«Тайная война» Дэвид Амендола

В деревне пряталась смерть. Большая смерть.
Лейтенант Николай Захаров чувствовал её. Не по запаху - при температуре ниже -300 всё мертвое превращалось в лед; но он знал - она там, прячется. Он сидел за буреломом на опушке леса и осматривал в бинокль скопление крепких деревянных домов, прислушиваясь и высматривая какое-либо движение.
Ничего. Даже дым из труб не идет.
На ближайших деревьях сидели вороны - ещё один признак смерти. Он заметил, что птицы старались держаться подальше от деревни.
В их отряде, включая Захарова, было десять человек. Он сам и ещё семеро были вооружены ППШ-41. Жилистый младший сержант Охчен предпочитал винтовку Мосина с оптическим прицелом. Рыжеволосый здоровяк, с пылавшими яростью глазами, рядовой Каминский носил легкий пулемет ДП-28. В его руках он выглядел как игрушечный, к тому же рядовой в одиночку носил весь боекомплект. Обычно для этого требовался второй номер расчета. Помимо этого, у каждого бойца были гранаты РГД-33.
Одеты они были для суровых морозов: стеганые куртки и штаны, шерстяные подштанники, меховые шапки, вязаные носки и валенки. Для маскировки у них были белые плащи с капюшоном.
Нервное напряжение обострило чувства бойцов, они постоянно оглядывались и прислушивались в поисках малейшего движения или постороннего шума. Все прекрасно знали, с каким противником имели дело.
Захаров просвистел по-птичьи, привлекая внимание остальных, и указал вперед. Вместе с ещё шестью бойцами, он выбрался из укрытия и, скрипя снегом под ногами, осторожно двинулся в деревню.
Небольшое поселение расположилось на берегу реки. Оно представляло собой старый торговый пункт, жители которого уже больше века скупали у местных мех.
Несколько минут кровавого безумия прекратили его существование навсегда.
На промерзшей грязной улочке солдаты нашли истерзанные трупы и останки тел, застывшие среди вмерзших в лед лохмотьев. По багровому снегу были разбрызганы сгустки крови и ошметки плоти. Селяне были разорваны на куски: повсюду валялись их головы, конечности, внутренности. Все они были обглоданы, их кости перегрызены, а черепа проломлены. Падальщиков ждет роскошный пир, однако, Захаров полагал, что на трупы никто не позарится. Как и вороны, волки обходили это место стороной.
За сараем нашелся щенок лайки, слишком напуганный, чтобы даже скулить. То, что убило и сожрало всех людей, собаку жрать не стало.
Бойцы бесстрастно осматривали всю эту бойню, они уже привыкли к подобным ужасам. Для них это уже не первое задание. Все они - фронтовики. Каждый награжден медалью "За Боевые Заслуги", несколько человек имели нашивки за ранения.
Захаров сделал знак рукой. Каминский лег и выставил пулемет вдоль улицы. Ещё трое, во главе со старшим сержантом Сергеем Кравченко, невысоким крепким украинцем, заместителем Захарова, подкрались к ближайшему домику. Держаться они старались ниже уровня окна. С грохотом распахнулась открытая пинком дверь, бойцы вбежали внутрь, держа пальцы на спусковых крючках с гранатами наготове. Осмотрев дом, они двинулись к следующему.
Когда осмотр был закончен, Кравченко быстро подбежал к командиру, который стоял позади Каминского и доложил:
- Чисто, товарищ лейтенант.
- Выживших, полагаю, нет, - сказал Захаров.
- Нет.
Захаров кивнул Охчену и тот принялся осматривать укусы и следы когтей на трупах. Затем он занялся следами в розовых от крови сугробах, разглядывая их с разных сторон. Следы были размером с человеческие, но имели три когтистых пальца, похожие на птичьи. Прежде чем вернуться и доложить, он внимательно осмотрел предместья деревни.
- Их было десять, товарищ лейтенант. Напали прошлой ночью.
- Откуда они пришли? - спросил Захаров.
- С северо-востока. Ушли на юго-запад.
Захаров кивнул и повернулся к Кравченко.
- Идём. На северо-восток.
- За ними не пойдем? - удивился Кравченко.
- Нет, ими займутся другие отряды. Наша задача - найти провал. Доложите, что мы нашли следы нападения и что они ушли на юго-запад.
- Есть, товарищ лейтенант.
Кравченко подошел к рядовому и передал приказ.
У Красной Армии не хватало раций, поэтому в отряде не было ни одной. Протягивать проводной телефон оказалось непрактично, поэтому отряды общались друг с другом посредством вестовых и сигнальных огней. Рядовой зарядил пистолет согласно сигнальной карте, поднял его вверх и выпустил в небо двойную фиолетово-белую ракету.


Тайная война длилась уже почти четверть века, о ней не писали в Советских газетах и не говорили с трибун руководители государства. И вопросы внутренней безопасности тут ни при чём.
Захаров вспомнил, как вернулся со своей первой поисково-карательной операции. Командиры его поздравили, вручили орден "Красной Звезды", а потом прямо сказали, что если он хоть кому-нибудь проговорится о том, что видел, его отправят в исправительно-трудовой лагерь.
