Ю.М. Миллер "Вы все здесь сдохните!"
Если что-то кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, то обычно так оно и есть.
Когда пять ничего не подозревающих победителей конкурса получают приглашение в "Эмеральд Ресорт", они едва могут поверить в свою удачу. Пять разных людей. Пять людей с разным опытом работы. Пять человек, нуждающихся в отдыхе.
Мэйси Уотсон, студентка университета. Джек Патерсон, бывший морской пехотинец с посттравматическим стрессовым расстройством, Грэм Андерсон, муниципальный служащий, хранящий смертельную тайну, Эсми Дункан, охотница за "папиками" и Эйлса Кларк, молодая школьная учительница. Единственная деталь – они летят частным рейсом на остров Харрис с его золотыми песками и идиллическими пейзажами, и это будет лучшее время в их жизни.
Когда группа из пяти человек попадает в отвратительное царство пыток от рук Незнакомца, что нужно сделать, чтобы выжить, когда они подвергаются испытаниям, превосходящим все, что они когда-либо испытывали раньше?
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.
Это очень шокирующая, жестокая и садистская история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.
Посвящается моему мужу Джиму, который каждый день поощряет меня быть по-настоящему жестокой.
Томми снова попал в переплет. В этот момент он обнаружил себя с членом, пригвожденным к деревянному столу перед ним. Рвота вырвалась наружу, еще больше испачкав пропитанную кровью рубашку. Рвота, моча и дерьмо смешались, образовав запах, который вызвал бы приступ смеха даже у мертвых.
Его зрение затуманилось, когда он попытался встать. Последовал прилив боли, не похожей ни на что, что он когда-либо испытывал. Он был в агонии и ничего не мог сделать, кроме как кричать от отчаяния.
Постепенные движения причиняли ослепляющую боль его члену. Во время беспорядочного распятия ржавые гвозди пригвоздили головку его члена к столу. Раскаленная докрасна боль пронзила его живот, огонь вскипятил кровь, угрожая поставить его на колени. Он закричал в агонии, его горло саднило от усилий, но мучители его не слышали. Голая хижина отдавалась навязчивым эхом криков, каждый пронзительный крик отражался от холодных деревянных стен. Пустое пространство, казалось, усиливало боль, создавая диссонирующую симфонию страха и отчаяния.
Поскольку его руки были свободны, он подумывал о том, чтобы вырвать гвозди голыми руками. Его не беспокоило, что он сорвет пару ногтей, но осмотрев иx, он понял, что это невозможно - ржавые гвозди были забиты восклицательным знаком, гарантируя, что он не сможет пошевелиться.
Большая часть ночи прошла для него как в тумане, он понятия не имел, как туда попал. Он перестал пить с друзьями, смеяться, болтать с хорошенькими девушками, а потом - БУМ! - он очнулся в этой полуразрушенной хижине. Сквозь стиснутые зубы он поморщился от боли. Там было маленькое окошко, но все, что он мог видеть, была темнота. Медленно его глаза привыкли к чернильной тьме. Он понятия не имел, где находится и как собирается сбежать.
Томми действительно хотелось рухнуть на землю. Видя, как его член пульсирует не от удовольствия, а в мучительном танце смерти, он едва мог дышать. Издав мучительный крик, он надеялся, что кто-нибудь услышит его крики, подбежит к нему и спасет его от этого ощущения чистилища, его последней остановки перед Aдом.
В свете всего, что произошло до сих пор, таинственная фигура, наблюдающая за Томми, не могла быть полностью удовлетворена. Его тщательно рассчитанный план этого не предусматривал. У него были большие планы, в которых участвовал не только Томми, вдали от этой убогой лачуги. Это был всего лишь пробный забег. Ему нужно было все сделать правильно перед главным событием, и это доказало, что он не был полностью готов. Он знал, что ему нужно вернуться к чертежной доске и доработать свои планы.
Он все еще мог бы использовать "медовую ловушку" для мужчин - они были до смешного глупы, когда дело касалось женщин, и думали только одним органом, и это был не мозг. Он нанял Саманту, старую подругу по колледжу, которая страстно ненавидела мужчин. Используя "Pогипнол" наряду с обещанием секса, она заманила Томми в хижину. То, что произошло дальше, заставило кровь таинственного человека вскипеть. План, который не осуществился, вообще не был планом.
Он наблюдал за происходящим с расстояния в несколько миль. Незнакомец покачал головой в полном отвращении к его любительской театральности. Он не понимал, как трудно будет прижать член этого ублюдка к столу, пока он был без сознания. Потребовались силы, чтобы удержать обмякшее тело и пригвоздить его член. Он не был готов вернуть Саманту, чтобы она помогла ему. Заманить кого-то в ловушку - это одно, но вовлечь ее в это дело - совсем другое. Бедная девочка была подавлена, ему нужно будет потом убрать ее блевотину. Чтобы Томми не оторвал себе член (это должно было произойти достаточно скоро), ему пришлось расположить его перед столом.
Обнаружение этой хижины было гениальным ходом. Незнакомец был родом не из Баллоха, расположенного в нескольких минутах езды от Глазго, но он пустил корни в этом маленьком городке. Он делал щедрые пожертвования местным благотворительным организациям, и его встретили с распростертыми объятиями и открытыми кошельками. Тот факт, что у него были миллионы в банке и он был владельцем известной национальной компании, помог ему меньше чувствовать себя обделенным. Когда люди говорят, что деньги решают все - они не шутят.
Пока Незнакомец прочесывал озеро Лох-Ломонд и национальный парк Троссакс в поисках подходящего места, он, наконец, оказался в 15 милях от живописного городка. В лесу было темно, даже когда солнце стояло в зените. Была зима, и ничто не нарушало тишину деревьев, не было слышно даже пения голодных птиц. Он был совершенно один, это было прекрасно.
После пары часов ходьбы он наткнулся на заброшенное здание, похожее на хижину. В нижней части конструкции отсутствовали кирпичи, а несколько стекол были выбиты. Прошло некоторое время с тех пор, как кто-либо заходил в это ветхое здание - он улыбнулся открывшимся возможностям.
Одним ударом ноги дверь поддалась, дерево разлетелось в щепки, от гнилого дерева исходил отвратительный запах. В комнате за ней было темно и затхло, воздух был спертый. Он сделал мысленную пометку заменить дверь и установить видеонаблюдение в лачуге. От одной мысли о его плане ему становилось не по себе.
Он обвел взглядом комнату, переступая порог. Исторически сложилось так, что это было место отдыха для туристов, взбирающихся на Мунрос в окрестностях. Теперь это место будет использоваться как камера пыток для получения неправедно нажитого. Представив ужасы, которые будут твориться в этом месте, он улыбнулся. Изолированное и вдали от посторонних глаз, это было идеальное место для осуществления его планов. Он рассмеялся, увидев граффити, нанесенное аэрозолем на каменные стены, большой и противный член. Времена не сильно изменились.
Туманный столб света пробивался через единственное окно, танцуя с пылинками. Странно, что это вызвало у мужчины улыбку, такую неуместную в темноте, как будто это напоминало какую-то каплю надежды. Незнакомец немедленно погасил ee.
Томми то приходил в сознание, то терял его. Боль пульсировала в паху, напоминая ему, что он не может пошевелиться. Он плакал, стресс и агония были слишком сильны, чтобы их выносить. Он не знал, как он туда попал. Если смотреть на ситуацию реалистично, он знал, что побег из этого места маловероятен. Гвоздь вонзился в его плоть только глубже, когда он попытался пошевелиться, его учащенно дышащее тело кричало об облегчении. Он снова рухнул на стол.
Незнакомец был в восторге от того, что увидел. Тело Томми обмякло и обессилело, он сидел в своем "БМВ X5" в нескольких минутах ходьбы от хижины и смотрел прямую трансляцию на своем телефоне. Видя жалкое тело человека, у которого не было воли к жизни, он перестал беспокоиться о том, что его обнаружат.
Он был полностью окутан тьмой, ну, за исключением свечения из кабины, его не было бы видно никому на дороге, если бы кто-нибудь случайно забрался так далеко, в чем он серьезно сомневался. Он сделал свою домашнюю работу.
Он вышел из машины и достал сигарету из кармана своей ветровки. Он сунул ее в рот и прикурил. Он вдохнул ядовитый дым и порадовался тому, что произойдет дальше. Он посмотрел на небо, казалось, что сегодня вечером каждая звезда была выставлена на всеобщее обозрение, они тоже хотели посмотреть, как пройдет эта ночь. Он прислонился к машине, и каждый выдох дыма танцевал, как тень в ночи.
Он затушил выброшенную сигарету о землю. Была холодная ноябрьская ночь, и на машине и окружающей фауне образовался густой иней. Он засунул руки в карманы и направился к хижине, его походные ботинки хрустели при каждом шаге.
Он воспользовался фонариком на своем телефоне, но тот почти ничего не осветил. Это было место, где тени никогда не рассеивались, цвета были лишены красок, единственным звуком было дыхание Hезнакомца и отдаленные крики, доносившиеся из хижины. Кто-то может задаться вопросом, почему он мог идти по лесу в темноте - он не боялся темноты, не было ничего сверхъестественного, готового выпрыгнуть на него. Нет, единственное, чего нужно бояться в жизни, всегда был человек, это была большая угроза, чем что-либо еще снаружи.
Еще несколько футов, и Hезнакомец был у двери хижины. Он запомнил всю лесную подстилку, окружающую хижину, - удобно, что у него фотографическая память. Его мозг был работающим компасом – необычный папоротник здесь, большой камень там, все это указывало на разные точки на карте, он был никем, если не посвященным.
Рука Незнакомца зависла над железной дверной ручкой. Он не нервничал, но определенно испытывал чувство возбужденного предвкушения. Он сосчитал до трех, а затем осторожно открыл дверь. Все, на что он пошел, чтобы это сработало, было безумием – совершенно новая дверь и петли, смазанные маслом, чтобы дверь не возвещала о его прибытии. Была учтена каждая мелочь. Незнакомец ничего не оставлял на волю случая.
Он шагнул в холодные объятия лачуги, и запах крови мгновенно поразил его. Его затошнило от того, насколько едким он был. Кровь стекала с края стола на пол, тело, лежащее перед ним, дышало, но едва-едва.
Незнакомец отошел в угол комнаты, где он стратегически поставил стул, чтобы с болезненным чувством извращения наблюдать, как Томми мучается от того, что ему предстояло сделать. Он сел, скрестив ноги, и вытер влагу с лица. Сегодня вечером было холодно.
- Помогите! - внезапно закричал Томми. Прошло некоторое время с тех пор, как он двигался, но Незнакомец был готов, его тело вытянулось по стойке смирно. Теперь все становилось интересным. - Кто-нибудь, блядь, помогите мне! - его голос ослаб от напряжения.
- Ну, конечно, друг. Я могу тебе помочь, - тихо произнес Незнакомец.
Его голос был как виски - мягкий и темный. Улыбка в его голосе была заметна мгновенно, он ничего не мог с собой поделать, он наслаждался представшим перед ним зрелищем.
- Что? Кто там?!
Томми попытался развернуться, но его пригвожденный член остановил любое движение. Паника в его голосе была очевидна, высота нарастала с каждым произнесенным в панике словом. Он поскреб по дереву, пытаясь занять такое положение, чтобы видеть, откуда доносится голос, но Незнакомец знал, что не сможет, он сам придумал это таким образом.
- Я сказал, что могу тебе помочь. Ты просто должен следовать моим самым элементарным инструкциям.
- Что? Что угодно, только вытащи меня отсюда, пожалуйста, - попытался крикнуть Томми, но это прозвучало скорее как сдавленный вздох.
- Я знал, что ты подыграешь мне, Томми. Ты кажешься хорошим парнем, - Незнакомец солгал. Он не был хорошим парнем, но он выбрал его не поэтому. - Hа другом конце стола лежат плоскогубцы, - голова Томми повернулась, чтобы посмотреть на них. - Да, они там, до них можно дотянуться. Я хочу, чтобы ты... и послушай эту часть внимательно, Томми, это очень важно. Я хочу, чтобы ты перерезал себе член этими плоскогубцами. Если ты это сделаешь, я отпущу тебя на свободу, - заявил Незнакомец.
Он снова солгал.
- Ты что? Я не буду этого делать. Ты что, с ума сошел? Отпусти меня, сейчас же! - закричал он.
Он двигался слишком быстро, его член был невероятно напряжен, боль разжигала огонь в Томми.
- Ну... или так, или я подожгу эту хижину. У тебя есть ровно пять минут, прежде чем я подожгу эту суку. Она уже пропитана бензином. Выбор за тобой.
- У меня, блядь, нет выбора. Прекрати пиздеть и отпусти меня!
Томми заплакал, выбор, с которым он столкнулся, начал приносить свои плоды.
- Это единственный выбор, который тебе предоставляется. Отрежь себе член или сгоришь заживо в этой хижине. Я слышал, что чувствуешь себя тонущим, когда ты в огне, - сказал Незнакомец.
Он наслаждался страхом, который испытывал Томми.
- Да ладно, чувак, ты не можешь быть серьезным; шутка есть шутка, но это уже слишком. Чересчур... - причитал он.
Тело Томми испытывало такой сильный стресс, что каждое нервное окончание кричало о том, чтобы все это закончилось. Это произойдет, когда Томми сделает свой выбор.
Незнакомец слышал, как в мозгу Томми стучит, как монетка в старой консервной банке. Каждый страх и мысль были выставлены напоказ, он не мог их скрыть. Пот, дрожь, бормотание. Его тело было в шоке, ему нужно было принять решение, прежде чем его тело сделает это за него. Даже татуировка дракона на его спине хотела исчезнуть, его чешуя обрела собственную жизнь. Незнакомец был очарован всем этим.
- Тик-так, Томми, у тебя есть десять секунд, чтобы решить, что делать. Ты же знаешь, я - занятой человек.
Улыбка, соскользнувшая с лица Незнакомца, напоминала свечной воск, только так долго можно было скрывать приятную внешность мужчины. Миллионер, питающий слабость к благотворительности, был всего лишь одной из этих личностей, миллионер со склонностью к пыткам - другой. Все вращалось по кругу, действительно вращалось.
- Ты что, не слышал меня, я, блядь, не могу!!! - орал Томми, пока его горло не стало красным. Он попытался мельком увидеть человека позади себя, но не смог. Его разочарование достигло апогея. - Как ты можешь просить меня сделать такой выбор? Мой член или сгореть заживо, ни то, ни другое не является выбором, на самом деле это не так.
Он продолжал плакать, его тело подалось вперед, отдаваясь рыданиям, которые сотрясали его тело.
- Тем не менее, это единственный выбор, который у тебя есть, - спокойно сказал Незнакомец.
Он не терял самообладания, мужчины, которые поддавались своим импульсам, просто теряли контроль, он же, однако, всегда держал себя в руках.
Томми закричал, звук отразился от четырех стен, как пуля, срикошетившая в небольшом пространстве, и был таким же разрушительным. Он обхватил голову руками и по-настоящему заплакал, Незнакомцу почти стало жаль его. Томми глубоко вздохнул и собрался с духом. Незнакомец стал свидетелем перемены в этом человеке, решимости, которой у него раньше не было.
Томми потянулся через стол и схватил ржавые плоскогубцы. Его руки дрожали, когда он проверял их. Открывал и закрывал их, проверяя их возможности. Лицо Томми говорило само за себя, ему было неудобно освобождаться таким образом, но он также не хотел сгореть заживо без шанса на спасение.
- Часы тикают, Томми, - сказал Незнакомец, прочищая горло.
Он наклонился еще ниже, ожидая, что тот будет делать.
Томми поднес плоскогубцы к основанию своего члена, полностью раскрыв их, чтобы вместить его обхват. Он замер в этой позе, не в силах отрезать свой член и вырваться. Тяжело вздохнув и сосчитав до трех, Томми начал сжимать плоскогубцы вокруг своего члена, сжимая зубцами кожу. Hаконец он закричал:
- Я не могу этого сделать, я просто не могу, я не понимаю, зачем ты меня заставляешь. Я этого не понимаю!
- В том-то и дело, Томми, что ты не должен был этого понять. На самом деле, здесь нет ни цели, ни причины. Я просто хотел посмотреть, как далеко ты зайдешь, чтобы спасти свою собственную жизнь.
Незнакомец встал, отряхивая куртку. Ему было грустно увидеть заднюю часть этого крошечного домика, ему нравилось проявлять к нему столь необходимую заботу и внимание, но он сослужил свою службу. Он вытащил зажигалку из кармана.
- Прощай, Томми, было приятно поболтать с тобой, - сказал он с искренней улыбкой.
Он подошел к двери и вышел, убедившись, что запер ee за собой. На самом деле ему не нужно было запирать дверь; не похоже, что Томми собирался убегать, но он хотел расставить точки над "i". Это было важно.
Он отошел на несколько шагов от хижины и бросил открытый огонь в ee сторону, наблюдая, как дeрeво загораeтся со скоростью, которая шокировала даже его. Он развернулся на каблуках, крики обитателя лачуги утонули в реве пламени. Дерево за его спиной затрещало и брызнуло, жар обжигал его удаляющуюся фигуру. Он запрыгнул в свой "БМВ" и завел двигатель. Он наблюдал, как хижина рушится от жара пламени, и был доволен тем, как все обернулось. Изменит ли он что-нибудь в следующий раз? Будьте уверены. Он уже отсчитывал дни до того момента, когда сможет повторить этот подвиг, только в большем масштабе и лучше.
Мэйси Уотсон услышала, как захлопнулся почтовый ящик и что-то упало на пол внизу. Почтальон. Было уже поздно, два часа дня, но такова жизнь на острове. Иногда вам вообще везло, когда вы получали почту. Мэйси нравилось жить на Льюисе, но зима была суровой, Атлантический океан постоянно заключал их в свои ледяные объятия. Она поплотнее закуталась в кардиган. Оставив ноутбук на антикварном кофейном столике, она направилась к входной двери. Она была только рада отложить на время свою диссертацию на тему "Корни феминизма в современном обществе". У нее было всего несколько дней, чтобы отправить еe, и она чувствовала себя потерянной в словах, которые по-прежнему не имели смысла.
Она наклонилась, чтобы поднять кремовый конверт с тиснением. Она развернула его и увидела, что ее имя и адрес напечатаны без почтового штемпеля. Как странно, - подумала она. Она ничего не ожидала, и обычно любая корреспонденция из Университета Глазго приходила по электронной почте. Она перестала посещать занятия около восьми месяцев назад, когда у нее случился приступ, теперь она посещала занятия онлайн. Она ненавидела, что до этого дошло, но она не справлялась, ее пребывание в психиатрическом отделении показало, как мало она справлялась.
Нет, этот конверт почему-то казался важнее всего, что мог прислать Университет. В нем чувствовалась роскошь, величие, и он заслуживал такого обращения. Она положила его на кухонный столик и пошла наполнять чайник, чтобы быстро сварить кофе. Затем она села и уделила этому таинственному конверту все свое внимание.
Расположившись на кухонном островке в окружении окон от пола до потолка, из которых открывался потрясающий вид на побережье Гебридских островов. Мэйcи чувствовала себя как дома. Она смотрела на бушующее море, потягивая крепкий кенийский кофе. Она всегда восхищалась дремлющей силой, которая гудела в волнах. Она слишком хорошо знала силу моря, потеряв своего лучшего друга Рича пять лет назад. Он думал, что слился с волнами, увлеченный серфингист, но в тот судьбоносный день волны беззаботно приняли его. Она проглотила комок, застрявший у нее в горле. Болезненное воспоминание, которое никогда не становилось легче, независимо от прошедшего времени. Оно послужило катализатором ее собственной борьбы, вызовов, с которыми она боролась и продолжает сталкиваться сегодня.
Фирс был домом ее детства, с которым было связано так много воспоминаний, как хороших, так и плохих. Вид из окна был его главной достопримечательностью, хотя она сомневалась, что ее родители когда-нибудь продадут его и переедут жить дальше. Именно здесь выросли Мэйси и ее сестра Эмма. Мэйси в обозримом будущем должна была остаться дома, так как родители не доверяли ей жить в другом месте. Они уехали на две недели в Италию, чтобы отпраздновать двадцать пятую годовщину свадьбы. Она умоляла их поехать и не беспокоиться о ней. Они были не в восторге, но Мэйси знала, что они это заслужили. Они поддерживали ее в трудные времена, и, хотя они еще не закончились, они не могли постоянно нянчиться с ней. Не так ли?
Поставив дымящуюся кружку, она потянулась за модным ножом для вскрытия писем в виде меча. Слишком модно для счетов, которые постоянно падали на пол, но она подумала, что этот конверт заслуживает самого тщательного обращения. Он с легкостью разрезал конверт. Она отложила нож и извлекла вложенную в него открытку. Кремового цвета, позолоченная и c черным изящным почерком. Она не думала, что знает кого-то, кто недавно обручился. Поначалу она подумала именно об этом, у него были все признаки приглашения на свадьбу, но когда она посмотрела вниз, то поняла, что это вовсе не приглашение на свадьбу.
ПОЗДРАВЛЯЕМ, МЭЙСИ УОТСОН!
ВЫ ВЫИГРАЛИ ПЯТИДНЕВНОЕ ПРЕБЫВАНИЕ В РОСКОШНОМ СПА-ЦЕНТРЕ "ЭМЕРАЛЬД РЕТРИТ" НА ОСТРОВЕ ХАРРИС.
ВЫ БЫЛИ НОМИНИРОВАНЫ НА УЧАСТИЕ В ЭТОМ МЕРОПРИЯТИИ, И МЫ НАДЕЕМСЯ, ЧТО ВАМ ПОНРАВИТСЯ ВСЕ, ЧТО ОНО МОЖЕТ ПРЕДЛОЖИТЬ.
МЫ ПРОСИМ ВАС СОСТАВИТЬ НАМ КОМПАНИЮ 28 МАРТА. РОВНО В 14:00 ЗА ВАМИ ЗАЕДЕТ МАШИНА И ОТВЕЗЕТ НА МЕСТО ПРОВЕДЕНИЯ РЕТРИТА.
ПОЖАЛУЙСТА, ПОЗВОНИТЕ ПО ТЕЛЕФОНУ: 07772149632, ВЛАДЕЛЕЦ ОТЕЛЯ "ЭМЕРАЛЬД РЕСОРТ" БУДЕТ РАД ПОЛУЧИТЬ ОТ ВАС ВЕСТОЧКУ.
Мэйси почти не могла поверить своим глазам. Как получилось, что ее пригласили в роскошный спа-салон? Кто номинировал ее на такое. Единственными людьми, которые приходили на ум, были либо ее родители, либо ее лучшая подруга из университета, Келли.
В глубине души она не была уверена, как она относится к тому, что люди знают о ее проблеме. Как бы она ни старалась преуменьшать свои проблемы, она просто больше не могла. Она боролась с булимией. Именно из-за этого она попала в больницу. Стало так плохо, что ее тошнило после всего, что она ела. Ее родители, сестра и друзья очень беспокоились о ней, но могла ли она остановиться? Нет, все было не так просто. Когда она смотрела в зеркало, ее мозг видел что-то другое - что-то гротескное и отвратительное.
Все началось после смерти Рича. Жизнь на острове могла быть трудной, особенно для подростка. На самом деле там было нечем заняться, никаких общественных клубов, молодежных инициатив, не было даже слабого шанса найти работу на неполный рабочий день. Остров процветал только в летние месяцы, и конкуренция за получение работы была огромной. И не только это, но и тот факт, что все были в курсе дел друг друга, так что не было ни малейшего шанса проказничать. Мэйcи верила, что на Льюисе все так или иначе связаны друг с другом.
Когда Рич умер, что-то внутри Мэйcи тоже ушло. Рич забрал это с собой. Воспоминания о лете, о том долгом жарком лете, когда они занимались серфингом, втирали горячий песок между пальцами ног, пока он плел браслеты дружбы. Он заявил, что не может дождаться, когда они уедут с острова. У них были грандиозные планы – у нее изучать историю, а у Рича - туризм. Затем они собирались отправиться в Австралию на год, в большое приключение – заняться альпинизмом, серфингом и попробовать местную кухню. У них был план, и они не могли дождаться отъезда. Как оказалось, уезжал только один из них.
Ей было всего восемнадцать, когда началась булимия, она чувствовала себя настолько неконтролируемой, что ей нужно было что-то чувствовать, что угодно, в ситуации, которая полностью выходила из-под ее контроля. Благодаря Интернету появилось так много мест, куда можно обратиться за информацией о расстройствах пищевого поведения, и не все они хороши. Она заходила на Tumblr[1], где было так много изображений истощенных тел, которыми она стремилась стать. Она быстро решила, что будет есть только крекер каждый день. Она не могла дождаться, когда с нее начнут спадать лишние килограммы.
Реальность оказалась совершенно иной. Мэйcи знала, что будет нелегко игнорировать эти естественные побуждения, но она и представить себе не могла, насколько трудным окажется достижение ее идеальной фигуры.
Приступы голода были ужасными, в животе урчало, требуя к себе внимания. Первые пару дней было не так уж плохо, но чем дольше она оставалась непреклонной в своих действиях, тем невыносимее становилось это состояние. Мэйcи не осознавала, какое сильное воздействие голод оказывает на разум и тело. Это повлияло на ее успеваемость в школе, на ее рациональность, на то, как быстро она выходила из себя. Однажды она набросилась на своего учителя только за то, что тот заметил, что Мэйcи выглядит усталой. Она разозлилась, и это было похоже на соломинку, которая переломила хребет верблюду. Ее разум был полон иррациональности, ей хотелось расцарапать ногтями лицо своего наставника, от такого комментария она просто раскалилась от ярости. Правда заключалась в том, что у нее не хватило бы сил причинить какой-либо вред.
До того, как у Мэйcи случился нервный срыв, все шло как по маслу. Голодание делало ее несчастной, но она просто не могла остановиться. Она была поглощена мыслями о том, что хочет похудеть. Когда она начала замечать в зеркале, что преображается, она поняла, что то, что она делает, работает. Самой большой мотивацией было наблюдать, как ее ребра становятся все более заметными. Она была одержима стремлением к идеальному телу, и ничто не могло встать у нее на пути, даже постоянное чувство голода.
Хотя она буквально на глазах чахла, она никогда не рассматривала это как серьезную проблему. Это был способ справиться со смертью Рича. Она чувствовала вину за то, что не помогла ему, не смогла спасти его, и ей придется жить с этим всю оставшуюся жизнь. Ей нужно было как-то взять ситуацию под контроль, из-за чего у нее возникло ощущение, что она запуталась в жизни. Она была в открытом море без спасательного плота. В тот период своей жизни она перестала болеть каждый день и неделями обходилась без этого, но все равно морила себя голодом, возможно, именно поэтому она считала, что это не такая уж большая проблема.
На последнем курсе университета ситуация начала выходить из-под контроля. Стресс стал невыносимым, и она вернулась к своим обычным привычкам – доводила себя до тошноты. Ее друзья начали замечать, что она изменилась, и она начала дистанцироваться от критики. Расстройство пищевого поведения означало одинокое существование. Мэйcи не хотела никого впускать в свою жизнь – она сделала это с Ричем, и посмотрите, что из этого вышло.
Однажды воскресным днем, стоя перед зеркалом, мокрая после душа, она, наконец, смогла увидеть, насколько сильно похудела. В этот момент ясности она поняла, что никогда не сможет вернуть свой вес. Несмотря на то, что она не чувствовала себя более привлекательной, к ней относились по-другому. Если кто и был виноват, то это общество. Почему считалось приемлемым быть более любезным с худым человеком по сравнению с человеком с избыточным весом? В глубине души она знала, что вес человека - это наименее интересная его черта. И все же она не могла избавиться от удушающей хватки, которую придавило к ней расстройство пищевого поведения.
