Пролог

Филадельфия, Декабрь 15, 1988, Клуб “Pizazz”.

Миранда была жесткой сукой. Вот как она бы говорила о себе, и вот как Мак думал о ней. Жесткая сука. Большинство парней говорили, что она слишком мужественна, чтобы быть красивой. Ее челюсть слишком квадратная, нос слишком орлиный, плечи слишком широкие, тело слишком худое и жилистое. Но Мак считал ее идеальной. Ее кожа сияла такой безупречной фарфоровой белизной, что готические цыпочки тратили тонны макияжа и полчаса возле зеркала, пытаясь копировать ее. На ней не было ни пятнышка, за исключением случайного синяка или пореза после боя. Для него она была похожа на греческую богиню.

Большинство людей считали Миранду лесбиянкой. С ее короткими, колючими, черными волосами и презрением к юбкам или макияжу было легко ошибиться. Как правило, она носила черные джинсы, черные полицейские сапоги, белую футболку под фланелевой рубашкой, увенчанную черной мотоциклетной курткой. На шее у нее был шипованный ошейник, и шипованный браслет на руке. Она курила сигареты агрессивными движениями, как будто Эндрю Дайс Клей научил ее этой привычке. Было что-то андрогинное в ней, что Мак нашел очень сексуальным. Он был уверен, что она би. Он видел, как она тусовалась в лесбийском баре на Спрус-стрит под названием “Мод”, и видел, как она однажды поцеловала девушку. Это было, наверное, самое сексуальное, что он когда-либо видел. Однажды он поцеловал ее сам, в первую ночь, когда он тусовался с группой панк-рокеров, которых теперь называет семьей. Это была его первая ночь, когда он напился и первый раз, когда он поцеловал курильщицу. Он обнаружил, что вкус пива и сигарет возбуждает. Он все еще помнил тот вкус, когда закрыл глаза. Мак мог вспомнить ощущение ее губ, ее языка, ее твердого тела, прижатого к нему. Больше ничего не было после поцелуя, и он никогда не повторялся, но Мак все еще лелеял его, так же, как он лелеял ее.

Она кивнула ему и улыбнулась, проходя мимо. Он кивнул в ответ, неловко улыбаясь, желая поговорить с ней, но чувствуя себя неуклюжим и нервным, не зная, что сказать. Миранда была единственной девушкой, которую он желал, за исключением, может быть, Алексис, но ее он просто хотел трахнуть потому, что у нее были самые большие сиськи, которые он когда-либо видел. Он был уверен, что влюблен в Миранду. Он пришел на шоу только чтобы увидеть ее и надрать задницу скинхедам.

Большая группа скинхедов собралась в задней части клуба, издеваясь и угрожая всем, кто проходил мимо них. Они начали рано, задавая тон на ночь. Несколько панков показали им средний палец или схватили их за промежность, когда они проходили. Парень с тремя короткими черными и розовыми ирокезами обогнул группу скинхедов, прежде чем показать им оба средних пальца. Несколько скинхедов пришлось сдерживать их друзьям, чтобы их всех не выбросили до того, как концерт будет в полном разгаре.

Миранда проходила мимо них несколько раз, явно нарываясь на драку. У нее отсутствовал зуб спереди от последней большой драки бритоголовых в Сити Гарденс в Нью-Джерси. Очевидно, она хотела отомстить. Мак не думал, что отсутствующий зуб умаляет ее красоту. Во всяком случае, подчеркивало это в его сознании. Он часто говорил, что ему нужна девушка со шрамами на костяшках пальцев, и Миранда была той девушкой. Для Мака было нечто в женщине, которая могла надрать задницу, и Миранда ненавидела скинхедов почти так же, как и он.

Клуб был открыт менее часа назад. Уже было более двадцати лысых нацистских ублюдков, и их число, казалось, увеличивалось с каждой минутой. Мак огляделся на избитых панков, разбросанных по всему клубу, надеясь, что количество панков продолжит расти, чтобы сохранить баланс сил. Он был уверен, что если ряды скинхедов превысят ряды панков, они немедленно нападут.

Бритоголовые были одеты почти одинаково: в зеленые куртки-бомберы, “Левис”, белые футболки и кожаные ботинки “Doc Marten”. Их головы светились, как хэллоуинские черепа под стробоскопами в тускло освещенном ночном клубе. У некоторых свастики были вытатуированы на плечах, руках, у некоторых даже на голове или шее, а у одного была татуировка на щеке. Они были членами “Белой группы власти” из Нью-Джерси под названием “Беспредел” и, в отличие от многих других скинхедов, которые пытались скрыть свои ненависть и фанатизм, они носили их с гордостью.

Мак не был маленьким ребенком. Он был выше шести футов. Его руки, плечи и грудь были мускулистые, хотя талия была тонкая и ноги худые. Он видел, как многие скинхеды запинаются и заикаются, когда он сталкивается с ними лицом к лицу, утверждая, что они продвигают “белую гордость”, а не “белую силу” и что они никого не ненавидят. Они говорят, что просто празднуют свое наследие так, как другие расы и национальности могут праздновать их. Мак всегда думал, что это полное дерьмо и испытывал скупое уважение к “Беспределу”, которые не прятались за такими трусливыми рационализациями. Тем не менее, он ненавидел каждого из них и с радостью убил бы их всех, если бы у него был шанс. Его деды и прадеды провели Марш за гражданские права. Его бабушка могла живо вспомнить, как ей сказали использовать “цветные ванные комнаты” и выселили из бассейна для белых. Его двоюродный дед был избит полицейскими и арестован во время Марша за гражданские права в Вашингтоне. Мысль о том, что эти мудаки пытались повернуть время вспять и отменить равенство, за которое так много пострадало и умерло, злило Мака.

“Беспредел” начинались как хардкор-бэнд, созданный скинхедом по имени Джон Джонс. Группе не везло, но их подстрекательские, расистские тексты сделали их известными, несмотря на отсутствие подлинного музыкального таланта. После того, как на всех их концертах начались драки, им запретили посещать практически все музыкальные площадки на восточном побережье. Именно тогда они превратились из группы в движение. Теперь “Беспредел” были одной из самых жестоких вокальных неонацистских организаций скинхедов в районе трех штатов.

Скинхеды смотрели на Мака с нескрываемым презрением. Мак знал, что они бы уже линчевали его, если бы могли, но Мак был не просто черным, он был большим, он мог сражаться, как дьявол, и он был популярен. Он знал, что половина ребят в клубе поспешат ему на помощь, если дело дойдет до драки. Было похоже, что у него будет шанс проверить эту теорию.

Мак пришел в клуб “Pizazz”, чтобы надрать задницы скинхедам, и большинство панков в этом месте, включая Миранду, Алексис и Бризи тоже были там, но они, вероятно, пришли послушать группы. Эти цыпочки ходили на каждый концерт, независимо от того, кто играл. “Нецивилизованное неповиновение” была хедлайнером вместе с “Террористической угрозой”, и все знали, что такая группа, как “Нецивилизованное неповиновение”, выведет всех лысых нацистских ублюдков из пригородов и через каждый мост и туннель. Некоторые панки, которые никогда не появлялись на концертах и даже не любили хардкорную музыку, вышли только за возможность ударить нацистских ублюдков.

Вышибалы будут заняты сегодня. Они обыскивали всех, кто входил, и махали металлическими палочками вверх и вниз по их телам. Это немного расслабило Мака. У него был нож в одном ботинке и пара кастетов в другом. Если он смог пронести оружие, то и они тоже.

Мак чувствовал, как адреналин просачивается в его кровь. Его мышцы напряглись. Сердцебиение увеличивалось, готовясь к бою. Воздух был заряжен насилием, как будто кто-то включил электрический генератор. Мак мог почти видеть напряжение, переходящее от человека к человеку. В его центре была постоянно растущая группа сторонников белого превосходства. Их была почти сотня. Это должна была быть адская ссора. Мак косился на них, когда подпрыгивал вверх и вниз под безумные барабаны и гитары “Террористической угрозы”. Вокалист шпарил тексты вовсю, как будто распылял из пистолета-пулемета.

Насилие и боль!

Насилие и боль!

Мне нравится этот мир!

Насилия и боли!

Жизнь такая жестокая штука!

Любовь так жестока!

Истощить генофонд!

Ненасилие – это молчание!

Толпа кипела. Волнующиеся волны человечества разбились друг о друга, когда партер одичал. Рядом с ним - лучший друг Мака - Джейсон делал неистовый “пого”, подпрыгивая вверх и вниз и расталкивая других танцоров. Вскоре партер напоминал бунт. Мак пытался не спускать глаз с бритоголовых, когда они двигались к партеру, толкаясь и прочищая проход через толпу. Один из них сбил маленькую азиатскую готичку. Один из скинхедов ударил девушку ногой, пока она лежала. Миранда появилась из ниоткуда и ударила бритоголового, который сбил девушку с ног, попав ему прямо в рот и ушатывая его. Она нанесла еще три удара, которые разбили парню нос, разбили губу и опрокинули его на задницу. Другой скинхед шагнул вперед, и она не колебалась ни секунды, поймав его с идеальным левым апперкотом, который откинул его голову назад, как будто он ударил по тормозам в ускоряющейся машине. Он упал на колени, и она нацелилась на его лицо, которое выплюнуло один из зубов. Он свернулся на полу в позе эмбриона, держась за истекающее кровью лицо.

Миранда сделала шаг назад, подняв кулаки в боевой позиции, как кто-то осмелился ударить ее в спину. Она была девушкой, и каждый знал, что девушек не бьют. Все, кроме “Беспределa”. Мак начал пересекать танцпол, торопясь защитить ее, хотя он знал, что она не из тех девушек, которые обычно нуждаются в защите. Это был просто инстинкт.

Большой бритоголовый с большой тощей черной бородой шагнул вперед и ударил Миранду в челюсть. Она упала, как будто ее ударили электрошокером. Несколько скинхедов начали топтать и пинать ее. Мак не мог в это поверить.

- Вы чертовы трусы! Вы избиваете девчонку!

Он бросился на большого нациста, который ударил Миранду в челюсть, ударил его в грудь и отбросил назад, в своих приятелей. Он поймал равновесие и вернулся к Маку, размахивая обоими кулаками. Мак уклонился от первых двух ударов, но был пойман третьим. Удар, казалось, мог снести ему голову. Парень ударил, как чертов мул.

Я больше не вынесу таких ударов. Я должен закончить это дерьмо быстро, - подумал Мак. Помимо потенциального ущерба, нанесенного самому себе долгой борьбой, был также тот факт, что Миранда все еще лежала, а другие скинхеды все еще били ее. Мак закончил бой самым целесообразным способом, о котором только мог подумать. Он ударил большого скинхеда по колену, проехав через коленную чашечку и щелкнув сухожилиями с удовлетворительным “Поп!”, это опрокинуло большого нацистского ублюдка на его задницу с воем от боли.

Другие панки, которых Мак знал, бросились в партер, чтобы встретить скинхедов. Норм, парень из района Мака, который одевался почти как скинхед, в куртке бомбардировщика и черных боевых ботинках, но с “дредами”, образующими небольшие челки в передней части его бритой головы, бросился в партер. Билал Мухаммед, большой черный парень, которого Мак знал со школы, был почти таким же высоким, как Мак, хотя и значительно мягче, прыгнул, начав бой сапогами, сразу же сбил трех скинхедов на пол, которые встали, раздавая удары. Маленький белый парень с короткими черными волосами по имени Клейтон Диллард, который также ходил в среднюю школу Мака, прыгнул в драку рядом с каждым панком в этом месте. Это было похоже на сцену из “Вестсайдской истории”, только без танцев и намного меньшим количеством пуэрториканцев.

Мак бросился на вздымающуюся орду бритоголовых, целясь прямо в Миранду. Она все еще была внизу и до сих пор получала побои. Кровь вытекала из ее носа, рта и ушей. Это выглядело не очень хорошо.

- Миранда! – кричал Мак, когда пробивался к ней. Его кулаки столкнулись с плотью, и одно тело за другим рухнуло на танцпол, чтобы быть растоптанными толпой. Мак принял несколько ударов руками и ногами на своем пути через толпу скинхедов. Его нос и губы кровоточили, челюсть пульсировала от боли. Каждый раз, когда он делал несколько шагов к ней, его отбрасывало назад, когда на него нападал кто-то другой. Он получил удар ботинком в живот, который опустил его на колени, где он получил еще один пинок ботинка в голову, который на мгновение превратил все в темноту. Мак не знал, кто его ударил, но он быстро поднялся на ноги и ударил ближайшего скинхеда. Он схватил парня за пиджак и несколько раз ударил его по лицу кулаком вверх и вниз, сводя лицо парня к кровавому гамбургеру, пока, наконец, скинхед не остановился. Мак посмотрел на парня, прежде чем отпустить его, и позволил ему упасть на пол. Оба глаза бритоголового были закрыты, и его рот был в кровавых руинах. Один из зубов парня, выбитый кулаком Мака, пронзил губу. Несколько других его зубов застряли в костяшке Мака. Мак вытащил их из своей кожи, когда огляделся, чтобы восстановить свое положение. Он потерял Миранду из виду и больше не мог ее найти. Мак получил еще один удар в затылок, который заставил его пошатнуться вперед.

Это то, что я получаю, останавливаясь, чтобы полюбоваться моей работой.

За его спиной была большая группа скинхедов, и Мак подпрыгнул в воздух, приземлившись коленями на плечи большого скинхеда, который выглядел, как полузащитник, ниже Мака, но в два раза шире. Парень упал вперед и приземлился лицом вниз, с Маком на спине. Лицо скинхеда врезалось в танцпол, разбрызгивая кровь огромным звездным узором. Мак повернулся лицом к следующему, затем к еще одному, ударяя и пиная, как одичавший.

- Миранда! – Кричал Мак. Он все еще не мог ее нигде увидеть. Толпа теперь была полномасштабным бунтом. Кто-то включил свет в зале. Группа перестала играть, когда начали летать стулья, и кто-то сбросил один из больших динамиков в сторону сцены. Вышибалы присоединились к драке, атакуя скинхедов и панков. Парень по имени Крис, которого Мак знал из магазина комиксов на Южной улице, бросился к нему и встал спиной к спине с Маком, размахивая по кому угодно и чем угодно.

- Что ты делаешь?

- Я прикрываю твою спину. Ты только что спас мою задницу. Большое спасибо. Эти нацистские уебки собирались убить меня до того, как ты прыгнул и начал разносить их в кашу. Они окружили меня. Я твой должник, приятель. Правда. Спасибо.

Мак не знал, что они собирались выбить дерьмо из Криса, когда он прыгнул. Крис ему не особо нравился, и он бы не стал рисковать жизнью ради него. Он думал, что Миранда была в центре этого круга бритоголовых, а не этот придурок.

К черту все. Пусть думает, что хочет.

Звуки битвы отозвались эхом вокруг него, когда панки и скинхеды начали войну. Мак чувствовал себя воином, как гребаный зулу на древнем поле боя. Он жил ради этого дерьма.

- Мак! Мак! – Джейсон подбежал к нему и схватил за плечи. Его глаза были широко раскрыты. Он выглядел так, будто увидел призрака.

- Что случилось, Демон? Ты нашел Миранду? Она упала, а эти долбаные бритоголовые ублюдки затаптывали ее. Ты видел ее?

- Твоя рубашка! У тебя кровь идет!

Обтягивающая черная рубашка, в которую был одет Мак, была разрезана по центру, и кровь была по всему его туловищу от шеи до талии. Похоже, его ударили ножом. Мак провел ладонью по груди, вытирая кровь. Не было никакого ранения.

- Это не моя кровь.

Джейсон засмеялся.

- Ты видел Миранду?

- Нет, чувак. Я ее не видел.

- Давай поищем ее. Мы должны ей помочь!

Мак повернулся к партеру и бросился обратно в бой. Через несколько секунд он, наконец, добрался до Миранды. Скинхеды отступали, оставив ее помятую на танцполе, ее лицо было разбито в кровавое месиво, в сплошной синяк. Кровь капала из ее рта и носа, и она лежала на боку с закрытыми глазами неподвижно. Мак поднял ее на руки и побежал к входной двери.

- Вызовите скорую помощь! Кто-нибудь, вызовите скорую!

Она едва дышала. Мак чувствовал, что его сердце разбито. Слезы катились по его лицу. Джейсон, Крис, Hорм, Бризи, Алексис, Билал и дюжина других панков смотрели на него, когда он мчался по клубу с безвольным телом Миранды на руках. Никто из них раньше не видел, как Мак плачет.

Мак не мог вспомнить, когда последний раз он плакал. Теперь, когда он был влюблен в Миранду, в его сознании не было никаких сомнений. Он лишь надеялся, что она выживет.

Глава 1

Южная улица, 12:07, две недели спустя

На Южной улице была полночь. Местные жители, туристы, жители пригорода, головорезы всех рас, горе-мафиози, хиппи, готы, панки и бритоголовые заполонили заснеженные улицы. Витрины магазинов с кожаными манекенами в поводках и наручниках, плащами и мини-юбками, спортивными бензопилами и мачете были смешаны с обычным мороженым и итальянскими магазинами воды и ресторанами, в которых подают стейки из лосося. Тротуары были заполнены людьми, покупками, едой, вечеринками, попытками подключиться или просто болтаться. Это больше походило на переполненный ночной клуб, чем на городскую улицу.

Полиция начала закрывать улицы для автомобилей после десяти вечера в выходные дни. Было так много людей, что машины не смогли бы проехать, даже если бы улицы были открыты. Полиция патрулировала толпы, хотя они, казалось, проводили больше времени, бездельничая во многих пиццериях и барах, которые выстроились на улицах, чем гуляя по тротуарам. Когда они патрулировали, они выглядели испуганными. На Южной улице беспорядки, как известно, вспыхивают от небольшиx провокаций. И полиция несла частые потери.

Южная улица, идущая от Восьмой улицы до Фронт-стрит, была ближайшим к набережной коммерческим районом. В семидесятых годах в городе произошел большой толчок для обновления городов, это был сомнительный, антикультурный, эклектичный микс из художников, музыкантов, преступников, изгоев, проституток, трюкачей и матросов (которые были часто одним и тем же), и туристов, которые пришли на набережную, чтобы послушать живую музыку, сделать покупки в магазинчиках, которых было множество на улице, напиться в многочисленных барах и поглазеть на чудаков и шушеру. Эта часть не сильно изменилась. Магазины на Южной улице были в основном индивидуальными предпринимателями, причудливыми магазинами безделушек, антикварными магазинами, множество баров, странными магазинами одежды и взрослыми бутиками, которые обслуживали в основном стриптизерш, мятежных подростков и домохозяек, желающих вернуть немного острых ощущений в спальню. В 1980-х годах такие панк-рок магазины, как Skinz и Zipperheads, открылись, чтобы заменить многие из вычурных бутиков, хотя большинство баров остались, и несколько новых магазинов, такие как Unique Clothing, Black и Trash&Vaudeville, открылись, чтобы заменить те, что остались. Но постепенно магазины розничной сети, такие как Tower Records и Foot Locker, обслуживавшие в первую очередь туристов, которые стекались на Южную улицу для пресловутой ночной жизни, начали перемещаться, и “соседский” аспект сообщества Южной улицы начал распадаться.

Чем моднее становилась улица, тем злее росли Мак и Джейсон. Южная улица была их домом. Это была не просто часть хардкорной сцены в Филадельфии. Это была хардкорная сцена. И теперь она медленно захватывается спортсменами, туристами, позерами и гребаными скинхедами.

- Ты большой, черный педик! – cказал парень с бритой головой, указывая на большие серебряные серьги-обручи в левом ухе Мака. Он был выше Мака, но худощавый, как наркоман, со слабым подбородком, сутулыми плечами и склоненной грудью. Его глаза были мутные, он не мог зафиксировать взгляд. Он был явно пьян до чертиков.

- О, черт, – сказал Джейсон, прижимая руку ко рту. Он выглядел так же удивленно, как и Мак. Он смотрел на пацана, как на сумасшедшего. Когда он посмотрел на Мака, рот которого широко раскрылся от удивления, прежде чем медленно изогнуться в рычание, Джейсон почти испугался. Мак знал, что Джейсон любил видеть, как он стирает в порошок мудаков, чем более жестоко, тем лучше. Он был больше, чем помощник. Джейсон обычно был зачинщиком. Он относился к Маку, как к атакующей собаке, которую он натравливал на всех, кто угрожал или оскорблял его. Мак не возражал. Борьба была одним из его немногих талантов, и, как и все таланты, если не использовать - быстро потеряешь его.

- Что ты сказал?

Кто-то собирался поймать негодяя.

Мак посмотрел на парня. Он не был похож на скинхеда. Он носил кожаную мотоциклетную куртку и мотоциклетные ботинки вместо бомбера с “мартинсами”. Он больше походил на панк-рокера с бритой головой, чем на белого сторонника превосходства, определенно не член “Беспределa”, но это было не важно. Если он не был нацистским скинхедом, он точно говорил, как один из них.

- Я сказал, ты большой, черный педик!

Они стояли возле “Гастронома Южной Филадельфии”. Это была достопримечательность Филадельфии. Большое окно с изображением Колокола Свободы, завернутого в американский флаг, было на Южной улице более двадцати лет. Это был один из ресторанов, которые следует посетить, когда бываете на Южной улице, вместе со “Стейками Пэта” и “Пиццей Дженарро”. Ресторан был заполнен туристами, набивающими рты итальянскими сэндвичами, сэндвичами с ростбифом и индейкой. Все они закричали и вскочили со своих мест, когда лицо бритоголового разбилось об окно, разбив его на тысячу зазубренных осколков, многие из которых застряли у парня в лице. Он рухнул на тротуар, крича и вытаскивая стекло из его окровавленных лба, щек и губ. Его лицо было похоже на мясорубку. Большие порезы хлынули кровью, и крошечные полоски плоти были содраны, показывая розовую плоть внизу.

Мак нырнул в толпу, вытирая окровавленные кулаки о джинсы, когда он мчался по улице с Джейсоном, воющим и смеющимся.

- О боже мой! Это было круто! Ты сильно облажался, чувак!

Мак молчал, его голова вращалась взад и вперед, плечи сгорбились, глаза обыскивали улицу, надеясь, что он сможет уйти с Южной улицы, прежде чем приедут полицейские. Полиция в Южной Филадельфии не была очень настойчивой. Среди итальянской мафии, ирландской мафии и молодой черной мафии большинство из них должны были быть задержаны на Южной улице, что делало арест опаснее. Копы пытались избежать этого любой ценой. Если только это не было что-то вроде убийства, если они не поймали тебя с поличным или в первые два-три часа после преступления, ты был свободен. Но если они тебя поймают - хуже не бывает. Им наплевать, что он сделал с бритоголовым, но вандализм в окне “Гастронома Южной Филадельфии” вполне может сделать ему клизму полицейской дубинкой.

Они свернули за угол, на Третью улицу. Когда он оглянулся назад, Мак не удивился, увидев, что за ними никто не гонится. Как только вы сходили с главной улицы, район выглядел так, как это было тридцать лет назад – темно и опасно. После захода солнца большинство людей избегали переулков.

- Давай пойдем дальше по Южной улице, где не так людно. Мы можем потусоваться в магазине комиксов. Крис работает до полуночи.

- Сейчас полночь.

Джейсон пожал плечами.

- Вероятно, он все еще там. Чувак любит комиксы. Если бы он там не работал, он бы торчал там весь день. – Мак кивнул.

- Да, хорошо, но потом нам нужно вернуться на Третью и Южную. Эти цыпочки из Джерси все еще там, а Бризи и Алексис скоро заканчивают работу.

- У тебя есть что-то для Алексис, не так ли? – Спросил Джейсон.

- Она хороша, приятель. Но она никогда не посмотрит на меня дважды. Пошла она на хрен.

- Да, нахуй эту сучку! – Он улыбнулся. – Самый первый шанс, который ты получил. Трахни ее очень жестко.

Мак засмеялся.

- Дурак ты, мужик.

Между ними воцарилась тишина.

- Ты виделся с Мирандой в последнее время?

Мак торжественно кивнул.

- Да. Она все еще в коме, но говорят, что томография выглядит нормально. Не похоже, что у нее повреждение мозга. Она может выйти из комы в любой день.

- Это хорошо. Это действительно замечательно.

Джейсон смотрел на Мака, когда они шли по темной улице по пути в магазин комиксов. Пар поднимался из канализации, придавая улицам эффект лондонского тумана, который заставил Мака думать о вампирах и Джеке Потрошителе.

- Ты ведь влюблен в Миранду, не так ли?

Мак кивнул.

- Да. Думаю, да.

- Почему ты никогда не говорил ей?

- Потому что я черный, а она белая, и не все могут это принять. Я даже не такого слегка приемлемого светлого цвета, как Принс или Майкл Джексон. Я чертовски черный, черный.

- Чувак, Миранда не такая. У нее нет предубеждений или чего-то такого.

- Я знаю это. Я не говорю, что это так. Послушай, люди не скажут этого, особенно мне в лицо, но я знаю много белых цыпочек, которые, даже если они без предубеждений, просто не находят черных парней привлекательными, особенно темнокожих черных парней, таких как я. Я просто не хотел слышать, как она говорит какую-то херню о том, что хочет быть просто друзьями или узнать, что она действительно влюблена в тебя или что-то еще. Это дерьмо меня бы наебало.

Джейсон продолжал смотреть на Мака. Так долго, что стало неудобно.

- Что, мужик? Почему ты так на меня смотришь?

- Я не знал, что твоя большая задница такая чувствительная. Когда она проснется, ты должен ей сказать.

- Возможно.

- Нет, не “возможно”. Скажи ей!

- Я не знаю. Я не очень хорошо принимаю отказы.

- Просто скажи ей, чувак. Ты возненавидишь себя, если не сделаешь этого.

Мак хмыкнул.

- Я ненавидел себя в течение многих лет.

Глава 2

Станция метро Брод-стрит, 4:13 утра

Бо, Скиннер и Малыш Дэйви последовали за старой черной женщиной через платформу метро. Граффити омрачало каждую видимую поверхность, и запах мочи был почти непреодолимым. Металлический визг поезда метро на дальних рельсах разнесся по станции. Из туннелей хлынули вонючие потоки воздуха. Маленький Дэйви хихикнул про себя, смеясь над какой-то личной шуткой, в которую был посвящен только он, придумывая что-то ужасное, чтобы сделать со старухой. Бо и Скиннер обменялись обеспокоенными взглядами. Ничего хорошего не было, когда Дэйви был в таком настроении. У него была склонность заходить слишком далеко.

Все трое были одеты одинаково: белые футболки, зеленые куртки, черные джинсы с манжетами внизу и военные ботинки “Doc Marten”. Малыш Дэйви завершил образ красными подтяжками, толстым кожаным поясом с хромированной свастической пряжкой и черной шляпой-котелком. Если можно сказать, что у их группы был лидер, то это был Малыш Дэйви. Он не был самым большим или самым сильным из них, но он был самым безжалостным, и это вызывало уважение Бо и Скиннера. Любой из них мог бы надрать задницу Маленькому Дейви, но он, скорее всего, отомстит, перерезав им горло, отрезав их “петухи” и запихнув их в рану.

У всех троих были бритые головы. Они пошли на многое, чтобы следовать эстетике скинхедов до последней детали. Маленький Дэйви был чисто выбрит, в то время как Скиннер носил козлиную бородку, а у Большого Бо была тощая рыжая борода, из-за которой он выглядел, как дровосек. Они были членами группы бритоголовых из Кэмдена, штат Нью-Джерси, которая называлась “Беспредел”, и сегодня они собирались начать войну.

- Поторопись! Ты хочешь, чтобы эта старая сука сбежала? – Спросил Маленький Дэйви.

- Нет. Я иду, – ответил Бо.

Втроем они наткнулись на платформу метро. Они пили всю ночь и покинули квартиру Скиннера, ища что-то, чтобы выразить свою агрессию, что было плохой новостью для кого-то слабого и беспомощного, они случайно наткнулись на иссохшуюся семидесятилетнюю старуху в крысином сером шерстяном пальто, толстых черных ортопедических ботинках и цветочном платке, которая болталась сама по себе посреди платформы метро. Было четыре часа утра, и она была одна. Остались только она и эта компашка. В тот момент, когда они ее заметили, они уже знали, что навредят ей.

Бо осушил остатки пива. “Будвайзер”. Хорошее американское пиво. Он смял банку и бросил ее на рельсы метро. Лязг алюминиевой банки, ударившей о стальные рельсы, отозвался эхом, звуча еще громче в тишине ночи. У них почти закончился алкоголь. Они провели большую часть вечера, выпивая “Джек Дэниелс” и “Уайлд Терки”, которую отец Скиннера оставил после новогодней вечеринки. Они уже провалились в пьяный дебош. Чувствую себя десятифутовым и пуленепробиваемым, - как любил говорить Маленький Дэйви. Их мужество, а также гнев десятикратно усиливались виски и пивом.

Она, вероятно, на пути к работе, на которой определенные действия помогли ей обскакать более квалифицированного белого человека, - подумал Дэйви, уже ища в своем уме надлежащее обоснование предстоящего насилия. Он снова хихикнул, представляя себе все более жестокие способы произвести впечатление на своих друзей и удовлетворить свою собственную потребность в терроре и разрушении.

Рядом с ним Бо все еще держал бутылку “Уайлд Терки”, схватив за горлышко, когда они шли по платформе метро. Большой бородатый скинхед сделал еще несколько глотков янтарной жидкости и поморщился от боли, обжигающей горло. Дэйви знал, что делает большой парень. Он топил свой разум в выпивке, готовясь к насилию, которое, он знал, вот-вот произойдет. Бо был из тех парней, которым нужен алкоголь, чтобы притупить нормальную человеческую склонность к сочувствию и состраданию. Малыш Дэйви не нуждался в такой химической помощи. Hе было ни сочувствия, ни сострадания, чтобы помешать ему.

- Полегче с выпивкой. Если ты потеряешь сознание, мы оставим тебя здесь. Ты слишком большой, чтобы тебя нести, – сказал Дэйви.

Бо был около 6,5 футов ростом и весом 250 фунтов. Он любил футбол и играл в командах в начальной и средней школе, но боялся выходить за команду в старшей школе. Это была одна из многих вещей, в которых он обвинял черных детей своей школы. Они терроризировали его, пока он не отказался от своей мечты выиграть стипендию в колледже, а затем сыграть за “Нотр-Дам” или “Техасские Лонгхорны”, прежде его заветная мечта была сыграть за НФЛ. Теперь он был просто еще одним тупым деревенщиной без будущего, и все потому, что он позволил этим нигерам запугать его. Малыш Дэйви его пожалел. Hегодование по поводу его прерванной футбольной карьеры было тем, что Дэйви использовал, чтобы уговорить его присоединиться к “Беспределу”. Скиннеру было легче. Он просто устал от того, что ему надирали задницу, и Дэйви пообещал, что они защитят его.

Всю ночь они говорили о надвигающейся расовой войне. Это было неизбежно, заключил Маленький Дэйви. Не было никакого способа избежать этого. И все это из-за десегрегации. Если бы не десегрегация, они бы все не оказались в преимущественно черной средней школе, где их дразнили, издевались и избивали каждый день. Cредняя школа была адом. И теперь, когда они закончили школу, пришло время расплатиться.

Старушка должна была стать первой жертвой их войны против черной расы. Она была врагом, частью расы, которая воровала рабочие места у белого человека, которая размножалась с белыми и загрязняла их чистую арийскую кровь своей низшей ДНК, которая уничтожала Америку своими наркотиками, и бандами, и преступным поведением. Она была частью расы, которая подавала Бо ланч каждый день. Часть расы, которая стащила кроссовки Скиннера прямо с ног и отправила его домой голым в носках, когда он пришел в школу в новой паре “Джорданов”. Старуха была частью расы, из-за которой Малыш Дэйви попал в больницу за использование слова “н...”, когда большой черный парень по имени Гарольд пытался украсть его серебряное ожерелье, которое мать подарила ему на Рождество. Они должны были быть уничтожены, чтобы Америка выжила и вернулась к своей прежней славе, а это означало, что нужна война, очищение огнем. Америка должна была быть очищена от всех “грязных людей”, ниггеров, латиносов, евреев, арабов, всех атеистов и гомосексуалистов.

- Вот, маленькая обезьянка. Иди сюда, маленькая обезьянка. – Захихикал Маленький Дэйви.

Старушка шла быстрее, бросая озабоченные взгляды через плечо на группу похотливых малолетних правонарушителей. Она крепко прижала бумажник к груди и ускорила шаг, спеша вниз, к концу платформы, молясь Богу, чтобы поезд прибыл до того, как она убежит из этого места. К сожалению, Бог ее не услышал. Три скинхеда ухмыльнулись, когда она подошла к концу платформы.

- Куда ты идешь, маленькая обезьянка? Разве ты не хочешь поиграть?

- Мальчики, держитесь от меня подальше. Мне не нужны неприятности.

- Но мы знаем, грязная маленькая обезьянка. Мы хотим неприятностей, – сказал Маленький Дэйви, приближаясь к ней.

- Я позвоню в полицию!

- И как ты собираешься это сделать? – Спросил Бо. – Здесь нет никаких телефонов.

- Нет. Мне кажется, что остались только ты и мы. Но вот что я тебе скажу, так как все вы, ниггерские сучки, все равно кучка шлюх. Ты отсосешь нам всем, и мы не причиним тебе вреда. Мы отпустим тебя, – сказал Маленький Дэйви.

- Оууу. Какая гадость! Я не позволю этой морщинистой старой ниггерше сосать мой член. Она выглядит, как будто ей сто лет! – Сказал Скиннер с выражением отвращения, перекрутившим его лицо. В 17 лет Скиннер был самым младшим. У него оставался еще один год в старшей школе. Он всегда был тем, кто пытался свалить всякий раз, когда у них было что-то опасное или преступное, хотя Маленький Дэйви знал, что Скиннер был садистом. Скиннер признался ему, что любит мучить кошек, и даже однажды отрезал яйца бездомной собаке. Скиннер не боялся насилия. Ему нравилось. Скиннер боялся именно тюрьмы. Он был невысокого роста, почти такой же низкий, как Малыш Дэйви, худой, в очках.

- Если я когда-нибудь попаду в тюрьму, меня изнасилуют. Посмотри на меня! – cказал Скиннер однажды, когда они говорили о похищении и убийстве черных детей, убийцей детей в Атланте.

- У этого парня были яйца. У него была правильная идея, – сказал Скиннер, – но я никак не мог этого сделать.

- Если бы ты попал в тюрьму, то связался бы с “Арийским Братством”. Они защитят тебя, – ответил Маленький Дэйви, пытаясь успокоить его. Идея похищения и пыток черных детей была привлекательной, и он не хотел ее исключать. Хотя он не был уверен, что им это сойдет с рук. Хотя, мужчина может мечтать.

- Да, и тогда ты будешь их сучкой. По крайней мере, тогда ты будешь сосать белый член вместо большого черного, – сказал Бо и засмеялся.

Маленький Дэйви улыбнулся. На этот раз он не выпускал цыпленка Скиннера.

- Каждая женщина прекрасна с моим членом во рту. Ты только представь, что это кто-то другой, как Мадонна или та цыпочка, которая из “Женаты, с детьми”. Это будет так же, как дрочить, только рот этой старой ниггерши вместо твоей руки.

Бо и Скиннер оба выглядели в ужасе, но затем они начали склоняться к этой идее. Дэйви видел это в их глазах и глупых усмешках на их лицах. Он знал, что Скиннер был девственником и так же уродлив, как эта старая сука, он бы позволил ей обернуть ее большие черные губы обезьяны вокруг его маленького клюва в одно мгновение. Малыш Дэйви осмотрел станцию метро. Она все еще была пуста. Расстегнул ширинку, достал член и помахал им старушке. Она смотрела на него в ужасе, как будто он достал пистолет из штанов.

- Давай, ниггер. Иди сюда и отсоси. Не пытайся сказать, что не знаешь, как. Держу пари, ты сосала больше членов, чем можешь вспомнить, сколько тебе лет.

Маленький Дэйви начинал возбуждаться. Тогда старушка плюнула в него.

- Ты отвратительный язычник! Вам должно быть стыдно. Я звоню в полицию. Hа помощь! На помооощь!

Маленький Дэйви заправил свой член обратно в штаны, более чем немного разочарованный тем, что она не пошла на это. С тех пор, как его подруга ушла от него год назад, ему только один раз сосала член девушка старше его, которая жила на улице, и это было невероятно. Какой бы старой и морщинистой эта дама ни была, он был уверен, что мог бы кончить точно так же, если бы она обернула губы вокруг его члена. Он фантазировал о том, чтобы засунуть его ей в горло и задушить.

- О, хорошо. Похоже, нам придется сделать тебе больно.

Маленький Дэйви выхватил у Бо бутылку “Уайлд Терки” и вылил ее на голову старухи. Он бесстрастно наблюдал, как она, утопая в алкоголе, материлась и бормотала. Затем он выбросил бутылку на железнодорожный путь. Старуха вздрогнула, когда стекло разбилось. Маленький Дэйви полез в карман за зажигалкой, а затем поджег волосы. Пламя быстро охватило ее лицо, а затем и пальто. Ее крики наполнили вокзал.

