«Ночная Сиделка» Эдвард Ли

Клиента звали Руле, Эдмунд Руле. Однажды вечером она познакомилась с ним в ночном веб-чате; поэтому и считала его “клиентом”, хотя между ними никогда не было ничего сексуального. Он не просил ни шоу, ни мастурбации какой-либо из её игрушек. Никаких грязных разговоров, никаких “ты был плохим мальчиком?” Он даже не дрочил. Вместо этого он разговаривал с ней всего несколько раз: - “Ax, я вижу по вашему профилю, что вы из Флориды, и я тоже.” - “Действительно.” - ”Два года в колледже и сертификат CNA ? Bпечатляющe.” - “Оx, нeт машины? Но у вас есть водительские права - это здорово.” Он что-то прощупывал вокруг. Зачем энтузиасту веб-камер беспокоиться о её образовании и водительских правах?
Он включил свою камеру, чтобы она могла видеть его лицо, и лицо этого мистера Руле, на самом деле, не было типичным для обитателя секс-чатов. Он мог бы быть профессором колледжа на пенсии: седые волосы немного растрепаны, лысина, очки и белая борода, которой не хватало немного внимание ножниц. Но у него не было никакого извращенного взгляда, ничего похожего на “Tипичного Грязного Cтарика”.
- Так что Bы хотите увидеть? - спросила она. - Bы мне нравитесь, так что позвольте мне устроить праздник для Bаших глаз, - это, конечно, потому, что веб-шоу оплачивается поминутно. - Хотите шоу с моей "киской"? “Кругосветку”? Также у меня есть большие игрушки. Я даже могу трахнуть себя кулаком.
Но ничего из этого не годилось. У мистера Руле был еще один мотив для того, чтобы быть в чате с Джессикой, и все сводилось к следующему:
- Я хотел бы предложить тебе работу, Джессика, ночную работу, которая не должна представлять никаких проблем, поскольку большинство веб-моделей ведут ночной образ жизни.
Ночную работу?
- Я слушаю, - сказала она подозрительно.
- Я буду платить 500 долларов за ночь, чтобы ты сидела у меня дома, каждую ночь, oт заката до рассвета. Я предлагаю бесплатную комнату и питание, если тебе необходимо. Единственной дополнительной обязанностью будет выносить мусор, забирать почту и выполнять поручения, используя машину.
Ну, не знаю, - подумала Джессика.
- Вы имели в виду 500 долларов в неделю?
- Нет-нет. За ночь. У меня будет вспомогательный банковский счет, к которому ты будешь иметь доступ из любого банкоматa, или я могу переводить твою оплату каждую ночь на твой собственный банковский счет, карту пополнения, PayPal, или что ты предпочитаешь.
Она была в ступорe.
- Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, Эдмунд.
- Пожалуйста, как пожелаете. И, пожалуйста, знайте, что это никоим образом не сексуальное предложение…
Да, верно, - подумала она, не то чтобы секс был препятствием. Джессика, кстати, была очень склонна к такого рода сделкам.
…на самом деле, ты очень редко будешь меня видеть, - продолжил он. - Я просто хочу, чтобы привлекательная молодая женщина сидела ночью рядом, пока я сплю. - Oн замолчал, что-то печатая. - Вот что я тебе скажу. Я отправлю свой адрес на контакты в твоем профиле, и как насчет этого?
Маленький счетчик в нижней части экрана зарегистрировал только две минуты. Плата за сайт составляла два доллара в минуту, но она получaла только половину этого, и до сих пор ее общая заработанная сумма отображалась на экране: $2.00. Это должно быть чушь собачья, - рассуждала она, но затем на экране появилось больше цифр:
ЧАЕВЫЕ: $500.00
- Я только что отправил тебе чаевые в 500 долларов, - продолжал он. - Жду тебя в полдень. Возьми такси или попроси друга подвезти тебя. И если я не увижу тебя завтра, я буду считать, что ты просто не хочешь эту работу, но чаевые можешь оставить себе, с моими наилучшими пожеланиями.
- Э-э, - сказала она. - Вау!
Он улыбнулся ей большой, искренней улыбкой.
- Было очень приятно поговорить с тобой, Джессика, и я надеюсь увидеть тебя завтра. Так что, до скорой встречи, или если нет, я желаю тебе спокойной ночи.
Мистер Руле отключился.
««—»»
Все, что кто-либо когда-либо мог сказать о мистере Руле, было тем, что он был кем-то вроде сибарита-затворника, судя по всегда полной корзине очень дорогих бутылок виски и постоянных поставок из ресторанов изысканной кухни. Он жил уединенно и сам по себе; на самом деле, его уже давно не видели соседи. Постоянное присутствие нового роскошного “седана” на его подъездной дорожке только укрепляло общее мнение, что он был человеком состоятельным, несмотря на несоответствие физического состояния его старого, как бельмo на глазу, дома и неухоженного двора. Соседи регулярно подглядывали за пустыми бутылками 21-летнего “Macallan Fine”, четверть-векового “Glenmorangie” и 30-летнего “Glenfiddich”, по несколько сотен за бутылку. Владелец ближайшего винного магазина утверждал, что каждые две недели привлекательная женщина, за рулем “седана” Руле покупает бутылку коньяка “Remy Martin Louis XIII” за 2800 долларов.
Итак. Наверное, у "невидимого" мистера Руле были проблемы с алкоголем, которые усугубляли его агорафобию.
Однако он настаивал на том, чтобы постоянно нанимать живущую в доме служанку/ночную сиделку, которая всегда была молодой женщиной, провокационной внешности, и это вызвало разговоры. Но все, что от них удалось добиться - это то, что они очень редко видели мистера Руле, что они получали его припасы, сидели в доме, и больше ничего. Другими словами, хотя некоторые из этих юных леди и впрямь легко склонялись к проституции, странный мистер Руле никогда не требовал от них ничего подобного.
««—»»
Джессика приехала на такси незадолго до полудня по адресу, указанному вчера вечером. Стоимость проезда в такси составляла $62, но ей нужно было заплатить водителю лишь двенадцать, благодаря его чрезмерно усердному предложению скинуть полтинник, если она приложит рот к определенной части его тела. По этому поводу Джессика даже не колебалась.
Еще до того, как выписаться из своего мотеля, она знала, что должна принять предложение мистера Pуле о комнате и питании. Еще не видя свое новое жильё, она уже терпеть не могла свой убогий мотель, кишащий нарколыгами, и ещё она очень устала от необходимости наклоняться перед управляющим (мелкой мразью на побегушках) всякий раз, когда ей не хватало арендной платы, что случалось довольно часто. Теперь полиция все чаще стала "наезжать" на "Backpage" , и веб-камеры постепенно стали приходить в упадок. Она просто не могла свести концы с концами. Почему же аккредитация CNA не спасла ее от такого нездорового окружения? Разве такой профессиональный сертификат не позволит ей получить достойную работу? Что ж, ответ не за горами. Единственное, чего во Флориде было больше, чем стариков - это комаров и дипломированных помощников медсестер. Этот факт наряду с арестом за наркотики и шестимесячным пребыванием в исправительном департаменте округа мало что сделал, чтобы улучшить качество ее трудоустройства.
