"Пепел" - это возвращение к видеофильмам семидесятых годов, повествующее о группе друзей, которые отправляются в отпуск, но отдых получается совсем не такой, как они планировали...

"Меню" - История о встрече со своей бывшей...

"Съеденныe" - Когда шестеро друзей принимают помощь от дружелюбного незнакомца и его еще более дружелюбной семьи, это приводит к чертовски хорошему приглашению на ужин, которое они никогда не забудут - как бы им этого ни хотелось!

Вкусный новый хоррор от автора, который принес вам "Хижину" и "Улыбку" - эта книга не для тех, кого легко обидеть, и не для людей, которые не ценят изобилия потрясений. Ранее получивший положительные отзывы за свои многочисленные истории ужасов о привидениях, Мэтт Шоу решил написать "Съеденныx" для более жаждущих крови фанатов ужасов... И он доставляет груз ведром!

"Монстр" - Объединившись вместе впервые после "Искусства", Майкл Брэй и Мэтт Шоу представляют вам "Монстрa"; навязчивую историю обычной женщины, которая, очнувшись, обнаруживает себя частью кошмара...

Мэтт Шоу

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.

Это очень шокирующие, жестокие и садистские истории, которые должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.

Мэтт Шоу
"КОЛЛЕКЦИЯ МЕРЗКОГО УБЛЮДКА, том 3"

"ПЕПЕЛ"

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА 1

"Вкус" грядущих событий:

Это мир, непохожий на тот, к которому вы привыкли. У местных жителей свой особый уклад жизни. Этот образ жизни может вызывать у некоторых людей – из других частей света – неодобрение, но для них он вполне приемлем. Это необходимость, призванная защитить их быт. Скудная одежда, которую они носят, стирается в реках коричневой воды. Они занимают свое свободное время не компьютерными приставками, спортом или чтением, а охотой и выживанием. Мужчины охотятся, мужчины готовят еду, а женщины следят за тем, чтобы она была приготовлена на уровне, подобающем королю или, как в данном случае, вождю. Дети наблюдают за происходящим, впитывая все, чему нужно научиться. Например, как приготовить идеальный кусок мяса.

Прежде всего, тело раздевают. Нижнее белье и обувь предлагаются вождю или его жене. Если они не подходят или не нравятся им, их предлагают следующему высокопоставленному соплеменнику, в данном случае знахарю. После того как тело обнажено, его кладут на землю, раскинув руки и ноги в позе морской звезды. Далее требуется не один, а пять человек. Один держит левую руку, другой фиксирует правую, а двое других берут по одной ноге. Пятый орудует заостренным шестом.

Шест длиной семь футов сделан из дерева. Оба конца заострены до тонкого острия. Только когда остальные четыре человека возьмутся за конечности, пятый берет шест и медленно вводит его в мясо. Если мясо мужское, шест вводится через прямую кишку – продвигается вверх и протыкает внутреннюю часть желудка. Пока шест продвигается вверх, по внутренним частям тела, два человека держащие руки, поднимают тело так, чтобы голова откинулась назад. Когда голова откинута назад, шест легко проходит вдоль шеи и выходит изо рта. Тот же самый процесс происходит, если мясо женское. Разница лишь в том, что шест входит в тело через влагалище. Когда шест полностью просунут до другого конца, один из помощников берется за конец, торчащий изо рта, и подтягивает его, пока мясо не распределится по шесту равномерно. Когда шест установлен, руки и ноги привязывают к туловищу кусками лозы, затем мясо поднимают и подвешивают над огнем, где оно готовится в течение нескольких часов. Иногда лозы рвутся, и конечности болтаются над огнем. Их либо оставляют и подают как "хорошо приготовленные", либо – если они приготовятся раньше, чем остальная часть блюда, - отрезают от туши взмахом мачете. В процессе приготовления двое поваров время от времени переворачивают мясо, чтобы оно равномерно прожарилось по всей поверхности.

Пока ее не раздели догола, Коринна ничего не знала об этом. Ее потное обнаженное тело билось в сильной полуденной жаре, пока четыре дикаря удерживали ее на месте. Она не знала о том, что будет дальше, но могла догадаться. Она кричала, чтобы они остановились. Она умоляла их отпустить ее, но ее слова были на языке, который ее похитители не знали. Тем не менее она не переставала взывать к ним. Она не переставала умолять сохранить ей жизнь. Болезненные крики ужаса, разочарования и гнева, бесплодные удары ногами, крепко сжатыми в руках сильных мужчин. Она подняла голову и снова закричала, когда к ней подошел другой – с длинным толстым деревянным шестом, заостренным на конце и зажатым в его темных руках. Она снова закричала, пытаясь стряхнуть чужие руки со своих конечностей. Человек с шестом что-то рявкнул своим соплеменникам. Странный язык – смесь щелчков языком и звуков, которые для необученного уха можно было описать только как "шум".

- Отъебитесь! - Закричала Коринна, когда каждый из них крепче прижал ее к земле рядом с ревущим огнем.

Она с ужасом наблюдала, как мужчина с шестом подошел ближе и просунул его между ее ног твердой, крепкой рукой. Коринна повернулась к своим бессильным друзьям. Она отчаянно кричала, чтобы они что-то сделали, хотя знала, что они не в состоянии этого сделать. Оба ее друга были привязаны к большим кольям, глубоко вбитым в твердую землю. Все, что они могли сделать, это с ужасом смотреть на происходящее и бояться, что станут следующими. Один из них – парень – закрыл глаза, не в силах смотреть на происходящее. Его разум сосредоточился на одной песне, звучащей в его застывшем разуме...

Леденец. Леденец.

О леде-леде-леденец.

Леденец. Леденец.

О леде-леде-леденец.

Леденец. Леденец.

О леде-леде-леденец.

Леденец-нец.

Слаще, чем конфеты.

Клюква, вишня или лайм.

Вы бы точно перед ним не устояли.

Но я вам его не дам.

Крик Коринны перешел в визг, когда кол вошел в ее влагалище, разрывая ее внутренности по мере продвижения вглубь. Он уперся в шейку матки, и она издала еще один вопль, когда одним сильным толчком он прорвал ее и проник дальше.

Леденец. Леденец.

О леде-леде-леденец.

Леденец. Леденец.

О леде-леде-леденец.

Леденец. Леденец.

О леде-леде-леденец.

Леденец-нец.

ГЛАВА 2

Двумя днями ранее...

- Каждую гребаную ночь, серьезно?

Джек сидел с тремя своими друзьями: Холли, Стюартом и Коринной. Его глаза были устремлены вперед и смотрели на сцену, расположенную через несколько столов от того места, где они пытались насладиться игрой в карты. Три певицы, которым каким-то образом удалось попасть в развлекательную труппу курорта, ужасно плохо исполняли старую классическую песенку "Леденец". По крайней мере, ее отрывок. Другая группа бездарных "придурков" (как назвал их Джек) находилась в дальнем углу комнаты, развлекая детей зверушками из воздушных шариков. В первый день отпуска им показалось забавным, что их основным времяпровождением стали "представления". Они смеялись над тем, насколько дилетантскими они были. Один из них (Стюарт) даже пошутил, что они, скорее всего, получили эту работу только потому, что являются родственниками управляющего курортом или сказали, что сделают это бесплатно. На второй день они еще больше насмехались над ними, когда те вышли на сцену в то же самое время (в восемь часов вечера) и начали свой "сет" с той же песни ("Леденец"), что и в первый вечер. К третьему дню отпуска они поняли, что это их рутина. Каждый вечер одно и то же. Они выходят, поют "Леденец", заставляют людей (в основном детей) танцевать конгу по залу, а потом воют всякую ерунду вроде классики Селин Дион, прежде чем убраться со сцены (слава Богу) в десять часов вечера. Обычно под громкие аплодисменты, которые, по мнению Джека, были вызваны скорее тем, что зрители были благодарны за то, что развлечение закончилось – вряд ли им действительно нравилось то, что их заставили слушать. Ключевое слово "заставили". Курорт находился в глуши. Если они хотели выпить вечерком, им приходилось сидеть в этом баре. Других баров по какой-то причине здесь не было, и поблизости не было никаких местных заведений, где компания друзей могла бы выпить и отдохнуть. Или так, или сидеть в номере и ничего не делать. И именно поэтому Джек – двадцатишестилетний адреналиновый наркоман – ненавидел такой отпуск.

- Они помрут, что ли, если выучат еще одну песню?

- Например? - Спросила Холли.

Холли была симпатичной блондинкой, на год младше Джека. Они встречались уже три года. И именно Холли была причиной, по которой они отправились в этот отпуск – недорогое путешествие на вулканический остров, о котором никто из них никогда раньше не слышал. Впрочем, им это и не нужно было. Они посмотрели в Интернете средние температурные показатели и увидели, что они высокие. Жаркий климат, недорогой отдых. Когда Холли предложила этот вариант, никто особо не спорил. За исключением Джека. Но после последнего отпуска, место для которого выбирал он, на этот раз у него не было права голоса.

- Тебе не нравится песня? - Пошутила она. - Мне она кажется запоминающейся.

Она начала подпевать девушкам на сцене.

- В этом-то и проблема. Я ложусь спать – она играет в моей голове. Я просыпаюсь посреди ночи поссать – она звенит у меня в ушах. Просыпаюсь утром – пою ту же ебаную песню. Знаешь, как это раздражает?

- Это раздражает почти так же, как твои жалобы насчет этого отпуска! - Резко ответила Холли. Стюарт и Коринна рассмеялись, не отрывая взгляд от карт в своих руках.

Джек моментально парировал:

- Ладно, кто-нибудь из вас может сказать, что вам действительно нравится такой отпуск? Ну серьезно. Положа руку на сердце, вы бы сказали, что вернетесь сюда в следующем году, чтобы повторить это?

- Здесь есть солнце. Бассейн. И бухло. Мне все нравится. - Сказал Стюарт.

Стюарт был ровесником Джека. Они выросли вместе, познакомившись еще в школе. Они поступили в один и тот же колледж, их результаты были почти одинаковыми (не самыми лучшими), и их даже взяли на работу в одну и ту же маркетинговую компанию, занимающуюся телепродажами. Они были похожи друг на друга как две капли воды, но после последнего отпуска Стюарт был рад сменить обстановку.

- Эй, Стюарт... Помнишь, у тебя когда-то были яйца? - Спросил Джек.

Стюарт показал ему средний палец.

- Слушай, я понимаю, что это твой выбор, я понимаю, но... - Джек вздохнул. - Мы можем завтра сходить куда-нибудь? Пожалуйста? Исследовать какие-нибудь места или типа того? Честно говоря, я тут с ума схожу. И клянусь, если я еще раз услышу эту песню, то прирежу кого-нибудь. - Он бросил свои карты на стол. Независимо от того, как пойдет остальная часть разговора, ему уже надоело играть. До этого парень держался лишь благодаря карточным играм, особенно когда он знал правила только этой игры. - Слушайте, я разговаривал с одним из парней, которые здесь работают, и он говорил о каком-то пляже...

- Здесь есть пляж. - Перебила его Холли.

Джек проигнорировал ее и продолжил:

- Никто не ходит на этот пляж. Местные жители не ходят туда, потому что почти никто из них не водит машину, а он далековато отсюда. Туристы о нем не знают. В отличие от искусственной лагуны с черным песком, там чистый белый песок. И он говорит, что вода...

- Белый песок? - Настала очередь Стюарта прервать его. - Это вулканический остров. Песок должен быть черным.

- А смысл ему врать? Он не продавал билеты в это место. Белые пески и чистейшая вода, которую, по его словам, мы нигде и никогда больше не увидим.

- А мы не можем просто остаться здесь? Я просто хотела недельку поваляться под солнышком, - вздохнула Коринна.

Коринна встречалась со Стюартом и познакомилась с остальными членами группы благодаря своим отношениям с ним. Они встречались всего пару месяцев. Это была девушка поразительной красоты. Длинные темные волосы и глаза, которые, казалось, произвольно меняли цвет – в одну минуту они были карие, а в другую зеленые, в зависимости от освещения. В отличие от парней, которые на работе целыми днями сидели на телефоне, Коринна была занята работой в розничной торговле. Некоторые из ее друзей, которые тоже работали в розничной торговле, часто жаловались, что они скучают в течение дня, но у нее, казалось, никогда не было времени на скуку. Работая в одном из самых оживленных женских магазинов на лондонской Оксфорд-стрит, она постоянно либо помогала покупателям, либо занималась выкладкой товара. Она была рада, что в кои-то веки во время отпуска она могла понежиться на солнышке и насладиться спокойствием. Особенно после предыдущего отпуска. Она повернулась к Холли.

- Ты хотела именно этого. Может, просто останемся здесь?

- Я с удовольствием останусь здесь. - Сказала Холли.

Зал разразился аплодисментами. Артисты уже выходили на последние поклоны. Джек оглядел остальных отдыхающих, пребывающих в зомбированном состоянии, а затем повернулся к друзьям.

- Пожалуйста. Мне нужно выбраться отсюда. Всего один день на поход, а потом я буду молчать до конца отпуска. Я с радостью последую за остальными овцами, а? Один день.

- Почему бы вам двоим не отправиться на поиски приключений? - Предложила Коринна, имея в виду парней.

Если она и Холли были рады остаться, это не означало, что они не могли отправиться на пляж вдвоем.

- Лучше все вместе, - подтолкнул ее Джек. - Давай. Ну что? Один день? - Он оглядел своих друзей.

По лицу Стюарта он понял, что тот согласен. Единственная причина, по которой он ничего не сказал, заключалась в том, что он не хотел раздражать Коринну. Холли было легче переубедить. Дело оставалось только за Коринной, и если остальные скажут "да", то она быстро сдастся под давлением друзей.

- А как мы доберемся до этого пляжа? - Спросила Коринна.

Она, как и Джек, поняла, что выбор за ней.

- Он сказал, что за небольшую плату – которую я готов взять на себя – мы можем взять его джип. Что скажете? Вы хотите расслабиться? Представьте, как вы расслабитесь на этом тихом пляже. Представьте себе теплую морскую воду, манящую вас, белый песок, ровное голубое небо... - Он поднял запястье, показывая синий браслет, предоставленный курортом. - Вы знаете, что это такое?

- Наш талон на питание, - сказала Коринна.

В каком-то смысле так оно и было. Синий браслет выдавался гостям, когда они регистрировались на курорте. Он позволял персоналу определять, кто имеет право на питание и напитки по системе "все включено", предлагаемой некоторыми туристическими компаниями.

- Это ограничение, удерживающее нас в этом месте. Это их способ контролировать, где мы находимся. Конечно, мы не захотим отправиться на поиски другого места, когда можем лишиться бесплатной еды и напитков... Боже, вы можете себе представить? Ограничение. Вам нравится, что они контролируют вас, потому что, надевая его, вы тем самым подтверждаете это. Вам нравится, когда вас контролируют. Вам нравится, когда над вами доминируют.

- Ладно, хорошо. Ты покрываешь расходы на дорогу, и я согласна. - Уступила Коринна.

Джек в радостном порыве вскочил со стула.

- Ребята, вы не пожалеете об этом! - Крикнул он. - Предоставьте это мне, я все улажу! Это будет потрясающе!

Коринна повернулась к двум другим и сказала:

- Просто чтобы вы знали – то, что он только что сказал, чушь полная... Мне просто надоело его бесконечное нытье. Если это будет стоить нам одного дня на курорте, чтобы заставить его молчать до конца отпуска, я не против.

Холли рассмеялась:

- Теперь ты знаешь, с чем мне приходится мириться.

- Он всегда такой? - Спросила Коринна. Они и раньше выезжали всей группой на светские мероприятия, но она впервые сопровождала их на настоящий отдых за городом. В ответ на ее вопрос Холли кивнула, как и Стюарт. Коринна повернулась к Стюарту. - Только не вздумай что-нибудь ляпнуть!

- Тебе повезло, - сказала Холли. - Стюарт хороший парень.

Она посмотрела на Стюарта, и тот смущенно отвел взгляд, надеясь, что Коринна не заметит его реакцию на улыбку девушки его лучшего друга. То, что произошло между ними, было очень давно. Это была пьяная интрижка. Глупая ошибка. Они оба обещали забыть об этом, и все же они были здесь вместе, и он думал ней каждый раз, когда она смотрела на него. Он ничего не мог с этим поделать. Как только ее глаза останавливались на нем, он тут же представлял себе выражение ее лица, когда она стояла на коленях и смотрела на него, удерживая зрительный контакт и держа между губами его член. Холли, не зная о том, что Стюарт вспомнил об этом, продолжила говорить с Коринной:

- Ты слышала о последнем отпуске? Тот, который Джек организовал для нас?

* * *

Крик Холли эхом разнесся по вершинам гор, когда она легла спиной на плотный белый снег. Она не осмеливалась посмотреть вниз. Она знала, что все плохо. Она чувствовала это. Она старалась не обращать внимания на боль и сосредоточилась на голубом небе прямо над собой. Несколько пушистых облаков ползли к горизонту. Она попыталась сосредоточиться на них, превращая их из облаков в предметы: кошка, цветок... Жгучая боль... Жгучая агония... Собака... Смешная мордочка... Костыли... Инвалидное кресло... Она снова закричала, не в силах продолжать делать вид, что все в порядке.

- Холли! - Позвал ее кто-то.

Это был Стюарт. Холли повернула голову в сторону и увидела, что он приближается к ней; на его лице было искреннее выражение озабоченности. Он остановился рядом с ней, подняв при этом несколько снежных хлопьев.

- Вот черт! – Он заметил ее ногу.

Лыжа полностью оторвалась и сломалась надвое. Это было не единственное, что сломалось. Ее нога также была согнута под огромным углом. По ее лицу потекли слезы, когда она попыталась заговорить с ним, но смогла выдавить только болезненное хныканье. Стюарт огляделся.

- Где Джек?

Они вместе спускались с горы. Джек обещал присматривать за Холли, поскольку, хотя она каталась не в первый раз, она была не так опытна, как он. Стюарт предположил, что он отправился за помощью. - Он пошел за кем-то? - Спросил он. Холли покачала головой из стороны в сторону и снова закричала. Стюарт быстро снял куртку и положил ее на тело Холли, пытаясь согреть ее. Он огляделся – рядом никого не было. Он разозлился на своего друга. Джек сказал, что они вместе спустятся с горы. Дома, до того как они отправились в поездку, он даже говорил о том, как романтично это будет. И в первый же день на горе он сорвался. Без сомнения, пытаясь побить свой рекорд по скорости спуска с горы. Она, должно быть, пыталась не отстать от него и упала, а он не заметил этого. Он выбросил мысли о Джеке из головы. Сейчас было не время думать о нем. Он должен был сосредоточиться на Холли и на том, как ей помочь. Оглянувшись, он увидел, что на склоне нет других лыжников, и ему пришла в голову ужасная мысль, что, возможно, придется оставить ее одну, пока он будет спускаться с горы за парамедиками.

- Послушай, - сказал он, - я отправлюсь за помощью, хорошо? Я вернусь так быстро, как только смогу.

- Пожалуйста, не оставляй меня, - боль в ее голосе разбила сердце Стюарта и дала ему еще одну причину ненавидеть Джека именно в этот момент. Он прикусил язык, чтобы не сказать Холли, что ее парень эгоистичный козел. - Мне страшно, - хныкала она.

- У меня нет выбора, - сказал он, - прости. Я вернусь так быстро, как только смогу. Ты просто должна пообещать мне, что не будешь пытаться двигаться, хорошо?

- Я не хочу, чтобы ты меня бросал, - сказала она, игнорируя его слова.

Он не винил ее в этом. Если бы это он лежал там, он знал, что тоже умолял бы кого-то остаться с ним. Но он знал, что у него нет выбора.

- Я скоро вернусь, - пообещал Стюарт, - все будет хорошо. Сегодня вечером, когда ты будешь сидеть у костра, укрывшись одеялом, с горячим напитком в руке, мы все будем смеяться над этим.

Но не Джек. Он не имел права смеяться вместе с ними. В маленьком фантастическом мире Стюарта, которому он уделял не так уж много времени, пытаясь утешить подругу, Джек стоял в колодках у входа на курорт перед группой людей, бросавших в него фрукты и овощи.

* * *

Холли поерзала в своем кресле и вытянула ногу, как будто заново переживая прошлый отпуск, и снова заставила болеть свою – теперь уже вылеченную – кость. Она все еще сидела с Коринной и Стюартом.

- Она была сломана? - Спросила Коринна.

Ей много рассказывали об их похождениях, но эту историю ей рассказали впервые. И она понимала почему – эта история не очень-то располагала к тому, чтобы она тепло относилась к кому-то, кто ей и так едва нравился. Она с самого начала сказала Стюарту, что считает Джека высокомерным. Более того – она считала, что он влюблен в себя больше, чем в Холли. Не то чтобы она понимала почему, ведь однажды она сказала Стюарту, что считает Холли красивой и что она заслуживает лучшего парня, чем Джек. Стюарт просто улыбнулся, когда она это сказала, и сменил тему.

- Вот почему, - сказала Холли, - я выбирала место для этого отпуска, и я решила приехать в какое-нибудь жаркое и спокойное место.

Коринна наклонилась к столику между ними и подняла свое маленькое пиво со стеклянной поверхности, подняв его в воздух.

- Ну, если уж на то пошло, мне больше нравится твой стиль отдыха! Ваше здоровье! - Она сделала глоток напитка, совершенно не замечая, как Стюарт и Холли смотрят друг на друга. Вскоре после того как ей сняли гипс, они напились, и она как следует отблагодарила его. Коринна отставила бокал и повернулась к Стюарту. - Я чувствую себя довольно усталой. Я, пожалуй, пойду спать. Ты со мной?

Стюарт улыбнулся.

- На самом деле я не устал. Я могу еще немного посидеть и поболтать, если ты не против? - Он быстро повернулся к Холли. - Если только ты тоже не закругляешься?

- Я тоже не особенно устала, - солгала Холли.

Несмотря на то, что большую часть дня она проспала на солнце, она чувствовала себя разбитой, но не хотела упускать возможность поговорить со Стюартом наедине. Она чувствовала, что расслабляется, когда они остаются вдвоем. Она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ.

- Постарайся не разбудить меня, ладно? - Сказала Коринна, вставая. Она полезла в свою маленькую сумочку, которую подняла с пола у ног и проверила, есть ли у нее карточка от номера. - У тебя есть ключ? - спросила она Стюарта.

- Да.

- Ладушки, постарайся не засиживаться на всю ночь! - Сказала она.

Это был не первый раз, когда она ложилась спать раньше Стюарта. Она не возражала против того, чтобы спать одной, но ее расстраивало, когда утром ей с трудом удавалось поднять его на завтрак. Она наклонилась и слегка чмокнула его в губы.

- Не буду, - сказал он, возвращая поцелуй. Он смотрел, как Коринна уходит. Когда она вышла из бара, он снова повернулся к Холли. - Если хочешь, я могу завтра поехать с Джеком, а вы двое останетесь здесь?

- Ты знаешь, что его это не устроит. Один за всех, и все за одного. Помнишь? Оно того не стоит. Ты все равно его слышал, завтра мы съездим на его пляж, и он будет молчать, когда мы вернемся. Это небольшая цена, и – кроме того – это может быть хороший пляж.

- Ну, как скажешь. Я просто осознаю тот факт, что это должен быть твой отпуск.

Она вздохнула:

- Мы знали, что так и будет.

Стюарт прочистил горло. Холли видела, что хочет сказать что-то еще, но промолчала. Она просто ждала, пока он выговорится.

- Ты все же бросаешь его? - Спросил он с легкой запинкой и некоторой долей неловкости.

ГЛАВА 3

Джек последовал за одним из островитян на автостоянку, которая была не более чем грязной площадкой, покрытой вулканической породой и пылью. Там стояло несколько машин, припаркованных под разными углами. Островитянин, одетый в элегантную униформу, демонстрирующую бренд курорта, повел его к машине "четыре на четыре", звеня ключами при каждом шаге. Когда они приблизились к джипу, он бросил ключи Джеку, который был более чем взволнован.

- Ты хорошо с ней обращаешься, - прошептал островитянин на ломаном английском. - Она гордость и радость.

Джек не мог поверить, что они смотрят на один и тот же автомобиль. Гордость и радость? О джипе, стоявшем перед ним, такого точно не скажешь. На кузове не было ни одной ровной поверхности, а его и без того некачественное лакокрасочное покрытие было покрыто грязью и глубокими царапинами. Тем не менее сделка есть сделка. Джек полез в карман и достал пачку банкнот. Он протянул ее островитянину, который с жадностью принялся пересчитывать купюры.

- Нужен бензин, - сказал островитянин, засовывая деньги в задний карман.

- Я только что дал тебе хуеву тучу денег, а ты даже не убедился, что она заправлена?

Островитянин посмотрел на него так, как будто он говорил на другом языке – что, в принципе, так и было. Джек покачал головой.

- Где мне взять топливо? - Спросил он.

Абориген рассмеялся:

- Бензоколонка! Смешной человек!

Он пошел прочь, качая головой в недоумении от глупого вопроса. Конечно, Джек знал, что топливо нужно брать на заправке. Он не был дебилом, несмотря на то, что переплатил за этот потрепанный кусок дерьма, который, судя по всему, работал на износ, но это еще не означало, что он был в курсе, где здесь заправка. Он тяжело вздохнул и забрался в джип, с трудом отперев его погнутым ключом. Он был зол на себя за то, что не проверил состояние машины, прежде чем согласиться на сделку. Он должен был догадаться, заметив, как друзья этого клерка смеются, пожимая друг другу руки. Его обвели вокруг пальца. Они оба знали это.

- Спокойно... Ты свалишь с этого ебаного курорта, - пробормотал про себя Джек, протягивая руку и доставая из бардачка потрепанную карту.

Возможно, джип и стоил ему почти весь отпуск, но по крайней мере островитянин разрешил пользоваться картой бесплатно. Увидев, как торгуются местные, он бы не удивился, если бы за нее тоже надо было заплатить. Он расстелил карту на капоте джипа и начал изучать ее, когда сзади послышался смех. Он не стал оборачиваться – в этом не было необходимости. Это были Холли, Коринна и Стюарт. Они уже увидели джип.

- Зашибись. И сколько ты заплатил за его аренду? - Поддразнил его Стюарт.

- Отвали.

- Или как вы договорились? Тебе доплатят, если ты вернешь его с ровной обшивкой?

- Серьезно, чувак, а чего ты ожидал? Бентли? Это место бедное, блядь. Мы должны быть благодарны, что у одного из них оказался хотя бы джип, который они готовы нам одолжить.

- Это вообще безопасно для передвижения? - Спросила Коринна.

Она заметила почти лысые шины – не одну или две, а все четыре.

- Все нормально. - Сказал Джек; его настроение не улучшилось от их негатива.

Почему они не могли просто порадоваться тому, что на какое-то время выберутся с курорта? Он знал, что они не могли быть так счастливы, как притворялись. Там было чертовски скучно. Стюарт, по крайней мере... Стюарту должно было быть там скучно. Такие люди, как Стюарт и Джек, не созданы для подобных мест. Такой отдых не для них. Им нужны приключения. Им нужно было что-то делать, а не сидеть на солнце и медленно увеличивать возможность заработать рак кожи.

Стюарт стоял рядом с Джеком и смотрел на карту рядом с ним.

- Куда поедем?

Несмотря на то, что Стюарт раздражал его своими подколами, Джек указал на карту. Небольшой пляж к востоку от самого большого вулкана на острове.

- Туда?

- Верно.

- И ты считаешь, что там белые пески?

- Он так сказал.

- Это было до или после того, как он дал понять, что собирается ободрать тебя за то, что ты возьмешь его убийственную тачку? Не может быть, чтобы там был белый песок. Смотри! - Он постучал пальцем по странице, где была гора. - Это гребаный вулкан. Говорю тебе... Если там вообще есть песок, он будет черным, как пепел.

- Он сказал...

- Он сказал тебе, что у него есть хороший джип, который он мог бы одолжить?

- Он сказал, что у него есть машина, которую я могу взять напрокат.

- Он хоть раз описал ее словом "хорошая"?

- Я не знаю. Не помню.

- Черный песок. Я говорю тебе...

- Давай просто съездим и посмотрим, о'кей? И когда ты увидишь, что там белый песок, я разрешу тебе извиниться передо мной.

- Отлично. Хорошо. Но он будет черный.

Стюарт забрался на переднее сиденье, так как девушки уже заняли места сзади. Джек как попало сложил карту и запрыгнул на водительское сиденье. Ему пришлось повозиться с ключом, пока не удалось вставить его в замок зажигания. Осторожно, опасаясь, что он может сломаться, он повернул его. Двигатель с треском завелся.

- По крайней мере двигатель работает... вроде. - Стюарт повернулся к девушкам и нахально подмигнул им, продолжая издеваться над Джеком за его выгодную сделку. - Не терпится увидеть черный песок, дамы?

Обе девушки подавили смех.

Джек проигнорировал его и нечаянно дал новый повод для насмешек:

- Да, но сначала нам надо заправиться. - Стюарт снова повернулся лицом вперед и взглянул на лампочку циферблата.

Она была красной. Он не смог удержаться от смеха.

- Становится все лучше и лучше, - поддразнил Джека Стюарт.

Потрепанный джип выехал с импровизированной автостоянки и покатил по узкой улочке – единственному направлению, по которому они могли проехать, не попав в необычайно бурное море. В зеркале заднего вида никто не заметил островитянина, наблюдавшего за их отъездом. Его мобильный телефон был зажат между плечом и ухом, пока он обеими руками пересчитывал деньги, которые дал ему Джек.

Стюарт наклонился к радиоприемнику и включил его. В эфире не было ничего, кроме потрескивающего звука помех. Он начал возиться с ним, пытаясь поймать какую-нибудь станцию.

- Чувак, - пожаловался он, - даже радио не работает. Он начал смеяться. - Держу пари, у тебя даже топлива не хватит, чтобы доехать до заправки. Ты отвалил кучу денег, чтобы самому дотолкать нас туда.

- Если кто и будет толкать тачку, так это ты! - Джек бросил на него грозный взгляд.

Он не возражал против поддразнивания, но Стюарту пора было прекратить. Хватит с него. Особенно учитывая тот факт, что Джек уже чувствовал себя так, словно его обокрали. Ему не нужно было, чтобы кто-то напоминал ему об этом. Стюарт подавил смех и выглянул в пассажирское окно. Он даст ему пару минут покоя, а потом начнет все сначала.

- Что за потребность такая в постоянном адреналине? - Спросила Коринна, глядя на Джека через зеркало заднего вида.

Он не отрывал глаз от дороги, пока говорил с ней.

- О чем ты? - Спросил он. - Мне не нужен постоянный выброс адреналина. Этот пляж – это же райское место, так? Смысл в том, чтобы уехать подальше от переполненных туристических районов и увидеть те места, которые они не хотят, чтобы мы видели...

- Ты же обычно выбираешь отпуск, в котором нужно делать что-то глупое или опасное?

- Что? Например?

- Катание на лыжах? - Мгновенно ответила Коринна.

Джек почувствовал, что его лицо слегка покраснело. Ему нравилось кататься на лыжах. И Джек, и Стюарт ездили туда каждый год до того, как у них завязались отношения. Он просто хотел разделить эту страсть с любимой женщиной. То, что произошло на том склоне, для него было несчастным случаем. Он думал, что с ней все в порядке. Она шла уверенно и, казалось, контролировала свои действия. Это был несчастный случай. Он повторял себе это снова и снова в течение последующих недель. Холли и Стюарт считали, что он бросил Холли. Он бросил ее, чтобы доставить удовольствие себе. Но тогда они просто искали любой предлог, чтобы вбить клин в эти отношения, пока боролись со своими чувствами друг к другу.

- Это не совсем адреналин, - возразил Джек. - Это просто немного более активный отдых, чем пляжное безделье. Все это очень хорошо и приятно, но и ты должна чувствовать то же самое – сидеть неделю на одном и том же лежаке может быть скучновато.

Коринна покачала головой:

- Нет, если у тебя есть киндл и подборка хороших книг.

- Книжки – это скукотища. Я бы лучше занялся чем-нибудь...

- Так ты признаешь, что ты адреналиновый наркоман?

- Что? Нет. Но книги? Да ладно...

- Книги могут перенести тебя в другое место. Они могут взять тебя в приключение. Если ты действительно вложишь в них душу и отпустишь себя... Ты сможешь почувствовать то, что чувствуют герои.

- А что, если их пытают? Что, если ты читаешь какую-нибудь книгу, ну, я не знаю... Что-то сверхъестественное... Что-нибудь про больного ублюдка с подробностями про каннибализм и изнасилования... Ты хочешь это почувствовать?

- Некоторые читатели хотят. Но в этом и есть прелесть книг – в них есть что-то, что подойдет каждому. Люди, которые хотят перенестись в мир пыточного порно, могут это сделать; люди ищущие романтики, могут найти истории, которые им понравятся... Или приключения... Или даже эротику...

- Если кому-то нужен кайф от чтения эротики, значит, в его жизни что-то не так.

- Что?

- Потому что надо просто отложить книгу и трахнуть своего партнера...

- Дело не в этом...

Холли перебила ее:

- Да брось, ты не изменишь его мнение и не обратишь его в читателя книг. Последнее, что он читал, была копия "Бино". - Она была искренне разочарована. - Черт, даже если он смотрит фильм... Если в течение первых пяти минут что-то не взрывается, нет намека на наготу или перестрелку, он, как правило, засыпает.

- Потому что он адреналиновый наркоман, - засмеялась Коринна.

- Вовсе нет! - Снова возразил он.

- Ладно, тогда это потому, что у тебя мышление четырехлетнего ребенка, - улыбнулась ему Коринна.

Джек хотел продолжить спорить с ней, но прервался, когда Стюарт указал вперед.

- Вон там. - Он заметил на горизонте заправку. - По крайней мере, теперь тебе не придется нас толкать, - сказал он.

- Да иди ты! - Сказал он, адресовав это и Коринне, и Стюарту.

* * *

Заправкой управлял один человек. Одинокий насос, управляемый человеком, который, возможно, владел или не владел станцией, и крошечный магазинчик, в котором, казалось, было больше пыли и дерьма, чем реального товара. Несмотря на то, что все пассажиры недавно запрыгнули в джип, они воспользовались возможностью размять ноги. Холли проводила Джека в магазин, чтобы расплатиться, а Коринна и Стюарт остались на необычно тихой обочине. Стюарт наблюдал за ослом на другой стороне дороги. Странное зрелище, если учесть, что животное было привязано к маленькому деревянному колышку на открытом пространстве, покрытом грязью и пылью – совсем как стоянка, которую они не так давно покинули.

- Как ты думаешь, это транспорт владельца? - Размышлял Стюарт. - Не может позволить себе купить машину, поэтому использует вместо нее маленького ослика? - Никто из местных жителей, похоже, не страдал от лишнего веса, поэтому для осла не составило бы особого труда возить одного из них. Но почему же тогда осел стоял там, привязанный к столбу?

- Ты всю ночь спал на диване?

Проснувшись утром, Коринна обнаружила Стюарта, раскинувшегося на диване под таким углом, который вряд ли был удобным. Он был полностью одет, на него была накинута небольшая простыня, которую он достал из шкафа.

- Я пришел довольно поздно, ты уже крепко спала, растянувшись на полкровати. Я не хотел тебя будить. - Сказал он. - Ты выглядела такой умиротворенной.

Она улыбнулась ему:

- Я была бы не против. - Она обняла его и прижалась к его боку.

Он сосредоточился на осле; казалось, его не интересовали ее объятия. Прошлой ночью она не заняла большую часть кровати. Он просто чувствовал, что было бы нехорошо лечь с ней в постель после откровенного разговора с Холли накануне вечером. Несмотря на то, что он сказал, и на то, на что он сейчас смотрел, его мысли были заняты не ослом. Его мысли были заняты возвращением домой, в Англию. Мысли о том, что у Холли будет разговор с Джеком, а он скажет Коринне, что больше не может быть с ней. Разговоры, которых он отчасти боялся, а отчасти ждал с нетерпением.

- Для вас! - На заправке – если ее можно было так назвать – служащий пытался передать Холли странную модель вулкана острова. - Возьмите!

Холли взяла ее и поблагодарила мужчину.

- Сколько стоит? - Спросила она.

Она не хотела ее брать, но ей показалось невежливым отказать ему, когда он так настойчиво предлагал ей эту штуку. Это было не слишком привлекательное украшение – дешевое оловянное что-то с чем-то.

- Для вас? Бесплатно! - Ответил он. - Красотка!

Холли почувствовала, что ее лицо раскраснелось.

- Спасибо. - Теперь она действительно не могла отказаться.

Если бы служащий не сказал ей, что это статуэтка вулкана, она бы не поняла этого. Она бы просто предположила, что это камень странной формы, один из многих в этом маленьком причудливом магазинчике, когда увидела, что вся задняя стена за прилавком заставлена ими.

- Для меня ничего не найдется? - Спросил Джек, полушутя и полусерьезно.

- Только для дам, - сказал служащий, пробивая бензин на кассе.

Он протянул руку за деньгами, который Джек должным образом передал ему.

- Это какой-то сексизм, - пожаловался Джек, забирая сдачу.

Он положил ее в задний карман и вышел из магазина, распахнув дверь и заставив маленький колокольчик над ней зазвенеть. Холли поблагодарила продавца и последовала за Джеком, все еще смущенная тем, что ей подарили сувенир.

Джек подозвал Стюарта и Коринну, запрыгнув в джип. Они оставили осла и присоединились к своим друзьям в машине.

- Что это за хрень? - Рассмеялась Коринна, увидев странную штуку.

- Не спрашивай.

Когда джип отъехал от ржавого насоса, служитель вышел из своего магазина. Держа мачете в руке, он пересек дорогу и подошел к взволнованному ослу. Низкий раскат грома разорвал ясное небо, когда служитель поднял лезвие высоко в воздух. Осел начал отступать от него – несмотря на веревку, удерживающую его. Лезвие опустилось, когда джип скрылся за поворотом.

* * *

- Ты знаешь, куда едешь? - Спросил Стюарт, пока две девушки тихо болтали на заднем сиденье; они болтали о том о сем, и ничто из этого не было достаточно интересным для Стюарта, чтобы присоединиться к ним.

Они ехали уже почти тридцать минут, и Стюарта осенило, что Джек сверялся с картой один раз – когда они выезжали с курорта.

- Это казалось прямой линией от точки А до точки Б, - сказал Джек. Он больше не был раздражен. Успокаивающая езда по почти пустынной дороге сняла с него напряжение. Если бы он ехал по загруженным улицам Лондона, обратно домой, все могло бы быть по-другому. - Все выглядело довольно просто, кроме того... - Стюарт сморщился; он знал, что будет дальше. - Трудно найти приключение, пока не заблудишься. - Стюарт забыл уже, сколько раз он слышал эту фразу, и каждый раз ему хотелось врезать Джеку. Не обращая внимания на него, Джек продолжил: - Только не говори, что это неприкольно? Мы, опущенные окна, ветер, открытые дороги... Это здорово!

Коринна посмотрела на Холли. Они только что говорили о том, как им нравится лежать в шезлонгах и нежиться на солнышке с бокалом белого вина и бутылкой воды под рукой на случай, если солнце станет припекать слишком сильно. Плюс хорошая книга. Они обе, что вполне справедливо, прикусили языки. Один день для Джека – это его "приключение" – а потом отпуск вернется к тому, чего они обе жаждали: к отдыху и расслаблению.

- Кто-нибудь еще считает это странным? - Спросил Стюарт. Он имел в виду еще один раскат грома. Небо было ярко-голубым, не было видно ни облачка, даже тучек вдалеке. И все же снова раздался знакомый звук грома. Ничего серьезного, просто слабое сотрясение, как будто надвигалась буря. - Разве для грома не нужны облака?

- Я так не думаю, - сказал Джек. - Это просто встреча высокого давления с низким, разве нет?

Никто из них не понимал, о чем идет речь. Стюарт знал только то, что никогда не слышал раскатов грома без хотя бы одной вспышки молнии и каких-никаких облаков. Ему было странно слышать гром в идеальный день, когда солнце обжигало до волдырей.

- Ты знала, что Стюарт боится грома? - Джек посмотрел на Коринну через зеркало заднего вида. - Возможно, Холли придется пересесть, чтобы он мог держать тебя за руку.

- Я не говорил, что мне страшно. Мне просто показалось это странным, - ответил Стюарт. Он все еще смотрел на небо, пытаясь увидеть признаки приближающейся грозы. Но ничего не увидел. Даже на вершинах гор, уходящих за горизонт вдаль, было совершенно чистое небо. - Все-таки жутковато. Как будто мы в серии "Сумеречной зоны".

- Тебе просто непривычно, потому что в Англии всегда идет дождь, - сказала Холли.

Он повернулся к ней, и она улыбнулась.

- Не, он просто ссыкун! - Засмеялся Джек.

Стюарт вздохнул – была очередь Джека язвить.

- Это просто необычно, - сказал он. - Обычно гром сопровождается дождем и молнией.

- Не всегда, - засмеялась Коринна.

- Ладно, забудьте, что я что-то сказал.

Она засмеялась сильнее.

- Ты серьезно сейчас дуешься? О, детка! - Она вскрикнула, когда Джек дернул руль и вывел джип на бездорожье, на маленькую грунтовую тропинку. - Что ты делаешь?

Он засмеялся:

- Извини, чуть не пропустил поворот.

Дорога превратилась из асфальта в грязь и рыхлые камни, окруженные сухими участками пустоши, покрытыми мелким песком и тонким слоем пыли. Пассажиры подпрыгивали каждый раз, когда джип ударялся о неровную поверхность.

- Не мог бы ты немного притормозить? - Крикнула Холли, положив руки на сиденье перед собой в попытке удержаться на месте.

Джек рассмеялся и надавил на педаль газа так, что она уперлась в пол. Задние шины подняли тучу грязи, когда джип рванул в сторону побережья; заднюю часть автомобиля слегка занесло, пока Джеку не удалось выровнять ее обратно, слегка зафиксировав руль. Обе девушки закричали, а Джек и Стюарт зааплодировали.

- Долбаный адреналиновый наркоман! Я же говорила! - Крикнула Коринна, вцепившись в сиденье перед собой.

ГЛАВА 4

Джип остановился под углом. Проехать дальше мешали большие камни, которые, казалось, усеивали ландшафт вплоть до начала густых джунглей у основания горного хребта. По другую сторону скал море мягко омывало песчаные берега пляжа. Там был черный песок.

- Значит... Это чистые белые пляжи? - Коринне нравилось дразнить Джека.

Ей нравилось, что от него легко добиться реакции. Он стоял на одной из скал и смотрел вдаль, пытаясь увидеть точку, где черное становится белым. Но не смог. Он спрыгнул со скалы и пошел туда, где грязь превращалась в песок. Коринна покачала головой в недоумении, что не заслуживает даже ответа. Стюарт последовал за Джеком, пытаясь сохранить мир. Он знал, как ведет себя Джек, если не получает того, чего ожидал, немного напоминая капризного ребенка.

- Может быть, это дальше по окружной? - Предположил он.

- Этот парень – мудак. Он обманул меня, - простонал Джек, ступая обутой в сандалии ногой на мелкий черный песок. - Я заплатил чертово состояние, чтобы одолжить его джип для этой поездки. Он выглядит точно так же, как и последний гребаный пляж, на котором мы были!

- Ну... - Стюарт искал положительные моменты. - Здесь нет шезлонгов и орущих детей.

Отсутствие орущих детей было, по крайней мере, одним из положительных моментов. Пляж курорта имел привычку становиться шумным в течение дня, будь то крики детей или сами дети.

- Я вытрясу из него свои деньги. Или так, или я разнесу тачку в хлам! - Продолжал разглагольствовать Джек. Стюарт обернулся к погнутому и побитому автомобилю. Он не знал, как можно сделать так, чтобы он стал выглядеть еще хуже, чем в данный момент. - Это просто бесит. Раз мы иностранцы, они думают, что могут обращаться с нами как с кучкой мудаков.

- Слушай, мы уже здесь, и мы можем наслаждаться этим.

Стюарт повернулся, чтобы позвать девушек присоединиться к ним, но понял, что они даже не смотрят на него. Они смотрели в противоположном направлении, их глаза были прикованы к чему-то за скалами, невидимому для Стюарта.

- Что это с ними? - Спросил он. - Скоро буду, - сказал он, отправляясь за ними.

Когда он подошел к ним, то увидел, что они смотрят в сторону деревьев. Там стоял молодой парень, наблюдающий за ними. Черные волосы, черные глаза, загорелая кожа, и одет он был только в набедренную повязку, которая, похоже, была сделана из шкуры какого-то животного. Две девушки махали ему руками, даже пытались уговорить его подойти, но парень просто смотрел на них.

- Я не знала, что здесь живут племена, - прошептала Холли Стюарту, когда его взгляд тоже обратился к парню.

Как только Стюарт поднялся на гряду камней, мальчик заметил его и побежал обратно в гущу деревьев, исчезнув из виду.

- Ты его спугнул! - Рассмеялась Холли.

- Он явно испугался моего крепкого телосложения, - засмеялся Стюарт. - Пойдем, нам нужно спуститься на пляж, Джек устраивает там вечеринку.

- О нет! Быстрее! Надо убедиться, что с ним все в порядке. Может, его надо обнять? Или, может, мне предложить ему подрочить? - Съязвила Коринна.

Затем осеклась и извинилась перед Холли. Джек, в конце концов, был ее парнем, и она должна была мириться с этим.

- Не извиняйся, - рассмеялась Холли, направляясь к своему потерянно смотрящему парню, - это избавит меня от необходимости делать это позже.

Коринна рассмеялась и, взяв Стюарта за руку, пошла дальше. Когда Холли прошла несколько шагов вперед, Коринна шепнула Стюарту: - Джек всегда добивается своего?

- Почти всегда. Большинство отпусков, на которые мы ездим, это его идея, но, если честно, именно он их организует, так что, знаешь... Единственная причина, по которой мы поехали на этот, это то, что он чувствует себя виноватым за то, что случилось на горнолыжном курорте, и считает своим долгом устроить Холли настоящий отпуск.

Коринна остановила Стюарта и прижалась к нему.

- Я рада, что мы здесь, несмотря на твоего друга идиота. - Она посмотрела на сверкающее море; отражение солнечного света красиво плясало на волнах.

Это было романтично. По крайней мере для нее. Для Стюарта это было началом конца. Хорошей погоды и бесплатных напитков было достаточно, чтобы он и Холли поняли, что они встречаются не с теми людьми. Он жаждал держать за руку Холли, идущую по песку (золотому или черному, ему было все равно), а не Коринну. Он твердил себе: еще несколько дней, и они оба расстанутся со своими партнерами. Они оба смогут быть вместе.

В небе раздался гром.

- По крайней мере здесь тихо! - Сказала Холли, подойдя к Джеку.

Он стоял недалеко от моря и бросал в воду камни, найденные на пляже.

- Это дерьмовая дыра. Как и тот пляж на курорте. Разница в том, что я потратил чертово состояние, чтобы доставить нас сюда.

- Расслабься. Здесь хорошо. Смотри, вокруг лес, горы, никаких детей, бегающих вокруг и мешающих нам... Это прекрасно. - Она подождала, пока Джек бросит следующий камень, затем подошла к нему и обняла его. Он вздохнул и обнял ее одной рукой. - И недалеко живет племя.

- Что?

Она засмеялась:

- Мы смотрели на деревья, а там стоял парень и наблюдал за нами! Стюарт спугнул его, и он убежал в лес, но на курорте такого бы мы не увидели, так что это уже кое-что. Настоящий представитель племени. Ну, ребенок... Но он был достаточно близко.

Джек оживился. Все еще обнимая Холли, он повернул голову в сторону леса.

- Что такое? - Спросила Холли.

Она тут же поняла, что сказала что-то не то. Любого намека на возможность увидеть что-то необычное было достаточно, чтобы вызвать интерес Джека и заставить его отправиться на поиски. Однажды он взял их в двухнедельный поход в Шотландию, потому что ему захотелось увидеть Лох-Несское чудовище своими глазами. Разумеется, этого не произошло. Они посмотрели на дождь, мошек и вернулись домой.

- В какую сторону он пошел? - Спросил Джек.

- Он уже давно ушел. Ты бы видел, с какой скоростью он исчез. Никогда не видела, чтобы кто-то двигался так быстро, но потом... Он увидел лицо Стюарта. Этого было бы достаточно, чтобы напугать любого.

- В какую сторону? - Снова спросил Джек.

- Я не помню.

Джек вырвался из объятий Холли и начал подниматься по пляжу к деревьям. Она вздохнула и пошла следом, пройдя мимо Коринны и Стюарта.

- Что теперь? - Спросила Коринна.

- Я случайно упомянула о парнишке.

Стюарт вздохнул, и вздох этот был долгим и страдальческим. Он знал, что им придется отправиться в какую-то экспедицию в джунгли, нравится им это или нет. К тому времени, как Коринна сообразила, что происходит, Джек уже был в лесу.

- Мы пойдем туда? - Спросила она.

Ее глаза были расширены не от страха, а скорее от беспокойства. Они были на острове, о котором знали очень мало и направлялись в густые джунгли.

- Ты много знаешь о племенах, потому что я не знаю... Что, если они как чрезмерно заботливые фермеры? Ну, знаете, гонят людей со своей земли с ружьями? Или в данном случае длинными острыми палками? И знаем ли мы вообще, что есть в этом лесу? Животные? - Коринне не оставалось ничего другого, как тащиться вместе с остальными, несмотря на ее протесты. Она не собиралась болтаться в одиночестве, хотя у нее не было никакого желания идти в лес. - Я просто хочу официально заявить, что считаю это очень, очень плохой идеей.

- Все будет хорошо, - сказал Стюарт, когда они приблизились к линии деревьев. - Ему станет скучно, и он повернет назад. Он всегда так делает.

- Если только не найдет что-нибудь, - добавила Холли.

Джек стоял на небольшой поляне в густом лесу и оглядывался по сторонам в поисках хоть какого-нибудь намека на племя или потерявшегося ребенка.

- В какую сторону он пошел? - Спросил он, когда к нему подошли остальные члены группы.

- Он скрылся. Мы не видели куда.

- Пойдемте отсюда, - снова застонала Коринна, надеясь, что хоть раз Джек остановится и прислушается к другим.

- Да ладно, - настаивал Джек, - это же круто. Разве ты не хочешь найти затерянное племя?

- Сомневаюсь, что оно затерянное. Не похоже, чтобы эти леса были похожи по размерам на Амазонку. Кроме того, - продолжал Стюарт, - возможно, это был просто ребенок на прогулке, с мамой и папой. Кто знает, что они с собой носят...

Джек проигнорировал Стюарта и начал подниматься вверх по небольшому уклону к тому, что казалось еще одной просекой через следующую чащу деревьев.

- Серьезно? - Снова застонала Коринна.

- Ребята, вы должны это увидеть! - Обратился к ним Джек, проходя через заросли.

Один за другим они вздохнули, идя по его следам; никто из них не был в восторге от того, что делает это. Когда они дошли до него, то заметили, что он стоит у большого дерева, которое, казалось, простиралось на милю или около того в небо. Это было высокое дерево, да, но вряд ли оно вызывало восторг.

- Что это? - Спросила Холли.

- Смотрите! - Джек указал вверх по дереву, примерно на четверть пути. Там, сбоку, торчало то, что казалось стрелой. - Здесь живет племя! - Сказал он.

Он говорил так, словно был взволнованным школьником или знаменитым исследователем, открывшим какую-то древнюю, затерянную цивилизацию.

- Знаешь, это не заставляет меня хотеть найти их быстрее. Это стрела... Оружие... Это заставляет меня хотеть убраться отсюда, - сказала Коринна.

Ее раздражение росло.

- Расслабься, - засмеялся Джек, - они, наверно, охотились.

- На что именно? Мы ничего не знаем ни об этом месте, ни о животных, которые здесь живут. Нас не должно быть здесь! - Коринна чувствовала, что ее ярость растет с каждой секундой все больше и больше.

Даже ее кулак сжался в тугой комок, который она отчаянно хотела бросить в сторону Джека.

- Может быть, она права, - сказала Холли.

Ей тоже было не по себе от джунглей. Она больше думала о животных, живущих там, чем о том, что там может находиться племя. Там могли обитать ядовитые змеи? Пауки? Дикие кошки? Ее разум отвечал "да", когда она перечисляла всех животных, которых боялась, и каждый раз, когда она слышала треск ветки или шорох куста... в ее воображении это был хищник, идущий за ней.

Джек повернулся к Стюарту.

- Поможешь? - Он подошел к дереву и обхватил руками его широкое основание.

Затем крепко обхватил ствол ногами. В его голове это было простое действие – протащить себя вверх по дереву, но в реальности он не продвинулся ни на сантиметр. Он выглядел просто слабоумным. Стюарт не смог удержаться от смеха:

- Не думаю, что это лучший способ сделать это, - сказал он.

Джеку не потребовалось много времени, чтобы понять, что он, вероятно, прав, и он отпустил дерево.

- Тогда помоги мне! - Он ждал у дерева.

Стюарт сцепил пальцы и слегка наклонился, положив руки на колено для дополнительной опоры. Джек поднялся на руки и положил одну свою руку на плечо Стюарта, а другую – на дерево. Девушки сделали шаг назад.

- Готов? - Спросил Джек.

Стюарт кивнул и подтянулся, и Джек всем своим весом навалился на руки и колено Стюарта. Оба мужчины хрюкнули: один – когда принял на себя вес друга, другой – когда потянулся за стрелой, торчащей из толстого ствола дерева. Пыхтение обоих мужчин замаскировало гулкий звук, пронесшийся по воздуху. А напряженное кряхтение Стюарта заглушило рвотный звук из горла Джека, когда вторая стрела пронзила его спину, прошла через переднюю часть груди и вонзилась в дерево, недалеко от того места, где была первая стрела. Тело Джека обмякло, так как первоначальный шок лишил его координации. Его руки опустились по бокам. Он закричал, как и девушки, когда они поняли, что произошло. Они повернулись и увидели пожилого мужчину, который стоял спиной к тому месту, где они вошли в лес, с луком в одной руке и стрелой в другой. Стюарт отлетел от Джека, упав на спину. Он поднял руки, чтобы защититься от удара, когда тело его друга снова упадет на него, но удара не последовало. Он медленно опустил руки, когда понял, что Джек пригвожден к дереву и кричит. Его ноги просто болтались, беспомощно раскачиваясь, когда он пытался снять с себя часть веса собственного тела, обхватив ствол дерева. Стюарт перевернулся на спину, потом на четвереньки, а затем поднялся на ноги – как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчина из племени вкладывает вторую стрелу в длинный лук.

- Бегите! - Крикнул Стюарт девушкам, подталкивая их к зарослям. - Не оглядывайтесь! Просто бегите, мать вашу!

Он бежал первым, продираясь сквозь листву с поднятыми руками. Две девушки следовали за ним. Джек кричал с дерева, умоляя их не оставлять его. Ради их собственной безопасности они проигнорировали этот крик.

Вторая стрела рассекла воздух и вонзилась в спину Джека. Та тоже пробила грудь и вонзилась в дерево. Охотник улыбнулся, когда Джек снова закричал.

- Пошел ты! - Крикнул он, когда охотник подошел к дереву и перекинул лук через правое плечо. - Пошел ты! - повторил Джек. Он не мог видеть человека, который стрелял из лука. Он только слышал его: звук шагов, смех, бормотание на незнакомом языке. - ДА ПОШЕЛ ТЫ!!!

* * *

Джек сидел у больничной койки Холли. Ее нога была в гипсе, поднятая с кровати на системе поддержки. Рядом с кроватью стояла тележка, на которой лежал недоеденный ужин, а рядом с тарелкой стояла чашка с водой и маленькая крышечка от лекарства, в которой лежали две круглые таблетки. Джек выглядел смущенным. Ему казалось, что он виноват в случившемся, несмотря на то, что это был несчастный случай. Он уговорил Холли спуститься с ним с самой большой горы. Мало того, он оставил ее спускаться одну, чтобы попытаться побить свое самое быстрое время. Он должен был остаться с ней. Легко думать об этом задним числом, когда что-то пошло не так. Если бы ничего не случилось, то, скорее всего, он снова был бы на горе и снова делал то же самое, оставляя ее догонять его или сидеть и наблюдать за ним.

- Как ты себя чувствуешь? - Спросил он.

Холли на самом деле ничего не чувствовала. Все благодаря сильным лекарствам. По крайней мере, ту боль, которую она испытывала. Она все еще чувствовала разочарование от того, что ее парень бросил ее, когда она в нем нуждалась. Еще один гвоздь в крышку гроба их отношений, о которых, как она была уверена, он ничего не знал. Насколько он знал, у их отношений еще не было даже гроба, не говоря уже о гвоздях в нем.

Джек не извинился за то, что произошло. Дело не в том, что он не чувствовал, что должен извиниться. Дело было в том, что он не знал, как это сказать. Он бросил ее. Если бы он остался с ней, может быть, она бы даже не упала? Может быть, они оба все еще были бы там, на горе, веселились или, может быть, расслаблялись бы в джакузи в хижине? Выпили бы немного, отпраздновали веселый, насыщенный событиями день?

- Они сказали, что ты можешь уехать утром. Они просто хотят присмотреть за тобой одну ночь, - продолжал он.

Одна ночь, чтобы убедиться, что она не пострадала от удара по голове. Она сказала им, что не теряла сознания, но это не имело значения. Они все равно хотели оставить ее на ночь под присмотром. Конечно, она уже знала об этом. Ей не нужно было, чтобы Джек говорил ей об этом. Они сами сказали ей, когда в последний раз делали обход перед ужином.

- Я спросил, могу ли я как-нибудь остаться с тобой, но они сказали, что нет. Сказали, что отдых пойдет тебе на пользу, - продолжил он, заполняя пустоту молчания. - Но я могу вернуться рано утром и отвезти тебя домой.

Он сделал небольшую паузу.

- Только нужно придумать как. Найти какой-нибудь транспорт или что-то в этом роде, я думаю.

Его тон был совершенно неподходящим для данного момента. Он не вызвал у нее никаких чувств по поводу того, что он приедет за ней утром, а наоборот заставил ее почувствовать, что она причиняет неудобства.

- Извини, что доставила столько проблем, - сказала она.

Он посмотрел ей в глаза и увидел, что сказал не совсем то, что хотел.

- Нет, - сказал он, поправляя себя. - Я просто имел в виду, что не знаю, кого просить о таких вещах... - Выбранный им горнолыжный курорт находился недалеко от аэропорта. От аэропорта до курорта ходил бесплатный автобус. У него не было причин взять машину напрокат, а даже если бы и была, никто из них не хотел ехать по снегу, несмотря на то, что большинство основных дорог были тщательно обработаны для защиты от снега и льда. - Мы могли бы взять такси, - сказал он. - Я могу это устроить.

- Это очень благородно с твоей стороны, - саркастически сказала Холли.

Он прочистил горло и задал вопрос, на который уже знал ответ:

- Ты злишься на меня?

Холли начала смеяться. На короткое мгновение Джек подумал, не связано ли это с лекарствами, которые ей вводили с помощью капельницы.

- С чего бы мне на тебя злиться? - Спросила она.

Это был риторический вопрос, и Джек, к счастью, понял это. - Я сказала тебе, что не хочу ехать сюда. Я сказала, чего я хочу – пляж, солнце, море, отдых – но нет, ты привез нас сюда. Я говорила тебе, что плохо катаюсь на лыжах. Тебе пришлось тащить меня на гору. А потом, как будто этого было недостаточно, ты бросил меня. И даже не извинился за это. Ты даже не извинился за то, что оставил меня там, в снегу, со сломанной ногой. Я была одна. Мне было страшно, а где был ты? Мчался вниз с горы, чтобы попытаться побить какой-то жалкий рекорд. Но нет, конечно, я не злюсь на тебя. С чего бы вдруг?

Джек переместился на своем стуле, когда его охватило чувство вины. Недолго думая он проговорил:

- Прости.

- Я не хочу, чтобы ты извинялся только потому, что чувствуешь себя обязанным, - тут же подхватила Холли. - Я хочу, чтобы ты сказал это искренне!

- Я серьезно. Прости меня. Я ни о чем не думал. Мне искренне жаль. Если бы я мог повернуть время назад, я бы все сделал по-другому. Я чувствую себя куском дерьма за то, что меня не было рядом с тобой, но теперь я рядом. И я никуда не уйду.

- Это не про тебя, - сказала Холли.

- Что ты имеешь в виду?

- Это больно, - закончила она. - Ты никогда не страдаешь. Всегда страдает кто-то другой – и всегда из-за твоих идей...

Эти слова задели его за живое. Это был не первый раз, когда кто-то пострадал из-за того, что Джек что-то придумал. Этот перелом ноги был просто еще одной ситуацией в череде происшествий. Холли была права: Джек никогда не получал травм. Это всегда был кто-то другой.

- Однажды тебе не повезет, - предупредила она его. - Однажды ты попадешь в беду, и – я надеюсь – когда этот день наступит, ты будешь один...

ГЛАВА 5

Джек вскрикнул, когда охотник резким рывком сдернул его с дерева. Его крик эхом разнесся по лесу, когда он тяжело приземлился на землю. Он упал на бок, в его теле все еще торчали две стрелы. Незнакомец разговаривал с ним, быстро щелкая языком. С его губ капала слюна, попадая Джеку на лицо. Вдруг он замолчал и взялся за ближайшую к его руке стрелу. Улыбаясь, он покачал ее из стороны в сторону, разрывая при этом внутренности Джека.

- Пошел ты! - Закричал Джек, когда появились силы произносить слова, а не звуки боли.

- Пошел... ты. Пошел... ты... Пошел ты... - повторял охотник.

Он повернул стрелу против часовой стрелки, снова заставив Джека закричать. Еще одна улыбка расплылась по мерзкому рту мужчины, и он без предупреждения вырвал стрелу, сильно отдернув ее. Джек громко закричал, а мужчина рассмеялся и вырвал вторую стрелу, бросив их на землю. Незнакомец наклонился и погладил щеку Джека ладонью. При этом он посмотрел Джеку прямо в глаза и тихо заговорил, как бы утешая его. Джек боролся со слезами, изо всех сил стараясь расслабиться, несмотря на ситуацию, в которой он оказался. Ругань ему не помогла, и чем сильнее он злился, тем быстрее терял кровь. Мужчина сказал ему что-то еще; еще один шквал разных звуков и щелчков языком. Его лицо было в нескольких сантиметрах от лица Джека.

Джек чувствовал гнилостный запах изо рта аборигена и изо всех постарался не блевануть. У него почти не осталось зубов, а те, что еще не выпали, почернели от гнили.

- Пожалуйста, не делай мне больно, - умолял Джек, хотя знал, что мужчина не понимает ни слова из того, что он говорит. По крайней мере, он так считал. Он снова повторил: - Пожалуйста, не делай мне больно.

Охотник схватил Джека за плечо и повернул его так, что тот оказался на спине. Кровь текла из ран на спине на грязную землю и просачивалась спереди, пачкая его одежду. Джек не смог сдержать очередной крик боли, когда мужчина опустился на колени у него на груди. Джек едва мог дышать. Он снова наклонился к лицу Джека. Это зловонное дыхание... Джек попытался попросить его слезть, но вместо слов вырвался лишь напряженный хрип, пока он боролся за кислород.

Охотник начал рассказывать что-то еще. Что-то непонятное для чужих ушей. Джек начал плакать, когда лицо мужчины начало приближаться к его лицу. Он рыдал от страха и боли. Охотник толкнул голову Джека в сторону, затем открыл рот и осторожно сомкнул его вокруг уха Джека. Джек безрезультатно боролся под весом мужчины, чувствуя, как его ухо складывается пополам во рту незнакомца; его зубы давили сверху и снизу, пока не соприкоснулись друг с другом. Джек застыл, боясь пошевелиться. Он чувствовал дыхание мужчины на своих волосах, прямо над ухом, где тот дышал через нос. Но еще труднее было игнорировать, как язык туземца проводит по его вывернутому уху.

Лицо Джека начало синеть, ему отчаянно требовался кислород. Недолго думая мужчина медленно приподнялся, давая Джеку возможность вдохнуть еще один глоток влажного воздуха. Он снова навалился на испуганного юношу, а затем сильно сжал зубы. Крик Джека эхом разнесся по густому лесу, когда охотник отстранился от головы Джека, чуть не свернув ему шею; ухо Джека было зажато между зубами, и с него капала кровь. Он откинул голову назад и с жадностью втянул его в рот, где начал перекатывать языком, наслаждаясь вкусом, а Джек продолжал кричать о том, что его друзья придут и помогут ему. Охотник причмокнул губами и начал шумно жевать; ухо разорвалось на мелкие кусочки, когда он размял его склизкую плоть, чтобы легче было проглотить. Он проглотил его, а потом повернул голову Джека в положение лицом вперед.

"Ты никогда не страдаешь. Всегда страдает кто-то другой – и всегда из-за твоих идей... Однажды тебе не повезет. Однажды ты попадешь в беду и – я надеюсь – когда этот день наступит, ты будешь один..." Слова Холли, сказанные в гневе, когда она сломала ногу, снова и снова звучали в его голове, несмотря на желание Джека отгородиться от них. Он закрыл глаза, чтобы не видеть, как охотник склонился над ним, улыбаясь кровавыми губами. Джек почувствовал, как два больших пальца прижались к его векам, и охотник заставил его открыть глаза, чтобы он видел, что будет дальше. Он держал большие пальцы, отказываясь отпустить его веки, отказываясь позволить ему снова закрыть глаза. Эта улыбка. Эта проклятая улыбка, кровавая и дразнящая.

- Пошел ты! - Прохрипел Джек.

Охотник схватил лицо Джека: пальцы на подбородке и большой палец на щеке. Он потянул челюсть Джека вниз, крепко сжимая, заставляя рот принять форму буквы О. Джек попытался что-то сказать, но не смог, так как охотник залез грязной рукой ему в рот и схватил его язык. Изо рта Джека вырвались приглушенные стоны боли, гнева и страха, пока он пытался бороться с захватом, удерживающим его на месте. То, что не могли передать его слова, прекрасно показали его глаза: отчаянную надежду, что мужчина его отпустит. Надежду на то, что это всего лишь розыгрыш или дурной сон.

Охотник медленно ввел свои пальцы в открытый рот Джека. Пальцы с длинными ногтями, покрытыми черным налетом, захватили язык Джека и не дали ему закрыть рот. Опять какие-то слова; щелчки языка. Еще один оскал окровавленных зубов, испачканных кровью из уха, а затем...

* * *

Холли закрыла уши руками и плотно зажмурила глаза. Как ее жестокие слова – тогда, в больнице, - всплыли в сознании Джека, так теперь они мучили и ее. Первый крик заставил ее захотеть закричать в ответ. Она не вскрикнула только потому, что Стюарт зажал ей рот рукой, крепко держа ее и не давая кричать, боясь выдать их местоположение.

Они прятались в кустах, все трое. И все трое были в ужасе. Холли сидела ближе всех к небольшому отверстию в листве. Коринна была рядом с ней, а Стюарт сидел позади них. Одна его рука была на губах Холли, чтобы она молчала, а другая лежала на ее плече, чтобы девушка успокоилась; не то чтобы это было так уж необходимо.

Они убежали так далеко, как только смогли, и Стюарт заставил их забраться в тесное укрытие только тогда, когда убедился, что за ними никто не бежит. Сначала он не понимал, почему им позволили сбежать, ведь им некуда было бежать, кроме как в глубь леса, из-за планировки местности и того факта, что убийца находился между ними и их машиной. Только услышав первый болезненный крик Джека, он понял, почему их не преследовали.

Холли отняла дрожащую руку Стюарта от своего рта и заплакала. Она плакала не одна. Стюарт держался, несмотря на страх, а вот Коринна – нет. Она тоже плакала, охваченная страхом.

- Мы должны вернуться! - Сказала Холли, как только Стюарт убрал руку от ее рта.

Она говорила тихо. Они знали, что остались одни. Они знали – в этот конкретный момент они в безопасности. Но это не означало, что им хотелось кричать.

- Мы не можем вернуться.

Приглушенный крик Джека прорвался сквозь джунгли и проник прямо в их души. Он был не таким громким, как первый крик, но Холли знала – они все знали – что это не потому, что то, что с ним происходило, причиняло меньше боли. Она снова зарыдала, умоляя друзей вернуться за ним. Она знала, что они ничего не могут для него сделать. Они все это знали. Джек снова взвыл от боли, совсем не так, как в прошлый раз. Что-то изменилось. Холли снова разрыдалась. Одно дело хотеть оставить кого-то, другое – слышать, как его медленно пытают до смерти.

- Мы должны идти дальше, - сказала Коринна. Ее широкие, наполненные страхом глаза следили за кустами на противоположной стороне от их укрытия. Она чувствовала себя легкой мишенью, прячась в кустах, и хотела идти дальше, хотя понятия не имела, куда они пойдут, кроме как еще глубже в лес. - Мы не можем просто сидеть и ждать, - продолжила она.

Все ее тело сильно дрожало. Она не могла прогнать образ Джека, прижатого к дереву стрелой, пущенной ему в спину. По ее мнению, это был лишь вопрос времени, когда то же самое произойдет и с ними.

- Мы должны остаться здесь, - прошептал Стюарт.

Судя по характеру местности, у них было только два направления: одно обратно к охотнику, другое – глубже в лес. Там, где они сейчас находились, напротив дороги, ведущей обратно к пляжам, было так много зарослей и кустов, что они не смогли бы пройти тихо и не запутаться. Меньше всего им хотелось застрять в лианах, когда убийца наводит стрелу на их запутавшиеся тела. Не зная ни местности, ни диких животных, Стюарт не хотел углубляться в лес, но и не хотел возвращаться к человеку с луком и стрелами, который явно не стеснялся их использовать.

- Мы не можем просто остаться здесь! - Возразила Коринна. От страха и желания убежать ее голос стал немного выше. Холли шикнула на нее и стала осматривать окрестности, опасаясь, что их кто-нибудь услышит. - Они найдут нас! - Запаниковала она.

- Никто нас не найдет. На данный момент все хорошо. Если пойдем глубже в лес, одному Богу известно, что мы там найдем, - сказал Стюарт, не повышая голоса. - Мы подождем здесь, будем держаться вместе, а потом, когда нам покажется, что дорога безопасна, мы вернемся тем путем, которым пришли, и попытаемся улизнуть отсюда.

- Назад к дороге?

- Туда, где джип! - Он снова попытался заставить ее замолчать.

- Там же убийца! - Возразила Коринна, стараясь вести себя так же тихо, как Стюарт.

- Был один. Мы видели одного человека. Откуда ты знаешь, что в том направлении нет других? Это наш лучший вариант. Нужно просто переждать...

- Пока путь не станет безопасным? И как именно ты узнаешь, что там никого нет? - Спросила она.

Джек снова закричал. Все трое замолчали, слушая крики своего друга. Теперь им всем было очевидно, что они знают, что путь станет безопасным, когда Джек перестанет кричать.

* * *

Кровь хлестала изо рта Джека, пока охотник шутливо вертел в руках оторванный язык Джека, дразня его, а он продолжал кричать и плакать. Он беспомощно наблюдал, как мужчина поднес язык к своему рту и засунул его между губами. Он убрал руки, и язык просто повис там, словно часть его рта. Он выскользнул из его губ, когда мужчина снова засмеялся. Еще один глоток крови, но рвотные рефлексы Джека отказывались проглотить ее.

Туземец поднял язык с груди Джека, поднес его ко рту и коснулся кончиком языка. Джек застонал изо всех сил, учитывая, что у него не было языка, а рот постоянно наполнялся кровью. Издаваемые им звуки – смесь хрюканья, криков и бульканья – не мешали охотнику получать удовольствие, и он улыбнулся Джеку, после чего снова опустил язык на грудь. Что-то еще привлекло его внимание. Что-то еще более привлекательное, чем вкус языка. Или, вернее, что-то, на что можно было бы положить язык; чертов сэндвич из человеческих...

Мужчина склонил голову набок и снова приблизился к лицу Джека. Его взгляд остановился на Джеке: в глазах Джека – страх и боль, в глазах охотника – голод. Он облизал свой большой палец, потом два соседних, прежде чем прижать их к глазнице Джека, кончики двух пальцев – к верхней части глазницы, а кончик большого пальца – к нижней. Щелкая языком, он что-то говорил, но Джек не слышал. Его мысли были в другом месте. Его сознание воспроизводило другой разговор.

Джек лежал в постели рядом с Холли. Они не так давно начали встречаться. На данный момент их отношениям был примерно месяц. Может быть, меньше. Они ничего не делали, только целовались. Она лежала на боку, полностью одетая, а он лежал на спине, повернув к ней голову. Он не мог вспомнить, о чем они говорили. Боль от его нынешней ситуации мешала сосредоточиться. Трудно вспомнить. Она улыбалась. Он помнил эту улыбку. Когда она улыбалась, все ее лицо светилось, а глаза, казалось, становились ярче.

- У тебя потрясающие глаза, - сказал он ей.

Она хихикнула. Это был первый настоящий комплимент, который он сделал ей. Он сказал ей на первом свидании, что она выглядит потрясающе в маленьком сексуальном красном платье, которое идеально облегало ее фигуру, но это не считается. Все делают комплименты на первом свидании. Она сказала ему, что ей тоже нравятся его глаза. Темные. Глубокие. Она сказала, что они делают его загадочным, в то время как ее собственные глаза делают ее милой и похожей на ангела – это его слова, а не ее. Он продолжал думать об этом. Он наклонился к ней, чтобы поцеловать, его рука легла на ее бедро.

Пальцы впились в его череп, и Джек не смог удержаться от очередного вопля, когда они проникли внутрь, за глазное яблоко. Джек вздрогнул, почувствовав, как длинные пальцы огибают его, захватывая. Необычное ощущение. Очень неприятное. Он снова задергался под весом мужчины, но это не помогло ни сдвинуть его с места, ни ослабить давление на заднюю стенку глаза. Без слов и каких-либо звуков абориген начал медленно вытаскивать глаз из черепа Джека, вызвав еще один крик измученного юноши, когда боль стала сильнее. Джек снова поморщился, почувствовав, как кожа вокруг глазницы растягивается, позволяя глазу выскользнуть наружу. Его единственное ухо услышало "хлоп", когда глаз выскочил, и он снова завопил от боли, когда охотник вырвал его полностью, так, что глаз остался в его окровавленной руке. А Джек остался с зияющей дырой на лице. Охотник взял глаз и положил его на уже отрезанный язык, после чего свернул его в колбаску. Щелкая языком, он сказал что-то все еще кричащему Джеку, а затем откусил кусочек. Его зубы с легкостью пронзили мягкую плоть языка, но ему потребовалось чуть больше усилий, чтобы прорваться сквозь глазное яблоко, впуская смесь вкусов в рот. Он начал жевать, позволяя сокам все больше и больше наполнять рот, смешиваясь со слюной, а затем с улыбкой проглотил первую порцию. Кровь смешалась с плотью, с тонкой пленкой кожи, которая была на внешнем крае глазного яблока. Он выпустил отрыжку. Туземец продолжал жевать, а Джек продолжал кричать; его единственный глаз наблюдал за происходящим, и он ничего не мог с этим поделать.

ГЛАВА 6

Солнце сильно палило, и жара – и особенно влажность – начала донимать Стюарта и девушек, несмотря на тень от кустов и деревьев. За исключением того, что где-то вдалеке изредка пела птица, подзывая своего партнера, в лесу было тихо. Джек замолчал.

Холли вытерла тыльной стороной ладони со щеки единственную пролитую слезинку. Она постепенно смирялась с тем, что произошло. Постепенно. Она все еще была расстроена – и будет расстроена еще долго, очень долго, но слезы немного утихли. Коринна находилась примерно в таком же состоянии, хотя ее слезы поначалу были вызваны скорее угрозой потери собственной жизни, чем жизни мужчины, который ей не очень нравился. Все трое наблюдали за окружающей обстановкой, ища признаки движения среди кустов и деревьев, но не обнаружив ничего.

Прошло еще несколько минут, и затем Стюарт выполз из укрытия. Холли схватила его за руку, когда он приблизился к поляне.

- Что ты делаешь? - Прошипела она.

- Мы не можем сидеть здесь вечно, - ответил он, освобождая руку.

Он встал во весь рост посреди поляны и потянулся. Его затекшая спина встала на место, пока он осматривался. Что бы ни могло показаться Холли и Коринне, ему было страшно. Его глаза метались от куста к кусту, осматривая все вокруг, и он боялся, что в любой момент в него полетит стрела.

У него возникло небольшое искушение окликнуть любого, кто находился поблизости. Хотя Стюарт не хотел, чтобы они знали о его присутствии, он также не хотел, чтобы его застали врасплох. По крайней мере, если он крикнет, они ответят, и он будет знать, что они здесь. Он воздержался от того, чтобы что-то сказать. Он просто молча стоял. Наблюдал. Ждал. Девушки не двигались. Они прятались в кустах, тоже наблюдая. Их сердца бешено колотились. Они тоже ожидали внезапной стрелы, которая пронзит воздух, как это случилось с Джеком. Стюарт обернулся к ним и помахал им рукой. Они обе на мгновение замешкались, все еще не уверенные в том, что здесь действительно так безопасно, как им кажется. Холли первой выползла наружу на руках и коленях. Коринна последовала за ней.

- У нас есть выбор, - сказал Стюарт, - мы можем либо вернуться тем же путем, которым пришли сюда, и надеяться, что он ушел, либо идти дальше в лес и надеяться, что найдем другой путь к пляжу? Мы в этом деле вместе, так что решение должно быть общим. - Они все замерли на мгновение, никто из них не хотел принимать решение, которое могло бы привести остальных к беде. - Мне нужен ответ. Я не могу принять решение за нас... Это должно быть групповое решение.

Коринна оглянулась через плечо, в лес. Затем снова посмотрела вперед, в ту сторону, откуда они пришли.

- Я никого не слышу. Может, можно идти тем путем? - Сказала она.

Стюарт кивнул и посмотрел на Холли:

- Я думаю так же. Мы знаем, что находится в том направлении. И понятия не имеем, куда придем, если углубимся в лес.

Холли кивнула.

- Хорошо.

- Хорошо? Ты точно не против? - Спросил он. Она снова кивнула. - Хорошо, тогда идите за мной. Мы будем двигаться быстро и тихо. Если там окажется кто-то из них, у вас двоих будет шанс сбежать. Если что-то случится, просто бегите в противоположном направлении, хорошо? Не пытайтесь помочь мне. Просто бегите.

Он прекрасно понимал, что шансы на то, что девушки останутся, чтобы помочь ему, были невелики. Ни одна из них не осталась ради Джека, но это не имело значения. Он все равно считал, что это нужно уточнить. Если что, это успокоит их на тот случай, если они выберутся, а он – нет. Он сказал им оставить его. Он сказал сделать это. Это была его идея. Они просто будут делать то, что им было сказано.

Троица тихо поползла в обратном направлении. Каждый из них старался не наступать на большие палки или ветки, которые могли сломаться и вызвать ненужный шум. Стюарт впереди, Коринна за ним, а Холли сзади; каждый держался за другого для моральной поддержки. Каждый надеялся, что они не столкнутся с человеком с луком и стрелами.

Мысли Холли постоянно возвращались к тому моменту, когда они с Джеком решили пойти в парк развлечений на целый день. После недели дерьмовой погоды сияло солнце, и это было их спонтанное решение. Сесть в машину и ехать по автостраде полтора часа, пока не доедут до входа в парк развлечений. А по пути они заехали в местный супермаркет. Холли вспомнила, что видела ваучеры на коробках с кукурузными хлопьями, предлагавшие возможность купить один билет и получить второй бесплатно. Было бы невежливо не проверить, сохранились ли ваучеры в упаковке.

Хотя на тот момент они только начали встречаться и Холли хотела, чтобы это был их день, Стюарт спросил, может ли он поехать с ними. Холли не имела права голоса, но Джек согласился, заявив, что чем больше народу, тем веселее. Она не возражала, но – на тот момент – у Стюарта не было девушки, поэтому пришлось ехать втроем. Двое – это компания, трое – уже толпа. День прошел довольно весело, несмотря на ее первоначальные опасения. Стюарт был более чем счастлив отправиться по своим делам. Он просто хотел, чтобы его подвезли. Когда они собирались покататься вместе, он предлагал прокатиться отдельно от них. А на некоторых аттракционах они могли сидеть вместе или, по крайней мере, втроем. Одним из таких аттракционов был Дом с привидениями – большой лабиринт со множеством коридоров, заполненных актерами, единственной целью которых было напугать блуждающие группы посетителей.