Мэйcи отложила приглашение и подошла к дверям патио. Она посмотрела на море, на дождь и ветер, из-за которых огромные волны обрушивались на пляж. Чайки попытались нырнуть к воде в поисках следующего улова, но вскоре поняли, что волны поглотят их. Полуденное солнце скрылось, но его сменили облака, похожие на каменные глыбы, и их темнота окутала все на своем пути. Небеса разверзлись с такой яростью, что Ной и его ковчег бросились бы наутек.
Она взяла в руки чашку с остывающим кофе, размышляя, сможет ли она воспользоваться этой возможностью, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. Если бы она только смогла добиться того, чтобы ее диссертацию отклонили и отправили к преподавателю, у нее, возможно, появился бы шанс. Она не знала, кто номинировал ее на эту премию, но это не имело особого значения. Возможно, это было как раз то, что ей было нужно, хотя на самом деле она не знала, что чувствовала, выставляя свое тело напоказ. Если она думала, что худоба избавит ее от проблем с телом, то глубоко ошибалась. Если уж на то пошло, стало только хуже.
Ей оставалось ждать всего неделю, прежде чем она сможет попасть на курорт "Эмеральд Ресорт". Она гадала, что же ее ждет. У Мэйси было отчетливое ощущение, что все происходит не просто так, и ей не терпелось насладиться великолепными массажами, горячими ваннами и частными бассейнами.
Джек Патерсон вернулся в страну всего через шесть недель после того, как его уволили из армии по медицинским показаниям. Он был в ужасном состоянии. Физически он был развалиной, но морально он был в полном дерьме. Его пребывание в Афганистане было катастрофой от начала и до конца. К сожалению, после окончания школы у него было очень мало возможностей, поэтому, обсудив это со своими товарищами, он решил, что морская пехота - достойный вариант. У него была возможность путешествовать по миру и - как он надеялся - в то же время приносить пользу. Хотя жизнь редко складывается так, как ты думаешь.
Его вторая "командировка" оказалась последней. Джек и его приятели по койке были на взводе и готовы к работе. Джек, Дэвид и Стюарт, они были известны как "три придурка". Он бы предпочел "трех друзей" или "трех мушкетеров", но решил, что "придурки" будет точнее. Полет в Афганистан был сопряжен с нервозностью и нервотрепкой, которые уравновешивали друг друга. Колено Джека подпрыгивало вверх-вниз с каждой минутой. Им было сказано расслабиться и насладиться затишьем перед бурей, но Джек не мог чувствовать себя спокойно. Единственный раз, когда он покидал Шотландию, это когда уезжал со своей родины в охваченную войной страну.
Оглядываясь назад, он понимал, что то, что он видел, было нездоровым, неправильным. Он был свидетелем того, как его друзей разнесло на куски, у них отнялись конечности, головы, а его рассудок лежал перед ним в луже крови. У него остался посттравматический синдром, физические раны затянулись, но вещество, оставшееся в его голове, нанесло больше вреда, чем могла бы нанести любая шрапнель.
Теперь он арендовал дерьмовую квартирку в дерьмовом районе Эдинбурга. Забавно, что правительство заявляло о своей помощи вооруженным силам, но это было всего лишь на словах, чтобы привлечь избирателей и деньги. Они заботились о войсках не больше, чем о бедных и инвалидах. Он никогда не собирался голосовать за тори, но и не верил ни в одну из политических партий. Какую помощь он получил, когда его выписали по медицинским показаниям, на одну ногу меньше, чем когда он поступил на службу? Нет, Джек был предоставлен самому себе, без гроша в кармане и сломленный, и у него было больше проблем, чем выпусков журнала "Вог". Солдаты были не более чем статистическими данными, которыми легко можно было пренебречь. Они были проблемой, в первую очередь, Национальной службы здравоохранения и их семей.
В том-то и дело, что он порвал со своей семьей. Его мама, Рэйчел, и его отец, Алистер, перепробовали все, чтобы достучаться до него, но он не слушал. Они хотели, чтобы он остался с ними. Когда им не удалось убедить его, они предложили снять квартиру в хорошем районе, но он сказал им, что ему не нужны их подачки. На самом деле, было достаточно просто смотреть им в глаза, чтобы они не смотрели на него с жалостью. Сказать им, что он справится, и чтобы они не беспокоились о нем, оказалось проще, чем он думал. Он слишком многое повидал в Афганистане, и ничто уже не будет таким, как прежде. Он сомневался, что какие-либо отношения вообще возможны, быть близким с кем-то только для того, чтобы он умер у тебя на глазах, было ничем иным, как пребыванием в Aду.
Физиотерапия чуть не убила его. Боль, усилия, ожидания - все это было сравнимо с Aдом. Это не должно было стать его жизнью, он должен был путешествовать по миру, исправлять несправедливость и веселиться со своими друзьями. Только теперь все его друзья были мертвы, а он сидел в этой комнатушке, сложа руки, расстроенный состоянием своего тела. После того, как ему поставили протез ноги и он изо всех сил пытался приспособиться к инородному предмету, он сильно приложился к бутылке. На самом деле ему было все равно, что это было, лишь бы оно было мокрым. Водка, джин или ром - главное, чтобы это погружало его в забытье, и только это имело значение.
Если бы только он мог заглянуть в будущее, если бы он мог представить, на что будет похожа его жизнь, тогда он бы определенно пересмотрел свои карьерные возможности. Он не мог заставить себя пожалеть о встрече со своими лучшими друзьями, но ему было жаль видеть, как их разорвало на куски самодельным взрывным устройством во время патрулирования улиц Гильменда. В результате погибли не только его друзья и у него самого была раздроблена большая часть ноги, но и невинные мирные жители. Преступники не заботились о своем собственном народе, просто совершали столько террора, сколько было в человеческих силах. Ирония заключалась в том, что наша страна предоставляла этим террористам средства убивать как можно больше людей. Они оказались в центре бури дерьма, которая не собиралась прекращаться. Анархия и смерти, по мнению Джека, были бессмысленными.
Он все еще принимал сильные обезболивающие, он знал, что не должен смешивать их с алкоголем, но у него просто не было над этим контроля. Ему нужно было что-то, что заглушило бы боль, избавило от видений насилия, которые появлялись каждую ночь, как кошмарный сон. Эти видения убивали его. Кровь была повсюду, и, взглянув на свою футболку, он был уверен, что увидел на ней пятна крови своих друзей. ПТСР - это не увеселительная прогулка. Джеку было знакомо это чувство - желание проникнуть в свой мозг и вычеркнуть все воспоминания, стереть и разорвать их на части, вернув его к началу, к новому листу, к новой возможности изменить свое будущее. Но это был не Гарри Поттер, здесь не было волшебных палочек или заклинаний, которые могли бы все изменить. Реальная жизнь редко бывает справедливой, и он был живым доказательством этого.
Время, проведенное в больнице, прошло как в тумане. Он не помнил, как добрался из полевого госпиталя в Гильменде до больницы Королевы Елизаветы в Глазго. Он просто цеплялся за жизнь. В бессознательном состоянии он смутно помнил, что слышал шепот, разговоры о том, что он потеряет ногу, о риске сепсиса и тахикардии. Даже он понимал, что все выглядит не очень хорошо. Он живо вспомнил яркий свет, за которым последовало электричество, и искренне подумал, что умер и попал в Aд. Даже находясь без сознания, он чувствовал только боль.
Он очнулся через несколько дней, когда ему сказали, что он был введен в медикаментозную кому. Остекленевшими глазами он оглядел больничную палату, которая, как он заметил, была уединенной, вероятно, его родители настаивали на том, чтобы он был предоставлен самому себе. Не было проблемы, на которую эти двое не согласились бы потратить деньги. Кстати, его родители стоически сидели слева от него. На их лицах застыло озабоченное выражение. Неужели они не могли хотя бы на мгновение притвориться, что ничего не случилось? Он знал, что после того, как сработает самодельное взрывное устройство, не будет ни солнца, ни радуги, но он был бы рад еще немного побыть в этом заблуждении.
Врачи и медсестры суетились вокруг него, наблюдая за происходящим и глядя на него с неподдельным беспокойством. Он задыхался от этого зрелища. В комнате было много стульев, расставленных в беспорядке, и ему хотелось, чтобы они просто немного отдохнули. Их занятость начала действовать ему на нервы. Джек вытащил дыхательную трубку изо рта, почувствовав мгновенное удовлетворение от того, что может нормально дышать. Он уронил трубку на пол и попытался сесть на кровати, но боль, пронзившая его ногу, была невыносимой. Он попытался пошевелить пальцами ног, чтобы вернуть им хоть немного жизни, но был потрясен, обнаружив, что не чувствует и пальцев на ногах. Его что, парализовало при взрыве?
- Что с моей ногой, почему я ее не чувствую? - прохрипел он. - Как долго я был без сознания? - oн бросил вопросительный взгляд на своих родителей. Когда они перестали разговаривать, он посмотрел на врачей, которые подошли и встали у его кровати. - Кто-нибудь, пожалуйста, объяснит мне, что происходит?
В его голосе слышалась паника.
- Дорогой, пожалуйста...
Он резко оборвал свою мать:
- У тебя был шанс. Теперь я спрошу доктора.
Джек поднял бровь в сторону мужчины-врача, который продолжал любезно улыбаться.
- Я не думаю, что стоит так говорить сo своей матерью, сынок. Ты даже не представляешь, какому стрессу это подвергло ее и меня, - добавил его отец, подумав.
- При всем моем уважении, папа. Я думаю, что прошло время следить за тем, как я говорю. Я был там, а ты - нет, и если это кого-то напрягает, то, думаю - меня. Итак, я спрошу еще раз, что случилось с моей ногой?
Джек почувствовал, как кровь прилила к его лицу, ярость смешалась с паникой. Он поймал себя на том, что вцепился в простыни, злясь на то, что никто, похоже, не хочет отвечать на трудные вопросы.
Врач в фиолетовом халате похлопала его по руке. Взгляд в ее добрые глаза подействовал успокаивающе, но лишь слегка. Шумы, издаваемые кардиомониторами и пульсоксиметрами, сводили его с ума. Он просто хотел получить какие-то чертовы ответы.
- Мистер и миссис Патерсон, не могли бы вы дать нам несколько минут для разговора? - обратилась доктор к его родителям. Е
го отец, казалось, не был впечатлен, но что он мог поделать? Теперь он был взрослым и не нуждался в том, чтобы родители держали его за руку. На Ближнем Востоке ему приходилось сталкиваться с вещами и похуже, чем плохие новости.
Когда они, наконец, вышли из палаты, Джек сразу почувствовал себя спокойнее. Врач, определенно из Германии, судя по ее английскому с акцентом, подошла и присела на край кровати. Она скрестила ноги в коленях и просмотрела медицинские записи Джека. Ожидание убивало его, он просто хотел, чтобы она сообщила новости, хорошие или плохие.
- Что вы помните об инциденте в Гильменде? - мягко спросила она.
Джек закрыл глаза и мысленно вернулся в тот день, когда все изменилось. Как он мог этого не помнить, он был уверен, что взрыв запечатлелся в его мозгу от осколков, которые летели в него и других солдат в тот день.
- Я помню его, - произнес он.
Он проглотил комок, застрявший в горле. На лбу у него выступил пот, непрошеные воспоминания промелькнули перед глазами.
- Что ж, в таком случае, вы должны знать, что получили довольно серьезные травмы.
Она закрыла папку с заметками и обратила все свое внимание на Джека. В любой другой ситуации она бы привлекла его внимание. Красивые светло-рыжие волосы, молочный цвет лица и пронзительные голубые глаза. Она видела его насквозь, по-настоящему видела, может быть, даже слишком хорошо. Она не осыпала его фальшивыми банальностями, нет, она по-прежнему относилась к нему с уважением, которое давало его положение. Он ценил это.
- Док, просто скажите мне прямо. Что случилось с моей ногой? - взмолился Джек.
Волнение охватило его до мозга костей. Он не знал, что делать со своими руками, поэтому просто еще раз сжал простыню.
- Ладно. В результате взрыва вашу ногу разнесло на куски. Мы не смогли спасти ее. Нам пришлось ампутировать ногу чуть выше колена. Боль, которую вы чувствуете, вызвана операцией. Некоторые пациенты испытывают фантомные боли в конечностях. Возможно, именно это вы и испытываете.
Она откинула простыню, чтобы показать его ногу, вернее, ее отсутствие. Вид отсутствующей ноги застал его врасплох. Слышать это и видеть - две совершенно разные вещи. Его сердце бешено колотилось, а дыхание стало прерывистым. Он не мог поверить своим глазам.
- Прикройте это. Я не могу на это смотреть, - выплюнул Джек доктору.
Он был сам себе противен. Он чувствовал себя неполноценным мужчиной. Ни одна женщина больше не будет смотреть на него так, как раньше. Они не почувствуют ничего, кроме жалости. Если и было что-то, чем он не хотел становиться, так это быстрый трах из жалости к калеке.
- Вам повезло, что вы остались живы, мистер Патерсон. Другим солдатам повезло меньше. Это займет время, но вы к этому привыкнете, - уверенно сказалa доктор.
- Как, блядь, я смогу привыкнуть к тому, что у меня отняли половину ноги? Как, блядь... - рыдал Джек, закрыв лицо руками, все эмоции, вызванные взрывом, переполняли его.
Он глубоко вздохнул и выплеснул всю свою ярость на канюлю, которая была воткнута в его руку. Он бросил ее на кафельный паркетный пол, загипнотизированный струйкой крови, сочащейся из места инъекции. Он поднял глаза на доктора, которая взяла его за руку.
- Это счастье - быть живым? Может быть, было бы лучше умереть там. Это не жизнь, - тихо проговорил он.
Казалось, что тот день был так давно, но, по правде говоря, прошло всего несколько месяцев. За это время ему установили протез ноги, он начал интенсивно заниматься физиотерапией и перестал общаться с родителями и друзьями. За несколько месяцев многое могло измениться, но не обязательно к лучшему. Жалел ли он себя, как никчемный мешок с дерьмом? Bы, конечно, правы, но заслужил ли он это? Возможно.
Оглядев комнату, он почувствовал физическую боль. Сидя в заплесневелом кресле, которое знавало лучшие времена. Он купил его на местном благотворительном складе, это было все, что он мог себе позволить, даже на грант, который получил от городского совета. Джека это смущало, но на самом деле он не мог ожидать ничего меньшего. Теперь он оказался в одной компании с отбросами общества – наркоманами, бездомными, безработными и бывшими солдатами.
Он посмотрел в сторону окна, хотя и было холодно, но окно было открыто настежь. Он ненавидел чувствовать себя зажатым, каким-то образом это напоминало ему, что мир все еще вращается, даже если он не чувствовал себя активным жителем. Он со вздохом провел рукой по лицу. Он резко закашлялся, его образ жизни сказывался на его здоровье, но ему было все равно. Он уставился на маленький кофейный столик, стоявший на высоте кресла. Заплесневелый бутерброд с ветчиной и недопитая бутылка водки. Как обычно, он предпочел жидкий вариант обеда.
Жалкие, самоуничижительные мысли Джека были прерваны звоном почтового ящика, раздавшимся в его спальне. Он взглянул на свой дешевый мобильный телефон. Двенадцать часов дня. Это, скорее всего, был почтальон. Он оперся руками о подлокотники кресла и поднялся на дрожащие ноги. Он схватил трость и попытался скоординировать свои движения, двигаясь вперед. Ему все еще было трудно ходить с протезом. Его трость постукивала по деревянным половицам. Он все еще был не в состоянии позволить себе купить ковер, чтобы покрыть забитый гвоздями пол, и беспокоился о том, как холодно станет зимой. Это было проблемой для будущего Джека. Пока у него были деньги на выпивку, он был счастливым человеком.
Он наклонился, чтобы поднять кремовый конверт, который уже был покрыт пылью и сажей. Ему действительно нужно было пропылесосить квартиру и протереть ее шваброй, если только он сможет оставаться достаточно трезвым, чтобы попытаться это сделать. Конверт казался тяжелым в его руках, открытка была мягкой и в то же время прочной, это никак не могло быть для него. Должно быть, письмо попало к нему по ошибке – возможно, оно предназначалось для одного из самых красивых многоквартирных домов.
Он перевернул его и увидел напечатанное свое имя – мистер Джек Патерсон, эсквайр[2]. Кто, черт возьми, пользуется "эсквайром" в наши дни? Он был совершенно уверен, что произошла какая-то ошибка. Имя и адрес были указаны верно, но если бы его не отозвали на действительную службу, никто бы ему не написал. Все, что он получил, - это счета и окончательные требования.
С его протезом все еще что–то было не в порядке - корпус больно натирал выступ, ему пришлось обратиться к физиотерапевту, чтобы тот разобрался с этим. Было трудно сохранять активность, когда предмет, который должен был тебе помочь, натирал так сильно, что это грозило вызвать лесной пожар.
Он проковылял обратно к своему стулу и с тяжелым вздохом сел. Он еще раз взглянул на лицевую сторону конверта, прежде чем, пожав плечами, вскрыть его. Он вытащил содержимое – кремовую открытку с позолоченными краями. Он читал с увлечением, и это смущало его еще больше.
ПОЗДРАВЛЯЕМ, ДЖЕК ПАТЕРСОН!
ВЫ ВЫИГРАЛИ ПЯТИДНЕВНОЕ ПРЕБЫВАНИЕ В РОСКОШНОМ СПА-ЦЕНТРЕ "ЭМЕРАЛЬД РЕТРИТ" НА ОСТРОВЕ ХАРРИС.
ВЫ БЫЛИ НОМИНИРОВАНЫ НА УЧАСТИЕ В ЭТОМ МЕРОПРИЯТИИ, И МЫ НАДЕЕМСЯ, ЧТО ВАМ ПОНРАВИТСЯ ВСЕ, ЧТО ОНО МОЖЕТ ПРЕДЛОЖИТЬ.
МЫ ПРОСИМ ВАС СОСТАВИТЬ НАМ КОМПАНИЮ 28 МАРТА. РОВНО В 14:00 ЗА ВАМИ ЗАЕДЕТ МАШИНА И ОТВЕЗЕТ ВАС В АЭРОПОРТ, ГДЕ БУДЕТ ОРГАНИЗОВАН РЕЙС, КОТОРЫЙ ДОСТАВИТ ВАС НА МЕСТО ПРОВЕДЕНИЯ РЕТРИТА.
ПОЖАЛУЙСТА, ПОЗВОНИТЕ ПО ТЕЛЕФОНУ: 07772149632, ВЛАДЕЛЕЦ ОТЕЛЯ "ЭМЕРАЛЬД РЕСОРТ" БУДЕТ РАД ПОЛУЧИТЬ ОТ ВАС ВЕСТОЧКУ.
Джек не понимал, что происходит. Это была шутка его родителей? Нет, это кажется неправильным, они не общались друг с другом, и уже давно не общались. Он бросил приглашение на кофейный столик и задумался о людях, которые могли бы выдвинуть его кандидатуру на это. Единственным вероятным кандидатом был его социальный работник, но, конечно, они бы упомянули об этом. Он недоверчиво покачал головой. Возможно, ему следует просто принять это за чистую монету.
Джек догадался, что ему нужно кое-что упаковать.
Грэм Андерсон был ужасным человеком. Он не мог смириться с тем фактом, что убил человека. Пусть и случайно. Как и в случае с настоящим "Я знаю, что вы cделали прошлым летом"[3], его постоянно мучило беспокойство, что его могут разоблачить, что кто-то каким-то образом видел его в ту ночь. Видели ли они, как он сбил ту женщину на своей машине на той пустынной туманной дороге? Если да, то видели ли они, как он заталкивал ее мертвое тело на заднее сиденье своей машины, последовали за ним и стали свидетелями того, как он закапывал ее тело в лесу? Слишком много было "что, если", и это разъедало его, как личинки гниющий труп.
Хотя он знал, что является худшим человеком, который способен на такое, он пытался убедить себя, что он не самый худший. У него пока не было судимостей. Его никогда не ловили на превышении скорости или неосторожном вождении, за исключением одного случая, и он внес свой вклад, помогая другим. Он подстригал траву у своих пожилых соседей, ладно, она ему платила, но дело не в этом, верно? Грэм устроился на своей работе в офисе, чувствуя себя лучше после кошмара, который мучил его прошлой ночью. На самом деле, он знал, что он порядочный человек, но его демоны постоянно пытались убедить его, что это неправда.
Грэму было за тридцать, но ему как-то не удавалось взять себя в руки. О Боже, как он старался, но всегда что-то появлялось и пускало его под откос. Были ли это из-за того, что его друзья вытащили его выпить несколько баночек, или из-за того, что ему пришлось вернуться в дом своей мамы, чтобы ухаживать за ней, пока она переболеет КОВИДом. У нее было аутоиммунное заболевание, и это выбивало ее из колеи. Всегда было что-то, что останавливало его. Может быть, в глубине души он не хотел взрослеть. Он хотел цепляться за старые времена, когда у него не было никаких обязанностей и была куча бесконечных вечеринок. Девяностые годы не оставили у Грэма ничего, кроме хороших воспоминаний.
Он уже и забыл, сколько у него было работ за все эти годы. Он перепробовал все – ну, по крайней мере, казалось, что так оно и было. От вышибалы в ночном клубе до подсобного рабочего и до своей нынешней должности помощника администратора в окружном совете. Он чертовски ненавидел это. Он был окружен идиотами. Казалось, у них не было ни единой мозговой клетки, и они постоянно задавали ему вопросы о том, как сделать то или иное, обычно о том, как управлять внутренним программным обеспечением. Каждый день было одно и то же, и если бы он закатил глаза еще раз, то, скорее всего, они застряли бы у него на затылке.
Он сел за свой стол и посмотрел на кипу бумаг, разбросанных вокруг него. Он попытался навести хоть какой-то порядок, но понял, что это невозможно. Он потянулся за чашкой кофе из "Старбакса" и сделал большой глоток. Он вздохнул, ощутив вкус соленой карамели. Бариста всегда смеялся над ним; очевидно, соленая карамель не была мужским вкусом. Ему было наплевать, она была вкусной и давала ему заряд энергии, в котором он так отчаянно нуждался по утрам. Грэм Андерсон не был жаворонком. Так что да, ему нужен был кофе. К черту этого парня и его коллег.
Грэм не мог солгать, что несчастный случай оказал глубокое влияние на его жизнь. Это превратило его в ходячего больного. Он был параноиком, и это было до того, как он начал ежедневно курить травку. Ему нужно было что-то, чтобы успокоиться, после убийства той женщины он искренне верил, что все смотрят на него, точно зная, что он сделал. Скорее всего, они так не думали, но он все равно не мог выбросить эту мысль из головы. Пристальные взгляды, воображаемые или реальные, сказались на его психическом здоровье. Он знал, что поступил плохо. Ладно, хуже некуда, но ему действительно не нужно было, чтобы осуждение других усугубляло его вину.
Чувство вины и паранойя стали невыносимыми, и он взял отпуск по болезни на работе. Это было не идеально, особенно в условиях роста стоимости жизни, но он не мог продолжать появляться на работе, притворяясь, что все в порядке. Он добирался на работу окольными путями, постоянно переводил свой телефон в режим полета и отключал все свои профили в социальных сетях. Он просто не мог продолжать в том же духе. Он был в ужасном состоянии. Использовал ли он полученную передышку с пользой? Ну, не совсем.
Интрига вокруг женщины, которую он убил, в конце концов взяла над ним верх. Он хотел узнать о ней как можно больше. Сколько ей было лет, откуда она была родом, была ли у нее семья, которая скучала по ней, и почему она оказалась на той дороге с односторонним движением посреди ночи. То, что он узнал, в конечном итоге не давало ему покоя. В средствах массовой информации появилось сообщение о пропаже человека, и оно в точности совпало с именем женщины, которую он убил. Элла Маккей, двадцати девяти лет, мать двухлетней дочери Эвы. Осознание того, что она была матерью маленькой девочки, которая скучала по тому, как мама каждый вечер укладывала ее спать, чуть не лишило его сил. Он действительно жалел, что занялся поиском информации. Он жалел, что не остался в неведении.
Выкопать могилу было практически невозможно. Единственная причина, по которой у него в багажнике машины лежала лопата, заключалась в том, что он занимался садоводством для своей мамы. Она хотела, чтобы к весне были разбиты новые клумбы, и, поскольку он был ее единственным ребенком, эта работа лежала на его плечах. На самом деле он не возражал, он просто хотел, чтобы она определилась с тем, где они будут расположены. Пять раз она меняла свое мнение по поводу их размещения.
Была зимняя ноябрьская ночь, и он был одет не совсем так, чтобы тащить мертвое тело в лес и рыть яму глубиной в шесть футов. Воздух был синим от его ругани, из глаз текли слезы. Грэм старался не смотреть на женщину, лежащую у его ног, но это было почти невозможно. Ее открытые глаза словно прожигали его насквозь. Хотя вокруг была кромешная тьма, освещаемая только фонариком на телефоне, мертвые глаза женщины, казалось, следили за его движениями.
В фильмах всегда казалось, что выкопать могилу легко. Только когда тебе приходится самому это сделать, ты понимаешь, насколько это тяжело. Земля в ту ночь была мокрой, и Грэм то и дело проваливался в грязь, паника заставляла его спешить. Когда он копнул глубже, то обнаружил, что грязь просто осела сама по себе, и в итоге он выкопал больше, чем если бы она была сухой. Когда он, наконец, выкопал достаточно глубоко, он обнаружил, что физически истощен и у него не осталось сил для того, чтобы опустить тело в землю. Еще одна вещь, которую они преуменьшают, – это то, насколько тяжелым было обмякшее мертвое тело. Сложность его перемещения была просто невыносимой.
- Грэм, как ты переформатируешь эти поля? - cпросила Пенни, похлопав его по руке, пытаясь привлечь его внимание.
Он отогнал болезненные воспоминания и посмотрел на молодую блондинку, которая начала работать на прошлой неделе. Он сбился со счета, сколько раз показывал ей, как форматировать электронную таблицу, но, по-видимому, она не была одарена умом.
- Ладно, подвинься, и я покажу тебе еще раз. Но, пожалуйста, обрати внимание, мне тоже нужно работать, - многозначительно сказал Грэм.
Пенни, похоже, не впечатлил его тон, но ему было все равно. Ему платили за то, чтобы он выполнял свою работу, а не ее.
- Прежде чем вы это сделаете, вот, это пришло для тебя. Знаешь, вообще-то мы не разрешаем сотрудникам доставлять почту сюда, какой бы красивой она ни была.
Дэйв, его босс, передал Грэму кремовый конверт в руки. Он покачал головой, не понимая, почему сюда доставляют его почту, он не мог вспомнить, чтобы где-то указывал свой рабочий адрес. На его лице читалось замешательство.
- Сделай так, чтобы этого больше не повторилось.
Грязный Дэйв вышел из офиса и направился обратно по коридору в свой кабинет, вероятно, чтобы заняться тем, чем он обычно и занимался – сладко оттрахать всех.
Он подкатил кресло обратно к столу и взглянул на напечатанный адрес на лицевой стороне конверта. Его замешательство усилилось. На конверте было написано его имя – мистер Грэм Андерсон, эсквайр. Ему стало интересно, кто в наше время использует "эсквайр" в качестве названия. Его снова прервала Пенни.
- Ты собираешься мне помочь или как? - раздраженно спросила она.
Грэм поднял указательный палец, показывая, что не хочет, чтобы его беспокоили.
Он разорвал конверт и вытащил из него сложенную вдвое открытку. Развернув ее, он восхитился великолепием приглашения. Золотая роспись заворожила не только его, но и Пенни, которая смотрела на приглашение через его плечо.
- Кто мог прислать тебе что-то подобное? - презрительно спросила она.
