«Тёмная пизда» Сепсис

Окружной прокурор Гарольд Даунт очнулся в своем самом страшном кошмаре. В кромешной тьме, подсвеченной лишь тошнотворно-зеленым светодиодным фонарем, он смог разглядеть фигуры своих сыновей-близнецов, привязанных, как и он к стульям, жесткой стальной проволокой. Мертвая тишина, в которой было слышно лишь звук капающей воды, и глубина темноты подсказали ему, что они находятся в дальних уголках какой-то огромной пещеры, вероятно, не менее чем в миле от внешнего мира. Все их крики будут поглощены камнем и тенями. Они здесь. В полной заднице. Он попытался подавить свой ужас, успокоить свою уверенность в том, что это начало конца. Его сыновья не должны видеть его страха. Они полагались на него. Что бы ни случилось, он должен показать им, что силу и мужество невозможно сломить.
Оба мальчика безудержно рыдали. Он мрачно ощутил запах молодой мочи страха. Он кивнул. Он все понимал.
- Все в порядке, мальчики. Мы найдем выход из этой ситуации.
Слова вырвались из него со слабым хрипом.
Мальчики ничего не сказали в ответ, лишь громче зарыдали.
- Что значит все в порядке? - донесся из темноты рык, голос, больше похожий на голос говорящего волка или льва, чем голос человека, голос, полный животной угрозы. - Это в твоем стиле – пытаться отрицать правду, которая смотрит тебе в лицо, не так ли? Великий прокурор, сияющая надежда на справедливость в этом падшем городе. Человек, который все еще пытается доказать, что все можно сделать по закону. Пока крысы выползают из канализации и захватывают улицы, пока преступность становится новой социальной нормой, пока коллективная душа твоего народа становится все больнее, ты пытаешься убедить себя, что в этом болоте еще есть хоть капля добра, хоть крошечный след порядочности. Но твои жалкие, маленькие оправдания не помогут твоим детям здесь – они единственные, кто еще слушает тебя.
- О, я понял, - несмотря на явные признаки того, что с ним вот-вот начнут происходить ужасные вещи, Даунт не смог сдержать негодования и праведности, прозвучавших в его голосе. - Ты думаешь, что решаешь проблемы, да? Гребаный мститель?! Тот, кто оставляет нас разгребать бардак за бардаком, заставляя нас носиться по городу в поисках остатков преступников, еле живых, если можно назвать жизнью то состояние, в котором ты оставил тех людей, умоляющих избавить их от страданий, когда их тела изуродованы и искорежены, а их яйца засунуты в их гребаные рты?! Ты думаешь, что вершишь правосудие?!
- Твоя общественность, похоже, так считает.
- Это потому, что они в отчаянии! Это не потому, что они считают это правильным! А потому, что до сих пор их подводили. Никто еще не смел взять этот город в свои руки. Но я здесь, чтобы показать им, что они не должны принимать коррупцию как должное. Я здесь, чтобы помочь им понять, что они действительно могут позволить себе доверять тем, кто отвечает за соблюдение закона. Но ты! Ты не даешь мне начать. Ты все испортил своим психованным буйством!!! Да! Это все, что ты есть! Гребаный псих!
- Ну это мы еще посмотрим, а? Я знаю, что все гораздо глубже. Публике нравится то, что я делаю, потому что я даю им кровь. Я даю им удовлетворение. Я доставляю им удовольствие. Дело не в справедливости. Дело в возбуждении. Дерьмо так густо течет в жилах этих людей, что теперь они просто получают удовольствие от жестокости и боли. Потому что они видят правду! Здесь, во тьме, и есть настоящая душа человека! Ты и два твоих маленьких говнюка – почти единственные, кто не сдался. Но сейчас самое время это изменить. Настало время узнать, как выглядит ваша собственная извращенная душа. У каждого из нас есть темный близнец, и сейчас самое время посмотреть ему в лицо!
С этими словами фигура вышла на свет. Высокий, закутанный в черный плащ человек наклонился прямо к прокурору, его голова была скрыта капюшоном, открывавшим лишь несколько неприятных отблесков изуродованного лица – такие же черные, как плащ, глаза, оскаленная пасть, полная гниющих зубов, обнаженная правая щека с глубокой, синюшной раной – длинная, загноившаяся вертикальная рана в сырой плоти, сочащаяся гноем, как какая-то ужасно изнасилованная, гротескная, септическая...