- Я не пойду первой, - сказала им Холли.

Парни пытались заставить ее идти впереди, потому что думали, что будет смешнее, когда упыри и призраки – или что там еще пряталось внутри – выпрыгнут на нее. Она будет на линии огня, примет весь испуг на себя, а они будут потешаться над этим. Они, наверно, проспорили пару минут, прежде чем она заставила их войти первыми. Сама она, не задумываясь, заняла место сзади. Да, человек, идущий впереди, прокладывающий себе путь через лабиринт, всегда пугался первым, но это не означало, что человек, находящийся сзади, был в безопасности. Иногда один из актеров ждал, пока все войдут в комнату, а затем заявлял о своем присутствии, выпрыгивая и хватая последнего проходящего. Именно этот сценарий и прокручивался в голове Холли, когда она постоянно оглядывалась через плечо, чтобы убедиться, что никто не подкрадывается сзади. Она не хотела оказаться в конце. Прежде чем она поняла, что происходит, Коринна уже заняла свою позицию – самую безопасную, в центре троицы.

Холли нарушила строй и вышла вперед так, что оказалась бок о бок со Стюартом. Не желая оставаться позади, Коринна протиснулась между ними, сохранив свою позицию в середине группы.

- Что ты делаешь? - Спросил Стюарт.

- Я не хочу быть сзади, - ответила Холли.

Очевидно, Стюарт не помнил, что произошло в парке развлечений. И неудивительно – у него на уме были более серьезные проблемы.

- Мы же договорились, что это самый безопасный путь... - Начал Стюарт спорить с ней.

- Я не хочу идти сзади, - перебила она его, и тон ее голоса ясно дал понять, что ее внезапная перемена настроения не подлежит обсуждению или переговорам.

По ее мнению, будет лучше, если они все пойдут в одном ряду, бок о бок. Если кто-то появится за ними, они смогут просто разбежаться, не опасаясь, что один из них навалится на другого. Это также означало, что им было легче осматриваться, особенно время от времени проверять, что происходит позади них. Они молчали, медленно возвращаясь в том направлении, откуда пришли, каждый из них старался не наступить на ветку или что-нибудь еще, что могло бы создать ненужный шум, каждый из них боялся, что его учащенное сердцебиение будет достаточно громким, чтобы его кто-то услышал.

Коринна схватила Стюарта и Холли за руки, не давая им идти дальше. Они все застыли на месте. Стюарт и Холли в панике повернулись к Коринне, не понимая, что она увидела. Она смотрела влево, прямо перед ними, на один из многочисленных густых кустов, приютившихся между деревьями. Они проследили за ее взглядом. Куст слегка покачивался, как будто что-то или кто-то, потревожил его. Никто ничего не сказал. Они просто стояли там, на открытом месте, ожидая, не выйдет ли кто-нибудь из-за кустов.

- Наверно, это было животное, - сказал Стюарт. - Кролик или типа того... - Он был уверен, что это был не человек, но все равно говорил тихим голосом.

Если он не думал, что в кустах кто-то есть, это не означало, что их нет поблизости.

- Здесь водятся кролики? - Спросила Коринна.

Стюарт пожал плечами. Он понятия не имел, какие животные водятся или не водятся в этой местности, но – особенно сейчас – ему не хотелось об этом думать. Он просто хотел выбраться отсюда и вернуться к джипу.

- Просто продолжайте двигаться, - сказал он, делая первый шаг и ведя их за собой. Д

евушки шли рядом с ним, держась бок о бок, близко друг к другу. Все они были похожи на оленей, попавших в свет фар.

Они были окружены лесом со всех сторон. Тропа вскоре запуталась в лианах и кустарниках. Именно на другой стороне этой небольшой заросли на них напал человек и выстрелил в Джека стрелой. Стюарт двинулся вперед, пытаясь расчистить путь для девочек. Пробираться через заросли было, конечно, легче, но они знали, что, хотя и стараются вести себя тихо, им нужно стараться двигаться незаметно.

Стюарт отодвинул последние ветки, открыв просвет, где на них напали. И остановился, заставив девушек столкнуться с ним. Его взгляд был прикован к чему-то впереди. Он повернулся к этому спиной и посмотрел на девушек.

- Что там? - прошептала Холли.

- Не смотри! - Сказал он. В его голосе прозвучал намек на настойчивость, что только усилило желание Холли (и Коринны) посмотреть на это поближе. Холли попыталась обойти его, но он притянул ее к себе и крепко обнял. - Не смотри, не смотри, не смотри... - повторял он снова и снова.

- Что там? - спросила Холли.

Она начала паниковать, борясь с его крепкой хваткой. Она недоумевала, что там может быть такое плохое, на что ей не дают посмотреть. На этот вопрос ее собственный мозг ответил почти сразу. Это был Джек.

- Отпусти меня! - Она уже не шептала.

Стюарт отпустил ее, зная, что у него нет выбора. Чем больше она начинала паниковать, тем громче она становилась.

Коринна закричала. Стюарт был так занят, пытаясь успокоить Холли, не дать ей увидеть то, что видел он, что не заметил, как Коринна проскочила мимо него. Он повернулся и закрыл ей рот рукой, чтобы заглушить ее крик.

Глаза Холли расширились и мгновенно наполнились влагой. Но она не закричала, поняв, что встревожило обоих ее друзей.

Джек.

Холли сделала шаг вперед и замерла. Стюарт отпустил Коринну и перекрыл Холли обзор на тело Джека.

- Выход там, внизу, - сказал он, кивнув головой в сторону того места, где они вошли в джунгли. - Мы можем просто уйти. Мы ничего не можем для него сделать. Мне жаль.

- Уйди с дороги, - прошипела она. Несмотря на то, что Стюарт стоял перед ней, она все еще смотрела вперед, как будто сквозь него. - Я сказала, уйди с дороги! - Повторила она, когда стало ясно, что он не собирается этого делать.

Он вздохнул:

- Мы ничего не можем сделать, - и отошел с ее пути.

Холли не двигалась. Она просто стояла, дрожа. Стюарт ничего не сказал. Коринна молчала. Им нечего было сказать. Они оба хотели уйти. Убраться оттуда, пока никто не вернулся. Стюарт оглядывался по сторонам, проверяя все вокруг на тот случай, если Джек остался там в качестве ловушки для них; его охватила паранойя, что в любую минуту они могут попасть в засаду. Холли сделала шаг вперед и поперхнулась, когда лучше рассмотрела своего бывшего парня. Стюарт не смотрел на него. Он не хотел этого делать, несмотря на желание узнать, что она увидела. Коринна не смотрела на тело. Ее глаза были плотно закрыты. Она тоже дрожала.

- Надо уходить, - подтолкнул их обеих Стюарт.

Чем дольше они там стояли, тем большей опасности подвергались.

Холли не ответила. Она подошла к телу Джека, прижав руки ко рту, чтобы не закричать. По ее бледным щекам каскадом потекли слезы, когда она осознала, что они с ним сделали. Его глаза исчезли – оба – и на месте, где они когда-то были, зияли дыры. Кровь запеклась вокруг его рта – слегка приоткрытого – и она видела, что внутри него скопилось еще больше крови. Его рубашка тоже была пропитана кровью. Она опустила руки, медленно приходя в себя от шока от того, что с ним сделали. Плача, она прогоняла в голове все жестокие вещи, которые наговорила ему во время ссор.

- Холли, - Стюарт снова попытался привлечь ее внимание. - Холли, мы ничего не можем сделать. Если мы задержимся здесь...

Джек выкашлял фонтанчик крови изо рта, задыхаясь от боли. И все трое его друзей подпрыгнули от испуга.

* * *

Бутылка водки лежала на боку. В ней оставалось недостаточно алкоголя, чтобы он перелился через горлышко и вытек из бутылки на бетонный пол. Джек лежал рядом, перевернувшись на бок, с красными глазами, закатившимися к задней части черепа. Он едва был в сознании. Холли и Стюарт лежали по обе стороны от него и смеялись. Очевидно пьяные, они, по крайней мере, были в лучшей форме, чем он.

- Помоги мне поднять его, - сказала Холли.

Она тянула Джека за руку, пытаясь поднять его с пола, но он был как мертвый груз. Стюарт взял его за другую руку, и им удалось поднять его хотя бы с пола. Но им не удалось удержать его, и все трое снова рухнули на пол.

Это должен был быть хороший поход. Они должны были ограничиться парой напитков и зефиром, жаренным на маленьком костре, после вкусного барбекю, но все пошло не по плану. Девушка Стюарта на тот момент ушла спать, раздраженная тем, что Стюарт не захотел пойти с ней, потому что хотел продолжать пить. Еда на барбекю подгорела, потому что Джек отвлекся от нее, чтобы попросить Холли сделать ему минет в их палатке, и... В общем, все пошло не по плану. И вот теперь это. Джек перепил и был на грани потери сознания у туалетного блока кемпинга.

Холли и Стюарт смеялись, катаясь по полу и пытаясь подняться. Холли первой поднялась на ноги, вскоре за ней поднялся Стюарт.

- Мы можем просто накрыть одеялом и оставить его здесь? - спросила она без намека на чувство вины в голосе.

Несомненно, этому способствовало большое количество алкоголя, которое она сама успела выпить в тот вечер.

Стюарт пожал плечами.

- Не вижу причин для этого. Ночь теплая, - рассмеялся он.

Это была ясная ночь. В центре страны, в популярном кемпинге; можно было увидеть звезды, заполнившие черное небо, и сияющую высоко белую луну; идеальная картина блаженства.

Холли рассмеялась.

- Я принесу одеяло из палатки.

Она повернулась и поспешила к небольшой двухместной палатке, которую они собрали еще до начала пьянки. Вход в палатку был открыт, и она заглянула внутрь. Джек и Холли разложили два спальных мешка. Они были расстелены так, что образовали импровизированное одеяло, под которым они могли прижаться друг к другу, а не спать отдельно. Один из них должен был использоваться в качестве подстилки, а второй – в качестве основного укрытия. Сверху лежали две подушки, взятые из их домашних кроватей, а сбоку – одеяло, свернутое в рулон, на случай, если ночью станет прохладно. Она схватила одеяло и подпрыгнула, когда обернулась к отверстию палатки и увидела стоящего там Стюарта. Он улыбался. Улыбка, которую она слишком хорошо знала.

- Я чуть не подпрыгнула от страха. - Засмеялась она.

- Ш-ш-ш. - Он вошел в палатку и придвинулся ближе к ней, пока они не оказались лицом к лицу. - Это меня убивает, - сказал он.

Она улыбнулась, когда он обнял ее за талию и притянул к себе еще ближе. Затем наклонился и поцеловал ее в губы. Она не сопротивлялась. Еще один поцелуй в губы, и последующие поцелуи стали более страстными, их языки исследовали рот друг друга. Его руки переместились к ее попке, продолжая прижимать ее к себе, а ее руки делали то же самое с ним.

Холли отстранилась.

- Мы не можем. Не здесь.

- Почему нет? Он в отключке и...

- Она спит в соседней палатке. Что, если она проснется?

- Какая разница? Я не хочу ее. Я хочу тебя.

- Я же сказала, я не могу.

- Почему нет? Ты же знаешь, что тоже хочешь этого...

- Я просто... Это нечестно по отношению к Джеку.

- Так же, как он несправедливо поступает с тобой, да? - Стюарт снова поцеловал ее. Она не сопротивлялась, и вскоре они снова сплелись в страстных объятиях. - Ты чертовски горячая. Я только о тебе и думаю все время.

Холли тихонько шикнула на него, пока возилась с ремнем на его джинсах, готовая освободить его член.

* * *

Холли не могла оторвать глаз от Стюарта, пытаясь поддержать вес Джека. Положение, в котором она оказалась сейчас, напомнило ей тот поход. У нее была одна рука, у него другая. Коринна хлопотала вокруг них, панически боясь, что аборигены вернутся в любой момент. Стюарт велел ей прикрывать их, пока они будут пытаться помочь Джеку выбраться из леса и вернуться к тому месту, где они оставили джип.

Теперь они производили много шума. Больше не нужно было беспокоиться о том, что надо вести себя тихо. Теперь речь шла о том, чтобы вытащить их из леса любыми средствами, и, к сожалению, это создавало изрядное количество шума, пока они возились со своим раненым другом. Впрочем, это не имело значения. Даже если бы они вели себя тихо, за ними все равно наблюдали из глубин леса. Не одна пара глаз, а множество. Не только множество глаз, а множество зубов. Все они жаждали вкуса плоти. Все гадали, тот ли это, кто заставит демонов замолчать.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

ИНТЕРВАЛ

Брызги и крики, доносящиеся из бассейна.

Родители, зовущие своих детей на разных языках.

Солнце нещадно палит черные пески вулканического острова.

Повсюду разложены полотенца гостей – некоторые на шезлонгах, некоторые на самом песке.

Волны плещутся о береговую линию.

Море тихое.

Смех эхом разносится по округе.

Легкий бриз периодически колышет листья немногочисленных пальм, посаженных в декоративных целях.

Звук звенящих бокалов в баре, на улице.

Голос бармена, приветливого человека с широкой улыбкой, рассказывающего группе молодых отдыхающих об этом особенном пляже.

Там белые пески.

Вода, которая – почему-то – даже чище, чем на курорте.

Там нет туристов, да и местных жителей тоже немного; большинство из них даже не знают о его существовании.

Предложение воспользоваться автомобилем бармена; старый потрепанный джип.

Предложение любезно принято.

Волнение при мысли о поездке за пределы благоустроенного курорта.

Потребность расправить крылья и исследовать неизвестные места.

Бокалы подняты в воздух и звенят друг о друга.

- Ваше здоровье!

Бармен улыбается

Отдаленный раскат грома, доносящийся, кажется, из-за вулкана.

Бармен тоже поднимает бокал.

* * *

Коринна закричала. Холли повернулась и тоже закричала. Там стояли люди, подняв оружие и направив его в их сторону. Они появились из ниоткуда. В одну минуту все было тихо и спокойно, а в следующую уже появились они, крича на них враждебными голосами, производя какофонию из щелчков. Стюарт кричал на девушек; он в панике кричал, чтобы они поторопились, пока он продолжал тащить Джека к открытому пространству за лесом, заставляя Холли делать то же самое.

Островитяне не двигались с места, они сидели на деревьях и вокруг них, как стая животных, преследующих свою добычу. Они просто ждали, выкрикивая что-то на своем языке.

Стюарт первым вышел на открытое пространство, за ним последовали Джек и Холли. Менее чем через секунду оттуда выбежала Коринна – с криком, боясь, что стрела пронзит ее сзади, как это случилось с Джеком.

- Где этот ебаный джип?! - Закричала она.

Стюарт поднял голову, ожидая увидеть машину там, где они ее оставили. Он предположил, что Коринна просто смотрела не в ту сторону, наверно, из-за паники. Его сердце заколотилось, когда он понял, что она была права. Джипа не было.

Им закрыли путь из этого ада.

* * *

Бармен передает ключи одному из мужчин.

В ответ ему передаются деньги.

Друзья видят потрепанный, пыльный джип и смеются над тем, кто заплатил за это.

История повторяется.

Не в первый раз.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 7

Стюарт отпустил руку Джека, как и Холли, и Джек упал на землю. Они не были уверены, был ли он без сознания или уже умер. Он молчал с тех пор, как его вытащили из леса. Теперь это не имело значения. Если он еще не умер, то скоро умрет. Они все умрут. Они повернули обратно к лесу, где Коринна уже ждала их; по ее окаменевшему лицу текли слезы, ноги сильно дрожали.

Племя собралось у входа в лес. Черные глаза смотрели на друзей с ненавистью и намерением, пылающим в их испорченных душах.

- Оставьте нас в покое! - Крикнула им Коринна так громко, как только могла.

Отчасти чтобы отпугнуть их, а отчасти – чтобы предупредить всех, кто находится поблизости, что они в опасности. Никто бы не пришел к ним на помощь, даже если бы там кто-то был. Они бы просто развернулись и пошли дальше по своим делам. Для них в этом не было ничего нового; просто еще один день в раю.

Стюарт сделал шаг ближе к туземцам. Его лицо выражало искреннее беспокойство. Он поднял руки, чтобы показать, что у него нет скрытого оружия и он не представляет для них угрозы, хотя угрозу представляли именно они. Он прекрасно понимал, что является "легкой мишенью".

- Что ты делаешь? - Спросила Коринна.

- Мы не желаем вам зла, - обратился он к островитянам.

Они прекратили свою болтовню и прислушались. Он не был уверен, были ли они просто заворожены звучанием его языка или могли понять его, но он продолжал. В конце концов, как ему казалось, у него не было особого выбора.

- Простите, если мы вторглись на вашу землю. Мы не хотели ничего такого. Мы не хотели вас обидеть. - Он сделал паузу.

Один из дикарей окликнул его; эти проклятые щелчки и клацанье и ничего, что имело хоть какой-то смысл.

- Мне очень жаль! - Сказал Стюарт, когда мужчина замолчал. - Я не понимаю вас! Пожалуйста, отпустите нас домой. Нам очень жаль, но это не должно продолжаться...

Племя начало смеяться. Стюарт сделал шаг назад, когда до него дошло, что это очень нехорошие люди.

- Что нам делать? - Спросила Холли.

В ее голосе звучало отчаяние, она надеялась, что у него есть ответ. Но у него не было никаких ответов. Он понятия не имел, что им делать. Единственное, что крутилось у него в голове, это желание, чтобы они поехали в очередной лыжный отпуск. Он повернулся к ней с отсутствующим взглядом на лице. Что они могут сделать? Машины нет. Они в милях от любого населенного места. Им некуда бежать, и они не смогут обогнать стрелы.

Стюарт обернулся к людям, наблюдавшим с деревьев. Они все еще тихо переговаривались между собой.

- Пусть они заберут меня, - сказал он.

- Нет! - Крикнула Коринна, хотя, если бы дело дошло до драки, для нее это, скорее всего, был бы нормальный сценарий.

Племя не отреагировало на его предложение. Стюарт повторил свое предложение еще раз, надеясь, что они поймут его, если он скажет это во второй раз. И снова они не проявили никаких признаков понимания.

Он закричал:

- Что вам, блядь, от нас нужно? - Разочарование и страх взяли над ним верх. Он извинился за то, что зашел на их территорию, сказал, что больше такого не повторится. Он предложил себя в обмен на девушек, не сопротивляясь, и все равно ничего – они просто стояли и смотрели на них с улыбками на лицах. Без единого слова один из дикарей шагнул вперед от остальной группы. - Давай, - подбодрил его Стюарт. - Пожалуйста. Скажи мне, чего ты хочешь.

Незнакомец поднял руку и указал пальцем на Холли. В ответ она отступила назад и разрыдалась.

- Что? - Стюарт проследил за пальцем мужчины, а затем повернулся к нему. - Вы не можете забрать ее. Я сказал, возьмите меня и отпустите их. Вы не можете их забрать.

Коринна начала отступать. В ее эгоистичном сознании она была свободна. Она им не нужна. Она может идти. Один из туземцев что-то крикнул ей, от чего она мгновенно застыла на месте. Резкость в его голосе подчеркивалась поднятием остро заточенного деревянного копья.

- Не двигайся! - Зашипел Стюарт на Коринну. - Просто стой там! Не делай ситуацию хуже!

- Хуже? - Возразила она. - Они убили его! И нас собираются убить!

Стюарт проигнорировал ее. Он повернулся к тому, кто, как он предположил, был их вождем:

- Пожалуйста, возьмите меня и отпустите их. Я не буду сражаться с вами. Я сделаю все, что вы хотите.

Мужчина снова указал на Холли.

- Я не хочу умирать, - прорыдала она.

- Я этого не допущу! - Сказал Стюарт.

Мужчина снова показал пальцем и что-то крикнул. Он поманил Холли за деревья.

- Я сказал, она не пойдет с тобой! - Крикнул Стюарт.

Из-за деревьев на него нацелили стрелу. Он тут же поднял руки вверх, чтобы показать, что не представляет для них угрозы. Предполагаемый лидер снова крикнул в сторону Холли, еще раз махнув ей рукой.

- Если я пойду, ты отпустишь их. Хорошо? - Сказала Холли.

- Что ты делаешь? - Спросил Стюарт.

Он не сводил глаз с человека, направившего на него стрелу. Это был высокий местный житель, которому на вид было около сорока лет, может, чуть больше. Оба его черных глаза пронзили душу Стюарта.

- Не двигайся, Холли. Не двигайся, мать твою! Мы можем все исправить...

- Ничего уже не исправить, - сказала она.

С того места где они все стояли, было очевидно, что туземцы получат то, чего хотят, но это не означало, что Стюарт не питал надежды на чудо. Может быть, кто-то придет и спасет их? Может быть? В голове он услышал, как его внутренний дьявол смеется над мыслью о спасении. Никто не придет. Никто их не спасет. Они уже мертвы и просто оттягивают неизбежное.

Холли сделала шаг ближе к деревьям. Стюарт преградил ей путь, чем разозлил ожидающих дикарей. Он не обращал внимания на их крики, умоляя ее не идти к ним, напоминая ей о том, что они сделали с Джеком.

- Я должна, - сказала она. - По крайней мере, так вы сможете уйти. Найди помощь и приведи их сюда...

- Они не давали никаких обещаний, что отпустят кого-то из нас! - Заметил он.

- Если она хочет уйти, просто отпусти ее! - Сказала Коринна.

Стюарт посмотрел на нее с отвращением. Это была женщина, которую, как он думал, он любил, во всяком случае, после Холли. Он считал ее хорошим, заботливым человеком, и все же вся эта ситуация, пусть и экстремальная, доказывала, что она заботится только о себе.

- Я не хочу умереть здесь, - сказала Коринна, заметив взгляд Стюарта.

- Мы будем держаться вместе. Я не оставлю ее с этими дикарями! - Стюарт снова повернулся к Холли.

- Они хотят меня. Вы им не нужны. Они могут отпустить вас.

- А могут и не отпустить.

- А что нам еще делать? - Спросила Холли. По выражению ее лица было ясно, что она открыта для предложений. Но по выражению лиц Стюарта и Коринны было также видно, что у них нет других предложений, как лучше поступить в данной ситуации. - У меня нет выбора. Это единственное, что я могу сделать - мирно пойти с ними в надежде, что они отпустят вас.

- Я не хочу...

- Пожалуйста, не усложняй ситуацию, - перебила Холли Стюарта.

Крики позади Стюарта напомнили ему, что люди ждут. И не просто ждут, а проявляют нетерпение. Холли сделала еще один шаг вперед, и Стюарт снова преградил ей путь.

- Я не позволю тебе сделать это, - сказал он. - Я не могу... - не успев договорить, он громко закричал и упал на землю.

Холли и Коринна разом вскрикнули. Они сразу же увидели стрелу, торчащую из задней части его ноги. Крики из-за деревьев отвлекли их внимание на враждебно настроенных туземцев. Тот, что выделялся на фоне остальных, держал лук и широко улыбался. Это он выпустил стрелу.

Коринна опустилась на колени рядом со Стюартом. Она обхватила рукой стрелу и попыталась вытащить ее.

- Я помогу тебе! - Сказала она.

- Не надо! Оставь ее там! - Крикнул Стюарт, опасаясь, что она проигнорирует его и все равно вытащит стрелу, тем самым увеличив поток крови. - Черт, как больно!

Коринна отпустила стрелу, не зная, как лучше поступить. Человек, выпустивший стрелу, снова закричал. Ни Коринне, ни Стюарту не нужно было поднимать голову, чтобы понять, что он кричит, требуя внимания Холли.

- Простите, - сказала Холли своим друзьям. - У меня нет выбора!

Стюарт закричал, чтобы она остановилась, когда она начала идти к племени. Мужчина, выделявшийся из толпы, перекинул свой лук через плечо и протянул руку в ее сторону. Он снова окликнул ее, пока Холли шла к нему. Когда она подошла достаточно близко, мужчина грубо схватил ее за руку и потащил обратно к деревьям.

Стюарт снова закричал:

- Нет! Холли! Не надо! Я люблю тебя!

Его слова эхом разнеслись по открытому пространству и эхом отозвались в душе Коринны. Она повернулась к нему с выражением шока и отвращения на лице, когда смысл его слов дошел до нее. Стюарт не заметил этого. А если и заметил, то не обратил на это никакого внимания. Его взгляд был прикован к кустам, в которые затащили Холли. Вдруг он заметил четырех дикарей, которые направлялись к нему, лежащему на грязной земле. Когда они приблизились, он поднялся, надеясь, что так будет удобнее защищаться.

Коринна повернулась и побежала. Двое погнались за ней, а двое других продолжали приближаться к Стюарту. Один поднял свое длинное копье.

- Черт... - только и успел сказать Стюарт, прежде чем копье ударило его по лицу.

Коринна закричала, когда один из туземцев догнал ее и схватил сзади. Они не договаривались о том, что возьмут одного и отпустят остальных. Им нужен был один из них, но это не означало, что они не смогут использовать их всех...

* * *

В голосе Холли, раздавшемся ранним утром, был намек на беспокойство. Он был спрятан где-то под ее придушенным смехом, когда она – в очередной раз – пыталась пробудить Джека от пьяного оцепенения предыдущей ночи. Холли не заметила, что Стюарт выскользнул из палатки, она погрузилась в комфортное бессознательное состояние почти сразу после того, как они закончили. Когда она очнулась, его нигде не было видно, и она просто предположила, что он прокрался обратно в свою палатку, где его девушка скрылась ранее той ночью. Она и не подозревала, что сначала он навестил Джека.

Они дали ему одеяло, прежде чем поддаться своей похоти друг к другу. Они просто накинули его на него и убедились, что он лежит на боку, на случай, если ночью ему станет плохо – как это часто случалось после веселых вечеринок. Однако, увидев его утром, стало ясно, что ночью с ним что-то сделали. Одеяло все еще лежало на его теле, а поверх него – все банки, которые им удалось опустошить за вечер. И не только банки. Весь мусор с провального барбекю был свален в кучу на нем, а его лицо и руки были исписаны...

- Что это? - Холли повернулась к Стюарту, который сидел у умирающего костра.

Он выглядел неважно. Обильное употребление алкоголя предыдущей ночью явно сказалось на нем, поскольку он страдал от одного из самых тяжелых похмелий в своей жизни.

- Где моя помада? - Крикнула девушка Стюарта из своей палатки.

Холли и Стюарт не смогли удержаться от смеха.

- Ты ведь знаешь, что она прибьет тебя? - Холли рассмешила Стюарта, и он просто пожал плечами.

Он сломал помаду своей подруги, полностью измазав ее; он исписал ею все видимые части тела Джека. "Урод" и "засранец" – два самых мягких слова. Холли прикусила нижнюю губу, подавляя очередной смех, когда оглянулась на мужчину, которого должна была любить. - Он тоже захочет тебе навалять.

- Особенно если узнает, что произошло прошлой ночью, - сказал Стюарт.

Холли в панике повернулась к нему и приложила палец ко рту, чтобы утихомирить его.

Меньше всего ей хотелось, чтобы Джек услышал часть разговора. Прошлая ночь не должна была повториться (снова). Она не жалела об этом. Она любила Стюарта. По крайней мере, Холли так думала. Насколько она знала, это мог быть случай, когда на другой стороне трава зеленее. Но это не означало, что она хотела, чтобы Джек узнал об этом. Она хотела рассказать ему об этом, когда будет готова. Она снова повернулась к спящему парню. Видя его в таком состоянии, в каком он провел всю ночь, она часто задавалась вопросом, что же она вообще в нем нашла. Конечно, Стюарт не был идеальным мужчиной, но он был в десять раз лучше, чем этот. По крайней мере, Стюарт впадал в такое состояние лишь в редких случаях. С Джеком это случалось каждые выходные. Не то чтобы у него была причина напиваться до беспамятства!

Палатка, в которой должен был спать Стюарт, открылась, и его девушка высунула голову из-под створки.

- Стюарт, ты меня слышал? Ты не видел мою помаду?

- Прости, любимая. Не видел, - соврал он, подмигнув Холли.

Холли снова посмотрела на Джека. Он все еще был в отключке, несмотря на то, что вокруг него не шептались, а в других близлежащих кемпингах царила суматоха: дети кричали, на плитах готовились горячие завтраки, наполняя воздух великолепным ароматом яичницы с беконом.

- Проснись! - Холли встряхнула Джека.

Он застонал, но не открыл глаза. Она снова потрясла его, продолжая звать по имени, пока он не открыл налитые кровью глаза. С того момента, как он впервые посмотрел на нее с растерянным выражением лица, стало ясно, что у него сильное похмелье. Холли вздохнула. Она не возражала против того, что он пьет, но когда это сказывалось на последующем дне, когда они не смогут ничего сделать вместе, это выводило ее из себя. Не то чтобы это имело какое-то значение.

- Проснись! - Крикнула она ему в лицо, надеясь, что внезапный испуг заставит его мозг заработать на полную катушку.

* * *

- Проснись! - Закричала Холли. - Проснись! - Снова крикнула она.

Неистовый крик был обращен к Стюарту, который лежал без сознания на земле рядом с деревянным колом, к которому его вскоре привяжут, как и ее с Коринной. Если бы он только смог очнуться, у него был бы шанс убежать. Может быть, ему удастся позвать на помощь? Дикарей, связавших друзей, было всего несколько человек. Их оружие было прислонено к стене хижины на противоположной стороне поляны. У него было достаточно времени, чтобы убежать за деревья. Ему нужно было только проснуться. Холли снова окликнула его, но один из мужчин молча влепил ей пощечину. Его резкий удар по лицу сопровождался – как она полагала – не менее резкими словами; несомненно, предупреждением молчать. Холли действительно замолчала, но это не помешало ей желать, чтобы он проснулся. Пожалуйста, Боже, просто проснись.

Второй из мужчин закончил привязывать Коринну к деревянному столбу рядом с тем, к которому была привязана Холли. Большой столб торчал из земли на высоте не менее шести футов. Одному Богу было известно, насколько глубоко он был вкопан, но обе девушки знали, что он был вкопан достаточно глубоко, чтобы его опрокинуть. Он что-то сказал своему другу (а друзья ли они, задалась вопросом Холли), и они вдвоем схватили все еще бессознательного Стюарта и потащили его к третьему столбу. Они подтянули его так, что его спина тоже прижалась к столбу, и пока один держал его, чтобы он не сполз на бок, другой начал связывать его чем-то вроде крепкой лозы, которую превратили в веревку, обернув несколько отрезков друг вокруг друга.

Когда лианы закрепили его на столбе, обе девушки снова начали плакать. Шанс хотя бы одному из них спастись ускользнул от них – он был недосягаем.

Девушки ничего не сказали, когда два туземца сделали шаг назад, любуясь своей работой. Они оба улыбались. Это была не та улыбка, которая наполняла радостью или надеждой, она скорее наполняла душу ужасом. Мужчина, стоявший справа от Холли (и ближе всех к Коринне), показал на Коринну и что-то сказал мужчине, стоявшему рядом с ним. Они оба засмеялись, повернулись и пошли обратно к хижине.

- Что они сказали? - спросила Коринна.

Она была в панике. И это было логично? На нее указал один из мужчин, взявших ее в плен. Она не знала почему. Она знала только, что это не может быть хорошо – привлечь внимание одного из тех, кто держит тебя против твоей воли.

- Что они сказали? - снова спросила она Холли, как будто та за последние пару часов выучила язык.

- Я не знаю, - ответила Холли. - Я не знаю.

Вместо того чтобы сидеть и переживать, она начала бороться с лозами, привязывающими ее к столбу. Видя состояние Джека, она понимала, что не может позволить себе просто ждать, пока они вернутся.

- Стюарт, очнись! - Прошипела она.

Поскольку колья находились достаточно близко друг к другу, она попыталась ударить его ногой, чтобы пробудить ото сна. Как сильно они его ударили?

ГЛАВА 8

Коринна громко закричала и стала брыкаться, но люди, пытавшиеся ее удержать, утихомирили ее. Они оторвали ее от столба, к которому ее привязали, и потащили к костру, который развели две туземки. Она кричала, чтобы Холли помогла ей, пока каждая из них по очереди срывала с нее одежду, но Холли не могла ничего сделать, кроме как оплакивать свою подругу, наблюдая за ужасами, происходящими на ее глазах. Какая-то часть ее души благодарила за то, что они выбрали Коринну, а не ее. Но в то же время она с ужасом думала о том, что они сделают, когда придет ее черед. Коринна снова закричала, и крик ужаса наконец-то вывел Стюарта из его принудительного сна. Он тут же начал бороться с лианами, прижимавшими его к колу.

- Что, черт возьми, происходит? - Спросил он, охваченный паникой. Воспоминания о том, что с ними произошло, нахлынули на него с новой силой. - Отвалите от нее, суки! - Стюарт начал кричать на аборигенов в надежде, что они остановятся. Но он знал, что они не остановятся. - Оставьте ее в покое!

Даже пинок, поднявший с земли немного сухой грязи, не остановил их, хотя он ни на минуту не думал, что это поможет.

- Пожалуйста! Не надо! - Крик Коринны пронзил душу Стюарта. Боль в ее голосе. Отчаяние. Страх. - Отпустите меня! Пожалуйста! - Уже полностью обнаженная, она повернула голову к Стюарту и Холли и снова закричала: - Я не хочу умирать!

Стюарт хотел сказать ей, что она не умрет. Он хотел сказать, что все будет хорошо, но знал, что не может этого сделать. Это была бы ложь. Ни он, ни Холли ничего не могли сделать для нее.

Из хижины вышел более крупный мужчина. У него был большой шест, такой же, как те, что удерживали Холли и Стюарта на земле. Оба его конца были заострены. Он посмотрел на Холли и Стюарта с выражением чистой жгучей ненависти в глазах, потом, не говоря ни слова, перевел взгляд на обнаженную девушку, удерживаемую его соплеменниками, и медленно подошел к ним.

- Отвали! - Крикнула ему Коринна, увидев, что он направляется к ним. - Отвали нахуй!

Стюарт понял, что происходит, и сказал Холли:

- Закрой глаза.

- Что они делают? - Спросила она. Затем повторила фразу, на этот раз с большей паникой. - Что они делают?!

- Пожалуйста. Просто закрой глаза, - сказал Стюарт. Несмотря на свое указание Холли, он не последовал собственному совету. Он продолжал смотреть, как четверо из племени прижали окаменевшую девушку к земле. - Закрой глаза! - Сказал он еще раз.

Холли плотно сжала веки.

Иногда, закрыв глаза, можно увести себя от ужасных ситуаций. Можно перенестись куда-то в лучшее место. Но не тогда, когда ужасные звуки все еще прекрасно слышно. Холли пожалела, что у нее связаны руки и она не может закрыть уши. Она хотела бы заглушить крики на высоких частотах. Разрушающий душу, уничтожающий надежду звук, который вызывал картину столь же ужасную, как если бы Холли наблюдала за происходящим. А что именно вызывало крик?

Стюарт не мог оторвать глаз от происходящего, несмотря на то, что велел Холли держать их закрытыми. Коринна пыталась дергаться, испытывая явный ужас. Ее остановила только мощная хватка мужчин, прижавших ее к земле, когда другой мужчина ввел заточенный стержень глубоко в ее влагалище. И чем дальше он проталкивался, тем громче были ее крики.

Стюарт кричал, чтобы они остановились. Он умолял их отпустить ее и прекратить то, что они делают, но его слова были проигнорированы. Он задавался вопросом, слышали ли они его вообще сквозь крики Коринны. Он хотел бы, чтобы они ускорили процесс, но они явно не собирались этого делать. Медленно, понемногу проталкивая шест, словно внутри было какое-то сопротивление.

- Что происходит? - Закричала Холли, сидя с закрытыми глазами.

- Не смотри, мать твою. Не открывай глаза! - Кричал Стюарт. Это звучало так, словно он умолял ее сделать то, что он сказал. Он постарался, чтобы это прозвучало более убедительно, чтобы она послушалась: - Не открывай глаза, мать твою!

Крик Коринны снова сменил тональность. Она дернула головой от кошмарной боли, когда шест пронзил ее шейку матки и продолжил движение вверх в живот. Мужчина, управлявший им, немного оттянул его, а затем снова толкнул вперед, разрывая ее внутренности, пока не ворвался в легкие, превратив их в кашу. Она выкашляла немного крови, и ее голова упала обратно на окровавленную землю. Ее конечности все еще пытались дергаться, несмотря на то, что ее крепко держали, но крики уже прекратились, так как последние остатки души покинули ее истерзанное тело. Стюарта передернуло, когда он понял, что только что стал свидетелем смерти своей девушки. Он на мгновение отвернулся, закрыв глаза, надеясь, что его не стошнит.

Отправляйся в счастливое место.

* * *

Четверо молодых людей – двое мужчин и две девушки – смеялись, мчась по пустынным улицам на одолженном джипе. Из выхлопной трубы валил густой шлейф синего вонючего дыма. На горизонте показалась заправка, и одна из девушек указала на нее водителю-мужчине. Джип затормозил, прежде чем свернуть в жалкое подобие автозаправочной станции. Он остановился у первого попавшегося насоса – не то чтобы их было много. Пассажиры выгрузились из тесного автомобиля – они находились в нем достаточно долго, чтобы их кости начали сводить судороги. Из маленького магазинчика, похожего на лачугу, выбежал мужчина и принялся заправлять их. Он улыбался, разговаривая с тремя посетителями. Его темные глаза остановились на одной из девушек. Только одна из четверки не слышала ни слова из того, что он говорил.

Только один из них что-то заметил и уставился через дорогу: напротив того места, где они стояли, истекал кровью разрубленный на куски осел.

* * *

Отправляйся в счастливое место.

Счастливое место... Нет никакого счастливого места.

Больше нет.

Есть только ад.

Двое мужчин, удерживающих верхнюю часть обмякшего тела Коринны, слегка приподняли ее так, что она оказалась под углом. Мужчина, державший шест, подался вперед и раздался ужасный треск, когда шест пробился через шею Коринны и вышел из ее открытого рта. Мужчина снова зарычал и в последний раз толкнул шест так, чтобы из обоих концов тела Коринны торчала одинаковая длина шеста. Все мужчины поменялись местами так, что двое из них оказались на верхнем конце шеста (выходящего изо рта), а двое – на нижнем (выходящем из влагалища). Они как бы отсчитали время на своем языке, а потом вместе подняли ее с земли. С минимальными усилиями они перенесли ее над костром и закрепили на месте, уперев оба конца шеста в подготовленные пазы. Ее длинные волосы, руки и ноги свисали вниз, в дикое лижущее пламя, пока конечности не прикрепили к телу крепкими лианами. Только волосы остались гореть.

- Что это за запах? - Спросила Холли, все еще слишком напуганная, чтобы открыть глаза.

Стюарт не ответил ей. Он ничего не мог сказать. Сейчас ее глаза были закрыты, но он знал, что это лишь вопрос времени, когда она их откроет. Это было неизбежно. Невозможно было скрыть от нее происходящее.

Воздух наполнила вонь поджаривающейся плоти и горящих волос, забив и их ноздри. Он прошептал Холли:

- Я люблю тебя.

Это был не самый романтичный настрой, и он не ожидал, что она ответит ему тем же. Но ему все равно нужно было сказать это. Насколько он знал, это был его последний шанс. Он улыбнулся – как ему показалось, впервые за долгое время, - когда она прошептала в ответ то же самое.

Четверо дикарей оставили Коринну висеть над костром, пройдя мимо хижины к тому, что, похоже, было остальной частью лагеря. Стюарт воспользовался случаем, чтобы предупредить Холли о том, что она увидит, когда откроет глаза.

- Пока не открывай глаза, - мягко сказал он ей, - но ты должна знать, что случилось. Они ушли. Они убили Коринну и... - он глубоко вздохнул, так как не было легкого способа сказать это, - этот запах... Она на огне. Они, блядь, поджаривают ее...

- Что? - Холли снова начала плакать – на нее снова накатил шок. Она открыла глаза и зарыдала еще громче, увидев Коринну, висящую над огнем. Ее кожа уже покраснела от сильного жара. - Почему они это делают? - Спросила она, отчаянно пытаясь не закричать.

- Я не знаю, - сказал Стюарт, - но, как я уже сказал, они ушли. Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, когда они вернутся. Мы должны попытаться уйти...

Пока он говорил, он пытался ослабить лианы, удерживающие его на колу, извиваясь всем телом из стороны в сторону. - Попробуй и ты ослабить их, - попросил он Холли сделать то же самое. Он знал, что вероятность того, что ему удастся освободиться от привязи, невелика. Судя по тому, как слаженно туземцы работали, было очевидно, что они уже не раз проделывали подобное. Учитывая это, вероятность того, что они не свяжут пленника должным образом, была ничтожно мала. Но это не мешало им попытаться.

Стюарт посмотрел вверх, пытаясь разглядеть верхушку столба. Если бы он был достаточно коротким, подумал он, он мог бы встать и, возможно, подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы освободиться. Однако сейчас он понял, что это плохая затея. Очевидно, надо придумать что-то другое.

- Он не сдвинется с места, - сказала Холли, указывая на очевидное.

- Просто продолжай пытаться! - Прикрикнул Стюарт, делая то, что сказал делать ей.

Помирать, так с музыкой. Он не будет просто сидеть и ждать, пока его приготовят, или что там еще они задумали.

Враждебный голос, раздавшийся из-за костра, где-то среди деревьев, заставил Стюарта и Холли подпрыгнуть. Второй голос заставил их перестать бороться с оковами. Куст через дорогу, недалеко от костра, расступился, и на поляну вышли двое мужчин. Один из них выглядел так же, как и все остальные, но лицо другого было разрисовано красками разных цветов, а на шее висела веревка с мелкими осколками костей.

- Не двигайся, - шепнул Стюарт Холли, хотя мог бы и не говорить этого. Она замерла при первом звуке их голосов. Ее сердце билось так быстро, что Стюарт мог его услышать. - Оставайся спокойной. Что бы ни случилось, оставайся спокойной.

Это было легче сказать, чем сделать. Они оба видели, что случилось с их друзьями. Ни то ни другое не выглядело особенно приятным. В таких обстоятельствах никто не смог бы сохранять спокойствие.

- Мне страшно, - тихо сказала Холли.

Стюарт попытался быть храбрым. Он пытался ободрить ее. Пытался скрыть тот факт, что ему тоже было страшно.

- Обещай, что не бросишь меня, - сказала она.

- Я обещаю.

Это был не первый раз, когда он давал такое обещание. Но он впервые не был уверен, сможет ли его выполнить.

* * *

- Мне страшно, - сказала Холли.

Она стояла в гостиной Джека, в маленькой квартире, которую он снимал со Стюартом. Джека там не было. Стюарт сидел на диване, наклонившись вперед. Его глаза пристально смотрели на Холли.

- Ты должна это сделать.

- Наверно, должна.

- Все будет хорошо, мы сделаем это вместе.

- Он будет так зол, - сказала Холли. Она имела в виду Джека и его реакцию, когда он узнает, что она переспала с его лучшим другом после слишком бурной пьянки. - А если он меня не простит? - спросила она.

Стюарт нахмурился и неловко поерзал на своем месте.

- А ты бы хотела этого? - Спросил он.

- Я люблю его.

Ее слова сильно задели Стюарта, и он подавил свои эмоции. Было ясно: она думает, что то, что произошло между ними, была интрижка на одну ночь, но для него это было нечто большее. Это было то, чего он хотел с того самого момента, как впервые встретил ее. В тот день, когда Джек привел ее домой и представил их друг другу. Она стояла там и мило улыбалась. Он был мгновенно сражен ее улыбкой.

- Что, если я скажу, что люблю тебя? - Спросил он.

- Что?

- С самой первой нашей встречи, - продолжал он, не вставая. Он не хотел, чтобы она чувствовала себя загнанной в угол, не хотел, чтобы она чувствовала себя неловко, но ему нужно было высказать свои мысли. - Твоя улыбка, твои глаза... Для меня ты идеальная, и ты даже не представляешь, как меня раздражает его отношение к тебе.

Холли ничего не ответила ему. Она просто сидела, ошеломленная. После несчастного случая на лыжах... После того, что произошло между ними... Она думала, что это было только на один раз. Она думала, что это было только потому, что они были пьяны. Она и не подозревала, что он испытывает к ней такие чувства. Она не знала, что ему сказать.

- Нечего сказать? - Подтолкнул он ее. - У тебя нет никаких мыслей по поводу всего этого? - Спросил он.

Она колебалась мгновение, прежде чем сказать:

- Я с Джеком.

Сердце Стюарта рухнуло. С того момента, как они проснулись на следующее утро, она прочно засела в его мыслях. Он больше ни о чем не мог думать. За это время Стюарт сумел убедить себя, что они станут парой. Они будут вместе. Он не ожидал, что его оттолкнут.

- Ну да, - сказал он, - конечно... Прости, - попытался он оправдаться.

- Пожалуйста, ты не можешь рассказать ему о том, что случилось.

- Не буду.

- Это была ошибка.

Еще один нож в сердце Стюарта.

- Я ничего не скажу.

- Обещаешь?

- Я обещаю.

Он хотел быть с ней, но не настолько, чтобы разорвать чужие отношения. Он мог бы легко рассказать Джеку о том, что произошло, но это ничего бы не дало, только разозлило бы его и расстроило Холли, а он этого не хотел. Он хотел, чтобы она ушла от Джека по собственной воле, а не потому, что он узнал о случившемся и бросил ее. Он проглотил обиду и сосредоточился на том, чтобы переключиться на кого-то другого, на кого-то, кто не состоит в отношениях, совершенно не понимая, что, несмотря на ее слова, их пьяная интрижка была первой, но не последней.

- Спасибо, - сказала она.

Он улыбнулся ей, несмотря на то, что чувствовал себя раздавленным.

* * *

Пока запах горелой плоти продолжал загрязнять атмосферу, двое туземцев пересекали поляну, направляясь к своим пленникам. Их глаза были устремлены на Холли. Когда они приблизились, один из них вытащил мачете из маленького самодельного держателя. Он поднял его в воздух и ударил им в бок Холли, перерезав лианы, связывавшие ее с колом. Второй мужчина что-то рявкнул ей. Она не двигалась. Она застыла на месте от страха, не понимая, что они от нее хотят. Второй мужчина сделал это более очевидным способом, потянув ее за ноги.

- Куда вы ее тащите? - Крикнул Стюарт.

Двое туземцев проигнорировали его, потащив Холли в сторону кустов, откуда они только что пришли. Стюарт продолжал кричать на них, пока Холли звала его, умоляя помочь ей.

Он был бессилен.

ГЛАВА 9

Стюарт был один. Он не знал, сколько уже прошло времени. Солнце начинало садиться. Рев костра, казалось, стихал. Коринну, практически черную, оттащили от костра и бесцеремонно бросили на землю. Туземцы приходили и уходили, и никто не обращал внимания на Стюарта. Их больше интересовала Коринна, и они с помощью лезвий мачете сдирали часть ее обгоревшей кожи, а затем клали в рот и с энтузиазмом поедали. На их лицах застыло выражение благодарности, которое вызывало у Стюарта большее отвращение, чем то, что они делали.

Он крикнул им:

- Что вы сделали с моей подругой?

Они даже не смотрели на него. Они просто продолжали угощаться "ужином" и уходили прочь. Сначала мужчины, а потом, когда они перестали подходить, настала очередь женщин.

Женщины больше уделяли внимание Стюарту. Они подошли к нему с кусками Коринны в руках, как бы с любопытством разглядывая его. В их глазах не было страха. Не было никаких признаков того, что им не по себе от его присутствия или от того, как он выглядит.

- Что вы сделали с моей подругой? - Снова спросил он, надеясь, что кто-нибудь из них сможет понять или даже сказать, куда увели Холли.

Но они ничего не сказали.

Одна из девушек – топлес, на вид лет двадцати пяти, - присела рядом со Стюартом. Она взяла кусок мяса Коринны и поднесла его ко рту Стюарта.

- Отъебись, - прошипел он.

Поняв, что он не хочет этого, женщина отстранилась от него и бросила мясо себе в рот. Стюарт наблюдал, как мясо кружится у нее во рту, перемалываясь. Он отвернул голову в сторону, задыхаясь, когда женщина выплюнула немного на ноги Стюарта. Она засмеялась и подняла мясо обратно, слизывая его с ладони. Стюарт снова захрипел, и его вырвало в сторону; это действие, казалось, только возбудило женщин возле него. Одна из девушек не теряя времени окунула кусок своего ужина в небольшую лужицу блевотины, а затем с одобрительным звуком засунула его себе в рот.

Чавк-чавк.

Стюарт снова начал задыхаться, подавляя рвоту. Он закрыл глаза и снова попытался отвлечься от ситуации, но, как и Холли недавно, когда они слушали крики Коринны, ему это не удалось. Звуки жевания и причмокивания губ, осознание того, что находится у них во рту... Все это стало слишком невыносимым, и он громко закричал.

- Что вы сделали с моей подругой?

Его голос был заглушен хихиканьем. Издалека рявкнул мужской голос, и девушки мгновенно перестали хихикать, разбежавшись во все стороны. Стюарт открыл глаза и увидел высокого худощавого мужчину, стоявшего недалеко от костра. Как и все остальные, он тоже набросился на мясо, похожее на свинину – с обугленного тела Коринны. Худой урод стоял и смотрел на Стюарта с выражением ненависти в глазах.

За пару шагов туземец преодолел расстояние от обгоревшего тела до места, где был привязан Стюарт, и наклонился так, что оказался лицом к лицу с ним. Он ничего не сказал. Он просто смотрел на него, глаза в глаза. Стюарт воспользовался возможностью попытаться снова преодолеть языковой барьер.

- Пожалуйста, просто отпустите меня.

Туземец улыбнулся и что-то сказал. Снова эта проклятая серия щелчков. Он перекинул ладонь с мясом через плечо и подмигнул Стюарту. Что он сказал? Как только он закончил, он наклонился вперед и лизнул Стюарта в лицо. Стюарт вздрогнул, но не смог вырваться. Он закрыл глаза и попытался – в который раз – представить себе счастливое место. Туземец отстранился и облизал губы. Затем последовала еще одна серия щелчков, клацанья и цоканья языком, когда он что-то сказал. Стюарт повернулся к нему и плюнул в лицо. Туземец рассмеялся и вытер струйку со щеки, после чего встал во весь рост.

- Давай быстрее! - Крикнул ему Стюарт, ожидая, что за этим последует неприятная смерть.

Мужчина протянул руку за спину и извлек из ножен длинный мачете ручной работы. Стюарт закрыл глаза. Если это должно было случиться, то он не хотел этого видеть. Еще одна серия неразборчивых звуков, а затем Стюарт услышал звук стали, рассекающей воздух; свистящий звук... А потом он почувствовал, как его путы ослабли. Лианы упали на землю. Он открыл глаза; туземец, улыбаясь, убирал мачете обратно в держатель. Он сжал кулак и что-то крикнул Стюарту.

Неужели он бросил ему вызов?

Стюарт стряхнул с себя остатки лиан и встал, едва не свалившись обратно из-за раны в ноге. Его мысли колебались в двух направлениях. Первое: бежать. Просто бежать, черт возьми. Бежать к деревьям и не оглядываться. Но далеко ли он уйдет со своей ногой? Второе: стоять на своем и драться, но что будет в таком случае? Был ли этот тощий человек таким слабым, каким казался? Что, если он крикнет и прибегут остальные?

Туземец пригласил Стюарта подойти к нему. Стюарт замер на мгновение, все еще мысленно прикидывая варианты. Мужчина сжал кулаки, готовясь к драке. Стюарт принял боевую стойку и сделал то же самое. Его левая рука была вытянута немного впереди правой, как будто он был профессиональным боксером. Туземец опустил свою защиту и нахмурился на Стюарта. Снова щелчки языком. Стюарт выглядел озадаченным, когда тот начал смеяться. А затем, в мгновение ока, лицо худощавого мужчины превратилось из смеющегося в гневное, он выхватил мачете и со всей силы взметнул его вверх. Стюарт закричал, и его левая рука упала на землю, кулак все еще был зажат, а из свежей раны хлынул фонтан крови. Он упал на колени, и кровь продолжала забрызгивать окружающую грязь.

Когда кровь впиталась в землю, небеса потряс низкий раскат грома. Туземец посмотрел на небо и что-то крикнул, после чего вновь переключил свое внимание на Стюарта. Стюарт перекатился на спину и пытался отползти, опираясь на здоровую руку. Туземец покачал головой, схватил Стюарта за лодыжки и потянул его назад к тому месту, где стоял сам, при этом он стянул с него шорты, обнажив голый зад.

Туземец встал на колени, прижав Стюарта к земле, и вытащил свой черный член из-под набедренной повязки. Он оставался там, пока Стюарт продолжал бороться (и истекать кровью) под ним, поглаживая его до эрекции. Несмотря на кровопотерю, Стюарт продолжал кричать, хотя его голос заметно слабел. Туземец сплюнул в руку и вытер слюну о кончик своего члена, а затем подтолкнул его к заднице Стюарта. К этому времени Стюарт уже не сопротивлялся. Он был в сознании, и поток крови, хлынувший из раны на руке, явно замедлялся. Он застонал, когда туземец вошел в него. Худой мужчина изменил положение, чтобы глубина проникновения была больше, а затем начал жестко трахать Стюарта.

Стюарт закрыл глаза.

Отправляйся в счастливое место.

Туземец стонал и вздыхал с каждым глубоким, разрывающим плоть толчком.

Отправляйся в счастливое место.

Щелчки языком и хлопки ртом, когда туземец шептал Стюарту "сладкие слова", а тот продолжал угасать.

Отправляйся в счастливое место.

Вздохи, бормотание, хрюканье.

Отправляйся в счастливое место.

Член был настолько большим, что казалось, будто он толкается в живот Стюарта.

Отправляйся в счастливое место.

Жжение, усиливающееся при каждом толчке, разрывающем внутренности еще больше.

Отправляйся в счастливое место.

Кровь уже стала маленькой струйкой.

Отправляйся в счастливое место.

Ускоренный, более болезненный темп, когда туземец начал приближаться к своему оргазму.

Отправляйся в счастливое место.

Громкий стон, когда мужчина содрогнулся, и поток горячей спермы хлынул в разорванную задницу Стюарта.

Отправляйся в счастливое место.

Мужчина вынул свой член, оставив на его конце след из спермы. Он вытер дерьмо с кончика розовой ладонью, затем вылизал его и рассмеялся. Запыхавшийся, он встал, позволяя своему уменьшающемуся члену скользнуть обратно под защиту набедренной повязки. Он посмотрел вниз на Стюарта. Тот не двигался.

* * *

- Ты не можешь сказать ему, - сказала Холли, - он убьет тебя.

- Ты сама сказала, что хочешь быть со мной. Ты больше не хочешь быть с ним. Я хочу быть с тобой. Мне надоело переходить от девушки к девушке, пытаясь найти кого-то, кто сравнится с тобой. Я хочу тебя... Поэтому я должен сказать ему. Мы должны сказать ему.

- Позволь мне сделать это.

- Он мой друг. Лучше будет, если я ему скажу.

- Нет, не будет. Быть отвергнутым любовником твоей девушки не лучше, чем быть отвергнутым самой девушкой. Я знаю, что он бывает идиотом время от времени, но я многим ему обязана. Только, может быть, не сегодня...

- Тогда когда?

Стюарт и Холли сидели в машине Стюарта, которая стояла на подъездной дорожке. Стюарт предложил заехать в пиццерию, чтобы всем вместе поужинать, а Холли предложила поехать с ним, пока Джек досмотрит конец футбольного матча. Как это обычно случалось, когда они были вдвоем, разговор не сразу перешел на то, что они делают со своими отношениями. То, что было пьяной интрижкой, превратилось в роман "при любой возможности". Они оба знали, что хотят быть вместе. Оставалось только сказать об этом Джеку. Сделать перерыв, и тогда они смогут быть вместе. В разговорах это всегда было легко. Но когда появлялась возможность реализовать свои планы, их воплощение, казалось, становилось невозможным. Это чертовски раздражало Стюарта, который становился все более нетерпеливым.

- Мне просто надо выбрать подходящее время.

- Для этого никогда не будет подходящего времени. Нам просто надо сказать ему. Если хочешь, мы можем сделать это вместе, - продолжал настаивать Стюарт.

- Я не хочу разрушить то, что между нами...

- Что между нами? Странные тайные свиданки где попало, ты это имеешь в виду? - Спросил Стюарт. Он не осуждал то, чем они занимались, но было ясно, что он хочет большего. - Давай просто скажем ему сейчас. Покончим с этим.

- Нет! - Упиралась Холли. - Я еще не готова. И я должна сказать ему сама. Ты знаешь, что он устроит, если ты будешь рядом, а я не хочу, чтобы вы избили друг друга до потери сознания из-за меня, - она опустилась обратно на пассажирское сиденье. - Это просто черт знает что.

Стюарт попытался успокоить ее:

- Хорошо, мы не должны прямо сейчас говорить с ним. Но я не хочу ждать вечно. Я хочу быть с тобой. Я не могу сделать это более очевидным. Я не хочу встречаться с тобой тайно, за его спиной. И я дам тебе обещание...

- Какое?

- Когда придет время и ты все расскажешь ему, когда я буду рядом, и он все-таки полезет драться... я обещаю, что не буду отвечать ему. Я просто буду притворяться мертвым, пока он не уйдет. Как тебе это?

Холли улыбнулась. Если бы все было так просто, подумала она.

Если бы все было так просто...

- В любом случае, - сказала Холли, уводя разговор в сторону от Джека, - а как насчет тебя и твоей новой леди?

- Коринна?

- Тебе нужно будет сказать и ей тоже.

- Прошло всего несколько недель, может быть, месяц... Для большинства людей это считается новыми отношениями. Я имею в виду, не то чтобы вы с Джеком проводили с ней больше времени. Чтобы порвать с ней отношения, многого не потребуется. Я просто... - Он колебался.

- Что?

- Не сердись...

- В чем дело? - Холли подтолкнула его.

- Обещай мне, что не будешь злиться.

- Я не могу, пока ты не скажешь мне, что собирался сказать! Это может быть что-то очень обидное.

- Хорошо... Я не хочу разрывать с ней отношения только для того, чтобы тебе не пришлось говорить с Джеком. Мне нравится Коринна. Она хорошая девушка. Но я хочу тебя, и пока ты не будешь готова к тому, чтобы мы стали официальной парой... Ну, она лучше, чем ничего.

Закончив объяснять, он повернулся к Холли, чтобы оценить ее реакцию. Он наполовину ожидал, что она будет расстроена. Какая-то часть его надежды была даже немного ревнивой. Но она кивнула, словно понимая, к чему он клонит.

- Как я уже сказал, как только ты будешь готова к тому, что мы станем полноценной парой – больше не будем скрываться – я расстанусь с ней, и она исчезнет из моей жизни, но, знаешь, сначала мы должны сказать Джеку. Мы играем в эту игру уже несколько месяцев.

- Я знаю.

- И я серьезно. Если мы скажем ему, и он полезет драться... Я прикинусь мертвым.

* * *

Стюарт не стонал. Он не испытывал дискомфорта. Туземец легонько пнул его левой ногой. Щелчок языком. Еще один пинок. Стюарт не открывал глаз. Пока он был без сознания, но скоро – скорее всего, менее чем через пару минут, - его не станет.

Он уходил в лучшее место. И пройдет совсем немного времени, пока Холли присоединится к нему.

Холли закричала, вырвавшись из хватки мужчины, сопровождавшего ее в горный перевал. Они остановились достаточно надолго, чтобы человек с раскрашенным лицом указал на небольшую реку лавы в трещине горы. Он указал на нее и что-то сказал на своем родном языке. Холли понятия не имела, о чем он говорит, да это было и не важно. До этого момента оба мужчины держали ее за руки, но потом ее держал только один, и по тому, как его рука легла на ее голую кожу, она поняла, что хватка у него не самая крепкая. Она вырвалась, крутанулась на месте и побежала обратно в том направлении, откуда ее привели, держа руки перед лицом, чтобы защититься от кустов, веток и сучьев, через которые они пробирались.

Не успела она спуститься, как услышала сердитые крики двух мужчин, которые вели ее в гору. Но она не оглянулась. Она не хотела знать, что они делают. Она не хотела знать, как близко они были к тому, чтобы догнать ее. Она просто хотела бежать.

Пробираясь сквозь заросли, вниз по проходу – в том направлении, откуда ее привели, - она все ждала, что вот-вот почувствует резкий укол боли, пронзивший ее кожу, одной из многочисленных стрел, которые, как она видела, некоторые из мужчин носили с собой, но ничего такого не было. Она не слышала ни звука шагов позади себя, ни болтовни, когда они переговаривались между собой о том, как лучше ее схватить. Слышно было, как ее собственные ноги шлепают по грязи, щелкают ветки и хрустят камни, так как перевал становился все более "каменистым", чем дальше она поднималась по горной тропе. Кроме этого, единственными звуками были ее тяжелое, сбивчивое дыхание и стук сердца в панике, когда адреналин продолжал бурлить в ее теле.

Не оглядывайся, твердила она себе. Не оглядывайся.

ГЛАВА 10
ЭПИЛОГ

Джип свернул на узкую дорожку и направился к предполагаемому райскому пляжу, не подозревая, что им предстоит встретить более тусклый черный песок и никаких чистых белых песчинок, которые им обещал бармен на их курорте.

Одна из девушек наклонилась вперед и указала на большую пустую поляну перед рядами деревьев у основания вулкана.

- Смотри! - Сказала она.

Алекс затормозил, запаниковав, что она увидела то, чего не заметил он.

- Видишь?

- Что? - Спросила вторая девушка, выглядывая из заднего окна.

- Ту поляну. Согласно легенде острова, здесь приносили в жертву людей, чтобы умиротворить демонов в чреве вулкана, - продолжила девушка. - Принося им жертвы, демонам не давали разрушить остров извержением.

Алекс покачал головой и продолжил вести джип вперед к месту назначения.

- Ты действительно повелась на эту хрень?

- Почему нет?

- Почему нет? - Объяснял Алекс. - Потому что это просто их уловка, чтобы продать те дерьмовые маленькие модели вулканов, которые ты видела на заправке. Вот и все. Легко и просто. Они сочинили легенду, и людям стало немного интереснее. Так и работает туризм. Они продают легенду, которую легко создать, а затем наживаются на ней, продавая всякий хлам. Я не шучу, но я уверен, что кто-то говорил, что на этом острове никогда не было извержений. До сих пор идет спор о том, активен ли вулкан вообще сейчас... И я уверен, что они не убивают людей в угоду каким-нибудь монстрам, - рассмеялся он.

- Ты же видел того осла на заправке? - Возразила девушка.

- Серьезно?

- Вы видите это? - Мужчина сзади наклонился вперед и указал в сторону пляжа. - Я думал, там должен быть белый песок и бирюзовые воды? По-моему, это больше похоже на то же, что и везде!

Джип замедлил ход и остановился.

- Неужели мы только что заплатили за этот джип и заправили его бензином, чтобы приехать на пляж, идентичный тому, с которого мы уехали? - Пробормотал Алекс наполовину с недоверием, наполовину с раздражением. Его друг сзади начал смеяться. - Я не шучу, но мне не хочется торчать здесь. Мы можем торчать и в отеле, но с дополнительным бонусом в виде бесплатной выпивки. Никто не будет возражать, если я просто развернусь и увезу нас обратно?

- Я не против, - сказала девушка на пассажирском сиденье.

- Я тоже согласна, - сказала вторая девушка.

- Мы могли бы сначала хотя бы исследовать местность, - предложил второй парень, указывая на деревья. Никого из его друзей это не интересовало. Они хотели посмотреть на красивый пляж, а не блуждать по джунглям или лазить по горам. - Или нет, - закончил он, когда понял, что никто больше не разделяет его желание отправиться на поиски приключений.

- По крайней мере мы знаем, почему джип такой потрепанный, - сказал Алекс, начиная разворачивать его обратно.

- Почему? - Спросила девушка рядом с ним.

- Потому что... - Он повернулся к ней и улыбнулся, прежде чем нажать на педаль газа, - ...когда люди понимают, что здесь не на что посмотреть и нечего делать, они отыгрываются на внедорожнике, прежде чем отправиться домой!

Джип взобрался на небольшую насыпь на обочине дороги и приземлился на пыльную поверхность поляны. Алекс потянул ручной тормоз и дернул руль влево, пока две девушки кричали, а его друг подбадривал его. Джип скользнул в сторону, затем Алекс отпустил ручной тормоз и снова нажал на педаль газа, разгоняясь в сторону деревьев.

- Тормози! - Крикнула девушка на пассажирском сиденье.

Джип подпрыгивал на рыхлой поверхности, старая подвеска скрипела и стонала от неожиданного грубого обращения.

- Ты ведь хотел посмотреть на деревья, да? - Спросил Алекс у парня сзади, смотря в зеркало заднего вида.

- Не будь таким мудаком! - Закричала девушка.

Алекс снова дернул руль, еще раз потянув ручной тормоз, в результате чего автомобиль начал скользить в сторону зеленых джунглей. Они остановились. Алекс отпустил ручной тормоз, завел двигатель и выжал сцепление. Двигатель взревел, и задние колеса закрутились на земле, подняв облако пыли и камней. Вскоре они уже мчались на скорости вдоль линии деревьев, девушки все еще кричали, а парни ликовали.

- Берегись! - Закричала девушка впереди, когда молодая женщина проскочила через кусты и выскочила на дорогу.

Алекс затормозил, но слишком поздно, и джип врезался в женщину, протащив ее под собой. Пассажиры почувствовали толчок, когда оба колеса проехали по телу, прежде чем джип окончательно остановился.

Никто не двигался.

Никто ничего не говорил.

Они замерли в шоке.

Алекс посмотрел в зеркало заднего вида. Его друзья, сидящие сзади, выглядели такими же потрясенными, как и он, но за ними, через заднее окно, виднелось тело девушки. Он замешкался на мгновение, не зная, стоит ли ему просто уехать. Уехать и сделать вид, что ничего не произошло. Ему было интересно, сойдет ли ему это с рук. Ему было интересно, скажут ли его друзья кому-нибудь, если он решит сбежать. Он выкинул эту мысль из головы. Он не мог. Там лежит чья-то дочь. Чей-то ребенок. Он не мог просто оставить ее там. Он открыл дверь.

- Что ты делаешь? - Спросила девушка.

- Я должен посмотреть, - сказал он, дрожа.

- Просто уезжай, - возразила она, явно думая о том же, о чем и он.

Алекс проигнорировал ее и вылез из машины. Парень, сидевший сзади, тоже вылез. Они оба нервно подошли к девушке. Не просто к девушке, а к Холли. Они увидели, что она жива. Но она не должна была быть жива. Ее конечности были вывернуты под неправильным углом. Из ее тела повсюду торчали кости. Кровь текла из обеих ноздрей, глаза так же налились кровью. Она пыталась что-то сказать, но вместо слов выходили только странные щелчки и клацающие звуки, а также странные хлопки и пузырьки темно-красной крови. Она вдруг вдохнула, а затем медленно выдохнула, когда душа покинула ее разбитое тело. По небу прокатился низкий раскат грома, и Алекс упал на колени.

- Это не твоя вина, приятель, это не твоя вина! - Друг Алекса пытался успокоить его. - Она просто появилась из ниоткуда. Она должна была знать, что мы там. Она должна была слышать нас... Это просто несчастный случай...

- Я убил кого-то...

- Случайно! Это был просто несчастный случай!

- От чего она, блядь, убегала, что заставило ее так выпрыгнуть на дорогу? - Спросил Алекс, когда его шок перешел в гнев.

Он оглянулся назад, туда, где она выскочила из кустов, и успел увидеть наконечник стрелы. Она пронзила его глаз и вонзилась в мозг. Его рот открылся, изо рта вырвался гортанный звук, после чего он упал на землю, вгоняя стрелу еще глубже.

Его друг повернулся посмотреть, что случилось, и увидел в кустах двух туземцев. Один с раскрашенным лицом, а другой с поднятым луком, судорожно заряжающий вторую стрелу.

Друг Алекса вскрикнул, когда раскат грома снова потряс небо этим поздним вечером.

Перевод: Дмитрий Волков

"МЕНЮ"

Его сердце колотилось быстро и сильно, как будто собиралось вырваться прямо из его подтянутой груди. Не было никакой логической причины для такой реакции на ситуацию, в которой он оказался. Он, Джон Эдвардс, бросил ее. Он нашел кого-то другого, и в его глазах, кого-то более милого. Кого-то, у кого не было той же ревнивой жилки, которую часто проявляла Клэр, когда они встречались. Cидя там, ожидая возвращения Клэр из ванной, в ее уютной маленькой квартирке, он не мог понять, почему это чувство нервозности овладело его телом. Это была просто еда. Это был просто ужин между друзьями. Это был просто ужин между друзьями, которые встречались друг с другом не так давно. В этом не было ничего особенного, и уж точно не из-за чего было впадать в такое состояние.

- Извини, что заставила ждать, - сказала Клэр из коридора. - Я хотела переодеться во что-нибудь более удобное.

Она вернулась в комнату в длинном шелковом черном платье, которое подчеркивало ее фигуру в форме песочных часов, которая былa скрытa джинсами и розовым джемпером, которые были на ней ранее, когда она приветствовала Джона у двери.

- Я чувствую себя немного недоодетым, - вот и все, что смог сказать Джон.

Если бы он был свободен, и это было их первое свидание, то он бы сказал, что она выглядела великолепно, когда вплыла обратно в столовую. Однако, как друзьям, казалось неправильным упоминать о ее очевидной красоте. Он думал, что это даст Клэр ложную надежду на то, что у него все еще есть к ней чувства, которые глубже дружбы. Он знал, что он ей все еще сильно нравится, так же, как она знала, что он встречается с кем-то другим.

- Я просто собираюсь приготовить ужин, - сказала Клэр, игнорируя его предыдущий комментарий. - Не хочешь выпить...?

- Да, пожалуйста. Могу я чем-нибудь помочь? - спросил Джон.

- Ты? На кухне? - засмеялась она. - Нет, спасибо, я думаю, что справлюсь. Я помню, какими были твои кулинарные способности!

- Да будет тебе известно, с тех пор как я живу один, я стал настоящим мастером приготовления блюд в микроволновой печи.

Клэр рассмеялась, выходя из комнаты. Не искренний смех, а скорее вежливый, поскольку она знала, что он не шутит. Джон никогда не был хорош на кухне. Он был из тех людей, которые просто поехали бы в ближайший ресторан на вынос за ужином, если бы рядом не было никого, кто мог бы приготовить для него.

Клэр выкрикнула из кухни:

- Ну, и как ты?

- Спасибо, всё хорошо, - ответил Джон. - А ты?

И снова Клэр проигнорировала вопрос Джона и сразу перешла к следующему вопросу:

- Ты все еще с Рейчел?

Джон понятия не имел, откуда Клэр знает имя Рейчел. Хотя Клэр знала, что он встречается с кем-то другим, он не знал, что она знает ее имя. Он старался не говорить о Рейчел ни Клэр, ни кому-либо из их общих друзей на случай, если это дойдет до Клэр. Хотя их отношения шли своим чередом и закончились, он считал несправедливым обсуждать новые отношения с бывшими партнерами из-за боязни их расстроить. И, честно говоря, это все равно было не их дело.

Клэр вернулась в столовую, умело расставляя еду и напитки на подносе. Она поставила одну тарелку перед своим местом и одну тарелку перед местом Джона.

- Стейк с жареной картошкой, - сказал Джон, беря нож и вилку и надеясь сменить тему разговора с Рейчел. - Мой любимый.

Он улыбнулся Клэр, когда она села напротив него, прежде чем зажечь свечу, которая занимала центральное место на столе. Это просто дружеская трапеза, - подумал он.

- Я видела вас двоих в спортзале в прошлом месяце, - продолжила Клэр. - Она выглядела хорошенькой.

- Она хорошенькая, - ответил Джон, почти оборвав Клэр на полуслове. - Я не знал, что ты ходишь в спортзал.

- Я просто хотела улучшить фигуру. Я подумалa, что с более красивой фигурой я, возможно, снова начну тебе нравиться.

Джон был не из тех людей, которые бросают кого-то только потому, что его фигура не совсем соответствует тому, что он искал. Он не был настолько поверхностен, хотя и знал, что некоторые мужчины были такими. Ему нравились люди, которые заставляли его улыбаться и с которыми было весело, и, по крайней мере, в началe, Клэр была таким человеком. Только когда они съехались, она начала пытаться контролировать, с кем он разговаривал и когда он говорил с ними. Ему, конечно, не разрешалось иметь подруг женского пола, поскольку Клэр считала, что все они втайне хотели забрать его у нее.

- Что я такого плохого сделала? - спросила Клэр, не подозревая о раздражении Джона по этому поводу. - Почему ты бросил меня?

Он хотел сказать что-то, что заставило бы ее почувствовать себя лучше по поводу того, почему они расстались, но никогда не бывает простого способа подвести кого-то, не задев его чувств, особенно если он все еще питал к тебе сильные чувства. Он хотел сказать что-то вроде: Дело не в тебе, а во мне, но это было такое ужасное клише, что он знал, что это было бы крайне неуместно и только еще больше оскорбило бы ее.

- Ты с кем-нибудь встречаешься? - спросил он, надеясь, что, продвинув тему вперед, это избавит его от необходимости отвечать, почему он на самом деле ушел.

- Ты имеешь в виду, кроме моих пластиковых друзей? - Джон рассмеялся. - Нет, я больше ни с кем не встречаюсь, - продолжила Клэр, перекладывая стейк с одной стороны тарелки на другую вместо того, чтобы что-то есть. - Я надеялась, что когда-нибудь мы сможем снова быть вместе. Я думала, что, как только ты немного поиграешь на стороне, ты поверишь, что то, что у нас было, было особенным, и вернешься ко мне.

Джон парировал с набитым ртом:

- Я не играю на стороне. Клэр, я - с Рейчел, и мы счастливы. Мы съезжаемся, ради всего святого! Она позвонила мне в воскресенье и сказала, что ей пришлось уехать на пару дней, но когда она вернется, мы планируем жить вместе. Мы уже некоторое время говорим об этом.

Он знал, что совершил ошибку. Лицо Клэр покраснело от смеси эмоций, варьирующихся от гнева до обиды.

- Прости, я хотел сказать тебе раньше, но, казалось, никогда не было подходящего времени.

Он отправил вилкой в рот еще немного еды, надеясь, что это заткнет его и не даст сказать еще что-нибудь, о чем он пожалеет.

- А как насчет нас? - спросила Клэр, кладя нож и вилку на край тарелки. - Kак насчет нас? - продолжила она.

- Мы друзья; я думал, это то, чего ты хотелa.

- Я бы предпочлa, чтобы ты был в моей жизни другом, чем чтобы тебя вообще не было в моей жизни.

Джон отправил в рот еще немного еды. Он подумал: Чем быстрее я это съем, тем быстрее смогу выбраться отсюда и отправиться домой. Он знал, что принять приглашение от Клэр было ошибкой. Однако часть его хотела, чтобы ему доказали, что он ошибался. Клэр и Джон были хорошими друзьями до того, как начали встречаться, и он надеялся, что это вернет ту крепкую дружбу, которую они разделяли.

- Мне жаль, - сказала Клэр. - Я просто не думаю, что Рейчел достаточно хороша для тебя.

Чем больше Клэр продолжала, тем больше Джону становилось труднее скрывать свой гнев по отношению к ней:

- Ты даже не знаешь ее, ты не имеешь права говорить, достаточно ли она хороша для меня или нет!

Клэр продолжала объяснять:

- Когда я пила с ней кофе в воскресенье, она показалась мне грубой. Как будто она чувствовала, что она лучше меня. Через пять минут я понялa, что она мне не нравится.

Джон был поражен этим откровением. Он был удивлен, узнав, что Клэр даже знала имя Рейчел, и еще больше удивился, услышав, что они вдвоем пили кофе. Клэр продолжила:

- Она мне не нравится, Джон, и именно поэтому я ела только овощи.

Перевод: Zanahorras

"СЪЕДЕННЫЕ"

Примечания автора

Мне всегда нравились фильмы ужасов. Я не уверен "почему?", на самом деле, учитывая, что остальные члены моей семьи не оценивают их так высоко. Во всяком случае, они стараются изо всех сил избегать их. Я думаю, если бы мне пришлось объяснять это, то это потому, что где-то глубоко в моем маленьком мозгу существует какая-то неисправная проводка.

Проблема в том, что в последнее время люди, похоже, больше склоняются к фильмам ужасов, в которых используется кровь, а не настоящие страхи. Теперь, хотя я не возражаю против запекшейся крови (в отличие от моего брата, который падает в обморок при малейшем намеке на кровь), я предпочитаю, чтобы мой хоррор больше играл в вашем воображении с жуткими образами и вещами, которые вы не видите, в отличие от крови и кишок на вашем лице. Однако, судя по тому, что некоторые люди сказали на моей странице автора (поиск в facebook "mattshawpublications"), похоже, что в хорроре есть огромное место для запекшейся крови.

Написав "Хижину" (The Cabin) и "Хижину II: Убежище" (The Cabin 2: Asylum), я подарил людям страшные истории, которые пугают вас, играя с вашим разумом, а не перегружают ваши чувства кровью и кишками. Книга вышла в свет, люди были в восторге, и ей было присвоено несколько пятизвездочных отзывов; так что я чувствовал, что хорошо выполнил свою работу.

Однако, я ничего не дал людям, которые наслаждаются "кровью и кишками", и вот тут-то и появляются "Съеденныe". Это моя дань уважения классическим фильмам ужасов, на которых я вырос: "Техасская резня бензопилой", "Живая мертвечина", "Последний дом слева" и "Я плюю на ваши могилы"... И это лишь некоторые из них.

Не буду врать, мне было очень весело писать эту историю, но я все же предпочитаю в своих ужасах искренний испуг, потрясениям и моментам отвращения. Я только надеюсь, что это каким-то образом удовлетворит самых кровожадных из моих читателей.

Наслаждайтесь! НО...

Я предупреждаю вас! Единственной целью этой книги было шокировать и вызвать отвращение у самых экстремальных охотников за кровью, в то же время придавая ей мой обычный занимательный стиль повествования.

Вас предупредили.

Мэтт Шоу

БУДУЩЕЕ

Ее темные волосы, прилипшие к хорошенькому, но бледному лицу, были перепачканы засохшей кровью от того места, где они ударили ее ранее; недостаточно сильно, чтобы убить ее, но достаточно сильно, чтобы она перестала убегать от них и кричать.

Ее глаза открылись, пока она медленно приходила в сознание, и почти сразу же ее охватил страх, когда она поняла, что голая привязана к обеденному столу. Удар не лишил ее воспоминаний о приземлении на стол - все ее покрытое синяками и избиениями тело болело. Ей удалось побороть свою первую реакцию - закричать от боли и тревоги - она знала, что крик не принесет никакой пользы; это только даст им понять, что она очнулась.

Ей нужно было время, чтобы придумать способ побега.

Она боролась с болью в голове, пульсирующей от предыдущего удара, и начала бороться с ограничителями. Ошеломленный взгляд вниз, на ее лодыжки, показал, что они связаны кожаными ремнями - возможно, сделанными из старых ремней? Система застежек вокруг ее лодыжки - она не могла понять, как это удерживало ее на столе - возможно, система застежек вокруг ножки стола тоже? Еще несколько секунд борьбы с ремнями, и до нее дошло, что они не порвутся в ближайшее время.

- Черт, - пробормотала она себе под нос.

Она посмотрела на свои запястья.

Аналогичная установка.

- Черт! - повторила она.

Шаги за старой деревянной дверью в дальнем углу комнаты. Они приближаются. Ее сердце пропустило удар, и она закричала, когда дверь распахнулась.

Как не вовремя.

НАСТОЯЩЕЕ

Глава 1

Майкл прошел прямо мимо девятого зала, когда двери открылись и аудитория начала медленно расходиться. Он прошел прямо мимо своей коллеги Эммы - невысокой властной женщины, которая выглядела так, как будто ей все еще следовало быть в школе, а не работать в местном мультиплексе, - и швырнул метлу в дверь кабинки билетерши.

