаза и увидела в них отголосок того же любопытства, которое она запомнила, наблюдая, как Люс впервые смотрит на Внешний мир. Я знала, что здесь будет плохо, но не так.
Лейла подавила нахлынувшие жалость и печаль.Она мертва. Это вещь. Тварь, которая должна умереть.
Похоже, существо, ранее известное под именем Люс, уловило эти чувства: ее поза утратила всякое подобострастие, и она слегка отступила назад. С каждой секундой зуд под мышками становился все сильнее, и Лейла поняла, что это существо сейчас пьет гораздо более крепкое варево человеческого страха. Возможно, оно уже учуяло остатки Лейлы, когда та проходила через главный зал, разбуженное слабым, знакомым запахом. Судя по голодному блеску в ее сузившихся глазах, это также вызвало охотничий инстинкт.
- Баллоны, Люс, - прохрипела Лейла сквозь маску, поднимая рюкзак. - Для твоей сестры, помни...
Люс бросилась на нее, в мгновение ока сократив расстояние между ними. Лейла успела подтянуть рюкзак к себе, прикрываясь им, как щитом, а затем кормщик набросился на нее, разрывая и кусая колючими зубами.
Лейле потребовалось несколько секунд, чтобы осознать два основных факта. Первый - несмотря на то что челюсти кормщика деловито щелкали в нескольких дюймах от ее лица, она не умерла. Второй - то, что обзор существа частично закрывала тонкая, но стремительная струйка тумана, вырывавшаяся из ее рюкзака. Закись азота! поняла она, глядя, как Люс отступает назад, растерянно качая головой.Она проколола баллоны. Лейла сделала выпад, метнув рюкзак с облаком пара в лицо Кормщика. Она понятия не имела, как быстро закись азота действует на людей, но реакция, которую она вызывала у кормщика, поражала своей внезапностью.
Люс бросилась на нее, сделав один мощный взмах вытянутыми руками. Колючие когти не зацепили плоть Лейлы, но от сильного удара предплечьем она покатилась по земле. Она вскарабкалась на ноги, все еще держа рюкзак в направлении Люс. Кормщик бился в слабых судорогах. Выпустив тихий, горловой вздох, она рухнула на бок, рот раззявился, обнажив множество зубов, покрытых слюной. Глаза несколько раз расширились и сузились, а затем закрылись.
Втянув воздух через фильтры маски и надеясь, что они улавливают газ, Лейла выхватила пистолет и прицелилась в полумрак за бессознательной формой Люс. Ей показалось, что она услышала в темноте слабый шорох. Может быть, что-то. А может, и ничего. В любом случае она не хотела оставаться и выяснять это. Время, напомнила она себе, - красные цифры тикают с новой силой.
Она быстро проверила упаковку, обнаружив, что один баллон пробит, а его содержимое, очевидно, исчерпано. Другой был поцарапан, но цел. Отбросив поврежденный в сторону, она проверила прочную ткань рюкзака. Она была местами порвана, но не настолько, чтобы вылить содержимое. Подбежав к пролому в стене, она остановилась и повернулась к Люс. Не могу оставить ее в таком состоянии. Решение было неспешным и продиктовано как милосердием, так и прагматизмом. Неизвестно, как долго она будет в отключке, и, проснувшись, возобновит охоту, подняв шум.
Опустившись на колени у твари, Лейла вытащила из ножен нож Нехны. Прижав острие к основанию черепа Люс, она попыталась отогнать воспоминания об испуганной девушке, пожертвовавшей собой ради сестры. Люс плакала в ночь перед тем, как они спустились со стены, оплакивая себя. В ту ночь на вершине газовой башни, когда они, взявшись за руки, отгоняли нарастающую панику. - Это не она, - прошептала Лейла, хотя это было похоже на ложь. Тем не менее это не помешало ей изо всех сил вонзить нож в позвоночник Люса. С губ Лейлы сорвался всхлип, когда существо, бывшее ее другом, пусть и на короткое время, забилось в конвульсиях и умерло. Звук был негромким, но не настолько долгим, чтобы привлечь внимание кормщиков поблизости.
Выбравшись из пролома в стене, она присела среди густой растительности, снова надела рюкзак и попыталась сориентироваться. Строения поблизости были в таком запущенном состоянии, что она не могла сопоставить ничего из них с запомненной картой. Обращение к наброскам Рианн не помогло, и только когда ее взгляд остановился на высокой ржавой башне справа, она смогла сориентироваться. Повернуть направо у главной дистилляционной башни, вспомнила она. Затем двадцать метров мимо газоочистной установки до автомобильного отсека.
Она установила третью бомбу среди перекрывающих друг друга ржавых труб газоочистной установки, поставила таймер на пятнадцать минут и побежала дальше. Приблизившись к транспортному отсеку, она заставила себя идти пешком и осмотрела внешний вид длинного, похожего на склад строения. Как и в здании термической обработки, в его стенах имелось множество щелей, каждая из которых представляла собой мрачный потрепанный треугольник, в котором могла бы скрываться дюжина кормщиков. Не теряя времени на раздумья, она выбрала ближайшую щель. На этот раз она отцепила фонарик перед тем, как войти внутрь, и направила луч на бетонные стены, голые, если не считать облупившейся и исчезающей краски.
Внутри этого строения было чище, чем в первом, без нагромождения кирпичей и прочего мусора. Здесь она живет, - сказала Рианн. Несмотря на гробовое молчание, Лейла не видела причин сомневаться в ее суждении. Может, Рехса любит порядок в доме, подумала Лейла, борясь с извращенным желанием рассмеяться. Она выключила фонарик и направила пистолет в длинный коридор, в голове звенел вопрос, который успел заслонить собой изображение красных цифр. Где он? И что еще важнее: Где его рюкзак?
Коридор прерывался чередой дверных проемов, в каждый из которых Лейла направляла пистолет и видела лишь голые комнаты. К тому времени как она добралась до конца, ее пульс участился, а дыхание сократилось до почти панических вздохов. ГДЕ?!
Осознание того, что на обыск всего здания она может потратить гораздо больше пятнадцати минут, а сейчас и того меньше, вызвало крик разочарования. Стиснув зубы, она прижалась к стене, заглушая нарастающее бормотание в голове мантрой.Я не могу вернуться без него. Я не могу вернуться без него...