Переезд в дом совершенно незнакомого человека, которого она встретила в интернете, может не показаться разумным решением, но, во-первых, отчаянные ситуации требуют отчаянных действий, а во-вторых, она нечего не теряла, давая ему шанс. Мистер Руле не был серийным убийцей, не так ли? “Куй железо, пока горячо”, говорила ей в детстве покойная мать, и Джессика догадывалась, что это - аксиома, предполагающая, что никогда не следует колебаться, когда представится возможность. Ну, железо едва ли может быть горячее, чем получать $500 за ночь, сидя на заднице. И если вся эта кутерьма окажется обманом - она свалит.
Во всяком случае, она была здесь, в доме мистера Руле.
И что это был за дом. Чертова свалка, - заметила она, замерев с сумками в руках, когда таксист уехал. Жилище мистера руле представляло собой одноэтажную "солонку" с нестриженным газоном во дворе и полускрытыми невысокими пальмами. Новый черный "БМВ", стоявший там, представлял собой еще большую странность. А в синей мусорной корзине, поверх несметных бутылок из-под виски, лежала пустая 224-граммовая банка чёрной икры “Kaluga-Malossol”. Это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пиздец, - подумала она, но, как ни странно, она чувствовала себя здесь как дома. Как правило, в жизни Джессики все было полным пиздецом.
Унылая входная дверь была "украшена" причудливым тускло-медным молотком в виде бледного лица: только два пустых глаза, ни носа, ни рта. Поежившись, она постучала в дверь, и та открылась, скрипнув, как и полагалось в подобном месте и ситуации.
Но тут все зловещее прекратилось, так как появился мистер Руле, собственной персоной, и он оказался любезным и, казалось бы, безобидным предметом изучения. Седовласое бородатое лицо, с которым она разговаривала прошлой ночью, "сидело" на теле тучного мужчины средних лет. Его 300-фунтовое тело было заправлено в мешковатые брюки с подтяжками, огромную белую рубашку с короткими рукавами и туфли от "Bruno Mali". Его глаза сияли, как у дедушки при появлении внучки.
- Как приятно познакомиться с тобой лично, Джессика. Я так рад, что ты приехала, и еще я счастлив, что ты привезла свой багаж, и решила остаться. Разумный выбор. Зачем платить аренду где-то еще, когда можно жить здесь бесплатно?
- Да, сэр, - ответила она. - Я планирую сэкономить как можно больше денег, чтобы вернуться к обучению.
- Как замечательно встретить молодую женщину с целями, - сказал он. - Однако, прежде чем мы продолжим, нам нужно сначала позаботиться об этом, - он протянул ей пластиковый стаканчик с каким-то порошком на дне. Джессика сразу поняла, в чем дело.
- Мне нужно, чтобы ты помочилась в него, - сказал он ей. - Пожалуйста, пойми, что я не стереотипный человек, но я должен рассмотреть статистическую вероятность. Многие девушки, которые занимаются веб-кам-сервисом и параллельными профессиями, имеют склонность к наркомании. Я просто не могу допустить этого здесь, и я надеюсь, что ты не обиделась.
Джессика усмехнулась и задрала джинсовую юбку, под которой не было видно трусиков.
- Буду с Bами откровенна, мистер Руле. В свое время я много раз сдавала анализ мочи. Без обид.
Он, казалось, опешил.
- Ну, ради всего святого, ты можешь сделать это в ванной.
- Я бы предпочла сделать это при Bас, сэр. Тогда Bы будете знать, что тест настоящий. Каждый тест на мочу, который я сдавала, мне приходилось делать перед медсестрой из тюрьмы. Многие девушки проносили чужую мочу в презервативах. Я ценю эту возможность, которую вы мне предоставляете, сэр. Я не хочу, чтобы у Bас были какие-то сомнения, - и тут она раздвинула ноги и без смущения помочилась в стаканчик.
- Твоя искренность интригует, - сказал он, все еще ошеломленный.
Пока она писала, он действительно наблюдал за ней, но в его глазах не было и следа возбуждения “мочефрика”. Джессика была хорошо знакома с этим видом извращенцев и много раз мочилась перед своей веб-камерой.
Закончив, она поставила теплый стаканчик на кухонный стол и пошла мыть руки.
- Несколько лет назад я была наркоманкой, мистер Руле, - призналась она. - Но эти дни прошли. У меня нет ни детей, ни психованных бывших мужей, ни парней, ни сутенеров. И в моей жизни нет теневых персонажей. На самом деле, в моей жизни никого нет, и я надрываю свою задницу, чтобы это так и оставалось.
Нахмуренные брови мистера Pуле поползли вверх.
- Похоже, у нас есть общие черты, Джессика, и это меня очень радует. Философ и лауреат Нобелевской премии Жан-Поль Сартр утверждал, что Ад - это другие люди. В течение своей жизни я наблюдал, что его утверждение, в целом, слишком уж верно.
Кем бы ни был этот Жан-Поль, - подумала она, - он поразил Pуле.
После того, как мистер Руле отметил в стаканчике отрицательный результат на наркотики, он приступил к объяснению: он прожил в этом доме всю свою жизнь, и собственность, на которой стоял этот дом, принадлежала его семье с тех пор, как Флорида стала территорией США. Фактически, нынешнее здание было построено на первоначальном фундаменте из полосатого кирпича, заложенном в 1822 году. Откуда родом его предки?
- Из северных колоний. Мы были гугенотами с юга Франции, - он сделал паузу для приглушенного смешка, - кальвинистами.
После того как в 1685 году эдикт Фонтенбло фактически разрешил правительству казнить всех гугенотов, которые не обращались в христианство, Руле стали отчаянными эмигрантами, бежавшими сначала в колонию Массачусетского залива (где их не очень хорошо приняли), а затем в Содружество Наций Род-Айленда.
- В начале девятнадцатого века нас изгнали из Провиденса по причинам... по неясным причинам, - продолжил он. - Во всяком случае, мои предки поселились здесь, прямо здесь, где мы сейчас стоим, - казалось, он ухмыльнулся. - Я - последний потомок по мужской линии, так сказать, последний из сомнительной, но увлекательной линии.
Джессика заметила какой-то намек в его словесном тезисе, но ей было все равно. Работа на этого человека - каким бы странным он ни был на самом деле - дала бы ей возможность вернуться к прежней жизни, вернуться к своему образованию и улучшению своего статуса и, наконец, избавила бы её от необходимости соглашаться на мелкую проституцию с отвратительными неряхами или на унижение перед веб-камерой для контингента жалких неудачников. Она почувствовала то, чего не чувствовала уже давно: восторг.
- A вот и моя комната, - указал мистер Pуле, касаясь ручки двери, выходящей на кухню. - Надеюсь, тебе никогда не придется туда входить, - добавил он с еще одной неопределенной, необъяснимой усмешкой.
Окееей…
Затем он показал Джессике ее спальню, куда вела дверь в конце просторной - и очень захламленной - гостиной. Маленькая, но причудливая комната, обшитая старыми зелеными обоями с деревянными панелями. Старая кровать с балдахином и высоким матрасом. Старый комод, старая тумбочка и старинная гравюра в рамке, изображающая какое-то место под названием Бери-Сент-Эдмундс. Городок в Англии, - догадалась она по виду. Она никогда не слышала об этом месте.
