Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.
Это очень шокирующая, жестокая и садистская история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.
Йен и Холли Вебстер рассматривали вместе с агентом по недвижимости просторную мансарду. Их шестилетний сын Джейкоб молча прижимался к матери.
- Это потрясающе. Но почему так дешево?
Йену показалось, что агент по недвижимости вздрогнул от вопроса его жены.
- Владелец хочет просто быстро продать дом. Вы знаете, как это бывает, молодежь живет не по средствам и все такое.
- Так предыдущий владелец был футболистом? Ему стукнуло тридцать, он обнаружил, что растратил свое небольшое состояние и ему нужно продать дом, чтобы расплатиться с астрономическими долгами?
Попытка Йена уточнить причины продажи дома по цене намного ниже рыночной осталась без внимания.
- Боюсь, я не имею права это обсуждать. Владельцы не желают разглашения частной информации.
Этот жирный урод действительно начинал действовать Йену на нервы. Он ненавидел людей, которые недоговаривают, виляют и пытаются скрыть информацию.
- Вы сказали, что вы художник, мистер Вебстер? - спросил агент по недвижимости, как бы желая сменить тему.
- Да, это так.
- Я уверен, вы согласитесь, что на этом чердаке была бы фантастическая студия. Мансардные окна выходят на восток и на запад, что означает, что она постоянно залита светом. И места много.
Так и было. Йену легко было представить себе здесь свою студию. Мансардные окна идеально обеспечивали естественное освещение, которое он считал столь необходимым для своей работы, а в самой высокой точке покатая крыша треугольной формы должна была быть более двенадцати футов[1].
Но несмотря на размеры Йену казалось это большое, светлое пространство давящим и неуютным.
- Что ты думаешь, дорогая? - спросил он, нежно касаясь руки Холли.
- Ну, это, наверное, лучшее, что мы можем купить за такую цену. И это недалеко от центра города. Мне нравится, что к дому прилагается сад. - Она подошла к окну, выходящему на запад, и посмотрела на улицу. – Посмотри на этот вид. Посмотри на этот сад. За садом, кстати, есть поле для гольфа. Представляешь?! Мы могли бы научиться этой игре и стать как настоящие аристократы, - она усмехнулась. - Я думала такие места можно найти только в глубинке.
- За такую цену лучше точно не найти, особенно недалеко от Манчестера, - согласился агент по недвижимости. - Вы, должно быть, довольно успешный художник, мистер Вебстер, если можете себе позволить приобрести такой дом.
- Да, наверное, да, - ответил Йен, почувствовав неловкость. Из-за врожденной скромности он всегда смущался, когда спрашивали о его успехах.
- Он действительно такой. Он "оконщик" Манчестера, - сказала его жена.
- Парень, который пишет картины видов из окон? - спросил агент по недвижимости, широко раскрыв глаза. - Йен Смит?
- Тот самый, - улыбнулась Холли. - Смит - это девичья фамилия матери Йена.
- Вау, у меня на кухне висит одна из ваших репродукций. - Та, что с видом из башни, - сказал агент по недвижимости.
Йен кивнул. Он хорошо помнил эту картину; именно она вознесла его на самый верх манчестерской художественной сцены. За два года, прошедших с тех пор, он стал известен благодаря своим картинам с пейзажами из окон, большинство из которых изображали промышленное наследие Манчестера.
- Это здорово, - сказал Йен, но тон его голоса говорил скорей о равнодушии.
Жена игриво ткнула его локтем в ребра.
- Мой гениальный муж еще и очень скромный.
Телефон агента по недвижимости зазвонил как раз в тот момент, когда он собирался что-то сказать.
- Джефферсон слушает. - Он закрыл микрофон ладонью, чтобы бросить им: - Я должен ответить. Я оставлю вас обсудить это между собой.
- Это их фирменная фишка, - сказал Йен, как только агент по недвижимости Джефферсон покинул мансарду. – Отвечают на воображаемые телефонные звонки, чтобы мы могли остаться одни и поговорить о том, как сильно мы хотим этот дом.
- А мы хотим? - спросила Холли.
Йэн посмотрел в ее ясные карие глаза, ища в них признаки сомнения, которое испытывал он. Он не увидел ни одного, только яркий восторг, озаривший ее миленькое личико.
- Это хороший дом, - медленно сказал он.
- Но?
- Но? Но я не знаю, действительно ли мы ищем именно это?
- Это ты хотел быть поближе к городу, чтобы писать картины. И чтобы следить за галереями, которые должны тебе деньги.
Она была права, конечно. К тому же частная начальная школа, в которую ходил Джейкоб, находилась менее чем в двух милях.
- Это очень богатый район. Но несмотря на хорошие продажи моих картин я не могу приобретать тебе туфли от Дольче и Гуччи.
- Дольче и Габбана, - поправила женщина с улыбкой. - Ничего, я прекрасно себя чувствуя в чем-нибудь попроще.
- Неважно. Но это одна из причин, почему я люблю тебя. Ты никогда не болела этой ерундой.
- Но мы не можем позволить себе уехать в глубинку, где сможем приобрести такой дом за такую же цену, мы застряли в Манчестере из-за твоей и моей работы. И Боже, этот дом просто находка. Он почти не нуждается в ремонте, все так идеально нейтрально, и мне нравятся половицы, проходящие через весь дом. О, Йен, это прекрасно, - промурлыкала она.
- Да.
Это плохой дом.
Эта мысль застала его врасплох, и он почувствовал себя немного не в своей тарелке. Он отогнал тревожную мысль в сторону и опустился на колени перед сыном, осторожно взяв его маленькие плечи в свои большие ладони.
- Что ты думаешь, парень?
Темноволосый мальчик, очень похожий на свою мать, пожал плечами.
- Здесь жутко.
Холли удивленно посмотрела на сына, а затем разразилась смехом.
- О, милый, это самый нестрашный дом на всем белом свете. Только в старых домах могут водиться привидения.
Йен не поддержал ее смех. Едва переступив порог этого дома, он почувствовал здесь нечто зловещее. Но теперь, когда сын высказал свои опасения, которые его жена, по сути, обсмеяла, он почувствовал себя пристыженным. Ему было тридцать восемь, а не шесть, и зловещих домов не бывает.
- Твоя мать права. Призраков не существует.
Сердце Йена чуть не выскочило из груди, когда дверь на чердак захлопнулась.
- Извините, - сказал Джефферсон, озорно улыбаясь, смотря на испуганное лицо Йена. – Так что вы решили?
Какого черта я так нервничаю? Я чуть не закричал, как девчонка...
- Мы берем, - сказала Холли, казалось, не обращая внимания на напряженное выражение лица Йена.
Йен слишком хорошо узнал это выражение нетерпения в глазах жены, и понял, что теперь ничто ее не удержит от покупки этого дома.
День переезда.
Ровно через четыре недели после того, как тучный агент по недвижимости Джефферсон показал им дом двадцать девять по Абердин-роуд, Йен и Холли стояли посреди длинной подъездной дорожки и с трепетом смотрели на свой новый дом. Двое крепких парней из большого белого фургона, который они наняли для перевозки вещей, выгружали последние коробки в дом.
Трехэтажный отдельно стоящий дом 1970-х годов показался Йену каким-то безвкусным. Обычный красный кирпич, столь характерный для Манчестера и окрестностей, придавал ему сдержанный дух рабочего класса, несмотря на то, что в нем было пять спален, не считая мансарды.
Мне это не нравится. Дом что-то скрывает. Он притворяется обычным.
Странный поворот мыслей обеспокоил его.
- У него такой большой потенциал, - говорила ему жена. - Сад просто идеален для Джейкоба, конечно, если он не будет выходить на главную дорогу. Посмотри, как он играет, ему это нравится.
- Да, - сказал Йен, положив руку на миниатюрные плечи Холли.
С тяжестью в животе он смотрел, как его сын бегает с игрушечным аэропланом, поднимая и опуская игрушку на бегу. Он исчез из виду за углом дома, и Йена охватила паника.
Джейкоб умрет...
- Эй, ты в порядке? - Холли смотрела на него с некоторым беспокойством. - Ты выглядишь немного бледным.
Должно быть, я устал. Вот еще одна мрачная, мать ее, мысль...
- Да, я в порядке. Просто устал, наверное.
Он снова увидел темную голову своего сына, когда тот бежал обратно по склону, и почувствовал себя глупцом.
Хватит быть таким идиотом, - тихо укорял он себя. Холли была права, дом был великолепен. Сад был великолепен. Все было просто замечательно. Он некоторое время любовался садом, оценив его размеры и уединенность. Асфальтированная дорожка, на которой они стояли, резко уходила вниз к оживленной главной дороге, где деревянные ворота высотой не менее двенадцати футов[2] полностью скрывали дом от посторонних глаз. Сбоку к дому был пристроен гараж на две машины, а по обеим сторонам подъездной дорожки простирался аккуратный газон до самой ограды, которая была такой же высоты, как и ворота. Большой сад полностью окружал дом. Дубы выстроились по периметру, создавая ощущение роскошного уединения, столь редкого в застроенном Большом Манчестере. Только отдаленный гул транспорта свидетельствовал о том, что они все еще находятся в черте города.
Но мне все равно это не нравится.
- Эй, приятель, кажется, мы закончили, - сказал один из грузчиков, выведя его из задумчивости.
- Я возьму Джейкоба с собой, - сказала Холли, - я обещала, что он сам сможет выбрать себе спальню.
Она поблагодарила грузчиков и пошла в дом.
После того как Йен расплатился с рабочими, и они уехали, он остался стоять на подъездной дорожке. Был поздний вечер, и прохладный октябрьский воздух продувал его пуловер, вызывая озноб.
Его внимание привлекло какое-то движение сверху, и он поднял глаза к окну мансарды. Он прищурился и посмотрел на окно, в глаза било низкое осеннее солнце.
Там ничего не было.
Но он был уверен, что что-то видел.
Должно быть, Холли и Джейкоб там, наверху. Если Джейкоб думает, что сделает из чердака себе спальню, то крупно обломается. Это моя студия...
И все же Йен не мог перестать смотреть на окно. У него было ощущение, что за ним наблюдают. Окно, казалось, смотрело прямо на него, плоское и безжизненное.
Глаза трупа, - мелькнула тревожная мысль.
Господи, парень, что с тобой сегодня?
Переезд, - решил он. - Третий по силе стресс после смерти и развода. Или второй после смерти?
Не обращая внимания на пробравшую его дрожь, он пошел в дом.
- Вы с Джейкобом только что были на чердаке? - спросил он Холли, когда застал ее распаковывающей коробку с книгами в большой гостиной.
- Нет. Джейкоб! Не играй с коробками.
- Ты уверена? - переспросил он, не обращая внимания на сына, который карабкался на гору коробок рядом с еще не распакованным телевизором.
- Джейкоб, дорогой! Я сказала тебе отойти от коробок. - Она повернулась, чтобы посмотреть на мужа, в ее голосе слышалось раздражение. - Нет, я не была на чердаке. Но Джейкоб выбрал себе комнату, не так ли, дорогой?
Джейкоб подошел к ним, и Йен рассеянно взъерошил волосы сына.
- Да, папочка, выбрал. Моя комната такая же большая, как твоя и мамина.
- Это здорово, малыш.
Задумавшись о том, что ему привиделось в окне мансарды, он вполуха слушал Холли, которая размышляла вслух, куда поставить мебель и что нужно купить для огромной кухни, потому что их маленький кухонный стол будет выглядеть в огромной комнате как потерянный в море плот.
- ...ты не слышал ни слова из того, что я сказала.
- Что? Да, конечно, слушаю, - поспешно сказал он. - Кухонный стол слишком мал для кухни. Нам нужен новый.
- Что с тобой происходит, Йен?
Ему удалось слабо улыбнуться.
- Ничего, наверное, я просто устал. Боже, мы все устали. Почему бы нам не заказать еду из ресторана?
- Пиццу! - крикнул Джейкоб.
- Конечно, почему бы и нет, что скажешь, Холли?
- Звучит неплохо.
- Отлично, тогда я позвоню в «Пицца-Хит», - сказал он.
Йен достал свой мобильный из кармана джинсов и вышел из комнаты. Сделав заказ и убрав телефон в карман, он оказался на втором этаже, бродя по коридору.
Не могу поверить, что мы купили этот дом так дешево.
Он остановился на мгновение и провел ладонью по перилам, которые тянулись вдоль всего длинного коридора. На ощупь они были холодными, холоднее, чем он ожидал от дерева.
Их нужно отшлифовать, - рассеянно подумал он, проводя рукой по перилам.
- Черт, - вздохнул он, отдергивая руку, почувствовав острую боль в большом пальце. - Ах ты, сука.
Он поднял руку и уставился на палец. Подушечка большого пальца была в крови.
Какого черта?
Под сочащейся кровью Йен заметил зазубренный порез шириной около дюйма.
- Сука, - повторил он, осматривая место на перилах, на котором только что лежала его рука.
Но он не увидел ничего, что нанесло ему рану и озадаченно нахмурился. Да, дерево местами было немного шероховатым, но, не таким острым, чтобы рассечь кожу. Пожав плечами, мужчина посмотрел на ванную в конце коридора. Мочевой пузырь напомнил ему, что нужно отлить, и он направился туда.
Его поразило, как холодно было в ванной. Из-за холода желание помочиться стало сильнее, чем необходимость смыть кровь. Одной рукой, чтобы не испачкать джинсы кровью, он расстегнул ширинку. Сдвинув крайнюю плоть с головки, Йен заметил, что у него стучат зубы. Начинало темнеть, и он помочился в полумраке, закрыв глаза от облегчения.
Сполоснув руки под холодной струей, он смыл кровь. Когда кровотечение почти остановилось, мужчина обернул ранку большим куском туалетной бумаги. Кровь мгновенно пропитала бумагу, и намотал он еще, пока полностью не забинтовал рану.
Повернувшись к выходу, он увидел свое лицо в большом продолговатом зеркале над раковиной. Его отражение ухмыльнулось.
- Что за... - задыхаясь, пробормотал он, пятясь назад.
Я не улыбался...
Вцепившись в бортик раковины, он заглянул в зеркало.
Его собственное лицо смотрело на него, его рот сжался в узкую линию.
Должно быть, обман зрения.
Определенно это его отражение смотрело на него из зеркала, как и положено отражению. Его пронзительные бледно-голубые глаза немигающе смотрели на него. Он рассмотрел свою бледную кожу, квадратную линию челюсти и кривоватый нос, слегка свернутый влево после какой-то драки в баре в далекой молодости, которую он даже не мог вспомнить. Пристально посмотрел на взъерошенные светлые волосы, которые теперь были покрыты россыпью седины. Изучал морщины - слишком много для человека тридцати восьми лет, но это было проклятие сверхбледной кожи. Холли утверждала, что они ей нравятся, говорила, что они придают ему суровый вид. Йен же считал, что выглядит старым.
Знакомые черты его лица в отражении успокоили его, и он вздохнул с облегчением, очередной раз отругав себя за мнительность, но тут...
...отражение подмигнуло ему.
- Господи!
Йен отшатнулся назад, чуть не упав на спину. Он выбежал в коридор, сердце билось так сильно и быстро, что казалось, пробьет его грудную клетку.
- Господи, - повторил он, прислонившись к стене, удивляясь тому, что еще может устоять на ногах.
Это настоящий пиздец.
Мужчина издал дрожащий, невеселый смешок. Должно быть, стресс от переезда подействовал на него сильнее, чем он предполагал. Потому что это было какое-то безумное дерьмо.
Я устал, я голоден и мне нужно выпить.
Глубоко вздохнув, он вспомнил о крови, которая должно быть накапала из его ранки на перила и половицы.
Лучше вытереть ее, пока никто не увидел.
Вооружившись большой пачкой салфеток, он вернулся к тому месту, где поранил палец. Там не было ни капли крови. Он включил свет в коридоре и внимательно осмотрел перила. Нет, там ничего не было. Он даже встал на колени и осмотрел пол.
Как такое может быть?
Йен был основательно напуган.
Да ладно, возьми себя в руки, ничего страшного, просто кровь текла не так сильно, как ты думал.
Но убедить себя в этом не получалось. Стараясь не обращать внимания на наплыв дурных предчувствий, которые окутывали его, как саван, он спустился вниз, к семье.
- Что случилось с твоей рукой? - спросила Холли, как только тот вошел в гостиную.
- Я порезался о перила, дерево на них немного шероховатое и нуждается в шлифовке. Я сделаю это завтра. А пока я не хочу, чтобы вы двое касались их руками, хорошо?
- Забавно, я не заметила этого, когда ходила наверх.
По какой-то причине ее слова вызвали у него раздражение.
- Да, ну, значит, тебе повезло, но только не трогай их снова, пока я не отполирую их. Мне нужно выпить.
Он оставил жену и сына в гостиной и пошел на кухню в поисках бутылки вина.
- Я поднимусь наверх и заправлю постели, - сказала Холли, когда пицца была съедена.
Она встала с дивана, на котором они втроем сидели среди кучи еще не распакованных коробок.
- Хорошо, милая, - рассеянно сказал Йен.
Он все еще не отошел от потрясения и был растерян от того, что произошло наверху, у него голова раскалывалась от головной боли. Допивая второй бокал красного вина, он заметил, что Холли почти не притронулась к первому.
- Ну что, как думаешь, тебе здесь понравится, парень? - спросил он Джейкоба преувеличенно бодрым и жизнерадостным голосом.
Джейкоб свернулся калачиком в углу длинного кожаного дивана, подтянув под себя худые ноги.
- Думаю, да, - пробормотал он.
- Ты так думаешь? Разве тебе не нравится здесь? Это в сто раз лучше, чем наш старый дом. Теперь у тебя есть большой сад, в котором можно играть.
- Я скучаю по старому дому. Наш дом был дружелюбнее.
От слов сына волосы на затылке у него встали дыбом.
- Что ты имеешь в виду, малыш? - спросил он нарочито непринужденным тоном.
- Этот дом сердится.
В голове Йена внезапно возник образ его ухмыляющегося отражения, и он тут же отогнал его.
- Не будь глупцом, Джейкоб. У домов нет чувств, это просто дома.
- Не этот, - прошептал мальчик, его темные глаза округлились. - Мне здесь не нравится, папа.
Йен подвинулся к сыну и крепко обнял его.
- В этом доме нет ничего плохого. Но это большая перемена для всех нас, и к ней нужно будет привыкнуть. Переезд - это, наверное, одна из самых стрессовых вещей во всем мире.
- Тогда зачем мы это сделали? Мне нравился старый дом.
Йен не мог не рассмеяться над детской логикой.
- Хороший вопрос, малыш. Потому что этот дом больше и лучше. Ты привыкнешь к нему быстрее, чем думаешь, обещаю.
- Надеюсь, папа.
Маленькие ручки Джейкоба крепче обхватили его, и в его горле застрял комок.
Папа тоже на это надеется, малыш.
Через несколько часов и две бутылки красного вина, львиную долю которых выпил Йен, они перешли в свою новую спальню. Холли сидела полностью одетая на краю застеленной кровати, снимая макияж влажной салфеткой.
- Как рука? - спросила она.
- Нормально. - Йен поднял глаза от коробки с вещами, в которой рылся; он был уверен, что в этой коробке находится содержимое его ящика с нижним бельем.
- Я только что внимательно осмотрела перила в коридоре, подумала, что обвяжу их полотенцем или чем-то еще, где они острые, чтобы Джейкоб не смог о них пораниться. Но, по-моему, они гладкие, как стекло.
