«Зови меня папочкой» Ю.М. Миллер

Все началось с выпадения волос. Ну, это не совсем так. Выпадение волос было просто совпадением. Все началось с теста на беременность. Две синие полоски ударили ему в лицо, как какой-то трофей. Он предположил, что это было так, в каком-то извращенном смысле - трофей за еблю. На подходе еще больше детишек из промежности.
Хотелось надеяться, на этот раз она вытолкнет ему сына. У них было две дочки, и каждый раз Джейк чувствовал, как в его жилах нарастает волна разочарования, как в скороварке, оставленной слишком надолго. Говорят, что любая дырка - это цель, но, наверное, ему стоило кончить ей в жопу. Он бы сидел и любовался видом, как его сперма капает из сморщенной плоти, пока она перебирается на другую сторону кровати. Влажное пятно на ее стороне кровати было единственным памятным знаком, на котором он должен был сосредоточиться. Увы, он кончил ей в "киску", и этого хватило, чтобы его семя нашло шлюховатую яйцеклетку, жаждущую их союза.
Так что теперь, как чертовски ответственный муж, он помогал ей готовить вечеринку по раскрытию пола. Это была фарс. Планирование, подбор подходящих нарядов и торт. Они не делали этого для своих дочерей, так почему сейчас? Это был повод похвастаться, как если бы булочка в духовке была чем-то вроде перышка в шляпке. Это было не так - для этого не требовалась любовь или какое-то стечение обстоятельств - это было просто, он мог сделать это с закрытыми глазами. Он пожалел об этом, потому что, глядя на обрюзгшее лицо своей некогда хорошенькой жены, очень быстро состарился.
Кухня гудела от активности его тещи и тестя. "Теща-монстр", как любил называть ее Джейк, испекла торт для раскрытия. Его забавляло, что сука еще не испортила сюрприз; у нее был большой рот, и обычно она не была такой сдержанной. Он готов был поспорить, что ей было невыносимо не говорить, ее рот был как хорошо оттраханная задница, зияющая и сморщенная.
Tеща, Сандра, была живым воплощением назойливой стервы. Она ненавидела Джейка; ненавидела его как самоуверенного подростка, ненавидела как самодостаточного мужчину и ненавидела как мужа. Если бы он оценил это как рациональный человек, уверенный в своем месте в мире, то признал бы, что он был никудышным мужем. Он изменял своей любимой жене почти каждые выходные. Нет, он не был каким-то сексоголиком, но ему нравилось макать свой член. Ему нужно было знать, что он все еще на высоте, что он мог трахнуть женщину до потери сознания. Это было важно для его "эго". Он все еще хотел, чтобы они думали о нем, когда позже будут смывать остатки спермы со своих лиц.
Так что да, Джейк был говенным мужем, узнать, что она снова беременна, не было приятной новостью, но что он мог сделать? Отвезти ее в абортарий и сказать, чтобы запустили пылесос... конечно, нет, он не был полным ублюдком, знаете ли. Он знал, что это уничтожит его жену, а тогда кто бы стирал его замызганные трусы? У нее были свои применения, в основном - ее способность впитывать его издевательства.
Она была жалкой, с ее покорными улыбками и широко открытыми глазами во время споров. Он хотел, чтобы она кричала и била его, чтобы показать, что она больше, чем слабая женщина, счастливая раздвигать ноги для мужа. Он не уважал ее, но все равно трахал. Он был мужчиной, в конце концов.
Ничто не было даже отдаленно сексуальным в слабости и покорности. Ее бледная кожа и темные глаза заслуживали только жалости. Медиа изображают избитых женщин как "выживших", но что это на самом деле говорит о них? Что они слишком слабы, чтобы постоять за себя. Что они слишком слабы, чтобы поставить ногу и потребовать уважения. Она была так же виновата, даже больше, правда.
Сильный шлепок по спине вернул Джейка в настоящее. Он покачал головой, пытаясь сохранить картинку на потом. Немного дрочки на образ съеживающейся жены, может быть именно то, что ему нужно.