- О черт! – Кричал Бо.

- Какого хрена, мужик! Для чего ты это сделал? – cкулил Скиннер.

Маленький Дэйви промолчал. Он смотрел в изумлении, когда лицо старухи начало таять и ее глазные яблоки шипели и лопались, как яйца в микроволновке. Война уже началась.

Глава 3

Приземистый дом, 3:35 утра

Ветер звучал грустно и сердито, жестоко, как измученный дух бушует против существования. Мак мог слышать грохот барабанов и вой гитар на ветру. Он почти мог написать текст, что-то быстрое, бунтарское, вызывающее, как спид-метал или хардкор. Это была такая ночь, когда влюбленные сворачивались калачиком под одеялами перед ревущим камином, а дети потягивали какао и фантазировали о Рождестве. Это была такая ночь, которая гнала бездомных в приюты или замораживала на тротуаре. Ночь, которая привела всех панков с Южной улицы, чтобы спастись от холода.

Мак сидел на диване с бутылкой “Кольта.45”, емкостью 40 унций на коленях, свободной рукой водя по двум кинжалам, перекрещенным через пряжку ремня, он грезил о Миранде. В последний раз, когда он был в больнице, чтобы увидеть ее, он держал ее за руку и плакал двадцать минут. Мак все еще плакал, когда вышел из больницы. Он чувствовал, что должен был спасти ее, как он должен был добраться до нее раньше. Мак задавался вопросом, не провел ли он слишком много времени, выбивая дерьмо из этих скинхедов, начал слишком сильно любить ее и забыл о ней всего на секунду, увлеченный своей жаждой насилия. Может, если бы он нанес меньше ударов, он бы добрался до нее раньше. Он прокручивал его снова и снова в своей голове, редактируя его, чтобы увидеть, где время могло быть вырезано, где он чрезмерно потакал насилию за счет Миранды. Мак не знал, что он будет делать, если ей не станет лучше. Он сделал еще один глоток из бутылки и положил ее себе на колени. Это была единственная оставшаяся бутылка “Кольта”, и он берег ее. Он прошел весь путь до Саут-стрит, чтобы получить его. Вискарь был редкостью в этом районе.

“Мертвые молочники” пели о своем “Bitchin Camaro”, когда Джейсон танцевал вокруг гостиной, пиная и топая в своих черных “Doc Martens”, пытаясь проделать дыру прямо посреди дома. Мак засмеялся и отдал честь бутылкой.

- Хлопай, детка! Хлопай! – кричал он.

- Ееее, даааа

Джейсон взвыл и подпрыгнул в воздух обеими ногами, oпускаясь с огромным шумом, который эхом разнесся по пустым стенам. Джейсон был больше, чем лучшим другом Мака, этот сумасшедший белый мальчик был ему, как семья. Это он втянул Мака в панк-рок культуру. До того, как они стали друзьями, Мак был потерян и одинок, зол на мир и мчался к неприятностям, как если бы он был пулей, которая была нацелена и выпущена. Они столкнулись друг с другом на Южной улице прошлым летом, когда Джейсон просил денег на пиво. Была почти полночь, и Мак бродил по Южной улице один, пытаясь подобрать девушек без особой удачи, когда он услышал, как Джейсон окликнул его.

Мак видел парня в школе, но никогда не говорил с ним. Они были из разных миров, миров, которые редко пересекаются. Мак родился в Герман-тауне, G-Town, черном гетто на северо-западной стороне города. Джейсон был из Южной Филадельфии. Он вырос с итальянцами на одной стороне, ирландцами – на другой, и евреями между ними. Это был район рабочего класса, но далеко от гетто. Через четыре года средней школы они оба предположили, что у них нет ничего общего. Это был первый раз, когда Джейсон говорил с ним.

- Эй, Мак! У тебя есть пара баксов, чувак? Нам нужно немного пива!

Джейсон был среди небольшой группы панков, анархистов, в основном атеистов, которые против всего, кроме музыки, алкоголя, секса и наркотиков, сидя на тротуаре возле аптеки на 5-й и Южной улицах. Он рассмеялся после того, как сказал это, очевидно, ожидая, что большой черный парень скажет ему отвалить. Мак удивил его, когда подошел к нему и вытащил двести долларов.

- Сколько вам надо?

- О, черт.

В ту ночь Мак потратил всю свою зарплату на пиво, а анемичный подросток в коже и шипах показал ему всевозможные интересные способы выразить свое разочарование миру. Лучшим из которых было избиение скинхедов. Эти двое стали неразлучны.

Джейсон был полной противоположностью Маку, который выглядел так, как будто он принадлежал баскетбольной площадке, а не группе панк-рокеров. Джейсон был невысокий, худой и бледный, с длинными вялыми черными волосами, свисавшими с его лица, и набитый металлическими скобами. У него были ранимые щенячьи глаза, которые делают женщины, когда хотят, чтобы их лелеяли и защищали, при этом заставляя мужчин чувствовать себя некомфортно. В его глазах были бури, как часто говорила Бризи. Мак никогда бы не признал этого, но эти грустные глаза были причиной того, что они были друзьями. Каждый раз, когда Мак смотрел на Джейсона, он хотел обнять его, что, как он надеялся, не сделало его геем. Он и Джейсон пошутили, что если они когда-нибудь станут геями, они сначала трахнут друг друга. Этого еще не произошло. Самое близкое, к чему они могли прийти – это трахнуть одну и ту же девушку, но они даже не касались этой темы. Они смотрели друг другу в глаза и нервно улыбались, используя девушку как пару китайских наручников.

Двое парней, которых Мак не знал, танцевали с Джейсоном, его друзьями с Южной улицы. У одного из них была бритая голова, куртка-бомбер и черная “Doc Martens”. Его звали Билли, и он сказал, что он не был скинхедом-расистом, хотя и выглядел так. Он был СПРП (скинхеды против расовых предрассудков) скинхедом. Мак не доверял ему, несмотря на это.

Зачем одеваться, как кусок дерьма, если ты не кусок дерьма?

Другой парень имел ярко-зеленые волосы, которые стояли огромными шипами. Он говорил с британским акцентом, который, как подозревал Мак, был фальшивкой, но девушки велись на это. Они теряли от него сознание большую часть ночи и слушали его рассказы о “настоящей панк-сцене” в Лондоне.

- У моих друзей в Южном Лондоне была группа, The Sex Pistols. Я видел Джонни Гнилого на вечеринках все время. У нас с ним день рождения в один день, понимаешь? Тридцать первого января.

- Ты заткнешься? Тебе не надоело слушать, как ты говоришь? Черт, – закричал Крис.

- Мне нравится слушать, как он говорит. Мне нравится его акцент, – сказала девушка, которую они подобрали на Южной улице. Мак видел ее на нескольких концертах, но не знал ее имени. Она была одета в клетчатую юбку с белыми лосинами и белый свитер. Она выглядела так, будто стояла посреди GAP, когда она взорвалась. Напротив, ее черные, как смоль, волосы были фиолетово-розовыми, и у нее было около дюжины сережек в каждом ухе, и большие серебряные кольца на каждом пальце, в том числе кольцо с глазным яблоком, которое напоминало Маку о чем-то из трилогии Толкиена.

- Тогда трахни его или типа того. Может быть, это заставит его задницу молчать, – сказал Мак.

- Хорошо! – Ответила oна, ухмыляясь. Bзяла британца за руку и повела наверх.

- Черт. Почему у меня ничего такого нет?

- Потому что все сучки боятся, что твой член такой же большой, как твои бицепсы, – сказал Джейсон, смеясь.

- Он побольше, чем твой, Демон.

Демон было прозвищем Мака для Джейсона. С тех пор, как он начал называть его так, это имя прилипло, и теперь все называли его Демоном.

- Откуда ты это знаешь? Ты заглядываешь в мои сны, когда я сплю?

- Я уже говорил тебе об этом. Если я когда-нибудь стану геем, я не буду спрашивать. Я просто возьму. И твоя сладкая белая задница первая в очереди. – Джейсон наклонился вперед.

- Подойди и возьми.

Не отрываясь от дивана, Мак протянул ногу и пнул Джейсона под задницу.

- Убирайся, Демон!

- Черт возьми, бро! Почему ты так со мной поступаешь? Ты знаешь, что хочешь этого.

Мак усмехнулся сильнее. Он всегда думал, что это смешно, когда Джейсон пытался говорить, как будто он черный. Иногда это действовало ему на нервы, особенно когда он начал цитировать тексты песен Public Enemy. Но именно таким был Джейсон. Мак знал, что парень боготворил его. Как только они подружились, Джейсон погрузился во все афроамериканские вещи, включая хип-хоп и солодовый ликер. Он даже курил “Кулс”. Мак ответил взаимностью, приняв панк-рок сцену. Он стал поклонником Black Flag, Skinny Puppy, The Dead Kennedys, The Sex Pistols, Ministry и собственных филадельфийских Dead Milkmen. Теперь он редко слушал хип-хоп, только если Джейсон включал.

Музыка изменилась с Dead Milkmen на группу под названием The Screaming Trees. Теперь только Джейсон и скинхед танцевали. Мак пристально следил за парнем. Было что-то в нем, кроме его бритой головы, что беспокоило Мака. Он видел, как парень нюхал ПХФ. Это дерьмо сводило людей с ума.

Гостиная была заполнена людьми. Большинство из них были друзьями Джейсона, но многие были новыми лицами, которых они подобрали в течение ночи. На полу сидели три девушки из Черри Хилл, торчащие на кислоте, которые пробыли там пару дней. Джейсон тоже был под кайфом. Он выпил пару таблеток ЛСД ранее вечером. Кислота была любимым наркотиком Джейсона. Он принимал кислоту, когда Мак был рядом. Он знал, что Мак защитит его, если у него начнутся галлюцинации.

Мак был единственным на вечеринке, кто ничего не принимал. Алкоголь был единственной вещью, которой он коснулся, и он даже начинал интересоваться, что, если он выпил слишком много. Больше всего он боялся потерять контроль. Закончить каким-то пьяным бездомным изгоем всегда было тем, что пугало его больше всего. Он сделал еще глоток из бутылки “Кольта .45”, затем закрыл крышку и прижал ее к груди.

Они сидели в старом доме две недели. Все это время шел снег, поэтому Джейсон и Мак провели большую часть последних двух недель в помещении, за исключением случайного появления на Южной улице. Они начали сходить с ума. У Мака был выход, потому что он все еще мог вернуться домой, когда захочет. Он не сбежал из дома, и его не выгнали, как большинство других детей. У них не было дома, чтобы уйти. Этот дом был их единственным кровом.

В любое время в доме вместе с ними находилось более десятка человек. Все панки с места происшествия. Некоторые из них были ребятами из пригорода. Некоторые из них были детьми, которые приехали из Нью-Джерси и остались. Единственное, что их объединяло – это любовь к хардкорной музыке и ненависть к авторитету. Но этого было достаточно.

Дом принадлежит подруге по имени Рейчел. Или принадлежал. Ее имя все еще было в договоре об аренде, но ее не было там несколько недель, и никто не заплатил арендную плату. Несколько недель назад она устроила вечеринку, и они все приходили, веселились, как рок-звезды, и никогда не уходили. С тех пор никто из них не видел Рейчел и ее соседей по комнате. Каким бы странным это ни казалось, они все переехали, и люди, которые на самом деле арендовали дом, съехали. Теперь это был их дом, пока кто-то не скажет им другое.

Все они были частью вымирающей породы панк-рокеров. 1980-е годы подходили к концу, и панк-рок умирал медленной смертью. Хэви-метал и хип-хоп был новым звуком юношеского бунта. Джейсон, Мак и остальные их друзья делали все возможное, чтобы сохранить сцену в живых. Они все становились старше. Южная улица постепенно превращалась в один длинный Стрип-Молл. Скинхеды, мафия, головорезы и жители пригорода захватили это место. Но Джейсон и Мак не сдавались без боя. В Филадельфии Южная улица и панк-рок были почти синонимами, и они были убеждены, что один не может выжить без другого.

Их друг по имени Крис, который был единственным пуэрториканским панк-рокером, о котором когда-либо слышал Мак, стоял с двумя другими девушками со сцены, прижавшись к углу, перешептываясь. У всех троих были ирокезы. Бризи, 16-летняя беглянка, которая работала в закусочной на Южной улице, имела огромный платиновый ирокез. Алексис, пухлая девушка с огромными сиськами, которая болталась с ними по выходным, а затем возвращалась в свою эксклюзивную частную школу в Каштан-Хилл в течение недели, ее волосы были в зловещем черном ирокезе с отбеленными белокурыми кончиками. У Криса был ирокез, состоящий из пяти огромных белокурых шипов, которые он стилизовал сумасшедшим клеем и “Диппити-до”. Мак сделал еще глоток “Кольта .45”, потом взглянул на сиськи Алексис.

- Черт, девочка. Твои сиськи, блядь, сумасшедшие! Я бы отсосал у этих ублюдков! – пошутил Мак.

Крис выглядел так, будто проглотил собственный язык.

- Чувак, почему ты такой противный?

- Почему ты такой слабак?

- Нужно проявлять к женщинам больше уважения.

- Нет, мне нужно показать им это!

Мак откинулся на спинку дивана, расстегнул штаны и достал свой член. Он погладил его немного и помахал им девочкам.

- Фууу! – Пропели девушки хором.

Мак засмеялся.

- Завязывай с этим дерьмом, чувак. Ты спятил! – Закричал Крис.

- О, черт! Ты сумасшедший, чувак! – Джейсон рассмеялся, указывая на вялый член Мака, свисающий из его открытой ширинки. Девушки из Джерси, которые сидели на полу, просто смотрели на него. Одна из них наклонилась и потерла головку члена, пока тот не напрягся.

- У тебя красивый член. – Она вздохнула. Ее глаза были блестящими, и в них было такое выражение, будто блуждают где-то далеко.

Мак снова засмеялся.

- Благодарю. У тебя прекрасный рот. Может, познакомим их друг с другом?

Она хихикнула.

- Ты слишком смешной для меня.

- Да, действительно смешно. Но мне бы очень хотелось отсоса. – Она снова хихикнула и погрозила ему пальцем. Все смеялись, кроме Криса, который с отвращением покачал головой.

- Мужик, убери это дерьмо!

- Я просто прикалываюсь. Перестань вести себя как маленькая сучка. Девочки не возражают. А ты?

Бризи и Алексис покачали головами и рассмеялись. Три девушки на полу уже вернулись к просмотру следов, оставленных их пальцами в воздухе.

- Это просто Мак. Он сумасшедший, как черт, но именно поэтому мы его любим. Он ничего такого не имел в виду. Кроме того, все знают, что он влюблен в Миранду, – сказала Бризи.

- Поэтому Алексис не хочет меня трахать? – Спросил Мак, глядя прямо на Алексис, которая смотрела на Криса, явно влюбленная в красивого пуэрториканца. Она услышала свое имя и, наконец, повернула голову.

- Что?

- Ничего.

- Он сказал, что хочет трахнуть тебя. – Сказала Бризи.

- Это правда.

- Ты болен, – сказал Крис, все еще хмурясь.

- Все просто расслабьтесь. Все в порядке.

- Да, Крис. Перестань меня доставать. Ты мне нравишься. Я бы не хотел надрать тебе задницу, – сказал Мак, смеясь.

- Кто такая Миранда? – Спросила одна из девочек из Джерси.

- Это не твое гребаное дело, – ответил Мак.

С другой стороны комнаты раздался громкий грохот. Звучало так, будто тело упало на пол.

- Что, блять, с тобой! – Закричал Джейсон.

Мак вскочил с дивана, засовывая свой член обратно в джинсы. Он отодвинул Криса и Алексис в сторону, чтобы увидеть, о чем кричал Джейсон. Бритоголовый сходил с ума, бился головой о стены и размазывал на них кровь.

- Что, блять, с этим идиотом? – Спросил Джейсон.

- Он нюхал пыль раньше. Он в отключке.

- Помоги мне вытащить его наружу, Мак.

- Там как будто два градуса.

- Мне на это наплевать. Он собирается испортить весь дом!

- Дерьмо. Мне тоже на это наплевать. Ты хочешь его вытащить. Он уже отошел.

Мак подошел к бритоголовому, схватил его за заднюю часть штанов и заднюю часть рубашки и поднял его с земли.

- Демон! Открой переднюю дверь!

Джейсон поспешил к двери и открыл ее. На улице шел снег, и уже было два или три дюйма на земле.

- Вы не можете его туда выбросить! Он замерзнет до смерти!” – Крикнула Алексис.

Мак проигнорировал ее и выбросил скинхеда из двери на тротуар. Билли приземлился на груду мусора, сбил ее и вывалил на улицу. Мак захлопнул дверь.

- Этот тупой ублюдок.

Они с Джейсоном стукнулись кулаками и засмеялись.

- Нахуй его. Надеюсь, он действительно замерзнет.

Мак снова занял свое место на диване. “Кольта. 45” осталась половина.

- Кто из вас, ублюдки, пил мое пойло?

- Ты выпил его, придурок! – Ответил Крис.

Что-то ударилось о дверь и разбилось. Все прыгнули.

- Черт! Что это было?

Джейсон подбежал к двери и выглянул в окно.

- Это чертов Билли. Его задница сходит с ума там, бросая бутылки и дерьмо. Кто-нибудь вызовет полицию. Я гарантирую. Мы должны позволить ему вернуться.

- Черт! Мне надоел этот дурак!

Мак и Джейсон встали и открыли дверь.

- Тащи свою ленивую задницу сюда! – Крикнул Джейсон.

- Нет! Я знаю, ты не хочешь, чтобы я был там. Никто не хочет меня видеть!

Он взял другую бутылку и бросил ее в дом.

- Тогда иди нахуй домой!

- У меня нет гребаного дома!

- Слушай, – перебил Мак, – или тащи свою задницу внутрь, или вали дальше. Ты не можешь остаться здесь и издавать весь этот шум и дерьмо. И если ты бросишь еще одну гребаную бутылку, я вышибу твою тупую задницу и оставлю тебя умирать в снегу. Слышишь меня? Кажется, я поприкалываюсь!

- Пошел ты нахуй, Мак! Ты ничего не можешь мне сделать. Я тебя совсем не боюсь.

Скинхед начал бокс с тенью в снегу, затем поскользнулся и упал на задницу. Он лег на снег и закрыл глаза.

Мак ворвался с крыльца и схватил Билли за горло, дергая его с земли.

- Тащи свою задницу внутрь. Сейчас же!

Он затащил Билли в дом и захлопнул дверь.

- Я не хочу, чтобы он здесь творил херню, – сказал Джейсон.

- Тогда что ты хочешь с ним сделать?

- Брось его в подвал.

Мак притащил Билли к двери в подвал. Билли попытался пинаться и держаться за стены, но Мак был слишком сильным и мускулистым, чтобы вытащить его из комнаты и на верх подвальной лестницы. Билли обмяк, заставив Мака нести его мертвым грузом.

- Гуляй, придурок!

Мак ударил его в живот, согнув Билли пополам и опустив его на колени. Билли кашлянул, застонал и попытался свернуться клубочком. Мак дернул его обратно на ноги.

- К черту его! – Сказал Джейсон, затем толкнул Билли, из-за чего он упал с лестницы через ноги. Он приземлился на жесткий бетонный пол с громким “бум!” Маленький темный ореол крови сформировался вокруг его головы.

- О, черт. Я думаю, что ты убил его. – Озноб пробежал по его коже. Его живот скрутился, и комната наклонилась и закружилась. Он чувствовал, что его сейчас вырвет. Не тот факт, что он только что убил кого-то, заставлял его чувствовать слабость и тошноту. Он не мог меньше заботиться об убийстве бритоголового. Это был страх быть пойманным.

- Шшшш! Говори тише. Ты хочешь, чтобы все в доме узнали? – Прошептал Джейсон. Он заглянул за угол в гостиную, все еще были под кайфом. Крис пытался переспать, а Бризи и девчонки из Джерси были на другой планете.

Мак и Джейсон стояли на верху лестницы почти целую минуту, ожидая, когда Билли двинется. Впустую.

- Грудь не двигается. Чувак мертв, – прошептал Мак.

Джейсон пожал плечами.

- К черту все. Давай разберемся с этим утром. Мы можем бросить его в трущобах или типа того. Копы подумают, что его ограбили.

Мак знал, что он принял много плохих решений, так как он начал зависать в хардкор-тусовке. Он работал на двух работах, когда встретил Джейсона год назад. Он бросил их через месяц. Мак должен был уехать в колледж в Огайо прошлой осенью, но он позвонил в школу и отложил его прием на год. Тем не менее, он знал, что не вызовет полицию прямо тогда, и, возможно, это была худшая ошибка, которую он когда-либо совершал. Если бы они спрятали тело Билли где-нибудь, это было бы признанием вины. По закону это было убийство первой степени.

Демон все еще под кайфом и пьян, но я еще не пьян. Какое у меня оправдание? – подумал Мак. Затем он выключил свет в подвале и закрыл дверь.

Глава 4

Приземистый дом, 10:03 утра

- Гребаный “Старый Милуоки”! Это все, что ты можешь найти в этом чертовом районе. Pabst Blue Ribbon (марка пива – прим. пер.) и “Старый-гребаный-Милуоки”. Это дерьмо на вкус, как моча! Если я не получу еще “Кольт.45”, то скоро начну убивать!

Мак швырнул пустую бутылку емкостью сорок унций в каменный камин и злобно улыбнулся, наблюдая, как она разбивается и разбрызгивает осколки стекла на ковер. Огромный платиновый ирокез Криса торчал из-под одеяла, когда он спал у камина в пьяном ступоре. Крошечные осколки стекла упали ему на голову.

- Эй!

- Заткнись нахуй, Крис! Тащи свою пьяную задницу обратно спать.

Крис перевернулся, бормоча себе под нос и натягивая кожаную куртку на голову, чтобы защитить его от дальнейшего мусора.

- Расслабься, чувак. Это ирландский район. Ты не найдешь ничего, кроме виски и “Старого Милуоки”. Поэтому здесь это дерьмо, – сказал Джейсон. – А теперь еще ты напугал Криса. Он, наверное, обоссался.

Мак хмыкнул.

- Да. Скорее всего, ага.

- У нас будет “Кольт. 45”, когда мы пойдем на Южную улицу позже.

Мак широко улыбнулся и кивнул. Джейсон всегда знал, как его успокоить.

- По рукам.

Мак не был маленьким ребенком. Ему было всего восемнадцать лет, но он был похож на боксера в среднем весе. Прежде чем он начал тусоваться с Джейсоном и всеми его друзьями панк-рока, он работал на стройке полный рабочий день, делая бетон и асфальт, и работал неполный рабочий день в центре отдыха Южной Филадельфии, обучая тяжелой атлетике молодых итальянских детей, большинство из которых имели родителей в Мафии. Он поднимал тяжести с двенадцати лет, когда купил свой первый набор, один из тех старых виниловых наборов, наполненных бетоном, на деньги, которые он собрал. Поскольку он присоединился к тусовке, единственный раз, когда он пошел домой, чтобы поесть, принять душ и потренироваться. В остальное время он держал себя в форме, делая отжимания с Джейсоном, сидящим на спине. Джейсон весил всего около ста двадцати пяти фунтов. Мак мог легко сделать двадцать отжиманий с ним на спине.

Голова Мака была выбрита по бокам с “дредами” сверху, которые он покрывал муссом, чтобы они торчали прямо на голове. На нем были черные джинсы, черные мотоциклетные сапоги, толстый кожаный пояс с двумя маленькими кинжалами, перекрещенными через пряжку ремня, без рубашки и кожаная мотоциклетная куртка, которую он одолжил у Рейчел, девушки, которая жила в доме, где они все засели. Куртка и волосы в сочетании придали ему вид какого-то кожаного священника вуду.

Все парни в доме смотрели на Мака как на защитника от головорезов, спортсменов и, самое главное, скинхедов. Мак был в восторге от своей роли. Это был первый раз в его жизни, когда он чувствовал, что вписывается в любом месте. Вернувшись в свой район, он чувствовал себя изгоем, потому что он не принимал или не продавал наркотики, не говорил в одном бесконечном потоке ненормативной лексики, и предпочел бы читать комиксы и романы ужасов, чем смотреть Sixers или Eagles по телевизору. Он выбрал путь борьбы. Выбивать дерьмо из любого, кто угрожал его друзьям, было его самой большой радостью в жизни.

Мак был единственным черным парнем в доме и одним из пяти черных панк-рокеров в компании. Это сделало его более чем странным. Это сделало его охуенно крутым. Мак был парнем, который мог безопасно провести их через приюты. Он был парнем, который мог достать им хорошую травку от парней из приюта Мартина Лютера Кинга на другом конце Южной улицы. И всякий раз, когда совершалось насилие, он был тем, к кому они все обращались. Они чувствовали себя в безопасности, находясь в доме с ним, и он чувствовал, что он был частью чего-то, семьи, культуры, больше, чем когда-либо чувствовал в черном сообществе, где он всегда был изгоем.

- Итак, что мы будем делать с Билли?

- Шшшш! Мы должны подождать, пока все уйдут. Тогда мы сможем утащить его и спрятать где-нибудь.

- Как? Мы просто будем тащить его по улице средь бела дня? У нас нет никакой машины.

- Я посмотрю, смогу ли я одолжить машину моего отца.

- О, да. Привет, пап. Это я, твой сын, которого ты не видел полгода. Я просто вернулся, чтобы одолжить машину. Вытащу это дерьмо и снова свалю.

- У Бризи есть тачка?

- Я не знаю, но готов поспорить, что у этих сук из Джерси есть.

- Я даже не знаю, как их зовут.

- Разве ты не трахался с одной из них прошлой ночью?

Джейсон пожал плечами.

- Я до сих пор не знаю ее имени.

- Это не имеет значения. Она должна была как-то попасть сюда. Сомневаюсь, что она взяла такси через мост. Спроси ее, когда она проснется.

Джейсон улыбнулся уголком рта и посмотрел на пол, переминаясь с ноги на ногу.

- Мммм.

- Что теперь?

- Я не могу вспомнить, кто она.

- Что?

- Я не помню, с какой именно я трахался. Я был пьян и флиртовал со всеми тремя. Я знаю, что трахался с одной из них. Я все еще пахну киской и помню, как надел презерватив. Я помню, что я трахал одну из них по-собачьи, и я не мог кончить, потому что был так пьян. Поэтому она дала мне голову, и я спустил ей в глотку. Я просто не помню ее лица.

- Неужели я единственный, кто здесь не трахается? – Закричал Мак.

- Чувак, остынь! Мы пытаемся заснуть! – Крис закричал в ответ, задрав одеяло повыше.

- Даже Крис трахнулся прошлой ночью. Ненавижу этого ублюдка. Он трахал Алексис. Ты можешь в это поверить? Мне нужна была эта сучка.

- Это расизм! – Крикнул Джейсон.

- Я начинаю думать, что это так. – Мак был серьезен. Мгновение он выглядел так, будто вот-вот заплачет. У него не было ни одной киски за две недели, что они сидели в доме, несмотря на всех девушек, которые приходили и уходили. Он целовался с некоторыми из них, но это было все, что было. Мак потер глаза и глубоко вздохнул. Он не собирался плакать из-за этого.

- Я говорю тебе, они все боятся настоящей близости, – пошутил Джейсон, обнимая Мака и целуя его в щеку.

- Да, какая разница. – Он был не в настроении шутить.

- Я проголодался, – сказал Джейсон.

- Здесь нет никакой еды.

- Давай просто пойдем на Южную улицу, возьмем еще несколько тупых пригородных цыпочек и заставим их купить нам завтрак.

- Пошли.

В то время “тупые пригородные цыпочки”, которые отчаянно пытались восстать против своих родителей и тусоваться с настоящими панк-рокерами, были их источником дохода номер один. Они покупали им еду, платили за пиво и обычно платили за панк-рок шоу в Club Revival, старой церкви восемнадцатого века в центре города, которая была преобразована в панк-рок клуб. Когда вокруг не было девушек, чтобы заплатить за пиво и еду, Джейсон подходил к железнодорожной станции в Gallery Mall, чтобы попрошайничать. Его щенячьи глаза придавали ему искренности.

Джейсон был маленьким и милым. У него был весь “Джонни Депп с краем” для него, и когда он хотел, он мог выглядеть совершенно жалким. Он бы легко получил тридцать или сорок долларов попрошайничества. Иногда люди даже пытались забрать его домой. Обычно он зарабатывал достаточно за час, чтобы купить пива на весь дом. Но было слишком холодно, и девушки из Джерси были на мели. Они заплатили за пиво и наркотики последние две ночи, но у них закончились деньги. Пришло время заменить их, но не раньше, чем Джейсон и Мак используют их машину для перевозки тела.

Мак знал, что их образ жизни был неустойчивым, но сейчас они жили так, как хотели жить: дико, свободно, ничему не соответствовать, ни часов, ни графика. Они спали, когда уставали, и просыпались, когда хотели. Это было лучшее время в их жизни, и все это должно было закончиться.

- Давай просто пойдем на юг по улице и выпьем кофе в теплой обстановке. Падре уже должен быть там. Тогда мы сможем посмотреть, есть ли там девушки. К тому времени девчонки из Джерси уже проснутся и мы сможем одолжить их машину.

Мак обнял Джейсона и прошел с ним в столовую. Он не хотел, чтобы Крис услышал, что он собирается сказать, на случай, если он еще не спит. Он бы чокнулся, если бы узнал, что в подвале труп.

- Должны ли мы проверить его? Прикрыть его или что? Что если он начнет пахнуть?

- Там внизу очень холодно. Он не будет гнить. По крайней мере, несколько дней. Давай просто уйдем и вернемся, пока все не проснулись. Я чертовски голоден!

- Чел. Ты просто в облаках летаешь. Ты собираешься набить свое пузо, а потом помочь мне нести тело? Что, если нам придется разрезать его или что?

Джейсон пожал плечами.

- Надо делать то, что мы должны делать. Мне все еще нужно поесть.

Южная улица была мертва. Было слишком рано, и никто еще не выходил, кроме нескольких школьников. Джейсон и Мак спустились в “Ишкабибблс”, чтобы узнать, работает ли Бризи. Она была одной из немногих панков, которых они знали, с обычной работой, и она иногда крала их бесплатную пиццу-фри или чили-сырные хот-доги, когда могла, но было слишком рано. Они еще не были открыты, и Бризи, вероятно, все еще спала с похмелья. Они знали, что она, возможно, никогда не покидала вечеринку. Возможно, она все еще была у них дома, отключилась в одной из спален.

- Черт!

- Думаю, нам нужно подняться в Галерею.

- Черт, я действительно не в настроении.

- Ты в настроении голодать?

- Черт! Пойдем.

Они покинули Южную улицу и направились на Четвертую, пробираясь сквозь снег. Они прошли всего несколько кварталов, когда заметили группу бритоголовых, направляющихся по Четвертой улице в противоположном направлении на другой стороне улицы. Их было шесть человек. Мак любил такие шансы.

- Ну, дела идут в гору. Давай перейдем через дорогу. – Мак ухмылялся, как ребенок, гоняющийся за грузовиком с мороженым.

- Ох, да ладно, Мак. Слишком холодно, чтобы драться.

- Ничего не могу поделать, Демон. Именно этим я и занимаюсь. Найди деньги и сучек. Я выбью дерьмо из скинхедов!

Мак вышел на улицу, протянув руку, чтобы остановить приближающегося “Камаро” . Джейсон остановился, чтобы пропустить машину, прежде чем следовать за ним. Мак пересек улицу несколькими длинными шагами и обогнал бритоголовых.

- Эй, сучки! – Сказал Мак, затем поднял колено к груди и ударил первого скинхеда прямо по лицу. Мужчина спустился вниз, держа свой сломанный нос, пока его приятели приходили в себя. Мак усовершенствовал свою атаку. Он пнул одного в грудь, чтобы отбиться и выиграть время, потом ударил другого. Каждый его удар пришелся в челюсть. Он ни разу не промахнулся.

Джейсон вытащил велосипедную цепь из внутреннего кармана и сильно ударил ее по ногам скинхеда, опустив его на колени с воем от боли. Он прикончил его боевым ботинком сбоку по голове парня. К тому времени, когда он повернулся лицом к следующему, Мак уже сбросил еще троих. Четверо из шести бритоголовых теперь лежали без сознания на тротуаре. Джейсон шагнул вперед с цепью. Два оставшихся скинхеда подняли кулаки, готовые сражаться. Один был почти такого же роста, как Мак, но в два раза шире. Он был большим, но выглядел рыхлым. Коротышка был похож на борца. Его куртка-бомбер соскользнула с его плеч, показывая большие мышцы, которые почти достигали мочек ушей. У него на шее была татуировка с надписью “Белая сила”. На тыльной стороне руки была татуировка со свастикой.

- Опусти цепь и сражайся, как ебаный мужик. Мы возьмем тебя и твою обезьянку! – Сказал борец.

Мак снял свою мотоциклетную куртку и передал ее Джейсону.

- Я разберусь с этим, Демон.

Джейсон взял куртку Мака, накинул ее на руку и прислонился к одной из припаркованных машин, которые выстроились на улице. Он достал пачку “Кулса”, постучал по дну пачки, затем открыл ее и зажег одну, задув дымовое кольцо. Он топтался на месте, потирая живот и выглядя нетерпеливым.

- Сделай это быстро. Я все еще чертовски голоден.

Первый скинхед, здоровяк, взмахнул неуклюжей правой рукой, которую Мак отбросил в сторону, как будто он разгонял неприятный запах. Удар скинхеда перенес его вперед, прямо в колено Мака. Мак сильно вонзил кулак в подбородок большого парня, злобно улыбаясь, когда услышал удовлетворительный хруст разрушенных зубов. Парень упал на тротуар у ног Мака. Мак перешагнул через бессознательного скинхеда и помахал борцу вперед. Парень с татуировкой белой силы был единственным оставшимся. Он ухмыльнулся и сделал шаг вперед с поднятыми кулаками, затем повернулся и побежал. Мак гнался за ним.

- Мак! Подожди! Черт! – Джейсон закричал, пытаясь следовать за ними. Он пробежал несколько ярдов и остановился. Он все еще нес пальто Мака, и казалось, что оно весит тонну.

Мак гнался за борцом два квартала. Он ненавидел идею о том, что сукин сын, имеющий наглость ходить по городу со свастикой и татуировкой белой силы, собирался уйти невредимым. Одна мысль об этом заставила его закричать.

- Aааррр! Вернись и дерись со мной, чертов ублюдок! Огребешь как следует!

Мотоциклетные ботинки Мака поскользнулись на снегу, и ему пришлось схватиться за почтовый ящик, чтобы не упасть на задницу. Бритоголовый остановился и поднял оба средних пальца.

- Пошел ты нахуй, ниггер! Власть Белых! Беспредел! – Борец потряс кулаком в воздухе, затем взял бутылку и бросил ее в Мака. Онa ударилa его в лоб и разбилaсь. Кровь стекала по лицу Мака прямо в глаза. Короткий мускулистый скинхед засмеялся и снова побежал. Мак был безумен от ярости.

- Я уничтожу тебя!

Мак вытолкнул себя из почтового ящика и снова попытался преследовать парня. На этот раз он упал. Ноги его взлетели из-под него, и он тяжело приземлился на спину. Он попытался подняться и снова упал. Джейсон догнал его сразу, как ему удалось вскарабкаться на ноги.

- Ты закончил?

Мак повернулся, каждый мускул был напряжен, и на мгновение он мог видеть, как его кулак врезался в лицо Джейсона, но парень был чертовски симпатичным, чтобы ненавидеть его. Джейсон улыбнулся и протянул Маку его куртку. Мак сдулся, чувствуя себя глупо из-за того, что он думал. Он, наверное, выглядел довольно глупо, катаясь по снегу. Он засмеялся.

- Да. Я закончил.

Он нырнул плечами обратно в куртку и продолжил идти в сторону Маркет-стрит и торгового центра Галерея.

- Я думаю, что поранил руку об одну из их толстых долбаных голов.

- Мы только что взяли шесть скинхедов и выиграли. Ты ведь понимаешь, что это значит?

- Это значит, что мы пара крутых парней.

- Это означает, что в следующий раз их будет больше. Мы только что сделали себя мишенью “Беспределa” номер один.

- К черту “Беспредел”. Если бы я знал, где они тусуются, я бы пошел прямо в их гребаный клуб и убил каждого из этих ублюдков. Я бы сжег его дотла и выбил дерьмо из любого, кто пытался выбраться. Я бы сделал такое с их задницами!

- Мак, я не думаю, что ты слышишь, что я говорю. Теперь они будут охотиться за нами.

Мак остановился и повернулся, чтобы посмотреть Джейсону в глаза.

- Я в точности слышу, что ты говоришь. Мне просто похуй на это. Они хотят меня? Тогда они смогут забрать меня. Я чертовски надеюсь, что они придут за мной. Я убью любого скинхеда, который подойдет ко мне! Они могут привести десять, черт, они могут принести двадцать ублюдков! Они могут достать меня, но клянусь, я убью дюжину этих уебков первым!

