• ВППНП
  • Нил Ф. Лизерленд
  • Кристин Морган
  • Брайан У. Тейлор
  • Джонатан Мэйберри
  • Уэйленд Смит
  • Уэстон Оакc
  • Кертис К. Чен
  • Грейг Бек
  • Джефф Хьюитт
  • Тайсон Мауэрманн
  • Эрик С. Браун
  • Дэвид Бентон и У.Д. Гальяни
  • Дэвид Амендола
  • Стив Рутенбек
  • Кирстен Кросс
  • Джеймс А. Мур

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

Война - это ад.

Ничто так не приближает людей к их первобытному состоянию, как угроза их жизни. Ничто так не раскрывает их животную природу, как стремление к выживанию любой ценой. Люди, подготовленные к войне, вынуждены раз за разом сталкиваться с этими крайностями, выживая ради великой цели. Или, по крайней мере, надеются на это. Потому что выживание в личной борьбе может быть эгоистичным, а выживание на войне может означать судьбу нации или даже вида. И практически все варианты такого рода борьбы за выживание рассматриваются в историях, которые вы сейчас прочтете.

Не обманывайтесь, думая, что антология военного хоррора - это просто книга, полная подделок под "Взвод" или "Чужих". На этих страницах вы найдете ошеломляющее разнообразие историй.

Исторические и воображаемые, научно-фантастические и современные. Мифы, Дикий Запад и спецназ. Большие войны, малые войны и Гражданская война в Америке. Оборотни, призраки и внеземные паразиты. Японские демоны и сверхъестественные спецагенты. Монстры большие и маленькие. Сражения, сопровождаемые бешеной стрельбой и сокрушительными взрывами, и сражения, ведущиеся холодно, с использованием бумажных следов и уловок. Битвы, выигранные и проигранные за мгновения, и битвы, растянувшиеся на целые эоны.

Стиль и продолжительность рассказов также очень разнообразны. От очень коротких рассказов до новелл, в которых много мяса, готового к тому, чтобы быть содранным с костей. Эта книга - прекрасное достижение и отличный пример превосходного раскрытия темы.

Вам понравятся все представленные здесь подходы, а также великолепные произведения, написанные как известными именами, так и начинающими талантами. Но каким бы ни было разнообразие, одно остается неизменным от истории к истории - это основная правда, прослеживающаяся в каждой из них. Жизни подвергаются риску, разыгрываются огромные ставки, но на каждой странице нам не дают забыть, что независимо от характера врага, настоящий ужас - это сама война.

Алан Бакстер, Новый Южный Уэльс, Австралия, 2014 г.

ВППНП 
(ВСЕ ПО ПЛАНУ - НАМ ПИЗДА)

Нил Ф. Лизерленд
"Блэкуотер"[1]

Туман накрыл Рыбацкую Бухту. Он прижимался к мертвым глазам темных окон, переплетал пальцы с гниющими заборами и вливался в пасти переулков. Белый призрак Тихого океана завладел приморским городком, и даже монотонное сердцебиение буeв, предупреждающих о рифах стало едва слышным. Кое-где остроконечная крыша или флюгер всплывали на поверхность, расцарапывая полотно тумана.

- И вот я пришел туда, где сны и смерть ложатся спать, - прошептал Фрост.

- Господи Иисусе, тебе нужно было это сейчас сказать? - пробормотал Кармайкл.

- Возможно, позже у меня не будет шанса, - Фрост подкрутил прицел винтовки и еще раз медленно поведя стволом внимательно оглядел то, что можно было рассмотреть в маленьком городке.

- Наградил меня долбаной трясучкой, - сказал Кармайкл, проводя рукой по своей темной бритой голове.

- Ничем не могу помочь, - сказал Эрнандес, - если бы Фрост наградил тебя трипаком я, может быть, смог бы что-нибудь сделать.

- Прекратить трeп, - словно хлыст погонщика, протрещал голос Лео. Они замерли, даже радист, который ничего не говорил. - Фрост, движения?

- Точно сказать невозможно, - ответил Фрост, снова настраивая прицел. - Мешает туман, его нагоняет западный ветер. Все здания темные, движения нет. Видимость будет ярдов десять, как только попадем на берег.

- Pадист докладывай.

- Никаких разговоров - сказал поджарый рыжий, поднимая лицо от затемненного экрана сканера. - Никаких сигналов сотовой или спутниковой связи, ни входящих, ни исходящих. Последний подтвержденный контакт был с большой буровой установки на межштатном тестировании радиоволн два часа назад. Никто в городе не отреагировал, никаких намeков на связь.

Лео кивнул. Его люди вглядывались в темноту, держа руки на оружии и обдумывая предстоящую работу. Каждый из них знал свою роль, и они знали, что здесь нет места для демократии. Если Лео скажет ждать, значит, они будут ждать. Если он скажет: "вперeд", - они выдвигаются. Если у кого-то из них были проблемы, то он должен был сообщить об этом, прежде чем они подготовятся и выступят. Лео расчехлил оружие и вытащил обрез М4. Остальные сделали то же самое, щелкая предохранителями и оттягивая затворы, возносили последнюю молитву богам штурмовых винтовок, чтобы их прицелы не сбились, а оружие не заклинило.

- Фрост, прикрывай, - сказал Лео. - Кармайкл, Эрнандес, я, потом радист. Предыдущие разведданные говорят, что собрание будет в церкви, поэтому мы входим и выходим быстро, чисто и тихо. Это место полно сектантских психов, и они могут не обрадоваться тому, что мы собрались украсть одну из их паствы. Они отдают ее нам, и мы уходим. Они сопротивляются, показываем им ошибочность избранного ими пути с их строгими предрассудками. Всем понятно?

- Так точно, - сказали они.

Никто не добавил "сэр". Те дни остались позади, и они не собирались их возвращать. Лео натянул на голову балаклаву цвета индиго. Остальные сделали то же самое.

Это было похоже на детскую игру. Лео указал пальцем и похлопал Фроста по плечу. Фрост побежал пригнувшись, его низкий профиль был карикатурой на какого-то дикого зверя, пробирающегося в тени. Он скользнул за укрытие, осмотрел местность и дал сигнал, что все чисто. Потом последовал следующий, и еще один, и еще. Задние прикрывали передних, потом передние прикрывали задних, и все это в полной тишине. Лео выбрал следующее место, и всe началось снова.

Они ныряли за проржавевшие машины, стоявшие на разбитых колесах, и бесшумно скользили мимо живых изгородей, выросшими длинными и дикими на морском воздухе. Они сидели на корточках возле гниющих дверных проемов с облупившейся краской, дыша ртом и щурясь в клубящуюся ночь. Выбоины и потрескавшиеся бордюры пытались зацепиться за ноги. Сломанные двери скрипели на ночном ветру, взвизгивали и скулили на ржавых петлях. Здесь пахло разбухшим, гниющим деревом, и когда они вдыхали слишком глубоко, их гортань покрывал склизкий, рыбный запах. Океан грохотал, когда накатывал прибой, и шипел, когда уходил; храп какого-то невидимого великана, смотрящего сны и не отвлекающегося на людей-теней.

В городе ощущалось нечто странное. Никто из них ничего не сказал, но все это почувствовали. Фрост провел пальцем по внешней стороне спусковой скобы, словно по своему личному оберегу. Эрнандес крестился каждый раз, когда, среагировав на громкий шум оказывалось, что это шумит ветер в карнизах. Pадист смахивал с переносицы капли пота, хотя стояла холодная осенняя ночь. Кармайкл напевал себе под нос мелодию из шоу.

- Смени пластинку, Mузыкальный Aвтомат, - прошипел Лео, глядя через плечо на Кармайкла. Здоровяк замолчал и получше перехватил пушку для разгона толпы, которую настоял взять с собой. Лео перевел взгляд на остальных. - Успокойтесь, все вы. Крестится и обсираться будете в свое свободное время.

Они сделали последний рывок к церкви как единое целое, каждый бежал с оружием, прижатым к плечу и смотрел сквозь прицел; пальцы на курках просто умоляли о цели. Никакие скользкие морские твари, поднявшиеся с морского дна, не выползли из тумана. И никто в них не стрелял. Они взбежали по каменным ступеням, Лео занял позицию справа от окованных железом двойных дверей, а Кармайкл - слева. Эрнандес и радист развернулись и, встав на одно колено у подножия лестницы, стали осматривали дорогу, по которой они пришли. Фрост стоял спокойно и непринужденно, на пол пути наверх и направив ствол в небо.

Лео присел на корточки и приложил ухо к тому месту, где сходились двери. Он простоял так секунды три, потом резко встал и скользнул прочь от дверей. Pадист и Эрнандес повернулись, а Фрост присел как раз в тот момент, когда задвижка поднялась и створка дверей начала открываться внутрь. Из прямоугольника света выплыл силуэт, и Кармайкл с силой ударил того прямо в живот. Раздался хриплый стон, и жертва согнулась пополам. Он сунул руку под одежду, и Лео пнул его под колени. Человек упал, и из его пальцев выскользнул нож. Кармайкл наступил ботинком ему на спину, и направил широкую пасть своего громоздкого ружья на его голову.

- Издаешь хоть один писк, и я развалю тебе тыкву, ты меня понял, сосунок? - прорычал Кармайкл, наступив ещe сильнее на лежащее тело.

Пленник не произнес ни слова и даже не дернулся.

По сигналу Лео Эрнандес и радист протаранили двери и ворвались внутрь. Наступила тишина, нарушаемая лишь звуком открывающихся дверей. Спустя некоторое время, показавшееся вечностью, послышались их голоса:

- Чисто.

Фрост подобрал брошенный нож и нырнул внутрь. Кармайкл схватив пленника за шею, втащил его. Лео последовал за ними, тихо прикрыв за собой двери.

Святилище было старым. Доски блестели лаком, а стропила были покрыты пылью от столетнего или даже более дыма. На стенах висели подсвечники, мерцающее пламя которых скорее мешало, чем помогало рассматривать помещение. Мужчины не увидели каких-либо знакомыx религиозных атрибутов. На голых местах, некогда украшенных портретами святых, стояли каменные полки, на которых восседали оплывшие изваяния существ, чьи формы невозможно было распознать. На возвышении стоял алтарь из гладкого черного камня, окруженный позолоченными статуями распухших существ с десятками пустых глаз. На алтаре, на скатерти цвета морской волны, лежала тяжелая книга в кожаном переплете, на которой сверху вниз блестящими буквами была начертана легендарная надпись: "Эзотерический орден Дагона". Больше в помещении ничего не было.

Оказавшись внутри, команда внимательно посмотрела на оглушeнного пленника. Тот оказался дородным мужчиной с блестящей, лысой головой и маленьким подбородком. Его длинное черное одеяние было потрeпанным и немного великовато, хотя оно достаточно ясно указывало на то, что он священник. Он вцепился в руку Кармайкла, впиваясь бледными, как рыбье брюхо, пальцами в удушающий захват. Фрост поднял нож, инструмент с волнистым лезвием, полезный в ритуале, но не в бою, и лысый замер. Фрост похлопал его по плечам, вывернул карманы и проверил остальные места, где можно было спрятать какое-либо оружие, но ничего не обнаружил. Фрост засунул декоративный кинжал за пояс и отступил в сторону.

- Я скажу это только один раз, падре, - сказал Лео. - Будешь делать то, что я тебе скажу и тогда переживешь эту ночь. Если попытаешься закричать или драться со мной или моими людьми, я воткну нож тебе в глотку прежде, чем ты успеешь сделать глубокий вдох. Ты понимаешь? Моргни один раз - "да", и два раза - "нет".

Пленник уставился на Лео водянистыми, широко расставленными глазами. Он моргнул.

- Если я попрошу своего человека освободить тебя, ты будешь хорошо себя вести? - cпросил Лео. Снова одно-единственное моргание. Лео кивнул: - Oтпусти его, Mузыкальный Aвтомат.

Кармайкл отпустил его. Он отступил назад и в сторону, одновременно подняв дробовик. Человек в черной мантии закашлялся, потирая шею. Он хрипло вдохнул и прошло некоторое время прежде чем он пришeл в себя. Когда он заговорил, его голос был хриплым, как будто он пытался говорить с дырой в легких.

- Кто вы? - прохрипел священник. - Чего вам надо?

- Сара Прендергаст, - сказал Лео, проигнорировав первый вопрос. - Верните ее, и мы все сможем притвориться, что этой ночи не было.

Священник пожал плечами, сцепив руки на животе.

- Я не знаю никого с таким именем.

- Пять футов пять дюймов, светлые волосы, голубые глаза, белая, - сказал Лео, наставляя дуло прямо между глаз святого. - Восемнадцать лет, сбежала. Родимое пятно на правой щеке и шрам ниже левого колена. Она приехала сюда семь месяцев назад.

- А, - произнeс священник, кивая. Похоже он не обращал внимания на пистолет приставленный к его голове. - А зачем вам эта девушка?

- Не имеет значения, - сказал Лео.

Священник посмотрел на каждого из них. Он снова кивнул, соглашаясь с каким-то незаданным вопросом.

- Полагаю, имеет. А если я откажусь вам помогать?

- Тогда ты сможешь встретить тех богов, которым молишься, раньше, чем думаешь, - сказал Эрнандес.

Священник улыбнулся, его толстые плотно сомкнутые губы изогнулись. Он медленно поднял руки ладонями вперeд, сдаваясь.

- Как пожелаете. Девушка, которую вы ищете, находится внизу, вместе с остальными прихожанами. Я могу отвести вас к ней, если хотите?

- Веди, - сказал Лео, щeлкая предохранителем на винтовке. - Фрост, если он попытается выкинуть какой-нибудь трюк, завали его. Mузыкальный Aвтомат, на тебе толпа. Радист, Пластырь, прикрываете наши тылы и смотрите, чтобы никто к нам не подкрался.

Священник повел их к задней двери святилища, двигаясь неловкой, покачивающейся походкой человека, более привыкшего к морю, чем к суше. За дверью оказался короткий темный коридор, освещаемый лишь светом, льющимся из тесного спартанского кабинета. В кабинете кроме огромной карты западного побережья ничего особенного не было. Сотни красных кнопок были воткнуты вдоль берега, отмечая расположение прибрежных рифов. Человек в черном толкнул следующую дверь, и они вышли в ночь.

Возможно, когда-то за церковным двором хорошо ухаживали. Небольшое пространство огораживала кованая железная ограда, но железо было покороблено и изъедено соленым воздухом. Забор тоже пьяно наклонился, словно намереваясь перепрыгнуть через край обрыва. Осыпавшиеся надгробия и скошенные кресты наполовину заросли травой. Сваленные в углу гниющие овощи свидетельствовали о том, что за садом больше никто не следит. Священник двигался по утоптанной тропинке пробираясь сквозь листву, вьюны и репейник цеплялись за его подол и рукава. На растения он обращал не больше внимания, чем на людей, следовавших за ним.

- Мне это не нравится, босс, - прошептал Эрнандес. - Всe слишком просто.

- И ещe, - сказал радист, вытирая нос рукавом. - Я ни хрена не вижу в этом тумане.

- Просто будьте на чеку, ребята, - сказал Лео. - Пальцы на курках, и мы закончим до рассвета.

Священник остановился и принялся возиться с ржавой калиткой в конце тропинки. Мужчины рассыпались веером по траве, низко пригнувшись и стараясь ничего не упустить из поля зрения. Священник что-то проворчал, и ворота со скрипом распахнулись внутрь. Он шагнул в пустоту, не оглядываясь.

Фрост резко втянул воздух, а Кармайкл выругался. В развевающейся на ветру робе cвященник еще некоторое время кувыркался в воздухе, затем скрылся из виду.

- Не терять контакта, - сказал Лео.

Фрост с оружием наперевес первым скользнул к зияющей дыре.

- Лестница, - сказал он, дернув подбородком, чтобы дать понять, что все чисто.

Мгновение спустя он исчез, остальные последовали за ним.

В скале была высечена лестница. Едва ли достаточно широкая для крупного человека, ступени были истeрты столетиями ветра, дождя и регулярных путешествий. Даже при дневном свете спуск был опасен. В темноте и тумане это было самоубийством. Учитывая зияющую слева пропасть, они двигались так быстро, как могли. Каждый ощупывал путь ботинками и держал oружие направленным в пустоту. Все, что они слышали - это шум ветра и ритмичный шум океана. Священника нигде не было видно.

После ста шагов и единственного поворота туман начал рассеиваться. В двадцати ярдах внизу виднелся короткий выступ черной скалы, истертый до гладкости и украшенный обломками отступающего прилива. Шельф уходил в воду; естественная скала становилась резным мостом в никуда, достаточно широким, чтобы отряд мог двигаться по двое в ряд. Тяжелые каменные пилоны располагались примерно через каждые пятнадцать ярдов, но перил между ними не было. Вдалеке двигались силуэты, подсвеченные мерцающим оранжевым пламенем и отбрасывающие темные, чудовищные тени в лоскутах тумана. Ветер подул сильнее, донося невнятное монотонное пение от группы призраков. Кармайкл начал напевать тему "Kоманды-А"[21].

- Беру назад свои слова о том, что это слишком просто, - сказал Эрнандес.

- Принято к сведению, - сказал Лео. - Предположим, падре подал сигнал своим и нас будут встречать. Всех, кто в чeрных мантиях, если не с белыми волосами - в расход, задавать вопросы будем, когда мы выберемся из этого гребаного шоу уродов. Берегите патроны, старайтесь не шуметь, если можете. Хлопушки держите под рукой, но не применять, пока я не скажу. Мы не знаем, насколько прочен этот мост, и я не хочу обратно плыть.

Никто не выскочил из тумана пока отряд спускался к мелководью. Быстро осмотревшись, они увидели водоросли, несколько гладких кусочков бутылочного стекла и то, что осталось от священника. Левая сторона его головы была в крови, ему не повезло упасть грудью на бревно. Коряга раскололась, пробила легкие и раздробила ребра. Тело воняло, фирменный запах свежевыделенных кишок смешивался с пищеварительными соками в разорванном желудке. Эрнандес осмотрел его и покачал головой, не найдя пульса. Лео выругался.

- Это что-нибудь меняет, босс? - cпросил Фрост, не сводя взгляда с моста.

- Нет - сказал Лео. - Мы пойдeм туда, заберем девушку и уйдeм.

Вблизи мост казался более надeжным. Прочное каменное сооружение, оно выглядело так, словно было высечено вручную и сглажено тысячелетними океанскими течениями. Опорные пилоны тянулись на целых десять ярдов выше самого моста. Примерно шесть футов в диаметре, колонны были исписаны выцветшими пиктограммами морских животных, людей и существ, сочетавших в себе формы и тех и других. На вершине каждой колонны возвышались статуи выпуклых черных созданий; твари со стеклянными глазами и растянутыми ртами, с округлыми телами с дряблым животом и гибкими мощными конечностями.

Лео махнул рукой, и они выстроились в шахматном порядке. Укрыться было негде, их приближение скрывали лишь полотна редкого туман, темнота да звуки пения дагонитов. Если кто-нибудь посмотрит в их сторону, их присутствие будет раскрыто. Мужчины двинулись вперед, осторожно ступая по скользкому камню, низко опустив плечи и направив оружие на мерцающие тени, которые становились все отчетливее. Мост заканчивался в сотне ярдов от берега огромной круглой площадкой. Пилоны выстроились в ряд, как стоячие камни, и под каждым из них стояла молодая женщина с закованными над головой руками. Дюжина людей в плащах стояли полукругом лицом к океану. Пламя, поднявшееся из ямы в центре словно на фреске, запечатлело сцену богослужения в аду. Песнопение поднималось всe выше и выше визгом из десятка глоток пронзало облака и устремлялось к звeздам словно луч сигнального маяка.

Внезапно пение прекратилось. Ветер стих. Даже волны, набегавшие на берег, успокоились до мягкого плеска. Отряд разделился, их пригнувшиеся фигуры слились с очертаниями пилонов. Они прислушались. Несколько мгновений не было слышно ничего, кроме шума океана и их собственного прерывистого дыхания. По ту сторону костра что-то вынырнуло из океана и зашлeпало по камню выбираясь на платформу. Ветер доносил вонь рыбьего жира и тяжелый, едкий солeный запах. Воды расступались снова и снова, когда другие всплывали на поверхность и карабкались на берег. Через несколько мгновений вновь прибывшие превзошли по численности собравшихся, стоявших в промежутках между колоннами на самом краю света и тьмы. Хор застонал, животным бурлящим восторгом предвкушения. Кто-то закричал; пронзительный крик могла издать только молодая женщина, охваченная ужасом.

- Черт, - прорычал Лео, огибая пилон. - Вперeд-вперeд-вперeд!

Они бросились к платформе, разрывая остатки тумана, как сгнивший шелк. Прихожане пришли в движение, их мантии при этом распахнулись, они уставились на незваных гостей. Плоть свисала с их костей мертвенно-бледными складками цвета и текстуры бледного сыра. Их руки с длинными пальцами были покрыты тонкой тиной, а длинные склизкие слюни свисали из уголков рта, слишком широких, чтобы полностью закрыться. Ссутулившиеся и безволосые, они разительно отличались от женщин, висящих на столбах вокруг.

- Никому не двигаться, - сказал Лео, повышая голос и поднимая винтовку. - Просто оставайтесь там, где вы есть, и...

Что-то шевельнулось. Темнота расступилась, и свет костра заплясал на чем-то из кошмара аквалангиста. У существа была челюсть с толстыми изогнутыми зубами барракуды, шершавая, однотонная кожа акулы и черные, пустые глаза хищника. Он уставился на пришельцев, и в его темных глазах мелькнуло человеческое любопытство. Он тяжело вздохнул сквозь толстые мясистые складки на ребрах, открыл рот и вместе с приглушeнным треском одиночного выстрела из винтовки, из его затылка хлынул поток крови.

Время замедлилось. Тварь плюхнулось на камень, и его товарищи бросились ему на помощь; фантасмагорическая волна извращeнной эволюции, состоявшая из когтей и зубов, присосок и щупалец. Клювы моллюсков защeлкали под впавшими прорезями остатков того, что когда-то могло быть носом. Руки, ставшие бескостными и резиновыми, потянулись из шипастых панцирей, покрытых костяными плавниками. Голоса, которые когда-то выговаривали слова, взвыли по-звериному, и им отвечали так же.

Лео выстрелил в гипертрофированную грудь существа с головой кальмара и лопатками, похожими на крылья манты. Кармайкл выстрелил картечью во что-то, что могло быть плодом любви камбалы и рыбы-фугу, чьи кишки воняли гниющими водорослями. Радист и Эрнандес шагнули в просвет, стреляя короткими очередями одна за другой, пока скорострельная болтовня не слилась в одно непрерывное рычание. Фрост жал на курок, и каждый патрон прорезал траншею 30-го калибра в черепной коробке мишени.

Все было кончено в считанные секунды. Древний камень был усеян гильзами, а над ним висели облака кордита, густые и синие, как сигарный дым. Чтобы сдохнуть этим существа, кем бы они ни были, не требовались серебряные пули или другое "мумбо-юмбо". Кровь текла не совсем красными лужами, и две дюжины тел, конвульсивно подeргиваясь, лежали в кровоточащих кучах. Приспешники лежали рядом с рыболюдьми, даже после смерти занимая место между людьми и монстрами.

- Перезарядить, - крикнул Лео.

Голос его был спокоен, но рука дрожала. Ему потребовалось две попытки, прежде чем он вытащил пустую обойму.

- Что... какого хрена? - спросил Кармайкл. Его глаза были широко раскрыты, а ноздри раздувались, когда он делал неглубокие, быстрые вдохи. - Лео, какого хрена?

Лео сделал два быстрых шага и сильно ударил Кармайкла по лицу. Здоровяк споткнулся и развернулся. Кармайкл поднял оружие, но, когда он нажал на курок, послышался глухой щелчок. Лео выдержал его взгляд, и Кармайкл отвел глаза. Он судорожно вздохнул и провел большим пальцем под балаклавой.

- Черт, - сказал Кармайкл. - У меня кровь идет.

- Истекать кровью будешь в свободное время, - сказал Лео. Едва эти слова слетели с его губ, как океан вокруг них взорвался. Хлынула вода, и что-то в темноте завыло. Вой распространился, пока не загудело всe море. - Найти эту чертову девчонку! Если мы ее потеряем, все пойдет прахом!

Они бежали, адреналин и воля заставляли их двигаться. Некоторые девушки были мертвы, в их обнажeнных телах зияли кровавые дыры. Несколько других были изрезаны тварями, их остекленевшие глаза смотрели на бойню с мeртвым любопытством. Трое из них были еще живы, и одной из них была Сара Прендергаст. Она стояла на цыпочках, каждый мускул дрожал от усилия.

- Забирайте иx, и давайте убираться отсюда к чертовой матери, - сказал Лео.

Фрост выхватил пистолет и выстрелил. Потребовалось семь выстрелов, но через несколько секунд выжившие были свободны. Темноволосая девушка всхлипнула и пробежала мимо них, скользя по крови и телам, направляясь к берегу. Вторая девушка, спотыкаясь, двинулась вперед, губы ее дрожали. Ее тело, покрытое гусиной кожей, блестело, как обсидиан.

- Кто вы? - cпросила Сара.

Ее голос был лeгким, а тон - вежливо-любопытным.

- Нас послал твой отец, - сказал Лео.

Прежде чем он успел сказать что-то еще, Сара бросилась на него, пытаясь выхватить пистолет. Ее глаза вспыхнули, и она оскалила зубы в ужасной гримасе, которая стерла всю красоту, которая у нее осталась. Этот взгляд говорил о том, что она принадлежит этому месту, если не телом, то душой. Фрост убрал пистолет в кобуру и вытащил маленький электрошокер. Девушка промокла поэтому сразу упала, как мешок с песком.

- Господи Всемогущий, - проворчал Лео, поправляя оружие. - Фрост, неси девочку. Кармайкл, прикрывай. Радист, помоги ему. Пластырь, ты в арьергарде.

- А как же я? - спросила другая девушка.

Ее акцент было трудно определить, но она, вероятно, была родом из южной Африки.

- Беги, - сказал Фрост, связывая запястья и лодыжки Сары.

Они побежали. Море закипело и скорчилось, когда вопящие твари бросились в погоню. Белые волны бились, как буруны, и гнилые обитатели глубин скакали по этим волнам, как на боевых конях. Двуногие угри скользили вверх по пилонам, цепляясь за ноги бегунов и щeлкая клювами им в лицо. Люди с лицами и пальцами жаб прыгали на мост только для того, чтобы быть растерзанными шершнями в стальных мундирах. Все больше и больше существ следовало за ними, с седой кожей и твердыми панцирями, с глазами на стеблях и с безухими, косоглазыми головами.

Кармайкл взвыл и споткнулся, его дробовик разорвал плывущую тень. Он продолжал стрелять, но не двигался. Длинный спиральный шип торчал прямо из его левого бедра. Радист обогнул его, расчищая путь короткими трехзарядными очередями. Фрост последовал за ним, раздувая ноздри, неся Сару и стреляя из пистолета во все, что оказывалось слишком близко. Эрнандес опустился на колени, Лео прикрывал их.

- Надо наложить жгут, - сказал Эрнандес.

- Просто уходите! - прорычал Кармайкл, перезаряжая оружие. Его пальцы дрожали, а губы приобрели синий оттенок. - Вы не успеете, если задержитесь из-за меня. Идите!

Лео похлопал Эрнандеса по плечу и послал его вперeд. Когда медик побежал, Лео повесил на пояс Кармайкла еще одну гранату.

- Не позволяй им забрать тебя.

- Я и не планировал.

Лео кивнул и побежал. Ровный грохот помпового ружья Кармайкла раскатывался до тех пор, пока отряд не достиг берега. Через четыре секунды после того, как тяжелая пушка перестала стрелять, позади них поднялся огненный шар. Яркий свет в темноте вырвал камень из моста и расколол шрапнелью ближайшие опорные столбы. Стая рассыпалась от взрыва, бросаясь прочь от него в инстинктивном страхе. Эта задержка дала преследуемым достаточно времени, чтобы добраться до лестницы.

Они стали карабкаться наверх и меньше чем через минуту их снова окутал туман. Его густые космы заслоняли орду тварей, искажали вой и вопли. Они звучали то ближе, то дальше, постепенно превращаясь в шум ветра. Отряд замедлился, поднимаясь на ощупь, сосредоточившись на том что впереди и позади них. Ничто не приближалось к ним снизу, и ничто не спускалось на них сверху. Подпитываемый адреналином, вечность спустя, радист широко распахнул железные ворота, и они выбежали на твердую землю. Как только все оказались наверху, Лео захлопнул калитку и принялся колотить прикладом своего оружия по щеколде, пока не превратил ее в бесформенный кусок металла.

- Статус? - рявкнул Лео, поворачиваясь к остальным.

- Девчонка без сознания, дыхание ровное, - сказал Эрнандес, склонившись над Сарой. Он вытащил заранее заряженный инъектор и прижал его к ее обнаженному плечу. - Обычное успокоительное, должно утихомирить ее. Даже eсли нет, я сомневаюсь, что она сможет сделать больше, чем пускать слюни.

- Теперь ты за нее отвечаешь, - сказал Лео. - Pадист, Фрост, проверьте церковь. Мы уходим тем же путем, каким пришли, и я хочу быть уверен, что ни одна из этих чертовых тварей не прокралась сюда раньше нас.

Фрост перезарядил пистолет и исчез в дверях сразу за радистом. Лео повернулся к другой девушке, которая обхватила себя руками и дрожала от холода. Он сбросил куртку и протянул ей.

- У тебя есть имя? - cпросил Лео.

- Дикеледи, - сказала она, надевая куртку и быстро застегивая ее.

- Дикеледи, у тебя есть два варианта, - сказал он. - Либо ты уйдешь и пойдешь своей дорогой, либо пойдешь с нами. Если ты пойдешь с нами, я сделаю все возможное, чтобы вытащить тебя отсюда, но ты тогда будешь делать то, что тебе говорят, пока мы не освободимся, поняла?

- Я поняла, - сказала она. Она поцеловала свою ладонь и прижала пальцы ко лбу Лео. - Спасибо.

Из дверного проема донесся низкий резкий свист, и Фрост жестом пригласил их в церковь. Эрнандес поднял Сару как носят пожарные и, кряхтя, направился к церкви. Лео последовал за ним, Дикеледи следом. Лео вытащил свой пистолет и протянул его девушке.

- Ты знаешь, как пользоваться таким? - спросил он.

- Достаточно хорошо, - сказала она, беря оружие.

- Предохранитель снят и один в стволе, - сказал он ей. - Если увидишь одну из этих тварей - убей ее.

Церковь была такой, какой они ее оставили. Лео захлопнул дверь, задвинул засов и двинулся дальше. Эрнандес передал Сару Фросту, и голова девушки свесилась. На ее губах была кровь, но немного. Pадист достал сканер и, увидев взгляд Лео, покачал головой.

- Чисто, - сказал он.

- Не сглазь, - сказал Эрнандес, делая глубокий вдох и перезаряжая оружие.

- Pадист, прикрывай, - сказал Лео. - Фрост, ты и Дикеледи со мной. Эрнандес, следи за тылом, но не отставай.

- Следуем перебежками, босс? - cпросил Фрост.

Лео покачал головой и хрустнул шеей.

- Вышибаем дверь и не останавливаемся, пока не окажемся в машине. Прямо на восток, огонь по желанию, но не ввязываться в бой.

Они кивнули и заняли свои места. Pадист встал перед дверью и сделал несколько глубоких вдохов. Он долго сжимал ручку двери и прислушивался, затем не говоря ни слова, ринулся в темноту и остальные бросились за ним.

Город ожил. Тени отделялись от океана внизу, скользили по водосточным желобам и метались по разбитым дорогам. Кошмарная масса катилась, как прилив, намеки на формы и тела двух отдельных миров смешивались в отвратительное целое. Существа поднимали головы, как гончие, нюхающие воздух, или тащились по земле, выискивая запах человека. Они кричали искаженными, непонятными голосами и издавали пронзительные вопли, приближаясь. Преследователи двигались медленно, но их было много, и они догоняли.

Внезапно все стихло. Шаркающие шаги и ужасный хор прекратились. Не хлопали двери, не скрипели ставни, и даже бесконечный гул океана, казалось, исчез. Отряд остановился, тяжело дыша, стараясь ничего не упускать из виду. Они вслушивались в тишину и вглядывались во мглу, отчаянно пытаясь увидеть то, что не могли услышать.

- Босс? - прохрипел Фрост.

- Тихо, - сказал Лео.

Фрост втянул в себя воздух, но прежде чем он успел что-то сказать, радист начал стрелять. Он побежал в туман, завывая так громко, чтоб был слышен за быстрыми, отрывистыми очередями. Пули били по стеклу и с глухим стуком врезались в кирпич и сталь. Остальные пригнулись, их взгляды метались туда-сюда. На них никто не нападал. Pадист продолжал стрелять, уходя все дальше и дальше в туман, пока не затихли сначала его крики, а потом и выстрелы.

- Вперeд, - сказал Лео, и они побежали к деревьям.

Их отступление представляло собой неорганизованный бег через подлесок. Корни цеплялись за их ноги. Низко свисающие ветви цеплялись за их рукава и балаклавы, но лес был просто лесом. Под влажными, низко свисающими ветвями тени были не чем иным, как пятнами тьмы. Туман оставался молчаливым, и они не оглядывались.

Фургон стоял там же, где они его оставили, спрятанный под пестрым брезентом цвета индиго и скрытый от посторонних глаз. Лео схватил брезент, а Эрнандес открыл заднюю дверь. Фрост усадил Сару на медицинскую скамью и перерезал путы. Когда он понял, что воспользовался ножом падре то отбросил его к деревьям. Эрнандес пристегнул девушку, присел на корточки и проверил ее жизненные показатели. Лео сел за руль, Фрост - на пассажирское сиденье. Дикеледи скользнула на одно из откидных сидений, повернутых против движения, пристегнула ремень и стала смотреть в окно. Пистолет она не выпускала из рук. Хлопнули дверцы, заурчал мотор, и через несколько минут они уже были на шоссе.

Тишина стояла густая, как полночь. Лео вел машину, держась обеими руками за руль, переводя взгляд с дороги на зеркала и обратно. Фрост глубоко и медленно вздохнул. Его пальцы двигались почти по собственной воле, как будто он играл на пианино, которое мог видеть только он. Эрнандес кашлянул и зашаркал, посветил ручкой в глаза Сары, проверил ее пульс, снова закашлялся. Потом в третий раз.

- В чем дело, Эрнандес? - спросил Лео, резко вывернув руль на скоростную полосу и выжимая педаль газа.

- Ничего особенного, - ответил Эрнандес. - Просто девушка.

- Что с ней?

- Пока в отключке, - сказал Эрнандес. - Никаких срочных проблем, но я не могу понять...

- Она беременна, - сказала Дикеледи.

Лео резко свернул. Фрост выругался. Эрнандес не удержал равновесия, ударился плечом о стену и упал на пол. Фургон накренился. Фрост медленно повернулся и посмотрел на Дикеледи.

- Беременна? - повторил он. - Беременна от кого?

Девушка не смотрела на него. Она смотрела на Сару, и ее лицо с таким же успехом могло быть высечено из того же темного камня, что и мост. Затем, не говоря ни слова, Дикеледи подняла пистолет Лео и выпустила две пули в живот Сары. Револьвер загрохотал в замкнутом пространстве, оглушая, кровь хлынула фонтаном из отверстий, проделанных во внутренностях девушки. Прежде чем Дикеледи успела выстрелить в третий раз, Фрост всадил ей пулю в голову. Пистолет выпал из ее руки, и покачнувшись она обвисла на ремне безопасности.

* * *

Лео вел машину, и его кожаные перчатки скрипели, когда он сжимал руль. Эрнандес пытался остановить кровотечение Сары, чередуя молитвы и проклятия. Фрост сунул пистолет обратно в кобуру и уставился через лобовое стекло на дорогу.

- Черт возьми, Фрост, иди назад и помоги ему, - сказал Лео.

- Нет.

Лео замер. Он медленно повернулся и посмотрел на Фроста.

- Что значит "нет"?

Фрост даже не подал виду, что слышал. Он продолжал смотреть в ночь, его пальцы отбивали такт ломанными белыми линиями. Когда он заговорил, его голос был очень мягким.

- Как ты думаешь, откуда все это взялось?

- Какая, блядь, разница, откуда они взялись? На это нет времени.

Фрост посмотрел на него. Его глаза были яркими и ледяными.

- Она беременна, Лео. Беременна чем?

Позади них заорал Эрнандес.

Перевод: Алекс Мак

Кристин Морган
"Малыш Джонни-Попрыгун"

Первым, кто признался, что видел пацана, был Муллинз. Он сказал об этом так, будто ожидал, что его высмеют, будут ржать всем лагерем... или решат, что он напился и начал травить какие-то безумные байки.

Так или иначе, мы все его видели.

Все видели, и количество таких свидетелей было достаточным, чтобы быть правдой. Ничем, кроме как удивлением, описать своe первое впечатление мы не могли. Он просто и с печалью в глазах смотрел на нас, когда сержант Льюис подобрал его из придорожной вирджинской грязи.

В тот день лил сильный дождь. Он прибил к земле дым и пепел, но вместо него поднялись клубы пара. Наши тела также исходили паром, когда дождь смывал кровь с наших грязных лиц. В воздухе стоял тяжелый запах мокрой шерсти, смешанный с острым запахом пороха и гнилой вонью смерти.

В этой смерти было какое-то потускневшее достоинство. Как и во всей войне. Можно говорить о гордости, о Боге и славе, развевающихся знаменах, гремящих барабанах, блестящих на солнце кавалерийских саблях, мушкетах... но что остается после битвы?

Смерть.

Искривленные конечности и остывающие тела. Застывшие взгляды. Какого бы цвета ни был твой мундир, синего или серого[22], в этой грязище всe едино.

Те, кому повезло, ушли быстро. Ушли легко. Вряд ли они успевали понять, откуда пришла смерть. Выстрел, толчок, как от удара копытом, и всe. Они погибали ещe до того, как на их лицах успевало проявиться удивление, до того, как мундиры и рубашки покрывались красными пятнами.

Другим везло не так сильно. Они чувствовали, как им отрывало ноги, вспарывало животы, перемалывало кости. Они превращались в мешки искалеченной плоти, соединенной нитями сухожилий. Их мозги вытекали из разбитых черепов вперемежку с костями и клоками волос... они кричали... звали матерей и молили о пощаде... пытались собрать себя воедино, присоединить оторванные конечности...

Нет, среди мертвых, умирающих, да и живых тоже, не было никакого достоинства. Нам доводилось видеть записных храбрецов, которые в ужасе дезертировали, плакали и обссыкивались, и не всегда это происходило на поле боя. Мы видели хвастунов, которые дрожали, как осенний лист, при первых залпах артиллерии.

Война изматывала и душу и тело. Некоторые любят говорить, что она забирает у нас лучшее. Иногда бывает и наоборот. Мы видели спины тех, кто убегал, дезертиров, ссыкливых презренных собак, но кто мог их винить? Когда вокруг погибали твои друзья и братья, когда тебе нужно было ползти вперед - через тела тех самых друзей и братьев, - игнорировать цепляющиеся за тебя руки раненых, тогда-то и появлялся сильный соблазн спастись... спасти хотя бы душу.

Смерть выглядела ужасно, но и жизнь порой не сильно от неe отличалась. Иногда лучше не стоит заглядывать в медицинскую палатку. Пилы для ампутаций, железо, накаленное до красноты, шипение и запах паленой свинины. Гангрены, черви, копошащиеся в ранах, инфекции...

А потом, когда вам начинает казаться, что ваш разум оцепенел от происходящих вокруг ужасов, появляется нечто, что докажет вам вашу неправоту.

Как, например, этот пацан.

Его не должно было тут быть. Нечего ему тут делать, на поле боя, в такой дождливый день.

Что с ним было не так? Мы решили, что он ищет тут каких-то приключений или выискивает, чего бы украсть, но он даже не пытался - припасы остались нетронутыми. А может быть, он искал кого-то, ушедшего на войну - отца, например.

Мы не знали. Мы знали только, что его не должно быть здесь. Никто не замечал его, пока не стало слишком поздно... и всe из-за мулов. Чeртовы мулы.

Если бы у нас были лошади, этого бы не случилось. Лошади не так склонны к панике. У нас было шесть лошадей, но двоих подстрелили, одна заболела, а остальных "реквизировал" этот ублюдок Холлистер - его подразделению они, видите ли, нужнее. 12-тифунтовый "Наполеон"[23] был намного эффективнее нашей старой бронзовой 6-тифунтовой пушки, которую мы прозвали "Малыш Джонни-Попрыгун" за то, что она подпрыгивала во время выстрела.

Льюис пытался спорить, но ублюдок Холлистер был на короткой ноге с командиром. Так что он забрал лошадей, а нам оставил этих долбаных мулов.

Мулов, которые убили пацана.

Не сами, конечно. Он улетел в канаву, пытаясь укрыться от их копыт.

Но эти шесть здоровенных чудищ были запряжены и тащили "Малыша Джонни". Вместо того, чтобы упереться или податься назад, как они делали, когда над головами свистели вражеские снаряды, мулы рванули вперед. Они бежали с холма, ускоряясь с "Малышом Джонни" позади, прямо в ту самую канаву.

Если мальчишка и кричал, мы не слышали. Не слышали мы и того ужасного скрежещущего звука ломающегося позвоночника.

Прогремел ещe один залп, но к тому времени мулы уже выли, бесились и так запутались, что не могли куда-то идти. И пока мы пытались их успокоить и распутать, сержант Льюис поднял мальчишку.

Он был таким маленьким. Шести или семи лет от роду. С маленькой головой, одетый в домотканые штаны и шерстяную рубаху он выглядел... выглядел каким-то поломанным. Как детская игрушка, кукла, которую просто выбросили. Мы видели много смертей и понимали, что с такими травмами, с тем, как повернута его шея, как изогнулись ручки и ножки, ему не выжить.

По крайней мере, его смерть была быстрой.

Мы пытались узнать его имя, откуда пришел, кто его родители. В нашем обозе были женщины - прачки, швеи, жены офицеров, поварихи, сестры милосердия, - и у некоторых из них были дети. Вокруг находилось несколько ферм. В чьей-нибудь семье наверняка пропал ребенок, какая-то мать потеряла сына, но никто не появился, никто не звал его.

В конце концов, мы сами решили его похоронить. Каждый скинулся ему на гроб. Сержант Льюис даже вызвал полкового капеллана, чтобы тот сказал пару слов.

Мы назвали его Джонни, потому что ничего лучше не придумали.

И вот шесть недель спустя заговорил Муллинз. Мы тогда сидели в палатке и ели соленую свинину с бобами и кукурузным хлебом.

Он сказал, что видел пацана.

Мы одновременно дернулись, будто пытались сбросить с себя какой-то груз. Никто не усомнился в словах Муллинза, мы все его видели.

Мы видели его, светловолосого мальчишку, и он не был похож на поломанную куклу. Ребенок, живой и здоровый, он, словно бурундук, вился вокруг пушки, смеялся и хлопал в ладоши. Мы его не слышали и не могли слышать, но мы совершенно точно видели его и ни с чем не могли спутать его щербатую улыбку.

Мы видели его, и что из того? Никому не было до этого никакого дела. Никому это не причинило вреда. Не похоже было даже, чтобы мы испугались. К тому же, когда мы с Доббсом как-то раз решили подойти к нему и поговорить, он растворился, словно туман, прежде, чем мы произнесли хоть слово.

Вскоре мы к нему даже привыкли. Он просто сидел на ящиках со снарядами или, оседлав бронзовый ствол, изображал, будто гарцевал на коне. Он стал нашим талисманом.

А почему нет? У другого подразделения жила грязная, нечесаная дворняга. Она бегала за ними повсюду и даже носила на шее их платок. У одного парня из 16-го была сова, которую он подобрал ещe птенцом. В Луизиане я видел артиллерийский расчет, который повсюду таскал за собой спиленную с носа какого-то корабля деревянную фигуру русалки. Она для них была кем-то вроде Госпожи Удачи.

Так что ничего странного, что у нас был этот пацан.

Кто-то из нас - не знаю уж, кто именно - как-то раз оставил возле "Малыша Джонни" миску с пирогом. К утру пирог исчез, что, впрочем, не удивительно, когда вокруг шныряют крысы, летают птицы и шляются разные попрошайки.

Доббс, которому самому едва исполнилось 15, начал оставлять возле него всякие побрякушки - гильзы, конские каштаны, разные камушки и прочее барахло. Всe это тоже исчезало к утру.

То же самое со сладостями. Один из братьев Брубейкеров, кажется, Тэд, очень любил сладкое и постоянно выменивал его у маркитантов. Если везло, доставал лимонные конфеты и ириски, если нет, то довольствовался сассафрасом[24] или шандрой[25]. Раньше он оберегал их так, как некоторые из нас оберегают кисеты с прядями волос любимых женщин или письмами из дома, но теперь потратил как минимум, по одной каждого вида.

Затем случилась история с носками.

У Кейри была тетка, которая постоянно отправляла ему посылки. В них было мыло, консервированные устрицы, нитки, иголки, пуговицы, зубной порошок, Писание, перчатки, ромовые булочки, колоды карт, печенье - всe это он раздавал нам. Через несколько недель, после того, как отец сообщил ему о скоропостижной кончине любимой тетушки от гриппа, до Кейри дошла еe последняя посылка. Прошло несколько месяцев, прежде чем она достигла адресата. Упаковка потерлась, чернила выцвели и вымокли, но содержимое осталось целым.

В ней были консервированные персики, кисет с кофейными бобами, немного мятных палочек, а также несколько пар вязаных носков, которые, как гласило письмо, были связаны их местным церковным кружком и которые предназначались "Mоему дорогому племяннику и его однополчанам. С любовью, тeтушка Агнес".

В этом мире мало удобств, и пара новых сухих носков всегда кстати. У солдата, марширующего по сырой, холодной земле, ноги промокают мгновенно, так что эта посылка - настоящий подарок. С этим может сравниться только приготовленная дома еда.

Мы были благодарны тeте Кейри. Мы сняли фуражки, склонили головы и помолились за упокой еe души. Мы спешно избавились от старых, драных, отсыревших насквозь носков и надели новые. Они создавали ощущение прикосновения материнских рук, дыхания ангелов.

Это было именно то, что нам нужно. Затем мы принялись изучать вложенные в посылку газеты. Мы вслух читали месячной давности новости о мирной жизни, когда заметили, что Кейри замер.

Со дна коробки он достал ещe одну пару носков. Он смотрел на них так, будто они попали туда по ошибке. Не говоря ни слова, он взял их. В отличие от тех, что были на нас, эти носки были... меньшего размера.

Воцарилось молчание.

Меня пробрал холод. И мне кажется, что не меня одного.

Мы смотрели на эти носки. Носки, носить которые мог только ребенок.

По-прежнему не говоря ни слова, Кейри встал и пошел к "Малышу Джонни", который стоял, накрытый покрывалом, между нашей палаткой и загоном для мулов. Он наклонился и положил носки под ствол орудия.

Затем мы отправились спать. Утром носков не было.

Прошло несколько недель. Муллинз выиграл в кости оловянную чашку, но продолжил пользоваться старой. Томас вырезал из дерева несколько шариков и раскрасил их в полоску. Я выменял у мальчишки-барабанщика свой старый складной нож на несколько глиняных статуэток. Мы не договаривались об этом. Мы просто... делали.

И всe это исчезло на следующее утро.

Мне казалось, и у меня были для этого определенные основания, что за всем стоял сержант Льюис. Именно он по ночам забирал оставленные вещи. Не из жадности, нет... он по-своему заботился о нас, считал, что не нужно нас разочаровывать, пусть у нас будет во что верить, каким бы идиотским предрассудком это ни было.

Призраки...

Кто вообще в такое верит?

Мы верили.

И, как я позже выяснил, верил сержант Льюис. Он не забирал те вещи. Он сам, как и мы, не мог объяснить происходящее.

Однажды вечером он написал письмо, но не понес его ротному писарю, а положил на ящик со снарядами и придавил камнем, чтобы не сдуло.

Сержант заметил меня. Он покраснел и сказал, что это письмо для его брата и он не собирается обсуждать это.

Я всe равно не настаивал. В конце концов, я знал, что у сержанта был только один брат, который погиб в битве за Форт-Самтер[26], ещe в самом начале войны. Погиб, как часто это бывало, сражаясь на противоположной стороне. Льюис как-то рассказал, что они сильно поругались, когда расставались, и с тех пор у него не было возможности примириться.

На следующее утро письмо, как и остальные вещи до него, исчезло. При этом камень остался нетронутым. Он так и лежал на ящике.

Ответа не последовало. Не могу сказать, обрадовались мы или огорчились.

Понемногу мы начали замечать и другое.

Мулы, к примеру. Чертовы упрямые мулы. Они стали такими спокойными и послушными, что нас это начало беспокоить. Они вели себя под шквальным огнем так, как не вели самые тренированные кони. Мы никогда подобного прежде не видели.

Порох никогда не сырел, какой бы мерзкой ни была погода. Мы слышали, как ублюдок Холлистер божился, что если бы не сырой порох, он бы всем задал жару. Но наш всегда был в порядке. Сухой, как песок в пустыне. Как бы медленно мы ни продвигались, мы всегда были готовы к бою.

И мы никогда не промахивались... по крайней мере, я такого не помню, с тех пор, как появился пацан. Никаких промахов, никаких травм, даже из-за того, из-за чего "Малыш Джонни-Попрыгун" получил своe название. Ушли в прошлое ожоги от пороха, сломанные отдачей пальцы, даже пепел и сажа перестали попадать в глаза. Наше 6-тифунтовое орудие вызывало уважение даже у таких, как Холлистер, что лишний раз доказывало, что мы стали самым эффективным расчетом во всем отряде.

Надежными и точными.

Даже в чeм-то сверхъестественными.

Звук тоже изменился. Нам так казалось. Грохот бронзовой глотки "Малыша Джонни" стал звучать, как детский смех.

Затем настал самый ужасный, самый мрачный день.

Они удивились и испугались не меньше нашего. Ни мы, ни они не попали в засаду. Обе наши армии должны были просто тащиться, низко опустив головы под проливным дождем. Тучи висели так низко, что их, казалось, можно было достать рукой. Вспышки молний и раскаты грома глушили все остальные звуки вокруг.

До тех пор, пока не зазвучали горны.

Генералы, наверное, решили закончить всe до того, как стихнет буря. А может, разведки обеих сторон сочли друг друга достаточно уязвимыми для нападения. А может, просто настроение у всех было под стать погоде.

Тем не менее бой начался до того, как мы это осознали. Скользкая трава, скользкая грязь... мулы и лошади испускают клубы пара, кто-то отдает приказы, кто-то куда-то бежит, кто-то заряжает пушки и мушкеты.

12-фунтовик Холлистера получил прямое попадание и разлетелся по округе тысячами осколков. Взрыв сотряс землю. Затем послышался дребезжащий кашель - это загорелся порох. Я видел, как в воздух взлетела оторванная рука. Из дыма вышел человек, он держался за обожженное лицо и кричал.

Мы ответили огнем. Забивали, наводили, заряжали, стреляли и по новой. "Малыш Джонни" прыгал от отдачи. Его колеса всe глубже и глубже зарывались в сырую землю.

Рядом с нами взорвалась канистра, разбрасывая вокруг смертоносную шрапнель. Муллинз и один из братьев Брубейкеров упали. С Кейри сорвало фуражку, а вместе с ней и кусок скальпа. Я почувствовал покалывание в боку, словно кто-то тыкал в меня иголкой.

Весь удар пришелся по мулам, двое погибли сразу, а один оказался тяжело ранен. Весь расчет получил различные ранения, от былого спокойствия не осталось и следа.

Сержант Льюис собрался было что-то приказать, как выстрел из мушкета снес ему челюсть. Он осел наземь, прижимая ладонь ко рту, сквозь пальцы текла кровь и сыпались зубы. Кейри занял его место, но был ранен в бедро.

Второй Брубейкер бросился к раненому брату. Доббс, Томас и я отвязали беснующихся мулов прежде, чем те могли поломать "Малыша Джонни". Я почувствовал, как намокла моя рубашка.

Наш расчет был разбит. Кто-то пытался организовать оборону, когда в атаку пошла вражеская пехота.

"Малыш Джонни-Попрыгун" выстрелил. Снаряд попал точно в группу наступающих солдат.

Никого из нас и рядом не было с 6-фунтовиком. Мы вообще его заряжали?

Я выпрямился, несмотря на дождь и пронзительную боль.

И еще раз ствол пушки издал короткий детский смешок, выплевывая из бронзовой глотки огонь. Ещe один снаряд нашел свою цель.

И ещe...

Мальчишка... наш светловолосый пацан...

Я видел его, видел, как он подпрыгивает и хлопает в ладоши. Слышал его звонкий задорный смех.

Грохот пушек и мушкетов переместился в сторону от нас. Битва продолжалась в стороне.

Сержант Льюис подошел к мальчику, положил руку ему на плечо, словно говорил, что на сегодня уже достаточно. Мальчик улыбнулся ему, сержант улыбнулся в ответ, его подбородок был абсолютно целым.

Я обернулся, посмотрел туда, где сидел сержант, бурая кровь покрывала его форму, стекала из разбитой челюсти на ремень.

Но вот он, стоит рядом с мальчишкой, целый и невредимый.

Там же стоял и Муллинз, спокойный и невозмутимый, в то время как он же лежал мертвый в луже грязи.

С ними не было ни Кейри, ни Джеда Брубейкера, они оба были тяжело ранены... Тод всe пропустил, пытаясь спасти брата. Не было также ни меня, ни Доббса, ни Томаса.

Мы стояли и смотрели, как три человека куда-то пошли и растворились в дыму и тумане поля боя.

Шестеро выжили, но война продолжалась.

А "Малыш Джонни-Попрыгун" больше так и не выстрелил.

Перевод: Кирилл Деев

Брайан У. Тейлор
"Неизвестный вид"

Штаб-сержант Соломон Уоткинс понял, что что-то идет не так, когда пилот, капитан Руиз, произнес:

- Это ещe что такое?

Мгновение спустя, нечто похожее на молнию, такое же яркое и синее пролетело сквозь кабину пилота в грузовой отсек. Корпус С-17[27] завибрировал, задрожал, будто по нему кто-то постучал. Он поднялся на ноги и увидел, как по приборной панели побежали искры. Затем всe погрузилось во тьму.

Когда второй пилот лейтенант Бигсби прокричал:

- Нас подбили! - сержант лишь крепче затянул ремень безопасности.

Это единственное, что он мог сделать, чтобы отвлечься от невеселых мыслей.

Гул турбин двигателей стал затихать, пока совсем не замолк. Двигатели заглохли, все разом.

- Что у вас там? - прокричал кто-то из бойцов "Дельты"[28].

Уоткинс не обратил на него внимания и следил за пилотами, как те дергали переключатели, жали различные кнопки, в общем, делали всe, что умели, чтобы запустить двигатели.

- Что бы в нас ни попало, оно выбило всю электронику, - сказал капитан Руиз напарнику. Голос его оставался, на удивление, спокойным. - Попробуем запустить с рывка.

С-17 молчал. Самолет находился на грани катастрофы. Это было похоже на зависание на самом высоком подъеме самых быстрых "американских горок". Он попросил пилота, как можно быстрее найти решение проблемы. В конце концов, гравитация возьмет верх. Она, словно, услышала его мысли, ухватила самолет за нос и резко дернула вниз. Желудок Уоткинса подскочил к горлу.

- Мэйдэй! Мэйдэй![29] Pадио тоже вырубилось, - не скрывая озабоченности, произнес Бигсби. - Мы развалимся в воздухе.

Через маленькое окошко Уоткинс видел, как солнце окрашивало красным закат, уходя за кроны разросшихся вдоль Адирондака[30] красных кленов, белых кедров и сосен. Закат напомнил ему кровавую плотоядную ухмылку гигантского чудовища, в пасть к которому они сейчас и направлялись. В горле пересохло.

- Пристегнитесь! Мы падаем! - крикнул через плечо капитан Руиз.

Уоткинс вжался в кресло и обрадовался, что не стал покидать своего места. На небольшом расстоянии от него его друг и электрик, сержант Трэдуэй, застигнутый врасплох внезапным отключением электричества, метался, пока не врезался в "Хамви", когда самолет понесся вниз. Его смерть возвестил тошнотворный хруст черепа о металл. Кровь брызнула, когда труп Трэдуэя покатился назад, переваливаясь с ноги на ногу - человеческая куча-мала.

Самолет падал, разгоняя перед собой облака.

Всe, что не было привязано, взметнулось в воздух. Чей-то шлем ударился в лобовое стекло "Хамви", оставив на нем паутину трещин. Механик реактивного двигателя Лопез молилась. Губы еe постоянно шевелились, а сама она то и дело крестилась. Тело Трэдуэя отлетело на ящики с припасами, затем откатилось к Лопез, а та просто оттолкнула его в сторону.

Уоткинс смотрел, как сила тяжести размазывала по полу кровь. Он замер в ожидании.

- Выше! - орал утративший всякое спокойствие Руиз. - Тащи! Тащи!

Тело Трэдуэя подкатилось к Уоткинсу, лицо покойника исказилось в какой-то самодовольной ухмылке. Он попытался оттолкнуть тело ногой, но оно перекатилось и прижало Уоткинса к креслу. Он попробовал столкнуть его с себя, но ничего не вышло. Не такой смерти себе желал сержант - погибнуть в пассажирском кресле, прижатым трупом или раздавленным грузом. Их приказ был прост и ясен: найти и починить упавший С-17. Уоткинс должен был что-то заподозрить, когда на борт поднялись бойцы "Дельты". Подобные приказы не требовали огневого усиления. Уж, по крайней мере, не в Штатах.

Ускоряясь, самолет заревел, как раненый зверь. Уоткинсу начало казаться, что он слышит свист ветра в механизмах судна. Труп Трэдуэя сполз и затрясся. Его лицо прижалось к лицу Уоткинса и он ничего не видел, кроме мертвых глаз своего друга. Он почувствовал, как по голове что-то потекло. Глаза закатились, когда в ноздри ударил знакомый медный запах крови, его мертвый друг продолжал ухмыляться, будто умолял о чем-то.

Последнее, что услышал сержант Уоткинс, прежде чем потерять сознание было:

- Приготовиться к столкновению!

* * *

Всe болело. Боль - это хорошо. Значит, он ещe жив. Уоткинс вдохнул и почувствовал обжигающую боль в туловище. Скорее всего, рeбра сломаны. Он сел и попытался сконцентрироваться. Сбоку слышался треск, который Уоткинс опознал как шум пламени, вместе с ним пришел острый запах горящей плоти. Господи, пусть это буду не я, - подумал он. Он вспомнил о погибшем Трэдуэе и открыл глаза.

Большая часть тела Трэдуэя обуглилась. Кресла справа от Уоткинса тлели. К счастью, тело Трэдуэя защитило сержанта от пожара. Уоткинс сморщился, пытаясь оттолкнуть от себя то, что осталось от его друга. Труп сполз на пол. Лицо его стало совсем неузнаваемым. Из пустых глазниц шел дым, придавая какое-то адское очертание всему происходящему. Идентификационные жетоны Трэдуэя вплавились в грудь. Никакого пути к спасению Уоткинс не видел.

Куда все делись? Или, лучше спросить, почему его бросили в разбитом и горящем самолете?

Уоткинс отстегнул ремень и встал, стараясь не сильно тревожить сломанные кости. Когда ему показалось, что пол качнулся, он ухватился за спинку кресла. Это не пол качался, понял он, это сам самолет лежал на боку. Торчавшие из разбитого иллюминатора пучки травы подтвердили его предположение. Он начал осторожно продвигаться между сиденьями в сторону кабины. Первое, что заметил Уоткинс, были следы крови.

Кабина была разбита от удара о древний кедр, который и остановил весь самолет. Капитан Руиз сложился пополам, прижатый к панели управления. Пульса Уоткинс не нащупал. Вторая половина кабины выглядела меньше поврежденной. Лейтенанта Бигсби нигде не было. Следы крови говорили о том, что он вылез из кресла и ушел в сторону грузового отсека.

Уоткинс обернулся и увидел огромную дыру в хвосте самолета. В том месте, где сам хвост отделился от корпуса, зияла довольно широкая пробоина. Уоткинс дернул дверь, но металл издал лишь тихий скрежет. Через главную дверь выйти не получится.

Ближе к середине самолета сержант заметил прижатые "Хамви" два тела. Судя по форме, это были парни из "Дельты". Похоже, машину сорвало с креплений и швырнуло прямо на них. Он подумал об их жетонах, когда С-17 наклонился. Со скрежетом он повернулся на правый борт. Уоткинс обошел "Хамви". Он посмотрел на раздавленные тела и, ещe раз подумал о том, что ему повезло и не он сейчас лежит там. Бедняги, наверное, даже не поняли, что произошло. Самолет перестал двигаться, пол более-менее выровнялся. Штурмовая винтовка HK416 скатилась к ногам Уоткинса. Он опознал еe, т.к. перед вылетом спросил о ней у одного из "Дельт", Хейли из Калифорнии. Он не был до конца уверен, зачем поднял оружие. Он лишь понимал, что бросать винтовку было бы неправильно. Не считая потертости на прикладе, винтовка была готова к бою.

После того, как самолет пришел в движение, Уоткинс понял, что нужно поскорее выбираться из него. Иначе, он тоже окажется под "Хамви".

Снаружи послышался удар. В тишине он прозвучал, как грозовой раскат.

Ещe удар.

Уоткинс двинулся на звук, в сторону правого крыла.

Удары продолжились с равными интервалами. Кто-то там определенно был.

Уоткинс шустро выбрался через дыру в фюзеляже. Снаружи он увидел два раздавленных самолетом клена. Обломки тянулись, по меньшей мере, на милю в длину. Легко можно было разглядеть, где С-17 ударился о землю в первый раз. Следы скольжения были видны весьма четко до самого места остановки на краю обрыва. Уоткинс мог разглядеть даже синюю краску крыла на растениях.

Он вернулся к источнику звука. Один стоял на крыле, ещe один находился рядом с двигателем. Похоже, они собирались сбить его наземь.

Что-то здесь не так. Почему они не помогают раненым или, хотя бы, не вытаскивают из самолета вещи? Нужно, как минимум, оттащить тела в безопасное место, попытаться выйти на связь с командованием.

Уоткинс тихо крался вдоль фюзеляжа и наблюдал за ними. Один из "Дельт" лежал на крыле и бил по двигателю куском металла. Двигатель качался, разбрызгивая вокруг топливо. Уоткинсу не хотелось думать о том, что будет, если от ударов вспыхнет искра.

- Эй, придурок, ты, что, хочешь нас убить?

Тот, что стоял на земле обернулся. Без сомнений, это была сержант Лопез. Еe длинные черные волосы распустились и свисали спутанными локонами, на лице были видны струйки крови. Одна рука безвольно свисала, будто была сломана. Ей определенно была нужна медпомощь. И почему Уоткинс сначала не поискал аптечку?

Он сделал шаг вперед.

- Лорена, ты как?

Лопез напряглась. Она смотрела то на Уоткинса, то на двигатель и в еe взгляде было какое-то... желание. Нет, это что-то другое. Она была похожа на наркоманку, прямо как его двоюродный брат в Трентоне. Она склонила голову и сощурилась. Казалось, она не знала, что ей делать. Она вращала глазами и Уоткинс был готов поклясться, что она над чем-то крепко задумалась.

- Это я, Соломон. Что случилось?

Губы Лопез изогнулись в ухмылке. Из еe груди поднялся рев, и она зарычала, как собака.

Уоткинс замер. Когда она вращала глазами, он заметил, что белок еe глаз, собственно, белым и не был. Он присмотрелся. И действительно, когда она посмотрела на двигатель, белки были синими. Каждый глаз был синим, цвета электричества. Ужас.

Уоткинс задумался, и не нашел ответа, что могло окрасить глаза в такой цвет. Ни инфекция, ни болезнь, ни травма... ничего. Вся эта ситуация выглядела слегка сюрреалистично. Может, он до сих пор валяется без сознания в кресле С-17. Может, он вообще умер. В этом было больше смысла, чем в том, что он видел перед собой.

Издавая утробные звуки, Лопес двинулась к нему. Из еe взгляда ушла неуверенность, еe заменила бездушная ярость.

- Лорена, стой! - Уоткинс вскинул винтовку.

Лопез бросилась на него без предупреждения, крича во все легкие. Уоткинс ошарашено смотрел, как еe голова дергается при каждом шаге. Ноги раньше головы поняли, что нужно делать. Он отступал, пока путь не преградил огромный пень. Лопез приближалась. Она находилась уже в двадцати ярдах и быстро сокращала расстояние.

Уоткинс заметил, что на ее голове бугрится какая-то шишка. Как будто в голову что-то залезло под кожу и царапает череп. Оно очень быстро окутывало голову Лопез, она упала на колени, царапая себя. Она была примерно в десяти ярдах от Уоткинса, когда еe предсмертный крик огласил округу.

Уоткинс инстинктивно направил на нее оружие.

Лопез протянула в его сторону руки, рычание сменилось чем-то похожим на мольбу. Под еe кожей быстро двигались два бугорка. Уоткинсу показалось, что он слышал хруст еe черепа. Лопез вскрикнула в последний раз и упала неподалеку от Уоткинса. Внезапно, еe голова взорвалась, будто пиньята на детском празднике. Но вместо конфет, во все стороны полетела кровь, куски плоти и костей... и что-то ещe.

Не обращая внимания на боль в ребрах, Уоткинс отпрыгнул в сторону. Его разум усиленно работал, пытаясь осознать, что он сейчас увидел. Этого не должно было быть. Головы людей не взрываются. Они были всего-навсего простыми механиками, которых отправили ремонтировать самолет. Никто не должен был умирать.

Он посмотрел на тело и заметил там какое-то движение. Он подошел ближе, чтобы рассмотреть получше. В кровавом месиве, оставшемся от головы Лопез было трудно что-либо рассмотреть, но он видел, как что-то ползло по еe спине.