На этой войне бывали затишья, но потом всё возвращалось на круги своя. Никто в точности не знал, что это такое. Посреди зимы, во время долгих холодных ночей, в северной Сибири в земле вдруг появлялись дыры, из которых в поисках живой человеческой плоти выбирались ужасные твари. Они никогда не охотились на животных, только на людей. И каждый раз Москве приходилось организовывать очередную кампанию по уничтожению этих кровожадных созданий.
Так как ни к одному из известных человечеству видов они не относились, официального названия у них не было. Советские ученые спорили, являлись ли они диким мифическим народом - кавказскими алмастами, сибирскими чучунами или уральскими мэнками. Во всех легендах они описывались как человекообразные обезьяны или даже люди, возможно, выжившие неандертальцы, но те, кто нападал на селян и пастухов, не походили ни на людей, ни на обезьян. Неофициально, их звали упырями, так на Руси издревле называли вампиров.
Операциями внутри СССР обычно занимались собственные отряды Народного Комиссариата Внутренних Дел. Однако этим полувоенным соединениям не хватало должной подготовки. После того, как в 1936 году в районе Средней Тунгуски был уничтожен целый полк НКВД, за дело взялась Красная Армия.
Было сформировано отдельное подразделение "Группа специального назначения Х". Название впоследствии было сокращено до "Спецгруппа Х". Буква "Х" - латинская "икс", а не русская "ха", была взята из математики, там ею обозначали неизвестную переменную, раз уж сражаться приходилось с неизвестным ранее биологическим видом. Набирали в эту группу людей, обученных вести боевые действия в условиях зимы, чаще всего туда попадали те, кто в гражданской жизни были охотниками или промысловиками. Отдельные, независимые друг от друга посты были разбросаны по всей Сибири. Где бы упыри ни появлялись, бойцы спецгрупп их выслеживали, убивали и уничтожали провалы.
Однако в 1942 году Кремль прохладно отнесся к докладам об усилении активности упырей. Советский Союз насмерть бился с нацистской Германией, вторгшейся на его территорию годом ранее. Все войска и вооружение требовались для восполнения потерь после отчаянных сражений за Минск, Киев, Ленинград и Москву. "Спецгруппа Х" была сокращена до чисто символической численности. До войны в подчинении Захарова находился целый взвод, теперь сокращенный до отделения.


Захаров соотнес положение солнца с секстантом. Точных карт этой местности не было, поэтому направление движения приходилось записывать.
Когда рядом никого не оказалось, Кравченко спросил:
- Разрешите говорить прямо, товарищ лейтенант?
- Конечно, Сергей Павлович.
Несмотря на звания, в личном общении они разговаривали свободно. Смышленые молодые младшие офицеры всегда прислушивались к советам старших рядовых и сержантов, и Захаров высоко ценил опыт Кравченко. Тот был в два раза старше него и успел повоевать и в Первую Мировую и в Гражданскую.
- Отряды расположены слишком далеко друг от друга, - сказал Кравченко. - Мы не можем друг друга поддерживать и координировать передвижение должным образом, чтобы перекрыть весь сектор. Если кто-то столкнется с большой стаей упырей, их уничтожат раньше, чем придет помощь.
- Я поднимал этот вопрос.
- Можно узнать, что ответил майор?
- Он ответил, что если рассредоточимся, то сможем прочесать большую территорию. Докладывают, что упырей не очень много, поэтому он решил, что каждая группа справится с ними по отдельности.
- Верно, обнаружили пока немного, но, что если их появится больше? Мы не знаем, сколько их ещё вылезет за зиму.
- Знаю.
Кравченко вздохнул.
- Зачем Москва прислала сюда командира, у которого нет опыта подобных операций? Хватает того, что нас мало.
- У нас есть приказ.
- Ясно, товарищ лейтенант. Майор хоть сказал что-нибудь о запрошенной поддержке с воздуха?
- Нет, и я бы на неё не рассчитывал. Важнее всего сейчас - помощь нашим товарищам, сражающимся в Сталинграде.
Они вернулись в лес. Убитые жители деревни так и остались лежать. Хоронить их придут другие. Деревня опустеет. Селиться там никто не захочет.
Трое бойцов остались у промоины с лошадьми. Из покрытых инеем морд животных выходил густой пар. Большая часть Сибири представляла собой первозданный лес, и перемещаться здесь на моторизованном транспорте было невозможно. Эти лошади были якутской породы, привычные к местному жестокому климату и питавшиеся, в основном, дикорастущей травой.
Отряд убрал оружие, сел на лошадей и отправился в направлении, откуда пришли упыри. Слегка сдутые ветром следы вели вдоль берега и через замерзшее русло реки. В это время года толщина льда была достаточной, чтобы выдержать лошадь с наездником. Перебравшись на другой берег, группа ушла в лес.
Охчен шел впереди, разведывая путь и высматривая следы упырей - сломанные ветки, потертые стволы деревьев, отпечатки лап на снегу. И при этом никаких следов жизнедеятельности. Упыри не оставляли экскрементов. Отряд двигался осторожно, чуть в стороне от полосы следов, чтобы не замести их. Идти по следам было легко, твари совсем не пытались их скрыть.
