«Насекомые» Каролина Слокок

- Возможно, тебе поможет, если ты поговоришь об этом.
Психиатр говорилa тихо, осторожно, чтобы не расстроить девушку. Они уже в третий раз встречались в этой белой комнате без окон. В третий раз они сидели на пластиковых стульях, привинченных к полу, лицом друг к другу за пластиковым столом, также привинченным к полу. Девушка так и не произнесла ни слова.
- Может быть, мы могли бы обсудить это вместе, - предложила она мягким тоном.
Девушка опустила голову и стала ковыряться в ногтях, которые были потрепанными, рваными и болезненными. Психиатр пристально смотрелa на нее.
- Я знаю, что должно было случиться что-то ужасное. Что-то, что заставило тебя сделать это.
Ковыряет. Дергает. Сдирает. Как будто она пытается снять целый слой кожи.
- Я собираюсь рассказать тебе, что, по моему мнению, произошло, а ты можешь поправить меня, если я ошибаюсь. Хорошо?
Девушка бросила на неe быстрый взгляд, ее глаза были широко расставлены, карие и испуганные глаза скрывались за черной бахромой, ее лицо было таким же белым, как и ее бесформенное платье.
- Я думаю, что сарай был его особым местом. Он хранил там своих игрушечных солдатиков в жестяной банке. На полке лежали его спортивные журналы. Там была старая бутылка имбирного пива.
Ковыряет. Дергает. Сдирает.
- Но там было грязно. Окно было настолько грязным, что через него ничего не было видно. А на полу была просто голая земля, ничем не покрытая.
Ковыряет. Дергает. Сдирает.
- Я думаю, он водил тебя туда долгое время.
Ковыряет. Дергает. Сдирает.
- Ты была молода, когда это началось, не старше ребенка.
Ногти девушки уже начали кровоточить, кровь ярко выделялась на фоне ее бледной кожи.
- Я думаю, что ты, вероятно, планировала это в течение некоторого времени.
Девушка отсосала кровь. Но упорно продолжала ковырять пальцы.
- Мне неясно только одно: как ты это сделала? Раны на его теле были все одинаковые. Маленькие, рваные и очень глубокие. Сначала полиция подумала, что ты заколола его штопором. Но это выглядело так, будто что-то было... вкручено. А потом это выкрутили.
Онa слышалa, как учащается дыхание девушки, виделa, как поднимается и опускается ее маленькая грудь под белым халатом.
- И на всех ранах был аккуратный круглый след. Кольцо. Мы пытались выяснить, что за... инструмент ты использовалa.
Рот девушки теперь двигался, странное рычание и оскал, обнаживший мелкие желтые зубы.
- Но больше всего я хотелa бы знать, зачем? Зачем ты сделала эти 87 ран?
- ЧТОБЫ ОНИ ВЕРНУЛИСЬ ОБРАТНО!
Звук ее голоса был шокирующим, сухой скрежет души, охваченной болью.
- Они? - мягко спросилa психиатр. - Кто они?
- НАСЕКОМЫЕ! Жуки, личинки, вши, мухи и... Я пыталась их убить, но они были повсюду, эти ползающие кучи... ноги, крылья, глаза... во рту, в волосах, на коже и... Я пыталась убить их, но они продолжали возвращаться!
Теперь у нее началась истерика, ее глаза были дикими, окровавленные пальцы скребли по рукам.
Дверь внезапно открылась, и в комнату вбежали два санитара.
- Я должна была сделать отверстия, чтобы насекомые вернулись в него, откуда они пришли! 87 отверстий за 87 раз.
Тут она увидела шприц.
Закричала.
Холодная игла пронзила ее кожу, жидкость вошла в ее тело, и она обмякла. Психиатр всталa, свалив свои бумаги на пол.
- Это действительно необходимо? Она пошла на контакт!
Но санитары уже выносили девушку. Психиатр беспомощно смотрелa на дверь. Онa чувствовалa себя потрясенной. Виноватой. Расстроенной. Это чувство онa унеслa с собой домой, как свинцовый груз. А потом еще долго стоялa, глядя на черный сад, пытаясь понять, осмыслить услышанное днем. Наконец, онa досталa из шкафа бутылку вина. Бокал. Открылa ящик. Там лежал серебряный штопор: длинный, тонкий и смертоносный винт в центре круглой рамы. Рычажки по бокам позволяли вытащить винт вместе с пробкой.
Или плоть.