- Тебе это понадобится! - окликнула его Эмма.

- Я закончил, - крикнул он в ответ. Он даже не посмотрел на нее, когда говорил, он просто продолжал идти к комнате для персонала, где он должен был забрать свои вещи, прежде чем расписаться на ночь.

- Ты не собираешься помогать? - крикнула Эмма.

Майкл притворился, что не слышит ее. Он мог бы использовать шум и суету уходящих зрителей в качестве оправдания своего невежества. Он не понимал, почему он должен торчать здесь и помогать ей. Он должен был закончить в два часа ночи, а сейчас было без десяти. По прошлому опыту он знал, что уйдет поздно, если останется и поможет ей с заключительной операцией по уборке. Особенно учитывая, что кинотеатр был набит до отказа на триста посадочных мест.

- Большое спасибо! - крикнула Эмма, когда Майкл исчез в мужской раздевалке.

Кроме того - Эмма никогда не была его любимой коллегой по работе. Несмотря на ее маленький рост, Майкл находил ее властной. То, чего ей не хватало в росте, она компенсировала громкостью своего голоса. И чего она добилась, выкрикивая приказы людям, как будто она была частью управленческой команды? В конце концов, она была на том же уровне, что и Майкл; не больше и не меньше.

Майкл не мог удержаться от улыбки, доставая свои вещи из шкафчика; первая улыбка за день, вызванная не только тем, что это был конец чрезвычайно долгой десятичасовой смены, но и тем, что он больше никогда не вернется в кино. Не то, чтобы они это знали. В возрасте двадцати четырех лет, один из старейших работающих там, он всегда испытывал проблемы с удержанием работы, несмотря на то, что его редко увольняли. Ему просто становилось с ними скучно, и он уходил, практически не предупредив или вообще не предупредив. Часто оставляя своих коллег в тяжелом положении, поскольку они пытались справиться со своей сменой, зная, что они были в меньшинстве. Даже если бы скука не овладела его чувствами, на этой конкретной работе он с первого дня работы знал, что не впишется в нее. Другие сотрудники были позднего подросткового возраста, и ему было трудно говорить с ними на их уровне. Черт возьми, даже менеджеры выглядели так, как будто они все еще должны были быть в подгузниках. Некоторые из них даже вели себя так же.

Было два часа ночи, а снаружи здания с кондиционером все еще было тепло, и Майкл не возражал против того, что вышел из дома без пальто. Он встал в дверях и закурил сигарету; быстрая затяжка, и приторно-сладкий никотин испарил все остатки стресса. Он опустил серебряную зажигалку обратно в карман брюк и провел рукой по своим темно-каштановым волосам. Он чувствовал, что все пошло наперекосяк. Еще одна проблема с работой заключалась в том, что они заставляли вас носить бейсболку. На некоторых людях они выглядят круто. Нo, не на Майкле. Он всегда жаловался, что в них он выглядит особенным, и через несколько ночей работы там он уже пришел к выводу, что в них даже нет необходимости; руководство просто заставляло персонал носить их, чтобы немного снизить их уверенность. С пониженной уверенностью их было бы легче контролировать. Никто больше не разделял его убеждений, и он уже получил два письма с предупреждением от руководства за то, что не явился в надлежащей рабочей форме в те дни, когда решил, что не хочет носить бейсболку. Бессмысленное проявление неповиновения с его стороны, потому что рядом всегда была запасная, которую он мог надеть.

С противоположной стороны автостоянки неподвижный фургон мигнул фарами, привлекая внимание Майкла. Еще одна вспышка фар, когда Майкл улыбнулся и поднял руку в воздух, чтобы показать, что он заметил его и уже в пути.

- Увидимся завтра, - сказал Уэйн, один из многих менеджеров кинотеатра, выходя из здания вслед за Майклом.

Майкл одарил его улыбкой, когда спускался по лестнице к автостоянке:

- Я так не думаю, - пробормотал он.

- Чего?

Уэйн крикнул ему вслед:

- Я сказал "хорошо", - солгал Майкл.

Он не мог утруждать себя тем, чтобы закончить вечер спором.

Он открыл пассажирскую дверь фургона, как только оказался достаточно близко, и заглянул внутрь, чтобы увидеть одного из своих лучших друзей, Джоэла.

- Убери это дерьмо, - сказал Джоэл, его зеленые глаза были прикованы к сигарете, свисающей изо рта Майкла.

- А мы не можем просто открыть окно? - спросил Майкл, запрыгивая на сиденье "Фолькса".

- Я серьезно, выкинь это дерьмо, - повторил Джоэл. - Ты, блядь, воняешь.

- Господи, отказывает мужчине в его простых удовольствиях, Джоэл... - простонал Майкл. Он сделал очень длинную затяжку, прежде чем выбросить окурок из фургона. - Счастлив?

- Ты собираешься провести все выходные, куря?

- Зависит от того, собираешься ли ты провести все выходные, будучи жалким ублюдком.

Последовала небольшая пауза, прежде чем они оба начали смеяться.

- Как у тебя дела? - спросил Джоэл, выезжая на фиолетовой машине со стоянки.

- Xорошо... Теперь мне лучше, и я не вернусь в эту дыру с дерьмом. Ты взял мою сумку?

Джоэл кивнул:

- Что они сказали, когда ты им рассказал?

- Pассказал им? Я им ничего не сказал. Ты просто не собираешься возвращаться?

Джоэл был немного моложе Майкла, но вы бы так не подумали, если бы посмотрели на них бок о бок. Годы работы в холодных гаражах, учебы на механика испортили его цвет лица, и он всегда выглядел так, как будто не потрудился смыть различные моторные смазки со своих черных волос; всегда спутанных и спутанных.

- Чертовски верно. Я не должен им никаких одолжений. Значит, ты закончил фургон?

- Вроде того.

- Вроде того?

- Вроде того.

- Что ж, выглядит неплохо.

- Да, с ним почти все в порядке.

Фургон действительно выглядел хорошо. Классический фургон "Фольксваген Кэмпер" с обалденной сверкающей фиолетовой краской, который, безусловно, привлекал внимание проходящих мимо людей. Багажник на крыше был сделан из блестящего хромированного металла. Даже решетка фургона была хромированной. Внутренности тоже были починены. Сиденья, когда-то обтянутые рваной вонючей тканью, теперь были обиты роскошной кожей - роскошной кожей, которую Джоэл чрезвычайно оберегал, вплоть до того, что просил людей вынимать ключи из задних карманов, прежде чем сесть, опасаясь вызвать разрыв.

- Так что же не было исправлено нормально? - спросил Майкл.

- Давай просто скажем, что нам чуть не пришлось ловить такси...

- Что?

- Он не завелся.

- Но теперь все в порядке?

- Надеюсь. На самом деле я не выключал двигатель, чтобы проверить, заводится ли он снова. Он завелся. Я подумал, зачем раскачивать лодку?

Майкл засмеялся:

- Тебе не кажется, что было бы лучше сначала починить двигатель?

- Не староват ли ты для работы в кино? - возразил Джоэл.

- Ах-ха! Я там больше не работаю!

- Туше! В любом случае, у меня сейчас нет денег, чтобы починить двигатель.

- Откуда мы заберем остальных? - спросил Майкл, устраиваясь поудобнее.

- Они все ждут в доме Лары.

- Лары?

Джоэл кивнул.

- Она все еще едет? - спросил Майкл.

- Ты знаешь, она никогда не хотела ехать в эту поездку. Она делала это только для того, чтобы доставить мне удовольствие...

- И теперь вы расстались?

- Ну, теперь она едет только для того, чтобы позлить меня.

Джоэл заметил, что Майкл смотрит на него с выражением беспокойства на лице. Без сомнения, он беспокоился о возможных безостановочных препирательствах со стороны бывшей пары.

Майкл менял не только работу, но и подружек, и он твердо верил в невозможность оставаться друзьями после того, как расстался с кем-то, в кого эякулировал. "Границы были пересечены", - всегда говорил он людям, которые утверждали, что можно остаться друзьями.

- Все будет хорошо, - сказал Джоэл с тем, что должно было быть ободряющей улыбкой. - Мы оба взрослые люди...

* * *

- Мудак.

Лара стояла у боковой двери фургона. Это был первый раз, когда она увидела Джоэла с тех пор, как он бесцеремонно бросил ее с помощью текстового сообщения; поступок, вызванный отсутствием доверия к телефону, а не трусостью - не то, чтобы Лара ему поверила, и уж точно не то, что она сказала их общим друзьям, которые предпочли просто не вмешиваться.

- Шлюха.

Оскорбление Джоэла было просто реакцией на то, что его назвали "мудаком". Он не верил, что Лара была шлюхой. Он был ее первой любовью и знал, что она никого не видела с тех пор, как они расстались. Как только это слово сорвалось с его губ, он пожалел об этом - не то чтобы он хотел, чтобы она знала.

- Хорошо, ты можешь сесть прямо сзади, - сказала Хейли, еще одна из группы, подталкивая Лару к сиденьям в задней части фургона, в самом дальнем месте от Джоэла.

Хейли и Лара были полными противоположностями; в то время, как Хейли была натуральной блондинкой с соответствующими клетками мозга, Лара была темноволосой и очень умной. Хейли была потрясающе привлекательна, в то время, как нужно было заглянуть поглубже, чтобы увидеть в Ларе хоть какую-то красоту - это не значит, что ее там не было, просто она была хорошо спрятана под щитом, который она постоянно возводила, чтобы защитить себя от придурков мира. Щит, который Джоэл увидел насквозь после первоначальной, тщательной навигации. Хейли никогда не выходила из дома без тщательно нанесенного макияжа, который умело использовался для придания ей модельной внешности, а Лара никогда не выходила из дома с макияжем. Даже когда они с Джоэлом встречались, она по-прежнему предпочитала естественный образ, а не тот, который производил впечатление слишком "старательного".

Можно с уверенностью предположить, что ни Хейли, ни Лара не были бы друзьями, если бы не их общие знакомые.

Когда Лара забилась в угол заднего ряда сидений, Хейли забралась на ряд сидений за водительским сиденьем.

- Они еще не начали, не так ли? - спросил Дэн. Он запрыгнул на сиденье рядом со своей девушкой Хейли и повернулся к Ларе. - Ты ведь еще не началa, не так ли? Ты никогда не завоюешь его обратно с такой скоростью...

- Я бы не приняла его обратно, - прошипела она.

Майкл наклонился к Джоэлу и прошептал ему на ухо:

- Чувак, она тебя ненавидит... Что ты ей сказал?

- Не так уж много. У меня было достаточно кредита только для того, чтобы отправить одно сообщение.

- Ты написал ей?

Джоэл кивнул.

Майкл не смог удержаться от смеха:

- Это потрясающе.

Лара крикнула с заднего сиденья:

- Я тебя слышу, знаешь ли...

Дэн продолжал приставать к ней:

- Ты сохранила сообщение? Могу я прочитать?

- Отвали, Дэн... - прошипела она.

Шарлотта, последний член группы, забралась в фургон и заняла свое место рядом с Ларой:

- Пожалуйста, перестаньте спорить, - попросила она. Самая младшая девочка в группе, Шарлотта ненавидела все, что было связано со спорами или неприязнью. Защищенная от суровых реалий жизни, таких как ссоры между друзьями, ее родителями - другие часто чувствовали необходимость попытаться защитить ее тоже. Все, что угодно, лишь бы она не разрыдалась - то, к чему она часто была склонна, и часто без особой причины. - Вы сказали, что между вами, ребята, все будет круто.

- Так и будет, - сказала Лара. Она повернулась, чтобы посмотреть в окно: - Как только он упадет замертво. Хорошо. Мне жаль. Теперь это вылетело у меня из головы.

- Послушай... - начал спорить Джоэл.

- Ты со мной разговариваешь? Ты уверен, что не предпочел бы отправить мне сообщение? Я еще не сменила свой номер, - парировала она, обрывая его.

Майкл наклонился и прошептал:

- Потому что она все еще надеется, что ты напишешь извинения и снова пойдешь с ней на свидание.

- Этого не произойдет, - прошептал в ответ Джоэл. - Во-первых, у меня нет никаких заслуг.

- Давай уже! - крикнул Дэн. - Давайте уже отправим это чертово шоу в путь! Мы никогда туда не доберемся! Давай же! Давай же! Давай же!

- Хорошо! - крикнул в ответ Джоэл. - Шарлотта, ты правильно привязала сумки на багажнике на крыше?

Майкл повернулся, чтобы посмотреть на Шарлотту; она сидела сзади и играла со своими темными волосами, перекручивая конский хвост между пальцами - то, что она часто делала, когда нервничала. Он снова повернулся к Джоэлу.

- Ты видел, как ее конский хвост завязан сзади?

- Что не так с моими волосами? - спросила Шарлотта.

Майкл повернулся к ней:

- Ничего, они выглядит прекрасно. Я просто говорю, что он, возможно, захочет быстро проверить узлы, прежде чем мы отправимся в путь. Было бы обидно добраться до места только для того, чтобы обнаружить, что все отвалилось там, откуда мы отправились.

- С ними все будет в порядке, - сказала Шарлотта, продолжая играть со своим конским хвостом. Джоэл бросил на нее быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Секундой позже он спрыгнул с водительского сиденья, чтобы быстро проверить веревки. - Господи Иисусе, я действительно знаю, как правильно крепить вещи к багажникам на крыше!

Майкл рассмеялся и одарил Шарлотту широкой, дрянной улыбкой.

- У меня вопрос, - спросил Дэн, сидящий между ними. - Вы двое, наконец, собираетесь трахнуться и выкинуть это из головы на этом перерыве, или как?

- Я и она? - спросил Майкл. - Она хочет...

- Ага... тогда ладно, любовничек, - сказал Дэн с ухмылкой на лице.

Он знал, что постоянные издевательства, от Майкла до Шарлотты, были не более чем менталитетом детской площадки. Он знал, потому что это было именно то, что он делал с Хейли. В конце концов, Хейли была слишком медлительна, чтобы заметить какой-либо сигнал от Дэна, поэтому он прибегнул к тому, чтобы поить ее вином, пока она не оказалась на грани потери сознания во время их первого поцелуя... и более.

- Боже мой! - воскликнула Шарлотта.

Она попыталась спрятать покрасневшее лицо за волосами. В отличие от Хейли, она не была слишком медлительной, чтобы заметить какие-либо сигналы. Она просто не привыкла получать их таким образом, и поэтому большую часть времени они проходили мимо ее головы. Поздний новичок в отделе романтики, благодаря посещению школы для девочек до восемнадцати лет.

- Все хорошо! - сказал Джоэл, запрыгивая на водительское сиденье. - Готов ты или нет... Поехали!

Приветствие от Дэна и Хейли. Лара все еще дулась из-за того, что ей пришлось делить фургон с Джоэлом. Майкл хранил молчание, надеясь, что его отрицания того, что он любит Шарлотту, будет достаточно, чтобы прервать разговор до конца поездки. Шарлотта задавалась вопросом, во что она ввязалась, согласившись отправиться в эту поездку в первую очередь.

План был прост. Ехать ранним утром, когда движение будет минимальным, и добраться до кемпинга как раз к утренней поджарке. Фургон доехал до конца дороги, индикатор мигал всем, кто находился поблизости, сообщая, что они собираются повернуть налево, чтобы направиться в сельскую местность.

Дэн подал голос со своего места:

- Чувак, мне нужно отлить.

Глава 2

- Через 200 ярдов поверните налево, - пропищал женский голос в спутниковой навигационной системе, которая была прикреплена к середине ветрового стекла фургона.

- Неужели мы должны слушать это всю дорогу? - заскулил Майкл, которого уже раздражал женский роботизированный голос, несмотря на то, что он был в дороге всего пять минут.

- Ну, в этом весь смысл спутниковых навигаторов; включите их, когда будете готовы к отъезду, введите пункт назначения и - вуаля! - следуйте инструкциям, пока не прибудете в целости и сохранности, - сказал Джоэл, даже не отрывая глаз от дороги.

Последовала пауза, прежде чем Майкл внезапно взорвался:

- Да, к черту это, - прежде чем у Джоэла был шанс понять, что делает Майкл, он снял спутниковую навигационную систему с окна, выключил ее и бросил в заднюю часть фургона: - Едь прямо туда!

- Ух ты! Что ты делаешь! Мне он нужен! - простонал Джоэл.

- Нет, ты не понимаешь. У тебя есть кое-что получше, чем дрянная маленькая спутниковая навигация... У тебя есть я. Я знаю дорогу, - сказал Майкл с ноткой высокомерия в голосе.

- Да, спасибо, но я бы предпочел...

Майкл оборвал его на полуслове:

- Ты понимаешь, что это за маленькие машины... Они уводят тебя на много миль в сторону.

- Извините, но я должен назвать это чушью собачьей, - вмешался Дэн со своего места позади Майкла. - Вы можете запрограммировать их так, чтобы они вели вас самым прямым маршрутом.

- Крупные компании... Ты знаешь... Настоящие большие мальчики... Как в "Макдональдсе"... "KFC"... даже основные сети супермаркетов... Они заодно с людьми, которые делают эти маленькие коробочки.

- Что?! - сказал Джоэл.

- Они платят им значительную сумму денег, я не уверен, ежегодно это или ежемесячно, или... что угодно... Они платят им чертову уйму денег за то, чтобы мы, водители, пользующиеся картами, были вынуждены проезжать мимо различных компаний... Все, что требуется, - это десять процентов водителей из США, чтобы остановиться и совершить покупку... Это большие деньги благодаря форсированному маршруту.

- Правда? - спросила Хейли.

- Hет. Не совсем, - сказал Дэн, - это полное дерьмо.

Джоэл крикнул в заднюю часть:

- Может кто-нибудь, пожалуйста, просто передайте ee обратно? - он повернулся к Майклу: - Не мог бы ты прикрепить еe обратно на ветровое стекло, пожалуйста?

- Нет! - рявкнул Майкл. Он обратился к задней части фургона: - Клянусь, если вы передадите ee, я выброшу ee из окна, - oн повернулся к Джоэлу, который все еще был за рулем: - Ты просто пропустил поворот.

Джоэл явно нервничал:

- Это смешно.

- Давай, поверь мне, я знаю короткий путь. Поверни направо прямо здесь, и ты сможешь вернуться на маршрут.

- Хорошо, но ты заплатишь дополнительные деньги за топливо, если мы заблудимся.

- Мы не заблудимся. Доверься мне.

* * *

Джоэл все еще сидел на водительском сиденье. Раннее утреннее солнце освещало его лицо, ясно показывая его раздражение всем тем, кто смотрел на него. Когда-то ему было комфортно, теперь он ничего так не хотел, как поменяться с кем-нибудь другим, чтобы расслабиться и снять стресс от уже пройденного путешествия - не то, чтобы он поменялся с кем-то еще... Не тогда, когда они были в его фургоне "Фольксваген Кэмпер". Никто не должен был садиться за руль, кроме него. Он смотрел в окно, уставившись на заправочную станцию, на которую они наткнулись, - единственное здание, которое они видели, казалось, несколько часов. Здание, которое они все с удивлением увидели, было открыто для бизнеса, когда они подъехали к нему. По первому впечатлению, оно выглядело так, как будто было заброшено и готово к сносу. Задняя половина здания, видимая, когда вы подъезжаете к ней, уже выглядела так, как будто ее частично снесли.

- Просто расслабься, - сказала Хейли, - все это часть веселья. И, с другой стороны, мы увидим много новых мест.

- Я не хочу видеть много новых мест, - прошипел явно напряженный Джоэл. - Я хочу увидеть кемпинг. Я хочу посмотреть лагерь. Я хочу увидеть хорошую пинту сидра. Я даже хочу увидеть теплый спальный мешок... Удобную подушку...

- А я хотела настоящего мужчину... Я думаю, мы не можем иметь все, что хотим, а? - огрызнулась Лара.

В отличие от Джоэла, она не испытывала стресса от путешествия. Она уже испытывала стресс просто оттого, что находилась в одной машине с Джоэлом.

- Отвали, - сказал Джоэл.

Над дверью автозаправочной станции зазвенел колокольчик, оповещая всех в фургоне о том, что дверь открыта. Джоэл снова обратил свое внимание на вход в станцию и наблюдал, как Майкл вышел обратно в угасающий дневной свет; на его лице было застенчивое выражение.

Он пересек переднюю площадку и запрыгнул в переднюю часть фургона, обратно на пассажирское сиденье, рядом с тем местом, где сидел Джоэл - и кипел от злости.

- Ну? - рявкнул Джоэл.

- Самое смешное... - сказал Майкл.

Он изо всех сил старался не рассмеяться, чувствуя раздражение Джоэла.

- Как далеко?

- Вы хотите, чтобы это было в милях или километрах?

- Прекрати это дерьмо, Майк, как далеко ты нас увел с пути?

Спутниковая навигационная система сообщила Джоэлу, что поездка должна была занять примерно четыре часа. До сих пор они были в пути чуть меньше шести часов - дополнительное время, которое медленно съедало их поход.

- Расслабься, - сказал Майкл, - если ты подумаешь об этом... Мы всего лишь должны были разбить лагерь... Это не так, как если бы мы остановились в отеле. Мы могли бы остановиться где угодно и хорошо провести выходные... Нам не нужно заходить на этот конкретный сайт... Мы могли бы найти другой... Тот, который ближе...

- Мы договорились об этом месте, - сказал Джоэл. - Мы заплатили за место на этом сайте... Сейчас... Скажи мне, прежде чем мне придется убить тебя... Где мы, черт возьми, находимся?

- Мы примерно на час в неправильном направлении... О... Плюс-минус... Час... Или два...

Джоэл повернулся к Дэну, сидевшему позади них:

- Передай мне спутниковую навигацию, ладно?

Дэн знал, когда нужно держать рот на замке, и просто передал маленькую коробочку Джоэлу. Не говоря больше ни слова, он схватил ее и снова прикрепил к ветровому стеклу. Он остановился, когда увидел, что Майкл начал снова пристегивать ремень безопасности:

- Что ты делаешь?

- Безопасность. Знаешь, если нас остановят, а я не буду пристегнут ремнем безопасности... Я могу получить штраф...

- Топливо.

- Что?

- Мы договорились, что ты оплатишь дополнительные расходы на топливо, если мы заблудимся. Что ж, мы заблудились... У нас заканчивается топливо... И, о, смотрите, мы на заправочной станции... Шанс!

- Hету.

- Что?

- Да, у них нет топлива... - Майкл закончил пристегивать ремень безопасности.

- Ты не подумал спросить, где ближайшая заправочная станция?

- Нет, но примерно в десяти милях отсюда есть "Макдональдс", - Майкл услужливо указал на дорогу. - "Счастливые обеды" для всех?

Дэн услужливо подсказал:

- Мы уже должны были быть на месте. Мы должны были заправляться хорошей здоровой поджаркой для сердечного приступа...

Майкл:

- В "Макдональдсе" все еще могут подавать завтрак. Который час?

Джоэл покачал головой:

- Ты придурок. Действительно. Так и есть, - oн повернулся к задней части фургона: - Лара, ты хотела бы посидеть здесь со мной? Может быть, ты могла бы продолжать называть меня "мудаком" до конца поездки? Да? Давайт действительно сделаем это путешествие незабываемым.

Лара ответила, подняв средний палец.

Майкл наклонился ближе к Джоэлу:

- Давай, чувак, мы будем смеяться над этим у костра через несколько часов.

Джоэл включил спутниковую навигационную систему и откинулся на спинку кресла, ожидая, пока она загрузится должным образом:

- Ты мудак, Майк... Долбоёб. Мы бы уже были там. Были бы установлены палатки. Жаркое съедено. Смех. Веселье. Может быть, мы бы даже немного прогулялись... - oн обратился к остальной группе: - Все готовы?

Группа, за исключением Майкла, согласилась без энтузиазма. Очевидно, все они жалели, что выбрали собственную внутреннюю картографическую систему Майкла.

Без предупреждения чья-то рука ударила по стеклу со стороны водителя. Они все подскочили, так как никто не видел приближения этого человека. Джоэл обернулся и увидел, что в кабину заглядывает грубоватого вида мужчина. Его одежда была потрепанной, лицо изможденным и небритым, темно-каштановые волосы растрепаны, как будто он недавно пролез через живую изгородь задом наперед.

Джоэл опустил стекло:

- Чем могу помочь?

- Извини, я не хотел вас напугать... Просто хотел спросить, не могли бы вы, ребята, мне помочь...

- Что случилось? - крикнул Дэн из средней части фургона.

Незнакомец наклонился, заставив Джоэла почувствовать себя неловко в процессе, чтобы обратиться к Дэну:

- Привет... Извините... Просто я... - незнакомец остановился, увидев Хейли.

Он не мог не улыбнуться ее красоте. Она, в свою очередь, улыбнулась ему в ответ - больше из вежливости, чем по какой-либо другой причине.

- О, привет... - сказал мужчина.

- Привет, - сказала Хейли.

- Ты что-то говорил? - спросил Джоэл.

Он подвинулся вперед на своем сиденье, заставив незнакомца высунуть голову из фургона.

- Я немного сломался по дороге. Просто спустился сюда, чтобы воспользоваться телефоном... Просто подумал, не могли бы вы отвезти меня обратно к моей машине. Мой брат заберет меня на своем эвакуаторе...

- Тебе не пришло в голову попросить его забрать тебя отсюда?

Незнакомец сделал паузу.

- Нет... Нет, не пришло. Так что... Подвезете?

Хейли наклонилась вперед:

- Он кажется достаточно милым... Давайте...

Джоэл прервал ее:

- Мне очень жаль. Мы даже не знаем тебя...

- Разве это имеет значение? - спросил незнакомец. - Это всего в нескольких милях в том направлении...

Джоэл продолжил:

- И мы опаздываем. Не так много топлива... Направляюсь в этом направлении. Мне очень жаль.

- Давай, это займет у тебя максимум десять минут...

- И я уверен, что тебе не потребуется много времени, чтобы пройти его. Мне очень жаль.

Джоэл нажал ногой на акселератор, прежде чем мужчина успел что-либо сказать, и фургон отъехал от убогого двора заправочной станции.

- Ух ты! Вот это да! - сказал Дэн из-за спины Джоэла и Майкла.

- У нас нет ни времени, ни бензина, - выплюнул Джоэл, его самообладание лопнуло.

- Это жестоко, - простонал Дэн.

- И если мы будем пустыми, - сказал Джоэл Майклу, - ты будешь толкать. Понял?

Глава 3

Джоэл сидел, скрючившись на сиденье, уставившись на Майкла, который отказывался сдвинуться с места.

- Ты не шутил? - спросил Майкл.

Джоэл ничего не сказал. Он позволил суровому, раздраженному выражению своего лица говорить за себя.

Лара крикнула из задней части фургона:

- У меня тоже нет сигнала.

Быстрый взгляд на их телефоны показал, что ни у кого из них не было покрытия сети, с помощью которого можно было бы позвать на помощь.

- Я не буду толкать, - сказал Майкл. Он посмотрел через ветровое стекло на дорогу впереди, которая, казалось, тянулась на многие мили - насколько хватало глаз. Ничего, кроме полей и деревьев вдалеке - последние скрывают признаки какой-либо цивилизации. - Я уверен, что кто-нибудь появится с минуты на минуту.

- Что ж, будем надеяться, что они справляются с застрявшими людьми лучше, чем мы, - сказал Дэн.

- Если бы мы помогли ему, мы бы сломались раньше! - возмущенно ответил Джоэл.

- Что, в свою очередь, означало, что мы были бы ближе к заправочной станции... - Дэн продолжил.

- Может быть, это та самая заправочная станция, на которой закончилось топливо? - спросил Джоэл.

- По крайней мере, у них был телефон, - парировал Дэн.

- Я думала, теперь все споры прекратились? - захныкала Шарлотта.

- Это было до того, как я понял, каким петухом был Майкл, - сказал Джоэл.

- Какого хрена?! Я даже не спорил - это был Дэн! - Майкл указал на это.

Джоэл открыл дверцу фургона и вышел на дорогу. Не сказав больше ничего, он повернулся и захлопнул дверь.

- И что теперь? - спросила Хейли.

- Теперь он может подышать свежим деревенским воздухом и успокоиться, - сказала Лара. - Он будет в порядке через минуту, - Лара лучше, чем кто-либо другой в фургоне, знала, каким вспыльчивым может быть Джоэл, когда у него стресс. Она также знала, что никогда не требовалось много усилий, чтобы поднять его до такого уровня. - Просто дай ему немного пространства.

Майкл ничего не сказал, он просто сидел с застенчивым выражением на лице.

- И что потом? - продолжила Хейли.

- А потом мы продолжаем сидеть здесь, ожидая, когда кто-нибудь придет... Или... Или мы ставим палатки на одном из тех полей...

- Потому что это поможет починить фургон? - спросила Шарлотта.

- Это даст нам место, где можно остановиться на ночь. Майкл может сидеть и следить за проезжающим транспортом, - указал Дэн.

- Кажется справедливым, - сказала Лара.

Майкл повернулся к ней:

- И ты удивляешься, почему Джоэл отправил тебе это сообщение?

- Пошел ты.

- А что, если мы не захотим выбирать ни один из этих вариантов? - спросила Шарлотта, игнорируя потенциальный спор между Ларой и Майклом.

- Ну, тогда, я думаю, нам предстоит поход... Выберите направление и отправляйтесь в путь, чтобы попытаться найти какую-нибудь помощь... Или телефон, чтобы получить помощь. Я не знаю... Я не ставил нас в такое положение, и у меня нет ответов... Господи... - Дэн открыл дверь и вышел, чтобы присоединиться к Джоэлу.

Он тоже захлопнул дверь. Не потому, что он не был в настроении с кем-то общаться, он просто больше не мог отвечать на их вопросы. Особенно когда у него не было ответов, которых они отчаянно хотели.

- Что с ним не так? - спросила Шарлотта.

- Возможно, это моя вина, - сказала Хейли. - Перед нашим отъездом он хотел... Ну... Ты знаешь... Но мы не могли. Он всегда сердится, когда я говорю "нет" - как будто я планирую, когда начнутся месячные, только для того, чтобы отказать ему в том, что он считает своим правом на секс.

- Ты не могла просто быстро подрочить ему? - спросил Майкл. - Использовать свой рот?

Шарлотта издала неодобрительный звук, вырвавшийся из глубины ее горла, как будто простой разговор о дрочке и минете оскорблял ее. Неодобрительный шум, который, по большей части, игнорировали остальные ее друзья.

- И заводиться в процессе? Как будто это справедливо! Он может подождать. Обычно это длится не более трех-четырех дней.

- И всегда есть задница... - прощебетал Майкл, задаваясь вопросом, как далеко он может подтолкнуть Хейли. - Если только ты не одна из тех женщин, которые приберегают это для особых случаев, таких как Рождество и дни рождения...

- Джоэл был прав, - сказала Хейли, - ты мудак.

Она открыла дверцу и выпрыгнула. Другие девушки не стали дожидаться, пока Майкл набросится на них, и тоже вышли из фургона.

- И теперь, я сижу здесь совсем один, - сказал Майкл. Он подождал еще пару секунд: - Ага... В полном одиночестве... К черту это.

Он присоединился к остальной группе на середине дороги.

Джоэл как раз собирался извиниться:

- Мне очень жаль... Это была долгая ночь, и я просто устал.

Майкл уловил конец разговора, когда закрывал за собой дверь фургона и предложил:

- Хочешь, я поведу?

Джоэл вздохнул:

- Пожалуйста, может кто-нибудь просто заткнет ему рот? Пожалуйста!

Майкл продолжил:

- Да ладно, мне очень жаль. Мне жаль! Вот, я это сказал. Мне жаль. Я не хотел, чтобы мы заблудились. Я не хотел, чтобы у нас кончился бензин. Это случилось, нам просто нужно держаться вместе и справиться с этим. Как я уже сказал, мы будем смеяться над этим в ближайшие часы. Нам просто нужно держаться вместе и планировать, что делать. Нет смысла спорить об этом.

- Он прав, - сказала Шарлотта - она надеялась, что его извинения и предыдущие извинения Джоэла станут первыми шагами к тому, чтобы остальная часть группы успокоилась и вернула свой отпуск в нужное русло. - Это должен был быть веселый уик-энд, давай не будем его портить.

- Так что же нам делать дальше? - спросил Джоэл.

- Tы уверен, что в фургоне закончилось топливо? - спросил Майкл.

- Да, я уверен, - ответил Джоэл с покровительственными нотками в голосе.

- Ты так говоришь, но ранее ты сказал мне, что у тебя были проблемы с запуском фургона... Столько денег, чтобы он хорошо выглядел, и все же ничего не было потрачено на то, чтобы он работал так хорошо, как мог бы. Может быть, что-то щелкнуло под капотом?

- У тебя были проблемы с фургоном, и ты не подумал ничего сказать? - Лара воспользовалась возможностью принять участие.

- Да-да, у меня были проблемы с фургоном. Но я снова запустил его. А потом у нас кончилось топливо. Загорелся оранжевый огонек, предупреждающий о том, что бак пуст... Говорю вам, мы работаем на пустом месте.

- Как я уже сказал девушкам в фургоне, у нас есть выбор. Мы можем остановиться здесь и подождать, пока кто-нибудь пройдет мимо нас. Еще рано. Позже эта дорога может стать более оживленной. Или... Или мы могли бы выбрать направление и отправиться, чтобы попытаться найти телефон или кого-то, кто мог бы нам помочь. Наконец, мы могли бы просто стоять здесь и играть в игру обвинений. Лично я считаю, что нам следует выбрать направление и начать идти пешком - насколько нам известно, там, за деревьями, может быть заправочная станция.

- Или мы могли бы сидеть здесь и ждать, пока кто-нибудь проедет мимо, - сказал Джоэл, - а Майкл может пойти и посмотреть, сможет ли он найти кого-нибудь, кто поможет.

- Что бы мы ни решили, - сказал Майкл, - мы должны держаться вместе. Что, если я уйду в лес и на меня нападет медведь?

- Медведь? Видел много медведей в Англии? - спросила Лара.

Майкл пожал плечами:

- Это не значит, что их там нет. Может быть он действительно хорош в маскировке.

Шарлотта выпалила:

- Давайте проголосуем, - все, что угодно, лишь бы остановить очередной раунд попыток превзойти друг друга в споре. - Я предлагаю нам немного прогуляться и посмотреть, что мы сможем найти. А как насчет тебя? - она повернулась к Ларе.

- Мы должны подождать. По крайней мере, на какое-то время. Как сказал Дэн, сейчас еще рано. Позже здесь может стать оживленнее.

- Я пойду с тобой, - сказал Майкл.

Справедливости ради, ему не нужно было отвечать. Как только Шарлотта отдала свой голос, группе стало ясно, каким путем пойдет Майкл.

- Сюрприз, - пробормотал Дэн. - Смотри... Почему бы вам двоим не подойти к линии деревьев и не посмотреть, видите ли вы что-нибудь вдалеке. Если не увидите, тогда возвращайтесь, и мы с Хейли пройдемся по одному из других полей и посмотрим, сможем ли мы заметить что-нибудь на расстоянии, что может быть полезным... Но мы не уйдем, пока вы не вернетесь. В противном случае мы все могли бы заблудиться или в конечном итоге вызвать людей на помощь. Таким образом, мы исследуем все направления и оставляем людей у фургона на тот случай, если кто-нибудь проедет мимо. Звучит как план? - все кивнули - к большому облегчению Дэна. - И не забывайте постоянно проверять свой телефон, пока идете, - сказал он Шарлотте и Майклу. - Только потому, что здесь нет сигнала, это не значит, что его не будет немного дальше. Может, избавите себя от прогулки.

- По-моему, звучит неплохо, - сказал Майкл, как будто собирался возразить против того, чтобы проводить время наедине с Шарлоттой.

- Просто постарайся не изнасиловать ее, когда доберешься до леса, - указал Дэн с кривой улыбкой на лице.

- Что? - встревоженное выражение на лице Шарлотты.

- Пошел ты! - Майкл сплюнул.

- Я пошутил, - успокоил Шарлотту Дэн. - Мы все знаем, что Майк никогда бы не смог прижать тебя!

- Пошел ты! - Майкл сплюнул еще раз.

Группа посмеялась над Майклом.

- Да, ну, если такое случится... Я знаю, кого винить... Подстрекаешь меня таким образом, - сказал Майкл. Он повернулся к Шарлотте: - Пойдем.

Он не стал дожидаться ответа. Он просто пошел в направлении ближайшей линии деревьев, на дальней стороне поля по левую сторону дороги.

- Я полагаю, ни у кого нет свистка, в который я могла бы дунуть, если он попытается что-нибудь сделать? - спросила Шарлотта, отчасти шутя, отчасти смертельно серьезно.

Группа восприняла это как шутку и рассмеялась, когда Шарлотта направилась вслед за Майклом.

- Мы подадим сигнал, если кто-нибудь появится на дороге, - крикнул им вслед Джоэл.

Майкл поднял руку в знак признательности.

- И что теперь? - спросил Джоэл, поворачиваясь обратно к остальной группе. Он сразу же заметил, что Хейли и Дэн забрались обратно в фургон и закрыли за собой двери, а рядом с ним стояла только Лара. - О... - сказал он.

- Все в порядке. Тебе не обязательно говорить со мной, - сказала Лара. - В конце концов, у тебя есть идеальное оправдание не делать этого... Нет сигнала мобильного телефона. Ты никак не мог отправить мне текстовое сообщение.

- Ты никогда не позволишь мне забыть это, не так ли? - сказал Джоэл.

Это был скорее риторический вопрос, но она все равно ответила.

- Ты думаешь, я когда-нибудь забуду, что мой первый настоящий парень бросил меня через текстовое сообщение? Что еще хуже - совершенно неожиданно.

- Я действительно извинился, - отметил он.

- Hет... Нет, я так не думаю, - сказала Лара, явно раздраженная.

- Ну, как бы там ни было, мне очень жаль.

Последовала пауза, пока Лара ждала, что он сопроводит свои извинения какой-нибудь шуткой. Шутки не последовало.

- Спасибо, - сказала она.

- И я обещаю не бросать свою следующую девушку с помощью СМС, - пошутил он.

Лаура закатила глаза.

* * *

- Ты же не веришь в то, что они сказали, не так ли? - спросил Майкл у Шарлотты, когда они бок о бок шли по заросшему высокой травой сельскому полю к линии деревьев на горизонте.

- Что ты изнасилуешь меня? - спросила она и покачала головой. - Если бы я так думала... Во-первых, мы не были бы друзьями, а во-вторых, я бы не пошла с тобой в лес...

- Я на самом деле имел в виду, что ты мне нравишься... - сказал он застенчиво.

Ему даже в голову не приходило, что она, возможно, восприняла предыдущие разговоры об "изнасиловании" всерьез.

- Что? Нет, нет, - сказала она.

- Поэтому я этого не cделаю, - продолжил он.

- О, спасибо. Приятно знать...

- Hет... Ты знаешь... Ты не в моем вкусе...

- Отлично. Что-нибудь еще? Толстая задница? Уродливая?

- Hет... Ничего подобного. Я просто предпочитаю блондинок, - продолжил он, совершенно не осознавая, какую яму он себе роет. - Это не потому, что ты уродина. Потому что, знаешь ли, это не так. Просто, не для меня...

- Потрясающе, - сказала она совершенно монотонным голосом.

- Я уверен, что ты найдешь кого-нибудь. Когда-нибудь.

Он хотел сказать это как комплимент, несмотря на то, как это прозвучало.

- Думаешь? - саркастически спросила она. - Я так надеюсь на это, - продолжила она, - я мечтаю об этом...

- Что ж, это произойдет. Нет смысла торопить события...

- Послушай, - сказала она, - почему бы нам не прогуляться в тишине? Наслаждайся тишиной и покоем сельской местности. Это мило. Послушай, - она поднесла руку к уху и сделала паузу, чтобы насладиться спокойствием.

- Я ничего не слышу, - сказал Майкл, полностью упустив суть.

Шарлотта сменила тему:

- У тебя уже есть какой-нибудь сигнал на телефоне? - спросила она, проверяя свой мобильный телефон.

Майкл выудил из кармана свой мобильный и проверил его - по-прежнему нет связи. Он покачал головой и снова пошел, а Шарлотта шла в нескольких шагах позади него, жалея, что не осталась у фургона с остальными.

* * *

Джоэл с отвращением покачал головой при виде Хейли и Дэна, целующихся в фургоне:

- Если они испачкают сиденья...

- По крайней мере, кто-то хорошо проводит время в этой поездке, - сказала Лара.

Она подошла к обочине и села на траву.

Джоэл подошел и сел рядом с ней:

- Все действительно так плохо?

- Посмотри, где мы находимся, - указала она. - Отдых уже начался?

- По крайней мере, мы разговариваем, - сказал Джоэл, - так что одна хорошая вещь из этого уже вышла.

- Ты успокоился после того, что было раньше.

- Ты меня знаешь. Я взрываюсь и довольно скоро успокаиваюсь.

- Все по-старому, все по-старому... Однажды ты, возможно, немного повзрослеешь.

Джоэл улыбнулся, он позволил ей уйти от оскорблений. В конце концов, она знала его лучше, чем кто-либо другой в этой поездке. Часть его даже верила, что она знает его лучше, чем он сам.

- Ты знаешь, я пожалел об этом сообщении сразу, как только отправил его, - сказал он ей, его голос колебался, стоит ли ему признаваться в чем-либо из этого.

- Что?

- Я был зол. Даже не могу вспомнить, что меня вывело из себя.

- Ты бросил меня, потому что был не в настроении? - спросила она.

Выражение ее лица указывало на то, что она чувствовала по этому поводу - ее тон голоса подтверждал это.

- Я помню, как меня выпотрошило несколько часов спустя. Я хотел позвонить тебе и все объяснить... Я совершил ошибку... Я...

- Tы совершил ошибку? - Лара ухватилась за его слова.

Джоэл кивнул.

- Вот что я чувствовал. Жаль, что я не могу забрать это сообщение обратно.

- Ты не подумал позвонить мне? Поговорить со мной?

- A ты бы ответила, если бы я позвонил?

- Возможно, - заметила она, - даже если бы это было просто для того, чтобы накричать на тебя.

- Справедливо.

- И ты не помнишь, почему отправил мне сообщение?

- Это действительно трагично, - засмеялся он - скорее от смущения. - Итак... Ты с кем-нибудь встречалась? - спросил он.

Джоэл уже знал ответ. Их общие друзья часто проговаривались, какой несчастной была Лара с тех пор, как они перестали встречаться, что заставляло Джоэла дистанцироваться от них. Ему не нужно было дополнительное чувство вины, связанное с его чувством глупости за то, что он вообще отправил сообщение. С тех пор, как он расстался с Ларой, у него все было хорошо, так как он редко видел ее; было легче выбросить ее из головы, хотя это все еще причиняло боль. Однако с тех пор, как он подобрал ее вместе с другими, он постепенно начал вспоминать причины, по которым он изначально встречался с ней, несмотря на то, что она доставляла ему неприятности. Он мог бы простить ее за то, что она плохо обошлась с ним тем утром. Он знал, что как только нажмет "отправить" в текстовом сообщении, это расстроит ее.

- A ты с кем-нибудь встречался? - спросила она.

Он покачал головой. Ей не нужно было знать о серии связей на одну ночь, которыми он "наслаждался" с тех пор, как расстался с ней. Лара не знала девушек, с которыми он спал, так что не было никакой опасности, что она когда-нибудь узнает, и это только еще больше расстроит ее.

- Ты должен был просто позвонить мне, - сказала она. - Мы могли бы поговорить...

- Просто это казалось несправедливым.

- Я любила тебя, - отметила она. - Иногда ночами я ненавиделa тебя, а иногда мне хотелось, чтобы ты позвонил. Я любила тебя, - повторила она.

- Ну... Я люблю тебя, - сказал он, отбросив всякую осторожность на ветер.

- Что?

- Увидев тебя сегодня, я просто понял, какую ошибку я совершил... Старые чувства, которые я испытывал к тебе - они все еще там...

- Я не могу в это поверить...

- Я знаю, верно... Кто бы мог подумать?

- Нет, смотри! - oна указала дальше по дороге на приближающийся грузовик.

Глава 4

- О'кей, ты мне действительно нравишься, - сказал Майкл, внезапно поворачиваясь лицом к Шарлотте.

Шарлотта остановилась как вкопанная.

- Это приятно знать, ты мне тоже нравишься, - сказала она.

Она всегда знала, что у Майкла есть потенциал быть немного эксцентричным, но сегодня она увидела его в совершенно новом свете.

- Hет... Я имею в виду... очевидно, ты мне нравишься, но я хотел сказать... Ты мне нравишься. Знаешь, больше, чем друг.

Шарлотта улыбнулась, чувствуя, как краснеет ее лицо. Она покраснела не столько из-за внезапного заявления о чувствах к ней, сколько из-за того, как они были ей понятны. Майкл, изворотливый слон в посудной лавке. Затем она задалась вопросом, не собирается ли он просто продолжить свою "любовь" к ней, протянув руку и попытавшись погладить грудь.

- Ну? - спросил он.

По выражению его лица было ясно, что он надеялся, что она ответит ему взаимностью, но она просто стояла там с той же нервной улыбкой на лице.

Шарлотта часто задавалась вопросом, как бы прошел этот разговор. Она представляла Майкла способным быть чрезвычайно обаятельным и романтичным - особенно учитывая, что его часто считали кем-то вроде современного Казановы среди их друзей, которые часто рассказывали истории о его удивительной способности привлекать представительниц противоположного пола на сумасшедших вечеринках. Теперь она могла только представить, как он в клубе тайком подсыпает рогипнол в напитки дам и ждет, пока они потеряют сознание, чтобы он мог перекинуть ногу. Она открыла рот, как будто собираясь дать ему ответ, когда ее внезапно потревожил звук клаксона, доносившийся с другого конца поля, со стороны главной дороги.

- Кто-то, должно быть, появился, - отметила она с едва слышным вздохом облегчения, который, как она надеялась, Майкл не заметил. - Быстрее!

Она развернулась и побежала обратно к дороге, надеясь, что все упоминания о предыдущем разговоре исчезнут, забытые, к тому времени, когда они присоединятся к остальной группе.

К тому времени, как они вдвоем пересекли поле, "помощь" уже подъехала; большой пикап с машиной, которую уже буксировали за ним. Водитель и его пассажир выпрыгнули из машины.

- Так, так, так... Разве это не поворот? - сказал пассажир, тот самый мужчина, которому Джоэл ранее отказался помочь на заправке.

- Черт, - пробормотал Джоэл себе под нос.

- В чем проблема? - спросил другой мужчина - водитель грузовика.

Даже если бы незнакомец, которого они встретили ранее на заправочной станции, не упомянул о том, что он хотел позвать своего брата, вы могли бы сказать, что они братья, просто взглянув на них. Единственная разница между ними заключалась в том, что брат с эвакуатором выглядел старше. В его темных волосах было больше седых прядей - волосы были длиннее, чем у его брата, почти до плеч.

- У нас кончился бензин, - сказал Дэн.

- Очень жаль, заправочная станция находится в нескольких милях отсюда, - сказал младший из братьев - тот, которого они бросили раньше.

- Тише, Джонни, - сказал другой брат.

- Стивен... Эти ублюдки... - Джонни замолчал, когда его брат Стивен бросил на него взгляд.

- Вы должны извинить моего брата, - сказал Стивен. - Он застрял со своей машиной на большую часть ночи.

- Потому что они не захотели мне помочь... - простонал Джонни себе под нос.

Джоэл заговорил:

- Послушайте, нам очень жаль. Как вы можете видеть, у нас явно не было бензина, чтобы помочь. Мы даже не добрались до места назначения!

- Ну вот, - сказал Джонни, - они извинились.

Он обратился к Джоэлу:

- Хотя, если бы ты помог ему... Вы были бы намного ближе к ближайшей заправочной станции...

- Мы не знаем местности, мы здесь только потому, что заблудились, - сказал Джоэл.

- Как бы то ни было, это не имеет значения... Теперь это ни черта не меняет, не так ли? - Джонни продолжил с улыбкой на лице.

- В любом случае, как вы можете видеть, я уже помогаю своему брату... Если, конечно, вы не хотите, чтобы я оставил его машину здесь, пока мы отбуксируем вас на заправку?

По выражению лица Джоэла Дэн мог сказать, что он отчаянно хотел согласиться с тем, что это хорошая идея; оставить машину там и отбуксировать их за топливом. Он запрыгнул в машину, прежде чем у Джоэла появился шанс разозлить незнакомцев настолько, что они просто оставили бы их там на мели:

- Как насчет того, чтобы подвезти нас до ближайшей? Мы могли бы просто поймать попутку, пока у одного из нас не будет достаточно телефонного сигнала, чтобы позвонить... Получить какую-нибудь помощь... Или, если нам случится добраться до станции первыми, мы могли бы выпрыгнуть там?

- Там, куда мы едем, нет заправочных станций, - сказал Джонни. - Мы живем совсем недалеко отсюда. Извини.

Джонни отвернулся от группы и вернулся на пассажирское сиденье эвакуатора. Войдя, он захлопнул за собой дверь.

Стивен придумал оправдание:

- Вам придется извинить его. Он всегда капризничает, когда устает и голоден. Хотя он прав, мы живем всего в нескольких шагах отсюда. Знаешь что, я мог бы отвезти его домой... Я мог бы бросить его машину... Вернуться за тобой и отвезти тебя туда, куда ты захочешь... Как тебе это?

- Или мы могли бы поехать с вами... Позвонить из вашего дома, если ты не против, а потом... Тебе не пришлось бы возвращаться. Если вы живете дальше по дороге, мы могли бы вернуться пешком... - сказал Майкл, чувствуя, что ни один из братьев не вернется за ними.

- Или мы могли бы попросить кого-нибудь забрать нас из вашего дома? - предложил Дэн.

Стивен обратил свое внимание на Хейли.

- Поехать к нам домой?

- Наверное, так будет проще, - сказал Майкл.

Хейли беспокойно заерзала под пристальным взглядом незнакомца.

- Я не уверен, - сказал Стивен. Он снова посмотрел на Майкла. - Я должен посоветоваться со своим братом. Ты не против подождать минутку?

- Конечно, - сказал Дэн.

- Спасибо, - Стивен подошел к эвакуатору и запрыгнул в него рядом со своим братом.

Он закрыл за собой дверь, чтобы никто из группы, наблюдавшей за происходящим, не мог услышать, о чем идет речь.

- Из всех людей, которые могли проехать... - сказал Джоэл.

- Просто веди себя спокойно, - сказал ему Дэн. - Мы должны извлечь максимум пользы из этой ситуации. Если не... Если только, ты не предпочитаешь сидеть здесь до конца дня?

- Нет, я бы предпочел быть на территории лагеря, - сказал он.

Он бросил на Майкла взгляд, напоминающий ему, что это все его вина. Майкл улыбнулся.

Водительская дверь открылась, и Стивен вышел на дорогу.

- Хорошо, запрыгивай, - сказал Стивен. - Возможно, вам придется сидеть друг у друга на коленях, но... Должно быть достаточно места, чтобы вы все могли втиснуться, - продолжил он.

- А как насчет наших вещей? - спросил Джоэл.

- Bаших вещей? Да, мы не собираемся их использовать, - сказал Стивен. - А если серьезно, оглянись вокруг... Они никуда не денутся... Мы вернемся минут через тридцать или около того... Я отвезу тебя к себе домой... Мы разгрузим машину моего брата... Bернемся и отбуксируем вас на ближайшую заправочную станцию. Bаши вещи все еще будут здесь...

- Я подожду здесь, - сказал Джоэл. - По крайней мере, нам не придется втискиваться всем вместе... Один из нас должен подождать.

- Тебе решать, - сказал Стивен, - я не собираюсь выкручивать тебе руку, чтобы ты кончил. Вы все можете остаться, если хотите...

Джоэл повернулся к остальной группе:

- Я подожду здесь...

Дэн подошел к эвакуатору:

- Я поеду с тобой, - сказал он Стивену.

- Я тоже, - сказала Хейли.

Стивен улыбнулся:

- Итак, решено... Если только кто-нибудь еще не захочет прокатиться с нами?

Шарлотта шагнула вперед:

- Я хочу, - сказала она - не потому, что чувствовала необходимость ехать, она просто хотела уйти от дальнейших неловких разговоров с Майклом.

- Хорошо, тогда запрыгивай, - сказал Стивен.

Он открыл заднюю дверь эвакуатора, чтобы его новые пассажиры могли подняться на борт. Первым залез Дэн, за ним последовали Хейли и Шарлотта. Стивен закрыл за Шарлоттой дверь и забрался на переднее сиденье.

Двигатель эвакуатора заработал, когда он опустил окно, чтобы поговорить с Джоэлом:

- Итак, мы вернемся примерно через тридцать минут. Вы, ребята, просто держитесь и никуда не уходите.

Джоэл кивнул.

- Спасибо, - сказала Лара.

Она чувствовала, что кто-то должен это сказать, и было ясно, что Джоэл не собирался быть первым в очереди, чтобы выразить благодарность по неизвестным ей причинам.

- Не за что, - улыбнулся Стивен. - Каким бы я был человеком, если бы просто оставил вас, ребята, в затруднительном положении?

Он подмигнул Ларе, когда эвакуатор отъехал от разбитого фургона.

- Что все это значит? - спросила Лара у Джоэла.

- Что?

- Ты был груб. Они помогают нам, а ты был груб.

- Нет, не был.

- Hемного был, - вставил Майкл.

- Знаешь что, я не хочу ничего от тебя слышать - это твоя вина. Иди прогуляйся или что-нибудь в этом роде, - сказал Джоэл Майклу.

- Что с тобой не так? - спросила Лара. - Tы - как доктор Джекилл и мистер Хайд... Одну минуту все было хорошо - даже мило...

- Когда такое было? - спросил Майкл.

- ...а в следующий момент ты снова становишься ублюдком! - закончила она.

- Я устал, - сказал Джоэл, - и я им не доверяю. В них что-то не так. Если бы мы все поехали с ними - они, вероятно, позвали бы кого-нибудь из своих друзей, чтобы те приехали и забрали что-нибудь ценное из фургона... Об этом постоянно пишут в газетах, о такого рода преступлениях.

- Ну, я не знаю, какие газеты ты читал, - сказала Лара.

Она повернулась спиной к Джоэлу и забралась обратно в фургон. Оказавшись внутри, она легла на ряд сидений сзади.

- Черт, - пробормотал Джоэл.

Он только что помирился с Ларой, он не хотел снова все портить. Особенно, если у него был хоть какой-то шанс исправить их испорченные отношения.

- Что происходит между вами двумя? - спросил Майкл, уловив смешанные чувства между ними.

- Просто дай нам минутку, - сказал Джоэл.

Он подошел к фургону и вскарабкался на сиденья перед тем местом, где лежала Лара. Он закрыл за собой дверь, чтобы убедиться, что Майкл не последовал за ним.

- Мне жаль, - сказал он Ларе. Она не ответила. Она просто лежала там, на заднем сиденье, с закрытыми глазами. - Ты меня слышишь?

- Да. Два извинения за один день. Ты, должно быть, чем-то болеешь.

- Я имел в виду то, что сказал ранее, - сказал он ей. Он одним глазом следил за Майклом, чтобы убедиться, что тот не подслушивает частный разговор, но ему не нужно было беспокоиться, потому что Майкл переключил свое внимание на бросание камней через дорогу. - Я знаю, что уже слишком поздно, и наши чувства не взаимны, но... Я... Я все еще люблю тебя.

- Чего ты хочешь от меня? - спросила она, даже не пошевелившись. - Я должнa вскочить и признаться тебе в своей вечной любви? Мы должны начать с того места, где мы расстались, как будто этого никогда не было? Мы двое вместе навсегда? Вернемся к "парню" и "девушке", поженимся и заведем детей, прежде чем мы это осознаем... Проживем долгую счастливую жизнь, состаримся вместе, наблюдая, как наши дети продолжают идти по нашим стопам... Создают собственную семью? Это все?

- Что, если я скажу "да"? - спросил он.

- Что? У меня нет времени на твои игры, - простонала она.

- Это не игра. Что, если я скажу, что действительно хочу жениться на тебе? Что, если я скажу тебе... что все это время, без тебя... я был несчастен. Я знаю, что ты тоже... Время, проведенное в разлуке, просто заставило меня понять, как сильно я тебя люблю... Bстреча с тобой сегодня помогла...

Она открыла глаза, чтобы посмотреть на него:

- Ты серьезно?

Он кивнул:

- Выходи за меня замуж.

- Ты хоть понимаешь, как нелепо это звучит?

- Мне все равно. Мы и так потеряли достаточно времени.

- Мы?

- Я...

- Мы не можем пожениться, - сказала она ему. - Мы слишком молоды для начала...

- Мои родители рано поженились. Они все еще вместе.

- А мои разведены, так что это должно сказать тебе, что я думаю об институте брака.

- Мы могли бы, по крайней мере, обручиться, - настаивал он, отчаяние сочилось из его голоса.

- Ты хоть представляешь, как ты звучишь в данный момент?

- Я говорю как человек, который влюблен. Послушай, я хочу тебя. Теперь я это знаю. Мне жаль, что я оставил тебя. Я действительно таков. Если бы я мог забрать свои слова обратно, я бы это сделал. Честно. Но я не могу. Мне просто нужно, чтобы ты простилa меня и сказалa, что попробуешь еще раз... Что ты хочешь попробовать еще раз...

- А что, если я не хочу? - спросила она.

Он сделал паузу.

- Что, если я соглашусь на то, чтобы мы снова были вместе, а потом ты пойдешь и снова бросишь меня? Ты знаешь, как это больно? Сколько ночей я плакала? Есть идеи?

- Это больше не повторится, я обещаю. Я клянусь. Ты тa, кого я хочу. Нам было хорошо вместе, ты же знаешь, что так оно и было. И нам суждено быть вместе. Если бы это было не так, ты бы встретила кого-нибудь другого. Или я бы... Но ни один из нас этого не сделал за то время, что мы не были вместе. Да ладно... Нам просто нужно пережить это. Я больше не подведу тебя. Я больше не причиню тебе вреда.

Лара села и откинулась спиной на спинку сиденья.

- Мне нужно подумать, - сказала она. - Все это происходит слишком быстро.

И это происходило слишком быстро. В то утро она проснулась, ненавидя его за то, что он сделал. В глубине души она знала, что все еще любит его, но что, если он снова бесцеремонно бросит ее, отправив CMC? Она знала, что не выдержит этого во второй раз. Часть ее хотела сказать ему, что они могли бы попробовать еще раз, но другая часть ее боялась, что они просто обманывают себя, и шансы на то, что у них будут отношения, были обречены с самого начала.

Джоэл отчаянно хотел подтолкнуть ее к ответу, но знал, что сделать это означало бы оттолкнуть ее.

- Ладно, - сказал он, - что ж... Думай столько, сколько тебе нужно.

Он только надеялся, что ей не нужно слишком долго думать об этом, поскольку он ничего так не хотел, как еще раз покачать ее в своих объятиях. И немного бензина для его фургона.

Глава 5

Эвакуатор свернул с шоссе и медленно двинулся по грунтовой дороге к большому, симпатичному дому, стоявшему на фоне леса.

- Вы, ребята, здесь живете? - спросил Дэн с заднего сиденья.

- Вся семья, - сказал Стивен. Джонни просто что-то пробормотал, все еще злясь на своего брата за то, что он предложил помощь людям, которые оставили его в затруднительном положении. - Мы с братом выросли здесь! - радостно продолжал он.

Стивен припарковал грузовик возле дома и слегка сдал назад, пока машина не поравнялась с гаражом, который был отделен от остальной части дома. Стивен даже не успел заглушить двигатель, как Джонни выпрыгнул из грузовика и направился к дому.

Как только Стивен закончил маневрировать грузовиком, он заглушил двигатель и вылез из машины. Дэн взял инициативу в свои руки и тоже вышел на свежий воздух, за ним последовали Хейли и Шарлотта.

- По-прежнему нет сигнала, - простонал Дэн, бросив быстрый взгляд на свой мобильный телефон.

- У вас здесь действительно хороший дом, - сказала Хейли - только для того, чтобы заполнить тишину.

- Я просто оставлю машину, а потом мы вернемся за твоими друзьями...

- Спасибо, мы действительно ценим это, - сказала Шарлотта.

- Не проблема, - сказал Стивен. - Так тебя кто-нибудь ждет? Тебе нужен телефон сообщить им, что ты опаздываешь? У нас есть телефон прямо в доме, - услужливо продолжил он, - если он тебе понадобится...

Стивен подошел к задней части эвакуатора и начал опускать машину, пока все четыре колеса не оказались на грунте.

- Мы собирались в поход, - сказала Хейли.

- Мило, - сказал Стивен. - Надо было просто разбить ваши палатки там, где у вас кончился бензин. Могли бы остаться поближе к фургону и попросить кого-нибудь помочь с топливом, прежде чем снова будете готовы отправиться домой.

- Это приходило нам в голову, - сказал Дэн.

Он сунул свой мобильный телефон обратно в карман.

- Ты должен был сказать мне, что вернешься с друзьями! - крикнула пожилая женщина от входной двери.

Стивен закатил глаза при звуке ее голоса.

- Моя мать, Андреа... - сказал он. - Приношу свои извинения, она редко выходит на улицу!

- Я просто помогаю им, - крикнул он своей матери.

Группа обернулась и увидела даму лет шестидесяти, направлявшуюся к ним, чтобы поприветствовать.

- Я - мать Стивена, - сказала она, - так что очень приятно со всеми вами познакомиться... Bы останетесь на ужин?

- Мам, я просто помогаю им... Я их даже не знаю... Они просто были припаркованы на обочине дороги... Кончился бензин. Мы отправимся в любую минуту...

- Oтправитесь? Ты только что приехал! - его мать застонала.

- Я просто отвезу их обратно к фургону и отбуксирую до ближайшей заправочной станции.

Дэн шагнул вперед:

- Честно говоря, если это проблема - мы можем позвонить и попросить кого-нибудь приехать и встретить нас...

- Нет! - сказал Стивен. - Это не проблема. Если бы это было так, я бы так и сказал. Все хорошо.

- Андреа, - сказала мать Стивена.

Она протянула руку к Шарлотте.

- Шарлотта, - она взяла Андреа за руку и пожала ее.

Как только она отпустила еe, Андреа подошла к Хейли и сделала то же самое.

- Дэн, - сказал Дэн, когда Андреа наконец добралась до него.

- Приятно познакомиться со всеми вами. А теперь я настаиваю, чтобы вы все остались на ужин, - сказала Андреа.

Она улыбнулась Стивену.

- У них есть друзья, которые ждут их, - сказал Стивен, отстегивая цепь, которая привязывала машину к грузовику.

- Ну, я предлагаю тебе поехать и забрать их, - настаивала она. - Привези их сюда. Вы все можете что-нибудь съесть, а затем отправиться в путь...

- Спасибо, - сказал Дэн, - но в этом нет необходимости. Но, спасибо вам.

- Чепуха. Я настаиваю. Заходи внутрь и познакомься с остальными членами семьи, - она взяла его за руку и потянула к дому. У него не было выбора, кроме как пойти с ней. - Пойдемте, девочки...

Андреа повернулась к Стивену, который остался стоять у грузовика:

- Едь и привези их друзей, - сказала она, - мы будем ждать.

- Мам, они действительно не... - его слова не были услышаны, когда входная дверь захлопнулась.

Он вздохнул и снова прикрепил цепь к задней части своего грузовика, чтобы она не раскачивалась, когда он в следующий раз уедет.

* * *

- Пожалуйста, чувствуйте себя как дома, - сказала Андреа Дэну и двум девочкам, проводя их в гостиную.

Она указала им на диван, стоявший вдоль самой длинной стены комнаты. Маленькие журнальные столики с лампами стояли по обе стороны от дивана.

- Спасибо, - сказала Шарлотта.

- Послушайтe, в этом действительно нет необходимости... Это было достаточно мило со стороны вашего сына, чтобы помочь нам. Мы не хотим доставлять вам еще больше хлопот, - попытался сказать Дэн Андреа, но она не хотела этого слышать.

- На самом деле, это совсем не проблема, - продолжила она, - приятно принимать гостей. У нас так редко бывают гости. Мальчики редко приводят кого-нибудь домой. Их отец, Роберт, и я - активно поощряем это!

- Это их отец? - спросила Хейли.

Она смотрела на одну из многочисленных фотографий в рамках, которые были прибиты к стенам - почти все они были связаны с семьей. На фотографии, на которую она указала, была изображена Андреа, стоящая рядом с высоким мужчиной, который возвышался над ней. Они вдвоем стояли перед какими-то деревьями на небольшой поляне, обняв друг друга. Оба они смотрели в камеру с серьезным выражением на лицах, как будто улыбаться на любой из фотографий было запрещено.

Андреа была довольно миниатюрной женщиной с седыми волосами и выцветшими голубыми глазами, но рядом с мужчиной на фотографии она выглядела намного-намного меньше. Хейли предположила, что это могло быть просто из-за угла, под которым была сделана фотография, но, скорее всего, мужчина был намного выше шести футов[1] ростом. В отличие от полностью седых волос Андреа, волосы мужчины были немного темнее, за исключением его бороды, которая выглядела так, как будто принадлежала кому-то другому из-за количества седых волос, растущих по всему телу. Даже если бы не седина в бороде, морщины на его лице выдали бы его возраст - за исключением этих двух факторов, вам было бы простительно думать, что он был еще одним сыном.

- Да, это Роберт, - сказала Андреа. - Эта фотография была сделана где-то в прошлом году, - продолжала она, несмотря на то, что никому из троих молодых людей на самом деле не нужно было знать. - На фотографии справа, - продолжала она, - мои дочери - Тэмми и Сюзанна... Тэмми - та, что слева, моя младшая дочь.

Хейли посмотрела на фотографию двух девочек. Та же поза, что и на предыдущем снимке, и даже то же место. Тэмми стояла, выше своей сестры, несмотря на то, что была самой младшей, и обнимала сестру. У нее были светлые волосы до пояса. Несмотря на то, что снимок сделан не крупным планом, было ясно видно, что ее глаза были самого яркого синего цвета - может быть, они ловили отражение солнца, чтобы на фотографии они казались ярче, чем в реальной жизни?

- Хорошенькая, - сказала Хейли, и ее пронзил укол ревности.

Обычно она была самой красивой из девушек, с которыми общалась. Она не привыкла к тому, что кто-то крадет у нее центр внимания.

- Очень, - согласилась мать. - Сюзанна тоже хорошенькая сама по себе, - продолжила Андреа. - Очень умная девочка.

На фотографии Сюзанна тоже была явно симпатичной девушкой, которую подводил только тот факт, что она стояла рядом с Тэмми, которая, естественно, привлекала внимание людей, смотрящих на фотографию. В отличие от Тэмми, ее волосы были темнее, а глаза, хотя и казались голубыми, если присмотреться повнимательнее, явно не были такими яркими, как у ее сестры.

- Сколько вас здесь? - спросила Шарлотта.

- В доме шестеро, - сказала она. - Два мальчика, с которыми вы уже познакомились, две мои девочки, Роберт и я. Я уверенa, что они будут здесь с минуты на минуту. Звуки незнакомцев в доме, без сомнения, отвлекут их от того, что они задумали. А теперь, могу я предложить вам выпить, пока мы ждем прибытия ваших друзей? Лимонад?

- Конечно, это было бы здорово, - сказала Шарлотта, не желая показаться грубой.

- Сейчас принесу три лимонада, - сказала Андреа. Она повернулась к двери как раз в тот момент, когда появились Тэмми и Сюзанна. - А, девочки, заходите... Познакомьтесь с нашими гостями.

- С кем ты разговариваешь? - спросила Тэмми, ее голос был мягким и нежным.

Еще один укол ревности пронзил каждую клеточку Хейли, когда она поняла, что Тэмми действительно была идеальной девушкой. Не помогло и то, что они были близки по возрасту.

- Входите, - повторила Андреа, - не стойте в дверях.

Девочки вошли в комнату и поздоровались. Хейли не могла не заметить выражение лица Дэна, когда он заметил Тэмми.

- Привет, - он протянул руку для пожатия, - рад с вами познакомиться. Я - Дэнни. Или Дэн, если хочешь.

- Привет, Дэн-если хочешь, - сказала Тэмми.

Она не была глупой. Она знала, какой эффект производит на мужчин, и Хейли уже видела, что она из тех девушек, которые используют это в своих интересах.

- Привет, - сказала Шарлотта.

- Я оставлю вас, чтобы вы познакомились, - сказала Андреа. - Сейчас принесу лимонад.

Она вышла из комнаты.

- Что привело вас сюда? - спросила Сюзанна. - Обычно у нас не бывает посетителей.

- Так нам сказала твоя мама, - сказал Дэн, который внезапно стал общительным, несмотря на то, что раньше был таким тихим, когда были только девочки и Андреа. - У вас хороший дом, я удивлен, что у вас не бывает посетителей, - он слегка рассмеялся, как будто это была отличная шутка.

Он ни разу не отвел глаз от Тэмми.

- Мы сломались, - сказала Хейли, явно раздраженная тем, что ее парень пытался флиртовать с этими девушками. - Твои братья нашли нас.

- О, - сказала Тэмми таким тоном, что всем стало до боли очевидно, что на самом деле ей все равно, почему они там оказались. Она посмотрела на Дэна: - Xочешь осмотреть дом?

Прежде чем Дэн успел ей ответить, Андреа вернулась в комнату с подносом напитков. По одному для каждого из гостей и по одному для нее и ее дочерей. Хейли испустила легкий вздох облегчения. Последнее, чего ей хотелось, - это отправиться на экскурсию по дому с какой-нибудь шлюхой.

- Вот, - сказала Андреа. Она поставила поднос на другой кофейный столик; этот был установлен перед диваном, над которым все стояли. - Пожалуйста... Присаживайтесь.

Дэн и Шарлотта сели на диван. Прежде чем Хейли смогла занять свое место, Тэмми заняла его, расположившись рядом с Дэном, к большому раздражению Хейли - не то, чтобы Дэн заметил тот факт, что она была явно раздражена. Она повернулась и села на одно из других кресел, в то время, как Сюзанна села на последнее, оставив свою мать стоять.

- Надеюсь, ваши друзья не задержатся надолго, - сказала Андреа.

Она подошла к окну, выходившему в палисадник, чтобы понаблюдать за происходящим.

- Ты останешься на ужин? - спросила Сюзанна.

- Думаю, что да, - сказал Дэн.

Несмотря на все его усилия выйти из сложившейся ситуации ранее, теперь это, казалось, не беспокоило его так сильно. Кое-что еще, что заметила Хейли.

- Вкуснятина, - вздохнула Тэмми с легким смешком.

Хейли закатила глаза.

Глава 6

Майкл сидел на травянистой обочине у дороги - на противоположной стороне от того места, где фургон безвременно остановился. Он затянулся сигаретой и кивнул Джоэлу, который приближался, оставив Лару в фургоне.

- Все в порядке? - спросил он.

Джоэл ничего не сказал. Он просто сел на траву рядом с Джоэлом.

- Извини, если я был сегодня придурком, - сказал Джоэл.

- Ты извиняешься за сегодня? А как насчет всех остальных дней, когда ты был придурком? - спросил Майкл с улыбкой на лице.

- Просто чувствую себя на взводе... Странно снова быть рядом с Ларой, - продолжил Джоэл, игнорируя попытку Майкла пошутить.

- Увидел, как вы двое разговариваете в фургоне, и подумал, что оставлю вас в покое. В любом случае, что за история с вами, ребята?

- Я не уверен. Я думаю, что все еще люблю ее?

- Ты думаешь?

- Я знаю.

- Ты бросил ее, чувак, - напомнил ему Майкл.

- Да, я знаю. С тех пор жалею об этом.

- Ты никогда ничего не говорил. Ни мне, ни другим девушкам, которых ты трахал с тех пор, как покинул Лару...

- Да, хорошо, это будет нашим секретом. Ей не нужно знать о них. Они ничего не значили, - прошептал Джоэл. - Кроме того - что хорошего было бы говорить об этом? Я пошeл с другими девушками только для того, чтобы попытаться выкинуть Лару из головы.

- И как это сработало для тебя?

- Пока я трахал других девушек... Я представлял себе лицо Лары, - сказал Джоэл.

Майкл посмотрел на него, не уверенный, серьезно он говорит или нет.

- Действительно? Потому что... Блондинка, с которой ты переспал в первые выходные одиночества... Она была горячей. Если бы я знал, что ты собираешься так растратить ее, представив свою бывшую... Я бы никогда не позволил тебе уйти с ней.

Джоэл засмеялся:

- Ты мне не позволил бы?

- Kонечно. Я подумывал о том, чтобы забрать ее себе, но решил, что тебе не помешает развлечься.

- Слишком великодушно.

- A для чего нужны друзья? Чувак, я не могу поверить, что ты все это время думал о своей бывшей. Какая пустая трата привлекательной внешности этой девушки.

- Я и Лара - у нас была связь, - сказал Джоэл.

Его глаза были прикованы к Ларе, все еще сидевшей в фургоне. Она выглядывала из фургона, так что Джоэлу был виден только ее затылок, но ему было все равно. Он надеялся, что она обернется и поймает его взгляд. Он надеялся.

- У тебя была связь, и ты бросил ее? - спросил Майкл.

- Ну, я не знал об этой связи до тех пор, пока у меня ее не было.

- Так что, тебе следовало позвонить ей.

- И что сказать? Она только что сказала то же самое, но что, черт возьми, я должен был ей сказать? Извини, что я бросил тебя через CMC, но я придурок, не хочешь снова встретиться?

- Она сказала то же самое? Ты сказал ей, как ты себя чувствуешь? - спросил Майкл.

- Это то, о чем мы говорили.

- И как она это восприняла?

- Действительно хорошо. Мы помирились. Был поцелуй. Она потерла мой член и сказала мне, что не может дождаться, когда останется со мной наедине, потому что предстоит много жесткого секса.

- Чувак! - Майкл поднял руку, чтобы по-детски "дать пять".

- Приятель, я издеваюсь. Как ты думаешь, как она это восприняла?

- Значит, не очень хорошо?

- Я сижу рядом с тобой на мокрой траве...

- Замечание принято. Так что же она сказала?

- Ей нужно подумать?

- О, - Майкл скривил лицо, - нехороший знак.

- О?

- Если женщина говорит, что ей нужно время, чтобы подумать, или просит пространства... Это потому, что она хочет... Ну... - попытался объяснить Майкл.

- Время подумать или немного пространства?

- Или член. Точнее... Члены других мужчин...

- Лара не такая.

- В конце концов, все женщины такие.

- Даже Шарлотта?

Майкл ничего не сказал. Ему нравилось верить, что Шарлотта отличается от других женщин, и, по его мнению, так оно и было; в ней было что-то такое, чего он не мог до конца понять. В первые дни их дружбы он думал, что от нее исходит другая атмосфера, потому что она лесбиянка. Со временем он понял, что это не так.

- Я просто думаю, - продолжил Джоэл, - что ей нужно пространство, потому что я так сильно ее подвел. Это будет нетрудно забыть. Или простить. И я не ожидаю, что она облегчит мне задачу, но... Надеюсь, со временем мы сможем вернуться к тому, что у нас было.

Майкл ничего не сказал. Он еще раз затянулся сигаретой. Выдохнув дым, он бросил окурок через дорогу.

- Нечего сказать? - спросил Джоэл.

- Мне? Например, что?

- Мы были друзьями в течение многих лет. Просто подумал... Просто подумал, что ты, возможно, хочешь что-то сказать или дать совет, или что-то в этом роде...

Майкл покачал головой:

- Я просто надеюсь, что у тебя все получится, - сказал он. - Вы говорили о чем-нибудь еще?

Джоэл покачал головой.

- Где они, черт возьми? - спросил Майкл.

Он посмотрел мимо Джоэла вниз по дороге, в том направлении, где, как он ожидал, должен был появиться эвакуатор.

- Что ты мне не договариваешь? - спросил Джоэл Майкла. Застенчивый взгляд, который Майкл отчаянно пытался скрыть, был слишком очевиден, чтобы его не заметил даже слепой. - Что?

- Что? Ничего, - сказал Майкл, изо всех сил стараясь избегать зрительного контакта.

- Ты лжешь. Что это? Что? Скажи мне.

- Ничего...

- Ничего? Мы дружим уже много лет, больше, чем я могу вспомнить, одному Богу известно почему. Я знаю, когда ты что-то скрываешь. Это написано у тебя на лице!

- Я просто устал... Как будто ты нe был раздражительным, потому что устал... Наверное, я выгляжу... Похоже, я что-то скрываю, когда устаю?

- Это чушь собачья! Что это? - настаивал Джоэл.

- Ничего. Да ладно, если бы что-то было, я бы тебе сказал.

- Мы говорили о Ларе, и ты начал... Вот и все!

- Что? - спросил Майкл, и на его лице промелькнула паника.

- Ты не хочешь, чтобы я снова встречался с ней, - сказал Джоэл с самодовольным выражением лица.

- Да, да... Вот и все.

- Почему?

- Что "почему"?

- Почему ты не хочешь, чтобы я снова встречался с ней? Ты думаешь, это ошибка? Ты думаешь, я не должен этого делать? - продолжил Джоэл.

- Что? Нет, нет, дело совсем не в этом...

- Это потому, что он приставал ко мне, - сказала Лара.

Джоэл и Майкл оба подпрыгнули при звуке ее голоса; ни один из них не слышал, как Лара подошла к ним, так как они были так поглощены своим разговором, а также следили за эвакуатором.

- Он... Он что? - спросил Джоэл.

- Он приставал ко мне, - повторила Лара. - В тот день, когда ты отправил мне то текстовое сообщение...

- Это правда? - Джоэл повернулся к Майклу с выражением отвращения на лице.

- Xорошо... Я бы не сказал, что это произошло вот так...

Майкл знал, что из всего, чем он когда-либо раздражал Джоэла, это было бы тем, что убило бы их дружбу - чего он хотел избежать.

- Ты приударил за ней?

- Он это сделал, - подтвердила Лара.

- Что ты ей сказал? - спросил Джоэл.

- Я просто подумал, - сказал Майкл, поднимаясь на ноги, чтобы найти идеальное оправдание, - я просто подумал, что она, возможно, была склонна к самоубийству... Она любила тебя, чувак. Она любила тебя.

- Склонна к самоубийству? - спросила Лара почти обиженно. - Ты думаешь, я бы покончила с собой из-за него? Я настолько слаба? Пошел ты...

- Я подумал, что ты, возможно, хотела пойти куда-нибудь и посмеяться... Отвлечься от всего, - вмешался Майкл, изо всех сил стараясь контролировать все повреждения. - Я пытался быть другом!

Лара сунула руку в карман и вытащила свой мобильный телефон.

- Пытался быть другом? - спросила она.

Она начала просматривать свои сообщения.

Майкл вспомнил сообщение, которое он послал ей. Еще одна вспышка паники на его лице.

- Ну, очевидно... Если ты чувствовала себя подавленной... Я имею в виду, что ты могла бы прочитать об этом...

- Логично, - сказал Джоэл.

- И ты тоже пошел! - сказала Лара, все еще лихорадочно просматривая свои сообщения. - Вот... Вот оно, - oна передала телефон Майклу: - Тебе это ни о чем не говорит?

Майкл ничего не сказал.

- Покажи мне, - сказал Джоэл.

- Ладно... Кажется, теперь я припоминаю, что отправлял его... Да... Я был пьян. Определенно пьян. Чрезвычайно... И очень... Отвратительно пьян. На самом деле, как я не оказался в больнице той ночью... С необратимым повреждением печени...

- Покажи мне текстовое сообщение, Майкл, - oн не стал дожидаться, пока Майкл выполнит инструкции, а просто потянулся через стол и выхватил телефон у него из рук. - Пьян?

- Определенно.

- Ты отправил сообщение в два часа дня, - Джоэл снова показал ему сообщение.

- Алкоголик! Это про меня.

- Ты - кусок дерьма, на самом деле. Как мы могли быть друзьями так долго? Как я не видел этого раньше? Действительно. Кусок дерьма.

- Ах, да ладно, чувак... Ты бросил ее. Честная игра.

- Ты пытался трахнуть мою девушку, и это все, что ты можешь сказать?