Захаров считал, что ему повезло оказаться в "Спецгруппе Х". Характер операций требовал от командиров большей свободы действий и инициативы, чем в регулярных частях Красной Армии. После сокращения обязанностей партийных комиссаров, эта независимость только выросла. Сохраняя за собой роль советников, они уже не могли влиять на решения командиров.
Сохранение должности командира зависело только от успехов. Провалы в СССР не прощались. Даже маршала могли приговорить к штрафбату или к сроку в лагерях. Или даже к расстрелу.
К каждому подразделению был прикомандирован надзирающий сотрудник НКВД. К счастью, сотрудник, который находился при "Спецгруппе Х", был запойным пьяницей, чья жена очень любила роскошные буржуазные шмотки. Генерала предусмотрительно снабжали литрами водки и мехами, поэтому с победными еженедельными отчетами проблем не было.
Отряд двигался по мрачной тайге вдоль цепочки следов. Повсюду стояли голые серые лиственницы, сбросившие листву прошлой осенью. Земля под ногами была голой, лишь изредка из снега выглядывали бурые ростки травы. В Сибири не только очень холодно, но и очень сухо. Много где снег не выпадал вообще, а если выпадал, то лежал по полгода. О присутствии людей напоминали лишь редкие капканы. Зима - отличное время для охоты на соболя.
В это время года дни очень короткие, синие сумерки длились около четырех часов. Золотое солнце выглядывало лишь поздним утром, едва поднималось над горизонтом и закатывалось уже после полудня.
Внезапно бойцы услышали в отдалении протяжный вой. Этот вопль не мог быть ни человеческим, ни животным. Время от времени он раздавался снова и снова, с разных сторон. Бойцы обменялись тревожными понимающими взглядами.
- Упыри, - пробормотал Кравченко.
Захаров поднял руку, приказывая остановиться, и осмотрел лес. Одно дерево сильно возвышалось над остальными. Он передал бинокль Охчену и сказал:
- Полезай туда и попытайся их рассмотреть.
Охчен привязал к валенкам "кошки" и полез прямо по стволу, пока не добрался до самых нижних веток, затем залез на вершину. Какое-то время он просидел там, почти на самой макушке дерева, медленно осматривая округу, затем, спустился вниз.
- Товарищ лейтенант, в двух километрах к северо-востоку двенадцать тварей движутся в нашу сторону, - доложил он. - Ещё десяток идет к нам с юго-запада, в полутора километрах. Вторая стая, это, скорее всего, та, что уничтожила деревню. Видимо, нашли наши следы.
- Выслеживают нас, - сказал Захаров и задумчиво почесал подбородок. - Можем окопаться и позвать другие отряды на помощь.
Кравченко помотал головой.
- Пока они доберутся, стемнеет. Они слишком далеко. Упыри отлично видят в темноте, у них будет преимущество.
- Значит, пока светло и стаи разделены, нападем первыми. Сначала уничтожим тех, кто идет за нами, после чего доберемся до остальных.
Кравченко ухмыльнулся, обнажив золотой зуб.
- Возьмем на внезапности.
Отряд развернулся и двинулся в обратном направлении. Вскоре лошади начали ржать. Обоняние у них было более острым, а упыри очень неприятно воняли.
Оказавшись на холме, бойцы спешились. Трое остались с лошадьми. Охчен и Каминский забрались на самую вершину, чтобы видеть окрестности, остальные во главе с Захаровым рассредоточились у подножия.
Впереди из леса вышли десять упырей.
Это были худые жилистые создания с голыми, полностью лишенными шерсти, телами. Передвигались они на четырех лапах, как обезьяны, но, выпрямившись, достигали полутораметровой высоты. Их длинные костлявые передние лапы заканчивались кривыми черными когтями и доставали почти до земли. На задних лапах у них было по три когтя. Узкие морды с вытянутыми ушами, дырки вместо ноздрей и пылающие от голода глаза. Они обнажили длинные слюнявые клыки и высунули синие раздвоенные языки.
Даже слабый свет заходящего солнца мешал им нормально видеть, поэтому солдат они заметили не сразу.
В воздухе загорелась зеленая вспышка - сигнал о том, что отряд обнаружил упырей. Внезапно тишину разорвал сухой щелчок винтовки Охчена. 7.62мм пуля попала упырю в левый глаз и вышла из затылка в облаке черного гноя. Тварь завалилась на спину.
Пока остальные упыри принялись судорожно оглядываться в поисках источника шума, головы ещё двоих разлетелись от точных попаданий. Затем они заметили солдат и, издав дружный рёв, бросились вперед. Один задрал голову и издал протяжный вой, разнесшийся по лесу. От этого вопля внутри у бойцов всё похолодело.
- Огонь! - скомандовал Захаров.
Упыри были быстрыми и ловкими. Бойцы держались твердо и начали стрелять. Сквозь высокий стрекот ППШ слышались короткие пулеметные очереди ДП-28.
Твари бросились прямо навстречу свинцовому урагану. Они спотыкались и падали, испещренные пулями, вытекавший из их тел гной, растапливал весь снег вокруг. Пара упырей попыталась зайти с левого фланга, но безуспешно. Подобных действий от них ждали и тварей тоже убили, последняя рухнула в нескольких метрах от линии обороны.