Он снова поднял глаза от коробки и посмотрел на нее с легким раздражением.
- На перилах занозы. Я порезался о них.
- Нет, это не так.
Ей что, обязательно спорить сейчас?
- Я порезался об эти чертовы перила. Пойдем, я тебе покажу.
Он вышел в коридор, и Холли последовала за ним, театрально вздыхая.
- Правда, Йен, я не вижу в этом необходимости.
Он остановился посреди коридора, как раз там, где порезался. С замершим сердцем он провел пальцами по деревянным перилам; Холли была права, они были гладкими, как стекло.
- Я не понимаю...
- Видишь? Я же тебе говорила.
Его внезапно затошнило, но он поборол рвотные позывы. Ему не хотелось продолжать этот разговор. Просто хотелось лечь в постель, забраться под одеяло и забыть обо всем.
- Давай ложиться спать, - сказал Йен и повернулся, чтобы уйти.
Вернувшись в спальню, он со стоном упал лицом вниз на кровать. Голова раскалывалась, а когда Холли начинала с ним спорить, это сильно действовало ему на нервы. Все, чего он хотел - это спать.
- Не переживай, Йен. Может быть, что-то было на перилах. Может, что-то острое выпало из ящиков при переезде, или гвоздь, или что-то выпало из шкафа, когда грузчики тащили сюда мебель. Они были не самыми аккуратными.
Йен признал, что она права, и перекатился на бок, опираясь на локоть.
- Прости меня. Я просто разбит, и у меня голова раскалывается.
Она улыбнулась ему, и он посчитал, что это было искренне, поэтому сделал ответный жест. Очевидно, она уже забыла об инциденте с перилами и перешла к теме Джейкоба, роясь в коробках в поисках бог знает чего.
- Джейкоб выглядел обеспокоенным, когда я укладывала его спать. Но он скоро ко всему привыкнет, я уверена. Я просто надеюсь, что он это произойдет побыстрее.
Йен задумчиво смотрел на нее. Он любил ее за то, что она так сильно любила его, за ее легкий подход к жизни, за ее непоколебимый прагматизм, который, по его мнению, был идеальной опорой для его творчества. Но иногда она казалась немного холодной. Он полагал, что на некоторые черты характера наложила отпечаток ее профессия учителя математики, например, полное отсутствие воображения и резкость, граничащая с грубостью.
Перестань придираться ней. Если бы не она, ты бы, наверное, до сих пор преподавал искусство в той же паршивой средней школе.
Он содрогнулся при одном только воспоминании о преподавании. Не было никаких сомнений - он ненавидел свою бывшую работу всей душой. С детьми он контактировал нормально, но политика в коллективе повергла его в уныние. Ему не хватало жесткости, необходимой для выживания в этой своре, а из-за своего покладистого характера он быстро стал козлом отпущения в коллективе. Не говоря уже обо всей этой бюрократической чепухе, которая шла рука об руку с преподаванием. Холли помогла ему продвинуть свое искусство, и теперь благодаря ей его картины продавались по ценам с пятизначными цифрами.
Но она все равно холодная сука.
Йен вздрогнул при этой испугавшей его мысли. Никогда прежде он не думал о своей жене в таком негативном ключе. Он любил свою жену, Господи, если бы он знал, что переезд будет таким чертовски напряженным, то, возможно, не стал бы затевать все это.
- Что случилось, Йен? Ты ведешь себя очень странно и так смотришь на меня...
Йен попытался улыбнуться. Улыбка вышла неестественной, и он тут же вспомнил свое отражение в зеркале, ухмыляющееся ему.
Я знаю, что не улыбался...
Отгоняя плохие мысли, он сел прямо и спустил ноги на пол, похлопав по матрасу рядом с собой.
- Иди сюда, у меня от твоего мельтешения голова кружится.
Она со вздохом опустилась рядом с ним.
- Очень классно иметь смежную ванную комнату, ты не находишь?
- Конечно.
Если только зеркало в этой ванной не окажется таким зловещим.
- Йен, что такое? Я знаю тебя, что-то случилось.
Йен уставился в темно-карие глаза жены. Его взгляд скользил по ее лицу, вбирая в себя знакомые мелкие черты и темные волосы длиной до плеч, которые она всегда собирала в тугой хвост. Она не была красавицей в общепринятом смысле, но для него ее маленькое лицо и маленький розовый рот всегда были идеальными.
Она похожа на гребаную крысу.
- У меня болит голова, вот и все. - По крайней мере, это было правдой. - Думаю, мне просто нужно поспать.
- Разве ты не хочешь обновить нашу новую спальню?
Нет, он не хотел. Он сидел и думал о том, что женщина, которую он любит, похожа на крысу. Секс с такими мыслями был не лучшим вариантом.
Я слишком много выпил и чувствую себя дерьмово. Завтра все будет лучше...
- Я люблю тебя, детка, но я чувствую себя дерьмово, правда.
- Хорошо, - сказала она, вскакивая на ноги. - Не возражаешь, если я приму ванну?
- Не злись, я просто чувствую себя дерьмово.
- Я не злюсь, - сказала она сдавленным голосом, направляясь в ванную.
Когда дверь ванной захлопнулась, он повалился на кровать и застонал. Боже, он так чертовски устал. Йен подумал о том, чтобы снять джинсы, но так и не смог найти в себе силы сделать это.
Мне нужно поссать, - была его последняя мысль, прежде чем сон овладел им.
Холли скакала на нем так, как ему нравилось: быстро и яростно. Ее маленькие груди подпрыгивали в такт движениям бедер, а он впился пальцами в ее стройные бедра. Ему этого было недостаточно, она не была достаточно раскрепощенной. Сильное чувство неудовлетворенности и сексуальной фрустрации угнетало его низменные инстинкты. Он хотел почувствовать больше, хотел заставить ее кричать. С легкостью Йен оттолкнул жену от себя. Он регулярно занимался спортом, а ее рост едва достигал пяти футов трех дюймов[3], поэтому мужчина с легкостью повернул ее и поставил на четвереньки.
Без предупреждения он одним быстрым движением ворвался в нее сзади. Она издала полувсхлип-полувскрик, что еще больше разожгло в нем разъяренного возбужденного зверя.
Он вонзался в нее изо всех сил, наматывая на кулак локоны ее волос так, что ее шея выгнулась назад. Чем сильнее он тянул, тем сильнее она стонала от боли. Ему понравился этот звук, и он потянул еще сильнее.
Его оргазм приближался, и низ живота свело в предвкушении.
- Сучка, - простонал он, долбя ее с такой силой, что ее маленькое тело подрагивало от его толчков.
Йен схватил ее за шею и стал сжимать. Те задыхающиеся хрипы, которые она издавала, были усладой для его ушей и действовали на его потенцию хлеще Виагры – хуй распирало так, что казалось тот взорвется.
Тело Холли обмякло, и она издала громкий пук, за которым из ее ануса брызнула струйка коричневой жидкости. Он закрыл глаза и вдохнул пьянящий аромат смерти, восхитительный запах ужаса, который составлял последние мгновения ее жизни.
Он держал ее труп за шею и продолжал трахать, испытывая самый неистовый оргазм в своей жизни...
Йен резко сел в постели, открыв глаза, его тело покрылось испариной. В комнате царил полумрак, и на мгновение мужчина растерялся, не понимая, где находится. Сердце учащенно билось в груди, и он сильно задрожал.
Звук медленного, ровного дыхания Холли рядом с ним напомнил ему, где он находится, и немного успокоил его.
Это был всего лишь сон, - подумал он, а затем ощутил напряжение в паху. - У меня стояк.
От осознания этого ему стало плохо, и мужчина провел трясущимися руками по спутавшимся светлым волосам.
Как мне мог присниться такой сон, а тем более, как я мог от него возбудиться? Что, черт возьми, со мной не так?
Он встал с кровати, мгновенно почувствовав холод на своих вспотевших ногах, с удивлением отметив, что на нем были только боксеры. Холли, должно быть, раздела его, пока он спал, а он даже не помнил, как она ложилась.
Я спал как мертвый.
Хотя и не без чувств, раз видел сны...
Чувствуя отвращение к себе, Йен нетвердой походкой направился в сторону ванной. Его мочевой пузырь грозил лопнуть; он не опустошал его с момента инцидента с зеркалом. Но дойдя до двери, он застыл в страхе.
В чем дело, парень? Боишься собственного отражения?
Дверь в ванную комнату была слегка приоткрыта, внутри было еще темнее, чем в спальне. Он с тоской подумал об унитазе и раковине в ванной, о том, чтобы сунуть голову под холодную воду, чтобы утолить жажду и погасить раннее похмелье.
Тряхнув головой, сбрасывая липкий страх, который обволок его вместе с тьмой комнаты, Йен целеустремленно направился к двери.
По крайней мере, стояк прошел.
Оказавшись в ванной, он не стал включать свет, предпочитая мочиться во мраке и избегая смотреть в зеркало.
Я не хочу разбудить Холли.
Да, конечно. Ты просто не хочешь видеть свое отражение...
Отогнав дурные мысли в сторону, он закончил, потрясывая членом над унитазом.
Шум, донесшийся из спальни, заставил его замереть на месте.
Что это, черт возьми, было?
Храп. Сильный храп. Как странно.
Когда несколько минут назад он оставил Холли в кровати, она спала тихо, как ягненок. Этот глубокий храп почти заставил его улыбнуться.
Почти.
Потому что, когда он прислушался, то понял, что это не было похоже на храп. Скорее это было тяжелое дыхание престарелого астматика.
Йен задрожал, по позвоночнику побежали мурашки. Таких звуков не должно было доноситься из их спальни ни при каком раскладе. Он выскользнул из ванной, не понимая, что все это время задерживал дыхание, и глубоко вдохнул.
Сердце едва не выпрыгивало из груди.
Что это за черная фигура, склонившаяся над Холли?
В затемненной комнате она почти походила на человека. Только это не могло быть им, потому что была слишком большой. И слишком непропорциональной. Потом он заметил, что этот бугристый силуэт был прозрачным. Должно быть, это был обман зрения или его болезненное воображение.
Осознание этого мало утешало.
К черту это дерьмо!
Йен потянулся к выключателю.
И отшатнулся в ужасе, когда вместо прохладного пластика выключателя его пальцы коснулись теплой плоти. Он вскрикнул и попятился назад, прижимая руку к обнаженной груди, словно обжегся. Храп
это не храп
усилился, глубокий, горловой гул, от которого подгибались пальцы на ногах.
Йен пристально посмотрел на выключатель.
Это всего лишь выключатель.
Так оно и было. Если напрячь глаза, можно было различить очертания маленькой белой коробочки. Без колебаний он включил верхний свет.
Ужасные звуки резко прекратились.
Видишь, здесь ничего нет.
Никаких зловещих монстров, нависших над Холли. Ни чужой руки на выключателе.
Холли зашевелилась во сне, перевернулась на спину и закинула руку за голову, одна стройная голая нога свисала с края кровати.
Она перестала храпеть, потому что яркий свет нарушил ее сон.
Да. Конечно. Это был не ее храп, и ты это знаешь.
Если бы он не чувствовал себя таким испуганным, то, возможно, даже улыбнулся бы этой глупой мысли.
Йен выключил свет, прежде чем Холли проснулась, и комната снова погрузилась в черноту. Его сердце вновь заколотилось, и он бросился к кровати, нырнув под одеяло, как испуганный ребенок. Черпая утешение в тепле, исходящем от тела спящей жены, он слегка прижал колени к ее обнаженному бедру.
Я - идиот, - была его последняя мысль, прежде чем он погрузился в глубокий, беспробудный сон.
Йен открыл глаза от солнечного света, проникающего через незанавешенное окно, и застонал, натянув одеяло на голову, чтобы оградиться от раннего зимнего солнца. Голова пульсировала от начинающегося довольно тяжелого похмелья, а в горле пересохло.
Поняв, что лежит в постели один, он прищурился от яркого света. Шум воды, доносившийся из ванной комнаты, подсказал ему, где Холли, и он снова перевернулся на спину.
Только тогда к нему вернулись воспоминания о странных событиях прошлой ночи.
Что это было за дерьмо? Храп? Призрачная фигура, склонившаяся над Холли? Может быть, я схожу с ума...
Но теперь, при ярком свете дня, он сомневался, что вообще вставал ночью.
Просто один долгий кошмар...
Воспоминания о первой части кошмара нахлынули с мельчайшими подробностями, и он вздрогнул от отвратительных образов. Не желая зацикливаться на болезненных последствиях переезда, он пошарил на полу у кровати в поисках мобильного телефона, который использовал вместо будильника, который еще не распаковал.
Странно.
Экран был в режиме камеры. Он тупо уставился на фото бежевого одеяла, сбившегося на его коленях в кучу.
Нахмурившись, он отмотал назад, чтобы посмотреть, что еще наснимала камера. Увидев фотографии на своем телефоне, он едва смог сдержать крик.
- Что за... - прошептал он, телефон задрожал в его руке и выпал из его рук, бесшумно приземлившись на одеяло.
- Папа? Можно мне войти?
Голос Джейкоба заставил его подпрыгнуть. Взгляд Йена метнулся к двери, и он увидел своего сына в пижаме, с большим пальцем во рту и медвежонком Фредом, крепко зажатым в кулачке.
- Конечно, малыш, заходи.
Он подвинулся от края кровати и похлопал рядом с собой. Джейкоб забрался на кровать и лег, натянув одеяло до подбородка.
Йен с подозрением посмотрел на своего сына. Должно быть, это Джейкоб сфотографировал его во сне.
Кто еще мог сделать такое?
Это была детская шалость, он был уверен в этом.
Но откуда он узнал пароль к телефону?
- Ты играл с моим телефоном, парень?
- Нет, папа.
- Джейкоб, я спрошу тебя еще раз, и если ты скажешь мне правду, я не рассержусь, обещаю. Ты заходил в нашу спальню прошлой ночью и фотографировал меня, пока я спал?
- Нет, папа, не заходил.
- Джейкоб? Пожалуйста. Скажи правду.
- Это был не я, клянусь. Готов поспорить, что это сделал дом.
Йен почувствовал, как раздражение переходит в слепую ярость.
- Джейкоб, папа очень рассердится, если ты будешь продолжать врать. Ты не должен брать папин телефон, он мой, ты понял? Ты никогда, никогда не должен брать чужие вещи без спроса, потому что это называется воровством, даже если потом ты положишь их обратно.
- Но я этого не делал. Это сделал дом, потому что ты ему не нравишься. Дом говорит, что ты плохой человек, что ты не любишь меня и маму и хочешь причинить нам боль.
Слова Джейкоба ошеломили его.
- Что?
- Это не я сказал, папа, это сказал дом.
Йен застыл, глядя на сына. У него не было слов. С открытым ртом он ошеломленно смотрел на Джейкоба. Гнев сменился растерянностью, смятением и чем-то еще.
Чем-то вроде страха.
- Что задумали мои мальчики?
Холли напугала его, и он вздрогнул, отведя взгляд от Джейкоба, который по-прежнему прятался под одеялом.
- Мы с Джейкобом просто немного поболтали, - медленно сказал Йен.
- Да? Тогда не мог бы мой малыш покинуть комнату, пока мама одевается?
Йен впервые с того момента, как она вошла в комнату, разглядел жену как следует. На ней было лишь пушистое полотенце, которым она обернулась выйдя из душа, ее темные волосы были мокрыми и прилипли к плечам.
Как мне сказать ей, что наш сын пробирается ночью в нашу комнату и фотографирует меня? Она будет в шоке.
Или нет. Может, это она...
Йен отогнал в сторону мрачный голос в своей голове.
- Можно я немного побуду здесь с тобой, мамочка? Мне не нравится моя спальня.
- Что значит, тебе не нравится твоя спальня? Ты сам ее выбрал. Мы обсудим это, когда я оденусь, - сказала она в своей резкой, учительской манере. - А теперь иди, шагом марш.
Джейкоб глубоко вздохнул и сел, избегая взгляда Йена. Йен решил, что ребенок понял, что перечить не стоит, и поскольку в этот момент не получал поддержки ни от одного из родителей, ему пришлось сделать то, что ему велели.
- Я не делал этого, папа, клянусь, что не делал, - сказал он, прежде чем исчезнуть за дверью спальни.
- Что не делал? - спросила Холли, когда Джейкоб ушел и закрыл за собой дверь.
Йен замешкался, не зная, показывать ей фотографию или нет.
Что, если это она сама сфотографировала меня?
Конечно, же нет, ей то это зачем, - подумал он, и уже собирался протянуть ей телефон, на котором была фотография его спящего.
Глубоко вздохнув, он набрал пароль, разблокировав экран.
- Джейкоб взял... - Его слова оборвались на полуслове, когда он уставился на экран своего телефона.
Что происходит? Куда пропал снимок?
Фотография, которая высветилась на экране, была последней, которую он сделал на свой телефон - фотография Холли в профиль, готовящей кофе в старом доме. Она ненавидела, когда ее фотографировали, и он пообещал ей удалить фотографию, чего, конечно же, не сделал. И теперь перелистывал фотографии, пытаясь отыскать ту самую, на которой он был изображен спящим.
Ее нет...
- Что взял Джейкоб, Йен? - сказала она своим строгим голосом классной руководительницы.
- Ничего. Это не имеет значения.
- Для меня это важно. Что взял Джейкоб?
В его голове вихрем пронеслись возможные варианты.
Что, если Джейкоб запрограммировал файл на самоликвидацию через определенный период времени?
Ему шесть лет, черт возьми. Он не Билл Гейтс. И это не "Миссия, блядь, невыполнима".
А может, я сам случайно удалил ее, когда разговаривал с Джейкобом...
- Йен! Я с тобой разговариваю.
- Что? Да, извини. Джейкоб взял немного денег из кармана моих джинсов, вот и все. Это была всего лишь пара фунтов.
Йен ненавидел лгать, но какой у него был выбор?
Выходит, эта фотография мне просто привиделась?..
Нет! Она точно была там. Я знаю, что она там была.
- Господи, это плохо. Я поговорю с ним, когда оденусь.
- Нет, не надо! – выкрикнул он, и тут же понизил голос, обругав себя. – Я уже поговорил с ним, и он пообещал больше так не делать. Я сказал ему, что в следующий раз он почувствует всю силу гнева своей матери.
- О, отлично, значит, ты играешь доброго папочку, когда он совершает проступок, а я просто сука, которая его отчитывает.
- Нет, ты просто та, кто держит нас всех в узде. - Он подошел к ней и притянул ее в свои объятия, его грудь мгновенно стала мокрой от ее еще невысохших волос. – Давай забудем об этом. Пожалуйста.
Он гладил ее шею, зная, что там у нее эрогенные зоны, пытаясь таким образом отвлечь от своей лжи. Она вздохнула и обвила руками его шею, и Йен воспринял это как хороший знак, опустив голову, чтобы прижаться губами к ее губам. Холли сразу же подалась к нему, ее губы разошлись, и ее маленький язычок проник ему в рот. Страстно целуясь, они подошли к кровати и повалились на нее. Женщина смотрела на мужа затуманенными от вожделения глазами, ее зрачки расширились, так что глаза казались черными.
Йен встрепенулся. Его испугали ее черные глаза, они напоминали ему пятна застывшей крови. Мягко улыбнувшись, она запустила пальцы ему в волосы, притягивая его голову к себе. Черты ее лица расплывались в глазах Йена, и у него свело живот.