И тут она услышала его. Слабое эхо от дверного проема слева от нее, мягкий звон металла о металл. Возможно, это пустяк. Просто еще одна часть этой стареющей, неухоженной конструкции разваливается на части. Но в этом была своя закономерность, которая говорила об обратном.
Войдя в дверной проем, она заметила то, что не заметила при первом проходе: небольшую полукруглую щель в углу дальней стены. Она находилась в нескольких футах от земли, но за ней виднелась ровная поверхность. И снова ей пришлось снять рюкзак, прежде чем пролезть. Она просунула его первым, полагая, что любой кормщик, ожидающий на другой стороне, бросится на нее. Ничего не произошло, и она протиснулась внутрь, быстро вскарабкалась на влажную металлическую поверхность и, удивленно моргая, направила пистолет вправо и влево. Бассейн?
Вода плескалась под поднятым стальным барьером, заполняя пространство площадью около сорока футов. Вдоль стен стояли верстаки, как и тот, на котором она стояла, и она пришла к выводу, что это, должно быть, мастерская по ремонту автомобилей. Под потолком, увешанным болтающимися цепями, из воды поднималась ржавая громада автоцистерны. В нескольких футах над грузовиком, подвешенный среди паутины цепей, находился Стейв. Он обвис, видимо, потеряв сознание. Каждые несколько секунд он подергивался, издавая слабый скрежет по железной сетке.
Лейла подавила порыв броситься за ним. Вместо этого она включила фонарик и посветила им в каждый затененный уголок этого места, следя лучом за пистолетом. Убедившись, что они одни, она надела рюкзак и запрыгнула на капот автоцистерны. Звук был достаточно громким, чтобы она вздрогнула, но не остановилась. Она была уже слишком близко, и дальнейшее промедление было невыносимо. Стэйв висел в трех футах над крышей грузовика, и Лейла разглядывала его покрытые синяками и осунувшиеся черты лица. Потянувшись к его ноге, она пощупала кожу и нащупала пульс в ложбинке между пяткой и лодыжкой.
- Стэйв, - прошептала она сквозь маску, тряся его за ногу. Движение вызвало рывок, затем стон. Его веки дрогнули, но не открылись. Она повторила попытку с тем же результатом, но ее взгляд остановился на висячем замке в центре цепей, сходившихся вокруг его живота. Решив, что он может прийти в себя, если ей удастся дать ему пощечину, Лейла стряхнула с плеч рюкзак и принялась рыться в поисках отмычек. Надо действовать быстро, сказала она себе, удивляясь, что руки не дрожат, когда она вставляет отмычки.
- Не надо!
Она подняла глаза и встретилась взглядом с глазами Стэйва, который сурово смотрел на нее. Она увидела боль, застывшую в его глазах, но и непоколебимую решимость. - Оставь это, - прохрипел он, и его цепи зазвенели, когда он повернул голову, чтобы осмотреть ремонтный отсек. - Как ты... ...попала сюда, Лейла?
- Неважно. - Она снова потянулась к замку. - Нужно спустить тебя вниз. И забрать твой рюкзак...
- Я сказал, оставь это! - Его крик превратился в гневный скрежет, цепи зазвенели, когда он дернул телом. - Тебе нужно... выбраться... отсюда.
- Мне нужен твой рюкзак, - сказала она ему. - Лекарства. Я их потеряла. Мне нужен твой. Где он, Стэйв?
В выражении его лица появилось что-то похожее на юмор. Попытка криво усмехнуться, подумала она. - Так получилось, - сказал он. - Мне он тоже нужен.... - Его взгляд метнулся к кабине грузовика под ними. - Там. Ты найдешь... металлическую трубку. Принеси ее. И побыстрее.
К счастью, окна в кабине грузовика были открыты, поэтому ей не пришлось открывать дверь. Забравшись внутрь, она снова прибегла к помощи фонарика, чтобы найти рюкзак. Он лежал в спальном отсеке в задней части кабины и казался нетронутым. Зажав фонарик между шеей и плечом, она расстегнула ремни и начала извлекать содержимое. Она отбросила в сторону маску Стейва, батарейки и платы, пока не нашла на дне бутылочки с таблетками. Рядом с ними лежала металлическая трубка, которую он просил. Она была длиной около семи дюймов с завинчивающейся крышкой на одном конце. Не имея времени на осмотр каждого флакона, она убрала их все в свою сумку. Запихнув трубку в карман куртки, она снова забралась на крышу.
- Открой ее, - приказал Стэйв, переводя взгляд с нее на стену позади. Повернувшись, Лейла увидела, как вода плещется у полуоткрытой двери. - Быстрее! - гаркнул Стэйв.
Открутив колпачок, Лейла подняла трубку, и пластиковый предмет упал ей на ладонь. Шприц с пробкой на игле, содержимое которого было спрятано под изолентой. - Это то, что ты купил у Велны, - поняла Лейла. - Что это?
Подняв глаза, она увидела, что Стэйв ухмыляется. - Лекарство, - сказал он, и его ухмылка испарилась при звуке хлюпающей воды. Оглянувшись на полуоткрытую дверь, Лейла увидела, что поверхность бассейна вновь заволновалась. - Она идет, - сказал Стейв. - Ты должна сделать это сейчас.
Лейла уставилась на него. - Что сделать?
- Сделай мне инъекцию, Лейла. Сделай это!
Хлюпанье стало громче, ритмичнее, что говорило о том, что что-то пробивается сквозь него. Бросив последний взгляд на Стейва - его лицо выражало отчаянную мольбу, - Лейла откусила пробку на игле и выплюнула ее, после чего вонзила иглу в его лодыжку и нажала на поршень.
Реакция Стэйва была быстрой и уродливой. Дернувшись в цепях, он издал серию громких, болезненных ворчаний, вены выступили на шее, глаза выпучились. Тем не менее ему удалось перевести взгляд на Лейлу и выдать последний приказ. - Вперед!
Натянув рюкзак, Лейла повернулась к отверстию, через которое пролезла, но усиливающееся волнение воды подсказало ей, что она не успеет. Вместо этого она перелезла на другую сторону кабины грузовика и спустилась в воду. Вода доходила ей до пояса, была шокирующе холодной и, как она знала, растворяла ее защитный покров, как только касалась ее кожи. Она начала пробираться к поднятому стальному барьеру, но замерла при звуке скрипящих петель.
