«Влюбленные мертвые девушки» Эдвард Ли, Гари Бовен

Кто сказал, что мертвые не могут хотеть того же, что и живые? Мелани и Стефани? Все, что они хотели - это любви.
Разве это плохо?
Любовь?

- Сукин сын…
- Хватит на этом зацикливаться.
- Я… Я не могу! Этот пиздюк! Этот лживый, двуличный кусок дерьма!
- Боже, Стеф. Прошло уже два месяца. Ты не можешь уже забыть это?
- Нет, - выпалила Стефани. - Я в гневе и ничего не могу поделать! Просто не могу поверить, как этот пиздюк ухитрился запудрить наши мозги! Пустышка!
У них обеих были свои эмоции; у них обеих были плохие дни. Когда Мелани не ныла, будто обиженный ребенок, Стеф материлась похуже любого грузчика. Мелани являлась хорошей миниатюрной девчонкой, аккуратной и правильной, здравствуй, Луизианский университет. Стеф, в противоположность ей, уже давно зарекомендовала себя как семейная смутьянка, почти заработавшая статус паршивой овцы.
И вот уже два месяца обе сестры лежали мертвыми в своих могилах.
По крайней мере, внутренняя обшивка гробов была красивой. Белый сатин. С подкладкой. Комфортабельная штучка. Очевидно, вечность можно проводить и в более худших условиях - например, они вполне могли оказаться в аду!
Но существовал один вопрос, на который они никак не могли найти ответ.
Почему?
- Почему? - спросила Мелани. - Почему мы такие, как сейчас? Мы же должны быть мертвы.
- Мы мертвы, дурында, - ответила Стеф. - Ради всего святого, мы лежим в грёбаных гробах.
- Конечно, умняга, но если мы мертвы, почему мы разговариваем друг с другом все это время? Почему мы можем слышать друг друга?
Стефани не знала ответа на этот вопрос. Да и какая разница? Разве это имеет значение, если ты мертв?
Но сила заключается в чувствах, не так ли? А у Мелани и Стефани Браун было множество чувств. Так что, возможно, именно из-за этого они продолжали разговаривать в своих могилах, слыша друг друга через почву, которая их разделяла. Из-за эмоций. Субкорпоральных остатков своих сердец.
И вот теперь они лежали рядышком в семейном участке земли на кладбище. Обе старшеклассницы из высшей школы Ларго. Прошлой осенью Мелани исполнилось восемнадцать, а Стефани - девятнадцать, но она пропустила год, взяв академический отпуск. После несчастного случая родители одели их для погребения по высшему классу: в соответствующие белые вечерние платья с блестками. Слишком аляповато, - думала Стеф. Мелани не возражала. Ей нравилось наряжаться, даже мертвой. Один из патологоанатомов ущипнул Стеф за грудь на столе в морге. «По крайней мере, это был хороший щипок», - сказала она позже, находясь под землей.
- Стефани! Ты непереносима!
- Эй, это было лучше, чем, когда меня щипал Вилли за все время!
Они обе рассмеялись, как и полагалось тем, кем они являлись: мертвым старшеклассницам.
Но тут же возникла больная тема. Вилли. Вилли Паркс. Красавчик. Крутой. Звездный полузащитник в университетской футбольной команде. Каждая девчонка в школе имела на него планы, и Мелани со Стеф оказались двумя счастливицами. Они обе встречались с ним.
Проблема заключалась в том, что они встречались с ним одновременно, не ведая об этом.
- Ты просто ужасна! - завопила Мелани, когда впервые узнала данный факт. Им потребовался целый месяц болтовни в могилах о всяких пустяках, прежде чем они поняли, что произошло. - Не могу поверить, что ты могла сделать что-то подобное по отношению к собственной сестре!
- Откуда я знала, что он трахал тебя тогда же, когда трахал меня! - возразила Стеф. – Знаешь, я тоже не слишком рада этому!
Целую неделю Мелани почти не разговаривала. Она справится, - думала Стеф. - И вообще, в чем проблема? Если уж так говорить, все случилось из-за нее.
