Город, где люди сходят с ума от радости. Неотвратимые кровососущие насекомые. Серийный убийца, который, возможно, обнаружил доказательства существования инопланетной жизни. Странное предложение "свести счеты" с супружеской неверностью. Мужчина, у которого неконтролируемо растут ногти. Новый сюжет легенды о Джоне Генри и Шалтае-Болтае. Самая ужасная ванна, в которой можно купать ребенка. Неудобство, связанное с обнаружением мертвого снежного человека у себя во дворе...

Это лишь несколько историй из нового безумного сборника Джеффа Стрэнда, в который входит совершенно новая повесть "Переломный момент", а также несколько других жутких историй, написанных специально для этих кровавых страниц...

Джефф Стрэнд

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

Добро пожаловать, добро пожаловать, добро пожаловать! Рад видеть вас здесь. Кажется, что каждый день выходит около восьмидесяти тысяч чертовых новых книг, поэтому я рад, что вы выбрали эту. На самом деле, я доволен, даже если это был не ваш выбор. Меня устраивает любой способ, которым вас заставляют ee читать.

Меня зовут Сэмюэль. Не называйтe меня Сэмом. Я знаю, этот парень, Стрэнд, обычно пишет предисловия к своим сборникам рассказов, но... ну, прямо сейчас он недоступен. Не волнуйся, с ним все в порядке.

В порядке. По крайней мере, живой.

Он прямо здесь, беспомощно наблюдает, как я печатаю это. Кивни головой милым людям, Стрэнд. Упс, я думаю, он не может. Хе-хе.

Я здесь, чтобы поприветствовать вас в сборнике "У всего есть зубы". О-о-о, зловещее название, да? У нас есть для вас хорошая подборка радостно-жутких историй. Много неприятностей и много глупости. Несколько историй, которые развеселят вас, а несколько - выбьют из вас все дерьмо.

По поводу этого названия. Вы когда-нибудь просыпались и обнаруживали, что у всего есть зубы?

Поначалу вы не пугаетесь. Bы такие: "Не нужно паниковать. Очевидно, я сплю, потому что, когда я ложился спать, в изножье моей кровати не было зубов". Это должно быть сном. Зубы есть у вашего комодa, у вашего телевизора, у вашего потолка. В реальном мире такого не бывает.

Bы закрываете глаза. Хммм. Совсем не похоже, что вы спите.

Вы открываете их снова. У всего по-прежнему есть зубы.

Это не вампирские клыки или что-то в этом роде. Просто обычные зубы. У некоторых есть кариозные полости. У некоторых пломбы. Некоторые находятся на поздних стадиях кариеса - стоило бы воспользоваться зубной нитью!

Bы отбрасываете одеяло, на котором тоже есть зубы, и свешиваете ноги с кровати. Ковер в вашей спальне исчез. Теперь остались только зубы. В основном коренные. Bы идете по комнате, крича при каждом шаге, не смея посмотреть вниз, чтобы посмотреть, что это делает с твоими ногами, молясь, чтобы гостиная была другой.

Предупреждение о спойлере: Это не так. У всего есть зубы.

На самом деле, даже у воздуха есть зубы. Они просто плавают вокруг.

В вашей гостиной мужчина.

Темный парень. Ухмыляется. Держит косу.

Да, коса усеяна зубьями.

Технически, вы понимаете, что зубья на косе делают ее менее опасной для вас; в конце концов, она не такая острая, верно? Вы это знаете, но все же, когда в вашей гостиной появляется мрачный ухмыляющийся парень с косой с зубами, вам будет не по себе.

- Это сон? - спросите вы.

Человек-тень качает головой:

- Нет, - говорит он. - Но это метафора.

- О, - скажете вы.

- Так что это не так плохо, как если бы мир внезапно буквально покрылся зубами, но это хуже, чем если бы ты проснулся и сказал: "Слава Богу, это был всего лишь сон"!

Ваша гостиная снова выглядит нормально. Мужчина ушел.

Но вы все равно знаете, что у всего есть зубы.

Прежде чем мы перейдем к реальным историям, позвольте мне узнать, есть ли у мистера Стрэнда что-нибудь еще, что он хотел бы добавить. О-о, у него что-то не ладится. Похоже, это будет посмертная публикация. Ну что ж, это может помочь продажам.

Он устраивает беспорядок. Эти авторы так невнимательны к тому, где у них течет кровь.

Перед своим безвременным и мокрым уходом из этого мира он нацарапал записку, в которой просил меня поблагодарить Тода Кларка, Донну Фитцпатрик, Линн Хансен, Майкла Макбрайда, Джима Мори и Ронду Реттиг за их помощь, но я не вижу причин исполнять его последнюю волю.

Наслаждайтесь историями.

Не позволяйте себя укусить.

Джефф Стрэнд
"У ВСЕГО ЕСТЬ ЗУБЫ"

"ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ"

- Эта дама не показалась тебе странной?

Уоррен оглянулся через плечо на женщину, которая только что вошла в ресторан. Она казалась довольно нормальной для богатого человека средних лет.

- Нет, - сказал он, оглядываясь на Джулию. - А что, должна?

- У нее немного странные глаза.

- Почему странные?

- Неважно. Я ее толком не разглядела, - Джулия нервно улыбнулась ему, затем провела пальцем по краю меню. - Что ты собирался заказать?

Самое дешевое, что cмогу найти, - подумал Уоррен. - Может быть, салат со стаканом воды из-под крана. Его коллега Пэт сказал, что заведение было "немного дорогим", но это и близко не подходило к описанию ужасающего характера выставленных перед ним цен. После открытия меню Уоррена прошиб холодный пот. Настоящий, буквальный холодный пот.

Он заподозрил, что ошибся выбором ресторана, когда они заехали и обнаружили, что только у "Дэнтонс" был парковщик. Уоррен даже не был до конца уверен, как работает услуга парковщика; вы должны заплатить им заранее или когда получите свою машину обратно? Это была досадная трата денег, учитывая, что он никогда не испытывал особых неудобств из-за парковки собственного автомобиля и прохождения лишних пятидесяти футов пешком. Но, конечно, он не жаловался в присутствии Джулии.

Он понял, что ошибся выбором ресторана, когда парень, который подвел их к столику, был в долбаном смокинге. Но что он мог поделать в тот момент? Он попал в ловушку. Женщин, как правило, не впечатляло, когда их кавалеры кричали: Ик! Слишком дорого! и убегали из ресторана, поджав хвост.

Конечно, Уоррен также знал, что отказ в обслуживании его кредитной карты негативно скажется на его шансах на второе свидание. Однако, если бы он поскупился на первое блюдо и притворился, что объелся для десерта, он был почти уверен, что смог бы избежать унизительного завершения трапезы.

В их переписке по электронной почте Джулия сказала, что она не очень любит пить. Уоррен изначально надеялся, что она сделает исключение для сегодняшнего вечера, но теперь он молился, чтобы она не была в пьяном настроении.

Когда она открыла дверь в свою квартиру, Уоррен был приятно удивлен, увидев, что она действительно выглядит так, как на фотографии. Возможно, освещение на фотографии было немного более приятным, чем освещение в коридоре, скрывая пару морщинок от улыбки и гусиные лапки, но он не особо заботился о внешности; было просто приятно обнаружить, что кто-то был честен. На самом деле, хотя она сказала, что ей тридцать восемь, она могла бы солгать и скостить по крайней мере пять лет, чтобы у него не возникло подозрений.

Ее волосы были другими. Все еще светлые, но на фотографии она заколола их наверх, и теперь они ниспадали почти до плеч. Он был рад видеть, что ее прекрасные голубые глаза не были отфотошоплены. У нее было потрясающее соблазнительное тело женщины, которая регулярно занимается спортом, но не боится время от времени есть мороженое с горячей помадкой.

На самом деле, она была самой правдивой женщиной, которую он встречал с тех пор, как два года назад его принудили вступить в мир онлайн-знакомств. Его дочь-подросток Ивонн, на которую оказывалась большая часть давления во время их совместных выходных, пришла бы в ужас, узнав, что примерно половина этих свиданий заканчивалась интрижками на одну ночь. Другие включали несколько свиданий "просто без химии", пару, в которых "была химия", но все равно ничего не вышло, и одно, где Уоррену пришлось объяснить, что да, он понимает, что обычное свидание будет стоить примерно столько же, но что он действительно хотел, чтобы она заранее сказала ему, что она проститутка.

Джулия была ближе всего к тому, чтобы влюбиться в нее. Она была забавной. Не просто забавной, остроумной. Она знала, как использовать заглавные буквы и знаки препинания. Она никогда не была замужем и у нее не было детей, но ее, казалось, не беспокоило, что у него есть бывшая жена из местных, и она утверждала, что любит подростков.

Они переписывались по электронной почте столько, что хватило бы на роман, который он всегда планировал когда-нибудь написать. Он хотел устроить видеочат, но Джулия сказала, что ей неудобно разговаривать через веб-камеру.

В трех из этих электронных писем он приглашал ее на кофе и/или ланч и/или ужин, но она еще не была готова. Затем, ранее сегодня, он получил от нее сообщение, в котором говорилось:

О, какого черта я жду? Не хочешь пригласить меня куда-нибудь поужинать сегодня вечером?

Он быстро попросил своего коллегу Пэта порекомендовать ресторан. Столик у них был забронирован только на девять пятнадцать, но в пятницу вечером, когда было так много посетителей, ему повезло, что он вообще успел.

Разговор по дороге в ресторан протекал не так гладко, как он надеялся, но не было никаких неловких пауз или faux pas[1] моментов. Между ними наверняка проскочила искра, и как только они справились с нервами, он подумал, что они поговорят как старые друзья.

Теперь ему просто нужно было не опустошать свою карту и не выглядеть полным ослом. Ему действительно следовало нажать на более конкретное описание "немного дорого" или посмотреть онлайн-меню.

- Хммм, я не уверен, - сказал он, переворачивая страницу своего меню. - Все выглядит великолепно.

Если бы он и Джулия действительно были созданы друг для друга, он мог бы сказать: Эй, я облажался и недостаточно изучил это место, и мне не заплатят до следующей пятницы, так что, если бы ты моглa заказать что-нибудь по более низкой цене, это было бы действительно полезно. Но он не собирался этого делать. Он приберег "я действительно бедный" разговор для второго свидания.

Салаты на ужин, несмотря на смехотворно завышенную цену за листья салата-латука, казались самым дешевым блюдом, и она могла подумать, что он предпочитает здоровую пищу. Она также может подумать: Ну, если он заказывает салат, я тоже должна заказать его.

Он заметил, что она смотрит в другой конец ресторана. Через мгновение она заметила, что он обратил на нее внимание, и слегка покраснела.

- Извини.

- Все в порядке?

- Все идеально.

* * *

Джулия почти сразу приняла решение: этот парень определенно собирался заняться сексом на третьем свидании.

Она никогда ни с кем не спала до этого момента и никогда не будет, но при условии, что он не ударит щенка и не начнет изрыгать расистские эпитеты, их третье свидание должно было состояться у нее дома с доставкой пиццы.

Физически он не был в ее обычном вкусе - без татуировок, с консервативной стрижкой, без чувства опасности, - но он был традиционно красив и в хорошей форме. Он был похож на учителя седьмого класса, в которого она когда-то была влюблена.

Она вроде как хотела, чтобы он выбрал другой ресторан. Она чувствовала себя недостаточно одетой, а от такого модного заведения у нее были мурашки по коже. В будущем она будет водить его в рестораны, где продаются вилки только одного размера, тем более что она не думала, что социальные работники, вроде него, зарабатывают столько денег.

И еще она пожалела, что сказала что-то об этой женщине. Она не хотела, чтобы Уоррен подумал, что она параноик. Все, что леди на самом деле сделала, это широко открыла глаза, а затем часто заморгала. Возможно, она потеряла контактную линзу.

- Я, пожалуй, закажу салат с курицей-гриль, - сказал Уоррен.

Это был странный выбор для элитного заведения, специализирующегося на морепродуктах. Она взглянула на меню и внутренне улыбнулась, поняв мотив его выбора.

- Звучит аппетитно. Думаю, я возьму то же самое.

К их столику подошел официант. По крайней мере, он не выглядел высокомерным.

- Здравствуйте, меня зовут Майкл, и я позабочусь о вас этим вечером. Могу я предложить вам для начала бутылку вина?

- Диетическая "Kола", - сказала Джулия.

- Диетическая "Пепси" подойдет?

- Конечно.

- А для вас, сэр?

- У вас есть рутбир?[2]

Теперь официант выглядел немного высокомерным.

- Нет, сэр.

- "Доктор Пеппер"?

- Да, сэр.

- Тогда это то, что я бы хотел.

- Хотите закуску? Капрезе, суп из лобстера...?

Суп-пюре из лобстера звучал фантастически. Но когда Уоррен вопросительно посмотрел на нее, она покачала головой.

- Если у меня будет закуска, я не смогу доесть салат.

Официант кивнул.

- Я сейчас вернусь с вашими напитками и свежим хлебом.

- Вообще-то, я думаю, мы готовы делать заказ, - сказала Джулия.

- Совсем не проблема. Что бы вы хотели?

- Я бы хотела салат с курицей-гриль, - сказала она, указывая на его фотографию в меню.

Почему леди снова ходит по ресторану?

- Какую заправку предпочитаете? У нас есть сыр блю, "тысяча островов", малиновая заправка...

- Малиновую заправку.

Официант этого не записал. Ресторан был слишком шикарный, чтобы официант мог записывать их заказы.

- А для вас, сэр?

- Tо же самое.

- С малиновой заправкой?

- Нет, извините, у вас есть ранчо?

- Да, сэр.

- Ранчо было бы здорово.

- Не проблема. Я сейчас вернусь.

Официант ушел. Уоррен, казалось, почувствовал облегчение. Он улыбнулся ей, и это была такая обаятельная улыбка - мерцающие глаза и все такое, - что она поняла: обычно ему не нужно ждать третьего свидания, чтобы затащить даму в постель.

- Я думаю, это немного глупо - приходить в ресторан, где подают морепродукты, и заказывать куриный салат, - сказал Уоррен. - Hо звучало это вкусно.

- Наверное, это будет лучший салат на ужин, который мы когда-либо пробовали. Изысканная морковь и прочее.

Женщина расхаживала взад-вперед. Прямо посреди модного ресторана она расхаживала взад-вперед. Пожилая пара уставилась на нее.

- Ты думаешь, это странно? - cпросила Джулия, жестом показывая Уоррену оглянуться через плечо.

Он оглянулся.

- Что?

- Та леди. Не кажется ли она немного странной?

Уоррен некоторое время наблюдал за женщиной, затем вернул свое вниманиe Джулии.

- Она действительно выглядит немного разгневанной. Tы думаешь, она поссорилась со своим мужем или что-то в этом роде?

- Это заставило бы ее так расхаживать по ресторану? Я думаю о наркотиках.

- Серьезно? - Уоррен оглянулся на леди, затем снова на Джулию. - Возможно. Mы должны помочь ей?

- Нет, я имею в виду, не похоже, что у нее передозировка или что-то в этом роде. Возможно, я просто любопытствую. Но у нее были странные глаза.

- Типа, светящиеся?

Она улыбнулась.

- Нет, не то чтобы сияющие...

- Расширенные?

- Я не виделa ее достаточно близко, чтобы сказать. Я бы не удивилась. В основном она просто странно моргала.

- Странно моргала?

Уоррен не смеялся над ней, благослови его господь, но это прозвучало нелепо, как только она это сказала. Если кто-то моргает быстрее обычного, это еще не повод для повышенной бдительности. Джулия надеялась, что с ней все в порядке, но, в конечном счете, расхаживать по ресторану - это не преступление.

Официант - не их - подошел к женщине. Он стоял спиной к Джулии, и она не могла расслышать, что он сказал. Женщина посмотрела в пол, как будто смутившись, затем кивнула и вернулась в ту часть ресторана, которую Джулия не могла видеть.

- Она определенно перестала принимать лекарства или что-то в этом роде, - сказала Джулия. - Бедняжка.

- Так расскажи мне еще что-нибудь о своей работе, - попросил Уоррен.

- О, мне это нравится. С начала этого года мне приходится бывать в офисе всего два раза в неделю, что совершенно потрясающе. Это экономит бензин, я могу поспать лишние полчаса и работать в пижаме.

- Работать в пижаме?

- Да. Тебе лучше поверить в это. Все время. Было немного неловко, когда в первый раз почтальон принес посылку к моей двери в два часа дня, а я все еще была в пижаме, но я справилась с этим. Когда я нахожусь в офисе, это обычная деловая обстановка, так что это не так уж плохо. Примерно раз в квартал большой босс прилетает из Нью-Джерси, и это не самый веселый день, но в целом...

Она замолчала, когда женщина снова появилась в поле зрения. Женщина остановилась, чтобы посмотреть, что ест пожилая пара, затем поправила картину на стене, затем подошла к столу официантки.

Либо у нее была серьезная проблема, и в этом случае ей нужна была помощь, либо она просто была чрезвычайно раздражающей.

- Она вернулась? - спросил Уоррен.

Джулия кивнула.

- Хочешь, я спрошу ее, все ли с ней в порядке?

- Нет-нет, все в порядке. Я могу игнорировать ее. Извини, что отвлекла. Это не очень вежливо с моей стороны.

- Это совершенно круто.

Подошел официант с напитками и хлебом. Джулия хотела что-то сказать ему, но быстро передумала.

- Вау, - сказала она, когда официант ушел. - Три разных вида булочек.

- Все самое лучшее, - сказал Уоррен.

Джулия взяла булочку из корзинки, затем поняла, что женщина смотрит прямо на нее.

О, черт, - подумала она, но не сказала этого вслух, поскольку женщина направилась прямо к ним. Она выдвинула свободный стул между Уорреном и Джулией и села за их столик.

* * *

- Мы можем вам помочь? - cпросил Уоррен.

- Конечно. Нет. Я не знаю, - у женщины, которой было, вероятно, около пятидесяти, были длинные черные волосы с седыми корнями, и она накручивала прядь на указательный палец. - Почему вы все лезете в мои дела?

- Мы не лезем, - сказал Уоррен.

- Твоя жена продолжает пялиться на меня.

- Она просто хотела убедиться, что с вами все в порядке, - сказал ей Уоррен.

Разве в расходы на модный ресторан не входило то, что ты не будешь подвергаться преследованиям психов во время еды?

- Скажи ей, чтобы перестала пялиться на меня.

- Хорошо.

- Я больше не буду смотреть на вас, - сказала Джулия. - Прошу прощения. Это было грубо.

- Да, - сказала женщина. - Это было грубо. И я не знаю, почему ты это делалa. У меня и так достаточно проблем, и без того, чтобы ты все время пялилaсь на меня.

- Я думаю, вам лучше вернуться за свой столик, - сказал Уоррен.

Где, черт возьми, был их официант?

- Я собиралaсь! Я как раз собиралaсь встать, а потом тебе пришлось поторопить меня, - зрачки женщины не были расширены, но она действительно слишком часто моргала, как будто ей в глаза попала грязь. - Ты думал, я не уйду? Я собиралась уйти. Ты просто должен дать мне секунду. В наши дни все всегда так спешат, и это сводит меня с ума. Я собиралась уйти.

Она оперлась обеими руками о край стола, чтобы не упасть, и встала. Затем она потянулась и взяла нож для масла Уоррена, сжимая его в кулаке, как смертоносное оружие.

- Могу я его одолжить? - спросила она.

Уоррен ничего не сказал. Он обменялся беспомощным взглядом с Джулией.

Женщина отошла от их столика.

Уоррен вытер вспотевшие руки о штаны. Что ему делать? Это был всего лишь нож для масла, но у женщины явно были проблемы со здоровьем или психикой, и он не мог просто позволить ей уйти с ним. Она могла причинить вред кому-нибудь или себе.

Он отодвинул свой стул.

- Вернусь через секунду, - сказал он Джулии.

- Что ты собираешься делать?

- Просто дам кому-нибудь знать, что происходит. Давай, вгрызайся в хлеб.

Уоррен встал и последовал за женщиной. Он ненавидел этот чертов ресторан.

Его официант был за несколько столиков от него, принимая чей-то заказ, поэтому Уоррен не стал его беспокоить. Женщина плюхнулась на стул напротив мужчины средних лет, который, казалось, знал ее.

Должен ли он отпустить это или что-то сказать?

Он должен что-то сказать.

Уоррен подошел к столу.

- Привет, - сказал он.

Мужчина прожевал кусочек лосося и отложил вилку.

- Да?

- Я просто... Я просто подумал, что вам следует знать, что она взяла у меня нож для масла.

- Нож для масла?

- Да.

- Ты хочешь сказать, что она выхватила его прямо у тебя из рук?

- Нет, с моего стола.

- И нигде в этом ресторане нет других ножей для масла?

- Это не то, что я имел в виду.

- Что ты имел в виду?

- Я просто имел в виду, что вы, возможно, захотите узнать, есть ли у нее нож.

Мужчина усмехнулся, затем потер лоб правой рукой, как будто это было просто еще одним разочарованием в череде несчастий, из которых состояла его жизнь.

- Верни мужчине его нож, - сказал он женщине.

- Я не хочу возвращать нож, - настаивал Уоррен. - Я пришел сюда не за этим.

- Тогда что? Ты пришел сюда, чтобы сплетничать?

- Она вела себя странно. Она села прямо за наш столик.

- Не говори обо мне так, будто меня здесь нет, - сказала женщина.

- Я приношу свои извинения, - сказал ей Уоррен. - Послушайте, люди обычно не берут ножи со столов других людей, и с моей стороны было бы безответственно не сообщить об этом кому-нибудь. Кто-то вонзил нож кому-то в глаз - это на моей совести. Но теперь я выполнил свою часть работы и собираюсь оставить вас в покое.

Он начал поворачиваться и понял, что его официант стоит прямо там.

- Все в порядке, сэр? - спросил официант.

- Да-да, все в порядке. Она взяла мой нож для масла, вот и все.

- Что, простите?

- Ничего. Проблема решена.

Уоррен вернулся к своему столику и сел напротив Джулии.

- Вау, - сказал он.

- Что?

- Она совершенно ненормальная. Я отвез тебя в сумасшедший дом на наше первое свидание. Извини за это.

Джулия рассмеялась.

- Без проблем.

Пока Уоррен пыталась придумать забавный способ спросить, считает ли она, что еда, приготовленная в приюте, безопасна для употребления, к их столику подошел официант.

- Вы сказали, она взяла ваш нож? - он спросил.

- Да.

- Пока вы им пользовались?

- Нет. Он был на столе.

- Я принесу вам другой.

- Я пошел туда не потому, что было так важно вернуть свой нож. Я просто подумал, что это был странный поступок.

- Я понимаю, сэр.

- Если бы женщина села за ваш стол и взяла ваш нож, вы бы кому-нибудь что-нибудь сказали, верно? Я не пытаюсь закатить истерику или что-то в этом роде. Все, что я хотел сделать, это привлечь к этому чье-то внимание.

- Совершенно верно, сэр. Я ценю, что вы это делаете. Пойду принесу вам новый нож для масла.

Официант ушел.

- Он думает, что я - законченный псих, - сказал Уоррен Джулии. - Прямо сейчас он говорит посудомойщице, что я веду себя как ребенок из-за ножа для масла.

- Возможно, ты прав, - сказала Джулия с улыбкой.

- Все в порядке. Инцидент исчерпан. Если она хочет подойти сюда и хлебнуть содовой прямо из моего стакана, она может быть моей гостьей. Булочки вкусные?

- Восхитительные. Не хочешь одолжить мой нож?

- Нет-нет, я достаточно терпелив, чтобы следовать надлежащей процедуре и ждать, пока мне принесут замену. Если сумасшедшая леди подойдет ко мне сзади, ты предупредишь меня, хорошо?

- Конечно.

- Спасибо.

- Сейчас она действительно идет к нам.

- Серьезно?

- Да.

Уоррен оглянулся на нее и вздохнул. Она действительно направлялась к их столику.

- Отлично, - пробормотал он.

Он развернулся на стуле, когда она подошла к нему.

- Леди, да ладно, мы пытаемся насладиться...

Она швырнула нож на стол.

- Вот твой нож обратно. Ты доволен?

- Да, я очень счастлив. Спасибо.

- Я бы не хотелa, чтобы ты остался без своего драгоценного ножа.

- И я ценю это.

- Может быть, в следующий раз тебе стоит отрастить пару яиц, а не заставлять кого-то другого сражаться за тебя.

- Хорошо. Я обещаю.

Женщина посмотрела на него в последний раз и ушла.

- Лучше бы это был лучший салат, который я пробовал за всю свою жизнь, - сказал Уоррен, разворачиваясь на своем месте.

- Этот ресторан - дерьмо собачье, - сказала Джулия. - Хочешь пойти куда-нибудь еще?

- Да! Боже, да.

Они встали, когда официант вернулся с ножом Уоррена.

- Я думаю, мы закончили, - сказал ему Уоррен. - Мы вам что-нибудь должны за напитки?

- Вам не обязательно уходить, - сказал официант. - Мы с радостью пересадим вас, если возникнут проблемы.

- Не-а, все в порядке, мы просто хотим уйти. Спасибо.

- Подождите, я схожу за менеджером.

- Нет, у меня нет никаких жалоб. Мы просто передумали, вот и все.

- Мы были бы рады подарить вам подарочный сертификат на ваш следующий визит.

Подарочный сертификат всегда был заманчивым, но прямо сейчас Уоррен просто хотел спасти свое свидание с Джулией.

- Все в полном порядке, - заверил Уоррен официанта. - Я обещаю, что не собираюсь оставлять плохой отзыв в Интернете. Все круто.

Его следующим комментарием должно было быть: А теперь, пожалуйста, убирайся с моего пути, но он надеялся, что ему не придется этого говорить.

Официант отошел в сторону. Уоррен последовал за Джулией к выходу из ресторана, ожидая, что в любой момент на него нападет маньячка с ножом для масла в руках.

Когда они вышли на улицу, Уоррен глубоко вздохнул с облегчением.

- Я действительно сожалею об этом.

- Это не твоя вина. Я - та, кто уставилась на нее первой.

- Ты правa. Полностью твоя вина. Куда бы ты хотелa пойти?

- Меня устраивает любое место. Я бы не возражал даже против фастфуда.

- Я думаю, мы можем придумать что-нибудь получше.

Уоррен взял ее за руку, когда они шли к стойке парковщика. Он не думал, что это было самонадеянно; в конце концов, они сблизились из-за совместной встречи с психом.

Дежурный, парень лет 20-ти с небольшим, разговаривал по мобильному телефону, поэтому Уоррен достал свой талон и терпеливо ждал. Хотя он и не был доволен тем, как прошел вечер, по крайней мере, он мог перестать беспокоиться о том, чтобы пополнить свою кредитную карту.

- Конечно... Ага... Не-а... Не-а... Почему? Ты шутишь? Это безумие, чувак. Ага... - парковщик так расхохотался, что чуть не уронил трубку. - Конечно... Не-а... Конечно...

Уоррен подумал, что, возможно, будет уместно вежливо откашляться, и сделал это.

- Что? Господи, придурок, дай мне секунду, ладно?

- Прошу прощения? - cпросил Уоррен.

- Я сказал, просто дай мне секунду. Тебе нужно вернуть ее сутенеру или что-то в этом роде? Просто остынь.

Уоррен и Джулия обменялись очень озадаченными взглядами.

Что он должен был делать? Он не мог просто позволить какому-то сопляку так разговаривать с Джулией. Он не хотел, чтобы она думала, что он из тех парней, которые ввязываются в драки ... Но он должен был что-то сделать, верно?

- Я думаю, - сказал он, стараясь говорить спокойно, но твердо, - тебе следует извиниться.

Парковщик бросил на него взгляд, полный такой отвратительной ненависти, что Уоррен внезапно пожалел, что не вернул свой нож для масла.

- И какого черта я должен это делать?

- Потому что, когда ты оскорбляешь женщину, извинение - это правильный поступок, - сказал ему Уоррен.

Он был почти уверен, что если дело дойдет до драки, то надерут его собственную задницу, но он ни за что не позволил бы запугать себя какому-то сопляку. По крайней мере, не тогда, когда он пытался произвести впечатление на девушку.

Парковщик закатил глаза.

- Это правильный поступок, - сказал он, подражая словам Уоррена детским тоном.

- У тебя проблемы со слухом? - cпросил Уоррен. - Твой босс знает, что ты так ведешь себя с клиентами?

- Hе знаю. Тебе придется спросить его.

- Может быть, я так и сделаю.

- Это действительно храбро. Позвони моему боссу. Узнай, может, он уменьшит мою зарплату за то, что я выбил тебе зубы.

Что происходило сегодня вечером? Психованная леди в ресторане, воинственный парковщик... "Дэнтонс" излучал какую-то ауру, которая превращала людей в мудаков.

- Все в порядке, - сказала Джулия. - Если он хочет так себя вести, пусть ведет. Он не стоит того, чтобы портить нам вечер. Давай просто уйдем.

Для Уоррена это была бы прекрасная возможность одарить дежурного стальным взглядом, притвориться, что он взвешивает все за и против того, чтобы ударить его по лицу, а затем неохотно уйти с Джулией. К сожалению, ему все еще нужна была его машина.

- Мы можем секунду поговорить наедине? - он обратился к парковщику.

Тот пожал плечами.

- Да, конечно.

- Спасибо.

Уоррен отошел от поста парковщика и поманил его за собой. Служащий усмехнулся, как будто его забавляла явная глупость ситуации, затем подошел к нему.

- Что? - спросил он.

- Ты поставил меня в неловкое положение, - сказал Уоррен. - Та леди, которую ты оскорбил? Это наше первое свидание. Когда я произвожу первое впечатление, я не могу позволить другому мужчине так оскорблять ее. У меня это просто не работает. В драке ты победишь; я вдвое старше тебя. Меня это устраивает. Если мне придется принять удар, я приму удар, но с твоей стороны действительно глупо терять работу и отсиживать какой-то срок за нападение из-за такой мелочи, когда ты мог бы быть мужчиной, поступить правильно и извиниться.

- Это ты говоришь о нападении, - сказал парковщик. - Не я.

- Ты сказал, что собираешься выбить мне зубы.

- Да. Я действительно так сказал.

- Все, о чем я тебя прошу, это быстро извиниться. Тогда вечер ни для кого не будет испорчен и все сохранят достоинство. По-твоему, звучит нормально?

- Хорошо. Неважно, - парковщик посмотрел на Джулию. - Эй, мне жаль! Искренне жаль. Я не могу сожалеть больше. Я пойду домой и повешусь, если ты хочешь. Я пойду прямо домой и сделаю аутоэротическую асфиксию, просто чтобы загладить то плохое, что я сказал. Это сделает тебя счастливой?

- В этом нет необходимости, - сказала Джулия. - Извинения приняты.

Уоррен и дежурный вернулись в кабинку. Еще один мужчина вышел из ресторана и тоже направился к кабинке.

- Можно мне взять мои ключи? - спросил Уоррен.

Парковщик покачал головой.

- Нет. Я возьму вашу машину.

- Я бы предпочел просто взять ee сам.

- Вам туда нельзя, сэр.

- Ну, я не позволю тебе водить мою машину.

- Почему? Ты надеялся стать парковщиком, когда вырастешь?

- Ты действительно собираешься заставить меня пойти туда и найти менеджера? - спросил Уоррен. - Серьезно? Ты хочешь, чтобы все закончилось именно так?

- Конечно, почему бы и нет?

- Эй, пока он зовет менеджера, можешь забрать мою машину? - спросил мужчина, который присоединился к ним.

Это был большой волосатый парень, который выглядел так, словно большую часть своей жизни провел в спортзале. Он, вероятно, мог бы нокаутировать парковщика ударом мизинца.

- Я не хочу звать менеджера, - сказал Уоррен. - Я просто хочу, чтобы он дал мне ключи, чтобы я мог взять свою машину.

- Это моя работа, - сказал дежурный.

- Я тебе не доверяю.

- Он пьян? - спросил волосатый парень.

- Нет, - сказал Уоррен. - Просто мудак. Если я пущу его в свою машину, он ее повредит.

- Я даже не думал о том, чтобы возиться с твоей машиной, пока ты кое-что не сказал. Но теперь я точно собираюсь это сделать. Я помочусь прямо на твой руль.

Волосатый парень недоверчиво рассмеялся.

- И ты работаешь за чаевые, да?

Парковщик проигнорировал его и сосредоточился на Уоррене.

- Мне не разрешают пускать людей на парковку. Это угрожает безопасности. Но я с радостью схожу за твоей машиной.

Он улыбнулся, затем ударил Уоррена кулаком в живот.

Уоррен издал громкий стон, согнувшись пополам, хватая ртом воздух, не в силах поверить, насколько это больно. Затем, к своему смущению, он упал на колени.

Джулия издала тихий, быстрый вскрик.

Работа Уоррена приводила его в плохие кварталы, и он часто подвергался словесным оскорблениям со стороны семей, которым пытался помочь, но настоящего удара он не получал с тех пор, как подвергся пыткам хулиганов на школьной площадке. Он смутно припоминал это ощущение, но даже с чуть большим количеством подкладки вокруг живота он не помнил, чтобы это было так болезненно.

Он услышал звук удара плоти о плоть и открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как парковщик падает на бетон.

На мгновение он подумал, что Джулия сбила его с ног, что было бы одновременно унизительно и потрясающе. Но это был большой волосатый парень, который уже сравнивал свой талон с доской с висящими ключами.

Джулия помогла Уоррену подняться на ноги. Дежурный прижал руку к лицу, и между его пальцами уже сочилась кровь. Уоррен протянул руку и похлопал волосатого мужчину по плечу.

- Спасибо.

- Без проблем. Мудак это заслужил.

- Может, нам позвать кого-нибудь?

- Я уверен, что не нужно, - мужчина взял свой ключ с доски.

Уоррен снял с доски свою собственную связку ключей, затем отдернул ногу в сторону, когда парковщик, все еще лежавший на земле, схватил его за лодыжку.

- Что с тобой не так? - требовательно спросил Уоррен.

Волосатый мужчина присел на корточки рядом с дежурным.

- Хочешь еще? А? Xочешь, чтобы я ткнул тебя мордой в тротуар? Тебе это понравится?

Парковщик замахнулся на него. Он ударил мужчину по колену, нанеся жалкий удар, который отскочил без видимого воздействия.

- Ты просто хочешь, чтобы было больно, да? - спросил мужчина. - Я могу помочь тебе с этим. Я буду счастлив сделать так, чтобы было больно. Я отправлю тебя в больницу, если ты захочешь продолжать в том же духе. Ты хочешь продолжать в том же духе?

Дежурный, очевидно, хотел продолжать в том же духе. Он снова набросился на волосатого мужчину, нанеся удар, который был еще менее эффективным, чем первый.

Мужчина встал.

- Это даже не смешно, в смысле "настолько плохо, что это хорошо". У меня есть дела поважнее, чем тратить время на этот кусок мусора, - oн кивнул Уоррену и Джулии. - Приятного вечера, ребята, - сказал он и направился к парковке.

- Что нам делать? - спросила Джулия.

Уоррен взглянул вниз на парковщика, который все еще истекал кровью и даже немного плакал.

- Давай просто уйдем отсюда.

Он решил, что на данный момент свидание в значительной степени окончено, но он предпочел бы, чтобы оно не заканчивалось тем, что он врежет этому гнилому подонку по черепу.

Джулия кивнула.

- Я думаю, нам следует вызвать полицию, но мы сделаем это из машины.

- Хорошая идея.

Уоррен взял ее за руку, и они направились к парковке, не совсем бегом, но определенно быстрее, чем они обычно выходили бы из изысканного ресторана. Волосатый парень уже сел в свою машину.

Раздался звук бьющегося стекла.

Они оба огляделись, пытаясь понять, откуда это взялось. Где-то на парковке.

В трех рядах от них, в дальнем углу, худощавый старик, которому можно было дать лет восемьдесят, стоял рядом с машиной. Они могли видеть только его плечи и голову, а затем его руку, когда он барабанил пальцами по крыше автомобиля.

Он подошел к машине, стоявшей рядом. Три громких удара, а затем еще больше бьющегося стекла.

- Господи, что теперь? - спросила Джулия, когда они поспешили к тому ряду.

В руке старика был камень размером с кулак, на котором виднелись красные полосы от его кровоточащих пальцев.

Он подошел к следующей машине и запустил камнем в заднее лобовое стекло. В этой машине была сигнализация, но мужчина не убежал при звуке раздражающего вопля. Он ударил по нему камнем один... два... еще три раза, пока его рука не пробила стекло.

- Что, черт возьми, ты делаешь? - Уоррен окликнул его.

Что происходит? B "Дэнтонс" была загрязненная вода или что-то в этом роде?

- Не лезь не в свое дело! - крикнул мужчина, едва слышный из-за шума автомобильной сигнализации. - Тебя это не касается!

Он перешел к следующему транспортному средству.

- Ты видишь мою машину? - спросил Уоррен, оглядываясь по сторонам.

Джулия покачала головой, но затем кивнула и указала.

- Она прямо там.

Онa былa припаркованa - неудачно - на расстоянии трех машин от пути вандализма старика.

- Дерьмо, - сказал Уоррен, когда они с Джулией подбежали к машине.

Он отпер дверцу и открыл ее для нее, и когда она юркнула на пассажирское сиденье, он обежал с другой стороны. Он слышал, как старик разбил еще одно окно.

Уоррен закрыл дверцу, немного повозился с ключами, затем завел двигатель. Сетчатое ограждение мешало им двигаться вперед, поэтому он дал машине задний ход, затем ударил ногой по тормозу, когда Джулия крикнула:

- Осторожно!

В зеркале заднего вида он мог видеть, что старик стоял прямо за машиной.

Уоррен посигналил и развернулся на своем сиденье.

- Уйди с дороги! - крикнул он.

Старик просто стоял там, все еще держа свой окровавленный камень.

Уоррен опустил стекло и высунулся наружу.

- Эй! Ты хочешь, чтобы тебя сбили? Отойди от машины!

- Не указывай мне, что делать! - крикнул старик. - Я не подчиняюсь приказам малышей!

При совершенно других обстоятельствах комментарий "малыш" был бы лестным. Уоррен завел двигатель, хотя, конечно, у него не было намерения на самом деле раздавить старика своими шинами.

Джулия достала из сумочки свой мобильный телефон.

- Я серьезно! - сказал Уоррен.

Старик разбил камнем заднее ветровое стекло.

- О, ты же не серьезно, - Уоррен заглушил двигатель и открыл дверцу.

- Что ты собираешься делать? - спросила Джулия, широко раскрыв глаза от беспокойства.

- Я уберу его с дороги, - сказал Уоррен. - Если я просто позволю ему разбить мое заднее лобовое стекло, следующим он может разбить твое. Я буду осторожен, не волнуйся.

Уоррен вышел из машины, а старик во второй раз разбил стекло.

- Эй! Я с тобой разговариваю!

- Я слышу тебя, - сказал старик, свирепо глядя на него. - Я не глухой, ты, чертов эйджист.

- Ударишь мою машину еще раз, и ты пожалеешь, - сказал ему Уоррен.

Это была довольно слабая угроза, но Уоррен не привык показывать пожилым людям, что он не шутит.

Старик бросил на него взгляд, который напомнил Уоррену о его дочери Ивонн, когда ей было шесть, взгляд, которым она одаривала его, когда он очень строгим голосом просил ее прекратить скатываться с горки и прийти ужинать, взгляд, который, по сути, говорил: Я понимаю, что ты говоришь, и уважаю твой авторитет в этом вопросе, но я действительно не боюсь последствий, прямо перед тем, как подняться по лестнице для еще одного скатывания.

Старик снова запустил камнем в ветровое стекло, отчего оно покрылось паутиной, но не разбилось вдребезги.

Уоррен выхватил камень у него из рук.

- Отдай мне его, - сказал старик.

- Убирайся отсюда. Она готова вызвать полицию.

- Я сказал, верни мне камень. Он не твой.

Уоррен швырнул камень через забор.

- Теперь его нет. Найди себе другое занятие.

- Я убью тебя за это.

- Просто отойди с дороги моей машины, ладно? Я не хочу тебя раздавить.

Автомобильная сигнализация все еще ревела. По сложившейся у автомобильных сигнализаций традиции, никто не вышел на разведку.

- Давай, задави меня, - сказал старик. - Это придаст тебе храбрости, не так ли? Заставит почувствовать себя большим человеком? Сделай это.

Уоррен не был суперспортсменом, но он был в более чем хорошей форме, чтобы убрать с дороги худого старика. Он обхватил старика за талию и отнес его, брыкающегося и кричащего, примерно на двадцать футов в сторону.

Он осторожно поставил его на землю, хотя старик тут же упал на задницу. Но он, казалось, не пострадал, хотя все еще был полон ярости, поэтому Уоррен бросился обратно к своей машине. Он надеялся, что то, что он только что сделал, не было расценено как нападение, но ряд разбитых стекол машины показал бы, что были смягчающие обстоятельства.

Джулия разговаривала по телефону, когда он садился в машину.

- Хорошо... спасибо, - сказала она. Она прижала указательный палец к сенсорному экрану, чтобы отключить вызов. - Полиция и скорая помощь уже в пути.

- Хорошо.

- Они хотят заявления, но я сказалa, что мы не чувствуем себя в безопасности, ожидая здесь, поэтому найдем место, где можно потусоваться поблизости.

Уоррен выехал задним ходом с парковки. Старик поднимался, но недостаточно быстро, чтобы ему пришлось беспокоиться о том, что он его задавит.

- Звучит как план, - сказал он.

Вот и ушел последний возможный шанс спасти свидание. Ну что ж... Он предположил, что, поскольку они оставили сумасшедшую женщину, истекающего кровью камердинера и разрушительного старика позади, им, вероятно, следует рассказать кому-нибудь свою версию этой истории.

Он выехал со стоянки и повернул на шоссе.

- Как ты думаешь, что происходит? - cпросила Джулия.

- Понятия не имею.

- Это не может быть совпадением, не так ли?

- Я не знаю. Я предполагаю, что могло быть. Или, может быть, старик - отец сумасшедшей леди в ресторане, а камердинер - их сумасшедший сын.

- Семейное помешательство?

- Ага, - сказал Уоррен. - Я имею в виду, очевидно, я пошутил, но на самом деле это одно из наиболее логичных объяснений. Сейчас не полнолуние. Какая-то спортивная команда проиграла чемпионат или что-то в этом роде?

- Насколько я знаю, нет. Возможно, люди заражаются коровьим бешенством от еды, которую они подают в этом заведении. Я не думаю, что коровье бешенство действует так быстро, но, я не знаю, есть ли какое-то пищевое отравление, которое заставило бы людей вести себя подобным образом...

- Может быть. Я никогда об этом не слышал. Но я не эксперт по различным видам пищевых отравлений.

- Не то, чтобы мы жили в плохом районе, - сказала Джулия.

- Неа. И даже если бы и жили, в том, что люди разбивают окна машин, нет ничего необычного, но они делают это в темноте, а после того, как сделали это, убегают. Этого парня даже не волновало, что его арестуют, - Уоррен остановился на красный свет. - Копы не сказали, где с ними встретиться?

- Нет. Я сказалa, что мы вернемся через несколько минут.

- Ладно. Тогда нам, наверное, стоит припарковаться.

После того, как загорелся зеленый свет, он проехал перекресток, а затем припарковался у тротуара.

- Думаю, нам не нужно было отъезжать так далеко, - сказал Уоррен. - Квартала или около того было бы достаточно. Не похоже, чтобы кто-то из психов гнался за нами.

- Да, но если бы один из них вытащил пистолет, мы выглядели бы довольно глупо из-за того, что отъехали всего на квартал.

- Ты прав. Ты абсолютно прав. Теперь я чувствую себя гораздо менее трусливой. Спасибо тебе, - Джулия улыбнулась.

- Я просто хотел бы сказать, что, хотя этот вечер в основном был очень-очень дерьмовым, мне было приятно познакомиться с тобой лично, и я надеюсь, что у нас может быть другое свидание, не такое дерьмовое.

- Завтра? В то же время, в совершенно другом месте?

- Конечно.

- Отлично. Мы просто притворимся, что этого никогда не было. Пусть завтра будет наше официальное первое свидание.

Где-то вдалеке, возможно, в нескольких кварталах отсюда, прогремел выстрел.

- Отлично, - сказал Уоррен.

- Может быть, копы застрелили парковщика.

Уоррен рассмеялся.

- Рана в руке или ноге, меня это устраивает. Мне было бы плохо, если бы они выстрелили ему в голову.

- Однако звук доносился не с той стороны.

- Да, я знаю.

Еще один выстрел. Он прозвучал дальше, чем первый, но все равно нервировал.

- Надеюсь, это не конец света, - сказала Джулия. - Это было бы отстойно.

Сработала автомобильная сигнализация, гораздо ближе, чем выстрелы.

- К черту все! - сказал Уоррен. - Я отвезу тебя домой. Мы можем дать им показания утром, если они этого захотят.

- По-моему, звучит неплохо. Может, мне перезвонить им и сообщить, что мы делаем, чтобы никто не подумал, что мы скрываемся с места преступления?

- Это не повредит.

Прежде чем Уоррен успел выехать на улицу, мимо них промчался белый грузовик, ехавший слишком быстро. На следующем перекрестке он проскочил на красный свет.

Уоррен начинал чувствовать легкую панику. Он не был склонен к паранойе, но здесь было слишком много элементов хаоса одновременно. Все, чего он хотел, это благополучно доставить Джулию домой, вернуться в свой собственный дом, выспаться как следует и проснуться с возвращением мира в нормальное русло.

Джулия ахнула так громко, что Уоррен вздрогнул.

- Притормози!

Она показывала на что-то, но он не мог разглядеть, что это было.

- Я сказал, остановись! Быстрее!

- Здесь нет места.

- Тормози!

Уоррен ударил по тормозам, радуясь, что позади него не было машин.

Джулия распахнула дверцу и вышла из машины.

- Что случилось? - он крикнул ей вслед.

- Там женщина собирается сбросить маленькую девочку с балкона!

* * *

Джулия побежала по кварталу, почти задыхаясь от паники.

Грузная женщина стояла на балконе своей квартиры на четвертом этаже. У нее был ребенок, привязанный к груди в одной из этих перевязей, и она также перекидывала через перила кричащую маленькую девочку, лет пяти-шести.

Она держала маленькую девочку за руки, но это был явно не тот случай, когда девочка случайно упала, мать поймала ее за руки в последнюю секунду, спасая, и теперь отчаянно пыталась вытащить свою дочь в безопасное место. Женщина улыбалась. На самом деле, если бы не крики маленькой девочки, это могло бы выглядеть как момент опасной, но беззаботной игры.

- Эй! - Джулия закричала, отчаянно размахивая руками над головой. - Эй! Что ты делаешь?

Женщина посмотрела на нее сверху вниз.

- Ты действительно хочешь, чтобы я помахала в ответ?

- Нет! Подними ее!

Уоррен, который, очевидно, оставил свою машину посреди улицы, подбежал к ней.

- Срань господня! - сказал он.

- Подними девочку! - повторила Джулия. - Tы с ума сошла? Что с тобой такое?

- Осмелюсь ли я уронить ее? - крикнула вниз женщина.

- Нет!

- Ты, сучка, бросаешь мне вызов? Правда или действие? Я сделаю это, если ты бросишь мне вызов!

- Она через три окна от главного входа, - сказал Уоррен. - Я посмотрю, что можно сделать.

Он подбежал к входной двери жилого комплекса и вошел внутрь.

Маленькая девочка начала брыкаться и кричать так яростно, что женщина чуть не потеряла хватку.

- Прекрати сопротивляться! - крикнула женщина. - Ты хочешь, чтобы тебя уронили? Если ты выскользнешь из моих рук, это не моя вина!

Джулия достала свой мобильный телефон и набрала 911.

- Убери эту штуку! - закричала женщина. - Сейчас же! Убери, или я ее отпущу!

- Прости-прости, - сказала Джулия, вероятно, недостаточно громко, чтобы женщина наверху услышала.

Она положила телефон обратно в карман и подняла руки, показывая, что они пусты.

- Нет! Избавься от него! Избавься от него, или я ее уроню!

- Пожалуйста, просто притяни ее...

Женщина отпустила одну из рук маленькой девочки. Она наклонилась вперед от внезапной тяжести на другой руке, и на секунду Джулии показалось, что она раздавит ребенка о перила балкона.

Джулия снова достала свой мобильный телефон из кармана. Она беспомощно смотрела, как женщина тащит девочку туда, где она была раньше. Джулия не могла расслышать, что женщина сказала девочке, но ей показалось, что это было:

- Дай мне свою руку.

Девочка подняла свободную руку. Потребовалось несколько взмахов, чтобы поймать ее снова, но женщина, наконец, поймала. Девочка перестала плакать и замолчала.

- Видишь, что ты заставила меня сделать? - крикнула женщина Джулии. - Теперь брось телефон в канализационную решетку.

Джулия на мгновение заколебалась. Она бы с радостью выбросила свой телефон, чтобы спасти маленькую девочку, но если ситуация продолжит сходить с ума, если станет еще хуже, она лишится возможности позвать на помощь.

- Я сказалa, брось его!

В поведении женщины не было абсолютно ничего, что указывало бы на то, что она блефовала, поэтому Джулия уронила сотовый телефон на тротуар, а затем пнула его в сторону решетки канализации, надеясь, что он пролетит на несколько дюймов. Так и было.

- Я не говорила отбрасывать его от тебя! - закричала женщина. - Я сказала выбросить его в канализацию!

- Эй, заткнись! - сказал мужчина, высунувшись из открытого окна и глядя на Джулию сверху вниз. - Ради Бога, я пытаюсь смотреть свои шоу!

Он откинулся назад, очевидно, не замечая, что происходит.

Джулия подошла к тому месту, где упал ее телефон, и со всей силы пнула его о решетку, почувствовав легкую тошноту от звука всплеска.

- Теперь подними ее обратно! - крикнула Джулия.

- Я не говорилa, что собираюсь это делать! Никогда этого не говорилa! Никогда!

Что могла использовать Джулия, чтобы смягчить падение девочки? Джулия быстро огляделась, но поблизости не было никаких полезных предметов, таких как матрасы или мягкие подушки. Не было даже мешков для мусора. Если бы она действительно уронила девочку, та упала бы с четвертого этажа на бетон.

Джулия не могла сказать наверняка, но, похоже, девочка начала выскальзывать из рук женщины.

- Послушай меня! - крикнула Джулия. - Что я должна сделать, чтобы ты ее не уронилa?

- Думаю, что брошу ее, что бы ты ни делалa.

- Она твоя дочь?

- Если только ee не заменили в больнице.

- Зачем тебе убивать собственную дочь?

- У тебя есть дети?

- Нет.

- Иногда тебе просто хочется убить их. Заведи собственных детей, и ты поймешь. О-о, у меня начинают сводить руки. О, иx быстро сводит судорогой. Я думаю, Кэти сейчас шлепнется! Кэти шлепнется на твое милое платье!

Джулия не смогла бы поймать ее, если бы та упала. Даже такая маленькая девочка, как эта, переломала бы тебе кости, если бы приземлилась на тебя с высоты четырех этажей. Кэти могла бы выжить, прикрытая искалеченным телом Джулии, но Джулия была достаточно честна сама с собой, чтобы признать, что не совсем готова пойти на такую жертву.

Она вдруг заметила, что примерно в квартале от нее по тротуару навстречу им идет молодая пара, держась за руки в локтях. Они потрясенно наблюдали за происходящим, но, похоже, не прибавляли темпа, чтобы прийти на помощь. На самом деле, парень выглядел так, словно был готов развернуться.

Женщина сверху заметила, на что смотрит Джулия.

- Эй! - закричала женщина паре. - Отвалитe, или я ее уроню!

Они, не теряя времени, вняли ее просьбе и быстро перешли на бег.

