«Mерзота» Дэн Шрейдер

- Ладно, вы сами этого хотели! И теперь вы это получили, фанаты-уебки! У нас только что появился свеженький экземпляр для вас. Грядет еще однa Mерзота! Быстрое предупреждение: если ты - хилый, пугливый, мелкий ублюдок, то это не для тебя! - c дьявольским смешком ведущий еще раз подчеркнул последнее предложение. - Я имею в виду, эта дрянь не для всех.
Камера медленно отъехала, открывая душераздирающую сцену. Женщина была привязана к стулу, ее тело не могло двигаться. Грязная тряпка была заткнута ей в рот, чтобы заглушить любые мольбы о помощи. Кровавые пятна по всему ее телу резко контрастировали с ее бледной кожей.
Из кадра появилась окровавленная рука, нежно погладившая ее волосы.
- Не бойся, маленькая мамочка. Ты сейчас испытаешь лучшую еблю в своей жизни!
Комната вокруг этой напуганной девушки была отвратительной и заваленной сломанной мебелью, самодельными орудиями пыток и секс-устройствами. В стороне лежал свежий, изувеченный труп другой девушки. Кровь все еще текла из ее разбитого черепа.
Это была игровая площадка для больных и развратных уродов.
Сырой образ Aда на земле.
- Все готовы запрыгнуть в этот адский вагон? Готовы к чертовой поездке? - закричал мужчина, с силой впечатав свое лицо в объектив камеры и оставив пятно. Он отступил назад и дал камере сфокусироваться. Затем он небрежно надел кепку дальнобойщика с жирными буквами "ДОРОЖНЫЕ ШЛЮХИ" сверху. - Это Билл-Сатанист вместе с моей шайкой термитов - Братьями-Ёбарями! Садитесь поудобнее, больные уебки, потому что мы начинаем Мерзоту прямо сейчас.
Мрачное и угрожающее поведение Билла перед камерой наводило ужас. Он излучал врожденную манерность, от которой у любого по спине пробегали мурашки. Его гнилые зубы и клочковатая, неопрятная растительность на лице добавляли ему тревожности. Стены вокруг него были украшены тревожащей демонстрацией нацистской символики и вырезок из журналов для взрослых.
- О да... это дубль или номер эпизода... - он на мгновение остановился. - Клегг? Клегг, ты грязный сучий боров! Иди сюда!
- Что, Билл? - спросил Клегг, появившись в кадре.
Кроме детской маски на Хэллоуин, которую он носил, он был полностью голым. У него было телосложение крепкого деревенского парня с небольшим избытком веса. Татуировка в виде дракона тянулась по всей его руке, от бицепса до предплечья. Но самой поразительной чертой Клегга был его необычайно большой и возбужденный член, торчащий перед ним.
Пенис Клегга так сильно выступал, что едва не ткнулся в бок Билла, когда он ворвался в кадр.
- Эй, смотри за этой штукой, чертов бабуин! - рассмеялся Билл, отмахнувшись. Он перевел внимание обратно на камеру. - Итак, какой у нас номер эпизода?
- Черт, я не знаю, босс...
- И почему это? - агрессивно спросил Билл.
- Потому что... - Клегг запнулся, пытаясь найти вразумительный ответ.
Он казался почти нервным, спотыкаясь на словах, размышляя над вопросом.
- Потому что почему-у-у? - спросил Билл, повернувшись к Клеггу, чтобы дать ему маленький сигнал - что-то, что они обсуждали раньше.
Напряженная тишина наполнила воздух, пока они смотрели друг другу в глаза. Вдруг они перевели взгляд на камеру и одновременно закричали:
- ПОТОМУ-ЧТО-МЫ-ПРИШЛИ-СЮДА-ЕБАТЬСЯ!!!


Это было одно из сотен видео для этих деревенских дегенератов. С самого начала их фильмы становились все более грязными и отвратительными, в конечном итоге расцветая в МЕРЗОТУ. Клегг и его братья были знакомы с Биллом-Сатанстом последние десять лет. Билл был для них как отец, брат, черт возьми, даже как кузен, все в одном. Некоторые сказали бы, что он был их личным ебанутым Иисусом.
Местные жители называли парней "Братьями-Ёбарями" - ну, потому что это звучало именно так.. Это писалось как Й-О-Б-А-Р, и с такой фамилией они были обречены выносить насмешки день за днем.
Некоторые утверждали, что воспитание человека не влияет на его будущее, но у этих парней не было ни единого шанса. У Братьев-Ёбарей не было легкого детства в округе. Но, как и из-за любого плохого обращения с щенками, из них постоянно выбивали все это дерьмо, и они выросли еще более извращенными, чем когда-либо.
