«Точка блаженства» Рэт Джеймс Уайт

- Некоторым из вас не понравится то, что я скажу, - Джеймс расхаживал взад и вперед за кафедрой, одержимый избытком энергии, энтузиазма и религиозным пылом, который наполнял его глаза огнем, а каждое его движение - маниакальной жизненной силой. Он был исполнен духа, Святого Духа. - Вы будете называть меня богохульником, извращенцем. Скажете, что я пропагандирую грех. И в последнем я с вами соглашусь. Я пропагандирую грех. Грех во славу нашего Господа и Спасителя, Иисуса Христа! Но я не могу согласиться с вами в первом случае. Я не извращенец. Подчинение нашим естественным инстинктам и желаниям не является извращением. А вот отрицание их... это уже извращение.
В толпе новичков раздались сдавленные вздохи. Те, кто впервые пришел в эту маленькую, но полную энтузиазма церковь, пришли по разным причинам. Преподобный доктор Джеймс Уотсон принимал тех, кто чувствовал себя нежеланным гостем и не вписывался в традиционную церковную среду. Тех, кто вел альтернативный образ жизни: гомосексуалистов, распутников, тех, кто задавал слишком много вопросов, и тех, кто не верил в то, что нужно подставить другую щеку.
Сегодня было довольно много новых лиц. Джеймс узнал меньше половины прихожан, но он знал, что лучше не быть слишком оптимистичным. Мало кто из них останется на всю проповедь. Не тогда, когда они узнают истинное послание его религии. Будучи психологом, специализирующимся на альтернативной сексуальности, Джеймс провел годы, консультируя мужчин и женщин, мучимых чувством вины за то, как они устроены, отчаянно пытающихся измениться, соответствовать тому, что мир считает нормальным. Гомосексуалисты пытались стать натуралами. Садисты и мазохисты, пытающиеся жить ванильной жизнью. Трансвеститы и транссексуалы, взрослые дети, человеческие щенки и котята - все мыслимые отклонения от того, что религия и общество произвольно считали нормальным. Многие из них были отвергнуты своими семьями и церквями и отчаянно хотели найти место, где их примут, и Джеймс дал им такую возможность. Он открыл для них свой дом и принял их.
Когда слух о его доктрине принятия распространился, его учебная группа быстро переросла его двухкомнатную квартиру. Поэтому по вечерам он снимал помещение в клубе для свингеров, а днем с помощью нескольких десятков добровольцев превратил его в настоящую церковь. И это не было случайностью, что церковь была построена в секс-клубе. Многие из его прихожан были свингерами, которые заходили туда, удивляясь, что церковь открыта днем, ожидая оргии, а затем оставались на проповедь, очарованные словами Джеймса о спасении - как он и надеялся. Теперь они приходили сюда каждое воскресенье. Это были не те, кто выбегал из его маленького прихода, обвиняя его в ереси. Это были приходящие, перетекающие из других общин по соседству, которые приходили без всякого понятия. Он уже давно научился использовать их возмущение в качестве поучительного момента для своей паствы.
Джеймс взял в руки Библию, закрыл глаза, склонил голову и продолжил:
- Я знаю, что мои слова противоречат всему, чему вас учили в церкви, но это не противоречит этой книге. - он постучал по Библии свободной рукой. - Все это соответствует учению Иисуса. И это истинная правда. Вам говорили избегать греха, отрицать свои животные инстинкты, те самые побуждения и импульсы, автором которых является создатель. Но я говорю, что творца можно узнать по его творениям, по его делам. И когда вы смотрите на этих животных, запрограммированных так, что они не могут не подчиняться своим инстинктам, что вы видите?
Его завсегдатаи улыбались со знанием дела. Один из них воскликнул:
- Грех!
Джеймс усмехнулся и указал на сладострастную женщину средних лет в платье, сквозь которое были видны ее черные кружевные трусики, бюстгальтер и подвязки.
- Правильно, сестра! Ты видишь каждый поступок, который человечество определило как греховный. И не обманывайтесь, это человек, а не Бог, провозгласил его таковым. Вы видите гомосексуализм. Вы видите беспорядочные половые связи. Вы видите, полиаморию и прелюбодеяние. Вы видите изнасилование и содомию. Вы видите воровство. Вы видите жадность, похоть, зависть, гнев и обман. Вы даже видите убийство, во всей природе. И все вы пытались противостоять этим первобытным побуждениям. И все вы потерпели неудачу. Каждый из вас потерпел неудачу. Ни один человек за всю историю человечества не смог противостоять этим побуждениям. Ни мать Тереза, ни Ганди, ни доктор Мартин Лютер Кинг-младший, никто. Все они в какой-то момент своей жизни согрешили. Потому что то, что вы пытаетесь сделать, невозможно! Невозможно. Невозможно жить без греха, потому что Бог запрограммировал вас быть грешниками. Мы рождаемся во грехе!