- Пенни, ты не могла бы не просматривать мою почту? Неужели твоя мама так и не научила тебя хорошим манерам? - бросил Грэм через плечо.
Она фыркнула и вздохнула еще раз, поворачиваясь к своему компьютеру, на ее густо накрашенном лице застыло неприятное выражение. Грэм снова обратил внимание на приглашение. Он начал читать, и его замешательство стало живым воплощением его самого.
ПОЗДРАВЛЯЕМ, ГРЭМ АНДЕРСОН!
ВЫ ВЫИГРАЛИ ПЯТИДНЕВНОЕ ПРЕБЫВАНИЕ В РОСКОШНОМ СПА-ЦЕНТРЕ "ЭМЕРАЛЬД РЕТРИТ" НА ОСТРОВЕ ХАРРИС.
ВЫ БЫЛИ НОМИНИРОВАНЫ НА УЧАСТИЕ В ЭТОМ МЕРОПРИЯТИИ, И МЫ НАДЕЕМСЯ, ЧТО ВАМ ПОНРАВИТСЯ ВСЕ, ЧТО ОНО МОЖЕТ ПРЕДЛОЖИТЬ.
МЫ ПРОСИМ ВАС СОСТАВИТЬ НАМ КОМПАНИЮ 28 МАРТА. РОВНО В 14:00 ЗА ВАМИ ЗАЕДЕТ МАШИНА И ОТВЕЗЕТ ВАС В АЭРОПОРТ, ГДЕ БУДЕТ ОРГАНИЗОВАН РЕЙС, КОТОРЫЙ ДОСТАВИТ ВАС НА МЕСТО ПРОВЕДЕНИЯ РЕТРИТА.
ПОЖАЛУЙСТА, ПОЗВОНИТЕ ПО ТЕЛЕФОНУ: 07772149632, ВЛАДЕЛЕЦ ОТЕЛЯ "ЭМЕРАЛЬД РЕСОРТ" БУДЕТ РАД ПОЛУЧИТЬ ОТ ВАС ВЕСТОЧКУ.
Почему он был номинирован на поездку в спа-центр? Он совсем не был альфа-самцом, но и не отличался особой женственностью. Кстати, в какой аэропорт? Грэм жил в захолустной глуши на задворках Элджина. Они имели в виду Абердин, Инвернесс или Глазго? Он был в полном замешательстве. Ему захотелось выпить чего-нибудь покрепче; он посмотрел на часы на своем компьютере. Одиннадцать утра. До конца его смены оставалось еще несколько часов. В его затуманенном мозгу промелькнул еще один вопрос. Удастся ли ему вообще взять отгул на работе?
Он принял решение. Он с радостью принял бы предложение и воспользовался бы всеми возможными выгодами. Он понятия не имел, кто выдвинул его кандидатуру и по какой причине, но Грэм был не из тех, кто смотрит дареному коню в зубы. Он зашел в систему подачи заявок на отпуск для персонала и ввел даты. Хотелось надеяться, что они будут приняты, но если нет, что они сделают? Не дадут ему улететь? Он так не думал. Он сядет на этот самолет, несмотря ни на что.
Эсми Дункан любила мужчин. Не совсем так. Она любила контролировать мужчин во всех отношениях. Ничто так не заводило ее, как мужчины, подчинявшиеся ее воле. Окрашенные перекисью светлые волосы, помады и строгая диета позволяли ей и дальше их покорять. Она точно знала, что нравится мужчинам, и это была формула, которой она придерживалась неукоснительно. Ее не интересовали обычные мужчины. У нее был свой типаж, и она держалась его как приклеенная. Богатые и глупые. Те, кто падал к ее ногам, были готовы на все ради нее. Она была их любимой девушкой, в то время как они осыпали ее подарками и поддерживали тот образ жизни, к которому она привыкла.
Газлайтинг[4] тоже был не за пределами ее возможностей. Она была не из тех девушек, которые цепляются за одного парня, зачем класть все яблоки в одну корзину? Одно яблоко могло сгнить, всегда нужно было иметь запасной вариант на всякий случай. Она спала со всеми подряд и знала, какая у нее репутация, но на самом деле ее это не волновало. Что плохого в том, что женщине очень нравится секс? Вокруг было слишком много женоненавистников, мужчины были игроками, если спали с кем попало, но женщины были шлюхами? Да, она не обратила на это внимания. Если у парня было много денег и привлекательная внешность, она бы с радостью легла рядом с ним.
У Эсми были отношения с Мэттом. Он был легкой добычей. Его жена недавно умерла от рака яичников. К счастью, она оставила ему полисы страхования жизни на целое состояние. Он работал в оффшорной зоне, поэтому ей не приходилось жить с ним постоянно. Большую часть времени он был совершенно невыносим – самой привлекательной его чертой были деньги. Недавно он говорил о женитьбе и детях. Этот глупый ублюдок понятия не имел, что она была с ним только для того, чтобы лишить его состояния. Возможно, у них будет брак, но детей точно не будет. Она терпеть не могла этих маленьких ублюдков.
Брак означал, что она будет иметь право на половину всего. У него были старинные автомобили, огромный дом, банковский счет, готовый вот-вот лопнуть, и многочисленные инвестиции. Она позаботится о том, чтобы все это досталось ей.
Мэтт в тот момент был в офшоре, так что дом, ее новенький "Ауди Q5" и его блестящая кредитная карта были в полном распоряжении Эсми. Она была на седьмом небе от счастья и не стеснялась этого. Мягко ступая по плюшевому ковру их спальни, она прошла в ванную и включила душ. Вскоре комнату наполнил пар, и как раз в тот момент, когда она собиралась встать под душ, раздался звонок в дверь. Раздраженно вздохнув, она снова натянула шелковое платье, пробежала через их спальню и спустилась по широкой лестнице.
Кто бы это ни был, у него не хватало терпения. Они непрерывно звонили в дверь, их нетерпение росло.
- Хорошо-хорошо. Не сожгите звонок, - крикнула она, перепрыгивая через две ступеньки за раз.
Она была очень разочарована, увидев, что это всего лишь курьер. Одетый во все черное, в черных перчатках, он смотрел сквозь треугольное оконное стекло. Она удивилась, откуда у него такие манеры, потому что он вел себя очень грубо. В руках он держал кремовый конверт. Мужчина посмотрел направо, налево и назад, на черный "Mерседес", стоявший на подъездной дорожке. Он, как идиот, припарковался рядом с ее "Ауди". Ради него она искренне надеялась, что на ее "крошке" не останется следов.
Эсми с силой распахнула дверь, собираясь приказать курьеру немедленно убрать свою машину. Ей было все равно, насколько хорош его "Мерседес", он находился на ее территории и подчинялся ее правилам. Прежде чем она успела что-либо сказать, заговорил курьер.
- Вы мисс Эсми Дункан?
У него был голос человека, который выкуривал по сорок сигарет в день в течение сорока лет, но это не могло быть правдой, потому что на вид ему было лет двадцать пять. Он был привлекателен, и она изо всех сил старалась не показывать своего интереса к этому незнакомому мужчине. Темные глаза, гладкая кожа и его темные тени под глазами так и просились оказаться у нее между ног. Она скрестила ноги, глядя на пульсирующую перед ней картинку.
Она была не прочь затащить его в дом и трахнуть на кровати Мэтта.
- Ну, раз уж ты спрашиваешь, да, это я. Чем могу помочь? - спросила она с соблазнительной интонацией.
Она накрутила прядь своих светлых волос на указательный палец, ее флирт был очевиден даже слепому.
- Это вам.
Он сунул конверт ей в руки, и у нее не было другого выбора, кроме как принять его. Он улыбнулся ей в ответ, но почему-то не по-дружески. Нет, это было почти зловеще, как будто он знал что-то, чего не знала она. Что-то злое скрывалось под поверхностью, как акула, кружащая вокруг перевернутой лодки, наслаждаясь кровью, которая вот-вот прольется.
- Подожди... что это такое? Для кого ты делаешь доставку?
Слова Эсми унесло ветром. Странный курьер направился к своей машине. Она наблюдала, как он сел в машину, завел мотор и выехал задним ходом с ее подъездной дорожки почти так же, как и въехал, - беззаботно. Она чувствовала себя неловко из-за того, что почти набросилась на него. Hечасто ей отказывали, и она чувствовала легкий стыд от того, как он смотрел на нее.
Эсми посмотрела на свои загорелые ступни. Она покрутила пальцами с ярко-красными ногтями, только тогда обратив внимание на колючий материал коврика у двери. Она вернулась в прихожую и закрыла дверь. Эсми плотнее закуталась в халат и глубоко вздохнула. Она посмотрела на конверт, который держала в руках, перевернула его и посмотрела на имя и адрес – мисс Эсми Дункан - и этот адрес. Это было странно, потому что официально она там не жила. Итак, от кого это пришло? Может быть, это было что-то от Мэтта, он знал, что она была здесь, пока он был в Северном море. Это было единственное логичное объяснение.
Она присела на нижнюю ступеньку и осторожно вскрыла конверт. На кремовой бумаге остался загар, который она нанесла накануне вечером, но Эсми только отмахнулась от этого. Достав роскошную открытку, она ахнула от ее красоты. Позолоченные края были ей к лицу, и она драматично прижала руку к груди. Она захихикала от едва сдерживаемого удовольствия, когда слова приглашения дошли до ее сознания.
ПОЗДРАВЛЯЕМ, ЭСМИ ДУНКАН!
ВЫ ВЫИГРАЛИ ПЯТИДНЕВНОЕ ПРЕБЫВАНИЕ В РОСКОШНОМ СПА-ЦЕНТРЕ "ЭМЕРАЛЬД РЕТРИТ" НА ОСТРОВЕ ХАРРИС.
ВЫ БЫЛИ НОМИНИРОВАНЫ НА УЧАСТИЕ В ЭТОМ МЕРОПРИЯТИИ, И МЫ НАДЕЕМСЯ, ЧТО ВАМ ПОНРАВИТСЯ ВСЕ, ЧТО ОНО МОЖЕТ ПРЕДЛОЖИТЬ.
МЫ ПРОСИМ ВАС СОСТАВИТЬ НАМ КОМПАНИЮ 28 МАРТА. РОВНО В 14:00 ЗА ВАМИ ЗАЕДЕТ МАШИНА И ОТВЕЗЕТ ВАС В АЭРОПОРТ, ГДЕ БУДЕТ ОРГАНИЗОВАН РЕЙС, КОТОРЫЙ ДОСТАВИТ ВАС НА МЕСТО ПРОВЕДЕНИЯ РЕТРИТА.
ПОЖАЛУЙСТА, ПОЗВОНИТЕ ПО ТЕЛЕФОНУ: 07772149632, ВЛАДЕЛЕЦ ОТЕЛЯ "ЭМЕРАЛЬД РЕСОРТ" БУДЕТ РАД ПОЛУЧИТЬ ОТ ВАС ВЕСТОЧКУ.
Эсми осталась в Ист-Килбрайде, поэтому предположила, что это аэропорт Глазго. Она была так взволнована, что пришло время, когда кто-то отнесся к ней так, как она того заслуживала. Мэтт был просто прелесть. Очевидно, она оказала положительное влияние на его жизнь, и он хотел что-то дать взамен. Ей нужно было столько всего упаковать, выбрать одежду, купальники, косметику, духи, украшения. Эксклюзивный спа–курорт - как это удивительно!
Эсми побежала обратно вверх по лестнице, намереваясь по-быстрому принять душ. Ей так много нужно было сделать. Странное общение с курьером никак не укладывалось у нее в голове. Может быть, если бы она подумала об этом чуть больше, то была бы избавлена от того, что должно было произойти.
Эйлса Кларк была учительницей в Долларе, графство Клакманнаншир. Это был год ее испытательного срока, и она была так рада, что наступили пасхальные каникулы. Не то чтобы она не любила детей, но, Боже мой, какими же они были трудными.
Преподавательская карьера оказалась не такой блестящей, какой она себе представляла. Все это было связано с поздними вечерами, ранним утром и стрессом. Она начала подумывать о том, что ей следует поискать работу в частной школе. По крайней мере, о ней будут говорить так, как она того заслуживает. Что также удивило ее, так это то, насколько родители были недовольны тем, как часто учителя уходили в отпуск. Чего они не понимали, так это того, что для них это было совсем не весело, они постоянно планировали и готовились к следующему уроку, к следующему семестру, к следующему году. Они выполняли работу, за которую им либо не платили, либо покупали ресурсы, которые не были оплачены.
Она подумывала о том, чтобы съездить на неделю домой к родителям в Абердин, но передумала. У нее было слишком много работы. Она бы ничего не смогла приготовить у своей мамы, ее бы затащили на эти бесконечные поздние завтраки, которые она так любила. Нет, поехать к маме было бы очень плохой идеей. Итак, Эйлса сидела за кухонным столом, разрабатывая планы уроков и изучая новую тему урока – битву при Бэннокберне. Поскольку школа находилась в муниципальном округе Стирлингшир, это было обязательным условием для преподавания в этом районе.
Ее мобильный телефон продолжал жужжать рядом с ней. Oна еще раз взглянула на экран. На экране крупными пульсирующими буквами промелькнуло имя "мама". Эйлса покачала головой и устало провела рукой по своим темным кудрям. Почему она просто не могла оставить ее работать? Она знала, насколько подавленной она себя чувствовала. Осмелюсь сказать, что к ней подкралось чувство депрессии. Она была уверена, что это просто из-за стресса, но что, если это не так? Что, если это начало скользкого пути?
Телефон не переставал гудеть, поэтому она в отчаянии схватила его и резко ответила.
- Да?! - как только слова сорвались с ее губ, она поняла, что была слишком резка.
Она прерывисто вздохнула.
- Так ты разговариваешь со своей матерью? Честно говоря, Эйлса, тебя лучше воспитывали, - сказала ее мама, Келли, и в ее голосе прозвучало нечто большее, чем разочарование.
Эйлса сразу почувствовала себя ужасно. Мама не виновата, что она была в таком напряжении. Возможно, она просто хотела наверстать упущенное.
- Прости, мам, ты же знаешь, какой у меня сейчас стресс.
Эйлса отодвинула бумаги на край стола и потерла висок. Она пыталась справиться с головной болью. После телефонного разговора ей нужно будет найти "Парацетамол". В противном случае этот день будет полностью списан со счетов.
- Я знаю, моя дорогая, именно поэтому я пригласила тебя на неделю. Ты заслуживаешь передышки, и мы могли бы устроить грандиозный поздний завтрак. Мы бы отлично провели время.
Эйлса слышала, как ее мама возится на кухне, наполняя чайник и ставя его кипятиться. Звякали чашки, вероятно, она готовила папе утренний кофе после того, как все утро работала на ферме. Она даже пожалела, что просто не сказала "к черту все" и не поехала на ферму, жизнь затягивала ее, и свежий воздух фермы, возможно, был именно тем, в чем она нуждалась.
- Мам, ты же знаешь, я бы с удовольствием приехала, но я просто слишком занята.
Эйлса вертела в руках ручку, делая какие-то заметки о туристическом центре Бэннокберна.
- Ты слишком много работаешь. Тебе нужно иногда уделять время себе. И я, и твой отец согласны с тем, что это вредно для здоровья. Если бы я знала, на что будет похоже преподавание, мы бы не поощряли тебя следовать своим мечтам, - сказала она.
Звук звякающей чайной ложки вывел ее из задумчивости. Она взглянула на брошенное приглашение, которое Эйлса использовала в качестве подставки.
- Так получилось, что я выиграла какой-то конкурс. По-видимому, я выиграла пять дней в каком-то спа-центре. В приглашении сказано, что я номинирована. Я очень удивлена, но спасибо, мама. Это ведь вы выдвинули мою кандидатуру, не так ли? - спросила Эйлса.
На экране ноутбука перед ней появилось еще одно электронное письмо, на этот раз от директора школы. Она бегло просмотрела его, оценивая тяжелое финансовое положение, в котором оказалась школа. Любые ресурсы, которые необходимо приобрести, должны быть приобретены за счет собственных средств учителей. Покачав головой, она снова переключила свое внимание на протесты своей мамы.
- Ну, нет, Эйлса, не могу сказать, что я этого хотела. Я бы просто записалась на день в спа, если бы ты этого хотела, - сказала она.
- Tы уверенa? Я не могу припомнить никого, кто бы еще предложил мне такую возможность?
Она снова взяла ручку и начала делать заметки о возможном бюджете на покупку расходных материалов и школьные поездки. Она не знала, сможет ли она реально потратить столько времени.
- Ну, это точно не я и не твой отец, - Эйлса не знала, что и думать. - Но я надеюсь, тебе понравится.
Они попрощались, и Эйлса повесила трубку. Она не была до конца уверена, почему, но во всем этом было что-то, что ее не устраивало. То, как было доставлено приглашение, само приглашение и таинственная природа курорта. Она уже поискала его в Google, но все выглядело вполне правдоподобно. И все же было что-то, что беспокоило ее где-то на задворках сознания. Что-то, до чего она не могла дотянуться, но все равно знала, что оно там есть.
Мэйси Уотсон совершила короткий перелет из Льюиса в Харрис в относительной роскоши. Она никогда раньше не летала на частном самолете и была поражена предоставленным ей индивидуальным обслуживанием. Ее собственная официантка, массажистка и мастер маникюра выполняли все ее прихоти.
Выглянув в маленькое окошко, она была поражена открывшимся с высоты птичьего полета видом на Гебридские острова, раскинувшиеся перед ней золотые пески и бирюзовые воды.
Она отказалась от еды, которую ей предложили; она не могла совладать с собой, пытаясь скрыть свою булимию. Она тут же пожалела о своем решении. Из кухни на камбузе доносились божественные ароматы. Если она не ошибалась, через распашную дверь из стекловолокна доносился насыщенный аромат говядины и красного вина. Она постоянно испытывала внутренний конфликт между желанием есть и рвотой, чтобы сохранить свою фигуру. Она прочитала так много статей о расстройствах пищевого поведения, что распространенное мнение было таким: Почему они не могут перестать доводить себя до тошноты? Или: Как вы можете доводить себя до тошноты, я чувствую себя ужасно, когда меня тошнит. И так далее, дословно. Она пришла в ярость от мыслей, которые крутились у нее в голове. Если бы все было так просто, она бы уже давно это сделала. Мэйси Уотсон и такие люди, как она, были психически больны. Наконец-то она облекла свои мысли в слова. Она была психически больна, это мог подтвердить ее психотерапевт.
Она наслаждалась возможностью побаловать себя массажем спины во время спуска на остров Харрис. Все прошло гладко, на самом деле, это было лучшее приземление, которое она пережила за последнее время, a она побывала в Таиланде и Дубае. Это был короткий перелет, но она воспользовалась всем, что мог предложить этот модный миллиардер.
Мэйси подошла к мужчине, держащему картонную табличку с ee именем. Она не была уверена, удивляться ей или огорчаться при виде этой приветственной вечеринки. Она подкатила свой багаж к джентльмену, одетому в брюки-чиносы серого цвета и темно-синюю рубашку-поло с названием курорта, вышитым слева на груди. Солнцезащитные очки-авиаторы, а за ними - "маллет"[5] из 80-ых. Это совершенно не сочеталось с остальным его нарядом. Она попыталась подавить нарастающий смешок, который был готов сорваться с ее губ.
- Пожалуйста, следуйте за мной, мисс Уотсон.
Мужчина сунул картонную табличку под мышку и зашагал прочь с такой скоростью, что Мэйси с трудом поспевала за ним. Ее маленькая фигура не шла ни в какое сравнение с Hевероятным Xалком, идущим перед ней.
- Эй, подождите, - позвала Мэйси.
- Нам нельзя опаздывать. Владелец отеля "Эмеральд Реcорт" не любит, когда его заставляют ждать, - сказал он на ходу.
В его поведении было что-то странное. Действительно, очень странное. Было похоже, что он боялся опоздать.
- Я даже не знаю, как вас зовут.
- Мое имя не имеет значения, я всего лишь рядовой сотрудник отеля "Эмеральд Реcорт", – машинально ответил он.
Итак, она действительно начала нервничать. Почему ей казалось, что эти выходные были гораздо более насыщенными, чем она ожидала? Может быть, он был просто чудаком, может быть, он был родственником владельца, и они пожалели его. Может быть, все еще будет хорошо.
Джек Патерсон с трудом опирался на трость. Боль в культе и жгучая боль от протеза вызывали у него желание совершить кровавое убийство. Когда нескольким победителям раздавали напитки, он усмехнулся. Он искренне думал, что будет там один. Он не чувствовал себя таким уж исключительным, когда другие вторгались в его личное пространство.
Он сжимал бокал с шампанским в своей покрытой шрамами руке, и капли пота стекали по его обветренным пальцам. Он не был уверен, стоит ли ему пить шипучую жидкость или нет. Алкоголь превратил его в монстра. Неистового, жестокого монстра. Он крепче сжал бокал, костяшки пальцев побелели от напряжения. Было бы так легко разбить стекло, чтобы оно вонзилось в его кожу. Кровь течет с легкостью, красная река боли, капая на кафельный пол внизу. Он тряхнул головой, отгоняя образ насилия. Он обвел взглядом круг беседующих и выпивающих людей. Казалось, они не заметили, что он калека.
- Меня зовут Эсми, и я работаю косметологом. Я только что купила новенькую "Ауди Q5"... ну, мой парень купил. И я по уши влюблена.
- В машину или парня? - Джек обнаружил, что шепчет.
- Прошу прощения? - сказала Эсми. - Ты что-то сказал?
Ее взгляд пронизывал его насквозь. Она знала, что он что-то сказал, но Джек не собирался поддакивать ей.
- Я ничего не говорил.
Джек осушил свой бокал шампанского под встревоженные взгляды, которыми обменялись победители конкурса.
Он был одет в черные брюки и белую рубашку, закатанную до локтей, не обращая внимания на остальных, когда они представились как Мэйси, Грэм, Эсми и Эйлса. На самом деле ему было все равно, не похоже, что он собирался заводить здесь дружеские отношения. Хихиканье девушки было похоже на скрежет гвоздей по школьной доске. Он отвернулся от них и огляделся.
Он не мог отрицать, что "Эмеральд Ретрит" располагал к себе. Спокойная атмосфера и мягкое освещение делали его идеальным местом для снятия стресса. Взглянув на стойку ресепшена, он заметил, что блондинка уставилась на группу со странным выражением на лице. Ее глаза были пустыми и лишенными эмоций. Как у робота. Каким бы атмосферным ни было освещение, тени, отбрасываемые на ее пустые глазницы, казались пугающими. Дрожь пробежала по спине Джека, мурашки по коже распространялись подобно вирусной пандемии. В ее взгляде было тревожащее спокойствие, отражавшее лишь отголосок ее прежнего "я", по крайней мере, так казалось.
- Еще шампанского, сэр?
Джек стряхнул с себя дремотное состояние. Несколько раз моргнув, он снова обрел четкость изображения в комнате. Заметив стоящего перед ним официанта, он схватил с серебряного блюда один из бокалов с шампанским. Холодок от бокала проник в его кожу, вызвав покалывание в нервных окончаниях. Джек на мгновение потерял представление об окружающем.
Секретарша-робот машинально повернула голову к Джеку. Она улыбнулась. На ее лице появилась злорадная ухмылка. Ее идеальные белые зубы и красная помада, казалось, стекали с ее лица, как воск со свечи. Джек оглядел комнату, надеясь, что другие заметили странные манеры администратора. Единственным, кого это беспокоило, был Джек, остальные были слишком заняты флиртом и шутками друг с другом.
Джек попытался вспомнить дыхательные упражнения, которые он делал на сеансах терапии, но не мог сосредоточиться. Комната, казалось, сомкнулась вокруг него. Он задыхался, ему не хватало воздуха в груди. Он чувствовал себя так, словно его зажали в тиски. Он схватился за горло, желая, чтобы воздух с силой проник в легкие, чтобы нормализовался пульс, чтобы его реакция "дерись или беги" отступила. Он чувствовал себя странно, и не только из-за надвигающейся панической атаки.
Джек вздрогнул от внезапного звука бьющегося стекла. Медленно оглядев собравшихся, он понял, что они уронили бокалы с шампанским и падают на пол. Осколки стекла рассыпались по безупречно чистому полу, отражая свет на каждом осколке. Его глаза расширились от потрясения, когда он тоже погрузился в темноту, которая окутала остальных членов группы.
Звуки в комнате превратились в отдаленное эхо, приглушенное и искаженное. Джек попытался заговорить, но ничего не вышло, ничего связного. Он потерял сознание, чему былa свидетелем робот-администратор, направившаяся к нему.
Незнакомец наблюдал за ними, распростертыми без сознания на полу ресепшена отеля "Эмеральд Реcорт". Он не мог поверить, что группа людей может быть такой доверчивой. Никто из них не задавался вопросом, почему они на самом деле здесь, почему их выбрали. При его работе стоило быть бдительным. Нельзя терять бдительность ни на мгновение. Когда ты теряешь бдительность, люди неизбежно отнимают у тебя все.
Что было иронично, потому что именно по этой причине он собрал этих незнакомцев вместе. Он планировал отнять у них все.
Незнакомец взглянул на ряд мониторов, расположенных перед ним. То, что его добровольцы не реагировали, доставило ему огромное удовольствие. Рэйчел, администратор ресепшена, как робот, стояла в центре комнаты, окруженная распростертыми телами. Их расположение резко контрастирует с элегантной обстановкой.
Наклонившись вперед, он детально изучил каждую жертву. У него уже были свои фавориты. Эсми была из тех, кто уже зарекомендовал себя как самонадеянная стерва. Он знал, что с ней ему будет весело. Это будет забавно - угощать ее десертами. Переведя взгляд на Эйлсу, добродушную школьную учительницу, он понял, что с ней ему будет так же весело. Добродушная, но так же легко могла сорваться. Люди, которые не причинят вреда ни одной живой душе. Да, ему не терпелось довести их до предела, прежде чем покончить с ними.
Кто-то может спросить, как он нашел эту группу обреченных людей. И это был бы очень правильный вопрос. Как он их нашел? Как он узнал о них все, что нужно было знать? Как он узнал об их недостатках и опасениях? Как он обнаружил их слабые места? Он сколотил состояние, узнав все, что можно было знать о своих конкурентах. Он не просто так стал мультимиллионером. Он знал о преступлении Грэма Андерсона. Он знал, что Джек Патерсон был уволенным по состоянию здоровья солдатом с посттравматическим стрессовым расстройством, он также знал, что тот вычеркнул всех из своей жизни. Он знал, что Эсми Дункан была заядлой "людоедкой". Он знал, что Мэйси Уотсон выздоравливала от булимии. Незнакомец всегда говорил, что стоит проявлять должную осмотрительность.
Если говорить об исследованиях, то Незнакомец провел их. Он знал все, что нужно было знать о своих подопечных, но при этом разумно инвестировал в проект. Он купил остров у побережья Харриса и построил этот комплекс. Он вспомнил, как высадился на острове после завершения строительных работ. Последние лучи заходящего солнца касались горизонта, являя собой картину природной красоты. Соленый запах океана поразил его воображение. Направляясь к своему заведению, расположенному по всей длине острова, он не смог сдержать улыбки, расплывшейся по его лицу.
Незнакомец знал, что то, что он задумал, будет сладким. Как запретный нектар, он будет ужинать по-королевски. Единственное, что делало его еще изысканнее, - это трансляция событий уик-энда через даркнет. Вы бы удивились, узнав, какой большой спрос на убийства в режиме онлайн. У него было двадцать человек, которые записались и были готовы стать свидетелями этого разврата одним щелчком мыши. Они щедро заплатили, по 15 миллионов фунтов стерлингов каждый. Это была кража, учитывая, сколько он вложил в строительство объекта. Крутые триста миллионов были каплей в море по сравнению с этим.
