ИЗГОЛОДАВШАЯСЯ ЗОИ К. ДЕРРИК МИЛЛЕР ПЕРЕВОД КОЛЫЖИХИН А. АКА KOLYZH (ИЮЛЬ'2024) BOOK 5
Для моей жены Сэм.
С тобой все возможно.
Для нашей кошки Зои.
Мяу.
За одну неделю я прочитал Эдварда Ли, Хантера С. Томпсона и Дж. Д. Сэлинджера. Вот результат
До сих пор...
Простите меня, если я начинаю бредить. Это случается во время сильного стресса, иначе называемого моей повседневной жизнью. Также простите те части моего словарного запаса, которые заставят вас почесать голову в замешательстве. Несчастья моих многочисленных путешествий привели меня в круги общения, не похожие на круги общения самых обычных людей, которые едва ли выходят за пределы своей собственной входной двери. Проще говоря, иногда я говорю смешно.
Кто-то однажды сказал мне, что никогда нельзя вернуться домой. Мужчины говорят много глупостей, когда им грозит смерть, в основном потому, что они чертовски напуганы. Никогда не знаешь, когда следующая выпущенная пуля будет носить твое имя. По крайней мере, парень, сказавший мне эти мудрые слова, не знал. Бедный ублюдок. Ты никогда не сможешь вернуться домой. Я бы записал это в книгу для него, если бы умел писать хоть что-то стоящее. Читать? Конечно. Я читал при каждом удобном случае. Писать? Никогда. Возможно, это сделает кто-то другой.
Писатели, клянусь. Я застрял в чертовом окопе с этим парнем и всеми его мудрыми словами. Самый длинный месяц в моей жизни. Поймите, он был из Нью-Йорка. Из Нью-Йорка, черт возьми! Он только и говорил о том, что написал историю, в которой солдат сбился с пути и бродил по Манхэттену в течение выходных. Что такого особенного было в Манхэттене? Бывал там раньше. Не впечатлило. Когда я спросил его, почему он не воюет на другой стороне, он просто повторил, что солдаты Союза - кучка фавнов. Я запомнил это слово, когда рос уличным бродягой, и не нуждался в объяснениях. Говорю вам, это был самый длинный месяц в моей жизни. А теперь я застрял посреди второго самого длинного месяца в своей жизни, проезжая через эту Богом забытую пустыню на лошади по имени Пун.
На этой проклятой лошади.
Из всех тупых животных, которых я мог купить в последнюю минуту, я должен был пойти и купить эту тварь. Пун? Он пришел с таким именем. Я бы назвал лошадь как-нибудь вроде Триггер, Молния или Быстрый выстрел. Нет, сэр. Я заплатил сто долларов за эту четвероногую мерзость. Купил его у австралийского работорговца на берегу Миссисипи, который пытался всеми силами уговорить освобожденных негров "поработать" на него на корабле, плывущем обратно через океан. Некоторые из этих бедных душ попадались на его уловки, но кто я такой, чтобы помешать кому-то получить суровый урок обмана? Те, кто был достаточно глуп, чтобы подписывать непрочитанные контракты, рано или поздно поймут это.
Мне никогда не было дела до этих глупых австралийцев. С самого начала разговора я должен был догадаться, что один из них при первой же возможности наедет на меня. Но я никогда бы не подумал, что это будет с лошадью. Я всегда была умна, когда дело касалось этих вещей. Животных, я имею в виду. А этот? Невозможно было исправить то, что он сделал, если только не считать выстрела между его скрещенными глазами. Я уже несколько недель нахожусь у него на спине и до сих пор не могу понять, как он соображает, куда идти. Должно быть, этот чертов мир выглядит, как переплетение зеленых и коричневых цветов. А когда ты перед ним? Забудьте об этом! Он только и делает, что таращится на вас, как на сумасшедшего, которого слишком часто роняли на голову при рождении. Вы можете подвести лошадь к воде, но не сможете остановить ее, чтобы она не нахлебалась воды. Выпивает ее обратно. Каждый раз, когда я вижу, как он это делает, мне тоже хочется блевать. Слизистая, густая слюна, полная козявок и прочего, стекает обратно в его горло. Идиот.
Теперь я застрял с ним.
Даже его имя вызывает у меня желание разнести его лошадиные мозги по всей пустыне! Сюда, Пун! Иди сюда, Пун! Представляете, как глупо это звучит? Если бы кто-нибудь в этой пустыне услышал, как я ругаю это животное, он бы, наверное, пошел и избавил меня от страданий так же, как я хочу уничтожить эту лошадь. Я проездил два дня, прежде чем другой австралиец сообщил мне, что "пун" - это сленговое выражение, означающее "имбецил". Он смеялся и смеялся, как будто я должен был это знать. Откуда, черт возьми, я должен был знать что-то о языке, который придумали какие-то преступные отродья у костра, обсасывая кости мертвых кенгуру? Они просто придумали его! Прямо с нуля. Решили, что им не нравится обычная речь, и просто набросали несколько случайных букв и несколько щелкающих звуков, и вот что у них получилось. Пун! И вот я здесь, еду по этой неумолимой пустыне на спине сумасшедшей лошади по имени Пун. Это чушь, говорю вам. Чистая и простая ерунда! Лучше бы его вообще не звали. Просто проехать через эту пустыню на лошади без имени. Поэтическая справедливость или худшие стороны моего везения, думаю, я никогда не узнаю. Мне никогда не везло с тех пор, как я впервые вдохнул воздух этого жестокого мира. Возможно, вы поймете мою историю лучше, если я проведу вас через весь путь к началу. Даже дальше, чем те моменты, когда я и моя мать сосали сиськи. Эти моменты касаются только нас с ней и вас не касаются.
Меня зовут Роберт Джек. Я слышал, как миллион людей говорили, что никогда нельзя доверять бедному ублюдку, называющему себя двумя именами, но мне дали именно это. Я даже не могу сказать, какой у меня родной город или деревня, потому что двое из них были убиты на улице еще до того, как я стал достаточно взрослым, чтобы ходить. Да, сэр! Я едва успел открыть глаза, как их вытащили из тюремных камер и зарезали, как животных, эти рабовладельцы. Разве это не звучит заманчиво? Белых людей продавали в рабство так же, как и черных в Африке. Их тащили, пиная и крича. Я не могу с уверенностью сказать, что знаю все подробности, потому что никто не позаботился о том, чтобы записать их. Люди из приюта рассказывали мне лишь кусочки, прежде чем вышвырнуть меня на улицы Бостона в возрасте десяти лет. Это было лучше, чем ничего, я думаю. Могло быть гораздо хуже. Мог быть Кливленд.
Ходили слухи, что мои мать и отец были крупными фигурами в местном восстании на севере моей родной страны Ирландии. Им не очень нравилось то, что творилось вокруг, поэтому они собрали единомышленников и проломили мозги тем, кто пытался диктовать им жизнь. Конечно, изнурять себя работой на картофельной ферме - не самое приятное времяпрепровождение, но делать это ради того, чтобы накормить неизвестных правительственных мудаков, - это уже грань между потом и слезами. Они поступили так, как поступил бы любой другой человек, когда пришло время положить конец тому, с чем они не согласны. Они собрали соседей, схватили первые попавшиеся под руку остро заточенные инструменты и воткнули их прямо в еще бьющиеся сердца этих домовладельцев. Наверное, они не одобряли этого, потому что моих маму и папу бросили в темницу в ожидании суда и казни. А пока был я. Крошечный Роберт Джек, весь в грязи и с едва заметными сиськами, о которых я только что говорил. Я даже не уверен, если это действительно мое чертово имя.
Они запихнули меня на корабль в эту Богом забытую страну еще до того, как кровь моих родителей успела стечь в щели между булыжниками. Никто даже не потрудился передать какую-либо личную информацию, просто отправили меня в плавучие ясли в новый мир. Кто-то выкрикнул слово "ребенок" среди воплей лодочного свистка, и тот дурак, который меня поймал, решил, что он сказал "Бобби". Эта мысль не покидала меня до самого Бостона. Бобби то, Бобби се, и черт возьми, Бобби! Сколько раз я мог слышать это в своей жизни, прежде чем решил называть себя правильным вариантом своего вымышленного имени. Я стал Робертом для всех, кого встречал на старых добрых улицах Бостона, когда мне было десять лет и я с трудом мог прокормить себя. Вскоре после этого я узнал, что сила в количестве.
Видите ли, я был не единственным осиротевшим ребенком, которого выбросили на улицу, как только он или она стали достаточно взрослыми, чтобы снять шкуру с кошки. Да, иногда именно так нам и приходилось поступать. Схватить бродячего котенка за хвост и держать до последнего. Разбейте эту милую маленькую головку о ближайший камень или об улицу и приготовьте ее. Просто разбейте его голову обо все, что найдете, пока не услышите, как маленькие кошачьи мозги хлюпают между трещинами, которые вы проделали. Для богатых людей в больших городах, которые держат этих злобных животных в качестве домашних питомцев, это звучит как ужасный способ жить, но для нас это означало, что наши животы были достаточно полны, чтобы прожить еще один день. Видит Бог, их было достаточно, чтобы бегать вокруг бездомных несчастных, поедая лица мертвецов и воруя любую другую пищу, которую они могли наскрести. Чертовы кошки. Это были отношения любви и ненависти, я думаю. Представьте себе, что какая-нибудь высокородная и могущественная сучка в юбке, свернувшая за угол в неподходящий момент, увидела банду сопливых детишек, жарящих кошку? Этого должно было быть достаточно, чтобы заставить ее дважды подумать о том, чтобы раздвинуть ноги перед мужчиной и выплюнуть собственного ребенка. Ужас от того, как бедный младший сукин сын отгрызает лапки у Пушистика, окрашивая детскую в свежую кровь и шерсть.
Конечно, убийство кошек было не единственным занятием в задних переулках Бостона в те дни. Десять лет тебе было или нет, но если ты хотел выжить, то должен был следить за спинами друг друга и делать себе имя. Я помню это так, будто это было только вчера. Но, опять же, я помню кучу всякого дерьма, как будто это было только вчера, и в конце концов все эти воспоминания превращаются в неделю. Могу с уверенностью сказать, что я помню это так, будто это было только на прошлой неделе. Какой-то старик избивал до полусмерти одного из моей банды какой-то большой палкой, которую он отломал от дерева. На ней еще оставались кора и листья. Он избивал моего уличного напарника так, будто это была его работа, и я сделал единственное, что показалось мне естественным в такой ситуации. Я подкрался к пожилому джентльмену сзади и, пока он рылся в бумажнике, нашел нож внушительных размеров. Я наносил ему удары снова, снова и снова. Лезвие всасывалось в рану и выходило из нее, а горячая кровь заливала мою озябшую руку, и я на минуту-другую превратился в счастливого ребенка. Старик упал прямо на колени, опустившись на более удобный для меня уровень. Остановился ли я? Нет, сэр, не остановился. Я принялся колоть этого урода прямо в шею. Врезал ему столько раз, так глубоко, что его голова оторвалась и покатилась по улице в бостонскую гавань. Те, кто присутствовал при этом, говорили, что я не только выхватил у него нож и бумажник, но и выхватил его душу. Они клялись, что видели, как она выскочила прямо из его тела через оставленные мной дыры. Все стали называть меня "Домкратом", и это пугало всех, кто спал в моем переулке. К несчастью, тот старик был важной персоной, и парни со значками пришли за мной. Я взял свою новоприобретенную фамилию, сократил ее до Джека и спрыгнул на корабль до Нью-Йорка, прежде чем они успели наложить на меня руки. Второе имя было не так уж важно, поэтому я просто принял его таким, какое оно есть. Роберт "Без имени" Джек.
Следующие несколько лет пролетели незаметно, и я, честно говоря, не помню ничего, что стоило бы вспоминать. Голод сделает это с вами. Я спал где попало, будь то подвал матросской таверны или под кучами мусора на улицах Манхэттена. Скажу я вам, нет ничего лучше, чем проснуться от удара выброшенной тряпкой из подгузника по лицу в мусорной куче. Иногда старой суке так везло, что она приземляла детское пятно прямо на ваше лицо, словно действительно целилась в него. Конечно! Что бы там ни переваривал ребенок, оно попадало прямо в старые ноздри, и в следующий момент вы чувствовали запах детских экскрементов в течение нескольких дней. Но я был готов на все, лишь бы не замерзнуть зимой и не промокнуть во время дождей. Конечно, мне не потребовалось много времени, чтобы прославиться во всех районах этого проклятого города. Некоторые из моих бостонских братьев и сестер решили последовать моему примеру в новый город и стали рассказывать о Великом ирландском душегубе с севера. Вскоре криминальные боссы стали подбрасывать мне деньги, чтобы я делал дела, слишком грязные для их собственных рук.
К восемнадцати годам я стал довольно известным в Нью-Йорке. Я говорю "зрелый возраст", потому что большинство беспризорников в те времена не доживали дольше нескольких лет. Они замерзали насмерть в снегу или поддавались ярости какого-нибудь другого вора задолго до совершеннолетия. Можно сказать, что я был одним из счастливчиков, но удача здесь совершенно ни при чем. Это было чистое мастерство. Криминальные боссы и короли преступного мира швыряли мне деньги, как будто они ничего не стоили, убивали своих противников и угрожали любому, кто выступал против их сделок. Это было рабство? Да, наверное, можно назвать это так. Но разница была лишь в том, что... Мне платили. И платили хорошо. Еще одним плюсом, который прилагался ко всему этому, был страх. Я был наемным убийцей, который редко отказывался от работы. Женщины? Дети? Они были вне игры. Нечаянно? Конечно. Я без проблем доводил их до смерти с помощью мин-ловушек и тому подобного, но никогда не поднимал на них руку. Убийство по доверенности, можно сказать. Денежные люди? Напуган до смерти. В конце концов, я знал, где они спят, едят и ходят в любое время. Значит, рабство? Конечно, но я всегда был повелителем.
Конечно, "Шутник" звучало слишком похоже на прозвище злодея из британского романа об убийствах, и я снова стал привлекать внимание людей с оловянными звездами. Какому-нибудь детективному ублюдку во сне пришла в голову светлая мысль, и он начал распространять информацию о том, что на свободе может находиться серийный убийца или насильник. Не я, мой хороший друг. Я не занимался изнасилованиями. Да мне и не нужно было. На улицах этого города было полно женщин, которые бросали киски в мою сторону, словно это было какое-то магазинное лакомство, предназначенное для зверей в карнавальном зоопарке. Копы были просто кучкой ленивых засранцев и обобщали для простоты объяснения. Мне пришлось потуже затянуть пояс, чтобы быть на шаг впереди них. Они даже близко не подходили.
Было забавно наблюдать, как они переходят от одного погружения к другому, обвиняя любого встречного мерзавца в том, что он единственный и неповторимый Бостон Джекер. Черт, в большинстве случаев я просто сидел там, глядя в свою пинту и пытаясь не разразиться хохотом над их тактикой. Это почти превратилось в рутину. Сидеть на корточках в ирландских пабах и наблюдать, как какому-нибудь бедному болвану бьют морду из-за моих действий. Никто не осмеливался сдать меня. Да, сэр! Торжественно отмечали мое юное лицо, словно я был героем района или спасителем тех, кто в этом нуждался. Было время, когда я даже подумывал использовать свои навыки во благо, но преступление оплачивалось гораздо лучше, чем игра в Иисуса Христа для несчастных. Конечно, если бы я увидел, как кто-то другой причиняет вред бедняге за то, чего он не заслуживает, я бы вмешался. Теперь, когда я думаю об этом, я набил морду многим преступникам только за то, что они протиснулись на мою территорию. Я понимаю, что мои соседи могут подумать, будто это делается ради их безопасности, но они сильно ошибались. Зато они держали меня в секрете от полицейских отрядов, постоянно прочесывающих окрестности. Обоюдоострый меч праведности? Наверное, то, что позволяет легче спать по ночам и просыпаться с целыми конечностями.
Вскоре я начал видеть на каменных выцветших стенах Манхэттена надписи, воздающие должное герою теней. Я чуть не рассмеялся до смерти, когда увидел это в первый раз. ""Боже, Благослови Джекера". О чем только думали эти люди? Тем не менее, это уберегло меня от тюрьмы, так что я был благодарен им за их заблуждения. Что бы ни позволяло деньгам и крови течь, меня это устраивало. Вскоре я уже не платил ни за еду, ни за порцию виски, ни за трах. Я был королевской персоной. Преступная королевская семья на улицах Нью-Йорка. Вскоре после этого и женщины стали выглядеть намного лучше. Красотки падали к моим ногам, словно я был королевским членом, протискиваясь по переулкам и проникая между их ног в мой рай. Иногда их было даже две или три одновременно. Именно тогда я встретил Зои Телос.
Зои Телос. Боже, позвольте мне рассказать вам об этом ангеле. Она была чистым огнем в банке. Я отпихнул какого-то моряка в увольнительной, который пытался с ней поладить, и она стала ходить за мной по пятам, как бродячая собака. Ей было четырнадцать, скажу я вам. Четырнадцать, черт возьми, четырнадцать! Не в моем районе и не под моим присмотром. Самое лучшее в нашей встрече было, когда она прыгнула на его задыхающуюся грудь и вонзила нож в следующую жизнь. Когда она закончила с ним, этот моряк выглядел как каша. Все большие лужи крови с маленькими каноэ из кожи, проступающими сквозь щели деревянных доков. Покормить рыбу время от времени - хороший жест, и они наслаждались каждой секундой. Они плескались под причалом каждый раз, когда капля крови попадала в воду. Старушка Зои. Хотя она в этом не нуждалась, я взял ее под свое крыло и обучил всему, что касается улицы. Вскоре мы стали командой, с которой нужно было считаться, и делили деньги пятьдесят на пятьдесят. Когда все было сказано и сделано, я укладывал эту милашку спать, не прикасаясь к ней и пальцем. Клянусь честью. По сути, она была еще ребенком, но я был так влюблен в нее. Любил настолько, что поступил правильно. Можете поверить? Я поступил правильно. Никогда не прикасался к ней ненадлежащим образом. Просто есть такие ады, из которых невозможно выбраться, даже будучи парой сирот на улицах Нью-Йорка.
Старая добрая Зои Телос была такой же бездельницей и барыгой, как и я, и занималась этим с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы ходить. Ее мать была греческой проституткой где-то в Бруклине, которая совершила ошибку, залетев ею. Поскольку ее существование мешало маме зарабатывать деньги, Зои выгнали на улицу, чтобы она сама себя обслуживала вместе с группой девчонок, которые были не так уж далеки. Ее спутницы шли на хитрости налево и направо, чтобы остаться в живых, но она была слишком молода. Как человек, обладающий хоть какими-то этическими принципами, я бы никогда не посмотрел дважды на ребенка, чьи внутренности все еще пахнут мочой, каким бы милым он ни был. К сожалению, в этом мире полно парней, которые смотрят на вещи иначе, чем я. Я никогда не спрашивал, но уверен, что до встречи со мной Зои делала то, чем не гордилась, чтобы выжить на этих улицах. Меня это не касалось. Мой мир, казалось, существовал здесь и сейчас. Она часто ворочалась во сне. Иногда разговаривала. Злые, злые люди ходят в этом мире, скажу я вам. Нет, я держал ее в своих объятиях в целости и сохранности и никогда не делал к ней шагов, невзирая на мои чувства. Нет, сэр. Я любил Зои Телос всем сердцем. Любил настолько, что понял: пора навсегда покинуть подлые улицы Нью-Йорка.
Видите ли, мы с Зои как раз помогали соседскому упырю скрыться в преступном мире, когда из-за угла вывернул значок. Как выяснилось, люди в приличных районах считали этого сукиного сына кем-то важным, судьей или кем-то в этом роде. Мне, честно говоря, было все равно, и Зои полностью согласилась с моей логикой. Мы были в доках, отрезали по одному пальцу секатором и снова скармливали их рыбе. Эти маленькие ублюдки просто обожают, когда им уделяют какое-то особое внимание. Это была типичная Зои в лучшем виде! Ночь была довольно тихой, и можно было услышать, как медленно вгрызаются лезвия в плоть мужчины. Затем сквозь туман донесся треск костей, и парень закричал, как банши, чтобы кто-нибудь пришел ему на помощь. После этого она свесила их над водой и дразнила рыбу, а потом угостила ее. Все, что я делал, - это сидел на стареющем извращенце, чтобы не дать ему уйти. Нет, сэр, я даже почти не прикасался к нему. Это все Зои. Я так любил ее, так любил. Потом кто-то наконец пришел на помощь нашей последней жертве. Да, сэр, чертов коп свернул за угол как раз в тот момент, когда мы закончили с левой рукой и собирались приступить к правой. Я проткнул этого копа ледорубом прямо в глазное отверстие и дал его мозгу повод для размышлений. Конечно, это произошло после того, как он хорошенько встряхнул свою предупредительную трещотку, и я знал, что скоро их будет больше. Мы должны были быстро исчезнуть. Я даже не стал добивать девианта. Просто оставил его истекать кровью на причале, продолжая корчиться.
Мы побежали обратно в номер над таверной Фаннина и собрали столько денег, сколько влезло в наши сумки. Мы даже не потрудились припрятать лишнюю одежду или личные вещи. Мы просто собрали деньги на поездку куда угодно. У нас не было ни малейшего представления о том, куда мы едем, но мы вдвоем решили, что это должно быть западное направление. Множество "кто" и "что" уезжали на Запад каждый день, и вдруг оказалось, что мы будем двумя из них. Мы сели на первый же поезд из Нью-Йорка и отправились на Запад с сумками, набитыми деньгами, и без одежды, кроме той, что была у нас на спине. Только я и моя четырнадцатилетняя возлюбленная, которую я и пальцем не тронул, и которая была ничем не лучше древнего судьи, которого мы использовали в качестве приманки. Зои положила свою детскую головку мне на плечи от чистого изнеможения и неуверенности, и мы вдвоем навсегда попрощались с жестоким Нью-Йорком. На границе нас ждал дом, хотя мы с Зои ничего не знали о нашем конечном пункте назначения.
Несколько пересадок на поезд, поездка в тряской повозке и несколько сотен долларов спустя Зои Телос открыла свои юные глаза на недавно основанную территорию Аризоны на краю Нового Запада. Да, сэр, они приняли нас с распростертыми объятиями. Точнее, они приняли нас после того, как йокелы научились расшифровывать нашу речь. Чаще всего они просто стояли, склонив головы набок, как растерянные собаки. Началась великая Гражданская война в Америке, и конфедераты, претендовавшие на северную часть территории Аризоны, искали себе друзей, каких только могли найти. Они выбивали индейцев направо и налево, отправляя их на восток, в Нью-Мексико и дальше, или отдавали в рабство, чтобы те сражались с янки у себя дома. Это было мерзкое дело, рабство, независимо от цвета кожи, но нас с Зои это не волновало, потому что, с точки зрения посторонних, мы были всего лишь двумя сиротами без гроша в кармане, которые от чего-то бежали. Они редко беспокоили нас по этой простой причине. Нельзя поднимать слишком много шума, если у тебя нет средств, чтобы заплатить за него, верно? Мы с Зои Телос с трудом купили палатку и кое-какие припасы в ближайшем магазине и устроили себе дом в сосновых лесах Северной Аризонской территории, подальше от глаз нового мира. Через несколько дней после этого я достал топор и принялся за работу над нашим вечным домом.
Вскоре я сделал для нас с Зои место, которым можно гордиться. Конечно, я немного перестарался, но в этом огромном мире не было ничего, что было бы слишком хорошо для моей милой Зои Телос. Конечно, я сделал второй этаж для нашей спальни и других помещений, которые могут понадобиться в ближайшие годы. Видите ли, этот хнычущая девчонка, в которую я нечаянно влюбился на грязных улицах Нью-Йорка, наконец-то достигла зрелого возраста семнадцати лет, и я счел за благо надеть ей на палец кольцо и скрепить сделку. Она приняла предложение без колебаний, потому что в глубине души я знал, что все эти годы она чувствовала ко мне то же самое. Нет, сэр, я не собирался без причины прослыть дегенератом, сколько бы раз она ни прижималась ко мне по ночам и ни просила об этом. Я сделал ее своей женой и подарил ей самый красивый дом из всех, что мы видели своими запятнанными глазами на всей территории Аризоны. Мы даже обсуждали возможность создания семьи, когда в дом постучался закон, с вилами и факелами в руках, словно мы были чудовищами из сказки братьев Гримм. Похоже, что сказки ходят быстро, хотя с тех пор, как мы сошли с поезда и отправились в новую жизнь, никто из нас не успел поднести нож к горлу. А еще кажется, что незавершенные дела могут преодолевать огромные расстояния, чтобы вернуться и укусить вас за хвост в любое время дня и ночи.
Кто-то возразил прямо посреди церемонии. Вы когда-нибудь слышали о таком? Конечно, по слухам, но слышали ли вы когда-нибудь, чтобы у кого-то действительно хватило смелости сделать это? День моей свадьбы оборвался, когда кто-то поднял руку, которая показалась мне слишком знакомой. Вся ладонь и пять костяшек. Похоже, некий судья без пальцев тоже пытался сделать себе имя на великом Диком Западе и случайно заглянул нам в лицо во время одной из слишком частых вылазок в цивилизацию. Да, сэр! Когда он обосновался на этой территории и занял пост судьи и палача, сопротивляться было некому. Мы должны были убить его, когда у нас была такая возможность, еще на земле янки. Единственная неувязка во время нашего бегства - наемные убийцы выследили нас и предложили два простых варианта.
Вариант номер один был просто исключен. Он предполагал, что мы с Зои будем играть роль гостей для его новоиспеченных маршалов, которые потащат нас двоих, брыкающихся и кричащих, обратно в Нью-Йорк, чтобы предать суду как убийц. В общих чертах это означало, что мы будем убиты его пистолетами где-то между этим и тем местом и положены в неглубокие могилы без опознавательных знаков. Я не знаю этого наверняка, но именно так я поступил бы с кем-нибудь, если бы мне представилась такая возможность во время несчастной поездки на восток. Наверное, в Техасе, подумал я. Из всех жалких мест в мире, где койоты могут выбить из тебя песок и устроить трапезу из твоей неприкосновенности, Техас казался единственным местом, где могут произойти подобные ужасные ситуации. А в Техасе, скажу я вам, водились злобные сукины дети. Вырвали этот кусок земли прямо из-под носа у мексиканцев и воткнули туда флаг, как будто это место принадлежит им. Если ты перестреляешь достаточно людей, то технически становишься главным, нравится это местным жителям или нет, а эти чертовы техасцы были еще теми ковбоями. Они готовы выстрелить вам прямо в член, причем без всякой причины. Никогда не переходите дорогу техасцу и не подпускайте его близко к своему члену.