- Ты очнулся, - раздался мягкий женский голос с осторожными нотками ласки. - Как ты себя чувствуешь?
Присев рядом со спущенной резиной шины грузовика, Лейла услышала, как еще немного побрякивают цепи Стейва, прежде чем он прокашлялся в ответ. - Дерьмово.
- Они не должны были причинить тебе вред. - Эхо голоса менялось по мере движения его обладателя, и Лейла удивилась тому, как совершенно по-человечески он звучал. Она услышала сожаление и чувство вины, причем оба эти слова были совершенно искренними. - Но скоро это не будет иметь значения, - продолжала Рехса. Раздался короткий всплеск вытесненной воды, затем стук ног, опускающихся на крышу кабины. Последовала пауза, во время которой Лейла начала отступать к барьеру, держась ниже к воде. Неоднократно поднимая взгляд вверх, она видела болтающееся, дергающееся тело Стэйва, но никаких признаков Рехсы не обнаружила. Лейла остановилась, когда в поле зрения появилась рука, бледная, но, как и голос, явно человеческая.
- Мой замечательный человек, - с тоской произнесла Рехса, проведя рукой по груди Стейва. - Ты пришел спасти меня, не так ли?
Цепи Стэйва зазвенели, и он вздрогнул от ее прикосновения.
- И ты спас меня, любовь моя, - продолжала Рехса. Она придвинулась к нему ближе, и Лейла впервые увидела ее лицо. Это все еще было лицо женщины, которая отвечала скромными, неловкими улыбками на приветствия толпы, когда возвращалась с переправы. Но теперь Лейла почувствовала в нем обескураживающее совершенство, безупречную кожу и симметрию, которой не было раньше. Она была бесспорно красива, завораживающе красива, и Лейле пришлось заставить себя отвести взгляд. Обернувшись к двери, где громко тикали красные цифры, она прикинула, насколько мудра идея проскользнуть под водой и выплыть.
- Не бойся меня, Стивен, - сказала Рехса своему мужу, и в горле у нее запершило, когда она замолчала. Когда она заговорила снова, ее тон был мрачным, но в нем звучала твердая нотка уверенности. - Я знаю, в это трудно поверить, но это лучшее, что могло случиться. Я вижу это в тебе. Огонь, о котором говорил Блейк, огонь, которым нужно овладеть. Тот же самый, что горит во мне, который вспыхнул, когда меня укусили. Теперь я все понимаю.
Безумная, как черт, и альфа, - заключила Лейла, опускаясь ниже. Плохое сочетание. Солоноватый вид и блестящая жижа на поверхности воды отталкивали ее, но и перспектива сгореть заживо в ближайшие несколько минут тоже. Она опустилась, пока вода не закрыла маску до самых глаз, а затем стала медленно продвигаться вдоль борта грузовика, когда голос Рехсы вновь зазвучал горестным эхом.
- Я встретила одного из старых, понимаешь? Того, кто ходил по этой земле задолго до Кормления. Представь себе, Стивен. Существо, которое видело возвышение Наполеона и падение Берлинской стены. Он обладал такими знаниями. Такой мудростью. Все, что произошло, - это отклонение, сказал он мне. Появление низших пород, Кормление - все это причудливый поворот в природном порядке, такое же бедствие для нашего вида, как и для добычи. Но также это великая и чудесная возможность. Теперь мы можем переделать мир. Теперь мы можем сделать его своим.
Стэйв что-то прохрипел, зазвенели цепи.
- Что такое, любовь моя? - спросила Рехса, в ее голосе беспокойство сменилось меланхолией.
- Не... ты! - задыхаясь, произнес Стэйв. - Я не... пришел за... тобой! За тем, кем ты... ...раньше!
Слабый смех. - Я все еще я. Все, чем я была, осталось. Но я... эволюционировала. Совершенствуюсь, можно сказать. И скоро ты тоже станешь таким.
- Ты... . . - Голос Стейва теперь был дрожащим, пронизанным страданием, но Лейла все еще слышала в нем ненависть. Теперь она понимала, что побудило его к этому, последнему переходу. Он сделал это не из любви. Совсем наоборот. - Ты... ...ты... зверь! - - выплюнул он в сторону существа, которое было его женой. - Нечто... носящее ее кожу. Ты... насмешка... над всем, чем она была!
Еще один смех, но этот показался Лейле вынужденным. Раздосадованная тем, что позволила себе отвлечься, она сосредоточилась на том, чтобы продолжить путь к стальному барьеру. Шесть-семь футов, и она окажется на свободе.
- Смог бы зверь сделать то, что сделала я? спросила Рехса. - Все это я сделала, зная, что это заставит тебя искать меня. Чтобы мы снова были вместе. Мы видели общие сны, ты и я. Еще один дар моей эволюции. Я вкусила твою печаль, твою тоску. Я воззвала к тебе, и ты пришел. Этот мир изменился на фундаментальном уровне. Теперь он принадлежит Кормщикам. Чтобы жить в нем, даже процветать, нужно приспособиться. Мы должны приспособиться. Я не допущу, чтобы то, что мы разделяли, умерло.
- И... когда ты... съешь все... что можно съесть. Что тогда?
- Ты что, не слушал? Я сказал, что мы должны адаптироваться. Наши запасы пищи должны стать устойчивыми. Одомашненная порода людей, контролируемая, управляемая. Чтобы это произошло, их нужно сначала рассеять, разрушить те жалкие общины, которые они создали. Со временем я предложу им убежище, стану благодетельным правителем, который сможет держать кормщиков на расстоянии. Они полюбят меня и с готовностью принесут свою кровь в почетную жертву своей королеве и королю, который будет править под моим началом. - Наступила пауза, затем она повысила голос: безошибочная нотка прямого обращения заставила Лейлу замереть на месте.
- И разве ты не полюбишь меня, мой юный друг? Разве это не лучше, чем страдания, которые ты называешь жизнью? Выходи. Все эти подслушивания довольно грубы, не находишь?
Лейла боролась с инстинктом не двигаться. Красные цифры и ужас от того, что ее обнаружили, заставили ее потянуться к пистолету. Она успела достать его, когда вода прямо перед ней окрасилась в белый цвет. Лейла вздрогнула, направила пистолет в поднявшуюся завесу жидкости, сжала палец на спусковом крючке и остановилась, когда перед ней возникло лицо.
Эйлса!