Бойцы прекратили стрелять и перезарядили оружие, адреналин медленно покидал их вены. Захаров заметил, что Кравченко спокойно перевязывал запястье.
- Ранен? - спросил он.
- Кровь на кожу попала, - ответил тот. - Жжется, как от кислоты.
Трупы упырей начали дымиться и разлагаться. Через несколько минут от них не осталось ничего, кроме вони и хлопьев пепла в воздухе. Даже костей не осталось. Там, где они лежали, больше ничего никогда не вырастет. Быстрое разложение делало невозможным детальное изучение этого вида, поэтому анатомия упырей оставалась неизвестна.
Захаров собрал в конверт немного пепла. У него был четкий приказ, по возможности собирать образцы.
Все попытки взять упыря живьем провалились. Их нельзя было оглушить, на них не действовали никакие транквилизаторы. Все исследования основывались на показаниях свидетелей, размытых фотографиях, слепках следов и лабораторных анализах пепла. У упырей не было никакой общественной структуры или вожаков. Не было замечено ни одной молодой или детской особи, система воспроизводства оставалась неизвестной. Все они выглядели одинаково, и не имели каких-либо половых различий.
Отряд быстро вернулся к лошадям и устремился в погоню за другой стаей.
Заросли леса становились плотнее, вынуждая их двигаться медленнее, когда они шли по склону вдоль замерзшего ручья, окутанного тенью высившихся на фоне оранжевого неба деревьев.
Охчен резко дернул коня, замер и принялся подозрительно оглядываться.
Подул ветер, заржали кони.
- Засада! - закричал Охчен.
Лес огласил визг, когда из-за скал и из кустов на противоположном берегу ручья начали выпрыгивать упыри.
Одному бойцу взмахом когтистой лапы оторвало голову, повсюду брызнула алая кровь. Обезглавленное тело свалилось с лошади, словно поломанная кукла. Другого скинули с лошади, оторвали руку, державшую ППШ и рассекли череп. Лошадь третьего дико взревела, взбрыкнула и скинула седока. Упав, тот сломал ногу. К нему тут же подскочил упырь, выпотрошил живот и перегрыз глотку.
Одна тварь забралась на дерево прямо над Захаровым, но не успела она на него спрыгнуть, как лейтенант рассек её очередью из ППШ. Упырь упал, сломав по пути несколько веток.
Бойцы быстро оправились от неожиданности и направили лошадей вперед. Им удалось вырваться из засады, выйти на открытое место и начать отстреливаться, не вылезая из седел. Стаю уничтожили в два счёта.
Вместе с санитаром отряда, Захаров спрыгнул с лошади и побежал к павшим товарищам.
Двое были уже мертвы. Третий, тот, которому оторвали руку и рассекли голову, оказался, на удивление, к ужасу всех остальных, жив и в сознании. Он не кричал, проявляя свойственную всем советским бойцам стойкость. Но помочь ему было уже нечем, санитар мог лишь ввести ему морфин, дабы облегчить страдания. Он держал его на руках до тех пор, пока тот, наконец, не скончался.
Захаров выпустил в небо зеленую вспышку, сообщая, что найденная стая упырей уничтожена. Затем он хмуро собрал с убитых удостоверения личности. С трупов собрали оружие и патроны и завалили камнями, воздвигнув неказистые могилы. Копать могилу из-за мерзлоты было просто непосильной задачей. Какое-то время они молча постояли, затем сели на лошадей и отправились дальше.
Из-за того, что вся операция была строго засекречена, никаких специальных наград за участие в ней не выдавали. Захаров не мог даже написать семьям погибших письма с соболезнованиями. Он мог представлять списки отличившихся, но обстоятельства, в которых эти люди смогли себя проявить, тоже были засекречены. Родственники никогда не узнают, при каких обстоятельствах погибли их близкие, лишь то, что они погибли "храбро и отважно защищая Родину".
Отряд вернулся на первоначальный маршрут. Опускалась ночь, темноту подсвечивали лишь тусклые звёзды. Температура воздуха продолжала падать, она опустилась уже за -500. Цепочка следов была заметна даже при свете звезд, поэтому они прошли ещё несколько часов, прежде чем, наконец, остановиться на привал.
Они выставили часовых и оцепили лагерь сигнальными растяжками. Каждый должен был по очереди стоять в карауле, пока остальные отдыхали. Захаров уточнил их местоположение, приложив секстант к Полярной звезде.
Первым делом на привале нужно было заняться лошадьми. Их, привязали, почистили, проверили на наличие ран и лишь затем позволили поесть. После чего бойцы поставили палатку, забрались внутрь и поели сами, сгрудившись вокруг единственного источника тепла - небольшой железной походной печки.
Прежде чем поесть самому, Захаров убедился, чтобы поели его люди. Он быстро проглотил кусок черного ржаного хлеба и порцию гречки с замороженной сосиской, которую отогрели горячим чаем. Он отказался от офицерского пайка и решил питаться тем же, что ели рядовые. В рацион также входило немного водки, но он настрого запретил своим бойцам к ней прикасаться. В тылу они могут пить и кутить сколько душе угодно, но здесь, в походе, они должны быть трезвыми и сосредоточенными.