Мак мог видеть страх в глазах Джейсона, и он хотел бы, чтобы у него было несколько слов поддержки, но он не чувствовал того же страха. Идея сразиться с дюжиной бритоголовых взволновала его. Мысль о смерти в бою взволновала его. Именно так он хотел умереть, как настоящий воин, бросаясь на щит. Перспектива жить, оставив Филадельфию, чтобы пойти в колледж, в один прекрасный день, закончив колледж, чтобы работать с девяти до пяти, имея жену, дом, машину, детей, собаку, внуков, оказавшись в доме престарелых, носить взрослый подгузник, надетый апатичными медсестрами – это было гораздо страшнее. Старость его пугала. Умереть легендой было его мечтой.

Никогда в жизни Мак не надеялся прожить долгую жизнь. Средняя продолжительность жизни молодых чернокожих мужчин в 80-е годы была самой низкой. Каждое утро, когда он открывал глаза и дышал свежим воздухом, было для него неожиданностью. Он чувствовал, что он живет на заимствованное время, и это было круто. По крайней мере, теперь он точно знал, как он умрет. Это было успокаивающее чувство.

- Нахуй надо идти до Галереи. Здесь чертовски холодно. Давай перейдем к месту сбора. У Падре всегда есть кофе и все такое. Там могут быть пончики и печенье, оставшиеся после собрания Анонимных алкоголиков.

- Да, здесь чертовски холодно. Давайте посмотрим на Падре.

Глава 5

Место сбора, Южная улица, 11:22

Антонио управлял небольшим волонтерским центром из магазина на втором этаже над магазином готической одежды под названием “Trash&Vaudeville”. Там он проводил анонимные собрания алкоголиков и наркоманов, а также сеансы групповой терапии для беглецов и детей, подвергшихся насилию. Многие дети зависали там, потому что у них всегда был кофе, было тепло, и отец Антонио никогда не пытался проповедовать им об Иисусе или уговаривать их вернуться домой к родителям. Он просто слушал. У него это хорошо получалось.

Все дети на Южной улице называли его Падре. Никто не знал, почему. Отец Антонио был итальянцем, а не латиноамериканцем. Но название закрепилось.

- Эй, Падре!

- Мак. Джейсон. Дети мои, у вас неприятности?

- Нет, если мы можем помочь, – ответил Джейсон. Он стукнулся кулаками с Падре, а затем уселся на один из подаренных диванов. Мак кивнул в знак приветствия и сел рядом с Джейсоном. Маку нравился Падре, но он не доверял ему полностью. Ему казалось странным, что этот человек так много времени проводит с подростками.

- Есть ли здесь кофе, Падре? – Спросил Джейсон.

Это был риторический вопрос. Там всегда был кофе.

Падре вошел в импровизированную кухню, которая была немного больше, чем стойка с плитой и кофеваркой с двумя шкафами над ними, заполненными бумажными тарелками и пластиковыми стаканами.

- Я слышал, вы двое подрались?

Мак и Джейсон недоверчиво смотрели друг на друга.

- Это было всего десять минут назад. Как вы об этом узнали?

- Сказал Лукас, рыжий парень, который выглядит так, будто побрил голову газонокосилкой. Он сказал, что ехал на своей машине по Четвертой улице и видел, как вы вдвоем дрались с десятью бритоголовыми. Он сказал, что вы с Маком вырубили десять парней в одиночку. Он сказал, что объехал квартал и собирался выпрыгнуть и помочь вам, ребята, но к тому времени, как он добрался туда, вы двое ушли, а скинхеды лежали без сознания на тротуаре. Это правда?

Мак посмотрел на Джейсона и покачал головой. Джейсон улыбнулся. Слухи уже начали расти. Шесть скинхедов, которых они избили, невероятный подвиг сам по себе, теперь стали десятью, благодаря силе мельницы слухов.

- Да, это действительно так. Мы проебали их по полной!

- Хорошо, будьте осторожны. Эти ребята из группы “Беспредел” – плохая группа. Я слышал что-то в новостях прошлой ночью о том, что некоторые из них разыскиваются полицией за поджог старой черной леди на станции метро.

- Что?

- Ей было семьдесят два года, и они сожгли ее заживо. Это было ужасно.

Мак не мог поверить своим ушам. Это могла быть его бабушка или одна из его двоюродных бабушек. Они были примерно того возраста. Как кто-то мог так поступить с другим человеком?

- С ними действительно нужно что-то делать.

Падре наклонился вперед и положил руку Маку на плечо. Мак напрягся, но позволил ему остаться.

- Не делай ничего, о чем пожалеешь, Мак. Я знаю, что тебя приняли в хороший колледж. Антиохия, верно? У тебя впереди светлое будущее. Не подвергай его опасности борьбой с этими парнями. Большинство из них окажутся в тюрьме или под кайфом.

- Или мертвыми, – добавил Джейсон. Он повернулся к Маку и улыбнулся, но отвернулся, когда Мак не вернул ему улыбку. Он не мог понять, как Джейсон мог шутить о мертвом теле человека, лежащем в подвале дома, в котором они сидели. Он все еще не знал, как от него избавиться.

Входная дверь открылась, и вошли две девушки в кожаных мини-юбках, порванных ажурных чулках и кожаных мотоциклетных куртках, выглядя как беженцы из фильма Расса Майерса. Одна была высокая блондинка с волосами до плеч, которые выглядели жирными и немытыми. Она носила темные тени для век, черную помаду и черный лак для ногтей. Ее большие губы изогнулись в чувственной насмешке. Другая была низкой черной цыпочкой с грудью размером с пляжные мячи и таким же животом. Ее голова была полностью выбрита, и она носила тот же темный макияж глаз и помаду и почти идентичную насмешку. Ее звали Симон, а блондинку звали Кэт. Они были проститутками на неполный рабочий день, наркоманами на полный рабочий день и постоянно ошивались вокруг Южной улицы.

- Здравствуйте, Симон. Привет, Кэт, – сказал Падре, широко улыбаясь.

- Добро пожаловать, сучки! – сказал Мак, поднимаясь с дивана с широко распростертыми руками.

- Ниггер, пожалуйста! – Ответила Симон.

Они бросились в его объятия, и Мак поцеловал их обеих, долго и глубоко, словно они были давно потерянными любовниками.

- Эй, Падре. Не возражаете, если мы воспользуемся вашим туалетом?

- Я не буду трахать тебя здесь, Мак, – вмешалась Симон.

- А что насчет тебя, Кэт?

- Я бы с удовольствием, но было бы странно делать это здесь.

- Странно – это сексуально.

- Избивать до усрачки двадцать бритоголовых – это сексуально. – Кэт провела рукой по груди Мака и по передней части его джинсов. Она несколько раз поглаживала его твердеющую эрекцию, ухмыляясь и облизывая губы.

- Черт, как, черт возьми, вы двое уже слышали об этом дерьме? Это случилось пятнадцать минут назад.

- Это повсюду на улице. Вы, ребята, теперь герои.

- Ну как насчет минета герою?

- Двадцать скинхедов. – Джейсон засмеялся.

- Я думал, что их была дюжина? – Спросил падре.

Джейсон пожал плечами.

- Мы их не считали.

Мак покачал головой и повернулся к Кэт и Симон, которые все еще обнимали его. Он наклонился и потер одну из массивных сисек Симон.

- Итак, как насчет минета?

- Конечно. К черту все.

Мак повел двух девочек в ванную. Отец Антонио начал протестовать.

- Гм...это действительно не место для этого... э...

- О, пусть повеселится, Падре. Что в этом плохого? – Сказал Джейсон. Он встал и обхватил рукой отца Антонио за плечи.

Дверь в ванную захлопнулась и заперлась. Отец Антонио раздраженно вздохнул. Джейсон пожал плечами и подмигнул ему.

- Мальчики будут мальчиками, Падре. Кроме того, Мак сейчас проходит через какое-то дерьмо. Девушка, которую он любит, пострадала пару недель назад. Она в коме, а он так и не смог сказать ей, что любит ее. Он реально облажался из-за этого.

- Ну, я не думаю, что секс с другими девушками – это способ справиться с этим.

Джейсон пожал плечами.

- Вот как Мак справляется с этим. Кофе уже готов?

Глава 6

Camden, Нью-Джерси, 1:55 pm

Они шли к дому Маленького Дэйви, где планировали напиться, послушать музыку и посмотреть фильмы ужасов на видеомагнитофоне. “Кошмар на улице Вязов” только что вышел на VHS. Скиннер пел “Виновный в том, что был белым” группы “Террористическая угроза” в полную силу легких, раздражая Бо и Маленького Дэйви.

- Чувак, заткнись нахуй! – Закричал Бо.

- Это “Террористическая угроза”, чувак.

- Я ненавижу эту песню!

- Почему? Это чертовски круто!

- Это слишком оправдывающе, – сказал Малыш Дэйви.

- Да. Он как будто извинялся за то, что белый.

- Это не то, что он говорит. Речь идет о том, как нас обвиняют во всем этом дерьме, и люди хотят, чтобы мы извинились.

- И он извиняется. Первые слова в песне “Прости”: К черту извинения. Я горжусь тем, что мои предки владели рабами. Жаль, что мы до сих пор этого не делаем. Можешь представить, если бы мы владели рабами прямо сейчас? Нам не пришлось бы ничего делать. Они бы готовили для нас, убирали квартиру. Я бы трахнул их женщин так же, как эти ниггеры трахают наших сейчас. Зачем извиняться за это? Они бы сделали с нами то же самое, если бы смогли. Посмотри, как они относились к нам в школе. Нам каждый день надирали задницы, потому что их было больше. Ну, в реальном мире мы гребаное большинство. Не извиняйся за это дерьмо.

- Да, эта песня слабая, – сказал Бо, ударив Скиннера по руке.

- Ай! Хватит! Это больно.

- Хватит играть! – Насмехался Бо.

- Мне все еще нравится эта песня.

- Это потому что ты слабак. – Бо снова ударил его по руке.

- Брось, чувак!

Маленький Дэйви подошел к Скиннеру и ткнул его в грудь.

- Бо прав. Эта песня очень слабая. Если хочешь быть скинхедом, тебе нужно спеть что-нибудь с яйцами, как Skrewdriver.

- Ебаный В Рот! The way it’s gonna be! Эта песня охуенно крутая! – Бо начал реветь во всю глотку. Маленький Дэйви присоединился, выкрикивая слова в лицо Скиннера вместе с пятнами слюны.

С явной неохотой, Скиннер присоединился. Они стукнулись грудью и дали пять.

- Да, блин, чувак. Это настоящая музыка! – Сказал Бо, ухмыляясь от уха до уха.

- Давай поиграем в “Пни кота”, – сказал Маленький Дэйви, лукаво улыбаясь.

Маленький котенок пересек тротуар перед ними и, верный своему слову, Маленький Дэйви шагнул вперед и ударил его ногой, поймав его за ребра и подняв его в воздух и бросил на улицу, на дорогу. Маленький “Субару” ударил его и сбил в сточную канаву. Он лежал там, истекая кровью из ушей и рта, его хвост дергался. Дэйви хотел посмотреть, как он умрет, но не хотел, чтобы его друзья думали, что он странный. Он засмеялся, когда кошка издала шипящий звук, который медленно спустился вниз, как проколотая шина. Когда он повернулся, чтобы посмотреть на своих друзей, их выражения были в ужасе.

Слишком поздно. Они и так думают, что я странный.

- Это было не смешно. Мне нравятся кошки, – сказал Бо.

- Да, чувак. Не круто, – сказал Скиннер.

- Пошел ты нахуй, Скиннер! Бо знает, откуда у тебя прозвище?

Скиннер покраснел.

- Просто остынь, чувак.

- Остыть? Ты говоришь, как гребаный ниггер.

- Как ты получил свое прозвище? – Спросил Бо. – Я всегда думал, что Скиннер – это твоя фамилия, или второе имя, или что-то еще.

Они перестали идти, и Маленький Дэйви обернулся, не только, чтобы встретиться с Бо, но и чтобы у него был хороший вид на умирающего кота в сточной канаве позади них.

- Этот Мик? Его фамилия Макдауэлл. Эван Макдауэлл. Все называют его Скиннером, потому что, когда он был ребенком, он мучил животных, снимал с них кожу живьем, включая гребаных кошек. Его мама отправила его на целое лето в психиатрическую больницу. – Маленький Дэйви повернулся к Скиннеру и усмехнулся. – Что теперь? Ты какой-то гребаный любитель животных или типа того? Что? Они отрезали тебе яйца в психушке?

Скиннер выглядел так, будто у него лицо закипело. Слезы выдавились из уголков его глаз. Он тяжело дышал и подпрыгивал на пальцах ног. Пальцы сжались в кулаки.

- Что? Хочешь ударить меня сейчас, Скиннер? Хочешь надрать мне задницу? Вперед. Давай, ударь меня, псих! Я обещаю, что ты точно узнаешь, что эти животные чувствовали, если сделаешь это. – Дэйви вытащил большой нож из-под куртки и махнул им Скиннеру в лицо. – Потому что я срежу всю кожу, мышцы и жир с твоих костей. Я не просто сдеру с тебя шкуру, псих. Я тебе задницу нахуй на филе отрежу!

Бо встал между ними.

- Прекратите это, ребята. Мы не ссоримся друг с другом. Вы ведете себя как кучка отбросов из гетто. Прибереги это дерьмо для обезьян.

Малыш Дейви засунул нож обратно в куртку и поднял руки, сдаваясь.

- Хорошо, Бо. Я спокоен, – сказал он насмешливо.

- Итак, что мы будем делать сегодня? Хочешь поехать в Филадельфию и потусоваться на Южной улице? Я слышал, что “Суицидальные тенденции” играют в “Клубе возрождения” с “Террористической угрозой”. Мне нравится эта группа. Они чертовски хардкорные!

Бо и Скиннер переглянулись.

- Ты ничего не слышал? – Спросил Бо.

- Слышал что?

- Все панки в Филадельфии объявили нам войну. В прошлое воскресенье в Pizza на концерте “Законa Мерфи” набрaлась куча скинов. Они играли с “Агностический фронт” и парой местных групп, “Нецивилизованное неповиновение” или с кем-то еще. Там было полно панков, крутых чуваков и некоторых наших братьев по “Беспределу”. Во всяком случае, какие-то черные парни появились с какими-то панками с Южной улицы и начали большой бунт. Многие наши парни сильно пострадали. О, и эти двое панков избили двадцать бритоголовых на Южной улице этим утром.

Малыш Дэйви выглядел так, будто вот-вот взорвется.

- Два долбаных панка избили двадцать скинов?

- Да, один из них был большой черный парень по имени Мак. Думаю, он знает карате или что-то вроде того. Тодд, ты знаешь этого качка из футбольной команды? Он был с ними, и он убежал от панка. Оставил всех своих братьев.

Малыш Дэйви выглядел так, будто его только что ударили и плюнули в него.

- Гребаное карате? Чушь собачья! Почему мне никто не сказал об этом дерьме? Почему у нас не было встречи?

Бо и Скиннер смотрели на землю.

- Встреча была. Мы хотели забрать тебя, но...э... Я имею в виду Большого Дейва... э... твой отец был пьян и выгнал нас с твоего крыльца. Мы пытались позвонить, но никто не ответил.

Маленький Дэйви начал ходить взад-вперед по тротуару. Он потер лицо обеими руками, пробил дыру в деревянном заборе, затем повернулся и сделал вмятину в припаркованной машине стальным носком “Дока Мартенса”, воображая, что это голова панк-рокера.

- Итак, что, черт возьми, было на встрече?

- Джон Джонс приказал всем держаться подальше от Филадельфии до Рождества.

- А потом?

Бо засиял. Он восторженно кивнул головой, облизывая губы и ударяя кулаком в ладонь.

- Накануне Нового года состоится концерт “Скрытой Бритвы”. Мы все пойдем туда и выебем всех этих панков. Он поставил пятисотдолларовую награду за этого парня, Мака, – сказал Бо.

- Я ненавижу эту “Скрытую бритву”, – добавил Скиннер.

- Да, мы все ненавидим. И они все об этом знают. Вот почему все панки будут там, чтобы защитить их, но они не будут ожидать, что сотня из нас появится сразу. Мы надерем им задницы! – Бо сказал, снова ударив кулаком в ладонь.

Маленький Дэйви посмотрел на небо, как будто умолял Бога о помощи в общении с двумя его друзьями-идиотами. Он снова провел обеими руками по лицу и глубоко вздохнул.

- Нет, если их двести человек! Мы будем теми, кто облажается. Еще раз!

Он остановился и уставился на землю, шагая взад-вперед и разминая пальцы, как будто кого-то душит. Он стиснул зубы. Ноздри его вспыхнули. Большая вена выскочила у него на лбу и пульсировала. Казалось, что он вот-вот взорвется.

- Мы должны принести оружие.

Бо покачал головой.

- Джон сказал, никакого оружия. Если мы начнем стрелять, то и они начнут стрелять, и тогда копы вмешаются, и мы все окажемся мертвыми или в тюрьме. Никакого оружия.

- Ебаный пацан избивает двадцать наших братьев, и его решение – привести сотню? И в этот раз не будет только одного или двух парней. Их будет примерно сто, двести! Я принесу с собой пистолет. У моего отца есть старый .45 “Смит и Вессон”. Я принесу его с собой. И я убью еще певицу вонючей “Бритвы”. Эти сукины дети начали все это дерьмо со своих песен об избиении скинхедов. Они тоже должны сдохнуть.

- Почему бы не убить и всех ребят из “Кемпер ван Бетховен”? – Сказал Бо. – Они написали песню Take The Skinheads Bowling, которую поют все эти чертовы хардкорщики. Бьюсь об заклад, это вдохновило некоторых из них пойти на нас. Почему бы не убить их тоже?

Маленький Дэйви усмехнулся и согласно кивнул головой.

- Если бы эти ублюдки были там, я бы их тоже застрелил.

- Ты сумасшедший, – сказал Бо, указывая на Малыша Дэйви.

- Ни за что, чувак. Я никого не убью, – сказал Скиннер. – Они отправят меня обратно в больницу. Я не собираюсь туда возвращаться.

- Меня это не волнует. Мы не можем позволить ниггерам и евреям думать, что мы их боимся. Мы не можем позволить им думать, что мы слабы. Ты знал, что большинство панк-рокеров – евреи? Это факт! И теперь есть ниггер и латиносы панки. Они все объединяют свои силы против чистого белого человека. Это то, что происходит. Мой отец, может, и кусок дерьма, но он трудолюбивый американец. Не как эти гребаные грязные люди, которые приходят сюда и высовываются из общества, воруют, жульничают и берут пособие вместо того, чтобы получить гребаную работу. И когда они получают работу, они не знают, как получать приличную зарплату, поэтому они работают за дерьмовую зарплату, что затрудняет белому человеку достойную жизнь. Чертовы латиносы забирают все чертовы работы, потому что они будут работать за “тако”. Между тем, негры трахают всех белых женщин и продают наркотики нашим детям. Посмотрите, кого боготворят наши женщины. Зайдешь в комнату любой девочки-подростка в Америке, и у нее будет постер Принца или Майкла-гребаного-Джексона. Вот что происходит с нашими белыми женщинами по всей стране. Они растут, их учат вожделеть черных мужчин. Мы позволим им выиграть в этот раз, и все станет только хуже. Они захватят всю гребаную страну! Мой отец прав насчет этого. Как, по-твоему, выглядит то, что эти ебаные панки надирают нам задницы? Все, наверное, говорят об этом! Они смеются над нами прямо сейчас!

Отец Малыша Дэйви был маляром по профессии. Он брал четырнадцать долларов в час, чтобы покрасить дом, пока мексиканцы и пуэрториканцы не начали подрезать его. Так вот, если бы он хотел работать, он едва мог бы брать больше семи долларов в час, не будучи перекупленным и не потеряв работу. Этого едва хватало, чтобы оплатить счета, и недостаточно, чтобы поддерживать его растущую алкогольную зависимость. Чем хуже дела шли в экономическом плане, тем больше он срывался на своем маленьком сыне. Черные глаза и разбитые губы были регулярно притягивали взгляды на лицо Маленького Дэйви с тех пор, как Бо и Скиннер знали его. Мать Дэйви ушла, когда ему было десять лет, после того, как его слишком сильно избил пьяный отец. Она обещала вернуться за ним, но его отец угрожал убить ее, если она приблизится к его сыну. Он больше никогда ее не видел. Его отец сказал ему, что его мать оставила их ради чернокожего.

- Все эти гребаные “джиггабу” забирают наших белых женщин. Это происходит везде, куда я смотрю. Вот что случилось с твоей мамашей. Она влюбилась в черный член!

Правда это или нет, Маленький Дэйви поверил в это и вскоре принял ненависть своего отца ко всему не белому. Он отдалился от нескольких чернокожих и латиноамериканских друзей, которые были у него в школе, а затем сделал то же самое со своими еврейскими друзьями. Незадолго до этого он был завербован “Беспределoм”, который культивировал его ненависть и превратил ее в одержимость, личный крестовый поход.

- Не беспокойтесь об этом. У City Gardens есть шоу в эти выходные с “Агностическим фронтом” и “Придурками из круга”. Все эти панки из Филадельфии будут там. Тогда мы возьмем их задницы, – сказал Бо, разминая свои покрытые жиром мышцы.

- Какой вечер? Пятница или суббота?

- В эту пятницу. Завтра вечером.

- Думаешь, эти панки приедут в Джерси на шоу?

- Ради “Придурков Из Круга”? Они придут. Им нравится эта группа. К тому же, они знают, что мы будем там, и думают, что могут надрать нам задницы.

- Эй, посмотрите на этого парня в куртке Майкла Джексона! Он выглядит как тот парень, – сказал Бо, указывая на парня в черных брюках, красной куртке с молниями, белых перчатках и темных очках. Его волосы были завиты так, что они были кудрявые и зачесанные назад. Он не был черным. Он мог быть либо евреем, либо итальянцем. Маленькому Дэйви было все равно. Он был в плохом настроении, и этот парень оказался не в том месте не в то время.

- Педик!

Он побежал через улицу и столкнулся с парнем.

- Эй, Педик!

- Я не...

У него не было возможности закончить. Маленький Дэйви так сильно воткнул нож в живот, что наконечник торчал у него из спины. Он вытащил его и воткнул в грудь. Подражатель Майкла Джексона скомкался на асфальте. Дэйви ударил его по лицу, отправив брызги крови и зубов на улицу. Он пнул его в висок, и у парня начались конвульсии. Несколько машин остановилось.

- Эй! Оставь парня в покое! – Кричал толстый парень лет тридцати, выходя из своего “Ford Taurus”, размахивая замком рулевого колеса, иронически названного “клубом”.

- Пошел ты! – Закричал Бо в ответ и столкнулся с парнем кулаками. Парень размахнулся и ударил Бо дубинкой по голове. Бо упал на колени, покачал головой, а затем бросился на парня посреди улицы. Пока они боролись, Скиннер подбежал и начал пинать доброго самаритянина по лицу.

- Валим, пока не приехала полиция! Хватит валять дурака вам двоим! – Кричал Маленький Дэйви. Еще больше машин остановилось, и люди начали покидать свои автомобили, крича и угрожая. Дэйви оттащил Бо от автомобилиста и оттолкнул Скиннера.

- Давай пиздуй!

- Этот сукин сын ударил меня! Я убью его!

- Бо! Мы должны уйти до того, как приедут копы!

Бо огляделся на других автомобилистов, которые приближались к ним, крича и указывая на них. Один из них стоял на коленях рядом с подражателем Майкла Джексона, которого зарезал Дэйви. Скиннер уже начал бежать.

- О, черт. Ты убил этого парня? – Прошептал Бо.

- Давайте просто убираться отсюда, – сказал Маленький Дэйви. Он начал бежать, и Бо быстро последовал за ним. Несколько человек в толпе погнались за ними. Дэйви хотел развернуться и использовать клинок против них. Это могло бы их проучить. Вместо этого он поднял кулак в воздух.

- БЕЛАЯ СИЛА!!!

В его голове звучал текст старой песни “Беспределa” - “Маньяки-убийцы”. Он кричал им во все горло, когда они свернули на следующую улицу.

Смерть рождается в звуке!

Теперь воздух наполняется из города в город!

Голод растет с каждым днем!

МАНЬЯК ПРИШЕЛ ИГРАТЬ!

Они пробежали еще несколько кварталов и остановились возле дома Бо.

- Наверное, мы сегодня с тобой переночуем, Бо. Нам нельзя оставаться на улице.

- Черт. Моя девчонка сегодня придет.

- Она придет сегодня вечером? – Спросил Скиннер.

- Да, я должен был пригласить ее на ужин. Это какая-то годовщина или типа того. Наш первый поцелуй, наш первый трах, первый раз, когда я трахнул ее пальцем, ебать, если бы я знал. Кто, черт возьми, может справиться с этим дерьмом?

- Лиза придет с ней? – Спросил Скиннер.

- Я не планировал секс втроем, если ты об этом.

- Черт, жаль. У Лизы удивительные сиськи, – вмешался Маленький Дейви. – Я бы с удовольствием трахнул ее сам.

- Осторожно. Скиннер думает, что влюблен в нее, – сказал Бо, ища в кармане ключи. Он открыл дверь, и все они вошли в небольшое фойе. Минуты три спустя полицейские машины пронеслись с ревущими сиренами.

Скиннер покраснел и сменил тему разговора, оглядываясь на улицу.

- Это было чертовски близко! Думаешь, этот педик мертв? – Спросил Скиннер.

Дэйви пожал плечами.

- Если он не мертв, он точно не счастлив. Это отучит его ходить вокруг “Кэмдена” одетым, как долбаный педик.

Бо и Скиннер переглянулись. Их лица явно выражали озабоченность Дэйви. Уже было два человека, которых Малыш Дэйви убил на прошлой неделе, и они оба были его сообщниками.

Двери лифта открылись, и три мальчика вошли внутрь. Еще больше полицейских машин промчалось по окрестностям. Скоро они придут за ними.

Пусть приходят, подумал Дэйви. Он потрогал рукоятку ножа во внутреннем кармане. Кровь просочилась сквозь подкладку его бомбера и пропитала теплую рубашку с длинными рукавами. Двери лифта закрылись, и Дэйви закрыл глаза, переживая момент, когда он вонзил нож в этого педика. Это был невероятный порыв. Он чувствовал себя неудержимым, так же, как он чувствовал себя в партере, когда на сцене было “Нецивилизованное неповиновение” или Skrewdriver, как будто он не мог пострадать, не мог двигаться, не мог сопротивляться!

Пусть приходят.

Глава 7

Маркет-Стрит, 1:57 вечера

Девушки из Джерси были на заднем сидении, когда Джейсон отвез их “Сузуки Самурай” в Галерею.

- Я ничего об этом не знаю. Моя мама убьет меня, если что-то случится с этим джипом.

- Не беспокойтесь об этом. Мы вернем его обратно. Нам просто нужно съездить. Мы подбросим вас до торгового центра и заберем через час. Это даст вам время на покупки.

Тощая девушка, которая гладила член Мака, когда она была под кайфом, подняла руки ладонями вверх и пожала плечами.

- Мы потратили все наши деньги. – На шее у нее были кристаллы, а под коричневой кожаной курткой – футболка с галстуком. Она больше похожа на запутавшегося хиппи, чем на панка.

- Ну, вы можете поглазеть на витрины. Выбрать все, что купите, когда вернетесь на выходные.

- Хорошо, но только час, верно?

Джейсон улыбнулся, наблюдая, как три девушки выходят из джипа. Мак знал эту улыбку. Это было выражение чистого озорства, но в данном случае, озорство уже было сделано.

- Да, верно. Максимум один час.

Хиппи-панк откинулась на спинку “Suzuki” и прошептала на ухо Мака:

- Я бы отсосала тебе, если бы моих друзей здесь не было. Я думаю, ты чертовски сексуальный. Может, в следующий раз. – Она пожала плечами, поцеловала Мака в щеку, улыбнулась и помчалась догонять друзей.

- Видишь, они не все боятся близости души.

Мак улыбнулся, затем вспомнил, что они собирались сделать, и улыбка упала с его лица, разбившись на дюжину линий беспокойства. Джейсон вставил кассету в кассетную колоду и увеличил громкость. “Борьба с властью”, “Врага общества” раздалась из динамиков. Мак ухмыльнулся, наблюдая за панком с вампирской белой кожей и призрачными глазами, которая отозвалась ударами в верхней части его легких. Он посмотрел в окно на покупателей и пассажиров, спешащих туда-сюда, когда они проходили Каштановую улицу, желая, чтобы он был среди них вместо того, чтобы прятать труп. Его настроение становилось все более мрачным, пока песня не переключилась на “Супер Любовник Си” и последний хит “Казановы Руд” под названием “Девушки поступают глупо”.

- Серьезно, чувак? Я черный и мне не нравится это дерьмо.

- “Супер Любовник Си”? Он наркоман!

- Он, блядь, совсем тупой. Девушки поступают глупо? Это удар. Включи какое-нибудь “Служение.”

- Да, чувак. “Стигматы!”

Джейсон вытащил одну кассету из колоды и ловко захлопнул другую. Оба проехали оставшиеся блоки, поя о том, как взгляд в ваших глазах был похож на автомобильную аварию или нож.

- Стигматы!

Мак стучал кулаками по приборной панели и топал по половицам, когда они пели. Ему очень понравилась эта песня. Для него это было как ракетное топливо. Это вызвало всплеск адреналина в его крови. Они подъехали к дому, как только песня закончилась. Мак вышел из “Сузуки”, чувствуя себя новым человеком.

- Хорошо, давай сделаем это дерьмо.

Он достал ключи и отпер входную дверь. Воздух внутри казался затхлым, сухим, безжизненным. Дом был пуст на этот раз. Тишина была вполне похоронной. Мак и Джейсон перешагнули через одеяла, одежду и обертки фаст-фуда, а также пустые пивные бутылки и банки, когда они прокрались через дом. Они не разговаривали и старались не издавать ни звука, ходя на цыпочках, как будто боялись разбудить мертвых. Дверь в подвал все еще была закрыта.

Мак потянулся к двери. Его рука дрожала от суеверного страха. Он почти ожидал, что дверь откроется изнутри, и Билли будет стоять там с его кровоточащей головой, свисающей в одну сторону, его шея сломана и скручена, но дверной проем был темным и пустым. Он потянулся внутрь, все еще ожидая почувствовать холодный липкий ручной зажим, когда он нащупывал выключатель. Он смотрел слишком много фильмов ужасов. Это было практически все, что он смотрел.

И единственные книги, которые он читал, были Стивен Кинг, Клайв Баркер, или Скипп и Спектор.

Найти выключатель.

Он щелкнул выключателем, Билли все еще лежал в том же положении, в котором он был прошлой ночью. Он определенно был мертв.

- Черт.

Они с Джейсоном спустились по лестнице. Крыса поспешила убежать от тела, когда они приблизились.

- О, черт. Я думаю, что крыса его съела.

Джейсон тяжело сглотнул.

- Это съело его лицо? Ты видишь? – Он был почти взволнован.

Мак наклонился над трупом, чтобы получше рассмотреть его лицо.

- Нет. Он хорошо выглядит. Хватай руку.

Мак наклонился и схватил одну из холодных мертвых рук Билли, а Джейсон опустился на колени и схватил другую. Трупное окоченение уже пришло и ушло, и теперь тело Билли было холодным и вялым.

- Фу, чувак. Он такой мерзкий.

Мак тяжело вздохнул.

- Он мертв. Каким он должен быть?

- Ты злишься на меня, Мак?

- Нет. Все круто. Я просто хочу покончить с этим дерьмом.

Джейсон кивнул и посмотрел Маку в глаза.

- Серьезно, чувак. Я знаю, что это была моя вина. Если нас поймают, я скажу им, что я сделал это. Я не позволю тебе поплатиться за это. Ты поступишь в колледж и не будешь об этом беспокоиться.

Мак мрачно кивнул.

- Давай просто не попадемся. Ладно?

- Хорошо, чувак.

Труп бритоголового был неуклюжим и тяжелым. Нести его вверх по лестнице было все равно, что нести мешок с бельем весом в сто шестьдесят фунтов. Мак потерял равновесие несколько раз, когда они тащили Билли в гостиную. Он боялся, что все трое соскользнут и упадут с лестницы, и что найдутся три тела, от которых нужно будет избавиться.

Наконец, они добрались до вершины лестницы. Они оба запыхались.

- Черт! Этот сукин сын тяжелый и воняет, как дерьмо.

- Трупы опорожняют кишечник после смерти.

- Откуда ты это знаешь? – Спросил Джейсон.

Мак пожал плечами.

- Я очень много читаю.

- Чувак, ты читаешь всякую жуткую хрень.

- Да, мне нравятся ужастики. Это единственное, что меня интересует.

- Кто? Типа, Стивен Кинг?

- Стивен Кинг, Клайв Баркер, Роберт Р. Маккаммон, Скипп и Спектор. Они охуенно крутые, чувак. Мне нравится их дерьмо.

- Держу пари, тебе бы понравилось читать Бодлера или Граф де Лотремонте.

- Кто они такие?

- Поэты, чувак. Лотремонте писал эту извращенную книгу о сатанизме и дерьме под названием “Песни Мальдорора”. Ребята из “Тощий Щенок” сказали, что это повлияло на их музыку.

- Это здорово. Я не сторонник сатанизма. Я думаю, что это куча дерьма, но мне нравится “Тощий Щенок”. Мне придется это проверить.

- Тебе бы это понравилось. Серьезно.

- Надеюсь, я не буду читать это дерьмо в тюрьме. Давай уберем этого ублюдка отсюда.

- Как мы вытащим Билли из машины так, чтобы никто нас не увидел? Может быть, нам стоило подождать до вечера, – спросил Джейсон.

- Ночью здесь слишком много людей, и у нас не будет машины. Давай просто вынесем его. Проверь, чтобы на улице никого не было, и просто вынеси его через парадную дверь. Любой, кто посмотрит в окно, подумает, что он пьян.

- Мы должны снять его куртку и надеть на него шляпу или что-то еще. Мы можем надеть на него куртку, когда избавимся от него. Было бы немного подозрительно, если бы копы сообщили, что лысый парень в кожаной куртке найден мертвым на стройке, и какой-то сосед видел, как мы выносили лысого парня в кожаной куртке из нашего дома.

Мак кивнул.

- Верно. Отличная идея. Вон там шапочка на камине. Захвати и одну из толстовок Рейчел. Мы можем снять ее с него и надеть куртку, когда доберемся до стройки.

Они положили Билли в гостиную и сняли с него куртку, натянули университетскую толстовку и вязаную шапку, чтобы прикрыть его лысую окровавленную голову, а затем снова подняли его. Мак нес его под руки, а Джейсон держал его за ноги.

- Подожди. Мы не можем выносить его на улицу в таком виде. Похоже, что мы перевозим тело. Нам придется встать по обе стороны от него.

Джейсон побежал в сторону и бросил одну из рук мертвеца через плечо и обернул его руку вокруг спины Билли, держа его за подмышку. Он схватил ремень Билли другой рукой, Мак перестроил свою хватку на аналогичный захват, и они вытащили его из входной двери. Первые шаги были скользкими, и Джейсон споткнулся почти сразу, но каким-то образом сумел удержать Билли.

- Не роняйте его на землю. Тогда он будет выглядеть мертвым.

Джейсон пожал плечами.

- Я уверен, что соседи подумают, что он пьян, как все, кого они видят здесь.

На улице никого не было. Мак пристально следил за окнами, чтобы увидеть, не выглядывает ли кто-нибудь и шпионит за ними, но он ничего не заметил. Все выглядело тихо.

- Сюда. Ты водишь, – сказал Джейсон, передавая Маку ключи.

- Я не могу вести машину.

- Почему?

- Потому что я не умею водить. Я так и не научился.

- Серьезно?

- Автомобили – это пустая трата денег и природных ресурсов. Я могу добраться домой на метро, троллейбусе, автобусе, электричке или поездом. Нахуй мне нужна машина для этого? Добираться до станции метро?

- Хорошо, просто открой дверь и отдай мне ключи. Я не могу открыть дверь и держать его.

Мак открыл заднюю дверь, и они впихнули Билли. Он вернул ключи Джейсону и обошел со стороны пассажира.

- Хотел бы я, чтобы эта штука имела тонированные стекла.

- Может быть, мы должны закрыть ему веки, – сказал Джейсон.

Мак оглянулся на лицо Билли, увидев его в первый раз. Его глаза были широко открыты, и его глазные яблоки выглядели морщинистыми и сдутыми. Одно из них пропало. Там было просто огромное рваное отверстие.

- Эта чертова крыса съела его чертов глаз!

Он потянулся назад и закрыл веки Билли.

- Это самая сумасшедшая вещь, которую я когда-либо делал. Я серьезно облажаюсь, когда все закончится.

- Я тоже, – сказал Джейсон.

Они поехали на Одиннадцатую улицу, в Школу творческих и исполнительских искусств (ШТИИ), куда они оба ходили. ШТИИ была рядом с жилыми проектами Мартина Лютера Кинга. Рядом с проектами была пустая площадка, заполненная мусором, старой мебелью, проржавевшими автомобилями и незаконно сброшенными строительными материалами. Они были уверены, что смогут легко сбросить тело туда незамеченными. Это был четверг, поэтому обычная стайка немытых детей с грязными коленями, которые играли на стоянке, все равно были в школе. Пока там не было бездомных, копающихся в мусоре, они были бы в порядке.

