ПРОЛОГ

Казалось бы, помещение живой медузы в свод прямой кишки женщине представляет значительные трудности, но это совсем не так. И, конечно же, Р.О.Л. # 133 был закалён большой практикой.

Сначала субъекта, используя обычное Заклинание паралича, "жестоко" наклоняли над каким-нибудь удобным предметом (например, кушеткой), затем один член отряда вручную раздвигал ягодицы женщины, а другой применял ректальное введение расширителя. Существует множество различных стилей и типов воронок и диоптр: устройств, созданных специально для принудительного открытия отверстий тела. Многие такие устройства имеют своего рода "пистолетные рукоятки". Пара шарнирных ложкообразных выступов из нержавеющей стали выдвигается, как утиный клюв, который затем вставляется в нужное отверстие, а при сжатии пистолетной рукоятки "клюв" раздвигается. Существуют и другие воронки в форме листа, внешне напоминающие листовой затвор фотоаппарата. Круглая по форме, в закрытом состоянии из её центра вырастает несколько, скажем, двухдюймовых шпилек с закруглёнными концами, собранных вместе. Эти концы достаточно смазываются, а затем сразу вталкиваются в целевое отверстие - в данном случае в анальный сфинктер. Затем поворачивают винт, установленный на мачте, и с каждым поворотом шпильки разъединяются, и винт продолжает вращаться до тех пор, пока сфинктер не растянется до своего физического предела.

Затем медузу вталкивают в открытое отверстие, а затем расширитель закрывают и удаляют.

И что потом? Желаемое зрелище разворачивается в полном объёме.

Во-первых, Заклинание паралича гаснет, и обнажённая жертва падает на пол, мучаясь в агонии, и очень немногие люди имеют опыт, чтобы описать её, и ещё менее поддаются описанию крики протеста. Медуза слишком велика, чтобы ею можно было испражниться, поэтому она останется там, в зажатом нервами кишечнике реципиента, и даже смерть медузы не положит конец жгучей агонии. Почему? Потому что при каждом контакте щупальца (а у большинства медуз десятки или даже сотни щупалец) тысячи этих крошечных существ, называемых нематоцистами, отделяются и внедряются (конечно, через жала) в любую доступную плоть. Затем вводится яд, вызывающий невыносимую боль, и эти маленькие нематоцисты продолжают впрыскивать яд даже после того, как медуза-хозяин умирает.

Отсюда и зрелище, которое можно сравнить с кричащим гимнастическим репертуаром, состоящим из подёргиваний, корчей, визговых конвульсий и припадков. В конце концов, получатель либо потеряет сознание, либо умрёт, в зависимости от рода медуз.

Возможно, стоит упомянуть, что этот процесс почти так же легко можно использовать с влагалищным стволом жертвы, где нервов гораздо больше и они более чувствительны, но при отсутствии мышцы сфинктера потребуется хирургический степлер, чтобы удержать медузу от выталкивания наружу.

Ведь это было бы обидно, не так ли? Потратить впустую отличную медузу?

Для более быстрого процесса, требующего меньших сложностей и хлопот, можно обойтись без расширителя. Вместо этого член отряда (заметьте, надев толстые резиновые перчатки!) просто берёт медузу за голову (или мантию, как её правильно называют), а затем быстро проводит её скоплением щупалец вверх и вниз и вокруг области влагалища субъекта, это похоже на швабру для мытья пола. Процесс повторяется на заднице женщины, а затем вокруг её шеи, причём особое внимание уделяется лицу – прежде всего губам и векам. Хоть он и менее интересен, чем путь через анальный расширитель, конечный результат всё тот же: абсолютно мучительная агония, воздействующая на самые чувствительные части жертвы.

Но всё это ни тут и ни там, как говорится. Пусть приведённые выше слова послужат преамбулой к любопытной последовательности событий, произошедших в номере 415 знаменитого отеля "Коллинзвуд" 30 апреля 20__ года.

***

Элисон не догадалась бы и через миллион - нет, миллиард... э-э-э, ну, нет, триллион лет - что детский праздник её подруги официально начнётся с того, что её заставят проглотить жидкое дерьмо. Нет. Даже через септиллион лет.

И всё же это было так.

Но ещё до этого довольно нетипичного начала такого традиционного праздника Элисон и Кирсти, возможно, подозревали, что вечер выливается в нечто немного нестандартное. Например, сейчас было восемь часов вечера, а праздник должен был начаться в семь часов тридцать минут. Правда, друзья - молодые чопорные представители общества, такие как Кирсти, Элисон и Тереза, были настойчивы в принятии практики "модных опозданий", но это было уже слишком. Присутствовали только трое из них, плюс Кеннет, или, как называла его Тереза, Кенстер, и, если подумать, двадцать минут назад он исчез на кухне с приказом принести первую бутылку шампанского Перрье. Жуэ, а не Дом, но, похоже, он, по словам его жены Терезы, "не торопился с этим, чёрт возьми".

- В чём проблема, дорогая? - спросила Элисон с плюшевого дивана. - Всё равно пить нельзя. Не пока ты беременна.

- О, я могу сделать один чёртов глоток! - настаивала Тереза, плюхнувшись на диван напротив.

Грудастая брюнетка держала руки на животе на восьмом и трёх четвертях месяца беременности, который грозил вырваться из её платья для беременных "Рэйчел Палли" за пятьсот долларов, как попкорн слишком долго стоявший на плите.

- Моя мать пила, когда была беременна мной, - рассеянно добавила Кирсти.

Она убрала светлую кудряшку со лба и с дурным предчувствием посмотрела в сторону двери большого номера.

"Это всё слишком странно. НИКТО ещё не постучал в дверь, и НИ ОДИН подарок для праздника не принесли, кроме моего и Элисон..."

- Наверное, поэтому твоему папе пришлось платить профессорам в том дрянном колледже, в котором ты училась, только для того, чтобы ты сдала экзамены, - заметила Элисон с усмешкой. - Это называется алкогольный синдром плода. Вот почему ты косячила в школе.

- Косячила! Но не из-за этого, - выстрелила Кирсти, хотя это было правдой.

- Расслабься, милая, я всего лишь шучу. Знаешь, когда ты злишься, твои чёрные корни бросаются в глаза.

- Я НЕ крашу волосы. ТЫ красишь волосы! Ни у кого нет ТАКИХ рыжих волос!

- Она натуральная рыжая, - вмешалась Тереза. - Разве ты не помнишь физкультуру в школе? Душ? Как торчал этот большой рыжий куст? Выглядело так, словно кто-то взял кусок дерна и покрасил его из баллончика в цвет пожарной машины.

Элисон скромно закурила свою электронную сигарету со вкусом лаймового щербета.

- Да, ну, я сейчас брею это.

- Вот именно, - выплюнула Кирсти. - Вы, рыжие, все деревенщины. Шикарные дамы не бреются, они ходят в салоны лазерной эпиляции.

Элисон выпрямилась на своём месте.

- О, тогда я думаю, ты НЕ ходишь в эти салоны, потому что ты такая же шикарная, как автомат по продаже презиков в туалете на заправке...

Хотя может показаться, что это отклонение от темы, но это образец рассуждения, призванный предупредить читателя об общих интеллектуальных способностях троицы. Это были принцессы из высшего общества "дочек богатых папочек", все они были достаточно привлекательными, улучшенными уколами красоты, ринопластикой, увеличением груди и другими причудами богатых. Изрядные компоненты дедуктивных предположений НЕ требуются, чтобы дать читателю овладеть их природой, равно как и ДАЛЬНЕЙШЕЕ развитие их характера было бы бесполезной тратой внимания читателя.

Тем не менее, небольшая доза пассивного повествования в виде ситуационного обзора может оказаться подходящей для интереса зрителя. Кирсти, Элисон и Тереза ​​были высокомерными отпрысками богатых семей в престижном районе (это, как вы уже поняли). Детский праздник Терезы уже начался, её молодой, обеспеченный муж, Кенстер, был неподалёку, разнося прохладительные напитки, но, как ни странно, ему поручили это задание примерно двадцать минут назад; тогда как это была не более чем двухминутная работа. Эта странность вселила в Кирсти совершенно бессвязное дурное предчувствие; на самом деле, у неё даже чесались большие пальцы.

Хотя она ещё не высказала этого вслух, Тереза ​​чувствовала себя совершенно некомфортно, и не только потому, что у неё в животе был эквивалент пятидесятифунтового грёбаного баскетбольного мяча, но и больше из-за двадцати гостей, которые ответили положительно, но ни один ещё не явился, а это означало, что все гости опаздывали чуть ли не на три четверти часа. Отсюда и самое большое беспокойство Терезы: никто из её так называемых друзей не мог наплевать на неё настолько, чтобы не прийти на её праздник, чтобы выпить бесплатное элитное шампанское и сожрать закусок на несколько тысяч долларов, включая пирог с омарами, фуа-гра, икру, трюфельные террины и димсам. Да, и впечатляющее блюдо с фондю, окружённое кубиками домашнего хлеба, аргентинскими креветками и кусочками жареной баранины. Тереза ​​никогда бы не смирилась, если бы её детский праздник оказался неудачным.

И хотя рыжеволосая Элисон (об этом говорили брови) имела тенденцию существовать в состоянии постоянной нервозности, она тоже чувствовала что-то неприятное в общем настроении вечера. Кенстер потратил на это дело целое состояние; президентский люкс во всемирно известном отеле "Коллинзвуд" сам по себе, должно быть, был королевским выкупом. Справедливо было предположить, что даже самые снобы "голубой крови" в социальной среде, к которой принадлежало это трио, никогда не провалили бы праздник в таком заведении.

В другой стороне комнаты располагался бар с раковиной и несколько накрытых скатертью столов, заставленных самыми изысканными закусками, которые только можно было купить за деньги. Фактически, именно в этот момент Элисон мародёрствовала над этими закусками, поглощая сырые гребешки Хоккайдо и тихоокеанское филе желтохвоста в суши-зоне.

- О, это так вкусно! - сказала она с набитым ртом. Затем её глаза вытаращились на следующий отдел: - Мои любимые! Сосиски в тесте! - она завизжала и начала пробовать.

- Это не сосиски в тесте, тупица. Это не вечеринка деревенщин, - сказала Тереза. - Это говяжьи колбаски Кобе в тесте фило. Это чертовски дорого, чтобы ты знала.

Элисон этого не слышала; она запихнула в рот ещё три сразу, а затем схватила вилку для фондю и продолжила копаться.

- Какое невежество, - жаловалась Тереза, потирая раздутый живот. - Она может набить рот, как тот японец, который съел сотню хот-догов, но никогда не наберёт ни унции веса. Чёрт, если я просто посмотрю на это, я наберу пару килограмм.

- Высокий метаболизм, - последовал следующий напыщенный комментарий Элисон. - Кроме того, я сжигаю много калорий каждую ночь, когда трахаюсь с Кенстером.

Рот Терезы открылся в удивлении.

- Что-что?

- Ох, чёрт возьми, дорогая. Я шучу! - она заметила на столе ещё больше восхитительной еды. - И нет смысла позволять всей этой вкусной еде пропадать зря.

Затем она начинила несколько тостов чёрной икрой, а после этого взялась за котлеты из куропатки, копчёной на чайной дымке.

"Пропадать зря, - подумала Тереза. - Вот что произойдёт? Никто не придёт на мой детский праздник?"

Вопрос заставил её уставиться в пространство.

Элисон грубо сунула пальцы в топ, чтобы поправить смехотворно дорогой бюстгальтер.