Это, несомненно, была она. Тот же знающий взгляд и готовая улыбка, одна бровь приподнята, словно для того, чтобы задать вопрос. Ты действительно собираешься в меня стрелять?
Мгновение растерянного колебания длилось всего секунду, Лейла отвергла невозможность увиденного и нажала на курок, только рука взорвалась болью, когда что-то расплылось перед глазами. Пистолет отлетел в сторону и разбился вдребезги о стену. На шее Лейлы сомкнулись тиски, и она почувствовала, что ее поднимают из воды. Она билась и вырывалась, нанося удары, которые не попадали в цель, и царапая руку, которая ее держала.
- Хватит! - Тяжелый, удушающий толчок, и Лейла почувствовала, что ее дыхательное горло закрывается. Она пыталась бороться, но от недостатка кислорода ее мышцы отказали, и она повисла, обмякнув в руках монстра. Сквозь темнеющий багровый туман она увидела приближающееся лицо Эйлсы, ноздри которой подергивались. - Любопытный запах, - сказала она, и Лейла смутно осознала, что ее голос - не голос Эйлсы. - Интересно, где ты его подцепила?
- Рехса!
Лицо Эйлсы дернулось вверх от крика Стэйва, и в тот же момент оно изменилось. Лейла услышала скрежет костей и хлюпанье сухожилий, когда плоть обретала черты Рехзы. Подумай об этом, Лейла, - сказал Питт во сне, и теперь она поняла, почему. Вот как она попала в Спарктаун и Харбор-Пойнт. Вот почему стражники не узнали ее.
Рехса присела, а затем выпрыгнула из воды, увлекая за собой Лейлу. Она вскрикнула от боли, когда они приземлились на крышу грузовика, но закрытое горло не позволило ей издать ни звука. Не желая пока позволить ей умереть, Рехса немного ослабила хватку, пристально вглядываясь в серые, красные глаза Стейва.
- Он умирает, - сказала она, и Лейла почувствовала, как ее хватка снова сжалась. Черты лица Рехсы снова изменились, когда она подтащила Лейлу ближе: безупречная маска красоты превратилась в покрытую венами звериную маску. - Это ты сделала? Что ты сделала? - Лейла почувствовала, как верхняя часть позвоночника сжалась, и ее снова затрясло, точно тряпичную куклу в лапах разъяренной собаки. - Что! Сделала! Ты! Сделала?!
- Рехса. . .
Тряска прекратилась при звуке жалобного стона Стэйва. Лицо Рехсы вернулось к человеческому облику, и она снова повернулась к нему с обеспокоенными глазами.
- Цианид, - сказал ей Стэйв. - Мы все... теперь носим его...
Выпустив вопль ярости, Рехса шлепнула Лейлу на крышу грузовика. - Я собиралась обратить тебя, - сказала она и отпустила хватку, оставив Лейлу ошеломленной и задыхающейся. - Теперь я просто брошу тебя своим собакам.
Затуманенными от боли глазами Лейла смотрела, как она разбивает замок на цепях Стейва, разрывая их, словно кусок хрупкого картона. Она поймала его, когда он упал, и опустилась на колени. - Глупый, глупый человек, - сказала она, проведя рукой по его вздрагивающему лбу. - Не волнуйся, любовь моя. Я спасу тебя. Дар лечит все.
Лейла содрогнулась от инстинктивного отвращения при виде зубов, торчащих изо рта Рехсы, - зазубренных шипов, больше похожих на металл, чем на кость. Притянув Стэйва к себе, она вонзила их ему в шею. Заметив, что ее глаза закрылись в явном блаженном единении, Лейла заставила свое тело двигаться. Удивительное, но радостное осознание того, что она может двигать ногами, позволило понять, что позвоночник все-таки не был сломан. Ей удалось перевернуться на спину и ухватиться за край крыши грузовика. Сколько минут осталось? Пять? Одна? Уверенность в том, что очень скоро ей будет лучше оказаться под водой, заставляла ее двигаться. Пальцы вцепились в край крыши, и она потащилась к краю.
Громкий гортанный звук, похожий на кряхтение, заставил Рехсу вздрогнуть, едва не вырвав руки. Он был похож на возглас отвращения ребенка, попробовавшего что-то ужасное, но сильно усиленный. Лейла хотела проигнорировать его и продолжить ползти, но поняла, что должна посмотреть.
Рехса отступила от Стэйва, ее идеальное лицо было красным от рта до подбородка. Она смотрела на его тело, лишенное всякого движения, со смесью ужаса и обвинения. - М... - заикаясь, пролепетала она, смахнув с губ брызги, слишком темные, чтобы быть кровью. - Меркурий...
Огромный гул взрыва сотряс здание, что стало удивительно подходящим аккомпанементом к внезапным конвульсиям, охватившим Рехсу. Она перевернулась на крыше грузовика, и с каждым вздрагиванием из ее рта вырывалась струйка черной жидкости. Лейла подумала, что она кричит, но не могла понять, что за шум бушует за стенами этого здания. Он напоминал гром, смешанный с визгом миллиона кошек, и за каждым взрывом следовал удар вытесненного воздуха. С потолка посыпалась пыль, а также несколько крупных обломков. Тем не менее Лейла не могла сдвинуться с места, не могла избавить себя от необходимости наблюдать за кончиной Рехсы.
Самые бурные реакции уже улеглись, и она лежала на спине. Из ее рта продолжала течь черная струя, меняя форму лица. Скулы вздулись и расслабились. Подбородок стал узким, затем широким. На мгновение Лейла снова увидела Эйлсу, затем Ромера, за которым быстро мелькали другие, которых она не узнавала. Сменяющийся парад лиц резко закончился, вновь превратившись в нечеловеческий, хищный образ, когда спина Рехсы выгнулась в последний раз. Ее позвоночник переломился с громким треском, после чего она упала, сломанная и неподвижная. В ней исчезла вся жизнь, и остатки человеческого облика, которым она притворялась, улетучились. Ее кожа истончилась и стала полупрозрачной, обнажив искаженный череп. Он мало чем отличался от гамма-черепа: удлиненные зубы и выдающаяся вперед челюсть, глазницы больше и овальнее, чем казалось естественным. Еще не перебравшись через край в воду, Лейла поняла, что Стейв был прав. Эта тварь была имитацией Рехсы. При всех своих замыслах и притязаниях, в конечном счете, оно хотело только питаться.