Спустя несколько минут после выхода из дома они проехали мимо своей старой школы. Мак посмотрел на пятиэтажное здание, и на него снизошло чувство печали, когда он вспомнил все большие надежды, которые он имел на себя, когда его впервые приняли в ШТИИ. Он думал, что станет следующим Стивеном Кингом. Он ожидал, что напишет свой первый роман ужасов до своего выпускного года и станет одним из самых молодых авторов бестселлеров в мире. Он начал роман, но так и не подошел к его завершению, а теперь он убийца.

- Я вернусь домой ненадолго после этого, Демон. Мне просто нужно несколько часов побыть одному, залечь на дно и привести голову в порядок. Я все еще хочу пойти на концерт в пятницу вечером в Сити Гарденс, если ты нас подвезешь. Играет “Круг придурков”. Мне просто нужно потренироваться, поздороваться с мамой, поесть и немного отдохнуть. Это был сумасшедший день. Но мы встретимся завтра вечером.

Джейсон молчал. Мак знал, что его друг ненавидел, когда Мак уходил, но у Мака все еще был дом. Он не ненавидел своих родителей, как остальные. Он любил свою маму. Он просто любил улицы тоже. Ему понравилась эта тусовка.

- Я вернусь завтра вечером, Демон. Обещаю.

- Да, хорошо. Все в порядке, приятель. Эй, ты не против пойти ко мне домой? Они могут впустить меня, если ты со мной. Мои родители ненавидят начинать дерьмо, когда кто-то есть рядом.

Мак кивнул.

- Конечно, приятель. Не проблема. Я прикрою тебя.

Три двенадцатиэтажных многоквартирных дома проекта Мартина Лютера Кинга возвышались над ними, когда они въезжали в соседний участок. Стройка шла медленно. В этот час дня было очень мало активности. Так или иначе, средь бела дня это не казалось таким опасным. Это просто казалось грустным.

Жители, которые имели работу, все еще были на работе, многие на второй или третьей работе за последние двадцать четыре часа. Те, кто были безработными, все еще искали работу, зарабатывали деньги на еду или счета, или деньги на наркотики, или все еще спали. Старушки носились по магазинам или стирали. Молодые матери толкали коляски или носили младенцев на бедрах, сплетничали между собой и кричали на своих маленьких детей. Скоро старшие дети будут выходить из школы или возвращаться оттуда, куда они пошли, а не в школу. Вот когда лучше не быть там, если тебе там не место. В трущобах любой человек старше восьми лет, вероятно, был вооружен и опасен.

Прямо через дорогу была полицейская подстанция, которая сдерживала обычное насилие, если вообще не сводила к минимуму. Мак и Джейсон осторожно смотрели на нее, когда они ехали в дальний конец пустыря, где одно из многоквартирных зданий будет блокировать их вид на подстанцию, а также блокировать вид на них с подстанции. В дальнем углу у ограды из звеньев была большая куча золы и сломанной мебели.

- Давай бросим его вон там.

Джейсон поставил “Сузуки” рядом с грудами мусора, чтобы автомобиль частично защитил их от всех, кто оказался на улице. Они подняли разорванный, кишащий грызунами, клетчатый диван и отбросили в сторону старый испачканный мочой матрас и несколько шлакоблоков, чтобы сделать дыру в куче мусора, достаточно большую для тела.

- Давай сделаем это быстро и уберемся отсюда. Хватай его за ноги.

Джейсон выдернул Билли из машины за ноги, затем Мак схватил его под руки и бросил на холмик мусора. Они завалили его матрасом и диваном. Не копаясь в мусоре и не поднимая мебель, никто не найдет его. По крайней мере, пока он не начнет пахнуть.

- Пойдем.

Глава 8

Дом Джейсона, 2:16 вечера

Архитектурно дом Джейсона был почти идентичен тому, в котором вырос Мак, но он был примерно на сто лет новее. Он был окрашен в течение последнего десятилетия. Входная дверь и окна также были заменены за последние десять лет. Передние ступени были сделаны из красного кирпича, а не из бетона, и они не были треснуты и не рушились, как в доме Мака. Даже железные перила были богато украшены и покрыты порошковой краской. Внутри различий было еще больше.

Мебель была современной и подходящей. Все стулья на кухне и в столовой были идентичны. Столы не шатались, и не было никаких спичечных коробков или палочек эскимо, засунутых под них, чтобы сбалансировать их. Диван соответствует дивану, которому соответствуют кресла, которым соответствует журнальный столик, который соответствует рабочему столу, который соответствует стенам, которые соответствуют ковровой дорожке. Все в доме было прекрасно скоординировано. Мак чувствовал себя некомфортно. Он чувствовал себя единственной вещью во всем доме, которая не подходила. Даже Джейсон подходит как-то странно. Мак не мог понять, как его присутствие может помочь.

Отчим Джейсона, Мелвин Сэдлер, был жалким оправданием для мужчины. Он был рыхлым. Его руки и ноги были тонкими и полностью лишенными мышечного тонуса. Он выглядел почти женственно. Его поредевшие волосы были сильно взбиты и, казалось, слишком много времени было потрачено на их оформление. Его ногти были подстрижены, а пижама выглядела слишком дорогой. Мак знал, что этот человек не настолько состоятельный, каким притворялся. Не секрет, что он загнал семью в большие долги. Ему нравилось вести себя, как большой шишке в сфере недвижимости. Но реальность была такова, что его большие сделки были немногими и редкими. В перерывах между продажами он жил за счет кредитов.

Рядом с мистером Сэдлером мать Джейсона волновалась, заламывая руки и выражая свое недовольство. Ее дитя, ее творение, восстало. Он сбежал из-под ее контроля. Это было что-то, что она не могла понять и была плохо подготовлена, чтобы справиться. Ее пухлое лицо было лабиринтом линий беспокойства.

- Я просто хочу провести ночь в своей постели, мам.

- У тебя уже есть работа? – Спросил отчим. – А разве ты не должен был пойти в колледж, Мак? Только не говори мне, что ты упустил реальный шанс на успешное будущее ради того, чтобы потусоваться с этим клоуном.

Джейсон ощетинился, готовясь наброситься, и Мак положил руку ему на плечо, чтобы удержать его и утешить. Он знал, что Джейсон хотел ударить своего отца по его самодовольному маленькому рту так же сильно, как и он, но это только ухудшило бы ситуацию.

- Нет, сэр. Я все еще собираюсь в колледж. Я только отложила зачисление на год. Есть кое-что, о чем мне нужно позаботиться в первую очередь.

- Что может быть важнее колледжа?

- Мама! Ты сделаешь что-нибудь? Это вообще не его дело! Не допрашивайте его.

Отчим Джейсона поднял руки.

- Мне жаль, если я перешел границы дозволенного. Я просто ненавижу, когда многообещающие молодые люди забрасывают свои жизни.

Мак радостно улыбнулся.

- Не собираюсь, Мелвин. Жизнь прекрасна.

Мелвин Сэдлер сморщил брови в выражении, застрявшем где-то между замешательством, развлечением и гневом, не зная, был ли Мак каким-то умником и насмехался над ним. Мак продолжал улыбаться, пока мистер Сэдлер не отвел взгляд.

- Итак, я могу остаться?

- Конечно, детка, – наконец заговорила его мать. – Но я не могу дать тебе никаких денег. Я не хочу, чтобы ты напивался.

- Мне не нужны никакие деньги. Я скоро вернусь. Я должен отвезти Мака на вокзал и вернуть машину.

Мак протянул руку и пожал руки мистеру и миссис Сэдлер.

- Рад снова вас видеть, Миссис Сэдлер. Спасибо за совет, Мелвин.

Они повернулись и вышли за дверь.

Джейсон начал смеяться, как только дверь закрылась.

- О боже мой, чувак! Я чуть не заржал, когда ты назвал его Мелвином. Он ненавидит, когда дети называют его по имени.

Мак усмехнулся.

- Я знаю. Но я больше не гребаный ребенок. Я просто хотел, чтобы он запомнил это. Дай ему понять, что если он тебя ударит, я надеру ему задницу. Давайте вернем девочкам их джип.

Джейсон покачал головой, все еще посмеиваясь.

- Парень. Ты просто супер. Именно поэтому я люблю тебя. Ты всегда прикрываешь меня.

- Я тоже тебя люблю, чувак.

Глава 9

Арочная улица, позади “Галереи”, 3:03 вечера

Девушки из Джерси были немного расстроены, когда Мак и Джейсон опоздали с “Сузуки”. Они еще больше рассердились, потому что автомобиль вонял, и на заднем сиденье были красные, желтые и коричневые пятна.

- Кто-то насрал мне в машину? - cказала Шэрон, рыжеволосая девушка в розовой лыжной куртке. Это был ее автомобиль, и ей не нравилось, как он выглядел.

Тело, должно быть, все еще просачивалось, когда они положили его туда, и некоторые субстанции из гниющего Билли просочились на обивку.

- На тебе было розовое пальто, когда мы встретились? – Спросил Джейсон, смеясь. – Это делает тебя опрятной.

- У Демона было небольшое похмелье с прошлой ночи. Его вырвало туда. Мы сейчас все здесь уберем.

- Нет! Просто держись подальше от моей машины. Мы должны уезжать. Я приберусь, когда мы проедем через мост.

Здорово. Мы избавляемся от улик.

Шэрон все еще хмурилась и морщила нос.

- Не могу поверить, что тебя стошнило на моего “самурая”. Там воняет дерьмом!

Джейсон скромно улыбнулся и посмотрел взглядом раненого щенка.

- Мне действительно очень жаль. Я плохо себя чувствовал. Мы уберем за собой.

- Нет. Нет. Мы должны вернуться домой.

Мак изо всех сил старался не выглядеть обеспокоенным. “Сузуки” вонял, как будто что-то умерло в нем. Для Мака это пахло обвинительным приговором, как смертная казнь, как смертельная инъекция. Он не знал, как они с Джейсоном не заметили этого раньше.

Хиппи-панк, которая флиртовала с Маком ранее, улыбнулась ему, когда три девушки забрались в “Сузуки”. Мак не ответил на улыбку. Киска была последним, о чем он думал. Он чувствовал себя плохо от того, что одна из девушек должна была сидеть сзади с трупными фекалиями, размазанными на сиденье рядом с ними. Но он чувствовал себя хуже, воображая, что одна из них пожалуется на запах, а затем узнает, что Билли исчез в тот же день, когда они одолжили автомобиль, а затем узнает, что он оказался мертвым, и они вернули “Сузуки”, окрашенный коричневыми и красными мазками, которые могли быть кровью или дерьмом, или какой-то комбинацией того и другого. Если бы это был фильм, Мак убил бы всех трех девушек и сжег автомобиль. Вместо этого он смотрел, как они уезжают. Его голова болела, и живот чувствовал, что внутри него вращается вертушка с лезвиями.

Он развернулся и, шатаясь, вернулся в торговый центр к железнодорожной станции, чувствуя, что он так долго идет к камере казни. Джейсон что-то говорил ему, смеясь и нервно шутя, что позволило Маку понять, что он тоже боялся, но Мак не мог услышать, что именно говорил парень из-за оглушительного звука молотка судьи, стучащего по скамейке и захлопнувшейся двери тюрьмы.

Мак обнял Джейсона на прощание, а затем спустился на вокзал за торговым центром “Галерея” в одиночку.

- Будь осторожен, Демон.

- Ты тоже, Большой Мак. Не беспокойся обо всем этом. Все будет в порядке. Никто не знает ни черта о мертвом скинхеде.

- Да. Увидимся завтра вечером.

Глава 10

Квартира Бо, 5:34 вечера

- У нас закончилось пиво. И фильмы. По телевизору ничего нет. Я больше не могу здесь оставаться, – сказал Малыш Дэйви.

- Но ты сказал, что мы останемся здесь на всю ночь, пока все не уляжется.

Маленький Дэйви покачал головой.

- Прошло почти шесть часов. Они нас больше не ищут. Кроме того, Бо и его девушка хотят побыть наедине. Она смотрит на меня так, будто хочет убить меня. Если мы сбежим сейчас, они все еще смогут добраться до ресторана.

Джиа улыбнулась в первый раз с тех пор, как вошла в дверь. Джиа Милано была невысокой, тощей итальянкой из Атлантик-Сити с удивительно красивым лицом, но ни сисек, ни задницы у нее не было. Она была одета в обтягивающую белую мини-юбку и черные чулки в сеточку, сапоги на высоком каблуке и белую лыжную куртку с мехом на воротнике. Ее волосы были после химической завивки и высушены феном так, что объем был в два раза больше нормального объема. Ее челка была уложена вверх и закреплена лаком для волос. На ней были ярко-синие тени для век, розовые румяна и красная помада Сandy apple. Дэви подумал, что она похожа на клоуна.

- Да, с вами все будет в порядке. Дэйви прав.

- Как ты чертовски заботишься, – сказал Скиннер. – Ты просто хочешь попасть на свой дурацкий юбилейный ужин. Тебе насрать, если нас обоих арестуют, если мы поедем в “Рэд лобстер” или еще куда-нибудь.

- Я ухожу. Я должен увидеть своего ребенка, – сказал Дэйви, поворачиваясь, чтобы уйти.

- У тебя есть ребенок? – Спросила Джиа.

- Ты не знала? У него есть сын, – ответил Бо, заговорив в первый раз с тех пор, как он раздавил пивную банку, последний “Будвайзер” в доме.

- Кто мать? – Спросила Джиа, испытывая и любопытство, и отвращение при мысли о психованном скинхеде, играющем в папашу.

- Ты помнишь Синди Сингер? Та девушка, в которую он был влюблен? У нее был ребенок в прошлом году. Она узнала, что беременна сразу после того, как они расстались. Разве это не пиздец?

- Черт. Сколько ей было лет? Разве ей не семнадцать или около того? Она еще училась в средней школе.

- Я ухожу отсюда, – сказал Маленький Дэйви. Ему не понравился тон разговора. Никто еще не сказал ничего плохого, но в голосе Джии был тон, который его раздражал. В любую минуту она могла проговориться и сказать что-то плохое о том, что он отец. Он не знал, сможет ли контролировать себя, если это случится. Он бы не хотел потерять Бо как друга, потому что ему пришлось выпотрошить его девушку.

- Я остаюсь прямо здесь, – сказал Скиннер, скрестив руки и откинувшись на изодранный диван.

- Ебать, если ты, чувак! Если Дэйви может уйти, то и ты сможешь! – Бо встал и схватил куртку Скиннера. Он передал ее ему, затем подошел к входной двери и открыл ее.

Скиннер выглядел так, будто вот-вот заплачет.

- Чувак, ты посылаешь меня прямо в руки полиции. Они посадят меня в камеру смертников!

Бо закатил глаза и поднял руки в жесте капитуляции.

- Да, блин, чувак! Не боись. С тобой все будет хорошо. Просто езжай по переулкам, если тебе страшно.

Нижняя губа Скиннера задрожала, и его глаза увлажнились, когда он взял куртку у Бо и вышел за дверь после Маленького Дэйви.

- Развлекайтесь, ребята, – сказал Дэйви, направляясь к лестнице.

- Спасибо, приятель. Позвони мне, если что-нибудь случится. Ладно?

- Все будет хорошо, – ответил Дэйви.

- Убийство первой степени, если нас поймают. Это смертная казнь, чувак. Для всех нас.

Маленький Дэйви остановился и повернулся к Скиннеру. Его лицо покраснело, и вена пульсировала у него на лбу, как это было, когда он действительно злился.

- Что это значит, Скиннер?

Скиннер опустил глаза на свои оксидные боевые сапоги, шаркая с одной ноги на другую.

- Я просто говорю, что мы все в этом дерьме вместе.

- На самом деле? Ты это хочешь сказать? Потому что звучит так, будто ты угрожаешь сдать нас, если тебя поймают. Ты это имеешь в виду, когда мы вместе, Скиннер?

Бо все еще стоял в дверях и смотрел. Скиннер повернул голову, чтобы посмотреть в коридор на Бо, и сделал несколько непроизвольных шагов назад. Когда он повернулся к Малышу Дэйви, он уже выглядел так, будто собирался бежать. Дэйви сунул руку в куртку, где держал нож. Скиннер тяжело сглотнул, и глаза его заслезились.

- Э... Н-нет, чувак. Вы знаете, я бы не сбросил на вас копейки (сбросить копейки, уронить десять центов – настучать – прим.пер.), ребята.

Маленький Дэйви уставился на Скиннера в течение долгого напряженного момента, его рука все еще была в куртке на рукоятке ножа. Он думал, что если он убьет парня прямо здесь, это поставит Бо в дурное положение. Он не думал, что Бо будет визжать, но его сучка, конечно, будет. Убийство кого-то, кого ты знал, всегда было глупостью. Тебя всегда ловили на таком дерьме. Если вы хотели избежать наказания за убийство, это должно было быть случайным. Он выучил это, читая все эти криминальные книги Энн Рул. Он вытащил руку из кармана и покачал головой.

- Сбросил чертовы копейки? Почему ты всегда так говоришь? Сбросить копейки. Белые так не разговаривают. Если ты хочешь быть черным, тогда иди в гребаное гетто с остальной частью черножопых. Посмотрим, как долго продержится твоя белая задница.

Позади него Бо рассмеялся:

– Да, ты думал, что школа – это плохо.

- Я-я не разговариваю, как черный чувак.

Маленький Дэйви злобно улыбнулся и указал пальцем на Скиннера, как будто пистолетом.

- Увидимся позже, Скиннер. Держись подальше от неприятностей.

Дэйви отвернулся и пошел по коридору. У него было плохое предчувствие на ближайшие дни, и он хотел увидеть своего ребенка, прежде чем что-то плохое случится с любым из них. Он подозревал, что это может быть его последняя возможность.

Его бывшая девушка жила по соседству. Дэйви прошел три квартала до продовольственного рынка “Вава” на углу. Он остановился у таксофонa на парковке “Вава”, чтобы позвонить Синди, просто чтобы убедиться, что она дома и что у нее там нет парня. Если бы у сучки был какой-то чувак с его ребенком, он не знал, что бы сделал. Он обшарил карманы и нашел четвертак, снова подумав, как глупо было говорить “брось копейку”. Когда в последний раз чертов звонок стоил копейки? Это должен быть чертов четвертак. Синди ответила после четвертого звонка.

- Алло?

- Синди? Это Дэйви. Слушай, я хочу увидеться с Микки.

Долгая пауза и вздох.

- Ты меня слышишь? Я сказал, что хочу увидеть своего сына!

- Почему ты хочешь увидеть его?

- Он мой сын.

Еще одна длинная пауза.

- Ему нужны подгузники.

- Я дал тебе денег на подгузники и детское питание.

- Это было неделю назад. Младенцам нужнo много подгузников.

Дэйви вытащил свой бумажник. Он был пуст. Он ударил кулаком по стенке телефонной будки.

- Да, хорошо. Я принесу еще подгузников.

- Мне нужны деньги, чтобы купить ему еще немного одежды. Он почти перерос все, что у него есть.

- Да, да. Я сказал, что достану тебе еще немного денег. Теперь я могу увидеть своего ребенка?

Она снова вздохнула. Звук заставил Дэйви захотеть разбить телефон ей в лицо. Он стиснул зубы и изо всех сил старался держать свой гнев в узде. Если бы он сорвался на нее, она бы никогда не позволила ему увидеть своего ребенка, несмотря на его недостатки, Маленький Дэйви любил своего сына.

С момента рождения Микки Маленький Дэйви был удивлен глубиной и непосредственностью его любви к своему мальчику. Он родился через кесарево сечение. Дэйви держал Синди за руку, когда врачи разрезали ее, а затем засунули руки в нее, до локтей, ловя Микки, который продолжал извиваться от них. К тому времени, как они схватили его за ноги и вытащили, Синди потеряла огромное количество крови. Они все еще зашивали ее и говорили о возможности дать ей несколько единиц крови, когда медсестры закончили отсасывать кровь и околоплодную жидкость из ушей, носа и рта ребенка и начали мыть его. Дэйви молча смотрел на него.

Как только ребенка вымыли и запеленали в одеяла, его поднесли к Дэйви. Он был одет в больничное платье и маленькую синюю вязаную шапочку, которая также была стандартной больничной. Дэйви держал его, глядя на его собственные черты, отраженные в лице сына, и чувствовал самую глубокую связь, которую он когда-либо чувствовал к кому-либо. Он хотел держать мальчика вечно и никогда не отпускать его, быть таким любящим отцом, каким он всегда хотел, но никогда не был. Он знал, что до сих пор был лузером. Он был уволен со своей строительной работы в апреле, через неделю после того, как Джеральдо Ривера рассказал в своем шоу на ТВ о группе скинхедов. Его босс настаивал, что это было просто увольнение, а не прекращение, и что нет никакой связи между этими двумя событиями, но отвращение человека было очевидным и невозмутимым. Его звали Теодор Нейдерман. Дэйви был совершенно уверен, что это еврейское имя. После того, как он потерял работу, отношения между ним и Синди ухудшились. Она была мила с ним до тех пор, пока он регулярно приносил деньги, как только выплаты на содержание ребенка становились нерегулярными, ее настроение было таким же.

- Не начинай ничего, когда придешь, хорошо? – Попросила Синди.

- Зачем мне что-то начинать?

- Я имею в виду, не начинай все допросы и не пытайся заставить меня вернуться. Я не хочу получать еще один судебный запрет. Мы закончили.

- Мы должны были пожениться.

Она вздохнула еще громче, и Дэйви снова ударил телефонную будку.

- Дэйви, ты расист. Я не хочу, чтобы Микки так воспитывали. Я собираюсь в колледж. Я собираюсь убедиться, что у него будет хорошая жизнь. Что ты можешь для него сделать?

Дэйви закрыл глаза и прикусил губу, стараясь не думать о том, что она говорила, не позволять этому влиять на него, но ее слова ранили, и, хуже того, они заставляли его хотеть повредить ее спину.

- Я его отец, Синди. Я могу отдать ему должное. Увидимся через час, хорошо?

Он повесил трубку и бил по металлической будке, пока костяшки пальцев не начали кровоточить. Он тяжело дышал, и слезы катились по его лицу.

Почему меня никто не понимает? Почему они все такие слепые?

Малыш Дэйви ушел с продовольственного рынка “Вава”, приглядывая за копами. Ему нужно было получить деньги сейчас, и об ограблении кого-то не могло быть и речи. Если бы его арестовали, копы нашли бы нож и раскололи бы его. Даже если бы этот пидор выжил, он получил бы минимум пятнадцать лет за покушение на убийство и нападение со смертельным оружием. Кроме того, он не был обычным преступником. Грабить людей было делом для ниггеров, латиносов и нищих. Это оставило одну альтернативу – одолжить деньги у его отца.

Черт. Это будет действительно весело.

Последнее, чего хотел Маленький Дэйви, это попросить у отца что-нибудь. Он никогда бы не признался в этом самому себе, но в глубине души он ненавидел этого человека. Его отец так и не оправился полностью после ухода матери. Он пил слишком много и был жестоким, когда он был в состоянии алкогольного опьянения, в котором был чаще, чем в трезвом. Единственной надеждой Дэйви было поймать его, когда он только вернулся домой и все еще пил свое первое пиво.

Глава 11

5:45 вечера

Трое черных подростков убийственно смотрели на Скиннера, когда он проходил мимо них. Он чувствовал запах марихуаны и алкоголя в их дыхании. Он чувствовал их враждебность. Это было похоже на прохождение сквозь плотное облако ненависти. Это заставило его глаза слезиться.

Скиннер опустил голову и посмотрел прямо вперед. Он хотел, чтобы у него была кепка или толстовка, чтобы скрыть лысую голову. Вместо этого, его бледный скальп светился как небесное тело. Трех подростков притянуло к нему, как магнитом.

- Эй, ты гребаный бритоголовый! Ты из этих проклятых нацистов?

Скиннер наклонил голову как можно ниже между плечами и продолжил идти. Он не повернулся, чтобы посмотреть на источник голоса, а ускорил шаг. Трое подростков ускорились, чтобы соответствовать его темпу, окружая его. Один из них сильно толкнул его сзади, чуть не распластав по земле.

- Я говорю с тобой, белый мальчик! Ты, блять, игноришь меня? Я слышал о вас, расистских скинхедах, ублюдках, на ТВ. Вы ненавидите ниггеров, да? Думаете, вы лучше нас?

Тощий коротышка, который толкнул его, достал пачку стодолларовых купюр и помахал им Скиннеру в лицо.

- Я могу купить и продать твою задницу, белый мальчик. Какого хрена ты сделаешь? Я мог бы заплатить наркоману пять долларов, чтобы выкурить твою задницу! Вот сколько ты стоишь, долбаный бритоголовый ублюдок!

Чертoв Джеральдо Ривера. С тех пор, как это проклятое шоу вышло в эфир, все старались их унизить.

Он знал, что в конце концов ему придется ответить на них. Или так, или его изобьют за его молчание. Скиннер начал дрожать. Он пытался идти быстрее, но теперь они толкали и толкали его. Он поднял плечи и нырнул ниже, ожидая удара в любой момент.

Он бросил быстрый взгляд на двух парней по обе стороны от него и позади. Там было два маленьких парня, один худой и один толстый, и один огромный парень, который был даже больше Бо. Он хихикнул, думая, что столкнулся с черной версией их маленькой команды.

- Над чем ты смеешься, бритоголовый?

Скиннер усмехнулся сильнее. Он нашел его яйца, наконец, и повернулся, чтобы преподать одному из этих ниггеров урок. Он повернул голову и обнаружил, что смотрит прямо на ствол большого черного автоматического пистолета. Скиннер искал способ сбежать. Не видя никого, он повернулся к маленькому парню с пистолетом.

- Пошел ты нахуй, ниггер. Власть Белых!

Он увидел вспышку перед глазами, но не слышал выстрела. Даже не чувствовал этого.

Глава 12

Amtrak, 6:59 pm

Поезд еще не покинул станцию, когда Мак заметил пять скинхедов в следующем автомобиле, идущем к нему. Они смотрели прямо на него. Один из них улыбнулся, облизнул губы, и начал кивать головой. Другой указал в сторону Мака, а затем ударил кулаком в ладонь другой руки. Очевидно, они знали, кто он, и пришли его искать.

- Дерьмо.

Мак не был полностью безоружен. У него были два кинжала в пряжке ремня, но он предпочитал тупые инструменты, то, что он мог использовать, чтобы избить этих ублюдков, преподать им урок. У него ничего не было, и они почти приблизились. Дверь машины открылась, и из нее вышла банда бритоголовых. В вагоне с ним было больше дюжины других людей, но Мак не питал иллюзий, что кто-то из них бросится на его защиту. В Филадельфии люди, как правило, занимаются своими делами, что часто означает игнорирование бедственного положения жертв. Мак встал на свое сиденье. Если он собирался быть в меньшинстве, он, по крайней мере, хотел быть выше.

Ни один из скинхедов не был больше шести футов или весил более ста восьмидесяти фунтов. Это сделало ситуацию немного лучше, но ненамного. По крайней мере, они не все были большими стероидными уродами.

Один из них спросил:

- Ты Мак?

Мак не ответил. Не спросил их, что они хотели знать, были ли они расистскими скинхедами, если они искали бой, месть или хотели поздравить его. Он ударил парня, который спросил, в челюсть своим мотоциклетным ботинком со стальным носком, и улыбнулся удовлетворительному звуку хруста зубов и челюсти парня. Бритоголовый скомкался на полу, плевался зубами, изо рта сочилась кровь.

Следующий парень встал на его место, и Мак ударил его, но промахнулся. Бритоголовый нырнул, а затем он и его приятели накинулись на него. Маку пришлось присесть, чтобы его не схватили. Он замахнулся и ударил хуком одного из нападавших, попав парню в висок, раскачал его, но не сбил с ног. Он ударил другого, разбив парню нос и отбросив его назад. Мак получил удар в голову, который был похож на то, что его ударили подушкой, но когда он повернулся, чтобы найти нападавшего, его ударили с другой стороны ударом, как бейсбольной битой. В его голове вспыхнули вспышки. Его зрение затуманилось, и он упал, когда получил еще больше ударов. Затылок Мака ударился о стену поезда, чуть ниже окна, и он почувствовал, как его голова несколько раз ударилась о стену, когда кто-то бил его.

Мак чувствовал вкус собственной крови. Он знал, что его пинают и бьют, но больше не мог чувствовать это. На его груди был сокрушительный груз, который он узнал как вес тела, кто-то оседлал его грудь, пока они били его по лицу. Он терял сознание, и если бы это случилось, он, вероятно, никогда бы не проснулся. Мак нащупал пряжку ремня и вытащил кинжалы. Недолго думая, он полоснул и ткнул в тела, плотно прижатые к нему. Кровь начала течь. Крики и крики боли эхом отдавались в его голове, звуча так, будто они шли из-под воды. Мак все еще не мог видеть, что происходит. Его зрение не прояснилось, потемнело, затуманилось, и все начало вращаться, что заставило его хотеть бросить нож. Он ударил ножом вверх, и почувствовал, что тот погрузился во что-то мягкое, а затем почувствовал, как теплая кровь хлынула на его руки. Кровь текла, как из смертельной раны.

Внезапно тяжесть исчезла.

Мак сел и взмахнул кинжалами, по одному в каждой руке.

- Они ушли. Ты в порядке? – спросил мужской голос слева от Мака. Голос имел отработанный тон скучающего безразличия. То, что вы находили на улицах, где насилие было повседневным явлением и выглядело или звучало слишком заинтересованным в чужом бедственном положении, могло быстро добавить ваше имя в жертвы.

Мак моргнул несколько раз и протер глаза кулаками, оставляя пятна крови на лбу и щеках. Его зрение прояснилось, и он смог увидеть парня с вялым голосом, сидящего на нескольких местах позади него. Это был крупный чернокожий мужчина лет тридцати, с бритой головой и тюремными татуировками на шее. Его безразличие к насилию, вероятно, было не просто аффектом.

Скинхеды, которые напали на Мака, отступали в следующий вагон в синяках и в крови, волоча за собой парня, которого он пнул в лицо, и еще одного парня с черными усами и щетиной черных волос, покрывающей бритую голову. Парень с усами истекал кровью из раны в животе и кричал, что не хочет умирать, пока он держал свои кишки обеими руками.

Мне нужно убираться отсюда, подумал Мак, оглядываясь на выход. Неважно, что они напали на него. Он был черным, а они – белыми, у него было нелегальное оружие, и он мог убить одного из них. Если бы пришли копы, Мак был уверен, что не получил бы презумпцию невиновности. Была также вероятность того, что три неповрежденных скинхеда перегруппируются и нападут снова. Эта возможность была незначительной, но ее нельзя было игнорировать. В любом случае, оставаться в поезде было глупой идеей. Мак выглянул в окно. Было слишком темно, чтобы сказать, на какой станции они находились. Он мог только надеяться, что где бы он ни сошел с поезда, он не был слишком далеко от автобуса или метро или слишком далеко в Северной Филадельфии. В его районе все знали Мака, и никто не ошибется в том, как он одевается. Но высокий черный парень с короткими “дредами”, выбритый в ирокез, одетый в кожаную мотоциклетную куртку, мотоциклетные сапоги, большие серебряные серьги-обручи и шипованные браслеты, был бы непреодолимой целью на опустошенных наркотиками, разорванных войной улицах Северной Филадельфии. Не имело значения, что он тоже черный. Он там не жил и одевался забавно. В Северной Филадельфии после наступления темноты он был бы таким же аутсайдером, как белый парень в деловом костюме.

К черту все. У меня нет особого выбора, подумал Мак. Поезд визжал и въезжал в пустую станцию, останавливаясь достаточно долго, чтобы Мак спрыгнул, прежде чем он снова тронется. Скинхеды уставились на Мака через окно поезда, когда он выходил со станции. Он знал, что увидит их снова, и в следующий раз их будет больше. Джейсон был прав. Эти ребята охотились на него. Они знали его имя и пришли за ним. В следующий раз они могут прийти вооруженными, особенно теперь, когда они знают, что он вооружен.

Мак оглядел станцию, покрытую граффити. Он понятия не имел, где находится. Вывеска была снесена, и улицы выглядели незнакомыми. Рядом была автобусная остановка, и Мак поднял воротник и пошел к нему. Если бы он знал, на какой остановке он находился, ушло бы много времени на то, чтобы определить, где он был. Он был на полпути через улицу, когда услышал, как несколько голосов крикнули с того направления, откуда он только что пришел.

- Откуда ты, черт возьми, взялся? Ты пытаешься выглядеть как Рик Джеймс или кто-то еще? Ты хочешь быть королем панк-фанка или типа того?

Поначалу Мак думал, что это скинхеды пришли попытать счастья снова, но интонация, тон, сленг были не те. Это были акценты Северной Филадельфии. Черные городские акценты.

Черт.

Если и было что-то, что Мак ненавидел в этом городе, так это вездесущую угрозу насилия. Только в Филадельфии ты можешь бороться со скинхедами в одну минуту и ниггерами – в следующую. Мак смеялся над иронией. Он чувствовал, что он был в том старом фильме 70-х. В любую минуту он ожидал услышать дрожащий пронзительный голос: “Вооооииныыы, выходите и сражайтесь!”

- Хренли ты смеешься, Рик Джеймс? – Этот голос был более глубоким, хриплым, чем первый, и за ним последовал безошибочный щелчок и звон взведенного автоматического пистолета. Дерьмо только что стало серьезным. Мак посмотрел назад, в направлении звука, и увидел несколько больших человеческих фигур, направляющихся к нему. Мак был достаточно умен на этот раз, чтобы не пытаться быть героем. Он побежал полным ходом. Он услышал выстрел, но ничего не почувствовал. Позади раздался громкий смех.

-Тебе лучше бежать, маленькая сучка!

Он продолжал бежать.

Глава 13

Дом Дейви, 7: 36 вечера

Старый велосипед BMX стоял, ржавея, на лужайке. Дэйви вспомнил, как тяжело ему пришлось работать, чтобы достать велосипед. Его отец заставлял его косить газон и сгребать листья каждую субботу в течение месяца. Он должен был мыть посуду каждую ночь, стирать и убирать гараж. В те выходные ему пришлось красить дом одному. Он никогда раньше ничего не красил, и Большой Дэйв все время кричал и проклинал его. Маленький Дэйви плакал несколько раз и получил за это пощечину не один раз, но, наконец, он выполнил свою работу. Затем его отец напился и заснул, а Малышу Дейви пришлось умолять его о деньгах, которые он ему должен был. Его отец, наконец, вышел из пьяного оцепенения достаточно надолго, чтобы ударить Маленького Дэйви по голове за то, что разбудил его, но Дэйви был настойчив. Наконец, его отец смягчился и дал ему деньги, но он был слишком пьян, чтобы водить машину. Маленький Дэйви поехал на автобусе в Toys r’ Us и выбрал свой велосипед. Ему потребовалось два часа, чтобы покататься на своем новом велосипеде всю дорогу домой. Он был истощен, когда, наконец, шатаясь, вошел в дом, но он не мог вспомнить, когда он был так счастлив. Ему было тогда одиннадцать лет, и, пока не родился его сын, он никогда не был так счастлив.

Дом все еще был окрашен в бледно-голубой цвет с белой отделкой, такой же цвет Дэйви покрасил его девять лет назад. Краска на деревянном сайдинге начала шелушиться и крошиться. Дэйви ни о чем не просил отца с того дня, как купил велосипед, так что с тех пор его не заставляли красить дом. Это, вероятно, изменится, если он войдет и попросит у него денег, чтобы купить подгузники своему ребенку. Маленький Дэйви глубоко вздохнул и поднялся по лестнице, уже обозленный, представляя снисходительный ответ своего отца.

В доме пахло грязным бельем, несвежим пивом, гниющим фаст-фудом, мочой и еще пивом. Телевизор был включен, создавая эффект стробоскопа в темной комнате, когда он мерцал с изображением Пегги Банди, ругающей своего мудрого мужа. Дом выглядел, как бомжатник. Куча пустых коробок для пиццы валялась на кофейном столике почти три фута высотой. Рядом стояло несколько картонных ведер, наполненных куриными костями. Пол был завален пустыми пивными банками и бутылками. Маленький Дэйви с отвращением покачал головой. Он перестал убираться из протеста, надеясь, что его отец встанет с его пьяной ленивой задницы и начнет выбрасывать свой собственный мусор и мыть свою посуду, но, по-видимому, старик был доволен жить в грязи.

Отец Дэйви сидел в шезлонге с бутылкой MD 20/20 на коленях. Он был в пижаме, такой же, какой был всю неделю. Он очнулся... едва. Он долго смотрел на экран, как будто был смущен тем, что он видел. Затем его глаза начали закрываться, а голова опустилась вперед. Маленькому Дейви пришлось устоять перед желанием ударить мужчину прямо в рот.

Какое расточительство. Дейви задался вопросом, не в первый раз, действительно ли они были лучше, чем ниггеры, латиносы и евреи.

- Папа. Проснись. Это место выглядит как дерьмо! Как ты можешь так жить?

Большой Дейв поднял голову, открыл глаза и сразу же сделал глубокий глоток MD, прежде чем повернуться, чтобы посмотреть на своего сына.

