«Яичная скорлупа» Джемма Амор

Майк Васа пришел ко мне в понедельник утром с особой просьбой. Он лично приехал в мой коттедж, что было крайне необычно, и застал меня в мастерской в глубине сада, где я разглядывал новую подборку красок для тонирования кожи, которую мне доставили. Он постучал, но я не услышал. У меня, как обычно, звучала музыка Джона Тавенера, включенная на полную мощность. Это было замечательно, когда ближайшие соседи живут в миле от меня. Я могу слушать все, что мне нравиться, и так громко, как мне хочется. Музыка должна играть на максимальной громкости, всегда считал я. В противном случае она была пустой тратой времени.
Он постучал, но безрезультатно. В конце концов он впустил сам себя, загородив своей массивной фигурой солнечный свет. Я начал было думать, что это Ронда с чашкой чая. Вместо этого я увидел Майка.
- Привет, Эгги, - тепло сказал он, и я чуть не уронил банку с краской, которую держал в руках.
- Майк!
Сказать, что я был удивлен, увидев его во плоти, значит преуменьшить. Девяносто процентов нашего общения на протяжении всей карьеры происходило по телефону или электронной почте. Тем не менее я был счастлив видеть его, стоящего тут. Немногословный мужчина, голова которого почти касалась потолочной балки. Майк всегда был одним из моих любимых людей. Коллега, друг, партнер по преступлению, в буквальном смысле слова, в нескольких случаях. Я выключил музыку. Мы обнялись. Я поразился тому, каким высоким он все еще был. За время, прошедшее между встречами, я уменьшился на добрый дюйм. Волосы покрыла седина, а морщин под глазами прибавилось.
- Ты хорошо выглядишь, Эгги. Деревенская жизнь идет на пользу. - с улыбкой произнес он. А затем жестом указал на сад позади себя, который был оживлен пчелами, бабочками, петляющими крикливыми птицами. Лаванда была в полном цвету. Яблони покачивались на теплом ветерке. Моя собака лежала в луче солнечного света, лениво подергивая ушами. Это была идиллическая картина, и она очень мне подходила. Я переехал из города вместе с женой год назад, и ни о чем не жалею. Три раза в неделю я ездил в лабораторию, а в остальное время работал в своей студии, построенной на заказ. Это было спокойное существование, и оно творило чудеса с моим здоровьем. Мое кровяное давление было самым низким за последние годы, а уровень холестерина вернулся к здоровой норме. Больше никакой ужасной жареной, полной углеводов еды из столовой. Я также стал лучше спать, или настолько хорошо, насколько это возможно для мужчины, который видел то, что видел я.
- Мне нужна экспертиза, - сказал Майк, переходя сразу к делу. - В частности, твоя экспертиза по черепно-лицевой хирургии.
Он имел в виду навыки реконструкции черепа. Я уже не так часто этим занимался, отчасти из-за загруженности (реконструкция черепа и лица - трудоемкий и длительный процесс), а отчасти потому, что было много более квалифицированных специалистов, которые могли сделать работу гораздо быстрее, с помощью компьютеров и современного программного обеспечения. Времена изменились, физические модели уже не так модны, как компьютерные реконструкции. Тем не менее Майк был старой закалки, как и я, и был непреклонен. Он хотел, чтобы я создал лицо по останкам старого черепа, который был частью "холодного" дела, в надежде опознать жертву.
Он хотел, чтобы я вернул к жизни безликого призрака.
- Почему бы не поручить это кому-нибудь из молодых? Они бы справились гораздо быстрее, я уверен, - сказал я не без доли грусти.
- Потому что мне нужен судебный скульптор, вот почему. Мне нужна трехмерная аппроксимация лица с помощью глины. Это... это особый случай, Эгги.
- Должно быть, если вам по карману мои расценки. Я специально поднял их, потому что устал работать все время, черт возьми. - Я усмехнулся. - И, надо сказать, это очень эффективный сдерживающий фактор.
- Для меня не важно сколько это стоит. В моих записных книжках не так много судебно-медицинских антропологов, которые одновременно являются экспертами по реконструкции лиц, как ты.
