«Грязная маленькая история о рыбалке» Тоня Браун

Бастер ненавидел рыбалку. Он ненавидел её всю свою жизнь, но, как по часам, каждую пятницу вечером тащил своё тучное тело к озеру, чтобы спустить лодку на воду и закинуть удочку. Это всё его старик вбил ему в голову идею, что настоящие мужчины занимаются рыбалкой. Вообще-то старый хрыч говорил, что настоящие мужчины делают три вещи: дерутся, любят женщин и рыбачат. Бастер не дрался с тех пор, как Дейл Клемет сломал ему челюсть пять лет назад. И он не был близко к женским прелестям с той же самой ночи, так что, по его разумению, оставалась только одна вещь, чтобы доказать свою мужскую состоятельность.
Рыбалка.
Которую он ненавидел.
По крайней мере, это было спокойное занятие. Тихое озеро. Тихая лодка. Тихая леска. Тихая рыба. Рыбы не ворчали. Не командовали. На рыбалке никто не убеждал выложить всю зарплату за тонкую ночную сорочку, которую она сбросит через пять минут, заверяя, что не допустит близости, пока не купишь ей эту прихоть. Никто не звал провести выходные, пока муж в отъезде, а потом не кричал об изнасиловании, когда муж возвращался на день раньше и заставал тебя за любовными утехами с его женой. Да, рыбалка была вполне сносным занятием. Лучше гоняться за рыбой, чем за этой глупой старой каргой. Запах почти тот же, но если засунуть член в рыбу, челюсть тебе не сломают.
Тем не менее, Бастер всё равно ненавидел рыбалку.
Он полагал, что ненавидел её по той же причине, по которой занимался ею: потому что его старик так её любил. Бастер не ненавидел отца. Нет, скорее наоборот. В обычный день, а это почти каждый день, отец не говорил Бастеру больше четырёх слов, вроде:
— Дай мне ещё червяка, — или сверчка, или куриную печень, или что там было приманкой в тот день.
Бастер не хотел ненавидеть отца — ни один молодой человек этого не хочет, — поэтому в юности он взрастил в себе отвращение к самой мысли о рыбалке. Потом отец умер, и всё, что осталось Бастеру, — это ненависть к рыбалке и семейная лодка. Вскоре он понял, что старинные поговорки не зря передаются из поколения в поколение — в них много житейской мудрости.
В данном случае старые привычки действительно трудно изжить.
Какое-то время это были только он, лодка и привычные одинокие пятничные вечера на рыбалке. И одинокие они были по-настоящему. Озеро Джексон было огромным, таким большим, что с одного берега не видно другого. Можно было выйти на лодке и потерять берег из виду, прежде чем поймёшь, что произошло, и это Бастеру нравилось в этом водоёме. Он мог бы держаться популярных мест, завести друзей-рыбаков и проводить пятницы, обмениваясь байками о победах, чтобы не чувствовать себя так одиноко. Но он дошёл до того, что стал любить людей ещё меньше, чем рыбалку. Ну, это и ещё то, что он не хотел делиться своими секретными местами с другими.
Особенно с другими мужчинами.
Правда была проста. Отец Бастера не только научил его тонкостям хорошей рыбалки, проводя ночь за ночью на водах доброго старого озера Джексон. Он также обучил мальчишку обращению с биноклем и тому, какие жители озера не считают нужным зашторивать окна по ночам. Это было неуклюжее знакомство с женским телом и любовными утехами. Теперь, будучи взрослым, Бастеру, конечно, не нужно было опускаться до подглядывания, когда дома был интернет, полный порнографии. Однако, оказавшись на озере, он обнаружил, что старые привычки действительно трудно изжить. С леской в воде и рукой в штанах Бастер поддерживал свои привычки в твёрдом состоянии.
Пока однажды вечером его привычки не изменились.
Большую часть этого вечера он провёл, наблюдая, как пышногрудая женщина лет сорока с лишним получает удовольствие от другой женщины, настолько похожей, что их можно было принять за близняшек. Зрелище этого греха заставило Бастера чуть ли не порвать штаны, пытаясь добраться до своего дружка. Он кончил дважды за час, что было для него рекордом. Но затем всё пошло наперекосяк, когда одна из женщин, перейдя от анального наслаждения к оральному, без малейшей попытки очистки страпона засунула его в рот другой. Это напрочь отбило у Бастера всякое желание на остаток ночи.