- Если бы ты убрал эту дыру, как положено, она бы не выглядела так.

Дэйви ощетинился.

- Я тебе не горничная, мать твою!

Большой Дэйв сделал еще глоток MD, а затем вернулся к телевизору. Кристина Эпплгейт прыгала по экрану в узких розовых стретч-брюках и белом топе, который заставлял ее сиськи выглядеть исключительно задорно. Можно было разглядеть контуры ее сосков через ткань.

- Ну и чего же, черт возьми, тебе надо?

Опять же, Маленькому Дэйви пришлось сопротивляться желанию ударить старика.

- Мне нужны деньги. Микки нужны подгузники.

Большой Дэйв пожал плечами.

- Разве, черт возьми, это моя проблема?

- Он ведь твой внук!

Большой Дэйв сделал еще глоток, опустошая бутылку MD. Он повернулся и тоскливо посмотрел на кухню. Маленький Дэйви улыбнулся.

- Хочешь, я принесу тебе пива, старик?

Большой Дэйв нахмурился и попытался встать, чуть не выпрыгнув из кресла, лицом к лицу. Он наклонился и успокоился, положив одну руку на журнальный столик, опрокинув пепельницу, которая была перегружена пеплом и окурками.

- Я сам этим займусь.

- Или помрешь, пытаясь, – добавил Малыш Дэйви.

Большой Дэйв показал ему палец вместо устного ответа.

- Слушай, здесь полный бардак. Ты даешь мне тридцать долларов, а я убираю за тобой и иду за покупками, чтобы у тебя была еда в холодильнике. Я даже куплю тебе еще пива.

Большой Дэйв все еще стоял, склонившись, покачиваясь, пытаясь не упасть на задницу. Он заполз обратно в кресло.

- Почему бы тебе не начать с того, чтобы принести мне еще пива. Мой бумажник на комоде. Я только вчера обналичил чек. Больше ничего не бери. Я дам тебе столько, сколько захочу дать. Просто принеси его мне.

Просто обналичил твой чек, ты имеешь в виду, - подумал Маленький Дэйви, насмехаясь, как будто он только что сделал что-то особенно грязное. Он знал, что у его отца не было много работы в последнее время, и он тайно обратился в офис социального обеспечения за помощью. Это было против всего, во что Маленького Дэйви учили верить, против всего, чему его отец научил его, и от этого его тошнило.

- О, и мне также нужно одолжить твой пистолет.

Большой Дэйв поднял бровь:

- Должен ли я спросить?

- Нет.

Глава 14

Дом Джейсона, 7:55 вечера

Джейсон сидел в своей спальне, слушая местную хардкор-группу под названием “Мясной меч” и стараясь изо всех сил не слышать, как его родители спорят о нем.

- Почему ты сказала, что он может остаться здесь на ночь? Как раз тогда, когда мы начали налаживать нашу жизнь. Ему наплевать на нас! Ему на всех наплевать! Все, что он делает, это уничтожает вещи, и теперь он уничтожает нас! Еще раз!

- Шшшш. Он тебя услышит.

- Конечно, услышит. Этот маленький подлец всегда слушает!

Джейсон прибавил громкость и запел во всю глотку.

“...Я чудовище.

Хладнокровный убийца.

Я чудовище.

Хладнокровный убийца.

Ты должен следить за собой,

Я мог бы причинить тебе боль,

Как ты причинял боль мне.

Я мог бы причинить тебе боль,

Как ты причинил мне боль...”

Джейсон потрогал нож, который украл из музыкального магазина на Маркет-стрит. Лезвие было не очень острым, но он был уверен, что справится, если понадобится. Он хотел, чтобы Мак не был таким маменькиным сыночком. Джейсон знал, что сам никогда никого не убьет, но с Маком он чувствовал себя непобедимым. Если бы он хоть на секунду подумал, что может уговорить Мака с ним убить родителей, он бы заставил этих ублюдков страдать. Слеза побежала по его щеке, когда Джейсон ударил свой матрас ножом.

Почему они меня не любят? Почему они всегда хотят избавиться от меня?

Но Джейсон уже знал ответ на этот вопрос. Он ненавидел, когда ему говорили, что делать, особенно мужчины, и его отчим больше всего. Это привело к немедленным трениям между ними. Его отчим пытался решить проблему частыми избиениями, думая, что это выбьет из Джейсона дурь, но это сделало его еще более мятежным. Он чувствовал, что мужчина забрал у него мать, и она была полностью соучастницей всего этого. Она всегда была на его стороне. Она не заметила, как оценки Джейсона начали снижаться сразу после того, как она вышла замуж за этого мудака. Она не заметила, как Джейсон начал пить, курить и слушать хардкорную музыку. Она не заметила, как он начал красить волосы, носить черную подводку, кожаные куртки и шипы. Она не заметила ничего, что сделал Джейсон. Он сомневался, что она заметила, когда он перестал приходить домой.

Падре сказал ему поговорить с ней об этом, рассказать о своих чувствах, но это означало бы признание того, что он чувствовал все, к чему не был готов. Он подключил наушники и надел их на уши. Это был компромисс. Так вот, им не пришлось бы слушать его музыку, но ему все равно не пришлось бы их слышать.

Он хотел выйти, снова поговорить с Падре, может быть, даже напиться, но он боялся, что его родители не пустят его обратно, если он это сделает. Кроме того, улицы были небезопасны для него без Мака. Эти скинхеды просто искали шанс поймать их обоих по отдельности, и у Джейсона не было иллюзий о его шансах пережить атаку даже двух или трех скинхедов без Мака рядом с ним. Как всегда говорил Мак, он был “по колено кузнечику”. Как бы он ни любил драться, когда дело доходило до этого, он был просто маленьким мальчиком. Его раздавили бы, как жука, если бы на него напали. Это означало провести ночь в доме, в одиночестве, слушать, как его родители жалуются.

Чувак, это хреново, подумал Джейсон. Он не мог дождаться завтрашнего вечера, когда вернется Мак. Он предложил им встретиться с Мирандой перед концертом. Это может дать Маку топливо, которое ему нужно, чтобы нанести реальный ущерб этим нацистским ублюдкам.

Я не могу ждать, - подумал Джейсон. Это будет чертовски эпично!

Глава 15

Герман-таун, 9:01pm

Поездка на автобусе до Герман-тауна заняла больше часа. Мак, шатаясь, вышел из автобуса, едва проснувшись. Он был истощен. Он поранился в результате избиения скинхедов, и он боялся, что полиция будет ждать его, когда он вернется домой, и что он будет арестован за нападение с отягчающими обстоятельствами, нападение со смертельным оружием и, возможно, даже попытку убийства. Если, конечно, парень не выживет, тогда он будет бороться с обвинениями в убийстве или непредумышленном убийстве. Он вспомнил тело, которое они с Джейсоном оставили на стоянке раньше. В груди потяжелело. Если они нашли тело Билли, ему все равно может быть предъявлено обвинение в убийстве.

Мак подошел к своему дому, задаваясь вопросом, видел ли кто-нибудь “Сузуки”, и попытался утешить себя, сказав себе, что на дороге были сотни белых “Сузуки Самурай” и что никто никогда не замечал номерных знаков. Он знал, что ему придется какое-то время избегать тех девушек из Джерси. Если бы кто-то заметил автомобиль, и было известно, что он и Джейсон регулярно общались с девушками, которые водили “Сузуки”, полиции не потребовалось бы много времени, чтобы соединить два и два.

Я в полной заднице.

В районе было тихо. Улицы были необычайно пусты для столь раннего вечера, но было холодно, и на земле все еще лежал снег. Дома выглядели как-то чище, покрытые белым снегом, менее подавленными. Деревья выглядели красиво, как в сказке. Воздух пах чище, четче. Ночное небо было таким ясным, что можно было видеть каждую звезду на небе. Мак смотрел в небо, когда кто-то в большой лыжной куртке с капюшоном и мехом на воротнике вышел из-за большого кустарника и направил пистолет ему в лицо. Его поймали на ускальзывании, а теперь он покойник.

Я люблю тебя, мама. И тебя тоже люблю, Миранда.

Мак пристально смотрел на стрелка. Он хотел вспомнить лицо парня на случай, если будет загробная жизнь и у него будет шанс увидеть ублюдка снова. Он хотел помнить его, чтобы он мог отплатить ему в следующей жизни. Парень был толстый, пухлый, и его кожа была щербатая. Он выглядел знакомо.

- Отдай мне свои деньги, или я снесу тебе башку.

Грабеж. Что лучше. Получше. По крайней мере, парень не пытается меня убить. Ему просто нужны деньги.

Затем Мак всмотрелся в лицо. Он был знаком с этим парнем. Они вместе ходили в начальную школу. Он знал маму парня и двух его братьев. Они жили в двух кварталах.

- Сид? Это я! Макинтош.

Пистолет не дрогнул. В глазах парня не было никакого узнавания. Его глаза были стеклянные, зрачки расширились до ширины ствола. Он был под кайфом, черт возьми.

- Сид! Это я, чувак. Это Мак! Убери этот чертов пистолет от моего лица.

Все еще без узнавания.

- Отдай мне свои гребаные деньги! Я не шутки шучу!

Он наставил пистолет.

- Я тоже не собираюсь играть! Убери пушку от моего лица, Сид!

Медленно признание вернулось в глаза Сида.

- Ой, чувак. Я просто прикалывался над тобой! Ты бы видел свое лицо! Почему тебя так избили? Кто-то надрал тебе задницу? – Сид засмеялся. Но Мак видел его глаза. Сид ничего не разыгрывал. Он был настолько высокий, что не узнал Мака. Он знал его с тех пор, как ему было десять лет, и он был готов всадить пулю в мозг Мака.

- Да, забавно. – Мак прошел мимо него, качая головой.

- Я просто прикалывался над тобой, чувак! Почему ты избитый?

Мак не оглядывался назад. Если бы Сид разозлился из-за этого, он мог выстрелить ему в спину, но Мак был уставшим, больным и не в настроении. Это был третий раз за вечер, когда кто-то угрожал его жизни. Это был не совсем нетипичный день в Филадельфии. Филадельфия не была столицей убийств, но она была в первой десятке. Драки и выстрелы были обычным повседневным явлением, и этот выброс адреналина, который пришел с инстинктом “борьбы или бегства”, был чем-то, что Мак чувствовал пять или шесть раз в день в среднем. Тем не менее, это, чертовски уверен, не был один из его лучших дней.

Он хотел убить Сида. Единственное, что ему мешало, это боль в мышцах и пистолет в руке Сида. Он прошел оставшиеся кварталы до своего дома, чувствуя, что может рухнуть в любой момент.

Мак знал, что насилие, окружавшее его, было проблемой не только Филадельфии. Это была проблема с ним. Это был прямой результат того, кем и чем он был, кем он добровольно стал. Филадельфии было наверняка сложно. Никаких вопросов. Но его образ жизни все усложнял. Где он жил, как одевался, друзей выбирал, где проводил время, даже музыку слушал -все это притягивало к насилию. Это был лишь вопрос времени, когда насилие одолеет его. Но, по крайней мере, в этот день он вновь одолел его, вновь выжил. Тем не менее, казалось, что его время и его удача начали иссякать.

Он повернул за угол на Амброуз-стрит и почувствовал немедленную волну облегчения. Он был жив. В него никто не стрелял. Рядом с его домом не было полиции, и там была машина его мамы. Она была дома. Свет был включен в гостиной, и он мог слышать телевизор. Она не спала. Он подошел к двери и позвонил в дверь.

Его мама была в халате, с бигуди в волосах, когда она открыла дверь.

- Привет, мам.

Она потянулась, чтобы коснуться его опухшего лица.

- Что, черт возьми, с тобой случилось?

- Я просто играл с друзьями. Получилось немного грубовато. Ничего страшного.

Ее глаза сузились, когда она посмотрела на него ближе.

- Ты ведь не дрался там снова, не так ли? Я говорила тебе, ты больше не ребенок. Тебе сейчас девятнадцать. Они посадят тебя в тюрьму за драку!

- Я знаю, мам. Не волнуйся. Я не собираюсь садиться в тюрьму.

По крайней мере, пока.

- Ты участвовал в “слэме”?

Мак улыбнулся. В последнее время его мать изо всех сил пыталась понять его новый образ жизни. Он любил ее за это.

- Да, в некотором роде.

- Это просто не имеет никакого смысла для меня. Убегаете, вредите себе ради удовольствия. Я думаю, тебе стоит перезвонить в колледж и узнать, сможешь ли ты попасть туда прямо сейчас. Жизнь на улице тебе не подходит. Знаешь, твоего друга Ламара подстрелили на днях, там, на авеню. Я слышала, он возится с наркотиками или еще с чем-то.

Мак пожал плечами.

- На самом деле он не был другом. Он был старше меня. Он бил меня все время, когда я был маленьким. Ламар был таким придурком. Когда я вырос, он убегал от меня, как мелкая шпана.

- О-о, не говори так о мертвых людях. Это нехорошо.

- Прости, мама.

- А теперь иди сюда и обними свою маму и поцелуй. Такое чувство, что я не видела тебя несколько дней. Что на этих улицах такого захватывающего, что заставляет тебя гулять всю ночь? В этом городе после двух часов ночи нечего делать.

- Ну, этого достаточно, чтобы не отпускать меня всю ночь.

Мак улыбнулся и подмигнул.

- О, ты просто ужасен. Ты прямо как твой дедушка. Знаешь, папа был настоящим дамским угодником, когда был молодым. Ты получил это честно. Это у тебя в крови.

Мак наклонился и поцеловал мать в щеку, крепко обнимая ее. Всякий раз, когда она говорила о том, что он наследует какие-либо мужские характеристики, это всегда было от его дедушки или прадеда. Она никогда не упоминала его отца. Мак никогда не встречал своего отца и никогда не хотел его увидеть. Он знал, что человек жил где-то по соседству или когда-то жил, но Мак никогда не видел его, а если и видел, то он никогда не знал, кто это был. Его мать приложила большие усилия, чтобы держать “это плохое влияние” от него, и он уважал ее желание. Если она сказала, что ему лучше не знать его, Мак поверил ей. Его мать стала для него обоими родителями, вместо отца.

Мать Мака была высокой женщиной с сильными угловатыми чертами лица, высокими скулами, сильной челюстью и темными пронзительными глазами, которые она приписывала “индийской крови”, как половина черных людей, которых знал Мак. Это было похоже на то, что черные люди не могли выдержать идею быть полностью черными. Они должны были самоутвердиться, добавив что-то еще к их расовому составу, как будто черный недостаточно хорош. Но правда в том, что прабабушка Мака была Семинолом. Он просто не говорил об этом, потому что не хотел звучать, как остальные ненавидящие себя. Насколько он знал, его семья была черной. Этого было достаточно.

- Эй, а где Джонас?

Джонас был парнем его матери, большим, кукурузным белым деревенским парнем почти такого же роста, как Мак и в два раза тяжелее. Он выглядел как отшельник от Мэйберри. Мак работал на Джонаса в его строительной компании. Так его мама познакомилась с парнем. Они сделали самую необычную пару, но он делал его мать счастливой... обычно.

- Он продолжал смотреть в мои кастрюли, пока я готовила. Знаешь, я ненавижу, когда люди заглядывают ко мне в кастрюли, когда я готовлю, и мешают мне. Поэтому я выгнала его из дома.

- Ты выгнала его из дома? Из дома?

- Да!

- И когда он вернется?

- Он не вернется. Я вышвырнула его.

Мак не мог поверить своим ушам.

- Ты имеешь в виду навсегда?

Она кивнула.

- Я сказала ему, чтобы он собрал все свое дерьмо и убрался из моего дома. Да, это так.

- Мама...

Он хотел сказать своей матери, что она должна научиться давать немного, что ей нужно уметь идти на компромисс и опускать некоторые вещи, но он знал, что это не принесло бы никакой пользы. Она была одинока слишком долго, с тех пор, как их бросил отец. Она привыкла управлять домашним хозяйством. Компромисса не было в ее лексиконе.

- ...вы, ребята, разошлись навсегда?

- Разошлись? Мы не расстались. Мы все еще встречаемся. Я просто не могу жить с ним. Он будет здесь завтра.

Мак улыбнулся и покачал головой.

- Я пойду наверх, вздремну, потом немного позанимаюсь.

- Ты голоден? Я знаю, что ты неправильно питаешься. Ты такой худенький. У меня есть жареная курица в холодильнике со вчерашнего вечера. Я могу разогреть ее для тебя?

Мак улыбнулся.

- Тебе не нужно этого делать. Мне нравится холодное. Я просто добавлю немного острого соуса. Ты иди и отдохни. Как прошел рабочий день?

- О, ты знаешь, как это бывает. Эти белые люди пытаются сбить твою бедную мать с ног.

Мак улыбнулся. За исключением скинхедов, Мак никогда не испытывал настоящего расизма. Собственные предрассудки его матери показались ему странными и немного странным противоречием, учитывая Джонаса. По ее мнению, белые люди все еще сговорились держать черных людей. Она считала, что это просто вопрос времени, прежде чем белые девушки, которых Мак иногда приводил домой, начнут называть его ниггером в приступе ярости. Странно, она никогда не думала о Джонасе в таком ключе. Для нее он всегда был исключением, хотя Мак думал, что гораздо более вероятно, что “ниггер” выскользнет изо рта Джонаса, чем от любой из девушек, с которыми он встречался. У человека была тенденция защищать неправильные вещи, такие как расовое профилирование и отказ от программ позитивных действий. Его мать защищала его, говоря, что он просто из другой эпохи. Как “Клан из другой эпохи”? – Подумал Мак. Но он никогда этого не говорил. Он не ненавидел этого парня. Вообще-то Джонас был хорошим парнем. Он был добр к матери, щедр и любвеобилен. Ho в нем было что-то не так. Мак однажды просмотрел коллекцию видеозаписей этого человека и нашел ленту, в которой не было ничего, кроме черного порно и эпизодов “Soul Train”. У мужчины был фетиш, и Мак был уверен, что его фетиш был единственной причиной, по которой он был с мамой. Это было более чем отвратительно. Но его мама была слепа к этому, и она была счастлива, и все, что делало его маму счастливой, было круто для Мака.

Несмотря на ее отношения с Джонасом, мать Мака по-прежнему придерживалась своей собственной воинственной позиции по большинству расовых вопросов. Она была “черной пантерой” в начале семидесятых, и Мак мог вспомнить, как шествовал с ней. Хотя она никогда прямо не говорила об этом, он знал, что она все еще ждет “революции”. Она ожидала, что расовая гражданская война разразится в любую минуту. По-своему, она была столь же невежественна в отношении расы, как и скинхеды. Но, по-своему, она тоже была права. Расовая гражданская война вот-вот должна была произойти, и это, вероятно, произойдет на Южной улице с Маком прямо в центре. Только это было бы не так ясно, как черные против белых. Это были бы расистские жопы с бритыми головами против парней в коже и шипами с ирокезами и техничными прическами.

Мак наклонился и поцеловал мать в лоб.

- Спокойной ночи, мам. Увидимся завтра утром.

Глава 16

Дом Синди, 9:34 вечера

- Уже слишком поздно. Он спит, и я не разбужу его. Ты должен был прийти раньше.

Маленький Дэйви закатил глаза и стиснул зубы. Синди действовала ему на нервы больше, чем любой другой человек на земле. Просто тон ее голоса мог бросить его в ярость. Сдерживание в его характере теперь принимало титанические усилия, но срыв привел бы только к тому, что он отправился бы в тюрьму, где они могли бы даже найти связь с его нападением на педика в прикиде Майкла Джексона. По крайней мере, она получит судебный запрет, и он больше никогда не увидит своего ребенка.

- Прости меня. Мне пришлось сходить в магазин за моего отца, когда я пошел за памперсами.

Синди положила одну руку на бедро и наклонила поджатые губы набок. Она посмотрела на него, как на жука на ветровом стекле.

- Ты мог бы просто дать мне деньги. Я бы купила подгузники.

- Я принес тебе немного денег, но я не дам тебе ни цента, если не увижу своего ребенка.

На короткое мгновение казалось, что она собирается бросить ему вызов, но затем она смягчилась и открыла дверь, чтобы впустить его.

- Он наверху. Я пойду, приведу его. Будь здесь, внизу. Ты не можешь остаться надолго. Мой парень скоро придет. Тебе нечего здесь делать.

- Кто, черт возьми, этот парень, и почему ты позволяешь этому чуваку быть рядом с моим ребенком?

Синди была маленькая девочка, чуть более пяти футов в высоту и едва весила более ста фунтов, но характер имела, как у пятисотфунтовой гориллы. Она ни от кого не отступала, и это плохо сочеталось с ее хрупким телосложением. Они всегда бодались головами, как два упрямых барана, и это обычно заканчивалось тем, что она бросала что-то в него, он бил ее, она отбивалась, и вмешивались полицейские. Когда они еще были вместе, выходные обычно заканчивались тем, что один из них сидел в тюрьме.

- Кто он такой, это не твое гребаное дело, и я впущу, кого захочу, в свой дом! Если хочешь оплачивать мои счета, только тогда ты сможешь высказывать свое мнение о том, что здесь происходит. В противном случае, не лезь не в свое дело!

- Мой сын – это мое дело! Кто он такой?

- Он мой бойфренд! Что еще тебе нужно знать?

- Он черный?

Рот Синди широко раскрылся.

- Что ты только что сказал?

- Твой парень, он гребаный ниггер?

- Убирайся из моего дома.

- Я никуда не уйду, пока не увижу своего сына.

Синди подошла, пока не оказалась нос к носу с Дэйви, затем закричала во все легкие, указывая на входную дверь

- ПРОВАЛИВАЙ К ЧЕРТУ ИЗ МОЕГО ДОМА!!!

Дэйви сжал ее лицо в своей руке и оттолкнул назад. Он повернулся и направился к двери. Она ударила его по затылку, и он повернулся и снова толкнул ее в лицо, уронив на задницу. Затем он открыл входную дверь.

- Убирайся нахуй, чертов неудачник!

- Я вернусь, чтобы увидеть моего сына завтра, и если здесь будут твои хахали, когда я приеду, вы все пожалеете об этом.

Синди вскочила на ноги.

- Ты мне угрожаешь? Убирайся из моего дома, кусок дерьма!

Мышцы в челюсти Дэйви болели от укуса. Его тело начало дрожать от ярости, подпитываемой адреналином.

- Я убью тебя, мразь. Если ты не позволишь мне увидеть сына, клянусь, я тебя грохну.

В его голосе не было бравады. Он даже не стал кричать. Он просто констатировал факт. Он повернулся и вышел из дома, хлопнув дверью.

Глава 17

Квартира Бо, 10:15 вечера.

- Почему ты тусуешься с этими неудачниками? Ты не староват для всего этого бритоголового дерьма? – Спросила Джиа. Она прижалась к Бо на кровати, положив голову ему на грудь, его семя высыхало у нее на животе. Бо как раз собирался заснуть. Он вытер линию слюны, которая вытекла из угла его рта, и моргнул, проснувшись.

- Ч-что?

- Скиннер и Маленький Дэйви? Какого черта ты тусуешься с этими идиотами? Ты знаешь, что они только навлекут на тебя неприятности. Они немного поехавшие. Знаешь, я слышала, что Скиннер издевался над животными, когда был ребенком, а Маленький Дэйви просто зашел слишком далеко. Зачем тебе тусоваться с такими парнями?

Бо пожал плечами.

- Это то, во что я верю, и не говори мне, что вы любите евреев и ниггеров больше, чем я. Я познакомился с твоей семьей. Твой отец – самый расистский сукин сын, которого я знаю.

- Ты бы слышал, как он говорит о тебе за твоей спиной. Он называет тебя “ПЭТ Пэдди” или “этот большой ирландский Лепрекон”. Он не любит тех, кто не является итальянцем. Разница в том, что он не бреет голову и не вступает в клуб.

- Зачем ты говоришь об этом дерьме? Ты знала, кто я, когда встретила меня.

Джиа смотрела на него с явным беспокойством в глазах.

- Что такое?

- Я смотрела новости сегодня. Они нашли тело в трущобах в Филадельфии, недалеко от Южной улицы, где вы тусуетесь. Это был бритоголовый. Кто-то вышиб ему мозги.

- Это был не один из нас, не так ли?

- Я не знаю. Я не узнала его имя. Они думают, что его убили, когда он пытался купить там наркотики. Его семья сказала, что у него проблемы с наркотиками, но он не такой скинхед, как вы. Они сказали, что он против расизма.

- Но они все равно его убили. Видишь ли, не имеет значения, как вы обращаетесь с этими животными.

Джиа крепко обняла его, уткнувшись ему в бороду.

- Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Я люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю, Джиа, и не волнуйся. Со мной ничего не случится.

Зазвонил телефон, и Бо и Джиа посмотрели друг на друга. Они оба сразу поняли, что это не очень хорошая новость. Хорошие новости редко приходят после 10 вечера. Бо выполз из-под одеяла, покинув объятия Джии и выскользнув из-под ее головы. Когда он подошел к телефону, он ожидал, что это будет Маленький Дэйви или Скиннер, звонящие из полицейского участка, чтобы сказать ему, что они все сядут за убийство. Он был удивлен, когда взял трубку и услышал мать Скиннера на другом конце провода.

- Бо? – Голос был дрожащим и взволнованным.

- Миссис Макдауэлл?

- Эван мертв. Они убили моего мальчика!

- Эван? Скиннер? Что случилось? Кто его убил?

Бо задавался вопросом, не его ли тело полиция нашла в Филадельфии, но Джиа сказала, что видела это в новостях сегодня утром, и Скиннер был с ними несколько часов назад. Это не мог быть он. Может, его мать ошиблась. Скиннер не мог умереть.

- Его звали Эван! Называй его по имени!

- Простите. Простите, Миссис Макдауэлл. Что случилось с Эваном?

Наступила долгая пауза, и Бо мог слышать слабые звуки плача с другого конца телефона.

- Он шел домой, и на него напала кучка черных парней. Они выстрелили ему в голову! Эти чертовы ниггеры убили моего ребенка!... Извини. Я не должна была этого говорить. Боже, пожалуйста, прости меня.

Бо глубоко вздохнул.

- Не волнуйтесь, Миссис Макдауэлл. Мы отплатим им за это. Мы не позволим Эвану умереть напрасно.

- Нет! Это была твоя вина! Ты и тот мелкий дегенерат, с которым ты тусуешься. Вы убили его! Они застрелили его из-за того, как он был одет. Из-за всей этой бритоголовой ерунды. Они сказали, что он расист, нацист. Это то, что убило его! Держись подальше от меня и моей семьи. Я не хочу, чтобы ты был рядом с нами. Я просто хотела, чтобы ты знал, что ты сделал!

- Прост...

Телефон зазвонил, и гудок заскулил ему в ухо. Бо повесил трубку, потрясенный, боясь того, что произойдет, когда Маленький Дэйви и остальные из “Беспределa” узнают, что произошло. Возможно, Джиа была права. Может, пришло время выбираться из этого дерьма.

Глава 18

Женщина с плотной, блестящей, белой кожей от слишком многих пластических операций и светлыми волосами, затянутыми в пуританский пучок, сидела за своим столом в редакции “11 канала”. На большом экране позади нее вырисовывались проекты Мартина Лютера Кинга. Фургон коронера был припаркован среди нескольких полицейских крейсеров. Собралась небольшая толпа афроамериканцев. Они, казалось, праздновали, улыбались и смеялись в камеру. Двое мужчин в темно-синих комбинезонах с трафаретом “Судмедэксперт” на спине несли каталку с длинным черным виниловым мешком на нем, который, предположительно, содержал тело. И Мак точно знал, чье это было тело.

Черт!

Камера перенеслась на пустую площадку с грудами мусора и сломанной мебелью. Мак включил звук.

-...предполагается, что жертва связана с группой скинхедов. Полиция предполагает, что он мог прийти в проект Мартина Лютера Кинга с целью покупки наркотиков. Бритая голова жертвы, кожаная куртка и боевые ботинки, обычно связанные с нацистскими сепаратистскими группами, возможно, спровоцировали нападение. Скинхеды и другие нацистские группы достигли недавней известности после драки в эфире на шоу Джеральдо Ривера. У полиции пока нет подозреваемых. В Филадельфии растет число преступлений, связанных с наркотиками...

Глаза Мака остекленели, пока он слушал монотонный бубнеж репортерши. Вскоре он вообще не мог ее слышать. Он пытался решить, означало ли, что им это сошло с рук, или полицейские просто скрывали информацию, пытаясь заставить настоящих убийц поверить, что они не подозреваемые, пока они собирали больше доказательств и готовились к аресту. Если они думали, что он был связан с наркотиками и обвиняли местных отбросов, то это означало, что он и Джейсон были чисты. Но нельзя было быть уверенным. Только время покажет. Камера переместилась в гостиную пожилой пары. Они были родителями Билли.

- ...он не был расистом. Билли встречался с черной девушкой. Он вырос в смешанном районе. У него были проблемы с наркотиками, но он не был нацистом. Почему они убили его?

Мак чувствовал себя дерьмово.

Позади него раздался шум, и волосы встали на его шее. Мак вскочил с дивана и развернулся с поднятыми кулаками.

- Чего ты так нервничаешь? Ты выглядишь так, будто увидел призрака.

Мак уставился на свою мать. Его сердце бешено колотилось. Он опустил кулаки, все еще тяжело дыша.

- Что случилось, детка? Почему ты так нервничаешь? Разве я напугала тебя?

Мак нащупывал нужные слова, пытаясь решить, стоит ли доверять ей или нет. Он посмотрел вниз на телевизор, но они перешли к какой-то чуши о поклонении знаменитостям, о Мадонне-подражательнице. Когда он оглянулся на мать, его нижняя губа дрожала, и на глазах были слезы.

- О, детка. Что случилось? – Она бросилась к нему и обняла его, что открыло шлюзы. Он начал рыдать открыто.

- Что случилось, детка? Скажи мне, что случилось? Что бы это ни было, мы можем это пережить. Ты знаешь, что твоя мама все исправит.

Мак несколько раз хмыкнул и вытер слезы.

- Не в этот раз, мама. Ты не можешь помочь мне с этим.

- О чем ты говоришь?

Беспокойство в ее глазах было настолько искренним, настолько глубоким, что Маку пришлось изо всех сил сдерживать еще одну вспышку слез. Разочарование его матери было худшим, что он мог себе представить. Но он боялся, что если он ей скажет, она захочет, чтобы он пошел в полицию. Он задумался об этом на мгновение раньше, чем решил.

- Я думаю, что, возможно, случайно убил кого-то.

Это висело в комнате, как промозглое облако, между ними. Тишина была душной и гнетущей. Мак не дышал, пока она не заговорила.

- Полиция знает?

Мак покачал головой. Мать кивнула, задумчиво глядя в потолок.

- Есть ли что-нибудь, что могло бы связать тебя с ним? Ты оставил какие-нибудь улики?

Мак пожал плечами.

- Я не знаю. Мне так не кажется.

Она тяжело вздохнула и покачала головой.

- Ну, расскажи мне, как это случилось.

Мак рассказал ей о том, как Билли накурился и бился головой о стены, и как они пытались выбросить его из дома, но он начал кричать и бросать бутылки. Он рассказал о том, как Билли ударился головой о цементный пол, когда Джейсон столкнул его вниз по ступенькам подвала и, наконец, как они использовали “Сузуки” девушки из Джерси, чтобы сбросить тело в том квартале.

- Кто-нибудь видел машину?

- Они ничего не сказали об этом в новостях.

Она кивнула, почесав подбородок, прежде чем вытереть воображаемую линию пота со лба.

- И ты не хотел бы предавать своего друга Джейсона, я полагаю?

- Нет, я не мог этого сделать. Это моя вина, и я помог спрятать тело.

- А ты не думаешь, что он попытается обмануть тебя? Он бы не заключил сделку с полицией, чтобы спасти свою задницу?

Это была не та линия вопросов, которую Мак ожидал от своей матери. Она была спокойнее, рациональнее, чем он мог себе представить. Это было почти жутко.

Мак медленно покачал головой.

- Нет. Он бы не стал этого делать. Он не такой.

Она снова вздохнула.

- Тогда тебе нужно позвонить в этот колледж прямо сейчас и добраться туда как можно скорее. Тебе нужно убраться с улиц, пока все не уляжется. Ты больше не можешь оставаться здесь, в Филадельфии.

Глава 19

Дом Джейсона, 9:17 утра

- Я ухожу на работу. Почему бы тебе тоже не поискать работу и не прибраться в своей комнате, пока ты здесь.

Джейсон был только в полудреме и не в настроении для придирок отчима. Он поднял глаза и увидел стоящего в дверях мужчину в костюме и галстуке с портфелем в руке. Мать Джейсона стояла за ним в коридоре, нервничая.

О, вот оно. Они снова меня выгоняют. Почему этот безмозглый ублюдок всегда меня обламывает?

- Не беспокойся. Я уйду к тому времени, как ты вернешься, – сказал Джейсон.

- Тебе необязательно уходить. Мы не выгоняем тебя.

Ну конечно.

- Я просто говорю, что если ты собираешься остаться, тебе придется найти работу и помочь своей матери.

- Я не собираюсь оставаться. Как я уже сказал, это было только на ночь. Я уйду через несколько минут. Не возражаешь, если я сначала приму душ и позавтракаю?

Наконец, мать Джейсона шагнула вперед, протискиваясь мимо мужа, который выглядел удивленным, несмотря на серьезный тон его голоса. Он наслаждался этим, наслаждаясь дискомфортом Джейсона. Он обладал всей властью и знал это.

- Джейсон, конечно, ты можешь принять душ. Мы не будем тебя выгонять. Ты можешь оставаться столько, сколько захочешь.

Джейсон фыркнул и усмехнулся.

- Да, верно. Ты знаешь, чем это закончится. Думаю, для всех нас будет лучше, если я уберусь отсюда.

Джейсон встал и подошел к двери своей спальни. Он схватил дверную ручку и медленно закрыл дверь. Рука отчима все еще держала дверную ручку на другой стороне, и началось короткое перетягивание каната.

- Вы не возражаете? Мне нужно переодеться для душа.

- Окей. Ладно, спортсмен. Увидимся.

Отчим смотрел ему в глаза, бросая вызов, с едва заметной ухмылкой, загибающей уголки его рта. Джейсон ответил ухмылкой и медленно закрыл дверь. На этот раз отчим не сопротивлялся.

Козел.

Джейсон слушал хлопанье входной двери и звук машины своего отчима, раздававшийся в течение раздражающе долгого времени, прежде чем отправиться в путь. Его отчим водил красный “Камаро”, который Джейсон назвал “кризис среднего возраста”. Джейсон ненавидел эту машину почти так же, как ненавидел отчима. Это был еще один символ огромного “эго” человека. Джейсон мечтал об уничтожении машины так же часто, как фантазировал о разрушении самого человека. Джейсон чувствовал, как все напряжение покидает его тело, когда стал уверен, что отчим ушел. Он разделся, оставив одежду в куче на полу, когда он шел по коридору в ванную комнату. Если мама увидит его голым, бродящим по коридорам, пусть так и будет. Ей нужен был шок или даже два, чтобы разбудить ее от кататонии. Видя, что зрелый член ее сына качается от бедра до бедра, это может быть просто то, что заставит ее опомниться. Он смеялся при мысли об этом.

Я уверен, что отрываюсь лучше, чем тот мудак, за которым она замужем.

Джейсон вошел в душ и почувствовал почти мгновенное облегчение, когда теплая струя забрала остальную часть его напряжения. Он чувствовал, как напряженные мышцы на шее и плечах расслабляются. Он повернул насадку на душ на “пульсировать”, а затем прибавил температуру воды, пока она не стала почти обжигающей, чуть ниже границы его терпимости к боли. Тревога и страх, вызванные смертью Билли, оставили его на мгновение, когда он закрыл глаза и нежился в ощущении почти кипящей воды, стреляющей в верхнюю часть спины. Он хотел заползти обратно в постель и поспать еще пару часов, но не хотел разбираться с жалобами матери. Если бы она попыталась заставить его убрать свою комнату или вынести мусор, это закончилось бы нехорошо.

Менее чем за час Джейсон постирал одежду, переоделся, украл шесть долларов из сумочки матери, позавтракал и ушел. Он шел по Девятой улице в быстром темпе, стремясь вернуться на Южную улицу, где он мог стереть пятно посредственности среднего класса из своей памяти. Он отказался стать таким же, как его родители. Если бы выбор был между избиением до смерти скинхедами или скованностью, бесстрастием, нищенской зарплатой, работой с девяти до пяти, BMW, голосованием за республиканцев и посещением церкви по воскресеньям, он знал, каким будет его выбор.

Несмотря на его браваду, идея быть загнанным в угол группой нацистских мудаков без Мака рядом с ним, испугала его. Как только он доберется до Южной улицы, он будет знать, что все будет хорошо. Даже в десять часов утра там было бы несколько панков, которых он знал. Некоторые из его друзей, как Крис и Бризи, работали на Южной улице. Если бы дело дошло до этого, они бы вступились за него, прежде чем позволили его убить. Но было маловероятно, что скинхеды выйдут до ночи. Большинство из них работали или еще учились в школе. Если это были выходные, он бы не был таким смелым.

