«Взрослые младенцы» Шон Хоукер

Опал стиснула зубы, когда Роджер усердно сосал ее большую, пухлую, фиолетовую сиську. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на резкие уколы боли в груди. И пока он лежал в ее онемевшей руке, она нежно поглаживала его лысую, покрытую слизью головку. Сорокапятилетний государственный служащий уже на десять минут превысил отведенное ему время. Его фырканье и хрюканье больше походило на звуки поросенка с тяжелой умственной отсталостью, чем на звуки двухлетнего ребенка, которым он притворялся.
Она всегда старалась организовать своим постоянным клиентам хорошее времяпрепровождение. Роджер был одним из ее самых давних и внимательных клиентов. Он приходил два раза в неделю, во время часовых перерывов на обед, всегда оставлял щедрые чаевые и позволял Опал в достаточной степени творчески контролировать их сценарии. Он был холост, смешил ее своим самокритичным юмором и у него были самые голубые глаза, которые Опал когда-либо видела. Что еще важнее, для того чтобы он кончил не требовалось многого.
- Время вышло, любимый, - cказала Опал.
Лысый мужчина пробормотал что-то нечленораздельное, все еще прижимаясь к груди Опал.
- Что ты сказал любимый? - eще больше приглушенных звуков отразилось от ее нежной кожи. - Я не слышала, что ты сказал Роджер. Говори!
Она прикусила нижнюю губу, когда ее упругий сосок выскочил изо рта потного мужчины.
- Я сказал, еще пять минут. У тебя льётся как из ведра.
- Извини, не могу любимый. Ты уже перешел на сверхурочные. У меня еще два клиента сегодня днем, и я умираю от желания поесть.
Роджер нахмурился. Бусинка пота прилипла к кончику его носа. То, что она не упала, раздражало Опал. Она смахнула ее рукой.
- Мы можем продолжить завтра. Разве тебе не нужно вернуться на работу? Все в твоем офисе будут гадать, куда ты пропал.
Роджер молча просунул руку под пеленку и изо всех сил сжал свой член. Его глаза тут же наполнились слезами.
- Нет, мамочка, пожалуйста. Роджи-Доджи все еще хочет пить свое молочко.
Опал привыкла к такого рода манипуляциям. В течение нескольких месяцев она предоставляла свои услуги взрослым мужчинам, которым нравилось притворяться младенцами и за это время ей довелось столкнуться с целым рядом чудаков. Она не могла понять как, и действительно ли они искренне верили в то, что они дети, и было ли это самообманом или нет. Хотя грудь Опал не вырабатывала молоко, такие мужчины как Роджер были непреклонны в том, что напьются нектара ее молочных желез, прежде чем вернуться к своим делам в мир взрослой жизни.
- Мама сказала "нет", Роджи-Доджи. Пора закругляться.
Роджер вздохнул.
- Хорошо, Опал. Ты сделаешь последнюю вещь, прежде чем я уйду?
- Какую, любимый?
- Сменишь мне подгузник. Я покакал. У меня грязная попка.
Роджер отклеил полоски липкой ленты по обе стороны своего одноразового подгузника и позволил передней части упасть вперед. Его вялый, сморщенный член и яйца были глубоко погружены в коричневую жижу. На секунду Опал подумала, что он хранил в трусах шоколадку, забыл о ней и коричневый осадок оказался растопленным темным шоколадом. Затем запах поднялся из его паха и ударил ее по лицу. Она и раньше меняла грязные подгузники, но ничего столь ужасного она еще не видела. Фекальная катастрофа была на совершенно другом уровне. Подгузник Роджера представлял собой мутное болото вонючего дерьма, и его ягодицы утопали в нем.
Опал нужно было, чтобы Роджер ушел, поэтому она неохотно кивнула в знак согласия. Он ухмыльнулся и перекатился в позу "по-собачьи". От дерьма подгузник прилип к его заднице. Опал затаила дыхание и очень осторожно содрала материал с его ягодиц, чтобы не испачкать простыни человеческими отходами. Она свернула испачканную пеленку, засунула ее в скомканный пластиковый пакет, лежавший у кровати, и завязала ручки тройным узлом. В воздухе витал кисловатый запах. Ей нужно было купить освежитель воздуха, чтобы выветрить вонь до прихода следующего клиента. Опал взяла новую упаковку влажных салфеток из прикроватного ящика.