- Пизда! - прорычала фигура в маске. - Это то, о чем ты подумал, ведь так? Выглядит так, будто мое лицо изнасиловали и оставили гнить. Что ж, оставляю тебя копаться в самых поганых уголках твоего сознания, пытаясь придумать хоть какое-то предположение о том, как я получил эту рану. Предоставлю тебе вообразить глубины, из которых я поднялся. Смотри долго и внимательно, Гарольд! Смотри внимательно. Очень скоро ты начнешь видеть себя!
- Нет! Ты ошибаешься! Я никогда не буду выглядеть как ты! Ничто и никогда не смогло бы передать то зло, которое я вижу в этих глазах!
- Ты так думаешь? - фигура в маске достала из-под плаща охотничий нож. - Что ж, возможно, нам придется резать глубже. Открыть в тебе новые слои. Слои ярости, жестокости, безрассудства, о которых ты даже не подозревал! Ты готов сыграть в "Скрученных близнецов"?!
С этими словами темная фигура вогнала нож в череп Майки, старшего из близнецов – конечно, старше всего на несколько мгновений, мгновений, которыми он всегда дорожил так, как маленькие дети дорожат своей жизнью... и которые теперь стали ничем.
Даже беспомощные рыдания Гарольда и истошные визги обожающего Майки младшего близнеца Джимми, не смогли заглушить ужасный треск и хруст, с которым нож вонзился в мозг Майки.
- Заткнись! - приказала фигура в маске, и Гарольд и Джимми, как ни странно, повиновались – таков был уровень их шока и ошеломленного неверия.
- Ты должен сосредоточиться на этой части, Гарольд. Ты должен внимательно смотреть. Это так круто!
Фигура, держа нож на месте, наклонилась, чтобы внимательно рассмотреть застывшее выражение лица Майки. Глаза были широко раскрыты и тупо смотрели в пустоту. Рот приоткрылся в немом крике.
- Смотри, Гарольд! Смотри! - жестоко потребовала фигура. - Ты видишь? Это последний краткий, прекрасный, чудесный миг, когда два твоих мальчика станут идеальными отражениями друг друга – плюс-минус следы крови и мозгового вещества, которые вытекли!
И в каком-то одурманенном, ужасно отстраненном уголке своего растрескавшегося сознания, Гарольд осознал истинность слов фигуры в маске. Джимми, в ужасе глядя на брата, бессознательно отражал точно такое же лицо – тот же тупой, пустой взгляд, тот же оскаленный рот. Словно чувство потрясения и утраты вогнало нож в мозг самого Джимми – два мертвых близнеца в гротескном отражении. Но Гарольд знал, что в Джимми еще много жизни – жизни, которая каким-то образом должна найти в себе силы и желание бороться!
- Джимми! - отчаянно закричал Гарольд, сам не зная, чего он надеется добиться, кроме как пробудить в своем единственном оставшемся сыне хоть какую-то силу духа. - Опомнись! Ты нужен мне, Джимми! Ты должен сохранить рассудок! Дай мне знак, сынок! Дай мне хоть что-нибудь!
Но Джимми оставался ужасающе молчаливым и застывшим – до тех пор, пока фигура в маске не повернула воткнутый нож назад, как рычаг, в голове Майки, проведя его через череп до кончика позвоночника. Затем фигура положила обе руки в перчатках на макушку и расколола голову как гранат, позволяя сгусткам мозгового вещества, похожим на гроздья семян, пролиться на пальцы в перчатках, а глаза Майки разорвались на части, его лицо стало неузнаваемым. Толчок от этого нового, до ужаса незнакомого зрелища – все, что было нужно Джимми. Он вышел из ступора и закричал, когда фигура в маске принялась разминать и размалывать мозг Майки, как внутренности тыквы, а затем поднесла сгустки к губам и слизала их с пальцев.
Фигура в маске, с разлагающихся десен которой капали остатки мозгов, захихикала, когда начался следующий раунд игры.
- Ты ублюдок!!!! - закричал Гарольд. - Я убью тебя, ты... ты...
И что удивительно, у него не нашлось слов на том этапе вспышки ярости, и он сломался в жалких, слюнявых рыданиях.