- Готов к большому раскрытию, приятель? Розовое или голубое? Что думаешь? - закричал в ухо Стив, его шурин.
Лицо красное, глаза налиты кровью, он и без того выглядел измотанным.
- Ну, приятель, я действительно надеюсь на мальчика. Мы уже переборщили с девчонками, - ответил он, наливая себе крепкий виски.
Юра. Всегда Юра.
- Шанса нет, что у тебя будет мальчик. Прими это, у тебя женская сперма. Девичья сперма. Черт, скоро мы будем звать тебя Эдвард Каллен, у тебя что, тоже блестящая сперма? - Стив заржал, брызгая слюной на свежевыглаженную синюю рубашку Джейка.
Он посмотрел вниз на мокрые пятна, усеивающие нагрудный карман. Освещение вокруг него, казалось, потускнело, атмосфера давила на него, зрение размылось, как будто он был под водой.
Он натянул фальшивую улыбку и сделал глоток виски из своего стакана. Янтарная жидкость плескалась, когда он осушил его одним глотком. Bиски жгло горло, но это было приятное жжение. Оно остановило его мысли о том, чтобы вонзить зубы парню в глотку или загнать его глазные яблоки назад в голову, ожидая того резкого хлопка, когда глазная жидкость потечет по его лицу, смешиваясь с неизбежным потоком крови. Он избил бы его так кроваво, что патологоанатомы приняли бы его за свеклу.
- Не думаю, что на этот раз будет девочка. Думаю, это мальчик, я чувствую это. Чувствую в своих чреслах, - Джейк указал на свою промежность, в которой едва помещалось его хозяйство. Он знал, что Стив видит его очертания, Джейк позаботился об этом. Один факт, в котором он был уверен - он был крупнее Стива.
- Единственное, что ты чувствуешь в этих чреслах, - эрекция, мой друг, моя невестка сегодня выглядит довольно аппетитно, если позволено быть смелым, - сказал он с ухмылкой, его жемчужно-белые зубы были как маяк для среднестатистического белого мужчины. Приталенная розовая рубашка-поло и бежевые брюки-чинос - еще один показатель его статуса. Джейк поклялся, что если эта розовая рубашка была каким-то предзнаменованием, Стив будет выковыривать свои блестящие зубы из дерьма недели напролет.
- Эй, папочка, ты готов? Мамочка сказала, что ты должен выйти, они готовы узнать, будет ли у нас братик или сестричка, - воскликнула его милая дочка Поппи, ее возбуждение было осязаемым.
Ее каштановые кудри подпрыгивали в ритме, а сапфирово-голубые глаза искрились едва сдерживаемой радостью. Она дала понять, что тоже хотела бы братика, за которым можно ухаживать. Он скрестил все, включая свои лобковые волосы, что бы их желание сбылось.
- Иду, принцесса, иди и помоги маме и бабушке с тортом, - он мягко подтолкнул ее обратно к саду. Она фыркнула и закатила глаза в его сторону. В том, чтобы быть отцом для девочки, было что-то особенное, на каждом углу случались чертовы драмы. Он боялся подросткового возраста.
Стив снова сильно шлепнул его по спине.
- Просто подожди, пока у всех их месячные синхронизируются. Ты влип, мой друг, - он рассмеялся над своей шуткой.
Джейк резко повернулся к нему, его янтарные глаза сверкали с такой силой, что заставили бы содрогнуться гигантов в их огромных сапогах. Он сжал кулаки, на виске пульсировала вена, он был в ярости от того, что ему приходится развлекать эту семью неудачников. Виски обожгло ему желудок, и он использовал его как топливо для своего бушующего пожара. Он хотел кого-нибудь убить, и прямо сейчас Стив был главной мишенью.
- Клянусь, если ты еще раз шлепнешь меня по спине, Стив. Я выпотрошу тебя и использую твои кишки, как чертову скакалку на следующей тренировке в спортзале. Слышишь меня? - он тяжело дышал через ноздри, стукнув головой о голову Стива, как два быка, готовящиеся к схватке.