- Поговорим о женщинах за рулем! - психанула Стефани.
- Ты обвиняешь меня? – надулась Мелани. – Это был несчастный случай! Сама слышала, что сказал полицейский! Неисправность тормозов!
- Да, Мелани, и, возможно, ты этого не знала, но, если имеешь машину, следует хоть иногда проверять тормоза.
Еще одна больная тема, которую Стеф буквально унесла с собой в могилу. После того, как Мелани получила почетную грамоту, мама и папа подарили ей на день рождения новенький красный кабриолет «Миата». Ну а Стеф достались лишь дурацкие роликовые коньки, но, конечно, она никогда в жизни не получала почетных грамот.
- Так ты проверяла тормоза, или как?
- Я что, автомеханик? Ради Бога, откуда я знаю, как проверять тормоза? – проворчала в ответ Мелани. - Не пытайся обвинять меня, говоря, что я не заботилась об автомобиле, потому что я заботилась!
- Да? Хмм. И как?
- Я заправляла его бензином всякий раз, когда бак пустел.
Замечательно. И, следует добавить, что водила она, как маньячка. Совершенно невнимательно. Они направлялись на конкурс чирлидеров. Слишком занятая переключением радиоканалов, Мелани прозевала перед собой грузовик с платформой. БАБАХ! Вот, как это прозвучало. Жаль, что никто из них не застегнул ремни безопасности. Стеф приложилась головой об лобовое стекло и сломала шею. С другой стороны, Мелани досталось намного хуже: платформа грузовика была загружена стальными кровельными балками, одна из которых распахала ее симпатичное личико. Ритуальщики даже не пытались привести его в порядок. По крайней мере, во время прощания мой гроб был открыт, - подумала Стефани. - Моя сестра такая пиздюлина!
- Во всем виноват Вилли, - провозгласила Мелани, когда снова заговорила. - Единственная причина, по которой мы отправились на конкурс чирлидеров, это чтобы произвести на него впечатление.
Хорошее утверждение, даже от мертвой девушки.
- Я так его ненавижу, - взвилась Стеф. - Когда вспоминаю, как он говорил, что любит меня, мне хочется блевать. Он всегда заявлял, что я самая красивая девушка, с которой он когда-либо встречался.
Мелани заплакала.
- О, Стефани! Он говорил мне абсолютно то же самое!
- Этот лживый, двуличный кусок дерьма. Какой же дурой я была.
- Мы обе были.
Стеф покачала головой в гробу, ее глаза сузились до щелок, из которых сочилась злоба.
- Я так… так… ненавижу его…
Вот такими являлись их подземные стенания. Все, что я хотела - это любви, - подумала Стеф, однако подобная мысль представлялось слишком глупой для озвучивания. Тем не менее Мелани чувствовала то же самое. Вещь, что они желали больше всего - любовь - оказалась тем, чего у них никогда уже не будет. А как иначе? Они находились на глубине шести футов под землей!
Они являлись неплохими девчонками. Возможно, Мелани была немного неумелой или слегка претенциозной. А Стефани, конечно, грешила ненормативной лексикой. Но они не являлись плохими, не так ли? Они не были эгоистичными, злыми и жадными, как многие люди в наши дни. В чем их винить? В их жажде любви?
И их самые чистые устремления начали меняться; когда любовь не может найти выхода, она может только кипеть, бродить и перерождаться. В ненависть.
Одна сильная эмоция переходит в другую…


Мелани снова принялась всхлипывать.
- Сколько, я имею в виду, сколько раз…
- Сколько раз что? – нахмурившись проворчала Стеф.
По крайней мере, у нее все еще имелось лицо, чтобы хмуриться. Она подумала, что не должна быть такой бесчувственной: в результате аварии у Мелани для мимики осталось лишь некое подобие говяжьего фарша. Но она ненавидела, когда ее сестра скулила и всхлипывала.
- Сколько раз… ты… ну, ты знаешь.