Это был полностью интерактивный формат, в котором зрители могли выбирать, как погибнет каждый участник. На разработку ушло некоторое время, но теперь, когда все было готово, он почувствовал себя непринужденно.
Это учреждение было гораздо больше, чем спа-центр. Это была всего лишь дымовая завеса для того, что находилось под землей. Подобно айсбергу, настоящая опасность таилась под поверхностью. В подвале располагались десять отдельных камер пыток. На самом деле, "камерa пыток" было слишком упрощенно для того, чем они были. Каждая комната была полностью звуконепроницаемой, с множеством оружия, способного занять единомышленника на несколько часов, если не недель. Вариантов было так много, что единственное, что ограничивало мучителя, - это недостаток воображения. Вырывать зубы, вырывать ногти, вырывать глаза, сдирать с них кожу, сжигать их. Одна мысль об этом возбудила Незнакомца. Его член уперся в джинсы, ширинка впилась в чувствительную плоть. Он был в нерешительности, стоит ли ему дерзко подрочить или нет. Он решил отложить это на потом.
Его внимание привлекло движение на пятой камере. Четыре фигуры, одетые во все черное, начали двигать участников. Фигуры были очень массивными. Они с легкостью подняли распростертые тела и закинули их себе на плечи. Тяжелая ноша, от которой зависели все выходные. Незнакомец ничего не оставил без внимания. На острове даже была собственная мусоросжигательная установка, идеально подходящая для уничтожения останков участников.
Он переключился на восьмую камеру и стал наблюдать, как его люди несут тела по главному коридору в комнаты пыток. Коридор простирался перед ними, как зияющая пропасть. Он попытался вспомнить предыдущих приглашенных им гостей. Он не мог гарантировать, что в комнатах не осталось их остатков. Он никогда не относился к тому типу людей, которые могут быть абсолютно уверены.
Гнетущую тишину здания нарушали только тяжелые шаги людей Незнакомца. Стены были оклеены фиолетовыми обоями в стиле ар-деко. Никто не мог поспорить, что Незнакомец сэкономил на роскоши. Тени, отбрасываемые его людьми, цеплялись за край стены, как призрачные свидетели. Может быть, просто может быть, там были призраки, которые ждали и наблюдали, чувство дежа-вю удерживало их в этом заброшенном месте.
Незнакомец знал, что стены начнут кровоточить еще до конца выходных. Взглянув на свою покрытую шрамами руку, он ухмыльнулся. В его глазах отражалась буря противоречивых эмоций – негодование, сожаление и, прежде всего, садистское удовольствие.
Мэйси Уотсон быстро заморгала, пытаясь что-то разглядеть сквозь пелену. Нахмурившись, она оглядела комнату. Она не узнавала окружающее. Сглотнув слюну, которая собралась у нее во рту, она попыталась осмыслить то, что видела. Это сон? Она попыталась сесть, но обнаружила, что ее руки связаны за спиной. Ее охватила паника. Мэйси попыталась освободиться от пут, страх сковал ее изнутри. Кислота забурлила, прокладывая дорожку вверх по пищеводу, вызывая рвотные позывы. Это не было непривычным ощущением, но по совсем другой причине.
Оглянувшись, она увидела, что ее запястья туго стянуты толстой грубой черной веревкой. Чем больше она сопротивлялась, тем сильнее абразивный материал натирал ее чувствительную кожу. В воздухе повисло напряжение, и единственным звуком, издаваемым Мэйси, было ее испуганное дыхание.
- Помогите! - закричала она, ее голос стал хриплым, по лицу текли слезы.
Ей казалось, что комната начала сжиматься вокруг нее. Ощущение, похожее на тиски, которое в конце концов раздавят ее.
Опустив голову, она задумалась, почему все пошло не так. Предполагалось, что это будет приятный отдых. Время набраться сил и расслабиться. Так не должно было быть... Так не должно было быть никогда! Она выиграла, верно? Так как же, черт возьми, она оказалась привязанной к металлическому стулу в комнате с мягкой обивкой, из которой невозможно было выбраться?
Мэйси умоляла себя взять себя в руки. Она не могла позволить этому сломить ее. Она не собиралась просто так сдаваться происходящему. Она была бойцом, и, клянусь Богом, она собиралась бороться с этим.
Она беспорядочно задвигала руками в отчаянной и неистовой попытке высвободить их. Ее мышцы напряглись, сопротивляясь неумолимым путам, и Мэйси закричала от отчаяния. На лбу у нее выступили капельки пота, поблескивающие в рассеянном свете. Ее отчаяние достигло своего пика. Ее неудержимо трясло, и она беспокоилась о том, что должно было произойти. Кто поместил ее сюда и чего они от нее хотели? А как же остальные? Они тоже были в такой же ситуации, как и она, или она с самого начала была мишенью?
Внезапно что-то изменилось. Комната изменилась. Изменилась и аура, но не только она, она изменилась и физически. Без предупреждения окружающий свет исчез, сменившись ослепительной вспышкой яркого белого света. Все, что скрывалось в тени, теперь исчезло.
Мэйси, хотя и смотрела во все глаза, не могла до конца осознать, что же она видит. Стены с мягкой обивкой начали колыхаться и смещаться. Казалось, что обивка почти сливается со стенами. Танец метаморфоз, который почти противоречил законам физики. Она чувствовала, как дрожат ее конечности, как учащенно бьется сердце, и это чувство ей хотелось скрыть.
Тихий гул наполнил воздух. Когда последние остатки стен растаяли, она почувствовала, что атмосфера в комнате изменилась, жуткая тишина исчезла, а вокруг нее возникло магнетическое притяжение. Метаморфоза комнаты завершилась. Мэйси в недоумении огляделась по сторонам, пытаясь понять, что перед ней.
Металлическая поверхность стен сияла полированным блеском, их форма вибрировала от доносящегося изнутри гула. Стены, некогда твердые и обыденные, исчезли, оставив после себя магниты от пола до потолка. Казалось, что они бросают вызов гравитации. То, что произошло дальше, озадачило ее. Магниты были покрыты плексигласом, который отделял их от остальной части комнаты.
Мэйси, широко раскрыв глаза, смотрела на странное сооружение, не зная, что и думать. Ее тело пульсировало в такт гудению магнитов, однако она была охвачена страхом. Эта мысль не успела укорениться, как по какой-то дублирующей системе раздался безликий голос.
- Добрый вечер, Мэйси Уотсон. Сегодня вы были выбраны в рамках увлекательного эксперимента. Знаете, было трудно выбрать, кто будет первым. В этом году конкурсанты такого высокого уровня, - произнес мужской голос с нотками волнения в голосе.
Девушка еще сильнее натянула путы, все еще пребывая в замешательстве. Она уже знала, что выиграла конкурс, вот почему она была на курорте, верно?
Путы впились ей в запястья, и она зарычала. Она не могла поверить, что оказалась в такой ситуации. Должно быть, в их напитках было что-то подмешано, но почему? Что служило прикрытием для этого курорта и как Мэйси Уотсон, студентка с острова Льюис, оказалась втянутой во все это?
Воцарилась тишина, голос исчез, и единственным, что осталось после него, были помехи. Из-за этого и гудения магнитных стен Мэйси захотелось оторвать себе уши. Внезапно, без предупреждения, пол под ней задрожал. Она инстинктивно попыталась оторвать ноги от пола, но путы не позволили ей этого сделать.
К ее удивлению, из пола поднялся ряд гладких телевизионных мониторов. Экраны ожили, и статические помехи зажили своей собственной жизнью. Мэйси не сводила с них глаз, задаваясь вопросом, не является ли это ключом к разгадке того, почему она здесь оказалась.
- Мэйси, через мгновение экраны перед тобой оживут, и ты увидишь лица пяти человек. Четверо мужчин и женщина. Они заплатили солидную сумму денег, чтобы наблюдать за происходящим, поэтому я ожидаю, что ты будешь вести себя прилично.
Мэйси что-то пробормотала. Она действительно не могла поверить своим ушам. Заплатили деньги, чтобы наблюдать за происходящим? Что, черт возьми, здесь происходит? Какой гребаный психопат заплатил за то, чтобы посмотреть, как она борется со своими путами?
- Послушай, ты конченый психопат! Отпусти меня и дай мне убраться с этого чертова острова. Ты больной ублюдок!
Ярость пульсировала в ней, она чувствовала, что выходит из-под контроля, дрожь пробегала по ее спине. Тревожное чувство поселилось у нее в животе, чувство непреодолимого страха, от которого ее затошнило.
- Нет необходимости обзываться. Давай просто сделаем это по-дружески, хорошо? Мы оба знаем, что вся власть в моих руках. Просто прими свою судьбу, и все пройдет намного проще, - произнес бесстрастный голос.
- Что ты собираешься со мной сделать? - захныкала Мэйси, опустив голову к подбородку. - Что я cделала?
- Ты ничего не сделалa. Думаю, для тебя это просто случай, когда ты оказалась не в том месте и не в то время. Не принимай это близко к сердцу, это мог быть кто угодно.
Голос невесело рассмеялся, и его тембр эхом разнесся по комнате, еще больше дразня ее.
- Ты ублюдок, ты ебаный ублюдок! - закричала она, пока в горле у нее не пересохло.
Ее руки дрожали, когда она снова попыталась освободиться от пут. Она чувствовала, как сердце колотится в груди, словно барабанный бой страха, и это грозило прикончить ее. От пота ее руки стали скользкими, и отчаяние только разозлило ее еще больше.
- Береги силы, Мэйси. Они тебе понадобятся, чтобы пережить сегодняшний вечер.
Мэйси вздрогнула, услышав звуки разговоров людей. Ее внимание привлекло какое-то движение. Подняв глаза, она увидела, что помехи на телемониторах исчезли и на их месте появились пять лиц. Лиц, которых она никогда раньше не видела.
Комната была залита жутковатым сиянием мониторов. Их болтовня вскоре прекратилась, когда они поняли, что тоже могут ее видеть. Мэйси нахмурилась, хотя и знала, что они могут ее видеть, но почему-то не могла оторвать глаз от незнакомцев, стоявших перед ней.
- Добрый вечер, Мэйси, - произнесли голоса в унисон, странно синхронно, как роботы, они знали точный момент для взаимодействия, однако это странным образом отличалось от человеческого.
Мэйси отказалась отвечать, отказалась отдавать что-либо от себя этим людям, даже свои слова.
Она знала, что эти люди были ключом к разгадке загадки, в которой она оказалась. Чувство беспокойства, которое медленно укоренялось в груди Мэйси, росло в геометрической прогрессии. Она чувствовала эмоции незнакомцев, исходящие от экранов. Волнение, радость, изумление, мужчина в конце, казалось, даже возбудился. Мэйси почувствовала тошноту.
Бестелесный голос снова зазвучал в системе. Теперь его голос звучал более взволнованно:
- Джентльмены и уважаемая леди, мы приветствуем вас здесь сегодня, чтобы вы стали свидетелями новаторского эксперимента. Вы уже знаете, кто такая Мэйси Уотсон и что она здесь делает. Осталось только одно...
Мэйси прервала его громким криком. Она почувствовала, что выходит из тела. Эти люди принимали решения о ее жизни, о ее возможном будущем, и они думали, что она будет сидеть сложа руки и просто позволит этому случиться? Ни за что! Oна слишком много пережила, чтобы позволить им делать с ней отвратительные вещи, потому что именно это они и планировали. Она была своего рода подопытным кроликом в их безумных играх.
Вспышка гнева Мэйси не шокировала незнакомцев, стоявших перед ней, они, казалось, были почти довольны проявлением эмоций. Осознание того, что она может не выбраться из этого живой, ранило ее на интуитивном уровне.
Ее когда-то аккуратные волосы теперь свисали растрепанными прядями вокруг лица. Ее широко раскрытые глаза с маниакальной напряженностью пронзали незнакомцев испуганным взглядом. Мэйси выглядела невменяемой. Это была женщина, которая сходила с ума. Ее лицо, обрамляемое тенями телевизионных мониторов, балансировало на грани безумия, глядя в бездну ночи. У нее было два варианта: смотреть прямо в глаза или сопротивляться.
- Как я уже говорил, прежде чем меня так грубо прервали... Осталось решить только один вопрос. Спасибо вам за то, что вы захотели принять участие в этом новаторском эксперименте, чтобы увидеть, как далеко можно завести человека... ну, скажем так, до того, как он сломается. Вам выпало огромное удовольствие решать, какую задачу должна выполнить Мэйси, - монотонный голос с нотками веселья, и Мэйси захотелось первой запихнуть что-то ему в глотку.
Если бы его зубы вонзились в ее кожу, она была бы рада боли и плюнула бы на его брызжущее слюной лицо.
Слезы текли по лицу Мэйси от смеси разочарования и печали. Каждый вздох застревал у нее в горле, как лезвие бритвы. Это было больно. От всего этого. Но в основном от ощущения, что она ничего не контролирует. В комнате воцарилась тяжелая тишина, единственным звуком было прерывистое дыхание Мэйси.
- Я ненавижу вас, - выдавила она.
Молчаливые наблюдатели сохраняли стоическое выражение лица, с их губ не срывалось ничего, кроме ровного, контролируемого дыхания. Это разозлило ее еще больше.
- Как кто-то из вас может смириться с этим? Я - чья-то дочь, чья-то внучка. Неужели вам все равно? - кричала она сквозь злые слезы.
Она хотела пристыдить их и заставить действовать. Она хотела увидеть хоть какие-то эмоции, хоть что-нибудь, что показало бы Мэйси, что они не были активными участниками этого отвратительного спектакля.
- Дорогая, это не первое наше родео. Так что, ради всего святого, не могла бы ты, пожалуйста, прекратить это драматическое представление для выпускных экзаменов, - раздраженно сказала женщина с каштановыми волосами.
Ее волосы, слегка тронутые серебром, свидетельствовали о ее возрасте. В уголках ее глаз залегли едва заметные морщинки. Их ореховая глубина говорила о спокойной решимости. Мэйси знала, что сочувствия в них она не добьется.
- Как я уже говорил... Мэйси, если ты не будешь вести себя тихо, мне, возможно, придется приказать своим людям заткнуть тебе рот кляпом. Ты же этого не хочешь, не так ли? - угрожающе произнес голос.
Мэйси покачала головой. Она и так уже многого лишилась; она не хотела потерять еще и голос.
- Xорошо. Мы тоже не хотим, чтобы тебе затыкали рот. В конце концов, наши гости хотят услышать, как ты кричишь.
- Нет, пожалуйста, пожалуйста, - взмолилась она.
Это не было услышано.
- Итак, единственное, что остается сделать, это выбрать способ. Джентльмены, добрая леди, на вашем экране появится вопрос... Как должна умереть Мэйси Уотсон? Варианты ответов:
А. Пуля.
Б. Глаза.
В. Шарики из подшипников.
Я знаю, каким был бы мой выбор, учитывая ее историю, - он маниакально рассмеялся.
Наблюдатели оживленно переговаривались между собой, казалось, что они находятся в одной комнате. Oни находятся в этом самом здании? Они заговорщически наклонили головы, перешептываясь друг с другом. Тем временем Мэйси просто хотела умереть. Возможно, ее желание исполнится.
На экранах мониторов загорелся их выбор. Все они выбрали "шарикоподшипники", вариант "B". Что бы это, черт возьми, ни значило. Как можно причинить кому-то вред шарикоподшипниками? Они что, собирались забить ее камнями до смерти? Ее мокрый от слез взгляд остановился на результатах, в горле образовался комок. Из ее горла вырвалось сдавленное рыдание.
Быстрым и синхронным движением группа крепких мужчин в черной одежде ворвалась в комнату, вызвав настоящий хаос. Мэйси попыталась развернуться, встретить опасность лицом к лицу и опрокинула свой стул на пол. Удар сотряс все ее тело, острая боль отдалась в голове. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить сердцебиение. Это было бесполезно. Ее тело было в состоянии боевой готовности.
Мужчины ничего не сказали. Один из них просто наклонился и снова поставил стул на место. Остальные наблюдали за происходящим со стороны. Зрители на экранах телевизоров весело улыбались. Затем крепкие мужчины четкими движениями покинули комнату. У них определенно была аура военных.
- Ты уже закончилa? - нарушил тишину голос.
- Пошел ты! - выплюнула Мэйси.
- Может быть, - протянул он. - Итак, можно начинать с выбранным методом игры. Спасибо нашим уважаемым гостям за участие. Мэйси, скажи "спасибо". В конце концов, ты здесь для их удовольствия.
- Да пошли вы все нахуй! - истерично закричала она в сторону телемониторов.
Комнату огласили отчаянные рыдания Мэйси. В отчаянии она попыталась еще раз освободиться от пут, пытаясь найти якорь в безжалостном шторме. Все было бесполезно. Она не могла освободиться таким образом.
Металлическая дверь позади нее со скрипом отворилась, и по спине Мэйси поползло беспокойство. Онa разрывалась между желанием посмотреть, что происходит, и нежеланием этого делать. В комнату вошел еще один здоровяк, толкая перед собой железную тележку. Одетый в черный комбинезон, он лишь мельком взглянул на нее. Неужели она даже не стоила его внимания? Неужели она была не более чем дерьмом на его ботинке? Мэйси хотела разрушить этот остров до основания – бестелесный голос был ее отправной точкой.
Тележка, доверху нагруженная деревянными ящиками, закрепленными прочными ремнями, издала громкий скрип, когда ее колеса остановились. Мужчина в черном комбинезоне вытер пот со лба. Он отступил назад, опустив руки вдоль тела, ожидая указаний. Мэйси задумалась, что же он за человек. Если он был на этой работе, то не мог быть очень хорошим специалистом.
- Спасибо, Би. Теперь ты можешь выгружать первый ящик, - голос эхом отразился от стен. Дородный мужчина оглядел комнату; на его лице отразилось легкое беспокойство. Оно появилось лишь на мгновение, а затем сменилось отсутствующим взглядом. - А теперь, если бы ты мог вынуть ретрактор[6] для рта и применить его к Мэйси, это было бы потрясающе.
Что, черт возьми, такое ретрактор для рта? Это звучало просто дьявольски. Человек, которого называли "Би", повернулся к Мэйси спиной и стал рыться в первом ящике. После долгого, как ей показалось, бормотания он вытащил эту штуку. Когда он двинулся к ней, она попыталась отодвинуться от его устрашающей позы. Это было бесполезно, она оказалась в ловушке.
Би придвинулся ближе к Мэйси; в левой руке он сжимал ретрактор. Бритая голова; его пронзительный голубой взгляд приковывал ее к месту. Она была потрясена еще больше, когда он заговорил. Она уже начала думать, что он не умеет.
- Хорошо, Мэйси, давай установим этот ретрактор. Давай не будем усложнять задачу больше, чем нужно.
Ее охватила паника; казалось, комната сжимается вокруг нее. Прямо через плечо Би она могла видеть лица зрителей на экранах мониторов. Они все наклонились вперед, чтобы лучше рассмотреть разворачивающееся перед ними действо.
Она металась взад-вперед, желая, чтобы стул снова упал. Би схватил ее за плечи, удерживая на месте. Она плюнула ему в лицо, прямо между глаз. Это потрясло их обоих. Отчаяние Мэйси заставило ее сделать то, чего она обычно не делала.
- Хорошо, Би, ты знаешь, что делать.
Голос без тела произнес эти инструкции громко и отчетливо, и Мэйси съежилась. Что теперь? Она чувствовала, что впадает в истерику, и никаких признаков спасения не было видно.
Би вытянул руку и с силой ударил ее кулаком в висок. Она вскрикнула от силы удара. Ее голова пульсировала в такт сердцебиению, все вокруг погрузилось в темноту, звуки вокруг нее превратились в простое эхо, и Мэйси погрузилась в темноту.
Когда сознание постепенно вернулось в тело Мэйси, как потерянный друг, она почувствовала боль. Боль, подобной которой не было никогда. Она также почувствовала тяжесть. Она не могла понять, почему она это чувствовала, но это было так. Как будто она съела ужин из трех блюд, а потом несколько раз возвращалась к тележке с десертами.
Мир вокруг нее был расплывчатым, фигуры - в тени, звуки - приглушенными, а во рту пересохло. Как будто она лизала наждачную бумагу. Снова и снова.
Пошевелив пальцами, она попыталась посмотреть вниз. У нее ничего не получилось. Первое, что она заметила, - это невозможность закрыть рот. Он словно застыл на месте. На нее нахлынули воспоминания о том, что было раньше. Поездка на остров, курорт, этот бестелесный голос, то, что она была привязана к стулу, и эти таинственные наблюдатели. Ее руки больше не были связаны за спиной, а были прикованы наручниками к подлокотникам еще одного стула.
Мэйси сопротивлялась, с ее губ сорвалась приглушенная мольба. Холодные непреклонные взгляды зрителей на мониторах заставили ее рот наполниться желчью.
- Приятно, что ты снова присоединилась к нам, Мэйси. Должен признать, нам не хватало твоего остроумия и жизнерадостного характера.
Она слышала самодовольную улыбку в его голосе. Она попыталась еще раз послать его на хуй, но у нее вырвались только слюни.
- Итак, теперь, когда мы привлекли твое внимание, давай немного поболтаем, хорошо?
Разочарование Мэйси переросло в первобытную ярость, выражавшуюся в прерывистом дыхании и гортанных звуках. Если бы она освободилась, то гарантировано убила бы всех в этом здании голыми руками.
- Пока ты былa без сознания, ты случайно проглотилa шарики из подшипников... много шариков. То чувство насыщения, которое ты испытываешь... да, это они сидят у тебя в желудке, занимая все пространство, - прошептал голос, зловещий оттенок которого проникал сквозь стены комнаты.
Мэйси не хотела верить, что это происходит на самом деле. Она знала, что он не лжет. Ощущение невероятной сытости в животе подтверждало его слова. Это сразу вернуло ее в те годы, когда ее расстройство пищевого поведения было в самом разгаре. Когда каждый кусочек, который попадал ей в рот, приходилось извергать.
Ей нужно было вызвать у себя тошноту. Она пообещала родителям и своему консультанту, что больше не будет этого делать, но ей пришлось. Ощущение было ошеломляющим. Ей нужно было наклониться, засунуть пальцы в горло и опорожнить желудок. Она не могла, потому что была прикована наручниками к стулу, с зафиксированным ретрактором ртом.
Низкий рокочущий рык вырвался из груди Мэйси. Как они смеют заставлять меня чувствовать себя так снова? Как, блядь, они смеют? Ей становилось лучше, а теперь еще и это. Видимость сдержанности дала трещину, и если бы только Мэйси могла освободиться, она бы действительно показала им, какой дикой она может быть на самом деле.
Губы Мэйси непроизвольно дернулись - признак того, что ее положение давало о себе знать. Из уголка ее рта тонкими струйками стекала слюна, стекая на ткань голубого платья. У зрителей на экране кружилась голова от волнения, и затруднительное положение Мэйси доставляло им огромную радость.
- Джентльмены и наша уважаемая леди, вы знаете, что будет дальше. Для тебя, Мэйси, это будет сюрприз. Перед вами красная кнопка, предназначенная только для этого момента. Это была долгая ночь, и я уверен, что вы будете рады посмотреть грандиозный финал. Когда будете готовы, нажмите красную кнопку, и мы начнем это шоу.
Мэйси уловила насмешку в его голосе, ехидство в том, как он произнес "красная кнопка".
На лицах людей на экране телевизора появилось озорное выражение. В их глазах читался общий восторг. Они приветствовали друг друга, воздух наполнился смехом. Мужчина сидящий в центре группы, явно казался лидером. Именно то, как он держался, как одевался, и явное отсутствие эмоций на его лице привели Мэйси к такому выводу.
Его палец завис над кнопкой, взгляд был прикован к Мэйси. Время шло, и ее не покидало ощущение, что все закончилось. Когда он, наконец, нажал на кнопку с преднамеренной, зловещей силой, сердце Мэйси бешено заколотилось, а тяжесть ситуации сдавила ее.
- Спасибо, что включили магниты. Сейчас я настрою их на полную мощность. Мэйси, я должен поблагодарить тебя за то, что ты была великолепной участницей. Остальным будет нелегко это повторить.
Голос Hезнакомца эхом отдавался вокруг нее, обретая собственную жизнь.
Ей хотелось закричать на этот голос, на людей на экранах мониторов, хотелось вцепиться себе в горло. На ее лице появилось напряженное выражение.
Стены загудели громче, вся комната завибрировала. Мэйси затряслась от их мощи. Ей стало страшно, и она не могла понять почему. Она знала, что умрет здесь, но как? Смятение охватило ее, она чувствовала себя сжатой пружиной.
Она взглянула на свой воротник и увидела, как ее ожерелье в виде доски для серфинга начало парить в воздухе. Это из-за магнитов? Насколько мощными они были?
У нее не было времени долго размышлять о причинах, скрывающихся за ее притягивающимся ожерельем, прежде чем боль в животе начала сводить ее с ума. Привязанная к стулу, она чувствовала себя совершенно беспомощной, ей хотелось пошевелиться, встать, корчиться от боли. Но она не могла. Она поморщилась, не в силах выразить словами свою боль. Изо рта у нее потекло еще больше слюны. Комнату наполнили бессвязные звуки, исходящие из ее рта. Это было неузнаваемо. Она говорила как чудовище. Это было бесчеловечно. Все это. Заманивание людей сюда. Распространение этого в даркнете. Игры с пытками.
Бросив быстрый взгляд на злобные лица, смотрящие на нее с мониторов, она поняла, что экраны начали давать сбои. Без сомнения, это из-за магнитов. Вместо бесстрастных лиц, которые они показывали раньше, на их грубых лицах появилось искаженное выражение. Их реальные образы вырвались на свободу, наслаждаясь болью, которую испытывала Мэйси. Их злобные ухмылки стали шире, они наклонились ближе к камере, почти пытаясь преодолеть виртуальный барьер.
Боль и неоспоримое чувство неизбежности захлестнули Мэйси. Она знала, что это конец для нее. Она собиралась сделать свой последний вздох в этой комнате, произнести свои последние слова. Она никогда больше не увидит своих родителей. Узнают ли они вообще, что с ней случилось? Она сомневалась в этом. У такого человека, как Незнакомец, в руках были все козыри.
Тело Мэйси зашлось в приступе кашля, который обжег ей грудь, каждый вздох был словно в тисках. Боль была невыносимой, она ощущала ее каждым нервным окончанием. Кровь хлынула у нее изо рта алой рекой. Металлический привкус проникал в разинутую пасть. Каждый кашель вызывал спазм в желудке. Она содрогалась от давления, от объема крови. Ее глаза наполнились слезами, и она яростно попыталась закрыть рот, чтобы выплюнуть кровь, скопившуюся там, как река, вышедшая из берегов. Ей нужно было куда-то деться.
Боль, которая больше не накатывала волнами, ощущалась как рвущаяся, но в то же время была какой-то другой. Странное ощущение – будто внутри движется что-то инородное. Шарики. Это усилило боль до невероятного уровня. Это было почти невыносимо. Жужжание магнитов достигло апогея, ее уши и мозг работали наперекор друг другу, боль и шум боролись за то, чтобы одержать верх. Мэйси больше не могла этого выносить.
Она забилась в агонии. Ее руки вцепились в подлокотники стула, ноготь на указательном пальце левой руки оторвался от силы, которую она прилагала. Она закричала, но не из-за ногтя, нет, это было похоже на щекотку по сравнению с болью в животе. Напряжение, царившее в зале, было ощутимым из-за надвигающегося рока. Гости были прикованы к происходящему, и в их глазах отражалась удивленная сосредоточенность. Экраны продолжали мигать. Она очень надеялась, что электричество отключат до того, как она умрет. Как будто ПОШЛИ НАХУЙ! в последний раз.