То, что их растила мать-одиночка, работавшая стриптизершей, и они жили в захудалом трейлерном парке, не сильно помогало делу. В трейлерном парке их семья была богатой и пользовалась большим уважением. Их мама перетрахала половину полицейских и переспала с любым другим работягой, который мог заплатить.
И вот однажды в город приехал большой карнавал, и их мама мгновенно влюбилась в высокого худощавого мужчину у колеса обозрения. Билл-Сатанист был тем самым большим глотком воды. Ему так понравилось жить в округе, что он решил уволиться с работы и остаться с ними. Они переехали из трейлерного парка и поселились в обветшалом фермерском доме посреди пустынного участка земли. Первоначальная цель состояла в том, чтобы скрыться от любопытных соседей.
Но вскоре это место превратилось в приют страданий, так как однажды утром маму нашли мертвой, лицом вниз, в миске с хлопьями "Cheerios". После этого Братья-Ёбари уже никогда не были прежними, и Билл-Сатанист позаботился об этом.


Билл нажал на холодную серебряную кнопку устройства, запустив конвейер машины. Клегг внимательно смотрел, как безжизненное тело медленно спускалось с верхнего этажа в подвал, приземлившись с глухим стуком на покрытый пятнами металлический стол.
Дом был оснащен люками в каждой комнате, обеспечивающими удобную систему блоков для легкой транспортировки тел вверх и вниз. Идея пришла Биллу годы назад, когда он устал вручную таскать покойников по лестницам. Конечно, они обращались с телами так же, как и сейчас.
Последняя капля, убедившая их добавить систему блоков, произошла однажды ночью, когда Клегг, в пьяном состоянии, попытался отнести два тела по лестнице. Гнилые ступени не выдержали веса и треснули, пока он был на середине пути. Клегг рухнул головой вниз. Удар привел к травме головы, значительно повлиявшей на его когнитивные способности. Билл и так знал, что Клегг не был самым умным в сарае, но падение еще больше ухудшило его навыки.
- Она точно хороша, Билл.
- Ты имел в виду "была"? - ответил Билл, его смех был полон злобы.
Клегг присоединился, как всегда это делал.
Ее безжизненное тело лежало перед ними, полностью обнаженное. Ее лицо, лишенное цвета, выглядело призрачно в тусклом свете, а глаза оставались широко открытыми, застыв в состоянии ужасающего недоверия. Для них этот момент, который большинство сочли бы крайне тревожным, был драгоценным ритуалом, который они наслаждались вместе.
- Думаю, мы ее сломали, мой юный друг, - сказал Билл, касаясь ее лица своими обветренными кончиками пальцев. - Да, определенно, мы укротили зверя в ней, без сомнения, - Билл крепко шлепнул ее по заднице, прежде чем резко переключил внимание на стол с инструментами и указал. Движение было выполнено с ноткой театрального изящества. - Дай-ка мне крестовую, мой мальчик! - провозгласил Билл глубоким баритоном.
Театральность Билла заставила Клегга подпрыгнуть от восторга, когда он бросился к столу с инструментами.
- Ща будет!
Прикурив сигарету и сделав большой затяг, Билл на мгновение наклонился лицом к лицу с трупом.
- Было ли это так же хорошо для тебя, как и для нас, маленькая мамочка?
В воздухе пахло жирной плотью, испражнениями и безошибочно узнаваемым зловонием смерти.
Для Билла акт убийства был наивысшим наслаждением. Это был кайф, не похожий ни на что другое во всем этом дерьмовом мире. Бодрящая смесь виски и кокаина на групповухе с парнями была веселой. "Black Dog" от Led Zeppelin только добавила адреналина в кровь на таком мероприятии. Но для Билла все это меркло по сравнению с эйфорией от убийств и пыток.


Билл небрежно бросил оставшиеся куриные косточки на стол, добавив их к огромной куче. Он любил крылышки, грязные и залитые соусом, запивая их дешевым ледяным пивом. Чем дешевле и крепче - тем лучше. Его философия относилась не только к еде и напиткам. Она распространялась на его предпочтения в пизде. Чем грязнее - тем лучше.
- Мне кажется, рынок перенасыщен этим дерьмом, - рявкнул Билл, явно разочарованный и все еще голодный до крыльев. Он засунул руки в коробку. - Мне нужны вы, мелкие свиноёбы, чтобы придумать что-то клевое, и побыстрей. Старый хрыч в "Эмпориуме" больше не будет покупать это дерьмо, если мы не придумаем что-то новое.
- Что-то новое? Мы, типа, придумали термин "Мерзота", Билл. Это мы, - выпалил Чанк, поспешно потянувшись за крылом, только чтобы получить шлепок по руке.
Ему следовало бы быть осторожнее. Это была порция Билла из коробки с крыльями.