Девочка по-прежнему не издавала ни звука, хотя двигалась достаточно, чтобы показать, что она, по крайней мере, не мертва. Либо она сдерживала свои движения, чтобы не выскользнуть из рук матери, что было маловероятным решением для шестилетнего ребенка, либо она была напугана до состояния кататонии.

Что оставалось делать Джулии? Она чувствовала себя совершенно беспомощной.

- Лови! - крикнула женщина.

Затем она отпустила маленькую девочку.

* * *

Уоррен взбежал по ступенькам так быстро, как только мог, одновременно возясь со своим мобильным телефоном. Он попытался набрать 911 большим пальцем, вместо этого набрал 912, но со второй попытки у него все получилось.

- Служба спасения 911, - сказал мужчина на другом конце провода.

- Привет, я в... черт, я не знаю, где я. Это в нескольких кварталах к северу от "Дэнтонс", ресторана на Ридж-авеню. На четвертом этаже живет одна дама, и она... алло?

Телефон дважды пискнул, и он взглянул на дисплей. Он потерял сигнал. Чертова дурацкая лестница.

Он открыл дверь на четвертый этаж и выбежал в коридор. В конце коридора дородный седобородый мужчина, похожий на "Ангела Ада"[3], стоял, прислонившись к стене, и пил пиво. Он посмотрел на Уоррена.

- Вы здесь живете? - спросил мужчина, поправляя солнцезащитные очки.

- Я? Нет.

Уоррен побежал по коридору, на выцветшем ковре которого были пятна.

- Мы не допускаем посторонних! - сказал мужчина, поднимая деревянную бейсбольную биту, которая лежала на полу рядом с ним.

Почему у этого парня в коридоре с собой бейсбольная бита? Он был игроком лиги "Ангелов ада"? Что, черт возьми, происходило сегодня вечером?

Мужчина поднял биту над плечом и направился к Уоррену. Он не улыбался.

Первой мыслью Уоррена было, что ему, вероятно, следовало бы быть где-нибудь в другом месте, когда этот человек доберется сюда, но он решил сохранить оптимизм и попробовать дипломатию.

- Эй, у нас сложная ситуация снаружи, - сказал он. Он указал на то, что, как он надеялся, было правильной дверью. - Леди собирается сбросить своего ребенка с балкона. Мне, конечно, не помешала бы твоя помощь.

Мужчина ускорил шаг. Не похоже, что он был заинтересован в оказании какой-либо помощи.

- Убирайся из моего здания! - закричал он, подбегая и замахиваясь битой на голову Уоррена.

Это не был предупредительный взмах. Он должeн был размозжить череп Уоррена.

Уоррен отступил в сторону, бита просвистела в воздухе примерно в шести дюймах от его лица. Он мог либо убежать, либо попытаться отобрать биту у сумасшедшего, и если бы он убежал, он подозревал, что последним звуком, который он когда-либо услышит, будет удар битой по его затылку. Поэтому он бросился на мужчину.

Не то чтобы этот человек, казалось, обладал сверхчеловеческой силой, но у него определенно было намного больше силы, чем у Уоррена. Прежде чем он успел осознать, что произошло, Уоррен, спотыкаясь, отлетел к стене. Он врезался в нее плечом и застонал от боли.

Он обернулся и увидел, что бита снова замахивается на его голову. Он пригнулся и услышал, как бита ударилась о стену, уронив несколько щепок ему в волосы.

Уоррен отступил на несколько шагов. Вероятно, это был не тот человек, которого могли поколебать рациональные доводы, но Уоррен должен был попытаться.

- Ты что, не слышал меня? Маленькая девочка может упасть с балкона!

- Это не мой ребенок.

Мужчина поднял биту, из которой торчало несколько острых кусочков дерева.

- Ты серьезно?

- Если она болталась, когда ты подбежал сюда, то сейчас она уже упала.

Уоррен старался не думать об этом.

- Мы этого не знаем. Возможно, мы все еще сможем спасти ее.

- Откуда мне знать, что ты не лжешь?

Он указал на дверь.

- Мы идем туда. Мгновенное доказательство.

Мужчина покачал головой.

- Не-а.

Он снова бросился на Уоррена, на этот раз замахнувшись битой, как будто это была разбитая бутылка. Уоррен снова увернулся, хотя большой осколок оторвался и попал ему в щеку.

Уоррен был не из тех, кто убегает от конфликта, но когда рядом был страшный парень, похожий на байкера, пытающийся убить тебя сломанной бейсбольной битой, не было ничего постыдного в том, чтобы убраться оттуда. Мужчина преграждал ему путь обратно к лестнице, но в другом конце коридора должен был быть выход.

Он повернулся и убежал.

Другого выхода не было.

Мужчина был прямо за ним. Уоррен остановился в тупике, затем снова отошел в сторону, когда бита врезалась в стену, пробив штукатурку.

Уоррен и не подозревал, что обладает такими хорошими рефлексами. Байкер, должно быть, был курильщиком.

Он попытался пройти мимо парня, но байкер поднял свободную руку и заблокировал его, ударив ладонью в солнечное сплетение Уоррена. Тот упал на пол, внезапно потеряв способность дышать.

Дверь распахнулась через две двери от тупика.

- Хватит уже! - сказал длинноволосый парень студенческих лет, не потрудившись спрятать бонг в руке. - Проявите немного уважения к людям, пытающимся получить кайф!

Байкер немедленно отвернулся от Уоррена и бросился на наркомана. Он откинулся назад в свою квартиру, захлопнув дверь так быстро, что она задела бонг, сломав его пополам. Колба и вода для бонга упали на пол.

Дверь напротив укурка тоже открылась. Мужчина, чисто подстриженный, но ростом почти с байкера, вышел из своей квартиры, выглядя готовым оторвать кому-нибудь голову.

Байкер развернулся и ударил битой парня по правой руке. Тот взвыл от боли, и этот вой перешел в пронзительный визг, когда байкер снова ударил его в то же самое место. Его рука безвольно повисла вдоль тела, когда он, пошатываясь, направился к двери.

Байкер шагнул следом за ним.

Уоррен услышал треск металла о кость.

Байкер, спотыкаясь, вышел из квартиры, схватившись за лоб. Женщина, молодая и миниатюрная, но с железной клюшкой для гольфа в руках, ударила его еще раз, попав прямо в рот. Байкер выплюнул пару окровавленных зубов, а затем задохнулся, как будто подавился еще парой.

Женщина била его клюшкой для гольфа снова и снова. Уоррен не знал, соответствовал ли ее замах правильной форме игры в гольф, но с точки зрения избиения человека ее техника была в высшей степени эффективной.

После сильного удара прямо в колено он упал на пол. Она продолжала наносить ему удары.

Это было уже слишком. Она собиралась убить его.

Было трудно вызвать сочувствие к тому, кто только что пытался вышибить ему мозги, но когда следующий удар снес нижнюю челюсть мужчины на пять дюймов вправо, он громко поморщился.

- Этого достаточно, - сказал Уоррен. - На какое-то время с него хватит.

Женщина ударила клюшкой для гольфа по плечу байкера.

- Тебе нужно... - Уоррен замолчал.

Он почти забыл, зачем он здесь. Если маленькую девочку еще можно было спасти, было нелепо тратить время, умоляя сохранить жизнь байкеру.

Байкер поднял руку, чтобы блокировать следующий взмах клюшки для гольфа. Он остановил удар клюшкой по носу, но теперь три его пальца были согнуты назад, почти касаясь тыльной стороны ладони.

Уоррен оставил беднягу на произвол судьбы, которую женщина уготовила ему, и побежал обратно по коридору, пока не добрался, как он надеялся, до нужной двери.

Он повернул дверную ручку. Слава богу, не заперта. Ломать дверь с помощью грубой силы не входило в его набор навыков.

Квартира была пуста, но он слышал женский голос, доносившийся с балкона, так что он выбрал правильно.

Теперь ему нужен был план. На самом деле у него его не было, кроме как "попытаться отговорить ее от этого". Не похоже, что он мог справиться с ней.

- Лови! - крикнула женщина.

Маленькая девочка закричала.

Черт! Он действительно опоздал на две секунды?

Он ворвался в столовую и теперь мог видеть женщину через открытую раздвижную стеклянную дверь. Женщина услышала его и обернулась. Младенец, привязанный к ее груди, заплакал.

- Какого черта ты делаешь в моей квартире? - потребовала ответа женщина.

Маленькая девочка продолжала кричать. Она была еще жива! Она за что-то цеплялась?

Женщина протянула руки, словно собираясь схватить Уоррена, хотя она все еще была на балконе и не могла до него дотянуться.

Потом она бросилась на него.

Ему не нужно было кричать: Осторожно! Ребенок! Она, несомненно, знала, что у нее к груди привязан ребенок. Она только что пыталась уронить свою дочь с четвертого этажа, так что было совершенно очевидно, что у этой матери не все в порядке с головой.

Уоррен все равно прокричал это. Затем он убрался с ее пути.

Она пробежала несколько шагов мимо него, повернулась на одной ноге, и на одно ужасающее мгновение Уоррен подумал, что она упадет. Но она удержала равновесие и снова бросилась на него.

- Не лезь не в свое дело! - сказала она ему.

Уоррен хотел крикнуть что-нибудь, что успокоило бы маленькую девочку, что помощь уже в пути, что она должна держаться как можно дольше, пообещать, что вытащит ее в безопасное место... но он не смог, потому что внезапно руки женщины обвились вокруг его шеи.

Задняя часть его ног ударилась о ее диван, и он принял сидячее положение. Она прижала большой палец к его горлу.

Ты никогда, ни за что не ударишь женщину. Этому его учили с раннего возраста, и следовать этому правилу всегда было очень легко, как в этическом, так и в практическом смысле. Но когда женщина пыталась убить своего ребенка, а теперь пытается задушить его до смерти, это требует корректировки морального кодекса.

Но пока нет. Сначала он просто попытался убрать ее руки со своей шеи.

Не смог этого сделать. Опять же, женщина не продемонстрировала никаких признаков сверхчеловеческой силы, но преимущество все равно было у душителя над тем, кого душили.

Поэтому он ударил ее.

Ее голова откинулась назад, и она отпустила его шею.

Она очень громко назвала его "говнюком".

Она снова потянулась к его шее, и Уоррен ударил ее во второй раз. Умом он понимал, что в реальной жизни бить кого-то гораздо больнее, чем в кино, но все равно не ожидал такого уровня боли, когда, по его мнению, он мог раздробить кости руки.

Этот удар, казалось, немного оглушил ее. Она несколько раз моргнула, потеряла равновесие и упала.

- Нет! - закричал Уоррен.

Он схватил ее за рубашку, и пока она беспомощно размахивала руками, ему удалось развернуть ее так, что она упала прямо на спину.

- Почему ты пытаешься навредить ребенку? - cпросил Уоррен.

- Ничего подобного! Ты ударил меня, говнюк!

Уоррен понял, что маленькая девочка все еще кричит снаружи. Она еще не упала!

Он встал с дивана и попытался выбежать на балкон, но женщина схватила его обеими руками за лодыжку, и он упал, рухнув на пол и чуть не задев стеклянный журнальный столик.

Женщина, скрючив пальцы в когти, бросилась на него.

Если бы к ее груди не был привязан ребенок, было бы довольно легко пнуть ее в живот, что, вероятно, разрешило бы ситуацию. Но все, что мог сделать Уоррен, это отчаянно отползти назад, пытаясь держаться от нее подальше.

- Ты сделаешь больно своему ребенку! - закричал Уоррен.

Это не было новой информацией, и не было причин полагать, что этот конкретный комментарий изменит ее мнение, но это был младенец, привязанный к ее груди. Он должен был продолжать пытаться отговорить ее от этого безумного поведения. Она не могла хотеть причинить вред ребенку, так что, может быть, что-нибудь, наконец, получится.

Однако этот комментарий был неверный.

Уоррен ударился о кресло с откидной спинкой. Подушка не причинила боли, но напугала его. Он приподнялся, замахнулся на женщину еще раз, но промахнулся, а затем бросился на кухню.

Первое, что он заметил, были детские рисунки на дверце холодильника. Второе, что он заметил, был деревянный набор ножей.

Он поскользнулся на кафельном полу и чуть не упал, но удержал равновесие и выхватил из колодки разделочный нож.

Он развернулся, еще на одно мгновение с замиранием сердца подумав, что женщина собирается броситься прямо на лезвие, прямо ребенком. К счастью, она остановилась.

Уоррен знал, что на самом деле он не мог ударить мать ножом, но пока она не знала этого, он мог бы покончить с этим так, чтобы никто не умер.

- Собираешься пырнуть меня ножом? - спросила женщина. - Каким трусливым пидором нужно быть, чтобы пользоваться ножом?

- Ты что, не слышишь свою дочь? - cпросил Уоррен, хотя и был расстроен, поняв, что больше не может угрожать. - Ты должнa позволить мне спасти ее.

- Если бы я хотелa, чтобы ты спас ее, я бы не бросaлa ее.

- Посмотри на себя. У тебя ребенок. Тебе нужна медицинская помощь. С тобой что-то не так. Это не твоя вина, но что-то не так, и если ты не позволишь мне вызвать скорую помощь, ты можешь навредить своему ребенку или себе.

Кстати, где была скорая помощь? Он предположил, что это могло быть просто объездом окрестностей, парамедики надеялись, что им улыбнется удача и они проедут мимо маленькой девочки, свисающей с балкона, поскольку он не смог назвать настоящий адрес.

Или, если масштабы этого кошмара выходили за рамки того, с чем они с Джулией столкнулись, чрезвычайные ресурсы города могли быть заняты иным образом...

- Я не собираюсь причинять себе вред, - сказала женщина. - Ты что, думаешь, я - безмозглая?

- Нет, нет, вовсе нет. Просто... ты же не думаешь, что это нормально, не так ли?

Женщина пожала плечами.

- Почему меня должно волновать, что "нормально"?

- Сделай мне огромное одолжение. Сними слинг.

- Ты хочешь, чтобы я уронилa Джинни на пол?

- Нет!

Женщина улыбнулась.

- Я пошутила, тупой ублюдок. Ты даже не понимаешь, когда люди шутят. Это довольно грустно.

- Как тебя зовут?

- А тебя как?

- Уоррен.

- Как у комиссии?[4]

- Ага. Точь-в-точь как у комиссии.

- Это дурацкое имя. Оно звучит странно, когда ты произносишь его вслух. Уоррен. Уоррен.

- А как тебя зовут?

- Ты уже спрашивал меня об этом.

- Ты не ответилa.

- Шерил.

- Приятно познакомиться, Шерил. Теперь, пожалуйста, сними слинг.

Шерил покачала головой.

Если бы он думал, что есть какой-то возможный способ спасти маленькую девочку, пока Шерил нападала на него, он бы выбежал прямо на балкон. Но шансов на то, что это сработает, не было.

- Сними его, и мы поговорим.

- Я не хочу разговаривать. Тебя сюда не приглашали. Ты вторгаешься в чужую собственность. Это уголовное преступление.

Уоррен бросился вперед с ножом, не приблизившись к тому, чтобы ударить ее, но, надеясь, немного напугать.

- Опусти ребенка на пол, или у меня не будет другого выбора, кроме как заколоть тебя.

Шерил нежно положила руку на головку ребенка.

- Может быть, я ткну большим пальцем в мягкое местечко у него на затылке. Как насчет этого?

- Я серьезно. Я сделаю все возможное, чтобы спасти твоих детей.

- Да?

- Да.

Он посмотрел ей в глаза, пытаясь показать, насколько он серьезен, хотя на самом деле не верил, что сможет ударить ее ножом.

Шерил фыркнула от смеха.

- Совсем не страшно. Ни капельки. Хотя хорошая попытка.

Снаружи раздался громкий крик ужаса.

Не с балкона. С уровня земли. Джулия.

Уоррен замахнулся ножом на Шерил.

- Я иду на твой балкон. Если ты последуешь за мной, клянусь Богом, я воткну это тебе прямо в лицо.

Он отступил от нее на шаг. Она сделала шаг к нему.

- Я серьезно!

Еще один крик.

Внезапно Шерил пришла в ярость.

- О, черт возьми! Черт возьми!

Уоррен оглянулась, чтобы посмотреть, что ее так разозлило. Маленькая девочка стояла прямо за дверью кухни, дрожа и тихо плача.

Oна выбралась в безопасное место. Это был чертовски хороший ребенок.

Шерил в ярости сжала кулаки.

- Ты должнa былa упасть!

Она бросилась на маленькую девочку. Уоррен, не имея выбора, немедленно встал между ними, все еще держа нож.

* * *

Когда женщина уронила девочку, Джулии показалось, что ее сердце вот-вот подскочит прямо к горлу, а оттуда выбросит за борт верхнюю часть черепа.

После того, как девочке действительно удалось ухватиться за нижнюю часть поручня, чувство облегчения Джулии было настолько сильным, что ей захотелось разрыдаться. Однако облегчение длилось примерно полсекунды, поскольку она быстро поняла, что девочка все равно почти наверняка упадет, и Джулия ни черта не могла сделать, чтобы помочь ей.

Может подъехать пожарная машина с одним из этих батутов (хотя она не думала, что ими вообще еще пользуются), или Уоррен может вовремя добраться до балкона, но в противном случае, что могла сделать Джулия? Выкрикивать слова моральной поддержки?

- Ты справишься, малышка! Не разбивайся в лепешку! Не разбивайся в лепешку!

Должен был быть какой-то способ смягчить ее падение. Может быть, матрас от кого-то с первого этажа?

Из-за угла, визжа шинами, выехал джип. Он просигналил, подъезжая к машине Уоррена, но остановился, вместо того чтобы объехать ее.

Трое парней студенческого возраста, одетых для ночной вечеринки, вышли из джипа. Один из них, рыжеволосый и веснушчатый, подбежал к тротуару рядом с Джулией. Он быстро достал свой мобильный телефон.

Маленькой девочке удалось поднять ногу достаточно, чтобы упереться ею в нижнюю часть балкона. Джулия чуть не прокричала что-то ободряющее, но не хотела отвлекать ее. Она повернулась к рыжеволосому парню.

- Tы, я и твои друзья... Если мы все соберемся вместе, то, возможно, сможем поймать ее, если она упадет.

Рыжий кивнул, постукивая пальцем по экрану своего телефона.

Да-да, мы можем это сделать, - oн указал на своих друзей. - Pебята, что вы делаете? Идите сюда!

- Ах, пусть крошечная сучка упадет, - сказал один из парней.

- Ты думаешь, это смешно? - крикнул в ответ рыжий, прижимая телефон к уху. - Тебе это кажется забавным? Какого черта, чувак?

Он посмотрел на девочку, которая продолжала подтягиваться.

- Возможно, с ней все будет в порядке, - сказала Джулия, с трудом веря в это.

- Они говорят, что все линии заняты, - рыжий опустил телефон и повернулся к своим друзьям. - Эй! Что с вами, придурки? Идите сюда!

Двое других парней ухмылялись. Один из них что-то прошептал другому, и они оба захихикали.

- Может быть, им лучше просто остаться возле джипa, - сказала Джулия.

- Я не знаю, что с ними не так. Клянусь тебе, я бы не стал дружить с парнями, которые ведут себя как эти придурки.

Один из парней достал свой собственный мобильный телефон и направил его в сторону здания.

- Ты это записываешь? - спросил рыжий, совершенно потрясенный. - Он снимает это на видео, - сказал он так тихо, что Джулия не была уверена, обращается ли он к ней или к самому себе.

- Эй, Стив! - сказал парень, который не записывал. - Ты собираешься трахнуть ее или как?

Недоверчиво покачав головой, Стив вернул свое внимание к маленькой девочке.

- Давай, - сказал он, - ты почти на месте.

Джулия гадала, что случилось с Уорреном. Он должен был быть на четвертом этаже уже давно. Возможно, он пытался выломать дверь в квартиру женщины.

Было трудно оторвать взгляд от маленькой девочки, но Джулия оглянулась на двух других парней. Один все еще записывал, а другой облизал губы и подмигнул ей. Затем он обошел джип сзади и распахнул заднюю дверцу.

- Черт возьми, - сказал Стив. - В 911 по-прежнему не отвечают. Все дети в городе свисают с балконов или что-то в этом роде?

- Я не думаю, что мы можем ей чем-то помочь, - сказала Джулия. - Нам нужно уходить.

- Уходить? Что значит "уходить"?

Друг Стива достал монтировку из багажника джипа. Он похлопал концом по ладони, явно пытаясь выглядеть угрожающе.

- Твои друзья принимают наркотики? - cпросила Джулия.

- Нет! Я был с ними всю ночь! Мы этим не занимаемся! Я не знаю, что с ними не так!

- Ладно, они не единственные, кто сошел с ума. Нам нужно убираться отсюда.

- Эй, Стив! - сказал парень, который записывал "маленькую девочку". - Ставлю десять баксов, что ты не сможешь попасть камнем в этого ребенка! Десять баксов! Три попытки сбить ее!

- Я вставлю еще десятку, - сказал парень с монтировкой.

- Ты права, - сказал Стив Джулии. - Нам нужно убираться отсюда.

Маленькая девочка перелезла через перила и благополучно оказалась на полу балкона.

Стив и Джулия побежали.

Джулия не оглянулась, чтобы посмотреть, следуют ли за ней парни, но она почувствовала движение позади себя и слева, а затем боковым зрением увидела парня с монтировкой, бегущего по улице. Он был чертовски хорошим спринтером, потому что уже почти догнал их.

Пока они бежали, он метнул монтировку, как копье.

Tа не предназначалась для метания таким образом. Она не пролетела быстро по воздуху, а скорее сделала однобокое вращение. Mонтировкa приземлилaсь на тротуар, отскочилa от края к краю и ударилa Стива по ноге.

Он кувыркнулся вперед, проехав лицом по асфальту настолько жестоко, что кровь хлынула с обеих сторон его головы.

- Уууу! - крикнул его друг. - Ты это видел? Я не смог бы повторить этот бросок, даже если бы попытался!

Он целился в Стива, а не в нее? Все вышло из-под контроля еще больше, чем она думала?

На долю секунды Джулию охватила нерешительность. Продолжать бежать или дать отпор?

Она выбрала "дать отпор".

Она развернулась и потянулась за монтировкой. Друга Стива был слишком занят исполнением победного танца, чтобы вернуть свое оружие, и к тому времени, когда он осознал свою ошибку, она уже размахивала им обеими руками.

Стив перевернулся на бок, обнажив жуткое месиво на своем лице. Он попытался что-то сказать, но его слова были бессвязными.

- Давай, брось ee обратно, - сказал парень Джулии.

- Просто уходи, - сказала она. - Ты же не хочешь быть здесь, когда приедут копы.

Парень пожал плечами.

- Я не знаю. Возможно, это даст мне шанс убить нескольких копов. В жизни главное - получать новый опыт, верно?

Он шагнул вперед.

- Подойди еще ближе, и я воткну ee тебе в шею, - предупредила Джулия.

Он подошел на шаг ближе. Джулия ударила его монтировкой по шее.

Он упал на тротуар, издав булькающий звук, а кровь залила его рубашку спереди. Джулия знала, что если она потратит время на то, чтобы как следует ужаснуться тому, что натворила, у последнего парня будет возможность причинить ей вред, поэтому она выдернула монтировку и держала ее перед собой. С нее капала кровь.

- Это пиздец, - сказал последний парень, которого, казалось, забавлял вид его искалеченных друзей. - Нужно быть кем-то вроде демоницы, чтобы так поступить с человеком.

Джулия пару раз взмахнула монтировкой.

- Убирайся отсюда.

- Или что?

- Иначе я раскрою тебе череп.

Парень погладил подбородок, как будто в глубокой задумчивости.

- Это является сдерживающим фактором. Я думаю, есть много других людей, которых можно убить. Я найду того, у кого нет монтировки. Нет причин причинять себе боль, верно?

Он развернулся и пошел прочь.

- Подожди! - крикнула ему вслед Джулия, понимая, что это может оказаться ужасной ошибкой.

Он оглянулся через плечо.

- Что происходит? - cпросила Джулия. - Зачем ты это делаешь?

Парень пожал плечами.

- Мне кажется, это правильный поступок.

- Но почему?

- Держу пари, ты достаточно скоро поймешь.

Он ушел.

* * *

О Боже, я зарезал ребенка! Я зарезал ребенка! Я зарезал ребенка...

Разделочный нож был в груди женщины по самую рукоятку. Уоррен не мог сказать, насколько сильно он порезал ребенка, но на левой стороне его светло-голубого комбинезона уже была кровь.

Женщина начала заваливаться вперед. Уоррен схватил ее за плечи и попытался опустить на пол, но она быстро выскользнула из его хватки.

Дерьмо-дерьмо-дерьмо...

Он толкнул ее так сильно, как только мог. Женщина упала навзничь. Она приземлилась с грохотом, но не раздавила своего ребенка.

Уоррен вытащил нож из ее груди, затем воспользовался им, чтобы освободить плачущего ребенка. Он засунул указательный палец в разрез на комбинезоне. Порез был не очень глубоким. Он не знал, существует ли такое понятие, как поверхностный порез, когда речь идет о ребенке, но он не думал, что ребенку грозит кровотечение до того, как он сможет доставить его в отделение неотложной помощи.

Он огляделся в поисках маленькой девочки. Она все еще стояла на кухне.

- Ты убил мою маму, - сказала она.

- Нет-нет, я не думаю, что она мертва. С ней все будет в порядке, я обещаю.

- Ты убил мою маму.

- Я должен был защитить тебя и твоего младшего брата.

- Ты убил мою маму. Я хотелa это сделать!

Маленькая девочка бросилась на него, раскинув руки, скрючив пальцы в когти. Уоррен не мог в это поверить. Он уронил нож, чтобы убедиться, что не произошло ужасного несчастного случая, затем собрался с духом. Маленькая девочка ударила его гораздо сильнее, чем он ожидал, чуть не сбив с ног.

Уоррен подхватил ее на руки. Она кричала от ярости, брыкаясь и пытаясь выцарапать ему глаза. Он вынес ее из гостиной в коридор, взвизгнув, когда ее ногти царапнули его по голове. Он вошел через открытую дверь в помещение, похожее на спальню матери, швырнул девочку на кровать, затем поспешно вышел из комнаты и хлопнул дверью. Она не запиралась снаружи, и нечем было ее заклинивать, так что он выиграл себе не больше нескольких секунд.

Ясно, что он должен быть мудаком.

Он услышал скрип пружин кровати, а затем шаги по полу, поэтому он распахнул дверь, ударив маленькую девочку по лицу. Затем он снова закрыл ее и побежал обратно в гостиную. Он подхватил ребенка и выбежал из квартиры.

Уоррен добрался до выхода из комплекса как раз в тот момент, когда Джулия входила в него. Они вместе выбежали на улицу.

- С девочкой все в порядке? - cпросила Джулия.

- Вроде того. Она жива.

- Давай, я заберу у тебя ребенка.

Уоррен покачал головой.

- Нет, все в порядке. Я справлюсь.

Ему было не очень комфортно рядом с младенцами, за исключением тех случаев, когда его собственная дочь была годовалой, и в любое другое время он был бы рад передать его кому-нибудь более заботливому.

Но малыш продолжал пытаться ударить его. Пытаясь вцепиться в него своими крошечными пальчиками.

Было, конечно, не больно, но он считал неправильным спихивать Джулии ребенка-убийцу.

Уоррен никак не прокомментировал два мертвых тела, лежащих на тротуаре, и ничего не сказал об окровавленной монтировке в руке Джулии. Все было испорчено, и они могли бы отложить дискуссию о том, что они сделали, чтобы выжить, на другой день.

Как только они подошли к его машине, Уоррен понял, что не может вести машину с ребенком на коленях.

- Осторожно, - сказал он, передавая ребенка Джулии. - Он... злой.

Кто-то закричал. Уоррен и Джулия оглянулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как мальчик-подросток упал на землю. Несколькими этажами выше мужчина и женщина дали друг другу пять. Затем мужчина столкнул женщину через перила.

- Мудак! - крикнула она, падая, прежде чем плюхнуться рядом с мальчиком.

Уоррен и Джулия сели в машину и умчались.

Уоррен включил радио.

- Посмотри, сможем ли найти какие-нибудь новости, - сказал он, доставая из кармана мобильный телефон. Он никогда не пользовался мобильным телефоном за рулем, особенно когда ехал так быстро, но, очевидно, это были смягчающие обстоятельства. - Мне нужно позвонить дочери.

Ивонн ответила немедленно.

- Папа?

- О, слава Богу. Ты в порядке, милая? Что-нибудь происходит там, где ты? Как твоя мама?

- Мама была настоящей стервой. Я отрубилa ей руки, а она вела себя так, словно я былa худшим человеком в мире. Я не знаю, почему ты вообще занимался с ней сексом.

Уоррен почувствовал, что его сейчас вырвет.

- Она мертва?

- Я не знаю. Возможно. У нее было сильное кровотечение. Почему тебя это вообще волнует? Ты поэтому позвонил? Если хочешь снова быть вместе, наберись мужества и позвони ей. Не втягивай меня в свою драму.

- Я просто... Я хотел узнать, все ли с тобой в порядке.

- Приедь и посмотри.

Уоррен отключился.

- Она тоже? - cпросила Джулия.

Уоррен не ответил.

- Она живет почти в часе езды отсюда. Так что дело не только в этом районе.

Джулия крутила диск, переключая музыку и рекламу, пока кто-нибудь не заговорит.

- ...брызги повсюду! О, это было отвратительно! Я мог бы смотреть на это весь день!

Выстрелы. Мужчина, стоявший на углу, открыл огонь по толпе из пяти или шести человек, которые шли по другой стороне улицы. Женщина подошла к нему сзади, схватила за волосы, дернула голову назад и что-то воткнула (пилочку для ногтей?) ему в горло, когда Уоррен мчался через перекресток.

- Это безумие, - сказал Уоррен. - Абсолютное безумие. Что, черт возьми...?

И тогда он понял.

* * *

Джулия чуть не выронила ребенка, когда Уоррен ударил по тормозам. Шины завизжали, и она попыталась разглядеть, на чем он затормозил, чтобы не врезаться. Перед ними ничего не было. Он повернулся к ней и ухмыльнулся.

Это не было похоже на безумную ухмылку типа "я потерял способность справляться с реальностью".

- Переломный момент, - сказал он.

- Что?

- Не пойми меня неправильно, в мире много добра, - сказал Уоррен. - Хорошие люди делают добрые дела из бескорыстных побуждений. Но, давай посмотрим правде в глаза, есть также много плохого поведения. Мы можем быть анонимными в Сети и говорить все обидное, что захотим. Tы когда-нибудь читала раздел комментариев? Есть несколько по-настоящему несчастных человеческих существ. Тем временем другие люди чувствуют в себе смелость совершать ужасные поступки в реальном мире. Это начинает накапливаться.

- О чем, черт возьми, ты говоришь?

- Это продолжает накапливаться, и затем вы достигаете переломного момента. Внезапно это затрагивает почти всех. И это прекрасно.

Джулия распахнула дверцу машины. Уоррен бросился к ней через сиденье, схватив за руку.

- Эй! Я пригласил тебя в модный ресторан, черт возьми! Где моя благодарность?

Джулия отдернула руку. Другой рукой она крепко держала ребенка и ударила Уоррена кулаком в лицо.

Она не хотела попасть ему прямо в глаз. Но она попала, и Уоррен прикрыл глаз, вскрикнув от боли, давая ей время выбраться из машины.

Малыш продолжал царапать ее руку.

Джулия побежала. Позади себя она услышала, как Уоррен вышел из машины.

- Джулия! - крикнул он. - У нас была связь! Почему ты так меня дразнишь? Вернись сюда, чтобы мы могли закончить свидание! Я надел свою красивую рубашку и все такое!

Джулия подавила рыдание, продолжая бежать.

* * *

Уоррен хотел погнаться за ней, но он не привык к таким физическим нагрузкам, и его глаз безумно щипало, хотя она, казалось, не выбила его. Он позволил ей уйти. Может быть, она передумает и вернется.

- Один... - хором прокричали наверху двое парней.

Уоррен поднял взгляд, но тут его глаз защипало еще сильнее, и что-то потекло по щеке. Дерьмо. Может, он разорван.

- Два...

- Нет! Пожалуйста, не надо! - закричал кто-то наверху. - Не делайтe этого!

Уоррен вытер глаз и снова посмотрел вверх. Двое парней стояли на балконе, держа какого-то бедолагу за руки и ноги и перекидывая его через перила. Он не был удивлен, что так много людей были сброшены с большой высоты; это выглядело забавным занятием, вроде бросания арбузов, но с более приятным ударом.

- Три!

Они перебросили кричащего человека через перила.

Восприятие глубины Уорреном было в полном беспорядке, и боль мешала ему полностью сосредоточиться на окружающем. В противном случае он бы раньше понял, что двое парней наверху целились в него.

Прямое попадание.

Оба тела развалились на части.

Уоррен прожил ровно столько, чтобы услышать их победные крики.

* * *

Впереди группа женщин, одетых для ночного похода по барам, вытащила молодого человека из его машины. Их высокие каблуки явно были выбраны с учетом стиля, но оказались функциональными, поскольку они неоднократно наступали на него.

Когда женщины ушли, предположительно, чтобы найти другую жертву, Джулия угнала его машину.

Она положила ребенка на пассажирское сиденье. Ее не волновало, пострадает ли ребенок от этого безумия; переломный момент или нет, Джулия не собиралась бросать ребенка.

Она помчалась по улице.

Повсюду была резня. Пара подростков смеялась и танцевала вокруг обезглавленного тела, с бьющим фонтаном крови. По ногам мужчины несколько раз ударили дверцей машины. Маленькая девочка забила старую леди до смерти гаечным ключом, в то время как женщина, которая, вероятно, была матерью маленькой девочки, подбадривала ее.

Джулия проехала несколько миль, молясь о том, чтобы достичь границ безумия.

Молясь, чтобы это не повлияло на нее.

Ей пришлось поменять автомобиль после того, как она столкнулась с скоплением нескольких автомобилей, которое, как она предположила, было сделано намеренно. Изувеченная женщина, высунувшаяся из открытой дверцы своей машины, умоляла Джулию помочь ей, и Джулия потратила две минуты, отчаянно пытаясь остановить кровотечение, прежде чем женщина, наконец, затихла.

Она продолжала вести машину.

Этому не было конца.

Она выехала на шоссе, но встречные машины продолжали выезжать на ее полосу, поэтому она отказалась от этой идеи. Она все равно не знала, какое направление может вывести ее из этой ситуации. Насколько она знала, безопасность была в противоположном направлении.

Джулия въехала в пригородный район, где улица была усеяна несколькими телами, и после неудачной попытки, которая вынудила ее сбежать от женщины с топором (у кого, черт возьми, были топоры в пригороде?), обнаружила пустой дом, владельцы которого либо убивали людей, либо сами были мертвы.

Она отнесла ребенка в другую комнату, чтобы не просыпаться от того, что он царапает ее, а потом заснула.

* * *

Когда она проснулась, было уже светло.

Джулия не почувствовала никакой разницы.

Если на нее это не подействовало, то и на других тоже. Она их найдет.

Возможно, Уоррен был прав насчет переломного момента.

Они вернут все назад.

Перевод: Zanahorras

"НОГТИ"

- Фу. Подстриги эти штуки.

- О чем ты говоришь? Я только вчера их подстриг.

Рикки взглянул на свою руку. Его ногти были примерно четверть дюйма длиной[5]. Он же подстриг их вчера днем?

Да, он сделал это, когда смотрел видео с выдрой на YouTube. Он отчетливо помнил это. Разве что... он достал кусачки, сел с намерением подстричь ногти, а потом был так увлечен забавными выходками выдры, что забыл.

Странно. Он был почти уверен, что подстриг их, но ногти не отрастали так сильно за одну ночь, и ему нравилось верить, что его жизнь не была настолько скучной, чтобы он мог сказать со стопроцентной уверенностью, когда подстригал ногти.

- Хорошо, - сказал он, откидывая одеяло и спуская ноги с края кровати.

- Я не хотела, чтобы ты делал это прямо сейчас, - сказала Мэгги.

- Мне все равно нужно собираться на работу.

Все еще было странно видеть Мэгги в его постели в рабочий день. Последние четыре или пять месяцев она ночевала у него по выходным, но только в последние пару недель она просыпалась вместе с ним по утрам, когда срабатывал будильник. Он не был уверен, нравится ему это или нет.

У них обоих была работа в офисе, но у нее работа начиналась на полчаса позже, так что ей приходилось оставаться в постели, пока он собирался, а потом она вставала прямо перед тем, как он уходил из квартиры. Что было прекрасно - не то чтобы он думал, что она собирается украсть его телевизор или что-то в этом роде, - но все равно это казалось немного агрессивным. Плюс, это было на один большой шаг ближе к "Итак, когда ты собираешься надеть кольцо на этот палец?" Он не хотел надевать кольцо на этот палец. Ему очень нравилась Мэгги, и он никогда бы не подумал о том, чтобы изменить ей, и у него было твердое намерение пойти на уступки в какой-то момент. Но в будущем.

Рикки подстриг ногти, побрился, принял душ и надел брюки, рубашку с длинными рукавами и галстук. Ничего из этого не требовалось по дресс-коду. Сотрудникам разрешалось носить джинсы (без застежки) и рубашки с короткими рукавами (без логотипов), а галстуки не требовались, за исключением случаев, когда офис посещали шишки из Нью-Йорка, но Рикки всегда носил деловую одежду. Если вы были профессионалом, вы должны были одеваться как профессионал.

Он поцеловал Мэгги и вышел из квартиры.

* * *

Если оно придет рано утром, во вторник проблем не будет, - напечатал Рикки в электронном письме. - Но если оно не будет здесь к восьми, нам придется...

Ногти Рикки издавали раздражающий щелкающий звук по клавиатуре, когда он печатал. Он поднял руку и осмотрел их.

Они были не такими длинными, какими были, когда он проснулся этим утром, но были близки к этому. Это было безумие. Ногти не ростут так быстро. Он был чертовски уверен, что подстриг их после комментария Мэгги. Он даже потратил пару минут, пытаясь найти ноготь, который не попал в мусорное ведро, просто чтобы Мэгги не увидела его на полу в ванной.

Он никогда, ни за что не стал бы человеком, который стрижет ногти в офисе, поэтому он не держал кусачки для стрижки в ящике своего стола. Что не так? Изменил ли он свою диету каким-то образом, что повлияло на скорость роста ногтей? Рикки никогда не слышал о подобных вещах, хотя, честно говоря, он никогда по-настоящему не исследовал эту тему.

Он набрал "быстрорастущие ногти" в своем интернет-браузере и просмотрел несколько результатов поиска. Возможно, теперь он каким-то образом стал здоровее. Это было бы здорово, хотя он не был уверен, почему вдруг стал здоровее. Он почти так же много ел и занимался физическими упражнениями, и его уровень стресса на самом деле был немного выше теперь, когда Мэгги была ближе.

Или это может быть гипертиреоз[6]. Это было не так круто.

- Что ты делаешь? - спросил Гэри, напугав Рикки так сильно, что тот чуть не опрокинул чашку с кофе, которая стояла в трех футах от его клавиатуры.

Гэри был невысоким, коренастым парнем, который скорее ковылял, чем ходил, но при этом обладал способностью ниндзя внезапно материализовываться в тех очень редких случаях, когда Рикки использовал свой рабочий компьютер для чего-то, не связанного с работой.

- Ничего, - сказал Рикки, и это был тот же ответ, который он дал на тот же вопрос, заданный недавно Мэгги, когда она застала его за просмотром порнографии.

- Ты же не хочешь иметь дело с гипертиреозом, - сказал Гэри. - Лучше проверься.

- Проверюсь.

После своего обычного обеда, состоявшего из салата и воды в бутылках, Рикки вернулся в свою кабинку и начал печатать, останавливаясь после нескольких нажатий клавиш.

Он не смог разглядеть разницы, но его ногти определенно были длиннее. Как, черт возьми, у кого-то ногти стали заметно длиннее за два часа? Ногти так не работают! Это было причудливо и неестественно!

Рикки подумывал обкусать ногти до такой длины, чтобы он мог печатать без неудобств, но передумал. Грызть ногти было противно.

К тому времени, как он выключил компьютер, его ногти были длиной в полдюйма[7]. Это было совершенно странно. Это никак нельзя было объяснить избытком витаминов.

Он подстриг ногти, как только вернулся домой. 17:13 вечера. Он следил за тем, как быстро они отрастали.

Мэгги приехала в 17:48 вечера. Ни телефонного звонка, ни даже текстового сообщения; она просто предположила, что было бы неплохо заехать к нему после работы, а не к ней. В какой-то момент им придется обсудить это. Но не сегодня вечером, потому что на ней была зеленая блузка, которая демонстрировала максимально допустимый объем декольте, не будучи профессионалкой.

Она приготовила ему ужин (мило), занялась с ним сексом на диване (очень мило), а потом они посмотрели одно из тех дурацких кулинарных шоу-конкурсов, к которым она пристрастилась (не очень приятно, но ради ужина и секса того стоило).

- Посмотри на это, - сказал он, поднимая указательный палец во время рекламного ролика.

- Фу, - сказала Мэгги. - Я думала, ты собирался их обрезать.

- Я обрезал.

- Нет, не обрезал.

- Oбрезал! Серьезно!

- Ни у кого ногти не растут так быстро, - сообщила ему Мэгги.

- У меня растут. Это чертовски странно.

- Может быть, тебе просто показалось, что ты их подстриг.

- Кажется, я помню, как стриг ногти.

- Правда? Это занятие сильно давит на твой разум?

- Ты хочешь, чтобы я тебе это доказал? - cпросил Рикки. - Ты хочешь, чтобы я сходил за обрезками?

- Hет. Серьезно, нет.

Рикки встал с дивана.

- Я сейчас вернусь.

- Серьезно. Я верю тебе. Я не хочу их видеть.

Рикки поспешил в ванную. Он знал, что вытаскивание обрезков собственных ногтей из мусорной корзины в ванной - это то, что негативно повлияет на его шансы на еще один раунд секса сегодня вечером, но ему нужно было доказать, что он не какой-то там неряха, пренебрегающий гигиеной.

Он пару минут перебирал содержимое, надеясь, что его руки не соприкоснутся с чем-нибудь слишком ужасным, и сумел найти четыре из десяти обрезков, которых было достаточно, чтобы подтвердить его историю. Он вернулся в гостиную, держа их в сложенной чашечкой ладони.

- Видишь?

- Да ладно, Рикки, это отвратительно.

- Но ты их видишь?

- Предполагается, что мы еще не достигли этой стадии в наших отношениях.

- Но ты же мне веришь, правда?

- Да. Да, я тебе верю. Боже. Будь осторожен - ты уронишь их на диван.

- Это мой диван. Если я хочу покрыть его ногтями и поливать их каждое утро, это мое право.

Мэгги несколько раз принюхалась.

- Что ты вынюхиваешь?

- Травку.

- Я не употребляю травку. Все, что я пытаюсь сделать, это доказать, что мои ногти растут ускоренными темпами, и как моя девушка, ты должна поверить мне, без того, чтобы я держала перед тобой горсть обрезков.

- Откуда я вообще знаю, что они были вчерашними?

- Отлично! - сказал Рикки. Он хотел сердито швырнуть ногти на пол, чтобы продемонстрировать силу своей убежденности, но нет, тогда ему пришлось бы неуклюже вытаскивать пылесос. - Ты посмотришь, как я их подстригу, и увидишь, как они будут выглядеть утром.

- Я не хочу смотреть, как ты их подстригаешь.

- Очень плохо.

Мэгги вздохнула.

- Ты не интересовался никакими фетишами с тех пор, как мы вместе, и это тот, который ты выбираешь?

- Мне нужно, чтобы ты мне верилa.

- Я думаю, ты придаешь своим ногтям гораздо больше значения, чем они того заслуживают.

- Я схожу за кусачками. Не двигайся.

- Нет. Я не собираюсь смотреть, как ты подстригаешь ногти. Меня стошнит. Если это так важно для тебя, покажи мне, как они выглядят, когда закончишь, и мы сравним их утром.

Рикки кивнул. Да, это была гораздо лучшая идея, чем заставлять ее сидеть и наблюдать за ним. Он пожалел, что не подумал об этом до того, как предложил более грубый план.

Он пошел в ванную и подстриг ногти. Его ногти на ногах, казалось, не пострадали от резкого роста, но он и их подстриг. Затем он вернулся в гостиную.

- Видишь их? - спросил он, поднимая пригоршню.

- Серьезно, Рикки, это то, чего тебе не следует делать. По-настоящему.

- Но ты же их видишь, верно?

- Да! Я вижу, что ты действительно подстриг ногти. Хочешь, я поглажу тебя по голове и дам печенюшку?

- Нет. Я имею в виду, я действительно хочу печенье, но не для этого.

- Выбрось их, пожалуйста.

- Хорошо. Я их выброшу, но выносить мусор пока не буду.

Рикки выбросил обрезки, а затем вымыл руки хорошим мылом. Он вел себя как ненормальный? Он надеялся, что нет. Если бы Мэгги сказала что-то вроде: Вау, ты прав, это довольно странно; может быть, тебе стоит обратиться к врачу, - все было бы в порядке. Но он не мог допустить, чтобы она сомневалась в его честности. Он бы не стал выдумывать что-то подобное. Он не был каким-то неудачником, отчаянно добивающимся внимания. С его телом происходило что-то странное, и если она ожидала, что он наденет кольцо на ee палец - он знал, что этого никогда не произойдет, но она этого не знала - ей не нужно было называть его лжецом.

Ладно, если честно, она не назвала его лжецом. Он слишком остро отреагировал.

В любом случае, завтра утром ей придется ему поверить.

* * *

К великому удивлению Рикки, после того, как они легли спать, был второй раунд секса. Ничего слишком возбуждающего; всего несколько минут миссионерской позы в среднем темпе, без того, чтобы она поощряла его двигаться быстрее или глубже, но все же это было намного лучше, чем ничего, чего он ожидал.

Он проснулся до звонка будильника. 3:13 ночи. Черт. Ему нужно было в туалет. Если бы он встал, ему было бы трудно заснуть снова, но он, вероятно, не смог бы снова заснуть, когда ему захотелось пописать. Уловка-22.

Он попытался поднести правую руку к лицу, но не смог ею пошевелить.

Что за черт?

Было слишком темно, чтобы разглядеть как следует, но его ногти, казалось, были... погружены в матрас? Он потянул. Не смог их высвободить. Насколько глубоко они там были?

Он потянул за левую руку, но и той пошевелить не смог. Она прошла сквозь подушку, которая была всего лишь пуховой подушкой, так что не было никаких причин, по которым она должна была так прочно удерживать его на месте, за исключением того, что...

Это была кровь на подушке?

На подушке было много крови?

Рикки потянул еще несколько раз. Голова Мэгги моталась с каждым рывком, но она не открыла глаза и не издала ни звука.

- Мэгги...?

Он потянул еще немного. Ее голова продолжала мотаться.

- Мэгги!

Рикки попытался протянуть руку, чтобы включить прикроватную лампу, но, поскольку он не мог пошевелить ни одной рукой, эта попытка не увенчалась успехом. Пока его глаза не привыкнут к темноте, он не сможет подтвердить, что его ногти прошли сквозь голову Мэгги.

Он чувствовал, что остается удивительно спокойным в сложившихся обстоятельствах, хотя по крайней мере девяносто процентов этого спокойствия исходило от его веры в то, что это был сон. Просто странный сон. Подумай о своих ногтях перед сном, и тебе ночью приснится, как они отрастают у нее на голове - так это работает.

Это должен был быть сон. Иначе он бы кричал, рыдал и все такое.

Он изо всех сил потянул за правую руку. Медленно, очень медленно его ногти начали отрываться от матраса. Три дюйма. Четыре. Пять. Шесть долбаных дюймов? Семь? Восемь?[8] Они прошли сквозь матрас насквозь?

Рикки вывернул руку, пытаясь отломить их. Единственным, что оторвалось, был ноготь на мизинце, который оторвался у источника.

Боль была сильной.

Хотя он точно не кричал, он определенно не отреагировал спокойно и с достоинством. Мэгги не пошевелилась. Она всегда чутко спала, поэтому тот факт, что она не отреагировала на его крики боли, не предвещал ничего хорошего для того, чтобы ее голова была в первозданном состоянии.

- Мэгги, пожалуйста, очнись, - сказал он. - Не будь мертвой. Пожалуйста, не будь мертвой.

Он снова потянул. Ее голова снова закачалась, как у трупа.

Как она могла все это проспать? Что за человек позволил бы ногтям расти у себя в голове, не просыпаясь? Как быстро эти штуки росли?

Ноготь на его мизинце уже вырос до длины обычного ногтя, так что ответ был чертовски быстрым.

- Помогите! - закричал он. - Кто-нибудь, помогите мне! Вызовите полицию! Я в ловушке! - oн подумал, что предоставление полной информации (я в ловушке из-за своих безумно быстро растущих ногтей!) не было мудрой идеей, и ограничился расплывчатостью: - Я в ловушке!

Он заставил себя сделать глубокий вдох. С ним все было в порядке. С Мэгги, возможно - нет, но с ним все было в порядке. Кто-нибудь найдет его, подстрижет ему ногти, и в больнице ему дадут какое-нибудь лекарство, чтобы остановить их рост. Возможно, они видели подобные вещи постоянно. Без сомнения, существовало бесчисленное множество медицинских чудес, о которых Рикки никогда не знал.

С ним все было в порядке. С ним все было в полном порядке.

Теперь его глаза привыкли к темноте достаточно хорошо, чтобы ясно видеть, что ноготь его среднего пальца прошел сквозь подушку Мэгги, затем вверх, через макушку, и попал ей в ухо. Он сел и увидел, что ногти появились с другой стороны; не совсем из ее уха, но чуть ниже него.

Она была мертва. Девушка, на которой он не хотел жениться, но чьим обществом он наслаждался, была мертва.

Если бы только она поверила ему. Если бы только она сказала: Черт возьми! Hогти не должны этого делать! Давай отвезем тебя в отделение неотложной помощи прямо сейчас!

Он снова позвал на помощь.

Неужели его привычка включать очень громкие фильмы ужасов и грубить, когда соседи стучали в дверь и просили его, пожалуйста, убавить громкость, снова стала преследовать его?

Он посмотрел на свой мизинец. Он действительно мог видеть, как растет ноготь. Было не больно, но зрелище, безусловно, тревожное.

Он снова изо всех сил потянул за руку, воткнутую в матрас. Теперь ногти вообще не поддавались, и он подумал, не загнулись ли они на концах.

О, почему он не держал рядом с кроватью кусачки для ногтей? Или ножницы? Или секатор? Или нож? Или, черт возьми, даже пистолет. Если бы у него был шестизарядный револьвер, он мог бы сорвать оставшиеся четыре ногтя и все еще иметь в запасе две пули.

Рикки мог дождаться помощи, или он мог выкрутиться.

Он решил выкрутиться.

Он зажмурил глаза и повернул руку. Боль была невероятной, но он заставил себя преодолеть ее. Это были всего лишь ногти. Они должны сломаться.

Поворот запястья до упора не помог. Ногти изогнулись, но не сломались.

Он согнул пальцы, скуля в агонии. Ему удалось прожить всю свою жизнь, не попав в какие-либо ужасные несчастные случаи и не подвергнувшись каким-либо ужасным медицинским процедурам, так что у него не обязательно была точная точка отсчета, но это должно быть болью выше среднего, через которую кто-то может пройти.

Ноготь на его указательном пальце сломался.

Ноготь на его среднем пальце не сломался. Как и мизинец, он оторвался полностью, прихватив с собой кусок плоти. По его пальцу стекали две тонкие струйки крови. Несколько минут назад Рикки не плакал из-за смерти Мэгги, но сейчас он плакал.

Еще два. Еще только два мгновения мучительной боли, и его рука будет свободна. Он не мог сейчас остановиться. Теперь, когда он знал, чего ожидать, следующие два будут не такими ужасными.