После ужина они почистили оружие, смазали его специальной морозостойкой смазкой и перезарядили магазины. Бойцы болтали, шутили, наслаждались куревом, скрутив из газет и табака ядрёные самокрутки.
На шее одного из бойцов блеснуло распятие, тот его тут же спрятал под куртку. Захаров притворился, что ничего не заметил.
На его глазах погибло слишком много народу, молодых ребят, чтобы он мог сохранить веру в каких-либо богов. Но, как и его бойцы, он вырос в крестьянской семье и прекрасно их понимал. Понимал их простые грубые шутки, грязную ругань, запреты и суеверия и всегда старался их порадовать. Ещё он закрывал глаза на незначительные нарушения порядка. Захаров был прагматичным коммунистом. Его волновало лишь то, чтобы его бойцы продолжали сражаться.


Захаров очнулся от фырканья и топота лошадей. Пока он вместе с остальными искал оружие, всё вокруг осветилось белым, а затем тишину разорвали две автоматные очереди.
Захаров выскочил наружу. В карауле стоял Каминский, из ствола его пулемета тянулась струйка дыма.
- Вон, там, - сказал он, указывая направление. - Двое. Вспышка их ослепила, а я подстрелил.
Пока в небе висела сигнальная вспышка, отряд разбежался по лагерю и занял оборону. Затем вернулась тьма. Все сидели тихо и ждали, пока глаза привыкнут к темноте. Ночной лес, казалось, дышал угрозой, в небе висела пухлая луна. Но ничего не происходило и вскоре лошади успокоились.
- Думаю, больше не будет, - произнес Охчен.
Бойцы расслабились. Захаров подошел к Кравченко, который рылся в куче пепла, оставшейся от упырей.
- Повезло нам, - сказал лейтенант. - Всего двое и лошади учуяли их раньше, чем они успели подобраться ближе.
Сержант нахмурился.
- Это-то меня и тревожит.
- Почему?
- Упыри не обладают разумом, товарищ лейтенант, не в нашем понимании. Но и тупыми их назвать нельзя. Они хитры, как и любые хищники. Весь день они перекрикивались, общались. Рассказывали друг другу про нас и другие отряды. Сигнальные ракеты показали им, где мы находимся.
- К сожалению, поделать мы ничего не можем. Раций у нас нет.
- Уверен, упыри всё о нас знают: что мы, где мы, сколько нас. Так, почему они нападают только небольшими стаями? Если их мало, почему не оставить нас в покое и не поискать добычу полегче?
- Не знаю. Исходя из твоих слов, в этом вообще нет смысла.
Кравченко выпрямился.
- Никакого.


Оставшаяся ночь прошла без происшествий, но бойцы спали тревожно и проснулись ещё до рассвета. Быстро перекусив, они выдвинулись дальше при свете луны.
Следы вели строго на север.
Когда за деревьями появились первые тусклые лучи солнца, Охчен что-то заметил в стороне от маршрута и отошел, чтобы рассмотреть получше. Он слез с лошади и осмотрел землю. Захаров подошел к нему выяснить, что же он там увидел. Охчен расчистил снег и вытащил несколько поломанных пожелтевших костей, обрывки камуфляжной формы, несколько черных пуговиц и остатки сапог и портупеи.
- Ещё одна жертва упырей? - поинтересовался Захаров, склоняясь рядом.
- Так точно, товарищ лейтенант. Но этот бедняга умер уже давно.
Охчен наклонился и извлек из разодранного кармана личное удостоверение с поблекшей, некогда красной корочкой. Он был неграмотным, поэтому передал его Захарову.
Лейтенант с интересом осмотрел корочки. "НКВД".
Он взял лежавший рядом ржавый "Наган". Он отщелкнул барабан и внимательно его осмотрел. Все семь пуль были выпущены.
- Без боя он не сдался, - oн взглянул на кости и заметил кусок черепа с ровным круглым отверстием. - А последний патрон приберег для себя.
- Ещё у него было это, - Охчен показал кожаный планшет, потрескавшийся и изношенный, но в остальном целый.
Он заглянул внутрь. - Бумаги какие-то старые.
Захаров забрал планшет и удостоверение, и убрал их в свой рюкзак.
- Потом посмотрим. Надо идти.
Они поспешили дальше. На западе над лесом появилась желтая вспышка, следом послышалась плотная автоматная стрельба, которая только усиливалась.
- Кто-то из наших тоже нашел упырей, - заметил Кравченко, удерживая лошадь за уздцы.
Вскоре стрельба стихла, появилась зеленая вспышка.
- Все уничтожены. Идём дальше, - сказал Захаров.
Впереди лежало огромное пространство уничтоженной лесным пожаром тайги. Пожар, вероятно, вспыхнул из-за удара молнии, прошлым летом или весной и, прежде чем потухнуть, уничтожил гектары леса. На фоне горелой пустыни высились одинокие черные обожженные стволы деревьев. Под копытами трещали и ломались сухие ветки, скрытые под слоем снега. Отряд остановился на привал.
После обеда, лейтенант изучил бумаги погибшего НКВДшника. Он раскрыл удостоверение. Его взору предстала фотография молодого крепкого парня, номер удостоверения, дата и место выдачи, звание, должность и всё остальное.