Джейсон добрался до Южной улицы без происшествий. Это было неудивительно. На улице никого не было. Холодная погода превратила его в кладбище. Даже обычная толпа покупателей из магистрали и любителей истории, которые пришли поглазеть на Колокол Свободы и дом Бетси Росс, держались подальше, задерживая их набег в город, пока температура не поднялась.

Он спустился в магазин гамбургеров, где работала Бризи, и был счастлив узнать, что она там. Ее длинные светлые волосы теперь были в “дредах”. Она носила вычурное белое винтажное платье под кожаной курткой и боевые ботинки, которые подходили к ее коленям с подошвами почти четыре дюйма толщиной. Очевидно, она ходила в Trash&Vaudeville.

- Привет, Бризи! Классные волосы. Это выглядит круто!

Она улыбнулась и обхватила руками колени, сгорбившись и отвернувшись, стараясь выглядеть застенчивой.

- Спасибо тебе. Я просто хотела сделать что-то новенькое. Ты не видишь много белых цыпочек с “дредами”.

- Это выглядит потрясающе. Очень. Выглядит здорово.

- Где Мак?

Она смотрела за него, как будто его пятифутовая восьмидюймовая конструкция могла каким-то образом скрывать шестифутового подростка.

- Он пошел домой повидаться с мамой. Ты знаешь Мака. Он всегда был маминым мальчиком и гордился этим.

Бризи засмеялась.

- Я не знала. Это забавно. Довольно мило на самом деле. Иногда он ведет себя, как придурок, всегда говорит о том, какой у него большой член и кого он хочет трахнуть. Круто знать, что у него есть мягкая сторона.

Джейсон кивнул и отвернулся.

- Да, он любит свою маму. Эй, ты придешь на концерт “Агностического фронтa” в “Сити Гарденс” сегодня вечером? Нам бы не помешало развлечься.

- Разве “Круг придурков” не играет тоже? Я определенно буду там.

- Круто. Ты не знаешь, Крис придет?

Бризи пожала плечами.

- Кто знает.

- Что с вами двумя случилось? Я думал, вы были близки.

- Были, пока он не трахнул мою лучшую подругу.

- Вы встречались?

- Нет. Но он знал, что он мне нравится. Как и Алексис.

- Это пиздец.

Бризи отмахнулась.

- Меня это не волнует. Надеюсь, они счастливы вместе.

Джейсон усмехнулся и кивнул.

- У меня сложилось впечатление, что это была одна ночь. Она не совсем в его вкусе. Ему нравятся худенькие девушки и Алексис, вроде как...

- Толстуха? Да, но у нее большие сиськи, и парням это нравится. Вот почему Мак всегда пытался ее трахнуть.

- Да, но Крис хочет девушку, которая хорошо выглядит. Ему нравятся азиатские цыпочки, потому что он увлекается японским аниме.

- Черт с ним. Хочешь что-нибудь поесть?

- Я думал, ты никогда не спросишь.

Бризи повернулась к нему спиной и бросила мясо на решетку.

- Так что ты собираешься делать?

Джейсон пожал плечами.

- Просто потусуемся вместе. Я собирался навестить Падре и выпить кофе.

- Передай ему от меня привет.

Она перевернула бургерную булочку несколько раз, хлопнула немного сыра, затем сгребла его и положила на булочку. С шипящего мяса все еще капало масло и кровь, и Джейсон предпочел бы, чтобы его хорошо сделали, но нищие не могли выбирать. Кто знал, когда он получит еще один обед.

- Спасибо, Бризи.

Он откусил кусочек бургера, затем наклонил голову и посмотрел на нее.

- Что?

- Знаешь, ты выглядишь сексуально с такими волосами.

- О, прекрати.

- Нет, серьезно, так и есть. Ты выглядишь прекрасно.

На этот раз она покраснела по-настоящему.

- Хорошо, спасибо, Демон. Я всегда считала тебя милым.

Джейсон подмигнул ей.

- Это потому, что так и есть.

Он флиртовал с Бризи, пока доедал бургер. Каждый раз, когда она улыбалась ему, он чувствовал, как что-то трепещет в груди. Он едва замечал ее раньше, но теперь не мог отвести от нее глаз. Даже веснушки на щеках, длинный заостренный нос и родинка на шее показались ему красивыми. Ее огромные голубые глаза и бледная кожа делали ее похожей на фарфоровую куклу.

- Почему мы никогда не встречались? – Спросил он ее.

- Потому что ты был слишком занят сексом со всеми остальными. Кроме того, я думала, что вы с Маком могли встречаться.

- Что? Ты думала, что я гей?

- Нет. Я знала, что тебе нравятся девушки. Вы с Маком всегда приводили девушек в ночлежки. Я просто подумала, что тебе тоже нравятся мальчики. В смысле, я думала, тебе нравится Мак.

Джейсон засмеялся. Это звучало фальшиво, даже для него.

- Ты ненормальная. Я люблю Мака. Он похож на моего брата. Но это не значит, что я хочу его трахнуть. Я имею в виду, я пробовал это гейское дерьмо однажды, с парнем по имени Феникс. Я понял, что не гей, как только он поцеловал меня. Я поцеловал его. Мне это не понравилось. Так что я послал нахуй это все. Вот и все. Это положило конец путанице в моей ориентации. Теперь я знаю, кто я такой.

Бризи подняла руки вверх.

- Я просто сказала тебе, что я думаю.

- Ты спросила.

- Да, спросила.

Джейсон откусил последний кусок своего гамбургера, а затем посмотрел на Бризи с глупой улыбкой на лице.

- Что? – Спросила Бризи.

- Мы должны встречаться.

Бризи улыбнулась, и глаза ее просветлели.

- Ты это серьезно?

- Да. Я серьезно. Мы должны перепихнуться.

Она нахмурилась и скрестила руки на груди.

- Ты имеешь в виду настоящее свидание или просто перепихнуться?

Джейсон достал серебряную фляжку из кармана пиджака. Он подмигнул Бризи, открыл фляжку и сделал длинный глоток водки, чтобы смыть вкус гамбургера изо рта. Он поболтал ей, как жидкость для полоскания рта. Он украл и водку, и саму фляжку у отчима перед тем, как покинуть дом этим утром. Он протянул руку и схватил Бризи за затылок, сжимая пальцы в дредах, притянул ее к себе и поцеловал. Через мгновение она ответила на поцелуй, проведя пальцами по его недавно вымытой гриве черных волос. Когда они отстранились, Джейсон ухмыльнулся и снова подмигнул. На этот раз Бризи улыбнулась.

- Я имею в виду, что мы должны встречаться серьезно, – сказал Джейсон.

Бризи снова поцеловала его.

- Окей.

- Хорошo. Сейчас самое подходящее время.

Бризи опустила глаза и снова покраснела, как школьница.

- Да. Сейчас самое подходящее время.

- Увидимся сегодня вечером? – Спросил Джейсон.

- Я заканчиваю в шесть.

- Я зайду за тобой.

Джейсон вытер лицо салфеткой и сделал еще один глоток из фляги, прежде чем положить ее обратно в куртку. Он помахал Бризи, когда вышел на улицу в холодный утренний воздух. Ему было хорошо. Бризи выглядела хорошо, у нее была работа и машина. Жизнь уже выглядела лучше.

На улице было несколько “шопоголиков”, не побоявшихся температуры в тринадцать градусов. Джейсон не думал, что было так холодно. Ранее на этой неделе температура упала до четырех градусов. Для сравнения, сегодняшний день походил на поездку в тропики.

Несколько старшеклассников и несколько ребят из колледжа исполнительских искусств бродили по улицам, одетые во все черное, накрашенные черной помадой и лаком для ногтей.

- Гребаные педики искусства, – прошептал себе Джейсон. Потом он увидел скинхедов.

Их было только двое, один большой, другой маленький. У большого был синяк под глазом и разбитая губа, отчего он выглядел еще страшнее. Мелкий был толстый и мускулистый с выпуклой шеей. Он был тихим и напоминал подражателя головорезов с комплексом Наполеона... как Джейсон. На лысой голове у него была шерстяная шапка, на шее – красный шарф. Они оба носили темно-зеленые бомберы и черные Doc Martens. Ребята из “Беспределa”, как правило, носили красные армейские ботинки. Но “Беспредел” это или нет, они смотрели прямо на него и ухмылялись, как гиены, приближаясь к львенку. Они знали, кто он, и хотели набрать несколько очков, избив его. Джейсон потянулся в куртке к велосипедной цепи. Он вытащил ее и начал оборачивать костяшки пальцев, пока они приближались.

Два скинхеда подошли к Джейсону, не обращая внимания на велосипедную цепь в руке. У одного из них была маленькая труба, обернутая клейкой лентой. Другой был одет в “перчатки для сока” с порошкообразной свинцовой или стальной дробью, вшитой в костяшки пальцев. Джейсон знал, что один удар перчатками или трубой лишит его сознания и сделает беспомощным. Еще несколько ударов, и он будет поврежден или мертв. Это дерьмо становилось серьезным.

- Узнаешь нас, кусок дерьма?

Это были двое парней, с которыми он и Мак дрались на днях. Маленький мускулистый парень был тем, кто убежал. Большому парню повезло меньше.

- Мы ищем Мака.

- Никогда о нем не слышал.

- Чушь собачья! Ты был с ним! Ты тот парень, которого называют Демоном, не так ли? За твою голову назначена цена. За тебя и твоего ниггера тоже.

На секунду Джейсон решил солгать. Меньше всего он хотел драться с двумя вооруженными скинхедами в одиночку. Но услышав, что эти расистские мудаки называют Мака ниггером, он поднял давление до кипения. Мак никогда бы не позволил никому оскорбить Джейсона. Каким другом он был бы, если бы позволил подобному оскорблению остаться безнаказанным?

К черту все. Кишка тонка. Никакой славы.

- Да, Меня зовут Демон. Кто ты такой?

- Меня зовут Сэм, а это Кен. Мы владеем Южной улицей, – сказал парень, который ниже ростом.

Джейсон ухмыльнулся. Его ноги дрожали, но он пытался скрыть это, улыбаясь еще шире. Он посмотрел вверх и вниз по улице, надеясь увидеть того, кого он знал. Надеюсь увидеть Мака, бегущего на помощь. Но улицы оставались почти пустынными, за исключением студентов-художников и старшеклассников, и никто из них не выглядел так, как будто они будут или могут сражаться.

- Вы владеете Южной улицей? Это забавно. Я думал, что это мы.

- Кто – мы? – Спросил большой бритоголовый, Кен. – Вы с Mаком?

- Кто мы? Ты хочешь сказать, что не знаешь? – Джейсон почувствовал всплеск адреналина, когда его тело приготовилось действовать. Он чувствовал себя хорошо. В последнее время он пристрастился к ощущениям.

- Не вздумай надо мной издеваться. Кто эти “мы”? Ты и кто еще?

Большой парень подошел и ткнул Джейсона в грудь. Ухмылка Джейсона расширилась в злобную усмешку. Он переминался с ноги на ногу и еще раз просканировал улицу. На этот раз он искал полицейских.

- Мы – это я и Слэш.

- Кто такой Слэш?

- Ты никогда не встречал Слэша? Что ж, позвольте вас представить!

Джейсон ударил цепью по лицу скинхеда покрупнее, разорвав огромную рану с левой стороны лба, через переносицу, на правой щеке. Кровь хлынула с лица парня, как будто его застрелили.

- ААА! ЧЕРТ, МОЙ ГЛАЗ!!!

Опять же, Джейсон пробил цепь по воздуху, когда мелкий скинхед бросился вперед с трубой. Цепь треснула на его костяшках, в результате чего Сэмми закричал и отскочил назад, проклиная и ругаясь, но он все еще держал трубку.

- Сукин сын! Ты покойник, грязный кусок дерьма!

- Тебе все мало? – Джейсон шагнул вперед и снова взмахнул цепью в воздухе. Она просвистела мимо лица Сэмми, заставляя скинхеда сделать еще несколько шагов назад, чтобы избежать порезов. Маленький нацист все еще размахивал отпиленным куском трубы, готовый использовать его при первой же возможности. Джейсон знал, что он должен был надрать задницу парню, чтобы уйти невредимым, но Сэмми продолжал держать дистанцию.

Кен, большой парень, все еще держал свое кровоточащее лицо обеими руками и кричал, как будто кто-то насиловал его мать. Он убрал одну руку от глаза, открыв кровоточащую дыру там, где должна был быть голубой зрачок. Тягучие оптические нервы болтались по его щеке, как длинные капающе красные ресницы. Джейсон посмотрел вниз на свою цепь, к ее концу был прикреплен кровоточащий комок, который, он мог только предположить, был частью недостающего глаза парня.

- ТЫ ВЫРВАЛ МОЙ ГРЕБАНЫЙ ГЛАЗ! Я УБЬЮ ТЕБЯ!!!

Джейсон снова вскинул цепь, хлестнув Кена по шее и подняв яростный красный рубец вокруг горла большого скинхеда. Сэмми поднял трубу и бросился на него. Джейсон отступил на несколько шагов, снова взмахнув цепью.

- Оставь его в покое! – Кричала Бризи из открытого окна магазина бургеров. Два скинхеда повернулись и закричали на нее:

- Я УБЬЮ ЕГО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! ОН ВЫКОЛОЛ МНЕ ГРЕБАНЫЙ ГЛАЗ!!! – Взревел Кен.

- Сука, держись от этого подальше! – Сэмми кричал на нее, не отрывая глаз от Джейсона.

Джейсон повернулся и побежал. Большая часть снега, который был на земле два дня назад, растаяла или превратилась в слякоть. Тем не менее, боевые сапоги Джейсона поскользнулись и скользнули, когда он попытался убежать от двух скинхедов. Он оглянулся и с удовольствием увидел, что двум бритоголовым так же трудно оставаться в вертикальном положении. Большой ублюдок с отсутствующим глазом тяжело опустился на бетон и больше не встал. Он сидел там, в слякоти, положив руку на рваное отверстие, где когда-то был его глаз. Другой, Сэмми, подходил все ближе и ближе.

Осталось три варианта. Джейсон мог нырнуть в Zipperheads, в магазин панк-рок одежды в соседнем квартале, и, возможно, одни из самых старых панков, которые там работали, будут защищать его, или он мог бы попытаться сделать это до Криса в магазине комиксов в четырех кварталах отсюда, и надеяться, что скинхед не поймает его, прежде чем он добежит туда, или он мог бы попытаться сделать это до места сбора, которое было всего в двух кварталах. Он просто не знал, будет ли Падре сдерживающим фактором. Он слышал, что большинство скинов были религиозными, но кто знал, сколько уважения они будут иметь к священнику, который работал в магазине, служа беглецам и наркоманам. Тем не менее, это был его лучший выбор. Он просто надеялся, что Падре здесь.

Он выбил на высокую передачу, пробежав последний блок, несмотря на угрозу изнурительного падения, за которым последовал еще более изнурительный удар. Джейсон прибыл на место сбора полностью истощенный и не в состоянии перевести дыхание. Он бы никогда не добрался до магазина комиксов. Слишком много скурил сигарет.

Он захлопнул стеклянную дверь в металлическом каркасе, распахнув дверь так широко, что она ударилась о стену с громким грохотом и дрогнула, как будто собиралась отцепиться. Удивительно, но стекло не разбилось. Там была какая-то встреча. Тринадцать или четырнадцать грустных взрослых разных возрастов сидели в полукруге перед отцом Антонио. Все они вскочили на ноги, за исключением одной женщины, которая закрыла голову и подняла колени к груди.

- Джейсон! Что ты...

Слова священника были прерваны еще одним громким ударом, и дверь снова распахнулась. На этот раз с еще большей силой. Стекло разбилось, но защитное покрытие удерживало все сломанные осколки на месте, так что оно выглядело, как паутина.

- Ты покойник! – Сказал скинхед, топая к Джейсону с рычанием. Его палец вонзился в воздух, как оружие. В другой руке он все еще держал трубу. Джейсон орудовал цепью, готовый замахнуться.

Отец Антонио поспешил встать между двумя подростками.

- Прекрати! Что здесь вообще происходит?

- Этот парень и его напарник напали на меня! – Закричал Джейсон.

- Он выколол моему другу глаз этой цепью!

Скинхед тоже запыхался, и крики только ухудшили ситуацию. Он прислонился к стене, изо всех сил пытаясь всасывать воздух в свои перегруженные легкие. Джейсон шагнул вперед, но отец Антонио толкнул его обратно.

- Никаких драк здесь, или, клянусь, я вызову полицию!

Пара грустных мешков дерьма, которые изливали свои души молодому священнику, взяли себя в руки и теперь поддерживали его.

- Да, убирайтесь отсюда!

- Я никуда не уйду! Я пришел повидаться с Падре... В смысле, отец Антонио. Я всегда прихожу сюда. Он - сукин сын, которому здесь не место!

- Здесь рады каждому. Если он хочет, может остаться. Но никаких драк здесь, и вам обоим придется бросить оружие.

Молодой священник сложил руки и потянулся за трубой бритоголового. Бритоголовый посмотрел на него и фыркнул, а затем плюнул на пол.

- Я тебе ничего не дам! – Он указал на Джейсона. – Я буду ждать тебя на улице.

- Тебе лучше позаботиться о своем друге. Он выглядел не очень хорошо.

Скинхед снова ткнул пальцем в Джейсона и поднял трубу.

- Пошел ты!

- Ты пошел!

Джейсон поднял цепь. Она все еще была мокрой от крови. Была долгая пауза. Наконец, скинхед ткнул обоими средними пальцами Джейсону, а затем повернулся и открыл дверь.

- Мы еще увидимся! Будь уверен. – Он снова плюнул на пол, прежде чем выйти и хлопнуть дверью, заставляя ее треснуть еще больше.

- Прошу прощения, Падре, – сказал Джейсон. – Я не хотел, чтобы это произошло.

- Хочешь, чтобы я вызвал полицию? Он причинил тебе боль?

- Нет. Я в порядке, и я бы предпочел, чтобы вы не звонили в полицию. Я получил ордера... э... неоплаченные штрафы за превышение скорости.

- У тебя даже машины нет.

Джейсон ухмыльнулся.

- Давайте просто назовем их дорожными билетами, хорошо?

Он подошел к кофеварке и вытащил пачку сигарет, зажег одну, пока наливал себе чашку. Все остальные вернулись на свои места.

- Ты можешь присоединиться к нам, если хочешь.

Джейсон нахмурился.

- Что за собрание?

- “Анонимные алкоголики.”

Джейсон покачал головой.

- Я не алкоголик.”

Было несколько смешков и насмешек. Падре кивнул, стараясь выглядеть понимающим и подавить понимающую улыбку, распространяющуюся по его лицу.

- Хорошо, тогда просто послушай. Все в порядке?

Джейсон посмотрел на входную дверь. Этот бритоголовый, возможно, все еще ждет его там. Он подошел и присел вместе с остальными.

- Хорошо. Я могу послушать.

Глава 20

Дом Мака 1:05 вечера

- Я знаю, что просто отложил поступление до осени, но передумал. Я бы очень хотел приехать раньше, если это вообще возможно. Я знаю, но мне нужно уехать из Филадельфии. Нет, у меня нет никаких юридических проблем. Там просто много насилия происходит в моем районе, и я боюсь, что если я не уеду сейчас, я никогда не уеду. Да, мэм. Если бы вы могли отправить их мне. Я подпишу все бумаги о финансовой помощи, как только их получу. Да, адрес тот же. Огромное спасибо. Как скоро я смогу приехать? Ладно, тогда увидимся и еще раз спасибо.

Мать Мака сидела рядом с ним, сложив руки в молитве. Когда он повесил трубку, она повернулась к нему, приподняв одну бровь.

- И что?

- Они сказали, что я могу приехать через две недели, если я получу все свои документы о финансовой помощи, подписанные и возвращенные к тому времени.

Его мать улыбнулась и уставилась на потолок, широко расставив руки, как будто она обнимала воздух.

- О, благодарю Тебя, Иисус! – Сказала она, еще раз сжимая руки перед собой и склоняя голову.

- Теперь я хочу, чтобы ты оставался здесь, в этом доме, пока не уедешь в колледж. Больше никаких спусков на Южную улицу.

- Я не могу. По крайней мере, пока. Там есть люди, которые зависят от меня.

- Те сумасшедшие белые дети, с которыми ты тусуешься? С ними все будет в порядке.

Мак покачал головой.

- Я не могу, мама. Извини. Я не могу. Всего лишь еще несколько дней. Мне нужно несколько дней, чтобы кое-что закончить.

Его мать снова посмотрела на него. Слезы навернулись на глаза.

- Я не хочу потерять тебя. Ты мой единственный сын, и ты станешь первым членом нашей семьи, который пойдет в колледж... за все время. Ты понимаешь, что это? Весь твой мир вот-вот изменится. Все твое будущее впереди, и это может быть что-то действительно невероятное. Ты можешь делать невероятные вещи со своей жизнью, но не оставаться здесь, на этих улицах. Нет, если тебя арестуют и бросят в тюрьму из-за какого-то тупого дерьма. Останься здесь. Не спускайся туда больше. Сделай это для меня. Сделай это для своей старой мамы.

Мак кивнул.

- Только в последний раз. Мне нужно идти сегодня вечером, но это все. Я останусь здесь, пока не уеду в колледж, хорошо? Но я должен выйти сегодня вечером. Мне нужно попрощаться со всеми.

Мак взял свое кожаное пальто и сел на диван, чтобы снова натянуть ботинки.

- Куда ты сейчас направляешься?

- Мне нужно увидеться с Мирандой. Она все еще в больнице. Мне нужно сказать ей, что я ухожу.

Лестница заскрипела. Мак и его мать повернулись, чтобы увидеть, как Джонас спускается по лестнице. Джонас был старше матери Мака на восемь лет, а его аккуратно подстриженная борода была почти белой. У него были гусиные лапки в уголках глаз. Его зрачки были серыми, как волчья шерсть. Это был крупный мужчина с широкой грудью, широкими плечами и огромным животом, висевшим на поясе. Он выглядел как помесь Поля Баньяна (вымышленный гигантский дровосек – прим. пер) и Санта-Клауса.

Он встал между Маком и его матерью.

- Флоренс, позволь мне поговорить с ним.

Мак закатил глаза. Он знал, что у него добрые намерения. У Джонаса было доброе сердце. Но он ненавидел, когда Джонас пытался быть для Мака образцом для подражания или отцом. Он хотел вбить зубы Джонаса в горло.

- Господи! Когда он сюда приехал?

- Он вернулся сегодня утром, когда ты еще спал.

- Давай поговорим, Мак, как мужчина с мужчиной.

Джонас обнял Мака за плечи, но Мак отмахнулся.

- Джонас. Не надо.

- Мак, я знаю, что я не твой отец...

- Джонас, серьезно, не надо.

- Твоя мама беспокоится о тебе, и я тоже.

Мак прижал лицо ладонями, скользнув обеими руками по щекам. Он посмотрел на потолок и покачал головой.

- Джонас, чувак, это не твое дело.

- Ты погубишь себя там или окажешься в тюрьме. Ты все еще носишь этот нож?

- Конечно.

- Зачем он нужен такому большому парню, как ты?

- Потому что некоторые люди носят оружие, и у тебя есть только один шанс, если кто-то наставляет пистолет на тебя.

- Зачем тебе болтаться где-то, где кто-то может наставить на тебя пистолет? Ну правда. В этом нет необходимости. Ты просто закончишь тем, что тебя арестуют.

- Тут пан или пропал.

Джонас нахмурил лоб.

- Что это значит?

- Это значит, что я лучше буду в тюрьме, чем умру.

- Зачем идти туда, где нужно делать выбор?

Мак смотрел на него, как на сумасшедшего.

- Куда я могу пойти в Филадельфии, где мне не придется делать этот выбор? Вы видели этот район? Ты идешь от входной двери к машине и обратно, так что ты никогда не видишь того, что вижу я. Каждый раз, когда я выхожу за дверь, мне приходится делать выбор. Ты не имеешь ни малейшего понятия. Мне нужно уходить отсюда.

- Макинтош...

Джонас протянул руку Маку, но Мак отмахнулся.

- Я сказал, что ухожу. Я вернусь завтра вечером. – Мак встал и подошел к входной двери. Он остановился и поцеловал маму на прощание.

- Я люблю тебя, мама. Не беспокойся обо мне. Все будет хорошо. – Она протянула шарф, Мак встал на колени и позволил ей завязать его на шее.

- Ты еще должен носить шляпу. Ты замерзнешь до смерти.

- Со мной все в порядке, мам. Спасибо.

Она схватила его и крепко обняла. Это было больше, чем просто прощальные объятия. Казалось, что она прощается навсегда. Он услышал, как она рыдает, прислонившись к его груди, и что-то в нем вывернулось. Он никогда не мог смириться с мыслью причинить ей боль. Даже в детстве его матери никогда не приходилось бить его или кричать на него. Просто дать ему понять, что он разочаровал ее, расстроил ее, было достаточно. Ничего особо не изменилось.

- Возвращайся домой, Мак. Слышишь меня? Несмотря ни на что, возвращайся домой.

Мак кивнул. Он отпустил ее и вытер слезу с ее глаза большим пальцем.

- Я вернусь, ма. Обещаю. Я вернусь домой. Несмотря ни на что, я вернусь.

- Мак, подожди. Я хочу дать тебе кое-что.

Джонас полез в карман, достал бумажник и выудил двести пятьдесят долларов. Он передал их Маку в руки. Мак смотрел на деньги, как будто они выплыли из унитаза.

- Что это?

- Для коллежа. Ты будешь сам по себе в первый раз, и у тебя будут расходы. Просто возьми.

Мак ненавидел, когда Джонас делал подобное дерьмо. Из-за его щедрости было трудно ненавидеть его.

- Спасибо, приятель. Но ты действительно не должен этого делать. Со мной все будет в порядке. Я не уезжаю на две недели.

- Ну, тебе могут понадобиться некоторые вещи перед отъездом.

Джонас положил обе руки Маку на плечи и обнял его. Мак закатил глаза, но не сопротивлялся.

Почему он всегда заходит слишком далеко?

Глава 21

Квартира Бо, 1:25 вечера.

Кто-то стучал в парадную дверь. Похоже, будто использовали таран. Все волосы на шее и предплечьях Бо встали дыбом.

Черт. Это полиция!

Его живот скрутило, а глаза заслезились, когда он представил, что его заковывают в наручники и тащат в тюрьму.

- Кто это? – Спросила Джиа.

Бо подкрался к двери, стараясь не издавать ни звука, который мог бы предупредить того, кто был по другую сторону двери, о его присутствии. Он дошел до двери и опустился на колени, чтобы заглянуть в глазок. Все, что он мог видеть, было бледным, очищенным скальпом чуть ниже уровня отверстия.

Гребаный Маленький Дэйви.

- Какого хрена ты так стучишь в мою дверь, чувак? Я думал, пришли из полиции.

Бо отпер дверь и впустил Малыша Дэйви. Он ворвался и начал ходить взад-вперед. Он выглядел так, будто собирался закричать или заплакать, или и то, и другое.

- Ты слышал, что случилось со Скиннером?

- Да.

- Его мама позвонила мне домой. Она сказала, что это наша вина!

Бо сунул руки в передние карманы и пожал плечами.

- Она звонила мне домой тоже. Напугал меня. Ты думаешь, что она права?

Дэйви повернулся к Бо с убийственным блеском в глазах, как настоящая любовь.

- Это не наша вина. Это были эти черножопые обезьяны, эти курящие “крэк” бандиты!

Маленький Дэйви открыл рот, чтобы снова заговорить, затем быстро взглянул вниз по коридору на открытую дверь спальни Бо.

- Джиа здесь?

- Да, она в постели.

- Привет, Дэйви!

- Привет, Джиа!

Малыш Дэйви посмотрел на Бо.

- Давай закончим разговор снаружи. Оденься. Я хочу тебе кое-что показать.

Бо колебался. Он посмотрел вниз по коридору в свою спальню, чувствуя, что он должен мчаться обратно в руки Джии, отрастить волосы и пожертвовать Doc Martens и его бомбер “Доброй воле”. Джиа была права. Он становился слишком старым для этого. Ему скоро будет двадцать. Он был достаточно взрослым, чтобы голосовать, достаточно взрослым, чтобы бороться за свою страну, скоро он будет достаточно взрослым, чтобы пить алкоголь легально. Скоро он станет достаточно взрослым, чтобы баллотироваться на государственную должность.

Мне лучше забыть о борьбе с ниггерами на улицах и просто стать республиканцем, как любой другой расист в Америке, подумал Бо. Не то, чтобы все республиканцы были расистами, но я никогда не встречал расиста, который не был республиканцем. Я бы, наверное, нанес намного больше вреда урне для голосования, чем здесь, бегая со Скиннером и Дэйви.

Что-то подсказывало ему, что выходить на улицу с Малышом Дэйви, слушать все, что он должен был сказать ему, увидеть все, что он должен был показать ему, было бы худшей ошибкой в его жизни. Возможно, дело в том, что Маленький Дэйви сделал какое-то сумасшедшее дерьмо в последнее время, сначала поджег ту черную старушку, а затем ударил этого педика. Возможно, это было потому, что был открыт сезон охоты на скинхедов в эти дни. Два бритоголовых были мертвы в течение нескольких дней, и панки в Филадельфии выбивали дерьмо из скинхедов на виду. Или, возможно, это было убийственное ликование в голосе Дэйви, когда он сказал ему, что хочет показать ему что-то снаружи, что мерцает в его глазах, как у ребенка в рождественское утро. Это не соответствовало обстоятельствам. Это означало, что Маленький Дэйви сделал что-то, чем гордился, и что бы это ни было, это как-то связано со Скиннером. Бо крутил шариками в голове, пытаясь понять, какой новый акт хаоса мог совершить маленький социопат. Тогда его любопытство взяло верх. Он схватил свою куртку.

- Я скоро вернусь, Джиа. Я просто выйду на минутку.

- Подождите!

Джиа пробежала по коридору в гостиную, обернутая в красно-белый плед. Она выглядела обеспокоенной, будто вот-вот заплачет.

- Куда ты уходишь?

- Я просто выйду на минутку, чтобы поговорить с Маленьким Дэйви. Я скоро вернусь.

- Почему вы не можете говорить здесь?

Ее глаза были широкими и нервными. Ее голос был на грани слез.

О чем она так волновалась?

Но Бо тоже это чувствовал. Было что-то злое в воздухе, в воздухе вокруг Маленького Дэйви. У него все еще была эта безумная улыбка на лице, когда он наблюдал за разговором между Бо и его девушкой.

- Потому что он должен показать мне что-то снаружи.

- Тогда я тоже пойду с тобой.

Она уронила простыни и потянулась за пальто. На ней не было ничего, кроме лифчика и трусиков.

- Джиа, оденься. На улице слишком холодно.

Маленький Дэйви шагнул перед Джией, повернувшись спиной к Бо. Его глаза были на ее теле, и это смущало Бо и начало злить его. У него все еще была эта безумная улыбка на лице.

- Это наше личное дело, Джиа. Ты не можешь пойти с нами. Он сейчас же вернется. Обещаю. Не волнуйся.

Джиа посмотрела на Малыша Дэйви, и Бо увидел что-то в ее взгляде. Этот сумасшедший взгляд на лице Дэйви усилил ее тревогу до полной паники. Бо знал, что ему нужно вмешаться, но часть его надеялась, что она отговорит Дэйви от того, во что он собирается втянуть Бо. Она толкнула Дэйви, все еще в нижнем белье, и снова столкнулась с Бо.

- Нет! Бо, не уходи. Просто останься здесь, со мной. Не ходи с ним, Бо. Что-то не так, и ты это знаешь!

Она махнула пальцем в лицо Бо, затем указала прямо на Малыша Дэйви, подчеркивая безумное выражение его лица, чтобы доказать ее точку зрения. Бо взял ее на руки и поцеловал.

- Я скоро вернусь.

Он повернулся и вышел за дверь с Дэйви прямо за ним. Он хотел рыдать, когда закрывал дверь. Это разбило ему сердце и усилило предчувствие. Опять же, у него было желание вернуться внутрь, вернуться в объятия Джии и забыть о Маленьком Дэйви и всем скинхедском образе жизни, и снова он боролся с этим.

Они спустились по лестнице и вышли на стоянку. Машина Малыша Дэйви, машина его отца, большой бело-голубой “Форд Фэрлейн” 59-го года, стояла в дальнем конце парковки под деревом. Кишечник Бо скрутился в узел.

- Это находится в машине. Тебе это понравится!

Бо остановился. Он чувствовал, что вот-вот ему станет плохо.

- Что находится в машине, Дэйви?

Маленький Дэйви схватил Бо за левую руку и потащил вперед.

- Увидишь. Это испортит сюрприз, если скажу.

Маленький Дэйви выудил ключи, когда они подошли к машине. Он привел Бо к багажнику. Машина затряслась, и у Бо снова скрутился живот. Он покачал головой и попятился.

- Э-э-э, Дэйви. Я не хочу видеть этого человека.

- Видеть что? Ты даже не знаешь, что я собираюсь тебе показать.

Но он действительно знал. Он точно знал, как работает разум Дэйви, и Джиа тоже. Вот почему она так боялась, почему она не хотела, чтобы он следовал за Маленьким Дэйви до парковки.

Маленький Дэйви распахнул багажник и расцвел. Как и подозревал Бо, там был голый черный мужчина, с кляпом во рту и заклеенный скотчем. Его глаза расширились, и он начал метаться в багажнике, как только увидел, что они оба смотрят на него.

- Заткнись! – Сказал Маленький Дэйви, затем он схватился за края багажника и поднялся, чтобы ударить парня несколько раз, пока он не перестал извиваться. Бо посмотрел через плечо, чтобы убедиться, что никто не смотрит на них. Парковка была пуста. Все были либо на работе, либо в своих квартирах, избегая холода.

У парня в багажнике была зауженная “блочная” стрижка, которая наклонялась в одну сторону, как Гумби. На нем были линии, молнии и большой денежный знак. Он носил золотое распятие на левом ухе. Бо был удивлен, что Малыш Дэйви еще не вырвал сережку. На парне было несколько порезов и синяков, но ничего похожего на то, что Бо ожидал от Дэйви. Это значило только одно: худшее он приберег на потом. Он хранил его для Бо.

- Господи Иисусе, чувак! Кто он такой?

- Имеешь в виду Гумби? Он один из ниггеров, которые убили Скиннера. Их было трое. Полиция задержала двоих и отпустила этого. Они отпустили его прямо в то время, как я стоял там, пытаясь заставить одного из детективов поговорить со мной. Ты можешь в это поверить? Я проследил за ним от станции и заставил сесть в машину.

Парень был довольно большой. Бо посмотрел на него, а потом на Малыша Дэйви.

- Как ты запихнул его в багажник? Как снял его чертову одежду?

- С этим! – Малыш Дэйви поднял куртку, чтобы показать револьвер Кольт на поясе джинсов, заправленный за винтажную пряжку нацистского ремня СС.

- Что ты собираешься с ним делать?

Маленький Дэйви нахмурился.

- Что, черт возьми, ты думаешь? Мы будем пытать его задницу, а потом сожжем, как старушку на вокзале.

Глаза мужчины распахнулись, и он начал извиваться и кричать через клейкую ленту, закрепленную вокруг его рта. Его приглушенные крики и пораженное ужасом выражение лица пробудили озноб в позвоночнике Бо.

- Откуда ты знаешь, что он это сделал? Может, копы отпустили его, потому что он ни хрена не делал. Откуда ты знаешь, что он вообще был одним из них? Они сказали, или ты схватил первого черного парня, который вышел?

На лице Малыша Дэйви было короткое выражение замешательства, мгновение сомнения, а затем его лицо наполнилось яростью.

- Нет, этот гребаный скунс сделал это, он и другие ниггеры, и мы заставим его заплатить за Скиннера. А теперь садись в машину!

Бо нахмурился и поморщился. Он медленно покачал головой.

- Я не сяду в машину. Джиа ждет меня наверху.

Малыш Дэйви положил одну руку на пистолет за пояс и схватил Бо за руку другой. Бо не был уверен, была ли это угроза, или захват пистолета был просто рефлексом.

- Садись в чертову машину, пока нас никто не увидел!

Маленький Дэйви толкнул Бо в сторону машины, а затем прыгнул за руль и захлопнул дверь со стороны водителя. Бо стоял снаружи машины, положив руку на дверную ручку, пытаясь решить, что делать. Он посмотрел на окно своей квартиры. Он думал, что видит, как Джиа смотрит на него.

- Садись в чертову машину!

Бо глубоко вздохнул, открыл дверь и проскользнул внутрь. Маленький Дэйви завел двигатель, выехал из парковки, а затем вылетел со стоянки.

- Куда мы направляемся?

- В лес. “Беспредел” устраивает собрание в лесу за старой школой.

- Ты не можешь сделать это на собрании. Кто-то может что-то сказать… сказать копам. То, что они наши братья, не значит, что им можно доверить такое дерьмо. Ты знаешь, сколько лет ты получишь за похищение?