- Нет, Мелани, не знаю. Господи Иисусе. И прекрати всхлипывать. Перестань вести себя, как ребенок.
- Сколько раз ты занималась с ним этим? - наконец сестра выпалила свой вопрос более определенно.
Стеф задумалась.
- Не знаю. Много. Пару десятков, наверное.
- Пару десятков!
- Да, а в чем проблема? Сколько раз ты это делала с ним?
Пауза, затем еще один всхлип.
- Три раза…
- И это все? Боже. Эй, а он когда-нибудь лизал тебе?
Если бы изуродованное лицо Мелани было способно на это, то оно бы покраснело.
- Нет...
- Мне тоже. Но ты хоть кончала?
- Неа…
Стеф кивнула; она предвидела это.
- Все мужики такие - не более, чем системы жизнеобеспечения их членов. Им главное – кончить самим. Пара толчков, и привет, им уже надо бежать на соревнования по легкой атлетике или на гребаную футбольную тренировку.
На самом деле, речь шла обо всем, чего они лишились – об их желаниях и самих жизнях, прервавшихся из-за неисправных тормозов. Не оставалось делать ничего, кроме как постоянно прокручивать в голове свои размышления о вероломстве мужских особей. По крайней мере, он хорошо целовался, - утешила себя Стефани. - По крайней мере, он был красавчиком.
Ее руки стиснулись в кулаки в тесном пространстве гроба, мертвые пальцы сжимались и разжимались от гнева.
- Я так ненавижу этого пиздюка, что готова вылезти из проклятого гроба и свернуть ему шею...
- Удачи тебе, - ответила Мелани. - Мы под землей, забыла? Над нами шесть футов грунта.
- Да, но тем не менее…
Ощущение собственной беспомощности приводило ее в ярость. И что с ними теперь будет? Сгниют ли они в конечном итоге в прах? Или они будут вечно валяться здесь, корчась от своей ненависти, передаваясь одному сожалению за другим?
- Стефани, я…
Стеф вздохнула.
- Ну что еще?
- Я… что-то чувствую. А ты?
- Не знаю, о чем ты…
Но возникшее ощущение заставило ее прервать предложение. Что это было? Внезапно мертвое сердце Стефани начало покалывать...
- Я чувствую, - восторженно прошептала она.
И какое же странное чувство это было, нечто электрическое, словно потрескивала сама душа. Вскоре покалывание ощущалось уже, как прекрасный белый огонь. А затем:
- Стефани!
- Что?
- Это… это он, - воскликнула Мелани.
Боже мой, - осознала Стеф, - она права...
И это, действительно, был он – Вилли, мать его, Паркс, собственной персоной. Из-за какой-то странной кладбищенской алхимии она могла чувствовать его присутствие наверху, слышать его сердце, его кровь, его мысли. Она была в этом уверена!
Вилли Паркс пожаловал на кладбище…
- С ним кто-то есть, - произнесла Мелани.
- Да, девушка, - согласилась Стеф.
Она могла чувствовать и ее тоже, ощущать ее душу и ауру. Шаги приближались; неизвестная девушка пискляво хихикнула.
- Всегда хотела заняться этим на кладбище, Вилли!
- Да ну, - ответил Вилли Паркс. – Я тоже. А это кладбище… оно особенное.
- Особенное? Почему?
- Да, не важно.
Стеф еле сдерживала свой гнев.
- Этот отвратительный кусок дерьма! Он ведет сюда свою новую подружку. Чтобы выебать ее на наших могилах!
Мелани снова заплакала.
- Какой кошмар! Как люди могут быть такими ужасными!
В шести футах над ними раздался звук открываемых пивных банок. В ночи прозвучал еще один смешок.
- Клёво, правда? – спросил Вилли у своей спутницы.
- Ага, - ответила девушка. - Но мне по-прежнему интересно, что ты имел в виду, говоря, что это кладбище особенное.
Лицо Стеф застыло; теперь все ее тело пылало еще сильнее от ненависти, полного и всеобщего негодования. Она могла слышать все мысли в его голове...