Стив отступил назад, его спина ударилась о кухонную стойку позади него. Комната замерла, Стив и Джейк были ее единственными обитателями. Кап-кап крана звенело в его ушах, раздражающе, заставляло его пульс биться сильнее, еще одно напоминание о всех делах, о которых его любимая жена напоминала ему ежедневно. Придирания, нытье. Он просто не мог вырваться из этого повседневного дерьма, окружавшего его.
- Ого, успокойся, брат, я не хотел никого обидеть, - он поднял руки, пытаясь поставить барьер между ними.
Его руки дрожали, глаза метались влево и вправо, ища кого-то, кто спасет его от ярости Джейка. Никого не было.
Джейк сделал шаг назад, создавая расстояние между двумя мужчинами. Он провел рукой по своим темным волосам, сделав глубокий успокаивающий вдох, желая, чтобы красный туман рассеялся.
Он улыбнулся. Зловещая ухмылка, растянувшаяся до глаз.
- Ничего страшного, чувак, просто не делай этого снова, - сказал он, наливая еще виски из Юры.
Без льда и, черт возьми, без воды. Только педики так пьют. Сделав еще один щедрый глоток, Стив сжался и направился в сад, присоединившись к остальным.
Он ударил кулаком по стойке. Оно жгло. Как он желал быть где угодно, но не здесь, занимаясь этим чертовым фарсом. О, смотрите, как мы счастливы - еще один замечательный детеныш промежности, чтобы высосать меня досуха и изнасиловать мое рассудок. О, как радостно. Он напрягся, его мышцы сжались так туго, что болели.
- Джейк, давай, все ждут, когда папочка появится, - крикнула его жена.
Ее голос был приторно сладким, она не хотела опрокидывать тележку, тогда как он был готов перевернуть эту чертову штуку.
- Дорогой пиздец, пожалуйста, помоги мне. Дай мне пройти через это, сохранив рассудок, - сказал он комнате.
Он громко и глубоко вдохнул. Его разум медленно прояснялся, когда он шел к французским дверям, ведущим в их роскошный сад. Он заплатил целое состояние, чтобы ландшафтные дизайнеры преобразили заброшенные джунгли, когда они купили это место. Вместо переплетенных лиан пространство расцветало обильными розовыми кустами, прудом и ухоженным газоном.
Присоединившись к жене и ее семье, он осушил остаток виски. Сандра цокнула на него и бросила взгляд, который утопил бы круизный лайнер. Он пропустил это мимо ушей, старая боевитая секира всегда болтала языком, он привык к этому за двенадцать лет брака, и он был злодеем в этой истории с самого начала.
- Добро пожаловать, все. Мы здесь сегодня, чтобы узнать пол моего следующего внука или внучки. Прекрасного ребенка моей прекрасной дочери Эвы... и Джейка, - она выплюнула его имя как нечто второстепенное.
Она даже не пыталась скрыть свое презрение к нему. Ничего страшного, чувство полностью взаимное.
Одевшись в платье с цветочным узором в синих и розовых тонах, Сандра обняла Эву, ее набухший живот встал между ними. Джейк посмотрел на свой стакан и пожалел, что не взял еще один. В мире не было достаточно алкоголя, чтобы справиться с этим днем. Он дождется, пока раскрытие закончится, а затем, возможно, наймет шлюху на вечер и избавится от накопившегося гнева, который, казалось, был полон решимости вырваться наружу.
- Итак, без дальнейших проволочек, давайте выясним, что это за "комочек радости", не так ли?
Аудитория выкрикнула свое согласие, и Джейк закатил глаза, не испытывая ни малейшего волнения. Он хотел мальчика; он даже не собирался рассматривать возможность, что это девочка. Только не еще одна. Его дочери, Поппи и Мэдди, подпрыгивали на месте, хлопая в ладоши, явно взволнованные перспективой. Он нацепил фальшивую улыбку, пытаясь хотя бы выглядеть так, будто это не худший день в его жизни.