- Как трогательно! - поддразнила фигура в маске. - Отец, сын. Близнецы по духу! В удивительно искривленном духе деградировавшей жажды мести! Сильно, не правда ли?! А? Прямо сейчас ты хочешь схватить мою голову и размозжить ее точно так же, как я только что размозжил череп этому маленькому ублюдку. Это славное и новое чувство, не так ли? Для человека, который гордился своим умилительным, добреньким подходом "реабилитации, искупления и регенерации", пытаясь утверждать, что каждый человек в обществе, даже самый ужасный преступник, имеет право на уважение и человеческое отношение, и что казнь не может быть оправдана, это случилось довольно быстро, не так ли? А?! А?! Думаю, это можно назвать чувством освобождения, а? Да ладно, Гарольд! Никто не может быть настолько хорош! У каждого из нас есть свой переломный момент. А? Что скажешь, Джимми? Это должен быть переломный момент для твоего папы, ты так не думаешь? Я имею в виду, увидев то, что ты только что увидел. Это же просто взрыв мозга, правда?
Фигура в маске замолчала, наблюдая за ними обоими. Ни один из них не мог ответить. Оба просто смотрели на него со свирепой, животной яростью в глазах. Он снова захихикал.
- Но если этого было недостаточно, чтобы выудить из тебя хоть какие-то слова, может быть, это поможет. Тебе наверняка есть что сказать по этому поводу. Я имею в виду, было бы неплохо начать какую-нибудь дискуссию. Все это становится довольно однобоким. Это превращается в монолог. Обычно это твоя игра, Гарольд. В наши дни нельзя включить новости и не прослушать самодовольную проповедь от нового магистра правопорядка. Посмотрим, получится ли у нас проповедь об этом!
И точно так же, как он достал из-под плаща нож, он обнажил свой член. Стоя над останками головы Майки, он дразнил и стимулировал его своими измазанными мозгами пальцами.
- Ммм, - издевательски промычал он. - Давай воткнем еще одно могучее оружие в мозг твоего мальчика?
Он вдавил эрегированный член в хлюпающую материю и ткани, которые еще остались в разбитом черепе, и начал двигать бедрами вперед-назад. Один из глаз Майки все еще можно было разглядеть в жиже, он смотрел куда-то вверх под безумным углом, словно в каком-то экстремальном сексуальном бреду.
- О, да! Как хорошо! Мокро. Тепло. Он такой мягкий и влажный, так прижимается к моему члену! Это лучше, чем любая пизда или рот! Это лучше! Ха!
Джимми задергался в спазмах. Для маленького мальчика это было слишком. Его глаза закатились вверх, и он начал бесконтрольно тараторить, пуская изо рта слюну.
Гарольду удалось сохранить чуть больше самообладания, чем его маленькому сыну, но только чуть-чуть. Из его рта вырвался поток слов:
- Ты больной уебок... блядь... блядь... убью... пожалуйста... остановись... мой мальчик... я убью тебя-я-я-я!!!
- О, да! Так хорошо, Гарольд. Продолжай свои грязные разговоры! О, ты знаешь, что сказать, чтобы я возбудился! Да! О, Боже, я сейчас кончу, Гарольд! Я кончу в сочный, кашеобразный череп твоего маленького мальчика!
Гарольд кричал в агонии тщетной, отчаянной ярости. Фигура в маске кричала в извращенном экстазе. Их крики слились в нечестивый союз. Какая-то злая сила судьбы заставила Гарольда наблюдать, как молочно-белые выделения фигуры в маске смешиваются с кровью и мозговой жижей, вытекающей из остатков головы Майки.
Гарольд завизжал. Обратного пути уже не было. Он почувствовал, как его окутывает черный плащ безумия. Фигура в маске снова захихикала. Он понял, что тот достиг точки невозврата.
- Ты слышал, Гарольд? Мы звучали одинаково! Духи-близнецы! Каждый в свой момент... как бы это назвать? Удовольствие?! А? Возможно, ты получил от этого удовольствие? Удовольствие, которое ты еще не можешь до конца понять? Удовольствие человека, чья способность к экстремальному насилию пробуждается!
Гарольд только зарычал в ответ.