- Аминь! - крикнул мужчина из глубины комнаты, срывая с себя одежду и набрасываясь на женщину рядом с ним, которая уже освобождалась от обтягивающего платья. Они вдвоем начали трахаться прямо в проходе.
Тучная женщина, пришедшая со своим худым, лысеющим мужем и двумя тучными детьми, стояла, опрокидывая металлические складные стулья, пока тащила их по проходу к выходу из церкви.
- Вы все сумасшедшие, и вы все попадете в ад! – выкрикнула она, направляя обвиняющий палец на Джеймса.
- Мы попадем в ад? – усмехнулся Джеймс. - Нет, я так не думаю. Знаешь ли ты, что, согласно Библии, единственный способ сейчас попасть в ад, после жертвы Иисуса? Это отрицать Иисуса Христа как своего Господа и Спасителя. Кто-нибудь здесь отрицает божественность Иисуса Христа?
- Нет! - ответили прихожане в унисон.
- Кто-нибудь здесь не принял любовь Христа в свои сердца?
- Нет! - снова ответили все.
- Тогда как, по-вашему, какой-либо грех или даже множество грехов могут проклясть вас в ад, если Иисус уже умер за ваши грехи?
Семья поспешила к выходу, пока Джеймс продолжал:
- Как может быть проклят тот, кто принимает Иисуса Христа как своего Господа и Спасителя, когда Он Сам провозгласил, что вы спасены? Что через Него вы не умрете, но будете иметь жизнь вечную, что вы будете сидеть рядом с Ним и Его отцом, нашим Богом, на небесах? Иисус умер, зная, что человечество беспомощно перед грехом, не в силах противостоять инстинктивному стремлению ко греху, потому что все мы, в своей основе, в своей сущности, в своей первозданной природе, грешники.
Джеймс почувствовал, как между ним и его паствой разливается энергия. Он вибрировал как одно целое с большинством. И большинство из них понимало его.
- Итак, как может рожденный грешником отрицать свою сущность? Может ли рыба не плавать? Орел не может парить? Иисус знал, что невозможно жить без греха. Вот почему Он умер за эти грехи. Он пострадал, чтобы освободить вас от бесполезного бремени попыток сопротивляться тому, что вы есть. Даже если бы вы могли прекратить сейчас грешить, это было бы пустой тратой этой жертвы, но вы не можете - и Он тоже знал это. Это было бы подобно тому, как если бы после того, как сотни тысяч солдат сражались и погибли за свободу афроамериканцев во время Гражданской войны, они отказались покинуть плантации и предпочли остаться жить в рабстве. Я говорю вам сейчас, что вы были порабощены и предпочитаете оставаться в рабстве из-за собственного страха и невежества и лжи тех, кто использует религию, чтобы поработить вас! Вас одурачили и обманули, заставив растратить этот драгоценный дар, поверить, что грех, который является естественным состоянием человека, - это оскорбление Господа, который создал вас для греха. Теперь в этом есть хоть какой-то смысл?
- Нет!


До того, как женщина вспылила, Холли подумывала уйти, но что-то в проповеди преподобного доктора Джеймса Уотсона нашло отклик в ее душе, наполнило ее надеждой. Но сейчас это только заставляло ее напрягаться. Она посмотрела на Тоби с его конским хвостом и рубашкой "Duck Dynasty", затем на свою подругу, все еще борющуюся с метамфетаминовой зависимостью, Джесси - жену Тоби. Они тоже выглядели обеспокоенными.
Холли знала совсем немного о конгрегации, известной под названием "Отец Вечного Снисхождения". Тоби выбрал ее после пребывания в тюрьме и назначенных судом занятий по управлению гневом. Джесси умоляла его найти Иисуса. Джесси и Холли думали, что церковь положит конец его жестокому поведению. Холли понимала, что Тоби хочет чувствовать себя принятым, и сегодня пошла с ними, чтобы выразить поддержку мужу своей лучшей подруги. Но эта церковь, казалось, проповедовала о чем-то большем, чем просто принятие всех стилей жизни. Что-то здесь было очень неправильно.
- Я говорю вам, что идти против своей Богом данной природы - значит идти против самого Бога! - сказал преподобный. - Вы чтите и празднуете нашего Господа Иисуса Христа, когда грешите! А теперь идите и грешите!
Тоби встал и схватил Джесси за руку.
- Ты не человек Божий! Ты искажаешь слова Иисуса! Это святотатство!
Тоби едва успел вымолвить эти слова, как крупный мужчина со стрижкой маллет длиной до плеч встал и нанес ему удар правой рукой в челюсть, чуть не уронив его.
- Чувак, какого хрена? - Тоби поднял кулаки, но здоровяк с маллетом ударил его снова, нанеся апперкот в солнечное сплетение, выпустив воздух из легких. Перевернувшись на спину, задыхаясь от недостатка кислорода, с широко раскрытыми глазами, блестящими от слез и шока, Тоби поднял одну руку перед собой в слабой попытке отразить дальнейшее нападение, а другой рукой схватился за ушибленный живот.