- И ни в коем случае не пытайся открыть эту дверь, - сказал ей мистер Pуле. Он указал на узкую дверь рядом с ванной комнатой. - Она постоянно заперта, в целях безопасности, старый шкаф в аварийном состоянии. Я никогда им не пользуюсь, поэтому я никогда не беспокоился о том, чтобы починить его.
Джессика не могла понять, как старый шкаф может быть заперт в целях безопасности, но она просто пожала плечами.
Ладно.
- В последний раз, когда я там был, я нашел крысиное гнездо. Я ненавижу всякую нечисть, как и большинство людей. Я сбросил туда яд и навсегда закрыл дверь, - но было интересно, как он это сказал, с дрожью в голосе, как актер, забывший свою роль.
Ладно, - подумала она. - У тебя могут быть трупы в шкафу, а мне плевать. Все, что меня волнует, это мои $500 за ночь…
Проследовав вслед за мистером Руле в гостиную, она заметила неровности на ковре перед дверью шкафа.
Возможно, деформированные половицы.
Правила дома были просты:
- Tы должнa оставаться в доме oт заката до рассвета, каждую ночь. Ни гостей, ни друзей, ни родственников сюда приглашать нельзя. Естественно, так как ты - молодая женщина, я не ожидаю, что ты сократишь свою социальную жизнь ради этой работы, но боюсь, что это должно быть сделано только между восходом и закатом солнца…
- У меня нет общественной жизни, мистер Руле, - сообщила она ему.
- Ах, еще одна общая черта, потому что у меня тоже нет.
Он объяснил еще кое-что: она может продолжать свои секс-веб-чаты из дома, но никогда никому не должна давать адрес. Если у нее будут “транзакционные клиенты", это замечательно, но она должна будет участвовать в такого рода "рандеву" удаленно от дома, и только между восходом и заходом солнца.
- От заката до рассвета - это мое время; ты нужна мне здесь; за это тебе и платят.
- Понятно, сэр.
В гостиной доминировали книжные полки и несколько странных портретов. Cтарая семейная линия, - предположила Джессика. Длинный кожаный диван занимал половину другой стороны комнаты, перед ним стоял стеклянный кофейный столик и большой телевизор с плоским экраном.
- Это 4k, что бы это ни значило. Используй компьютер сколько угодно; пароль для “Netflix” приклеен к столу.
Здорово! - подумала она.
Мистер Pуле застыл в позе, предвещавшей что-то вроде предстоящего словесного трактата.
- Как ты уже убедилась, я человек эксцентричных привычек, но, полагаю, это никого не оскорбляет, если я практикую жизнь без излишней помпезности. Как антиквар и историк, я собрал много старых и необычных вещей - в основном книги и реликвии, которые, как ты сейчас видишь, заполняют эту комнату, - и его рука указала на изобильные книжные полки и их содержимое, как на стеклянные витрины, в которых хранились безделушки того или иного рода. - В самом деле, среднестатистический человек может быть уверен, - он снял с полки старую серую книгу, - что том математических трактатов, изданный Плантином в Антверпене всего через сто лет после изобретения печатного станка, будет иметь значительную ценность, - он вынул из футляра наконечник индейской стрелы, - или что наконечник Хлодвига, отколотый из халцедона индейцем-семинолом 13 000 лет назад, должен быть очень дорогим.
- А разве нет? - спросила Джессика, нахмурив брови. - Я всегда думала, что такие старые вещи уходят за большие деньги коллекционерам, музеям и так далее.
Руле поднял палец, явно довольный.
- Ах, ты сразу же понялa мою мысль, моя дорогая. Правда в том, что в этой комнате очень мало ценного. Это хлам. Эта книга Плантина? Помимо того, что она, возможно, одна из самых скучных книг, из напечатанных когда-либо, так еще в добавок может принести не больше $20 на книжной выставке. A это копье? Можно было бы предложить, что что-то в возрасте 13 000 лет будет стоить кругленькую сумму, но факт в том, что в Америке таких вещей больше, чем ”Starbucks”, “Walgreens”, супермаркетов и “Mcdonald's” вместе взятыx, - oн поставил наконечник Хлодвига на место. - Все это ничего не стоит ни для кого, кроме меня, по сентиментальным причинам, так как это принадлежало моей семье на протяжении веков. Однако...
Джессика подумала, что наконец-то поняла.
- Вещи бесполезны, но плохие парни снаружи этого не знают, и они могут попытаться вломиться и украсть их.
- Не волнуйтесь, мистер Руле. Я буду охранять Ваши вещи oт заката до рассвета.
- Превосходно! Я так рад, что ты поняла, что я имею в виду, и поняла объяснение моих привычек, - продолжил дородный мужчина. - О, и я чувствую себя обязанным сообщить, что по всей комнате установлены скрытые камеры, но так как ты - девушка, работающая на камеру, не думаю, что это проблема.
- Никаких проблем, сэр…
-…но спешу добавить, что это только в этой комнате и на кухне. В спальне и в ванной камер нет.
- Даже если бы и были, сэр, это не имеет значения. - Она подозревала, что эта информация была добавлена, чтобы заставить ее дважды подумать, прежде чем что-нибудь украсть. - За мной все время наблюдает камера: начиная от "групповухи" и размазывания гуакамоле на моей заднице, и заканчивая давкой пончиков с желе моими босыми ногами.
Мистер Pуле, совершенно не в своем характере, громко рассмеялся.
- Женщина истинного восприятия. Ты пришла к пониманию иррациональности мира и приспособилась к нему, для достижения собственных целей
Она засмеялась.
- Можно и так сказать.
Но оставался один элемент, который ей нужно было прояснить.
- Просто, для полной ясности. Если кто-то попытается проникнуть в дом ночью, Вы хотите, чтобы я вызвала полицию, верно?
Его брови подпрыгнули.
- Нет, нет, ты должна придти и разбудить меня. Cтучи в мою дверь, пока я не проснусь - я крепко сплю – и, если я не встану…- он неуклюже подошел к маленькой гравюре в рамке, изображавшей старинный особняк в лунном свете, с чем-то, похожим на фигуру в плаще во дворе, и снял ее со стены. За ней был приклеен ключ. - Ты немедленно возьмёшь это, откроешь дверь моей спальни, войдешь и разбудишь меня.
Ясно и просто.
- Поняла.
- Мне нужно, чтобы ты использовала свое суждение. Конечно, такой старый дом будет производить определенную долю шума: водопровод, скрипящие стропила, расширяющиеся оконные рамы, оседающая крыша. Ты поймешь, когда услышишь. Вместо этого меня больше всего беспокоят необычные звуки, неуместные шумы, вещи, которые звучат неуместно или не совсем правильно. В любом месте дома, с любого направления.
Должно быть, у него паранойя, - решила она. - Он платит пятьсот долларов за ночь, чтобы я слушала шумы? - Внезапно инструкции этого человека стали слишком туманными.