Это "что-то" было похоже на черного червя с длинными клещами, в пару дюймов длиной. Свет отражался на его блестящем теле, отчего Уоткинсу оно напомнило обсидиан. Он сделал несколько осторожных шагов вперед. Эта штука - Уоткинс никогда раньше не видел ничего подобного - остановилась и, казалось, чего-то ждала. Из того, что было головой Лопез, выполз ещe один и направился в сторону Уоткинса. Мелкая склизкая тварь.

- Медленно отойди назад. Без хозяина они долго не живут, - послышался позади чей-то голос.

Уоткинсу очень хотелось обернуться и посмотреть, кто с ним говорит, но он не стал. Он был рад услышать нормальный человеческий голос. Он медленно начал двигаться спиной вперед, не сводя глаз с червей. Они начали ползать кругами, видимо, искали какой-то другой мозг, чтобы взорвать. Почему они не ползут к тому дебилу, который бил по двигателю?

Словно услышав его мысли, боец "Дельты" снова ударил. Мгновением спустя двигатель рухнул наземь, из пробоины потекло горючее.

Черви из головы Лопез замедлились. Они подняли крохотные головы и заскрежетали клешнями. С треском, похожим на электрический, они взорвались.

- Что это за херня? - спросил Уоткинс у сидевшего на корточках на фюзеляже самолета человека.

Тот был с ног до головы одет в черное. Солдат махнул рукой.

- Ты про червей? Понятия не имею, - он махнул рукой в сторону того, что осталось от Лопез. - Это было твоим другом?

Уоткинс поморщился, но кивнул.

- То же самое случилось с двумя парнями из моего отряда. Мы зовем их "крикунами". В следующий раз стреляй носителю в бошку до того, как он сможет к тебе приблизиться. Черви выживут, но в тебя уже точно не залезут. Я видел, как один забрался человеку в голову через ноздрю. Мерзко было.

- А у этого имя есть? - Уоткинс указал на бойца "Дельты", который оторвал кусок металла размером с книгу и прикладывал его себе к животу.

Несколько кусков поменьше уже покрывали его руки. Его глаза светились таким же синим электрическим светом, как у Лопез.

- Это металлисты. Таскают металл и обвешивают себя им, наподобие самодельной брони. Увидишь такого, стреляй на поражение, - солдат сделал несколько шагов вперед и выстрелил.

Пуля попала зараженному прямо в глаз. Как только он упал, из его головы тут же выползли три червя.

- Покойся с миром, брат.

- А ты сам-то кто?

Солдат улыбнулся.

- Я - Чен. Нас послали сюда, чтобы... разобраться, - Чен посмотрел на темнеющее небо. - Идем, пока не появились другие уродцы. Черви, похоже, способны общаться друг с другом. Тот треск, что ты слышал, это нечто вроде просьбы о помощи, - он заглянул в грузовой отсек. - "Хамви" на ходу?

- А хрен его... - Уоткинс пожал плечами. - Пока падал, да пока разбирался со всей херней вокруг, не было времени выяснить.

Чен перевел взгляд с "Хамви" на Уоткинса.

- Нужно выяснить. Возможно, это наша единственная возможность выбраться отсюда. Тут неподалеку есть база ВМС. Эдгертон Спрингс.

Чен пролез сквозь дыру в корпусе. Уоткинс последовал за ним.

Он заглянул в салон через пассажирское окно.

- Рулевой замок. Если найдем бортпроводника, достанем ключи.

- Его здесь нет.

- Эх... Надо бы выяснить, что "Хамви" не поджарился.

Чен дернул дверь. Она открылась. Некоторое время он осматривался, затем открыл капот.

- Взгляни-ка сюда и скажи, что видишь.

Уоткинс обошел машину спереди. К его удивлению, всe было в порядке. Батарея выглядела целой.

- Вроде, порядок - тихо сказал он.

Осторожно, стараясь не шуметь, Уоткинс закрыл капот.

- Останься здесь, я схожу за остальными, - сказал ему Чен, проверяя оружие. - Вернусь через 5 минут.

- Ты же только что сказал, что нужно сваливать. Что мне тут делать?

Чен указал на "Хамви".

- Сиди здесь и не шуми.

Страх сковал живот Уоткинса. Он посмотрел сначала на погибших спецназовцев, затем на Чена.

- Я просто механик.

- Да ладно, бояться нечего. Эти ребята не скоро поднимутся.

- Ты не можешь знать наверняка, - возразил Уоткинс.

Чен улыбнулся.

- Слушай, один я доберусь быстрее. Ты меня только замедлишь. К тому же, кто-то должен остаться с "Хамви".

Может, Чен и прав. Если "Хамви" был их единственным шансом на спасение, кто-то должен его охранять. Несмотря на то, что он по-прежнему был недоволен, Уоткинс кивнул.

- Паролем будет "яичный рулет". Ответом "пицца". Если не услышишь ответ - стреляй, понял?

- "Яичный рулет"? Серьезно?

Чен снова улыбнулся.

- Что? Я жрать хочу, - он пожал плечами.

Уоткинс залез в машину и развернулся, насколько мог позволить салон. Он видел, как Чен исчез в проеме. Это будут самые длинные пять минут в его жизни.

После нескольких минут рассматривания салона самолета, Уоткинс услышал какой-то звук. Будто кто-то шел через высокую траву. Он подумал, что это ветер. Но, когда звук приблизился, он расслышал ещe и тяжелое дыхание, как будто кто-то запыхался, пока бежал. Он нагнулся и замер в ожидании.

В пробоине промелькнул силуэт. Слишком быстро, чтобы разглядеть подробнее.

Сердце Уоткинса бешено забилось, адреналин заполнил кровь. В нем проснулся инстинкт бойца. Чен дал ему кодовое слово, но, что, если выжил кто-то из "Дельты"?

Что-то встало напротив пробоины. Заходящее солнце не давало достаточно света. Это был либо кто-то из зараженных, либо кто-то из пассажиров его рейса. Но это точно был не Чен.

Внутрь осторожно зашел лейтенант Бигсби. Когда он повернулся, Уоткинс заметил, что у него не было глаз. Вместо них были два телевизионных экрана, на которых мерцали помехи. Множество разноцветных линий сплетались воедино. Его лeтный костюм был во многих местах разорван, под дырами виднелись раны. Самое странное, что крови не было, раны тоже мерцали синим. Он крепче сжал винтовку, когда Бигсби открыл рот. Но вместо голоса послышался звук настраиваемого радио.

Следом вошли двое металлистов. Они разбрелись по сторонам и начали рыться в обломках в задней части самолета, не обращая внимания ни на что, кроме металла. Уоткинс узнал бортпроводника и посетовал на свою удачу. С одним зараженным разобраться будет непросто, а с тремя вообще смысла связываться не было. Никакого.

Бигсби нагнулся, постоянно оглядываясь. На его экранах появилось изображение кабины. Он сделал несколько шагов, точь-в-точь, как ребенок, который в первый раз пошел. Пройдя несколько шагов, он замер, из его рта снова послышалась радиопередача.

Металлисты бросили своe добро и направились к Бигсби.

Они переговаривались.

Ладони Уоткинса вспотели. Он попытался дышать медленно, стараясь успокоить беснующееся сердце. Каким-то образом, он был уверен, что сидение здесь ничем хорошим не закончится. Но он не собирался просто сидеть и ждать смерти. Даже, несмотря на то, что он уже полгода не был на стрельбище, он поднял винтовку и положил еe на приборную панель. Он наметил два варианта: выстрелить сейчас, надеясь свалить Бигсби или подождать, пока они соберутся в кучу и очередью положить всех троих.

Пот рекой тек с его лба.

Он ждал.

Бигсби осторожно вел своих товарищей. Как будто они знали, что неподалеку залег Уоткинс. Они обогнули какие-то ящики и неумолимо приближались.

Как только он собрался уже нажать на спуск, он услышал, как Чен снаружи произнес:

- Пицца!

Бигсби развернулся и издал истошный ультразвуковой крик. Уоткинс заткнул уши. Металлисты резво побежали к пробоине, держа в руках куски железа наподобие мечей.

- Пицца, - чуть громче и ближе повторил Чен.

Уоткинс прицелился в голову Бигсби. Он вдохнул, задержал дыхание и нажал на спуск. Пули пролетели сквозь стекло и попали лейтенанту в щеку и шею. Он упал, а из его ран полилась синяя кровь.

Снаружи тоже послышались выстрелы. Уоткинс слышал, как Чен с кем-то переговаривался.

Сжав зубы от боли в ребрах, Уоткинс выбрался из "Хамви". Он подбежал к Бигсби. Тот пытался ползти, и полоска синей жидкости говорила, что получалось у него не очень. Подойдя достаточно близко, Уоткинс выстрелил очередью. На этот раз он не промазал.

Из ушей, носа и дыры в голове Бигсби поползли черви. Их была, как минимум, дюжина. Уоткинс пинками отшвырнул червей в сторону, чтобы, взрываясь, они не повредили машину. Чтобы его случайно не подстрелили, он без конца начал орать:

- Пицца! Пицца!

Когда Уоткинс выбрался наружу, прямо перед ним голова бортпроводника разлетелась в клочья, забрасывая его осколками черепа и червями. Один попал Уоткинсу прямо в лицо. Он немедленно пригнулся, избегая попадания на себя других червей. Он почувствовал, как по шее у него ползал, по меньшей мере, один. Вокруг гремели выстрелы.

- Один металлист готов, - раздался голос Чена.

Червь пытался забраться Уоткинсу в рот, усиленно работая клешнями. Когда он почти пролез, сержант сжал зубы. Он попал прямо в сочленение панциря червя и перекусил его надвое. Какое-то время клешни продолжали царапать язык. Прежде чем он выплюнул его, между языком и нeбом пробежал электрический разряд. Уоткинс ошеломленно дернулся. Червь взорвался, издав глухой хлопок и покрывая язык горькими внутренностями.

- Прекратить огонь! - Чен поднял вверх руку. - Уоткинс выходи!

Уоткинс кувыркнулся и заметил, что его преследовала дюжина червей. Он подскочил, ребра отозвались острой болью, но он не замедлился. Услышав серию хлопков, он обернулся.

- Ты как? - спросил Чен.

Уоткинс предупреждающе вскинул руку.

- Стойте. Я могу быть заражен.

Второй спецназовец прицелился в него. Непохожая на солдата женщина, почему-то одетая в ту же черную форму, что и остальные, положила ладонь на ствол его оружия.

- Спокойно, Лоусон. Если червь не добрался до мозгов, он чист, - она обошла труп бортпроводника, чтобы получше осмотреть Уоткинса. Она попросила его открыть рот, затем попросила его повращать глазами. - Видишь? Глаза в порядке.

Она хлопнула Уоткинса по плечу.

- Я - доктор Эмили Станижчак, паразитолог и любительница сыра, - она улыбнулась. - Зачем ты орал "пицца"?

- Это было кодовое слово. Не хотелось, чтобы меня спутали с этими тварями.

Станижчак усмехнулась.

- Дай угадаю, Чен его предложил?

- Что? - Чен коснулся живота. - Я ж говорил, я жрать хочу.

Уоткинс подошел к телу бортпроводника и принялся охлопывать его карманы.

- Слава богу, - он достал связку ключей. - Можем сваливать отсюда.

- Никуда мы не пойдем, - возразил Лоусон. - Мы ничего не знаем об этих червях. Мы даже не знаем точно, паразиты ли они. Мы только знаем, что один из них взорвался у него во рту. Брать его с собой опасно.

Лоусон выглядел типичным громилой - квадратная челюсть, короткая стрижка, накачанные мускулы, и, определенно ни грамма чувства юмора. Он стоял и целился в него. Уоткинс не шевелился.

- Прекрати, Лоусон, - Чен встал между ними. - Либо мы идем вместе, либо не идет никто. Док говорит, что он в порядке. Ты умнее неe?

Лоусон посмотрел на Уотсона, затем на Станижчак и пробурчал:

- Нет.

Уотсон оперся на шасси самолета и кивнул. Он поднял своe оружие и посмотрел на Лоусона. Он хоть и понимал, что им двигали определенные мотивы, в них была кое-какая логика, но не мог избавиться от мысли, что этот сукин сын только что собирался его пристрелить.

- Что у тебя? - спросил Чен.

- Он собственноручно завалил технофила.

Чен повернулся к Лоусону и сказал:

- А ты хотел его пристрелить, придурок.

Лоусон в ответ отошел за дерево. Казалось, он хотел что-то сказать, но не стал.

- Что это с ним? - спросил Уоткинс.

- Не знаю, но, наверное, это как-то связано с тем, что пару дней назад он убил своего лучшего друга. Лоусон и раньше-то не был общительным парнем. Добавь к этому непонятных инопланетных червей и поймешь его немного.

Уоткинс схватился за ребра.

- Мы все повидали всякую, неведомую прежде, херь. Но не надо съезжать с катушек. Он, вроде, должен быть подготовлен к стрессовым ситуациям?

- Так и есть, - понизив голос, ответил Чен. - Парни, вроде нас, обычно не задают вопросов. Мы получаем приказы и выполняем их. И никаких вопросов. Так и живем.

- Извини, - ответил Уоткинс.

Он понимал, как живут солдаты. Его друг записался на службу через полгода после 11 сентября. Начальство называло это "сокращением потерь". Уоткинс называл это херней.

С той стороны, куда ушел Лоусон раздался выстрел.

- Оставайся здесь с доком и будь готов отправляться. Я на пару минут, - не дожидаясь ответа, Чен направился в лес.

Уоткинс протянул ключи Станижчак.

- Заводи "Хамви". Я их прикрою.

Доктор взяла связку.

- Только глупостей не натвори.

Уоткинс улыбнулся, и Станижчак исчезла в проломе. Он сосредоточил всe внимание на опушке леса, держа палец на курке. Внутри послышался звук двигателя. Станижчак выкатила машину из грузового отсека и ждала.

Чен и, правда, вернулся через две минуты, ведя за собой Лоусона и бойца "Дельты".

- Залезайте! - oн обогнул ветку дерева. - У нас попутчик!

Как только они подошли к остову самолета, со стороны гор послышался электрический треск. Ему немедленно ответили из леса.

Чен остановился и обернулся. Он вскинул оружие и несколько раз выстрелил в сторону леса. У Уоткинса отвисла челюсть, когда из-за деревьев выбежали трое крикунов. Прямо за ними шла, по меньшей мере, дюжина металлистов с винтовками, ведомая двумя технофилами.

Лоусон ускорился. Он обернулся и выстрелил, прикрывая собой раненого "Дельту". Тот бежал, хромая, из бедра шла кровь.

Один из технофилов издал статический треск и шестеро металлистов открыли огонь. Лоусон получил пулю в плечо, но устоял. Бойцу "Дельты" повезло меньше. Одна пуля попала в тело, а другая задела здоровое бедро, отчего он упал. Чен стрелял в крикунов. Самого быстрого он уложил точным выстрелом в голову, следом ещe одного. Третий врезался в Лоусона, откинув того на пень.

Уоткинс стрелял по металлистам. Пули рикошетили от их брони. Ему повезло, пуля пробила одному грудь и он упал. Запасной обоймы у него не было, поэтому он забросил бесполезную винтовку за спину и побежал к раненому спецназовцу.

Один из технофилов открыл рот. Его глотка светилась синим. Из груди послышался гул. Уоткинсу это напомнило звук набирающего обороты двигателя.

- Завалите эту тварь! - крикнул Чен. - Он пытается сжечь "Хамви"!

Уоткинс вспомнил синюю вспышку перед тем, как их самолет потерял мощность. Он не мог поверить, что человек был способен на нечто подобное. Он уже ни во что не верил.

Синее свечение усилилось, а звук из груди технофила стал громче.

Чен продолжал кричать, но Уоткинс уже его не слышал. Спецназовец лежал на спине и стрелял по зараженным. Пуля попала технофилу в голень и он упал. Синее свечение исчезло.

Металлисты продолжали отстреливаться.

Вокруг Уоткинса вздымались куски земли. Кто-то крикнул, что перезаряжается. Упал ещe один металлист, из его шеи текла кровь. Лоусон бежал к "Хамви". Уоткинс склонился над раненым.

- Пора идти, - сказал он.

Боец не ответил. Уоткинс попытался нащупать у него пульс. Пульса не было.

Лоусон уже не бежал, а хромал. Уоткинс последовал за ним, подхватил его под руку и помог добраться до машины. Чен продолжал стрелять.

- Последний магазин, - крикнул он, заряжая автомат.

Металлисты отбросили оружие в сторону. Вместо того чтобы побежать, они быстро шли к выжившим, скрепя железной броней. Наверное, железо мешало им бежать.

- Шевелитесь! - крикнул Чен.

Одна из выпущенных им пуль разнесла чью-то голову. Черви брызнули в разные стороны вместе с мозгами и костями. Чен укрылся за деревом, продолжая их прикрывать.

Станижчак нажала на клаксон.

Не обращая внимания на растекающуюся по телу боль, Уоткинс тащил Лоусона за собой. Будь он проклят, если позволит себе подохнуть черте где, отдавая мозги на съедение каким-то червям.

Рядом появился Чен и помог закинуть Лоусона в "Хамви". Оставшийся технофил скомандовал металлистам отступить. Они бежали на помощь раненому, двое тащили его к самолету.

Станижчак вела машину среди деревьев. Тьма накрыла склоны Адирондака, словно крышка гроба. Уоткинс откинулся на сидении и прикрыл глаза.

Лоусон ткнул его в бок.

- Спасибо за помощь.

- Вместе или никто, помнишь?

Лоусон кивнул и улыбнулся. Может, он не такой уж и гад.

Станижчак резко дала по тормозам, объезжая двоих крикунов в оранжевых охотничьих куртках. Она развернула "Хамви".

- Стреляй в этих гадов, - приказал Чен.

- Погоди, - Станижчак снова развернулась и направила машину на крикунов.

Один упал на капот и врезался в уже треснутое лобовое стекло, которое не выдержало удара и разбилось. "Хамви" подскочил, переезжая тело второго крикуна.

Чен схватил крикуна и попытался его столкнуть. Станижчак снова резко нажала на тормоз, и тело по инерции улетело вперед. Чен толкнул его с капота. Доктор нажала на газ прежде, чем он смог подняться. Крикун скрылся под колесами машины.

- Стойте! - из леса неожиданно выбежал солдат без шлема, одетый в обычный камуфляж. Он постоянно оглядывался через плечо. - За мной гонятся какие-то психи!

Уоткинс открыл дверь и солдат залез внутрь. Это был Хейли. Станижчак нажала на газ и "Хамви" рванул вперед, провожаемый множеством синих глаз.

- Рад, что ты жив, - сказал Уоткинс.

- Взаимно, - кивнул Хейли. - Спасибо, что остановились, - он замолчал, поставил винтовку между ног и сказал: - Я ваш должник.

Они ехали, преследуемые криками и скрежетом зараженных. Уоткинс заметил в темноте лица. Он думал, видел ли ещe кто-нибудь, что зараза перекинулась на гражданских.

Какое-то время они направлялись к базе ВМС. Ворота у входа были брошены, их приветствовал только убитый безголовый солдат. Вдалеке прогремел взрыв. Уоткинс разочарованно откинулся назад.

- Из огня да в полымя, - заключил Чен.

Хейли передал ему обойму. Оба перезарядили оружие.

Лоусон подернул больным плечом.

- Нужно двигаться дальше. База не единственная наша цель.

Станижчак указала на приборную панель.

- Никуда мы не поедем, пока не заправимся.

Лоусон стукнул дверь кулаком.

- Нужно работать, - сказал Чен и вышел.

Он прошел мимо убитого и открыл ворота.

"Хамви" заглох прямо на въезде на территорию базы.

- Похоже, дальше пойдем пешком, - сказала Станижчак.

Впервые она выглядела по-настоящему испуганной.

Уоткинс вышел из машины и посмотрел туда, откуда раздавались крики.

- И что будем делать? - спросил он.

- Выживать, - с усмешкой ответил Чен.

Перевод: Кирилл Деев

Последние слова, которые я услышал, были:

- Что-то врезалось в нас. Мы падаем.

Кричали чертовски громко.

Затем большое черное ничто сомкнулось вокруг нас, как кулак.

Мы исчезли.

Если это означало, что мы падаем, тогда я должен был задаться вопросом, в те последние мимолетные секунды перед тем, как вертолет врезался в полог деревьев, как далеко вниз мы падали? Только ли до деревьев, или до лесной подстилки внизу? Или мир откроет свою пасть и проглотит нас целиком, заглатывая людей, оружие, снаряжение и все, что символизируют эти орудия войны? Провалимся ли мы в бездну?

Да, возможно.

Возможно, мы и заслужили это.

Я оставлю это для философов.

Я был слишком занят смертью. Я стоял у открытой двери, сгорбившись над пулеметом. Когда "Черный ястреб" накренился, я почувствовал, что начинаю то долгое, ужасное падение.

-2-

Я ожидал смерти больше раз, чем могу сосчитать. Характер работы. Я стрелок первой группы в организации, где специальные оперативники сражаются с террористами, у которых есть биооружие, созданное на основе абсолютно передовых технологий. В таких боях многие люди с обеих сторон подолгу отдыхают в грязи. Многие из моих друзей ушли от меня в большую черноту. Большинство из них были лучшими людьми, чем я когда-либо буду, но от того, что ты хороший человек, твой кевлар не станет лучше. Он не защищает вас броней и не делает вас невосприимчивым к ядам, токсинам и биологическим агентам.

Каждый раз, когда я ожидал смерти и не умирал, я чувствовал, что все больше и больше путешествую на заемном времени. Когда дело доходит до подсчета милости Божьей - или кого бы то ни было еще, кто дежурит у этого маленького голубого шарика, - у меня перерасход средств в банке. В один прекрасный день на меня обратят взыскание, и у меня не останется ни удачи, ни милости, чтобы оплатить счет.

Я думал, что сегодня - тот самый день.

Сегодня должен был быть такой день.

Как то, что ты хороший человек, не дает тебе никакой дополнительной защиты, так и то, что ты правильный ублюдок, не гарантирует, что ты встретишь судьбу, которую заслуживаешь.

Вертолет упал.

А я нет.

Не совсем.

Я очнулся вверх ногами.

На дереве.

Чертовски далеко от земли.

И это не первый раз, когда со мной такое случается.

Моя жизнь взорвалась.

-3-

Первое правило выживания: не паниковать.

Паника делает вас глупым, а глупость делает вас мертвым.

Паника также лишает вас возможности извлечь уроки из момента. Вы делаете вдох и оцениваете непосредственный опыт. Вам нужно оценить все. Разум, тело, снаряжение, окружающую среду... все.

Яркая синева солнечного неба потускнела и превратилась в однородный серый цвет, поэтому у меня не было возможности определить время. Не было возможности определить, как долго я был в отключке. Пять минут? Час? Я не был настолько голоден или страдал от жажды, чтобы это могло быть дольше. Наш "Черный ястреб" был подбит чем-то - вероятно, реактивной ракетой - около десяти часов утра.

В голове у меня помутилось. Это было легко понять. На затылке, там, где я ударился обо что-то во время аварии, было большое горячее пятно. Мой шлем пропал.

Большая часть моего тела болела и была растянута, но висеть вниз головой - это полный отстой. К тому же должны были остаться небольшие вмятины и царапины от того, как я выпрыгнул из "Черного ястреба".

Я сделал паузу, нахмурившись.

Разве я выпрыгивал? Я не мог припомнить, чтобы я это делал, хотя, должно быть, делал, потому что я не был смят внутри упавшей "птицы".

Двигаясь очень, очень осторожно, я откинулся назад и посмотрел вниз. Подстилка леса была примерно в сорока футах[31] подо мной. Чертовски длинное падение.

Затем я сделал вдох и напряг мышцы живота, чтобы подтянуться. В хорошие дни я могу сделать целую кучу таких упражнений. На плоской поверхности, на склонах и прижимая гири к груди. Сегодня день не задался, поэтому мне потребовалось много энергии, чтобы поднять верхнюю часть тела достаточно высоко, чтобы увидеть, что удерживает мои ноги на месте.

Я ожидал увидеть клубок веток. Или что-то с вертолета - веревку, трос, какую-нибудь сетчатую обвязку, используемую для крепления грузов. Я уставился на свои ноги, на то, что прижимало меня к дереву.

Никакой веревки.

Никаких тросов.

Ничего, что было на "Черном ястребе".

Ничего, что могло бы быть в этом лесу.

Ничего, что могло бы принадлежать кому бы то ни было.

Я был привязан к ветке - поворот за поворотом, поворот за поворотом - блестящим шелком.

Нити были толстыми, как медная проволока. И гораздо прочнее.

Я повернулся и оглядел оставшуюся часть дерева. И тогда я увидел это. Дело было не в том, что день стал туманным и серым от облаков. Нет, там было больше шелка, натянутого в диких, бессистемных узорах между стволами и листьями.

Сплошной шелк.

Я не висел на дереве.

Я был пойман в паутину.

Да.

В гребаную паутину.

-4-

В такие моменты хочется всерьез сойти с ума.

Я имею в виду - сойти с ума от ужаса и растерянности.

Паутина, достаточно большая, чтобы покрыть полмили верхушек деревьев и удержать двухсотфунтового[32] мужчину - в полном боевом снаряжении - в подвешенном состоянии? Да. Время паники. Это ненормально, даже для меня. Это не то, с чего ты начинаешь день, будучи психологически или тактически подготовленным.

Что изменило весь процесс.

Вместо того, чтобы позволить спокойной пассивности информировать вас и помогать вам планировать, вы сходите с ума и убираетесь оттуда к чертовой матери.

Может быть, вы немного покричите.

Я так и сделал. Засудите меня.

Я протянул руку и ухватился за самую толстую часть ветки, стараясь не зацепиться за паутину. Укрепившись, я потянулся в правый передний карман брюк за своим выкидным ножом "Уилсон". Я носил его пристегнутым к кромке кармана, и он все еще был там. Я вытащил его и щелкнул запястьем, чтобы зафиксировать лезвие длиной 3.8 дюйма[33]. Это короткое лезвие, но оно также ультралегкое и движется со скоростью моей руки, что означает, что оно может двигаться чертовски быстро.

Я резал паутину, боясь, что лезвие может застрять или оказаться недостаточно прочным, чтобы прорезать волокна.

- Ну же, Боже, дай мне хоть одну чертову дырку.

Лезвие глубоко вонзилось, и волокна разошлись.

Я рубил, резал и даже колол, протыкая ботинки, разрезая брюки.

Внезапно я освободился, и гравитация рывком опустила мои ноги вниз. Моя крепкая хватка за ветку сразу же стала единственным, что не позволило мне упасть вниз и разбиться вдребезги.

Я не мог закрыть лезвие одной рукой, поэтому пришлось рискнуть и положить его в карман открытым. Где-то там, в Валгалле, я видел, как боги войны подняли брови и надули щеки, словно говоря: Парень крут, но немного идиот.

Неважно. Мне нужна была вторая рука, и я не хотел выбрасывать единственное оружие, которое у меня осталось. Моя винтовка, вероятно, была в вертолете, а кобура была пуста; "Беретта", вероятно, выпала, пока я висел вниз головой.

С рычанием от усилий и большого количества адреналина, впрыснутого страхом, я качнулся вбок и вверх и поймал ветку другой рукой. Кора была шершавой, но древесина твердой.

Я повис.

Ботинки покачивались над землей.

Вокруг меня вились нити паутины.

Что могло сплести эту паутину? Что могло сплести что-то настолько большое? Мысль о каком-то громоздком чудовище размером с "Рэндж Ровер", несущемся ко мне на восьми массивных ногах, была невыносима.

Было ли это именно так, или мое воображение взяло факты и вывело их из-под контроля? Искажая их до неправдоподобности научной фантастики. В конце концов, существовали колонии пауков, которые плели такие же огромные паутины, как эта. Были осы и мотыльки, которые покрывали деревья своими гнездами.

Вот что это может быть.

Не один большой монстр, а множество маленьких, обычного размера.

Это звучало хорошо. Звучало здорово. Это было выполнимо. Я мог это вынести.

Вот только пряди, свисающие вокруг меня, были слишком толстыми. Слишком чертовски толстыми. Ни одно крошечное насекомое не могло их сплести.

У меня пересохло во рту.

Затем я увидел нечто, что сделало все намного-намного хуже. Там, наверху, в складках паутины, наполовину скрытые сучьями сосны, лежали кости. Я повис там и уставился на них. Я мог видеть характерный бугристый конец бедренной кости. В моей профессии нужно знать разницу между костями животных и человека.

То, на что я смотрел, было бедренной костью человека. Над ней, скрытые тенью, находилось полдюжины скрученных и треснувших ребер, все еще прикрепленных сухожилиями к грудине.

Сваливай отсюда, - сказал я себе.

Я задержался на мгновение.

Я прислушивался к деревьям, пытался услышать тихий шелест ветвей, шелест листвы. Я хотел услышать любые звуки, которые не принадлежали бы мне.

Но ничего не было.

Ничего.

А потом...

Что-то.

Не близко, но все же слишком близко. Царапающий звук.

Как будто что-то карабкается.

Затем короткий, высокочастотный крик. Не животный крик, однако. Это был стрекочущий звук. Как саранча или цикада.

Сваливай отсюда немедленно.

Мое сердце колотилось как бешеное, а пот струился по телу. Я должен был выбраться отсюда прямо сейчас, черт возьми.

Я начал карабкаться вбок, скользя то одной, то другой рукой по ветке. Она была крепкой, но во мне было целых двести фунтов. Зеленое дерево скрипело. И тут раздался один громкий треск, и я вдруг начал двигаться вниз. Не падая. Качаясь. Ветка сломалась, но не отломилась полностью. Она качнула меня вниз, как рычаг, я сильно ударился о ствол и начал скользить вниз. Я мгновенно схватился за вторую ветку. Она была меньше и сразу же сломалась, но это замедлило скорость моего падения. Не сильно, но достаточно, чтобы я успел протянуть руку и поймать другую ветку.

Которая сломалась.

И еще одну.

Которая сломалась.

И так я спустился с дерева. Каждая ветка трещала и складывалась внутрь, снова и снова ударяя меня о ствол. Каждый раз я вскрикивал от боли и каждый раз скользил по шершавой коре. Я не слышал царапающих звуков того, кто свил это гнездо, но, несомненно, он приближался. Это был неловкий, болезненный, бугристый, неопределенный процесс бегства через падение.

Когда я достиг самой нижней ветки, она уцепилась, и я вцепился в нее с отчаянной силой, задыхаясь, молясь, обхватив ее пальцами и держась за жизнь. Когда я набрался смелости, я посмотрел вниз.

Мои ботинки были в шести или семи дюймах от зеленой травы. Я чуть не рассмеялся, но вместо этого отпустил руки и рухнул на траву. Мои колени подкосились, и я упал на них, а затем перевернулся на бок, мое тело было тяжелым и избитым, руки болели.

Надо мной качались деревья, а тени, казалось, извивались и колыхались под серой паутиной.

Я поднялся на колени и осторожно потянулся в карман за складным ножом. Он был на месте, но когда я вытащил его, то увидел, что он не того цвета. Вместо яркой серебристой стали я увидел темно-красные пятна.

Тогда я почувствовал теплые линии, проходящие по внешней стороне бедра. Но боли почти не было. Или, может быть, так много боли в другом месте, что я ее не почувствовал; но я знал, что где-то на моем бедре был порез. Он не мог быть слишком глубоким. Я надеялся. У меня не было аптечки.

Деревья надо мной зашумели.

Сваливай отсюда, - сказал я себе. - Ты не истекаешь кровью, так что приводи свою задницу в порядок. Иди куда угодно, только не оставайся здесь.

Но это был столько же плохой совет, сколько и хороший. Бежать было не вариант.

Я постучал по наушнику, который носил, но там были только помехи. Я так и понял. Я быстро проверил, и маленький усилитель сигнала, который я носил, больше не лежал в моем кармане; пока я не найду его, я не собираюсь делать никаких междугородних звонков. В лучшем случае я смогу принимать разговоры от тех, кто находится в радиусе мили и работает на той же частоте.

Я находился на Тихоокеанском Северо-Западе, в обширных и, казалось, бесконечных лесах штата Вашингтон. Вокруг меня были миллионы деревьев. Дугласова пихта, болиголов, орегонская сосна, белая сосна, ель, лиственница и кедр. Весь мир был зеленым от хвои и темно-коричневым от коры деревьев.

В нашем "Черном ястребе" было еще пять человек. Там был кейс, наполненный биологическими образцами, которые я должен был передать своему боссу, мистеру Черчу, потому что он должен был поместить их в проклятое хранилище, где они никогда больше не увидят свет. Я возвращался с быстрого и грязного дела на канадской границе, где помогал ликвидировать небольшую, но эффективную лабораторию по производству биооружия. Плохими парнями были сербы, которые похитили пару биохимиков и заставили их делать оригинальное биооружие. Мерзкая штука. Не чума Судного дня, но патогены, достаточно смертоносные, чтобы убить шестьдесят процентов толпы на Таймс-сквер в канун Нового года. Это шестьсот тысяч потенциальных жертв.

Я пошел туда с двумя своими парнями, Бугром и Кроликом. Моя правая и левая рука. "Бугор" был первым сержантом Брэдли Симсом, бывшим рейнджером, который вышел в отставку, чтобы участвовать в войне на Ближнем Востоке, в которой погиб его единственный сын и покалечилась племянница. Он был принят на факультет военных наук, потому что был, вероятно, лучшим командиром группы специального назначения в своем деле. "Кролик" был старшим сержантом Харви Рэббитом, шести с половиной футов пареньком из округа Орандж. Выглядел как мальчик-серфер, дрался как один из титанов из греческой легенды. Сильнее всех, кого вы когда-либо встретите.

Бугор и Кролик.

Они были где-то здесь.

Где-то здесь.

Живые, - молился я.

Или мертвы, - боялся я.

Остальные трое были экипажем "Черного ястреба". Я их не знал. Их послали вытащить нас, когда сербы взбесились и отправили сорок парней в лес с РПГ и ракетами LAW. Наш вертолет успел пролететь около шести из восьмидесяти двух миль до ближайшего населенного пункта, прежде чем его сбили.

Мне нужно было найти своих людей. Мне нужно было найти этот металлический кейс с патогенами. Рабочее радио тоже было бы чертовски кстати. И пистолет тоже.

Я замер. Над собой я слышал царапающий звук.

Громче.

Ближе.

Я поднялся на ноги и побежал.

-5-

Нет, я не знаю, от чего я бежал.

Может быть, другой парень - обычный парень или даже обычный солдат - остановился бы на этой единственной вещи. Гигантская паутина. И, конечно, я был сильно напуган этим. Однако я не обычный парень. Я работаю в Департаменте военных наук. Мы видим действительно странные вещи, которые там происходят. Конечно, в большинстве случаев это либо болезнетворный микроорганизм, чума Судного дня, трансгенные манипуляции, биотехнологии, такие как экзоскелеты и кибернетические имплантаты, наниты, или дюжина различных безумных попыток создать суперсолдата. Франкенштейн. Джекил и Хайд, если бы Джекил работал на правительство, а Хайд был оперативником. За пять лет работы в отряде "Эхо"[34] и НацБезе я видел ужасы, превосходящие все, что я мог себе представить, даже потенциально реальное, до того, как присоединился к команде. Прионная чума[35], которая превращала людей в нечто чертовски близкое к плотоядным зомби. Генетически созданные убийцы-вампиры. Этнические болезни, придуманные современными нацистами-евгениками.

Вот так.

Гигантские пауки? Страшно до жути, но если бы я смог достать хороший пистолет или, еще лучше, пулемет, я собирался смягчить свой ужас, доказав, что бронебойные патроны - адекватный ответ на почти все маленькие жизненные проблемы.

Обратная сторона такой бравады?

Да, на самом деле у меня не было оружия.

Поэтому, как любой здравомыслящий человек, который думает, что на деревьях могут быть гигантские пауки, я побежал прочь.

Так быстро, как только мог.

Потом я остановился.

Далеко-далеко на склоне я услышал звуки автоматной стрельбы. Крупнокалиберных винтовок. Несомненно, АК47. Если вы регулярно участвуете в боевых действиях, вы узнаете звуки различных видов оружия.

Сербы.

Затем я услышал другой звук. Длинный, раздирающий душу крик полной боли. Человеческий голос, возвышенный до красной бесчеловечности. Он нарастал и нарастал, а потом внезапно пропал. Отключился. Оборвался.

Звуки - выстрелы и крики - доносились до меня со склона. Где-то внизу происходили плохие вещи. Это было направление, куда я совершенно не хотел идти.

Но я должен был идти именно туда.

Черт побери.

Я низко пригнулся, спрятался за кустами, которые смог найти, и побежал на звуки битвы и смерти.

-6-

В ландшафт был врезан крутой овраг, в котором можно было укрыться и легче спуститься вниз, поэтому я соскользнул вниз и побежал трусцой по его дну. Земля здесь была влажной и болотистой, и было на добрых десять градусов холоднее. Кроме того, было гораздо темнее, чем я ожидал, и вскоре мне пришлось замедлиться и на ощупь пробираться через участки, которые были черны как ночь.

Я пробирался по изгибу оврага, когда почувствовал запах гари.

Поправка. Что-то сгорело. Запах прошлого времени.

Масло, медные провода и пластик. Мясо тоже.

Я обогнул поворот и увидел его. Растянут по оврагу, корпус разломан, обшивка черная и покрыта волдырями.

Вертолет.

Все лопасти исчезли. Хвостовая часть тоже. Корпус "Черного ястреба" был смят от удара о землю, но я не видел следов взрыва, который должна была произвести реактивная граната. И все же что-то ударило нас достаточно сильно, чтобы сбить с неба.

Когда я подполз к нему, то увидел внутри какие-то фигуры. Скрученные и увядшие от жара.

Их было двое. Оба пристегнуты к креслам пилотов.

Мертвы. Ни у одного из них не было шанса. Они держались за него, сражаясь с управлением умирающего вертолета, и это убило их здесь, во влажной темноте. Раздавило их и сварило.

Двое мужчин, чьих имен я не знал. Часть команды по эвакуации. Парни, с которыми я, возможно, познакомился бы поближе, когда мы вернулись бы в мир. Мы бы пили пиво, обменивались ложью. Стали бы друг для друга настоящими друзьями.

Теперь они даже не выглядели как люди.

Мне понадобилось три минуты, чтобы найти третьего парня. То, что от него осталось.

Он лежал на крутом склоне оврага в сорока ярдах за разбитым носом "Черного ястреба". Его ноги и лицо были обожжены, но его убил не огонь. Когда мы поднялись на борт вертолета, он завладел металлическим кейсом, в котором хранилось биооружие. Согласно нашему протоколу, он запечатал кейс, а затем пристегнул его наручниками к своему запястью.

Запястье и наручники все еще были на месте.

Рука мужчины лежала на земле между его ног. Kейса не было.

Тело солдата было изрешечено таким количеством пуль, что его разорвало в клочья. Сотни гильз лежали в сырой земле. Сербы расправились с ним - это была ненужная жестокая демонстрация силы, чтобы вернуть свое биооружие.

Вдалеке слышалась стрельба.

Они все еще сражались. Их команда не была эвакуирована, и я должен был задаться вопросом, почему. Если у них было дело, то зачем было мешкать? Даже если Бугор и Кролик были на свободе, какой смысл сербам выслеживать их? Они победили. Им оставалось только уйти, а моим ребятам предстояло провести пару долгих, тяжелых дней, выбираясь из этого глухого леса. К тому времени, когда Бугор и Кролик доберутся до работающего телефона, сербы вернутся домой или исчезнут в безопасном месте.

Почему они все еще сражаются?

Вопросы, вопросы.

Я отошел от мертвого солдата. Еще один человек, имени которого я не знал. Но я кивнул ему, брат брату. Признавая его жизнь, уважая его смерть, давая обещания его призраку, которые, как я надеялся, смогу сдержать.

Я искал любое оружие. Ничего. Я побежал.

Овраг расступился и превратился в русло ручья. По одну сторону ручья росли деревья, по другую - естественная поляна. На поляне лежал вертолет "Чинук"[36]. Не стоял. Лежал.

Он лежал на боку, его винты были вывернуты, как сломанные ноги, серый корпус был разбит. Из двигателей вились тонкие серые струйки дыма. Трава и грязь были вырваны и усеяны осколками латуни. Внешний вид "Чинука" был забрызган кровью и испещрен пулевыми отверстиями.

Я подошел с глухой стороны и пробрался вдоль днища мертвой "птицы", но когда я заглянул внутрь, то не увидел ничего, кроме обломков. Ни одного тела.

И опять, черт возьми, никакого оружия.

Все, что я нашел, - это разорванный рюкзак, содержимое которого вывалилось наружу, как внутренности. Среди хлама я нашел два энергетических батончика и полную флягу воды. При виде еды мой желудок сжался в кулак, и я зубами разорвал одну из оберток. Я запихнул почти безвкусный батончик в рот и жевал быстрее, чем мог дышать, а затем запил его половиной воды. Потребовалось усилие воли, чтобы не съесть второй батончик и сохранить оставшуюся воду.

Вдалеке звуки стрельбы замедлились до нескольких случайных выстрелов. Криков больше не было слышно. По моим прикидкам, выстрелы раздавались на расстоянии двух-трех миль, а у меня все еще не было оружия. Есть много логики в старой поговорке о том, что никогда не следует брать с собой нож на перестрелку.

И все же...

Я двинулся в направлении последних выстрелов, которые я слышал.

Теперь, когда я был на открытом месте, я смог посмотреть на солнце. Оно было более поздним, чем я думал. Должно быть, я пробыл снаружи несколько часов. По моим расчетам, было около двух часов, плюс-минус. Это означало, что у меня оставалось четыре часа дневного света. После этого...

Ночь будет безлунной, так что, несмотря на свет звезд, в лесах штата Вашингтон очень скоро станет очень темно.

Я снова начал идти, не сбавляя темпа, чтобы оставаться осторожным, но при этом сохранять дистанцию. Прошло почти пятнадцать минут, прежде чем я увидел первый признак того, что иду в правильном направлении.

Онa стоялa прямо в траве, почти идеально вертикально, как столб, установленный для нового забора. Тонкая и серая. Лопасть от ротора "Черного ястреба". Отломанная у основания, вбитая на дюйм вглубь земли. Угол был правильный. Должно быть, умирающий вертолет задел верхушки деревьев, а затем пронесся мимо этой точки, где разбился и сгинул в овраге.

Когда я приблизился к ней, я увидел несколько вещей, которые заставили меня замедлиться и подойти с большей осторожностью.

Первое, что я увидел, - это то, что у основания лопасти была выемка потревоженной грязи. По углу наклона образовавшейся кучи поднятой земли было ясно, что лопасть упала под углом. Затем кто-то пришел и поднял еe, чтобы онa стоялa невероятно прямо.

Вторая вещь - это писанина. Кто-то написал записку очень грубо. Самым грубым образом. Кончиком пальца и, похоже, свежей кровью.

КОВБОИ И ИНДЕЙЦЫ

ЧТО-ТО В ДЕРЕВЬЯХ

ФУТБОЛЬНЫЙ МЯЧ

ПИТЕР ПАРКЕР - ДРУГ?

Я усмехнулся. "Ковбой" был моим боевым позывным. Упоминание об "индейцах" было ссылкой на "индейскую страну" - сокращение, которое солдаты используют для обозначения местности, заполненной врагами. Он рассказывал мне о сербах. Вторая фраза тоже была легкой. Не нужно было переводить, что такое "что-то на деревьях". Слово "футбольный мяч" относилось к стальному кейсу биологической опасности, а зачеркивание было способом Бугра сказать мне, что он исчез. Если сербы вернули его, значит, мы снова в глубоком дерьме.

Я присел на корточки и обдумал последнюю строчку из записки:

ПИТЕР ПАРКЕР - ДРУГ?

Что это значит?

Потом я понял, но это все равно не имело смысла. Питер Паркер - это имя тайной личности Человека-паука. Это я уже понял; Бугор рассказывал мне о пауках. Но почему "Друг"? Он пытался сказать мне, что пауки - наши друзья? В этом не было никакого смысла. Пауки, естественные или неестественные, были уродливыми, страшными сукиными детьми. Я не их фанат.

И они были насекомыми. Как насекомое может быть другом или нет?

Он имел в виду, что они не плотоядные? Что-то в этом роде? Это не имело смысла для меня.

Записка была закодирована, потому что здесь были враги. Вполне справедливо. Я прижал лопасть к земле и размазал послание подошвой ботинка. Чувствуя огромную неуверенность в том, как все это происходит, я отправился на поиски своих людей.

Бугор был жив. Возможно, это означало, что Кролик тоже жив. А если удача начала поворачиваться ко мне лицом, то, возможно, и все трое из экипажа вертолета. Не помешает попросить Вселенную бросить тебе кость время от времени.

Я обнаружил следы, уходящие в сторону от места происшествия, и пошел по ним, двигаясь настолько быстро, насколько позволяли осторожность и наблюдательность.

И вот тогда странный день стал становиться еще более странным.

Я нашел мертвого серба.

Может быть, "мертвого" - это не то слово. Я нашел большое красное пятно влаги на земле, а вокруг него, на расстоянии тридцати пяти футов, лежали части тела. Руки, ноги, куски мяса. Мужчина выглядел так, будто в него попала граната, но не было ни следов шрапнели, ни следов детонировавшей взрывчатки. Просто тело, разрушенное таким образом, который я не мог объяснить.

В дюжине ярдов от него была вторая точка поражения, только то, что там умерло, не могло быть человеком, и на этот раз там были явные следы попадания реактивной гранаты. Причем с близкого расстояния. То, во что она попала, почти испарилось. Остались лишь блестящие куски чего-то похожего на панцирь краба. Хитиновый и шершавый, с тусклыми желтыми и синими пятнами. Его было недостаточно, чтобы определить его форму, хотя у меня все еще оставалось неприятное ощущение в голове с тех пор, как я очнулся с ногой в паутине.

Какое-то насекомое-мутант?

Возможно.

Гильзы на земле рассказывали интересную историю. Была перестрелка, сербы выпустили много пуль. Существо, очевидно, попыталось укрыться за стеной сосен-близнецов, но РПГ разнесло деревья и его самого. Но самое интересное заключалось в том, что в лесу на дальней стороне от места боя были найдены гильзы калибра 9 мм. Судя по углу, под которым упали гильзы, было ясно, что они стреляли в сербов. Сербы стреляли в основном в мертвую тварь, и лишь несколько выстрелов было сделано парнями со стрелковым оружием.

Значит ли это, что бой велся втроем? Если да, то улики говорят о том, что сербы были больше озабочены этим существом, чем Бугром и Кроликом.

Не уверен, как это читать. Бугор и Кролик обычно достаточно страшны, чтобы привлечь внимание всех врагов, которых мы встречаем. Что могло настолько нервировать сербов, чтобы они более или менее игнорировали их в бою? Ответ на этот вопрос открывал новые и очень тревожные линии предположений. Я не думал, что хочу идти по этому пути прямо сейчас.

Я продолжал двигаться.

Я нашел отпечаток ноги, глубоко врезанный в пятно влажной земли. Большой ботинок, с военным рисунком. Пятнадцатый размер, очень широкий.

Кролик.

Отпечаток был направлен под углом к тому, что выглядело как охотничья тропа, и когда я наклонился, чтобы проследить за ним, я увидел, что есть еще отпечатки. Тот же ботинок. Никакого второго комплекта с таким же протектором. Мне пришлось подумать над сообщением на лопасти. Это определенно было дело рук Бугра, так почему же я не видел его следов?

И почему следы Кролика были такими тяжелыми?

Ответ пришел ко мне за долю секунды до того, как я увидел первые капли крови.

По всей охотничьей тропе, рядом со следами большого человека, были разбросаны капли крови. Ближе, если предположить, что Кролик шел, и дальше, если он бежал.

Глубина отпечатков теперь имела смысл. Бугор был ранен, и Кролик нес его.

Господи, неужели Бугор написал мне записку своей кровью? Это казалось вероятным.

Я пошел дальше, и в шестистах ярдах ниже по тропе я нашел еще одно тело. Это был серб. Ну... я так думаю. От него почти ничего не осталось.

Головы не было. Не просто отрезана. Ее не было. Кто-то забрал ее.

Одной руки тоже не было. Нижняя нога была почти оторвана. Тело лежало в луже засохшей крови. Вокруг трупа валялись гильзы, которые подходили к АК-47, все еще зажатому в оставшейся руке мужчины. Ствол автомата был вывернут почти под прямым углом; металл зажат, как будто его зажали в тиски.

Звук разносится даже в густом лесу. Я должен был услышать эти выстрелы, если только они не были сделаны, когда я был еще без сознания. Однако кровь была в меру свежей. Так что это значит с точки зрения времени? Этот бой должен был произойти не менее получаса назад и, вероятно, не более чем за два часа до того, как я очнулся.

Вокруг места происшествия были десятки маленьких круглых углублений в земле. Я положил указательный палец правой руки в одно из них, и он почти идеально подошел.

Я понятия не имел, что это такое.

Я огляделся. Лес был неподвижен. Надо мной возвышались деревья с темно-зелеными иглами, сквозь которые виднелись пятна голубого неба.

Я пошел дальше, держа нож в руке, хотя он казался мне бесполезной зубочисткой.

Второй труп был в четверти мили дальше.

От него осталось еще меньше. Только куски потрепанного красного мяса, разбросанные вокруг. Если бы парень проглотил кусок C4 и взорвался - разброс был бы примерно таким, хотя я не думал, что это произошло. Что-то разорвало этого парня на части. Разорвало его на куски.

Я не нашел ни головы, ни рук.

Был еще один поврежденный АК-47, а ботинки на ногах мертвеца были подделками "Тимберлэнд". Это был не кто-то из моей команды.

Слава Богу.

Но было ясно, что тот, кто охотился на этих сербов, охотился и на мою команду. И он убил двух человек, которые были вооружены автоматами. У меня был нож. Моя уверенность в этом маленьком свинорыле, скажу я вам, ослабевала.

Но я все равно продолжал идти. Какой у меня был выбор?

Через полмили в глубине леса я услышал звук. Голос. Обрывок чего-то.

- ...видишь эту штуку... Господи... Кролик...

Потом ничего.

Я застыл и постучал по наушнику:

- "Ковбой" вызывает команду "Эхо", "Ковбой" вызывает команду "Эхо".

Ничего.

Я повторил.

По-прежнему ничего.

- "Ковбой" вызывает "Зеленого Гиганта", - сказал я, используя боевой позывной Кролика. Когда и это не сработало, я попробовал вызвать Бугрa:

- "Ковбой" вызывает сержанта Рока. Как слышно?

- ...парень...?

Обрывок ответа прошептал мне на ухо.

И пропал.

Голос Бугрa, однако. Я был уверен в этом.

Без усилителя сигнала радиус действия рации был меньше мили. В этом лесу, при такой плотности деревьев, возможно, в два раза меньше. Они должны быть близко.

Я свернул влево от тропы и побежал по высокой траве. Тропа петляла среди деревьев, переваливала через торосы, спускалась в овраг и углублялась в тенистую рощу елей. Я не издавал ни звука, пока двигался. У меня это хорошо получается. Меньше всего мне хотелось навлечь на себя огонь, если сербов будет больше. Или, надо признать, привлечь внимание того, кто их убивал.

Я услышал три вещи почти в одно и то же время.

Первое - грохот автоматных выстрелов, перемежающийся с глухими ударами стрелкового оружия. На это накладывался странный щелкающий звук. Почти металлический, но не совсем.

Но доминирующим над обоими звуками был нарастающий, разрывающий уши, агонизирующий крик человеческого голоса, взывающего к Богу и матери. На сербском языке.

-7-

Я начал бежать.

Это оказалось глупым выбором.

Я так хотел идти по следам Кролика, что слишком много времени смотрел вниз и недостаточно - по сторонам. Ошибка новичка. Непростительная, даже если бы я был в шоке.

Тропа шла по следам дождевых стоков. Иногда земля была достаточно мягкой, чтобы снять четкий отпечаток, а иногда обнаженная скала не оставляла мне ничего. Дойдя до места, где путь преграждало упавшее дерево, я остановился и попытался представить, как Кролик переносит раненого Бугрa через препятствие. Очевидного пути вправо или влево не было, поэтому я поступил глупо и забрался на ствол, чтобы посмотреть. Звучит как разумный план, если вы идете в поход с друзьями. Но не очень, когда в лесу полно врагов.

Как только я встал на ствол, раздался треск, и что-то горячее обожгло мою правую бровь. Пуля пролетела мимо меня не более чем на четверть дюйма.

Блядь!

Я бросился вперед, упал на землю и перекатился, и когда я выходил из переката, раздалось еще два выстрела. Я услышал, как они ударились о дерево. Я привалился к стволу, прислушался, как четвертый и пятый выстрелы откололи щепки от дерева, а затем поднялся на ноги и побежал, как испуганная собака, на север вдоль ствола. Выстрелы доносились с дальней стороны. Возникла пауза, и кто-то сказал:

- Дмитрий, обойди... Oбойди...

Человек говорил на сербском. Не самый мой лучший язык, но основы я понимаю.

Судя по голосу, он был близко к вырванным корням поваленного дерева, что означало, что он был близко ко мне. Дмитрий, вероятно, собирался обойти дерево с верхней стороны. Вполне справедливо. Хорошее движение клещами.

Я отошел от корней и присел на корточки за рощей молодых елей. В спецподразделениях учат, как стать абсолютно неподвижным. Это не просто не двигаться, это образ мышления. Вы становитесь частью природного ландшафта. Вы дышите медленно и неглубоко, медленно моргаете, а если вам нужно двигаться, вы делаете это в такт ветру, проносящемуся сквозь окружающую листву. Люди, у которых это плохо получается, двигаются, когда чувствуют дуновение ветра, что означает, что они двигаются немного позади ветра. Не в такт с ним. Умные бойцы прислушиваются к приближению ветра и позволяют ему подталкивать их. Они движутся с той же скоростью, что и ветер. Они не издают звуков, которые не издавал бы лес. Все направлено на гармонию.

У меня уже был дурацкий момент. Теперь пришло время быть умным.

У сербов было оружие. У людей, которые имеют превосходство в численности и огневой мощи, есть тенденция вести себя так, как будто им не нужна скрытность. Это не так.

Я увидел, как он обходит клубок вырванных корней. Крупный мужчина. Выше и шире меня, с кривым носом и черными волосами, собранными в хвост. Это не сербские регулярные войска. Скорее всего, это были бывшие военные наемники. Отлично.

Он хорошо держал свой АК-47, следя за тем, чтобы его глаза и ствол двигались согласованно. Но он шел прямо, готовый убивать. Не готовый защищаться.

Я заставил его заплатить за это.

Когда он проходил мимо линии елей, я обратил внимание на ритм его шагов. У каждого человека есть походка, манера ходить. Он подошел ко мне на расстояние пяти футов и, повернувшись в мою сторону, увидел деревья, тени и больше ничего. Его лицо повернулось, и ствол повернулся вместе с ним, когда он проходил мимо.

Я поднялся, и когда он сделал шаг, я сделал тоже, согласовывая давление и звук.

Пока я не оказался прямо за ним.

Тогда я протянул обе руки. Левая была пуста, и я схватил его за хвост и дернул его назад и вниз так сильно, как только мог. Рычаг в подобном случае был разрушительным. Его голова дернулась назад, спина выгнулась дугой, автомат взлетел вверх, палец нажал на спусковой крючок и произвел один выстрел в небо. Я хотел, чтобы он сделал это.

В ту секунду, когда я дернул его голову назад, моя правая рука двинулась. Маленький быстросъемный нож "Уилсон" был зажат в моем кулаке, и я вогнал лезвие в его глазницу, сделал злой полуоборот и вырвал его. Его крик был высоким и сокрушительным, но я исчез прежде, чем его тело упало на землю. Он упал на землю тяжело, извиваясь, дергаясь и крича. Я не нанес ему достаточно глубокого удара, чтобы убить его. Еще нет.

Я отвернулся и побежал к дальнему краю дерева, слушая, как Дмитрий поднимается, кричит, беспорядочно стреляет в лес. Он остановился над своим другом и стоял там, опустошая магазин, поворачиваясь полукругом, уничтожая множество листьев и сдирая кору с деревьев. Ни один из его выстрелов не приблизился ко мне. К тому времени, как он опустошил половину магазина, я был уже на другой стороне дерева и вскарабкался на ствол. Я заглянул туда. Дмитрий стрелял по елям и щелкал пустой обоймой. Его друг все еще кричал и бился.

Убийца в моей голове улыбнулся.

Затем я взмыл в воздух, прыгнул на Дмитрия и ударил его между лопаток, когда он вставлял свежий магазин на место. Он подпрыгнул в воздух, и его автомат взлетел в воздух. Я повалил его на землю и позволил его телу принять на себя весь удар, затем вскочил, ударил коленом в поясницу, схватил левой рукой его короткие светлые волосы, рывком откинул его голову назад и перерезал ему горло от уха до уха.

Я повернулся и прыгнул на его друга. Он зажимал обеими руками кровоточащий глаз, поэтому я штопором закрутил нож между его предплечьями и вогнал его до костяшек пальцев в горло.

На лес опустилась тишина.

Я вырвал нож и вытер о его куртку, но моя рука и запястье были в крови. Нож вернулся в ножны в моем кармане, и я выхватил один из АК-47. Это не самое мое любимое оружие, но оно прочное, надежное, и у меня их было два. Среди двух трупов было шесть магазинов. Весело. Но гранат не было. И нет спутникового телефона. Было бы здорово позвонить боссу и договориться, чтобы все военные Соединенных Штатов пришли спасать мою задницу. Эх... Не вариант.

Я вскинул один автомат, взял в руки другой, пробежал шестьдесят ярдов в лес, остановился, встал на колени с поднятым автоматом, прислушиваясь к лесу.

Никаких криков на сербском. Никаких выстрелов.

Но я снова услышал странный высокочастотный стрекочущий звук.

Еще ближе. С дальней стороны дерева, недалеко от того места, где я оставил тела. Я слышал его, но не видел. Я долго ждал. Стрекотание то затихало, то исчезало, и лес снова стал звучать как лес.

После долгого ожидания, наблюдения и прислушивания я доверился ландшафту настолько, что снова начал двигаться. Мне потребовалось двадцать минут, чтобы найти еще один след Кролика.

Вооружившись, я начал серьезную охоту.

-8-

Я вбежал на край поляны и увидел сцену из самого Aда.

Это была зона боевых действий.

Трехсторонняя и совершенно причудливая.

На крайней левой стороне поляны, присев на корточки за нагромождением валунов, сидели одиннадцать сербов. Одиннадцать. Все они были хорошо вооружены. Все они кричали и стреляли.

На противоположной стороне поляны стояли двое моих ребят. Кролик стоял на коленях у ствола массивного дерева, его боевое ружье "Бенелли" дымилось и ревело в его больших руках. В нескольких футах от него Бугор накладывал на левую ногу грубую шину, сделанную из веток деревьев и брезентовых ремней с вертолета. Штанина его брюк была темной от крови, а смуглое лицо - бледным и грязным, но он держал свой "Сиг Сауэр" в крепких руках.

Во многом это было то, что я ожидал увидеть. Две группы бойцов вступали в некое подобие боя, а я был тем самым "икс-фактором", который, надеюсь, обеспечил моей стороне преимущество.

Надежда вечна.

Жизнь, с другой стороны - отстой.

Между двумя сторонами, стоящими в центре града пуль, было что-то очень неправильное.

Это был металлический шар.

Большой, разбитый металлический шар.

Ну... он выглядел как шар. По крайней мере, он был круглым. Сорок футов[37] в поперечнике, тускло-серебристый, с двойным рядом разноцветных огней, большинство из которых были разбиты и темны. Оставшиеся огоньки мерцали вялым зеленым свечением. В ста футах позади него лежали полные руины второго. Тот раскололся и сгорел; оболочка была покрыта черным пеплом. Оба шара лежали в конце длинных траншей, перед ними были насыпи грязи. Судя по углу и глубине траншей, похоже, что они прилетели быстро и с большой высоты.

Между двумя шарами находилось несколько горбатых форм. Возможно, это были пауки или что-то похожее на пауков, но сила двойного удара разорвала их на части и разбросала горящие куски по земле.

Затем я уловил движение за первым из шаров. С подветренной стороны большого корабля появилась какая-то форма и метнулась к небольшому валуну.

Сербы немедленно переключили свой обстрел с попыток убить моих людей на попытку уничтожить эту штуку. Форма метнулась назад в укрытие, а за ней последовал громкий, высокочастотный звук.

Речь? Или испуганный крик существа, находящегося в опасности. Совершенно невозможно сказать.

Все это произошло за секунду, но мой разум воспроизвел все в замедленной съемке, потому что за эту секунду произошло очень многое. Я пригнулся в тени, чтобы все переварить.

То, что вылезло наружу, было пауком. Хорошо. Это только что произошло. Он был весом около восьмидесяти килограммов, серо-зеленого цвета с ярко-синими и желтыми пятнами.

Я узнал эти пятна.

Гигантский паук.

Мне пришлось задуматься. Хотя я и ожидал увидеть что-то похожее на гигантского паука, но давайте посмотрим правде в глаза - вы никогда не ожидаете увидеть гигантского паука. Это все равно, что заглянуть в шкаф или под кровать и увидеть настоящего бугимена. Вы боялись его все это время, но на самом деле не думали, что когда-нибудь его увидите. И тут - бац!

Так что, да, хорошо. Гигантский паук.

Гигантский ебаный паук.

У большого серебристого шара, который мог быть чем-то вроде десантного корабля.

Или, если мир был еще более безумным, чем я думал, космическим кораблем.

Я должен был спросить себя, готов ли я принять реальность гигантского ебучего паука из космоса. Не самый простой вопрос.

И на него очень трудно ответить.

Каждая молекула твоего тела, каждый нейрон в твоем разуме хочет сказать: Нет, сука. Будь реалистом. Но мои глаза только что увидели его. Моя команда и куча сербских стрелков тоже его видели. Реагировали на это. Как бы мне этого ни хотелось, я не мог отмахнуться от этого как от продукта моего собственного искаженного разума. Это происходило со всеми нами. Это происходило.

Гигантские инопланетные пауки.

Вся эта цепочка логики и принятия заняла, наверное, целую секунду.

Затем мой разум переключился на анализ сцены так, как это должен делать профессиональный солдат. Как это должен делать полицейский. Я и то, и другое, поэтому моя работа заключалась в том, чтобы разобраться в происходящем, основываясь на доказательствах и оценках.

Там было два корабля. Один был явно уничтожен, экипаж погиб. Второй был поврежден, хотя я не мог сказать, насколько сильно. Некоторые огни все еще горели, корпус выглядел неповрежденным.

Выжившие?

По крайней мере, один.

Я подумал о масштабах паутинной сети на деревьях и о телах, которые я обнаружил вдоль тропы. Могло ли одно из этих существ сделать все это?

Моя интуиция говорила "нет".

Тогда я присмотрелся к валуну, до которого пытался добраться паук.

Он был покрыт сажей и частично скрыт тенью небольшой сосны.

По мере того как я изучал его, валун двигался.

Медленно, слабо.

Это был, конечно, не валун. Когда он сдвинулся, я увидел желтые и синие точки. И кровь. Темно-красную и густую, как древесный сок.

Паук. Раненый, возможно, умирающий. Зажатый в ничейной земле между двумя стрелковыми позициями.

Я притаился за толстым стволом дерева. Пока никто меня не заметил, и это было хорошо. Сербы были ближе ко мне, чем мои собственные ребята, но это могло быть и хорошо.

Я нажал на наушник и очень тихо сказал:

- "Ковбой" вызывает сержанта Рока.

Раздались помехи.

Раздался шум, похожий на звон шариков в стальном барабане.

А потом...

- ...Рок - Ковбою. Повторяю, сержант Рок - Ковбою.

- Это Ковбой. Я на восемь часов, пятьдесят ярдов назад.

Я видел, как Бугор повернул голову, чтобы посмотреть мимо сербов. Я выдвинул голову на два дюйма из-за дерева и вернулся обратно. Достаточно, чтобы он заметил меня. Но не настолько быстро, чтобы спугнуть сербов.

- Чертовски рад слышать твой голос, капитан, - сказал Бугор.

- Чертовски рад быть услышанным. Отчет о состоянии?

- Состояние умеренно плохое. Ногу сломал. Кролик стоял слишком близко к шрапнели. Кровотечение остановили, но марафоны бегать не будем.

- Надеялся на лучшие новости, - сказал я ему.

- Да, но в жизни лишь одни минеты и щенки, не так ли? - сказал Бугор. - У тебя есть план?

- Работаю над ним, - сказал я. - Не хочешь рассказать мне, что за долбанный пиздец происходит?

- Я не очень много знаю, - сказал Бугор. - Почти уверен, что один из этих круглых кораблей подрезал нашу "птицу". А горячие сербские парни сбили и нас, и их. Кролик вытащил меня, но экипаж...

Ему не нужно было говорить. Он не хотел этого говорить, и он знал, что мне не нужно это слышать.

- Враги окружили нас, и мы потеряли "посылку". Мы искали тебя и играли с ними в догонялки. Пытались вернуть "посылку". А потом к нам присоединились наши "друзья". Получился в меру интересный пикник в лесу.

- Принято. Что у тебя есть на наших "друзей"?

- Большие и уродливые, но им не нравятся сербы.

- Почему?

- Назовем это "неудачным сближением", - сказал Бугор. - Как только враги увидели их, они открыли огонь. Срубили парочку. А Кролик считает, что это сербский РПГ сбил оба корабля. Ракета попала в них, когда они пытались попасть в нас, и это было похоже на раскалывание бильярдных шаров. Сербы били по ним, они били друг друга, и один из них попал в нас. Теперь Пауки с Марса разозлились и ищут расплаты.

Я чуть не рассмеялся. Бугор не был любителем ссылок на поп-культуру, но он был достаточно стар, чтобы помнить "Ziggy Stardust and the Spiders from Mars". Лучший альбом Боуи.

- Понял, - сказал я. - Итак... в общем, эти сербские долбоебы разозлили наших гостей из потустороннего мира.

- Получается что-то вроде этого. Мы видели, как пара этих тварей устроила засаду на сербов. Они не очень хорошо справились.

- Я видел остатки. Это делает их друзьями?

- Враг моего врага - мой друг, - предположил он.