Холли упала на колени и в страхе отползла в угол, пока две тучные женщины средних лет держали Джесси за волосы и наносили ей множественные удары по лицу, разбивая ее черты.
- Остановитесь! Помогите! Тоби, помоги мне! - кричала Джесси, но Тоби был в своем собственном мире боли. Молодая блондинка в мини-юбке с огромными искусственными сиськами, втиснутыми в безразмерную розовую майку, замахнулась на него сборником псалмов в твердом кожаном переплете, открыв глубокую рану на лбу Тоби. К ним присоединились другие прихожане, нанося мужчине удары всем, что попадалось под руку. Тоби и его жена-наркоманка полегли под потоком ударов и пинков. Трое молодых хулиганов, едва вышедших из подросткового возраста, бросились на супругов, двое из них обнажили ножи, проталкиваясь сквозь толпу нападающих прихожан.
- О, Боже! Нет! Нет! Остановитесь! Ааааахх!
Вскоре кровь и внутренности запятнали пол церкви, когда супружеская пара была полностью выпотрошена, а их дымящиеся пурпурные кишки, похожие на звенья кровяной колбасы, выволокли между рядами складных стульев. Джеймс молчал, пока его паства разрывала пару на части.
Словно по сигналу к началу оргии, несколько членов клуба вокруг Холли сбросили с себя одежду и начали трахаться в расширяющейся луже крови. Они купали свои обнаженные тела в красной реке жизни, вытекающей из их жертв, слизывали ее с грудей, членов и влагалищ, использовали кровь в качестве смазки, заполняя ею сочащиеся отверстия друг друга, добавляя в поток свои собственные сексуальные жидкости, глотая ртом сперму и кровь, когда кульминация их похоти синхронизировалась с прекращением жизни. Тело Тоби все еще танцевало в предсмертных муках, окоченевшие конечности судорожно бились о деревянный пол, пока он умирал.
- Есть ли еще те, кто отрицает слово Божье? Говорите сейчас или присоединяйтесь к празднованию! - Джеймс окинул взглядом паству. Казалось, он наслаждался выражением ужаса на лице Холли и других новичков. - Идите! Ложитесь со своими братьями и сестрами; купайтесь в крови ягненка! Ибо Христос живет в каждом из нас. Жертва этой пары послужит вам причастием. Придите и примите таинство! Креститесь и родитесь заново, не боясь греха!
Каждого члена церкви по очереди подводили к луже крови, заставляли раздеться и креститься. Одни шли охотно, с нетерпением раздеваясь и бросаясь вниз среди резвящихся празднующих, чтобы присоединиться к оргии крови, другие плакали и оказывали символическое сопротивление, боясь присоединиться к греху убийства, но зная, что если они этого не сделают, то непременно станут следующей жертвой.
- Не бойтесь, дети мои. Вас ждет свобода! Присоединившись к нам в главном грехе, вы избавитесь от чувства вины и страха. Что такое похоть или прелюбодеяние по сравнению с лишением жизни? Что такое жадность или алчность? Повинуйтесь своим первобытным инстинктам, ибо они - истинные заповеди Господа, записанные в ваш генетический код Его божественной рукой! Посмотрите на прекрасную грудь вашей соседки, на ее упругие бедра и сладкую киску. Посмотрите на его крепкие грудные мышцы и бицепсы, на его напряженный член. Почувствуйте в себе похоть и знайте, что это хорошо. Позвольте своему плотскому желанию вести вас туда, куда оно пожелает! Не бойтесь, ибо вы - дети Господа, созданные по Его Божественному образу. Нет греха, кроме отрицания своих естественных желаний!
И один за другим они поддались его слову, присоединяясь к кровавой оргии, пока не осталась только Холли, напуганная и плачущая.
Смерть Тоби не была большой потерей. Во всяком случае, это было благословением. Тоби был жестоким засранцем. Холли должна была знать, что такая сексистская свинья, как он, выберет церковь секса, чтобы найти спасение. Он, наверное, надеялся, что сможет втянуть Джесси и ее в какой-нибудь тройничок. Он всегда пытался засунуть в нее свой маленький маслянистый член, когда Джесси не было рядом. И если это был его план, то он не удался. Но Джесси была ее подругой со средней школы. Они вместе прошли через наркотики и паршивых мужчин. Помогали друг другу, когда могли.
Теперь Холли скорчилась в углу, зажмурив глаза и прижав костлявые кулаки к ушам, пока крики Джесси сводились к предсмертному хрипу, а труп Тоби закончил свои конвульсии и лежал неподвижно.