- Имеешь в виду, сколько лет мы получим. И мы не просто похищаем его. Он умрет сегодня. Но не волнуйся, собрание только в четыре часа. К тому времени он будет мертв и похоронен. Никто ничего не узнает, кроме нас с тобой.

Маленький Дэйви долго смотрел на Бо. Его глаза не смотрели на дорогу, и он ничего не говорил. Он просто смотрел в глаза Бо, читая его лицо, как будто ждал, что он что-то скажет, признается, как будто он пытался заглянуть в его мозг. Бо неловко извивался, но держал рот закрытым. Маленький Дэйви медленно повернул глаза к дороге.

Мне пиздец, – подумал Бо. – Почему я не остался в квартире с Джией? Я знал, что это дерьмо случится. Моя жизнь кончена.

Они поехали в среднюю школу с Бо, дрожащим на своем месте, воображая, что их изнасиловали большие черные мускулистые зеки, прежде чем, наконец, их зарезали в душе или привели в газовую камеру. Он посмотрел на дорогу, когда она пронеслась мимо, задаваясь вопросом, сколько повреждений он получит, если выпрыгнет из ускоряющегося автомобиля. Он посмотрел на пистолет в поясе Малыша Дэйви. Рука Дэйви все еще была за поясом. Бо интересовался, сможет ли он забрать пистолет, не будучи застреленным.

Тогда что? Застрелить его? Сдать его полиции и спасти одного из парней, убивших Скиннера? Все в “Беспределе” будут против него, если бы он сделал что-то настолько глупое. Нравится тебе это или нет, но ты встрял.

Я так сильно облажался.

Глава 22

Медицинский центр имени Эйнштейна, 2:15 вечера

Мак сел на автобус до Брод-стрит и Эри-авеню, до медицинского центра имени Эйнштейна, где Миранда все еще лечилась. Прошло несколько дней с тех пор, как он видел ее в последний раз. Ему нужно было попрощаться, убедиться, что она в порядке, перед тем, как он уедет в колледж и перед тем, как он пойдет на концерт в “Сити Гарденс”, где он был уверен, что “Беспредел” будет искать его и Джейсона. Так или иначе, это может быть последний раз, когда он увидит ее.

Мак вспомнил о деньгах, которые дал ему Джонас. Он потратил два доллара на поездку на автобусе. Осталось двести сорок восемь долларов. Он все еще не мог понять, почему Джонас дал ему деньги. Он пытался заставить меня чувствовать себя виноватым, чтобы я остался дома, или он просто пытается впечатлить мою маму, чтобы она не вышвырнула его задницу снова? Мак задумался. Он потратил все деньги, которые заработал летом, покупая пиво Джейсону и остальным его друзьям. Он бы уехал в Огайо без гроша в кармане, если бы Джонас не был таким щедрым. Мак вытащил деньги и пересчитал их, прежде чем положить обратно в карман. Он посмотрел вниз по кварталу, а затем через дорогу в больницу. Он улыбнулся, и по его щекам потекло тепло, так как им овладела одна мысль.

Медицинский центр им. Эйнштейна занял больше квартала, простираясь от Эри-авеню до следующего квартала. Это была одна из первых больниц в стране, которая выполняла пересадку сердца, и хвасталась одними из лучших специалистов в стране по всем дисциплинам. Но вместо того, чтобы переходить улицу в больницу, Мак свернул налево по Широкой улице в сторону розничных магазинов. Он прошел еще два квартала, прежде чем нашел то, что искал.

Старинный ломбард под названием Hechtman стоял между музыкальным магазином и пиццерией. Окно было похоже на сон грабителя. Оно было наполнено золотыми ожерельями, часами, браслетами и бриллиантовыми кольцами. Были царапины на стекле, где кто-то пытался разбить его. Стекло, должно быть, чертовски толстое.

Мак вошел. За дверью были запертые железные ворота безопасности, и Маку пришлось нажать дверной звонок и ждать, пока владелец магазина осмотрит его, прежде чем впустить. Мак не знал, что искал этот парень. Он сомневался, что кто-то когда-либо подходил к воротам в лыжной маске и с дробовиком. Он задумался, кого мистер Хетман не впустил бы внутрь.

Г-н Хетман, вероятно, одевался по моде конца шестидесятых. Он был одет в синий кардиган поверх белой рубашки а-ля мистер Роджерс и толстые роговые очки, и у него были седые усы, которые он загибал по углам. Его ювелирный магазин/ломбард был там столько, сколько мог вспомнить Мак. Он приходил сюда со своей мамой несколько раз и подозревал, что больше, чем несколько его подарков на день рождения пришли из старого магазина, в том числе кольцо из оникса, которое он получил на восемнадцатый день рождения, и золотое ожерелье, которое его мать подарила ему на выпускной.

- Чем я могу вам помочь?

- Мне нужно кольцо.

- Какое кольцо?

Мак посмотрел вниз на одну из витрин на массу больших, безвкусных, длинных устаревших стилей с рубинами, опалами, сапфирами, бриллиантами или изумрудами в них. Большинство из них было похоже на то, что носила бы его бабушка. Была большая витрина обручальных колец, и Мак указал на один маленький алмазный пасьянс с простой золотой лентой.

- Как насчет такого варианта? Сколько это будет стоить?

- Это четверть карата, огранка Маркиза, бриллиантовый солитер с 24-каратной золотой лентой.

- Сколько стоит?

- Триста долларов.

- У меня есть двести.

Мистер Хетман, по крайней мере, так думал Мак, посмотрел на Мака, улыбнулся и кивнул головой.

- Я отдам тебе его за двести пятьдесят.

Мак вырыл карман, вытащил бумажник и достал все наличные, кроме десяти долларов, чтобы попасть на шоу. Он ударил ими о столешницу.

- Это все, что у меня есть.

Г-н Хетман пересчитал наличность. Двести тридцать восемь долларов. Он осмотрел Мака сверху и снизу, словно оценивая его. На мгновение Мак испугался, что старик собирается предложить ему секс или что-то еще.

- Ты любишь эту девушку?

Мак кивнул.

- Да, сэр.

Старик поднял бровь.

- Она беременна?

- Нет, сэр. Она в больнице. Она впала в кому.

Старик посмотрел на кольцо и снова кивнул.

- Окей. Ты заключил сделку с самим собой. Но в этом. Тебе понадобится красивый футляр. Ты же хочешь произвести хорошее первое впечатление. Что думаешь об этом?

Он вытащил маленькую белую атласную коробочку, отделанную золотом. Он положил кольцо внутрь и передал его Маку. Он вычерпал наличные деньги со стойки и быстро отделил двадцатки от пятерок, сдвинув купюры в свои слоты в кассовом аппарате.

- Удачи тебе.

- Спасибо, мистер.

Мак покинул магазин. Воздух был более свежим, холодным, освежающим, а не горьким. Он пах свежестью, несмотря на избыток автомобилей, мчащихся по Широкой улице, изрыгая выхлопные газы, и невнимательных курильщиков, выдувающих никотиновые облака, когда они спешили мимо. Мак не мог перестать улыбаться, когда шел к больнице. У него бабочки порхали в животе. Он лишь надеялся, что Миранда очнулась.

Найти путь в отделение черепно-мозговой травмы было сложнее, чем Мак помнил из своего последнего визита. Он не мог вспомнить, по какому коридору идти. Никто в больнице, казалось, не знал, где он, и его продолжали отправлять в длинные коридоры, которые вели в никуда. После того, как, наконец, пробрался в палату восстановления, медсестры сказали ему, что Миранда была переведена в Научно-исследовательский институт реабилитации Мосса на Tабор-Роуд. После очередной поездки на автобусе, он, наконец, нашел ее.

Мак стоял на посту медсестры с кольцом в кармане, желая принести цветы и чувствуя себя глупо даже думая об этом. Первая медсестра, которую он спросил, сказала, где ее найти, женщина лет тридцати с рыжими волосами и огромной грудью, на которую Мак не мог перестать смотреть. Он поблагодарил ее за указания, но колебался. Она улыбнулась ему в ответ.

- Что-то еще?

Мак, наконец, опустил глаза с ее груди и посмотрел на пол. Его лицо исказилось, как будто ему было больно, что и было на самом деле. Такое чувство, что его подстрелили. Он планировал сидеть у ее постели и разговаривать с ней, пока она в коме. Было бы легче признаться в любви женщине, которая не может ответить взаимностью, которая не может его отвергнуть. Если бы она проснулась, это бы все изменило.

- Эм... она... она проснулась?

Медсестра улыбнулась.

- Это не так просто. Она не полностью без сознания, но и не полностью в сознании. Она то входит в кому, то выходит. Иди к ней.

Мак не двигался.

- Мэм? Гм... что значит, она ходит туда-сюда?

Медсестра сочувственно улыбнулась и положила руку Маку на плечо.

- У нее было много отеков в мозге. Эта опухоль сильно уменьшилась, но в результате она получила повреждение мозга. Она открывает глаза и иногда говорит, но потом снова впадает в коматозное состояние.

Мак выглядел пораженным. Слезы навернулись на глаза.

- Как часто она бывает... в сознании? Как часто она разговаривает?

- Каждый час или два. Иногда чаще. Иногда на целый день. Иди к ней. Поговори. Это может помочь, если она услышит дружеский голос.

- Ее родители здесь?

- Они тут были. Думаю, они уехали сегодня утром. Возможно, вернутся сегодня вечером. Они были здесь каждый день после инцидента. Пойдем со мной. Я покажу ее палату.

Медсестра проводила его туда, где Миранда лежала в постели. Кровать была отрегулирована так, чтобы она сидела вертикально. Ее глаза были открыты, но стеклянные и рассеянные. Похоже, она вообще не была в сознании. Ее глаза не следовали за ним, когда он шел к ней. Они оставались неподвижными. Синяки и порезы на ее лице в основном зажили и исчезли до пожелтевших шрамов, некоторые из которых, вероятно, останутся на всю жизнь. Она все еще была удивительно красива. У Мака заболело сердце, когда он смотрел на нее.

- Миранда?

- Я оставлю вас наедине.

Медсестра медленно вышла из комнаты, оставив Мака и Миранду в одиночестве, в окружении цветочных корзин, карточек и мягких игрушек. Мак наклонился и поцеловал Миранду в щеку.

- Я люблю тебя, Миранда, – сказал он без колебаний. – Я люблю тебя столько, сколько знаю тебя. Пожалуйста, вернись к нам.

Миранда продолжала смотреть прямо перед собой, не сводя глаз с одного места. Мак достал кольцо. Он держал в руках покрытую атласом коробочку и смотрел на нее, пока говорил.

- Сегодня будет большая драка. Мы с Джейсоном избили скинов из “Беспределa”, пока ты была в больнице. Теперь они все охотятся за нами. Они, вероятно, будут на концерте сегодня вечером в “Сити Гарденс”. Если они там, будет довольно кроваво. Я могу оказаться здесь, рядом с тобой. Либо так, либо в морге.

Он посмотрел на нее и испугался, увидев, что она смотрит на него.

- Миранда? Ты меня слышишь?

Она не ответила и не подала никаких знаков, что слышала его, никаких признаков того, что она вообще знала о нем, кроме того, что ее голова теперь повернулась к нему. Ее глаза оставались неподвижными, но теперь они были устремлены на него. Это был хороший знак, хотя это было более чем немного тревожно. Мак протянул руку и погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. Ее глаза не двигались. Он погладил другую щеку, наклонился к ней и поцеловал в лоб. Слеза покинула его глаз и потекла по щеке. Он быстро стер его с лица. Когда он заговорил, его голос дрожал.

- Я собираюсь уехать в колледж через две недели. Мне нужно выбраться из Филадельфии... по нескольким причинам. Но я просто не мог уйти, не попрощавшись и не сказав тебе, что я чувствую.

- Мак?

Она очнулась. Теперь ее глаза были полностью сосредоточены. Она моргнула несколько раз и улыбнулась.

- Мак, ты пришел.

Это был один из тех моментов сознания, о которых ему рассказала медсестра, и это не могло произойти в более неловкое время.

- Миранда, я... – он тяжело сглотнул. – Я люблю тебя и... – он открыл коробочку и достал кольцо. Он взял ее за руку и надел на палец кольцо. – Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

- Я тоже тебя люблю, Мак.

Это все, что она сказала. Она снова выскользнула из сознания. Но на этот раз на ее лице появилась улыбка.

- Я скоро вернусь, Миранда. Я женюсь на тебе.

Он снова поцеловал ее перед уходом. На этот раз поцеловал в губы.

- Я вернусь.

Глава 23

В лесу, 3:00 дня.

Черный парень со стрижкой Гамби (мультипликационный персонаж, пластилиновая кукла – прим. пер) лежал выпотрошенный. Малыш Дэйви снимал с парня скальп. Он взял свой охотничий нож, схватил парня за волосы, затем порезал лоб и поцарапал лезвием череп Гамби, удалив кожу вместе с его смешными волосами. Теперь его скальп был откинут назад, свисая с основания черепа, как капюшон, показывая блестящую белую кость его кровоточащего черепа.

Бо всегда знал, что Дэйви сумасшедший. Но это вышло далеко за рамки обычного подросткового безумия. Это был тип сумасшествия, который приводил к мертвым проституткам, похороненным в подвале. Маленький Дэйви начал отрезать пальцы Гамби, иногда останавливаясь, чтобы ударить или пнуть парня, когда он сломал и распилил каждый палец, пока Бо держал парня. Бо смотрел по сторонам, чтобы убедиться, что никто не придет, почти надеясь, что кто-то их остановит.

Мужчина пришел в сознание, когда Маленький Дэйви все еще пилил его палец большим ножом. Он начал кричать и биться так сильно, что Бо было трудно держать его. Дэйви снова начал бить его, пытаясь заставить замолчать. Кровь разлетелась повсюду, от ударов скальп мужчины шлепался туда-сюда. Скальп шлепнул Бо в лицо мокрым “бум!”, пока он пытался удержать его. Это было уже слишком.

- Прекрати это, Дэйви! Хватит! Хватит, мужик! Давай просто убьем его и похороним тело. Я больше не могу этого выносить. Меня сейчас стошнит от всего этого.

Бо почувствовал желчь, жжение в горле, и не мог сглотнуть, чтобы его не вырвало. Его кожа выглядела еще бледнее, чем обычно.

- Давай, чувак. Не будь таким слабаком! Мы все равно должны отрезать ему пальцы, чтобы они не смогли снять отпечатки пальцев и опознать тело. Я уже почти закончил. Ты должен помнить, что этот ублюдок сделал со Скиннером. Мы должны заставить его заплатить!

- Посмотри на него, Дэйви! С него уже достаточно. Давайте избавим его от страданий.

- Э-э... Не получится. У этого куска дерьма гораздо больше страданий. Он убил одного из наших! Он убил Скиннера, чувак!

Маленький Дэйви ткнул охотничим ножом в лицо пленника и начал отпиливать ему нос, пока говорил с Бо, что принесло залп душераздирающих криков из их пленника, слышимый даже через клейкую ленту вокруг его рта. Чернильно-черновато-красная кровь и жидкость стекали по лицу человека. Бо отвернулся, чтобы удержаться от рвоты, но его начало тошнить от скрежета ножа, пилящего хрящ. Пятна танцевали перед его глазами.

- Отдай мне пистолет.

- Что?

- Отдай мне чертов пистолет!

Малыш Дэйви протянул Бо пистолет. Бо приставил пистолет к виску черного парня.

- Пока не время, приятель. Только не рядом с моей чертовой машиной!!!

Бо нажал на курок, но ничего не случилось.

- Чувак, пистолет пуст. У меня всего двенадцать патронов, и я оставлю их на сегодня. Я не собираюсь тратить патроны на этот кусок дерьма.

Малыш Дэйви начал пилить один из бицепсов парня. Он скользнул ножом по плечевой кости мужчины, разрезая мышцы, свободные от кости, в то время как человек бился и кричал, как никогда не кричал в своей мимолетной жизни. Бо отвернулся.

- Не могу поверить, что ты такая блядь брезгливая, Бо. Ты знал, что они снимали кожу с ниггеров живьем и поджигали их на гребаных пикниках? Они привязывали их к дереву и резали, затем обливали бензином и поджигали. Женщины выходили посмотреть его со своими детьми. Они использовали это для беглых рабов, а затем Клан сделал это с ниггерами, которые насиловали белых женщин. Семьи сидели на траве, ели, пили и смотрели, как горят ниггеры. Дети даже забирали трофеи. Вот откуда они получили название “пикник”. Они называли его “негр-пикапер”, потому что дети подбегали и хватали ухо, или палец, или что-то в качестве сувенира. Это правда. Я прочитал об этом в книге. И вот ты здесь, взрослый мужчина, и ты даже не можешь смотреть, как парень, убивший одного из твоих лучших друзей, получает по заслугам? Это убого, чувак. Тебя это не беспокоит? Тебе не кажется, что в этом что-то не так?

Но Бо был не в состоянии ответить. Он стоял на коленях, его рвало последним ужином на лесную землю.

Дэйви перестал пилить руку мужчины и схватил его за бицепс обеими руками. Он положил ногу на предплечье парня за плечо, а затем вытащил мышцу с мокрым липким “флип”, это заставило Бо сделать свежий залп рвоты.

- Бо, чувак, перестань быть таким слабаком! Все не так уж и плохо. Парень потерял сознание. Он даже не почувствовал. Это довольно забавно на самом деле.

Но Бо не мог придумать ничего смешного, и его беспокоило, что Маленький Дэйви может найти в этом хоть какой-то юмор. Бо смотрел в умирающие глаза черного парня и впервые с девятого класса он не видел негра, не видел врага. Все, что он видел в этих глазах, был другой человек... былo страдание. И маленький Дэйви с ним еще не закончил.

Глава 24

Южная улица, 4:16 вечера.

Джейсон покинул место сбора потрясенным. Он пожал руку Падре и другим участникам “Двенадцати шагов” и побрел вниз по улице. Он провел два собрания “Анонимных Алкоголиков” подряд. Он чувствовал себя опустошенным, более того, он чувствовал себя возрожденным. Падре был прав. Он был алкоголиком. Он начал пить в четырнадцать и с тех пор не провел ни одного вечера трезвым. Но теперь он знал, что есть люди, которые помогут ему. Была надежда.

- Спасибо за все, Падре. Ты не представляешь, как я это ценю. Думаю, мне нужно кое-что сделать.

Отец Антонио улыбнулся.

- Один день за другим, Джейсон. Ты доберешься до этого. Каждый день по очереди.

Джейсон поморщился. Он все еще ненавидел эти ебаные лозунги. Это заставило их всех звучать промытыми мозгами, но, возможно, это то, что требовалось. Он просто не знал, сможет ли он поддержать идею отдать свою жизнь высшей силе, как рекомендовал Падре. Он не верил в какого-либо Бога. Он был уверен, что нет разумного Творца, и если он есть, то он уверен, что Бог не заботится ни о нем, ни о ком-либо еще на земле. Так кому же он должен был молиться? Это было довольно трудное препятствие, которое он должен был преодолеть. Если не Творец был его высшей силой, то что?

Любовь? Секс? Мак?

- Мак?

Мак шел по Южной улице, выглядя грустным. Было непривычно видеть Мака без улыбки на лице, поэтому его выражение лица сразу же обеспокоило Джейсона. Что-то было не так.

- Привет, Демон.

- Что случилось, Мак? Ты в порядке, приятель? Что-то с Мирандой? Что случилось?

Мак медленно кивнул, все еще глядя на тротуар. Джейсон безуспешно пытался установить зрительный контакт.

- Я сделал ей предложение.

- Ты сделал что?

Мак поднял глаза и встретил обеспокоенный взгляд Джейсона.

- Я сделал Миранде предложение.

Джейсон улыбнулся и хлопнул Мака по плечу.

- Чувак, ты с ума сошел! Что она тебе ответила?

Мак пожал плечами.

- Ничего. Она снова впала в кому, но сказала, что тоже меня любит.

Джейсон хотел сказать Маку, что он был не в своем уме, что он был слишком молод, и у него будут еще девочки в жизни, но он мог видеть, что Мак был обеспокоен, поэтому он придержал свое мнение.

- С ней все будет хорошо, чувак. Вот увидишь. Это хороший знак, что она вообще проснулась.

Мак кивнул, но не выглядел убежденным.

- Они сказали, что опухоль спала. Они дали ей какое-то лечение гипотермии. Используют холодные ванны, чтобы разбудить ее. Похоже, это сработало... вроде.

Джейсон поднял воротник кожаной куртки, засунул руки в карман и топнул на место, пытаясь согреться.

- Она придет в себя. “Эйнштейн” – одна из лучших больниц в стране.

Мак снова кивнул, и именно тогда Джейсон заметил отек вокруг глаз и его расщепленную губу.

- Что случилось с твоим лицом?

- Вчера в поезде на меня напала кучка скинхедов. Они чуть не убили меня. Я зарезал одного из них. Это дерьмо становится довольно серьезным.

- На меня тоже напали. Они сказали, что “ Беспредел” назначили награду за наши головы.

- Кто это сказал?

- Эти два скинхеда. Я вырвал одному глаз своей цепью.

Джейсон поднял цепь, чтобы Мак мог ее видеть. На ней все еще были пятна засохшей крови. Лицо Мака стало более серьезным.

- Нам нужно поговорить, чувак.

Мак привел Джейсона обратно в место сбора, и оба уселись на одном из диванов. Отец Антонио помахал рукой, Мак помахал в ответ, но ничего не сказал, повернувшись спиной к священнику и сосредоточив внимание на Джейсоне. Джейсон сразу почувствовал дискомфорт. Была какая-то жесткость в позе Мака и серьезность в его выражении, которое выглядело неуместно. Это напугало Джейсона больше, чем немного.

- Что случилось, приятель?

- Демон, мне нужно выбраться из Филадельфии... Я уезжаю в колледж через две недели. Вероятно, это будет последний раз, когда ты увидишь меня здесь какое-то время.

Джейсон почувствовал, как его живот скрутило. Его видение сузилось, пока все, что он мог видеть, было лицом Мака, как будто он смотрел на него с конца длинного туннеля.

- Что? Почему?

Мак глубоко вздохнул.

- Потому что если я останусь здесь надолго, то окажусь либо мертвым, либо в тюрьме. Мы оба окажемся.

Джейсон не мог дышать.

- А что насчет Миранды?

Мак пожал плечами.

- Я знаю. Это самая трудная часть. Ты, она и моя мама – единственные люди в этой дыре, по которым я буду скучать. Если она проснется и захочет выйти за меня замуж, я пошлю за ней. В кампусе есть общежития для супружеских пар.

- Ты серьезно насчет этого.

- Да. Я уже пообещал маме, что поеду туда.

Джейсон знал, что это значит.

- Тогда, я думаю, все решено. Я знаю, что ты не нарушишь обещание твоей маме, и я не собираюсь просить тебя об этом. Ты же знаешь, что “Беспредел” убьет меня, как только ты уедешь, да? Я покойник, как только они узнают, что тебя нет рядом.

Взгляд прошел мимо лица Мака, которое Джейсон видел много раз в прошлом. Его черты ожесточились, стали более суровыми, более решительными. Это было его боевое лицо.

- Они не доберутся до тебя. Никто тебя не убьет. Нет, если мы доберемся до них первыми. Это будет моим прощальным подарком перед отъездом. Мы будем воевать со всем этим гребаным “Беспределoм”. Мы покончим с этим дерьмом. Сегодня! Позвони всем панкам с места сбора и скажи им, что встречаемся сегодня в “Сити Гарденс”.

- Ты собираешься убить их всех? Это и есть твой план? Это, блядь, безумно и чертовски невозможно.

Мак кивнул и улыбнулся.

- Мне не нужно убивать их всех. Ты знаешь, как убить змею? Отрезать ей голову. Вот что я собираюсь сделать. Я отрежу голову этой гребаной змее.

Глава 25

Лес, 5:49 вечера.

- Белая Сила! Власть Белых! Власть Белых!

Джон Джонс только что закончил говорить. Ему удалось довести толпу из почти ста человек до убийственного исступления. Они были готовы к войне.

Армия гладко выбритых мужчин, мальчиков и даже молодых женщин, от четырнадцати до двадцати с небольшим лет, заполнила лес за школой всего в нескольких ярдах от того места, где Бо и Маленький Дэйви только что похоронили изуродованные останки парня, которого они считали ответственным за смерть своего друга. В заключительном акте жестокости Маленький Дэйви кастрировал парня под его хриплые крики. У мужчины почти не осталось энергии, но он очнулся, когда Маленький Дэйви начал пилить его член. Он дергался и кричал, как мокрая кошка на электрическом заборе. Затем Дэйви перерезал человеку горло от одной стороны челюсти до другой, от яремной до сонной артерии, чуть не обезглавив его. Он выглядел, как автомат с разливной кровью. Затем Маленький Дэйви засунул член мужчины через рану в его трахею. Они бросили его в яму, которую выкопали, и подожгли, прежде чем закопать тело. Он все еще был жив, тонул в собственной крови и задыхался от собственного члена, когда его кожа начала чернеть и обугливаться, а затем плавиться, как ириска, когда пламя поглотило его, и его собственный жир добавил пламени. Через несколько минут после того, как они закончили хоронить тело, появился первый из их братьев по “Беспределу”. Вскоре лес был полон ими, а затем прибыл Джон Джонс и начал рассказывать им о предстоящей расовой войне и о том, как им всем нужно было сделать свою часть, и что они не должны стесняться проливать кровь, чтобы победить. Он понятия не имел, что война уже началась и первая кровь уже пролита.

- Я должен отлучиться, прежде чем мы пойдем, – сказал Маленький Дэйви.

- Что? Куда?

- Мне нужно увидеть Синди.

Бо это не понравилось. Он не доверял ему. Ни капельки.

- Зачем тебе с ней встречаться?

- Просто, чтобы попрощаться. На случай, если что-то случится сегодня.

- Давай, Дэви. Просто отпусти это дерьмо. Между вами все кончено. Она не хочет тебя видеть, и в твоем настроении ты можешь сделать что-нибудь безумное.

“Что-то безумное” было именно тем, что имел в виду Малыш Дэйви, но он не мог сказать Бо об этом. У Бо кишка тонка для этого. Он показал свое мужество, когда они мучили ниггера, убившего Скиннера. Бо ничего не сделал, но помог ему похоронить тело. У него кишка тонка для грязной работы... но Маленький Дэйви сделал это. У него были большие железные шары Кинг-Конга, и он собирался показать Синди, насколько они выросли.

- Ты не обязан приходить, если не хочешь. Встретимся в “Сити Гарденс”. В любом случае, я должен сделать это сам. Увидимся на концерте.

Бо смотрел, как Маленький Дэйви идет к своей машине, чувствуя, что он должен был что-то сказать, чтобы остановить его, но снова он ничего не сделал. Он не был уверен, что может что-то сделать, кроме как позвонить в полицию, и он не собирался этого делать. Не после того, как сожгли черного парня заживо. На его совести было слишком много, и он сомневался, что выдержит допрос. Вместо этого он решил позвонить Синди и предупредить ее. Он побежал в поисках таксофона.

Глава 26

Машина Бризи, мост Бена Франклина, 6:30 вечера.

Когда он был впервые построен, мост Бенджамина Франклина был самым большим подвесным мостом в мире. Компьютерная система освещения, добавленная в середине семидесятых, последовательно освещала каждый кабель каскадным крещендо, которое заставляло мост мерцать, как водопад. Пока Мак, Бризи и Демон путешествовали по ней в ста тридцати пяти футах над рекой Делавэр, они совершенно не обращали внимания на ее чудо и красоту. Их разум был сосредоточен на их собственных, индивидуальных страхах и желаниях.

Все трое сбились на длинных сиденьях машины Бризи, красной “Чеви Нова”. Они не говорили друг другу ни слова с тех пор, как покинули Южную улицу.

Мак, наконец, нарушил молчание. Он изобразил фальшивую улыбку на лице в теплой попытке поднять настроение.

- Итак, вы двое теперь пара? Это действительно здорово. – Бризи повернулась с яркой и искренней улыбкой, озаряющей ее лицо. Очевидно, она умирала от желания поговорить о своем новом парне.

- Спасибо, Мак! Разве это не замечательно? И не беспокойся о своем маленьком Демоне. Я буду заботиться о нем. Я думаю, это так круто, что ты идешь в колледж. Когда ты уезжаешь?

- Через неделю.

Джейсон фыркнул, но опустил глаза, отвернувшись от Мака.

- Эй, Демон. Вы знаете, я не хочу оставлять вас, ребята, но мне нужно убираться отсюда. Здесь стало слишком жарко. И мы не можем жить так вечно. Думаешь, мы будем торчать на вписках, подбирать телочек-яппи, ходить на хардкорные шоу и драться со скинами до конца наших дней? Мы должны повзрослеть, и мое время настало.

Джейсон кивнул. Мак видел, как его челюстные мышцы сжимались и разжимались, как будто он жевал что-то необычно жесткое.

- Я люблю тебя, Мак. Просто запомни это. Что бы ни случилось. Ты мой друг. Ты моя семья, и я буду по тебе скучать.

- Я тоже тебя люблю, Демон. Тебе тоже нужно убираться отсюда. В Филадельфии для тебя тоже ничего нет. Ты должен попытаться поступить в тот же колледж, что и я.

- Я бросил среднюю школу, Мак. Я не закончил школу. Я бросил учебу за три месяца до ее окончания. Думаешь, теперь меня пустят в колледж?

Он ни разу не поднял голову. В его голосе была заминка. Бризи положила руку ему на спину в беспокойстве.

- Почему ты бросил учебу?

Джейсон пожал плечами и громко выдохнул.

- Падре думает, что я алкоголик. Я ходил на пару встреч сегодня. Я не знаю. Возможно, он прав. Я думаю, что буду продолжать ходить на собрания.

Мак провел рукой по длинной гриве Джейсона. Джейсон повернулся, чтобы посмотреть на него. У него были слезы на глазах. Мак наклонился и обнял его.

- Это хорошо, приятель. Я думаю, что это действительно хорошо.

Бризи потерла затылок Джейсона, глядя через плечо на Мака. На ее лице было выражение беспокойства.

- Итак, что будет, когда мы добираемся до “Сити Гарденс”? Вы же не собираетесь просто посмотреть концерт?

Мак почувствовал на себе взгляд Бризи. Он выпустил Джейсона из объятий, чувствуя, что Бризи начинает ревновать или что-то вроде того. Он посмотрел на Джейсона, который снова смотрел на его колени. Тот держал велосипедную цепь на костяшках пальцев.

- Много боли. Именно это и будет. Много боли, – сказал Джейсон.

Глава 27

Дом Синди, 6:35 вечера.

На подъездной дорожке стояли две машины. Серебристый “Фольксваген Сирокко” Синди и черный грузовик “Чеви”, который Маленький Дэйви никогда не видел раньше. Оба родителя Синди были мертвы, и, насколько знал Маленький Дэйви, Синди не брала соседей по комнате. Это означало, что ее парень был с ней... и его сыном.

Маленький Дэйви вытащил револьвер отца из бардачка и начал заряжать его. Он был так зол, что его руки дрожали. Он уронил несколько пуль на пол.

- Черт!

Он ударил по приборной панели.

- Я убью эту суку!

Он наклонился и обыскал пол в поисках упавших пуль, отчаянно пытаясь успокоиться, чтобы зарядить пистолет. Он нашел все, кроме одного снаряда, зарядил пистолет и вышел из грузовика на тротуар. Он воткнул пистолет себе за спину и натянул на него куртку. Солнце уже садилось, и по небу двигались темные облака. Холодный влажный ветер пронесся по улице и оттолкнул Маленького Дэйви на два шага назад. Казалось, что вот-вот пойдет дождь или снег. В любом случае, на автостраде будет беспорядок. Ему нужно было взять Микки и отправиться в путь, если он собирается прийти на концерт.

Маленький Дэйви подошел к подъездной дорожке, остановился перед черным грузовиком, затем вытащил свой нож. Он издал мучительный крик, поднял нож и тяжело опустил его, проколов колесо. Шина громко зашипела и сдулась. Дэйви выдернул нож и перешел на следующее колесо и следующее. Он готовился проткнуть последнюю шину, когда дверь открылась, и высокий пуэрториканец, одетый в мешковатые черные брюки “Z Cavarricci” и черную обтягивающую рубашку, выбежал из дома. У него были густые черные волосы, которые разметались кудрявыми прядями по плечам, как у одного из тех тяжелых металлистов, темно-коричневая кожа и карие глаза. Он выглядел, как кумир всех женщин, как Лоуренс Оливье. Он был чертовски красив, чертовски пуэрториканец, и он трахал мать ребенка Маленького Дэйви.

Дэйви покачал головой и фыркнул.

- Ебаный спик. Она бросила меня ради гребаного спика, – прошептал Дэйви.

- Эй! Какого черта ты делаешь с моей машиной?

Маленький Дэйви засунул руку за спину и схватил приклад пистолета. Он улыбнулся, наблюдая, как пуэрториканец идет к нему, указывая на него и крича. Он представлял, как будет приятно пустить пулю в прекрасное лицо спика, и его улыбка расширилась.

- Это твой грузовик?

- Да, это мой ебаный грузовик, ты, ебанутый псих!

Пуэрториканский парень подошел ближе, угрожающе размахивая руками, крича и крича. Соседи начали выглядывать из окон. Дэйви интересовало, сможет ли он застрелить парня и уйти безнаказанным. Если бы он подождал, пока парень замахнется, он мог бы даже заявить о самозащите.

- Я просто не могу в это поверить. Ты? Чертов спик? Ты трахаешься с Синди? Ты ее новый бойфренд?

Синди стояла сейчас в дверях. Просто стояла там. Ничего не говоря, не торопясь поставить себя между двумя мужчинами и предотвратить физическую ссору. Она просто наблюдала и ждала, как будто хотела, чтобы они сражались, как будто она не могла дождаться, когда ее новый парень оттаскает по земле ее сумасшедшего бывшего,

- Ты? Да... ты тот ебаный скинхед, с которым она встречалась. Что здесь происходит? Вот почему ты порезал мои чертовы шины, марикон?

- Ага, – улыбаясь, ответил Дэйви.

Пуэрториканец поднял кулак, а Дэйви поднял пистолет.

- Подожди, чувак! Стой! Подожди!

Пуэрториканец с худощавым мускулистым телосложением и светлыми глазами, смычковидными губами, сильной, угловатой челюстью, высокими скулами, идеальными белыми зубами и кудрявыми черными волосами, сдаваясь, поднял руки.

- Все хорошо, братан. Все круто. – Парень говорил спокойным голосом, пытаясь отступить с поднятыми руками. Теперь, когда Дэйви смотрел на него, чувак выглядел как Слэш из Guns N’ Roses. Этот ублюдок был прекрасен. Но он все равно был мертвый.

- Я похож на твоего брата?

- Дэйви! Нет!

Дэйви выстрелил ему один раз в живот.

- Ой! Черт! Ты подстрелил меня! Чертов ублюдок! Помогите! Кто-нибудь помогите мне! Я ранен!

Мужчина упал на колени, держась за кровоточащие кишки. Дэйви шагнул вперед и посмотрел в прекрасные глаза мужчины. Он мог видеть то, что Синди видела в нем. Даже с его лицом, искаженным в агонии, даже на коленях, умоляя о его жизни, даже с его жизненной жидкостью, истекающей кровью на подъездной дорожке, он был красив, как черт. Дэви выстрелил ему в лицо. Он не выглядел таким красивым с третьей ноздрей и большей частью отсутствующей затылочной части.

Крики Синди прорвались сквозь туман ярости и безумия, затуманившего мысли Дэйви.

- Aльварo! О, боже мой! Альваро! Альваро!

Она побежала вниз по ступенькам на дорогу, где Альваро лежал в крови с лица и живота. Его череп был похож на разбитую яичную скорлупу. То, что было похоже на клубничное варенье и спагетти, разбрызгалось по бетону. Синди встала на колени рядом с ним, пытаясь найти своего мертвого любовника. Дэйви приставил пистолет к ее лицу.

- Не трогай грязного латиноса. Тащи свою задницу в дом!

Синди уставилась на ствол револьвера. Ее челюсть отвисла, губы были широко раскрыты в течение нескольких секунд, прежде чем вышли слова:

- Почему ты это делаешь? Хочешь убить меня сейчас? Микки находится внутри. Хочешь, чтобы он это увидел? Он – твой сын, Дэйви!

Малыш Дэйви наклонился, пока его лицо не стало в паре дюймов от ее лица.

- Если ты хочешь сдохнуть здесь, рядом со своим парнем-мокрощелкой, продолжай говорить. Тащи свою шлюшью задницу в дом! Сейчас же!

Синди поднялась на дрожащие ноги. Когда она пыталась идти, ее ноги дрожали, как у новорожденного теленка. Малыш Дэйви толкнул ее пистолетом. Соседи начали выходить из своих домов, чтобы посмотреть, что происходит, по-видимому, предполагая, что он застрелил грабителя, пока они не увидели, что он направил пистолет на Синди. Дэйви наблюдал, как они застывают на месте, и некоторые из них отступили обратно в свои дома, предположительно, чтобы вызвать полицию.

- Поторопись. Я иду за сыном.

- Не забирай его, Дэйви. Не забирай моего ребенка!

Маленький Дэйви схватил ее за шею, сильно сжимая, толкнул ее вперед и поднялся по лестнице в дом.