Единственным выходом для меня было согласиться на вербовку в армию Конфедерации и сражаться на территории Аризоны. Судья знал о моих выходках в Нью-Йорке и даже сам был свидетелем, прежде чем мы отправились на Запад. Похоже, он считал, что я смогу принести пользу его маленькому ополчению, если оно когда-нибудь попадет в затруднительное положение. С этими двумя вариантами, лежащими у моих ног, выбор казался не таким уж и большим. Если бы я решил служить судье, то, по крайней мере, любовь всей моей жизни была бы в безопасности в нашем доме. Конечно, я не буду защищать ее, но Зои и не нуждалась в защите. Без меня на территории она официально становилась самой злобной сукой в Аризоне. Индейцы, бандиты, волки, гремучие змеи и пятипалые судьи с этого момента должны были спать с открытыми глазами, поскольку моя Зои вышла на тропу войны. Самый большой вопрос, который бился в моем беспокойном сознании, - как, черт возьми, я смогу прожить каждую ночь без нее рядом. С другой стороны, как она будет жить без меня? Все эти сценарии нам обоим придется решать, потому что я не хотел, чтобы кто-то из нас стал обитателем той неглубокой могилы в Техасе, которую создало мое гиперактивное воображение. Да, я собирался быть солдатом "парней в сером", как бы мало я ни верил в их дело. По крайней мере, судья был достаточно добр, чтобы позволить нам закончить церемонию.
Через несколько дней после этого я помахал на прощание своей милой Зои, ее греческие черные волосы развевались на ветру в пустыне, и направил свои ботинки на восток. Мне было суждено совершить ужасные вещи, но это была небольшая цена за то, чтобы я вернулся в объятия любимой женщины. Вот так, друзья мои, я и оказался в своем нынешнем затруднительном положении. Конечно, есть еще много чего, кроме того, через что я провел вас, но в конце концов мы придем к этому. Просто верьте. Я расскажу вам историю о дружбе, которая пошла ужасно плохо. Жизнь на улицах научила меня всегда быть начеку и никогда, ни при каких обстоятельствах, никому не доверять. Никогда. Война научила меня всегда доводить дело до конца, независимо от последствий. ...до сих пор. Чему вообще научила меня жизнь до этого момента моей истории? Ответ прост. Прощение переоценивают. Смерть окончательна. Месть, однако, танцует между тонкой гранью смертности и вечности. Любовь всегда находит выход. Меня зовут Роберт "Джекер" Джек... и это честный рассказ моей истории.
Понедельник
Возвращение на родину
"Правда?" закричал я на своего идиота-коня, когда он снова остановился, чтобы попить из небольшого ручья. "Мы находимся буквально в пяти милях от моего Богом забытого дома, а ты снова останавливаешься, чтобы попить? Я отсюда вижу свет в окнах!"
Бедный косоглазый ублюдок смотрел на меня так, словно в его мозгу размером с горошину не было ни одной рациональной мысли. Глупое животное. С тех пор как мы пересекли территорию Аризоны, он только и делал, что жрал и разбрасывал фекалии, и меня это уже достало. Иногда он делал и то, и другое одновременно! Как ты вообще можешь так делать? Вдыхать носом запах свежего дерьма, когда жуешь траву? С таким большим носом? От одной мысли об этом у меня начинался рвотный рефлекс. Все, чего я хотел, - это попасть домой. Нет, сэр, все, что его интересовало, - это вылизать любую мокрую лужицу, которую уловило его косое зрение, а затем вывалить на наш след кучу самых дурно пахнущих отходов, какие только можно себе представить. Вероятно, зверь вылизывал собственную мочу и даже не подозревал об этом. Проклятый Пун! Четыре года отсутствия моей милой Зои были достаточно долгими, чтобы не иметь дело с этой машиной по производству конского навоза на краю моего собственного участка. Моя левая рука крепко держалась за правое запястье, не давая мне дотянуться до пистолета. Я без проблем прошел остаток пути пешком, но, по большому счету, человек никогда не знает, когда ему понадобится быстро скрыться. В таких ситуациях пригодилась бы лошадь. Любая лошадь, кроме этой.
Шутка сказать, несколько ночей назад я пытался наверстать упущенное время, когда этот четвероногий Божий научный эксперимент пошел наперекосяк и замедлил свой бег почти до полного замедления. Внезапно я услышал шорох в зарослях под собой и подумал, что это тупое животное каким-то образом умудрилось протоптать тропу через гнездо гремучих змей. Затем он полностью остановился. Не слыша больше шума в кустарнике, я спрыгнул с седла, чтобы посмотреть, как решить проблему с его новой причудой. Лошадь неслась галопом со стояком и каким-то образом умудрилась засунуть свой член между двумя камнями. Клянусь Иисусом на стопке Библий, именно так все и было! Я не хотел прикасаться к венозному выступу, поэтому начал шлепать его прикладом своего пистолета "Кольт". Ударил так сильно, что думал, он переломится пополам. Нет, сэр, все было совсем не так! Старина Пун начал трястись и извиваться, словно был на грани припадка. А потом - шлеп! Четвероногая мерзость выпустила по камням комок конской дроби, и я отпрыгнул назад, словно только что обнаружил штабель взрывчатки! Не прошло и нескольких минут, как его уродливая палка скользнула обратно в ножны, и он снова продолжил рысить. Идиот просто пошел, как ни в чем не бывало. Я даже не был у него на спине! Пристрелил бы его на месте, если бы не торопился домой. В аду для этого коня отведено особое место, но я отказываюсь быть тем, кто отправит его туда. Все, чего я хотел, - это забраться в постель рядом с Зои Телос Джек. Ничто не могло остановить меня, даже этот озабоченный, пьющий мочу, косоглазый недоносок.
Десятки кошмаров, навеянных войной, нахлынули на меня, как только я пересек границу, на которой, как я надеялся, все еще находилась моя собственная земля. Я не получал писем от Зои уже почти год. В голове проносились мысли о возможных вариантах. Опасные воды - те, что в твоей собственной голове. Хуже тех, что существуют в реальном мире. Все они полны аллигаторов и змей и темны, как грязь. Они будоражат все плохие мысли, о которых никто не хочет думать. Во всяком случае, никому, у кого есть хоть половина мозга. Нет, Зои была неплохим корреспондентом в первые несколько лет моего отсутствия. Она всегда рассказывала мне обо всем, что происходило в Северной Аризоне и что я пропустил. Однорукий судья прожил не слишком долго после моего отъезда, но она никогда не объясняла, так или иначе, если это была ее собственная работа. Не хотелось, чтобы "Пони-экспресс" заскучал во время одной из своих долгих поездок и объявился в поисках предлагаемого вознаграждения.
Черт, правительство все еще не решалось принять эти земли в состав штата из-за всех этих индейцев-изгоев. Они отправляли их поездами в Нью-Мексико и Оклахому так быстро, как только могли, но этого было недостаточно. В своем последнем письме Зои даже написала, что подружилась с семьей индейцев и обменивает их защиту на небольшое местечко в соснах, чтобы быть в безопасности от солдат. Вот что меня беспокоило больше всего. Конечно, краснокожие защищали мою жену от диких зверей и бандитов, но кто защищал ее от индейцев? Что-то подсказывало мне, что скоро я столкнусь с кем-то из них, и встреча эта будет не из приятных. Не то чтобы я имел что-то против них лично, но цвет чьей-то кожи не помешает мне набить морду тем, кто разрушил мой счастливый дом. Этот дом - все, что поддерживало меня последние несколько лет, и нужен был злой сукин сын, чтобы вырвать его из-под моих непутевых ног.
Я вел Пуна по мелководью реки Верде и едва не свалился с сукина сына от удивления. Он даже не попытался опустить голову в прохладную, текущую воду, чтобы попробовать. Этот идиот без проблем глотал свою собственную соленую мочу, но чистая вода из этой реки была для него совершенно неприемлема. Дурдом, скажу я вам. Либо его родители были перевоспитаны до безумия, либо предыдущий хозяин бил его по голове, пока тупость не вошла в голову окончательно. Проклятый Пун!
Полуночная луна висела высоко в небе, когда я подкрался по крыльцу к своей парадной двери. Построив наше маленькое любовное гнездышко, я не мог не вспомнить обо всех преимуществах окружающего леса. Нет, сэр. Все, что хотела моя милая Зои, она получала. Мне было все равно, сколько времени это займет. Я планировал воплотить все ее мечты в жизнь, как только впервые возьму в руки молоток. Моя кровь, пот и слезы запятнали дерево крыльца, и если присмотреться, то при свете дня можно было увидеть, о чем именно я говорю. Капельки моего труда становились частью этого места с каждым взмахом этого проклятого молотка и произнесенным проклятием. Я как можно незаметнее снял свои пыльные ботинки и положил дырявые носки на холодные доски. Из моего улыбающегося рта вырвался такой вздох облегчения, какого я не ожидал, и это насторожило Пуна. Он резко дернул головой в сторону закрепленных поводьев и едва не вырвал сцепной столб из земли. Возможно, если я повторю этот процесс несколько раз, он сломает себе шею. По крайней мере, мне не пришлось бы жить с чувством вины за то, что я сам убил его.
"Молчи, тупица!" Я шикнул на бедного зверя, но он лишь уставился на меня пустым косоглазым взглядом. Где-то на моем оружейном поясе лежала пуля с его именем, но не сегодня. Выстрел в темноте - верный способ поднять с постели мою милую Зои Телос и, возможно, подстрелить и меня. Она никогда не медлила с нажатием на курок винтовки. К тому же моя невеста не имела ни малейшего представления о том, что я возвращаюсь домой. Конечно! Она проделает дыру между моими собственными глазами, и я буду выглядеть не лучше того коня Пуна! Я собирался сидеть там, на крыльце, и обдумывать, как лучше поступить, когда она узнает, что ее муж навсегда вернулся домой. Оставалось надеяться, что война ничуть не испортила мою внешность. Между моим домом и линией фронта было не так уж много зеркал, и, насколько я знал, сейчас я напоминал какого-то бешеного зверя.
Мои избитые войной кости хрустнули, когда я поднялся на ноги. Отблески наполовину погасшего камина заполнили главную комнату, отбрасывая во все стороны неузнаваемые тени на стены. Я слегка подпрыгнула, но тут же взял себя в руки и тихонько засмеялась. Когда-то подобные вещи заставляли мои мурашки ползти по коже, но с тех пор я стал полноценным сукиным сыном, одержимым янки. Теперь мне требовалось гораздо больше, чем просто жуткая хитрость со светом, чтобы завестись. Я покончил с внезапной дрожью и начал подниматься по лестнице в направлении нашей спальни наверху. Я был так чертовски близок к этому; я почти чувствовал, как мягкость моей старой кровати обволакивает мое измученное тело. Впрочем, все это не имело значения. Четыре долгих года воздержания терзали мое сердце и член, и, черт возьми, пора было что-то с этим делать. Скажу вам, что в южных штатах было полно красивых женщин, жаждущих почувствовать, как солдат Конфедерации всаживает им между ног, но я был настолько чист, насколько это вообще возможно, когда речь идет о таких вещах. Я бы пообещал на стопке из миллиона Библий, что сделаю это. Но никогда не делал этого. Эти штаны оставались на моем теле до тех пор, пока природа не призывала, и ни по какой другой причине. Это была моя Зои и ничто другое, говорю вам. Я дал это обещание Богу как раз перед тем, как этот однорукий судья наполовину постучал, и я имел в виду каждое его слово. Если бы я поступил по-другому, эта ситуация могла бы снова подкрасться к человеку и причинить ему зло. Это был не я. Больше нет. Я не верил в обман. Карты или промежность. Что принадлежит мне, то принадлежит мне.
Наконец добравшись до верха лестницы, я услышал, как сладкий храп Зои наполнил спальню, словно давно потерянное лакомство. Я всегда находил это милым, а не раздражающим, в отличие от большинства пар, когда они остаются вместе дольше, чем следует, и начинают ненавидеть друг друга. Нет, сэр, в моей книге это было не что иное, как милое поведение. Мне всегда это нравилось. Когда ты еще спишь, в том состоянии, когда только просыпаешься и можешь что-то услышать, этот милый храп всегда давал мне знать, что любовь всей моей жизни жива, здорова и ждет меня. Честно говоря, я не знал, сколько еще смогу ждать. Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы не стряхнуть пыльную одежду на пол и не прыгнуть на кровать. Непременно, просто прыгнуть прямо на середину этих прекрасных сисек и целовать эти губы так, словно завтра не наступит. Мой член услышал мои мысли и вскочил на ноги, как полусонный солдат на параде, понявший, что настала его очередь отдавать честь. Впрочем, сейчас было не время, потому что, уверен, она захочет услышать от меня более подробные объяснения, а не размахивание моим избитым дорогой членом. Я заправил его обратно в штанину и с каждым шагом молился о скорейшем облегчении. И тут я услышал звук.
Как только кровь отхлынула от моего члена и вернулась к ушам, я начал понимать, что моя Зои была не единственной, кто храпел в моей спальне. Волосы у меня на затылке встали дыбом, как у разъяренной собаки, когда я осматривал тускло освещенную комнату в поисках несчастной души, которая в эту особенную ночь зашла не в тот дом. Старушка Зои была в постели одна, я был в этом чертовски уверен, потому что заметил лишь один комочек между одеялами. Не то чтобы я хоть на секунду задумался о том, что она была неверна мне в мое отсутствие, но мужчина должен быть уверен, не так ли? В конце концов, меня не было четыре чертовых года, а женщины склонны к забавным поступкам, когда им становится совсем одиноко. Конечно, они могут возбудиться, засунув палец-другой внутрь пизды или отпилив сук дерева в форме члена, чтобы все это произошло для них, но я полагаю, что ощущение настоящего всегда рядом с идеальным. Это хороший способ завести в своей пизде термитов, трахая дерево и все такое. Я бы не стал рекомендовать его тем, кто очень любит гигиену. Нет, сэр, на какую-то долю секунды я подумал, что смогу простить ее, если увижу, как она прижимается к какому-то незнакомому мужчине после моего долгого отсутствия. Затем здравый смысл вновь посетил меня. Вторая мысль уверила меня, что я бы убил этого сукиного сына, прежде чем снова залезть в эту киску. Она была совсем одна в этой постели и по-прежнему принадлежала только мне. Затем мои глаза, наконец, приспособились к темноте спальни и обнаружили виновника второго вздоха. Детская кроватка в углу была единственной подсказкой, необходимой мне для того, чтобы перевести свою фигурку на следующую клетку игры. Сердце опустилось куда-то в район моих измученных ног и не подавало признаков скорого возвращения. Мой мир исчез в море красного цвета.
Я больше не мог отвечать за действия Роберта Джека. Нет, сэр, он был не в состоянии здраво мыслить, когда на цыпочках пробирался по твердому деревянному полу, чтобы взглянуть на спящего маленького демона. Я понимаю, что говорю так, будто нахожусь вне своего тела и наблюдаю за всем происходящим со стороны, но именно так я себя и чувствовал. Я не мог остановить себя, как бы ни старался. Мне не нужны были объяснения и оправдания. Они будут, но меня это не волновало. За годы нашей совместной жизни я не раз слышал, как Зои выкручивалась из серьезных ситуаций. Будь я проклят, если позволю ей разыграть меня как дурака. Я родился ночью, но это точно была не прошлая ночь! Я официально был игроком в покер в мире с пятьюдесятью двумя картами, и эта дремучая мерзость была моим роял-флешем. Понимаете, о чем я? В моем измученном болью мозгу пронеслась всякая чепуха. Я был во власти своего собственного творения. Оборванный войной и повзрослевший Джекер вернулся с визитом. Прямо в эту секунду он улыбался от уха до уха, держа на руках крошечного бессознательного младенца. Ничем хорошим это не закончится.
Ребенок был насыщенного красного цвета, что навело меня на мысль, что Зои слишком часто возилась с этими индейцами в мое отсутствие. Мне было так больно даже думать об этом. Мои руки онемели, прижавшись к теплым одеялам ребенка. И тут по моей правой щеке скатилась слеза и упала на пол, смешавшись с миллионами других слез, оставленных, казалось, целую жизнь назад. Когда я только построил это место. Когда Зои Телос любила меня беззаветно. Те дни официально прошли. Нет, сэр, назад пути не будет.
Бесшумно, как только мог, я пробрался обратно по лестнице и через парадную дверь своего дома, чтобы искупать ребенка в ослепительном лунном свете пустыни. Мое обостренное зрение показало, что маленький дьяволенок был довольно уродливым сукиным сыном, если судить по внешнему виду младенцев. Конечно, все они слаще копеечных конфет, когда их только выдавливают из кочана, но эта мерзость выглядела так, словно ее донесли до верхушки уродливого дерева, уронили и затем ударили подбородком о каждую ветку на всем пути вниз. Точнее, ударилась подбородком. Конечно, этот маленький демон, обнимающий меня в дрожащих руках, определенно был девочкой. Для моего альтер-эго это абсолютно ничего не значило. Этот маленький мясной мешок наверняка грезил всякими сладостями в своей крошечной головке. Девочка не имела ни малейшего представления о том, что делает последние вдохи среди своих собратьев по разуму в этом полном дерьма мире. Не волнуйтесь, подумал я про себя, эта маленькая сучка будет не единственной смертью, которая придет сегодня ночью, но она точно будет первой! Я даже не знал, как зовут эту маленькую шлюху. Да мне и не нужно было знать. Так было лучше.
Мои ноги остановились у подножия колодца с водой задолго до того, как я понял, что иду в этом направлении. Оглянувшись через усталые плечи, я понял, что следы на песчаной поверхности ничуть не замедлили свой путь к месту, которое, несомненно, станет последним пристанищем этого ребенка. Чтобы добавить немного юмора в это испытание, я стукнул сатанинское отродье по ее отвратительному носу, чтобы она стала свидетелем последнего акта жестокости этой жизни, прежде чем исчезнуть навсегда. Невинные глаза ребенка открылись навстречу яркой небесной луне, но вскоре вернулись в черноту, когда я отпустил эту ношу в пределы колодца. Я наклонил шляпу, прощаясь с первым из многих ужасных событий, обреченных произойти в эту ночь моего возвращения домой. Ожидаемого всплеска так и не последовало. Я был лишь временно разочарован.
Слабый стук ее приземления эхом разнесся по пустоте сухой пропасти. Должно быть, в Северной Аризоне выдалось засушливое лето, потому что в колодце не было ни капли воды. В этот момент моя ухмылка стала еще шире, когда симфония гремучих змей завела свою песню о неизбежности. Хотя я и не мог себе представить, как им удастся наглотаться еды, которую я неожиданно предложил им во время их злосчастного вечного заточения, я был уверен, что яд будет. Крошечные хрипы донеслись до моих ушей, когда змеи нанесли ребенку несколько ударов... и все снова стихло. Я представлял себе, как эти клыки-иглы глубоко вонзаются в плоть бедного, беззащитного младенца, и путался в мыслях. Как, черт возьми, нечто столь злое могло проникнуть в целостность предположительно невинного крошечного ребенка? Это уже не было моей проблемой. В эту ночь на дне колодца природа распорядится по-своему. В голове проносились ужасы, разыгрывающиеся в десятках футов под моими окровавленными подошвами, и мне было наплевать на все это. Не мой ребенок, не моя проблема. Покорми змей, малыш. Корми их.
Состояние моего мертвого мозга каким-то образом подсказывало моим ногам, что нужно еще раз повернуть к дому, чтобы завершить дела, которые я задумал в зловещей, но безмолвной ярости. Джекер не был уверен, как именно он планирует прервать праздник. Единственное, что точно боролось за первенство в его мыслях, - это то, как он намерен продержаться до утреннего солнца над горизонтом Аризоны. Да, сэр, мы со старушкой Зои Телос собирались заново познакомиться в течение следующих нескольких часов. Поверьте, то, чему она была свидетелем с первых дней нашего знакомства, было забыто, даже не впечатляло, по сравнению с тем, что солдату во мне пришлось сделать перед лицом врагов Союза. Чувства раскаяния больше не существовало после первых двух-трех разбитых лиц. Если кровь павших действительно питала листву этой планеты, то все места, где я побывал за последние несколько лет, были покрыты самой яркой зеленью, какую только можно себе представить. Оставался только один вопрос: как я планирую сделать предстоящий сценарий веселым и приятным и одновременно преподать моей Зои последний великий урок, который она должна усвоить.
Я проделал весь путь обратно в свою запятнанную спальню с незаметностью домашнего кота. Конечно, вся тишина в мире не могла удержать мои колени от треска и хруста, словно кто-то взял ремень пистолета, набитый пулями, и бросил его в костер. Эти древние колени прошли много миль, и они просто не могли ничего с этим поделать. Сначала я потянулся к губам Зои, когда она зашевелилась, но прекрасно понимал, что никто не услышит ее криков, если она планировала отнести его именно туда. Нет, сэр, она же не собиралась будить ребенка или что-то в этом роде. Я решил эту проблему задолго до того, как глаза Зои привыкли к темноте. Я заговорил первым, чтобы убедиться, что разговор идет в нужном мне русле.
"Где твой Краснокожий?" прошептал я. В большинстве случаев женщина пыталась бы выкрутиться из ситуации, извиваясь и умоляя, но моя девочка знала лучше. Я просунул холодную сталь своего кольта под теплые одеяла и прямо в ее косуху, взведенную и готовую. Она даже не вздрогнула. Проклятый Краснокожий пришел и испортил мне настроение через пять минут после того, как я поцеловал ее на прощание все эти годы. Мой мозг был уверен в этом. Секунды пролетели как минуты, прежде чем Зои произнесла свой ответ, но я знал, что он будет правдивым. Она не посмела бы лгать мне с пистолетом, засунутым глубоко в ее киску. Она знала лучше. Не то чтобы я когда-либо пробовал что-то подобное на ком-то, но не нужно было быть школьником-янки, чтобы понять, что ситуация серьезная. Я был уверен, что Зои поняла это мгновенно.
"Его не было шесть месяцев", - наконец заговорила она. "Он привлек к себе слишком много внимания. Прятал своих людей от солдат и устраивал набеги на повозки со снабжением. Они застрелили его, чтобы показать пример всем, кому придет в голову идея стать мятежником между этим местом и Гэллапом. Теперь здесь только я, малышка Джеки и Женщина-гадалка".
Малышка Джеки? У этой шлюхи-изменницы хватило наглости дать ребенку мою выдуманную фамилию после того, как она ублажала индейцев направо и налево? Я не мог не рассмеяться над несчастьем Зои. "Нет, дорогая, мы теперь вдвоем. Я не видел никакой Женщины-гадалки, а малышка упала, и я не думаю, что она скоро оправится. Скорее всего, никогда. На самом деле я буду поражен, если эта маленькая сучка еще не умерла".
В лунном свете, льющемся через окно спальни, я видел, как по лицу Зои начинают катиться слезы. Она ни разу не вздрогнула и не попыталась вынуть ствол пистолета, который я в нее засунул. Окончательность в лучшем виде, несомненно. Малышка Джеки? Она была серьезной? Срывается с этими красными дьяволами и имеет наглость назвать свое отродье в мою честь? Я должен был отбросить эту мысль. Я ни в коем случае не был близок к тому, чтобы покончить с Зои, и боролся с желанием нажать на курок. Как раз в это время она выплюнула очевидное осознание.
"Роберт, я думала, ты умер", - ныла Зои. "Почта перестала приходить больше года назад, и я думала, что тебя разорвало на куски. Я делала то, что должна была делать, чтобы выжить. У меня не было шансов выжить здесь одной, и ты это знаешь!"
"Даже не начинай говорить мне, что я знаю, а чего не знаю, шлюха!" ответила я, не задумываясь. "Даже если ты и считала меня мертвым и похороненным, не похоже, что ты долго раздумывала, прежде чем начать раздвигать ноги перед индейцами и, возможно, несколькими из тех бродячих солдат Конфедерации тоже. По крайней мере, тебе хватило бы порядочности выдержать все в одной цветовой палитре, Зои! Ты должна была пойти и получить пулю в лоб от одного из этих проклятых индейцев? Дикие ублюдки должны были пойти и обрюхатить мою милую Зои! Клянусь, мне даже как-то грустно засовывать туда этот пистолет, зная, как отвратительно он себя чувствует, плавая среди всего этого индейского рагу".
При этой мысли я приостановился. Моя вспышка оказалась на сто процентов верной, и я со смаком выдернул ствол своего "Кольта" из ее киски. Прицел на конце ствола, должно быть, зацепил ее маленькое место удовольствия, потому что я наконец-то вызвал у нее ту дрожь, которую искал. Готов поспорить, что это было не от удовольствия. Нет, сэр, этот мой револьвер заслуживал гораздо большего, чем быть засунутым в щель какой-то пограничной индейской шлюхи. Не успел я ускакать на войну, как эта сука повесила на мою входную дверь табличку, приглашающую всех бродяг и краснокожих зайти внутрь и получить свой кусок. Я был чертовски уверен в этом. Впрочем, все, что могла сказать Зои, не имело для меня никакого смысла, поскольку голос самого дьявола взял верх. Я оттянул курок своего "Кольта" и обдумал следующий шаг.
"Роберт, не смей убивать меня в этом доме, иначе тебе придется несладко", - пригрозила Зои. "Женщина-гадалка - это реальная вещь. Я не просто выдумала ее, чтобы напугать тебя. Если ее здесь нет, значит, она, по крайней мере, на пути к возвращению. Если она найдет меня мертвой, то придет за тобой. Гарантированно. А она, скорее всего, все равно придет за тобой, потому что ты убил ее внучку. На твоем месте я бы начал двигаться. Уходи как можно дальше от этого дома".
Старая Зои уже отчаянно пыталась напугать меня какими-то индейскими баснями, но я не собирался на это поддаваться. Да, сэр, я видел много солдат Союза, которые умоляли и просили о пощаде, произносили всякую бессмысленную болтовню, стоя на коленях в грязи, пытаясь помешать мне окрасить лес их кровью. Похоже, ничего из этого на них не действовало. Во многих случаях я превращал все вокруг из зеленого в красное, какую бы "пряжу" они ни пытались сплести. Ни один из них не приносил пользы, и я не собирался уклоняться в эту ночь. И все же моя Зои имела некоторое представление о том, как я покончу со всем этим. Конечно, убийство действительно было слишком хорошо для любви всей моей жизни. Я нажал на курок, и одна из ее коленных чашечек отлетела в дальний угол спальни. Я снова усмехнулся, когда она ударилась о стену с влажным звуком крови на древесине и тупым стуком кости при приземлении. Она держалась за рану изо всех сил, но толку от этого было мало. В конце концов, мне не нужно было, чтобы она ходила, я просто должен был убедиться, что она не сможет убежать.
"Теперь тише, моя дорогая Зои", - прошептал я с ложным утешением. "Мы же не хотим разбудить воображаемую Женщину-гадалку, которая спит внизу, правда? Не думаю, что до сих пор ты воспринимала наш маленький разговор всерьез, так что мне пора было перевести его на новый уровень. Ты ведь понимаешь, что я говорю серьезно?"