Лейла нырнула под стальную дверь и оказалась в дыму. Вода забила фильтры маски, заставив ее снять ее и терпеть едкие, маслянистые миазмы. Кашляя, она выдула столько жидкости, сколько смогла, и надела маску, втянув в себя воздух, в котором еще сохранялся оттенок сгоревшего топлива. Оглядевшись вокруг, она увидела, что во все стороны от нее простираются потоки воды в клубящихся облаках. Согласно запомненному ею плану нефтеперерабатывающего завода, самый прямой путь к Редуту лежал направо. Пока она продиралась сквозь воду, различные боли разгорались в ярости, и самая острая из них отдавалась в правой руке. Подняв ее, она обнаружила, что та распухла и покрылась синяками. По тому, как мучительно пульсировали все пальцы, кроме большого и указательного, она поняла, что остальные, скорее всего, сломаны.
От боли и усталости она несколько раз упала, прежде чем выбралась из воды. Оказавшись наконец на твердой земле, она позволила себе небольшую передышку, пока яркий всплеск пламени в клубящемся дыму не заставил ее перейти на бег, спотыкаясь. Увидев впереди полыхающие деревья, Лейла свернула влево, а затем сделала это еще раз, когда огонь быстро распространился. Позади нее предсмертная агония нефтеперерабатывающего завода приобрела почти оркестровое величие. Высокие звуки пылающих газов, проникающих через огромную систему труб, дополняли грохот взрывающихся резервуаров и зданий. Когда она бежала, спотыкаясь от страха, к этой уродливой симфонии присоединился нарастающий рев горящей растительности.
Огонь, рыча и хищно рыча, преследовал ее по спине. Она бежала по лесу, перепрыгивая препятствия и уворачиваясь от веток. Несколько раз заросли впереди оказывались слишком густыми, чтобы в них можно было ориентироваться, и ей приходилось обходить их. По краям ее зрения мелькали угольки, похожие на светлячков, а жар был таким сильным, что она удивлялась, почему кожа не покрывается волдырями. Затем сквозь клубящуюся дымку она увидела широкую полосу тротуара. Бросившись к нему, она споткнулась на опушке леса и покатилась по твердой, потрескавшейся поверхности. Поднявшись на ноги, она бросила взгляд на ад, сжигающий деревья, - стену пламени высотой в двадцать футов, яркую на фоне черного неба. Увидев, как от тротуара поднимается пар, когда он начинает закипать, она повернулась и побежала дальше.
По мере того как жар рассеивался, напряжение давало о себе знать, и она замедлила шаг. Остановившись, Лейла осмотрела окрестности и обнаружила, что перед ней огромная парковка. Разбросанные ржавые обломки окружали огромное здание, построенное, казалось, полностью из стекла и стали. Строение раскинулось на несколько акров, большинство его окон были разбиты или исчезли, а в центре возвышался купол, который она помнила с того первого часа, проведенного за стенами. Когда-то он, должно быть, ярко сиял на солнце, но теперь его изогнутые балки были голыми и покореженными. Над тем, что, по ее мнению, являлось главным входом, висела высокая вывеска: Highpoint Mall. Один взгляд на мрачный интерьер сразу же отбил у Лейлы охоту заходить внутрь, и она, обогнув здание, стала держаться от него на расстоянии. Дым скрывал большую часть того, что находилось за его пределами, но она могла различить знакомые силуэты доходных домов. Она была ближе к дому, чем думала.
Оживший рев привлек ее внимание к огню, и она увидела, как он мчится по заросшим дорожкам, проходящим через парковку. Через несколько секунд пламя охватило внешнюю часть огромного здания, и ветер загнал огонь в пустые окна и дверные проемы. Отступив назад, Лейла увидела, как через открытый дверной проем врывается горящая фигура. Она выскочила на парковку и покатилась по земле, отчаянно пытаясь погасить огонь, пожирающий ее плоть. За ней последовали еще несколько человек, некоторые превратились в неподвижные, объятые пламенем ошметки. Другим удалось затушить пламя, всего их было около двадцати, и, когда они поднялись, дымя опаленной плотью, Лейла различила длинные конечности и вытянутые черепа стаи бета.
Кормщики, подумала Лейла, переведя взгляд на черные облака над головой. Вся надежда на то, что они не заметили ее запах, испарилась, когда она увидела, как все они одинаково хищно приседают и поворачивают свои обугленные дымящиеся тела в ее сторону. Она побежала.
Несмотря на боль, перенапряженные мышцы и дыхание, которое она вынуждена была пропускать через фильтры маски, она знала, что бежит быстрее всех в своей жизни. Она бежала по разбитым дорогам и через остатки разрушенных домов. Казалось, расстояние до жилых домов заняло не несколько секунд, а целый час. Двигаясь по широким магистралям между жилыми кварталами, она опасалась, что столкнется с барьером разрушенного перекрестка. К счастью, маршрут от нефтеперерабатывающего завода привел ее в район, расположенный вдали от разрушенной проезжей части. Это также означало большее расстояние до пустыря, отделяющего жилые дома от стены. Она отбросила мысленные расчеты и сосредоточилась на сохранении скорости. Как бы ты ни была быстра, они быстрее. Она уже понимала истинность слов Таксо, но все же они ее еще не настигли.
Ее тело окончательно сдало в сотне метров от последнего ряда домов. Она даже смогла разглядеть стену сквозь покосившиеся здания.Так близко. Слова повторялись в ее голове, когда последние остатки сил покинули ее ноги, отправив ее в тяжелое столкновение с землей.Так близко. Так чертовски близко. Она попыталась заставить свое тело сделать усилие, но у нее словно сработал какой-то внутренний выключатель.
Несколько секунд она могла только лежать, прижавшись щекой к потрескавшемуся асфальту, задыхаясь, а сердце билось так, словно хотело вырваться из клетки грудной клетки. Ее разбудил звук быстрых когтистых лап кормщиков. Перевернувшись на спину, она приподнялась на локтях, наблюдая, как они появляются из серой дымки. Все они, похоже, хромали, терпя муки ожогов, чтобы продолжать охоту.