Они все собрались вокруг торта, трехъярусного чудовища. Это было раскрытие пола, а не гребаная свадьба. Он сжал стакан в руке, его костяшки побелели, кожа натянулась. Он переводил взгляд с Эвы на Сандру. Они обменялись улыбками, а у Эвы в уголке глаза блеснула слеза. Ему лучше было бы пропустить это, можно было подумать, что это их ребенок, а не его.
Опять он поймал себя на мысли, что желал кончить ей в жопу или на лицо, как обычно. О чем, черт возьми, он думал?
Растущий живот будет только увеличиваться, и его жизнь станет тяжелее, когда гормоны взыграют по-настоящему. Она плакала по пустякам - из-за неподходящего платья, смерти привлекательного мужчины в фильме, отсутствия сырных тостов в местном кафе. Она была в жалком состоянии, но он был тем, кто принял бы главный удар на себя. Он знал порядок; он уже проделал это дважды. Он действительно не хотел делать это снова. Но вот они здесь, и делают это снова.
Сандра неохотно передала нож для торта Джейку. Он поставил свой стакан виски на стол, защищенный верандой, которую они возвели по случаю. Погода выдалась хорошей, солнце разрывает небеса, но никогда нельзя быть слишком осторожным. Он взял нож у своей тещи-монстрa.
- Спасибо, - сказал он с саркастической интонацией.
Это была игра, которую они любили играть - кто мог казаться милее, особенно перед другими. Глубоко внутри он знал, что она была не чем иным, как паразитической пиздой, жаждущей только того, что могла получить.
Он держал нож в руках, глядя на свое отражение в его идеально отполированной стали. Он выглядел выжатым. Его глаза были мутными, кожа покрасневшей, а волосы растрепанными. Было ли это истинным отражением того, как он выглядел, или сочетание алкоголя и искаженного изображения играло с его разумом? Он не был уверен, но не был уверен, что ему вообще было до этого дело.
Он стоял рядом с женой, натянув лучшую ухмылку мужа, и смеясь над шутками про то, как стать семьей из пяти, и про необходимость инвестировать в минивэн. Он скрипел зубами и держал улыбку. Его лицевые мышцы болели.
- Пора, дамы и господа, о, и маленькие дети тоже, конечно, - Сандра хлопала в такт фоновой музыке. Как пара, Эва и Джейк двинулись к возвышающемуся торту, идеально сбалансированному на деревянном столе. - Барабанная дробь, пожалуйста, - фальшивая барабанная дробь была подана через стоящие спикеры по обе стороны от них.
Черт возьми, какая постановка.
Эва посмотрела на него со слезами в глазах. Ему хотелось бы сказать, что все было не так уж плохо, но это было бы ложью. Она никогда ему по-настоящему не нравилась. Не поймите его неправильно, она была хорошенькой в обычном смысле этого слова, но никогда не была в его вкусе. Каштановые кудри и глаза лани не заводили его мотор, но у него был определенный имидж заботливого семьянина и бухгалтера, а она просто была рядом, доступная и согласная. Это было соглашение, которое устраивало их обоих, с условием, что она родит нескольких сыновей. Она еще не выполнила свою часть сделки. Это был ее последний шанс.
Они оба держали нож и подняли его над тортом, зная, что десять членов семьи и близких друзей снимают раскрытие на свои телефоны.
- Лучше бы ты выложилась и подарила мне сына. Это все, Эва. Салун "Последний шанс", - прошептал он так, чтобы никто не услышал.
Сандра бросила на него взгляд. Эта сука всегда следила за ним. Он не думал, что она уловила, что он сказал Эве, но, судя по ее реакции, знала, что это не были признания в любви.