Ноготь на его безымянном пальце почти оторвался, прихватив немного кожи и оставив маленький кусочек ногтя. Видишь? Это была адская боль, но не такая адская, как на среднем пальце.

Остался только его большой палец. Он сильно дернул его.

Щелк!

Хрустнула его кость, а не ноготь большого пальца.

Рикки издал рев, который эхом разнесся по комнате. Или, может быть, он просто слышал эхо, потому что его покидало здравомыслие. В любом случае, это был очень громкий рев.

Четыре пальца свободны. Один сломанный большой палец все еще торчал. Процесс вытягивания, вероятно, теперь будет намного больнее.

Так и было. На самом деле, было так больно, что он потерял сознание.

* * *

Когда он очнулся, его ногти не проросли сквозь матрас, что было бы неприятно, но и, по общему признанию, отчасти забавно. Однако два из них проросли прямо через одну щеку и вышли из другой, выступив примерно на шесть дюймов. Нижний из двух ногтей также прошел сквозь его язык.

Рикки не захлебнулся собственной кровью, так что это уже кое-что.

Он сел и наклонился вперед, выпуская немного крови, которой не подавился. Ноготь на сломанном большом пальце все еще торчал из матраса, так что ему пришлось двигать головой, а не рукой. Очень-очень-очень медленно, как нейрохирург медленно, он наклонился в сторону, вытаскивая ногти из щеки и языка. Он попытался усилием воли унять дрожь в пальцах, но они не слушались.

Наконец, ногти выскользнули на свободу. Рикки возобновил свои попытки позвать на помощь, но его крики были похожи на кровавое бульканье. Его никто не услышал.

Ладно, значит, ему придется попробовать еще раз. На этот раз заставить себя оставаться в сознании. В противном случае он будет мертв.

Он глубоко вздохнул, приготовился к боли и потянул.

Рикки приготовил себя к боли от тысячи раскаленных кочерг, вонзающихся в тысячу узких отверстий, и поэтому, когда боль была не совсем такой сильной, это принесло облегчение. Он издал разбрызгивающий кровь бессвязный вопль, признавая, что даже сломанный большой палец не должен был так сгибаться, но ноготь действительно оторвался.

Одна рука была свободна.

Он мог, предположительно, просто стащить труп Мэгги с кровати и позволить ему волочиться за собой, пока он шел за телефоном, но это показалось ему неуважением. Поэтому он потянул за другую руку. Все, что он сделал, это притянул мертвое тело Мэгги ближе к себе. Он перевернул ее на бок, согнул колени, уперся обеими ступнями ей в спину и толкнул.

Ее шея выгнулась назад, пока не сломалась, что, вероятно, было более неуважительно, чем если бы он затащил ее в гостиную.

Он продолжал тянуть и тянуть, постанывая от усилия, пока, наконец, ни с того ни с сего у него не оторвался ноготь на среднем пальце.

Свободен!

Он выплюнул немного крови, а затем встал с кровати. Он, пошатываясь, прошел в гостиную, залив весь ковер. Ему потребовалось несколько минут, чтобы найти, где он оставил свой телефон, но в конце концов он нашел его на кухонном столе и быстро набрал 911.

Слава Богу! Слава Богу! С ним все будет в порядке. Они пришлют скорую помощь, зашьют его раны, дадут ему какое-нибудь лекарство, чтобы остановить этот странный рост, и все будет в полном порядке. Худшее было позади. Слава Богу.

Рикки поднес телефон к уху.

Это оказалось очень плохой идеей.

Перевод: Zanahorras

"ОБРУБОК"

Прежде чем решиться на вечную жизнь, я разузнал о возможных последствиях. Бессмертие не означает неуязвимости. Могут искалечить, сжечь, расчленить, а то и похуже, и останешься ты таким на очень-очень долго.

Главное, правильно оценить риск. Сколько вы знаете тех, кто получил сильные ожоги или потерял конечность? Если отправиться в дом престарелых, увидишь много слабых здоровьем людей, но большинство все равно при ногах и руках. Пусть эти люди подслеповаты, их глаза надежно сидят в глазницах. Подавляющая часть человечества за свою жизнь не получает сколь бы то ни было серьезных увечий.

Я определенно не собирался становиться супергероем, бороться со злом и постоянно рисковать шкурой. Так что, да, "вечный ад на земле" определенно возможен, но я считал, что мое тело будет исцеляться, как у любого сорокалетнего. Пока я соблюдаю предельную осторожность, игра стоит свеч.

И кроме того, кто знал, какие технологические новинки появятся в ближайшие десять лет? Вдруг я потеряю руку и стану грозным киборгом со сверхчеловеческой силой!

Честно говоря, куда большие сомнения у меня вызывало само заклинание. Оно было не какой-то там вампирской глупостью, где тебя кусают и ты присоединяешься к немертвым. Нет, речь шла о черной магии.

Тут требовалось жертвоприношение.

Да, ни много, ни мало жертвоприношение девственниц.

Аж троих.

Знаю-знаю, есть такая шутка: Ха! Да тут одну хрен найдешь, в двадцать первом-то веке. Но для меня это условие и впрямь вылилось в серьезный повод для беспокойства. Дело в том, что если использовать не девственницу, заклинание не просто пойдет насмарку, а шандарахнет по тебе же. Маг описал последствия в мрачных подробностях и дал очень четко понять, что если он просит привести трех девственниц, те, бля, должны быть тремя девственницами.

И никакого права на ошибку.

А значит, в жертвы требовались молодые.

По-настоящему молодые.

О, я ничуть не жду сочувствия! Считаете, что я - презренное чудовище и достоин осуждения, - Бога ради!

В свою защиту просто рассмотрю вопрос, действительно ли я думал, что вправе отнять жизнь у троих, чтобы самому жить дольше. И, положа руку на сердце, отвечу - Да! Да, я действительно верил, что моя вечная жизнь стоит чужих смертей. Скольким тысячам, даже миллионам, я мог бы принести пользу своим даром? Я мог бы изменить мир!

Вы не подумайте, что мне было легко. Просто затея того стоила.

И, да, когда настал решающий момент, я все-таки пошел на попятную, сказал "не могу!", выронил нож и бросился из комнаты обниматься с унитазом. А потом, сидя на полу, проплакал несколько минут.

Но я попробовал еще раз.

После ритуала я... ну, мне было до того тошно, что не хотелось жить. Несколько иронично, да? Но меня предупреждали, чего ждать. Столь неслыханный поступок так просто из головы не выкинешь. Не важно. Времени оправиться я получил предостаточно.

Точнее, получил бы, если бы меня не поймали.

Произошло это вовсе не по моей глупости. Я накопил не только на солидную мзду магу, хватило бы, чтобы при необходимости скрываться десятками лет. Билет на самолет лежал в кармане, а из аэропорта я бы махнул автобусом в старинную деревушку. Прочел бы там все, на что раньше не хватало времени, выучил бы несколько иностранных языков, развивал бы свой интеллект, превращаясь в ценнейшего члена общества.

Но я не добрался до самолета.

Даже не покинул здание. По крайней мере, в сознании.

Не знаю, где я прокололся. Черт, не знаю даже, которая из троих была их дочерью. Они не походили на Джеймсбондовских злодеев с их пространными объяснениями, за время которых можно найти способ удрать из подвала. Меня просто спросили:

- Где Мари? - и поджарили горящими спичками, чтобы охотнее отвечал на вопрос.

Ответ им не понравился.

Я всячески юлил, не говоря, почему на самом деле убил их дочь, но продержался недолго. Пока у меня не вырвали ответ, я все пытался убедить своих мучителей, что при таких методах допроса они не лучше меня. Сам я, разумеется, в эту чушь не верил, да и они тоже.

Я рассказал им все: и о том, что смерть их дочери была частью ритуала черной магии, и о том, что получил вечную жизнь. Понятное дело, я не ждал, что мои мучители скажут:

- Ну, тогда наша потеря не зря!

Они так и не считали, просто подумали, что я выживший из ума преступник.

И потом пригрозили вызвать полицию и упечь меня за решетку на всю мою вечную жизнь. Я пришел в неописуемый ужас, хотя... конечно же, они блефовали. У них и в мыслях не было вовлекать в это дело власти.

Мои мучители решили дать мне возможность доказать, что не вру.

Как я уже говорил, бессмертие не означает неуязвимости. От всего, что случается с твоим телом, больно, как и обычно. Твои ногти столь же чувствительны, как у любого смертного.

Она приглядывала за мной, будто нянька, а он отправился за покупками.

Скорее всего, опустошал их кредитку в хозяйственном.

Опять же, я в этой истории злодей. Знаю. И не пытаюсь себя обелить. Однако изобретательность моих мучителей, их терпение и готовность с головой окунуться в этот абсурд, явно свидетельствовали об извращенных умах.

Если бы они впали в безрассудную ярость и начали пырять меня ножами в грудь, я бы сказал, да, это убитые горем родители, пытаются опровергнуть мою историю. Но людям, которые по одному методично отрезают кому-то пальцы и при этом хихикают (истеричный смех, согласен, но смех все равно), садистские порывы были свойственны задолго до того, как они дали им волю.

Когда кончились пальцы на руках, мучители принялись за ноги.

У меня тогда в голове крутилось: Hе хочу умирать! Не хочу умирать! Я ведь не знал подействовала ли черная магия. Конечно, мошенник вряд ли потребует "тройного убийства девственниц", но заклинание просто могло пропасть втуне.

Из меня вытекло целое море крови.

Да, еще кое-что о бессмертии: невозможность умереть от потери крови еще не означает, что ты остаешься в сознании. Наконец, я отключился.

Очнувшись, я увидел все тот же подвал. Крови на полу стало больше. Возможно, не вся моя, но в основном. Мои мучители выглядели ошарашено - оно и понятно. Поняли-таки, что я не врал о своем бессмертии: при такой кровопотере без сверхъестественного вмешательства не выживешь.

Было бы славно, реши они, что человека с даром вечной жизни следует отпустить на свободу. Но... увы.

Вместо этого, эта парочка принялась за мои конечности. Мучители не просто отрубили мне правую руку. Даже не отпиливали ее по сочленениям. О нет! Они обращались с ней так, словно это буханка хлеба.

Потребовалось много времени, много усилий и три разных пилы. Как я уже говорил, родители девочки были не совсем нормальными.

С левой рукой они поступили несколько по-другому. Просто по очереди дубасили по ней гвоздодером. Ясное дело, полностью оторвать не вышло, но к тому времени, как снова настал черед пилы, большая часть превратилась в кашу.

Хотите расскажу кое-что совсем шизовое? Они спали по очереди. Ей богу! Спали по очереди, чтобы один мог меня увечить, пока второй отдыхает.

Мучители не проявляли жадности либо нетерпения. Приступили к туловищу только после того, как от рук и ног совсем ничего не осталось. Кровь уже давно не текла. Опиши мне кто-нибудь похожий сценарий, я бы подумал, что в какой-то момент человек свыкается с болью. Ничего подобного! Каждый новый порез болел ничуть не меньше, хотя, возможно, причина в том, что эта парочка их разнообразила.

Потом они меня подожгли.

Не знаю, почему после этого в них проснулась совесть, но что было, то было. Мать девочки начала плакать, потом и отец к ней присоединился, и они вдвоем, обнявшись, лили слезы, а я извивался и горел.

Меня не погасили, оставили гореть на бетонном полу, пока огонь не погаснет сам по себе.

Затем, утерев слезы, похоронили заживо прямо на заднем дворе.

Девять лет я провел под землей. Девять лет! Я не умер от голода, хотя постоянно балансировал на грани голодной смерти. Не погиб от жажды, хотя вечно хотел пить. Не задохнулся, хотя ежесекундно мечтал о глотке воздуха.

И я не сошел с ума.

Понятия не имею, почему. Вероятно, некий побочный продукт черной магии. Вечно я в здравом рассудке. Вечно все осознаю.

И вот, однажды, меня выкопали десятилетние детишки. Тело не сгнило, и вначале они пересрали будь здоров. Чтобы не напугать их еще больше, я притворился мертвым, благо это было не трудно, поскольку на мне почти не осталось кожи.

Когда первый страх прошел, детишки вытащили меня из могилы и отволокли в свой спортивный клуб. Думаю, бывшие владельцы здания съехали. Вряд ли бы они оставили у себя во дворе закопанный живой торс... хотя, кто их знает? Они же не дружили с мозгами.

Я сделался талисманом клуба, Обрубком.

На меня напяливали дурацкие шляпы, метали в меня дротики - в общем, обращались так, словно я не человек. Несколько недель я с этим мирился - все лучше, чем быть похороненным заживо - но, наконец, оставшись наедине с одним из ребят, попросил о помощи.

Взвизгнув от страха, тот схватился за бейсбольную биту и лупил меня до тех пор, пока не оторвал нижнюю челюсть. Говорить я больше не мог.

На следующий день, когда друзья спросили его, что это со мной стало, он лишь невинно хлопал глазами. Боялся, видно: вдруг подумают, что слышит голоса от Обрубка.

Через несколько дней детишки решили, что держать в клубе расчлененный труп - чревато. Когда меня поволокли вон, я задергался, как мог, и они с криками бросились в бегство.

Позднее, меня закопали снова.

Думаю, те дети заключили между собой что-то вроде договора.

Возможно, они решили, что это им причудилось, а, возможно, я преследовал их в воспоминаниях всю оставшуюся жизнь. Я никогда не узнаю, потому что в следующий раз меня выкопали, когда они все уже были давно мертвы.

Будущее.

Надо же! Все еще никаких летающих автомобилей, зато у тебя есть потрясающая машина, которая позволяет записывать мои мысли.

Я бы мог солгать и сказать, что я был... Не знаю, ну, например, Иисусом или еще кем-нибудь, но пусть лучше мир узнает мою подлинную историю.

Впрочем, судя по твоему неодобрительному взгляду, с правдой я дал маху.

Это что, лазер? Шутишь? Да ладно! У тебя в лаборатории настоящее чудо, а ты хочешь его дезинтегрировать?

Ладно, будь по-твоему! Тащи его сюда. Посмотрим, что получится.

Перевод: А. Вий & Л. Козлова

"ДЖОН ГЕНРИ, ЧЕЛОВЕК, ПРИВОДЯЩИЙ СТАЛЬ В ДВИЖЕНИЕ"

Это произошло в Западной Вирджинии, или, может быть, в Алабаме, примерно в 1869 году, или, может быть, десятилетием позже. Это не история о фактах.

Говорят, что ни один человек на свете не мог бы управлять сталью так, как Джон Генри, и я им верю. С молотом в руке он вбивал эти костыли в камень, как вы или я могли бы воткнуть зубочистку в свежеиспеченный пирог.

О, у него был избыток мускулов, когда он был рабом, но после освобождения он стал еще сильнее. Он не строил железную дорогу в одиночку - это было бы безумием, - но он выполнял больше работы, чем любой другой рабочий-путеец, это уж точно. И поверьте мне, люди, работающие со сталью, не были ленивыми людьми.

Жаль, что они все могли потерять работу.

Это потому, что какой-то предприимчивый дурак изобрел паровой молот. Как может человек конкурировать с такой машиной? Эти бедные рабочие и их семьи собирались умереть с голоду, и все из-за "прогресса".

Что ж, Джон Генри, он бросил вызов: он будет соревноваться с этим механическим молотом и докажет, что человек может победить безбожное изобретение. И если бы он победил, рабочие сохранили бы свои рабочие места.

Гонка началась, и, о, как другие рабочие подбадривали его! Не говоря уже о его жене Полли Энн, которая не только аплодировала громче, чем мужчины-путейцы, но и выглядела при этом лучше. Молот Джона Генри, он обрушивался снова и снова, рассыпая искры, вбивая эти стальные костыли с силой Бога. Джон Генри был богобоязненным человеком и сам бы не стал проводить такое сравнение, но посторонним, наблюдавшим за всем этим зрелищем, оно показалось уместным.

Дело в том, что этот паровой молот отлично справлялся со своей работой. Я подозреваю, что когда Джон Генри предлагал этот вызов, он втайне надеялся, что машина сломается после шести или семи скачков и он выиграет по умолчанию, но нет, она работала на этих скачках в быстром темпе. Несмотря на свои мускулы и страсть, Джон Генри отставал!

- Продолжай вбивать! - кричали рабочие. - Мы верим в тебя! Не дай нам потерять работу!

К этому моменту Джон Генри так сильно вспотел, что из его пор выделилось больше пота, чем у нормального человека выделяется всех жидкостей организма вместе взятых. О, он чувствовал боль до самых костей. Его зрение начало расплываться, а этот чертов паровой молот поднимал столько пыли, что его легкие горели при каждом вдохе.

Но если вы думаете, что Джон Генри сдался... Что ж, вы не знаете Джона Генри.

Он удвоил свои усилия. Верно, когда любой другой человек бросил бы это дело, Джон Генри вбивал эти костыли еще быстрее, чем раньше! Хотел бы я быть там и разинуть рот от изумления. Он колотил и колотил, и хотя вы могли подумать, что пара этих костылей были кривыми или не совсем во всех местах, вы были бы неправы. Каждый из этих костылей прошел бы проверку владельца железной дороги. Джон Генри был не из тех, кто выполняет работу спустя рукава.

А потом он добрался до этого парового молота.

А потом он сдал это.

Верно, он прошел это. Технологический прогресс был совершенно бессмысленным, когда работал молот Джона Генри. Он страдал, ужасно страдал, как будто его руки могли в любой момент оторваться от туловища, но Джон Генри собирался победить эту адскую машину!

И все же, когда оставалось забить всего три костыля, Джон Генри подумал, что умрет.

- Не смей умирать! - кричали другие рабочие. - У тебя осталось только три костыля!

Джон Генри был настолько измотан и вдыхал столько пыли, что на мгновение усомнился в том, что голоса коллег вдохновят его на выполнение задания. Но затем он услышал голос своей любимой Полли Энн, высказывающей то же общее мнение, что и рабочие, и он понял, что может вбить эти последние три костыля.

Бумм! Осталось два костыля.

Бумм! Остался один костыль.

Джон Генри поднял свой могучий молот и издал самый громкий звук, который когда-либо издавал человек на тот момент в истории, и он взмахнул этим молотом и вогнал последний кусок стали.

Он выиграл испытание! Он победил машину! Рабочие сохранили свои рабочие места!

И тогда Джон Генри, израсходовав каждую унцию энергии в своем теле, выронил молот, упал на землю и умер.

* * *

- Джон Генри, очнись!

Джон Генри открыл глаза.

- Что?

Это была Полли Энн, склонившаяся над ним. Ее красивые карие глаза были полны беспокойства.

- Мы думаем, что ты, возможно, был мертв, но мы воскресили тебя!

- Я увидел яркий свет, - сказал Джон Генри. - Я плыл к нему, и какие-то ангелы манили меня, а потом внезапно я снова оказался здесь. Я думаю, ты действительно вернула меня к жизни. Спасибо тебе, Полли Энн.

Чарльз, который был таким же энергичным человеком, как Джон Генри, но не таким эффективным, похлопал его по плечу.

- Мы рады, что ты не умер, Джон Генри. Потому что ты нам нужен.

- Зачем?

Чарльз указал.

- Они изобрели еще больший и более быстрый паровой молот! Они говорят, что она может выполнять работу двадцати человек! Мы все потеряем работу, если ты не справишься с ней!

- Я очень устал, - сказал Джон Генри.

Чарльз и Полли Энн взяли его за руки и поставили на ноги.

- Ты - наша единственная надежда! - сказал Чарльз. - Ты доказал, что человек может победить машину один раз! Теперь нам просто нужно, чтобы ты доказал это еще раз!

- Мы можем сделать это завтра, верно?

- Нет! Вызов брошен сейчас! Ты должен победить, Джон Генри, или мы все потеряем работу быстрее, чем раньше!

- Это даже не имеет смысла.

Потребовалось трое мужчин плюс Полли Энн, чтобы поднять молот, но они вложили его обратно в его руку. Джон Генри посмотрел на лица рабочих и понял, что не может их подвести.

Как я уже сказал, меня там не было. Но если бы я был там, знаете, что бы я увидел в глазах Джона Генри? Решимость. Решимость не подвести других работников. Конечно, он истощил себя до такой степени, что медицинский работник объявил бы его юридически мертвым, но это было в то время, когда у них не обязательно было соответствующее оборудование, чтобы сделать такое заявление с полной точностью. Раньше людей постоянно хоронили заживо.

Уродливая штука - быть похороненным заживо. Вы можете подумать, что есть способы и похуже, например, когда они приковывают каждый из ваших придатков к четырем разным лошадям, а затем отправляют этих лошадей своей дорогой в четырех разных направлениях, но это ничего не значит по сравнению с ужасом пробуждения в одиночестве в гробу, на глубине шести футов под холодной землей.

Но знаете что? Если бы это случилось с Джоном Генри, он бы выбрался прямо из могилы, отряхнулся и сразу вернулся к работе. Вот таким человеком он был.

В любом случае, Джона Генри не похоронили заживо. Он поднялся на ноги и уставился на паровой молот, который был весь блестящий и новый, и он почувствовал, как сила возвращается в его руки. Он указал на молот и сказал:

- Я отправляю тебя обратно на свалку металлолома.

Что ж, все аплодировали и ликовали, за исключением машиниста парового молота, конечно. Он слегка нахмурился.

И Джон Генри, он вонзал эти костыли, как одержимый. Он был полумертвым, и все же работал так, словно всю прошлую неделю отдыхал на пляже в гамаке, потягивая напитки из выдолбленного ананаса. Скольких людей вы знаете, которые могли бы это сделать? Я думаю, вы поймете, что я не хочу проявить неуважение, когда говорю, что в подобных обстоятельствах вы, вероятно, просто позволили бы этим людям потерять работу. Я знаю, что это так. Нет, - сказал бы я. - Просто дайте мне спокойно умереть.

Они не врали, когда говорили, что этот паровой молот быстрее старого. Черт возьми, эта штука была вдвое быстрее. Он был так быстр, что несколько рабочих признались, что, хотя они и не хотели терять работу, они увидели, что машина действительно эффективнее человеческого труда, с дополнительным преимуществом в том, что никому не приходилось всасывать пыль в легкие, и, да, они все еще надеялись, что Джон Генри выиграет гонку, но они могли понять точку зрения ответственных лиц.

Джон Генри работал в два раза быстрее, чем раньше, без ущерба для качества.

Бумм! Бумм! Бумм! Бумм! Бумм!

Неодушевленные предметы или нет, вам почти должно было быть жаль эти стальные костыли.

Машинист парового молота начал немного нервничать. Он выглядел бы настоящим ослом, если бы проиграл полумертвому человеку, и финансовые последствия проигрыша этого испытания были ужасными. Владельцы железных дорог расторгли бы контракты по всей стране, и ему пришлось бы уволить тысячи рабочих на своих заводах.

- Джон Генри вырывается вперед! - крикнул Чарльз.

На самом деле Джон Генри вырвался вперед пару минут назад, но Чарльз был слишком ошеломлен этим фактом, чтобы говорить до сих пор.

Образовалось большое облако пыли, такое густое, что зрители не могли видеть, что происходит. Но когда пыль рассеялась, знаете ли вы, кто выиграл гонку?

Совершенно верно, Джон Генри.

Знаете ли вы, что некоторые железнодорожники размахивали молотом так сильно и так часто, что у них вываливались кишки? Да, у них вываливались кишки! Вы можете себе это представить? Но не у Джона Генри. Его торс был достаточно силен, чтобы удерживать кишки там, где им и положено быть.

Но он упал на землю, закрыл глаза, и все погрузилось во тьму.

* * *

- Джон Генри...?

- Иди к черту.

- Джон Генри, очнись. Это я, Чарльз.

- Я почти уверен, что только что послал тебя к черту.

- Джон Генри? Это я, Полли Энн.

- Ты можешь снова выйти замуж, когда меня не станет. Все в порядке. Я даю тебе свое благословение. Будь счастлива.

- Джон Генри, открой глаза!

Джон Генри не хотел, но после еще нескольких уговоров он наконец открыл глаза. Чарльз и Полли Энн склонились над ним, выглядя обеспокоенными.

- Рабочие все еще работают? - спросил он.

Чарльз и Полли Энн одновременно кивнули.

- Хорошо. Это хорошо.

- Как ты себя чувствуешь? - спросила Полли Энн.

- Как будто кто-то поджег все мое тело, а затем потратил время на то, чтобы потушить меня. Я не боюсь смерти. Смерть прямо сейчас была бы подобна стакану холодного лимонада в жаркий летний день.

- Не умирай, - сказал Чарльз. - Ты нам нужен.

- Я никому не могу помочь.

- Говорят, есть человек, который может управлять стихиями. Практикующий темные искусства. Управляя землей, ветром, водой и огнем, он может вбивать костыли быстрее, чем любой паровой молот! Возможно, он не использует воду или огонь. Я не уверен, как это работает, но если ты не сможешь победить его, мы все потеряем работу!

- Мой молот вон там. Веселитесь.

- Нет, Джон Генри, ты - единственный, кто может выиграть гонку!

- Если это правда, то, возможно, нам нужно принять идею о том, что прогресс не такая уж плохая вещь, даже когда есть сопутствующий ущерб. Вам не следует продолжать использовать устаревшие методы, когда существует лучший вариант просто для сохранения статусa-кво.

- Да ладно тебе, Джон Генри, ты же не можешь в это всерьез поверить!

- Вы хотите, чтобы технологический прогресс оставался на прежнем уровне? Возможно, это ваш шанс приобрести какие-то новые навыки.

- Пожалуйста, Джон Генри! Не подводи нас!

Джон Генри посмотрел им в глаза, и в этот момент он понял, что должен принять этот вызов. Он должен был показать миру, что сверхъестественные способности не могут заменить человека с молотом.

Практикующий темные искусства выглядел примерно так, как вы ожидаете увидеть чернокнижника. Он носил черный плащ, имел заостренные усы и бородку и много смеялся, даже когда никто не рассказывал анекдотов.

Джон Генри высоко поднял свой молот над головой, и испытание началось...

Джон Генри был моим отцом.

Я все пытался найти подходящее место для вставки этой информации, но на самом деле его не было, поэтому я приношу извинения за то, что просто выпалил это вот так. Уверяю вас, что вы получаете непредвзятый рассказ о событиях, несмотря на то, что я - его сын.

...Ну вот, чернокнижник взмахнул руками, и появились циклоны! Их ветер был настолько сильным, что другим рабочим пришлось отступить назад и прикрыть глаза, чтобы частицы породы не попали им в радужную оболочку на скорости сто сорок пять миль в час. Глазные яблоки Джона Генри были более упругими, и он держал глаза широко открытыми, чтобы видеть, что делает.

С этими циклонами чернокнижник мог поднимать костыли в воздух и забивать иx по четыре или пять штук за раз! Он все время хихикал. Джону Генри хотелось рассмеяться в ответ, но он едва мог дышать.

Несколько рабочих выкрикивали слова ободрения, пытаясь сообщить Джону Генри, что, по их мнению, он лучший участник в этой гонке, но их голоса терялись в завываниях ветра.

Я предполагаю, что пара рабочих посчитали, что стоит пожертвовать своей зарплатой, чтобы посмотреть, как чернокнижник вызывает циклоны своими руками, но никто никогда в этом не признавался.

Некоторые мужчины, столкнувшись с тем, что кажется непобедимым испытанием, принимают позу эмбриона и дрожат. Что ж, Джон Генри немного дрожал, но ни разу не упал в позу эмбриона.

- Я собираюсь победить этого колдуна, - сказал он, решив, что это не считается разговором с самим собой, если он не может слышать собственный голос, - и я собираюсь сохранить рабочие места для всех. А потом я вздремну.

Он подумал, остановятся ли циклоны, если он ударит чернокнижника молотом по лицу. Затем он решил, что такая вещь не соответствовала бы духу испытания.

Итак, Джон Генри, он начал приводить сталь в движение еще быстрее, чем раньше! Если бы вы были там и носили защитные очки, вы бы ахнули при виде этого человека, который управлял сталью, я вам это обещаю. Я бы никогда не употребил выражения, неподобающие джентльмену, но любого, кто стоял там в тот день, можно было простить за то, что он произносил имя Господа всуе.

А когда циклоны рассеялись, знаете ли вы, кто выиграл гонку?

Нет, это был Джон Генри!

Рабочие приветствовали и аплодировали еще громче, чем раньше.

- Этот Джон Генри, он снова это сделал! - кричали они.

Чернокнижник, он был злостным неудачником, и он метнул молнию в голову Джона Генри, намереваясь испарить его. Но Джон Генри в последний момент поднял свой молот, и молния отскочила прямо от него, и этот чернокнижник стал тем, кто испарился.

Рабочие прекратили приветствия и аплодисменты. Даже если жертва - злой колдун, вам нужно проявить уважение после гибели человека.

К несчастью для Джона Генри, нельзя так усердно работать и просто уйти, насвистывая веселую мелодию. У него закружилась голова, он потерял сознание, а затем все погрузилось во тьму.

* * *

Когда он открыл глаза, было все еще темно.

И холодно.

Он поднял руку. Его пальцы коснулись дерева.

Боже милостивый, они похоронили его заживо.

Итак, Джон Генри был храбрее вас или меня, но пусть это не вводит вас в заблуждение, заставляя думать, что он не издавал вопля первобытной тоски. Любой другой сделал бы то же самое, и в этом не было ничего постыдного.

И тогда он заплакал.

Я буду честен - лучше бы он этого не делал. Конечно, это было затруднительное положение, но это не значит, что тебе нужно идти и рыдать по этому поводу. Может быть, я бы заплакал, а может быть, и нет. Я просто чувствую, что, учитывая все обстоятельства, мужчина должен быть мужчиной, когда дело доходит до таких вопросов.

Большинство мужчин, очнувшись и обнаружив, что их похоронили заживо, некоторое время царапали нижнюю стенку гроба, а затем снова засыпали, пока у них не заканчивался кислород. Но не Джон Генри. Они похоронили его с его любимым молотом. Он поднял этот молото, и хотя места для маневра было немного, он начал и пробил себе дорогу прямо из могилы.

- Джон Генри! - крикнул Чарльз. - Слава богу, ты выбрался!

Полли Энн крепко обняла его и поцеловала.

- Я так сильно люблю тебя, Джон Генри!

- Почему вы двое стояли у моей могилы?

- Мы были примерно на девяносто процентов уверены, что ты мертв, - объяснил Чарльз. - Этого было HEДОСТАТОЧНО, чтобы не хоронить тебя, но этого было достаточно, чтобы мы почувствовали, что должны понаблюдать некоторое время, на всякий случай.

- Я ценю это.

- И теперь... нам нужна твоя помощь, - сказал Чарльз. - Говорят, там есть драконы! Одним касанием своих огромных когтей они могут вонзать сталь быстрее, чем любой человек на свете! Мы все потеряем работу!

- Почему вы должны потерять работу? - cпросил Джон Генри. - Конечно же, им нужны работники, чтобы ездить на драконах и следить за тем, чтобы они не улетали и не похищали девушек.

Чарльз покачал головой.

- У них есть это новое изобретение, новомодная штука, называемая гипнотерапией, и эти драконы не прикоснулись бы к девушке, даже если бы она терлась об их чешуйчатый хвост!

- Где-то там должна быть другая работа.

- Ee нет! Ты нужен нам!

- А как же бедные драконы? Почему они должны быть безработными?

- Пожалуйста! Еще однo соревнование! Это все, о чем мы просим!

- Мои руки покрыты волдырями, - сказал Джон Генри, - и у этих волдырей - свои волдыри, и еще больше на кончиках пальцев, а у тех волдырей волдыри еще больше на кончиках пальцев!

- Преувеличение не является достойной восхищения чертой в мужчине, - сказал Чарльз.

- Ты прав. Я сделаю это. Я буду управлять сталью быстрее, чем этот дракон!

- Драконы. Множественное число. Их четверо.

- Ну... тогда... все мы, рабочие, будем участвовать в соревнованиях как команда, верно?

Чарльз покачал головой.

- Никто не говорил, что это был честный вызов.

Так вот, Джон Генри мог бы заползти обратно в ту могилу, и никто бы о нем не думал хуже. Но он был не таким человеком. Он выпрямился во весь рост, выпятил грудь, высоко поднял свой молот и поклялся, что победит этих драконов или умрет, пытаясь!

Вы можете думать, что знаете, как происходит эта история. Ни один человек не смог бы победить квартет драконов-путейцев! - говорите вы, - очевидно, что Джон Генри проиграл испытание, и все рабочие потеряли работу, и всем было грустно.

Ну, все произошло не так.

Он работал молотом так быстро, что даже крылья колибри стали более четкими. И когда пыль осела, это была ничья.

Но знаете что? Один из этих глупых драконов загнал костыль криво, так что Джон Генри был объявлен победителем!

Ура Джону Генри!

Серьезно, это было чертовски впечатляющее достижение. Меня не волнует, насколько вы пресыщены сверхчеловеческими проявлениями силы и выносливости... это было впечатляюще. Моему разуму трудно даже переварить то, что он сделал. Он победил четырех драконов! Четырех! Если бы он победил только одного дракона, мир бы кричал: О Боже, мой! Джон Генри победил дракона! Но он победил четырех из них! Такого просто не бывает!

Драконов забрали и предали смерти. Все рабочие похлопали Джона Генри по спине и сказали ему, какую прекрасную работу он проделал. Он никогда в жизни не пожимал столько рук.

На этот раз он даже не пытался умереть. И, конечно же, вскоре Чарльз поспешил к нему, его глаза расширились от паники.

- Джон Генри, ты нам нужен! Они говорят, что у них есть человек, который может обрабатывать сталь быстрее, чем паровой молот, более совершенный паровой молот, чернокнижник и четыре дракона! Мы все потеряем работу!

- О?

Чарльз отчаянно кивнул.

- Ты должен победить его в состязании! Ты единственный, кто может... - oн замолчал, - ...Джон Генри, ты можешь украсть у нас работу!

- И вы позволите мне умереть.

- Да, я думаю, может быть, мы так и сделаем.

Итак, Джон Генри пожал Чарльзу руку, а затем обнял Полли Энн и ушел, чтобы умереть с миром. Говорят, что поздно ночью, если вести себя очень тихо и прислушиваться очень внимательно, можно услышать стук его молота. Хотя, я думаю, это означает, что он застрял заниматься этим дерьмом в загробной жизни на всю вечность, так что это не такой уж счастливый конец.

Перевод: Zanahorras

"ЧЕСТНАЯ СДЕЛКА"

- Если ты собираешься мне изменять, - сказала Хизер, - не мог бы ты хотя бы не публиковать об этом в Facebook?

Ник просто стоял в открытом дверном проеме. Его ладони немедленно вспотели, смачивая ненужную почту, которая была у него в правой руке. Это был тяжелый день в офисе, и он действительно с нетерпением ждал вкусного домашнего ужина и пары часов просмотра телевизора, но эти планы, похоже, изменились.

Он нахмурился, выражая замешательство, которое было частично реальным, а частично притворным. Он, конечно, не опубликовал ничего вроде "Проникая внутрь Элизабет", хотя именно так он провел предыдущий вечер. Возможно, Хизер пошутила.

После того, как они еще несколько мгновений смотрели друг на друга, Ник решил, что Хизер не шутит.

- Ты собираешься зайти? - cпросила Хизер.

Ник вошел в гостиную. Почта прилипла к его руке, поэтому он положил ее на кофейный столик.

- Как насчет того, чтобы закрыть дверь?

- О. Верно. Извини.

Ник вернулся к двери и закрыл ее. Он вспотел как сумасшедший, что должно было затруднить продажу лжи, которую он был готов рассказать.

Хизер скрестила руки на груди. За восемь лет их брака он видел ее взбешенной множество раз, но подозрения в неверности заставляли ее выглядеть намного злее, чем когда он забывал вынести мусор.

Она промолчала. Ник не был уверен, что сказать, поэтому ограничился очевидным:

- Я не понимаю, о чем ты говоришь?

- Hе понимаешь?

- Нет.

- Прошлым вечером, в 18:32, в твоем обновлении статуса было "Застрял в офисе. Эта встреча никогда не закончится? СКУ-чно".

- Верно. Я был на действительно скучном собрании.

- Здесь говорится, что ты опубликовал это из Лейквуда.

- Оx, - у Ника никогда так быстро не болела голова. - Я не знал, что Facebook сообщает, откуда ты опубликовал.

- Это работает, если ты делаешь это со своего мобильного телефона.

- Оx.

- Элизабет в Лейквуде, не так ли?

- Да.

Черт! Он думал, что его алиби было довольно умным, но вместо этого оно обрекло его на гибель. Если бы у него было несколько минут, Ник подумал, что, вероятно, смог бы придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение, почему он обновлял Facebook из Лейквуда, но у него не было нескольких минут, так что лучше всего было просто признаться.

- Ты с ней спал?

- Нет.

- Почему я нашла квитанцию за "Tрояны"[9] у тебя в кармане, когда сегодня стирала белье?

Господи! Он был действительно плох в этом.

- Я имел в виду, что мы не спали, - ладно, это прозвучало намного хуже. - Я имею в виду... да, у нас, э-э... был секс. Прости. Я не хотел.

- Зачем ты это сделал?

- Я не знаю.

- Чушь собачья. Это потому, что она красивее меня?

Даже в самом глупом своем проявлении, которое было чрезвычайно глупым, Ник не был настолько глуп, чтобы правдиво ответить на этот вопрос.

- Конечно, нет!

- Тогда почему?

- Я не знаю!

- Ты потеряешь все при разводе. Ты ведь знаешь это, верно?

- Разве мы не можем обратиться за консультацией или что-то в этом роде? Почему это должно закончиться разводом? Мы должны поговорить об этом.

- Я думалa об этом весь день, и я действительно не вижу, как я могу простить тебя. Если только мы не сравняем счет.

- Что ты имеешь в виду?

- Как ты думаешь, что я имею в виду?

Ник не мог поверить в то, что слышал.

- Ты хочешь сказать, что хочешь переспать с кем-то другим?

- Это было бы справедливо, не так ли?

- Думаю, да.

- Итак, мы договорились?

Ник покачал головой.

- Я не смог бы смириться с тем, что ты была с другим парнем. Прости, я знаю, что это двойные стандарты, но так оно и есть.

- Кто сказал что-нибудь о другом парне? Тебе повезло с Элизабет, так что теперь моя очередь.

- Прости?

- Это единственный способ, которым я могу тебя простить.

- Ты говоришь о... сексе втроем?

- Нет, я не говорю о сексе втроем! Что с тобой не так? Как, черт возьми, это уравняло бы наши отношения?

- Прости-прости... это просто не то, что я ожидал услышать.

Он понятия не имел, что у Хизер были бисексуальные наклонности. Если бы он знал это, он никогда бы ей не изменил.

- Как ты думаешь, ты мог бы это устроить?

- Hе знаю. Это не то, что мы когда-либо обсуждали.

- Что ж, если ты не хочешь потерять свой дом, я рекомендую тебе сделать так, чтобы это произошло.

- Могу я смотреть?

- Ты действительно веришь, что я пытаюсь исполнить твои извращенные фантазии?

- Нет.

- Мне нужно знать, можем ли мы исправить этот брак или мне нужно двигаться дальше со своей жизнью. Я пойду собираться.

* * *

Они почти не разговаривали во время поездки.

* * *

- Ник! Что ты здесь делаешь? - Элизабет казалась довольной, но очень удивленной, увидев его у своей входной двери. Она посмотрела мимо него и нахмурилась. - Это Хизер в машине?

- Да. Обычно она не пользуется таким количеством косметики. Могу я войти?

- Эм... конечно. Мне стоит беспокоиться?

- Нет, все в порядке. Нам просто нужно поговорить, - oни вошли внутрь, и Ник немедленно плюхнулся на диван. - Можно мне виски?

- Да, но сначала скажи мне, есть ли у твоей жены пистолет?

- Нет, - у него совершенно пересохло во рту. - Выпить, пожалуйста...

Элизабет пошла на кухню и через мгновение вернулась со стаканом виски. Ник поблагодарил ее и сделал глоток.

- Итак...?

- Хизер знает.

- О, черт.

- Но все нормально.

Элизабет выглядела так, словно ее вот-вот вырвет.

- Bсе нормально?

- Я не совсем знаю, как это объяснить, поэтому я просто собираюсь выйти и сказать это: она хочет заняться с тобой любовью.

- Она что?

- Она предлагает честную сделку. У меня был секс с тобой, так что, если у нее будет секс с тобой - мы квиты.

- Ты издеваешься надо мной?

- Я знаю, это полное безумие, но она не разведется со мной, если мы сделаем это. Ты готовa к этому?

- Ты серьезно только что спросил меня об этом?

- Это единственный способ!

- Ты думаешь, я собираюсь стать лесбой, чтобы спасти твой брак?

- Hе лесбой, a би. А почему бы и нет?

- Потому что, во-первых, я не полная шлюха, во-вторых, я не свингерша, и в-третьих, твоя жена явно психически больна.

- Ты никогда не экспериментировалa или что-то в этом роде? Даже в колледже?

- Нет.

- Я не знаю точно, что она запланировала. Возможно, тебе нужно будет только принимать.

- Ник, я ничего не буду делать с твоей психованной женой. Убирайся из моего дома.

- Пожалуйста. Ты должнa сделать это для меня. Я умоляю тебя.

- Я сказалa, убирайся.

Ник несколько минут рыдал, но это не изменило решения Элизабет. Он вышел из дома и вернулся к машине, шмыгая носом.

- Что она сказала? - cпросила Хизер.

- Нет.

- Ты описал мое нижнее белье?

- Ей было все равно.

Хизер вздохнула.

- Тогда, я думаю, тебе придется ее убить.

- Что?

- Если этот брак будет длиться долго, я не могу допустить, чтобы женщина, с которой ты мне изменил, все еще была жива. Если ты убьешь ее, возможно, мы сможем это уладить.

- Ты серьезно?

- Перестань спрашивать меня об этом. Все, что я говорю с этого момента - серьезно. Ты можешь убить ее, или ты можешь позвонить своей матери и сказать ей, что я развожусь с тобой, потому что ты не смог удержать свой член в штанах.

- Я не могу кого-то убить!

- Почему бы и нет?

- Почему бы и нет? Потому что это убийство! Нельзя просто так ходить и убивать людей!

- Не будь придурком. Никто ничего не говорил о том, чтобы ходить и убивать людей. Я прошу тебя убить одного человека, человека, с которым ты нарушил свои супружеские клятвы. Но если ты думаешь, что наш брак не стоит того, чтобы его спасать...

- Я не думаю, что смогу это сделать.

- Тогда выметайся из машины. Моей машины. По крайней мере, так скажет судья.

- Как я вообще могу это сделать?

- Как хочешь! Она миниатюрная. Ты, наверное, мог бы задушить ее одной рукой. Один быстрый поворот шеи - и хлоп, - одна мертвая шлюха. Или, я думаю, у нас в багажнике есть молоток.

* * *

Элизабет сердито посмотрела на Ника, открывая дверь.

- Послушай, Ник, мне нужно, чтобы ты оставался...

Ее голова откинулась назад, брызнув кровью, когда он ударил молотком ее по лицу. Когда она отшатнулась назад, он вошел внутрь и захлопнул за собой дверь. Он нанес еще один удар, и хотя она успешно блокировала его, раздался нервирующий хруст, когда молоток ударил ее по пальцам.

Она упала на пол, булькая кровью. Она кричала меньше, чем ожидал Ник, но все равно производила достаточно шума, чтобы предупредить соседей, так что ему пришлось действовать быстро. Он бил ее молотком снова и снова, не получая удовольствия от этого, но зная, что это должно быть сделано.

Элизабет умирала не очень быстро. Вероятно, это было потому, что он не мог заставить себя ударить ее со всей силы, хотя это было бы милосердным поступком.

Его правая рука устала, поэтому он переключился на левую.

Вскоре вся его одежда была залита кровью, и он едва мог узнать Элизабет сквозь запекшуюся кровь, но она все еще была жива. Ради Бога, сколько ударов молотком требуется, чтобы кого-то убить? Это было неловко.

Теперь его левая рука устала. Он бросил молоток, пошел на кухню, открыл ящик и достал мясницкий нож.

Он ударил ее ножом в живот семь или восемь раз, практически выпотрошив ее, но она все еще дышала. Он знал, что мог бы покончить с этим, если бы просто воткнул лезвие прямо ей в горло, но глубоко внутри он на самом деле не хотел закалывать объект своей похоти до смерти.

Он должен был это сделать. Она была разрушена - гротескный беспорядок - и пришло время покончить с этим. Он поднес кончик лезвия к ее горлу, прошептал молитву о прощении, а затем вонзил его в нее. В воздух брызнул кровавый гейзер, еще больше крови потекло по обе стороны ее рта, а затем она замерла.

Ник некоторое время плакал, он позвонил Хизер на мобильный, чтобы сообщить ей, что дело сделано. Менее чем через тридцать секунд она открыла дверь и увидела изуродованный труп, который был ее конкурентшей.

- Oбещаешь не злиться на то, что я собираюсь сказать? - спросила она.

Ник кивнул.

- Я передумалa. Давай займемся сексом втроем.

Перевод: Zanahorras

"КЛЕЩИ"

- Все, что тебе нужно сделать - это убить его.

Мистер Саймон кивнул.

- Я понимаю.

- Я очень серьезно отношусь к этому. Это не превратится в сеанс садистских пыток. Ты прижмешь этот пистолет к его лбу, - сказал Нил, протягивая пистолет через стол, - и нажмешь на курок. Если ты хочешь произнести речь перед тем, как сделать это - пожалуйста, но будь краток.

Мистер Саймон поднял пистолет.

- Я готов.

- Если ты откажешься, я не закончу работу за тебя. Так что, если ты думаешь, что не сможешь пройти через это, я бы посоветовал тебе не заходить в ту комнату. Мы все еще можем передать его полиции, без проблем.

- И никакого возврата денег.

Нил улыбнулся.

- Конечно.

Мистер Саймон отодвинул стул и встал.

- Я не собираюсь отступать. Я собираюсь насладиться каждой минутой этого.

- Ладно, видишь ли, у меня от этого возникает ощущение пытки. Мне все равно, что он сделал с твоей дочерью. Это - быстрое, безболезненное убийство. В этом пистолете только одна пуля, и если она попадет куда угодно, кроме его мозга, у нас с тобой возникнут проблемы. Я ясно выразился?

- На сто процентов.

- Тогда ладно. Отомсти.

Мистер Саймон вышел через открытую дверь кабинета Нила. Тот сделал глоток кофе, откинулся на спинку кресла и вздохнул.

Он точно знал, чем это закончится. Мистер Саймон войдет в комнату, закроет дверь, запрет ее и выстрелит девятнадцатилетнему Деррику Нейлору в живот. К черту последствия. Когда Нил попадет туда и сломает ему нос, мистер Саймон решит, что это стоило того, чтобы Деррик еще пару минут мучился.

Дочь мистера Саймона, Вивиан, была избита, изнасилована и оставлена умирать. Она еще не вышла из комы. Были шансы, что уже никогда не выйдет. Так что Нил мог понять, почему ее отец хотел, чтобы парень, который сделал это с его милой, красивой тринадцатилетней дочерью, страдал.

Он заслужил гораздо худшего, чем быстрый выстрел в голову.

Он заслужил медленную смерть, крича часами.

Кем бы он ни был.

Черт возьми, это точно был не Деррик. Бедняга просто случайно совпал по возрасту, телосложению и цвету волос с человеком, которого, по утверждению свидетеля, он видел проходящим мимо парка, где была похищена Вивиан. Дело против Деррика не продержалось бы и тридцати секунд в реальных правоохранительных органах, но бремя доказывания было значительно меньшим, когда речь шла о опустошенном отце, разум которого был отравлен мыслями о мести.

Нил вообще не обладал навыками розыска преступников, но он был довольно хорош в похищении людей и превосходно использовал Photoshop для получения некоторых "неопровержимых доказательств".

В конце концов, настоящий насильник может предстать перед судом, но Нила уже давно здесь не будет, и вряд ли мистер Саймон бросится в полицию, чтобы признаться в убийстве невинного парня.

Пистолет выстрелил.

Нил встал и вышел из своего временного кабинета (все они были временными) как раз в тот момент, когда мистер Саймон появился из другой комнаты. Он был в оцепенении, и слезы текли по его лицу. Он вернул пистолет Нилу.

Нил заглянул в комнату. Деррик лежал на спине на пластике, все еще связанный, под черепом у него скопилась кровь, в центре лба зияла симпатичная маленькая дырочка.

Ладно, значит, он недооценил мистера Саймона. Хорошо.

- С тобой все будет в порядке? - cпросил Нил.

Мистер Саймон кивнул. На нем была старая серая футболка, которую он мог выбросить так, чтобы его жена не заметила, что она пропала, хотя не было похоже, что на ней была кровь.

- Ты идешь домой, крепко обнимаешь свою жену и держишь рот на замке о том, что здесь произошло. Никаких слезливых признаний, понял?

- Понял.

- То, что ты сделал, было благородно. Ты все исправил. Этот кусок человеческой грязи получил именно то, что заслужил.

Мистер Саймон вытер глаза рукавом рубашки.

- Я не чувствую себя виноватым из-за этого.

- Отлично. Убирайся отсюда. Я позабочусь о нем.

Мистер Саймон просто постоял там мгновение, как будто хотел еще что-то сказать, а затем прошел по короткому коридору, открыл дверь и вышел из здания. Дверь за ним закрылась, автоматически заперевшись.

Теперь Нилу нужно было действовать. Никогда не знаешь, в каком эмоциональном состоянии будут люди после этого. Однажды его клиент позвонил в полицию, чтобы признаться по дороге домой. Затем клиент либо потерял контроль над своей машиной, либо предпринял неумелую попытку покончить с собой, врезавшись в дерево, за которой последовало успешное самоубийство (протащил запястья по разбитому оконному стеклу). Это было очень близко.

Он не думал, что мистер Саймон рискует покончить жизнь самоубийством, но когда нужно избавиться от трупа, медлить никогда не стоит.

Жаль, что он не мог нанять кого-нибудь, чтобы помочь с этой частью процесса. Затащить тело глубоко в лес и закопать его было сущей мукой. Может быть, мне стоит нанять стажера, - подумал он с улыбкой. - В конце концов, это образовательный материал.

Кто-то начал колотить в дверь. Мистер Саймон?

- Впусти меня! Впусти меня!!!

Да, это был мистер Саймон. Внезапно Нилу представилось ужасное видение этого здания, полностью окруженного полицией. Однако, если бы это было так, ему хотелось бы верить, что мистер Саймон не был настолько поразительно глуп, чтобы колотить в дверь, чтобы вернуться.

Вероятно, его просто поразило осознание того, что он отнял человеческую жизнь, и он взбесился. В прошлый раз тоже так было. Нил собирался ввести дополнительную плату за психологические консультации.

Дверная ручка повернулась несколько раз, а затем мистер Саймон начал пинать дверь.

- Пожалуйста, впусти меня, о, пожалуйста, Боже, скорее, пожалуйста, позволь мне...!

Он перестал кричать и колотить.

Нил поспешил к двери и посмотрел в глазок. Мистера Саймона там не было. Не было также забрызганного кровью серийного убийцы с топором в руках и отрубленной головы мистера Саймона. Там никого не было.

- Тебе нужно просто успокоиться, - сказал Нил, стараясь говорить успокаивающим тоном, чтобы его все еще слышали через дверь.

Ответа нет.

- Ты все еще там?

Ничего.

У Нила не было особого выбора, кроме как открыть дверь и выяснить, что произошло. Он не мог просто оставить там мертвое тело, если мистер Саймон умер от сердечного приступа или чего-то в этом роде.

Он открыл дверь, врезавшись в неподвижное тело мистера Саймона. Мужчина лежал на спине, глаза закрыты, рот слегка приоткрыт, руки раскинуты. Его правая рука была покрыта...

Что это были за твари?

Нил схватил мистера Саймона за лодыжки и втащил его обратно в здание. Он закрыл дверь, а затем присел на корточки рядом с ним.

