«Пробуждение» Джефф Стрэнд

Когда я обнаружил, что я Расчленитель из центра Диксонвилля, я воспринял это дерьмо всерьез. Хотя я подозревал это в течение уже нескольких недель. Периоды затемнения. Пятна крови на моих джинсах. Расчлененное тело в моем гараже. Только когда я нашел в своем сарае живое тело, еще не полностью расчлененное, мне пришлось взглянуть правде в глаза.
- Кто это с тобой сделал? - спросил я человека без ног.
- Ты сделал это, ты, психованный сукин сын! - завопил он.
Я посмотрел на ножовку в своей руке. Я пытался убедить себя, что обрывки плоти, свисающие с лезвия, не принадлежали ноге этого человека. Они могли быть от чьей-то другой ноги. Может быть, они были даже не от ноги; не то, чтобы я был специалистом по криминалистике.
Я не говорю, что это не было довольно убедительным доказательством того, что я держал окровавленную ножовку над парнем с недавно отпиленными ногами. Но это было так. Нужно быть дураком, чтобы думать иначе. Но в тот момент я действительно пытался обдумать другие варианты.
Может быть, я спас этого безногого парня. Я мог бы наткнуться на психопата-убийцу, надрать ему задницу, оттащить его в другую комнату, взять с собой ножовку, чтобы убедиться, что она не окажется у него под рукой, если он придет в сознание, и теперь стоял над жертвой, чтобы заверить его, что все будет хорошо.
- Я что, герой? – спросил я.
- Нет! - закричал безногий парень. - Ты чудовище!
- Я не называю тебя лжецом, - сказал я, - Но очевидно, что у тебя был травматический шок, и, возможно, ты не помнишь все, что произошло точно. Черт возьми, вполне возможно, что у тебя были галлюцинации. Я думаю, что у меня были бы галлюцинации, если бы у меня было так много хлещущей крови. Ты уверен, что это сделал я?”
- Да, я уверен!
- Хорошо, я думаю, у тебя не было бы причин лгать.
Так что, да, я был Расчленителем из центра Диксонвилля. Какое неловкое имя. Трудно сказать вслух. Когда я был ребенком, мечтая однажды стать серийным убийцей, я всегда думал, что в итоге получу действительно крутое прозвище. Косой Джим или что-то в этом роде.
- Что ты собираешься со мной сделать? - спросил мужчина.
Это был хороший вопрос. Было масса возможностей. Я мог бы, например, просто уйти. Человек, по-видимому, истечет кровью, и я смогу продолжать притворяться, что есть какое-то альтернативное объяснение тому, что произошло. Если бы я позволил ему умереть, он не стал бы разговаривать с полицией, если бы полиция не поддержала его, не покачала головой и не заговорила за него высоким смешным голосом, что было маловероятно.
Или я мог бы отпилить ему руки. Очевидно, это поставило бы меня на низкую моральную почву, но мне никогда не нравилось оставлять работу незаконченной. Например, если бы сосед подстригал свой газон и остановился на полпути, потому что начался дождь, я бы посмотрел в окно и подумал: “Чувак! Заканчивай свой чертов газон!” На самом деле я бы не стал косить для него вторую половину его газона, потому что косить газоны-отстой, особенно в такую жару.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал? - спросил я мужчину.
- Отпусти меня!
- Но это несколько непрактично, тебе не кажется? Куда ты собираешься идти?
- Просто перестань причинять мне боль!
- Я уже остановился. Ты просишь меня не продолжать причинять тебе боль. Я понимаю, что ты испытываешь сильную травму, но навыки общения важны.
- Пожалуйста, дай мне телефон!
- Если я дам тебе телефон и позволю позвать на помощь, они смогут отследить меня. Это было бы не очень умно с моей стороны, не так ли? Это своего рода неуважение, что ты предлагаешь мне сделать что-то настолько глупое. Ну же, парень, я стою над тобой с ножовкой, зачем тебе меня оскорблять?
- Мне очень жаль...
- Я не думаю, что ты это серьезно.
Мужчина начал плакать.
- Мне действительно очень жаль.
Теперь я чувствовал себя плохо, потому что казалось, что этот разговор превращается в насмешку над жертвой, но, клянусь, это было не так. Все, что я говорил, было искренним. У меня не было злой ухмылки или чего-то в этом роде. Ничто не сделало бы меня счастливее, чем если бы мы могли решить все это цивилизованным способом.
- У тебя довольно сильное кровотечение, - сказала я ему, хотя был уверен, что он уже знал это.
Он не ответил.
- Ты знаешь, как наложить жгут?
Он все еще не отвечал.
- Ты мертв?
- Нет.
- Ты вел себя как-то по мертвому. Пожалуйста, ответь на мои вопросы, чтобы избежать дальнейшей путаницы. Ты же не хочешь, чтобы тебя похоронили заживо. Боже мой, только не это. Со мной такого никогда не случалось, но тебе не нужен личный опыт, чтобы понять, что это неприятно. Итак, о чем мы говорили до того, как я подумал, что ты мертв?