Раненому зверю все равно нужно есть, заключила Лейла. Поморщившись, она потянулась к лодыжке, а затем застонала от боли, когда сломанные пальцы не смогли схватить нож Нехны. Левой рукой она освободила нож и нажала на переключатель, чтобы выдвинуть лезвие. Она перекатилась на бок и попыталась встать, но ноги не выдержали, и она снова рухнула. Задыхаясь от бессловесного неповиновения, она махнула ножом в сторону ведущего кормщика, когда тот настиг ее: его лицо представляло собой массу обугленной, покрытой волдырями плоти. Один глаз был выжжен, а левая сторона пасти сожжена до кости. Лейлу поразила явная, безошибочная враждебность, пылающая в оставшемся глазу. Эта тварь не просто жаждала ее. Оно ее ненавидело. Один из стаи Рехсы? задалась она вопросом. Пришел отомстить за свою павшую королеву...
Кормщик был менее чем в трех футах от нее, когда его голова взорвалась бело-красным пламенем. На секунду Лейла подумала, что ее поразила молния, а затем услышала выстрелы. Последовали еще белые вспышки, разрывая брусчатку и уничтожая кормщиков. Трое были уничтожены вторым залпом, двое - последующим, их разнесло на части белыми трассирующими пулями, которые высекали искры при ударе о бетон. Единственный уцелевший кормщик повернулся и попытался бежать, но был настигнут последним залпом, превратившим его в дергающееся красное месиво.
- Похоже, титан отлично работает, милашки!
Взгляд Лейлы метнулся к маленькой фигурке, сидящей на открытом верхнем этаже дома впереди. Рианн рассмеялась, размахивая пулеметом и отбрасывая его в сторону. - Никогда не могла устоять перед вечеринкой!
Она опустила капюшон, открыв лицо, ставшее диким от радости убийства: зубы выдвинуты, кожа бледнее, чем когда-либо. Несомненно, это был кормщик, и Лейла могла видеть стену у себя за спиной. Расстояние было слишком велико, чтобы разглядеть сторожевой пост, но выстрелы привлекли бы внимание. Она также слышала слабый, повторяющийся вой сирен.
Сердце заколотилось от новой тревоги, Лейла поднялась на ноги и, пошатываясь, направилась к Рианн, размахивая руками. - Ложись! - - закричала она, но слова были слишком приглушены маской и не достигли ушей Рианн. Лейла сорвала ее и снова закричала: - ЛОЖИСЬ!
Выстрела она не услышала. Снайпер был слишком далеко для этого. Но она услышала вой пули и увидела красный шлейф, пробивший грудь Рианн. Она сделала один неуверенный шаг в сторону, а затем упала, перевернувшись на спину. Лейла опустилась на колени, обнаружив, что у нее не осталось сил даже на то, чтобы закричать от отчаяния или ярости. Сделав несколько глотков затянутого дымом воздуха, она смогла встать и неуверенной походкой направилась к Рианне.
Как и у Рехсы, наступление смерти привело к изменению черт лица до нечеловеческого состояния. В отличие от Рехсы, Лейла могла видеть человеческую душу, сияющую среди угасающего мерцания жизни в глазах Рианн. Присев, Лейла взяла Рианну за руку, наблюдая, как та задыхается и выдыхает последние несколько вдохов. Невероятно, но Лейла увидела, как подобие улыбки искривило губы вокруг ее слишком длинных зубов, и она что-то произнесла - имя, сопровождаемое брызгами крови: - Трюки!
Лейла посмотрела в ее глаза и кивнула, а затем увидела, как они потускнели, когда Рианн испустила последний вздох.
Поднявшись с тела, Лейла уперлась взглядом в стену и пошла домой.
Очередь покупателей у театра «Электрик Пэлас» проходила через Муниципальный центр искусств и дальше. Больше всего Лейлу удивляло не количество людей, а их терпение. Днем и ночью после ее возвращения, по мере того как распространялась информация о новом диске в театре, люди приходили со всех районов Редута, чтобы посмотреть на него. Не было ни споров, ни драк, ни попыток переступить черту. Лейла отчасти приписывала это регулярным патрулям крашеров. Большие скопления граждан всегда нервировали их, но в настроении этой нестройной процессии был какой-то особый свет, даже чувство товарищества. Словно они рассматривали стояние в очереди как часть опыта и не хотели его портить. Предприимчивый Таксо нанял торговцев, которые продавали напитки и пирожные, поставляемые по разумной цене местной пекарней. Ему также пришлось нанять помощников, чтобы поддерживать проектор в рабочем состоянии, но и тогда приходилось работать не более четырех часов подряд. Несколько дней назад лампочка окончательно перегорела. Таблички «Закрыто на ремонт» хватило, чтобы вызвать техника из городской администрации с заменой. Похоже, чиновники были не прочь поддержать это новое полезное развлечение.
Глядя вниз со своей крыши, Лейла узнала несколько лиц. Большинству было недостаточно одного раза увидеть фильм, и она понимала, почему. Это было то, о чем Таксо всегда говорил. Из зала внизу доносились напыщенные мелодии партитуры, сопровождающей кульминацию, и Лейла, выходя из тени в грузовом фургоне, про себя повторяла фразу Рипли. Когда она только вернулась, Таксо настоял на том, чтобы дебютный показ был только для них. Они сели в среднем ряду и смотрели фильм вместе, причем Таксо плакала всю дорогу. Хотя к концу она тоже расплакалась.
- Меня беспокоит одна вещь, - сказала она теперь. - Что случилось с Берком? То есть, наверное, инопланетянин убил его, но это выглядело как-то противоречиво. Такой кусок дерьма, как он, заслуживал более жестокого возмездия.
Повернувшись к лежаку, где отдыхал Стрэнг, она увидела, как он положил закладку, прежде чем закрыть свой экземпляр «Николаса Никльби. - Эту сцену вырезали из театрального релиза, - сказал он. Его голос был более хриплым, чем раньше, но без кашля. - Но в режиссерской версии Рипли находит его в реакторе, оплодотворенного ребенком-инопланетянином. Она дает ему гранату, и он взрывает себя.
- О. - Она обернулась к толпе и тихо добавила: - В следующий раз будьте осторожны.
Она знала, что это вызвало бы неодобрительный взгляд Стрэнга, но он ничего не сказал. С момента ее возвращения он не задавал вопросов, хотя, как она видела, по мере улучшения его состояния они возникали все настойчивее. Но он все равно не спрашивал, и она любила его за это.
- Есть кто-нибудь дома?
