«Недозомби» Дуглас Е. Уинтер

Люди в Лос-Анджелесе боятся быть живыми. Вот что я сказал напоследок, прежде чем вернуться в машину. Не знаю почему, но я талдычу это как заведенный. Всё прочее кажется несущественным. И что мне уже не восемнадцать, и что лето прошло, и что зарядил дождь и дворники наяривают лобовое стекло: туда-сюда, туда-сюда, и что вот-вот ко мне примостятся Скип, Ди-Джей и Деб. И что кровь забрызгала штанины моих джинсов, в которых теснился стояк, когда я наблюдал за тем, что творилось в переулке. И что на рукаве моего измятого, насквозь промокшего свитера пятно, хотя еще вечером он выглядел как новенький. Всё кажется бессмысленным по сравнению с этим высказыванием. И вообще, уж лучше слушать этот прогон про людей, боящихся быть живыми, чем скиповское «Это взаправду!» или эту вот песню, которую на постой крутят по радио. Всё прочее кажется несущественным, по сравнению с этими шестью, нет, семью, словами. И дождь и холодный ветер, который, едва не сносит машину в переулок, запашок марихуаны и секса, до сих пор витающий в салоне. Всё свелось к тому, что живые – это мертвые, а мертвые – живые, но люди, живые они или мёртвые, всё равно охуенно боятся.
Нынче выходные, субботний вечер, а вечеринка у этого парня - Шайлера или Вайлера – никакая, и, похоже, никто знать не знает где затеяла вечеринку Лана, так что ничего не остается как пойти в клуб, или в кино или в Беверли-Центр, но по клубам не играет ни одной путёвой группы, а все эти киношки мы уже смотрели, так что катим в Беверли-Центр и я кружу и кружу по холмам, озирая Сансет, и Скип говорит мне, что не мешало бы затовариться порошком. Ди-Джей занюхивает очередную дорожку, трет пальцем зубы и десны и спрашивает Скипа неужто что-то случилось с его дружком Майклом, а Скип в ответ «Ты это о чем?» и Ди-Джей смеется, а Скип вставляет мою кассету "Birthday Party", выкручивает громкость, и Ник Кейв как завопит!
Я взрываю косяк и кое-что припоминаю, вроде бы сон, о том как я мчусь по улицам Лос-Анджелеса, и я передаю косяк Скипу, а он делает напас и передает его Джейн, и Джейн делает напас и снова отдает Скипу. Ди-Джей взрывает свой собственный косяк, впереди высится рекламный щит с надписью «Обратите внимание», а под низом пустое место. У светофора стоит серебристая «феррари». Я подкатываю, становлюсь рядом, поворачиваю голову и вижу внутри двух парней в солнцезащитных очках – один глазеет на меня, я глазею на него и тут он начинает опускать окно и я жму на газ и спускаюсь с холмов обратно в город. Дождь льет как из ведра, тротуары пустынны, улицы отблескивают черными зеркалами и я пускаюсь в воспоминания о прошедшем лете, несколько раз сворачиваю не туда и, в конце концов, возвращаюсь на Сансет.
Лето. Оно прошло, а вспомнить и нечего. Ночи в клубах вроде «Дарклендс», «Слиплесс», «Клауд Зироу», «Зе Энд». Пробуждение в полдень и втыкание в MTV. Белый «ламборджини», припаркованный у «Тауэр Рекордс». Концерт "Swans" в «Рокси» и Ди-Джей, ссущий в проходе посреди песни «Children of God». Проститутка со сломанной рукой, призывно махавшая мне в Санта-Монике и спросившая не желаю ли поразвлечься. Завтрак в «Гейлордс», коктейли «мимоза» с шампанским «Перье-Жуе». Обед с мамой в Беверли Уилшир и последующая доставка мамы в аэропорт на ночной рейс в Бостон. Ужин с Деб и её родоками в «RT’s» - жареная махимахи, салат Кобба, ивьенская водичка и лапанье Деб под столом, пока её папаша разглагольствует о «Доджерсах». Новый альбом "S.P.K." Планы съездить со Скипом на все выходные в Палм-Спрингс на День Труда, и последовавший облом; слежка за ящерицей, целый день ползавшей по стволу пальмы. Аборт Джейн. Чудовищные афиши Мика Джаггера по всему Голливудскому бульвару, с которых он скалится трупночерепной улыбкой. Клайва заловили за вождение в нетрезвом виде и отобрали тачку, а батя его отмазал и купил ему новый 380SL. Прослушивание "Legendary Pink Dots" на средних волнах. Ах да, еще эта заморочка с зомби.