Зои кивнула, пока ее голова судорожно металась из стороны в сторону на испачканной кровью подушке. Да, сэр, я сделала именно то, что обещала. Нельзя называть Роберта Джека лжецом. Ни разу. Я засунул еще дымящийся ствол пистолета глубоко в рану, крутя и копаясь, словно внутри оставалось какое-то спрятанное сокровище, надеющееся на то, что его обнаружат. Прицел действовал как тупой докторский скальпель, грубо разрезая истерзанную плоть внутри. Зои закричала в агонии, вцепившись в призрак своего колена, когда я снова вырвал ствол. Черт, казалось, что правильно было бы сделать и второй такой же. Ее вопль ужаса снова ожил, когда я нажал на курок. Как раз в это время я перекинул свою плачущую, истекающую кровью невесту через плечи, чтобы спуститься по лестнице и уйти в ночь. Пун даже не обратил внимания на мое присутствие, когда я полез в седельную сумку за веревкой. С тех пор как Зои погрузилась в воду в течение последнего часа, он непроизвольно переместился вверх по пищевой цепочке в моем списке любимых вещей.
"Помаши на прощание малышке Джеки", - поддразнил я, когда мы проезжали мимо бесплодного колодца, ставшего могильным памятником для отпрыска Зои из племени навахо. "Не думаю, что маленькая сучка тебя услышит, ведь она укрылась в брюхе крысолова и все такое, но ты, черт возьми, можешь попробовать. Если не получится, не беспокойся. Я отправлю тебя в тот же ад через несколько минут, Зои Телос. Не беспокойся об этом. Вся твоя проклятая семейка воссоединится еще до восхода солнца".
Зои наконец перестала брыкаться и выть где-то между домом и берегом реки Верде. Да, сэр, я не считал уместным для мужчины убивать собственную жену, поэтому планировал позволить природе проделать остаток пути. Я прижал ее почти безжизненное тело к торчащим колючкам мескитового дерева, чтобы убедиться, что она никуда не денется. Я видел, как заостренные острия шипов, которые еще не успели пробиться сквозь кожу, вонзались в мышцы ее бесполезных рук. Я добавил к энигме немного веревки, просто чтобы убедиться, что Зоуи не проявит благородства и не сорвется в сторону помощи. Нет, сэр, это вовсе не входило в мои планы. Стая животных, волков или койотов, в конце концов должна была прийти на берег стремительной реки Верде, чтобы утолить жажду. К счастью для них, в эту ночь они найдут свежую еду, привязанную к этому мескитовому дереву, и покончат с Зои как следует. Пока смерть не разлучит нас, оставался всего час или около того, если кровь не вытечет из ее коленей до этого времени, и я бы не позволил убийце в себе закончить работу. Не то чтобы я планировал попасть на небеса в ближайшее время или даже вообще, но мне не нужно было такое пятно на моем послужном списке, когда Всемогущий Бог придет на перекличку. Уверен, что очень скоро я попрошу помощи у того, кто наверху. В аду должно быть особое место для таких жен-изменниц, как Зои Телос, и я просто хотел убедиться, что она попала туда, куда должна была попасть. Омыв руки в холодной воде Верде, я в последний раз окинул взглядом ее хрупкую фигурку. Если дикие животные до нее не добрались, то стихии точно доберутся. А пока мне оставалось лишь игнорировать крики моей милой, голодной Зои.
Вторник
Ужас усадьбы
Скрипучий ритм моего кресла-качалки на крыльце усадьбы навевал тоску. Это кресло снилось мне почти так же часто, как и жена, пока я был на войне. Просыпаться с неистовым возбуждением и пропитанным мужской смазкой нижним бельем из-за неодушевленного предмета почти стыдно. Но я на это претендую. В любой чертов день. Я любил это кресло, и оно любило меня в ответ. За время моего отсутствия оно ни разу не трахнуло индейца. Я был уверен в этом.
В голове промелькнули картинки, на которых мы с Зои были за все годы знакомства. Многое стоило запомнить, если судить по моему измученному болью сердцу. Я задерживался на некоторых из них то тут, то там, но ни на одном так долго, как на ее виде в день нашей свадьбы. Да, сэр, прямо перед тем, как этот однорукий судья выломал дверь, я смотрел на личный кусочек рая. Мой и только мой, пока Краснокожий не постучался в ее киску. Слезы и улыбки боролись за первенство на этом закаленном лице, и я не был уверен, как долго еще смогу сдерживать слезы. Как раз в это время древняя индейская сука, о которой говорила Зои, поставила свои грязные ноги на мой коврик.
"Ты опоздала, ведьма", - бесстрастно рявкнул я. "Я уже доставил лживую задницу Зои к вратам ада, и, если ты не хочешь сделать прием на двоих, я бы начал двигать твои грязные лапы в противоположном направлении".
Я откинул курок кольта, чтобы убедиться, что смысл сказанного доведен до конца. Я наполовину ожидал, что женщина разразится воплями, но она даже не вздрогнула! Страшная сука. Клянусь, я не думал, что когда-нибудь смогу понять этих проклятых дикарей, разрушающих дома, а эта старая пердунья не слишком способствовала этому процессу. Нет, сэр, она просто стояла и смотрела прямо на мою входную дверь, словно какой-то невидимый незнакомец устраивал кукольное представление на фоне луны. Это было не больше, чем пара мотыльков. На мой взгляд, ничего достойного внимания. Проклятая сука продолжала пялиться, словно это было величайшее шоу на Земле. Наконец ее покрытые коростой губы разошлись, чтобы произнести два маленьких слова.
"А ребенок?" - спросила она.
Мне потребовалось все, что я имел, чтобы сдержать смех за ее счет. Я стал лучше справляться с такими вещами. Было время, когда я разражался смехом в лицо тому, кто пытался издеваться надо мной, как будто я ничего не мог с этим поделать. Как будто я был глупым ребенком, чьи лучшие части тела вытекли в трещину заднего прохода его матери во время зачатия. Нет, сэр, вовсе нет. Я нисколько не рассмеялся в ответ на вопрос этой идиотки-индианки. Я просто смотрел прямо перед собой в темноту пустыни так же, как она, наблюдая за трахающимися мотыльками, наполнялась счастливыми соками. У этих мотыльков, скажу я вам, была недюжинная выносливость! Было так тихо, что можно было почти услышать, как маленький жучок-петушок порхает в ее кукане, пока самец шлепает ее попкой по стеклу фонаря. Это очень тихо. Сто процентов! Когда слышно, как трахаются мотыльки, понимаешь, что сейчас произойдет что-то ужасное.
"Ах да, - ответил я, - чуть не забыл про эту маленькую мерзость. Лучше сделай вход на троих".
Это действительно поможет ей поджарить гуся, подумал я. Конечно, если это не подпортит ей шкуру, то уже ничто не поможет. Это все, чего я от нее хотел. Хоть немного эмоций на лице этой ходячей статуи было не так уж много. В конце концов, я сбросил ее внучку в сухой колодец, полный гремучих змей, а затем распял ее суку-невестку у реки Верде. Разве это не повод для слез? Если вам не наплевать на такие вещи, разве это не повод упасть на колени и дать понять всем, кто находится в пределах слышимости, что вы расстроены? Нет, сэр, ни одной слезинки. Ни для Зои, ни для маленькой Джеки. Даже хныканья или пердежа в мою сторону не было. Она просто повернулась на месте и зашаркала обратно в темноту, как я и просил. Умная сучка, несомненно. Я только что закончил заменять две пули, отсутствовавшие в моем "Кольте" после того, как он раздробил коленные чашечки Зои о стену спальни.
Прошло совсем немного времени, прежде чем я уснул на крыльце. Прохладный октябрьский ветерок, доносивший сладкие запахи пустыни в преддверии бури, был как мамино молоко на пересохших губах. Да, сэр, он унес меня в страну грез без всякого предупреждения. Даже Пун, все еще прицепленный к столбу и шумно попыхивающий газом, как бешеный зверь, не смог удержать меня в этой плоскости сознания. В конце концов, это был долгий день. Нечасто случается, что человек оставляет ужасы войны позади, чтобы вернуться домой и сварить себе свежий котелок. Конечно, я беспокоился о том, что Зои не хочет, чтобы я возвращался домой и жил дальше, но я до последнего надеялся, что у этой шлюхи хватит порядочности забраться в чужой дом. Может быть, даже в вигвам! Разве не в таких жили индейцы? В вигвамах? Мошонка буйвола, обмотанная вокруг палок, или что-то в этом роде? В любом случае, у этой сучки хватило бы доброй воли собрать вещи и переехать к тому парню, а не ложиться в нашу супружескую постель. Не говоря уже о том, чтобы позволить этой жуткой Женщине-знахарке и младенцу остаться там же. Никакого уважения, говорю я. Никакого уважения.
В общем, пока я сидел на крыльце и видел сны о мертвых женах и пораженных ядом младенцах, индейская баба, похоже, навестила мою милую Зои, привязанную к мескитовому дереву у реки Верде. Я-то думал, что моя презренная невеста болтала без умолку, когда утверждала, что Женщина-гадалка обладает силой и связями с подземным миром и тому подобное. Нет, сэр, она вовсе не выдумывала. Я должен был догадаться, потому что в прошлом эта стерва не отличалась особой изобретательностью. Конечно, в свое время она выдумала немало небылиц, эта Зои Телос, но чаще всего она просто пересказывала то, что я говорил. Она никогда не отличалась богатым воображением, чтобы придумывать фантастические тирады в одиночку. Вот на эту часть истории стоит обратить внимание, гарантирую. Никогда не оставляйте концы с концами, какой бы обрывистой ни была веревка. Никогда.
В тот момент я мог только представить, что их разговор на берегу реки Верде проходил примерно в таком ключе:
"Привет, Зои Телос! Что ты делаешь на холоде и привязанная на берегу реки Верде? В тебя вонзились всевозможные колючки, и, похоже, они болят до самого Ада и больше".
"Что ж, - вероятно, ответила старая Зои. "Мой муж вернулся домой с войны и застал меня за изменой с индейцами. Да, конечно, поймал! Забрал моего никчемного ребенка и сбросил сучку в колодец, а потом отстрелил мне обе коленные чашечки, пока я лежала в его постели. И хотя я, наверное, заслужила все это и даже больше, я немного расстроена из-за этого. Правда!"
"Черт, как жаль", - скорее всего, продолжила индийская сучка. "Да, может, ты и была королевой грязных проституток на территории Северной Аризоны, но не думаю, что ты заслужила все это. Нет, мэм, точно не заслужила. Конечно, он мог бы немного отшлепать тебя, но я не думаю, что ему нужно было идти и убивать твоего ребенка и отстреливать эти скрипучие коленные чашечки. Хочешь, я тебя развяжу?"
"Нет", - вероятно, ответила Зои. "Я на грани смерти, и я уже сказала, что мне отстрелили коленные чашечки, так что я никак не смогу уйти далеко от этой реки Верде, если только ты не захочешь нести меня. По твоему виду я могу сказать, что ты просто индейская сучка и, наверное, не сможешь вынести мой неверный хвост вверх по холму и через пустыню. Я знаю, что вы, индейцы, не очень любите такие научные вещи, как соотношение веса и вправление коленных чашечек, поэтому не стану тебя обременять такими вещами. Полагаю, я просто останусь привязанным к этому дереву, пока волк, медведь или что-то в этом роде не придет и не съест меня. Грязный енот и все такое".
"Вот черт", - сказала бы в этот момент индианка. "Жаль, что ты так считаешь, старина Зои Телос. Я действительно планировала вернуть тебе эти коленные чашечки с помощью грязного носового платка и нескольких капель меда, потому что именно так иногда думают наши простые красные задницы. Случайно, не могу ли я чем-нибудь помочь тебе в твоей нынешней ситуации? Может быть, немного индейской магии, чтобы разжечь ситуацию еще больше, чем она уже есть? Может быть, вызвать для тебя демонические силы?
"Конечно", - ответила бы Зои Телос. "Звучит очень мило с вашей стороны, ведь вы индейская женщина-гадалка и все такое. Как вы думаете, вы могли бы послать призрачный телеграф самому Сатане, вызвать бич преисподней и устроить моему мужу настоящие неприятности? Я была бы очень признательна, если бы вы смогли сделать что-то подобное".
Имейте в виду, что я только представляю себе, как проходил этот разговор, и наверняка допускаю массу вольностей, когда речь заходит о том, насколько умным был этот разговор. Потерпите, и мы дадим им обоим фору. Вы же знаете, как женщины возбуждаются, когда они вдвоем начинают говорить о безумных вещах. То так, то эдак, то эдак, а в следующий момент начинают твориться всякие нехорошие вещи.
"Тебе повезло, Зои", - наверняка сказала эта злобная стерва. "У меня как раз есть куча птичьих глаз и обезьяньих лапок в мешке в вигваме. Уверена, я смогу наколдовать какую-нибудь немыслимую ранее ерунду, если смешаю их вместе со слюной и кровью. Ты, наверное, будешь хорошо смотреться в роли ходящей в коже навахо, раз уж я об этом заговорила. Как тебе это понравится, Зои? Ты хочешь стать Ходящей в Коже, чтобы отомстить этому Роберту Джеку? Птичьи глаза, обезьяньи лапы, слюна и кровь - вот все, что для этого нужно. Может, еще и моча!"
"О, я бы не хотела тебя подставлять, индийская сучка", - заявила бы Зои. "Нет, лучше я просто повисну на этом дереве и умру, как проститутка, которой я и являюсь. Я не хотела бы расстраивать отношения и разжигать скандал. В конце концов, Роберт несколько дней скакал на этой косоглазой лошади по пустыне, чтобы добраться сюда. Я не хотела бы беспокоить его еще больше, чем уже побеспокоила. Но все равно спасибо".
"Очень жаль, Зои Телос", - настаивала стерва. У меня есть все эти вещи в вигваме, и я все равно собиралась это сделать". Да, мэм, именно так я и поступлю, нравится вам это или нет. Я просто смешаю птичьи глаза, обезьяньи лапы, слюну, мочу и кровь и превращу тебя в Уокера. А ты просто навестишь Роберта в последний раз и посмотришь, как тебе это подойдет. Звучит неплохо?"
Да, сэр! Я почти уверен, что именно так все и произошло на берегах реки Верде. Бедные волки, медведи и всякая другая живность даже не успели полакомиться плотью этой шлюхи, как я планировал, потому что индианка прирезала ее, чтобы сделать все, что она сказала. Женщину не переубедишь, как только она начнет рассуждать о мести с помощью обезьяньих лап. Ага, наверное, перегрызла старую веревку своим единственным хорошим зубом и отпустила мою Зои на волю, чтобы она сделала все, что могла, против человека, который по современным меркам сделал не так уж много плохого. Наверное, отнесла ее обратно в вигвам, облила всякой гадостью и наговорила всяких индейских слов, чтобы скрепить сделку с самим дьяволом. Индийские сучки просто жуткие. По сравнению с белыми, я гарантирую, это совершенно отдельный вид странности. Но, опять же, у белых куча проблем. Большинству из них чертовски больно даже пальцем пошевелить, чтобы не пришлось звать мексиканца или чернокожего, чтобы закончить. Из-за ленивых белых, имеющих право на жизнь, мне пришлось уехать. Трудновато индейскому члену пробраться в твою любимую киску, когда она занята твоим собственным членом, не так ли? Да, сэр! Раз уж я затеял игру в вину, то мог бы и пойти дальше и бросить привилегированных белых людей под дилижанс.
Я понял, что назревает что-то зловещее, потому что на крыльце усадьбы стало совсем тихо. Сверчки перестали теребить друг друга, и за десяток миль в пустыне можно было услышать, как падает булавка. Именно тогда ты понимаешь, что в этой глуши за тобой что-то идет. Становится тихо, потому что мелкие твари видят приближение раньше вас. Они, в отличие от людей, все в гармонии с природой. Я уже даже не слышал, как трахаются мотыльки. Либо они знали, что к ним что-то приближается, либо тот разнес свой маленький мотыльковый заряд по всему фонарю. Счастливый маленький жучок. Вдобавок они наверняка видели, как эта сучка несется на огромной скорости сквозь темноту, возвращаясь домой, чтобы усложнить себе жизнь.
"Вот и она", - наверняка сказали сверчки и мотыльки. "Вот и Зои Телос, направляется домой после того, как с ней проделали какую-то индийскую мумбо-джамбо". Да, сэр, вы можете видеть, как с нее капает кровь, моча и слюна, когда она бежит на четвереньках, словно уродец природы. Да, это точно птичий глаз и обезьянья лапа!"
Имейте в виду, что я просто представляю, как все это происходит, и допускаю некоторые вольности в изложении. На самом деле это не сильно отличается от того, как я представлял себе разговор между Зои и той индийской шлюхой с коростой. Сверчки, как я слышал, действительно интересные существа, и, вероятно, именно это они все и говорили друг другу. Я уверен, что все эти ящерицы, змеи и прочая дрянь вставляют свои копеечки, но, конечно, никто из них не говорит на одном языке. Нет, эти сверчки просто отмахнулись от того, что пара ящериц болтала о всякой ерунде, и продолжали смотреть, как Зои Телос бегает на четвереньках, словно какое-нибудь безволосое животное с врожденным дефектом. Совершенно верно, добрые сэры и мэм. На улице было тихо, как в церкви перед тем, как проповедник окунает ребенка в воду, и вы хотите увидеть, если дьявольское отродье вспыхнет. Ничто не издавало никаких звуков. Это была обычная симфония, за которую богатые горожане платят огромные деньги, чтобы увидеть ее в Нью-Йорке или Бостоне. Я никогда не понимал, зачем им делать что-то подобное, лишь бы увидеть, как кто-то в костюме дует на неодушевленный предмет. Да, сэр, раньше я бесплатно наблюдал за этим под мостами в Бруклине, причем и тот, кто дул, и тот, кто сдувал, были живыми. В любом случае, было тихо, вот что я пытаюсь сказать. Достаточно тихо, чтобы я поднял голову, обратил внимание и достал с пояса пистолет "Кольт". Что-то подсказывало мне, что общение с Зои Телос и индейской женщиной-лекарем еще не закончено.
Я вгляделся в темноту, но увидел лишь кучу черноты, которая смотрела на меня. Луна была закрыта плотными облаками из-за приближающейся грозы, и я едва мог разглядеть свою руку перед лицом. Свет, который я зажег в гостиной, тоже не слишком помогал, потому что светил через окна. В общем, у меня не было возможности разглядывать то, что смотрело на меня из пустынных зарослей вдалеке. Нет, сэр, я нечаянно создал маяк для всякой нечисти, шастающей в темноте, и не мог ничего с этим поделать, если бы не одно мгновение. В этот момент на меня из ничего бросился ком летучих мышей, и я вскинул руки к лицу, чтобы защититься. Проклятые кровососы роились вокруг моей головы, запутывая свои крошечные коготки в моих волосах и пируя, укус за укусом, на открытой плоти моего лица. Я чувствовал, как их крошечные зубы один за другим вгрызаются в меня, словно маленькие, дразнящие иглы для подкожных инъекций. От отчаяния я бросил кольт на землю, не думая о том, что это великое зло, вызвавшее отродье из ада. Я, как безумный, замахнулся на шустрых маленьких дьяволов, но все было бесполезно. Струйки собственной крови лились из жгучих ран на лице, и я кричал в темноту, взывая о помощи, которая никогда не придет на помощь.
Нет, сэр, единственным, кто мог услышать мои крики, был тот, кто намеревался сделать их более сильными. Более постоянными. В поисках защиты я бросился в свой дом, но слишком поздно понял, что оставил револьвер на крыльце. В этот момент Зои Телос показала свое демоническое лицо через оконное стекло в гостиной. Я снова закричал.
Она была белой, как призрак. Конечно, это всегда было слишком распространенной фигурой речи, потому что большинство людей никогда не видели настоящего призрака или чего-то, что действительно на него похоже. Нет, сэр, они просто говорят это все время, не имея ничего, что можно было бы использовать в качестве истинной точки отсчета. Честно говоря, я тоже не верю, что когда-либо видел призрака, и, возможно, сам виноват в том, что слишком часто употребляю эту фразу. Зои Телос была белой, как призрак, это точно. Когда я оставил ее привязанной к дереву на берегу реки Верде, она все еще была похожа на нормального человека, по крайней мере из числа европейцев, но сука, уставившаяся на меня с оскаленными зубами и яростным взглядом, была, конечно, белой, как мифический призрак, о котором многие говорят, употребляя это выражение. Визг ее кожи о стекло был оглушительным, когда я в отчаянии отступил в угол гостиной. К тому же я оставил свой здравый смысл где-то поблизости от крыльца вместе с револьвером "Кольт", потому что не успел запереть дверь, спасаясь от летучих мышей. Но это уже не имело значения. Зои все сильнее и сильнее вжимала свое кошмарное лицо в оконное стекло, по которому начали появляться трещины. Тупая сука даже не собиралась пользоваться незапертой дверью.
Дюйм за дюймом ее изуродованная голова проникала в окно, и осколки стекла рассекали некогда прекрасный облик. Кровь какого-то непонятного цвета лилась на деревянный пол комнаты, а я дрожал от страха, не желая двигаться из угла, в котором притаился в ожидании неизбежного. Вдруг все стекла одновременно подались, и ее когтистые руки потянулись внутрь, чтобы ухватиться за них. Молниеносная вспышка размытых образов вновь поставила ее лицом к лицу со мной. Моя дорогая невеста, которую я оставил умирать на берегу древней реки Верде, выдохнула ядовитые испарения в мои носовые полости, и мой желудок резко дернулся вперед. Именно тогда голос чистого зла прозвучал из некогда поэтического рта моей неживой девочки.
"Ты можешь рвать и кричать сколько угодно, Роберт Джек, но это тебе не поможет. Ты развязал безумие, которое сейчас видишь перед своими глазами, и оно не исчезнет в ближайшее время. Нет, Роберт Джек, это все твоих рук дело, и я хочу убедиться, что ты получишь свои кровные, прежде чем все будет сказано и сделано".
"Что за чертовщина, Зои!" вырвался у меня крик. "Что эта индейская сука сделала с тобой?"
"Что сделала со мной индианка?" поддразнила Зои. "Нет, Роберт Джек, это все твоя вина. Своими действиями ты вызвал демона, и я здесь, чтобы избавить тебя от него. Уверена, ты уже понял, что каждое действие на этой земле имеет свои последствия. Я здесь только для того, чтобы показать тебе начало всего заключительного в твоей жизни. В конце концов, ты не был так добр, чтобы предложить мне самую быструю смерть, поэтому я сделаю то же самое для тебя. Это, мой муж, только начало. Заряжай оружие, точи палки и спасайся бегством ради собственного существования. Конец для тебя близок. Я приду за тобой".
С этими словами Зои повернулась ко мне спиной, оставив все уродливые вещи, которые были у нее на виду, и направилась в противоположную сторону. Я быстро просканировал комнату в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия, но мои возможности были ограничены - ничего действенного. В знак отчаяния я потянулся вглубь горящего камина, чтобы вытащить полено для своей защиты. Я чувствовал, как иглы боли пронзают мою обнаженную плоть, но это не имело никакого значения перед лицом монстра, который теперь занимал мой дом. На пол посыпались пузырящиеся хлопья моей собственной кожи, и я поборол инстинкт бросить его, снова оставив меня беззащитным. Я проигнорировал этот порыв и остался верен плану. Через несколько тягучих секунд я уже не чувствовал своей руки. Едкий запах горелой плоти заполнил внутренности моего дома. Я знал, что это воняет моя рука, потому что с тех пор, как я вернулся домой, я больше ничего не готовил. Она была мертва. Она была мертва. Я занял оборонительную позицию и молился о лучшем исходе.
"Давай, Зои", - крикнула я, бросая вызов. "Давай покончим с этим танцем. Я не боялся тебя при жизни, и я отказываюсь бояться того уродства, в которое ты превратилась!"
Зои слегка склонила голову набок, открыв лишь половину лица, которым она стала. От ее улыбки у меня по позвоночнику побежали мурашки, когда я опустил тлеющее полено на пол. Пламя от ковра в гостиной снова ожило и перекинулось на ближайшие шторы и мягкую мебель. Зои заливисто рассмеялась.
"Я вижу, что ты ничуть не изменился и тебе еще многому предстоит научиться, Роберт Джек. Я здесь не для того, чтобы убить тебя в эту ночь. Нет, я здесь только для того, чтобы установить правила игры, которую еще предстоит сыграть".
"Правила?" судорожно переспросил я. "Какие правила? Почему бы тебе просто не покончить со всем этим и не встретиться со мной лицом к лицу?"
"Потому что это не твоя игра, Роберт Джек. Это моя. Наслаждайся тем, что осталось от твоей жизни в часы солнечного света, потому что я вернусь, когда солнце снова сядет. Я буду возвращаться каждую ночь, пока моя месть не будет удовлетворена. Когда я решу, что с тебя достаточно, я покончу с этим".
С этими словами мой мир померк. На следующее утро я проснулся от солнечного света, который дробно прожигал мои покрытые ожогами глаза. По мере того как они приспосабливались, не обнаруживая никаких признаков чудовищной мерзости прошлой ночи, я начал задаваться вопросом, не был ли весь этот сценарий каким-то кошмаром, вызванным яростью и обнаружением моей неверной невесты. Конечно, я точно знал, что убил ребенка и привязал Зои к дереву. Я также точно знал, что у меня был небольшой разговор с этой Женщиной-надалкой. А как же возвращение Зои Телос? Было ли это тоже реальностью? Только когда я начал приводить свои ноющие кости в сидячее положение, я заметил, что мой дом - не более чем обугленный скелет воспоминаний. К счастью, ливень, который я видел вдалеке, быстро справился с пожаром в доме и оставил меня в живых, чтобы рассказать об этом. Тогда же я заметил мертвую, расщепленную плоть своей почерневшей левой руки. Необычно для такой ситуации, но я не чувствовал никаких болевых импульсов, взывающих к моему мозгу об исцелении. Точнее, я вообще ничего не чувствовал. Да, сэр, ее действительно не было, и она была лишь мертвой декорацией, украшающей оставшиеся части моего здорового тела. К счастью, я практически все, включая стрельбу из револьвера "Кольт", делал правой рукой. Конечно, перезарядка, езда верхом и все остальное, что должен делать мужчина в этом безумном мире, было немного сложнее, чем обычно, но, по крайней мере, я все еще мог жить и дать отпор, если потребуется. Мое пробуждение в мире пугающих завтрашних дней оказалось не таким уж плохим. Затем я увидел Пуна.