- Да, у нас все хорошо складывается. Зачем нам что-то новое? - спросил Клегг. Он радостно наклонился и взял крылышко из коробки Билла, и тот не возражал. Из всех троих, Клегг был любимчиком Биллa, и остальные это знали. - Да ладно, Билл. Что тут нового придумывать? Ты же знаешь, что я хорош пока кончаю.
Билл покачал головой и взглянул на всех, присутствующих за столом.
- Что ж, похоже, у нас тут группа ебаных ракетчиков из НАСА, - воскликнул он с ноткой сарказма. - Вы, парни, просто не понимаете рынок. Но не бойтесь, Билл-Сатанист здесь, чтобы просветить ваши сердца и умы.
Он указал на стену, где рядом с обычной телефонной линией висел черный телефон. Его раскрашенный вручную корпус свидетельствовал о плохом мастерстве.
- Если этот телефон не зазвонит с очередным запросом рынка, мы будем предоставлены самим себе, чтобы создать что-то... что-то чертовски новое! И давайте посмотрим правде в глаза. Давненько мы этим не занимались!
- Я, типа, сниму что угодно, - воскликнул Чанк. - Бастер на прошлой неделе оттрахал чертову козу в амбаре. От этого зрелища я чуть не потерял свой завтрак. Это было отвратительно, Билл - гадко! Но я сделал это ради наших фильмов.
Билл закрыл глаза. Он допил последние капли своего черствого, горького, дешевого пива и быстро изменил подход. Открыв глаза и сверкнув улыбкой к парням, он начал:
- Я никогда не сомневался в вашей полной преданности проектам. Вы, ребята, - настоящие художники. Клегг, мой друг, ты - звезда. А Чанк и Бастер... ну, вы двое просто... незаменимы.
Как будто для его спасения, черный телефон начал трещать и звонить без конца. Возбуждение проникло в воздух вокруг них, заглушая мрачные настроения. Чанк вскочил с места и случайно опрокинул стул.
- Хвала темному лорду! - воскликнул Билл, с точностью метнув банку пива, попав Бастеру в рот.
Чанк или Бастер всегда что-то ловили, когда представлялась возможность. Билл находил удовольствие в мелочах, которые делали жизнь забавной.
Чанк прижал трубку к уху, тяжело дыша. Он внимательно слушал, пока гудки пищали и жужжали, указывая на установление соединения.
- Это звонок от одного из боссов, - сказал он, взглянув на других.
Билл бросил крыло и хлопнул в ладоши.
- Говорю вам, на этот раз они захотят чего-то грандиозного.
- Подожди, - сказал Чанк, протянув руку. - Соединяется.
- Да-да-да! - воскликнул Клегг, его голос был полон энтузиазма, когда он жадно потянулся за другим крылом. - Это точно важно, - пробормотал он, смакуя каждый сочный укус.
Уникальная телефонная линия была зарезервирована для тех, кто предлагал на черном рынке самую высокую цену, - тех, кто искал запретное, от гротескного мира порно с пытками до плотских утех из списка покупок каннибала. Это был портал для их самых темных желаний, врата, чтобы потреблять что-то или кого-то невообразимыми способами. Когда телефон звонил, Билл знал, что на другом конце провода была золотая жила.
- Входящий... От... Черного... Жреца... 6... 6... 6... - передал роботизированный голос, - Сообщение... Для... Билла... Сатаниста... Пароль... Пожалуйста...
- Билл, это только для тебя. Должно быть, что-то грандиозное! - воскликнул Чанк с восторгом. - Да еще и с паролем!
Он не мог сдержать энтузиазм, практически выпрыгнув из обуви, бросившись через всю комнату, чтобы передать телефон Биллу.
Вытирая жирные пальцы о футболку, Билл взял трубку и приставил ее к уху.
- Это дьявол, готовый выполнить дьявольскую работу.
- Доступ... Разрешен... - ответил робот, когда воздух внезапно наполнился громким звоном.


Персефона Джонс всегда чувствовала, как глаза всех прожигают дыры в ее спине, когда она ходила в продуктовый магазин. Местные жители не могли удержаться. Она была для них другой и странной.
Она была высокой, длинноногой брюнеткой с ослепительными зелеными глазами, которые могли ввести любого мужчину в транс. Зеленые глаза были семейной чертой. Все, кого она знала в своей общине, тоже их имели. Персефона была воспитана в вере, что она уникальна по сравнению с остальным миром.
Вы всегда боитесь того, чего не можете понять, - говорил им их доброжелательный старейшина в детстве. Персефона принадлежала к коммуне, или, как местные любили громко говорить, "секте".
Коммуна находилась на окраинах Баззардс Бэй, города, где она покупала продукты.