- Честно говоря, она не была твоей девушкой, когда я пытался ее трахнуть. И когда вы были вместе... Я ни разу не задумывался об этом. Потому что друзья так друг с другом не поступают.

- Знаешь что? Я не хочу это слышать. Ты и я... Мы закончили, - сказал Джоэл.

Он передал телефон обратно Ларе и встал с того места, где сидел на траве. Он подошел к фургону и забрался внутрь.

- Это было совершенно необходимо? - спросил Майкл у Лары. - Ему не нужно было знать. Не то, чтобы между нами что-то произошло. Какой смысл был в этом?

- Потому что это то, чего ты заслуживаешь, - сказала Лара.

Она сунула телефон обратно в карман джинсов и последовала за Джоэлом к фургону.

- Это чертовски здорово, - сказал Майкл. - Спасибо за это. Блестяще. Теперь я разговариваю сам с собой...

С дороги донесся звук клаксона. Майкл повернул голову, чтобы увидеть приближающийся эвакуатор, возвращающийся после высадки машины.

* * *

Стивен был за рулем эвакуатора. Майкл сидел рядом с ним, прислонившись головой к окну, и смотрел на проплывающий мимо мир.

Лара и Джоэл сидели сзади - слишком очевидное расстояние между ними.

Медленно прошло еще несколько минут молчания, прежде чем Майкл наклонился вперед и включил радио.

Глава 7

- Что мы здесь делаем? - спросил Джоэл, когда они, наконец, подъехали к семейной собственности, где Дэн, Хейли и Шарлотта уже ждали.

- О, наконец-то он заговорил! - саркастически сказал Стивен.

Он остановил эвакуатор перед старым домом.

- Да ладно, я не в настроении для игр... Что мы здесь делаем? - продолжил Джоэл.

- Подбираем остальных, - пробормотал Майкл. - Ты думаешь, он оставил машину здесь, а затем высадил всех на заправочной станции, чтобы дождаться нас?

Стивен повернулся на своем сиденье, чтобы обратиться ко всем в грузовике:

- Tы действительно заводила и душа вечеринки, не так ли? Да, твои друзья здесь... Но мы не поедем на заправку прямо сейчас...

- Почему-то меня это не удивляет. Почему нет? - сказал Джоэл, которому надоели постоянные задержки с прибытием в лагерь, хотя часть его просто хотела сейчас вернуться домой.

- Потому что вы остаетесь на ужин, - сказал Стивен деловым тоном. - Моя мать настояла, твои друзья согласились.

- Великолепно! - неблагодарно простонал Джоэл.

Стивен повернулся к нему с суровым выражением лица; впервые с тех пор, как он представился группе, в его голосе даже прозвучало раздражение:

- Я рекомендую тебе не использовать такой тон, когда благодаришь мою мать... A благодарить ты будешь.

Лицо Джоэла вспыхнуло:

- Прости, - сказал он, - просто это был один из тех дней...

- Это не моя вина, - указал Стивен, - и моя мать в этом не виновата... Веди себя хорошо... Если только ты не хочешь, чтобы я отвез тебя туда, где я тебя нашел, и просто оставил там, - он приподнял бровь.

- Hе нужно. Мне жаль. Я не хотел никого обидеть.

Стивен внезапно улыбнулся:

- Пойдемте... Позвольте мне представить вас семье.

Не говоря больше ни слова, Стивен открыл дверь и спрыгнул с эвакуатора.

Майкл рассмеялся:

- Hу ты, конечно, сказал ему!

- Просто отвали, Майк... Серьезно, отвали! - прошипел Джоэл.

Он открыл дверь и вышел, захлопнув ее за собой, несмотря на то, что Ларе тоже нужно было выйти.

- Это твоя вина, - указал Майкл на Лару. - Ты, по крайней мере, собираешься подбодрить его, согласившись снова пойти с ним на свидание?

- Ты еще не понял, Майкл? Ты никому из нас не нравишься. Почему ты настаиваешь на том, чтобы тусоваться с нами? Мы едва можем тебя терпеть.

- Да, хорошо, если ты так говоришь... Я уверен, что вы все достаточно большие и достаточно уродливые... Конечно, достаточно уродливыe... чтобы сказать мне уйти, если не хотите, чтобы я был рядом.

Лара наклонилась вперед, в переднюю часть грузовика, и прошептала медленно и отчетливо:

- Мы больше не хотим, чтобы ты был рядом. Пойми намек.

Она не стала дожидаться его ответа, а просто вышла из грузовика через ту же дверь, что и Джоэл.

- Ты идешь? - позвал Стивен от входной двери.

Майкл кивнул и последовал за ним.

* * *

Дэн все еще сидел рядом с Тэмми на диване вместе с Шарлоттой. Сюзанна и Хейли все еще сидели в креслах, а Андреа стояла у окна.

- Похоже, твои друзья здесь, - заметила Андреа.

Тэмми вскочила со своего места на диване и присоединилась к Андреа у окна, чтобы посмотреть на новых посетителей - украдкой, прежде чем ей придется встретиться с ними лицом к лицу. Хейли воспользовалась свободным местом на диване рядом со своим мужчиной, чтобы поменяться местами.

- Прыгнешь в мою могилу так же быстро? - cпросила Тэмми с дерзкой ухмылкой на лице.

Хейли сверкнула идеальными белыми зубами в самой фальшивой улыбке, которую она когда-либо использовала. Ей удалось не выпалить: Нет, я бы просто помочилась на нее, хотя ей отчаянно этого хотелось.

Сюзанна тоже не удержалась и украдкой взглянула на других гостей и присоединилась к остальным у окна, как раз в тот момент, когда Майкл исчез в доме.

- Они все останутся на ужин? - спросила она.

- Конечно, - сказала Андреа с приветливой улыбкой на лице.

Дэн еще раз попытался выкрутиться, хотя и знал, что это бессмысленно:

- На самом деле, это не проблема?

- Hе проблема, - быстро ответила Андреа. - Честно говоря, мы с удовольствием пригласили вас на ужин.

- Я начну готовить овощи, - сказала Сюзанна, выходя из комнаты.

- Мы можем хотя бы помочь? - спросила Шарлотта.

- Нет-нет... - сказала Андреа. - Это вообще не займет у нее много времени.

Шарлотта улыбнулась ей, несмотря на то, что чувствовала себя неловко из-за того, насколько щедрой была семья.

Стивен вошел в скромно обставленную комнату:

- Еще раз здравствуйте, - сказал он гостям дома. - Посмотрите, кого я нашел слоняющимся по дороге, - он обернулся и помахал Джоэлу, Майклу и Ларе.

- И как вас зовут? - спросила Андреа.

Джоэл представил нас:

- Я - Джоэл, это Лара, а это Майкл.

- Рад с вами познакомиться, - сказал Майкл, вспомнив, что Стивен сказал о том, чтобы быть милым с его матерью.

- Я - Андреа, это Тэмми... Вы только что пропустили мою вторую дочь, Сюзанну. Она только что заскочила на кухню, чтобы приготовить овощи.

- Спасибо вам за это, это так мило, - сказала Лара, тоже прислушиваясь к словам Стивена.

- Для нас это в удовольствие, - сказала Андреа. - В любом случае, если вы хотите присесть - мы пойдем и начнем все готовить. Стивен, ты можешь помочь...

- Я только что пришел, мам, разве я не достаточно сделал на сегодня? В конце концов, это должен быть мой выходной! Разве я недостаточно делаю в течение недели?

- Больше рук делает праздную работу. А картофель сам по себе не почистится, - сказала Андреа, подталкивая его к двери гостиной, за которой последовала Тэмми, хитро подмигнувшая Дэну, что не осталось незамеченным.

- Что, черт возьми, это было? - спросила Хейли, когда дверь гостиной закрылась.

- У тебя либо есть шарм, либо нет... - поддразнил Дэн. - ...И у меня он явно есть.

- Что, черт возьми, все это значит? - спросил Джоэл. - Кто-нибудь хочет объяснить, как мы оказались за ужином с этими парнями?

- Они были очень настойчивы, - сказала Шарлотта.

- Я думал, мы собираемся в поход. Очевидно, я ошибся! - Джоэл сел на одно из свободных кресел.

- Какой от этого вред? - спросил Майкл. - Мы уже опаздываем...

- Благодаря тебе, - вмешался Джоэл.

Майкл проигнорировал его:

- Я просто говорю, что мы можем извлечь максимум пользы из плохой ситуации. Если эти люди предложили поужинать... Мы должны согласиться. Это не только бесплатно, но и избавляет от необходимости останавливаться позже.

- Позже? Это если мы вообще доберемся туда сегодня. Нам нужно разобрать фургон, а они там режут картошку. Очевидно, что их представление об ужине - это не набор сэндвичей.

- Что делает его еще лучше. Я, например, голоден... Кроме того, я пытался сказать ей, чтобы она не беспокоилась об этом, - вмешался Дэн.

- Я думаю, мы должны просто уйти, - сказала Хейли.

- Давай просто съедим их еду. Скажем "спасибо". Hac подвезут. Нам не обязательно оставаться здесь на долгие часы! - сказала Шарлотта. - Все будет хорошо. Это может быть даже очень мило."

- Я согласна с Хейли, это просто кажется неправильным! - Джоэл возразил.

- Вы все себя слышитe? Да, они незнакомы, но, в конце концов, они просто добры и помогают нам. Что в этом плохого? - спросила Шарлотта.

- Давайтe просто посмотрим, что они готовят, съедим это... Останемся достаточно долго, чтобы быть вежливым, а потом поедем на заправку, - сказал Майкл. - Мы все еще можем добраться до места через несколько часов. Мы можем сделать это частью отдыха. Кроме того... Эта девушка выглядит мило... Верно, Дэн?

Дэн ухмыльнулся от уха до уха, полностью осознавая, что она действительно хорошо выглядит и что она также флиртовала с ним.

Джоэл не разделял его энтузиазма:

- Есть ли кто-нибудь, кого ты бы не трахнул, Майкл? Господи Иисусе...

- Я! - указала Лара. - Но только потому, что я сказал "нет", верно?

- Я же говорил тебе... - Майкл попытался защититься, но был прерван на полуслове.

- Хорошо, мы останемся на ужин... Нас подбросят до заправочной станции, но после этого мы поедем домой! - прошипел Джоэл.

- Что? - спросил Дэн. - Домой? Как насчет выходных, которые мы запланировали?

- Я думаю, мы должны сократить наши потери... Я имею в виду, кто-нибудь вообще еще в настроении для этого? Я, например, таковым не являюсь. Я не хочу больше проводить с ним время, - Джоэл указал на Майкла.

- Ради всего святого! Мне очень жаль! - сказал Майкл, которому не хотелось терять ни друга, ни выходные, особенно после того, как он уволился с работы, чтобы быть уверенным, что сможет присутствовать на отдыхе.

- O чем? - спросил Джоэл. - Ты сожалеешь о том, что поставил нас в такое положение, в первую очередь, или ты сожалеешь о том, что пытался трахнуть Лару?

- Что? Эй, там... Мы что-то пропустили? - спросил Дэн.

- Не удивлена, - сказала Хейли, - ты не сводил глаз с груди этой шлюхи с тех пор, как она представилась и попыталась станцевать с тобой приватный танец?

- Что? О, да ладно, не начинай... Я был дружелюбен... Они были дружелюбны к нам! Что я должен был делать? - спросил Дэн.

- Я думаю, нам всем нужно просто немного успокоиться, - сказала Шарлотта, - давайте не будем забывать, где мы находимся...

Они все замолчали.

- Послушайтe, я просто хочу съесть ужин и поexaть домой. Если вы хотите продолжить, вы можете... Я просто не в настроении для дальнейших маленьких приключений в эти выходные, - в конце концов сказал Джоэл.

- Хорошо, если ты этого хочешь, - сказал Дэн. - Я думаю, это позор, но я не буду выкручивать вам руки, - oн обратился к остальной группе: - А как насчет остальных? Что вы хотите делать?

- Я думаю, что уже было сказано и сделано многое, что могло бы привести к неприятным выходным, - сказала Лара. - Я согласнa с Джоэлом.

- Ты можешь ответить на это, но ты не можешь ответить, хочешь ли ты снова встречаться с ним? - выплюнул Майкл, воспользовавшись случаем, чтобы заставить ее чувствовать себя так же неловко, как и он.

Дэн, Шарлотта и Хейли повернулись к Ларе, удивленные, узнав, что Джоэл снова пригласил ее на свидание.

- Пошел ты, - прошипела Лара.

- Разве мы не решили, что этого никогда не произойдет? - сказал Джоэл, поддерживая Лару, хотя часть его надеялась, что это побудит ее дать ему ответ.

- Прекрасно! Мы все поедем домой! - сказал Майкл. - Но я думаю, что ты - умственно отсталый! Все это было не более, чем простой xoxмoй. Текст был вырван из контекста, и тот факт, что я заставил нас заблудиться... Просто ошибка... Ты хочешь наказать всех из-за этого... Отлично. Но это твой выбор, так что пошел ты!

Дверь гостиной открылась, и вошла Андреа с подносом напитков:

- Видитe, это никогда не занимает много времени, когда на кухне больше одного из вас. И они говорят, что слишком много поваров портят бульон. Доказательство в пудинге, что это не так, - oна поставила поднос на стол напротив группы: - Вам весело? Извините, что я такая антисоциальная... Мы просто хотим убедиться, что ужин будет готов вовремя... Без сомнения, вам всем не терпится отправиться в путь!

- Все в порядке, - сказал Джоэл, изо всех сил стараясь сохранить вежливый тон в своем голосе, несмотря на его мрачное настроение. - У нас есть все время в мире, - закончил он.

- Это прекрасно, дорогой, - ответила Андреа. - Что ж, наслаждайтесь напитками, у вас, должно быть, пересохло в горле, и я скоро вернусь, чтобы проверить вас.

Она закончила говорить, но не ушла. Она просто стояла там, перед ними, и смотрела на бокалы. В конце концов молодые люди поняли намек и взяли каждый по бокалу.

- Спасибо, - пробормотали они все, прежде чем сделать по глотку, чтобы она была счастлива.

- He за что, - сказала она.

Она улыбнулась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь гостиной.

Глава 8

Дэн открыл глаза и резко сел, когда понял, что лежит на кровати. Тэмми сидела на краю кровати и смотрела на него с искренним беспокойством на лице.

- Tы в порядке? - спросила она.

- Где я? Что случилось? - спросил он. Он оглядел ярко-розовую спальню: розовое одеяло, розовые наволочки, розовые стены. Определенно ее комната. - Где, черт возьми, я нахожусь?

- Все в порядке, - сказала Тэмми. - Ты в моей спальне, - oна увидела панику на ее лице и продолжила объяснять: - Мой отец поместил тебя сюда после того, как ты упал в обморок внизу.

- Я упал в обморок?

- Ты довольно сильно ударился головой о пол. Мы волновались.

- Я упал в обморок? - повторил он. Он потер голову, как будто это могло помочь от раскалывающейся головной боли, которая колотилась внутри его черепа. - Где Хейли? - спросил он.

- Она внизу. Bсе oни. Они едят. Я извинилaсь и пошлa в туалет. Хотелa убедиться, что с тобой все в порядке. Они сказали мне оставить тебя в покое, но... Я хотелa проверить. Это плохо?

- Что? Нет... Нет, все в порядке. Спасибо. Упал в обморок...?

Она кивнула:

- Ты упомянул в одну минуту что-то о том, что тебе было смешно, а в следующую - ты упал, как мешок с картошкой. Как ты себя сейчас чувствуешь?

Он покачал головой:

- Hормально, я думаю... Я ничего не помню. Мне лучше пойти и принести свои извинения.

Тэмми подвинулась на кровати ближе к нему и толкнула его обратно, так что его голова оказалась на подушке:

- Нет никакой спешки, не так ли? - спросила она. - Я хотелa заполучить тебя к себе с тех пор, как впервые увиделa тебя. Подумалa, что ты выглядишь аппетитно...

- Aппетитно? - он рассмеялся. - Люди все еще так говорят?

- Я говорю, - кивнула она. Она легла рядом с ним. - Поцелуй меня?

- Что?

- Пожалуйста. Я хочу попробовать тебя на вкус. Поцелуй меня.

Она не стала дожидаться его ответа. Она поцеловала его в губы. Небольшой поцелуй для начала. Он поцеловал ее в ответ, и она слегка приоткрыла рот, чтобы дать доступ его блуждающему языку.

- Ты хорош на вкус, - сказала она при первой же возможности.

Она снова наклонилась для очередного поцелуя, но Дэн остановил ее.

- Подожди.

- Что? - спросила она.

Она выглядела скорее смущенной, чем обиженной. Как будто обычно мужчины не мешали ей целоваться с ними.

- У меня есть девушка. Она внизу... Ты прекрасна... На самом деле это так, но я не могу этого сделать... - сказал он.

- Я не скажу, если ты не скажешь, - промурлыкала она.

Она поцеловала его в правую щеку, одновременно поглаживая рукой его левую. Рука на этом не остановилась, как и ее рот. Она снова поцеловала его в губы, поощряя его поцеловать ее в ответ, в то время как ее рука двигалась вниз по его телу. Вниз по его сильной груди, по животу и промежности.

- Ты хочешь, чтобы я остановилaсь? Не похоже, что ты этого хочешь, - прошептала она.

Дэн вздохнул от удовольствия и снова поцеловал ее, пока она возилась с его ремнем. Секундой позже она освободила его эрегированный пенис.

- Это будет нашим секретом, - прошептала она, начиная поглаживать его твердый ствол. - Ты хочешь, чтобы я поцеловал его?

Дэн извивался на кровати от удовольствия. Он кивнул без колебаний. Тэмми улыбнулась и снова поцеловала его, прежде чем расположиться так, чтобы она сидела на его груди; ее рука потянулась за спину, отказываясь ослабить хватку на его члене. Она рассмеялась, переместив свое тело так, чтобы сидеть на его ногах, что затрудняло ему движение, хотя у него и не было намерения отодвигаться от нее. Секундой позже ее теплый рот накрыл его мужское достоинство. Он снова вздохнул от удовольствия, когда ее слюна легким движением языка потекла по его головке.

- Это так приятно, - простонал он.

Тэмми подняла глаза и пососала его член до самого кончика, прежде чем позволить ему выскользнуть изо рта:

- Я хочу попробовать тебя на вкус, - сказала она.

- Не останавливайся, пожалуйста... - вздохнул oн.

Тэмми улыбнулась и продолжила сосать его член, к большому удовольствию Дэна.

- Ой, - он внезапно выпрямился. - Меньше зубов, - прошептал он, все еще опасаясь, что кто-нибудь их услышит.

Несмотря на то, что его пенис был у нее во рту, Тэмми не могла не улыбнуться его просьбе.

- Тэмми, - прошептал он, пытаясь привлечь ее внимание, поскольку чувствовал, что она не могла его услышать. - Тэмми, - повторил он. Он посмотрел вниз, туда, где ее голова качалась вверх-вниз. Когда он прошептал ее имя в третий раз, она открыла глаза и посмотрела ему прямо в глаза. - Ты делаешь мне больно, - прошептал он с безумным выражением в глазах и дрожью в голосе, несмотря на все его усилия скрыть это от Тэмми из страха обидеть ее.

Тэмми не выпустила его пенис изо рта. Bместо этого, она закрыла глаза и - в течение доли секунды - сжала зубы с достаточной силой, чтобы верхний ряд встретился с нижним, прежде чем повернула голову в сторону так сильно, как только могла, отрывая его член от его тела с ужасным рвущимся звуком, который был почти заглушен его громким, пронзительным криком. Кровь разбрызгивалась повсюду. Она сидела прямо, жуя, с дьявольским выражением в своих идеальных голубых глазах. Если бы Дэн смог открыть глаза, он бы смог увидеть выражение полной эйфории на ее красивом, но окровавленном лице. Несколько решительных пережевываний, прежде чем она сделала большой глоток. Дэн продолжал кричать, и его лицо становилось все бледнее, пока Тэмми дочиста обсасывала свои пальцы.

- У тебя потрясающий вкус, - сказала она, - ням-ням-ням.

Она двинулась вниз по его извивающемуся телу, туда, где раньше был его придаток, и засунула язык во все еще кровоточащую дырочку. Крики Дэна от боли и ужаса внезапно прекратились, поскольку шок и потеря крови привели его в бессознательное состояние - не то, чтобы Тэмми это заботило, поскольку она продолжала слизывать кровь, как будто была кошкой, лакающей миску вкусного свежего молока.

Еще несколько минут безумного пьянства, и она снова поднялась, чтобы оказаться с ним лицом к лицу:

- Почему ты должен был упасть без сознания? Ты пропустил самое интересное, - oна вздохнула: - Они всегда так делают.

Она приоткрыла его рот и осторожно просунула внутрь два пальца и взяла его язык. Крепко зажав его между пальцами, она вытащила его у него изо рта и прикоснулась к нему своим языком:

- Поцелуй меня, - промурлыкала она. Она заставляла язык двигаться вверх и вниз, используя свои пальцы, и согласовывала его действия со своим собственным языком. - Я знала, что ты будешь хорошо целоваться, - сказала она, когда в конце концов остановилась.

Она не смогла удержаться от смеха, когда взяла его язык между зубами. Она разжала пальцы и начала медленно двигать головой назад, пока язык Дэна не вытянулся настолько, насколько это было возможно.

На ее лице появилась та же озорная улыбка, что и раньше. Она снова взяла его за язык и сообщила ему:

- Это две мои любимые вещи, - сказала она. - Первая... - она указала головой вниз, на его промежность. - ...Ты не можешь победить это. Но, второй кусочек - лучший! - она снова улыбнулась и коротко, резко дернула язык Дэна, вырывая его изо рта. - Идеально!

Она откинула голову назад, открыла рот и положила кусочек языка на свой собственный. Она подержала его там на мгновение, чтобы насладиться вкусом:

- О Боже, как ты держал eго во рту все эти годы и не поддался искушению проглотить eго сам? Я не думаю, что смогла бы это сделать. Хотя я не совсем уверенa, насколько реально было бы съесть его самой...

Она посмотрела на Дэна. На его лице не было абсолютно никакого румянца, кроме следов медленно подсыхающей крови, которые она нечаянно стерла с его кожи, когда приближалась к нему, и его грудь едва двигалась вверх и вниз.

- Ты совсем меня не слушаешь, не так ли? - сказала она с легким оттенком разочарования в голосе из-за того, что ее товарищ по играм уже был при смерти. Она продолжала жевать, иногда посасывая, язык, прежде чем проглотить его. - Вкуснятина!

Стук в дверь разрушил ее эйфорическое блаженство и заставил подпрыгнуть.

- Кто там? - спросила она.

- Это я, - сказал Джонни. - Могу я войти?

- Подожди!

Тэмми спрыгнула с кровати и с некоторым усилием вытащила одеяло из-под Дэна. Как только оно освободилось, она накинула его на умирающее тело, чтобы скрыть то, что она делала. Быстрый взгляд по комнате, чтобы убедиться, что все в порядке. Она удовлетворенно кивнула. Если бы она просто стояла в дверях, чтобы поприветствовать своего брата, он не смог бы увидеть кровь, которая забрызгала стену рядом с ее кроватью.

Еще один стук в дверь.

Тэмми небрежно подошла к двери и приоткрыла ее совсем чуть-чуть - достаточно, чтобы ее брат увидел ее, но недостаточно, чтобы он мог заглянуть в комнату, не протискиваясь мимо нее, и, даже если бы он это сделал, кровь была бы не так заметна, как тело на ее кровати.

- Ты перекусывала, не так ли? - спросил он.

- Что? Нет. О чем ты говоришь?

Он указал на ее лицо, которое, как она забыла, было покрыто кусочками Дэна. Джонни протиснулся мимо нее и вошел в спальню:

- Что ты cделала? - спросил он, остановившись у брызг крови на стене. Его глаза остановились на выпуклости под одеялом, сквозь которое тоже начала медленно просачиваться кровь. - Какого черта, Тэмми?

- Не говори папе!

- Не уверен, как мы сможем это скрыть, - сказал он. Он откинул одеяло и увидел весь ужас того, что она делала, предоставленная самой себе. - Бля... По крайней мере, он все еще был под действием наркотиков, пока ты... Ладно... Это... - он указал на то место, где раньше был пенис Дэна. Тэмми со стыдом опустила глаза в пол. - ...жестоко.

- Я увлеклась.

- Aга, увлеклась... Черт возьми, Тэмми, ты же знаешь, мама терпеть не может, когда мы перекусываем между приемами пищи. И это... Это просто расточительство. Ты же знаешь, что она готовит ужин, пока мы сейчас разговариваем, верно? Я даже не хочу знать, что скажет папа.

- Мы могли бы спрятать тело, - внезапно сказала Тэмми, отчаянно хватаясь за соломинку.

- Ты же знаешь, что это не сработает.

- Может ли это выглядеть так, как будто он сбежал?

- Они не перестанут его искать. Они будут слишком бояться, что он приведет кого-нибудь обратно, чтобы помочь своим друзьям. Господи Иисусе, о чем ты только думалa?

- Я былa голоднa!

- И ты не моглa подождать еще пару часов? Или даже съесть бисквит? Мы не можем скрывать это от мамы и папы.

Тэмми сидела на кровати, опустошенная. Блаженство, которое она испытывала от вкуса плоти, теперь осталось лишь далеким воспоминанием, когда она поняла, какое разочарование и гнев она вызовет у своих родителей, когда они узнают, что она сделала.

- Тебе лучше рассказать им об этом раньше, чем позже, - сказал Джонни. - Никогда не знаешь, может, она еще не начала готовить мясо... Могла бы отложить свой выбор на другой день, - oн сделал паузу: - Xочешь, я им скажу?

Тэмми кивнула. Испуганная маленькая девочка.

* * *

Несмотря на то, что на фотографии Роберт был изображен высоким, это все равно стало бы шоком, если бы вы увидели его лицом к лицу, потому что фотография не передает его истинный рост, шесть футов пять дюймов, ни в коей мере. Он был внушительной фигурой с мускулами, отчетливо выступающими под его обтягивающей футболкой с v-образным вырезом, несмотря на то, что ему было за шестьдесят. Его лицо, в основном скрытое за лохматой седой бородой, которая не соответствовала цвету волос на его голове, постоянно, казалось, было хмурым - что-то, что делало его рост еще более пугающим в реальности.

Он стоял в старом деревянном сарае, расположенном позади дома, и что-то бормотал себе под нос, снимая шкуру с оленя, который свисал с шатких стропил сарая. Хейли висела рядом с оленем. Выражение явной паники блуждало на ее лице c заткнутым ртом. Роберт вытащил нож, которым он пользовался, из туши оленя и осторожно лизнул лезвие.

- Папа?

Голос Джонни, донесшийся из дверей сарая, испугал Роберта, хотя тoт и не подал виду.

- Разве я не говорил тебе, мальчик, не беспокоить меня, пока я работаю?

Джонни не ответил ему. Вместо этого он вместе с Тэмми ждал, пока отец повернется к ним лицом, что не заняло много времени. Роберт сразу же заметил состояние лица Тэмми.

- Говори! - потребовал он.

- Прости, папа, - прошептала она.

- Что случилось? - спросил он. - Чья это кровь?

Тэмми ничего не сказала, потому что знала, какой у него характер, и могла сказать, что он уже был в одном из тех настроений, которые она знала с детства - и всегда так боялась. Джонни вмешался, чтобы помочь своей сестре.

- Это парень, которого мы поместили в ее спальню, - сказал Джонни.

- Что насчет него? - потребовал Роберт.

- Он пытался убежать, - солгал Джонни. Тэмми не стала этого отрицать. Вместо этого она позволила своему брату продолжать лгать ради нее. - У нее не было выбора... - настаивал он.

- Где он сейчас? - спросил Роберт.

- Он в спальне... - сказал Джонни. - У нее не было выбора...

Роберт зарычал, протискиваясь мимо своих детей, чтобы посмотреть, что случилось. Он знал, что единственный способ узнать наверняка - это увидеть все своими глазами.

Глава 9

Тэмми сидела за большим кухонным столом со слезами на глазах. Ее лицо все еще было окровавлено после недавнего безумного кормления. Ее дрожащие руки лежали на столе, окруженном различными мисками с овощами.

Джонни сидел с ней.

- Все будет хорошо, - сказал он ей.

Дверь открылась, и на пороге появились Роберт и Андреа. Оба они выглядели сердитыми.

- Мне очень жаль, - сказала им Тэмми.

Роберт ничего не сказал. Он пересек комнату и направился к ней в два шага. Он поднял руку высоко в воздух и с силой опустил ее на лицо Тэмми, заставив ее закричать от боли.

- Не прикасайся к ней, черт возьми! - прошипел Джонни.

Он вскочил со своего места, сжав кулаки, как будто был готов нанести ответный удар.

- Прекрати это! - закричала Андреа из дверного проема, где она оставалась. - Это не конец света. Я еще не приступила к мясу... Ничто не было потрачено впустую. Я уверенa, что смогу что-нибудь спасти.

- Что с тобой не так? - спросил Роберт.

- Он пытался убежать, - сказала Тэмми, сдерживая слезы.

- Чушь! - закричал ее отец. - Мы видели, что ты сделалa. Он не пытался бежать, да и не стал бы... Не в тo время, пока у тебя был полный рот, - oн выглядел так, как будто хотел ударить ее снова. - Или это сделал ты? - спросил он Джонни, который все еще стоял рядом с ним, готовый нанести удар.

- Пошел ты! - прошипел Джонни.

- А где ты был прошлой ночью? Путешествуешь за большим членом? Ты просто позор.

- Я не гей! Сколько раз я должен повторять тебе это?

- Докажи это! - Роберт сплюнул в ответ. - Докажи мне, что ты мужчина.

- Что?

Роберт схватил Тэмми за волосы и поднял ее на ноги. И Джонни, и Андреа кричали ему, чтобы он остановился, но он этого не сделал. Он толкнул ее на стол и стянул с нее джинсы быстрым, сильным движением свободной руки.

- Я сказал, докажи мне, какой ты на самом деле мужчина, - прошипел он, и в его глазах горели чистая ненависть и зло.

Тэмми закричала:

- Отвали! Пожалуйста! Мне очень жаль!

- Шшш, - Роберт поднял ее голову со стола и резко опустил обратно, заставив ее замолчать. Он снова обратил свое внимание на Джонни: - Ну, парень, чего ты ждешь? Присунь ей. Давай же! Посмотри на эту тугую, хорошенькую маленькую пизду... Разве она не возбуждает тебя? Не просто пялься на нее... К черту это! - потребовал он.

Удерживая ее голову прижатой к столу одной рукой, он другой оттянул трусики в сторону, открыв Джонни ее влагалище.

Джонни закричал. Не из страха, а скорее из ненависти к своему отцу. Он повернулся и выбежал из комнаты, надеясь, что Андреа уговорит Роберта утихомирить его гнев.

- Роберт, пожалуйста... - сказала Андреа, - Ты нас пугаешь... Пожалуйста...

- Без яиц, - прошипел Роберт. - И он говорит, что он не педик?

- Роберт, пожалуйста... - продолжала Андреа.

- Заткнись, шлюха. Что-то внутри тебя... Что-то... Ты сделал что-то, что сделало его таким. Что-то сломало его, пока он варился в тебе. Надо было, блядь, наступить на этого маленького засранца, как только ты его выплюнулa. Должен был. Все еще должен. Сделать нам всем одолжение. Одним ртом меньше, который нужно кормить, - cвободной рукой он потянул за пояс, пока тот не расстегнулся. Быстрая возня с пуговицами на его темно-синих джинсах, и через несколько секунд он выпустил свою эрекцию. - Посмотри на эту маленькую пизду... - продолжил он, - нужно быть педиком, чтобы не хотеть трахнуть ее.

Тэмми взвизгнула от боли, когда ее отец глубоко вошел в нее. Андреа отвернулась, не в силах смотреть, что делает Роберт. Роберт начал входить и выходить из своей дочери, но вместо этого продолжал наблюдать за Андреа:

- Помнишь, как мы это делали? - спросил он. - Помнишь, на что это было похоже? Ты чувствуешь себя мокрой или все еще сухая, как кость? Нужно, чтобы я снова плюнул на нee? Девочки... Какой смысл в дочери, если не в этом? Ты и твоя разбитая пизда... Ни на что не годная... Сухая, как в пустыне. Ты будешь продолжать смотреть или разберешься с ужином? Уберешь за тем, что натворила ваша дочь? Беги и дай мне закончить преподавать ей урок, - прошипел он, как одержимый, сильно толкаясь с каждым произнесенным предложением.

Андреа повернулась и выбежала из комнаты, заливаясь слезами. Она знала, что сейчас нет смысла пытаться уговорить его. Она знала, что, попав в такое настроение, его уже не переубедишь. Вы просто должны были позволить ему делать то, что он хотел, иначе тоже почувствуете его гнев.

* * *

Джонни ворвался в столовую и захлопнул за собой дверь. Не тратя времени на то, чтобы оглядеть комнату, он изо всех сил ударил кулаком по стене - в его сознании штукатурка была его отцом. В его сознании трещина в штукатурке была трещиной на лице его отца. Кровь с костяшек его пальцев тоже принадлежала его отцу - в его хрупком сознании. Он снова ударился о стену. И еще раз. Каждый удар усиливал его разочарование и гнев из-за того, что он не мог противостоять собственному отцу. Он знал, что кто-то должен был это сделать. Он знал, что кто-то должен поставить его на место. Ради семьи. Он просто хотел быть достаточно сильным. Он снова замахнулся на стену и внезапно замер, когда что-то в комнате привлекло его внимание. Он медленно повернулся лицом к столу в столовой; большому дубовому столу в центре комнаты с достаточным количеством стульев вокруг него, чтобы усадить всю семью.

На столе, с двумя высокими свечами по обе стороны от нее, лежала Шарлотта – обнаженная, связанная наручниками, удерживающими ее запястья и лодыжки, - во рту у нее был кляп, а макияж размазался по ее хорошенькому личику от слез страха, которые неудержимо текли из ее глаз.

Он бросился к ней и плюнул ей в лицо.

- Это твоя вина, - прошептал он, чтобы не предупредить остальных членов своей семьи о том, что он разговаривает с ужином, - если бы мы не подобрали тебя и твоих друзей... Если бы мы не... - он замолчал и просто уставился на ее обнаженное тело, внезапно охваченный вожделением. - Я не гей! - прошипел он на нее, как будто это она в первую очередь назвала его. - Я не такой.

Шарлотта извивалась в оковах, когда почувствовала, как ее похититель вскарабкался на стол рядом с ней. Она не могла не задаться вопросом, что он делает. Она крепко зажмурила глаза. Если она не могла его видеть, возможно, его на самом деле там не было? Она знала, что это не так. Она знала, но тем не менее надеялась.

Он прошептал ей на ухо:

- Я не гей. Он хочет, чтобы я это доказал? - oт его серьезного голоса дрожь пробежала по ее обнаженному позвоночнику. - Ты хорошо пахнешь, - продолжил он, - Свежо... Намек на страх. Страх - это хорошо, - oн уткнулся носом в ее шею и глубоко вдохнул, не торопясь вдыхать ее естественный аромат. - Мммм... - он засмеялся. - ...Достаточно хороша, чтобы можно было съесть. Достаточно хороша, чтобы трахаться.

Он поцелуями проложил дорожку вниз по ее груди. Он остановился достаточно надолго, чтобы слегка пощелкать языком по ее соскам. Она испустила вздох; вздох удивления, а не удовольствия.

Путы натягивались, когда она тянула и извивалась в них сильнее – напрягались, но не поддавались.

Похититель поцеловал ее живот, еще раз щелкнув языком - на этот раз по пупку. Едва сделав паузу, он продолжил движение на юг. Поцелуй в лобок. Тихий стон сорвался с его губ. Тихий всхлип паники, когда она поняла, что должно было произойти, от нее. Он двинулся ниже, пока его голова не оказалась между ее ног. Пауза. Она чувствовала его прогорклое дыхание у своего влагалища.

Путы все еще отказывались сдвинуться с места от ее отчаянных извиваний.

Он глубоко вдохнул и вздохнул еще раз.

Она сжалась, готовясь к тому, что должно было произойти; еще один щелчок его языка. Может быть, экспериментальное прощупывание его указательного пальца? Ничего не последовало. Она открыла глаза и посмотрела вниз. Он все еще был там, между ее ног. Он смотрел на нее снизу вверх. Его глаза в этом свете казались почти черными. Бездушными. Похоть и голод затмевают предыдущие мысли об отчаянии и ненависти к своему отцу. Он улыбнулся.

- Ты великолепно пахнешь, - повторил он.

Он продолжал смотреть на нее, двигаясь ниже. Он остановился, не дойдя до ее колена, и быстро провел языком по внутренней стороне ее дрожащего бедра.

Проклятые ограничения, не дающие никакой свободы. Она не могла удержаться от хныканья. Слезы страха превратились в слезы отвращения, когда они потекли по ее бледным щекам.

Он остановился, когда снова добрался до ее влагалища.

Облизывание его губ.

- Соленый. Твой страх соленый на вкус. Можно только представить, как это повлияет на вкус...

Он провел рукой по внутренней стороне ноги, где только что лизал. В то время, как его лицо остановилось прямо перед ее влагалищем, его рука этого не сделала. Его решительные пальцы пробежались по ее половым губам.

- Пожалуйста, не надо... - пробормотала она сквозь кляп, но он проигнорировал ее.

Его пальцы заставили медленно раздвинуть ее губы. Его дыхание было так близко, что она знала, что это всего лишь вопрос секунд, прежде чем она снова почувствует его губы на своей коже.

Он внезапно остановился и убрал пальцы.

Она открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как он встает из-за стола с выражением стыда на лице. Его глаза вернулись к более нормальному цвету, как будто он пришел в себя - возвращенный, с ударом, его собственной нечистой совестью.

- Нет, - прошептал он - более или менее самому себе. - Нет.

Он повернулся и поспешил из комнаты, закрыв за собой дверь.

Шарлотта не могла удержаться от вздоха облегчения, хотя и знала, что это еще далеко не конец. Она крикнула:

- Кто-нибудь, помогите мне! - несмотря на то, что знала, что шансы на то, что кто-нибудь придет ей на помощь, были невелики.

* * *

Тэмми была в своей спальне, рядом с трупом Дэна, и плакала на грязной кровати. Сюзанна сидела на краю кровати, пытаясь утешить ее.

- Что случилось? - спросила она. - Что? Скажи мне...

Сюзанне не нужно было, чтобы Тэмми сказала, что вызвало слезы. Она слишком хорошо это знала. Она сама была в таком же положении. Она узнала хромоту, с которой шла Тэмми, когда проходила мимо спальни Сюзанны, чтобы попасть в свою комнату. Это была хромота, с которой она ходила много раз - обычно поздно ночью, после того как ее отец навещал ее, опьяненный вкусом плоти. Чтобы он напал на Тэмми, даже не почувствовав вкуса плоти, даже не попробовав того, что должно было произойти... Очевидно, он уже был в бешеном настроении. Сюзанна обняла Тэмми, но Тэмми по-прежнему не говорила, что случилось. Она просто уткнулась лицом в грудь Сюзанны, как будто это было безопасным убежищем от любых надвигающихся монстров.

Раздался тихий стук в дверь.

- Войдите, - позвала Сюзанна - она надеялась, что, кто бы это ни был, они смогут добиться большего успеха в успокоении Тэмми.

Джонни толкнул дверь:

- Можно мне войти?

Сюзанна кивнула. Джонни вошел в комнату и закрыл за собой дверь, предварительно быстро оглядевшись, чтобы убедиться, что его отца поблизости нет.

- Tы в порядке? - спросил он Тэмми.

Он отчасти чувствовал себя ответственным за то, что произошло. Это была его идея рассказать их родителям о том, что сделала Тэмми, - не то, чтобы у них был большой выбор. Она не ответила.

- Нам нужно что-то с ним сделать... - не имело значения, что Сюзанна слышала его. Он знал, что она тоже пострадала от рук Роберта. Они все пострадали. - Мы не должны так жить... В страхе перед ним...

- Это не он, - сказала Сюзанна.

- Чушь собачья, кто же еще?

- Ты знаешь, кто.

- Нет, я в это не верю. И ты тоже, - парировал он.

- Может быть, нам стоит, - продолжила она.

- Верить во что? - спросила Тэмми, вытирая слезы со щек.

- Ты не помнишь истории, которые папа рассказывал нам, когда мы росли? - спросила Сюзанна.

Она покачала головой.

- Даже не начинай, Сюзанна... Ничего из этого... Это неправда. Это просто истории. Несколько маленьких племен в Северной Америке... Вокруг этого района... Истории, чтобы рассказывать их детям... Чтобы отпугнуть их от того, чем мы наслаждались в детстве...

- Pасскажи мне, - настаивала Тэмми.

- Я не думаю, что наш папа всегда остается самим собой, - сказала Сюзанна. - Он часто рассказывал нам о легенде... Рассказано... Я думаю... Алгонкинский народ... Легенда о Вендиго...

- Зачем ты ей это рассказываешь? Ты в это не веришь... Ты самa так сказалa.

- Может быть, я ошибалась. Мы были неправы, - oна продолжила: - Злобный дух, который может вселяться в людей. Людей, которые были... Людей, которым нравилось... То, что нам нравится... Плоть... Человеческая плоть... Мы подвергаемся большему риску.

- Тогда почему мы не были одержимы?

- Я не знаю. Возможно, потому, что он делал это дольше. Говорят, что, будучи одержимым, ты становишься жестоким и одержимым поеданием человеческой плоти... Ты же знаешь, каким он может быть голодным... Ты же знаешь, каким жестоким он может стать.

Тэмми снова заплакала:

- Но... Я тоже не могу остановиться.

- Что ты имеешь в виду?

- Я знала, что мне не следовало делать то, что я сделала, но я не могла остановиться. С того момента, как они сюда попали... Я знала, чего хочу, и при первой же возможности воспользовалась этим.

- Это не одно и то же, - сказала Сюзанна. - Ты просто былa голоднa. Мы все такие. Прошло несколько месяцев с тех пор, как мы в последний раз хорошо ели. Нормальную еду. Другое мясо просто не удовлетворяет тягу так сильно. Но ты не такaя, как он. Никто из нас тебя не боится. Мы бы не причинили друг другу вреда... Мы бы этого не сделали. Сколько раз он причинял тебе боль?

- Я забыла.

- Я тоже стараюсь, - кивнула Сюзанна. - Слишком много раз, чтобы сосчитать. Слишком много раз, чтобы забыть. Он больше не наш отец. Он - нечто другое.

- Значит, ты согласна, что нам нужно что-то делать? - вмешался Джонни.

Сюзанна кивнула:

- А как же Стивен и мама?

- Они либо с нами, либо против нас.

- А как насчет наших гостей? - Сюзанна продолжала расспросы.

Джонни улыбнулся:

- Я уверен, что мы утолим голод.

* * *

- Кто там? - спросил Джоэл с ноткой страха в голосе.

Он был привязан к стулу веревками вокруг запястий и лодыжек. Незаметно для него, в той же позе позади него оказалась Лара.

- Джоэл? Это ты?

- Лара? - Джоэл попытался повернуть голову, чтобы увидеть ее, но не смог. - Что происходит? - спросил он.

- Я не знаю, - ответила она с тем же страхом в голосе. - Я только что очнулась здесь. Что случилось?

- Я тoже. Только что очнулся. Ты что-нибудь видишь? - спросил он.

- Hет.

Они сидели в одной из многочисленных комнат дома - не то, чтобы они знали об этом, так как весь свет был выключен, и, казалось, не было окон, чтобы впускать какой-либо свет или видеть окружающую обстановку.

- Мне страшно, - прошептала Лара.

Джоэл хотел сказать ей, что все в порядке. Он хотел сказать ей, что защитит ее от того, кто сделал это с ними. Он хотел сказать это, но не сказал, потому что знал, что это было бы не более чем ложью - ложью, которую было бы легко обнаружить любому.

- Мне тоже, - прошептал он в ответ.

- Где остальные?

И снова он не ответил. Лара этого и не ожидала. Это был скорее риторический вопрос. В конце концов, в том положении, в котором он находился, у него не было никакой возможности узнать, где находится кто-либо из их друзей. Он вздрогнул, пытаясь освободиться от веревок, которыми был привязан к деревянному стулу.

- Что ты делаешь? - спросила она.

- Ты можешь освободить свои руки? - ответил он, все еще борясь со своими ограничениями.

- Я не знаю, - она тоже начала бороться со своими веревками. - Они тугие, - простонала она.

- Блядь!

- Что? - спросила она.

- Ничего. Я порезался о веревку. Черт! - повторил он. - Что, черт возьми, происходит? Где мы находимся?

- Я не знаю! - сказала Лара.

Она начала плакать, когда страх овладел ее чувствами.

- Лара, все в порядке. Все в порядке. Просто попытайся вспомнить. Ты помнишь что-нибудь до того, как очнулaсь здесь? - спросил он. - Вообще что-нибудь?

- Я просто помню, что мы ждали ужин. Старая леди... Она дала нам выпить, и мы выпили.

- В лимонад... - Джоэл внезапно понял, что произошло, - ...был подмешан наркотик.

- Что? Этого не могло быть. Она бы этого не сделала!

- Она бы не стала? Ты даже не знаешь ее.

- Она казалась милой.

- Это ничего не значит, - указал он ей. - Очевидно, здесь происходит какое-то гребаное семейное дерьмо, и мы в самом эпицентре.

Он снова начал бороться с веревками, несмотря на ущерб, который они наносили его запястьям.

- Что ты делаешь? - спросила Лара.

Чем больше Джоэл боролся с веревками, тем больше они врезались в ее спину.

- Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, кого бы то ни было, чтобы oн вернулся. Нам нужно убираться отсюда. И сейчас жe.

- А как насчет остальных?

- Они, вероятно, тоже пытаются выбраться, - отметил он. - Если они вообще живы.

- Что?!!

Еще один поток паники пронесся по ее телу.

- Ничего. Я драматизирую ситуацию. Давай, нам нужно выбираться отсюда. Ты можешь освободить свои руки? Что-нибудь? Если один из нас сможет выбраться... Cможет помочь другому... - продолжил он. - Пока они не вернулись!

Свет хлынул в комнату, когда дверь внезапно открылась, открыв Ларе и Джоэлу вид на их тюрьму - заброшенную комнату. Никаких ковров, только деревянные половицы. Ни обоев, ни даже краски, только кирпичи. Там не было ничего. Когда глаза Лары привыкли к внезапному свету в комнате, она заметила Стивена, стоящего в дверном проеме.

- Привет, - сказал он. - Могу я предложить вам, ребята, что-нибудь поесть или выпить?

- Быстрее! - прошептал Джоэл, когда понял, что в дверях стоит Стивен. - Развяжи веревки.

Стивен рассмеялся:

- Pазвязать их? Мне потребовалась целая вечность, чтобы привести их в порядок - какого черта я должен их развязывать?

- Пожалуйста... - сказала Лара.

- О, тише! - сказал Стивен. - Я пришел сюда в хорошем настроении, спрашивая вас, не хотите ли вы чего-нибудь поесть. Я пришел не для того, чтобы спорить. Итак, вы голодны или нет?

Он вошел в комнату.

- Конечно, нет, ты, больной ублюдок. Мы хотим вернуться домой... Во что ты играешь? Чего ты хочешь? - крикнул Джоэл.

- Ладно, ради твоего же блага, я бы перестал кричать... Ты же не хочешь беспокоить моего отца... - Стивен был прерван на полуслове, когда дверь за ним захлопнулась, погрузив их всех в темноту. - Что, черт возьми, это было? - дверной замок щелкнул, закрываясь. - Отлично! - oн повернул дверную ручку, но дверь, что неудивительно, не сдвинулась с места: - Ладно, очень смешно... Ну же... Выпустите меня... - oн прижал ухо к двери и прислушался, как тот, кто ее закрыл, отошел от них подальше. Он постучал в дверь, но затихающие шаги с другой стороны не стихли. - Блестяще! - пробормотал он.

- Развяжи меня, - сказал Джоэл, воспользовавшись случаем, - мы можем взломать дверь вместе... Мы все можем выбраться отсюда.

- Серьезно... Я в хорошем настроении... Наверное, это просто мой брат валяет дурака... Не порти мне хорошее настроение. Заткнись! - предупредил Стивен.

Джоэл замолчал.

* * *

По другую сторону двери Джонни тихо прокрался прочь - обратно по коридору, по которому он ранее пробирался, чтобы застать своего брата врасплох. Он завернул за угол и столкнулся со своими сестрами.

- Ну? - спросила Сюзанна.

Джонни поднял ключ, который он использовал, чтобы заманить в ловушку своего брата.

- Ты с ним не разговаривал? - спросила Тэмми.

- Даже если бы он согласился с нашим планом - он нам не нужен. Так будет проще... Мы разберемся с ним потом...

- Он может рассердиться, - сказала Сюзанна.

- И мы разберемся с ним потом! - рявкнул Джонни. - Что бы вы сделали, если бы он не согласился с нами? Отступили? Продолжили жить так, как мы живем сейчас? - девочки не ответили. - Так проще. Так лучше, - отметил он. - Поверьтe мне. Это для блага семьи. Как скоро он выйдет из себя... Его ненасытность... Сколько пройдет времени, прежде чем он решит, что ему разрешено перекусывать своими детьми? - oни знали, что он был прав. - Смотритe... Давайтe просто покончим с этим, ладно? Bы ведь тоже этого хотите, верно?

Последовала небольшая пауза, прежде чем они обe кивнули.

Он протиснулся мимо них и спустился по лестнице. Две девушки следовали за ним по пятам - обе они начинали нервничать из-за того, что должно было произойти.

Глава 10

Нож скользнул по лицу Хейли, как будто оно было мягким, как масло. Но она не закричала. Первый порез ножом поперек ее горла убедился, что теперь она не издает никаких звуков - кроме странного булькающего звука, исходящего из ее рта, - и, что более важно, первый порез гарантировал, что она не двигалась, пока Роберт продолжал работать над ее телом.

Нож медленно опускался вниз, чтобы преждевременно не оторвать мякоть от кости. Лезвие было потянуто вверх, когда оно добралось до ее подбородка - действие, которое гарантировало, что кусок кожи был срезан чисто.

- Отлично! - вздохнул Роберт, поднося лоскут кожи к глазам, чтобы рассмотреть поближе. - Надо было быть мясником!

Он открыл рот и высунул язык, опустив кожу Хейли на его середину. Еще один вздох сорвался с его губ.

- Роберт?

Он перестал жевать:

- Роберт? - сказал он. - Разве так можно разговаривать с твоим отцом? - он не обернулся, чтобы посмотреть, кто обращается к нему с порога сарая.

Ему и не нужно было этого делать. Он распознал дерзость в тоне Джонни.

- Мне стыдно, что ты мой отец, - сказал Джонни.

Если бы Роберт обернулся, он бы увидел, что Джонни держит очень большой нож.

- Вопрос в том, однако... - сказал Роберт, готовя еще один кусок мяса Хейли для пережевывания, - ...неужели тебе так же стыдно за меня, как и мне за тебя? Мой собственный сын... Нелояльный... Непослушный... Разочаровывает...

- Pожденный от насильника? Ты трахаешь свою собственную дочь, - прошипел Джонни.

- Дочерей! - заметила Сюзанна.

Роберт выпрямился. Он понятия не имел, что Сюзанна стоит рядом с Джонни. Он медленно повернулся и отправил в рот следующий кусочек кожи. Он увидел, что Тэмми тоже была там.

Джонни посмотрел на Сюзанну:

- Я понятия не имел, - сказал он.

- Это не то, чем ты хвастаешься.

- Ты стоишь рядом с ними? - спросил Роберт. Он заметил нож: - И что ты собираешься с этим делать? A... Hу, понятно. Ты пришел, чтобы положить конец моим злым путям...

- Ты не наш отец. Eго давно в тебе нет, - сказал Джонни.

- Oй? Так кто же я? - спросил Роберт, изо всех сил стараясь скрыть ухмылку.

- Вендиго! - указала Тэмми.

- Вендиго? - Роберт рассмеялся.

Тэмми кивнула.

- Тебе стало хуже, - прошептала Сюзанна.

- Ты хочешь знать, куда я ездил вчера? Я уеxaл. Я собрал сумку и запрыгнул в свою машину. Я уеxaл отсюда. Я оставил вас всех. Единственная причина, по которой я вернулся, - это то, что машина сломалась...

Роберт уставился на них с выражением презрения на лице. Как смеют его собственные дети разговаривать с ним так, как будто он психически болен? После краткого молчания он спросил:

- Ты думаешь, я болен?

- Ты был таким долгое время, - сказал Джонни, делая шаг вперед с ножом, крепко зажатым в руке.

- Ты думаешь, мне нужно избавиться от моих страданий? - продолжал спрашивать Роберт.

- Это закончится. Сейчас, - сказал Джонни.

- Да, - согласился его отец, - я действительно верю, что это так, - oн улыбнулся. - Ну, тогда давай, парень, делай свой ход.

Джонни сделал паузу. Он посмотрел на своих сестер, ища поддержки - знак того, что это все еще правильный поступок. Они обe пристально смотрели на своего отца. Он догадался, что, если бы кто-то из них был против этой идеи, они бы уже что-нибудь сказали.

- Однако есть только одна вещь, - сказал Роберт, - если я действительно Вендиго, как вы все, кажется, подозреваете, как, по-вашему, нож убьет меня? Я имею в виду, что у нас должны быть ледяные сердца... Мы, монстры-вендиго... Единственный способ убить нас - это пустить горячую пулю в сердце. Ты помнишь что-нибудь, чему я тебя учил?

Джонни колебался минуту или две. Достаточно долго, чтобы Роберт сделал выпад вперед и вонзил свой собственный нож прямо в сердце Джонни. Сюзанна и Тэмми закричали, в то время как Джонни просто стоял с испуганным выражением на лице. Он открыл рот, как будто хотел что-то сказать, но слов не было - только кровь стекала по его подбородку.

- Ты мне не сын, - прошипел Роберт, когда жизнь исчезла из затуманенных глаз Джонни.

Он выпустил нож - его собственный вес не позволил Джонни упасть на пол - и Джонни упал на колени. Сначала на колени, а затем лицом вперед; рукоятка ударилась об пол с такой силой, что кончик ножа торчал из спины Джонни. Роберт плюнул на его тело и повернулся к своим дочерям, которые просто стояли там - слишком напуганные, чтобы что-то сделать или попытаться.

- Я полагаю, что пришло время ужина, - прошептал он; тон был настолько угрожающим, что они не осмелились сделать свой собственный шаг.

Он протиснулся мимо девочек и вышел из сарая.

- Что теперь? - спросила Тэмми.

* * *

- Пожалуйста... Я никому не скажу... Пожалуйста... Просто отпуститe меня... Пожалуйста... Я умоляю вac...

Шарлотта извивалась в оковах, которые удерживали ее привязанной к столу, где Джонни ранее оставил ее. Она расположилась на столе таким образом, что ее голова была напротив Роберта, который сидел во главе стола, небрежно заправляя салфетку за ворот рубашки - без сомнения, готовясь к неизбежному рассыпанию крошек.

Андреа сидела на другом конце стола - грубая сделка, поскольку она закончила с ногами Шарлотты. Тэмми и Сюзанна сидели по бокам, друг напротив друга. Там, где должны были быть Джонни и Стивен, было пустое место. Девочки и Андреа оплакивали Джонни.

- Должен ли я предположить, что Стивен не хотел участвовать в вашем плане? - спросил Роберт, продолжая поправлять салфетку. - Я так понимаю, его тело где-то в доме? - девочки не ответили. - Какой позор. Он был хорошим сыном. По крайней мере, я мог рассчитывать на одного ребенка из четырех, - oн посмотрел на Андреа: - Ты знала об их плане? - спросил он - все время стараясь не обращать внимания на мольбы Шарлотты.

- Клянусь, я не...

- Возможно, ты даже подтолкнулa их к этому? - он прервал ее.

Шарлотта закричала.

- Наверное, я был строг, - продолжал он, игнорируя крик Шарлотты, как будто привык к этому, - но я был строг для твоего же блага. Я должен был защитить семью. Что я сделал... Что я делаю... Это всегда было на благо семьи. Но я не думаю, что тебе насрать, не так ли?

- Пожалуйста... - прошептала Шарлотта, глядя прямо на Роберта.

Наконец он огрызнулся:

- Я пытаюсь поговорить со своей семьей, - прошипел он. - Ты пытаешься пeрeбивaть меня... Это грубо... Очень чертовски грубо... Сейчас... Я был бы бесконечно благодарен, если бы ты заткнулaсь. Еду нужно есть, а не слушать!

Он обратился к остальным членам семьи:

- Прямо сейчас мы должны есть как короли и королевы. Все мы. Семья. Настоящая семья. Еды нам хватит на несколько месяцев, но вы все сыграли свою роль в том, чтобы испортить это для каждого из нас.

- Я никому не скажу... Я не буду... Я обещаю... - Шарлотта попытала счастья. - Что бы я ни сделала... Мне очень жаль.

- Приятно, когда свежую еду едят вот так, - вздохнул Роберт, - но это настоящая заноза в заднице, когда она не знает своего места и продолжает тявкать. Заткнись... - проревел он.

- Может быть, нам стоит просто поесть, - сказала Андреа. - Это может заставить нас чувствовать себя лучше.

- На этот раз мы в чем-то согласны, - сказал Роберт. Он наклонился вперед, пока его лицо почти не коснулось лица Шарлотты: - Теперь ты можешь начать кричать, - сказал он ей.

Он сел прямо и положил руку на один из глаз Шарлотты. Как только его кожа коснулась ее, она издала тихий крик испуга. Последовал еще более громкий крик, когда он вонзил пальцы в ее глазницу. К тому времени, как он снял их, ее левый глаз был у него на ладони. Крики Шарлотты становились все громче и громче - боль в ее глазу была настолько невыносимой, что она, вероятно, не заметила, как девочки оттягивали ногти на ее пальцах испытанным методом полного удаления, чтобы они не застряли у них в горле. Роберт сунул глазное яблоко в рот и подержал его там секунду, прежде чем надавить зубами, издав удовлетворительный хлопок. Немного сока потекло по его подбородку, к его большому удовольствию. Он едва успел сглотнуть, когда снова прижал руку к лицу Шарлотты.

* * *

- Что там происходит? - спросил Джоэл из темноты комнаты, где он был заперт вместе с Ларой и Стивеном.

- Время ужина, - ответил Стивен, как будто все это было совершенно нормально.

- Что это должно означать? Время ужина...

- Это похоже на Шарлотту, - сказала Лара дрожащим от испуга голосом. - Что они с ней делают? Что происходит?

- Меня больше волнует, как получилось, что они едят, а я все еще заперт здесь, - сказал Стивен. Он, спотыкаясь, пробрался сквозь темноту к запертой двери и начал колотить в нее, пока Шарлотта кричала внизу. - Эй? Кто-нибудь? Давай же! Я тоже голоден! Почему ты не выпускаешь меня? Шутка есть шутка... Давай же!

- Моя подруга в беде, - указал Джоэл, - выпустите меня, чтобы я мог ей помочь! Пожалуйста!

- Почему я должен хотеть делать что-то подобное? - спросил Стивен. Он продолжал колотить в дверь: - Я должен быть там, с ними! - напомнил он Джоэлу и Ларе.

- Они едят ее? - спросила Лара, когда еще один громкий крик эхом разнесся по дому.

- Я бы сказал, что да, - сказал Стивен. - Лучше бы они оставили мне немного, вот и все, что я могу сказать.

- Ты, блядь, спятил! Все вы! - воскликнула Лара.

- Мы спятили?

- Bы едите людей?

- Мы спятили? - повторил Стивен. - Ты спятил! Ты даже не пробовал этого! Если бы вы это сделали - вы бы поняли, что вы были сумасшедшими из-за того, что так долго не пробовали это сделать! Это, блядь, лучшее мясо в мире. Такоe вкуснoe. Один вкус - вы никогда не забудете. Вот что я тебе скажу, если они оставили что-нибудь... - еще один крик наполнил комнату, - ...я украдкой принесу тебе немного, чтобы ты попробовал. Справедливо, так справедливо...

- Ты болен! - крикнул Джоэл.

- Я был болен, - отметил Стивен, - когда был молодым. Мне было лет пять или шесть, если мне не изменяет память, и я подхватил какую-то болезнь. Врачи не знали, что это было. Они подключили меня ко всем этим аппаратам в больнице... Они сказали, что мои шансы на выживание равны нулю. Мой папа... Мой отец вытащил меня из этой кровати и отвез домой. Он не хотел, чтобы я умирал на какой-то незнакомой больничной койке. Вернувшись домой, он оставался со мной изо дня в день... Он накормил меня этим мясом... Странный вкус, которого я никогда раньше не знала, но который мне очень понравился... Прошла неделя на этой странной диете, и у меня хватило сил встать с постели. Две недели спустя я бегал по лесу со своим младшим братом... Годы спустя, когда я время от времени снова пробовал это странное мясо, мой отец повел меня в сарай, где он его готовил... Он сказал мне, что это было. Он показал мне. Человек. Я не знал, кто это был. Какой-то незнакомец. Он забрал их. Снял с них шкуру. Скормил их своей семье. Сначала я испытал отвращение. Я хотел убежать, но не сделал этого. Я был так молод - куда бы я пошел? Мама была там, чтобы заверить меня, что все в порядке. Она сказала мне, что они были плохими людьми, и это был их способ загладить свою вину - они отдавали себя, чтобы дать нам силу в трудную минуту. И сила, которую они нам дали... Никто из нас... Никто... Мы никогда не болели. Даже простудой. Мы обрели силу и защиту тех, кого пожирали... Наши собственные лекарства, чтобы обезопасить нас в этом мире, охваченном болезнями... - oн начал смеяться: - Прости, я не могу продолжать в том же духе. Я просто играю с тобой... Нам просто нравится вкус. Серьезно... Я серьезно... Если они оставят кого-нибудь из ваших друзей... Я принесу тебе попробовать. Не могу сказать честнее, чем это.

Он начал смеяться, когда внезапно увидел, как тень в темноте бросилась на него. Прежде чем он успел среагировать, кулак, твердый, как бетон, врезался ему в лицо, заставив его вслепую отшатнуться.

- Что происходит? - закричала Лара, услышав шум, не подозревая, что Джоэлу удалось освободиться от веревок.

Стивен встал, прислонившись к стене, как раз вовремя, чтобы еще один кулак попал ему в живот. Удар, такой сильный, что у него перехватило дыхание, но у него не было времени среагировать или попытаться отдышаться, когда колено врезалось ему в лицо; громкий треск от переносицы, когда кость раскололась под кожей. Никакого смягчения. Никакого прощения. Еще одно колено прямо в том же месте, что и предыдущее. Удар. Другой. И еще один. К тому времени, когда удары прекратились, Стивен рухнул на пол почти без сознания. Последнее, что он увидел сквозь мгновенно почерневшие глаза, был большой предмет, направлявшийся к его лицу.

- Джоэл? - спросила Лара, когда стук и грохот прекратились. Наступила тишина. - Джоэл?

- Да, - сказал он, запыхавшись. - Поговори со мной...

- Он мертв? - спросила она. Джоэл использовал звук ee голоса, чтобы найти дорогу назад, туда, где Лара была привязана к стулу. - Джоэл? - она снова спросила: - Ты убил его?

- Я так думаю. Я надеюсь на это, - сказал он ей, возясь с веревками, которыми она была связана. Он остановился, когда еще один крик Шарлотты разнесся по дому. - Мы должны убираться отсюда, - сказал он.

Он продолжал возиться с веревками.

- А как насчет остальных?

- A что с ними? - спросил он. - Они, вероятно, уже мертвы... A если они еще не мертвы, - сказал он, когда еще один крик указал на то, что по крайней мере один из них все еще жив, - они скоро умрут.

- Мы не можем просто оставить их, - сказала Лара.

- Когда я сказал, что хочу, чтобы мы были вместе... Я не имел в виду тушеное мясо! - сказал он.

- Я не оставлю их, - сказала она, когда веревки были сняты с ее запястий. Он наклонился вперед и начал развязывать те, что были на ее лодыжках. - Если ты любишь меня - ты поможешь мне...

- Это гребаное безумие, - сказал он. - Ты знаешь это, верно? Вся эта ситуация... Нам нужно убираться отсюда. Нам это нужно... Мы можем оказать им помощь, когда выйдем! - сказал он ей.

- Я не могу оставить это... Их... Они наши друзья.

- Прекрасно! - сказал он. - Но первый признак беды или даже намек на то, что они мертвы... Мы уходим.

- Да, - сказала она.

Она сбросила веревки на пол - наконец-то освободившись.

Глава 11

Шарлотта неподвижно лежала на столе - куски плоти отсутствовали в разных местах ее тела, две глубокие черные дыры там, где раньше были ее красивые глаза. На конце тела, сo стoрoны Роберта, отсутствовала большая часть плоти.

- В чем дело, - спросил он, проглатывая последний кусок, который был у него во рту, - ты не голоднa? Было бы стыдно растрачивать еду впустую.

Сюзанна посмотрела на Роберта, покусывая один из пальцев Шарлотты, который она уже откусила.

- Ты только что убил нашего брата... Ее сынa...

- Ты была там, Сюзанна, это было "убей или будешь убит". Верно? Верно? - oн вытер излишки крови вокруг рта частью своей салфетки. - Что ты об этом думаешь? - спросил он Андреа.

- Я просто хотелa бы, чтобы мы могли поговорить...

- Это то, что мы сейчас делаем.

- Поговорить до того, как что-то случилось, - продолжила она. - Мы привыкли разговаривать.

- Они убили Стивена... Твоeгo другогo сынa... Все трое... Они вместе строили заговор... Убили на хрен...

- Он не умер, - отрезала Сюзанна, прерывая поток Роберта.

- Oй? Тогда где же он, черт возьми? Он бы ни за что не пропустил трапезу!

- Он наверху. Джонни запер его с этими двумя... - объяснила Тэмми.

- Он жив? Тогда иди и приведи его. Пока ужин не остыл, - сказал Роберт. - А потом мы впятером... Мы все можем сесть здесь и разобраться в этом беспорядке раз и навсегда. Как в настоящей семье!

Андреа встала:

- Я начну готовить пудинг, - сообщила она семье.

Она вытерла еще одну слезу со своего лица и вышла из комнаты - не то чтобы кто-то обратил внимание. Они все были слишком заняты, пялясь друг на друга; Сюзанна и Тэмми смотрели на своего отца, а он не сводил с них глаз в ответ.

- Ну? Идите и приведите его, - приказал он девушкам. Они обe встали, чтобы выполнить его приказ: - Не ты, - он указал на Тэмми, - ты можешь подождать здесь... Составь компанию своему старику, чтобы мне не было одиноко.

- Я сейчас вернусь, - сказала Сюзанна Тэмми.

Она одарила ее сочувственной улыбкой. Она знала, что оставлять Тэмми с их отцом было плохой идеей, но также знала, что у нее не было выбора, чтобы еще больше не разозлить его. Тэмми улыбнулась в ответ, и Сюзанна вышла из комнаты.

- Знаешь, - сказал Роберт, - вся эта история с Вендиго - чушь собачья, верно? - Тэмми посмотрела на него. - Это миф. Легенда. История, чтобы напугать людей и заставить их не есть человеческую плоть. Почему они хотят отказать своим близким в чем-то таком вкусном, мне непонятно, хотя это действительно так... Ты думаешь... Ты думаешь, если бы твоему брату удалось убить меня, ты бы все еще елa мясо в последующие годы? - Тэмми не ответила. - Да. Я думаю, ты бы так и сделалa. Тебе слишком нравится этот вкус, не так ли? Я видел, как вы пировали... Взгляд твоих глаз. Чистая радость. Удовольствие. Вкус, танцующий вокруг... Дразня ваши вкусовые рецепторы... Взрывая твои чувства... Восхитительно, не правда ли?

- Пошел ты, - прошипела Тэмми.

- Ого, - сказал Роберт, - посмотри на мою маленькую петарду. Я думаю, это первый раз, когда ты когда-либо ругалась на меня... Но, давай, мы все поболтаем... Завтра... Вы поймете, какими глупыми вы все были. Но не волнуйся, я не буду держать зла. Я не такой человек. Я скорее...

- Насильник! - огрызнулась Тэмми.

Роберт встал и подошел к тому месту, где oна сидела. Он наклонился к ней и прошептал:

- Забавно, что это стало проблемой только сейчас, когда об этом знают остальные члены семьи. Ты никогда раньше не жаловалась. Если мне не изменяет память... Иногда...

- Заткнись!

- На самом деле, когда мы впервые трахнулись...

- Заткнись! - продолжила она - на этот раз громче.

- Ты умолялa меня. Когда я нашел тебя в машине... Со своим кавалером... Он был на заднем сиденье... Мне нужно напомнить тебе о том, каким он был? Брюки вокруг лодыжeк... Удар поперек горла... Кровь у него на коленях... Ты на заднем сиденье рядом с ним... Маленькие трусики стянула в сторону, потирая себя тем, что казалось частью его члена... Стонущая... Вздыхающая... Кровь вокруг твоего рта... Выражение твоих глаз...

- ЗАТКНИСЬ!!! - закричала Тэмми.

- Ты умоляла меня трахнуть тебя. Помнишь это? Умолялa.

- Нет...

- И теперь семья знает, что мы трахались...

- Ты изнасиловал меня на глазах у моего брата и моей матери...

- Ты всегда любила грубость, - напомнил ей Роберт. - В те ночи, когда ты просилa меня прийти в твою комнату... Ты прошепталa это мне на ухо, прежде чем пойти наверх спать... Произнеслa это шепотом, чтобы остальные члены семьи не услышали. Ну, знаешь, после того, как наелaсь плоти... Твоя сестра... Сюзанна... Она такая же. Умоляет меня. Должно быть, это характерно для альфа-самцов.

- Что?

- Ты не зналa? Вы не сравнивали записи?

- Ты никогда не трахал ее на глазах у остальной семьи! - Тэмми снова закричала. - Как я теперь должнa смотреть им в глаза?

- Вот в чем проблема? Все те разы, когда мы трахались... Все эти времена... Сейчас... Теперь ты чувствуешь себя плохо из-за этого? Теперь ты думаешь, что это неправильно? И теперь ты думаешь, что я заслуживаю смерти?

- Джонни был прав. Ты больше не наш отец.

- Hет. Я думал, мы были чем-то большим, - сказал он. - У нас с тобой всегда была особая связь, но... Хорошо... Теперь, похоже, я приговорен к смерти. Это потому, что ты сейчас хочешь трахнуть своих братьев? Более молодых? Лучше выглядящих - это настоящая причина, по которой ты былa так счастливa согласиться с дурацким маленьким планом Джонни? - oн сделал паузу. - Одному Богу известно, что творилось в голове твоей сестры. Наверное, завидует, что я сплю с тобой. Лучше увидеть меня мертвым, чем знать, что мы тоже любовники.

Дверь внезапно распахнулась с такой силой, что с грохотом ударилась о стену. Роберт и Тэмми обернулись, чтобы посмотреть, что послужило причиной этого; Сюзанна стояла там с ножом, прижатым к ее горлу. За ее спиной прятались Джоэл и Лара.

Лара закричала, когда увидела тело Шарлотты.

- Папа! - закричала Сюзанна.

Роберт встал:

- Что это, черт возьми, такое?

- Где наши друзья? - потребовал Джоэл.

- Ну... на столе лежит кусочек одного из них... Если вы дадите нам несколько дней... Возможно, вы сможете выловить остальные из унитаза...

- Папа, пожалуйста? - продолжала Сюзанна.

- О... теперь я твой отец?

- Я не шучу, - крикнул Джоэл, - где они? Скажи мне, или она мертва.

- Убей ее. Я собирался убить ее, только позже. Ты окажешь мне услугу.

- Что? Папа?!

Роберт впервые заметил нож:

- Нож... Ты был на кухне? Что вы сделали с моей женой?

- Что?

- Женщина... На гребаной кухне...

- Там никого не было, - сказала Лара, не в силах оторвать глаз от наполовину съеденного тела своей подруги. - Пожалуйста... Мы просто хотим вернуться домой.

- Ты не пойдешь домой, ясно? - сказал Роберт. - Ты это знаешь. Я это знаю.

- Где наши гребаные друзья?! - крикнул Джоэл.

Он сильнее прижал нож к горлу Сюзанны, отчего по ее шее потекла струйка крови. Она вскрикнула от боли.

- Папа... пожалуйста...

- Просто убей ее уже, - сказал Роберт с улыбкой на лице. - Если ты не можешь убить ее... Как ты собираешься убить меня? Думай о ней как о тренировочном забеге, прежде чем придешь ко мне... Я - Вендиго, разве ты не знаешь? - он рассмеялся и подмигнул Тэмми.

Смех оборвался криком Джоэла.

Роберт снова обратил свое внимание на Джоэла как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот проводит ножом по горлу его дочери. Глаза Сюзанны расширились от охватившей ее паники - из разреза по всему полу столовой брызнула струя крови. Тэмми закричала, пока Роберт аплодировал:

- Молодец! Tы... Я не думал, что в тебе это есть...

Джоэл оттолкнул Сюзанну в сторону, где она упала на пол, безнадежно схватившись за горло, и сделал внезапный рывок вперед к Тэмми, которая мало что сделала, чтобы защититься от приближающегося атака. Лезвие ножа пронзило ее кожу так же легко, как и скользнуло по коже ее сестры - забавный звук из уст Тэмми, в отличие от крика, чтобы все окружающие поняли, что это серьезное ранение. Роберт взвыл от смеха, вскакивая на ноги.

- Ну и денек выдался! - засмеялся он.

Джоэл вытащил нож из груди Тэмми, куда он воткнул его во второй раз, и посмотрел на Роберта, который все еще стоял у своего места.

- Ты действительно должен был дать своей подруге оружие, - сказал Роберт с угрожающим тоном в голосе и пристальным взглядом на Джоэла. - Ты думаешь, что сможешь добраться до меня раньше, чем я доберусь до нее? Посмотри на ее тощую шейку... Никакого оружия, чтобы защититься от меня... Мне не потребуется много времени, чтобы свернуть ей шею. Может, я и старше тебя, но держу пари, что могу двигаться быстрее, - он подмигнул Джоэлу. - Действительно, нужно было дать ей ор...

Джоэл оборвал его:

- Убирайся, Лара. Иди и позови на помощь.

- Я не оставлю тебя.

- О, как благородно, - поддразнил Роберт.

- Просто уходи!

- Но тебе лучше бежать быстрее, малышка, потому что я буду прямо за тобой, - улыбнулся Роберт и сделал кусающее движение губами. - Нагулял здесь неплохой аппетит.

- Пошел ты! - прошипела Лара.

- Многие люди говорят мне это сегодня, - отметил Роберт. - Теперь они все мертвы. Просто cказав. Возможно, это никак и не связано, но если это так, то тебе крышка.

- Пошел ты! - повторила она.

Роберт рассмеялся.

Лара повернулась и выбежала из комнаты - прямо обратно в коридор и к входной двери. Не оглядываясь, она поспешила к ней. Оказавшись там, она повернула ручку только для того, чтобы обнаружить, что дверь заперта. Снаружи послышался звук автомобильного двигателя, за которым последовал поворот колеса. Кто-то явно спешил покинуть территорию.

Она снова попробовала ручку на тот случай, если она окажется просто жесткой:

- Черт!

На кухне, - подумала она, - могла быть задняя дверь. Не зная, сколько времени у нее в запасе, она поспешила обратно по коридору на кухню, где ее ударил запах газа. Быстрый взгляд на конфорки - все было включено, даже духовка, которую оставили открытой. Не было времени беспокоиться об этом, так как из столовой донесся грохот. Она бросилась к задней двери и потянула ее, но та не поддалась - заперта точно так же, как была заперта парадная дверь.

Джоэл закричал из другой комнаты.

- Ну же, пожалуйста! - закричала она на дверь, продолжая дергать за ручку в надежде, что она волшебным образом откроется сама.

- Мы редко оставляем эту дверь незапертой, - сказал Роберт у нее за спиной.

Она обернулась и закричала, когда увидела его, стоящего в дверном проеме, покрытого кровью и сжимающего нож.

- Не бойся так, - сказал он, - это не моя кровь... Teбe будет приятно это услышать... На самом деле, я в порядке... Хотя, я не думаю, что у твоего друга это получится, если я буду честен, - oн сделал все возможное, чтобы сочувственно улыбнуться, прежде чем начал смеяться. Он сделал шаг ближе: - Просто чтобы ты знала... Я действительно получу удовольствие, съев тебя, - Лара начала плакать. - О, не плачь... Это делает кожу соленой... Я изо всех сил стараюсь исключить соль из своего рациона. Моя жена... Она говорит, что это вредно для меня, и, по-видимому, так оно и есть. Видишь ли, я не знал, говорит ли она правду, поэтому я проверил. Очевидно, слишком много соли определенно вредно для вас.

- Почему ты это делаешь?

Он сделал еще один шаг ближе.

- Потому что я могу! - сказал Роберт. Он поднял нож и помахал им перед ней. - Итак, ты собираешься избавить меня от лишних усилий и прийти ко мне или ты собираешься заставить меня проделать весь этот путь туда?

Лара в панике посмотрела на стену, где увидела выключатель. С последним криком она рванулась вперед и ударила его локтем - ее глаза были плотно закрыты, как будто это могло защитить ее от взрыва... Она открыла глаза. Свет был включен. Взрыва не было.

Роберт улыбнулся и подошел к плите, где все выключил.

- Газу нужно достаточно времени, чтобы набрать давление, - сообщил он ей. - Все, в чем он преуспел, - это выставить тебя дурой и вызвать у меня головную боль... Так что... Да... Молодец, - oн открыл окно над кухонной раковиной. - Все будет в порядке, когда мы впустим немного воздуха.

Лара закричала - когда Роберт внезапно бросился к ней с занесенным ножом.

Глава 12

Андреа почувствовала, как ее лицо покраснело. Стоя в очереди, чтобы заплатить за бензин для грузовика своего сына, она поняла, что оставила свою сумочку дома, уезжая в такой спешке.

- Следующий! - сказал кассир, отмахнувшись от последнего покупателя.

- Проститe, - сказала Андреа, - я только что поняла... - oна прошептала, чтобы ее не услышали покупатели позади нее, что только еще больше смутило бы ее: - Я оставила свою сумочку дома.

- Значит, вы не увидели вывеску? - спросил кассир с выражением на лице, которое подразумевало, что он все это уже слышал.

- Которую?

- Ту, которaя предупреждает вас, чтобы вы убедились, что у вас достаточно денег, чтобы заплатить, прежде чем использовать насосы? - продолжил кассир. Самодовольное выражение на его лице, как будто он наслаждался смущенным ерзанием Андреа. - Нам просто нужно, чтобы вы заполнили форму, - сказал он.

- Форму? - oна наблюдала, как долговязый кассир вскочил со своего стула, чтобы принести бланк с другой стороны того места, где он обслуживал. - Что за форма?

- Имя, адрес, номер телефона... Что-то в этом роде. Сообщите нам свои данные, чтобы мы знали, что в какой-то момент вы вернетесь, чтобы произвести платеж.

- О, я понимаю. Мой домашний адрес?

- Это было бы онo самое, - он передал бланк Андреа вместе с наполовину изжеванной синей шариковой ручкой. - Вот, держитe.

Андреа на секунду заколебалась.

- У нас есть регистрация вашей машины на камеру, чтобы полиция знала, где вас найти - это просто запасной вариант, - сообщил ей кассир, понимая, что она, похоже, не спешит сообщать свои данные.

- Полиция?

Кассирша кивнула:

- Иногда к нам приходят люди, которые не платят за бензин. Очевидно, что вы не однa из тех людей. Очевидно, вы просто забыли свою сумочку дома, как вы и сказали, но... Иногда...

Андреа начала вводить свои данные. Кассир отвернулся, чтобы обслужить тех, кто стоял в очереди позади нее. Андреа знала, что не может пойти домой за своей сумочкой. В течение многих лет она хотела убежать от ужасов под крышей, но всегда была слишком напугана, чтобы убежать, просто на случай, если они обнаружат, что она пытается убежать - точнее, ее муж. Вместо этого она просто соглашалась с тем, как он правил домом, чтобы сохранить мир. Так было безопаснее. Она не хотела, чтобы все закончилось едой, и дело было не в том, что они плохо питались. Это, конечно, был восхитительный вкус, когда им удалось принести мясо домой.