Майк одарил меня однобокой ухмылкой.
- Хватит мне льстить. И лучше бы у вас был более весомый стимул, чем просто деньги. Я на пороге пенсии. И у меня больше нет места для всяких глупостей, - назидательно сказал я, улыбаясь.
Он оскалился, и его ухмылка говорила об многом.
- Я работаю над делом "Яичной скорлупы", Эгги.
Я кивнул.
- Вот как?
Дело "Яичной скорлупы" было мрачным. Оно получило широкую известность благодаря популярному подкасту о настоящих преступлениях, (тру-крайм блог) который специализировался на нераскрытых делах. В этом деле были все составляющие истории, которая могла бы захватить воображение общественности: не пойманный, неопознанный серийный убийца, череда молодых, уязвимых жертв, ужасающий почерк, рассказ выжившего о похищении из первых рук. Появились теории заговора. Интернет был одержим этим делом. Через некоторое время призывы возобновить расследование стали настолько громкими, что полиция Сомерсета и Эйвона уступила требованиям и согласилась выделить новые ресурсы для расследования. Я знал об этом, но не знал, что Майк был назначен ответственным. Но в этом был смысл. "Висяками" в нашей части леса занимались специальные группы, возглавляемые такими же людьми, как Майк Васа: карьерными детективами с многолетним опытом, которые, как и я, уже стучались в дверь на пенсию и были явно лучше приспособлены для кабинетной работы. "Холодные дела" - это в основном кабинетная работа. В местном университете также существовало специализированное подразделение по расследованию нераскрытых дел. В нем работали в основном студенты и профессора, которые совместно с полицией пересматривали подобные преступления. Именно туда я и пришел. Я был самостоятельным судебным антропологом и художником-реконструктором, имеющим связи как с полицией, так и с университетом, поэтому было вполне логично, что Майк оказался здесь, ища моей помощи. И все же у меня было неприятное ощущение, что я не совсем принадлежу себе. Я чувствовал себя устаревшим, немного не в курсе событий. Наука развивалась быстрее, чем я мог за ней угнаться, а скорость совершенствования методов судебной экспертизы за последние несколько лет просто поражала.
- Какие новые детали? - спросил я с некоторой долей осторожности. Мне не хотелось обнадеживать его, пока я не узнаю больше.
- Обезглавленный череп неизвестной, найденный в лесу Стокхилл несколько лет назад. Останки так и не были идентифицированы и не были захоронены должным образом. Теперь у нас есть деньги, ресурсы. Такие люди, как ты.
Я уклонился от лести, задумавшись.
Существует множество причин для расчленения тела. Самая распространенная - чтобы предотвратить идентификацию останков в случае обнаружения трупа. Это называется оборонительным расчленением, и часто оно приводит к разделению тела на шесть частей: голову, туловище, руки и ноги. Иногда удаляются зубы. Голова и лицо почти всегда повреждены. Наш преступник был хрестоматийным в этом отношении. Он любил похищать подростков на улицах средь бела дня, часто в красной машине, отделять их головы от тел после смерти и разбивать лицо и череп на мелкие кусочки яичной скорлупы, надеясь скрыть личность жертвы настолько, насколько это возможно. Другие части тела так и не были найдены, только разбитые головы. Бог знает, что он сделал с остальным. Я употребил слово "он", потому что сделал предположение о физической силе, необходимой для того, чтобы сделать то, что он делал в течение примерно пятнадцати... двадцати лет. После этого головы перестали появляться в случайных местах в окрестностях Сомерсета.
- Вы уверены, что это его работа?
- Да. Мы нашли ее в неглубокой могиле, в том же районе леса, что и трех других. Голова разбита, как яичная скорлупа. Наши эксперты трудились ночамии и им удалось восстановить большую ее часть, но ты сам понимаешь, что с годами... ну... Думаю, тебе еще есть с чем работать.
- Она? Как ты можешь знать что жертва женщина?
- Мы сделали предположения. Но я хотел бы знать наверняка.
- Возможно, я смогу помочь. Но это будет зависеть от того, насколько полную реконструкцию я смогу осуществить, просто предупреждаю тебя, не надеялся на чудо.