- Помоги мне, Иисус. О, Господи! Милый Иисус, пожалуйста, помоги мне, - бормотала Холли. Она не знала, что еще делать, кроме как молиться. Она оказалась в ловушке с сектой безумцев-убийц, слишком далеко от выхода, чтобы убежать и не быть остановленной одним из последователей преподобного доктора до того, как она доберется до двери, и она никак не могла отбиться от них. Она уже пыталась представить, каково это - быть избитой до потери сознания, а затем многократно заколотой, расчлененной и выпотрошенной, как Тоби и Джесси. Ей хотелось бы снова оказаться под кайфом, но даже под метамфетами у нее почти не было шансов на победу.
- О, Господи. Я не хочу умирать! Помоги мне, Господи. Я сделаю все, что ты попросишь. Ты должен помочь мне. Не дай им убить меня. Пожалуйста!
Тушь стекала по ее лицу, черными слезами. Она раскачивалась взад и вперед в своем маленьком уголке, все еще держа себя в руках, парализованная страхом.
Холли открыла глаза, когда преподобный доктор Джеймс Уотсон покинул кафедру и направился к ней, снимая рубашку и брюки, на его суровом красивом лице расплылась улыбка. Он был очень похож на байкера, с которым она встречалась в школе. Он был квинтэссенцией "плохого парня", познакомил ее с наркотиками и сексом, поощряя вольные эксперименты с тем и другим. Холли представила, что он был бы очень похож на преподобного Уотсона, если бы не погиб, когда его "Харлей" проскользнул под бензовозом и взорвался.
Преподобный сделал паузу и снял трусы, обнажив толстую, венозную эрекцию, покачивающуюся в воздухе и направленную прямо ей в лицо. Вид его огромного члена натолкнул Холли на мысль. Возможно, Иисус все-таки ответил на ее молитвы. Холли не в первый раз сосала член, чтобы выпутаться из неприятной ситуации. Она не раз брала в глотку член, чтобы получить дозу метамфетамина. Если бы траханье в лицо добрым преподобным доктором Уотсоном спасло ей жизнь, она с радостью будет сосать, глотать и улыбаться. Черт, она бы даже прополоскала горло его спермой, если онэтого захочет.
Это ваш мир, док. Просто дайте мне жить, подумала Холли, подползая к преподобному доктору Уотсону и изображая самую соблазнительную гримасу членососки, на какую только была способна.
Холли выбросила из головы все мысли о кровавой бойне, сосредоточившись на поставленной задаче - собственном выживании. Сосать член и жить. Для нее это была простая математика. Как наркоманка в прошлом, она могла понять экономику секса.
Она вытерла слезы с глаз и указательным пальцем поманила преподобного доктора, затем открыла рот и коснулась пальцем вытянутого языка, а затем пососала кончик. Теперь преподобный стоял над ней, и его член подпрыгивал в дюймах от кончика ее носа. Она потянулась вверх и погладила его.
- Неужели ты не веришь? Ты не принимаешь слово Божье?
Холли задрожала, но сумела сохранить улыбку на лице, поглаживая напряженный член преподобного, затем слегка лизнула головку.
- Да, преподобный. Я принимаю слово Божье. Я люблю Бога. Позвольте мне показать вам, насколько сильно.
Медленно, как будто движения причиняли ему неудобства, преподобный доктор покачал головой. Он вздохнул, и по его узкому лицу скользнула усталая полуулыбка.
- Нет. Ты не принимаешь слово Христа, Господа нашего. Ты не принимаешь меня.
Холли просунула головку члена преподобного доктора между губами, провела языком по нижней стороне члена, слизала блестящую жемчужину предэякулята, а затем провела языком по члену. Преподобный доктор застонал и откинул голову назад. Она продолжала гладить его член, опустившись ниже, чтобы лизать и сосать его яйца, взяв сморщенный мешочек плоти между губами и перекатывая яички во рту одно за другим. Член преподобного доктора стал еще тверже и толще, его стоны углубились до хриплого рычания.
- О, как бы я хотел поверить тебе, дитя мое.
Она чувствовала, что он был всего в нескольких минутах от оргазма, когда Холли снова взяла член преподобного доктора между своими губами и ввела его набухшую плоть в заднюю часть рта, за миндалины, пока не почувствовала, как его эрекция пульсирует в ее горле. Затем она схватила лидера культа за его тощие ягодицы и побудила его трахать ее рот. Он начал с нескольких неуверенных толчков, проверяя ее рвотный рефлекс. Холли реагировала как профессионал: дышала через нос, когда его член забивал ей дыхательное горло, облизывала его и поглаживала, когда он высунул его обратно, так что головка его члена обхватила кончик ее губ, а затем снова вогнал его в ее горло с нарастающей силой.
Слезы текли из глаз Холли, когда преподобный доктор насиловал ее горло. Еще больше туши стекало по ее лицу, рисуя длинные черные линии, превращая щеки в паутину темных теней. Преподобный доктор схватил ее затылок обеими руками, вгоняя свой член в заднюю стенку ее горла, жестоко трахая ее рот. Его тело напряглось, и он откинул голову назад, устремив взгляд в небо, когда его начало трясти и сводить судорогой.