Так что пришлось вернуться к рыбалке, что привело его к небольшому островку на северной стороне озера. Сомы любили прятаться в скалистых уголках бухт, поэтому он медленно вёл леску по дну, шевеля червяка и ожидая, когда эти проклятые донные рыбы клюнут. Он так сосредоточился на ненавистной рыбалке, что чуть не пропустил мерцание бледной женской кожи, сияющей в лунном свете.
Бастер дважды моргнул, увидев столько обнажённой плоти вдалеке. Неужели? Не может быть! Он схватил бинокль и навёл его на маленький остров. Это точно была женщина, и на ней не было ни нитки. Сам остров был всего несколько футов в поперечнике, едва хватало места, чтобы она могла растянуться с небольшим запасом. Девушка была совсем юной, вряд ли старше двадцати. Фигура у неё была сногсшибательная: большая грудь, плоский живот, широкие бёдра. Аккуратно подстриженный лобок выдавал в ней натуральную блондинку, или, по крайней мере, она позаботилась, чтобы ковёр соответствовал шторам. Маленький Бастер напрягся в штанах, пока Большой Бастер пялился на это зрелище. Кто она такая? И что, чёрт возьми, такая красивая женщина делает, лёжа голой на каменистом берегу какого-то случайного острова посреди озера?
Бастер знал, что не стоит задавать такие вопросы вслух, ведь что Господь даёт, то и забирает. Он просто принялся подглядывать и ублажать себя, стараясь не издать ни звука, чтобы не спугнуть бедняжку. Но она никуда не уходила. И почти не двигалась. Просто лежала неподвижно на спине, широко раздвинув ноги, с идеальной грудью, устремлённой к небесам, куда стремился и Маленький Бастер.
Через час обе его руки устали, даже с чередованием, и тогда он начал беспокоиться о девушке. Она пару раз пошевелилась, будто пытаясь устроиться поудобнее, но не более того. Бастер, теперь думая большим мозгом, а не маленьким, осмотрел местность, но не заметил ни лодки, ни плота, ни её одежды. Он начал думать, что, возможно, с этой красавицей произошло что-то неладное. Может, кто-то привёз её сюда раньше, воспользовался ею и оставил одну. Была большая вероятность, что она не просто лежит, голая и красивая, чтобы он пялился и ублажал себя. Была большая вероятность, что она в настоящей беде.
Его покойный отец мог бы поджечь Бастеру зад, и тот не двинулся бы быстрее. Бастер рванул с места так быстро, как только могли нести его вёсла, боясь быть связанным с возможным преступлением. Леска всё ещё была в воде, когда он начал грести к южному берегу, но он позволил своей лучшей удочке уйти в мутные глубины, лишь бы не задерживаться, чтобы её отрезать. Бастер добрался до причала в рекордное время, тяжело дыша, пока вытаскивал лодку на прицеп. Его сердце всё ещё колотилось, когда он завёл грузовик и умчался прочь. Он не успокоился, не сделал глубокий чистый вдох, пока не вернулся на свою ферму, за мили от озера. Той ночью он поклялся бросить и мерзкую рыбалку, и подглядывание, которое с ней шло.
Его решимость продержалась неделю. Бастер каждый день проверял газеты, чтобы убедиться, что никто не видел, как он уезжал, и в надежде узнать, кто была эта бедная девушка. Ничего. Ни слова о нём или о ней. Может, она просто… как это называла Карла? Лунные ванны. Точно. Карла любила принимать лунные ванны. Бастер всегда считал это странным, но Карла не была его женой, так что ему было наплевать. Карла была проблемой Дейла, но женщина на озере была мечтой Бастера. Он решил, что достаточно безопасно преследовать эту мечту, вернувшись на озеро.
Три недели прошли, и Бастер проводил каждую свободную ночь на озере. И там она была, распростёртая на каменистой земле, словно ждала только его, чтобы он истратил своё семя при виде неё. Не раз он с трудом находил её, как и остров. Он думал, что, наверное, заплутал — на таком большом озере это легко. Он греб и греб, пока не уставал или пока она внезапно не появлялась, вместе с островом, словно корабль, выходящий из тумана. Бастер всегда покидал свою прекрасную даму перед рассветом, боясь, что солнечный свет выдаст его постыдное занятие.