Десять вечера, я сижу за стойкой в «Цитрусе» со Скипом, Ди-Джеем и Джейн. Висящий с краю телек переключили на MTV, но звука нет. Я заказываю «Столи» без ничего, Ди-Джей заказывает «Роллинг Рок», Джейн заказывает «Кир», а Скип заказывает коктейль с шампанским; Джейн передумала и заказывает коктейль с шампанским. Какое-то время мы листаем меню, но жрать никто не хочет, мы немного перехватили на вечеринке у того парня, Шайлера или Вайлера, так что сидим за стойкой и обсуждаем новые видеоклипы, и ко мне подваливает эта чувиха, которую я впервые вижу, и выражает благодарность за чудесную поездку в Бель-Эйр. Джейн роется в сумочке, сдается мне, она закинулась «куайлюдами» и я втыкаю в стойку, потом в окно, но ни фига не вижу.
- Чем займемся? – спрашиваю я, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Чем займемся? – переспрашивает Скип, сует мне спичечный коробок и показывает написанный от руки на обороте адрес, где-то в Долине, потом подзывает бармена и требует счет.
Я подъезжаю к дому Джейн. Никого нет дома. Джейн забыла охранный код и Скип говорит ей, чтоб ввела год, обычно код - год, и она набирает на панельке один, девять, восемь, девять и красный огонек сменяется зеленым, дверь открывается и мы заходим. В потемках пробираемся на кухню, а там на столе записка с телефонным номером отеля, где её мать с отцом, а может с любовником, проводит отпуск. Еще там стопка нечитанных газет, банка «диет-коки», пустая коробка из под вермишели и эти три видеокассеты.
- Заценим, - говорит Скип, берет видеокассеты, идет в гостиную, открывает водку и пытается включить телек. Я сижу на полу рядом с Ди-Джеем и Джейн, а телек у её родоков с таким вот большим экраном, дюймов, наверное, сорок пять по диагонали и с парой видаков наверху, и вот Скип нашел правильные кнопки и первая кассета пошла. Я думаю, может это Ди-Джей раздобыл кассеты, а может и Джейн, она ведь жила одно время в Клермонте с каким-то чуваком, знавшим одного парня, брат которого какое-то время работал в видеопрокате, студент-киношник, и этот парень оставил их себе, поскольку время возврата истекло, а Джейн трахнулась с ним и забрала кассеты, и вот мы их смотрим, все три подряд, лежа на полу в этой гостиной с высоченным потолком, старинной мебелью и той вот репродукцией Люциана Фрейда, а Джейн всё талдычит нам, что она давно всё это пересмотрела, хотя гонит, конечно. Скип сидит с дистанционкой в руке и молча жмет да жмет на перемотку, перескакивая на сцены поживописней, а первый фильм называется «Рассвет мертвецов», и вот одному зомби башку из ружья расфигачили, а другой трупак вообще сам себе башку оторвал, а второе кино так и называется «Зомби», а из последнего я мало что помню, кроме той вот сцены, когда врач кокнул девчушку, она была зомби, он приставил ей пекаль ко лбу и куски головы, мозги и кровища забрызгали весь лифт изнутри и какой-то миг можно было смотреть сквозь дыру в её голове, как раз там, где раньше был мозг, и я гляжу на Джейн прям после того как это стряслось, но она смотрит не на меня, а на Скипа и Ди-Джея, и я врубаюсь, что она точно знает, чего она хочет, как и все мы, правильно я говорю?