- О, Боже! О, мой сладкий Христос, Господь наш! Я кончаю! Я кончаю, отец!
Его семя заполнило рот Холли, и она глотала его, слизывая пролитую сперму с губ, зачерпывая ее рукой с подбородка и обсасывая пальцы. Преподобный доктор потянулся вниз, обхватив ее руки и поднял ее на ноги. Он обнял ее, убрал волосы с ее лица, затем поцеловал в лоб.
- О, дитя мое, ты просто чудо! – сказал он, радостно улыбаясь. Холли заставила себя тоже улыбнуться, подавляя рыдания. Она провела тыльной стороной ладони по глазам, размазывая темную косметику от глаз к вискам и чернеющей тыльной стороной ладони. Она осторожно коснулась своих разбитых губ. У нее было такое ощущение, будто ее ударили по губам.
- Я же сказала, что я верная. Я люблю Христа. Я могу любить и вас, как вам понравится, - сказала Холли, поздравляя себя с хорошо выполненной работой. Она спасла свою жизнь с помощью самого элементарного умения - простого минета. Империи рушились, войны выигрывались, браки распадались, а отношения зарождались благодаря одному этому действию. Может, ее отец и был засранцем, но сегодня он спас ей жизнь, научив ее искусству фелляции. Пусть он вечно гниет в тюрьме, подумала она.
Улыбка преподобного доктора засияла злорадством, когда он положил ладони по обе стороны лица Холли и заставил ее посмотреть на него, глубоко заглядывая в ее налитые кровью голубые глаза.
- Я верю, что ты - та самая. Мы с тобой вместе совершим нечто замечательное. Пойдем со мной, - сказал преподобный доктор. Он жестом указал на двух залитых кровью послушников, которые внимательно наблюдали за происходящим и, предположительно, были готовы броситься на его защиту и покончить с жизнью Холли, если бы она была настолько глупа, чтобы попытаться сделать что-то, например, откусить член преподобного и выплюнуть его ему в лицо. У нее, конечно, было искушение сделать именно это, но она не представляла, чем это может для нее закончиться. Один из мужчин был коренастым, гипермускулистым чернокожим парнем с бицепсами размером с голову Холли. Другой был высоким, худощавым, но хорошо сложенным блондином, который на целую голову возвышался над своим партнером и по крайней мере на фут выше Холли.
Остальные безумные последователи преподобного доктора все еще трахались, сосали, гладили и лизали на полу церкви. Все они были покрыты липкой свернувшейся кровью, но никто из них, казалось, не возражал. Холли смотрела на них, пока ее вели в заднюю часть церкви, и думала, не лучше ли было бы ей просто присоединиться к их оргии. Прежде чем ее завели в другую комнату, Холли бросила последний взгляд на двух своих мертвых друзей. Джесси была полностью обезглавлена, один из прихожан трахал ее оторванную голову, а двое других мужчин насиловали ее труп, один трахал ее безголовое горло, хрюкая, как зверь, когда кончал в ее развратную дырку. Тоби, который всегда был расистским, сексистским, гомофобным куском дерьма, страдал от самого подходящего унижения, которое она только могла себе представить, когда его труп был жестоко содомирован мужчиной с прической маллет, который первым нанес ему удар. На безжизненном лице Тоби сидела тучная афроамериканка с огромными пухлыми грудями размером с арбуз и задницей, похожей на пляжный мяч, и терлась своей пропитанной кровью киской о его рот. Холли не могла понять, была ли это кровь Тоби, покрывавшая соски женщины, или кровь вытекала из нее самой. Холли отвернулась, и дверь за ней закрылась.
Она оглядела комнату, в которую вошла. В комнате без окон горело несколько свечей, но в остальном было темно. Медленно ее глаза привыкли к мраку, и Холли начала кричать.
- Нет! Нет! Нет! Неееет!
Комната была заполнена приспособлениями для пыток. Холли уже видела БДСМ-порно в подвалах раньше, и она узнала многие из висевших на стенах орудий: плети, флоггеры, весла, ремни, трости. Здесь был стул с кожаными ограничителями для рук и ног, стоящий крест, также прикрепленный цепями и металлическими кандалами. Один угол комнаты занимало кресло дантиста, рядом с которым стоял поднос с острыми инструментами. Здесь был и частокол, и огромная паутина цепей, протянутая между деревянной восьмиугольной рамой, достаточно большой, чтобы подвесить на ней человека, и кожаный стол для бондажа, и множество других ужасных предметов мебели.