Они разрезали торт. Эва тяжело дышала рядом с ним, пока они двигали нож туда-сюда, глазурь гладкая и блестящая, размазывающая блестящую поверхность серебра. Рука Эвы дрожала от беспокойства, зубы грызли нижнюю губу. Лучше бы она не начинала - он не мог терпеть ее слез, не сегодня.
Нож оторвался от торта, рука Эвы тут же соскользнула с ножа, а Джейк остался стоять с поднятой рукой, сжимающей нож. Он бросил его на стойку, звон разнесся по саду. Он посмотрел на Эву, ее глаза были широко раскрыты и напуганы, как у олененка из мультфильма "Бэмби", узнавшего о смерти матери. Она попыталась улыбнуться ему, но улыбка вышла искаженной и некрасивой. Он ответил ей суровым взглядом. Он снова принялся за дело и обошел вокруг стола, желая получше рассмотреть торт. Какого цвета торт внутри? Голубой или розовый. Пожалуйста, будь гребаным голубым.
Pозовый. Как такое может быть? Как она могла родить еще одну визжащую девчонку? Он по-своему любил своих дочерей, но не мог справиться с еще одной. Как сказал Стив, что будет, когда они станут подростками и их месячные синхронизируются? Он умрет. Он не мог этого сделать. Как она могла так поступить с ним?
- Да ладно, приятель, это не конец света. Еще одна девочка, ну, по крайней мере, у вас есть одежда девочек, которую можно передать. Ты знаешь, что делать с девочками, - сказал Стив, пытаясь успокоить его бурлящий ад ярости.
Это не сработало.
Джейк снова взял нож для торта, его костяшки побелели от давления. Его лицо покраснело до багрового, глаза пульсировали от давления в голове. Он собирался взорваться.
- Я знаю, что делать, да? - он повернулся так быстро, что Стив не увидел, как он приближается.
Джейк полоснул по его горлу от уха до уха, кровь окрестила его брызгами из раны на шее. Она текла по передней части этой чертовой розовой рубашки-поло, как багровая река. Джейк стоял, полный решимости, наблюдая за разворачивающимся хаосом. Крики отдавались в его ушах, безумные вопли, a две маленькие девочки наблюдали за тем, что сделал их отец. Они побледнели и отступили назад, направляясь к розовому деревянному домику для игр в глубине сада. Они оставили за собой след мочи, желтую лужу, растекающуюся по бетонным плитам. Нож все еще был в его руке, кровь его шурина стекала с лезвия и пачкала настил.
Джейк чувствовал, как будто был в состоянии фуги. Крики и паника вокруг него звучали как эхо. Это не казалось ему реальным; как сон, из которого он ожидал скоро проснуться, вернувшись к тому моменту, прежде чем узнал, что у них будет еще одна девочка. Он боялся, что это не произойдет.
Он повернулся на каблуках, оставив остывающий труп Стива позади. Он бросил взгляд назад на торт - розовый. Почему, черт возьми, он должен был быть розовым? Это был просто цвет, он не должен был так на него подействовать. Осознание реальности происходящего поразило его. Он не позволит своей жене завести еще одну девочку. Это просто не произойдет.
Он взял торт и швырнул его об забор. Раздался громкий ПЛЮХ!, розовая глазурь с торта потекла по деревянным панелям, дразнящий танец пытки. Его глаза вспыхнули при виде этого зрелища, напоминания о том, что его жена была чертовски бесполезной. У нее была одна работа - единственная. Родить ему сына. Она даже этого не могла сделать как следует. Что, блядь, с ней не так?
Эва пробиралась к французским дверям, пытаясь добраться до кухни. Двери, похоже, заклинило. Хорошо, он хотел, чтобы она была здесь, на открытом пространстве, где она не смогла бы спрятаться. У него были годы накопленного разочарования, которое он собирался выместить на ней, ее провалы как жены, как матери и домохозяйки. Теперь у него была отдушина, и он собирался схватить ее за чертовы яйца. Теперь пришло время Джейка, никто не встанет у него на пути, кроме его пиздючей тещи-монстрa, которая стояла между Эвой и Джейком. Защищая.