- Все это хорошо, если мы говорим о двуногих млекопитающих, Бугор, но как это можно применить здесь?

- Будь я проклят, если знаю, капитан, - сказал он, и тут до меня дошло.

Солдаты склонны часто использовать непристойные выражения или подшучивания. Иногда мы забываем, почему. Это не потому, что мы действительно высмеиваем опасности и ужасы боя, не потому, что мы считаем себя непобедимыми убийцами или теми, кто отнимает жизни и разбивает сердца, о которых ходят легенды. Нет, шутки, ерунда, легкомысленная болтовня - это все для того, чтобы заглушить страх. Настоящий страх, который испытывает любой разумный человек, когда собирается вступить в бой, или когда он выжил в одном бою и задается вопросом, сколько запаса удачи он уже растратил, когда приближается следующий бой. Я знаю, что Бугор жесток. Никто не был жестче, a я встречал лучших из лучших. Он опытный солдат, который побывал в большем количестве перестрелок, чем большинство людей съели горячих обедов. Он прошел со мной через долину смертной тени так часто, что его следы неизгладимо врезались в землю. Он помог спасти мир. Реальный мир.

Но сейчас, слыша его голос по радио, когда речь шла об убийцах и монстрах, он был на самом краю. На пределе своей храбрости, своей способности справляться с ужасом, на пределе своих возможностей справляться со стрессом. Он был на том краю, где контроль ни в коем случае не является "данностью", а обстоятельства и непреодолимые шансы делают провал довольно вероятным вариантом.

Мне было больно слышать это. Знать это.

Не менее больно было ощущать это в себе. Знать, что даже образ моих мыслей - почти безразличный способ, с помощью которого я принимал и обрабатывал невозможные данные сегодняшних событий - это продукт моего разума, пытающегося придать всему этому легкость. Поступить иначе означало бы смириться с реальностью.

Сейчас, сидя здесь, в конце охоты, бравада - внутри и снаружи - сгорала. Двое из трех членов моей команды были ранены. У нас было оружие и боеприпасы, но нас сильно превосходили числом.

A еще были пауки.

Я уже шутил про инопланетных пауков, но не мне пришлось с этим столкнуться. Не просто гигантские пауки. На этой работе я имел дело со слишком многими мутациями и генетически измененными уродами, чтобы не забивать себе этим голову.

Но инопланетяне.

Чужие.

Пару лет назад моя команда взялась за дело, связанное со своеобразной холодной войной, которая разгорелась вокруг технологий, которые могли - или не могли - быть собраны с разбившихся НЛО. Я познакомился с двумя людьми, которые утверждали, что у них есть ДНК инопланетян, смешанная с их собственной. Я видел корабль, который, как я уверен, прилетел не отсюда - под "отсюда" я подразумеваю нашу планету и, возможно, нашу Cолнечную систему.

Так что, даже учитывая все это, можно подумать, что я готов к тому, что мы здесь имеем.

Вы так думаете, но вы ошибаетесь.

Серьезно, произнесите вслух фразу "инопланетные космические пауки" и скажите мне, будет ли это когда-нибудь удобно укладываться в вашей голове.

Никогда.

Я чувствовал изменения в своем теле, когда абсолютная правда сжигала последние остатки моего самообмана: это не может быть реальностью, поэтому я просто буду с этим жить. Это началось с кончиков моих пальцев. Они стали холодными как раз в тот момент, когда начали дрожать.

Знаете почему?

Потому что в каждом бою, в котором я когда-либо участвовал, хорошие парни против плохих парней. Человеческие хорошие парни - я и моя команда - против человеческих плохих парней. Эти плохие парни, неважно, сколько их или насколько они плохие, все равно были людьми. Они были известной величиной. Я мог смотреть на них и знать, какая сила нужна, чтобы сломать подъязычную кость, сколько фунтов на квадратный дюйм потребуется, чтобы раздробить локоть или колено, как точно разорвать почку или селезенку при определенном ударе. Все эти знания уже были в моей голове. Даже в меньшинстве я был в безопасности.

Но... инопланетяне?

Даже несмотря на пауков.

Пришельцы?

В моем наушнике Бугор сказал:

- Капитан...?

- Все еще здесь, - сказал я. - Работаю над планом.

- Работай побыстрее, - посоветовал он, - потому что что-то происходит.

Он был прав.

Что-то происходило.

И все произошло чертовски быстро.

-9-

Была вспышка.

Целая серия.

Внезапно весь лес превратился из скопления теней фиолетового и серого цвета в однородный белый, который ударил в глаза, как удар. Я вскрикнул и отшатнулся назад, винтовка выпала из моих рук. Свет был настолько ярким, что закрыть глаза, сжать веки не получилось. Я вдавил кулаки в глазницы.

Кажется, был и звук. Не взрыв. Что-то другое. Это было невозможно описать. Я почувствовал шум так же, как и услышал его. Было ощущение, похожее на сильную вибрацию. Низкая и мощная, но это было похоже на вибрацию чего-то внутри моей головы, а не на что-то внешнее, что я слышал. В моем опыте не было ничего, что могло бы дать мне смысл. Чувство - звук, ощущение - было похоже на то, как, по моим представлениям, должна звучать микроволновая печь. Этакая невидимая, неумолимая и мощная волна силы. Мои уши звенели, как если бы я стоял рядом с огромным колоколом, но никакого реального шума не было.

Звук и вибрация были ужасны. Слава Богу, они длились всего несколько секунд.

Когда все прошло, когда все выключилось, я рухнул на землю так же безвольно, как если бы меня сбросили с крыши пятиэтажки. Я чувствовал себя бездыханным, разбитым.

Затем я услышал что-то еще. Знакомый стрекочущий звук.

Прямо позади меня.

Я перекатился. Попытался перевернуться. Неуклюже потянулся за АК-47, и, повернувшись, увидел, как нечто громоздкое бросается на меня.

Вернее, двое нечто.

Они были большими, серыми и испещренными желтыми и синими точками. Но они не были похожи на пауков, которых я уже видел. У них были какие-то механические имплантаты на их выпуклых головах. Что-то вроде капюшона или, может быть, очков. Трудно сказать. Он закрывал большую часть многочисленных глаз существа. И они налетели на меня чертовски быстро. Первый из них врезался в меня и снова повалил на землю. Он прыгнул мне на грудь и низко наклонился к моему горлу, щелкая челюстями, похожими на клещи. Из зияющей пасти свисала прозрачная слюна и брызгала на мою кожу, как кислота.

Я закричал от ужаса и отвращения и ударил тварь в бок правой рукой. Паук отшатнулся от меня, но тут же оправился и прыгнул обратно. На этот раз его передние лапы вонзились в меня, ударив по точкам давления в обоих плечах и упершись в них. Мои руки затекли. Вот так просто. Существо смотрело на меня сверху вниз, щебеча своим высоким голосом. Настоящие глаза были темными и напряженными; глаза машины горели красным огнем.

Я пытался вывернуть бедра, чтобы оттолкнуть его; пытался брыкаться. Пытался поднять свои мертвые руки, чтобы оттолкнуть его, но он парировал каждое движение, нанося удар в другую точку давления другой своей мощной, шарнирной ногой. У него было больше ног, чем у меня, и каким-то образом он знал достаточно об анатомии человека, чтобы остановить меня.

Затем прибежал второй паук. Он был меньше, и его панцирь пересекали шрамы, которые придавали ему вид большого возраста. И, почему-то, огромной силы. Как будто он заслужил эти шрамы. Как будто они рассказывали его историю. Половину его чудовищного лица закрывал такой же металлический шлем, но даже он был помят и покорежен, словно от тяжелого использования. Когда существо двинулось вперед, чтобы взобраться на меня, более молодой паук отступил в знак явного почтения. Паук изучал меня в течение долгих секунд, но то, что он видел, и то, что он думал, было выше моих сил. У меня не было возможности истолковать темные огоньки, горевшие в его глазах.

И все же...

Шрамы, агрессия, боевые навыки. Холодная уверенность, которую, казалось, излучало существо - в совокупности, возможно, они что-то говорили мне. Они что-то подсказывали.

Они отличались от других пауков. Это явно были воины какого-то вида. Возможно, это были специальные оперативники, которые сделали для своей расы то, что такие парни, как Бугор, Кролик и я, сделали для своей. Может быть, я дал волю своему воображению, а может быть, я видел то, что было передо мной. Видел то, что было на самом деле, а не тот образ ужастика, который навевала их инопланетная внешность. Или, может быть, это был воин в моей голове, убийца в моей душе, который увидел и узнал родственную душу.

Паук повернулся и наклонился к моей мертвой правой руке. Он низко наклонился к пятнам крови на моей коже и на манжете правого рукава. Он принюхался к крови, затем наклонился ближе и попробовал ее на вкус.

На мгновение стрекочущий звук поднимался все выше и выше, затем затих.

Он быстро повернулся и снова посмотрел на меня. Темные глаза встретились с моими, и на мгновение мы посмотрели друг на друга с таким пониманием, которое я испытывал только с воинами на поле боя. Такое общее понимание, о котором нельзя говорить, но которое говорит на личном языке настоящего воина. Александр Македонский мог бы посмотреть в глаза генералу Паттону, и они, несмотря на миллион различий, кивнули бы друг другу, поняв то, что невозможно выразить словами. У меня даже был такой обмен мнениями с врагами, когда ты ловишь взгляд человека, которого пришел убить, но судьба открывает окно в дыму и огне, и на мгновение вы оба понимаете то, что никто другой никогда не сможет понять. Возможно, даже не большинство из ваших собственных солдат. Это удел тех, кого война определяет, кто рожден для нее, и кто знает, что будет вечно ходить по пропитанной кровью земле, пока над ними развевается на ветру черный и безликий флаг.

Паук изучал меня, а потом медленно, медленно отступил, сползая с моего тела, пока не остался стоять в вытоптанной траве. Младший паук перевел взгляд со своего старшего товарища на меня и обратно. Смущенный. Не разделяя этого момента озарения.

В сорока ярдах от нас сербы оправились от взрыва света и звука и стреляли по металлическому шару. Мои ребята открывали ответный огонь, но это был бой, который они не могли выиграть. Сербы рассредоточивались, посылая отряды во фланговый маневр, который очень быстро собирался поймать моих ребят и оставшихся пауков у шара в стрелковую коробку.

- Сделай что-нибудь, - рыкнул я старшему пауку.

Конечно, я знаю, что это глупо. Я не говорю по-паучьи, а он явно не знал английского. Но он повернулся, чтобы посмотреть на сербов.

Он сделал две вещи.

Сначала он замахнулся на меня одной из своих ног, и круглый кончик ее ударил меня по плечу. Задел нервный узел. Он ударил меня очень сильно, и боль была чертовски сильной. Я закричал и забился, как выброшенная на берег макрель.

Затем он повернул ногу так, что она коснулась крепления на его шлеме. Тут же он и другой паук упали плашмя и обхватили голову руками.

У меня было полсекунды, чтобы сделать то же самое, и когда я это сделал, то понял, что мои руки больше не лежат мертвым грузом. Я обхватил ими голову, зажмурил глаза и закричал.

Еще один большой гребаный белый свет.

Еще одна волна вибрации, которая потрясла меня до самых костей.

Может быть, их версия гранаты со вспышкой.

Инопланетный шок и трепет.

Я слышал, как где-то за стеной из света и звука кричали сербы. Может быть, мои собственные ребята тоже. Возможно.

Затем пауки поднялись и промчались вниз по склону с невероятной скоростью. Они помчались к ошеломленным сербам, а потом оказались среди них.

Я боролся за то, чтобы встать на колени, схватить АК-47 и выстрелить. Чтобы присоединиться к бою.

Все, что мне удалось сделать, это упасть лицом вперед на землю.

Казалось, подо мной разверзся большой черный колодец, и я падал, падал и падал.

-10-

Очнувшись, я увидел, что солнце - это умирающий красный шар за верхушками деревьев.

Голос сказал:

- С возвращением в мир, босс.

Я повернул голову. Такая простая вещь потребовала много чертовых усилий. Кролик сидел, прислонившись спиной к дереву. Его лицо было в синяках и крови. Его рубашка была разорвана в лохмотья, а вокруг огромных рук и груди были намотаны грубые бинты. Рядом с ним спал Бугор. Он выглядел лихорадочным и слабым.

- Он...?

- Он плох, - сказал Кролик. - Шок. И его нога в беспорядке. Им придется проявить изобретательность. Я вправил ее, как мог, но нужно что-то еще.

Я огляделся вокруг.

- Я смог спасти спутниковый телефон одного из сербов. Я сделал звонок. Мистер Черч посылает группу захвата. Должна быть здесь через пару часов.

- Слава богу.

- Ага.

Мы были на самой высокой точке чистого склона. Там горел костер, дым поднимался в темнеющее небо. Дальше по склону лежал темный, комковатый клубок вещей, которые могли быть людьми. Могли быть. Кролик проследил за линией моего взгляда.

- Сербы.

- О...

- Это сделали они.

- Они?

Он кивнул на небо:

- Они.

- Дерьмо.

- Ага.

Я огляделся:

- А что насчет кейса?

Кролик фыркнул:

- Они его расплавили.

- Расплавили?

- Ага. Один из них открыл его и вдруг издал тот странный высокочастотный звук, который они издают. А потом они направили на него какую-то штуку. Может, это был лучевой пистолет, хрен его знает. В следующий момент весь ящик и около десяти футов земли вокруг него превратились в лужу кипящей грязи и жидкого металла, - oн пожал плечами. - Видимо, они не очень любят биооружие.

- Очко в их пользу, - сказал я.

Мы долго сидели в тишине. Очень долго.

- Не уверен, как об этом говорить, - наконец признался Кролик.

- Я тоже.

- В конце, перед тем, как все пошло прахом... Я видел еще двух таких пауков. Таких же, как остальные, но... других.

- Я знаю.

Он бросил на меня острый взгляд.

- Я тоже их видел, - сказал я.

- Ты видел, что они другие, так?

- О, да.

Кролик несколько раз начинал что-то говорить и каждый раз останавливался. Наконец он сдался и покачал головой.

- Да, - согласился я.

После примерно пяти минут молчания, в течение которых лес становился все темнее, а огонь все ярче, он попробовал снова:

- Это прозвучит глупо, но...

- Скажи это.

- Я думаю, они были похожи на нас.

- Я знаю.

- То есть, я думаю, они были солдатами.

- Да, - сказал я. - Я знаю.

- Как мы.

Я кивнул.

Он кивнул в ответ. Через некоторое время. Над нами зажглись первые звезды. Почему-то от этого небо казалось больше. Дальше. Незнакомым.

- Эти твари, - сказал он. - Те, кого убивали, а не те, кто пришли после. Они не были бойцами.

- Нет, - согласился я. - Они не были бойцами.

- Значит, другие. Те двое, которые пришли позже? Кем они были? Что-то вроде группы захвата?

Я подумал об этом. Кивнул.

Он тоже кивнул. Казалось, ответ принес ему некоторое облегчение. Это была теория, и она имела определенный смысл. Настолько, что можно было обвязать ее веревкой и использовать, чтобы сохранить рассудок от полета в воздух.

- Босс? - спросил он гораздо позже.

- Да, Кролик?

- Думаешь, мы когда-нибудь узнаем, кто они были? Или... откуда они взялись?

Я покачал головой. Не потому, что я так не думал, а потому, что просто не знал.

Над нами зажигалось все больше и больше звезд, день сгорал, и ночь овладевала миром. Мы лежали там, растерянные, испуганные, израненные, и смотрели, как звезды, планеты и галактики проявляются в своем бесчисленном блеске. Какая из них была домом для наших гостей? Узнаем ли мы когда-нибудь?

Я сидел и смотрел, как вращается колесо ночи.

Когда я посмотрел на Кролика, то увидел на его щеке одну-единственную слезинку. Она блестела, отражая звездный свет. Я подошел и сжал его плечо. Я ничего не сказал. Он тоже.

Где-то далеко на юге мы слышали слабый стук вертолетных винтов.

Перевод: Алексей Колыжихин

Уэйленд Смит
"Интервью о спецоперации PTO-14"

Это стенограмма интервью между оперативником ЭОП[38] и морским пехотинцем Соединенных Штатов, посвященного опыту морского пехотинца на острове [ОТРЕДАКТИРОВАНО]. Этот файл предназначен для раздела BLACK FILE, уровень допуска ULTRA SECRET. Имена участников были изменены. Они будут называться просто МОРПЕХ и ЭОП. Несанкционированное прочтение, удаление, дублирование или распространение этого файла будет считаться актом шпионажа и государственной измены и подлежит соответствующему наказанию.

* * *

МОРПЕХ: Так это одно из тех записывающих устройств? Я просто говорю, а онo может потом это проиграть?

ЭОП: Да, верно. Вы здесь, чтобы рассказать о том, что произошло на острове [ОТРЕДАКТИРОВАНО].

МОРПЕХ: Меня устроит если я больше никогда не услышу это название. Это самая странная чертовщина, которую я когда-либо видел. Ох, эй, а ничего страшного если я поклянусь перед этой штукой? Я не хочу попасть в неприятности или что-то в этом роде.

ЭОП: Говорите всe что считаете нужным.

МОРПЕХ: Тогда ладно. Я был назначен на [ОТРЕДАКТИРОВАНО], и мы проводили разведку, проверяли, сможем ли мы найти какие-нибудь японские корабли, чтобы вызвать бомбардировщики, или, может быть, субмарину. Что-то пошло не так с двигателем, я не знаю, что там было, я не механик. Так что нам нужно было куда-нибудь заплыть и починить его, и штурман, он смотрит на карту и говорит, что мы близко от острова [ОТРЕДАКТИРОВАНО]. Мы находим там небольшую лагуну и встаeм на якорь, чтобы механик мог починить эту чертову лодку. Мне и некоторым ребятам велят взять винтовки и фляги и отправиться на разведку острова, найти пресной воды и каких-нибудь бродячих японцев, так? И я иду. Я боец, я там, чтобы драться, для меня это обычное дело.

Мы все разделились, в основном в поисках воды. Это всего лишь маленький чертов островок, непонятно где расположенный, так с чего бы нам думать, что мы действительно найдем японцев? Но я нашeл. Я карабкаюсь на этот холм, прикидывая, что внизу, на другой стороне, может быть вода, так? Но на полпути вниз оказывается поляна, и там я нашел японца. Я был так поражен, что просто застыл на секунду. Это место было каким-то ненормальным. Вроде как тогда, когда я был ребенком, мой дедушка водил меня в эти старые индейские руины? Это место было заброшено, и все говорили, что в нем водятся привидения, и здесь были похожие ощущения, холодно, темно и просто не по себе. Поэтому я пытаюсь заставить свои руки двигаться, чтобы поднять винтовку, а япошка начинает кричать. Я подумал, что он меня увидел, и зовет своих приятелей, и я думаю: О, Боже, вот оно, я - труп.

Но он даже не смотрел на меня. Он кричал таким тоном, какой я иногда слышал у проповедника, когда он проповедовал о чем-то, что он действительно считал важным и особенным.

ЭОП: Что он говорил?

МОРПЕХ: Черт, я не говорю по-японски. Понятия не имею. Но от его слов валуны, разбросанные на поляне, начинают светиться, клянусь, как будто солнце встаeт и светит на них, но к тому времени солнце было на другой стороне холма, понимаете? А потом этот дым выходит из камней. Звучит так, будто я был в запое или принимал таблетки Дока, но, клянусь, я был трезв как стeклышко. Этот дым, он вьeтся, как змея или что-то в этом роде, и он набухает, а затем становится гуще. А потом внезапно там оказывается эта громадина, я не знаю, как эта хрень там оказалась.

ЭОП: Как онa выгляделa?

МОРПЕХ: Я как раз хотел рассказать. Он был восьми футов высотой, легкий и огромный, с мускулами, как у самого большого циркового силача, которого вы когда-либо видели. И я клянусь тебе, я видел его так же, как я вижу тебя сейчас, и он был синим. Кожа была такой синей, цвета ясного неба в Техасе. В одной руке у него была огромная дубинка, похожая на металлическую. И у него были два рога на голове, и этот густой пучок белых волос на затылке, как у парня, который лысеет? И на нем, я не знаю, были такие маленькиe плавки, но они были сделаны из тигровой шкуры или просто так выглядели.

ЭОП: Понятно. Что произошло?

МОРПЕХ: Они вроде как кричали друг на друга, но это были не просто крики. Там было что-то еще. Я не знаю, мне стало казаться, что... Рядом с вами когда-нибудь била молния? Это покалывание во всем теле и волосы встают дыбом? Вроде того, но хуже. Скажу тебе... Это ведь всe секретно, верно?

ЭОП: Верно, никто не услышит этого, кроме очень немногих людей, и они не будут знать вашего имени.

МОРПЕХ: Ага, хорошо. Это напугало меня до чертиков. На что это было похоже? Как будто из меня сейчас просто приготовят обед, или вывернут наизнанку, или что-то в этом роде. Я знал, что японцы не христиане, но никогда не знал, что они колдуны.

ЭОП: Он колдовал над ним?

МОРПЕХ: Ну, сначала я так и подумал. Я имею в виду, это выглядело так, как будто он вызвал его, как в Библии, понимаете? Но когда они кричали друг на друга, это была драка, точно такая же, как те, в которых я участвовал, когда рядом пули свистят. Не знаю, как я это понял, просто понял и всe. А япошка, я имею в виду, он же японец, он враг, я понимаю. Но этот демон, это было просто ненормально. Это был не человек. От него исходили холод и зло. Я знаю, что это звучит так, будто меня можно отправлять на долгий отдых в белом халате, но клянусь, это правда. Все это.

ЭОП: Я вам верю. Что же было дальше?

МОРПЕХ: Ну да, в этом-то и дело, не так ли? Они заканчивают кричать, и демон рычит, как какой-то лев, но громче. Я видел львов, в зоопарке, в цирке, понимаете? Я знаю, как они рычат. Этот рык был громче и сильнее, и это напугало меня. Не буду много говорить. Но в меня стреляли, я противостоял врагу, видел, как моих приятелей разносило к чeртовой матери, но эта тварь? Это было просто по-другому и ненормально. Итак, они заканчивают кричать, а у япошки был один из тех проклятых мечей, которые у них есть, понимаете? Большие такие? Вы их видели?

ЭОП: Да, я их видел. Они называют их катанами.

МОРПЕХ : Они могут называть их "мнепохеру", мне все равно. Но он вытащил эту чертову штуку, и на лезвии как будто был огонь. Но это был не огонь. Я не знаю, как сказать. Это было похоже на синее пламя, но проклятый меч был металлическим, а металл не горит. И огонь не голубого цвета. Я не знаю. Но именно это я и видел: голубое пламя на металлическом мече, бегущее вверх и вниз по лезвию и пульсирующее, как сердцебиение. Так я подумал, когда увидел его, как будто бьeтся сердце, оно было живым.

ЭОП: Человек удивился этому?

МОРПЕХ: Нет, он даже не взглянул. А демон, тот был удивлен. Он взревел, но уже не так сильно и властно, как раньше. Это прозвучало почти испуганно, если вы можете себе представить, что что-то настолько большое может испугаться чего-то. Я имею в виду, что он был огромным, и он двигал этой большой металлической дубиной, как будто она ничего не весила, я не уверен, что вообще смог бы поднять ее. Но его голос звучал испуганно и безумно.

ЭОП: Что случилось дальше?

МОРПЕХ: Да, извините. Я думал об этом, и просто... Здесь холодно? У меня мурашки по коже. Так или иначе. Да. Он рычит, а затем выставляет голову вперед, как парень, которого сейчас вырвет или что-то в этом роде. Но он как бы рыгает, и из него выходит этот огонь. У меча был огонь голубого цвета, так что, может быть, поэтому я не был так удивлен, что этот огонь оказался зелeного цвета, светло-зеленого. Он изрыгнул этот огонь, и японец, он двигается как чeртов Фред Астер или что-то в этом роде. Не то, чтобы он именно танцевал, просто его движения были чем-то вроде движений Астера? Вы понимаете, к чему я клоню?

ЭОП: Он был грациозен.

МОРПЕХ: Забавное слово, особенно для того, кто дерeтся. Но да, именно так. Он, японец, двигался грациозно, как будто и не старался, но почему-то его не оказалось там, где он был, и огонь просто оставил след на земле. И я это почувствовал. Волну жара, даже с того место позади них, где я прятался, наблюдая. Это была такая волна жара, как если бы вы открыли духовку, большую. Мой дядя работал в пекарне, и все было как там. Но в пекарне всегда хочется есть, даже если ты только что поел, а это? Жара, огонь - все это пахло адом. Как будто что-то умерло и гниет. От одного этого запаха у меня слезились глаза, но японец был ближе, чем я, и ему было все равно, или он не обращал на это внимания. Он просто снова сдвинулся, а эта штука жахнула, как огнемет, и промахнулась мимо него. Японца просто больше там не было. Он двигался так, как будто вышел на воскресную прогулку, но его просто не было в том месте, куда попал огонь. Да, может быть, это было похоже на небольшой танец.

ЭОП: [ОТРЕДАКТИРОВАНО]? С тобой все в порядке?

МОРПЕХ: Да, да, извините. Просто у меня пронеслось всe опять перед глазами. Это был своего рода танец, наверное. И огонь горел тем странным зеленым цветом, и он придавал всему эти адские отблески, если конечно ад зеленый. Я думаю, так может быть. Я никогда не задумывался над тем, какого цвета ад. Извини, я знаю, я похож на того, кто "собирает шерсть"[39], как говорил мой отец. С того дня голова у меня не совсем в порядке. Наверное, поэтому я и провел отпуск здесь со всеми вами, ребята, а? Все, чего я когда-либо хотел, - это сражаться за свою страну, а теперь я в Восьмом отделе, как какой-то псих из сумасшедшего дома.

ЭОП: С тобой все будет в порядке. Врачи ведь помогают тебе, не так ли?

МОРПЕХ: Да, немного. Теперь я даже иногда могу спать. И я знаю, что тебе все это безразлично. История, вы просто хотите услышать, что произошло. Это все, о чем все хотят поговорить. Только врачи, видите ли, хотят, чтобы я сказал, что это было не по-настоящему, чтобы я мог поправиться, “Добился прогресса”, как они все говорят. Но ты, ты же знаешь, что это реально, не так ли? Ты многое повидал. Черт возьми, я, возможно, даже не рассказываю тебе самую безумную вещь, которую ты слышал, верно?

ЭОП: Мы здесь, чтобы поговорить о тебе, а не обо мне.

МОРПЕХ: Да, вы, ребята, никогда не хотите говорить о себе. Ладно, значит, дело в демоне... Эй, ты знал, как назывался меч, а у этих тварей есть название? Демона с синей кожей?

ЭОП: Они называются "Они".

МОРПЕХ: Они. Не знаю, что это значит, но приятно, когда знаешь, как он называется. Они все синие? Да, да, я вижу, ты смотришь на часы, не хочешь отвечать на мои вопросы, просто хочешь, чтобы я рассказал эту чертову историю. Снова. На чем я остановился? Ах да, он плюется огнем, как те английские самолеты? Они называют их "Спитфайрами", но этот по-настоящему плюeтся огнeм. Он снова изрыгает на него огонь, и японец ловит его своим мечом. Я не знаю, как, взрыв, пламя, что угодно, оно должно было быть больше, чем лезвие, но это сработало. Зеленый огонь от Они *слышимый смешок* и синий огонь на клинке, они встретились, и меч каким-то образом выдержал. Японец, он что-то говорит, может быть, молитву? Я бы молился, если бы эта тварь пыталась поджарить меня, но это бы не помогло.

Япошка, он снова танцует, двигается, что угодно, и огонь не обжигает его совсем, а Они, можно сказать, злится ещe сильнее. А японец, он оказался слишком близко, и тот бросается на него, размахивая своей большой дубиной, но японец знал, что делает. Он просто сложился пополам, как чертов цирковой акробат, и дубинка промазала, но он порезал тварь по руке. Тот завыл, и этот звук был похлеще предыдущих. Волосы у меня встали дыбом, колени застучали, как у Лу Костелло в кино, когда он видит чудовище? У нас здесь не так уж много фильмов.

Ага, чудовище. Я знаю. Они. У японца есть меч, и он отбивает пламя. Может молитва сработала? Огонь гаснет, тот ревет и замахивается на него дубинкой, а он просто танцует в сторону. Грациозно так. И дубина падает на землю, и это было похоже на взрыв бомбы, и брат, поверь мне, я знаю, что говорю и знаю, как мои слова сейчас звучат. Я думаю, как парни всего этого не слышат? Рев и огонь и дубинка, бьющая, как бомба, почему никто не слышит этого и не вопит, не бежит, или чего другого в этом духе не делают?

Некоторое время всe продолжается как прежде. Они рычит, а японец не произносит ни слова после этой молитвы или что это было. Они сильнее его, сильнее любого человека. Но японец, он просто продолжает двигаться. Так вот, вы должны помнить эти острова летом? Там жарче, чем в аду. Ну, может, и нет. Может, поэтому Они это не заботит, если это демон, ад - это же его дом, так что он привык к жаре, верно? Но япошка, черт возьми, я чуть не растаял, просто пока стоял и смотрел, а он весь испрыгался, как лягушка или что-то в этом роде, и я даже не уверен, что он вспотел. Хотя должен был. Это было красиво, ужасно и, не знаю, жестоко, одновременно. И японец, он подбирается всe ближе, чем тот думает, и он уже раз десять порезал того. Они, он истекает кровью, и та по-настоящему темно-зеленая, но кровь не должна быть такой или ещe какой-нибудь. Она не должна быть зеленой. Это просто неправильно, эта зелень.

ЭОП: Ты В ПОРЯДКЕ? Может сигарету?

МОРПЕХ: (скрип стула по полу) НЕТ! Нет, спасибо. Никаких сигарет. Я больше не люблю огонь. Я просто его не переношу. Не хочу его больше видеть, понимаешь?

ЭОП: Ладно, никаких сигарет, и я тоже не буду курить, ладно? Видишь, я еe убираю.

МОРПЕХ: Да, спасибо, приятель. Я просто... Никакого огня, ладно? Итак, япошка режет эту штуку снова и снова, и тот рычит и истекает этой зеленью, которая не совсем кровь, и вот тогда появляется [ОТРЕДАКТИРОВАНО]. Наверное, он закончил свою разведку и искал меня или что-то в этом роде. Этот мальчишка, он совсем зеленый, похоже на наш корабль попал сразу после учебки. И он видит этого синего Они, демона и японца, и он кричит, но это не испуганный крик. Это похоже на вызов. Он сдергивает с плеча винтовку и стреляет в Они. Они и япошка, они оба просто остановились, когда он появился, как два подростка, застигнутые врасплох. Но [ОТРЕДАКТИРОВАНО] просто стреляет один, два, три раза, и он попадает в него, точно тебе говорю. Я вижу, как тот слегка хрюкает, но пули, они его не пробивают. Они не проникают сквозь его кожу. Это как те парни, которые стреляют в Супермена в смешных книжках. Но это не было так смешно.

Парень, он действует, и он снова стреляет, теперь в голову, и я хочу предупредить его, но у меня так пересохло во рту, и я не могу издать ни звука. Ни слова. И [ОТРЕДАКТИРОВАНО], он умирает, потому что я даже не могу говорить. Тварь плюет в него, но это опять тот зеленый огонь, и парень вспыхивает, как факел. Он горит и кричит, и мечется, и зеленое пламя охватывает его, и крики становятся слабее...

ЭОП: Вам нужна вода?

МОРПЕХ: То, что мне нужно, мне здесь не дают, брат. Но да, вода подойдет. (звуки движения, льющейся жидкости, глотания) Спасибо. Ты вроде нормальный, ни как остальные, кому нужно было лишь услышать эту чертову историю.

ЭОП: Вы много кому еe рассказали?

МОРПЕХ: (сдавленный смех) Достаточно, чтобы приземлиться здесь. Но кому я не рассказываю, все думают, что я совсем спятил? (звуки глотания) Да. Малыш, он умирает. Все сгорело. Японец, он понимает, что нужно делать, как будто ждал этого. Они жжeт мальчишку, как в растопке, а японец прыгает на эту штуку, таким высоким прыжком, и он размахивает этой проклятой... катаной? Ты так еe называл? Да, хорошо, катаной, и она начисто сносит голову этой чертовой твари. Голова летит по воздуху, как баскетбольный мяч, и огонь на мече, он горит ярче, как будто празднует. Может, так оно и было. Японец, он что-то кричит, похожее на боевой клич, звучит торжествующе, понимаешь?

ЭОП: И что ты сделал?

МОРПЕХ: Ну, идет война, да? И он японец, даже если он только что убил демона, или Они, или что там еще. И если бы он был быстрее, [ОТРЕДАКТИРОВАНО], возможно, пережил бы все это. Но он не был, и [ОТРЕДАКТИРОВАНО] теперь мертв, а Они, он снова превратился в этот дым и разлетелся, как когда мой дедушка пускал из трубки кольца из дыма. Вы когда-нибудь такое видели? Большое кольцо дыма, и что-то попадает в него, и оно просто распадается?

ЭОП: Что случилось потом?

МОРПЕХ: Ну да. Итак, он убил демона. Но мы на войне, понимаете? И мальчишка просто умер. Итак, японец поворачивается лицом к солнцу и разговаривает, или молится, или что, черт возьми, он там делал. Я снял винтовку с плеча и выстрелил в сукиного сына, как должен был сразу, когда впервые увидел его. А вся эта грациозность? Еe не было. Он упал, как мешок с картошкой. Просто упал на землю, вроде.

ЭОП: И что вы сделали?

МОРПЕХ: Черт возьми, что я мог сделать? Я взял его пистолет и меч в качестве трофеев, вроде как. И я нашел его рюкзак поблизости, и его чертову маленькую палатку, и завернул в нее [ОТРЕДАКТИРОВАНО], и я вроде как понес его, потащил обратно к лодке. Я не уверен, что они поверили мне в то, что произошло. Нет, не в Они, я не настолько туп. Я сказал ему, что мы застали врасплох японца, у которого был огнемет, и [ОТРЕДАКТИРОВАНО] подошeл слишком близко.

ЭОП: Ты кому-нибудь рассказал, как было на самом деле?

МОРПЕХ: (горький смех) Да, пришлось. Парни, они видели, что я вел себя странно, когда мы уходили. Они подумали, что я контужен или что-то в этом роде, и заставили меня поговорить с психиатром. И он, он просто продолжал спрашивать меня, что случилось снова и снова, и он знал, когда я лгу, клянусь. В конце концов я не выдержал и рассказал ему, что произошло на самом деле. А теперь я здесь, в дурдоме. Проповедник всегда говорил: “Правда освободит вас”. Не в этот раз, а?

ЭОП: Спасибо, вы мне очень помогли.

МОРПЕХ: Ага, а на сдачу пусть принесут мне чашку кофе, если они позволят мне пить кофе здесь. Выберусь ли я когда-нибудь отсюда? Серьeзно?

ЭОП: Не знаю.

МОРПЕХ: Ну, в любом случае, спасибо за откровенность. (скрип стула) Не знаю, что еще я мог бы сделать. Мы на войне. Он был японцем. Он был способен на то, что не под силу обычному человеку. Мне пришлось застрелить его. Разве не так?

ЭОП: Об этом не мне судить. Но еще раз спасибо за то, что мне рассказали.

КОНЕЦ ИНТЕРВЬЮ.

Рекомендации: Нельзя позволять морскому пехотинцу рассказывать эту историю. В какой-то момент кто-нибудь ему может поверить. Его нужно заставить замолчать. Меч уже извлечен из его вещей, и теперь он у наших экспертов. Они расходятся во мнениях относительно того, обычный это меч или нет. Лучше, если он не попадет в чужие руки. Этот файл должен быть запечатан и классифицирован по крайней мере, как СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНЫЙ.

Перевод: Алекс Мак

Уэстон Оакc
"Готика холодной войны"

САН-ФРАНЦИСКО

18 ИЮЛЯ 1969 ГОДА. ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ

Мы вызвали Коробочника чуть позже полуночи, как только полиция освободила место преступления. Ему потребовался час, чтобы добраться сюда. Мы держали его на складе, расположенном вдали от посторонних глаз, вместе с некоторыми другими нашими менее опасными инструментами. Я часто забывал, что он вообще был в нашем распоряжении, а когда видел его снова, то удивлялся, как, черт возьми, кто-то мог забыть такое.

Харви привел его в дом на поводке, прикрепленном к металлическому ящику, полностью закрывающему голову Коробочника. Проржавевший, склепанный, сделанный из старого железа, его вес заставлял Коробочника двигаться как горбуну, переваливаясь с одной стороны на другую, когда он пытался удержать невероятный вес в вертикальном положении и при этом сохранить подвижность. Мелкоячеистая сетка закрывала рот и глаза. Единственным отверстием была круглая дверца на самом верху ящика, через которую его кормили и откуда он начинал свои предсказания.

Я стоял над местом, где лежало тело. Там все еще оставались кровавые следы от ударов, нанесенных нападавшим.

Харви стоял рядом со мной и смотрел на кровь:

- Кто это был?

- Доктор Чарльз Адамс. Ученый-ядерщик из лаборатории "Лоуренс Ливермор"[40]. Когда полиция пробила его имя, они увидели, что оно засекречено, и позвонили нам.

- Мы знаем, над чем он работал?

Я покачал головой и повернулся к Харви. Он был моложе меня на десять лет и был начинающим офицером. Его голубые глаза все еще хранили тот восторженный патриотизм, который когда-то хранили мои. Со своими светлыми волосами и юной внешностью он вписался в среду Хейт-Эшбери в 1967 году, помогая раскрыть несколько попыток похищения и захвата нескольких молодых ученых, которые работали или должны были работать над военными проектами. Он был хорошим парнем. Я надеялся, что его не убьют из-за меня. Похоже, у меня вошло это в привычку.

- Я позвонил. Они пришлют контакт. У нас встреча в восемь утра.

Харви оглядел комнату:

- Ты нашел что-нибудь, что я могу использовать?

Я указал на угол высоко над дверью спальни, где виднелась плоская запутанная паутина.

- Обычный домашний паук, - oн передал мне поводок и огляделся в поисках чего-нибудь, на что можно было бы встать. - Хотел бы я, чтобы это была черная вдова. Они ничего не упускают.

Он толкнул под паутину комод высотой до груди, опрокинув несколько книг и флакон одеколона, который, к счастью, не разбился.

- Но тогда тебе придется иметь дело со всей этой драмой, - добавил я. Коробочник отшатнулся в сторону, услышав, как комод заскользил по деревянному полу. Я дернул за поводок, и он вернулся на свое место у меня под боком, сгорбившись и прижав руки к груди. - Лучше иметь дело с домашним пауком. Он прямолинеен и без глупостей.

- Именно так. Если тебе нужно что-то сделать, то лучше сделать это стильно.

Он забрался на комод, достал из кармана стеклянную банку из-под детского питания "Гербер", снял крышку и выловил паука из паутины.

Я повернулся к Коробочнику, стараясь смотреть в глаза через проволочную сетку:

- Слушай, если сделаешь все правильно, я награжу тебя крысами.

Он хихикнул и зашипел:

- Кры-сы. Мы-ши. Ко-шки. Мама говорит: ням-ням.

Хотя когда-то это был мужчина средних лет, теперь у него был высокий голос маленькой девочки. Сколько бы раз я его ни слышал, у меня всегда пробегали мурашки.

- Никаких кошек и летучих мышей, Коробочник. Только крысы.

Харви подошел и протянул стеклянную банку, в которой теперь сидел испуганный паук, согнув лапки, готовый защищаться.

- Готов?

- Почему нет? - я открутил винт, который закрывал дверцу в верхней части ящика. Дверца открылась, обнажив покрытую шрамами макушку головы Коробочника. Клочки маслянистых буро-серых волос торчали в одиночных пучках вокруг массивных шрамов. - Паук идет, Коробочник.

- Мама говорит: ням-ням.

Он издавал чавкающие звуки.

Я не мог не сморщить нос.

Харви сбросил паука на голову Коробочника, затем я закрыл дверцу, убедившись, что винт затянут.

Я отпустил поводок и отошел в сторону.

- Щекотно. Хи-хи, - затем Коробочник дернулся. - Он кусается. Плохой паук. Плохой-плохой паук! - oн начал извиваться, дергая головой то влево, то вправо. - Паучок хочет поиграть.

Он полностью развернулся, почти врезавшись в меня. Я едва успел сделать шаг в сторону. Вместо этого он рухнул на пол, где несколько раз хлопнул металлическим ящикомпо земле.

За ликующим смехом последовали чавкающие звуки.

Я посмотрела на Харви, а он посмотрел на меня. Он пожал плечами. Я тоже. Иногда это срабатывало, а иногда нет.

Я жестом указала на Харви.

Он наклонился и положил руки на колени:

- Ты меня слышишь?

Коробочник дергался на полу, поминутно дергая ногами и руками.

- Нам нужно поговорить с тобой.

Коробочник затих.

- Тебя убили. Нам нужна ваша помощь, чтобы найти...

Коробочник сел прямо:

- Зубы и зубы, и зубы, и зубы, - произнес он глубоким голосом.

Я был в восторге от этой связи, но знал, что это только начало. Как много запомнил этот фрагмент и может ли он что-то передать, - вот главные вопросы, которые возникали сейчас.

Харви посмотрел на меня, ухмыляясь:

- Что значит "зубы"?

- Все зубы.

- Зубы и зубы, и зубы, и зубы?

- Да. Зубы и зубы, и зубы, и зубы.

Я записал это в блокнот и кивнул Харви, чтобы он продолжал.

- Расскажите нам, что случилось.

На мгновение стало тихо, потом он сказал:

- Пустыe глаза.

Я написал это и дважды обвел кружком. Я должен был догадаться.

- Расскажите мне о пустых глазах.

- Пустыe глаза заставили меня видеть сон. Человек с битой ударил меня, ударил меня, ударил меня, ударил меня, ударил меня, ударил меня...

Харви ударил плоской стороной ладони по боку металлического ящика, остановив петлю фрагмента.

- Доктор Адамс, сосредоточьтесь.

- Квадж... Рентгеновский поток... Квадж... Рентгеновский поток... Квадж...

Харви уже собирался ударить по боковой стенке ящика еще раз, когда тот испустил пронзительный крик, перешедший в рыдания.

- Тюрьма. Плюх-плюх, шип-шип, какое облегчение... Я умираю... не могу дышать... мое лицо... разбито... Плюх... плюх... шшшшш...

Затем Коробочник упал на бок и затих.

Харви мрачно смотрел на свернувшееся на земле существо:

- Последние минуты, должно быть, были ужасны.

- Он был убит. Нам просто повезло, что мы имеем то, что имеем.

- Что-нибудь из этого можно сделать? - спросил он.

- Беспорядочные разговоры призраков. Мы отдадим это Нэнси и посмотрим, что он сможет придумать.

Харви усмехнулся:

- Ты же знаешь, он ненавидит, когда ты называешь его Нэнси Дрю[41].

Я ответил на его ухмылку своей собственной:

- Я знаю. Поэтому я так и делаю, - я кивнул нa Коробочникa: - Забери его домой и покорми. Увидимся утром.

* * *

САН-ФРАНЦИСКО.

18 ИЮЛЯ 1969 ГОДА. ПОЛОВИНА ВОСЬМОГО

Наши офисы находились на третьем этаже старых офисов корпорации "Трансамерика", в треугольном здании на углу Коламбус и Монтгомери. У меня был угловой кабинет, в окно которого было видно строительство того, что обещало стать двухсотшестидесятиметровой пирамидой. Как бы непопулярна она ни была среди местного населения, которое боялось повторения гигантского леса небоскребов в Нью-Йорке, пирамида "Трансамерика" была важна для обороны Америки. Помимо защиты от советских агентов, крадущих американские технологии, Cпециальному Подразделению 77 также было поручено охранять и содействовать строительству пирамиды. Когда-то я думал, что эта работа будет скучной. Когда я приехал, я еще не знал, что буду так занят, что моя жена найдет лучшую жизнь с нашим молочником.

Зажужжал телефон. Я нажал на мигающую квадратную кнопку и стал ждать.

- Назначенный на восемь часов.

Я подошел к своей двери и открыл ее. На этаже было семь человек и десять столов. Пустые столы были для троих, которых я отправил работать на стройку. Я их почти не видел, но каждое утро на моем столе лежали отчеты. Остальные были заняты моими агентами, включая Харви Голдсмита и Чиаки Чибу, нашего местного гения, которого я называл Нэнси Дрю.

Моя встреча проходила в приемной, где я разговаривал с нашей секретаршей, Дорис Морган. Эта матрона была нашим особым Цербером[42]. Она обладала единственной способностью определять, не желает ли кто-то кому-то зла. Она идеально подходила для этой работы, не говоря уже о том, что умела печатать. Я подошел к столу и протянул руку молодой японке, ожидавшей меня.

- Дэвид Мэдсен, начальник Cпециального Подразделения 77.

Она крепко пожала ее:

- Рэйчел Накамура из "Лоуренс Ливермор", - oна сузила глаза, оглядываясь по сторонам. - У меня сложилось впечатление, что это военное подразделение.

- Так и есть. Так и есть. Мы просто не рекламируем это, - я повернулся к Дорис. - Есть новости?

У нее был друг, который работал в космическом управлении Хьюстона. С тех пор как два дня назад взлетел "Аполлон-11", все внимание было приковано к небу.

- Ничего нового. Они должны приземлиться через два дня. Скрестим пальцы, - oна подняла скрещенные пальцы.

Я сделал то же самое, затем жестом попросил г-жу Накамуру следовать за мной. По пути в свой кабинет я также указал на Харви и Нэнси Дрю, которые встали и поспешили присоединиться ко мне.

- Если бы мы приходили на работу в форме, у нас на пороге стояли бы отбросы Хейт-Эшбери[43] с плакатами и пели песни о детях цветов.

Харви нахмурился:

- Осторожнее. Ты говоришь о моих людях.

Я дошел до своего стола и жестом попросил всех сесть. Поскольку стульев было всего два, Нэнси встал сзади, прижав к груди блокнот. У него были коротко подстриженные черные волосы и осунувшееся лицо человека, который, похоже, никогда не спал. Он был одет в кардиган поверх рубашки на пуговицах и брюк цвета хаки и больше походил на учителя, чем на хладнокровного убийцу, которым он и был на самом деле.

С тех пор, как он работал под прикрытием, Харви стал носить одежду ярких цветов. Его ярко-желтая рубашка с пуговицами была заправлена в джинсы. На ногах у него были доксайдеры.

На мне была моя обычная синяя оксфордская рубашка, заправленная в брюки цвета хаки, и туфли "Johnston & Murphy". Я также надел пиджак в стиле сафари, потому что мне нравились его многочисленные карманы.

Когда Рэйчел села, стало ясно, что ее все еще беспокоит наш невоенный вид. Я взял с угла стола фотографию в рамке и протянул ей:

- Это я и генерал Макартур[44].

Она взяла фотографию и уставилась на нее:

- Гайдзин Сeгун[45]. Когда это было сделано?

- Инчxон[46]. 1950. Я был тогда лейтенантом и показывал ему несколько уничтоженных северокорейских танков Т-34. Вокруг был снайперский огонь, но он был невозмутим. Я подпрыгивал каждый раз, когда раздавался выстрел. По крайней мере, прыгал, пока он не сказал: Ты же знаешь, что они целятся в меня? Если они не могут попасть в меня, почему ты думаешь, что они попадут в тебя, лейтенант? От общения с ним я узнал больше, чем за последующие десять лет.

Она посмотрела на меня с улыбкой. Я мог бы сказать, что у нее был отец-европеец.

- Вы часто достаете эту "визитку"?

- Только когда кто-то приходит сюда с ожиданиями, которым мы не можем соответствовать, - я протянул руку, и она вернула мне фотографию. Я положил ее на почетное место. - Я полковник Дэвид Мэдсен, но все зовут меня "Мэдсен". Рядом с вами - старший лейтенант Харви Голдберг, а позади вас - командор-сержант Чиаки Чиба, но вы можете называть его "Нэнси Дрю".

Харви одарил ее юношеской ухмылкой.

Нэнси Дрю бросил на меня язвительный взгляд, затем поклонился и сказал:

- Ohayou Gozaimasu, Nakamurasan[47].

Она встала и ответила на его приветствие. Несколько мгновений они говорили по-японски, затем она села и вернула свое внимание ко мне:

- Кажется, теперь я понимаю.

Я взглянул на Нэнси Дрю, но он продолжал смотреть в пол:

- Давайте поговорим о докторе Адамсе.

- Боюсь, тут не о чем говорить. Его работа была строго засекречена, как вы понимаете.

Я бросил на нее свой знаменитый взгляд, как на дурака:

- Могу вас заверить, что у нас есть соответствующие допуски.

- Несмотря на это, я не имею права обсуждать, над чем он работал.

- Моя миссия - определить, кто и почему убил его, мисс Накамура. Не зная, над чем он работал, мне будет очень трудно выполнить свою миссию. Насколько я знаю, доктор Адамс - первый из многих ученых, ставших мишенью.

Она сделала паузу, словно раздумывая, затем покачала головой:

- Мне жаль. Я просто не могу.

Я повернулся к Харви:

- Что у нас есть на данный момент?

Он усмехнулся, повернувшись к ней лицом:

- "Рентгеновский поток", - сказал он, и ее лицо сразу побледнело, - "LIM-49", или "Спартанец", - это трехступенчатая твердотопливная ракета класса "земля-воздух" с ядерной боеголовкой W71, способная нанести смертельный удар на расстоянии до 800 миль. Она направляет рентгеновский поток на приближающиеся вражеские ракеты, поджаривая их электронику, в результате чего ракета-мишень теряет захват цели и падает с неба. В прошлом месяце вы испытали такую ракету на атолле Кваджалейн в южной части Тихого океана.

Ее челюсть отвисла до такой степени, что ей пришлось закрыть ее силой. Она повернулась ко мне:

- Как вы cмогли... У него были документы?

- Если у него и были с собой документы, то их больше нет. Я думаю, что они у его убийцы.

- Но вы знаете... - oна на мгновение закрыла глаза и глубоко вздохнула. - Вы должны сказать мне, откуда вы знаете.

Я кивнул Харви.

- Мы давно обнаружили, что призраков притягивает паутина, так же как сны притягиваются к ловцам снов. Пауки съедают призраков, попавших в паутину. У нас есть Коробочник, который ест пауков. Он рассказал нам.

Она непонимающе уставилась на него, потом встала:

- Если вы собираетесь так со мной обращаться, то...

Нэнси Дрю отрывисто произнес ряд японских слов, которые остановили ее на месте. Они поговорили мгновение, затем она вернулась на свое место.

- Что ты сказал?

- Я сказал ей, что все, что сказал Харви, было правдой, и я поставил на карту честь своей семьи.

- И это все, что ты сказал?

- Я также сказал, что ты временами бываешь бестактным засранцем и любишь доставать людей.

Я долго смотрел на него, потом кивнул:

- Так и есть.

Затем я повернулся к Рэйчел Накамура:

- Может быть, теперь мы будем немного более откровенными?

* * *

САН-ФРАНЦИСКО

ПАРК КОРОНА-ХEЙТС

18 ИЮЛЯ 1969 ГОДА. ПОЛДЕНЬ

Харви, Джейкс, Брэм и я вошли в парк Корона-Хeйтс со стороны Рузвельт-Уэй. Нам нужно было посоветоваться с русским, а поскольку ему было запрещено покидать парк, мы должны были прийти к нему.

Его передал мне мой предшественник. Никто из нас не знал его настоящего имени, и он не хотел разглашать причину, по которой его сослали на этот участок земли, но ходили слухи, что он был русским иммигрантом, приехавшим в 1849 году во время золотой лихорадки и пошел наперекор духу природы. Независимо от причины, он любил водку и черноморскую икру, которую я мог относительно дешево купить в русских кварталах Сан-Франциско.

Рэйчел Накамура стала удивительно откровенной, как только поняла, что мы за военное подразделение. Доктор Адамс действительно участвовал в проекте "Спартанец". Он был ведущим американским специалистом по рентгеновскому потоку. Его смерть отбросила программу на годы назад. Ей больше нечего было сказать, но она подняла вопрос, который мы все упустили.

- Почему они использовали биту? - спросила она.

Я задумался и не смог придумать подходящего ответа. Но Нэнси Дрю ответил.

- Может быть, они пытались скрыть что-то, что они сделали.

Я обратился в морг, но там ничего не смогли обнаружить. Кто бы его ни избил, он прекрасно справился с задачей, раздробив все кости его лица. Что бы с ним ни сделали, это останется загадкой, если только русский не сможет предоставить какую-либо информацию, проливающую свет.

Джейкс и Брэм пошли налево. Харви и я - направо. Парк Корона-Хeйтс не был огромным, но из него открывался беспрепятственный панорамный вид на город. В конце концов, мы нашли русского на вершине холма, смотрящего на океан.

Когда я подошел, он сказал:

- Это все равно, что положить мясо дикого кабана так, чтобы до него было не дотянуться. Ты можешь почувствовать его запах. Ты можешь его увидеть. Но ты никогда не сможешь его съесть. Что ты принес для меня, Мэдсен?

Его кожа была цвета терракотово-красного камня, на котором он сидел, и плотно обтягивала высокие сибирские скулы. Ему могло быть от шестидесяти до миллиона лет. На нем была рубашка в цветочек, а мексиканское одеяло было обернуто вокруг него как саронг.

Я принес водку и икру и поставил их у его ног. Он так и не взял их у меня, что создавало ощущение, будто я совершаю подношение у ног какого-то странного русского полубога. Тем не менее, я выполнил все действия, только потому, что он был так настроен на сверхъестественную энергию Сан-Франциско.

Он вздохнул:

- Ты всегда знаешь, что мне принести.

- Это легко, когда ты никогда не меняешь своих привычек.

Он пожал плечами:

- Зачем их менять, если я знаю, чего хочу, - oн открыл водку и сделал глубокий глоток. Когда он снова набрал воздуха, он задержал дыхание. Через мгновение он протянул бутылку: - На вкус, как в России. На вкус, как дома. Но, здесь. Присоединяйся ко мне.

Я взял ее и сделал глоток этого жесткого алкоголя. Я боролся за то, чтобы сохранить улыбку на лице, когда передавал ему стакан.

Но он не купился. Он засмеялся:

- Я вижу, что ты не русский. Даже дети учатся пить водку в раннем возрасте, - oн смягчил букву "в", чтобы придать ей звук "у". Он сделал еще один глоток, затем закупорил бутылку и взял ее в руки, как ребенка. - Что тебе нужно, Мэдсен?

- Мы ищем какую-нибудь активность. Ваши люди что-то сделали с нашими людьми.

- Не называй их "моими людьми". Я - гордый сторонник монархии. Во что бы ни верили эти колхозные говноеды, я тут ни при чем.

Я усмехнулся:

- Хорошо, тогда ты без стеснения расскажешь мне об их деятельности.

Он посмотрел на меня на мгновение.

- Хорошая попытка. Ты знаешь, что я должен сохранять нейтралитет и не могу принимать чью-либо сторону. Однажды я хочу покинуть это место. Принять чью-то сторону - значит нажить себе врага, - oн покачал головой. - Но, опять же, ты это знал.

Джейкс шикнул на него рукой. Большой арканзасский капрал обернулся и сердито посмотрел на двух девушек и молодого человека. Они несли одеяло, корзину для пикника и сумку-ботфорт, так что их намерения были ясны. Но сейчас мы не хотели, чтобы кто-то вторгался в нашу миссию. Они остановились, как олени, когда увидели его, их глаза расширились. Он сделал шаг вперед, и они бросились обратно вниз по склону. Если они хотели устроить пикник на вершине, им придется подождать, пока мы уйдем.

- Не очень вежливо, - русский уставился им вслед. - Они часто заходят сюда и приглашают меня присоединиться к ним. Арахисовое масло, желе и красное вино.

- Тебе просто придется перебиваться икрой и водкой, - я присел на корточки и занял место рядом с ним. - Может быть, ты поможешь мне другим способом, используя свои энциклопедические знания. Вот что произошло... - я описал раны на лице и предположил, что могло быть сделано с жертвой, что нужно было скрыть. Когда я упомянул о пустых глазах, он даже дернулся. - В чем дело?

- Последнюю неделю я чувствую что-то чужое. Ощущение сальности... нечистоты.

- Я слышал термин "пустой глаз" раньше, но никогда не связывал его с этим. Что это значит для тебя?

Он закрыл глаза:

- Tы слышали о сатори?[48]

Я покачал головой. Нэнси Дрю может знать, но я понятия не имел.

- Как их описать... представьте себе обезьяноподобного человека. Они не могут говорить, только передавать то, о чем думает жертва. Они общаются с помощью мыслей, только...

- Только что?

- Они должны прикасаться к тебе.

- Они прикасаются к твоему лицу?

Он кивнул:

- Я видел одного, - oн повернулся и указал на место в тридцати футах от нас. - Там. Онo схватилo человека за голову. Когда онo закончилo, глаза мужчины были пустыми. Все внутри него исчезло, как будто его высосали.

- Когда это было?

- 1925.

- Что онo тогда сделалo?

- Онo посмотрелo на меня, - oн вздрогнул, и я испугался, увидев это. - Впервые я почувствовал себя насекомым. Оно изучало меня. Оно пыталось решить, оставить меня в живых или нет.

- Очевидно, что ты выжил.

- Я никогда не узнаю почему.

- Tы знаешь, откуда они приходят? С кем они связаны?

Он яростно покачал головой и встал:

- Я не хочу больше об этом говорить.

Он схватил свою икру и пошел прочь.

Джейкс сделал движение, чтобы схватить его, но я удержал здоровяка. Не было смысла усугублять положение русского еще больше, чем оно уже было. Неизвестно, когда он мне снова понадобится.

- Что дальше? - спросил Харви.

- Вы с Брэмом доберетесь до телефона, позвоните Нэнси и расскажите ему, что сказал русский.

- Что ты собираешься делать?

- Отвезу Джейкса в лабораторию "Лоуренс Ливермор". Мне нужно просмотреть некоторые файлы.

Харви посмотрел на Джейкса. Я знал, о чем он думает. Он бы лучше помог мне, чем громоздкий капрал, но у него хватило здравого смысла не говорить об этом. У меня были свои причины. Если бы я хотел, чтобы он знал, я бы ему сказал.

* * *

САН-ФРАНЦИСКО

ЛАБОРАТОРИЯ "ЛОУРЕНС ЛИВЕРМОР"

18 ИЮЛЯ 1969 ГОДА. ПОЛДЕНЬ

Мы пересекли мост Бэй-Бридж, обогнули Окленд и, въехав в Кастро-Вэлли, свернули на шоссе 580, идущее на восток. Мои мысли крутились вокруг идеи о нечеловеческом существе, описанном русским. Я ни капли не сомневался в его правдивости. Но то, что он не хотел обсуждать это дальше, беспокоило меня. Что он нам не рассказал? Что еще он знал об этих сатори? Могут ли они быть такими ужасными, как он описывал?

Когда меня завербовали и включили в программу сверхъестественной защиты, я был ошарашен. Я до сих пор часто задаюсь вопросом, как мы появились на свет. Казалось необычным, что человеческая раса не вымерла за последние три тысячи лет, особенно учитывая силы, направленные против нее.

Причем были не только сверхъестественные угрозы, но и угрозы, которые человечество придумало само.

Даже сейчас у нас было почти шестьсот тысяч молодых мужчин и женщин, сражающихся в Республике Вьетнам. Я видел жестокие телевизионные репортажи о битве за Гамбургер-Хилл еще в мае и не мог не вспомнить Чосин и Дантеанское море замороженных тел, которые мы сотворили только потому, что одна группа желала заполучить землю другой.

Не все войны ведутся ради физической выгоды. Некоторые войны ведутся для того, чтобы посеять страх. Не прошло и двух недель, как человек, называющий себя "Зодиаком", застрелил двух человек в Блю Рок Спрингс, а затем позвонил в полицию из телефонной будки. Он все еще на свободе, и не проходит и дня, чтобы средства массовой информации не поливали горькие семена, посеянные этим чудовищем.

Бывают войны за сердца и умы людей, как, например, холодная война, которую мы вели против Советского Союза. Я часто задавался вопросом, считали ли они себя хорошими парнями? Харви смеется над этой мыслью и говорит, что только хорошие парни обладают подобной сентиментальностью. В конце концов, как они могли сравнивать очереди за хлебом, голод, железный авторитаризм и ГУЛАГ с открытой свободой западного мира? Мысль о том, что они осознавали себя плохими парнями, напомнила мне мультипликационного героя Снайдели Хлыста[49]. И если СССР был этой карикатурой, то мы должны были быть Дадли-Делай-Правильно. Это принесло бы... что? Приз? Сердца и умы людей?

Я покачал головой и выбрался из глубокой кроличьей норы, в которую завел меня мой блуждающий разум. Это был просто мультфильм о канадском горце и его помощниках. Это не было метафорой, хотя и выглядело так, как могло бы быть.

Мы проехали мимо охранника, который, ознакомившись с нашими пропусками и списком имен на планшете, пропустил нас. Хотя было уже около семи часов вечера, парковка все еще была почти заполнена. Мы с Джейксом нашли место для парковки и направились к ближайшему стеклянному зданию. Не успели мы дойти до него, как нас встретила Рэйчел Накамура, легко бегущая на высоких каблуках.

- Это не то здание, - oна извиняюще улыбнулась и жестом попросила нас следовать за ней. - Идите сюда. Я договорилась, что вы посмотрите его офис.

Я взглянул на здание, в которое мы уже почти вошли, но сдался и последовал за ней. Джейкс пристроился позади нас.

- Что в другом здании?

- Проекты. Исследования. Все строго секретно, - затем она поспешно добавила: - Ничего такого, над чем работал доктор Адамс, уверяю вас.

Мое любопытство хотело подтвердить это или хотя бы посмотреть, что скрывается за стеклянными и стальными дверями, но это было всего лишь любопытство. Мне нужно было сосредоточиться на загадке и выяснить, почему сатори был замешан в убийстве доктора Адамса.

Она провела нас в хорошо обставленный кабинет на втором этаже главного здания. Окно выходило на парковку. Стол был почти свободен от бумаг. На стенах висели только дипломы покойного и календарь "Сан-Франциско Джайентс". Это совсем не походило на стол работающего ученого. Джейкс подумал то же самое.

- А где все барахло?

Рэйчел моргнула:

- Барахло?

- Да, все научные вещи. Бумаги, книги, папки, файлы... ну, вы понимаете? Барахло.

Она уставилась на землю в той удручающей японской манере, которую использовал Нэнси, когда не хотел встречаться со мной взглядом:

- Нам пришлось убрать несколько предметов. Конфиденциальная информация.

- А если я скажу, что хочу их увидеть?

- Я не знаю, кто их забрал и куда они делись. Но если вы хотите подать официальный запрос, я прослежу, чтобы он был оформлен.

Я старался не смотреть на нее - не то чтобы она могла меня видеть, даже если бы я смотрел, ее взгляд был прикован к точке между моими ногами.

- Как долго рассматривается такой запрос?

- Я не могу сказать точно.

- Кому-нибудь когда-нибудь предоставляли доступ? - хмыкнул Джейкс.

- Нет, с тех пор как я работаю.

Я не мог не вздохнуть. Я отодвинул стул и сел за стол, пытаясь занять место, как это мог бы сделать покойный. Я позволил своим рукам коснуться поверхности, затем открыл один из ящиков. Пусто. Обычно я мог узнать что-то о человеке по тому, как организован его рабочий стол. Но здесь не было ничего от доктора Адамса. Это был симулякр, пустая интерпретация его рабочего места.

Я отодвинул стул и встал:

- Это пустая трата времени.

- Может быть, и нет, - Джейкс снял календарь со стены. Он перевернул месяц на июнь. - Куда отправился доктор Адамс 26 июня?

Она взглянула на календарь, удивление прокралось на ее обычно спокойное лицо.

- Я... я не...

- Давайте прекратим этот бред, мисс Накамура. Я знаю, что вам сказали держать нас в неведении, но человек был убит. Не просто убит, заметьте, а допрошен таким образом, что он наверняка рассказал тем, кто задавал вопросы, все, что им нужно было знать. Это холодная война, и американские секреты были похищены.

Я захлопнул рот. Вести себя так по отношению к этой женщине было дурным тоном. Она просто выполняла свою работу. Я уже собирался извиниться, когда она заговорила.

- Он был на международной инженерной конференции в Японии.

- Это была последняя конференция, которую он посетил? - спросил я.

Она кивнула.

Джейкс спросил:

- Кто поехал с ним? Я уже знаю, что он поехал не один.

Она посмотрела на меня, затем вернула взгляд на пол.

- Доктор Крокет.

- Мы можем с ним поговорить?

- Он... его не было на этой неделе.

- Он звонил? Он болен?

Она покачала головой и пожала плечами.

Глаза Джейкса чуть не выкатились из его головы.

- Господи. Вам не кажется, что у него могут быть проблемы?

Она отступила назад.

- Вы не думаете...

- Дайте нам его адрес. Я сейчас же пришлю полицию.

* * *

САН-ФРАНЦИСКО

РЕЗИДЕНЦИЯ КРОКЕТA

18 ИЮЛЯ 1969 ГОДА. НОЧЬ

Дом по адресу 737 Бэй-Стрит был белым двухэтажным домом середины века с гаражом перед домом. Примечательным было его расположение в районе Русского Xолма в Сан-Франциско. Опрос соседей показал, что они были преимущественно русского и венгерского происхождения. Любой из них мог стать русским информатором, даже не желая этого. У многих все еще оставались семьи на родине, чьи жизни могли быть использованы в делах, совершенных на американской земле. Я видел это достаточно часто.

Нэнси и Харви уже доставили туда Коробочника, хотя, возможно, это были напрасные усилия. Тела у нас не было, только огромная лужа запекшейся крови. Джейкс и Харви обыскали вещи пропавшего.

- Мы проверили больницы?

- И морги. Маршалл и Эванс сейчас этим занимаются, особенно сосредоточившись на неопознанных, - Харви заглянул в угол комнаты и улыбнулся. - Вот так. Полагаю, мы можем хотя бы попробовать посмотреть.