Она напряглась при звуке голоса Дреша, но заставила себя улыбнуться в знак приветствия, когда он поднялся по лестнице на крышу. - Ну что, добрались? - - спросила она и сжала его руку - краткое выражение привязанности, вызвавшее чувство вины. Но большее было бы жестокостью. Дреш всегда был выше ее, но казалось, что за несколько недель он вырос на несколько дюймов.
- Ты выглядишь достаточно хорошо для этого, - сказал Стрэнг, поднимаясь с шезлонга и прикладывая руку к плечу Дреш. - Внешний мир с тобой согласен.
- По словам Нехны, это был самый спокойный переход в истории. - Сняв рюкзак, Дреш открыл его и обнаружил дюжину или больше книг. - Любезно предоставлены библиотекой Искрового города. Батарейки тоже были там, где ты сказала, - добавил он, обращаясь к Лейле.
При виде книг лицо Стрэнга засветилось благодарностью и радостью, но немного омрачилось, когда он поймал тяжелый взгляд Лейлы. - Я, пожалуй, оставлю вас, - сказал он, направляясь к лестнице. - Нужно привести в порядок полки.
- Кажется, ему гораздо лучше, - заметил Дреш, когда Стрэнг спустился с лестницы.
- За неделю почти не кашлял, - сказала Лейла. Отойдя к краю крыши, она плотнее обмотала шаль вокруг плеч. После возвращения она, похоже, стала сильнее чувствовать холод, что Кухла быстро заметила и исправила, подарив ей свежевытканную шаль. Она стояла внизу, расставляя табурет и расчехляя виолончель, готовясь к ночному выступлению. Люди в очереди всегда это ценили.
- Прости, что меня не было рядом с твоим возвращением, - сказала Лейла Дрешу. - Теперь люди глазеют на меня. Мне это не нравится.
- Все в порядке. - Он подошел к ней, и Лейла почувствовала на себе тяжесть его взгляда. - Там много разочарованных. Никаких выигрышей, если все вернутся. Одно время я думал, что будет бунт.
- Все? - Она повернулась к нему, обнаружив подтверждающую ухмылку, но ту же тяжесть во взгляде.
- Не видел ни одного кормщика. Нехна не могла в это поверить. Кстати, твой огонь все еще горит яростно. Задыхаться от дыма было самым страшным во всем переходе. Нам приходилось почти все время надевать маски. По их подсчетам, задымлена примерно треть Старого города. Вероятно, это объясняет отсутствие кормщиков.
- Там еще много спящих. Они переберутся сюда, когда огонь выгорит сам.
- А это значит, что мы должны максимально использовать то время, которое у нас есть. Отправиться дальше. С исчезновением Харбор-Пойнта нам нужно найти другие поселения, с которыми можно торговать.
Она услышала в этих словах смысл, окрашенный более жесткой нотой, чем ожидала. Это прозвучало почти как осуждение или разочарование.
- Я сказала Нехне, что с меня хватит, - сказала она. - И я говорила серьезно.
- Ты знаешь кое-что. Узнала там такое, чего никто не знал раньше...
- И все это в отчете. Посмотри видеозапись.
- Я смотрел. Мы все смотрели. Альфы, которые могут менять облик... - Он вздохнул и покачал головой. - Сейчас там все спокойно, но ты права, это ненадолго. Чтобы не допустить их, нам понадобятся все.
- Не пускать их, - тихо повторила она, не в силах сдержать едкое пренебрежение в голосе. - Настоящая проблема этого города не в этом, Дреш. Может быть, ты сможешь не пускать плохие вещи. А может, и нет. Но ты точно не сможешь остановить гниение изнутри. Однажды стены рухнут, и не Кормщики будут их разрушать. Единственное, что нас спасет, - это перестать жить в тюрьме.
- И как же мы это сделаем? Нам нужны стены, иначе мы умрем. Это просто факт.
Только до тех пор, пока кормщики на свободе. Она не сказала этого, как не сказала и многого другого во время совещания. Она рассказала им все о Спарк-Тауне и Харбор-Пойнте, о Стэйве и Рехсе, особенно о своей власти над теми, кого она называла низшими породами, и о своей особой способности распознавать лица. Но когда речь зашла о Рианне, она ничего им не сказала. Поначалу она и сама не знала почему - просто смутное беспокойство, которое переросло в ясность, когда прибыл мэр Флэк. Он настоял на личной аудиенции с ней, сидел за столом, крепко сцепив руки, и сосредоточенно хмурил брови. Но это была маска, фасад испуганного и по большей части заинтересованного в себе человека. Она видела это по тому, как его глаза, нервные и настороженные, скользили по ее лицу, и чувствовала запах его пота. Она недоумевала, как несколько дней во Внешнем мире могли так обострить ее чувства, но не сомневалась в том, что они ей подсказывали. От него несло страхом. Его вопросы тоже не отличались особой проницательностью: в основном их интересовало, если она абсолютно уверена, что от Харбор-Пойнта ничего не осталось, и правдивость тревожных новостей о способностях Рехсы. Когда он ушел, у нее не осталось сомнений: Такому человеку, как он, нельзя доверять историю Рианн. Но кому же тогда?
- Я слышал от знакомых Люс, - сказал Дреш, прервав, как она поняла, затянувшееся молчание. - Ее сестра родила ребенка. Девочка. Все в порядке и здоровы. Они просили еще раз передать спасибо.
Лейла только кивнула. Прежде чем согласиться на беседу, она сначала настояла на том, чтобы поехать домой и передать Таксо амоксициллин. После этого был визит в Агроузел Двенадцать Б. Уна, хотя и была младше Лейлы всего на год, казалась болезненно юной, ребенком с нелепо раздутым животом. Но известие о смерти сестры она перенесла на удивление стойко, лишь несколько раз прослезилась, когда Лейла передала ей баллон с закисью азота. Она не стала расспрашивать о подробностях, за что Лейла была ей благодарна.
- На следующей неделе Флэк объявит еще один отбор, - сказал Дреш. - Буду очень рад видеть тебя там.
На ее губах промелькнули разные реплики, но ни одна из них не была приятной. Глядя на его осуждающее, но все еще искреннее лицо, она подумала, не повзрослел ли он за время ее отсутствия. - Я подумаю об этом, - пробормотала она, утомленная перспективой очередного спора. В этом не было смысла. - Спасибо, что принесли книги.