Но не в хорошем смысле. У него от страха свело желудок, и вчерашняя выпивка с полупереваренной пиццей начали подтягиваться к его горлу. Ее губы были холодными, а пальцы - ледяными. Когда ее холодная рука опустилась к его промежности и обхватила его вялый член через трусы, он не мог больше терпеть ни секунды и скатился с нее.
В его голове вновь вспыхнули образы из сна, и он не мог избавиться от мысли, что целуется с трупом.
- Йен? В чем дело?
Он сидел на краю кровати, положив голову на руки, и слегка вздрогнул, когда она нежно положила руку ему на плечо.
Но теперь ее рука была горячей, тепло ее ладони приятно согревало его кожу, которая до этого покрылась мурашками.
- Думаю, пицца решила протестовать, - пробормотал он.
- Скорее те две бутылки вина, которые ты выпил вчера вечером.
- Ты тоже пила.
- Я выпила всего бокал.
Упрек в ее тоне вызвал у него раздражение, и он сжал переносицу большим и указательным пальцами.
- Прости, у меня буря в желудке, вот и все.
Матрас слегка подпрыгнул, когда она встала.
- Неважно. У нас сегодня много дел, так что я предлагаю тебе пойти в душ и привести себя в порядок.
- Холли, не злись.
- Я не злюсь. У нас меньше недели, чтобы сделать дом пригодным для жилья. Каникулы закончатся уже через пять дней и мне нужно будет вернутся к занятиям.
Гав, гав, гав. Неужели эта сука никогда не заткнется?
Едва подумав об этом, Йен пришел в ужас от собственных мыслей. Да, у него болела голова, но это не было оправданием. Он наблюдал за женой, наклонившейся, чтобы порыться в ящике с одеждой, одной рукой плотно прижимающей полотенце к телу.
Я уже дважды продинамил ее с сексом. Заглажу свою вину перед ней сегодня вечером.
Да, если снова не увидишь в своей жене снова гребаный труп...
Застонав, он встал.
- Я в душ. И, Холли..?
- Что? - огрызнулась она, от раздражения ее тонкие брови сошлись на переносице.
- Я люблю тебя.
- Ты уверен? - спросила она, окинув его хмурым взглядом.
- Да. Конечно, люблю.
Он улыбнулся, но улыбка вышла неестественной и натянутой.
Зайдя в ванную, он побрился под душем и умудрился не посмотреть в зеркало ни разу.
Утро прошло в хлопотах. Они распаковывали вещи и перетаскивали мебель под руководством Холли. Джейкоб следовал за ними по пятам, в основном мешая.
- Почему бы тебе не посмотреть телевизор, парень? - спросил Йен, когда ему удалось успешно подключить телевизор.
Они с сыном стояли в гостиной, и Йен с удовлетворением отметил, что та приобретает приятные очертания. Он был занят тем, что расставлял книги на полках, пока Холли возилась на кухне, прежде чем перейти к обустройству остальной части дома.
- Куда ты идешь, папа?
Йен посмотрел на него, недоумевая.
- Куда я иду? Я никуда не иду. Только на кухню, чтобы помочь маме. Или наверх, чтобы разобраться с нашими спальнями.
- Можно я пойду с тобой?
Йену нужно было заниматься делами, и меньше всего ему нужно было чтобы хнычущий шестилетний ребенок путался у него под ногами.
- Тебе будет скучно, гораздо интереснее будет посмотреть мультфильмы.
- Можно я лучше пойду и помогу маме?
Йен подумал о Холли. Последнее, что она шепнула ему перед тем, как он оставил ее разбирать посуду, было: Не пускай Джейкоба на кухню.
- Нет, парень, лучше тебе остаться здесь.
- Но мне не нравится быть одному. Дом говорит плохие вещи.
О Боже, опять началось...
- Мы говорили об этом вчера. Дом - это просто дом.
- Это плохой дом, папа.
Йен почувствовал возвращающуюся головную боль, которая только недавно его отпустила. Где-то в глубине черепа началось сверление. Сердцебиение участилось, и он почувствовал внезапный прилив раздражения на Джейкоба.
- Я хочу, чтобы ты перестал нести чушь о доме, слышишь? И прекрати играть в глупые игры, вроде фотографирования меня спящим, - зло сказал он сквозь зубы.
- Но я этого не делал...
- Господи Иисусе, Джейкоб! Не втирай мне это дерьмо, - вскочив на ноги, он схватил сына за маленькие плечи и встряхнул его. В ту же секунду пелена спала с его глаз, и осознав, что он делает, мужчина отпустил мальчика, не понимая, что на него нашло. - О Боже, Джейкоб, мне так жаль.
Что, блядь, со мной не так?
Если не считать нескольких драк в пабе по молодости, Йен никогда не проявлял жестокости. И уж точно никогда не поднимал руку на свою семью.
Джейкоб всхлипнул.
- Дом был прав, ты действительно хочешь причинить мне боль.
- Нет! Прости, просто ты очень сильно разозлил папу... – он попытался обнять сына.
- Не трогай меня!
Джейкоб выбежал из комнаты, и Йен, спотыкаясь, последовал за ним.
- Джейкоб! Вернись!
Он добрался до двери и увидел, как Джейкоб мчится по коридору и вверх по лестнице.
Оставь его. Пусть немного успокоится.
Господи, как же хочется выпить, пусть даже еще и утро.
Через полчаса и пять разобранных коробок Йен решил, что пришло время поговорить с Джейкобом.
- Джейкоб? Парень? Ты здесь?
На втором этаже было жутко тихо. Он стоял посреди длинного коридора, его взгляд случайно скользнул к общей ванной комнате в дальнем конце. Дверь была закрыта. Он не входил туда после пугающих образов в зеркале.
Вздрогнув, Йен отвернулся.
- Джейкоб? - повторил он, толкая дверь в комнату сына.
Та была пуста. В недоумении он заглянул в их с Холли комнату. Там тоже было пусто. На втором этаже было еще три спальни, и, выше, мансарда, в которую можно было подняться по узкой лестнице. Внизу он изначально сына искать не стал.
Да. Потому что видел, как он поднимался наверх.
Остальные три комнаты тоже были пусты, если не считать нагромождения коробок. Оставались только ванная и чердак.
Он осторожно постучал в дверь ванной.
- Ты там, малыш?
Ответа не последовало. Он приложил ухо к двери, но ничего не услышал.
Просто открой дверь. Он просто дуется и не отвечает.
Но Йен не мог заставить себя заглянуть туда.
Ты чертов трус! Просто открой эту гребаную дверь.
Нет, может, он в мансарде.
Так и не справившись со своими страхамм, чтобы открыть дверь в ванную, он пошел наверх.
Я не боюсь.
Ну вообще, ни капли. Особенно собственного отражения...
- Джейкоб? – окликнул он сына, поднявшись в мансарду, даже видя, что огромная комната пуста.
Все свои принадлежности для живописи он перетащил сюда вчера, комната была загромождена холстами и коробками с нераспакованными кистями, красками и прочим необходимым для его творчества. Йен сел на свое потрепанное кресло - то самое, которое сопровождало его добрую половину жизни на протяжении двадцати двух лет.
Я должен быть здесь, наверху, собирать свою студию, - с горечью подумал он. - Холли такая эгоистка, заставляет меня распаковывать эти чертовы книги и остальное барахло...
Тяжело вздохнув, он поднялся на ноги. Джейкоба здесь явно не было.
Остается только одно место...
Единственная комната, в которую он не хотел заходить.
Переборов свой липкий страх, он настойчиво постучал в дверь ванной.
- Если ты там, парень, то должен выйти прямо сейчас. - Молчание затянулось. – Ладно, пеняй на себя. Я вхожу.
Дверь распахнулась, когда он толкнул ее. Сердце болезненно кольнуло в груди. Оглядев небольшую комнату, он понял, что Джейкоба в ней нет. С некоторым облегчением он отступил назад, заметив зеркало краем глаза, но стараясь в него не смотреть.
Йен уже собирался закрыть дверь, когда неожиданный шум заставил его вздрогнуть.
Что это, черт возьми, было?
Это было похоже на крысиный, скребущий звук, словно крошечные коготки царапают плинтуса. Он то затихал, то снова начинался. Йен знал, что вероятность того, что в доме есть крысы, ничтожно мала, но все равно ухватился за эту слабую надежду.
Может быть, тараканы...
Что бы это ни было, исходило оно от стены слева от него. От зеркала.
За зеркалом.
К черту.
Он вышел из комнаты и захлопнул дверь. Что бы это ни было, оно могло оставаться в ванной, а он останется по другую сторону двери. Его трясло и мутило, мужчина моргнул, когда капелька пота скатилась ему в глаз.
Если ты вообще что-то слышал...
Новый шум заставил его подпрыгнуть, он доносился из коридора. Тупой стук, словно что-то тяжелое ударилось о половицы.
Это доносилось из комнаты Джейкоба.
- Джейкоб? - тихо позвал он, с презрением к себе ощутив дрожь в голосе.
Дверь в спальню сына была приоткрыта. Он не мог вспомнить, оставил ли ее так, когда заглядывал туда, или захлопнул.
- Джейкоб? - позвал он снова, входя в комнату.
В комнате было пусто, покрывало на кровати было смято, словно на нем недавно сидели.
Джейкоб выскочил из-за кровати.
- Господи! - задыхаясь Йен, схватился за грудь. - Что, по-твоему, ты делаешь?
В один прекрасный день у меня случится чертов сердечный приступ...
Джейкоб смотрел на него с широко раскрытыми невинными глазами.
- Я доставал медвежонка Фреда. Он был под кроватью.
- Где ты был? Я искал тебя.
- Я был здесь.
Очередной приступ головной боли надвигался, как грозовая туча, и он вытер лицо обеими руками, изо всех сил стараясь успокоить бешено колотящееся сердце и сдержать нарастающий гнев.
- Нет, Джейкоб, ты не был в своей комнате. Я заглядывал сюда.
- Я знаю, что ты заходил, папа. Я сидел на кровати, но ты просто заглянул и вышел.
Йен вздрогнул от слов Джейкоба, но тут же отогнал неприятное чувство. Он не понимал, почему Джейкоб лжет ему, пытаясь напугать.
Ну да, маленькому засранцу это удалось...
Йен крепко зажмурил глаза, пытаясь выбить из головы такие мерзкие мысли.
Что, черт возьми, со мной не так?
И что, черт возьми, не так с Джейкобом?
С каких пор мой милый, непритязательный сын стал таким капризным, лживым и непослушным?
- Послушай, Джейкоб, - сказал он, пытаясь говорить спокойно. - Мне очень жаль, что я накричал на тебя. Мы можем забыть об этом? Только больше никаких игр.
- Я не... Да, папа.
- Иди сюда, - сказал Йен, протягивая к нему руки.
Джейкоб на секунду замешкался, его взгляд нервно метался из стороны в сторону, как будто он ожидал что-то увидеть. Этот жест вызвал у Йена очередной приступ раздражения, но он сдержался.
Я должен выпороть малолетнего ублюдка...
Черт возьми, чтобы ни происходило с Джейкобом, это, очевидно, заразно. Я должен взять себя в руки, пока не начал истерить. Я должен вывести Джейкоба из этого состояния.
Да. Точно, это Джейкоб заставил твое отражение подмигивать тебе...
Пытаясь заглушить свои безумные мысли, он подхватил сына на руки.
- Все в порядке, малыш? - пробормотал он в его пахнущие сладким ароматом волосы. Закрыв глаза, Йен глубоко вдохнул; этот запах всегда напоминал ему аромат свежескошенного газона. На глаза навернулись слезы, и он тяжело сглотнул, пытаясь не разрыдаться.
- Я люблю тебя, папа.
- Я тоже тебя люблю, Джейкоб. А теперь пойдем, посмотрим, закончила ли мама на кухне.
Йен мягко направил Джейкоба к двери спальни. Тот вышел из комнаты первым, и, проводив сына взглядом, он увидел краем глаза какое-то движение в стороне.
Остановившись, он повернул голову, будучи уверен, что заметил какое-то движение возле кровати, словно кто-то или что-то выглянуло из-под нее, а затем снова исчезло из виду.
Покачав головой от собственной глупости, мужчина закрыл за собой дверь.
Йену снова снился сон. Почти каждую ночь в течение последних двух недель с тех пор, как они переехали в дом двадцать девять на Абердин-роуд, его мучили самые ужасные кошмары. Некоторые сны в памяти не сохранились, но большинство он помнил так отчетливо, что жалел о том, что они отложились в его сознании.
Эта ночь, в два тридцать пять утра во вторник, была, без сомнения, самой ужасной за все время проживания здесь. Йену снилось, что он находится на кухне с Холли и Джейкобом, ужинает за их новым обеденным столом в стиле кантри.
Во сне Йен кипел от едва сдерживаемой ненависти. Холли болтала о работе - какая-то скучная, непрекращающаяся сага о миссис Уилкинсон, учительнице физкультуры, которая нагрубила ей - и тут что-то внутри него оборвалось.
- МНЕ ПЛЕВАТЬ НАХУЙ, ТЫ ДОЛБАННАЯ СУКА, - кричал он ей во сне. Он вскочил со своего места и схватил первое, что попалось под руку: кухонные ножницы, оставленные на раковине. Держа их как нож, он всадил лезвия ей в глаз.
Жена была так удивлена его вспышкой гнева, что не двинулась с места. На ее вилке все еще вертелась щедрая порция спагетти болоньезе, которую та продолжала держать левой рукой.
- ЕБАНАЯ ШЛЮХА! ЕБАНАЯ ПИЗДА...!
Он вытащил ножницы, которые вышли из ее глазницы с влажным, хлюпающим звуком, словно соска, вытащенная изо рта младенца. Кровь хлынула струей из ее лицевой раны, ударив ему в лицо. Она уставилась на него своим здоровым глазом, а рот открылся в букве "О".
Он снова и снова вонзал в нее ножницы, даже когда она упала лицом в тарелку. Затем он нанес ей несколько ударов в шею. Ее руки комично взмахивали при каждом ударе лезвий ножниц, и это вызывало у него улыбку.
Когда ее руки перестали дергаться, как у эпилептика, он поднял голову. Джейкоба уже не было.
- ВЕРНИСЬ, МАЛЕНЬКАЯ ГРЕБАНАЯ КРЫСА. У ПАПОЧКИ ЕСТЬ КОЕ-ЧТО ДЛЯ ТЕБЯ...
Он выскочил в коридор, держа ножницы наготове. Его взгляд метнулся к подножию лестницы как раз вовремя, чтобы увидеть, как крошечная фигурка Джейкоба исчезает наверху.
- ПАПА ИДЕТ! Я БУДУ РЕЗАТЬ, РЕЗАТЬ, РЕЗАТЬ, ПОКА НЕ НАШИНКУЮ ТЕБЯ...
- Йен, Йен. Проснись.
Коридор, по которому он тащился, померк, и мужчина почувствовал руку на своем плече, потрясывающую его. Открыв глаза, он увидел темноту и мягкую подушку под головой.
Сон. Это был просто сон.
- Ты бился во сне. Похоже, что тебе снился кошмар.
Ни хрена себе.
Застонав, Йен сел. Он был весь в поту и отбросил одеяло, которое прилипло к его дрожащему телу.
Холли опустилась обратно на подушку, тяжело вздыхая.
- Что тебя беспокоит, Йен? Ты вскакиваешь от кошмаров почти каждую ночь с тех пор, как мы сюда переехали. Я так устала, а утром мне на работу. Перестань так измываться надо мной.
Измываться над тобой? Ну, мне чертовски жаль, что мои кошмары мешают твоему прекрасному сну, я постараюсь впредь видеть во сне порхающих бабочек.
Ее вопрос, должно быть, был риторическим, поскольку дыхание у нее уже стало медленным и поверхностным, что говорило о том, что его жена опять уснула. Йен свесил ноги с кровати. Его трясло от кошмарного сна, и хотелось пить – после выпитого накануне вечером вина сушило горло.
Я должен перестать бухать, как алкаш.
После пробуждения от кошмаров всегда было одно и то же. Головная боль, сухость во рту и бурление в животе, что являлось результатом слишком большого количества выпивки и прерванного ночного сна.
Плач Джейкоба снаружи испугал его.
- Мамочка, - донесся его тоненький голосок из коридора.
- Мамочка дрыхнет, ей не до тебя, - огрызнулся он, когда Холли не проявила никаких признаков движения.
- Ради Бога, Йен, некоторым из нас завтра нужно работать, - пролепетала она, прежде чем повернуться к нему спиной.
Я зарабатываю в десять раз больше тебя, неблагодарная шлюха, а ты все еще не хочешь бросить свою ебаную работу, потому что считаешь себя такой чертовски незаменимой...
Раздраженный тем, что сын звал Холли, а не его, он поднялся на ноги.
Почему я должен идти? Он зовет не меня...
В одних трусах мужчина вышел из комнаты и включил свет в коридоре. Как всегда, его взгляд притянулся к ванной в конце коридора. Он туда больше не входил с того дня, когда искал сына. Если жена и заметила это, то ничего не сказала.
- Маммиии, - снова раздался пронзительный крик сына, отвлекший его внимание от ванной.
- Папа идет, - проворчал Йен.
Произнеся эти слова,
Папа идет! Я буду резать, резать, резать, пока не нашинкую тебя
Oн замер на месте.
Струйка пота стекала по его спине, несмотря на то, что центральное отопление было включено на низкую мощность.
Это был всего лишь проклятый кошмар...
- Мамми, пожалуйста.
Он поспешил вперед и распахнул дверь спальни Джейкоба.
Комната была пуста. Кровь застыла в его жилах, и он слегка покачнулся на ногах.
- Джейкоб, - задохнулся он, щелкая выключателем.
Йен вздохнул с облегчением, увидев Джейкоба в своей постели.
Это был обман зрения, не более того.
- Папа, мне страшно, - сказал Джейкоб, крепко обнимая медвежонка Фреда.
- В чем дело, малыш? - спросил он, подходя и садясь на кровать рядом с ним.
Йен чувствовал себя странно, боясь, что все это продолжение того кошмара, сон внутри сна...
Он ущипнул себя за запястье, достаточно сильно, чтобы вздрогнуть.
Нет, точно не сон.
- У меня под кроватью чудовище, - прошептал сын.
- Монстров не бывает, парень.
Как по команде, небеса разверзлись, и вспышка молнии на мгновение залила большую комнату ярким светом. Через несколько секунд раздался раскат грома.
Это просто чертовски идеально...
- Посмотри сам, папа. Мне страшно.
Йен взглянул на залитое слезами лицо сына и обнаружил, что тот дрожит.
- Монстров не бывает, помнишь? – проявляя бесстрашие, он наклонился, чтобы заглянуть под кровать. - Видишь, я же говорил тебе, там...
Его слова резко оборвались при виде того, что увидел под кроватью. Точнее кого. Оцепенев, он широко распахнутыми от шока глазами взирал на Джейкоба, который лежал под кроватью, прижимая к груди медвежонка Фреда.
- Папа, на моей кровати чудовище, - сказал мальчик, прячущийся под кроватью.
Сбросив паралич, Йена на чистом адреналине отпрянул от кровати.
- Какого черта, - закричал он, схватившись за грудь, почувствовав болезненный укол в сердце и вскочив на ноги.