По мере того, как она вытирала толстый, вертикальный слой дерьма, смешанный с волосами с задницы, идущий по всей длине его щели, постепенно обнаружился серебристый предмет, поблескивающий вокруг его ануса. Когда фекальные остатки были удалены, Опал поняла, что это кольцо, частично выступающее из его сжатого сфинктера. Оно удерживалось на месте дерьмом и напряженными мышцами сфинктера Роджера.
Роджер посмотрел через плечо на Опал.
- Сюрприз! - cказал он.
- Что за...
Прежде чем Опал успела закончить фразу, задница Роджера расширилась, и он выпустил кольцо. Оно упало на кровать, в пространство между его раздвинутыми коленями. Опал уставилась на украшение, испещренное черными хлопьями дерьма, забыв, что собиралась сказать.
- Ты выйдешь за меня замуж, Опал? - спросил Роджер.
Опал потеряла дар речи. Она переводила взгляд с кольца на его сфинктер. Помятая, покрытая коростой дерьма дырка подмигнула ей.
- Это обручальное кольцо, Опал.
- Роджер, я...
- Пожалуйста, скажи "да"! - в его голосе звучало отчаяние.
- Я вытру тебя милый, а потом ты можешь идти.
Роджер опустил голову. Хотя она не могла видеть его лица, Опал слышала, как он тихо плачет. Она использовала всю пачку влажных салфеток, чтобы вытереть его, пока он зарывался лицом в подушку. Он надел свои серые рабочие брюки, застегнул белую рубашку, затем повязал галстук на вздернутый воротник. Избегая зрительного контакта, он поцеловал Опал в щеку и вышел из спальни. Она услышала, как он спускается по лестнице. Замок звякнул, и входная дверь захлопнулась.
Опал перевела взгляд на то место на кровати, где Роджер вынул серебряное кольцо. Он забыл взять его с собой. Опал задумалась, увидит ли она его снова, после того как отвергла его предложение руки и сердца. Скорее всего нет. Так всегда было с клиентами. Вы выстраивали с ними отношения на неопределенное время, потакая их самым сокровенным фантазиям, а потом расходитесь, как незнакомцы.
Опал подошла к импровизированной кухне в углу спальни. Она состояла из маленького, гудящего холодильника и электрического чайника, стоящего на самом верху. Она выбросила пластиковый пакет с наполненным дерьмом подгузником в мусорное ведро, затем открыла дверцу холодильника чтобы достать бутерброды с сыром и соленым огурцом.


Тони нажал большим пальцем на дверной звонок и держал его несколько секунд, после чего в домофоне раздался трескучий женский голос
- Здравствуйте, чем могу помочь?
- Это Тони. У меня свидание с Опал. Впустите меня.
- Одну минуту, пожалуйста.
Нога Тони дрожала, когда он стоял на холоде. Его лицо раскраснелось, несмотря на прохладный ветерок, трепавший его уши. Он ненавидел ждать у входной двери, где любой мог увидеть его. Он чувствовал себя извращенцем. Его палец снова ткнулся в дверной звонок.
- Да? - раздался тот же трескучий голос.
- Впусти меня! - потребовал Тони. - Она ждет меня!
- Пожалуйста, подождите минутку, сэр. Мне нужно подтвердить вашу бронь.
- Ради всего святого... - пробормотал Тони про себя.
Он хрустнул костяшками пальцев, засунул руки в карманы пальто, затем снова вытащил руки. Наконец, Тони услышал звук отпираемого механизма, толкнул тяжелую дверь и исчез внутри неприметного трехэтажного здания с террасой.