- Меньшее, что я мог сделать. Они с Таксо поддерживали меня после Торна... - Он прерывисто фыркнул. - В любом случае. Лучше вернуться. У них в деревне намечается целый праздник, на котором, кстати, тебе тоже будут рады.
Бокового взгляда хватило, чтобы отговорить его от дальнейших уговоров, и он коснулся рукой ее плеча, прежде чем направиться к лестнице.
- Дреш, - сказала она, когда он начал спускаться. - То, что я сказала во время Отбора. Это было несправедливо и неправильно. Прости меня.
Он усмехнулся, но улыбка была приглушенной, осуждение все еще оставалось в его взгляде, прежде чем он скрылся из виду. Повернувшись, она смотрела, как он выходит из театра и проходит мимо людей, выстроившихся вдоль дорожки, прежде чем исчезнуть во мраке Центра искусств. Пока, Дреш.
Когда закончился последний сеанс и зрители разошлись по домам, она подождала час, пока не подошла к вентиляционному отверстию, где спрятала свой рюкзак. Она вытащила его и перепроверила содержимое: пайков и воды хватило на две недели, что утяжелило его, но ничего не поделаешь. Затем она достала предмет, который купила у Велны тем утром. В магазин она отправилась, вооружившись еще двумя бутылочками с таблетками, которые не отдала по возвращении. То, что ей было нужно, стоило бы дорого. Но Велна отказалась брать плату и, не раздумывая, выдала предмет. Вытащив пистолет из кобуры, Лейла с удовлетворением отметила, что он той же модели, что и пистолет Рианны. Магазин был заполнен лишь наполовину, но у Лейлы еще оставались патроны с титановыми наконечниками, которые дала ей Рианн. Прежде чем пристегнуть кобуру, она сняла с пальцев повязки. Спустя шесть недель они почти зажили, но были жесткими и обесцвеченными. Держать пистолет было больно, но терпимо, и она была уверена, что сможет точно стрелять из него.
Спустившись по лестнице, она заглянула к Таксо и Стрэнгу. Они снова стали спать в одной постели, когда кашель Стрэнга ослаб, хотя она удивлялась, как Таксо удается спать под храп Стрэнга. Она стояла в дверях и смотрела на них дольше, чем следовало, борясь с желанием разбудить их, объяснить, что она собирается делать и почему. Но она не стала этого делать. Уйти вот так было жестоко и трусливо, но в то же время необходимо. Одно слово любого из них - и она никогда бы не ушла.
Когда-то выходить ночью на улицу было абсурдной затеей. Теперь она пробиралась по темному лабиринту улиц и убежищ, не обращая внимания на мелькающие в тени фигуры. Несколько человек бросились ей наперерез, но при виде ее лица быстро отступили. В том, что она была очень опасна, были свои преимущества. Взлом замка на люке в Подземку занял больше времени, чем обычно, благодаря больным пальцам. Проще было бы перекинуть веревку через стену, но всегда оставался шанс, что крашер попытается остановить ее, а ей не нужна была суматоха. Кроме того, ей нужно было кое-что сделать.
Пройдя через стену, она включила фонарик и начала долгий спуск вниз. Как и многое другое в Редуте, Подземка за время ее отсутствия, казалось, уменьшилась и потеряла атмосферу опасности. В темноте слышалось отдаленное шарканье - возможно, это были собаки, но если они и уловили ее запах, то благоразумно ушли с ее пути.
Поиски столба заняли некоторое время, поскольку подземный ландшафт снова претерпел изменения. Вертикальная воронка, которая привела ее туда раньше, теперь была завалена осевшими обломками. К счастью, в результате сдвига слоистых обломков обнаружилась вершина столба, и она смогла найти путь к его основанию. Когда она пробралась к металлической решетке, рассветный свет окрасил траву за ней в приятный золотистый оттенок. Разбитая машина за окном казалась нетронутой.
Лейла сидела и ела протеиновый батончик, ожидая, пока солнце полностью взойдет. Затем, взяв из рюкзака молоток и зубило, она нанесла несколько ударов, чтобы обрушить туннель у себя за спиной. Снятие одного из прутьев с решетки потребовало больше усилий, но она справилась, отпихнула металлический прут и пролезла внутрь. Во внешнем мире есть что-то такое, что цепляет тебя, вспомнила она слова Ромера, поднимая лицо к солнцу и удивляясь, почему здесь теплее, чем за стенами.
Выхватив пистолет, она подняла освободившийся металлический стержень и швырнула его в развалившуюся машину. Реакция была мгновенной: дверь распахнулась, и из нее высунулся коготь Кормщика. Она увидела, как он устроился среди остатков заднего сиденья: глаза светились, зубы блестели во мраке. Солнечный свет коснулся его кожи, и он издал шипение от досады, которая, как она знала, вскоре сменится голодом. Татуировки на предплечье были более различимы на таком расстоянии, подтверждая неохотный, но неизбежный вывод. Тем не менее она заставила себя присмотреться к его лицу. Как и у Люс, сходства было достаточно, чтобы узнать в нем того, кем он был раньше.
- Неужели у нас были общие сны? - - спросила она. - Ты звал меня, как Рехса звала Стэйва?
Кормщик не нашелся, что ответить. Оскалив удлиняющиеся зубы, он напрягся для выпада, движимый голодом, чтобы испытать боль от солнечного света.
- Прощай, Торн, - сказала она и выстрелила Кормщику в голову. Пуля с титановым наконечником раздробила переднюю и заднюю части черепа, наполнив салон машины красными брызгами, и та рухнула в ржавые недра автомобиля.
- Мы не можем убить вас всех, не так ли? - - спросила она у мертвого кормщика, наблюдая, как последняя судорога треплет его руку с привычной паутиной чернил. Но, возможно, мы сможем вас вылечить. - Рианн была кормщиком, но она была и человеком. Достаточно человеком, чтобы это имело значение. Это уже что-то. С чего-то надо начинать.
Убрав пистолет в кобуру, она затянула ремни рюкзака и начала идти. Столб дыма, который уже больше месяца был характерной чертой линии горизонта, застилал небо уродливым пятном, и ей не нравилась перспектива плутать по обугленным руинам, оставшимся после пожара. Оставалось надеяться, что ад пощадил хижину Рианн или хотя бы подвал. Ведь ей нужно было найти собаку. После этого предстояло изучить множество карт и, как она подозревала, проделать очень долгий путь к неопределенному будущему.
Перевод: Алексей Колыжихин