- Понятно. Но я верю в тебя, Эгги. Если кто-то и сможет собрать ее по кусочкам, то только ты. Мне нужно знать ее личность. Мне нужно лицо, которое я смогу показать публике. Плакат. Постер или фото-робот. Попробую связать ее с другими известными жертвами. Призову всех, кто узнает ее лицо. У нас есть несколько теорий относительно того, кто является преступником. Даже есть несколько подозреваемых. Это поможет нам затянуть петлю, так сказать.
- И ты точно хочешь доверить такое ответственное дело мне?
Майк пристально посмотрел мне в глаза.
- Уверен, как день и ночь, - сказал он.
Я не смог отказаться.


Я получил фрагменты черепа в своей домашней студии. Я мог бы отправить их в лабораторию, но дома у меня были инструменты, материалы и, самое главное, музыка, кофейник и любимая собака. Если я собирался хорошо поработать, то должен был чувствовать себя комфортно.
Как будто бедному телу было недостаточно унижений, останки прибыли на заднем сиденье мопеда. Разворачивая их, я попросил у них прощения за это. Позже я зажег свечу. Она горела каждую ночь в течение недели, прежде чем погаснуть.
Существует два типа идентификации, когда речь идет о загадочных человеческих останках. Косвенная, когда кости и биологический профиль соответствуют предполагаемой жертве, и позитивная идентификация, когда уникальные биологические маркеры известного человека сопоставляются со скелетными останками. Иногда ДНК можно извлечь из кости и сверить с базой данных ДНК, например с базой данных карты Гатри (высушенная на воздухе кровь новорожденных), но в данном случае к тому времени, когда взятие образцов ДНК стало обычным делом, было уже слишком поздно. Майк дал мне список молодых девушек, пропавших без вести в этом регионе в период активности убийцы. В списке были и фотографии, но я решил пока не смотреть ни на одну из них. Я не хотел попасть под влияние, прежде чем приступать к работе над собственным портретом. Криминалистическая реконструкция лиц требует нейтрального мышления. Впрочем, иногда она также требует воображения. Например, с губами. Губы быстро разлагаются. Как бы точно я ни воссоздал структуру челюсти девушки, я никогда не смогу полностью воссоздать форму ее губ, не имея предварительного представления об их форме. В таких случаях мне приходится прибегать к творческому подходу.
Но сначала мне нужно было собрать пазл.
На то, чтобы собрать фрагменты черепа, у меня ушло три недели. Я использовал мягкую глиняную основу, на которую пинцетом аккуратно надавливал каждый крошечный кусочек черепа, каждый из которых был аккуратно пронумерован. Это была нелегкая задача. Было много недостающих фрагментов. Фрагменты часто крошились, когда я их крепил. В итоге я сначала обрисовал каждый осколк, чтобы иметь шаблон, который можно было использовать, если кость поддастся или рассыпется. Чтобы сохранить целостность черепа, я заменял сломанные фрагменты твердым воском. Было много догадок и ужасно много подбора краев фрагментов под микроскопом.
Каждый череп отличается от другого. В нем двадцать две кости, которые составляют единое целое. Череп отвечает за восемь из них, а лицо - за остальные четырнадцать. Я старался не вставлять квадратные колышки в круглые отверстия, но это оказалось сложнее, чем хотелось бы. В процессе реконструкции я перепутал и заменил множество фрагментов.
В конце концов я начал составлять картину преступления.
Больше всего в этом черепе было заметно свидетельство предыдущей травмы лобной части. По краям вмятины на лбу произошло заживление, и рана не была так резко очерчена, как это было бы при новом переломе перед смертью. Я мог видеть признаки вторичного заживления костей вокруг места повреждения. Это означало, что у жертвы, скорее всего, остался шрам на лбу и, вполне возможно, в какой-то момент она попала бы в больницу для наложения швов. У меня самого был похожий шрам на лбу. В подростковом возрасте я упал с дерева и при падении ударился головой о ветку. В итоге десять швов, чтобы закрыть рану, которая кровоточила, как из фонтана. О, я до смерти напугал свою мать. Подобная информация была важна для идентификации. Травма должна была стать запоминающимся событием. Возможно, есть записи из больниц или анекдотические воспоминания о травмах. Все это помогло бы составить портрет человека за пределами его останков.