Опал была занята в ванной комнате, выковыривая зубочисткой огурчик из зубов. Серебряное кольцо Роджера лежало в мыльнице, прикрепленной к плитке над раковиной, чистое и без остатков дерьма. Ее сосредоточенность прервал стук в дверь спальни. Она отбросила зубочистку, оставив кусочек огурца на месте и поспешила через комнату, чтобы открыть дверную защелку. В любом случае, огурчик не имел значения - она никогда не целовалась в губы. Ее клиентам не нравились такие вещи. Это не соответствовало правилам их инфантильных фантазий. Поцелуи разрушали правдоподобие времени, проведенного матерью c ребенком, хотя дрочка и ректальная стимуляция допускались. Опал не возражала против отсутствия поцелуев. Ей не особенно хотелось целоваться с взрослым мужчиной в огромном подгузнике, даже за деньги.
Она открыла дверь, выкрашенную в яркий розовый цвет. Тони стоял в дверном проеме, пытаясь казаться обходительным и спокойным, прислонившись к раме. Он подмигнул ей.
- Привет, Опал. Как поживаешь? - eго хрипловатый баритон был таким же облезлым и шелушащимся, как краска на двери.
Опал ответила ему улыбкой с сомкнутыми губами. Она не была особенно очарована Тони. Его долговязое телосложение с большой круглой бритой головой придавало ему странный и жуткий вид. Он напоминал леденец в детских очках: пара очков с двойной стальной оправой и толстыми блестящими линзами. У них было всего несколько совместных сеансов, которые не были чем-то нетипичным в плане взрослых нянек, но если и был человек, который воплощал в себе образ фетишиста, то это был Тони.
- Сегодня только на пятнадцать минут. Оставил детей в машине.
Опал подняла бровь. Она не была уверена были ли это его дети или те, кого он похитил. Если бы однажды она случайно заглянула в газету и узнала, что он был похитителем детей и младенцев, она бы не удивилась.
- Все в порядке, дорогой. Входи, - Опал посторонилась и Тони вошел.
- Моя жена решила навестить свою больную мать в больнице. У тупой сучки случился инсульт. Глупая корова. Да и инсульт был не из лёгких, она совсем слегла. Теперь я должен сопровождать детей, пока она не вернется домой сегодня вечером. Прежде чем я потрачу свой день на этих маленьких ублюдков, мне нужно чтобы ты помогла мне... расслабиться.
Опал почувствовала запах Тони, когда он проходил мимо нее. Сегодня от него пахло особенно сильно, как от бельевой корзины, полной одежды бездомных, которую не вытряхивали несколько месяцев. Он выпутался из пальто и накинул его на стул.
- Как получилось, что твои тарифы выросли? Кара, на стойке регистрации сказала, что теперь шестьдесят фунтов за четверть часа. Я чуть было не отказался платить и не ушел. За такую цену я мог бы получить тридцатиминутный отсос с проглотом в шикарном борделе, дальше по дороге.
Ну и тупица, - подумала Опал. После вытирания задницы Роджера и неявки одного клиента, она не была в настроении торговаться о стоимости своих услуг. Скупости Тони было достаточно, чтобы вывести ее из равновесия. Эта работа должна была стать лишь краткосрочным решением проблемы с кредитом. Прошло семь месяцев, а она все еще копила долг. Изначально обслуживание "взрослых младенцев" не казалось плохой идеей. Ей не нужно было продавать свою "киску" или использовать свой рот. Помимо дрочки и игры с простатой, все что требовалось, это выступать в роли суррогатной матери для кучки неадекватных, жалких самцов, которые не могли кончить пока не изображали ребенка.
- Но тайский массажный салон не удовлетворяет твои особые потребности, милый.
- В любом случае... - надулся Тони. - Мы можем приступить к делу? Я сказал детям, что заскочу к приятелю. Любопытные ублюдки берут пример со своей мамочки. Мне не пришлось бы отчитываться, если бы мы их абортировали. Я полагаю, теперь уже слишком поздно для этого, верно?
- Конечно, любимый. Раздевайся и ложись на кровать.
Тони снял рубашку, брюки и туфли. Он откинулся на матрас, затем пару раз подпрыгнул вверх-вниз, чтобы проверить его упругость. Тони лежал в одних спортивных носках, его двухфокусные глаза были прикованы к бюсту Опал, частично открытому под халатом.
Тони предпочитал матерчатые подгузники одноразовым.