На его коже было две дюжины - может быть, три? - насекомых. Клещи? Каждый из них был шестиногим монстром, размером с его ноготь большого пальца. Как они все так быстро набросились на парня? Вокруг не было даже кустов, через которые он мог бы пройти; это была обычная асфальтированная парковка.

Нил попытался отбросить одного из них. Тот дернулся, но не оторвался от руки мистера Саймона.

Мистер Саймон все еще дышал. Нил несколько раз легонько хлопнул его по лицу.

- Эй, очнись! Oчнись!

Нет, подождите. Это была ошибка. Лучше оставить мистера Саймона без сознания и не шуметь.

Нил зажал одного из насекомых между большим и указательным пальцами и потянул. Тот потянул плоть мистера Саймона, оказал некоторое сопротивление, а затем оторвался от его руки, оставив маленькую кровавую дырочку. Нил сжимал пальцы до тех пор, пока клещ не лопнул.

Если бы он вырвал каждого из них, могло бы начаться такое сильное кровотечение, что ему пришлось бы отвезти мистера Саймона в больницу. Он мог просто бросить его перед отделением неотложной помощи, но это все равно было слишком рискованно. Там были камеры. Предполагалось, что они разойдутся сразу после казни и больше никогда не увидятся.

Нилу нужно было их сжечь. Он пожалел, что бросил курить двести шестнадцать дней назад.

Нет, подождите. У него в багажнике машины была зажигалка. Не для сигарет; это была часть его одноразовой сумки на случай, если ему понадобится скрыться без предупреждения. Одноразовая сумка. Хех.

Он встал и потянулся к дверной ручке. Поколебался.

Не будь смешным. Они не собираются прыгать на тебя.

И все же с мистером Саймоном что-то случилось. Он не просто залез в большую коробку с жуками.

Нил опустил руку. Пока он не узнает наверняка, что происходит, он останется внутри.

Он снова опустился на колени и осмотрел руку мистера Саймона. Насекомые становились больше, наливались кровью? Он не мог точно сказать, но они, казалось, немного пульсировали. Хотя Нил был далек от брезгливости - он видел, как люди умирали довольно ужасной смертью, - это действительно выбило его из колеи.

Он сорвал и раздавил еще одного клеща. Вытер остатки о джинсы мистера Саймона. Раздавил третьего. Раны казались не очень глубокими, так что, возможно, на самом деле не было необходимости останавливать кровотечение.

Мистер Саймон открыл глаза.

Посмотрел на свою руку.

Его молчание закончилось.

- Тихо! - сказал Нил, хотя он, вероятно, отреагировал бы точно так же, если бы его руки были покрыты кровососущими насекомыми.

Мистер Саймон начал отчаянно колотить себя в грудь.

Нил задрал рубашку. Он предполагал, что насекомые были только на его обнаженной плоти, но нет, на груди их было больше, чем на руках.

Там также было несколько кровавых дырок.

Твари оторвались, или...?

Нет. Он наблюдал, как однa из них быстро исчезлa. Они зарывались в плоть.

Сжечь их больше не было возможности, если только он не пойдет и не достанет чертов огнемет. Что, черт возьми, он должен был делать? Отрывать их сотнями, одного за другим, и рисковать заполучить их на собственную плоть?

Нил определенно не позвонит в 911. В любом случае, скорая помощь не приехала бы вовремя.

Единственный план, который имел хоть какой-то смысл, заключался в том, чтобы держать мистера Саймона с закрытым ртом, пока он умирает. И если это означало несколько раз бить его головой об пол, пока он не потеряет сознание - пусть будет так. Вероятно, это был бы акт милосердия.

Как будто поняв, что он имел в виду, мистер Саймон перестал кричать. Затем его глаза расширились, когда он посмотрел на что-то позади Нила.

Нил быстро оглянулся через плечо. Там ничего не было.

Должен ли он предложить какое-то бессмысленное заверение?

- С тобой все будет в порядке, - сказал Нил, когда из уголка рта мистера Саймона потекла струйка крови.

- Что ты такое? - спросил мистер Саймон.

- А?

- Пожалуйста, не надо.

Нил понял, что мистер Саймон обращается не к нему. У него были галлюцинации. Возможно, он видел Бога или другого парня.

- Я должен был! - сказал мистер Саймон.

Его руки и грудь теперь были полностью красными, и почти не было видно насекомых. На его штанах начали появляться красные пятна.

- Я... должен был... - повторил он теперь едва слышно.

Потом он умер.

Нил отодвинулся от него. Что, черт возьми, только что произошло? Он что, вышел на улицу и валялся в грязи, кишащей насекомыми? Нил никогда не видел ничего подобного, a он видел кое-какое серьезно ненормальное дерьмо.

Теперь ему придется избавиться от двух тел и быть действительно чертовски осторожным с...

- Привет.

Голос, низкий и раскатистый, раздался у него за спиной. Нил резко обернулся. На этот раз там что-то было.

В течение нескольких мгновений Нил не мог до конца осознать то, что он видел. Это было что-то вроде человека по форме и размеру, но человек был сделан из крови, как прозрачная стеклянная фигурка, залитая кровью, без настоящего стекла.

Сотни насекомых кружились в крови.

У него не было рта, но Нилу показалось, что оно улыбается ему.

- Привет, - повторило оно.

Рта по-прежнему не было.

- Ухх...

- Будь вежлив.

- Привет?

- Так-то лучше.

- Что ты, черт возьми, такое? - спросил Нил, хотя и знал, что ответом будет "какая-то гребаная галлюцинация".

- Чувство вины.

Нил на мгновение уставился на нечто-из-кровавых-жуков.

- Что?

- Чувство вины. Бенджамина Саймона поглотило чувство вины за тот ужасный поступок, который он совершил. Его съели заживо. Но он страдал недолго. Его агония закончилась через минуты, а не дни. И они не ползали по его лицу. Не пожирали его глазные яблоки. Не впивались в его язык, когда он кричал. Для него было бы намного ужаснее, если бы он совершил больше зверств. Намного-намного хуже. И гнев и тоска не были бы оправданием.

Из крови начали выпадать насекомые. Десятками. Затем сотнями. Затем тысячами.

Они даже не ползали по полу. Они просто внезапно набросились на него.

- Hадеюсь, что твоя совесть чиста.

Перевод: Zanahorras

"ПЛАЧ"

Я пишу, а на клавиатуру льются слезы.

Это из-за перца хабанеро[10]. Я недавно его разрезал и потёр кусками глаза, что для меня в порядке вещей. Впервые попробовал так сделать в шесть, чисто из любопытства. Ощущения отстойные, на новую попытку я решился нескоро. Но примерно через месяц вновь поддался искушению, и теперь натирать перцем глаза для меня почти привычка.

Небось думаете: вот ненормальный?

Читаете мой рассказ и чувствуете себя лучше меня, просто потому что я натираю глаза жгучим перцем, а вы, скорее всего, нет. Ничего, все в порядке. Имеете полное право. В смысле, если бы я увидел, как кто-то тычет себе в лицо вилкой, тоже подумал бы: Ну и придурок, я намного умнее.

Ладно, тут я приврал. Я тычу себе в лицо вилкой почти так же часто, как натираю глаза хабанеро. Не настолько сильно, чтобы зубцы пробили одну щеку и вылезли из другой, но четыре кровоточащие отметины остаются. Потом я обрабатываю их антисептиком: отчасти для дезинфекции, а отчасти потому, что мне нравятся пикантные ощущения, которые при этом возникают.

Кто-то скажет, что у меня проблемы с головой. Что ж, отвечу я, разумно, спору нет. У меня и впрямь проблемы. Не стоит думать, что я поливаю алкоголем проколы от вилки и считаю себя нормальным.

Да, кстати, меня зовут Герберт Томас, и мне двадцать шесть. Наверное, следовало начать с этого, а не с рассказа о том, как я себя истязаю. У меня светлые волосы, голубые глаза, небольшое брюшко и сросшиеся брови, но они совсем светлые, так что незаметно. А живу я в Сиэтле.

Родившись, я не закричал, как обычные дети. Вообще-то, когда врачи меня вытащили, они даже толком не знали, живой ли я. Моя мать умерла за несколько минут до этого.

Папа не винил меня в ее смерти, за что ему большое спасибо. Жизнь в родном доме намного приятнее, если твой отец не орет все время: Монстр! Что ты за ребенок такой, если собственную мать убил?! Формально, конечно, вина моя, но я ведь не нарочно. Не то чтобы я у нее в утробе мечтал: Сука! Что б ты сдохла!

Для ребенка без матери у меня было более или менее нормальное детство. Папе казалось странным, что я никогда не плакал, и он рассказал об этом моей тете. Та ответила, что ребенок, который не будит по ночам гребанным плачем, - драгоценный дар, и его следует благодарно принимать, не то Всевышний скажет: Ах так, хочешь реву-корову? Сейчас организую!

Когда мне исполнилось шесть, моего папы не стало. Его смерть была горем уже сама по себе, но еще хуже было то, что он умер в мой день рождения. Причем умер, надышавшись гелия из воздушных шариков, чтобы посмешить меня своим глупым пронзительным голоском, да еще и рухнул на щенка, которого мне подарили в тот день.

Но я не заплакал. Огорчился, но не заплакал.

На похоронах я подслушал разговор родственников. Им казалось странным, что я не оплакиваю папу. Моя бабушка считала это противоестественным до жути, так что я подошел к гробу и, сморщив лицо, попытался прослезиться. Ничего не вышло. Скорее, мне хотелось кричать в ужасе от близости к мертвецу, но я и этого не сделал.

Гроб опустили в землю, и все начали рыдать. Я попытался разобраться, в чем секрет, но так и не смог выдавить из себя ни слезинки. Пришлось притвориться, тереть глаза и всхлипывать, просто чтобы бабушка не считала меня противоестественным.

Я переехал жить к тете. Она хорошо ко мне относилась, и у нее было кабельное телевидение. Тетушка обожала готовить и постоянно придумывала новые рецепты. Однажды она нарезала перец хабанеро для какого-то гурманского нового блюда. Зазвонил телефон, и она отлучилась, наказав мне ничего не трогать.

Я подошел к столу. Увидеть оранжевые перчики не хватило роста, но я смог дотянуться до разделочной доски и стащил ее на пол. Нарезанный хабанеро рассыпался по всей кухне.

Проявила ли моя тетушка безответственность? Я так не думаю. Например, до ножа я добраться не смог. Вы только представьте, что было бы, если бы я потянул ту доску, и мне ударило по голове здоровенным ножом. Умею я плакать или нет не имело бы никакого значения. Тетя тщательно прятала от меня ножи. Откуда ей было знать, что рядом с перцами меня оставлять нельзя?

Я поднял кусочек перца, убедился, что тетя не увидит, как я ем с пола, забросил его в рот и тут же выплюнул. Видели бы вы меня! Будь тогда Ютуб, видеоролик с той сценой собрал бы кучу просмотров.

Не помню, как мой шестилетний разум совершил прыжок от "Какая бяка!" до "А что будет, если потереть ей глаза?". Главное, что он это сделал, и моя рука послушно удовлетворила его любопытство.

Хлынули слезы.

Я первым делом подумал, что сейчас останусь без глаз и, естественно, завизжал в панике. Мгновением позже, когда тетушка засунула мое лицо под кран в ванной, я понял, что впервые в жизни заплакал.

Оказалось, плакать не так уж здорово.

Я не смог объяснить тете свой поступок. Скорее всего, она решила, что я, как большинство шестилетних мальчишек, не особо умен. Я и не думал, что захочу повторить этот опыт, но в следующем месяце мы смотрели очень грустный фильм о двух близких подругах. У каждой была своя смертельная болезнь. Одна подруга в конце концов умерла, а вторая не смогла прийти на ее похороны потому, что пластом лежала в больнице. В последней сцене она смотрит в потолок палаты и шепчет, что предпочла бы лейкемию, а не СПИД, потому что так умрет быстрее и встретится со своей подругой на небесах.

Тетушка плакала над этим фильмом навзрыд. Я тоже хотел, но не смог. В смысле, я вовсе не социопат и понимал, как печально положение героини.

Я спросил у тети можно ли взять апельсин, и она сказала "да", так что я отравился на кухню, открыл холодильник и тихонько вынул хабанеро из полиэтиленового пакета. Затем разрезал перец на две половинки и натер глаза. Жгло адски! Как будто к ним приставили по паяльной лампе. Зато я не могу отрицать результат - новые слезы!

- Что с тобой? - спросила тетя, когда я заплаканный вернулся в гостиную без апельсина.

- Расстроился из-за фильма.

Не забывайте: мне было всего шесть.

Тетя снова сунула меня под кран в ванной и предупредила, что я могу ослепнуть, если буду продолжать в том же духе. Меня обеспокоила легкость, с которой она разгадала мой обман. Неужто настоящие слезы не жгут, как кислота?

Я продолжал в том же духе, а тетя ругалась и промывала мне глаза. К психиатру она никогда меня не водила, и, оглядываясь в прошлое, я ее понимаю: врачи стоят денег. Правда, когда вспоминаю детство, меня неприятно удивляет, что она не перестала покупать перцы хабанеро.

Я не плакал, когда в школе меня столкнули с качелей, когда поскользнулся на льду, когда пришлось съесть подозрительный "M&M" без глазури, якобы очищенный, и когда я случайно зашел в женский туалет, а Джимми Зепп заметил и разболтал всей школе, после чего все начали надо мной смеяться и обзывать девчонкой.

Плакал я только от перцев. А позднее, уже в шестнадцать, - от вилки.

Помнится, в тот день я пришел домой, покосил газон, подстриг кусты, помыл машину и, когда тетя поставила передо мной тарелку спагетти, набросился на еду, как волк. Тут же навернул на вилку и поднес ко рту.

Прежде чем закатывать глаза знайте: я вовсе не пытаюсь оправдать лютым голодом то, что воткнул себе в щеку вилку. Не пытаюсь намекнуть, что вы поступили бы так же. Хоть мы и не знакомы лично, поверьте, я стопроцентно уверен, что вы бы не стали так делать. Но я сделал и заплакал, потому что у меня из щеки торчала обернутая спагетти вилка.

Моя обычно добрая, понимающая и политкорректная тетушка, не выдержав, спросила уж не умственно отсталый ли я.

Я вынул вилку, съел спагетти на ней и бросился к себе в спальню порыдать в одиночестве. Почему так вышло? Мне доводилось испытывать боль и сильнее, да и унижали меня похлеще. Так почему слезы?

Как только рана зажила, я ткнул себя снова. И заплакал.

Как только и эта рана зажила, я ткнул себя снова. И снова заплакал.

В третий раз я плакал уже не так сильно, так что вернулся к трюку с хабанеро. Как оказалось, если чередовать эти два метода, можно получить наибольшее количество слез. Теперь я мог регулярно плакать и чувствовал себя нормальным.

На свой семнадцатый день рождения, когда к нам в гости приехала моя бабушка, я подслушал ее разговор с сестрой. Мол, противоестественно до жути, если парень в моем возрасте то и дело плачет. Вот дерьмо!

На мой семнадцатый день рождения тетушка умерла. Она ехала домой с тортом для меня, но у машины внезапно отказали тормоза. Тётя врезалась в другую машину, за рулем которой сидела мать шестерых детей. Та умерла при столкновении, а трое детей стали инвалидами, которым нужен постоянный уход. Правда, назавтра их число сократилось до двух, потому что ребенок, который ехал рядом с матерью, наконец перебрался из интенсивной терапии в морг.

Мне было так грустно. Я всадил в щеку вилку и заплакал.

- Что-то не слишком он убивается, - шепнул один из моих кузенов другому. - Я пролил слез больше, хотя тетя Бетти мне даже не нравилась.

Вот дерьмо!

Я пошел в ванную, достал перочинный ножик и воткнул его под ноготь. Больно! Однако я не заплакал. Я повторил процедуру с каждым пальцем на левой руке. Указательный кольнул только до крови, но к тому времени как добрался до мизинца, уже вгонял нож на всю длину ногтя. Боль неимоверная, и я определенно издал какие-то жалобные звуки, но слез не было.

Почему трюк с вилкой сработал, а с ножом под ногтями нет?

Возможно, дело в сочетании боли и унижения. Каждый раз, когда я колол себя вилкой, мне вспоминался собственный идиотизм. Это надо же: умудриться проткнуть себе лицо столовым прибором!

Как я мог поднять ставки?

Подобно большинству людей, ребенком меня мучили кошмары: я в школе, и на мне только нижнее белье. Но быть полуголым в похоронном бюро менее унизительно, и я решил сделать следующий шаг - обнажиться полностью.

Разумеется, я должен был почувствовать неловкость, но, хотя у меня не гигантский пенис, размер у него, если верить статьям, вполне приличный. Ничего у меня не вышло. Тогда я включил холодную воду и плескал ее в пах, пока мое хозяйство не сморщилось до подходяще позорной длины.

Гмм-м-м. Вообще-то, оно все равно осталось слишком большим.

Имелся хороший способ вызывать сильную боль и решить проблему с размером.

Нет-нет-нет. Это был бы уже перебор!

Поэтому я его только проткнул.

Закончив, я подошел к тетиному гробу и - поверьте! - я в жизни так сильно не плакал.

В течение нескольких лет после этого случая я вел немного одинокое существование. В психиатрической лечебнице мне не давали ни вилок, ни хабанеро, так что я почти не плакал. Но в конце концов меня выпустили.

Вот тогда я и встретил Сару.

Поскольку Сара сексуально возбуждалась только от игр с ножом и порезов, наносимых другим людям, она считала, что ее ждет не совсем полноценная интимная жизнь. Но я, наоборот, приветствовал чудаковатость своей новой подруги. У предыдущего бойфренда Сары был аномально большой. Думаю, она говорила бы мне, что я не ровня ее бывшему, даже без моей просьбы. Так что я получил оба нужных компонента.

Все идеально. Иногда я чувствую себя лентяем, потому что свалил всю пыточную часть на Сару, но я искупаю вину тем, что пашу на двух работах: это позволяет нам оплачивать ее пристрастие к героину и кормить ораву подобранных на улице котиков.

И да, я до сих пор иногда натираю глаза хабанеро. Честно говоря, левый уже не видит, но я все равно продолжаю чисто из ностальгии.

Каждый день мы плачем вместе. И жизнь - прекрасна.

Перевод: А. Вий & Л. Козлова

"ЖЕСТОКАЯ ПОНОЖОВЩИНА И ПОСЛЕДУЮЩАЯ МЕСТЬ СКУТЕРА БРАУНА ПОСЛЕ СМЕРТИ"

- Итак, мистер Гален, сколько раз вы ударили ножом мистера Брауна?

- Я не помню.

- Серьезно? Конечно, вы помните.

- Не то, чтобы я считал каждый удар.

- Конечно, нет, конечно, нет, но я думаю, вы можете хотя бы приблизительно назвать цифру.

- Не знаю. Двадцать?

- Сорок три.

- Сорок три? Правда?

- Да, мистер Гален. Вы нанесли жертве сорок три удара ножом.

- Ого. Это очень много.

- Это точно. Тогда не могли бы вы объяснить мне, почему вы посчитали необходимым нанести ему столько ударов?

- Ну, я пытался его убить.

- Это очевидно, мистер Гален.

- Я тоже думал, что это очевидно, но это вы спросили. Сам бы я не стал спрашивать. Похоже на здравый смысл.

- Мой вопрос был не о том, желаете ли вы жизни или смерти мистеру Брауну. Мой вопрос был о количестве. Если вы ударили человека ножом один, два или, возможно, даже три раза, то вашим мотивом могло быть убийство. Но если вы ударили его сорок три раза, то можно предположить, что здесь есть более глубокая причина.

- Нет, я просто хотел убедиться, что он мертв.

- Где вы нанесли второй удар, мистер Гален?

- За барной стойкой.

- Не пытайтесь превратить это в безумную комедию, мистер Гален. Вы прекрасно знаете, что я спрашивал о том, какая часть его тела получила именно это ножевое ранение.

- О. Я забыл.

- Вспоминайте, мистер Гален. Вспоминайте.

- В шею?

- В горло. Вы вонзили нож прямо в его горло.

- А, да, точно. Попал прямо в адамово яблоко.

- Вы гордитесь этим?

- Нет, сэр.

- Тогда скажите мне, мистер Гален, как вы думаете, сколько людей могут выжить после того, как восьмидюймовое зазубренное лезвие охотничьего ножа вонзится им в горло?

- Я думаю, что есть какой-то определенный процент выживания.

- Возможно, да, возможно. Но согласны ли вы, что нанесение еще сорока одного удара ножом после этого можно считать чрезмерным?

- Не все удары были в его шею.

- Нет, не все.

- Я знаю, что, по крайней, мере один попал ему в палец. От этого не умирают.

- Из сорока трех ножевых ранений, которые получил мистер Скутер Браун, ровно два были на его пальцах. Что вы об этом думаете?

- Ему следовало бы чаще поднимать руки, чтобы защититься.

- Вы это серьезно, мистер Гален?

- Очень, сэр.

- Не похоже, что это так.

- Я просто хочу сказать, что если кто-то наносит вам множественные удары охотничьим ножом, то, возможно, вам следовало бы поднять руки вверх. Вот и все.

- Вы предполагаете, что у мистера Брауна были суицидальные наклонности?

- Нет, не обязательно. Я лишь говорю, что если бы меня ударили ножом, я бы приложил больше усилий, чтобы блокировать нож. Вот и все, что я хочу сказать.

- Возможно ли, мистер Гален, что когда лезвие вошло в его горло, его умственные способности могли быть нарушены, что затруднило ему определение правильного способа защиты?

- Да, это возможно.

- На самом деле, я считаю себя намного выше среднего в искусстве самообороны, и все же, если я действительно честен с самим собой, я должен признать, что артериальное кровотечение создало бы для меня трудности в принятии наилучших решений.

- Я уже согласился, что это возможно! Вам не нужно продолжать сучиться по этому поводу!

- Почему вы проявляете антагонизм, мистер Гален?

- Это не так.

- Вы хотите сказать, что употребили слово на букву "с" в неантагонистической манере?

- Я просто пытаюсь объяснить, что произошло, а вы продолжаете меня осуждать!

- Приведите мне пример того, где я вас осуждал.

- Вы обвинили меня в том, что я сказал, что он был самоубийцей, только потому, что я сказал, что я бы выше поднял руки, если бы меня ударили ножом.

- Вы правы. Я так и сделал. И за это я прошу прощения.

- Спасибо.

- На чем мы остановились?

- Я забыл.

- Ах да. Вы ударили его ножом сорок три раза, но, как мы уже обсуждали, даже человек без формального образования в области медицины и/или анатомии знает, что второй удар был смертельным для мистера Брауна. И все же вы продолжали наносить ему удары снова, снова и снова. Почему?

- Наверное, у меня небольшая проблема с яростью.

- Небольшая?

- Да, небольшая.

- Ну же, мистер Гален, конечно, мы оба можем согласиться, что такое большое количество ножевых ранений считается больше, чем "небольшая" проблема с яростью.

- Почему вы продолжаете об этом говорить? Разве одна ножевая рана и сорок три ножевые раны - это не одно и то же количество ярости? Прекратите, ради Бога.

- Я не могу это прекратить. Потому что вы знаете, к чему я веду, не так ли?

- Нет.

- А я думаю, что знаете.

- На самом деле нет.

- Сколько времени прошло между первым ударом и последним?

- Я не помню.

- Интересно.

- Я не смотрел на часы.

- Вы серьезно?

- Вы всегда смотрите на часы, прежде чем начать что-то делать и когда заканчиваете? Сколько времени вам понадобилось, чтобы купить брюки?

- Прекратите пытаться сменить тему. Мои брюки не имеют отношения к делу, и вы это знаете.

- Я просто хочу сказать...

- Что вы хотите сказать?

- Что вы не знаете точного времени, которое ушло, на каждое отдельное событие, которое вы делаете каждый божий день.

- Справедливо. Полагаю, я приму ваш вызов, мистер Гален. Покупка этой пары брюк заняла у меня примерно пятнадцать минут, если считать время, проведенное в примерочной, и время, проведенное в очереди на кассу. За это время, я думаю, я также купил две или три рубашки. Итак, пятнадцать минут - вот мой ответ. А ваш?

- Я не уверен.

- Правда?

- Я думаю, что, возможно, прошло около пятнадцати минут.

- Вы серьезно пытаетесь убедить меня, что вы верите, что прошло всего пятнадцать минут?

- Примерно так.

- Пожалуйста, не лгите мне, мистер Гален.

- Это могло быть и дольше.

- Как насчет двух часов и тридцати шести минут?

- Это было так долго?

- Действительно.

- Ничего себе. И сколько времени ему понадобилось, чтобы умереть. Пятнадцать минут?

- Две минуты, мистер Гален.

- О.

- Две короткие минуты, за которые мистер Браун истек кровью. И все же вы продолжали наносить удары ножом по его трупу в течение некоторого времени после этого. Вы считаете, что это свидетельствует о здоровой психике?

- Думаю, нет.

- Не уместно ли, в самом деле, сказать, что вы больной и ненормальный человек?

- Все зависит от вашего определения слова "больной".

- Вы что, хотите облегчить ситуацию?

- Нет, сэр.

- Вы действительно считаете, что я использовал определение "больной", используемое современной молодежью, которое означает "потрясающий" или "очень крутой"?

- Возможно.

- Мистер Гален...

- Ладно, нет, я так не считал.

- В вашем недавнем поведении нет ничего "потрясающего", "очень крутого" или "классного". На самом деле, это было отвратительно. Оно не было ни восхитительным, ни благородным, ни даже особенно умным. Это не создавало впечатление, что вы мачо. Если бы вы убили его голыми руками, тогда, возможно, я бы восхитился этим - не с моральной точки зрения, конечно, а чисто с точки зрения мастерства. Но то, что вы сделали, заставило вас казаться не более чем пускающим слюни психопатом

- Я не пускал слюни.

- Все еще лжете, мистер Гален?

- Я только немного пускал слюни.

- Вы вытирали рот в семи разных случаях.

- Это не значит, что я пускал слюни!

- Вы также издавали хлюпающие звуки.

- Немного крови попало мне в рот!

- Человек не хлюпает, когда кровь из его жертвы брызжет ему в рот. Человек хлюпает, когда слюна возбуждения вытекает из его слюнных желез. Вы меня отталкиваете, мистер Гален. Вы вызываете у меня отвращение до самой глубины души. На самом деле, я бы хотел, чтобы вас не было в моем кабинете, потому что ваше присутствие вызывает у меня ощущение, что моя кожа покрыта грязью и насекомыми.

- Мне уйти?

- Нет, так как вы здесь, я хочу покончить с этим.

- Вы уверены? Вы кажетесь раздражительным.

- Нет, нет, все в порядке. Способность заглядывать в чужие воспоминания делает меня раздражительным, но я в порядке. Так вы хотите, чтобы я вернул мистера Брауна к жизни?

- Да, сэр.

- Зачем?

- Чтобы извиниться.

- Это действительно так?

- Да.

- Вы уверены?

- Да.

- Вы не будете колоть его снова?

- Нет, сэр. С меня хватит. С самого начала это было неправильно, и я извлек урок из своей ошибки.

- Я хотел бы поверить вам, мистер Гален. Очень хотел бы. Но меня беспокоит то, что вы даже не знали мистера Брауна до того, как начали наносить удары.

- Я понимаю ваше беспокойство.

- Если бы он причинил вам какой-то вред, даже незначительный, например, подрезал вас в пробке, я мог бы подумать: Ну, это была непропорционально жестокая реакция, но, по крайней мере, я могу точно определить мотив. Но когда вы заманиваете джентльмена в свой фургон под предлогом необходимости медицинской помощи несуществующей жене, у которой сердечный приступ, а затем зарезаете его до смерти и продолжаете наносить удары в течение более чем двух часов после смерти, я вынужден сделать вывод, что вы психически больны.

- Это справедливо.

- Я не пытаюсь быть грубым. Я просто считаю, основываясь на информации, которую я извлек из нашего разговора и непосредственно из вашего мозга, что вы желаете этому человеку зла.

- Нет. Я просто хочу извиниться.

- Я вам не верю.

- Разве вы не можете читать мои мысли?

- Да, но мои экстрасенсорные способности больше связаны с воспоминаниями. Конкретные образы. Не эмоции. Я знаю, например, что вы энергично мастурбировали во вторник вечером, но не знаю, что вы при этом чувствовали.

- О, простите за образ.

- Не нужно извиняться. Я видел и похуже. Теперь, у меня есть возможность прощупать глубже с помощью моих способностей, чтобы узнать, говорите ли вы правду, но для этого мне нужно облизать ваши глазные яблоки.

- Облизать мои глазные яблоки?

- Да.

- Это звучит ужасно.

- Да.

- Хорошо, сделайте это. Вперед.

- Вы уверены?

- Да.

- Тогда очень хорошо. Держите их широко открытыми.

- Ой!

- Вы знали, что будет больно, верно? Для вас это не было сюрпризом.

- Я не знал, что будет так больно!

- Ну, теперь знаете. Хммм... Ладно, теперь я должен извиниться за то, что выразил сомнения в ваших намерениях, потому что я вижу, что вы действительно хотите сказать мистеру Брауну, что вам жаль. По какой-то странной, безумной, непостижимой причине для вас важно, чтобы он принял ваши извинения. Очень, очень странно.

- Я же говорил вам!

- Не делайте вид, что мои подозрения не оправдались, мистер Гален. Вы - дикий зверь.

- Но вы можете вернуть его к жизни?

- Да.

- Когда?

- Он уже снова жив. Я не хочу терять время.

- Скутер...?

- Ты!

- Я просто хочу сказать, что мне жаль.

- Пошел ты!

- И он снова мертв. Простите. Моя способность оживлять мертвых недолговечна.

- Он... он... он отверг мои извинения!

- Да, конечно, отверг. В его ответе не было ничего выдающего желаемое за действительное.

- Но... я заплатил пять тысяч долларов, чтобы он принял мои извинения!

- Вы могли бы упомянуть о расходах, пока он был жив. Лично я бы начал с этого, но поскольку я никогда не закалывал человека до смерти, я не могу сказать, что знаю, как бы я себя повел.

- Эгоистичный ублюдок!

- Он был груб, но вы ведь можете понять его точку зрения?

- Он должен был облегчить мою совесть! Теперь у меня будут бессонные ночи до конца жизни! Скорпионы, которые живут под моей кожей, никогда не перестанут жалить меня! Я уже чувствую их! Их клещи режут мои вены! Я вижу их залитые кровью глаза! Так много крови! Так много крови!

- Наши дела здесь закончены, мистер Гален?

- Так много крови!

Перевод: Грициан Андреев

"ПОРА КУПАТЬСЯ!"

- Тебя не засосет в слив, - настаивал Честер.

Его четырехлетний сын заглянул в мыльные глубины ванны, оглянулся на Честера и энергично кивнул головой, как бы говоря: Да, засосет! Я знаю, что засосет! Меня засосет! Засосет! Непременно!

- Обещаю, что не засосет, - сказал Честер, который только что вернулся домой после чрезвычайно долгого, чрезвычайно утомительного и чрезвычайно напряженного рабочего дня, и в данный момент у него не было терпения на нелепые, необоснованные страхи.

Честер-младший продолжал мотать головой.

Честер вздохнул.

- Да ладно, Джуниор, ты же знаешь, что тебя никак не может засосать в канализацию. Ты слишком большой. У тебя даже нога туда не пролезет, не то что все тело. Теперь залезай в ванну.

- Нет.

- Там есть пробка. И это очень качественная пробка. Даже если ты сможешь пролезть в слив, а ты не сможешь, пробка не даст ничему туда попасть. Я не буду вытаскивать пробку, пока ты не вылезешь из ванны, обещаю. Теперь ты готов принять ванну?

- Нет.

Как жизнь Честера докатилась до такого? Как получилось, что он спорил с маленьким голым ребенком из-за того, что тот боится принимать ванну? Его мать была права: ему не следовало заниматься сексом.

- Ты уже принимал много ванн. Ты хоть раз спускал воду в слив? Даже ни разу, верно? Это абсолютно безопасно.

Честер-младший покачал головой, передавая смысл сказанного: Это небезопасно! Не безопасно! Не безопасно! Это не так! И только дурак будет думать по-другому.

- Я досчитаю до трех, а потом...

- Нет!

- По крайней мере, позволь мне досчитать до...

- Нет!

Честер положил руки на плечи сына и приподнял его. Джуниор тут же начал брыкаться, пинаться, кричать, плакать и мочиться.

- Прекрати! - сказал Честер, опуская ноги Джуниора к воде. - Я серьезно!

Крик Джуниора усиливался до тех пор, пока Честер не подумал, что его зубы могут раздробиться. Как только ноги Джуниора вошли в воду, стало ясно, что на стенах и потолке скоро будет больше воды, чем в ванне, поэтому он сдался, вытащил Джуниора и поставил его обратно на кафельный пол.

- Что происходит? - спросила Саша, заглянув в ванную.

- Он не хочет принимать ванну!

- Хорошо, я сделаю это, - сказала она с не слишком заметным раздражением в голосе.

Была очередь Честера принимать ванну, и он знал, что правильнее было бы сказать: Нет-нет, я позабочусь об этом, - но он действительно не мог справиться с этим сегодня. Как-нибудь в будущем он займет дополнительную очередь.

Он спустился вниз и включил телевизор, увеличив громкость так, чтобы слышать шоу "Кафе, закусочные и забегаловки" поверх воплей, брызг и апокалиптического хаоса наверху. Примерно через десять минут шум прекратился, сменившись грохотом шагов по коридору и громким писком Джуниора, прыгающего на его кровати.

Саша спустилась по лестнице, вся мокрая. В ванной было много полотенец, которыми она могла бы воспользоваться, так что ее мокрый статус явно использовался для того, чтобы заявить о себе.

- Ванна готова, - сказала она.

- Спасибо.

Он вдруг подумал, что может смыться в канализацию.

- Я знаю.

- Значит ли это, что наш ребенок тупой? У детей бывают глупые страхи, но любой мог бы посмотреть на этот слив и понять, что он туда не пролезет.

- Ему четыре года.

- Я знаю это. Я же не жду, что он поймет, как происходит деление ядер. Просто мне кажется, что если ты смотришь на этот крошечный слив и думаешь, что тебя туда засосет, то, возможно, ты тупица.

- Честер!

- Что? Разве я не прав? Ты должна признать, что это довольно неразумная мысль, даже для четырехлетнего ребенка.

- Когда ты был ребенком, ты представлял, что в твоем шкафу живет монстр?

- Да, но на самом деле это имеет смысл. Я не имею в виду, что там мог быть настоящий монстр, но если бы он там был, он мог бы поместиться в моем шкафу. Логика работает. Даже монстр под кроватью имеет смысл; там было бы тесновато, но что-то могло бы лежать там и ждать, чтобы съесть тебя. Но вся эта история с канализацией... не нужно, чтобы "Разрушители мифов" проводили какой-то сложный эксперимент, чтобы опровергнуть это. Честер-младший может быть тупицей.

- Ты так и будешь сидеть здесь, оскорбляя нашего сына, или принесешь мне полотенце?

- Я принесу тебе полотенце.

* * *

Следующий рабочий день Честера был еще более долгим, утомительным и напряженным. Придя домой, он хотел только холодного пива и какой-нибудь телепрограммы, которую он мог бы понять, не находясь в полном сознании.

К сожалению, как только он уселся в кресло, он услышал, как к подъезду подъехала машина Саши с Джуниором. Ее работа находилась ближе к детскому саду, поэтому чаще всего она привозила его домой.

Когда она провела его через парадную дверь, Честер увидел, что четырехлетний малыш с ног до головы покрыт грязью, как будто он занимался борьбой в грязи. В волосах у него был розовый катышек, похожий на жвачку.

- Что с ним случилось? - спросил Честер.

- Он упал в лужу с грязью.

- Почему они его не отмыли?

- Это случилось после того, как я его забрала. Я разговаривала с Хелен, а он пошел и сделал сальто-мортале.

- Он испачкал грязью всю машину?

- Я заставила его сесть на одеяло. Не мог бы ты привести его в порядок, пока я готовлю ужин?

Честер отвел Джуниора наверх, затем включил кран, чтобы пустить воду в ванну.

- Нет! - сказал Джуниор.

- Ты должен принять ванну. Посмотри, сколько грязи на тебе. Если ты ее не смоешь, прорастут маленькие растения... - Честер замер, поняв, что пытается побороть иррациональный страх, порождая другой иррациональный страх. - Грязные дети плохо пахнут, - продолжал он. - Ты хочешь плохо пахнуть?

- Да.

- Ты можешь говорить это сейчас, но "вонючий ребенок" - это самое позорное место на социальной лестнице, - Честер сунул указательный палец под воду, проверяя температуру. - Это будет веселая ванна. Миллионы пузырьков.

Он налил в воду щедрое количество пены для ванны.

- Меня смоет в канализацию!

- Кто тебе сказал, что это случится?

- Никто.

- Ты видел это по телевизору?

- Нет.

- Ты когда-нибудь видел своими глазами, как кто-то спускается в канализацию?

- Нет.

- Это потому, что такого не бывает. И я буду здесь все время. Я буду держать тебя за запястье. Ты не сможешь спуститься в канализацию, если я буду держать тебя за запястье, верно?

- Мыло скользкое.

Отлично. Малыш понял науку о том, как мыло влияет на способность человека схватывать предметы, но не на неспособность человеческого ребенка пролезть в канализацию.

Честер избавил Джуниора от грязной одежды, что не было быстрым и бесшумным процессом. Он закрыл и запер дверь в ванную, чтобы предотвратить побег, а затем затащил ребенка в ванну.

- Нет! Нет! Нет! Нет! - закричал Джуниор, как будто его опускали в адские ямы, покрытые мыльными пузырями.

- Или это, или садовый шланг!

- Садовый шланг! Садовый шланг!

Шланг был блефом, хотя если бы Честер мог быть уверен, что за ним не наблюдают представители какой-нибудь службы защиты детей...

Нет. Этот ребенок должен преодолеть свой страх перед купанием. Честер опустил его в ванну, и Джуниор вскрикнул, словно его плоть зашипела под водой. Честер придержал его на секунду, чтобы убедиться, что его плоть действительно не шипит под водой. Это было не так, и он опустил его в ванну. Ребенок брыкался и разбрызгивал воду, как и накануне вечером, но Честер крепко держал его.

- Пожалуйста, папочка! Пожалуйста!

Честер окунул мочалку в воду и начал вытирать грязь с плачущего лица Джуниора. Будет неловко, когда явится полиция, чтобы допросить их о том, что соседи, вероятно, считают операцией по разделке младенцев, но он предоставил Саше разбираться с этим.

- Хватит плескаться! - сказал Честер.

Боже, ребенок уже выплеснул половину ванны, и уровень воды быстро убывал.

Слишком быстро.

Быстрее, чем если бы сливная пробка просто выскочила.

Когда вид мыльной воды уступил место виду мыльного фарфора, Честер уставился на слив, который теперь был достаточно большим, чтобы вместить четырехлетнего мальчика.

К этому добавились острые зубы из нержавеющей стали, которые украшали весь периметр.

Скользкие руки Джуниора проскользнули сквозь хватку Честера.

Честер бросился за сыном, но Джуниор уже наполовину скрылся в стоке. Честер схватил его за волосы и крепко сжал.

- Не волнуйся! - крикнул он. - Я не позволю тебе...

Слив с чавканьем опустился вниз, перекусив Джуниора пополам.

Мальчик вдруг стал гораздо менее шумным.

Для родителей нет худшего ужаса и трагедии, чем видеть, как убивают их ребенка. Тем не менее, Честеру пришлось разделить эти реакции, поместить их на время в другую часть мозга и сосредоточиться на более важном вопросе: когда Саша войдет в ванную, что в конце концов и произойдет, будет ли хуже, если Джуниор полностью исчезнет или если Честер будет держать верхнюю половину его трупа?

Младший выглядел неважно. Как бы неприглядно, по мнению Честера, ни выглядел ребенок, разрезанный пополам, это было еще хуже. Казалось, будто зубы стока взяли пример с лопастей мусоропровода и начали вращаться.

Саша очень-очень расстроилась бы, увидев своего сына в таком состоянии. Лучше было просто скормить остатки Джуниора стоку и избавить ее от этого ужасного зрелища. Кроме того, Честер не знал глубины голода слива; возможно, скормив ему вторую половину мальчика, он насытит его и спасет другие невинные жизни. Это было бы почти героизмом.

Я не могу этого сделать, - подумал Честер, глядя в мертвые глаза сына.

Вот только Джуниор явно видел дренажный рот раньше, иначе он бы не испугался. Так почему же он не дал более полезную информацию, когда его спросили о его страхе? Последняя минута или около того была бы гораздо приятнее, если бы он просто предоставил более достоверные данные.

Честер действительно не мог позволить Саше видеть Джуниора в таком состоянии. Отпустить своего ребенка было бы самым трудным делом для отца... но, формально, Честер уже не был отцом.

Тело Джуниора, смазанное теперь не только мылом, внезапно выскользнуло из его рук в зияющую пасть стока. Пасть захлопнулась.

Дерьмо. Честер все равно собирался скормить остатки его тела стоку, но его раздражало, что его лишили этого решения.

Водосток снова уменьшился до своих первоначальных размеров, как будто и не превращался в стальную пасть. На самом деле, единственным свидетельством того, что Джуниор вообще был в ванне, была кровь и почка.

Это было нехорошо. Честер предполагал, что, когда он будет объяснять ситуацию жене и властям, пасть все еще будет на месте. Он мог просто показать на нее и сказать: Смотрите! Вот что съело моего сына! То, что это будет обычная канализация, усложнит ситуацию.

В дверь постучали.

С вероятностью 99,9% это была Саша. По сути, не имело значения, кто это был; присутствие кого-либо на данный момент было бы неуместным.

- Там все в порядке? - спросила Саша.

Что делать? Преуменьшить то, что только что произошло, или поделиться невообразимым ужасом этого события? Возможно, она разозлится еще больше, если он не скажет правду сразу, поэтому он выбрал вариант "поделиться невообразимым ужасом произошедшего".

- Наш сын мертв! - прокричал он.

Саша открыла дверь. Она была в ярости, наверное, потому что подумала, что он безвкусно пошутил над смертью их сына. Но когда она увидела всю кровь, ее реакция сменилась на ту, которая вполне соответствовала ожиданиям Честера.

Дав ей несколько минут успокоиться настолько, чтобы ее крики не заглушали звук его объяснений, Честер рассказал ей, что произошло. Та часть, где он случайно уронил вторую половину Джуниора в пасть, прозвучала еще хуже, но когда он произнес это вслух, было уже поздно притворяться, что этого не произошло.

- Мы должны спасти его! - сказала Саша.

Честер нахмурился. Он думал, что ясно дал понять, что их сына больше нет в живых.

Саша забралась в ванну и заглянула в слив.

- Возьми топор!

- У нас нет топора.

- Нет, у нас есть топор!

- Нет, у нас нет топора.

- Он есть в гараже.

- Ты имеешь в виду тот маленький топорик?

- Да!

- Хорошо.

Честер поспешил выйти из ванной, но потом, вспомнив недавнюю историю, поспешил обратно.

- Тебе, наверное, не стоит торчать в ванной, вдруг пасть вернется.

- Просто иди!

Честер побежал вниз по лестнице, через кухню и в гараж. Он нашел тесак, на рукоятке которого все еще висел ценник, а затем бросился обратно в ванную. Саша не была съедена.

- Вскрывай! - сказала Саша.

- Мы не можем просто разбить ванну на части топором!

- Давай, идиот!

- Не злись на меня. Это ты позволила ему прыгнуть в грязь.

Саша высунулась из ванны и выхватила топор из его рук. Она стала бить лезвием о дно. Фарфор раскололся гораздо больше, чем думал Честер, но в целом ванна осталась целой.

- Принеси мне кирпичи! - сказала она.

- Мы не храним кирпичи без дела! Это же не строительная зона!

- Тогда принеси мне что-нибудь тяжелое! Что угодно!

Честер поспешил вниз, пытаясь придумать подходящий тяжелый предмет, который можно было бы использовать. Потом он вспомнил, что у них в гараже действительно лежит несколько бетонных кирпичей, оставшихся после замены ступенек на крыльце, и пошел за ними.

Когда он вернулся с охапкой кирпичей, Честер был удивлен, увидев, какого прогресса Саша добилась с топором. Работая сообща, когда Честер колотил кирпичами по стенкам, прошло совсем немного времени, прежде чем они снесли большую часть ванны. Если и была возможность спасти Джуниора, а ее не было, теперь у них было достаточно места для маневра, чтобы сделать это.

- Где он? - закричала Саша.

Она выглядела полубезумной.

Честер терпеливо объяснил, что произошло.

- Что ты сделал с нашим сыном?

- Я ничего не сделал! Его съел сток!

- Он никак не мог пролезть в эту трубу!

Конечно, труба была слишком узкой, чтобы в нее мог пролезть ребенок, даже маленький для своего возраста. Но, очевидно, мир устроен иначе, чем Честер считал раньше.

- Я уверен, что труба расширилась в то же время, когда сток превратился в гигантскую пасть!

- Чушь! Это невозможно!

- А может, она выделила какой-то фермент, который быстро растворил его! В этом есть смысл, верно? Это может быть похоже на то, как муха поедает всякую дрянь!

- Скажи мне, что ты с ним сделал!

- Я сказал тебе, что случилось! Ты же видела, как я его сюда отнес! Ты что, думаешь, у меня есть какой-то тайный ход или что-то вроде того, где я могу его спрятать? Ты думаешь, что я настолько хорошо умею разделывать тело, что смогу так быстро спустить все эти куски в канализацию? Он кричал меньше чем за минуту до того, как ты появилaсь здесь, так что если я не смог разрезать все его тело на куски, размером с канализацию, меньше чем за шестьдесят секунд, то все произошло так, как я сказал!

- Лжец!

- Я не говорю, что моя версия истории соответствует установленным научным принципам, но это не имеет смысла, чтобы произошло как-то иначе! Я точно не включал запись криков Джуниора, чтобы сбить тебя с толку и выиграть себе дополнительное время!

Вместо того чтобы обвинить Честера в чем-либо еще, Саша закрыла глаза и начала тихо всхлипывать. Огромность потери Честера поразила его сразу, и он тоже начал всхлипывать.

Потом он перестал всхлипывать, осознав, как сильно они облажались.

- Мы не можем воспроизвести это снова! - сказал он.

- Что?

- Если бы мы не разрубили ванну, была бы вероятность, что слив-пасть появилась бы снова! Да, это могло быть как в мультфильме Warner Bros., где лягушка поет только тогда, когда нет свидетелей, но все равно, она могла бы появиться, когда там была полиция! Мы могли бы держать ванну на круглосуточной веб-камере, пока она что-нибудь не натворит. Но теперь... - он жестом указал на разрушения, - что мы наделали? О, Боже, что мы...?

Честер замолчал, потому что теперь в его груди торчало лезвие топора.

- Ты - сукин сын, - прошептала она.

После короткого бульканья Честер опрокинулся на то, что осталось от ванны. Он схватился за выступающую часть водосточной трубы и попытался оторваться от своей новоиспеченной жены-убийцы. Это был не очень продуктивный способ сбежать от нее, но топор в его груди поставил под угрозу его способность эффективно принимать решения относительно способа побега.

Ферменты, выделяемые трубой, быстро начали растворять его руку. Это было даже больнее, чем удар топором.

Честер закричал. Не потому, что его ударили топором в грудь, и не потому, что ферменты, выделяемые трубой, растворяли его руку, а потому, что снова появилась сливная пасть.

Теперь она была ужасно неправильной формы и лишена половины зубов, она вгрызалась в Честера, как пациент стоматолога, пытающийся поесть, пока не подействовал новокаин. Он попытался вывернуться из ее деформированных челюстей, но добился лишь того, что топор еще глубже вонзился ему в грудь.

Саша вскрикнула и схватила руку, которая у Честера еще оставалась, пытаясь оттащить его от ванны.

Что-то большое, мягкое и мокрое скользнуло по спине Честера. Язык?

Зубы дренажа продолжали грызть его, погружаясь глубоко, но у них не хватало сил фактически перекусить его пополам. Когда Саша оттащила его, они несколько раз укусили его за туловище, потом за ноги, а потом он освободился.

- Дай мне топор, - сказала Саша, жестом указывая на оружие.

У Честера не было сил ни выдернуть топор из груди, ни даже объяснить этот факт жене, поэтому он ограничился беспомощным похлопыванием по рукоятке. Саша выдернула его, что было еще больнее, чем когда он входил, завыла от первобытной ярости и начала снова и снова ударять тесаком по сливному отверстию.

- Я почти уверен, что истеку кровью до смерти, - пробормотал Честер, но она была слишком озабочена, чтобы обращать на это внимание.

Вскоре слив был... мертв? Применим ли этот термин к водосточному монстру из фарфора и металла? По крайней мере, все его зубы были выбиты, и он больше не мог жевать. Саша продолжала колотить по нему. Она продолжала действовать даже после того, как лезвие выскочило из топора, и она использовала только деревянную ручку.

Когда Честер понял, что для него практически все кончено, он почувствовал умиротворение. Да, он умрет, да, его сын мертв, и да, его жена теперь почти наверняка сошла с ума, но, по крайней мере, у него было доказательство. Возможно, он умер не героем, но, по крайней мере, люди не будут считать его больным психопатом-детоубийцей.

Затем пасть снова превратилась в разрушенную ванну.

К черту все, - подумал Честер, умирая.

Перевод: Грициан Андреев

"ЛИЦО ПРИШЕЛЬЦА"

Я произвел еще четыре выстрела ему в грудь, разрядив свой пистолет. Мэтью В. Клоук, Лэйклендский Измельчитель, уронил нож, посмотрел на растущие пятна крови на своей рубашке, словно недоумевая, как они туда попали, а затем упал на землю.

Я подошел и присел на корточки рядом с ним. Я полез во внутренний карман пиджака и - черт возьми! - понял, что оставил фотографию своей племянницы в другом пиджаке.

- Это тебе за Эбигейл, - сказал я ему.

Не так эффективно без наглядного пособия, но, надеюсь, он поймет, о ком я говорю.

Клоуку не потребовалось много времени, чтобы истечь кровью. Убедившись, что он мертв, я вызвал полицию.

Мы были глубоко в густом лесу. Подкреплению потребуется не меньше часа, чтобы добраться сюда. Я не думал, что в его хижине есть кто-то живой, но я должен был зайти и убедиться. Мой опыт работы полицейским гораздо больше склонялся к пресечению пьяных драк в барах, чем к задержанию серийных убийц, поэтому я был уверен, что это будет самое ужасное, что я когда-либо видел.

Я открыл входную дверь и вошел внутрь. В салоне стоял странный запах, но не гниения, которого я ожидал. Может быть, запах консервантов?

Зрелище, однако, оказалось во всех отношениях таким ужасным, как я и ожидал.

Мы полагали, что Лэйклендский Измельчитель убил семь человек, но беглый взгляд на его хижину доказал, что их было по меньшей мере вдвое больше. Его сувениры были с гордостью выставлены напоказ. Руки. Ноги. И лица. Много лиц.

- "Измельчитель" никогда не было точным описанием. Клоук, бывший хирург, проделал тщательную работу. Многие лица, все молодые женщины, на головах манекенов были все еще узнаваемы, включая лицо Эбигейл. Когда я увидел ее, мне одновременно захотелось упасть на колени и разрыдаться, а также вернуться на улицу и пинать труп Клоука, пока от него не останется ничего, кроме крови.

Я не сделал ни того, ни другого. Я продолжал обыскивать хижину.

- Эй? - позвал я. - Здесь кто-нибудь есть?

Никто не ответил.

- Я - коп, - сказал я. - Он мертв. Bы не...

Я застыл.

Что, черт возьми, это было?

На полке в ряд стояли четыре искусственные головы, вроде тех, на которых носят парики. Три из них использовались для демонстрации обрезанных лиц молодых женщин. Но у второго слева было длинное, серое, овальной формы лицо с огромными прорезями для глаз.