Час спустя нет уже ни водки, ни пива, по телеку MTV, а Джейн распласталась на полу родительской гостиной, пялится в потолок, а Ди-Джей пялит её вот уже по третьему кругу. Скип висит на телефоне в спальне Джейн, пытается добазариться с каким-то городским дилером насчет порошка, чуть позже захожу туда и я, рассматриваю постеры The Doors и The Smiths, слушаю как он раз за разом повторяет: «Заценим», затем бросает трубку, косится на меня, смотрит на постеры и говорит: «Strange days and strange ways», после чего расплывается в улыбке и я, кажется, просекаю что к чему.
Звонит телефон, Скип берет трубку, это Деб. Скип вздыхает и подзывает меня к телефону и я говорю аллё и она говорит аллё и спрашивает чего бы не хотелось на Рождество и не могла б она поболтать с Джейн. Я говорю, не знаю, а Джейн сейчас не может говорить и она говорит ладно, говорит, скоро буду, не уходи, говорит, скоро приду и я говорю ладно, говорю, пока, и она говорит: пока. Я смотрю как Скип роется в ящиках стола Джейн. Засовывает себе в карман пачку сигарет и зажигалку, а мне вручает поляроидный снимок, на нем Джейн в детском возрасте, стоит перед большим тортом из которого торчат восемь бело-голубых свечей, она лыбится во весь рот, но я не говорю ему, что тот белобрысый пацанчик рядом с ней, взлохмаченный, в массивных черных очках – это я. Все равно он больше не смотрит на фотку, он смотрит на меня, потом произносит: «Ах ты пидор», после чего хватает меня за пряжку ремня и увлекает за собой в кровать.
Потом мы выкуриваем несколько сигарет и я вслед за Скипом спускаюсь по лестнице. Ди-Джей где-то надыбал еще одну пива и сидит на кушетке, смотрит MTV. Джейн так и лежит на ковре, пялится в потолок, пальцы на её правой руке подергиваются, она сжимает их в кулак, разжимает, затем снова сжимает. Скип подходит к ней, расстегивает джинсы и говорит, что Деб на подходе и что фиг его знает удастся ли затовариться порошком. Джейн разжимает кулак, затем снова сжимает, затем опять разжимает, смотрит на Скипа и говорит: «Ну?», а Ди-Джей отрывает взгляд от телека и говорит: «И что теперь?»
Отмелькал еще один клип. Потом еще один. Еще один. К приходу Деб «Love and Rockets» не имеют рассказать ничего новенького. На ней коричневая кожаная мини-юбка, которую она купила в «Магнинс» в Сенчури-Сити. «Люблю тебя», - говорит она, ни к кому конкретно не обращаясь. Целует Ди-Джея в щечку, показывает язык Скипу, но Скип делает вид, что не заметил и продолжает пялить Джейн. Привет, говорит мне Деб, привет, говорю я Деб, и она напяливает на себя мои солнцезащитные очки. Пересекает комнату и принимается рассматривать стойки с компакт-дисками. Берет какой-то старый альбом Брайана Ферри, кладет обратно, берет один из компактов «This Mortal Coil». «Можно я это поставлю?» и поскольку никто не отвечает, засовывает его в проигрыватель, нажимает несколько кнопок и выкручивает стерео погромче. Ди-Джей смотрит MTV, Скип смотрит MTV, продолжая пялить Джейн, Джейн все так же пялится в потолок, а я стараюсь не смотреть на Деб. Она подпевает Элизабет Фрейзер и раскачивается туда-сюда в подобии танца. Мне снится, поет она, что ты спишь и видишь меня. Потом она садится перед камином, достает из кармашка юбки косяк, снимает мои солнцезащитные очки и долго косится на косяк, прежде чем его взорвать. «Song for the Siren» затихает и в наступившей тишине Скип вынимает из Джейн с возбуждающе чмокающим звуком.
- Следующий, - говорит он и смотрит сначала на Деб, а потом на меня.