- Чёрт, Тереза. Ни один гость ещё не удосужился показаться. Что ты такого сделала, чтобы всех разозлить?

Нижняя губа Терезы задрожала.

- Я... не могу себе представить...

- Иногда ты ведёшь себя противно, - сказала Кирсти. - Я имею в виду, без обид.

- Ой, я не обиделась, тупая сучка.

- Полегче, дорогая, - сказала Элисон. - Но что серьёзно происходит? Где все?

Тереза ​​начала всхлипывать, затем её лицо упало на руки, и она начала рыдать.

Элисон и Кирсти, обе нахмурившись, сели рядом с Терезой, чтобы утешить её.

- Не плачь, дорогая, - сказала Кирсти, обнимая будущую мать. - Они все просто опаздывают.

- Нет, они не опаздывают! Они все меня ненавидят! Я дерьмовый человек, и никто не хочет приходить на мой детский праздник!

Кирсти и Элисон обменялись поднятыми бровями.

- Успокойся, Тер. Тебе нужно выпить, - Элисон оглянулась и проревела: - ЭЙ, КЕНСТЕР! ГДЕ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ЭТО ШАМПАНСКОЕ, ТЫ, КУСОК ДЕРЬМА?!

Наконец дверь кухни распахнулась, и принесли шампанское, но...

- Кто ты, чёрт тебя подери?! - Элисон и Кирсти одновременно залаяли.

Это был не Кенстер.

Это был совершенно незнакомый человек, который только что вышел из кухни с бутылкой вышеупомянутого "Перье-Жуэ". Он был лысеющим, с всклокоченной седой бородой, одет в ржавый твидовый пиджак с заплатами на локтях и не очень удачно подобранные брюки цвета хаки. Ему могло быть за пятьдесят. Одежда выглядела немного потрёпанной и, ну, грязной, как и лицо джентльмена; грязное и немного потрёпанное.

Была ещё одна вещь:

Он плохо пах.

- Тебя не приглашали на мой детский праздник! - Тереза ​​взревела.

- Да, - присоединилась большегрудая Элисон. - Кто ты и... - она фыркнула. - Чёрт возьми, приятель! Ты воняешь!

- Да, - ответил мужчина и погладил свой бородатый подбородок. - Запах моего тела - это лишь один из аспектов моего тяжёлого положения, суть которого вы все слишком мрачно осознаёте. Меня зовут профессор Артимус Писли, и до моего переезда в мою нынешнюю ситуацию я преподавал физику и математический анализ ни в каком другом университете, а в Гарвардском университете, - он поставил шампанское на один из фуршетных столиков. - Не будет ли кто-нибудь из вас так любезен открыть это? А тем временем... - он достал небольшой таймер с ЖК-дисплеем, похожий на причудливый таймер для варки яиц.

- Для чего нужен таймер? - спросила Элисон.

Затем странный мужчина установил таймер, и на его передней панели появилось сообщение: ОСТАЛОСЬ 66 МИНУТ.

- Это для того, чтобы сообщить мне, сколько у меня осталось времени, - сказал этот человек, этот Писли.

Кирсти сердито посмотрела на него. Кто, чёрт возьми, был этот придурок?

- Время для чего, старик?

- Сколько времени мне ещё предстоит трахаться с вами по-королевски, - сказал он с лёгким презрением. - И это замечание "старика" вы запомните.

- Этот чокнутый явно не в себе, - заключила Элисон. - Один из тех людей из Палаточного городка.

Тереза ​​закашлялась от неприятного запаха тела мужчины.

- И почему ты так воняешь? Ты никогда не моешься?

Мужчина - профессор Писли - улыбнулся.

- Ну нет, на самом деле. Мне не разрешено. Фактически, я не мылся со дня моего поступления в отряд, а это было в 1958 году. Каждому волонтёру даётся шестидесятишестилетний стаж. Я рад сообщить, что это мой шестьдесят пятый год - остался всего один!

- О, чёрт возьми! - Элисон огрызнулась. - Я не знаю, о чём говорит этот засранец, но я звоню в охрану. Как мог такой сумасшедший бездомный пробраться в Коллинзвуд?

- Иди и вызови охрану, - разрешил Писли. - Просто знай: когда ты закончишь звонить в службу безопасности, ты снимешь одежду. Честно говоря, мне очень не терпится увидеть твою обнажённую грудь и, знаешь ли, то, что между ног.

Элисон смотрела на него с открытым ртом.

- Единственное, что ты увидишь в ближайшее время, это заднее сиденье полицейской машины, вонючий ты придурок, - она взяла трубку. - Забавно, телефонная линия в отеле мертва, - она достала сотовый телефон, набрала 911 и уставилась на экран. - Нет сигнала! Раньше всё работало идеально.

- Ах, да, - сказал Писли, - но это было тогда, а это сейчас.

Все три женщины напряглись от шока, когда Писли в следующий раз полез в карман. Естественным было предположить, что он собирался вытащить пистолет, но... это было не так. Через секунду он вытащил два предмета неправильной овальной формы размером со сливу; они были беловатого оттенка с шероховатой отделкой.

- Это, - объявил он, - тотемы-талисманы. На самом деле это окаменевшие яйца известного колдуна и серийного убийцы по имени Жиль де Рэ. Когда их использует опытный практик, такой как я, они являются - и поверьте мне, когда я это говорю - магией.

- Магия? - Элисон рассмеялась. - Волшебные шары? Ты имеешь в виду, как яйца из мужской мошонки?

Писли кивнул, улыбаясь.

- И когда я натираю их вместе, они вызывают то, что известно как Заклинание подчинения, и ты будешь делать всё, что я прикажу, - и с этими словами профессор Писли начал тереть два затвердевших предмета в своей руке, как можно тереть игральные кости. - Сейчас. Элисон, не так ли? Снимай одежду.

Элисон выгнулась на месте... и сняла с себя одежду.

- Ох, боже мой, - заметил Писли, - а у тебя есть настоящий дар, - он сжал промежность. Затем он посмотрел на Терезу и Кирсти, продолжая тереть яйца друг о друга. - Выйдите из этой одежды, девочки. Мне нужно посмотреть товар.

- Это безумие! - Кирсти пожаловалась. - Я изо всех сил стараюсь этого не делать, но...

- Я тоже! - воскликнула Тереза.

Они обе освободились от одежды так быстро, как только смогли её снять.

Тереза ​​стояла, скрестив ноги и пытаясь, но безуспешно, скрыть свою налитую молоком грудь, которая теперь была действительно очень большой. Живот почти доношенного ребёнка торчал как гора; на самом деле он был настолько тугим и настолько растянутым, что Кирсти могла видеть подобие своего обнажённого отражения в блестящей коже живота.

- Ух ты, - сказал Писли. - Это то, что я называю быть беременной. Чёрт... У тебя живот торчит, как у ёбаной Октомамы, - он снова повернулся к Элисон и Кирсти. - А теперь, Элисон, Кирсти, потратьте следующие несколько минут, чтобы решить между собой, кто из вас первой высунет язык перед Терезой.

Глаза обеих девушек распахнулись.

- Язык... что? - сказала Кирсти.

- Высунет язык. Если вы понимаете, о чём я. Кто из вас съест "киску" Терезе?

- Хм-м-м? - недоумевала Кирсти.

- Он хочет, чтобы одна из нас отлизала Терезе! - сказала Элисон. - И я думаю, он сможет нас заставить это сделать из-за яиц этого чувака в его руке. Что, чёрт возьми, происходит?

- Всё это будет объяснено в своё время, - сказал Писли.

- Здесь действительно что-то не так, - прошептала Тереза.

- Действительно, да, - Писли оценил рыжую щетину между ног Элисон. Это был большой яркий участок на лобке. - И вот ещё одно доказательство того, насколько хреново обстоят дела, - он указал на причудливую входную дверь дорогого номера. - Элисон. Ты можешь уйти, если хочешь. Давай. Иди, открой эту дверь.

Элисон стояла ошеломлённая. Она посмотрела на дверь, затем на Терезу, затем на Писли. Затем она сказала:

- К чёрту это!

И подошла обнажённой к двери, подпрыгивая сиськами, схватила ручку и дёрнула её.

Она ожидала увидеть устланный плюшевым ковром коридор, но вместо этого увидела...

- Что это, чёрт подери? - спросила Кирсти.

Элисон уставилась на невероятный материал, заполнявший дверной проём. Это было похоже на плоскую грань бледно-жёлтого камня, грубо вырезанного.

- Что это за штука? - закричала Элисон.

Писли просмотрел один из столов с закусками, пробуя кубики фуа-гра и восхитительные маленькие румаки, приготовленные с печенью удильщика на пару.

- Это чистая сера, также известная в Библии как горящая сера.

- Ты... ты имеешь в виду что-то вроде "огня и серы"? - голос Терезы дрожал. - Такая сера?

- Да, Тереза, - подтвердил Писли. - Такая сера. Самое распространённое сырьё в Аду. Итак, теперь вы будете задаваться вопросом: "Почему прямо за дверью нашего гостиничного номера лежит сера?" Верно?

Все три обнажённые женщины молча кивнули.

- Это происходит благодаря оккультной науке, известной как "пространственное перемещение". В Аду, заметьте, происходит особый процесс, который посредством использования энергий жизненной силы, древних вызовов и различных усовершенствованных видов чёрной магии вызывает область пространства в Живом Мире - например, этот гостиничный номер - чтобы транспонировать или поменять местами с идентичной областью пространства в Аду. В данном случае эта идентичная область представляет собой прямоугольник серы точно такого же размера, как и эта комната. Понимаете?

- Чёрт возьми, нет! - кричала Элисон.

- У тебя пиздец с головой! - выпалила Кирсти.

Тереза ​​снова начала рыдать.

- Этот сумасшедший бомж испортил мой детский праздник!

Писли усмехнулся.

- Ладно, "почему" и "зачем" не особенно важны для вас троих. Просто поверьте мне на слово. Я сейчас здесь с вами по чистой случайности, и поверьте мне, в этом нет ничего личного. Я часть...

- он взглянул на бутылку шампанского на столе. - Подождите минуту. Как зовут парня в другой комнате? Кент?

- Кенстер, - сказала Элисон. А затем указала на Терезу. - Её муж.

- Оу! Похоже, это он вылил в тебя свои молочные реки несколько раз, - Писли крикнул в сторону двери кухни. - Эй, Кенстер! Тащи сюда свою задницу и принеси этот старый чемодан!

Было слышно, как распахнулась дверь кухни, а затем послышался тянущий звук. В конце концов, "Кенстер" появился из-за угла, совершенно голый и довольно измождённый. Он шёл так, как будто у него сильно болела спина, а его волосы, одна из тех вычурных бритвенных стрижек с пучком на макушке, были сильно растрёпаны. Его решительно невозбуждённый пенис болтался, возможно, так же вяло, как и всегда, и, ну... на нём было пятно какой-то загадочной коричневой субстанции.

- Кеннет! - взвыла Тереза. - Почему ты голый?

Кенстер вздохнул и отпустил чемодан, который тащил.

- Думаю, по той же причине, что и ты. Этот парень заставил меня раздеться...

Но теперь Тереза ​​гримасничала, глядя на гениталии Кена.

- И это... это... дерьмо на твоём члене?

Кенстер, сгорбленный и изнурённый, кивнул.

- Он заставил меня трахнуть его в задницу.

Выражение лица Терезы сменилось серьёзным подозрением.

- Ты хочешь сказать мне, что... ты гомосексуал?

Кенстер вздрогнул.

- Нет! Я трахаюсь с тобой, разве не так?