Коммуна была сформирована во время войны во Вьетнаме несколькими представителями студенческой элиты, хиппи и активистами. Это была устойчивая колония миролюбивых людей, которые не хотели иметь ничего общего с внешним миром. За последнее десятилетие многое изменилось. Они больше общались с местными и покидали свои уединенные деревянные домики, чтобы взаимодействовать с другими. Персефона сначала считала это странным, но привыкла.
Отнеся свои покупки к кассе, Персефона мельком заметила битый и потрепанный белый фургон, стоящий на парковке. Он был припаркован у входа уже долгое время. Мужчины в фургоне уставились на нее. Но они смотрели не так, как другие. Их взгляды казались хищными.


В помятом фургоне Билл полулежал на водительском сиденье, с вишневой конфетой во рту, ее сладкий вкус наполнял его рот. Его солнцезащитные очки покоились на переносице, пока он смотрел через запачканные стекла супермаркета. Рядом с ним Клегг беспокойно осматривал обширную парковку, его глаза метались от одной машины к другой. Сзади Бастер и Чанк нервно ерзали, их энергия едва удерживалась в тесном пространстве.
- Она точно хороша, Билл.
- Это так, Клегг. Она - редкая красавица.
- Что в ней такого особенного?
- Она чиста. Она - запретный плод, ребята, - объяснил Билл. - Она принадлежит к секте, живущей неподалеку. Таких, как она, там много. Никогда раньше не было такого запроса.


Повязка на глазах и кляп не вызывали у Персефоны дискомфорта.
Tо, как ее похитители обращались с ее телом, вызывало дискомфорт. Вонючие, жирные ублюдки, которые лапали ее за грудь так, как они это делали. Она была напугана, но знала, что должна сохранять спокойствие. Их слова и прикосновения заставляли ее чувствовать себя неполноценной.
Когда она увидела, как открылась дверь фургона, ее накрыло тошнотворное чувство. В руках у нее были пакеты с продуктами, и все вокруг, казалось, смешалось в вихре образов и эмоций.
В тот момент, запертая в фургоне без помощи, она поняла, что попала в серьезную беду. Она чувствовала, как ее лапают, и слышала их ужасную музыку - дьявольские мелодии, которые они пели, увозя ее в это нежелательное путешествие. Она пыталась погрузиться в свои мысли, но каждый раз ее прерывали двое из них, целуя ее, лапая и шепча извращенные глупости в уши.
Персефона хотела вырвать.
Она попыталась заглушить их простым гимном, которому научила ее мать. Но это только разозлило Персефону еще больше. Поэтому она изо всех сил старалась сохранять спокойствие и не сопротивляться. Если только это не то, чего они хотели, ей нужно было выжить.
Их слова были подобны токсичному яду в ее ушах. По мере того как каждый слог вырывался из их гнилых ртов, она могла почувствовать их дыхание.
Персефона никогда раньше не слышала такой грубой и оскорбительной лексики, особенно от мужчин. Ее отвращало, как они живописно описывали сексуальные акты, которые собирались совершить с ней. Многие термины были ей незнакомы, так как она была воспитана в традиции воздержания до вступления в брак - практике, которой придерживалось большинство в ее общине. Она была известна как "путь Фаоры".
Когда они вошли в дом, гнилостный и отталкивающий запах вторгся в ее ноздри, атакуя ее чувства. Воздух вонял мочой, гниющей плотью и мускусом грязной посуды. Зловонный запах задерживался тревожным образом, вызывая волну тошноты в ее желудке.
Они несли ее дальше. Персефона не сопротивлялась, когда ее тащили. Она продолжала напоминать себе бороться с запахом и страхом - оставаться спокойной и сосредотачиваться на том, откуда она пришла и кто она такая.
Наконец, она оказалась на диване, пропитанном всеми ужасными запахами дома, его сломанные пружины поглощали ее. Когда ее вес погрузился в обшарпанный подлокотник, зловоние проникло в ее ноздри с отвратительной легкостью.
Сначала вытащили кляп, а затем и повязку с глаз.
Она изучала каждого из четырех мужчин, пытаясь прочесть выражение их лиц и понять их истинные намерения. Каждый из них обладал уникальной формой уродства, на которую было противно смотреть. Персефона одарила каждого взглядом, который мог убить.
Билл ухмыльнулся, видя ее гнев.
- Она - настоящий боец, парни, - предупредил он, подходя ближе и оглядывая ее с ног до головы. - Есть что-то особенное в девушках из той коммуны.
- Что в них, такого особенного, - спросил Клегг с улыбкой.
- Он уже сказал, дурак. Покупатель сказал, что они, типа, особенные. Он платит за это шоу, так что если он говорит, что они "особенные", значит, они "особенные", - рявкнул Чанк, кажется, удивленный тупостью Клегга.