Я сплю, но я сплю и вижу себя. Я вижу как я иду по центральным улицам Лос-Анджелеса, день пасмурный, солнце спряталось за тучи, пошел дождь, я пустился бежать и увидел, что я тоже пустился бежать. Во сне я гонюсь за собой: мимо Шератон-Гранд, мимо Бонавентуры, мимо Арко-Тауэр и мне уже кажется, что вот-вот заловлю, но улицы скользкие от дождя и я падаю раз, другой, а когда поднимаюсь, то не вижу никого, окромя какого-то подростка на противоположной стороне улицы, и я приглядываюсь к нему, и вижу, что это я, только моложе, лет пятнадцати от роду, и он поворачивается и бежит, а я начинаю гнаться за ним, и ему уже тринадцать, и он бежит, бежит и вот ему одиннадцать и с каждым шагом он становится всё моложе и моложе, и меньше; вот ему уже девять, восемь, семь лет и я почти поймал его, а ему уже шесть, и он сворачивает в тот самый переулок, а я гонюсь по пятам, а ему четыре годика и уже виднеется тупик, и ему три годика и он еле бежит, и я хватаю его, а ему два годика, и я беру его на руки, и я в самом конце переулка, а ему годик от роду и я поднимаюсь на крыльцо своего дома, дома в котором я вырос, в Риверсайде, а ему шесть месяцев и я стучу в дверь, и я слышу за дверью шаги, а ему три месяца и моя мать подходит к двери и мне не терпится, чтоб она меня увидела, а он уже совсем младенец, он становится всё меньше и меньше и пропадает, и тут дверь открывается и моя мама выглядывает наружу, но он исчез и я исчез, и всё исчезло. Вообще всё на фиг исчезло.
Полночь. Все еще льет дождь. Родители Джейн живут во Флатлендс, по соседству с французским актером из этого нового комедийного сериала от Си-Би-Эс, и его псина лает, когда мы идем к машине и Скип показывает мне спичечный коробок и написанный от руки адрес и рассказывает как туда доехать. Я веду в сторону Вествуда, беру чуть правее, в сторону Беверли-Глен и где-то на холмах я останавливаюсь у магаза, покупаю сигареты и бутылку «Фрейксенет», возвращаюсь за баранку и рулю по Маллхоланд, въезжаю в Долину, а потом на Венчур-Фривэй и гляжу на Скипа, а он делает вид, что улыбается и продолжает отбивать левой рукой такт по ноге и мы уже почти у цели, раз-два, три-четыре, раз-два, три-четыре, но я не знаю, что это за песня по радио. Никогда раньше не слышал. Гляжу в зеркало заднего вида и вижу, что Деб полностью поглощена Джейн и вижу, что Ди-Джей наблюдает за ними и вижу, что язык Деб во рту у Джейн и я гляжу на Скипа и вижу, что он наблюдает за мной, наблюдающим за Ди-Джеем, наблюдающим за Деб и Джейн, и я никак не могу вспомнить название этой песни.
Скип хлопает меня по плечу, мол, на выход и что-то закидывает себе в рот и запивает это последним глотком «Фрейксенет». Он бросает черную бутылку на пол и раскрывает кулак, ладонью вверх, типа: «Не желаешь?» и я смотрю на желтую таблетку и думаю: уж лучше бы валиум. Громкая гитарная музыка, по звучанию смахивает на "Cult", Скип выбивает электрический ритм по стеклу, всё сильнее и сильнее, и окно покрывается сетью трещин и он бьет по стеклу еще раз и оно разлетается, а он показывает мне руку. Небольшие порезы на костяшках, но кровь не течет, а песня закончилась и пошла реклама и он прикручивает звук. Мы идем в «Лоун Стар Чили Парлор» в Хидден-Хиллз и сидим там, пьем кофе, сидим и ждем, так как приехали слишком рано, а потом возвращаемся в машину.
Долина, два часа ночи. Бульвар Ван-Найс даже длиннее, чем я думал. Сияет рогатый месяц, я въезжаю на стоянку, Скип почему-то нервничает и мы дважды проезжаем мимо пустого театра и я всё спрашиваю его почему так, а он всё спрашивает меня действительно ли я хочу через это пройти и я всё твержу ему, что да, я хочу. Джейн копается в сумочке, а Деб говорит: «Хочу на это глянуть», а Ди-Джей давится смехом и как только я выхожу из машины и смотрю туда, во тьму, я опять говорю: да, я хочу.