- Жгут.
- Совершенно, верно. Ты хочешь чтобы я наложил его?
Мужчина пожал плечами.
- Мне придется поискать, как сделать это в Интернете. Как ты думаешь, ты проживешь достаточно долго? Эта лужа крови под тобой довольно большая. Я боюсь замарать свои ботинки. Это было бы недостойно.
Мужчина закрыл глаза.
Грубый кусок дерьма. Я бы посмотрел, было ли то, что я отпилил ему одну руку, мотивацией для того, чтобы он обратил внимание на разговор.
Я проверил, дышит ли он. Дыхания не было. Я проверил его сердцебиение. Сердцебиения не было. Я проверил его пульс. Пульса нет. Отсутствие дыхания, сердцебиения и пульса в сочетании с тем фактом, что в его теле больше не было нескольких пинт крови, было довольно четким показателем того, что он скончался.
Отрезать другую руку человеку, который уже был мертв, было крайне безумным поступком. Нельзя стоять перед присяжными и заставлять их кивать головами и говорить им: “Да, вероятно, именно это я бы сделал в аналогичных обстоятельствах”.
Мне очень, очень хотелось отрезать ему руку. Я пропустил момент времени с отрезанием ног из-за периода затемнения, так что чувствовал себя немного обманутым. Так, что, если я отпилю ему оставшуюся руку — это будет иметь большое значение для разрешения этого вопроса.
Только больной человек мог бы так поступить.
Но на современном сленге “больной” означало “крутой”, а я хотел быть крутым. Так что я сделал это. Я отпилил ему руку.
Это было своего рода разочарованием. Например, когда у вас есть два кусочка шоколадного торта, и вы съедаете первый, и он оооочень вкусный, а потом вы думаете о том, каким замечательным будет второй кусочек, но потом вы наедаетесь после первых двух укусов, и уже жалеете, что не сохранили второй кусок на потом.
Потом я отрубил ему голову. Это тоже разочаровало меня. Не так разочаровало, как вторая рука, но и не так удовлетворило, как я надеялся.
Я подумал о том, чтобы разрезать его голову на несколько частей, но нет, это было бы слишком долго. Я ограничился тем, что просто отрезал ему уши. У него были очень мягкие мочки ушей.
Я почувствовал, что кто-то наблюдает за мной.
Я обернулся и взглянул на полицейского. Его руки были скрещены на груди, и он выглядел довольно суровым.
- Я, э-э, не знал, что здесь кто-то был, - сказал я.
- Это очевидно.
- Я арестован?
- Я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос.
- Как долго вы наблюдали?
- Достаточно долго.
- Но как долго?
- Это не твое дело.
- Вам пришлось бы открыть дверь, чтобы войти сюда, и пока я отрезал ему уши, я был недостаточно поглощен своей работой, чтобы не услышать, как открывается дверь. Это должно было произойти, пока я отпиливал ему голову. И я начал терять интерес, пока делал это, так что это должно было произойти, когда я только начал отпиливать ему голову. Вы просто стояли там и смотрели, как я расчленял его!
- Ну и что?
- Так почему же вы не остановили меня?
- Это тоже не твое дело.
- Я думаю, что вы получали от этого какое-то извращенное удовольствие. Ни один служитель закона не стал бы стоять там и просто наблюдать за обезглавливанием, если бы его не заворожило это зрелище. Вы мне отвратительны, сэр.
- О, так вот как это бывает? Человек, который отпиливает голову невинной жертве, может судить зрителя? Может быть, я боялся за свою жизнь.
- У вас есть пистолет. У меня есть только ножовка.
- У тебя также может быть пистолет. Я тебя не обыскивал.
- Тем больше причин для того, чтобы рассеять ситуацию вместо того, чтобы наблюдать за ней. Если бы я увидел вас краем глаза, я мог бы выхватить пистолет, которого у меня нет, и застрелить вас.
Полицейский кивнул.
- Я наблюдал, потому что это вызывало у меня покалывание между ног.
- Так что же нам теперь делать?
- Я не знаю. Может заключим договор о взаимном самоубийстве?
Я пожал плечами.
- Да, я не против.
Я пропустил его первым. Он вышиб себе мозги, но вместо того, чтобы взять пистолет и сделать то же самое, я отшвырнул его в сторону. Да, это был дерьмовый ход. Но к тому времени я уже смирился с тем, что принадлежу к тому типу людей, которые отказываются от договоров о самоубийстве.
Я разрезал тело полицейского. Это было здорово.
Я был неуязвим.
Я был Богом.
Оказалось, я не был неуязвимым и/или Богом. У моей следующей жертвы был Тазер и два брата, которые были недовольны тем, что я пытался похитить их сестру. Я сейчас в их гараже. Ирония судьбы.
В любом случае, я полагаю, что это последние слова Расчленителя из центра Диксонвилля, которые они были так любезны, позволить мне записать своей собственной кровью. (Извините за опечатки.) Я, вероятно, больше не буду говорить с тобой в ближайшее время, так что наслаждайся оставшейся частью своего вечера.