- Нет. Это нечто большее. Есть что-то необыкновенное в женщинах в этой... секте, - поправил Чанка Билл.
- Мы не сектa. Просто потому, что ваши люди не понимают наших обычаев, это не значит, что вы должны навешивать на нас такие ярлыки, - запротестовала она, стиснув зубы.
Билл бросился к ней и прижал палец к ее губам.
- Это секта. И знаешь почему? Потому что я, блядь, так сказал, сука! Ты поняла? А теперь заткнись на хрен и говори только тогда, когда я разрешу. Ясно?
Она медленно кивнула.
- Ты хочешь сказать, что все вы, прячущиеся в этой маленькой общине, не родственники? Это как будто у вас все гены задом наперед или что-то вроде того. Никогда не видел, чтобы выродки имели таких красивых потомков.
- Да! Твои папа и мама - родственники! - подшутил Чанк.
Билл бросил на Чанка сердитый взгляд, заставив того съежиться.
- Твои мамаша с папашей были двоюродными братом и сестрой, мозги из дерьма! Как ты можешь смеяться над ней?
Чанк опустил взгляд на пол.
- Тебя ждет настоящий сюрприз, - заявил Билл, тыкая своим пахом в сторону Персефоны. - Сейчас ты испытаешь то, что мы называем "Мерзотой"!


Билл щелкнул пальцами перед лицом Чанка и сказал:
- А теперь, могу я надеяться, что вы, два идиота, останетесь здесь с ней, пока мы съездим в "Эмпориум", чтобы сдать последние фильмы для взрослых?
Голова Бастера тряслась как сумасшедшая, а улыбка была широкой. Чанк встретился с ним взглядом, вопросительным взглядом, полным любопытства.
- Почему ты так говоришь?
- Почему? Почему я должен это говорить так? Из-за тебя, уебок! В прошлый раз, когда ты облажался... - Билл взглянул на Клегга, прежде чем щелкнул зажигалкой, чтобы прикурить сигарету, - мы чуть не потеряли товар!
- Обещаю. Я обещаю. На этот раз все будет по-другому, - воскликнул Чанк. - Мы справимся. Она, типа, связана и заперта в комнате.
- Закрыта на засов, верно? - спросил Билл.
- Да, Билл. Я перепроверю...
- Нет. Не заходи туда, - сказал Билл, выпустив облако дыма, прежде чем указал на телевизор. - Вы двое, просто смотрите мультики и расслабьтесь.
- Господи. Ладно, Билл, - согласился Чанк без дальнейших споров. Он был полон решимости показать их способность следить за домом. - Занимайся своими делами. Мы справимся.
- Помните, это очень важно, - объяснил Билл всем троим, размахивая сигаретой перед их лицами. - Клиент, который говорил по телефону, хочет, чтобы она была полностью уничтожена. Хочет, ребята, абсолютно ебанутую Мерзоту. Он хочет ee выебанную, замученную - порезанную и нашинкованную. Хочет "Нечто Особенное от Билла-Сатаниста".
Клегг рассмеялся.
- Мой хер твердеет от мысли об этом, Билл.
- Что ж, скажи этому здоровяку, чтобы он не высовывался. Не хочу, чтобы ты порвал джинсы! - Билл хихикнул, а затем повернулся к Чанку и Бастеру. - Это большая возможность, парни. Давайте постараемся не облажаться.


Чанк не мог устоять перед искушением. Он все время смотрел на дверь и задавался вопросом, каково это быть с женщиной из Фаоры. Что-то заставило Чанка хотеть чего-то особенного с ней.
Он никогда раньше не имел чего-то особенного один на один.
Как только Бастер уснул на диване, Чанк оказался в комнате Персефоны. Она была такой красивой и невинной на вид. Билл объяснил, что женщины из этой общины были редкостью для секса, по сравнению с любой старой шлюхой с улицы. У них были "киски" из золота, как он говорил.
Чанк предложил ей сделку: если она ублажит его и сохранит это в секрете, она будет вознаграждена пиццей.


- А теперь тебе лучше вести себя хорошо... - сказал он еще раз.
- Обещаю, - настаивала Персефона, посмотрев Чанку в глаза, прежде чем взглянуть на дверь. - Мы никому не скажем ни слова. Наш маленький секрет.
Она наблюдала, как он расстегнул ширинку и быстро расстегнул пуговицу. Чанк нетерпеливо шагнул вперед, мгновенно сбросив штаны и нижнее белье. Он крепко сжал свой член и начал торопливо мастурбировать, стараясь возбудиться.
На его лице появилось выражение смущения.
- Извини. Просто я не привык, чтобы женщина была так... так...
- Нет. Позволь мне. Я позабочусь о тебе, - воскликнула она, протягивая вперед свободную руку.