Этот пассаж не галерея и даже не пассаж, а просто пустынная подкова: кривая линия лавчонок, театр, аптека, пиццерия, клуб каратистов и ряды пустых окон, забеленных, заклеенных старыми газетами и табличками с надписью: «Торговый ряд». У входа в театр мордатый парень в шезлонге, на нем солнцезащитки «Vuarnets», он читает журнал «The Face» и берет по десятке с каждого, кто желает зайти. Мы подходим, он на нас ноль внимания. Ди-Джей оплачивает, Деб берет меня под руку и вот мы внутри, в коридоре, кругом россыпи битого стекла, стены оклеены в ряд рваными киноафишами и размалеваны из баллончиков; Скип кивает на самопальную надпись: «Клуб Мертвецов».
Фойе смахивает на чердак, темно и полно всякой рухляди. Какой-то чувак в предбаннике, наверное самый главный, отсчитывает двум полицейским банкноты. Он кивает Скипу, кивает мне и пропускает нас в зал, а эта чувиха в углу подмигивает мне и пытается улыбнуться, проводя языком по блеклым напомаженным губам; она знает Скипа, что-то ему говорит, но мне не слышно, а Скип показывает ей средний палец.
В зале яркое освещение, приходится щурится, пока не привыкают глаза. Полным-полно людей, но мы находим свободный столик и пять стульев и Ди-Джей для начала заказывает четыре «Короны» и «Джек Дэниелс» безо льда для Деб. По стереосистеме крутят «Black Light Trap», за стойкой шеренга пацанвы, делают вид, что им до фени, что тут происходит. Никто не смотрит на Джейн, невзрачную Джейн. Кое-кто поглядывает на Деб, кое-кто на прочих девушек, которые курят косячки, сидя и стоя, сбившись в кучки. Скип показывает своего корефана Филипа. Тот стоит в предбаннике, на нем солнцезащитные очки и тишотка "Bauhaus".
Я поднимаюсь из-за стола, иду к бару, пристраиваюсь рядом с Филипом, все еще льет дождь и я слышу как "Shriekback" в зале поют, что мы сами повинны в совершаемых нами ошибках, и я затовариваюсь у Филипа, а потом иду в туалет, закрываю дверь и гляжу на себя в зеркало. Кто-то стучится и я подпираю дверь ногой, говорю: «Заценим», выкладываю три дорожки, занюхиваю, запиваю водой из-под крана и решаю, что пора бы подстричься.
Возвращаюсь в зал, там духотища, хватаю «Корону» и прикладываю к лицу, потом ко лбу. Какой-то мужик за соседним столиком так сильно зажмурился, что аж плачет. Его девчонка в джинсах "Guess" наяривает себя между ног и пьет "Калифорния Кулер"; ей лет четырнадцать, она то что надо. Когда мужик открывает глаза, он смотрит на свой "Ролекс", смотрит на сцену, смотрит на девчонку и мне отчего-то становится легче.
И тут музыка затихает, тушат свет, там и сям раздаются жидкие аплодисменты и вот снова заводят музон, что-то из "Skinny Puppy" и вот оно - представление начинается. На сцене шеренга видеоэкранов, я смотрю как они, один за другим, вспыхивают, и вот крутят короткий, где-то с минуту, отрывок одного из тех фильмов, которые мы сегодня смотрели: зернистая пиратская копия копии с копии с субтитрами на испанском, что ли, языке, и эти зомби шныряют по торговому ряду, а "Skinny Puppy" молотят вовсю и вокалист лает из-под груды потрошенных псов, и отрывок из фильма резко переходит на что-то восточное, кругом деревья, это было по телеку, всё лето крутили по новостям, а потом перестали, уже не сенсация, там, значит, солдаты зачищают городишко, пылают дома, всё в дыму, а они движутся от дома к дому, выбивают двери и стреляют вовнутрь, груды трупов, сожжение трупов, реклама каких-то коммунальных услуг, начмед, утверждающий, что мертвые – это живые, что они возвращаются к жизни, но мы убиваем их снова, так что всё ништяк, всё в порядке, и кто-то говорит мне, что он сам мертвец и все эти люди вокруг – мертвецы, и вот кино сменяется цветными полосками, вертикальными полосками – техническая заставка. Скип говорит: "Вот оно" и возникает новая картинка и музыка, на этот раз какая-то фоновая, типа "мьюзак", и это видео, самопальное видео, снятое, похоже, ручной кинокамерой и мы видим подвал или гараж, голые стены, серый бетон и чуть погодя на стенах появились тени, и вот первая из них является нам.