По завершении работы над черепом я отправил Майку электронное письмо с приложенными к нему фотографиями головы, которая теперь покоилась на изготовленной мной подставке. Вместо того чтобы говорить по телефону, он снова навестил меня дома. Я начал подозревать, что поездка за город и общение с глазу на глаз нравятся ему больше, чем он сам об этом говорит. Я тоже был таким человеком. В конце концов, мы были копы старой закалки.
Он пришел с бутылкой вина, что я оценил.
- Ты пытаешься превратить это в горячее свидание? - поддразнил я, с готовностью принимая вино. Мы с Рондой выпьем его позже, на закате, на нашем патио, откуда открывался вид на зеленые холмы и поля созревающей пшеницы.
- Комната, полная голов на палках, - сказал он в ответ, оглядываясь по сторонам и вздрагивая. - Ты чертовски странный чувак, Эгги. Разве они не пугают тебя?
- Конечно, нет, - рассмеялся я, глядя на свою коллекцию из более чем тридцати реконструированных голов, размещенных на подставках. Я устанавливал все свои реконструкции на подставки, чтобы было легче перемещать их, когда я работал над ними. Это всегда выглядело немного макабрично, как головы на пиках, но такова была работа.
На стенах над моей коллекцией висели фотографии других готовых голов. Майк смотрел на них, завороженный.
- Почему вы сначала вставляете глаза? - спросил он, снимая очки и вытирая пятно с левой линзы. - Мне всегда это было интересно. Почему ты хочешь, чтобы они смотрели на тебя, пока ты работаешь.
- Все остальные мышцы расположены над и вокруг глаз, поэтому я не могу вводить их после.
- Логично. Итак, что у нас есть?
- Я думаю, это убийство можно приписать "Яичной скорлупе". Она подходит под его обычный тип. Кавказская женщина (европеоидная), небольшого роста. Я бы сказал, около пятнадцати лет или около того.
Майк сделал пометку.
- Нижняя челюсть говорит мне о том, что это человек, прошедший период полового созревания, о чем свидетельствует расположение здесь ментального отверстия. Он занимает то же положение, что и в челюсти взрослого человека, но длина челюсти и положение зубного канала говорят о том, что она еще не была взрослой. Нижняя челюсть также демонстрирует определенную асимметрию, которая, я уверен, проявится при реконструкции.
Я поймал себя на том, что не успел сказать: "Я знаю, что она чувствует", потому что у меня всегда была немного нестандартная челюсть, но в последний момент остановился. Нехорошо видеть слишком много себя в своей работе, и я знал, что это наложит отпечаток на мои усилия по реконструкции.
- Что-нибудь еще?
- Большинство зубов, как вы знаете, были грубо выбиты и удалены, но я нашел фрагменты нескольких корней и четыре целых постоянных зуба, включая зуб мудрости с верхней челюсти, клык и два резца с нижней. Опять же, судя по всему, перед нами молодой подросток. Достаточно взрослый, чтобы иметь второй набор зубов, но недостаточно взрослый, чтобы столкнуться с износом, разрушением или кариесом. Отсутствие других зубов будет проблемой при реконструкции. - Я вздохнул и кончиком карандаша указал на соответствующее место на черепе. - Мне нужно выяснить, как верхняя губа могла располагаться над зубами здесь. Форма ее рта уже начинает меня беспокоить. Но над этим я поработаю.
Мы некоторое время смотрели на голову девушки, заново осознавая груз ответственности лежащий на наших плечах. Молодая жизнь, оборванная. Жестокий, болезненный конец. Недостойное путешествие за ее останками.
Это дело разожгло во мне огонь, тепла которого я не чувствовал уже давно. Мне нужно было вернуть Джейн Доу (имя-заполнитель для обозначения человека, чья истинная личность неизвестна) ее лицо.