За это время у него сложилась идея, кто она такая. Это было очевидно, если подумать больше пары минут. Она, должно быть, дочь кого-то из озёрных жителей. Светская девица из состоятельной семьи, которая каждую ночь тайно ускользала, обнажалась на своём укромном берегу и плыла к острову, где отдыхала, обсыхая перед возвращением домой. Конечно. Это всё объясняло. Отсутствие лодки. Отсутствие одежды. Её невероятная фигура. Да. Это было разумное объяснение. Не так ли?
Бастер также рыбачил между сеансами подглядывания. Он отказывался ездить на озеро только ради того, чтобы пялиться на голую девушку, поэтому всегда брал с собой обычное рыболовное снаряжение. Иногда он рыбачил до того, как искал её, иногда после. Иногда он ублажал себя, немного рыбачил, а потом возвращался за добавкой. Он даже сделал из этого игру, не позволяя себе ни взглянуть на её тело, ни получить удовольствие, пока не поймает приличного окуня, сома или щуку. Его морозилка наполнилась уже в первую неделю. Что было немного обидно, потому что он не только ненавидел ловить рыбу, но и есть её тоже.
В конце трёх недель, в очередную одинокую пятницу, Бастер решил, что устал просто смотреть. Эта женщина была всем, чего он когда-либо хотел в спутнице. Конечно, в мире были и другие красивые женщины, но ни одна не сравнится с его таинственной купальщицей под луной. Конечно, он мало знал о её характере, но, честно говоря, и не хотел знать. Характер означал ворчание, а он не хотел ворчунью. Он хотел любви. Сейчас. Сегодня. Пора было снять запрет на близость. Пять лет одиночества наконец изрядно прискучили.
Бастер нашёл остров рано вечером, и таинственная женщина была там, как всегда, неизменный объект его похотливых желаний. Сначала он запаниковал, отгребая свою лодочку в привычное укрытие, где мог отдышаться в мире. Но, глядя на неё издалека, он ощутил потребность встретиться с ней, словно прилив, поднимающийся в нём. Он жаждал её, не просто прикоснуться, попробовать или даже погрузиться в неё. Он просто хотел быть рядом. Он жаждал её близости. Его тянуло к ней, мотылька его желания манил блеск её кожи, сияние её женственности, вид её идеального тела, пылающего, как белое пламя под светом полной луны.
И, конечно, он очень надеялся, если всё сложится, заняться с ней любовью.
Боже, как же он хотел её!
Бастер закрыл глаза, шепча заученные слова:
— Эй, там! Я увидел вас, пока рыбачил, и подумал, не нужна ли вам помощь. Не хотите вернуться на берег?
Сработает ли это? Скорее всего, нет, но Бастер никогда бы себе не простил, если бы не попробовал. Он снова посмотрел на неё, точнее, на её упругую грудь и бархатистую плоть, проглотил ком в горле и, повернувшись спиной к своей мечте, погрёб в лунном свете к её берегу.
Вёсла бесшумно резали воду. Бастер так долго старался не выдавать своего присутствия, что почти забыл, как нарочно шуметь. Подплывая ближе, он понял, что, по сути, подкрадывается к ней. За несколько ярдов от берега он ударил вёслами по воде, наслаждаясь брызгами за свободу, которую они ему давали. Он здесь, чёрт возьми! Он здесь, и она впервые его увидит, и, возможно, не в последний раз.
Брызги вёсел её не смутили. Бастер обернулся и увидел, что его пышногрудая красавица игнорирует его водные мольбы, оставаясь такой же невозмутимой. Он ударил по воде сильнее, стараясь шуметь и брызгать, подплывая к ней. Но нет, она, кажется, не замечала. Или замечала, но была слишком крута, чтобы реагировать. Может, она знала, что к ней подплывает мужчина, но не хотела прерывать свои лунные ванны, чтобы проверить, знаком ли он ей. Женщина, так уверенная в себе, что не против показать своё тело незнакомцу? Это возможно. Особенно такой красавице, как она.