- Тогда как ты мог поднять член на мужскую задницу?

- Он говорил какую-то магическую болтовню, - ответил Кенстер. - В одну минуту мой член был мёртвым мясом, в следующую он стал твёрдым, как камень. Это какая-то сатанинская магия, которую знает только этот парень.

- Я согласен, - сказал Писли. - И теперь он попробовал мои булочки с уткой по-пекински. Боюсь, утверждение Кенстера верно. Я заставил его подчиниться моим желаниям, используя их, - и он поднял два окаменевших яичка колдуна. - А затем я произнёс простое Заклинание возбуждения, чтобы его пенис поднялся настолько, чтобы совершить содомию со мной.

Тереза ​​смотрела на него, озадаченная и морщась.

- Но почему? Почему ты так поступил?

- Ну, Тереза, потому что есть мужчины, которым нравится чувствовать член другого мужчины в своей заднице, и я один из них. Член, "киска" - всё это меня завораживает. Полагаю, это делает меня би, да? Разве не так это называют в наши дни? И я рад сообщить - хотя Кенстер не так велик, как мне хотелось бы, - его выступление было удовлетворительным.

Большие сиськи Элисон затряслись, когда она рявкнула в ответ:

- Я думаю, она имеет в виду следующее: зачем тебе заставлять кого-то делать что-то против его воли?

- По той же причине, по которой я хочу заставить тебя слизать мой харчок с пола, - Писли откашлялся и сплюнул на пол. Он потёр два яичка друг о друга и сказал: - Элисон? Съешь мой харчок с пола.

Лицо Элисон выражало явную ярость; тем не менее, она опустилась на четвереньки, чтобы слизать всю комковатую мокроту.

- Кенстер? - сказал он. - Пожалуйста, открой бутылку шампанского, поставь пять бокалов, но наполни только один бокал. А пока ты этим занимаешься, я начну готовиться.

Три женщины продолжали стоять обнажёнными и ошарашенными. Кенстер вытащил пробку из-под шампанского, поставил пять бокалов и наполнил один, как было велено. Тем временем Писли - вокруг него действительно жужжали мухи, от него так воняло - открыл коричневый и довольно потрёпанный чемодан и вытащил нечто, похожее на яйцеобразный кусок стекла размером с футбольный мяч "Нерф". Из одного конца торчали четыре маленькие ножки, поэтому предмет в форме яйца мог стоять дыбом, как мяч для регби.

- Что это за херня? - спросила Кирсти, обнимая свои обнажённые груди.

- Это называется Окулер, - ответил Писли. - Я сейчас это объясню, как и многое другое. Ему нужно немного времени, чтобы согреться, - затем мужчина подошёл к столу, на котором стоял один бокал шампанского и четыре пустых бокала. Он улыбнулся и обратился к Терезе и её огромному животу. - Во-первых, мы должны официально начать детский праздник Терезы, - затем Писли расстегнул штаны и вытащил свой немытый за шестьдесят пять лет пенис.

Даже на расстоянии десяти футов женщины заткнули рты и отступили назад.

- Это... это худший запах, который я когда-либо чувствовала! - Тереза ​​задыхалась.

Писли улыбнулся.

- Если ты думаешь, что это плохо, просто подожди, пока ты не начнёшь его сосать.

Бóльшая часть цвета сошла с лица Терезы.

- О, чёрт, - прохрипела Кирсти. - Да меня сейчас вырвет от одного вида...

- Если ты это сделаешь, Терезе придётся съесть всё это с пола.

- НЕ смей блевать, Кирсти! Я надеру тебе задницу, если ты это сделаешь!

Именно в этот момент Писли помочился в каждый пустой бокал из-под шампанского, по одному. Затем он передал каждой женщине и Кенстеру по бокалу.

- А сейчас? - Писли поднял свой бокал, единственный, в котором было шампанское. - Разрешите предложить тост. За Терезу, её малыша и этот чудесный детский праздник! - он отпил немного шампанского, улыбнулся, закрыв глаза, и заметил: - М-м-м, да. Замечательное, лёгкое, с резкими нотами цитрусовых, подкреплёнными сложной ореховой ноткой - возможно, миндалём. И всё это сочетается с очаровательной бархатистой текстурой и огромными пузырьками. Девочки, Кенстер? Вы согласны?

Кенстер знал, что лучше не сопротивляться. Он выпил бокал, поморщился и ахнул.

- Ебать! У тебя заболевание почек или что-то в этом роде? Моча не может быть такой плохой на вкус!

- Да, мой мальчик, - беззаботно ответил Писли. - Девочки? Не пропускайте вечеринку. Открывайте свои люки.

Элисон, Кирсти и Тереза ​​стояли неподвижно, с широко открытыми глазами и ртами, каждая трясущейся рукой держала свой бокал. Кирсти, по крайней мере, осмелилась понюхать свой бокал, после чего на её лице исказилась гримаса ужаса. Элисон, не слишком мудро, огрызнулась и сказала:

- Ты ужасный женоненавистник! Я этого не сделаю!

А затем заговорила Тереза, возможно, воодушевлённая заявлением подруги.

- Я... я не могу! - воскликнула она. - Это будет вредно для ребёнка!

- Вредно для ребёнка? - спросил Писли. - А как насчёт самопроизвольного выкидыша? Будет ли это вредно для ребёнка, Тереза? Я могу сделать это прямо сейчас. Я могу заставить Кенстера прыгать вверх и вниз на твоём большом животе, пока малыш не полетит через всю комнату. Я могу заставить его положить ребёнка в ванну и ходить по нему, как француз, давящий виноград, - затем он бросил серьёзный взгляд на Элисон и Кирсти. - И вы двое, слушайте меня внимательно. Либо пейте мою мочу, либо... я вас трахну.

Большие сиськи Элисон торчали, словно памятники неповиновения.

- Чёрт возьми, девчонки! Мы сделаем это? Неужели мы позволим этому засранцу унижать нас только для того, чтобы он повеселился? Женщины позволяли мужчинам эксплуатировать себя на протяжении тысячелетий, и почему? Потому что мы им позволяем. Потому что мы боимся власти, которую они оказывают на нас. Мы не овцы. Мы не манекены и не рабыни. Мы женщины, чёрт возьми! Мы такие же умные и такие же сильные, как они, и мы больше этого терпеть не собираемся! Девчонки? Вы со мной?

Тереза ​​осталась стоять на месте с открытым ртом, глядя на свой бокал для шампанского, но полный мочи. Кенстер лишь медленно покачал головой.

Но Кирсти топнула босой ногой, подняла кулак (в манере, которая иллюстрировала физиологию её большой груди) и заявила:

- Ты права, Элисон! Мы не собираемся прожить свою жизнь в страхе перед этим больным извращенцем! - она пристально посмотрела на Писли. - Ты слышал это, мудак? Мы не будем пить твою мочу! Пей свою чёртову мочу сам, ублюдок!

Плечи Писли поникли.

- Ух ты. Похоже, мне совершенно не удалось привлечь ваше внимание с какой-либо степенью доверия. Это очень плохо... для вас.

- Давай, убей нас! - выпалила Кирсти. - Я лучше умру, чем унижусь ради тебя!

Кенстер только продолжал качать головой.

- Элисон, - сказал Писли. - Ляг на пол и открой рот как можно шире.

- Пошёл ты! - Элисон закричала в ответ. - Моя воля сильнее твоей... что бы это ни было!

Писли потёр два яичка друг о друга, и Элисон качнулась вперёд, словно на верёвочках марионетки, а затем короткими прерывистыми движениями и с выпученными глазами легла на пол и открыла рот.

- Боюсь, это немного старомодно, - прокомментировал Писли, - но... - он снова потёр яички друг о друга. - Кирсти, сядь на лицо Элисон, расположи свой анус прямо над её ртом и насри ей прямо туда.

Кулаки Кирсти сжались.

- Ты не заставишь меня это сделать! Я женщина! Послушай меня... - Кирсти вырвалась из своей позы, села на лицо Элисон и...

- О, не-е-ет! - сказала Тереза.

...выпустила очень жидкий стул в рот Элисон. Это было довольно шумно.

- Я говорила тебе не заказывать Кунг Пао вчера вечером! - сказала Тереза.

Элисон булькала под задницей подруги, сжимаясь при каждом порыве жидкого дерьма.

Писли продолжал натирать колдовские яички.

- А теперь будь хорошей девочкой, Элисон, проглоти всё это прямо в свой животик...

Издавая звуки рвоты, Элисон проглатывала всё, что предлагали кишки Кирсти. По завершении процесса бедная Элисон обвила руками живот, перевернулась и застонала.

Писли тонко улыбнулся.

- Хорошо. Несправедливо позволять Элисон одной веселиться. Кирсти? Ляг на пол и открой рот. И Элисон... Ты знаешь, что делать.

Приказ был выполнен, и, по сравнению с этим, стул Элисон был толстым и твёрдым - прошлым вечером в китайском ресторане она явно съела больше грубой пищи. Кирсти сделала благородную попытку закричать, но эти крики подавлялись, когда каждая большая какашка заталкивалась ей в рот.

- Чёрт, Элисон! - прокомментировала Тереза. - Это какие-то брёвна!

- Пережуй, прежде чем проглотить, - посоветовал Писли. - Полагаю, текстура немного похожа на паштет - заметь, текстура, а не вкус.

Когда в рот Кирсти засунули третье "бревно", она начала визжать в горле, махать кулаками и топать ногами.

- Пожалуйста, Кирсти, - умолял Писли. - Не устраивай трагедии. В мире есть люди, которые голодают.

После того, как Кирсти проглотила остатки, она начала дрожать.

Писли снова повернулся к Терезе с полным намерением высвободить каббалистический гнев, но остановился.

Тереза ​​допивала свой бокал мочи, а затем бокалы Элисон и Кирсти.

- Вот! Видишь? Я всё это выпила!

- Ты это сделала, мой прекрасный пузатый друг, - похвалил Писли. - Хорошие девочки делают то, что им говорят, и я надеюсь, что это станет уроком для остальных...

"Остальные", кстати, то есть Кирсти и Элисон, обе остались полупарализованными лежать на полу, обхватив руками животы. Они обе стонали, как пара больных ослов.

- Но я не могу так легко тебя отпустить, не так ли? - а затем Писли приказал: - Встань на колени, Тереза. А Кенстер? Я верю, что твоя прекрасная жена ещё не утолила свою жажду. Дай ей немного напиться прямо из-под крана.

Тереза ​​опустилась на колени, а Кенстер на мгновение обдумал инструкции, вздохнул, а затем наклонил таз к лицу Терезы. Она умоляюще посмотрела вверх.

- Кен, Боже мой. Почему он делает это с нами?

- Я не знаю, детка.

- И как? Это действительно магия?

- Думаю, да. Это какой-то сатанинский джуджу. Я думаю, он что-то вроде колдуна, и ему придётся заниматься этим шестьдесят шесть лет, прежде чем его освободят. Он продал свою душу дьяволу, поэтому, я думаю, дьявол наделил его особыми способностями.

- Давайте, давайте, ребята, - Писли посмотрел на часы. - Время теряется.

- Мне нужно поссать тебе в рот, сахарная сливка, - сказал Кенстер, - и ты должна это выпить. Иначе он нас прикончит, или, что ещё хуже, прикончит ребёнка.

Тереза, теперь носящая маску явного страха, кивнула в знак подтверждения, затем закрыла глаза и открыла рот.