Я не терял времени, продолжая реконструкцию. Во мне росло чувство настоятельной необходимости как можно скорее дать девушке личность. Она так долго пролежала в земле, холодная и безымянная. Потерянный ребенок. У меня никогда не было своих детей, не по своей воле. Я не мог представить, что чувствовала мать девочки, когда она исчезла все эти годы. Сейчас было бы уже слишком поздно давать ей ответы, поскольку она, скорее всего, давно умерла, но я мог дать ее дочери имя и лицо. Может быть.
Я разложил свои инструменты, как хирург перед операцией: инструменты для работы с глиной, хронометр, гибкая линейка для обведения черепа, кожа и наждачная бумага для текстурирования кожи, терки, булавки, инструмент Dremel (Дремель, прибор для гравировки). Как я уже говорил Майку, есть люди, которые делают эту работу с помощью компьютеров - талантливые графические художники, использующие алгоритмы, автоматизирующие процесс, - но я предпочитаю использовать руки, потому что это приближает меня к человеку, которого я пытаюсь воссоздать. Мне помогает возможность прикасаться к лицу, когда я его восстанавливаю. Это чувственная связь с мертвым, даже если это всего лишь копия.
Я сделал слепок и отливку оригинального черепа, чтобы можно было работать над репликой, которую, как обычно, поместил на подставку. Еще одна голова на палке. Закрепив череп, я установил его в плоскость Франкфорта - естественное положение, в котором голова находилась бы при жизни, - используя спиртовой уровень, гибкую линейку и немного мягкой глины у основания черепа, чтобы все было устойчиво.
Затем я начал с того, что я ласково называю методом "булавочной головки". Я определил вероятную глубину плоти, покрывавшей череп, используя таблицы и матрицы глубины плоти, которыми обычно пользуются криминалисты. Я вбил ряд булавок в ключевых точках вокруг черепа, которые обмотал небольшими отрезками резиновых трубок, превратив булавки в анкерные леса. Спички тоже работают, но я предпочитаю булавки, потому что "спичечная головка" звучит не так круто.
Я лепил мышцы поверх лесов из глины, вылепляя каждый элемент лица вплоть до мельчайших деталей. Я начал с основных мышц, включая височную, но перед этим сделал то, что так ненавидел Майк: Сначала я вставил в череп глаза. Искусственные глаза бывают разных размеров и цветов, поэтому для простоты я выбрал серый, потому что синий казался слишком очевидным, коричневый - слишком навязчивым, а зеленый - слишком близким к моему собственному. Серые глаза казались нейтральной территорией, хотя я уверен, что моя своеобразная внутренняя логика многим бы не понравилась.
Я обратил особое внимание на форму пириформного отверстия у основания носа. Носовой хребет - крошечный острый отросток кости, проходящий позади носа, - отклонялся в одну сторону, указывая на то, что перегородка будет идти по тому же пути. Это дало мне хорошее представление о том, как расположены ноздри по отношению к основанию носа. Носовая перегородка была приподнята, что указывало на курносый нос, и это еще больше усугубляло ситуацию. Невинная девушка с курносым носом: чем она заслужила все это?
С мышцами вокруг рта возникли проблемы из-за отсутствия полного набора зубов. Наличие клыка было бонусом: он помог мне определить, где должна быть проведена средняя линия рта, она обычно находится чуть ниже клыка. Я сделал все, что мог, осознавая, что использую творческий подход, и стараясь не корить себя за это. То же самое было и с ушами жертвы. Уши - это хрящи, а ее уши давно сгнили, поэтому не было никаких признаков того, как они должны были выглядеть, в том числе и того, были ли ее мочки ушей прикреплены или разделены. Я сделал предположение и решил, что они частично отделены.
Что касается волос, то мне повезло больше. Обычно я выбираю светло-русый оттенок, который можно трактовать как темный блондин или светло-коричневый. Однако на этот раз мне не пришлось гадать. На месте захоронения был найден клок рыжих волос, а поскольку волосы долговечны, они довольно хорошо перенесли хранение. Другой антрополог любезно измерил для меня пряди волос, так что я знал достаточно, чтобы создать что-то прямое, длиной до плеч. Моя подруга, парикмахер, долго и упорно советовалась со мной, какую прическу, скорее всего, носила наша Джейн Доу, исходя из возраста девушки и того, что было модно или распространено в год ее исчезновения. Прямой пробор посередине, подстриженная челка, но ничего слишком броского. В конце концов, ей было всего пятнадцать лет.