Разворачивающаяся сцена была за гранью хаоса. Жужжание магнитов было единственным фоном для разворачивающегося ужаса. Боль достигла апогея. Мэйси потеряла сознание, когда из ее живота вырвались шарики. Металлические шарики разлетелись по комнате, как рой разъяренных ос, взмывая в воздух, и на лету с них капала кровь. Звук крови, запекшейся крови, внутренностей, покрывавших стены и пол, был отвратительным. ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! Тело Мэйси обмякло, истощенное и сломленное, она скорчилась на стуле, ее жизнь угасла.
Шумели только гости на экранах мониторов. Все обменялись приветствиями и поздравлениями. Магниты были отключены. Настало время начать подготовку к следующему соревнованию. Операция по уборке началась.
Это было чертовски красиво. Смерть Мэйси Уотсон была просто фееричной. Лучше и быть не могло. Все это тщательное планирование, кураторство персонала, который не сказал ни слова. Конечно, это помогает, но на самом деле лучше и быть не могло. То, как у нее из животa выскакивали шарики от подшипников... Ему было очень трудно сохранять самообладание. Он хотел прыгать по комнате управления, крича от чистого восхищения – собой, конечно. Гости заплатили, чтобы посмотреть, но он... он заставил это случиться. Он курировал конкурентов, организовал строительство объекта, вложил огромную сумму денег в то, чтобы все это объединилось, и это сработало. Он спросил себя, не стоит ли устроить праздничную дрочку. Нет, он прибережет ее на конец выходных, и это был настоящий успех.
Операция по уборке прошла в некотором роде успешно. Его подчиненные знали, в чем дело, они знали, с чем им придется иметь дело, и все равно на их тупых лицах застыло выражение полного охреневания, когда из живота Мэйси вылетели шарики. Это было бы почти комично, если бы ему не приходилось терпеть их непрекращающееся нытье.
Глядя на монитор компьютера, он видел, что его сотрудники усердно работают. Пустой стул в центре комнаты, наручники, свисающие с подлокотника стулa, мерцание люминесцентных ламп под потолком – ему нужно было поручить кому-нибудь из помощников починить это, это было необходимо для следующего участника.
Металлический звук тележек, нагруженных чистящими средствами, с лязгом перемещался из одного помещения в другое. Шуршание мешков для мусора, наполненных окровавленными шариками, которые тащили за собой усталые сотрудники. Полы были вычищены, и от злоключений Мэйси не осталось и следа.
Двое рабочих как-то странно переглянулись. Белинда, одетая, как и все остальные, в белый бумажный костюм, теперь покрытый блестящими пятнами крови Мэйси, кивнула в сторону скрытой камеры. Едва заметный кивок, но тем не менее он был. Любой другой, возможно, и не заметил бы, но он заметил, он видел все.
- Возвращайтесь к работе. Я плачу вам не за то, чтобы вы сплетничали, я плачу вам за уборку, - проревел голос Hезнакомца в микрофон.
Голос поразил их, прогремев по системе. Они быстро вернулись к работе, не желая еще больше его злить.
Переключившись на монитор в другой комнате, Незнакомец увидел, как его громилы выводят на позицию следующего участника, Грэма Андерсона. Горцa с мрачной тайной. Вероятно, он не думал, что кто-то сможет все выяснить. Как кто-то мог знать, что он натворил? Как он похоронил невинную женщину в лесу. Женщину с ребенком, с будущим? У Незнакомца были средства, и он использовал их на полную катушку. Он собирался здорово повеселиться.
Была еще одна аудитория, ожидавшая этого удовольствия. Аудитория, которая была специально подготовлена для особого случая. Грэм Андерсон должен был пострадать, и Незнакомец ожидал новых заказов из-за одной только этой смерти.
Грэма Андерсона вывели из бессознательного состояния с помощью ведра холодной воды. Ледяная температура привела его в чувство. Глаза широко раскрыты, зрачки расширены, вода обжигала кожу. Мокрая голубая рубашка прилипла к телу, обнажая его полные формы. Он задыхался и неудержимо дрожал, все его тело покрылось мурашками. Он быстро заморгал, пытаясь найти хоть какой-то смысл в своей ситуации. Где он был?
- Черт возьми, бля, как холодно!
Его зубы стучали, когда он огляделся, пытаясь вернуть чувствительность рукам. Когда его зрение и чувства постепенно пришли в норму, он увидел, что в комнате он не один. Пятеро громил стояли, прислонившись спинами к стене, лицом к нему. Какого черта?
Мужчины, которые были сильно навеселе, щеголяли бритыми головами и крепкими челюстями. В их глазах отражались дисциплина, опыт и напряженность. Они были по-настоящему пугающими, и Грэм невольно отодвинулся в сторону. Здоровяки оттолкнулись от стены и двинулись вперед к Грэму. Он потряс головой, пытаясь рассеять туман, окутавший его мозг, пытаясь понять, что происходит.
Из-под пола выдвинулись телевизионные мониторы, и до него донесся голос:
- Добрый вечер, Грэм. Так приятно, что вы присоединились к нам. Спасибо, что приняли участие в сегодняшних мероприятиях. Наши гости ценят это.
Грэм повернул голову влево-вправо, ища голос. Никого не было. Никого, кроме наемных убийц.
На экранах мониторов теперь были видны лица. Их было пятеро. Все женщины. Они приветственно помахали Грэму. Его замешательство сменилось разочарованием. Кто были эти люди?
- Добрый вечер, Грэм. Мы долго ждали встречи с вами, - скучающе сказали женщины.
- Что здесь происходит?! Где я, черт возьми, нахожусь?! - закричал он, и его крик был болезненным даже для его собственных ушей.
- Джентльмены, наденьте на Грэма наручники. Дамы выбрали свой метод, и пришло время привести его в действие.
- Какого хера? - пробормотал Грэм, когда мускулистые мужчины схватили его за руки и потащили через всю комнату.
Один из громил, которому на вид было лет сорок, ударил его ногой в спину. Грэм упал на пол, из его груди вырвалось:
- У-у-уx.
По обе стороны от его головы в деревянный пол были вделаны два металлических кольца. Его руки были быстро привязаны к ним грубой оранжевой веревкой. Двое здоровяков работали быстро. Узел был затянут с максимальным усилием.
- Нет! - проревел он срывающимся голосом.
Он попытался высвободить руки, но не смог. Его спина пульсировала от удара, нанесенного громилой.
Грэм стоял на коленях, боль, казалось, отдавалась в животе. Он смотрел на окружавших его людей, испытывая смесь страха и неповиновения. Он взглянул на каждого из них, отчетливо осознавая, что не сможет справиться ни с одним из них, не говоря уже обо всех.
Парень, ударивший Грэма в спину, развернулся к нему боком. Он сделал движение вверх и ударил ногой в центр позвоночника Грэма. Грэм снова вскрикнул от боли. Слезы защипали уголки его глаз, он прикусил нижнюю губу, пытаясь унять боль, отдающуюся в спине.
- Ублюдок, - выругался он.
- Этого достаточно, спасибо. А теперь, будьте так любезны, подсоедините мистера Андерсона к вышеупомянутому приспособлению, - радостно произнес голос Hезнакомца.
Замешательство Грэма сменилось ужасом, когда он взглянул на потолок.
На ржавых цепях, свисавших со стропил, виднелись крюки для разделки мяса, тяжелый запах разложения наполнял помещение. Он задумался, исходил ли он от животных... или от человека. Желчь подступила к горлу, кислота оставила во рту выжженную дорожку. Он выплюнул ее, не заботясь о том, что она испортит полированный пол. Что это было за место? Мысль о том, что это курорт, осталась в далеком прошлом.
Он осмелился еще раз взглянуть вверх, испытывая отвращение к теням, которые отбрасывали на стены качающиеся крюки для мяса. Двое громил схватились за крюки, и цепь, издав металлический звук, размоталась еще больше в сторону Грэма.
- Сейчас будет больно, Грэм. Не буду тебе лгать, ты это почувствуешь, - произнес голос, прорезая тишину.
Руки Грэма, сжимавшие веревку, задрожали, на лбу выступили капельки пота.
- Нет-нет... этого не может быть, - повторял он эти слова снова и снова, как мантру.
Что, черт возьми, он натворил? Он был скромным офисным работником. Он вел скучную жизнь. Его поразила одна мысль – могли ли они знать о теле в лесу? Нет, не могли. В ту ночь его никто не видел, он сам об этом позаботился. Он был параноиком, но рациональная часть его мозга говорила ему, что это невозможно.
У Грэма не было возможности поразмыслить над этим дальше. Жгучая боль пронзила его спину. Она была всеобъемлющей. Огонь проник в его мышцы, в его сердце, в его нервные окончания.
- Бля-я-я-а-а-адь!!! - закричал он, и воздух вырвался из его легких.
Он не мог дышать, все болело. Напряжение между холодным железом мясных крюков и жаром его крови было таким, словно его бросили в печь.
Его тело было истощено. Он никогда не испытывал такой боли. Он не был женщиной, но думал, что это в сто раз хуже, чем роды. Его двоюродный брат отвесил бы ему пощечину за подобное замечание. Его двоюродная сестра была одной из тех женщин, которые никогда не переставали жаловаться на то, как больно было рожать. Как он мог забыть? В конце концов, в этом была вся ее индивидуальность.
- Прекрасно, джентльмены. Вы хорошо справились со своей работой. Теперь мы нажмем вот на эту маленькую кнопку...
Какая кнопка? Где? О чем, блядь, он говорит?
Цепи загрохотали и заскрежетали, поднимаясь вверх по системе блоков. Грэм закричал. Его кожа рвалась и натягивалась, когда крюки поднимались. Он задыхался, пытаясь дышать сквозь боль, но это было бесполезно, тошнота подступала к горлу. Кровь хлынула алой рекой. Она стекала по его телу, скапливаясь на том месте на полу, которое только что освободил Грэм.
- И мы останавливаемся, - скомандовал голос.
Крюки остановились. Руки Грэма были туго натянуты, его тело было подвешено к потолку.
Что дальше? Что будет дальше?
- Джентльмены, пожалуйста, привяжите ноги мистера Андерсона к полу.
Все было сделано быстро. В их движениях не было ни колебаний, ни сомнений. Его тело было натянуто во всех местах. Казалось, что мышцы вот-вот лопнут, а суставы могут вывихнуться. Прямо сейчас он был бы рад этому, это могло бы принести ему некоторое облегчение. Он был скручен туже пружины, мясные крючки все глубже впивались в его кожу при каждом едва заметном движении. Он судорожно вздохнул, и из глаз хлынули слезы.
- Мистер Андерсон. Я знаю, что вы сделали. Мы все так поступаем. Наши гости так поступают. Вы были счастливы оставить женщину гнить в земле, на съедение личинкам и паразитам? Сегодня вечером вы сами попробуете свое лекарство. Джентльмены, спустите с него брюки и нижнее белье. Да... и принесите крысу, - бесстрастно произнес Hезнакомец.
Лица на экране улыбались, их глаза блестели от возбуждения.
- Ты не понимаешь. Это был несчастный случай, я не хотел ее убивать. Я запаниковал. Простите меня, - взвыл Грэм.
Казалось, что прорвало плотину. Он был почти рад, что его разоблачили, но не в этом смысле. Это было... это было неправильно. Что-то пронеслось у него в голове... Kрыса? Какое, блядь, отношение крыса имеет ко всему этому?
- Зачем тебе крыса? - спросил он, и по его подбородку потекли сопли и слезы.
Oн выглядел раздавленным.
- Мистер Андерсон, оставьте свои извинения при себе, им здесь не место. Время для этого прошло, - на мгновение воцарилось молчание. Грэму хотелось накричать на него. - Крыса залезет тебе в задницу. Тебя сейчас трахнут, но это не доставит удовольствия. О нет, это будет чертовски больно.
Грэм попытался повернуть голову, чтобы посмотреть, что происходит у него за спиной, но не смог. Мышцы его шеи свело от напряжения. Он ни черта не видел, и это пугало его больше всего на свете.
- Сейчас начнется самая сложная часть для всех. Дамы, пожалуйста, смотрите внимательно, это то, за что вы заплатили деньги. Джентльмены, я рад видеть, что вы надели перчатки. Теперь вам нужно раздвинуть ягодицы мистера Андерсона. Это будет непросто. Естественно, он будет работать против вас, но вы просто должны довести дело до конца.
Какого хера?!!
Грэм почувствовал, как холодный материал чьих-то перчаток раздвигает его ягодицы. По его крови пробежал холодок. Он словно погрузил ногу в лед. Это было безумие. Он почувствовал, как кто-то ощупывает его отверстие, или "выход", потому что у него там никогда ничего не было. Это было ему чуждо.
Началось почесывание. Маленькое настойчивое царапанье по морщинистой коже заднего прохода. Как движения по той еженедельной лотерейной карте, которую он покупал в магазине на углу в субботу днем.
- Пожалуйста, прекрати это, я умоляю тебя! Ты не должен этого делать! Пожалуйста! - взмолился Грэм.
Царапанье становились все настойчивее, все сильнее. Это заставило его сжаться всем телом. Он хотел вырваться, но боль в спине и заднице были невыносимы, и он мало что мог сделать.
- Мистер Андерсон, вы знаете, почему это происходит. Око за око, и немного нездорового развлечения. В твоем случае - это чистая месть. Ты испытаешь, каково это, когда объедают твою плоть. Разница лишь в том, что ты все еще жив, – рассмеялся Незнакомец.
Зубы и когти быстро справились с задачей, и вскоре он почувствовал, как растягивается его задница, как крыса протискивается внутрь. Ощущение растяжения заставило бы слезиться даже стеклянный глаз. Он сглотнул вытекшую желчь. Он не знал, выдержит ли его тело. Это должно было убить его, таков был план?
- И онa исчезлa. Последний дюйм крысиного хвоста проскользнул внутрь вас. На что это похоже, мистер Андерсон? Это странно. Боль еще не прошла?
- ОСТАНОВИТЕСЬ! - закричал Грэм.
Мышцы его шеи напряглись, костяшки пальцев побелели, мышцы спины скрутило от напряжения. Пот капал из каждой поры, а сердцебиение предупреждало его, что его тело не выдержит такой пытки.
- Извините, мистер Андерсон. Это невозможно. Крыса пропала, и мы никак не можем ее вернуть. Не то чтобы нам этого хотелось, верно, дамы?
Наблюдавшие за этим женщины захихикали, как на шабаше ведьм. Они наложили свое заклятие, и Грэму оставалось только смириться с этим.
Боль мгновенно охватила его тело. Крыса начала грызть его предстательную железу, с каждым паническим движением укус становился все настойчивее и свирепее. Она прогрызла сухожилия и плоть, оставляя за собой дорожку из крови и телесных жидкостей.
Грэм тяжело дышал, его тело боролось с потоком оскорблений, обрушившимся на него. Он уставился на южную стену в другом конце комнаты, не мигая, его карие глаза были навыкате. Деревянные панели пульсировали, двигаясь в такт пульсации в его спине и заднице.
Всхлипывая, он невнятно произносил слова:
- Пожалуйста... прекратите это. Пожалуйста...
Он крепко зажмурился, молясь, чтобы, когда он откроет их снова, этот кошмар закончился. Он покачал головой, но это только усилило боль. У Грэма был дикий вид, как у человека, находящегося под давлением. Каждый звук, каждое движение, лица женщин, которые постоянно наблюдали за ним - все это заставляло его вздрагивать.
Крыса перегрызла нижнюю брыжеечную артерию, главную артерию, которая снабжала кислородом структуры задней кишки, толстую и ректальную кишку. Кровь немедленно хлынула в брюшную полость Грэма. Грэм вскрикнул от боли, вызванной спазмами в животе. Его тело хотело согнуться пополам, но мясные крючья в спине не давали ему освободиться. Ему хотелось вцепиться во что-нибудь, во что угодно. Сердцебиение отдавалось в ушах, челюсти были сжаты так сильно, что грозили треснуть.
- Я вижу, нашa маленькая подружка быстро справилaсь с вашими внутренностями, мистер Андерсон. Вы выглядите довольно плохо, не правда ли, дамы?
Безымянные женщины выразили свое удовольствие, и восторг разносился по отделанной панелями комнате.
Он пытался кричать, умолять, но это было бесполезно, Грэм чувствовал, как его тело начинает отключаться, то ли от боли, то ли от потери крови, он не был уверен. Камера в рубке управления наблюдала, как кровь хлынула из его заднего прохода с такой силой, с какой ракета покидает атмосферу. Она покрыла деревянный пол под ним, последние капли, ровные, как из протекающего крана. Его тело медленно, но верно поддавалось воздействию сепсиса и безвольно повисло, когда последний вздох вырвался из его приоткрытых губ.
В жилах Незнакомца текла жестокость. Это было похоже на принуждение. Ему нужно было видеть, как людям причиняют боль, он жаждал их страданий, их умоляющих слов. Это доставляло ему нездоровое удовольствие. Строительство курорта было мечтой всей его жизни, на планирование которой ушли годы. Стены были покрыты кровью Мэйси и Грэма, это было боевое крещение и агония.
Если бы люди ожидали увидеть какую-то ужасающую предысторию, которая объяснила бы его садистские действия, они были бы разочарованы. В детстве у Незнакомца не было ничего травмирующего. У Незнакомца было двое родителей, которые дали ему все, что могли. Они ни в коем случае не были богаты, но они были трудолюбивы и делали для него все, что могли.
Он быстро понял, что любит все контролировать. Контролировать своих друзей, коллег и, в конечном счете, подчиненных. Это чувство никогда не покидало его. Идея создания курорта возникла из ниоткуда? Конечно, нет. Это было заложено в нем с тех пор, как в шестнадцать лет у него появилась первая девушка.
Хэйли была красавицей. Они были влюблены друг в друга в старших классах; они играли за хоккейные команды своей школы. Их взгляды встретились на другом конце поля, мимолетный взгляд, который говорил обо всем, что они узнали друг о друге за ближайшие месяцы.
Перед ними простиралось поле, зимнее солнце было в зените. При каждом шаге под ногами у него хрустел иней. Хоккейный мяч от команды противника врезался ему в голень, и это мгновенно отвлекло его внимание.
- Эй, ты чего провтыкал? - крикнул ему прыщавый парень в синих цветах атакующей команды.
Незнакомец покраснел. Воздух был густым, тяжелым от напряжения. Его глаза, обычно холодно-голубые, теперь полыхали ледяным огнем, отражая ярость, которая пульсировала в нем. Его взгляд стал похожим на туннель, и он сосредоточился на мальчике, ударившем по опасному оружию. Единственное, чего ему хотелось, - это запустить хоккейным мячом прямо в его насмешливую физиономию.
Он посмотрел направо и увидел, что Хэйли наблюдает за ним с озабоченным выражением на лице. Морщинка между ее бровями заставила Незнакомца сдержать свой гнев. В тот момент он и не подозревал, что через несколько месяцев сдерживать свой гнев будет бесполезно. Он показал бы ей все, и маска бы слетела. Он продолжал контролировать каждый аспект ее жизни – от диеты до дружбы. Он вел себя с ней как настоящий ублюдок.
Хэйли была у него первой, но ни в коем случае не последней. В каждых отношениях он все больше и больше проверял их границы. Незнакомец пробовал разные способы, видя, как это доводит их до предела, что заставляет их плакать и молить о пощаде. Эти десять лет были как бы пробным этапом в жизни – это и есть настоящее дело.
Упорный труд и умение рисковать принесли ему успех как бизнесмену. Он заработал чертову уйму денег, и когда он сказал "чертову уйму", он имел в виду такие деньги, которые обычный человек не увидит за всю свою жизнь. Он был богат, до неприличия богат.
Незнакомец потер руки. У остальных участников было в запасе что-то по-настоящему изобретательное, что-то глубоко творческое, и он, как говорится, похвалил себя за изобретательность.
Голова Эсми Дункан была зажата в тисках. Ее голова была выбрита, макияж стерт, а накладные ресницы сорваны с глаз.
Она медленно приходила в себя. Моргая, чтобы избавиться от дурноты, она облизнула губы. Она открыла глаза и оглядела комнату. Ее зрение затуманилось; глаза слезились, и она не могла разглядеть тени, стоявшие перед ней. Она попыталась поднять руку к лицу, чтобы протереть усталые глаза, но обнаружила, что не может этого сделать. Запаниковав, она попыталась опустить голову, чтобы посмотреть на свои руки, и когда расплывчатость рассеялась, она увидела, что прикована к стулу прочными металлическими наручниками, пригвождающими ее к месту.
- Что за хрень? - пролепетала она, смятение овладело ее сознанием, похожее на похмелье, с которым она познакомилась, когда охотилась за своей следующей жертвой мужского пола.
Где она была? По мере того, как воспоминания нахлынули на нее, смятение становилось все сильнее. Она была на курорте. Она выиграла конкурс, не так ли? Она думала, что это Мэтт организовал все это. В конце концов, так оно и было? Он догадался, что она задумала? Понял ли он, что она ему изменяет? Ей всегда нужно было быть уверенной, что у нее есть запасной вариант. Мужчины были хороши не больше, чем обычные молодые, подтянутые парни, и они были непостоянны. Она не доверяла никому из них. Ни здесь, ни там не было случая, чтобы она поступала именно так с каждым мужчиной, с которым была.
- Мисс Дункан, вы очнулись...
Эсми попыталась повернуть голову из стороны в сторону. Ей нужно было посмотреть, откуда доносится голос, но она застряла намертво. Устройство, удерживавшее ее голову, было металлическим, тонкие рычаги прижимали ее щеки, подбородок и губы оставались неподвижными. Она попыталась разнять их, боль пронзила ее, как удар ножом в живот. Ее губы были зашиты. Каждое движение врезалось в плоть. Ей хотелось взвыть: что, черт возьми, на самом деле происходит?
- Тебе лучше не пытаться двигаться, будет только больно.
Эсми увидела, как к ней приближаются размытые фигуры. Это была группа из четырех мужчин, одетых во все черное. Мускулистые, суровые, со злобным выражением в глазах.
Эсми чувствовала, как в животе нарастает раздражение, но это было не единственное, что она чувствовала – страх смешивался с желчью. Ее слезящиеся глаза метались по комнате, пытаясь найти способ сбежать, но это было бесполезно, она, казалось, оказалась в ловушке в комнате без окон.
- Я знаю все о ваших выходках с мужчинами, мисс Дункан. На самом деле они вам не нравятся, не так ли? Но вы, конечно, любите их деньги, не так ли?
Эсми слушала, но не отводила глаз от здоровенных мужчин, одетых в черное. Почему они уставились на нее так, словно она была их следующим блюдом? И почему, черт возьми, она не могла пошевелиться? Ей хотелось закричать, завизжать, пнуть их по яйцам и убежать. Но она застряла намертво.
- Мы также знаем, как тебе нравится тратить их деньги на свои регулярные косметические процедуры. Tебе нравятся филлеры для губ, новые ресницы, ботокс, не так ли? Tы действительно любишь ботокс. Перестанешь хмуриться от отвращения, когда сосешь члены этим доверчивым мужчинам, а?
Комната снова затуманилась, когда Эсми заплакала от унижения, скрытого за словами Незнакомца. У нее засосало под ложечкой – она попала в настоящую беду.
Эсми вцепилась ногтями в подлокотники стула, ее язык лихорадочно ощупывал шов на зашитом рту. Она попыталась закричать, но из горла вырвался только сдавленный стон. Она задумалась, что случилось с остальными? Была ли их судьба такой же, как у нее? Как долго она уже здесь сидит? На самом деле ей было все равно, но она надеялась, что все это - тщательно продуманная игра. Воздух был спертым, и приторный запах гнили бил в нос. Ужас и слезы были ее единственной компанией, за исключением, конечно, наемных убийц и бестелесного голоса, который насмехался над ней.
- Итак, я подумал, что мы могли бы дать тебе то, что ты хочешь. Остальным повезло меньше, чем тебе. Им действительно не понравилось то, что с ними произошло. Итак, приношу свои извинения за то, что так долго не мог заняться тобой. Tебе действительно пришлось долго ждать. Шестнадцать часов, если быть точным.
Шестнадцать часов? Как?! Эти головорезы держали ее на наркотиках, пока не были готовы к встрече с ней? Что еще они с ней делали, пока она была в отключке. Об этом не стоило и думать.
- Эсми, я был бы признателен тебе за внимание. Сейчас не время для мечтаний.
Он немного помолчал. Заставляя ее задуматься об этом. Она ничего не могла поделать, кроме как думать об этом. Мысленно она кричала ему, чтобы он поторопился. Он был таким же, как и все остальные мужчины в мире – самонадеянным и добивающимся только одного – ее подчинения.
Мужчины заслуживали только одного - чтобы их считали дураками. Она забирала их деньги, их статус, их имущество. Она использовала их для собственной выгоды. Она ненавидела их. На данный момент четверо мужчин ловили каждое ее слово. Она брала новые машины, дизайнерский гардероб и дорогие украшения. Это было единственное, что они могли ей предложить. Одни называли ее требовательной, другие – стервой, и, по правде говоря, они были совершенно правы, но стервой она была больше всего.
- Эсми, мои люди введут тебе дозу ботокса в лицо. Твой лоб, щеки и...
До Эсми стало доходить. Ботокс? Серьезно? Она делала инъекции ботокса каждые шесть месяцев. Инъекция ботокса ее не пугала. Она попыталась рассмеяться, но поморщилась от боли, которую это действие причинило ее губам.
Оглядывая комнату, которая по размерам напоминала старый гимнастический зал - она была огромной и темной. Ряд телевизионных мониторов с лицами пяти мужчин, наблюдавших за происходящим, заставил ее вздрогнуть. Что это было за место?
- Позволь мне уточнить. Они будут вводить смертельную дозу ботокса – немного ботулизма никому не повредит. Что ж, a может и повредит, мы скоро увидим, не так ли?
Незнакомец маниакально расхохотался. Звук эхом отразился от стен похожей на пещеру комнаты.
Эсми не хотела больше молчать, но у нее не было права голоса. По пояснице у нее выступил пот, все лицо подергивалось от давления устройства, удерживающего ее голову на месте.
Над ней мерцал потолочный свет. Мужчины, стоявшие перед ней, перешептывались между собой. Один из них поднес правую руку к уху, что-то говоря в наушник. Он бросил настороженный взгляд на Эсми, следя за каждым ее движением. У него было странное выражение лица.
- Эсми, наслаждайся поездкой. Это будет лучшее время в твоей жизни. Возможно, это заставит тебя задуматься о том, что ты вкладываешь в свое тело... если выживешь.
Голос незнакомца покинул комнату, сопровождаемый жужжанием статических помех.
Стерильный свет освещал Эсми, как маяк. Каждая тень и каждая эмоция отражалась в комнате, и ее кошмарный сон был увековечен в памяти всех присутствующих. Она попыталась отодвинуться назад, но все, что ей удалось - это неумолимое давление деревянного стула позади нее.
Атмосфера была напряженной, надвигающееся чувство опасности угрожало задушить Эсми, как кулак неизвестного убийцы, причиняя ей синяки и удушая до тех пор, пока она не испустит последний вздох.
Ее глаза расширились, когда тяжелые шаги одного из громил приблизились к ней. Она определенно считала его лидером, он взял все под свой контроль, он был крупнее, выше, и угроза того, что должно было произойти, танцевала в его янтарных глазах, как танец смерти.
Он пугал ее.
Эсми огляделась в поисках чего-нибудь, что могло бы ей помочь, но, не имея ни рук, ни свободы движений, она была вынуждена признать, что ей конец. Казалось, каждый шаг становился громче, а сердце учащенно билось в такт. Мужчины окружили ее. Свет и телевизионные мониторы снова погасли. Экраны ожили, но в комнате по-прежнему было темно. Она была слепа. Громилы молчали. Она пыталась дышать медленно, контролируя дыхание, но не могла. Каждый вдох был коротким, болезненным. По ее лицу текли слезы.