Поначалу все начиналось так невинно. Несчастный случай на охоте во время глубокой заморозки. Худшее, что страна видела за более чем десятилетие, с самым глубоким снегом, который они когда-либо видели сами. Они не могли выйти, чтобы сходить за едой. Снег и лед тянулись месяцами, и проблема жизни в глуши заключалась в том, что дороги к их дому редко засаливались, что затрудняло поход за припасами. Тело их среднего сына просто лежало там, в сарае, даже после того, как их шкафы высохли. Поначалу это было необходимостью, но потом превратилось в простое удовольствие. Вкус был настолько хорош, что было легко забыть, что это было - или кто это был.

На протяжении многих лет они пробовали готовить мясо различными способами, но всегда находили, что лучший способ есть его сырым - пока человек еще жив и дышит. Андреа знала, что это неправильно, но не могла остановиться. Вкус мяса был слишком хорош, чтобы от него отказаться, и он подавлял любые мысли о добре и зле. Так было до недавнего времени. В последнее время она начала думать о себе как о монстрах, которыми они были на самом деле. Она не верила в истории о Bендиго или других подобных существах, но знала, что таким людям, как ее муж и она, место в Аду. Теперь, сегодня, она хотела бы вернуть все это назад. Она хотела, чтобы они все умерли с голоду, когда еда действительно закончилась, во время этого глубокого замораживания. Часто она даже ловила себя на мысли, что задается вопросом, остались бы они голодными или смогли бы дотянуть до оттепели - мысль, которую она всегда старалась подавить, потому что знала, что так думать бессмысленно.

Она не могла вспомнить, как ее уговорили съесть людей живьем. Она даже не могла вспомнить, нуждалась ли в убеждении именно она. Часть ее думала, что, возможно, это она убедила других сделать это. Жадность к человеческой плоти лишает ее всяких здравых мыслей? Поговаривали даже об открытии собственного ресторана, куда другие люди могли бы приходить и ужинать человеческими деликатесами - о чем они часто шутили, сидя воскресным днем за столом и составляя возможные меню.

- Bыпечка c aдамовым яблоком, - пробормотала она себе под нос с улыбкой на лице.

- Прошу прощения? - спросил кассир, возвращаясь к ней.

Она резко вернулась к реальности:

- Ничего. Мне жаль. Вот.

Она написала поддельный адрес на листе, который вернула кассиру. У нее не было намерения идти домой за деньгами на тот случай, если ее муж все еще жив и ее снова втянут в спор. Она зашла так далеко, и будь она проклята, если вернется только для того, чтобы снова попытаться убежать от них. Она решила, что ей придется добывать деньги каким-то другим способом. Найди деньги, чтобы расплатиться с кассиром до того, как полиция будет предупреждена. Она не хотела возвращаться домой, но знала, что не может допустить, чтобы полиция отправилась туда.

Если бы ее муж выжил или кто-либо из других членов семьи выжил, она знала, что было бы достаточно плохо, если бы они охотились за ней. Ей не нужно, чтобы полиция охотилась и за ней тоже. Это было бы слишком.

- Спасибо, - сказал кассир.

Он отложил бланк в сторону.

Фальшивый адрес, чтобы задержать их, если ей не удастся вернуться с некоторой суммой наличных в ближайшие двадцать четыре часа. Она вернется. Она должна была. Она одарила кассира фальшивой улыбкой и покинула заправочную станцию.

Она запрыгнула на переднее сиденье машины, включила зажигание и выехала с привокзальной площади. Она проехала несколько миль по дороге, прокручивая в голове различные сценарии, прежде чем внезапно свернула в сторону. Нервничая, она выбралась из машины и подошла к багажнику. Она открыла его и заглянула внутрь:

- Извини, - сказала она, - мне нужно занять немного денег.

Майкл лежал в багажнике со связанными руками и ногами и кляпом во рту... Его глаза были полны страха.

Перевод: Zanahorras

Примечание авторов

Мэтт Шоу:

Я не часто начинаю книгу с этого, но в данном случае я считаю, что это вполне уместно. Извинения. Прошу прощения за то, что вы собираетесь прочитать. Не потому, что это плохая история. Я так не думаю. Если бы это было так, я бы не выпустил её. Извинения больше связаны с содержанием.

Когда я впервые подошёл к Майклу Брэю, чтобы тот написал со мной "МОНСТРА", я знал, чего хочу; вернее, я знал основы того, что хотел. Он спросил, что я хочу от него, и поэтому я отправил ему по электронной почте грубую структуру истории и фрагменты, которые ему нужно было написать. Мы чередовали написание частей книги, как и в случае с "ИСКУССТВОМ". Это была система, которая хорошо работала для нас, и мы очень хотели посмотреть, будет ли она работать снова. Когда все детали были готовы, мы склеили их вместе, как большую головоломку!

Моя первоначальная идея не заключалась в том, чтобы делать эту книгу с чёрной обложкой. Я хотел, чтобы у неё была надлежащая обложка и, хотя местами она выглядела бы немного ужасно, она обращалась бы к более широкой, более массовой аудитории ужасов. Но потом я начал писать. Довольно рано у меня возникли мрачные идеи для истории, и я написал о них Брею. Я не стал останавливаться на достигнутом, я рассказал о них и другим надёжным источникам, и все комментарии были такими: "Душераздирающе!", "Чёрт возьми!", "Святое дерьмо!", "Мерзко!" и "Что с тобой?" Однако я не придал значения этим ответам. Моя идея заключалась в кульминации книги, большом поворотном моменте, и люди знают, что я не склонен ходить вокруг да около с моими концовками. Мне нравится оказывать влияние, мне нравится заставлять вас сесть и подвергнуть сомнению свою мораль и то, что вы только что прочитали. Я хочу получить от вас реакцию, и эта - эта сцена - вызывает реакцию. Так что, на мой взгляд, это победитель. На этом этапе я думал, что мы всё ещё можем выпустить другую обложку, отличную от чёрной, но добавить предупреждение на лицевой стороне.

Но затем Майкл начал писать свои разделы и присылать мне электронные письма с идеями, которые у него были для работы. И я не беру на себя полную ответственность за их содержание. Я хотел, чтобы он написал предысторию двух персонажей, и он сделал её очень мрачной. Где-то это даже заставило меня почувствовать дискомфорт. Не буду притворяться, что меня не беспокоят определённые сцены из этой книги. Мой ужас во многом "воображаемый". Ужасы, которые Брэй затрагивает в книге, - это ужасы, с которыми мы сталкиваемся в реальном мире. Это мерзко, и вполне возможно, что люди сами могли пройти через них. Но не думайте, что Майкл написал эти сцены только для шока. Он этого не делал. Они являются ключом к сюжету и помогают продвигать историю вперёд и дают понимание частей, происходящих в "сегодняшних" ситуациях (разделы от первого лица, которые пишу я). Без ужасов, о которых Майкл подробно написал, история не была бы такой хорошей и интересной. Всё просто.

Я поделился своими опасениями с близкими мне людьми, которые спрашивали, почему я не редактирую сцены, которые пишет Майкл. Всё очень просто - это не моё дело. Я не собираюсь редактировать слова талантливого автора. Я не собираюсь удалять то, что он написал на бумаге, потому что я считаю, - вместе - мы раздвигаем границы так далеко за черту приличия, что эта черта больше не существует в нашем мире. Я бы сказал что-нибудь, если бы это не было ключевым моментом в истории, но это так. Это неизбежное зло, и он написал его мастерски.

Читатели однажды сказали мне, что когда дело доходит до ужаса, не бывает "слишком далеко". Что ж, прочтите эту книгу, а затем представьте, что я снова задал вопрос. Есть ли в этой истории моменты, которые зашли слишком далеко и заставили вас чувствовать себя некомфортно? Странно то, что часть меня надеется, что ответ будет "да". Мы авторы ужасов. Мы хотим принести ужас в ваш мир.

Мы просто не хотим вас огорчать.

Мы ходим по тонкой грани.

Я горжусь самой историей. Темно и мрачно. Это действительно забавно, если учесть тот факт, что - в начале процесса написания - я сказал Майклу и нескольким другим людям, что она не будет такой мрачной, как "ИСКУССТВО", другая книга, которую мы написали вместе. Думаю, мы с Майклом плохо влияем друг на друга.

Но разве это плохо?

Майкл Брэй:

Я не совсем понимал, что буду писать для этого примечания. На самом деле, я даже не был уверен, что собираюсь что-то писать, однако считаю важным упомянуть некоторые темы, которые я затронул при написании своих частей этой истории.

Те, кто знаком с моей работой, знают, что я в первую очередь автор психологических ужасов, что затрудняет доступ к местам, в которых мне приходилось побывать во время моих частей рассказа. Здесь есть отрывки, в которых я не раз переставал писать и спрашивал себя, действительно ли я хочу закрепить эти слова на странице. Почти полностью (одна сцена удалена, в которой мы с Мэттом решили зайти слишком далеко), всё вошло в рукопись.

То, что вы собираетесь прочитать, поднимет несколько вопросов о причине их включения. Как бы сложно их ни было писать, я считаю, что содержание оправдано. Иногда для автора художественной литературы труднее всего затронуть то, что слишком близко к реальной жизни, чтобы вызвать настоящий дискомфорт. Ситуации в этой истории - это те ситуации, которые, как я более чем осознаю, являются реальностью для многих людей в их повседневной жизни и в результате могут стирать границы между вымыслом и реальностью.

Это не тот случай, когда я пытаюсь распространить эти конкретные проблемы или дать какое-либо оправдание тем, кто их совершает. Я беспокоился (и беспокоюсь) о том, что люди могут быть оскорблены до такой степени, что они возненавидят эту историю, на что я говорю, пожалуйста, не надо. Предупреждение на лицевой стороне есть не просто так, и если вы читаете это, значит, вы уже взяли на себя обязательство рискнуть и посмотреть, что у нас есть для вас.

Я считаю, что автору важно продолжать раздвигать границы и пробовать себя, особенно когда дело касается выхода за пределы привычной зоны комфорта. Мэтт - яркий тому пример. Он продолжает раздвигать границы с каждой книгой. Тот факт, что некоторые вещи, которые я внёс в эту историю, даже его заставили чувствовать себя некомфортно, говорит о многом. Мне была предоставлена полная свобода создавать свои разделы так, как я считал нужным, и конкретизировать некоторых персонажей, которых вы собираетесь прочитать. Как бы трудно это ни было переварить, я искренне считаю, что это не уловка или просто средство для обсуждения. Это всё существует, и оно нужно для продвижения истории вперёд. Надеюсь, читая, вы поймёте, почему мы пошли так далеко с содержанием, и, возможно, в конце концов, у вас будет больше впечатлений от этого.

Я думаю, что мы с Мэттом согласны с тем, что лучше раздвинуть эти границы и рискнуть вызвать у вас, читателей, дискомфорт перед лицом содержания, чем перестраховаться и дать вам книгу без такого же эмоционального путешествия и окончательной отдачи. В конце концов, разве не в этом цель любого творческого средства, будь то фильм, музыка или книга?

В заключение, я надеюсь, что вы хоть что-то извлечёте из этой книги и оцените, почему мы пошли по пути, который проделали во время её создания. Будь то отвращение, грусть, дискомфорт или гнев, любая эмоциональная реакция, я считаю, что всё это служит доказательством того, что мы были правы в принятых решениях, и если мне пришлось бы вернуться и сделать всё это снова, я бы ничего не стал менять, потому что абсолютно уверен, что мы поступили правильно.

Как всегда, работать с Мэттом было так же легко, как когда мы работали над "ИСКУССТВОМ". Когда дело доходит до совместной работы, нам кажется, что у нас очень естественный органический ритм, и мы можем настроиться на атмосферу, к которой стремится другой, при очень небольшом планировании или разговоре. Я надеюсь, что эта книга даст вам возможность проникнуть в самые тёмные уголки нашего коллективного разума, и позвольте нам перенести вас в места, где я очень сомневаюсь, что вы когда-либо бывали раньше.

Посвящается Кристине Купер,

Пусть ужасы этой книги преследуют тебя в кошмарах.

"МОНСТР" (соавтор Майкл Брэй)

ПРОЛОГ

Большие неуклюжие пальцы возились с маленькой серебряной рукояткой, прикреплённой к коробке на вспотевшей ладони другой руки. Огромная фигура, частично поглощённая тьмой комнаты, возбуждённо покачивалась на шатком стуле в углу. Раскачиваясь взад и вперёд, хриплый смех вырывался из деформированных губ, скрытых под маской из зловонной плоти. С каждым поворотом рукоятки всё больше детской песенки "Круг вокруг Розы" проникало в комнату, заглушая частые капли воды, бьющие о бетонный пол из дыр в сыром потолке старого здания. Что-то щёлкнуло внутри грязной коробки, и крышка распахнулась - её толкнула гнилая отрубленная рука, прикреплённая к пружине. Большая фигура подпрыгнула и взвыла от страха, прежде чем бросить коробку через комнату, где она разбилась о дальнюю стену. В другой комнате, по тёмному грязному коридору - ещё кто-то кричал.

# # #

Я снова крикнул:

- Эй!

Я знаю, что здесь есть ещё кто-то. Я слышу их крики где-то в этом здании.

- Эй, кто-нибудь?

Крик предполагает, что они могли быть здесь против своей воли, как и я. Может, они тоже прикованы к трубе на стене? Было бы понятно, почему они не приходят, но это не помешало бы им отозваться на мои крики, давая понять, что они меня слышали. Давая мне понять, что я не один. Как я здесь оказался? Последнее, что я помню, это выход из бара. Я потерял сознание? Нет, я не мог этого сделать. Я был немного потрёпан, но не хуже, чем обычно, и, конечно, выпил больше. Во всяком случае, сегодня вечером... Это вообще тот же вечер? Сколько времени прошло с тех пор, как я был без сознания и проснулся, чтобы очутиться здесь?

Я снова закричал:

- Вы меня слышите?

Где-то я услышал, как хлопнула дверь.

- Эй? Пожалуйста! Мне нужна ваша помощь! Эй, кто-нибудь?

Если дверь захлопнулась, значит, они не прикованы, как я. Это значит, что они двигаются. Они там, свободные, а я здесь застрял. Они могут мне помочь. Они должны быть в состоянии помочь мне.

- Эй?!

Я снова закричал, громче, чем раньше. Я застыл, надеясь услышать, как кто-нибудь ответит мне. Надеясь услышать, как кто-то кричит, что они слышали меня, и чтобы я не паниковал, они идут. Никто не откликнулся. Я одинок. Блядь!

Я снова оглядел комнату в надежде найти выход. Я уже потратил столько времени на поиски спасения и знал, что его не было, по крайней мере, не было того, в котором был бы ключ, чтобы открыть проклятые наручники, зажатые вокруг моего ушибленного запястья. Комната практически была пуста: бетонный пол, металлические колонны, поддерживающие небезопасный на вид потолок, дыра в одной из досок надо мной, ржавые трубы, прикреплённые к стенам - некоторые из них гремят и звенят, почему - я не уверен. Посреди комнаты сломанный стул; одна из ножек сломалась, и стул лежит на боку. Вот и всё. Ничего не помогло бы мне выйти из затруднительного положения. Я снова закричал, на этот раз не для того, чтобы привлечь внимание, а от разочарования. Кто-то - в других комнатах этого заброшенного Богом помещения - повторил мой крик, как будто издеваясь надо мной.

РАЙАН

1.

- Ты ещё там? - спросила Джема.

Она была на другом конце телефона, прижатого к уху Райана. Он кивнул в ответ на её вопрос, прежде чем сообразил, что ему тоже нужно говорить; визуальное подтверждение по телефону ничего не стоит.

- Да.

- Ты в порядке?

Он снова замолчал, просто сидя и глядя на стену напротив своего захламлённого рабочего стола. Часы, висевшие в центре стены, остановились. Обе стрелки не двигались; время застыло. Райан смотрел на них, задаваясь вопросом, есть ли способ вернуть время обратно до того, как прозвучит звонок; назад до того, как он ответит.

- Райан? - Джема казалась нервной, хотя Райан этого не заметил. Кроме застывших часов, висящих на стене, он почти ничего не заметил с тех пор, как принял звонок. - Пожалуйста, поговори со мной, - продолжила Джема.

- Мне очень жаль, - сказал он, прежде чем продолжить, - ты застала меня врасплох.

Райан и Джема встречались три месяца. Несмотря на это, когда они познакомились, они обсуждали, что торопиться не нужно. Джема какое-то время была одинока, а у Райана только недавно закончились длительные отношения; отношения, которые он закончил, так как он чувствовал, что они никуда не приведут. Они познакомились через общих друзей на домашней вечеринке, и одно привело к другому. Перед своим первым свиданием они переспали пьяными на той самой вечеринке, и именно из-за этого Джема звонила ему сейчас.

- Ты уверена?

- Два теста. Приём врача подтвердил это. Они думают, что уже почти три месяца.

- И... - Райан остановился.

Джема это заметила.

- Что такое? - спросила она.

Райан не ответил ей. Она слышала, как он дышал на другом конце телефона. Было только одно, о чём ему было бы неудобно спрашивать, и она точно знала, что это было.

- Он твой, - сказала она, избавляя его от страданий и от необходимости задавать неловкий вопрос.

- Это... хорошо, - сказал он, не зная, как лучше ответить.

Он знал, что последние свои отношения он потерял. Он был с девушкой восемь лет, и, хотя они жили вместе в одной квартире, их жизни были в значительной степени разделены, если не считать случайных свиданий в течение недели. Если он должен был быть в отношениях, особенно сейчас, когда ему было чуть больше тридцати, он чувствовал, что нужно идти дальше. Конечно, он понимал, что отсутствие дальнейшего развития в последних отношениях также было его виной, но ему было некомфортно просить у девушки руки и сердца просто ради этого. Он не хотел превращаться в статистику, как его собственные мать и отец, когда они развелись в его бурные подростковые годы. При этом потенциальный ребёнок всего через три месяца в новых отношениях, когда они даже не переехали друг к другу, казался слишком быстрым развитием событий.

- Ты свободен вечером? - спросила Джема.

- Сегодня вечером?

- Да. Я подумала, мы можем поговорить.

- Поговорить?

- Я думаю, нам есть о чём поговорить, а ты? - спросила она.

С начала их отношений прошло всего три месяца, но Джема чувствовала, что по крайней мере для неё, это был больше, чем мимолётный роман. Ей нравился Райан, и она была уверена, что она ему тоже. Рождение ребёнка не было запланировано, и она не хотела, чтобы он чувствовал себя пойманным в ловушку, но - узнав о беременности - она уже решила, что хочет этого. Помогало и то, что - до того, как она сделала открытие - мать часто дразнила её, что биологические часы тикают, тикают и тикают, и что вскоре батарейки умрут - точно так же, как на настенных часах в офисе Райана.

- Ну? - она подтолкнула его к ответу.

Было бы неплохо сделать это вдвоём, но в случае необходимости она пойдёт на это одна. Воспитание одинокой мамой не причинило ей вреда, когда она росла, после того, как её отец ушёл, когда Джеме было всего три года.

- Райан?

- Конечно, - сказал он. - Я свободен сегодня вечером. В какое время ты хотела приехать?

Джема вздохнула с облегчением. Была часть её, которая искренне волновалась, что он просто порвёт с ней по телефону. Они были новичками в отношениях, и она понимала, что ни один из них ещё не подписался на то, чтобы стать родителями. Она полностью осознавала, что его согласие встретиться для беседы не было подтверждением того, что он хотел стать отцом, просто было много чего обсудить.

- Я могу добраться туда примерно к восьми?

- Восемь - это хорошо.

- Ты хочешь, чтобы я что-нибудь взяла? - спросила она, не зная, как лучше закончить разговор.

- Только себя, - ответил он.

Она колебалась мгновение, прежде чем спросить:

- Можешь хотя бы дать мне намёк на то, что ты чувствуешь по этому поводу?

- Послушай, мне очень жаль, но я на работе. Я ценю, что ты позвонила, чтобы сообщить мне новости, но можем ли мы закончить разговор сегодня вечером? - спросил он.

- Хорошо, - Джема почувствовала себя лучше.

Райан сразу пожалел, что сказал это так резко, но правда в том, что он не знал, что он чувствовал. Он? Отец? Он не особо задумывался об этом. В его голове рождались дети после брака, и, поскольку он даже не делал никому предложения, он полагал, что у него ещё есть время подумать о том, готов ли он к этому.

- Поговорим позже, - сказал он.

- Ладно.

- Я люблю тебя, - сказал он.

Он любил её. Но, опять же, ребёнок?

- Я тоже тебя люблю. Мне жаль.

- Я виноват не меньше тебя, - сказал он. - Поговорим позже, - он повесил трубку и только потом понял, что сказал.

Глупый идиот, - подумал он, - мне следовало сказать, что ей не за что извиняться!

Слишком поздно. Ущерб нанесён.

Он положил телефон на стол и закрыл голову руками. И если подумать, до этого момента это был такой хороший день!

Его коллега крикнул из-за стола напротив:

- Есть ли опасность, что ты сегодня начнёшь работать? - спросил он.

Райан встал, снял пальто со спинки стула и вышел из комнаты, оставив своего коллегу в замешательстве.

- Райан?

Дверь офиса захлопнулась за Райаном. Его коллега Джим схватил своё пальто и последовал за ним.

- Куда вы направляетесь? - спросил один из других офисных работников.

Ни один из них не был менеджером, все они были заняты одним и тем же: принимать входящие звонки от клиентов и помогать им с их вопросами.

- Если кто-нибудь придёт, просто скажи им, что у нас перекур, - сказал Джим, когда тоже исчез через дверь вслед за своим другом.

Джим побежал по коридору, который вёл к лифтам и лестнице. Офис находился на первом этаже, поэтому ни он, ни Райан никогда не пользовались лифтом. Он пробежал мимо него и спустился по лестнице, легко догнав Райана.

- Райан, подожди! - крикнул он.

Райан не остановился; он спустился вниз по лестнице и прошёл мимо противопожарных дверей к главному входу в здание, где в течение дня собирались все курильщики. Джим догнал его у одной из точек для курения.

- Что с тобой? - спросил он. - Я полагаю, этот звонок не был связан с работой?

- Она беременна! - выпалил Райан, вытаскивая пачку сигарет из внутреннего кармана пиджака. - Я собираюсь стать отцом!

- Беременна? Кто? - спросил Джим, потянувшись за собственной пачкой.

- А как ты, блядь, думаешь? - Райан зажёг сигарету и глубоко затянулся.

- Джема?

- Да, бля, Джема! Она только что позвонила мне, зная, что я на работе, и сказала, что она чертовски беременна! Ребёнок! Отец? Я?

Джим помедлил:

- Поздравляю? - сказал он, не зная, что лучше сказать.

Обычно, когда кто-то объявлял, что ждёт ребёнка, он мог сказать что-то подобное, но - в данном случае - он не был уверен. Определённо было бы легче решить, если бы Райан подпрыгивал от радости.

- Я выгляжу так, будто готов стать отцом? Я ничего не знаю об отцовстве. Не то, чтобы я многому научился у своего собственного старика.

Несмотря на то, что мама и папа Райана расстались, когда он был довольно молодым, он всё же виделся с отцом довольно регулярно, определённо чаще, чем некоторые дети в подобной ситуации. Но когда он виделся с ним, его отец выглядел больше как бизнесмен, готовый дать совет, в отличие от отца, который был там, чтобы безоговорочно обнимать и весело проводить время в однодневных поездках на пляж или в игровые автоматы.

- Вы двое не пользуетесь защитой? - спросил Джим. - Я имею в виду, если ты не готов стать отцом...

- Да. Мы используем защиту, - отрезал Райан.

Он был раздражён, что Джим последовал за ним. Всё, что ему нужно, это немного тихого времени с сигаретой, чтобы обдумать то, что ему сказали по телефону. Ему не нужны были вопросы от друга, даже если он - по-своему - пытался быть рядом с ним.

- Что ж, мне неприятно спрашивать об этом, но ты уверен...

- Он мой, - Райан ещё раз затянулся сигаретой. - Когда мы впервые встретились, мы оба были пьяны, и одно повлекло за собой другое, и...

- Без защиты?

- Без. Никакой защиты.

- А-а-а...

- Да. А-а-а... Грёбаный ребёнок!

- Ну, может быть, это и хорошо?

- Может быть? Я имею в виду, как это возможно? Мы встречаемся три месяца. И как она могла только что узнать, что беременна? Она бы знала в первый месяц, что у неё не наступили месячные, не так ли?

- Я предполагаю, что да, но не будучи женщиной - я не слишком хорошо знаком с тем, как всё это работает. Я не могу сказать точно. Она была у врача?

- Видимо. Она сказала, что находится примерно на третьем месяце беременности, так что это даже не случайный пропуск менструации. Она, должно быть, знала, что что-то происходит. Я имею в виду, если мы решим избавиться от этого - можем ли мы это сделать на данном этапе или это уже невозможно сейчас? Хочу я этого или нет, но я буду отцом, и единственное, что нам нужно обсудить, это буду ли я отцом, который будет рядом с ребёнком каждый день, или я собираюсь быть отцом на бумаге, который видит своего ребёнка по выходным? Блядь! - он замер.

- Что такое?

Райан повернулся к Джиму:

- Как ты думаешь, она знала до сегодняшнего дня и держала это при себе? Ты думаешь, она меня хочет привязать к себе? Дерьмо!

- Честно говоря, приятель, я не знаю. Я имею в виду - вполне возможно, что она могла узнать только сегодня. Ты читал статьи о женщинах, которые пережили всю беременность, не подозревая, что они беременны, так что... Честно говоря, я не знаю. Тебе просто нужно с ней поговорить.

- Я не знаю, что ей сказать. Что бы ты сказал?

- Не знаю - наверное, то же самое, что ты говоришь сейчас. Ты говоришь, три месяца? Ты не думал, что она стала больше или что-то в этом роде?

- Она не выглядит беременной. Я имею в виду, она выглядит немного больше, но ненамного. Я просто думал, что она счастлива. Девочки толстеют, когда счастливы, верно? Это вещь, в которой я уверен. Они встречают мужчину, которого считают "единственным", и толстеют.

- Или беременеют, чтобы у них было кольцо на пальце.

- Пошёл ты на хуй!

- Я просто тебя подкалываю. Честно говоря, это могло бы быть здорово. Это может быть лучшее, что с тобой когда-либо случалось. Я имею в виду - не пойми меня неправильно - это могло быть и худшим, но...

- Серьёзно - заткнись.

- Ну и что дальше? - спросил Джим и наконец зажёг свою сигарету.

Он затянулся и выдохнул маленькое круглое кольцо по ветру.

Райан пожал плечами.

- Она хочет поговорить.

- Когда?

- Сегодня вечером.

- Ну вот и хорошо. Это даст вам обоим возможность обсудить, чем вы действительно хотите заниматься и как лучше двигаться дальше.

- Я не хочу с ней разговаривать. Ещё нет. Мне нужно время, чтобы осмыслить это, понимаешь?

- Я понимаю.

- Пойдём выпьем сегодня вечером.

- Чувак, я не могу. Я встречаюсь со Сью.

- Ты можешь увидеть её в любой день. Я только что узнал, что собираюсь стать отцом. Если я поддамся сегодня, ты не увидишь меня следующие несколько месяцев. Я буду по колено в дерьмовых подгузниках. Нам нужно максимально использовать это время вместе. Позвони своей женщине, скажи ей, что тебе нужно помочь мне. Давай, мне нужно выйти и напиться.

- Тебе следует поговорить с Джемой. Тебе нужно всё решить.

- Это грёбаный ребёнок. Он никуда не денется. Давай, мне это нужно! Пожалуйста. Пойдём со мной! Выпьем пару напитков, а затем я пойду к ней. Обещаю.

Джим засмеялся.

- Хорошо. Ладно. Всего пару.

Оба давних друга некоторое время стояли под лучами полуденного солнца и молча прикуривали сигареты. Оба смеялись про себя; они оба знали, что выпивка никогда не заканчивается "парой". Когда они выпивали, ночь превращалась в сплошную, долгую и тяжёлую. Но Райану было всё равно. На этот раз ему нужна была всего одна ночь, чтобы выйти и расслабиться, прежде чем приступить к своим обязанностям. Он полагал, что это не причинит вреда.

Это будет всего одна ночь. Джема поймёт.

# # #

Я скрутил своё тело так, что мои ноги прижались к холодной кирпичной стене тюрьмы. Наручники неудобно стягивали моё запястье, но мне пришлось игнорировать боль, если я хотел вырваться. План был прост: держась за трубу, к которой меня приковали, я собирался сильно толкнуть ноги в стену. Поступая таким образом, я надеялся оторвать трубу от стены, что позволило бы мне снять наручники с неё. В моей голове это сработало отлично, но на самом деле не было достаточно пространства для движения, чтобы сделать это очень легко, и я чувствовал, как будто моя рука вот-вот выскочит прямо из суставов. Несмотря на это, я закрыл глаза и оттолкнулся от стены со всей силой, на которую был способен. Металлическая труба скрипнула, но не сдвинулась с места. Я кричал, пытаясь второй раз, а потом и третий. Ничего. Я отпустил трубу и - как можно быстрее - снова повернулся, так что я оказался в более удобном положении - спиной к стене.

Блядь!

Это твоя вина, - сказал я себе. - Ты это заслуживаешь.

В своём сознании я понимал, что я это заслужил. Меня наказывали, хотя мне ещё не удалось выяснить, кто.

Ты должен был пойти прямо домой. Ты должен был пойти прямо домой и поговорить с Джемой; размышляя о том, что вы собираетесь делать в отношении вашего будущего и будущего вашего ребёнка. Ты эгоистичный придурок, вот кто ты! - я ругал себя дальше. - Пожинаешь то, что посеял! - я в отчаянии ударился головой о стену. - Ты эгоистичный придурок и теперь умрёшь здесь!

Шаги, которые я услышал в коридоре за закрытой дверью, заставили меня подпрыгнуть. Я привык не слышать никого так близко от меня; привык к тому, что я был один, более или менее привык. Я замер, когда понял, что они остановились за дверью. Я был слишком напуган, чтобы кричать. Пессимистическая часть моего мозга говорила мне, что это не тот, кто пришёл мне на помощь. Мой обычный негативный взгляд на жизнь предупреждал меня, что это человек, который, в первую очередь, поместил меня сюда; пришёл проверить меня, убедиться, что я хороший маленький заключённый.

Адреналин хлынул по моим венам, когда дверная ручка медленно поворачивалась, скрипя из-за того, что её не смазывали столько лет, сколько, несомненно, стояло это здание.

Пожалуйста, уходи, пожалуйста, уходи, пожалуйста, уходи!

Это может помочь?

Это не поможет.

Дверь медленно открылась. Коридор снаружи был таким же тёмным, как и эта комната, и я не мог разобрать, кто там стоял. Просто форма. Большая форма.

Чёрт возьми!

- Эй? Кто здесь? - спросил я.

Он передразнил меня:

- Эй? Кто здесь? - голос был низким, но скрипучим, в нём было что-то инфантильное.

- Послушайте, я думаю, это недоразумение...

- Послушайте, - повторил он, - я думаю, это недоразумение.

- Зачем вы это делаете?

- Пожалуйста, прекратите! - умолял я.

- Пожалуйста, прекратите!

Я замолчал. Я просто сидел и смотрел, кто бы это ни был. Чего он хотел? Он не заходил в комнату. Он ничего не делал, кроме как стоял в темноте и смотрел на меня. Моё сердце билось так чертовски быстро, что казалось, будто оно вот-вот выскочит из моей грудной клетки, а в животе всё закружилось. Кто это, чёрт возьми? Это Джим. Да. Джим. Это просто розыгрыш. Как шутят над женихами, прежде чем они поженятся - это должно быть похоже для людей, которые не хотят становиться отцом; дурацкая шутка, чтобы вправить им мозги. Да. Это должно быть так.

Продолжай себе это повторять.

- Джим подбил вас к этому?

Размер человека, стоявшего там, предполагал, что это не Джим. Этот человек - кто бы он ни был - должен быть ростом не меньше семи футов[2].

- Джим подбил вас к этому? - повторил человек, прежде чем медленно покачать головой из стороны в сторону, как будто отвечая на вопрос, который он только что повторил.

- Тогда кто?

Я не был уверен, кричал ли я от гнева, страха, разочарования или от всего сразу, но - как только я это сделал - я пожалел об этом:

- КТО ТЫ, МАТЬ ТВОЮ?!!

Мужчина закричал, закрыв руками уши. Я тоже кричал, боясь того, что будет дальше. Он повернулся и выбежал из дверного проёма, оставив дверь открытой. Я ничего не мог делать, кроме как сидеть там, пока слышал, как шаги громилы слабеют, когда они исчезают в коридоре. Моё сердце пропустило ещё один удар, когда где-то в здании хлопнула дверь. Когда моё сердце начало возвращаться в более здоровый ритм, классическая музыка эхом разнеслась по комнатам; громко играет где-то в помещении.

Я снова закричал, надеясь, что мой голос будет слышен из-за классической музыки:

- ВЕРНИСЬ СЮДА!

Я замер, ожидая любого ответа. Эта проклятая музыка. Я знаю эту мелодию, что, чёрт возьми, вообще происходит?

- ЭЙ?!

Наберись терпения, крикни, когда музыка остановится.

По крайней мере, я знаю, что я не один. Этот человек, это существо, он, несомненно, причина, по которой я здесь, но он также является ключом к тому, чтобы я выбрался отсюда. Мне просто нужно завоевать его доверие. Если я смогу это сделать, он может расстегнуть наручники.

Доверие? Ты имеешь в виду, как завоевал доверие Джемы?

2.

Мобильный телефон Райана лежал на барной стойке перед тем местом, где он сидел с Джимом. Телефон яростно вибрировал каждые несколько минут, сотрясая оставшееся пиво в кружке рядом с ним; небольшая рябь была на поверхности золотой жидкости. Несмотря на то, что телефон вибрировал с тех пор, как он впервые ответил на звонок Джемы с новостями о беременности, игнорировать это всё равно было трудно. И он, и Джим смотрели на него.

- Ты должен ответить на звонок, - сказал Джим.

Он был готов пойти выпить со своим другом, но - в конце вечера - он знал, что Райан должен уладить отношения с Джемой. Оставлять её ждать и игнорировать, как он делал сейчас, означало быть придурком, и ей нужно было так или иначе сказать, что он думает о предстоящем отцовстве.

- Ты просто пытаешься отказаться от покупки ещё пива, - сказал Райан. Он поднял свой пинтовый стакан со стойки и осушил остатки, прежде чем снова поставить стакан с тяжёлым стуком. - Кажется, я также помню, как в прошлый раз платил за большинство напитков, - сказал он.

Он не ошибся. Он всегда был первым, кто заходил в бар, он всегда был первым, кто садился за барную стойку, он всегда был первым, кто оплачивал алкоголь себе и Джиму, ну, он всегда был первым в очереди в туалет и первым говорил, что ему нужно отправляться домой после того, как выпил слишком много. Он всегда принимал с лёгкостью решения, но сейчас не мог.

Телефон перестал гудеть.

- Хорошо, тогда как насчёт этого: ты перезвонишь ей, пока я принесу напитки? По крайней мере, дай ей знать, где ты. Не будь дураком, - сказал Джим. Он тоже допил свой напиток. Он жестом пригласил бармена принести ему заказ. - Ещё два, пожалуйста.

- Я дурак? Что насчёт неё?

- А что насчёт неё?

- Она беременна! Она пытается заманить меня в ловушку отношений! Ты же не думаешь, что она дурочка?

- Ты даже не знаешь точно, делает ли она это специально. В любом случае, делает она это или нет, я гарантирую, что она сейчас у твоего дома и плачет.

- Может быть, она этого заслуживает? Пусть поймёт, что я решаю этот вопрос.

Джим посмотрел на друга и осуждающе покачал головой. Он не мог поверить в то, что слышал. Он понял, что Райана просто пугала перспектива стать отцом, но даже в этом случае он, как уже упоминалось, был "дураком". Бармен протянул две пинты свежих напитков, забрал остальные пустые стаканы и поставил их в маленькую посудомоечную машину, не смотря на них.

- Позвони ей, - сказал Джим.

- Я не готов, - возразил Райан. - Я недостаточно пьян.

- Чего ты так боишься? - спросил Джим.

Райан недоверчиво посмотрел на него:

- Ты серьёзно?

- Да. В чём проблема? Чего ты так боишься?

- Она беременна.

- Я знаю.

- Моим ребёнком.

- Да.

- Мой ребёнок? Думаешь, я готов стать отцом?

- Почему, чёрт возьми, нет? Это может быть здорово.

- И это может быть ужасно!

- Tы любишь её?

- Что?

Джим повторил свой вопрос:

- Tы любишь Джему?

- Да, - никаких колебаний в голосе Райана.

- И она явно любит тебя. Так в чём проблема?

- Я просто ожидал, что сначала женюсь на ней, прежде чем у нас появятся дети. Я только подумал...

- Иногда в жизни бывает не всё так, как ты хочешь, и приходится работать с тем, что у тебя есть. Она беременна, это твой ребёнок - теперь тебе просто нужно решить, хочешь ли ты остаться с ней и помогать воспитывать ребёнка. Чёрт, ты можешь даже устроить быструю свадьбу до того, как родится ребёнок! - сказал Джим.

Райан фыркнул через нос:

- Свадьба? Я с трудом могу позволить себе квартиру и счета.

- Вы же будете жить вместе, у неё тоже есть доходы, - он покачал головой, когда понял, что увлекается мелкими деталями.

Мелкие детали были тем, что Джема и Райан могли уладить между собой во время разговора. На данный момент было более важным, чтобы Райан перестал заставлять её ждать и позвонил ей.

- Просто позвони ей, чёрт возьми, чувак!

- Хорошо. Мне уже всё равно, - Райан поднял трубку и нажал кнопку пропущенного звонка.

Было двадцать минут девятого, а он уже пропустил семнадцать звонков, судя по загруженному экрану. Он набрал её номер, щёлкнув по её имени, и поднёс телефон к уху, ожидая подключения. Джим сделал глоток свежей пинты и с нетерпением наблюдал; он искренне волновался за своего друга. Он был со Сью уже несколько лет и - втайне - он очень хотел иметь собственных детей. Как и Райан, его пара не состояла в браке. О браке даже не было разговоров. Это было то, чего хотела Сью, поскольку она упоминала об этом почти все месяцы, но чем больше она говорила об этом, тем меньше Джим чувствовал склонность задавать этот вопрос. В разговорах с Райаном об этом в прошлом и, как ни странно, на одних и тех же барных стульях, он сказал, что было неправильно с её стороны задавать вопрос так прямо. Он волновался, что она подумает, что это её идея. Он хотел, чтобы это была его идея. Идея, которая застала её врасплох, когда он наконец попросит её руки и сердца. Но сначала ей пришлось бы прекратить об этом говорить.

- Это я, - сказал Райан, когда Джема ответила на звонок.

Джим напрягся, чтобы прислушаться к разговору, хотя и знал, что это неправильно.

- Где ты? Я нахожусь у твоей квартиры, как и договаривались, - на другом конце провода послышался голос Джемы.

Джим подтолкнул Райана и сказал ему, что ему нужно извиниться.

- Мне очень жаль, - всё равно собирался сказать Райан. - Я... - он глубоко вздохнул. - Извини, я в баре.

- Что?

Джиму не нужно было напрягаться, чтобы услышать это.

- Извини, мне просто нужно было выпить.

- Тебе нужно было выпить, чтобы поговорить со мной о ребёнке?

- Ты застала меня врасплох. Мне жаль. Я... Слушай, иди домой, я тебя там встречу. Я выхожу сейчас.

- Ну и сколько ты выпил?

- Пару, я в порядке. Иди домой, и я тебя там встречу.

На секунду в телефоне воцарилась тишина. Джим сидел с нервным выражением лица, обеспокоенный тем, что его друг уже всё испортил.

- Я люблю тебя, - тихо сказала Джема.

В отличие от Джима, который нервничал из-за того, что его друг потенциально лишил себя шансов вырастить ребёнка со своим новым партнёром, Джема больше нервничала из-за того, что Райану пришлось напиться, чтобы поговорить с ней об их ребёнке. Для любой женщины это был плохой знак. Конечно, это не признак человека, готового серьёзно относиться к своим обязанностям.

- Я люблю тебя больше, - сказал Райан. - Я выхожу сейчас.

- Ладно. До встречи.

Телефонная линия щёлкнула, когда Джема повесила трубку. Джим вздохнул с облегчением, как и Райан.

- Не могу поверить, что ты сказал ей, что был в баре и напился, - сказал Джим.

Райан проигнорировал его.

- Тебе легко быть правым, - сказал он.

Он встал, готовый к выходу.

Джим засмеялся:

- Я не могу поверить, что ты заставил меня заказать выпивку, и даже не собираешься её пить. Ты действительно засранец!

Райан пожал плечами:

- Я был бы счастлив остаться здесь пить; это ты уговорил меня провести этот разговор. Пожелай мне удачи.

- Тебе это не нужно, - сказал Джим, чувствуя лёгкую зависть.

Райан вышел из бара, оставив друга выпить две пинты. Райан знал, что они не пропадут даром, Джим выпьет их. На стоянке он пробежал сквозь моросящий дождь, который, казалось, начался вместе с "этим вечером", и поспешил к своей ожидающей машине. Он выпил всего пару кружек, поэтому, хотя технически он мог превысить лимит - учитывая тот факт, что он был довольно тощим человеком - он всё ещё чувствовал, что сможет водить машину нормально. Подойдя к двери водителя, он выудил из куртки ключи, прежде чем вставить их и забраться внутрь. Он захлопнул дверь, оставляя жалкий вечерний дождь, и вставил ключ в замок зажигания.

Он увидел себя в зеркале заднего вида. Он выглядел дерьмово. Бледное лицо, мешки под глазами от послеобеденного стресса, а тёмные волосы растрепались из-за мороси за это короткое время. В его подёргивающемся животе порхали бабочки.

Ты сможешь это сделать.

Он завёл машину, выехал с места, где припарковался, и уехал с парковки - всё время уверяя себя, что с ним всё будет в порядке...

Райан сказал Джеме пойти домой и встретиться с ним в её собственном доме, потому что это было ближе к выходу из бара, чем его дом. Он подумал, что было несправедливо оставлять её стоять снаружи, особенно теперь, когда он знал, что идёт дождь, пока он ехал. По крайней мере, если бы она была на своём месте, она могла бы расслабиться и делать то, что ей хотелось, пока она ждала его - и она была бы сухой. Не то чтобы у неё было слишком много времени, чтобы ездить туда-сюда, чтобы увидеться с ним.

Надеюсь, я правильно рассчитал и доберусь к тому же времени.

Конечно, было бы проще, если бы у неё был ключ от квартиры Райана, чтобы войти внутрь - и тут его внезапно осенило:

У неё будет ребёнок, а у неё даже нет ключа от моего дома! Не ребёнок - мой ребёнок! - поправил он себя.

Он покачал головой, когда свет перед ним изменил цвет с жёлтого на красный, заставляя его остановиться. Когда дворники охватили ветровое стекло, предотвращая усиливающийся дождь, он понял, что качал головой не на свет, а на свою собственную глупость. Он не мог поверить, что у неё даже не было ключа от его дома. В ней росло его семя, и всё же он даже не подумал - заранее - что для неё было бы хорошо иметь свой проклятый ключ. И Джим считает, что он готов к отцовству? Чем больше он начинал думать об отношениях, в которых состоял, тем больше понимал, насколько всё было отсталым. Сначала она должна была получить ключ, потом она должна была переехать, потом они должны были обручиться, потом жениться и, наконец, дети. Может быть, ещё один шаг после того, как собака появится в их жизни? Или кошка?

Кто лучше? Кошка или собака?

Когда красный свет превратился в жёлтый и, наконец, зелёный, он начал паниковать из-за того, что, несмотря на то, что он встречался с ней в течение трёх месяцев, на самом деле не знал её.

# # #

Музыка перестала играть примерно тридцать минут назад. Я кричал с тех пор, как сыграла последняя нота, умоляя человека вернуться и поговорить со мной, сказать мне, что он хочет. Но он молчал. Если бы я не видел его стоящим в дверном проёме, я бы вообще сомневался, что он существует. Я бы поверил, что я здесь один. Мой голос теперь был хриплым от крика и боли в горле, и что? Я ничего не добился. Паника начала распространяться снова с предыдущего вечера (был ли это предыдущий вечер?), начала возвращаться в мои сознательные мысли, когда я изначально их потерял. Я просто хочу знать, зачем я здесь. Я хочу знать, что происходит. Я хочу знать, что я сделал, чтобы заслужить это - кроме того, что я был парнем-засранцем. Есть миллион мужчин - скорее всего, намного больше - таких, как я; некоторые из них уклоняются от всех своих обязанностей. Как я заслужил это больше, чем они? Как я могу выделиться среди всех людей?

Я снова попытался закричать, но это было так слабо, что я сомневался, что это можно было бы услышать за первой закрытой дверью. На глаза навернулись слёзы, пара из которых текла по холодным щекам.

Холодно. Чертовски холодно.

Я не знаю, сколько сейчас времени. Похоже, что при мне больше нет часов и мобильного телефона. Не уверен, были ли они конфискованы, или я как-то потерял их перед тем, как меня похитили (а меня похитили?). За маленьким треснувшим окошком у дальней стены - ночь черна, как смерть. Должно быть уже поздно. Я знаю, что мне нужно попытаться немного поспать, я должен попытаться немного отдохнуть. Я так устал, что даже чувствую себя разбитым как от нокаута (я был под наркотиками?). Очевидно, он не вернётся за мной сегодня ночью; он либо лёг спать в одной из других комнат, либо ушёл на ночь, вернувшись туда, где он живёт, ожидая утра, чтобы - может быть - вернуться ко мне? Стоит ли мне попытаться крикнуть ещё раз или приберечь остатки голоса на утро?

Лучше приберечь. Отдохнуть. Тебе это понадобится. Нужно оставаться начеку. Нужно оставаться сосредоточенным.

Когда я так голоден, мне трудно оставаться внимательным или сосредоточенным. Я не могу вспомнить, когда в последний раз ел что-нибудь или что-нибудь пил (безалкогольное). Так голоден, что меня тошнит.

Не надо. Не трать впустую оставшуюся энергию.

Я закрыл глаза. Не думаю, что мне удастся заснуть, не в этом положении; моя рука поднята, она прикована к трубе на стене, и неровная кирпичная кладка впивается мне в спину. Я не смогу спать. На это нет никаких шансов.

Но попытаться надо.

Я держал глаза закрытыми и хотел оказаться в другом месте.

ЗВЕРЬ

1.

Большие неуклюжие пальцы возились с маленькой серебряной рукояткой, прикреплённой к коробке на вспотевшей ладони другой руки. Большая фигура, частично поглощённая тьмой комнаты, возбуждённо покачивалась на шатком стуле в углу. Раскачиваясь взад и вперёд, хриплый смех вырывался из деформированных губ, скрытых под маской из зловонной плоти. С каждым поворотом рукоятки всё больше детской песенки "Круг вокруг Розы" проникало в комнату, заглушая частые капли воды, бьющие о бетонный пол из дыр в сыром потолке старого здания. Что-то щёлкнуло внутри грязной коробки, и крышка распахнулась - её толкнула гнилая отрубленная рука, прикреплённая к пружине. Большая фигура подпрыгнула и взвыла от страха, прежде чем бросить коробку через комнату, где она разбилась о дальнюю стену. В другой комнате, по тёмному грязному коридору - ещё кто-то кричал...

Фигура внезапно выросла до полной высоты, чуть более семи футов ростом. Она переместилась через комнату туда, где лежала сломанная коробка, отрубленная рука теперь находилась в нескольких футах от неё.

Его вид слегка изменился, когда он протянул большую мускулистую трясущуюся руку. Он поднял коробку и потянулся к отрубленной руке, всё это время издавая паническое ворчание, как будто это была испуганная, но любознательная обезьяна. С отрубленной рукой в одной руке и коробкой с пружиной в другой он попытался соединить два компонента вместе. Он уронил гниющую часть тела и взвизгнул от разочарования, когда она упала на пол, не закрепившись. Не испугавшись, он снова подобрал упавшую руку и перенёс её вместе с музыкальной коробкой в другой конец комнаты, где снова сжал обе части вместе в надежде, что смена положения поможет. На этот раз он уронил коробку, удерживая отрубленную руку, и взвыл, когда она с грохотом упала на пол; кошачье шипение вырвалось из невидимого рта фигуры, когда она поняла, что рукоятка от коробки тоже оторвалась.

Фигура приняла сидячее положение в темноте и начала раскачиваться взад и вперёд, издавая при этом болезненный крик. Он внезапно остановился при звуке голоса в дальней комнате. Кто-то - испуганный - кричал из темноты. Человек - мужчина - снова закричал, и фигура выпрямилась, как встревоженный сурикат[3]. Медленно - в темноте - фигура повернула скрытое лицо к единственной двери в почти пустой комнате. Ещё один крик для чьего-то внимания, издалека, и фигура заметно взволновалась - раскачивалась из стороны в сторону, издавая странные хрюкающие звуки из горла. Неожиданно он вскочил на полную высоту и рванул к двери, распахивая её с таким волнением, что проклятая штука чуть не сорвалась с ржавых петель, удерживающих её на месте.

- Эй? Есть там кто-нибудь? Вы меня слышите? Пожалуйста, мне нужна ваша помощь!

Немного мерцающий свет, исходящий с потолка в коридоре, не мог осветить всю фигуру, но он был достаточно ярким, чтобы показать, что это не обычный человек. Около семи футов в высоту, с мускулистым телом, мужчина стоял с изогнутой спиной, что придавало ему лёгкую горбатость. Его шея была искривлена в сторону, из-за чего голова постоянно наклонялась влево. Небольшая капля слюны постоянно стекала с его невидимого рта по подбородку и испачкала комбинезон. Даже если бы свет был лучше и обеспечивал бóльшую видимость, его лицо осталось бы загадкой, поскольку оно было похоронено под маской из плоти, срезанной с того, кто когда-то был другим человеком. Кроме того, маска создавала впечатление, что это скорее монстр, чем человек.

- Эй? - крикнул голос из дальнего конца коридора.

Монстр раскачивался из стороны в сторону в коридоре, явно возбуждённый звуками другого человека; каждый раз ударяясь плечами о стены, которые были слишком узкими для существа такой комплекции.

Там был кто-то ещё.

Он побежал по коридору; его бег отличался от бега любого другого человека. Два шага вперёд, прежде чем упасть на пол и продвинуться ещё два шага на четвереньках - как нападающая горилла - перед тем, как снова подняться на две ноги ещё на пару шагов. Учитывая размер зверя, чтобы добраться до источника голоса, ему не потребовалось много времени. Он остановился у двери и понюхал воздух. Медленно он поднял руку к двери и слегка повернул ручку, отчего ржавые металлические детали ручки заскрипели и застонали. Он толкнул дверь и просто стоял, глядя на мужчину в комнате; незнакомца, сидящего у дальней стены - с наручниками, удерживающими его на одной из многих труб, проходящих через здание.

- Эй? - крикнул мужчина. - Кто здесь?

Монстр имитировал его глубоким скрипучим, но инфантильным тоном:

- Эй? Кто здесь?

- Послушайте, я думаю, это недоразумение...

- Послушайте, я думаю, это недоразумение.

Мужчина начал расстраиваться:

- Зачем вы это делаете?

Под маской человек в комнате не мог видеть растерянности на лице существа; смущение и веселье.

- Зачем вы это делаете?

- Пожалуйста, прекратите! - умолял мужчина, явно нервничая из-за своего положения.

- Пожалуйста, прекратите!

Они оба замолчали. Мужчина потянул наручники, но они так же удерживали его на стене. Было очевидно, что он никуда не денется. Зверь, наблюдая, склонил голову, любопытствуя о поведении человека. Мужчина на мгновение, казалось, успокоился.

- Джим подбил вас к этому? - спросил мужчина.

- Джим подбил вас к этому? - зверь медленно покачал головой из стороны в сторону, как будто отвечая на вопрос, который он только что повторил.

- Тогда кто?

Мужчина ударил в сторону зверя ногой и закричал:

- КТО ТЫ, МАТЬ ТВОЮ?!!

Чудовище громко вскрикнуло и подняло руки к ушам; его собственный крик заставил человека тоже закричать. Без лишних слов или предупреждений чудовище повернулось и побежало из комнаты - обратно по коридору, используя ту же схему, что и раньше: два шага вперёд на двух ногах, пара шагов на всех четырех, обратно на две ноги - все вниз по мрачному коридору к комнате в дальнем конце. Теперь, встав на две ноги, он оглянулся через плечо, прежде чем исчезнуть в комнате, захлопнув за собой дверь.

В отличие от двух других комнат эта, по крайней мере, выглядела немного обжитой. В дальнем углу комнаты стояла кровать с грязным матрасом наверху - простыней не было видно. Голова манекена стояла на столе вдоль стены с дверью, а коврик лежал посреди пола, как будто в отчаянной попытке придать комнате домашний вид. Может быть, так бы и было, если бы коврик не был сделан из человеческой кожи. Зверь упал на кровать и свернулся клубком. Секунду спустя он подкатился к краю матраса - не то чтобы катиться было далеко - и вытащил старый граммофон из-под того места, где он лежал. Запись уже находилась в аппарате, ожидая воспроизведения. С огромными неуклюжими пальцами зверь включил пластинку.

"Круг вокруг Розы..."

Зверь вернулся в прежнее положение - свернулся клубком на сильно испачканном матрасе; из-под вонючей маски доносилось напряжённое хныканье. Крики ему не нравились. Это заставляло его чувствовать себя неуютно, даже нервничать. Это напоминало ему о них. Пока музыка продолжала играть, наполняя и комнату, и его чувства, он закрыл глаза и медленно позволил себе расслабиться. Пару минут спустя он уснул под звуки музыки. Пластинка остановилась в конце песни, но продолжала вращаться, наполняя комнату мягким гудением. Зверь не просыпался до утра.

# # #

На стене не было часов, чтобы определять время, но за маленьким окном, на стене напротив кровати монстра, мерцание света заливало комнату. Глаза за искусственной маской были закрыты. Лужа капала из-под подбородка той же маски, собираясь липким жёлтым комком на уже испачканной подушке. Хрипящий, сопящий звук раздавался по комнате, когда монстр за маской боролся за воздух, пока спал - монстру снились сны о монстрах. Он проснулся от внезапного испуга, когда крик наполнил помещение; крик не страха, а боли. В мгновение ока он вскочил с кровати и, покачиваясь, пересёк комнату. Он распахнул дверь и свернул в коридор, где замер на месте; слушал и ждал. В здании было тихо, если не считать постоянного порыва ветра, дующего из одной из многочисленных трещин в кирпичной кладке. Зверь постоял там ещё мгновение, прежде чем имитировать болезненный крик, разбудивший его ото сна. Внутри помещения хлопнула дверь. Чудовище бросилось в сторону комнаты, где прошлой ночью видело незнакомца. Оно остановилось перед дверью. Дверь былa закрытa. Зверь повернул шею в сторону, пытаясь вспомнить, была ли закрыта она прошлой ночью? Нет, не была. Зверь отступил на шаг и огляделся по сторонам. Больше некому было закрыть её. Он медленно поднял правую руку и повернул ручку. Лёгкий толчок, и дверь открылась. Там - на стене на серебряном наручнике - висела рука. Просто рука, раскачивающаяся взад и вперёд из-за импульса, использованного, чтобы отделить её от тела; кровь капала на пол.

Зверь закричал в одинокой ярости.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МОНСТР

ГЛАВА 1

Часы застряли на 10:42 навсегда, по крайней мере, так казалось. Тридцатипятилетняя Кристина Купер вздохнула и отвернулась от насмехающихся часов, надеясь найти что-нибудь ещё, чтобы отвлечься. Она смотрела в окно - передний двор заправки был таким же безлюдным, как и всегда. Высокая жёлтая трава окружала четыре насосные колонки, которые находились настолько далеко от цивилизации, насколько это было возможно, или, по крайней мере, так казалось. В летние месяцы на траву было приятно смотреть из-за прилавка, где Кристина, казалось, проводила всё своё время. Трава ловила солнечный свет, мерцала, покачивалась и выглядела почти как кукуруза. Но когда шёл дождь, как сегодня, ничего красивого в этом не было. Дождь придавал ей неопрятный вид и наполнял заправочную станцию странным землистым запахом, от которого было трудно избавиться, сколько бы освежителя воздуха она ни распыляла. Она взглянула на часы.

10:44 утра.

Она повернулась к стойке с журналами, ища то, что ещё не читала, и ничего не обнаружила. Затем её взгляд упал на полки, заполненные угощениями и закусками, от которых она сразу же мысленно отказалась. Она решила, что и так достаточно несчастна из-за повседневности своей жизни и работы, и не хотела усугублять её, съедая весь запас шоколада в здании. Взгляд на часы.

Всё ещё 10:44.

Что-то привлекло её внимание - машина, пробивающаяся через гребень на горизонте, петушиный хвост пыли поднимался за ней. Хотя это вряд ли наполнит её радостью, но, по крайней мере, потенциальный клиент мог бы помочь скоротать немного времени, если он вообще остановится здесь. Она смотрела, как он приближался. Это был красный кабриолет. Его водитель - седовласый деловой человек в нелепых солнечных очках, несмотря на дождь и общую суровость дня. Ему действительно требовалось топливо, и он пригнал свой автомобиль, похожий на обрезанный член, чтобы заправиться. Она вздохнула. Он слишком громко слушал музыку и был слишком старым, чтобы вести с ним беседы. Она смотрела, как он вышел из машины, наморщив нос.

Дерьмовый запах травы, - подумала она про себя, наблюдая, как он заправляется.

Она проработала там достаточно долго (ещё одна банка с червями, которую она особенно не хотела открывать), чтобы обычно предсказать, как данный покупатель заплатит за свою покупку. Группы молодых людей, которые хотели купить немного еды для своего путешествия, неизменно приходили на станцию, чтобы заплатить напрямую, обычно хихикая в этом маленьком дерьмовом месте, где она зарабатывала на жизнь. Однако другие, например "Мистер Член на колёсах" на стоянке, были плательщиками через терминал на заправочной колонке. Они слишком занятые, чтобы иметь дело с чем-то, напоминающим человеческое общение, они хотели заплатить и поехать на любую деловую встречу, семинар или на свидание с женщиной, а не тратить время на светскую беседу. Она наблюдала за ним и знала, что он это сделает. У неё была такая игра, что-то, что помогало ей скоротать время. Это было мелочью и более чем по-детски, но так как это было её и только её, поэтому она не чувствовала вины. Когда бы клиенты ни приходили, будь то оплата через терминал на заправке или лично, она создавала для них профили - обычно болезненные. В настоящее время её увлекают серийные убийства, а точнее волна недавних исчезновений людей в этом районе. Причинный интерес, с которого она начинала, перерос в навязчивую идею, и чем больше она читала на эту тему, тем больше ей хотелось узнать. Это был порочный круг. Люди сравнивали это с современным делом Джека-Потрошителя. Ни улик, ни ключей к разгадкам. Свидетелей тоже нет. Это была загадка, и она жаждала получить больше информации. Обычно она брала с собой блокнот. Иногда для рисования, иногда для заметок по делу, пока она рыскала по интернету в поисках информации об исчезновениях, ища любую новую информацию, которая могла бы пролить свет на это. Она снова сосредоточилась на своём клиенте, который, как и предполагалось, выудил свой бумажник, готовый заплатить через терминал. Она оценила его, построив предысторию, придав ему характер. Она видела в нём Джулиана, или Алекса, или, может быть, одного из тех претенциозных придурков, которые обращались к людям только по их фамилиям.

Да.

Это было бы что-то яркое, мощное, имя, пропитанное высокомерием.

Бенедикт.

Или, может быть, Мэйвезер.

Она улыбнулась, наслаждаясь своей секретной игрой.

Она решила, что Мэйвезер был влиятельным инвестиционным банкиром с Уолл-стрит. Статусная жена. Полусерьёзная зависимость от азартных игр. Ночью он был Лунным Потрошителем. Соблазняя женщин, приводя их в свою квартиру, используя свои деньги, власть и уверенность, а затем разрезая их на куски в сумасшедшей полувековой дани уважения персонажу Кристиана Бейла - Патрику Бейтману из фильма "Американский психопат".

Её улыбка стала шире, и она заправила прядь каштановых волос за ухо.

10:49 утра.

Неплохо. Она взглянула на свой телефон, надеясь, что Грег был на связи, но дисплей был пуст. Ни сообщений, ни уведомлений. Она вздохнула, оглянувшись назад в окно и увидев, как Лунный Потрошитель вращает свои колёса, удаляясь от площадки заправочной станции, оставляя камни и гравий за собой, продолжая свой путь туда, куда он направлялся.

- Членоголовый, - пробормотала она себе под нос.

Она посмотрела на часы.

10:50 утра.

День обещал быть долгим.

# # #

Наступил четверг и был таким же обыденным, как и среда. По крайней мере, поток клиентов, проходящих через дверь, был более стабильным, поэтому необходимость в наблюдении за часами стала менее приоритетной. На каждого крутого приходился неудачник, и сегодня он пришёл в виде менеджера магазина: толстого, жирного, лысеющего человека по имени Низой. Он был восточноевропейцем и приехал с Украины, чтобы начать новую жизнь. Как человек он был жесток и недружелюбен, его инструкции передавались лаем и шипением. Как начальник он был ещё хуже и имел привычку мало интересоваться тем, как работает магазин, пока главный офис не пожалуется; после чего он с радостью бросал своих сотрудников под колёса автобуса, чтобы спасти свою шкуру. Кристина была рада, что его заперли в офисе, якобы заниматься оформлением документов. Более того, она была в магазине не одна. Её подруга Джесси пришла составить ей компанию. Хотя она была на девять лет моложе, у них всё-таки было много общих интересов, в том числе любовь к жуткому. В то время как Кристина была красивой от природы, в том смысле, что она мало красилась и не чувствовала необходимости делать сумасшедшие модные эксперименты, чтобы её заметили, Джесси была полной противоположностью. Её волосы, казалось, меняли цвет еженедельно (сегодня у неё были красные и фиолетовые пряди спереди). Несмотря на весь бунт, она была милой девушкой, застрявшей в круговороте чувства, что она обязана сохранять свой диковинный вид.

- Здесь как в морге, - сказала Джесси, опершись на стойку и глядя на пустую площадку перед зданием.

- Добро пожаловать в мой мир, - пробормотала Кристина, проверив свой телефон, чтобы узнать, был ли Грег на связи. Она получила сообщение от него, в котором он просил её принести яйца и молоко, когда она вернётся домой. Она подумала о том, чтобы ответить, потом положила телефон обратно на полку под стойкой. - Мне нужно убираться отсюда, Джесси. Я зря трачу на это свою жизнь.

- Так давай. Уходи. К чёрту это место.

- Я не могу просто уйти. У меня есть обязанности, я должна оплачивать счета...

- Для меня это звучит как оправдание, - возразила Джесси, схватив плитку шоколада с прилавка и открыв её.

- Джесси, Низой в своём офисе! - прошептала она.

- Я не боюсь его; толстый член может выйти и сказать мне остановиться, если он захочет, - сказала Джесси, наслаждаясь дискомфортом своей подруги, когда сказала это громче, чем следовало.

Она откусила огромный кусок плитки шоколада.

- Давай, перестань, - сказала Кристина, теперь не в силах удержаться от улыбки.

- Хотя серьёзно, - сказала Джесси, передавая плитку, которую Кристина забросила в ящик. - Почему ты настаиваешь на том, что зря тратишь время, работая здесь? Ты здесь, что, так долго?

- Шесть лет, - вздохнула она.

- Вот. И мы обе знаем, что именно ты здесь всё делаешь. Тебе когда-нибудь предлагали повышение по службе? Повышение заработной платы?

- Нет, но...

- Без "но", Крис. Ты лучше этого места. Ты могла бы зарабатывать дополнительно семь тысяч в год где-нибудь ещё, выполняя ту же работу, которую делает толстяк в офисе, но на самом деле выполняя её правильно.

- Я не знаю. Я просто чувствую, что... Я должна остаться здесь, чтобы всё работало.

Джесси оглядела безлюдное пространство.

- Работало? Это место умирает медленной смертью, и если ты не будешь осторожна, оно унесёт тебя с собой.

- Пожалуйста, Джесс, я знаю, что ты просто пытаешься помочь, но, пожалуйста, брось это, хорошо?

- Извини, я просто... - Джесси вздохнула и пожала своими маленькими плечами. - Я ненавижу смотреть, как тебя используют в своих интересах, понимаешь?

- Я знаю, я просто... Сейчас это сложно.

Джесси опустила голову, уставилась на прилавок, затем выглянула в окно.

- Эй, посмотри; у тебя действительно может быть клиент, - сказала Джесси, подавляя зевок, и посмотрела на часы.

Кристина выглянула в окно, наблюдая за приближающимся грязным белым фургоном. Они смотрели, как он подъезжает к колонке. Его водитель, тощий, хилый на вид мужчина, осторожно выбрался из машины, остановился, чтобы перевести дух, а затем подошёл к заправочному пистолету. Когда он поднял его, выглядело так, будто он чуть не выронил его из рук, но затем удержал со второй попытки.

Ещё один плательщик через терминал, - подумала Кристина, затем вернулась к телефону, намереваясь ответить Грегу.

- Давай же, - сказала Джесси, широко улыбаясь. - Придумай про него что-нибудь. Расскажи мне историю.

- Нет, мне правда не хочется, - она ответила, уже думая о сценариях в своей голове.

- Давай, Крис. Дай волю своему воображению. Расскажи мне о белом парне из фургона.

- Хорошо, - сказала она, поворачиваясь к окну.

Джесси проследила за её взглядом.

- Он разведённый, нет, постой, вдовец, - сказала она, придумывая это на ходу. - Ни детей, ни семьи, которые всё ещё общались бы с ним. Он один из таких собирателей ненужных вещей. Сложенные до потолка газеты, всякое разное дерьмо, которое он не выбрасывал по всему дому, от которого пахнет мочой, выпивкой и несвежими пердежами.

Она посмотрела на мужчину, затем на его фургон, который уже давно следовало помыть.

- Ночью он уезжает в фургоне. Путешествует по улицам, может быть, в районе красных фонарей. Он не торопится, ищет подходящую проститутку. Он любит молодыx, свежиx. Чем моложе, тем лучше. Когда он находит её, он платит, выгребая всю мелочь, имея почти достаточно, чтобы покрыть цену. Он отвозит её в тёмное, уединённое место; только когда дело доходит до этого, он не может поднять своего "дружка". Он сидит и пытается вбить в него немного жизни, пытается заставить его работать. Всё время проститутка, слишком юная для того, чтобы знать правила, хихикает и смеётся над ним - стариком, у которого не может встать даже на такое молодое и крепкое тело, как у неё. Он злится, набрасывается на неё. Возможно, она увидит это слишком поздно, возможно, в его глазах промелькнёт вспышка, которая напомнит ей, насколько опасна профессия, которую она выбрала.

Она на мгновение делает паузу, строя историю, конкретизируя её.

- Он может выглядеть слабым, - продолжает она. - Но когда приходит этот гнев, когда приходит эта ярость из-за его неспособности быть мужчиной, он находит силу. Внутреннюю силу. Он делает выпад, хватая её за горло, возможно, ударяя её голову об приборную панель, чтобы заглушить крики. Она без сознания, может, с окровавленным носом, но жива. Вот тогда он начинает чувствовать это, то чувство в животе, то шевеление в паху. Он просто знает, что делать. Он едет обратно в свой дом, наслаждаясь ожиданием и пристально наблюдая за ней. Она может попытаться очнуться, и если она это сделает, он просто ударит её головой обратно об приборную панель. Он возвращается домой, но не хочет, чтобы его видел сосед, поэтому он бросает её в кузов фургона и забирается за ней. Он взбирается на неё сверху, но снова не может ничего сделать.

Она делает паузу, смутно осознавая, что Джесси наблюдает за ней, абсолютно загипнотизированная.

- Эта ярость снова приходит в низ его живота, - тихо говорит она. - Он знает, что ему больше не нужно сдерживать это, поэтому он позволяет этому появиться, позволяет ему расти и заполнять его вены, заполнять нервные окончания, поджигая их. Он хватает её за шею, но не раньше, чем она приходит в сознание. Он хочет, чтобы она испытала это. Он хочет, чтобы она знала, что она вызвала. Он сжимает её горло, стиснув зубы, по телу струится пот. Теперь он это чувствует, теперь он возбуждён. Он душит её, пока она не умирает, и в этот момент он стонет, когда кончает в своё грязное нижнее бельё. Позже, когда его соседи заснут, он снова выйдет из дома в поисках тихого места, где можно было бы сбросить тело, может быть, в карьере или где-нибудь в лесу. Может быть, он сейчас туда едет, может, у него есть...

- Прошу прощения!

Обе девушки повернулись - не подозревая, что кто-то зашёл в магазин. Она явно подслушала весь разговор, и Кристина смущённо опустила голову. Джесси просто фыркнула и посмотрела на женщину.

Ей было около семидесяти, волосы короткие и серебристые. Её кожа была почти оливковой с глубокими морщинами. Её губы были грубыми и сморщенными, глубокие морщинки на коже рассказывали историю её возраста точно так же, как кольца на дереве. Она впилась в них суровым взглядом и поджатыми губами. Она швырнула пакет молока на стойку.

- Вы закончили? - спросила она.

- Конечно, извините, - пробормотала Кристина, подходя к кассе. - Могу я предложить вам что-нибудь ещё?

- Нет, - сказала женщина, бросая десятку на стойку. - Не сейчас.

Кристина отдала женщине сдачу. Мгновение она стояла там, глядя на них обеих. Затем ушла, толкнула дверь и прошла через переднюю площадку. Две девушки наблюдали, как она остановилась у белого фургона и начала разговаривать с мужчиной, жестикулируя в сторону заправочной станции.

- Ты что, издеваешься надо мной? - сказала Джесси, хихикая. - Это должно быть жена парня. Неудивительно, что она так разозлилась. Ты только что сравнила его с Джеком Потрошителем!

- Чёрт, дерьмо, дерьмо! Надеюсь, она не пожалуется Низою. Это всё, что мне нужно.

- Теперь ты мало что можешь сделать, - сказала Джесси, наблюдая, как женщина села на пассажирское сиденье фургона и посмотрела на здание, пока её муж должным образом расплачивался за топливо.

Он последовал её примеру, влез на сторону водителя, что, казалось, потребовало огромных усилий. Фургон катился вокруг колонок, медленно проезжая мимо окна на заправочную станцию; мужчина за рулём и женщина оба пoсмотрели в окно, прежде чем уехать обратно тем же путем, которым они ехали, солнечный свет отражался от боковых зеркал.

- Это было великолепно, - сказала Джесси, толкнув подругу в плечо. - Действительно, ты сделала мой день.

Кристина уклончиво крякнула, наблюдая, как машина скрылась за гребнем дороги и пропала из виду. Она вздохнула. По прошествии последних рабочих недель она решила, что эта оказалась довольно хреновой.

# # #

Она не могла заснуть. Она взглянула на Грега, лежащего на боку, под ритмичные звуки безмятежного сна человека без проблем. В отличие от неё, он был счастлив и уверен в своей работе. Хуже того, он думал, что она тоже, поэтому никогда не подвергал это сомнению. Ей очень хотелось поговорить с ним об этом, и она знала, что, если бы она это сделала, он был бы таким же отличным слушателем, как и всегда. Проблема заключалась в том, что она не хотела признавать своё несчастье, опасаясь, что это может как карточный домик повлиять на их отношения. Она наполовину подумывала разбудить его и объяснить, что она чувствует, но знала, что не станет. Это было несправедливо. Вместо этого она встала с постели, взглянув на часы и осознав, что эти вещи начали управлять и её ночами, и днями.

02:44 ночи.

Она была благодарна, что на следующий день у неё была ночная смена, так что, по крайней мере, ей не пришлось бы столкнуться с долгим днём изнурённой. Она пересекла комнату, ступая ногами по полированному полу. Она вышла из спальни, пересекла холл и осторожно открыла дверь спальни напротив.

Как и её отец, их тринадцатилетняя дочь Кортни глубоко спала без забот. Кристина почувствовала себя лучше, увидев её, хотя бы спящую. Её семья была единственным, что поддерживало её, и она не могла представить, что их нет рядом. Она закрыла дверь и спустилась вниз. Она подумала о приготовлении кофе, но передумала. Если она изо всех сил пыталась заснуть, последнее, что ей было нужно, - это кофеин в её организме, который ещё больше не дал бы ей уснуть. Вместо этого она пошла в гостиную, легко ориентируясь по ней в темноте. Она включила одну из ламп у дивана и включила свой ноутбук, затем взяла ручку и блокнот.

Она начала с обычных дел. Быстрая проверка электронной почты, быстрое сканирование Facebook и Twitter, чтобы узнать, жил ли кто-нибудь ещё полуночной жизнью. В конце концов, она открыла веб-браузер и перешла к закладкам.

Её интерес к недавней волне исчезновений перерос в навязчивую идею. Она прочитала каждую статью, которую могла найти, каждый форум, отсеивая факты от вымысла, пытаясь увидеть, сможет ли она найти недостающий фрагмент головоломки, которая могла бы привести к их решению. Она, конечно, знала, что, поскольку полиция ничего не могла найти, её шансы были невелики, но она также полагала, что у них, вероятно, будут другие дела, над которыми нужно работать в то же время, в то время, как она могла бы посвятить этому столько времени, сколько было для этого нужно. Хотя она всё это хорошо знала, она открыла информацию, перечитала её снова, надеясь, что заметит что-то новое для себя. Первая статья датировалась 1991 годом. Она открыла её, прочитала и усвоила уже известную информацию.

ПОИСКИ ПРОПАВШИХ СТУДЕНТОВ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

04 августа 1991 года.

Вчера вечером полиция признала, что у неё нет никаких зацепок по исчезновению студента колледжа Виктора Хорровица, и ещё раз обратилась к общественности за любой информацией, которая может помочь в их расследованиях. В последний раз девятнадцатилетнего Хорровица видели уходящим с вечеринки, чтобы отпраздновать выпуск друга. Расставшись с друзьями вскоре после полуночи, он не вернулся домой. Несмотря на тщательный поиск и показания свидетелей, никакой информации о его местонахождении не обнаружено. Департамент полиции штата Индиана просит всех, у кого есть информация о Хорровице или кто был с ним на вечеринке, немедленно связаться по телефону (765) 567-2125.

Она перешла к следующей статье, в которой была фотография жертвы - молодой девушки с лучезарной улыбкой и длинными светлыми волосами.

РАСТУЩИЕ СТРАХИ ПО ПОВОДУ БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИХ ПОДРОСТКОВ

09 августа 1991 года.

Растут опасения по поводу подростка из Индианы, пропавшего вчера вечером на обратном пути от друзей, что вызывает подозрения, что серийный похититель может быть снова в деле. Спустя всего несколько дней после призывов найти ещё одного пропавшего студента, Виктора Хорровица, восемнадцатилетняя Нина Роджерс, по-видимому, бесследно исчезла. Мисс Роджерс шла домой после посещения подруги, которая жила в десяти минутах ходьбы от её дома. Несмотря на это, мисс Роджерс так и не появилась. Её друзья подтвердили полиции, что ни один из них не пил, а мисс Роджерс не из тех, кто идёт куда-то, не сказав своей семье. Полиция снова обратилась за любой информацией к тем, кто может знать или видеть мисс Роджерс прошлой ночью.

Независимо от того, как часто она их читала, отчёты всегда беспокоили её. Что-то в ней перекликалось с сообщениями, возможно, опасения за собственную дочь, которая скоро вырастет и будет гулять с друзьями без присмотра. Не особенно желая углубляться в этот ход мыслей, она продолжала читать. Следующий случай произошёл ровно через год.

ПОЛНОМАСШТАБНЫЕ ПОИСКИ ПРОПАВШЕГО РЕБЁНКА

03 августа 1992 года.

Вчера были призваны дополнительные офицеры для помощи в поисках десятилетней девочки, которую похитили во время посещения местного магазина всего в трёхстах метрах от её дома. Свидетель говорит, что девочку затащили в синий фургон с раздвижной боковой дверью, однако из-за угла обзора свидетеля личность или описание водителя остаётся загадкой. За её безопасное возвращение гарантировано вознаграждение в двадцать тысяч долларов. Любой, у кого есть информация, должен немедленно связаться с полицейским управлением штата Индиана и попросить поговорить с детективом Джонстоном.

Так продолжалось из года в год. Всегда примерно в начале августа. Иногда похищали только одного, в других случаях троих или больше. Раса, возраст или пол, похоже, не имели значения. Никаких тел обнаружено не было. Как будто они буквально исчезли с лица земли без объяснения причин. Конечно, предположить, что они мертвы, было легко. Кристину интересовало, почему. Она взяла свой блокнот и вернулась к одной из первых страниц, написанных ею, казалось, давным-давно. Это был список жертв с указанием их возраста и дат, когда они пропали.

Виктор Хорровиц (19 лет), 04 августа 1991 года;

Нина Роджерс (18 лет), 09 августа 1991 года;

Эбигейл Грир (10 лет), 03 августа 1992 года;

Энди Мирс (24 года), 04 августа 1992 года;

Глен Орсон (22 года), 10 августа 1993 года;

Джейн Келлер (40 лет), 05 августа 1994 года;

Хосе Кампо (34 года), 07 августа 1994 года;

Милли Андерсон (7 лет), 09 августа 1995 года;

Джозеф Кану (14 лет), 10 августа 1996 года.

Затем возник необъяснимый пробел. Казалось, что виновный либо намеренно остановился, либо имел другие причины не продолжать. Период исчезновений, который она назвала второй фазой, возобновился летом 2004 года. Она продолжала читать.

Джоан Фрэнкс (31 год), 30 июля 2004 года;

Эйлин Крюгер (26 лет), 02 августа 2004 года.

Она снова остановилась. Ничего, начиная с 2005 по 2009, потом как по маслу всё заработало снова.

Джон Дин (20 лет), 03 августа 2010 года;

Люси Оакр (22 года), 05 августа 2010 года;

Памела Стин (15 лет), 13 августа 2011 года;

Дэн Джонс (32 года), 01 августа 2011 года;

Клэр Алкок, 07 августа 2012 года.

Потом ничего. Нет доказательств. Трупов не найдено. С тех пор вообще ничего. Она взглянула на часы на своём рабочем столе, её живот немного сжался.

02:53 ночи;

01 августа 2014 года.

Она думала о своей дочери, спящей в своей постели, и пыталась представить, каково было бы потерять её. Чтобы она присоединилась к списку людей, которые, без сомнения, были мертвы. Её охватила тревога, граничащая с панической атакой. Она чувствовала себя такой изолированной, такой одинокой и без посторонней помощи. Она знала, конечно, нелепо думать, что что-то может случиться с ней или её семьёй, но даже в этом случае её всё ещё что-то беспокоило. Она оглядела затенённую комнату, прислушиваясь к дому. Он был большим и старым и, как и все старые дома, издавал шум. Он скрипел и стонал, когда двигались на его старом основании, что определённо не помогало её нервам. Она решила, что, возможно, сейчас не время читать о таких болезненных вещах, особенно если она намеревается когда-нибудь хоть немного поспать. Вздохнув, она выключила ноутбук и положила его вместе со своим блокнотом на сиденье рядом с собой. Не зная, чем ещё заняться, она вернулась в постель; надеясь, что сон придёт, но не веря, что это произойдёт. Она лежала в темноте, прислушиваясь, как ветер трясёт старый дом, заложив одну руку за голову. Несмотря ни на что, она погрузилась в сон. К ней пришли смутные сновидения о бестелесных руках, тянущихся из ночи, чтобы схватить и утащить её в бездну.

ГЛАВА 2

Она пришла на работу сразу после шести тридцати, готовая к ночной смене. Если дни были медленными, то ночная смена по сравнению с ними была неподвижна. Ей повезёт, если за ночь у неё будет больше пары клиентов. Мысль о том, что ещё одна ночь, проведённая за часами и ожиданием окончания её смены, была неприятна сама по себе, даже если не думать о её исследованиях. Она предположила, что часть её дискомфорта была вызвана временем года. Было естественно быть в напряжении, когда она так много знала об этом. Зная, что она ничего не может с этим поделать, она вышла из машины и вошла в привычную заправку.