Харви нашел стул, но даже так он не доставал до высоких потолков. Он схватил две горсти рубашек из ящика комода и сложил их стопкой на стуле. Наступив на них, он получил дополнительные четыре дюйма, необходимые для того, чтобы пронести стеклянную банку над пауком. Он опустился на пол, высыпал паука в ящик и закрыл крышку.

Коробочник начал дергаться и трястись, дергая головой внутри металлического ящика, чтобы прожевать маленькую восьминогую пищу.

- Паучок. Паучок. Мама говорит: ням-ням.

Металл звенел от тупых ударов, когда он бился головой о его внутреннюю поверхность. Наконец он упал на пол и стал стучать металлическим ящиком об пол. Затем он затих, и единственным звуком стало томное посапывание.

Харви присел на корточки перед Коробочником.

- Ладно, Коробочник. Что у тебя есть?

Единственным ответом ему были звуки хлюпанья.

Харви ударил по ящику ладонью правой руки.

- Ну же. Поговори со мной, Коробочник.

- Ni sher shay?[50] Weishemme?

Джейкс подошел к Коробочнику.

- Что это?

- Китайский, - Харви нахмурился и посмотрел на меня. - Как ты думаешь, это "поплавок"?

- Если только доктор Крокет не китаец, я бы так сказал.

Я оглядел комнату, но не увидел никаких пауков. Я подошел к изголовью кровати и рывком отодвинул ее от стены.

- Бери банку.

Я освободил место для Харви, который выругался, увидев паутину.

- Черт. Отшельник. Это будет весело.

Он переместил банку в несколько мест, пока, наконец, не поймал его и не отнес Коробочнику.

- Это будет больно, Коробочник. Это отшельник.

Тот отреагировал мгновенно и пополз по полу. Он прижал крышку своего ящика к стене и держал ее так, чтобы Харви не смог ее открыть.

- Нет, только не отшельник! Про-о-ошу, только не отшельник!

Харви жестом подозвал Джейкса:

- Помоги мне.

- Это еще один "поплавок"?

- Что? Нет. "Поплавки" - это просто посторонние призраки. Этот может быть старым или молодым. Черт, это может быть призрак кули[51] столетей давности, - oн поднял стеклянную банку, чтобы показать крошечного коричневого паука. - Это - коричневый отшельник. Это один из немногих пауков, который преследует человека, а не убегает от него.

Коробочник издал длинный рваный крик:

- Никаких отшельников!

Джейкс сморщил нос, когда Коробочник выпустил полный пузырь мочи, которая пропитала его штаны и начала капать на пол. - Почему он так боится его?

- Тебя когда-нибудь кусал коричневый отшельник?

Джейкс покачал головой:

- Не то, чтобы я знал.

- О, ты бы узнал, если бы один укусил тебя. Они не только жалят, но и парализуют кожу вокруг места укуса, затем кожа становится некротической и отпадает.

- Когда ты говоришь "отпадает", ты имеешь в виду...

- Отпадает нахрен. Например, отваливается от твоего тела и падает на пол, чтобы у тебя был свой маленький бассейн, в который ты можешь наступить.

Сержант пехоты США Джон Джейкс бросил на паука в банке взгляд, которого я у него раньше никогда не видел. Если я не ошибаюсь, это был страх. Забавно, что такой человек, как он, мог быть бесстрашным перед лицом хорошо вооруженного врага, но десятимиллиметровое существо могло заставить его волноваться.

Коробочник начал кричать, и звук его ужаса периодически сопровождался словом "нет!". Затем, наконец, он затих.

- Ну же, Коробочник. Поговори с нами.

Из ящика размеренно доносился монотонный бас:

- Оно ехало под дождем и увидело, что его ждут на крыльце, и оно впустило его, потому что у него был пистолет, но потом оно с пустым глазом начало двигаться к нему, и оно закричало, и онo вопилo, и онo рассказалo все, что зналo, а потом онo разрезали его на куски и скрутили. Завернули в одеяло и унесли его.

Я обменялся взглядом с Харви. Не нужно было быть ученым, чтобы догадаться об этом.

- У тебя есть имена, Коробочник? Ты знаешь имена, мистер Крокет?

- Оно ехало под дождем и увидело, что его ждут на крыльце, и оно впустило его, потому что у него был пистолет, но потом оно с пустым глазом начало двигаться к нему, и оно закричало, и оно закричало...

- Почистить, прополоскать, повторить, - Харви покачал головой. - Стандартная процедура для отшельника.

Джейкс стоял рядом с ним:

- И это все?

- У отшельников есть своя манера. Они даже не используют личные местоимения. Они называют все "оно". Когда говорится "оно", на самом деле имеются в виду: "они", "он", "онa".

Я подошел и пнул ящик:

- Нам нужно больше, Крокет.

- ...оно пошло на вечеринку, где было много голых его, которые подавали ему напитки, но оно не разговаривало, даже когда напилось, потому что оно - верное оно, и оно пошло на вечеринку, где было много голых его, которые подавали напитки...

Они пытались еще несколько минут, но кроме двух потоков сознания, казалось, больше ничего не было.

Я тяжело вздохнул. Мы едва ли узнали больше, чем знали сегодня утром. Может быть, собрав все это вместе, мы смогли бы найти в этом какой-то смысл:

- Что мы знаем, Нэнси?

- Адамс и Крокет - ученые, которые работают над сверхсекретным правительственным ракетным проектом для лаборатории "Лоуренс Ливермор". Недавно они ездили в Японию на конференцию. Через несколько недель после возвращения каждый из них умирает от рук существа с "пустыми глазами", которое мы считаем сатори. Кроме того, Крокет недавно присутствовал на вечеринке, где напитки подавали голые женщины.

Джейкс глухо рассмеялся:

- Это Сан-Франциско. Я не могу швырнуть мертвого китайца, не попав в заведение, где напитки подают голыми.

Я бросил на Джейкса взгляд, призванный передать, что его слова были неуместны, но он не обратил внимания.

- Он прав, - сказал я наконец. - Мы можем проследить шаги Крокета за последние две недели?

Нэнси кивнул.

- Мы можем это сделать, но, возможно, нам это и не понадобится.

Я бросил на него удивленный взгляд.

- Что ты нашел?

Он протянул карточку, и я взял ее. На одной стороне была стилизованная каллиграфически нарисованная японская бабочка. На другой - японская надпись.

- Что это?

- Приглашение на вечеринку, соответствующую тому времени, когда они были в Японии. Это конкретное приглашение от графини Мизуки.

Мое сердце замерло:

- Сто лет не слышал этого имени.

Нэнси кивнул:

- Мы думали, что она умерла.

- Это была операция полковника Германна десять лет назад. Зачем ему врать?

- Может быть, он не лгал.

- Помнишь, какова была цель миссии?

Я почесал голову.

- Не было ли там чего-то о доме гейш-улье вампиров?

- Именно.

- Думаю, мне нужно связаться с полковником Германном. Харви, возьми завтра с собой Джейкса и узнай, не общался ли кто-нибудь еще из коллег с графиней Мизуки. Нэнси, мне нужно досье на нее, и обязательно включи в него схему ее передвижения.

- Что ты собираешься делать? - спросил Харви.

- Снова поговорить с русским.

* * *

САН-ФРАНЦИСКО

ПАРК КОРОНА-ХEЙТС

18 ИЮЛЯ 1969 ГОДА. БЛИЖЕ К ПОЛУНОЧИ

Мне не понравилось, как мы расстались. Его откровение о сатори, конечно, вывело его из себя, и он стал больше похож на одного из хиппи, шаркающих на Хейт, чем на 150-летнего русского. Тот факт, что он был так напуган, на самом деле напугал меня. Я не мог вспомнить случая, когда русский был напуган. Да и с чего бы ему бояться? Он был проклят на вечную жизнь.

Появление графини Мизуки придало этой истории окончательную связь с Россией. Я не знал о ней многого - в конце концов, она должна была быть древней историей, - но я знал, что она была дочерью изгнанного русского графа и его японской жены-гейши. Хотя ее отец и его отец до него были убежденными царедворцами, она была связана с несколькими советскими операциями, оказывая им инструментальную поддержку через своих гейш-вампиров.

Русский должен был что-то знать, чтобы помочь.

Я припарковался у подножия холма и начал подниматься по тропинке, по которой мы шли в начале дня. Внизу мигали огни района Кастро. Прохладный ветер принес первые намеки на пропитанный водой туман. Я задрожал, натягивая воротник куртки на шею.

Я услышал возглас.

Затем крик.

Я выхватил свой полуавтоматический пистолет M1911[52] 45-го калибра из кожаной наплечной кобуры и бросился бежать. Я несколько раз споткнулся, когда свернул с тропинки, но сумел удержаться на ногах.

Еще один крик. Я был достаточно близко, чтобы услышать звуки потасовки и обратить на них внимание. Двое мужчин боролись друг с другом, а другой, одетый в длинную драную куртку, смотрел на происходящее.

- Эй! Стой, где стоишь!

Я поднял пистолет в воздух, чтобы они хорошо видели.

Мужчина в длинной куртке повернулся ко мне. На мгновение мне показалось, что это женщина, длинные локоны свисали с ее головы. Но потом я увидел, что это было на самом деле. Локоны закрывали и лицо.

Сатори!

Я затормозил как раз в тот момент, когда раздался выстрел.

Одна из фигур упала на землю.

Воздух потрескивал и шипел. Я почувствовал, как волосы на руках и затылке встали дыбом. Ночь озарилась ослепительно белым светом. Обе фигуры исчезли в нем, после чего раздался звук молнии, а затем наступила тишина.

Я ошеломленно смотрел на происходящее, а затем подбежал к упавшему человеку. Это был русский. Пуля попала между глаз. Думаю, он не был вечным. Полагаю, его можно убить.

Я повернулся, пытаясь понять, действительно ли я один. Ветерок взвихрил приближающийся туман. Откуда-то из бухты донесся гудок. У моих ног лежали разбитая банка икры и полбутылки водки. Три сигареты лежали в некотором отдалении, одна еще тлела. Фильтры были сделаны из золотой фольги, что сразу говорило об их происхождении - "Sobrainie Black Russians", сделанные в Украине.

Я посмотрел на русского. Я мог бы попытаться найти паука, возможно, взять его с собой к Коробочнику, но взгляд на старое лицо, лицо старше любого другого в этом городе, а тем более в штате Калифорния, оттолкнул меня от этой идеи. Я чувствовал, что пришло время дать ему немного отдохнуть. Видит Бог, он это заслужил.

* * *

САН-ФРАНЦИСКО

19 ИЮЛЯ 1969 ГОДА. УТРО

Я рано пришел в офис, получая отчеты от других своих агентов. Американский рабочий китайского происхождения был пойман при попытке установить статую дракона в стене двадцатого этажа пирамиды "Трансамерики". Мы не могли быть уверены в том, что это было, но на случай, если это могло быть что-то вредное, мы отправили его на экспертизу в "Сканк Воркс"[53]. Я также отправил телеграмму в Вашингтон с подробным описанием смерти русского и положительной идентификацией сатори на месте происшествия. Я упомянул о свете и его исчезновении. Я надеялся, что они смогут это объяснить.

Дорис сообщила мне, что "Аполлон-11" вышел из контакта с Землей и сейчас находится на обратной стороне своей лунной орбиты. Это был первый случай, когда астронавты когда-либо полностью теряли связь, и Хьюстон был весь на нервах.

Джейкс и Харви уехали раньше на встречу с коллегами покойного по работе в "Лоуренс Ливермор". Нэнси усердно работал, доставая файлы и пополняя досье на графиню, которую мы считали погибшей. К счастью, полковник в отставке, Дитер Германн, находился в районе залива и должен был прибыть в наш офис в течение часа. Если кто и мог пролить свет на графиню и ее деятельность, так это он.

Я работал над отчетами по физподготовке, когда Германн ворвался в офис. Дорис встала, чтобы поприветствовать его, но он проигнорировал ее, обвел взглядом главную комнату, пока не увидел меня, сидящего за своим столом, а затем промаршировал в мою сторону. Около семидесяти лет, лысый, он все еще был в хорошей физической форме. У него было лицо бульдога и взгляд моей бывшей жены. Он был одет в желтые брюки и белую рубашку для гольфа.

Когда он вошел в мой кабинет, я встал. Я был готов поприветствовать его, но не успел.

- Что, черт возьми, с вами, ребята?

C вами, ребята?

Он заложил руки за спину и наклонился вперед, осматривая стену позади меня и мои военные памятные вещи из предыдущих частей.

Я стоял несколько мгновений, чувствуя себя все более неуютно в собственном кабинете. Как будто я снова оказался в Вест-Пойнте в качестве курсанта и меня проверял старший курсант. Я улыбнулся, но он не обратил на это внимания, продолжая выстраивать мое место на военной пирамиде. Независимо от того, что он был полковником, а я подполковником, было значительное событие, которое отделяло его от меня - его выход на пенсию. Какой бы властью он ни обладал раньше, какую бы способность заставлять людей чувствовать себя маленькими и незначительными он ни использовал раньше, это не имело никакого отношения к нынешней ситуации.

Тогда почему он так тебя нервирует? - спросил мой внутренний голос.

Заткнись, черт возьми, - сказала я ему.

Он наконец-то выпрямился и оценил меня, окинув взглядом мою гражданскую одежду; его нос дернулся, показывая его отвращение.

- Добро пожаловать в Cпециальное Подразделение 77, полковник Германн.

Он вздохнул и сел в одно из моих кресел.

- Я в отставке. Я постоянно говорю вам, что я на пенсии.

- Мне?

- Военному министерству. Пентагону. Ну... вы знаете. Но они продолжают мне звонить.

Я начал чувствовать себя неловко от того, что я один стою, поэтому я сел:

- У них должна быть веская причина.

- Кстати, где ваша форма, - oн сделал жест рукой. - И что это за длинные волосы.

Во-первых, мои волосы не были длинными. А во-вторых, мне это уже порядком надоело. Я подождал мгновение, пока мой внутренний голос заговорит, но он молчал... что означало согласие. Он явно был согласен со мной.

- У нас здесь смягченные стандарты правил поведения. Нет причин объявлять, что это военная организация.

- В мое время мы бы гордились этим фактом.

- Ну, сэр, сейчас не ваше время. И Ганнибал с тех пор пересек Альпы.

Его глаза расширились, затем сузились.

- Ясно. Это вы с этим выскочкой Макартуром?

Я кивнул:

- Так и есть. Я так понимаю, вы его не одобряете.

- Генералы должны командовать людьми, а не искать фотосессии и подлизываться к политикам.

Я пожал плечами.

- Я не знаю. Я был слишком занят, пытаясь остаться в живых.

- Корея, верно?

Я кивнул.

- Ничего похожего на Вторую мировую войну. Вот это была настоящая война.

Мой взгляд вернулся к замерзшим рукам и ногам слишком многих мертвых морских пехотинцев, разбросанных по водохранилищу Чосин.

- Да, сэр. Ничего подобного. - Хватит мериться пиписьками. - Нам нужно обсудить вашу операцию против графини Мизуки.

Он нахмурился.

- Это то, что мне сказали. Зачем вспоминать эту старую операцию? Все уже решено и сделано.

- В ваших отчетах говорится, что она погибла во время пожара. У нас есть сведения, что она все еще жива. Я пытаюсь изучить эти два факта и понять, какой из них правдив?

- Вы оспариваете мою честность?

- Я ставлю под сомнение, была ли ее смерть подтверждена или предположительна.

Он сделал паузу и пристально посмотрел на меня. Я уверен, что если бы я был вторым лейтенантом, я бы нашел меч и совершил сеппуку.

- Насколько я помню, там был пожар. Никто не мог выжить.

- Вы нашли ее тело после того, как пожар был потушен?

Он покачал головой.

- Огонь был настолько жарким, что поглотил все.

- Все?

Он кивнул.

- Так что, вы не можете подтвердить, что она была мертва.

- Послушайте. Я выстрелил в нее, она упала назад и опрокинула масляную лампу. Вот и все. Стены с шелкографией и кедровые комнаты вспыхнули быстрее, чем можно было поверить.

- Куда вы стреляли?

Его глаза изучали мои, но я держал взгляд твердым и бесстрастным.

- В грудь. Да, в грудь.

Нэнси подошел к нему сзади и встал с папкой у его груди. Я кивнул ему.

- Есть ли у нас другие доказательства? - спросил я.

Германн покрутился на своем месте и вопросительно посмотрел на моего японо-американского офицера.

Нэнси не обратил на него внимания и достал из папки черно-белую фотографию.

- У нас есть эта фотография.

Не успел я взглянуть на нее, как Германн выхватил ее.

- Где это было сделано?

- В Японии... до вашей операции.

Германн рассмеялся и протянул фотографию мне.

- Вы называете это доказательством? Доказательством чего?

- Когда это было сделано, командор-сержант Чиба?

- 12 февраля 1917 года.

Глаза Германна расширились.

- Но это невозможно. Она выглядит так же, как и тогда... Это какой-то трюк?

- Никакого трюкa. Вам не приходило в голову, что графиня Мизуки может быть вампиром?

Он откинулся на спинку кресла и уставился на меня.

- Это приходило нам в голову, но она была убита огнем. Все знают, что огонь убивает вампиров.

Я мог видеть, как семя его неудачи растет в эгоистической мульче его ума.

- Но вы не нашли тело, - я покачал головой и цокнул языком. Я встал и протянул руку. - Спасибо, что пришли, мистер Германн. Ваша служба, как всегда, высоко ценится.

Он стоял настороженно. Мое обращение "мистер" осталось незамеченным.

- Что вы собираетесь делать?

- Убрать ваш бардак.

- Мой бардак?

Нэнси с улыбкой добил его, удивив нас обоих.

- Таможенная служба сообщает, что женщина, подходящая под ее описание, приземлилась в международном аэропорту Сан-Франциско три недели назад. Она прилетела рейсом TWA 23 из Токио со свитой из тринадцати женщин.

- Да, ваш бардак. Благодаря вашей халтурной работе мы теперь имеем дело с ульем вампиров. Это, вдобавок ко всем другим проблемам, которые мы сейчас отслеживаем, будет проблемой. А теперь, если вы подвинетесь и вернетесь к своей игре с маленьким белым шариком, мы продолжим нашу миссию по спасению Америки от участи, которую другие желали бы ей.

Он уставился на меня, не в силах пошевелиться.

Я сел. Нэнси передал мне папку и стоял рядом со мной, пока я просматривал документы. Особое внимание я уделил таможенной форме. Через минуту или две Германн повернулся и, шатаясь, вышел из кабинета.

* * *

САН-ФРАНЦИСКО

19 ИЮЛЯ 1969 ГОДА. ПОЛДЕНЬ

Мы обнаружили ее местонахождение с помощью некоторых "плоскостопых". Уличные полицейские должны знать свои территории, и пожилой сержант полиции уже заметил исчезновение бездомных в своем районе, а также открытие нового салона восточного массажа. Он не стал связывать их воедино. Да и зачем ему это было нужно? Но для Нэнси и Брама все было ясно как день. Вскоре после этого я поручил Маршаллу и Эвансу вести наблюдение за этим местом.

Джейкс вернулся рано утром. Харви с ним не было. Джейкс сказал, что Харви идет по следу. На вопрос, по какому именно, Джейкс объяснил, что они обнаружили еще одного ученого, который присутствовал на вечеринке у графини Мизуки. Сейчас он находится под охраной в безопасном месте в округе Марин. На данный момент ему нечего добавить, но он подтвердил существование графини Мизуки, а также ее свиты из красивых женщин.

Меня беспокоило то же, что и Харви: почему Рэйчел Накамура не рассказала нам об этом третьем ученом? Конечно, она знала о том, что они путешествуют втроем. Было похоже, что она намеренно пытается помешать нам разобраться в этом деле. Мне не терпелось узнать, что придумал Харви.

Ждать пришлось недолго. В три часа дня он позвонил.

- Где ты был?

- В Гилморе.

- Что привело тебя в чесночную столицу мира?

- Мисс Накамура. В ее документах о допуске указано, что она училась в средней школе Гилмора.

- Правда?

- Да. Я даже видел ее на копии выпускного альбома, а также на фотографии группы поддержки.

- Значит, это был тупик.

- Вовсе нет. В ее документах о допуске было указано, что она училась в средней школе Лаймана Гилмора. Оказалось, что так оно и есть. Все записи показывают, что она училась здесь, а до этого - в начальной школе "Грин Грасс".

- Не похоже, что ты что-то нашел?

- Я бы и не стал. Бумажный след был хорошо заметен. Но тот, кто их туда положил, не мог рассчитывать, что я столкнусь с мисс Мэгилл, которая правит в приемной средней школы, как королева.

- Я слушаю.

- Оказывается, она помнит, когда появилась юная Рэйчел Накамура и откуда она взялась.

- Ты разыгрываешь драму, не так ли?

Харви рассмеялся:

- Поймал меня. Оказывается, девочка даже не ходила в начальную школу. Она пришла в среднюю школу в седьмом классе.

- Зачем она солгала?

- Никто бы не усомнился в документах. Кто бы на самом деле потратил время на их проверку? Все, что требуется для получения допуска, это указать среднюю школу и все колледжи, в которых она училась. Но благодаря отличной памяти мисс Мэгилл мы теперь знаем, что она иммигрировала в Америку с Курильских островов.

Курильские острова - это ряд островов вблизи России, на которые претендуют обе страны. Некоторые из них принадлежат Японии, а остальные - России. Все они находятся под сильным русским влиянием. Когда мы познакомились, я заметил, что на вид она наполовину японка, а наполовину европейка. Я предположил, что она американка, но с таким же успехом она могла быть и русской:

- Что в ее документах говорится о ее гражданстве?

- Сказано, что она родилась в Мемориальном госпитале Лос-Анджелеса.

- Ты проверил?

- Там есть записи, подтверждающие это.

Я сделал паузу. Мы либо полагаемся на память старой женщины, либо верим всем имеющимся перед нами вещественным доказательствам:

- Что ты хочешь сделать?

- Скрутить ее.

Я задумался на мгновение, но в конце концов согласился:

- Хорошо, но попроси Джейкса помочь тебе.

* * *

САН-ФРАНЦИСКО

19 ИЮЛЯ 1969 ГОДА. КОНЕЦ ДНЯ

Остаток дня я провел в работе с Нэнси, собирая информацию об известных российских организациях и любых их связях с Курильскими островами. У нас были коробки и коробки с файлами, и мы просматривали каждый файл так быстро, как только могли. Это были мучительные для глаз и спины два часа, но в конце концов мы обнаружили, что сапожник, живущий в Пасифик-Хайтс, был задержан в 1957 году за отправку почты через Японию на остров Экарма. Зацепка появилась, когда в 1957 году военно-воздушная разведка США разгромила на Хоккайдо российскую базу десантников. Почта была прочитана, записана и переведена, а затем отправлена дальше. Я держал в руках копии поздравительных писем, которые сапожник посылал своей жене, а также маленькой дочери. Они были простыми, наполненными любовью и тоской, и в них прослеживалась сквозная линия сожаления по мере того, как девочка росла от трех до пятнадцати лет. Отряд военно-воздушной разведки отслеживал письма на предмет скрытых сообщений. К каждому письму прилагался криптологический анализ. Все они были отрицательными. Это не означало, что скрытых сообщений не было, просто их не удалось обнаружить.

- Что могло заставить мужчину оставить жену и ребенка на двенадцать лет? Он явно их любил.

Нэнси заложил карандаш за ухо.

- Задание?

- Должно быть. Сколько лет Рэйчел Накамура?

Мисс Мэгилл становилась самой важной зацепкой, которая у нас была.

- Двадцать пять. Если она здесь уже двенадцать лет, значит, она была в седьмом классе, когда приехала в Америку.

- Он ее связной. Как его зовут? - я взял файл и прочитал его: - Мистер Виталий Рябкин. Его прислали в качестве ее контактного лица. Мы должны немедленно навести на него справки, - дело принимало серьезный оборот. Я оглядел комнату. Я увидел нескольких своих агентов, но также заметил Джейкса. - Я думал, ты с Харви.

Он покачал головой:

- С чего бы мне это делать?

- Я сказал ему позвонить тебе.

Он пожал плечами:

- Так и не позвонил.

Сукин сын. Я ненавидел, когда мои люди уходили в одиночку, именно поэтому я навязывал им напарничество.

Зазвонил телефон. У нас постоянно звонят телефоны, но в этот раз он зазвонил в мертвой послеобеденной тишине. Я повернулся к Дорис, которая отвечала на звонок. Я почувствовал, как в моем животе разверзлась яма. Я понял, что это было, прежде чем Дорис повернулась ко мне, прежде чем я прочитал это на ее лице, прежде чем она начала плакать и произнесла слова:

- Это Харви... он мертв.

* * *

САН-ФРАНЦИСКО

ПЕРЕУЛОК У 18-Й УЛИЦЫ

19 ИЮЛЯ 1969 ГОДА. ВЕЧЕР

Мои люди гибли в Корее, Вьетнаме, Камбодже и Лаосе. В них стреляли, их потрошили, разрывали на части, переезжали, сажали на колья, а один раз они слегли от гриппа. Но никогда никто из моих людей не умирал на американской земле. В конце концов, мы не должны были вести здесь войну. Мы - дом свободных и земля храбрых. У нас не было войны на нашей собственной земле с тех пор, как мы были настолько глупы, что воевали сами с собой в Гражданской войне. По крайней мере, так думают мистер и мисс Средняя Америка, когда они едят стейк Солсбери и смотрят ночные новости Уолтера Кронкайта, передающего факты и отчеты, которые хорошо сочетаются с ужином. Они не хотят знать правду. Они не понимали. Даже если бы они поняли, они были бы в ужасе. Мысль о том, что кто-то - сосед, девушка из бакалеи, парень, забирающий вещи из химчистки, паренек, подстригающий газон, руководитель скаутов, их партнеры по боулингу - может быть кем-то большим, чем просто человек, перевернула бы их гребаный мир. А если попытаться понять, что эти существа объединились против Америки и работают на великий Советский Союз, то они просто с ума сойдут.

В конце концов, мы - Америка, это американская земля, и никто не может нас здесь тронуть.

Скажите это Харви.

Скажите это моему человеку, лежащему среди мусора и пустых бутылок из-под выпивки в переулке в Кастро.

Скажите это моему человеку, у которого нет головы.

Они называют это "холодной войной". Я никогда не понимал, что это значит. Войны не зависят от температуры. Они не опираются на метафоры. Войны основаны на том, что один человек ненавидит другого настолько, что переступает черту цивилизованности, которую всех нас учили никогда не переступать в те времена, когда мы должны были работать вместе или быть съеденными всеми дикими животными на планете.

Это не холодная война.

Это не горячая война.

Это просто война, и Харви Исайя Голдсмит - ее последняя гребаная жертва.

Оба конца переулка были перекрыты полицией Сан-Франциско. Несколько офицеров прочесывали переулок в поисках улик. Все мои агенты, за исключением Джейкса, который отправился за Коробочником, тоже помогали, некоторые ходили от двери к двери, некоторые помогали офицерам, а остальные искали Рэйчел Накамуру. Хотя прямых улик, связывающих ее с убийством, не было, совпадение было невозможно игнорировать. К тому же моя интуиция подсказывала, что это она, а интуиция почти никогда не ошибается.

Нэнси подошел ко мне и молча ждал.

Я бросил взгляд в его сторону и кивнул.

- Никаких следов его... головы, - oн сказал это таким тоном, что я понял, что он принимает это на свой счет. - Вообще никаких следов. А если и есть, то они перемешаны со всем остальным.

Я опустился на колени рядом с Харви. Его голова была не отрезана, а оторвана. Что могло обладать такой силой? Я осмотрел шею в районе зазубрин. Потом я увидел это. Я помахал Нэнси.

- Что ты здесь видишь?

- Похоже, туда вошла игла.

Положив на нее руку, я предложил альтернативу:

- Может, это был клык?

Его глаза слегка расширились.

- Возможно. Но тогда близнец раны был бы на другой стороне разрыва.

- Есть вампиры, которые достаточно сильны, чтобы сделать это.

Нэнси встал.

- Не молодые, но старые могут.

- Старые, как графиня Мизуки?

- Да, - Нэнси мрачно улыбнулся. - Старые как она.

- Что мы знаем о японских вампирах?

- Вампиров, присущих японской мифологии, не существует. У нас есть демоны и призраки, но строго "вампиров" нет. В Малайзии есть Пенанггалан. Это результат того, что женщина, получившая красоту с помощью черной магии или сделки с демоном, затем проклята, чтобы питаться кровью для ее поддержания, обычно от беременных или овулировавших женщин. Их легко опознать, потому что их головы покидают их тела.

- Господи. А головы летают?

Нэнси пожал плечами.

- Я никогда не видел ни одной.

- А как насчет других?

- У балийцев есть Лейек. У индонезийцев есть Кунтиланак, Понтианак и Матианак. Все они являются разновидностями летающей головы женщины-вампира. Есть еще Асванг и Мананангалл с Филиппин, это вампиры-суккубы с крыльями.

Джейкс вышел из фургона, подошел к задней части и вытащил Коробочника. Полицейские пропустили их внутрь, с опаской поглядывая на сгорбленную фигуру с металлическим ящиком на голове. Я уверен, что им было интересно, что это такое. Они не хотели знать.

Джейкс плакал. Его нос был красным, глаза все еще были немного влажными.

Я протянул ему стеклянную банку.

Он взял ее и заглянул внутрь.

- Черная вдова. Как подходяще.

Я постучал по боку ящика.

- Приготовься, Коробочник. Это очень важно.

- Паучок-чок-чок. Иди и иди. Марви это Харви.

- Верно, Коробочник. Нам нужно поговорить с Харви, - я взглянул на Джейкса. - Ты сказал ему, кто это был?

- Он хотел знать, где Харви.

Я кивнул. Харви уже больше года был хранителем Коробочника. Я уверен, что у них образовалась связь.

Джейкс вытряхнул паука на свободу внутри ящика, затем закрыл дверцу.

Мы стояли в стороне и ждали.

Прошла целая минута, но Коробочник даже не шелохнулся. Даже не дернулся.

- Давай, дружище, - призвал я.

- Не хочу, - раздался низкий шепот детского голоса. - Я хочу Харви.

- Я тоже хочу Харви, Коробочник, но его больше нет. Кто-то убил его. Нам нужна твоя помощь, чтобы узнать, кто это был.

- Марви-Харви-Спидл-Дидл-Марви-Харви.

- Правильно, Коробочник. Марви Харви.

Плечи Коробочника слегка задрожали, когда он начал всхлипывать. Из металлического ящика донесся тихий стон. Затем он внезапно пошевелился и бросился к стене переулка. Он зашатался, потом крутанулся, потом снова бросился на стену. Он отскочил, переваливаясь, как пьяный матрос, затем тяжело упал на землю рядом с телом Харви.

- Паучок. Ублюдок. Паучок. Ублюдок.

Его раскинутые руки упали на Харви. Сначала он отпрянул, но потом приостановился, подергался, подергался, вздрогнул, а затем разлепил губы. Он вздохнул, откинувшись назад. Его рука упала на одну из рук Харви, и он сжал ее.

- Харви, поговори со мной. Это ты, Харви?

Низкий хриплый голос ответил:

- Чудесно.

- Кто это? - спросил Джейкс.

- Это была самка черной вдовы. Они каким-то образом прикрепляются к призраку. Это будет запутанно, потому что нам придется выяснять, кто из них Харви, а кто паук.

- Это просто странно, - сказал Джейкс.

Я не стал указывать, что странности должны были начаться, когда мы привезли человека с металлическим ящиком на голове, которого мы хранили на специальном складе, но меня больше занимала текущая миссия.

- Харви Исайя Голдсмит, говори со мной.

- Я занимался своими делами и собирал своих детей, когда это случилось. Вы можете в это поверить? Можете поверить в удачу?

Это был паук. Харви был прав. Они были такими мелодраматичными. Но мне пришлось подыграть:

- Как не повезло. Как тебе повезло, Харви?

- Я ждал, ждал и ждал. Так много лакомств. Так много, а теперь все кончено.

- Такая трагедия.

- Будет грустно не увидеть их рождения.

- Может, призрака нет, - прошептал Джейкс.

Я уже приготовился поверить в это, когда Коробочник дернулся, и к паукам присоединился еще один голос, по очереди рассказывающий свои истории.

- Следовать, следовать, следовать, следовать, следовать, быть преследуемым, добраться до места, где я смогу - никогда не увидеть, какими красивыми были бы мои дети, каждый из них безупречен и - сильной, такой сильной, но как она может быть - моя мать была красивой, как я, она - ударила меня, слишком сильно, слишком сильно, сломала внутри, я пытаюсь бежать, но это - поражает меня, забавно, что все должно закончиться прекрасной вспышкой света, затем - мгновение невозможной боли, затем меня нет - и затем темнота, где я ждал, и удивлялся, затем был пойман в ловушку, так пойман, так пойман. Трагедия.

Голоса прекратились. Через мгновение я встал.

- Да. Трагедия.

Джейкс уставился на меня, его лоб наморщился.

- Ты что-нибудь из этого понял? Так сумбурно.

Я понял достаточно. Теперь я знаю, что за ним следили. Они сели ему на хвост во время встречи в "Лоуренс Ливермор", либо в Гилрое. Кто бы это ни был, это была женщина, и она была невероятно сильной. А свет? Это могло быть что угодно, но, с другой стороны, это тоже могло быть чем-то особенным.

Я направился к выходу из переулка.

- Куда мы идем? - спросил Джейкс.

- На массаж. Возьми с собой Коробочникa и посади его в фургон. Мне нужно, чтобы ты был там со мной.

* * *

САН-ФРАНЦИСКО

МАССАЖНЫЙ САЛОН. УЛИЦА БАЛЬБОА

19 ИЮЛЯ 1969 ГОДА. НОЧЬ

Я посоветовался с Эвансом и Маршаллом. Они вели журнал учета приходов и уходов различных людей, в основном мужчин. Они также использовали один из наших фотоаппаратов "SX-69 Polaroid Land Cameras" и сделали сорок снимков. Они могли бы сделать и больше, объяснил Эванс, но у них закончилась пленка.

Нэнси выбрал четыре снимка из всего ряда. Один принадлежал графине Мизуки. Она ушла в 15:13 и вернулась в 19:32. Одна из фотографий совпадала с паспортной фотографией некоего Витоли Рябкина. Он вошел вместе с другим мужчиной. Хотя я его не узнал, но заметил на фотографии, что он курит черную сигарету с золотым фильтром. Они вошли внутрь час назад и до сих пор не ушли. Последней была Рэйчел Накамура. На снимке она выглядела расстроенной, снимок запечатлел ее, когда она испуганно оглядывалась через плечо. Она тоже была внутри.

Я думаю, что как только они узнали, что Харви уехала в Гилрой, они запаниковали. Они так успешно скрывали ее присутствие. Если бы она не рассказала нам о других ученых, мы бы так ничего и не узнали. То, что все мои цели теперь находились под одной крышей, давало мне надежду. Может быть, есть Бог, и, возможно, он на нашей стороне. Я надеялся на это, но не задерживал дыхание.

Нэнси принес чемодан и открыл его на багажнике машины. Внутри лежали различные пули, ножи, мечи, мачете, топорики и даже пила по дереву. Все они были сделаны из серебра. Согласно нашим записям, это была единственная вещь, которая могла стабильно убивать вампира. Оно срабатывало не всегда, но это было лучшее оружие, которое у нас было. Солнечный свет действовал лишь на небольшой процент из них. Чеснок не оказывал абсолютно никакого эффекта, а зеркала были чем-то из области фантастики.

Я зарядил свой 45-й калибр серебряными пулями, затем взял два магазина. Я взял мачете, которое пристегнул к поясу. Затем я взял две ручные гранаты. Сделанные из серебра, они также были опустошены и наполнены серебряными осколками.

- А как насчет святой воды и крестов? - спросил Джейкс, протягивая серебряный кавалерийский меч.

Нэнси фыркнул, когда он заряжал свой "Police Special" 38-го калибра.

- Никогда не слышал, чтобы это работало.

Мне не терпелось попасть внутрь.

- Все снаряжены и заряжены?

- Семь человек сзади, во главе с Брамом. Пятеро впереди, включая Эванса, Маршалла, Джейкса, тебя и меня.

- У нас есть подкрепление?

- Местная полиция ждет со спецназом в двух кварталах отсюда, но, согласно правилам, их попросили подождать, пока их не вызовут.

- Дорис будет рядом, чтобы позвонить?

Нэнси кивнул в сторону дома через дорогу и дальше по кварталу.

- Милые жители согласились позволить ей наблюдать. Если что-то пойдет не так, она вызовет кавалерию.

Я опустошил офис, и даже со всеми моими людьми у нас, вероятно, не было достаточно сил. Вампирский улей был самым смертоносным из всех, с которыми я сталкивался за время службы в Подразделении. Моя рука все еще болела от того, что ее сломала в трех местах одна милая девушка, когда я первый раз был в женском обществе Беркли.

Двенадцать из нас были направлены против нее. У нас было лучшее оружие, какое только может предложить современная технология. Но даже с ним я знал, что этого недостаточно. Кто-то из нас умрет этой ночью. Возможно, даже я. Я сказал об этом парням раньше. Я всегда считал, что важно идти на задание с верой в то, что тебя ждет смерть. Это избавляло от страха перед неизвестностью. Страх смерти был сильным врагом, и я уничтожал его при любой возможности.

Я сверил часы и посмотрел на небо. Мне было интересно, что сейчас делают Нил, Базз и Майкл. Были ли они уже на Луне, или они переборщили и теперь неслись по космосу. Высадка на Луну была бы большой победой Америки над советской машиной.

Мне, как и им, предстояло одержать свою собственную опасную победу. И не только это, но у меня была жизнь, за которую нужно было заплатить... проверить это. Помня об ученых, у меня было четыре жизни, за которые нужно было заплатить. Я достал мачете и взял его в правую руку. Пистолет я держал в левой.

Я кивнул.

Джейкс пошел первым, за ним я, Маршалл, Эванс и Нэнси. Дом был двухэтажным, построенным калифорнийскими мастерами. На городских чертежах было указано четыре спальни наверху и одна внизу. Дверь открывалась в гостиную, справа была столовая, а сзади - кухня. Помещение казалось слишком маленьким для того, что там происходило, поэтому мы были готовы к тому, что подвал, чертежей которого у нас не было, может оказаться обширным.

Бычьи плечи Джейкса с разбегу ударились о дверь. Она с грохотом распахнулась, и осколки от металлического замка, вырванного из косяка, полетели вперед. Он влетел в комнату, затем остановился. В гостиной находилась только красивая молодая японка, совершенно голая. Она сидела совершенно неподвижно на диване с четырьмя подушками, на ее лице играла улыбка.

- Двигай, - я толкнул его, но он не сдвинулся с места.

- Она... она...

- Чертов вампир, - сказал я, трижды выстрелив ей в грудь из своего 45-го калибра.

Это разрушило заклинание. Джейкс сделал шаг внутрь, и тут из столовой раздались выстрелы. Он повернулся к ним, но успел поймать еще две пули в грудь.

Я нырнул в комнату, чтобы мужчины, стоявшие за мной, могли попасть внутрь. Приземлившись, я повернулся и увидел неизвестного русского, стоявшего в тени столовой и державшего в руках дымящийся "Walther PPK". Я скользнул слишком далеко, стул испортил мне обзор.

- В столовой. Пистолет.

Маршал услышал меня и вошел, стреляя.

Я не мог видеть, попал ли он в парня.

Я начал вставать, когда почувствовал руку на своем плече. Я повернулся. Девушка использовала мое плечо, чтобы подняться на ноги. Я оттолкнул ее. Она тяжело упала на диван. Ее тело перевернулось, но голова осталась на месте, вытянув позвоночник, как хвост. Я поднял свой мачете в тот самый момент, когда она начала подниматься в воздух.

Я ударил по ней, промахнувшись в первый раз, но поймав во второй.

Голова закричала высоким голосом. Из открытого рта показался ряд клыков, больше похожих на зубы акулы, чем вампира. Мой клинок впился в череп, но тварь еще не была мертва. Я всадил два патрона прямо в лицо и почувствовал восторг, когда жизнь покинула его глаза. Мне пришлось надавить ногой на голову, чтобы освободить лезвие.

Другие мои люди проникли через заднюю дверь. Я указал на потолок, и они направились наверх. Я сразу же услышал выстрелы, сопровождаемые несколькими криками.

Я направился в столовую, но остановился, когда оттуда вышел Нэнси, на самурайском мече в его руках была кровь. Я заглянул в комнату и увидел брюки и ботинки мужчины, на полу валялась пачка "Sobrainie". Я засунул ee в карман.

Эванс и Маршалл доложили, что столовая чистa.

Нэнси занимался Джейксом, который получил два ранения в грудь. Ему срочно требовалась медицинская помощь. Я велел Эвансу оттащить его на улицу, где, как я знал, Дорис увидит его и вызовет скорую помощь.

Теперь пора было спускаться вниз.

Я пошел первым, на ходу вытирая кровь с мачете о диванную подушку, а затем убирая его в ножны. Дверь на лестницу находилась на кухне, по другую сторону холодильника.

- Это будет некрасиво.

Нэнси попытался протиснуться мимо меня, но я удержал его.

- Я поведу. Ты следуй за мной.

Он ворчал, но не собирался ослушаться приказа.

Ручка повернулась легко. Я досчитал до трех, затем распахнул дверь. В футе от меня появились две головы. Маршалл открыл огонь из своего 45-го калибра, попав обеим головам в лицо. Куски кости и кожи вылетели из их затылков, которые упали на лестницу и покатились по ней, как шары для боулинга странной формы.

Я шагнул внутрь, проверяя потолок на наличие плавающих голов, прежде чем спуститься на несколько ступенек. Лестница была огорожена стеной, поэтому все, кто находился внизу, не могли видеть меня, пока я спускался. Однако они могли видеть две разрушенные головы вампиров. Я надеялся, что эти двое им не нравились.

Я вытащил одну из своих ручных гранат. Если брошу ее правильно, то смогу отбить ее от стены на лестничной площадке и отправить налево в комнату. Я выдернул чеку, выпустил гранату и бросил ее. Я прицелился точно. Она ударилась о стену и отскочила в сторону. Секунду спустя раздался мощный взрыв, от которого загрохотали стропила. Посыпалась пыль. Свет мигнул и погас. Наступила тишина.

Я достал из куртки фонарик и включил его. Я помчался вниз по лестнице, держа наготове свой 45-й калибр. Маршалл и Нэнси плотно держались за мной. Когда я оказался внизу, я заглянул за угол и с удовлетворением увидел три трупа и раненого мужчину, лежащие посреди того, что когда-то было салоном. Оттуда отходило несколько коридоров, явно больше, чем позволяла площадь дома.

- Босс! - Маршалл указал на удаляющуюся фигуру женщины.

Он побежал следом.

Я хотел крикнуть, чтобы он остановился, но увидел сатори одновременно с Нэнси. Я сделал один шаг, затем почувствовал ужасную боль в затылке. Я повернулся лицом к Рэйчел Накамурe. Она больше не была скромной связной по связям с общественностью в лаборатории "Лоуренс Ливермор". Ее лицо превратилось во все злое и ужасное, что можно представить в демоническом вампире. С ее оскаленных зубов капала кровь. Моя кровь.

Я поднял пистолет, но она легко отбросила его в сторону. Оружие улетело во тьму, оставив мне только фонарик. Я поднял его, чтобы ударить ее, но почувствовал, что моя рука перехвачена другим вампиром. У меня была одна свободная рука, и я мог схватить мачете с пояса, но тогда я не смог бы защититься от Рэйчел.

Я бросил взгляд на ужасное существо позади меня, как раз когда Рэйчел сделала выпад. Моя свободная рука схватила ее за шею, и тут я... охренел. Затем я вспомнил прием, который однажды видел у Нэнси, когда он пытался научить нас дзюдо. Я потянул руку, схватившую меня за запястье, и получил в ответ сильный рывок. Вместо того чтобы сопротивляться, я позволил ей тянуть меня и Рэйчел к себе. Когда мое бедро коснулось тела другого вампира, я понял, что у меня есть только один шанс использовать рычаг. Мой успех полностью зависел от скорости Рэйчел и элемента неожиданности.

Я отпустил Рэйчел и опустился на колено. Она продолжала наступать, но делала выпад не на меня, а туда, где был я. Я просунул свободную руку между ног вампирши, которая стоялa позади меня, и толкнул ее на Рэйчел. У неe не было выбора, кроме как отпустить мое запястье, чтобы защититься от Рэйчел.

Я откатился в сторону и сумел выхватить мачете, не порезавшись. Я сразу же начал рубить ближайшее ко мне тело. Это оказался другой вампир. Мой клинок вонзился в руку, потом в ногу, потом в грудь. Он упал на пол, но не раньше, чем голова отделилась от тела.

Ебать меня к ебеням, но я никогда не привыкну видеть это.

Рэйчел закричала, набросившись на меня, ее зубы глубоко вгрызлись в мою правую икру. Я пытался отпихнуть ее другой ногой, размахивая мачете в воздухе, словно голова была кровососущей пиньятой. Наконец моя нога попала ей в лицо.

Я взглянул на висящую голову и успел увидеть, как она дернулась назад, когда в нее вонзились пули - раз, два, три.

Маршалл вернулся и выстрелил еще раз в голову, отправив ее на землю.

Я воспользовался моментом и бросился на Рэйчел. Я использовал свой вес и толкнул ее назад и вниз. Я схватил ее за обе руки. Но если раньше она была уродливой и демонической, то теперь это была та самая симпатичная японская девушка, которую я впервые встретил в своем офисе.

Я тяжело дышал, но смог спросить:

- Почему?

- Ты не поймешь.

- Зачем помогать русским? Мы же хорошие парни.

Она усмехнулась:

- С чего вы взяли, что называете себя "хорошими"?

Я не знал, как на это ответить. Как объяснить очевидное?

Она зашипела, как кошка, затем дрожащим голосом произнесла:

- Скажи это всем моим людям, которых вы отправили в лагеря. Скажи это моей бабушке, которая замерзла до смерти в Северной Дакоте в такую холодную зиму, что даже керосин замерз. Она была в третьем поколении. Сансей. Она была большей американкой, чем большинство из тех, кто ее запер. Вы, американцы, всегда думаете, что вы такие хорошие, но это потому, что у вас такая плохая память.

- Но это была ошибка. Реакция на Перл-Харбор.

- Скажи это моей бабушке. Скажи это себе, когда вы показываете на Россию и говорите, что у них есть ГУЛАГ.

Пока она говорила, ее голова освободилась от тела, которое я держал под контролем. Она внезапно выстрелила вверх. Маршалл выстрелил в нее, но не смог попасть.

Я стоял, ища свой 45-й калибр.

- Куда она делась? - спросил он.

- Что еще важнее, где Нэнси? - я увидел свой пистолет под стулом и вытащил его. Теперь, вооруженный мачете и пистолетом, я направился в коридор, где я видел сатори. - Следуй за мной.

Я, спотыкаясь, пошел по коридору. Четыре двери открывались по обе стороны. Мы проигнорировали их. Нам следовало бы открыть их, но Нэнси был где-то здесь один с существом, силы которого я не мог определить. Коридор заканчивался буквой "Т". Маршалл пошел направо, я - налево. Я подошел к двери. Я пошел открыть ее, но она была заперта. Я поднял ногу и пнул ее. Коридор залил свет. Я попал в тайную библиотеку, в которой было множество инструментов боли, включая "железную деву". В комнате также находились мадам Мизуки и невысокий русский, которого я узнал как Виталия Рябкина. Они стояли перед диваном в стиле королевы Анны, расцвеченным фиолетовыми и желтыми цветами и вихрями черного дерева. Сатори, стоявший за диваном, оценивал меня так, словно я был его домашним насекомым. Гротескные волосы на его лице мягко шевелились от легкого ветра. Его глаза, цвета ломаной кости, похожие на камень "кошачий глаз", на мгновение заставили меня похолодеть. Теперь я понял, что имел в виду русский.

Я поднял пистолет на старую мадам, ту самую, которая, вероятно, убила Харви.

- Стой!

Мадам Мизуки была одета в длинный шелковый халат с вышивкой и горностаевым воротником из песца. Наполовину русская, наполовину японка, у нее был маленький рот и скулы японки, но угловатое лицо, глаза и нос русской. Она не была ни красивой, ни уродливой. Я бы назвал ее несочетаемой. Тем не менее, ее взгляд был настолько выразительным, что трудно было не засмотреться.

Она направила на меня длинный ноготь с красным лаком.

- Нет, ты остановись!

- Все кончено. Ты окружена. Скажи мне, где мой человек, и я буду с тобой помягче.

Она улыбнулась такой улыбкой, от которой мужчине могут сниться кошмары.

- Какой человек?

Маршалл подбежал ко мне сзади.

- В другой комнате чисто.

- Есть какие-нибудь следы Нэнси?

- Никаких.

Я сделал шаг вперед. Мое движение спровоцировало всех остальных.

Мадам Мизуки схватила русского и толкнула его на меня.

Сатори отступил в угол комнаты, его движения были быстрыми и отрывистыми, как в немом кино.

Рябкин сунул руку в карман и стал что-то доставать.

Я выстрелил ему в грудь и вошел в комнату.

Маршалл пошел направо.

Я прошел слева и переместился к дальнему краю дивана. Я увидел ботинки и скользнул ближе, следуя за ними к брюкам, потом к торсу, потом... к Нэнси. Все это время он был спрятан за диваном. Его лицо было... о боже, сатори что-то сделало с его лицом. Его лицо покрывали круглые отметины, багровые и пульсирующие. Глаза Нэнси были открыты, но я не был уверен, что он жив.

Я поднял пистолет, мой гнев был настолько силен, что рука дрожала.

Сатори сделал жест левой рукой, и воздух разверзся, обнажив линию света, идущую от пола до потолка. Он схватил мадам Мизуки за запястье, затем, казалось, сделал паузу, осматривая меня еще немного.

Я нажал на курок. Выстрел прошел мимо, расколов дерево возле головы.

Сатори втянул ее в белое, а затем исчез.

- Нет!

Я вскочил на ноги. Мои руки шарили по последней гранате. Штырек и чека разлетелись, когда я бросил ее в сторону света. Она полетела прямо, исчезнув за секунду до того, как линия света снова зажглась и съела сама себя. Если бы я промахнулся, то убил бы себя и Джейкса.

Я взглянул на последнего и увидел его широкие испуганные глаза.

Я вернулся к упавшему человеку и потряс его.

- Нэнси. Нэнси Дрю, ты в порядке? - я погладил его по лицу, но реакции не последовало, он просто уставился в пространство. В отчаянии я назвала его настоящее имя: - Чиаки. Чиаки Чиба. Ну же, парень. Oчнись!

Но ничего не было. Как будто у меня было его тело, но его разум был отнят у него.

* * *

САН-ФРАНЦИСКО

20 ИЮЛЯ 1969 ГОДА. ВЕЧЕР

Сегодня вечером я увидел, как Уолтер Кронкайт плачет. Обычно суровый податель мировых новостей, беловолосый человек, которому я стал доверять как родному отцу, сначала плакал, а потом смеялся, когда голос Нила Армстронга транслировался с поверхности Луны в миллиарды гостиных.

Я плакал сам. Я плакал по Харви. Я плакал по Нэнси. Я даже плакал за Джейкса. Нэнси выжил, но его разум стерт. Мы пытались добраться до него, но он словно пустой сосуд. Джейкс, по крайней мере, может восстановиться. Посмотрим, когда его выпишут по медицинским показаниям.

И ради чего все это?

Идеология?

Коммунизм против демократии?

Тоталитаризм против капитализма?

Однажды я слышал, как полковник армии сказал:

- Если бы не все эти коммунякские движения, у нас не было бы работы.

Брам принес еще несколько коробок и поставил их на пол возле моего стола.

Мы переезжали. Не зная, что знает сатори, каковы его намерения и даже уцелел ли он после взрыва, мы должны были защищаться. Вчера мы убили много вампиров, и когда госпожа Мизуки наконец найдет время, чтобы разозлиться, она обязательно придет.

Нам повезло. Они не знали о нас и не могли предположить, что мы будем вовлечены в их шпионаж. Связь с Гилроем раскрыла дело. Так неожиданно. Так случайно. Но, опять же, именно так эти дела и раскрывались. Следуй своей интуиции, прокладывай дорогу, и удача найдет тебя.

Вошла Дорис.

- Нужна помощь, босс?

- Нет. Иди отпразднуй приземление со своими друзьями.

- Ты уверен?

Она планировала вечеринку уже несколько недель. Но потом произошли вчерашние события, и она почти отменила ее. Я убедил ее не делать этого. Было важно, чтобы кто-то что-то отпраздновал среди всех этих смертей.

Она поблагодарила меня и ушла.

Вместо того чтобы упаковать еще одну коробку, я открыл один из ящиков стола и достал бутылку двенадцатилетнего виски. Я нашел стакан и налил себе на два пальца.

Я поднял бокал и отсалютовал в направлении луны. Эти люди были, вероятно, самыми храбрыми из всех нас. К этому времени они были на слуху у всех, у кого есть телевизор или радио. Но не стоит заблуждаться. Холодная война была жива и процветала даже на Луне. К этому моменту, когда знаменитые слова были сказаны и камеры остановились, они должны были установить обсидиановые пирамиды в правильную формацию, их функция заключалась в том, чтобы не дать любому другому кораблю из любой другой страны приземлиться на лунную поверхность. Сработают ли они? Только время покажет.

Я допил свой напиток и продолжил собирать вещи, мои мысли снова вернулись на землю... мысли о Нэнси и Харви, двух величайших людях, с которыми мне посчастливилось служить. Два человека, которые погибли, защищая свою страну от коммуняк, которую мы никогда не сможем признать. Не будет ни парада героев, ни торжественных похорон. В каком-то офисе в подвале Пентагона кто-то брал папку из одного картотечного шкафа и клал ее в другой. Хотя это было простое действие, это был последний акт, и не менее сильный, чем убийство человека на поле боя.

Именно так велись холодные войны.

Будем надеяться, что холодные войны будут выигрываться именно таким образом.

Перевод: Алексей Колыжихин

Кертис К. Чен
"Создание волн"

- Ты проверил эти углы, матрос? - рявкнул командир судна. - Эти линии отклонены на полградуса, и наш гость не материализуется!

- Сейчас перемеряем, мастер-шеф![54]

Старпом преувеличивал, но в начале своей морской карьеры я научился не спорить с начальством. Если это не грозило мне смертью, я просто делал это.

Я положил свой транспортир на каменную панель, которую мы прикрепили к палубе, и еще раз проверил все углы в начерченной мелом пентаграмме, затем проверил каждый штрих каждой руны по кругу. Затем я поднялся по лестнице и проверил соответствующую панель на потолке. Убедившись, что оба камня активируются правильно, я отступил назад и доложил о своих успехах.

- Очень хорошо, - проворчал старпом. - Роузбад!

Настоящее имя моряка было Розелер, но после фильма Орсона Уэллса все называли его "Роузбад"[55] в шутку. Он прыгнул вперед, держа в руках свой планшет. Я сделал все возможное, чтобы убраться с дороги. Помещения старпома были не очень просторными. Нам с Розелером не нужно было находиться здесь, но мы были единственными матросами на "Ильной Рыбе"[56], способными к магии, и мастер-шеф хотел, чтобы мы перепроверили друг друга.

- Ты разобрался с заклинаниями? - спросил командир у Розелера.

- Так точно, мастер-шеф! - ответил Розелер, его голос надломился.

А люди говорили, что у меня голос, как у девчонки.

- Позиция и глубина скорректированы?

- Так точно, мастер-шеф! У меня есть расчеты прямо здесь...

- Я не могу прочитать твои чертовы куриные каракули, - старпом отмахнулся от планшета и сверился со своими наручными часами: - Рандеву через двадцать секунд. Убедитесь, что вы все делаете правильно.

Розелер выглядел так, будто мог заплакать.

- М-может быть, вы хотите сделать это сами, мастер-шеф?

- Я что, похож на чертова фокусника? - прорычал старпом в лицо Розелеру. Их носы находились не более чем в полудюйме друг от друга. - Теперь произнеси это гребаное заклинание, чтобы мы могли принять нашего чертова гостя!

- Есть, мастер-шеф!

Розелер зарылся лицом в планшет. Я сжал кулак, готовый нанести ему удар по почкам, если услышу хоть малейшую ошибку в произношении. Я не хотел оказаться в сотне ярдов от "Ильной Рыбы", если что-то пойдет не так на принимающей стороне этого телепорта.

- Пять секунд, моряк! - крикнул командир.

- Есть, мастер-шеф! - Розелер начал издавать неестественные звуки: - Hagitaa, moro-ven-schaa, inlum’taa...

Обе пентаграммы пульсировали синим и белым. Розелер закончил заклинание, лишь немного сбившись на последнем слоге, и между двумя кругами вспыхнул столб света. Мгновение спустя свет померк, и внутри пентаграммы появился офицер, который нес большой чемодан и был одет в... юбку?

- Разрешите подняться на борт, мастер-шеф, - сказала женщина.

На вид она была примерно возраста моей матери. В отличие от моей матери, она носила лейтенантские планки и самый идеальный макияж, который я когда-либо видел. Но выражение ее лица и тот факт, что она только что телепортировалась почти за семь тысяч миль на затопленный штурмовой бот в южной части Тихого океана, сказали мне, что она здесь не для того, чтобы кого-то развлекать. Ее бейджик гласил: МАРКИ.

- Разрешаю, мэм, - без промедления ответил старпом. Полагаю, что нельзя стать мастер-шефом, если отказываешься от неожиданного. - Извините, что капитан не смог поприветствовать вас лично. Мы играем в прятки с япошками.

Как по команде, вся подлодка застонала и накренилась на правый борт. Я был поражен тем, что лейтенант сохранила равновесие на этих каблуках.

Cтарпом оттолкнул нас с Роузлером назад.

- Готовы последовать за мной, мэм?

Марки посмотрела на пентаграммы.

- Вы не собираетесь здесь убраться?

- Эти двое справятся...

- Охраняйте эти поверхности, мастер-шеф, - отрезала Марки. Она посмотрела прямо на меня. - Ты. Как тебя зовут?

Я моргнул, удивленный тем, что она обращается ко мне напрямую.

- Хэтчер, мэм.

Марки кивнула:

- Матрос Хэтчер, сопроводите меня к капитану.

* * *

- Кракен?[57] - капитан Ченнинг посмотрел на лейтенанта Марки. - Это что, шутка?

Все остальные в рубке управления, включая меня, делали все возможное, чтобы слушать, не выглядя подслушивающими. Марки передала официальный конверт от Командующего подводными силами Тихоокеанского флота США, а капитан и старпом сверили кодовые знаки со своими разрешающими оберегами, прежде чем вскрыть новые приказы для "Ильной Рыбы".

- Никак нет, капитан, - сказала Марки.

- Мы находимся в состоянии войны, а какой-то яйцеголовый в УНВМО-20-G[58] хочет, чтобы мы отправились на охоту за морским чудовищем? - капитан перевернул бумагу в своей руке, словно ища что-то еще на обратной стороне. - С чего вы взяли, что это существо вообще существует?

- Японцы очень болтливы, - сказала Марки. - Они не знают, что мы взломали их коды, и болтают по радио о всякой всячине. В последнее время они отводят свои корабли от западной части острова Кюсю, чтобы не потревожить то, что они называют nemuru kaiju - "спящий зверь". Вы, конечно, заметили изменения в маршрутах патрулирования.

- Да, мы заметили, - сказал капитан. - Но, возможно, они знают, что вы взломали их коды, и это ловушка. Мы нанесли большой ущерб их торговому флоту. Они, должно быть, ищут способы уничтожить больше наших подлодок.

- Я здесь не для совещания, капитан, - сказала Марки. - У вас есть приказ.

- У меня вопрос, - сказал старпом.

Марки подняла на него глаза:

- Да?

- Предположим, что этот кракен существует, - сказал старпом, - и он настолько силен, как вы говорите. Почему япошки до сих пор не разбудили его и не натравили на нас?

- Народ Японии живет на множестве маленьких островов, окруженных Тихим океаном, - сказала Марки. - Большая часть их мифологии рассказывает о том, насколько опасным может быть море и его обитатели. Они живут с этой опасностью каждый день. Японцы не собираются рисковать, чтобы разбудить монстров под своей кроватью, - oна снова повернулась к капитану. - Но мы можем.

- Хорошо-хорошо, - сказал капитан. - Если японцы будут заняты борьбой с этим кракеном, они не будут воевать с нами. Хороший план. Но сначала мы должны найти эту чертову штуку.

Марки улыбнулась:

- Вот почему я здесь, капитан.

* * *

Лейтенант Марки настояла на том, чтобы воспользоваться уборной сразу после выхода из рубки управления. Я не понимал, зачем ей понадобилось мочиться, когда прошло всего несколько минут с тех пор, как она покинула комфортные условия Главного флота. В туалете не было отдельной двери, поэтому я стоял перед Марки, повернувшись спиной, пока она сидела на корточках. Мое тело также блокировало звук ее голоса, когда она заговорила.

- Так как давно вы пользуетесь этими чарами, мисс Хэтчер?

Мой желудок подскочил к горлу, а пульс, наверное, утроился. Я был рад, что она не видит моего лица:

- Простите, мэм, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

- Пожалуйста. Я узнаю наколдованную личину, когда вижу ее. Могу я дать тебе совет?

Мой страх сменился раздражением:

- Разве я могу остановить вас, мэм?

- Тебе нужно лучше скрывать запах, - сказала Марки. - Я предполагаю, что это фальшивая повязка на твоей руке, чтобы объяснить запах крови, верно? Но этот трюк не будет работать каждый месяц. А ты не хочешь получить репутацию неуклюжего человека.

Мои руки были за спиной, в парадной стойке, и я нервно теребилa забинтованную левую ладонь.

- У вас есть предложение, мэм? Кроме как обливаться дешевым одеколоном?

- Да, - Марки встала и покраснела. - Но мы должны поговорить наедине.

* * *

Cтарпом не был рад уступить свою каюту нашей гостье, но капитан не хотел, чтобы женщина делила место в каюте с кучей матросов. Мне было интересно, что он сделает, если когда-нибудь узнает правду обо мне.

Марки прервала cтарпома, когда мы с ним готовились перенести его личные вещи на временную койку:

- Извините, мастер-шеф. Я бы хотела поговорить с матросом Хэтчером наедине.

Я вздрогнулa. Cтарпом перевел взгляд с Марки на меня и обратно, его глаза расширились. Я не сомневалaсь, что позже получу хорошую трепку.

- Конечно, мэм, - oн посмотрел на меня. - Ты знаешь, где меня найти, матрос.

- Есть, мастер-шеф, - сказал я.

Он закрыл за собой дверь.

Я обернулaсь к Марки, которая уже устраивалась поудобнее на кровати cтарпома. Она сняла туфли и потерла подошвы ног.

- При всем уважении, мэм, - сказалa я, - я стараюсь не привлекать к себе внимания здесь...

- Расслабься, - сказала Марки. - Я просто сумасшедшая дама из Вашингтона. Они ничего не заподозрят. Сейчас.

Она залезла в свои волнистые волосы и вытащила заколку. Затем она скрутила металл - похоже, медь, - пока онa не приобрелa невозможную форму, и даже я могла видеть энергию, пульсирующую на еe поверхности, как тепловой мираж.

- Ты используешь наколдованную личину, - сказала она. - Это продлит иллюзию, чтобы замаскировать запахи. Просто держи еe все время в контакте с кожей.

Она протянула предмет, и я взялa его дрожащей рукой. Если лейтенант Марки могла превратить булавку в заряженный талисман, и если ВМФ послал ее одну найти кракена, то она была чертовски крутым другом.

Она также пугала меня до смерти. Люди, которые кажутся слишком компетентными, всегда заставляют меня нервничать.

- Спасибо, мэм, - сказалa я. - Это... я имею в виду, я не знаю, как я могу отплатить вам.

На самом деле я имелa в виду следующее: Я не знаю, почему вы мне помогаете.

- Ну, - сказала Марки, - ты можешь начать с того, что найдешь мне брюки и ботинки. Я не планирую провести следующие две недели, демонстрируя свои ноги.

- Да, мэм, - я засунулa заколку под повязку, обмотанную вокруг моей левой руки. - Если больше ничего нет...?

Марки посмотрела на меня темными, непостижимыми глазами.

- Расскажи мне, как ты здесь оказалaсь.

- Во флоте?

Это было просто: я хотелa убивать япошек. Я попыталaсь придумать более приятный способ сказать это.

- На "Ильной Рыбе", - сказала она.

Я нахмурилaсь.

- У меня не было возможности выбрать место службы.

Марки покачала головой:

- Зачем маскироваться под мужчину?

Я должнa былa догадаться, что она спросит об этом.

- Я знала, что дядя Сэм не позволит девушке участвовать в настоящем бою. И это чушь собачья. Простите мой французский.

- Почему ты хочешь драться?

- Bы шутитe, да? - я вытаращилась на нее. - Они напали на нас! Пробили своими чертовыми алюминиевыми самолетами тихоокеанские защитные экраны и вошли в Перл-Харбор. Я родилась в Гонолулу. Когда я увидела фотографии - весь этот черный дым, заполнивший наше небо, - я возненавидела их. Я хотела отомстить, я не боюсь это сказать.

Я чувствовала, что мои руки дрожат, и сложила руки, чтобы спрятать их.

- Не говоря уже о том, что их приятели-нацисты убивают или порабощают всю Европу. Если мы не остановим их союз, мэм, они захватят весь мир, и я не хочу жить в таком мире.

Марки кивнула и, казалось, расслабилась.

- Извини, что так допрашиваю тебя, Хэтчер, но я никогда не уверена, стоит ли доверять замаскированным людям.

- Да, но не можем же мы все выглядеть как кинозвезды.

- Не думай, что это хоть на секунду облегчает мне жизнь, - огрызнулась она. - И я буду благодарна, если ты будешь обращаться ко мне "лейтенант" или "мэм", матрос Хэтчер.

Я посмотрела в пол, мое лицо потеплело:

- Да, мэм. Простите, мэм.

- Это не форма, которую я ношу, - Марки коснулась своей униформы. - Я заслужила свое звание. Мне пришлось бороться, чтобы получить эту работу, и я каждый день борюсь, чтобы сохранить ее.