У коня не было ни единого шанса на борьбу, когда пришло время его первой встречи с Зоей Телос. В этот момент его косоглазая голова лежала, оторванная от плеч, на пропитанной дождем земле пустыни. Мне было трудно определить, использовала ли она для этого свои когтистые руки или же отгрызла ее, откусив, но бедняга теперь лежал в луже собственной крови, которая скопилась в кратере грязи, образовавшемся в результате падения. Целая вереница муравьев, жуков и других крошечных обитателей пустыни сражалась между собой, питаясь внутренними органами лошади. Вскоре я понял, что теперь я безлошадный, безногий и бездомный на неумолимой территории Аризоны. Моя шляпа тоже была в доме! Трудно быть ковбоем без шляпы. Спросите любого жителя пустыни, с которым вы столкнетесь в наше время, и он с радостью скажет вам, что шляпа обязательно должна быть! По крайней мере, мой пистолет остался невредим в ночном хаосе. Я засунул его в надежную кобуру с отрепетированным, без трения затвором, понимая, что единственными боеприпасами, не сгоревшими до полной бесполезности во время вчерашнего пожара, были те, что я засунул в отдельные петли своего оружейного пояса. Может быть, немного и в седельной сумке Пуна. Всего сорок патронов, чтобы отбиться от твари, которая обещала вернуться с заходом солнца. Прямо как солдаты в битве при Виксбурге. Насколько я помнил, для этих бедных сукиных детей все закончилось не слишком хорошо. Да, сэр, я непременно должен был умереть. Теперь это был вопрос не "если", а "когда". Как долго я смогу защищаться от этой презренной твари ночи, босой, незащищенный и с парой горстей патронов?
Покопавшись в карманах седельных сумок, все еще прикрепленных к безголовому трупу Пуна, я принялся осматривать крыльцо на предмет следов ночного нашествия летучих мышей. На крыльце моего бывшего дома не было ни единой капли помета летучих мышей или каких-либо улик, что подтверждало предположение о том, что все это было в моей голове. Но возможно ли это вообще? Я чувствовал, как жар восходящего солнца щекочет кровавые шрамы на моем лице, как будто они существовали на самом деле, но в моем распоряжении не было зеркала, чтобы подтвердить это. Как, во имя всего, что было реально и достижимо в этом безумном, запутанном мире, Зои смогла заставить меня поверить в то, что на меня напали летучие мыши на моем собственном крыльце? Конечно, я должен был всадить пулю в красный лоб этой индейской сучки еще до того, как она добралась до берегов реки Верде. Нет, сэр, идиот Роберт Джек должен был сидеть там, на крыльце, и дразнить ее непристойностями и глупостями, вместо того чтобы закончить дело так, как его бесчисленное количество раз учили в армии. Я выкинул эту мысль из головы так же быстро, как она появилась, - еще бы! Я был неудачником во многих вещах в этом мире, но я точно не был плохим солдатом. Плохой муж, убийца и время от времени лжец? Конечно. Плохим солдатом? Никогда. Умное обучение у лучших начальников армии Конфедерации гарантировало это. Я поклялся проглотить свою тревогу и сражаться с этой сукой до победного конца.
Я осторожно спустился к берегу реки Верде, неся с собой все, что было доступно мне в этом мире. Как и ожидалось, веревки, которыми я обвязал истекающее кровью обнаженное тело Зои, бесхозно висели в спутанных ветвях мескитового дерева. У его подножия виднелись неопознаваемые следы существа, которое я надеялся никогда больше не увидеть, но был уверен, что на закате оно будет охотиться за моей никчемной душонкой. Я окунул остатки левой руки в холодную текучую воду, но понял, что это бесполезный жест. Кроме отслаивания нескольких кусков омертвевшей кожи, которые теперь смывались бог знает куда, ничто не вызывало в бесполезной конечности ощущения жизни. Даже щекотки или боли не было в неработающем отростке, свисающем с моего левого запястья. Безумие во мне почти желало отрезать его от точки опоры и отправить вниз по быстрым водам Верде, как бесполезную ветку, оторванную от могучего дерева, к которому она когда-то принадлежала. Логика и страх перед болью подсказывали мне, что нужно оставить все как есть. Черт, да я, наверное, потеряю сознание от вида собственной хлынувшей крови и стану легкой мишенью для неизбежного возвращения Зои. Нет, сэр. Если она хотела драки, то обязательно ее получит.
Я сидел на берегу реки и набивал свой рот пулями, как и подобает воину. Одну за другой я выплевывал их в пустые гнезда револьвера, используя язык в качестве направляющего инструмента. Щелкнув затвором, я снова засунул его в кобуру и, вскочив на босые ноги, начал поход в направлении потенциальной еды, крова и помощи. Лучше всего, конечно, было идти на север. Пик Сан-Франциско теперь был виден в лучах восходящего солнца, и все признаки указывали на его зубчатые выступы как на единственный верный способ побороться со сверхъестественным предвестником гибели, который непременно выйдет на мой след. В аду нет такой ярости, как у презренной женщины, так мне говорили. Оглядываясь назад, можно проклясть того, кто сказал это в первый раз и имел в своем распоряжении кружок, чтобы распространять подобную чушь. Наверняка они никогда не видели бледного лица своей мертвой жены, заглядывающей через разбитое окно их некогда любящего дома с мозгами, полными мстительных замыслов.
Среда
В соснах
Ходячий в коже. Да, сэр, так их называли все местные легенды. Я помню, как индейцы навахо говорили о них шепотом, когда мы с Зои впервые попали на территорию Аризоны. Поскольку мы были чужаками в их культуре, навахо никогда не рассказывали нам об их происхождении или способностях... но, похоже, некая Женщина-знахарка нарушила это табу. Бледнокожая, с длинной шеей, когтистыми руками, сальными волосами, полуголая аномалия, созданная из крови, слюны и мочи. Черт, индейская шлюха даже не удосужилась набросить на нее одежду. Никакой одежды! Только простыня с нашей кровати, наполовину обвязанная вокруг талии Зои, как у одного из старых греков в нью-йоркских банях. О ее грудях я даже говорить не буду. Тощие маленькие штучки выглядели так, словно кто-то пронес яйца в изношенном носке. Определенно не те сиськи, которые я оставил. Чертовски жаль, но так оно и было. Чертовски жаль!
Странно, правда. Большинство индейцев до смерти боялись последствий, которые могут наступить, если они выдадут свои собственные секреты, но эта ведьма просто пошла вперед и переиначила правила в нечто злое. Подобно оборотням, которых британцы и французы с Восточного побережья описывали, как только выпивали несколько пинт пива, ходячие в коже были частью человека, частью животного. Много вечеров я сидел и слушал их нытье о потере любимого человека или о том, как они едва вырвались из лап оборотня на болотах под полной луной. Конечно, большинство присутствующих просто списывали это на безумие, вызванное выпивкой, но я-то знал лучше. Я видел неподдельный ужас в их глазах, когда они рассказывали об этих страшных моментах. Ирландские оборотни были полной противоположностью их фольклора. Они были скорее защитниками, чем убийцами, но я не могу сказать, что лично встречал хоть одного. Ходящие в коже навахо? Совсем другое дело. Чистое, мстительное зло.
Насколько я смог выяснить из многочисленных, полудетских, загадочных разговоров с настоящими местными жителями, кожный ходок вызывался или создавался, чтобы отомстить кому-то, кто поступил плохо. Как только этот злой дух вселялся в человека, тот, кого вы знали, полностью исчезал. Нет, сэр, совсем не так, как оборотень. Никакого возвращения или пробуждения в поле с торчащим членом на обозрение всему миру. Просто прямое, беспримесное зло от заката до рассвета. Именно поэтому я провел большую часть первого дня в бегах, прячась, как побитый щенок, в пещере, которую нашел в сосновом лесу. Если мне предстояло сражаться с этой сукой всю ночь напролет, то я точно должен был хорошенько выспаться. В конце концов, у меня же не было дома и удобной постели, где я мог бы уютно устроиться. Нет, сэр. Подлая сука лишила меня киски, испортила постель и сожгла дотла оба этажа моего дома. Сожгла даже потрепанную гитару, которую я выиграл в покер у какого-то бедного лесоруба прямо перед тем, как меня забрали в армию. Я только учился прилично ковыряться в ней, когда постучался судья. Оглядываясь назад, я очень злился, что потерял эту чертову гитару. У меня были все намерения научиться играть на ней на крыльце. А еще, если вспомнить, я был идиотом, который вытащил из камина горящее полено. У меня есть эта черная, бесполезная рука, чтобы доказать это. Черт побери! Это была моя рука. Неважно. Просто отправьте все это в ад. В любом случае, эта сука приближалась, и мне нужен был отдых.
Итак, вернемся к неизбежному вопросу - моя единственная хорошая подруга Зои, должно быть, каким-то образом убедила эту индийскую сучку превратить ее в эту тварь, ходящую в коже, и теперь она жаждет мести. В конце концов, это я должен ходить вокруг и выглядеть как урод природы, потому что я не сделал ничего плохого. Это Зои Телос разрешила каждому краснокожему на территории зайти и поглазеть на ее кукан, верно? А я всего лишь вернулся домой с войны с янки. Конечно, все, что я сделал, - это несколько недель скакал на бедной косоглазой лошади по пустыне в надежде найти хоть частицу своей прежней жизни, которая ждала бы меня с распростертыми объятиями и раздвинутыми ногами. Не слишком ли многого я прошу для такого избитого сукиного сына, как я? Думаю, нет. Да, сэр, я точно знаю, что некоторые более жестокие мужчины возвращались в свои постели и получали гораздо больше, чем это. Моя любимая киска, кровать, дом, гитара и левая рука теперь были далекими остатками моего прошлого, и ничего из этого нельзя было вернуть. Черт, я даже злился на Пуна, этого косоглазого, конского недоумка. Конечно, он был туп, как коробка, полная использованных прокаженных членов, но, по крайней мере, он слушал меня, когда мне хотелось поговорить. И никогда не пытался меня убить. Однажды его член застрял между камнями, но он никогда не пытался меня убить. Потом я вспомнил о своих сапогах.
Босиком на территории Аризоны быть нежелательно, особенно в октябре. В какой-то момент снег должен был достичь пика Сан-Франциско и начать стекать в долину. Я бы точно замерз насмерть, и мои ноги стали бы похожи на эту костлявую левую руку. Они сгниют от обморожения, и тогда я окажусь на животе, пытаясь удрать от Зои Телос, как змея на дне пустыни. Потратив около часа на сетования по поводу своего нынешнего положения, я не слишком оценил свои шансы на выживание. Если стихии, заложенные в моем последнем, невежественном выборе места жительства, не убьют меня, то уж моя презренная жена точно. Я даже не был уверен, что извинения помогут, если мы с ней встретимся в следующий раз. К тому же, чтобы извинения что-то значили, нужно было обладать сердцем, а эта ее черная штучка, скорее всего, тоже исчезла. Мерзкая индийская сучка, наверное, съела его, чтобы сделать из Зои белолицую уродину, которая вошла в мою гостиную прошлой ночью. Проклятая индийская ведьма и ее дружба с обитателями подземного мира, вероятно, позаботилась о том, чтобы выкачать из моей невесты жизнь, кровь и душу, прежде чем отправить ее в мою сторону. Я точно не почувствовал никакой любви в этих глазах, когда она загнала меня в угол.
Мысли мои были слишком бешеными, чтобы продолжать спать, поэтому я начал складывать те немногие вещи, которые у меня остались, в седельную сумку Пуна. Теперь это была моя седельная сумка, подумал я. Да, сэр, просто пристегните эту неудобную штуку к моей спине и неситесь в пустыню, как ноша. По крайней мере, глаза у меня не были косыми, а скалы никогда не казались мне привлекательными. Мне удалось спасти большую часть веревки, которой я привязал Зои к мескитовому дереву у реки Верде. Либо эта индейская шлюха перегрызла ее своим единственным хорошим зубом, либо Зои использовала проржавевшие ногти, чтобы выбраться из нее. Тем не менее в седельной сумке Пуна у меня скопилась изрядная куча, и я был уверен, что в какой-то момент она мне понадобится. Если город Бостон чему-то и научил меня, так это тому, что в трудной ситуации всегда пригодится кусок веревки. Это было похоже на девиз города или что-то в этом роде. Сукины дети всегда говорили об этом так, будто веревка - величайшее изобретение со времен туалета! Рядом лежал надежный перочинный нож, который был у меня с подросткового возраста. Да, сэр, я носил с собой этот острый маленький стикер из Нью-Йорка в Аризону, на войну и обратно. Я никогда не выпускал его из виду и не собирался начинать сегодня. Лезвие было острым как черт, но достаточно длинным, чтобы Зои Телос рассмеялась, если я попытаюсь ткнуть ее им. Ни в коем случае. Никакой компенсации с этим перочинным ножом. Потом была побитая коробка, в которой лежало несколько патронов для пистолета "Кольт". Шесть в цилиндре, двенадцать на моем поясе и двадцать два из седельной сумки. Сорок патронов, как я и думал. Битва за Виксбург снова и снова. Наконец-то нашлось яблоко. Всего одно яблоко.
Да, сэр, это все, что осталось из еды в моих личных вещах, и выглядело это не слишком хорошо. Если я не съем его сегодня вечером, то буду уверен, что вкусный плод не доживет до восхода солнца. Но я все еще был уверен, что не доживу и до рассвета, поэтому принялся есть со злости. Старушка Зои выгнала меня из дома так быстро, что я не успел упаковать ни вяленого мяса, ни чего-нибудь еще, что моя стерва-жена и индейская команда припрятали на кухне. К сожалению, на территории Аризоны не слишком любят плодоносящие деревья, так что голод станет проблемой в самом ближайшем будущем. Конечно, я мог бы стоять посреди реки Верде с крошечным перочинным ножиком, пока самая глупая рыба в истории рыб случайно не наплывет на лезвие, но время становилось проблемой. Змея укусила бы меня еще до того, как я успел бы поднести лезвие к чему-то жизненно важному, а медведь или волк рассмеялись бы до смерти. Возможно, в этом и заключался выход. Вытащить мой жалкий нож перед лицом хищника и надеяться, что он убьет себя от смеха. Да, черт возьми, мистер Волк, я стою здесь с этим крошечным ножом, но я единственный, кто все еще стоит и дышит. Смейтесь, мистер Волк. Смейтесь. Да, сэр, я собирался либо умереть с голоду, либо замерзнуть до смерти с голыми ногами, либо быть разорванным на куски ходячей кожей по имени Зои Телос. Полагаю, мне повезло. Столько везения и ни одной игры в покер в поле зрения. История жизни Роберта Джека.
Солнце начало скрываться за холмистым горизонтом моей части территории Аризоны, и я высосал одинокое яблоко до самой сердцевины, словно оно платило мне за это. На одно яблоко меньше, чем на все остальные. Конечно, не то чтобы этот кусок почти сгнившего фрукта занимал слишком много места в седельной сумке, просто мне не нужно было случайно хватать его вместо коробки с патронами, когда смерть начнет летать. Я не мог не представить, если и это не станет матерью всех сук. Пригнуться за камнем или деревом, чтобы быстро перезарядиться в пылу сражения со сверхъестественными, изменническими силами Зои Телос и засунуть в пистолет яблоко вместо пули? Конечно, это напоминало мне о каком-то дьявольском несчастье, которое случится, когда все начнет идти вкривь и вкось. Безусловно. Я был очень рад, что это полусгнившее яблоко больше не было занозой в моем боку, поселившейся в седельной сумке Пуна. При мысли о том, как я засуну это яблоко в свой пистолет, на моем усталом лице заиграла улыбка, но вскоре она была стерта падающей каплей дождя. Точная, как армейский хирург, эта капля попала мне прямо в середину улыбающихся губ и покатилась вниз по правой стороне рта. Затем упала еще одна. Потом еще одна. Вскоре на лицо Джекера обрушился ливень. Вот когда шляпа бы точно пригодилась. Да, сэр, добавьте поиск убежища в список выживания вместе с едой, сапогами, оружием, шляпой, лошадью и письмом с извинениями перед подземным миром за то, что вообще вернулся домой в этот забытый Богом кошмар.
И тут я услышал это. Старая Зои Телос не теряла времени даром, это уж точно! Исчезающий солнечный свет только что скрылся за горизонтом, и первая звезда ночного неба с любопытством смотрела на меня сквозь дождевые тучи. По соснам разнесся вопль, подобный которому я слышал лишь однажды в своей жизни, и лишь один представитель человечества присутствовал на его ночном дебютном концерте. Пришло время защищаться или умереть. В конце концов, я должен был убедиться, что устрою этой одинокой звезде в небе шоу, которое она не скоро забудет. Счастливая звезда. Должен признать, что это было очень хорошее место, когда в город приехал странствующий цирк Забвения. Я бы без сомнений поменялся местами.
Стук дождя по сухим иголкам соснового леса заставил меня с ужасом осознать, что в окрестностях вот-вот разверзнется настоящий ад. Я вглядывался в темноту в поисках хоть каких-то признаков Зои, но в ответ получал лишь черноту и тени. Подлая маленькая сучка наверняка дышала мне через плечо, пока я размышлял об этом, но я не хотел поворачивать голову, чтобы узнать об этом. Затем легкое шевеление в подлеске заставило меня опустить взгляд на свои босые ноги, чтобы убедиться в этом. То, что я увидел, почти заставило меня пожалеть о летучих мышах, с которыми мне пришлось столкнуться накануне вечером на крыльце моего сгоревшего дома.
Несмотря на то, что ночные тени хорошо сочетались с темной цветовой гаммой, это была настоящая шестифутовая тварь. Учитывая то, что я узнал о гремучих змеях с тех пор, как решил поселиться в юго-западном уголке этой страны, ее длина означала, что она уже держит меня на мушке, если решит ударить по моим незащищенным ногам. Да, сэр, эта чертова тварь уже прижималась к большому пальцу моей левой ноги, словно желая уединиться в укромном месте и немного потрахаться со змеей. Я никогда не видел, как трахаются змеи, но прекрасно знал, что время от времени это происходит, иначе в лесу не было бы маленьких змеек, корчащихся вокруг. Я никогда не видел этого своими глазами, но часто задавался вопросом, как они это делают. Теория о змеином члене вообще ускользала от меня. Разве они не натираются им, когда ползут? Может быть, именно поэтому эти твари были такими злобными! Змеиная вагина? Это было легко понять. Согласно моему последнему открытию, во всех вагинах живут змеи. Просто мы предпочитаем называть их женщинами.
Так что, пока этот ползучий кошмар продолжал прижиматься к большому пальцу на моей левой ноге, словно намереваясь вступить в брак, я одной хорошей рукой снял с пояса револьвер "Кольт" и как можно тише щелкнул затвором. Очевидно, тишина ничего не значила для этого существа, потому что оно почти мгновенно уловило, что я пытаюсь сделать. Свернувшись калачиком, змея начала трясти хвостом, предупреждая об опасности. Английский язык - это произведение искусства, не так ли? Гудение было почти оглушительным, но я не решался закрыть уши из страха, что она может сделать с моими ногами, ступнями и промежностью, если останется без защиты. Незащищенными? О чем, черт возьми, я вообще думала? Я был уверен, что буду мертв как гвоздь, если эта тварь вздумает укусить меня куда-нибудь. Неужели я хоть на секунду поверил, что остановив эту тварь одной рукой, можно считать ее более безопасной альтернативой? Нет, сэр, мой "Кольт" был единственным решением головоломки, в которой я сейчас запутался, поэтому я направил ствол в сторону гремучей твари для большей точности. Если я случайно промахнусь по заднице первым выстрелом, то второй будет незачем. Мы смотрели друг на друга, пытаясь понять, у кого хватит смелости сделать первый шаг. Змеиные яйца. Еще одна загадка в моем личном мире странных мыслей в неподходящее время.
Я все время замечал, что гремучник все меньше беспокоится обо мне как о человеке и все больше интересуется пистолетом, который я крепко держал в правой руке. Что, черт возьми, гремучая змея знает о человеческом оружии? Знала ли эта жуткая, ползучая змея о том, чем она так увлечена? В этот момент в моем мозгу прозвучал тревожный сигнал, и я понял, что это не обычная змея, которая обгладывала большой палец на моей левой ноге. Я попытался отпрыгнуть назад, чтобы отстраниться от назойливого продолжения члена Сатаны, как раз в тот момент, когда последовал первый удар. Я сказал "первый", потому что знал, что эта тварь будет атаковать меня снова и снова, пока не удовлетворится. Как и накануне, это существо полностью контролировало оставшуюся часть моей жизни, потому что оно, действительно, не было обычной змеей. В его глазах, с любопытством глядящих на меня, мелькнул призрачный, личный оттенок. За время нашего короткого танца судьбы Зои Телос успела превратиться в змею и летучую мышь. Очевидно, во всей этой истории с кожными ходоками было гораздо больше, чем представлялось моему слабому уму. Споткнувшись о поваленную ветку, я тяжело упал на спину на лесную подстилку, оставив себя открытым для следующей атаки существа. Я вытянул руку вперед, инстинктивно желая обеспечить себе хоть какую-то защиту, какой бы безумной она ни была, и крепко зажмурил глаза, ожидая худшего. Я почувствовал невообразимо сильный удар змеи о мою плоть, но боли не было. Медленно приоткрыв один глаз, я посмотрела на кровавую бойню, которая, как я точно знала, происходила между животным и моим собственным телом... и рассмеялся.
"Зои Телос, ты не получишь большого удовольствия от этой обожженной руки! Это мясо мертво для всего мира, и я ничего не чувствую! Просто грызи его, как будто завтра не наступит, потому что с моей стороны ничего не происходит. Иди и набери полный рот этой корочки!"
Змея приостановила свою деятельность и уставилась на меня с явной ненавистью. Медленно, почти в знак замешательства, тварь отпустила свой укус, заправив выдвижные клыки обратно в свою отвратительную пасть. Оно снова свернулось у моих ног и принялось с яростной быстротой бряцать хвостом. Сейчас или никогда.
"Черт возьми, Зои!" усмехнулась я. "На вкус это, должно быть, что-то вроде куска курицы, который соскользнул с вертела в огонь. После этого тебе точно захочется чего-нибудь выпить, чтобы выветрить вкус изо рта. Свинец из этого пистолета подойдет? Пей, сучка!"
Я всадил пулю прямо между глаз этой гремучей змее, когда револьвер "Кольт" наполнил воздух вокруг оглушительным хлопком и обжигающим нос запахом чего-то, что можно описать только как рай для солдата. Она свернулась калачиком и плюхнулась на лесную подстилку, как будто я действительно причинил девушке вред... но я-то знал лучше. Я решил, что это все для показухи в надежде, что я повернусь спиной к невоспитанной беглянке и улечу дальше в лес. Не повезло, Зои Телос. Нет, мэм, я не собирался давать вам шанс нанести мне смертельный удар в задницу. Не в эту ночь! Я нацелил пистолет для второго залпа как раз в тот момент, когда змея прекратила свои судороги. Животное отпрянуло назад, заняв оборонительную позицию, и снова посмотрело на меня. На этот раз из ее пасти вырвался ужасный голос, заставивший меня попятиться назад, продираясь сквозь кусты и опавшую листву еще сильнее, чем прежде. Ничто не могло подготовить меня к человеческому голосу, прозвучавшему из уст змеи. Вообще ничто. Капли дождя в моих ушах заглушали все, кроме зла.
"О, Роберт Джек, ты думаешь, что все знаешь, не так ли?" - раздалось в ответ. "Да, в том, кем я стала, есть гораздо больше, чем я когда-либо позволю тебе узнать в этой твоей угасающей жизни. Уверена, ты уже понял, что пули меня не остановят. Теперь ты на милости древних, мистер Джек. Ты в моей власти!"
Говорящая змея поднялась на хвосте и встала прямо и жестко, как доска. Она начала светиться ослепительным светом, который можно было назвать не от мира сего. Я приложил почерневшую левую руку ко лбу, чтобы защитить зрение от усиливающегося сияния, но так и не отвел прицела от мерзкой твари у моих ног. Через мгновение передо мной вновь предстал обнаженный, бледный образ Зои Телос во всей своей покойной красе. Она скрипнула зубами, словно мать всех головных болей разбила лагерь в ее черепе, и издала зловещий рык в мою сторону. С влажным, тревожно слышимым шевелением пуля, которую я выпустил в голову змеи, вылетела из своего гнезда в ее призрачном лице и с грохотом упала к моим ногам. Нет, сэр, эта сука Зои Телос ничуть не лгала, когда говорила, насколько я беспомощен отныне и до конца своих дней на этой земле. Ее необычайно длинные конечности повалили меня на землю, где она обхватила меня со всех сторон. Теперь я был ее невольным пленником между этими бандитскими ногами. Сосны, казалось, смотрели на меня с трепетом.
"О, Роберт, все так, как я и говорила тебе прошлой ночью", - нежно прошептала она мне на ухо, словно мы все еще были друзьями, наслаждавшимися попойкой. "Разве ты не был внимателен? Ты не верил мне? Я сказала тебе, что ты не выберешься из этой ситуации живым, и я имела это в виду. Ты убил моего ребенка, а потом бросил меня умирать на берегу реки Верде. Неужели ты думал, что это злодеяние сойдет тебе с рук и не повлечет за собой последствий? Это только второй день, дорогой. У нас с тобой впереди еще много танцев, а оркестр, отвечающий за мелодии, только разогревается. Что мы сделаем сначала?"
В моей голове пронесся миллион возможных ответов, но ни один из них не привел бы к тому, что я погиб или, по крайней мере, получил бы серьезные травмы среди дождя и темноты аризонского соснового леса. Я видел отражение своего испуганного лица в непрозрачных глазницах, которые она когда-то называла глазами. Они оба были как зеркала в песочных часах моей души, с каждым мгновением показывая приближающийся конец. Молочно-белая кожа, окружавшая необычный скелет Зои, казалась тонкой, в некоторых местах почти прозрачной. Ее удлиненные придатки напоминали мне скорее животное, рискнувшее встать на четвереньки, нежели традиционную человеческую форму, которую я когда-то грел холодными ночами между теплыми одеялами. Я был одновременно и отвратителен, и поражен. Мой рот отказывался выражать сочувствие или благоговение по отношению к чудовищно деформированному уроду, который беспомощно лежал на земле.
"Честно говоря, Зои, - начал я без колебаний. "Я не могу представить, что буду делать с тобой дальше, и это мало связано с тем, что ты вся мертвая и причудливо выглядишь здесь, в лесу. Мало общего с тем, что ты превратилась в змею и укусила мою почерневшую руку или послала свою армию летучих мышей полакомиться моим лицом, пока я в ужасе пряталась на крыльце нашего дома. Все дело в том, что ты трахалась с этим индийским ублюдком и позволила ему обрюхатить тебя в стенах нашей спальни. Я человек с моральными принципами, ты, грязная сучка, и не думаю, что скоро с этим смирюсь. Так что просто иди вперед и покончи с сегодняшней встречей. Делай все, что собираешься делать, пока не взойдет солнце, чтобы я успел подготовиться к тому, как ты обманешь меня завтра вечером!"