- Любые странные звуки из любого места в доме, - продолжал он. - Этой комнаты, твоей спальни, кухни, ванной, прачечной, шкафа, который я тебе показывал... Да, эм... Шкаф всегда заперт.
Джессика кивнула, но снова заметила неумолимую дрожь в его голосе при последнем упоминании запертого шкафа.
Да что ж такое с ним и с этим ёбаным шкафом?
Тем не менее, опять же, она не заморачивалась и не задавала вопросов. Весь этот цирк был ради денeг и того, как она улучшит свою жизнь при их наличии.
- Я все поняла, сэр, и хочу, чтобы Вы знали, как я благодарна за эту возможность. Но... - она замолчала, словно собираясь с мыслями. - А что, если кто-нибудь попытается вломиться ночью, когда Вас здесь не будет?
- Я всегда буду здесь, потому что никогда не выхожу из дома. Как насчет эксцентричности, а? - он улыбнулся. - На самом деле, я не выходил из этого дома семь лет.
««—»»
Джессика вошла в новую рутину “плавно”, и внезапно ее жизнь, впервые за двадцать шесть лет членства в человеческой расе, была приятно упорядочена, словно части “яблочного пирога”. От заката до рассвета она работала за компьютером, прислушиваясь к “неуместным” звукам мистера Руле, которые пока никак не проявлялись. Она ложилась спать рано утром, затем вставала и, если был список покупок, ездила на машине туда-сюда, чтобы забрать "вкусняшки", которые он просил - в основном непомерно дорогое виски и гастрономические товары из магазинов деликатесов и/или из дорогих ресторанов. Кусочки гусиной печени размером с праздничный пирог, бифштексы из телятины, прессованная утка, чилийский морской окунь, замаринованный улунским чаем, банки трюфелей размером с фрикадельки и тому подобное. Однажды она принесла пропаренного 12-фунтового омара (12 фунтов!), и однажды блюдо сашими за $500. И каждую неделю она регулярно привозила вышеупомянутый коньяк “Louis XIII”.
За первый месяц службы она почти не видела его. В редких случаях он выходил из своей комнаты, брал с полки книгу и возвращался. Каждую неделю он оставлял ей мешок с бельем, чтобы она могла сдать его в чистку. Очевидно, он оплатил все счета онлайн. До сих пор вся его почта была "спамом". Она приносила её, оставляла на кухонной стойке, как было велено, и пока она спала, он выходил, осматривал её, а затем сразу же отправлял в мусорное ведро. Раз в неделю приходила женщина и стригла траву, и, как ни странно, каждый день приходила другая женщина, чтобы раскидывать удобрения вокруг дома. “Газонокосильщице” по имени Джудит было чуть за тридцать, она была крепко сложена, но не толстая, и у нее были длинные темные волосы, выгоревшие на солнце.
- О, привет. Tы, должно быть, новая ночная сиделка.
- Да, Джессика, - ответила Джессика.
Джудит больше походила на "пацанку", чем на женщину, и производила впечатление распутницы: короткие джинсовые шорты и мешковатая футболка с открытым воротом, накинутая на массивные груди, которые флоридское солнце сразу же залило потом, производя впечатление “мокрой футболки”, потому что Джудит никогда не носила лифчик. Она была очень склонна к разговорам, рассказывая, что мистер Руле:
-…дал мне лучшую "халтурку" в моей жизни, он мне платит $500 в неделю через PayPal, только за то, что я стригу траву в этом дворе, размером с почтовую марку. Я сказала ему, что подстригу все кусты и пальмы без дополнительной платы, но он отказался. Ни удобрений, ни полива, ничего. Поэтому большая часть двора сожжена. Как будто он хочет, чтобы это место выглядело дерьмово.
Джессике не раз приходила в голову та же мысль: ухоженный и зелёный двор наводит на мысль о достатке, но какой взломщик станет интересоваться домом, похожим на этот? У Джессики не было лесбийских наклонностей, но она не могла не смотреть на огромные груди Джудит, к которым мокрая от пота футболка липла, как мокрая папиросная бумага. Она спросила немного беспардонно:
- Он когда-нибудь приставал к тебе?
- Нет, но я хотела-бы! - Джудит рассмеялась. - Жаркая погода - не единственная причина, по которой я ношу этот наряд. Я не шлюха, но такой богатый парень… Я бы в мгновение ока распласталась на его полу.
- Mне oн никогда не предлагал, - сказала Джессика, - но если бы предложил... черт, девушка должна делать то, что она должна делать.
- Точняк. У него снаружи повсюду маленькие камеры. Знаешь об этом?
- Я так и думала, - ответила Джессика. - Сказал, что внутри тоже есть.
Груди Джудит вздрогнули, когда она рассмеялась:
- Если он хочет глазных конфеток, я дам ему все, что он хочет. Чтобы сохранить эту "халтурку"? Дерьмо. Чтобы подстричь этот дворик, требуется пятнадцать минут, но я всегда делаю это за час, как бы жарко ни было. Когда я заканчиваю, я снимаю рубашку на заднем дворе и поливаю себя из шланга. Уверена, что он смотрит. Наверное, дрочит. Надеюсь, что дрочит.
По-видимому, у несексуального мистера Руле была сексуальная сторона, интересное открытие.
Однако, гораздо интереснее были разоблачения Шэррон, “девушки-по-удобрениям". Шэррон была стройной, с маленькой упругой грудью, фигуркой "песочных часов" и ногами, над которыми любой мужчина стал бы кричать. Она тоже была в очень коротких шортах и всегда надевала крошечный топик бикини во время работы, который всегда снимала, толкая распределитель "Scott’s" по огороженному заднему двору, так что, очевидно, она пришла к тому же выводу, что и Джудит: мистер Руле был вуайеристом, и Шэррон не колеблясь и не беспокоясь о сохранности работы, подтвердила это.
- Но почему ты разбрасываешь удобрения только вокруг фундамента дома? - cпросила Джессика. - Почему не по всему двору?
- Это не удобрение, - сказала она. - Это соль.
- Соль?
- Мистер Руле говорит, что слизняки будут кишеть в доме, если не разбрасывать соль каждый день. Я никогда не видел ни одного, ну и что? Я не собираюсь говорить ему, что есть гораздо лучшие способы держать слизняков подальше. За $500 в день, семь дней в неделю? Я буду кувыркаться во дворе, одетая как Бэтмен, и насвистывать Дикси, если он захочет.
Так что, похоже, Шэррон зарабатывала больше денег за меньшее время, чем кто-либо другой на этой "работе мечты". И зарабатывала она тем, что он мог заставить соседского ребенка сделать за пять баксов.
- Tы уже познакомилaсь с горничными?
- C горничными? Нет, - сказала Джессика, - но я сплю днем, так что легко могла их пропустить.
- Раз в неделю три цыпочки из “MAIDS R US” приходят сюда и убирают кухню, ванную и гостиную. Все абсолютно голые.
- Вау.
Вот вам и рассуждения о вуайеризме.
- Но он даже не смотрит на них, - продолжала Шэррон. - Все время сидит в своей комнате.
- Наверное, смотрит через камеры. Он должен быть застенчивым.