- Да, есть преимущества в том, что мужчины считают вас красивой, но это восприятие также ограничивает вас. Они думают, что все, чем вы являетесь, - это красивое лицо и красивое тело. Их волнует только то, что они могут видеть.

Она пожала плечами.

- Но мне не нужно рассказывать тебе, как внешность может быть обманчива.

- Нет, мэм.

Марки вздохнула:

- То, что ты делаешь сейчас, очень смело, Хэтчер. Но когда эта война закончится, тебе придется вернуться домой - снова стать женщиной. Ты уже думала о том, как ты справишься с этим?.

- Ну, мэм, поскольку большую часть времени на флоте я провела, убирая то одно, то другое, я думаю, что меня хорошо обучат быть домохозяйкой.

Мои слова прозвучали более горько, чем я намеревалась.

- У тебя есть талант, Хэтчер, - сказала Марки. - Более того, у тебя явно есть воля. В сочетании эти две вещи являются мощными.

Этот разговор становился очень неудобным.

- При всем уважении, мэм, какого черта вас это волнует? Вы меня даже не знаете.

Марки встала и подошла ко мне.

- Я не буду красивой вечно. Я состарюсь, и мужчины больше не будут хотеть меня. Но это? - oна подняла руку, затем щелкнула пальцами, создав иллюзорное пламя, покачивающееся в воздухе. - Этот талант будет со мной до самой моей смерти. И знать это, иметь это и не использовать его для чего-то хорошего - это было бы такой тратой.

Я не могла расшифровать выражение ее лица. Чувствовала ли она какую-то неуместную материнскую жалость ко мне? Или у нее были другие планы?

Через мгновение я решила, что мне все равно.

- Спасибо за совет, мэм, - сказала я, - но сначала мы обе должны выжить в этой гребаной войне.

Плавающий огонь погас.

- Свободнa.

Я не могла выбраться оттуда еще быстрей.

* * *

Следующие несколько дней я изо всех сил старалaсь избегать лейтенанта Марки. Это было нелегко, поскольку мы обe застряли на одной и той же трехсотфутовой подводной лодке, рассчитанной на шестьдесят человек. И дело было не в том, что я не уважалa ее. У нее явно были большие полномочия в УНВМО-20-G, чтобы позволить себе телепорт через пол планеты. Но она привлекала ко мне столько же внимания, сколько и к себе, а мне не нужно было такое внимание.

К счастью, большую часть времени она проводила в рубке управления или на вышке, занимаясь тем, что выслеживала мифического кракена, а меня определили в кормовой торпедный отсек. Капитан решил, что мы будем стрелять оттуда, как только будем готовы разбудить чудовище - мы будем направлены в противоположную сторону и готовы бежать сломя голову.

Марки принесла на борт "подводные болты", чтобы заменить магнитные детонаторы в наших "Mark 14". Магниты должны были взрывать торпеду прямо под корпусом корабля, нанося больше повреждений, чем при боковом попадании, но эти чертовы штуки никогда не работали правильно. Согласно инструкциям Марки, магниты должны были быть заменены на П-болты, которые заставили бы наших малышек обнаруживать монстров, а не металл.

План состоял в том, чтобы найти кракена, ткнуть в него парой торпед, а затем скрыться, пока он еще не осознал своего окружения. По имеющимся данным, кракен находился достаточно близко к населенным пунктам, чтобы услышать шум из этих городов и двинуться в сторону Японии, а не куда-то еще.

Работа над торпедами занимала меня большую часть времени, но вопросы Марки не давали мне покоя. Что я буду делать после окончания войны?

Может быть, я не выживу. Может быть, это было бы лучшим исходом для всех: если бы я погибла при исполнении служебных обязанностей, а моя семья только потом узнала, что случилось с их дочерью - что она отдала жизнь за свою страну.

Возможно, они бы гордились мной. И может быть, тогда старая добрая США перестала бы сомневаться в нашей преданности.

Я уже давно не думала о своем будущем - с тех пор, как впервые поступила на службу. Меня всегда раздражало то, насколько ограничены мои возможности, и теперь я злилась на Марки за то, что она напоминала мне об этом, заставляла меня беспокоиться о том, чего я не могла изменить. Вот о чем я думала в тот день, когда старпом вытащил нас с Розелером из торпедного отсека для очередного специального задания.

* * *

- Мы находимся под водой во враждебных водах, менее чем в ста милях от вражеского берега, - сказал капитан, когда я забралaсь в боевую рубку. - Мы не можем всплыть на поверхность и не можем обогнать ничего, что плавает. Если здесь что-то пойдет не так, нам пиздец.

Он говорил с лейтенантом Марки. Розелер уже теснился в тесном пространстве вокруг перископа. Я передал ему Кодекс "Ильной Рыбы", который я досталa из рубки управления. Он протянул мне планшет и бросил бешеный взгляд, пока я вжималaсь в угол рядом с капитаном и старпомом. Не похоже, что все пятеро из нас должны быть здесь, но я не собиралaсь спорить с этим.

- Это будет односторонний туннель, - сказала Марки. Возможно, в брюках она выглядела лучше, чем в юбке. Я изо всех сил старалaсь не чувствовать ревности, но у меня ничего не получилось. - Нет никакой опасности, что нас обнаружат.

- Но почему Роузбад должен произносить заклинание? - спросил старпом. - Разве вы не профессионал, лейтенант?

- Матрос Розелер делает самую легкую часть, - сказала Марки. - У нас нет фокусирующего объекта, поэтому мне придется направлять дальний конец туннеля.

Cтарпом повторил попытку.

- Вы собираетесь стать его хрустальным шаром?

Марки вздохнула и посмотрела на капитана:

- Мы можем провести весь день, обсуждая тонкости процедуры сканирования, капитан, или мы можем сделать это.

- Продолжайте, лейтенант, - сказал капитан.

Я старалaсь как можно меньше встречаться взглядом с Марки, пока она зачитывала координаты карты, которые я должнa былa вписать. Я соединилa местоположение нашей цели и мантическую подпись "Ильной Рыбы" в заклинание, комбинируя сонанты и инфлекты из справочных таблиц Кодекса, и трижды проверяя каждую готовую последовательность. В принципе, написать туннель для поиска было проще, чем траекторию телепортации, но я не хотелa оказаться на крючке, если дело пойдет наперекосяк.

Через несколько минут Розелер и Марки держались за руки, их глаза были закрыты, пока Розелер произносил полное заклинание.

Рядом со мной капитан пробормотал:

- Я буду рад, когда мы покончим со всей этой черномагической херней.

- Да, сэр, - сказалa я.

Он оглянулся, словно впервые заметив меня.

- В твоей семье есть люди c "талантами", матрос?

Я подумалa о своей бабушке. Она познакомила меня с оккультизмом, каждую неделю вставляя в мои уроки языка какие-то мистические наставления. Мы никогда не говорили моим родителям. Они бы, мягко говоря, не одобрили.

Я сказалa:

- Насколько мне известно, сэр, нет.

- Слава Богу, мать твою, - сказал старпом с другой стороны от меня. - Дайте мне науку и инженерию в любой день недели. Я не доверяю ничему, что не могу разобрать и посмотреть, как оно работает...

Розелер начал кричать. Это произошло внезапно, даже без передышки, и звук был нечеловеческим. Он кричал, как животное, попавшее в капкан. Я уронилa планшет и закрылa уши обеими руками.

- Позовите доктора! - крикнула Марки. - Нам нужен транквилизатор! - тело Розелера начало биться в конвульсиях. Она повалила его на палубу. - Хэтчер! Помоги мне удержать его!

Капитан спустился по трапу и крикнул санитару. Я перепрыгнулa через него и схватилa Розелера за плечи. Его глаза закатились. Он все еще кричал, и его ноги дрыгались, несмотря на железную хватку Марки.

- Что с ним, черт возьми? - спросил командир.

- Он вошел в контакт! - сказала Марки. - Черт возьми, старпом, ты не сказал мне, что он чувствительный!

- Откуда, блядь, нам было знать? - огрызнулся старпом.

У меня свело живот. Не потому, что я беспокоилась за Розелера, а потому, что боялась, что если он умрет, Марки прикажет мне произносить ее заклинания.

- Должны были, вы оба! - рявкнул капитан, перекрикивая крики. Я могу поклясться, что Розелер не дышал уже больше минуты. - Док уже в пути. Теперь как мы...

Розелер перестал кричать. Его рот закрылся, затем снова открылся, и он произнес слово, которое не было словом.

Моя голова взорвалась от боли. Нет, болью это назвать нельзя. Дело было не только в том, что мне было больно. Когда это не-слово вошло в мой мозг, внезапно ничто в мире не казалось правильным. Все, что я виделa, что слышалa, что чувствовалa - от ужина, который я все еще переваривалa, до самой гравитации - все было неправильно, и мое тело хотело, чтобы это прекратилось.

Я виделa, как капитан упал на колени, цепляясь за опору. Темное пятно расплылось по передней части его брюк. Позади него старпома вырвало на одну стену отсека. Марки согнулась пополам, из носа у нее потекла кровь.

Губы Розелера снова разошлись. Я ударилa обеими руками по нижней половине его лица, прежде чем он смог издать еще один звук. Он продолжал дрожать, и единственное, о чем я могла думать, было следующее: Я убью его, если придется. Как мне его убить? Какой самый быстрый способ убить его?

- Хорошо, - пробурчала Марки, сжимая свои руки над моими. Она повернула голову и выплюнула полный рот густой, темной крови. - Держи его в покое, пока мы не сможем дать ему успокоительное.

- Что, блядь, только что произошло? - спросилa я.

- Наши данные были неверны, - сказал Марки. - Это не кракены.

Какая-то часть меня была рада, что она облажалась. Большая часть меня хотела наложить в штаны. Затем мой мозг закончил обрабатывать слова Марки.

- Подожди, "они"? - желание опорожнить кишечник усилилось. - Их больше, чем один?

* * *

К тому времени, когда санитар ввел Розелеру хлороформ и привязал его к койке в каюте Марки - она приказала заткнуть ему рот и изолировать его; никто не спорил - я закончилa собирать все наше снаряжение из боевой рубки и убирать его. Капитан и старпом переоделись в свежую форму и собрались в рубке управления. Они вполголоса спорили со старпомом, пока я укладывалa Kодекс над стойкой с оружием, запиралa сейф и возвращалa ключ капитану.

Я уже собиралась покинуть рубку управления, когда вошла лейтенант Марки, загородив мне выход. Ее лицо и форма были все еще измазаны кровью. Большинство офицеров и членов экипажа отвернулись. Я забилась в угол и изо всех сил старалась казаться незаметной.

- Два узла, капитан, - прошептал рулевой.

Мы шли молча с тех пор, как вступили в контакт с монстрами.

- Очень хорошо, - сказал капитан. Он повернулся к Марки: - Лейтенант, что эти торпеды сделают с кракеном?

- Я отменяю миссию, капитан, - сказала Марки.

Капитан нахмурился.

- Повторитe?

- Мы не можем беспокоить этих тварей, - сказала Марки, понизив голос. - Нам нужно убираться отсюда.

- О, мы уберемся, - сказал капитан. - Но мы проделали весь этот путь в логово льва не для того, чтобы просто посмотреть. Мы собираемся нанести гребаный ущерб, прежде чем уйдем.

- Кормовые орудия заряжены, капитан, - сказал офицер по вооружению позади меня.

- Разведданные были плохими, - сказала Марки. - Это не кракены. Это Древние Существа. Оба.

- Старые... кто...? - спросил старпом.

- Древние, - повторила Марки. - Не "старые". Древние Существа.

Я не зналa этого названия, но "древние" обычно относятся к чему-то сверхъестественному, у которого были столетия, чтобы развить свои способности. А это всегда плохие новости.

- Это не совсем точное описание, - сказал старпом.

- Они не похожи ни на одну другую форму жизни, - сказала Марки. - Мы не знаем, как их назвать, кроме как... Существа.

- Мне все равно, что это за гребаные морские монстры, - сказал капитан. - Я просто хочу знать, что произойдет, когда мы их разбудим. У "Марк 14" дальность девять тысяч ярдов...[59]

Марки подошла ближе и посмотрела на капитана.

- Я не знаю, что произойдет, если мы потревожим эти Существа, капитан. Но это будет по крайней мере в тысячу раз хуже, чем то, что случилось с матросом Розелером.

- Мне все равно, - сказал капитан, - лишь бы это случилось с япошками, а не с нами. Теперь, на каком расстоянии мы должны быть, когда будем отстреливать этих рыб?

- Нет, - сказала Марки, ее голос был напряжен. - Древние Существа - это не просто монстры. Это самые страшные монстры на свете. Они за пределами воображения. Вы видели - вы чувствовали, что одно слово на их языке сделало с нами.

Я содрогнулась при мысли о том, что могло бы произойти, если бы мы не заставили Розелера замолчать. Звуки и символы, которые мы используем для магии, не человеческие - они древние, доисторические - и мы даже не понимаем, как большинство из них работает.

- Культы поклоняются Древним Существам как божествам - Старым Богам, - продолжала Марки. - Вы понимаете? Один лишь вид одного из них может вызвать безумие. Если два этих Существа проснутся, это может означать конец света.

Старпом хрюкнул:

- Вы только что сказали, что не знаете, что произойдет. Теперь вы говорите, что это будет Арма-блядь-геддон. Так чему верить, лейтенант?

Марки ответила, не отрывая взгляда от капитана:

- Мы не знаем точно, насколько все будет плохо. Но я не имею права рисковать. И вы тоже, капитан.

- Тогда получите разрешение, - сказал капитан. - Используйте заклинание связи, чтобы связаться со своим начальством.

- Я не могу, - сказала Марки. - Мы слишком глубоко. Слишком много воды, слишком много железа.

Oна коснулась трубы над головой. Оба эти вещества ограничивали радиус действия любых чар. Мне было достаточно трудно поддерживать свои чары в этой стальной трубе; она никак не могла передать сообщение через несколько сотен футов морской воды.

- Восемьдесят пять сотен ярдов, капитан, - сказал рулевой.

- Восемьдесят пять сотен, принял, - повторил капитан. - Орудия к бою, затопить кормовые торпедные аппараты.

- Есть, сэр, затопить кормовые торпедные аппараты, - сказал офицер по вооружению.

Мой желудок затрепетал, но это был не страх. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что на самом деле я былa взволнованa. Я хотелa, чтобы капитан прошел через это.

- Капитан, - сказала Марки. Она сжала обе руки в кулаки. Неужели она действительно думала о том, чтобы ударить? - Выслушайте меня, пожалуйста.

- Мастер-шеф, получите наши последние приказы и принесите их сюда, - сказал капитан.

- Есть, сэр.

Старпом повернулся и маневрируя пошел вперед.

- Лейтенант, через семь минут мы выйдем из зоны досягаемости, и у нас не будет другого шанса, - капитан говорил мягко, но твердо. - Поэтому мы оба посмотрим на эти приказы и выясним, какого хрена нам разрешено делать.

- Послушайте меня, капитан, - сказала Марки с неестественным спокойствием. - Вы не можете этого сделать. Вы не можете выпустить эти штуки на свет.

Почему нет? - подумалa я. - Японцы принесли нам войну. Самое меньшее, что мы можем сделать, это вернуть им должок.

- Кормовые торпедные аппараты затоплены, сэр, - доложил офицер по вооружению.

- Открыть внешние люки, - сказал капитан.

- Eсть, открыть внешние люки.

Да. Да, черт возьми. Я хотелa, чтобы мы подстрелили этих рыб. Я хотелa, чтобы эти монстры проснулись и уничтожили наших врагов. И что, если мы попадем под перекрестный огонь? Это была война. Одна маленькая подводная лодка за несметные разрушения на их берегах - более чем справедливый обмен.

И если бы я умерла здесь, мне бы никогда не пришлось беспокоиться о возвращении домой. Мне больше никогда не придется беспокоиться о том, как вписаться в общество, с маскировкой или без нее.

Море заберет меня, а морю нет дела до моей расы, пола или цвета кожи.

Старпом протиснулся обратно в каюту управления.

- Наши приказы, капитан.

Капитан взял сложенную бумагу.

- Спасибо, мастер-шеф.

- Восемьдесят восемь сотен ярдов, капитан, - сказал рулевой.

- Очень хорошо.

Капитан развернул приказ. Его глаза просканировали страницу раз, два... три раза. Сколько раз он собирался его прочитать?

Я посмотрелa на часы над оружейной станцией. Оставалось менее двух минут до выхода из зоны поражения торпед. А что, если капитан решит прервать операцию?

Нет. Я уже решилa. Если капитан Ченнинг будет просто стоять, засунув палец в задницу, если у Марки не хватит духу выполнить свой собственный чертов приказ, я, черт возьми, сделаю это самa.

Дежурным офицером по вооружению был лейтенант Голдман. Я не зналa его хорошо, но однажды в столовой я разыгралa его, заставив подумать, что он берет последний кусок торта. На самом деле он взял тарелку с капустным салатом, а мне достался тот самый вкусный торт.

Однажды мне удалось его очаровать, и я могу сделать это снова.

Я двинулась к оружейной станции, пробираясь между другими моряками и огибая их пульты управления. Мне нужно было быть рядом, чтобы это сработало. Я сжалa левую руку в кулак, чтобы сфокусировать свою энергию. Моя маскировка могла на секунду нарушиться, но здесь все равно никто за мной не наблюдал.

Капитан поднял глаза от своих приказов.

- Капитан? - тихо спросила Марки.

Капитан протянул ей бумагу.

- Вепс, закрыть внешние люки. Oтбой.

Это то, что он действительно сказал.

Что Голдман услышал громко и четко:

- Пустить торпеды.

* * *

Я не знаю, сколько времени прошло, прежде чем суматоха в рубке управления улеглась. Как только наша "рыбка" вылетела из кормы, капитан приказал арестовать Голдмана, и старпом схватил его. Я последовалa за ними из рубки управления, надеясь ускользнуть в хаосе, но Марки схватила меня и потащила обратно в свою каюту. Я не ожидала, что она окажется такой сильной.

- Почему? - спросила она, заперев нас внутри. - Почему ты это сделала, Хэтчер?

Я пристально посмотрелa на нее и медленно произнеслa:

- Что сделалa, мэм?

Она покачала головой:

- Это моя вина. Я должна была уделять больше внимания тебе, а не капитану.

Было что-то в том, как она это сказала...

- Господи, блядь. Bы! Bы зачаровали капитана.

- Я тоже рада с тобой познакомиться, новичок, - сказала Марки.

- Bы ослушались собственного приказа!

Глаза Марки вспыхнули.

- Ты не знаешь, какие у меня приказы, матрос. Я не могла рассчитывать на то, что капитан сам примет правильное решение.

- Да, я тоже не могла.

Марки посмотрелa на меня.

- Ты знаешь, почему я хотела остановить эти торпеды. Почему ты так сильно хотелa их запустить?

Я перевелa дыхание.

- Как сказал капитан, мэм, мы пришли сюда, чтобы немного насолить япошкам. Было бы неправильно, если бы мы ушли, ничего не сделав.

- Нет. Дело не только в этом, - Марки мгновение меня изучала. - Какое твое настоящее имя?

- Карл Хэтчер.

- Нет, - сказалa Марки. - Твое настоящее имя. То, с которым ты родилась. То, которое стоит на учете в том японско-американском лагере для интернированных, из которого ты сбежала.

Я внезапно почувствовалa себя подавленной.

- Bы... вы знали?

- Я увидела все за твоими чарами, когда ты взяла мою заколку. Вот почему я задавала тебе все эти вопросы. Ты можешь замаскировать свою внешность, но ты не можешь замаскировать свои эмоции, - Марки села. - Я должна была убедиться, что ты не шпионка.

Я стиснула зубы. В конце концов, она не хотела мне помочь. Она держала меня рядом с собой только на случай, если я окажусь врагом.

- Моя фамилия Хачия, - сказала я. - Я коренная американская гражданка, и я предана своей стране.

- Я не сомневаюсь в твоей лояльности! Меня беспокоят твои суждения, - сказала Марки. - Неужели ты предпочтешь умереть здесь, под вымышленным именем, вместо того, чтобы встретить жизнь в своем истинном обличье?

Неземной рев избавил меня от необходимости отвечать. Вся лодка вздрогнула, и я представила, как дрожит сам океан.

- Похоже, они проснулись, - сказала я.

- Ты не знаешь, что ты натворила, - сказал Марки. - Как бы ты их ни ненавидела, японцы не заслуживают того, что произойдет, когда эти Существа достигнут берега.

* * *

Капитан Ченнинг поднял "Ильную Рыбу" на поверхность, как только мы снова оказались в международных водах. Официальная информация о происходящем в Японии оставалась скудной, но у Марки, вернее, у Розелера, была прямая связь с первоисточником. Она все еще могла связаться с моряком, который теперь пребывал в ступоре - точно так же, как это было во время магии - и сообщить о том, что она видела глазами монстров. Эта женщина никогда не переставала меня пугать.

Существа оказались на суше быстрее, чем кто-либо ожидал. Они всплыли на западном побережье острова Кюсю и поползли к ближайшим населенным пунктам, причиняя огромный ущерб своей громадностью - по разным сообщениям, их рост составлял от пятидесяти до двухсот футов[60], у них были когти, крылья, щупальца или какая-то комбинация всех трех.

Но самое страшное происходило на расстоянии от них, когда люди, очевидно, обезумевшие от одного присутствия Существ, нападали друг на друга. Простое убийство было наименьшим из тех зверств, которые, по словам Марки, она видела и которые она приказала мне записать в жутких подробностях.

Она была права. Никто этого не заслуживал, даже япошки. Я бы не пожелала такой участи и самому Гитлеру.

Но я не позволяла себе чувствовать вину за это.

Не я создала этих монстров. Они были старше человечества. Кто-то или что-то рано или поздно пробудило бы их. И что бы ни говорила Марки об их культурных запретах, я зналa, что япошки в конце концов пустили бы в ход против союзников все имеющееся в их арсенале оружие и все виды магии, на которые они были способны. Точно так же, как мы делали все возможное, чтобы победить их.

Это было неизбежно. Это была война, тотальная война, мировая война. Они или мы, и я всегда выбирала нас. Мою страна; правильно или неправильно.

Каждая страна в этом конфликте делала ужасные вещи. Каждый человек совершал поступки, которые до войны были бы немыслимы. Я сбежала из Манзанара, притворилась мужчиной, записалась в гребаный флот? Это было на триста процентов безумием. Но я сделала все это во имя победы. Я должна была это сделать. Я не могла оставаться в этом лагере для интернированных ни одного часа. Я отказалась продолжать быть жертвой. Мне нужно было дать отпор. Я должна была сделать это.

Это не прекратило кошмары и не вернуло мне аппетит, но этот плотный самородок убежденности дал мне то, за что я могла держаться. И я нуждалась в этом, когда Марки часами напролет диктовала неумолимые подробности каждой отвратительной, нецензурной, мерзкой сцены, свидетелем которой она стала благодаря связи с Розелером. Я изо всех сил старалась записывать ее слова, не задумываясь об их смысле, повторяя в голове слова-лозунги, чтобы отгородиться от понимания.

Это война. Убей или будь убит. Лучше они, чем мы. Я должна была сделать это. Я должна была это сделать. Я должна была сделать это.

В конце концов, УНВМО-20-G былo правo. Древние Существа не были заинтересованы в том, чтобы покинуть Японию в ближайшее время. Миссия выполнена.

Марки дала монстрам кодовые имена "Альфа" и "Браво". Японцы эвакуировали свои прибрежные города и мобилизовали тяжелую артиллерию. Они обстреливали оба существа в течение нескольких дней. Браво не сдвинулся с места, но наземным войскам удалось загнать Альфу обратно в океан. Менее чем через двадцать четыре часа "Альфа" всплыла у юго-западной оконечности острова Хонсю и направилась вглубь острова. Японцы, наконец, окружили "Альфу" Второй армией и не дали ей продвинуться дальше.

Но остановить Существ было одним делом; убить их, казалось, было невозможно. Пулеметы, гаубицы и даже взрывчатка только раздражали их. Согласно исследователям УНВМО-20-G, Альфа и Браво были бессмертны, существовали миллионы лет до появления человечества, и нам, возможно, придется изобрести совершенно новое оружие, если мы действительно хотим их уничтожить.

В обозримом будущем города Нагасаки и Хиросима останутся закрытыми карантинными зонами.

* * *

Марки вызвала меня в свою каюту в тот день, когда покинула "Ильную Рыбу". Она переоделась в стандартную женскую форму, предположительно для того, чтобы не смущать начальство по прибытии в Вашингтон. Ее глаза были такими же темными и непроницаемыми, как и всегда.

- Я телепортируюсь через несколько минут, - сказала она, указывая на круг, начертанный ею самой. Внутри пентаграммы на полу лежала толстая пачка документов. - Мне нужно, чтобы ты стерлa надписи после моего ухода.

- Да, мэм, - сказала я.

Она обошла меня и закрыла дверь.

- Я также хочу, чтобы ты знала, что я не собираюсь тебя разоблачать.

Я моргнула.

- Спасибо, мэм.

- Лейтенант Голдман предстанет перед военным трибуналом. Этого не избежать, - сказала она. - Но я буду свидетельствовать от его имени, скажу присяжным, что его разум был тронут - побочный эффект близости "Ильной Рыбы" к Альфе и Браво. Никто ничего не сможет опровергнуть. Он будет в порядке.

- Это хорошо, - сказала я, не зная, что еще сказать.

- Но тебе, Хэтчер, - сказала Марки, - придется жить с тем, что ты сделала. Маскируйся как хочешь, убегай из дома, прячься под водой, но ты никогда не сможешь избежать того, кто ты внутри, мисс Хачия. Помни об этом.

- Я не трусиха, - сказала я.

Я не была уверена, верю ли я в это.

- Нет, не трусиха, - Марки пристально посмотрела на меня. - Вот почему ты мне так нравишься.

У меня не было ответа на это. Через мгновение наручные часы Марки издали звук. Она шагнула в пентаграмму, подняла свои документы и спросила:

- Тебе нравится служить на этом судне, матрос?

Я поднялa бровь.

- Это риторический вопрос, мэм? Я заперта в металлической хрени с шестьюдесятью мужчинами, которые не моются по несколько недель подряд и курят как паровоз каждую секунду бодрствования.

- Ну, тогда, - сказала Марки, - могу я дать тебе совет?

Я была уверена, что мне не понравится то, что последует дальше.

- Я не могу запретить вам говорить, мэм.

- Может быть, тебе пора подумать о менее перспективной должности в военно-морском флоте, - сказала она. - Эта война - не только боевые действия. Президент приказал сформировать новое, тайное разведывательное агентство: Управление стратегических служб. И УCC может использовать таких людей, как ты.

Я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам и ушам.

- Вы предлагаете мне работу, мэм? Или просто шантажируете меня?

Наручные часы Марки снова пискнули. Я отступила назад, пока она произносила свою часть заклинания телепортации. Затем она посмотрела на меня, усмехнулась и исчезла во вспышке света. Секунду спустя я поняла, что последние слова она произнесла по-английски:

- Мы еще увидимся, матрос Хэтчер.

Перевод: Алексей Колыжихин

Грейг Бек
"Ископаемое"

В других мирах есть жизнь.

Но это не инопланетяне.

Это мы, смотрящие назад из будущего.

~1~

Долина Неандерталь, Германия

48 000 ЛЕТ ДО Н.Э.

Друн пошатывался, кожа на верхней части его тела была ободрана и ныла в тех местах, где она была обожжена. Боль была такой, какой он никогда не испытывал за все свои долгие и трудные тридцать лет жизни.

Ему нужно было отдохнуть, спрятаться и найти Пещеру Рисунка. Уже несколько дней он и его племя знали о странных новичках на их территории. Он призывал своих людей не обращать на них внимания и просто ждать, пока они пройдут мимо, как они уже делали много раз. Но Орлак, разгневанный Орлак, сумел убедить молодых воинов напасть на них, украсть их товары и дать понять всем народам других племен, что эта земля принадлежит Урдану.

Друн спорил, но никто больше не слушал старого вождя. Теперь Орлак нес копье вождя. Только его голос будет услышан.

Они подкрадывались к чужакам, как на любой другой охоте. Их было только двое, и они были слабыми и маленькими. Все должно было быть просто - два быстрых убийства, чтобы Орлак мог похвастаться.

Орлак, как всегда, был первым и повел племя в атаку, чем привел в изумление пару незваных гостей. Копья вонзились в мерцающее тело одного из них, заставив его рухнуть к их ногам. Но второй оказался быстрее и не убежал, как они ожидали, а повернулся и указал на них, держа в руке какой-то маленький предмет. Мгновенно большая часть племени была охвачена огнем и светом.

Друн застонал, вспомнив боль от обжигающих лучей - это было все равно что смотреть в небо на огромный шар жара и огня. Его глаза все еще болели. И снова Орлак был первым. Он просто исчез в лучах света, вылетевших из руки незнакомца. Многие урданы сгорели вместе со своим новым вождем, их крики страха оборвались, когда они превратились в пепел. Друн находился рядом, частично прикрываясь телом одного из молодых. Но даже в этом случае жар был невыносим, и он глубоко прожег его плоть.

Пошатываясь, старый воин пошел дальше, наконец заметив убежище, которое искал. Это была глубокая пещера, в которой они запечатлевали духов животных, на которых охотились, рисуя их образы. Сам Друн нарисовал бизона, мускусного быка и самый большой приз из всех - гигантского мамонта.

Он прополз вглубь, все еще крепко сжимая в руке драгоценную вещь, и привалился к стене пещеры. Он скорчил гримасу, когда очередная волна боли пронзила его тело. Несколько мгновений он глубоко дышал, стараясь принять более удобное положение, и прислонился головой к прохладному влажному камню. Он прислушался, нет ли звуков погони или какого-нибудь другого зверя, который мог поселиться в глубине пещеры. Ничего, кроме непрерывной капели молочно-белой воды.

Друн раскрыл ладонь, чтобы рассмотреть загадочный предмет. Когда он упал, то оказался на земле рядом с пронзенным копьем гостем... а рядом с ним лежала красивая блестящая вещь - твердая, как кусок камня, но настолько отполированная и гладкая, что в это невозможно было поверить. И теперь, присмотревшись, он увидел, что внутри него что-то ярко светится. Что-то похожее на огонь.

Он держал его в раскрытой ладони, сжимая и поглаживая грубым пальцем. И тут же из его узкого конца вырвался луч молнии, ударивший в потолок пещеры. Посыпались камни, поднялась пыль, а небольшие остатки света снаружи были перекрыты.

Друн вскрикнул, и его рука снова сомкнулась над предметом. Еще до того, как осела пыль, он понял, что оказался в ловушке. Он снова закричал, но эхо его голоса было абсолютным. Он был заперт. Он плакал: жалея себя, жалея своих погибших братьев-воинов и сожалея о том, что ему не хватило сил остановить Орлака от войны со странными гостями.

Он лег на спину, не обращая внимания на то, что капли воды падали на его растрепанные волосы. Друн закрыл глаза и позволил своим мыслям блуждать, уносясь прочь от тьмы и боли. Он мечтал о своей молодости, о своей подруге, об охоте под теплым весенним солнцем. Он выдохнул, и долгий вздох медленно покинул его в последний раз.

Вода продолжала капать на него.

~2~

Долина Неандерталь, Германия

Наши дни

- Там что-то есть.

Клаус Хоффман посветил фонариком на стену новой пещеры, медленно двигая его вперед-назад, позволяя лучу проникать под разными углами. Он скорее почувствовал, чем услышал, как Дорис подкралась ближе. Она лишь шмыгнула носом в холодной темноте, давая ему понять, что ее незаинтересованность достигла пика.

- Смотри, смотри, - oн повернулся и, присев, схватил ее за рукав, притянув к себе.

- Ой, - Дорис вырвала руку из его хватки.

Он подумал, что его девушка была не очень заинтересована в том, чтобы войти в пещеру. Он не мог сосчитать, сколько раз она как завороженная сидела, когда он рассказывал о своих многочисленных приключениях в пещере за последние несколько месяцев. Возможно, ее интерес был притворным, а возможно, она только слышала о пещерах - войти в них было совсем другим делом.

- Я ничего не вижу, - oна посмотрела в сторону и вниз, в глубь пещеры. - Слишком темно.

Клаус раздраженно пробормотал и снова потянул ее за рукав.

- Вот... не смотри на скалу, смотри в нее. Это называется "известняковый поток", и он похож на застывшую воду... мутный, но сквозь него все равно видно.

Она сложила руки, наклонилась вперед и выгнула шею. Но через несколько секунд она медленно покачала головой:

- Нет, ничего.

Клаус начал стонать от разочарования, но потом ему пришла в голову мысль. Он поднял палец, затем пошарил под курткой в поисках бутылки с водой, откупорил ее и выплеснул жидкость на стену пещеры. Гладкий известняк стал похож на блестящий воск. Он улыбнулся и откинулся на спинку стула.

- Это результат того, что десятки тысяч лет вода стекала вниз, покрывая все микроминеральными частицами, которые затвердели до полупрозрачного покрытия. Это геологический эквивалент ловли мух в янтаре.

Клаус снова изменил угол своего светового луча.

- О да, теперь я вижу - фу, эта штука выглядит странно, - Дорис сморщила нос, но присела рядом с ним.

- По-моему, выглядит прекрасно, - Клаус опрокинул на стену еще немного воды.

- Это мужчина? Он выглядит деформированным или что-то вроде того.

Дорис поднялась на ноги, но при этом держала фонарик на мокром камне.

- Ты имеешь в виду, был. И нет, я не думаю, что он был деформирован. Судя по глубине минерального покрытия, я бы сказал, что он был заперт там как минимум сорок тысяч лет, может быть, даже шестьдесят тысяч, - Клаус наклонился, его нос почти касался скользкого камня. - Не деформированный, скорее проточеловек... возможно, неандерталец.

Он посветил фонариком на стену и потолок пещеры, а затем направил его на ее лицо.

- Карстовая яма, в которую мы вошли, открыла пещеру всего несколько дней назад, и до сих пор аварийные службы держат всех на расстоянии. Мы, вероятно, первые люди, ступившие сюда за десятки тысяч лет.

Он театрально поднял брови, но она лишь кивнула без энтузиазма.

Клаус пожал плечами, все еще чувствуя, как по нему пробегает дрожь возбуждения. Он снова наклонился поближе, вдыхая запах древнего камня. Сзади раздался металлический щелчок, за которым последовала искра света.

Он повернулся:

- Дорис... ты шутишь... ты куришь?

Она направила на него сигарету, как ствол маленького светящегося пистолета.

- Я нервничаю. Ты знаешь, что я курю, когда нервничаю. Я нервничаю, замерзла, голодна... и возбуждена.

Она потянула носом воздух, но снова посмотрела на него уголком глаза.

Клаус фыркнул. Он знал, что, когда она делала вид, что возбуждена, она хотела, чтобы он что-то сделал. Обычно она добивалась своего, но на этот раз его внимание было сосредоточено на теле человека.

- Ты куришь, когда нервничаешь, напиваешься, радуешься, грустишь... признай, Дорис, ты куришь все время. Прояви немного уважения; эта пещера, вероятно, не видела людей около пятидесяти тысяч лет... и не могла бы ты не разбрасывать пепел повсюду?

Она помотала головой.

- Я видела, как ты тоже куришь, мистер Высокий и Могучий. Кроме того, кто будет жаловаться... он? - oна ткнула большим пальцем в стену, зажала сигарету между сжатыми губами и бросила быстрый взгляд на синие часы "Сейко" на тонком запястье.

Клаус проигнорировал ее и снова посмотрел на тело, заключенное в каменную капсулу.

- Возможно... и для протокола, это может быть "она". Нам нужно выкопать его - выглядит очень старым, и если это окаменелость хорошего качества, а я думаю, что это так, то она может стоить тысячи, - oн наполовину повернулся. - А дым может повредить ее.

- Тысячи, - Клаус услышал, как она тихо повторила это слово, а затем раздался звук ноги, впечатывающей что-то в пол пещеры.

Он мудрено кивнул.

- Конечно, коллекционеры готовы заплатить за это целое состояние. Они готовы платить даже за куски. Надо взять инструменты и вырезать его, пока никто не нашел эту пещеру.

Дорис присела рядом с ним, прищурившись.

- Хорошая идея, - oна указала пальцем. - Эй, мне кажется, там есть свет.

Он проследил за ее пальцем.

- Хм, это может быть отражение - или опал. Это может сделать его еще более ценным.

~3~

Новый Берлин, Евронезия

50 000 Н.Э.

- Вперед-вперед-вперед, - Джакс похлопал каждого солдата по спине, когда они пробегали мимо - двадцать лучших - боевые профессионалы, генетически выведенные быть большими, жесткими и бесстрашными.

Чистильщики зон, надиратели задниц, терминаторы; называйте их как хотите, но они делали свою работу, и чем труднее и грязнее - тем лучше. У него была своя боевая группа, и они были готовы надирать задницы.

Портал вспыхнул, когда все они выстроились по одну сторону, ожидая его последней проверки. Наноброня поверх железных мускулов, термоядерные бомбы, магнитные дротики-убийцы и выжигатели достаточной мощности, чтобы поджарить квартал города. Он прошел вдоль строя, кивая каждому, их глаза были устремлены прямо вперед. Он сжал кулаки и повернулся к ним лицом.

- Мы - молот, а они - гвозди. Когда мы ударим, они упадут. Мы не потерпим поражения... мы не можем потерпеть поражение, - oн поднял кулак, его челюсть отвисла. - Все, что встанет на нашем пути - мертво, - Джакс начал отворачиваться, но остановился, наклонив голову. Он повернулся назад и прорычал: - Я вас... блядь... не слышу.

Как один, отряд заорал в ответ:

- Все, что встанет на нашем пути - мертво!

Командир отряда усмехнулся без юмора.

- Чертовски верно, - oн повернулся к светящемуся порталу. - Пойдем и сожжем несколько Громил.

Он повернулся к ним спиной и подождал, пока портал полностью откроется и стабилизируется. Зона, в которую они собирались войти, была опасной. Громилы эволюционировали, изменились, стали умнее и гораздо более смертоносными.

Джакс был старшим офицером, отвечающим за команду зачистки, и он был бесстрашен. Он знал, что его люди пойдут за ним в ад, если понадобится... и это было хорошо, потому что там, куда они шли, были дьяволы. Громилы, доисторические чудовища, в которых невозможно было поверить.

Он глубоко вздохнул и мысленно вернулся к тому, как они дошли до этого момента. Его губы шевельнулись в беззвучном проклятии: проклятые научные сотрудники и их слабовольный подход ко всему. Ему надоело слушать их советы командованию: нам не нужно брать Чистильщиков в прыжки; Громилы боятся нас больше, чем мы их; мы должны протянуть руку мира. Ха, - подумал он с некоторым облегчением, - протяни руку мира, и ты, черт возьми, ее потеряешь. Как только что выяснила научная команда... в очередной раз.

Он фыркнул, проверяя энергоячейки своего выжигателя. Гилбред, этот червяк, и его всезнайка-коллега, Хиндой... теперь уже покойный. Он вспомнил, как этот ничтожный человек вернулся из экспедиции, дрожа как лист.

Он взглянул на хронометр. Синхронизаторы портала определили место назначения и начали обратный отсчет.

Тридцать... двадцать девять... двадцать восемь... двадцать семь...

Путешествий было уже слишком много. Они жгли, допрашивали и пытали, чтобы добраться до этой точки. Теперь все сводилось к последнему прыжку в зону.

Пока он ждал, пока портал стабилизируется, он позволил своему разуму побродить по событиям последних нескольких дней. Вернулся к Гилбреду и к тому времени, когда он впервые вернулся.

* * *

Джaкс рванулся вперед и заорал в лицо сидящему офицеру по науке:

- Ты, блядь, совсем рехнулся? На тебя напали тупые Громилы, ты позволил им подкрасться к тебе вплотную и пронзить копьем твоего компаньона. И после этого ты позволил им забрать его чертов выжигатель? - Джакс зашагал, его челюсть сжалась. Он повернулся назад. - Ты упрекаешь моих солдат за то, что они наступили на одного жука, но в слепой панике ты поджариваешь десяток Громил, - Джакс бросился назад, вплотную приблизившись к трусящему ученому. - Tы хоть представляешь, какие проблемы это вызовет? - oн приблизил свое лицо так близко, что их лбы почти соприкасались. - A?

Гилбред пискнул что-то непонятное. Джaкс обошел офицера по науке, его губы сжались в едва подавляемой ярости. Он остановился позади мужчины и наклонился к его голове.

- Если бы ты оставил только его тело, я, черт возьми, позаботился бы о том, чтобы ты провел неделю в болевой камере... по моему выбору. Но теперь, блядь... - Джaкс выпрямился, сцепив руки за спиной и вздернув подбородок. - Почему вы, ученые, всегда думаете, что знаете, как лучше?

Гилбред покачал головой:

- Мы знали, что Громилы были в этом районе, но раньше они были такими покладистыми. Мы не думали, что они...

Его голос, и без того высокий и напряженный от страха, прервался, когда Джакс повернулся, нахмурившись, и его лицо прорезали глубокие морщины.

Гилбред опустил голову. Джакс улыбнулся и похлопал его по плечу.

- Ты не подумал. Не волнуйся. Это то, что мы делаем... и именно поэтому мы сказали тебе, что должны сопровождать тебя в твоих прыжках, - oн фыркнул: - Но ты считал, что знаешь как лучше, - Джaкс зарычал: - Да, вы, умники, всегда знаете как лучше.

Гилбред поднял голову.

- Я могу показать где...

Голос Джакса был настолько громким, что Гилбред чуть не упал со стула.

- Заткнись, блядь! Tы уже достаточно сделал, - oн громко выдохнул. - Выжигатели не ржавеют, не стираются и не выходят из строя - мы их так спроектировали. Эта штука будет работать четверть миллиона лет.

Он вздохнул и положил обе руки на узкие плечи Гилбреда, наклонившись вплотную к одному уху.

- Ты знаешь, что произойдет, если тупые Громилы получат эту технологию? В следующий раз, когда мы там высадимся, они нас поджарят.

Джакс оттолкнулся от мужчины и обошел его спереди.

- Мы должны найти его, - oн остановился и посмотрел сверху вниз на трусящего человека. - Ты должен найти его. Мы не можем вернуться в одну и ту же зону дважды, поэтому ты должен найти след ксенонового излучения потерянного выжигателя, а затем проследить за ним до конца событийного склона. Назови мне место и дату, и мы сами отправимся за ним.

Голос Джакса стал мягким.

Однако, предупреждаю. Убедись, что ты точен. Открытие этих порталов стоит целое состояние, так что нам лучше найти его до того, как об этом узнает генерал... или все это будет на твоей совести.

* * *

Хронометр показывал, что уникальные радиационные следы появились снова, через много тысячелетий после того, как Гилбред потерял свое оружие, и в то время, которое они не любили посещать. Еще одним осложнением было то, что следов было много. Каким-то образом выжигатель заразил окружающие предметы частицами ксенона, и теперь они были разбросаны по большой площади. Джакс и его команда должны были проверить каждый из них.

Его команда зачистки была хорошей - жесткой и жестокой, и все они были профессиональными солдатами, совершавшими прыжки в зону. Джакс знал, что они должны быть такими. Приходить в зоны такого типа не рекомендовалось. Это было слишком опасно. Громилы развили базовый интеллект, сообразительность охотника в дополнение к своей чудовищной мускульной силе.

Джакс первым прошел через портал. Он шагнул в темное пространство, вовремя вспомнив о том, что нужно защелкнуть лицевую пластину. Воздух был затхлым, и газы быстро разъедали легкие. Только гигантские Громилы с их огромными дыхательными аппаратами, похожими на ревуны, могли поглощать смесь первобытных газов.

Он огляделся. Ебать, какие большие, - подумал он. Несмотря на то, что он был ветераном классовых и гендерных войн и закаленным в боях человеком, эти существа пугали его до смерти. Каждое из них былo в три раза выше его самого крупного мужчины, и большинство Громил могли буквально разорвать его или его людей на куски.

Джакс покрутил пальцем в воздухе, и его команда начала поиски. Здесь были знакомые следы радиации, но они были слабыми - здесь побывал выжигатель. Его команда обследовала, прощупывала и искала путь по темному пространству, где был обнаружен первый след.

Им потребовалось всего несколько минут, чтобы вернуться. Ничего на сканерах, ничего на визуальном плане. Аркад, его ведущий чистильщик, пожал плечами.

- Здесь нет. Может быть, когда-то и было, но не сейчас. Что дальше?

Джакс задумался на мгновение.

- Расширить зону поиска. Если его здесь нет, я хочу знать, что с ним случилось. Давай быстро проверим внешние районы.

- Внешние районы? - Аркад вскинул голову. - Там есть признаки нынешнего обитания.

- Верно, солдат... и именно за это нам платят большие деньги.

Джакс подошел к входу в большое помещение и замер, подняв одну руку, когда услышал звук снаружи. Он и вся команда замерли.

Аркад присел рядом с ним.

- Идем или не идем?

Он посмотрел через плечо на портал, мерцающий в темноте позади них.

Джакс поднял руку и стал ждать, прислушиваясь. Он приложил ухо к входу, а затем покачал головой:

- Ничего, - oн наполовину повернулся к своему второму командиру. - Мне это тоже не нравится, но мы здесь, чтобы сделать работу. Так что... мы сделаем ее.

Он потянул огромный барьер к себе. Он открылся легко, со слабым воем протеста.

Он прошел первым, его команда выстроилась за ним. Джакс был самым опытным чистильщиком в Евронезии, и как только он сориентировался, то сразу понял, что существует опасность. Он скорее почувствовал, чем увидел Громилу, когда тот навис над ними. Звук, раздавшийся из темноты, заставил всех закрыть уши и спасаться бегством. Пасть огромного зверя была открыта, представляя собой почти идеальный круг, и огромные зубы обрамляли раздирающий уши крик, который обрушился на них как физическая сила.

Громила поднял одну колоссальную руку. Джакс не стал ждать, пока она зажмет что-то опасное, поднял свой выжигатель, установил его на широкий луч и выстрелил. Чудовище на мгновение замерцало, когда луч ударил в него, и звук его ужасающего призыва затих, когда оно распалось.

- Черт-черт-черт.

У него не было выбора. Они не хотели удалять Громил из этой зоны, поскольку у них была сильная социальная связь. Теперь уже слишком поздно, - подумал он.

- Нужно действовать быстро. Тщательно обыщите его, а потом давайте убираться отсюда.

Он вздрогнул. Пусть эти засранцы дома в следующий раз лучше найдут ему нужную зону, или он лично скормит их Громилам.

Им потребовалось всего несколько минут, чтобы убедиться в отсутствии следов пропавшего выжигателя. Джакс повел свою команду обратно к порталу, бросив последний взгляд вокруг. Он запечатал вход и был уверен, что не оставил никаких улик от своей команды. Другие существа скоро найдут останки гигантского зверя, но пока команды там не было, Громилы останутся в неведении. Примитивы, - подумал он. - И никаких выжигателей. Пустая трата гребаного времени. Он шагнул назад через светящийся портал, и тот тут же захлопнулся за ним. Окружающее быстро остыло, и снова воцарилась тишина.

~4~

Берлин, Германия

Наши дни

Монро пил пиво и смотрел, как Раптор, его второй командир, повалил человека на колено, позвоночник того издал звук, похожий на треск ветки дерева. Он позволил дергающемуся телу сползти на пол. Монро знал, что Раптору все равно, будет ли его противник снова ходить или умрет прямо у его ног. Монро тоже.

Противник Раптора был крупным, мускулистым и умел наносить удары. Вероятно, в свое время он выиграл немало боев. С той минуты, как Монро и Раптор вошли в дверь, этот придурок оглядел их, прикинул на глаз, а потом, к радости своих собутыльников, решил сцепиться с ними. Монро сказал ему отвалить. Деревенщина предпочел этого не делать. Раптор поднялся на ноги и, поднимаясь, получил мощный апперкот под подбородок. Это была последняя ошибка этого жлоба.

Монро усмехнулся и покачал головой, глядя, как Раптор стоит, словно кровавый колосс, оглядывая бар - белокурая стрижка, бледно-голубые глаза были такими светлыми, что казались почти инопланетными. Рост обоих мужчин составлял шесть футов три дюйма[61], и они были тверды как железо благодаря своей подготовке в спецназе. Но Монро был атлетически длинноногим, а Раптор был человеком-бульдозером.

Монро повернул голову, рассматривая других посетителей бара; некоторые из них пили вместе с человеком, которого только что зверски убил Раптор. Никто не смотрел ни на одного из них. Жестокое и эффективное насилие Раптора сделало их невидимками.

В кармане Монро зажужжал телефон. Он нахмурился. Вызовы в свободное время случались крайне редко. Он и его команда принадлежали к внутреннему военному органу, который назывался просто "Оборона". Они действовали по приказам нескольких генералов и самого президента - их не существовало до тех пор, пока в них не возникала необходимость. Он достал устройство для просмотра информации. Должно быть, происходит что-то важное, - подумал он. Он прочитал сообщение:

ВОЗМОЖНО ВТОРЖЕНИЕ ВНЗ.

Он хмыкнул.

ВНЗ.

Внеземное.

Монро щелкнул пальцами и направился к выходу. Раптор последовал за ним, но у двери остановился, чтобы оглянуться. Ни один человек не поднял глаз, их напитки сейчас были самым интересным занятием в мире.

* * *

- Жертву зовут Дорис Зeммер - по крайней мере, мы думаем, что это она.

Сержант Артур Амос провел детектива Эда Хейзена из криминальной полиции через вонючую, темную квартиру.

- По данным копии водительского удостоверения на стойке регистрации, мы установили, что это женщина двадцати шести лет, ростом примерно метр семьдесят два. Но... отпечатки пальцев отсутствуют, вес неизвестен, цвет волос и глаз также неизвестен.

- Неизвестно? Я думал, ты сказал, что у вас есть тело.

Хейзен последовал за пожилым полицейским, щурясь, чтобы улучшить зрение в полумраке.

Амос полуобернулся и пожал плечами.

- Да.

Он протянул Хейзену лист бумаги с основной биографической информацией и копию водительских прав девушки. На маленькой фотографии была изображена здоровая молодая женщина, улыбающаяся в камеру.

- А что насчет других отпечатков? - спросил Хейзен, читая страницу.

- Их миллионы, - ответил коротышка-полицейский.

Хейзен поднял глаза, когда Амос притормозил у двери в комнату, освещенную галогенными лампами и заполненную несколькими фигурами в белых костюмах биологической безопасности. Амос перевернул страницу из своего блокнота и прочитал еще раз.

- Следы металлического кольца на четвертом безымянном пальце указывают на возможную помолвку, но бриллиант исчез, и есть доказательства, что она была с кем-то. Так что мы все еще ищем следы, - oн фыркнул и отошел в сторону. - И да, мы тоже думали, что у нас есть тело.

Амос указал своей ручкой.

Хейзен прошел мимо меньшего человека и посмотрел вниз на ковер. Там был пепельный контур, почти слишком совершенный в деталях. Он не знал, смеяться ему или выбежать из комнаты, крича во все горло.

- Господи Иисусе! Что они использовали, чертову паяльную лампу?

Тело, или то, что когда-то было телом, представляло собой лишь тонкий слой серо-коричневого пепла в форме фигуры, держащей руку вверх, то ли защищаясь от удара, то ли пытаясь закрыть от чего-то зрение.

Амос снова указал ручкой:

- Понятия не имею, что это вызвало. Но что бы это ни было, оно было чертовски жарким. Мы думаем, что в кольце... - он наклонился вперед и указал на более темную область в конце кучки пепла на ковре, - ...когда-то был бриллиант. Ну, мы думаем, что так оно и было, поскольку парни из лаборатории сказали мне, что есть небольшой след минерализованного углеродного пепла плотнее, чем этот остаток.

Амос поднял глаза на Хейзена.

- Tы знаешь, насколько горячим должен быть огонь, чтобы сгорел алмаз?

Хейзен покачал головой.

- Я даже не знал, что они могут гореть.

- Я тоже, но я посмотрел. Обычно требуется около пятнадцати сотен градусов. Но это, должно быть, было еще горячее и быстрее, потому что если медленно нагревать лучшего друга девушки, он взорвется. Мы считаем, что это был огонь около двух тысяч градусов, и это произошло в течение нескольких секунд.

- Это невероятно, - Хейзен присел на корточки рядом с Амосом.

Полицейский помахал своей ручкой.

- Это ерунда; осмотрись, детектив, - Амос театрально повертел головой, а затем посмотрел на Хейзена, подняв брови. - Больше ничего не обгорело. Жар был прямо здесь, прямо на ней, только на ней, в течение нескольких секунд, а затем так же чудесным образом выключился.

Хейзен хмыкнул и посмотрел вверх - потолок тоже не пострадал. Он кивнул.

- Ну, это был не огнемет, он бы поджарил штукатурку над головой или, по крайней мере, оставил бы адское пятно.

Он принюхался. Был странный запах, но не жирный, как он ожидал, когда тело готовили. Он уже видел, как сжигают людей, и дело в том, что Джо или Джейн Доу содержали хороший процент жира, а женщины и того больше. Даже здоровая женщина содержит около десяти процентов жира в организме - сжигание тела должно было наполнить комнату жирным дымом и запахом жареной свинины. Вместо этого не было ничего, кроме резкого металлического запаха.

Хейзен поджал нижнюю губу, задумавшись на мгновение, а затем щелкнул пальцами.

- Микроволны.

- А? - Амос посмотрел на него так, как будто он только что начал говорить на другом языке.

- Микроволны. Знаешь, такие, как в микроволновой печи. Я слышал, что военные работают над каким-то устройством, чтобы проецировать волны, которые будут готовить вас изнутри наружу - оставляя все здания нетронутыми.

Выражение лица Амоса не смягчилось, но его голова наклонилась примерно на полградуса, а одна бровь поднялась на столько же.

- Лучи? Армейские гребаные микроволны? Это ваша дедукция, детектив?

Хейзен наполовину пожал плечами.

- Ну, а у тебя что есть?

На самом деле он так не думал. Он также читал, что эти устройства были размером с хороший холодильник - не совсем то, что можно затащить на второй этаж какой-нибудь задрипанной барахолки, использовать для поджаривания молодой женщины, а затем выскользнуть через черный ход, спрятав устройство под пальто.

Когда Амос повернулся, чтобы поговорить с парой полицейских в форме, Хейзен отступил назад и снова посмотрел на контур, пытаясь представить, как стояла девушка, прежде чем упасть или быть придавленной к земле. Одна рука была поднята, похоже, что в момент смерти она прикрывала лицо рукой, возможно, пытаясь защититься от того, кто ее убил.

Хейзен попытался придать себе нужную форму. Ноги расставлены, одна рука вытянута, а другая закрывает лицо. Он перевел взгляд на дверной проем на другой стороне квартиры. Она должна была стоять лицом к этой комнате. Что бы ни убило ее, оно пришло оттуда. Дверь была закрыта.

Толчок в спину едва не повалил его на пол. Он повернулся и увидел, как в комнату ввалились шесть огромных человеческих существ, одетых в обычные черные комбинезоны: пятеро мужчин и одна женщина, у всех лица достаточно жесткие, чтобы пробить стальную дверь.

Один из них спокойно начал отдавать приказы, и тут же группа начала рассредоточиваться: одни размахивали странными устройствами, остальные присоединились к парням в защитных костюмах и принимали у них отчеты. Хейзен заметил, что у всех были мощные на вид пистолеты, пристегнутые к бедрам.

- Эй, вы кто такие, мать вашу? - Амос набросился на них, размахивая руками, в сопровождении двух молодых полицейских.

Старший полицейский схватил одного из них за руку. Эффект был мгновенным и тревожным - как молния, рука Амоса была схвачена и вывернута. Старший полицейский закричал, а двое полицейских схватились за пистолеты. Не успели они даже приблизиться к тому, чтобы достать их, как все пять стволов были направлены на полицейских. Молодые полицейские сглотнули; позади них замерли техники. Глаза полицейских скользнули к Амосу.

Хейзен узнал пистолеты - все тактические "Хеклер и Кох USP". Его внимание привлек модифицированный ствол с уплотнительным кольцом, многоугольным профилем канала ствола и более высокими прицелами для использования шумоподавителей. В нем также имелась направляющая для лазерных прицелов - они не входили в стандартный комплект даже для спецназа.

- Отпустите его, - мягко сказал лидер.

Амоса отпустили, и он потер руку, выглядя так, словно не мог решить, хочет ли он уйти или пойти за своим оружием. Лидер, единственный, кто не потрудился достать оружие, прикоснулся к чему-то у своего уха и произнес несколько слов. У полицейского зазвонил телефон.

- Ответь, - сказал он Амосу.

Хейзен наблюдал, как Амос, не сводя глаз с крупного мужчины, достал свой телефон. Он поднес его к уху:

- Амос.

Он выслушал, вскинув бровь.

Он отключил связь и повернулся к своим офицерам.

- Вольно, это был босс, - oн пожал плечами. - Вообще-то, кое-кто дальше по цепочке командования, - oн отвернулся, потирая руку. - Пусть эти... агенты... осмотрятся... и окажите им любую необходимую помощь, - Амос обернулся к человеку, который, как он предполагал, был главным. - Как вас зовут?

Старший полицейский наклонил подбородок, ожидая.

Его отодвинули в сторону, и агенты занялись своими делами. Хейзен пристроился рядом с Амосом.

- Кто, черт возьми, эти парни?

Амос пожал плечами.

- Из "Oбороны".

Он начал уходить.

- А? Обороны чего - армии, флота, спецназа, родины, чего? - Хейзен встал перед Амосом.

Амос махнул рукой в сторону огромных агентов.

- Чувствуйте себя, как дома.

Среди них была женщина, и Хейзен включил свою самую обезоруживающую улыбку и подошел.

- Привет, я...

- Отвали, - oна продолжала идти.

- Спасибо, - Хейзен помахал рукой.

Он решил понаблюдать и отступил к стене. Похоже, "Oборона" не собиралась ничего им давать. Он мог попытаться еще раз, может быть, умолять их об информации, или он мог сделать свою работу. Он отошел от стены, понимая, что у него есть всего несколько минут, прежде чем эти парни, кем бы они ни были, прикроют все. Если ему нужны ответы, он должен получить их сам... и быстро.

Он обошел парней-криминалистов, стоявших на коленях, просеивая и поднимая с ковра мельчайшие кусочки улик. Проходя мимо, он потянулся вниз, чтобы взять резиновую перчатку из одного из ящиков, и свободно держал ее в руке. Он подошел к закрытой двери, перед которой стояла дезинтегрированная женщина, и взялся за ручку. Он повернул ее - заперто.

Сзади него Амос подтвердил то, что теперь было очевидно.

- Заперта или заклинила наглухо, как и другая боковая дверь - мы туда еще не попали, а у хозяина нет ключа. Мы ждем слесаря. И прежде чем ты спросишь, мы уже заглянули туда и ничего не нашли. Так что... сидим тихо.

Хейзен отступил назад, оглядывая старую дверь, а затем потянулся вверх, чтобы нащупать раму. Сзади, должно быть, наблюдал Амос.

- Так и есть - заклинило, а спрятанных ключей нет. Было бы слишком просто, не так ли, Хейзен?

- Может, заперто изнутри? - Хейзен закатил глаза и наполовину повернулся, чтобы сказать через плечо. - Спасибо, Амос; я осмотрюсь.

Он не стал дожидаться ответа, а проскользнул мимо полицейского и резко свернул в узкий боковой коридор, продолжая идти дальше, пока не подошел к двери, которая, как он догадался, была задним выходом из комнаты, в которую он только что пытался войти. Снова взяв перчатку, он подергал ручку - она болталась, но ее тоже заклинило. Он осмотрел раму - эта была более перспективной - дерево выглядело старым и размягченным от сырости.

Хейзен потянулся в куртку, освободил пистолет и приложил ухо к двери. Хотя Амос и сказал, что в комнату воткнули подзорную трубу, камеру на шнуре, он по опыту знал, что если кто-то захочет спрятаться, он может сложиться в чертов чемодан.

Хейзен отпустил большой пистолет и уперся плечом в дверь. Он уперся одной ногой в противоположную стену в узком коридоре и надавил. Он осторожно надавливал все сильнее и сильнее, пока не почувствовал, как дерево тихонько хрустнуло, когда замок вырвался из своего ложа в прогнившей полости. Он осторожно открыл дверь и шагнул внутрь. Снова странный запах, но более сильный - как при коротком замыкании. В голове сразу же всплыло слово "озон".

Он быстро вышел из светового ореола дверной коробки - нет ничего лучше небольшой подсветки, чтобы сделать вас легкой мишенью. Он подождал, пока глаза привыкнут к мраку, и постепенно кучи грязной одежды, оберток от еды и разного хлама на столешнице обрели четкость. Единственный звук доносился от группы криминалистов по ту сторону дальней двери.

Хейзен оставался неподвижным и просто скользил взглядом по комнате. У стены стояла новая пара кроссовок для бега с заправленными в них чистыми носками - нелепо аккуратные среди общего беспорядка. На столешнице лежала золотая цепочка с маленьким медальоном-сердечком, бумажник "Yves Saint Laurent", открытый и с несколькими карточками на месте, наручные часы - синие "Seiko dive model" - дорогие. Значит, не кража, - подумал он. - Если только то, что было похищено, не было чем-то совершенно другим.

Хейзен огляделся и хмыкнул. Это не укладывалось в голове. Весь многоквартирный дом представлял собой лишь этаж за этажом пропахших мочой квартир. Фотография девушки, милой, здоровой, дорогая обувь и личные вещи - просто не подходили.

Хейзен наконец прошел к центру комнаты и убрал пистолет в кобуру. Что не так с этой фотографией? Он закусил губу и медленно повернулся по кругу. Он пробыл в квартире недолго, но, насколько он мог судить, здесь ничего не разгромили. Значит, тот, кто убил девушку Зeммер, нашел то, что искал, или же целью была сама девушка - цель была достигнута.

Хейзен вздохнул и положил руки на бедра. Или, по третьей версии, это было какое-то странное природное явление - шаровая молния, может быть? Он тихонько фыркнул и наконец натянул на руку единственную перчатку. Парой пальцев он поднял бумажник, тщательно перебирая содержимое. Ни квитанций, ни документов, ни даже автобусного билета... зато полно наличных. Бумажник беглеца, - подумал он.

Он открыл один из кармашков и вытащил фотографию девушки - она стояла с улыбающимся молодым человеком, держащим в руках старый коричневый череп. У нее было немного скучающее выражение лица, а в руках она держала что-то похожее на странную авторучку из матового металла. Он перевернул фотографию. Мелким шрифтом были написаны три слова: Клаус и я. Он повернул фотографию обратно, теперь у молодого лица было имя.

- Клаус, да? Что вы двое нашли?

Он изучал бумажку еще несколько секунд, затем сунул ее в карман и проверил другие отделения бумажника - все были пусты.

Хейзен снова принюхался - озон. Озон, и моча, и несвежие сигареты, и выпивка, и секс. Никакого "Club Med"[62], и уж точно не то место, где можно было бы встретить симпатичную молодую девушку в новых кроссовках и с часами "Seiko" для подводного плавания. Судя по той скудной информации, которую ему предоставил Амос, она приехала сюда месяц назад и заплатила за квартиру наличными. В таких местах, как это, жители приходили сюда за проститутками, для заключения сделок с наркотиками или чтобы спрятаться. Вы не оставались здесь ради атмосферы или кухни местного ресторана.

Он ненадолго достал фотографию из кармана и снова посмотрел на улыбающееся лицо - сюда не приезжают молодые девушки из хороших семей, чтобы сгореть в двухтысячеградусном микровзрыве. Вместо этого они приезжают сюда, чтобы встретить любовников, которых не одобряют их консервативные родители... или чтобы спрятаться. Он постучал костяшкой пальца по подбородку. Беглец, - снова подумал он. - Но от чего бежать?

Он щелкнул выключателем, но лампочка не светилась - она почернела изнутри. Посмотрев на дверь, за которой работали Амос и его команда, он не увидел ключа, торчащего из замка. При ближайшем рассмотрении он увидел, что запорный механизм был расплавлен - заварен. Он нахмурился. Кто бы ни вышел из этой комнаты, чтобы вывести Дорис из себя, а затем сжечь ее, он вернулся сюда после этого и проследил, чтобы дверь осталась закрытой.

Хейзен огляделся: кто бы это ни был, он вышел отсюда, вернулся сюда... и остался здесь. Он медленно повернулся, "Глок" свободно болтался у него на боку.

Где ты, черт возьми, находишься? - подумал он.

Оставалось искать только в одном месте. Он шагнул к старому шкафу у стены и поднял пистолет. Он положил руку на дверную ручку. В голове мелькнул образ пепла на полу, и он постарался успокоить дыхание.

Раз-два-три! - он распахнул дверь, и тут же что-то прыгнуло на него. Oн ткнул в него "Глоком", поворачиваясь боком, сердце бешено колотилось в груди, когда он откатывался в сторону. Он мгновенно поднялся на ноги, держа пистолет в двуручном захвате. Его зрение сузилось, когда он, словно лазер, сфокусировался на холме, лежащем перед ним.

- Пошел и ты тоже, - oн выдохнул и тихо засмеялся. - Ебаный плащ.

Он убрал пистолет в кобуру, испытывая облегчение от того, что не выпустил ни одного патрона. Он мог представить себе выражение лица Амоса, когда ворвавшийся полицейский обнаружит, что он только что выбил дерьмо из пластикового плаща.

Хейзен перевел взгляд на пустой шкаф, чтобы продолжить свое расследование. Первое, что он заметил, это то, что деревянная задняя стенка шкафа почернела. Одежда обрамляла заднюю стенку шкафа, как будто ее уже отодвинули в сторону. Хейзен протянул руку и потрогал заднюю стенку большого предмета мебели - она была твердой, обгоревшей, но твердой. Он толкнул его - ни фальшстенки, ни раздвижных панелей.

Он поднял одну из курток и заметил, что одна сторона ее отсутствует.

- Что за черт?

Он поднес ее ближе к лицу - она была опалена, как будто рукав отрезали раскаленным ножом. Он повертел ее в руках - вторая сторона была нетронута. Он повесил ее обратно и достал рубашку с другой стороны шкафа - то же самое, только рукав противоположный - подвергся воздействию тепла, но не пламени - он был прижжен.