Именно в этот момент я понял, что Зои Телос далеко не забавляют мои обвинения и подколки. Она еще сильнее вжалась в мое лицо, обнажив острые зубы всего в нескольких дюймах от моих затуманенных слезами глаз. Уверен, она чувствовала нарастающий во мне ужас так же, как и ее прогорклое дыхание, проникающее в мою душу через две несчастные ноздри. Затем она уселась мне на грудь, используя свои когтистые руки в качестве опоры для моих плеч. На ее бледном лице появилось выражение полнейшей серьезности, а сама она смотрела на меня без эмоций. Что бы она ни задумала, все должно было начаться, и я приготовился к худшему.
"Как пожелаешь, Роберт Джек", - заявила она с наигранным выражением лица. "Как пожелаешь".
Воздух вырвался из моих легких, когда она прижала мою грудь к земле с силой десяти человек. Другой рукой она успела расстегнуть пуговицы на моих брюках и судорожно искала мой член, как ребенок, который тянется за последним кусочком твердой конфеты на дне бочонка в магазине. Я понятия не имел, если ее намерения заключались в том, чтобы оторвать его или сжать до тех пор, пока головка не выскочит, но я не позволил ей оказать какую-либо помощь в этом деле. Нет, сэр, мой член давно превратился в ничто, как только я увидел ее призрачное, обнаженное тело, появившееся перед моими глазами. Если ее руки и ноги были длиннее, чем допустимо для человека, то можно представить, что такое сверхъестественное удлинение сделало с ее сиськами. В ее обнаженном виде больше не было ничего даже отдаленно привлекательного, и моя палка с самого начала прекрасно это понимала. Не добившись успеха, она решила прибегнуть к более радикальным мерам.
Кожемяка, которую я когда-то знал как свою жену, держала меня на вытянутых руках, а затем со всей силы впечатала в жесткую кору ближайшей сосны. Хлопья защиты величественного дерева прорвали мою рубашку и впились в плоть моей спины, пока она счищала кожу с моего тела. Кровь текла из новообразованных, зияющих ран, и я вздрогнул, когда она одним движением свободной руки сняла с меня штаны. С ощущением, которое можно сравнить разве что с раскатами грома над головой в ту грозовую ночь, она снова повалила меня на землю. Словно какая-то неведомая сила взяла под контроль мой член, и он ожил в ее холодной руке. На лице Зои расплылась зубастая улыбка, и она с жадностью впилась в него губами. С каждым движением ее поникшей головы ствол моего члена проникал в ее потустороннее горло, и я по привычке боролся с любым проявлением удовольствия, которое хотело выплеснуть мое тело. Ее горло словно застыло, когда она заставила меня исследовать его глубже. Совершенно противоположные ощущения, которые я ожидал испытать, оказавшись в такой ранее возбуждающей ситуации. Это чертовски смущало мой бедный член! В этот момент ей, очевидно, наскучила ее оральная фиксация, и она совершила самый невыразимый акт, который только можно себе представить.
Плоть моего члена боролась с ограничениями собственной оболочки и мучительно увеличивалась до недостижимой ранее длины и размера. Удовлетворенная, Зои ввела мой налившийся фаллос в свою киску и громко застонала в гулкой темноте. Губы ее щели впились в плоть вокруг моего лобка, словно кора дерева, разорвавшего мою спину перед этим отвратительным актом ухаживания. Я болезненно вскрикнул в надежде, что она ослабнет, но это лишь заставило ее впиться в меня еще сильнее. Я чувствовал, как мышцы ее влагалища напрягаются с каждым подъемом и опусканием ее мерзкого таза, как она разрывает мою кожу при каждом движении. Она держала голову под проливным дождем, не убирая руку с моего заплаканного лица, и трахала меня все сильнее и быстрее, не обращая внимания на мои мольбы об облегчении. Я чувствовал, как разлагающаяся слизь ее внутренностей просачивается в мой истерзанный член, вызывая болезненные ощущения, напоминающие адское пламя, распространившееся по всему тазу.
"Разве тебе это не нравится, Роберт Джек?" Зои стонала от потустороннего удовольствия. "Разве ты не скучал по этой киске, пока отбивался от всех этих янки? Разве ты все еще не любишь меня?"
"Просто трахни меня и покончим с этим!" взмолился я сквозь стиснутые зубы.
С этими словами она сильнее вцепилась в мой пульсирующий пенис и заскулила, как ведьма в период сексуального разгула. Я почувствовал, как судорожные мышцы ее пизды подавляют кровообращение в моем истерзанном члене, а ее вагинальная смазка увеличивается, сигнализируя о продолжающемся оргазме. В этот момент я тоже не мог больше сдерживаться. Мой член ожил, орошая спермой внутренности моей покойной невесты. Мои руки глубоко вонзились в каменистую грязь пропитанного влагой аризонского леса, когда я испытал самое необычное чувство удовольствия, вызывающее отвращение, какое только можно представить человеческой психике. Зои сидела на мне, не шевелясь, пока влага, вызванная нашим проклятым занятием, стекала по всем щелям, трещинам и расщелинам моих нижних конечностей.
"Спасибо, Роберт Джек, - начала она, почти искренне. "Ты даже не представляешь, как много это для меня значит".
Лишившись дара речи от только что произошедшего сверхъестественного изнасилования моего тела, я начал исчезать и терять сознание. Пламя ее вагинальной активности затихло на моем деглавном члене, а остатки моего тела бесполезно и беспомощно обмякли. Я точно чувствовал, как остатки моей прорванной кожи отрываются, пока она стояла, капая смесью спермы и крови на мои все еще пульсирующие бедра. Окружающий воздух жалил мою обнаженную, сырую плоть, пока мой мозг пытался осмыслить то, что только что произошло на лесной поляне. С очередной ослепительной вспышкой образ довольной Зои Телос исчез из поля зрения, оставив меня в одиночестве корчиться от боли и растерянности. Я совсем забыл о револьвере "Кольт", который крепко держал в своих дрожащих руках. Смерть, которой она дразнила, не могла наступить достаточно быстро. Ужасная тварь лишила меня семени и исчезла, словно я был какой-то двухдолларовой шлюхой, раздающей пиписьки по вторникам за полцены. Чернота моего подсознания сменилась ранним утром, когда сквозь густые кроны деревьев леса в меня стали бросать кинжалы солнечные лучи. Вскоре наступил неконтролируемый сон, принесший в мой испорченный разум сексуальные кошмары с нежитью. Если мне и удастся пережить неизбежные будущие встречи с Зои Телос, то я боялся их исхода. Я отпустил пистолет до того, как в моем бессознательном состоянии возникнут иррациональные мысли об окончательном исходе.
Четверг
Жажда превыше всего
Я проснулся где-то ближе к полудню, потому что солнце светило прямо в мои уставшие глаза. Осенний ветерок сквозь деревья соснового леса дразнил мои обнаженные гениталии, но я отказывался подглядывать за ужасом ниже пояса. Честно говоря, я и без взгляда все понимал. Пока что я был жив, но моя левая рука и член явно видали лучшие времена. Зои разбирала меня по частям.
Замотав то, что осталось от моего ободранного члена, в рваные остатки рубашки военного образца, я медленно натянул брюки до пояса и застегнул их на окровавленные латунные пуговицы. Я чувствовал, как он пульсирует с каждым ударом сердца, показывая, что в моем члене все еще теплится жизнь... но вы удивитесь, если узнаете, что можно пережить. Да и что такое жизнь, черт возьми? Честно говоря, я потратил большую часть своей жизни на то, чтобы приносить смерть другим, и это была моя очевидная расплата. Кошмары войны, измены жен, незаконнорожденные дети, бесполезная рука, убитый член и злобная сука, готовая завершить свои планы, перевешивали ничтожные грязные делишки моей юности. Да, сэр, с большим отрывом, подумал я. Тем не менее, карма была действительно презренной шлюхой, и за каждый танец я платил не монетами, а частями тела. Если мои взносы и дальше будут расти, жизнь не заставит себя ждать.
Медленно я выбрался из густых зарослей и вернулся к открытому берегу реки Верде. Жажда начала одолевать меня вскоре после начала похода, и это было единственным логичным решением. Конечно, нужно было учитывать, что то, что я пил, было нездоровой смесью мочи и прочего от животных и лесорубов, обитавших на горе, но моему горлу было все равно. Я осторожно наклонился к краю стремительной воды и втянул ее живительную силу, чтобы освежиться. Мои внутренности пели гимны тупоголовых ангелов, учитывая состояние моего тела, но тем не менее это были гимны. Мне было все равно, если мелодия была неверной. Пойте, вы, уродцы. Пойте!
С каждым глотком холодной, кристально чистой воды в мои избитые конечности стала вливаться новая жизнь. Внезапно тень промелькнула между водной гладью и солнечным светом. Я потянулся за пистолетом, не отрываясь от воды. На этот раз я не забуду пристрелить того, кому не повезло прервать мое дневное уединение.
"Должно быть, она и впрямь неравнодушна к тебе, Роберт Джек", - проговорила индейская женщина-знахарка, которую недавно насильно выдворили из моего дома. "Я думала, она уже наверняка тебя убила".
"Нет, старая сука", - прорычал я в ответ. "Похоже, Зои больше нравятся ее маленькие игры в кошки-мышки, чем финал. Она оттрахала член прямо на мне, да еще как! Это что, этикет ходоков по коже или какая-то богомерзкая болезнь, которую подкинул твой краснокожий сын-разрушитель, когда оплодотворил ее тем змеиным кормом на дне моего колодца? Как, во имя всего родного и вонючего, ты так хорошо говоришь по-английски? Я думал, вы только и делаете, что ворчите и показываете пальцем".
Индианка захихикала. Вероятно, больше над моим несчастьем, чем над моей хитроумной способностью размышлять, но все равно это был смех. Трудно поверить, что у нее сохранилось хоть какое-то чувство юмора после того, как она за один вечер потеряла домик, невестку и внучку. Казалось, будет справедливо, если я покончу с ее несчастьями в самом ближайшем будущем. В конце концов, у меня были все эти начищенные, блестящие пули, а убивать в этот раздражающе яркий октябрьский день было особо нечем. В конце концов я решил просто дать шлюхе выговориться, надеясь, что она расскажет мне о каких-то секретных решениях, связанных с кожаными ходоками. Я жестом почерневшей руки попросил ее поторопиться с последним приступом стервозности.
"Мистер Джек, я так долго жила среди белых людей, что почти забыла свой родной язык. Время от времени он вспоминается, когда я сталкиваюсь с кем-то из своих, но таких случаев мало. Нет, ваш род практически истребил мою расу, но я научилась приспосабливаться к изменениям. Преодолевать трудности. Я жила вполне комфортной, защищенной жизнью в хорошем доме с семьей, пока ты не появился на этом косоглазом коне".
"Пун!" гневно закричала я. "Его звали Пун. Не смей говорить плохо об этом существе, потому что он пронес меня на своей спине через всю эту отрекшуюся от Бога страну, испытывая при этом необычные трудности. Он пил собственную мочу, его член застрял между камнями и все такое. А я, сидевший у него на спине все это время, должно быть, сделал эти занятия еще более проблематичными, если не сказать менее приятными. Он заслуживал большей благодарности, чем то, что его голова была оторвана моей обезумевшей полумертвой женой".
Женщина-знахарка нетерпеливо взглянула на меня, словно ожидая затишья в моей тираде, чтобы продолжить нытье. Сделав последний глоток воды и глубоко вздохнув, я перевернулся на спину и уставился на женщину. Лучше видеть ее будет гораздо проще, когда придет время всадить пулю в ее покрытое грязью, лишенное эмоций лицо. Тем не менее я пока отказывался использовать свой "Кольт". Мне хотелось побольше услышать, что скажет эта чародейка. В конце концов, ее начнут раздражать мои разговоры, и она откроет потенциальную слабость Зои. По крайней мере, я надеялся, что так и будет. Мне было бы неприятно узнать, что я веду бесполезную беседу с этим мешком с костями вместо того, чтобы сделать ей заслуженную дырку во лбу.
"Вы закончили, мистер Джек?" - поинтересовалась эта сучка. "Солнце опускается все ниже с каждой секундой, и ваше время бежать приближается. Зачем ты вообще сопротивляешься? Ты знаешь, что не сможешь победить силы тьмы. Ты лишь оттягиваешь неизбежное, и если бы я была тобой, я бы просто сидела здесь, у реки, и позволила Зои Телос в последний раз помериться с тобой силами. Не сопротивляйся, не сопротивляйся и не кричи о помощи. Никто не придет тебе на помощь, даже если услышит тебя".
Индианка был прав. Будь проклято мое решение построить дом так далеко от цивилизации. Конечно, мне нравится уединение и все такое, но я никогда не думал, что какой-нибудь урод из темной природы попытается сыграть мне мелодию на моей кожаной флейте. Небольшое музыкальное шествие на мясной свистульке, если хотите. Я пытался добавить юмора в ситуацию, которая снова и снова ужасающе проигрывалась в моем сознании, но это не слишком помогало. Каждый толчок крови по венам заставлял мой член пульсировать от боли, и я не смел больше смотреть на него. Никогда. Если бы мне нужно было поссать, я бы просто сделал это в штаны. Одного взгляда на эту штуку, разлетающуюся во все стороны, как шальные дождевые облака во время летнего муссона, было более чем достаточно, чтобы я пожалел, что она просто не засунула его до упора. По крайней мере, на это было бы комично смотреть; может быть, даже цирковое зрелище. Я все еще мог бы заработать немного денег на разъездных представлениях в роли человека, потерявшего свой член из-за дьявола. Я бы заплатил, чтобы посмотреть на это, а ты? Не лги. Конечно, заплатил бы. А если нет, то я бы дал кому-нибудь денег, чтобы посмотреть, а они бы вернули мне деньги позже. Я сказал, что схожу посмотреть. Я никогда не говорил, что пойду туда один. Это было бы страшное "топливо" для кошмаров в будущем!
"Мне не нужна ничья помощь, сумасшедшая ведьма", - заверила я ее. "Когда она придет сегодня вечером, я планирую набить эту шлюху таким количеством свинца, что смогу использовать ее сиськи как письменные принадлежности! Да, мэм, поднимите ее с холодной земли и создайте роман, черт возьми. Начните что-нибудь в духе "Жил-был один человек с членом, похожим на счастливый подсолнух прохладным утром...". '. Знаете, такие поэтические слова. Затем я собираюсь разбить ее на мелкие кусочки и закопать по всей территории Аризоны в дюжине или около того неглубоких могил. Хотел бы я посмотреть, как эта хитрая сучка вернется после того, как сделает что-нибудь подобное, уж точно хотел бы!"
Индианка разразилась дружным хохотом. По крайней мере, я был почти уверен, что за мой счет. Обычно никто не смеется надо мной лицом к лицу. Конечно, они, вероятно, просто ждали, пока я уйду, и только потом начинали смеяться, но никогда они не делали этого, когда я все еще находился в их присутствии. То, что дама действительно смеялась в мою сторону, можно было понять сразу, потому что я был единственным человеком, находившимся рядом с местом, где мы с ней переговаривались. Довольно простая математика, если вы спросите меня. Неплохо для сукиного сына, не посещавшего школу, верно? Безусловно, если я сам так считаю. Единственное, чему я был по-настоящему обучен, - это мастерству. Точнее, искусство убивать. Пора было приступать к занятиям. Разговор становился слишком долгим и в конце концов надоел. И все же я держался изо всех сил, надеясь получить ту единственную подсказку, которая спасет то, что осталось от моей жизни. Моему члену было не помочь. Наверное, пришлось бы повязать вокруг него ленточку, чтобы он не болтался на ветру. Однако я сбился с пути. Она смотрела на меня так, словно я танцевал на грани безумия. Я позволил ей продолжить, но с осторожностью.
"Мистер Джек, как вы собираетесь убить то, что не умирает?"
"Убить?" ответил я. "Леди, я уже чертовски хорошо знаю, что у меня нет никакой надежды по-настоящему убить эту суку, которую ты наделила такой силой. Я почувствовал, на что она способна, и, если вы мне не верите, я могу спустить штаны и показать вам истинное око ужаса. Честно говоря, я не хочу на это смотреть, но, если вы действительно настаиваете, я вам покажу. Она содрала с меня кожу и даже не вздрогнула. Держала меня так, словно я был беспомощным ребенком на грани истерики, которого сдерживает раздраженный, уставший родитель. Я хочу сказать, что знаю: Зои Телос никогда не умрет по-настоящему. Но ты верно подметила про "что-то". Она больше не "кто-то". Она - нечто. Пора бы мне начать относиться к ней как к "чему-то", а не как к "кому-то", кого я когда-то любил".
Индианка наклонила голову в сторону, словно я задел какой-то нерв в глубине ее души или удивительным образом уловил мизерную долю смысла. Она медленно моргнула в мою сторону и в последний раз раздвинула губы.
"Справедливо, мистер Джек. Справедливо".
С этими словами она поднялась на берег реки Верде и исчезла из моего поля зрения. Я еще раз глубоко вдохнул прохладную воду, когда последний лучик солнца скрылся за горизонтом. Знакомый скрип эхом прокатился по сосновым зарослям на горе, и я понял, что начинается следующая глава в игре за мою жизнь. Что за магия вуду помешала солнцу? Казалось, что последние несколько дней пролетели как минуты. Мне нужно было это драгоценное время, чтобы подготовиться к ночным встречам. Мне показалось? Проверив барабан своего оружия на предмет полного заряда, я беспорядочно раскрутил пули и с силой шлепнул их в ствол. Обычно я делал это для пущего эффекта перед лицом своих противников, но я знал, что враг этого вечера не будет ни капли впечатлен. Я глубоко дышал, словно эти вдохи были питательными веществами, поступающими в мое тело, готовящееся к схватке всей своей жизни. Во многом так оно и было. Сегодняшний вечер ничем не будет отличаться от вчерашнего или позапрошлого. Борьба всей моей жизни. Завтра ночью я просто повторю этот процесс, надеялся я. И так до бесконечности, схватка за неудачной схваткой, а танец с моей бывшей любовью Зои должен был начаться со следующей песни вечерней группы.
Быстро оглядываясь во все стороны, я искал какое-нибудь укрытие, оружие или укромное место, чтобы использовать его в своих целях. Удача вернулась как раз в этот момент и ничего не предложила. Но, черт возьми, кого я обманывал? С тех пор как я впервые сел на Пуна и направился к дому, мне не везло. Нет, сэр, я находился в самом пустынном месте, какое только можно себе представить. Сосны были слишком далеко, но я вспомнил, что произошло предыдущей ночью среди деревьев, и с содроганием отбросил эту мысль. Мой член благодарил меня. Здесь были только я, река и приближающаяся гибель, ранее известная как моя жена. Самое меньшее, что я мог сделать для этой сучки, - это максимально усложнить ей задачу, чтобы ее когтистые руки еще раз овладели моей плотью.
Я вошел в реку с осторожностью, но, похоже, это не имело значения. Из-за течения и скользких камней ноги ушли в сторону, и меня понесло вниз по течению, отдав на милость разъяренной воды. Дожди, вызванные внезапным муссоном в горах, наконец-то добрались до долины, и она набрала больше воды, чем знала, что с ней делать. Река, я имею в виду. Она текла, как синхронизированная менструация в салунном борделе. "Инвентарная неделя" - так называли это некоторые местные парни, а я просто решил перенять эту поговорку. Возможно, в некоторых кругах это стоило бы пощечины, но ни один из этих ханжей не был рядом, чтобы протянуть руку помощи в трудную минуту. Когда-то я слышал, как один из них назвал мои творческие всплески "политической некорректностью", но все это звучало как куча выдуманной чепухи. Наверное, потому, что я был в церкви. Могу себе представить, что Господу Богу Всемогущему, если он действительно существует, не слишком нравится, когда грешный человек входит в его дом и начинает разглагольствовать о кровоточащих вагинах. Но, опять же, для этого и придуманы замки. Не стоит впускать в дом незнакомцев, если вы не выносите импровизированных, отвратительных разговоров. Политическая некорректность? Да, политика хорошо подействовала на президента Линкольна несколько месяцев назад, когда кто-то заменил его мозг пулей. Худшая часть всего этого сценария заключалась в том, что мой мозг занимался подобными размышлениями, беспомощно омываемый проклятой рекой Верде.
Я тянулся к чему-нибудь, что могло бы предотвратить мое утопление, но мескитовые деревья и кустарник находились слишком далеко от берега, чтобы оказать мне помощь. Вот в каком невероятном отчаянии я находился. Я был готов изобразить Иисуса Христа на своих руках с помощью чертополоха мескита, лишь бы не плыть дальше по реке! В детстве моряки в Бостоне говорили: "Любой порт в шторм сгодится", но я представлял, что после того, как меня смоет через рощу мескитовых деревьев, от меня точно мало что останется! Все мое тело, вероятно, будет напоминать нечто, похожее на мой член, а я не собирался туда лезть. В какой-то момент, если я переживу эти повторные встречи с моей неземной принцессой Зои, я хотел бы иметь возможность пройтись по улице в каком-нибудь городе без детей, бегущих в поисках безопасности. Моя рука и так выглядела так, будто в жаркий день сжимала в кулаке пылающую проститутку. Я не хотел, чтобы остальные части моего тела тоже выглядели так, словно я нежелательно выгляжу. Мерзкие, грязные сопляки со своими моральными компасами и порогами ужаса. Интересно, что бы они сделали, если бы я подкрался к ним в темном переулке и провел этой грязной, обожженной рукой по их милой щечке? Я бы очень хотел, чтобы эти маленькие пучки радости остались на всю жизнь. Я планировала сделать себе мысленную заметку, что именно так и поступлю, если когда-нибудь выберусь из этой менструационной реки.
Как раз в тот момент, когда меня посетили извращенные мысли о том, как испортить детей горожан, я врезалась в камень на середине течения. Конечно, это не позволило мне плыть дальше по реке Верде, но из меня выбило весь ветер, как будто я упал на спину с высокого дерева. Я задыхался, пытаясь набрать воздуха в легкие, но его заменяла лишь холодная, неумолимая вода, пригвоздившая меня к случайно найденному импровизированному якорю. Я попытался подняться из воды чуть выше, но течение тянуло меня обратно в воду, словно предъявляя права собственности на мое тело. Моя черная рука тоже не слишком помогала. Я едва мог согнуть ее без того, чтобы не треснула плоть, и походила на разбухшую картофелину с пятью бесполезными сосисками. И все же я ничего не чувствовал на этой руке от запястья до кончиков пальцев и уже начал подумывать, не наложила ли Зои на нее талисман кожаных ходоков. Наверняка и укус змеи не слишком помогал, но что поделаешь, когда тебя преследует кошмар, а единственное убежище - добровольное самоубийство в реке Верде? Время от времени я думал о том, чтобы отрубить ее первым попавшимся зубастым лезвием, но тогда я не смог бы нанести шрамы детям. Наверное, в конце концов я мог бы оставить ее на память и поступить так же, но не думаю, что у меня хватит духу отпилить придаток. Мой бедный пенис не был даже шальной мыслью в этом разговоре о лезвиях и частях тела. Очищенный и раздробленный или нет, я намеревался держаться за это чудовище до самого конца.
Наконец мои онемевшие босые ноги смогли найти изъяны в скале, и я вскарабкался наверх во временное убежище. Почти замерзнув в прохладном ночном воздухе пустыни, я перестал дрожать достаточно долго, чтобы увидеть разочарованное лицо Зои Телос на дальнем берегу реки. Ее нечеловечески длинные руки были вытянуты вперед, держась за две сосны, а бледное лицо, покрытое хмурыми пятнами, смотрело в мою сторону. Она выглядела слегка расстроенной из-за того, что река не прикончила меня, и я встал чуть выше в дразнящей манере. В глубине души я знал, что эта жалкая шлюха очень не хочет, чтобы я умер без ее непосредственной роли, поэтому я начал придумывать причины, по которым она могла бы продолжить шоу. Обожженная и укушенная змеей рука, растерзанный член, дрожащий Роберт Джек хотел кое-что сказать, прежде чем встретить свою безвременную смерть, и именно сейчас казалось, что наступил самый подходящий момент, чтобы залезть ей под кожу.
"Эй, старушка Зои!" начал я. "Приятно встретить тебя здесь! Я думал, что запах тухлой рыбы доносится из реки, пока не оглянулся и не увидел тебя. Теперь все объясняется!"
Зои выглядела несколько расстроенной, что показалось мне необычным, поскольку накануне вечером я позволил ей содрать кожу с моей конечности, не оказав особого сопротивления, и я не мог назвать ни пальца, обгоревшего до хруста, ни чего-либо другого. Женщины обычно так поступают, когда поднимаешь тему нежелательных ароматов, исходящих от их святая святых. Если я правильно помню, это всегда напоминало мне последствия теплого весеннего дождя, стекавшего по моей бороде на ее живот в те первые несколько наполненных страстью ночей любви. Как я уже говорил, я ждал, пока она достигнет разумного возраста, прежде чем отправиться в такие места, так что я не совсем уверен, на что была бы похожа молодая версия этого. Наверное, пахло чем-то вроде мочи, подумал я, поэтому я даже не потрудился задать вопрос из всех вопросов до того, как пришло это время. Да, сэр, я действительно был джентльменом, когда дело касалось таких встреч, но это не означало, что я не думал об этом. Мы прижимались друг к другу для тепла и уюта в течение многих лет, прежде чем я сделал ее своей невестой, и мой член пару раз пытался уговорить меня хотя бы изучить этот вопрос. Я поступил бы так же, как и любой другой уважающий себя мужчина в подобных ситуациях. Отшлепал бы его несколько раз и спрятал между ног на хранение. В конце концов, я не хотел, чтобы юная красавица проснулась в ситуации, напоминающей лишение девственности под дулом пистолета. Нет, сэр, теплый весенний дождь и дыхание небес - всегда. А сейчас? Запеченная на солнце рыба на берегу реки вперемешку с остатками корыта из флигеля - это точно! Я снова защелкнул курок своего "Кольта" для пущей убедительности.
"Почему, Роберт Джек, - начала она с необычным оттенком юга в голосе. "Зачем ты говоришь такое своей жене? Ты же знаешь, что эта влажная муть была более чем хороша для тебя в нескольких случаях, и ты никогда не жаловался на нее. Почему бы тебе просто не проплыть сюда и не позволить мне освежить твою память?"
"О, тебе не нужно освежать мою память, Зои", - ответил я, как ни в чем не бывало. "Я не могу выкинуть из головы вчерашний вечер, даже если возьму вот этот пистолет и разбросаю его по всей реке Верде! Вдобавок я не уверен, что то, что осталось от маленького Роберта Джека, оценит твои влажные разборки в этой жизни или в той, что будет после. Я бы спросил его, но боюсь смотреть ему в глаза. Почему бы тебе не выплыть сюда в своем призрачном облике, чтобы мы могли покончить с этим!"