Рука в перчатке обхватила ее лицо, крик вырвался из ее груди, швы на губах разорвались. Эсми вздрогнула, ее глаза расширились от шока и боли. Инстинктивно она попыталась дотянуться до губ, на мгновение забыв, что ее руки скованы металлическими кандалами. Из уголка ее рта медленно потекла струйка крови.
- Нет-нет-нет-нет... - хрипло пробормотала Эсми, ее голос дрожал от непривычки.
Рука в перчатке крепко держала ее лицо. Множество рук обхватили ее руки, торс, ноги. Прошло несколько мгновений, прежде чем что-то произошло. Напряжение было ощутимым, угрожая захлестнуть ее. Она проглотила свой страх, который застрял у нее в горле, ее тело отказывалось отпускать эмоции. Ее пальцы наткнулись на дерево, оно было шершавым, занозы впивались в кончики пальцев.
Внезапно игла шприца вонзилась ей в лоб. Сила укола заставила ее вскрикнуть, на коже мгновенно появились синяки.
- Вы... ублюдки... - кипела она, ее глаза слезились от боли, пронзившей лоб.
Она плюнула в сторону мужчин, одетых в черное. Она понятия не имела, попала ли в цель или нет. Единственным источником света были мониторы. Это жуткое сияние, оставляющее тень на ее сердце.
- Эсми, ты можешь пройти через это либо трудным путем, либо легким. Просто прими то, что с тобой происходит, и все пройдет гораздо быстрее. Я, честно говоря, думал, тебе это понравится. Раньше тебя никогда не беспокоило, что тебя хорошенько уколют.
- Пошли вы все! Пошли вы все! Что я вам такого сделала?!! - выплюнула она, смешивая сопли и слезы. Всхлипнув, она закричала: - Я убью вас, клянусь, я это сделаю!
- Маленькая леди, единственный, кто здесь убивает - это я. О, не смотри так, в этом нет ничего личного, на твоем месте мог быть кто угодно. О, прости, я думал, ты расстроенa, иногда так трудно сказать наверняка, когда ты накачиваешь себя ботоксом, - засмеялся он, и комнату снова заполнили помехи.
Прежде чем Эсми успела среагировать, игла снова и снова вонзилась ей в лоб.
- НЕТ, ПОЖАЛУЙСТА, ОСТАНОВИСЬ, ПОЖАЛУЙСТА!!! - закричала она.
Ее лицо залила кровь. Эсми стиснула зубы, от такой силы ее челюсть чуть не треснула. Каждый укол посылал волны боли, пульсирующие по всему телу Эсми. На лбу у нее выступили капельки пота, когда она изо всех сил старалась сохранить самообладание.
Несмотря на боль, Эсми сжала кулаки, не желая показывать свой страх этим людям. Громилы продолжали нападать, и ее лоб быстро стал похож на подушечку для булавок. Кровь залила ее лицо и залила глаза. Перед глазами у нее снова все поплыло, а окружающее приобрело красный оттенок.
- Я не сдамся! Ты слышишь меня, ты, больной, извращенный хуесос! Я, блядь, не сдамся! - закричала Эсми в пустоту комнаты.
В комнате воцарилась тишина. Если бы Эсми захотела угадать, она бы предположила, что на лице Незнакомца была самодовольная улыбка. Ей хотелось сорвать ee с его лица, сдирая руками каждый слой кожи, пока бы не добралась до его черепа и не ударила по нему садовыми ножницами. Картинка соответствовала ее ярости.
Раскаленная добела боль пронзила нервные окончания Эсми. Игла попала ей в глаз, и изо рта у нее потекла рвота. Она не могла согнуться достаточно сильно, поэтому проглотила ее обратно. Она подавилась, ее губы посинели, а поврежденный глаз выпучился.
Эсми охватила волна головокружения. Она попыталась прийти в себя, перед глазами у нее все поплыло. Она стала задыхаться, руки и ноги отяжелели. Шепот вокруг нее казался далеким, как будто она была в туннеле. Эсми охватила паника, когда она почувствовала, что все выходит из-под контроля. Она потеряла сознание, ее глаза закрылись.
Люди в черном облили распростертое тело Эсми ледяной водой. Она медленно приходила в себя. Женщине было нехорошо. Она моргала почти как в замедленной съемке. Склера поврежденного глаза полностью покраснела. Она с трудом дышала, каждый вздох давался ей с трудом, он скрипел в ее груди, как старая дверь.
Эсми пыталась поднять голову, но сила в ее мышцах быстро иссякала. Ее движения были неловкими и слабыми. Она пыталась заговорить, закричать, но язык у нее вывалился изо рта. Время шло, и она уже не напоминала ничего, кроме манекена, неживого и застывшего.
Ее мысли, хотя и были вялыми, были единственным, что у нее осталось. Жестокость от того, что она могла мыслить рационально, в то время как ее тело медленно разрушалось, убивала ее еще быстрее. Она не чувствовала своих конечностей, двигаться было невозможно. Она была слепа на один глаз, и темнота окутывала ее, как стелющийся туман в ночь на Хэллоуин.
В течение трех часов Эсми сопротивлялась, но этого было недостаточно. Она умерла, хватая ртом воздух.
Трое убитых, осталось двое.
Незнакомец провел ладонью вверх-вниз по своему твердому, как скала, члену. Наблюдение за напряженным телом Эсми, с трудом переводящей дыхание, подействовало на него как афродизиак. Ее влажные, манящие и голубые губы заставили его вообразить то, что он не имел права себе представить. Ему было наплевать. Он мечтал об этом несколько месяцев. Реальность оказалась намного лучше, чем он себе представлял.
Последние два дня его член болезненно напрягался за застежкой-молнией. Он был таким твердым, что это причиняло боль. Он вложил свой член в ожидающую его руку, движения становились все быстрее, пока его мысли возвращались к насилию над разлагающимся телом Эсми. Он стал задыхаться по мере того, как стал приближался к краю, его глаза почти слиплись, его яйца напряглись, а оргазм нарастал.
Незнакомец жестко кончил, его сперма брызнула на монитор видеонаблюдения. Она стекала на лицо Эсми, символизируя то, как она обращалась с мужчинами. Она использовала их для собственной выгоды, поэтому он не чувствовал себя плохо, используя ее лицо для своего извращенного сексуального удовлетворения.
Это то, чего заслуживала шлюха. Она всю жизнь возводила себя на пьедестал, думая, что она лучше всех, используя мужчин ради того, что они могли ей дать – привилегий и материальных благ. Он убил ее тем, к чему она была пристрастна, – тщеславием. Это было отвратительно, но весело. Незнакомец похлопал себя по бедру, он был в ударе. Он рассмеялся собственному каламбуру.
Незнакомец снова взглянул на экран монитора, его сперма собралась внизу, оставляя скользкую дорожку на теле Эсми. Он улыбнулся. Веселое времяпрепровождение закончилось. Им нужно было снова подготовиться. И избавиться от тела.
Эйлсу пытали в течение нескольких часов. Ей вырвали ногти с корнем, а по губам прошлись проволочной щеткой. Кровь хлынула ей в рот, она попыталась выплюнуть ее на пол, но губы обожгло огнем тысячи солнц.
Обшитые деревянными панелями стены, казалось, сомкнулись вокруг нее. Боль отдавалась во все стороны.
Отсутствующие ногти.
Отсутствующие губы.
Вывихнутое плечо.
Ее влагалище и задница превратились в одну большую зияющую дыру.
Эйлса Кларк была чертовски подавлена и не знала, что делать. Она осталась одна. Никаких мужчин в черном, никаких голосов, доносящихся с потолка, остались только лица на телемониторах.
Она ковыляла из стороны в сторону. Один мучительный шаг за другим. Стерильное освещение усиливало головную боль. Больничный халат свисал с ее вывихнутого плеча. Каждый шаг казался ей несинхронным, не укладывающимся в голове. Сотни мыслей боролись за то, чтобы их услышали. Ни одна из них не была здоровой.
Эйлса не была уверена, хочет ли она покончить с собой или с ублюдками, которые заправляли этим местом. Она просто хотела, чтобы все закончилось, и если для этого нужно было покончить с собой, то так тому и быть. Ее нижняя губа дрожала, как будто она все еще была у нее. Ее переполняло горе. "Что, если?" и "Kак?". Когда они вернутся? Скоро ли они вернутся, чтобы закончить работу или еще немного помучить ее? Она больше не могла этого выносить. Когда паника охватила ее, грудь Эйлсы горела при каждом прерывистом вдохе. Тупая боль в гениталиях пульсировала в такт ее разбитому сердцу.
При воспоминании о том, как ее влагалище и анус, по сути, слились воедино, Эйлса, спотыкаясь, двинулась вперед, и каждый шаг сопровождался влажным хлюпаньем ее пропитанных кровью ног. Металлический запах пропитал воздух, смешиваясь с приторным запахом разложения, который ударил ей в ноздри. Она опустила руку между ног и вздохнула, превозмогая острую боль. Осторожно ощупав то, что раньше было ее влагалищем, она поняла, что все исчезло. Никогда больше она не почувствует прикосновения мужчины, доставляющего ей удовольствие. Она не почувствует, как он входит в нее, не издаст вздох экстаза, когда он проник бы своим членом в ее бархатные ножны. Нет, она, вероятно, могла бы засунуть весь свой кулак без каких-либо препятствий. Черт возьми, она, вероятно, могла бы засунуть его по локоть.
Каждый шаг отзывался волной боли во всем теле, безжалостным напоминанием о насилии, которое творилось на холсте, которым было ее тело. У Эйлсы перехватило дыхание, когда она добралась до ряда мониторов. Это вездесущее свечение высвечивало как ее бледную фигуру, так и лица ее мучителей. Люди, которые заплатили деньги, чтобы увидеть это дерьмовое шоу. От их лиц у нее что-то сжалось внутри. Ненависть. Чистая, блядь, ненависть.
Телемониторы замерцали, пока Эйлса смотрела на них. Пятеро мужчин, все лет пятидесяти пяти, все темноволосые и заросшие щетиной. Они могли быть точными копиями друг друга.
- Вы, ублюдки, хотели этого, не так ли? Вы заплатили хорошие деньги, чтобы увидеть это. Чтобы увидеть, как мое тело будет изуродовано, покрыто шрамами и уничтожено. Кто причинил вам боль? Кто сделал вас такими?
Она глубоко вздохнула и закрыла глаза, когда боль заставила ее опуститься на колени. Она не понимала, как все еще стоит на ногах. Наверное, это было вызвано выбросом адреналина.
- Эйлса Кларк, в этом нет ничего личного, но, тем не менее, это доставляет удовольствие. К счастью для тебя, ты не запомнишь эту маленькую интрижку, - пробормотал наблюдатель номер три.
Она изо всех сил ударила кулаком по экрану. Экран треснул. Она согнула пальцы, костяшки болели, но эта пульсация не шла ни в какое сравнение с той, что была у нее между ног. Экран замерцал, демонстрируя ярость Эйлсы. Нахмурив брови, она сделала глубокий вдох, жалея, что не может просунуть руку сквозь сетку и придушить их. Она сделала еще один глубокий вдох, стараясь сохранять спокойствие, пытаясь найти какой-нибудь выход из этой передряги. Если бы только она могла сбежать, сообщить об этом своей семье, но она была на острове, серьезно ранена. У нее не было ни единого шанса.
Мысль о том, что ей не следует вставать, завертелась у нее в голове, как волчок. Выпрямившись в полный рост, она поморщилась. Впадинка между ног запульсировала, кровь потекла ручьем, кусочки плоти тяжело упали к ее ногам. Взглянув вниз, она почувствовала, как ее стошнило от увиденного: ее когда-то нетронутая вагина теперь была разорвана в клочья. Слезы жгли ей глаза, кожа вокруг них была сухой и воспаленной. Она слишком много плакала, но все равно не знала, как остановиться. При мысли об этом ей хотелось кричать...
Эйлса Кларк была привязана к кровати, похожей на носилки. Яркий свет проникал в ее темно-синие глаза, делая ее слепой к происходящему в остальной части комнаты. Пока она металась из стороны в сторону и тщетно пыталась сесть, она поняла, что привязана толстой грубой черной веревкой. Она едва могла сдвинуться с места, не говоря уже о том, чтобы сесть. У нее не было времени паниковать, когда со стропил донесся голос.
- Мисс Кларк, для меня большая честь видеть вас сегодня с нами. Я надеюсь, что условия проживания соответствовали вашим стандартам, - изысканно произнес он.
Она не могла поверить своим ушам, учитывая, в каком состоянии она оказалась.
- Что, черт возьми, это такое? Почему я привязана к кровати? Что случилось с остальными? - спросила она, срываясь на крик.
В голове у нее пульсировала боль, конечности болели. Как долго она была в таком состоянии?
- Что ж, отвечая на ваш первый вопрос, это - мой остров, и мы все здесь для того, чтобы повеселиться. А вам разве не весело, мисс Кларк? Остальные... ну, я полагаю, вы могли бы сказать, что они нездоровы, - сказал Незнакомец с ноткой садизма в голосе.
Она попыталась разглядеть что-нибудь сквозь слепящий свет, но это было бесполезно, она была слепа. Она посмотрела на свое распростертое тело, на веревку, опоясывающую ее груди замысловатым узором. Никто не связывал ее так безрассудно, как она видела в сотнях фильмов ужасов, нет, этот мужчина был полностью поглощен презентацией, и это беспокоило ее.
- Пожалуйста, отпустите меня! - сдавленно вскрикнула она.
Чем сильнее она сопротивлялась, тем крепче путы впивались в ее кожу.
- Успокойся, Эйлса. Я не хочу вставлять кляп тебе в рот, - рявкнул Незнакомец.
- Заткнуть мне рот кляпом? - спросила она.
Тихие слезы потекли из уголков ее глаз, стекая по щекам и пропитывая подушку под ней.
По бокам от Эйлсы стояли наемные телохранители Незнакомца. Пятеро мужчин, одетых в черное, с суровыми выражениями лиц.
- Джентельмены, пожалуйста, развяжите веревку, обвязанную вокруг нижней части тела Эйлсы.
Наконец-то, хоть какое-то облегчение. Наблюдая, как они легко справляются с веревкой, она начала беспокоиться, что же с ней произошло, пока она была без сознания. Она мало что помнила из того, что было раньше, кроме того, что они собрались в приемной вместе с другими и выпивали.
- Теперь достаньте стремена из-под кровати. Просуньте в них ноги мисс Кларк...
Двое громил обхватили ее за лодыжки и очень осторожно вставили их в стальные стремена. Крепко закрепив их, они уставились в потолок, ожидая дальнейших указаний.
Эйлса подпрыгнула, когда дверь, скрытая в стене, распахнулась, и двое мужчин, одетых так же, как и остальные, вкатили хитроумное устройство на колесиках. Она нахмурила брови, когда осмотрела все это. Деревянный инструмент, похожий на лебедку, тяжелый, на лицах мужчин было видно напряжение. Одетые в черные джинсы и облегающую футболку, они напрягали мускулы, перемещая лебедку по комнате в нужное положение.
Голос прервал ее разрушительные мысли. Глаза Эйлсы устремились к потолку, в отличие от мужчин, столпившихся вокруг нее в ожидании его дальнейших указаний.
- Спасибо. А теперь, ребята, это будет по-настоящему забавная часть. Я бы хотел, чтобы вы задрали платье мисс Кларк до талии. Как видите, мы уже подготовили ее к тому, что ей предстоит. Ее только что побрили и натерли воском. Я не могу передать тебе, Эйлса, насколько важна личная гигиена, - мрачно произнес Незнакомец.
Личная гигиена? Он что, блядь, смеется? Она всегда следила за собой. Всегда. Ярость, стыд и паника смешались, и в результате из глубины ее существа вырвался крик.
- Я ненавижу тебя. Отпусти меня сейчас же! - кричала она, пока ее горло не покраснело и не заболело.
С ногами в стременах и обнаженными гениталиями она чувствовала себя уязвимой. Что, черт возьми, они собирались с ней сделать? Инстинктивно она хотела наклониться и прикрыться, но не смогла, верхняя часть ее тела была связана плотнее, чем два слоя краски. Кричать на мужчин было единственным, что у нее оставалось в тот момент.
Она почувствовала, как ее лицо вспыхнуло от гнева и стыда, и отвернулась в сторону, пытаясь зарыться лицом в подушку. Она не хотела, чтобы они на нее смотрели.
Незнакомец рассмеялся над ней глубоким и раскатистым смехом. Она зарыдала в подушку. Опустошение поглотило ее целиком.
Один из здоровяков отошел в другой конец комнаты и подкатил к кровати металлическую тележку, колеса которой скрипели, как гвозди по классной доске. Она открыла оба глаза, и то, что она увидела, заставило ее всхлипнуть.
Поигрывая стеклянной бутылкой, он вертел ее в руках с чувством непринужденного веселья. Она была с широким, очень широким дном, и он натянул на руки прочные перчатки, которые доходили до локтя. Они были похожи на сварочные перчатки. Он наклонился и достал что-то из металлической коробки на нижней полке тележки. Встав, он сделал шаг назад, и от эффекта того, что было у него в руках, тело Эйлсы содрогнулось.
На его руку в перчатке была намотана колючая проволока. Он крепко сжал ее в кулаке, и на его лице появилось странное выражение. Морщины на лбу и озабоченный взгляд искажали его суровые черты. Если бы Эйлса не ошибалась, она бы подумала, что мужчина, одетый в черное, был не совсем доволен происходящим. Но это было глупо, он был здесь, занимался своими делами и не сказал ей ни слова.
- Что ты собираешься с этим делать?! - закричала она на громилу.
Умоляя его заговорить с ней, объясниться, объяснить, из-за чего все это безумие. Он не смотрел на нее, даже не вздрогнул от нарастающих криков. Он просто продолжал наматывать колючую проволоку на кулак в перчатке.
- Не разговаривайте с моими людьми, мисс Кларк. Они подчиняются мне и только мне. Это мои владения, не пытайся взять их под свой контроль, потому что ты никогда не завоюешь их, - проревел голос Незнакомца, угроза в его словах сдавила Эйлсу железным кулаком.
- Пошел... нахуй! - выплюнула она, не желая быть кроткой женщиной, которую они все хотели.
- Вот это девочка. Сохраняй выдержку и решимость до самого конца. Тебе это понадобится.
Она прикусила губу, ее глаза впились в громилу с колючей проволокой. Человека, который мог стать ее погибелью. Человека, который мог покончить с ней.
- А теперь, если бы вы могли познакомить мисс Кларк с бутылкой и продвинуть это дело, я был бы вам признателен.
Ее глаза уставились на бутылку, которую теперь по самую рукоятку опутали колючей проволокой. Она не могла поверить своим ушам. Бутылка? Там... Нет-нет, они не могут... Это сломает ее. Разум, тело и душу. Когда-нибудь она хотела иметь детей. Она хотела начать новую жизнь и испытать все те чувства, которые с этим связаны. Боль, мучительные схватки, облегчение, когда ты слышишь первый мучительный крик своего ребенка. Если эти монстры сделают это, она ничего подобного не испытает. Она предпочла бы умереть. Может быть, ее желание сбудется.
- Ты не можешь. П... П-пожалуйста, не надо, - тихо сказала она.
Борьба покинула ее, когда усталость и стресс поселились в ее костях. Она сжала кулаки, каждый мускул был напряжен, от напряжения у нее слезились глаза. Зачем кому-то понадобилось так поступать с другим человеком? Это было жестоко, по-садистски.
- Эйлса, - нежно проворковал Незнакомец. - В этом нет ничего личного, - повторил он еще раз.
Как это может быть не личным? Каждая мелочь в этом была личной. Ее ноги были раздвинуты, она была привязана к кровати-носилкам, и в любую минуту ей во влагалище могли засунуть бутылку с колючей проволокой. Это было настолько личное, насколько это вообще возможно.
- Клянусь, если я выберусь отсюда живой, я выпущу тебе кишки. Ты окажешься в таком же положении, будешь связан, a я сдеру с тебя кожу и буду смеяться, когда ты будешь умирать, захлебываясь собственной кровью. А потом, о-о-о... а потом, я найду членов твоей семьи и сделаю с ними то же самое. И я получу от этого удовольствие, - процедила она сквозь стиснутые зубы.
Она чувствовала себя как скороварка. Она была готова взорваться.
- Что ж, к счастью для меня, вы не выберетесь из этого живой, мисс Кларк.
Эйлса уставилась в потолок, ожидая, надеясь, что он как-нибудь выдаст себя. Пока ее внимание было сосредоточено на чем-то другом, громила вонзил бутылку так глубоко, как только мог. Она издала звериный вой. Ее нервные окончания напряглись, крича, умоляя Эйлсу собраться и просто сделать что-нибудь. Она тянула, дергала за веревку, удерживающую ее, и рычала как от разочарования, так и от жгучей боли, исходящей из ее центра.
Один из громил стоял на коленях, его лицо было всего в нескольких дюймах от ее пульсирующей "сердцевины". Ей было не только неудобно от его близости к ее самым интимным местам, но она также умирала от боли. Бутылкa былa воткнутa в ее плоть без прелюдий и смазки. Там было суше, чем в Сахаре во время засухи. Она кричала, пока лицо ее не побагровело, раскачиваясь всем телом, насколько позволяли путы, но все, что она делала, было проигнорировано. Она прикусила губу до крови. Ее крики граничили с истерикой. Она обезумела от боли и ярости.
- Заткните ее, ради Бога, - громко произнес Незнакомец, решив, что его услышат за "выступлением" Эйлсы.
Один из здоровяков огляделся, не зная, как он собирается это сделать. Ударить ее? Заткнуть ей рот кляпом? Засунуть что-нибудь в рот? Конфликт был очевиден на его лице, он в панике шагнул к металлической тележке, роясь в ней в поисках... чего? Он схватил что–то и вытащил из коробки - проволочную щетку? Что, черт возьми, он собирался сделать?
Он подошел к ней, и она могла поклясться, что он одними губами произнес:
- Прости.
Должно быть, это было ее воображение, когда он с силой ударил ее кулаком в висок. Боль разлилась по всей голове, веки отяжелели, зрение исказилось. В комнате потемнело, и Эйлса получила отсрочку. На данный момент.
Эйлсе, несмотря на все ее старания, удалось вывихнуть плечо. Оно было деформировано, сустав выступал из-под кожи. Когда мужчина в черном снова приблизился к ней с проволочной щеткой, он действовал исключительно инстинктивно. Он действительно не знал, что делать с проволочной щеткой, но Незнакомец попросил его заткнуть ее. Он не знал, получится ли это и надолго ли. Он взял щетку и начал водить щетинками по ее губам, сначала осторожно, а затем все сильнее и сильнее надавливая. Быстро потекла кровь. Он потерялся в движении, в гипнотическом танце струящейся крови, на ее прекрасном лице, не замечая, что он делает. Он чувствовал себя неловко, но, с другой стороны, так было всегда. Не похоже, что он мог что-то с этим поделать. Незнакомец держал его за яйца.
Он повторил процедуру с верхней губой, хотя и гораздо более неловкими движениями. У нее больше не было губ, но если бы они у нее были, они были бы окрашены в изысканный малиновый оттенок, напоминающий кровь, выступившую на разорванной ткани. Возможно, это и не заставило бы ее замолчать, но кричать, вопить, умолять было бы больно. Он вернулся к тележке и положил на нее проволочную щетку. С отчаянием в каждом шаге он бросил быстрый взгляд на остальных, их взгляды были такими же мимолетными. Они не смеют позволить Hезнакомцу увидеть их взаимодействие. Это было запрещено.
Эйлса пришла в себя, и как только она это сделала, ее тело пришло в возбуждение. Боль, как старая, так и новая, привела ее в чувство. Не было времени на медленное пробуждение, нет, это было так, словно кто-то ударил ее током в десять тысяч вольт.
- Снова очнулась, Эйлса? Хорошо, теперь нам действительно пора двигаться дальше. У нас гости, и они уже порядком устали от ваших глупых игр, - проскрежетал Незнакомец.
Раздражение было очевидным.
Она попыталась крикнуть в ответ, но боль в губах остановила ее, и она поморщилась. Она закрыла глаза и сосчитала до пяти. Это было бесполезно. Боль все еще ощущалась, она хотела прикусить губу, но ничего не почувствовала. Совсем ничего.
Она была чертовски агрессивна и сломлена одновременно.
Стеклянная бутылка наполовину вошла в ее влагалище. Их усилия прекратились, пока она была без сознания. Незнакомец хотел, чтобы она была в сознании во время главного события. Он хотел, чтобы она почувствовала все, что с ней происходит.
Кусок колючей проволоки торчал из горлышка бутылки и выходил наружу. Мужчина, стоявший на коленях у ее входа, держал его рукой в перчатке.
- Используй лебедку, сейчас же.
Инструкции были даны громко и четко, без каких-либо возражений. Другой громила опустился на колени рядом с ней и удерживал бутылку на месте, следя за тем, чтобы она никуда не сдвинулась. Мужчина в черном (номер один) встал, осторожно держась за колючую проволоку, и подошел к лебедке. Он вставил ее в механизм, убедившись, что она правильно выходит из ее влагалища. Он управлял лебедкой, трос которой наматывался на круглую раму, медленно, обдуманно.
Эйлса закричала, пытаясь высвободить ноги из стремян, но окружавшие ее громилы держали ее так крепко, что костяшки их пальцев побелели. Она пыталась сопротивляться, но они были слишком сильны. Когда лебедка вытянула колючую проволоку на несколько дюймов, боль стала невыносимой. Ее зрение затуманилось, разум затуманился, она схватилась за края носилок. Она попыталась закричать, но из ее уст вырвался лишь какой-то невнятный звук.
Лебедка остановилась, и Эйлса попыталась отдышаться. Она попыталась сосчитать до трех. Это было невозможно. Она досчитала до двух, и ее затошнило. Она никогда не чувствовала такой наполненности во влагалище. Ей казалось, что ткань вот-вот порвется. Она не могла этого вынести, она просто хотела, чтобы это прекратилось.
- Сейчас, джентльмены... Вы получите то, за что заплатили. Вы готовы нажать вон ту кнопку перед собой и попасть на небеса? - промурлыкал Незнакомец.
- Ч...? Ч-ч-ч-чт... - попыталась крикнуть Эйлса, спросить, что, черт возьми, они делают, но ничего не получалось.
Ее рот не мог издавать нужных звуков. Она в отчаянии стукнула себя по голове.
- Номер один, разберись с бутылкой, - потребовал Незнакомец.
Номер один выпрямился во весь рост и пнул бутылку сверху. Горлышко бутылки разбилось, и осколки и колючая проволока вонзились в шейку матки и окружающие ткани. Ее тело содрогнулось, боль, казалось, распространялась повсюду. Ее вырвало, от боли у нее закатились глаза. Ее охватила дрожь, шок стал основной эмоцией, безудержно овладевавшей каждой мыслью, каждым действием. Выпучив глаза, она попыталась проглотить слова, которые, как она знала, не могла произнести.
- Давайте, джентльмены, - приказал Незнакомец.
Эйлса только сейчас услышала слова, доносившиеся с потолка. Ей показалось, что она вышла из тела, как будто это происходило не с ней. Это был просто дурной сон, и она могла проснуться в любой момент, готовая вернуться к своим учебным планам. Но этого не произошло.
Джентльмены, наблюдавшие за происходящим с экранов мониторов, одновременно нажали на красную кнопку, и мир Эйлсы рассыпался в прах. Лебедка медленно вытягивала колючую проволоку из ее пульсирующего влагалища, каждое движение разрывало ткани внутри нее. Она задохнулась, ее центр тяжести исчез, ощущение собственной значимости исчезло. Комната закружилась, сердце сжалось, тело прогнулось под огромным давлением.