Кенстер откинулся назад, уперев руки в бёдра, и начал ссать - как пресловутая скаковая лошадь - прямо в рот жены. Тереза ​​проделала отличную работу, рассчитывая время глотания каждой струи, но к тому времени, как мочевой пузырь Кенстера опорожнился, большие сиськи и живот Терезы блестели от мочи.

- Чёрт возьми, Кен, - пробормотала она, капая. - Это было очень много мочи.

Кенстер пожал плечами.

- Да, ну, раньше я выпил пару бутылок пива.

Но когда Тереза ​​подняла голову, она заметила, что Писли держит продолговатую стеклянную штуку с маленькими ножками внизу. Однако теперь это выглядело иначе. Раньше оно было совершенно ясным, но теперь, за его поверхностью, внутри казалось что-то вроде движущегося тумана.

- Что это такое? - спросила Тереза, словно раздражённая. - Похоже, сейчас он заполнен туманом, и... в нём что-то движется?

Свободная грязная рука Писли указала на один из диванов, а он сел на диван напротив.

- Девочки? Если бы вы все были так любезны сесть напротив меня, раздвинув ноги, я был бы вам очень признателен.

- Почему наши ноги должны быть раздвинуты? - Тереза ​​бросила вызов.

- Чтобы я мог смотреть на ваши "киски", пока мы разговариваем. Есть ещё вопросы, мисс Присс?

Живот Терезы хлюпал, когда она села, в то время как две другие девушки, пошатываясь, докатились до дивана и плюхнулись на него, всё ещё держась за животы.

- Чёрт, Элисон, - пожаловалась Кирсти. - Я сыта по горло твоим дерьмом!

- Ага? Ну и пошла ты на хуй! - Элисон рявкнула в ответ. - Я сыта по горло твоим чёртовым жидким дерьмом, и оно острое!

- Я говорила тебе не заказывать Кунг Пао, - повторила Тереза.

Писли поставил перед ними на стол продолговатую стеклянную штуку. Да, внутри неё был туман, а вокруг скрывалось что-то ещё.

- Объяснение, которого вы все ждали, теперь под рукой. Кенстер совершенно прав в своих наблюдениях. Я кто-то вроде колдуна, поскольку мне были дарованы оккультные способности на все шестьдесят шесть лет, которые я согласился служить в отряде. Что такое отряд, спросите вы? Скажем так, это группа людей, которая существует для того, чтобы служить интересам... - Писли ухмыльнулся. - Можете ли вы догадаться?

- Сатаны, - сказал Кенстер.

- Да! Сатана, за неимением лучшего термина, мой босс. А отряд, в котором я состою, полностью называется Р.О.Л. #133. Я сто тридцать третий участник, добровольно предоставивший свои услуги Р.О.Л., кстати, это означает Развлекательный Отряд Люцифера.

Тереза, Элисон и Кирсти молча смотрели в ответ.

- Ещё в 1958 году, - продолжал Писли, - когда я преподавал в Гарварде, я... столкнулся с небольшой... неприятностью - скажем так, неприятностью сексуального характера. Мне предстояло провести пятьдесят лет в заключении, когда в предрассветные часы в своей камере я помолился Сатане, чтобы тот помог мне. Я пообещал, что отдам свою душу, если он вытащит меня из этой передряги. И вы бы в это поверили? Он это сделал! Он перенёс меня из этой тоскливой камеры в учебный класс, где я изучил все тонкости деградации, женоненавистничества, пыток - что угодно. Наряду с этим мне были дарованы определённые оккультные способности. Срок моего призыва, если хотите, составляет шестьдесят шесть лет, и в течение этого периода моя работа - мародёрствовать случайных людей - таких как вы - и доставлять развлечения моему господину и спасителю Люциферу.

- Развлечение? - Элисон наконец нарушила неловкое молчание. - Для дьявола?

- Почему нет? Вы не можете ожидать, что он будет доволен, сидя на троне среди демонов, проклятых душ и огненных скал. И что делать? Он хочет, чтобы его развлекали, как и все остальные. Теперь он не может ходить по Земле, но может видеть Землю и то, что на ней происходит, с помощью определённых устройств и махинаций. Вот тут-то и прихожу я... и вот это, - он указал на странное продолговатое яйцо, стоявшее на кофейном столике. - Как я уже сказал, это называется Окулер. Это как... видеокамера. Обладая своими потрясающими адскими способностями, я совершаю злодеяния и человеческое насилие - довольно часто сексуального характера - перед Окулером, и с помощью обширной оккультной науки, спровоцированной сатанинскими колдунами и техниками, изображения передаются в ад, где Сатана может увидеть их, - Писли улыбнулся. - На самом деле, мало чем отличается от кабельного телевидения. Или как они это сейчас называют? Стриминг. Окулер - любимое развлечение Люцифера. Я путешествую по миру, выбираю чертовски богатых людей - в основном женщин, к моему сожалению; Сатана ненавидит женщин. Можно сказать, что те немногие счастливчики, которые служат в Развлекательном Отряде Люцифера, являются кабельными провайдерами Принца Тьмы.

- Боже мой, он не врёт! - сказала Элисон, наклонившись вперёд и указывая на Окулер. - Посмотрите на эту штуку! Там глазное яблоко!

Кирсти удивлённо уставилась на него.

- И оно смотрит на мою "киску"!

Действительно, Окулер теперь достаточно "разогрелся". В молочном тумане плавало глазное яблоко, оглядывающее каждую женщину.

И это также было большое глазное яблоко, намного больше человеческого, размером больше с бильярдный шар.

- На самом деле это глазное яблоко летающего вида демонов Бутеогаллус Окулярус - демоническая версия орла с образцовым зрением.

Большие сиськи Терезы располагались на вершине её гигантского живота.

- Ты имеешь в виду, что всё, что видит глазное яблоко... Сатана тоже видит?

- Точно! - Писли отпил ещё шампанского. - Думайте об этом как о камере, а я оператор. Все мы, принятые в Р.О.Л. отвечаем за развлечения Сатаны - как я уже говорил ранее - в течение шестидесяти шести лет. И есть много дополнительных льгот.

- Каких это? - сказала Элисон, ухмыляясь.

- Ну, во-первых, за эти шестьдесят шесть лет службы мы не стареем. Хотите верьте, хотите нет, но я родился в 1903 году, но душу продал в пятьдесят пять лет - именно столько мне сейчас. Этот долг позволяет нам увидеть гораздо больше мировой истории и, ну, мы можем испытать больше вещей.

Элисон всё ещё ухмылялась.

- Что произойдёт в конце шестидесяти шести лет?

- Я проживу остаток своей естественной жизни, начиная с пятидесяти пяти лет. Затем я умру, попаду в ад и буду жить как король всю вечность. Шестьдесят шесть лет издевательств над женщинами - это небольшая цена за бесконечное богатство, не так ли?

Тереза ​​чувствовала, как взгляд этого чудовищного глаза бродит вверх и вниз по её животу и груди, заглядывая между её ног.

- Так это твоя работа, да? Ты развлекаешь Сатану. Ты путешествуешь повсюду с помощью какой-то сверхъестественной магии и заставляешь женщин пить мочу и срать дерьмо друг другу в рот? Потому что Сатане нравится видеть подобные вещи?

- О, всё это и многое, многое другое, - сказал Писли. - Пока мы только растопили лёд, - он взглянул на таймер, который гласил: ОСТАЛОСЬ 52 МИНУТЫ.

После этого заявления последовало несколько мгновений мрачного молчания. Потом Кирсти спросила:

- Так что за дела, что ты не моешься? Ты сказал, что не мылся шестьдесят пять лет?

- Это факт, - сказал Писли. Потом он обратился к Кенстеру: - Кен, сейчас я съем пирог с лобстером, а как насчёт тарелки этих димсамов?

Кенстер действовал, как было приказано, затем Писли снова сосредоточился на допросе Кирсти.

- Совершенно верно, Кирсти. Шестьдесят пять лет без мытья. От меня так воняет, что иногда я чуть не теряю сознание...

- Я сейчас сама потеряю сознание, - заметила Элисон.

- Ну, вы можете мне поверить, когда я говорю, что мне больше всего на свете хотелось бы принять ванну, но, видите ли, условия моего вступления в должность запрещают это. Мне просто не разрешено.

- Но это не имеет смысла! - сказала очень рассерженная Тереза.

- О, но это так, Тереза. Это имеет большой смысл, если ты Сатана. Видишь ли, он не просто хочет, чтобы вас унижали и эксплуатировали, он хочет, чтобы вам было противно. И ты сейчас поймёшь, что я имею в виду. Тереза, подойди сюда и отсоси мой член.

Глаза Терезы слезились, а нижняя губа задрожала.

- О, пожалуйста, пожалуйста. Пожалуйста, не заставляй меня делать это.

- Твой выбор, - предложил Писли. Тем временем Кенстер принёс тарелку с едой; Писли попробовал несколько димсамов грязными пальцами. - Ты можешь сосать мой член или лизать мою задницу. Я очень рекомендую первое, - он расстегнул штаны и вытащил свои гениталии из трусов, которые никогда не стирались.

- У него, должно быть, член достаточно вонючий, - сказала Кирсти, помахав рукой перед лицом, - но можешь ли ты представить, что тебе придётся лизать задницу, которую не мыли шестьдесят пять лет?

Тереза ​​выглядела так, будто у неё вот-вот случится припадок.

- Нет! Я не могу себе этого представить! И мне не придётся! Я не заслуживаю ничего из этого!

- А, теперь ты начинаешь это понимать, - сообщил Писли. - Это правда. Вы все не заслуживаете ничего из этого. Вы совершенно невиновны. И именно поэтому, моя дорогая, Люцифер настаивает на том, чтобы вы унижались.

- Это же полный пиздец! - крикнула Тереза.

- Тереза, просто зажми нос и соси его член, - предложил её муж. - От этого никуда не деться, так что просто покончим с этим.

- Ты собираешься заставить меня использовать это, Тереза? - Писли поднял два окаменевших яичка.

Теперь белая, как полотно, Тереза ​​неуклюже соскользнула с дивана, на четвереньках подкралась к месту, где сидел Писли, зажала нос, а затем начала делать минет ужасной эрекции профессора Писли. Член был скользким, невообразимо вонючим и покрыт каким-то таинственным песком. Пухлое тело Терезы, казалось, буквально вибрировало от отвращения, и хотя она зажала нос, запах этого полнейшего ужаса достиг её обонятельных органов чувств через рот и носовые пазухи.

Бёдра Пизли дёрнулись.

- А вот и ужин! Пожалуйста, будь достаточно добра, чтобы проглотить всё это. Не заставляй меня быть злым.

Тереза ​​замычала, когда один залп спермы за другим ударил в заднюю часть её горла. Затем последовали повторяющиеся рвотные движения. Она стучала кулаками по полу, держа всё это во рту, её глаза скосились, а затем... она сглотнула.

- Хорошая девочка!

Когда она проглотила всё это вторжение, она упала и загрохотала, как мешок с кирпичами.

Писли просиял.

- Вот так! Работа сделана. Всё было не так уж ужасно, правда?

Тереза ​​подняла глаза, пуская слюни.

- Это был худший опыт за всю мою грёбаную жизнь. Если бы я знала, что всё так плохо, я бы покончила с собой.

Бровь Писли приподнялась.

- Ого, это не совсем средство укрепления доверия, - он застегнул штаны и сказал ей: - Ложись на пол и раздвинь ноги, - затем Кирсти: - Кирсти, ляг и начни лизать "киску" Терезы, - затем Кенстеру: - Кенстер, встань позади Кирсти, пока она лижет твою жену и трахни её в задницу.

