«Персики» Дэвид Уитман

Старик потрепал жилистой рукой светлые волосы ребенка.
- Знаешь что, Дэйви, - сказал он. - Только ты один мне добра и желаешь. Только ты - моя надежда.
Он поднял взгляд на персиковое дерево, наслаждаясь тем, как ветерок обдувал его морщинистое лицо. На ветке зазывно качался созревший плод.
Старик с внуком сидели на холме под деревом, в воздухе были разлиты соблазнительные ароматы. Вокруг траву усеивали цветы, что покачивались туда-сюда, как в чудесном сне.
Старик, сузив глаза, терпеливо следил, как его семья медленно взбирается на холм.
- Я тоже тебя люблю, деда Пит, - сказал Дэйви, глядя на старика.
Пит ответил обожающим взглядом и улыбнулся, обнажив белые десны.
- Я хочу, чтобы ты это запомнил, Дэйви, - он отвернулся к семье, и в его глазах сверкнуло что-то странное. - Скоро твой дедушка уйдет. Присоединится к этой женщине - эээ, твоей бабушке - в загробной жизни. Я кое-что расскажу этим болванам, которые лезут на холм, кое-что неприятное. Думал, будет лучше, если ты услышишь все из первых рук. Лучше ты запомнишь все, как есть, сам, чем потом эти клоуны тебе все переврут, - последнюю фразу он произнес с улыбкой, махая приближающейся к вершине холма группке.
Первым дошел Стив. Питу пришлось постараться, чтобы улыбка не сползла с лица - к его же удивлению, старания увенчались успехом. У него уже кончалось терпение для всей этой вежливости. Стив был старшим - кусок дерьма, настоящий эталон деревенщины. Стив за все сорок пять лет не проработал на одном месте дольше месяца. Он больше предпочитал спускать огромное состояние отца, чем обеспечивать себя самому. Стив уважительно снял свою “джон-дировскую” кепку и прижал к боку, но только после того, как сунул за нижнюю губу понюшку винтергренового жевательного табака.
Жена Стива, Мэри, шла за ним. Эта женщина слишком сильно напоминала Питу давно покойную жену - женщину, которая всегда считала, что весь мир ей должен.
Второго сына Пита, Сэмуэла, сопровождала его жена, Лия. Единственное, что эти двое сделали за всю жизнь хорошего, - подумал он, - родили такого чудесного мальчика, как Дэйви. А кроме того не занимались ничем, только трахались, спали, ели и срали. Лучше б собаку завел. У псины хотя бы хватает приличия срать на улице и хватает приличия подохнуть через пятнадцать лет нахлебничества. Во всей Джорджии не найти больших паразитов.
- Папа, - поприветствовали оба сына хором, и Пит содрогнулся.
Пит поднял взгляд на персик, поднеся руку ко лбу, чтобы закрыться от солнца, и подумал про себя, как похожи он и старое дерево. Вся его семья нахлебников срывала плоды с этого дерева, за исключением Дэйви. У мальчика, как и у Пита, выработалось отвращение к персикам.
Остальная же семья брала плоды алчно и ничего не давала взамен, ни разу не предложив ухаживать за деревом. Это моя работа, - сказал он, хихикнув про себя. - Я забочусь о дереве, а они едят его плоды. Моя семья паразитирует на мне, не покидая дом, чтобы поискать своего счастья. Полностью зависят от меня. Я забочусь о себе, с каждым годом приращивая состояние в недвижимости, а они меня объедают. На моих банкнотах с таким же успехом вместо лиц старых президентов могли бы быть персики. Как и дерево, я содрогаюсь всякий раз, когда рвут мои плоды. Плоды тяжкого труда.
Пит умело скрывал свои мысли.
- Сорвите по персику и присаживайтесь, - сказал он, указывая на дерево. - Мне надо вам кое-что рассказать, - его губы растянулись в улыбке, на этот раз искренней.
Все стянули с веток по персику и уселись. Стив, в своей обычной ненасытной манере, взял сразу три.
Все жадно впились в сочные, приторные плоды, ожидая речи Пита. Стив даже не стал стирать липкий сок, струйками побежавший по подбородку. Лия кусала мелко, тщательно пережевывая ради наибольшего удовольствия.
- Рад вас всех видеть, - сказал Пит, оглядывая собравшихся. - Первое, что я хочу сообщить - я умираю…
Oн видел, как они пытались скрыть свою радость и как попытки с треском провалились. Казалось даже, что они пускают слюни, словно голодные псы, и персиковый сок на подбородке Стива ярко подчеркивал эту метафору.
- О, Пит, мне так жаль, - скорбно произнесла Мэри, но Пит почти услышал: Черт подери, Пит, просто отлично!
Пит наконец сбросил маску дружелюбного старика, какую не снимал много лет, она сползла с лица плавно и доставив удовлетворение.
- Прошу. Избавь меня от фальшивых соболезнований. Ты - самая апатичная женщина, что я встречал. Ты бы умирающего ребенка не пожалела, черствая сука.
- Папа! - изумленно воскликнул Стив. - Не слушай его, Мэри. Наверное, уже пришел маразм.
- Маразм! - крикнул Пит так страшно, что все застыли на месте, пораженные его тоном. - Сынок, мой разум острее, чем нож, с которым ты стругал, когда был в возрасте Дэйви. Хотя, надо добавить, чаще ты стругал без ножа, судя по тому, сколько раз я ловил тебя в сарае со спущенными штанами!
- Пап!