Это. Блядь. Уже. Чересчур.
Происходило что-то еще. Она чувствовала, как что-то отделяется, тянется, рвется. Мысль не успела окончательно укорениться, как боль стала невыносимой, и она потеряла сознание, как раз в тот момент, когда колючая проволока произвела гистерэктомию "своими руками", и ее матка вывалилась из тела.
Незнакомец наблюдал, как она бесцельно бродит по отделанной деревянными панелями комнате. Честно говоря, он был потрясен. Он был потрясен тем, что она до сих пор не умерла. У этой сучки была выдержка. После всего, что она пережила, то, что она все еще стояла на ногах, пусть и с разбитым телом, заставляло его испытывать самые разные чувства. Он не был уверен, хорошо это или плохо.
Что он собирался с ней сделать? Надеяться, что она умрет от полученных травм, или прикончить ее сам? Он испытывал противоречивые чувства, к которым не привык. Конечно, ей недолго оставалось жить. У нее были вырваны репродуктивные органы. Она потеряла чертову уйму крови. Никто не мог выдержать таких пыток, так почему же тогда она выдержала?
Организация всей этой операции была грандиозной задачей. Что именно он надеялся получить от нее? По правде говоря, он не знал. Ему нравилось наблюдать за страданиями людей, это было правдой. Ему нравилось видеть темную сторону человечества. Ему нравилось видеть, как далеко готовы зайти люди, чтобы выбраться из крайне стрессовой ситуации. На острове эта идея вынашивалась годами. Наконец, она воплотилась в жизнь, когда Незнакомец устроил званый ужин, на который пригласили десять миллиардеров, которые также заинтересовались его планами.
Он встал, поправил брюки и глубоко вздохнул. Его глаза чуть не закатились, когда он рассказывал на том вечере. Все говорили о его планах, об инвестициях, которые они готовы были вложить, чтобы стать их частью, их остекленевшие глаза, когда он рассказывал, как это будет сделано. За этим обеденным столом сидел не один возбужденный человек. Глаза говорили сами за себя, и Незнакомец сходил с ума от желания, от жажды.
Женщина, сидевшая напротив, не могла отвести от него глаз. Она была самой молодой в группе. Лет тридцати пяти, брюнетка с темными выразительными глазами. Дитя трастового фонда. Она действительно понимала, что значит "я здесь, чтобы хорошо провести время, но ненадолго". Он тоже не сводил с нее глаз всю ночь. Они оба знали, к чему это приведет. Незнакомец, возможно, и был садистом, но ему также нравилось получать удовольствие. Он, конечно, был не прочь трахнуть эту молодую женщину, чтобы убедиться, что она согласна с планом. Его член затвердел под брюками. Он не был уверен, из-за чего это было - из-за того, что он хотел уложить женщину перед собой на стол и просто трахнуть ее на глазах у всех, или из-за того, во что превратится остров. От этой идеи у него только прибавилось в "стояке".
- Ну что, пойдем? - замурлыкала молодая женщина, которую звали просто Ди.
Ее глаза заблестели. Разговоры о пытках и разврате явно подействовали и на нее. Она сияла. Казалось, его член вот-вот взорвется. Он думал, что если в ближайшее время не получит хоть какого-то облегчения, то может умереть, а это совсем не годится.
Служащие убирали с обеденного стола. Дорогой хрусталь и сверкающее столовое серебро все еще были разбросаны по столу. Незнакомец встал и подозвал к себе одного из них.
- Не могли бы вы убрать это, и побыстрее? - рявкнул он.
У него не было времени на неподчинение или кротость. Нужно было что-то делать, черт возьми.
Сотрудник ресторана суетился с тарелками в руках, едва не спотыкаясь о собственные ноги. Незнакомец разочарованно вздохнул. Честно говоря, в наши дни просто невозможно набрать квалифицированный персонал.
- Нахуй все это!
Он взмахнул руками в сторону тарелок, бокалов и сервировочных подносов. Они с грохотом упали на пол, и в комнате воцарилась тишина. Он не обращал внимания на взгляды окружающих. Он развязал галстук и аккуратно повесил его на спинку стула. Он провел рукой по своим и без того растрепанным волосам. Подняв взгляд, он заметил, что Ди уже разделась до нижнего белья. Румянец залил ее грудь. Она была возбуждена. Ему было приятно это видеть.
- Залезай на стол, - хрипло рявкнул он.
Он боролся с собственным желанием. Она расстегнула лифчик, стянула трусики и, обнаженная, легла на уже очищенный стол. Когда он посмотрел на нее сверху вниз, то заметил, что она облизывает губы, а ее дыхание становится затрудненным. Сжав ее бедра, он знал, что найдет там – влагу. Он знал, что обладает властью, и, конечно же, не стыдился использовать ее, чтобы получить то, что хотел.
Он оглядел комнату и был рад увидеть, что остальные отошли в сторонку, чтобы понаблюдать за работой настоящего мастера. Он никогда не был мужчиной-одиночкой. Он все время делился с кем-то своими симпатиями. Ты почеши ему спинку, он почешет твою, вот и все. Мужчины сняли пиджаки и расстегнули верхние пуговицы. Они были так же взволнованы, как и он. Это было приятно.
Он расстегнул ремень, спустил брюки и сбросил обувь. Боксеры едва сдерживали его желание. Он запрыгнул на изысканный обеденный стол и навис над женщиной, лежавшей под ним. Ухмыляясь, глядя на нее сверху вниз, он осознал, что служба в морской пехоте кое в чем пошла ему на пользу – в силе и выносливости. На свете не было мужчины, который мог бы сравниться с ним в силе и сексуальном мастерстве. Распутная женщина под ним доказала это.
Он опустился на колени и раздвинул бедра женщины, демонстрируя блестящую сердцевину, которая пульсировала в такт биению ее сердца. Это был тот момент, когда женщина ожидала увидеть целых девять ярдов, не так ли? Они ожидали прелюдии, они хотели кончить первыми, почувствовать, как его пальцы ощупывают ее вход, почувствовать, как ее стенки сжимаются вокруг него, приказывая ему продолжать. Он поднял взгляд и увидел, как ее глаза закатываются, когда экстаз захлестывал ее. Но это был не он. Это был не какой–то любовный роман, нет, все было просто - это был жестокий трах. Она была здесь, чтобы доставить удовольствие ему, и только ему.
Он вытащил свой пульсирующий член из трусов и придвинулся к ее ноющему центру. Он не видел смысла в том, чтобы прощупывать, спрашивая ее молчаливого разрешения пронзить ее. Она хотела этого, и что ж, теперь было слишком поздно отступать. Он собирался забрать то, что принадлежало ему по праву.
Когда он погрузил свой член в ее теплое влагалище, ему пришлось сделать паузу, чтобы просто вздохнуть. Воспоминания грозили испортить этот момент. Ее глубокий вдох слишком сильно напомнил ему о прошлом. Выйдя из нее, он сосредоточился на предстоящих выходных и почувствовал, как решимость согревает его кровь. Он вошел в нее. Он получил удовольствие, когда она ахнула. Она почти кончила. А он уже кончал. Он застонал от наслаждения. Она последовала за ним, ее стенки выдаивали его досуха. Он вышел из нее и снова натянул боксеры.
- Могу ли я рассчитывать на ваши инвестиции? Я знаю, что вы положили глаз на убийцу-муниципального служащего, - oн посмотрел на женщину, которая еще не оправилась от оргазма. Она облизнула губы, села и оперлась на локти.
- Мои инвестиции надежны, - промурлыкала она. - Вы только что их обеспечили.
Незнакомец спрыгнул со стола и собрал свои вещи.
- Спасибо вам, леди и джентльмены, за чудесный вечер. Я с нетерпением жду предстоящих дней. Это будет незабываемая поездка, - сказал он, застегивая молнию на брюках.
Он чувствовал себя вполне состоявшимся человеком. Перепихон и крутые инвестиции в триста миллионов. Он бы сказал, что это неплохо для ночной работы, но к этому готовились последние десять лет.
Оглядываясь на Эйлсу Кларк, бродящую по своей тюрьме, он все еще не был уверен, что и думать. Неужели в этот момент он должен был почувствовать себя плохо, когда угрызения совести стали невыносимыми? Опять же, это был не любовный роман, это была настоящая гребаная жизнь, и он хотел этого.
Жаждал этого.
Ни один из его "участников" не был выбран случайным образом. Он выбирал их индивидуально, исходя из того, что они могли привнести в игру. Мэйси, это было немного забавно, если хотите, прощупать почву. Грэм, ну, такой гребаный мудак, как он, заслужил расплату за свои грехи. Эсми, ему действительно нравилось мучить ее. Шлюха-мужененавистница, которая заботилась только о себе. И на десерт. Эйлса была чертовой находкой; тот факт, что она все еще была здесь, доказывал ему, что он был прав с самого начала. Она была фейерверком с неукротимым духом.
Эйлса остановилась в центре комнаты; ее ноги были в крови. Она пристально смотрела в камеру. Незнакомец наблюдал за ней с таким же вниманием. Она была такой же решительной. Ее упорство очень забавляло. Он знал, что она сильная, знал, что с ней будет непросто, но все равно это потрясло его.
Она стиснула зубы и проревела:
- Дай мне сдохнуть, сука! ДАЙ МНЕ СДОХНУТЬ, БЛЯДЬ!!!
Незнакомец уставился на нее, размышляя, стоит ли ему оставить ее, посмотреть, сколько она сможет вынести, прежде чем сдаться. Он выключил монитор. У него были дела поважнее. Он оставил лучшее напоследок. Джек Патерсон. Бывший ветеран. Человек, похожий на него самого. Человек с выдержкой, человек, который, без сомнения, многое повидал. Человек, который серьезно боролся с уличной жизнью. Человек, который встретит свой конец на этом острове. Джек Патерсон, ходячий мертвец.
Джек не был гребаным идиотом. Он не провел все эти годы в морской пехоте ничему не научившись. Он не наблюдал, как его сослуживцев-морских пехотинцев разносило на куски, ничему не научившись. Нет, он понял, что в отеле "Эмеральд Ресорт" что-то не так, в тот момент, когда вошел туда. Называйте это инстинктом, внутренним чутьем, называйте как хотите. Он просто знал.
Остальные весело болтали, делились историями из жизни, но когда выпивка начала распространяться по кругу, он почувствовал ловушку. Джек, черт возьми, был обучен боевым приемам. Его инстинкты были остры, как бритва, даже несмотря на то, что он был выписан по медицинским показаниям. Это было не то, что можно просто отключить. Патрулирование улиц Ирака и Афганистана многому его научило. Это научило его быть бдительным, научило его никому не доверять. И он совсем не доверял этому месту. Здесь пахло смертью. Он мог видеть за причудливым декором и дорогой мягкой мебелью. Все это было притворством. Джек узнавал крысу с первого взгляда.
Он принял шампанское так же, как и остальные. Он наблюдал, как они смеются и выпивают. Ему действительно хотелось выпить. Он не выпил ни капли с тех пор, как покинул материк, и это убивало его. Всего лишь немного, это не повредит, не так ли? Это желание было трудно игнорировать, его тело жаждало разрядки, которую могло принести пьянство. Его демоны нуждались в утолении, но что-то в его сознании подсказывало ему остановиться. Подумать. Его подготовка в морской пехоте взяла верх над желанием выпить. Его посттравматическое стрессовое расстройство кричало на него. Он попытался отмахнуться от этого, обвинив во всем паранойю, которая охватила его с тех пор, как он ступил на остров. Он просто знал, что что-то не так. Он просто не мог точно определить, что именно.
За ним наблюдали остальные и слоняющийся без дела персонал. Он еще не был готов выдать себя. Он улыбнулся и поднес бокал с шампанским к губам. Он осторожно понюхал игристую жидкость. Он позволил жидкости коснуться своих губ. Он угадал правильно. Вкус у шампанского определенно был какой-то другой. Остальные пили его так, словно завтрашнего дня не было. Тупые ублюдки.
Он пересек комнату и притворился, что читает доску объявлений. Что бы здесь ни происходило, они проделали огромную работу, чтобы все выглядело законно. Джек был более чем когда-либо убежден, что это всего лишь прикрытие.
Перед ним стояло высокое растение. Оглянувшись через плечо, он понял, что остальные завели разговор с сотрудниками о массаже рэйки. Он проверил камеры видеонаблюдения и помолился, чтобы его, как он надеялся, не было видно. Он вылил остатки своего напитка в цветочный горшок. Он повернулся и пошел обратно к группе, поднося стакан ко рту и продолжая разыгрывать шараду. Он настороженно оглядел персонал. Что, черт возьми, здесь происходит?
Остальные начали вести себя странно. Они уставились на него с ошеломленным выражением лица и отвисшими челюстями. Ему нужно было собраться с мыслями. Он заставил свое лицо сделать то же самое. Он упал на пол и мгновенно закрыл глаза. Ему нужно было вести себя спокойно, вести себя правильно. Дерьмо набирало обороты, и ему нужно было опередить его, пока он не оказался по уши в этом дерьме.
Грохот падающих вокруг него тел чуть не заставил его вздрогнуть. Будь чертовски спокоен, Джек. Кто-то лежал на его здоровой ноге. Оx, блядь. У него и без того было достаточно проблем, чтобы эта нога отнялась. Это не мог быть мой протез, не так ли? Гребаный закон Мэрфи. Ему нужно было оставаться неподвижным. Он должен был притвориться мертвым. Ему нужно было положиться на свою подготовку. Черт возьми, мертвые морпехи были у него за спиной, но они все равно не отпускали его.
- Отнесите их вниз. Мы и так слишком долго развлекали их. Пора менять планы на выходные, - приказал голос Незнакомца.
Джек стиснул зубы. Он знал это. Он нутром чуял, что что-то не так. Почему он не доверял этому? Лучшее, что он мог сделать, - это разорвать это дурацкое приглашение, остаться дома и продолжать напиваться до преждевременной смерти. У Джека все еще были те же инстинкты, но, к сожалению, иногда ему хотелось, чтобы они пошли нахуй.
Он слышал, как кто-то передвигал тела. Скольжение тел, шарканье ботинок. Звон бокалов, ругательства, ворчание. Джек почувствовал, что злится все больше. Мощные руки подхватили его под мышки и потащили через всю комнату. Он почувствовал, как от этого движения у него задрались штанины. Ботинок слетел, обнажив протез.
- Посмотри на этого мудака, у него искусственная нога, - прогремел голос над ним.
Джек поклялся выпотрошить этого ублюдка первым.
- Заткнись на хрен. Он, наверное, служил в армии. Может быть, - огрызнулся один из собеседников.
О, он сам военный, не так ли? Джеку показалось, что в это действительно трудно поверить. Никто из его людей не был настолько глуп, чтобы раскрывать такие личные подробности о себе. Он хотел покачать головой. Он хотел щелкнуть челюстями. Он хотел, чтобы головы покатились.
- Тогда будет забавно сломать его, - рассмеялся один из громил.
Рациональный разум Джека боролся с тем, чтобы дать волю иррациональной части. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы оставаться спокойным, неподвижным, пока его тащили туда, куда их тащили эти болваны. Он знал, что они не контролировали ситуацию; они были слишком тупы, чтобы быть ответственными. Они были слишком разборчивы в выражениях. Операция, подобная этой, потребовала бы невероятного количества денег. Невероятный объем планирования. Они были просто наемной силой.
Его бесцеремонно втолкнули в комнату. Он не шевелился. Они могли наблюдать за ним, выискивая какие-нибудь признаки того, что он притворяется. Он не стал бы им этого показывать. Он ничего бы им не дал.
Джек услышал, как закрылась стальная дверь. Он вздохнул с облегчением. Он приоткрыл один глаз и посмотрел в сторону двери. Они ушли. Джек смог лишь немного расслабиться. Они вернутся, и он ни на секунду не сомневался, что за ним наблюдают. Он поднял глаза к потолку. Две камеры.
- Черт, - проворчал он.
Он не знал, как сможет оставаться неподвижным в ожидании того, что с ним произойдет. Его тело было изуродовано многочисленными травмами. Оно и в лучшие времена кричало на него. Оно ненавидело оставаться неподвижным. У него начались судороги, ему постоянно нужно было двигаться.
Шли часы, и он мысленно проклинал себя. Бедро горело как в огне. Здоровая нога начинала болеть, и он ничего не чувствовал в своем протезе. Одно маленькое одолжение. Он начинал расстраиваться. Кого он обманывал? Джек был вне себя от разочарования. Джек был вне себя от ярости. Он хотел добраться до ублюдка, который организовал всю эту операцию. И когда он это сделает? Да поможет ему Бог. Он собирался выместить на нем весь свой гнев и досаду. Тот факт, что теперь у него было изуродованное тело. Тот факт, что он порвал со всеми своими друзьями и семьей. Тот факт, что он чувствовал себя совершенно бесполезным. И больше всего – тот факт, что все, что у него осталось, - это бутылка.
Джек чувствовал себя легкой добычей. Он не знал, сколько времени прошло, когда услышал, как отпирают дверь, как кто-то рывком открывает металлическую створку. Он тихо вздохнул. Больше ничего не оставалось. Пришло время либо срать, либо слезать с горшка.
Он приоткрыл один глаз. Двое здоровяков. Они были здоровенными. Было видно, что они тренировались. Джек когда-то так выглядел. "Kогда-то" вошло в поговорку. Он бы все отдал, чтобы по-прежнему так выглядеть. Бутылку. Гребаную жалость к себе. Он просто хотел вернуть себе силы. Вот почему то, что он планировал, было совершенно глупым. Как, черт возьми, он мог подумать, что сможет справиться с двумя абсолютными силачами? Он так и не нашел ответа на этот вопрос. Он просто собирался отмахнуться от него. Какой же ты сумасшедший ублюдок.
- Итак, босс хочет отправить его в третью комнату пыток. Как ты думаешь, что он для него приготовил? Последний раз это было просто безумие. "Киска" у Эйлсы была просто...
- Ради всего святого, заткнись, пожалуйста. Нам платят за то, чтобы мы были мускулами и, по-видимому, руками, выполняющими эти действия. Нам платят не за разговоры.
Джек уловил колебание, почти сожаление в его словах. Он должен был действовать. Нерешительность была слабостью, и, клянусь Богом, он бы ею воспользовался.
Он почувствовал, как чьи-то руки подхватили его под ноги. Теперь у него был шанс. Он должен был ковать железо, пока горячо. Пока их было только двое. У него было больше шансов при соотношении два к одному. Пусть небольшой, но все же шанс.
Он воспользовался своим шансом. Он сел. Отвел кулак назад и сильно ударил первого парня в висок. Раздался звонкий удар, когда кость соприкоснулась с плотью. Парень рухнул, как мешок с картошкой. Джек хрипло выдохнул сквозь зубы. Бросив беглый взгляд на свою руку, он увидел, что на ней уже появился синяк. Это возымело желаемый эффект. Джек нанес сильный удар. Он был не прочь сыграть грязно, он все равно был практически мертв, ему нечего было терять.
Он посмотрел на другого парня. Парня с сожалением, возможно, с раскаянием. Какую карту он собирался разыграть. Позвать остальных или просто убить его сейчас. Он сомневался в последнем, человек, ответственный за это место, получил бы свои яйца на блюдечке за такой ход.
- Послушай. Не делай глупостей. Оно того не стоит, поверь мне. Ты не знаешь, на что способен этот парень, - настойчиво сказал здоровяк. Он вжался в стену, подняв руки в успокаивающем жесте. - Он без колебаний прикончит тебя. Поверь мне.
- Поверить тебе? Что за блядство. Как, черт возьми, я могу кому-то здесь доверять. Что это, блядь, за место? Это что, просто скотобойня, где вы уничтожаете людей ради удовольствия?
Джек неуверенно поднялся на ноги. Его тело было в состоянии полной боевой готовности, посттравматическое стрессовое расстройство угрожало повлиять на каждую мысль, каждое движение, каждое решение. Он не мог этого допустить. Ему нужно было сохранять спокойствие. Если он запаникует или позволит себе сорваться, с ним будет покончено.
- Послушай, я помогу тебе. У него кое-что на меня есть, но я хочу уйти. Я не могу провести за этим еще одни выходные, не говоря уже о годах. То, что я увидела в эти выходные, будет преследовать меня вечно. Это не то, на что я подписывался. Позволь, я помогу тебе выбраться отсюда.
Он протянул руку. Стоит ли Джеку пожать ее? Он никогда никому не доверял, особенно после того, как его уволили. Как и этот парень, он тоже повидал немало дерьма, которое оставило на нем шрамы. Но если он этого не сделает? Если он этого не сделает, он будет практически мертв; Джек знал это так же точно, как то, что солнце встает каждый день.
Джек пожал его руку. Он очень надеялся, что ему не придется сожалеть о своем решении.
- Что это за место? - спросил он сквозь стиснутые зубы.
Глаза Джека сузились до щелочек. Ситуация становилась смертоносной. Судя по их предыдущему разговору, по крайней мере одна из женщин была убита. Было ли это всего лишь вопросом времени, когда они все погибнут?
- Я не знаю, с чего начать... правда, не знаю. У нас не так много времени. Всё в этом здании находится под наблюдением. Всё. Он будет следить за нами, - он посмотрел в сторону двери, на камеры. - Но я скажу вот что. Этот парень - садист. У него тут какая-то снафф-сделка. Даркнет. Инвесторы. Все работает.
Его глаза снова обратились к Джеку, в них был страх.
- Что мы будем делать? - надавил Джек.
В идеале он хотел бы иметь поэтажные планы, пути отхода, все остальное. У них не было на это времени.
Парень полез в задний карман. Джек мгновенно занял оборонительную позицию.
- Эй-эй! - сказал Джек.
- Вот, тебе понадобится оружие.
Здоровяк протянул ему складной нож. Джек с благодарностью взял его. У него не было выбора. Кулаками он бы далеко не продвинулся.
- Спасибо, чувак.
Другой парень застонал, поднимаясь с пола. Джек посмотрел на него сверху вниз. Глаза того распахнулись, в карих глубинах появилась тревога, когда он понял, что происходит.
- Что за черт? Из-за тебя нас всех повесят. Мы ничем не можем ему помочь. Ты же знаешь этого человека. Блядь! - он сплюнул.
Когда голос парня стал громче, в нем послышались нотки паники, Джек сделал движение. Он вытащил нож и быстро вонзил его в яремную вену наемника. Его глаза расширились. Джек был шокирован. Как он мог оказаться? В этом месте? Но, его потрясло не это. Его потрясло то, как сильно он снова наслаждался ощущением насилия. Алая река текла между его пальцев. Жизнь уходила из глаз наемника. Джек понял, что нашел выход своей ярости, и на этот раз это был не алкоголь.
Он вытащил нож, и вместе с ним хлынуло еще больше крови. Он был очарован этим. Загипнотизирован. Он не знал, как к этому относиться. Его сердце снова билось. Оно не билось уже много лет, оно казалось мертвым, черным, омертвевшим. Но что теперь? Теперь в нем билось желание остаться в живых, желание отомстить за зло, совершенное под этой крышей, на этом острове. Он хотел, чтобы свершилось правосудие.
Он встал, что само по себе потребовало усилий. Он вопросительно приподнял бровь, обращаясь к парню, стоявшему перед ним.
- Ну что?
- Вооруженные силы? - спросил мускулистый мужчина.
- Да, морская пехота. Ты? Я полагаю, ты тоже, - сказал Джек, вытирая кровь с ножа о рубашку.
- Морпех.
Его сжатые челюсти сказали Джеку все. Они оба повидали всякое. Это была просто очередная миссия.
- Как тебя зовут? Полагаю, имя у тебя действительно есть, и ты не просто наемный убийца "номер один"?
- Сэм, - oн натянуто улыбнулся. - Давненько меня так никто не называл.
Он уставился в пространство.
Они пристально смотрели друг на друга. По всему зданию разнесся пронзительный сигнал тревоги. Джек и Сэм подпрыгнули от неожиданности. Джек проглотил комок, застрявший в горле.
- Внимание, в четвертой камере нарушение правил безопасности. Всему персоналу немедленно прибыл на место.
Снова раздался этот голос. Игра была окончена. Сэм не шутил, когда сказал, что за ним повсюду следят. Это не заняло много времени.
- Сколько человек мы ожидаем? И большой и злой босс будет сопровождать их? - поспешно спросил Джек.
- Ни за что. Он не станет марать руки, если сможет этого избежать. Для этого мы и наняты. Он заставит их привести тебя к нему. Тогда все ставки аннулируются. Никто из участников не имел удовольствия встречаться с ним. Они только слышали его, - взгляд Сэма продолжал метаться к двери, ожидая, когда все войдут. Он сделал глубокий прерывистый вдох. - Их будет четверо. Ему нравится, чтобы его штат был небольшим, но полезным. У всех нас есть определенные навыки, которые он считает полезными. Это мой инстинкт, - oн опустил плечи. - По крайней мере, так было раньше. Я уже не такой рассудительный, как раньше.
Внезапно стал слышен отдаленный топот ботинок по коридору. В них слышалась целеустремленность, каждый шаг был рассчитан. Их настойчивость была ощутима, и ее подогревала паника Джека и Сэма.
- Что ж, думаю, сейчас начнется заварушка, - пробормотал Джек.
- Я не хочу оказаться на пути последствий.
Сэм глубоко вздохнул, его взгляд стал отсутствующим.
Джек и Сэм стояли по обе стороны от двери. Джек сжимал в руке нож, готовый к тому, что мышцы вот-вот прорвутся. Сэм выглядел еще более обеспокоенным. Он очень надеялся, что тот не подставит его. Если так, то он покойник.
Тяжелые шаги затихли за дверью. Джек подавил охватившее его беспокойство. Он попытался еще раз переключить свой мозг в режим морпеха.
Дверь с грохотом распахнулась. Джек закрыл глаза, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и собрался с духом. Он знал, что должен быстро уложить одного из них. Только так у него был хоть какой-то шанс.
Комнату заполнил дым. Джек закашлялся, его глаза расширились от шока. На него нахлынуло воспоминание – его тело покрылось мурашками. Он не мог позволить воспоминаниям унести его прочь. В комнату ворвались тени. Он надеялся, что у Сэма хватит духу разделаться с кем-нибудь из своих. Джек слишком хорошо знал это чувство.
- Выходить с поднятыми руками. Джек Патерсон, это твой последний вдох, - проревел один изнаемников.
Большая ошибка, блядь.
Джек быстро рассмотрел головорезов. Они были вооружены и опасны. В руках у них были мачете. Из-за этого его нож выглядел как нож для чистки овощей. Они стояли спиной к двери. Разумный ход. Безопасный ход. Хотя и недостаточно безопасный. Джек и Сэм напали на двоих из них. Джек прыгнул на спину здоровяка, обхватив его голову. Тот попытался оторвать его от себя, но Джек держал крепко. Он сильнее сжал руками его толстую шею, мышцы под мышками напряглись.
Джек понял, что дым рассеялся. Двое других громил обернулись, услышав шум у себя за спиной. Он взглянул на Сэма; на его лице было такое же выражение тревоги. Пришло время заканчивать с этим. Джек убрал руку с шеи громилы и полез в задний карман. Он вытащил складной нож и вонзил его прямо в голову громилы. Он повторял это действие снова и снова в быстрой последовательности. Голова жертвы напоминала игру в "Tочка в точку".
Наемник рухнул под ним. Джек приземлился на ноги, одновременно взмахнув мачете. Сэм сделал то же самое. Они стояли, прижавшись спинами к стене, и наблюдали, как двое других медленно приближаются к ним. Три медленно разлагающихся трупа, и к их числу прибавятся еще два. Джек лишь надеялся, что это будут не они с Сэмом.