- Нет, пожалуйста! - закричала Тереза. - Не заставляй моего мужа трахать другую женщину! Ты совсем ебанулся?

- Это будет в задницу, помнишь? - сказал Писли. - Неестественность всего этого гораздо более унизительна.

Писли потёр магическими яйцами, и Кенстер приступил к работе, ловко вставляя и вынимая свою эрекцию из тела Кирсти.

- Я никогда тебе этого не прощу, чёртов ублюдок! - взревела Тереза, глядя на свой огромный живот. - Я буду вешать тебя за яйца вниз головой, пока твои орехи не лопнут!

Но у Кирсти были некоторые проблемы с умением делать куннилингус. Писли трижды хлопнул в ладоши, словно желая её подбодрить.

- Давай, Кирсти. Используй этот язык для чего-то бóльшего, чем тявканье.

Лицо Кирсти было в дюйме от лысой и слегка выдающейся "киски" Терезы. Она обиженно вздохнула.

- Но-но... Я никогда раньше этого не делала...

- О, чушь, Кирсти! - Тереза ​​возразила. - Ты вылизала тонны "кисок" - ты нам всё об этом рассказывала!

- Да, Кирсти, - вмешалась Элисон. - Помнишь? Твои истории о девочках-скаутах?

- Ах, да. Чёрт, - поэтому Кирсти просто пожала плечами, опустила лицо и начала влажный, шумный процесс. - Дай мне передышку, Тереза. Здесь достаточно дрожжей, чтобы открыть пивоварню.

- Пошла ты! Там их нет!

Кирсти усмехнулась.

- Я просто шучу... в какой-то степени.

Писли взял Окулер и перемещал его по сцене, как энергичный оператор: долго держал лица Кена, Кирсти и Терезы, затем крупные планы замазанного коричневым цветом члена Кена, скользящего внутрь и наружу Кирсти, и макроснимки розового языка Кирсти, брезгливо скользящего по блестящей вульве Терезы.

Очевидно, стиль Кирсти был правильным, потому что большая задница Терезы начала извиваться, и она надавила на затылок Кирсти, чтобы усилить контакт рта с "киской".

- Чёрт, дорогая, - пробормотала Тереза. - Ты делаешь это лучше, чем Кен.

- Большое спасибо! - воскликнул Кен и обиженно отвернулся. - Сука!

- Вот так! - Писли одобрил. - Раздор! Именно то, чего хочет Сатана!

Кен крепко схватил Кирсти за бёдра, направляя её вниз.

- Профессор? Я собираюсь кончить. Куда ты хочешь, чтобы я это сделал? Спина, задница, голова, куда?

Писли поднёс Окулер ближе.

- Закачай это ей в задницу туда, где оно и должно быть.

- Замётано, - Кенстер вздрогнул, стоя на коленях, и закончил.

Кирсти оскалилась.

- Чёрт, Кен. Такое ощущение, будто мне поставили клизму с пинтой яичного супа.

- Радуйся, что оно не острое и горячее, - добавил Писли.

Тем временем Тереза ​​испытала несколько оргазмов прямо перед лицом Кирсти.

- Вот так, понравилось? - сказала Кирсти, вытирая губы запястьем. - Теперь ты можешь отлизать мне. Справедливость есть справедливость.

- Спасибо, к чёрту это дерьмо! - Тереза ​​отдышалась.

Писли усмехнулся над этими вокальными выходками; ситуация была почти дружественной.

- Ладно, девочки, разминка окончена. Теперь пора заняться делом, - он посмотрел на таймер. - У нас осталось ещё сорок пять минут.

- Что произойдёт по истечении шестидесяти шести минут? - спросил Кенстер, вытирая свой член белой льняной скатертью.

- Мне нужно будет идти, - просто сказал Писли.

- Идти куда? - спросила Тереза, глядя на свой огромный живот.

- Я вернусь в ад на некоторое время, чтобы немного отдохнуть, затем посижу на курсах по обучению жестокости, а потом... - он поднял руки вверх. - Я отправляюсь на следующую миссию, мой следующий пост в Развлекательном Отряде Люцифера.

- Ты имеешь в виду найти больше невинных девушек, над которыми можно издеваться, - ворчала Кирсти. - Просто чтобы развлечь дьявола.

Писли попробовал несколько слоек из слоёного теста с муссом и гребешками.

- Правильно.

Тереза ​​в ярости приподнялась на локтях.

- Какого чёрта! Ты заставил нас есть дерьмо, пить мочу, сосать грязные члены, глотать сперму и трахаться в задницу! Разве этого недостаточно?

Запачканное лицо Писли расцвело от изумления.

- О, поверь мне. Никогда не бывает достаточно... - он повернулся к Кену. - Кенстер, пока я достаю кое-что из чемодана, пожалуйста, сходи в ванную и принеси вантуз для унитаза.

Рот Кенстера на мгновение отвис, но он понял, что задавать вопросы будет ошибкой.

- Да, сэр.

Из потрёпанного чемодана Писли вытащил небольшую книгу в кожаном переплёте, который состоял из металлических петель.

- Здесь у нас есть печально известная книга "Демоны Гоэтии", часть заветного фолианта "Малый ключ Соломона", от которого осталась только одна подлинная копия, - он поднял книжку выше. - Это она. Известно, что царь Соломон разговаривал во сне, и у него всегда были ночные сиделки, которые записывали всё, что они слышали. "Демоны Гоэтии" содержит эти расшифровки, многие из которых представляют собой переходные заклинания и другие механизмы дьявольской магии.

Затем очень быстро Писли повернулся в дальний угол комнаты, где Элисон застенчиво стояла, словно пряталась.

- Вот же она! Ты лишаешься всего удовольствия. Что ты там делаешь?

Элисон обнажённая вышла из своего маленького укрытия.

- Я... Я...

Писли ухмыльнулся.

- Думала, я забыл о тебе, да, сладкая?

Элисон вздрогнула на месте.

- Да-да, я просто подумала, что, возможно, я нравлюсь тебе больше, чем другие девушки, так что, возможно, ты дашь мне передохнуть.

- Должен сказать, это честный ответ, не так ли? - заметил Писли. - И это правда в одном отношении: ты мне нравишься больше, чем другие девушки. Тереза ​​- высокомерная, снисходительная пизда, а Кирсти - рассеянная дура. В них действительно нет ничего приятного, не так ли?

- О, я не могу передать тебе, насколько я это ценю! - Кирсти встала, держась за задницу, затем поморщилась и села на диван. - Блин, я до сих пор чувствую, как во мне шевелится спермач Кена. На ощупь как горячие черви.

- Как мило! - ответил Писли. - Это что-то уникальное, что ты когда-нибудь сможешь рассказать своим внукам, а? - затем он обратился к Элисон. - Готовься, дорогая. Я собираюсь прочитать Заклинание левитации. Я думаю, ты найдёшь это захватывающим.

Элисон нахмурилась, ничего не понимая.

- Что?

А затем Писли прочитал вслух книгу.

- Икседокс иктоб, иаглруб, айптоб...

Через мгновение после странного произнесения Элисон поднялась с ног и повисла на спине в воздухе.

- Ты прав! - визжала она. - Это захватывающе!

- М-м-м... Да. Но, вероятно, это ненадолго.

Когда Кенстер вернулся с вантузом для унитаза, Писли приказал:

- Кен, я хочу, чтобы ты сейчас испражнялся в чашу вантуза для унитаза.

Кенстер посмотрел на Писли, затем на вантуз. Затем он пожал плечами. Он немного согнул колени, расположил чашу вантуза прямо под ягодичной расщелиной и - под какое-то хрюканье - опорожнил кишечник в чашу вантуза. Это было похоже на большой коричневый рожок мороженого.

Писли с более чем скромным выражением удовлетворения на лице взял вантуз. Кирсти и Тереза ​​смотрели, не мигая.

Но Элисон, парящая в воздухе почти на уровне его плеч, смотрела немного серьёзнее.

- Что... чёрт... ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ДЕЛАТЬ?

- Это должно быть элементарно, моя дорогая Элисон, - ответил Писли. - Я собираюсь закачать дерьмо в твою "киску" этим вантузом для унитаза, - и с этим простым и откровенным ответом профессор сделал именно это: он прижал наполненную фекалиями чашу вантуза к вульве Элисон и...

Элисон закричала во всё горло.

...закачал дерьмо в "киску" Элисон.

На столе пристально наблюдал большой глаз внутри Окулера.

- Ух ты, - пробормотал Кенстер.

Кирсти сглотнула.

Но Тереза ​​была возмущена. Это потребовало некоторых усилий, но она встала и начала ругаться:

- Это смешно! Это самая тупая вещь, которую я когда-либо видела! Только самые мелкие извращенцы получат удовольствие от просмотра такой отвратительной вещи! - она указала на Окулер. - И да, я говорю с тобой, Сатана! Ты засранец, и я рада, что тебя выгнали из Рая! Хуесос! Ублюдок! Когда-нибудь Иисус надерёт тебе задницу!

В комнате воцарилась тишина. Писли смотрел вниз, пощипывая переносицу.

- Тереза, есть вещи, которые никогда не следует говорить Принцу Тьмы, и я боюсь, что всё, что только что вышло из твоих уст, является ярким примером.

- Милая, - предложил Кен. - Наверное, тебе не следовало этого говорить...

Писли взял пару волшебных окаменевших яичек и начал тереть их друг о друга.

- Тереза. Нагнись над диваном так, чтобы твоя задница торчала.

Тереза ​​поморщилась, сопротивляясь, словно кто-то тянул за трос.

- Нн-нн-нет! Нн-нн-н... - но её сопротивление было недолгим, и через мгновение она уже склонилась над диваном, пока её задница не вылезла наружу.

Затем Писли достал несколько вещей из старого чемодана и проинструктировал:

- Кенстер. Раздвинь ягодицы своей любимой жены, пожалуйста.

Как автомат, Кенстер повиновался, с большой чёткостью отображая каждую деталь задницы Терезы. Если анус можно хотя бы отдалённо назвать "красивым", то у Терезы именно такой и был. Изящный, сжавшийся, коричневый.

Затем Писли поднял один из предметов, которые он извлёк из чемодана...

- Это, - начал он, - ректальный расширитель в форме листа. Суть метода заключается в том, что вы вставляете группу закруглённых металлических штифтов в сфинктер реципиента, а затем с помощью этого винта открываете свод прямой кишки реципиента, - Писли плюнул на штифты и сделал именно то, что только что объяснил.

Каждый поворот винта заставлял металлические штифты раздвигаться дальше... до тех пор, пока они уже не могли больше раздвигаться, и, следовательно, мышца сфинктера растягивалась настолько, насколько это было возможно, и свод прямой кишки бедной Терезы был полностью обнажён.

Тереза ​​выла, а Кен и Кирсти смотрели на неё с изрядным любопытством.

- Я не знала, что жопа выглядит так, когда её полностью раскрывают, - заметила Кирсти.

Писли ухмыльнулся.

- Ну, теперь ты это знаешь!

Действительно, открытое отверстие с коричневой оправой выглядело как бездонная чёрная дыра посреди раздвинутой задницы Терезы.

Тереза ​​продолжала хмуриться, находясь в согнутом положении на диване.

- И что теперь? Позволь мне угадать. Ты плюнешь мне в задницу или пописаешь туда? Или заставишь Кена засунуть туда кулак...

- Нет, нет, нет, моя дорогая Тереза. Ничего подобного, - заверил Писли, а затем схватил второй предмет, который достал из чемодана: большую банку для консервации.