Да, - думал Вилли Паркс. - Это место особенное, точно. Я собираюсь трахнуть эту дуру прямо на могилах Стеф и Мелани!
Мелани безудержно рыдала. Ненависть Стеф нарастала.
А мысли Вилли продолжали литься далее:
И какой же парочкой кретинок они были, господи! Эта постоянно ноющая высокомерная стерва Мелани, а затем и Стеф – ну что за быдляцкая шлюха! Блин, неужели мне нравилось трахать этих двух сучек, и, черт, они думали, что я их люблю! Ну и простофили. Господи, девчонки, должно быть, получили куски говна, когда раздавали мозги.
- Стеф! - прохныкала Мелани. - Ты это слышала! Он сказал, что я постоянно ноющая высокомерная стерва!
- Я слышала сукиного сына, - более спокойно ответила Стеф. Быдло, да, Вилли? - Ее мертвая кожа пылала. - Быдляцкая шлюха?
Вилли рассмеялся, потягивая пиво. И какое дельце я с ними провернул! Я просто великолепен! Подрезал им тормоза, класс! Мне полагается медаль за то, что я избавил мир от этих двух пустышек!
Теперь Мелани уже визжала.
- Ты… ты это слышала?
- Конечно, блядь, слышала, - прохрипела Стеф, сжимая кулаки так сильно, что, казалось, она могла разбить ими камни. - Этот уёбок убил нас!
Но затем Вилли снова заговорил.
- О, дорогая, ты меня так заводишь, Боже. – Следом послышались прерывистые мокрые звуки поцелуев. Его голос снизился до соблазнительного шепота. – Ты самая красивая девушка, с которой я когда-либо встречался…
Это послужило толчком. Стеф не выдержала. В одно мгновение все чувства сошлись в одной точке, и вся утраченная любовь сменилась истиной настоящей ненависти. Внезапно, даже не задумываясь, она метнулась в гробу вперед. Толкнула крышку, закричала, снова толкнула и…
хрусть!
…крышка гроба треснула.
- Давай, Мелани! - заорала она. - Мы можем это сделать! Я знаю, что мы можем! Копай!
И они принялись копать. В итоге Стеф руками полностью сдвинула в сторону крышку гроба, а затем и бетонную окантовку могилы. Из грязи в князи! – подумала она, пытаясь каламбурить. Ее руки, вытянутые вперед, напоминали лезвия культиватора, срезающие твердую почву. Двигаясь с маниакальной решимостью, она даже прикусила свою мертвую губу. Холодный грунт осыпался и разлетался в стороны, когда ее стройное тело неуклонно прорывалось все выше и выше.
А затем земля закончилась...
Лунный свет ослепил ее глаза, лунный свет в черном небе и море звезд. Первый глоток воздуха - первый за несколько месяцев - ворвался в ее легкие. Она почувствовала прилив силы. Было так хорошо снова находиться на поверхности земли.
А еще лучше оказалось увидеть Вилли…
Ее мертвые глаза сияли; изо рта текли слюни, это было так захватывающе. Наконец и остальная часть ее тела вырвалась из могилы.
Вилли, этот джентльмен, уже распахнул черную блузку своей новой подруги и задрал юбку из черной кожи, и он… он лизал ей…
Господи, он издает звуки, как собака, поедающая кучку корма «Альпо», - подумала Стеф. А затем произнесла:
- Почему же ты никогда не вылизывал мне, ты, эгоистичный мудак?
Вилли поднял голову и, вполне обоснованно, закричал. Девушка тоже завопила, едва заметила покрытый грязью труп, ползущий вперед под ночным небом. Вот блядушка! – сделала заключение Стеф. Мелкоподная шалава в пост-панковском прикиде с губами, подведенными черной помадой, значками Nine Inch Nails и волосами цвета Kool Aid.
- Ты совсем охуел, Вилли! Ты бросил меня и Мелани ради этой маленькой дискотечной пизденки?