- Это лучше для окружающей среды, - сказал он.
Некогда белый материал был окрашен в отвратительный желтый цвет, как кончики пальцев курильщика. Оборванная ткань была потрепана и удерживалась на месте большой булавкой.
- Держу пари, что ты хочешь немного этого... - cказал Тони, придвигая свои бедра к Опал. - Скажи мне, как сильно ты хочешь мой детский член между своих толстых сисек.
Опал проигнорировала его. Они оба знали, что дрочка сисек не входит в меню.
- Так сколько тебе сегодня лет Тони?
- Шесть месяцев, - oтветил Тони, поглаживая себя. - Нет, три месяца!
- Хорошо, малыш Тони. Готов к мамкиной сиське?
Рука Тони скользнула под подгузник. Он облизал свои губы.
- Ммм-хмм, - пробормотал он. - Малыш Тони, блядь, готов!
Опал легла рядом с ним. Она ослабила пояс халата, и дряблая грудь вывалилась наружу.
- Малыш Тони, ты хочешь пососать мамочку?
- Мммм... - oн заурчал, как счастливый младенец, которого стимулирует перспектива обильного кормления.
Она придвинула свою сиську ближе к его губам.
- Ухххх, черт... - простонал Тони.
- Что случилось? - cпросила Опал.
- Я только что кончил!
Oба взгляда опустились на промежность Тони. Он поднял вытянутую руку. Его ладонь была покрыта полупрозрачной пленкой спермы. Нити спермы свисали между пальцами, как паутина.
- Не могу, блядь, поверить. Я никогда не кончал так быстро. Может я заболел?
Опал засунула свою сиську в халат.
- Ничего страшного, милый, это случается со всеми мужчинами время от времени.
- Только не со мной, только не со мной! - Тони начал молотить себя по промежности сжатым кулаком.
Опал схватила его за запястье.
- Прекрати, Тони. Я сказала, что все в порядке. Не стесняйся воспользоваться ванной, чтобы привести себя в порядок перед уходом.
Рука Тони расслабилась в руках Опал.
- Что ты имеешь в виду? У меня еще есть... - oн проверил свои наручные часы. - ...тринадцать минут!
- Ты знаешь правила, Тони, - oтветила Опал. Свободной рукой она указала на единственный лист бумаги, заламинированный и приколотый к стене, рядом с розовой дверью. - "Одна эякуляция в пятнадцать минут".
- Чушь! - губы Тони скривились в злобной гримасе, и он выдернул свое запястье из руки Опал. - Это просто чушь! Я - твой клиент. Это твоя работа - предоставлять услуги, которыми я буду доволен на сто процентов!
- Ты можешь воспользоваться туалетом в течение следующих тринадцати минут.
Тони нахмурил брови.
- Речь идет о деньгах, не так ли? - Опал молчала, хотя ответ был звучным, однозначным "да". - Ты - гребаная шлюха. Я должен заставить тебя осушить мои яйца за твою цену, жадная шлюха.
- Вот как? Убирайся сейчас же, Тони! Забирай свою одежду и вали! Тебе закрыт вход. Я прослежу, чтобы Кара больше никогда не пускала тебя за порог! Ты не можешь разговаривать со мной в таком тоне!
Сделав несколько глубоких выдохов, Тони поднес свою смазанную спермой руку к лицу Опал. Она завизжала, когда липкая ладонь ударилась о ее кожу. От его руки воняло творогом, замаринованным в чане с собачьей мочой.
- Вылижи мою жижку, пизда! Слижи мою сперму! Давай! Сучара!
Опал дико размахивала руками, царапая и раздирая ногтями лицо Тони. Палец зацепился за дужку очков и сорвал их с его носа. Они полетели через всю комнату, линзы треснули, ударившись о стену. Тони прищурился и зарычал. Он ударил Опал в грудь, затем схватил ее за дрыгающиеся руки и повалил на кровать. Для тощего парня он был удивительно сильным. Он извивался между ее ног, металл огромной булавки терся о ее трусики. Тони уперся в нее бедрами, усиливая пьянящую вонь от своего грязного подгузника.