Музыку вырубили, воцарилась тишина, лишь какая-то возня, шуршание пленки, и тут камера теряет фокус, изображение расплывается, но вот камера снова сфокусировалась и мы видим женщину в рубашке "Бенеттон" и кислотных 501-ых джинсах и и как-то не верится, что она мертвая.
"Это по-настоящему", - говорит мне Скип, поворачивается к Ди-Джею, Деб и Джейн и говорит: "Не понарошку". В клубе тихо, только шорох пленки, а на пленке девушка, глазеет себе в объектив и больше ничего не происходит. На полу, позади неё, валяются пластиковые мусорные ведра и вроде бы газеты, еще видны узкие деревянные нары, в углу верстак и я не пойму с чего бы это на нем электропила, и я вроде как завожусь, тянусь за "Короной", но бутылка пуста, и я оглядываюсь в поисках официантки, но все уставились на экран, так что я делаю то же. В кадре появляется чувак с бухтой веревки, лицо скрыто черным капюшоном, а девушка то ли чует его, то ли слышит шаги, пытается повернуться к нему и спотыкается, её ноги скованы, она в кандалах, и тут появляется еще один чувак, он в лыжной маске и он подходит к ней сзади, у него в руках цепь и что-то вроде намордника, кожаного намордника и я смотрю на Деб, а Деб смотрит на меня, а они там лупят девушку цепью и она падает на пол, а они продолжают её лупить, и вот её связывают веревкой, напяливают намордник и я смотрю на Деб, а Деб онанирует, и я возвращаюсь к видео, а они там срезают с чувихи одежду и вот уже полосуют её саму и я смотрю на Деб, а Деб смотрит на меня и протягивает руку, лапает меня, а они там накидывают на девушку петлю, а рука Деб ползет вверх по моей ноге, и вот первый чувак уходит, рука Деб ползет, и вот он возвращается, а Деб вынимает мой и тискает, а чувак хватает молоток и ударяет им раз, другой, а Деб стискивает сильнее, и вот веревка над головой девущки натягивается и у кого-то в зале вырывается: "Да-а!", а Скип обнимает Джейн, притягивает к себе и говорит: "Взаправду", а они там дергают за веревку и ноги девушки отрываются от пола, а Деб наяривает рукой, стискивает, и я говорю ей: помедленнее и она прекращает и говорит: задержи, и я стараюсь сдержаться, снова гляжу на экран, а у них там набор крючьев, и Деб снова орудует рукой, крючья прикрепляют к цепи, и Деб наращивает темп, а там вроде как кричат, и Деб орудует быстрее, и чувиху вздергивают, еще быстрее, у них там самотык, еще быстрее, они оснащают самотык гвоздями, еще быстрее, и вот у них уже мальчик, еще быстрее, маленький голенький мальчик, еще быстрее, вот у них паяльная лампа, еще быстрее вот у них электродрель еще быстрее вот у них вот у них вотуних вотуних вот вот и вот конец фильма, а у меня между ног всё мокрое и Деб протягивает руку и вручает мне салфетку.