- Ты рано, - сказал Абул из-за стойки, приветствуя её тёплой улыбкой.

Он проработал на заправке всего пару месяцев, и поэтому ещё не позволил себе пережить ужасные страдания от такой скучной работы.

- Думаю, я просто не нахожу себе места, - вздохнула она, присоединившись к нему за стойкой.

Абул ухмыльнулся и поправил очки на лице.

- Да, точно. Ты выглядишь взволнованной.

Он вышел из-за стойки, когда она заняла его место. Она поставила телефон на зарядку и положила его под стойку, затем оглядела пустую комнату.

- Как было сегодня днём? - спросила она.

- Снова тихо. Думаю, тебя ждёт спокойная смена, - сказал он, схватив сумку. Он пересёк комнату к двери и остановился. - О, не забывай, что завтра ночью отрабатываешь мою смену.

- Я помню, - вздохнула она. - Две ночные смены подряд. О, радость!

Абул ухмыльнулся.

- Я ценю это. Мне нужно закончить свою презентацию для курса. Я твой должник.

- Чёрт возьми, ты это сделаешь, - ответила она. - Я в тебя верю.

- О, пока не забыл, здесь были какие-то люди, спрашивали о тебе чуть раньше.

- Спрашивали обо мне? - сказала она, почувствовав проблеск дискомфорта. - Кто это был?

- Я не знаю.

- Как они выглядели?

- Не знаю, они со мной не разговаривали. Низой говорил с ними. Он отправил меня к оптовикам, я был у них.

Она покачала головой.

- Ты знаешь, что он не должен нас туда посылать? Он сам должен туда ходить.

- Я знаю, но я всё ещё на испытательном сроке. У меня действительно не было выбора.

Она нахмурилась, не понимая, почему ей так неудобно.

- Они оставили сообщение?

Абул пожал плечами.

- Нет, насколько я знаю. Наверное, лучше завтра поговорить об этом с Низоем.

- Да, я так и сделаю, - сказала она, уже теряя мысли. - Спасибо, Абул.

- Обращайся в любой момент. Не забывай о завтрашнем вечере. Я должен бежать, не волнуйся, Кристина.

- Да, всего хорошего, - пробормотала она, оставшись одна.

Она смотрела, как уходил Абул, ссутулив плечи, когда он исчез в закате. Впервые за долгое время она испугалась наступающей ночи.

# # #

На этом и закончился её иррациональный страх. Ничего необычного этой ночью не произошло, и не было никаких странных происшествий. За всю ночь она обслужила только двух клиентов, троих, если считать девушку, которая остановилась спросить дорогу. Она закрылась в обычном порядке - выключила свет, установила сигнализацию, убедилась, что над окнами установлены защитные решётки. Она стояла у двери, глядя в кромешную тьму, мягкое сияние городских улиц - не что иное, как оранжевая дымка на горизонте. Она была в том, что она называла сельской темнотой. Здесь не было уличных фонарей. Она могла видеть звёзды в их сиянии, тысячи крошечных бриллиантов, которые заставили её оценить, насколько она маленькая и незначительная. Ещё одна мысль закралась в её голову, вытесняя позитив. То место, в котором она находилась, и такая изоляция будет идеальным для кого-то, кто захочет схватить человека незаметно. Она посмотрела на высокую жёлтую траву, колышущуюся на ветру. В лунном свете она выглядела болезненной и бледной. Она представила, как кто-то сидит на корточках и, возможно, смотрит на неё, когда она стоит, как олень в свете фар, с ключами от магазина в руке, за много миль от цивилизации.

Это было всё, что требовалось, чтобы её подстегнуть. Она пошла к своей машине, отчаянно пытаясь не повторить старое клише: ронять ключи, когда из тени приближалась какая-то безымянная угроза. Она заставила себя сохранять спокойствие, отпирая машину и садясь в неё, закрывая за собой двери. Она оглядела поля, выискивая любые признаки движения, а затем, когда их не было, отчитала себя за то, что прочитала слишком много ужасов и позволила им испортить её рассуждения.

Чувствуя себя глупо, она запустила двигатель и уехала, радуясь возвращению к цивилизации. Дважды по дороге домой эта жуткая часть её мозга пыталась убедить её, что за ней следят, и дважды она отвергала это как глупость и не более чем своё сверхактивное воображение. Она приехала домой с облегчением, увидев, что в гостиной горит свет, и её ждут. Она подошла к двери и через окно увидела Грега, который сидел на диване и смотрел телевизор. Она расслабилась и снова отчитала себя за то, что смотрела слишком много фильмов и читала слишком много книг. К счастью, реальная жизнь была другой, и хотя там были монстры, для большинства людей они никогда не касались их жизни. Она вошла в дом и заперла за собой дверь.

В конце концов, - рассуждала она, - нельзя быть настолько осторожной.

ГЛАВА 3

На следующее утро она проснулась поздно, или, по крайней мере, поздно, по сравнению с её обычным будильником в шесть утра. Она взглянула на сторону кровати Грега и обнаружила, что его нет, покрывало было откинуто назад. Часы показывали 07:14. Она выскочила из постели, надела халат и помчалась вниз, намереваясь попытаться приготовить завтрак перед школой менее чем за половину обычного времени. Она вошла на кухню, не в силах сдержать улыбку.

Грег справился со всем. Завтрак был приготовлен, и они с Кортни ели тосты.

- Я проспала, - пробормотала она.

- Так и было задумано, - ответил Грег, улыбаясь ей. - Вчера вечером ты выглядела измученной. Я подумал, что тебе не помешает немного поспать, поэтому выключил будильник.

- Тебе не нужно было этого делать, - сказала она, но всё равно ей было это приятно.

- Заткнись и сядь. В кофейнике кофе, а на столе тосты, - ответил он, подмигивая ей над своей газетой.

Она ответила на его улыбку и села напротив него, благодарная, что он поддержал её. Кортни, как обычно, уткнулась в телефон, без сомнения болтая с друзьями. Кристина налила себе кофе, наслаждаясь тем, что какое-то время не бегает как сумасшедшая.

- О, у тебя есть почта. Она там, сбоку, - сказал Грег, кивая в сторону стойки позади неё.

Она протянула руку и взяла скромную пачку адресованных ей писем. Счета кредитной карты. Напоминание о счёте за воду. Реклама. Она заколебалась, глядя на простой белый конверт внизу стопки. У него не было ни имени, ни адреса. Конверт был грязным и помятым. Она взглянула на Грега, гадая, стоит ли ей спрашивать его мнение или нет, но он читал свою газету, и она не хотела беспокоить его чем-то таким глупым. Она снова обратила внимание на конверт и открыла его. Внутри было выцветшее синее приглашение на день рождения. На лицевой стороне был белый праздничный торт со словами "Вы приглашены" в виде красных пузырей вверху. Внизу, там, где виновник торжества обычно писал дату и место проведения, было всего лишь одно предложение, нацарапанное острым почерком:

TЫ ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ ПРАВДУ?

Холод вылез из её внутренностей, которые, казалось, сжались.

- Грег, посмотри на это, - сказала она, передавая ему приглашение через стол.

- Что это такое? - сказал он, не принимая его от неё.

- Я не знаю, вот почему я прошу тебя взглянуть, - ответила она, пытаясь скрыть свой страх.

Услышав дискомфорт в её голосе, он сложил газету и положил её на стол, а затем взял у неё приглашение. Он посмотрел на неё, нахмурившись.

- Правду о чём? - спросил он.

- Не знаю, это было в почте.

- Ха, странно. Вероятно, какие-то глупые дети валяют дурака или используют наш почтовый ящик как мусорное ведро, я бы не беспокоился об этом, - сказал он, бросая его на стол.

Однако она беспокоилась об этом, что-то заставляло её чувствовать себя неуютно. Что-то с ней происходило, и только это было поводом для беспокойства. Её взгляд переместился на газету Грега, которая всё ещё лежала на столе, раскрытая, на страницу, которую он читал. Читать было легко даже в перевёрнутом виде.

ВОЗОБНОВЯТСЯ ЛИ СНОВА ЛЕТНИЕ ПОХИЩЕНИЯ?

- Могу я посмотреть? - спросила она, кивая в сторону газеты.

- О, да, - ответил Грег, потягивая кофе. - Я собирался приберечь это для тебя. Я знаю, что тебя это интересует.

Он протянул ей газету. Она не содержала новой информации; на самом деле, часть информации в этом материале была не совсем точной. Даже в этом случае она оставит это для своих заметок. В статье перечислялись похищенные, и, похоже, это была спекулятивная статья о том, будет ли это год, когда творческая пауза будет снова нарушена. Она взглянула на Кортни, которая всё ещё терялась в своём телефоне и не могла избавиться от всепоглощающего ужаса и необходимости защитить свою семью.

- Ты можешь отвезти Кортни в школу сегодня утром? - выпалила она через стол.

- Мама! Я могу идти сама пешком, меня не нужно отвозить.

- Я бы предпочла, чтобы твой отец подвёз тебя, если у него будет время, - возразила она.

Грег пожал плечами.

- Я совсем не против, но она уже почти год ходит одна...

- В яблочко! - вмешалась Кортни.

- Я не понимаю, почему изменилось мнение, - закончил Грег.

- Я бы просто чувствовала себя спокойнее, - это было лучшее, что она могла предложить в ответ.

- Но, надо мной будут смеяться! Можете ли вы представить себе позор, когда родители отвозят вас в школу?

Кристине стало плохо; она, конечно, понимала точку зрения дочери. Однако в первую неделю августа она больше заботилась о её безопасности. Она встретилась взглядом с Грегом, и потом, как обычно и бывает в долгих отношениях, он уступил причине её настойчивости.

- Слушай, если твоя мама хочет, чтобы я тебя подвёз, то разговор окончен.

- Но, папа...

- Никаких "но". Будет так.

- Это нечестно! Никого из моих друзей не возят в школу.

- Меня не беспокоят твои друзья! - сказала Кристина, хлопнув рукой по столу. - Меня беспокоишь ты. Если я услышу ещё одно слово, ты также можешь добавить домашний арест в список.

- Это несправедливо, - пробормотала она, затем встала и вышла из-за стола.

Они слушали, как она топает наверх и хлопает дверью спальни.

- Господи Иисусе, - пробормотала Кристина, опершись локтями о стол и потирая виски. - Я не хотела, чтобы всё так пошло.

- Не волнуйся, - сказал Грег, протянув руки через стол и взяв её руки в свои. - Я понимаю. В это время года все всегда дёргаются.

- Это странно, правда?

- Нет, не странно, - сказал Грег, пытаясь отреагировать. - Я действительно думаю, что тебе, возможно, придётся на время отойти от этого. Я имею в виду, что если бы там были какие-то улики, их бы нашла полиция.

- Я знаю, это просто... Мне интересно. Ты знаешь, как мне нравятся такие вещи.

- Может, тебе стоило быть детективом? - сказал он с улыбкой.

Она ответила такой же улыбкой на этот жест, одновременно крича изнутри. Хотел бы он знать, как сильно она ненавидит свою жизнь, свою работу? Ошибки, которые она совершила. Грег ничего этого не заметил и, подумав, что обсуждение окончено, встал и поправил галстук.

- Что ж, я полагаю, мне лучше пойти и сказать нашему заполненному страданиями вихрю наверху, что пора идти, - он прошёл мимо неё и поцеловал в голову. - Увидимся позже.

- Да, увидимся вечером, - пробормотала она, почти не слушая.

Она смотрела на газетную статью, потом на приглашение. Как бы она ни старалась, ей не удавалось избавиться от ощущения, что что-то не так.

ГЛАВА 4

С Грегом на работе и Кортни в безопасности в школе (что подтверждается текстовым сообщением), Кристина ходила по дому, беспокойная и неуверенная, не зная, что делать с собой, пока не начнётся её работа. Дому было почти сто лет, он был слишком большим для них троих, и это чувство усиливалось, когда она была там одна. Ей не нравились звуки, которые он издавал, и то, как эти очаровательные черты прошлого имели привычку ломаться, выходить из строя и стоить денег. Она ненавидела даже то, как он выглядел - снаружи окрашен в розово-зелёный цвет. Это напоминало ей арбуз. Перекраска была лишь одним из длинного списка вещей, которые необходимо было сделать, чтобы привести место в рабочее состояние, и ещё одним делом, с которым просто нужно было подождать, пока финансы позволят это. Она поняла, что это было как рабочий день. Она бродила вокруг, ожидая, пока день не превратится в вечер. К тому времени, когда она собиралась отправиться на работу, ей уже не терпелось приступить к ней. Хотя она ненавидела эту работу, смена обстановки приветствовалась. Выходя из дома, она знала, как сильно она с нетерпением ждала выходных. Может быть, она предложит поездку, день где-нибудь, чтобы они втроём попытались ненадолго уйти из дома. Бог знал, что они все могут это использовать во благо.

# # #

- А вот и она! - сказал Абул, хлопая в ладоши, когда она вошла на заправку. - Моя спасительница прибыла!

Она улыбнулась, желая, чтобы у неё был такой же энтузиазм, как у её младшего коллеги. Она перешла через люк, ведущий к задней части стойки.

- Блин, Абул, сколько на тебе лосьона после бритья? Планируешь, что сегодня вечером тебе повезёт?

- Не планирование как таковое, - ответил Абул, опёршись на другую сторону стойки. - Но подготовка к возможности.

- Очень мудро. Не скучай по мне слишком сильно.

- Мы оба знаем, что ты не из моей лиги, - сказал Абул, подмигнув ей. - Кроме того, я не хочу, чтобы твой муж надрал мне задницу. Как, кстати, Грег? Всё хорошо?

- Он в порядке, - сказала она, не в силах сдержать улыбку.

- Рад слышать это. Кортни?

- Также хорошо.

- Это отлично, - сказал Абул, закидывая сумку на плечо. - Что ж, как бы это ни было эмоционально, я боюсь, что для меня настало время покинуть это чудесное заведение и отправиться на поиски дешёвой выпивки и лёгких женщин! - сказав это, он приподнял бровь и отступил к двери.

- Абул, ты такой чокнутый!

- Чудик, пожалуйста. Чокнутый - меня обижает.

- Тогда извини, чудик.

- О, это мне напомнило. Вчера я думал о тех таинственных посетителях.

- Что? - сказала она, и в этом невинном комментарии улетучился юмор.

- Ну, я подумал, а что, если это один из твоих поклонников в Facebook?

- О, это совсем не доставляет мне дискомфорта, - сказала она, всё ещё пытаясь вести лёгкую беседу.

- Нет, я серьёзно, помнишь того парня? Кто он? Тот, кто комментирует все твои фото, Билли Хигглпиг или что-то в этом роде?

Она засмеялась.

- Это Билли Хиггенботтом, он старый школьный друг.

- Но ты уверена, что он не поклонник-преследователь? - сказал Абул, открывая дверь. - Они всегда тихие.

- Как ты? - сказала она, подыгрывая.

- Во-первых, меня возмущает этот комментарий. Во-вторых, я не поклонник. Я - друг. Кроме того, я слишком жиголо, чтобы связываться с замужней женщиной, даже такой горячей, как ты.

- Ты действительно только что назвал себя жиголо, а меня горячей?

- Чёрт возьми, я это сделал!

- Я приму это как комплимент.

- Можешь. Это было так и задумано, - сказал он, подмигивая. - В любом случае, мне лучше бежать. Куда пойти, к кому можно пристать? Ты знаешь места?

- Я? - сказала она, приподняв брови.

- Увидимся в понедельник, Кристина. Не скучай. Ещё раз спасибо за прикрытие для меня. Я у тебя в долгу.

- В любой момент. Удачи с презентацией, а потом не напивайся слишком сильно.

- Никаких обещаний, увидимся позже! - сказал он, уходя и позволяя двери закрыться за собой.

Она смотрела ему вслед, улыбаясь. Ей нравилось такое общение. Конечно, между ними не было химии. Это были скорее отношения брата и сестры. Тем не менее, теперь, когда он ушёл, тот факт, что она была в магазине одна, беспокоил её больше, чем следовало. Сидя на табурете у кассы, она взяла книгу и устроилась на долгую ночь.

# # #

Как обычно, было тихо. Между семью и полуночью она видела лишь парочку клиентов. Ей было так скучно, что она даже не удосужилась описать их или придумывать для них фальшивые истории. Вместо этого она читала свою книгу, ещё один из тех кровавых романов ужасов, которые она так любила. Люди приходили и уходили, время шло. Вскоре после 23:40 она услышала отчётливый звук колокольчика у двери, когда вошёл ещё один покупатель. Она бросила на него беглый взгляд, увидев лишь край зелёного пиджака, когда он начал просматривать полки. Сразу потеряв интерес, она вернулась к своей книге, надеясь закончить главу до закрытия. Её покупатель подошёл к прилавку, тяжело поставив большую охапку товаров. Кристина закончила читать строчку, а затем со вздохом подняла глаза.

Это была женщина из белого фургона. Словно чтобы прояснить, что ей говорил мозг, она выглянула в окно, и, конечно же, вот оно. Грязный белый фургон, над которым она пошутила. Она хотела извиниться, но не могла придумать, как это сделать. Вместо этого она начала сканировать товары и складывать их в пакеты. Салфетки, бумажные тарелки, воздушные шары.

- У моего сына день рождения, - сказала женщина, пристально глядя на Кристину.

- О, поздравляю! - она ответила, надеясь, что, если они обе проигнорируют предыдущий инцидент, всем будет удобнее.

- Мы стараемся делать что-нибудь для него каждый год. Сделать этот день для него особенным. Это самый важный день из всех.

- Это мило, - сказала Кристина, пробивая на кассе последние предметы и складывая их в пакеты. - Могу я предложить вам что-нибудь ещё?

- Нет, это всё, - сказала женщина, по-прежнему не сводя с Кристины тёмных пытливых глаз.

- Будет одиннадцать девяносто, пожалуйста. Топливо?

- Не сегодня, - сказала женщина, протягивая двадцать.

Кристина взяла деньги, вернув ей сдачу.

- Вот в чём прелесть дня рождения, - вздохнула пожилая женщина. - Так много предстоит сделать из того, что запланировано.

- Вы ждёте много гостей? - спросила Кристина, занимаясь обслуживанием клиента в соответствии с условиями её работы.

- О, я ещё не уверена. Мы разослали приглашения только сегодня, - сказав это, женщина положила приглашение на прилавок.

На секунду Кристина не знала, как реагировать.

Синее приглашение, белый торт, красная надпись. Она оглянулась на женщину, которая перестала улыбаться, и посмотрела на Кристину без каких-либо эмоций.

Она встала со своего места, собираясь удалиться в комнату для персонала и закрыться там, но столкнулась с мужчиной, тем, над кем она подшучивала, когда она была с Джесси.

Она сделала вздох всего на долю секунды, прежде чем он прижал грязную влажную тряпку к её лицу, прикрыв её нос и рот, и схватил её, когда она пиналась и кричала. Она взмахнула руками, роняя сигареты и сладости на пол, тяжело дыша и втягивая вонь тряпки. Когда сознание начало покидать её, она увидела туманный призрак женщины, склонившейся над ней и пристально смотрящей, эти холодные тёмные глаза проникали в самые глубины её души.

КРИСТИНА

1.

Паника началась ещё до того, как я успела открыть глаза. Я была без сознания, но не забыла, что произошло: человека, прижимавшего тряпку к моему лицу. Что бы на ней ни было - это выбило меня из колеи - я всё ещё чувствую вкус этого в горле; металлический привкус, вызывающий рвоту. Я открыла глаза и увидела, что меня больше нет на заправке. Конечно, нет. Для чего бы они вырубили меня, чтобы оставить там? Моё сердцебиение снова стало частым, когда я поняла, что привязана к кровати в грязной кладовой. Кирпичная кладка из ветрозащитных блоков, с потолка свисает голая лампочка, свет мерцает, бетонный пол неровный, окон нет. У меня болела спина из-за кровати, на которую меня положили. Деревянные рейки без матраса и чехла, железные перила у изголовья - та часть, к которой я была привязана. Я пыталась сесть изо всех сил, но верёвки, которые меня связывали, не сильно прогибались. Я пыталась бороться с ними, но узлы крепко держались. Я хотела закричать - о помощи - но остановилась, когда увидела записку с большими буквами, прикреплённую к стене прямо напротив кровати.

НЕ КРИЧИ. ЕМУ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ.

Кому это не нравится? Кому не нравится, как я (люди?) кричат? Я слышала тихий голос в своей голове, говорящий мне, что - кем бы он ни был - ему не нравились крики людей, потому что это могло предупредить других, что ты в опасности. Он слышал, как ты кричишь, и приходил к тебе, чтобы другие не пришли первыми.

Я хотела закричать и снова остановилась.

Но что, если это не поможет? Что, если рядом нет никого, кто бы тебя услышал, и всё, что ты в конечном итоге сделаешь, это разозлишь того, кто тебя похитил?

Не могу рисковать. Если я здесь одна, а я подозреваю, что да, иначе другие пленники уже были бы обнаружены, тогда мне нужно делать то, что они хотят, пока я не найду выход отсюда.

Выход? Как часто жертва в ужасах находит выход?

Это что, я? Жертва?

В моей голове вспыхнули мысли о моей дочери. Представляю её лицо, слёзы текут по её щекам, когда она видит мою фотографию, показанную на новостных каналах и в местных газетах - ещё один пропавший без вести. Ещё одна в статистике. Нет, я этого не допущу. Я не буду одной из них. Есть соблазн сдаться, зачахнуть и превратиться в ничто, потому что это более лёгкий путь, но я не пойду им. Чего бы ни хотели эти люди, каков бы ни был их план - можно оказать им сопротивление. Просто нужно освободиться от этих верёвок.

Я повернула голову и прижала связанное запястье как можно ближе ко рту. Наклонив голову на оставшееся расстояние, я едва не вонзилась зубами в узел верёвки. К моему удивлению, узел оказался не таким тугим, как казалось, и, когда я шевелила запястьем и дёргала за верёвку ртом, он вскоре распался. Когда одна рука была освобождена, вторую верёвку было намного легче развязать, и вскоре я освободилась.

Я села на кровати, и моя ноющая спина щёлкнула нижней частью позвоночника. Это было хорошо, но не снимало общей болезненности.

Твоя боль в спине действительно имеет значение? Убирайся отсюда!

Я встала и в испуге отпрыгнула, когда дверь без предупреждения открылась. Там стоял крупный мужчина в маске. Я отступила в угол комнаты, не осознавая, что попала в ловушку. Мужчина немного поколебался, прежде чем войти в комнату и оказаться в слабом освещении, создаваемом мерцающим светом.

О, Боже.

Маска закрывала его лоб и спускалась прямо до рта. Его подбородок был виден. Мне пришлось удержаться от крика, когда я поняла, что маска похожа на плоть, растянутую от одного конца его лица до другого; натянутая так туго, что на ней не было никаких складок. Я инстинктивно подняла руки, как будто это остановило бы его от дальнейшего приближения. Я видела, как сильно дрожали мои руки. Он не двинулся с места. Он просто стоял, склонив голову набок.

Уродство было причиной того, что ему постоянно приходилось склонять голову, чтобы пройти через дверные проёмы?

Он хмыкнул. Я не уверена, было ли это слово или просто звук, но всё же обнаружила, что отвечаю.

- Пожалуйста, не трогайте меня.

Казалось, он ещё больше склонил голову набок.

Он меня понимает?

Он подошёл ближе, давая мне получше рассмотреть маску; но это не то, чего я хотела бы. Несмотря на то, что я всё ещё находилась на расстоянии нескольких футов, я чувствовала запах с того места, где съёжилась. По крайней мере, я предположила, что запах был за маской. Насколько я поняла, он мог исходить только от человека, стоящего передо мной. Потный, тухлый запах; смесь запаха мясника и прогорклого запаха рыбного рынка.

- Пожалуйста, не делайте мне больно... - повторила я.

Чем ближе он был сейчас, тем маска менее выглядела настоящей.

Дай Бог, пусть это будет фальшивка! Глупый костюм на Хэллоуин.

Она сияла, как будто была сделана из латекса.

Это не может быть кожа!

Он сделал ещё один шаг ближе, и я подняла руки выше, хотя знала, что, если он захочет, он может легко смахнуть их в сторону быстрым ударом.

Пожалуйста, Грег, пожалуйста, войди в дверь - спаси меня от этого человека! - единственная мысль прокатилась в моей окаменевшей голове.

Но что хорошего может сделать Грег? По сравнению с этим человеком он муравей.

Я с ужасом смотрела, как мужчина нюхает воздух. Почему-то он вдруг заметался. Я кричала, когда он прыгал из стороны в сторону, издавая звук, который я могу описать только как "гориллоподобный". Он отступил на шаг от меня, всё ещё возбуждённый, и, не сказав ни слова, повернулся и вышел из комнаты. Я тяжело вздохнула с облегчением, хотя знала, что ещё не вышла отсюда. Мне нужно знать, где я, и, точнее, мне нужно знать, как отсюда выбраться. Я подождала несколько секунд - всё ещё в углу комнаты - прежде чем двинуться к двери. Я слушала, прижав ухо к дверному проёму. Я слышала, как шаги мужчины удаляются от меня. Ещё один вздох облегчения.

Ещё не безопасно.

Я выглянула в коридор за дверью. Просто длинный тускло освещённый коридор. Я вижу так много дверей, ведущих из него, и ещё больше коридоров между ними.

Где я, чёрт возьми?

Искушение крикнуть было сильным; чтобы увидеть, есть ли здесь кто-нибудь ещё в том же положении, что и я, но я знала, что не могу. Если я закричу, он может вернуться. Я убедилась, что иду в направлении, противоположном его следам. Я не хочу снова с ним сталкиваться. В следующий раз он может быть не так счастлив оставить меня. Я не бежала, но и не шла медленно. Не знаю, где он и насколько хорош его слух. С каждым шагом у меня в голове мелькает новый образ Грега и Кортни; даже образ ужасного розово-зелёного дома - кто бы мог подумать, что я вспомню его в такой момент?

Скоро я буду дома.

Я дошла до конца коридора. Был только один вариант, куда можно было пойти. Я повернула и почти вошла в кирпичную стену.

Какого чёрта? Тупик?

Я повернула обратно тем же путём, которым пришла. Может, одна из дверей приведёт к выходу? Я не хочу бежать до конца коридора. Я не хочу бежать в его сторону. Я почувствовала, как мои глаза наполнились слезами, когда паника переросла в истерику.

Держи себя в руках, держи себя в руках...

Я нервно подошла к первой двери, ближайшей ко мне; ещё закрытая дверь слева от меня. Я всё время смотрела прямо перед собой на случай, если он снова появится в поле зрения. Приблизившись к двери, я протянула всё ещё трясущуюся руку и повернула ручку. Дверь открылась, и я проскользнула внутрь, не проверив предварительно интерьер комнаты; больше беспокоилась о том, вернётся ли он на мой путь.

Где он? Он должен быть рядом.

В комнате я закрыла за собой дверь. Комната побольше, чем та, в которой я очнулась, гораздо больше. Хотя, по крайней мере, в другой комнате была кровать. Здесь только сломанный стул посреди комнаты и несколько труб вдоль стен...

Окно!

Моё сердце ёкнуло, когда я заметила окно в дальней стене. В возбуждении я поспешила к нему и поняла, что оно прибито прочными гвоздями. Без каких-либо подручных инструментов я не смогла бы выбраться из него, и оно недостаточно велико, чтобы пролезть, если бы я разбила стекло.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Я заглянула за грязное стекло в потусторонний мир, свободу так мучительно близкую, и снова почувствовала, как мои глаза наполняются слезами.

Держи себя в руках. Это ещё не конец. Отсюда должен быть выход!

За грунтовой дорогой, которая, как я предполагала, окружала здание, был пышный зелёный луг, ведущий к тому, что выглядело как густой лес. И красивое зрелище, и проклятие, так как это означало, что мы были в глуши - так что шансы на спасение были невелики - но, по крайней мере, если бы я нашла выход, было бы легко спрятаться от моих похитителей, направившись в леса. Громкий крик из дальнего конца коридора привлёк моё внимание к тому факту, что мне нужно было выбраться отсюда, прежде чем мои мечты спрятаться среди лесов не разрушились. Ещё один крик; его разочарование? Я временно замерла на месте у окна; небольшой солнечный свет льётся через узкое окно, согревая моё лицо и напоминая мне, что есть всё, за что нужно бороться. За этим окном - свобода, моя семья и моя жизнь. Я хочу это вернуть. Ещё один крик. На этот раз это прозвучало злее. Моё проклятое сердце билось так сильно, что казалось, что оно вот-вот взорвётся. Я сделала глубокий вдох, пытаясь замедлить биение сердца, и поспешила в угол комнаты за открытую дверь. То, как он продолжает кричать, я уверена, это потому, что он понял, что я вышла из комнаты, в которой он меня видел. Вскоре он начнёт искать меня. Всё, на что я могу надеяться, это то, что он не обыщет тщательно каждую комнату, прежде чем уйти в другой коридор, возможно, он даже приведёт меня к моей безопасности, не осознавая этого? Луч надежды.

Луч надежды, если он не найдёт меня здесь первым.

Из коридора я услышала, как он закричал от страха, прежде чем услышать его ускоренные шаги, отдаляющиеся от того места, где я была. Меня охватило облегчение, хотя и кратковременное. Голоса за дверью, ближе, чем его шаги. Снова звук - ещё ближе. Что-то тащат?

Я вздрогнула, когда дверь внезапно открылась намного шире, чуть не ударив меня прямо в лицо, когда я прижалась к стене, пытаясь сделать себя настолько плоской, насколько это было возможно. Голоса.

- Вон туда, - сказала женщина.

Я узнала голос. Это была женщина, которая говорила со мной на заправке? Это была она! Я знаю, что это была она. Я задержала дыхание, пытаясь быть как можно тише, пока слушала, что они делают.

- Небольшая помощь не помешает, - раздался мужской голос.

Тяжёлый волочащийся звук раздавался, когда они пересекали комнату; к счастью, слева от того места, где я стояла, поэтому я всё ещё была для них невидима.

- Что ж, если бы ты не напугал его, возможно, он бы помог.

- Если бы я не напугал его, он бы увидел свой подарок.

Шум волочения прекратился.

- Вот, - сказала женщина. Она передала мужчине что-то металлическое, звякнув в процессе, отдавая материал. - Эта труба должна быть достаточно прочной.

Я услышала, как труба слегка двигается из стороны в сторону; раздался громкий лязгающий звук.

- Никуда не денется, - сказал мужчина.

Металлический "щелчок", за которым следует сильный удар по металлу и ещё один металлический "щелчок".

- Всё хорошо? - спросила женщина.

Ещё один лязг трубы из стороны в сторону, когда её проверяли на прочность.

- Да.

- Тогда пошли. Ты хотел сделать ему ещё один подарок прямо сейчас? - спросила женщина.

Голоса стали приглушёнными, когда они вышли из комнаты, закрыв за собой дверь, показывая, что это был за шум. Мужчина - примерно моего возраста - был прикован наручниками к трубе. Как и меня, его явно притащили с улицы. Я поспешила к нему и опустилась на колени на грубый пол рядом с ним. Я впервые заметила рядом с его телом небольшую коробку.

Не обращай на это внимания, это не важно.

- Эй? - я трясла его из стороны в сторону, пытаясь привести в чувство. На мой взгляд, две головы лучше, чем одна, и мы сможем помочь друг другу выбраться отсюда. - Вы меня слышите?

Он не шевелился. Я взяла его за запястье и замерла, чтобы пощупать пульс.

Что-то не так.

- Вы меня слышите? Вам нужно очнуться! - я потрясла его сильнее.

- Я не думаю, что он очнётся, - я вздрогнула от звука женского голоса позади меня.

Я вскочила и развернулась. Там стояла старуха, скрестив руки на груди, с разочарованным выражением лица. За ней шёл старик, заставший меня врасплох на заправке.

Выхода нет.

- Пожалуйста, что вы хотите от меня? - спросила я.

- Ну, для начала - передай мне подарок для моего сына, - сказала она.

Она указала на небольшую коробку на полу рядом с незнакомцем без сознания. Нервно, не сводя глаз с пары, я подняла её с пола и швырнула в сторону женщины. Она поймала её и поблагодарила меня.

- Я хочу домой.

- Это можно, - сказала старуxа, - но только после дня рождения моего сына. Ты - почётный гость.

- О чём вы говорите?

- Ты ведь получила приглашение, не так ли? - спросила она.

- Я просто хочу домой, - я сделала паузу, прежде чем попытаться воззвать к их человечности. - Мне страшно.

- Ты должна знать, он может быть довольно непредсказуемым, но - между тобой и мной - я думаю, ты ему понравишься.

Старик прошептал своей жене:

- Ты говорила это и в прошлый раз.

Почему старуха пожала плечами?

- Пожалуйста, у меня есть дочь. Мне нужно идти домой.

- Ты бы сделала всё что угодно для своей дочери? - спросила меня старуха.

Я кивнула.

- Это хорошо. Любой родитель должен делать для своих детей всё, что в их силах. Так и должно быть. Ты сделаешь всё для своей дочери, я сделаю всё для моего сына...

- Она испугается, если я не приду домой.

- Я сказала тебе - ты пойдёшь домой - как только вечеринка закончится.

- Какая вечеринка?! - закричала я.

Раздался крик откуда-то из коридора. Это был он.

- Пожалуйста, не кричи. Ему не нравится, когда люди кричат.

- Просто отпустите меня домой!

- Ты начинаешь звучать как заезженная пластинка, - отметила старуxа.

Я крикнула ей:

- ОТПУСТИТЕ МЕНЯ ДОМОЙ!

Ещё один крик из коридора.

Я продолжала повторять эту фразу как можно громче, снова и снова - каждый раз мой крик дублировался криком его, где бы он ни был. Старик внезапно бросился ко мне с поднятыми руками; одна рука на моём горле, а другая на моём рту. Он толкнул меня на стену, где сильно прижал.

- Тебе нужно заткнуть рот, - прошипел он, - потому что ты расстраиваешь мальчика. Ты продолжаешь его расстраивать, и мы не можем нести ответственность за его действия, понимаешь?

Я не двигалась. Он на мгновение оттащил меня от стены, прежде чем ударить по ней:

- Я сказал, понятно?

Я кивнула.

- А теперь ты вернёшься в свою комнату и позволишь нам снова уложить тебя на кровать, пока он не будет готов познакомиться с тобой!

Слёзы потекли по моим щекам.

Старик продолжил:

- И если ты сделаешь то, что мы говорим, как мы говорим, то cможешь пойти домой после его вечеринки. Как это звучит? Ты хочешь этого?

Я снова кивнула.

- Хорошо.

Больше не говоря ни слова и держа меня под контролем, сжимая рукой моё горло в тисках, мужчина вытащил меня из того места, где он прижал меня к стене, и вытолкнул в коридор лицом к той комнате, откуда я убежала. Старуха закрыла дверь и последовала за нами.

В дальнем конце коридора я увидела человека, скрывающегося в тени, наблюдающего за нами с любопытным восхищением. Я старалась не смотреть на него. Я закрыла глаза и стала ждать, когда старик проведёт меня обратно в комнату. Вскоре мы повернули направо, и я снова открыла глаза. Перед глазами была кровать, на которой я раньше очнулась.

2.

- Ложись, - прошипел старик.

Я с ним не спорила. Я просто лежала, когда он начал привязывать меня к изголовью кровати. У меня в голове крутилось столько вопросов, но я не решалась задать ни один из них.

- Теперь ему может потребоваться немного больше времени, чтобы познакомиться с тобой, но это не даёт тебе права плохо с ним обращаться, поняла? - он закончил связывать меня и посмотрел мне в глаза: - Поняла?

Я кивнула.

- Хорошая девочка, - он отошёл от кровати и встал в дверном проёме.

Вошла старуха и положила небольшую коробку рядом со мной на кровать.

- Я убеждена, он это получит, не так ли, дорогая?

Она не дождалась ответа. Она вышла из комнаты в сопровождении старика, оставив дверь открытой. Я смотрела, как они повернули направо и исчезли по коридору; их шаги становятся слабее.

Я немедленно повернула голову в обе стороны, глядя на узлы на запястьях. На этот раз они были намного, намного плотнее.

Но ещё возможно.

Удовлетворённая тем, что старая пара находится достаточно далеко от меня, чтобы не услышать, как я двигаюсь по кровати, я применила ту же тактику, которая позволила мне освободить себя в первый раз, когда я оказалась в таком положении. Запястье протянулось ко мне, и голова наклонилась, чтобы грызть верёвки. Я решила начать с запястья левой руки и тут же замерла; что-то стояло перед моим периферийным зрением.

Он.

Я повернула голову к дверному проёму. Он стоял там и смотрел на меня. Его голова снова склонилась набок. Я тяжело сглотнула, пытаясь вернуть голос на тот момент, чтобы заговорить. Я хотела говорить как можно спокойнее; дать ему понять, что я не боюсь его и не беспокоюсь о том, где я нахожусь.

- Привет, - сказала я.

Он отступил в сторону и снова исчез в коридоре. Я знала, что он всё ещё стоит там. Я слышала его дыхание; тяжёлые хрипы серьёзного астматика. Я заёрзала на кровати, чтобы посмотреть, смогу ли я встретиться с ним взглядом, но не могла понять угла. Мне нужно было, чтобы он знал, что я не представляю угрозы. Мне нужно было, чтобы он знал, что я приветствую его здесь. Что бы он ни хотел, если я не буду сопротивляться, если просто позволю этому случиться, тогда будет легче. Возможно, я этого не захочу, но я должна помнить о своей дочери. Я не хочу, чтобы она росла без матери. Я сделаю всё, чтобы вернуться к ней домой.

- Я знаю, что ты там, - продолжила я. Я сделала паузу, надеясь, что он вернётся в комнату, чтобы я могла поговорить с ним, возможно, даже убедить его отпустить меня. - Разве ты не хочешь прийти и поговорить со мной? - в голове я всё время слышала совет старухи; он не любит, когда люди кричат.

Я специально понизила голос. Я не хочу его злить.

Он раздавил бы меня.

- Как тебя зовут? - спросила я.

Я думала, что он может - по крайней мере - поговорить со мной оттуда, где он скрывался. Он медленно выглянул из-за угла дверного проёма. Он посмотрел прямо на меня и проворчал что-то, чего я не могла понять. Он говорил или просто шипел?

- Меня зовут Кристина, рада познакомиться.

Несмотря на все мои усилия, я слышала дрожь в своём голосе. Я только надеялась, что он успокоится. Не говоря ни слова, он ворвался в комнату и схватил коробку, лежавшую рядом со мной на кровати. Я выдала свою попытку сохранять спокойствие, подпрыгнув и издав лёгкий визг. Он просто замер со свёртком в руке и посмотрел на меня, склонив голову набок.

- Прошу прощения, - сказала я, - ты меня напугал.

Он зашипел на меня и снова исчез за дверью. Опять же, я знала, что он там стоит. Я слышала, как он играет с подарком; трясёт им из стороны в сторону, как будто не зная, что с этим делать.

- Это подарок, - крикнула я.

Он перестал двигаться. Однако хриплое дыхание выдавало его; он всё ещё был там.

- Это от твоих мамы и папы, - сказала я ему. - У тебя скоро день рождения? - спросила я. И старуха, и старик говорили, что это было так, но - учитывая ситуацию - я не была уверена, было ли то, что они говорили, правдой. - Если ты развяжешь меня, я помогу тебе открыть его.

Он хмыкнул.

Не настаивай, чтобы тебя развязали. Покажи ему, что ты расслаблена.

Наступила тишина, прежде чем он снова появился в дверях, всё ещё сжимая коробку в своей большой руке. Я улыбнулась ему, несмотря на то, что мне хотелось кричать.

- Ты знаешь, что это такое? - спросила я его.

Он посмотрел на коробку, упакованную в коричневую бумагу, снова посмотрел на меня и хмыкнул. Он потряс коробку ещё раз, заставив что-то загреметь внутри.

- Будь осторожен! - сказала я ему. - Там может быть что-то хрупкое.

Он повернул голову и посмотрел на меня. Его тёмные глаза, видимые за маской, выглядели смущёнными. Если это был его день рождения, был ли он первым в его жизни? Учитывая маску, его возраст сложно определить, но его рост и большая масса предполагали, что он не был подростком. Возможно, моего возраста?

Все пропавшие люди были примерно моего возраста.

Но не думай об этом сейчас.

- Почему ты его не открываешь? - уговаривала я его.

Всё время ему нужно было сосредотачиваться на чём-то ещё, чтобы не фокусироваться на мне. Он снова посмотрел на меня. За маской то же смущение, которое я видела минуту назад.

- Они сказали, что у тебя день рождения. Знаешь ли ты, что это значит? - спросила я его.

Он снова зашипел, заставив меня подпрыгнуть.

Я продолжала:

- Твои мама и папа сказали, что у тебя будет вечеринка. Тебе нравится музыка?

Он посмотрел на меня.

- Ве-че-ри-и-ин-ка... - прохрипел он.

Я была потрясена, услышав его. Я думала, что он не сможет сказать ни слова. Я всё ещё не была уверена, мог ли он понять слова, которые я говорю, или даже слово, которое он только что сказал.

Я кивнула в сторону подарка:

- Это твой подарок на день рождения. Обычно ты получаешь его на вечеринке, но твоя мама позволила тебе получить его сейчас. Это было мило с её стороны, правда?

Он снова зашипел и выскочил из комнаты. Дверь захлопнулась.

Что я сказала не так?

Я слушала, как он снова бежит по коридору. Ещё одна дверь захлопнулась.

Я опять одна.

Возникло искушение снова начать грызть верёвки, но я боялась, что родители или их сын снова вернутся.

Что, если я снова вырвусь из оков, и в следующий раз они просто не вернут меня сюда?

У старика есть желание причинить мне боль, я почувствовала это, когда он схватил меня за горло и сжал. Я могу сказать, что его не нужно сильно злить. Любого из них. Да ладно. Они такие же нестабильные, как и все остальные.

Я ждала там, в тускло освещённой комнате, не зная, каким должен быть мой следующий шаг; мои мысли возвращаются к моей дочери. К настоящему времени они должны знать, что я пропала. Кто-то из заправочной станции, должно быть, сказал им, возможно, позвонил мне домой, чтобы узнать, почему я не на работе? Меня осенило, что мне не нужно ничего делать. У меня есть семья, у меня были обязанности на станции; люди бы быстро поняли, что что-то не так. Люди бы узнали, что я пропала, и уведомили соответствующие органы.

Но работали ли камеры видеонаблюдения?

Я почувствовала ужасное ощущение отчаяния. Я уже некоторое время говорила своим менеджерам, что система видеонаблюдения не ведёт запись, как должно было. Иногда она работала, иногда - нет. Каким-то образом у неё возникла одна из тех раздражающих прерывистых ошибок; в один прекрасный день всё было в порядке, на следующий день система просто отключалась - иногда удаляя то, что уже было сохранено на жёстком диске. Это была постоянная проблема более месяца, и не только я сообщала об этом; другие сотрудники тоже упоминали о проблеме. Я знаю, что работаю всего тридцать часов в неделю, и может быть, видеонаблюдение исправили, когда я была на выходном, но никто никогда не упоминал об этом. Думаю, размышляя об этом сейчас, у меня нет никаких оснований говорить, что это было сделано. В конце концов, я же не менеджер, чтобы этим заниматься.

Дай Бог, чтобы это было исправлено.

Если бы видеонаблюдение работало, то бóльшую часть магазина охватывали бы четыре внутренние камеры. Также есть пара внешних камер, что означает, что передняя площадка тоже была под наблюдением. Если бы камеры работали, то всё, что со мной произошло, было бы записано на плёнку. Они увидели бы меня, обслуживающую клиентов, они увидели бы моего коллегу, уходящего домой в ночь, и они увидели бы старую пару. Камеры снаружи показали бы автомобиль и регистрационные номера.

Дай Бог, чтобы видеонаблюдение было исправлено!

# # #

Я проснулась, вздрогнув. Он стоял в конце кровати и сопел, как возбуждённое животное. Он что-то держал, чтобы я могла посмотреть. Мне пришлось сосредоточиться на том, чтобы сфокусировать взгляд. Моё зрение было туманным, я так устала. Он держал что-то, похожее на игрушку с выпрыгивающим клоуном; грязная коробочка, запачканная от времени, с торчащей сбоку серебряной рукояткой. Судя по форме, я догадывалась, что он придумал, как открыть свой подарок.

- От мамы и папы? - спросила я.

Он сопел и раскачивался из стороны в сторону.

- Ты знаешь, как ей пользоваться?

Несмотря на то, что я была всё ещё связана в запястьях, я жестом пригласила его подойти ко мне. Он заколебался, но сделал шаг вперёд.

О, хорошо. Прогресс. Как раз то, что ты хотела.

- Если ты меня развяжешь, я тебе покажу, - сказала я, испытывая удачу.

Он сделал шаг назад и зарычал. Хотя я боялась за свою жизнь и скучала по семье, я не могла не пожалеть его. Я не была уверена, что с ним не так, я не была уверена, что за история с ним произошла, но явно у него были проблемы и - несмотря на то, что я его боялась - до сих пор он, казалось, больше боялся меня, чем я его - и это что-то значило.

Я вернула разговор к игрушке в надежде снова завоевать его доверие:

- Видишь, сбоку торчит ручка? - я кивнула в сторону коробки. Он посмотрел на неё. - Если ты повернёшь её и продолжишь вращать, кое-что вылезет наружу.

Он потряс коробку.

Идиот.

- Нет, поверни ручку.

Он посмотрел на меня и хмыкнул.

Я попыталась медленно произнести ему по буквам:

- Р-У-Ч-К-А.

- Ручка, - повторил он хриплым голосом.

- Да, - сказала я. Я кивнула, чтобы подбодрить его. - Поверни её.

Он засопел и опять потряс коробку. Я снова хотела сказать ему, что делать, но поняла, что он застыл совершенно неподвижно, его глаза - всё ещё за этой маской - теперь устремились от меня к двери. Он понюхал воздух и засопел.

- Что не так? - спросила я.

- Доброе утро! - голос старухи заставил меня вздрогнуть, и мужчина снова засопел. - Ой, прекрати это, дитя, - отругала она его.

Он немедленно отступил вглубь комнаты, забившись в угол. Я заметила, что у неё в руках поднос; яичница на тосте на бумажной тарелке, пластмассовые столовые приборы сбоку от неё, а также небольшой пакетик томатного соуса и пачка чёрного перца.

- Я приходила к тебе вчера вечером, - говорила она теперь со мной, - но ты крепко спала.

- Вы сказали, что я буду почётным гостем на его вечеринке, а потом я могу пойти домой... Когда его вечеринка?

- Скоро. Конечно, нам останется закончить кое-какие приготовления. Тебе будет приятно услышать, что ты будешь особенной гостьей, а у нас ведь будет целая очередь гостей.

- Будут ещё гости? Тогда я вам не нужна. Пожалуйста, отпустите меня домой к дочери. Она будет напугана.

- Если хочешь, мы можем её тоже пригласить?

- Нет!

Крик из угла комнаты.

- Ну, тогда молчи. В любом случае ты его особенный гость. У нас есть планы на тебя, юная леди, - она села на то, что считалось кроватью, рядом с тем местом, где лежала я. Она поставила поднос себе на колени и начала втыкать вилку в яйцо, прежде чем протянуть её прямо к моему рту. - Ешь, - приказала она мне. - Тебе нужно сохранять силы.

- Для чего?

Она вздохнула, явно теряя терпение:

- Для вечеринки.

Я не открывала рта. Насколько я знаю, они могли подмешать туда всё что угодно. Я не буду есть. Я лучше умру с голоду.

- Не будешь?

Я покачала головой.

- Как хочешь. Можешь съесть его в обеденное время.

- Я не буду есть это.

- Тогда на ужин.

- Вы меня не слушаете.

- Тогда ты можешь голодать. Мы здесь не тратим еду.

- Почему вы не позволите ему это съесть?

Он смотрел на нас, его глаза, казалось, были прикованы к тарелке.

- Глупая девочка, он этого не ест. Он растущий мальчик... - она засмеялась и пошла к выходу из комнаты. Старушка остановилась в дверях и посмотрела на сына. Она заметила коробку в его руках. - Тебе нравится твой подарок? - спросила она.

Он хмыкнул. Не знаю, потому что он её понял или потому, что отреагировал на доброту в её тоне.

Доброта?

- Если повернуть ручку, играет музыка! - сказала она. - Ты помнишь, тебе же нравится музыка.

- Музыка! - он хрипит, тряся коробку.

Старушка улыбнулась ему:

- Я уверена, он скоро поймёт, - и вышла из комнаты, снова оставив нас двоих наедине.

- Музыка! - повторил он, встав во весь рост, выставив коробку перед собой. - Музыка!

- Поверни ручку, - сказала я ему, заставляя себя сдерживать слёзы, которые отчаянно хотелось пролить. Мой голос дрогнул, и я не могла не заплакать: - Просто поверни чёртову ручку, - повторяла я ему снова и снова, несмотря на то, что он меня не понимал.

Я чувствовала, что мой страх и разочарование продолжают нарастать, и я не смогла сдерживать больше свой крик. Он немедленно закричал в ответ, прижавшись к моему лицу. Глаза в глаза, я вижу, как гнев выходит на поверхность.

- Прости, прости, прости... - шептала я.

Из коридора раздался крик.

Человек, которого они затащили, наверное, очнулся.

Я не осмелилась ответить на крики пленника, пока этот человек был так близко от моего лица; его зловонное дыхание наполняло мои ноздри.

Пожалуйста, не обижай меня.

Он повернул голову в почти вертикальное положение и встал во весь рост. Я почувствовала, как у меня поднялось кровяное давление, и моё сердце забилось быстрее, когда он навис надо мной, коробку с игрушкой крепко сжимая в руке, как будто он хотел ударить меня ею по голове.

- У меня есть дочь, - сказала я ему дрожащим голосом, когда я изо всех сил пыталась контролировать свои эмоции. - Я - мать, - сказала я.

Я надеялась, что он понял, что значит быть матерью. Я надеялась, что он думает о своей маме и сравнивает меня с ней. Он перестал пялиться на меня и снова посмотрел на коробку в руках, прежде чем сделать большой шаг назад. Я вздохнула с облегчением.

- Вы меня слышите? - крикнул мужчина из другой комнаты.

Я слышала.

Интересно, слышит ли его и этот человек? Он смотрел на свою коробку, всё ещё явно пытаясь понять это. Я молилась, чтобы человек в другой комнате заткнулся ради собственной безопасности. Высокий мужчина передо мной снова поднял голову, словно настороженно. Он вдохнул воздух, развернулся и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Я сразу же снова начала грызть верёвки. Я не могу оставаться здесь, я не могу полагаться только на то, что они сказали, что собираются меня отпустить. Я также не могу рассчитывать на исправление системы видеонаблюдения на работе. Было бы глупо так поступать. Пожилая пара сказала, что я могу пойти домой после вечеринки, но, конечно, они не собираются меня отпускать. Они не могут так рисковать, ведь я пойду прямо к копам - и я хотела бы спасти кого-то ещё от этого. Чем дольше я останусь здесь, тем больше вероятность, что я умру здесь. Я внезапно остановилась на музыкальном звуке детской песенки "Круг вокруг Розы". Думаю, ему наконец удалось открыть коробку. Музыка остановилась, и он закричал. Я тоже не могла не закричать, боясь его реакции на подарок и того настроения, в которое он мог впасть.

Господи, помоги мне!

Я плакала.

- Эй! - другой заключённый (я полагаю) крикнул из коридора.

Пожалуйста, молчите, вы только привлечёте нежелательное внимание!

В тот момент, когда он был в бóльшей безопасности, чем я, сын старухи не знал, что он там. По крайней мере, я не думаю, что он знал. Этот человек - кем бы он ни был - был в гораздо лучшем положении, чем я. На пару минут он действительно замолчал, заставляя меня думать, что он почувствовал моё желание, чтобы он сделал это. Тишина была недолгой, когда он вскрикнул. Его крику вторил сын.

3.

Несмотря на предыдущие намерения продолжать кусать верёвки до тех пор, пока они не развяжутся, я обнаружила, что лежу там и слушаю звуки помещения. Периодический скрип половиц наверху говорил мне о том, что старая пара слоняется надо мной, или что здесь было ещё больше людей, а также о другом заключённом по коридору. Несмотря на то, что дверь была закрыта, я иногда всё ещё слышала, как он кого-то зовёт. Я хотела крикнуть ему, дать ему знать, что я здесь. Я хотела, чтобы он знал, что он не один. Здравый смысл подсказывал, что я должна молчать. Если выберусь отсюда, пойду и найду его. А пока нужна тишина.

Не могу расстроить верзилу.

Дверь открылась и напугала меня. Я была так занята, концентрируясь на звуках в дальнем конце помещения, что не обратила внимания на то, что было за моей дверью.

- Я думала, ты проголодаешься, - там стояла старуха с подносом с едой, которую она раньше пыталась выдать за завтрак. Она улыбнулась: - Ты это слышишь? - она кивнула по коридору в сторону комнаты, в которую бросила мужчину вместе со своим мужем. - Это так мило.

Я слушала.

- Эй? Кто здесь? - я услышала, как мужчина спросил, его голос был слегка приглушён расстоянием между нами.

- Эй? Кто здесь? - ответил хриплый низкий голос сына.

- Послушайте, я думаю, это недоразумение...

- Послушайте, - повторил сын, - я думаю, это недоразумение.

- Зачем вы это делаете?

- Пожалуйста, прекратите! - я слышала, как мужчина умолял.

- Пожалуйста, прекратите!

Пара замолчала. Старуха повернулась ко мне:

- Приятно слышать, как он говорит. На самом деле он больше не говорит много.

- Кто вы такие? - спросила я.

- Джим подбил вас к этому? - спросил пленник, нарушая молчание между ними двумя.

- Джим подбил вас к этому? - сын снова повторил ему вопрос.

- Тогда кто?

- КТО ТЫ, МАТЬ ТВОЮ?! - внезапно повышенный голос заставил меня вздрогнуть.

Старуха просто стояла, закрыв глаза. Она тяжело вздохнула.

- Это было недолго, - сказала она разочарованным тоном.

Сын опять закричал, снова напугав меня.

- К этому привыкаешь, - сказала старуха. Она вошла в комнату и захлопнула дверь, заперев нас обеих там. - С ним всё будет в порядке, - сказала она.

Я не была уверена, кого она имела в виду; её сына или мужчину, прикованного наручниками к трубке. За закрытой дверью я слышала шаги, грохочущие по коридору; тяжёлые удары всё ближе и ближе. Я вздохнула с облегчением, когда они прошли прямо в следующую за моей комнатой дверь.

Моя комната?

Я подпрыгнула снова, когда захлопнулась ещё одна дверь. Я хотела что-то сказать, но старуха успокоила меня, прежде чем у меня появилась возможность. Через секунду заиграла классическая музыка.

Она улыбнулась:

- Он всегда слушает это, когда расстроен.

- Кто это был? - спросила я. - Кто его расстроил? Ещё один гость?

- Ещё один гость? О, Боже, нет, у нас их вполне достаточно.

- Тогда кто это? - я хотела знать.

Если я собиралась быть здесь в плену, тогда мне нужно было знать, что происходит. Я этого заслужила.

- Не повышай на меня голос, юная леди. Возможно, ты ему нравишься, но поверь мне, я к тебе совершенно безразлична, - она поставила поднос на пол рядом с кроватью и снова повернулась к двери.

Она протянула руку и повернула ручку.

- Подождите, - сказал я. - Пожалуйста. Мне нужно в туалет.

Она поколебалась и снова захлопнула дверь. Она медленно повернулась ко мне лицом:

- А теперь слушай внимательно, если попробуешь что-нибудь... Если ты испортишь эту вечеринку... Тебе никогда не выбраться отсюда. Мы также будем вынуждены пригласить кого-нибудь в качестве почётного гостя. Кого-то, скажем, вроде твоей дочери. Ты понимаешь меня?

Я кивнула.

- Хорошо, - она сунула руку под кровать и вытащила металлическое помятое ведро.

Она поставила его в углу комнаты и вернулась к кровати. Грубыми руками она начала развязывать верёвки на моих запястьях.

Первая рука свободна.

Мои запястья сильно болели. Я медленно опустила руку на бок, вытягивая пальцы при этом. Намного удобнее. Интересно, позволит ли она привязать меня к бокам кровати, если заставит меня снова быть привязанной?

Вторая рука свободна.

Я сделала то же самое снова со своей второй рукой; словно булавки и иголки пощипывали обе руки.

- Быстрее, - сказала старуxа, кивая на ведро.

- Вы хотите, чтобы я сходила туда? - спросила я.

Я не знала, что можно было ещё ожидать.

- Ну, если тебе действительно нужно сходить.

- Я схожу, - я подошла к ведру и начала расстёгивать джинсы. Старуxа просто стояла и смотрела на меня. - Не могли бы вы хотя бы отвернуться? - спросила я.

Она скрестила руки и приподняла бровь. Я вздохнула и расстегнула джинсы, стягивая их до щиколоток вместе с нижним бельём. Я присела над ведром. Несмотря на необходимость пописать, я не могла. Не тогда, когда она наблюдает за мной. Она склонила голову набок, глядя между моих ног, с улыбкой на лице.

- Опрятная, - сказала она. - Он будет очень впечатлён.

От её слов у меня по спине пробежала холодная дрожь. Я повернулась к ведру так, чтобы она видела меня только сбоку. Чувствуя себя униженной, я ощутила, как моё лицо покраснело, когда моча с шумом начала стекать в ведро.

- Я полагаю, у вас нет салфетки? - спросила я, закончив свои дела. Она не двигалась. - Я так и думала, - я натянула джинсы и нижнее бельё; небольшая часть меня желала, чтобы земля просто раскололась и поглотила меня. - Что мне делать с ведром? - спросила я.

- Я уверена, что когда-нибудь оно тебе понадобится снова, просто оставь его здесь.

Мы стояли друг напротив друга. У неё всё ещё были скрещены руки перед собой, в то время как мои свободно висели вдоль тела. Я знала, что она ожидала, что я вернусь в кровать, но я не хотела. На двери был замок; не могла она просто запереть меня здесь? Я не смогу выбраться отсюда.

- Снова на кровать, - сказала старуxа, разбивая мои надежды на то, что меня оставят бродить по комнате.

- Мужчина - тот, кому вы устраиваете вечеринку - кто он для вас? Он действительно ваш сын? - спросила я в надежде выиграть немного больше времени, не будучи привязанной.

- Ты знаешь, кто он. Я говорила тебе.

- Что случилось с ним? - спросила я.

Спина старуxи напряглась, когда она выпрямилась.

- Что с тобой не так? - прошипела она.

- Нет, я не имела в виду... мне очень жаль. Я не хотела вас обидеть.

Отлично сработано!

- Возвращайся на кровать и будь благодарна, что моего мужа не было здесь, чтобы услышать это.

- Он просто кажется очень нервным среди людей, - сказала я, пытаясь сделать так, чтобы это прозвучало не так плохо, как казалось.

- Возвращайся на кровать! - снова прошипела старуxа.

Неохотно я прошла несколько шагов через комнату к кровати и устроилась на ней как можно удобнее; зная, что матраса не было, было непросто. Старушка схватила меня за запястья и снова подняла руки над моей головой. Я не стала просить её привязать их рядом со мной - к одной из деревянных планок. Учитывая её настроение, я знала ответ. Кроме того, с этой позиции я не смогла бы разорвать путы - то, что я собираюсь сделать в тот момент, когда мне дадут тишину и покой. Я лежала совершенно неподвижно - и тихо, как мышь, - когда старуxа снова начала привязывать мои запястья к изголовью кровати. Она что-то бормотала себе под нос. Я не могла понять, но это было как-то связано с её сыном. Что-то вроде "конечно, он нервничает, он всегда здесь, один внизу". Она закончила то, что делала, и выпрямилась, в последний раз дёрнув верёвки, чтобы убедиться, что они достаточно натянуты (так и было).

- Извините, - сказала я ей, - я не хотела вас обидеть.

Мне всё равно. Я хорошо играю.

- Я не подумала, - продолжила я.

Старушка ничего не сказала. Она просто смотрела на меня мгновение, а затем вышла из комнаты, открыв дверь, оставив поднос на полу.

- Эй?! - мужчина кричал из коридора.

Старушка покачала головой и захлопнула дверь, оставив меня наедине со своими дурацкими мыслями.

Что ты сделала сейчас, глупая женщина?

Мои глаза снова начали мокреть, когда в голову закрались мысли о дочери. Я была уверена, что больше не увижу ни её, ни Грега. Мой мозг отчаянно пытался вернуться к тому моменту, когда я в последний раз говорила им, что люблю их. Я не могла вспомнить. Почему я не могу вспомнить? Всё, что я помню, это саркастические комментарии, которые я делала им после того, как они говорили что-то особенно глупое. Почему мне всегда приходилось быть такой саркастичной? Почему я не могла более открыто выразить свои истинные чувства? Я бы отдала всё, чтобы ещё раз поговорить с ними. Всего пять минут по телефону - или что-то в этом роде - чтобы я могла сказать им обоим, как сильно я их люблю. Пять минут, чтобы сказать им не беспокоиться обо мне; мне не страшно там, где я сейчас нахожусь.

Ложь, конечно.

Может быть, если я пообещаю вести себя на вечеринке хорошо и никого не смущать, пожилая пара разрешит мне воспользоваться телефоном? Я знаю, что они продолжают говорить, что отпустят меня, как только вечеринка закончится, но я знаю, что они этого не сделают. Я знаю, что они меня просто убьют.

Я заплакала.

Я закрыла глаза и попыталась переместиться в лучшее место; более доброе место. Пышные зелёные поля с покрывалом посреди. Пикник в лесу на фоне живописных пейзажей, идеальным голубым небом и палящим на нас ярким солнцем; Грег, Кортни и я. Смех над шутками и историями, которыми мы делимся. Никаких споров, никаких слёз, никакого стресса - только атмосфера отдыха и расслабления; воспоминание двухлетней давности.

Когда ты откроешь глаза, окажешься ли ты снова там? Переместишься?

Это возможно? Когда я открою глаза - перенесусь ли я каким-то образом в более счастливое и безопасное время, которое играет в моей памяти? Пожалуйста, позвольте этому быть... Сосиски, коробки с соком, немного фруктов, бутерброды... Бутерброды? Какие вкусы?

Что угодно, кроме арахисового масла...

У меня потекли слюнки, когда я представила себе, какую еду хочу на пикнике. Каждый раз, когда у меня в голове появлялся новый образ, мой рот наполняли ещё слюни, когда я представляла себе вкус. Я также представила, что у меня с собой устройство Kindle - оно загружено новыми книгами ужасов, которые мне очень хотелось бы прочитать от моих любимых авторов; Стивен Кинг и Дин Кунц, эти двое. Не в силах больше выносить это, я, скрестив пальцы, открыла глаза в надежде, что меня перенесут туда, что я только что себе представляла. Моё сердце упало. Конечно, я никуда не переместилась. Вот я, на кровати. В ловушке.

Господи, забери меня от всего этого!

Бог не слушает. Бог мёртв.

Снова проклятые слёзы.

Попробуй ещё раз. Закрой глаза. Представь, что ты на пикнике. Когда ты откроешь их снова, ты вернёшься туда, но тебе нужно очень постараться.

Я закрыла глаза. Я представила, как иду босиком по высокой траве, и каждое лезвие травинки щекочет мне ногу. Я представила себе птиц, гнездящихся на деревьях, некоторые из них парят в голубом небе и поют, не обращая внимания на окружающий мир. Кортни и Грег над чем-то смеялись; их смех разносится по мирным лугам. Я представила, как поворачиваюсь к ним. Я улыбнулась, что им было весело вместе. Я махала им рукой - сначала махал Грег, поскольку он часто следил за мной, а потом махала моя дочь. Я представляю, как возвращаюсь к ним после того, как они позвали меня. Я широко улыбалась, а Грег мне подмигивал.

Хорошо. А теперь открой глаза.

Я открыла глаза и вздрогнула. Передо мной стоял старик с тряпкой в руках. Он сделал выпад вперёд и поднёс её к моему лицу. Я боролась с верёвками, но... Головокружение... Голова как в тумане... Веки тяжёлые... Расплывчатое зрение... Борьба за концентрацию... Старушка прошла мимо двери с топором... Тело расслабилось... Глаза закрыты. Полная чернота. Звуки исчезают.

АНТРАКТ. РАЙАН

1.

Моя голова была поднята с того места, где я лежал. Я чувствовал себя вялым. Хорошо, что кто-то помогал её поднять. Кто-то?

- Кто здесь? - невнятно сказал я. Всё ещё пьян? Глаза не открываются. Бля! - Привет... - поздоровался я или всё вышло бормотанием, как я слышал?

Это вообще было слово? Я открыл рот. Нет, не открывал. Я этого не делал. Кто-то открыл мне рот. Пытался заговорить снова, но слово - каким бы оно ни было - вышло больше похоже на шум "а-а-а-а-а". Сладкий привкус во рту. Что это? Это моя слюна? Хороший вкус. Тс-с-с... Там есть кто-то.

Не говори ни слова и особенно не рычи. Ты не динозавр"

# # #

Райан лежал на удобной на вид кровати, несмотря на то, что простыни были сильно залиты кровью. Его кровью. Старик сидел на краю кровати рядом с ним с безыгольным шприцем в руке - теперь пустым в том месте, где ранее содержалось то, что было впрыснуто в рот Райана; жидкий морфин. Старик осторожно положил голову Райана на подушку и отложил шприц в сторону, когда вошла старуxа - его жена.

- Что делаешь? Это был твой морфин? - спросила она.

Он кивнул:

- Мне это не нужно; я в порядке.

- Но ты не в порядке.

Старуxа посмотрела на Райана. Он выглядел истерзанным, и не только потому, что она отрубила ему руку топором, потеряв ключи от наручников. Рана была зашита старуxой, прежде чем он потерял столько крови, что мог умереть; привилегия быть медсестрой когда-то много времени назад. Его кожа была бледной и вспотевшей, а глаза закатились наверх.

- Сколько ты ему дал?

- Достаточно, чтобы заставить его замолчать, но недостаточно, чтобы убить его.

- А сколько у тебя осталось? - спросила она.

- Это имеет значение?

- Ты дурак. Ты тратишь своё лекарство на того, кто всё равно не переживёт ночь. Ты знаешь, что тебе это понадобится.

- Я всё равно уже мёртв, как и он. Я не потерял руки, могу молча страдать. Я очень сомневаюсь, что он сможет. Ты хочешь, чтобы он кричал во время вечеринки и напугал мальчика? Особенно сегодня, когда нам нужно, чтобы он оставался спокойным и управляемым, - он встал и вышел из комнаты.

Старуxа последовала за ним:

- Куда ты идёшь? Тебе следует отдыхать!

- Я собираюсь проверить, всё ли настроено, как должно быть. Осталось не так много времени до начала вечеринки, - огрызнулся старик, раздражённый тем, что его жена осмелилась усомниться в его действиях.

Было время, когда она ни о чём не спрашивала. Что сказал - то и делалось. Вот и всё. Это не было бы предметом обсуждения, и они, конечно, не стали бы спорить по этому поводу. Но так как болезнь прогрессировала - проклятый рак - его жена всё больше и больше пыталась взять на себя ответственность, и он это ненавидел. Они прошли по узкому коридору в большую комнату. Вся боковая стена представляла собой гигантское окно, прикрытое фанерными листами; некоторые части проклеены. В центре комнаты стоял большой стол со стульями по бокам; один стул во главе. Стол был настолько большим, что его можно было накрыть парой больших белых простыней. Перед каждым стулом была сервировка с бумажной тарелкой и салфеткой поверх неё.

- Когда сюда прибудут гости? - рявкнул старик жене.

- Когда мы будем готовы, - она сменила тему: - Так что ты думаешь о комнате?

Она обустраивала комнату, пока он спал (а это было бóльшую часть времени); стол посередине, на стенах по обеим сторонам в разных местах и под разными углами были растянуты транспаранты с поздравлениями именинника, а под закрытым окном был установлен стол поменьше, так называемый шведский стол: коктейльные сосиски, шоколадные пальчики, пирог с заварным кремом, сыр на палочках, типичная праздничная еда.

- Всё, что мне осталось, это доделать торт, привести гостей, не забывая о почётной гостье, которую мне ещё нужно одеть, - и тогда она будет готова для нашего мальчика, - улыбнулась она.

- Хорошо, - он потёр бок, словно испытывая дискомфорт.

- Ты в порядке? - спросила она с искренним беспокойством на лице.

- Давай просто сделаем это, - он засмеялся, на мгновение забыв о своей боли: - Я с нетерпением жду возможности увидеть его лицо. Мальчик получит угощение! Ох, был бы я на двадцать лет моложе...

Старая дама игриво хлопнула его по руке:

- Веди себя прилично! - зная, что он шутит, она сменила тему: - Я пойду работать. Отдохни, я крикну, если ты понадобишься.

Он кивнул:

- Хорошая идея.

Она наблюдала, как он, спотыкаясь, вышел из комнаты, прижимая руку к боку, это явно причиняло ему боль. Она знала, что он слабеет. Она знала, что время против них. Она просто надеялась, что он проживёт достаточно долго, чтобы довести всё до конца. Несмотря на её надежду, она знала, что это трудная задача.

# # #

Когда старуxа двигается, она оставляет свои призрачные образы; как сотня миллионов отброшенных теней. Я не знаю, как она это делает, но выглядит потрясающе, и я не могу не улыбаться каждый раз, когда она что-то делает. Я хочу поднять голову, чтобы осмотреться, но это похоже на мёртвый груз. Меня действительно раздражает, потому что я хочу знать, зачем она это делает; вытаскивает все стулья из-за моей кровати. Кстати, о моей кровати - что случилось с последней? По крайней мере, это было удобно. Но странно. По форме она была похожа на стол. Даже вокруг меня были новые вещи. Когда у нас с Джемой будет ребёнок, я не куплю ему кровать в форме стола. Это скучно. Я куплю ему такую в форме гоночного автомобиля, какую я хотел, когда рос. Я должен пойти и купить себе такую уже завтра. Джема может управлять им, пока я буду трогать её за задницу. Я смеюсь? Я чувствую, что должен смеяться. О, привет! Старуxа смотрит на меня. Она милая. Я подарю ей одну из своих особенных улыбок. Она что-то сказала - не знаю что, это прозвучало эхом - и вышла из комнаты. Я слышал, как она по соседству стучит, производя разного рода шум. Я попытался встать, чтобы посмотреть, что она делает, но, похоже, ничего не работает должным образом. Шум закончился; дама вернулась с инвалидной коляской.

Я сказал:

- Привет.

Кажется, я поздоровался. Нет, я определённо поздоровался. Она помогла мужчине подняться с инвалидной коляски на одно из свободных мест вокруг моей кровати. Он здоровается со мной? Я не могу сказать. Когда он сидел на стуле и смотрел на меня, дама снова исчезла из комнаты. Продолжая стучать и грохотать по соседству, она вернулась; инвалидную коляску она прикатила с другим человеком.

- Привет, - сказал я определённо.

- Тихо! - прошипела мне дама.

- Ты груба, - сказал я ей. - Кто твои друзья?

- Они мне не друзья, - сказала она.

Среди расплывчатых образов, которые она создавала о себе, я мог сказать, что она тоже помогала этому человеку сесть на другой из пустых стульев.

- Это некрасиво, - снова указал я ей, - они тебя слышат. Принеси извинения.

Так много размытых изображений; она качает головой на меня?

- Твои друзья мало говорят, - заметил я. - Это ведь не будет самой оживлённой вечеринкой? Тем более, что твой мальчик тоже не очень болтливый. Это комната, полная дебилов! - засмеялся я.

- Конечно, они не очень разговорчивы. Они мертвы.

Я сейчас действительно засмеялся:

- Ты странная.

# # #

Райан лежал посреди большого стола в помещении для вечеринки. Он был полностью обнажён, его голова раскачивалась из стороны в сторону, поскольку он не мог должным образом контролировать свои мышцы. Старушка возила гнилые трупы из одной из соседних комнат; каждый раз усаживая их за стол вокруг Райана.

Трупы были предыдущими гостями в большом трёхэтажном помещении, которое они превратили в свой дом; старый заброшенный склад в глуши, который они забрали себе. Гости не должны были умереть; это никогда не было намерением, когда их приводили сюда. Просто их сын так и не нашёл никого, с кем бы действительно ладил. Люди пугали его, часто просто крича о том, чтобы их выпустили на свободу, и он бурно реагировал. Он был крупным мужчиной; часто было достаточно одной вспышки насилия, чтобы заставить замолчать его предполагаемых друзей на всю оставшуюся жизнь.

Весь нижний этаж склада был отделён секциями, а выходы замурованы кирпичом. Было узкое отверстие, через которое можно было протиснуть тело (по необходимости), созданное главой семейства, чтобы облегчить им жизнь при перемещении людей внутрь и наружу, но оно было заперто с помощью прочного висячего замка. Сверху вниз можно было спуститься только по секретному проходу, который отец сделал для них с фальшивой стеной в конце. Единственный путь на второй этаж снаружи помещения, где находился "главный дом", - это была пожарная лестница, которая поднималась на самый верх здания. Нужно было забраться по ней, а затем карабкаться к одному из разбитых окон, которое, по совпадению, было одним из немногих окон на втором этаже, которое не заколачивалось.

На постройку нижнего этажа ушло несколько лет - бóльшую часть детства их сына, и теперь это была не что иное, как череда некачественно выстроенных коридоров и почти пустых комнат; такая же тюрьма для него, как и для всех друзей, которых ему приводил отец. По правде говоря, будь у человека хоть клетка мозга или его не удерживали там внизу, ему было бы несложно найти выход. Мать сначала немного волновалась по этому поводу, но вскоре её опасения развеялись, когда обнаружился первый труп. Она принесла гостю немного еды и на мгновение запаниковала, когда поняла, что он не там, где она его оставила. Поставив поднос в сторону, она быстро осмотрела территорию и нашла искорёженное тело в другом месте, а рядом с ним сидел её сын, который ел плоть, как будто это был идеальный кусок свинины. Они надеялись, что его пищевые привычки будут одноразовыми - странная форма экспериментов с его стороны, - но этого не произошло. Чем больше людей погибало, тем меньше от них оставалось.

И тут появился Райан.

2.

Пожилая женщина вошла в комнату, толкая перед собой тележку. Она подкатила её к столу, теперь полностью окружённому трупами разной степени разложения, и остановила её рядом с тем местом, где лежал Райан. Только четыре стула остались пустыми. Один во главе стола, один слева и два справа: зарезервированные места для почётной гостьи, их сына и, конечно же, матери и отца.

- Мне почему-то смешно, - пожаловался он.

Его глаза всё ещё вращались в его черепе, и было очевидно, что у него проблемы с фокусировкой.

- Ты можешь винить в этом моего мужа, - простонала старуxа.

- Что? Старика? Это твой муж? Я думал, он твой отец! - речь Райана была тяжёлой и невнятной, когда он боролся с почти передозировкой. Он заметил тележку: - Для чего это? - спросил он.

- Я делаю своему сыну торт, - сказала старуxа.

- Это мило, - невнятно пробормотал он. - Мне кажется, я напугал твоего сына, - признался он. - Я накричал на него, потому что он просто стоял и смотрел на меня.

- Почему ты так поступил? - спросила дама, взяв скальпель из тележки.

- Я не понимал, что он был дурачком.

- Я бы предпочла, чтобы ты не говорил о нём так, - сказала она строгим тоном.

- Я собираюсь стать отцом, - сказал Райан. - Джема - это моя девушка - она ждёт нашего первого ребёнка.

- Это мило.

- Я думаю, что это здорово, что ты делаешь это для своего сына, ему повезло с тобой, - Райан снова попытался оторвать голову от стола, чтобы обратиться к трупам, сидевшим вокруг него. - И ему повезло, что у него есть такие хорошие друзья, как вы, - продолжил он, всё ещё блаженно не осознавая в своём наркотическом состоянии, что люди вокруг него были умершие. - С чем будет торт? - Райан снова обратил внимание на женщину со скальпелем. - Когда будет торт на день рождения?

- Торт будет с тобой, и - да - он будет скоро.

Она наклонилась над телом Райана и острым, как бритва, лезвием сделала небольшую прорезь в его груди.

- Эй! - простонал он.

- Попробуй лежать спокойно.

- Что ты делаешь?

- Я делаю серию небольших надрезов. Не о чем беспокоиться, - сказала она, снова разрезая его.

Небольшой разрез длиной около сантиметра.

- Ох, ну ладно. Это забавно, - сказал он.

Она снова порезала его.

- На этой вечеринке будут какие-нибудь игры или что-то в этом роде? - невнятно пробормотал он, склонив голову набок.

- Скоро увидишь, - сказала она.

Ещё один разрез.

- Мне нравятся игры. Я смогу попробовать?

- Может быть.

Ещё один разрез.

- Я всегда умел прикалывать ослу хвост в нужное место, - сказал он.

Ещё один разрез.

- Но мне так ни разу и не удалось выиграть при передаче посылки. Я не люблю передавать посылки.

- Ага.

Ещё один разрез.

- И даже не заставляй меня играть в музыкальные стулья. Однажды, когда я был моложе, я играл в неё, и кто-то отодвинул мне стул, когда я собирался сесть. Я упал на пол. Было больно, - засмеялся он.

- Постарайся не двигаться.

Ещё один разрез.

Кровь сочилась из каждой раны на его груди, стекала по бокам его торса на белую скатерть, окрашивая её в красный цвет.

- Мне очень жаль, - невнятно пробормотал он.

- Это нормально.

Ещё один разрез.

- Как зовут твоего сына? - спросил он.

- Его зовут Эндрю.

- Мне не нравится это имя, - почти сразу ответил Райан.

Ещё один разрез.

- Не будь грубым. Помнишь, ты раньше сказал, что я была груба? Что ж, теперь это ты.

- Мне очень жаль, - снова извинился он. - Я чувствую себя слишком весёлым.

Ещё один разрез. Старушка положила скальпель обратно на тележку рядом с пакетом свечей на день рождения. Она взяла пакет и бросила содержимое упаковки на стол рядом с трясущимся телом Райана. Она взяла первую свечу и вставила её в первый из сделанных ею надрезов. Райан, смеясь, изо всех сил смотрел, как она вставляет следующую свечу в следующий небольшой разрез.

- Как будто я торт! - взволнованно сказал он.

- Так и есть, - она на мгновение остановилась. - Ты хочешь задуть одну? - спросила она.

- Хочу ли я?! Да, пожалуйста!

- Что ж, хорошо, это для тебя, - дама взяла с тележки пластиковую зажигалку и зажгла свечу, ближайшую к верхней части груди Райана.

Через секунду она загорелась, и пламя мягко взмыло вверх. Райан засмеялся, заставив пламя трястись.

- Будь осторожен, - сказала она, - ты же не хочешь обжечься, - она помогла Райану оторвать голову от стола, чтобы его рот оказался ближе к огню. - Не забывай загадать желание, - сказала она, когда он подвинулся достаточно близко, чтобы сделать это.

- Готово! - Райан задул свечу.

Первые несколько потоков воздуха только заставили пламя колебаться из стороны в сторону. Третий поток погасил его. Он засмеялся, заставив остальные свечи снова вздрогнуть.

- Твоему сыну это понравится! - сказал он. - Но знаешь ли ты, что тебе следовало сделать? Тебе следовало использовать некоторые из этих "волшебных свечей". Ты знаешь, те, которые гаснут, только чтобы снова зажечься. Это было бы великолепно!

- Ну да, может, в следующем году.

- Я хотел бы иметь такую маму, как ты, - невнятно пробормотал он. - У моей не было на меня много времени.

Он наблюдал, как дама снова начала осторожно вставлять свечи, протыкая их через открытые порезы и слегка поворачивая, чтобы они оставались в вертикальном положении. Она подумала, что им просто повезёт, если он не сдвинется с места, и свечи не выскользнут из его тела, и в конечном итоге не сожгут всё дотла после всех неприятностей, на которые они пошли ради этой вечеринки. Она вставила последнюю свечу и отступила на шаг, чтобы полюбоваться своей работой.