- Уберись с дороги, Сандра. Я хочу немного поговорить с моей преданной женой, - сказал он мягко, приближаясь к двум женщинам.
У него все еще был нож в руке, кровь капала красным следом рядом с легкими шагами Джейка.
- Ни малейшего шанса, Джейк, отойди от нее сейчас же. Только через мой труп, - рявкнула она, сильная и уверенная.
Ноги расставлены, руки сжаты в кулаки, она выглядела крутой, но кем она себя возомнила? Джеки Чаном? Ей почти семьдесят, она не была соперником Джейку.
- Сандра, я думал, ты никогда это не скажешь. Честно, с удовольствием, - сказал он.
Джейк рванулся вперед, осторожно, чтобы не поскользнуться в крови, скапливающейся у его ног. Он оказался перед Сандрой в двух шагах. Он вонзил нож прямо в глазницу под аккомпанемент криков Эвы. Это было великолепно. Ее тело рухнуло у его ног, дергаясь и дрожа, кровь вытекала из глазницы, как недоваренный говяжий сустав.
- Что ты наделал? Это была моя мама... моя мама... - рыдала Эва, сотрясающие рыдания охватили ее тело, колени подкашивались.
- Да, была. И она была пиздой.
Никогда не было так освобождающе сказать эти слова. Как он мечтал выплюнуть их ей в лицо, смотреть, как ее ботоксная голова пытается нахмуриться от отвращения. Он устал быть милым. Он закончил.
- Не говори так! Она была моей мамой, и я любила ее, ублюдок, - закричала на него Эва, сжимая свой живот.
Еще одна девочка. Розовый-розовый-розовый. Все чертовски розовое.
- О-о-о, дерзкая. Наконец-то ты ответила. И это все, что потребовалось? Мне следовало убить эту суку много лет назад. Возможно, я уважал бы тебя больше, если бы ты иногда огрызалась в ответ, - сказал он, переступив через труп своей тещи, и медленными, размеренными шагами направился к Эве.
- Наши девочки смотрят, прекратите это сейчас же. Tы же не хочешь, чтобы они видели, как папочка вытворяет все это извращенное дерьмо. Это разрушит их, - умоляла она, выставив руки между ними, создавая дистанцию, слезы текли по ее лицу, смешиваясь с подводкой для глаз и тушью, оставляя за собой черные следы.
- Они и так будут в дерьме, особенно с такой матерью, как ты, такой слабой и зависимой от мужа. Ты не научила их, как быть сильными и независимыми молодыми леди. Ты жалка, посмотри на себя, - он указал на нее и зарычал.
- Пожалуйста, не делай этого! - умоляла она еще больше.
Это было бесполезно, это прошло мимо ушей.
Джейк схватил ее за длинные каштановые кудри и потащил к столу, на котором когда-то стоял их торт для раскрытия пола. Он толкнул ее на стол, она извивалась и боролась под его хваткой. Он сильно ударил ее по лицу. Это ее утихомирило.
Он огляделся, место было в беспорядке. Бумажные тарелки, чашки и лопнувшие шарики валялись по деревянному настилу. Он пнул розового плюшевого слона в сторону, его писк разнесся вокруг. Вернувшись к жене, он встал у ее ног и задумался, что же ему с ней делать. Это был единственный раз, когда он мог вынести ее, когда она была в отключке. Это был не первый раз, когда он доводил ее до такого состояния, но это был последний.
Расхаживая взад-вперед, он закатал рукав до локтя, обнажив загорелое мускулистое предплечье. Склонившись над Эвой, он развел ее ноги и снял ее бабушкины трусы. Чертова беременность, она так портит настроение.
Ее "киска" дразнила его, насмехалась над ним, приютив паразитическое существо. Ее живот подергивался от движения - его кулачный сэндвич явно не повлиял на существо внутри, к сожалению.