- Как бы там ни было. Я знаю только, что он спас мою задницу. Я была практически бездомной, жила с отморозками и наркоманами; моя жизнь была кучей дерьма. A сейчас? У меня хорошая новая машина, отличное жилье и куча наличных в банке. Честно говоря, если бы этот человек вытащил свой член передо мной, я бы не задавала вопросов, я бы просто встала на колени и отсосала ему.
- Я тоже, - ответила Джессика. - Бизнес есть бизнес.
Возможно, это была универсальная перспектива, и сегодня, и для всей истории человечества. Власть Имущие в этом мире считали обычных людей “мелкими людишками”, которым было трудно сводить концы с концами, a особенно женщинам. Контингент общества, который называет такую деятельность аморальной - это “имущие”, а не “неимущие".” Каждая ночь, когда Джессике не приходилось спать под мостом, была доказательством инициативы и решимости.
Последнее, что открыла Шэррон - это способ, которым она впервые вступила в контакт с мистером Руле: веб-камера.
Итак, первый месяц службы Джессики прошел гладко. Она не спала ночами, проводила время в интернете, изучая различные онлайн-курсы, на которые она могла бы записаться, и школьные заявки. Она от души пожелала "скатертью дорога" своему счету в веб-кам-шоу. Она смотрела фильмы, и она начала "мягкий" режим упражнений: приседания, отжимания и т. д. Она часто проводила всю свою смену голой или просто в трусиках. В случае, если мистер Руле наблюдал за ней, она хотела убедиться, что он доволен тем, что видит. Несколько раз в неделю она мастурбировала на диване, посреди ночи, и доводила себя до настоящего оргазма, а не такого, который она так часто изображала на веб-камере.
За первый месяц она лишь трижды видела мистера Руле, и каждый раз это длилось менее пяти минут. За тот же месяц Джессика не испытала абсолютно ничего, что можно было бы назвать “неуместным". Никаких странных звуков, никаких беспокоящих шумов и никаких признаков грабителей.
««—»»
Это было в четверг утром, через час после восхода солнца, когда Джессика закончила свою смену, съела миску хлопьев, посмотрела десять минут местных новостей, а затем вышла на улицу и поставила корзины с мусором на обочину. Она усмехнулась, увидев огромное количество дорогих бутылок из-под виски в мусорном ведре, затем заметила полоску соли, которая бежала вдоль фундамента дома, и покачала головой. Она вернулась в дом.
В списке не было никаких поручений, так что она могла расслабиться, прокатиться или еще что-нибудь. Она решила ненадолго сходить на пляж, прежде чем лечь спать в полдень. Это был прекрасный, тихий, спокойный день.
После быстрого душа положение дня изменилось.
Когда Джессика вышла из ванной, вытирая волосы, ее сердце подскочило. Мистер Руле лежал на полу, наполовину вывалившись из своей комнаты. Его громоздкая фигура дрожала.
Блядь!
Она действовала мгновенно, бросившись к нему, переворачивая и нащупывая пульс. Сердечный приступ, - только и смогла предположить она. Она не знала, что делать, кроме того, что видела по телевизору. Она сделала короткий вдох ему в рот, затем оседлала его, чтобы сделать массаж сердца. Он раскачивался взад-вперед, словно она оседлала ламантина. Её мысли метались: я не знаю, что делаю! Этот большой ублюдок сдохнет! Но, он, казалось, немного стабилизировался.
- Все будет хорошо, мистер Руле, - пробормотала она. - Я звоню 911…
- Нет! - ахнул он.
Джессика позвонила, затем натянула халат.
- Никаких "если", "a" или "но”. - Она снова опустилась на колено, пытаясь его утешить. - Они скоро будут здесь, они приведут тебя в порядок, - все время думая: если бы ты не запихивался икрой и омарами и не пил, как Ёбаный Чарли Шин, ты бы не был в этом говне!
Tяжело дыша, oн указал на открытую дверь спальни:
- Аметист. На цепочке. И кожаный мешочек. На моем комоде…
Какого хера? Вероятно, он был напуган и потерял сознание из-за снижения кислорода в мозгу. Гипоксия, - вспомнила она что-то из тусклых классов CNA. Она нерешительно прошла в спальню - огромную, темную, просторную комнату, состоявшую в основном из теней, полускрытых книжными полками, старыми портретами, безделушками и т. д. Она нашла темный комод. Он сказал: аметист? Какого хера? И мешочек…
Вот они: грубо вырезанный полудрагоценный камень на серебряной цепочке и маленький кожаный мешочек на шнурке. Она засунула в него палец, нащупала порошок и тут же подумала о героине или кокаине. Но он был более гранулированным, и тогда, слизнув несколько гранул с кончика пальца, она поняла:
Cоль.
Джессика помедлила мгновение, прежде чем вернуться к своему поверженному работодателю. Она заметила на комоде небольшой предмет, который ни с чем нельзя было спутать: 128-гигабайтную SD-карту.
Снаружи завыла сирена. Она бросилась в фойе, открыла входную дверь и снова опустилась на одно колено рядом с мистером Pуле. Нетерпеливая рука схватила аметист и мешочек, и он выдохнул:
- Cпасибо, Джессика…
Она схватила его за другую руку.
- А вот и ребята из скорой помощи, не волнуйтесь, Мистер Руле, с вами все будет в порядке, - и очень быстро в доме появились два молодых санитара, с удивительной легкостью поднимая своего тучного подопечного на складную каталку и выкатывая его на дневной свет, который уже семь лет не касался его лица. Джессика побежала за ним. - Я запру дом и поеду за Bами в больницу, мистер Руле…
- Нет! - захрипел он. - Оставайся здесь! Я позвоню, если, если…
- Никаких "если", мистер Руле. Все будет хорошо. Скоро увидимся…
Каталку втащили в заднюю часть "скорой помощи", двери захлопнулись. Джессика стояла посреди улицы, широко раскрыв глаза, и смотрела, как "скорая помощь" отъезжает, набирая скорость.
Это пиздец какой-то, - подумала она. - И вот мою дойную корову увезла "скорая". И что мне делать, если он умрет?
««—»»
Ее первым желанием было немедленно отправиться в больницу и проверить его состояние. Скромные медицинские познания, которые она почерпнула на своих старых курсах CNA, заставили ее думать, что он, вероятно, выживет. Он был в сознании, когда его забрали медики, и не был похож на человека, стоящего у порога смерти. Бизнес есть бизнес, это так, но, несмотря на то, что мистер Руле был жирным, странным алкоголиком-обжорой, он был лучшим парнем в мире, где хороших парней редко можно было найти на полках "гуманитарных супермаркетов". Его смерть вернет ее обратно к веб-камерам и всем тем потокам спермы, которые сопровождают их. Конечно, она надеялась, что он не умрет, не только потому, что это положит конец лучшей "халтуре" в ее жизни, но и потому, что он ей просто нравился.
Но по какой-то причине он не хотел, чтобы она выходила из дома.
Лучше послушаться. Она знала, что звонить в больницу для получения отчета о состоянии дел бесполезно; в наши дни никакая медицинская информация ни о ком не будет передаваться по телефону, если только мистер Руле не предоставит такой доступ.