Вилли снова закричал, в то время как его по-идиотски одетая любовница бросилась наутек, и ее вопли прорезали ночь, точно визг шин.
Стеф набросилась на него; сверкающие белые блестки ее платья полыхали, как искры.
- Пустышки, да? – припомнила она его последнее замечание. – Быдляцкая шлюха, да? – Она стянула с него штаны, не обращая внимания на то, что Вилли ожесточенно брыкался, вертелся и орал. – Подрезал тормоза, да?
Мертвые пальцы Стефани блуждали по его промежности, и она с некоторым удовлетворением заметила, что его член, казалось, намеревается вжаться обратно в тело.
- Да, большой мужик, большая футбольная звезда. Ну, посмотри, какой ты сейчас большой, никчемный кусок дерьма.
Тем временем Мелани удалось пока только высвободить из могилы одну голову.
- Привет, Вилли, - сказала голова.
Вилли снова закричал – что-то он вопил слишком много сегодня ночью - когда увидел, что обращенные к нему слова исходят из развороченного высохшего лица, виднеющегося под симпатичной светлой челкой. На самом деле он заорал так сильно, что белки его глаз начали кровоточить.
- Давай, вылезай, - поторопила Стеф. - У нас нашлось дельце.
В конце концов, Мелани удалось выбраться на поверхность.
- Ты будешь последним парнем, который когда-либо называл меня высокомерной стервой.
Стеф засмеялась, теребя поджавшиеся яйца Вилли, в то время, как Мелани задирала свое платье. Вилли издавал высокий, сильный и пронзительный звук, напоминавший гудок грузовика. Но когда Мелани села на его лицо, крик прекратился.
- Лижи, Вилли, - усмехнулась Стеф. – Ты все время использовал нас, чтобы получать удовольствие самому, ну... а теперь настал наш черед.
Сначала он ожесточенно сопротивлялся, но вскоре обнаружил, что, даже являясь спортсменом, он по силе не мог сравниться с этими разъяренными трупами. Поэтому Вилли начал выполнять приказ. И начал выполнять хорошо, это они должны были признать. Немногие парни могли так решительно исполнять куннилингус восемнадцатилетней девчонке, умершей два месяца назад и только что вышедшей из могилы. Затем лишенные век глаза на превращенном в месиво лице Мелани расширились. Она задергалась.
- Я… ой! Стеф! Мне кажется, я только что кончила!
- Молодец, - прокомментировала сестра. – Теперь моя очередь. - Стеф задрала свое перемазанное землей платье и заняла соответствующую позицию, ненароком подметив, что лицо Вилли приобрело восхитительный оттенок зеленого цвета. Она уткнулась своим гниющим лобком прямо ему в рот. - Лижи, придурок, - приказала Стефани. Ощущение было восхитительным: язык Вилли блуждал по ее разодранной вульве и раздутому клитору. – Неплохо.
Ее глаза закрылись, а на лице появилась улыбка. Ощущения волнообразно нарастали, затем достигли пика, и Стеф кончила, содрогнувшись в серии экстатических приступов. Но потом…
- Уупс! – с хихиканьем произнесла она.
Сразу после ее финальных оргастических спазмов произошло внезапное и незапланированное высвобождение бальзамирующей жидкости, остатков мочи и других безымянных гнилостных помоев, которые, к сожалению Вилли, опустошились прямо в его рот. Соскользнув, она тут же зажала ладонью его челюсть, после чего он был вынужден проглотить ядовитый гнойный поток.
- Прости, Вилли, - насмешливо извинилась Стеф. – Это очень бескультурно с моей стороны, но чего еще ты можешь ожидать от быдла?
Живот Вилли содрогнулся, и, когда он невольно взглянул на лицо Мелани, искореженное в аварии, его обильно вырвало, в воздух устремился целый фонтан блевотины.
- И как тебе такое? – отпустила замечание Стеф по поводу содержимого его желудка. В едкой луже плавали кусочки колбасы и пепперони. - Боже, он купил ей пиццу! Ну что за скупердяй!