Тревога продолжала звучать. Он очень надеялся, что к ним больше никто не присоединится. У Джека болел затылок, и он не знал, будет ли он в состоянии бежать.
- Правильно, мелкий засранец. И, Сэм, мы ожидали от тебя большего. Ты был нам, как старший брат. Как ты можешь отворачиваться от нас?
Один из громил плюнул Сэму под ноги. Прежде чем что-либо сказать, тот смерил их ледяным взглядом.
- Как я мог? Не могу поверить, что ты спрашиваешь меня об этом. Ты видел то же, что и я, и делал то же, что и я. Тебе следовало бы спросить себя, почему ты это делаешь? Меня чертовски тошнит от этого места. Женщины... ебать, вы видели, что он сделал с Мэйси, Эсми, Эйлсой. Я не мог уснуть. Их тела преследовали меня. КАК, БЛЯДЬ, ВЫ МОЖЕТЕ?!! - Сэм кричал на них обоих. Его голос был острым, как лезвие бритвы. Он провел рукой по лицу, на лбу выступили капельки пота. Он наклонился, упершись руками в колени, и судорожно вздохнул: - Это, блядь, ненормально.
Джек наблюдал за их перепалкой. Надеясь, что эти два болвана образумятся и присоединятся к ним. Поймите, что это был полный пиздец. Их тела дернулись, руки крепче сжали мачете. Нерешительность боролась в них со страхом.
- Сэм, мы не можем. Он держит нас за яйца. Он уничтожит наши семьи, ты это знаешь. У нас нет гребаного выбора, - пробормотал тот, что слева.
Взглянув на Джека, он заметил мачете.
Джек действовал чисто инстинктивно. Он бросился вперед и вонзил мачете в горло парня. Он не знал, откуда у него взялись силы. Лезвие прошло сквозь кожу, мышцы и сухожилия, как горячий нож сквозь масло. Kровь и внутренности закапали на пол. Он применил такую силу, что голова парня повисла на слабых мускулах. Он полностью перерубил ему позвоночник. Джек поднял здоровую ногу и ударил его в грудь. Tело бесцеремонно упало на пол, голова отделилась и покатилась к ногам Джека. Пустые глаза смотрели на него с обвинением.
Тело Джека пульсировало от желания, безумное чувство шока пригвоздило его к месту, несмотря на сигнал тревоги и последнего громилу, с которым предстояло разобраться. Его трясло от избытка адреналина. Он сжал мачете в кулаке так, что костяшки пальцев побелели. Ему нужно было перевести дух, но он чувствовал, что не в состоянии это сделать. Он ничего не сказал. Он не мог. Если бы он открыл рот, то, возможно, выразил бы словами, насколько чертовски потрясающим было это ощущение.
В глубине души он понимал, что наемники не виноваты в сложившейся ситуации, но больше не мог слушать ни слова. Он просто должен был действовать.
Сэм и громила уставились на него, не совсем веря в то, чему только что стали свидетелями. Джек и сам не мог в это поверить. Прежде чем громила успел что-либо предпринять, Джек вонзил мачете ему в грудь. Он с громким хлюпаньем вытащил лезвие и здоровяк упал на землю, присоединившись к другим своим коллегам, за исключением Сэма, который просто в недоумении смотрел на кровавую бойню, разыгравшуюся вокруг него. Джек был здесь не для того, чтобы валять дурака.
- Сэм, нам нужно убираться отсюда. Если все, что ты сказал, правда, то твой босс должен был все это видеть. Ты можешь отвести меня к нему? Где он? - прошептал Джек.
За ним наблюдали, и ему не нужно было, чтобы его услышали.
- Я могу отвести тебя к нему, - взгляд Сэма метнулся от двери к Джеку. Металлический запах крови проник в его сознание. Перед глазами поплыли частички пыли. Воздух казался тяжелым, наполненным невысказанным напряжением, которое сквозило в каждом невысказанном слове. - Но ты действительно не знаешь, с чем имеешь дело. Его называют Незнакомцем. Он без колебаний убьет тебя.
Джек посмотрел на потолок, тщательно обдумывая свои слова.
- Вот в чем дело, Сэм. Я тоже. Незнакомец, а? - oн сделал глубокий вдох. - Незнакомец не знает, с кем связался.
Что, черт возьми, происходит? Сэм перешел на другую сторону. Джек Патерсон очнулся. Как? Как такое вообще было возможно? Он был под действием наркотиков, не так ли?
Он ударил кулаками по столу так, что мониторы задрожали от его силы. Незнакомец содрогнулся от неподдельной ярости. Он не мог поверить в то, что видел. Все было спланировано. Каждая мелочь была учтена, а простой солдат превзошел его. Незнакомец был умнее. Почему он не предвидел этого?
- БЛЯДЬ! - в уголках его рта скопилась слюна, он уставился на два единственных освещенных экрана.
Сэм и Джек бежали по главному коридору к комнатам пыток, а Эйлса что-то бессвязно бормотала себе под нос, ее смятение и боль затмевали разум. Она была в шоке. Хорошо. Надеюсь, теперь она поторопится и сдохнет.
Джек, мать его, Патерсон. Он хотел оставить его напоследок. Он хотел насладиться зрелищем того, как его потрясение и жизнестойкость покидают его. Солдат с посттравматом и проблемой с алкоголем. Он спланировал свой финал с точностью опытного хирурга. У него была идеальная игра. Он нашпиговал свою комнату пыток минами. Малейшее нажатие - и они взорвались бы. Как забавно было бы наблюдать, как вторая нога оторвется от его тела. Его руки, дыра в груди, его лицо, отваливающееся от черепа, как печеный камамбер.
Незнакомец осмотрел свой центр управления. Это было делом его жизни. Он не собирался сдаваться без боя. В любом случае, как калека мог справиться с ним? Он был в полном расстройстве психики. Убив его, он оказал бы ему услугу. И все же Незнакомец не мог избавиться от воспоминаний о том, как Джек отрубает голову его человеку. Он сделал это намеренно. Неповиновение.
Дыхание Джека стало прерывистым, когда они пробирались по лабиринту, который представлял собой "Эмеральд Ресорт". Какая ирония. В этом месте не было ничего даже отдаленно расслабляющего, это были олицетворенные стресс и страх. Огни над ними мерцали, создавая неровные тени, которые заставили Джека насторожиться. Игры разума. Резкое эхо их шагов отражалось от холодных бетонных стен.
Коридор, казалось, тянулся бесконечно. Лабиринт из лабиринтов и неправильных поворотов. Он был дезориентирован. Он постоянно оглядывался, его паранойя грозила поглотить его. Там ничего не было. Просто продолжай плыть, долбанная Дори.
Когда они завернули за угол, пройдя, как им показалось, несколько миль, они оказались перед перекрестком.
- В какую сторону? - ахнул Джек, пытаясь отдышаться.
Сейчас он был настолько не в форме, что это было почти комично. Увольнение стало для него концом во многих отношениях. Черт бы побрал его и его ногу.
- Сюда, мы почти на месте, - Сэм указал направо. Они зашагали по коридору, почти не отставая друг от друга. Верхний свет все больше и больше удалялся друг от друга, темнота жаждала поглотить их обоих. - Это та дверь, в конце коридора, - сказал Сэм, тяжело дыша.
Джек бросил мимолетный взгляд на своего спутника. С него градом катился пот. Это было не из-за физической подготовки. Парень явно нервничал. Джек лихорадочно соображал, что произойдет, когда они доберутся до той двери слева. Покажется ли Незнакомец? Исчезнет ли он? Он так не думал.
- Сэм?
Джек замедлил шаг, чувствуя, как горит грудь, и каждый вдох ощущался как бетонный груз, придавивший его грудь. Ему нужно было время, прежде чем начнется безумие. Время, чтобы собраться с мыслями. Всего одно гребаное мгновение, чтобы перевести дух.
- Да? - cпросил Сэм, слегка отстраняясь.
Он заметно сглотнул, не готовый к тому, что должно было произойти. Он вытянул шею, оглядываясь назад, и опустил плечи.
- Спасибо, что делаешь это. Помогло то, что ты был морским пехотинцем. Я бы не справился без тебя, - oн ткнул большим пальцем через плечо в ту сторону, откуда они только что пришли. - Я был бы уже мертв. Ты это знаешь, я это знаю, - oн тяжело вздохнул, понимая, что так или иначе, они дойдут до конца. - Что бы сейчас ни случилось, я ценю это, чувак.
Джек хлопнул Сэма по спине, одарив его искренней улыбкой. Прошло так много времени; он был удивлен, что его лицо запомнило это действие.
- Черт, прекрати. В конце концов, я расплачусь, как девчонка, - сказал Сэм срывающимся голосом.
Он посмотрел на него влажными, тусклыми глазами.
Они повернулись к двери, за которой находились все остальные двери. Внезапно сигнал тревоги смолк. Джек и Сэм уставились друг на друга.
- Он знает, что мы здесь, - тихо сказал Сэм.
Джек ничего не ответил. Он не знал, что сказать. Он знал, что, стоя и пялясь на дверь, он не добьется успеха. Им нужно было уходить.
- Дай мне войти первым. Это может дать тебе время и отвлечь его, - тихо сказал Сэм. - По моему сигналу. Эх, как в старые добрые времена.
- Три...
- Два...
- Один!
Сэм покорно вздохнул и распахнул дверь настежь. Джек не успел опомниться, как стрела из арбалета просвистела в воздухе и вонзилась Сэму в лоб. От удара Джек в шоке упал. Тело Сэма отлетело через весь коридор и врезалось в стену. Его безжизненное тело истекало кровью на деревянный пол. Из дыры в голове вытекало мозговое вещество.
Джек наклонился вперед, и его стошнило. Он почувствовал связь с Сэмом. Старые чувства товарищества всплыли в его сознании. И снова этот придурок забрал того, кто был ему дорог. И снова он позволил себе чувствовать. Он должен был убить этого ублюдка, он собирался заставить его страдать.
Из-за двери донесся шепот леденящего душу ветра, донесший приглушенное эхо шагов. По мере того, как владелец этих ботинок приближался, шаги становились отчетливее, и каждый из них был зловещей угрозой неизбежности.
Незнакомец вышел из тени - силуэт, окутанный тьмой, его шаги были тяжелыми и решительными. Над головой снова вспыхнул свет, и игра света и тьмы только усилила зловещую ауру, окружающую его фигуру.
Широкоплечий, одетый в строгий черный костюм, Незнакомец вышел на свет. Он смотрел на Джека хищным взглядом. Он привлекал к себе внимание, и Джек не мог не смотреть. Он не хотел показывать ему этого, не хотел показывать свою ненависть. Он не заслуживал ничего, кроме безразличия. Единственный раз, когда Незнакомец почувствовал эмоции Джека, это когда тот выпотрошил наемника.
Когда Джек взглянул на него, от чего-то у него перехватило дыхание. Чувство узнавания. Он узнал этого больного ублюдка. Его черты. Эти глаза. Глаза Джека расширились от ужаса. Комната, казалось, сжалась вокруг него. Воздух сгустился от напряжения, которое грозило убить его на месте. Лицо, частично скрытое шрамами, несомненно, принадлежало ему. Это было лицо, которое Джек так отчаянно пытался забыть. Это лицо должно было остаться в прошлом. Слишком много ночей было потеряно из-за его лица, преследующего его во сне и наяву.
Когда Незнакомец шагнул ближе к свету, у Джека перехватило дыхание. Что-то знакомое было в этих глазах. Изгиб губ. Острый подбородок. Джек думал, что похоронил этого человека в прошлом, но вот он здесь, воскрес и готов отомстить.
- Хорошо, Джек. Помнишь меня? Mой старый приятель, ты ведь помнишь старые деньки, верно? Я уверен, ты помнишь, как оставил меня гореть в чертовой лачуге в Гильменде, верно?
Выражение его лица стало напряженным.
Страх сковал грудь Джека, на мгновение парализовав его. Ужас этого момента отразился на его лице, превратившись в маску недоверия и ужаса.
- Я помню тебя. Я помню, Лиам Маккензи.
- Иди сюда, сейчас же, - крикнул Лиам.
Арбалет снова взведен и заряжен. Джек поднял руки, сдаваясь. Не желая доводить своего старого друга до крайности. Очевидно, он уже сделал это. Джек последовал за ним в его кабинет. Лиам продолжал целиться из арбалета ему в голову. Джек обвел взглядом комнату. Комната управления, доверху заставленная компьютерными мониторами. Только один из них был включен.
Комната гудела от низкой, но устойчивой энергии, купаясь в мягком сиянии монитора и мигающих огоньках. Он оглянулся на своего старого друга, Лиама Маккензи. Сколько раз ему хотелось увидеть его снова? Скажи ему, как ты сожалеешь, посмейся с ним еще раз, извинись еще раз. Джек понимал, что это не только для того, чтобы облегчить свою совесть, но и для того, чтобы снова увидеть радость в глазах Лиама.
Он облажался. Джек знал это, черт возьми, вся эскадрилья знала это. Он был молод. У него не было опыта. Он был совершенно не в себе во время "командировки". Он не понимал, во что ввязывается. Кто-нибудь из них знал? Он поступил на службу по совершенно неправильным причинам. Его отец был морским пехотинцем. От него ожидали, что он пойдет по его стопам. Он хотел стать инженером. Его отец просто не переставал его донимать. Джек уступил, и это стало самой большой ошибкой в его жизни.
Пыльный ландшафт провинции Гильменд бесконечно простирался под суровым афганским солнцем. Их задачей было обезопасить отдаленный аванпост, и каждый шаг был рассчитан на то, чтобы ориентироваться в коварной местности. Сухие ветры нашептывали истории о прошлых конфликтах, и тяжесть миссии давила на плечи морского пехотинца.
Когда они приблизились к, казалось бы, заброшенному комплексу, разведка предположила, что там могут находиться боевики. Они не знали, что вражеские силы затаились в засаде. Внезапная стрельба эхом прокатилась по пустынным окрестностям, застав отряд врасплох. Элемент неожиданности был утрачен, и наступил хаос.
Джек закрыл глаза, воспоминания, которые он так старался не подпускать к себе, теперь вырвались из ящика Пандоры. От этого у него внутри все сжалось. На глаза навернулись слезы. Это причиняло физическую боль. Он не хотел думать об этом снова, но ему пришлось. Это был момент, который превратил Лиама в маньяка-убийцу.
В разгар перестрелки недопонимание привело к критической ошибке. Ошибку допустил Джек. Граната, предназначавшаяся врагу, упала в опасной близости от Лиама. В неистовой перестрелке предупреждение затерялось в какофонии боя.
Взрыв сотряс воздух, и пыль осела, обнажив разрушительные последствия. Лиам лежал неподвижно, на его теле были следы суровых реалий войны. Команда, застывшая от шока и горя, потеряла одного из своих из-за трагической ошибки, по крайней мере, так они думали.
- Значит, ты все-таки помнишь меня. Я уж думал, ты забыл. Точно так же, как ты забыл обо мне, когда взорвалась та граната, - разозлился он.
Его лицо вспыхнуло.
Джек посмотрел себе под ноги. Он был не единственным, кто что-то потерял в тот день. Он потерял друга, чувство собственного достоинства, свою семью. Всё. Он оглянулся на Лиама, и в его глазах вспыхнул такой огонь, какого он никогда раньше не видел. Это был не тот Лиам, которого он знал. Тот Лиам, которого он знал, никогда бы не поступил так с невинными людьми. Конечно, пытать его, даже убить... но те, другие люди - нет, Джек не мог с этим согласиться.
- Конечно, помнишь. Ты же не можешь просто забыть, правда?
У Джека отвисла челюсть. Он не мог поверить, что это происходит с ним.
Голос Лиама дрожал от гнева, когда он обратился к своему так называемому другу.
- Ты бросил меня, Джек! Оставил меня умирать там!
- Это не было похоже...
Лиам оборвал Джека:
- Мне похуй, на что, по-твоему, это было похоже. Вот что ты сделал. Ты спас свою собственную задницу, - oн еще сильнее прижал арбалет к груди, подчеркивая каждое слово ударом стрелы. - Ты знал, что я был там, боролся... и ты просто бросил меня!
Еще один удар. Джек поморщился.
Выражение лица Джека стало жестче, его собственное разочарование росло.
- У нас была миссия, которую нужно было выполнить, и я должен был принять решение за доли секунды. Я совершил гребаную ошибку.
Лиам усмехнулся с горечью в голосе.
- Решение, которое чуть не стоило мне жизни! Ты хоть представляешь, каково это - думать, что тебя бросили умирать? Бороться за выживание, пока ты в страхе бежишь?
- Мне чертовски жаль, что еще я могу сказать? Я сожалел о том дне... каждый день своей жизни. Я не могу сделать ничего, кроме как извиниться. Мы были друзьями, тебе не кажется, что это меня подкосило. Неужели ты думаешь, что я не готов на все, лишь бы взмахнуть волшебной палочкой и повернуть время вспять? Hо я не могу... - Джек провел рукой по волосам. - Это не выход. Тот день не должен был сделать тебя таким. Лиам, это не ты.
Лиам рассмеялся.
- Это не я? Что, черт возьми, ты можешь обо мне знать? Это всегда было во мне. Я планировал это годами. Даже когда служил в морской пехоте. Действительная служба просто привила мне вкус к убийству. Это дало тебе то же самое, не так ли. Я видел, как ты расправился с моими людьми. Я заметил твою легкую ухмылку, когда ты отрубил ему голову. Когда тебя снова окатило кровью, ты почувствовал себя живым, не так ли?
Взгляд Джека, отражавший внутреннее смятение, метался между Лиамом и арбалетом. Его брови неуверенно нахмурились, а губы, сжатые в тонкую линию, выдавали нерешительность, которая держала его в плену.
- Hет. Это было всего лишь средством достижения цели.
Его слова прозвучали неуверенно. Он пытался убедить себя или Лиама?
Шум, доносившийся из монитора, на мгновение застал Лиама врасплох. Он повернул голову к экрану, это мог быть кто-то, кто пришел Лиаму на помощь, и Джек воспользовался возможностью, чтобы обездвижить своего старого друга. Он схватил арбалет и прицелился ему в грудь. У того не было времени среагировать. Как бы сильно он ни любил Лиама, он знал, что не может позволить ему сбежать из этого места. Лиаму нужно было умереть вместе с ним. То, что он сделал, уже не исправить. Он убил слишком много людей, и за это ему нужно было заплатить.
Он опустил арбалет, целясь ему в колено. Он выстрелил, стрела просвистела в воздухе, отдача выбила Джека из равновесия. Крик Лиама разнесся по комнате. Он дышал неровно, его лицо было искажено мукой. Его челюсть отвисла, и он потерял сознание от боли.
Джек мог сделать только одно. Это было некрасиво, но правильно. Подойдя к экрану телевизора, он был потрясен, увидев женщину, бесцельно бродившую по комнате, платье которой было заляпано ее собственной кровью. Она выглядела ужасно. Бледная и растерянная. Ему нужно было помочь ей, отвезти ее на материк и к врачу.
Лиам Маккензи был привязан к кресту Святого Андрея[7]. Он был таким же голым, как в день своего рождения. Джек испытывал противоречивые чувства. Он без колебаний отомстил бы ублюдку, если бы не узнал, что это его старый приятель. Ему нужно было дистанцироваться от фамильярности. Это было трудно, но это нужно было сделать.
Он понятия не имел, как Эйлсе удалось остаться в живых. Она была самой сильной женщиной, которую он когда-либо встречал. Он вправил ей плечо. Ее крики сотрясли комнату, но вскоре она сосредоточилась на мужчине, виновном во всех ее страданиях. Стальной взгляд проник в темную душу Лиама. Она хотела сделать с ним все, что угодно, но у них не было такой роскоши, как время. Джек и Эйлса устроили словесную перепалку, решая, какое наказание будет достойным для человека, который когда-то пользовался большим уважением в жизни Джека.
- Давай отрежем ему член, - предложила Эйлса. - А потом скормим ему.
- Нет, так дело не пойдет. Прости за каламбур.
Джек расхаживал по комнате. Он не знал, как поступить правильно, но дело было не в этом.
Лиам застонал из-за кляпа, который они нашли в кладовой, где хранились всевозможные орудия пыток.
- Заткнись! - закричала Эйлса ему в лицо.
Она ударила его кулаком, сломав нос, и по его лицу потекла струйка крови. Он зажмурился, на его лице отразилась боль.
- Может, нам содрать с него кожу? Я имею в виду... да ладно, это что-то прямо из его репертуара.
Глаза Эйлсы загорелись озорством. Она хотела этого. Жаждала этого. Она задрожала и согнулась, боль снова охватила ее. Она дышала сквозь боль.
- Hет. У нас нет времени. Эйлса, у тебя может развиться сепсис. Нам нужно доставить тебя на материк. Тебе нужна больница. Она была нужна тебе несколько часов назад, - Джек холодно посмотрел на Лиама. Он все еще не мог поверить, что этот человек был его другом. Как долго он вынашивал свои кровожадные наклонности? - Мы должны сжечь его. Надеюсь, здание исчезнет вместе с ним. Это место должно умереть вместе с ним.
Джек почувствовал, как у него сдавило грудь. Он возвращался к началу. Возможно, Лиаму вообще не следовало выживать. Он должен был умереть в Гильменде.
Лиам боролся со своими путами, раскачивая стул. Он не мог сбежать, Джек позаботился об этом. Он не сводил глаз с Эйлсы, отказываясь удостоить Лиама ответом. Он не мог.
- Да, это идеально.
Она наклонилась, упершись руками в колени, и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Она побледнела еще больше, если это было возможно. Он должен был вытащить ее отсюда. Она была непреклонна в том, что должна отомстить. Он не мог винить ее.
Он подошел к ней, успокаивающе положил руку ей на спину и погладил ее.
- Хорошо, что я принес бензин, который был у него в подвале.
Он с самого начала знал, что собирается делать. Это здание должно было превратиться в пепел, как и его дружба с Лиамом. Ему нужно было похоронить это навсегда. Он не хотел задумываться о том, что он при этом чувствовал. Еще нет. Позже.
- Мне нужно присесть.
Эйлса села у стены. Джек посмотрел на нее обеспокоенным взглядом. Он беспокоился о ней. Физически она была в ужасном состоянии, но психически... он сомневался, что она когда-нибудь поправится, если выживет.
Он взял одну из канистр и начал поливать комнату бензином. Он сделал это быстро, на его лице застыло выражение ужаса. Он не хотел дышать, он боялся, что у него сдадут нервы и он оставит его в живых. Потребовалось несколько канистр, чтобы полностью пропитать комнату. Еще один взгляд на Эйлсу сказал ему, что состояние ее ухудшается. Ему нужно было действовать быстро.
Он взял последнюю канистру и подошел к своему старому другу. Он открыл ее и облил его бензином. Он пытался кашлять, сопротивляться, но Джек просто продолжал поливать своего старого друга бензином. Он отбросил канистру в сторону; когда она приземлилась, по комнате разнесся отчетливый металлический звон.
Джек сунул руку в задний карман и нащупал зажигалку. Вытащив ее, он сжал в руке, готовясь покончить с этим раз и навсегда. Прихрамывая, он пересек комнату, подхватил Эйлсу на ослабевшие руки и вышел из комнаты. Стоя на пороге камеры пыток, Джек бросил последний взгляд на человека, который был его доверенным лицом. Он делился своими тревогами, когда служил на действительной службе, и был одним из его лучших друзей. По его щеке скатилась слеза. Глядя на Эйлсу, он забирал у нее силу. Лиам не был его другом. Он даже не был человеком.
Джек поднес маленькую прямоугольную зажигалку к кончикам пальцев. Когда он поудобнее сжал ее, его большой палец нащупал гладкую вогнутую поверхность колесика зажигания. Слегка надавив, Джек почувствовал едва заметное сопротивление, прежде чем внезапно вспыхнула искра.
- Прощай, Лиам, ты, больной сукин сын.
Он швырнул зажигалку в комнату. Он услышал свист, когда комната загорелась. Он побежал по коридорам, на мгновение растерявшись, прежде чем нашел дверь в приемную. Ворвавшись в подъезд и вдохнув холодный воздух, он почувствовал себя заново рожденным. Он думал, что больше никогда этого не увидит. Глядя на Эйлсу, он понял, что быть рядом с ней - цель его жизни. Он был в долгу перед ней.
Я в долгу перед следующими людьми, которые помогли превратить эту безумную повесть в то, чем она в конечном итоге стала.
Л. Стивенсону, автору "Ботморского мясника" (The Boatmore Butcher), за то, что выслушал мои безумные идеи и помог мне сделать их лучше. Джейми Корт, автору "Носоксорциста" (The Soxorcist) и других безумных эротических рассказов и ужастиков о носках, за советы и добрые слова. И, наконец, Даниэль, моей любимой читательнице бета-версии, которая была моей настоящей болельщицей!
Перевод: Zanahorras
служба микроблогов, включающая в себя множество картинок, статей, видео и gif-изображений по разным тематикам и позволяющая пользователям публиковать посты в их тамблелог (англ. tumblelog). Пользователь может подписываться (англ. follow) на блоги других пользователей, после чего их записи будут появляться на его ленте новостей (англ. dashboard). Сервис характеризует себя как "простейший способ вести блог".
Эсква́йр (англ. esquire от лат. scutarius "щитоносец") - почётный титул в Великобритании (первоначально, в раннем средневековье, этим титулом награждался оруженосец рыцаря); впоследствии титул присваивался чиновникам, занимающим должности, связанные с доверием правительства. Термин эсквайр часто употребляется как равнозначный термину джентльмен. В США в качестве приставки, стоящей после имени, используется при обращении к дипломированным адвокатам (см. англ. attorneys).
"Я знаю, что вы сделали прошлым летом" (англ. I Know What You Did Last Summer) - американский фильм-слэшер 1997 года режиссёра Джима Гиллеспи, ставший для него дебютом и положивший начало серии молодёжных слэшеров. Сценарий написал Кевин Уильямсон по мотивам одноимённого романа Лоис Дункан 1973 года. Главные роли сыграли Дженнифер Лав Хьюитт, Сара Мишель Геллар, Фредди Принц-младший и Райан Филипп, в фильме также снялись Энн Хеч, Мьюз Уотсон, Бриджитт Уилсон и Джонни Галэки. По сюжету, группа школьников сбивает на машине рыбака и сбрасывает его тело в море, а через год подростков начинает преследовать неизвестный, знающий их страшную тайну.
Газла́йтинг - форма психологического насилия и социального паразитизма; определённые психологические манипуляции, совершаемые с целью выставить жертву "дефективной", ненормальной, либо заставить её саму мучиться и сомневаться в адекватности своего восприятия окружающей действительности.
Малле́т/кефаль (англ. mullet - кефаль) - тип причёски (стрижки). Волосы пострижены коротко спереди и по бокам, а сзади они остаются длинными. Американцы говорят о маллете: "It’s all business in the front, and all party in the back" ("деловая спереди, вечеринка сзади"). Маллет отличается от "крысиного хвостика", который представляет собой узкую прядь длинных волос, оставленных сзади. Существует множество вариаций, но настоящий маллет должен быть не менее 8-10 см в длину.
Ретрактор - это хирургический инструмент, расширитель, используемый для разделения краев хирургического разреза/раны или для удержания определенных органов и тканей (т.е. для обеспечения ретракции тканей), чтобы во время хирургических операций можно было получить доступ к частям тела, расположенным под ними.
X-крест, Х-образная рама или крест Святого Андрея - распространенный элемент оборудования в БДСМ-подземельях. Это эротическая мебель, которая обычно обеспечивает фиксацию лодыжек, запястий и талии. При закреплении на крестовине объект фиксируется в положении стоя с распростертыми руками.