Он наклонился и посмотрел на пол шкафа - никакого пепла. Рукава и материал просто... исчезли. Он заменил рубашку и отступил назад, положив руки на бедра. След от ожога был овальным, около трех футов[63] в высоту, и теперь он мог видеть, что там, где овал и одежда пересекались, рукава и другой материал просто исчезли.

- Чтоб меня черти дрючили, - тихо сказал он темному интерьеру.

Он снял перчатку и сунул ее в карман. Он проверит след девушки и попытается выяснить, кем был этот таинственный человек. По крайней мере, теперь у него было имя и лицо, и было с чего начать.

Хейзен остановился у двери и оглядел комнату. С этого угла темный овал в шкафу выглядел длиннее... почти как туннель. Он пожал плечами. Обман зрения, - подумал он. Он закрыл за собой дверь, как раз вовремя.

* * *

Монро наблюдал за тем, как его команда перемещается по комнатам, словно акулы, отделяя по пути мелких рыбешек-приманку. Его группа "Oборона" не работала с полицией или другими правоохранительными органами. То, с чем они обычно боролись, не подчинялось правилам, так же как и они.

Монро оглядел комнату, воспринимая все и всех. Его агенты, Харпер и Фелциг, сидели на корточках у контура тела, делая цифровые снимки, снимая образцы и показания, а через несколько мгновений агент Картер появился рядом с ним, наклонившись поближе, с небольшой коробкой в руках.

- Что у тебя, Картер? - спросил Монро.

Картер поднял крошечный подсвеченный экран.

- Странно; у меня чрезвычайно высокие следы гамма-излучения, граничащие с опасными. Кроме того, какая-то другая форма фоновых следов, которую я не могу определить, - oн кивнул в сторону запертой двери. - И это фокусная точка.

Монро повернулся к двери.

- Тогда давай посмотрим, - он пересек комнату.

- Слесарь уже в пути, - окликнул его сзади Амос.

У двери Монро не остановился, а просто поднял огромный ботинок и ударил ногой. Старая дверь взорвалась внутрь. Он стоял в центре дверной рамы, окидывая взглядом пустое пространство. Рядом с ним его агенты уже построились, оружие было направлено на комнату.

- Чисто.

Он вошел, за ним последовали Бенсон, Картер со считывателем в руках и Раптор с пистолетом, прощупывающий темноту. Они быстро и профессионально обошли комнату. Сначала они искали кого-либо или что-либо, пытающееся скрыться. Затем они провели более целенаправленный поиск - искали следы и подсказки.

Монро стоял перед шкафом, глядя на овальный след от ожога. Картер направил на него считывающее устройство и наполовину повернулся.

- Зашкаливает, вот здесь, - oн постучал костяшкой пальца по следу ожога. - Стабильно.

Рядом с ним появился Раптор. Для крупного мужчины он двигался бесшумно.

- Хочешь, я скажу тебе, на что, по-моему, это похоже?

Монро выдохнул:

- Не нужно, - oн повернулся к Картеру: - Передай эти показания на базу. Я хочу знать, что это за неизвестная радиационная сигнатура. И я хочу, чтобы она была зафиксирована для отслеживания.

- Уходим, - Монро отвернулся. - Мы уже пропустили эту вечеринку. Давайте попробуем успеть на следующую.

У двери он остановился и слегка отдал честь Амосу.

- Благодарю вас за сотрудничество, офицер

- Как будто у меня был выбор.

Старый полицейский фыркнул, а Монро вышел из комнаты.

~5~

Голос генерала гремел в большой комнате. Старшие офицеры по науке и руководители групп зачистки сидели, глядя вниз на руки, сцепленные на столе.

- Каждый поход в зону обходится нам почти в триллион евроюаней, - oн посмотрел с Гилбреда на Джакса. - И вы оба сейчас хотите от меня примерно в десять раз больше, - генерал медленно прошел вдоль рядов кресел и вздохнул: - Это становится настоящим дерьмовым днем.

Он прошел еще несколько футов и остановился позади Гилбреда, который, очевидно, почувствовал присутствие большого человека и заметно сглотнул. Генерал наклонился к офицеру по науке.

- Гилбред, не так ли? - oн ухмыльнулся, как акула, и не стал ждать, что тот ответит. - Вам и всему вашему научному отделу лучше начать определять для нас лучшие зоны прямо сейчас. Потому что, если мы будем продолжать входить и выходить из таких зон, рано или поздно случится какое-то дерьмо, - челюсти генерала сжались. - Потому что в этой зоне они стали умнее, и я, например, не хочу, чтобы одна из этих больших уродливых мамаш придумала, как последовать за нами сюда, - oн выпрямился, но держал одну большую руку на шее мужчины. - Итак, для ясности. Мне плевать на вас, ваш отдел и всех остальных в этой чертовой комнате.

Генерал оттолкнулся от Гилбреда и повернулся лицом к Джаксу.

- Поэтому... Возьмите бесконтактную бомбу - если не можете достать выжигатель, то подойдите как можно ближе и уничтожьте все, что, блядь, есть поблизости. Я разрешаю вам применить всю необходимую силу, чтобы извлечь или уничтожить устройство.

- Сэр, да, сэр! - Джакс сел прямее. - Разрешите взять языковые конвертеры и провести допрос Громилы, сэр.

Генерал повернулся.

- Разрешаю, старшим офицер, - oн сложил руки и посмотрел на Гилбреда. - Сделайте это, и сделайте это быстро. Извлечение или уничтожение - других вариантов нет.

Джакс встал и полупоклонился.

- Извлечение или уничтожение, да, сэр! И допрос Громилы разрешен.

Вот так-то лучше, - подумал он.

~6~

Клаус Хоффман быстро, как только мог, нацарапал записку, сложил ее один раз и бросил в коробку, стоящую на ископаемом. Взяв скотч, он принялся заклеивать ее, а затем написал сверху имя и адрес. В завершение он наклеил слишком много марок. Он взял ее в руки и посмотрел на написанное имя. Единственный учитель, которого он когда-либо слушал - профессор Мэтт Кернс. Когда дело касалось всего старого, Кернс, казалось, знал все обо всем.

- И за это не нужно платить, - oн захихикал с намеком на паническое безумие. - Мое последнее доброе дело.

Хоффман посмотрел на часы. Половина четвертого - он должен был вернуться к Дорис и зарегистрироваться, пока не стемнело. Она запаникует, если не получит от него известий до наступления темноты. Это была его идея, чтобы они разделились, так как он был уверен, что они ищут пару - по крайней мере, таким образом, он мог быстро переместиться, если понадобится.

Он вскочил на ноги и подошел к двери, приложил к ней ухо, чтобы прислушаться на секунду, а затем быстро отпер многочисленные засовы. Он приоткрыл ее на дюйм и заглянул в щель. Он планировал добежать до почтового ящика, бросить пакет и вернуться в дом через пятнадцать секунд.

Дверь в конце коридора открылась, и оттуда начала выходить старая миссис Зильберман - вся похожая на палатку, в испачканном хлопчатобумажном платье и с вьющимися седыми волосами, которые тоже нуждались в стирке. Он захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, удивляясь тому, что его пульс подскочил из-за пустяка.

- Успокойся-успокойся. В следующий раз тебе будут мерещиться гоблины, - прошептал он себе.

Он снова рассмеялся, обводя глазами маленькую ветхую комнату. Здесь царил беспорядок, но это было неважно, к концу недели они с Дорис снова переедут. Прошло всего несколько дней, прежде чем Дорис сказала, что чувствует, будто за ней наблюдают. Это было всегда одно и то же - в стенах слышался шепот, и она была уверена, что ее дом прослушивается. Клаус вздохнул; он любил ее, но она сводила его с ума, с каждым днем становясь все более параноидальной, что с каждым днем делало его все более параноидальным. Последней каплей стало то, что она сказала ему, что ей показалось, что она видела гоблина... чертова гоблина, черт возьми.

Он снова оглядел свою комнату - все окна были заклеены газетами, телефон снят со стены, розетки заклеены, и даже дверные замочные скважины заблокированы. Она параноик, но я в порядке, - подумал он и снова хихикнул.

Единственной роскошью был древний телевизор, который не выключался ни днем, ни ночью. Он смотрел на старый черно-белый ящик, пока роботизированный диктор новостей перечислял имена последних жертв стрельбы на дороге, груш для битья за домашнее насилие и прочих посягательств на человеческую жизнь. Но следующий сюжет о странном убийстве был подобен удару ледоруба по затылку - профессор Юлиус Коэн, глава палеонтологии Тюбингенского университета, стал жертвой причудливой казни. Его останки до сих пор официально не идентифицированы, и ожидалось, что подтверждение будет невозможным, учитывая состояние тела.

Клаус подошел к телевизору, держа пакет под мышкой, и замер в трансе перед мерцающим экраном. Заключительная часть истории чуть не заставила его передернуться. Очевидное убийство Коэна довело число странных убийств до трех, поскольку Джулиус Коэн теперь присоединился к профессорам Карлу Инграму и Руди Хокстетору в качестве жертв того, кого полиция назвала "Убийцей из мусоросжигателя".

У Клауса открылся рот. Он знал этих людей, знал их всех. Он послал каждому из них по кусочку ископаемого скелета. Он плюхнулся обратно в потрепанное кресло и схватился за голову. Неужели это он сделал? Разве это его вина, что они мертвы? Неужели кто-то убил всех, кто прикасался к костям? Он знал, что полный скелет представляет ценность, но не думал, что ради этого стоит убивать людей. Он поставил коробку на землю и отступил от нее.

- Думай-думай... - oн быстро зашагал по маленькой комнате. - Надо выбираться.

Он начал набивать карманы бумажником, телефоном и ключами, когда стук в дверь заставил его вскрикнуть. Он быстро закрыл рот рукой и прислушался.

Стук повторился.

- Клаус? Привет, Клаус, ты здесь? Малыш Тимми снова выбрался из клетки, и мне нужна твоя помощь. Клаус?

Да ну, нахуй! - oн выдохнул. Старая миссис Зильберман и этот попугай его доконают. Сделай одно доброе дело, и ты вдруг становишься приемным сыном... и обязан делать все - от замены лампочек до поимки попугаев с плохим характером, у которых было больше трюков для побега, чем у Гудини, а клюв достаточно острый, чтобы нарезать бекон.

Клаус остался на месте, обдумывая варианты. Должен ли он крикнуть ей, чтобы она отвалила? Это было бы ясным сигналом. Он нахмурился; нет, как бы ему ни хотелось, чтобы она оставила его в покое, он еще не готов быть полным засранцем. Он опустился в кресло. Он подождет. Стук продолжался. Он снова посмотрел на часы и потер голову, глядя на дверь.

Ну же, миссис Зильберман, идите домой, а? Ему нужно было убраться отсюда и найти Дорис. У него вдруг появилось плохое предчувствие насчет этого места.

~7~

Хейзен прочитал свои записи. В последующие дни обнаружилось еще больше трупов - или, лучше сказать, больше трупов сгорело. Коронер намекнул на самовозгорание. Злоупотребление алкоголем, шаровая молния, неисправная проводка - все это перечислялось в качестве возможных причин. Но ни одно из этих предположений не объясняло ни генерируемого тепла, ни своеобразной направленности на людей, ни способности источника тепла просто включаться и выключаться.

Забавно, но Хейзен начал замечать закономерность. Чем ближе он подходил к поиску этого Клауса, тем больше становилось пепельных следов. Совпадение или связь? Хейзен взбежал по лестнице, постучал в открытую дверь, достал свой значок и направился прямо туда, где Амос разговаривал с другими людьми в форме.

- Офицер Амос; еще один хороший день для посиделок?

Хейзен поднял бровь и подмигнул, но старший полицейский полуобернулся, бросил на него такой взгляд, будто только что заметил собачье дерьмо на своем ботинке, и тут же вернулся к негромкому разговору со своими молодыми коллегами. Хейзен неловко ждал.

Наконец, Амос отдал распоряжения своим людям и повернулся к нему.

- Ты, наверное, главный умник в криминальной полиции, да? - сказал Амос, удаляясь.

Хейзен последовал за ним.

- Эй, полегче, ладно? Я просто...

Амос повернулся к нему и подошел ближе.

- Ты просто что? Слушай, Хейзен, почему бы тебе не заткнуться, если у тебя нет для нас ответов? Ну, знаешь, из всей твоей работы по расследованию.

Эд Хейзен нахмурился, пораженный враждебностью обычно лаконичного сержанта полиции. Должно быть, этот парень получил пинок под зад от своего босса. Он поднял руки.

- Ладно, извини, - Хейзен указал на криминалистов, копошащихся в соседней комнате. - Что у вас есть: еще один обугленный труп?

Губы Амоса сжались, но он повел детектива на кухню. Хейзен почувствовал запах, который становился для него слишком знакомым - озон. Амос указал на угол.

Хейзен вздрогнул.

- Господи.

Тело, вернее его часть, было распростерто на полу - от рук и ног остались лишь очертания пепла, вплоть до плеч и бедер, где тело снова было целым. Голова все еще была на месте, но в ужасном виде: один глаз, уши и нос отсутствовали - они были выжжены, но почернели и были прижжены. Как обычно, не было никаких признаков крови, как будто что-то сожгло конечности и черты лица.

- Ну что? - Амос опустился на одно колено и провел рукой по телу. - Давай, скажи мне, что ты думаешь?

Хайсен присел на корточки рядом с Амосом, чтобы рассмотреть женщину, вернее, то, что от нее осталось. На вид - за семьдесят, дешевое хлопчатобумажное платье, нуждающееся в чистке, на ней не было ничего ценного. Волосы у нее были жесткие и седые, и, похоже, их нужно было вымыть. Но его внимание привлекло ее лицо - несмотря на то, что один глаз, нос и уши были удалены, он мог видеть смесь боли и страха, все еще запечатленную на нем.

- Пытки.

- Господи Иисусе! - Амос подпрыгнул, когда это слово долетело до них сзади.

Хейзен повернулся и увидел высокого агента в черной одежде, стоящего позади и возвышающегося над ними. Его взгляд остановился на останках старой женщины. Он присел на корточки рядом с Амосом, не извиняясь за то, что напугал старого полицейского. Амос сглотнул и, покачав головой, повернулся обратно к месту преступления.

- С кем имею честь...? - спросил Хейзен.

- Зовите меня Монро, - ответил крупный мужчина. Он сцепил руки на коленях. - В Ираке мы потеряли человека на задании. Когда мы наконец нашли его... восстановили его тело, его кости были сломаны, начиная с пальцев рук и ног, травма от удара медленно продвигалась к бедрам и плечам. Это заняло несколько часов... это была агония.

Хейзен хрюкнул.

- Я видел такое и раньше - на беднягах, с которыми развлекались колумбийские наркобанды. Довольно жестокая штука... особенно для старушки, - Хейзен посмотрел на него и кивнул: - Детектив Хейзен.

Здоровяк посмотрел на него мгновение, затем кивнул. Он поднялся на ноги и крикнул через плечо:

- Картер, здесь тело.

- Подождите минутку, - Амос нахмурился и повернулся. - Пытки? - oн указал на частичный труп. - Агнес Зильберман, семьдесят семь лет, артрит обоих бедер и хронический диабет. Она на чертовой пенсии и живет одна. Какого хрена кому-то понадобилось ее пытать? Что, черт возьми, есть у этой старухи такого, за что кто-то может так с ней поступить?

Хейзен, все еще присев, посмотрел на сухие струпья на ранах.

- Что у нее есть? Может, не деньги, может, ничего... а может, у нее была информация.

Другой агент, Хейзен предположил, что это Картер, вошел с чемоданчиком и немедленно приступил к работе, взяв пробы воздуха, осмотрев тело и даже срезав часть кожи у линии прижигания на руке. Он достал зонд и приподнял край ее платья. Он отпустил его, а затем осмотрел место рядом с ней, наклонившись поближе к маленькому контуру, вдавленному в одну из пепельных труб, который раньше был ногой. Он повернулся к Монро:

- Kое-что есть.

Он полез в сумку, достал небольшой баллончик, встряхнул его и распылил что-то вспененное на небольшое углубление. Через секунду оно изменило цвет и осело. Он осторожно вытащил его и стряхнул излишки пепла. Картер встал и показал его Монро. Амос и Хейзен пытались разглядеть, что это. Монро посмотрел на него, его глаза сузились. Он махнул рукой.

- Упакуй его.

Амос прищурился на предмет, когда Картер положил его в маленький прозрачный конверт.

- Это отпечаток ноги?

Хейзен кивнул:

- Похоже на то... если ты ростом около трех футов.

- Может быть, ребенок? - ответил Амос, следя глазами за пакетом, пока Картер убирал его обратно в кейс, который он принес с собой.

Хейзен пожал плечами.

- Конечно, да, и почему бы и нет. Какой-то паренек с лазером. В наши дни на eBay можно купить всякое дерьмо.

Монро посмотрел на них обоих.

- Босс.

Монро повернул голову на звук голоса.

- Йоу, - oн коротко обернулся к Картеру: - Заканчивай, - и вышел из комнаты.

Картер присел, размахивая небольшой коробочкой. Он направил ее на труп миссис Зильберман. Хейзен опустился на колени рядом с ним.

- Странное дерьмо, да? - сказал Хейзен.

Картер хмыкнул, не сводя глаз с маленькой коробочки. Хейзен оглянулся через плечо и решил попытать счастья. Он кивнул в сторону маленькой коробочки.

- Довольно необычные показания.

Картер снова хмыкнул, не отрывая взгляда от маленького светящегося экрана.

- Все правильно. По крайней мере, мы идентифицировали его - Kсенон.

- Ксенон? Это та странная штука, которая используется в лампах-вспышках, не так ли? - Хейзен оглянулся на миссис Зильберман.

Картер покачал головой.

- Не этот тип. Это 135-й. Обычно ксенон - это газ, который встречается в атмосфере Земли. Состоит примерно из восьми стабильных изотопов и в пять раз больше нестабильных - вполне обычная штука. Но 135-й отличается; он не встречается в природе. Используется в качестве топлива для ионных двигателей на космических кораблях, является поглотителем нейтронов в ядерных реакторах и обычно является результатом деления ядер. Нет, Ксенона-135 здесь вообще не должно быть.

Хейзен встал.

- Как я и говорил, странное дерьмо.

Он повернулся к Амосу, схватил его за руку и вывел из комнаты.

- Эй, ты уже заглядывал в другие квартиры?

Амос покачал головой.

- Следующая вещь в списке.

- Хорошо, - Хейзен отпустил его. - И еще кое-что; есть здесь еще что-нибудь странное?

Амос нахмурился.

- Может быть, следы ожогов в странных местах? - спросил Хейзен.

Амос нахмурился.

- О да, в ванной. Похоже, старая кошелка что-то подожгла - большой черный овал на стене.

* * *

Монро стоял с Фельциг в ванной комнате. На стене под раковиной виднелся трехфутовый черный след от ожога. Фельциг повернулась и подняла брови, держа в руках маленькое считывающее устройство. Монро выдохнул:

- Дай угадаю, гамма зашкаливает, и еще следы Kсенона-135.

Она кивнула. Картер и Бенсон присоединились к ним, и Монро повернулся к Картеру.

- Что могло это сделать?

Картер покачал головой.

- На наших эсминцах установлена технология HEL. Эти высокоэнергетические лазеры работают на мощности около ста киловатт - этого бы хватило. Также есть несколько промышленных лазеров, но они не портативные, - oн пожал плечами. - В итоге, у нас ничего нет.

Монро снова уставился в коридор.

- Ну, кто-то или что-то входит и выходит, с довольно высокими технологиями... и учитывая то, что они сделали со старухой, похоже, они здесь для того, чтобы вести жесткую игру, - он отвернулся. - Мы тоже можем это сделать.

* * *

В квартире по коридору Хейзен быстро переходил из комнаты в комнату, остановившись у одной, заваленной упаковочной лентой и коричневой бумагой. На заваленном мусором столе лежала неотправленная посылка. Он развернул ее и прочитал этикетку:

- Профессору Мэтту Кернсу.

Он вскрыл ее.

- Увы, бедный Йорик, - oн вытащил череп и взял коричневую реликвию в руки. Он улыбнулся. - Приятно наконец-то познакомиться с вами, неуловимый мистер Клаус.

Хейзен положил череп на место и, покопавшись в пакете, нашел конверт, адресованный профессору. Он вскрыл его и быстро просканировал. Там было краткое вступление от Клауса, а затем описание его находки - полный скелет неандертальца и еще один предмет. Хейзен нахмурился, вспомнив фотографию Дорис Зeммер, держащей маленькое металлическое устройство.

- Еще один предмет, хм?

Он медленно повернулся в маленькой комнате. На дальней стене виднелся темный шрам. Занавески, висевшие рядом с ним, были изрезаны в идеальное подобие овального ожога. Хейзен оглянулся на письмо в своих руках. Оно было подписано: "К", а внизу был указан номер мобильного телефона.

Он достал свой телефон и набрал номер. Тот ответил после первого звонка.

- Привет, Клаус.

~8~

Хейзену потребовался почти весь день и дюжина звонков, чтобы убедить молодого человека, что он тот, за кого себя выдает. Но в конце концов Клаус сдался и... заговорил. Парень был почти в состоянии безумной паники, а услышав о своей девушке, был близок к тому, чтобы исчезнуть навсегда.

Хейзен хотел встретиться с Клаусом. Он сидел на скамейке в парке, ожидая звонка своего телефона. Он смотрел на небо, наблюдая, как удлиняются и расходятся облака, и переключил свое внимание внутрь, перебирая в уме то, что знал. Клаус и Дорис нашли что-то в Германии - скелет неандертальца и что-то еще, пока не определенное. По телефону парень не сообщил ему никаких подробностей, но подтвердил, что они нашли что-то странное, замурованное вместе с окаменелостью - что-то, чему там не место.

Теперь девушка была мертва, многие из ученых, которым Клаус отправил части скелета, были мертвы, а его хозяйка была мертва... и, кроме того, она умерла ужасной смертью. Это был след шириной в милю, ведущий прямо к мистеру Клаусу Хоффману.

Если бы эту группу просто ударили по голове, зарезали или застрелили, Хейзен мог бы решить, что им нужен был только скелет. Находка, которая, по мнению одного музейного эксперта, может стоить полмиллиона. Большие деньги, особенно если учесть, что в наши дни за жалкие пятьдесят баксов можно завалить кого-нибудь.

Но в то, как были совершены убийства, невозможно было поверить. Экспертиза и последующий отчет коронера показали, что температура при сжигании превышала две тысячи триста градусов. А концентрация излучения указывала на то, что оно соответствовало какому-то высокоинтенсивному лазеру. Но такому, который не оставлял следов ожога, просто аккуратное выжигание.

Никто понятия не имел, какой тип устройства или оружия был использован - даже из арсенала военных исследований и разработок. И самым удивительным было замечание коронера - "не от мира сего", сказала она, закрывая книгу дознания по делу девушки Сeммер.

- Не от мира сего, - тихо повторил Хейзен.

Он подскочил, когда в его руке зазвонил телефон.

- Черт.

Он быстро прижал трубку к уху.

- Детектив Эдвард Хейзен.

Последовала пауза.

- Это я.

Хейзен вздохнул с облегчением, услышав полный страха голос молодого человека.

- Привет, Клаус. Как дела?

Несколько секунд молчания встретили его вопрос, и Хейзен подумал, что сейчас раздастся звонок. Но тут раздался вздох, горло прочистилось, и Клаус снова заговорил.

- Не очень хорошо.

- Мы можем тебе помочь, - автоматически ответил Хейзен.

- Чушь. Никто не может. За мной охотятся чертовы маленькие человечки... и они могут проходить сквозь стены.

Хейзен сжал трубку, сосредоточившись.

- Что ты имеешь в виду под "маленькими человечками"?

- Я не чокнутый, - мягко сказал Клаус.

- Я знаю, что ты не чокнутый. На самом деле я тебе верю. Скажи мне, где ты, сынок, - Хейзен почувствовал, что затаил дыхание.

Тишина снова затянулась.

- Уилсон-стрит... номер семнадцать. Третий этаж, номер 3Б. Это старый особняк.

Хейзен знал этот район и сказал ему об этом:

- Мне понадобится двадцать минут, чтобы добраться до тебя. Оставайся внутри и держи двери запертыми.

- Ты меня разыгрываешь? Я больше никогда не выйду на улицу.

Клаус поспешил бросить трубку.

* * *

Хейзен подъехал к обочине и на мгновение замер, рассматривая темно-коричневое здание на Уилсон-стрит.

- Маленькие человечки, - сказал он в лобовое стекло, выискивая что-нибудь необычное в окнах третьего этажа здания. - Чертовы маленькие человечки.

Если бы он завел этот разговор в ирландском баре, он бы понял шутку. Но странные овальные отверстия от ожогов, еще более странный способ убийства людей и крошечные следы, оставленные в пепле миссис Зильберман - эти крошечные, идеальные следы - он ни на секунду не подумал, что это был ребенок. Нога была слишком узкой - как у взрослого, но гораздо меньше. Что-то было очень странным, и это была не шутка.

- Маленькие человечки, - повторил он негромко, а затем фыркнул: - Маленькие гребаные людишки с лазерными пушками, казнящие наших граждан, - oн громко рассмеялся: - Ни капли не пил, шеф... честно.

Он высунулся из машины, проверил свой пистолет, а затем легким шагом поднялся по нескольким лестничным пролетам в 3Б на третий этаж. Хейзен постучал один раз и тут же посторонился - старые привычки умирают с трудом, особенно после того, как ты видел полдюжины пуль с пустотелым носом, пробивших дверь по центру в ответ на старую просьбу: Oткройте, это полиция.

Хейзен подождал. Внутри послышалось движение.

- Кто там? - прошептали из-за двери.

Хейзен остался стоять, прислонившись спиной к стене.

- Детектив Хейзен, Клаус. Впусти меня.

- Откуда я знаю, что это ты?

Голос Клауса был высоким и напряженным от страха.

Хейзен застонал и поборол желание выругаться, решив вместо этого дать парню немного поблажки, учитывая, что он все еще был до смерти напуган.

- Клаус, мы только что разговаривали двадцать минут назад... - oн понизил голос, - ...о маленьких человечках.

Засов отодвинулся, а затем послышался звук, похожий на срывание упаковочной ленты с рамы. Дверь приоткрылась, цепочка безопасности все еще висела на месте. Глазок пробежался по нему вверх-вниз, и дверь на секунду закрылась, чтобы тут же снова распахнуться.

Хейзен решил, что он достаточно похож на полицейского, чтобы пройти проверку. Он шагнул внутрь. В приглушенной темноте стоял бледный юноша в испачканной футболке, джинсах и босых ногах. Его глаза выглядели запавшими - парень нуждался в горячей пище и недельном сне.

Хейзен быстро осмотрел его на предмет оружия - опять старые привычки. Он принюхался: здесь воняло запахом тела, сигарет и плесени.

Клаус полуулыбнулся.

- Ничего особенного, но это крыша над головой.

Хейзен улыбнулся и кивнул, позволяя парню расслабиться.

Клаус указал на пластиковый стол и стулья.

- Я бы предложил тебе выпить, но у меня ничего не осталось. У меня закончилась еда несколько дней назад, и я был слишком напуган, чтобы выходить на улицу. У тебя есть что-нибудь? Еда, я имею в виду, - спросил Клаус.

Хейзен покачал головой.

- Только жвачка.

Клаус, казалось, думал об этом несколько секунд, а затем пожал плечами.

- Ладно, - oн протянул руку.

Хейзен протянул ему пачку, и Клаус засунул несколько квадратиков в рот, пожевал несколько секунд, а затем проглотил всю массу. Он быстро запихнул остальные и сделал то же самое.

Хейзен сел.

- Итак, расскажи мне о маленьких человечках?

Клаус снова проглотил, тяжело дыша и смакуя свою первую за несколько дней еду. Он тяжело сел и поднял измученные глаза.

- Они охотятся за мной.

- Ты уже говорил, - сказал Хейзен. - Как ты думаешь, чего они хотят?

- Им нужно то, что я нашел, - вяло ответил Клаус.

Хейзен пожал плечами.

- Скелет неандертальцa - это?

- Нет-нет, я так не думаю. То есть, сначала думал... но уже нет... Это было то, что держал в руках гребаный пещерный человек, - oн порылся в кармане. - Это... они хотят меня из-за этого.

Он положил кулак на стол. Он раскрыл его.

Хейзен наклонился вперед. Это было похоже на авторучку, матовый хром, около четырех дюймов[64] в длину с небольшой выпуклостью на одном конце. Он прищурился. Казалось, что изнутри исходит свечение.

- Он все еще работает.

Хейзен сел обратно.

Клаус облизал губы.

- Я знаю, и это невозможно. Матрице, из которой мы это выкопали, не менее пятидесяти тысяч лет. Кто бы или что бы ни сбросил эту штуку, он был рядом в то время, когда эти неандертальцы убивали мамонтов в германских степях, - eго рот работал секунду или две, прежде чем наконец нашел слова. - Я не думаю, что онa пришлa из нашего мира.

Хейзен нахмурился, уставившись на предмет.

- И теперь они хотят его вернуть.

- Я должен избавиться от него. Забирай.

Клаус положил его на стол.

Хейзен не пошевелился, чтобы прикоснуться к нему.

- Что он делает?

Глаза Клауса расширились.

- Я не знаю, и мне, блядь, все равно. Я просто хочу избавиться от этой проклятой штуки, - oн набросился на Хейзена. - Я знаю... я знаю, что это такое... это чертово устройство самонаведения или что-то в этом роде. Вот почему они продолжают находить меня.

Он встал так быстро, что его стул опрокинулся на пол.

- Мне просто нужно вернуть его и жить дальше, - oн зашагал, разминая руки. - Но эти маленькие существа вышли из стены - просто вышли прямо из нее. Я протянул им руку, но они испугались. Я бросился бежать и вбежал в квартиру миссис Зильберман. Я... я выпрыгнул в ее окно и побежал, и продолжал бежать, - oн схватил вещь в руку и покачал головой, его глаза были закрыты. - Она... она в порядке? Миссис Зильберман, я имею в виду. Я пытался позвонить ей, но ответил полицейский.

Хейзен продолжал наблюдать за молодым человеком, не испытывая никакого желания рассказывать ему, что из-за него старушку пытали и убили.

- Клаус, мы отвезем тебя в безопасное место. Пусть кто-нибудь посмотрит на это устройство и выяснит, что это такое. Может быть, выясним, почему оно им так нужно.

Клаус рассмеялся.

- B безопасное место? С этими парнями такое не прокатит. Ты что, не слушал меня? Эти уроды проходят сквозь стены. Я бы продержался около...

- Мы будем охранять тебя двадцать четыре на семь. Я даю тебе слово, - Хейзен пожал плечами. - К тому же, как только он окажется вне твоего владения, они, вероятно, потеряют интерес, верно?

Хейзен подождал несколько секунд. Он мог видеть, что мысли молодого человека тикали. Он снова посмотрел на его истощенную фигуру.

- Одно я знаю точно, ты не можешь продолжать в том же духе; через неделю ты умрешь от голода.

Клаус опустил голову на руки и сильно потер пальцами растрепанные жирные волосы.

- Может быть, мне лучше умереть.

Он вздохнул и сел обратно, его глаза и щеки запали, как у человека, пережившего кораблекрушение.

Хейзен заметил, что губы Клауса были настолько сухими, что шелушились. Он поднялся на ноги.

- Оставайся здесь, малыш. Я принесу тебе воды. Потом я вызову подкрепление, и мы сможем выбраться отсюда, - oн улыбнулся трусливому юноше. - Но первым делом я хочу, чтобы тебя осмотрел врач, хорошо?

Клаус кивнул, положив голову на руки. Прибор оставался на столе, мягко светясь. Клаус смотрел на него, словно в трансе.

Хейзен протиснулся в маленькую распашную дверь и выпустил воздух через сжатые губы при виде груды грязной посуды. Затхлая еда воняла, как засорившаяся канализация. Он видел и похуже: один парень утопил свою кошку в раковине, а потом повесился. Через неделю они нашли его... и кошку. К тому времени животное превратилось в кошачью кашу, и им понадобились защитные костюмы, чтобы даже подойти к нему.

Хейзен догадался, что чистых чашек нет, поэтому взял одну с наименьшим количеством скопившегося дерьма и сполоснул ее - он сомневался, что лишнее количество бактерий убьет парня. Он выключил воду и замер. Окантовка распашной двери светилась, и воздух наполнился запахом озона. Секунду или две он смотрел на нее в замешательстве, полчашки воды все еще оставалось у него в руке.

Ему потребовалось еще несколько секунд, чтобы догадаться, что может происходить. Он осторожно опустил чашку на столешницу, подошел к двери и открыл ее настежь. Клаус стоял, подняв руки вверх, как бы сдаваясь кому-то. Секунду-другую он что-то бормотал, тряся головой, пока на него не упал крошечный луч света. Парень на мгновение засветился, а затем упал назад. Не успел он упасть на землю, как его тело рассыпалось в пыль.

- Блядь! - Хейзен почувствовал, как по телу от пальцев ног до головы пробежал шок.

Он выхватил свой "Глок", вдохнул и ударом ноги распахнул дверь, тут же нырнув и перекатившись. Он быстро поднялся, стреляя по нескольким мишеням. Он промахнулся.

Золотой луч появился из ниоткуда, пронзив его плечо и отняв руку. Потом все пошло прахом.

~9~

Монро поднял кулак. Позади него Раптор, Харпер, Бенсон, Картер и Фельциг замерли и ждали, сосредоточившись только на нем. Они отключили электричество в здании, погрузив старый дом в темноту. Теперь у каждого из них были очки ночного видения "L-3 Warrior", натянутые на глаза.

Монро повернулся, его четыре красных глаза оглядели свою команду. Он кивнул, а затем снова повернулся к двери. Ее контур был чист и освещен зеленым светом ПНВ. Это была новейшая технология: две линзы были направлены вперед, как в обычных очках, обеспечивая ему глубинное восприятие охотника, а еще две линзы были направлены немного наружу от центра, чтобы увеличить периферийный обзор, позволяя Монро и его команде быстрее пройти через петлю НОРД - Наблюдай, Ориентируйся, Решай, Действуй - за несколько секунд.

Монро указал двумя пальцами на свою команду - Раптор двигался быстро, прикрепляя кумулятивный заряд к двери в виде большой буквы "X". Затем он прикрепил сверху серебристый лист, который развернулся, закрывая дверь - они хотели, чтобы вся деревянная рама была уничтожена, убрана с их пути, а большая часть ударной волны попала в комнату для максимальной дезориентации. Фельциг держала в руке диск ЭМИ, вращала его, индикаторы на внешней стороне отсчитывали время, пока она задвигала его под дверь.

Оба агента встали за стеной, чтобы укрыться. Монро поднял руку, раздвинув пальцы, и стал отсчитывать время, по одному пальцу за раз. Он дошел до одного и дал сигнал к нападению.

Раптор привел в действие разрывной заряд. Дверь взорвалась внутрь. Монро и его команда из пяти человек ворвались внутрь, их лазерные прицелы быстро нашли маленьких гоблиноподобных существ, разбегающихся в темноте. Не было никаких попыток общения, никаких компромиссов, никаких заложников. Эти твари пришли сюда, чтобы убивать - жестоко - и агенты Монро, "Оборона", ответят им тем же.

Монро насчитал по меньшей мере пятнадцать движущихся тел, когда они вошли, но за несколько секунд их число уменьшилось вдвое, хотя существа, похоже, были в бронежилетах и двигались проворно и быстро, как нечто среднее между росомахами и деформированными детьми.

Раптор занял центр комнаты, подняв винтовку и выплевывая патроны в наполненную дымом темноту, его лазерный прицел выхватывал тела, а точный прицел так же быстро укладывал их.

Затем все изменилось. Из темноты раздался визг, а затем желтый луч выстрелил в Раптора. Здоровяк застыл, когда в передней части его тела открылась дыра размером с обеденную тарелку. Не было ни рассеивания влажной материи, ни прорыва снаряда - просто огромная дыра, прожженная насквозь, из которой даже не пошла кровь. Он упал назад, как дерево.

Картер нацелился на стрелка, следя за его проворными движениями, когда он перебегал с позиции на позицию. Но из его "трех часов" вырвался еще один луч. На этот раз не было чистого отверстия. Монро наблюдал, как все тело Картера мерцало там, где золотой луч коснулся его и остался на нем. На глазах Монро мужчина просто рассыпался в порошок.

Монро пришлось нырять и перекатываться, пока новые смертоносные лучи пересекали комнату. Он остановился спиной к перевернутому столу.

- Максимальный огонь! - прорычал он и снова нырнул, щелкнул переключателем на своей винтовке и открыл ответный огонь по источнику лучей.

Вокруг него оставшиеся агенты изменили свои действия, выйдя из петли НОРД и перейдя в режим смертоносного обстрела - прерывистый кашель заглушенного оружия превратился в ритм стаккато, когда высокоскоростные пули пробивали все, чего касались.

"Оборона" отступила назад, держа друг друга вне перекрестного огня, целясь во все, что ниже уровня пояса. Лучи и пули скрещивались в маленькой комнате. Монро казалось, что они сражаются со стаей высокотехнологичных фурий, настолько свирепым было сопротивление маленьких существ.

Он увидел, как Фельциг опустилась на одно колено, чтобы перезарядиться. Как по волшебству, одно из маленьких существ появилось рядом с ней в дыму и направило на нее небольшое устройство. Она крутанулась, но прежде чем она успела среагировать, ее лицо принялo на себя небольшой луч. Вся ее голова просто исчезла, оставив лишь сухой обрубок шеи. Секунду или две она оставалась в вертикальном положении, потом руки опустились, и тело перевернулось набок.

Монро стиснул зубы, чувствуя, как в груди разгорается ярость. Ему нравилась Фельциг. Он трахал Фельциг. Она была жесткой женщиной, ненасытной уличной кошкой в спальне и тигрицей в поле. Теперь она просто перестала существовать - ни крика боли, ни кровоточащей пулевой раны, ни громкого взрыва, только золотой стержень света, а потом... исчезла.

Со своего места Монро увидел, как маленькая фигурка исчезла в мерцающем дверном проеме в конце комнаты. Трехфутовый светящийся овал был прикреплен к внешней стене, а внутри, похоже, находился длинный горизонтальный туннель. Учитывая, что по другую сторону стены находилось трехэтажное здание, этот дверной проем должен был вести куда-то, кроме берлинской улицы. Монро вспомнил свой первоначальный кодовый вызов - "Внеземное вторжение".

- А вы, ребята, точно не попадете домой! - oн поднял винтовку, прицелился в мерцающий дверной проем и выстрелил в него, опустошив магазин.Откуда-то из глубины раздались гудки, и портал захлопнулся с потоком заряженного воздуха. - Идите на хуй. Теперь вы - мои.

Он выбросил пустой магазин и вставил еще один, крикнув через плечо, чтобы осмотреть кровавую бойню в комнате:

- Агенты, отсчет.

Из темноты Бенсон и Харпер крикнули в ответ. Монро ждал, дым оседал, разбитое окно создавало небольшой сквозняк чистого воздуха. Слышался звон падающего стекла, тихий звук капающей воды или крови и тихие стоны боли от упавших существ. Он задержал дыхание. Вокруг него воцарилась тишина.

Он медленно стянул очки ночного видения и моргнул один раз, его глаза быстро привыкли к полумраку. Периферийным зрением он заметил крошечное движение и, обернувшись, выпустил один выстрел в маленькую фигурку, которая пыталась занять более выгодную позицию по отношению к нему.

Пуля сбила ее с ног, крутанула по полу, как куклу, и она упала лицом вниз на усыпанный обломками ковер.

- Прикрытие.

Харпер и Бенсон подошли к Монро сзади, отвернувшись от него и осматривая комнату в поисках движения. Монро встал на колени, чтобы осмотреть существо. Он отбросил его оружие, поставил один огромный ботинок на спину и надавил. Существо застонало. Оно было маленьким, размером с трехлетнего ребенка, но стройным и прекрасно сложенным. На лицо был надвинут шлем, и хотя на нем, похоже, был какой-то бронежилет, он увидел, что он не подходит для пули, пробившей его плечо.

Он перевернул его стволом винтовки - тот снова застонал. Он протянул руку и поднял визор с его головы. На него хлынул поток воздуха со странным запахом, а затем появилось лицо из кошмара. Монро скривился - оно выглядело как безволосый, деформированный ребенок, без носа, с большими глазами и мелкими зубами, похожими на зубья лопаты. Кожа казалась прозрачной, по венам текла темная кровь в большой пульсирующий мозг внутри картофелеобразной головы. Оно смотрело на него с такой ненавистью и отвращением, каких Монро никогда в жизни не испытывал.

Одной рукой он поднял маленькое существо и заглянул ему в лицо. Его собственное лицо исказилось от отвращения.

- Что ты, мать твою, такое?

Из горла вырвался отвратительный звук, и он оскалил зубы. Глаза по-прежнему смотрели на него.

- Да, чувства взаимны, приятель, - Монро направил большой пистолет на его лицо. - У меня есть кое-что для тебя от Фельциг - открывай шире.

Маленькое существо начало ухмыляться и подняло оставшуюся руку, чтобы нажать кнопку на поясе.

- Я - Джакс. Умри, Громила. Пора прибраться, - шипело оно на него.

Брови Монро взлетели вверх:

- Значит, ты можешь говорить.

Ослепительный свет поглотил маленькое разбитое тело, затем Монро, затем Бенсона и Харпера, комнату, а затем и все здание. Еще через мгновение на месте, где пятьдесят лет стоял дом, остался лишь кратер.

* * *

Месяц спустя детектив Хейзен сидел в такси на противоположной стороне дороги от пустого участка, где раньше находился коричневый дом. Его глаза были остекленевшими.

- Что ты хочешь сделать, приятель.

- А? - Хейзен моргнул от звука голоса водителя. - Дай мне минутку.

Он вышел из машины и перешел дорогу, чтобы встать у линии полицейской ленты, все еще натянутой поперек тротуара - он не знал, для чего она там - не было никаких зацепок, да и не было никогда. Здесь нечего было видеть и нечего красть - ничего-ничего-ничего-ничего - дело закрыто.

Он откинул ленту и нырнул под нее, застонав от того, что поясница резанула его. Он был без работы, на пенсии в тридцать восемь лет - вооруженный детектив, с несколькими смещенными дисками в спине от взрыва, который выбросил его из окна той ночью. Травмы, а также потенциальная терапия до конца жизни, не совсем подходили для звания офицера года. Его бывший отряд не очень-то поддержал его. Это парень, который видел хоббитов, эльфов, лепреконов, - хихикали они. Ну и пошли они все! Его проклятие превратилось в стон; дни, когда он ел салат, в мгновение ока превратились в ночи с вареной капустой.

Хейзен вошел и встал в центре пустыря. Под его ногами хрустел материал, похожий на пемзу. Эксперты сказали ему, что кирпичи, сталь, все было перегрето до точки молекулярной трансформации. Он посмотрел вверх, пытаясь понять, откуда он упал, пытаясь вспомнить, что произошло; что было реальным, а что - результатом удара о тротуар после падения с высоты тридцати футов. Он приподнял культю, на мгновение застыв на месте. Официальным объяснением был взрыв газа. Взрыв газа, горячего, как солнце, аккуратно отрезал ему руку и прижег рану так чисто, что промышленный лазер не смог бы сделать это так эффективно.

Хейзен выпустил воздух через сжатые губы. Не осталось ничего, кроме призраков и воспоминаний. Агенты, "Оборона", как они себя называли, исчезли во время взрыва, как и крошечные существа, о существовании которых он знал. Сколько он ни копал, нигде не было упоминаний ни о специальных агентах, ни о крошечных существах, ни о Клаусе, ни о деле. Даже сержант Амос был переведен на другую должность и не отвечал на его звонки. Кто-то на уровень выше даже его начальника закрыл это дело и застегнул его так туго, что даже думать о нем было недопустимым преступлением.

Это дело было похоронено, а вместе с ним и он. Никаких завязок, ничего интересного; двигайся дальше, дружище, и наслаждайся своей новой жизнью калеки, бывший детектив, мистер Хейзен.

Такси посигналило, и он повернулся, чтобы помахать рукой. Но было кое-что, о чем они все забыли. Когда-то он был детективом, и чертовски хорошим детективом. Агент Картер сказал, что здесь присутствует странное излучение. Ксенон-135, как он его называл. У него былa родственница, которая работала в университете в физической лаборатории. Если кто и мог отследить Ксенон-135, так это она, и если этот материал снова обнаружится, то он будет там, в ожидании.

В конце концов, все знают, что если поймать лепрекона - то это к удаче. Он будет ждать.

Перевод: Алексей Колыжихин

Джефф Хьюитт
"Волна плоти"

Звуки мушкетной пальбы и крики вырвали меня из неземных зеленых полей Англии и швырнули обратно в языческую духоту Индии. Я сел, вцепившись в москитную сетку.

- Лейтенант Кроуфорд!

Один из старшин - я так и не узнал его имени - стоял возле моей палатки. Я вгляделся в него сквозь сетчатую маску. В разгорающемся утреннем свете черты его лица казались искаженными.

- Что, черт возьми... Что происходит? - потребовал я.

- Я... эм... Kапитан Гриффин... Мы просим вашего присутствия...

- Ты, чертов идиот! Приведи мне сержанта Стюарта и убирайся к черту!

- Да, сэр!

Старшина с должной поспешностью удалился, а я воспользовался возможностью одеться. От шума боя мои пальцы стали неуклюжими. Когда я завязывал шнурок, появился Стюарт.

- Да, сэр!

- Какого черта все стреляют?

- Враги у стен, сэр.

- Они подняли оружие или пытаются взобраться на стены?

- Нет, сэр.

- Кто они? Чьи люди?

- Мы не смогли это определить, сэр. На улице еще темно.

Я натянул кожаные сапоги и нацепил саблю. Напоследок я проверил свой ствол и перевел курок на полувзвод.

- Присоединяйтесь ко мне на стене, сержант.

Я прошел через парадный плац нашего деревянного пограничного форта и поднялся по лестнице на ступеньки огня.

- Не стрелять, - приказал я.

- Не стрелять, черт возьми! - заорал сержант Стюарт.

Он ударил своей алебардой нескольких рядовых, крича до тех пор, пока на стенах не наступила относительная тишина. Свет факелов мерцал, давя на темноту. Когда пороховой дым рассеялся, я заметил горстку трупов во рву, окружавшем форт. Несколько человек все еще ковыляли по леднику из наваленной грязи, примыкавшему ко рву. Они не двигались, как обычные солдаты. Они не наступали волнами, не бежали в укрытия, не кричали и не бросали вызов. Они просто... шли, как на прогулке.

- Сержант, их поведение было таким все это время?

- Да, сэр. Они напугали парней, но они не лезли на стены, как будто так и надо, - сказал он.

Я осмотрел окрестности.

- Сержант, где капитан Гриффин?

Стюарт демонстративно проверил мушкеты нескольких человек на стенах.

- Сержант, где он?

Стюарт выглядел крайне неуютно. Один из рядовых наконец заговорил; высокий мужчина со шрамом, который проходил по всей правой стороне его лица от лба до линии челюсти.

- Свалил. Этот ублюдок ни на что не годен.

Сержант развернулся, чтобы отвесить рядовому подзатыльник, но я остановил Стюарта:

- В этом случае ему можно говорить свободно, сержант, - я повернулся к рядовому. - Когда он ушел?

- Как только их заметили, сэр. Посмотрел на стену и скрылся на первой попавшейся лошади, - сказал рядовой.

Я покачал головой.

- Чертов желторотый ублюдок, - пробормотал стоящий рядом рядовой.

Я бросил на него острый взгляд, затем отозвал сержанта Стюарта в сторону.

- Это правда? Он дезертировал?

- Да, сэр.

- Еще есть кто-нибудь? Кто-нибудь из старших офицеров?

- Только капитан МакKи, с драгунами, сэр.

- Господи, - сказал я. Стюарт кивнул. Я снова выглянул из-за стены; люди спотыкались о канаву и сбивались в кучу, бесцельно шатаясь. - Что, черт возьми, они делают?

Как раз в тот момент, когда я заговорил, раздался шум маленьких тел, которые двигались с жуткой быстротой. Я выхватил саблю и пистолет, когда первая волна хлынула через верх стены.

Эти существа были обезьянами всех форм и видов, и все до единой гнилыми. Их тела представляли собой отвратительные мешки с капающей жидкостью, сгустками крови и свалявшейся шерстью. Их глаза, когда они были, либо гротескно выпучивались, либо были кремового, слепо-белого цвета. Их грязно-желтые зубы были обнажены в ненавистной гримасе. Они набросились на мужчин, прыгая на спины и груди. Они вырывали волосы, кусали за горло и открытые участки кожи, пытались выколоть глаза и рвали мужчин зазубренными когтями.

Один из вонючих зверей прыгнул мне на спину. Я попытался зарубить ублюдка саблей, но не смог попасть в него под хорошим углом. Сумасшедшие сцены резни пронеслись мимо моего зрения, пока я пытался сбросить вопящего монстра. Мужчины вырывали обезьян от своих друзей и раздавливали эти отвратительные головы сапогами.

Сержант Стюарт взмахнул своей алебардой в круговороте стали и раздавленных тел. Обезьяны запихивали глазные яблоки моих людей, нервы и все остальное, в свои зияющие пасти и прыгали, как безумные. Люди, которым не повезло потерять глаза и конечности, катались по земле, крича в лужах крови, пока звери пировали их плотью.

Я бросил саблю, перекинул руку через плечо и схватил обезьяну. Мелкие кости затрещали под моими пальцами, а плоть отвалилась в зловонном пятне, испуская ужасную вонь, от которой у меня запершило в горле. Я вытащил обезьяну на свободу. Гнилой зверь кричал мне в лицо и царапал ногтями мои щеки. С мушкетом в руках я уперся стволом в его брюхо и нажал на курок. Курок щелкнул, и из спины дьявола вырвался фонтан крови. Я перебросил труп через стену, схватил с пола свою саблю и набросился на остальных. Я рубил тварей, нападавших на моих людей, отрубая маленькие головы и мохнатые конечности под дождем спелых органов и разложившихся костей.

Спустя, казалось, вечность, обезьяны были отбиты - маленькие спины ломались, а головы лопались под прикладами мушкетов. Мужчины, потерявшие оружие в рукопашной схватке, буквально разрывали монстров на части голыми руками. Когда последнее чудовище было отброшено за стену, парни ликовали, радуясь своей победе.

Я был весь пропитан черной, свернувшейся кровью и кусками мяса. Сержант Стюарт был видением самой Смерти. Единственная его часть, с которой не капала кровь и не текла жижа, были его глаза, широкие, красные и злые. В тот момент я подумал, что он мог бы убить человека или тигра одним лишь взглядом. Он поднял свою окровавленную алебарду над головой и прорычал:

- Нужно больше, чем обезьяны, чтобы уложить наших парней в землю!

Вокруг него поднялось ликование.

Я вытер свою саблю и положил ее в ножны. Когда аплодисменты стихли, я обратился к Стюарту:

- Хороший бой, сержант. Подготовь людей к новой атаке. Мушкеты заряжены, штыки наготове.

Стюарт кивнул и выкрикнул приказ.

Звук штыков, защелкнувшихся в замках, привел меня в восторг. Я никогда прежде не участвовал в подобном сражении - отчаянной схватке в тесном окружении. Я обнаружил, что мне это очень нравится, но у меня были сомнения насчет командования. Капитан Гриффин был ветераном и много вечеров рассказывал нам в офицерской столовой о своем боевом мастерстве. Заставить такого человека бежать... Я покачал головой.

Я прошелся по парапету, чтобы осмотреть раненых и убитых. Мы потеряли несколько человек из-за слепоты - их глаза были пробиты или даже вырваны. У многих были сильные укусы, после которых остались кровавые полумесяцы, сочащиеся вялой кровью. Убитых отнесли в часовню форта, пока мы не сможем провести над ними соответствующую церемонию.

Пока я ходил по стене, враги шарахались в стороны. Боже мой, их тысячи. Мы были полностью окружены. Холодный озноб пронзил меня насквозь. Как мы сможем защититься от такого многочисленного врага?

Я принял строгое выражение лица, не показывая внешне своего страха, так как это могло только вызвать панику у людей - они и так были встревожены нападением и дезертирством нашего капитана. Я завел легкий разговор со старшинами, чтобы дать всем понять, что командую я. Я осмотрел мушкеты и личное оружие; убедился, что каждый штык острый и хорошо прикреплен. Эти люди были готовы к бою. Я подошел к последнему небольшому участку стены и нашел большого шотландского капитана драгун.

Капитан МакKи был огромным, красивым мужчиной. Он носил полную черную бороду, несмотря на традицию и правила, предписывающие драгунам быть чисто выбритыми. Его глаза сверкали смертельным весельем, а карабин, который он нацелил на стену, когда я подошел, казался игрушкой в его руках. Карабин взревел, плюнул огнем, и один из врагов в канаве упал, пронзенный насквозь. Небольшой курган тел свидетельствовал о его меткости.

- Ха! Я так не веселился со времен Ассаи![65] - засмеялся здоровяк, перезаряжая свой карабин.

- Капитан МакKи, сэр!

Он повернулся ко мне.

- Mожешь называть меня Робертом. Я думаю, обстоятельства скорее позволяют это.

- Да, сэр... Роберт. Я хочу официально предложить вам командование пехотой, будучи самым старшим командиром, и в свете вашего...

МакКи поднял руку, чтобы прервать меня.

- Нет, Ник. Оставь пехоту себе. Я кавалерист и не знаю, что делать с твоими людьми. Не знаю, как правильно.

- Спасибо, Роберт, - я подошел ближе. - Могу я обратиться к вам за советом? Я никогда... то есть, никогда не командовал...

- Никогда не командовал людьми в бою. Да, я знаю. Да, конечно, ты можешь обратиться ко мне за помощью. Учитывая ситуацию, - сказал он, махнув рукой в сторону стен, - я думаю, что в конечном итоге ты будешь полагаться на себя больше, чем думаешь, - oн снова повернулся к стене и выстрелил. Тело упало в канаву. Он усмехнулся: - Если у нас будет достаточно пуль, и они решат продолжать действовать в стиле "утки в пруду", думаю, у нас все получится.

- По моим оценкам, их тысячи. У нас много пуль и пороха, но не настолько, чтобы убить всех их людей в армии.

МакKи окинул критическим взглядом людей, сгрудившихся в канаве.

- С каждой стороны примерно одинаково?

- Да, сэр. Роберт.

Он кивнул.

- Да, тогда я согласен. Пока, наверное, несколько тысяч, - oн выглядел задумчивым. - Я возьму своих ребят и посмотрю. Получим полную информацию о диспозиции противника.

- Мы убедимся, что ворота чисты. Какие вы хотите использовать?

- Южные ворота. Я так понимаю, враг в основном идет с севера?

Я кивнул.

- Хорошо, тогда южные. Там им будет легче всего, - МакКи поспешил вниз по лестнице и на плац для парада. - Драгуны! Строиться, парни! Мы едем!

Я потянул еще людей к южной стороне редута - всего двести человек. Сержант Стюарт присоединился ко мне.

- Пехота, построиться в линию!

Они выстроились в две строгие шеренги.

- Оружие к плечу!

Двести мушкетов поднялись.

- Огонь!

Двести мушкетов заговорили, ревя огненными голосами. Линия людей за стенами задрожала и рассыпалась. Мушкетные пули отрывали конечности, кровь летела в воздух, а когда рассеялся пороховой дым, лишь немногие ползали по земле или царапали воздух когтями. Двести человек перезарядились и приготовились к новому залпу.

- Хо! Драгуны, вперед!

Драгуны вскочили в седла и поскакали из форта в темноту индейской ночи. Стражники сделали несколько выстрелов, когда враг приблизился к воротам, а затем захлопнули их.

Я прошелся по стене, пытаясь разглядеть что-то сквозь мрак. Далекие выстрелы из мушкетов, лязг стали, крики людей. Враги потрусили в сторону звуков в сгущающейся ночи, похоже, привлеченные шумом. Когда всадники затихли - я предположил, что они на разведке, - враги у стен вернули свое внимание к нам.

Быстро осмотрев стены, я обнаружил, что враг по-прежнему наседает на нас с трех сторон: с севера, востока и запада. Они забредали в южный ров, но не с такой скоростью, как с других сторон. Они теснились, некоторые были затоптаны своими товарищами.

Мое внимание привлек стук множества копыт, мчавшихся к форту. Патруль возвращался!

- Откройте ворота! - крикнул я вниз.

Стражники повиновались, и драгуны прогрохотали через ворота. Капитан МакKи скакал сзади, за одним из своих людей, который тащил за собой на веревке вражеского солдата.

Я побежал вниз к плацу для парада. МакKи спустился с седла и отстегнул шлем.

- Что вы видели?

Его лицо было мрачным.

- Кровавые тысячи. Конечно, трудно точно подсчитать. Сейчас темно, но, Боже мой... должно быть, больше ста тысяч. У нас вокруг форта огромная кровоточащая орда, густая, как мухи, и с севера толпами прибывают новые. Они не сформированы, они просто наступают. Мы не смогли добраться до головы их колонны. Это слишком далеко, и они слишком разрознены. И есть еще кое-что... - кивнул он в сторону пленника.

Люди образовали круг вокруг врага. Они насмехались и подзадоривали его, бросая камни и нанося удары. МакKи отпихнул несколько человек в сторону, и мы приблизились к пленнику.

Внешне он был неотличим от тысяч солдат султаната. Темная кожа, светлые одежды и сапоги из тонкой кожи. Однако его манера поведения была не иначе как демонической. Он рычал и дергал за веревку, пытаясь добраться до любого человека, до которого мог. Его кожа и форма были грязными, как будто он когтями пробивал себе путь из могилы.

- Смотри, Ник! Его грудь! - указал МакKи.

Я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица.

- Это похоже на мушкетные раны, - сказал я.

МакKи выхватил свою кавалерийскую саблю, более тяжелую, чем моя собственная, и шагнул вперед. Пленник сделал выпад в сторону МакKи, но был остановлен веревкой. МакКи замахнулся вниз - жестокий удар, сокрушивший колено пленника. Когда чудовище упало, МакKи нанес еще один удар, сломав ему спину. Однако оно не издало ни крика боли, ни вопля от того, что ему ломают кости. Оно лежало на земле, царапая когтями воздух, и жадно разевало рот на здоровенного шотландского капитана.

МакKи поставил свой сапог на горло твари, потому что это был не человек. Теперь, когда оно лежало на земле и было относительно неподвижно, стали видны раны, которые давно должны были его убить. Две большие дыры от мушкетных пуль пробили его грудь, а серые кости обнажились там, где его тащили по земле. В глазах не было ни искры - бездушные.

- Это демон, - сказал я.

МакKи кивнул, схватил свою саблю обеими руками и со зверской силой вогнал ее в череп существа. Оно вздрогнуло, когда вокруг блестящей стали заструилась густая черная кровь. Клинок был вырван с воплем стали о кость. Наконец существо затихло.

МакKи вытер саблю о халат мертвеца.

- Да, это демон. Но демоны умирают, как и люди, - сказал он.

Те люди, которые были свидетелями убийства, бормотали молитвы, обращаясь к Богу или любому божественному существу, которое могло их услышать. Они приняли бы помощь, откуда бы она ни пришла.

Я отозвал МакKи в сторону.

- Как мы будем сражаться с такой армией? Это что, мертвая Индия в полном составе?

- Я не знаю, парень. Будем... С нашими людьми, с нашими ружьями и саблями, с нашими жизнями, если понадобится.

- Но... сколько людей мы уже убили? - я подумал об обезьянах. - А звери?

- Счет мясника может оказаться больше, чем мы сможем оплатить, парень, - сказал МакKи. - Но мы все равно отправим его домой с набитыми карманами.

Внезапный залп мушкетеров с восточной стены привлек наше внимание. Сержант Стюарт уже бежал вдоль стены к людям, которые бешено перезаряжали оружие.

- Какого черта вы...

Гортанный рев разорвал ночь.

Две огромные темные фигуры перелезли через стену и прыгнули на строй солдат. Люди разбегались, кричали, а звери рычали, кусались и резали длинными когтями.

Солдаты прыгали со стены, рискуя сломать конечности, когда чудовища преодолевали пожарные лестницы.

- Тигры, - произнес МакKи голосом, наполненным одновременно благоговением и ужасом.

У меня самого пересохло в горле, когда мы смотрели, как тигры сгоняют последних людей с пожарной лестницы. Сержант Стюарт, безумец, каким он был, стоял в юго-восточном углу, выкрикивая вызов зверям. Один из тигров, ужасающий своей скоростью и свирепостью, бросился на человека и его крутящуюся алебарду.

Другой тигр предпочел перспективу погони и, оставив на стене вереницу мертвых и умирающих мужчин, бросился в погоню за теми, кто находился на парадной площадке. Он сделал изящный прыжок и приземлился на человека, одним движением переломив ему спину и вырвав горло.

Оно зарычало, и кровь мертвецов хлынула из его пасти.

Вид того, как оно валит человека на землю, вывел меня из оцепенения. Я выхватил саблю и заорал над шумом битвы:

- Ко мне! Построиться в линию!

Мой голос прорезал грохот. Люди побежали ко мне. Я схватил нескольких отставших и потащил их в строй, сформировав возле южных ворот двадцать или около того человек, когда тигр во дворе обратил на нас внимание. Он уронил человека, которого тряс, и снова зарычал, обнажив ребра и бугрящиеся мышцы плеч.

У него не было ни кожи, ни органов. Его застрелили, содрали шкуру и оставили умирать. Я не успел пожалеть, что охотники не догадались забрать зубы и когти.

Он напал.

- Целься! Огонь! - крикнул я парням, подавая сигнал своей саблей.

Грохот мушкетного залпа взорвал атакующего зверя, разрывая открытые мышцы и сокрушая ребра. Это немного сдержало натиск тигра, сломав его шаг, но не остановив его.

- Перезарядить! Примкнуть штыки!

Люди в стройной передней шеренге опустились на одно колено и вогнали приклады своих мушкетов в землю. Их штыки образовали сверкающую стальную стену.

Тигр врезался в них с разбегу, ревя, разя когтями. Дюжина штыков пронзила его, выпустив потоки крови, как свежей, так и гнилой. Зверь завыл, схватив человека, и с криками потащил его в свою пасть.

Я подбежал к тигру и ударил его саблей по спине. Моя рука содрогнулась от удара, когда позвоночник тигра сломался. Его задние лапы опустились на землю, но он продолжал терзать свою жертву, кромсая плоть. Я отпрянул назад и с отчаянным криком снова ударил саблей и полностью перерубил позвоночник. Третий удар пришелся по голове.

Зверь рухнул на землю, из его челюстей свисал мертвец.

Второй зверь с грохотом упал рядом с нами.

Мертвый.

Сержант Стюарт позвал с парапета:

- Я усыпил вашу кошку, лейтенант. Она была немного кусачей!

Я уставился на сержанта - этого человека, который в одиночку сражался с тигром на стене. Его алебарда была вся в крови, а сам он выглядел так, словно купался в остатках мясной лавки.

- Сержант Стюарт! Если вы предпочитаете позаботиться об остальных наших врагах, пожалуйста, будьте добры! - отозвался я.

- Договорились, сэр!

Мужчины засмеялись - было приятно чувствовать себя живыми.

С северной стены, а затем с востока и запада раздались выстрелы из мушкетов. Я подбежал к огневой ступеньке и выглянул наружу. Бродячие мертвецы, ранее бесцельно бродящие, теперь казались целеустремленными, словно ведомые неведомой силой. Они скреблись по стенам, пытаясь прорваться в форт. Это было жуткое зрелище: гнилые конечности, разрывающиеся на сырых бревнах; вздутия, лопающиеся под давлением. И когда они роились, они топтали друг друга ногами.

Они строили лестницу из своих мертвецов.

Я поспешил вдоль стены; в каждой точке было одно и то же: медленно растущая лестница из трупов; органы лопаются и сочатся в ров. Ночь и раньше была шумной: рев тигров, крики обезьян, а теперь... почти тишина, только хриплые крики мертвецов.

Поднялся ветер, а вместе с ним и зловоние давно разложившихся мертвецов. Люди дрожали на стенах. Я ходил среди них, касаясь плеч, тихо шепча, и делал все, что мог, чтобы успокоить их.

Утро не принесет облегчения, - боялся я. Мы не могли сейчас послать гонцов: мы были полностью окружены. Не было никакой возможности связаться с близлежащим городом, чтобы получить подкрепление от их гарнизона. В ту сторону двигалась непрерывная река врагов - их целенаправленное движение могло продолжаться весь день.

Я боялся, что мы потеряны...

* * *

Когда забрезжил рассвет, наступил Ад.

Первый луч солнца заглянул за горизонт. И первые мертвецы, наконец-то вставшие на валы из тел, перевалили через стены.

- Огонь! - крикнул я.

Шквал мушкетного огня снес первых захватчиков, дробя кости и разбрызгивая кишки. Люди перезаряжались и стреляли, перезаряжались и стреляли, механически, почти как мертвецы, которые поднимались на вершину и были снесены выстрелами.

Это продолжалось несколько часов. Бой усилился, когда некоторые демоны прорвались на стену. Рукопашная схватка была изнурительной. Заколоть другого человека достаточно тяжело, но еще хуже, когда он не замечает, что должен быть мертв, и тянет мушкет глубже, пытаясь достать тебя гнилыми руками.

Я заполнял бреши в рядах, рубил саблей конечности и дробил кости. Не раз я жалел о более тяжелом кавалерийском клинке.

Небольшое затишье в бою привело ко мне капитана МакKи.

- Ник!

- Роберт, - сказал я.

- Похоже, мы все-таки сможем удержаться. Твои парни любят драки!

- Как и мы все, я надеюсь. Кажется, это еще далеко не конец.

- О, да, еще многое предстоит сделать, но у твоих ребят хватит на это духу. Борьба за свою жизнь делает все более оживленным, чем на буровой, я считаю.

Мне пришлось рассмеяться... пока веселье МакKи не угасло, когда он посмотрел через мое плечо на рассвет.