Ее хмурый взгляд сменился гневом, и она без колебаний выполнила мою просьбу. Сунув почти прозрачную ногу в бурные воды Верде, она отпрянула назад, похоже, от боли. От ее намокшей конечности исходили теплые, видимые испарения, словно она не соглашалась войти в бурлящую жидкость. Она вскрикнула от злости на свое несчастье и тут же повторила попытку. Результат был идентичным. Что-то в положительном потоке воды не позволило негативной сущности перебраться ко мне, и я выдохнул с облегчением. Добрая магия, оставшаяся в этом постоянно меняющемся, модернизирующемся мире, каким-то образом дала мне преимущество в борьбе со злом. Размышляя о том, какие еще космические чудеса я могу обнаружить в ее присутствии, я прыгнул ногами назад в запруженные воды реки Верде и получил шок всей своей жизни. Руки и промежность покалывало от потусторонней вибрации. Обугленное месиво, ранее известное как моя искалеченная рука, смыло в ничто, оставив на ее месте свежую, новую кожу. Не глядя, я представил, что мой член делает то же самое. Две хорошие руки и исцеленный член наверняка сделают мою борьбу с ней более ровной. Присутствие Зои было ключом ко всем бедам, которые я пережил, и та же загадка каким-то образом была ответственна за мое исцеление. Честно говоря, когда я в очередной раз добрался до вершины своего убежища, я заглянул в штаны и улыбнулся от уха до уха. Сверхъестественная дверь, как и все двери, распахивалась в обе стороны, когда завеса была тонкой. Наверняка эта индийская шлюха и подумать не могла, что я догадаюсь об этом, но это действительно так. Наконец-то я обнаружил необычную форму защиты от этого туземного проклятия на двух ногах, но я прекрасно понимал, что не могу оставаться на этой скале вечно. Зои тоже.
"Ты просто полон сюрпризов, Роберт Джек", - прорычала она над ревом реки. "Только представь, что еще может быть, если ты поддашься моим желаниям. Мы могли бы быть вместе навсегда, как ты и обещал. Мы не сможем противостоять ничему, что могут бросить в нас простые люди этого мира. Ты и я, как и должно было быть! Приходи ко мне, Роберт Джек, и я покажу тебе больше, чем ты можешь себе представить".
"О, я могу себе многое представить, девочка Зои", - усмехнулся я. "Если я когда-нибудь снова добровольно подниму на тебя руку, то только для того, чтобы найти способ отправить тебя в ад, как я и собирался изначально. Эта индийская шлюха, возможно, и нашла способ отсрочить неизбежное, но она не будет рядом вечно. Я доставлю тебя туда, Зои. Ты и этот мерзкий ребенок на дне колодца можете жить в одной комнате без моего присутствия. Я никогда не любил кричащих детей. Ты заслужила такую пытку, и даже больше".
Зои начала расхаживать взад-вперед по берегу реки Верде, как будто в ней поселилось разочарование. Время от времени она окуналась в воду, чтобы убедиться, что защитные чары природы - не более чем случайность. К своему разочарованию, она каждый раз отшатывалась назад, как будто наступила на колючую колючку на собственной лужайке перед домом. Я вдохнул очищающий воздух, крепко зажмурился и выдохнул, отдавая должное своей нынешней безопасности. Она снова зарычала, свидетельствуя о моем спокойствии. Это явно не входило в ее планы, несмотря на то, как должны были проходить сегодняшние торжества. Черт, если бы кто-то другой пережил это безумие, я бы тоже не поверил. Возможно, я бы купил им еще выпить, чтобы посмотреть, как далеко зайдет эта маниакальная история... но я бы никогда им не поверил. Честно говоря, я жил этой историей и сам с трудом в нее верил. Жаль, что вновь обретенный водный талисман не смог наколдовать мне новые сапоги, подходящие к руке и члену!
"Я доберусь до тебя, Роберт Джек", - пригрозила Зои. "Ты человек, и тебе нужна человеческая пища. Конечно, вокруг твоих ног течет неограниченный запас воды, но в какой-то момент ты проголодаешься. Ты проголодаешься и придешь умолять меня исцелить твою боль. Когда придет это время, я дам тебе поесть. Не сомневайся, Роберт Джек. Я дам тебе поесть, и ты перейдешь на мою сторону, и мы будем вместе навсегда, как ты и обещал".
На секунду я мог поклясться, что увидел, как Зои проронила слезу, словно в ее злой разум проникла толика грусти, но я мог и ошибаться. Лично я не мог представить, что такой урод, как она, способен испытывать какие-либо эмоции, например счастье или грусть. Я ни разу не видел ее реакции, когда я упомянул о мертвом младенце на дне колодца. Нет, сэр, похоже, ее расстраивало только то, что она не могла взять меня под руку. Мне стало интересно, сколько печали она пережила за время моего отсутствия в нашем доме. В конце концов, мы были почти неразлучны с юности. Лучшие друзья, ставшие любовниками из полного доверия. Я и сам почти почувствовал легкую печаль по ней, но заметил, что огонь в ее потемневших глазах направлен прямо на меня и мой камень. Если я планировал прожить еще долго, мне точно придется преодолеть все эмоции, которые я все еще испытывал к этой женщине. Того, что было между нами до того, как я прискакал на своем косоглазом коне несколько ночей назад, больше не существовало. Она совершила свои грехи, а я - свои. Я? Все мои грехи были совершены по приказу старшего офицера. А ее? Она совершила их по собственному выбору. Никто не заставлял ее делить постель с таким, как Краснокожий, или принимать между ног порцию его туземного семени. Нет, сэр, она сделала это сама, и возврата к этому нет. Никаких исправлений.
"Зои Телос, - начал я свой ультиматум. "Я скорее умру здесь, на этой одинокой скале, чем попрошу тебя о чем-либо еще. Еды или чего-то еще. Если для этого мне придется остаться здесь, на этой скале, без кожи и костей, то так тому и быть".
"Я буду нужна тебе еще до того, как все будет сказано и сделано", - ответила она с ноткой грусти. "Что у тебя есть на стороне, что может уберечь тебя от моей хватки, моей силы и моей воли?"
В конечном счете она была права, и я это знал. Конечно, воды сделали все возможное, чтобы превратить меня в нечто, напоминающее прежнюю личность, прежде чем весь мой мир взорвался где-то рядом с моим собственным лицом, но в какой-то момент мне действительно понадобится еда и другие вещи. Я знал, что Зои Телос не сделает поиски этих предметов легкой задачей. И тут, словно маленький любопытный ребенок, заглядывающий за высокий прилавок кондитерского магазина, моя временная спасительница показалась на аризонском горизонте. Я повернулся к ней и ухмыльнулся, показывая на восточное направление.
"Рассвет", - ответил я, - "У меня рассвет".
Пятница
Конец очереди
Я решил не спать, когда Зои ушла, чтобы спрятаться от приближающегося рассвета. Да мне и не нужно было. Питье из реки в ее присутствии наполнило меня таким новым чувством силы, какого я не испытывал с юности. Словно ее целебная сущность удалила из моего тела годы войны. Я поверил, что смогу выжить, хотя и не представлял, как это работает. Я доверял своим инстинктам, не обращая внимания на то, насколько нелогичным все это казалось.
Я знал, что мне нужно как можно больше отдалиться от Зои Телос, и дневной свет был моей единственной надеждой. Проблема заключалась в том, что эти часы были каким-то образом ускорены и находились под действием какого-то проклятого индейского вуду в виде кожаных ходоков. Я не был уверен, в каком строении сейчас обитает чудовище, возможно, в заброшенной шахте или пещере, но надеялся, что оно находится в противоположном направлении от моего предполагаемого убежища. Могу только предположить, что она направилась на Запад, чтобы скрыться в противоположном направлении от наступающего утра, поэтому я направил свой нос на восток. Кроме того, я все равно хотел кое-что проверить. Зои была права. Мне нужна была еда для поддержания сил и дальнейшей безопасности. Еда и потенциальное оружие.
Да, сэр, я был уверен, что индийская ведьма права. Нанести вред тому, что нельзя убить, практически невозможно. Я знал, что текущая река Верде каким-то образом была ее заклятым врагом, но я не мог носить реку в карманах. Мощное, позитивное движение воды помогало, но сама по себе вода не помогала. Дождь точно не помог, пока она с силой трахала меня до упора. Да, сэр! Если бы это действительно было так, то кожаные ходики были бы совершенно бесполезны во время дождя, и я уверен, что сильные мира сего не стали бы позволять себе подобную ерунду. А вот реки? На территории Аризоны и Навахо их очень мало. Мне повезло. Я принял это как данность.
Прошло совсем немного времени, прежде чем мои несчастные босые ноги наткнулись на заброшенные железнодорожные пути, а в голове ожили грандиозные возможности. Если моя внутренняя карта была верна, эта линия была заброшена в начале войны с янки, чтобы рабочих можно было использовать как "губки" для пуль. Нехватка финансирования и материалов также была проблемой, поскольку деньги и металл использовались для изготовления пушечных ядер и штыков. Тем не менее, возможно, неподалеку находились остатки железнодорожного лагеря. Потенциальный тайник с кирками, лопатами и припасами находился всего в паре миль от моей нынешней позиции. Если повезет, возможно, еще несколько ружей, патроны и пара ботинок, чтобы защитить мои все более слабеющие ноги. Целебные воды или нет, но они были не слишком хороши и стали катализатором всего моего плана. Справедливости ради надо сказать, что без здоровых ног бежать от врага довольно сложно. Я прибавил темп, насколько это было в моих силах.
Судя по положению солнца, было еще раннее утро. В отличие от предыдущих дней, когда я проспал эти драгоценные часы, у меня было время подготовиться к вечерней встрече. Я точно знал, что злоключения Зои, произошедшие накануне, вызовут в ней такой гнев, какого я еще не испытывал после ее превращения. До этого момента она играла со мной, как старый кот Том с загнанной в угол мышью. С той лишь разницей, что кот никогда не садился на мышь и не пытался трахнуть ее до беспамятства. На такое зрелище я бы не хотел наткнуться, но, тем не менее, оно было бы забавным. Вы можете себе это представить? Спускаться по лестнице в какой-то безбожный час ночи, чтобы посмотреть на шум и увидеть Тома, который просто терзает это бедное, беспомощное существо? Я могу себе представить, что член мыши не сможет проникнуть в Тома, но вот они. Мышь, забившаяся в угол, смотрит на вас, умоляя о помощи, а Том просто воет в темноту. Что вы вообще можете сделать? Может, подползти к ним по покрытому грязью полу и пощекотать их задницы в надежде, что они закончат быстрее? Ведь если отвлечь Тома от мыши и вернуться наверх, они снова начнут трахаться как раз в тот момент, когда ты устроишься поудобнее. Может, стоит попробовать помочь им ради хорошего времяпрепровождения, верно? Я еще раз проверил свой собственный член и с удовлетворением вернул его в брюки. Спасибо создателю за странные силы и реки. Наконец-то я снова могу ссать прямо! Если бы у меня была возможность, я бы сделал это прямо в лицо своей поверженной врагине, когда в первый раз повалил ее на спину, как беспомощную. Но, возможно, обнажать свой член перед этим демоном было не самой лучшей идеей. Я просто прислушаюсь и посмотрю, как все пойдет. Но если представится возможность, я планировал помочиться ей в лицо.
Через пару часов постоянного спотыкания о приближающиеся железнодорожные шпалы я наконец добрался до остатков лагеря и обнаружил, что он заброшен. Нет, сэр, ни одного человека в поле зрения. Потрепанные палатки хлопали на утреннем ветру, а в носу не было ни капли дыма от костра. К счастью, деревянные домики, в которых хранилась взрывчатка, оказались нетронутыми и, надеюсь, все еще хранили свое драгоценное содержимое, чтобы я мог взорвать эту суку в небытие. Я тут же проверил остатки седельных сумок Пуна в поисках спичек, но мне опять не повезло. Клянусь, в борьбе за выживание мне было суждено остаться без хороших, нормальных вещей, так что я принял это как должное. Я и в самом деле был худшим в мире, кто смог бы скрестить две палочки. Может быть, в этой Богом забытой пустыне Рождество наступит на пару месяцев раньше, и Санта-Клаус оставит мне посылку с сапогами, спичками и винтовкой. Мысль была приятной, хотя и маловероятной. Я находился слишком далеко от реки Верде, чтобы считать ее хоть сколько-нибудь безопасной.
Я вошел в первую из спальных палаток с осторожностью мыши. Не той, которую насилует Старый Том, а той, что снует тут и там по пустыне. Маленькие испуганные ублюдки. Вы знаете таких. Они боятся собственной тени, мочатся по всему дому и разбрасывают по земле маленькие испуганные мышиные экскременты, когда вы загоняете их в угол. Именно такие мыши, да, сэр. Я не собирался, чтобы здесь, в железнодорожном поселке, меня подстерег еще один хищник, ищущий себе пропитание или, может быть, воду. Рабочие, похоже, были достаточно разумны, чтобы забрать с собой большую часть ценного имущества в ту адскую дыру, которую они теперь занимали. К какому бы военному лагерю они ни принадлежали. Но животные не знали таких вещей. Они рыскали здесь из одного угла в другой в поисках выброшенного куска вяленого мяса или бочки с водой, еще наполовину полной после муссонов конца лета и начала осени. Черт, меньше всего мне хотелось споткнуться о гремучую змею в поисках убежища, пока луна не взойдет высоко в небе. Лично мне хватило опыта общения с гремучими змеями на всю жизнь. Везение уже показало мне, что существует вероятность того, что они укусят тебя за больную руку, превратятся в сверхъестественную шлюху и будут терзать твой член до тех пор, пока от него не останется ничего, что можно было бы даже извергнуть. Нет, сэр. Пошли эти змеи на хуй в свои свернутые жопы - вот и все, что я мог сказать по этому поводу. Обмани меня один раз, пожалей змею. Обмануть меня дважды? Это можно было истолковать только как то, что мне на самом деле нравилось терзать промежность, которую я получал от ядовитой киски Зои Телос. Мне это совсем не нравилось. Может быть, несколько секунд в начале и там, но ближе к концу - не очень.
Как и ожидалось, я не нашел ничего, кроме двух раскладушек поверх пустых шкафчиков. Ни спичек, ни еды, ни изношенных, вонючих ботинок, которые могли бы защитить мои израненные в войне ноги. Я лег на одну из коек - ту, что воняла меньше всего, - и на секунду-другую закрыл глаза. Известно, что некоторые из моих лучших мыслей я обдумывал, лежа на спине, не считая издевательств, которым я подвергся в сосновом лесу. Что-то должно было произойти между этим моментом и закатом, иначе меня точно ожидали издевательства со стороны моей превратившейся жены. Проклятая индейская сука и ее талисман не собирались облегчать мне задачу. Нет, сэр, ни в коем случае. Черт, да это она, наверное, пришла сюда, в лагерь, и все украла для собственного благополучия. Наверное, убила и съела беднягу, который спал на этой койке! По крайней мере, она съела бы того, кто пах чуть приятнее. Другая, очевидно, принадлежала тому, кто постоянно мочился и гадил на кровать. Наверное, какому-нибудь добытчику серебра, который продолжал орудовать своим топором до глубокой старости. Бедняги должны были как-то зарабатывать на жизнь, я думаю. Днем - на кирку, а ночью - на то, чтобы обмочиться. Этого было достаточно, чтобы отпугивать горных львов и крысоловов. Да, сэр! Совершенно замечательная идея! Просто покрыть себя мочой и дерьмом, пока Зои не захочет иметь со мной ничего общего! Затем я задумался, представив, как мне придется целый день пахнуть под солнцем пустыни, покрываясь засохшими экскрементами и прочим, и на сто процентов отказался от этой идеи. Именно в этот момент я встал с более приятной по запаху раскладушки и принялся за работу, проверяя другие палатки.
В какой бы палатке я ни находился, результаты были одинаковыми. Конечно, войдя в третью палатку, я чуть не споткнулся об одну из гремучих змей, но я отбил ее седельной сумкой Пуна. Бедняга даже не понял, что происходит, и мне даже стало его жаль. Секунду назад он был самой удачливой змеей во всей пустыне, которая могла бы посидеть в тени от солнца и время от времени поглазеть на беззащитную, любопытную еду. Проходит мгновение, и его чертов мозг выбивают ударом кожаной сумки, принадлежавшей одной из самых умственно отсталых лошадей, когда-либо скакавших по территории Аризоны. Я бы расстроился еще больше, если бы знал, что эта кожаная сумка принадлежит тому, кто с косыми глазами застрял между камнями, если бы я был змеей. Мне бы сейчас тоже так повезло. Старый Роберт Джек получил по голове чем-то, принадлежащим животному, которое было настолько тупым, что не смогло удержать свою собственную лошадиную палку от протаскивания между двумя камнями. Неодушевленные предметы, ради всего святого! Оглядываясь назад, можно сказать, что это было ничуть не хуже, чем получить по шее от того же самого кота, в которого ты засовывал свой язык ради забавы. Я содрогался каждый раз, когда вспоминал об этом. И все же это меня не остановило. Я вбил эту змею в землю за все, чего она стоила! Надо преподать этим беднягам урок, думал я. Избить его до полусмерти, чтобы он приполз к другим гремучим змеям и рассказывал им истории о плохом человеке с кожаной сумкой. Я бы точно стал легендой в мире этих змей. Вот что они получат, эти скользкие мерзости. С визитом от Мешка Пуна!
Бредни. Неужели я начинаю сходить с ума? Все эти случайные мысли о невежестве в моей голове. Не то чтобы на мой разум вообще стоило претендовать, но было бы неплохо сохранить его в здравом уме еще хоть немного. Все эти разговоры о кошках, бьющих мышей, и змеях с сумкой Пуна заставляли меня задуматься, не виновато ли в этом какое-то индийское колдовство. Может быть, потеря времени, которую я испытывал, - это все в моей голове? Случайно промелькнувшие в голове безумные разглагольствования, когда минуты потекли в мое отсутствие. Я выглянул из палатки, чтобы осмотреться. Ничто не двигалось, кроме нескольких кустов, разбросанных тут и там. Никакой индианки и, конечно, никакой Зои. Солнце, насколько я мог судить, все еще стояло высоко в небе. Затем меня охватила головная боль. Я схватился за череп, чтобы удержать его. Мельчайший из монстров явно пытался вырваться из моего мозга и проникнуть в этот мир. Если бы я мог помочь, черт возьми! Я почувствовал, как кожа на моей голове поползла, словно вновь образовавшийся кошмар внутри моего разума искал слабое место. В этот момент меня накрыла чернота.
Вокруг творилось военное безумие, по крайней мере, так мне подсказывал мой мозг. Я прекрасно знал, что не так давно ускакал далеко от этого безумия на лошади по имени Пун, и все это не могло быть реальностью. Однако ощущения были реальными. Вокруг меня взрывались пушечные ядра, забрызгивая моих товарищей грязью и горячим месивом. Я прижался к земле в недрах выдолбленного дуба Джорджии, когда кровь залила кору снаружи. Мои нервы были расшатаны до безумия. Я едва мог разглядеть очертания собственных рук, так быстро они тряслись. На мгновение мне показалось, что обе руки в любую секунду вырвутся из моих запястий! Вот он, подумал я про себя. Вот он, могучий Джекер, притаившийся в дубе Джорджии, до смерти напуганный тем, что янки захватят его и воткнут саблю ему прямо в задницу. Подождите. Неужели я наблюдал за всем этим не из своего тела? Я, конечно, никогда не был свидетелем ничего подобного. Это было скучно, правда. Наблюдать за чужой жизнью на глазах у всех? Я не знал, как назвать этот опыт, но был уверен, что можно заработать пару баксов, взяв плату за вход. Я должен буду запомнить это, если когда-нибудь смогу вернуться в здравый рассудок. Движущиеся картинки и все такое. Немыслимая чепуха, насколько я понимал. Черт, я бы с радостью заплатил кому-нибудь за то, чтобы меня удалили с сеанса просмотра. Я не был в восторге от увиденного.
Я плакал.
Я слишком хорошо помню тот день. Все эти годы я бил людей по голове парой собственных ботинок, словно это было все, что было в моем распоряжении, и никто, кроме меня самого, не знал, насколько я был по-настоящему напуган. Конечно, я строил из себя крутого, чтобы все видели, и не раз мои выходки спасали мою шкуру. Страх - главный контролер, когда живешь на улице. При этой мысли воспроизведение переключилось на меня, маленького ребенка, дрожащего от бостонского холода и находящегося во власти любого, кому посчастливилось воспользоваться ситуацией. Пресловутый экран продолжал перелистывать мою собственную жизнь, показывая лишь те моменты, когда я по-настоящему пугался проложенных передо мной путей. Честно говоря, это было большинство из них. Я говорил, когда это было необходимо, но на самом деле я был не более чем величайшим в мире актером. Как и в тех сценических представлениях, которые я время от времени устраивал в салунах по пути в Аризону, все было напоказ. Вся моя жизнь была сплошным шоу. Внезапно я заметил ее.
Я хотел заговорить, но не знал, что сказать. Старушка Зои Телос сидела во всей своей подростковой красе, как тогда, когда мы впервые встретились на улицах Нью-Йорка. Похоже, она смотрела сериал так же, как и я, но не испытывала паники, связанной с пересмотром собственной жизни. Нет, сэр. Она смотрела основные моменты моей жизни, и выражение ее лица вполне объясняло, что она обо всем этом думает. Я был не более чем трусом с маленьким пистолетом и большим ртом. В детстве я несколько раз использовал их оба от отчаяния. До сих пор она даже не подозревала об этом. Нет, девушка была слишком ослеплена моей репутацией, чтобы понять, каким желторотым ублюдком я был на самом деле. Влюбилась в фальшивку. В подделку. Наконец она повернула голову и обратилась ко мне. Я приготовился к ругани.
"Ты всегда думал, что ты большой член на улице, Роберт Джек, но ты был всего лишь крошечным, испуганным маленьким пенисом, который искал безопасную пизду, чтобы спрятаться внутри. Именно этим я и стала для тебя, Роберт. Я стала твоей безопасной, маленькой пиздой... "
"Будь честной, Зои Телос", - перебила я. "Я даже не пробовала себя в этом деле, пока ты не стала достаточно взрослой, чтобы понять, что тебе лучше. Ты знала меня довольно долго к тому времени, когда я полез в дыру Зои... "
"Заткнись!" - яростно закричала она. Подняв правую руку в воздух и ухватившись левой за стул, она пустила в ход свои ранее не открытые метафизические способности. Порыв воздуха поднял мое тело в ничто и раскачивал меня взад-вперед при каждом ее движении. Двигаться было бесполезно, как бы я ни старался. Она направила свои огненные глаза прямо мне в душу.
"Все это просто дурной сон, Роберт Джек. В любую минуту ты проснешься в этой вонючей палатке в железнодорожном лагере. Ты должен очнуться от этого кошмара, зная две вещи. Первое? Я знаю, кто ты на самом деле и что ты за трус. Я с самого начала знала, что ты не более чем лжец и толстопуз, но именно в тебя, лжеца и толстопуза, я была влюблена! Я отвернулась, когда ты утверждал свое превосходство над более слабыми существами и людьми на протяжении всех наших отношений и притворялась, будто ты король во всем. Нет, сэр, ты не был королем. Ты был просто королем моего мира. Моего мира! Это было все, что имело значение. Король и его королева в своем крошечном домике в пустыне, ожидающие пару маленьких принцев и принцесс. Еще не поздно это сделать, Роберт Джек. Мы все еще можем это сделать".
Я со всей силы закатил глаза, поскольку все остальное в моем теле больше не работало. Я хотел убедиться, что эта тупая сучка тоже их увидит! Я ни за что не собирался заглаживать свою вину перед той, кто пригвоздила мой член к пню своим гниющим кулем в сосновом лесу. Возможно, она переспала не только с индейцем, но он был единственным, кого я знал наверняка. Я опустил его краснокожего ребенка на дно колодца. Это было достаточным доказательством. Большой мошенник или впечатляющий сукин сын, кем бы я ни был на самом деле в этом забытом Богом сне, который я называл жизнью, ни один из этих типов людей не заслуживал того, чтобы мириться с разрушенным доверием настоящей шлюхи. Именно такой и была Зои Телос в тот момент. Самая настоящая из настоящих шлюх. А еще она была нежитью! Наконец Зои заметила, что я продолжаю закатывать глаза, и закончила урок, который планировала мне преподать.
"А номер два?" с сарказмом спросил я.
"Номер два, Роберт Джек?" Зои хихикнула. "Урок номер два, с которым ты должен выйти из этого сна, заключается в том, что я подсознательно занимала тебя, пока солнце совершало свой роковой путь на Запад. Скоро наступит ночь, и ты снова окажешься в моей власти. Как часть тебя сейчас растет во мне, так и часть меня растет в тебе. И ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить это или вытащить. Тебе это понравится, Роберт. Ты увидишь... "
С этими словами я резко проснулся на импровизированном ложе из грязи и камней, на которое случайно опустился, потеряв ориентацию. Пожирающая сны шлюха говорила правду, потому что между раздуваемыми ветром створками спальной палатки виднелся лишь слабый солнечный свет. Головокружение от внезапной головной боли прошло, но последние слова Зои волновали меня до глубины души. У меня не было времени размышлять о том, что и кто внутри, поэтому я сосредоточился на поиске оружия. Скоро она точно настигнет меня, и я не собирался облегчать ей задачу.
Слишком узнаваемые отголоски крика Зои разнеслись по окрестным холмам. Не раздумывая ни секунды, я побежал к сараю со взрывчаткой. Я знал, что спичек у меня пока нет, но надеялся, что какой-нибудь идиот припрятал коробку с ними рядом с ящиками нитроглицерина. Честное слово, кто бы мог это сделать? Кто был бы настолько глуп, чтобы хранить коробку спичек рядом со взрывающимися палочками смерти, которые требуют спичек, чтобы вызвать смерть? Это было равносильно тому, как если бы мышь устроила свое гнездо на кошачьей ферме. Неудивительно, что кошки заваливали мышей! У них не хватало ума не устраивать гнездо рядом с котятами. Я тут же выкинул этот образ из головы, потому что он наводил только на более глубокие и маньячные мысли. Я ни в коем случае не собирался снова терять сознание, как это было в спальной палатке, поэтому изо всех сил старался думать о хорошем. Точнее, мысли о том, что я увижу свет еще раз.
Я раз за разом вбивал вес своего тела в дверь сарая для взрывчатки, и наконец барьер поддался моим желаниям. Я громко рассмеялся, когда исчезающий солнечный свет высветил коробок спичек, лежащий на полупустом ящике со взрывчаткой. После неожиданной победы мне стало не везти: детонаторов под рукой не оказалось. План, который я разработал в самом начале, предполагал просто поджечь весь сарай, так что это не имело значения. Нет, сэр! Ни в коем случае! Просто возьми одну из спичек, подожги здание и беги как черт от ладана, как только Зои окажется рядом. Я потянулся вглубь ящика, надеясь найти тот, который не намок от дождя после небрежной работы по его герметизации, и, к своему удивлению, обнаружил нечто совершенно иное. Это было что-то похожее на нитроглицерин, но с уже вставленным внутрь запалом. Снаружи его украшали два слова.
Нобель.
И Динамит.