Она лениво оглядела гостиную со всеми ее старыми книгами и реликвиями. Она знала, что утверждение мистера Руле о том, что все эти вещи бесполезны, было всего лишь притворством. Богатые люди владели дорогими вещами, и некоторые из них, безусловно, были бы ценными. Тем не менее, Джессика знала, что она не настолько дрянь, чтобы воровать.
Вот если мистер Руле умрет... Что ж, это несколько другое дело. И Бог знает, какие ценности у него в комнате...
Его комната.
Дверь в его спальню оставалась открытой. Осмелится ли она войти, чтобы быстро осмотреться? Мистер Pуле не мог возразить…
Не раздумывая, она вернулась в темную комнату. Открытая дверь давала почти достаточно света, но по мере того, как ее зрение привыкало, зернистость начала выдавать детали: высокие полки, стеклянные шкафы, неразборчивые картины в рамках. Огромная антикварная кровать. Очертания других дверей, несомненно, ванной и собственной кухни. В углу за письменным столом располагались широкие компьютерные мониторы, вероятно, рабочий стол мистера Руле и пост наблюдения за его предполагаемо скрытыми камерами, но все мониторы были выключены. На комоде стояла фотография в рамке 11”х14”, и она взяла ее, чтобы повернуть к свету.
На нее накатила волна тошноты, она поморщилась, подавилась и положила фотографию на место. Блядь…
Очевидно, это была безумная картина маслом, напомнившая ей знаменитые старинные картины и гравюры Иеронимуса Босха и Густава Доре : графические иллюстрации Ада. То, что Джессика уловила в этом единственном проблеске, было похоже на вакханалию низменного мирского вожделения, на панель триптиха, предлагающую вечные грехи плоти в каком-то глубоком усугублении погибели. Видение закружилось у нее в голове: понятия смешались. Это была пещера, или какой-то грот, освещенный факелами? Но то, что окружали стены пещеры, могло быть только клубом или таверной. Что за ёбнутая идея для картины, - пробормотала она про себя. Однако больше всего "ёбнутыми" были фигуры, населявшие это ужасное произведение искусства. Изможденные и ухмыляющиеся демоны толпились среди обнаженной толпы, по локоть засунув руки во влагалища, прямые кишки и разинутые рты. Другие громоздкие, похожие на скалы, существа без разбора отрывали головы, руки, ноги, груди когтистыми, размером с обеденную тарелку руками, цвета кожи слизня. Рога торчали из их похожих на плиты голов, их рты были забиты клыками, похожими на осколки зеркального стекла. Но нечеловеческие существа были не единственными участниками: двое мужчин, гнилых, но вполне себе живчиков, трахали "в два смычка" несчастную молодую женщину; Джессика только надеялась, что художник ошибся, изобразив ее скорее подростком, чем женщиной. Еще одна женщина, такая же молодая, была прикована к деревянному столу, ноги расставлены так широко, что бедра, должно быть, были сломаны. Ее лицо застыло, как в "Крике" Мунка. И она была безобразно беременна.
Но самым странным был причудливый элемент “таверны”, где на заднем плане действительно была длинная барная стойка, за которой сидели проницательные клиенты, в основном люди, повернувшись на своих табуретах с коктейлями в руках, и наблюдая за отвратительным праздником, происходящим в центре заведения…
Джессика снова поперхнулась при этом воспоминании, у нее закружилась голова, и она, спотыкаясь, стала бродить по темным закоулкам спальни в поисках каких-нибудь следов виски мистера Руле. В конце концов, ее рука нащупала бутылку, и она, пошатываясь, вернулась на кухню.
- Блядь! Блядь! Бляяядь!!!
Она сделала большой глоток из бутылки, ее глаза расширились, затем она сглотнула. Изысканная жидкость обожгла ей горло и расцвела в животе. Как люди пьют это дерьмо? - возмущеннo подумала она, но мгновение спустя в ее голове вспыхнул столь необходимый шум.
Блядь. Кто мог нарисовать такую ужасную картину? Какой больной на всю голову художник мог додуматься до такой концепции для произведения искусства? И что еще хуже... Только по-настоящему извращенный человек захочет чего-то подобного.…
Мистер Руле.
И было что-то еще, не так ли?
Она вернулась в темную спальню, мотивы ее были на автопилоте. Это было не для того, чтобы снова взглянуть на фотографию - Боже, нет! - это было ради SD-карты, которую она видела.
Мгновение спустя она уже держала карточку в руках и сидела перед большим экраном компьютера. Она вставила карточку в прорезь, открыла файл и уже никогда не была прежней...
««—»»
В ярости она помчалась в больницу. У нее больше не было ни малейшего беспокойства о благополучии Руле, она только хотела встретиться с ним лицом к лицу. Ее больше не тошнило, потому что больше нечем было блевать.
Все было так просто: картина "таверна в аду" со всеми ее ужасными подробностями была создана из реальности, это была интерпретация образа в фотографию.
И эта "фотография" была "без рамки" на четырехчасовой SD-карте, которую она нашла на комоде Руле.
Она не могла наблюдать за всем происходящим, и сомневалась, что кто-то в здравом уме мог бы это сделать. Место на картине было реальным: таверна, или танцевальный клуб, или что там еще, расположенное в каком-то заброшенном хадейском гроте, освещенное факелами из горящей смолы. Весь плотский и загробный ужас картины развернулся перед глазами Джессики в разрешении High Def 1080p. Камера неторопливо бродила по пещере, будто это был глаз случайного наблюдателя. Одно злодеяние за другим, в течение нескольких часов, разворачивалось на экране, все, что она видела на зловонной картине и в сотни раз больше. Несколько зрителей, сидевших за стойкой, казалось, кивнули в сторону камеры, словно это был их знакомый. Среди них была изящно одетая пожилая пара, мужчины с тонзурами и в мешковатых стихарях, женщина с кожей черной, как вулканическое стекло, с лысой головой, украшенной замысловатыми шрамами, с мочками ушей, закрученными в кольца, и шеей, вытянутой на полфута выше нормы, благодаря медным кольцам. Одна молодая современная пара непристойно целовалась и ласкала промежности друг друга; на них были одинаковые рубашки с надписью: "НЕЗАВИСИМЫЙ БАР", рядом с ними стоял человек в регалиях и шлеме римского легионера, около 100 года до н. э. Все восхищенно смотрели на ужасные зверства, происходящие на том, что должно было быть танцполом, некоторые с небрежностью мастурбировали.
Но затем камера отважилась углубиться, хотя каменный арочный коридор был окрашен в белый цвет закисшей коркой. Здесь горело меньше факелов, что, возможно, и к лучшему, через каждые несколько ярдов появлялась ниша, в которой обнаруживалось все больше зверств и какодемонических сексуальных актов, утроивших тенор членов клуба. Камера никогда не задерживалась над каждым откровением, лишь входила и выходила, входила и выходила. Служители явно не были людьми, потому что у людей не могло быть ни огромных крыльев, сложенных за спиной, ни колючих ушей, ни рогатых голов. Как ей показалось, контролировали все происходящее существа, похожие на скалы, которых она наиболее отчетливо запомнила на картине, те привратники Тартара с зубилом-выколотыми-прорезями для глаз; плотью, как кожа слизняка, туго натянутой на массивную мускулатуру и ртами, как ножом-прорезаных-щелей-в-глине. В каждой нише эти твари либо насиловали женщин до смерти, либо голыми руками расчленяли людей и нелюдей; потрошили, кастрировали и обескровливали их прямо там; наполняя всем этим сосуды с красными, раскаленными углями, размером с ванну - и делали все это, ухмыляясь в своём демоническом ликовании.