- Вряд ли мне удастся разговорить тебя, верно? - продолжила фигура в маске. - Так что я просто продолжу. Видишь ли, я оказываю тебе услугу, Гарольд. Я превращаю тебя в того человека, которым тебе было суждено стать. Ты и твое жалкое маленькое дерьмо, которое сейчас довольно бесполезно, однажды может вселить настоящий ужас в сердца даже самых отъявленных психопатов и преступников! Видишь ли, я устал делать это в одиночку, Гарольд. Мне нужна компания. А еще лучше – настоящая конкуренция! Я убиваю всех этих преступников не потому, что хочу искоренить преступность. Я убиваю их, потому что хочу, чтобы на вершину поднялись сливки больных ублюдков! Только когда у нас останется элита, я почувствую, что у меня в руках настоящая борьба. Но даже они не смогут дать настоящий бой. Я хочу сразиться с ублюдками, у которых есть потребность в миссии. Потребность в цели. Ублюдками, движимыми слепой, праведной яростью. Вот это будет достойный бой! И со временем ты станешь этим ублюдком. Ты и твое маленькое отродье. Кстати о слепой ярости...
Человек в маске вонзил лезвие охотничьего ножа в правую часть лица маленького Джимми и выковырял ему правый глаз. Гарольд пожалел, что не может закрыть уши от неземных звуков воплей и криков Джимми, когда нож проделал кровавый путь по глазнице, выковырял глаз и позволил ему упасть в затянутую в перчатку ладонь фигуры в маске.
- И снова ты должен понять, что я оказываю Джимми услугу, - с усмешкой заявил человек в маске. - Никто не должен видеть того, что ему пришлось пережить со своим братом. Он никогда не сможет этого забыть. И ничто из того, что может показать ему мир, не заменит этого зрелища. Мир просто продолжит издеваться над ним, давая понять, насколько все испорчено и потеряно. Лучше просто перестать смотреть. Перестать видеть. Вместо этого надо смотреть глазами разума. Научиться видеть за пределами вещей. И кто знает? Может, однажды он научится управлять другими своими чувствами до невероятной, охренительно чудесной степени. Может, его обучат ниндзя или еще какие-нибудь ублюдки, и он станет крутым слепым воином. Или нет. Кто знает? Но это может стать вызовом для него. Это может быть и твоим вызовом. И ты сможешь поблагодарить меня за то, что я поставил тебя на этот путь! Поблагодарить, а потом попытаться убить меня. И это будет весело! А теперь давай еще немного пошумим? Я чувствую, что ты еще не достиг полного предела!
Человек в маске прижал руку к носу Гарольда, заставив его открыть рот, и засунул туда глаз. Когда глаз оказался на языке Гарольда, маньяк продолжал зажимать рот и нос, пока у Гарольда не осталось выбора, кроме как проглотить. Во время всего этого Гарольд дико дергался на своем стуле, сначала в отчаянной попытке освободиться, а затем просто в мучительных спазмах.
- Хорошо, - промурлыкал человек в маске. - И как же здорово, что Джимми увидел это своим оставшимся глазом! Все это помогает усилить ярость. А теперь, Джимми, прежде чем я полностью лишу тебя зрения, ты должен увидеть еще одну важную вещь. Тот момент, когда мы с твоим папой станем близнецами!
С этими словами он впился пальцами в рот Гарольда, заставив его открыть и сильно надавив, пока челюсть не треснула и не заскрипела. Под дикий вой Гарольда он возобновил свой монолог.
- Да, я знаю. Это должно быть больно. Но перестань. Это ведь не самое страшное, что случилось с тобой сегодня, правда?! В свое время все это можно будет восстановить, - oн потянулся к отвисшей челюсти. - Но Майки не вернуть, не так ли?! Так что давай! Хватит рыдать, прояви уважение к мертвым! Покажи хоть немного той знаменитой Даунтской силы и мощи, которой ты всегда хвастаешься! Покажи ту силу, которую мне пришлось проявить, когда они сделали это с моим лицом!
Он наклонился как можно ближе, так что их головы почти соприкоснулись. Он потянулся к кровоточащей ране на щеке и вскрыл ее, выпустив на пальцы еще больше гноя. Он прижал кровоточащую рану прямо к носу Гарольда.