Он с трудом перевел дыхание, и шатаясь, направился к двери, паника скользкими щупальцами заползала в его тело.
Как это может быть?
Другой Джейкоб по-прежнему сидел на кровати.
Тогда что это за хрень была под кроватью?
Или лучше спросить, кто это лежит на кровати?
Йен крепко зажмурился.
- Это сон, это сон, это сон...
Раздался еще один раскат грома, и он открыл глаза.
- Папа? Что было под кроватью?
Йен смотрел на сына,
сына?
разинув рот.
Черт возьми.
Не успев до конца осознать, что делает, он бросился бежать. Выбежал из комнаты сына и вбежал в супружескую спальню.
- Я что, блядь, не сплю? - крикнул он жене, включив верхний свет.
Она села, прижимая пододеяльник к своему обнаженному телу, ее глаза были широко раскрыты, испуганно таращась на него.
- Йен, что происходит...?
- Я что, блядь, не сплю?
Ее взгляд, казалось, немного прояснился.
- Да, ты проснулся, - она говорила медленно и ровно, словно с умалишенным, говорю ему очевидное.
- Ты уверена?
- Йен? Ты меня пугаешь.
Выражение лица Холли говорило ему, что он определенно проснулся.
Я не должен был оставлять Джейкоба одного...
Ты был напуган. Ты думал, что тебе снится сон...
- Черт, - сказал он, вбегая обратно в комнату Джейкоба. - Джейкоб?
- Папа? Мне страшно.
Джейкоб все еще был в своей кровати.
Если это не Джейкоб?
- Джейкоб, это ты?
- Да, папа, это я. Что за хрень была под моей кроватью?
- Не смей так выражаться, сопляк, - взвился Йен, подойдя к нему, на мгновение забыв о страхе и сжав кулаки.
У него возникло внезапное желание врезать маленькому засранцу. Он был в ярости. Гнев захлестнул его ни с того ни с сего. Он уже представил себе, как схватит маленького ублюдка за шею и ударит его головой о стену. Мужчина потянулся к сыну с явным намерением воплотить задуманное.
- Йен? Что происходит?
Холли стояла в дверях. Она накинула на себя одну из его футболок, которая была ей до колен. Ее присутствие заставило его прийти в себя, и желание ударить Джейкоба прошло, сменившись угрызениями совести.
- Холли! Не заходи сюда, это может быть опасно.
Она проигнорировала его и направилась прямо к Джейкобу, присев рядом с ним и взяв его на руки. Ребенок выглядел испуганным, но было ли это из-за "монстра" под его кроватью или из-за монстра, которым становился его отец, Йен не знал.
- Милый, ты в порядке? Что происходит? - спросила Холли.
- Под моей кроватью был монстр, и папа испугался.
Отлично. Это просто чертовски здорово.
Он подошел к двери и прислонился к ней, обхватив голову руками.
О Боже, я все сделал так неправильно. Совсем, блядь, неправильно.
- Йен? Это правда?
- Все не так, как звучит.
- А как это должно звучать?
Ее тон был холоден, и у него внутри все сжалось. Снаружи бушевала гроза. При очередном раскате грома они все подпрыгнули, и Джейкоб зарылся лицом в грудь матери.
Йен опустился на четвереньки и заглянул под кровать.
- Что ты делаешь? - спросила Холли.
Под кроватью Джейкоба ничего и никого не было.
Но я же видел. Я не сошел с ума.
- На выход. Сейчас же, - сказала она с едва сдерживаемым гневом.
- Мамочка, папочка, не оставляйте меня.
- Мы ненадолго, милый. Мама просто хочет переговорить с папой, хорошо? Это не займет много времени, а потом мама вернется и пробудет с тобой остаток ночи.
- Но монстр...
- Милый, монстров не бывает. Мы будем рядом, сразу за дверью. Две минуты, хорошо?
Йен выпрямился и позволил жене вывести его в коридор.
- Что, черт возьми, происходит, - прошипела она, едва они оказались в коридоре и дверь в спальню сына закрылась за ними.
- Холли, пожалуйста, все не так, как кажется.
Это прозвучало неубедительно, даже для его собственных ушей.
Что я должен сказать? Прости, любимая, но я видел двойника нашего сына, который прятался под кроватью, потому что в нашем новом милом доме водятся привидения?
- Теперь ты послушай меня, тупой ублюдок. У шестилетних детей бывают ночные кошмары. Но у тридцативосьмилетних? Я больше не понимаю, что с тобой происходит. Тебе нужна помощь, Йен. Завтра я хочу, чтобы ты записался на прием к психиатру. Когда я вошла в комнату, мне показалось, что ты собираешься ударить нашего сына.
- Я бы никогда этого не сделал.
- С тобой что-то не так, Йен. - Она заметно дрожала, так была зла.
- Холли...
- Какого хрена ты ворвался в нашу спальню со своими безумными криками? И какого хрена ты пугаешь нашего шестилетнего сына? Ты из кожи вон лезешь, чтобы подорвать его психику, или ты действительно веришь, что под кроватью живет гребаное чудовище?
Йен смотрел ей в глаза, не зная, что ответить. Отчасти ему было жаль ее, за ту боль, которую он ей причинил. Но еще больше он был возмущен.
Неужели она не могла довериться ему хотя бы на секунду? Неужели она действительно думала, что он ведет себя так без чертовски веской причины?
- Прости, детка, но я точно видел что-то под кроватью...
Она посмотрела на него так, словно он дал ей пощечину.
- Просто держись подальше от меня и Джейкоба сейчас. Я не знаю, в чем дело, но ты заражаешь нашего сына этим... этим безумием.
- Теперь ты называешь меня сумасшедшим?
- Ты ведешь себя как сумасшедший.
Если что и сводило Йена с ума, так это едкий сарказм жены. Она часто говорила с ним таким тоном, и это так бесило. В его памяти промелькнула картинка, как он вонзает ножницы в ее глаз.
Печально покачав головой, она открыла дверь в комнату Джейкоба.
- Спокойной ночи, Йен, поговорим завтра.
Когда жена закрыла за собой дверь, Йен ощутил глубокое чувство потери. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.
Йен проснулся в восемь утра в пустом доме. Всю ночь он метался и ворочался в своей кровати, в которой жена оставила его в одиночестве. Грязные и жестокие сцены бесконечно крутились в его подсознании. Некоторые кошмары он помнил, а некоторые, к счастью, растворились с утренним светом.
Он проснулся от угасающих остатков сна, в котором он разрезал свою жену разделочным ножом, вспорол ее от горла до лобка и вытаскивал бесконечные, длинные витки ее кишок.
- К черту это дерьмо, - сказал Йен, вставая с кровати.
Он прошел в смежную ванную комнату, мучительно соображая, что ему делать с этими кошмарами во сне и наяву.
Впервые за две недели он посмотрел на свое отражение. Его обычно яркие голубые глаза опухли и под ними виднелись темные мешки. Бледное лицо стало еще бледнее, придавая ему вид ходячего мертвеца.
Я не схожу с ума. С этим домом что-то не так.
Он больше не мог игнорировать это, не мог притворяться, что ничего не происходит и что у него просто слишком бурное воображение. Этот дом каким-то образом заражал его безумием. Каждую ночь в течение последних двух недель его мучили кошмары. Каждый день он принимал не менее восьми таблеток парацетамола от постоянной головной боли. Джейкоб тоже пострадал. С каждым днем он становился все более угрюмым и замкнутым. Холли, конечно, ничего не замечала. Она просто думала, что Джейкоб плохо воспринял переезд. А что касается его самого, то она думала, что он просто идиот.
Прошлой ночью, долго ворочаясь без сна, боясь заснуть, мужчина принял осознанное решение. Он собирался нанести визит этому убогому агенту по недвижимости Джефферсону. Но сначала нужно было кое-что сделать.
Приняв душ и одевшись, Йен вышел из дома, и, перейдя дорогу, нажал на звонок у массивных стальных ворот дома двадцать восемь на Абердин-роуд. Мимо проносились машины, но, несмотря на выхлопные газы, воздух был свежим после грозы.
- Да? - раздался женский голос в потрескивающем переговорном устройстве.
Йен наклонился вперед, проговорив:
- Здравствуйте, меня зовут Йен Вебстер, мы с семьей только что переехали в дом номер двадцать девять. Я просто хотел спросить, могу ли я заскочить на минутку?
Заметив камеру на воротах, он поднял руку в приветствии.
- Проходите, я сейчас открою ворота, - раздался в ответ женский голос.
Ворота звякнули, затем распахнулись внутрь, открывая длинную подъездную дорожку, очень похожую на его собственную. Однако дом был совсем другим. Йен решил, что каждый дом на этой улице имеет свою уникальную архитектуру, здесь проживали состоятельные люди, которым вряд ли бы понравилось, что их дома похожи один на другой, как клоны домов рабочего класса. Этот был намного современнее его и намного шикарнее. На первый взгляд он выглядел как большой белый куб со стеклянными стенами.
Йен полагал, что в нем есть определенный архитектурный шарм, хотя сам в таком доме жить бы точно не стал. Этот дом напомнил ему особняк из одного из фильмов ужасов девяностых годов, с той лишь разницей, что этот не стоял на вершине скалы, и внизу не было неприступного берега с разбивающимися о валуны волнами.
Когда Йен подошел к двери с тонированным стеклом, та уже была открыта.
- Эй? - спросил он войдя в пустой коридор.
- Входите, - отозвался тот же женский голос. - Я спущусь к вам через секунду.
Теперь, когда ее голос не был искажен помехами домофона, он смог уловить слабый иностранный акцент. Испанский, похоже.
Йен прошел по коридору и был совершенно потрясен безвкусной экстравагантностью. Пол был выложен блестящей плиткой с эффектом мрамора, похожей на внутреннюю часть морской раковины, что сразу же навело его на мысль об общественных туалетах в дорогом торговом центре.
На белых стенах висели большие безвкусные картины современного искусства без рам, а у подножья лестницы лежала леопардовая шкура. Парящая хромированная лестница плавно изгибаясь, уходила вверх в конце длинного коридора.
На лестнице послышались шаги, и Йен первым делом увидел ее ноги. Сначала в поле зрения попали маленькие босые ступни и стройные лодыжки, переходящие в загорелые длинные ноги.
Йен не мог отвести от женщины глаз, когда та оказалась перед ним, понимая, что выглядит как озабоченный подросток, таращась на нее. На ней была короткая голубая ночная сорочка, и больше ничего. Темно-каштановые волосы свисали до половины спины, а сама она смотрела на него полными тоски карими глазами. Женщина была похожа на Сальму Хайек, с ее темноватой пуэрториканской кожей и высокой полной грудью. Возможно, ей было около двадцати пяти лет, но, как и всем красивым женщинам, подобным ей, с возрастам угадать было невозможно. Ей могло быть от двадцати одного до тридцати девяти.
Лицо женщины показалось Йену смутно знакомым.
Он почувствовал, как его лицо заливает румянец, и прочистил горло. Йен никогда не краснел, это было просто смешно. Хуже того, при его раздражающе бледном цвете лица невозможно было скрыть этот позорный факт. Он отвел взгляд, прежде чем заговорить.
- Извините за вторжение, если сейчас неудобное время, я могу прийти позже.
Например, когда ты будешь переодеваться...
- Нет, нет, все в порядке. У меня на сегодня не запланировано никаких дел.
Встретив ее взгляд, он увидел, что она улыбается, явно забавляясь его неловкостью.
- Если вы уверены...
- Абсолютно уверена. Не хотите ли выпить кофе?
- Да, почему бы и нет? Спасибо.
- Пойдемте, - сказала она, жестом приглашая его следовать за собой.
Идя за ней, мужчина стараясь не смотреть на то, как ее упругие ягодицы под полупрозрачным ночным бельем изгибаются с каждым шагом, но взгляд все время возвращался на холмики ее ягодиц.
- Молоко, сахар? - спросила она, резко крутанувшись на месте и поймав его взгляд на своей попке.
Он покраснел еще сильнее.
Я веду себя как чертов озабоченный подросток...
- Нет, спасибо.
Кухня, в которой они стояли, была в два раза больше кухни в его доме. Опять же, Йен никогда бы не стал оформлять кухню в таком стиле, но все же оценил элегантный дизайн. Все было стальным и хромированным и сверкало так, словно или здесь вовсе не готовили, либо прислуга выдраивала все здесь по три раза на день.
- Красиво у вас.
- Спасибо. Я все выбирала сама. Мой муж оставляет все дизайнерские решения мне.
- Я понимаю, почему, - немного покривил он душой.
Йен, ты лизоблюд...
- Я Марианна. Марианна Хоббс. Так чем я могу помочь вам, Йен Вебстер?
Он прочистил горло и постарался не зацикливаться на ее знойной внешности, пока она возилась с кофеваркой.
- Я просто хотел заглянуть к вам и представиться. И спросить, знаете ли вы людей, которые жили в том доме до того, как я его купил.
От него не ускользнул тот факт, что он сказал "я", а не "мы".
Прекрати, ты же женат, помнишь?
- Номер двадцать девять пустовал уже в то время, как мы переехали несколько лет назад. Мы с Джеффом никогда не встречали прежних владельцев.
Джефф Хоббс. Так вот почему она выглядит такой знакомой.
Теперь все стало понятно. Джефф Хоббс был футболистом, а эта великолепная женщина - его подружкой-моделью из журнала «Лэд-маг». Ее прекрасное лицо довольно часто появлялось в ленте светских новостей.
И ее тело. Не будем забывать о нем.
Как будто он мог забыть. Йен думал, что эти модельки обычно с тонной косметики на лице, но только не Марианна. Во плоти она была еще красивее. Как-то свежее.
Он слегка тряхнул головой, чтобы отогнать грязные мысли.
- Так вы вообще ничего о них не знаете?
Она пожала своими стройными плечами, отчего ее идеально круглые груди слегка колыхнулись.
Она без лифчика...
- Простите, я не могу вам помочь в этом.
Йен снова прочистил горло.
- Вы знаете тех, кто живет в доме номер тридцать?
- Не очень хорошо. Здесь все держатся обособленно, хотя я слышала, что они проводят зиму в Австралии. Так чем ты занимаешься, Йен? Уж точно не футболист, - сказала она, и тут же, словно опомнившись, добавила: - Извини.
Йен искренне рассмеялся. Он ненавидел футбол.
- Нет, я художник.
- Тогда, держу пари, у тебя умелые руки.
Член Йена дернулся, когда он подумал о том, как ее полные сиськи могут ощущаться в его руках, и он постарался не смотреть на то, как они мягко колыхались, пока она несла кофе к барной стойке. Женщина села на один из высоких табуретов, а Йен присел напротив.
- Отличный кофе, - сказал он, не сделав и глотка.
Марианна рассмеялась; легкий девичий смех колокольчиком зазвенел в его ушах.
- Так чем тебя заинтересовали предыдущие владельцы дома?
- О, я просто хочу связаться с ними по поводу некоторых неоплаченных счетов.
Она закатила глаза.
- Типично. Богатые люди чаще всего уклоняются от оплаты долгов. Даже у моего мужа есть оффшорный счет.
- Правда? Тем не менее, нужно заботиться о том, что имеешь.
Взгляд Йена непроизвольно скользнул по ее груди, отчего его слова приобрели совершенно новый смысл.
- А ты, Йен?
- Что я?
- Заботишься о том, что у тебя есть? Если да, то твоей жене очень повезло.
Он покраснел. Опять.
Откуда она вообще узнала, что я женат? У меня что, на лбу это написано?
Обручальное кольцо, идиот...
Он задумчиво покрутил тонкое золотое кольцо, прежде чем ответить.
- Да, но я не уверен, что моя жена сейчас со мной согласится.
- Не думаю, что кто-нибудь может быть менее внимательным, чем мой муж. Иногда мне кажется, что он не заметит, если даже если я умру.
Йен лихорадочно ломал голову, ища что-нибудь, чтобы сменить тему:
- Ты не англичанка? Однако прекрасно говоришь по-английски.
- Спасибо. Полагаю, ты имел в виду, что я не очень известна своей индивидуальностью.
- Я не это имел в виду.
Она пренебрежительно взмахнула рукой.
- Расслабься, я точно знаю, кто я и что собой представляю. Раз уж ты спрашиваешь, я родом из бедной деревушки в Испании. И я делала все, чтобы пробиться в жизни.
Йену эта женщина нравилась с каждой секундой. И не просто нравилась, он был готов прям сейчас спустить штаны и завалить ее на этой барной стойке. За восемь лет брака он ни разу не помышлял об измене. Даже если отбросить внешность, в ней было что-то такое...
- Я лучше пойду, - резко сказал он, поднимаясь на ноги.
- Так скоро?
- Мне действительно нужно идти. Спасибо за кофе.
- Заходи в любое время. А чем занимается твоя жена.
- Она преподает математику.
- Значит, она сейчас на работе. И каждый день... Интересно, - было такое ощущение, что она размышляет вслух.
- Приятно было познакомиться, Марианна, - сказал он, чувствуя себя неловко, уходя на подкашивающих ногах.
- Иногда мне бывает одиноко, - сказала она, когда он дошел до двери.
Йен остановился, сердце сильно забилось.
Не говори этого, Йен. Не говори этого...
- Заходи тоже ко мне в любое время, когда захочешь, - сказал он, стоя к ней спиной.
Черт...
- Возможно, я так и сделаю, Йен Вебстер.
Украдкой он взглянул на нее. Она мило улыбнулась ему, ее лицо было ангельски спокойным, а длинные ноги женщина перекрестила, помахивая одной из них.
И тут Марианна раздвинула ноги и на секунду развела бедра, прежде чем снова скрестить их. Он ясно увидел губки ее пухлой, выбритой киски, и у него закружилась голова, когда кровь прилила к паху.
- До свидания, - успел пробормотать он, прежде чем выскользнуть за дверь.
Полчаса спустя Йен стоял у здания агентства недвижимости ЛУЧШИЙ ВЫБОР в самом центре Манчестера. Заглянув в окно во всю стену, он увидел Джефферсона, сидящего за своим столом в дешевом костюме в полоску. Он разговаривал по телефону, и его темные волосы, зачесанные назад, блестели под ярким флуоресцентным освещением. Вместе с ним в офисе находился еще один человек - привлекательная блондинка в строгом брючном костюме темно-синего цвета, сидевшая за соседним столом.
Йен просунул руку внутрь своей короткой кожаной куртки и нащупал перочинный нож, спрятанной во внутреннем кармане.
На всякий случай, - напомнил он себе. – Конечно, я не собираюсь им пользоваться.
Он толкнул дверь и шагнул внутрь.
- Здравствуйте, мистер Джефферсон. Помните меня?
Дежурная улыбка мужчины, казалось, на секунду дрогнула.
- Конечно, я вас помню. Как вы обживаетесь в новом доме, мистер Вебстер?
- Именно об этом я и пришел поговорить с вами. Я бы хотел поговорить с вами наедине, если вы не против.
Джефферсон начал нервничать.
- Моя коллега имеет полное право оставаться в своем кабинете, мистер Вебстер.
Йен улыбнулся девушке.
- Как вас зовут?
Он был не тщеславным человеком, но знал, женщины находят его привлекательным. Возможно, дело было в его росте и атлетическом телосложении. А может быть, дело в его лице, которое, как ему уже сотни раз говорили, было набором противоречий, представляя собой странное сочетание грубости и мальчишеского обаяния.