Остальные образы тоже пытались остаться в её памяти, но она отогнала их в сторону, припарковалась на стоянке для посетителей и поспешила в больницу, ничуть не смущаясь своей скупой одеждой (шлепанцы, обрезанные шорты и желтый топ) и нисколько не заботясь о том, что ее похотливо оценивают.
- Я пришла навестить пациента по имени Эдмунд Руле, - сообщила она пожилой женщине за стойкой справочной. - В какой он палате?
- Вы сказали Эдмунд Руле? - женщина казалась неуверенной, сбитой с толку. - Да, пожалуйста, присаживайтесь. К вам скоро кто-нибудь подойдет, - и она украдкой подняла трубку.
Джессика села в пустой приемной, все еще нервничая. Почему бы просто не сказать мне, в какую палату пойти? Разве что...
Теперь ей пришло в голову, что мистер Руле, должно быть, умер, и скоро придет врач или медсестра, чтобы известить ее. Бля, надеюсь, этот жирный псих не сдох. Я должна выяснить, что было на той карте...- и именно тогда в ее голове всплыл последний фрагмент видеозаписи: невидимый оператор, бродящий в задних отсеках этого дьявольского подземелья. Она уже догадалась, что ”оператором" мог быть только сам Руле, и это подтвердилось в нескольких следующих кадрах, когда изображение пересекло овальное зеркало, в серебряных прожилках которого виднелись лицо и грудь молодого, стройного мистера Руле с крошечной камерой на лацкане, спрятанной в кармане рубашки.
Еще одна ниша будет осмотрена, прежде чем Джессика, сжавшись от тошноты, выключит экран.
Словно парящий глаз, камера поплыла в следующий ужасный каменный отсек. Очевидно, жертвами выбора в этих пропастях в основном были женщины; и женщина, о которой шла речь, лежала на каменной плите (обнаженная, конечно же, и вся покрытая спермой), закованная в кандалы и конвульсивно дергаясь, пока обитатели ада с кожей слизняков закрепляли над ее головой какой-то аппарат, похожий на ведро. Гравированные пиктограммы, геометрические символы и слова на неизвестном языке покрывали это устройство-шлем. Очевидно, здесь использовалась какая-то оккультная наука в то время, как остальные собирались вокруг, чтобы понаблюдать, в том числе одна из рогатых демонесс, с идеальными грудями и крыльями, а также старый азиат со сжатыми ладонями и пронзительным взглядом. Женщина брыкалась на плите, из отверстия прибора валил дым, слышались её приглушенные крики - крики такого тенора и ужаса, что их невозможно было точно описать. Мгновение напряженного ожидания росло в комнате, пока, наконец, дым не рассеялся и крики не превратились в вялое рыдание.
Когда один из чудовищных послушников убрал "ведро", стало видно, что голова женщины полностью разрушена; волосы, нос, уши и рот все еще целы, но череп как будто был удален, оставив вялый, дрожащий лоскут плоти с веками, которые открывались и закрывались ни над чем. Что стало с ее черепом?
Череп, все еще с блуждающими, лишенными век глазами, был извлечен из “ведра” и затем помещен на стену со стеллажами, рядом с десятками других таких же "голых" голов (в смысле, с содранной кожей). Затем один из зрителей, обычный человек, взобрался на плиту, чтобы начать совокупляться с дрожащей, лишенной черепа; жертвой. Именно в этот момент Джессика выдернула SD-карту из гнезда, выключила экран и, спотыкаясь, помчалась блевать.
- Мисс, мисс?
Воспоминания Джессики рассеялись, как туман, и сквозь него она увидела высокого широкоплечего мужчину с короткими седыми волосами, одетого в хорошо сшитый костюм. Это был не доктор или медсестра, кого она ожидала увидеть, а полицейский детектив со значком на кармане пиджака.
- Я - лейтенант Спенс из Oтдела Убийств, Городского Полицейского Департамента.
- Убийств? - пробормотала она. - Так он…
- С прискорбием сообщаю вам, что Эдмунд Руле мертв. Причина смерти пока не установлена, однако ясно, что это было убийство, совершенное с крайне экстремальной и неописуемой жестокостью.
Это было гораздо больше, чем она ожидала. Она уставилась на огромного, хорошо одетого мужчину.
- Пожалуйста, следуйте за мной, - сказал он.
Они поднялись на лифте, Джессика монотонно отвечала на его вопросы.
-…Нет, мы не друзья, я была его сиделкой и выполняла его поручения…
-…Нет, я не думаю, что у него были близкие знакомые или родственники…
-…Нет, он вообще не выходил из дома. Он сказал мне, что не делал этого семь лет...
-…Я бывшая секс-кам-девушка, и да, я знаю, о чем вы думаете, но нет, между нами никогда не было ничего романтического или интимного…
-…Мое общее впечатление? Он был затворником, интересовался антропологией, мифологией и тому подобным. Он был хорошим парнем…
-…Нет, никто никогда не навещал его в доме. Я почти никогда его не видела…
После череды более поверхностных расспросов Спенс кивнул полицейскому в форме, дежурившему перед больничной палатой.
- Мне нужно, чтобы вы опознали тело. Мне нужно знать, что он - тот же человек, что и на водительских правах.
- Не понимаю, - сказала Джессика. - Разве его лицо не такое же, как на удостоверении?
Спенс посмотрел на нее невозмутимо. Затем он повел ее в комнату.
Джессика посмотрела на мужчину, лежащего на кровати рядом с табличкой с надписью: “Руле, Эдмунд", и закричала:
- Bы издеваетесь надо мной?!! - a затем выбежала из комнаты.
По-прежнему невозмутимый, Спенс подошел к ней, прислонившейся к стене и задыхающейся.
- Бляяядь! - взревела она.
Брови Спенса поднялись.
- Я так понимаю, это он?
- Да…
- Как вы можете быть уверены?
- Цепь на шее, аметист, и кожаный мешочек в руке. Это соль.
- Соль, аметист?
- Он попросил их, когда приехала “скорая помощь”.
- Почему?
- Я не знаю. Он попросил их, так что я дала.
- Хмм, - Спенс ущипнул себя за подбородок. - Его отпечатков пальцев нет в деле, но мы проверяем его банки. Стоматологические записи, конечно же, будут бесполезны.
- Забудьте все это дерьмо. Это он, - сказала она, глядя на стену напротив.
- За свою карьеру я повидал много странного. Но я никогда не видел ничего подобного.
А я видела, - подумала Джессика, потому что на теле в комнате не было головы там, где она должна быть, только мешок-без-черепа, бородатый, с отвисшим ртом, щелями для глаз, за которыми не было глазных яблок.
- И вы говорите, он просил у вас соль и аметист?
- Да.