Четыре часа ночи, похолодало, мы все еще торчим в клубе, а Скип стряхивает пушинку с моего свитера и говорит, что хочет уйти. "Clan of Ximox" сменяется "Black", "Wonderful Life", жизнь прекрасна, поет вокалист, жизнь прекрасна и удивительна. Неподалеку блюет Джейн, свет притушили, а потом включили красный, будто кровь, мелькает в уме. Ди-Джей развернулся и наблюдает за двумя парнями, которые целуются взасос в тени сцены, затем надолго припадает к "Короне". Деб за кулисами ебется с этим чуваком из Конгресса, крашенным блондином, загорелым, в белом свитере от "Армани". Скип говорит мне, что нам в натуре пора отсюда сваливать, прямо сейчас. Музон вырубают, повсюду дым, смех, битое стекло, нутряные звуки стругающей Джейн и тут на сцену выходит музыкальная группа, называется "3", хотя их и четверо. У басиста сломана правая рука и Скип говорит: "У басиста сломана правая рука" и вынимает из нагрудного кармана косяк. Музыкальная четверка под названием "3" играет спид-металлическую версию "I Am the Walrus" и предо мной явилась Деб и целует меня и говорит Скипу, что она готова, а Скип говорит, что нам пора сваливать и Ди-Джей хватает Джейн за руку, а она по-прежнему согнута в три погибели и я думаю не спросить ли её как она себя чувствует и встречаюсь взглядом со Скипом, а он подгоняет их к выходу, а потом бац, и нас уже нет.
Скип говорит, что у Джимми есть камера и я качу к дому Джимми, и тут кто-то вспоминает, что Джимми то ли умер, то ли на Бермудах, так что я качу к Тоби и нам открывает этот черный пацанчик в белых труханах на торчащей елде. Позади него горят красные светильники, имитирующие ток лавы. "Тоби занят", - говорит черный паренек и захлопывает дверь. Я выруливаю с Голливуд-Фривэй на Вестерн-Авеню, но это не в ту степь, и я сворачиваю с Голливуд-Фривэй на Альварадо, но это не в ту степь, и я еду в центр, ищу выезд, хоть какой-нибудь выезд и вижу Шератон-Гранд и вижу Бонавентуру и вижу Арко-Тауэр и понимаю, что время бежать. Скип просит остановиться, но еще рано, это не здесь и я сворачиваю за угол, и это как раз то, что надо, так что я останавливаюсь и Скип выбрасывает Джейн из машины и она падает лицом в гравий с таким звуком, будто снова собралась блевать.
"Лучше не делай этого", - говорит кто-то непонятно кому. Ди-Джей сзади отнимает руки от Деб, пожимает плечами и смотрит на Джейн. И вдруг Скип как заржет, с таким звуком, будто захлебывается, затем делает радио погромче - там крутят этот сингл New Order, и Джейн начинает отползать от машины. Скип выхватывает что-то из-под куртки и захлопывает дверь, а я смотрю в зеркало заднего вида. Какое-то время я смотрю на отраженные глаза Деб и помалкиваю.
Машина стоит на въезде в переулок и теперь я вижу, что это тот самый переулок из моего сна, укромное местечко, весьма подходящее, а Джейн всё отползает от машины и Скип идет за ней, он не торопится, у него что-то в руке, что-то длинное и острое, отблескивающее в свете фар и его тень падает на глухие кирпичные стены и мне кажется, что не так давно я это где-то видел. Скип стоит над ней и я вижу как Джейн пытается что-то сказать, а Скип качает головой, как бы говоря нет, а затем склоняется над ней, а она молча смотрит и он режет её раз, другой, и она перекатывается на спину, а он водит ножом перед её лицом, а она даже не моргает, лежит и не двигается, и тут хлопает задняя дверь, Ди-Джей и Деб снаружи, идут по переулку и я иду за ними, и вот мы стоим все вместе, и Скип демонстрирует нам нож, добротный армейский нож, а руки Джейн вовсю кровоточат и еще шея немного в крови, а Ди-Джей и говорит: "Давай забацаем как в кино", а Скип говорит: "Это и есть кино". Он смотрит на Ди-Джея, смотрит на Деб, смотрит на меня, а я смотрю на Джейн, и Скип пыряет её ножом в живот, при этом такой возбуждающий, чмокающий звук, и она пошевелилась, но крови не так уж и много, вообще не видно, поэтому он снова, на этот раз потихоньку, всаживает нож ей в живот, затем в плечо, и на этот раз она содрогается, выгибает спину и, кажется, стонет, и кровь бьет ключом, но какая-то не красная, ни фига вообще не красная. Деб говорит: "О!" и Скип отбрасывает нож в сторону, а Джейн переворачивается на живот и вроде бы начинает плакать, так, не сильно, а Скип осматривает переулок, но там ничего особенного: мусорные баки, скомканные бумажки и обгоревший остов "RX-7", зато он находит кирпич и бросает в неё, и она сворачивается калачиком, словно ребенок, и Ди-Джей поднимает кирпич и бросает, и Деб поднимает кирпич и бросает и вот настал мой черед, и я поднимаю кирпич и бросаю, и попадаю ей в голову.