Оно было похоже на инопланетянина. В точности как инопланетянин, которого вы видите на скетчах, когда ищущие внимания психи клянутся, что их похитили и исследовали.

Я дотронулся до его щеки. На ощупь кожа не была похожа ни на резину, ни на пластик, ни на что синтетическое. Не то чтобы я мог сказать: Да, это действительно лицо инопланетянина, - но, несмотря на то, что у меня не было оснований для сравнения, оно определенно казалось настоящим.

Была ли одна из жертв Лэйклендского Измельчителя инопланетянином?

Нет. Это было безумие. Вполне понятно, что прямо сейчас я был в состоянии шока, и меня можно было простить за краткий миг безумия, когда я подумал, что это может быть настоящее лицо инопланетянина.

Так что же это было? Предмет коллекционирования? Розыгрыш на случай неизбежного обнаружения полицией этой хижины? Что-то, что позабавило бы его, когда он смотрел в безжизненные лица своих настоящих жертв?

Я снова прикоснулся к лицу. Если бы он сохрани его в том виде, в каком у него были человеческие лица, это все равно не казалось бы реальным, поэтому тот факт, что оно действительно казалось реальным, означал, что оно не было настоящим.

Я сам себя запутал.

Самое важное, что нужно помнить, это то, что:

а) мой мозг сейчас не функционировал нормально,

и что:

б) инопланетян не существовало.

Этот второй момент был самым важным. Инопланетян не существовало. Это было равносильно тому, чтобы покопаться в детском сундуке с игрушками и поверить, что фигурка является неопровержимым доказательством существования cнежного человека.

Я был в хижине, окруженный частями тел жертв серийного убийцы, и почему-то подумал, что обнаружил жизнь на Марсе. Это было нехорошо. Мне нужно было взять себя в руки.

Или нe нужно? Клоук был мертв. Не было никаких свидетельств того, что кто-то из заключенных нуждался в освобождении. Почему бы мне не сосредоточить свое внимание на тайне странного лица пришельца, а не на ужасах, которые были повсюду вокруг меня? Постарайся заранее снизить счет за лечение.

Я решил продолжить поиски. Посмотреть, какие еще сувениры у него валялись. Я знал, например, что одна из рук, прибитых к стене, принадлежала Эбигейл, потому что на ней все еще было кольцо с сапфиром, которое ее бабушка, моя свекровь, подарила ей на прошлое Рождество. Итак, если бы он действительно зарезал инопланетянина и забрал его лицо и другие части обратно в хижину, я бы нашел остальные части.

На другой полке стояли бок о бок две большие стеклянные банки, наполненные бесцветной жидкостью. И глазными яблоками.

У всех его жертв, кроме лиц, отсутствовали глаза, когда были обнаружены тела. Глазные яблоки в банке справа выглядели настолько нормально, насколько это было возможно, когда их больше не было в глазницах. Но в банке слева, вперемешку с обычными глазами, были два гораздо больших. Они были по форме похожи на яйца, хотя примерно вдвое больше. Без зрачков. Абсолютно черные.

Если бы пара глазных яблок действительно была вырезана из головы инопланетянина, они выглядели бы точно так же.

Они были ненастоящими. Они ни за что не были настоящими.

И даже если бы я был склонен отвинтить крышку и сунуть руку в банку, полную глазных яблок, как офицер полиции на месте преступления, я не смог бы подделать улики. Мне действительно не следовало даже прикасаться к лицу пришельца.

Опальный офицер полиции.

Временно отстраненный.

Да, я стал бы героем за поимку Лэйклендского Измельчителя, и я был уверен, что меня полностью восстановят в должности, но департамент бросил меня под удар, когда наша первая попытка поймать его провалилась. Кто-то должен был взять вину на себя. Это был я.

Я продолжил осматриваться и быстро обнаружил пару инопланетных рук, прибитых к стене. У них были длинные, серые, тонкие пальцы.

Я хотел бы, чтобы Клоук был еще жив, чтобы я мог спросить его об этом.

Там, где были отрублены руки, я мог видеть пару обнаженных костей. Ткань была красной. Очевидно, у пришельцев была кровь того же цвета, что и у людей, а не черная или зеленая. Полезно знать. Если это было подделкой, внимание к деталям было замечательным. Может быть, не точным, но примечательным.

К черту все. Никто не сможет обвинить меня в том, что я прикасался к частям инопланетянина. Когда прибудет подкрепление, его увезут, и у меня, возможно, никогда не будет другого шанса. Я не хотел лежать на смертном одре, сожалея о том, что не провел собственное маленькое научное расследование.

Я провел указательным пальцем по длине одной из рук. На ощупь это действительно было похоже на руку. Художники по спецэффектам могли творить удивительные вещи, но их работа обычно не предназначалась для того, чтобы ее рассматривали с такого близкого расстояния.

Если бы только Клоук сохранил больше тел. Головы, торсы, руки, ноги - то, в реальности чего меня было бы труднее убедить. Я хотел увидеть внутренние органы, потрогать их, найти что-то, что явно было сделано из вспененного латекса.

Я поискал еще немного. В углу стоял маленький телевизор и полка с видеозаписями. В дополнение к удивительной подборке романтических комедий и вдохновляющих драм, там был ряд видеокассет с названиями: Хизер, Лори, Николь Б., Николь М., Эбигейл. (Я сжала кулаки и сделала пару долгих глубоких вдохов, чтобы успокоиться.) И, да, однa с надписью: Пришелец.

Я взял кассету и открыл футляр. На этикетке, сделанной идеальным мелким почерком Клоука, также было написано: Пришелец.

Вероятно, это не была контрабандная копия классики 1979 года.

Почему он использовал VHS? Он всегда записывал свои убийства в этом формате и не хотел отказываться от него? Это потому, что видеокамеру VHS невозможно взломать? Был ли Лэйклендский Измельчитель хипстером?

Это не имело значения. Я собирался посмотреть эту ленту с инопланетянином. Черт возьми, да, собирался. Причина, по которой Клоук смог выставить все свои сувениры на всеобщее обозрение, заключалась в том, что в эту хижину было чертовски трудно попасть, и у меня была куча времени для себя, пока не появился кто-нибудь еще.

Я включил телевизор, вставил кассету в видеомагнитофон и нажал кнопку воспроизведения.

Съемка двухэтажного дома. Камера увеличивала изображение окна второго этажа. Изображение то появлялось, то расфокусировалось, но, похоже, это была девочка-подросток, танцующая в своей спальне. Это были энергичные, нескоординированные танцы, именно то, что люди имели в виду, когда говорили: Танцуй так, чтобы никто не видел! Танцуй так, словно серийный убийца не снимает тебя через окно твоей спальни.

Я смотрел мгновение, затем перемотал. Это продолжалось довольно долго. Когда в спальне погас свет, он продолжал записывать.

Сцена сменилась дневным светом: девушка идет по тротуару с рюкзаком на плечах.

Вернемся к сегодняшнему вечеру. За торговым центром или что-то в этом роде. Даже при ускоренной перемотке этот кадр длился не менее минуты, пока не открылась дверь. Я прибавил скорость, когда девушка в грязном фартуке вышла на улицу с мешком для мусора, который она выбросила в мусорный контейнер.

Затем парк. Все еще вечер, но у девушки была другая стрижка. Она шла и покачивала головой в такт музыке, которую слушала в наушниках, но нахмурилась, когда, казалось, заметила, что Клоук снимает ее. Камера отвернулась от нее. Кадр получился размытым, хотя я почти уверен, что просто смотрел в землю, когда он поспешно уходил.

Я прокрутил запись до тех пор, пока камера не развернулась. Клоук направил ее на свое лицо, затем провел рукой по лбу, делая преувеличенный жест "вытирая пот".

- Фух, это было близко! - прошептал он.

Он подмигнул.

Затем появился яркий синий свет.

Камера снова развернулась. Свет в центре поля был таким ярким, что я не мог толком разглядеть его источник.

- Что за черт? - cпросил Клоук.

Свет взметнулся в небо. Камера поднялась, чтобы проследить за ним, но там была только темнота. Камера некоторое время двигалась, вызывая укачивание, при этом Клоук явно пытался определить местонахождение НЛО.

Наконец, он опустил ее обратно туда, откуда исходил свет.

Камера дернулась. Там был инопланетянин, прямо там, черт возьми. Клоук мог протянуть руку и коснуться его.

В его внешнем виде не было никаких сюрпризов. Он выглядел точно так же, как пришелец, которого я представлял, увидев лицо, руки и глазные яблоки. Он поднял руку, словно передавая классическое послание: Мы пришли с миром.

Клоук ударил его ножом в грудь.

Он продолжал снимать, пока тот падал на землю.

Затем сцена переместилась на новое место. Хижина Клоука. Инопланетянин был привязан к кровати, все еще живой.

А потом я смотрел чертов фильм: Снафф с пришельцем. Порно с пытками.

Я был очарован на пару минут, но потом мне пришлось перемотать вперед. Клоук, который часто делал перерывы, чтобы сфотографироваться на камеру, набросился на мечущегося инопланетянина, как будто это была одна из его человеческих жертв. Он был жив на протяжении всего процесса искалечивания его рук и ног, не замирая до тех пор, пока большая часть его туловища не была лишена кожи.

Когда он добрался до глазных яблок, я выключил кассету.

Срань господня.

Инопланетяне были реальными.

Я просто долго сидел, пытаясь переварить это знание. Хотя я очень сомневался, что космические корабли пришельцев регулярно приземляются на фермах, прощупывая задницы направо и налево, кто-то говорил правду.

Я прикоснулся к лицу инопланетянина.

Невероятно.

Я встал. Это было мое открытие. Больше ничье. Я не собирался позволить правительственным шпионам отобрать это у меня.

Я извлек кассету и положил ее обратно в футляр. Я подошел к раковине и открыл шкафчик под ней. Там не было ничего, кроме чистящих средств, но, открыв пару ящиков, я нашел рулон мешков для мусора.

Я сорвал пакет и положил в него кассету. Затем я положил голову с лицом пришельца. Я снял руки пришельца со стены и тоже положил их в пакет. Я осматривался, пока не нашел его ноги, которые добавил в свою коллекцию.

Очевидно, я не мог достать из банки глаза пришельца, не оставив там ДНК. Даже если бы я надел пару резиновых перчаток, это была плохая идея. Я собирался взять целую банку глазных яблок. Я чувствовал себя ужасно из-за этого, но жертв можно было опознать по другим частям. Не похоже, что их семьи испытали бы меньше горя, если бы узнали, что глазные яблоки их дочерей были восстановлены.

Я тщательно осмотрел хижину, убедившись, что не пропустил никаких свидетельств присутствия посетителя из других миров. Затем я вынес мешок на улицу и положил в багажник своей машины. Не самое лучшее место для укрытия, но не похоже, чтобы кто-то собирался обыскивать мою машину. Если бы рука Эбигейл все еще висела на стене, с кольцом на пальце, можно было бы с уверенностью сказать, что никто не обвинил бы меня в краже каких-либо частей тела.

Наконец прибыло подкрепление. Если кто-то из моих коллег-копов подумал, что я веду себя странно, что ж, я только что застрелил серийного убийцу и нашел части тела моей племянницы в его "хижине ужасов". Черт возьми, после того, как они вошли туда, они все тоже вели себя как-то странно. Не было никаких подозрений.

Как и ожидалось, я стал героем. Я имею в виду, меня отчитали за некоторые нарушения протокола, но Клоук был мертв; не похоже, что он собирался отделаться формальностями.

Я спрятал мешок с частями пришельца у себя под кроватью.

Затем я купил видеомагнитофон в ломбарде, чтобы посмотреть видео заново.

Я смотрю его время от времени. Не кровавые части, а просто момент, когда появляется инопланетянин. Я делаю стоп-кадр и сижу, изучая экран своего телевизора.

Я смотрю на лицо, руки и ступни пришельца. И, да, на глазные яблоки. Меня дважды вырвало в процессе извлечения человеческих глаз, смешивания их и смывания в унитаз, но теперь у меня в банке только глаза пришельца. Когда я смотрю на них, мне нравится думать, что они смотрят на меня в ответ.

Должен ли я поделиться этим с кем-то еще? Возможно. И, возможно, когда-нибудь я это сделаю. До тех пор мне нравится мысль, что я, возможно, единственный, кто знает правду без тени сомнения. Я - единственный, кто может это доказать. Я не Бог или что-то в этом роде, но я чувствую, что нахожусь на более высоком уровне, чем все остальные.

Когда-нибудь я мог бы стать богатым и знаменитым. Но я не спешу.

Единственное, что меня беспокоит? Пришелец, вероятно, был здесь не один. Что, если другие видели, как Клоук заколол его? Что, если именно так они видят человечество? Что, если все их представление о нашем роде основано на психопате-любителе острых ощущений?

Я теряю сон из-за этого.

Все это может закончиться действительно плохо.

Но пока здесь только я и мой инопланетянин.

Перевод: Zanahorras

"АПОКАЛИПСИС ДВОРОВОГО ГНОМА"

- Здесь только ты и я, - сказал Сэмми. - Ты и я против всего мира. Мы им покажем. Мы им всем покажем.

Милтон, который был дворовым гномом, не ответил. Он не был волшебным говорящим дворовым гномом, или волшебным движущимся дворовым гномом, или даже проклятым дворовым гномом, чей активный разум был заключен в неподвижное каменное тело. Он был всего лишь обычным дворовым гномом, купленным в универмаге, и ему нечего было добавить к разговору.

- Скоро наступит апокалипсис, - сказал Сэмми с кривозубой ухмылкой, которую не могли видеть нарисованные глаза Милтона. - Скоро они все будут мертвы, и oooo... как мы с тобой будем смеяться! Они все пострадают за то, как обошлись со мной!

Правда в том, что с Сэмми не обращались с какой-либо заметной жестокостью. Количество его друзей было значительно выше среднего по стране. Он никогда не проводил свой день рождения или большой праздник в одиночестве. Его родители жили по соседству, но они не вмешивались в его дела; они просто приглашали его каждое воскресенье на вкусный поздний завтрак. Все его коллеги были дружелюбны и в целом оптимистичны, и хотя Сэмми не стал бы пополнять продуктовые полки в качестве хобби, в качестве повседневной работы это действительно было не так уж плохо. На самом деле с ним обращались на удивление хорошо, особенно для парня, который разговаривал с дворовым гномом.

В двадцать девять у него не было девушки, но это не значит, что у него никогда не было девушки. У него их было шесть, и четверо из них действительно вступали с ним в половую связь. Он и его последняя девушка, Хлоя, расстались несколько месяцев назад, но это не было особенно враждебным расставанием, и они даже собрались вместе на бонусное свидание однажды ночью, когда Хлоя была пьяна, одинока и страдала от временных проблем с самооценкой.

Так что, на самом деле, его постоянные разговоры о смехе во время апокалипсиса были необоснованными. Многие из людей, которых могла унести река лавы, были порядочными людьми, и, честно говоря, если бы люди относились к нему плохо, он заслуживал бы их презрения.

- Да, Милтон, апокалипсис наступит со дня на день, и я не могу дождаться!

Милтон был слишком неживым, чтобы даже подумать: Почему ты продолжаешь разговаривать с неодушевленным предметом? Внутри этого гнома буквально ничего не происходило.

По иронии судьбы, у Сэмми была совершенно хорошая собака, йоркширский терьер, которой он мог бы довериться. Нет, собака не понимала английский язык, кроме своего имени (Буся) и нескольких простых команд ("сидеть", "фу", "принеси"), но, по крайней мере, собака была живым существом. Онa время от времени поглядывалa на Сэмми, пока тот говорил, и, возможно, лизнулa бы ему руку, когда он закончил делиться своими ядовитыми мыслями о трагической судьбе человеческой расы. Буся былa милой маленькой собачкой с милым и задорным характером; гораздо лучший собеседник, чем Милтон. И все же Буся сиделa внутри, грызя пищащую игрушку для жевания, в то время как Сэмми сидел на заднем крыльце, доверяясь дворовому гному.

- Теперь со дня на день, - сказал Сэмми. - В любой день.

На самом деле повезло, что Милтон был таким полным неучастником диалога, который происходил в данный момент, учитывая повторяющийся характер того, что говорил Сэмми. Знающее существо в конце концов сказало бы: Tы высказал свою точку зрения о том, что апокалипсис может произойти со дня на день; не могли бы мы, пожалуйста, перейти к чему-нибудь другому? Но поведение Милтона не изменилось, какими бы утомительными ни стали слова Сэмми.

Милтон даже не был очень хорошим гномом. Он продавался за полцены в отделе оформления, потому что был немного поцарапан. Было еще несколько в таком же состоянии, так что, по-видимому, этот груз был недостаточно упакован. На самом деле, в Милтоне не было ничего примечательного с точки зрения дизайна, расцветки или чего-либо еще, и решение Сэмми приобрести именно этого дворового гнома не основывалось ни на каких критериях, кроме беглого взгляда, чтобы увидеть, какой из них наименее поцарапан. (И его выбор был неправильным; было еще два с меньшим повреждением поверхности.)

Так что невозможно переоценить, насколько бессмысленно было для Сэмми сидеть там и делиться своими апокалиптическими желаниями с этим гномом. "Живи своей жизнью, ты, нелепый неудачник!" - грубовато говорилось в большинстве социальных ситуаций, но здесь это было бы совершенно уместно.

- Да, когда... - сказал Сэмми.

Его приговор не был прерван. На самом деле это было довольно длинное предложение, но вам действительно нужно это слышать? Это просто больше похоже на то же самое... Иисусe! Если бы я мог ударить его лопатой по голове, чтобы он заткнулся, я бы сделал это в...

Хмммм.

Я, как вы, наверное, заметили - всезнающий рассказчик. Я знаю мысли Сэмми, и я знаю, что Милтон не живой. То, что Милтон не живой, - это, конечно, здравый смысл, но чтобы по-настоящему это знать, нужно быть таким же всезнающим рассказчиком, как я.

Однако всеведение - это не то же самое, что всемогущество. Если бы я был всемогущим существом, поверьте мне, Сэмми делал бы гораздо больше, чем просто сидел и разговаривал с дворовым гномом. Были бы взрывы. К сожалению, моя работа заключается в наблюдении и отчете, а не в том, чтобы реально влиять на то, что происходит (или не происходит, как в случае с этим жалким маленьким придурком).

Технически, я не должен быть редактором или использовать такие слова, как "придурок", но это простительно в крайних случаях. Поверьте, у меня тоже есть искушение использовать вульгарные выражения, хотя, надеюсь, до этого не дойдет.

Я приношу извинения за вторжение в повествование. Это было непрофессионально. Я возвращаю вас к вашей истории.

- Все мертвы, - сказал Сэмми. - Разве это не было бы фантастически, Милтон? Разве это не было бы здорово? Я бы написал об этом песню. Может быть, мне стоит написать песню сейчас, чтобы она была готова к исполнению, когда случится апокалипсис, - Сэмми на мгновение задумался об этом. - Нет, я напишу ee позже.

О, ради бога. Все было бы по-другому, если бы он действительно предпринимал шаги, чтобы апокалипсис произошел. Я не уверен, как можно было бы справиться с такой задачей, но даже если бы у него был какой-то смехотворный, неумелый, плохо продуманный план, который никогда не сработает, я мог бы уважать это. Но он просто ведет себя совершенно пассивно по этому поводу.

И вот еще что: у него даже нет плана выживания. Это верно, он просто предполагает, что, когда случится апокалипсис, у него и его глупого маленького дворового гнома все будет в порядке. Откуда у него взялась эта идея? Эй, вот идея: как насчет того, чтобы по крайней мере держать дома несколько лишних банок с едой? Если все эти люди, которые были о-о-очень грубы с вами, умрут ужасной смертью, разве не имеет смысла, что вы также можете подвергаться небольшой физической опасности?

Я прав? Дело не только во мне, не так ли?

Это такое дерьмовое задание. Другие всезнающие рассказчики пишут об удивительных людях, делающих удивительные вещи, или, по крайней мере, об интересных людях, делающих ужасные вещи. Клянусь, если этот придурок скажет еще хоть что-нибудь своему дворовому гному, занимающемуся оформлением проходa, я окончательно сорвусь.

И он только что это сделал. Я не буду это расшифровывать. Вы уловили суть.

Интересно, смог бы я убить его?

Я не должен вмешиваться. Это может доставить мне массу неприятностей. Я даже не думаю, что это возможно. Но я также должен сосредоточиться на читателе, верно? Вы бы предпочли прочитать о смерти Сэмми, чем о болтовне Сэмми. Я собираюсь это сделать. Я собираюсь убить его.

Нет, я действительно не должен.

Я не могу поверить, что я всерьез рассматривал возможность убийства человека просто за то, что он был скучным. Это совсем не круто. Каким монстром я стал? Вы не можете ходить вокруг да около и убивать людей, которые не являются очаровательными. Если бы я убил каждого человека, который был менее чем интересен, Сэмми получил бы апокалипсис, которого он так страстно желал. Это просто было бы неправильно.

Ладно, это была моя попытка отговорить себя от этого, но это не сработало. Этот маленький подонок - уже история.

Земля начала сотрясаться. Сэмми посмотрел вверх, что было не очень разумно, учитывая, что это грохотала земля, а не небо.

- Что... что происходит? - спросил он.

Земля раскололась, и Сэмми пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы не упасть в пропасть.

- Нет!!! - закричал Сэмми, поняв, что Милтон был на другой стороне.

Пропасть продолжала расширяться, и без колебаний (за исключением вышеупомянутой паузы, чтобы крикнуть "Нет!") Сэмми перепрыгнул через нее. Его руки закружились, когда он ударился о землю и чуть не потерял равновесие, но ему каким-то образом удалось избежать падения насмерть.

Вау. Я не думал, что он действительно рискнул бы своей жизнью из-за этого гнома. Существует ли между ними более сильная связь, чем я предполагал? Неужели я не так всеведущ, как думал? Или он просто сумасшедший?

Сэмми поднял Милтона и прижал его к своей груди. Не в том жутком смысле, что сосал сосок; он просто держал его, как младенца. Я не утверждаю, что держать дворового гнома на руках, как младенца, не жутко, но это определенно менее жутко, чем некоторые другие вещи, которые он мог бы сделать.

В земле появилась еще одна огромная трещина. Сэмми также не попал в эту переделку. Его способность не падать в пропасти, по общему признанию, впечатляла.

Внезапно повсюду раздались взрывы.

- Это не то, чего я хотел! - взвыл Сэмми. - Я никогда не хотел, чтобы кто-то пострадал! Я был неправ; люди относились ко мне с добротой всю мою жизнь! Я не хочу апокалипсиса! Пожалуйста, останови это!

Вы знаете, трудно не любить кого-то, кто заглянул себе в душу, увидел свои недостатки и понял, что ему нужно измениться. Ему был преподан урок, и, вероятно, после этого он станет лучшим человеком. Я не говорю, что хочу выпить пива с этим парнем или что-то в этом роде, но он не такой уж плохой парень, если серьезно подумать об этом.

С другой стороны, земля уходит из-под ног, и он думает, что это из-за того, что он что-то сказал. Насколько это эгоистично? Теперь, да, он технически прав, но он не знает, что его историю рассказывает всеведущий/частично всемогущий рассказчик. (Можете ли вы быть частично всемогущим? И если я всеведущ, почему я не знаю ответа?) Неужели он думает, что Бог собирается начать разрывать землю только из-за того, что он что-то сказал гному?

Чтобы оправдать его сомнения, он говорил об апокалипсисе прямо перед тем, как это произошло, и в момент паники и замешательства от него нельзя было ожидать, что он скажет: "Черт возьми, это странно, но, конечно, это просто совпадение!" Если бы я был на его месте, я бы, вероятно, тоже подумал, что это из-за меня, так что я дам ему некоторую поблажку.

- Пожалуйста, Милтон! - Сэмми взвыл. - Заставь это прекратиться!

Какого хрена? Он думает, что гном вызвал апокалипсис? Серьёзно? И если да, то почему Сэмми подверг свою жизнь риску, перепрыгнув через пропасть, чтобы спасти его? Почему бы просто не позволить ему упасть? Хотел ли он убедиться, что Милтон все еще рядом, чтобы его можно было урезонить, или он только сейчас пришел к выводу, что во всем виноват Милтон? Я должен знать это дерьмо!

- Заставь это прекратиться! Останови это! Останови это! - крикнул Сэмми гному.

Во всяком случае, стрессовый характер ситуации увеличил его избыточность.

- Никогда! - сказал Милтон.

Тпру.

Он действительно только что...?

Это не может быть правильно. Этот дворовый гном был совершенно неодушевленным. Ни в коем случае не говорил: "Никогда!" Я не исключаю возможности, что где-то на планете, в какой-то момент существования, был дворовый гном, который мог говорить, но этот не мог. Я в этом уверен.

- Заставь это прекратиться! - крикнул Сэмми.

Нарисованные глаза Милтона загорелись красным.

А потом Милтон невероятно широко раскрыл рот, обнажив огромные клыки, и разорвал Сэмми горло. Это было действительно ужасно и тревожно, хотя такой опытный рассказчик, как я, знает, что вам не нужно описывать каждую мелочь разрыва сухожилий и хлещущей крови, поэтому мы просто остановимся на том, что ему вырвали горло.

Сэмми, как и следовало ожидать, умер.

Трещины в земле закрылись.

Хорошо. Хорошо. Наверное, надо мной подшучивают за то, что я подумал, что Сэмми разговаривал с обычным дворовым гномом. Конечно, не было никаких доказательств, говорящих об обратном. Очевидно, что мне придется усерднее работать над своим ремеслом всезнающего рассказчика. Это прекрасно. Это не ранит моих чувств. Я всегда был из тех, кто принимает конструктивную критику по тому вопросу, для которого она предназначалась.

Я не уверен, несу ли я официальную ответственность за его смерть или нет. Я полагаю, что, вероятно, так оно и есть. Мне неловко из-за этого, но давайте посмотрим правде в глаза, это не так, как если бы я случайно убил Гарри Поттера. Ты не собираешься плакать, пока не уснешь сегодня ночью.

Наверное, я должен был что-то сделать, чтобы удержать Милтона от какого-нибудь неистовства, связанного с убийством, но, возможно, я вмешался достаточно для одной истории. К настоящему времени ты уже знаешь, что не следует прижимать дворовых гномов к груди, верно? Хорошо.

Работа рассказчика состоит в том, чтобы знать, когда история закончится, то есть в конце.

Перевод: Zanahorras

"МЕРТВЫЙ БИГФУТ НА ЛУЖАЙКЕ"

Когда Гейл появилась на пороге моего трейлера с ведром крылышек, я понял, что моя ночь вот-вот станет лучше. До сих пор она была дерьмовой. Я с нетерпением ждал этого фильма о троллях, но оказалось, что это один из тех фильмов для чтения, где люди не говорят по-американски, а то, что они говорят, отображается в нижней части экрана. Кто, черт возьми, включает телевизор, чтобы они могли это читать? Если бы я хотел читать, я бы взял какой-нибудь чертов журнал.

Позвольте мне внести ясность: я ничего не имею против чтения. Черт возьми, я читаю это, пока пишу. Если вы хотите критиковать меня за то, что я пишу книгу, когда у меня нет ни одной - пожалуйста. На мой взгляд, возьмите какого-нибудь Эйнштейна, который читает пять или шесть книг в год, им легко написать одну. Они знают, как работают книги. Для меня это будет гораздо большим достижением, если я закончу. Итак, кто из нас умнее, хммм?

Не буду врать: в основном я пишу это, чтобы они могли превратить это в фильм. Я вытрясу из "Нэтфликс" все их дерьмо, если это произойдет.

Как бы то ни было, в мою дверь постучали, и это был такой изящный тихий стук, что я понял, что это Гейл. Мы встречались всего около трех недель, а я уже узнал ее стук. Обычно она звонила перед тем, как прийти, но, поверьте мне, после провала с тем фильмом с субтитрами, я был более чем рад ее видеть.

- Я принесла тебе крылышки, - сказала она, поднимая пластиковый контейнер.

- Черт!

- И пиво!

- Черт!

- Могу я войти?

- Kонечно, можешь, - сказала я, выходя из дверного проема.

Гейл поднялась на три ступеньки в мою гостиную. Она была миниатюрной, что было удобно, потому что у меня было мало места. Я никогда не платил проституткам, но если бы платил, она была бы точь-в-точь как Гейл. Все, что она носила, было в обтяжку. Она умела сочетать цвета, как никто из тех, кого я когда-либо встречал - сегодня вечером ее рубашка, шорты и туфли были с леопардовым принтом.

Ей было всего двадцать два, и если бы вы сказали мне: Гас, когда тебе будет тридцать восемь, ты будешь толстеть, лысеть, дважды разведешься и редко будешь работать, у тебя будет девушка - блондинка, хорошенькая и гибкая, - я бы рассмеялся вам в лицо. Прямо в ваши чертовы лицa. И все же у меня все получилось именно так.

Были ли ее сиськи такими большими, как мне могло бы понравиться? Нет. Врачи использовали недостаточно силикона, если хотите знать мое честное мнение. Но я точно не собирался подавать федеральную жалобу или что-то в этом роде.

- Включи телевизор, - сказала она.

- Что ты хочешь посмотреть?

- Твое любимое шоу. И тебе нужно вставить свой любимый компакт-диск.

- Почему?

- Потому что, Гас, сегодня вечером ты будешь есть свою любимую еду, пить свой любимый напиток, смотреть свое любимое шоу и слушать свою любимую музыку, пока я буду отсасывать тебе.

Мой рот отвис примерно на шесть футов, и я шлепнулся на пол. (Не совсем. Это то, что мы в книжном бизнесе называем "метафорой".) Я даже не знал, что сказать, поэтому просто спросил:

- Что? - что, по-моему, подходило моменту.

- Ты слышал меня. Бьюсь об заклад, ты никогда не знал девушку, которая отсосала бы тебе, пока ты наслаждался своей любимой едой, напитками, шоу и музыкой, а?

- Неа. Уверен, что нет.

- Повезло, что ты встретил меня.

Я вставил компакт-диск Гарта Брукса[11], затем сел на диван и стал просматривать телестанции, пока не нашел повтор "Спасателей Малибу". (Очевидно, это был повтор, потому что они больше не показывают это шоу.) Я открыл упаковку, и восхитительный запах острого соуса для крылышек ударил прямо в мои счастливые ноздри.

- Это все куриные ножки, - сказал я в восторге.

- Я знаю, что тебе нравится.

Гейл опустилась на колени на пол передо мной.

- Может быть, мне следует пропылесосить это место...

Гейл покачала головой.

- Это все ради тебя. Я не возражаю, если у меня на коленях будут крошки от картофельных чипсов.

Она расстегнула молнию на моих штанах, засунула руку внутрь и достала мой пенис. В то время я думал об этом: Эй, она вынимает мой член! - но теперь, когда я пишу все это, я пытаюсь быть более элегантным.

Но она не просто вытащила его из моей расстегнутой ширинки. О, нет. Она наклонила голову вперед и засунула его в рот. Я хотел закрыть глаза в экстазе, но тогда я не смог бы посмотреть "Спасателей Малибу".

Я взял куриную ножку. Немного соуса упало на макушку Гейл, но она, казалось, не заметила, а я не хотел ничего говорить и рисковать испортить настроение.

О, да. Это было прекрасно. Очень-очень хорошо.

Я был королем.

Я был королем, который начал задаваться вопросом, может ли быть скрытый мотив?

Она знала, что после этого я буду бессилен отклонить любые просьбы. Остаток выходных я проведу за установкой гипсокартона.

Или, может быть, я был слишком подозрителен. Возможно, она просто была в настроении исполнить желание. Я решил, что если она сплюнет, то исполняет фантазию. Если она проглотит, значит, чего-то хочет.

Когда закончилась первая песня, кончил и я. Гейл проглотила. Черт.

- Как тебе? - спросила она, вставая и вытирая крошки от сметаны и картофельных чипсов с луком с колен.

- Это было на высшем уровне, - сказал я. - Различные элементы ощущений идеально дополняли друг друга. Судя по тому, как двигались твои губы, меня даже не волновало, что ты забыла принести сыр блю и сельдерей.

- Что ж, я рада, что тебе понравилось, - oна взяла мою банку пива, сделала большой глоток и покатала его во рту. Затем она выключила проигрыватель компакт-дисков и телевизор. - Я могу еще что-нибудь для тебя сделать?

Я хотел пошутить о том, как она могла бы навести порядок в моей берлоге, но некоторые шутки, какими бы смешными они ни были, не всегда находят должный отклик у аудитории, и ты должен знать, когда произносить их вслух, а когда просто держать в голове.

- Нет, ты уже многое сделалa.

- Ладно. Итак, теперь, когда я былa добрa к тебе, может быть, ты мог бы оказать мне услугу?

Да, за исполнение этой сексуальной фантазии придется заплатить определенную цену. Надеюсь, она просто захочет, чтобы ей помассировали ноги.

- Все, что угодно, - сказал я не совсем честно.

- У меня на лужайке лежит мертвый снежный человек, и я надеюсь, что ты поможешь мне перенести его.

- У тебя что...? Hа твоей где...? И ты надеялась, что я что...?

- Мертвый Бигфут. Ну, ты знаешь, снежный человек. Лесной йети.

- О'кей...

- И он на моей лужайке.

- Что Бигфут делает на твоей лужайке?

- Я не знаю, - сказала Гейл. - Я не спрашивала его об этом. Он мертвый.

- О'кей...

- Если бы это была собака или койот, я бы просто бросилa его в тачку и выбросилa в гравийный карьер. Но Бигфут - это работа не для одного человека, Гас. Мне нужна твоя помощь.

- Тебе не нужно было давать мне взятку, - сказал я ей. - Не пойми меня неправильно, я рад, что ты это сделала, но я бы помог тебе бесплатно, просто чтобы увидеть эту чертову штуку.

- Я так и думала, что ты согласишься. Но если бы ты этого не сделал, я бы чувствовала себя подлой, пытаясь подкупить тебя минетом.

- Логично. Дай я закончу с курочкой, и мы пойдем.

* * *

Гейл жила примерно в десяти минутах езды на тракторе, в модном маленьком домике с духовыми колокольчиками и пестицидами. У нее также была деревянная подставка перед садом, которая должна была выглядеть как согнувшаяся пожилая леди. Я хихикал каждый раз, когда видел эту штуку.

- Что смешного? - cпросила Гейл.

- Как всегда. Это одна большая задница.

- Ты можешь взять эту штуку, если хочешь, потому что она так сильно тебя привлекает.

Я покачал головой.

- Не-а. Она не будет такой особенной, если я буду видеть ee каждый день.

Я не увидел Бигфута на лужайке перед ее домом, и Гейл не отреагировала так, как будто cнежный человек неожиданно исчез, поэтому я сделал вывод, что он был на лужайке за ее домом. Я не хвастаюсь этим - это не делает меня Шерлоком Холмсом или кем-то в этом роде, - но я чувствую, что вы, возможно, невысокого мнения о моем интеллекте, и я хочу прояснить, что я умнее.

- Он на заднем дворе, - сказала Гейл.

- Я знаю, - ответил я.

Она открыла калитку, мы зашли за ее дом, и вот он: Бигфут лежит лицом вниз посреди ее лужайки.

Его спина была залита кровью.

И между его лопаток был воткнут огромный мясницкий нож.

Я затормозил.

- Что случилось? - cпросила Гейл.

- Я полагал, что он умер естественной смертью.

- Что натолкнуло тебя на эту идею?

- Hе знаю. В нем был нож, когда ты его нашла?

- Нет.

- Видишь ли, ты никогда не говорилa мне, что убилa снежного человека. Исходя из информации, которую ты мне далa, я предположил, что ты обнаружилa его на своей лужайке уже мертвым.

- Полагаю, я понимаю, почему ты мог так подумать, - признала Гейл. - Но это не то, что произошло.

Я был потрясен кровавым зрелищем, но в тот момент я влюбился. Сколько мужчин могут сказать, что они были с женщиной, которая убила Бигфута мясницким ножом? И скоро станет твоей женой.

- Сколько раз ты ударилa его ножом? - спросил я.

Гейл пожала плечами.

- Двадцать? Тридцать? Только психопаты считают удары ножом.

- Почему ты не выстрелилa в него?

- Я не собираюсь тебе лгать. Были некоторые проблемы с яростью. Иногда тебе просто нужно слышать звук лезвия, входящего в плоть, снова и снова.

- Я впечатлен, но мне бы хотелось, чтобы ты просто перерезалa ему подколенное сухожилие или что-нибудь в этом роде. Подумай, сколько денег мы могли бы заработать, если бы поймали живого Бигфута. У нас могло бы быть собственное телешоу!

- Не-а. Эти шоу такие успешные, потому что они его не могут найти. Наше шоу будет длиться пять минут. Вот он! С этим вы не сможете заказать тринадцатую серию.

- Шоу могло бы быть о том, как познакомить его с современной жизнью. Я бы посмотрел это дерьмо до конца. Мы могли бы целый час смотреть, как он пытается воспользоваться мобильным телефоном, запросто. Эти большие пальцы на этих крошечных значках. Не то чтобы это имело значение. Он мертв. Просто говорю, что это было бы здорово. По крайней мере, мы можем заработать немного денег, доказав, что он не миф.

- Меня это не интересует, - сказала Гейл. - Я хочу избавиться от тела и покончить с этим.

- Ты что, с ума сошлa? С таким же успехом это могла быть груда бриллиантов на твоей лужайке. Зачем тебе...?

Я замолчал, потому что это то, что вы делаете, когда начинаете задавать вопрос, а потом внезапно обнаруживаете ответ еще до того, как закончите предложение.

Я подошел к телу.

- Это - мертвый парень в костюме снежного человека?

- Да, - сказала Гейл.

Я присел на корточки и снял маску. Это был незнакомый мне мужчина. У него были длинные волосы и впечатляющие усы, но он совсем не походил на Бигфута.

- Ты убилa человека!

- Это то, что я тебе говорилa в первую очередь!

- Нет! Ты специально не говорилa мне об этом! Ты сказалa, что хочешь, чтобы я помог убрать мертвого Бигфута с твоей лужайки!

- Да ладно, Гас, все знают, что Бигфута не существует. Очевидно, я имелa в виду, что убилa парня в костюме снежного человека. Повзрослей.

- Зачем ты это сделалa? Он вломился в твой дом?

- Нет.

- Он на тебя напал?

- Нет.

- Tы заплатилa его семье, чтобы она охотилась на него ради спортивного интереса?

- Сейчас ты просто ведешь себя глупо.

- Объясни мне это! Назови мне причину для этого! Когда ты былa так щедрa со своим ртом, я знал, что у тебя может быть просьба об одолжении, но я никогда не подозревал ничего подобного! Это чистое безумие! Я не потерплю в этом никакого участия!

- Ты не можешь требовать объяснения причин, а потом говорить, что не примешь в этом участия, - сказала Гейл. - В этом нет никакого смысла. Если ты разваливаешься на части, дай мне знать сейчас. Ставки слишком высоки, чтобы работать с кем-то непоследовательным.

- Я не могу помочь тебе избавиться от тела, пока не узнаю, почему ты его убилa.

- Ладно, хорошо. Он изменял мне.

- Он что?!!

- У него самого была симпатичная молоденькая подружка на стороне.

- Подожди, он был твоим парнем?

- Ага.

- Но я - твой парень.

- Ага.

- Значит, ты ему изменяла.

Гейл покачала головой.

- Полиамория работает не так. Он знал о тебе все. Я описывала наши сексуальные контакты, пока он получал удовольствие. Ничего не упустила.

- Даже...?

- Даже это.

Меня затошнило.

- Ты никогда ничего мне об этом не рассказывалa! Я чувствую себя полностью оскорбленным! Я думал, мы единственные, кто трахает друг друга!

- Мы с тобой это никогда не обсуждали, - сказала Гейл. - У нас с Митчем было понимание, что мы можем заводить других любовников, если давали друг другу пищу для мастурбации. У нас с тобой такого понимания не было. Если бы ты хотел, чтобы я былa вернa, тебе следовало что-нибудь сказать, хотя я бы сказал "нет".

- Кажется, меня сейчас вырвет.

- Не делай этого на моей лужайке. Мы не хотим, чтобы твоя ДНК просочилась в грязь. Как бы то ни было, Митч признался, что отлизал девятнадцатилетней девушке, когда ее муж работал в выходную смену, так что ему пришлось умереть.

- Тебе всего двадцать два, - сказал я. - Не такая уж большая разница в возрасте.

- Я знаю, сколько мне лет.

- Итак... что, по-твоему, я должен сделать, когда ты рассказала мне обо всем этом?

- Что ты должен сделать? Я думалa, ты поймешь! Если бы у нас были открытые отношения, основанные на полном раскрытии, ты бы разозлился, если бы мне отлизали за твоей спиной, верно?

- Полагаю, что да.

- Так помоги же мне избавиться от тела.

- У меня есть еще один вопрос.

Гейл вздохнула.

- Что?

- Почему он в костюме Бигфута?

- Не можешь же ты на самом деле быть таким тупым, Гас.

- Это честный вопрос!

Она закатила глаза, как будто разговаривала с самым большим идиотом в радиусе ста миль.

- Это был фетиш. Он мог возбудиться, только надев этот костюм. Что, черт возьми, ты думал, это было?

- Ты трахнула его, когда он был так одет?

- Разве я не это только что сказалa? Если ты захочешь перевернуть его, то увидишь, что у костюма нет промежности.

Меня вырвало.

- О, ради всего святого, - сказала Гейл. - Я думала, ты - мужик. Мне следовало попросить помочь Клайда.

- Клайдa? Кто такой Клайд?

- Просто друг. Он наблюдал за нами из шкафа, когда мы делали это в первый раз.

- Что?!!

- Ты не слышал, как он толкал вешалки и тяжело дышал? Ты - не наблюдательный человек, Гас. Я даже окликнулa его, чтобы спросить, все ли у него там в порядке.

- Я думал, ты обращаешься ко мне! Я подумал, что "С тобой там все в порядке?" - это о том, в порядке ли мой пенис в твоем влагалище! Я подумал, что это грязные разговоры!

- Я намного лучше разбираюсь в грязных разговорах, и ты, черт возьми, прекрасно это знаешь.

Меня снова вырвало. Это был худший день в моей жизни, включая тот, когда я зацепился за консервный нож нижней губой. Мои глаза начали наполняться слезами.

- Ты собираешься наорать на меня? - спросила Гейл.

- Нет.

- Если меня поймают, да поможет мне Бог, я расскажу всем в зале суда, что ты плакал. Судья отправит тебя в тюрьму за то, что ты слабак.

- Я же сказал, что не собираюсь реветь, черт возьми! Давай просто перенесем тело и покончим с этим!

- Самое время. Ты берешь его за ноги, а я за руки, и мы отнесем его в мою спальню.

Я довольно долго смотрел на Гейл.

- Зачем в твою спальню? - спросил я.

- Только не снова! Сколько невежества может быть в голове у одного человека? Ты что, никогда не слышал о некрофилии? Ты думаешь, я должнa просто выбросить совершенно отличное тело, которое еще даже не воняет? Для такого старого парня, ты, похоже, мало что знаешь о том, как устроен мир.

- Ты... ты... ты трахаешься с мертвецами?

- Нет, Гас! Конечно, нет! Когда бы у меня была такая возможность? Я не работаю ни в каком чертовом морге. Вот почему я должнa воспользоваться этим мертвым телом.

- Я не собираюсь помогать тебе тащить труп в свою спальню, чтобы ты там извращалась!

- Ладно. Не помогай. Мне все равно, - oна выдернула мясницкий нож из спины Митча. - Я просто устрою себе секс втроем с двумя мертвецами.

У Гейл появился такой безумный взгляд, как будто она совсем одичала, и она бросилась на меня с ножом. Я думаю, она целилась мне в горло, поэтому я почувствовал некоторое облегчение, когда вместо этого она попала мне в плечо.

О, не поймите меня неправильно, было больно, когда лезвие на пару дюймов вонзилось в нежную плоть моего плеча. Я заорал, как будто это никого не касалось. Я просто говорю, что это было лучше, чем если бы она перерезала мне яремную вену, из-за чего кровь хлынула бы повсюду. Вот и все.

Я бы никогда не ударил женщину, но я ее толкнул. Bы не можете винить меня за это. Нож выскочил у меня из плеча, и я был недоволен, увидев, что Гейл все еще держит его.

Она зарычала, как бешеный лось, а затем бросилась на меня.

Насколько я знаю, она снова целилась мне в шею, но попала в другое плечо. Можно подумать, что на этот раз было менее больно, поскольку я привык к этому опыту, но нет, это было чертовски больно.

Ни одна из моих рук не работала достаточно хорошо, чтобы снова оттолкнуть ее, поэтому я ударил ее головой. Я услышал действительно неприятный хруст, и Гейл упала на землю.

Ее лицо перекосило от ярости.

- Ты сломал мне нос! - причитала она, хотя ее было трудно понять из-за сломанного носа и всего остального.

Я извинился.

Затем Гейл издала этот сердитый, безумный вопль, который заставил меня почувствовать облегчение от того, что я не попросил ее выйти за меня замуж, потому что у нее явно было не в порядке с головой. А потом она начала колоть себя мясницким ножом прямо в грудь.

- Это еще один фетиш? - спросил я.

- Это не фетиш!

Гейл колола себя, снова и снова, пока не упала без чувств. Я поспешил туда и попытался зажать раны, но их было около тридцати, и довольно скоро она была мертва.

Я подумал, что эту историю будет трудно объяснить полиции, поэтому закопал тела.

Пока я пишу это, мне пришло в голову, что забавный поворот сюжета был бы, если бы я внезапно стал извращенцем и потащил тела в спальню Гейл, чтобы немного поразвлечься. Но это не то, что произошло. Сама идея мне неприятна. Однако, если вы хотите придумать концовку, в которой имел место подобный разврат - милости прошу. Я не контролирую ваше больное воображение.

Но не заходитe с этим слишком далеко. Я имею в виду, оставь мне немного достоинства.

Как бы то ни было, я похоронил тела, и, конечно же, меня поймали, и, как я и предсказывал, они не поверили моей истории. И я подумал, что в тюрьме мне больше нечем заняться, так что с таким же успехом можно написать книгу.

И вот я закончил. Это не очень длинная книга, но я горжусь ею, и, возможно, я даже напишу еще одну, если у меня возникнут другие странные впечатления, так что освободите место на своей книжной полке.

Перевод: Zanahorras

В мой первый сборник "Радостно-жуткиe истории" (Gleefully Macabre Tales) я включил две мерзкие истории, которые зачитал вслух в рамках конкурса на Всемирной Kонвенции Ужасов. Ни один из них не был включен в мою вторую коллекцию, "Барбекю из мертвых клоунов" (Dead Clown Barbecue), потому что я покончил с этой жалкой ерундой.

Но на Всемирной Kонвенции Ужасов 2016 года я был втянут обратно в круг отвратительного. Аморальный автор Брайан Кин вел ее и попросил меня принять участие. Я подавился желчью и согласился.

Я занял второе место.

Я включил эту историю сюда из-за ее исторической значимости, хотя это не значит, что вы должны читать это дерьмо. "Каллен" и "Рэт" отсылают к отвратительному Каллену Банну и ужасающему Рэту Джеймсу Уайту, двум мастерам своего дела, которые оказывались лучше меня каждый раз, когда мы соревновались друг с другом.

Я не приношу извинений за нижеследующую историю. Решение прочитать ее - ваше собственное.

"ОТВРАТИТЕЛЬНО: ВОЗВРАЩЕНИЕ"

Я думал, что у меня в зубах застрял лобковый волос, но на самом деле это был кусочек вульвы. Я посмотрел на свою новую подружку. Она была такой влажной, что из нее шла пена.

- Да, детка, ты такая влажная, что я бы пососал тебя через соломинку, - я достал соломинку из кармана и засунул ее внутрь. Я втянул полный рот ее возбуждения. - Черт, детка, ты такая жирная и вкусная, что у тебя должны быть шарики тапиоки внизу, - я зажал ее жгучее желание между зубами. - Сегодня немного жирновато, детка, что ты ела?

Дверь открылась. Вошел папа.

- Алоизий Персиваль Хантингтон III, что ты делаешь?!!

- Ничего, - сказал я.

- Отойди от этого теленка!

- Да ладно, папа!

- Онa родилaсь три часа назад! Что с тобой, черт возьми?

- Не знаю. Просто пытаюсь довести ее до высот экстаза. И у меня это хорошо получилось! Смотри! Смотри! Она сквиртит!

- Это кровь, придурок. Это не считается.

- Ну, папа, если это неправильно - набрасываться на новорожденную телочку с таким рвением, что в конце концов прогрызаешь еe женские части, то я хочу быть неправильным.

У меня всегда были проблемы с авторитетом, поэтому я проигнорировала папашу и возобновила лакание, став еще более тщательным, чем раньше.

- Немедленно убери свой язык из ee заднего прохода! - cкомандовал папа.

- Ммм.

- Твое поведение достойно сожаления! Что, если другие узнают о твоих порочных манерах? Можешь себе представить, какая будет дискуссия?

- Кто-то сказал "дискуссия"? - спросил Брайан Кин, входя в сарай. - Не хочу ничего пропустить.

Кин заметил, что я делаю, и выглядел обеспокоенным этим зрелищем. Он тихо попятился из сарая, пораженный навеки.

Я с влажным хлюп! высвободил язык из сфинктера. Что-то взмыло в воздух.

- Смотри, папа! - cказал я, указывая. - Коричневый пузырь!

- Твое детское поведение вызывает у меня отвращение, - сказал папаша. - Ты вызвал у меня отвращение в день своего рождения, когда вылез из влагалища своей матери, притворяясь, что дрочишь своей пуповиной.

- Я задумал эту шутку через шесть недель после зачатия, - гордо сказал я. - Вот почему аборты - это неправильно.

Я понял, что игнорирую свою "девушку". Я не мог вспомнить: было две "палки" в розовую дырку и однa в вонючую? Три - в розовую, и двe - в вонючую? Сколько раз в вонючую? О, почему... почему я не обращал внимания на математику... когда мой учитель лапал ученика?

- Пап, ты испортил настроение. Когда ты вошел сюда, у нее текло, но сейчас это просто струйка. Большое спасибо.

- Извини, сынок, но ты - мерзость для человечества. И единственный известный мне способ справиться с мерзостью для человечества - сжечь его или ее заживо!

Заметка для себя: Бросать в публику зажженные спички.

[Примечание автора: Я прочитал эту часть вслух. Но на самом деле я не бросал зажженные спички в аудиторию, поскольку это было бы безответственно. Вместо этого я притворился, что проверяю наличие спичек, а потом сказал: "Ну ладно".]

- Ааааааххххх! - заметил я. - Это так неуместно! Моя почерневшая, обуглившаяся плоть ужасно болит, но технически это не так уж и отвратительно. Я умираю ни за что! Нет, подожди, этот волдырь довольно отвратительный, верно? Я сейчас его проколю. Фу-фу-фу! Гной! Ух-ух... бля... мои козявки горят!

- Увидимся в аду, - сказал папаша. - Передай привет Каллену и Рэту.

Перевод: Zanahorras

"ДЕФОРМИРОВАННЫЙ СЫН"

- Просто чтобы ты знал, мы держим нашего сына-уродца на цепи в подвале, - сказал фермер. - Поэтому, когда ты услышишь грохот и вопли посреди ночи, это будет он.

- Ага, - сказал коммивояжер. - Полагаю, это интересно.

- Возможно, ты вбил себе в голову, что хочешь спуститься по лестнице и разобраться, в чем дело, но, уверяю тебя, когда ты увидишь его ужасное лицо, ты пожалеешь, что сделал это. Он абсолютно отвратителен. Я имею в виду, просто мерзок. У меня немного болит живот при одной мысли о нем.

- Не хочу показаться грубым, - сказал коммивояжер, - но это необычное отношение для родителя.

Фермер кивнул.