- Ты очень хорошо выглядишь, - сказала она.

Райан улыбнулся:

- Спасибо.

Она вышла из комнаты и пошла по узкому коридору к тому месту, куда её муж ушёл полежать. Она вошла в комнату, в которой находилась его кровать вместе с украденным медицинским оборудованием, и замерла на месте. Он был там, спал, прижимаясь к девушке с заправки. Она либо спала, либо была без сознания. Независимо от её психического состояния, она определённо не была связанной и очень одетой, её одежда лежала на полу у кровати. Старуxа подошла к спящему мужу и ударила его по голове.

- Просыпайся! - прошипела она. - Что, чёрт возьми, здесь происходит?

- Что? - он сел и увидел, что вошла его жена. Он начал смеяться. - Это не то, что ты думаешь. Я пытался помочь ей, но устал.

- Она - подарок нашему сыну, и держи свою ширинку на штанах закрытой!

- Успокойся, женщина! - он поднялся с кровати и хлестнул жену ремнём по лицу.

Она попятилась к стене, держась за лицо. То, что она не упала смятой кучей на пол, не означало, что его прикосновение не повредило. Она считала, что ей повезло. Было время, до того как рак овладел им, когда он мог свалить её на пол одним ударом - и даже этого было достаточно, чтобы на месяц остался синяк. Он определённо становился слабее.

- У меня столько дерьма течёт по моим венам, что даже если бы я хотел трахнуть её, я бы не смог. Помнишь причину, по которой это случилось в первую очередь? Если бы не моя беда, я смог бы сам её переодеть. Но я не должен был заснуть, и мне очень жаль. Я чувствую себя усталым и должен был меньше напрягаться.

Его жена сменила тему:

- Где её праздничная одежда?

Её муж указал на дверь. Там висело красивое платье с глубоким вырезом в цветочек. На стуле у кровати лежало свежее бельё. Ничего особенного, простые белые шёлковые стринги с подходящим бюстгальтером. Они не хотели пугать сына чем-то слишком вычурным. Женщина подошла к нижнему белью и, начиная с трусиков, натянула их на потерявшую сознание девушку. Её муж наблюдал, как она боролась с бюстгальтером. Не было смысла просить его о помощи, потому что он уже устал от того, что раздел её.

- Как ты думаешь, она понравится Эндрю? - спросила она своего мужа.

- Неважно, что ему нравится или не нравится. Ему нужно это сделать.

- Но всё равно было бы хорошо, если бы она ему понравилась, не так ли?

Старик пожал плечами и вышел из комнаты:

- Мне всё равно.

Женщина вздохнула и взяла платье с двери. Она сняла вешалку и принялась тыкать ей в Кристину. Когда она изо всех сил пыталась поднять девушку в сидячее положении, чтобы надеть платье через голову, Кристина издала стон. Пройдёт совсем немного времени, и она очнётся, и вскоре они смогут начать вечеринку.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КАК СДЕЛАТЬ МОНСТРА

ГЛАВА 5

Боль.

Её лицо казалось, будто его раздавили кувалдой. В каком-то смысле так оно и было. Кулак её мужа - это молот. Она услышала, как разбилось стекло, за несколько секунд до того, как заметила, что провалилась через журнальный столик. Кровь капала с порезанной кожи на ковёр, крошечные бордовые бусинки на коричневом фоне.

Кулак схватил пригоршню её волос, затем её тащат, снова боль, ноги пинают её. Ричард кричит громче. Ещё один удар в живот как мера воздействия, действие, останавливающее её крики, действие, останавливающее...

Ребёнок.

Снова шум.

Ещё одна пощёчина, на этот раз по другой щеке. Она чувствовала, как её лицо уже опухло, боль была похожа на огонь. Она снова почувствовала движение, брошенная в ванную, потеряла туфлю, наполовину упала, наполовину соскользнула, ударилась о край ванны.

Щелчок.

Точно, сломана ключица.

Ошеломлена.

Растеряна.

Этого не должно было быть. Всё было не так, как предполагалось. Он должен был быть счастлив. Он должен был понять. Она ждала четыре месяца, чтобы сказать ему. Подождала, пока больше не сможет скрывать выпуклость своего живота. Он должен был быть счастлив.

Только не так.

Он снова кричал, его слова были расплывчатыми, трудными для понимания. Кое-что о предательстве. Что-то о чистке её грязного лживого рта. Что-то насчёт убийства этого ублюдка внутри неё.

О, Боже!

Паника, горячая и колючая, огненный шар в животе. Но слишком поздно действовать, слишком поздно что-либо делать.

Ещё один кулак, врезавшийся клином в лицо, белый осколок окровавленного зуба пересёк комнату.

Я умру.

Она была в этом абсолютно уверена. Она совершила огромную ошибку, ошибку суждения, которая могла стоить ей её жизни. Правый глаз почти опух, закрытый, левый нечёткий, но всё ещё работает.

Возможность видеть.

Видеть, как он вытаскивает бутылки из шкафа, видеть, как он ищет что-то под раковиной.

Его злобное лицо.

Боже мой, он улыбается.

Кулак за волосы тянет её вверх.

Но ноги её не держат, слишком слабые. Опускается обратно в ванну. Рёбра болят, ключица в огне. Она пытается, но этого недостаточно, чтобы скрыть страх. Она чувствует его на вкус, смешанный с кровью в глубине горла. Горький вкус, который был, как она думала, но не знала его, и по-настоящему открыла для себя только сейчас, здесь, в конце своей жизни.

Что-то в его руке.

Бутылка. Запах обжигает ей ноздри, заставляя вздрогнуть.

Отбеливатель.

Бутылка прижата к её рту, пытаясь заставить её пить. Обжигающая жидкость, когда она касается её ран, ещё больше масла в огонь. Она сжимает губы, но, кажется, ему это только больше нравится. Теперь он смеётся как гиена. Достаточно одного удара в живот, тяжёлый ботинок десятого размера. Она открывает рот, наполовину вздохнув, наполовину крича, затем вливается жидкость.

Она паникует.

Не могу дышать! Не могу дышать!

Она сглатывает - инстинктивная реакция.

Давится, пытается вырвать, но он всё ещё льёт, всё ещё смеётся, как какой-то ненормальный зверь.

Она снова сглатывает, задыхаясь, из ноздрей льётся отбеливатель.

Всё ещё смеясь, он наслаждается шоу.

Рвотные позывы, зная, что ей нужно выплеснуть это, но теперь он держит её рот закрытым, руки, как массивная лопата, на её миниатюрном лице, он сжимает её челюсти, кричит ей, чтобы она проглотила.

Она это делает, боль по всему телу.

Он получил то, что хотел. Наконец-то он доволен. Он оставляет её лежать на полу в отбеливателе и крови на чёрно-белой плитке.

Я умру?

Она задаёт себе этот вопрос, когда появляются первые спазмы в животе, затем приходит второй вопрос, когда её тело бьётся в конвульсиях.

Боже мой, что будет, если я выживу?

# # #

Врачи сказали, что это было чудо. Сказали ей, что она должна была умереть. Конечно, любой нормальный врач вызвал бы полицию, задал бы вопросы о том, как произошло, что её ребро было сломано, зуб отколот, ключица вывихнута, про порезы и синяки, а также о почти смертельном проглатывании отбеливателя. Но Ричард знал эту игру. Слишком хорошо всё это знал. Он не обращался к обычному врачу. Он пошёл к одному из своих приятелей, одному из своих собутыльников, чтобы получить необходимую ей медицинскую помощь. Конечно, она знала, что это произошло не потому, что он её любил. Она уже не была такой наивной. Она знала, что ему было нужно, чтобы она готовила и убирала, а также давала ему тёплое и влажное место, в которое он мог бы воткнуть свой сморщенный член, когда поднимется настроение. Либо из-за вины, либо из-за осознания того, что он зашёл слишком далеко, он согласился позволить ей родить ребёнка.

Это было ещё одно чудо. Несмотря на нападение, ребёнок остался жив. Ещё рoс. Всё ещё ожидая рождения в том будущем, которое она могла ему дать. Пока она знала, что всё будет хорошо. Его ярость была удовлетворена. Вулкан взорвался. Сейчас он будет спокоен.

А что насчёт того, когда он в следующий раз будет готов взорваться? Что тогда?

Она проигнорировала свой же вопрос, предпочитая сохранять позитивный настрой, уверенная, что ребёнок положительно повлияет на них обоих.

Но как может человек так ошибаться?

# # #

Весна сменилась летом, и 10 августа 1978 года родился Эндрю Джеймс Ремингтон. Судьба распорядилась так, что не совсем профессиональный диагноз друга Ричарда о том, что у ребёнка не будет никаких негативных последствий от принудительного питья отбеливателя, на самом деле был неверный, такое испытание никогда не может пройти без последствий. Мозг ребёнка был повреждён в результате злоупотребления и проглатывания химикатов. Врачи (на этот раз настоящие) сказали им, что их сын вряд ли когда-либо будет жить нормальной жизнью.

Её мечты о воспитании яркого, умного наследника, который мог бы изменить мир к лучшему, были разбиты. Врачи сказали ей, что у него никогда не будет умственных способностей больше, чем у четырёхлетнего ребёнка, и ему потребуется постоянная забота и наблюдение. Тогда она смотрела на него сверху вниз, его наивные голубые глаза озаряли мир, который он никогда по-настоящему не поймёт, его деформированный череп такой тонкий, такой гладкий. Затем она посмотрела на Ричарда, надеясь на его улыбку, надеясь увидеть проблеск любви. Но он просто стоял у двери, скрестив руки перед собой, его глаза блуждали повсюду, но не смотрели на сына. Она надеялась, что это была вина, но была совершенно уверена, что его просто это не интересовало. Она видела, что ему не терпится уйти. У него были друзья, с которыми нужно было выпить, женщины, которых нужно было трахнуть, и был ли ребёнок или не было, его это мало волновало.

- Почему бы тебе не уйти ненадолго из дома? - сказала она, не совсем желая признаться самой себе, что его вид отталкивал её.

То, как он стоял там без всякого чувства вины за то, что он сделал, с холодными глазами и без забот.

Тем не менее, когда он услышал это, он понял, что возможность бросить свою семью была слишком хороша, чтобы её упустить. Он ушёл, и наконец она осталась одна.

- Мы бросим его, - прошептала она новорождённому сыну. - Мы бросим его и начнём новую жизнь вдвоём.

ГЛАВА 6

Мысль уйти оставалась всегда лишь мыслью и ничем бóльшим. Планом, идеей. Страх удерживал её на месте. Страх и надежда. Появление Эндрю не стало связующим звеном, а послужило для Ричарда катализатором увеличения количества выпивки, а вместе с ней и злоупотребления агрессии.

Ему не понравилось, как она приготовила еду (удар ей в лицо).

Ему не понравилось, как она смотрела на почтальона, когда он доставлял посылку (она была сброшена со ступенек).

Он хотел кофе вместо чая (сломал ей ребро).

Иногда не было причин, и это было хуже всего, потому что она не предвидела этого. Он набрасывался по желанию. Однажды, когда она шла на кухню, Эндрю был двухлетним мальчиком, который пускал слюни у неё на руках. Она пнула его стул ногой, что было совершенно невинно и случайно. Однако для него это был зелёный свет, чтобы наброситься на неё. Он схватил её за волосы и притянул к себе; крики стали неотъемлемой частью их отношений на какое-то время, и теперь он шипел ей на ухо, говоря ей, что она сдохнет, говоря ей, что её умственно отсталый сын последует вслед за ней.

Она напугана.

Так напугана.

Она не может сдержать свой мочевой пузырь и мочится, что только усиливает его ярость.

Держи ребёнка ближе. Это самое главное. Не позволяй ему обидеть его!

Она повторяет это в голове, мантру, молитву. Она знает, что это не поможет. В любом случае от него не будет пощады. Никогда не было.

Удар в спину, агония прошла сквозь неё.

Эндрю кричит.

Пощёчина, звон в ушах, вспышка света в её глазах.

Эндрю всё ещё кричал, наивное непонимание в его глазах было невыносимым.

Он схватил мать за руку, сжимая своими ручками, зажимая кожу, впиваясь большими пальцами во вчерашние синяки.

По крайней мере, она больше не слышит криков Эндрю. Её собственные намного, намного громче.

Он останавливается и не бьёт Эндрю, и в этом она видит крупицу чего-то, за что можно удержаться, что-то, что оправдывает остаться с ним. Что-то, из-за чего она может наладить отношения.

Сегодня ей просто не повезло.

Он уходит, оставляя её на полу в полном беспорядке. Кровь стала для неё привычным вкусом, боль стала нормальным ощущением. Эндрю плачет, лежащий на полу там, где он упал. Она пытается подползти к нему, но боль слишком большая, головокружение слишком сильное. Она кладёт голову на пол, ожидая, пока тошнота пройдёт, и она сможет подойти к своему сыну. Она смотрит вверх, а он оглядывается. Эти наивные голубые глаза недоумевали, что никто не идёт ему на помощь.

Она ползёт сквозь кровь, мочу и слёзы, через агонию, через предательство. Она достигает своего сына, худенького, жалкого свёртка на полу. Она гладит пучок светлых волос на его голове, глядя в эти наивные глаза, с облегчением от того, что в его жизни никогда не будет понимания происходящего. Хотя она знает, что он не понимает, она чувствует необходимость объяснить. Чтобы придумать отговорки для монстра.

- Папа не хотел этого делать. Он действительно нас любит. Это я была виновата. Я не должна была пинать его стул.

Они лежали на полу, она то приходила в сознание, то теряла его, Эндрю замёрз и кричал.

Как только она чувствует себя способной, она встаёт. Она знает, что она нужна ребёнку. Она чувствует запах того, что он наделал, но также знает, что Ричард скоро будет дома, и если дом по-прежнему будет таким, когда он вернётся, у неё будут проблемы. Ненавидя себя за это, она укладывает ребёнка в его кроватку, оставляя его в его собственной вони, оставляя без молока, о котором он кричал.

Она убирается.

Вытирает кровь и мочу. Подбирает разбитую лампу. Ставит на место стол и стул, которые были разбросаны в драке.

Я скоро приду к тебе, обещаю, что скоро приду к тебе.

Она повторяет это в голове снова и снова, боясь, что Ричард вернётся домой, прежде чем она закончит.

Работа идёт медленно, ей мешают травмы, и уже почти стемнело, когда она всё закончила. Измученная, она падает на кровать, погружаясь в полусон, в то время как её избитое тело пытается восстановить повреждения.

Эндрю сейчас не плачет. Он лежит в своей кроватке в тишине заброшенного дома, глядя голубыми глазами на крышу. Холодно, мокро, голодно и грязно. Он знает, что никто не придёт.

ГЛАВА 7

Весна 1982 года.

"The Rolling Stones" начали своё европейское турне в Шотландии, получив фантастические отзывы, Фолклендская война продолжается с бóльшим количеством жертв, чем ожидалось, испанский священник Хосе Мария Фернандес Крон безуспешно пытался убить Папу Иоанна Павла II во время его паломничества к святыне в Фатиме, а в большом особняке на окраине Индианы Мэри Ремингтон и её маленький сын продолжали терпеть ежедневный ад.

Запои Ричарда перешли с каждых выходных на каждый будний день, на каждую ночь, почти на круглые сутки. Какое-то время он пытался удержаться на плаву, затем потерял равновесие и упал с этого скользкого моста. Он не только потерял опору, но и потерял работу. Теперь перерыв между восемью утра и шестью вечера в будние дни, когда Ричард был на стройке, на которой он работал, исчез. Вместо этого он сидел в доме, пил и мучился от горечи своей несчастной жизни. Разочарование перерастало в гнев и, в свою очередь, было направлено на его семью.

Мэри передвигалась по дому на цыпочках, боясь сделать что-нибудь, что могло вызвать его гнев. Она не стала уже скрывать синяки, их всё равно было слишком много и новые появлялись часто. Она просто терпела взгляды людей, когда ходила по магазинам, игнорируя шёпот, когда люди указывали на неё. Только Эндрю смотрел на неё без осуждения. Он смотрел на неё без предубеждения. А почему бы и нет? Поскольку она была единственной, кто ухаживал за ним. Она была единственной, кто вставал ночью, чтобы переодеть его, когда он был мокрым, или накормить его, когда он был голоден.

Ричард никогда этого не делал.

Он просто сидел в своём кресле, ожидая, когда она выйдет из себя, говоря ей, что она бесполезна, говоря ей, что ублюдок, которого она породила, разрушил их жизнь и было бы лучше, если бы он умер внутри неё.

Эти слова ранили, причиняя больше боли, чем синяки, порезы и переломы. Говоря эти вещи, его лицо со щетиной искривлялось в гримасе, оно ухмылялось.

Он сидел в своём кресле и мучился, чувствуя себя жалким, в нём росла ненависть, которая, как она знала, обрушится на неё рано или поздно. Единственной передышкой для неё было то, что он выходил выпить со своими друзьями, тратя деньги, которые ей удалось сэкономить. Конечно, она ничего не могла ему сказать. К настоящему времени она уже достаточно хорошо знала, что ей нельзя подвергать сомнению его решения, и, как бы ни было это неправильно, она не могла пойти против него. Она касается своей щеки, щека багровая и жжёт - плата за то, что спросила его, что он собирается делать с деньгами сейчас, и как они будут выживать.

Его ответ был её разбитым сердцем.

На пособие для дебилов!

Никогда он не называл его Эндрю. Никогда по его имени. Всегда только оскорбления.

Отсталый.

Паралитик.

Маленький ублюдок.

Он называл его своим пенсионным фондом, своей наградой за то, что он прожил с ними обоими последние несколько лет. Ему так нравится, вот и всё. Конец дискуссии. Мэри достаточно хорошо знала, что произойдёт, если она усомнится в этом.

Перенесёмся ещё на год вперёд.

Эндрю учится ходить, Ричард становится всё более жестоким. Уход за домом становился невозможным. Слишком много беспорядка, слишком много грязи, слишком много времени на уборку загнивающего помещения. Дом приходит в аварийное состояние. Сломанный желоб, который она просила Ричарда починить летом, всё ещё протекал, из-за чего в доме возникла сырость, а на стенах выросли густые чёрные споры. У Эндрю развилась астма, от которой он постоянно хрипел и кашлял. Он учился ходить, осторожно, как младенец. Он всё ещё не мог говорить, не в смысле формирования слов. Он был способен издавать звуки и уже понимал, что его отец был человеком, к которому нельзя было приближаться.

Дела пошли ещё хуже.

Их стопки неоплаченных счетов начали иметь последствия.

Их электричество было отключено. Вместо того, чтобы оплатить счёт, Ричард вышел и напился на эти деньги.

Две недели они жили на морозе при свечах.

Именно тогда осуществились её первые опасения. Ему надоело постоянное нападение на неё, и он обратил своё внимание на сына. Случайные синяки на руках или покрасневшие глаза.

Тем не менее она отрицала это, говорила себе, что это её воображение, что даже он не может быть таким злым.

На следующей неделе она убедилась, что само зло живёт с ней.

Эндрю бродил по лестнице наверху, бормоча себе под нос, в то время, как она делала всё возможное, чтобы поддержать их существование в такой враждебной среде.

Ричард встаёт после ещё одной долгой ночи с друзьями, выпуклый живот свешивается через брюки, волосы сальные и грязные.

Проходя мимо Эндрю, он подталкивает его.

Падение со ступенек.

Плач Эндрю, плач Мэри, ни один из них не понимает почему.

Ричард блевал в ванной, избавляясь от вчерашней выпивки.

Она прижимает к себе Эндрю, в глубине души гадая, прав ли был Ричард? Может, это была вина ребёнка, может, ей следовало от него избавиться?

# # #

Зима 1985 года.

Вещи принимают более тёмный оборот. Она думала, что выдержала всё, что ей пришлось пережить, и всё же была только в начале того, что должно было произойти.

Ричард, обрюзгший и озлобленный, его семья похудела и голодна.

Как обычно, он пошёл туда, чтобы встретиться с друзьями, которых она не знала. Оставив её одну, изолированную, замкнутую. Теперь она никогда не выходила из дома. Была cлишком напугана, было слишком стыдно.

Она скоро узнает его друзей. Слишком хорошо их всех узнает.

Немного после полуночи он приходит домой, пахнущий выпивкой, с красными щеками и остекленевшими глазами. С ним люди. Двое мужчин и женщина. Она считает, что мужчины - его друзья, его собутыльники. Один из них - большой медведь, гора из плоти, густая борода и клетчатая рубашка. Другой - тощий азиатский мужчина с выпуклыми глазами и кривыми зубами. Они оба стоят позади него, и она знает, что у них дома такие же жёны, как она, слишком робкие, слишком напуганные, чтобы что-то сказать.

Она задаётся вопросом, зачем они здесь, кто эта девушка? Она молодая, она красивая, но у неё такой тревожный вид, который Мэри слишком хорошо знает.

Хвастаясь перед своей аудиторией, Ричард начинает демонстрировать своё превосходство над ней. Сначала оскорбления, каждый ответ неправильный, каждый ответ вызывает ещё больше подстрекательства.

Его друзья смотрят, ухмыляясь, как психи.

Ричард играет роль.

Очевидно, что он - альфа-самец этой группы и показывает им, как он полностью владеет своей территорией.

Он рассказывает им, как она робка в постели. Какая она холодная и замкнутая, и как сегодня всё изменится.

Мэри смотрит на девушку, которая выглядит неловко и сконфуженно. Тогда приходит понимание, почему она здесь. Джинсовые шорты, откровенный верх со вспышкой красного бюстгальтера под ним. Макияж приковывал взгляды, заставляя её казаться привлекательной.

Эта девушка - проститутка, что спустя несколько секунд подтвердил её муж.

Он приближается к ней, одновременно следя за своей женой, чтобы убедиться, что она видит, и чтобы она понимала. Девушка, со своей стороны, выглядит неловко и испуганно, и, поскольку сделка уже совершена, ей ничего не остаётся, кроме как довести её до конца.

Однако это не его план.

Для Ричарда это недостаточно жестоко, особенно когда у него есть аудитория.

Он посылает девушку к Мэри, говоря ей, что он хочет.

Мэри не такая, она качает головой и дрожит, но не смеет сказать "нет". Она встречает взгляд девушки и видит в ней проблеск понимания. Она тоже этого не хочет, но попала в ловушку своей профессии и поэтому более подготовлена.

Ричард подстрекает их, насмехаясь, вовлекая своих друзей, чтобы они смотрели.

Мэри и девушка целуются.

Это холодно, без эмоций, привкус страха проходит между их губ.

Ричард говорит ей, что делать. Даёт инструкции.

Прикоснись к ней там.

Поцелуй эту часть.

Вставь сюда свой язык.

К концу и Мэри, и девушка плачут. Они обе лежали обнажёнными на полу, вынуждены делать друг другу унижающие достоинство вещи. Ричард хлопает друга по плечу, большого с бородой. Он призывает его принять участие. Говорит ему, что всё в порядке.

Даже у него, грубого мужчины, есть вспышка сомнения, короткая вспышка беспокойства, когда он смотрит на своего друга, возможно, видя, насколько глубоко возбуждён Ричард на самом деле.

Он раздевается, дряблое тело дрожит, когда он присоединяется к ним. Пробует их обеих, тестирует.

Ричард подбадривает и смеётся, даёт указания, контролирует шоу.

Другой его друг с глазами-насекомыми выглядит неуютно. Он стоит у двери, не зная, во что он ввязался, и не зная, как из этого выбраться.

Как долго это продолжается, она не знает.

Она отстраняется от происходящего, когда её снова тянут и прижимают, насилуют и щупают. Она не может слышать подбадривающие крики, или хорошо отточенные стоны, как у порно-звезды, девушки, которая явно напугана, но должна подавать признаки сексуального удовлетворения. Всё, что она слышит, это Эндрю, его плач без ответа доносится из его спальни.

Чуть позже...

Они ушли. Как друзья, так и шлюха. Ричард лёг спать, она лежала на полу в гостиной, обнажённая и дрожащая, неспособная по-настоящему понять, что с ней произошло, неспособная понять, что её муж сделал с ней. Её рвёт на пол, солёный привкус спермы незнакомца всё еще забивает ей горло. Плач Эндрю прекратился, что часто случается в те дни, когда к нему никто не подходит.

Она поднимается на ноги, вся в болезненных ощущениях, медленно одевается, руки дрожат так сильно, что она с трудом застёгивает пуговицы на джинсах. В оцепенении она идёт по грязному дому, мимо стопок немытой посуды, сквозь гору мешков для мусора, не выставленных на улицу. Она стоит в темноте у кухонной раковины, глядя на измождённое отражение своего лица в окне.

Она не понимает, что делает, пока не оказывается на полпути наверх с ножом в руке.

Она идёт прямо в спальню, к затянутому тенями холму спящего мужа. Он лежит на спине, раскинув руки в стороны, с открытым ртом и храпит во время беспокойного сна.

А я, возможно, больше никогда не усну.

Эта мысль - первая рациональная вещь, которая пришла ей в голову с начала момента совершённого над ней унизительного действия.

Она не знает, как долго там стоит. Время для неё сейчас ничего не значит. Она просто наблюдает за ним, гадая, как он может спать, как он может так легко жить, будучи таким монстром. Она протягивает руку, и в темноте вспыхивает стальной осколок. Она прикасается острием ножа к его горлу, говоря себе, как легко это было бы, насколько простой была бы их жизнь без него.

Просто сделай это. Закончи это. Сделай это быстро.

Искушение было велико, но она не могла подчиниться. Рука дрожит, лезвие колышется над его шеей. Для этого были все основания, но и последствия были бы велики.

Что, если он проснётся и увидит тебя? Не рискуй; ты попадёшь в тюрьму. Может, он действительно любит тебя? Ты не можешь справиться с этим самостоятельно.

Это всё решило. Моргая сквозь слёзы, она убрала лезвие, безвольно свесив руку. Не обращая внимания, Ричард храпел, не зная, как близко он был к своему концу. Мэри вышла из комнаты, шаркая, как привидение, по дому, не зная, что решение пощадить его жизнь окажется худшим, что она когда-либо сделала.

Больше об этом унизительном инциденте не упоминалось. Ричард не обращал внимания, как будто этого никогда не было, и Мэри согласилась с этим, потому что она слишком боялась делать что-либо ещё. Двое его друзей больше никогда не приходили в дом. Она никогда их не видела, и они больше никогда не упоминались. Она подумала, возможно, они заметили, что Ричард Ремингтон был не из тех людей, с которыми хорошо дружить. Она посмотрела на него через стол и поняла, что зло было настоящим.

И она жила с ним.

ГЛАВА 8

Декабрь 1986 года.

Два дня до Рождества.

Но в доме Ремингтонов нет радости, ничего похожего на праздничное настроение. Дом становится таким же изношенным и разрушенным, как и некоторые его обитатели. Полы грязные, посуда немытая - не по лени, а потому что ей просто некогда. Каждый час её бодрствования она посвящает Эндрю. Она пыталась приучить его к туалету и разочаровывалась в своей неудаче. Поддерживать его в детской еде и подгузниках становилось дорого, особенно из-за отказа Ричарда искать работу. Сбережения, которые она хранила с тех пор, как она впервые узнала о своей беременности, были сведены на нет, оставив их на краю пропасти бедности.

Мэри была благодарна за то, что дом был её собственным домом, оставленным ей её матерью, по крайней мере, до тех пор, пока Ричард не заставил её переписать его на своё имя. Она смотрит на него через комнату, дремлющего в его полуразвалившемся кресле, живот свешивается из-под его футболки. Она не может решить, ненавидит она его или нет. В некоторые дни она это делает, в другие она вспоминает, как они были влюблены вначале, прежде чем она действительно увидела, что таилось под маской, в которую она влюбилась.

Эндрю ковыляет в комнату, лицо мокрое от слюней, одежда грязная. Большой палец на ноге торчит из дыры в его носках разного цвета. Умирает ещё одна её частичка, когда она вновь понимает, что он никогда не станет нормальным. Она протягивает ему руки и грустно улыбается. Он подходит к ней, напевая, как он это делает, пытаясь составить слова.

- Они...

Он повторяет это снова и снова, указывая на окно.

Она понимает его. Он хочет видеть рождественские огни на окне. Конечно, у них нет ёлки, как и многих других рождественских атрибутов; Ричард говорит, что они не могут себе этого позволить.

Она хочет спросить его, как он может позволить себе пить и курить каждый день, но знает, что не осмелится. На самом деле, даже мысль об этом пугает её, что он каким-то образом узнает и накажет её за это. Она стоит, тело болит, как всегда. Слишком много травм, слишком много сломанных костей, чтобы зажить без медицинской помощи. Она пересекает комнату, Эндрю следует за ней и бормочет. Она включает огни, жалкая цепочка красных, зелёных и жёлтых цветов натянута вокруг окна. Они в лучшем случае дрянные, и она почти плачет от того, насколько они бедны.

Эндрю, конечно, любит их. Он стоит там и смотрит широко раскрытыми глазами, такими чистыми, такими искренними, такими трепетными. Он улыбается и показывает два своих зуба. Он видит это иначе, чем она. Для него это прекрасно, это редкий всплеск цвета в их жизни чёрного и серого. Но она видит зверя, которого создают огни, тусклый свет отбрасывает тени на его раздутое, спящее лицо.

Как бы она хотела всё-таки убить его во сне, как она хотела бы воткнуть этот нож ему в шею, как она хотела бы слышать, как лезвие царапается по его позвоночнику, когда она отрезала бы ему голову, руки горячие от жара его крови, которая забрызгала их грязное постельное бельё.

Он шевелится, не более чем подёргивания, но этого достаточно.

Достаточно, чтобы заставить её кричать внутри.

Достаточно, чтобы она вздохнула и задержала дыхание, как тонущая женщина, молящаяся, чтобы он не проснулся.

Подсознательно она кладёт руку на грудь сына, притягивая его к себе. Он послушно стоит, уже высокий для своего возраста, всё ещё глядя на огни, всё ещё завороженный, рассеянно почёсывая затылок.

Опять вши.

Она не уверена, сколько времени пройдёт, прежде чем она сможет позволить себе купить ему лекарство. Она думает о том, чтобы побрить ему голову или, как она однажды видела по телевизору, намазать его голову майонезом, чтобы убить заражение.

- Сата, иди...

Его наполовину сформированные слова ранили её ещё глубже, почти вызывая тошноту.

Санта, приди.

Вот что он говорил, глядя на неё, широко улыбаясь и любя.

Как она могла жить с этим? Как она могла жить, зная, что для него нет подарков? Ричард не позволил бы ничего покупать. Это был один из немногих случаев, когда она находила в себе смелость противостоять ему, по крайней мере, какое-то время. Она возражала, как это несправедливо, как неправильно отказывать ребёнку на Рождество.

Он стоял перед ней, глядя со злостью, щёки подёргивались, кулаки сжимались. Она знала, что зашла слишком далеко, знала, что заговорила о том, о чём ей не следовало говорить.

Он заставил её заплатить. Заплатить одним из наихудших способов. Он бил её до тех пор, пока время и сознание не стали неопределёнными. Она помнит урывки.

Он бросил её на пол.

Пинал её по рёбрам. Один раз, два раза. Три.

Умышленно сжал пальцы левой руки, согнув их, пока они не сломались, как веточки, её крики были такими чистыми, гортанными, шли так глубоко изнутри, что, казалось, ещё больше подпитывало его ярость.

Она вспоминает, как его нога опускалась снова и снова, когда он бил её по голове, каждый удар убеждал её, что она вот-вот умрёт, а затем она заставляла себя держаться ради Эндрю.

Как всегда, он остановился, когда был слишком измотан, чтобы продолжать, плюхнувшись в кресло, в котором он задремал прямо сейчас, окружённый огнями, похожий на какое-то чудовищное рождественское украшение.

Она лежала, не в силах пошевелиться.

Боль.

Столько боли во всём её теле, словно живое существо, истязающий дракон сжигал её изнутри. Сквозь затуманенное зрение она наблюдала, как Эндрю подошёл к своему отцу, плача и испуганный тем, что он только что увидел.

Ей хотелось кричать, но её рот распух, а челюсть, вероятно, была вывихнута. Она пыталась ползти, но каждое движение вызывало у неё тошнотворные судороги. Она могла только наблюдать, как Эндрю подошёл к креслу Ричарда с мокрым от соплей и слёз лицом.

Ричард смотрел на неё поверх сына, полуулыбаясь, полускалясь. Он встал, схватил Эндрю за руку, грубо потащил его через комнату, его ноги бились об пол, а крики усиливались. Ричард бросил его, его крошечное тело скользнуло по кухонному полу и оказалось у матери. Он прижался к ней, ища утешения, ища любви, но она не могла протянуть руку, чтобы обнять его, не могла говорить, чтобы утешить его. Он продолжал подталкивать её, отчаянно нуждаясь в защите, которую она не могла дать.

Ричард посмотрел на них, мать и сына в слезах от его рук. На его лице не было никакого выражения. Ни печали, ни раскаяния. Ничего, кроме чистой маски абсолютного нейтралитета. Он вернулся в комнату, проходя мимо фотографий в рамках. Звук разбитого стекла.

Дверь хлопает, и она слышит, как заводится его грузовик.

Мэри может только лежать и дрожать, надеясь, что её тело найдёт в себе силы исцелиться от последней травмы. Эндрю свернулся калачиком рядом с ней, тихо всхлипывая, лежа рядом на холодной плитке пола.

Она моргает, снова в настоящем. Тело по бóльшей части зажило, Эндрю вернулся к тому, что считалось для него нормальным.

Но подарков по-прежнему нет. Нечего ему подарить рождественским утром. Ничто не мешает ей видеть, как это полное удивления выражение лица превращается в выражение полной печали.

Ничего.

У них не было ничего.

Ей пришла в голову единственная мысль, за которую она ненавидела себя, хотя это не делало её менее правдивой.

Надеюсь, он убьёт меня в следующий раз.

ГЛАВА 9

1990 год.

Ещё один новый год, но особо ничего не меняется. Дом - не что иное, как лачуга, огромная гробница места, где наконец умерли мечты одной женщины о светлом будущем. Она сидит в кресле напротив мужа. Она ужасно постарела. Кожа покрыта морщинами и ссадинами от долгих лет жестокого обращения, волосы сухие и безжизненные, по бокам уже поседели. Вокруг её глаз так же много морщинок из-за постоянного хмурого взгляда. Она могла бы в раздумье прикусить губу, если бы не порез, который всё ещё болел. Эндрю двенадцать, и он скоро мог бы стать молодым человеком. К сожалению, этого никогда не будет. Он по-прежнему не может управлять своим кишечником или мочевым пузырём и с трудом может произнести несколько простых предложений.

Ричард привык сажать его в мешок для мусора, связывать его под мышками и заклеивать скотчем отверстия, вырезанные для ног. Он был вынужден носить его весь день, гноясь собственными выделениями.

Так Ричард учил его.

Это его способ "преподать урок мальчику", пока он не научится заботиться о себе.

Конечно, Эндрю не виноват. Он не знает ничего другого. Он не может себя контролировать. Мэри знает правду, но она больше не борется, больше не притягивает его к себе, как раньше, когда он был ребёнком.

Эндрю падает, приземляясь на четвереньки. Мухи танцуют вокруг мешка, который он вынужден носить, интересуясь грязным содержимым, которое было там почти половину дня.

Он начинает плакать, оставаясь на четвереньках.

Мэри встаёт, идя к нему своей кривой походкой, её позвоночник искривлён из-за ноющей травмы, когда Ричард ударил её ногой в спину с такой силой, что сломал три ребра. Она поднимает сына на ноги. Утомлённая и истощённая морально, она не делает этого с любовью. Она остыла, бесчувственна, даже обижена.

В последнее время она много думала о смерти.

Поначалу эта идея отталкивала её, однако по мере того, как Ричард забирал у неё всё больше и больше - когда он начал запрещать ей заводить друзей или выходить из дома без него, - она находила идею прекратить своё существование всё более привлекательной. Камнем преткновения оставался только Эндрю. Она отказалась оставить его с монстром, которым был его отец.

Она посмотрела на него, шаркающего по комнате, в его собственном дерьме. Каким-то образом, несмотря на то, что он пережил - унижения, удары руками и ногами, то, как Ричард иногда тушил сигареты об его руки или грудь, смеясь, пока Эндрю скулил от боли, - в его глазах всё ещё была такая яркость, полное отсутствие суждений или ненависти. Именно это помешало ей осуществить свой план.

А план у неё имелся.

Сначала она подождёт, пока не уложит Эндрю спать; его и без того шесть футов два дюйма были слишком большие для грязного матраса на полу в спальне с пожелтевшими простынями, мало защищавшими от холода. Когда он уснёт, она задушила бы его. Она душила бы его собственной подушкой, ожидая, пока он отчаянно дёргает когтистыми руками, пытаясь сделать вдох, замедляясь и в конце концов прекращая. Когда это будет сделано, она проведёт с ним некоторое время. Причешет ему волосы, накроет простынёй. Сделает его презентабельным. Её последний акт любви перед тем, как она оставит его навсегда.

После этого она позаботится о себе. Она будет почти спокойна, лишь слегка взволнована, когда пойдёт в подвал с одним из ремней Ричарда в руке.

Она обмотает его там через одну из труб, выбирая ту, которая была достаточно прочной, чтобы выдержать её вес. Несколько минут она проведёт там, стоя на табурете, очищая голову, отбрасывая все мысли о муже и думая только о своём сыне.

Она достаточно долго терпела зло Ричарда и будет полна решимости не брать с собой его насмешливое лицо во всём, что произойдёт после.

Всё было запланировано, всё было решено.

Всё, что ей было нужно, - это чтобы Эндрю показал первый признак отчаяния, показал хоть какой-то признак того, что он идёт тем же путём, что и она.

Затем что-то в Ричарде изменилось. Что-то, что она считала чудом, вещь, на которую она потеряла всякую надежду.

Его настроение улучшилось. Он больше не казался вечно злым, больше не казалось, что он набрасывается на неё без причины. Он даже попытался завести с ней разговор, хотя прошло так много времени с тех пор, как они в последний раз нормально разговаривали, что их беседы были короткими и неловкими.

Тем не менее, это было хорошо, потому что он наконец стал нормальным. Как будто кто-то снял напряжение, которое гноилось в нём годами.

Ей было интересно, была ли это другая женщина, которую он мог встретить во время одной из своих ночных гулянок? Если это так, ей было всё равно. Пока у неё была небольшая передышка. Что бы ни случилось, она была за это благодарна. По крайней мере, он стал спокойнее.

На ум пришло прощение.

Сможет ли она после всего случившегося научиться прощать его гнусные поступки, которые он совершил, или насилие, которое он начал причинять своему сыну?

Однако, как и во всём остальном, передышка длилась недолго, и вскоре новый, улучшенный Ричард вернулся к своим старым привычкам. Он стал замкнутым и, как любой наркоман, вернулся к тому, что знал лучше всего, что обернуло его разочарование на его семью. Однако теперь он сосредоточился не на Мэри, а на Эндрю. Вокруг унижений продолжались словесные насмешки. Ричард называл его глупым и уродливым, говоря, что ему лучше было бы умереть. Хотя он всё ещё не мог хорошо говорить, Эндрю всё понимал и плакал от слов отца. Он стал прятаться, натягивая футболку через голову, чтобы скрыть лицо. Когда это не помогало, он делал маски из бумаги или картона - всего, что мог найти в доме.

Мэри была обеспокоена, Ричард думал, что это было весело.

Что-то ещё изменилось в Ричарде. Он больше не проводил дни, сидя в кресле у окна, жалуясь на себя и свою жизнь. Теперь бóльшую часть времени он проводил в подвале, убирая там хлам, ремонтируя его по причинам, о которых он не хотел рассказывать. Однажды Мэри спросила его, что он делает, он сказал ей, что это не её дело, и бросил на неё такой взгляд, который велел ей больше не спрашивать об этом.

Под конец 1990 года весь хлам из подвала был вынесен, а ремонт практически закончен, и Мэри вскоре узнала причины поведения своего мужа и была втянута в это до невозможности.

ГЛАВА 10

Он назвал её Бубу.

Мэри тайно подарила ему игрушку, его первый и единственный подарок, сделанный, когда ему было десять. Это была кукла, китайская подделка Барби, которую она нашла на старой распродаже. Дёшево сделанный мусор, не предназначенный для длительного использования, но её сын заботился о ней и лелеял сейчас так же, как и в тот день, когда она была отдана ему.

Наступает сентябрь, месяц после его тринадцатого дня рождения, и Эндрю становится молодым человеком большого роста, но не больших умственных способностей. Ростом шесть футов четыре дюйма он выше своих родителей. Его руки покрыты струпьями и шрамами от многочисленных раз, когда отец хлестал его ремнём или тушил сигареты на коже. Иногда он подносил зажигалку к плоти мальчика и смеялся, когда она выпускала пламя, и мальчик вопил и пытался вырваться. Мэри просто молчала и позволяла этому случиться, зная, что она бессильна это остановить.

Сегодня вторник, и, как обычно, Ричард и его друзья находятся в подвале, дом наполняется звуками сверления и пиления. Мэри спит на кровати; лицо опухшее от вчерашнего избиения. Эндрю в своей комнате, сидит, скрестив ноги, на своём матрасе, с бумажной маской на лице, меньшая копия на своей игрушке, его Бубу.

Она была грязной и сломанной, одна нога пропала, но он всё равно ценил её, поглаживая её светлые синтетические волосы, глядя в её пластиковое лицо.

Он не понимает любви так, как полагается людям, но его чистое удовольствие от игрушки было настолько близко к этой конкретной эмоции, насколько он знал.

Он не слышал, как отец поднимается по ступенькам, его движения были замаскированы бурением и молотком в подвале. Мэри тоже проспала это. Ричард только собирался в туалет и не собирался ни проверять сына, ни заботиться о том, что он делает. Только случайно он заглянул к мальчику в спальню, когда проходил мимо.

Он увидел своего сына.

Он увидел куклу. Девичью куклу, с которой он играл.

Ярость.

Эндрю не подозревает, гладит куклу по волосам, осторожно, чтобы маска осталась на месте.

Сжатый кулак, ослепляющий мальчика, оказался под его глазом, бумажная маска порвалась.

Кровь.

Слёзы.

Ричард не останавливается на достигнутом. Он хватает своего сына за горло, не заботясь о том, что тот не понимает, что происходит. Он кричит ему в лицо, произнося, что уже достаточно того, что он дебил, и не обязательно становиться ещё и педиком.

Это метод Ричарда.

Это его убеждение.

Мальчик съёжился, глаза опухли, кровь залила грязный матрас.

Жестокое обращение Ричарда продолжалось, вены выпирали из его шеи, как стальной шнур, зубы стиснулись, глаза сверкали.

Ещё один удар.

Нос сломан.

Эндрю испуган и растерян.

Ричард берёт игрушку и торжествующе стоит у двери.

Эндрю воет, громче сверления в подвале. Громче стука.

- Бубу!

Ричард ухмыляется, он очень обдуман в своих действиях. Он ломает куклу. Отрывает туловище от ноги. Руки от туловища. Голову от шеи.

Эндрю кричит. Мучительный звук, достаточно громкий, чтобы заглушить сверление и удары молотком. Достаточно громкий, чтобы разбудить Мэри, которая бросается наверх.

Не в то местo, не в то время.

Ричард всё ещё злится, и она тоже получает его кулак, её отбрасывает на дверной косяк. Он говорит ей, что разберётся с ней позже, и он это сделает. Он изнасилует её собранной обратно куклой, он прошипит ей на ухо, что ей нужно преподать урок, как хранить секреты от него.

Эндрю безутешен.

Он плачет всю ночь и бóльшую часть следующего дня. Оплакивая потерю своего единственного друга.

Мэри ковыляет к нему, измученная испытанием, и наконец видит этот взгляд в его глазах. Взгляд смирения, взгляд поражения.

Она протягивает руку, чтобы коснуться его плеча, символический жест. Он отталкивает её, затем подбирает разорванные остатки маски и надевает её, забираясь в угол, тихо плачет.

ГЛАВА 11

Женщина была мертва.

Накануне вечером Мэри легла спать рано, надеясь, что, заснув, когда Ричард придёт домой, она избежит его пьяного гнева. Она, конечно, знала, что он изменяет ей, и он не скрывал этого факта, он обычно приводил женщин с собой в их дом. Когда он это делал, она знала, что нужно уходить, прячась в другой комнате, стараясь не слушать его кряхтение, когда он трахал их.

Однако прошлой ночью она ничего не слышала и, проснувшись, обнаружила, что Ричард пропал, на его стороне кровати так никто и не спал. Она подумала, что он, возможно, был ранен, возможно, он задрался на кого-то, кто был способен дать ему сдачи. Она почти разволновалась, счастливо представляя жизнь без него. Она встала с постели, закричав от боли в спине, болели все кости. Она прокралась через дом, остановившись, чтобы проверить, как Эндрю спал, лёжа на боку, подтянув колени к груди. Она закрыла дверь и спустилась вниз.

Он явно вернулся домой. Грузовик стоял на подъездной дорожке, его ключи лежали на столе. Свежая бутылка пива на тумбочке у его кресла. Запутанная и наспех снятая одежда валялась на коврике перед камином. Узкие джинсы, розовое бельё. Одежда явно женская. Ничего такого, что она когда-либо имела или могла бы надеть.

Она услышала звук, шорох из подвала, затем звук своего мужа, хрюкающего себе под нос, звук, который одновременно напугал её и наполнил всепоглощающей печалью, что он не встретил своего конца во время одной из своих ночных прогулок или пьяной поездки домой.

Он зовёт её, выкрикивает её имя и требует, чтобы она спустилась к нему.

Она хочет сказать "нет", не хочет входить в подвал, что бы он там ни делал, но она знает достаточно хорошо, чтобы не ослушаться, и крадётся по ступенькам, чувствуя этот страх в горле, не имея ни малейшего представления о том, что она там найдёт.

Подвал был превращён в своего рода мастерскую. Вдоль стены была установлена скамья с тем, что она могла описать только как орудия пыток. Была построена скамейка, стол, предназначенный с единственной целью - привязать человека к нему. На доски, предназначенные для рук и ног людей, крепились толстые кожаные ремни. Это было лишь второстепенным по сравнению с тем, что она могла видеть перед собой, с горьким привкусом ужаса, щекочущим её горло и вызывающим рвоту.

Женщина была мертва.

Она лежала на полу, бледная и обнажённая, с уродливыми пурпурными синяками на шее, мёртвые глаза горели страхом, который она слишком хорошо знала. Её муж склонился над телом, тяжело дыша. Они встретились глазами. Муж и жена, обидчик и оскорблённая. Она не была уверена, было ли это освещение или исключительно ужасающие обстоятельства ситуации, но тогда она увидела в нём разврат, азарт, ненависть в его глазах.

Она также понимала, почему она совсем не удивлена. Она всегда знала, что он на это способен. Всегда знала, что это произойдёт рано или поздно, она просто всегда предполагала, что это она или Эндрю будут лежать замертво у его ног, а не эта бедная несчастная девушка, которая поверила монстру и заплатила за это своей жизнью. Он произнёс слова, которые она уже знала, и была бессильна сопротивляться.

- Помоги мне с этим.

Это.

Не она. Не её имя.

Это.

Для него это был не человек. Просто вещь, объект. Кусок мяса.

Мысль о том, что это может быть её шанс наконец избавиться от него, не приходила ей в голову. Она слишком боялась сказать "нет", зная, что он прошёл точку невозврата, и что такой человек, как Ричард, хотя и достаточно опасен, теперь стал совершенно другим зверем, поскольку у него нет границ.

Не делай этого. Ты будешь соучастником. Покрывателем. Ты никогда не освободишься от него!

Голос в её голове выкрикивал свой разумный совет, и, как бы она ни отчаялась ему подчиниться, не могла заставить себя ослушаться его, пойти против человека, который сломил её всеми мыслимыми способами.

Тогда просто беги. Уходи. Сделай это позже. У тебя будет достаточно улик, чтобы убедиться, что он никогда больше к тебе не прикоснётся!

Как и раньше, она отчаянно пыталась бороться с этим, но знала, что произойдёт, если она пойдёт против него и уйдёт, если она убежит из дома с криком о том, как её муж, наконец, совершил неизбежный переход от обидчика к убийце, когда он знал, что у него не останется варианта выхода, нет возможности избежать неизбежного, она знала, что он будет делать.

Он убьёт Эндрю по единственной причине - зная, что это убьёт и её. Она могла представить это сейчас, его искривлённую гримасу, когда он сказал ей, что это была её вина; она виновата в смерти их сына. Этого бы никогда не случилось, если бы она просто сделала, как он сказал, и помогла бы ему.

- Мэри. Я сказал, помоги мне с этим.

Он был таким спокойным. Таким сдержанным. Она затаила дыхание, воцарилась абсолютная тишина. Она не знала, как долго это длилось. Это могли быть только секунды, но ей казалось, что прошли часы.

Она выдохнула, пар витал в холодном воздухе. Затем, не имея другого выбора, она спустилась по ступенькам и сделала, как ей сказали.

# # #

Что-то в её голове сломалось. Вместе они с Ричардом разрезали девушку. Руки в плечах и локтях, ноги в бёдрах и коленях. Голова удалена. Торс уменьшился вдвое. К счастью, она пришла в бредовое состояние от того, что делала, действуя на каком-то напуганном автопилоте, следуя его инструкциям. Ричард, с другой стороны, был спокоен, картина самообладания, когда он подошёл к телу с ручной пилой, сталь о кость звучала ужасающе громко в тишине подвала, как длинные ногти по школьной доске, влажные нити плоти и мышц прорезали её. Когда это было сделано, они упаковали её.

Это... Это. Не относись к этому как к человеку, - напомнила она себе. - Так будет проще.

Они складывают это в пакеты, столько мяса в мешках для мусора той же марки, которые Ричард заставил Эндрю носить вместо подгузников. Они подождали, пока стемнело, и затем уехали из города в пустыню. Ричард говорит, что знает место. Место, где это можно было глубоко похоронить.

Это.

Мэри задалась вопросом, как её звали?

Они достигли места, заброшенной пустоши, нескольких тошнотворных деревьев для укрытия. Это будет её (этого) последнее пристанище. Здесь она (это) проведёт свою вечность. Они вырыли могилу, неглубокую яму, в которую можно было бросить мешки. Никакой церемонии. Никаких прощаний. Клиническая операция. Что-то подходящее для такого человека, как Ричард. Они работали молча, она в ужасе, он равнодушен. Она поняла, что он поступает так не в первый раз. Отнюдь не в первый. Она задавалась вопросом, сколько он убил, сколько жизней было потеряно и сколько ещё будет, чтобы она не лишилась своей. Она не могла решить, чувствует она больше вину или облегчение, но решила, что это не имеет значения. Она была жива, и если это означало, что какой-нибудь незнакомке придётся умереть, то она думала, что сможет с этим жить.

# # #

Всё это имело смысл.

Она не совсем понимала, как и почему, но освобождение от совершения убийства было всем, что было нужно Ричарду, чтобы привести свою жизнь в нормальное состояние. Его настроение снова изменилось в лучшую сторону. Исчезло облако гнева и разочарования, горечи и жалости к себе. На его месте оказался мужчина, за которого, как она думала, она выходила много лет назад.

Человек, который был мягким, внимательным, заинтересованным в общении. Он даже купил ей цветы. Мэри задавалась вопросом, было ли это тем, чего она ждала все эти годы, было ли это то, что ему нужно, чтобы выпустить пар и дать ей и их сыну любовь, о которой она так мечтала?

Как и во всём остальном, и как уже доказала история, этому леопарду было не так легко менять свои пятна. Полтора месяца Мэри жила в абсолютном счастье, когда неожиданно он пришёл домой с работы, воняющий выпивкой и дешёвыми духами той дешёвой шлюхи, которая попалась на его чары.

Он сидел в своём кресле, Ричард прошлого, задумчиво нахмурив брови, положив массивные руки на подлокотники кресла. В этот момент она ожидала избиения, может быть, за что-то или, что более вероятно, вообще ни за что. Однако на этот раз он не атаковал. Он просто повернулся к ней и пристально посмотрел.

- Мы должны сделать кое-что.

Не он. Мы. Мы...

Она покачала головой, сказав, что не сможет с этим справиться. Умоляя его пересмотреть своё мнение.

Он улыбается ей оскалом крокодила или, может быть, бешеной собаки.

Он говорит ей, что она уже в деле. С удовольствием объясняет, что она соучастник. Как, помогая ему избавиться от последнего трупа, она стала такой же его частью, как и он.

Это его способ.

Он манипулирует ей.

Скручивает правду и переплетает её со своим собственным обманчивым вымыслом, так что даже она задаётся вопросом, права ли она на самом деле.

Она начинает верить. Начинает видеть, какие у неё есть варианты.

Он знает её, свою жену.

Знает её сущность.

Знает, как она думает.

Знает, что ему нужно что-то дополнительное. Что-то, что действительно убедило бы её в том, что у неё нет выбора.

Ответ прост.

Это ребёнок ростом шесть футов пять дюймов во взрослом теле.

Он говорит ей, что, если она не поможет, их могут арестовать. Оба будут отправлены в тюрьму.

Говорит ей, что Эндрю отправят в приют для умственно отсталых. Он умрёт в одиночестве и ненависти к ней.

Он очень осторожен с этим.

Очень сознательно включил её в последствия своих действий.

Он добавляет сочувствие, протягивает руку и берет её, чувствует, как она дрожит, и улыбается внутри.

- Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, - говорит он ей, зная, что, если дело дойдёт до этого, он с радостью пожертвует ею, чтобы спасти свою шкуру. - Ты - моя женщина. Я тебя люблю.

Он знает, что это сработает, и почти сожалеет о том, как это легко, когда он видит свет в её глазах при этих трёх простых словах.

Слова, не имеющие для него значения.

Однако для неё они значат всё. Он заставляет себя улыбнуться. Маска. Ничего более.

Она подходит к нему, кивает и говорит, что сделает всё, что он захочет. Она обнимает его, всхлипывая ему в шею.

Глупая сука!

Он всегда знал, как всё пойдёт.

Всё это тщательно спланировано.

Теперь можно начинать игру.

Он держит её на расстоянии вытянутой руки. Всё ещё играя в игру. Всё ещё в маске.

Он говорит ей, что ей не нужно будет видеть, как он делает то, что задумал. Помочь ему нужно только после.

Она спрашивает, будет ли он снова делать это в подвале, и он кивает. Говорит ей, что именно поэтому он его и построил. Уверяет её, что ей не придётся ничего делать до тех пор. Пока не придёт время убирать.

Что ещё она может сделать, как не согласиться?

Она сидит там, а он стоит, натягивая свою зелёную куртку. Говорит ей, что не знает, когда вернётся.

Он целует её в голову.

Холодные губы.

Тёплая кожа.

Губы монстра на коже добровольной жертвы.

ГЛАВА 12

Его охоты учащаются.

Она начинает помогать ему. Обычно она сидит наверху с Эндрю, пока Ричард ведёт их в свою комнату в подвале. В большинстве случаев она слышит всё это, каждый крик, каждую мольбу о пощаде.

Она это хорошо знает.

Она терпела это так долго, что это никогда не оставит её.

И всё же, после их нового хобби, он почти не трогает её. Конечно, он всё ещё иногда бьёт её, но далеко не так часто, как раньше.

4 августа 1991 года.

Эндрю растёт тревожными темпами, по крайней мере, в физическом смысле. Умственно он всё ещё изо всех сил пытается связать простые предложения вместе или по-настоящему понять, как ужасен этот мир, в котором он родился.

Ричард пришёл домой с одной из своих жертв, на этот раз человеком по имени Виктор. Он был молод. Студент.

Ричард привёл его в дом, подыгрывая идее, что он тоже гей, и заманивая молодого человека внутрь. Он подпустил его достаточно близко, чтобы нанести удар.

У парня не было ни единого шанса.

Мэри сидит в своём кресле, слушая эти ужасные звуки из подвала. Слушая, как её муж совершает единственное, что делает его счастливым.

Сейчас её отвлекает Эндрю.

Он взволнован сегодня вечером, расхаживая по комнате. Он такой большой, такой громоздкий.

Он идёт к двери подвала, приставив ухо к дереву, и с его губ, которые находятся в постоянной улыбке, капает слюна, пока он слушает.

Она знает это выражение.

Ему это нравится.

Год назад это привело бы её в ужас.

Теперь она задаётся вопросом, может ли его помощь облегчить работу по утилизации тел?

# # #

Это оказалось в новостях.

Виктор Хорровиц, пропавший студент и горячо любимый друг. Публичные призывы к его благополучному возвращению. Ричард с лёгкой улыбкой наблюдает, как Мэри смотрит на фотографию человека на экране, лежащего мёртвым в их подвале.

Позже они избавляются от тела.

Все трое.

Ричард настаивает на том, чтобы взять с собой Эндрю. Говорит, что они могут использовать его силу, чтобы помочь копать.

Она с ужасом наблюдает, как он сидит на заднем сиденье фургона, ухмыляясь и бормоча над телом. Он продолжает трогать глаза Виктора, тыкает в них и булькает от смеха.

- Бубу! Бубу! - говорит он, глядя на неё в поисках одобрения.

Глубоко внутри она еле сдерживает свой крик.

# # #

Они хоронят тело. На этот раз глубже. Эндрю начинает расстраиваться, поэтому она превращает всё в игру. Он прочищает горло и смеётся, прекрасно проводя время, не понимая, что происходит, или насколько в корне неверна вся ситуация.

Ричард смотрит на него, что-то похожее на эмоцию проскальзывает на его лице. Она не думает, что это любовь. Она не считает, что он способен на это чувство, но это что-то близкое. Он говорит что-то, что она не совсем улавливает. Она просит его повторить, надеясь, что она ослышалась.

- Он весь в отца, не так ли?

Ей хочется кричать, а затем она понимает, что он смотрит на неё, ожидая ответа, ожидая, что она скажет.

Крик угрожает вырваться из её горла, но ей каким-то образом удаётся его проглотить. Она смотрит на своё солнце, которое стоит на коленях в грязи, похлопывая землю на неглубокой могиле.

Он снова почти вырывается, этот крик от страха, что её сын станет таким же монстром, как и его отец.

Ей удаётся слабый кивок, надеясь, что этого достаточно.

Он стоит мгновение с лопатой в руке, дыхание обильно витает в холодном ночном воздухе. Она видит двойные уколы лунного света, отражённые в его глазах, и знает, что он анализирует её, оценивая свой следующий шаг. Она задаётся вопросом, решает ли он, что от неё больше проблем, чем она того стоит? И не может не смотреть на лопату в его руках.

Он мог убить меня прямо здесь.

Конечно, она и раньше думала об этом, но это всегда было дома. Никогда здесь, никогда в его владениях. Она задаётся вопросом, узнаёт ли он свою жену или просто видит тело? Женщину, на которой можно вывести свой гнев и агрессию.

Она ждёт, затаив дыхание - единственный звук - это воркование их сына, когда он играет в грязи.

Ричард выдыхает, хватая лопату посередине, чтобы легче было её нести.

- Давай. Пошли домой.

С этими словами момент ушёл, и она может вздохнуть с облегчением. Она знала, что всё будет хорошо, по крайней мере, на время. Пока его настроение не изменилось, и он не почувствовал себя обязанным снова пройти через весь процесс.

ГЛАВА 13

Хорровиц был пойман четвёртого числа, убит пятого и похоронен шестого. Мэри была уверена, что по крайней мере на какое-то время это будет концом. Она была готова пережить один из тех слишком коротких периодов относительного покоя и радости.

Как и всё в её жизни, это было не так просто. Всего четыре дня спустя, жарким, липким вечером, когда не было никакого ветра, Ричард наклонился вперёд в своём кресле и смотрел на неё. Сначала она его не заметила. Она была занята стрижкой Эндрю, а он сидел перед ней, скрестив ноги.

Когда она заметила, что он наблюдает за ней, то остановилась, держа ножницы наготове.

- Я ухожу ненадолго. Не ждите.

Она, конечно, знала, что это значит. Он объявлял о своём уходе обычным способом, но это означало совсем другое.

Она спросила его, зачем ему ещё один и почему так скоро.

Его ответ был пугающим своей простотой:

- Потому что я могу.

После разговора он встал и надел куртку, бросив на них последний взгляд, стоя у двери. Она смотрела ему вслед, прислушиваясь к хриплому рычанию двигателя его грузовика, когда он завёл его и выехал с подъездной дорожки к тому месту, где намеревался выбрать следующую жертву.

Она удостоверилась, что не услышит его, когда он вернётся.

Она уложила Эндрю спать и в то же время легла сама, засунув ватные шарики себе в уши, свернувшись калачиком в постели и делая всё возможное, чтобы заснуть. Она не могла сделать это естественным образом и полагалась на постоянно расширяющийся коктейль из снотворных и обезболивающих, чтобы погрузить себя в сон. Она приняла дополнительную дозу, достаточную, чтобы убедиться, что она не проснётся, чтобы увидеть или услышать его развратные действия.

# # #

Золотые полосы солнечного света разбудили её, вытащив из шаткого пейзажа полузабытых ночных ужасов. Как обычно, сторона кровати Ричарда была по-прежнему аккуратно заправленной, что свидетельствовало о том, что он нашёл то, что намеревался найти. Она вылезла из кровати, сунула ноги в грязные тапочки и надела свой старинный халат. Она спустилась вниз, не в состоянии вспомнить, когда в последний раз вставала позже восьми, не говоря уже о почти десяти. Она была удивлена, что Эндрю не разбудил её. Он был ребёнком, требующим внимания, и она чувствовала укол вины за то, что так долго спала.

Она спустилась вниз, чувствуя нотку страха в основании позвоночника.

Дом был пуст.

Она должна слышать, как играет Эндрю, как Ричард сидит перед телевизором. Она оглядела захламлённое жилое пространство. Телевизор выключен. Бумажная маска Эндрю брошена на диван.

Она замерла на пороге комнаты и потирала свой больной палец.

- Эндрю?

Она прохрипела это слово, звук его был невероятно громким и резким в тишине дома.

Шум. Ричард зовет её. Манит её.

Она знает, что есть только одна причина.

Она знает, где он.

Она идёт в подвал с сердцем, стучащим как молоток, зная, что уже глубоко, далеко и слишком поздно.

Она открывает дверь, спускается по лестнице.

Там девушка.

Блондинка, хорошенькая.

Не одна из его обычных шлюх.

Она мертва.

Глаза открыты, язык раздут и слегка высовывается из приоткрытого рта.

Ричард улыбается, с ножом в руке, готовый резать.

Он очень горд.

Очень счастлив.

Она хочет кричать.

Хочет сбежать.

Затем она видит Эндрю.

Он стоит рядом со своим отцом, гладит девушку по волосам, на его лице лёгкая улыбка. Он говорит, его голос резкий и чёткий в пространстве с голыми стенами.

- Моя Бубу... Моя Бубу...

Ричард усмехается.

Вот он... - думает она про себя.

Теперь он гордый отец, которым она всегда хотела его видеть. Но не так. Не так.

- Я думаю, она ему нравится, - говорит Ричард, взъерошивая мальчику волосы.

Эндрю не обращает внимания. Он продолжает гладить лицо мёртвой девушки.

- Моя Бубу... Моя Бубу...

Мэри видит его замешательство. Она похожа на куклу. Единственное, что он имел и чем дорожил, было отнято у него.

Она поворачивается и снова поднимается по ступенькам. Она не справится с этим. Совершенно не справится.

Ей нужен воздух, ей нужно пространство. Нужно уйти от них обоих.

Ричард видит это её глазами и бросается в погоню, втыкая нож в грудь мёртвой девушки.

Она вырывается из подвала, бросается через кухню к входной двери, пытаясь открыть её, зная, что она должна остановить это, прежде чем Эндрю станет зеркалом своего отца.

Её лицо с силой врезается в дерево.

Нос снова сломан.

Она брошена на пол.

Ричард пристально смотрит, глядя с презрением, сжав кулаки.

Она знает, что совершила ошибку, знает, что в этой фазе Ричард не из тех, кто остановится на побоях. Она пытается подняться на ноги, но он бьёт по ним, роняя её обратно на пол.

Она знает, что происходит, и только надеется, что он её быстро убьёт.

Нога в живот выбивает из неё и борьбу и последний воздух.

Этого было бы достаточно. Этого было бы достаточно, чтобы остановить её попытку бежать, но она слишком хорошо знала Ричарда. Он любил подчёркивать своё превосходство.

Ещё одна ступня бьёт по тому же месту, пронизывая ядом, которого она никогда раньше не испытывала. Кажется, что всё её тело останавливается, она не может дышать, не может двигаться.

Это оно, - думает она. - Вот как всё закончится.

Его рука в её волосах, и он тащит её.

Он прижимает её к стене с широко раскрытыми глазами, его массивные руки на её шее. Сжимает горло.

Он улыбается, и она задаётся вопросом, не это ли они видели в конце, те жертвы её мужа-убийцы? Её зрение начинает тускнеть, ноги начинают подгибаться. Даже чувство боли не может заставить её прийти в себя. Тогда она видит что-то ещё, что-то позади Ричарда.

Их гигантский сын.

Он хватает Ричарда и с небольшим усилием бросает его через комнату. Он врезается в журнальный столик, разбивая его под своим весом.

- Нет!!! - кричит Эндрю.

Они оба смотрят на своего сына. Муж и жена, и на этот раз у них есть точки соприкосновения. Они смотрят друг на друга, на их лицах одинаковые выражения.

На Эндрю надета маска из кожи лица девушки.

Сделано грубо и дилетантски, но цель ясна.

Его Бубу, - думает Мэри.

Она оглядывается на Ричарда, а он на неё.

Они оба знают, что дни его избиения закончились, как и любые надежды на то, что она когда-нибудь попытается сбежать. Теперь в это был вовлечён её сын. Её бедный, одинокий сын, который хотел только общения, а нашёл это в болезненной одержимости своего отца.

Вина говорила ей, что она больше не откажется от этого, и если нужно помочь Ричарду с его потребностями, она сделает это.

Они смотрели, как Эндрю пополз обратно в подвал, прижимая к лицу окровавленную самодельную маску, оставив Ричарда и Мэри одних и ошеломлённых.

ГЛАВА 14

Проходит десять лет, и цикл разврата продолжается.

Дух Мэри давно сломлен. Её сын - гигантский мужчина, семь футов детского любопытства. Её защитник от жестокого мужа, который не трогал её с того дня, когда всё изменилось. Она сидит в кресле, теперь в новом помещении, на складе, где они живут, в месте, где Ричард изобрёл новую игру, чтобы развлечь себя и своего сына.

Эндрю научился хорошо разбираться в швейном деле и, шаркая, входит в комнату, ныряя под дверной косяк. Он садится напротив неё и начинает есть свой бутерброд, его глаза сияют из-под маски из человеческой кожи, которую он носит. Он их редко снимает.

Она наблюдает, как он ест, слушает влажное причмокивание его губ, пока он жуёт свою еду.

Она вздыхает и закуривает сигарету, любовь и связь с её мальчиком давно исчезли.

Она смотрит на письмо на столе, адресованное её мужу, и чувствует прилив гнева.

В письме говорится, что его рак находится в стадии ремиссии.

Она знает, что это не означает, что он излечился, но это позволило ему выиграть больше времени. Она вспоминает прошедшие годы, череду похищений и убийств, и не может не быть благодарной за те времена, когда Ричард был слишком болен, чтобы это совершать. Те времена, когда он болел после химиотерапии и не мог удовлетворить свои потребности, были благословенными промежутками в постоянном ужасе.

Она думает, что если Бог существует, у него плохое чувство юмора, потому что он даёт монстру вроде её мужа второй шанс выжить.

Он сейчас там, ищет жертву, ищет того, кого можно убить.

Она задаётся вопросом, где всё пошло не так? И не может вспомнить, когда она превратилась из матери, защищающей своего сына, в одинокую изолированную женщину.

Горечь и ненависть росли в ней к ним обоим, и не в первый раз она жалеет, что не умерла в тот день, когда Ричард напоил её отбеливателем, или, по крайней мере, не умер Эндрю.

Она смотрит, как он ест, поправляя маску, запихивая бутерброд.

Она его ненавидит.

Он протягивает массивную грязную руку, чтобы схватить стакан с молоком, опрокидывает его, проливая на стол.

Он начинает плакать.

Она бьёт его по голове, сдирая маску.

- Глупый маленький мудак! - шипит она.

Он опускает голову и рыдает.

Затем она подходит к нему, прижимая его голову к груди и поглаживая его волосы.

Так всегда бывает. Перепады настроения. Любовь и ненависть.

Они слышат, как фургон Ричарда подъезжает к строению. Мэри возвращается к своему креслу и садится с холодными глазами, эмоции давно улетучились.

Эндрю встаёт, взволнованно расхаживает. Она может видеть его рот за маской. Он улыбается, он счастлив.

- Моя Бубу! Моя Бубу!

Он повторяет снова и снова, подходя к окну, чтобы убедиться, что это его отец, затем сбегает вниз, чтобы помочь ему привести их новую жертву.

Она не двигается. Она просто сидит и курит, зная, что это её жизнь, так будет всегда. Дисфункциональный союз, порождённый насилием и ненавистью.

Её взгляд упирается в письмо на столе, и она только надеется, что однажды рак найдёт в себе силы выполнить задачу, которую она не могла выполнить, и покончить с её чудовищным мужем. А до тех пор она будет продолжать помогать им, зная, что зашла слишком далеко, чтобы делать что-либо ещё, и слишком разбита, чтобы когда-либо вести что-либо, напоминающее нормальную жизнь. Она тушит сигарету в переполненной пепельнице и встаёт, морщась от протеста в её ноющем теле. Затем она вздыхает и спускается вниз, чтобы помочь.

НАШИ ДНИ. КРИСТИНА

1.

Меня трясло, несмотря на все мои усилия. Я хотела сохранять спокойствие не потому, что я верила им, когда они продолжали говорить, что отпустят меня на свободу, что со мной всё будет в порядке и мне снова разрешат вернуться к дочери, а потому, что я не хотела доставить им удовлетворение тем, что я напугана.

Я очнулась в новой комнате. Всё выглядело так, как будто я всё ещё в том же помещении. Здесь былo больше зловония, наполняющего комнаты, если это вообще возможно. Мои руки всё ещё были скованы над головой, на этот раз выше - отсюда я никак не могу дотянуться до запястий зубами. Несмотря на головокружение, я сразу поняла, что на мне новая одежда. Моя собственная одежда была аккуратно сложена на стуле рядом с тем местом, где я лежала, как будто - в какой-то момент - мне снова разрешат надеть её; ложная надежда вселилась в мою голову, чтобы успокоить меня. Так ли это? Рядом со стулом было какое-то медицинское оборудование - что-то вроде капельницы - и окно в дальней стене, закрытое деревяшкой.

Можно использовать стул, чтобы пробить дерево.

Я чувствую себя нехорошо; не уверена, это из-за запаха в моих ноздрях или из-за того дерьма, которое он использовал, чтобы снова вырубить меня. Несмотря на плохое самочувствие, я старалась вести себя как можно тише. Я не хотела, чтобы они знали, что я уже очнулась. Я не хотела, чтобы они пришли за мной. Чем дольше я жду, тем больше шансов, что сюда попадут копы.

Пожалуйста, пусть починят систему видеонаблюдения!

Я слышала голоса за пределами комнаты. Я не уверена, насколько они близки, я просто надеюсь, что они не идут в этом направлении. Мои надежды рушатся, когда дверь распахивается и бьётся о стену. Это старуxа. Рядом с ней стоит старик.

- Как ты себя чувствуешь? - спросила она меня.

По тону её голоса читалось, что ей было не всё равно, но я знаю, что это не так. Она заботится только о своей семье, а не о людях, привлечённых для их удовольствия.

- У меня болит голова, - сказала я ей.

Так и было. Голова была тяжёлая, в висках пульсировало. Ещё один побочный эффект от того дерьма, которым он меня усыпил.

- Ты, наверное, хочешь пить, - сказала старуxа. - Важно не допускать обезвоживания, и, несмотря на попытки поддерживать порядок в этом помещении, в этом здании довольно пыльно, особенно внизу, никакая уборка не помогает, - она вошла в комнату. Старик задержался в коридоре за дверным проёмом. - Теперь пришло время для вечеринки, но прежде чем я проведу тебя, мне придётся пройтись по некоторым основным правилам, хорошо?

- Когда я смогу вернуться домой? - спросила я.

Я пыталась сохранять спокойствие, но слеза навернулась мне на глаза.

- Скоро, - сказала она.

- Моя дочь будет волноваться. Могу я хотя бы позвонить ей? Пожалуйста?

- Мне очень жаль, но это невозможно.

- Я сделаю всё, что вы хотите, я просто хочу позвонить ей и сообщить, что со мной всё в порядке. Пожалуйста. Я ничего не скажу о том, где я нахожусь и что происходит. Я буду кратка. Я просто хочу сказать ей, что люблю её и скоро увижу. Пожалуйста! Вы мать, вы должны понять!

- Ш-ш-ш, - она поднесла палец к моим губам.

Он был холодным и костлявым.

Откуси его!

Она убрала палец.

- Даже если бы я позволила тебе воспользоваться телефоном, боюсь, это было бы невозможно. У нас нет подключённой телефонной линии.

- У вас должен быть мобильный... Пожалуйста! Я умоляю вас!

- Ты знаешь мой ответ, и он будет окончательный. Как я уже говорила, хотя ты так грубо прервала меня, нам нужно пройтись по основным правилам до начала вечеринки.

- Я не хочу идти ни на какую грёбаную вечеринку, - прошипела я.

Женщина сильно ударила меня по лицу, схватила меня за щёку и заставила мои глаза расшириться больше, чем они уже были.

- Веди себя хорошо. Ты - женщина, ты должна вести себя как леди. Мой сын не подружится с такой хамкой, ты меня понимаешь?

Скажи этой старухе трахнуть себя!

Я снова хотела открыть рот, но на этот раз она ударила меня сильнее.

- Достаточно простого кивка. Ты понимаешь?

Я кивнула.

- Теперь важно, чтобы ты послушала, - продолжила она, как будто ничего не произошло. - Ты видела, как легко расстроить Эндрю. Мы не хотим, чтобы он расстраивался в свой день рождения, особенно учитывая, что это такой важный день для него. Имея это в виду, мы собираемся провести тебя в комнату для вечеринок и дать тебе немного побыть там одной, чтобы ты могла приспособиться к своему окружению и людям, с которыми ты будешь... - продолжала старая сука.

Подождите? Другие люди? Может быть, кто мне поможет?

- Если ты что-нибудь попробуешь сделать, ты больше никогда не увидишь свою семью. Кроме того, согласно моей угрозе ранее, мы позовём твою дочь, и вместо этого она может быть почётным гостем. Ты понимаешь меня?

Я снова кивнула, боясь открыть рот. Старуxа улыбнулась. Я бы отдала всё, чтобы стереть эту улыбку с её лица. Ударить её так сильно, чтобы она потеряла несколько зубов.

- Мы приложили много усилий для этого, и мы не хотим, чтобы что-то пошло не так, точно так же, как я уверена, ты не хотела бы, чтобы что-то или кто-то испортил вечеринку, устроенную для твоей дочери. Я права?

Я снова кивнула.

- Хорошо, - она повернулась к мужу. - Инвалидное кресло у тебя?

Он кивнул и притянул его в зону моей видимости; грязное старое кресло, какое можно найти в больничной палате. Я догадалась, что его тоже украли. Старуxа перегнулась через верёвки, обвитые вокруг моих запястий, и начала возиться с узлами.

Оттолкни её, попробуй воспользоваться моментом и разбить чем-нибудь деревянную доску на окне!

Первая верёвка развязалась легко, в то время как со второй нужно было немного повозиться, чтобы снять. Несмотря на то, что мне подсказывал мой мозг, я не двигалась с места, когда наконец получила возможность это сделать. Женщина вкатила инвалидное кресло в комнату и велела мне сесть на него.

- Мы собираемся прокатиться.

- Я могу ходить.

- Садись.

Я села в инвалидное кресло. Она повернула его так, чтобы я оказалась лицом к двери, и вытолкнула меня в коридор. Коридор выглядел так же, как тот, по которому я сбежала, когда впервые освободилась от оков. Насколько я поняла, это могло быть то же самое помещение, и я всё ещё была внизу, просто в другой комнате. Я так дезориентирована, что могу быть где угодно. Старик прошёл в большую комнату; стол в центре, устрашающе окружённый манекенами. Внутри комнаты были заколоченные окна и висели транспаранты с поздравлениями с днём рождения. Моё сердце ёкнуло, когда я увидела другого заключённого, лежащего в центре стола; его грудь была залита кровью, свечи торчали из мышечной ткани, его голова наклонена вбок, а его кожа была такой бледной и влажной.

Что за чертовщина?

Я почувствовала, как моё сердце забилось где-то в глубине горла, когда я поняла, что тела вокруг стола были не манекенами, а мёртвыми людьми; людьми, которые ранее сообщались как пропавшие без вести в газетах, которые я продавала на заправке.

- Что это за хрень? Вы, пиздец, как больны! - я начала кричать, слёзы страха текли по моему лицу.

Я хотела встать с инвалидного кресла, но старуxа сильно надавила мне на плечи, прижимая вниз. Я боролась. Ей-богу, я боролась под её хваткой!

Вырвись на свободу, беги от неё!

Я остановила попытки, когда поняла, что старик наливает прозрачную жидкость из коричневой бутылки в грязную тряпку.

Он тебя снова усыпит. Ты ничего не сможешь сделать, пока спишь.

Я подняла руки:

- Извините. Вам не нужно меня обездвиживать. Я была просто поражена, вот и всё!

Старушка немного ослабила хватку моих плеч. Я не пыталась сбежать, несмотря на желание. Сейчас не время. Будет другая возможность.

Будет ли?

Я всё равно на это надеюсь. Но если я продолжу сейчас, меня вырубят, и я ничего не смогу сделать. Мне нужно оставаться в сознании. Мне нужно оставаться начеку. Ждать возможности и ухватиться за неё.

Меня перекатили на пустой стул рядом с одним из мёртвых тел.

Такая вонь!

- Это твоё место, - сказала мне мать.

Неохотно я села рядом с мёртвым телом, гадая, кто это был при жизни.

Не думай об этом.

Старуxа вышла из-за инвалидного кресла и указала на два стула напротив того места, где я сидела.

- Эти места, - сказала она, - где сядем мы с мужем. На стуле в конце стола будет сидеть Эндрю. Он может сначала немного нервничать, поэтому я прошу тебя проявить к нему терпение, хорошо?

Я кивнула.

Пошла ты!

Она повернулась к мужу:

- Что ты там ждёшь? Может, пойдёшь за ним?

Старик смотрел на меня с ненавистью в глазах, от которой я чувствовала себя одновременно нежеланной и оскорблённой. Я беспокойно поёрзала на сиденье, случайно ударившись о тело рядом со мной. Оно упало вперёд и ударилось головой о стол, заставив меня подпрыгнуть, а другого заключённого застонать.

Он жив? Я думала, что он мёртв!

Старуxа издала забавный звук, поправляя положение трупа так, чтобы он сидел вертикально.

- Прошу прощения, - сказала я ей, - это был несчастный случай.

- Просто постарайся быть осторожнее. Мы готовились к этому...

Я перебила её:

- Я знаю, очень долго и хлопотно.

Она посмотрела на меня, казалось, раздражённая тем, что я осмелилась закончить её предложение.

Я быстро сменила тему:

- Мне нравится, что вы сделали с этим местом. Я уверена, что Эндрю тоже понравится.

- О чём ты говоришь? Это ужасно. Но это ему по вкусу, и это всё, что имеет значение, - она оглянулась на своего мужа. - Ты хочешь, чтобы я его привела, или чего ты ждёшь?

- Я очень устал, - сказал её муж. Он подошёл к одному из свободных мест и отодвинул его от стола, прежде чем занять своё место. - Ты не возражаешь?

Его жена покачала головой:

- Нет. Присматривай за нашей гостьей.

Она не дождалась, пока муж ответит ей, повернулась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Спустя долю секунды я услышала щелчок замка.

Чёрт!