Мы немного пошвыряли в неё кирпичом и тут она стала отползать, а крови по-прежнему не так уж и много, да и цвет какой-то неправильный, какая-то она черная вообще, и какая-то мутная, не сочная и еле сочится, а должна ж ведь хлестать во все стороны или типа того, а Джейн уже доползла почти до конца переулка и улица закончилась – бордюр, тротуар, стена, откуда-то падает свет, и она доползает и всё. Её голова в канаве, а Скип смотрит на Ди-Джея и говорит: "Это по-настоящему" и хватает Джейн за волосы, откидывает её голову назад, рот у неё открыт и он протаскивает её вперед, тыкает лицом в бордюр, так что её верхние зубы на бордюре, и губы расходятся в улыбке и смотрится прямо как на той улыбке, что на поляродном снимке, где Джейн восемь лет, и вот её голова свисает с бордюра, зацепившись за него верхними зубами, и я смотрю на Скипа, смотрю на Ди-Джея, смотрю на Деб, а Деб смотрит вниз и тоже улыбается, а Скип говорит: "Взаправду" и наступает Джейн на затылок, нажимает разок, другой и улыбка расширяется в поцелуй, поцелуй шлакоблока взасос, затем он сильно топает и слышится звучок, какого я никогда раньше не слышал.
Звучок как по радио. Я слушаю радио и эхо разносится по всему переулку, песня за песней, одна за другой. Я сижу на бордюре рядом со Скипом, Ди-Джеем и Деб, Ди-Джей курит очередную сигарету, под ногами у него куча бычков, штук семь или восемь, и мы торчим здесь почти час, светает, а мы всё сидим и ждем, и нам уже пора уходить.
"Да ладно тебе, Джейн", - говорит Деб, встает, тормошит Джейн ногой и говорит: "Нам пора". Скип встает и Ди-Джей встает, а Деб смотрит на часы и говорит: "Вставай уже", и чуть погодя: "Вставай давай, сколько можно". Она тормошит Джейн ногой, но Джейн не двигается, а Скип вытирает нож и смотрит на Джейн, а Ди-Джей курит и смотрит на Джейн, а я просто смотрю на Джейн и тут я, кажется, просекаю что к чему. Да, и впрямь просекаю. Стопудово, я просек в чем прикол.
"Она ведь оживет, верно?" – спрашивает Деб и смотрит на Скипа, смотрит на Ди-Джея, а потом и на меня. "Брет?" – спрашивает меня, скрещивает руки, вся такая серьезная. "Она ведь оживет, да? – допытывается Деб: "Ну мы ведь все ожили, так ведь?" Скип сует нож в карман, Ди-Джей докуривает сигарету, я просто стою, а она спрашивает: "Так ведь?"
Люди в Лос-Анджелесе боятся быть живыми. Вот что я сказал напоследок, отходя от Скипа, Ди-Джея и Деб и направляясь к машине. Не знаю почему, но я талдычу это как заведенный. Всё прочее кажется несущественным.
Я сижу за рулем, смотрю как орудуют дворники: туда-сюда, туда-сюда, а город размыт, он не в фокусе, внизу тонкие черные линии. Я хочу сказать, что люди боятся. Я хочу сказать, что люди чего-то боятся, никак не вспомню чего именно, может и ничего, может быть это сон и я бегу, бегу за чем-то, никак не вспомню за чем, никак не вспомню тот сон, а дворники знай себе наяривают: туда-сюда, туда-сюда. Люди чего-то боятся, и я бегу во сне, а по радио играет музыка и я прислушиваюсь, но это та самая песня, которой я не знаю. Шастают туда-сюда дворники. Открываются двери, закрываются двери и я еду прочь.