Его мысли мимолетно переключились на Марианну Хоббс.
Привлекал ли он ее так же, как и она его. Или она просто играла с ним?
Мужчина отогнал все мысли о ней в сторону и сосредоточился на блондинке перед ним. От его пристального взгляда ее щеки запылали, и она слегка хихикнула, ответив:
- Джин. Джин Меткалф.
- Что ж, Джин, мне нужно поговорить с Джефферсоном по личному вопросу. Не могли бы вы оставить нас на минутку?
- Конечно, почему бы и нет, - сказала она, незаметно убирая с лица выбившуюся из прически прядь светлых волос. - Мне все равно нужно выйти на минутку.
- Спасибо, Джин, - сказал он, еще раз улыбнувшись.
Когда девушка ушла, его легкая улыбка исчезла.
- Ты должен мне кое-что объяснить, Джефферсон. Насчет дома.
Взгляд мужчины нервно метался из стороны в сторону.
- Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Договор подписан, мистер Вебстер, вы официально являетесь владельцем дома. Двадцать девять Абердин-роуд больше не находится в ведении ЛУЧШЕГО ВЫБОРА.
Йен присел на край стола, небрежно вытянув свои длинные ноги в выцветших джинсах, и Джефферсон вздрогнул.
- Я не это имел в виду, и ты это знаешь. Я хочу знать о предыдущих владельцах. – Он снова улыбнулся, но его тон был отнюдь не приветливым, а голубые глаза блестели не от дружелюбия.
- Слушай, Йен, могу я тебя так называть?
- Ты можешь называть меня как угодно, если только ответишь на мой вопрос.
- Нет необходимости в грубости, мистер Вебстер. Йен. Если ты будешь продолжать угрожать мне, у меня не останется другого выхода, кроме как вызвать полицию.
- Перестань юлить и ответь на мой вопрос. Почему предыдущие владельцы продали дом?
- Я не имею права разглашать такую информацию. Мне очень жаль, мистер Вебстер, но я вынужден попросить вас уйти, - вернулся Джефферсон у официальному тону
У Йена снова началась головная боль, и он сжал переносицу пальцами.
- Позвольте мне объяснить тебе все предельно ясно. Я никуда не уйду, пока ты не скажешь мне то, что я хочу знать. Тебе лучше начать говорить. Или иначе...
- Так, все, у тебя был шанс, я звоню в полицию, - сказал он, протягивая руку к трубке красного телефона на столе.
- Я бы на твоем месте этого не делал.
Схватив агента по недвижимости за руку, он придавил ее своей ладонью поверх трубки. Джефферсон выглядел так, будто вот-вот обделается. Может, они и были одного роста, но агент был тщедушным и выглядел так, словно сошел с конвейера фабрики, где производят хромоногих офисных слабаков.
Его безвольный подбородок дрожал, а в больших, полных страха глазах блестели слезы, когда он посмотрел на Йена в страхе.
- Вот что ты должен сделать. Ты дашь мне контактные данные людей, которые раньше жили на Абердин-роуд, двадцать девять. И после того, как ты запишешь эту информацию, расскажешь мне своими словами, почему, по твоему мнению, они продали дом. А если ты не будешь сотрудничать...
Йен распахнул свою кожаную куртку и небрежно положил кончики пальцев на рукоятку красного перочинного ножа во внутреннем кармане. Глаза Джефферсона выпучились, и по его лбу скатилась крупная капля пота.
Йен отпустил его руку, и Джефферсон с упреком прижал ту к груди.
- Вот, - сказал Йен, подталкивая к нему блокнот и ручку. - Пиши.
- Я не могу вспомнить детали. Все подробности есть в моей рабочей электронной почте.
- Тогда открой ее. Уверен, ты не будешь возражать, если я понаблюдаю за тобой. И не мечтай сделать что-то глупое, например, послать по электронной почте сигнал о помощи или что-то в этом роде.
Йен облокотился на стол и смотрел, как пальцы агента бегают по клавиатуре. Руки Джефферсона заметно дрожали, когда он нажимал на клавиши. Как только он нашел то, что искал, то записал подробности на блокноте.
Йен вырвал страницу, бегло просмотрел ее и сунул в карман джинсов, с удовлетворением отметив, что адрес в Манчестере. Он наклонился и выключил компьютер.
- А теперь давай поговорим. Кто такая эта Луиза Браун и почему она продала такой особняк по такой смешной цене?
- Технически, это был не ее дом. Ну, конечно, это был ее дом, но она никогда в нем не жила. Это был дом ее родителей, и они оставили его ей в наследство. У нее была доверенность.
Йен слегка нахмурился, переваривая услышанное.
- Когда и как умерли ее родители?
- Они не умерли. А может, и умерли, кто знает? Они просто исчезли в один прекрасный день.
Дом съел их.
Эта внезапная мысль была настолько же нелепой, насколько и пугающей. Может быть, "съел" - это слишком сильно сказано, но дом каким-то образом убил их, он был в этом уверен.
- Что значит, они просто исчезли?
- Именно это. Однажды, десять лет назад, их просто больше не стало. Растворились в воздухе. Через девять лет их объявили официально умершими, хотя тела так и не были найдены. Дом в конце концов перешел к их дочери, и она продала его, как только смогла.
- Что, по ее мнению, случилось с ее родителями? Почему она продала дом?
Джефферсон выглядел так, словно не знал, что сказать.
- Должен признаться, я подумал, что девушка была немного странной. Нестабильной, можно сказать. Она сказала, что...
- Продолжай.
- Она сказала, что дом был злым и убил ее родителей.
- Что ты имеешь в виду?
- Я ничего не имею в виду. Я только повторяю то, что она сказала.
- Не играй со мной, Джефферсон.
- Я и не собираюсь.
Йен пристально посмотрел на него. Меньше всего он хотел признавать, что согласен с этой Луизой Браун. Говорить было больше не о чем, он узнал, все, что нужно, поэтому встал со стула.
- Даже не думай о том, чтобы заявить в полицию. Это будет только твое слово против моего, и я приду за тобой и заставлю тебя замолчать навсегда.
Эти слова удивили даже его самого. Йен обычно был спокойным, но он действительно собирался воплотить свою угрозу, и, судя по выражению лица Джефферсона, тот понял об этом.
Не говоря больше ни слова, он оставил испуганного агента и быстро вышел на улицу.
- Йен, кто этот человек? Что происходит? Ты должен был забрать Джейкоба из школы, где, черт возьми, ты был?
- Привет, Холли, как прошел день?
Она наклонилась поближе, чтобы мужчина на стремянке, который крепил камеру в углу потолка гостиной, не услышал:
- Ты что, издеваешься надо мной, Йен?
- И не собирался. Это Боб, он устанавливает внутреннюю систему безопасности.
Тучный мужчина с необъятной задницей, хрюкнул в знак приветствия.
- Он что?
- Устанавливает внутреннюю систему безопасности, чтобы дом находился под наблюдением двадцать четыре часа в сутки.
Он не сказал ей, во сколько обошлась работа этого парня, чтобы установить все это в такой короткий срок. Она бы сошла с ума, если бы узнала эту цифру.
К черту ее, я зарабатываю эти деньги, и могу делать с ними все, что захочу.
Холли выглядела так, будто вот-вот расплачется.
- Пожалуйста, скажи мне, что это шутка.
- Нет. Никаких шуток.
- Иди и поиграй в своей комнате, милый, - сказала Холли Джейкобу, мягко подталкивая его к двери. - Мне нужно поговорить с папой.
Джейкоб посмотрел на отца, на его губах играла легкая улыбка.
Он понимает, почему я это делаю, - подумал он с облегчением. - Он знает, что я пытаюсь получить доказательства того пугающего дерьма, которое творится в этом доме.
Йен улыбнулся сыну в ответ.
- Пойдем, - сказал он жене, как только Джейкоб вышел из комнаты. Он взял ее под локоть. - Давай не будем мешать Бобу.
Она стряхнула его руку.
- Хорошо.
Они направились на кухню, и Йен занялся приготовлением чая. В его памяти промелькнул образ Марианны, как она выглядела в той откровенной сорочке, когда готовила кофе.
А ее киска, когда она раздвинула ноги...
- Так ты собираешься рассказать мне, что, блядь, происходит?
Йен посмотрел на свою жену. С каждой секундой она все больше напоминала ему крысу. Как же она отличалась от Марианны с ее мягкими изгибами и смуглой, блестящей кожей.
Прекрати это, просто прекрати.
- С этим домом что-то происходит, Холли. И что бы это ни было, я собираюсь заснять это на пленку.
- Ты сумасшедший, - прошипела она. - Это безумие. И как ты мог забыть забрать Джейкоба из школы? Я все пыталась и пыталась до тебя дозвониться.
- Да, ну, мне действительно жаль, что так вышло, я сегодня был немного занят и забыл, где оставил свой телефон.
- Ты забыл своего, сукин сын, сына.
Ее тон начал раздражать его, и он отставил кружку, в которую уже налил кипяток, и потянулся к уже открытой бутылке красного на стойке. Он налил себе большой бокал, не предложив ей.
- Это был единственный раз. Кроме того, там есть класс продленного дня, он был в полной безопасности и под присмотром.
- Ты снова пьешь? Господи, так ты теперь еще и алкоголик вдобавок к тому, что сошел с ума? Ты хоть представляешь, как унизительно я себя почувствовала, когда из школы Джейкоба позвонили и сказали, что ты не пришел?
Ему показалось, что сердце отбивает даже в виски, и сделал большой глоток вина.
- Ну, мне очень жаль, что я так опозорил тебя.
- Боже мой, Йен, ты невыносим... - Она закатила глаза, и ее голос прервался, а глаза расширились. – Это что, камера там наверху?
- Да, это камера. Боб любезно установил ее в гостиной, кухне, нашей спальне и спальне Джейкоба.
- Что?
Йен уже начал уставать от этой глупой игры в вопросы и ответы. К счастью, Боб спас его от необходимости отвечать на очередной тупой вопрос жены, просунул голову в дверь кухни.
- Я все сделал, мистер Вебстер, система безопасности запущена и работает. Все подключено к ноутбуку в гостиной. Это довольно просто, если вы пройдете со мной, я смогу вам все объяснить.
- Конечно, Боб.
Йен повернулся, чтобы последовать за ним по коридору.
- Йен, - прошипела жена ему вслед. - Тебе нужна помощь. И я больше не уверена, что именно я могу ее оказать.
- Сначала я должен закончить с Бобом, мы поговорим, когда я разберусь с системой видеонаблюдения.
- Может, будет уже слишком поздно. Что мешает мне собрать свои вещи и вещи Джейкоба и просто уехать отсюда?
Боже, как раздражает ее чертов голос.
- Мы поговорим, когда я закончу, - сказал он с преувеличенным терпением.
- Пошел ты, Йен, - сказала она себе под нос, когда он повернулся, чтобы уйти.
Ее слова врезались в его мозг, как когти, и ему стоило больших сил не повернуться и не закричать на нее, чтобы она заткнулась и разговаривала с ним с большим уважением.
Уже в гостиной, он обнаружил, что дрожит от плохо подавляемой ярости.
К тому времени, когда Боб ушел, Йен уже был достаточно осведомлен о своей новой системе безопасности. Он купил новый ноутбук с единственной целью – записывать происходящее в доме, и прямая трансляция с камер непрерывно передавалась на этот ноутбук. Одним щелчком мышки Йен мог наблюдать за любой из комнат в режиме реального времени. Воспроизведение записей было немного сложнее. Чтобы просмотреть что-либо ранее записанное, ему нужно было открыть загруженные записи, хранящиеся на жестком диске. Но Боб объяснил ему все пошагово, и Йен был уверен, что теперь справится сам.
Он сидел один в гостиной, уставившись на экран компьютера, стоявшего у него на коленях. Одновременно шла прямая трансляция со всех четырех камер. Холли и Джейкоб находились на кухне, как показывала камера в правом нижнем углу экрана. Они ужинали, и Йен почувствовал волну ненависти к своей жене.
Эта сучка даже не позвала меня.
Он смотрел, как едят его жена и сын. Изображение было черно-белым и немного зернистым, но он мог легко разглядеть, что на ужин у них были спагетти болоньезе. Желудок заурчал, напоминая ему, что он сегодня ничего не ел.
К черту их, - подумал Йен, поставил ноутбук на журнальный столик перед собой и лег на кожаный диван. Меньше всего ему хотелось устраивать сцену перед Джейкобом; он поговорит с Холли, когда они закончат ужинать. Он должен заставить ее понять, что в доме что-то не так, что он не сошел с ума. Его веки отяжелели, и он поддался усталости.
Немного подремлю, - такова была его последняя мысль, прежде чем мужчина погрузился в сон.
Йен открыл глаза в темноте.
Черт, как долго я спал?
Застонав, он сел. Снаружи шел проливной дождь. Крупные капли били по оконному стеклу, и мужчина поднялся с дивана, намереваясь задернуть шторы и включить свет. Он чувствовал себя странно - нос был заложен, и он не мог им дышать, словно при простуде, а голова пульсировала от боли.
Который час?
Цифровые часы на DVD-проигрывателе мигали в полумраке цифрами 9.09. Экран ноутбука был черным, и он наклонился, чтобы провести мышкой. Внезапная яркость экрана заставила его вздрогнуть, и он прищурился, не понимая, что происходит.
Странно.
Вместо того чтобы передавать изображение из четырех комнат, как было до этого, теперь на экране были лишь помехи. Он еще раз провел мышкой, и в тот же миг экран погас, а гостиную озарила вспышка молнии.
Йен подпрыгнул, сердце учащенно заколотилось в груди.
Электричество отключилось, - подумал он, когда заметил, что цифровые часы на DVD-плеере тоже погасли. Через несколько секунд раздался раскат грома, и он тяжело вздохнул.
Надеюсь этот чертов компьютер не сгорел...
Ему внезапно стало страшно. Ливень был сильным, тяжелым и звенел на его и без того истрепанных нервах. Он подумал о предохранителе в электрическом щитке в подвале и вздрогнул. Ему совсем не хотелось спускаться туда в темноте.
Может быть, это не только в нашем доме? Может быть, весь район остался без электричества?
Чтобы выяснить это, ему нужно будет выглянуть в окно второго этажа, поскольку с первого этажа видны были только деревья.
Но прежде всего нужно было найти Холли. Джейкоб уже должен был лечь спать, и Холли, вероятно, тоже была в постели, читая очередной слюнявый роман на своей электронной книге с подсветкой.
Выйдя в темный коридор, Йен не стал звать Холли, опасаясь разбудить Джейкоба. Коридор был темным и зловещим, и он шел по нему с плохим предчувствием. Впереди показалась приоткрытая дверь на кухню.
Я должен сначала зайти туда, фонарь должен быть в одном из кухонных ящиков.
Только сейчас он заметил, что футболка спереди влажная и прилипла к груди.
Это не пот...
Он поднес ладонь к своей мокрой груди, и даже в темноте увидел, что та окрасилась в темный цвет.
Это кровь.
Он покачнулся на ногах, когда раздался очередной раскат грома. Дурное предчувствие усилилось в десять раз, и он подавил нарастающую панику.
Почему на мне кровь?
Более того, чья на мне кровь?
И теперь, когда он об этом подумал, из носа закапало. Йен разразился хохотом, когда понял, что у него пошла кровь из носа.
Это объясняло заложенность носа.
Если судить по состоянию его футболки, он, должно быть, потерял не менее пинты крови. Стряхнув с себя чувство тревоги, он прибавил шагу.
Но, как в каком-нибудь клишированном фильме ужасов, чем быстрее он шел, тем дальше, казалось, становилась дверь кухни.
- Что за... - задыхался Йен, переходя на бег. Адреналин заструился по венам, и он побежал изо всех сил. Дверь внезапно рванулась на него с бешеной скоростью, и он провалился сквозь нее, не сумев вовремя остановиться. Споткнувшись о собственные ноги, он упал на пол.
- Йен? Что ты делаешь?
Он в замешательстве посмотрел на свою жену, его сердце так сильно колотилось в грудной клетке, что он боялся, что у него случится сердечный приступ. Когда он увидел маленький чемоданчик на колесиках рядом с ней, то с трудом поднялся на ноги.
- Это кровь? - спросила она.
Йен проигнорировал вопрос.
- Почему у тебя чемодан? Куда ты собралась?
- Я ухожу от тебя, Йен.
- Что? Ты не можешь. Куда ты пойдешь? Сейчас середина ночи.
- Сейчас только четверть девятого.
Йен пытался собрать воедино свои разрозненные мысли. Его мозг, казалось, бился о стенки черепа так же бешено, как и сердце в груди, пока он пытался разобраться во всем.
Комната была залита мерцающим светом свечей. Холли зажгла несколько чайных ламп и поставила их в ряд на кухонном столе. Ее лицо оставалось в тени, и он не мог видеть, что оно выражало. Глаза Холли казались черными впадинами, и на секунду Йен содрогнулся от ужаса: ему показалось, что смотрит на труп.
Что случилось там, в коридоре?
Боже правый, моя жена уходит от меня...
Только тогда он заметил Джейкоба. Тот словно вышел из тени. Мужчина был уверен, что раньше его там не было.
- У нас отключено электричество.
Йен понял, что сказал глупость, но почему-то почувствовал, что это важно. Если бы только он мог мыслить здраво.
- И что? Я уверена, что моя машина заведется.
Сарказм, прозвучавший в ее голосе, не остался незамеченным.
- Куда ты поедешь? - Его вопрос сопровождался раскатами грома. Дождь хлестал по окнам, и молния ненадолго осветила воду, каскадами стекавшую по стеклу, которая, в свою очередь, бросала отражения, похожие на водопад, на блестящие поверхности кухни.
- К своей маме. Мы будем там к полуночи, если получится выехать сейчас. Пойдем, Джейкоб, милый.
- Не уходи. Пожалуйста. Все стало немного... Немного странным. Но мы можем это исправить.
- Джейкоб. Я сказала, сейчас. - Она посмотрела на него черными дырами своих глаз. - Приведи себя в порядок, Йен, и я имею в виду не только кровь на твоей одежде. Я позвоню тебе через пару дней.
- Ты не можешь просто уйти, для начала у тебя почти ничего нет с собой. Пожалуйста, останься.
- Как я уже сказала, я позвоню тебе через несколько дней. И тогда решу, забирать ли мне остальные вещи из этого дома. Я не собираюсь обсуждать это сейчас.
Йен узнал этот ее тон - абсолютный и бескомпромиссный. Он беспомощно наблюдал, как она выталкивает Джейкоба из комнаты, а чемодан на выдвижной ручке тащится за ней.
Дверь за ними захлопнулась.
Она ушла навсегда, - подумал он в момент ужасающей уверенности.
Нет. Она вернется. Она должна...
Не задумываясь, Йен вытащил первую попавшуюся бутылку вина из винного стеллажа. Это было дорогое бордо, которое он приберегал для особого случая, ужина, который планировал приготовить для жены в субботу вечером, когда Джейкоб будет в постели.
Этот корабль уплыл, - беззлобно подумал мужчина, откручивая пробку с винтовой крышкой. Он взял большой бокал и вылил в него треть бутылки. Вино обожгло его желудок, в какой-то степени успокоив расшатанные нервы.
Мысли вернулись к происшествию в коридоре.
Это было жуткое дерьмо. Надо было поставить камеру и в коридоре.