Холли изо всех сил пыталась вырваться, дергая за ручку двери. Два пропитанных кровью последователя преподобного доктора оттащили ее от двери к столу с кожаной обивкой, на двух верхних углах которого были наручники, а внизу - наручники для лодыжек. Большой чернокожий парень, который был сложен как полузащитник футбольной команды, взял ее запястья и сжал их в одной из своих огромных рук. По очереди он закрепил их в наручниках. Холли била и пинала высокого светловолосого парня, попав ему ударом в грудь, от которого его пошатнуло, и казалось, выбило из него дух. Он быстро пришел в себя и схватил одну из ее лодыжек, пытаясь закрепить ее в наручниках, пока Холли продолжала бороться. На этот раз она нанесла удар ногой в челюсть высокого мужчины, который повалил его на пол, где он несколько секунд лежал без сознания, прежде чем принять сидячее положение. Холли почувствовала кратковременный восторг победы и надежды, прежде чем здоровенный полузащитник схватил ее за обе лодыжки и, не обращая внимания на ее удары и борьбу, легко зажал ее в путы. Когда она оказалась совершенно беспомощной, он отошел, затем повернулся, чтобы помочь своему высокому другу подняться с пола.
- Помогите!!! - закричала Холли. - Помогите!
- Ш-ш-ш! - сказал преподобный доктор, подходя к столу и проводя рукой по ее внутренней стороне бедра. - Сейчас ты испытаешь то, что мало кто испытывает на земле. Знаешь ли ты, чем я занимался до того, как основал эту церковь? Я был психологом. Моя специализация была связана с зависимостями и так называемыми девиантными сексуальными проблемами, но после нескольких лет консультирования наркоманов у меня развилась собственная опиоидная зависимость. Так же, как и у тебя. Я опустился так низко, как только может опуститься человек. Я жил в канаве, воровал, даже занимался проституцией, чтобы поддерживать свою привычку. Звучит знакомо? Я перешел от болеутоляющих, отпускаемых по рецепту, к героину. Чтобы окончательно избавиться от зависимости, мне понадобилось найти Бога. И, как многие вновь спасенные, я начал фанатично читать Библию. Я был зависим от Бога. Он стал моим новым наркотиком. Именно во время шестого или седьмого прочтения Нового Завета от корки до корки я получил откровение, мне было открыто истинное значение Воскресения. Я почувствовал себя обязанным нести доброе слово. Вот почему я построил эту церковь.
Холли в замешательстве нахмурила брови. Широко раскрыв глаза, она покачала головой.
- Что? Какое отношение это имеет ко мне? Почему я закована в цепи?
Преподобный доктор Джеймс Уотсон кивнул.
- Я полагаю, что все это, должно быть, сбивает тебя с толку. Позволь мне попытаться объяснить. Видишь ли, до своего падения я был уважаемым психологом. Помимо лечения пациентов от различных зависимостей, я также занимался научными исследованиями, проводил множество экспериментов. У меня была теория, которую я так и не смог проверить. Ты когда-нибудь слышала о точке блаженства?
Холли медленно покачала головой.
- В пищевой промышленности точка блаженства - это самое приятное, вызывающее привыкание количество сахара, которое можно добавить в еду, прежде чем она начнет становиться менее приятной, точка, в которой достигается максимальное удовольствие. Слишком мало, и это хорошо, но не так хорошо, как могло бы быть. Слишком много, и вы достигаете точки убывающей отдачи, когда удовольствие начинает терять свою остроту. Оно просто становится слишком сладким. Видишь ли, я убедился, что все физические ощущения тоже имеют точку блаженства, не только вкус, но и кожные и подкожные ощущения - даже сексуальное удовольствие. Должна быть точка, за которой удовольствие превращается в боль. И, наоборот, точка, в которой боль становится удовольствием, когда уровень эндорфинов достигает такой степени, что они побеждают боль. Знаешь ли ты, что проводились эксперименты с обезьянами, в ходе которых центры удовольствия в их мозге подключали к электродам и давали им кнопку, нажимая на которую, они пропускали через мозг ток, имитирующий оргазм? Обезьяны продолжали нажимать на эту кнопку, пока она не поджарила их мозг и не убила их. Я считаю, что эти обезьяны хотели умереть. Даже тогда, когда я был всего лишь психологом, еще до того, как я нашел Бога, я был убежден, что эта точка блаженства - то, что человек называет раем, нирваной, восторгом... и адом. Я верю, что те обезьяны достигли точки, в которой они смогли увидеть рай, и я верю, что сегодня мы с тобой вместе достигнем этой точки.
Холли снова начала сопротивляться.
- Что вы собираетесь со мной сделать? Пожалуйста, просто отпустите меня! Не делайте мне больно! Пожалуйста!
- В том-то и дело. Я не хочу причинять тебе боль. Я не хочу причинять тебе только боль. Я хочу подарить тебе истинное блаженство. О, и не думай, что я настолько самонадеян, что могу сделать все это сам. Я не питаю иллюзий по поводу своего сексуального мастерства. У меня здесь много замечательных приспособлений, которые помогут мне.