Последним кусочком головоломки было изображение вмятины в черепе, или, что более важно, шрама на лбу. Он имел форму полумесяца. В реальной жизни, скорее всего, даже после заживления он был бы морщинистым, с заметной вмятиной под ним. Как будто кто-то вдавил большой палец в ее мягкую глину, и именно так я и поступил.
И вдруг картина стала полной. Я воссоздал ее образ.
Я позвонил Майку.
- Она готова, - сказал я и сразу же повесил трубку. Я испытывал слишком много эмоций и не был настроен на пустую болтовню.
Майк был у меня в течение часа. Должно быть, всю дорогу до моего коттеджа он освещал ее голубым светом.
- Покажи мне, - сказал он по прибытии.
На этот раз бутылки вина не было.
Я открыл голову, которую накрыл мягкой тканью. На нас смотрело живое, мягкое лицо молодой девушки-подростка, рыжие синтетические волосы блестели в лучах солнца, заливавших мою мастерскую. Мы смотрели на нее, и у меня на глаза навернулись слезы.
Майк прочистил горло и прижал руку к лицу.
- Она прекрасна, - сказал он.
На следующий день Майк опубликовал видео с восстановленным лицом. В ролике мы рассказали о возрасте жертвы, болезненном способе ее смерти, истории ее шрама. Видео стало вирусным в течение нескольких часов. Дело "Яичной скорлупы" по-прежнему оставалось в топе новостей, в интернете. Люди любят читать и смотреть про маньяков.
Через три недели мы узнали имя. Родственник посмотрел видео и сравнил его с серией старых фотографий, которые хранились в коробке из-под обуви и были спрятаны в шкафу под лестницей в непритязательном доме с террасой в соседнем Бристоле. Фотографии были цветными и выцветшими, как выцветают все вещи семидесятых годов. Когда я увидел первую партию, которую Майк прислал мне по электронной почте, я был рад, что уже сижу.
Оказалось, что все мои предположения были верны. Лицо, которое я реконструировал, почти полностью повторяло лицо, ухмыляющееся с фотографии на экране моего компьютера. Я почти испугался за себя, когда увидел его.
Страшно, но это меркло по сравнению с тем, что у нас наконец-то появилось имя погибшей девочки.
Люси Харпер. Ей было пятнадцать с половиной, когда она исчезла. Ее мать отправлялась на поиски каждый день в течение многих лет, не теряя надежды. Она умерла в 1997 году, так и не узнав, что случилось с ее единственным ребенком.
Через неделю Майк позвонил мне, усталый, но торжествующий.
- Мы его взяли, - сказал он.
Точки были соединены. Свидетели допрошены. Чердак обшарили, а затем обыскали с особой тщательностью. На чердаке ржавел сундук. Внутри - набор для убийства. Гнилые веревки, молоток, резиновая киянка, пила для костей, топор. Портативный фотоаппарат и двадцать три канистры с непроявленной пленкой.
- Мы нашли дневник, - сообщил Майк.
Я знал, что будет дальше. Я слушал обновления подкаста. Я видел репортажи, читал статьи. Убийца "Яичная скорлупа" был мертв. Он умер в тюрьме, от сердечного приступа, в возрасте восьмидесяти семи лет.
Он был мертв, а его дело живо.
- Мы нашли еще пятнадцать голов. - Майк был полон эмоций.
- Вы ведь знаете, что я скоро уйду на пенсию? - Я пошутил мягко.
- Это должен быть ты, Эгги, - ответил он. - Просто обязан довести дело до конца.
На этот раз я не стал спорить.


Следующая партия останков прибыла не на мопеде. Они прибыли в кузове фургона, и потребовался час, чтобы полностью перенести их в мою мастерскую.
В ту ночь я зажег много свечей.