Уже не в первый раз после переезда в этот дом мужчина подумал о том, не сходит ли он с ума. Он размышлял над этой мыслью, потягивая вино.
Ему действительно стоит подняться наверх и выглянуть в окно спальни, проверить, есть ли у соседей свет, прежде чем пытаться найти блок предохранителей в подвале.
Это дом Марианны, тот, на который выходят окна спальни, - мелькнула у него непрошеная мысль.
Несмотря на то, что жена только что ушла от него, его охватила легкая дрожь возбуждения.
Может, мне стоит заглянуть к ней, узнать, все ли у нее в порядке? Может, ее муж в отъезде, и она совсем одна и напугана в своем большом доме...
Нет. Холли только что бросила меня, ради всего святого, что со мной такое?
Он хотел сделать еще один глоток вина и с удивлением обнаружил, что его бокал уже пуст. Налив себе еще, мужчина нащупал ящик, в котором лежал фонарь, и с удовлетворением обнаружил, что тот работает.
Йен поспешил по коридору, ожидая, что все опять исказится вокруг него.
Ничего подобного.
Оказавшись в их спальне,
теперь только моя, эта сучка меня бросила
он выглянул в окно в дождливую ночь. Ветер завывал и деревья качались. Дом Марианны был освещен, и в его груди затянулся узел разочарования.
Теперь у меня нет оправдания для прихода.
Да нет же, есть. У тебя не работает телефонная линия, и ты не можешь зарядить свой мобильный, потому что в твоем доме нет электричества.
Он рассеянно посмотрел на бокал вина, который все еще держал в руке, и поднес его к губам. В голове у него шумело, а лицо странно онемело, пока он размышлял, что делать дальше.
Иди и посмотри на блок предохранителей, бесполезный ты сукин сын.
Как раз, когда Йен повернулся, чтобы направиться к двери, его внимание привлекло движение в окне второго этажа дома Марианны, которое хорошо проглядывалось сквозь ветви деревьев. Он вскинул голову, словно невидимая рука шлепнула его по щеке.
Это Марианна? И она голая?
Мужчина прижался горящим лбом к прохладному, залитому дождем оконному стеклу и всмотрелся вдаль. Трудно было разглядеть что-то наверняка, учитывая, что струи дождя стекали реками по стеклу, а ее окно находилось на значительном расстоянии.
Нет, это точно она...
Йен напряженно всматривался, уверенный, что женщина не видит его, так как он находится в темноте.
Что она делает?
Она, казалось, просто стояла там, подняв руки и упираясь ладонями в стекло, высоко над головой. Ее очертания были размытыми, но он все же смог различить аккуратный треугольник темных волос на лобке и темно-коричневые пятнышки на ее полных грудях.
Казалось, женщина смотрела прямо на него.
Нет, это невозможно.
У него внезапно пересохло во рту, а сердце с силой ударилось о грудную клетку. Действительно, казалось, что она смотрит на него.
Очень медленно женщина опустила одну руку между ног. Быстрые движения ее руки не оставили у него сомнений в том, что Марианна делает.
- Боже, - пробормотал он себе под нос, пристально глядя на женщину в окне.
Даже не осознавая, что делает, он опустил руку к своему члену, который упирался в ткань джинсов. Йен сжал его через джинсовую ткань, тихонько застонав от вожделения.
Движения руки Марианны становились все более неистовыми, и он, не задумываясь, расстегнул ширинку и вынул член. Холод ладони, прижатой к набухающему в эрекции пенису, заставил его задрожать. Пристально глядя на желанное обнаженное тело в окне напротив, он стал дрочить.
Марианна подняла ногу и задрала ее высоко, оперев на оконную раму. Если бы не дождь, было бы видно мельчайшие подробности ее идеального тела. Самых его интимных частей.
Она знает, что я смотрю, она точно знает...
Но откуда она может об этом знать?
Йену, на самом деле, в данным момент было уже все равно, знает ли она, что он на нее смотрит, видит ли она его из своего окна. Может, ее поведение и было, в лучшем случае, странным, в худшем - откровенно жутким, но в этот момент его волновали только пьянящие ощущения, нарастающие в паху.
О да, детка, покажи мне, что у тебя есть...
Марианна, казалось, все больше и больше увлекалась. Ее голова была откинута назад, черные, переливающиеся волосы обрамляли ее великолепный торс.
- Блядь, - простонал Йен, когда обжигающая сперма хлынула из головки его члена мощными струями. Молочная тягучая жидкость ударила в оконное стекло, и потекла по нему вниз.
Едва кончив, он почувствовал себя дураком.
Какого черта я делаю?
Вспышка молнии расколола небо, и он подпрыгнул, его обмякший член проскользнул обратно в ширинку. Застегнув молнию, Йен посмотрел на окно Марианны, и вскрикнул в тот же момент, когда прогремел гром. Женщина все еще была в окне, но что-то было не так. Что-то совершенно неправильное. Ее голова была повернута под неестественным прямым углом, как будто у нее была сломана шея. Грудями она прижались к стеклу, и он больше не мог рассмотреть ее соски.
Только через мгновение мужчина понял, что сосков больше не видно, потому что она вся в крови. От шеи вниз она была вся в красном. На стекле остались разводы, еще больше размывая ее ужасающий вид.
И что хуже всего, она все еще мастурбировала, закинув ногу на оконную раму.
Йен схватился за сердце и попятился назад, когда еще одна вспышка озарила небо. Его взгляд на секунду оторвался от окна, и Марианна в этот миг исчезла. Он потер глаза костяшками пальцев, и стал всматриваться в окно, но она больше не появилась.
Что, черт возьми, со мной происходит?
Чувствуя, как его тело стало бить словно в лихорадке, он попятился назад, ударившись ногами о край кровати, на которую с благодарностью сел.
Из этого сидячего положения он все еще мог видеть ее окно. Пустое окно.
Обхватив голову руками и потирая глаза ладонями, Йен старался держать себя в руках.
На этот раз, когда он поднял голову, шторы на окне были задернуты, и свет лился по краям.
Этого не может быть.
Чем больше он думал об этом, тем больше казалось, что он сходит с ума. Волна тошноты накатила на него с такой силой, что мужчина откинулся на матрас, схватившись за пульсирующую голову.
Может, мне стоит сходить туда, посмотреть, все ли с ней в порядке...
Почему ей быть не в порядке, ты, больной урод? Ты все это выдумал...
Он застонал, глядя в темный потолок, а потом закрыл глаза.
Боже, как мне плохо.
А еще ему нужно было пойти промыть нос и сменить футболку.
Через минуту...
Было так приятно просто закрыть глаза. Несмотря на свои намерения, Йен поддался нахлынувшей на него усталости и тут же заснул.
Йен очнулся от глубокого сна и, открыв глаза, увидел яркий свет. Прищурившись, он с трудом сел. Его конечности были тяжелыми и ноющими, как будто он оправлялся после гриппа. Голова также пульсировала, а нос был снова заложен.
Кровь, - вспомнил он. Только потом нахлынули воспоминания о прошлой ночи. Холли ушла от него и забрала с собой Джейкоба. Гроза и отключение электричества.
Марианна.
Нет, не Марианна, просто какая-то чертова галлюцинация. Или, возможно, кошмар.
Но я не спал.
Ты уверен в этом?
Только тут Йен заметил, что лежит на диване.
Как, черт возьми, я сюда попал?
Его мысли вихрились в смятении. Мужчина ломал голову, перебирая в памяти события прошлой ночи. Холли ушла. Потом он поднялся наверх, чтобы посмотреть, есть ли в доме Марианны свет. Увидел ее в окне...
Отгоняя путаные мысли, крутившиеся в его пульсирующей голове, Йен, пошатываясь, поднялся на ноги. Похмелье было невыносимым - ощущение, что мозг пропитался кислотой, сжимая орган и отрывая его от внутренних стенок черепа становилось мучительным. Проходя мимо выключателя, он щелкнул им. Зажегся верхний свет. Сейчас это не было необходимостью при дневном свете, но, по крайней мере он теперь знал, что электричество вновь включено.
Интересно, почему его не было?
В этом районе не отключали электричество.
Йен вспомнил о силуэте Марианны в освещенном окне ее дома, которое светилось, как рождественская елка. И уже не знал, что и думать.
Наверху, в смежной с его (бывшей?) женой спальней ванной комнате, он стоял под горячими струями душа, пока кровь наконец смылась с его тела. Но горячий душ мало способствовал прояснению мыслей.
Медленно и методично одеваясь в свежие джинсы и тонкий вязаный пуловер темно-синего цвета, мужчина размышлял о том, что ему делать сегодня.
Проверить запись вчерашнего вечера?
Кто знал, как долго длилось отключение электричества, и включилась ли запись автоматически после этого. Оставалось надеяться, что сохранились записи прошлой ночи, которые можно было бы просмотреть. По крайней мере, тогда он сможет собрать воедино хоть что-то из того, что произошло на самом деле.
Если же видеонаблюдение не перезапустилась само по себе, ему придется звонить Бобу, а тому это не понравится.
Звонок в дверь заставил его подпрыгнуть.
Может быть, это Холли, и она забыла ключи...
Он ухватился за этот лучик надежды и спустился по лестнице. По правде говоря, Йен был бы рад видеть сейчас кого угодно. Находиться одному в доме было... страшно. Другого слова не подберешь. Здесь было страшно. Прошлая ночь. Дом.
Я...
Он распахнул входную дверь, боясь, что кто бы ни позвонил в нее,
пожалуйста, Боже, пусть это будет Холли
снова исчезнет.
- Марианна?
- Привет, Йен. Надеюсь, ты не против, что я заглянула.
Сердце Йена заколотилось, и он с трудом перевел дыхание.
- Нет, я не против.
Ты мастурбировала в окне своей спальни прошлой ночью? А потом опрокинула на себя ведро крови?
- Ты в порядке? Выглядишь немного странно.
Он решил, что это большое преуменьшение. Капли воды с еще непросохших волос скатывались ему в глаза, смешиваясь с каплями пота, выступившими на лбу.
- Да... я, просто, ждал кое-кого другого.
- Если я не вовремя...
- Нет, нет, все в порядке. Проходи.
Йен отошел в сторону, чтобы дать ей пройти, его взгляд остановился на упругих ягодиц, обтянутых джинсами. То, как виляла эта попка, было действительно чем-то интересным...
Он покачал головой и отвел взгляд как раз вовремя, чтобы она успела увидеть, куда он пялится.
Это не похоже на меня. Я не какой-то озабоченный дрочила...
На самом деле, Йен начинал чувствовать себя более чем странно. Сначала его бросило в жар, потом в холод, а затем у него затряслись колени. Он оперся о стену коридора, чтобы устоять на ногах.
- Йен? Ты в порядке?
Голос Марианны доносился до него как будто издалека, и он пытался понять, что она говорит.
- Я в порядке, - пролепетал мужчина.
- Тебе нужно присесть. Пойдем, давай я помогу дойти тебе до дивана.
Она приобняла его за пояс, и он благодарно прислонился к ней. В этот момент ему было все равно, кто перед ним - гламурная модель Марианна или толстый, волосатый мужик по имени Боб. Он прижался к ней, когда коридор начал кружиться у него в глазах, а она поддерживала его с удивительной силой, которой не могла обладать такая хрупкая женщина.
К тому времени, когда они добрались до гостиной, и она опустила его на большой кожаный диван, женщина уже запыхалась.
- Я принесу тебе стакан воды.
Йен только застонал в ответ. Его голова раскалывалась.
Не уходи, - хотел сказать он, но слова потерялись где-то среди умопомрачительной боли. Он откинулся на спинку дивана и прижал ладони к глазам.
Я угасаю, - была его последняя связная мысль, прежде чем темнота поглотила его.
Йен проснулся и резко сел на диване. В гостиной он был в одиночестве.
Как долго я был в отключке?
Где Марианна?
Он застонал в растерянности.
- Марианна? - позвал он.
Его голос звучал странно для его собственных ушей и, казалось, отдавался эхом в комнате, словно насмехаясь над ним.
Должно быть, она ушла домой, когда я потерял сознание.
Странно, что она не осталась со мной. А вдруг бы я умер...
С трудом поднявшись на ноги, Йен оглядывался по сторонам в поисках записки, которую гостья могла оставить.
Нет, ничего.
Сука.
В тихой комнате пронзительно зазвонил стационарный телефон, заставив его подпрыгнуть.
- Да? - сказал он, подняв трубку на втором звонке.
О Боже, пожалуйста, пусть это будет Холли...
- Йен Вебстер?
Он не узнал резкий женский голос.
- Кто это?
- Это Луиза Браун. Агент по недвижимости из ЛУЧШЕГО ВЫБОРА сказал, что вы приходили с вопросами по поводу дома двадцать девять на Абердин-роуд.
Сначала он не понял ни кто она, ни вообще о чем она говорит. Потом до него дошел смысл, и он заговорил порывисто, едва не выронив трубку из скользкой ладони.
- Луиза Браун, Господи, спасибо, что позвонили мне. Я собирался связаться с вами сегодня.
Йен забыл сказать ей, что собирался достать ее даже из-под земли, если бы она не взяла трубку...
- Ну, тогда я вас опередила.
- Да, думаю, что да. Мы можем встретиться?
На том конце повисло долгое, сводящее с ума молчание, когда он подумал, что спугнул ее еще до того, как получил возможность задать хоть один вопрос. Он вздохнул с облегчением, когда она наконец заговорила:
- Хорошо. Но где-нибудь в общественном месте. И сегодня, пока я не передумала.
Мужчина назвал первое место, которое пришло ему на ум – паб рядом с большой парковкой и на окраине Манчестера.
- Да, я смогу найти его по спутниковому навигатору. Значит, встретимся там через час?
Йен не ожидал, что она захочет встретиться так скоро.
- Это было бы здорово.
Да, конечно, это было здорово.
Если я не потеряю сознание по дороге туда.
Мимолетно он подумал, что, возможно, ему следовало бы ехать в клинику, а не в пивнушку, учитывая его состояние, но на кону стояли более важные вещи.
Например, что за хрень происходит с этим домом.
- Тогда встретимся там в половине первого. До свидания, Йен.
- Подождите, - наступила такая долгая пауза, что он подумал, что собеседница забыла о нем.
- Да? Что?
- Как мы узнаем друг с друга?
- Я знаю, кто вы, Йен. Я поклонница ваших работ. Полагаю, вам повезло, что я неравнодушна к искусству. До свидания.
Прежде чем он успел попрощаться, собеседница повесила трубку.
Он совершенно потерял счет времени. Метнув быстрый взгляд на цифровые часы на DVD-плеере, Йен с удивлением увидел, что уже двенадцать.
Неужели я так долго был без сознания?
Мужчина вздрогнул. То, что он больше не контролировал собственное тело вызывало у него тревогу.
Отогнав нахлынувшие дурные мысли, он поднялся наверх, чтобы привести себя в порядок к встрече.
Выходя из комнаты, Йен не заметил разбитый стакан и лужу воды у двери.
Через десять минут он стоял перед медленно поднимающимися дверями гаража. Когда внутреннее помещение гаража предстало его взору, Йен попятился назад, словно его ударили кулаком.
Нет. Этого не может быть...
Как такое вообще возможно?
Волна тошноты поднялась из его сжимающегося желудка, и он закинул голову, задыхаясь. Убедившись, что позывы к рвоте ушли, мужчина выпрямился и в недоумении уставился на светло-голубой «ситроен» своей жены, припаркованный рядом с его «вольво».
Но она уехала на нем вчера вечером.
Правда? Ты уверен в этом? Ты видел, как она уезжала?
Чем дольше он думал об этом, тем больше путался в своих мыслях. Гроза прошлой ночью была такой громкой, что заглушила бы шум двигателя. Ему даже не пришло в голову, что она могла уехать не на своей машине.
Возможно, она вызвала такси.
Но почему?
Может быть, она выпила и не могла вести машину?
Йен надеялся, что это достаточно убедительное объяснение, потому что альтернатива была слишком страшной, чтобы думать о ней.
Это означало бы, что его жена и сын все еще в доме...
К черту все это дерьмо.
Не оглядываясь, мужчина сел в машину и уехал. Когда он подъехал к автоматическим воротам, у него возникло сильное ощущение, что за ним наблюдают. Волоски на затылке встали дыбом.
Но он ни разу не взглянул в зеркало заднего вида.
Внутри паба с низким потолком было многолюдно. Посетителей было много. Постоянный гул разговоров успокаивал своей нормальностью.
Оказавшись у дубового бара с пинтой "Гиннесса" в руке, он огляделся в поисках Луизы Браун. Вычислить ее было довольно трудно, поскольку он понятия не имел, как та выглядит, и даже сколько ей лет. Насколько Йен мог видеть, единственными одиночками здесь были мужчины-бармены за барной стойкой, и он сам. Одиноких женщин здесь не было вообще, не считая официанток.
К бару подошла шумная пара с избыточным весом, загородив ему обзор зала, и он опустил взгляд, сосредоточившись на своей пинте. Хмурясь, он заметил, что та уже наполовину выпита.
Йен ощутил прикосновение к плечу, и, обернувшись, увидел высокую, поразительно красивую рыжеволосую женщину примерно его возраста.
- Здравствуйте, Йен. – Поздоровавшись с ним, она обратилась к бармену. - Мне большой бокал пино.
Йен тут же узнал голос. Но теперь он слышал ее в живую, узнав выговор, который кричал о частной школе где-нибудь в Кенте.
Ее большие зеленые глаза встретились с его глазами, и он почувствовал, как заколотилось его сердце. Это была уже вторая женщина, вскружившая ему голову за последние несколько дней, и он почувствовал, как его лицо начинает краснеть.
К счастью, в пабе темно, так что, надеюсь, она ничего не заметила.
Йен прочистил горло, и заговорил:
- Спасибо, что пришли, Луиза, я очень ценю это.
- Да, агент по недвижимости предупредил меня, что вы можете связаться со мной. Он дал мне номер вашего стационарного и мобильного телефонов и предложил игнорировать звонки с этих номеров. Он также сказал, что если вы появитесь у меня на пороге, я должна запереть двери и вызвать полицию.
Брови Йена поднялись вверх.
- Серьезно?
- Да, так и сказал. Но я понимаю, почему вы разозлились на него. Вот почему я решила связаться с вами. Я тоже хочу это знать.
- Я не уверен, что понимаю, о чем вы.
Хотя, вероятно, понимаю.
- Я должна знать, происходит это с вами тоже?
Он выдержал ее пристальный взгляд, не зная, как лучше ответить. В конце концов, мужчина решил быть честным.
- Да, Луиза, я думаю, что это так.
- Может займем вон тот свободный столик? Не могли бы вы заказать нам обед?
- Что вы предпочитаете?
- Что угодно. Мне все равно. Мы ведь здесь не ради изысканной кухни, верно?
Он смотрел на ее удаляющуюся фигуру, в частности, на мягкое покачивание стройных бедер под строгими черными брюками и отлично скроенным твидовым пиджаком, который выгодно облегал ее точеную фигуру. Девушка была не так красива, как Марианна, но все равно была по-своему потрясающей. Она была высокой и стройной, и судя по всему, уверенной в себе. В ней было что-то необыкновенно элегантное. С ее гривой распущенных рыжих локонов и прямой спиной, Луиза выглядела так, словно пришла на званый обед в какое-нибудь загородное поместье, где обсуждали разведение лошадей, а не в пивную Большого Манчестера, где предстояло обсуждать дом с привидениями...