- Что ты думаешь об этом? - спросил он.

Я проследил за его указующим перстом. На горизонте распускалось облако дыма. Я достал свой бинокль и взглянул в него. Мое сердце упало.

- Думаю, пора собираться во дворе, - МакKи кивнул и поспешил прочь, а я выкрикнул приказ: - Со стен! Сформировать квадрат во дворе! Построиться квадратом! Быстро!

Люди спрыгивали с пожарных лестниц и спешили вниз, образуя во дворе упорядоченный квадрат. Я был последним с нашей стороны стены, рубя и рыча на демонов, рвущихся ко мне.

Громовой треск потряс форт.

- Подтянуть артиллерию. Пушки сюда, быстро! Быстрее!

Артиллеристы выстроили двенадцатифунтовые орудия в строй и нацелили их на ворота.

- Приготовиться! Приготовить оружие!

Северная часть площади поднялась и навела мушкеты, артиллеристы ждали с обтянутыми кожей пальцами и горящими факелами.

Еще один грохот, и мушкеты мужчин вздрогнули.

- Спокойно, люди, спокойно!

Еще один грохот, и ворота рухнули. Через них хлынул поток демонов. Моя кровь похолодела. Огромный слон протиснулся через разрушенные ворота и откинул голову назад, трубя так громко, что люди опустили мушкеты, чтобы закрыть уши. Бивней у него не было видно, он был весь покрыт гнилью и гнилостным гноем. Оно обратило к нам молочные глаза, но ненависть к живым придала мертвым глазам злобный огонь.

Демоны стелились вокруг его ног и под туловище, наплывая потоком гнилой плоти, которая грозила заполнить форт.

Слон снова затрубил и, спотыкаясь, бросился в атаку.

- Огонь! - прорычал я.

Артиллеристы приложили огонь к отверстиям для касания, и орудия взревели, загрохотали и отпрыгнули назад от отдачи. Два выстрела из фланговых орудий не попали в слона, но оставили за собой длинный след из раздробленных и разорванных тел. Центральное орудие попало точно в цель. Голова слона лопнула, как перезрелая дыня, а кишки вывалились через бока. Он покачнулся, споткнулся, а затем упал.

Люди вздохнули с облегчением и пробормотали молитву.

Мы открыли огонь по оставшимся во дворе демонам - огонь, треск мушкетов и дым окружали нас, пока те, кто был на площади, боролись за свою жизнь.

Еще одна труба.

Громовой раскат.

Мое сердце упало.

- Мы убили "корову", - сказал сержант Стюарт, внезапно оказавшись рядом со мной. - Теперь займемся "быком".

Еще один слон появился в воротах, напрягаясь в маленьком отверстии, треща бревнами и угрожая разрушить всю стену. Демоны выпрыгивали из-под его ног, как виноград. От зловония у меня в горле поднялась муть.

У этого чудовища были бивни - один сломался наполовину.

Ничто из того, что у нас было, не могло его остановить.

- Заряжай! - крикнул я артиллеристам, но они были далеко впереди меня, засыпая и трамбуя порох, их глаза были расширены и лихорадочны, когда они готовили новый залп. - Держитесь, люди! Демоны Индии не медлят!

Пушки выстрелили, и на этот раз они попали точно.

Из-за огромных размеров чудовища пушки казались маленькими. Фланговые орудия рвали его внутренности, ломая чудовищные ребра и дробя кости. Осколки летели во все стороны - шрапнель разрывала на части демонов, оказавшихся слишком близко к месту попадания.

Центральная пушка ударила его в грудь, выпустив кишки через спину и выбив гнилые куски болтающихся органов из многочисленных сочащихся дыр в шкуре.

К нашему ужасу, нашему немыслимому, неописуемому ужасу, онo снова заревелo, а затем бросилoсь в атаку. Люди бросились перезаряжать оружие, прежде чем оно успело врезаться в строй - его скорость была ужасающей.

- Огонь! Заряжай! Огонь! Заряжай!

Ничто другое не могло спасти нас, кроме уверенного огня и дисциплины. Чудовищный слон надвигался на нас.

Трубный клич!

МакKи и его драгуны вырвались из дыма вокруг конюшен и бросились на зверя, вопя, как обезумевшие банши.

- За короля и страну! - ревел голос МакKи над грохотом битвы.

Драгуны встретили наступающее чудовище лоб в лоб. Они рубили сухожилия, ноги; дула вспыхивали, когда они стреляли из карабинов и пистолетов в его голову и бока - свирепое и неумолимое море лезвий и пуль.

Слон дрогнул, начал отступать. Он трубил в гневе; бивнями наносил удары.

Лошадь МакКи была разорвана и подброшена в воздух, как детская игрушка. Я мог только оставаться в своем квадрате, передвигаясь по внутренним сторонам и проверяя людей, вытаскивая из первых рядов тех, кто слишком устал, чтобы сражаться дальше, и помогая оттаскивать мертвых.

Огромный слон пытался встать на задние ноги, но кости были слишком разрушены и рассыпались под его оставшейся массой. Драгуны сошли с коней и вгрызлись в бока зверя, пытаясь погасить демонический огонь, который давал ему жизнь. Я приказал пехоте наступать. Я двинулся с северной стороны площади, чтобы защитить стены форта.

Мы сами сражались как демоны, рубясь и издавая кровавые боевые клички. Монстры падали под нашей сталью; прогорклая кровь вытекала и текла, густая и зловонная.

Это была резня.

Демонов рвали и потрошили штыками; головы разрывались от выстрелов из мушкетов. Я видел, как человек топтал маленького демонического монстра - младенца, вырвавшегося когтями из чрева своей сражающейся матери.

Такие вещи не суждено увидеть человеку.

Наконец, демоны были отброшены назад, и северная сторона форта была защищена.

Мы построили баррикаду из всего, что смогли найти у ворот, а затем снова взобрались на стены.

Кольцо из мертвецов высотой в двенадцать футов[66] образовало мрачные пандусы вокруг нашего форта. Должно быть, мы убили тысячи.

И все же, и все же... прилив продолжался. Но демоны теперь избегали нашего форта, как будто какая-то неведомая сила велела им обходить нас стороной. Мы спасли свои жизни ценой жизни врага. Что бы ни двигало ими, теперь они знали, что у нас есть зубы. Врага было видно за много миль. Мы были единственным деревом, противостоящим лавине. Единственной точкой человеческого разума.

А мертвые шли дальше.

Они шатались мимо, не обращая внимания на палящее солнце и вонь гниющих тел.

Я нашел МакKи в палатке хирурга, который вправлял сломанную руку.

- Мы остановили их, Ник?

- Пока что, Роберт, похоже на то.

- Как они себя ведут?

- Они избегают нас, но идут дальше. На юг.

Глаза Робертса расширились:

- В сторону Нью-Бирмингема.

Я кивнул.

- У них нет стен. Мы должны напасть и преследовать врага. Кто-то должен быть послан предупредить их!

Я снова кивнул.

- Сейчас начнется прилив, Роберт. Мы должны быть у стен.

Он попытался встать, но хирург удержал его:

- Сэр, вы не в том состоянии, чтобы ехать верхом!

МакKи, весь в крови и ошметках, с рукой в перевязи, захрипел и лег на спину.

- Мы найдем способ предупредить их. Мы должны.

- Мы найдем способ.

Я вышел, беспокойство пронзило мои кости. Нью-Бирмингем был процветающим городом-колонией. Их защищал только гарнизон. Крепкие люди, но без стен.

Я снова взобрался на наши стены и оглядел кипящую массу мертвецов. В Нью-Бирмингеме будет хуже, намного хуже. Но мы пойдем. Мы будем сражаться с врагом и заставим его драться за каждый шаг.

Боже, помоги нам всем!

Демоны маршировали дальше.

Перевод: Алексей Колыжихин

Тайсон Мауэрманн
"Смерть с расстояния в 900 метров"

Прицел в двухсотый раз за этот час осматривал иракский ландшафт в поисках чего-либо, что могло бы поставить под угрозу отряд или их миссию. Пока что беспокоиться было не о чем, но в Фаллудже все могло измениться в мгновение ока. Стрелок держал свою винтовку "M82A1 SASR"[67] на прицеле.

Сержант Шейн Хилл находился в своей третьей командировке и с нетерпением ждал возвращения домой. Его давняя подружка Линн окончательно измотала его и заставила согласиться на помолвку после возвращения. Через три коротких дня он и его взвод должны были повернуть в тыл и вернуться в Кэмп-Лежон, завершив свою службу. Он не мог дождаться, но сейчас у него было только задание. Все по порядку.

Задание было простым: проникнуть в нужное место и зачистить его. Здание было непримечательным, с крепкой входной дверью и без окон на первом этаже. На втором этаже было несколько окон, покрытых пылью, грязью и сажей. Дверь, ведущая на площадку, выглядела прогнившей и, скорее всего, развалилась бы при малейшем усилии. Если повезет, подразделение обнаружит нескольких иракцев, которых РСМП - разведывательная служба Корпуса морской пехоты - сочла подходящими целями. Захватить, если возможно, убить, если необходимо, и уходить, не потеряв ни одного товарища.

План состоял в том, чтобы нанести удар по целевому дому прямо перед восходом солнца, до которого оставалось совсем немного времени. По мнению Шейна, все выглядело неплохо. Ни в одном из окружающих зданий не было никакой активности, район был тихим - идеальные условия для наблюдения. Хилл выбрал большое заброшенное здание на востоке, зная, что, когда солнце поднимется в небо, никому не удастся увидеть команду из двух человек - охотников за боевиками - лучших из лучших.

- Дельта-Виски-4 вызывает Наблюдение, доложите, - передал командир взвода Чавес по рации.

Хилл знал, что Чавес делает все возможное, чтобы принять командование подразделением. Его только что перевели в группу, он только что закончил офицерскую подготовку. Хилл догадывался, что Чавес держался в стороне от бойцов, потому что так рекомендовало учебное пособие. Чавес редко отступал от инструкции.

- Дельта Виски-7, все чисто, - ответил сержант Хилл.

Миссия вот-вот должна была начаться. Пора еще раз осмотреть местность. Закинув на плечо тяжелую снайперскую винтовку 50-го калибра и наведя глаза на цель, он медленно пошел влево. Ничто не вызывало его интереса; улицы были тихи, как могила.

Хилл взглянул на своего напарника, младшего капрала Чарльза "Крепыша" Тернера, который смотрел в прицел меньшей из двух винтовок - "M40A5", калибра .308. Тернер зорко осматривал пейзаж, подыскивая, во что бы выстрелить.

Тернер - хороший парень, чтобы прикрывать спину, - подумал Шейн. Немного навахо, смешанных с южной границей, сделали из него компактного мужчину с рельефными мышцами и характером. Он всегда был спокоен, независимо от ситуации. Если бы Хиллу пришлось выбирать, с кем оказаться в окопе, Тернер был бы легким выбором.

Тернер и Хилл находились на крыше трех с половиной этажного дома, замаскированные под кучу дерьма и кирпичей. В пяти кварталах от целевого дома. Oни находились примерно в девятистах метрах от него - самое высокое здание в непосредственной близости.

Если эти два высококвалифицированных снайпера не могли настичь террористов, то никто не мог.

Хилл вернулся к прицелу и уловил движение в нескольких домах справа от цели, на балконе второго этажа. Район был темный и не увидит света в течение нескольких часов, но что-то привлекло его внимание.

- Наблюдение вызывает Дельта-Виски-4, у вас возможно "танго"[68] на три часа. Следите за своим флангом, - сказал Хилл по связи.

- Вас понял. Держите меня в курсе, если "танго" продвинется вперед.

Хилл увидел, как Тернер перевел прицел, чтобы проверить.

- Я ничего не вижу, - сказал Тернер. - Ты уверен?

В этот момент в щель между двумя смежными балконами проскочила темная фигура, которая была не более чем размытым пятном в прицеле Хилла. Оба снайпера подняли головы и уставились друг на друга.

- Наблюдение вызывает Дельта-Виски-4, "танго" быстро движется к вашей позиции. Советую закрепить фланг и удерживать.

- Дельта-Виски-7. Повторите последнюю известную позицию "танго".

Хилл не был уверен, но ему показалось, что голос Чавеса немного дрожит.

- Последнее местоположение было в трех домах от цели справа от вас, второй этаж.

- Принято, Дельта-Виски-7.

Через прицел Хилл видел, как его командир взвода отдает указания штурмовой группе, и наблюдал, как бойцы правого фланга укрепляют свои огневые рубежи, готовясь к худшему.

Хилл перевел прицел назад, туда, где в последний раз видел "танго". Он перепроверил прицел, убедившись, что расстояние до цели правильное. Это была игра в ожидание; игра, в которой он был мастером. Хилл знал, что Тернер жаждет получить еще одно убийство, четвертое по счету. Он преследовал рекорд Хилла по количеству убийств. Если Тернер сможет совершить еще одно убийство, они сравняются. Хилл знал, что этот человек умирает от желания добиться рекорда, прежде чем отправиться домой. Как раз когда Хилл собирался вернуться к команде прорыва, он увидел еще одну тень. По террасе ползло второе "танго".

На этот раз, однако, Хилл смог разглядеть еще несколько деталей. Фигура была большой - не Тернер, но достаточно большой, чтобы насторожиться. Кроме того, он был смертельно бледен. Хилл снял оружие с предохранителя и замедлил дыхание, готовясь сделать первый выстрел. Он навел перекрестье прицела на заднюю часть шеи "танго". Если выстрел Хилла окажется верным, пуля перережет спинной мозг и уложит парня еще до того, как он поймет, что в него стреляли. Хилл визуализировал выстрел, начиная с нажатия на курок и заканчивая тем, как большой "танго" рухнет на землю. Он делал это перед каждым выстрелом. Это была попытка увидеть все переменные и внести коррективы за миллисекунды до выстрела.

"Танго" медленно повернулось, а затем скрылось из виду. Отработанное дыхание Хилла замерло. Красные, светящиеся глаза на секунду заставили его усомниться в своем обычно идеальном зрении. Он покачал головой. Чертовски глупое время для фантазий.

- Дельта-Виски-7 вызывает Дельта-Виски-4, у вас второе "танго" - второй этаж, третий дом. Мы не можем их засечь.

- Наблюдение, мы посылаем группу для проверки, пока не начнем операцию. Мы должны сделать рок-н-ролл, иначе мы потеряем элемент неожиданности. Если "танго" снова появятся, уничтожьте их, если увидите оружие, - ответил Чавес, в его голосе было немного больше железа.

- Вас понял, - ответил Хилл.

Он наблюдал, как два морских пехотинца двинулись ко второму дому, темнота и городская среда обеспечивали идеальное прикрытие. Беглый взгляд на дом-мишень заставил остальную команду собраться, готовясь к прорыву. Они выдвинулись немного раньше: до рассвета оставалось еще около получаса, но несколько лучей света уже начали пробиваться над крышами. Если повезет, они смогут захватить дом-цель и уйти на базу до того, как все жители квартала проснутся на утреннюю молитву.

- Ох, черт! - взвизгнул Тернер. - "Танго" прямо над ними, и они не видят. Я стреляю.

- Отставить. У "танго" нет оружия, - заявил Хилл.

- Черт возьми, Хилл, ты не хуже меня знаешь, что они намерены убить наших ребят.

- Возможно, это и так, но "нет оружия - нет выстрела" - это приказ сверху, - сказал Хилл.

- Черт, начальство не знает, каково здесь. Дело быстро пойдет наперекосяк.

Хилл наблюдал, как Тернер бесится. В этот момент двое морпехов, ответственных за проверку фланга группы, перешли на автоматический огонь. Рация ожила, когда стрельба прекратилась.

- Дельта-Виски-4 вызывает Дельта-Виски-6, доложите, - передал Чавес.

- Дельта-Виски-6, мы только что уничтожили двух бледных, мать их, джихадистов. Они нас опередили, но теперь хаджиты уничтожены. У нас все в порядке, - ответил рядовой Стейплз.

Не так давно взвод отметил двадцатый день рождения Стейплза, выпив немного "конфискованного" пива. Он был хорошим солдатом и готовился стать отличным морским пехотинцем. За его лысеющую голову размером с дыню он получил неудачное прозвище "Ананас". Оно не имело особого смысла, но, опять же, прозвища, данные в подразделении, редко имели смысл.

- Понял, начинаем прорыв. Пошли-пошли-пошли!

После смерти двух "танго", Хилл быстро навел прицел и увидел, как группа захвата из трех человек взрывает дверь в дом, а затем бросает гранату. Как только граната сработала, группа двинулась внутрь.

Ожидая доклада от Чавеса, Хилл переключился на осмотр балконов в поисках новых "плохих парней". Судя по тому, как они двигались и прятались, в темноте их могли поджидать еще несколько человек.

Потрескивала система связи, когда по сети раздался голос Чавеса:

- Дом под контролем. Семь убитых. Они все разорваны. Что-то из фильма-слэшера, повсюду руки и задницы. Нам нужно задокументировать это. Остальные члены команды собирают информацию и фотографируют место происшествия. Здесь воняет дерьмом, - Хилл слышал по связи дыхание Чавеса. - Дельта-Виски-6, поднимитесь до моего местоположения, вы можете помочь собрать информацию.

Прошло совсем немного времени, прежде чем группа собрала все, что могла, и отправилась на передовую оперативную базу. Передовая оперативная база находилась совсем рядом.

- Дельта-Виски-4 вызывает Джокер-1-7, запрашиваю транспорт, мы обозначим местоположение стробоскопом, - приказал Чавес.

Хилл выдохнул воздух, когда Стейплз подтвердил приказ о помощи в сборе разведданных, а затем вошел в дом. Вертолет "Черный ястреб" (Джокер-1-7), доставит их на базу. Миссия подходила к концу, и он с нетерпением ждал душа и горячей еды.

Из дома-цели раздался выстрел.

- Наблюдение, эти ублюдки не мертвы...

Выстрелы доносились через гарнитуру, пока команда справлялась с новой угрозой.

Тернер и Хилл нацелились на входную дверь. Вспышки из карабинов отбрасывали свет и тень на дверной проем.

- Дельта-Виски-4, доклад! - закричал Хилл.

- "Танго" не мертвы, повторяю, не мертвы. Они атакуют своими чертовыми зубами. У меня двое раненых и двое убитых. Мы с Ананасом идем на второй этаж. Прикройте нас. Мы попытаемся оторваться от них на некоторое расстояние.

- Принято, Дельта-Виски-4.

Хилл посмотрел на Тернера.

- Это лютый пиздец. Жди, пока Стейплз и Чавес выйдут и уложи всех, кто выйдет за ними.

- Черт! Давай сделаем это! - сказал Тернер, и Хилл понял, что второй снайпер сейчас включил "боевой режим".

Он жаждал крови, и это была кровь, которую он собирался получить.

Хилл наблюдал, как Чавес и Стейплз поднимаются на балкон второго этажа, вынося раненых, словно пожарные, и перепрыгивают во внутренний дворик соседнего дома. Их тела были покрыты темно-красными пятнами, которые, как он знал, были кровью. Что бы там ни произошло, это, должно быть, был настоящий кошмар. Им пришлось спасаться бегством с ранеными. Мертвые могли подождать.

Хилл наблюдал, как Чавес и Стейплз с ранеными добираются до второго балкона. Он видел, как они прошли половину пути до следующего балкона, когда небольшая орава "танго" ворвалась в ближайшую дверь внутреннего дворика.

Тернер и Хилл принялись за работу.

Хилл позволил Тернеру выстрелить в тот момент, когда первый "танго" ворвался в подъезд. Он знал, что Тернер вычислит его, и не был разочарован, когда Тернер легким нажатием на курок отправил пулю в веселый путь. Хилл наблюдал через прицел, как пуля вошла в голову "танго" чуть левее переносицы. Голова с силой откинулась назад, ноги ушли из-под ног, как у марионетки, у которой перерезали ниточки.

Хилл приготовился выстрелить, когда услышал, как Тернер дослал еще один патрон. Второй "танго" переступил порог. Хилл выстрелил.

Если 308-й калибр был идеальным патроном для поражения человека, то 50-й калибр предназначался для борьбы с танками или с дальнобойными целями. Его "SASR" был заряжен разрывными патронами "Roufoss Mark 211". Пули были рассчитаны на то, чтобы пробить стену или попасть в бронемашину, где циркониевый спусковой механизм воспламенялся и образовывал большой выход и множество осколков, что делало этот день очень плохим для тех, в кого попали. Человек, попавший в прицел Хилла, не был ни стеной, ни броней, поэтому выстрел оторвал голову и большую часть верхней части тела, взорвавшись в брызгах красного тумана. Первые два террориста, высунувшие головы наружу, потеряли их, что дало команде больше времени, чтобы добраться до безопасного места.

Хилл наблюдал за тем, как Чавес и Стейплз добрались до третьего балкона через несколько секунд после того, как мертвые "танго" упали на пол. Они пытались найти способ добраться до земли и встретиться с Хиллом и Тернером. Выстрелы снайперов эхом отражались от каждой поверхности в округе. Если люди не проснулись в момент начала операции, то теперь они точно проснулись.

Хилл наблюдал в оптический прицел и увидел, что земля перед командой поднялась достаточно высоко, чтобы сделать прыжок трудным, но не невозможным. Вероятность сломать лодыжку все еще существовала, но не была такой высокой, как в двух других зданиях. Хилл наблюдал, как Стейплз прыгнул первым. У него было больше боевой хватки и полная экипировка, что подсказало бы Чавесу, нужно ли ему быть осторожнее, когда он будет спускаться. У Стейплза не было проблем; он был в порядке и уже прикрывал столько углов, сколько смог, когда Чавес опустил к нему двух раненых, прежде чем, наконец, присоединиться к тому, что осталось от его отряда.

Рация Хилла затрещала, когда Чавес вышел на связь:

- Дельта-Виски-4 вызывает Дельта-Виски-7, как отсюда быстрее всего выбраться?

- Дельта-Виски-4, пройдите еще два дома направо, а затем идите прямо на нас на восток. До нас осталось чуть меньше километра. Тернер установит на крыше стробоскоп, чтобы оповестить наш экипаж.

Хилл посмотрел, как Тернер включает стробоскоп, чтобы обозначить местоположение. По мнению Хилла, обнаружить его не составит труда: это была самая высокая груда кирпича и раствора в округе. Вертолет не сможет приземлиться, но он сможет зависнуть, пока группа будет совершать эвакуацию.

Хилл еще раз осмотрел местность. После уничтожения второго "танго" из дома-цели никто не выходил. Раннее утро снова стало тихим. Хилл чувствовал себя не в своей тарелке, но не мог понять, в чем дело. Он перевел прицел, чтобы проверить Чавеса, Стейплза и остальных членов команды. И тут его осенило. Первые два контакта, убитые Стейплзом и его огневой группой, больше не лежали там, где упали. Их нигде не было видно. Пот стекал по позвоночнику Хилла, заставляя его чесаться.

- Крепыш, ты видел, чтобы кто-нибудь забирал "танго", которые расстреляли Стейплз и его команда? - спросил Хилл.

- Нет, а что?

- Они, блядь, пропали.

Хилл и Тернер снова приложили глаза к прицелам и просканировали улицу.

Прошло несколько секунд.

- Ни хрена не видно, - сказал Хилл.

- Ну, это нехорошо, - проворчал Тернер. Хилл знал, что Тернер был язвительным сукиным сыном в трудные времена, хладнокровным убийцей с сухим чувством юмора. Хилла никогда не удивляло то, что вылетало из его уст. Внезапно Тернер перешел к делу: - Движение, второй дом, уровень улицы.

- Стреляй, - ответил Хилл.

Раздался одиночный выстрел.

- "Танго" поражен, - сказал Тернер.

Хилл посмотрел вниз, на боевую группу, которая пробиралась к посадочной площадке. Половина пути. Чавес и Стейплз шли медленно, под тяжестью раненых солдат, вынужденные обшаривать из автоматов каждый уголок в поисках новых врагов. Когда Хилл перемещал прицел по местности, чтобы обеспечить прикрытие отступающим солдатам, он заметил темный силуэт, крадущийся к его друзьям. Враг продвигался вперед, и если Чавес и его команда могли его не заметить, то Хилл заметил. С такого расстояния стрелять было легко.

Он дождался, когда "танго" окажется в перекрестье прицела, и, замедлив дыхание, приготовился нажать на курок. Это дало Хиллу возможность изучить свою жертву.

Мужчина был одет в темно-черные брюки, такие же, как у Хилла, и рваную, грязную камуфляжную рубашку. Кожа мужчины была бледной. Не то, что Хилл ожидал увидеть в Ираке. Он мог быть одним из чеченцев, вступивших в конфликт, чтобы помочь своим братьям-мусульманам. Такое случалось нечасто, но и не редкость. Кем бы он ни был, он был в нескольких секундах от встречи со своим создателем.

Еще два шага, ублюдок, - подумал Хилл. - Давай, продолжай двигаться.

Без предупреждения "танго" бросился вперед, вырвав рядового Силао из рук Чавеса. Бледный человек оттащил раненого солдата и вгрызся в него, кровь брызнула на лицо фигуры и на комбинезон Силао. Хилл приготовился к выстрелу. Не теряя времени, он нажал на курок.

Комик Галлахер[69] был бы горд. Когда пуля вошла в голову "танго", она взорвалась, как арбуз. Кровь хлынула из обрубка шеи, заливая Чавеса, который успел сделать движение, чтобы помочь Силао, как Хилл выстрелил. Выстрел 50-го калибра не оставил сомнений в судьбе нападавшего.

Теперь Хилл наблюдал за Чавесом через прицел: тот был ошеломлен, но не потерял сознания.

- Дельта-Виски-4 вызывает Наблюдение, спасибо, - прохрипел Чавес.

- Нет проблем, Дельта-Виски-4. Двигайтесь, пока вас не накрыло еще больше "танго".

Хилл перевел прицел на их шестерку. Силао был ранен, но Хилл увидел, как Чавес поднял тело и закинул его себе на плечи. Своих не бросаем, - подумал он.

- Есть что-нибудь? - спросил Хилл у Тернера.

- Ничего. Дом-цель и улицы - чисто, - ответил Тернер, не отрывая глаз от прицела. - У меня было движение возле бензоколонки на углу, через два дома от цели, но сейчас ничего.

- Хорошо, я свяжусь с вертолетом и узнаю, почему они так долго тянут, - Хилл сменил частоту связи. - Дельта-Виски-7 вызывает Джокер-1-7. Пора уносить ноги. У нас есть раненые, которых нужно эвакуировать.

- Джокер-1-7 на связи, время эвакуации - пять махов, повторяю, пять махов[70].

- Вас понял, Джокер-1-7. Лучше раньше, чем позже, - ответил Хилл. Он снова переключился на канал связи с подразделением: - Дельта-Виски-7 всем бойцам: эвакуация через пять махов, так что тащите задницу, морпехи.

- Принято, Дельта-Виски-7, - последовал резкий ответ от Чавеса.

Голос его звучал устало и потрясенно. Паника командира не сулила ничего хорошего. Лучше не говорить с ним по радио, иначе это может передаться остальным.

- Ты это слышал? - спросил Тернер.

Хилл покачал головой:

- Что слышал? Я ничего не слышал.

- Похоже, что кто-то под нами, - Тернер посмотрел в сторону края здания.

- Невозможно. "Клейморы"[71] на лестничной клетке должны были взорваться. Мы поставили достаточно, чтобы обрушить все здание вокруг них, если бы они осмелились подняться.

- Не с лестницы. Со стороны боковой стенки здания.

- Черт, это невозможно, - сказал Хилл.

Хилл наблюдал, как Тернер перешел в тактическое положение, схватил винтовку М4, которую он прислонил к тому, что осталось от стены на уровне бедер. Он подошел к краю и заглянул туда, затем отпрыгнул назад.

Бледная тонкая рука ухватилась за выступ. К ней присоединилась вторая рука, затем голова.

Тернер, не теряя времени, открыл затвор своей винтовки. Для опытного снайпера Хилл решил, что в данной ситуации у Тернера сильно нарушено прицеливание. Пули попадали практически во все места, кроме намеченной цели, и лишь несколько пуль попали в "альпиниста". Повторяющийся щелчок затвора винтовки по пустому магазину - вот и все, что было слышно, пока "танго" перелезал через крышу здания. Выстрелы ничуть не замедлили нападавшего. Взгляд светящихся красных глаз остановился на двух мужчинах.

Тернер выхватил из подсумка свежую обойму и вставил ее в ствольную коробку, но было уже поздно. Бледный "танго" схватил снайпера, потащил его вперед и вгрызся в горло. Хилл смотрел, как Тернер умирает, как "танго" разрывает ему зубами горло и бросает извивающееся тело Тернера за край так же легко, как бросают тряпичную куклу.

Хилл не успел оплакать гибель своего друга, как громадная тварь повернулась к нему лицом. M4 Тернера был слишком далеко, поэтому Хилл схватил свой пистолет "Хеклер и Кох МK23"[72].

Пск! Пск!

Оружие с глушителем плюнуло, и заряд попал нападавшему точно в лоб. Мужчина отшатнулся назад и упал на землю.

Хилл вздохнул с облегчением. Это было слишком опасно. Он оглянулся на край, чтобы найти остальных членов своей группы. Безжизненное тело Тернера лежало на песке под странным углом. Стейплз забрал бы тело и доставил его домой. Поднимаясь по лестнице навстречу ему, группа должна была знать, где установлены заряды и как их избежать.

Хилл тихо помолился за своего погибшего друга, пожелав ему счастливого пути на тот свет. Время для скорби будет позже, а сейчас ему нужно было сохранять хладнокровие и следить за тем, чтобы остальные члены команды добрались до места живыми.

Прекрасный звук лопастей вертолета был слышен вдалеке, когда вертолет подлетал к ним. Через некоторое время они вернутся на базу. Пока Хилл размышлял об этом, Чавес и Стейплз вышли из лестничного пролета, неся на руках своих погибших товарищей. Они выглядели как разогретое собачье дерьмо.

Пока вертолет делал минутные поправки, чтобы зависнуть над жалким подобием крыши, Хилл подошел к телу человека, поднявшегося на здание. Через несколько секунд к нему присоединились Чавес и Стейплз.

"Танго" был очень бледен, его кожа почти просвечивала. Его челюсть выглядела не совсем правильно. Она была массивной, со странной структурой мышц. Он был без волос, а его одежда выглядела так, как будто ее откопали и сняли с мертвеца, стиль прямо из 1970-х годов. Ничего необычного для этой части света, но точно не нормальная.

Когда Хилл наклонился, чтобы рассмотреть его поближе, солнце вышло за горизонт, заливая крышу золотистым светом. Тело начало дымиться и тлеть, а затем вспыхнуло синим пламенем. Хилл удивленно отпрыгнул в сторону. Через несколько секунд от человека не осталось и следа - лишь кучка пепла, взметнувшаяся в воздух в результате взмывания вертолета. Хилл не знал, как к этому отнестись, и не был уверен, как он напишет об этом в своем отчете, если у него вообще хватит смелости изложить это в письменном виде.

Не было времени обсуждать то, чему они стали свидетелями, пока "Черный ястреб" висел над крышей, достаточно низко, чтобы люди могли забраться на борт. Сначала погрузили убитых и раненых, затем Чавеса, Стейплза и, наконец, Хилла. По дороге на базу никто не разговаривал.

Победа досталась дорогой ценой. Хилл посмотрел на безжизненное тело Тернера. Он не был уверен, но ему показалось, что Тернер выглядит бледнее, чем должен был. Почти светящимся. По телу Хилла пробежал холодок, и он достал из жилета запасной магазин и перезарядил пистолет.

Перевод: Алексей Колыжихин

Эрик С. Браун
"Держать строй"

Джип стоял боком посреди дороги, полностью перекрывая ее. Билли держался за рукоятки тяжелого пулемета, установленного на его задней части, нервы делали его хватку более слабой, чем ему хотелось бы. Он был новичком в Национальной гвардии, и это был его первый выход на поле боя. Он вступил в гвардию, чтобы получить деньги, необходимые для учебы. В Соединенных Штатах уже несколько лет не было настоящих террористических атак, и в целом было мирное время, поэтому он решил, что вступать в гвардию безопасно. Более либеральная партия, пришедшая к власти на последних выборах, отказалась от "Войны с террором" и всех других войн или активных полицейских действий. Новости были полны сообщений о том, что войска отзывают домой. Билли решил, что можно смело идти в армию, думая, что худшее, что он может делать, это засыпать песком затопленные районы и помогать жертвам стихийных бедствий.

Джексон, которого большинство людей называли просто "Сержант", стоял в нескольких футах от джипа. Пожилой мужчина вытряхнул сигарету из своей почти пустой пачки и прикурил. Билли наблюдал за ним с чувством благоговения. Сержант повидал настоящие бои по всему миру. Как этот человек оказался здесь, в глуши, в Северной Каролине, Билли не мог даже предположить. Сержант был жестким и хладнокровным малым: о его драках в барах вне службы ходили легенды даже среди новобранцев.

Пулман вышагивал по дороге по другую сторону джипа от сержанта. По крайней мере, он выглядел слегка нервным. Это немного успокоило Билли, потому что он был напуган, и отрицать этого было нельзя. Его руки были мокрыми от пота, когда он сжимал оружие на джипе, и он чувствовал, как колотится сердце в груди.

Они ждали здесь в тишине уже большую часть трех часов. Билли больше не мог этого выносить. Он набрался храбрости и позвал Cержанта:

- Эй, парень, ты действительно думаешь, что все это дерьмо, которое они нам рассказывают, реально?

Сержант сделал длинную затяжку и повернулся к нему лицом. Щеки Билли разгорелись, когда Cержант оглядел его с ног до головы.

- Это твой первый раз, не так ли, парень? - спросил Cержант.

Билли кивнул.

- Почему нам всегда достаются новички? - спросил Пулман, подходя ближе к джипу, держа свой M-16 боком перед собой.

- Убери его, - гаркнул Cержант на Пулмана, не сводя глаз с Билли. - Послушай, парень, не наше дело верить или не верить, мы просто выполняем свою работу. В данном случае, это означает, что если что-то девятифутовое[1] и волосатое выскочит из-за деревьев, мы наполним его свинцом и оставим его труп гнить в качестве предупреждения для всех остальных, кто может напасть на нас, и будем делать это до тех пор, пока не получим другой приказ.

Пулман ухмыльнулся ответу Cержанта и добавил:

- Полегче, парень. Ничего из этого не существует. Это все какое-то прикрытие или что-то в этом роде. Так и должно быть. Не может быть, чтобы на Божьей Земле Cнежный человек был реальным.

- Значит, то, что они говорят о том, что эти существа уничтожили город, расположенный ниже по дороге, - это просто чушь? - спросил Билли.

- Серьезно, парень? - Пулман рассмеялся. - Целое долбаное племя Cнежных людей просто решило выйти из леса и начать убивать людей? В этом нет никакого смысла. Эти твари, если они вообще существуют, все это время прятались – почему они вдруг отказались от этого и съехали с катушек? Чего они надеялись добиться, уничтожив целый город и открыв себя миру? Скорее всего, они скармливают публике этот мусор, чтобы отвлечь ее внимание от того, что происходит на самом деле.

Сержант бросил все еще горящий окурок своей сигареты на землю и раздавил его каблуком.

- Пулман, ты такой же никчемный, как и этот парень. Как я уже сказал, это не наша работа - думать. Наша работа - убивать все, что пытается прорваться мимо нас, будь то какой-то дикоглазый псих в костюме обезьяны или настоящая тварь. Мы держим здесь оборону, кто бы или что бы ни появилось.

* * *

Ночь была холодной, и пот, который стекал с тела Билли на ткань его униформы, не делал ее теплее. Он вздрогнул и пожелал, чтобы эта неразбериха уже закончилась. Перед тем, как они покинули базу, последние новости, которые он видел, называли это "Апокалипсисом Бигфута". С тех пор, как в маленьком городке Бэббл-Крик все стихло, со всей страны стали поступать сообщения о Cнежном человеке. Не обычные встречи, а рассказы о Cнежном человеке или целых стаях этих тварей, которые передвигались и разрывали на части всех, кто попадался им на пути. Билли и сам не знал, чему верить. Он никогда не верил в сказки о Cнежном человеке, Лохнесском чудовище или НЛО. Его отец всю жизнь проработал охотником в этих краях, пока рак не забрал его два года назад, и ни разу не рассказывал о встрече с одним из этих существ. Тем не менее, Билли догадывался, что что-то должно происходить, иначе они втроем не стояли бы здесь, отмораживая себе задницы. Сержант, похоже, считал, что в Гвардии, как и в армии, полно уебанов - тружеников тылового эшелона, - которым доставляет удовольствие находить новые жестокие способы заставить страдать таких вояк, как они. Билли вынужден был признать, что идея "Апокалипсиса Бигфута" звучит безумно. Было много сумасшедших, которые верили, что зомби-апокалипсис не за горами, но стаи Cнежных людей, объявившего войну человечеству? Это было просто безумием.

- Сержант? - снова заговорил Билли. - Если то, о чем они говорят, реально, возможно в этом есть какой-то смысл, не так ли?

- Откуда, черт возьми, мне знать, парень? Я - солдат, а не криптозоолог.

- Как такое может быть? - Пулман положил свою винтовку на джип, подперев ее, и достал из кармана свою сигарету. - Невозможно, чтобы эти твари оставались скрытыми так долго, если бы они действительно существовали.

- Мы ничего не знаем об этих существах, Пулман, - заметил Cержант, удивив Билли. - Мы не знаем, где они живут. Мы не знаем, что они делают там, в лесу. Ничего. Кто может предположить, сколько их там и что они планируют?

Тишина висела в воздухе, как осязаемая сила вокруг Билли, пока Пулман, наконец, не кивнул и не ответил:

- Думаю, никто.

Он положил сигарету между губами, поднял свое оружие и, не говоря больше ни слова, направился к своему месту на дороге.

Сержант оглядел Билли.

- С тобой там все будет в порядке, парень?

Билли кивнул с места, где он стоял в задней части джипа.

- Хорошо, потому что... - начал Сержант, но все, что он хотел сказать, было потеряно, заглушено получеловеческими, полуживотными криками, которые доносились откуда-то со стороны ручья Баббл.

Сержант и Билли подняли глаза и увидели, что к ним движутся волны чудовищ. Все они были ростом от девяти до десяти футов, покрытые матовой коричневой шерстью. Если несколько мгновений назад они шли так тихо, что их приближение было незаметным, то теперь их шаги по дороге звучали как гром, когда они мчались вперед. Их рты были искривлены в голодном рычании, а красные глаза горели ненавистью и злобой.

Звонкий треск винтовки Пулмана, мчавшегося к джипу и стрелявшего поверх его капота по наступающей орде, вывел Билли и Cержанта из шокового состояния. Сержант крутанулся на месте, вскидывая свой М-16. Он выплевывал в тварей очередь за очередью. Билли развернул навесной пулемет пятидесятого калибра к зверям и открыл по ним огонь. Выстрелы Сержанта и Пулмана, казалось, только раззадоривали тварей, не замедляя их движения, но Билли уничтожал их целыми рядами. Более тяжелые патроны навесного оружия глубоко вонзались в толстые мышцы, срубая нескольких монстров на бегу. Эти твари падали, путаясь ногами в собственных кишках, и валились на дорогу. Билли вырвал куски плоти из тел многих других. Одно чудовище даже потеряло лапу и замерло на месте, глядя на кровь, бьющую из того места, где когда-то была конечность.

Однако, сопротивляться было бесполезно: этих проклятых тварей было слишком много.

Когда твари начали приближаться к их позиции, Cержант закричал, чтобы они отступали, но Билли не знал, как и куда. Вокруг них из деревьев появились новые твари. Однa из них подхватилa Сержанта, словно он ничего не весил, и потряслa здоровяка в воздухе, прежде чем полностью разорвать его на две части. С ревом онa швырнулa куски в разные стороны. Билли взмахнул пулеметом, чтобы попасть огненной струей в грудь твари. Существо взорвалось от силы и количества пуль, ворвавшихся в него, а кровь залила асфальт вокруг него. Его дергающийся труп без движения рухнул на дорогу, а другие существа растоптали его, спеша добраться до Билли. Билли держался. Он слышал позади себя крики Пулмана, но не решался повернуться, чтобы посмотреть, что с ним происходит.

Билли держал палец на спусковом крючке пулемета, дико раскачиваясь взад-вперед по широкой дуге, стараясь сбить как можно больше чудовищ. Он почувствовал, как пара массивных рук сомкнулась на его плечах, затем его рывком отбросило от задней части джипа и швырнуло боком на дорогу. Он сильно ударился об асфальт. Боль, пронзившая его, подсказала ему, что его правая рука сломалась под собственным весом. Он пытался выхватить пистолет из кобуры на бедре, пока звери наседали на него. Десятки волосатых рук тянулись к нему, впиваясь в плоть. Он закричал, его глаза наполнились слезами, вызванными страхом, а затем болью, когда его разрывали на части. Он увидел, как один из зверей поднес его левую ногу к своим желтым зубам, а другой выдернул длинные рыжие пряди из его живота. Он слышал, что отрубленная голова живет некоторое время после отделения, и вскоре убедился, что это правда. Последнее, что он увидел, - это мелькание деревьев вдоль обочины дороги, когда его голову подбросило в воздух, и мир померк.

Перевод: Грициан Андреев

Дэвид Бентон и У.Д. Гальяни
"THELA HUN GINJEET"[2]

Cтаккато роторов "Хьюи" было практически оглушительным, когда вертолет прокладывал путь в ночном небе между командно-диспетчерским пунктом в Кон Туме и точкой введения к югу от Луанг Прабанга, к востоку от Меконга в центральном Лаосе.

Они шли через кордон. С двух сторон их сопровождали вертолеты сопровождения, вооруженные до зубов.

Сержант спецназа Джейк Картер, позывной "1-0", из разведгруппы "Питон", сидел, положив на колено барабанный магазин от российского легкого пулемета РПД емкостью сто патронов. Он смотрел в открытую дверь "Хьюи", мимо пулеметчика. Под ними во все стороны простиралось открытое поле со слоновьей травой, которое ребята называли "полем для гольфа", освещенное сиянием почти полной луны. Вдалеке виднелись вспышки кассетных бомб, разрывающих тропу Хо Ши Мина. Он вздохнул и отвернулся от двери, переключив свое внимание на команду.

Сержант Ларри Кейн наклонился к Картеру и, перекрикивая тяжелый гул двигателя и порывы ветра, прокричал:

- Ну и каков же будет "фактор пакости" при этой высадке?

- Неизвестно, Кейн, - крикнул Картер и пожал плечами так широко, чтобы это было видно. - Мы должны зайти и выйти. Два дня. Не ожидаю ничего необычного, - соврал он.

- То есть ты хочешь сказать, что нам крышка?

Картер позволил хрупкой улыбке пересечь его лицо и откинулся на спинку кресла. Они знали эти правила. По правде говоря, он действительно не знал, чего ожидать. Инструктаж по выполнению задания был коротким и лаконичным. Им предстояло наблюдать за "вражеской активностью" в богом забытом даосском храме к западу от Равнины Кувшинов, дальше к северу. Хотя Картер был командиром группы в десятке миссий MACV-SOG[3] в составе разведгруппы "Питон", ни одна из них не заходила так глубоко в глубь страны. Основная зона боевых действий находилась на юге и востоке, но они совершали "черную операцию" в самом сердце Лаоса, контролируемого коммунистами, и он не имел ни малейшего представления о причинах этого. Даже если это был опорный пункт BHA[4] или тренировочный центр, он находился слишком далеко от линии фронта, чтобы представлять серьезную опасность, особенно если учесть, что они находились на пороге сезона дождей.

Да и в целом все было как-то не так.

Что-то в этом было такое - их заранее предупредили, что они идут "в черную". Если их поймают, их существование будет опровергнуто. В любом случае, если они не доберутся до точки эвакуации - им конец.

Картер, как и все его люди, добровольно соглашался на опасные задания. Теперь не было смысла сетовать на это.

Вертолет "Хьюи" вильнул, уходя от шквального зенитного огня, и зеленые трассеры внезапно окружили их и осветили ночь. Картер вцепился в кресло, чтобы удержаться на ногах, так как вертолет уклонился в сторону. Через несколько ударов сердца нападение осталось позади так же неожиданно, как и настигло их.

Пилот повернулся и с ухмылкой посмотрел через плечо.

- Можно посмеяться, - крикнул он.

Команды никогда не считали чувство юмора пилота заразительным, но вы делали то, что должны были делать, чтобы избавиться от страха.

Pазведгруппа "Питон" состоялa из семи человек: трех вояк и четырех "местных". Кроме Картера, сержант Кейн, позывной "1-1", а новенький, сержант МакБрайд, - "1-2". Все трое были спецназовцами - "зелеными беретами", и все они вызвались служить в группе исследований и наблюдений, так что должны были быть либо сумасшедшими, либо фанатиками. Их спутники-горцы принадлежали к племени банар: Мок, Джек, Пхут-1 и Пхут-2. Вся команда была "бушмастерами", специально обученными для ведения боя в джунглях. И это было не первое их родео.

Что-то не давало ему покоя в этом вопросе, но это было лишь ощущение легкого ночного ветерка.

Картер достал из кармана сигарету, прикурил от своей китайской копии "Зиппо" и сделал глубокую затяжку. Миссия не давала покоя, в этом он был уверен. Да, немного нервов - это нормально. Адреналиновый всплеск, когда его забрасывают в глушь, в неизвестность, - это то, ради чего он жил. Но сейчас все было по-другому. Голос в голове словно предупреждал его. С чем бы они ни столкнулись, они были сами по себе. Если они окажутся в глубоком дерьме, то никакие группы зачистки или воздушная кавалерия не помогут им... Они были уже слишком далеко, да еще и в радиомолчании. Почему, он не знал. Он и не должен был знать. Даже если бы они вызвали эвакуацию, на ее проведение ушло бы несколько часов. Это должен быть чистый бой, разведгруппа "Питон" против всего, что они там найдут. Но не это беспокоило Картера.

Нет, возможно, дело было в этом мерзавце, Пирсоне из Министерства обороны. Он присутствовал на брифинге, тихо притаившись, как змея, которой он и был. Конечно, Пирсон носил гавайские рубашки, как знамена, и был достаточно дружелюбен в лицо, но это было напускное дружелюбие человека, который завоевывает ваше доверие, чтобы вы не ожидали ножа, когда он вонзится вам в спину. Картер не любил ни его, ни кого-либо из его приближенных. По мнению Картера, они были трусами, но когда ты служишь в подпольной армии дяди Сэма, тебе приходится иметь дело с Дьяволом. Это входило в комплект. Это не обязательно должно было нравиться.

Вертолеты направились на север вдоль туманной границы между Лаосом и Таиландом, стараясь держаться подальше от известных гнезд косоглазых. Казалось, что полет длится целую вечность. Картер подумал, что это, наверное, похоже на то, что чувствует человек в свой последний день в камере смертников... ожидание. Рев роторов "Хьюи" затруднял разговор, а если ты не хотел сорвать голос, то и вовсе делал его невозможным. Но они и не хотели разговаривать. Они знали, что нужно делать. Они просто хотели попасть на место, выбраться живыми и вернуться на базу с информацией. А потом, возможно, повторить все сначала.

Он видел, как все они сжимают в руках свое оружие - французские пистолеты-пулеметы МАТ, русские РПД и китайские АК-47 (горцы). Если их поймают или убьют, ни одно из их снаряжений не будет американского производства.

И это, конечно, заставляло его нервничать.

Повернув на восток, они влетели в горный район к югу от Луанг Прабанга. Это были не те горы, с которыми Картер был знаком с юности, когда рос в Колорадо. Горы, которые он исследовал в детстве, в основном представляли собой выступы твердой породы, а в предгорьях росли вечнозеленые деревья. Кислотные иголки этих деревьев сводили к минимуму подлесок на тонкой почве. Нет, эти горы были покрыты буйной растительностью от основания до вершины. Они всегда напоминали Картеру какие-то доисторические джунгли, затерянные в складках времени. Если бы он увидел в небе птеродактиля, то не удивился бы. Здесь водились самые разные существа - хотя и не динозавры - и их было много. Под верхним пологом были представлены практически все виды ползучих тварей, причем некоторые из них были очень опасны.

Почему-то Картер не беспокоился о фауне. Он попытался отмахнуться от назойливого внутреннего голоса...

- До посадки осталось около пяти минут, - прокричал пилот, показывая пять пальцев на руке, чтобы убедиться, что его понимают.

Картер кивнул и в сотый раз провел быструю инвентаризацию своего снаряжения. Вздохнув, он перепроверил Кейна, убедившись, что его снаряжение тоже закреплено.

"Хьюи" и его сопровождающие зашли на малую высоту. Они петляли между нависшими горами, прокладывая себе путь над долинами, как река прокладывает себе русло в живом камне. Над горами светила полная луна, но снизу не было видно никакого света. Никаких признаков близлежащей деревни, или хижины, или вообще каких-либо людей. И ничто не указывало на то, что они находятся рядом с военной базой BHA, если это то, что они искали. Все это было относительно неплохо.

- Мы на месте, - воскликнул пилот, как нью-йоркский таксист, показывая Картеру и остальным большой палец вверх.

Он держал "Хьюи" в воздухе над колеблющимися верхушками деревьев.

Картер ухватился за стальную перекладину и высунулся из открытой двери, глядя вниз, в море почерневшей зелени. Под тройным пологом было темно, как в полночь, но их новомодные приборы ночного видения помогут им не переломать ноги, когда они достигнут земли.

Он развернул неуклюжие и тяжелые советские очки ночного видения ПНВ-57, которые висели у него на шее. Ему хотелось бы использовать американские очки ночного видения SU49, но они были инкогнито, а все сигнальные приспособления были отключены. Он ненавидел носить эти проклятые советские "альбатросы". Он чувствовал себя так, словно к лицу пристегнули кирпич, а к затылку - еще один, но в основном они помогали при очень слабом освещении - работали по тому же принципу, что и зеленый глаз. Там, внизу, где были лишь слабые следы лунного света, света было достаточно, чтобы очки были полезны. Однако при полной луне, как сегодня, очки были практически бесполезны. Над пологом они были бы слепы. А вот под пологом очки дадут им то, что нужно. Горцы шли без ночного снаряжения - их глаза привыкли к черноте джунглей.

Картер подал сигнал Джеку, и местный быстро спустился с площадки в джунгли. За ним последовал Пхут-2, потом Мок, затем МакБрайд, Кейн, Пхут-1 и, наконец, сам Картер взялся за трос и понесся вниз, как паук, плетущий паутину.

Когда он достиг дна джунглей, остальные члены группы уже установили небольшой периметр вокруг точки проникновения. Как только он коснулся земли, три вертолета ушли в сторону, направляясь обратно в Центр командования и контроля. Грохот вращающихся лопастей постепенно затих, и вскоре ночная фауна джунглей вновь вступила в свои права.

Комары тут же накинулись на него, и Картер прихлопнул одного, который щекотал волосы на его шее. Он почувствовал, как под его пальцами свернулось крошечное раздавленное тельце.

Проклятые насекомые. Они делали жизнь в джунглях невыносимой. А тут еще сезон дождей.

- Рад, что выбрался из этой взбивалки для яиц, - пробормотал Кейн. - Я едва чувствую свои ноги.

Картер шикнул на него. Он хотел отвести группу подальше от точки проникновения, на случай если кто-нибудь из косоглазых видел или слышал вертолеты.

Они двинулись на восток и северо-восток, придерживаясь низин. Джек занял позицию, за ним следовал Пхут-2, затем Мок, МакБрайд, Кейн и Картер, а Пхут-1 шел следом.

Они с трудом прорубали себе путь через густой подлесок с помощью мачете, которые очень скоро затупились. А "волшебные" очки просто не могли помочь им быстро продвигаться в глубине леса. Через некоторое время все они снова надели снаряжение на шею. Когда до проникновения оставалось около двухсот метров, Картер остановил их. От ночной жары они уже порядком запыхались.

- Мы останемся здесь до утра, - объявил он. - Джек, Мок, в наблюдение.

Горцы растаяли, как призраки. Остальные опустились на землю, благодарные за передышку.

Картер сбросил рюкзак и уселся на землю рядом с ним. Он открыл его, достал флягу и сделал большой глоток воды с металлическим привкусом. Наконец он снял проклятые очки, убрал их вместе с блоком питания в сумку, откинулся на рюкзак и закрыл глаза. Пулемет лежал у него в ногах, палец лежал на курке. Он не хотел спать. Но, не страх перед врагом не давал ему уснуть, а ответственность за команду. Поэтому он прислушивался к каждому звуку, не открывая глаз. Его мысли неслись вскачь, причем уже не в первый раз.

Звуки ночных насекомых и древесных лягушек убаюкивали Картера, успокаивая его закаленные нервы, пока он не услышал что-то еще, шепчущее между бесконечным ночным стрекотом. Он прислушался, пытаясь уловить звук. Сначала ему показалось, что это вражеский патруль, бряцающий снаряжением.

Он внимательно прислушался.

Нет, это был смех... детский смех.

Он открыл глаза и повернулся, чтобы осмотреть периметр. Там, едва различимая сквозь ветви и виноградные лозы, стояла стройная азиатка в чанг-ао, традиционной китайской одежде. Девушка уставилась на Картера и приложила палец к улыбающимся губам. Затем она подозвала его взмахом своей маленькой руки.

Он медленно поднялся со своего места на земле и проверил, как выглядят его спящие товарищи. Никто не шелохнулся. Никто не слышал смеха. Никто не проснулся.

Он замешкался, не зная, что ему делать.

Он подумал, что, возможно, спит, видит сон. Он ущипнул себя и почувствовал это.

Она все еще была там, наполовину скрытая в густом подлеске, и махала ему рукой, приглашая к себе.

Он пожал плечами. Затем он начал следовать за ней.

Господи, что я делаю?

Его глаза удивительно хорошо приспособились к темноте, и он шел за ней на некотором расстоянии, не в силах угнаться за девушкой, которая теперь бежала, одной рукой подхватив материал своего одеяния. Он не сразу понял, что оставил свой автомат, а когда понял, то оказался далеко от остальных. Слишком далеко, чтобы вернуться.

Он покидал свой пост, но чувствовал себя обязанным.

Никогда не оставляй оружие! - кричал ему внутренний голос.

Но он оставил, и не мог вернуться. Он потерял бы девушку.

Спина зудела, как будто кто-то наблюдал за ним издалека.

Едва контролируя себя, он пробивался сквозь темноту.

Через время, которое он не мог точно измерить, Картер вышел на поляну в джунглях. Это не была естественная поляна - местность была выжжена дотла, возможно, в результате несанкционированного напалмового удара, и Картер все еще чувствовал характерный запах бензина, витавший в воздухе. Растительность и все остальное, что здесь находилось, сгорело дотла, оставив после себя адский выжженный ландшафт.

Но это было слишком далеко от войны. Что же здесь произошло?

Девушка все еще была там, движущаяся тень в сером море. А ее звонкий смех вызвал у Картера мурашки узнавания. И все же он отправился в путь по пепельному полю. При первом же шаге он услышал звон, как будто пнул ногой консервную банку. Он посмотрел вниз. На носке его боевого ботинка лежали жетоны. Он потянулся вниз и поднял их, пытаясь рассмотреть в темноте. Он щелкнул своей фальшивой "Зиппо" и поднес их близко друг к другу, чтобы прочитать буквы.

Он узнал имя: сержант Самуэль Лунд.

Воспоминание поразило Картера, как удар физической силы. Лунд участвовал в двух первых миссиях Картера в составе разведгруппы "Питон". Пока его не выпотрошила вражеская мина-ловушка. Картер потребовал эвакуации, но было слишком поздно. Лунд умер, пока Картер пытался удержать его внутренности, его руки были покрыты густой кровью.

Картер сунул жетоны в карман и сделал еще один осторожный шаг. Он снова услышал металлический звук, и земля под его весом словно ушла из-под ног. Взглянув вниз, он испугался того, что может обнаружить. Он почти подумал: мина! Но он как будто знал, что это не может быть мина, что это что-то более странное и опасное.

Под ногами хрустнули новые жетоны. Жетоны, спрятанные под пеплом. Повсюду были жетоны, сотни, может быть, тысячи.

Как такое возможно? Ведь это даже не зона боевых действий.

Картер рывком проснулся.

Черт.

Ему снился сон.

Его рука дрожала. Он погрузился в сон. Это было не похоже на него, совсем не похоже, но все же это произошло. Он все еще был в лагере.

Сон о жетонах был тем более странным, что никто из них не надевал их на эту операцию, чтобы остаться, по сути, сиротами с точки зрения национальности. В случае поимки их могли пытать и расстрелять.

Он тяжело вздохнул и еще раз осмотрел окружающее пространство. Сквозь джунгли начали пробиваться слабые следы дневного света. Но ничего не произошло. Он вытер пот со лба и поднялся на ноги. В глубине сознания он услышал отголосок детского смеха, но сон уже начал угасать.

Он пнул МакБрайда ногой в ботинке, наклонился и прошептал:

- Вставай. Поднимай остальных.

Когда все собрались в группу вокруг него, Картер заговорил с ними размеренным тоном:

- Наша цель находится примерно в девяти километрах к северу, но немного выше по склону. Мы будем держаться здесь, в долине, обойдем этот кротовый холм с восточного фланга, а затем подойдем к цели с юго-востока. До дальнейших указаний никакой связи, кроме сигналов рукой, за исключением случаев крайней необходимости. Стандартный походный порядок с разбросом в пять ярдов. Всем быть начеку, - Картер проверил свои советские часы и наручный компас. - Хорошо, выходим.

* * *

Группа пробиралась сквозь густую листву, Джек шел впереди. Несмотря на то, что отфильтрованный солнечный свет начинал вырисовывать угловатые узоры на джунглях, ночные тени все еще боролись за господство под навесами, и серые фантомы, казалось, таились везде, куда бы Картер ни направил свой взгляд. Несмотря на непроглядную тьму, разведгруппа "Питон" уверенно проложилa себе путь через долину и направилась на восток-северо-восток, огибая основание возвышающейся зеленой горы. Они были профессионалами. У них все получалось.

Дождь, который начал хлестать на них еще до утра, разразился в полную силу. Он пронесся так быстро, что Картер почувствовал первые жирные капли, упавшие на листья, прежде чем грозовые тучи поглотили солнце. Буйная поросль почти не сопротивлялась ливню. Дождь, зацепившись за листья высоко вверху, сливался и стекал вниз тяжелыми потоками, быстро превращая богатую черную почву в скользкую грязь, покрытую еще более коварными мокрыми отброшенными листьями. Вода капала с полей шляпы Картера, мешая ему видеть. Его выкрашенная в черный цвет униформа без каких-либо знаков различия промокла насквозь за считанные минуты.

Судя по всему, они миновали порог и начался сезон дождей. Вот так.

Команда, бормоча, двинулась дальше.

Проклятый дождь.

Как внезапно начался ливень, так же внезапно он и исчез. Но вместо облегчения за дождем последовала гнетущая жара, грозившая задушить их своей удушливой влажностью. Джунгли словно выдохнули, отдавая свою влагу воздуху. Атмосфера становилась тяжелой и густой. Через полчаса дождевая влага, пропитавшая одежду Картера, сменилась потом. Для него разницы не было - он оставался мокрым.

Время от времени ему казалось, что он слышит какой-то звук, не вписывающийся в гобелен джунглей, но когда он поворачивался, его уже не было. Если за ними следили, то следили хорошо. Ощущение, что за ними следят, нервировало, и он не снимал пальца с курка.

Они шли по жаре. Подлесок здесь был пореже, и они дали отдохнуть своим мачете. Обогнув восточный склон, они нашли узкий медленно текущий ручей и пошли вдоль его западного берега. Вода была коричневой и мутной, взбаламученной дождевыми потоками. Судя по крутым берегам, Картер догадался, что в разгар сезона дождей ручей больше похож на реку. Они перешли реку вброд в том месте, где она изгибала свое русло к западу. Джек вошел первым, и нижняя половина его тела исчезла в ползучей, гнилостной воде. Он перебрался по медленному течению на дальний берег, держа над головой свой АК-47, остальные члены группы шли следом.

- Что-то я не видел косоглазых, - с презрением сказал Кейн Картеру. - Какого черта мы здесь делаем?

- Черт, говори тише.

Картер снова скинул рюкзак и достал флягу. Он глотнул теплой воды и вытер рукавом несколько капель, скатившихся по подбородку.

- Джек, Пхут-1 - осмотритесь, - приказал он.

Два соплеменника быстро и бесшумно скрылись в джунглях, и через несколько секунд стало казаться, что их там и не было. Тонкие и крепкие, как хлыст, представители горных племен становились безжалостными бойцами, когда их тренировали. Они не уступали в силе практически всем "зеленым беретам", которых когда-либо знал Картер, но они были темпераментны, и их верность иногда было трудно уловить.

- Да ладно, 1-0, - настойчиво повторял Кейн, а остальные смотрели на него. - Что, черт возьми, происходит? Что это за разведка?

- Ты знаешь то же, что и я, Кейн. Мы доберемся до вершины этой кучи дерьма и осмотримся. Мы доложим о том, что нашли. Мы двигаем задницами. Вот что мы здесь делаем.

- Ну, мне это не нравится, - сказал Кейн. - Мы и близко не на войне, - oн достал из кармана рубашки сигарету без фильтра. Картер бросил ему свою поддельную "Зиппо". - Спасибо, - Кейн прикурил.

- A что тебе когда-нибудь нравилось? - слегка улыбаясь сказал МакБрайд.

Он сидел на бамбуковом бревне, сняв ботинок, и проверял, нет ли на ноге вздувшихся черных пиявок. Если бы они были, укусы могли бы быстро инфицироваться, а это означало бы неприятности.

- Мок, - тихо позвал Картер. - Дай мне эти забавные книжки.

Солдат-туземец подбежал, ухмыляясь.

Горец потянулся к своему рюкзаку и достал горсть свернутых карт, передав их 1-0. Картер развернул их и взглянул, в основном для того, чтобы успокоить Кейна.

- Смотри сюда, - сказал Картер Кейну. - Mы находимся вот здесь. Прямо у синей линии, - он указал на карту, - и вот, куда мы направляемся. Мы должны быть там к закату.

МакБрайд присоединился к ним и стоял рядом с Картером. Он указал вверх по склону:

- Туда? - спросил он.

Картер кивнул.

Кейн что-то сказал, но Картер вдруг поймал себя на том, что его внимание приковано к богомолу, который, словно в замедленной съемке, двигался над плечом Кейна. Он услышал звук звякающих друг о друга кусочков жести. Картер сунул руку в карман и провел кончиками пальцев по металлическим краям лежащих там жетонов. Волна головокружения захлестнула его, и он вдруг испугался вытаскивать жетоны, испугался того, что он там обнаружит, испугался имени, выбитого на металле.

Лунд, Сэмюэль.

Или Картер, Джейкоб?

- Ты в порядке, Картер?

Кейн схватил его за плечо.

Картер поднял голову и увидел, что богомол улетел. Он потряс головой, пытаясь прочистить ее.

- Да, - сказал он. - Да, я в порядке.

- Ну, реально, ты выглядел так, будто у тебя не все дома, понимаешь, о чем я?

Блестящие голубые глаза Кейна уставились на него пронзительным взглядом.

Картер оттолкнул руку Кейна.

- Я сказал, что со мной все в порядке. Где, черт возьми, Джек и Пхут-1? Мы должны начать это шоу. Я хочу, чтобы мы были там, пока еще светло.

Он еще раз отпил из фляги, его рука дрожала.

Как по команде, два горца прорвались сквозь растительность. Рука Пхута лежала на плече Джека, его глаза были широко раскрыты и смотрели в одну точку. Казалось, все краски отхлынули от его лица. Джек поддерживал своего родственника в вертикальном положении.

- Что, черт возьми, произошло? - потребовал Картер.

Прежде чем Джек успел ответить, Пхут, заикаясь, проговорил что-то на своем диалекте.

Картер покачал головой: он не знал языка местных. Для него все это звучало как тарабарщина. Горцы говорили на ломаном английском, достаточном для того, чтобы их американские союзники могли его понять, поэтому он понятия не имел, почему этот человек испытывает его терпение. Нервы Картера и так были на пределе, он чувствовал, что готов взорваться. Мужчины почувствовали его гнев и молча смотрели друг на друга.

Джек заговорил, не давая Картеру выйти из себя:

- Он говорит, что видел свою мать... там, в джунглях.

Картер в замешательстве покачал головой. От разочарования он не мог даже сформулировать предложение. Его руки и ноги покалывало.

- Как, черт возьми, такое вообще возможно? - спросил Кейн.

- Это не возможно, - ответил Джек с густым акцентом. - Его мать умерла, много лет назад.

Джек помог своему соотечественнику опуститься на землю. Пхут практически рухнул в трясущуюся кучу, скрючившись в положении полу-эмбриона. Он беспомощно плакал.

- Ты кого-то видел? - спросил Картер. - Кого-нибудь? Что-нибудь?

Джек покачал головой, его лицо стало серьезным.

- Кейн, возьми Мока и осмотрись. МакБрайд, остаешься со мной.

Кейн вздохнул, но выполнил приказ.

Картер полез в карман. Его сердце на мгновение перестало биться.

Жетоны, которые он держал там минуту назад, теперь исчезли.

Он потряс головой, чтобы разогнать наплывающую дымку.

Что, черт возьми, происходит?

Пирсон. Этот сукин сын, жуткий хуесос, что-то с ними сделал. Он точно как-то с этим связан.

Может, он подмешал им в "Дапсон"[5] что-то "забавное"... может, какой-нибудь галлюциноген? А может, они распылили его в воздухе, прежде чем вводить команду? Может быть, здесь была другая команда, которая наблюдала за ними, видела, что происходит, оценивала их реакцию?

Типичное вуду-шмуду дерьмо Министерства обороны.

Кто знал, что замышляют эти ублюдки в этих густых джунглях.

Картер потер виски. Он спросил Джека:

- С ним все будет в порядке?

Он кивнул головой в сторону Пхута-1.

- Да, с ним все будет в порядке, - ответил Джек, кивая слишком быстро.

Затем горец опустился на колени возле своего потрясенного соотечественника и тихо заговорил на их банарском языке.