- Кто это был, товарищ лейтенант? - поинтересовался Кравченко, скручивая папиросу.
- Младший лейтенант госбезопасности Борис Степанович Сухишвили, 13-й стрелковый полк, внутренние войска НКВД.
- Из тех, кого перебили на Тунгуске шесть лет назад. Далековато отсюда. Никто не выжил. Как он сюда добрался?
Захаров принялся изучать содержимое планшета. Внутри нашлась стопка связанных воедино разрозненных листов. Бумага пожелтела от времени и вся покрылась влажными пятнами. Лейтенант развязал стопку и начал читать с самого верхнего листа.
- Он пытался доставить всё это командованию, - сказал он. - Это вестовой от Владимира Орлова, комполка. Когда на них напали упыри, Орлов понял, что полк обречен и отправил бумаги с Сухишвили.
- И что в них особенного?
- Орлов командовал не просто поисково-карательной операцией, - сказал Захаров. - Судя по этим бумагам, у него было особое задание от Глеба Бокия, сотрудника НКВД, курировавшего исследование паранормальных явлений. Изучение природы упырей получило кодовое наименование "Операция "Аид", - oн достал следующую страницу. - Эти документы Орлов нашел в деревне под названием Туруханск. Здесь записаны показания "белого" офицера по фамилии Гришин, попавшего в плен к "красным" партизанам в марте 1920-го.
Кравченко выпустил струю дыма, разглядывая уголек папиросы.
- Практически сразу после появления первых сообщений об упырях.
Захаров принялся осторожно листать документы. Первоначальные показания были записаны от руки, а затем перепечатаны на машинке. Некоторые отрывки были совершенно нечитаемы, но остального было достаточно, чтобы сложить полную картину.
Наконец, он заговорил:
- Гришин был из дворян и до Революции состоял в черносотенной организации, а с началом Гражданской войны примкнул к "белым" и служил при штабе Колчака. В ноябре 1919, когда пал Омск и армия Колчака была вынуждена отступить, его отправили с секретным заданием.
Бойцы внимательно слушали его речь, а вокруг, словно потерянная душа, стонал ветер. Несмотря на то, что в палатке было тепло, многие дрожали.
Захаров продолжал, не отрывая взгляда от страниц:
- Будучи оккультистом, Гришин заявил, что в его задачу входило провести ритуал черной магии где-то в Арктике и призвать упырей, чтобы те помогли "белым" победить большевиков. Вероятно, Колчак узнал о существовании этих тварей в ходе двух полярных экспедиций, в которых участвовал перед Первой Мировой.
- Ну, если всё так, то эффект вышел не таким, как ожидалось, - заметил Кравченко. - Упырей невозможно контролировать, они убивают всех, невзирая на политику. Но, если этот сумасшедший смог их призвать, почему он не загнал их обратно?
- Сам он говорил, что не мог ничего исправить. Но даже если бы мог, после допроса его всё равно казнили. Через месяц в Иркутске взяли и Колчака, но на допросах тема упырей не поднималась, потому что никто не подозревал "белых" в том, что их выпустили именно они. Колчака, разумеется, тоже казнили. Но, по какой-то неведомой причине, документы до Москвы так и не дошли. О них забыли, и бумаги так и пылились в Туруханске, пока Орлов их не нашел.
- А что с операцией "Аид"? Бокий не продолжил исследования?
- Его казнили во время чисток. Паранормальные исследования впали в немилость.
Кравченко раздосадовано помотал головой и кинул окурок в печку.
- Все, кто мог что-нибудь рассказать - мертвы.
Захаров осторожно убрал бумаги обратно в планшет.
- Уверен, начальству это пригодится.
Бойцы улеглись спать, но Захаров отвёл им на сон всего несколько часов. За выжженной полосой снова начался лес, но дальше он начал редеть. Вскоре лес кончился вовсе и открылась обширная тундра, сине-белое в предзакатных сумерках полотно тянулось до самого горизонта. Здесь рос только мох, лишайник и трава, так что ничто не могло укрыть бойцов от всепроникающего ледяного ветра.
Они заметили человека в длинной парке, ехавшего на санях, запряженных парой оленей. Человек оказался ненцем, коренным жителем заполярья. Последнее время власти убеждали их отказаться от привычного кочевого образа жизни, поэтому к солдатам человек отнесся с подозрением.
Охчен был эвенком, представителем другого кочевого северного народа, поэтому он вышел вперед и поприветствовал путника. Он заговорил с ненцем на его языке и тот указал палкой, которой погонял оленей, на север, в сторону синей линии горного хребта. Затем он отправился дальше, а Охчен доложил Захарову:
- Их община бежит от упырей. Говорит, что провал, из которого они вылезли, за теми холмами.
Захаров кивнул.
- Следы ведут как раз туда.
Опустилась ночь. На черном полотне неба появились зеленые ленты полярного сияния, достаточно яркие, чтобы можно было читать. По мере приближения к хребту почва становилась всё более каменистой. На голых камнях Захаров не видел никаких следов, но Охчен всё замечал - сдвинутые камни, надломленный лед, содранный мох, поэтому отряд двигался дальше. Противоположный склон хребта резко обрывался, осталась лишь узкая тропа, ведущая вниз.