Холли кричала и стонала, извиваясь в своих оковах, когда один оргазм за другим сотрясал ее тело сильными конвульсиями, которые были почти агонизирующими. Двое послушников преподобного доктора закрепили между ее лодыжками распорку и пристегнули ее бедра к столу двумя большими кожаными ремнями, не позволяя ей ни сомкнуть ноги, ни вообще пошевелить ими. Еще один толстый ремень, похожий на старомодный пояс штангиста, проходил вокруг ее талии, крепко прижимая ее к столу и ограничивая ее движения от талии вниз. Она плакала и умоляла все это время, обещая им всем лучший минет в их жизни, если они только отпустят ее, вечность минетов.
- Можете трахать меня в задницу, если хотите! Я возьму вас всех троих сразу, двойное проникновение, из задницы в рот, любые мерзкие грязные фантазии, которые вы только можете себе представить. Мы можем превратить это в сесанс букакке. Вы все можете кончить мне на лицо. Я высосу вас всех досуха, а потом сделаю вас снова твердыми, чтобы мы могли повторить все сначала. Я обещаю. Просто отпустите меня!
Она могла сказать, что высокий парень и полузащитник обдумывали ее предложение по удлинению и утолщению их огромных членов, но ей нужно было убедить не их. Они были просто последователями, а их лидер уже один раз кончил. Его член безвольно болтался между тощими бледными бедрами. Холли застонала, понимая, что слишком рано разыграла свой единственный козырь.
- Ты хороша, дитя мое. Очень хороша. Я не помню, когда в последний раз женщина так поклонялась моему члену, но я могу обучить этому любую женщину в моей общине, если захочу. У нас здесь высшая цель. Я хочу, чтобы ты попала на небеса и увидела лицо Бога.
Устройство, которое Холли узнала, как волшебную палочку Хитачи - "Кадиллак" вибраторов - было пристегнуто к кожаному ремню. Однако в этом было что-то другое. У нее дома в спальне стоял один из таких мощных приборов, но он не был похож на этот.
- Это электровибрационная палочка. Она вибрирует так же мощно, как знаменитая волшебная палочка, но при этом обеспечивает мощные электрические разряды. У нее пять различных уровней интенсивности. Я полагаю, что мы собираемся использовать все пять. Но сначала...
Большой мускулистый чернокожий парень, полузащитник, протянул преподобному доктору маленькую черную коробочку с множеством свисающих с нее проводов.
- Это аппарат Тэнс. Они используют его во время физиотерапии. Он посылает электрические токи через ваши мышцы, чтобы заставить их сокращаться.
Холли безнадежно смотрела, как он прикрепляет маленькие металлические зажимы, типа "крокодил", к концам каждого провода. Она вскрикнула, когда он прикрепил зажимы к ее половым губам и соскам. Он прикрепил маленькие липкие подушечки еще к четырем проводам и ввел два из них внутрь нее, прикрепив их к стенкам ее влагалища, а затем прикрепил два последних к ее анусу.
Преподобный доктор держал грушевидное металлическое устройство, к которому также были подсоединены провода. Холли узнала в нем анальную пробку — вибрирующую анальную пробку.
- И, наконец, простой металлический вибратор... прикрепленный к электростимулятору "Фиолетовая палочка"".
Он намазал вибратор, анальную пробку, ее задницу и все ее влагалище токопроводящим гелем, который также служил смазкой, а затем вставил в нее металлический вибратор и пробку. Вибрация сразу же сделала свое дело, передавая восхитительные ощущения по всему ее телу. Подгоняемое страхом и адреналином, ее тело начало предавать ее, быстро приближаясь к оргазму. Может быть, они не хотели пытать и убивать ее, или поджарить ее мозги, как у тех несчастных обезьян, о которых он говорил. Может, они просто хотели, чтобы она кончила, как они сказали. Черт, решила она, возможно, ей это даже понравится.
Затем преподобный доктор включил аппарат Тэнс, и ее влагалище начало ритмично сокращаться. Ее соски запульсировали, словно она была подключена к автомобильному аккумулятору. Не в силах бороться с этим, первый бурный оргазм прорвался сквозь нее, удивив ее и лишив дыхания. Если бы она не была пристегнута, ей показалось, что она слетела бы со стола. Холли не могла вспомнить, когда у нее в последний раз была такая сильная кульминация, если вообще была. Она тяжело дышала, словно только что пробежала милю, но преподобный доктор еще не закончил. Она совсем забыла о "Хитачи". Он закрепил ремни вокруг ее бедер и ляжек, крепко прижав большой вибратор к ее клитору. Затем он включил его.