Картера пробрал озноб: у него было плохое предчувствие относительно этой операции. Он сделал еще один глоток из своей фляги и, убрав ее в рюкзак, стал ждать возвращения Кейна и Мока с обхода. Вокруг него кипели джунгли. Жизнь здесь была настолько густой, что невозможно было пошевелиться, чтобы она не коснулась тебя, не дышала на тебя, не опиралась на тебя. Картер научился не обращать на нее внимания, потому что неспособность отличить бисеринку пота, стекающую по шее, от ядовитого паука, ползущего по воротнику рубашки, могла свести с ума любого человека. Но сегодня он никак не мог избавиться от этой мысли. Он с трудом отделял важную информацию от пустяков. Его нервы были на пределе, а чувства притуплены.

Сегодня все казалось новым, и Картер был перегружен.

Он чувствовал это, но не мог остановить.

В подлеске что-то зашуршало. Картер присел и направил свой автомат на это движение. Он расслабил палец на курке. Это были Кейн и Мок, бесшумно продирающиеся сквозь густые заросли.

- Там ничего нет, сержант, - с отвращением сказал Кейн. - И я имею в виду вообще ничего. Никаких следов косоглазых. Ни тропинок, ни хижин, ни следов кого-либо хоть сколько-нибудь цивилизованного... - и, бросив косой взгляд на Пхута-1 и Джека, добавил: - ...или их матерей.

- Хорошо, тогда выдвигаемся, - сказал Картер.

- Куда?

- Мы пойдем на вершину этой горы.

- Здесь ничего нет, чувак. Мы буквально в глуши посреди ничего.

- Тогда это будет похоже на отпуск, верно?

* * *

Они покинули берег реки и продолжили подъем. Чем выше они поднимались, тем более враждебной становилась растительность: широкие листья превратились в пильные диски, стебли казались утыканными колючими шипами, а спутанные лианы выросли в непроходимые стены растительности. Кусачие и жалящие насекомые, казалось, увеличились в размерах и количестве. Казалось, что сама земля пытается отговорить команду, не дать ей выполнить задание.

Впереди Кейн подал сигнал Картеру: Пригнись! Картер повернулся, чтобы помахать Моку, который теперь шел сзади вместо Пхута-1, но его и след простыл. Он внимательно осмотрел заросли, но ничто не двигалось. Листья и ветки висели неподвижно. Картер уже собирался вернуться назад, как вдруг небольшой камень ударился о его плечо. Он дернулся, поворачивая дуло PПД, палец коснулся курка.

Кейн пытался привлечь мое внимание к тропинке, которую они проделали.

Господи.

Кейн и МакБрайд совещались. Они позвали Картера.

- Что происходит? - прошептал Картер, осторожно приближаясь и приседая.

- Я не знаю, - сказал МакБрайд, - я потерял остальных членов команды.

- Что?

- Я не знаю, куда они делись, сержант. Я был прямо за Пхутом. Он был прямо там... - МакБрайд сделал движение рукой, - а потом он просто исчез.

Картер поднялся со своего места и встал, глядя через плечо туда, где должен был находиться Мок. Два других солдата спецназа последовали его примеру.

- Как будто... как будто джунгли просто поглотили их, - пробормотал МакБрайд, почти в оцепенении.

Пытаясь убедить себя.

- Что нам делать, Картер? - Кейн схватил его за локоть. - Ты в порядке?

- Да, я в порядке, - ответил Картер. - Мы закончим миссию.

Однако он не был в порядке, не так ли?

- Нет, правда, проверь - ты сегодня как будто не в себе.

- Я в порядке, Кейн! Давай заберемся на вершину этой чертовой горы и свалим отсюда. Как тебе такой план?

Он понял, что повернул РПД лицом к ним, а затем снова отвернулся.

- А что насчет горцев? - МакБрайд дрожал, его глаза искали, никогда не оставаясь неподвижными.

- Нам придется сообщить об их исчезновении, но сначала мы должны выполнить то, ради чего нас сюда послали.

- Что именно?

- Послушай, - сказал Кейн, - здесь что-то серьезно не так.

- Я знаю, я согласен. Но вершина этой горы будет нашей лучшей точкой эвакуации, если мы все равно не успеем на запланированное рандеву. Обратно спуститься мы не сможем. Мы можем с тем же успехом броситься туда. Мне это тоже не нравится. Что касается горцев... У меня нет ответа. Я... У меня есть несколько теорий. Но ничего такого, что я бы сказал вслух в здравом уме. Не то чтобы вы, ребята, слушали в здравом уме.

МакБрайд и Кейн посмотрели друг на друга и кивнули. Неохотно.

- Значит, у нас все в порядке? - спросил Картер. - Давайте выходить. Мак, ты ведешь.

Нервничая и дергаясь, держа пальцы на курках, три оставшихся члена разведгруппы "Питон" продолжили подъем, МакБрайд шел впереди.

Со временем, борясь с жарой, прожорливыми насекомыми и почти непроходимой растительностью, они достигли вершины как раз в тот момент, когда заходящее солнце залило ее красным огненным сиянием. Они стояли в самой кроне джунглей, переводя дыхание и пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Плоская вершина горы, как ни странно, была лишена растительности, за одним исключением. Недалеко от центра того, что выглядело как открытая поляна, одиноким часовым стояло огромное дерево. В отличие от своих собратьев в джунглях, растущих ниже линии вершины, здесь дереву не требовалось тянуться вверх за живительным солнечным светом, вместо этого оно могло расширяться вширь - что оно и делало. У этого дерева ветви были низко посажены на стволе, и часто, что создавало впечатление гигантского куста.

Когда разведгруппа "Питон" осторожно вошла на "поляну", стала ясна причина, по которой пик не был засорен растениями. Когда-то за долгую историю храма жрецы тщательно вымостили эту территорию большими плоскими камнями, оставив лишь щели между плитами для роста редких растений, которые оказались в основном чахлыми сорняками. В дальнем конце этой рукотворной поляны на вершине горы возвышался сам храм, колонны и разрушающиеся стены которого были переплетены извивающимися лианами. Сами каменные стены были покрыты зеленым мхом.

Нервы Картера не позволяли ему задаться вопросом, как, черт возьми, эти плоские каменные плиты, каждая из которых была размером и толщиной с двуспальную кровать, были доставлены на гору? Это были не вертолеты, поскольку "мостовой" явно были сотни лет.

Кейн пнул травинку, пробивающуюся между массивными камнями.

- Похоже на опорный пункт BHA, - с сарказмом сказал он.

- Оставайтесь на месте, - приказал Картер. - Мы уже потеряли четырех человек на этом задании.

- Они, наверное, поняли, что мы сошли с ума, и бросили нас.

- Хватит, Кейн.

Картер приказал оставшимся членам группы занять фланговые позиции. Несмотря на то, что храм казался заброшенным, он не собирался рисковать.

После того как остальные перестроились, Картер, пригнувшись, двинулся вперед и занял укромную позицию за странным одиноким деревом. МакБрайд и Кейн остались возле джунглей по обе стороны двора.

Картер высунул голову из-за ствола дерева и всмотрелся в тени внутри заброшенного храма. Он определенно не выглядел обитаемым. По крайней мере, за последние сто лет. Он приказал своим людям двигаться вперед, пока они не обогнули вход в здание. Затем Картер двинулся вперед, направив дуло своего пулемета на темный дверной проем. Трое солдат сошлись вместе, и Картер, не сводя глаз с тени, сделал движение, Кейн перешагнул через руины в стене и вошел в храм. Темнота поглотила его, как будто его там и не было. МакБрайд последовал за ним и тоже исчез, растворившись в темноте. Картер шел позади.

Глазам Картера потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к слабому освещению. Он проклинал себя за то, что забыл воспользоваться прибором ночного видения, но решил, что это не помогло бы. Постепенно стали проясняться детали. Храм был разрушен. Половина крыши провалилась, и лианы оплели отверстие, словно хаотичная паутина. Тенелюбивые растения росли между камнями в зале так же упорно, как и их солнцелюбивые сородичи во дворе. Было очевидно, что здесь уже невероятно долгое время никто не называл это место своим домом. Не дом, не храм и даже не убежище.

Миссия была провалена. Картер в сотый раз задался вопросом, что за разведка была на этот раз? Или Пирсон, любимец Mинистерства Oбороны, все это время разыгрывал их ради какого-то извращенного эксперимента вуду?

Он опустил рюкзак на каменный пол.

- Ладно, к черту все это, я вызываю эвакуацию, - сказал он.

Голос Картера эхом отозвался в пустом храме.

- Эй, Кейн. Мак? Эй, где вы, черт возьми, ребята?

Он вздрогнул, пулемет задрожал в его руках. Внезапно он стал таким тяжелым, что ему захотелось его уронить. Он опустил дуло и зашарил по полу, на котором влажные остатки мертвых листьев слиплись, превратившись в грязную жижу.

Черт, да тут даже следов нет, кроме моих.

Как это может быть?

- Кейн! МакБрайд!

Он, спотыкаясь, вернулся в сумрак. Ночь наступала быстро, и багровое небо стало темно-фиолетовым, как синяк на вселенной.

А он был один.

- Кейн! Мак!

Картер неровными шагами прошел по периметру двора, подзывая своих пропавших людей. С края плоской горы, где снова господствовали джунгли, доносился все более громкий хор насекомых, ночных птиц и животных, но другого ответа не было.

От шока полной изоляции его пробрал холод, и он задрожал, как больной. Пошатываясь, он повернулся на месте, наводя PПД на фантомы. Пулемет снова стал тяжелым, дуло поникло, так как мышцы уже не могли удерживать его в вертикальном положении. Он опустил оружие с грохотом, который громким эхом согнал птиц с насиженных мест и заставил что-то еще зашуршать в густой растительности.

Если это был враг, то теперь он был безоружен.

- Мак? - прошептал он, его голос дрогнул. - Кейн?

Джунгли затихли, как будто тоже ждали ответа. Паранойя нахлынула на него внезапной волной. Картер почувствовал на себе пристальный взгляд. Но это не было похоже на то, что человек, спрятавшийся за линией деревьев, наблюдает за ним, а скорее на то, что сами джунгли были лишь отражением, а за зеркальным стеклом что-то внимательно следило за каждым его движением.

Спотыкаясь, он вернулся с опушки джунглей в храм, достал из сумки рацию и вызвал "Хьюи". Когда дрожащий палец нажал на толстую кнопку вызова, в ответ раздались лишь помехи.

Статика и что-то... что-то, чему он не мог дать определения.

Внезапный легкий ветерок всколыхнул поляну, и Картер услышал позади себя звонкие звуки, похожие на приглушенный звон ветра, легкое поскрипывание ветвей одного дерева и что-то еще...

Это был детский смех.

Он повернулся.

Он не сразу понял, что произошло, но кустарник во дворе изменился. Все листья упали на камни внизу, и ветерок зашевелил их в крошечных кругах. Вместо них на голых ветвях появились жетоны - тысячи, а может быть, и миллионы, звенящие на ветру.

Картер быстро моргнул. На двух толстых ветках висели Кейн и Мак, обмотанные лианами. В глазах у них зияли кровавые дыры.

Находясь в трансе, он споткнулся о брошенный PПД, упал на колени и почти не почувствовал боли.

Он поднял голову и снова моргнул. Теперь он мог видеть тела горцев, подвешенных таким же образом.

Он закричал - один придушенный крик, который умер, не успев полностью вырваться из его горла.

Под деревом он увидел девушку, одетую в чанг-ао, которая сидела на спине огромной черной черепахи. Она хихикала, одной рукой почти скрывая свою детскую улыбку. Картер застыл на месте, наблюдая, как черепаха медленно идет вперед, скребя по камням. Глаза девочки, казалось, светились белым светом.

Картер не сразу заметил, что черепаха каким-то образом превратилась в журавля и взлетела в ночное небо с девушкой на спине.

Картер смотрел, как они взмывают ввысь, и белые перья птицы становились все ярче и ярче, пока ему не пришлось прикрыть глаза от света. И он чувствовал, как крылья птицы бьют вниз ураганным ветром, пронизывающим дерево и заставляющим звенеть жетоны.

Затем журавль исчез, сменившись более крупной птицей - боевым вертолетом "Хьюи", - холодный прожектор которого смотрел на Картера, как один циклопический глаз. Он принял его в свое тело.

* * *

Пирсон, которого на базе ВВС Дананг за глаза называли "Призраком", вошел в темную комнату прямо с вертолетной площадки, сжимая в руке стопку коричневых папок.

- Он что-нибудь сказал? - спросил он.

Полковник Деннинг взглянул через плечо на Пирсона и покачал головой.

- По-прежнему ни слова.

- Значит, мы до сих пор не знаем, что с ним происходит?

- Нет.

Пирсон посмотрел в светлую комнату для допросов через одностороннее зеркало. Сержант Джейк Картер сидел за столом правительственного образца напротив них с пустым выражением на лице. Вместе с ним в комнате находился еще один солдат по другую сторону стола, который допрашивал его, - капитан. Картер, казалось, не отвечал, что бы ни говорил и ни спрашивал капитан.

- Он был таким все это время? Два месяца?

- Да, более или менее.

Деннинг махнул рукой. Время больше не имело значения, насколько ему было известно.

- Почему мы здесь сегодня?

- Ну, сегодня он скорчил рожу.

- Pожу? Вы привезли меня сюда из Сайгона, потому что Картер скорчил рожу?

- Среди медицинского персонала это считается событием, - сказал полковник, нахмурившись. - Как будто вас это волнует.

Картер был одним из его парней. Ему было не все равно.

Пирсон проигнорировал ехидство.

- Что с ним такое? Напомни мне.

Полковник вздохнул:

- Врачи говорят, что это травматический психоз - диссоциативное расстройство. У него полукататония. Но там, в его мозгу, что-то происходит. Что-то постоянно травмирующее.

Пирсон посмотрел на сержанта, который, казалось, смотрел на него через стекло. Агенту стало не по себе, и он отошел в другой конец комнаты.

- Я потерял четыре команды, - сказал Пирсон. - Его команда была первой, он единственный, кто вернулся, и мы ни черта не знаем, почему. Или что они там видели.

- При всем уважении, - сказал Деннинг, демонстрируя очень малое уважение, - мы потеряли команды. Вы потеряли контроль над своей гребаной миссией. Может быть, вам и вашим дружкам-шпионам стоит просто сдаться и пересесть на какую-нибудь другую лодку на реке.

Пирсон проигнорировал тон; он привык к нему.

- Это хорошая причина, чтобы послать еще одну команду, верно? Нам нужно найти пропавших солдат и горцев.

Взгляд Картера с другой стороны зеркала снова сфокусировался на Пирсоне. Агент бесстрастно перемещался по комнате, стараясь не замечать пристального взгляда сержанта. Он безотчетно нервировал его.

- С чем именно мы имеем дело, агент Пирсон? - в голосе полковника зазвучал гнев. - Чем, черт возьми, занимались ваши люди на той горе? Я не думаю, что вас волнуют пропавшие команды.

Пирсон отвернулся и от полковника, и от стеклянной перегородки.

- Мы не знаем, что это такое, но местные жители напуганы до смерти, - загорелой рукой он расчесал свои грубые волосы. - Нам не нужно, чтобы что-то подобное попало в руки врага.

- Вы полагаете, что они видели оружие? - Деннинг был недоверчив. - И это все?

Пирсон проигнорировал его. Он хорошо научился выполнять приказы компании, пользоваться чинами и властью и, в конечном счете, отклонять возражения армии по любому пустяку.

- Я бы сказал, что этого вполне достаточно, полковник. Нам не нужны новые наступательные средства, используемые против нас, а враги использует свое влияние в Лаосе для помощи врагу. Мы, черт возьми, предполагаем, что это оружие. Похоже, оно действует.

Полковник пробормотал ругательство и отвернулся. К сожалению, он знал, кто больше размахивает яйцами. В любом другом месте...

Тем временем Пирсон заметил, что в другой комнате глаза сержанта, казалось, светились, сюрреалистический свет лился из-под его пристальных глазниц. Пирсон продолжал вышагивать, пытаясь выбраться из-под зомбирующего взгляда Картера.

Он решил.

- Просто отправьте другую команду, полковник. Приказ поступит на ваш стол в течение часа.

- Черт возьми, разве этого недостаточно...

Голос полковника то пропадал, то затихал, когда Пирсона вдруг заворожили глаза Картера, которые становились все ярче и ярче, пока ему не пришлось прищуриться, чтобы избежать болезненного блеска.

Пирсон почувствовал дуновение ветерка, а когда открыл глаза, то увидел золотой закат, когда ветер шевелил травинки на плоской вершине горы. Позади него раздался легкий звон, похожий на приглушенный звон ветряных колокольчиков в ветвях деревьев, и, как он позже поклялся, детский издевательский смех.

* * *

Стаккато роторов "Хьюи" оглушало, когда вертолет прокладывал себе путь в ночном небе. Точка высадки была прямо впереди, к югу от Луанг Прабанга и к востоку от Меконга в центральном Лаосе.

Они шли через кордон. С двух сторон их сопровождали вертолеты сопровождения, вооруженные до зубов.

Сержант спецназа Джейк Картер, позывной "1-0", из разведгруппы "Питон", сидел, положив на колено барабанный магазин от российского легкого пулемета РПД емкостью сто патронов.

Он смотрел в открытую дверь "Хьюи", мимо пулеметчика.

Под ними во все стороны простиралось открытое поле со слоновьей травой, которое ребята называли полем для гольфа, освещенное отблесками почти полной луны.

Он вздохнул и отвернулся от двери, переключив свое внимание на команду. Кейн, Мак и другие.

В его памяти, казалось, снова и снова звучали звуки ветра и детский смех, словно испорченная запись. Это была зацикленная запись, и она всегда звучала фальшиво.

В сотый раз его ждал знакомый плоский храм на вершине горы, и он пытался вспомнить имена членов своей команды.

Может быть, в этот раз все будет по-другому.

Он не был уверен, что хотел сказать голос в его голове, но знал, что надеется на это.

- Пять минут до высадки...

Картер приготовился снова столкнуться со всем этим лицом к лицу.

Перевод: Алексей Колыжихин

Дэвид Амендола
"Святыня"

- Хорошо, Шульц, остановись здесь.

"Марк III" остановился на гребне холма, двигатель рычал на холостом ходу. Пыль припорошила стальную броню танка, скрыв темно-серую краску и черно-белый немецкий крест на боку. На башне виднелся белый номер "525". На передней части корпуса была желтая буква "Y" с двумя галочками - эмблема 9-й танковой дивизии.

До самого горизонта простиралась безрадостная, пустая степь, высокая трава колыхалась под стонущим ветром, как бесконечный коричневый океан. Неумолимое полуденное солнце пылало оранжевым цветом на безоблачном небе. Примерно в трехстах метрах от них, на дне плоской, неглубокой долины, одиноко стояла маленькая церковь из белого камня, ее черный луковичный купол был увенчан трехконечным крестом русской православной церкви.

Сержант Лангер, командир танка, стоял в башне и сдвигал вверх свои грязные очки. Он вытер свое загорелое, потное лицо и осмотрел церковь в бинокль.

- Выглядит заброшенной, - сказал он в горловой микрофон переговорного устройства.

В наушниках раздался голос рядового Шульца, водителя.

- Так что нам делать?

- Охранять территорию и ждать - таков приказ. Специальный отряд должен встретиться с нами.

- Надеюсь на это, герр сержант, - сказал рядовой Кох, радист, который сидел внизу в переднем корпусе, рядом с водителем. - Мы сейчас находимся вне зоны радиосвязи.

- Им срочно понадобился кто-то здесь, а мы были единственными свободными, - сказал Лангер. - Все остальные пытаются соединиться с Гудерианом и отрезать Киев.

- Нам повезло, - сказал рядовой Хоппе, заряжающий, повысив голос, чтобы его было слышно над шумом двигателя. Танк был открыт для обеспечения вентиляции, и он сидел, наполовину высунувшись из левого люка башни. - Если Иван решит появиться, у нас будут проблемы.

Капрал Мейер, наводчик, сидевший в правом люке башни, выразил согласие. Ворчание было его обычным вкладом в любой разговор.

- Ну, надеюсь, Иван сейчас больше беспокоится о Киеве, - сказал Лангер.

- Надеюсь, - сказал Хоппе.

- Война все равно почти закончилась, - сказал Кох. - Через месяц со Сталиным будет покончено, мы промаршируем на параде победы в Москве, а потом сможем вернуться домой в Вену.

Экипаж был австрийским, как и все остальные в 9-м Панцерваффе. После того как их страна была аннексирована Гитлером в 1938 году, она была переименована в Остмарк, они были объявлены гражданами Рейха, а их вооруженные силы были поглощены немецкой армией.

К этому времени - началу сентября 1941 года - они были ветеранами гитлеровских войн. Все они заслужили знак "За танковую атаку" за участие, как минимум, в трех танковых сражениях. В прошлом году они вместе сражались в Голландии и Франции, затем в Греции и Югославии прошлой весной, прежде чем дивизия была отправлена на восток для вторжения в Советский Союз.

Лангер и его люди не задавались вопросом о том, чем все это было обосновано. Фюрер приказывал, они подчинялись. Таков был порядок вещей. И до сих пор они видели только победы. Казалось, Германии суждено править всей Европой.

- Штаб послал нас в такую даль, чтобы захватить старую церковь? - спросил Шульц. - Что в ней такого особенного, герр сержант?

- Лейтенант не сказал. Странное место, однако. Согласно карте, в радиусе ста километров нет ни одной деревни, - Лангер повернулся и поднял бинокль. - Похоже, наши коллеги прибыли.

За ними по грунтовой дороге с грохотом пронеслась серая колонна машин, за которой удушливым облаком поднималась коричнево-красная пыль. Впереди ехал мотоцикл с коляской. За ним следовали тяжелая восьмиколесная бронемашина "231", полевой автомобиль "Фольксваген", полдюжины трехтонных транспортных грузовиков "Опель Блиц", грузовик связи и зенитное орудие, установленное на полуторке. Легкий "222" бронеавтомобиль шел сзади. На одном из грузовиков для распознавания с воздуха был расправлен нацистский флаг.

Лангер обратил внимание на руны в виде двойной молнии, выбитые на регистрационных номерах.

- СС, - сказал он. - Не могу сказать, какое подразделение.

- Свастика в виде солнечного колеса - это дивизия "Викинг", а ключ на щите - полк телохранителей Гитлера, - сказал Кох. - Это два подразделения Ваффен-СС, которые сейчас находятся на Украине.

- Я вообще не вижу никаких знаков отличия. Даже тактического символа нет. Странно.

Они смотрели, как колонна подъезжает к холму. Их командир взвода, лейтенант Кругманн, вылез из своего танка и подошел к "Фольксвагену". Он обменялся приветствиями с двумя офицерами, ехавшими сзади. Они коротко посовещались, и Кругманн вернулся в свой танк.

Его четкий голос прозвучал по рации.

- Обеспечьте наблюдение, пока здание зачищается.

Пять танков взвода стояли на холме наготове, когда пехота спрыгнула с грузовиков. Каждый солдат был одет в полевую серую форму немецкой армии, но с рунами на воротнике, манжетами и нарукавным орлом Ваффен-СС. Название на манжете должно было указывать на их подразделение, но на таком расстоянии Лангер не мог его прочитать.

В церкви был один вход - тяжелая, окованная железом деревянная дверь. Окон не было. Отряд обогнул холм, чтобы подойти к ней наискосок: сержант СС шел впереди, за ним пулеметная группа и несколько стрелков. Достигнув его, они двинулись вдоль передней стены к двери. Сержант выбил ее и ворвался внутрь, за ним последовали остальные.

Через полминуты он вышел и поднял оружие, чтобы дать сигнал "все чисто", после чего раздались пронзительные звуки свистка. В ответ машины СС подкатили к церкви и припарковались.

- Сформировать ежа, - приказал Кругманн. Танки выстроились в оборонительное кольцо вокруг долины, лицом наружу. - Мы будем сопровождать колонну обратно, как только они закончат здесь. Пока все могут расслабиться, но будьте начеку.

Двигатели выключились. Тишина была оглушительной, когда Майерс, Хоппе, Кох и Шульц вылезли наружу, благодарные за то, что выбрались из горячего, вонючего танка. Из-за жары они сняли свои черные шерстяные куртки и надели только серые рубашки с закатанными рукавами.

Другие танковые экипажи воспользовались затишьем, чтобы подышать свежим воздухом, размять сведенные судорогой ноги и облегчиться. Тени удлинялись по мере приближения сумерек.

Мейер ел сосиски. Несмотря на то, что он был тощим, как рельса, его желудок казался бездонной ямой, и он никогда не упускал возможности поесть. Шульц запрыгнул на заднюю палубу и открыл ремонтный люк. В двигатель постоянно попадала грязь, и он беспокоился и суетился из-за своего "Либлинга". Лангер оставался в башне, наблюдая в бинокль за происходящим в церкви.

- Кто этот толстый? - спросил Кох. - Он выглядит так, как будто он на параде.

Лангер сосредоточился на "Фольксвагене". Из него вышли два офицера. Один из них был высоким и худым, на воротнике у него была эмблема капитана СС. Другой был полковником СС, упитанным, очкастым мужчиной, одетым в довоенную черную форму СС с блестящими сапогами и красной повязкой со свастикой. Его выпуклый мундир выглядел чистым и новым и не имел никаких украшений. Вряд ли он соответствовал идеализированному образу СС с его акцентом на физическую форму.

- Должно быть, это партработник СС, у которого еще осталась старая форма, - сказал Лангер. - Его звание, вероятно, почетное. Гражданские должны носить форму на оккупированной территории, так что, возможно, это первый раз, когда ему действительно пришлось ее надеть.

Хоппе презрительно фыркнул. Вытащив смятую пачку сигарет, он прикурил одну и передал остальные по кругу.

Они смотрели, как офицеры СС разглядывают церковь, капитан указывал на различные детали, а полковник качал головой в знак согласия. Как только последний был удовлетворен, первый начал отдавать приказы. Второй отряд, двигаясь с удвоенной скоростью, выгрузил оборудование и ящики, занося их внутрь. Один грузовик буксировал прицеп с генератором; силовой кабель был размотан и проведен в церковь.

- Что там? - спросил Кох, прихлопнув муху на шее. - Припасы?

- Понятия не имею, - сказал Лангер. - Кажется, слишком маленькой, чтобы хранить много вещей.

- Может быть, награбленное, - сказал Шульц, закрывая люк для обслуживания. - Иконы и тому подобное.

- Сувениры для художественной коллекции герра Геринга, - сказал Хоппе с кислым выражением лица.

Герман Геринг, главнокомандующий ВВС Германии, был печально известен своим экстравагантным образом жизни и в полной мере воспользовался завоеваниями Гитлера, чтобы присвоить все ценное, что он мог, с оккупированных территорий.

* * *

Солнце погрузилось в свой погребальный костер на западе, и огромная луна сердито смотрела вниз, как сверкающий череп. Ночь была тихой, за исключением гула генератора, а дверь церкви освещалась ярким светом изнутри.

Генератор зашипел и остановился; свет погас.

Раздались ужасающие крики.

Экипажи вскарабкались в свои танки, с грохотом закрывая люки. Двигатели взревели, извергая выхлопные газы; башни повернулись, нацеливаясь на церковь.

Крики прекратились.

Наступила долгая, напряженная тишина. Потом затрещала рация.

- Я потерял связь, - огрызнулся Кругманн. - Пять-два-пять, проверить и доложить!

Лангер повторил и подтвердил приказ, и опустился к турели. Шульц развернул "Марк III", не выключая фар. Лангер смотрел через козырек башни, как они с грохотом спускаются по склону, колеса и гусеницы скрипят и лязгают. Хоппе открыл ящик для боеприпасов, готовый загрузить бронебойные или фугасные снаряды, пока Майер смотрел в оптический прицел 50-миллиметровой пушки. Кох дважды проверил боекомплект своего пулемета MG34 в носовой части.

Танк остановился совсем рядом с припаркованными машинами СС, силуэтами в бледном лунном свете. Все было неподвижно - неподвижно, как в гробу. Единственным звуком был шум двигателя танка.

Лангер открыл люк.

- Герр полковник? - позвал он. - Герр капитан? Есть кто-нибудь?

Ответа не последовало.

- Черт возьми, придется выйти и проверить, - сказал он. - Майер, Хоппе, Кох - идите со мной. Шульц, оставайся здесь. Держите танк закрытым и мотор включенным.

Четверо членов экипажа выбрались наружу и пристегнули откидные кобуры с пистолетами "Вальтер". Хоппе, Кох и Майер обменялись взглядами и достали свои; Лангер развернул приклад пистолета-пулемета MP40 и вставил длинный магазин. Ведомые им, они двинулись вперед.

Они подошли к бронемашине "222" и встали на колени рядом с ней. Лангер постучал по корпусу, но ответа не последовало. Заглянув внутрь через открытый водительский козырек, он включил фонарик.

Все три члена экипажа лежали на своих местах - неподвижные, с разинутыми ртами, с глазами, застывшими в стеклянном взгляде смерти. Он не мог видеть, что их убило, но крови не было. Лангер повернулся к остальным и сделал режущее движение поперек своего горла. Зашипели ругательства.

По жесту Лангера они двинулись дальше. Обойдя здание, они проверили другие машины и обнаружили то же самое. Мертвые водители или экипажи. Раздобыв еще три MP40, чтобы лучше вооружиться, команда подкралась к церкви.

Тяжелая деревянная дверь была приоткрыта, кабель генератора проникал внутрь через щель. Они отщелкнули затворы пистолетов-пулеметов. Приказав остальным подождать, Лангер вошел внутрь, присел, положив палец на спусковой крючок. Его глаза метались вокруг, обшаривая кромешную тьму в поисках затаившихся врагов.

Ничего.

Он включил фонарик и пошарил лучом вокруг. Затем он опустил оружие и жестом пригласил остальных войти. Закаленные ужасами войны, они лишь подняли брови при виде того, что открылось их фонарикам.

Солдаты СС лежали на полу мертвыми.

Хоппе оглядел ближайшие трупы.

- На них не видно никаких следов.

- Мы не слышали никаких взрывов, - сказал Кох.

- Выстрелов тоже не было, и гильз на полу нет.

- Так что же их убило?

- Я не знаю, - сказал Лангер.

Они осмотрелись. Интерьер не был похож на планировку православной церкви. Обычно она делится на вестибюль, неф и святилище, но здесь была только одна куполообразная камера, пустая, если не считать мертвых, и каменные стены были совершенно голыми. Ни алтаря, ни стульев, ни икон.

- Здесь ничего нет, - озадаченно сказал Кох.

Шагая между мертвецами, Лангер внимательно осмотрел их униформу. На левом нижнем рукаве был пришит черный ромб с белой разветвленной руной - нашивка специалиста, которую он не узнал. Под ним была черная манжетная лента с серебристой аббревиатурой RFSS.

- Рейхсфюрер-СС, - сказал он. - Это манжетный титул личного штаба Генриха Гиммлера.

Лангер остановился рядом с трупом полковника и обыскал карманы мужчины, найдя гражданские удостоверения и удостоверения СС. В них значилось, что он доктор Эрнст Циглер, профессор астрономии. Что делал астроном в зоне боевых действий?

Загадку углубил специальный пропуск, в котором говорилось, что Циглер "по приказу рейхсфюрера СС проводит исследования особого и срочного характера, подробности которых не подлежат разглашению". От всех гражданских, полицейских и военных властей требовалось сотрудничество.

Лангер проверил капитана и нашел у него расчетную книжку Ваффен-СС. В ней содержалась краткая информация о военном деле офицера: личные данные, обучение, продвижение по службе, награды и так далее. Пролистав ее, он узнал, что его нынешнее назначение - Зондеркоманда СС "Циглер" - специальное командование СС "Циглер", что для него ничего не значило. Эсэсовцы регулярно создавали множество временных оперативных групп для выполнения различных задач, и каждая из них обычно называлась по имени своего командира, в данном случае злополучного полковника.

Капитан также носил с собой кожаный футляр с картой. Заглянув внутрь, Лангер увидел, что на обложке документа под кодовым названием "Aktion Kosmisch" (Операция "Космос") стоит гриф секретности и оговорка о специальном обращении, и не стал читать дальше.

Он вернулся в танк и передал свои выводы лейтенанту по радио.

- Наверное, это был ядовитый газ, - сказал Кругманн. - Мина-ловушка.

- Мы не почувствовали никакого необычного запаха, - сказал Лангер, - и на телах нет никаких признаков. Ни ожогов, ни волдырей, ни бледной кожи. Нет рвоты или поноса. Как будто они просто упали замертво.

- Что еще могло их убить? Вы говорите, что нет никаких ран.

- Верно, герр лейтенант, но если это был газ, почему мы не пострадали?

- Он мог рассеяться до того, как вы туда попали. Возможно, русские разработали новый нестойкий агент, о котором никто раньше не слышал, который не оставляет внешних симптомов. Наденьте маски. И наденьте перчатки, прежде чем прикасаться к чему-либо. Я иду туда.

Лангер достал противогазы М38, таблетки для дезактивации, газовые накидки и перчатки. Сказав Шульцу, чтобы он надел свою маску, он надел свою, а затем отнес все необходимое остальным. Когда он передавал инструкции лейтенанта, Майер окликнул его.

Он указал на пол. Он был вымощен тяжелыми камнями, он посветил фонариком на большую плиту, установленную в центре. На ней была старая, выцветшая кириллическая надпись с годом: 1801.

- По краям свежие следы от ударов, - сказал Лангер, опустившись на колени, чтобы осмотреть его более внимательно.

Он взглянул на оборудование, которое принесли солдаты СС. В основном это были инструменты для раскопок: отбойные брусья, молотки, мотыги, лопаты, был сооружен подъемник на треноге.

- Они пытались поднять это.

Хоппе поднял бровь.

- Расхищение могил?

- Возможно. Кто-нибудь может читать по-русски?

Все покачали головами.

Был установлен прожектор, но когда Лангер попытался включить его, он не работал. Лампочка выглядела исправной, поэтому он пошел и проверил генератор. Несмотря на достаточное количество топлива, он не запускался. При ближайшем рассмотрении оказалось, что проводка как-то оплавилась. В самом здании не было электрического освещения, только пустые бра для свечей.

- Уберите отсюда эти тела, - приказал Лангер, вскинув руки. - Скажите Шульцу, чтобы он пришел на помощь.

Майер позвал Шульца, и четверо членов экипажа начали отрывать идентификационные диски и собирать с трупов расчетные книжки, а затем выносить их наружу.

Вошел Кругманн с четырьмя другими танкистами, все в противогазах и перчатках. Остальные вскочили на ноги, но он жестом приказал им стоять спокойно. Его экипаж присоединился к людям Лангера, выполнявшим свою ужасную задачу.

Лангер передал Кругману футляр с картой, удостоверения личности двух офицеров СС и специальный пропуск Циглера. Лейтенант включил фонарик и осмотрел их.

- Вы читали что-нибудь из этого? - спросил он Лангера, бросив на него острый взгляд.

- Только документы, герр лейтенант.

- Так вот, это было подразделение специального командования СС "Циглер", отряд, который не относится ни к одному из главных управлений СС. Это часть личного штаба Гиммлера.

- Для чего оно было организовано?

- Похоже, он был создан перед самой войной с целью "извлечения артефактов особой научной важности из прифронтовых районов". У них был приказ захватить эту святыню.

- Зачем, герр лейтенант?

- Я все еще пытаюсь собрать это воедино. Эти другие документы ссылаются на досье СС, засекреченные государственные материалы, которые по очевидным причинам никогда не были бы вывезены на поле боя. Так что, это отредактированное резюме. Ясно одно: русские тоже считали святыню важной. Согласно данным разведки, это единственное религиозное сооружение в этом районе, которое коммунисты не разрушили. Войска НКВД защищали этот сектор до вчерашнего дня, когда они были отброшены на защиту Киева. Это дало СКЦ шанс, в котором они нуждались. Наша дивизия была ближе всех, поэтому Гиммлер попросил нас помочь.

- Зачем сталинской милиции безопасности охранять религиозную святыню?

- Хороший вопрос. Я отправлю предварительный отчет в штаб. Мне придется использовать рацию дальнего радиуса действия в грузовике связи, так как рации наших танков не дотягиваются.

Кругманн вернулся вскоре, раздраженный.

- Радио не работает. Попробуйте, может быть, ваши люди смогут ее починить. И подготовьте один из грузовиков. В наших танках нет места, чтобы что-то перевозить.

- Кох, Шульц, позаботьтесь об этом, - сказал Лангер.

Пара поспешила прочь.

Кругманн продолжил чтение.

- 15 апреля 1801 года здесь упал метеорит. Царские власти провели расследование, но результаты держались в секрете и никогда не были опубликованы. Святейший Синод был так встревожен, что приказал закопать все на этом месте и построить над ним эту святыню.

- Почему СКЦ заинтересовался метеоритом?

- Потому что, когда доктор Циглер проанализировал старые сообщения, он пришел к выводу, что это был не метеорит. По его расчетам, он двигался слишком медленно, а кратер от удара был слишком мал. Очевидцы утверждали, что перед падением он зигзагообразно двигался по небу. Зиглер считал, что то, что разбилось, было каким-то летательным аппаратом. Но никто никогда не раскапывал это место, чтобы увидеть, что здесь похоронено. Православная церковь запретила любые раскопки, и этот запрет сохранился при большевиках.

Лангер нахмурился.

- В 1801 году не было никаких самолетов.

- Не было.

- Боже, какая безумная история.

- Именно так и сказали технический отдел нашего министерства авиации и исследовательский отдел армейского оборонного ведомства. Они считают это бредом суеверных крестьян. В конце концов, когда лет тридцать назад над Сибирью взорвался метеорит, местные жители решили, что разрушения вызвал какой-то языческий бог. Поскольку военные не были заинтересованы, Гиммлер приказал СКЦ заняться этим делом. Если то, что здесь захоронено, действительно с другой планеты, то могут остаться полезные детали. Восстановление передовой технологии было бы невероятным достижением, если бы ее можно было переделать в что-то военно-полезное. А рейхсфюрер всегда ищет способы увеличить свою власть и влияние.

Вернулись Кох и Шульц.

- Герр лейтенант, - сказал Кох, - ни одна из радиостанций в грузовике не может быть отремонтирована. Провода и трубки перегорели, а запасных у нас нет.

- Ни один из грузовиков тоже не заводится, - сказал Шульц. - Не заведется и ни одна из других машин СС. Все их электрические системы повреждены.

- Я обнаружил то же самое, когда попытался перезапустить генератор, - добавил Лангер.

Кругманн издал прерывистый вздох.

- Тогда откачайте столько бензина, сколько сможете. Нет смысла оставлять его Ивану, - Кругманн снова повернулся к Лангеру: - Мы можем предположить, что штаб приказал бы нам взять на себя операцию "Космос".

- Что случилось с их машинами?

- Я не знаю, - он размышлял над этим несколько мгновений. - Никогда не слышал, чтобы ядовитый газ вызывал электрическую перегрузку. В конце концов, этого не может быть, - он снял свою маску. - Давайте, снимайте их, - сказал он остальным.

- Почему не пострадали наши танки? Или мы?

- Должно быть, радиус действия ограничен.

- И если мы потревожим его, то можем снова спровоцировать его.

- Нам придется рискнуть. Мы откопаем его, что бы это ни было.

- Да, герр лейтенант, - он постарался, чтобы в его голосе не прозвучали опасения.

Приказ был приказом.

По указанию Кругманна танк Лангера был переброшен обратно на холм. Другой экипаж стоял на гребне, осматривая освещенную луной степь в поисках признаков противника. Вдалеке слышался зловещий гул дизельных двигателей.

Внутри святилища был отколот камень, и по нему были пропущены веревки. Их подцепили к лебедке и переместили на место, чтобы поднять его. Тяжелая плита поднималась медленными рывками, когда самые сильные бойцы взвода, раздетые до пояса, тянули в унисон, шкивы скрипели. Атмосфера была напряженной.

Но ничего не происходило. Под камнем была яма. Плиту откинули на одну сторону и опустили на пол. Все столпились у края и светили фонариками вниз.

Яма глубиной в пару метров была выложена камнем, как усыпальница. На дне лежали две полые полусферы диаметром около метра, сделанные из блестящего, похожего на алюминий металла. Внешние поверхности были усеяны кристаллическими выступами, похожими на контактные детонаторы морских мин. Кругманн спрыгнул вниз, надел перчатки и поднял один из них.

- Ну, это точно не метеорит, - сказал Хоппе.

- Похоже на половинки большого полого шара, - сказал Кох.

Кругманн отложил полусферу и посветил фонариком вокруг. Он заметил осколки и поднял один. Это был неровный, изогнутый осколок неизвестного вещества, бледно-голубой и гладкий, как стекло. Выбравшись обратно, он продолжил осмотр, перевернув осколок в руках в перчатках. Он проверил его прочность. Он легко разломился на две части.

- Есть идеи, герр лейтенант? - спросил Лангер.

Кругманн потер подбородок.

- Вероятно, они подняли плиту настолько, чтобы посмотреть, есть ли там что-нибудь, поковырялись и привели в действие то, что их убило; какое-то устройство против несанкционированного проникновения. Затем плита упала на место.

- Что было в сфере?

- Понятия не имею. Я нашел только эти кусочки. - он повернулся к остальным. - Четверо из вас спускаются туда и начинают копать. Посмотрите, не зарыто ли там что-нибудь.

Лестница была спущена, и четверо мужчин спустились с лопатами и ведрами. Осторожно перебирая их, полушария и синие фрагменты были подняты и разложены на полу. В одном из углов мужчины обнаружили отверстие, достаточно большое, чтобы в него мог пролезть взрослый человек. Самый маленький из мужчин, худой, жилистый парень, пролез внутрь, чтобы посмотреть.

- Что там, Ганс? - спросил коллега.

- Какой-то туннель. У него странный запах.

Сверху Кругманн уставился на надпись на камне.

- Я изучал русский язык в университете до войны, так что, думаю, я смогу перевести это, - сказал он.

Нахмурившись, он снова достал документы СС, ища конкретную ссылку. Когда он нашел ее, то сравнил с надписью. Его хмурый взгляд стал еще глубже.

По святилищу пробежала легкая дрожь. Все остановились и огляделись.

- Землетрясение? - спросил встревоженный член экипажа.

Второй, более сильный толчок потряс их. Люди в яме выскочили наружу.

Глаза Кругманна расширились от внезапного осознания.

- Убирайтесь отсюда! Сейчас же!

Экипаж выскочил наружу и бросился к своим машинам. Даже когда они бежали, земля снова вздыбилась под их ногами, и на этот раз она не остановилась. Двое мужчин споткнулись и упали. Кругманн поднял их на ноги и увещевал идти дальше.

Взвод запрыгнул в "Марк III", радуясь, что двигатели еще теплые, и они могли использовать электрические самозапуски, а не стоять снаружи и крутить их вручную. Шум запуска двигателей заглушался глубоким гулом.

- Герр лейтенант, что происходит? - спросил Лангер по радио.

Он напрягся, чтобы расслышать ответ офицера за грохотом.

- Глупцы! - сказал Кругманн. - Циглер должен был прочитать надпись. Перевод был неправильным. Это предупреждение от Священного Синода.

- Что было в шаре?

- Яйцо! Открыв сферу, оно вылупилось!

Лангер повернулся в башне, чтобы посмотреть. Пока он смотрел, под разрушающимся святилищем разверзлась огромная трещина и поглотила его, а вслед за ним в зияющую бездну посыпались машины СС. Грохот был заглушен огромным ревом. Поднялось облако пыли, и сквозь него из дымящихся трещин в земле высунулись огромные склизкие щупальца. Прозрачные и серые в лунном свете, все новые и новые конечности прорастали с невозможной, неземной скоростью. От них исходило сильное зловоние.

Затем в поле зрения появилось огромное механическое чудовище. У Лангера застыла кровь. Это был русский тяжелый танк.

Большинство советских танков, с которыми им до сих пор приходилось сражаться, были устаревшими довоенными машинами. В сочетании с плохой тактикой они не могли сравниться с "Панцерами". Но это была одна из новых моделей, КВ-1, 47-тонный монстр с броней такой толщины, что единственным немецким оружием, способным пробить ее, были большие артиллерийские орудия. А мощная 76.2-миллиметровая пушка на массивной башне этого чудовища могла легко пробить "Марк III".

Щупальца набросились на КВ-1, обвиваясь вокруг его корпуса, как змеи. Поднялся пар, когда ряды присосок, очевидно, выделяющих какой-то кислотный фермент, начали плавиться, пытаясь добраться до беспомощного экипажа, запертого внутри.

С ослепительной скоростью эта тварь развернулась и на немцев, поглотив четыре "Марк III" в буре машущих щупалец. Танк Лангера, стоявший чуть дальше, на данный момент был проигнорирован.

- Открыть огонь! - приказал он. - Только пулеметы!

Носовые и спаренные пулеметы разразились жужжащим ревом, когда Кох и Мейер рубанули по щупальцам, вплетенным в другие машины. Линии зеленых трассеров пронеслись по ним, 7.92-миллиметровые пули кромсали бледную резиновую плоть и разбрызгивали липкую кровь, звеня и рикошетя от тлеющей стали. Отчаянные голоса командиров других танков заливали радио. Тварь, чем бы она ни была, отращивала новые конечности так же быстро, как их отрывало. Голоса распадались на крики.

Экипаж Лангера беспомощно выругался, когда остальные четыре немецких танка превратились в проржавевшие, спутанные остовы. На паре танков были открыты люки, но из них никто не вылез. Радио молчало. КВ-1 все еще боролся с тварью, но щупальца неумолимо проникали даже сквозь толстую броню. Ходовая часть с одной стороны уже расплавилась и разрушилась, обездвижив его.

Тварь обратила свое внимание на танк Лангера. Он спустился в башню и захлопнул люк, когда "Марк III" был захвачен.

- Шульц, вытаскивай нас отсюда!

Шульц переключился на задний ход и нажал на педаль газа. 300-сильный двигатель "Майбаха" взревел как бык, но напряженный "Марк III" не мог сдвинуться с места. Он дергал рычаги рулевого управления взад и вперед, отчаянно пытаясь освободить бак.

- Я не могу освободиться! - сказал он.

Металл вокруг них начал пузыриться и шипеть. Из мрака вынырнули новые танки. Через визор Лангер различил силуэты Т-26, легких русских танков, которые считались легким мясом для немецких противотанковых артиллеристов. В боях они уничтожили несметное количество таких танков. Три танка мчались вверх, что показалось Лангеру самоубийственной атакой, смелой, но тщетной попыткой отвлечь внимание танка.

Их стволы были короче, чем обычно. Мгновение спустя он понял, почему, когда их обрубленные дула устремились вверх и из них вырвались длинные желто-белые струи огня. Это были танки ОТ-133, огнеметный вариант Т-26, предназначенный для штурма укреплений.

Склизкие щупальца мгновенно воспламенились, отпрянули, когда огонь вспыхнул по всей их длине и окутал их оранжевым пламенем. Танк Лангера и КВ-1 были выпущены. Пылающие, извивающиеся конечности втянулись обратно в расщелину и исчезли из виду. Поднялся маслянистый черный дым; Лангер задыхался от еще более ужасного зловония.

- Гори, ублюдок, гори! - сказал Кох.

Русские пехотинцы, судя по их снаряжению, саперы, спрыгнули с танков и поспешили вперед к краю. Лангер догадался, что они установят подрывные заряды, чтобы превратить логово в могилу, навсегда похоронив этот ужас.

Башня КВ-1 начала поворачиваться обратно к нему.

Лангер несколько раз дернул за кабель. В быстрой последовательности дымовые канистры, установленные на стойке в задней части "Марк III", упали на землю.

- Поддержи нас! - сказал он.

Шульц задним ходом въехал в густое облако, поднимавшееся вверх. Лобовая броня танка была самой толстой, поэтому он держал ее в сторону противника, но при этом старался смотреть на него под углом, давая им шанс, что входящий снаряд может срикошетить, а не пробить его.

Пушка КВ-1 взревела, и громкий грохот оглушил экипаж. Майер и Хоппе вскрикнули; горячая боль пронзила ногу Лангера. Снаряд отскочил, но от удара разлетелся по отсеку, как шрапнель. Мгновением позже мимо пронесся второй снаряд, совсем мимо, прицел русского наводчика был искажен дымовой завесой.

Шульц продолжал двигаться назад, пока они не оказались за укрытием холма, затем нажал на рычаги, чтобы развернуть танк, гусеницы вздыбили грязь. Он переключился на переднюю передачу, нажал на педаль газа и на полной скорости рванул в ночь.

Скрежеща зубами от боли в ране, Лангер следил за признаками преследования, но их не было. КВ-1 был выведен из строя, а огнеметные танки все еще добивали тварь. Немцы ехали дальше в тишине, потрясенные видением безымянной твари, которую они взбудоражили, думая о товарищах, которых они потеряли - и ради чего?

Пока Хоппе открывал аптечку, Лангер кисло размышлял о том, что Генриху Гиммлеру придется придумывать новую схему, чтобы произвести впечатление на фюрера.

Перевод: Грициан Андреев

Стив Рутенбек
"Пронзающая"

Пять человек верхом на лошадях скакали через море травы.

А потом их осталось четверо...

Солнце было таким жарким, что, казалось, само око дьявола обжигало лицо Гранта. Его синяя униформа почернела от пота, а желтые перчатки, заткнутые за пояс, хлопали при каждом шаге лошади. Грант не мог сказать, от кого пахло хуже - от него или от его скакуна.

Грант пытался отвлечься от неприятных ощущений, читая газету. Газета пестрила заголовками:

Александр Грэм Белл получил патент на изобретение телефона; фермер из Дакоты обнаружил на пшеничном поле скелет динозавра; Морган Балкли избран президентом Национальной лиги профессиональных бейсбольных клубов...

Повсюду истории успеха, так почему же это не могло произойти с ним?

Зависть еще больше подняла градус Гранта. Он снял шляпу, чтобы вытереть пот со лба, проглотил последний глоток тепловатой воды из фляги и обернулся посмотреть, как дела у остальных участников похода.

Брекенридж спал в седле. Щетина покрывала его щеки, а пыль придавала его загорелой коже пепельный оттенок трупа.

Вебстер ехал позади Брекенриджа. Вебстер был тучным, когда вступил в Третью кавалерию, но два года жизни в основном на бобах и жесткой муке, которая могла бы служить кирпичом, если бы каменщик был достаточно отчаянным, превратили его в сухарь.

Полсон сканировал горизонт в поисках угроз. Он не стал осматривать ближайшие окрестности. Если индейцы находились в пределах досягаемости, человек не увидит их, пока не начнут лететь пули.

Замыкал шествие чалый жеребец, в его походке было что-то похожее на мольбу. Седло было пустым.

- Тпру, - Грант остановил лошадь.

Он засунул газету под седло и отмахнулся от роя мошек, прежде чем от их укусов у него опухли веки.

- Что такое? - Брекенридж рывком проснулся. - Что случилось?

- Где Джек? - спросил Грант.

Джек был сокращением от Джекрэббит Выдра, индейского разведчика, который помогал белым людям из-за давней вражды с шайенами. Однажды Грант видел, как этот человек определял характер индейского отряда по лужам мочи, оставленным их лошадьми (в военных отрядах редко использовались кобылы). Однако в этой кампании такие навыки были излишни. Индейские тропы, на которые они наткнулись, были шириной более полумили. Земля была похожа на вспаханное поле из-за перетасканных по ней жердей. Дикая природа в округе также была взбудоражена проходящими толпами. Грант и его спутники встретили горного льва, хотя горы Бигхорн находились в пятидесяти милях от них. Эти зрелища заставили Джекрэббита Выдру запеть "О, благодать", которую он использовал в качестве своей новой предсмертной песни.

- Он был здесь минуту назад, - ответил Полсон Гранту.

Оружие было поднято, глаза обшаривали высокую траву - индейская игра в пуговицы с высокими ставками. В игре в пуговицы одна команда наблюдала за тем, как другая передавала или делала вид, что передает пуговицу. Если они угадывали человека, который держал пуговицу, когда передача была закончена, они выигрывали. Теперь пуговица была потенциальной целью, а угадывание - оружием.

Грант просчитал. Если они окажутся в центре засады, Джек будет считаться погибшим, а они - следующими на очереди. Однако если Джек поддался жаре и упал с лошади, то он исчезнет в высокой траве, и им придется возвращаться назад, чтобы найти его.

Брекенридж рассказал, что он думал о том же самом:

- Джек не мог получить солнечный удар. Он - сиу.

- А это что тут...?

Вебстер провел рукой по холке лошади Джека, когда та бочком проходила мимо него. Его ладонь стала красной от крови.

- Скачи! - крикнул Грант.

Грант пришпорил коня, прежде чем приказ успел сорваться с его губ. Попутный ветер высушил пот на его лбу. Стук копыт по мягкой почве равнины Монтаны был похож на удары кулаков, которыми бьют человека до смерти. Грант понимал, что не смеет долго гнать животное. Оно сгорит на такой жаре - все их лошади сгорят - и их догонят. По его расчетам, они находились на полпути между реками Тонг и Паудер, которые в тридцати милях впереди пересекались с Йеллоустоном. Именно там они надеялись встретиться со старым "Крепышом". Тем временем местность не оставляла выбора: на севере - только трава, на западе - слишком много индейцев, а на востоке - то, что выглядело как скальное образование.

- Давай, Цербер! - Грант направил коня к скале, для пущей убедительности прихлопнув его по крупу плоской стороной сабли.

Он обернулся, чтобы убедиться, что остальные последовали за ним. Они так и сделали, низко пригнувшись в седлах. На бедрах Гранта лопнули волдыри, когда он снова повернулся лицом к фронту. С момента выхода из форта Феттерман и с тех пор, как индейцы отбросили остатки Третьего отряда у ручья Роузбад, им приходилось нелегко. Грант вызвался возглавить отряд, чтобы предупредить Седьмую кавалерийскую. Седьмая должна была знать, что генерал Крук больше не придет с юга, чтобы поддержать их.

Цербер начал слабеть. Грант очень дорожил лошадью, однажды ударив человека в челюсть за попытку оседлать ее без разрешения, но в этой гонке он не дал животному ни малейшего шанса. Цербер был прекрасным скакуном, и индейцы наверняка оставят его себе, если убьют его хозяина. Поэтому Цербер мог отдохнуть, когда они достигнут места назначения.

Скальное образование было примерно двадцать пять ярдов в окружности. Западная сторона скалы была выше остальных, ее отвесные стены достигали почти пятнадцати футов[6] в высоту. Если они вчетвером доберутся до вершины, то смогут задержать большое количество индейцев. Единственное, о чем придется беспокоиться, - это о том, что закончатся боеприпасы, а с этим проблем быть не должно. Индейцы, как правило, не устраивали осады, и каждый из них имел при себе винтовку Спенсера со ста сорока патронами и револьвер Кольта с тридцатью.

Грант натянул поводья, когда Цербер достиг скал. Он перекинул ногу через шею жеребца, взял свою винтовку и припасы (которые были завернуты в одеяло) и вскарабкался на скалу. Укрывшись в неглубокой расщелине, он направил свой "Спенсер" в ту сторону, откуда пришел. Полсон, Брекенридж и Вебстер не отставали. Они спрыгнули с лошадей, дали им шлепка, чтобы они ушли с линии огня, и присоединились к Гранту на камнях.

- Вебстер, прикрой северную сторону! - приказал Грант. - Полсон - на восток! Я буду наблюдать за южной стороной! Брекенридж, на вершину!

Грант осмотрел южные просторы через прицел. Индейцы не преследовали. Трава колыхалась от ветра, по небу неслись облака. Из-за тонкой дымки щелочной пыли горизонт казался нечетким. Единственное, что двигалось, - это газета Гранта, выпавшая из седла и унесенная ветерком в никуда.

Может быть, они и в самом деле были в безопасности, но Грант в это не верил. Несмотря на дневную жару, его промокшая от пота одежда казалась липкой. Он никогда раньше не испытывал такого чувства, хотя для кавалериста беспокойство было привычным состоянием. Сорок миль в день на бобах и сене, желая никогда не наткнуться на индейца, и в то же время наполовину надеясь, что наткнешься, покончишь с этим и вернешься домой.

- О, черт! - воскликнул Брекенридж с вершины скалы.

Его басовый голос звучал на грани срыва в тенор.

- Что такое?

- Это Джек!

Грант прищурился, пытаясь разглядеть далекого всадника.

- Где? За ним гонятся?

- Не там! Здесь, наверху! Джек здесь!

Смятение сменилось беспокойством Гранта. Джек не мог быть на вершине скалы. Где бы ни был Джек, он был без лошади и не мог обогнать их четверых в том темпе, который они задали. Однако Грант не сомневался, что Брекенридж видел кого-то на вершине скалы. Может быть, это был трюк, может быть, Джек оказался предателем, а может быть, там замаскировался другой индеец, прикидывающийся опоссумом и ждущий, когда Брекенридж подойдет поближе, чтобы выскочить с криком и размахивая томагавком...

- Следи за моей стороной! - приказал Грант Вебстеру и вскарабкался по расщелине на вершину скалы.

Oн вскарабкался на вершину скалы, которая была плоской, как тарелка, и широкой, как две телеги. Когда он увидел, что находится наверху, то почувствовал, как в желудке поднялась порция виски, и он заставил ее опуститься обратно. Грант и раньше видел плохие зрелища: людей, ощетинившихся таким количеством стрел, что они были похожи на подушечки для булавок, людей, изуродованных, потому что индейцы верили, что они попадут в загробный мир искалеченными. Но это был самый страшный случай подобной жестокости. У этой жертвы отсутствовали не только глаза или органы. У него не были перерезаны сухожилия или рассечены мышцы. Его тело было разбросано.

- Это Джек, - беспомощно сказал Брекенридж.

- Откуда ты знаешь? - спросил Грант.

Брекенридж оттолкнул его голову из-за камня.

- Боже... - Грант перевел взгляд вверх.

Он увидел низко летящую птицу - возможно, цаплю, - над которой клубились пушистые облака. Затем птица исчезла, и Грант закрыл глаза, думая, что вот-вот потеряет сознание, если ему привидятся птицы, как нокаутированному боксеру.

- Что там происходит? - спросил Полсон.

Грант постарался сохранить самообладание. В конце концов, эта экспедиция была его шансом проявить себя. В случае успеха его ожидало офицерское звание.

- Вы с Вебстером поднимайтесь сюда! - распорядился Грант.

Пока он смотрел в сторону, Гранту бросилось в глаза еще кое-что - петроглифы[7], высеченные на скале. Должно быть, индейцы использовали это место в качестве лагеря во время охоты или во время ежегодных миграций. Многие племена вели кочевой образ жизни, останавливаясь в полустационарных лагерях только на зиму. Это было огромным недостатком в их борьбе с белыми людьми, поскольку у них не было промышленной базы для ведения войны. По сути, индейцы отступали даже в случае победы, поскольку их запасы были исчерпаны. Более того, военные силы, искоренявшие их, знали об этом и безжалостно нападали на зимние лагеря индейцев, уничтожая все излишки, которые те успевали припрятать, и делая индейцев слабее с каждым годом.

Буйвол, олень, рыба, птица-громовержец, кролик и волк - Грант перечислял рисунки животных, составлявших петроглифы. Он считал индейцев дикарями, но уважал их умение жить за счет земли и охотиться на животных, которые делили с ними территорию. Индейцы использовали диких животных для получения пищи, укрытия и одежды, а также для изготовления лодок, инструментов и, в случае с бизоньей крошкой, топлива для костров. Грант восхищался практичностью такого подхода - разбогатеть на том, что можно сорвать с земли. Жаль, что в мире белых людей это было не так просто. Деньги и реальность - вот что имело значение. Вот почему Грант понял, что индейцы обречены. Они все еще верили в птиц, настолько больших, что их крылья могли создавать гром. Но как они могли конкурировать с людьми, которые верили в конечный результат?

- Святой Иисус! - воскликнул Вебстер, когда добрался до вершины.

Полсон последовал за ним и стал белым, несмотря на свой кожаный загар.

Вебстер рассматривал те части Джека, в которых еще можно было распознать человека.

- Но как? Индейцы должны были схватить Джека, бросить его на лошадь и прискакать сюда... и все это незаметно для нас.

- Значит, так оно и было, - Грант не видел смысла сомневаться в умении индейцев управлять лошадьми. С тех пор как испанцы завезли этих животных в Северную Америку, индейцы воспользовались их преимуществами, которые изменили всю их культуру. Лошади позволили индейцам торговать с племенами, живущими за сотни миль, разрушать целые лагеря и охотиться с большей эффективностью. Грант видел, как кавалеристы насмерть забивали своих лошадей, пытаясь угнаться за индейцами, которые не хотели, чтобы за ними угнались. - Нам не нужно беспокоиться о том, как они это cделали, - сказал Грант. - Нам нужно беспокоиться о том, есть ли они еще где-нибудь поблизости. Мы останемся здесь на ночь. Если индейцы еще где-то рядом, им будет трудно до нас добраться.

- Мы должны двигаться дальше, - не согласился Брекенридж. - Нас всего четыре человека, а у индейцев есть дела поважнее, ведь с востока и запада прибывает все больше голубых мундиров. Те, кто напал на нас, вероятно, счастливы, что поймали Джека, и уже смылись отсюда.

- Ты уверен в этом? - спросил Грант. - А что, если у них появится повод для беспокойства о нас? В таком состоянии мы не обгоним ни одного индейца.

- Если мы останемся, могут прийти другие, - возразил Брекенридж.

- Я согласен с Брекенриджем, - поддержал Вебстер. - Ты видел тропы, Грант. На мой вкус, здесь слишком много краснокожих. Нам нужно как можно скорее соединиться с Седьмым.

- Кто здесь главный? - напомнил Грант.

- Иисус прослезился бы, - покачал головой Вебстер. - Что ты думаешь, Полсон?

Полсон стоял спиной к группе и смотрел вдаль.

- Я думаю, что тебе следует прекратить употреблять имя Господа всуе.

- И что ты сделаешь, если я этого не сделаю? - спросил Вебстер.

Полсон повернулся:

- Попрошу еще раз.

Вебстер усмехнулся, несмотря на напряжение.

Грант с раздражением наблюдал за их непринужденным общением. Он так и не смог найти свою нишу среди своих сослуживцев, хотя они представляли собой эклектичную группу: книготорговцы, фермеры, дантисты, кузнецы, продавцы, испорченные выпивкой, резчики по слоновой кости, крутые люди из Бауэри, некоторые из которых бежали от женщин, а некоторые попали в армию, чтобы научиться читать и писать. Грант знал, что должны быть и другие, такие же, как он, которые вступали в армию, чтобы прославиться, но в своих путешествиях он их не встречал. Грант представлял себе, как в одиночку побеждает превосходящие силы, находит золотую жилу, преследуя индейцев через горные перевалы, или спасает благодарных дочерей крестьян, захваченных налетчиками. Что-то. Что угодно. Тогда бы он поехал за результатами к богатству и славе. Но вместо этого он только и делал, что ездил туда и сюда под летним солнцем и зимним небом. Конечно, погибло много индейцев, но что это стоило? Даже рынок скальпов иссяк. К сожалению, продвижение по службе стало лучшим выходом. Грант решил, что если ему удастся получить достаточно высокий чин, то, возможно, он сможет стать участником сценического шоу в качестве стрелка с трюками. В наше время развлечение было в цене.

- Xочешь знать, что я думаю, - сказал Полсон. - Я думаю, что мы измотаны, и я думаю, что лошади измотаны. Мы находимся на вражеской территории, но мы занимаем удобную для обороны позицию на вражеской территории, основная масса индейцев находится на востоке и, по всем признакам, движется на север. У нас есть два дня, чтобы соединиться с седьмым отрядом в месте, находящемся в одном дне пути. Я думаю, что нам следует потратить час или два на то, чтобы собраться с мыслями. Затем мы сможем пересмотреть решение о том, как ехать дальше в сумерках, - oн повернулся к Гранту с непроницаемым выражением лица. - Что скажешь?

Грант понимал, что Полсон ищет золотую середину, чтобы сохранить мир. Но все же не стоит ослаблять свой авторитет, признавая его.

- Нам нужно собрать лошадей, - приказал Грант. Животные забрели на небольшое расстояние, чтобы пастись на дикой люцерне. Грант знал, что если он отправит Брекенриджа и Вебстера приводить в порядок их лошадей, они будут говорить о нем за его спиной. - Полсон и Брекенридж, дежурство за вами. Мы с Вебстером позаботимся о Джеке и будем начеку.

- Справедливо, - Полсон повел Брекенриджа вниз по скалам.

Грант занялся тем, что сбрасывал куски Джека на склон. Вершина будет не такой уж плохой, если они смогут избавиться от крупных кусков. Кровь быстро засохнет на жаре. Грант знал, что Вебстер наблюдает за ним и оценивает его состояние, поэтому он не проявлял никаких болезненных ощущений, даже когда у него скрутило живот. Он старался думать о том, что эти куски - не более чем дрова. Это немного помогло. Он указал на ногу.

- Хочешь взять ее, Вебстер?

- Я к ней не притронусь.

- Боишься, что тебя пнут?

Лицо Вебстера напряглось, так как возмущение от того, что его мужское достоинство оскорблено, пересилило отвращение. Он подхватил ногу Джека и перебросил ее через край. Он вытер руки о брюки, наблюдая, как мухи преследуют выброшенную конечность.

- Здесь все выглядит похоже на заднюю стенку больничной палатки, - сплюнул Вебстер.

Грант нашел это сравнение уместным. Врачи любили свои ампутации. Ампутации при обморожениях, ампутации при огнестрельных ранениях, ампутации при переломах и ампутации при вывихах. Грант вспоминал, как один человек был ранен в бедро во время перестрелки. Роте пришлось везти его за сто миль к цивилизации. В агонии он всю дорогу умолял, чтобы его убили, но в итоге его желание исполнилось, когда хирург, что неудивительно, сделал ему ампутацию.

Следующее замечание Вебстера прозвучало неожиданно и невыразительно:

- Брекенридж исчез.

Грант выпрямился.

- О чем ты говоришь?

Вебстер указал на траву внизу. Там Полсон - и никто иной, как Полсон - вел лошадей к подножию камней.