Отряд двинулся по тропе, лошади осторожно ступали по осыпающемуся склону. Охчен уехал вперед, затем остановился. Он позвал всех к себе и указал вперед.
След, наконец-то, обрывался там, откуда начинался. Это был неровный провал примерно трех метров в диаметре, окруженный замерзшей почвой. Бойцы заглянули вниз. В нос ударил едкий запах, лошади задергались, начали ржать и фыркать. Бойцы спешились и достали оружие.
- Погодин! - сказал Захаров. Вперед вышел сапер отряда. - Пора отрабатывать харчи. С ним двое, будете прикрывать.
Погодин вытащил из седельной сумки два небольших мешка и в компании двух рядовых отправился вниз.
- Товарищ сержант, кто-нибудь пробовал пройти через дыру туда, откуда лезут упыри? - спросил Каминский.
- Одна команда пыталась, - ответил Кравченко. - Никто не вернулся.
- Охчен верит, что они выходят из Нижнего Мира, где живут злые духи. Говорит, что они там рождаются и сразу лезут на поверхность.
Кравченко пожал плечами.
- Кто ж знает-то? Его народ жил здесь задолго до того, как сюда пришел белый человек. Они знают эти края лучше нас.


Команда подрывников запалила фальшфейеры. В их тусклом свете стало понятно, что эта дыра была входом в туннель, который под углом уходил глубоко под землю, вгрызаясь в слои вечной мерзлоты. Подобные геологические образования не были редкостью для топографии Сибири, но эта пещера определенно была не природного происхождения. Она была слишком ровной, слишком однородной на вид. Как именно упыри её вырыли, тоже оставалось загадкой.
На гражданке Погодин был геологом. Опытным взглядом, пожевывая ус, он осматривал стены из известняка, отмечал трещины, падающие с потолка обломки и другие признаки разрушения. Он снял мешки и вытащил из них моток запального шнура и тротиловые шашки.
Сопровождавшие его бойцы, стояли рядом, держа оружие наготове. Воздух был холодным, спертым, пропахшим упырями. Бойцы поморщились. Вдруг они замерли.
Далеко в туннеле послышались шаги - звонкие шлепки босых ног и скрежет когтей по камню.
Погодин работал быстро, раскладывая мощную взрывчатку в самых уязвимых местах туннеля. Шпуры бурить времени не было, поставить двойные заряды он тоже не успеет. Он вставил в шашки капсюли и подсоединил к ним короткие запальные шнуры. Концы этих шнуров он примотал к одному длинному, чтобы все шашки сдетонировали одновременно.
Охранявшие его солдаты зажгли фальшфейеры и бросили их дальше в туннель, но света не хватало, чтобы разглядеть хоть какое-то движение. Звук шагов стал громче и ближе, послышалось шипение. Шаги ускорились. Их стало больше. Бойцы заметили в темноте отсветы немигающих глаз.
- Идут! - крикнул один. - Вася, шевелись!
- Держите их! - ответил Погодин. - Я почти всё!
Когда раздались яростные вопли, бойцы кинули в туннель ещё по фальшфейеру, чтобы ослепить противника, затем открыли огонь. В узком пространстве пещеры взревели ППШ, пули высекали искры из каменных стен. На землю упали опустошенные диски. Вопли стихли. Бойцы перестали стрелять, в ушах звенело, а в носу щипало от порохового дыма.
Передышка оказалась совсем короткой. Снова послышались шаги.
- Уходим! - закричал Погодин, дергая запал на конце длинного шнура.
Тот зашипел и начал стремительно уменьшаться.
Бойцы развернулись и бегом направились к выходу из провала. Погодин двинулся было за ними, но споткнулся и упал. Те на секунду остановились, подхватили его под руки и побежали дальше. Оказавшись на поверхности, они заметили, что остальной отряд уже отошел на безопасное расстояние. Втроем они направились к ним.
Позади них из провала поднялся столб дыма и обломков.


Захаров подождал, пока осядет пыль, затем подошел к краю провала. Тот был полностью завален. Лейтенант удовлетворенно кивнул и вернулся к остальным.
- Отлично сработано, товарищи, - сказал он. - Провал засыпан.
Он извлек секстант. Местоположение каждого провала должно быть тщательно задокументировано. Когда он записывал координаты в блокнот, земля под его ногами задрожала.
Охчен тревожно закричал. Его обычно непроницаемое азиатское лицо было искажено от ужаса. Он указывал на север. Захаров нахмурился и достал бинокль. От увиденного его сердце замерло.
- В чём дело? - спросил Кравченко.
Вместо ответа лейтенант передал ему бинокль.
Кравченко взял бинокль, посмотрел и выругался по-украински. В нескольких сотнях метров от них, из воронки в земле поднималось облако пыли. Из этой воронки по-обезьяньи выползали упыри, десятки и десятки тощих тварей, освещенных ярким светом полярного сияния.
- Полноценное вторжение, - сказа он.
Захаров мрачно кивнул.
- Как и шесть лет назад. После уничтожения полка НКВД, в воздух подняли бомбардировщики и залили всю округу ядовитыми газами.