Расширенные стенки прямой кишки и влагалища Холли сжимались вокруг вибратора и анальной пробки, жужжащей внутри нее, в то время как аппарат Тэнс делал свое дело, Хитачи вибрировал на ее клиторе, а половые губы и соски гудели от электричества. Холли закричала, когда очередной оргазм прорвался через нее, и она продолжала кончать, один сотрясающий кости оргазм за другим, как лавина наслаждения, обрушивающаяся на ее тело без устали. Всякий раз, когда ей казалось, что она больше не может испытывать наслаждение, преподобный доктор увеличивал интенсивность аппарата Тэнс или Хитачи, загоняя ее все дальше и дальше в кокон всепоглощающего экстаза.
Холли была в бреду. Она понятия не имела, как долго пробыла в комнате и сколько оргазмов пережила. Река вагинальной жидкости текла между ее ног, заливая кожаный стол для бондажа.
- О, Боже! О, блядь! О, Господи Иисусе! Я больше не могу! Остановитесь! Пожалуйста, остановитесь! Я чувствую, что умираю!
Ее глаза закатились, слюна капала из уголков рта, и слезы текли свободно, пока она продолжала кончать.
- Ты видишь его? Ты видишь лик Божий? - спросил преподобный доктор, дрожа от возбуждения.
Холли покачала головой из стороны в сторону, но потом одумалась и стала с энтузиазмом кивать.
- Да! Да, я вижу Его! Вижу! Он прекрасен!
Преподобный доктор опустил голову, закрыл глаза и испустил долгий вздох.
- Нет. Ты не видишь его. Ты лжешь. Не лги мне. Все пройдет гораздо лучше, если ты будешь говорить правду.
Холли громко и безудержно рыдала.
- Просто отпусти меня! Отпусти меня! Ты должен остановиться! Я не могу этого вынести!
Сквозь дымку сладострастных ощущений она едва могла разглядеть маниакального лидера культа. Его голос звучал так, словно находился за милю от нее. Холли смутно осознавала, что двое негодяев мастурбируют по обе стороны от нее. Они забрызгали ее лицо и груди спермой, которая стекала по лбу в глаза. Она попыталась сморгнуть липкое месиво. Когда она снова смогла видеть, то увидела, что они все еще мастурбируют, готовясь эякулировать на нее снова.
- Тогда ты должна сказать мне правду. Я хочу знать, когда ты пройдешь через врата рая. Я хочу знать, когда ты увидишь лицо Господа.
- Я не лгу! Я вижу его! Вижу! - задыхаясь, сказала Холли, когда очередной оргазм обрушился на нее, как стена, отбросив ее голову назад и заставив все тело биться в конвульсиях.
- Нет. Боюсь, ты еще не дошла до конца. Давай сделаем это немного громче, хорошо?
- Пожалуйста! Пожалуйста, не надо! Я больше не могу! Я умру! Ты меня убиваешь!
Электрические разряды пронзили ее чресла, когда металлический вибратор внутри нее начал потрескивать от электричества, а Хитачи, пристегнутый к ее клитору, выпустил свой собственный электрический заряд, как и металлическая насадка, вибрирующая глубоко в ее анусе. Боль была сильной, но в сочетании с мощной вибрацией болезненные толчки привели ее к еще более громовым оргазмам, которые, казалось, разорвут ее пополам. Ее сознание плавало в море агонии и экстаза, она погружалась под воду, медленно утопая в ощущениях, превосходящих все, что она могла себе представить.
На ее лице вспыхнула радостная улыбка, и Холли прошептала:
- Еще.
Преподобный доктор наклонился ближе.
- Что ты сказала, дитя?
- Не останавливайся... П-пожалуйста, не останавливайся. Я хочу еще! Еще!
Преподобный улыбнулся и кивнул.
- Аххх, точка блаженства.
Он увеличил интенсивность электропалочки между ее ног до максимума, затем увеличил мощность аппарата Тэнс и фиолетовой палочки, пока все тело Холли не завибрировало от электричества, а воздух наполнился запахом горящей плоти и богатым феромонами мускуса аромат. Когда преподобный доктор достал из медицинской сумки скальпель и прижигающее перо и начал резать и жечь ее, Холли уже не могла отличить боль от удовольствия. Все слилось в один калейдоскоп смазанных ощущений. Она была пьяна, опьянена эндорфинами, лишь смутно осознавая, что все еще кончает, что она все еще находится в темной комнате, привязанная к столу, кем она была или когда-либо была, когда преподобный доктор вырезал круг вокруг левой груди Холли, затем захватил края кожи термостатом и медленно снял кожу с влажным, липким, рвущимся звуком, снимая ее, как виноград, и обнажая под ней пузырящийся желтый жир и розовую мышечную ткань. Оба послушника все еще яростно мастурбировали, собравшись вокруг нее, чтобы посмотреть, как их любимый религиозный лидер снимает кожу с груди Холли.
- Я вижу Его! - кричала Холли. - Я вижу лицо Бога! - ликующе повторяла она, улыбаясь в глубокой радости, божественном восторге, когда сперма дождем лилась на ее восторженное от экстаза лицо.