Забавное имя для парня, который любит все взрывать, если хотите знать, но я чертовски гордился мистером или мисс Нобель Динамит. Если теория, вертевшаяся у меня в голове, действительно была верна, то мне вовсе не нужно было взрывать весь сарай. Я мог бы просто зажечь его и бросить в эту суку! Большое спасибо, мистер или миссис Нобель Динамит! Если бы это зависело только от меня, я бы вручил им какой-нибудь приз... или хотя бы выпил в салуне, если я когда-нибудь снова обрету покой. Приз за мир с динамитом", несомненно, звучал бы неплохо!
Дважды проверив ящик, я убедился, что у меня есть единственная палочка, не пропитавшаяся водой после предыдущих муссонов. Можно назвать это судьбой, но кто я такой, чтобы смотреть в рот косоглазому дареному коню? Я чертовски хорошо знал, что это заявление не имеет ни малейшего смысла, потому что я честно заплатил за Пуна. Этот хитрый австралиец не положил четвероногую мерзость в подарочную упаковку для меня. Нет, сэр! Я понятия не имел, что приготовила для нас с Зои эта маленькая палочка Спасителя, но был готов попробовать. Как раз в это время бледная когтистая рука, которую я слишком хорошо знал, легла на мое правое плечо. Мне даже не нужно было оборачиваться. Мне просто нужно было задержать ее.
"Мы снова встретились, Роберт Джек!" прорычал колючий голос Зои. "Ты не сможешь отмахнуться от этой встречи, просто проснувшись, и никакая стремительная река не придет тебе на помощь".
Старушка Зои, несомненно, считала меня мертвым, и мне нужно было думать быстро, если я планировал увидеть рассвет. Не смея дрогнуть, чтобы не выдать план, вынашиваемый в моей голове, я просто стоял и смотрел на дальнюю стену сарая для взрывчатки. Оставалось надеяться, что у нее хватит ума не резать меня от шеи до задницы, пока я повернут спиной. Если я смогу удержать ее от бесполезных разговоров, возможно, эта потусторонняя дрянь подарит мне момент, необходимый для того, чтобы отправить ее насильника в небытие. Но если великий Роберт Джек и был в чем-то хорош, так это в разговорах на бесполезные темы!
"Зачем ты разыгрывала из меня труса в моих снах, Зои?" Я говорил через плечо, не позволяя ей видеть мои глаза. "Ты прекрасно знаешь, что я спасал твою жизнь на улицах Нью-Йорка больше раз, чем ты готова признать! Было несправедливо заставлять меня видеть себя таким образом. Нет, мэм, вовсе нет. Это заставило меня начать сомневаться в своих мечтах. Если хочешь знать, я чуть не проронил пару слезинок. Но я знаю, что лучше. Я знаю, кто я, Зои Телос. Я все еще "Джекер", и мне не нужно потрошить богатых парней и копов в переулках, чтобы доказать это кому-то. Особенно тебе. Я пережил свое детство, покорил эту пустыню и пережил войну с янки. Я переживу и тебя!"
Она сделала паузу в своем ответе, что было весьма прискорбно. Я надеялся использовать звуки ее ужасного голоса, чтобы замаскировать шум от моей возни со спичками. К тому же я не имел ни малейшего представления о том, какой хаос вызовет эта маленькая палочка Нобеля, как только я ее зажгу. Насколько я знал, фитиль на этом сукином сыне сгорит так быстро, что я не успею ничего сделать, кроме как отправить нас обоих на Луну! Я на секунду представил себе, как это будет выглядеть, и улыбнулся от радости. Зои, взлетающая в небо и ударяющаяся своим уродливым лицом в светящуюся сферу. И отныне и до скончания веков она будет лишь черной тенью на его сияющей поверхности, напоминая всем остальным ведьмам-изменницам, что с ними может случиться, если они не распрямятся и не пролетят мимо своих мужей. Это был 1865 год, ей-богу! Не нужно было вести себя как пещерные женщины, бегая и заглатывая каждый встречный член. Да, сэр! Не нужно было вести себя как слепая шлюха на кукурузном поле. Это просто не было цивилизованным поведением пограничников.
"Я предложу тебе сделку, Роберт Джек", - прошептала она мне на ухо так нежно, как только может прошептать мертвая сука. "Полежи со мной в этом сарае в последний раз, и я подарю тебе любую унцию свободы от моих рук. Люби меня как женщину, которой я когда-то была, и все это закончится сегодня ночью".
Это не было даже отдаленно похоже на соблазн. Мало того, что в голове сразу возникли воспоминания о том, как Зои втирает мой беспомощный член в пучину, так еще и чуть не вывернуло наизнанку мою самую ценную вещь. Если существует такая вещь, как отрицательная эрекция, то я действительно испытывал ее. А болтающийся член, вероятно, торчал из моей собственной задницы, как дерьмо, которое отказывается сходить! Я прочистил горло, чтобы попытаться совершить свою величайшую на сегодняшний день аферу.
"Еще бы, милая Зои", - ответил я с фальшивой искренностью. "Я помню, как сильно ты меня любила, и мне бы не хотелось ничего больше, чем ощутить эту любовь в последний раз. Да, я согласен лечь с тобой в этом сарае".
Я ни на минуту не поверил, что эта сучка заглотила наживку, пока она не пронеслась мимо меня. Чувственная, или настолько чувственная, насколько могут быть чувственными разлагающиеся остатки женщины, Зои опустилась на пол на четвереньки, как будто я собирался забраться к ней сзади и выдать все, что полагается. Губы того, что осталось от ее киски, медленно разошлись, и крошечный шлепок влаги донес до моих ноздрей зловоние смерти. Я задержал дыхание, чтобы не захлебнуться. Я был уверен, что рвота не стала разновидностью афродизиака, но не собирался рисковать своими шансами. Когда я был подростком и экспериментировал со всеми ночными дамами, ни одна из них ни разу не назначила мне цену за то, что я на них блевал. Теперь, когда я об этом заговорил, ни одна из них также не была в гробу. Именно в этот момент я решил, что в крошечном сарае со взрывчаткой судьба все-таки распорядится по-своему. Зои оглянулась на меня с экстазом в глазах, когда я чиркнул спичкой, зажег фальшивый член Нобеля Динамита и вогнал его в пизду Зои так далеко, как только мог. Да, сэр, трудновато подниматься с колен в тесном помещении. Еще труднее извлекать из своей пизды пылающую взрывчатку когтистыми руками.
Я успел отойти на добрую сотню футов, прежде чем взрыв свалил меня с ног. Крошечная хижина разнесла в щепки пустынные окрестности, а вместе с ней взлетело на воздух то, что я принял за дюжину или около того бесполезных палок со взрывчаткой. Представляю, как она удивилась, когда этот взрыв в заднице, о котором она умоляла, стал последним взрывом в ее жизни. Это было великолепно, и наконец-то все закончилось. По крайней мере, я верил, что на данный момент. Конечно, она вернется, но будет свистеть, пока идет!
Суббота
Призыв к оружию
В какой-то момент, когда я бежал от взрыва и, возможно, самого взбешенного из всех ходячих в коже, которые когда-либо в ней ходили, мой мозг заработал на полную катушку. Мне нужно было пополнить запасы всех известных человеку предметов первой необходимости, и я точно знал, где их взять. По крайней мере, я надеялся, что знал. Форт добровольцев находился прямо к югу от моего нынешнего местонахождения. Следы из лагеря вели прямо туда. Они не уходили далеко в другую сторону, но точно вели к форту. Часть военного плана Конфедерации, которая провалилась в самую последнюю секунду. Трудновато перевозить войска по железной дороге, если пути не ведут прямо на фронт войны.
Я слишком хорошо помнил этот форт с тех пор, как мне впервые приказали поступить на службу в армию Конфедерации, чтобы дать отпор янки. У этого проклятого места даже не было названия. Мне просто вручили оружие и пожелали удачи. В какой-то момент эти военные должны начать обучать этих бедных детей, которые однажды могут повторить мою судьбу. Я не собираюсь ни капли врать. Нет, сэр! Мне бы пригодилось кое-что из этого обучения, пока я уворачивался от пуль и крови северных агрессоров! Вот как мы это назовем. Северная агрессия. Это звучит гораздо цивилизованнее, чем пинать янки по яйцам, особенно если учесть, что мы, парни в сером, были теми, кто получал пинки по яйцам. Но давайте не будем разделять понятия. Мы назвали это ничьей, но я уверен, что в учебниках истории будет написано иначе. По крайней мере, нам удалось сохранить юг. По большому счету, там лучше погода. Да и женщины приятнее! Все, кроме моей, которая в любой момент должна была вернуться с Луны.
Утреннее солнце снова встало в мою пользу, и я знал, что у меня достаточно времени, чтобы взять под контроль самое необходимое. Еда, обувь и огнестрельное оружие. Конечно, это будет непросто продать солдатам, дежурившим в форте, но я мог бы уговорить дьявола выпить стакан ледяной воды, если бы это было действительно необходимо. Правда, для их чувствительных ушей будет многовато, но я уверен, что они мне поверят. Ведь я когда-то был одним из них. Конечно! Просто рассказать им всем, что я пытался убить свою жену за то, что она баловалась с красным цветом, или наоборот, а какая-то сука из племени навахо превратила ее в уродца природы. Что в это не верится? Индейцы всегда затевали всякие глупости, и именно поэтому военные вышвыривали их красные хвосты из Аризоны на территорию Нью-Мексико. Если честно, оба они выглядели одинаково, так что я не понимал, из-за чего вся эта суета. Сверни свой вигвам и живи дальше! Да, я знаю, что это жестоко - так обращаться с другими людьми, не обращая внимания на их цвет кожи, но я чувствовал себя так, словно меня обидела вся раса! Я никогда не мог сказать ничего плохого ни об одном из этих индейцев, пока один из них не переехал в мой дом, не испортил мне обстановку и не оставил в моей собственной спальне плачущего ребенка-полукровку. Конечно, это был более чем достаточный повод для старой доброй ненависти! Я прекрасно понимал, что один из этих дикарей пустит стрелу мне прямо в голову, если представится такая возможность. Им даже не пришлось бы знать о том, что я бросил одного из их крошечных сородичей в колодец, полный гремучих змей. Нет, сэр, они бы просто всадили мне стрелу прямо в голову за тот простой факт, что я белый человек. Ведь это был 1865 год. Чем мы заслужили такое обращение? Откуда у этих индейцев взялась идея репрессировать целую расу людей?
В голове снова зашумело. Я встряхнул ее, чтобы прогнать все мысли, не относящиеся к главному. В моей ситуации это было чертовски трудно сделать. С тех пор как я впервые сошел с косоглазого коня, я не встречал ничего, кроме безумия. Такие вещи, как правило, портят сознание, понимаете, о чем я? Как, черт возьми, можно оставаться в здравом уме при таком образе жизни, как у меня? Нет, все было не так уж плохо. И не всегда. Я заслужил немного сумасшедших шальных мыслей, которые время от времени посещали меня, от войны до шлюхи. Единственная проблема заключалась в том, что они приходили все чаще и чаще. Особенно с тех пор, как я снова оказался в присутствии Зои Телос.
Как будто поезд в моем мозгу сошел с рельсов, когда я нашел этого ребенка, а затем привязал ее к мескитовому дереву вдоль реки Верде. Я также был уверен, что к этому причастна ведьма из племени навахо. У них была способность проникать в мой череп в самый неподходящий момент! Может, именно этим и занималась Зои в светлое время суток, ведь ее уродливая кожа не могла прикоснуться к свету. Просто сидела в какой-нибудь мрачной пещере и использовала свои сверхъестественные способности, чтобы проникнуть в мой мозг. Смогу ли я остановить ее, когда наполню ее свинцом? Черт, да смогу ли я вообще убить ее? Полагаю, план заключался в том, чтобы продолжать стрелять в нее, пока я не выясню это. Проблема заключалась в том, что я постоянно забывал об этом армейском "Кольте" на поясе, когда она появлялась. Был ли я напуган до беспамятства или в конце концов боялся отправить жену в могилу? Злобный джентльмен в моей голове любит говорить жестко. Иногда он что-то теряет при переводе между мозгом и пальцами.
Передние ворота форта были усеяны индейскими стрелами. То, что красные дьяволы не успели расколоть, сгорело в кучки пепла, разбросанные между высокими стенами. Холодный октябрьский ветер гнал мне в лицо облака оставшегося от уничтожения добра, и я чувствовал себя немного побежденным. Конечно, лично меня это не касалось, но, черт возьми, когда же в Адских пустотах я получу столь необходимую передышку? Казалось, все стихии были против меня, и я помахал средним пальцем на ветерке, чтобы никто не видел. Только вот кому именно я подставил палец? Далеким горам? Призракам несчастных сосунков, которые имели наглость стоять и сражаться с навахо, разграбившими это место до беспамятства? Только два строения остались нетронутыми. По крайней мере, так казалось со стороны. Насколько я знал, внутренности этих зданий могли быть сожжены дотла, и мне снова не повезло бы. До заката оставалось всего несколько часов, и я понял, что пора проверить ситуацию, а не размышлять о возможных вариантах.
Одно из оставшихся строений определенно было церковью. Это я знал наверняка. Гигантский крест на вершине шпиля давал о себе знать. Не то чтобы я не верил в силу доброго Господа, но кто в этом мире не узнает церковь, когда видит ее? Неужели ее нужно было постоянно рекламировать? Я ставлю ее в один ряд с продавцом каталогов "от двери до двери". Кто в этом мире не вытирает себе задницу этим каталогом, и у кого нет такого каталога в подсобке? Вы читаете страницу, а потом используете ее, чтобы размазать всякую гадость, верно? Неужели нам нужен какой-то сукин сын, который ходит от двери к двери, чтобы рассказать вам о каталоге? Ответ - нет. Мне не нужно, чтобы кто-то стучал в мою дверь в неудобное время суток, пытаясь рассказать мне о существовании каталогов почтовых заказов. Я знаю это. Моя задница знает это. Заканчивайте с жизнью, никчемные торговцы почтовыми каталогами! А вот церкви. Все то же самое, только в другом формате. Повсюду кресты, Библии и шеи сук. Они всегда пытаются всучить вам это в лицо, как будто мы понятия не имеем, что это такое. Если бы я был идиотом, а это можно обсуждать, я бы понял, что перепутав эти два понятия, можно оказаться в самом неприличном из неприличных мест. Конечно, кто-то из людей не раз оплошал и случайно вытерся Библией, а не каталогом почтовых отправлений. "Не вытирай себя о страницы этой хорошей книги" - негласная одиннадцатая заповедь, стоящая сразу за "не используй страницы этой книги для накрутки своей дурманящей травы" и "пожалуйста, положи меня в прикроватный ящик, если планируешь трахнуть салунную шлюху". Чистая поэзия в движении. Представляю, как вам придется расплачиваться, если вы выскочите из ее хорошо смазанного кофра и забрызгаете своей струей всю Книгу Матфея. Этот парень породил того парня, а потом тот парень породил зонтик. Нет, сэр. У меня было достаточно проблем в повседневной жизни, чтобы не навлекать на себя гнев создателя за то, что я обрызгал его священное слово. Нет нужды говорить, что я намеревался пропустить исследование часовни из отвращения к мысли о дрочке в присутствии Бога. Нужно знать, когда склонить голову в покаянии, а когда засунуть член обратно в брюки. Никогда не путайте эти два действия и всегда выполняйте их в таком порядке. Если вы склонили голову перед тем, как заправить член, есть шанс выстрелить себе в лицо. Опасная почва, говорю вам. Опасная земля.
Я вошел в оставшееся строение с единственной унцией надежды в моем измученном сердце, и она оправдалась. Ряд кроватей и ящиков для хранения вещей, которые, казалось, не тронуло пламя и натиск индейцев, предстал передо мной во всей красе! Настало время порыться в чужих вещах в надежде получить преимущество перед ночным приходом милой Зои. Я решил сначала начать с задней части комнаты, чтобы со временем продвигаться к двери. Меньше всего мне хотелось оказаться в комнате, заставленной кроватями, когда придет время. Киска старой Зои, похоже, неравнодушна ко мне, и встреча в комнате, полной коек, дала бы ей слишком много возможностей. С другой стороны, ее киска получила взрыв всей жизни накануне вечером, и она могла быть еще не готова к каким-либо играм. Да, сэр! После того, что я сделал с ней этой палкой Нобеля, в эту щель, наверное, можно загнать целую упряжку лошадей. Я был уверен, что она пролезет в нее, как в сапоги до колена. У вас даже будет достаточно места, чтобы пошевелить пальцами ног от удовольствия! Я проделал огромную дыру между ее задницей и грудью так, что она напоминала детское кукольное представление, когда она ходила! Бедная сучка. Следующий, в кого она влюбится, сможет надеть ее на кулак, как перчатку, и работать с ней, как цирковой чревовещатель.
На самом дальнем шкафчике в двухъярусном домике было выведено имя Либермана. Покопавшись в его самых ценных вещах, я нашел книгу с кучей непонятных мне смешных надписей, спрятанную под поношенной парой ботинок моего размера. Я немного полистал ее, пока зашнуровывал спасителей моих ног, но так и не смог понять ни одного символа. Я слышал истории о людях, помимо индейцев, которые верили иначе, чем христиане в этой стране, но никогда не встречал ни одного человека лицом к лицу... или хотя бы одного, который признался бы, что верит по-другому. Может, так оно и было. Может быть, он боялся быть честным и чувствовал, что должен скрывать все это под этой парой вонючих сапог. Если бы я не нуждался в защите ног, то ни за что не стал бы переставлять эти жалкие вещи, чтобы обнаружить его книгу. Я вспоминал рассказы других ирландских иммигрантов в Бостоне о ведьмах, которые танцевали голыми при свете луны, поклоняясь богине, которая существовала дольше, чем Бог, Иисус и все остальные, упомянутые в Библии. Большинство из них были сожжены заживо, когда об этом узнали, так что, возможно, этот парень чувствовал то же самое.
Забавно, что кто-то или что-то, призванное благословлять жизнь, всегда ассоциирует себя с таким количеством смерти и разрушений. Иногда меня это беспокоило. Серьезно, когда я рос на улицах, я постоянно засыпал по ночам и думал об этом. Многие верили в эту древнюю книгу, над которой мы молимся, но те же самые люди отказывались мыслить нестандартно, опасаясь того, что они могут обнаружить. Мне, например, нужна была любая помощь, которую я мог бы получить в этой жизни, и я не хотел, чтобы Бог узнал, что я заглядываю ему через плечо. Думаю, я ничем не отличался от этого парня Либермана. Я прятал свою собственную версию доброй книги за вонючими сапогами своей души, чтобы не думать о том, что думают другие. За прошедшую неделю я понял, что это не так. Я не помню в христианской Библии ничего о презренных суках, возвращающихся к жизни, и о ходящих в коже навахо. Может быть, обществу пора написать новую главу в этой книге, чтобы в "здесь и сейчас" люди узнали, как жить и относиться друг к другу. Независимо от того, верили ли вы в то, что ваши соседи думают открыто, танцевали ли голыми в лесу или читали книги, состоящие из необычных букв, никто не заслуживает того, чтобы жить в ужасе или быть сожженным заживо. Я накрыл книгу несколькими его рубашками - на случай, если он все еще жив где-то там, в аризонской глуши. Я не хотел, чтобы ее нашел не тот человек. Это было самое меньшее, что я мог сделать ради ботинок.
Вторым в центре комнаты стоял шкафчик для обуви с надписью "Рэйвенвуд". Он был до отказа набит религиозной чепухой, которую я обсуждал у предыдущего сундука, и я громко захихикал при мысли о том, что эти два парня спят в непосредственной близости друг от друга. Мне стало интересно, знают ли они вообще об этом. Нет, сэр, этот парень Рейвенвуд, очевидно, был священником форта или просто любителем более святых вещей в жизни. Не будучи слишком разборчивым и не пытаясь играть в любимчиков в комнате, полной выбора, я вознес хвалу всем богам, когда, сдвинув порванную пару штанов, обнаружил запечатанный контейнер с консервированным вяленым мясом. Я вгрызся в него, как койот в павшего оленя, и слегка кивнул Богу, с которым вырос, за то, что он заботится обо мне.
Понимаете, о чем я? Можно целыми днями рассуждать о том, во что ты веришь или во что хотел бы верить, но все сводится к тому, что тебе вдолбили в голову, когда дело идет к концу. С другой стороны, все это могло быть просто удачным стечением обстоятельств, и мой мозг просто превратил это в благословение. Я размышлял над тонкой гранью между вкусом небесного и вяленого мяса, когда в лучах солнца, освещающих последний день, мне бросился в глаза блеск. В самом дальнем углу шкафа Рэйвенвуда лежало серебряное ожерелье Святого Христофора. Первым побуждением было схватить его из чистого интереса, но ради кармы я удержался. Я снова кивнул в краткой молитве в надежде, что эта безделушка когда-нибудь найдет своего владельца, и закрыл крышку шкафчика для дополнительной безопасности. Скорее всего, мне понадобится помощь Бога еще до того, как закончится эта ночь, и не в моих интересах было злить его в последнюю секунду. Я и так уже рисковал, когда в голову лезли всякие шальные мысли, вызванные странной книжкой Либермана. Я извинился, шепотом поблагодарив невидимого бога моего воспитания, и пересел на последнюю кровать. В этот момент я услышал крик Зои. Я снова слишком долго просидел в своей голове и потерял счет времени!
Я задрожал в своих только что полученных ботинках и откинул крышку ножного шкафчика с надписью "Бернс". Что бы ни находилось внутри этого чемодана, его сожгли до состояния золы, как и другие здания на территории форта. Здесь не было ничего. Абсолютно ничего. Никакого сэра. Кто бы ни был этот умный человек, он решил забрать все свои вещи с собой, когда уходил на более зеленые пастбища, или сжег их, чтобы люди вроде меня не могли в них рыться. Я их ничуть не винил. Если учесть индейцев, патрулирующих эту пустыню, и проблему ходячих кож, то можно понять, почему никто не захочет оставаться здесь надолго. Я воспользовался подсказкой и бросился к единственному зданию, оставшемуся после катастрофы форта.
Было уже слишком поздно пытаться защитить ворота форта, но я старался изо всех сил. Ботинки не могли зацепиться за землю, чтобы сдвинуть большие деревянные барьеры. Я посмотрел вниз и увидел, что они скользят в больших лужах крови на песке, в которых отражался свет восходящей луны. Сколько бы я ни толкал, ни тянул, ни пинал эти штуки, они отказывались сдвинуться с места и, вероятно, были непосредственной причиной гибели форта с самого начала. Конечно, подумал я, Либерман, Рэйвенвуд и Бернс наверняка стояли на том же самом месте, что и я, и пинали и ругались изо всех сил, когда индейцы скакали через холм, пуская в дерево огненные стрелы. Никому из них не было дела до различий в их религии в тот самый момент, и они молились одному и тому же небу, только переведенному на разные языки, пока навахо приносили свои скальпы в жертву третьему богу, которого они привнесли в эту смесь. Страх и ненависть к этой жалкой жизни, когда заточенные камни их томагавков пронзали брови этих людей, выплескивая их сущность на землю этой жестокой пустыни.
Где же были все эти солдаты? Я пришел сюда за припасами, конечно, но в глубине души надеялся, что здесь будет куча оплачиваемых правительством головорезов, чтобы помочь мне отбиться от моей неестественной принцессы. У главных ворот была кровь, но не было ни одного тела! Если здесь и была резня, то минимальная. Вероятно, все они отправились на юг, на серебряные рудники, возникающие повсюду, чтобы быстро разбогатеть. Лично мне там делать нечего. Добыча - это более тяжелая работа, чем та, которой я готов заниматься по собственной воле, а от еды я не могу сдержаться и начинаю пердеть. Пачкать штаны перед красивыми женщинами из-за легкого кашля не стоило и на вес драгоценных металлов. Когда меня только призвали в армию, в этом заведении не было ничего, кроме качающихся членов от стены до стены, и я буквально имею в виду качающиеся члены! Очередь из мужчин, которые были явно более одаренными, чем я, во время родов, входила и выходила между зданиями, ожидая приема у какого-то врача. Что вообще искал этот человек в мире сосисок? Что можно сказать о человеке, глядя на его член? По сути, все, что вы можете сделать, это посмотреть ему в глаза и сказать: "Ага, вот это член!" Кто-нибудь удосужился проверить полномочия этого человека или его медицинскую справку? Лично я вообще не верил, что он врач. Нет, сэр, ни в коем случае. Скорее всего, это был просто бродяга, которому нравилось рассматривать члены вблизи. Я ни разу не встречал врача, который бы просто хотел побряцать моими драгоценностями в медицинских целях. Вдобавок ко всему, каков будет вердикт, если обнаружится что-то необычное? "Извини, сынок, но я не могу отпустить тебя сегодня сражаться с врагом. Твой член выглядит не лучшим образом". Идиотизм! Чистейший идиотизм! Еще бы! Просто старый бродяга, забредший в лагерь в белом халате, засовывал в рот член одного парня за другим со словами: "На мой вкус, все в порядке. Следующий". В медицинскую школу я бы точно не попал!
Секунды уходили, и я бросил все попытки добраться до ворот и направился в ироничную безопасность часовни. Я изо всех сил старался сохранить равновесие во время бега, но пару раз скатывался на землю то тут, то там. Уверен, Зои слегка подивилась тому, что я упал на лицо во время бегства, и я сделал себе мысленную заметку попросить ее, когда она придет, убить меня. Конечно, это был способ отсрочить неизбежное во время ночного противостояния. Сбить ее с толку светской беседой, подумал я. Ей это понравится. Но в то же время в голове крутились мысли о том, как она, вероятно, разозлилась из-за того, что я трахнул ее палкой со взрывчаткой и разнес на куски. Я не мог отделаться от ощущения, что сегодня все будет зависеть от крови, а не от моего остроумия. Если бы ей представился шанс, она бы точно меня прирезала, и в каком-то смысле я это заслужил.
Я мог бы с тем же успехом разбудить ее в ночь своего приезда и побеседовать об одиночестве, детях и бродячих индейских членах, но тогда мне казалось, что это не совсем правильно. Убить ребенка, оставить сучку умирать и жить дальше. Да, сэр! Именно так поступил бы любой другой мужчина на моем месте, если бы, вернувшись домой, обнаружил такой беспредел, как я. Ну, любой мужчина, у которого есть яйца, то есть. Уверен, среди них найдется несколько человек, чьи жены хранили яички в дорогой резной шкатулке на каминной полке, которые просто приняли бы все как есть, но только не этот мужчина. Ни за что! Я на бегу достал пистолет и выпустил пару патронов через плечо для надежности. В конце концов, мне казалось, что эта сука дышит мне в затылок, и я не хотел снова оборачиваться, чтобы посмотреть. Да, я просто выпустил пару пуль на всякий случай в общем направлении ее приближения. Я не планировал в нее попадать, просто хотел, чтобы эта дрянь знала, что я все еще в игре и готов играть, несмотря на то что наверняка проиграю. Как и ожидалось, я либо не попал в нее, либо при попадании они не причинили особого вреда. Зои завыла в ответ, чтобы дать мне понять, что она все еще идет.