В банке, казалось, плавало что-то молочное и студенистое.

- Что... - начал Кен.

- Что это за хрень? - Кирсти закончила.

- Я рад, что вы спросили, - Писли с гордостью посмотрел на банку. - Это молодая Хрисаора Чесапикей, также известная как "морская крапива Мэриленда". Она размером примерно с пампушку, с пучками коротких щупалец и довольно податлива, поскольку у медуз нет скелета. Каждое щупальце содержит более тысячи крошечных жал, называемых немотацистами...

- Нет! - Тереза ​​взревела. - Ты не положишь эту штуку в мою...

- В твой ректальный свод? - спросил Писли. - Да, я боюсь, что так и сделаю. И всё это ради удовольствия моего хозяина, не говоря уже о доказательстве эффективности этой техники в работе человеческой нервной системы, - Писли расположил Окулер на столе так, чтобы можно было видеть "с высоты птичьего полёта" раскрытую заднюю часть Терезы. - Боль - это название игры, Тереза, и с сожалением сообщаю тебе, что тебе предстоит узнать это из первых рук.

Он открутил крышку банки для консервации, вылил медузу в полость прямой кишки Терезы, а затем быстро повернул винт расширителя, пока отверстие не закрылось полностью.

Когда эти немотацисты начали стрелять своими микроскопическими шипами в самую нежную плоть Терезы, снова и снова впрыскивая яд, бедная Тереза ​​скатилась с дивана на пол, что выглядело как непрерывный грандиозный припадок. Она сильно шлёпалась, громко ругаясь при каждом шлепке, так, что можно было бы подумать о гигантской мексиканской прыгающей фасоли, но с монументальными сиськами и животом размером с пляжный мяч. Но ещё более глубокими, чем мысли, были звуки, которые она издавала в ответ на эту совершенно неисчислимую агонию: не только крики, визги, вопли и рёв, но и шипение, щебетание, хрюканье и лай, и всё, что только можно себе представить между ними - действительно, смешение голосов, которые, возможно, никогда прежде не исходили одновременно из человеческого горла.

Писли отвернулся от агонии Терезы, а затем переоценил Элисон, которая всё ещё парила в воздухе, ошеломлённая - с "киской", заметьте, всё ещё до краёв набитой фекалиями Кена. Затем он снова повернулся к Кирсти - женщине со светлыми волосами.

Не обращая внимание на происходящее, Кирсти посмотрела на него.

- Что? Я лизала "киску" Терезы, приняла груз Кенстера в свою задницу и съела много дерьма Элисон. Я закончила, да?

Писли разразился смехом.

- Закончила? О нет, глупая девчонка! Я приберёг самое худшее специально для тебя.

- Почему? - крикнула Кирсти.

Писли ухмыльнулся.

- Потому что, хотя у Элисон и Терезы есть свои недостатки, у них также есть и приятные черты. Они оживлённые, близкие по духу и интересные. А ты, моя дорогая? - Писли цокнул, покачав головой. - Ты эгоцентрична, угрюма, скучна и интересна, как мешок с песком. Ты отстой, Кирсти. Ты абсолютно бесполезна, и, если не считать твоих огромных силиконовых имплантатов, у тебя нет никаких искупительных качеств. Именно такие женщины, как ты, заставляют Сатану ощетиниться, и именно поэтому я приготовил для тебя сегодня особенный сюрприз.

Затем Писли сунул в рот несколько маленьких птифур с золотой чешуёй, а затем вынул из чемодана ещё одну банку.

- Только не ещё одна медуза! - умоляла Кирсти.

- Нет-нет, это нечто гораздо более разнообразное, - Писли подмигнул ей. - На самом деле это магия. Я думаю, ты будешь впечатлена.

К этому времени крики и раздражающие звуки Терезы утихли, и она тряслась беззвучно возле 72-дюймового телевизора. Кен стоял в стороне, ожидая дальнейших инструкций, а Элисон продолжала парить в воздухе, вытянув шею, чтобы она могла наблюдать за происходящим. Всё это время этот большой отвратительный глаз следил за всем из Окулера, переходя от предмета к предмету, и единственная радужная оболочка дрожала, как будто от пылкого возбуждения.

Писли поднял банку, которую только что достал, и начал встряхивать её, как если бы это был мартини.

- Это действительно поразит всех вас. Это особая оккультная смесь, называемая осмотическим реагентом. Саймон Магус называл его "высоким и могучим подъёмником завесы". Вместо того, чтобы утомлять вас многоречивыми техническими объяснениями, просто смотрите...

Писли встряхнул банку в последний раз, открыл крышку и швырнул черноватое содержимое банки о стену. В результате на модных обоях отеля образовалось большое овальное пятно. Но в мгновение ока по краям овала появился едва заметный блеск, а затем это большое чёрное пятно превратилось в дыру: примерно четыре фута шириной и шесть футов высотой.

- Что это такое? - спросил Кенстер, щурясь от чуда. - Он расплавил дыру в стене?

Писли без видимой причины потёр промежность.

- Не совсем. Можно сказать, что гениальное вещество, созданное самыми талантливыми химиками Люцифера, образовало своего рода временный портал.

- Портал куда? - спросила Элисон, согнув шею.

Её великолепные имплантаты ничуть не провисли, несмотря на более посторонние эффекты гравитации в её левитирующем положении.

Писли ухмыльнулся этому вопросу.

- Наденьте свои мыслительные колпаки.

Прошло более нескольких секунд, а затем Кен выпалил:

- Это портал в ад!

- Да! - Писли праздновал это событие. - Портал в то самое место. Это продлится недолго, но продлится достаточно долго, чтобы создать желаемую ситуацию.

- Которую? - рискнул спросить Кенстер.

- Сейчас увидишь, - Писли повернулся лицом к огромной чёрной дыре в стене и начал медленно двигать руками назад, снова и снова, как будто кого-то зазывая оттуда.

В конце концов из дыры появилась пара гигантских босых человеческих ног, а затем и голое человеческое тело, довольно мускулистое и довольно волосатое. Он выплыл из дыры, левитируя так же, как Элисон, пока полностью не вынырнул, а затем медленно опустился и остановился на полу.

- Боже мой! - Элисон вскрикнула. - Это гигантский труп из ада!

Кенстер пошатнулся на месте.

- И он-он-он... ВОНЯЕТ!

Действительно, воздух замутился моментально, как концентрированный слезоточивый газ, только это был не газ, это было намного хуже, чем газ, намного хуже, чем воняло от самого Писли. От него пахло грязной задницей, подмышками и неприятным запахом изо рта - но это был худший запах в истории, и всё это было дистиллировано до самой неисчислимой силы.

- Проклятие, чувак! - взревела Кирсти. - Эта штука пахнет даже хуже, чем ты! Какого чёрта?

Писли кивнул с лукавой ухмылкой.

- Думаешь, я ужасный, потому что не мылся шестьдесят пять лет? - он указал на гигантский труп на полу. - Наш гость уже три тысячи лет не мылся!

Кен наклонился, и его спонтанно вырвало от зловония, затем Кирсти опустилась на четвереньки и сделала то же самое. Даже Элисон, всё ещё левитирующую, тоже вырвало, и хлынувшая петля приземлилась ей на грудь. Помните, Элисон и Кирсти раньше заставляли есть дерьмо друг друга - в значительных количествах - и это только усиливало потустороннее зловоние, наполнившее комнату.

Элисон в ужасе посмотрела на гигантский обнажённый труп.

- Эта чёртова штука, должно быть, девяти футов ростом!

- На самом деле, немного больше, - поправил Писли. - Его рост шесть локтей и одна пядь по библейским меркам. И я не могу сказать вам, сколько он весит. Бог знает.

- Зачем ты притащил эту штуку сюда? - крикнула Кирсти.

- Ты узнаешь в своё время, - ответил Писли. - Но не будем забегать вперёд. Это фундаментальное событие. Уделите несколько минут, чтобы по-настоящему взглянуть на нашего колоссального гостя.

Всё ещё задыхаясь от отвратительного зловония, Кен, Элисон и Кирсти визуально осмотрели возмутительный девятифутовый труп, лежавший перед ними. Он был волосатым с головы до пят, как Рон Джереми, его контуры были сформированы мышцами, которые, казалось, росли поверх ещё бóльшего количества мышц. Одна только его голова весила, должно быть, фунтов сто, на ней росли тёмные лохматые спутанные волосы, полные насекомых, и густая чёрная борода, испещрённая кусками еды. Уши у него были размером с рогалики, только наполненные отвратительной серой. А гениталии?

- Чёрт возьми, - прохрипела Кирсти. - Посмотрите на его член...

Член трупа выглядел как кусок слоновьего хобота длиной три фута (только телесного цвета), расположенный на большом мятом мешке с двумя кокосовыми орехами с прожилками.

На голове трупа было пару странностей. Первая: его шея, казалось, была покрыта шрамами. На самом деле Элисон не могла не спросить:

- Это шрамы у него на шее?

- В какой-то манере, - ответил Писли как можно лучше. - На самом деле это следы сварки от устройства под названием "Сварщик плоти".

- Хм-м-м? - произнесла Кирсти.

- Видите ли, наш большой друг давным-давно столкнулся с каким-то прискорбным делом в месте, называемом Долиной Элы, и ему отрубили голову. Но мы не могли позволить ему ходить по аду без головы, поэтому наши тератологи приварили голову обратно. Но нет ли чего-нибудь ещё, что кажется вам странным?

Профессор имел в виду вторую странность: дыру размером с покерную фишку во лбу трупа.

- На самом деле, я заключу с тобой сделку, Кирсти, если ты сможешь угадать личность нашего девятифутового гостя, я выпущу тебя отсюда, и ты сможешь идти домой.

Кирсти начало трясти.

- Хм-м-м? Угадать что?

- Угадай имя этого человека, - повторил Писли, указывая на огромный вонючий труп. - Видишь ли, Кирсти, я держу пари, что ты настолько тупа, что никогда и через миллион лет не сможешь догадаться, кто этот джентльмен. На самом деле, если ты это сделаешь, я не только отпущу тебя, но и лично отсосу член этого трупа, мёртвого уже три тысячелетия.

- Давай же, девочка! - Элисон ободрилась. - Ты сделаешь это! Заставь этого подлого ублюдка отсосать грязный член этой штуки!

- Думай! - подтолкнул Кенстер. - Вспомни воскресную школу!

Кирсти в ужасе подняла голову.

- Что? Я никогда не ходила в воскресную школу! Это несправедливо!

Кенстер стоял далеко за спиной профессора Писли и с некоторым рвением молча открывал рот и произносил имя ГОЛИАФ! своими губами.

- Давай, Кирсти! - упрекнул Писли. - У него чёртова дыра во лбу, и он огромен! У тебя должно быть какое-то предположение.

Кирсти теперь была вся в слезах.

- Что? Бля... я не знаю! Откуда мне знать, кто это?

Писли с сожалением покачал головой.

- Кирсти, тебе придётся платить налог за пространство, которое занимает твой мозг, делая его бесполезным. Это Голиаф, как Давид и Голиаф из Библии?

- Что? - Кирсти рыдала. - Давид, кто?

- Блять, ты что, издеваешься над нами, Кирсти? - Элисон заворчала. - Ты никогда не слышала о Давиде и Голиафе?

Кенстер лишь ущипнул себя за переносицу, глядя вниз.

- А теперь продолжим, - Писли поставил Окулер на пол, предоставив ему идеальный обзор. Затем он начал тереть два окаменевших яичка друг о друга. - Кирсти, дорогая? Соси член Голиафа.