Персефона поняла, что слово, которое Чанк искал, было "покорной". У этих уродливых, неотесанных, вырожденных парней никогда не было девушек, которые хотели бы их.
Персефона наблюдала за ним со смешанными чувствами, когда он закрыл глаза, казалось, погрузившись в состояние чистого блаженства. В этот момент она контролировала его. Когда Чанк выгнул спину и издал стон экстаза, Персефону накрыла волна тошноты.
Она поняла, что ей нужно освободить остальные части тела, иначе ничего не получится.
- Эм... эй...
- Да? - спросил Чанк, открыв глаза и улыбаясь ей сверху вниз.
- Как думаешь, ты мог бы развязать меня, чтобы я могла использовать обе руки? - спросила Персефона с сексуальным смешком. - Он такой большой.
Ее слова, казалось, произвели на Чанка магический эффект, и он заглотил наживку. Он прервал ее, предотвратив дальнейшие действия, и потянулся к своим штанам. Из кармана он достал складной нож и освободил ее вторую руку.
- И ноги тоже?
Чанк заколебался, и Персефона могла сказать, что он собирался сказать "нет".
- Наш маленький секрет, - сказала она убедительным и соблазнительным тоном. - Обещаю, я не скажу ни слова. Хочу встать на колени.
Ей не пришлось ничего больше говорить, прежде чем Чанк разрезал веревки, освободив ее ноги и излучая возбуждение.
Мгновенно Персефона упала на колени, ее предвкушение читалось в широко раскрытых глазах. Она посмотрела вверх на Чанка, который возвышался над ней, его маленький пульсирующий член завис у ее рта. От него исходил резкий запах черствого сыра, вызывая у нее позывы к рвоте еще до того, как она открыла рот. Несмотря на нежелание, Персефона знала, что у нее нет выбора, кроме как продолжить.
Ее рот быстро поглотил его кусок плоти, мгновенно втянув его в себя.
Желудок Персефоны скрутило, на нее накатило омерзительное ощущение. Тускло освещенная комната, казалось, сомкнулась вокруг нее, когда она колебалась, не уверенная в своих действиях. Но это не имело значения. Она получила этого деревенщину именно там, где хотела.
В левом углу ее рта виднелись следы несчастного случая, произошедшего с ней в юности, в результате чего у нее остались неровные зубы. Они были достаточно острыми, чтобы она не прижимала к ним язык слишком сильно. Именно этими зубами она совершила немыслимый акт отсечения его пениса от тела.
Персефона отреагировала быстро, изогнувшись всем телом и изо всех сил вонзив в него зубы. Его голова резко дернулась назад. Все произошло за долю секунды. Кровь брызнула на нее, едва не попав в глаза. Это было похоже на алый фонтан, извергающийся у него между ног.
Когда Персефона перевела взгляд на Чанка, ее ожидало леденящее душу зрелище. Его лицо было бледным, как у призрака, а обе руки крепко сжимали промежность. Воздух наполнился медным запахом крови, стекавшей по его ногам. Голос изменил ему, и он не смог произнести ни слова. В ответ Персефона выплюнула в него сгусток крови, и его пенис упал на пол. Ее ухмылка, окрашенная вишневым оттенком, открыла свирепую сторону Персефоны.
Чанк отпрянул от нее. Персефона смогла оценить напряженность ее взгляда по страху в его глазах. Она понимала силу своего взгляда и наслаждалась этим, наблюдая, как он дрожит.
Персефона взглянула на пол и заметила нож, который он обронил. Не колеблясь, она быстро подобрала его и бросилась на него.


Бастер услышал шум в другой комнате и убавил звук "Тома и Джерри", чтобы прислушатся. Он уловил приглушенные стоны боли и задумался, не начал ли Чанк без Билла. В прошлый раз, когда его брат не послушался приказов Билла, зрелище было не из приятных. Билл избил Чанка монтировкой до полусмерти.
Отлепившись от дивана, Бастер, спотыкаясь, подошел к двери и постучал. Шум прекратился, и он ничего не слышал. Если бы он мог говорить, он бы это сделал. Но вместо этого Бастер издал что-то, что могли понять только его братья.
Ничего.
Когда Бастер открыл дверь, его встретило зрелище мертвого брата, лежащего в углу комнаты. Его горло было перерезано несколько раз, вместе с запястьями, а из ног и промежности вытекала лужа крови.
Бастер издал пронзительный крик банши. Он был похож на стон умирающего животного. Его сердце мгновенно упало, когда он почувствовал взрывоопасную смесь гнева и беспокойства. Зрелище его старшего брата, неподвижного и тихого, разбило его сердце на миллион кусочков.
Он запаниковал и бросился на помощь Чанку.