Я добрался до ступенек крыльца часовни и изо всех сил ухватился за перила. Прибытие в святое сооружение не слишком помогло моим измотанным нервам, но я ожидал этого, когда впервые решил сделать свой последний шаг на освященной земле. Мое затрудненное дыхание вырывалось из легких, как будто это имело значение. Но это было не так. Каждый вдох сопровождался вспышкой боли, как будто я случайно проглотил смесь огня и шипов. Муть в глазах наконец начала исчезать, а дыхание замедлилось. Я вглядывался в вечную тьму пустынной ночи, ожидая увидеть сквозь пелену бледное стройное тело Зои.
Пустота заполнила мои уши, когда ночные существа дали обет молчания в присутствии повелителя хищников. Она еще не показала своего лица, но я знал, что она там. Я слышал ее дыхание. Я чувствовал, как ее гнев на меня витает в воздухе, словно осязаемое предупреждение о ее приходе. Я сгорбился в дверном проеме, надеясь, что черноты, заключенной в стенах, будет достаточно, чтобы скрыть мое местоположение. Старушка Зои знала, что в стенах церкви я предпочел бы оказаться в последнюю очередь, и, если повезет, она не станет меня там искать. В этом и заключался план! Я просто убегу в противоположном направлении, пока она будет разбирать койки в казарме в поисках меня. Потайные часы в святилище пробили семь ударов в темноте, указывая мне точное время моей близкой кончины. Были ли эти часы заведены с точной точностью или нет, словно у мастера часов хватило ума правильно их настроить, меня сейчас не волновало, поэтому я всем сердцем верил, что сейчас действительно семь часов. Как раз в это время я почувствовал, как когтистая рука разрывает плоть на моем плече, и понял, что у этой церкви есть неизвестный ранее черный ход. Зои наверняка знала о черном ходе. Она предпочла воспользоваться им, а не встретиться лицом к лицу. Мне повезло. Тупая боль в затылке была последним, что я помню в последнюю "нормальную" субботу той жизни, которую я познал. Свет внутри моей головы соединился с темнотой, которая уже окружала меня. Меня не стало.
Воскресенье
Ближе к Богу
Я то исчезал, то пропадал из собственной реальности, когда часы решили завязать очередной таинственный разговор. Я отсчитал двенадцать курантов, когда мое зрение заработало как надо и обнаружило, что кто-то смотрит на меня, а я не слишком заинтересован в этом. Исследуя окружающую обстановку, я обнаружил, что мои руки и ноги привязаны к проклятому кресту в натуральную величину над кафедрой, как у того Иисуса Христа из Библии. Настоящий Иисус, который должен был быть на этой штуке, лежал на полу подо мной в детской позе зародыша. Не "настоящий" Иисус, заметьте, а деревянная фигурка чувака, которую только что бросила на пол сумасшедшая грымза, украшавшая мое поле зрения. Ни разу в жизни я не складывал два и два вместе, чтобы понять, как выглядел бы Иисус, если снять его с креста и бросить на пол. Он выглядел очень испуганным. Как будто у него была неприятная встреча с тем доктором, который работал здесь раньше. Абсолютная жертва ужасно неудачной дегустации членов. В религии слишком много коленопреклонения. В конце концов, такое должно было случиться. Стоя на коленях перед другими мужчинами, ты оказываешься на удобной высоте для любого, кто имеет дурные намерения. Обмануть меня один раз? Позор тебе. Обмануть меня дважды? Скорее всего, ты меня вовсе не обманывал, а просто проверял, годен ли ты к военной службе.
"Я так рад, что ты решила присоединиться ко мне в трудную минуту, ты, потрепанная индийская сучка", - начал я разговор со своей одинокой зрительницей. "Забавно, что ты всегда показываешь свою потрепанную рожу в самое удобное время. Представляю, что ты только и делаешь, что сидишь на вершине горы, грызешь всякую несчастную живность, которая попадается тебе на пути, и ждешь, когда Зои подаст дымовой сигнал, чтобы ты прибежала и усложнила мне жизнь!"
Краснолицая шлюха расплылась в улыбке, похожей на худшую резную тыкву за всю историю Самхейна. У меня были все намерения обратить ее внимание на этот факт, но я чертовски хорошо знал, что он относится к празднику, неизвестному ее слабому уму. Ирландские иммигранты в Бостоне и Нью-Йорке исправно праздновали его, когда приезжали сюда, но всех остальных, особенно христианских церковников, он пугал до смерти. Считалось, что он ослабляет стены между миром живых и прибежищем мертвых. Словно маяк для всего плохого, что может хлынуть в этот мир и поднять шум. Но они не понимали, что все плохое само проникает в этот мир даже без фонаря, указывающего путь. Как бы то ни было, эта усталая дрянь все равно не поняла, о чем идет речь, и я не стал тратить время на объяснения. Тем не менее улыбка у шлюхи была как у кладбища, на котором перебили половину табличек. Наконец она спрятала сломанные зубы за покрытыми коркой губами и начала изрекать мудрые мысли, которыми собиралась поделиться.
"О, Роберт Джек, - начала она. "Я бы ни за что на свете не пропустила это. Увидеть тебя там, привязанным к деревянному кресту, как того мученика, о котором все проповедуют белые люди. Чистый рай. Не их затвердевшая конфетная версия рая, которую мамы и папы обещали им перед сном, чтобы отвадить буги-менов, а мое личное представление о рае. Такого, в котором ты задерживаешься на краю смерти и снова делаешь все правильно".
Конечно, эта сука связала меня как следует, потому что я не мог пошевелиться ни на дюйм в любую сторону. Я хотел только одного: спрыгнуть с этого креста и размазать по полу церкви остатки ее кошмарных зубов. Просто посмотреть, как они рассыплются под скамьями, словно игральные кости на столе для игры в кости в салуне. Я представил, как она опускается вниз, чтобы собрать свои треснувшие коренные зубы, и понимает, что ей выпал набор змеиных глаз. Смех раздался внезапно и застал ее врасплох. Как будто она не могла понять, почему человек, оказавшийся в моем затруднительном положении, так искренне смеется. В этот момент я решил, что лучшим вариантом действий будет поддержать ее разговор. Возможно, это даст мне возможность найти недостаток в ее умении завязывать веревки.
" Послушайте, леди, я даже не знаю, как мне вас называть. Если у вас есть намерение убить меня, не кажется ли вам, что будет справедливо, если я узнаю имя великого предвестника смерти, который одолел Шутника? Да, ты победила меня, потому что я торчу здесь, на этом кресте, и ты можешь делать со мной все, что сочтешь нужным за то, что я сбросил твою внучку в колодец. Лично я считаю это справедливым".
Она начала расхаживать взад-вперед, словно погрузилась в глубокую задумчивость, размышляя о существовании собственного имени. Конечно, я был не первым джентльменом, который спрашивал об этом. Мне казалось, что за последние несколько лет жизни я узнал об индейцах достаточно, чтобы понять, что у них действительно есть имена. Все они были интересными фрагментами, относящимися к действиям, животным и прочему. Пинающийся койот или недержащаяся сова. Ни разу не было ни Тома, ни Дика, ни Гарри, как при встрече с белым человеком на улице цивилизованного города. Нет, сэр. Это всегда было что-то вроде Огненной Лисы или Запорной Вороны. Может быть, я привожу не те примеры, но в целом вы поняли, о чем я говорю. Выдуманная чепуха, понимаете? Но, может быть, имена не так уж много значат для всех этих накрашенных сукиных детей, и именно с этим мы, похоже, имели дело, пока я был привязан к этому кресту. Может быть, никто никогда не давал ей имени. Именно в этот момент я решил дать его ее явно запутавшейся психике. Просто немного подтолкнуть в нужном направлении.
"Неважно, я буду звать тебя просто Хиллари", - предложил я. "Я знал одну одноглазую проститутку в Бруклине, от которой воняло, как от целой горячей пачки чертовщины, но ты все равно могла сделать свою работу, если надолго задерживала дыхание". Галитоз Ху Хаа Хиллари - так мы ее называли. Не в лицо, конечно. Одно дело - быть платной шлюхой, но у платных шлюх тоже есть чувства! В основном мы называли ее Хиллари в лицо. В промежность? Ну, это была совсем другая история. От нее буквально воняло так, будто кто-то раз-другой спускался туда и блевал внутри ее киски. Почти так же, как если бы вы выплюнули полный рот гороха и моркови, когда поднимались, чтобы оказать ей услугу. Трудновато было бы сделать такое с кем-то, а потом смотреть ему в лицо. Особенно если у него только один глаз. Это сужает выбор, не так ли?"
Она вздрогнула от моего рассказа, что, на мой взгляд, было явным признаком того, что она приняла это обозначение. Да, сэр! Это была Хиллари. Возможно, это станет тем самым ледоколом между нами двумя, который я нечаянно искал. Оставалось надеяться, и я так и сделал. К сожалению, она начала пятиться к входным дверям часовни.
"Да ладно, Хилари, куда ты собралась?" - умоляюще спросил я.
"Мне казалось, что мы действительно делаем успехи. Может быть, вы останетесь и поболтаете со мной еще немного? Мы ведь только начинаем узнавать друг друга!"
Она повернулась ко мне, как рассерженный еж, вся в щетине и готовая к неприятностям. Я не ожидал, что она знает, что такое еж, раз уж она такая примитивная, но однажды я видел его на выставке. Маленькие колючие твари приехали из Африки, Австралии или еще какой-нибудь страны, которую я не желаю посещать. Лающий все время подталкивал меня погладить это маленькое злобное существо, как будто оно было домашним любимцем, и я получил горсть шипов. Я ударил этого человека по лицу своей уже кровоточащей рукой, отчего его голова стала выглядеть гораздо хуже, чем была, но я гарантирую, что он больше никогда не просил никого погладить этого маленького замаскированного дьявола. Как бы то ни было, Хиллари Хеджхог напряглась и с деланной серьезностью направила свой костлявый палец на мое лицо. Я терпеть не мог тыкать пальцем в лицо, но в кои-то веки послушал без особых споров. Может, она все-таки хотела сказать что-то важное?
"Я покончила с тобой, Роберт Джек", - ответила Хиллари. "С этого момента я больше не буду иметь дела с твоей беспокойной душой. Теперь ты - проблема Зои. Я молюсь, чтобы она разобралась с тобой как следует. Сделай правильный выбор, Роберт Джек. Когда придет время, сделай правильный выбор".
С этими словами она повернулась в последний раз и исчезла из моего мира. Хорошее избавление, подумал я про себя. К сожалению, ей потребовалось много времени, чтобы выйти за дверь, потому что за ней тянулся шлейф жира. Да, сэр. За ней, как в конце медленного паровоза, тянулся добрых десять футов красной задницы. Я наполовину ожидал, что какой-нибудь бедный ублюдок свесится с его конца, размахивая фонарем. Я никогда раньше не видел индийскую сучку с таким большим задом. Должно быть, она неплохо жила, развалившись в креслах моего дома и не пошевелив и пальцем. Довольно большая перемена в образе жизни по сравнению с тем, что ей приходилось, как и другим навахо, уворачиваться от солдатских пуль и охотиться за едой. Конечно, она просто сидела под моей крышей, пока я сражался на войне, и ее кормили, как дрессированное животное. Просто лениво наблюдала за миром за окнами моей гостиной, пока не подвернулось что-то получше. Безусловно! Доброе избавление от Хиллари, ее задницы и маленького человечка, размахивающего фонарем на ее кабриолете. По крайней мере, ее не было рядом, чтобы увидеть, как моя правая рука освобождается от веревок креста Иисуса. Как раз в это время Зои сунула свою уродливую морду в двери часовни.
"Ты не должен был быть таким грубым с ней... "
Я заткнул эту шлюху, как следует, выстрелом в ее отвисшие, разлагающиеся сиськи! Должно быть, это застало ее врасплох, потому что она попятилась назад. Держа кровоточащую грудь в ладонях, как нашкодивший ребенок, она провела пальцами по пулевому отверстию, словно это имело какое-то значение. Воспользовавшись отвлекающим маневром, я выпустил пулю в три оставшиеся веревки и опустился на колени, чтобы полностью перезарядить револьвер. Как раз в это время она перестала смотреть на свою раненую грудь и переключила все внимание на меня.
Набросившись на меня, она одной за другой опрокидывала скамьи вытянутыми когтистыми руками. Яростный взгляд мести пронзил мою душу, и я почувствовал его до самых своих только что обутых ног. Ну, во всяком случае, они были для меня новыми. Тот парень Либерман успел изрядно попользоваться ими, и подошвы почти стерлись, но это было лучше, чем ходить босиком, когда вокруг церкви летают всякие куски хаоса. Я сделал еще шесть выстрелов в середину тела Зои, когда она приблизилась к моему месту. Она снова попятилась назад, потеряв равновесие, и с грохотом приземлилась на мертвую, обтянутую кожей спину. Я сделал единственную разумную вещь, которую мог бы сделать человек, находящийся в невыгодном положении, в такой момент. Я втянул в бой старого Иисуса Христа!
Я подхватил мистера Иисуса с его вновь обретенной целью и впечатал его головой в лицо Зои. Я раз за разом вбивал спасителя в ее череп, пока кровь не начала разлетаться по всей часовне. Мне было хорошо, я был в бешенстве, иначе мне бы и в голову не пришло взять в руки деревянную фигурку Иисуса Христа и бить жену по лицу. Когда ты мужчина, ты постоянно совершаешь плохие поступки в порыве гнева, и почти никогда не находишь им объяснения. Но сегодня все было иначе. Сегодня я разбил эту суку с истинной целью! Этой целью было продолжение моей собственной жалкой жизни до рассвета. Конечно, в это прекрасное воскресное утро время близилось к часу дня, и до восхода солнца оставалось еще несколько часов, но никто не собирался посещать эту церковь, когда это произойдет. Да, сэр! Все они были сожжены до смерти индейцами или сбежали на юг добывать серебро. Никто не собирался звонить в колокол на шпиле или молиться этому деревянному резному Иисусу, которого я сейчас использовал, чтобы втереть оживший мозг этой шлюхи в доски пола. Я отбросил его в сторону, перезарядил и влил в Зои еще шесть порций свинца. Даже если она найдет в себе силы подняться с пола и нанести мне ответный удар, она наверняка сможет использовать эту раненую сиську как карандаш. Дряблый, кровоточащий карандаш. Некоторые книги были написаны гораздо меньшим количеством. Я был в этом уверен.
А вот чего не понимала эта ходячая кожа, ранее известная как моя жена, так это того, что, помимо того, во что вы верите или не верите, некоторые места просто не предназначены для разборок между силами добра и зла. Подобно положительной энергии текущей воды в реке Верде, эта часовня была наполнена добром. Существо, которое лежало передо мной, истекая кровью, и было послано из недр Аида, в который верила эта индейская сука, ослабло, как только вошло в дверь. Как я уже говорил, у меня были свои сомнения, когда дело касалось религий и рукотворных систем верований, но вы ни на секунду не скажете мне, что некий всемогущий некто не смотрит на нас из милосердия. Если бы это было так, я бы никогда не прошел через войну с янки, и уж точно не прошел бы так далеко в моей недельной битве с Зои Телос. Я был недостоин этого, видите ли. В моем понимании, ни один бог или богиня не могли оказать мне ни малейшей помощи в борьбе с силами зла в эту ночь в этом конкретном месте. Впрочем, это не нам, людям, решать. Мы все думаем о себе меньше, когда речь заходит о том, чтобы заглянуть внутрь себя. Но мы не понимаем, что дело не в том, как мы сами себя воспринимаем, а в том, как нас воспринимают другие. Вот почему мать всегда будет любить своих детей, сколько бы плохого они ни сделали. Я подумал, что так же происходит, когда речь идет о бесконечном существе, которое смотрит на все, что оно создало. Скажем так, у меня было много времени, чтобы все обдумать, пока меня вырубили и привязали к кресту. Я уверен, что и Иисус в свое время, умирая под солнцем в пустыне, пережил те же самые озарения. Почему он решил заботиться о каждом из нас, человеческих существ, было для меня загадкой, но это была не моя загадка. Никто еще не написал обо мне целую книгу. По крайней мере, пока.
Я смотрел на изголодавшуюся Зои на полу часовни. Она истекала кровью по грязному полу, когда-то предназначенному для сапог солдат и одного парня, притворяющегося хреновым доктором. Я не могу много сказать о докторе, потому что никогда не знал его лично. Конечно, то, что он делал, указывало бы на определенную степень близости, но я уверен, что вы понимаете, что я хочу сказать. С другой стороны, солдаты - это то, о чем я знал многое. Я боролся за свою жизнь с самого первого дня в этом безумном мире, и сегодняшний день ничем не отличался от других. Меня забрали в младенчестве, когда погибли мои родители, заставили жить на улице в двух самых убогих городах Соединенных Штатов, а затем отправили на войну за дело, до которого мне не было никакого дела. Мы рождены, чтобы сражаться, я думаю. Прямо с колыбели и до самой могилы мы сражаемся за каждый вздох. Это пособие, на самом деле. В конце концов, вы должны их заслужить. Дыхания, я имею в виду. В этот день на территории Аризоны точно не было благотворительных даров, и то, что осталось от моей милой жены, угасающей у моих ног, не станет исключением. Если она действительно хотела прожить эти несколько драгоценных мгновений или хотя бы то, что она называла своей собственной версией жизни, ее действительно нужно было убедить. У меня осталась всего одна пуля - из тех, что я отстрелял, и тех, что выпали из пояса, когда я бежал, как дурак, между этим местом и гниющей плотью Пуна в долине. Конечно, в ее нынешнем, ослабленном состоянии последней пули в голову было бы достаточно.
"Так-так-так, старушка Зои", - начал я последний наш разговор, кружась вокруг своей бывшей возлюбленной. "Похоже, ты переоценила свои силы в этом месте. Можешь поблагодарить двух парней по имени Либерман и Рэйвенвуд, если встретишь их в загробном мире. Они уже либо мертвы, либо богатые добытчики серебра, но сейчас это не имеет значения. Я и представить себе не мог, что святая земля окажется той опорой, которая мне нужна, чтобы одолеть таких, как ты, с твоим индейским вудуистским безумием, пока не стал рыться в их вещах в казарме. Ты должен во что-то верить. Неважно, кто или что это будет, пока не наступит нужный момент. Эта индийская шлюха Хиллари Хеджхог сказала мне, что я должен сделать выбор, когда придет время, и я его сделал".
Зои тупо смотрела на меня, ее грудь тяжело вздымалась. Ее дыхание становилось все более редким, и было нетрудно понять, что ей осталось жить недолго. Я направил ствол своего "Кольта" прямо ей в лоб, чтобы положить конец нашим обоюдным страданиям. Ее? Жажда мести, которую можно сравнить разве что с жаждой презренной матери, оказавшейся на волоске от гибели. В мое отсутствие она устроила свою жизнь и стала принимать ее за нечто нормальное. Я понятия не имею, кто был тот мужчина, который занял мое место в ее одиночестве, но его было явно достаточно, чтобы заставить ее оставить то, что было у нас с ней вместе. Они вырастили то, что не знающий человек назвал бы семьей, и все это прекрасно уживалось в неумолимой пустыне Территории Северной Аризоны. Это было не место для любого порядочного человека. Полно змей, индейцев и прочих существ, которые скорее убьют тебя, чем познакомятся с тобой. Я оставил ее одну, когда уходил на войну, и, вспоминая об этом, могу сказать, что, если бы роли поменялись местами, я бы не поступил иначе. Я бы сделал все, чтобы жить дальше. Выжить, так сказать. Конечно, вернувшись домой, я наложил отпечаток на ее седло, и она не знала, как сделать так, чтобы все снова стало хорошо. Да, сэр. Я бы хотел отдать свою жизнь всему ужасному, что есть в этом мире, и превратиться в какое-нибудь ужасное существо, чтобы вернуть то, что принадлежит мне. В конце концов, я взял то, что принадлежало ей, и бросил в тот сухой колодец... но на данном этапе конкурса не было смысла плакать над пролитым детским молоком. Я сделал то, что сделал, и этого уже не исправить. Кроме того, это не могло быть таким уж плохим поступком. Я стоял на ногах в Доме Бога, а она - нет. Это была вся необходимая мне уверенность. Губы Зои разошлись впервые с тех пор, как она вошла в церковь. Мне не терпелось услышать мудрую речь, которую она приготовила для этих усталых ушей.
Пять слов обрушились на мою душу, как молот на наковальню. Я вздрогнул от внезапного отвращения и, споткнувшись, отступил назад, наткнувшись на поваленное деревянное изображение Иисуса Христа, которое я раньше использовал в качестве тарана на морде своей жены. Приземлившись на залитый кровью пол святилища, я уткнулся лицом в свои грязные руки и разрыдался. Я плакал, как маленькая испорченная девочка с ободранной коленкой, которую толкнул на землю хулиган на школьном дворе. Я, Роберт Джек, и в самом деле был таким хулиганом и начал подумывать, не являются ли эти пять слов сигналом к тому, чтобы засунуть ствол револьвера себе в рот и проглотить последнюю пулю во имя всего доброго, что есть в этом мире. Она повторила эти слова еще раз для убедительности.
"Ты стрелял в нашего ребенка?"
Зои ничуть не преувеличивала. У меня было мало времени, чтобы изучить все детали, пока я договаривался с ней о следующей неделе, но будь я проклят, если она говорила неправду. Ее живот выпирал точно так же, как задний проход той Женщины-знахарки, только, может быть, чуть ниже, чем у большинства обычных лентяев. Да, сэр, там определенно корчился ребенок, потому что я сразу заметил движение. Не совсем понимаю, как такое возможно - срок беременности у кожных ходоков и все такое, - но оно было прямо на моих глазах. Злая магия все равно остается магией, подумал я, и это действительно была какая-то злая магия, творящаяся прямо у меня на глазах. И тут Зои еще больше усугубила мою судьбу.
"Это ненадолго, знаешь ли", - объяснила Зои. "Скоро ты станешь такой же, как мы двое. Ты медленно меняешься с того момента, как вошел в меня в сосновом лесу, Роберт. Я знаю, что ты уже заметил различия. Один день за другим, одна странная, шальная мысль за другой, и я знаю, что ты заметил что-то необычное. Твоя способность исцеляться у реки... "
Я продолжал безудержно рыдать, глядя, как ее почти безжизненные руки поглаживают живот в надежде, что я не ошибся. Взглянув на нее краем глаза, я заверил ее, что это не так. Я не совсем понимал, как. Не то чтобы я сильно целился, когда давал ей это сделать, но каким-то образом я попал куда угодно, только не в ту область, которая ее так волновала. Я схватил Зои за дрожащую руку и для пущей убедительности положил ее на живот. Она улыбнулась, услышав мой успокаивающий жест, и в этот момент я понял, что божественное вмешательство и подсказки предыдущего дня не имеют никакого отношения к моей победе над врагом. Оно имело отношение к моей судьбе и будущему. Я вдохнул очищающий воздух в прохладный полуночный воздух часовни и положил свое усталое тело рядом с останками жены. Осторожно, насколько это было возможно, я подложил левую руку под ее голову, чтобы она хоть как-то утешилась в своем нынешнем состоянии. Если она говорит чистую правду, а я сам виноват в том, что исцелился у реки, а не у текущей воды, то она скоро встанет на ноги.
"Только поэтому я отказалась принять смерть на берегу реки, Роберт", - тихо проговорила она на последнем издыхании. "Я думала, что ты мертв, и поэтому жила дальше. Все, чего я хотела, - это дать нам шанс прожить ту жизнь, которой мы были лишены по воле судьбы. Это был единственный способ, который я знала. Последний выбор. Единственный выбор, который имел значение".
Сделай правильный выбор, Роберт Джек. Сделай правильный выбор. Именно в этот момент слова индейской женщины-лекаря Хиллари Хеджхог обрели для меня смысл. Я оставил Зои Телос умирать на берегу реки Верде, и, сколько бы сил ни было в старой короне, их не хватило, чтобы спасти жизнь моей жены. Ее хватило только на то, чтобы превратить ее во что-то, пусть даже самое отвратительное, но способное жить дальше. В сосуд. Конечно, эти суки из племени навахо способны на немыслимые поступки, но она перетасовала карты и вытащила из колоды скин-уокера. Вот почему она решила не убивать меня во время наших встреч. Вот почему она принуждала меня к сексу в сосновых лесах гор. Именно поэтому я был жив и сейчас, лежа в лужах крови на полу часовни, вытекающей из ран женщины, которую я любил. Кто я такой, чтобы говорить, что такое "жить" на самом деле? Для каждого она была своя, как бы ее ни воспринимали другие. Для одних это было поклонение книге со странными символами, которую ты прятал на самом дне своего шкафа. Для других это была серебряная безделушка, за которую ты держался в трудную минуту. Я? Я выбрал любовь с умирающим кожаным ходоком на полу заброшенной церкви с каким-то уродцем-полукровкой на подходе. Я сделал единственную разумную вещь, которая сопутствует подобному осознанию. Я засунул револьвер с последним оставшимся патроном в рот и нажал на курок, чтобы сохранить рассудок. В исчезающие секунды я снова увидел силуэт индейской Женщины-знахарки в дверном проеме церкви.
"Все кончено", - произнесла она с некоторой долей уверенности.
Так оно и было.
Возможно, вы слышали мою поучительную историю о горе как шепот на ветру в трудную минуту. Может быть, она пришла к вам во сне как кошмарное предвестие того, что приближается в вашей собственной жизни, если вы не сделаете правильный и полезный выбор во время встречи на перекрестке. Как я уже сказал в самом начале, прощение переоценивается. Смерть окончательна. Месть, однако, танцует между тонкими границами смертности и вечности. Любовь всегда находит выход. Семь дней спустя, в своей загадочной манере, она это сделала.
Проклят с рождения. Исцелен смертью. Я вернулся домой.
КОНЕЦ
Особое "спасибо" моим бета-читателям:
Саманте Клауд-Миллер
Кристи Лейн Уильямс
Таня Родс Рейнольдс
Кимберли Киззиар
Дэну Карсону
C. Дерик Миллер - автор мрачной фантастики, гонзо-журналист, сценарист, поэт, священнослужитель и автор песен ASCAP, родившийся в городке Гринвилл, штат Техас. Среди его источников влияния - Хантер С. Томпсон, Кевин Смит, Шон Маллинз и Дел Джеймс. В настоящее время он работает старшим сценаристом и младшим продюсером в компании AtuA Productions, живет в районе искусств Бишоп в Далласе, штат Техас, где ему назначена цена за его рассказ "Hell Paso", опубликованный в антологии "And Hell Followed", ставшей бестселлером №1 в издательстве Death's Head Press. Он хотел бы выдумать последнюю часть, но... приятно быть желанным.