Глаза Кирсти вылезли из орбит.

- Я умоляю тебя - не-еее-еет!

Но заклинание яичек профессора не оставило ей выбора. Она начала продвигаться вперёд на четвереньках к Голиафу. И явная вонь Голиафа не только пропитала комнату, но и была настолько зловещей густой, что она могла фактически видеть, как она исходила от тела гиганта, как волны тепла от асфальта.

- О, и я мог бы добавить, - сообщил Писли, - что Голиаф был филистимлянином и заклятым врагом израильтян. Помните, израильтяне практиковали обрезание, а филистимляне - нет.

Кирсти озадаченно посмотрела на него.

- Хм-м-м?

- Можешь поспорить, что крайняя плоть Голиафа набита членистым сыром, который ты, конечно же, извлечёшь перорально и тебе придётся это проглотить, - Писли продолжал потирать магические яички.

Достигнув паха Голиафа, Кирсти, побледнев, взяла член гиганта обеими руками. Она сглотнула, издала несколько рвотных звуков, выдавила ещё несколько слёз, а затем засунула вялый орган в рот. Что-либо близкое к обычному оральному сексу было невозможным, поскольку член был шириной с толстый конец бейсбольной биты; тем не менее, Кирсти изо всех сил старалась продвинуть рот на несколько дюймов и неуверенно двигать головой вверх и вниз. Когда она отстранилась подышать, в её открытом рту действительно обнаружилось изрядное количество смегмы.

Она умоляюще посмотрела на Писли глазами, говорящими:

"Могу ли я, пожалуйста, выплюнуть это?"

Но профессор, как и следовало ожидать, ответил:

- Нет. Глотай его. Считай, что ты обладаешь уникальной привилегией. Этот сыр трёхтысячелетней давности, Кирсти. Ещё один захватывающий опыт, который ты можешь рассказать своим внукам.

Кирсти снова попыталась всосать орган гигантского существа, но затем освободила рот:

- Но это глупо! Зачем заставлять меня сосать член мертвеца? Ничего не произойдёт. Он не может стать твёрдым. Он не может кончить...

- Вот здесь ты ошибаешься, - сообщил Писли, заглатывая несколько кебабов с манго и креветками на гриле. - Видишь ли, Голиаф на самом деле не мёртв в том смысле, в каком ты думаешь об этом слове. Он скорее в состоянии полусмерти. Когда наши специалисты по воплощению доставляют проклятую человеческую душу обратно в Мир Живых - как в данном случае - прежнее физическое тело персонажа заново ассимилируется, как если бы он никогда не умирал. Некоторое небольшое количество жизни должно быть восстановлено в теле, чтобы проклятая душа могла обрести сознание. На самом деле... разве ты не заметила небольшое затвердение пениса Голиафа?

Кирсти периодически приходилось задерживать дыхание, но она снова схватила чудовищный пенис обеими руками, сжала его и воскликнула:

- Ты прав! Он становится тяжёлым! У него стояк! Я чувствую, как он пульсирует!

- Удивительно, не так ли? - ответил Писли. - Теперь продолжай сосать, или я выверну твою "киску" наизнанку, и у тебя будет пенис. И тебе не помешает приложить дополнительные усилия и поиграть с мячиками.

Вздрогнув, Кирсти сделала, как было приказано. Всё её лицо сжалось, когда она вонзила голову в теперь полностью твёрдую и очень длинную эрекцию Голиафа. Помимо этого, её руки возились с вонючими, покрытыми слизью шарами, которые начали стягиваться в ужасающей мошонке.

У всех, кроме Писли, кружилась голова от чудовищного зловония, исходившего от гигантского тела Голиафа. Слёзы навернулись на глаза Элисон, словно от газа; Кен, дрожа, стоял на месте, пытаясь дышать через рот. Если собрать полную комнату всех неприятных запахов, когда-либо производимых человеческим телом на протяжении всей истории, и умножить их во сто крат, это даст некоторое абстрактное представление о том, на что было похоже зловоние Голиафа. Запах был настолько концентрированным, что обои начали отваливаться, а гипсокартон под ними коробился, и даже углы ковров скручивались. Всё это время (и с решимостью, которая была действительно весьма впечатляющей) Кирсти продолжала глотать побеждённого мёртвого/немёртвого филистимлянина. В конце концов гигантские бёдра Голиафа начали дёргаться, он застонал, как только что кастрированный морж, и наступил оргазм. Если взять садовый шланг с распылителем и нажимать рычаг, включать и выключать, включать и выключать, это даст любому зрителю представление о чистой силе эякуляции Голиафа. Кирсти вскрикнула, оторвала рот от пульсирующего зубца плоти, наполнив его комковатой обесцвеченной спермой. В ужасе, пожалуй, больше, чем у любой женщины в анналах человечества, её глаза скосились, гнилая сперма потекла изо рта, и её начало трясти в конвульсиях.

- Боже мой, она гнилая! Его сперма испорчена!

- Чего ты ожидала, глупая дура? - сказал Писли. - Это его первая эякуляция за три тысячелетия. Вещи тухнут.

- Чувак, это всё равно, что воздержание на три тысячи лет, - прокомментировал Кенстер.

И это не было преувеличением, поскольку монументальная эрекция Голиафа всё ещё пульсировала и извергала семя, пока он лежал, струи гнилой спермы летели через всю длинную комнату, разбрызгиваясь о стену.

Ошеломлённая и почти безумная, Кирсти начала думать, стоя на четвереньках, отвлекшись от этой сцены, давясь рвотой, бормоча и рыдая одновременно.

- И что же, по-твоему, ты собираешься делать, маленькая мисс? - спросил Писли, скрестив руки на груди и постукивая ногой.

- Ааа? - произнесла Кирсти. Она в ужасе оглянулась. - Я закончила, да? Чёрт побери, я только что отсосала член Голиафа и взял тухлую порцию спермы в рот, не говоря уже о сыре из члена!

- Закончила? Ты это сейчас сказала? - он саркастически прижал ладонь к уху. - Я правильно тебя услышал? Думаешь, ты выполнила оставшиеся обязанности? Хм-м-м?

Кирсти начала плакать, как маленький ребёнок.

- Ой, да ладно! Почему ты такой хуесос? - она указала дрожащим пальцем на таймер, который показывал: ОСТАЛОСЬ 10 МИНУТ. - Осталось всего десять минут! Неужели ты не можешь дать нам отдохнуть?

- Нет, - сообщил Писли. - Это было бы пустой тратой времени для развлечений Сатаны. На меня возложен долг перед моим хозяином, и я никогда не подведу его. Деградация будет продолжаться до тех пор, пока не истечёт таймер, всё просто. Другими словами, Кирсти, ты ещё не закончила.

Прозвучал скорее откровенный рёв.

- Что ты хочешь, чтобы я сделала сейчас?!

- Ну, Сатана любит доводить дело до конца. Теперь, когда ты отсосала Голиафу, тебе нужно с ним трахнуться.

- Он только что спустил свой груз! - Кирсти взвыла. - Его член - огромная мокрая лапша! Невозможно трахнуться с этой вялой штукой!

Писли пожал плечами.

- Тогда тебе просто придётся поднять его снова.

- Как? - Кирсти продолжала кричать. - Он только что кончил! Он не сможет так быстро прийти в себя после того, как кончил!

- О, я думаю, что он может, дорогая. Всё, что для этого нужно, - это немного правильной стимуляции, - Писли отвернулся от Кирсти и улыбнулся Голиафу. - Голиаф? Повернись и встань на четвереньки. Кирсти собирается вылизать тебе жопу.

Кирсти вскрикнула. Элисон начало тошнить. И Кен закрыл лицо руками, бормоча:

- Нет, нет, нет...

Голиафу не требовалось никаких побуждений, чтобы занять эту позицию; теперь гигантская волосатая фигура стояла на четвереньках, выпятив зад так, что его задница торчала величественно.

- Кенстер, - сказал Писли дальше, - встань на колени и раздвинь ягодицы Голиафа так широко, как только сможешь. Мы не можем допустить, чтобы Кирсти не хватило хотя бы квадратного миллиметра гигантской задницы Голиафа, не так ли?

- Не смей! - Кирсти плюнула на Кена. - Не делай этого, трусливый ублюдок!

Кенстер закатил глаза.

- Давай, Кирсти. Я должен, иначе он воспользуется этими волшебными шарами и заставит меня. Просто делай то, что он говорит. Не будь глупой.

- ПОШЁЛ ТЫ НАХЕР, ГРЁБАНЫЙ ТРУС! ТРАХНИ СЕБЯ В ЖОПУ! - Кирсти кричала громче, чем когда-либо в своей жизни.

Затем она перевела взгляд на Писли.

- Это несправедливо! Кен должен был это сделать! Сегодня ему не пришлось ничего делать, кроме как поиметь меня в задницу и выпить чёртову мочу из бокала для шампанского! Я, Элисон и Тереза ​​проходим через все испытания, а Кен ничего не делает! Почему?

- Потому что, - начал Писли, - Кен - мужчина, и те унижения, которыми так наслаждается Сатана, гораздо лучше реализовать через эксплуатацию женщин. Боюсь, именно эти тёплые, чарующие дырки между вашими ногами делают женщин гораздо более созревшими для эксплуатации, деградации, сексуального насилия и всеобщего подчинения и раболепства - эти дырки, заметь, вместе с вашими сиськами, вашими менструальными циклами, вашими безудержными гормонами, приливами и перепадами настроения, а также вашей женственностью в целом, - Писли небрежно пожал плечами. - Проще говоря, унижать мужчин - это скучно. В них нет ничего интересного для Сатаны. Но унижение женщин? Ничто не забивает грифель в сатанинский карандаш быстрее, чем подчинение высокомерной, заносчивой женщины есть дерьмо, или набивать ей задницу мочой, или отсасывать ослам, лошадям и немецким овчаркам, или дать себя оттрахать сотне грязных мужчин или подвергать сексуальному насилию своих собственных детей. Вот именно поэтому это твой билет, Кирсти.

Кирсти могла только смотреть, опустив нижнюю губу. Бровь Кенстера приподнялась, и он сказал:

- Ну и дела, профессор. Полагаю, ты не сторонник Национальной организации женщин.

Писли усмехнулся такому мелкому веселью.

- Я не совсем осознавал, насколько велика задница Голиафа. Кенстер, тебе понадобится помощь, чтобы раздвинуть эти большие щёки, да? - затем он открыл книжку, которой пользовался раньше, и произнёс нараспев: - Айптоб, иаглруб, иктоб, икседокс.

Внезапно Элисон вскрикнула; Заклинание левитации было разрушено, и она приземлилась на пол на спину. При ударе все экскременты, ранее находившиеся в её вагинальном канале, быстро вышли наружу.

- Элисон, - сказал профессор, - помоги Кенстеру раздвинуть ягодицы Голиафа, чтобы Кирсти могла просунуть туда лицо и начать лизать.

Элисон встала, поморщившись от того, как дерьмо скатилось по внутренней стороне её бёдер. Казалось, у неё немного закружилась голова (а у кого бы не закружилась, учитывая её опыт на данный момент?), затем она подошла к Голиафу.

- ТЫ, ЧЁРТОВА РАЗДОЛБАННАЯ ПИЗДА! - крикнула Кирсти. - Ты моя подруга! Ты должна быть на моей стороне! Ты, коварная глотательница шлангов! Ты, любительница спермы бродяг! Господи! Сколько абортов ты сделала? Шесть, семь? Ты предательница и трусиха, как и Кен!