Он угодил прямо в ее ловушку.
Персефона висела над дверью, удерживая тяжелые цепи конвейера. Она накинула их ему на голову и поймала его за шею на середине шага. Затем она быстро спрыгнула, приземлившись на цепь.
У Бастера не было времени среагировать, и он почувствовал рывок вокруг своей толстой шеи, когда нижняя часть его тела прогнулась от напряжения. Люк под ним каким-то образом сработал, и он провалился вниз. Жалобный визг сорвался с его губ, когда слабая цепь упала на грязный пол.


Персефона подошла к краю и заглянула вниз, пытаясь понять, куда подевался Бастер. Она обнаружила его висящим в нескольких дюймах над металлическим столом в подвале. Его шея хрустнула, как ветка.
Минус два, - подумала она, сделав глубокий вдох, вытирая кровь и несколько лобковых волос с лица. - Осталось еще двое.
Билл-Сатанист облажался. Если бы он похитил Персефону пару лет назад, возможно, у него был бы шанс на успех. Но не сейчас. Она была подготовлена к такому типу агрессии. Как и все в общине. Когда-то ненасильственный подход Семьи Фаоры Христа изменился после смерти их уважаемого старейшины. Молодые лидеры взяли бразды правления и решили, что им нужно тайно готовиться к надвигающемуся апокалипсису. Мир - опасное место, и нам нужно адаптироваться, - объяснил один из старейшин.
Персефона спустилась по цепям, используя труп Бастера для безопасного приземления. Прочесав верхний этаж дома, она поняла, что подвал, вероятно, был бы самым подходящим местом для поиска того, что она искала. Она могла бы сбежать, но не знала своего точного местоположения.
Персефона осторожно осмотрела подвал. Она оглядела все, что ее окружало, - ужасный вид засохшей крови, разбрызганной по грязному полу, и картины на стенах. От этого места у нее мурашки побежали по коже. Она без сомнения знала, что здесь обитает зло.
Она заметила стопку VHS-кассет на одной стойке рядом со старым телевизором. Любопытство взяло верх, и она не могла устоять перед желанием разобраться. Взяв одну из кассет и вставив ее в проигрыватель, она вскоре пожалела о своем решении. Эти кадры были одним из самых порочных зрелищ, которые она когда-либо видела.
Персефона знала, что ее похитили не просто так.
Ее жизненная миссия стала ясна: отомстить за всех женщин, которые страдали в этом доме ужасов. Билл-Сатанист, истинный вдохновитель злодеяний, был ответственен за это. Персефона намеревалась заставить его заплатить.


Билл вошел в дом, его шаги хрустели по полу, усыпанному грязью и куриными костями. Из-за отсутствия обычно радостного лая Бастера и Чанка в воздухе повисла пустота. Они всегда были готовы приступить к съемкам следующего фильма, когда он заставлял их ждать слишком долго. Он небрежно швырнул упаковку пива на стол, отчего раздался громкий стук. Удар сбросил старые контейнеры с едой на пол.
Он позвал их.
Но ответа не было.
Клегг вошел, его руки были полны продуктов, и огляделся.
- Они что, отключились или что-то в этом роде? - спросил он.
- Что-то... - сказал Билл, его голова приподнялась, когда он принюхался, - ...кажется неправильным.
Он посмотрел на Клегга и кивнул.
Клегг бросил продуктовые пакеты на пол и вышел из дома. Билл вытащил из кармана куртки маленький пистолет и прошел в гостиную. Он мог видеть мигающий свет телевизора, все еще включенного за углом.
Его дыхание участилось, и по ладоням пробежал холодок.
- Чанк! Бастер! - закричал он. - Вам, двум сучьим свиноебам лучше не бесить меня!
Он повернулся и медленно вошел в гостиную, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Билл отказывался признавать свой страх, но в глубине души он не мог его отрицать.
- Что за... - заорал он, поворачивая за угол, и направляя пистолет в сторону телевизора. - Ни хрена себе!
Чанк, обмякнув, лежал на изношенном диване, его сброшенные штаны валялись рядом. Воздух в комнате был тяжелым от металлического запаха крови, исходящего от его ног и паха. Взгляд Билла остановился на голове Чанка, неестественно запрокинутой назад, обнажая гротескную, широко открытую шею, где, казалось, кто-то предпринял ужасную попытку отрезать ее. По спине Билла пробежала дрожь, когда он заметил маленький кусок мяса, свисающий изо рта Чанка.
Билл быстро понял, что кусок плоти во рту парня был его пенисом.
- Клегг! Иди...
Билл внезапно замолчал, когда твердый металлический предмет вылетел из темноты и ударил его прямо в лицо. От силы удара его гнилые зубы разлетелись вдребезги, а шляпа слетела с головы. В этот момент его палец инстинктивно нажал на курок пистолета. Пуля вылетела, и Билл снова получил удар этим предметом.