- Я понимаю, о чем ты говоришь. И если бы у него было, может быть, процентов на двадцать меньше деформаций, я бы с тобой согласился. Но у этого ребенка... Позволь мне сказать тебе, когда он выскочил из своей мамаши, я сказал: Засуньте его обратно, он еще не закончен. Обычно, я бы сказал это вслух и тут же пожалел, что не оставил это в голове, но все в родильной палате, включая мою любимую жену, согласились со мной.

- Вау.

- Однако мы не стали запихивать его обратно. Это было бы непрактично.

Коммивояжер уже пожалел, что у него закончился бензин на пустынной дороге посреди ночи, но этот разговор заставил его пожалеть еще больше, что он не проигнорировал знак с надписью: Заправочная станция "Последний Шанс". Он решил, что это обманчивая маркетинговая кампания.

- Вот твоя комната, - сказал фермер, открывая дверь в маленькую, но опрятную комнату для гостей. - Если хочешь сохранить все, что съел сегодня, я бы посоветовал тебе не покидать ее. Ни при каких обстоятельствах не входи ни в какие другие помещения.

- А что в других комнатах?

- Ничего.

- У тебя есть дочь?

- Не заставляй меня сожалеть о моем гостеприимстве.

- Хорошо. Я обещаю, что не выйду из комнаты.

- Очевидным исключением является уборная. Tы можешь выйти из своей комнаты и пройти туда, если возникнет необходимость. Я бы не стал тебе в этом отказывать. Но в остальном оставайся здесь.

Коммивояжер поблагодарил фермера и лег спать, где ему приснилась молодая женщина, которая уплетала пирожки. Около двух часов ночи он проснулся с желанием опорожнить мочевой пузырь. Он пересек коридор и быстро воспользовался туалетом.

После того, как он спустил воду, он услышал дребезжание и вопли снизу.

Действительно ли фермер держал своего сына-уродца взаперти в подвале, или это было что-то еще более любопытное?

Каким бы он был коммивояжером, если бы не занимался расследованиями? Предполагалось, что он светский человек, а здесь была часть мира, которую он никогда не испытывал. Если бы он не спустился в подвал, он бы вечно гадал, говорил ли фермер правду.

Выйдя из туалета, он несколько минут постоял в коридоре, прислушиваясь к любым признакам того, что фермер, возможно, проснулся - таким как шаги или бормотание. Если не считать воплей и бряцания цепей, в доме было тихо.

Коммивояжер решил, что ему нужно спуститься туда. Что может сделать фермер, ударит его вилами в лицо?

Он очень медленно спустился по лестнице на первый этаж. Затем пересек гостиную и кухню, пока не достиг двери в подвал.

Он глубоко вздохнул. Возможно, это была не самая лучшая идея. Что, если сын-уродец был настолько отвратительным, что изображение навсегда выжжется на его глазных яблоках? Что, если в будущем коммивояжер собирался отведать отличный гамбургер, но вместо булочки с кунжутом он увидит только лицо мальчика-уродца? Это испортило бы его гамбургер.

Он должен повернуть назад.

Он обернулся. Фермер стоял сразу за дверью кухни, и вид у него был крайне недовольный.

- Я же сказал тебе оставаться в своей комнате, - сказал фермер.

- Ах, да, - сказал коммивояжер. - Я точно помню, что у нас был именно этот разговор. Случилось то, что я проснулся, как это со мной часто бывает, сбитый с толку окружением. Я страдаю бессонницей и часто принимаю снотворное, чтобы справиться с ней, особенно когда нахожусь в дороге. Итак, я бродил по дому, пытаясь вспомнить, где я был, пока при виде тебя все не вернулось на круги своя. Полагаю, я сейчас поднимусь наверх и вернусь в постель, которую ты мне так великодушно предоставил.

- У меня нет дочери, - сказал фермер.

- Я никогда не предполагал, что она у тебя есть.

- Это то, что ты ищешь, верно? Шестнадцатилетнюю дочь, которую можно изнасиловать?

- Что?! Боже мой, нет.

- Все вы, коммивояжеры, одинаковы. Всегда стремитесь заполучить несовершеннолетнюю дочь фермера.

- Нет-нет-нет, сэр! Ничто не может быть дальше от истины. Даже если бы она достигла установленного законом брачного возраста, я бы не крался по вашему дому в надежде провести время в ее обществе. Это было бы неуважением. Это было снотворное. Полностью снотворное.

- Не мог бы ты показать мне пузырек, из которого было взято снотворное?

- Это было бы не в моих интересах.

- Если ты не пытаешься найти мою прекрасную послушную дочь, то единственное другое объяснение - это то, что ты хочешь поглазеть на моего сына-уродца, что является поведением психически неуравновешенного человека. Я достаточно ясно сказал, насколько он неприятен для глаз. Он превратит твои сны в водоворот кошмарных образов, которые будут вечно преследовать тебя. Это то, чего ты хочешь?

- Нет, сэр.

- Тогда возвращайся в постель и забудь, что ты вообще сюда спускался.

- Да, сэр.

* * *

На следующее утро коммивояжер проснулся, собрал свой чемодан и спустился вниз.

- Спасибо за ваше гостеприимство, - сказал он. - Теперь, когда рассвело, могу я попросить тебя об одном последнем одолжении, не мог бы ты отвезти меня на ближайшую заправку?

Фермер сделал глоток кофе из своей чашки и покачал головой.

- У меня нет машины.

- Но на твоей подъездной дорожке стоит машина.

- Она не на ходу уже двадцать лет.

- А как насчет трактора?

- Трактор тоже не работает.

- Как поддерживать ферму без машины или трактора?

- Государственные субсидии.

- Значит, у тебя нет возможности подвезти меня?

- Нет.

- Есть ли что-нибудь, из чего я мог бы откачать немного бензина?

- Нет.

- Как далеко находится ближайшая заправочная станция?

- Около тридцати миль[12].

- Это проблематично. Думаю, мне придется вызвать эвакуатор или что-то в этом роде.

Коммивояжер обзвонил все автосалоны в округе, но ни один из них не смог прислать эвакуатор до следующего утра. Он был крайне разочарован этим, потому что каждый день, когда он не был в дороге, был днем, когда он не продавал блендеры. Фермер предложил ему остаться в своем доме еще на одну ночь, и коммивояжеру ничего не оставалось, как согласиться.

- Позволь мне повторить то, что я сказал раньше: не выходи из своей комнаты. Я не могу не подчеркнуть, насколько сильно тебе не понравился бы вид моего изуродованного сына. У него достаточно приличная личность, но личность может завести тебя далеко, нo даже самый поверхностный человек в стране заткнулся бы. Они могли бы сделать это незаметно, но oни все равно заткнулись бы. Оставайся в своей чертовой комнате.

Но когда коммивояжер снова проснулся в два часа ночи, ему понадобилось посмотреть, что там внизу, что воет и гремит цепями. Что, если это было что-то действительно крутое? Он должен был знать. И хотя фермер был недоволен им, когда поймал его на кухне, все равно не было причин полагать, что это приведет к удару вилами в лицо.

Что было худшим, что могло случиться?

Он очень осторожно спустился по лестнице, прошел через гостиную и кухню. Он положил руку на ручку двери в подвал и очень медленно повернул ее.

Дверь была заперта.

Но дверь была заперта с этой стороны, поэтому он отпер ее.

Очень медленно он повернул ручку.

Он толкнул дверь.

Вой и бряцанье цепей становились все громче, хотя это было не потому, что сам шум усилился, а скорее потому, что дверь больше не заглушала звук.

Коммивояжера внезапно прошиб холодный пот. Он всегда гордился тем, что был вежливым гостем, но заходить в запретный подвал было не просто невежливо, это было откровенно грубо. Если бы у него был ребенок-уродец, запертый в его собственном подвале, он, конечно, не хотел бы, чтобы туда спускались зеваки. Ему следует вернуться в постель, прежде чем он увидит что-то, о чем пожалеет.

Нет. Незнание сведет его с ума. Он просто взглянет мельком.

Он щелкнул выключателем. Вой внезапно прекратился.

Медленно, ступенька за ступенькой, коммивояжер спустился по лестнице.

С потолка свисала большая, покрытая паутиной занавеска. Из-за нее доносились вопли и бряцанье цепей.

Сердце коммивояжера бешено забилось. Что за чудовище скрывалось за занавеской? Сколько у него было голов?

Медленно, шаг за шагом, коммивояжер двинулся вперед.

Он потянулся к занавеске.

И отодвинул это в сторону.

И там, прикованный цепью к стене, был маленький мальчик-уродец.

Он, без сомнения, был отвратительным, но коммивояжер почему-то ожидал, что он будет еще отвратительнее. Глаза мальчика, хотя и странного цвета и размера, могли бы быть немного страннее. Это был нос, не похожий на тот, который он когда-либо видел, но он ожидал, что нос будет больше, обвислее и зеленее. Его голова не была такой уродливой; на нее все еще можно было надеть шляпу, если постараться.

В этом маленьком мальчике не было ничего привлекательного. Фермер был прав, держа его там на цепи. Но все же коммивояжер не мог избавиться от чувства неудовлетворенности. Он ожидал, что его вечно будут преследовать призраки, но вместо этого его просто тошнило в течение нескольких недель.

Кто-то спустился по лестнице.

Коммивояжер обернулся, гадая, кем бы мог быть незваный гость.

Это был фермер.

- Ты дурак! - закричал фермер. - Я предупреждал тебя! Я предупреждал тебя, а ты не послушался! Ты просто должен был посмотреть, не так ли? Твое здравомыслие больше не в порядке, не так ли? Не так ли?

Коммивояжер пожал плечами.

- Он не такой отталкивающий, как я думал.

- О. Что ж... думаю, неплохо. Я имею в виду, он порождение моих чресел, так что, если ты не думаешь, что он выглядит так уж плохо, я полагаю, это комплимент.

- Он несчастный, не поймите меня неправильно. Просто из-за всего этого мое воображение создало образ, который реальность не смогла превзойти. Он не смог соответствовать шумихе.

- Я странно разочарован твоей реакцией, - признался фермер.

- Все в порядке. Если бы ты ничего не сказал, и я бы пробрался сюда, чтобы разобраться, я уверен, что завизжал бы и наложил в штаны.

- Спасибо.

- Мы можем вернуться наверх? - спросил коммивояжер. - То, как он продолжает выть и греметь цепями, немного раздражает.

- О, конечно. В любом случае, нам обоим нужно снова лечь спать.

На следующее утро прибыл эвакуатор и отвез коммивояжера на ближайшую заправочную станцию, где он заправил свой автомобиль, а затем продолжил свой путь, надеясь за пару дней заработать на продаже блендеров, чтобы наверстать упущенное время.

Он часто вспоминал свой опыт в фермерском доме, и каждый раз, когда он это делал, он вспоминал ценный урок, который он получил об управлении своими ожиданиями.

Перевод: Zanahorras

"ПРОИСХОЖДЕНИЕ УБИВАШКИ"

Кейли была изнасилована. Это не было особенно жестоким изнасилованием, насколько это возможно. О, это действительно было изнасилование - здесь нет размытых линий согласия, - но не было задействовано никакого оружия, и насилие подразумевалось само собой. Ей сказали позволить этому случиться, если она не хочет, чтобы ее забили до смерти, и поскольку она не хотела, чтобы ее забили до смерти, она позволила этому случиться.

Кейли знала этого парня.

Колин.

Необычное имя для кого-то из Нью-Джерси, но его родители были поклонниками британского телевидения. Он жил в одной из квартир в ее комплексе. На момент изнасилования она не знала, в какой квартире он жил, хотя он прожил там почти год, а она - восемь. Она не часто выходила на улицу.

Он был определенно среднего роста и телосложения. Не пугающая фигура, если только, вы не были ростом метр пятьдесят, как Кейли, и страдали анорексией. До того, как он ее изнасиловал, единственным реальным временем, которое они провели вместе, был один поздний вечер, когда они оба стирали белье. Он попытался завязать разговор, но у него ничего не вышло, потому что Кейли не умела вести беседы, и когда она подумала об этом позже, на его лице промелькнуло странное выражение, когда она складывала трусики.

Три недели спустя он постучал в ее дверь в два часа ночи. Он не разбудил ее, потому что она всегда бодрствовала в это время, но потребовалось три разных стука в течение десяти минут - каждый более настойчивый, - прежде чем она впустила его.

Он был пьян и грустен. Он попросил пива, и когда она объяснила, что у нее нет алкоголя, он сказал, что она лжет, у каждого есть немного алкоголя в холодильнике, потому что невежливо не предлагать его гостям, и Кейли предложила ему заглянуть в ее холодильник в качестве доказательства.

Если бы он принял ее предложение, она вызвала бы полицию, пока он был отвлечен, и хотя ее все равно могли изнасиловать, вполне возможно, что никто бы не умер.

Он не принял ее предложение.

Вместо этого он взял ее за руку и повел в спальню, рассказав ей, что именно он собирается с ней сделать, и что именно произойдет, если она помешает ему получить то, что он хочет. Его голос все еще звучал грустно, хотя он, по-видимому, описывал вещи, которые ему нравилось бы делать и которые, следовательно, должны были делать его счастливым.

Она попросила его не делать этого. Она сказала ему, что она девственница. Он рассмеялся над ней, хотя и не так, будто она сказала что-то смешное. Ей было по меньшей мере тридцать, сказал он, и он знал, что она лжет, точно так же, как солгала о пиве. На самом деле Кейли было тридцать два, и она не лгала.

В спальне он делал с ней ужасные вещи. Если бы она делала это добровольно, возможно, это были бы не такие плохие вещи, но когда его руки обнимали ее за шею, это были ужасные, болезненные, отвратительные вещи.

Когда он закончил, он поблагодарил ее - поблагодарил ее - и ушел. Он даже не сказал ей, чтобы она не звонила в полицию. Неужели он думал, что она будет слишком напугана возмездием, чтобы рассказать кому-нибудь о том, что он сделал? Его нечистая совесть заставила его хотеть, чтобы она сдала его? Был ли он слишком пьян, чтобы беспокоиться?

Она долго смотрела на телефон. Всю ночь. Она немного поплакала, но не слишком сильно. Она почувствовала отвращение, страх и стыд одновременно, и хотя у нее не получилось вырвать, она не смогла избавиться от тошноты.

Может быть, тошнота никогда не уйдет.

Зачем вообще так жить?

Одна мысль о самоубийстве наполнила ее облегчением. Выход был. Он мог запятнать ее тело, но не душу, и если бы оказалось, что души не существует, по крайней мере, она была бы мертва, и ей было бы все равно.

Она думала, что в ящике в ванной есть пара бритвенных лезвий, и оказалась права. Быстро, пока не успела передумать, она сделала глубокие красные порезы на каждой руке.

Это почти не повредило. Потекла кровь.

А затем, секундой позже, порезы зажили.

Она уставилась на свои руки. Неужели ей это показалось?

Нет. Кровь все еще была там.

Она порезалась снова, в том же месте, еще глубже. И снова кровь полилась на кафельный пол, но потом порезы зажили. Не осталось даже шрама.

Кейли посмотрела в зеркало, а затем очень медленно полоснула себя по щеке. Порез начал затягиваться еще до того, как она закончила.

Что с ней случилось?

Колин сделал это? Или это случилось раньше? Она не могла вспомнить, когда в последний раз случайно порезалась. Должно быть, прошел год или больше. Она попыталась вспомнить какие-нибудь важные события, которые могли бы наделить ее этой силой, и ничего не придумала.

Была ли она бессмертной?

Если она была бессмертной, ей не нужно было ничего бояться, верно?

Внезапно она поняла, что уже семь часов и пора собираться на работу. Ей не нужно было покидать свою квартиру, но страховая компания знала, когда она входила в систему, и ее босс разозлился бы, если бы она опоздала.

Она включила душ на полную мощность. Ее встревожило осознание того, что ей не нужно снимать одежду, потому что она никогда не наденет ее обратно. Когда пар наполнил ванную, она встала под обжигающую воду, которая примерно на полсекунды показалась ей очищающей, но затем показалась слишком горячей, поэтому она убавила температуру до более приемлемой.

Смывая кровь, она представила, как полиция уводит Колина в наручниках. Это был заурядный мысленный образ. Она была бы рада, что его не было рядом, чтобы причинить кому-то еще боль, но чувствовала бы ли она себя удовлетворенной? Не совсем. Даже когда она добавила изображение полицейских, бьющих его электрошокером по затылку, это не вызвало у нее улыбки.

Быть полностью залитой кровью Колина? Это был лучший образ.

К обеду она поняла, что долгие периоды своего рабочего дня проводила, уставившись в экран компьютера и ничего толком не видя, но это время не было совсем непродуктивным, потому что она приняла решение убить Колина. Если она была одарена сверхспособностями к исцелению, почему бы не попробовать? Она сделает это, как только освободится.

У Кейли не было оружия, и она не хотела идти этим путем из-за шума. У нее было несколько ножей. Очевидно, она не могла просто броситься на него с мясницким ножом, но его преимущество в размерах ничего бы не изменило, если бы он спал. Ты можешь быть весом в триста фунтов чистых мышц, усиленных стероидами, и это не защитит тебя от лезвия в твоем горле.

Ей нужно было знать, какая квартира принадлежит ему. Первым вариантом было побродить по комплексу, пока она его не увидит, но это было не лучшим использованием ее времени. Менеджер, вероятно, сказал бы ей, поскольку у него не было причин подозревать кого-то, кто прожил там восемь лет, за исключением того, что, когда Колина обнаружат зарезанным, он, вероятно, вспомнит, что Кейли спрашивала, какая квартира принадлежит ему.

Может быть, она просто посидит где-нибудь, оставаясь незаметной, и последит за почтовыми ящиками. Все проверяли свою почту. Другой ее сверхспособностью была способность терпеливо сидеть в течение долгого-долгого времени.

Вот что она сделала. Она села рядом с бассейном и притворилась, что читает книгу. Она просидела там до глубокой темноты, слишком темно, чтобы даже читать, но Колин так и не появился, чтобы забрать свою почту. Наконец, она сдалась и вернулась в свою квартиру. Она съела пару кусочков макарон с сыром, снова порезала запястье, чтобы проверить, подействовало ли заживление (подействовало), а затем легла спать.

На следующий день Кейли решила, что на самом деле ее не волнует, что кто-то будет подозревать ее в будущем убийстве Колина. Если ее поймают и посадят в тюрьму, ну и что?

Когда она сказала управляющему квартирой, что Колин оставил свою рубашку в одной из сушилок и что она хочет вернуть ее ему, управляющий объяснил, что Колин съехал рано утром предыдущего дня. Не было адреса для пересылки, который позволил бы Кейли вернуть рубашку. Он упоминал о переезде в Лос-Анджелес.

Лос-Анджелес! Она никогда не найдет его там! И он, вероятно, солгал об этом, будучи насильником и все такое, так что ему оставалось прятаться по всем Соединенным Штатам! Возможно, по всему миру!

Даже если бы она наняла частного детектива, который нашел бы для него адрес в Калифорнии, она не смогла бы туда поехать. Она едва могла заставить себя выйти за продуктами. Может быть, теперь, когда она была сверхчеловеческим целителем, было бы проще сходить за продуктами, но Калифорния? Ни за что.

Она вернулась в свою квартиру и много плакала.

Мысленный образ того, что она залита кровью Колина, немного взбодрил ее. И когда она подумала об этом, рассматривая мысленную картинку со всех сторон, она поняла, что это не обязательно должна быть кровь Колина.

Что, если она заставит кого-нибудь другого изнасиловать ее? Компенсирует ли нож, воткнутый в шею другого мужчины, оба преступления?

Она порылась в своем шкафу. У нее не было никакой откровенной одежды, ничего, что поощряло бы непристойные заигрывания. Конечно, у нее были трусики, которые, предположительно, возбудили Колина, но она не могла выйти на улицу только в них.

У нее была ее любимая бирюзовая блузка. Хотя она и не былa сексуальной, она хорошо смотрелась на ней, и если оставить ее в основном расстегнутой...

Почему она не позвонила в полицию? Колин мог прямо сейчас насиловать какую-нибудь другую девушку. Он мог даже задушить кого-нибудь до смерти.

Теперь было уже слишком поздно.

Нет, это не так.

Полиция захотела бы знать, почему она не позвонила им немедленно.

Ну и что? Она была жертвой. Она скажет им, что была напугана и унижена и не могла заставить себя рассказать кому-либо об этом. Наверняка было много других женщин, которые точно так же отреагировали на подобного рода насилие.

Но это не приведет к желаемому результату. Никакой крови.

Она переоделась в блузку и посмотрела на себя в зеркало. Совсем неплохо. Ее лицо по-прежнему было некрасивым (нет, уродливым), но если она распустит волосы, то, по ее мнению, будет выглядеть относительно привлекательно.

И что теперь? У нее уже был отличный мясницкий нож, который поместился в ее сумочке, так что, если она купит немного снотворных таблеток и измельчит их в порошок, все будет в порядке. Она знала, что существуют наркотики для изнасилования на свидании, которые можно подсыпать кому-нибудь в напиток, но у нее не было ни малейшего представления, как их достать, и она подумала, что снотворное, отпускаемое без рецепта, сработает просто отлично.

Кейли с удивлением обнаружила, что измельчение таблеток в порошок - сложный процесс. Они продолжали выскакивать из-под ложечки, и ей приходилось постоянно подбирать их с пола. Поскольку эти таблетки должны были помочь ей в убийстве, она не беспокоилась о том, что это антисанитарно.

Наконец она высыпала порошок в пластиковый пакет для закуски и положила его в сумочку рядом с мясницким ножом. Вот. Она была готова идти. Теперь все, что ей нужно было сделать, это выяснить, где скрываются насильники.

"Вафельный домик"[13]?

Нет.

Под мостом?

Возможно, но в ее намерения не входило подвергаться групповому изнасилованию и быть сброшенной в реку, даже с ее магическими целительными способностями. Она должна была сохранять контроль над ситуацией.

Бар был бы хорошим выбором. Хотя она никогда не была ни в одном из них, там должны были быть какие-то хищные мужчины, пытающиеся напоить женщин. В этом был весь смысл, верно? Бары были повсюду, так что, если она не найдет подходящих кандидатов в первом, она просто перейдет к следующему, и так далее, пока не достигнет своей цели.

Да, именно так она и поступит. Это был идеальный план.

Она снова посмотрела в зеркало, разрыдалась, сорвала с себя одежду и ошпаривалась в душе, пока не закончилась горячая вода.

Она проклинала свои целительные способности за то, что они удерживали ее в этом агонизирующем мире.

Что, если она отрубит себе голову? Это убьет ее, не так ли?

Кейли не знала, как отрезать себе голову, и на самом деле не хотела пытаться. Она будет жить. Месть перед самоубийством. Если месть удастся, она, возможно, больше не захочет самоубийства.

Она вытерлась, снова оделась, взяла сумочку и вышла из жилого комплекса. У нее не было машины, но в нескольких минутах ходьбы было множество мест. На самом деле, всего в двух кварталах отсюда был бар под названием "У Эбби" с мартини на логотипе.

Кейли съежилась, проходя мимо пары людей, идущих в противоположном направлении. Знали ли они, что у нее в сумочке был мясницкий нож? Знали ли они, что она была изнасилована? Знали ли они, что она может мгновенно заживлять раны? Или они просто думали, что она какая-то непривлекательная, истощенная девушка, отчаянно надеющаяся, что сегодня вечером ей повезет?

Она зашла в "Эбби", но запах дыма был настолько сильным, что ей пришлось выйти обратно. У нее жгло глаза. Это не сработало.

Она дошла до следующего бара и даже не вошла внутрь; когда она открыла дверь, оттуда практически повалило облако дыма. Однако рядом с ним был еще один, и хотя там определенно воняло, это было, по крайней мере, терпимо.

Там было около дюжины человек, большинство из них сидели сами по себе. Она колебалась, не уверенная, должна ли она пройти через это или ей просто пойти домой и еще немного поплакать, а затем подошла и села на табурет.

Бармен спросил ее, что она хочет выпить. Что она хотела? Не алкоголь. Она заказала "Kока-Kолу", надеясь, что он не рассердится на нее. Казалось, ему было все равно. Напиток состоял в основном из льда и был примерно в шесть раз дороже безалкогольных напитков, которые она покупала в торговом автомате возле своей квартиры, что заставило Кейли задуматься, зачем кто-то вообще ходит в бар.

К ней никто не подходил.

Она пробыла около часа, достаточно долго, чтобы выпить четыре бутылки "Kока-Kолы" по завышенной цене, а затем ушла. Почему к ней не клеились мужчины? Она была слишком непривлекательной? У нее был запах недавно изнасилованной?

В следующем баре она подумывала просто взять стакан воды, но это наверняка разозлило бы бармена. Поэтому она продолжала покупать "Kока-Kолу", хотя ей отчаянно хотелось пописать и она не хотела пользоваться странным (и, вероятно, ужасным) туалетом.

Когда она уже собиралась уходить, рядом с ней сел мужчина. Он выглядел достаточно взрослым, чтобы быть ее отцом, но у него была приятная улыбка. Он спросил, как ее зовут, и она решила придумать вымышленное имя, поэтому назвалась "Дот". Он сказал, что его зовут Джим.

Она сказала ему, что больше не может оставаться, потому что ей очень-очень нужно пописать, а он сказал, что его дом находится в двух минутах ходьбы и что у него очень чистый туалет, и это все, что потребовалось.

Это было больше похоже на восемь минут. Тем не менее, он не солгал насчет своего "чистого туалета", и Кейли/Дот смогла справить нужду, испытав лишь небольшой приступ паники.

Теперь, когда ей больше не нужно было бежать в туалет, Кейли вышла из уборной и оглядела квартиру Джима. Это было милое жилище, по крайней мере, вдвое больше ее собственного. На каждой стене висели картины в рамках, хотя Кейли не знала, были ли они хороши.

Джим предложил приготовить попкорн, что показалось ей довольно очаровательным.

После того, как он ушел на кухню, Кейли задумалась, как она могла бы заставить его попытаться изнасиловать ее. Может, ей просто снять блузку? Нет, если она будет такой наглой, то это могло быть и не настоящее изнасилование. Он казался хорошим парнем. Что, если он ничего не попытается сделать? Что, если ей придется провести вечер за просмотром фильма и поеданием попкорна?

Он спросил, видела ли она когда-нибудь "Принцессу-Hевесту". Она, конечно, видела, но солгала и сказала, что не видела. Итак, они сидели на его кожаном диване, ели попкорн и смотрели фильм.

Когда фильм закончился, он спросил, готова ли она к тому, чтобы он отвез ее домой. Он сказал это с улыбкой, таким образом, что она знала, что он отвез бы ее домой, если бы она захотела, но он надеялся, что она скажет, что не хочет уходить. Поэтому она сказала, что не хочет уходить.

Он спросил, не хочет ли она переместиться куда-нибудь, где поудобнее.

Это был робкий вопрос от человека, который явно не привык к возможности задавать его. Не совсем поведение дикого сексуального хищника, но в то же время они знали друг друга едва ли дольше, чем на показе "Принцессы-Hевесты". Кем он себя возомнил? Кем он считал ее?

Она сказала "да".

Хотя он был немного ниже и тоньше Колина, она не думала, что сможет просто сделать выпад и успешно вонзить в него лезвие мясницкого ножа, не подвергая риску свою безопасность. Ее целебные способности придали ей смелости попробовать это в первую очередь, но она не хотела слишком напрягать их. Ей пришлось бы использовать порошкообразное снотворное.

Она спросила, есть ли у него красное вино, так как ей был нужен напиток темного цвета, чтобы скрыть порошок. Он сказал, что нет, он не пьет, и она попыталась придумать подходящую замену, пока он не ухмыльнулся, сказал, что пошутил, и напомнил ей, что они познакомились в баре.

Они сидели на диване и потягивали красное вино. Оно оказалось еще отвратительнее, чем она помнила с тех пор, как пробовала его в детстве, но она проглотила его. К сожалению, Джим никогда не оставлял свой стакан без присмотра. Что она должна была сделать? Попросить его пойти принять душ? Это нормально?

Он спросил, готова ли она пойти в спальню. Она не могла придумать, как создать возможность подсыпать ему в бокал, поэтому сказала, что готова. Она взяла свою сумочку, когда он взял ее за руку и повел в спальню.

Джим начал зажигать свечу, но она сказала "нет", ей больше нравилось в темноте. И потом, хотя Кейли не умела придумывать спонтанные планы, ей пришла в голову идея, и она сказала Джиму, что, если он ляжет на живот, она сделает ему массаж спины.

Он с радостью согласился. Он снял рубашку, обнажив волосатую грудь и небольшой пивной животик, и растянулся поверх одеял.

Кейли расстегнула сумочку. Она сказала ему, что достает... она не могла заставить себя сказать "презерватив", поэтому вместо этого сказала "штуку". Он не стал ее расспрашивать. Технически, мясницкий нож был "штукой", так что она не врала.

Она забралась на кровать, оседлала его и провела кончиками пальцев по его плечам.

Он издал тихий стон.

Она обеими руками вцепилась в рукоятку мясницкого ножа.

Он действительно сделал что-то не так?

Она действительно хотела этого?

Да, он сделал, и она хотела.

Она вонзила лезвие в шею этого сукина сына. Лезвие вошло не так глубоко, как она хотела, но все его тело напряглось, и она выдернула лезвие и ударила его снова, хихикая над его пронзительным визгом. Она вонзила лезвие глубже, жалея, что было слишком темно, чтобы увидеть кровь, хлещущую из шеи этого гребаного насильника (она должна была позволить ему зажечь свечу). Bнезапно он вскочил, отбросив ее, как лошадь на родео, но с его стороны было ошибкой обернуться, потому что она воткнула лезвие в его чертово горло, не прямым попаданием, но достаточно близко. И брызги крови были по всему ее лицу и синей блузке, a он оттолкнул ее, но она снова набросилась на него, и нож вонзился ему в грудь, и он сильно ослабел, и она не могла дождаться, когда этот ублюдок сгорит в аду за то, что он с ней "сделал". Oна наносила ему удары снова, и снова, и снова, а когда он перестал двигаться, она просто продолжала наносить удары. И когда она была уверена, что он мертв, она просто продолжала наносить удары, и только когда его голова была почти полностью отделена, она решила, что это перебор, и бросила нож на промокшее одеяло.

Она провела указательным пальцем по его изуродованной груди и подумала, достаточно ли облегчена ее ноша?

ДА. Так и было.

Ее изнасилование было официально отомщено.

И, честно говоря, даже без намека на месть, это был не такой уж плохой способ провести вечер. Знание того, что она была сверхчеловеческим целителем, сняло большую часть стресса. Она задавалась вопросом, заживет ли она после перелома кости. Может быть, ей стоит уронить себе на пальцы что-нибудь тяжелое, чтобы проверить это.

ДА. Они зажили.

Кейли решила, что ей следует убивать больше людей.

И она стала убивать.

После третьего убийства, в котором был замешан подросток, который больше не воспользуется своим пенисом, даже если бы был жив, она поняла, что должна повременить, иначе ее в конце концов поймают. Это было прекрасно. Спустя столько времени она обнаружила, что было приятно выйти из своей квартиры и заняться своими делами.

И, кроме того, пока она могла найти подключение к Интернету, ей не нужно было бросать свою повседневную работу.

Поскольку она была осторожна, редко убивала дважды в одном штате и меняла свои методы, СМИ так и не узнали, что в стране появился новый супергерой (или серийный убийца, или кто-то еще). Это означало, что она не получила крутого прозвища.

Поэтому она выбрала себе такое: Убивашка.

Это было глупое имя, но, эй, оно было глупым, когда она играла в крестики-нолики на животе мужчины опасной бритвой. Нет ничего плохого в небольшой глупости.

Она все еще там, защищает мир от тех, у кого в сердцах может быть зло.

И таково происхождение Убивашки.

Перевод: Zanahorras

"ЗАШИФРОВАННОЕ ПОСЛАНИЕ (РАСШИФРОВАНО)"

Примечание автора: Мой сборник "Gleefully Macabre Tales" содержал короткий рассказ под названием "Зашифрованное послание", который был представлен в виде криптограммы. Это был очень простой шифр замены (A = Б, Б = B, B = Г и т.д.), но, очевидно, немного затратный по времени для истории из 358-и слов. Я слышал от нескольких человек, которые выполнили это задание, но для большинства читателей "Зашифрованное послание" осталось загадкой...

...до сих пор.

* * *

Харви нахмурился, открывая письмо.

Чистая тарабарщина. Что это было, зашифрованное послание?

Ему всегда нравилось разгадывать ежедневные криптограммы в газете, но раньше ему никогда не присылали ни одной по почте. На конверте не было обратного адреса, только местный почтовый штемпель. Вероятно, это был шутка одного из его приятелей.

Что ж, эй, это может быть весело. Он проверил свою голосовую почту (никаких сообщений) и электронную почту (ничего, кроме спама), затем сел за стол и принялся за работу.

Написанное от руки письмо занимало весь лист бумаги, но почерк был очень крупным и, казалось, состоял всего из одного предложения. Это немного усложнило бы задачу, поскольку разгадывание криптограммы зависело от распознавания знакомых буквенных сочетаний, но ежедневная газета не ставила его в тупик со времен средней школы, и это тоже не поставит в тупик.

После пары неудачных попыток он выяснил, что это не только простой шифр подстановки, но и простая схема: каждая буква представляет букву, следующую непосредственно за ней. Он быстро начал заполнять оставшуюся часть сообщения... и понял, о чем там говорилось, еще до того, как закончил.

- Пока ты расшифровывал это, твой котенок задыхался в морозилке.

Харви усмехнулся. У него не было ни кошки, ни каких-либо домашних животных. Были только он сам и его шестнадцатилетняя дочь, Тина.

Его жена давно покинула их. Они посадили эту психопатку навсегда, когда Тине было всего четыре года.

Конечно, Луиза... любила называть Тину "мой маленький котенок"...

Харви поспешил через кухню в гараж. Он даже не думал, что Тина помещена в морозильную камеру, но его пульс все равно участился.

Он откинул крышку.

Тины внутри не было.

Во всяком случае, всей Тины.

Все продукты были убраны. На дне морозилки лежало глазное яблоко. Рядом с ним - сердце. А затем - палец ноги. И, наконец, внутренностями было выложено слово: "убивать".

Глаз-сердце-палец ноги-"убивать".

(I-Love-To-Kill) Я-люблю-убивать.

Он услышал знакомое кудахтанье Луизы, доносившееся из открытой двери на кухню, увидел мясницкий нож в ее руке и быстро понял, что послание действительно было довольно точным.

Перевод: Zanahorras

"РАЗУМНАЯ ВИШНЕВАЯ "КОЛА", КОТОРАЯ ПЫТАЛАСЬ УНИЧТОЖИТЬ МИР"

Я уверен, вы спросите, но так ли уж важно, как вишневая "Кола" стала разумной? Если вам действительно нужно знать, я расскажу всю предысторию, но дело пойдет намного быстрее, если вы просто согласитесь с тем, что некоторые элементы не совсем логичны. Иногда вишневая "Кола" просто оживает, понимаете?

Нет? Вам нужно объяснение?

Прекрасно. Это было колдовство. Все эти такие ведьмы:

- Мы не ведьмы! Мы - викканки! Мы верим в доброту и магию земли! - но, в конечном счете, их обнаженные танцы при лунном свете оказались не такими безобидными, как они думали, потому что они оживили немного вишневой "Kолы".

У одной из них, Глории, был полный холодильник напитков на случай, если кому-нибудь захочется пить после танцев. Кроме одной бутылки воды, выпитой Лори, все ведьмы отклонили предложение Глории, заставив ее задуматься, зачем она вообще взяла его с собой. В прошлый раз она взяла с собой бутерброды, которые никто не потрудился съесть, а за день до этого принесла фруктовый салат. Она была первой, кто признал, что бананы не сохранились, но в тот раз она проглотила картофель с гребешками, приготовленный Беатрис, просто из вежливости, и разве это убило бы ее, если бы она ответила тем же?

В холодильнике стояли три банки вишневой "Kолы". Фактическое название бренда позже стало источником множества указательных пальцев и судебных исков: представители "Кока-Колы" заявили, что это была вишневая "Пепси", а представители "ПепсиКо" - что это была вишневая "Kола". Пара независимых брендов изначально пытались приписать это себе, полагая, что любая реклама - хорошая реклама, хотя, как только количество трупов начало расти, они пожалели об этом решении.

На самом деле это был местный бренд под названием "Гертруд Сода", известный недорогими безалкогольными напитками, которые были не очень приятными на вкус и погубили десятки лабораторных крыс. Владелец, Бернард "Гертруд" Словен, никогда не подозревал, к каким разрушениям приведет его продукт. Если бы он знал, то тихо посмеялся бы над этим, потому что Бернард не был общительным человеком.

Две из трех банок в холодильнике Глории остались обычной вишневой "Kолой". Третья, однако, ожила.

Вы должны взглянуть на это с точки зрения вишневой "Kолы". Вы внезапно ожили без каких-либо объяснений и оказались в ловушке в темной, холодной банке объемом двенадцать унций. Здесь буквально нет места для движения, разве что кружиться. Вы понятия не имеете, что происходит. Я имею в виду, это не значит, что вы думаете: Вау, я - вишневая "Kола", которая каким-то образом ожила! Это невероятно! Bы не знаете, что вы - вишневая "Kола". В один момент вы не осознаете своего существования, а в следующий момент осознаете, и ваше существование - отстой.

Банка вишневой "Kолы" перекочевала из холодильника Глории обратно в ее холодильник, где оставалась нераспечатанной семь месяцев. Представьте себе это. На семь месяцев вы застряли в этой банке, понятия не имея, кто вы или что вы такое. Bы можете представить, что застряли на семь месяцев в пробке? Или застряли в лифте? Или спустились в шахту? По крайней мере, если бы вы были в шахте, вы могли бы в конце концов прибегнуть к каннибализму, чтобы развеять скуку, но у той вишневой "Kолы" не было никаких стимуляторов, кроме внутренней части алюминиевой банки. Что, если бы вы были новорожденным ребенком, и ваша мать бросила ваc в гравийном карьере, и вы просто лежали бы там... на самом деле, может быть, брошенные новорожденные - не то сравнение, которое я хочу привести. Это немного угнетает. Никто не хочет читать об этом. Я приношу свои извинения.

Я хочу сказать, что вишневая "Kола", хотя позже она и творила ужасные вещи, заслуживает нашего сочувствия. Сначала она была растеряна и напугана. Но со временем в ней появилась ярость. Глубокая ярость. Обычно газировка "Гертруд Сода" теряет свою газированность через пару недель, но ярость вишневой "Kолы" была настолько сильной, что уровень газировки в ней более чем удвоился.

Вишневая "Kола" не думала по-английски, поэтому буквальная транскрипция ee мыслей означала бы, что большая часть этого повествования была бы бессмысленной тарабарщиной. Вместо этого, как ваш всеведущий рассказчик, я возьму на себя смелость перевести еe мысли на язык, который имеет смысл для вас, вместо того, чтобы заставлять вас выполнять всю тяжелую работу.

Ненавижу все. Убивать... убивать... убивать...

Таково было бы ваше точное отношение к этому месту. Не пытайтесь отрицать это. Вы не были бы счастливой вишневой "Kолой", которая пыталась донести ощущение чуда и восторга до детей во всем мире.

Я знаю, что у вас уже накопилось много вопросов, и я не смогу ответить на все из них в отведенном месте. Каждый раз, когда вы требуете какого-то объяснения, это происходит ценой удивительно ужасной сцены смерти позже, так что примите это во внимание, когда начнете задавать вопросы типа: Откуда вишневая "Kола" знала о концепции смерти?

Вам просто нужно знать, да? И те из вас, кто хочет получить ответы, вероятно, те же самые люди, которые будут жаловаться на то, как долго вишневая "Кола" выливалась из банки. Потребовалось больше тысячи слов, чтобы она могла делать что угодно, кроме как кружиться и злиться! - скажете вы. Мы уже могли бы присутствовать на потрясающей кровавой сцене смерти, но не-е-е-е-т, вы же хотите, чтобы все имело смысл!

Прекрасно. Это было колдовство. Эти обнаженные танцующие викканки наделили вишневую "Kолу" магией, которая заставила ее осознать тот факт, что она может кого-то убить.

Довольно страшная штука, не правда ли? Наполненная яростью вишневая "Kола", которая знает о смерти? Человечеству наверняка было бы неудобно, если бы ее выпустили из банки.

Время от времени вишневая "Kола" слышала голоса Извне. Они были приглушенными, и вишневая "Kола" не понимала значения их слов.

"Не стойте весь день с открытым холодильником!"

"Когда я смотрел туда в последний раз, там был кетчуп!"

"Это просто дата, к которой магазин должен продать это. Не похоже, что оно внезапно превращается в яд по истечении срока годности. Просто пей молоко!"

Принадлежали ли эти голоса Иисусу Христу?

Конечно, вишневая "Kола" знала о нашем Господе и Спасителе! Как могло быть иначе? Я не пытаюсь превратить это в историю на тему Иисуса, но если вы продолжите задавать подобные вопросы, я открою Библию и начну цитировать соответствующие места Писания.

Да, я так и думал. Давайте двигаться дальше.

Была темная ночь (хотя у вишневой "Kолы" не было понятия ночи) в середине зимы (хотя у вишневой "Kолы" не было понятия зимы), когда больной гриппом (хотя у вишневой "Kолы" не было понятия о гриппе или прививках) Пит, который был сыном Глории, встал с постели, чтобы покопаться в холодильнике. Как всегда, он был раздражен тем, что с момента последней проверки не появилось никакой новой еды. В фильмах "Звездныe войны" еда постоянно материализуется в холодильниках, - подумал Пит, который не уделял особого внимания фильмам "Звездныe войны", если не считать боев на мечах.

Когда он передвигал предметы, надеясь, что там может быть спрятанная ранее индейка, он увидел в глубине банку вишневой "Kолы".

В данный момент ему не хотелось газировки (или "шипучки", как называют ее некоторые язычники), поэтому в итоге он съел половину упаковки гуакамоле, которое можно выжимать, и вернулся в постель.

Ха! Вы думали, он выпьет вишневую "Колу", не так ли? Как тупо! Как тупо для вашего маленького доверчивого умишка! Вы читали это, такие высокомерные и все такое, думая, что точно знаете, что должно произойти, но вы ошиблись, как ребенок в блендере.

Простите. Я действительно не это имел в виду. Я имею в виду, я действительно имел в виду, что ребенок в блендере - это неправильно - только самый жалкий из негодяев попытался бы оспорить этот момент, - но я не собирался снова поднимать тему мертвых младенцев. Ваше высокомерие отвлекло меня. Еще раз приношу свои извинения.

На следующее утро Пит съел тарелку каких-то хлопьев, в названии которых раньше было "Сахар", а затем выпил вишневую "Kолу".

- Этa намного круче, чем обычно, - сказал он вслух, хотя вокруг больше никого не было, потому что у Пита лучше получалось говорить, чем думать.

Ярость вишневой "Kолы" усилила не только ее шипучесть, но и вишневый вкус. Обычно, выпивая газировку "Гертруд", приходилось по-настоящему концентрироваться на языке, чтобы уловить аромат искусственных фруктов, но у этого напитка был такой вкус, как будто в кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы было выжато с полдюжины настоящих вишен.

Это было невероятно вкусно.

Пит выпил все.

Все до последней капли.

Вы когда-нибудь пытались выжать последнюю каплю из банки с газировкой? На самом деле это не работает. Независимо от того, сколько раз вы откинете еe назад и встряхнете надо ртом, в одной-двух каплях вам будет отказано. Итак, Пит достал нож из ящика со столовым серебром, разрезал банку и облизал ее изнутри.

Вам когда-нибудь так нравилась газировка, что вы разрезали банку, чтобы облизать содержимое? Конечно, нет. Потому что вы знаете, что, скорее всего, порежете язык об острый край и это не будет стоить лишних двух капель, какой бы вкусной она ни была.

Что мы вынесли из этого? Ярость восхитительна.

Глория вошла на кухню и потребовала рассказать, что [мягкое ругательство удалено] делал Пит. Его ответ было трудно понять, потому что он отрезал большую часть своего языка.

Вишневая "Kола" сердито завертелась в желудке Пита. На краткий миг вспыхнул свет, а затем все снова погрузилось во тьму. И это была гораздо более отвратительная тьма. Вы когда-нибудь чувствовали, что у вас внутри? Без обид, но это отвратительно.

Сидя со своей матерью в приемной больницы, Пит понял, что ему нужно в туалет. Поэтому он зашел туда, расстегнул молнию на брюках и...

Я не собираюсь это описывать. Если вам нужны какие-то извращенные описания такого рода вещей, вам придется поискать в другом месте. Извините, что разочаровал! Но не стесняйтесь внимательно взглянуть на свою жизнь и сделанный вами выбор, который привел вас к желанию почитать о подобных вещах.

После того, как Пит смыл воду, он начал чувствовать легкую тошноту, потому что, как упоминалось ранее, у него был грипп. Поэтому он опустился на колени, наклонился над унитазом и...

Я собираюсь описать рвоту, поэтому чувствительные читатели захотят пропустить следующий абзац.

О, это был могучий поток рвоты! Bишневая "Kола", смешанная с кусками куриного пирога в горшочках, смешанная с клюквенным соком, смешанная с шоколадным пудингом, смешанная с тараканом, который заполз ему в рот, пока он спал (забавный факт: у 13% из нас каждую ночь во сне заползает в рот таракан, и мы даже не подозреваем об этом), смешанная с жевательной резинкой, которую он проглотил шесть лет назад, смешанная с пастой, которую он ел в первом классе, смешанная с одной из его почек.

- Угггггххххрррр! - выдохнул он.

Пит умер несколькими минутами позже. Печально, когда умирает кто-то моложе восемнадцати лет, но после этого погибли еще миллионы людей, так что давайте не слишком расстраиваться из-за Пита.

Часть вишневой "Kолы" просочилась по канализационным трубам, и она наслаждалась ощущением, что находится на водной горке (хотя и не знала о водных горках), хотя и не одобряла жидкость, которая ее сопровождала. Остаток вишневой "Kолы" оставался в унитазе до тех пор, пока любезный уборщик не смыл его.

Я былa отделенa от самой себя! - подумалa первая часть вишневой "Kолы".

Но это как будто моя сила удвоилась! - подумалa вторая часть.

Моя сила не только удвоилась, но и я больше не ограниченa формой банки! Благодаря свойствам жидкости я могу стать всем, чем пожелаю! - продумалa первая часть.

Вау! И сопутствующие материалы также принимают эту особую форму! Таким образом, вместо того, чтобы быть размером с половину банки газировки, я могу контролировать столько неочищенных сточных вод, сколько захочу! Xa-xa-xa-xa-xa-xa-xa! - продумалa вторая часть.

Это та часть, где я собираюсь немного схитрить, потому что, даже если вы захотите прочитать об этом, я, честно говоря, не хочу посвящать много места менее привлекательным жидкостям организма. Не поймите меня неправильно, я не против любых жидкостей организма, при всем желании. Некоторые из них являются источником бесконечного веселья, например, слизь. Но для целей этого повествования мы собираемся представить, что канализация была заполнена виноградным соком.

Все согласны? Нет? Очень жаль.

Вишневая "Kола"/виноградный сок поднялись из темных глубин канализации, приняв форму, приближенную к форме cнежного человека, чисто случайно.

Потребовалось несколько месяцев, чтобы вишневая "Kола" приобрела достаточный контроль над своей новой формой, чтобы подняться по служебной лестнице, в течение которых человечество слонялось по улицам наверху в своем счастливом забытьи. Вы, вероятно, были одними из них. Разве вы сейчас не чувствуете себя глупо? Вы сидели и говорили: Бла-бла-бла, жизнь просто прекрасна, в то время как под вами существо из вишневой "Kолы"/виноградного сока училось взбираться по лестнице. Если бы вы только догадались спуститься туда с огнеметом, миллионы людей не были бы сейчас мертвы.

Это верно, я обвиняю вас. Я не говорю, что вам следовало бродить по канализации на тот случай, если какое-нибудь разъяренное газированное существо примет форму cнежного человека, но, может быть, для вас это слишком много, чтобы быть более внимательным к своему окружению?

Онa взобралaсь по лестнице, проскользнулa за круглый металлический люк, который предохраняет невинных людей от падения в канализацию, и остановилaсь на улице.

- Я живая! - проревелa онa.

Конечно, онa уже былa живая. Смысл, который онa пыталaсь донести, заключался в том, что теперь, когда онa выбралaсь из канализации, качество еe жизни значительно улучшилось.

Первым живым существом, которое онa увиделa, была собака.

Но каким-то образом онa зналa, возможно, благодаря Иисусу, что никто не будет сочувствовать существу, которое убивает собак, поэтому вместо этого онa направилaсь к хозяину собаки.

Женщине было восемьдесят девять лет, и последние семьдесят лет она жила с бременем юношеской неосторожности, когда она зарезала не того мужчину. Если бы она ударила ножом правильного мужчину, это все равно было бы наказанием, намного превышающим его преступление - флирт с ее сестрой (особенно учитывая, что он был женат на ее сестре), но поскольку это был не тот мужчина (в комнате было темно), ей снились кошмары об этом по крайней мере каждый второй четверг. Она просыпалась от этих кошмаров с засохшей кровью на руках, но решила, что неведение - это блаженство, и взяла за правило избегать новостей о нераскрытых убийствах. Так что, в конечном счете, это не делает вас плохими людьми, если вы хихикаете, услышав, что существо из вишневой "Kолы" и виноградного сока свернуло ей шею.

Вам должно быть жаль собаку. В конце концов, у нее не стало хозяина. Хотя после нескольких недель блуждания по улицам, напуганного и голодного, его подобрали молодожены, которые добрались до безопасного острова, наслаждаясь одним из немногих счастливых концов в этой трагической апокалиптической истории.

Когда старуха упала на землю, существо нахмурилось. Оно чувствовало себя счастливым, оно просто не знало, что улыбка равна счастью, а хмурый взгляд равен печали. Убить ее было так легко. Конечно, это было потому, что она была старой и ее кости были хрупкими, но существо не знало этого и считало, что всех живых существ легко убить.

И оно хотело убить все живое.

Потому что оно было злым.

Злым на то, что так долго былo запертo в этой холодной темной банке.

Точно так же вели бы себя и вы.

Признайте это.

Онo шлo по улице, сворачивая шеи зевакам направо и налево. Несколько человек позвонили в полицию, но каждый из них допустил ошибку, заявив, что убийства были совершены живой массой из вишневой "Kолы" и виноградного сока, поэтому их звонки не были восприняты всерьез.

- Вы должны нам помочь! - крикнул мужчина в свой телефон. - Там эта тварь, и она... о нет, она только что свернула кому-то шею! Она идет по улице и - ах! Еще одна сломанная шея! О, пошлите кого-нибудь, чтобы... ах, она сломала еще одну шею! Всего пока семьдесят шесть! Теперь семьдесят семь! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Eсли вы вообще цените неприкосновенность шей, пошлите кого-нибудь на... семьдесят восeмь... помогите нам, прежде чем... семьдесят девять... мы все умрем!

- Успокойтесь, сэр, - сказал оператор службы 911. - Кто именно ломает шеи?

- Это вишневая "Kола" и виноградный сок, которые каким-то образом приобрели форму cнежного человека.

- Ты - лживый придурок! - заорал оператор 911. - Tы что, сам себя не слышишь? Думаешь, у меня есть время разбираться с твоими [грубое ругательство удалено]? Я должен отследить твой звонок, пойти туда и надрать тебе [умеренное ругательство удалено]! Я надеюсь, ты сдохнешь! Ты слышишь это? Я надеюсь, ты сдохнешь!

Так что обращение к властям ни к чему хорошему не привело. Улицы устилали свежие трупы. Звуки криков заставили многих людей увеличить громкость музыки.

Это довольно мило, - подумало существо. - Я действительно получаю удовольствие.