- Пожалуйста, Тони, прекрати это! Подумай о своих детях!
Жесткий член внезапно уперся в ее щелку. Тони был эрегирован, тверд как бетон. Опал видела только ненависть и насмешку в его холодных черных глазах, когда он смотрел на нее. Из уголка ее глаза скатилась слеза.
- Я должен затрахать тебя до смерти, жадная свинья! - oн сжал пальцы и достал что-то из-под пояса своей пеленки.
Он скрутил свои сильные пальцы вокруг круглого предмета, прежде чем Опал смогла его разглядеть.
Что это? - подумала она. - Может быть, кольцо для члена?
Тони поднес предмет к губам и вставил его в свой рот. Соска. Он сосал резиновый сосок, пока его твердый член ласкал половые губы Опал поверх трусиков. Тони хмурился, а громкие, прерывистые сосания усугубляли и без того напряженную атмосферу. Опал почувствовала, как его мерзкие пальцы прощупывают ее пизду, прежде чем нащупать булавку. Тони хрюкнул, раздраженный тем, что его пальцы не были достаточно ловкими чтобы освободить булавку. Когда его внимание на мгновение ослабло, Опал забилась изо всех сил. Рука Тони выскользнула из руки Опал и она полоснула его по щеке наманикюренными ногтями. По его лицу прошла ярко-красная полоса, из раны потекла кровь по заросшей щетиной челюсти. Тони вскрикнул, выплюнув соску изо рта. Он надавил на рану на лице своей ладонью, покрытой мокротой.
Гнев быстро исчез с лица Тони, и на его месте появилось угрюмое выражение, граничащее с чувством вины.
- Зачем ты это сделала? - cпросил Тони.
Его нижняя губа дрожала.
Опал, ошеломленная, завернулась в халат и села прямо на кровати, прислонившись спиной к изголовью в форме сердца.
- Зачем я это сделала?! Ты что, дебил? Ты пытался изнасиловать меня, Тони!
- Мне... жаль, - cказал он. - Иногда я бываю вспыльчив. Я не хотел тебя обидеть.
- Убирайся к черту!
- Давай обсудим это, сначала проясним наши отношения...
- Здесь нечего обсуждать! Ты пытался меня изнасиловать! Конец!
Тони обильно вспотел. Он тяжело сглотнул. В мягком красном свете комнаты он выглядел еще более жалким.
- Нет, я... я имею в виду... я не... - пробормотал Тони бессвязно.
Он наклонился к Опал, подняв руки в знак капитуляции. Она выгнулась дугой, пытаясь избежать прикосновения.
- Опал, послушай меня, ты не можешь сказать...
Она отпрянула в сторону и нажала на плоскую красную кнопку на маленькой черной коробке, в форме куба, рядом с кроватью. Откуда-то из спальни послышалось неистовое жужжание. Тони вздрогнул, не зная, что означает этот шум, но что бы это ни было, оно не могло быть хорошим. По лестнице прогрохотали тяжелые шаги и дверь спальни распахнулась. Грузная женщина, ростом метр семьдесят, с бритой головой поросшей щетиной, окрашенной в ярко-фиолетовый цвет, подошла к кровати и стащила Тони с нее на пол, держа его так, словно он был сдувшейся куклой.
- Кара, пожалуйста, проводи этого парня на улицу. И больше никогда не пускай его сюда.
- Мне нужно позвонить в полицию, Опал? - прорычала мужеподобная женщина.
Опал на мгновение задумалась, а потом наконец сказала:
- Нет. Просто проследи, чтобы он больше не возвращался. Никогда.
Кара кивнула. Она потащила Тони по полу с грубой силой Огра. Он визжал, когда ковер обжигал его кожу. Опал сидела на кровати и дрожала, слушая как Тони спускают ногами вниз по лестнице и выбрасывают из здания. Он лаял, кричал и колотил кулаками по входной двери. Опал, пошатываясь подошла к окну. Почувствовав головокружение и слабость, она ухватилась за стул для опоры. Пальто Тони все еще было накинуто на него. Его одежда валялась на полу, а очки лежали у стены, несколько осколков разбитого стекла были разбросаны вокруг витого металла.