Эта последняя мысль поразила его тысячей маленьких уродливых истин. Она была красива. Слишком красива для такого, как он, — недооценённого работника текстильной фабрики с умом буханки хлеба и обаянием бешеной ласки. О чём он думал? Она никогда, никогда не посмотрит на такого, как он. Ни за что. Ни при каких условиях. Бастер не был уродом, но и красавцем его не назовёшь. В лучшем случае он был средним. Ну, был средним до того, как сломанная челюсть не оставила на его лице шрам длиной с его член.
Бастер собрался и напомнил своему уязвлённому эго, что это правильно. Он также убедил себя, что это то, чего она хочет. Ведь она не стала бы лежать голой, если бы не хотела, чтобы на неё смотрели. Она, должно быть, была… как это называла Карла? Эксгибиционистка. Точно. Она была эксгибиционисткой, а он — вуайеристом. Это был союз, заключённый на небесах.
Он ухватился за эту идею, укрепляя свою решимость, и крикнул:
— Эй, там! Я рыбачил и увидел вас, и подумал, не нужна ли вам помощь?
Бастер поморщился от своих слов. Какой смысл отрабатывать их днями напролёт, если в решающий момент всё равно всё испортишь?
Блондинка не ответила. Когда он обернулся, она вообще не шевельнулась. Лежала в тишине, с закрытыми глазами, словно он ничего не сказал. Может, он был недостаточно громким? Или недостаточно близко? Чушь! Он был практически над ней. Ну, он хотел быть над ней. И внутри неё. Боже, как он хотел быть внутри неё!
Бастер воспринял её молчание как хороший знак. Не сказать «уйди» было так же хорошо, как сказать «подойди ближе, ты жеребец». Не так ли? Конечно! В его разгорячённом гормонами уме всё было возможно.
Он подгрёб лодку прямо к её острову и крикнул:
— Простите, что беспокою, но я подумал, что вам может понадобиться подвезти до берега.
Ответа не последовало. Нормальный мужчина мог бы обидеться, но не Бастер. Он широко улыбнулся её молчанию и подгрёб последние несколько футов, чтобы высадить лодку на её берегу. Дрожа от волнения, Бастер шагнул из лодки через ряд острых камней, окаймлявших берег. Его кроссовка легко увязла в мокром песке, почти не давая опоры, пока он выбирался из судна.
Дав ей ещё один шанс отказать, Бастер спросил:
— Мэм? Могу я вам помочь? Я заметил, что у вас нет лодки. У меня есть лодка. Могу я вас подвезти?
Её молчание натолкнуло его на две мысли.
Первая — она была ещё красивее вблизи. Её волосы, длиной до талии, разметались веером вокруг головы. Лицо было изящным сочетанием черт, а кожа — бледной до прозрачности. Но ему были не важны ни волосы, ни лицо, ни кожа. Его взгляд метался между её пышной грудью и кудрявым треугольником внизу. Грудь была потрясающей, но её лоно — ещё лучше. Оно манило его, умоляя погладить, приласкать и, главное, овладеть.
Вторая мысль — она была в полной отключки. Бастер задумался. Что мешало ей ответить? Наркотики? Возможно. Или, может, она так устала от долгого заплыва, что погрузилась в самый глубокий сон, какой он видел. Что бы это ни было, Бастеру предстоял выбор.
Разбудить её и попытаться возбудить?
Или попробовать ощупать её во сне?
Он ухмыльнулся дикой идее. Сможет ли он? Сможет ли он подкрасться и прикоснуться к спящей девушке? Он видел такое в интернете, но сможет ли он это в реале? Ещё один жадный взгляд на её манящее лоно, и он знал ответ: да. Да, он сможет.
Бастер подкрался к ней, шатаясь на зыбкой песчаной почве. Чем ближе он подходил, тем меньше становилась его уверенность. Она проснётся, найдёт его с рукой в её сокровищнице, и это будет ещё один случай, как с Карлой. Тогда ему повезло отделаться лишь сломанной челюстью. Карла сняла обвинения в насилии после того, как Дейл нашёл фотографии, где она с полным ртом Маленького Бастера и улыбкой на лице. Стоит ли снова искушать судьбу ради лизания этой сладкой конфетки, так красиво лежащей у его ног?
О, чёрт, да, стоит!
Но, чтобы снять с себя бремя того, что он собирался сделать с этой бесчувственной женщиной, он спросил:
— Эй, ты проснулась?
Она молчала, наполняя его ещё большей смелостью.
— Я подумал, может, мне тебя немного полизать.