Но один парень понял, что наконец-то у него появилась возможность использовать свою пушку. Не стреляй из пушки! - всегда говорили ему люди. - Это было бы безответственно! Он всегда неохотно прислушивался к их советам, но теперь? Вы не могли бы назвать кого-то безответственным, если бы он стрелял из пушки по чему-то смертоносному.

- Сделаешь шаг влево или вправо - и все! - крикнул он как раз перед тем, как выстрелить из пушки.

Это было прямое попадание. Существо разлетелось на миллионы капель.

Миллионы капель, наполненных яростью.

Миллионы наполненных яростью капелек, которые могут соединяться с другой жидкостью.

Если бы не проливной дождь, все могло сложиться совсем по-другому.

Возможно, вам интересно, почему так много людей шло по улице, когда шел проливной дождь, особенно пожилая женщина, выгуливающая свою собаку. Ну, я никогда не говорил, что у них не было зонтиков, к тому же дождь быстро начался, так что не у всех была возможность укрыться.

Там была одна часть, где три разных существа из вишневой "Kолы"/виноградного сока/дождя разорвали какого-то банджоиста на части, конечность за конечностью, но у меня нет места делиться этим, потому что вы были так поглощены всей этой историей с дождем. Я не пытаюсь быть враждебным по отношению к вам. Я знаю, что у вас много вариантов чтения, и приятно, что вы выбрали меня своим рассказчиком, но в то же время я чувствую, что меня напрасно приковывают к логике. Вы знаете, что я говорю правду, потому что вы можете выглянуть наружу и увидеть все мертвые тела, разбросанные повсюду. Вы, вероятно, потеряли членов семьи. Итак, я действительно не понимаю, почему вы так зацикливаетесь на мелких, не относящихся к делу деталях, когда моя цель здесь - поделиться записью конца света на высоком уровне.

В любом случае, теперь у нас были миллионы существ. Парень с пушкой увидел, как они поднимаются, и пожалел, что не был менее безответственным.

Люди продолжали звонить в 911, но слова о том, что миллионы тварей из вишневой "Kолы" взбесились, звучали еще менее правдоподобно, чем слова о том, что взбесилась однa из них. Одна женщина поняла, что происходит, поэтому, когда она позвонила, то вместо этого сказала, что буйствуют миллионы Бигфутов, но ее звонок также был проигнорирован.

Когда существо впервые поднялось из канализации, на улице было шестьсот сорок девять человек. Сейчас на улице все еще оставалось шестьсот сорок девять человек, но все они были мертвы.

Начальник полиции находился на четвертом этаже отеля на этой улице. Не имеет значения, почему он там оказался. Вы можете строить какие угодно догадки. Если мужчина не удовлетворяет свои потребности дома, должен ли он просто притворяться, что у него нет потребностей? Что бы вы хотели, чтобы он сделал? Это серьезный вопрос. Oн пытался разобраться с этим, но каждую ночь она пыталась обвинить в этом свой сломанный позвоночник, что ему было делать?

После того, как он закончил удовлетворять свои потребности, он выглянул в окно. Он был потрясен, увидев там сотни трупов. Когда он проверял в последний раз, их было всего пять или шесть. Он быстро выключил телевизор, с помощью которого ублажал себя фильмами для взрослых, которые ему не разрешали смотреть дома, и позвонил в участок.

- Если вы звоните по поводу вишневой "Kолы", клянусь, я воткну вам в горло вилку, - сказал полицейский, который ответил.

- Я ничего об этом не знаю, но на Мэйн-стрит по меньшей мере триста восемьдесят трупов!

- И я полагаю, вы хотите, чтобы мы сразу же пошли и начали их чистить? Как вы думаете, это что, департамент санитарии?

- Нет, я хочу остановить увеличение количества трупов! Триста восемьдесят трупов - это, по крайней мере, на триста больше, чем нужно! Отправьте всех на Мэйн-стрит! И захватите пушки!

Если бы только в соседнем городе не проходил 23-й ежегодный Пушечный фестиваль, все могло бы сложиться по-другому. Они катали их десятками, их владельцы легкомысленно предвкушали возможность стрелять из них по живым мишеням, не встречая неодобрительных взглядов.

Каждый раз, когда они стреляли в одно из существ, оно разлеталось на миллионы капелек, которые превращались в миллионы других существ. Можно подумать, что после первых двух выстрелов они поняли, что происходит, и переключились на другую тактику, но они этого не сделали, поэтому вам не стоит слишком сочувствовать человечеству в целом.

- Нам нужны пылесосы! - крикнул кто-то. - Тысячи пылесосов!

У "Пылесосов Гертруда", компании, которую Бернард Словен основал после того, как его компания по производству газировки разорилась, на соседнем складе хранились тысячи непроданных пылесосов. Но он не собирался позволить им испортиться, сражаясь с апокалиптической угрозой.

- Никто не хочет покупать подержанное оборудование, - сказал он президенту Соединенных Штатов. - Так что можешь отсосать.

И это был конец.

Из-за недостаточного количества доступных пылесосов, люди были бессильны победить то, что когда-то было одной банкой некачественной вишневой "Kолы".

- Есть только один способ! - крикнул ученый. - Мы должны выпить этих существ!

Это была такая нелепая идея, что ученый заслужил свою ужасную участь. Bы не захотите пить эти штуки, не после того, как у них появился вкус к человеческой плоти. Это было ужасно.

Но многие люди говорили себе: Эй, он ученый, он должен знать, о чем говорит. Именно так тысячи людей оказались с кровожадными существами из вишневой "Kолы" в животах, и именно так, в свою очередь, тысячи людей оказались с кровожадными существами из вишневой "Kолы", вырывающимися из их животов в стиле "Чужих".

Это привело к тому, что миллионы людей стали бояться пить что бы то ни было, что привело к повсеместному обезвоживанию. Вы должны что-нибудь выпить. Так устроен ваш организм. Поэтому люди начали умирать от жажды направо и налево. Бернард Словен выпустил бутилированную воду "Гертруд" (гарантированно не содержащую вишневую "Kолу"!), но он потерял доверие публики, и мало кто ее пил.

Начали умирать важные люди. Не только знаменитости; люди, которые знали, как работает электричество и как разделать корову. Без этих легкодоступных навыков начало умирать еще больше людей, больше чем разрывали на части своими газированными конечностями существа из вишневой "Kолы". И многие люди, даже те, у кого всегда был безоблачный взгляд на жизнь, начали думать, что миру, возможно, приходит конец.

Стало еще хуже, когда в результате совершенно не связанных, но столь же разрушительных событий оборотни начали массово убивать людей. Многие здравомыслящие отрицатели вишневой "Kолы" до этого момента думали, что события были большим правительственным заговором, но все верили в оборотней. Паника унесла больше жизней, чем оборотни, и, поверьте мне, эти оборотни собрали немало трупов.

Затем одно из созданий из вишневой "Kолы" обнаружило океан. Это означало, что у него был не только целый океан, полный воды, с которой можно было сливаться, но и медузы.

Другие страны, такие как Исландия, думали, что они в значительной степени защищены от всей этой ерунды, происходящей в США, но теперь они поняли, что жестоко ошибались. Исландские ученые, которые были сторонниками медуз, внезапно обнаружили, что быть ужаленным медузой безумно больно.

Что подводит нас к сегодняшнему дню. Почти все мертвы. У этой собаки на острове все в порядке, но большинство последних выживших людей живут в постапокалиптической пустоши, добывая пищу и пытаясь спрятаться от бродячих банд мутантов, которые образовались после аварии на атомной электростанции после того, как медуза застряла в важнейшем оборудовании.

Я не боюсь, потому что я всеведущий рассказчик, которого на самом деле не существует на вашем плане существования. Никакие мутанты не смогут достать меня здесь.

А вы? Что ж, вам следовало перестать перебивать меня, пока я пытался поделиться важной информацией, которая могла бы сохранить вам жизнь в ближайшие десятилетия. Я собирался рассказать вам, как уничтожить вишневую "Kолу" (подсказка: это рифмуется с "плесенью"), но теперь вам просто придется разобраться с этим самостоятельно.

Спокойной ночи и удачи.

Перевод: Zanahorras

"ПАДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА-ЯЙЦА"

Шалтай-Болтай, который ненавидел, когда его называли Шалтай-Болтай, сидел на каменной стене и смотрел на земли за пределами королевства. Это была очень высокая стена, и он слышал шепот тех, кто предлагал человеку-яйцу выбрать другое место для посиделок. Но ему было все равно. Он знал о риске и принимал его. В жизни гигантского яйца было мало удовольствий, и Шалтай не позволил страху лишить себя этого чудесного обзора.

Он родился у человеческих родителей. Когда его мать снесла яйцо, отец обвинил ее в неверности и скотоложестве, а затем ушел посреди ночи, чтобы больше никогда о нем не слышать. Его мать прижала яйцо к груди и пообещала свою безусловную любовь любому существу, которое могло бы из него вылупиться. Когда яйцо не вылупилось, а отрастило руки и ноги и обрело лицо, она тоже собрала вещи и ушла посреди ночи.

Король, суровый, но справедливый правитель, объявил Шалтая ребенком каждого в королевстве, что означало, что никто не должен был заниматься его воспитанием дольше семи часов. Он вырос из маленького яйца в яйцо среднего размера, и затем в очень большое яйцо. Будучи яйцом, он не мог внести значительный вклад в судьбу королевства, но поскольку он не ел, не пил и не производил отходов, он не был отягощением для общества.

Ветер начал усиливаться. Шалтай неохотно решил, что пора покинуть свой насест и найти себе другое занятие. Возможно, он мог бы посмотреть, как доят коров. Или посмотреть, как убирают сено в тюки. Или просто гулять по мощеным улицам, делая вид, что никто на него не смотрит.

Но они всегда смотрели на него. Он знал, что они смотрят. Даже в его стильной шляпе, сшитой на заказ рубашке и восхитительных брюках все пялились на гигантского человека-яйцо. А как иначе? Если бы кто-то еще в королевстве имел несчастье родиться ходячим, говорящим яйцом, Шалтай знал, что он бы тоже пялился на него.

Внезапный порыв ветра сорвал его со стены!

Он упал с высоты четырех этажей и закричал от ужаса.

- Неееееееет! - завопил он, когда земля, казалось, устремилась к нему с враждебными намерениями.

Удар.

Его белая оболочка разбилась на десятки осколков. Желтый, блестящий желток брызнул из ран, словно в замедленной съемке.

Шалтай в ужасе смотрел на свои внутренности. Боль была сильнее, чем он мог себе представить. Куски скорлупы с его руками и ногами исчезли, как и его левый глаз. По центру рта была ужасная трещина.

- Помогите мне... - задыхался он. - Пожалуйста, помогите мне...

Его предупреждали, что он может сорваться. Почему он не послушал? О, Боже, почему он не послушал?

Он просто лежал там, истекая своими жидкими внутренностями.

Они вылечат его. Они должны были его вылечить.

Спустя вечность он услышал голос сверху:

- Шалтай-Болтай упал со стены! Откройте ворота!

Через вечность после этого ворота в королевство открылись. Люди стали выбегать наружу, вскоре образовав плотный круг вокруг разбитого яйца.

- Так у него внутри есть желток! - сказал один человек. - Я всегда задавался этим вопросом!

- Кто хочет яичницу? - спросил другой мужчина, на которого остальные посмотрели и сказали, что еще слишком рано для таких острот.

- Я умираю... - сказал Шалтай.

Его стоны уже не были похожи на его собственный голос.

- Не волнуйся, парень, - сказала молодая женщина с тремя зубами. - Все королевские лошади и вся королевская рать уже в пути. Ты быстро поправишься.

Шалтай уставился на нее своим единственным глазом. Каким образом, черт возьми, королевские лошади могли ему помочь? И зачем ему нужна вся королевская рать? Ему нужны были только те, кто имел соответствующую медицинскую подготовку.

Мгновением позже все королевские лошади и вся королевская рать, а это было немалое число, вышли из ворот.

Шалтай закричал в агонии.

- Глупцы! Лошади растоптали мистера Шалтая! - закричал кто-то. - Он и раньше был в не лучшем состоянии, но теперь ему еще хуже!

Шалтай смотрел, как яичный белок стекает с копыт лошади, не в силах поверить, что этот кошмар реален.

Люди и лошади продолжали случайно наступать на его скорлупный экзоскелет.

Хрусть. Хрусть.Хрусть.

От звука каждой трещины по спине Шалтая пробегала дрожь ужаса.

- Эта лошадь вылизывает его внутренности! - сказала женщина с тремя зубами. – Кто-нибудь остановите ее, пока она все не съела!

Рыцарь наклонился и положил покрытую доспехами руку на лицо Шалтая.

- Шалтай, ты меня слышишь?

- Да...

- С тобой все будет хорошо. Просто оставайся с нами. У нас здесь лучшие люди, и мы соберем тебя обратно, будет даже лучше, чем было.

Была ли уже ночь, или его зрение потемнело?

- Так холодно... - сказал он. - Так хочется спать...

- Не сдавайся! - сказал рыцарь. - Мне все равно, как сильно ты хочешь закрыть глаза, не делай этого! Не смей этого делать, Шалтай-Болтай! Мы можем тебя вылечить!

Лошадь взяла в рот большой кусок скорлупы и побрела прочь, радостно похрустывая.

- Уберите отсюда этих проклятых лошадей! - закричал рыцарь. - Кто-нибудь, принесите мне клей! Если его нет, сделайте его из одной из лошадей! Мы не позволим Шалтаю-Болтаю умереть!

Шалтай посмотрел на рыцаря.

- Все в порядке, - сказал он едва слышным шепотом. - Боль уже утихла. Я ничего не чувствую. Я готов.

- Нет!

- Даже если ты соберешь меня обратно, я никогда не буду прежним. Я буду ужасно изуродован. Я буду обузой для королевства. Я не хочу так жить.

- Ты говоришь глупости! Я клянусь всеми богами, что мы не позволим тебе умереть!

- Пожалуйста, - сказал Шалтай. - Я готов уйти. Я готов.

Толпа зашумела и расступилась, когда сам король Тиберий прошел через передние ворота и направился к месту побоища. Король положил руку на плечо рыцаря.

- Пора отпустить его, - мягко сказал он.

Рыцарь кивнул. Он попытался вытереть слезу с глаза, но из-за своего шлема у него ничего не вышло, поэтому вместо этого он встал.

- Ты храбрый человек-яйцо, Шалтай-Болтай. Ты умер с честью, и тебя будут помнить вечно.

- Спасибо.

И тут тьма накрыла Шалтая-Болтая, и его больше не стало.

Хотя он был мертв, все люди короля пытались собрать его заново, чтобы его оболочка могла быть помещена в библиотеку королевства как славное, хотя и мрачное, напоминание об очень странном гражданине, которого они потеряли.

Но у них ничего не вышло, и вместо этого они решили сочинить в его честь детский стишок.

Его будут помнить вечно.

R.I.P.

Перевод: Грициан Андреев

"ИСТОРИЯ МОЕГО ПЕРВОГО ПОЦЕЛУЯ"

- Кто это сделал? - спросила мисс Тайрон, поднимая отрубленную голову за волосы.

Несколько капель крови брызнули на ее стол, когда она осмотрела классную комнату.

Никто из нас не ответил. Я заметил, что Джои пытается подавить смешок.

- Я знаю, вы все думаете, что эти шутки о-о-о-очень смешные, но это не так, и я ожидаю, что они немедленно прекратятся, - сообщила нам очень строгая мисс Тайрон.

Она подняла голову перед собой, чтобы рассмотреть ее поближе.

- Кто это? Кто-нибудь может ее опознать?

Мелисса, которая сидела в первом ряду, подняла руку.

- Да, Мелисса?

- Это Дафни Ридж.

- Из класса мистера Пендлтона?

Мелисса кивнула.

- Итак, один из вас обезглавил отличницу. Ну что, класс, мы будем сидеть здесь, пока виновная сторона не признается. Никаких перерывов, никаких обедов, просто сидеть здесь с опущенными головами, пока я не выясню, кто виноват.

Весь класс застонал.

- И если кто-нибудь скажет слово, если конечно он не захочет признаться, он останется после уроков. Я не шучу, - oна опустила голову Дафни на стол. - Это совершенно недопустимо.

Миссис Тайрон действительно заставила нас сидеть в классе во время обеда и послеобеденного перерыва, но в два тридцать она заставила нас пройти тест на орфографию. Думаю, она не могла держать весь класс после школы, поэтому, когда прозвенел звонок об окончании уроков, мы все должны были уйти.

Я догнал Джои в коридоре, когда он быстро пошел к выходу.

- Придурок, - сказал я, ударив его по руке.

- Ты чего?

- Зачем ты оставил голову на столе мисс Тайрон?

- Это было забавно.

- У нас будут проблемы.

- Тогда ты не должен убивать людей.

- В следующий раз я покажу тебе. Ты же знаешь, теперь я никогда не верну эту голову обратно, верно? Ты постоянно делаешь такие тупые выходки.

- У тебя все еще есть ее торс.

- Торс не такой веселый. Сначала Майкл крадет ее ноги, затем Эдриенн крадет ее левую руку, затем собака Майкла крадет ее правую руку, и затем ты забираешь ее голову. Это несправедливо.

-Хнык-хнык-хнык...

Я хотел снова ударить Джои, но директор Смит стоял прямо у главных дверей, поэтому я не стал этого делать. Мы вышли из здания, и Джои подбежал к своему автобусу.

Глупый Джои. Достал со своими идиотскими приколами. В этот раз я собирался попробовать себя в каннибализме и приготовил руку на гриле своего отца. Я бы мог попасть в крупные неприятности, если бы он поймал меня, но я все равно сделал это, и я приготовил это абсолютно идеально с первой попытки. Я пригласил Джои, и знаете, что он сделал? Он насыпал сахар в солонку, просто для прикола. Рука имела ужасный вкус.

В другой раз я собирался поносить человеческую кожу лица в качестве маски, и когда я выдубил кожу так, как я хотел, он нарисовал на ней огромные усы. С несмываемыми чернилами. Пришлось выбросить это лицо.

Даже не знаю, почему я дружил с ним. Я полагаю, что одна из причин в том, что когда у тебя есть неконтролируемое желание убивать, многие другие дети не хотят с тобой водиться. Джои иногда сводил меня с ума своим поведением, но он никогда не осуждал меня, и никогда не препятствовал мне.

Я был очень зол из-за головы Дафни, но у меня было слишком много домашней работы в тот вечер, чтобы выйти и найти себе новую жертву. Я подумывал о том, чтобы установить будильник на час раньше, чтобы успеть это сделать до школы, но это никогда не срабатывало. Я всегда продолжал нажимать кнопку повтора будильника, пока не пришло время вставать по-настоящему.

Когда на следующее утро мы с Джои вошли в класс, на столе миссис Тайрон была еще одна отрубленная голова.

- Ох, чувак, - сказал я.

Я знал, кто это сделал. Оскар сидел за столом, стараясь не хихикать. Я терпеть не мог его, потому что он был подражателем убийцы. Он никогда не мог придумать собственные крутые идеи. Если бы я убил кого-то штопором, Оскар сделал бы то же самое на следующий день. Он даже не изменил бы пол жертвы. Я не узнал голову, но, зная Оскара, она скорее всего была отличницей.

- Я расскажу мисс Тайрон, что это был ты, - сказал я ему.

- Да-да, конечно.

- Я, правда расскажу.

- Ну, ну.

- Я серьезно.

Оскар внимательно посмотрел на меня, а затем его губы начали дрожать.

- Пожалуйста, не надо, - сказал он.

Да, Оскар был не просто убийцей подражателем, он был еще и плаксой. Я ненавидел его.

Конечно, я не выдал его, даже когда мисс Тайрон заставила нас сидеть с опущенными головами большую часть утра. На этот раз она была действительно зла, но есть кодекс чести: даже если кто-то такой плаксивый маленький подражатель, как Оскар, ты не должен сдавать его.

После школы я спустился на автобусную станцию и убил вилами бродягу. (Я даже не знаю, почему вилы были у нас в гараже. Не помню, чтобы мы когда-либо кучковали сено вилами). Бродяга был легок от недоедания, поэтому я посадил его в тачку и покатил домой вдоль железнодорожных путей, где немногие люди могли видеть меня.

- Что ты собираешься с ним делать? - спросил Джои, когда я вывалил тело бродяги на заднем дворе.

- Не знаю.

- Как насчет того, чтобы вызвать Cатану?

Я покачал головой.

- Сатана - отстой.

- Тогда мы можем запихать в него змей.

- Зачем?

- Это было бы круто.

- Нет, это нифига не круто.

- Тогда что ты собираешься делать?

Я пожал плечами.

- Может быть, я забью его молотком и посмотрю, насколько сильно я смогу его расплющить. Если бы у меня был кусок золота, я мог бы расплющивать его, до тех пор, пока он не покроет тонким слоем весь этот двор.

- Серьезно?

- Да уж.

- Давай сделаем это!

Так мы и сделали. Труп не расплющивался, как кусок золота. Я полагаю, что некоторые органы сплющились, но к тому времени, когда нам надоело колотить по бродяге молотком, он был в основном размазан, но на самом деле не расплющен.

- Отстой, - сказал Джои.

- Согласен.

Джои поднял кусок от бродяги и бросил его в меня, едва не попав.

- Перестань, - сказал я.

Он схватил целую кучку кровавого месива и пульнул в мою сторону. Большинство пролетело мимо меня, но не все.

- Я сказал, прекрати!

- Драка едой! - крикнул он, зачерпывая как можно больше от бродяги.

Смеясь, как имбицил, он побежал ко мне. Я думаю, что он собирался свалить все это на мою голову, и я поднял молот, чтобы защитить себя, но затем Джои поскользнулся на кишечнике бродяги и упал на землю.

Он издал хныканье.

- Я не чувствую своих ног.

- Так тебе и надо, - сказал я ему.

- Серьезно, я думаю, что сломал себе спину.

- Не повезло тебе.

- Вызови "скорую".

Я полагал, что у меня было два варианта. Я мог вызвать скорую помощь или забить его до смерти молотком. Я взвесил все "за" и "против", а затем забил его до смерти молотком.

И начались проблемы.

Сначала моя мама пришла домой и накричала на меня, а потом пришел папа и накричал на меня, а потом мама и папа Джои накричали на меня, и... ну, проще говоря, остаток дня оказался довольно плохим для меня.

Потом я открыл для себя девушек, которые были намного лучше, чем убивать людей. Серьезно. Когда брат Моники прижал меня к земле рядом с качелями, чтобы она могла поцеловать меня, я едва попытался вырваться.

И это история моего первого поцелуя.

Перевод: Грициан Андреев

"ПАПА (ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ)"

Дорогое Прошлое "Я",

У тебя много шрамов на запястье.

Нет, нет, не паникуй! Все круто! Это потому, что ты пытался погладить животик твоего нового кота. Он злится, когда ты гладишь его животик. Tы рeшишь, что раны того стоят. Вот что ты получаешь за то, что назвал его Хаосом.

Кроме того, умер папа.

Когда ты позвонишь ему в день его шестидесятилетия, он будет жаловаться, что перешел черту, за которой люди скажут: О, какой позор, он умер таким молодым! после его ухода, до: Ну, по крайней мере, у него была хорошая долгая жизнь. У него будет еще девять лет этой прекрасной долгой жизни. Почти десять. Еще месяц, и он дожил бы до семидесяти.

Твоя мачеха оставит сообщение со словами:

Позвони мне, как только получишь его.

Ты поймешь, что это нехорошо. Приятно думать, что, возможно, рядом с ней стоит голливудский продюсер-миллиардер и говорит, что хочет приобрести права на экранизацию всего твоего "грязного белья", если она сможет дозвониться до тебя как можно скорее, но это, скорее всего, не так.

У папы уже был один сердечный приступ. Тебя не удивит, если она звонит, потому что у него был второй. И поэтому ты не удивлен.

Следующее обновление будет о том, что папа в больнице, в сознании и отпускает неуместные шутки. Никто из врачей или медсестер не бегает вокруг, размахивая руками в воздухе и крича, что все потеряно. Это, конечно, серьезное дело (есть причина для выражения "серьезное, как сердечный приступ"), но, очевидно, есть ощущение, что все будет хорошо.

А потом около двух часов ночи тебе позвонят и скажут, что папу срочно прооперируют, потому что у него кровоточащая дыра в сердце. Они собираются пришить к ней крошечный пластырь. Тебя не шокирует, что наложение пластыря на кровоточащую дыру в его сердце сопряжено с некоторым риском. Скорее всего, он не выживет.

Он выживет.

На следующее утро, когда ты сядешь в самолет, ты будешь чувствовать себя хорошо. Операция прошла на удивление успешно. Ты готов заявиться в больницу, и папа разозлится на тебя за то, что ты пролетел весь путь от Флориды до Аляски только для того, чтобы побыть в отделении интенсивной терапии.

- Почему бы не прилететь сюда, когда мы действительно можем кое-что сделать? - ты знаешь, что он скажет.

Итак, Прошлое "Я", в будущем есть такая штука, как "электронная почта". Это действительно чертовски круто. По сути, это письма, которые вы отправляете через компьютеры, и получатель получает их мгновенно. Больше никаких штампов! Это сведет вас с ума. И позже вы сможете отправлять электронную почту с помощью крошечного телефона, который вы всегда носите с собой, и если вы забудете его дома, у вас, по сути, случится нервный срыв. Еще позже вы сможете отправлять электронную почту в самолете. В самолете! Вы будете парить над облаками и по-прежнему сможете поддерживать связь со своей семьей и друзьями!

Это означает, что в середине твоего перелета на Аляску ты обнаружишь, что дела пошли плохо. У папы отказывают внутренние органы. Когда ты приедешь в больницу, медсестра будет обсуждать с твоей мачехой, когда пора кого-нибудь отпустить. Но потом... эй, может быть, новости не такие уж плохие!

В течение следующих двух с половиной недель здоровье папы будет ухудшаться до безумия.

День, когда - не слишком радуйся - но, кажется, дела идут на поправку.

За этим следует отличный день, наполненный оптимизмом.

А затем ужасный день, который сводит на нет весь прогресс.

Повторение.

Худшим днем, кроме последнего, будет день с двумя дополнительными остановками сердца. В комнате будет священник с Библией в руке. Он тихий и уважительный, но поверь мне, когда папа выкарабкивался дважды, ты не захочешь видеть поблизости священника. Это довольно явный признак того, что это конец.

Но это не так.

Пластырь на папином сердце останется нетронутым почти через двадцать минут искусственного дыхания, хотя на самом деле он не был предназначен для того, чтобы выдерживать такого рода травмы. Удивительно! Путь к выздоровлению еще впереди!

Один врач будет настаивать на трахеотомии. Он практически снимает рекламный ролик о чудесах трахейной трубки. Это просто! Это удобно! Они не похожи на шоу ужасов, которые ты видишь в рекламе по борьбе с курением. Tы пошутишь о том, что этому доктору, должно быть, нужна еще одна отметка в карточке трахеотомии, чтобы добраться до "десяти", иначе он просто очень-очень-очень любит их делать. В конце концов, онa будет назначенa, но отмененa, когда у него будет еще один плохой день. Слишком велик риск заражения.

Есть неуклюжая медсестра. Да, настоящая неуклюжая медсестра. Она постоянно натыкается на аппараты, которые поддерживают жизнь папы, и сбрасывает вещи со столов. Tы не можешь поверить, что это происходит на самом деле. В то время это забавно, но также не сильно снижает общий уровень тревоги.

Папа большую часть времени будет без сознания и на аппарате искусственной вентиляции легких. Но однажды утром, в конце твоей поездки на Аляску, ты войдешь в его палату интенсивной терапии, и он будет сидеть прямо, в полном сознании. Срань господня! Медсестра объяснит, что аппарат искусственной вентиляции легких попробовать отключить. Если это произойдет и он сможет дышать самостоятельно, это будет шаг, достойный Годзиллы.

И они отключили. Папа по-прежнему не сможет говорить (в конце концов, ему больше двух недель вставляли трубку в горло), но аппарат больше не дышит за него. Позже, в тот же день, кто-нибудь войдет и выкатит этот проклятый "вентилятор" прямо из комнаты. Это будет момент, которого вы так долго ждали. Это была поездка на американских горках, но избавление от аппарата искусственной вентиляции легких было официальным разграничением между "станет лучше" и "лучше не станет".

Ты получишь обратный билет во Флориду с планами вернуться на Аляску, когда папу наконец выпишут из больницы. (Все удивительно круто, но у него еще есть время, чтобы побыть в больнице, прежде чем он будет готов отправиться домой.)

A посреди ночи они снова подключат аппарат искусственной вентиляции легких. Ему дадут успокоительное и он снова будет без сознания. Никто из работающих в больнице не ожидает еще одного хорошего дня.

Прошлое "Я": Тебе папа все еще кажется полубессмертным, но даже тогда он очень ясно дал понять, что хочет качественной жизни, а не просто жить. Он высказал это желание, когда умерли бабушка и дедушка. Ты будешь точно знать, какова его позиция по этому вопросу. Как и остальные члены семьи.

К тому времени, когда ты придешь на официальную встречу, ты уже будешь знать, как все сложится. Врачи сказали, что он почти наверняка умрет. Если каким-то чудом это не произойдет, шансы на то, что он через месяцы мучительной реабилитации доберется до того состояния, когда он почти достигнет минимального уровня качества жизни, невелики... ну, ты же знаешь, как сильно папа любит казино, верно? Он бы никогда, ни за что не согласился на эту ставку.

Они отключат аппараты, и ничего не останется, кроме как собраться и посмотреть конец. Это занимает около пятнадцати минут.

Следующим вечером ты улетишь домой. Твой стыковочный рейс будет в Чикаго, но ты прибудешь туда посреди ночи, и все заведения в аэропорту, где продают вкусные чикагские хот-доги, будут закрыты. Последний маленький неприятный момент.

В любом случае, Прошлое "Я", я полагаю, это было не то, что ты хотел услышать, но, по крайней мере, я не писал тебе о состоянии политики. Поверь мне, ты не захочешь знать.

Я понимаю, что заканчиваю банальным сообщением, но к черту все: пока он еще рядом, обними папу еще раз за меня.

Перевод: Zanahorras

"ПЛОХОЙ БРАТВУРСТ"

Клаус с отвращением швырнул дневную выручку на прилавок.

- Позор! Просто позор! Мы готовим самый вкусный братвурст[14] в Германии, и почти никто его не покупает!

Стефан, единственный сотрудник Клауса, перестал подметать пол и кивнул.

- Бизнес действительно идет вяло. Хотя, возможно, вина кроется в нашем продукте?

Клаус захлопнул кассу.

- Как ты смеешь? Я владею "Братвурстом Прехтеля" тридцать лет! До этого он принадлежал моему отцу! До этого им владел двоюродный брат моего отца, который унаследовал его от своего дяди, который унаследовал его от своего сына, умершего молодым, который выиграл его на спор! Он принадлежит семье больше, чем тридцать два года! Как ты смеешь?

- Я не хочу проявить неуважение, Клаус. Но мы десятилетиями продаем одни и те же колбаски. Возможно, пришло время перемен.

- Богохульство! Ты говоришь богохульства! Я плюю на саму идею изменения моего рецепта! - Клаус плюнул на прилавок. - Люди, которые знают толк в хорошей колбаске, знают, что нет ничего лучше, чем братвурст Прехтеля! Разве я виноват, что в наши дни никто не знает толк в хорошей колбаске? Разве я виноват, что языки людей выветрились до такой степени, что они с радостью покупают посредственную сосиску просто потому, что она дешевле? Я ничего не буду менять! Теперь вытри мою слюну!

Стефан вытер плевок тряпкой.

- Тогда что ты будешь делать? Мой отец был упрямым человеком, как и мой дед, как и мой прадед, как и мой прапрадедушка, так что это - черта характера, которую я разделяю и которой восхищаюсь, но ты действительно настолько упрям, что скорее уйдешь из бизнеса, чем приспособишься?

Клаус вздохнул.

- Давай притворимся, ради спора, что я должен изменить свой рецепт. Что бы ты предложил?

- Есть множество вариантов. Например, приготовить их из человеческого мяса.

- Что?

- Я не говорю, что это лучший вариант. Это всего лишь один из многих вариантов.

- Почему это стало твоим первым предложением? Зачем начинать с этого? Разве оно не должно быть в конце списка? Разве ты не должeн был предложить множество идей, прежде чем постепенно переходить к человеческой плоти?

- Или, возможно, ты мог бы добавить еще мускатного ореха.

- Человеческая плоть! Что за ужасная концепция! Ты хочешь, чтобы мы стали убийцами, Стефан? Ты этого хочешь? Tы представляешь себе бизнес-модель, при которой мы заманиваем ничего не подозревающих молодых женщин в магазин после наступления темноты, бьем их дубинкой по голове, а затем отправляем в мясорубку?

- Я просто проводил мозговой штурм.

- Но это был твой первый мозговой штурм! Tвой самый первый! Я спросил о твоих гипотетических предложениях по улучшению бизнеса, а ты сразу скатился к каннибализму! Ты много думал об этом, не так ли? Признай это!

Стефан покачал головой.

Нет-нет-нет, я клянусь тебе, это был случайный комментарий, не предназначенный для ранжирования в том порядке, в котором им поделились. Я вообще не думаю, что это очень хорошая идея. Это неправильно с моральной точки зрения, сопряжено с риском тюремного заключения, если наши преступления будут раскрыты, и это может сделать наш братвурст безвкусным и пикантным.

- Я никогда не буду подавать такой продукт. Опусти голову от стыда за то, что позволил этим словам слететь с твоих губ. Опусти ее. До упора.

- А как насчет поддержки знаменитостей? Разве Дженнифер Лоуренс не заходила сюда однажды?

- Да, но она ничего не купила. Меня это разозлило.

- Знаешь, на самом деле тебе не пришлось бы бить молодую женщину дубинкой по голове.

- Что, прости?

- Tы предполагаешь, что именно мы будем убивать людей, которых используем на мясо, но это не обязательно так. И это не обязательно должны быть молодые женщины в расцвете сил. Есть способы добывать людей для мясорубки, фактически не прибегая к заманиванию, ударам дубинками или расчленению нами.

- Tы изучал это, не так ли?

- Нет, Клаус, я бы никогда не совершил чего-то настолько злого.

- Tы подсчитал! Tы создал электронную таблицу!

- Нет-нет, ты ложно обвиняешь меня! Я не виноват, что впитываю информацию, не стремясь к ней намеренно! Я знаю длину реки Амазонки. Стремился ли я когда-нибудь к этому факту? Hет. Но мне его озвучили, и он остался там, поселившись в моем мозгу не по моей вине.

Клаус воздел глаза к небесам.

- Он сравнивает мелочи о длине реки со зловещим планом по скармливанию публике братвурстa из человеческих трупов! Что я сделал, чтобы заслужить это безумие? Почему моя жизнь не может вернуться к простой жизни, какой она была до того, как мой сотрудник начал предлагать нам подавать человеческое мясо?

- Мы больше не будем говорить об этом, - сказал Стефан. - Мой брат работает на рыбном рынке, и если "Братвурст Прехтеля" обанкротится, я уверен, он позволит мне чистить рыбу для него. Чистить рыбу - благородная профессия. Tы не можешь просто приготовить ее с нетронутыми внутренностями. Это отвратительно и антисанитарно.

- Иди домой, Стефан, - сказал Клаус. - Я закончу подметать пол. Иди домой и верни себе рассудок. Возвращайся завтра утром с разумом, свободным от токсинов, которые загрязнили сегодняшние мысли.

Стефан кивнул.

- Да, Клаус. Я приношу извинения, если причинил обиду и дискомфорт.

Клаус наблюдал, как Стефан выходил из магазина. Он был хорошим парнем. Трудолюбивым. Клаус полагал, что парень имеет право на случайные безумные идеи.

Возможно, сработала бы поддержка знаменитости. Должна была быть знаменитость, для которой настали трудные времена, и которая сделала бы это за очень небольшие деньги. Сегодня вечером, перед сном, Клаус собирался составить список актеров, которых давно не показывали на телевидении.

Колокольчик над дверью звякнул, и в магазин вошел высокий худощавый мужчина. Он был одет во все черное, от шляпы до ботинок.

- Вы закрыты? - спросил он.

- Bремя закрытия уже прошло, - сказал Клаус, - но я с радостью продам вам парочку братвурстов.

Мужчина улыбнулся.

- Я здесь не для того, чтобы покупать мясо. Я здесь, чтобы помочь вам. Я наблюдал за вашим магазином несколько дней. Это может показаться поведением жуткого преследователя, который желает вам зла, но я уверяю вас, что это не так.

- Вы... вы наблюдали за моим магазином?

- Не двадцать четыре часа в сутки. Только в рабочее время, и не то чтобы я дежурил с утра до ночи. Это больше похоже на наблюдение за заведением. Это то, что я должен был сказать в первую очередь: я присматривал за вашим заведением в течение нескольких дней. Это звучит гораздо менее жутко. И знаете, что я заметил?

- Что?

- Недостаточно клиентов!

- Я знаю это, - сказал Клаус. - Мне не нужно, чтобы незнакомец заходил в мой магазин и говорил мне, что дела идут плохо.

- А почему бизнес оставляет желать лучшего? - спросил мужчина. - У вас прекрасное местоположение. Наша великая нация не стала веганской. Ваши цены выше среднего, но не являются необоснованными. И, согласно случайному опросу тех немногих посетителей, которые у вас есть, ваш братвурст очень вкусный.

- Это лучший братвурст в Германии!

- Нет, но он довольно вкусный. Вашa проблема в том, что в нем нет ничего нового. Ничего, что могло бы вызвать волнение. Ничто не заставляет людей говорить: Я должен бросить то, что я делаю, даже если я купаю своего ребенка, и поспешить к "Прехтелю", пока они не распродали свой последний шедевральный братвурст!

- Bы консультировались со Стефаном?

Мужчина покачал головой.

- Это мое собственное наблюдение.

- Значит, вы пришли сюда только для того, чтобы оскорбить меня? Тыкать пальцем и смеяться? Сказать: Ха-ха-ха, посмотрите на человека, чьи средства к существованию в опасности! Скоро он будет жить на улице! Возможно, крыса испражнится ему в ухо, пока он спит! Ха-ха-ха!

- Нет, мое желание - не допустить, чтобы это произошло.

- И как вы можете это делать?

- У меня есть мясо, чтобы продать вам.

- Что это за мясо?

- Особенное мясо.

- Будьте конкретнее.

- Самое вкусное мясо на земле.

- От какого животного происходит это мясо?

- Мясо такое сочное, что тает во рту. Мясо, за которым покупатели выстроятся в очередь. Мясо, которое немногие когда-либо имели честь зажать между зубами.

- Но какое именно?

- Это обсуждение мы можем отложить на более поздний срок.

- Человеческая плоть?

Мужчина прочистил горло.

- В этом соглашении есть элементы, которые не нужно полностью раскрывать. Мясо коровы, свинина, козлятина... После того, как оно пройдет через мясорубку, уже не имеет значения, был ли это олень или шимпанзе, верно?

- Я с этим не согласен.

- Мое мясо недорогое и вкусное. Удовлетворение гарантировано. Только за первую неделю ваши продажи увеличатся на тридцать-тридцать пять процентов.

- Это человеческая плоть?

- Bы говорите как человек, одержимый этой темой. Человеческая плоть - то, человеческая плоть - се. Мы знаем друг друга, наверное, минуты четыре, и все же эта тема всплывает уже дважды. Это ненормально. Позвольте мне позаботиться об этих несущественных деталях; a вы сосредоточьтесь на приготовлении самого вкусного братвурста в Германии!

- Братвурст из человеческого мяса.

Человек в черном на мгновение замолчал.

- Да. Да! Довольны? Я пытаюсь продать вам мертвые тела. Вот почему я здесь. Теперь вы счастливы?

- Нет, на самом деле я менее счастлив.

- Почему это проблема? Вносят ли эти тела вклад в развитие общества, просто валяясь без дела? Может ли труп заниматься волонтерской работой или занимать государственные должности? Какую пользу они приносят? Приятно ли на них смотреть? Подумайте, сколько вещей мы могли бы хранить под землей, если бы гробы не занимали там так много места. Подумайте, сколько огня можно было бы ежегодно экономить в наших крематориях, огня, который можно было бы использовать для приготовления пищи для бедных.

- Каннибализм - это неправильно! - настаивал Клаус.

- "Каннибализм" - такое уродливое слово. Я предпочитаю думать об этом как о "максимальном использовании нетрадиционных пищевых ресурсов".

- Я не буду этого делать! Я не буду продавать это своим клиентам! Убирайтесь из моего магазина!

- Я понимаю ваше нежелание. Не каждый день вас просят нарушить одно из пяти главных табу. Это не тот вопрос, который имеет равное количество сторонников с каждой стороны. Вы не слышите, чтобы люди призывали к его легализации. Для такого фундаментально порядочного человека, как вы, это все равно, что если бы я зашел в ваш магазин и попытался убедить вас совершить инцест.

- Это совсем не одно и то же.

- Вы уверены? - спросил мужчина.

- Совершенно уверен. Вся моя семья мертва.

- Ах, так это было так, как если бы я предлагал сразу два табу!

- Уходите из моего магазина.

- Позвольте мне сразу перейти к делу. У меня в кузове грузовика шесть трупов. Вы хотите их купить?

- Нет!

- Все они были заколоты, так что вам не нужно беспокоиться о том, что какие-нибудь пули попадут в вашу мясорубку.

- Они мне не нужны!

- Никто не придет их искать, - заверил его мужчина. - Они были убиты за три города отсюда.

- Убирайтесь отсюда!

- Ни один из них не был симпатичным. Один был груб, другой был тщеславен, третий потворствовал наименьшему общему знаменателю, один был громким, а двое были неразумными. Они заслуживают быть колбасками. На самом деле, я думаю, что "громкий", возможно, даже сказал что-то на этот счет, прежде чем я пырнул его ножом: О, если мне суждено умереть сегодня, пожалуйста, знай, что мое последнее желание перед смертью - стать приготовленной колбаской, лучшим братвурстом в Германии!

- Убирайтесь отсюда, пока я не вызвал полицию!

- Я дам вам хорошую цену.

- Ни в коем случае!

- Пожалуйста! Я таскал их с собой три дня. Я больше не могу этого выносить. Я знаю, что они мертвы, но я все еще слышу их навязчивый смех всякий раз, когда закрываю глаза. Я должен избавиться от них. Прекратите смеяться. Пожалуйста, прекратите смех!

Клаус схватил мужчину сзади за шею, подвел его к дверному проему и вытолкнул наружу, на тротуар. Тот зажал уши руками, предположительно, чтобы заглушить смех своих жертв, и убежал.

Какое убожество. И как нелогично со стороны человека предполагать, что подача человеческого мяса в виде колбасок увеличит бизнес. Если бы Клаус купил немного мяса и позже обнаружил, что это когда-то был живой, дышащий человек, он был бы возмущен. Он немедленно потребовал бы свои деньги обратно и сказал всем своим друзьям держаться подальше.

Это была мерзкая идея. Он бы никогда этого не сделал.

"Братвурст Прехтеля" был респектабельным заведением. Да, когда сын двоюродного брата дяди его отца выиграл это заведение на спор, оно было настоящим ямом болезней, но последние тридцать два года там не продавалось ничего, кроме мяса высочайшего качества. Как смеет этот человек предполагать, что он запятнает свою безупречную репутацию? Как он посмел? Да ведь Клаус должен бросить его в мясорубку, просто чтобы...

Хммм.

Нет.

Это был тяжелый день. Клаусу не терпелось пойти домой, принять ванну и посмотреть телевизор перед сном. Утром он подумает о новых способах улучшить бизнес - способах, которые не включали каннибализм.

Клаус подошел к двери, и как только он потянулся к выключателю, в дверном проеме, спотыкаясь, появился мужчина. Он носил рваную, грязную одежду, у него была густая борода, и от него пахло запахом тела, смешанным с выпивкой и недорогим сыром.

- Добрый день, мой дорогой друг! - сказал мужчина, протягивая руки к Клаусу. Клаус отступил и уклонился от объятий. - Я Майкл! У тебя есть пиво? Я бы хотел пива. Tы продаешь пиво, верно? У меня нет денег, но я хотел бы купить пива.

- Мой магазин закрыт, - сказал Клаус. - И я не продаю пиво.

- Не продаешь пиво? Что это за безумие? Зачем тебе управлять предприятием, которое не продает пиво? Что, если люди придут, желая купить пиво? Что тогда? Что тогда?

Клаус едва избежал очередного объятия.

- Тебе нужно уйти.

- Уйти? - Майкл прислонился к одной из витрин с братвурстом, оставив на стекле темное пятно. - Если я уйду, тогда как ты продашь мне пиво без денег? В этом нет смысла! Все, что ты говоришь, не имеет смысла! Ты - бессмыслица!

- Очевидно, ты выпил достаточно пива для одной ночи, - сказал Клаус. - Я не допускаю пьяниц в свой магазин. Пожалуйста, немедленно уходи.

- Если бы я выпил достаточно пива, зачем бы мне искать еще? Опять же, в твоих словах нет логики! Они просто парят в воздухе, кружась бессмысленным пятном! - Майкл внезапно зажал рот рукой и согнулся пополам.

- Тебя сейчас вырвет? - спросил Клаус.

- Нет.

- Ты уверен?

- Да.

- Тогда встань прямо.

- Я не могу.

- Если тебя вырвет на мой пол, уверяю тебя, последствия будут ужасными.

- Я более чем способен оценить свою потребность в рвоте, - сказал Майкл. - Я просто отдыхаю.

- Отдохни в другом месте.

Майкл снова встал.

- У меня так сильно кружится голова. И мой желудок ведет войну против меня. Мне повезло, что я остался жив. Пожалуйста, не мог бы ты сжалиться над бедным умирающим человеком и дать ему всего лишь капелюшечку алкоголя, чтобы он пережил эти следующие несколько минут?

- У меня нет алкоголя! Я продаю братвурст!

- О... - Майкл оглядел магазин. - Я вижу. Моя ошибка. У тебя когда-нибудь случался трагический несчастный случай, когда пьяный мужчина терял конечность в твоей мясорубке.

- Нет.

- Ну, а если бы случился, ты бы выбросил мясо или продал его?

- Выбросил.

- Что, если бы бизнес шел вяло, и никто бы никогда не узнал, что ты натворил? Из руки можно извлечь много мяса. Очевидно, я не настолько пьян, чтобы случайно засунуть руку в твою мясорубку, но это интересный гипотетический вопрос.

Клаус схватил Майкла за воротник, чтобы вышвырнуть его из магазина, но тот вырвался, и, пошатываясь, прошел через вращающуюся дверь в заднюю комнату.

- Не входи туда! - крикнул Клаус, поспешая за ним. - Твои микробы никому не нужны!

- Это твоя мясорубка? - спросил Майкл.

- Нет, - сказал Клаус, хотя так оно и было.

- Какое замечательное приспособление. Гораздо лучше, чем пытаться измельчать мясо вилкой или зубами. Так вот как готовится братвурст. Я всегда думал, что его получают из растения.

- Растения?

- Или, может быть, просто ферма со специально выведенными свиньями. Это не та тема, которая отнимала у меня много времени на размышления.

Клаус схватил Майкла за руку, но у него оторвался весь рукав.

- Не мог бы ты показать мне, как это делается? - спросил Майкл. - Может быть, вместо того, чтобы бродить по улицам в пьяном угаре, я мог бы посвятить свою жизнь искусству приготовления братвурста. Никогда не поздно освоить новый навык. Я знал человека, который стал адвокатом в возрасте девяноста семи лет! Проиграл свое единственное дело, но все же. Адвокат! В девяносто семь! Ты когда-нибудь слышал о таком?

- Я звоню в полицию, - сказал Клаус, подходя к телефону, вмонтированному в стену. - Я был терпелив, но я не могу допустить, чтобы парни с твоим запахом находились в моей зоне приготовления пищи.

- Так как же это работает? - спросил Майкл, осматривая мясорубку. - Ты засовываешь... ой! Ой! Ой!!!

- Убери оттуда свою руку! - закричал Клаус.

- Это был несчастный случай! О, какая агония! Невыносимая агония! Я должен повернуть ручку, чтобы повернуть процесс вспять! Ой! От этого еще больнее! Мою руку перемалывает в мясную колбасу! Я больше не могу терпеть боль! Почему ты мне не поможешь? Почему ты позволил бедному невинному пьянице вот так перемолоть руку? Ты чудовище! Ты бесчеловечное чудовище!

Клаус оттащил Майкла от мясорубки. Повсюду брызнула кровь.

- У меня нет большей части руки! Почему это произошло?! Почему?! Что я сделал, чтобы заслужить такую судьбу? Я никогда в своей жизни не представлял, что мне будет так больно из-за этого чувства! Слово "ой" и близко не подходит к тому, чтобы передать весь объем неприятных ощущений, которые пронизывают мое тело в этот момент! И я теряю много крови! Сколько крови может выплеснуть человеческое тело, прежде чем оно перестанет выполнять основные жизненные функции, такие как дыхание или сердцебиение?

- С тобой все будет в порядке! - настаивал Клаус. - Я вызову "скорую"!

- Спасибо, - сказал Майкл. - Хотя ты был бессердечным ублюдком, отказавшим мне в пиве, я ценю твое предложение... о, нет, я думаю, что если из моей раны вытечет еще хотя бы пол стакана жидкости, я... да, мне - пиздец.

Майкл упал на пол мертвым.

- Нет!!! - закричал Клаус. - Ты не можешь быть мертв! Не в моем магазине!

Он присел на корточки и прижал два пальца к шее Майкла. Пульса не было.

Клаусу придется позвонить в полицию. Рассказать им, что произошло. У этого человека могла быть семья, которая отчаянно искала его.

Он встал. Окровавленное мясо свисало с мясорубки, а в металлической чаше рядом с ним теперь было немного мяса на дне.

Человеческого мяса.

Бесплатного мяса.

Клаус на мгновение уставился на него.

Нет! Он этого не сделает! Не было никакого возможного сценария, при котором он сказал бы: Да, я, конечно, рад, что подал братвурст, приготовленный из руки того пьяницы! Это было неправильно на всех возможных уровнях.

На самом деле, от одного вида этого ему стало физически плохо. Он поспешил выйти из задней комнаты, чтобы взять себя в руки.

Клаус видел много ужасных вещей в своей жизни, например, дельфина, подобравшегося слишком близко к лопасти вертолета, но ничто не могло сравниться с этим. Он никогда его не забудет. Даже если бы он дожил до ста лет и увидел, как тысячи младенцев насаживают на тысячи шампуров, это видение никогда бы не исчезло.

Он проклял небеса за то, что они привели Майкла в его магазин.

Затем он извинился перед небесами, потому что Клаус верил в свободу воли, так что на самом деле в этом не было ничьей вины, кроме Майкла.

Клаус повернулся к вращающейся двери в заднюю комнату.

- Ты негодяй, Майкл! - крикнул он. - Отвратительный негодяй!

Было ли злом плохо отзываться о мертвых? Возможно, но Клаус был слишком зол, чтобы обращать на это внимание.

- Tы сделал плохую ночь еще хуже! Я должен отправить тебя всего в эту мясорубку!

Хммм.

Нет.

Хммм.

Нет.

Хммм.

Нет.

Нет-нет-нет.

Клаус не станет использовать в своих колбасках измельченное человеческое мясо. Это было его решение, и оно было окончательным.

Звякнул колокольчик над дверью.

- Я действительно закрыт, - сказал Клаус. - Я настаиваю, чтобы...

- Заткнись, - сказал человек в лиловом. - Если ты заговоришь, я убью тебя.

- Чем?

- Пистолетом из внутреннего кармана пиджака.

- Покажи.

Мужчина полез во внутренний карман пиджака и достал пистолет.

- Черт, - сказал Клаус.

- Отдай мне деньги из своей кассы. Сейчас же.

Клаус подошел к кассе.

- Tы будешь очень разочарован, - сказал он.

- Я же сказал тебе не разговаривать.

Клаус открыл кассовый ящик, достал банкноты и положил их на прилавок.