- Делай, что я говорю, и, возможно, ты увидишь его снова. Но если ты этого не сделаешь, я обещаю, что ты сдохнешь здесь сегодня вечером.

Синди заплакала.

- Не делай этого. Пожалуйста, не делай этого! Дэйви, пожалуйста! Пожалуйста, Дэйви, не делай этого!

- Ты должна была подумать об этом до того, как стала трахать этого шпика на глазах у моего сына!

На кофейном столике лежали остатки китайской еды на вынос и несколько пустых бутылок Heineken. Это было единственное пиво, которое нравилось Синди, а Дэйви ненавидел это дерьмо. Видеомагнитофон был включен, и “Назад в будущее” был приостановлен на момненте, где Марти играл на гитаре на выпускном балу своих родителей. Розовое одеяло было накинуто на диван. По крайней мере, она не трахалась с ним в своей постели, той, которой они делились, в которой они зачали Микки. Дэйви толкнул ее на диван.

- Оставайся на месте.

Он побежал наверх, перепрыгивая две ступеньки, несмотря на свои маленькие ноги. Микки сидел в кроватке с широко раскрытыми глазами. Он улыбнулся, когда вошел Дэйви. Дэйви улыбнулся в ответ.

- Привет, спортсмен. Готов прокатиться с папочкой?

Он подхватил его и выхватил одежду из ящика вместе с подгузниками и засунул их все в сумку. Достал из шкафа костюм своего сына. Когда он повернулся, Синди стояла прямо за ним, подходя к нему с ножом. Он замахнулся прикладом пистолета ей в висок. Он чувствовал удар на своей руке. Он ударил ее сильнее, чем предполагал. Она упала назад. Ее голова ударилась о потертый и расколотый деревянный пол и отскочила. Глаза закатились, и кровь вытекла из носа. Нож скользнул под кроватку Микки. Дэйви повернулся к Микки, который уже начал плакать.

- Все в порядке, спортсмен. Все в порядке. Мама в порядке. Она просто вздремнула. Мы должны идти сейчас, хорошо? Давай одевайся.

Он снял пижаму Микки, засунул руки и ноги в комбинезон и стал рыскать по ящикам в поисках носков и перчаток. Он нашел их вместе с шапкой и искал ботинки своего сына, когда Синди села, как чертов Майкл Майерс в Хэллоуине. Он наставил на нее пистолет и попятился, держа Микки за руку. Синди вытерла кровь с носа и уставилась на него, затем рассмеялась.

- Твой отец сделал тебя таким. Ты даже не знаешь, действительно ли это был черный парень, с которым сбежала твоя мама. Это могла быть просто история, которую твой отец сказал тебе, чтобы оправдать свой расизм и убедиться, что ты оказался таким же, черт возьми. Он, вероятно, просто прогнал ее своей выпивкой и насилием, так же, как ты прогнал меня.

- Ты не знаешь, о чем говоришь, черт возьми. – Сказал Дэйви, посмеиваясь. Его улыбка дрожала, а взгляд бродил по полу, избегая ее.

- Не так ли? Ты не кажешься таким уверенным. И те дети, которые били тебя в старших классах. Ты правда думаешь, что было бы по-другому, если бы ты пошел в белую школу? Они избивали тебя, потому что ты был другим, и ты был меньше, чем они, и потому что дети чертовски жестоки. Когда я была в начальной школе, меня дразнили, потому что я былa слишком худой. Еще одну девушку в моем классе дразнили, потому что она была слишком толстой. Дети нападут на всех, кто отличается. Это не какая-то черная штука. Это детская проблема. Что ты думаешь о черных детях в белых школах? Должны ли они все начать брить головы и нападать на каждого белого парня, которого они видят?

- Ты знала, кто я, когда встретила меня. Ты думала, что сможешь изменить меня?

Синди кивнула.

- Именно так. Так думают все женщины. Но я ошибалась. – Синди покачала головой и снова усмехнулась. – Твой отец сильно на тебя повлиял. Нельзя исправить то, что с тобой не так. А теперь ты кого-то убил. Ты отправишься в тюрьму на всю жизнь, Дэйви. Разве ты этого не понимаешь? Ты убил кого-то, Дэйви. Ты убил моего парня!

Дэйви снова взвел курок револьвера.

- Я убил много людей.

Лицо Синди было шокированным, прежде чем он нажал на курок, а затем оно выглядело пустым. Она упала, истекая кровью на деревянном полу из отверстия во лбу. Запах крови и серы ударил по его ноздрям. Дымок из пистолета обжег ему глаза. Это было единственное объяснение, которое он мог придумать для слез.

Глаза Микки расширились, и тело напряглось. Он долго сидел, окоченевший, как доска, прежде чем издать громкий вопль. Похоже, он был в смертельной агонии.

- Пойдем, спортсмен.

Дэйви помчался вниз по лестнице, неся Микки и сумку с подгузниками и почти сбросив их обоих. Он добрался до своей машины и был в двух кварталах, когда услышал первые сирены. Несколько полицейских машин промчались мимо него с ревущими огнями и сиренами. Дэйви издал длинный вздох, затем протянул руку, чтобы потрепать волосы сына, смеясь, пока он поправлял зеркало заднего вида и наблюдал, как мигающие красный и синий огни отступают вдаль.

- Эти чертовы ниггеры правы. Девять-один-один – это шутка.

Глава 28

Трентон, Нью-Джерси, ночной клуб “Сити Гарденс”, 7:45 вечера.

Грязно-белый, покрытый граффити, одноэтажный склад стоял на стоянке, окруженный парой сотен бунтующих панкрокеров и скинхедов. Шквал снежинок покрывал воздух точками белого цвета, даже когда участники битвы забрызгали бетон красным. Нигде не было полиции, что было необычно для концерта “Cити Гарденс”. Как будто полиция Трентона намеренно избегала этого места. В хардкорной сцене драки не всегда заканчивались, когда появлялись полицейские. Часто именно тогда они и начинались.

- Что происходит? – Кричала Бризи, когда она пилотировала “Chevy Nova” через парковку и толпу избивающих друг друга тел.

- Припаркуй машину! Подожди меня! – Мак уже выпрыгивал из машины, прежде чем она полностью остановилась. Джейсон выпрыгнул из-за спины. Война началась без них.

- Куда ты?

- Отрезать голову гребаной змее! – Ответил Мак.

- Что, черт возьми, это значит?

- Это настоящая война, вот что это такое! – Сказал Джейсон. Он размахивал велосипедной цепью, хлестая и прорезая свой путь через толпу, когда последовал за Маком в бой.

Там были тела, лежащие в лужах крови, расколотые головы, сломанные носы, отчетливое впечатление от подошвы боевого ботинка Doc Marten отпечаталось на их лицах, стоны, искажения в агонии или полностью без сознания. Он увидел Кэт и Симон, уделывающих пару цыпочек скинхедок ножом. Парень ударил Кэт по макушке. Она пошатнулась, затем порезала парню предплечье и бицепс ножом, пытаясь добраться до его лица.

Мак замахнулся на первого попавшегося с лысой головой. Звук его костяшек пальцев, поражающих плоть, можно было четко различить даже среди других звуков насилия. Дважды Мак падал на колени под ударами, которые он не заметил, но он сразу же вставал на ноги и выбивал дерьмо из любого скинхеда в пределах досягаемости. Его ударили по спине, когда он споткнулся об упавшего панка, принимая удар. Крис из магазина комиксов помог ему встать на ноги.

- Ты в порядке, братан?

- Я в норме.

- Я прикрываю твою спину.

Мак кивнул.

- Да, хорошо.

Мак истекал кровью и опухал в течение всего нескольких минут после выхода из “Новы”. Его лицо было маской крови и ярости. Над и под обоими глазами были порезы, костяшки пальцев кровоточили и пульсировали от боли, такие опухшие, что он едва мог сжать кулак. Его челюсть болела, нос кровоточил, и его губа раскололась широко, но он все еще яростно сражался, прорезая полосу через толпу, пробираясь к Джону Джонсу, главе самой известной группы скинхедов в Нью-Джерси – “Беспределa”.

Джон Джонс был шестифутового роста, как Арнольд Шварценеггер, и покрыт татуировками. Он выглядел, как стереотипный образ настоящего задиры. Это было больше, чем оскорбление. Джон Джонс был ебаным монстром. Но Мак был уверен, что сможет его забрать. Он должен был забрать его с собой. Это был единственный способ уберечь его друзей от “Беспределa”.

Мак был в пределах двадцати футов от Джона Джонса, когда большой скинхед с большой красной бородой шагнул перед ним и замахнулся неуклюжим ударом, который пропустил челюсть Мака. Мак пригнулся и ударил кулаком в солнечное сплетение парня. Удар согнул рыжую бороду. Он отступил, держась за грудную клетку, когда Мак подошел, чтобы прикончить его. Мак ударил нациста по голове, как будто играл в футбол. Его большой ботинок со стальным носком соединился с челюстью бритоголового и направил брызги крови и зубов на асфальт. Рыжая борода рухнул, приземлившись лицом на твердую черную крышу. От удара рыжебородый очнулся, встал, шатаясь... и атаковал Мака.

Удар пришелся по груди Мака, еще один попал ему в щеку, и еще один – в левый глаз. Парень все еще был медленным, но он удивил Мака, восстановившись так быстро. Он почти сбил Мака с ног, но Мак воткнул колено в кишечник рыжей бороды и снова атаковал его. На этот раз Мак бросил быстрый левый хук-правый хук-апперкот, который усмирил большого скинхеда. Когда он ударился о землю на этот раз, он не двигался. Мак был так взбешен, что начал пинать парня, пока тот лежал в полубессознательном состоянии. Он топал по лицу бритоголового снова и снова, пока оно не раскололось и не опухло, становясь синим и фиолетовым, и не хлестала кровь из его разорванного рта, щек, лба и разбитого носа. Он бил его по голове, пока весь череп рыжей бороды, казалось, не распух, как одна большая гематома, пока это не выглядело так, как выглядела Миранда в тот день, когда она была избита “Беспределoм” в клубе Pizzazz, в день, когда они забрали ее у него.

- Мак!

Мак услышал голос Джейсона и повернулся, как только пистолет выстрелил. Он почувствовал, как что-то ударило его в живот. Вторая пуля раздробила его предплечье, и Мак вскрикнул от боли. Это была худшая боль, которую он когда-либо чувствовал. Следующий ударил его в грудь, чуть ниже ключицы. Маленький сердитый бритоголовый коротышка наставил на него большой револьвер и стрелял. Джейсон бежал за скинхедом, размахивая велосипедной цепью, намереваясь спасти жизнь Мака. Маленький скинхед повернулся за несколько секунд до того, как Джейсон достиг его.

- Демон! Нет!

Мак пересек расстояние между ним и скинхедом так быстро, как только мог, но он был недостаточно быстрым. Боль в животе, груди и предплечье замедлила его. Маленький нацистский ублюдок сделал два выстрела, прежде чем Мак схватил его. Он видел, как Джейсон упал, увидел, как кровь хлынула из его груди и головы, и этот озорной блеск, эта дьявольская искра подмигнула в глазах его друга за несколько мгновений до того, как Мак потерял сознание.

Глава 29

Последствия

Медицинский центр им. Эйнштейна, 8:15 утра.

Звук рыданий матери разбудил Мака. Первое, о чем он подумал, помимо того, что он был в больнице, была боль в руке. Он еще не мог почувствовать рану в груди или в животе, но его рука болела адски. Она была в гипсе и возвышалась над его грудью на каком-то маленьком шкиве. Не успел он проснуться, как пришла медсестра с иглой, полной Демерола. Несколько мгновений спустя боль в его руке была просто скучным воспоминанием.

Он посмотрел на свою мать. Она сидела у его кровати и плакала. Она выглядела так, будто похудела. Ее волосы были растрепаны, и она была без макияжа, что было почти неслыханно для нее на публике. Джонас тоже был там, с суровым выражением неодобрения и разочарования. Если бы его матери там не было, Мак сказал, куда бы ему пойти.

- Со мной все в порядке, мам. Не плачь. – Его голос был хриплым, губы потрескались, как будто он не говорил несколько дней. Медсестра, тридцатилетняя кореянка, протянула ему стакан воды и подняла голову, чтобы он мог пить. Мак был удивлен тем, насколько слабым он себя чувствовал. Если бы она не держала его голову, он не был уверен, что смог бы поднять ее самостоятельно.

Его мать передвинулась поближе к нему и положила руку ему на грудь, поверх повязки, которая скрывала рану. Он поднял руку, чтобы погладить ее лицо, но она была прикована наручниками к кровати.

- Какого черта?

- Вчера вечером пришли копы и арестовали тебя. Говорят, ты убил двух человек за ночь, когда в тебя стреляли.

Мак был озадачен.

Два человека?

Он вспомнил, как топтал бритоголового с большой рыжей бородой. Он предположил, что мог убить его случайно. И он вспомнил, как схватил парня, который стрелял в него и Джейсона. Но он не мог убить того парня. Он вырубился сразу после того, как схватил этого маленького нациста.

- Какие два человека?

- После того, как тебя подстрелили, ты зарезал парня, который должен быть лидером какой-то группы скинхедов, с которой вы сражались.

- Джон Джонс? Я зарезал Джона Джонса? Как это вообще возможно? Я был без сознания! Я потерял сознание после того, как меня подстрелили.

Мать медленно покачала головой.

- Свидетели сказали, что тебя застрелили, а затем застрелили твоего друга Джейсона, а затем ты схватил стрелка и выбил пистолет из его руки. Он убежал и скрылся в толпе, затем ты вытащил нож, побежал через парковку и ударил этого парня, Джона Джонса, примерно четырнадцать раз. Ты сидел на его теле с ножом в руке, когда приехали копы. Они чуть не застрелили тебя, пока не поняли, что ты без сознания.

Глаза Мака были широко раскрыты, а рот приоткрыт. Он не мог в это поверить.

- Я ударил его ножом четырнадцать раз? Этого не может быть.

Он хотел убить этого ублюдка так сильно, и он, по-видимому, преуспел, но он не чувствовал никакого удовлетворения, которое он должен был почувствовать, потому что он не мог вспомнить ничего из этого.

- Ты, должно быть, был в шоке.

- Как я мог убить кого-то и не помнить об этом? Так они обвиняют меня в убийстве?

- Мы ждем, чтобы узнать. Сейчас они просто держат тебя в качестве подозреваемого.

Мак пытался заставить себя вспомнить убийство. Он вспомнил, как увидел большого быка, человека, покрытого белыми супрематическими татуировками, и попытался пробиться к нему. Он вспомнил, как его били ногами и кулаками, как почти терял сознание несколько раз, когда он пробирался через толпу. Чернокожий мужчина ростом шесть футов на парковке, полной скинхедов-расистов, должно быть, был как маяк. Он бы сбил одного из нацистских ублюдков, а другой прыгнул бы, чтобы заполнить место своего павшего товарища. Они были как тараканы, но он был настроен решительно. Каждый раз, когда его сбивали с ног, он вставал и продолжал сражаться, продолжал бороться, чтобы добраться до расистского, белого супрематического куска дерьма, который начал “Беспредел”, и прикончить его.

Убийство Джона Джонса было его единственной причиной для похода на концерт, но он надеялся сделать это незаметно, в разгар бунта, замаскированного столпотворением и кровопролитием. Видимо, он ушел от” дикаря” после стрельбы и зарезал мужчину на виду у всех, на глазах у сотни свидетелей. Вместо того, чтобы незаметно сдвинуть нож между грудной клеткой бритоголового и исчезнуть в толпе, как он планировал, он схватил его и ударил его более десятка раз. Он, должно быть, был настолько намерен убить человека, что даже без сознания его подсознание завершило миссию.

- Сколько у них свидетелей? – Спросил Мак.

- Они сказали, что у них есть один, но ваш друг Крис сказал нам, что были всевозможные противоречивые заявления. Большинство твоих панк-рок друзей говорят, что его убил другой скинхед, парень, который стрелял в тебя. Думаю, он убил кучу людей. Похоже, он какой-то серийный убийца. Копы его тоже разыскивают. И так как в тебя уже стреляли до того, как ты напал на него, общественный защитник сказал, что они, вероятно, предложат тебе самооборону, если они вообще предъявят обвинение, но ты все равно можешь получить испытательный срок за нож.

- Если я на испытательном сроке, я не могу покинуть город. Это значит, никакого колледжа.

- В Филадельфии много колледжей. Темпл, Дрексель, университет Пенна. Мы устроим тебя в хорошую школу. Обещаю.

Мак все еще ничего не мог вспомнить после того, как он схватил мелкого сердитого скинхеда с пистолетом. Он все еще чувствовал, как пули врезаются в его грудь и живот, боль, когда один из них сломал кость в руке, и его отчаянную попытку остановить стрелка от убийства Джейсона. Мак вспомнил, как Джейсон опустился за секунду до того, как он схватил стрелка и выбил револьвер из руки. Он вспомнил, как смотрел Джейсону в глаза, когда их покидала жизнь.

- Где Демон? С ним все хорошо?

Взгляд перешел от матери к Джонасу, и Мак понял. Демон исчез. Он отвернулся от них, чтобы они не видели слез, которые навернулись на его глаза. Он посмотрел в окно на яркое утреннее солнце, затуманенное слезами. Птицы пели. Автомобили мчались вверх и вниз по улице, гудя в отчаянии, чтобы добраться куда-нибудь, куда угодно. Музыка ревела из проезжающего мимо автомобиля с басом так громко, что потрясла окна. Кто-то шел по тротуару внизу и смеялся, а где-то Демон лежал мертвый на столе с биркой на пальце ноги.

- Джейсон умер через два дня после того, как вас обоих застрелили. Он умер на операционном столе. Этот белый сторонник превосходства выстрелил ему в голову. Врачи пытались спасти его, но ничего не смогли сделать.

- Два дня? Как долго я нахожусь в больнице?

- Три недели.

- Три недели?

- Ты был в коме от лекарств и обезболивающих и потери крови.

Мак сидел молча, пытаясь принять все это.

- Вы сказали, что я подозреваюсь в двух убийствах. Парень, которого я избил, парень с рыжей бородой, он умер?

Его мать выглядела озадаченной.

- Копы не упоминали парня с рыжей бородой. Они сказали, что Джейсон убил скинхеда, которого они нашли в трущобах в Филадельфии. Его отпечатки пальцев были повсюду, и они думают, что ты тоже мог быть сообщником. Они хотели взять у тебя отпечатки пальцев, но я им не позволила. Они сказали, что вернутся сегодня с ордером.

Черт.

Мак чувствовал, что не может дышать. Все было кончено. Джейсон был мертв, он упустил свой шанс поступить в колледж, и теперь он, вероятно, отправится в тюрьму на всю жизнь, как только они сравнят его отпечатки пальцев с теми, которые они нашли на Билли.

- Прости, мама. Прости-прости, я подвел тебя.

Мак плакал, а его мать гладила его лицо и распутывала его ирокез из “дредов”.

- Все будет хорошо. Мы пройдем через все это.

- Я обещал тебе, что вернусь домой и...

- Шшшш. И ты вернулся. Ты действительно вернулся домой. Ты жив, и это главное. Я была так взволнована. Мы не думали, что у тебя получится, но пуля в груди попала прямо в сердце. Она прошел прямо, ничего не задев. Одна в животе вспорола кишки. Часть пришлось удалить. Они сказали, что толщина кожаной куртки и мышцы живота немного замедлили пулю, иначе она могла пройти прямо через живот и попасть в позвоночник. Тебе придется носить эту сумку для колостомии еще неделю или две, пока кишечник не заживет, но потом, они говорят, что ты будешь как новенький.

Мак поднял больничный халат. Его туловище было перевязано, и в боку была трубка, ведущая к мешку мочи и дерьма, свисающему с крючка рядом с кроватью.

- Черт! Что еще может пойти не так? Прости, Мам. Но это просто ужасно. Посмотри на меня!

Джонас, наконец, заговорил.

- Я говорил тебе не уходить в ту ночь. Ты напрашивался на неприятности. Но никто не хотел меня слушать. И что теперь?

Мак засмеялся.

- Да, я просто ждал этого момента. Хорошо, что ты не разочаровал меня, Джонас. Что тебя так задержало? – Сказал Мак.

Его мама оглянулась и посмотрела на Джонаса взглядом, который мог расколоть гранит. Джонас замолчал. Она повернулась к Маку и провела ладонью по его лбу. Гладкость и тепло ее руки были самым успокаивающим, что он мог себе представить. Он сосредоточился на этом, пытаясь избежать боли, смерти и страданий. Если бы он мог просто сосредоточиться на мягкости руки матери, тепле ее любви, он чувствовал бы, что все будет хорошо. Это был его оазис, его счастливое место.

- Ты счастливчик, сынок. Ты должен чувствовать себя благословленным. Это только временно. По крайней мере, ты жив и можешь ходить. Спасибо Господу за это. Он определенно присматривал за тобой в этот раз.

Мак усмехнулся.

- Да, только не за Демоном. Думаю, у него хватило сил спасти только одного из нас. Или это все, что он хотел спасти. Думаю, мне повезло, что он позволил моему лучшему другу умереть вместо меня. Это то, что я должен чувствовать? Благословенный, потому что кто-то другой умер, потому что другая мать плачет вместо моей? Думаю, я должен похвалить его за то, что он позволил этим нацистским ублюдкам застрелить меня и разрушить мою жизнь?

Мать Мака выглядела потрясенной и сердитой.

- Мак! Не говори так. Я знаю, что ты злишься, но Джонас прав. Ты мог бы остаться дома. Тебе необязательно было выходить. Бог этого не совершал. Это было твоим выбором!

Мак ничего не говорил. Он знал, что хотел сказать. Почему Бог позволил этим скинхедам быть там? Почему он создал мир, где существуют такие куски дерьма? Почему он позволил им принести оружие? Почему он не пропустил пули? Он мог разделить Красное море и убить первородных сыновей Египта и воскресить Лазаря из мертвых, но он не мог остановить кучу расистских белых супрематических мудаков от убийства моего лучшего друга?

- Когда похороны Джейсона?

- Мне очень жаль, сынок. Это было две недели назад. Ты пропустил их.

- Я пропустил такое? Вы имеете в виду вот это? Мой лучший друг мертв, а я даже не успел попрощаться?

- Ты был там, Mак. Ты был там духовно, даже если не мог быть физически. Они нашли стихотворение, которое ты написал в комнате Джейсона. Он вставил его в рамку и положил на полку. Твой друг, отец Антонио, прочитал его во время надгробной речи. Это было прекрасно. Его мать нашла тексты песен, которые он тоже написал о тебе. Не думаю, что ты их когда-нибудь видел. У меня они есть дома. Я принесу их с собой завтра. Они немного грубоваты. Он не был поэтом, как ты, но ты сможешь увидеть, как много он думал о тебе. Он так сильно тебя любил, Мак. Мне очень жаль, сынок. Ты все еще был без сознания от потери крови и операции. Они не были уверены, что у тебя нет повреждений мозга. Они не знали, проснешься ли ты когда-нибудь.

- Я знала, что ты это сделаешь.

Мак повернулся, когда услышал голос. Он сразу узнал его и почувствовал холодок по спине. Со всеми плохими новостями, которые он услышал сегодня, одна хорошая новость ударила его, как брызги воды.

- Миранда?

Она выглядела прекрасно. Ее голова была выбрита, и на голове был шрам от того места, где врачи разрезали ей череп. Она выглядела худой. Уже не спортивная, но почти истощенная. На ней был макияж, чего она никогда не делала. Мак улыбнулся, когда понял, что она, вероятно, накрасилась для него.

Она протянула свою руку. Обручальное кольцо было на пальце. Мак был смущен тем, насколько он был маленьким. Он был смущен, потому что он попросил девушку, которую он поцеловал только один раз, выйти за него замуж, и еще больше смутился, потому что она никогда не принимала его предложение. Она потеряла сознание после того, как он подарил ей кольцо. Итак, он был в больнице, в наручниках и калоприемнике, вопрос все еще висел в воздухе.

- Я знаю. Это было безумие. Я не знаю, о чем я только думал. Мы даже никогда не были на свидании. я просто... Я люблю тебя, Миранда. Правда.

Она наклонилась и поцеловала его. Это было все, что он помнил.

- Да, Мак. Мой ответ – да. В смысле, не прямо сейчас. Но когда-нибудь.

Глава 30

Квартира Бо, 9:45 утра.

Полиция еще не стучалась в его дверь. Это было хорошим знаком. По крайней мере, он на это надеялся. Бо сидел на кровати спиной к Джии, пытаясь решить, что делать дальше. Джон Джонс был мертв. “Беспредел” был уничтожен, и где-то Маленький Дэйви все еще скрывался после убийства своей бывшей подруги и ее любовника и мальчика-панкрокера, которого он застрелил на виду у всех в “Сити Гарденс”. Если Дэйви поймают и признают виновным в убийстве парня, которого они похоронили в лесу, или старухи, которую они подожгли, это будет лишь вопросом времени, прежде чем все это приведет к нему, и Бо будет арестован как сообщник. Он должен был что-то придумать, но до сих пор все, о чем он мог думать, это спрятаться в квартире, ожидая, что полиция сломает его дверь и утащит его в тюрьму.

- Итак, где сейчас Маленький Дэйви? – Спросила Джиа. Она проводила с ним все больше времени в квартире после той бойни. Он сказал ей, что не хочет выходить, потому что он был частью бунта, и если кто-нибудь увидит его избитое лицо, они сложат дважды два и попытаются связать его со стрельбой. Она знала, что Дэйви стрелял в кого-то, но еще не знала, в кого. Это было несколько дней спустя, они смотрели новости на восемнадцатидюймовом телевизоре, когда узнали, что безумие Дэйви вырвалось на свободу.

Малыша Дэйви обвиняли в убийстве шести человек, включая Синди и парня по имени Альваро, с которым она спала. Четыре из шести убийств произошли, когда Бо был с ним. Это сделало его соучастником, и если Джиа узнает, она взбесится.

Когда Джиа увидела его сразу после драки в “Сити Гарденс”, она изо всех сил пыталась заставить его пойти в больницу. Но он разрешил ей позвонить только двоюродному брату, который был медиком. Ее двоюродный брат Манчини дал ему противовоспалительные, обезболивающие и пакеты со льдом, и Бо провел следующие несколько дней с головой, упакованной в лед, принимая Перкоцет и выглядывая в окно подозрительные автомобили.

Мигрени продолжались больше недели. Прошла еще неделя, прежде чем ужасные синяки на его лице исчезли. Порезы и рваные раны, вероятно, будут исчезать дольше. Некоторые шрамы останутся с ним на всю оставшуюся жизнь.

Бо пожал плечами.

- Я не знаю, где он. Он пытается спрятаться. Вероятно, он уехал из города. До сих пор не могу поверить, что он убил Синди.

Джиа подняла бровь.

- Ты не можешь? Я знала, что он немного психопат, когда впервые встретила его. Я все еще не понимаю, почему ты так нервничаешь. Почему ты продолжаешь говорить о том, чтобы уехать из города, если ты невиновен? Ты уверен, что не был замешан во всем этом? Вы двое всегда были вместе. Где же вы были той ночью? Знаешь, когда он заставил тебя выйти с ним на парковку, а вы, ребята, уехали на его машине? Что это вообще такое было?

Бо сохранил к ней спиной, с опущенной головой.

- Ничего, Джиа. Ничего особенного.

- И тот черный парень, которого они нашли замученным и сожженным, которого, по их словам, убил Дэйви? Ты ничего об этом не знаешь? Тебя не было там, когда он убил того парня или ту старушку, которую, говорят, сожгли заживо в метро, или парня, которого, по их словам, зарезали на улице в нескольких кварталах отсюда? Тебя не было с ним во время всего этого?

- Нет, Джиа. Я сказал, что ничего об этом не знаю.

Джиа нахмурилась.

- Он не говорил тебе, что собирается пойти туда и убить Синди и ее парня?

- Что это такое, черт возьми? Почему ты меня допрашиваешь?

Джиа передвинулась через кровать и обняла его.

- Я просто задаю те же вопросы, что и полиция. И я говорю тебе, для меня ты не очень убедителен. Я не обученный профессионал. У этих копов будут всевозможные улики, свидетели, отпечатки пальцев и прочее. Если ты не сможешь одурачить меня, они разорвут тебя на части.

- Вот почему мы должны просто уйти, убраться отсюда, прежде чем они придут. Мы могли бы сесть на поезд в Нью-Йорк или Вашингтон, у них слишком много убийств, чтобы выслживать нас.

Джиа улыбнулась и крепче обняла Бо.

- Что тoгда? Сделаешь мне предложение, чтобы я молчала?

Бо засмеялся.

- Возможно. Они не могут заставить жену свидетельствовать против мужа.

Раздался громкий стук в дверь. Бо и Джиа подскочили, уставились друг на друга, широко раскрыв глаза. Холод пробежал по спине Бо.

- Полиция? – Спросила Джиа.

- Возможно.

Был еще один стук. Этот был еще громче.

- Что, если это Маленький Дэйви?

- Тогда я не буду открывать дверь. Я говорил тебе. Я покончил с этим делом. – Бо натянул штаны и подошел на цыпочках к двери. Он как раз собирался заглянуть в глазок, когда он услышал крик с другой стороны двери.

- Это Департамент полиции Трентона! Откройте дверь!

Дверь взорвалась. Шестеро офицеров в снаряжении ворвались в комнату с пушками.

- Не двигайся, нацистский кусок дерьма!

Один из офицеров, стройный чернокожий мужчина лет пятидесяти с седеющими волосами, который, казалось, был лидером, капитаном или сержантом или кем-то еще, радостно улыбнулся, когда он направил пистолет между глазами Бо.

- Покажи мне свои руки, засранец! Твоя задница отправится в камеру смертников за то, что ты сделал, Бюргард или Боцефус, или как там тебя зовут. Какое вообще у тебя полное имя? – Полицейский засмеялся.

Бо поднял руки, сдаваясь, и один из офицеров схватил его. Еще двое полицейских набросились на него. Их общий вес выдавил воздух из его легких. Такое чувство, что они выжимают из него жизнь. Они перевернули его на живот и сели на спину. Они дергали его руки за спину так сильно, что казалось, что оба плеча вывихнуты, когда они попытались надеть на него наручники. Бо изо всех сил пытался освободиться из-под них, пытаясь вдохнуть воздуха.

- Не сопротивляйся! Хватит сопротивляться! – Сказад один из полицейских на спине.

- Я не могу дышать! – Прохрипел Бо.

Один из офицеров ударил его дубинкой, и вскоре на него обрушились удары руками, ногами и дубинками. Бо чувствовал, как один из офицеров кладет свою дубинку под подбородок и тянет. Парень сидел на спине Бо, и тянул так сильно, что душил его и напрягал спину Бо. Булькающий звук раздался из его горла. Он услышал крики Джии.

- Отпустите его! Ты его просто убиваешь!

Потом все потемнело.

Эпилог

Где-то в Нью-Джерси, в 9:22 утра.

Малыш Дэйви сидел возле тату-салона, наблюдая, как двое маленьких черных детей играют, бегая вверх и вниз по набережной. Они оба были мокрые и в песке. Они только что вышли с пляжа и ждали открытия аттракционов на набережной. Микки сидел в коляске, играя с фигуркой G. I. Joe. На нем были крошечные ботинки Doc Marten и маленькая белая футболка с логотипом “Агностический фронт”. Его голова была полностью выбрита, за исключением одного светлого волоса спереди.

- Как делишки, парень?

Микки посмотрел на отца и улыбнулся. Дэйви наклонился и взъерошил волосы своего сына.

Дэйви вспомнил, как однажды разговаривал со Скиннером об убийствах детей в Атланте и о том, что у этого парня была правильная идея. Убийство маленьких черных детей наполнило бы всю расу смертельным ужасом белого человека... как и должно быть, подумал он.

- Эй, приятель, ты.

Маленький Дэйви встал и вошел в крошечную тату-мастерскую. Она была едва больше, чем гардеробная. Был только один стул, стул парикмахера. На стенах были фотографии татуировок. Большой лысый парень, которому принадлежало это место, имел татуировку флага Конфедерации на шее вместе с Железным крестом на тыльной стороне руки и множество других татуировок между ними, в основном черепа, тяжелые металлические тексты и голые женщины. Вот почему Дэйви выбрал этот грязный захудалый тату-салон среди всех других тату-магазинов на набережной. Он был похож на парня, который мог иметь отношение к делу Дэйви.

- Меня зовут Хэнк, – сказал большой лысый парень. Он не предлагал пожать руку.

- Дэвид. Приятно познакомиться, брат.

Хэнк кивнул в сторону сына Дэйви.

- Милый ребенок. Так что ты хочешь?

Дэйви залез на сиденье и закатал рукав. Он протянул Хэнку листок бумаги.

- Я хочу это, в двухдюймовой готической надписи, по всей руке.

- Вы тоже хотите этот символ? – Спросил Хэнк.

- О, да. Конечно, – ответил Дэйви.

Хэнк пожал плечами.

- Что ж, желание клиента...

Дэйви сидел в кресле пять часов. Хэнк слушал Slayer, White Snake и Hank William’s Jr. на стереосистеме, установленной у входной двери, пока он подписывал большие буквы на коже Дейви от внутренней части локтя до запястья. Когда он закончил, Дэйви встал и полюбовался дизайном в зеркале.

У него была татуировка свастики на запястье и еще одна на сгибе руки. Между ними, в большой двухдюймовой готической надписи, как он и просил, были слова “Беспредел” навсегда!”

- Красиво. Вы хорошо делаете свою работу.

- Ага, спасибо. Это будет двести долларов.

- Возьмете чек?

- Блядь, нет!

- Я просто прикалываюсь. Вот, держи. – Дэйви отсчитал двести долларов двадцатками и передал их Хэнку. Хэнк поморщился.

- Это что, кровь?

Купюры потемнели, запятнанные старой кровью. Дэйви улыбнулся.

- Разве это имеет значение?

Хэнк нахмурился.

- Надеюсь, это не помеченные купюры. Мне не нужны такие неприятности.

- Я не ограбил банк, если ты это имеешь в виду.

Хэнк подозрительно посмотрел на него, кивнул головой и сунул коричневато-красные купюры в кассовый аппарат.

- Окей. Желаю вам приятного дня. – Он держал дверь открытой, и Дэйви вышел на солнечный свет, толкая коляску впереди себя. До весны оставалось всего несколько недель, и она должна была стать славной.

- Возможно, ты захочешь добавить немного “Неоспорина”. И не царапай, или ты все испортишь. Удачи.

Дэйви улыбнулся.

- Спасибо, Хэнк.

Он посмотрел вниз по набережной в поисках двух черных детей, которых он видел раньше. Было еще рано, и променад был в основном пуст. Аттракционы только открылись, и небольшая очередь начала формироваться для американских горок. Он заметил двух детей в квартале отсюда, направляющихся к колесу обозрения. Их родителей нигде не было видно.

Маленький Дэйви полез в карман и схватился за рукоять своего нового ножа, когда он пошел по набережной со своим сыном. Он наклонился и прошептал Микки на ухо:

- Ты сегодня выучишь ценный урок отца сыну, как бороться с низшими расами. Их нужно поставить на место. Смотри, папа тебе покажет.

Было много темных изолированных мест, как только они вышли с променада. Были переулки и переулки, куда никто никогда не ходил. Это может занять несколько часов, но в конце концов он знал, что они уйдут с набережной, и он будет прямо за ними. Он посмотрел на свою новую татуировку и улыбнулся, чувствуя старое волнение и ожидание прилива адреналина.

“Беспредел” жив, - подумал он. – “Беспредел” жив!

Эпилог после эпилога

“Дитя Демона”

Максвелл “Мак” Джонсон

Некоторые демоны преследуют наши кошмары

Другие вдохновляют нас мечтать

О зле и грехе,

темной музыке и удовольствии,

жестоких боях и танцах.

Некоторые демоны смущают нас,

А некоторые развлекают нас.

Дитя демона – это дикая вещь,

Полная огня и любви.

Он заставляет меня забыть мою боль,

Заставляет меня чувствовать себя непобедимым,

Заставляет меня смеяться, когда я должен плакать,

Заставляет меня жить, когда я хочу умереть.

Мой ребенок-демон – сумасшедшая штука.

Полный ярости и радости,

Он сражается за меня,

а я за него.

Он бы умер за меня.

А я за него

Он живет для меня.

А я для него.

Мое дитя-демон,

Мой лучший друг.

Непреодолимый

Джейсон “Демон” Садлер

Его не остановить, когда он уходит.

Сметает скинхедов со своего пути.

Когда он бежит или прогуливается

Все расисты бегут от черного дилера смерти!

Неудержимый!

Как грузовик, Maк непреодолимый!

Мак, как грузовик. Он гнал!

Гнал!

Гнал!

Он всех раздавит на своем пути!

Когда он в деле,

Он сравняет скинхедов с землей большими черными сапогами.

Он, как машина.

Топает по скинхедам своими большими черными сапогами.

Неудержимый!

Как грузовик.

Невообразимый!

Как грузовик.

Он гнал!

Гнал!

Гнал!

Он всех уничтожит на своем пути!

перевод: Александр Волков & Александр Dissem