Элисон только вздохнула.

- Заткнись, Кирсти.

Она устало опустилась на колени и потянула Голиафа за правую ягодицу, а Кен сделал то же самое за левую.

Огромный, поросший волосами овраг, который был задницей Голиафа, распространился так, что всё, что существовало внутри, возмутительно высовывалось из поля зрения. Неисчислимые фекалии засоряли ужасающую долину, а по бокам прилипли вонючие спутанные волосы. Настоящая задница филистимлянина напоминала какую-то органическую канализацию, её сморщенный анус был окружён древними прыщами. Там были и другие вещи: забавные маленькие клещи и жуки, резвящиеся вокруг, леденящие кровь засохшие экскременты, с целыми зёрнами кукурузы, и многие менее упоминаемые вещи. Слоновий член и яйца болтались внизу.

- Кирсти? - сказал Писли. Он взял окаменелые яйца убийцы Жиля де Рэ и начал тереть их. Его ухмылка не могла быть более гнусной, когда он проинструктировал: - Лижи задницу Голиафа. И делай это с точностью и усердием.

Кирсти замычала, закрыв глаза, и двинулась на четвереньках - явно против своей воли - к чудовищной задней части Голиафа. Её большие сиськи покачивались с каждым неохотным шагом. Слёзы вернулись, и Кирсти рыдала.

- Пожалуйста! Пожалуйста, не заставляй меня! - но даже когда она выдавила мольбу, её лицо приближалось всё ближе и ближе к расширенной трещине.

Затем, наконец, лицо Кирсти вклинилось прямо туда, как при какой-то процедуре стыковки.

Писли ещё агрессивнее потёр магические яйца.

- Давай, Кирсти. Лижи и соси, как будто в последний раз в жизни. Никаких полумер. Не останавливайся, пока задница Голиафа не станет чистой, как его свисток.

Действительно, были слышны звуки облизывания и сосания, и вскоре Кирсти громко кричала, выполняя приказ. И вместе с этим полуживой Голиаф начал стонать от удовольствия и его адская жопа начала вздрагивать.

Писли кивнул.

- Давай, девочка. Разве не так говорят в наши дни? Ты отлично справляешься, Кирсти. О, но не стоит задерживать там дыхание. Сделай пару хороших глубоких вдохов через нос.

Послышался первый глубокий вдох, но затем...

- О, нет! - воскликнула Элисон.

- Блять! - крикнул Кенстер.

Кирсти рухнула на бок, её лицо теперь было коричневым. Она была совершенно без сознания.

Кен бросился к ней, похлопывая её по лицу.

- Похоже, она потеряла сознание.

Элисон тоже подбежала, нащупывая пульс. Она попробовала оба запястья, обе стороны шеи...

- Чёрт возьми! У неё нет пульса!

Элисон прижала ухо между впечатляющими грудями Кирсти, прислушалась, а затем побледнела.

- Нет сердцебиения. Чёрт... Вонь от задницы Голиафа была настолько ужасной, что она убила Кирсти!

Писли погладил свою дерьмовую бороду; он не выглядел довольным. Часы показывали: ОСТАЛОСЬ 4 МИНУТЫ.

- Тогда оживите её. Сделайте сердечно-лёгочную реанимацию. Ну, давайте же! Мне нужно обо всём самому думать?

Кенстер оседлал Кирсти и начал давить на центр её груди.

- Я сделаю массаж сердца, - сказал он Элисон. - Ты делаешь дыхание рот в рот.

Элисон моргнула.

- Угу. У неё рот в дерьме Голиафа. А как насчёт... ТЕБЯ, БЛЯТЬ?!

- Нет, - сказал Кен. - Я просто продолжу делать массаж сердца. И раз ты не знаешь этого...

Как раз в этот момент Кирсти поперхнулась и вздрогнула, а затем начала приходить в себя.

- Ты сделал это! - Элисон обрадовалась. - Ты вернул её к жизни!

- Слава Богу! - воскликнул Кен, обнимая Кирсти.

Писли, почти в ярости, опустил яйца и схватил Кирсти за волосы, дёрнул её вперёд, когда она визжала при каждом рывке, а затем снова втиснул её испуганное лицо в огромную расщелину на ягодицах Голиафа.

- Давай, маленькая шлюха. Ты будешь лизать, пока я не скажу тебе остановиться, - он сильнее толкнул Кирсти в затылок, максимально увеличивая контакт между её лицом и отвратительной, не поддающейся описанию задницей Голиафа. - Вот так, - усмехнулся он. - Хорошая маленькая богатая девочка. Носи эту задницу как маску...

Тело Кирсти начало дёргаться, и глубоко в её горле послышались грубые рвотные позывы. У неё начались конвульсии.

- Э, профессор? - Кенстер рискнул. - Мне кажется, она задыхается...

- Ты убьёшь её... снова! - воскликнула Элисон.

Внезапно руки профессора Писли отпустили Кирсти, и он закричал так громко, как гудок грузовика, и к тому времени, как Кен и Элисон поняли, что произошло, они увидели одну из вилок для фондю, торчащую из правого глаза Писли. Из-за его спины вышла Тереза ​​с огромным животом. Каким-то образом ей удалось открыть ректальный расширитель и вытащить медузу, затем она схватила вилку для фондю и напала на Писли. Немытый профессор продолжал выть, а из его глаза эффектно хлынула кровь.

- Элисон! - крикнула Тереза. - Сними с него штаны!

Элисон повиновалась с праздничной ухмылкой, сдёрнув брюки до конца, когда Тереза ​​вытащила вилку для фондю, а затем вонзила её прямо между ног Писли, острые зубцы глубоко впились в промежность профессора.

Это действие сопровождалось гораздо более высоким воем, и по этому поводу Кенстер заметил:

- Он звучит как маленькая девочка!

Писли поморщился, глядя на Терезу, и сквозь неожиданную агонию прорычал:

- Я испепелю тебя изнутри, начиная с твоей пизды!

- Ты ничего не сделаешь, - парировала Тереза, а затем с гордостью подняла пару окаменевших яичек. - Потому что теперь у меня есть эти волшебные яйца, сука!

Глаза Писли скосились, а затем его лицо побледнело, когда он осознал свою оплошность.

Тереза ​​с лисьей ухмылкой начала тереть два яичка друг о друга.

- Лижи задницу Голиафа, ты, ублюдочный извращенец с дерьмовой бородой! - приказала она. - И я имею в виду, лижи как следует!

У Писли не было другого выбора, кроме как подчиниться сверхъестественному приказу, простонав:

- Нет, нет, пожалуйста, нет! - когда он опустился на колени позади Голиафа и решительно толкнул лицо в трещину.

- Соси! Соси эти волосы, которые не мыли три тысячи лет! Ага!

Элисон и Кирсти, хихикая, как сумасшедшие ведьмы, схватили Писли по одному уху и сильнее вжали его лицо в эту библейскую задницу, так что он вскоре начал задыхаться, в то время как Кенстер добавил немного искры в праздник, схватив ещё две вилки для фондю, одну из которых он зацепил за мошоночный мешок профессора, поймав шар. Другую вилку он вонзил прямо в анус Писли.

Не удалось установить, действительно ли он задохнулся до смерти или нет, но как раз в тот момент, когда он вдохнул носом смрадный воздух, послышался звуковой сигнал. Все четверо обнажённых молодых людей переглянулись на таймер на столе, который показывал: ОСТАЛОСЬ 0 МИНУТ.

- Интересно, что сейчас произойдёт? - спросила Тереза, но ответ на вопрос был получен в следующую долю секунды, когда Писли и Голиаф...

- Ух ты! - заметил Кенстер.

...исчезли в двойных клубах зловонного дыма. Затем последовала копия "Демонов Гоэтии", старый чемодан, анальный расширитель и бедная мёртвая медуза. Таймер тоже исчез, и когда Тереза ​​заметила Окулер на полу, она бросилась поднять его и уставилась на налитый кровью глаз размером с бильярдный шар, который смотрел на неё.

- Пошёл ты, Сатана! - сказала она, а затем Окулер тоже исчез.

Когда все четверо посмотрели на стену, на которой Писли открыл портал, они не очень удивились, увидев, что чёрная овальная дыра исчезла, как будто её вообще никогда не существовало.

- Чёрт возьми, всё кончено! - Кен праздновал.

- И мы ещё живы! - добавила Элисон.

Она схватила льняную салфетку с одного из столиков с закусками и начала вытирать дерьмо с внутренней стороны бёдер.

Кирсти умывалась в одной из чаш для пунша.

- Боже мой, я никогда не смою эту вонь с лица!

- Хватит жаловаться, - сказала Тереза. - Этот придурок засунул мне в задницу чёртову медузу.

Но, несмотря на всю эту травму, ей удалось насладиться несколькими изысканными фаршированными яйцами и филе фазана в горчично-щавельном соусе.

Потом вдруг всё потемнело...

***

Кенстер, полностью одетый, вышел из кухни с бутылкой шампанского в руках. Его лицо было без эмоций.

Кирсти, Элисон и Тереза ​​также были полностью одеты в свою роскошную дизайнерскую одежду по завышенной цене, всё было чисто и опрятно. Они сидели на одном из диванов, и ни у одной из них не было привкуса человеческих отходов во рту.

Целую минуту они смотрели друг на друга.

Тереза ​​первой высказалась.

- Это... это было на самом деле?

- Недавно здесь был какой-то вонючий человек, - рискнула Кирсти, - который заставлял нас делать ужасные вещи? Какой-то парень с сатанинскими способностями?

- Да, - сказал Кен. - Я почти уверен, что так оно и было. Я почти уверен, что всё это произошло. Этот парень засунул Терезе в задницу медузу...

- Ты прав! - Тереза ​​взревела. - Всё было по-настоящему!

Позади них стояло несколько длинных столов с изысканными закусками, а также дымящаяся кастрюля с фондю, окружённая восхитительными лакомствами.

Кирсти окинула отрешённым взглядом комнату.

- Неужели я... отлизала задницу Голиафу?

Все посмотрели на неё и кивнули.

- Итак, что это было? - спросила Элисон.

- Таймер истёк, - предположил Кен. - Всё, что делал Писли, в тот момент было отменено. Вот и всё. А когда времени уже не осталось, всё вернулось на круги своя. Всё вернулось к тому, что было раньше, будто этого всего ужаса и не было. Всё это было лишь временным!

Три девушки посмотрели друг на друга, глубоко вздохнули, а затем заплакали, обнимая друг друга.

В этот момент в роскошную дверь постучали. Кен повернулся и замер.

- Ну, вот и момент истины. Если я открою эту дверь, а за ней окажется сера, то нам конец...

Женщины смотрели широко раскрытыми глазами, как три совы, когда Кен подошёл к двери гостиничного номера. Он подождал немного, чуть-чуть вздрогнул, затем открыл её...

- Извините, мы опоздали! - объявил кто-то.

- Вы же знаете, какое движение в Ченнелсайде, - заметил кто-то другой, а затем в комнату влилось более дюжины хорошо одетых людей двадцати с лишним лет, многие из которых несли завёрнутые пакеты.

- Заходите! - Тереза ​​взвизгнула со слезами на глазах.

Среди душной смеси восходящей болтовни толпа двинулась к столам с закусками, и началась дегустация.

- О, это фондю великолепно! - воскликнула одна чопорная женщина, ссасывая с вилки кусок перепёлки, смоченный в сыре. - Что это за сыр? Камамбер дю Бокаж?

Кенстер обошёл толпу и направился к дивану.

- Дамы, кто хочет настоящего шампанского?