Она выглянула в окно. Тони стоял на верхней ступеньке, одетый только в носки и подгузник. Ткань расстегнулась во время его изгнания. Один лоскут свисал вниз, обнажая мясистую задницу. Рядом с обочиной на двойной желтой линии был припаркован синий седан, мигающий аварийными огнями. Опал заметила два детских личика, выглядывающих из окон со стороны пассажира, когда Тони топал ногами и выкрикивал непристойности в адрес ее и Кары. Она подхватила его сверток с одеждой, подняла створку окна и выбросила его наружу. Она смотрела как Тони собирает свою одежду и неистово вопит на своих растерянных, испуганных детей, одновременно ища в карманах брюк ключи от машины.
Кара вернулась в спальню. Опал не заметила её присутствия, пока та не положила огромную руку на ее плечо.
- Не волнуйся, Опал, - произнесла дружелюбная гигантка. - Позже я провожу тебя домой. С тобой все будет в порядке.


Несколько недель прошли без происшествий. После душевного и неловкого разговора с родителями было решено, что Опал должна пойти на работу. Были пролиты слезы. Были сделаны откровения. Ей пришлось объяснять своим родителям среднего возраста, что такое взрослые младенцы. Когда она объяснила причину, по которой согласилась на эту работу, родители согласились помочь ей выплатить долг кредитной компании.
Опал пришлось сменить свою квартиру на свободную спальню в доме родителей, чтобы сэкономить на аренде. Поначалу она была уверена, что как-нибудь справится сама, найдя другую работу. После десятка писем с отказами, Опал решила, что у нее нет другого выбора, кроме как переехать к маме и папе. Папа сказал, что, наверное, не стоит добавлять в своё резюме "Семимесячный опыт работы профессиональной няней для взрослых в борделе "Джаззи Фокс", но у Опал не было другого опыта работы или академической квалификации, чтобы заполнить эту страницу.
Это было только временно. Опал повторяла про себя эту мантру, когда на нее накатывала волна депрессии. Это было временно. Она выберется из этой финансовой ямы и продолжит свою жизнь на новых просторах.
Она дорабатывала последний день срока увольнения, когда на ее рабочий телефон пришло текстовое сообщение. Это был номер, за которым не было закреплено имя абонента.
Опал взглянула на сообщение:
Привет Опал. Я узнал о ваших услугах в Интернете. Я очень хочу записаться к вам. Есть ли у вас свободные 1-2 часа сегодня? Можно в любое время. Я - взрослый младенец.
Она привыкла к подобным просьбам, поэтому сразу же написала ответ:
Привет, малыш. Да, я могу встретиться с тобой сегодня вечером, милый. Я свободна в 8 вечера, так что я запишу тебя, как своего последнего клиента на сегодня. Пожалуйста, нажми на звонок по прибытии и спроси Опал.
Опал улыбнулась. Он будет не только последним клиентом в этот день, но и навсегда. Она уже собиралась положить телефон на прикроватную тумбочку, как вдруг он снова пискнул.
Сообщение гласило:
Отлично. Спасибо. Возможно будет тесновато, так что я возьму с собой смазку.
Парни всегда отпускали тонкие сексуальные шутки и лукавые намеки, когда отправляли Опал текстовые сообщения. Она даже отмахнулась от этого сообщения легче, чем обычно, поскольку это был последний раз, когда ей придется потакать мерзким мужчинам с их причудливым, захудалым фетишем младенцев. Политика отказа от проникновения была изложена на сайте "Filth Shack" на чистом английском языке, так что кем бы ни был этот парень, он должен был быть полностью осведомлен о том, что допустимо и недопустимо во время сеанса няньки взрослого младенца.
Возможно, он сделал это замечание в связи с тем, что у него сухой член. Опал видела такое и раньше. Она дрочила парням, чьи члены были шершавыми, как наждачная бумага. Было бы самонадеянно со стороны Опал автоматически считать, что клиент ведет себя непристойно, поэтому она просто ответила:
До скорой встречи!
Она положила телефон рядом с кнопкой тревоги и пошла в ванную освежиться.


