«Наблюдение» Джо Р. Лансдэйл

Когда Джонсон вставал с постели, он старался не поцарапать себя, а когда шел в ванную, чтобы сделать свои дела, он садился на унитаз со спущенными пижамными штанами и полотенцем на коленях. Наконец, однако, скромность пришлось отбросить. Закончив на унитазе все свои дела, он быстро разделся, заскочил в душ и задернул занавеску, прекрасно зная, что его может увидеть верхняя камера, но, по крайней мере, камера над дверью не была направлена на него, и иногда ему казалось, что если он сможет свести к минимуму количество камер вокруг себя, то сможет считать это своего рода победой.
Он быстро вытерся полотенцем, обернул его вокруг талии, затем еще быстрее оделся, спустился вниз и позавтракал. Он хотел съесть два яйца вместо положенного одного, но там были камеры, и если бы он съел два, то последовал бы штраф из штаба. Он съел одно, выпил одну чашку кофе, вышел к машине и нажал на кнопку, которая ее завела. Она поехала по намеченному маршруту, и он слышал, как почти бесшумно крутились маленькие камеры на своих проводах, поворачиваясь на потолке, приборной панели и подлокотниках машины, чтобы получить полный обзор его лица, которое он старался держать нейтральным.
Когда его машина припарковалась на стоянке компании, он вышел, посмотрел на камеры, вздохнул и пошел к лифту, который спустил его на улицу. В лифте он посмотрел на красный глаз стоявшей там камеры. Ему было неловко даже ковыряться в носу, а ему это было необходимо.
Он помнил, как раньше все было так надежно и безопасно, когда можно было делать это и не превращаться в электрический заряд на миллиардах маленьких чипов, пропущенных через миллиарды маленьких проводов, или, если уж на то пошло, выброшенных по беспроводной связи в пустоты, чтобы импульсы собирались, как кусочки головоломки, и складывались в твое изображение, показывая все, что ты делал с утра до вечера.
Единственное место, где он мог уединиться, было под одеялом. Там он мог ковырять в носу. Он мог там мастурбировать, но он знал, что камеры зафиксируют его движения под одеялом, и, конечно, многие люди без проблем ковырялись в носу, показывали свои интимные места или дрочили, прекрасно зная, что в конце концов какой-нибудь человеческий глаз посмотрит на все это и надует губы над некоторыми вещами, или посмеется над тем или другим, но он не был среди них.
Он добрался до уровня улицы и вышел из лифта. По всей улице камеры на проволочных змейках двигались и поворачивались в разные стороны. Он шел, пока не оказался в квартале от своего офиса, и заметил в стороне старое здание. Он проходил мимо него каждый день, но сегодня он присмотрелся и увидел, что в глубине здания есть дверной проем. Когда он подошел к нему, то заглянул внутрь и увидел, что внутри есть небольшое пространство для протискивания, место, которое было сделано для того, чтобы укрыться от дождя или поставить зонтик.
Он смотрел на камеры на улице, а они смотрели на него. Он шагнул в нишу и повернулся так, чтобы оказаться в маленьком закутке. Он постоял там некоторое время, а потом сел в свободное место и впервые за долгое время понял, что ни одна камера его не видит. Камера знала, что он пришел туда, но не могла его видеть, и это дало ему великий момент покоя, и вскоре он обнаружил, что не хочет уходить, и наблюдал, как солнечный свет меняется и движется, и люди проходят мимо, не замечая его. Он не мог их видеть, но мог слышать и видеть их тени. Он ковырял в носу и стряхивал козявки, глубоко дышал и наслаждался прохладой камня на своей спине.
К вечеру он все еще был там и чувствовал себя довольным. Он был голоден, но все равно не ушел. Он сидел там и наслаждался. Когда в городе зажглись огни, он все еще сидел там и не двигался, и наконец пришли два полицейских. Они видели камеры, пленку, видели, куда он пошел и что он не вышел. Они арестовали его, отвезли в центр города и поместили в тюрьму, где камеры работали днем и ночью со всех сторон изолятора, и когда они поместили его туда, он начал кричать, и кричал всю ночь и до утра, когда за ним наконец пришли, дали ему успокоительное и поместили в палату с другими, кто пытался спрятаться от камер. Уколы, которые ему делали, заставили его уснуть, и во сне камеры крутились и вертелись на кабелях по всему помещению, забирали его изображение, передавали его по беспроводному пространству и укладывали в маленькие ячейки, меньше атома.
На следующей неделе старое здание снесли, построили новое и установили камеры.
Все работало прекрасно. Никто не мог спрятаться от камер. Почта каждого была прочитана до того, как он ее получил, телефонные звонки отслеживались, а для надежности они следили за тем, чтобы ни у кого не было возможности воспользоваться услугами адвокатов или пожаловаться, и мир был прекрасен, легок и безопасен, ведь теперь бояться было нечего.