Потеряв равновесие, он рухнул на пол и случайно выстрелил в себя. Его зрение помутнело, звезды заплясали вокруг, оставляя его ошеломленным, пока он пытался понять, что произошло.
Ужасный крик наполнил воздух.
Билл повернулся в его сторону, совершенно сбитый с толку. Тусклый свет отбрасывал зловещие тени на стены. В полумраке он мог различить слабый силуэт Клегга, распростертого на полу у входа в гостиную. Резкий запах пороха витал в воздухе, напоминая о выстреле, который только что эхом разнесся по дому.
Отчаянные крики Клегга прорезали тишину. Его голос был полон агонии, когда он бормотал о невидимой силе, сжимающей его ногу и причиняющей мучительную боль.
Билл почувствовал, как его ногу пронзила невыносимая боль. Он опустил руку и почувствовал, как из нее сочится кровь.
- Ох, блядь! Ох, дерьмо!
- Билл. Меня подстрелили! - закричал Клегг, протягивая руку к Биллу из другого конца комнаты. - Больно!
- Я, блядь, ранен! Я ни хрена не могу сделать!
Клегг отвел взгляд от Билла и издал леденящий кровь крик чистого ужаса.
- Клегг! Клегг! - закричал Билл, чувствуя, как он теряет сознание, пока кровь хлестала из его ноги. - Ч-что...?


Билл резко очнулся, испуганный пронзительным криком. В голове у него пульсировала боль. Его глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте, как будто камера пыталась сфокусироваться. Комната представляла собой хаотичное смешение форм и цветов.
Комнату заполнила какофония громкой музыки и еще более громких криков. Билл в панике попытался сфокусировать зрение. Он хотел протереть глаза, но что-то в его теле не работало.
Среди этой неразберихи Билл различил силуэт обнаженной женщины, стоящей рядом с телом. Когда заиграла заразительная мелодия, музыка проникла в его сознание начальными строчками "The Safety Dance" от Men Without Hats.
Билл любил эту песню.
Но в этот момент она напугала его до чертиков. Его конечности онемели, а сердце бешено колотилось от страха.
Обнаженная женщина приблизилась к нему, держа наготове длинный острый нож. Зрение постепенно возвращалось, но Биллу все еще казалось, что он тонет в море смятения. Он посмотрел на свою ногу. Ремень был плотно застегнут вокруг верхней части бедра, но пол вокруг него был залит запекшейся кровью.
- Ты истекал кровью, как зарезанная свинья. Хорошо, что я знаю, как остановить кровотечение из таких ран. Мне нужно было, чтобы ты побыл здесь еще немного, - сказала Персефона, присев рядом с ним. - Ты плохой человек, Билл.
Слезы навернулись ему на глаза, затуманивая зрение, когда он оглядел комнату и увидел Клегга. Но это был уже не тот Клегг, которого он знал. Агонизирующие крики, наполнявшие воздух, исходили от него, и, казалось, это были его последние вопли. Привязанный к "смертельному стулу", Клегг сидел бездыханным, его дыхание навсегда прекратилось. Полоски его плоти были аккуратно содраны, обнажая сырую мускулатуру и кости. Комната была залита кровью. Персефона превратила тело Клегга в извращенное произведение искусства, искусно вырезая и формируя его по своим желаниям.
- Что... что ты такое? - заикаясь, пробормотал он. - Ты не та сучка, которую я видел раньше.
Она оседлала его, прижавшись грудью к его лицу, отчего он вскрикнул от боли, когда она всем весом навалилась ему на ногу.
- Я особенная, помнишь?
- Ты - больная сучка!
- А ты, Билл, будешь кричать, как маленькая сучка, до своего последнего вздоха, - игриво сказала она, ткнув его в нос.
У него не было выбора, кроме как беспомощно сидеть, пока она оседлала его. Персефона отложила нож в сторону и, перегнувшись через Билла, принялась рыться на металлическом столе. Найдя то, что искала, она помахала этим перед лицом Билла - проволочной удавкой.
Глаза Билла расширились.
Персефона быстро обмотала проволоку вокруг его шеи, без промедления вытянув обе ручки на максимальную длину.
- Улыбнись, Билл! - воскликнула она возбужденным голосом, кивая в сторону угла.
Глаза Билла проследили за ее взглядом и остановились на видеокамере. Ее красный огонек мигал стабильно, почти насмехаясь над ним своим зловещим сиянием. Его дрожащие губы смогли сформировать жалкую улыбку, когда металлическая проволока впилась в его плоть. Она собиралась отсечь ему голову начисто.
Это точно будет абсолютно ебанутая Мерзота!