Мутные облака заслонили бледную луну без десяти восемь. Фонарь прямо за окном спальни слабо мерцал, пытаясь осветить небольшой участок тротуара. Опал приняла душ и надела халат. Она легла на кровать. Хотя она старательно растирала волосы полотенцем, они все еще были влажными. Длинные мокрые пряди прилипли к шее и спине. Она перебирала в уме всевозможные положительные изменения, которые планировала сделать для улучшения своего физического и душевного состояния с завтрашнего утра: попробовать веганство, записаться в местный класс йоги, принять минимализм. Она очистит себя от всего окружающего негатива и токсичных людей, начиная со взрослых младенцев.
Когда настенные часы пробили восемь часов, звякнул зуммер входной двери. Непрерывный гул гулко разносился по коридору и лестнице. Кара отперла вход, чтобы впустить клиента внутрь. Опал сидела в ожидании знакомого топота шагов на лестнице, за которым последовал стук в дверь спальни.
Грохот, треск дерева и осколки стекла предшествовали продолжительной суматохе ворчания, криков и стонов. Внизу происходила драка. Опал соскользнула с кровати и бросилась к двери.
Она прижала ухо к деревянной панели и напряглась, чтобы прислушаться. Это был пьяный бандит, который забрел сюда с улицы и устроил погром? Ограбление? Её сердце заколотилось в груди. Она бросилась к прикроватной тумбочке и взяла телефон. Как только ее палец набрал номер службы спасения, розовая дверь ее спальни распахнулась и в комнату кто-то ворвался. Опал обернулась. Телефон выпал из рук, упав на ковер, и ее челюсть отвисла, когда ее глазам предстала склизкая, веретенообразная фигура с обсидиановыми глазами и матерчатым подгузником, удерживаемым на месте большой булавкой.
- Тони? - голос Опал дрожал, у нее сразу же пересохло в горле.
Он возвышался над ней, на нем не было ничего кроме отвратительного подгузника, пахнущего мочой и рваных носков с черными пятнами и дырами. Кости его грудной клетки выпирали под натянутой бледной кожей, а грудь вздымалась, когда он пытался восстановить дыхание. Под красной лампочкой, висевшей под потолком, его плоть казалась гладкой и блестящей. С ног до головы он был покрыт детским маслом. В руке он держал пакет из супермаркета. Из пакета торчали концы двух французских булок. Другая рука была спрятана за спиной.
- Что ты делаешь? Где Кара?
- Надо отдать должное этой гигантской лесбиянке. Она, конечно, была крутой блядью. Что касается того, что я делаю, ну, позволь мне сказать тебе Опал. Из-за тебя мои ублюдочные дети натравили на меня свою чокнутую мамашу. Она забрала у меня ключи от дома и машины. Я вынужден спать в мусорных баках за "Сэйнсбэрис" с тех пор, как она меня выгнала. Какая-то гадина украла мою одежду и бумажник, а потом вернулась и забрала мой телефон. Я ничего не ел кроме черствых багетов и хлебных палочек, которые супермаркет выбрасывает при закрытии. Я в жопе. У меня ничего не осталось!
- Ты напал на меня, Тони. Ты собирался меня изнасиловать!
- Ты заслужила это, шлюха! Дразнила маленького ребенка своими длинными ногами и толстыми сиськами, выпирающими из твоего распутного платья! Ну, сейчас я тебе покажу! О, поверь мне, я покажу тебе все. Ложись на кровать, мразь.
Опал не двигалась.
- Ложись на кровать, шлюха!
Рука Тони, спрятанная за бедром, медленно двинулась вперед. Лицо Опал побледнело от ужаса, когда она увидела длинное, зазубренное стальное лезвие хлебного ножа, покрытое кровью.
- О, Боже! Кара...
- Ложись, тварь! - Тони направил нож на нее. Кровь Кары брызнула на лицо Опал. Опал хныкала, повинуясь приказу Тони. - Сними свое нижнее белье.
- Ты хочешь изнасиловать меня? - Опал заикалась.