Только после этого Стеф обратила внимание на недоброе молчание ее сестры. Во время рвотного фиаско Мелани занималась тем, что крутила мошонку Вилли туда, сюда и обратно…
- Мелани! - засмеялась Стеф. - Ты маленькая чертовка!
…а затем - раз! – дернула изо всех сил. Мошонка отскочила от его паха, как помидор, сорванный с ветки.
И снова Вилли Паркс закричал, и когда его рот раскрылся достаточно широко, Мелани быстро засунула туда оторванные яички.
- Будь хорошим мальчиком и скушай их, - прошептала Стеф, насильно закрывая ему рот. Зажмурив глаза от отвращения, Паркс начал работать челюстью, издавая звук, похожий на то, как кто-то ест хурму.
Глыть.
- Хороший мальчик!
К данному моменту Вилли перестал особо сопротивляться, и девушки, получив от него все, что им было нужно, заскучали. В конце концов, что еще они могли сделать с этим инвалидом?
Они решили не убивать его сами; вместо этого они доверили данную задачу земле. И под льющимся лунным светом, в изумительной, великолепной ночи, они заживо похоронили Вилли Паркса в могиле Стеф, красиво и плотно утрамбовав грунт своими ногами. Вероятно, он умер всего через пару минут, но как же прикольно им было услышать несколько последних приглушенных криков.
- Боже, я выгляжу черти как! - воскликнула Мелани. Она стояла, стряхивая могильную грязь со своего сверкающего белого платья. - Меня не должны видеть в такой одежде!
Господи, - подумала Стеф. - Она является ходячим трупом, и при этом беспокоится о своем платье!
Стеф пожала плечами. Она села и вытащила банку пива из брошенной упаковки. Мгновение спустя к ней присоединилась и Мелани.
- Смешно, - задумчиво начала Стеф. – Мы получили, что хотели, но я все еще чувствую…
- Я знаю, - согласилась Мелани. - Незаконченность?
Стеф отхлебнула немного пива.
- Я имею в виду, Боже, мы даже испытали оргазмы, но…
- Они были не очень хорошими, да?
- Точно.
Ночь продолжалась. Трупы двух сестер сидели, обдумывая свое новое место во вселенной.
Что-то было не так. Они прекрасно отомстили, но все еще чувствовали себя обманутыми, неудовлетворенными. Чего-то не хватало. Чего?
Вернемся к той силе, к тем эмоциям, которые заставили их выбраться из плотной земли. Все дело в них? Боже. Они же являлись сестрами!
Мы говорим о любви, не так ли? Это была все та же любовь.
Похоронить Вилли, подвергнув его целой плеяде унижений перед этим, было, конечно, здорово, но это по-прежнему не принесло им целостности. Мертвые или нет, они являлись молодыми, энергичными девчонками, и, нет, даже в отмщении они не достигли того, чего всегда хотели, в чем всегда нуждались – почувствовать себя такими же законченными, как любые другие молодые женщины.
У них все еще отсутствовала любовь, не так ли?
Разве это херово – хотеть ее?
Господи! - размышляла Стеф. - Мы два проклятых трупа! Что, черт возьми, мы будем теперь делать? Вилли уже сдох, ну или скоро сдохнет. Возмездие свершилось. Как, черт возьми, они теперь могут получить то, что действительно желают?
Но потом она кое о чем подумала...
Несомненно, Мелани являлась занудой, и, да, возможно, она даже была высокомерной стервой. Но она, по-прежнему моя сестра, - осознала Стефани. - Она есть, и я люблю ее...
- Эй, - промолвила Стеф.
Мелани повернула свое покрытое гноем лицо.
- Я люблю тебя, - произнесла Стеф.
И после этого признания она обняла свою мертвую сестру за плечо, повернулась и поцеловала ее в холодные раздувшиеся губы.
- У нас остались только мы сами, сестра, - сказала Стеф.
- Я знаю, - выдохнула Мелани.
И затем со слезами счастья на мертвых глазах Мелани улыбнулась как могла, и ответила на поцелуй Стефани.