- Что тебе принести, дорогуша?
Та же самая официантка, которая ранее подала Йену пиво, услужливо улыбнулась ему. Он на мгновение замешкался.
- Еще пинту, пожалуйста, и большой бокал пино.
Быстро вернув себе самообладание, он заказал еще две порции скампи[4] и чипсы, после чего отнес напитки к столу, где ожидала Луиза.
К его облегчению - поскольку он был уверен, что если бы кто-то подслушал их разговор, то позвал бы людей в белых халатах - столик, который она заняла, находился в тихом уголке. Он сел рядом с ней на мягкое сиденье, встроенное в стену, так как стулья, которые должны были стоять по другую сторону стола, были узурпированы другими клиентами.
- Спасибо, - сказала женщина, делая большой глоток вина.
Йен настороженно посмотрел на свою пинту. Ему действительно нужно было притормозить и растянуть эту порцию на весь обед. Последнее, что ему сейчас было нужно, это чтобы его остановили за вождение в нетрезвом виде.
А, к черту. Каковы были шансы, что меня остановят?
Пиво немного успокоило его нервы, и он нарушил молчание, которое висело над ними как саван.
- Я так благодарен, что вы согласились встретиться со мной, Луиза. Вам, наверное, нелегко, и это очень мило с вашей стороны...
- Я здесь только из самого элементарного гражданского долга, чтобы предупредить вас. Забирайте свою семью и бегите нахрен из этого дома, пока он вас не убил.
Выражение "нахрен" прозвучало странно из ее уст. Оно как-то не подходило ей, словно маленькая девочка примеряла одежду своей матери.
Потому что она такая и есть, - понял он. - Испуганная.
Внутри она маленькая испуганная девочка, которая так же боится этого проклятого дома, как и я...
- Что случилось с вашими родителями, Луиза? Что заставило вас продать дом после того, как они исчезли?
- Они не исчезли. Ну, конечно, они исчезли, но это был дом... - Ее голос прервался, как будто она поняла, как безумно это звучит.
- Все в порядке, вы можете поговорить со мной об этом. Я верю вам.
Она встретила его взгляд, и в ее глазах блеснули слезы благодарности.
- Я знаю, что веришь, Йен. И ты единственный человек в мире, который верит. Именно поэтому я согласилась встретиться с тобой. – Переход с официального тона на дружеский совершенно изменил ее голос, слово "ты" звучало очень интимно, словно их вдвоем объединяла какая-то тайна.
Хотя так оно, по сути, и было.
- Расскажи мне, что, по-твоему, случилось с твоими родителями.
- Нет, ты первый. Расскажи мне, что произошло с тех пор, как твоя семья туда въехала. Я должна знать, что ты искренен, что ты не какой-то мошенник, который каким-то образом услышал, что дочь предыдущих жильцов твоего дома думает, что в нем водятся привидения, и теперь для чего-то решил использовать это в своих интересах.
- И зачем мне это делать?
- Кто знает? Может быть, для привлечения внимания? В мире много чокнутых.
Йен понял, что ему придется говорить первым, если хочет, чтобы она поделилась какой-либо информацией о своих родителях и доме. Сделав глубокий вдох, он начал говорить.
Она слушала молча, лишь кивая в нужных местах. Он рассказал ей о своем отражении в зеркале, об отключках и об инциденте с Джейкобом, когда увидел двойника своего сына под кроватью. Он рассказал ей об установке системы наблюдения в ключевых комнатах дома.
Неужели это было только вчера? - Йен уныло покачал головой. – А кажется годы назад...
- Я могу продолжать, - сказал мужчина, думая о кошмарах, в которых он убивал свою жену и ребенка. Об этом ему не хотелось рассказывать. - Но теперь твоя очередь. Как ты думаешь, с домом что-то не так, или я схожу с ума?
У него возникла внезапная, нелепая мысль, что это вовсе не женщина по имени Луиза Браун, а психиатр, который хочет заманить его в ловушку.
Разве паранойя не является одним из первых признаков сумасшествия?
Я просто чертовски устал...
- Ты не сходишь с ума, Йен.
Она подвинулась к нему и сжала его руку. Мгновенно он перестал кромсать дерматин и уставился на ухоженную руку, накрывшую его ладонь. Ее кожа была теплой и сухой, и ему вдруг представилось, как эта же рука расстегивает ширинку его джинсов. У него пересохло во рту, а сердце забилось быстрее.
Он не успел ответить, когда официантка принесла две тарелки со скампи и большую чашку чипсов. Луиза отдернула руку, и они оба уставились в тарелки с едой, поставленные перед ними. Йэн заказал еще два напитка, терпеливо ожидая, пока женщина заговорит, но внутри него кипела едва сдерживаемое нетерпение.
- Мои родители были хорошими людьми, - сказала Луиза, принявшись за еду, медленно и методично пережевывая. Со вздохом она откинулась на спинку. - Особенно мой отец. Он был самым добрым, самым милым человеком, которого только можно встретить. Он был владельцем завода, который открыл в восьмидесятых годах и который к моменту его выхода на пенсию стоил миллионы.
- Что он производил? - спросил Йен, в основном из вежливости, а не из искреннего интереса.
- Изделия из сантехнической керамики. В основном, раковины и унитазы. Он продал фабрику в начале нулевых годов, тогда же они переехали из центра города на Абердин-роуд, двадцать девять. Мой отец был помешан на гольфе, а, как ты знаешь, поле для гольфа находится прямо за домом. Мой отец думал, что он переехал в рай. Но на самом деле они переехали в ад.
Она замолчала, и он чуть не застонал от разочарования.
- Продолжай.
- Они прожили там шесть месяцев, прежде чем исчезли. После переезда у моего отца изменился характер. Он стал угрюмым и замкнутым, раньше он всегда смеялся, был полон жизни. Но потом они переехали туда, и все изменилось. Он изменился. Я приезжала не так часто, как следовало бы, я работала в городе в компании по графическому дизайну, была молодой женщиной со своей собственной жизнью и своими проблемами. Но когда я приезжала, было похоже, что моя мама действительно боялась его.
Холли боялась меня? - От этой мысли ему стало плохо.
- Почему она его боялась? Что она говорила?
- Дело не столько в том, что она говорила, сколько в том, что она не говорила. В прежние времена она дразнила его по всяким пустякам, например, за неумение готовить, за то, что он тайком проверял результаты футбольных матчей, ну, знаешь, обычные вещи. В том доме она превратилась в оболочку той женщины, которой когда-то была.
- Они когда-нибудь говорили тебе что-нибудь о доме?
- Моя мама - нет, ни разу. А вот отец говорил. Однажды он доверился мне, но я отмахнулась от него, и после этого он еще больше замкнулся. Я просто подумала, что на пенсии он заскучал и от безделья ему мерещится всякое. Он говорил, что с тех пор, как они переехали, происходят странные вещи. Например, он слышал голоса, шепчущие посреди ночи. Утверждал, что комнаты неуловимо меняют свою форму. - Луиза печально покачала головой, похоже, что она снова была готова расплакаться. - В основном он жаловался на то, что не спит, на кошмары...
Кошмары... Неужели отцу Луизы тоже снилось, как он убивает свою семью?
- Ты когда-нибудь видела или чувствовала что-то странное, когда была в доме?
- Нет, никогда.
- Прямо как мы с Холли, - тихо сказал он, скорее себе, чем ей. - Что бы ни происходило, это происходит со мной, и только со мной. А Джейкоб...
Я буду резать, резать, пока не нашинкую тебя...
Он вздрогнул.
- Ты совсем побледнел, Йен.
Йен сделал глоток, чтобы успокоиться. От одной мысли о сыне его желудок скрутило в узел, а по всему телу выступил сначала горячий, а затем холодный, просто ледяной пот.
Он прочистил горло, чтобы заговорить.
- Ты когда-нибудь пыталась узнать прошлое этого дома? Пытались узнать что-нибудь о доме или о людях, которые жили в нем до твоих родителей? Потому что этим я собирался заняться после разговора с тобой. Мне нужно знать об этом доме как можно больше.
- В том-то и дело. Ты веришь в призраков, Йен?
Вопрос застал его врасплох.
- До того, как поселился в этом чертовом доме - нет.
- А теперь?
- Прости, но какое отношение это имеет к людям, которые жили в этом доме до твоих родителей?
- Я кое-что раскопала после того, как мои родители исчезли. Что-то ужасное произошло в том доме, и я думаю, что это сделало дом плохим, как будто он впитал в себя то зло, которое в нем происходило долгое время.
Йен вздрогнул, когда слова Джейкоба эхом отозвались в его голове:
Дом злой, папа...
- Кто жил в том доме до того, как его купил твои родители? Что там случилось такого ужасного?
- Он принадлежал мистеру и миссис Эверетт. Джеймс Эверетт был солидным бизнесменом, который построил дом в семьдесят седьмом году, в то же время появилось и поле для гольфа. До этого Абердин-роуд была полем. Джеймс Эверетт был плохим человеком, Йен. Очень плохим человеком. Он заявил о пропаже своей жены за десять лет до того, как их тела были найдены в доме.
- Я не понимаю.
- Вскоре после того, как дом был построен, Джеймс Эверетт заявил о пропаже своей жены. В течение десяти лет он держал ее в плену в своем собственном доме, прежде чем убил, а затем покончил жизнь самоубийством. То, что он с ней сделал... Когда их тела нашли, у нее не было рук и ног, а тело было ужасно изуродовано.
- Почему я никогда не слышал об этом? Наверняка такая история попала бы в газеты?
Луиза пожала плечами.
- Их родственники заткнули прессе рты большими деньгами. Для них это было позором. Только полиция знала об этом.
- Как ты об этом узнала?
- После исчезновения моих родителей я часто встречалась с полицией. В итоге я вышла замуж за детектива, который расследовал исчезновение моих родителей, так что можно сказать, что я получила закрытую информацию. - Йен посмотрел на ее левую руку, и она проследила за его взглядом. Обручального кольца не было. - Он бросил меня в прошлом году.
- Мне жаль.
- Все в порядке. - Хотя, судя по грусти в ее глазах, Йен догадался, что это, скорее всего, не так.
Он вернулся к обсуждаемому вопросу:
- Так что ты хочешь сказать? Что призрак мистера Эверетта обитает в доме двадцать девять по Абердин-роуд? Или, может быть, его измученная при жизни жена бродит по комнатам, в поисках того, кто над ней измывался, и вымещая свою ярость на любом незадачливом дураке, который случайно там поселился?
- Можешь издеваться сколько угодно. Я знаю, во что я верю.
- И во что же ты веришь?
- Я верю, что в доме водятся привидения. Не столько они, сколько негативная энергия, которую злые люди оставили после себя. Та бедная женщина умерла в ужасе и боли; я верю, что дом впитал мощную негативную энергию. И я верю, что эта ненавистная энергия распространилась по всему дому, просочилась в каждый уголок. Это сделало дом злым.
Это плохой дом, папа...
- Это звучит...
Как звучит? Безумно?
А что во всем этом не было безумным?
- Я знаю, что говорю, как сумасшедшая, но у меня было много лет, чтобы подумать об этом, и это единственное, что объясняет все происходящее. Я думаю, что мой отец улавливал энергию в доме, потому что был более чувствительным, чем моя мама.
- Это все очень замечательно, но твои родители исчезли. Какое отношение это имеет к дому?
- Я точно не знаю. Я знаю только, что дом имеет к этому какое-то отношение.
Йен обдумал ее слова о том, что некоторые люди, например, ее отец, были чувствительными. Он согласился, что в этом есть смысл. Он был художником. Возможно, он не всегда был в ладах со своими чувствами, но чувствительность и творчество должны были идти рука об руку. А что касается Холли, то она была учителем математики, и практичнее таких людей не бывает. Джейкоб, с другой стороны, был ребенком, и если верить всем жутким фильмам и книгам, которые он когда-либо видел или читал, то дети первыми улавливали такую энергию; у него, можно сказать, была прямая чертова горячая линия с этими мертвецами.
- О чем ты думаешь, Йен? Думаешь, я сошла с ума? Почему ты молчишь?
- Моя жена ушла от меня прошлой ночью и забрала с собой нашего шестилетнего сына. - Он даже не собирался делиться с ней этим, пока слова не вырвались у него изо рта.
- Боже, Йен, мне очень жаль это слышать.
- Она думает, что у меня... проблемы. Она думает, что я схожу с ума. - Он глубоко вздохнул, коря себя за то, что собирался сказать. - Но дело в том, что я тоже начинаю сомневаться в себе. Она собрала чемодан и уехала от меня в девять часов вечера, сказала, что поедет к матери, которая живет в двух часах езды отсюда. Но сегодня утром я увидел, что ее машина осталась в гараже. Я знаю, что она, вероятно, вызвала такси, но это кажется очень странным, особенно учитывая вчерашнюю непогоду. Почему она просто не села за руль?
- Непогода? Какая непогода?
Его кровь застыла в жилах, и он тупо уставился на нее.
- Ты ведь живешь в Манчестере, верно?
- Да, всего в нескольких милях от твоего дома. Вчера вечером не было никакой непогоды, Йен.
Дурное предчувствие усилилось.
Они все еще в доме. Они никогда не уходили.
Он сидел ошеломленный. Все это не укладывалось у него в голове.
- Мне нужно идти, - сказал мужчина, внезапно вскочив на ноги и ударившись коленями о столешницу снизу.
- Йен? Что происходит? Что я сказала?
Он посмотрел на нее и попытался улыбнуться, хотя то, что отразилось на его лице больше похоже на ухмылку трупа.
- Либо дом сделал самое ужасное, что только можно себе представить, либо я сошел с ума. Спасибо, что встретилась со мной сегодня, я очень ценю это.
Он уже отошел от стола, когда Луиза окликнула его.
- Йен! Подожди.
Он остановился, глубоко вздохнув. Мужчина знал, что не должен впутывать ее, это была его проблема, и ничья больше. Но когда она заговорила, он вздрогнул от облегчения.
- Я иду с тобой.
Медленно он повернулся к ней.
- Нет, Луиза, это плохая идея. Не нужно этого делать. Я не могу втягивать тебя в это.
- Уже как-то поздновато для этого, не так ли? Может быть, я должна это сделать ради себя, а не ради тебя. С тех пор как исчезли мои родители, я избегаю дома двадцать девять на Абердин-роуд. Даже когда я пригласила строителей и декораторов, чтобы подготовить его к продаже, не смогла войти в него. Пришло время сделать это. Мне тоже нужны ответы, Йен.
Вопреки здравому смыслу, он кивнул головой. Потому что ему нужен был кто-то рядом. Он был напуган, мысль о том, чтобы вернуться в тот дом одному, заставила его покрыться холодным потом. А предложение о компании кого-то, кто верил ему, кто не считал его сумасшедшим, было слишком заманчиво, чтобы от нее отказаться.
- Ладно, хорошо, встретимся там.
Ты ублюдок, Йен Вебстер. Гребаный ублюдок...
Когда Йен подъехал к дому, машины Луизы там еще не было.
Может быть, она передумала. Может, она не приедет. – Частичка его надеялась, что женщина не приедет, но сам молил, чтобы она его не бросала.
Мужчина вышел из машины и прислонился к водительской двери. Прошли годы с тех пор, как Йен в последний раз курил, но сейчас он убил бы за сигарету. Над головой сгущались темные тучи, а с ними пришли воспоминания о вчерашней грозе. И тут же ему вспомнилось удивление Луизы о его упоминании о непогоде: Непогода? Какая непогода?
Он дрожал в своей кожаной куртке, в воздухе чувствовался морозец ранней зимы. Ворота гаража приковывали его взгляд, но он старался не думать о машине Холли, одиноко стоящей за ними.
Йен достал мобильный телефон и попробовал снова набрать номер Холли. Звонок сразу же перебросил его на голосовую почту.
Где ты, Холли?
Через несколько минут - хотя по ощущениям прошло несколько часов - Луиза въехала на своем красном «рендж ровере» в открытые ворота и припарковалась позади него. Она вышла из машины и подошла к нему. Ветер бросил ей в лицо ее длинные рыжие волосы, и она откинула их с глаз.
Она действительно очень красива.
Мысль была неуместной здесь, перед его домом, перед домом его семьи, и чувство вины пробралось в него, заставляя чувствовать за собой вину; чувство вины, которое не покидало его с тех пор, как он начал испытывать плотские чувства к другим женщинам помимо своей Холли, вернулось с новой силой.
Щелкнув кнопкой на брелоке, Йен закрыл автоматические ворота, отрезая их от внешнего мира.
Запирая нас здесь навечно...
Эта мелодраматическая мысль почти заставила его улыбнуться.
Почти.
- Ну что, войдем? - спросил он, снимая брелок с указательного пальца.
На секунду в её больших зелёных глазах вспыхнул страх, но так же быстро она стряхнула с себя нерешительность.
- Конечно.
Отпирая входную дверь, Йен ощутил щемящее чувство утраты, зная, что внутри его не встретит ни жена, ни сын, и его желудок сжался. Это чувство сопровождалось виной за то, что он вовлек в это дело Луизу.
Это неправильно, она не должна быть здесь.
Дверь скрипнула, и они вошли внутрь.
Йен сразу же провел ее в гостиную. Он невероятно нервничал, чувствуя себя как мальчишка на первом свидании. Он говорил слишком быстро и много, а в голове крутилась одна мысль:
Она не должна быть здесь.
- Поэтому я пригласил специалиста, чтобы он установил систему видеонаблюдения в ключевых комнатах дома. Это казалось логичным. Если что-то происходит, то камеры должны это зафиксировать, верно? Они должны были что-то зафиксировать. Жаль, что вчера вечером отключили электричество...
Из-за грозы, которой не было.
- Эй, все в порядке, - сказала она, положив руку на его плечо.
Нет, все не в порядке, - хотел сказать он. - Ничего из этого не в порядке.
- Тебе не нужно быть здесь. Может, тебе лучше уйти.
Он посмотрел на ее тонкую руку, лежащую на рукаве его кожаной куртки. Она не отстранилась, и их глаза встретились.
- Я хочу быть здесь. Я хочу этого, Йен. Мне это нужно.
Йен не понял, что она имела в виду. Казалось, что женщина вовсе не имела в виду, что приехала сюда, чтобы найти ответы на тайну исчезновения своих родителей; ее жесты, тон и взгляд больше намекали на то, что здесь она только ради него.
Он отвел от нее взгляд и уставился вниз, на свои ботинки.
- Почему бы нам не посмотреть записи с камер наблюдения? Я налью нам чего-нибудь, и мы промониторим записи. Вчерашние записи я еще не просматривал.
- Конечно.
Только сейчас он вспомнил об утреннем приходе Марианны.
Марианна.
Какой же я непостоянный, - подумал он. – Едва увидев новую красотку, я тут же забыл о той, которая пришла навестить меня утром. Интересно, что подумает Луиза о другой женщине в его доме в отсутствии жены.
Но какое это имело значение? Они с Марианной ничем предосудительным не занимались, она лишь зашла проверить, все ли у меня в порядке.
Да и вообще ей должно быть все равно? Луиза здесь только из-за того, что случилось с ее родителями, она здесь не из-за меня.
Однако, он сам себе не верил.
- Я должен сказать, что соседка приходил сегодня утром, как раз перед тем, как ты позвонила. У меня закружилась голова в коридоре, и она помогла мне добраться до дивана в гостиной, прежде чем я свалился в коридоре, - Йен шарил глазами по комнате, но так и не отыскал алкоголя, поэтому отставил два стакана в сторону.