- Вот, почему упыри нападали на нас малыми силами. Они заманивали нас на север, растягивали наши силы. Мы здесь - единственная линия обороны.
Захаров понимал, насколько серьезной была сложившаяся ситуация. Немецкая армия захватила почти всю западную часть Советского Союза, поэтому всё жизненно важное производство было эвакуировано за Урал. Сырье для этих предприятий поставлялось из Сибири. Вторжение упырей угрожало важным для обороны заводам.
Лейтенант запрыгнул в седло.
- Отходим! - скомандовал он.
Отряд отступал к хребту. За их спинами поднялся жуткий вой. Упыри их заметили и ускорили темп, зловеще сверкая глазами. Захаров прекрасно знал, что они способны бежать быстрее лошадей и были гораздо выносливее них.
В этом забеге им не выиграть.
Когда они добрались до вершины, Захаров скомандовал остановиться. Затем он схватил Погодина за рукав и приказал:
- Лети, сломя голову! Предупреди майора! - oн сунул ему в руки планшет с документами и блокнот с данными о местоположении провала.
- Есть, товарищ лейтенант! - ответил Погодин, пришпорил лошадь и ускакал.
Захаров повернулся к Кравченко и напряженно прищурился.
- Их нужно задержать, чтобы Погодин успел уйти.
Кравченко коротко кивнул. Он спешился и обратился к бойцам:
- Товарищи, будем держать оборону здесь. Ни шагу назад!
Все прекрасно знали, что означали его слова, но подчинились беспрекословно. Сейчас они сражались не за Сталина, не за коммунизм, даже не за Родину. Они сражались за то, за что сражались все воины с самого начала времен - за самих себя.
Они спешились и заняли оборону среди валунов на вершине хребта, достали запасной боекомплект и отпустили лошадей. Держать их дальше смысла больше не было. В других местах склоны хребта были слишком отвесными, чтобы обойти его, упырям придется пройти дюжину километров, поэтому прорываться они будут здесь.
В небо взлетела красная вспышка, хотя все понимали, что это бесполезно. Подмога к ним просто не успеет. Несколько бойцов перекрестились - старый православный обычай, которому по привычке до сих пор следовало немало солдат Красной Армии. В небо отправилась последняя осветительная вспышка, упыри злобно зашипели, щурясь от яркого ослепительного для них света.
Охчен улегся на камни и принялся отстреливать тварей настолько быстро, насколько это было возможно из винтовки с ручной перезарядкой. Он убивал упырей с дальней дистанции, останавливаясь лишь для того, чтобы перезарядить оружие.
Вскоре к нему присоединился Каминский с пулеметом, его диск медленно вращался, на землю летели пустые гильзы, пространство впереди разрезали красные трассеры.
Осветительная ракета погасла и снова опустилась тьма.
- Приготовиться! - крикнул Захаров.
На холм накатывалась скрипящая волна смерти.
- Огонь!
Затрещали ППШ. Упыри в первых рядах спотыкались и падали, но их место тут же занимали другие. Невзирая на потери, твари продолжали наступать, перепрыгивая через павших. Бойцы расстреливали их толпами, в воздухе появилась едкая вонь от трупов. Они швыряли гранаты, раскаленные осколки разрезали серые тела. Холм превратился в бойню, а твари продолжали наступать.
Конца и края этой лавине было не видно, из провала вылезали новые упыри, отряд мог сдерживать их лишь, пока хватало патронов. Но вскоре, скрипя зубами, бойцы вставили последние диски. Один за другим, те пустели, и волна голодных упырей жадно бросилась вперед.
Двое бойцов подорвали себя гранатами, забирая с собой несколько тварей.
Кравченко отбросил бесполезный пистолет-пулемет, вытащил штык-нож и вонзил его в брюхо ближайшему упырю. Он распорол ему живот, но оттуда вывалились не внутренности, а густой кислотный гной. Лезвие ножа расплавилось, сержант закричал, когда гной прожег одежду и попал на кожу.
Охчен выпустил в голову твари последнюю пулю, затем схватил винтовку за ствол и принялся орудовать ей, словно веслом, проломив прикладом череп ещё одному упырю. Третий оторвал ему голову.
Каминский яростно зарычал, встал на ноги и принялся поливать упырей свинцом с бедра. Когда патроны закончились, он отшвырнул пулемет в сторону и вытащил саперную лопатку. Одна сторона лезвия была остро заточена, так, что ей можно было пользоваться как топором... или как оружием. Размахивая лопаткой, словно боевой секирой, круша набегавших упырей, разбрызгивая по скалам зловонный гной, смеясь и грязно ругаясь на идише, он был похож на древнего воина, пока, наконец, лавина упырей не накрыла его и разорвала на части.
В обойме ТТ Захарова было восемь патронов. Семь из них он выпустил в ближайшего упыря. Затем, заметив, что к нему бросились сразу трое, он прижал ствол пистолета к виску и нажал на спусковой крючок.


Неделю спустя, когда в небе над хребтом появились самолеты, с их борта не было видно ни его обглоданных костей, ни останков его товарищей. Однако огромный кратер посреди тундры был отлично заметен, а бомболюки самолетов были забиты под завязку.
Тайная война продолжалась.