Он предположил, что мог бы ее трахнуть, но сомневался, что у него встанет. Вместо этого он прощупал ее вход пальцем, она не шевелилась. Где-то в глубине сознания он гадал, что случилось с остальными гостями, но так увлекся своими манипуляциями, что больше не задумывался об этом. Он прижал костяшки всех пяти пальцев к ее отверстию и протолкнул их в мясную пасть, которая заглотила его кулак целиком. Это было странное ощущение, как будто твоя рука застряла в тюбике "Принглс", набитом печенью. Он протиснулся дальше, и теперь был по локоть в ее блестящем влагалище, кровь сочилась из отверстия и стекала по его руке.
Эва очнулась с криком, на ее лице было написано замешательство и боль.
- Джейк, какого хера! - закричала она, глаза покраснели, лицо покрылось пятнами от слез.
Джейк только улыбнулся ей; честно говоря, у него не было слов, чтобы описать то, что он испытывал.
Он нащупал бугорчатый кусочек плоти - шейку матки. Она была странно мягкой, ему было трудно описать, на что это похоже - может, кончик носа. Черт, не важно. Он сжал ее в кулаке, что было на удивление трудно, так как казалось, что его руку сдавливают стенки ее влагалища. Он уперся ногами и потянул изо всех сил.
Эва кричала и кричала, звук становился невыносимым даже для его ушей. Он хотел услышать ее крики, но их тон заставил его съежиться. Он изо всех сил старался удержать плоть, так как она была скользкой от крови Эвы. Он чувствовал подъем, на адреналине или радости от воплощения своих больных фантазий. Он не был уверен, от чего именно. Внезапно все стихло. Она отключилась. Хорошо.
Наконец, Джейк упал назад на задницу, покрытый кровью от кончиков пальцев до локтя. В его руке была оторванная шейка матки и матка жены. В ней была его нерожденная дочь. Она не выживет долго в этой среде, не с тем, что он планировал.
Он сделал судорожный вдох и попытался собраться с мыслями. Ему показалось, что он слышит сирены, но он растерялся, увидев свою жену, распростертую на столе, и ее разрушенное лоно, лежащее у него между ног.
Он разорвал ткань и мышцы и обнажил своего ребенка; он не уделял ему столько внимания, сколько должен был. Он вытащил его, скользкого от жидкости, которая капала по его джинсам. Запах застрял в горле.
- Отвратительно.
Он держал ребенка на сгибе руки, стоя у изголовья жены. На краткий миг он подумал о двух других своих дочерях. Это была лишь мимолетная мысль. Он ухватился за пуповину и позволил ребенку повиснуть. Тот ударился головой о ножку стола. Ну что ж, это решает эту проблему. Он оседлал грудь жены и обмотал пуповину вокруг ее шеи, натянув, пока ребенок болтался взад-вперед. Он и представить себе не мог, каким крошечным он окажется на восемнадцатой неделе беременности, какой прозрачной будет его кожица. Его чуть не стошнило.
Пока он душил ее живительным шнуром, она очнулась, ее руки метнулись к горлу, пытаясь понять, что происходит.
- Джейк... о... о... остановись, - пробормотала она.
Он только сильнее затянул. Ее лицо стало красным, пурпурным, синим. Его мышцы напряглись. Он сжимал так крепко. Возможно, прошли часы или минуты, Джейк понятия не имел, но руки Эвы опустились, и все стихло. Он подождал еще несколько минут, затем отпустил и рухнул на настил.
Вой сирен становился громче. Не было никаких сомнений, что они пришли за ним. Он взглянул на мертвого младенца, и у него перехватило дыхание. Угол, под которым он лежал, показал идеально развитые гениталии. Яички и пенис. Это был мальчик. Чертов мальчик. Как такое могло быть? Он убил людей из-за результатов раскрытия, и это было неправильно. Это была шутка? Ему стало плохо.
- Лечь на землю, больной ублюдок!
Полицейские ворвались в его сад, поражаясь жестокости, царящей вокруг.
Он убил единственное, что когда-либо хотел.
Сына.