- Не папкай мне тут! Дай закончить! Мне есть, что сказать, и я желаю, чтобы меня слушали! Меньшее, что вы можете для меня сделать после всего, что я делал для вас - заткнуть хлебальник и выслушать! - он обвел их всех тяжелым взглядом, словно подначивая, чтобы кто-нибудь посмел открыть рот. - Я хочу исповедаться. Много лет назад ваша мать не сбежала от меня. Она не просто исчезла. Я ее убил. Убил эту шлюху. Я увидел ее под Недом Робертсом и пристрелил обоих. Ваша мамаша получила пулю в рожу и подохла моментально. Первый раз в жизни не вставила последнее слово.
В этот момент истины Пит наблюдал за их реакцией, встретился взглядом с каждым, пока они потеряли дар речи. Единственным звуком был шелест летнего ветерка в ветках персика. Дэйви казался испуганным, широко раскрытые глаза на щекастом личике, рот открыт в форме буквы «О» от удивления.
Никто не шевельнулся. Добрый дедушка, которого они знали всю жизнь, пропал, растворился в тумане воспоминаний об убийстве. Сидящий перед ними старик, прислонившийся спиной к дереву, был так не похож на их отца, что казался почти чужим.
Пит продолжал:
- А теперь я впервые хочу, чтобы вы поблагодарили свою маму, потому что она вас кормит.
До Сэмуэла, старшего из двух братьев, дошло первого. Он с ужасом и отвращением уставился на недоеденный персик в руке.
Пит увидел, как того осенило, и улыбнулся.
- Да, вот именно. Эта женщина буквально следит за тем, чтобы вы получали витамины, - он постучал сморщенным кулаком по траве. - Верно, Мэриан? - спросил он, глядя на могилу. - Я застрелил их в собственной постели, а затем оттащил сюда и закопал под персиковым деревом. И провалиться мне на месте, если персики в том году не выросли ярче прежнего. И вкуснее, так многие говорили. Если приглядитесь к шкурке персика, увидите лицо своей мамы и ее рот, разинутый в безмолвном крике. Это даже забавно, как есть говорю. Наверно, думала, что станет меня мучить призраком после смерти, жалкая сучка.
Стив, нервно и неровно дыша, изучил персик. По лицу сына Пит догадался, что тот увидел призрачное изображение матери. Давным-давно, когда Пит впервые разглядел лик жени на шкурке фрукта, он едва не запаниковал. К счастью, никто больше этого не замечал. Иногда он наблюдал, как двигаются ее губы, и даже довольно смеялся, сдирая шкурку. Однажды персик был наполнен кровавым, вязким веществом.
- А знаете, что еще? - продолжил Пит. - Знаете, как я всегда ровно в десять выхожу на прогулку? - он сделал паузу, пока они закивали, как зомби, с лицами белее, чем пушистые облака над головами. - Я хожу сюда, к этому самому дереву, и ссу на него каждый вечер. Ссу точно на могилу подлой гадюки. Да что там, пару раз и насрал. А вот еще интересно: если пронзить дерево в полуночный час, час, когда умерла ваша мама, она застонет. Это даже мило.
Разъяренный Стив вскочил и бросил персики.
- Ты свихнулся, старикан. Нет мамы под этим деревом. Она сбежала, потому что тебя не переносила!
Пит хихикнул.
- Но, что-то ты слишком быстро бросил жевать для того, кто не верит, Стиви.
- Папа, зачем ты это делаешь? - спросил Сэмуэл, отводя Дэйви подальше от дедушки.
- Потому что, вы все - пустое место. Дурное семя, - он постучал о землю, чтобы подчеркнуть сказанное. - Вы, мальчики, ничего для меня не сделали. Берете мои деньги и ничего не отдаете взамен. Даже открытку не подарили ни разу. Каждый год на Рождество вы дарите мне один и тот же подарок, на который вместе сбрасываетесь. Чертов одеколон «English Leather». Да я лучше обольюсь скунсовой мочой. Разве вы не замечали, что я этой хренью ни разу не пользовался? Мне бы и пса было жалко им обрызгать.
- Ну, мы тебя не то что бы нюхаем, пап, - сказал Сэмуэл, стараясь разрядить ситуацию, к которой подводил его отец. - Ну ладно, это смешная шутка. Ха-ха. Мы все поняли. Теперь прекрати. Ты напугал Дэйви.
Пит поднялся с земли и сжал кулаки, лицо раскраснелось от злобы.
- Мальчик должен бояться такого отребья, как ты, в отцах!
- Ну все! - взвизгнула Лия. - С меня хватит! Я не собираюсь тут сидеть и выслушивать бред выжившего из ума старика!
Пит прервал ее рубящим, как топор, жестом.
- Пока все не сбежали, я скажу последнее. Я вложил все свои деньги, всю недвижимость, в траст-фонд, которой отойдет Дэйви, когда ему исполнится двадцать пять. Мое решение вступает в силу сегодня, - он оглядел сыновей. - А что до вас двоих, я оставляю вам только одно, и если хотите мне отомстить, можете начать с того, что выкинете со своей собственности. Этот акр земли, ваша мама и персиковое дерево - ваши. Делайте с ними что хотите. А теперь, если позволите, оставлю вас в покое. Кажется, я стою на вашей частной собственности.
Когда Пит спускался с холма, наслаждаясь ароматом душистых цветов, впервые за его долгую жизнь никчемные сыновья его порадовали. Их стенания звучали для него сладкой музыкой. А музыка, - думал он, - полезна для души.