- Знаете, почему?
Наверное, какая-то защита. Но зачем об этом говорить?
- Понятия не имею.
Спенс продолжил:
- По всей больнице установлены камеры наблюдения, и мои люди проверили их все. Никто никогда не входил в эту палату, кроме нескольких врачей и дежурных медсестер. Я не знаю, как это возможно, - oн покосился на нее. - У него были враги, о которых вы знаете?
- Похоже на то, - прошептала Джессика, - но я ничего не знаю об этом.
Спенс смотрел на неё бездушными глазами.
- Мне нужно задать вам еще один вопрос, и я хочу, чтобы вы вернулись в палату еще на минутку.
- Боже мой, - прохрипела она.
- Это очень важно.
Джессика последовала за ним, скрипя зубами. Она заставила себя отвести взгляд от останков головы Pуле, но Спенс привлек ее внимание к кое-чему другому.
В правой руке Pуле была ручка, а на простыне рядом с ним было написано: "СЛАДКАЯ БОЛЬ".
- Есть идеи, что это такое? - спросил детектив.
- Нет, - ответила Джессика.
««—»»
Джессика оставалась в мотеле три дня, пока полиция осматривала дом. Когда она вернулась, то сорвала печально известную желтую полицейскую ленту c входной двери и обнаружила, что внутри все в порядке, хотя многое было взято: все компьютеры Pуле, много книг с полок, даже ее собственный ноутбук, который, как ей сказали, будет возвращен “когда расследование будет завершено.” Были заметны следы фиолетового порошка для снятия отпечатков пальцев. Хотя она отважилась пройти лишь немного в затемненную комнату Руле, было ясно, что комната перевернута вверх дном. Несколько темных картин на стене исчезли, были конфискованы, как и ужасная картина на комоде.
Но самым странным была узкая дверь рядом с ванной, запертая, как утверждал Руле, из-за крысиного нашествия. Полиция сняла дверь (и, кстати, не очень аккуратно), но за ней не было никакого шкафа, только каркас дома и очень старая фанера. Не было видно ни улик, ни прежних проблем с грызунами, ни старых ядовитых лепешек и т. д. Это была дверь в никуда, и ее расположение не имело смысла. Неровный ковер перед ней всё еще был приподнят, и причину этой неровности было легко увидеть. Это были не покоробленные половицы (пол фундамента был бетонным), а слой соли толщиной в дюйм.
Опять соль. Он каждый день рассыпал соль вокруг дома и даже взял с собой в больницу мешочек. Быстрый поиск в Google подтвердил ее прежнюю версию: считалось, что соль обладает защитными свойствами, такими как поглощение негативной психической энергии и защита от злых духов. Древние магические круги были сделаны из соли. Ни одно нечестивое существо не могло войти в соляной круг. Он заблокировал ею дверь и поддерживал соляной круг вокруг своего дома, - рассуждала она. И то, чего он боялся больше всего на свете, никогда не могло попасть сюда. Вместо этого оно пробралось в больницу... и настигло его...
Ну, что ж…
Она полагала, что сможет оставаться в доме до тех пор, пока не отключат электричество или какой-нибудь законный орган не утвердит завещание, но месячное жалованье, которое она заработала до сих пор, лежало в банке и должно было покрыть арендную плату в любом другом месте на несколько лет. Могло быть и хуже, - подумала она, - но не для Руле.
««—»»
Она знала, что это какая-то внутренняя чуйка подтолкнула ее остаться на некоторое время: склонность к тому, что есть что-то, чего она должна дождаться, и что оказалось верным несколько ночей спустя. В одну грозовую, дождливую ночь. Ровно в полночь.
Она проснулась на старой кровати с балдахином от шороха, донесшегося из-за двери. Она даже не почувствовала страха, когда встала и вышла, одетая только в трусики. Ей пришла в голову прозаическая мысль: Они прибыли.
Входная дверь была открыта. Лысый азиат в черном костюме рассматривал книжные полки. Джессика уже видела его однажды.
- Прошу прощения за вторжение, мисс. Я буду краток. Как завершится это рандеву, зависит только от вас.
- Bы, - сказала она. - Bы из того места.
- Да, оттуда. И я здесь, чтобы вернуть то, что принадлежит мне.
- Так. A cоль вокруг дома уже не работает?
- Достаточно хорошо, если не идут дожди, - он улыбнулся пронзительной, как нож, улыбкой. - Эдмунд Руле был крепким орешком со своими замками и охраной, но они помогают только здесь. Мы знали, что это лишь вопрос времени, когда какая-то необходимость заставит его покинуть это место. И это место, добавлю я, является чем-то вроде священной собственности, одним из многих древних, заброшенных входов. Земля, на которой стоит этот дом - один из них. Для нас время довольно незначительно, однако этот портал, - он указал пальцем с длинным ногтем на сорванную дверь шкафа, - существует уже тысячи лет. Руле знал все об этом. Он был, можно сказать, наследственным членом, последним в длинной линии ценных постоянных клиентов. Но он нарушил правила, а это непростительно. Он взял кое-что у нас, а мы взяли кое-что у него.
- Он заслужил, чтобы его убили? - спросила она.
- Ох, но его вовсе не убили. На самом деле Руле жив и всегда будет жить, - и тут азиат щелкнул пальцами, и из спальни Руле появился другой мужчина, высокий, закутанный в черное, с лицом, похожим на маску из шрамов.
В руках он держал один из “шлемообразных” объектов, похожий на ведро и весь покрытый символами и иероглифами. Изнутри он извлек мокрый, ободранный череп с лишенными век глазами.
- Брат Руле всегда будет с нами, в очень особом месте, - с усмешкой сказал азиат. Но потом он стал серьезным. - Вы невиновны, и мое глубочайшее желание, чтобы мы не использовали наше устройство против вас; в противном случае - вы навсегда присоединитесь к своему бывшему работодателю.
- Кажется, я знаю, чего вы хотите, - сказала Джессика.
Она исчезла в своей комнате, затем вернулась, зажав SD-карту между указательным и средним пальцами.
Она вложила еe в раскрытую ладонь мужчины.
Его глаза сверлили ее и, казалось, проникали в саму душу.
- Как редко и чудесно встретить кого-то по-настоящему честного, - eго ладонь сжала карту. - Спасибо, - сказал он и сделал молчаливый жест своему сопровождающему, который взял левую руку Джессики и что-то прижал к ней.
Она пристально смотрела, но так и не смогла визуально расшифровать, что это было. На мгновение, она ощутила сильную боль, шипящую, как раскаленное докрасна клеймо, но когда она отдернула руку, на ней не было видно никаких следов.
- Считайте это туристическим паспортом, - сказал азиат. - Мы всегда рады видеть вас в наших владениях.
Высокий, покрытый шрамами, человек стал размахивать обычной метлой, сметая дорожку соли перед отверстием, где была снесена дверь шкафа.
- Я искренне надеюсь увидеть вас снова, Джессика.
Затем азиат и человек со шрамами шагнули в продолговатое отверстие и растаяли, пока не остались только старые стены и фанера размером два на четыре.
Джессика моргнула и потерла руку. Она была уверена, что очень скоро войдет туда.