Луиза выглядела встревоженной.
- Она вызвала скорую помощь?
- Нет.
- Нет? Почему?
- Думаю, она решила, что у меня просто легкое недомогание.
Несмотря на то, что он находился в доме не один, и чувствовал поддержку Луизы, Йен у него появились странные ощущения. Опять стала нарастать головная боль, он чувствовал себя взвинченным и нервным, как будто выпил слишком много кофе.
- Я покажу тебе, как это работает, - сказал он, сел на диван и похлопал рядом с собой. Ноутбук на журнальном столике перед ними ожил, когда он пошевелил мышкой, и он показал ей, как просматривать записи системы наблюдения. Луиза переключала с экрана на экран, просматривая обстановку в комнатах в режиме реального времени. - А вот так можно просмотреть записанное видео, - сказал он, перемещая курсор по другим значкам.
Ему на руку упала красная капля.
Что это, черт возьми?
За ней быстро последовала другая капля, и он понял, что это кровь.
Его кровь.
- Йен? Господи, ты в порядке?
Только она это сказала, из его носа потоком хлынула кровь, и он едва успел вовремя вскочить на ноги и зажать пальцами ноздри, чтобы не залить компьютер.
- Я в порядке, - сказал мужчина, откидывая голову назад, чтобы остановить поток крови. – Вчера у меня тоже было носовое кровотечение, через минуту пройдет.
- Мой отец тоже жаловался на кровотечение из носа. Забавно, но я не могу вспомнить, чтобы у него хоть раз шла кровь из носа до того, как он переехал в этот дом.
Но Йен уже почти не слушал ее, направляясь к двери.
- Мне нужно умыться, а потом я все-таки налью нам выпить. Я сейчас вернусь.
Он зашагал по коридору к ванной внизу, рядом с кухней.
- Вот же черт, - проворчал он, изо всех сил стараясь остановить поток крови.
Йен сбросил кожаную куртку, и та упала на пол. Когда ему показалось, что кровотечение остановилось, он отмотал туалетную бумагу и вытер кровь с одежды, как мог. Затем побрызгал на лицо холодной водой и засунул в каждую ноздрю по свернутому клочку туалетной бумаги. Сегодня на нем была черная рубашка, и на ней не было видно пятен крови, даже если они там и были, поэтому мужчина решил не переодеваться.
Ну и вид у меня, наверное, - с мрачной улыбкой подумал он, направляясь на кухню. - Интересно, наблюдает ли она за мной сейчас через систему видеонаблюдения?
Он нелепо помахал на камеру, чувствуя себя полным дураком с засунутыми в нос клочками бумаги. Открыв дверцу холодильника, мужчина потянулся за охлажденной бутылкой белого вина, и какие-то смутные воспоминания нахлынули на него.
Воспоминания ли, или отголоски моих кошмаров? - задался Йен вопросом и нахмурился. - Я не могу вспомнить. – Он уже окончательно запутался, и сейчас понимал, что из-за плохого самочувствия разобраться со своими мыслями не сможет. Его лихорадило, и чувство ужаса, которое он испытывал весь день, вернулось с новой силой.
Случилось что-то ужасное...
Как Йен ни старался, он не смог соединить воедино разрозненные фрагменты, которые как вспышки молнии вспыхивали в его голове, но собрать цельную картину так и не мог. Встряхнувшись, он выпрямился, держа в руке бутылку вина.
К черту это, - раздраженно подумал он.
Ощутив потребность помочиться, Йен поставил непочатую бутылку вина на стойку и направился в ванную.
Кровь с раковины я тоже не смыл, надо бы сделать это, пока Луиза не пошла в туалет...
Вернувшись в ванную, он озадаченно посмотрел на раковину. Крови на ней не было.
Но я же не смывал ее.
Сомнение овладело им; возможно, все же он сделал это. Автоматически включил кран и смыл кровь, не заметив этого.
Да, скорей всего.
Да ни хрена я этого не делал.
Тяжело вздохнув, Йен расстегнул джинсы и отлил в унитаз, скользя взглядом по раковине и ниже.
Мужчина застыл на месте. Он был уверен, что накапал кровью на кафельный пол, но крови там тоже не было.
Невозможно, все это просто невозможно...
Головная боль разбушевалась, и он на секунду крепко зажмурил глаза.
Что со мной происходит?
Убрав член в штаны и застегнув молнию, он забрал из кухни бутылку вина и два бокала и вернулся к Луизе в гостиную.
- Боюсь, у меня нет пино, только шардоне, но сейчас холодно и сыро... – начал говорить он еще в коридоре, но, войдя в гостиную, умолк, обнаружив, что женщины на диване нет.
- Просто держись от меня подальше, - донесся ее голос со стороны.
- Луиза? Что ты делаешь? – спросил он, поворачиваясь в ее сторону.
- Я серьезно! Я вызвала полицию, они будут здесь с минуты на минуту.
У Йена закружилась голова.
- Что, черт возьми, происходит? - Он уставился на нее в немом ужасе, не понимая внезапного поворота событий. Она стояла у окна, размахивая перед собой чем-то похожим на зазубренный кусок стекла.
Луиза вела себя как дикий зверь, загнанный в угол.
Что с ней случилось? Это бессмысленно...
- Как ты смог сделать это? Это какой-то трюк с камерой, чтобы напугать меня?
- Пожалуйста, - сказал он, подняв руки вверх, - я действительно не знаю, о чем ты говоришь. Я не собираюсь причинять тебе боль.
- Ты гребаное чудовище! Не подходи!
- Я не знаю, о чем ты говоришь!
- Зачем ты заставил меня смотреть на то, что сделал? Ты больной Йен, действительно чертовски больной. Ты будешь гореть в аду за то, что сотворил.
- Что я сделал? - крикнул он в отчаянии.
Ее взгляд нервно метался из стороны в сторону, словно ища, чем бы еще защититься. Ее роскошные рыжие волосы свисали на глаза, отчего она казалась безумной.
- Полиция будет здесь в любую секунду, - повторила женщина.
- Луиза, пожалуйста... - Она вздрогнула, как будто от удара, когда он заговорил. - Ладно, ладно, но я действительно не знаю, что здесь происходит. Может быть, ты позволишь мне хотя бы взглянуть на видеозапись? Может быть, тогда у меня будет хоть какое-то представление о том, чего ты испугалась.
Она не шелохнулась, все ее тело напряглось и задрожало. Затем отрывисто кивнула.
- Хорошо. Сиди на диване и не двигайся. Полиция будет здесь в любую секунду.
- Ты уже говорила.
Двигаясь медленно, чтобы не провоцировать ее, он сел.
Она сбрендила.
Вот что получается, когда пускаешь незнакомок к себе в дом...
Йен подумал о том, чтобы сбежать; она была у окна, и ему оставалось только рвануть к двери.
Но что-то заставило его остаться. Он должен был увидеть. Ответы на все вопросы могли быть в этом ноутбуке.
Разрозненные фрагменты воспоминаний вернулись, как тени теней, пытаясь ему на что-то намекнуть...
Что я не помню? Это что-то важное. Почему я не могу вспомнить?
Экран замер на картинке, изображающей его в углу гостиной с прижатым к уху стационарным телефоном. Протянув дрожащую руку, он нажал на воспроизведение.
Звука не было, но как только изображение запустилось, он с легкостью определил точный момент времени.
- Что в этом ужасного? - спросил он. - Это сегодняшнее утро. Я разговаривал с тобой по телефону.
Взглянув на нее, он увидел, что она плачет, пятясь к двери.
- Куда это ты собралась? - спросил он.
Луиза закричала и бросилась мимо него. До двери она так и не добралась. Йен вскочил на ноги, одним движением схватил ее за шиворот и вырвал осколок стекла из ее ладони, после чего толкнул женщину на пол. Луиза лежала, раскинувшись на спине, одна рука была неловко вывернута назад.
Он не знал, что именно, но почувствовал, как что-то в его сознании сдвинулось, как будто открылась дверь, которую уже невозможно закрыть.
Йен посмотрел на нее и не ощутил ничего, кроме облегчения от того, что головная боль прошла. Женщина выбросила здоровую руку, чтобы подтащить к себе осколок стекла.
- Упорная маленькая сучка, да? - зарычал он, сильно ударив ногой ее в поясницу. Громко вскрикнув, Луиза дернулась и замерла у его ног. - Теперь я хочу досмотреть видео, рассчитывая на то, что ты будешь хорошей девочкой и останешься лежать спокойно.
Она не двигалась.
Неужели я убил ее? - подумал он, но не стал заострять на этом внимания. Если бы Йен присмотрелся, то увидел бы, как ее плечи слегка поднимаются при каждом вдохе.
- Итак, на чем я остановился, - сказал он, устраиваясь перед компьютером на диване.
Боже, как мне хорошо.
Он не чувствовал себя так хорошо уже целую вечность. Так долго жил с головной болью, как будто она стала частью его самого. Но теперь она прошла, и мужчина чувствовал себя совершенно новым человеком. Правда о причине улучшения самочувствия стала для него откровением.
Я боролся с этим с тех пор, как переехал сюда, - подумал он. - Так чертовски хорошо просто отдаться на волю этого.
Все эти плохие сны, постоянное недомогание, потери сознания и провалы в памяти, это был его способ борьбы с тем, во что превращал его дом, его способ блокировать все это.
Но ты не можешь бороться вечно, Йен, дружище.
Головная боль не только прошла, но на него нахлынуло приятное чувство эйфории, похожее на то, которое он обычно испытывал после первых рюмок, когда оказывался в хорошей компании за интересным разговором. Улыбаясь про себя, мужчина нажал несколько клавиш на ноутбуке, чтобы перемотать запись на три часа назад. Если ему не изменяла память, примерно столько времени он был в отключке.
Теперь я увижу, что я на самом деле сделал с Марианной.
Хотя у него было четкое ощущение, что он уже и так знает.
Перемотав запись назад, Йен уставился на экран, показывающий пустую гостиную за несколько секунд до того, как он и Марианна вошли в нее.
Теперь, наблюдая за этим на экране, он начал вспоминать все подробности того утра.
- О да, о да, о дадададада! - полусмеясь, полузавывая, он, откинув голову назад, прижал ладони к лицу.
Взглянув на экран, Йен увидел на нем, как Марианна опустила его на диван, и что-то сказав ему,
Я принесу тебе стакан воды
вышла из комнаты.
Это было самое последнее, что он помнил, перед тем, как потерять сознание.
На самом же деле сознания он не терял, продолжал сидеть и улыбался в камеру. Потом Йен на экране отвернулся от камеры и уставился на свои руки, сцепленные на коленях, терпеливо ожидая, когда Марианна вернется.
Йен смотрел на экран компьютера, затаив дыхание, ожидая начала действия вместе со своим экранным альтер-эго. Через минуту или две Марианна появилась в дверях. В руке она держала стакан с водой. Она что-то сказала
О, ты пришел в себя, надо бы вызвать скорую помощь.
и шагнула в комнату.
На экране Йен вскочил с дивана и, подобно тому, как он только что схватил Луизу, набросился на Марианну, повалив ее на пол. Стакан выпал из ее руки и разбился о деревянный пол, большинство осколков залетело за дверь. Наклонившись, он перевернул неподвижную женщину на спину и задрал ей юбку.
Йен смотрел на то, как сам же оттягивает ее трусики в одну сторону, расстегивает ширинку и бесцеремонно входит в нее. Изнасилование длилось меньше минуты, и кончив, он схватил ближайший осколок разбитого стакана и перерезал женщине горло.
Удовлетворенный, мужчина слез с нее, подошел к дивану и сел на него. Марианна была еще жива. Ее голые ноги дергались, руки хваталась за рану на горле. Кровь, казавшаяся черной на черно-белой записи, выплескивалась сквозь ее пальцы и стекала на грудь.
Йен завороженно наблюдал за происходящим на экране, его возбуждали широко раскрытые от ужаса глаза женщины. Кровь продолжала вытекать, пропитывая ее одежду и заливая пол вокруг.
- Да! - радостно завопил он, увидев, что произошло дальше. Теперь он все вспомнил.
На экране лужа крови вокруг Марианны уменьшалась. Это навеяло воспоминания о его первой ночи здесь, когда его пролитая кровь разбудила весь дом. Как и несколько минут назад в ванной. Он улыбнулся.
Дом всасывает ее.
Казалось, что кадры воспроизводятся задом наперед, лужа крови становится все меньше, а не больше.
В какой-то момент тело Марианны обмякло, и поток крови замедлился до струйки. Йен подался вперед на диване, как на экране, так и в реальном времени. Теперь уже тело женщины просачивалось сквозь пол, как будто тот стал топкой трясиной и его засасывало внутрь.
Это было невозможно, но это происходило на его глазах. Сейчас он был поражен этим так же, как и тогда.
Ее тело слилось с полом, как расплавленный пластик. Понемногу, медленно и неуклонно, ее засасывало в половицы. Первыми исчезли руки и ноги, последними - лицо и грудь. Это было захватывающее зрелище, словно наблюдение за красивой женщиной, погружающуюся под спокойную гладь воды.
Вот так она и исчезла, не оставив после себя никаких следов. Ни крови, ни одежды, ничего.
Дом счастлив, - мелькнула мысль.
Стоны вернули его к реальности.
Луиза.
Он почти забыл о ней. Приостановив изображение на экране, на котором теперь не было ничего, кроме него самого, безмятежно сидящего на диване, и пустого места, где только что была Марианна, он подошел к Луизе.
Опустившись рядом с ней на колени, Йен поднял осколок стакана, которым убил Марианну этим утром, и поднес его к свету. Было просто удивительно, как дом всасывал в себя все до последней капли крови. Осколок был кристально чист.
Луиза заплакала, придя в себя, и он переметнул взгляд на нее. Схватив ее за плечи и, хрипя от усилий, Йен перевернул женщину на спину. Та вскрикнула от боли, но он не чувствовал жалости.
Ты и не такое вытворял, - дразнил его голосок в голове. - Намного хуже.
- Мне жаль, - сказал он, совсем не чувствуя сожаления. - Просто так сложилось. Дом нужно кормить.
Луиза поскуливала, ее широко открытые глаза с ужасом взирали на него.
- Пожалуйста, не убивай меня.
- Я должен. Так надо.
- Ты так же сказал своей жене и ребенку? Ты чудовище.
Что-то зашевелилось в его памяти.
Я сделал это? Отлично. Так было нужно.
Но что-то в глубине его все еще сопротивлялось. Яростная головная боль снова возродилась, и он застонал от боли.
Луиза с трудом села и умоляюще посмотрела на него.
- Еще не поздно прекратить все это, прости, что я назвала тебя чудовищем. Ты не чудовище, это дом заставляет тебя так поступать. Ну же, Йен, давай просто уйдем...
Внезапно ярость охватила его. Йен просто хотел, чтобы она заткнулась, и, Боже, его голова чертовски раскалывалась, он не мог мыслить здраво.
Сделай это. Убей ее.
Он воткнул острый край осколка ее в лицо, и головная боль мгновенно прекратилась. Мужчина удовлетворенно вздохнул, чувство глубокого удовлетворения охватило его. Он снова и снова бил ее в лицо, которое покрывалась кровавыми ранами, и женщина кричала во все горло. Она пыталась заслонить лицо ладонью, но Йэн ударил по ее руке. Постепенно ее крики стали слабыми и булькающими, она уже прекратила борьбу, и просто умирала от потери крови.
Дом принялся за трапезу. Лужа крови, в которой Йен стоял на коленях, уменьшалась, а затем исчезла совсем.
Он нанес последний порез по яремной вене, и из ее горла вырвался глубокий хрип, после чего женщина затихла. Почувствовав сильную вонь дерьма, он отпрянул, скорее от удивления, чем от шока.
Эта сучка обосралась...
Когда все до последней капли крови было высосано домом из ее безжизненного тела, само тело тоже растворилось.
Йен встал и, пошатываясь, попятился назад, все еще испытывая головокружение и эйфорию от убийства. Как и Марианна до нее, Луиза исчезла, не оставив после себя никаких следов.
Он сел обратно на диван и обхватил голову руками.
Йен! Не делай этого! Пожалуйста, не убивай нас, о Боже, зачем ты это делаешь?
Папочка! Больно. Пожалуйста, прекрати, папа, мне так больно...
- Нет! - завопил он, голоса жены и сынишки кричали в его сознании, оглушая его, сводя с ума. - Я должен был это сделать, мне жаль, мне так жаль.
Он все вспомнил. ВСЕ-ВСЕ-ВСЕ. Он не лег на диван и не заснул после того, как увидел через камеры видеонаблюдения, как Холли и Джейкоб ужинают. Он не пытался остановить жену и сына, которые собирались уехать.
Это было ложное воспоминание, защитная сетка, чтобы сохранить его рассудок. Он смотрел, как они ужинали, а потом пошел на кухню и искромсал их до смерти кухонными ножницами, оставленными на раковине.
Ты делаешь мне больно, папа...
Йен, остановись, ради Бога...
Папочка тебя разорвет на кусочки!
Йен поскуливал, раскачиваясь на диване, закрыв лицо ладонями.
Все остальное, что произошло этой ночью, было лихорадочным сном. Холли уезжает и забирает с собой Джейкоба. Гроза. Импровизированное кровавое стриптиз-шоу Марианны в окне.
Он поднял голову и увидел себя на экране компьютера, застывшего во времени на диване.
Осталось пролить кровь еще одного человека...
Йен знал, что должен сделать, это было единственное, что оставалось. Все было кончено.
Звонок на воротах заставив его подпрыгнуть.
Это полиция. Больше некому.
Дом покончил с ним, а он покончил с домом. Поднявшись на ноги, Йен подошел к одной из книжных полок и взял металлическую пилочку для ногтей, которую Холли оставила там. Спокойно, словно это была самая естественная вещь на свете, он вскрыл себе оба запястья. Затем мужчина сел на пол и стал смотреть, как кровь стекает на половицы. Йен знал, что к тому времени, когда полиция ворвется в дом, он будет мертв.
Его уже не будет.
Я иду, Холли. Я люблю тебя. Я люблю вас обоих.
Мужчина чувствовал себя таким слабым, таким усталым. Он лег на спину и почувствовал, как жизнь вытекает из него. Он почувствовал жар справа от себя и приподнял голову в последнем усилии. Бросив затуманенный взор на журнальный столик, Йен увидел, что ноутбук горит.
И никто никогда ничего не узнает, - подумал он, прежде чем его сознание отключилось.
К тому времени, когда полиция ворвалась в его дом, тот уже поглотил Йена, как его душу, так и тело. Без остатка.
Спасибо за внимание к моему творчеству, дорогой читатель, я надеюсь, что вам понравилась эта история. Если понравилось то, что вы прочитали, не забывайте время от времени заглядывать на мою авторскую страницу на Амазон, так как я стараюсь выпускать новые новеллы каждый месяц. Беру на себя смелось порекомендовать вам одну из новых моих новелл "Джинн", которая откроет для вас мир шокирующей боли и отвращения.
Еще раз спасибо и сладких вам кошмаров,
Сэм Уэст.
ПЕРЕВОД: Олег Верещагин
РЕДАКТОР: Filibuster
Около 3,5 м.
Около 3,5 м.
Около 1,6 м.
Скампи – итальянское название крупной морской креветки с длинными тонкими клешнями.