Тони позволил пакету с хлебом упасть на пол. Он подошел к кровати, залез под платье Опал и сорвал с нее трусики. Она закричала и спрятала свою "киску" дрожащими руками.
- Нет. Я хочу, чтобы ты сделала свою работу как следует. Как я вижу, у меня все еще есть время, которое ты задолжала за предыдущий сеанс. Так что я здесь, но знаешь что, Опал? Теперь мы оба в жопе. Мы должны покончить со всем этим.
Тони провел хлебным ножом на дюйм вдоль своего горла, медленно и целенаправленно.
- Уходи, Тони, пожалуйста! Я не хочу умирать!
Тони скривил губы. Его глаза были холодным и бессердечными.
- Конечно, конечно! - прорычал он.
Опал покачала головой и нахмурила брови.
- Я не понимаю, о чем ты, Тони.
- Да ладно, я - взрослый младенец. Делай свою работу, блядина1 И я готов начать наш сеанс, мамочка.
- Ты свихнулся!
Он оскалился и заскрипел зубами, размахивая хлебным ножом перед лицом Опал.
- Сколько тебе сегодня лет, Тони? - cлова автоматически вырвались из ее рта.
Это был вопрос, который она задавала каждому клиенту в начале сеанса, чтобы она могла сформировать свое материнское исполнение в соответствии с предпочтительным возрастом малыша.
- Я - зародыш! - прорычал Тони. - Я - зародыш, и я хочу, чтобы меня абортировали!
Голос Тони перешел от крикливого баритона к высокочастотному воплю. Он смахнул с дороги французские булки и полез в пакет с покупками у своих ног. Порывшись там, он достал бутылочку детского масла, сжал емкость и облил себя прозрачной жидкостью.
- Мне войти головой вперед? - cпросил он.
Опал бросилась к тревожной кнопке, но остановилась, поняв, что Кара мертва. Тони в бешенстве бросился на нее сверху, нанося удары ножом по лицу. Она попыталась схватить его, но ее пальцы скользнули по его маслянистой плоти. Он вонзил лезвие в ее грудь, рассекая плоть, разрывая мышцы. Кровь полилась на простыни и сопротивление Опал ослабло. Когда она лежала на матрасе вся в крови, Тони раздвинул ее ноги. Он крепко сжал хлебный нож и вогнал лезвие в ее раскрытое влагалище. Опал задыхалась, втягивая воздух.


Тони не мог протиснуть голову внутрь изуродованной щели Опал, поэтому вместо этого он принялся за туловище. Он впился руками в залитую кровью щель, пока не уперся в твердую грудную кость, а затем с силой распахнул грудную клетку, открыв белизну кости. Ухватившись за ребра, он крутил и тянул за кости, пока они не затрещали. Тони вытащил обнажившиеся внутренности - сердце, легкие, печень, желудок - и отбросил их в сторону. Внутренности сползли с простыней и упали на ковер.
Он проник глубоко в кровавое отверстие и вытащил клейкую матку Опал, фаллопиевы трубы и яичники. Скользкий, резиновый орган проскользнул между его пальцами. Тепло крови, смешанное с запахом ее тела, заставило Тони разинуть рот. Его член напрягся внутри пеленки. Он тер матку о свою маслянистую кожу, глядя в остекленевшие, пустые глаза Опал. Он дразнил свои соски тканью ее внутренностей, а затем засунул матку в переднюю часть своих полотняных трусов. Она была еще теплой, тепло приятно ощущалось на головке его члена.
Тони взял хлебный нож и забрался на кровать. Он поставил одну ногу в кровавую выдолбленную полость, затем другую, как будто он залезал в ванну. Опустившись на колени, Тони схватил левую сиську Опал и отделил ее от груди. Он втянул сосок в свой жаждущий рот и стал усердно сосать. Если это будет конец, то он хотел умереть, утешаясь маминой грудью. Тони свернулся в клубок внутри изрезанного трупа Опал. Ему было тесно, как он и говорил ей. Поломанные ребра врезались в его бедра. Он продолжал сосать оторванную грудь, когда зазубренная сторона ножа нашла вены в его запястье и он перерезал их, чувствуя, как напряжение и паника покидают его.