- Ммм! Понюхай! - поддразнил он. - Тебе нравится запах септической пизды? Тебя это возбуждает? Хочешь полизать ее?
Он потерся щекой об искалеченный рот Гарольда и захихикал, слушая приглушенные стоны сопротивления.
- O, да! Вот так, малыш! Дай мне послушать эти стоны! Хочешь такую же пизду, как у меня? А? Глубокий, разлагающийся шрам на лице, чтобы вселять ужас и смятение в сердца твоих врагов! Они не будут знать, бояться тебя или хотеть трахнуть! Это же горячо, а?! Иногда я смотрю в зеркало и дрочу, представляя, как трахаю собственное лицо! Теперь ты можешь мне помочь. Ты можешь помочь мне осуществить мечту. Я всегда хотел трахнуть свое лицо. Теперь я смогу!
С помощью лезвия ножа, испещренного струйками крови и телесными жидкостями обоих мальчиков, человек в маске проделал такую же траншею в щеке Гарольда. Он не торопился, прислушиваясь к приятному треску кожи и ощущая жалкие подергивания Гарольда. Когда все было готово, он просунул пальцы внутрь и прижал их к языку Гарольда.
- О, как приятно, правда? Тебе нравится, когда мои пальцы так обрабатывают тебя? Ты готов к моему члену?!
Гарольд зарычал от ярости и стыда, когда маньяк в маске снова начал стимулировать свой член прямо у него на глазах. Он видел в ужасном свете густую пасту из мозгов, спермы и крови, все еще размазанных по головке члена. Его рев усилился, когда он почувствовал, как могучая головка пробивает себе путь через свежую рану и ритмично трется о его язык. Он был бессилен сопротивляться. Он не мог ни кусаться, ни сжимать челюсти. Его рот просто распахнулся, патетично принимая вторжение зверя.
Эта мерзость привела Джимми в чувство.
- Ты не можешь трахать лицо моего отца!!! - закричал он.
Он дергал и тянул за веревки, из его поврежденной глазницы хлестала жидкость.
- О, еще как могу! Просто продолжай смотреть, малыш! Это будет последнее, что ты увидишь!
Гарольд издал ужасный вздох, когда человек в маске довел себя до кульминации. Из зияющего рта потекли сперма, слюна и кровь. Маньяк отступил назад, выжидая, пока Гарольд найдет в себе силы поднять лицо, чтобы встретиться с ним взглядом.
- Полагаю, в тот момент ты подумал, что потерял желание жить. Но скоро мы снова заставим этот дух бушевать в тебе!
Он выбрал этот момент, чтобы вонзить нож в другой глаз Джимми. Гарольд оцепенел. Он просто сидел в немом молчании, пока фигура в маске засовывала этот глаз себе в рот и весело жевала.
Мальчик рыдал. Гарольд был далеко отсюда, затерявшись в собственном мире потрясенных размышлений. Откуда-то издалека он все еще слышал человека в маске.
- Видишь, Гарольд, как я и обещал, теперь мы близнецы! Со временем ты станешь точно таким же, как я! Не будет границ тому, что ты будешь делать, когда твоя ярость возьмет верх! Люди будут говорить о твоем грозном лице в тишине и ужасе! Они будут называть тебя "Темной Пиздой"! А с твоим слепым демоном-ниндзя ты проведешь остаток своей жизни, преследуя меня... и уничтожая по пути весь остальной мусор! Я сделал тебе подарок, Гарольд! Потрать время, чтобы попробовать его на вкус, пока он еще на твоем языке. Насладись им! Теперь я оставлю вас обоих в покое. Вы, наверно, хотите побыть наедине. Я понимаю. Немного спокойного, семейного времени. Я уйду. Но я буду ждать! И, в добрый час, мы будем веселиться!
С этими словами фигура в маске исчезла в темноте, оставив Гарольда и Джимми наедине с их стенаниями, вздохами... и нарастающей яростью.


Сепсис был выращен крысами в канализации промышленного города, где-то в Америке. У него было минимальное количество контактов с реальными людьми. Он живет на диете из старых комиксов, экстремальных ужасов и человеческих экскрементов.
Является издателем, заказным редактором и единственным автором в издательстве "Septic Cunt Press". Все его произведения в значительной степени автобиографичны, и "Темная Пизда" – не исключение.