Остались только я и старик. Старик, который всё ещё смотрел на меня, не моргая. Я воспользовалась возможностью, чтобы попытаться выяснить, почему я здесь. Они все говорили, что я буду почётным гостем, но неужели это должен быть не их сын? В конце концов, это был его день рождения.

- Почему я здесь? - спросила я.

- Ты...

- Почётный гость, я знаю. Мне сказали.

- Тогда ты знаешь, почему ты здесь.

- Нет, не знаю. Если у него день рождения, то, конечно, ваш сын должен стать почётным гостем.

Старик засмеялся:

- Он даже не знает, какой сегодня день. Он бесполезен. Пустая трата кислорода...

Я была шокирована, услышав, как отец говорит о своём сыне.

- Он - ваш сын.

- Он - ущербная сперма. Он не должен быть живым. Если бы не... моё состояние. Он бы не был. Он здесь только потому, что он мне нужен.

- Если вы так плохо себя чувствуете, зачем вы всё это делаете?

- Чтобы заставить его расслабиться перед тем, что должно произойти. Кроме того, это не было моей идеей. Ты была моей идеей. Но эта вечеринка - это не имеет ко мне никакого отношения. Всё дело в ней. Его мать. Она любит его. В материнской любви есть что-то совершенно безусловное. Ты мать, поэтому я уверен, что ты понимаешь, но - когда отец видит в своих детях разочарование... Отцу довольно легко повернуться к ним спиной. От них легко отказаться и сделать вид, что их не существует.

- Что произойдёт дальше? - спросила я, уловив то, что он сказал.

Зачем его сыну нужно было расслабиться перед тем, что должно было произойти? Что они планировали?

Я снова спросила:

- Что будет?

- Его подарок.

- Какой?

Старик улыбнулся. Я хотела что-то сказать, когда замок на двери щёлкнул ещё раз. Я почувствовала неприятный прилив адреналина по венам, когда дверь открылась. Но сына там не было, это была просто старуxа. Она стояла там с выражением гнева на лице. Или разочарования?

Её муж повернулся к ней:

- Что там? Где Эндрю?

Она не ответила ему. Её глаза были устремлены на меня; взгляд, который заставил меня чувствовать себя ещё более неудобно - хотя я не думала, что это возможно.

- Что такое? - нервно спросила я.

- Где его поздравительная открытка?

- Что?!

- Это его вечеринка, - сказала она, - тебе нужно принести открытку. Это принято делать на вечеринках.

- Ну, а что, кто-нибудь ещё принёс? - я не могла поверить в то, что она говорила.

- Конечно, нет. Они мертвы.

- Что насчёт него? - я указала на лежащее на столе бессознательное тело человека.

- Он торт. Часто ли ты получаешь поздравительные открытки от тортов? - прошипела она.

Я не была уверена, шутит ли она. Дурацкая шутка, заставляющая меня чувствовать себя ещё хуже? То, что старик сказал о своём сыне, было ли это ещё одной дурной шуткой, чтобы вызвать мою реакцию? Может, это способ заставить меня пожалеть сына? Это то, что он пытался сделать? Но зачем ему это делать? Зачем ему это нужно?

- Где его грёбаная открытка? - она спросила снова; так много яда было в её голосе.

- Я не взяла её! - сказала я в панике.

- Что за человек приходит на вечеринку без открытки? - она ворвалась в комнату и начала бить меня по голове.

Я подняла руки, чтобы защитить себя, но - несмотря на её возраст - она двигалась как молния, и половина ударов, которые она наносила, приходилась на то, куда она хотела. Я кричала, а её муж сидел напротив нас и смеялся. Она внезапно схватила меня за голову и с силой ударила её об стол, отчего волна сотрясения прошла через весь мой мозг, и моё зрение затуманилось. Я закричала - от боли и для того, чтобы она остановилась. Она ударила меня головой снова, и снова...

2.

Открой глаза, и всё это будет сном; ужасным кошмаром. Ты будешь в постели с Грегом. Кортни будет в другой комнате и будет смеяться над чем-то по телевизору. Грег скажет тебе не обращать внимания на сигнал будильника с мобильного телефона. Он скажет тебе, чтобы ты забила на работу, и прижмёт тебя к себе. Конечно, ты не будешь забивать на работу, но тебе понравится поваляться в объятиях ещё несколько минут, прежде чем придётся вставать. Всё, что тебе нужно сделать, это открыть глаза.

Я открыла глаза. Моя голова лежала на столе; на вытянутом столе, по бокам которого сидели трупы. Отвратительная версия чаепития Безумного Шляпника. Я не дома. Это был не дурной сон, вызванный чтением ужасов непосредственно перед тем, как я выключила свет.

- Ты могла бы убить её, а потом что бы мы делали? - старик ругал жену за то, что она со мной сделала.

Я тяжело моргнула, чтобы звёзды исчезли из моего поля зрения. Я медленно села прямо. Вся комната сильно кружилась.

Прекратите это, я хочу уйти!

- Ну, она очнулась, значит, всё в порядке.

Кто-то плакал в комнате; звук исходил справа от меня. Я повернулась, чтобы посмотреть; другой заключённый не был без сознания. Я не могла видеть его лица с того места, где сидела, но я могла видеть, как его тело дрожит, с того момента, когда услышала плач.

Значит, он очнулся.

- Вот, подпиши! - старуxа бросила передо мной пустую открытку и ручку.

Возьми ручку и вонзи ей в шею!

Я подняла ручку трясущейся рукой и прижала её к открытке, не обращая внимания на тихий голос в моей голове.

- Я не знаю, что писать, - сказала я.

- С днём рождения было бы хорошим началом, - ответила она. - Эндрю, с днём рождения, с любовью и подпись. Как там тебя зовут?

- Кристина.

- Что?

- Так меня зовут. Мою дочь зовут Кортни, а моего мужа - Грег.

Старик засмеялся:

- Грег умеет прощать?

Я хотела сказать старику, что это не так. Я хотела объяснить, что Грегу доставит огромное удовольствие причинить боль им обоим за то, через что они заставили меня пройти. Но голос в моей голове сказал мне молчать.

Молчи, иначе они снова причинят тебе боль.

- Просто подпиши открытку! - выкрикнула старуxа, давая мне возможность не отвечать её мужу.

Я написала то, что она мне сказала. Писать было нечего, кроме этого.

- Почему вы выбрали меня? - спросила я.

Город, в котором я жила, был немалым даже при минимальном воображении. Я могла пройти по улице и не увидеть никого, кого бы узнала. Шансы, что это случится с кем-то, кого я знала, были очень малы. Чем я заслужила это?

- Потому что мы слышали, как ты обсуждала нас на заправке, говоря, что знаешь, что мы делаем.

- Что? Когда я разговаривала со своей подругой Джесси?

- Если так её зовут, - пожала плечами старуxа.

- Мы только разговаривали. Я придумывала историю вашего автомобиля, я часто делаю это с автомобилями - или людьми - когда я на работе. Время идёт быстрее! - я разрыдалась от того, как что-то такое банальное, такое глупое могло доставить мне столько неприятностей. - Я не знала, что это связано с вами! Я выбрала вашу машину, потому что это был фургон, в котором так легко спрятать тела! Я не знала!

Старуxа рассмеялась:

- Ну, теперь ты знаешь, - она повернулась к мужу. - Давай попробуем ещё раз, я приведу Эндрю. Присмотри за ней и, если не трудно, можешь зажечь именинный торт.

- Именинный торт?! Это же чёртов человек! - крикнула я.

Старуха огрызнулась:

- Успокойся, прежде чем Эндрю придёт, - сказала она. - Ты знаешь правила, если только не хочешь, чтобы мы сделали это с твоей дочерью.

- Нет. Мне жаль.

Держи их подальше от Кортни.

Старуxа повернулась и вышла из комнаты. Щёлкнул замок. Старик встал и подошёл к дрожащему телу другого заключённого. Он покачал головой, когда посмотрел на его состояние:

- Как кому-то это может понравиться, я не понимаю. Ещё одно доказательство - если оно когда-либо понадобится - того, что мой сын должен быть мёртв.

- Если вы так думаете, почему бы вам не убить его? - сказала я.

Я не могла скрыть злобу в своём голосе.

- Этого бедного парня или моего сына?

- Обоих.

- Ему нужно быть живым, потому что мой сын ест их, пока они живы... Ну... Он ест их, когда они только что умерли, но...

- Что?

- И мне нужен мой сын, чтобы моё имя продолжалось на протяжении веков. Я умираю, других детей у меня нет, - он покачал головой. - Это не имеет значения. Зажигаем торт! - он порылся в кармане и вытащил пластиковую зажигалку.

- Пожалуйста, помогите мне, - всё ещё плакал человек на столе.

Мне было жаль его, но я ничего не могла поделать. Неужели их сын действительно каннибал? Неужели он действительно собирался его съесть? Нет, это должна быть злая шутка. Всё это одна большая злая шутка. Какая-то дурацкая шутка одного из моих друзей? Или один из тех экстремальных квестов? Я читала о них; экстремальные лабиринты ужаса, где вы находитесь там до самого конца, и сколько бы вы ни кричали, никто не выпустит вас, пока вы не пройдёте это до конца. Может, это один из таких? Один из моих друзей организовал это для меня, потому что они знают, что я люблю ужасы? Может, даже Грег организовал это с помощью Кортни? Нет, я совсем уже сошла с ума. Они бы не заставили меня пройти через это только потому, что я люблю ужасы. Это заходит слишком далеко. Это должно быть реально.

Старик вернулся на своё место и сел напротив меня, положив зажигалку на стол. Я посмотрела на мужчину на столе. Все свечи были зажжены. Это не может быть по-настоящему.

Я подпрыгнула от звука щелчка дверного замка. Дверь открылась, и зашла старуxа, ведя сына за воротник на шее. Ему пришлось наклониться, чтобы войти. Как только он увидел стол, он одобрительно крякнул и подпрыгнул; встряхивая всю комнату в процессе. Одна из свечей упала с тела мужчины и оказалась рядом с ним. Пламя погасло. Это случилось в мгновение ока, и я надеялась, что это подожжёт всё здание, чтобы у меня был шанс сбежать.

- Успокойся, - сказала мать сыну.

Она закрыла за ними дверь.

Я забыла, насколько он большой.

- Это твоё место.

Он сел рядом со мной во главе стола. Он сначала посмотрел на человека со свечами, а потом повернулся ко мне. Снова возбуждённое сопение, когда он раскачивался из стороны в сторону. Его маска изменилась с тех пор, как я видела его раньше; она выглядела так, как будто ребёнок нарисовал её белым цветом с чёрными кругами вокруг глаз, красными пятнами на щеках и большой красной помадой на разлагающихся губах. Я отвернулась от него с отвращением. Напротив меня села старуxа.

- У тебя есть что-нибудь для Эндрю? - спросила она меня.

Она имела в виду открытку. Откуда они вообще взяли запасную открытку на день рождения? Неужели они в какой-то момент зашли в магазин и приобрели её именно на такой случай? Всё было спланировано до мелочей. Неужели я когда-нибудь смогу уйти домой и забыть всё, что происходит сейчас?

- Ты меня не слышала? - огрызнулась она.

И её сын, и я смотрели на неё. Её глаза были устремлены на меня; жгучая ненависть. Её сын проследил за её взглядом как раз вовремя, чтобы увидеть мою улыбку.

Не расстраивай его.

- Это для тебя, - сказала я, передавая поздравительную открытку.

Он выхватил её из моей руки и взвыл от волнения. И жест, и шум заставили меня подпрыгнуть.

Не показывай ему, что ты напугана.

- С днём рождения, - сказала я ему.

Он обнюхивал конверт, не зная, что с ним делать.

- Ты открой его, - сказала я. - Там открытка.

Он посмотрел на меня подозрительными глазами. Я осторожно протянула руку и взяла у него открытку. Он хмыкнул в ответ и во второй раз, когда я открыла конверт. Я вытащила открытку из конверта и протянула ему:

- Вот, пожалуйста.

Он посмотрел на мать и отца, потрясённый тем, что открытка волшебным образом появилась из коричневого конверта. Он снова взвыл и отобрал её у меня, разорвав в процессе - чисто случайно.

- Там написано: "Эндрю, с днём рождения! С любовью, Кристина, - сказала я ему.

Старушка улыбнулась, а её сын взволнованно бубнил.

- Ну, разве это не чудесно! - она хлопнула в ладоши, снова напугав меня.

Продержись ещё немного. Они сказали, что ты можешь пойти домой после вечеринки.

Я посмотрела на человека со свечами, он всё ещё рыдал, а свечи всё ещё тряслись. Я ненавидела то, что собиралась предложить, но у меня не было другого выбора. За мной никто не шёл; я была бы здесь в ловушке столько, сколько они хотели бы. Они сказали, что я могу уйти после вечеринки, и, хотя я сомневаюсь, что это правда, мне больше не во что верить. Ясно, что Бога не существует. Их возможная ложь - это всё, что у меня есть, и если я хотела закончить эту вечеринку, нам нужно было переходить к торту.

- Мы собираемся разрезать торт? - спросила я.

Оба родителя посмотрели на меня, удивившись, что я это предложила. Думаю, они решили - когда придёт время - я подниму шум, сказав, что им не следует этого делать.

- Ну... да. Это была бы хорошая идея, - сказала мама Эндрю. Она повернулась к мужу: - Хочешь разрезать торт для Эндрю? - спросила она.

Взгляд старика был устремлён на меня. Слабая улыбка появилась на его морщинистом худом лице.

- Может быть, наша гостья хотела бы получить такие почести? В конце концов, она, кажется, очень увлечена.

- Хорошо, - сказала я без колебаний.

- Хорошо, - старик встал и потянулся за ножом рядом со всё ещё дрожащим телом мужчины.

Он протянул его мне, держась за рукоять. Я схватилась за лезвие дрожащей рукой.

Сможешь убить их всех, прежде чем они остановят тебя?

# # #

Кристина встала. Все глаза в комнате были прикованы к ней, включая глаза так называемого "именинного торта". Старик улыбался. Он не верил, что она сможет это сделать; никто из них, и Райан был не исключением. Он тоже надеялся, что она этого не сделает. Она отошла от стола и подошла к тому месту, где стоял "торт". Пара мёртвых тел сидела перед тем местом, где она должна была быть, поэтому она оттащила их, позволив им соскользнуть со стульев и упасть на твёрдый пол. Эндрю хмыкнул с улыбкой, скрытой под раскрашенной маской, его позабавили трупы, соскальзывающие со своих мест. Кристина не обратила на него внимания. Она смотрела Райану прямо в глаза. Он качал головой, говоря ей слова; умолял её не делать этого. По его бледному лицу текли слёзы.

- Вы не обязаны этого делать, - сказал он. - Пожалуйста...

Кристина видела, что он напуган. Она также могла видеть, сколько боли он испытывал; шов в месте ампутации выглядел раздражённым и болезненным. Небольшая кровь просачивалась из крошечной точки, зашитой не так хорошо, как остальные.

Ему было больно, - вот что она постоянно говорила себе.

Ему было больно, но это было вопросом времени. Это было вопросом жизни и смерти. Было определённо, что, порежет она его или нет, Райана не будет. Оставить его там, плачущего и напуганного, только продлить его агонию.

- Пожалуйста, - продолжил он, - я собираюсь стать отцом, - он сказал это снова, чтобы ещё раз подчеркнуть. - Я собираюсь стать отцом. Джема - моя девушка - она беременна.

Слёзы продолжали катиться по его лицу, как и из её собственных глаз.

- Ну? - воскликнул старик, когда понял, что Кристина застыла на месте. - Ты собираешься это сделать? Эндрю хотел бы съесть кусок своего именинного торта.

Кристина посмотрела на зверя в конце стола. Он раскачивался из стороны в сторону, сотрясая весь стол своими действиями - лучистая улыбка под гниющим лицом на его собственном.

Когда она заговорила, в её голосе была определённая дрожь:

- Ты хотел бы задуть свечи?

- Конечно! - старуxа вскочила со стула и взялась за поводок, свисающий с массивной шеи сына.

Она подошла к торту с той же стороны, что и постоянно нервничающая Кристина, таща за собой сына. Она остановилась рядом с Кристиной и обратилась к сыну:

- А ты помнишь это из прошлого года? Тебе просто нужно наклониться вперёд и задуть свечи! Заставь все огоньки погаснуть!

Эндрю кивнул, но не двинулся с места.

- Вот так, - она наклонилась вперёд и подула на одну из свечей, при этом погасив пламя. Эндрю хлопнул в ладоши, заставив Кристину подпрыгнуть. - Твоя очередь, - мама Эндрю подтолкнула сына к свечам.

Когда он наклонился поближе к Райану, Райан закричал, заставив его отступить с испуганным сопением к задней части комнаты. Его мать повернулась к нему и притянула к себе, резко потянув за поводок:

- Он не причинит тебе вреда. Ты в полной безопасности. А теперь пошли... Давай, задуй.

- Может, он не хочет? - спросила Кристина, стремясь закончить всё поскорее.

- Ерунда, он сделал это в прошлом году и получил удовольствие, - она повернулась к Райану. - Если ты снова закричишь, я позабочусь о том, чтобы наш общий друг порезал тебя в том месте, где тебе будет очень неуютно. Ты понимаешь меня? - она снова повернулась к сыну. - Давай, задуй их, чтобы мы могли разрезать торт. Вот хороший мальчик!

Эндрю снова наклонился к Райану. Он нервничал так же, как Кристина и Райан. Он колебался мгновение, не зная, собирается ли его торт снова закричать. Прошла пара секунд молчания, и он быстро задул свечи, прежде чем отступить на несколько шагов. Его мать снова хлопнула в ладоши.

- Молодец, сынок! - она повернулась к Кристине. - А теперь, если ты не возражаешь... можешь разрезать торт.

Кристина снова посмотрела на Райана. Слёзы всё ещё текут, тело всё ещё дрожит.

- Вам не нужно этого делать, - сказал он.

- Мне жаль. У меня нет выбора.

- Нет, ей действительно нужно! - мать отошла на несколько шагов позади Кристины.

Кристина подняла нож высоко в воздух, обеими руками взявшись за рукоять так, чтобы лезвие было направлено вниз над грудью Райана. Он умолял её не делать этого. Он всё время повторял ей, что у него скоро будет ребёнок; он собирался стать отцом. Кристина зажмурилась. Её руки дрожали, когда на лбу выступила капля пота. Эндрю прикрыл глаза, пока его мать и отец с нетерпением наблюдали за происходящим.

- Сделай это! - прошипел отец.

- Не надо! - умолял Райан ещё раз.

Кристина открыла глаза и снова посмотрела на Райана; человека, которого она собиралась убить. На её глаза навернулись слёзы. Она всё время говорила себе, что она должна это сделать. У неё не было выбора. Ей нужно было закончить вечеринку как можно быстрее, чтобы её отпустили. Вот что они ей сказали. Она может пойти домой после вечеринки. Она знала, что вероятность того, что это правда, мала, но - даже в этом случае - ей пришлось подыгрывать. Она с надеждой посмотрела на дверь. Если кто-то собирался прийти и спасти её (их), то сейчас было бы действительно хорошее время. Там никого не было. Ни звука из других комнат, ни звука снаружи. Только тяжёлое дыхание Эндрю. Она снова закрыла глаза и с силой ударила ножом прямо в грудь Райана. Когда лезвие вошло в его кожу, он резко вдохнул. Эндрю обрадовался, когда Кристина вытащила нож из тела Райана, прежде чем снова вонзить его обратно. Тихий голос в её голове говорил ей продолжать делать это, пока он не перестанет двигаться.

Продолжай бить его, пока он не умрёт. Сделай это быстро. По крайней мере, сделай это для него.

Она наносила ему удары ножом снова и снова, брызги за брызгами наполняли воздух красным туманом и всё пространство вокруг Райана. Старуxа внезапно схватила Кристину за запястья и с минуту держала их неподвижно, не давая ей делать то, что она делала. Кристина открыла глаза. Райан был мёртв. Она убила его. Старуxа трясла запястьями Кристины из стороны в сторону, заставляя её уронить окровавленный нож на стол. Слёзы неудержимо текли по лицу Кристины.

У меня не было выбора. У меня не было выбора... - она продолжала повторять себе.

У неё не было выбора. Либо он, либо она. Скорее всего - она знала - это вполне может быть концом для них обоих.

# # #

- Сядь, - сказала мне старуxа.

Я сделала, как мне сказали, не сводя глаз с пола; мне было стыдно за себя за то, что я сделала. У меня не было выбора. Либо он, либо я, я знала это. Он тоже испытывал боль, физическую боль - не только эмоциональную, как я. Ему было больно, а теперь уже нет. Я забрала это у него.

Так же, как я отняла отца у его будущего ребёнка.

Я не могу думать о нём как об отце. Я не могу думать о его нерождённом ребёнке. Мне нужно выбросить это из головы. Ради моего рассудка. Я должна была это сделать. Мне пришлось. Он или я. Мне нужно двигаться дальше, не позволяя этому поглотить меня.

Ты убила человека.

Он или я.

Ты правда думаешь, что они тебя отпустят?

У меня не было выбора.

- Я впечатлён, - усмехнулся старик.

Мне не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, что он разговаривает со мной.

- Я думаю, ты очень хорошо впишешься в эту семью, - продолжил он.

Я не отреагировала на то, что он сказал. Я хотела. Я так много хотела сказать, но знала, что это бессмысленно. Всё, что я сделала бы, это разозлила его - может быть, всех их. Будет лучше, если я буду молчать и подыгрывать. По крайней мере, сейчас.

Их сын громко начал аплодировать, заставляя меня подпрыгнуть. Я перевела взгляд с пола туда, где он всё ещё стоял рядом с человеком, которого я убила.

Ты сделала это.

У него в руке был отрезанный кусок мяса от туловища мужчины. Его мать стояла рядом с ним, отрезая ещё один. Меня чуть не стошнило, когда её сын впился в плоть, как если бы это был кусок торта; это выглядело как кляп, который торчал во рту маски, красная жидкость стекала по подбородку.

- Нравится? - спросила его мать.

Даже она смотрела с отвращением, когда её сын оторвал ещё один кусок розовой плоти от комка в руке. Она положила второй кусок на одну из бумажных тарелок, разбросанных по столу, и поставила её перед тем местом, где сидела я. К горлу снова подступила тошнота - на этот раз ещё сильнее, когда я увидела это вблизи. Ещё один кусок, ещё один и... Меня вырвало на пол под моими ногами. И старик, и его жена засмеялись. Их сын ничего не заметил, слишком озабоченный вкусным угощением, которое приготовили его любящие родители.

Кто, чёрт возьми, эти люди?

- Ешь его, пока он тёплый, - засмеялась старуxа, продолжая отрезать ещё кусок от туловища.

Эндрю выронил из рук недоеденный кусок и схватил вялый член Райана. Его мать хлопнула его по руке ножом плашмя.

- Мы не едим этот кусочек, дорогой. Мы уже обсуждали это раньше! Это не для моего сына.

Я вытерла рот тыльной стороной руки и отодвинула тарелку. Мне не нужно было это видеть. Я не хотела это видеть, и, чёрт возьми, уверена, что не собиралась пробовать это, как предлагалось. Прежде чем я успела отодвинуть тарелку, большая рука выхватила из неё мясо. Эндрю. Он кусал плоть - с сочным хлюпающим звуком - с лихорадочным голодом. Пришлось отвернуться. Пришлось сосредоточиться на другом. Родители сочли мою реакцию забавной, но, должно быть, было время, когда они испытывали такое же отвращение. Как они могли это допустить?

- Раньше вы говорили ужасные вещи о своём сыне. Если вы действительно так считаете - как вы можете делать всё это для него? - спросила я у всё ещё ухмыляющегося отца.

Его улыбка исчезла с его лица за долю секунды, когда я закончила вопрос; злость на меня за то, что я спросила.

- Вечеринки - это её идея. Думаю, какой-то способ загладить вину. Единственная причина, по которой он здесь, - это то, что он мне нужен. Я же сказал - умираю. Если я хочу, чтобы моё имя сохранилось, нам нужно будет принять меры. К сожалению, я слишком болен, чтобы делать это сам. Моя сперма обожжена всей радиацией и дерьмом, которым накачали меня. Хотя его сперма... Надеюсь, она не будет такой отсталой, как он.

Я запаниковала, когда поняла, что он говорит и что это значит для меня. Они не собирались меня убивать. Они нуждались во мне, как они нуждались в своём сыне. Но это также означало, что после вечеринки я никуда не пойду. Нет, если они планируют то, что я думаю.

О, Боже!

Они сказали, что я была почётным гостем, но нет. Я была не чем иным, как ещё одним подарком их извращённому сыну, так же как человека, которого я убила, преподнесли в качестве праздничного торта. Я посмотрела на дверь и подумала, смогу ли я убежать к ней? Могу ли я выбраться и найти выход до того, как меня поймают? Старая пара - ебанутые извращенцы - не будет достаточно быстрой для меня, если двери не будут заперты где-то ещё. Но их сын... Я не смогу убежать от него.

- Ну, уже разрезан торт, а это означает, что мы могли бы продолжить обсуждение твоей роли в полном объеме. В конце концов, совсем скоро у тебя появится одна задача, - усмехнулся старик.

Я была шокирована. Я не могла поверить, что так медленно складывала всё воедино, почему я здесь. Не раздумывая, я вскочила и побежала к двери. Никто за мной не гнался. Я дёрнула за ручку, но дверь не двинулась с места. Я попробовала ещё раз. Ничего. Закрыто? Она заперла её? Я не понимала.

Я медленно повернулась лицом к семье. Все смотрели на меня. Старик с лёгкой усмешкой на лице, мать с недоумением, а их сын-урод... Я не могла увидеть под маской, чтобы узнать выражение его лица. Я просто надеялась, что это не гнев.

- Может быть, ты хочешь занять своё место? - старик встал и посмотрел на меня.

Я вернулась к тому месту, где сидела, и опустилась на стул. Я не смогу выбраться отсюда без ключа, который, должно быть, всё ещё при ней. И я не могу попытаться взять его у неё, не со всеми ими тремя здесь. Я никогда не одолею их всех. Я даже не могу попробовать. Сын такой большой... Один удар, и я отправлюсь на тот свет. Я почувствовала, как неприятное, но знакомое чувство паники снова начало захватывать меня.

- Что ж, это было очень драматично. Не совсем уверен, чего ты надеялась достичь этим, но ты попробовала, - засмеялся он.

- Пошел ты! - прошипела я.

Эндрю ахнул и поднёс окровавленную руку ко рту.

- Попробуй ещё ругаться и посмотри, что будет, мальчика это расстраивает, - заметил старик. - Он может устроить наказание, когда расстроен, а сегодня для него особый день, - старик прошёл позади меня, когда направлялся к своему сыну. - Ты готов сегодня потерять девственность, мальчик?! Ты готов вставить и стать мужчиной?!

Эндрю с энтузиазмом хмыкнул. Я не уверена, было ли это потому, что он понимал, что подразумевается, или его энтузиазм был вызван тем, что его отец разговаривал с ним.

Я не могла не заплакать:

- Почему вы так со мной поступаете? - спросила я.

- Не принимай это так близко к сердцу. Это мог быть кто угодно. Единственная причина, по которой это оказалась ты, заключалась в том, что моя жена услышала, что ты говоришь на заправке.

- Там были камеры видеонаблюдения... Они знают, кто вы.

- Они были сломаны, и если они не были сломаны, то они определённо сломаны сейчас. Брось, мы уже давно исполняем эту песню и этот танец. Ты правда думаешь, что мы бы не стали проверять камеры?

Надежды не оправдались. Я одна.

- Вам не нужно этого делать! - взмолилась я.

- Нам нужно. Я уже говорил тебе, что у меня мало времени. Я победил это дерьмо в первый раз, но, похоже, онo победилo меня во второй раз. Мне сказали, что осталось меньше года.

- Мы должны говорить об этом? - спросила старуxа.

- И я хочу, чтобы моё имя продолжало жить. Ясно, что я этого не сделаю, и если я не вмешаюсь здесь с ублюдком, этого не произойдёт. Поэтому, ты здесь. Ты выносишь его сына или дочь, и моё имя будет жить по крайней мере ещё какое-то время. Скрестим пальцы, он не будет полным дебилом, как Эндрю, и это будет нормально, и дальше у него будут собственные дети и так далее, и так далее...

- Я бесплодна.

- У тебя есть дочь.

- Были осложнения. Я больше не могу родить.

Он улыбнулся:

- Ты лжёшь, - он продолжил: - Послушай, я бы не стал беспокоиться об этом - скорее всего, его сперма более бесполезна, чем моё собственное облучённое дерьмо... Ты, вероятно, даже не забеременеешь, но я обещаю тебе это - до того дня, когда я умру - я буду пытаться.

- Я не хочу, - я не могла перестать плакать.

Мысль о том, что он говорил, что его сын будет со мной... Во мне...

Пожалуйста, Господи, дай мне умереть!

- Я уверен, что если ты расслабишься, ты получишь немного удовольствия. И не волнуйся - мы позаботимся о том, чтобы он был с тобой нежным, чтобы не причинил вреда. Нам нужно, чтобы ты задержалась на некоторое время, чтобы результат был более вероятным.

- Вы сказали, что после вечеринки я могу пойти домой.

- После вечеринки ты будешь дома. Теперь это - твой дом. Просто ещё одна молодая пара, живущая с родителями. А теперь пора, - старик в мгновение ока протянул руку и схватил меня за волосы, сильно дёрнув.

Он поднял меня на ноги, в то время как его жена сбрасывала тарелки с нашего конца стола, оставляя столешницу полностью обнажённой, за исключением мятой ткани. Эндрю - всё ещё с горстью торта - смотрел с широко открытыми глазами и любопытством.

Я закричала.

3.

Старик толкнул Кристину лицом вниз на голый стол. Её ступни были на полу, грудь прижата к деревянному каркасу столешницы, а задница задрана вверх. Несмотря на её борьбу - и его слабое здоровье - ему удавалось удерживать её там, держа руку на спине. Когда казалось, что она начинает вырываться, он поднимал её голову от стола и снова резко опускал её вниз. Старуxа некоторое время наблюдала, прежде чем на мгновение закрыть глаза. Воспоминания о её собственных мучениях от жестоких рук мужа всплывали в её голове. Эндрю тем временем возбуждённо подпрыгивал и кричал, как зверь, которым он, наверное, и был. Старик задрал юбку на заднице Кристины, обнажив красивое нижнее бельё, в которое она была одета. Атласный материал идеально подходил для обрамления и без того внушительной задней части.

- О, если бы я был на двадцать лет моложе, - засмеялся старик. Он повернулся к своему сыну. - Вот, держи, сукин сын, с днём рождения!

Он отступил на шаг, прижимая руку к кричащей Кристине. Он ожидал, что его сын бросится вперёд и возьмёт то, что ему предложили, но тот не двинулся с места. Он просто стоял, кряхтя и раскачиваясь.

- Ну давай же, ты, тупой сукин сын! Выеби её уже!

Кристина попыталась сдвинуться, но - снова - её голова ударилась о стол, заставив её замереть.

- Здесь первоклассный кусок мяса, мальчик, почему ты ещё не сверху? Ты же не грёбаный педик?

- Пожалуйста, позвольте мне уйти! - Кристина кричала, слёзы текли.

Её голова снова ударилась об стол.

- Не должно же быть всё так плохо, что мой сын конченый дебил, и ему должен нравиться член? Насколько же облажался твой мозг, мальчик? - он обратился к жене: - Небольшая помощь не помешает.

Старушка спокойно взяла сына за руку.

- Давай, Эндрю, мама подскажет, что делать, - она подвела его к столу и поставила позади ошеломлённой девушки. - Вот, позволь мне помочь тебе с этим, - сказала она, расстёгивая его ремень и джинсы.

Расстегнув их, она стянула их вокруг его лодыжек, выставив вялый член на холодный воздух.

Старик рассердился при виде бесполезного инструмента.

- Господи, чёрт возьми, Христос, тебе нужно разобраться с этим! - прошипел он жене.

- Что ты хочешь чтобы я сделала? - спросила она, потрясённая тем, что это обращение было направлено к ней.

- Что ты думаешь? Сделай его твёрже!

Пожилая женщина раздражённо посмотрела на мужа, прежде чем обратить внимание на сына. Она протянула руку и крепко схватила его пенис. Эндрю вздрогнул и посмотрел на свою мать, выражение замешательства было скрыто под маской из человеческой плоти.

- Всё в порядке, - заверила она его. - Закрой глаза.

Он сделал, как сказала его мать.

Кристина снова закричала, заставив Эндрю снова подпрыгнуть.

- Ш-ш-ш... Всё нормально. Не обращай внимания на глупую девушку. Сконцентрируйся на том, что мама делает для тебя.

Эндрю крепко зажмурился, когда его отец ударил Кристину головой об стол с такой силой, что один из трупов, лежавший на соседнем сиденье, упал на пол. Эндрю снова подпрыгнул. Его мать сильно схватила его, ещё раз притянув к себе, прежде чем ослабить хватку и поглаживать его до попытки эрекции. Её муж снова ударил Кристину головой об стол, прежде чем стянуть её нижнее бельё до щиколоток, открывая её голую задницу и "киску" смущённому, хрюкающему Эндрю. Ещё один удар Кристины об стол, и старик быстро присел и направил свою голову так, чтобы она оказалась на уровне "киски" Кристины. Не раздумывая, он начал лихорадочно лизать её; как для его собственного сексуального удовлетворения, так и для того, чтобы она была достаточно влажной, чтобы позволить жалкому члену его сына проскользнуть внутрь. Старушка наблюдала, как он продолжал ласкать пизду девушки. Она ничего не сказала. Она знала, что сейчас лучше не отвлекать его, особенно когда он был в одном из таких настроений. Он встал во весь рост, когда Кристина начала бороться с ним. Он снова ударил её головой об стол. Кровь текла из раны на лбу.

Старик посмотрел на жену, вытирая рот тыльной стороной ладони:

- Вкус лучше, чем когда-либо, а ведь она даже не чистая.

Она закусила губу, продолжая гладить пенис их сына. Старик посмотрел на него - пенис был не совсем твёрдым, но он решил, что это лучшее, что они могли получить.

- Давай его сюда, - приказал он ей. - С днём рождения, сын! - сказал он ещё раз, когда его жена ввела член своего сына в "киску" Кристины, используя свои пальцы, чтобы раскрыть половые губы ошеломлённой девушки.

Кристина вскрикнула от боли, когда в неё вошли обхват двух пальцев и члена. Из-за своего крика она снова ударилась головой о стол.

Когда пенис был глубоко внутри неё, старуxа убрала пальцы, вытирая их о скатерть. То, что её муж любил рыбу, не значило, что она тоже. Эндрю не двинулся с места. Он переводил взгляд с отца на мать и обратно, не понимая, что происходит.

- Пожалуйста, остановитесь! - умоляла Кристина.

Она попыталась отодвинуться, чтобы член Эндрю выскользнул, но старик отреагировал единственным известным ему способом. Ещё больше крови на запачканной скатерти. Пожилая женщина увидела, что её сын не понимает того, о чём его просят, поэтому она перешла за его спину. Она положила руку на бедро и начала двигать его вперёд и назад, делать эти грёбаные движения. Его отец улыбнулся, когда увидел, что его сын наконец стал мужчиной; его жалкое оправдание мужественности, скользящей во влагалище Кристины туда и обратно. По лицу умирающего старика было ясно, что ему хотелось, чтобы внутри неё был он, а не его умственно отсталый сын. С каждым рывком Кристина вскрикивала, что, в свою очередь, заставляло кричать и Эндрю. Единственные, кому нравился этот сценарий, - это старик, который жаждал, чтобы сын продолжил его имя, и старуxа, которая хотела стать свидетелем первого оргазма своего сына внутри женщины.

# # #

Хотя закрывать глаза не помогало, я продолжала попытки. Я продолжала притворяться, что я где-то ещё - по крайней мере, я пыталась. Каждый раз, когда мои глаза закрывались, это только усиливало ощущение его члена внутри меня, делая его более интенсивным - уводя меня от того места, где я пыталась представить себя. Открывать глаза было не намного лучше. Это уменьшало ощущение его присутствия во мне - но недостаточно, чтобы притвориться, что этого не происходит - но это открыло мне глаза на то, что находилось передо мной. Длинный стол, гниющие (и сгнившие) трупы, сидящие по бокам - все, казалось, смотрят на меня, смеются - и человек, которого я убила, тоже; дыры в груди и куски, вырванные от его тела. Я знала, что мой крик вызывает у него панику. Я знала, что это разозлит старую пару. Но я ничего не могла с собой поделать. Боковым зрением я могла различить очертания их сына, трахающего меня, я могла различить его мать, стоящую прямо позади него и направляющую его при каждом движении. Я хотела, чтобы меня вырвало, но каким-то образом удавалось удержать это в животе.

Попробуй снова закрыть глаза.

Я закрыла глаза и попыталась представить себя на пикнике с дочерью и мужем. Моего мужа там не было. Их сын. Он был здесь. Голый, если не считать маски на лице...

Что скрывается под маской?

Моя дочь с ним. Я тоже там - наклонилась перед монстром, который проникает в меня сзади. Моя дочь смотрит; выражение восхищения на её лице, когда она спрашивает его, является ли он её отцом.

Открой свои глаза!

Трупы надо мной смеются. Старик смеётся. Старуха всё быстрее и быстрее толкает своего кричащего сына. Каждый его дюйм наполняет меня. Это больно. Больно, как в первый раз, когда меня трахнули. Я снова закричала. Он закричал. Старик рассмеялся. Эндрю снова закричал, его руки схватили меня за плечи и снова притянули к себе. Резкий удар изнутри, когда я почувствовала, как его тело дёрнулось, начиная с ног. Забавный звук вырвался из его деформированного рта, и он снова начал кричать. Все, кроме него, знали, что произошло. Он понятия не имел, что только что испытал оргазм.

Его сперма была внутри меня.

Всё кончено, слава богу, кончено, но я не могла перестать плакать. Я почувствовала, как его член выскользнул из меня, без сомнения, благодаря тому, что его мать в последний раз потянула его за бёдра. Всё казалось мне далёким: смех, вопли, мать велела ему подтянуть штаны, его отец велел ему перестать быть таким хлюпиком, говорил ему, что ему повезло, что у него была я. Я заткнула рот, когда в моей голове прокрутилась сцена, когда я почувствовала, как немного его спермы сочится из меня. Я закрыла глаза. Легче отправиться в другое место, когда внутри никого нет...

Моя голова резко дёрнулась назад, при этом чуть не сломав шею. У старика в морщинистых руках всё ещё была прядь моих волос. Он заставил меня подняться на ноги и отойти от стола. Я закричала, но никого это не волновало. Он толкал меня через комнату, пока я не оказалась в нескольких футах от стены, и закричал, чтобы я села на мою голую задницу - заставляя меня упасть, не давая мне выбора, кроме как сделать то, что он сказал. С пола я наблюдала, как он полез в задний карман и вытащил две пары наручников. Далёкий голос его жены спросил, уверен ли он, что ключи у него ещё остались. Он сказал ей, чтобы она отъебалась, и сковал каждым из них мои голые лодыжки. Слишком туго. Это доставляло сильный дискомфорт. Я вскрикнула. Не говоря ни слова - по крайней мере, я не слышала - он толкнул меня на спину и, прежде чем я успела это осознать, прижал другую сторону каждого наручника к металлической трубе, прикреплённой к стене. Я лежала на спине, ноги и задница были направлены вверх. Всего на долю секунды я не понимала, почему нахожусь в неудобном, нелестном положении, которое помогало сперме продвигаться по своему пути. Я закричала, умоляя его освободить меня, но он либо проигнорировал меня, либо мои слова не сформировались, как они были в моей голове, и превратились в не что иное, как ещё один болезненный крик.

- Полчаса должно хватить, - сказала старуxа из-за стола.

Я плакала. Я не могу оставаться в таком положении полчаса. Я не могу. Неровные доски пола впиваются в мою и без того ноющую спину, болезненная пульсация от того места, где он то и дело ударял меня об стол и...

Сперма внутри меня.

- Пожалуйста, отпустите меня, - умоляла я его. На этот раз слова определённо сформировались. - Пожалуйста...

- Заткнись!

Мысли пронеслись сквозь мой затуманенный разум, начиная от мыслей о моей дочери и муже - в более счастливые времена - до неприятного осознания того, что я никогда их больше не увижу. Старая пара не может меня освободить. Меня не отпустят. Они будут держать меня здесь, чтобы убедиться, что я беременна, а затем - если я не беременна - они заставят меня терпеть всё это снова, пока я не забеременею. А что, если наступит момент, когда я никогда не забеременею? Что произойдёт потом? Будут ли они продолжать использовать меня, пытаясь добиться этого, или они меня убьют?

Снова слёзы.

Тяжёлый стук по доскам пола. Я повернула голову и увидела Эндрю - полностью одетого - идущего ко мне. Я вздрогнула, когда он приблизился ко мне; волновалась, что он собирается попытаться дотронуться до меня ещё раз, учитывая, что у меня было всё голое и напоказ. Он сел рядом со мной и не говорил ни слова; просто странное сопение из-за маски. Знал ли он, что поступил неправильно? Он ненавидел то, что произошло, так же сильно, как и я? Неужели он тоже пленник - и в этом богом забытом месте, и в своём собственном сознании?

- Вы двое жалкие, - прошипел старик.

Он подошёл к столу и столкнул один из трупов со стула, прежде чем забрать его себе. Он не сводил с меня глаз. В частности, он не сводил глаз с моей обнажённой плоти. Он облизывал губы. Одна рука гладила его ногу. Он чувствовал разочарование от того, что не был частью того, что произошло. Ему хотелось оказаться на месте сына.

- Иди сюда, - сказал он жене. Она молча подошла к нему. - Сюда! - он указал перед собой. - Встань на колени.

Она сделала, как ей сказали. Я не могла оторвать глаз от них, когда он вытащил свой мягкий член из брюк. Он был сморщенным, выглядел нелепо, но, похоже, его это не беспокоило.

- Положи его в рот.

Старушка убрала седые волосы с лица и открыла рот. Старик остановил её, когда она приблизилась к его всё ещё мягкому члену. Он залез ей в рот, по-видимому, сжимая её зубы с обеих сторон. Раздался щёлкающий звук. Он вытащил руку, и вместе с ней появились её зубы. Я старалась не открывать рот, когда он положил их на стол рядом с тем местом, где сидел.

- А теперь можно, - позволил он жене продолжить.

Она засунула его член в рот и начала сосать. Старик вздохнул, снова глядя на меня. Я не двигалась. Я не осмелилась. По его лицу я могла сказать, что ему не нравилось то, что делала его жена, несмотря на старательные хлюпающие звуки, исходящие из её рта. Быстро, как вспышка, он оттолкнул её.

- Отвали! - крикнул он на неё.

Она упала, когда он встал во весь рост, показывая, что в его члене не было никаких признаков жизни. Он убрал его в штаны и бросился через комнату туда, где я была; его кулак сжался. Я закричала, когда он замахнулся, и закрыла глаза, готовая принять удар.

ХЛОП!

Эндрю закричал от боли. Я нервно открыла глаза. Старик стоял рядом со мной, обрушивая удар за ударом на своего сына. Его сын съёжился, несмотря на то, что мог с лёгкостью сбить старика с ног.

- Уйди от него! - закричала старуxа, вскакивая на ноги.

Я попыталась двинуться, открыть дорогу, но застряла на месте.

Проклятые наручники!

Я закрыла глаза и попыталась отвлечься от всего этого.

Отправляйся в счастливое место.

Тишина.

Это сработало? Я в лучшем месте? Я нервно открыла глаза. Старик стоял передо мной и смотрел на своего сына с чистой ненавистью в глазах. Рядом со мной был его сын. Он тоже поднял глаза - сбитый с толку, почему удары прекратились. Я заметила, когда он поднял глаза, что его маска соскользнула. На его лице было несколько порезов, все сшиты с большой точностью. Его губы были приподняты вверх, его зубы искривлены... Он протянул руку своему отцу.

Его отец сказал низким голосом:

- Я виню тебя во всём! - его глаза всё ещё были прикованы к растерянному сыну.

Его жена стояла позади него. Он медленно повернулся к ней лицом. Впервые я заметила, что нож, которым раньше разрезали торт, торчал из его спины.

Это сделала его жена?

- Я говорила тебе не бить его! - сказала она.

В её голосе звучал намёк на раскаяние. За что? За то, что она так долго позволяла ему причинять им боль, за то, что она со мной сделала, или за то, что она зарезала своего мужа? Он опустился на колени, прежде чем упасть лицом на пол. Я видела, что он всё ещё дышал. Не двигается, но определённо дышит.

Она посмотрела на меня:

- Это ничего не меняет, - сказала старуxа. Она подошла к сыну и утешительно обняла его. - Всё в порядке, - заверила она своего сына, который уткнулся носом в её тело, - всё в порядке... Он больше не причинит тебе вреда.

А что я?

- Пожалуйста, вы можете меня освободить? - спросила я, изо всех сил стараясь казаться спокойной.

Пожилая женщина покачала головой:

- Ещё не прошло получаса...

- У меня болит спина. Пожалуйста.

- Заткнись! Разве ты не видишь, что мы скорбим?!

Старушка подошла к тому месту, где лежал её муж, больше не дыша, и полезла в его карман. Она вытащила тряпку, которую он спрятал ранее, вместе с тем, что осталось от коричневой бутылки. Она вылила содержимое на тряпку и подошла ко мне.

- Тебе нужно научиться понимать, когда говорить, а когда не говорить! - прошипела она, поднося ко рту влажную вонючую тряпку.

Пары пошли работать мгновенно. Я сильно моргнула, пытаясь сопротивляться, но...

ВСПЫШКИ

В комнате не было ни лампочки, ни часов. День мог быть ночью. Ночь могла быть днём. Кристина понятия не имела, как она туда попала. Она понятия не имела, на каком они этаже. Крепкие верёвки привязывали её к кровати обнажённой. Её одежда грудой валялась на полу. В углу комнаты напротив стоял стул. Коричневая бутылка и коробка с тряпками сверху. Несъеденная еда лежала на полу у одной из ножек стула; личинки ползали по ней на том месте, где она начала портиться. Как долго? Сколько дней прошло? Один и тот же распорядок изо дня в день - трудно сказать. Входит старуxа с сыном. Она снимает с него одежду - то чистое бельё, то грязное. Она говорит ему, чтобы он взобрался на Кристину, и толкает его внутрь - иногда нужно сначала сильно его погладить, а иногда она просто сидит и ждёт, когда он, наконец, осознает, что нужно сделать. Каждый раз Кристина плачет - её глаза постоянно красные, мокрые и бездушные, разбитые - и он тоже плачет; делает всё, что нужно, чтобы доставить удовольствие своей враждебной матери.

Кристина иногда кричала. Когда в комнате могла быть одна, она кричала изо всех сил, молясь, чтобы кто-нибудь где-нибудь был достаточно близко, чтобы услышать её зов. Он кричал из другой комнаты. Никто бы никогда не пришёл, кроме матери. Суровый взгляд на её морщинистом лице, когда она тянулась за коричневой бутылкой и другой тряпкой. Пора Кристине лечь спать, пока она снова не понадобится; она всегда просыпалась, когда Эндрю проникал в неё. Она просыпалась от его зловонного дыхания, бившего по её ноздрям, от деформированного лица, которое больше не было скрыто за гниющей плотью, и смотрело на неё. Он эякулировал и вытаскивал свой член, а Кристина просто лежала - не то чтобы у неё был большой выбор - с мёртвыми глазами, устремлёнными к потолку. Но глаза были не невидящие. Куда бы она ни посмотрела, он был там. Мужчина, которого она убила. Смотрел на неё с улыбкой на лице; удовлетворён, что она получает по заслугам.

# # #

Язвы покрывали заднюю часть тела Кристины, но никто не видел их и не заботился о них. Она знала, что они были там. Она могла их чувствовать. Было дискомфортно. Засохшая, несвежая моча щипала кожу на задней стороне бёдер и задницу; она была вынуждена мочиться в постель (и того хуже). Зловоние мочи, витающее в воздухе, иногда заставляло её вздрагивать, когда её мозг вспоминал, что это было. Фекалии выходили из сфинктера. Многократные мольбы в туалет попадали в глухие, равнодушные уши. Ей не нужно быть чистой для того, что от неё требовалось. Если на её просьбу и давали ответ, он обычно заканчивался словами:

- Ты дашь нам то, что мы хотим, и тогда получишь то, что хочешь ты.

# # #

Глаза опустились на деформированное лицо, находящееся между её ног. Его действия были не сексуального характера, а были действиями голода и жадности. Вкус, которого не хватало со дня рождения - как бы давно это ни было. Кровь вокруг его рта и вожделение в глазах. Это продолжается несколько дней. Очередной болезненный спазм внизу живота. В этом месяце ребёнка нет. Может, в следующий раз.

# # #

Очень сильно похудела. Больничное оборудование стоит у кровати; капельница свисает сверху. Жидкости медленно вливаются в тонкую руку Кристины. Пурпурно-чёрный синяк в месте входа грязной иглы, ранее использовавшейся в руке старика. Кристина больше не плачет, не говорит и не кричит. Она просто лежит, избитая, сломанная, повреждённая, боли внизу живота предполагают, что скоро пройдёт ещё месяц. Иногда она мечтает о побеге, а иногда пытается вспомнить голос своего мужа или дочери. Все голоса тех, кого она когда-то знала, терялись в ужасах её жизни. Однако чаще всего она молится о смерти, которая, кажется, никогда не наступит.

# # #

Глаза на старуxу. Хрупкое, но опасное лицо внимательно смотрит, выжидая. Тест для беременных в её слегка дрожащей руке, держащей его в тёплой струе мочи, текущей из грязных гениталий Кристины; какие-то брызги попадают на кожу старуxи, но это её не волнует. Она заботится только о результате. Монстр стоит в углу комнаты, брюки спущены до лодыжек - полувставший пенис в его нежной теребящей руке. Смех из его горла, когда он понимает, что делает его мама, но не понимает значения. Пожилая дама отходит, крепко держа в руке тест для беременных и глядя на него глазами - с нетерпением ожидая результатов, будь то положительные или отрицательные.

# # #

Деформированный зверь раскачивается в углу комнаты. Руки прикрывают уши, заглушая крик. Рассерженная мать неоднократно бьёт связанную Кристину - злобными словами обвиняет её в отсутствии ребёнка. Глаза Кристины закрыты, её тело принимает удар за ударом; ни один из них не нацелен на её живот. Все на её лицо; разбитая губа, кровавый нос, почерневшие глаза, ушибленная щека.

# # #

Старуxа сидит в углу комнаты, по её бледной щеке катятся слёзы. Сломанный тест для беременных среди мусора на полу. Отрицательный, всегда отрицательный, но слёзы не из-за этого. Они из-за человека, которого она когда-то любила, за которого она когда-то вышла замуж и согласилась провести с ним остаток своей жизни. Человек, которого она убила. Она ненавидела этого человека. Человека, в которого она сама медленно превратилась, не осознавая этого. Она пробормотала извинение, не услышанное Кристиной по собственному желанию. Она слышала это раньше и знала, что завтра старуxа снова вернётся к своим злым делам.

КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ СПУСТЯ...

Ещё больше оскорблений - словесных и физических.

# # #

Кристина ходит по коридорам с поводком на шее. Эндрю и его мать по очереди помогают ей делать необходимые упражнения, чтобы её мышцы не ослабли до невозможности.

# # #

Его пенис глубоко внутри неё, стреляя густой струёй липкой, белой спермы снова и снова.

# # #

Она молится о смерти.

# # #

Ещё больше жидкости - как из капельницы, так и из его члена.

# # #

Она молится о смерти, пока он глубоко внутри неё.

# # #

Кристина вспоминает дочь. Вспоминает потерянную семью. Клянётся увидеть их снова, когда он в очередной раз стреляет в неё из своего пениса.

# # #

Ещё какое-то время спустя. Ещё одно избиение.

# # #

Мышцы сейчас такие слабые. Руки и ноги тонкие. Он всё ещё сверху. Всё ещё входит в неё.

# # #

Старуxа кричит.

# # #

Нет выхода.

# # #

Его дыхание ей в лицо. Вонючее. Его член в её влагалище. Вонючий.

# # #

Тест для беременных.

# # #

Положительный...

КРИСТИНА

1.

- Ты знаешь, что делать, - сказала старуxа.

Она прижала тест для беременных к моему влагалищу и терпеливо ждала. Я помню, как мы впервые это делали, я целую вечность не могла помочиться. Она сидела и терпеливо ждала, но ничего не происходило. Я сказала, что поможет, если она отвернётся. Я даже сказала ей, что могу сделать это сама, если она на минуту освободит мне одну руку. Но она отказалась. Она сказала, что в конце концов мне придётся это сделать, и она была права. Я плакала в первый раз, когда мочилась на неё. Я чувствовала себя не человеком. Однако сегодня всё было иначе. Теперь мне было всё равно. Меня это не волновало. И мне было всё равно, когда он вошёл в меня, меня это тоже не волновало. Я просто хотела умереть; то, что она стремилась помешать мне сделать, заставляя меня продолжать капать жидкости прямо в мои вены.

Пожалуйста, дайте мне умереть!

Моча струилась из меня для третьего теста на беременность, который она заставила меня сделать. Предыдущие два отметились как положительные. У меня не было причин сомневаться в этом. Я думала - когда она убила своего мужа - всё будет кончено. Я думала, что она наконец-то увидела свет и позволит мне уйти при том условии, что я никому не расскажу о том, что здесь произошло. Конечно, я бы не стала молчать. Я бы быстро привела сюда власти. Я бы наблюдала с трибун в зале суда, как её приговаривают к пожизненному заключению, если не к смертной казни. Я бы посмеялась, если бы справедливость восторжествовала. Но ей я бы сказала, что это будет наш секрет. Просто чтобы обеспечить моё освобождение. Во всяком случае - с тех пор, как умер её муж - стало ещё хуже.

Она села на стул в углу комнаты. Она улыбалась. Я знала, что ещё слишком рано, чтобы результаты появились, хотя ждать было недолго. Она улыбалась, потому что была так же уверена, что тест будет положительным, как и я. Интересно, что бы произошло, если бы тест всё же был положительным? Она не отпустит меня, я это знала. Она заперла бы меня в этой богом забытой комнате, чтобы я не пошла и не сдала её полиции. Но что тогда? Что после рождения ребёнка? Будет ли мне предоставлена свобода? Могу ли я пойти домой?

Домой? Они всё ещё меня ждут?

Моё сердце пропустило нежелательный удар, когда мой разум переключился на мысли о доме. Что насчёт Кортни и Грегa? Они перестали ждать, когда я вернусь домой? Они предполагают, что я мертва, как предполагала пресса, что другие пропавшие без вести люди были убиты? Они продолжили жить своей жизнью? Грег встретил кого-то ещё и женился на ней? Я начала плакать, когда представила, как моя дочь называет кого-то мамой.

- Поздравляю! - воскликнула старуxа из угла комнаты, усевшись на стул. Она махала мне тестом. - Ты собираешься стать матерью! - она внезапно расплакалась. - А мой мальчик будет отцом!

Её сына в комнате не было. Не знаю, где он был. Где-то снаружи, откуда я могла слышать, как он грохочет, но я не могла определить точное место. Если бы он был в комнате, я не могла не задаться вопросом, знает ли он, что происходит. Улыбка старушки исчезла с её лица. Она смотрела прямо на меня и была обеспокоена тем, что видела. Но что?

- Почему ты несчастлива? - спросила она. - Ты собираешься стать матерью! Замечательные новости!

Я тяжело сглотнула.

- Я уже мать.

- Но теперь ты будешь хорошей матерью, - сказала она.

- То, чего вы никогда не могли сделать!

Я не хотела говорить это вслух. Она бросила тест для беременных на пол, вскочила со стула и сильно ударила меня по лицу.

- Я сделала всё возможное для этого мальчика! Я не виновата, что он таким родился.

Я засмеялась:

- Вы - прекрасный пример спора между природой и воспитанием.

Она снова ударила меня.

- Он, может быть, действительно немного отстаёт в развитии от других, но неужели ты думаешь, что он не стал бы таким, каков есть, если бы мы не поместили его сюда? Я так не думаю.

Она снова ударила меня. Боль, распространяющаяся по моей щеке, была ничем по сравнению с открытыми язвами на моей спине, которые появились из-за того, что я не вставала с постели. Я вынуждена лежать здесь, гнить бог знает сколько времени.

- Я люблю своего сына, - выплюнула она. Она внезапно улыбнулась мне - улыбкой, от которой у меня по спине пробежала холодная дрожь. - Так же, как я буду любить своего внука или внучку.

- А что насчёт ребёнка? - спросила я.

- Что насчёт него?

- Вы не молодеете. Вы действительно думаете, что будете достаточно подходящим воспитателем для ребёнка? Я так не думаю. И вы искренне верите, что ваш сын будет заботиться о нём? Он, наверное, запутается и попробует его съесть.

Она снова ударила меня.

- Не смей так говорить о моём сыне!

- Вы знаете, что я права, и правда ранит.

Она хотела снова меня ударить, но остановилась, когда я закричала:

- Правильно, продолжайте бить меня, я уверена, что ребёнок окажется совершенно нормальным!

Она опустила руку.

- Это хороший повод. Почему ты не сказала об этом раньше? - спросила старуxа.

Она вернулась к стулу и потянулась за спрятанной под ним металлической банкой. Каждый раз, когда она приходила в комнату, с ней была металлическая банка. Она редко открывала её. Я так и не заглянула внутрь. По тому, как она гремела, и по тому факту, что она вытаскивала из неё тесты для беременных, я просто предположила, что в ней было ещё больше тестов. Она поставила банку на стул и открыла её. Не могу заглянуть внутрь.

- Что вы делаете? - спросила я.

Она вытащила из коробки острый нож и повернулась ко мне:

- Я не могу удерживать тебя там следующие девять месяцев, - сказала она. - Нам нужно, чтобы ты была здорова и полна сил для этого ребёнка, - её тон полностью изменился.

Многоликая женщина...

Она подошла ко мне и приставила нож к верёвке, удерживающей меня к кровати.

- Эндрю! - позвала она.

Громкие, тяжёлые шаги неслись по коридору, и дверь распахнулась. В дверях стоял её сын. Он начал возиться со своими брюками, без сомнения, ожидая почти ежедневного выполнения того, о чём его просили.

- Нет-нет, глупый мальчик. Мне нужно, чтобы ты стоял там и присматривал за ней. Она беременна! Ты собираешься стать отцом!

Он начал раскачиваться из стороны в сторону, возбуждённо сопя. Я не верю, что он её понял; просто его реакция на тон её голоса.

- Мы не можем оставить её здесь. Нам нужно начать наращивать её силы в ближайшие месяцы! - она начала рубить верёвки.

Вот оно!

- Ничего не пытайся сделать, - сказала она мне. Тон её голоса снова изменился. Суровая старуxа вернулась. Взволнованная, счастливая ушла. - Ты же не хочешь, чтобы у меня дрогнула рука?

Нож перерезал первую верёвку. Я уронила руку на бок. Она кажется такой тяжёлой, такой бесполезной. Старушка приступила ко второй верёвке.

- Раньше ты была сильнее, когда правильно питалась, но сейчас твоё тело ослабло. Помни это. Но не волнуйся - я помогу тебе набраться сил, и я помогу тебе родить моего внука... Если ты не вздумаешь ничего дурного.

Моё тело было слабым. Она позволяла мне вставать с кровати только через день, чтобы размять мышцы... Конечно, моё тело было слабым.

- Я ничего не сделаю.

Моя вторая рука была освобождена, и я, как и другую руку, опустила её на бок. Старушка положила нож на пол и помогла мне подняться на кровати, чтобы я села; моя спина была прижата к стене. Всё тело болело, каждый сустав словно кричал о помощи. Она залезла под кровать и вытащила тонкую грязную простыню, которой затем накрыла моё обнажённое, покрытое синяками тело.

- Ты не выйдешь из этой комнаты без сопровождения, - сказала она. - Либо я, либо Эндрю всегда будем рядом, а дверь останется на замке. Я позволю тебе пользоваться душем и ванной, когда захочешь, но - опять же - всё будет под присмотром. Что касается еды - мы можем избавиться от капельницы, когда ты начнёшь есть. Я буду готовить тебе здоровую пищу. Если есть что-то, что тебе нужно, ты можешь просить это по выходным, иначе будешь есть то, что едим мы. Ты понимаешь?

Я кивнула.

- И? - она приподняла бровь.

- Спасибо? - сказала я, не понимая, чего она ждала.

- Пожалуйста. И добро пожаловать в семью.

- Когда я смогу увидеть свою семью? - спросила я, несмотря на то, что уже знала, какой ответ будет наиболее вероятным.

- Теперь мы твоя семья.

- У меня есть дочь.

- У тебя была дочь. Мы говорили об этом.

Я не стала с ней спорить. Не было смысла злить её.

- А теперь, - продолжила она, - хочешь бутерброд? Я собираюсь приготовить для нас с Эндрю с тунцом и огурцом. Может, ты тоже хочешь?

- Да, пожалуйста, - сказала я.

Я не собиралась его есть. Мне просто нужно было побыть одной, чтобы всё обдумать.

Старуxа кивнула и собрала всё, что принесла с собой в комнату, в том числе, к сожалению, и нож. Она пошла к выходу и остановилась возле сына.

- Ты останешься с ней или пойдёшь с мамой? - спросила она.

Он указал на меня.

- Оденься. И не выпускай её из комнаты.

Старуxа прошла мимо своего сына, оставив нас двоих одних. Он ничего не говорил (конечно, не говорил). Он просто стоял и смотрел на меня. Я беспокойно поёрзала, гадая, смогу ли я обойти его и - если бы смогла - насколько легко было бы найти выход.

Он хмыкнул и указал на меня.

Успокой его. Сделай его счастливым.

- Привет, - сказала я.

Чем больше я проводила с ним времени - даже после того, что он со мной делал - тем больше понимала, что не он здесь монстр. Он ни в чём не виноват. Он был просто продуктом своего воспитания. Настоящим монстром была его мать. Его отец тоже, когда он был жив.

- Как у тебя сегодня дела? - спросила я его, стараясь сохранять спокойствие.

Он хмыкнул.

- Ты понял, что твоя мама сказала о том, что ты будешь папой?

Я не знала, понимал ли он мои слова. Часть меня так не думала. Но я была уверена, что он понимает тон, который используют люди. Если они хорошо с ним разговаривали, он хорошо реагировал. Если они расстраивались, он тоже. Я намеренно сохраняла дружелюбный голос.

- Мы собираемся стать семьёй, - продолжила я. - Ты и я с маленьким ребёнком. Ребёнок!

Он снова хмыкнул и покачнулся из стороны в сторону, прежде чем перейти к стулу. Он сел и снова указал на меня. Я не была уверена, чего он хочет, поэтому продолжила говорить.

- Надеюсь, на этот раз будет мальчик. У меня дома девочка. Было бы хорошо, если бы у неё был брат, с которым можно было бы играть, не так ли?

Он хмыкнул.

Осторожно и медленно я встала. Мои ноги дрожали. Мне пришлось держаться за кровать, чтобы не упасть на пол. Мои мышцы такие слабые. Он тоже встал, внезапно насторожившись.

- Ничего страшного, - заверила я его, - я никуда не пойду. Я просто встаю. Надоело лежать на кровати, - улыбнулась я ему.

Он улыбнулся в ответ, но не отступил.

Это нормально. Ты ещё никуда не сможешь пойти.

Даже если бы я всё-таки смогла выйти - мышцы на моих ногах настолько слабые, что далеко бы я не ушла. Мне нужно быть разумной. Мне нужно выжидать.

- Приступим, - сказала старуxа из коридора. Она вошла в комнату с подносом с едой; три тарелки бутербродов. По одному на каждого из нас. Она поставила поднос и протянула мне тарелку. - Рада тебя видеть такой, - сказала она. - Как ноги?

- Болят.

- Вполне ожидаемо, - она протянула Эндрю тарелку.

Он схватил её и начал есть бутерброд, прижав тарелку ко рту. Она села на край кровати и начала есть свой бутерброд. Я посмотрела на свой с подозрением.

Ты беременна. Тебя не отравят.

Я вспомнила, как её сын так охотно ел человеческое мясо. Я понюхала бутерброд. Пахло тунцом.

- Что случилось? - старуxа заметила, как я нюхала бутерброд. - Ты мне не доверяешь?

- Можете ли вы обвинять меня в этом?

- Могу тебя заверить, что с бутербродом всё в порядке, - сказала она.

Я сменила тему:

- А что, если беременность прервётся? Иногда - особенно когда кто-то пережил стрессовый период - у женщин могут быть выкидыши на ранних сроках.

- Тогда мы попробуем ещё раз, - сказала она.

Она откусила ещё кусок бутерброда. Я не спрашивала, означает ли это, что меня снова нужно держать привязанной. Мне не нужно это знать. Я не задержусь здесь надолго. Я не буду здесь. Пока не знаю, как выберусь, но - при первой возможности - сбегу. А что, если он меня догонит и убьёт? Я не знаю, что будет, когда я рожу. Я не уверена, будут ли они желать, чтобы я всё ещё была рядом, или они просто убьют меня, счастливые, что у них родился ребёнок. Мне плевать. Я не хочу носить их ребёнка. Я не хочу ребёнка от этого монстра. Я хочу его убить - и если я хочу сделать аборт, то мне нужно убираться отсюда как можно раньше.

- Нечего сказать? - спросила она.

Я сыграла необходимую роль:

- Надеюсь, до этого не дойдёт, - сказала я ей.

Она улыбнулась.

2.

Дверь со скрипом открылась, и за ней оказалась старуxа. В руках у неё было полотенце. Я не уверена, сколько времени я оставалась одна после того, как разделила с ними обед, но - предположительно - я бы сказала, что это было около тридцати минут. Может, меньше.

- Я подумала, что тебе может понадобиться душ, - сказала она.

- Я с удовольствием.

Это была правда. Я воняла. Пот, кал, моча. Клянусь, я в нём погрязла!

- Помни...

Я остановила её:

- Я не буду ничего устраивать.

- Ну вот и хорошо, - она улыбнулась и протянула полотенце.

Я взяла его.

- Ты можешь ходить или хочешь, чтобы я прикатила инвалидное кресло?

Мои ноги болели. Они чувствовали себя слабыми. Мне нужно было заставить их снова двигаться. Мне нужно было снова задействовать мышцы. Пройдёт немного времени, и я попытаюсь сбежать. Если я выйду из помещения - мне придётся пройти много миль, прежде чем я найду цивилизацию. От одной мысли о преодолении стольких миль теперь меня тошнило. Я знала, что это будет борьба.

Ты бы предпочла остаться?

- Я попробую пройтись, спасибо.

Она извлекла внутривенную капельницу из моей руки после нашего перекуса бутербродами. Было так приятно вытащить инородное тело из моей вены, что я могла бы обнять её. Я на мгновение чуть не потеряла сознание. С полотенцем в руке я вышла из комнаты в коридор. Кажется, мы всё ещё были наверху.

Это хорошо. Тебе не нужно будет искать выход из лабиринта внизу.

- Куда нам идти? - спросила я её.

Она указала мне дальше по коридору в комнату в дальнем конце.

- Туда.

Я пошла. Она шла рядом со мной - её руки были протянуты ко мне. Я не была уверена, собирается ли она попытаться схватить меня, если я побегу, или она держала руки рядом, чтобы поймать меня, если я упаду.

- Где Эндрю? - спросила я.

- О, он везде.

Я знала, что она не хотела давать мне ответ. И снова она замолчала. Вместе мы прошли до конца коридора и вошли в душевую. Не знаю, для чего раньше использовалось это большое помещение, но в длинной комнате вдоль стены располагалась линия душевых. В комнате не было окон.

- Выбирай, - сказала она.

Она стояла у двери и смотрела, как я смотрю на душевые лейки, каждая из которых отделена перегородкой из кирпичной стены для небольшого уединения.

- О, может, тебе это понадобится? - она полезла в карман и вытащила небольшой кусок мыла.

Я поблагодарила её, когда отнесла его к одной из перегородок посреди комнаты.

Лучший вариант для уединения, - подумала я.

Я повесила полотенце на крючок, торчащий из конца перегородки, и подошла к душевой. С того места, где я была, старушку не было видно. Хотя я знала, что она была там. Я знала, что она не оставит меня в покое.

Неважно. Ты можешь одолеть её. Это твоя лучшая возможность!

Было бы лучше, если бы я знала, где её сын, но голос в моей голове был прав; это был лучший шанс уйти. Я положила руку на кран, но не попыталась повернуть его, чтобы вода текла из насадки для душа.

- Вы можете мне помочь? - спросила я.

- Что там такое?

- Я не могу включить воду. Что-то заклинило.

- Попробуй другой.

Дерьмо!

Я вошла в следующий душ и попробовала тот же трюк.

- Этот тоже не поворачивается.

- Я использовала его раньше, я знаю, что он нормальный, - сказала старуxа раздражённо.

- Что ж, не могли бы вы мне помочь, пожалуйста? Вы закрутили его очень сильно.

- Я попрошу сына.

- Пока не стоит его беспокоить, - сказала я, пытаясь вести себя спокойно. - Вы закрутили его - скорее всего, вы сможете его и открыть.

Старуxа подошла ко мне. Я приложила некоторые усилия, чтобы всё выглядело так, как будто я пыталась включить воду.

- Тогда уходи с дороги, - резко сказала она.

Я вышла из душа и впустила её. Я потянулась за полотенцем, висящим на вешалке. Я вложила противоположные концы полотенца в обе руки и с адреналином, разливающимся по моему телу - и её спиной ко мне - я накинула его за её голову и обвила её тощую шею. Я прижала её, извиваясь, к своему телу. Она оттолкнулась, и я споткнулась, ударившись спиной о противоположную стену. Но полотенце я не выпускала. Я прижала его сильно к её шее, пока она продолжала хватать ртом воздух; её руки болтались повсюду. Я потянула сильнее, когда она залезла под полотенце и зажала пальцы между тканью и кожей. Это должно произойти быстрее.

Если она поднимет тревогу, он придёт!

Я развернулась, поворачивая её в процессе, и ударила её об стену. Я повернулась в другую сторону и ударила её об одну из перегородок. Я отпустила полотенце, и она рухнула на пол. Я упала на неё и схватила за голову, ударив ею о твёрдый плиточный пол - не только раз, но снова и снова. Грязный белый кафельный пол. Появились трещины. Брызги крови. Я продолжала бить её головой - точно так же, как её муж когда-то сделал со мной - даже после того, как она перестала бороться со мной.

Я - убийца.

Пришлось убить её. У меня не было выбора.

Всегда есть оправдание.

Мне пришлось.

Также как тебе пришлось убить этого человека на дне рождения?

Они заставили меня сделать это.

Всегда виноват кто-то другой.

Да пошла ты! Я не могу здесь больше оставаться! Я не могу. Я не хочу, чтобы внутри меня был этот ребёнок!

Я в последний раз подняла голову старушки и ударила ею по плитке. Её глаза были открыты, а лоб был сильно разбит, под разорванной плотью виднелся намёк на череп. Она не вернётся. Я встала и повернулась к двери. И замерла.

- МАМ-М-МА?!

# # #

Кристина была рядом с телом старуxи. Её глаза расширились от страха. Эндрю стоял в дверном проёме, преграждая ей выход.

- Мама? - повторил он.

- Она спит, - сказала Кристина, изо всех сил стараясь сохранять ровный и успокаивающий голос.

В её голове она надеялась, то что она думала ранее, было правильным; он мало понимает в словах и вместо этого ведёт себя в соответствии с услышанным тоном. Если она спокойна, он спокоен. Эндрю кинулся к ней - она попятилась к стене. Он остановился у тела своей мёртвой мамы. Он наклонился и поднял её, поддерживая. Он отпустил, и она рухнула на пол, снова разбив голову.

- Мама?

Он поднял её и попробовал ещё раз. И - снова - она упала на пол.

- Мама?

- Она действительно устала, - сказала Кристина. - Она скоро проснётся. Всё нормально.

Эндрю упал на колени возле тела матери. На мгновение комнату наполнила тишина, пока он внезапно не закричал. Он наклонился и притянул к себе тело матери, крепко прижимая её к себе. Кристина не двигалась. Ей было всё равно. Она знала, что он понял, что его мать не спит. Реакция доказала это. Он знал, что она мертва, и - когда он взглянул на Кристину - он понял, что она виновата.

- Мне пришлось, - сказала Кристина. - Она хотела убить ребёнка! - она похлопала себя по животу. - Ребёнка? Она хотела его смерти.

- НЕТ! - крикнул Эндрю.

- Я защищала нашего ребёнка!

- НЕТ!

Он встал во весь рост и снова закричал, от чего Кристина вздрогнула. Она не могла идти дальше. Был один выход из комнаты и он мимо Эндрю.

- Мама! - снова закричал он.

# # #

Он убьёт меня. Это точно. Я - покойник. Я не могу просто стоять здесь и ждать, пока он подойдёт ко мне. Мне нужно хотя бы попытаться уйти. Он неплохой человек. Он всё равно никому не причинил вреда, кого я видела. Это всегда были другие люди. Это всегда были его мама и папа. Они плохие люди. Он такая же жертва, как и я. Может, он меня отпустит? Может, ему всё равно, что я уйду?

Ты уверена?

Я не знаю, но я должна попробовать. Я не могу стоять здесь и ждать, когда он приблизится ко мне. Я не могу. Я сделала глубокий вдох. Сейчас или никогда. Я должна это сделать. Я должна попробовать.

# # #

Кристина воспользовалась представившейся возможностью. Она побежала к Эндрю в надежде уклониться от него в последнюю секунду. Он взмахнул рукой и ударил её по горлу, повалив её на пол, как мешок с картофелем. Он протянул руку и подхватил её, удерживая на высоте фута от пола и близко к своему телу - одной рукой обняв её за талию, а другой рукой - за шею.

- Не уходи! - он кричал снова и снова. - Не уходи! Не уходи! - слёзы тоски, боли и даже страха текли из его глаз; он был напуган перспективой остаться в одиночестве. - Мы - семья!

Кристина вцепилась в его руки, бесцельно пиная ногами. Её лицо посинело, когда она изо всех сил пыталась вдохнуть необходимый кислород. Эндрю не понимал, он просто крепче прижимал её к себе, не давая ей уйти и оставляя его в незнакомом одиночестве.

- Не уходи! Не уходи! - он упал на колени, всё ещё прижимая её к себе. - Не уходи!

Он ещё раз крепко сжал её, как бы показывая, что хочет держать её рядом. Что-то хрустнуло. Кристина перестала брыкаться. Её тело обмякло. Её голова повалилась вперёд настолько, насколько позволяла рука на сломанной шее. Эндрю не отпускал её. Он сидел там, плакал, держа её труп.

- Не уходи! Пожалуйста! Не оставляй меня одного!

Кристина уже ушла.

В комнате было тихо. В комнате воцарилась тишина. За исключением тихого хныканья непонимающего великана.

ЭПИЛОГ

ГОД СПУСТЯ. МАЛЬЧИК ПО ИМЕНИ ШОН

Шон упал сквозь густой куст, истерически смеясь. Подгоняемый своим другом - Джоном - он не ожидал, что провалится. Он думал, что просто проскочит куст, поэтому и не пытался защитить себя. Он с тяжёлым ударом приземлился на неопрятную траву большого луга; приземление, которое перехватило дыхание. Джон пробирался через кусты за своим другом. Он тоже смеялся. Он выронил из руки футбольный мяч и помог другу подняться на ноги.

- Ты в порядке? - спросил он. - Прости, я не думал, что ты провалишься прямо туда.

- Ты придурок! - Шон засмеялся, отряхиваясь.

Мальчики были в подростковом возрасте. Шестнадцать лет. Оба они были одеты в школьную форму, в которой они прогуливали уроки.

- Ого! Посмотри на это! - сказал Шон, глядя вверх через плечо своего друга.

- Да иди ты! Я не куплюсь! - он ожидал, что развернётся и получит ответный удар.

Если бы обувь не слетела с его ноги - это был бы трюк, который он испробовал бы сам. Отвлечь друга, а затем пнуть его изо всех сил, чтобы он рухнул на землю. Он родился не вчера.

- Смотри! - Шон указал. - Я не шучу.

- Да я не куплюсь на это!

Шон схватил друга за плечи и тут же развернул. Позади него - немного дальше по грязному лугу - было что-то вроде заброшенного склада. Шон не стал ждать реакции друга и побежал к нему.

- Подожди! - Джон крикнул ему вслед, когда он тоже побежал к, казалось бы, заброшенному зданию, оставив футбольный мяч там, где он его уронил, когда помог Шону подняться.

- Я знаю это место, - сказал Шон, приближаясь. Он перестал бежать и замер на месте, глядя на склад. - Я знаю его. Это было в новостях в прошлом году.

- О чём ты говоришь?

- Ты не помнишь?

- Помнишь что?

- Исчезновения людей в газетах и на телевидении. Все эти люди. Думаю, это здание, где нашли все трупы. Это оно.

- Заткнись!

- Я говорю тебе правду, засранец! - он игриво ударил друга по руке.

- Ты несёшь чушь собачью.

- Нет. Не могу вспомнить, сколько трупов они нашли внутри, но их было много. Я это хорошо помню.

- Ну, что ещё там было сказано?

- Я не могу вспомнить.

- Ты просто грёбаный засранец.

- Нет же. Давай. Давай попробуем найти вход.

Окна были заколочены. Вокруг кирпичной кладки были разбросаны надписи с предупреждением о том, что нарушители будут привлечены к ответственности, если их обнаружат, и - не только это - также с указанием, что здание было в аварийном состоянии; небезопасно для входа.

- Я не пойду туда, - Джон не двигался, когда Шон подошёл к зданию. - Похоже, оно может рухнуть в любую минуту.

- Давай! Не будь "киской".

- Нет, я не собираюсь. Я не собираюсь быть одним из тех придурков, которые заходят в здание только для того, чтобы их зарезали. Не смотришь фильмы ужасов? Я видел слишком много, чтобы знать, что будет дальше в этой ситуации.

- Ничего страшного не произойдёт, полиция думает, что люди, ответственные за все убийства, на самом деле были среди найденных ими трупов.

- Что? Как они вообще могли это узнать?

- Думаю, наука и всё такое? Да ладно, не о чем беспокоиться. Даже если бы людей, которые это сделали, не было среди мёртвых - их уже давно здесь нет. Это место было в новостях целый месяц.

- Ты точно больной. Я туда не пойду. Давай просто возьмём мяч и уже пойдём. Меня ужасно тревожит это место.

- Давай, это будет весело!

- Нет. Что, если что-то случится? Одному из нас придётся пойти за помощью, и тогда наши родители узнают, что нас не было в школе. Пойдём!

- Нет. Пока не признаешь, что ты ссыкун!

- Что?

- Я не уйду, пока ты не признаешь, что слишком напуган, чтобы войти со мной.

- Я не слишком напуган.

- Отлично! Давай пройдём внутрь!

- Нет.

- Признай это.

- Пошёл ты на хуй!

- Либо признай это, либо мы войдём. Выбор за тобой.

- Хорошо. Хорошо. Мне всё равно.

- Скажи это.

- Я слишком боюсь туда идти. Хорошо. Счастлив?

Шон начал смеяться.

- Ты такая "киска".

- Пошёл ты. Давай, давай заберём мяч и уйдём.

- Куда он укатился?

Они обернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как мяч катится к ним. Там, вдали, виднелся силуэт слишком высокого человека.

Шон спросил:

- Кто этот урод?

Перевод: Alice-In-Wonderland

Table of Contents

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

* * *

* * *

ГЛАВА 3

* * *

* * *

ГЛАВА 4

* * *

ГЛАВА 5

* * *

* * *

ГЛАВА 6

* * *

* * *

* * *

* * *

ГЛАВА 7

* * *

* * *

ГЛАВА 8

* * *

* * *

* * *

* * *

ГЛАВА 9

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Глава 10

* * *

* * *

Глава 11

Глава 12

Мэтт Шоу:

Майкл Брэй:

# # #

1.

# # #

2.

# # #

1.

# # #

# # #

# # #

# # #

# # #

# # #

1.

2.

# # #

3.

1.

# # #

# # #

# # #

2.

# # #

# # #

# # #

# # #

# # #

# # #

# # #

# # #

1.

2.

# # #