Она не возражала, и он продолжил:
— Я собираюсь попробовать твою милую киску. Тебе это любишь? Просто лежи тихо и не говори ничего, если тебе это по душе.
Конечно, его девушка мечты не шевельнулась.
Это дало ему всё разрешение, которое ему было нужно.
Бастер расстегнул брюки, давая Маленькому Бастеру немного заслуженного воздуха. Его член уже был твёрд от одной мысли о прикосновении к женщине. Он слегка поглаживал себя, опускаясь на колени между её широко раздвинутых ног. Какое зрелище открылось перед ним! Такая женщина, вся готовая и ждущая. Казалось пустой тратой времени заниматься оральными ласками, когда она всё равно не проснётся, чтобы это оценить. Поглаживая свой ноющий член, Бастер решил, что пропустит закуску и перейдёт сразу к основному блюду.
Он наклонился к ней, упираясь руками по обе стороны её талии, прямо в землю. Где-то в глубине его небольшого ума мелькнула мысль, что остров не из песка, а из чего-то другого. Земля была мягкой, влажной и шершавой на ощупь. Шершавой, но не песчаной? Конечно, почему бы и нет? Бастер отогнал эту мысль, заменив её перспективой первого секса за пять лет. Он приставил свой член и вошёл в неё.
И чуть не кончил на месте.
— Чёрт возьми, — прошептал он.
Её лоно было тугим, как кулак, сжимая его с такой силой, что он чуть не проверил, не попал ли он в её задний проход. Бастер стиснул зубы, задержавшись внутри неё на мгновение. Конечно, она могла быть без сознания, но его хрупкому эго не пошло бы на пользу, если бы он кончил до первого толчка. Наконец он был готов любить её, и любить хорошо. Он шевельнул бёдрами, пытаясь выйти из её жара, чтобы снова погрузиться в её глубины, но обнаружил, что не может двигаться. Он прилип к ней, внутри неё, и она не отпускала.
На секунду он подумал, что это из-за его перевозбуждённых гормонов. Может, он так набух от желания, а она так туга от неопытности, что ничего не оставалось, кроме как кончить и закончить. Он взял её за бёдра, намереваясь крепче ухватиться, чтобы попытаться двигаться. Но в тот момент, как он коснулся её кожи, он прилип к ней. Он не мог оторвать руки от её бёдер, не мог вытащить член из её лона, не мог освободить пах от её паха. Словно она была сделана из клея, а не из соблазнительных женских прелестей.
Пока он оставался там, беспомощный и охваченный страстью, остров под ним начал содрогаться.
Девушка под ним задрожала, сотрясаясь с головы до ног в унисон с дрожащей землёй. Бастер, изо всех сил стараясь сохранить рассудок, наконец потерял его. Он закричал о помощи, борясь с ней. Но чем больше он извивался, тем сильнее прилипал. Словно обольстительная смоляная кукла, спящая красавица притягивала его к себе, кожа к коже, пока Бастер не оказался полностью прильнувшим к ней, взывая о спасении.
Всё это время остров двигался и дрожал. Озеро бурлило, волны хлестали берег, а земля тряслась. Гигантские валуны и острые, как бритва, камни вырывались из береговой линии, окружая Бастера и его липкую возлюбленную широкой дугой. Затем остров поднялся! Вверх, вверх, вверх в небо, унося Бастера, парящего над озером. Над ним упала тёмная и холодная тень. Что-то, точно повторяющее форму и размер острова, опускалось на него, и быстро! И тогда Бастер понял. Его разум пытался предупредить его, но его член не слушал. Когда он впервые опустился на колени и коснулся земли, он знал, что она не просто шершавая от песка.
Она была шершавой, как язык.
Бастер прекратил сопротивление и громко расхохотался, осознав, что после долгих лет ненависти к рыбалке, после бесчисленных часов работы с лесками, троллинга вдоль берегов и вытаскивания улова, он наконец сам угодил на чужую наживку. Его таинственная женщина заманила его на язык какого-то великого зверя. Чёрт! Она сама была языком этого зверя! И вот он, прилипший к приманке, готовый соскользнуть в глотку этого существа и в небытие за ней. Его последней мыслью, прежде чем это чудовище, проглотившее его, действительно его поглотило, было:
Бастер, чёрт возьми, ненавидел рыбалку.