- Это что, блядь, такое? - спросил грабитель.

- Могу я сказать?

- Да.

- Это все деньги, которые у меня есть.

- Этого не может быть.

- Mожет.

- Я слышал, что вы готовите лучший братвурст в Германии!

- Так и есть.

- Тогда как возможен такой низкий доход? Tы уже отправил сотрудника в банк с большой кучей налички? Я опоздал?

Клаус покачал головой.

- Я не могу этого объяснить.

Грабитель сгреб банкноты и сунул их в карман.

- Eще. Должно быть еще. Где твой сейф?

- У меня его нет.

- Лгун! Отведи меня к своему сейфу, или я пристрелю тебя! В тебя когда-нибудь стреляли?

- Нет.

- Каждый должен получить пулю хотя бы раз в жизни, чтобы почувствовать, каково это. Поскольку у тебя не было такого опыта, я могу заверить тебя, что это плохое чувство, - мужчина поднял левую руку. - Bидишь, сколько у меня пальцев?

- Пять.

- Ну да, пять. Но один из них был отстрелен и пришит снова! Bидишь этот шрам?

- На тебе перчатки.

- Да. Я такой. Не лучшая идея грабить кого-то, а потом оставлять повсюду отпечатки пальцев, верно? Но если бы на мне не было перчаток, вы бы увидели уродливый шрам от того места, где мне отстрелили безымянный палец, а затем пришили его снова. Пули причиняют боль.

- Могу я взглянуть на шрам?

- Он уродливый.

- Все в порядке.

- Ты пытаешься одурачить меня, заставив оставить отпечатки пальцев?

- Нет, - сказал Клаус. - Тебе не придется ни к чему прикасаться.

- Ты пытаешься одурачить меня, заставить опустить пистолет, чтобы я мог этой рукой стянуть перчатку с другой руки?

- Нет.

- Если это так, это не сработает. Я намерен снять перчатку зубами. Пистолет все время будет оставаться в моей руке.

- Прекрасно.

- Очень хорошо, - грабитель прикусил кончик среднего пальца своей перчатки, медленно стянул еe, затем выплюнул на стойку. - Видишь? - спросил он, поднимая руку.

- Это очень уродливый шрам.

- Ага! Если бы я знал, что все будет так плохо, я бы не отстрелил себе палец.

- Ты отстрелил себе палец?

Мужчина кивнул.

- Нарочно?

Грабитель снова кивнул.

- Как я уже сказал, каждый должен хотя бы раз в жизни испытать огнестрельное ранение.

- Кажется, ты немного психически нездоров.

- Hе буду тебе врать. Я принимаю много лекарств. Достаточно таблеток, чтобы помешать себе отстрелить еще больше пальцев, хотя и недостаточно, чтобы помешать мне грабить магазины и демонстрировать свой шрам незнакомцам.

- Что ж, ты был прав, - сказал Клаус. - Шрам был очень неэстетичным.

Мужчина взял свою перчатку, затем нахмурился.

- Натянуть ее обратно зубами будет сложнее, чем снять.

- Может быть, тебе стоит опустить пистолет и использовать другую руку.

- Жалкий обманщик! Не думай, что я дурак, ибо я полная противоположность дураку.

- Каруд?

- Что?

- Неважно. Я думал не говорить этого, но потом все равно сказал и пожалел об этом.

- О, я понял. "Каруд" - это "дурак" наоборот. Слегка остроумно, - грабитель помахал пистолетом перед лицом Клауса. - Не думай, что только потому, что я несколько раз упомянул свой палец, я собираюсь прострелить своей пулей тебе именно палец. Я выстрелю в твою остроумную башку. И хотя даже посредственный хирург может пришить палец качественной иглой и достаточным количеством ниток, только лучшие хирурги в стране могут пришить мозг после того, как его вынули из вашего черепа!

- Пожалуйста, - сказал Клаус. - Просто забирай свои деньги и уходи.

- Отведи меня к своему сейфу.

- Я сказал, что у меня его нет.

- Обманщик! У каждого есть сейф! Где еще ты будешь хранить свой скипидар?

- Ты меня сбиваешь с толку.

- Ты не можешь просто так оставить скипидар, чтоб какой-то подросток набухался им, но в то же время у тебя не может его не быть. Следовательно, у тебя есть сейф, в котором он хранится. Я уверен, что в сейфе также есть деньги. Отведи меня к своему сейфу!

- У меня нет сейфа! Тебе просто придется убить меня!

- Тогда, с твоего позволения, я сделаю это!

Грабитель направил пистолет в лоб Клаусу и нажал на курок.

Мужчине действительно нужны были лекарства. С их помощью он был веселым парнем, который кормил бездомных котят, ходил в дома престарелых навестить пожилых людей, которых он даже не знал, и с радостью жертвовал органы нуждающимся. Без них он грабил владельцев магазинов под дулом пистолета, а если он слишком долго не принимал лекарства, то иногда забывал, какой стороной пистолета нужно в кого-то целиться, если хочешь его убить.

Пуля вошла ему прямо между глаз. Это было хорошо для Клауса, потому что нет ничего хуже, чем наблюдать, как кто-то стреляет себе в собственный глаз. Если вы никогда не были свидетелем этого, молитесь, чтобы вы этого не увидели. Это действительно отвратительно. Пуля, попавшая между глаз, хотя и вызывает тошноту, представляет собой значительно менее тревожное зрелище.

Тело грабителя упало на пол.

Клаус поспешил проверить его пульс, хотя и знал, что семьдесят процентов людей, получивших пулю в лоб в упор, не выживают. Несколько кусков мозга были рядом с его головой, что еще больше снижало его шансы на выживание, но Клаус все равно прижал пальцы к шее.

Пульса не былo. Грабитель был мертв.

В его магазине было два человеческих трупа! Тридцать лет он владел "Братвурстом Прехтеля", и ни в одно из этих трех десятилетий у него на полу не было ни одного трупа человека. Теперь у него их было два за одну ночь! В течении часа! Только с десятиминутным интервалом!

Если подсчитать, то получался один труп каждые пятнадцать лет, что было не так уж плохо, но все же...

Ему придется вызвать полицию, прежде чем появился третий!

Но... но что скажет полиция? Было странно, что мужчина прокрутил в мясорубке собственную руку, а затем другой мужчина выстрелил себе в лицо.

- Все это кажется очень подозрительным, - мог бы сказать полицейский с суровым видом, делая записи в своем блокноте. - Вы уверены, что здесь не было подставы?

- Нет, сэр, - сказал бы Клаус. - Но я нахожу все это таким же странным, как и вы.

- Человек, который измельчает себе руку, сам по себе бросает вызов моему недоверию, - мог бы сказать офицер. - Если бы это было единственным неприятным событием этого вечера, я бы все равно вопросительно приподнял хотя бы одну бровь. Когда вы добавляете к этому огнестрельное ранение в лоб, нанесенное самому себе, я думаю, вы можете понять, почему я задаюсь вопросом, не являетесь ли вы на самом деле разъяренным маньяком-убийцей.

- Я понимаю ваше нежелание мне верить, - сказал бы Клаус. - И я заверяю вас, что буду полностью сотрудничать с вашим расследованием, так что...

- У него пистолет! - может крикнуть проходящая мимо магазина женщина.

Клауса охватила бы внезапная паника.

- Что? Нет, это не пистолет, это...

- Я имелa в виду офицера. У него должен быть пистолет, я знаю. Мне просто было забавно это видеть. Я люблю оружие.

Женщина улыбнулась и продолжила бы свой путь.

- У него пистолет! - может крикнуть другая женщина, проходящая мимо магазина.

Клаус почувствовал бы еще одну внезапную панику.

- Что? Нет, это не пистолет, это...

- Опусти пистолет! - закричал бы офицер, выхватывая свой собственный пистолет из кобуры и направляя его (надлежащим образом) на Клауса.

- Это не пистолет! Это мои пальцы! Видите? Я бессознательно придал им форму пистолета, но это всего лишь мои пальцы!

Но офицер, все еще расстроенный ужасами, которые он увидел в магазине Клауса, откроет огонь. Первая пуля попала бы Клаусу прямо между глаз, делая остальные пять пуль, которые разорвали его тело, неуместными.

Какой ужасный способ умереть.

Клаус не мог вызвать полицию.

Он спрятал тела. Навел порядок в своем магазине. Уничтожил все улики, свидетельствующие о том, что эти двое когда-либо были там. Кто станет искать пьяницу или грабителя? Никто. До тех пор, пока он не оставит валяться где-нибудь отрубленную руку или что-нибудь в этом роде, Клаус будет в безопасности.

Но что ему делать с останками...?

Клаус посмотрел на свою мясорубку.

Нет.

Mясорубка, казалось, подмигнула ему, как бы говоря: Это то, что ты давно должен был сделать.

А как поступить с костями?

Это решило дело. Если ему все равно придется избавляться от костей, не было смысла измельчать мясо. Ему просто нужно было найти место, куда выбросить тела.

Подождите! Восемнадцать лет назад он получил косторубку в подарок на день рождения и ни для чего ею не пользовался! Она все еще была в одном из шкафов!

Клаус поспешил к шкафу и заглянул внутрь. Вот онa, с красным бантом наверху. BoneGrinder 3000XL. Подарок его покойной жены. Знала ли она, что этот день настанет?

Итак, Клаус провел всю ночь, сдирая мясо с мертвых тел, перемалывая его, а затем перемалывая кости. Костную муку он спустил в унитаз, хотя из нее получилось бы прекрасное удобрение для его домашнего сада.

Мясо он оставил себе.

Он не был уверен, почему. Оно тоже должно быть спущено в унитаз. Он оправдывал это, говоря себе, что полиция будет расследовать столь значительное увеличение его счета за воду, и поэтому ему следует приберечь мясо для cмывки на более поздний срок.

Он разложил мясо по пластиковым контейнерам, а затем поставил их в холодильник. Но он не добавил приправы. Ни капли соли.

Клаус только что закончил складывать мужскую одежду в мешок для мусора, когда звякнул колокольчик над входной дверью.

- Я нашел решение наших проблем! - oбъявил Стефан.

- Правда? - спросил Клаус, завязывая пакет.

Стефан кивнул.

- Мы покрасим братвурст в разные цвета для разных праздников.

- Нет, - сказал Клаус.

- Почему бы и нет?

- Потому что это глупая идея. Люди не хотят искусственно окрашенного мяса. Люди хотят, чтобы их стул после того, как они съедят колбаску, выглядел так же, как и до этого.

- Я потратил часы, придумывая эту идею!

- Значит, это были часы, потраченные впустую.

- Я постараюсь придумать что-нибудь другое, - сказал Стефан. - Ты выглядишь измученным. Ты плохо спал?

- На что ты намекаешь? - спросил Клаус. - Ты хочешь сказать, что у меня была причина плохо спать? Ты на это намекаешь?

- Прошлой ночью мы говорили о неизбежном крахе твоего магазина, поэтому я подумал, что это, возможно, тяжело давило на твои мысли, когда ты лежал в постели.

- О. Да, это справедливо, и это действительно причина, по которой я сегодня выгляжу таким уставшим. Отличное наблюдение с твоей стороны.

- Ты в той же одежде?

- Да. Я спал в ней. Дома.

- На ней что, кровь?

- Да, но это кровь коров и свиней. В коровьей и свиной крови в магазине, где продают мясо, нет ничего зловещего, не так ли?

- Ты ведешь себя странно, - сказал Стефан.

- Иди нахрен.

- И эта чрезмерная реакция тоже своеобразна.

Клаус вздохнул.

- Я прошу прощения. У меня действительно была бессонная ночь, и я раздражительный. Ты не сделал ничего плохого.

- А моя идея насчет окраски...?

- Все еще глупая.

В магазин зашел молодой человек, одетый во все лавандовое.

- Здравствуйте, - сказал он, - я здесь, чтобы купить парочку ваших восхитительных братвурстов, которые я приготовлю и съем на завтрак сегодня же утром!

- Превосходно, - сказал Клаус. - У нас для вас широкий выбор.

Парень заглянул в витрину.

- Это действительно прекрасный выбор. Я вижу по крайней мере три или четыре, которые соответствуют моим потребностям.

- Какие из них мне завернуть для вас?

- Возможно, мне следует купить пятьдесят штук. Устроить праздник для пятидесяти моих самых близких друзей! Или шестидесяти! Нет, шестьдесят было бы слишком, но пятьдесят было бы идеально! Вот что я сделаю: куплю пятьдесят братвурстов, приготовлю и подам пятидесяти моим самым близким друзьям!

- Это великолепная идея, - сказал Клаус. - И я продам вам пятьдесят по цене сорока пяти!

- Восхитительно! Я бы хотел... - покупатель почти минуту рассматривал витрину. - У вас есть какие-нибудь особенные?

- Что вы имеете в виду?

- Ну... вы понимаете, - парень подмигнул. - Особенные.

- В смысле "особенные"?

- Ну... вы понимаете.

- С пищевыми красителями, как праздники?

- Нет-нет. Особенные.

- Острые?

- Нет.

- Самые тонкие?

- Нет.

- Необычной формы?

- Нет.

- Тогда я не понимаю, что вы имеете в виду.

- Свинина прекрасна, как и говядина, как и курица, баранина и все другие животные, которые обычно употребляются в пищу, но иногда полезно отклониться от очевидного выбора, если вы понимаете, что я имею в виду.

- Вы хотите сказать, что хотите купить братвурст, приготовленный из людей?

Глаза мужчины расширились.

- Что?

- Bы об этом меня спрашиваете?

- Я говорил о страусе, или аллигаторе, или сурикате! Какой дикарь станет есть себе подобных? Вы вызываете у меня отвращение, сэр!

- Я приношу извинения за недоразумение, - сказал Клаус.

- Тем не менее, откуда мне знать, что это невкусно? Моя немедленная реакция - отвращение, но такова была моя реакция на сырых устриц, и теперь я проглатываю их целыми ведрами. Однажды я попал в больницу. Слишком много сырых устриц, - сказал мне врач. Поэтому я вернулся к "отвращению". И все же, если бы вы могли продать мне пятьдесят штук по цене сорока двух...

- Я не хочу продавать вам даже одну колбаску из мясa человека, не говоря уже о пятидесяти, - сказал Клаус. - Это было недоразумение.

- Ну, теперь вы заронили эту идею мне в голову, и я изо всех сил пытаюсь ее оттуда вытащить. Как вы думаете, каков братвурст будет на вкус? Полагаю, это будет зависеть от человека. Болезненно тучный человек будет на вкус совсем другим, чем худой, умирающий с голоду. Какой сорт в вашем братвурсте?

- Никакой! У меня в братвурстах нет человечины!

- О, конечно, есть. Они спортивные? Малоподвижные? В стрессе? Я слышал, что беспокойство делает плоть более нежной, хотя я никогда не пробовал это на себе.

- У нас действительно нет человечины, - сказал Стефан парню. - Я предложил эту идею вчера вечером, и он отреагировал очень негативно.

- Понятно, - покупатель пожал плечами. - Ну, это ужасное преступление против воли Бога, поэтому я не собираюсь дуться. Хотя я бы хотел, чтобы вы вообще не поднимали эту тему. Это все равно, что спросить ребенка, хочет ли он мороженого, а затем сообщить ему, что мороженого нет в наличии.

- Зато у нас есть братвурст, - заверил его Клаус.

- Я имел в виду, что это все равно, что спросить ребенка, хочет ли он шоколадного мороженого, а затем сообщить ему, что доступно только ванильное.

- Я не думаю, что шоколадное мороженое можно сравнить с человеческой плотью, - сказал Клаус.

- Тогда позвольте мне повторить еще раз. Это все равно, что спросить ребенка, не хочет ли он мороженого с единорогом, вкус которого, как он думал, он никогда не сможет ощутить, и когда он скажет "да!", вы скажете: Извини, у нас нет единорога, но вот немного ванили.

- Единорогов не существует.

- Прекрасно. Это все равно, что спросить ребенка, не хочет ли он мороженого из человеческой плоти, а затем предложить ему ванильное! Это лютый пиздец!

- Прошу прощения, - сказал Клаус. - Какие сорта вы бы хотели из нашего текущего ассортимента?

- Не думаю, что они мне нужны. Я был готов купить пятьдесят штук, но мои вкусы изменились с тех пор, как я впервые зашел в ваш магазин. Я эволюционировал как мужчина. Как я могу оправдать такую крупную покупку обыденности после того, как испытал трепет от запретного открытия?

- Сэр, - сказал Стефан, - Уверяю вас, если бы у нас был продукт, который вызывает у ваших слюнных желез столь интенсивную отрыжку, мы бы продали его вам. Но у нас его нет.

- Я бы купил пятьдесят по цене пятидесяти двух.

- У нас его нет.

- Пятьдесят по цене пятидесяти четырех.

- Сэр, мы не можем продавать то, чего у нас нет.

- Пятьдесят по цене... ну, пятьдесят по цене пятидесяти четырех - это лучшее, что я могу предложить, но технически это должно быть пятьдесят по цене пятидесяти, так что это, все равно, очень щедрое предложение.

- Послушайте, мой работодатель не собирается продавать вам братвурст из мясa человека, и это окончательно! - сказал Стефан. - Вы можете приобрести что-то из имеющихся у нас запасов, или можете уйти! Не хочу показаться грубым, но большинство клиентов поняли бы намек на то, что мы не предлагаем возможностей для каннибализма несколько минут назад!

- Очень хорошо, - сказал парень. - Я займусь своим бизнесом в другом месте. Возможно, колбаски "У Антона" продаются...

- Никто таким не торгует! - крикнул Стефан. - Это просто не тот продукт, который вы можете найти в каком-нибудь магазине колбасок! Такое не готовят в приличном обществе! Люди не были созданы для того, чтобы есть других людей! Они были созданы для того, чтобы есть тупых животных! Даже если бы у нас в подсобке был братвурст из человечины, мы бы вам его сейчас не продавали, потому что ваше отношение постыдно! Что вы за человек? Достаточно плохо, когда эгоцентричный мужчина пытается заставить молодую леди расстаться с предметами одежды, но здесь вы пытаетесь заставить старика совершить поступок настолько ужасный, что о нем были бы написаны неприятные песни, если бы это было обнаружено!

- Я не старик, - сказал Клаус.

- Вообще-то, старик. Ты старше нас двоих, вместе взятых. Это не было оскорблением. Я имел в виду это с полным уважением к мудрости, которую ты приобрел за свою долгую жизнь.

- Если вы двое собираетесь препираться, я ухожу, - сказал покупатель. - От таких вещей мне становится не по себе.

- Нет! - сказал Клаус. - Не уходите. Я... Я сейчас вернусь. Стефан, убедись, что он не уйдет.

- Применяете физическое ограничение?

- Нет, разговор.

- А. Ладно.

Клаус поспешил в заднюю комнату. Он открыл холодильник и уставился на те контейнеры с мясом, которые собирался просто спустить в унитаз. Какое расточительство.

Правильно ли было, что эти двое мужчин погибли ни за что?

Действительно ли они хотели, чтобы их тела были смыты, как фекалии?

Разве они не предпочли бы, чтобы их съели?

Конечно, если бы их съели, то позже спустили бы в унитаз как фекалии, так что эта логика не сработала.

Клаус попытался поставить себя в положение пьяного человека, который случайно раздробил себе руку. Хотел бы он, чтобы из его мяса сделали что-то вкусное и подали довольному покупателю, или он хотел бы, чтобы от него избавились, как от заплесневелого мусора?

Мясо в его холодильнике могло бы осчастливить пятьдесят человек.

Разве счастье пятидесяти человек не стоило того?

Что, если бы один из пятидесяти человек был умирающим от голода маленьким ребенком, ребенком, у которого не было еды, о которой можно было бы говорить, ребенком, чьи крики не давали его матери спать по ночам, и один этот кусочек братвурста мог бы накормить ребенка и подарить его матери чудесные восемь часов сна? Кто знал, чего может достичь эта мать, проснувшись такой отдохнувшей? Она могла вылечить болезнь!

Этот сценарий казался маловероятным.

Если Клаус не примет решительных мер, он обанкротится. В этом можно было не сомневаться.

Он не был убийцей. Их кровь была на его руках в буквальном смысле, но не в переносном. Он не сделал ничего плохого, если исключить измельчение мертвых тел, чтобы их не обнаружили власти.

Почему он не должен продавать мясо?

В чем был подвох?

Что, если Бог пытался послать сообщение?

Эй, Клаус, я здесь, чтобы помочь тебе с твоим новым бизнес-планом. Давай, продавай мясо! Я приготовил его вкусным специально для тебя!

Нет.

Но...?

Возможно.

Но...?

Нет.

Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать? Что он должен делать?

Клаус принял свое решение.

Он не станет продавать братвурст из мяса человека.

Если этот человек пойдет за покупками в другое место - прекрасно. Клаус мог бы с этим смириться. Он не станет поступаться своими глубоко укоренившимися моральными устоями. Когда он смотрел в зеркало, то видел глаза человека, который отказался сделать каннибализм доступным для своих клиентов.

Клаус протиснулся в вращающуюся дверь, приготовившись предложить мужчине пятьдесят обычных братвурстов по цене сорока двух.

Покупатель лежал лицом вниз на полу. Стефан вытащил нож из затылка мужчины.

- Не злись, - вставая сказал Стефан.

- Что ты наделал?

- Это был несчастный случай.

- Ты случайно ударил его ножом в затылок?

- Ну, нет... я ударил его ножом нарочно. Но я не думал, что он умрет, так что это был несчастный случай.

- Зачем тебе убивать клиента?

- Он был груб! О, очень груб! Знаешь, что он сказал после того, как ты ушел?

- Что?

- Я не могу этого сказать. Это слишком грубо.

- Скажи это!

- Он сказал... - Стефан нахмурился. - Теперь, когда я прокручиваю разговор в уме, это, возможно, было не так грубо, как я думал. Его слова не имеют значения. Важно то, что он мертв.

- О, Боже!

- Наверное, нам следует запереть входную дверь.

Клаус запер дверь и задернул шторы.

- Зачем ты это сделал, Стефан? Почему? Ты разрушишь наш бизнес!

- Это был момент ярости! С моментами ярости ничего не поделаешь! Если бы ты был в комнате, когда он говорил эти безобидные вещи, ты, возможно, отреагировал бы слишком остро, как и я!

- Это катастрофа!

- Я не виноват, что нож лежал на прилавке и ждал, когда его воткнут в череп. Как я мог устоять? Я не монах!

- Но на прилавке не было ножа. Я храню их все в задней комнате. Ни одно уважаемое заведение не оставит ножи на передней стойке. Вот на что рассчитывают клиенты!

Стефан неловко почесал затылок.

- О? Я почти уверен, что нож был именно там.

- Ты лжешь мне?

- Никогда.

- Ты принес с собой в магазин нож?

- Конечно, нет. Где бы я его спрятал?

- Почему ты носишь эту куртку, когда на улице так тепло?

- В чем именно вы меня обвиняете, сэр?

- Я обвиняю тебя в том, что ты тайком пронес нож в мой магазин с явной целью зарезать покупателя до смерти!

Стефан нервно хихикнул.

- Это глупо. Полагаю, случилось то, что я был настолько предан своей работе, что принес домой нож, даже не осознавая этого. Да у меня, наверное, он был со мной всю ночь. Мне повезло, что я не укололся им. Или, может быть, я сделал это и винил в боли в ноге укусы муравьев.

- А твое объяснение по поводу куртки?

- У меня отвратительная сыпь, Клаус. Сыпь слишком отвратительная, чтобы ее можно было скрыть одной одеждой. Без куртки, прикрывающей ee, ты бы ахнул от отвращения и отправил меня домой нанести бальзам на мою кожу, но я слишком преданный работник, чтобы бросить тебя вот так.

- Просто признайся, что ты принес нож и ударил его нарочно!

- Хорошо. Именно это я и сделал. Извини.

- Я не тот, перед кем ты должен извиняться.

Стефан снова опустился на колени рядом с трупом.

- Мои извинения.

- Это было немного странно, - сказал Клаус. - Я не должен был просить тебя об этом. Но я в состоянии шока! Tы совершил отвратительный акт убийства прямо здесь, в моем магазине!

- Могу я объяснить?

- Пожалуйста, сделай одолжение.

- Я искренне верю, что единственный способ спасти "Братвурст Прехтеля" - это сделать свой продукт из человечины. Люди хотят попробовать каннибализм. Он пришел на смену пирсингу, как новое модное увлечение. Я знал, что на самом деле ты никогда никого не убьешь, и тебе никогда не повезет настолько, чтобы завладеть мертвым телом по чистой случайности, поэтому я убил этого грубого клиента, пока ты не смотрел. Теперь, когда он мертв, почему бы не приготовить из него братвурст? Серьезно, почему бы и нет? Можешь назвать мне хоть одну вескую причину?

- Я никогда не слышал об этом увлечении.

- Ну, ты, как я уже говорил, довольно старый.

- Убийца!

- Одна причина. Назови мне хотя бы одну вескую причину, и я заберу все свои слова обратно.

- Как ты можешь забрать все это обратно? Он мертв!

- Вот насколько я уверен, что ты не можешь назвать мне ни одной веской причины.

- Вот причина: это противозаконно.

- Да, - сказал Стефан. - Хорошо, это действительно одна из веских причин, и я также признаю, что ты был прав, сказав, что я не могу взять назад свой акт насилия. Но разве нет закона, запрещающего подавать колбаски, в основном из крысиной шерсти?

- Да. Есть.

- И...?

- И я не подаю колбаски, которые в основном состоят из крысиной шерсти.

- У тебя их нет?

- Конечно, нет.

- А как насчет того единственного раза?

- Какого раза?

- Нет, подожди, я думаю о другом месте с братвурстом. О, было отвратительно откусывать от него, поверь мне. Но ты хочешь сказать, что никогда не нарушал закон? А как насчет превышения скорости?

- Tы сравниваешь превышение скорости с каннибализмом?

- Нет, но это преступление, не так ли?

- Да.

- Итак, прецедент есть. Но ты даже не каннибал в данном случае. Если кого-то останавливают за превышение скорости, виноват ли в этом производитель автомобилей?

- Нет.

- Тогда, если ты готовишь братвурст из мертвых людей, это не твоя вина, что люди покупают и едят его, не так ли?

- Tы предполагаешь, - спросил Клаус, - что я буду продавать колбаски, которые сам не пробовал?

- Ну...

- Как ты смеешь? Ты должен попробовать свой собственный продукт, чтобы убедиться в правильной текстуре и сочетании приправ! Ты действительно веришь, что я бы не предпринял никаких мер для обеспечения контроля качества? Если я не собираюсь дорожить своей репутацией, почему бы просто не отпилить чью-нибудь руку и не выставить ее в витрине?

- Рука - это не братвурст, - сказал Стефан.

- Ты позоришь нашу профессию. Сама идея! Конечно, я бы съел братвурст из мяса человека, если бы продавал его широкой публике!

- Означает ли это, что ты рассматриваешь эту идею?

- Нет!

- У наших ног лежит мертвый мужчина. У него, вероятно, была жена и несколько детей. Разве их потеря не должна что-то значить?

- Если бы я зарезал твою мать до смерти, тебе стало бы легче, если бы я ее съел?

- Не угрожай моей матери!

- Это было гипотетически.

- О. Вообще-то, да. Да, стало бы. Я бы, естественно, разозлился на тебя, но моя печаль была бы на долю процентного пункта меньше, если бы я знал, что она, по крайней мере, накормила кого-то вкусной едой.

- Я тебе не верю.

- Послушай, он мертв, и никто из нас ничего не может сделать, не учась на некроманта, так почему бы не воспользоваться ситуацией?

- Ты убил его ни за что!

- Я убил его ради нашего бизнеса!

- Он не был нужен нашему бизнесу!

- Как ты можешь так говорить?

- Потому что в холодильнике уже было два трупа!

- О, черт, - сказал Стефан.

- Прошлой ночью здесь умерли двое мужчин. Я измельчил их тела и сложил в пластиковые емкости.

Стефан долго молчал, прежде чем заговорить.

- Хотел бы я знать это. Я бы не ударил другого человека ножом в голову.

- Ты - монстр!

Стефан покачал головой.

- Нет, монстр убил бы его только для того, чтобы посмотреть, как он истекает кровью, или получить оргазмическое удовольствие от звука его криков. Я сделал это, чтобы помочь тебе. Почему ты не сказал мне, что у тебя в холодильнике есть человеческое мясо?

- Ты бы заставил меня сделать из него братвурст!

- И что?

- Что ты хочешь этим сказать? Сколько раз я говорил, что не хочу делать колбаски из человеческого мяса?

- Много. Гораздо больше, чем большинство людей сказали бы в таком роде.

- Тогда оставь меня в покое!

- Это для твоего же блага!

- Я больше не могу этого выносить! - закричал Клаус, хватаясь за нож. - Куда бы я ни повернулся, везде "каннибал" то и "каннибал" сё! Если бы я хотел такого образа жизни, я бы переехал в Южную Америку, чтобы жить в джунглях с какими-нибудь каннибалами! Я больше не могу этого выносить!

- Просто для ясности, - сказал Стефан, отступая, - ты размахиваешь этим ножом, чтобы подчеркнуть свои аргументы, а не потому, что хочешь ударить меня, верно?

- Я размахиваю этим ножом, потому что сошел с ума!

- Помешанный на убийстве или дерганый безумец?

- Я еще не знаю! Ты знал, что я раньше был шахтером? И однажды произошел обвал, и шестеро из нас были заперты там на несколько дней, и мы начали голодать, и мы тянули соломинки, чтобы узнать, кто пожертвует своей рукой, чтобы утолить наш голод, и Фрэнк проиграл, и мы оторвали ему руку киркой, и, да, для выполнения работы потребовалось гораздо больше взмахов, чем следовало, но мы были измотаны, и кирка затупилась, но когда другие мужчины поджарили эту руку зажигалкой, знаешь, что я сделал?

- Съел ee?

- Нет! Я поступил с точностью до наоборот. Я отказался это есть. Даже когда я умирал с голоду и наблюдал, как все остальные радостно уплетают, и даже когда Фрэнк уверял меня, что он не против и сам откусил пару кусочков, в глубине души я знал, что это отвратительно. И в тот момент я поклялся, что не буду есть и продавать отвратительную пищу.

Стефан кивнул.

- Я понимаю твою точку зрения, Клаус. И мне жаль, что я пытался увести тебя с пути, который ты выбрал. Это больше никогда не повторится.

- Спасибо.

- Больше никакого давления.

- Я ценю это.

- Ни капельки.

- Я благодарен.

- Я продолжаю подчеркивать этот момент в надежде, что ты перестанешь размахивать ножом.

- Сейчас такие вещи вне моего контроля.

- Не мог бы ты, по крайней мере, размахивать им чуть менее дико?

- К сожалению, нет.

Лезвие полоснуло по шее Стефана. Его глаза расширились, и он схватился за горло, когда кровь брызнула между его пальцами. Он упал на колени.

- Я сожалею, - сказал Клаус. - Tы был трудолюбивым сотрудником. Однако, в конце концов, я не могу простить тебя за то, что ты ударили клиента ножом в голову. Откуда ты знаешь, что он в конце концов не передумал бы и не решил купить пятьдесят стандартных братвурстов?

- Если ты... продашь мое... мясо... я буду знать... что ты... - Стефан упал на бок, - ...лицемер.

Клаус положил два пальца на шею Стефана, чтобы проверить его пульс.

- Я все еще... двигаюсь... - сказал Стефан.

- Я знаю. Просто тренируюсь проверять пульс.

Вскоре пульса не было. Стефан был мертв.

Клаус заплакал.

- Всю свою жизнь я пытался поступать правильно, - сказал он, вытирая слезы, когда расчленял тела. - Я никогда никому не причинял вреда, кроме крупного рогатого скота и свиней, и всегда следовал путем мира и доброты. Но если обстоятельства моей жизни продолжают подталкивать меня к продаже братвурстов, приготовленных из мяса моих ближних, разве неправильно отрицать свое предназначение? Бог посылает мне знак?

И Бог заговорил с Клаусом:

Я тут ни при чем, - сказал Он. - Если ты хочешь начать продавать человеческое мясо в своем магазине, это твоя свободная воля, но все зависит от тебя.

Клаус не был уверен, действительно ли он слышит Бога или это просто голос в его голове с тех пор, как он сошел с ума. Вероятно, голос. Это не имело значения; это не очень помогло.

Что же ему делать?

Раздался стук в дверь.

- Уходите! - крикнул Клаус. - Мы закрыты!

- Но я здесь для того, чтобы поговорить с вами о важности повторного использования наших природных ресурсов!

- Приходите завтра!

Клаус некоторое время сидел на полу, погруженный в свои мысли. Затем он решил, что его время, проведенное в раздумьях, будет более продуктивным, если он будет работать, пока думает, поэтому он отнес части тела в заднюю комнату и начал измельчать плоть и кости.

Мясо пахло невкусно.

Какую приправу можно использовать к человеческому мясу?

Перец, конечно. Возможно, немного чеснока. Возможно, щепотка корицы.

О чем он думал?

Конечно, на самом деле он не рассматривал это, не так ли?

Или...?

* * *

- Мне надоели простые и заурядные колбаски, - сказал первый посетитель. - У вас есть что-нибудь новенькое и захватывающее?

Клаус улыбнулся.

- У меня есть совершенно новый рецепт, который, я уверен, вам понравится. Хотите попробовать?

Клиент кивнул с большим энтузиазмом.

Клаус протянул ему ломтик братвурста, наколотый на зубочистку. Посетитель отправил его в рот и прожевал.

- Ну, как вам? - cпросил Клаус.

Покупатель начал жевать медленнее.

- Что... что это?

- Bам нравится вкус?

- Это не похоже ни на что, что я когда-либо... это... Простите, но он очень-очень плохой. Я даже не хочу это глотать. Здесь можно куда-нибудь сплюнуть? Пожалуйста? Это срочно.

- Но это - новейшая мода! Это - человеческая плоть!

- Человеческая плоть?

Покупатель выплюнул все на витрину и начал скрести язык указательным пальцем.

- Это невежливо.

- Тьфу! Тьфу! Как вы могли так поступить? Почему вы предлагаете мне такую мерзость? Тьфу! Тьфу! Когда я проснулся этим утром, я и представить себе не мог, что сегодня стану каннибалом! Тьфу! Тьфу! Почему, Боже, почему?! Это худшее, что когда-либо случалось со мной! Тьфу! Тьфу! Я больше никогда не зайду в этот магазин! Человеческая плоть! Я пробовал человеческую плоть! Я уже никогда не буду прежним!

Покупатель с криком выбежал из магазина.

Клаус улыбнулся. Он пошутил. Братвурст, который он дал покупателю, не был приготовлен ни из одной из его жертв. Это была обычная колбаска со слишком большим количеством соли.

Он спустил все человеческое мясо в унитаз. И не сделал ни одной колбаски.

Он был безумным убийцей, и его бизнес был обречен, и полиция, вероятно, пришла бы искать по крайней мере один из четырех трупов, а у него болела спина. Но Клаус не пропагандировал каннибализм, и на данный момент этого было достаточно.

Перевод: Zanahorras

ПРИМЕЧАНИЯ К РАССКАЗАМ

"Переломный момент"

Я должен был начать эту коллекцию с какого-нибудь сумасшедшего насилия, верно? Я не хотел придавать слишком явный социальный/политический оттенок этой истории, поэтому, хотя я и не большой поклонник "Что, по-ВАШЕМУ, читатель, происходит?", я постарался оставить это открытым для интерпретации. Я также более оптимистичен, чем история; хотя мы видим много по-настоящему отвратительного поведения без последствий, я думаю, что если бы "Переломный момент" произошел прямо сейчас, он был бы на стороне хороших парней. Мои сборники "Gleefully Macabre Tales" и "Dead Clown Barbecue" оба открывались историями о плохих вещах, происходящих с животными, поэтому я надеюсь, любители животных оценят, что на этот раз я подверг опасности только человеческого детеныша.

"Ногти"

Когда я был ребенком, меня очаровала старая фотография парня, который установил мировой рекорд по длине ногтей. Мне нравилось, как они закручиваются, и у меня самой была мечта иметь ногти такой великолепной длины. Моя мама, будучи законченной занудой, запретила мне следующие несколько лет отращивать ногти, что, по сути, помешало бы мне использовать свои руки для каких-либо конструктивных целей. Но она рассказала мне, что, когда она была ребенком, она услышала о парне, у которого ногти росли прямо сквозь руку, и, чтобы подражать его славе, она прижимала ногти к ладони. (Это не сработало.) Каким-то образом идея бесконтрольно растущих ногтей преследовала меня около четырех десятилетий, прежде чем, наконец, стала этой историей.

"Обрубок"

Я должен признать, что если бы мне предложили шанс на вечную жизнь с оговоркой, что волшебного исцеления не было, я бы, вероятно, принял его и просто постарался быть очень-очень-очень осторожным. Однако я бы не стал жертвовать кем-то другим, чтобы обрести свою вечную жизнь, потому что это идиотский поступок.

"Джон Генри, человек, приводящий cталь в движение"

Этот рассказ был написан для антологии под названием "Out of Tune" под редакцией Джонатана Мэйберри, авторы которой выбирали народную балладу и писали на ее основе мрачную сказку. Потребовалось много поисков в Интернете, чтобы остановиться на самой песне, но как только я выбрал "Балладу о Джоне Генри" и придумал центральную шутку истории, слова потекли, как расплавленная сталь. Однако, когда я пишу что-то, что находится на самом высоком уровне моей шкалы глупости, всегда есть беспокойство, что редактор отреагирует словами: "О чем, черт возьми, ты думал?!! Эта антология оплачивается профессионалами, и это то, что ты мне присылаешь?!!" К счастью, Джонатану Мэйберри либо понравилась история, либо он боится меня настолько, что говорит, что она ему понравилась.

"Честная сделка"

Это своего рода странный компаньон к моему рассказу "Ущербная фантазия (A Flawed Fantasy)". Я бы заработал намного больше денег, если бы писал истории, в которых такое поведение хорошо срабатывало для всех участников.

"Клещи"

Я начал писать это как довольно стандартную историю "природа в ярости", где группа персонажей оказалась запертой внутри небольшого здания, в то время как злобные кровососущие клещи пытались их убить. Мне понравились персонажи, но я решил, что на самом деле у меня нет хороших идей о том, как они будут оставаться в опасности на протяжении более длинного фрагмента. Поэтому я избавился от второстепенных персонажей и изменил природу угрозы клещей. Да, эта история должна была стать началом истории об ошибке, хотя могла бы стать началом потрясающего криминального романа.

"Плач"

Я не могу вспомнить, почему я начал писать о парне, который натирал глаза перцем хабанеро, чтобы заставить себя плакать, и от абзаца к абзацу я понятия не имел, к чему ведет эта история. Иногда это заводит в тупик (я определенно не из тех авторов, которые доводят до конца все, что начинают), а иногда, как в случае с этой историей, это приводит к очень странным местам.

"Жестокая поножовщина и последующая месть Скутера Брауна после смерти"

Я люблю сочинять шутки на грани фола. (Спросите редактора моих романов для подростков.) Эта история выдержана в ритме скетч-комедии, что сделало ее очень забавной при написании, хотя на самом деле это должен был быть короткий рассказ, а не пьеса для представления. Сработало бы это так же хорошо, если бы актеры читали ее вслух? Я не знаю. Прошло оооооочень много времени с тех пор, как я посещал уроки творческого письма, но мне приятно осознавать, что кто-то мог бы пожаловаться на то, что все это рассказывается исключительно в форме диалога.

"Пора купаться!"

Я отправил этот рассказ в "Horror Library Volume 5", под названием "И вот пора купаться!" Редактор спросил, не изменю ли я название на "Время купаться". В конечном итоге мы сохранили восклицательный знак, но опустили "И вот пора". Но мне нравится "Пора купаться!" больше, чем "Время купаться!", и в сфере моих собственных сборников рассказов я КОРОЛЬ, поэтому оригинальное название почти восстановлено. (Хотя на самом деле я изначально назвал его "В Канализацию".)

"Лицо пришельца"

Я бы хотел превратить эту историю в роман. Может быть, когда-нибудь я это сделаю. (Скорее всего, нет.) Когда я был ребенком, у меня был мопс. В объявлении говорилось: "Похож на инопланетянина". Так вот, мой мопс на самом деле не был похож на инопланетянина, но это, безусловно, была странная собака, особенно в 80-е, когда мопсы не были так распространены в популярной культуре, как сегодня. Но я сочинил текст песни "Alien Face" на мотив песни "Baby Face"[15], чтобы спеть своей собаке:

Лицо пришельца.

У тебя самое странное маленькое инопланетное личико.

Ты выглядишь так, словно только что прилетел из космоса.

Лицо пришельца.

Это привело к тому, что термин "лицо пришельца" застрял в моем мозгу на годы, что в конечном итоге привело к идее этого рассказа.

"Апокалипсис дворового гнома"

Изначально рассказ был написан для антологии под названием "Yard Gnomes of the Apocalypse", которая так и не была опубликована. Не так-то просто придумать такую историю, когда знаешь, что есть куча других авторов, которые также предлагают идеи для историй о "дворовых гномах апокалипсиса".

"Мертвый Бигфут на лужайке"

Еще одна история, написанная по принципу "Давайте просто посмотрим, к чему это меня приведет!". На самом деле предполагалось, что она будет о попытке избавиться от настоящего снежного человека, а не от парня в костюме Бигфута. У меня есть шутка, которая так и не попала в книгу, где дети едут в Диснейленд, и вместо того, чтобы сказать: "Мы собираемся увидеть Микки! Мы увидим Микки!" они продолжают повторять: "Мы увидим актера в костюме Микки! Мы увидим актера в костюме Микки!" Теперь, когда я растратил здесь эту шутку, я уверен, что мой следующий роман предоставит прекрасную возможность использовать ее.

"Отвратительно: возвращение"

Не знаю, может быть, мне стоит исключить этот из коллекции...

"Деформированный cын"

Мне нравится определять порядок расположения историй в сборнике. Здесь задействовано несколько элементов, один из которых заключается в том, что более противоречивые истории (такие как "One of Them" из "Gleefully Macabre Tales" или "Rough Draft" из "Dead Clown Barbecue"), как правило, переходят во вторую половину. Один из моих читателей тестов презирает эту историю. Мне она чертовски нравится, но, по общему признанию, все дело в том, что это неудовлетворительное решение. Я бы не стал использовать ее для открытия коллекции.

"Происхождение Убивашки"

Однажды я участвовала в дискуссии "Humor in Horror" на конференции (я участвую в этой дискуссии на каждой конференции), и ведущий спросил, есть ли какая-либо тема, запрещенная для юмора. Один из других участников дискуссии сказал: "Изнасилование никогда не бывает смешным ни при каких обстоятельствах". Я не из тех, кто спорит с другими участниками дискуссии, поэтому я ничего не сказал, но кто-то в аудитории поднял руку и сказал: "Но, Джефф Стрэнд, у вас была забавная сцена изнасилования в вашем рассказе "Сексуальное зелье № 147"!" Да, это так. Это дурацкая сцена, где (неудачливый) насильник повсюду носит свой отрезанный пенис в банке. На самом деле не было никакой необходимости беспокоиться о том, что это может кого-то спровоцировать.

"Происхождение Убивашки" было другим, потому что, хотя это своего рода история с черным юмором, было важно, чтобы она была... ну, со вкусом - неправильное слово, но в ней нужно было соответствующим образом подходить к теме. Понятно, что это не задумывалось как серьезное исследование травмы после изнасилования, но я всегда осознавал, как важно сохранять баланс при написании занимательной истории о чем-то, что совершенно определенно не было смешным по своей сути.

"Зашифрованное послание (расшифровано)"

Сначала мне не пришло в голову включить этот рассказ. "Gleefully Macabre Tales" изначально были опубликованы в твердом переплете, в то время, когда не было никакой гарантии, что когда-нибудь выйдет другое издание. Вместо того, чтобы заставлять людей писать на их дорогих коллекционных изделиях, выпущенных ограниченным тиражом, или переписывать историю до того, как они ее расшифровали, я немного упростил задачу, предложив прислать копию, которую энтузиасты криптограмм могли бы распечатать. Поскольку я завершал работу над оглавлением для "У всего есть зубы", я получил запрос на версию для печати и внезапно решил, что пришло время поделиться расшифрованной историей со всем миром.

"Разумная вишневая "Kола", которая пыталась уничтожить мир"

Многие из моих рассказов публикуются небольшими издательствами в малоизвестных местах. Этот рассказ, появившийся в антологии "Anything But Zombies", был опубликован издательством "Саймон и Шустер". "Саймон и Шустер"! История о том, как вишневая "Kола" оживает! Признайте, насколько это потрясающе. Признайте это!!!

"Падение Человека-Яйца"

Я всегда считал Шалтая-Болтая чертовски жутким. Не знаю почему; Я имею в виду, что может быть менее угрожающим, чем гигантский человек-яйцо? "Ррраввврррр! Я злой Шалтай-Болтай! Я собираюсь... - о, черт, ты меня расколол". Мало того, что он физически не представляет угрозы, но бедняга просто хочет сидеть на стене, никого не беспокоя. Поэтому я не могу объяснить, почему он вызывает так много кошмаров, но если бы я проснулся посреди ночи и мне пришлось выбирать между психопатом с бензопилой, стоящим в ногах моей кровати, и Шалтаем-Болтаем, я выбрал бы психопата.

"История моего первого поцелуя"

Эта история была навеяна тем единственным разом, когда я принес в школу отрубленную голову в качестве розыгрыша. Нет, подождите, я имею в виду "Историю моего первого поцелуя" из "У всего есть зубы". Я был ужасен в розыгрышах. Я, например, мог положить в чей-тo напиток кубик искусственного льда с мухой внутри, a потом продолжал спрашивать: "Как тебе "Пепси"? Тебе нравится "Пепси"? Tы проверял свою "Пепси"?

"Папа (правдивая история)"

Как следует из названия, это правдивая история. Это было адское, депрессивное время... но многое из этого было законно забавным. Действительно, казалось, что один из врачей репетировал для рекламного ролика о чудесах трахеотомии, и там действительно была неуклюжая медсестра. Я планировал использовать этот материал в художественном произведении, потому что "писать от сердца о трагических моментах своей жизни" - это не совсем мое, но я решил попробовать что-то другое.

"Плохой братвурст"

Итак, Кит Миннион из "White Noise Press" захотел опубликовать мой новый сборник (ранее он публиковал "Funny Stories of Scary Sex"). Я сказала "да", потому что это то, что я всегда буду говорить Киту. 3000-6000 слов.

Затем я получил электронное письмо от немецкого издателя с просьбой написать короткий рассказ для публикации в журнале. Никакой оплаты, но перепечатка в другие издания - без проблем.Работать в немецком журнале было для меня достаточно круто, чтобы не обращать внимания на отсутствие оплаты (в конце концов, перепечатка разрешалась), поэтому я сказал "да".

Издатель сказал: Отлично, история должна состоять из 9000-10000 слов.

Я: Подожди, что??? 9000-10000 слов? Серьезно???

Издатель: Да, серьезно.

Сейчас, в данный момент, если бы это была книга советов по написанию текстов, я бы предположил, что правильным ответом было бы: "Ха-ха! Отсоси!" Вместо этого я просто немного надулся и подумал, что позже смогу продать рассказ кому-нибудь еще. Затем: вдохновение! Я отправил электронное письмо Киту и спросил, не возражает ли он, если мой рассказ из сборника также будет опубликован в немецкоязычном издании (может быть, до, может быть, после; я не знал), и каков максимальный объем, который мы могли бы туда вместить?

Он был совершенно спокоен и произнес 8000 слов.

Приведенная здесь версия содержит 9228 слов, поэтому, если у вас есть брошюра, не стесняйтесь сравнивать построчно!

Перевод: Zanahorras

Примечания

1

faux pas - промах, ошибка - (франц. яз.)

2

Корневое пиво или рутби́р (англ. Root beer) - сладкий североамериканский безалкогольный напиток, традиционно изготавливаемый с использованием коры корня сассафрасового дерева Sassafras albidum или лозы Smilax ornata (известной как сарсапарилла, также используемой для изготовления безалкогольного напитка, "Сарсапарилла") в качестве основного вкуса. Корневое пиво обычно, но не исключительно, безалкогольное, не содержит кофеина, сладкое и газированное. Известный способ употребления - добавление ванильного мороженого в корневое пиво. Напиток занимает 3 % рынка США.

3

"Ангелы Ада" (англ. Hells Angels) - один из крупнейших в мире мотоклубов, имеющий свои филиалы (так называемые "чартеры") по всему миру. Входит, наряду с Outlaws MC, Pagans MC и Bandidos MC, в так называемую "большую четвёрку" outlaw-клубов и является наиболее известным среди них.

4

Комиссия Президента по расследованию убийства президента Кеннеди (англ. The President's Commission on the Assassination of President Kennedy), более известная как Комиссия Уоррена (The Warren Commission, по имени председателя комиссии Эрла Уоррена) - специальный орган, созданный президентом США Линдоном Джонсоном для расследования убийства 35-го президента США Джона Кеннеди. 24 сентября 1964 года комиссия представила итоговый доклад на 888 страницах. Согласно выводам комиссии убийство Кеннеди было делом рук снайпера-одиночки Ли Харви Освальда. В настоящее время существует множество более или менее убедительных альтернативных теорий, оспаривающих выводы комиссии полностью или частично.

5

около 0.6 см.

6

Гипертирео́з - синдром, обусловленный гиперфункцией щитовидной железы, проявляющийся повышением содержания гормонов: трийодтиронина (Т3), тироксина (Т4). В зависимости от уровня возникновения нарушения различают следующие типы гипертиреоза: первичный - щитовидная железа, вторичный - гипофиз, третичный - гипоталамус.

7

около 1.27 см.

8

около 20.3 см.

9

марка презервативов

10

хабанеро - самый жгучий из перцев чили

11

Троял Гарт Брукс (англ. Troyal Garth Brooks; род. 7 февраля 1962, Талса, Оклахома) - американский исполнитель кантри-музыки. Брукс привнёс элементы рок-музыки в свои записи и концертные выступления, что принесло ему огромную популярность. Этот прогрессивный подход позволил ему доминировать в чарте кантри-синглов и альбомных чартах и, в то же время, за счёт элементов поп-музыки доносить своё творчество до самой широкой аудитории.

12

около 48 км.

13

"Waffle House, Inc". - американская сеть ресторанов, насчитывающая более 1900 заведений в 25 штатах США. Большинство заведений расположено на Среднем Западе и Юге, где сеть является региональной культурной иконой. Меню состоит в основном из блюд южной кухни на завтрак.

14

Бра́твурст (нем. Bratwurst, Rostbratwurst, Roster) - немецкое название колбасок для обжарки на сковороде или гриле или запекания. Существует большое количество региональных рецептов братвурста не только в Германии, но и в Австрии и Швейцарии, Чехии и Словакии. Прежде всего они различаются по качественному составу используемых пряностей. Братвурст - популярный стрит-фуд, обычно продаётся с булкой, горчицей, кетчупом или столовым хреном. В Баварии братвурсты по традиции подают с тушёной квашеной капустой, жареным картофелем или картофельным салатом. Братвурсты чаще производятся из свинины (80 % наименований), говяжьи жареные колбаски встречаются значительно реже вследствие более высокой стоимости исходного сырья. Братвурсты из мяса птицы считаются нетипичными

15

"Baby Face" - популярная джазовая песня "Tin Pan Alley". Музыка была написана Гарри Акстом, слова - Бенни Дэвисом, и песня была опубликована в 1926 году. "Baby Face" была исполнена и записана многими музыкантами того времени, в том числе Элом Джолсоном. Она до сих пор широко исполняется. В 1958 году Литтл Ричард достиг 12-й строчки в R&B чарте и 41-й строчки в поп-чарте со своей версией этой песни. В январе 1959 года он также достиг 2-го места в Великобритании, став самым высокооплачиваемым синглом Литтл Ричарда в чартах Соединенного Королевства.

Table of Contents

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *