«Празднично и весело» Брайан Мойер

Существует много неправильных представлений о Северном полюсе. Первое из многих - это сказка, которой родители кормят своих доверчивых детей, о том, что она наполнена счастливыми эльфами, делающими игрушки в соответствии с любым их жадным желанием. Затем, конечно же, идет Санта. Предположительно, он читает каждое письмо, отправленное каждым маленьким сорванцом по всему миру, и заставляет свою мастерскую быстро их рассылать. Миссис Клаус наблюдает за всем этим с улыбкой и бесконечным потоком свежего печенья и молока.
Все это чушь собачья.
Извините, что разбиваю ваши дезинформированные пузыри, детишки. Ниже приводится реальная история вашего рождественского героя.


Птица на прикроватном столике начала пронзительно щебетать и продолжала до тех пор, пока массивная фигура на кровати не зашевелилась. Онa попыталась вылететь обратно в окно, но рука, которая метнулась и схватила ее, была чуть быстрее. Птица задохнулась под давлением сжимающегося кулака, и у нее было мгновение, чтобы подумать о детях, которых она оставляла позади, чтобы они последовали по ее стопам. Налитый кровью глаз встретился с ее взглядом, прежде чем легким движением большого пальца отправить ее голову в полет к потолку. Тело птицы было выброшено в окно, оставив после себя лишь дымящееся кровавое пятно, растекающееся по свежевыпавшему снегу.
Санта сбросил одеяло и сел на кровати. Он бросил взгляд в угол и увидел, что будильник разбудил и миссис Клаус. Она уже стояла перед потрепанной и выцветшей красно-зеленой собачьей кроватью, которую эльфы соорудили для нее. Она вздохнула и потянулась, ее толстая задница покачивалась, как желе с творожной начинкой. Санта сдержал подступившую к горлу желчь. Он оглянулся на шестерых эльфиек, которых привел с собой в постель. Санта почесал свою промежность и слизнул кровь с эльфийки, которая все еще кровоточила от полученных ударов.
Прикосновение к языку такого небольшого количества крови заставило Санту вернуться к своему прикроватному столику. Прозрачная стеклянная бутылка, наполненная светящейся красной жидкостью, стояла там, где он ее оставил. Эльфийская кровь была самым опьяняющим напитком, который Санта когда-либо находил. Ему посчастливилось иметь постоянный и неограниченный запас этого вещества. Санта опустошил бутылку одним жадным глотком и издал гулкую отрыжку. Он слегка пошатнулся, когда встал, но удержался на ногах, прежде чем пнуть кровать и отправить своих эльфийских шлюшек на пол. Санта рявкнул на них, чтобы они убирались в комнате и тащили свои задницы на фабрику.


Снова было то самое время года. Эти придурки были на улице в полном составе, развешивая всевозможные рождественские украшения. Меня тошнило от одного взгляда на это дерьмо. Помимо отвратительной показухи и фальшивой любезности, мои родители дали мне самое ужасное гребаное имя. Меня зовут Вирджиния Кларк, и я обещаю, что следующая пизда, которая скажет мне, что да, Санта существует, получит пинок в промежность. Эта шутка была старой, когда мне было пять. Теперь, когда мне шестнадцать, это гребаный кошмар. Дело не только в том, что я слышу это тысячу раз в год. Видите ли, я знаю, что Санта есть, и я точно знаю, какой он гребаный монстр. Я познакомилась с этим сукиным сыном на прошлое Рождество, когда он забрал моего четырехлетнего брата. Не искажаю ситуацию. Он его не похищал. Мой брат был мертв еще до того, как этот жирный ублюдок покинул мой дом. Я провелa последний год, сосредоточившись на образе, который оставил мне Санта. Он улыбнулся мне с крыши нашего дома, оторвал ногу моему младшему брату и впился в нее зубами, как будто это была голень от рождественской индейки. Он сказал мне, что именно это случается с непослушными детьми. Что ж, в этом году я была особенно непослушной и отправляла этому ходячему психу письмо с ненавистью за письмом с ненавистью. Я готовa к визиту этого придуркa, и я отомщу.


Миссис Клаус была благословенно одета, когда Санта вошел на кухню. Видеть эту жирную пизду раздетой раз в день было уже слишком. Его эльфийская кровь бурлила, и хорошее настроение испортилось, когда он увидел, что стол пуст. Санта сел и забарабанил кулаками по столу.
- Где, черт возьми, мой завтрак, сука? - взревел он.
Миссис Клаус благоразумно промолчала и ускорила шаг. Она поставила перед Сантой блюдо, размером с небольшой поднос для пиццы. Там была груда детского бекона, нарезанные и обжаренные животики самых маленьких из непослушных детей, которых собрал Санта. Рядом с беконом лежал омлет с сосисками. Колбаса была безупречно приправлена и приготовлена из мяса, которое его жена отварила от голов детей и запихала им в кишки. Навыки миссис Клаус на кухне были единственным, что удерживало его от того, чтобы избавиться от нее. Санта зарылся в блюдо и едва выныривал, чтобы глотнуть воздуха, пока не были съедены килограммы еды.
Он вздохнул и откинулся на спинку стула. Дерево заскрипело под его весом, но выдержало. Он приказал своей жене, ставшей рабыней, убрать со стола и принести ему его новые письма и Книгу. Она двигалась по кухне, как чихуахуа на крэке, и не останавливалась, пока письма не были аккуратно сложены рядом с гигантским томом "Непослушные и славные дети". Санта надел очки для чтения и отмахнулся от этой сучки, открывая первое письмо.
Каждый год это была одна и та же скучная рутина. Санта читал письмо, а затем сверял его с книгой. Если ребенок не был непослушным, Санта отправлял запрос на фабрику. Если он действительно появлялся в списке непослушных, ему пришлось бы оценить, насколько непослушным был ребенок. Чем выше в списке, тем хуже ребенку. Дети с нижних позиций могли бы как-нибудь выкрутиться, в то время как те, что наверху, вернулись бы с ним на Северный полюс, чтобы служить едой до следующего Рождества.
В этом году монотонность нарушила эта маленькая сучка, Вирджиния. Она навсегда осталась на вершине списка непослушных, и ее письма были полны чистой ненависти. В самом низу стопки лежало новое письмо из Вирджинии. "Подарок", который она запросила на этот раз, состоял в том, чтобы Санта использовал ржавую ложку, чтобы кастрировать себя, отрастить член и засунуть его себе в задницу. Ему следовало взять эту маленькую соплячку с ее братом. Он исправит это упущение в этом году.
Ярость от наглости этой суки закипела в нем, когда он поднялся со своего места за столом. Его жена наблюдала за ним краем глаза, продолжая убирать и готовить ему обед. Санта подошел к ней, схватил за волосы и отругал за поздний завтрак. Ему нужен был выход ярости, а она была достаточно хороша на закуску. Миссис Клаус сделала все еще более приятным, когда начала протестовать. Санта прервал ее ударом в живот. Она согнулась пополам от боли, и он обрушил град ударов на ее голову и лицо, пока она не упала на пол и не свернулась калачиком в позе эмбриона. Санта несколько раз топнул по ней ногой для пущей убедительности и вышел из дома, направляясь в конюшню.

Вся болтовня прекратилась, когда Санта захлопнул двери конюшни. Эльфы, убирающие стойла для северных оленей, быстро исчезли. Олени попятились как можно дальше от ворот, настороженно поглядывая на своего хозяина. Санта получал удовольствие от страха этих существ, когда подходил к самому последнему стойлу. Рудольф посмотрел на Санту сломленным и побежденным взглядом. Санта велел ему заставить его светиться.
- Пожалуйста, - сказал Рудольф. - Только не это снова, Санта.
- Я сказал, заставь его, блядь, светиться! - завопил он.
Рудольф тихо заплакал, вкладывая всю свою энергию в нос.
- Я пытаюсь, - сказал он печально.
Свет в его носу был слабым, едва ли достаточно ярким, чтобы его можно было разглядеть. Санта ударил северного оленя тыльной стороной ладони и сказал ему, что он может присоединиться к миссис Клаус, если хочет. Во второй раз Рудольф приложил к этому еще больше усилий. Красный свет пронесся по конюшням, достаточно яркий, чтобы почти ослепить. Рудольф спас себя от побоев, но он бы не назвал это победой. Другие олени молча проливали слезы по своему брату и пытались вернуть ему хоть немного достоинства, поворачиваясь к нему спиной. Санта наградил Рудольфа злобной ухмылкой, прежде чем зайти за спину северного оленя, спустить штаны и засунуть себя в узкую дырочку существа. Рудольф рыдал и кричал, когда Санта трахал его и жестоко обращался с ним. Он издал тихий вздох облегчения, когда почувствовал, как Санта толкнул его в последний раз. Уходя, Санта шлепнул Рудольфа по заднице, оставив его теплый и липкий "рождественский дух" вытекать и капать на пол.


Мои родители сидели за кухонным столом и занимались тем, чем занимались каждое утро в этот дерьмовый сезон. Они обсуждали украшения соседей и оценивали их, все время сравнивая с кричащей витриной, которую мой отец выставил во дворе. Изначально я ожидалa, что это дерьмо будет, по крайней мере, мрачным в этом году, если не полностью пропущено после того, что случилось с Ральфом в прошлом году. Да, мои родители тоже подкололи его неудачным выбором имени. Мой отец бросил на меня едва заметный взгляд, когда я схватила миску и насыпала немного хлопьев. Я знал, что в глубине души они винили меня в исчезновении Ральфа, даже если они были "любезны" сказать что-нибудь. Я думаю, они думали, что игнорировать своего оставшегося ребенка - это лучший способ справиться с этим. Лучше сосредоточиться на празднике, который поклоняется этому жирному ублюдку, пожирающему детей.
Я старалась не обращать на них внимания, пока завтракалa. Это было более чем трудно, и моя каша превратилась в холодный кирпич у меня в желудке. Я попыталась прикусить язык. Ничто из того, что я могла бы сказать, ничего бы не изменило, но я не могла сдержаться. Их поведение было гребаной пародией, и они обгадили всю память Ральфа. Я столкнула свою миску с хлопьями со стола, и она разбилась вдребезги об пол. Это наконец заставило замолчать их бесконечную болтовню. Теперь они пристально смотрели на меня, и я могла видеть, как на лбу моего отца вздулись вены.
- Вирджиния, - сказал он.
Я оборвала его прежде, чем он начал свою тираду.
- Я разбила гребаную миску, и теперь ты беспокоишься о чем-то другом, кроме своего дурацкого рождественского дерьма? Ральфи похитили на прошлое Рождество, а вы двое ведете себя так, как будто все нормально. Что, черт возьми, с вами не так? - мой отец встал и начал расстегивать свой ремень. - Я гарантирую тебе, что если ты замахнешься на меня, тебе он больше никогда не понадобится, чтобы подтянуть штаны. Тебе не нужно будет надевать штаны, потому что я оторву твой член голыми руками.
Я выбежала из кухни, оставив родителей с открытыми ртами.


Санта вошел на фабрику и уставился вниз со своего специального насеста, прямо рядом с единственной дверью, ведущей в здание или из него. Его эльфы были размытым пятном постоянного движения, выполняющим все приказы, которые он им посылал. До Рождества оставалось меньше недели, и, похоже, эльфам удалось опередить график. Страх был поистине величайшим мотиватором, и наглядные примеры креативных наказаний Санты свисали с потолка. Вид и запах их гниющих друзей сделали для фабричного производства больше, чем любая "положительная мотивация", которую рекламировали так называемые профессионалы.
Улыбка расползлась по лицу Санты, когда он подумал о наказаниях. Единственное, что было лучше, чем мучить эльфов, - это заполнить ими свою постель и трахать их до тех пор, пока его член не станет гореть. Он поймал несколько эльфийских взглядов украдкой внизу, но никто из них не осмелился прекратить работу, пока он наблюдал. Страх определенно был самым сильным мотиватором из всех.


Мои родители отказались даже смотреть на меня после моего выступления за завтраком. Это было почти разочаровывающе. Я ненавижу тратить впустую свое время и устраивать хорошую истерику. Тем не менее, это дало мне некоторое успокоение до кануна Рождества. Я должнa былa знать, что это было слишком хорошо, чтобы продлиться долго. Моя мать, наконец, вышла из тупика, постучав в мою дверь. Мне не хотелось отвечать, но у меня было такое чувство, что эта тупая пизда никуда не денется. Когда я открылa дверь, на ее лице было глупое и выжидательное выражение.
- Я могу тебе чем-нибудь помочь? - спросилa я.
Она пробормотала какое-то бессмысленное приветствие, прежде чем, наконец, пригласить меня присоединиться к ней и моему отцу за завтраком. Как будто канун Рождества что-то менял. Я послалa ее нахуй и захлопнулa дверь у нее перед носом. Не было времени на какое-то семейное примирение. У меня были большие планы на Сочельник, и это не касалось моих невежественных родителей. Мне нужно было убить жирного ублюдка.


Рудольф был последним оленем в стойле. Вошла группа эльфов и повела остальных к саням Санты. Он знал, что была только одна причина, по которой его оставили здесь вместо того, чтобы пойти куда-нибудь с остальными. Санта собирался навестить его перед тем, как они уедут. Печаль наполнила сердце Рудольфа, когда он подумал о том, что его ждет впереди. Он знал, почему Санта выбирал его чаще, чем всех остальных вместе взятых. Рудольф был вдвое меньше любого другого северного оленя, и это делало его намного туже для Санты.
Прошло совсем немного времени, прежде чем Рудольф оказался прав. Санта, спотыкаясь, вошел в конюшню и направился к испуганному животному. Он явно был пьян эльфийской кровью, и это придало Рудольфу уверенности в том, что он попытается сделать то, что обсуждали другие олени после последнего нарушения. Рудольф собрался с духом, когда толстый ублюдок подошел к нему сзади. Это был взрыв жгучей агонии, когда Санта сделал выпад и захрипел. Маленький олень почувствовал, как Санта высвободился, и сжал свои мышцы сильнее, чем, по его мнению, был способен, удерживая мерзкое месиво внутри.
Эльфы вернулись после того, как Санта снова натянул штаны и направился к саням. Рудольф держал свои мышцы напряженными, когда его запрягали спереди и по центру для волшебного кругосветного полета. Санта начал лаять, приказывая северным оленям убираться, пока эльфы не закончили, и северные олени подчинились, как только они убрались с дороги. Рудольф наморщил нос и бросил извиняющийся взгляд на своих братьев. Он держался до тех пор, пока они не поднялись высоко в воздух, и, наконец, расслабил мышцы, которые держал. Сердце Рудольфа загорелось почти так же ярко, как и его нос, когда он услышал, как Санта начал мерзко орать, когда смесь из собственного барахла Санты и дерьма Рудольфа попала хуесосу прямо в лицо.
Трюк Рудольфа заставил Санту толкать северного оленя сильнее, чем когда-либо, но это того стоило для всех северных оленей. Каждый ожог и боль, которые они испытывали в каждом доме, который посещали, были почти чистым удовольствием. Настроение Санты оставалось мрачным. Даже закуски, которые он приготовил из некоторых непослушных детей, не вывели его из этого состояния. Сукин сын начал ворчать еще громче, пока они летели по небу. Рудольф заметил перемену в настроении Санты, когда они приземлились в своем нынешнем пункте назначения. Бормотание Санты, наконец, остановилось на одном слове:
- Вирджиния.


Я сидела на краю своей кровати, практически обкусывая ногти до кутикулы, когда наконец услышала глухой стук по нашей крыше. Мне начало казаться, что меня вот-вот подставят после всей той тяжелой работы, которую я проделалa за предыдущий год. Время словно замедлилось, когда я затаилa дыхание и ждалa, когда этот сукин сын войдет внутрь. Изначально я планировалa встретиться с ним снаружи, но у меня было преимущество в доме, каким бы незначительным оно ни было, против любой магии, с помощью которой этот членосос мог действовать.
Шаги Санты по крыше были довольно громкими. Как, черт возьми, я никогда не слышалa его до прошлого года? Раздался странный хлопающий звук, за которым последовал скрип половиц в гостиной. Толстяк был в доме. Я схватила спортивную сумку, стоявшую на кровати позади меня, и спустилась вниз, чтобы сделать себе величайший рождественский подарок всех времен. С каждым шагом, который я делалa навстречу конфронтации, мне казалось, что мое сердце вот-вот выскочит из груди, как маленький инопланетянин. Санта ждал меня в гостиной, но то, что я увиделa, остановило меня на полпути. На нем не было ни его красного костюма, ни красной шляпы, вообще ничего. Санта схватил свой член и хитро посмотрел на меня, прежде чем сказать, что у него есть особый подарок только для меня.
Я не моглa позволить ему получить какое-либо преимущество, и мне пришлось заставить себя быстро оправиться от шока, вызванного тем, что я увиделa его обнаженным и увиделa огромный размер члена в его руке.
- Ну, как... - сказалa я, - ...как я и ожидалa, что у такого трусливого хуесоса, как ты, будет достаточно маленький член, чтобы ревновать к коктейльной трубочке.
Санта запнулся. Этого было достаточно, чтобы вернуть мне часть уверенности, над которой я работалa весь день.
- Ты, маленькая пизда, - прошипел он. - Я не собираюсь отдавать тебя своей жене, чтобы она готовила для меня. Я собираюсь удерживать тебя до тех пор, пока твое тело не выдержит последний кончун или пока ты мне не наскучишь.
Его слова напугали меня, поэтому я воспользовалась ими. Я увидела, как он улыбнулся страху, которому я позволила отразиться в своих глазах. Санта погладил себя и велел мне опуститься на колени. Я сделала, как мне было сказано, и постаралась собраться с духом. Я не хотелa, чтобы член Санты был где-то рядом со мной, но мне было нужно, чтобы этот кусок дерьма был достаточно близко, чтобы сделать первый ход. Он был самым тщеславным придурком, которого я когда-либо встречалa, потому что снова неторопливо двинулся вперед, даже не подумав о том, что я могу заманить его в ловушку. Неужели никто никогда раньше не понимал, кем он был на самом деле, и не противостоял ему? Мне было трудно поверить, что я былa первой, но так и должно было быть.
Санта не прекращал медленных и методичных поглаживаний, и я могла видеть прозрачную слезинку, блестевшую на кончике его члена. Он велел мне вылизать его дочиста, и я сделала вид, что собираюсь выполнять его приказы. Толстый ублюдок был сосредоточен исключительно на моей голове, двигающейся вперед, и на легчайшем проблеске языка, который я ему показалa. Это было именно то, на что я хотелa обратить его внимание. Пока он был сосредоточен на том, чтобы заставить меня сосать его член, он не обращал внимания на то, что я делаю своими руками. Я сдерживалa себя от действий до тех пор, пока это не стало действием или пока я не почувствовалa вкус этого мерзкого дерьма на своем языке. Я погладилa устрашающей длины член Санты своей пустой рукой. Когда он откинул голову назад в болезненном удовольствии, я нанесла удар.
Тихий вздох экстаза превратился в крик агонии.
Санта посмотрел на меня сверху вниз, и по его лицу потекли блестящие слезы. Я улыбнулaсь и всталa, держа член, который я только что отделилa от тела Санты, так, чтобы он мог его видеть.
Его глаза расширились еще больше, а губы беззвучно зашевелились. Он напомнил мне золотую рыбку, брошенную на пол. Я взвесилa кусок мяса, который напомнил мне бейсбольную биту, только вдвое длиннее. Бейб Рут[1] обрадовался бы, увидев, как я замахнулась на его рекорд, послав ее в лицо Санте. Густой мясистый шлепок эхом разнесся по гостиной, когда я повалилa Санту на пол его собственным отрезанным членом.
- И кто теперь пизда, а?
Санта хныкал, как капризный ребенок, пытаясь отползти от меня подальше. Я бросилa его член в камин и подожглa его. Магия толстого ублюдка оказалась сильнее, чем я предполагалa. Он схватил меня сзади за шею, когда я рылaсь в своей спортивной сумке в поисках другого оружия. Санта развернул меня к себе и начал душить. Я посмотрелa вниз и увиделa, что кровотечение не только остановилось, но, похоже, у него снова отрастает "оружие", которое я с такой радостью извлеклa несколькими мгновениями ранее. Его хватка была слишком сильной, чтобы я могла вырваться, поэтому я прибегла к тому, что, как сказал нам один из моих учителей физкультуры, было "лучшим оружием девушки против нападения". Член Санты, возможно, и не полностью отрос, но его яйца все еще свисали, как волосатое гротескное рождественское украшение. Я ударилa изо всех сил. Лицо Санты стало таким же красным, как первый румянец юной девушки, и он опустил меня на пол. Он схватился за свою изуродованную промежность и ударился об пол с глухим треском дерева.
- Ты думал, это будет легко, пидор? Я - не гребаный ребенок, которого ты можешь просто схватить, как Ральфи.
Впервые с тех пор, как я вошла в гостиную, я увидела, как на лице Санты промелькнул настоящий страх. Этот взгляд, полный страха, не только наполнил меня облегчением, но и выпустил на волю всю мою ненависть. Санта-краб пятился назад, когда я подкрадывалaсь к нему. Когда стена помешала ему идти дальше, я топталa его мешок до тех пор, пока не почувствовалa, как его яйца хрустнули у меня под ногой. Женский крик, вырвавшийся из его горла, еще больше усилил мой гнев.
- Остановись, - взмолился он.
- Остановиться? Ты - гребаный трус. Ты был таким большим и плохим в прошлом году, когда забрал моего брата. Теперь ты не такой самоуверенный, не так ли?
Я рассмеялaсь над собственной шуткой и едва узналa злобный звук, который вырвался у меня. Однако я не позволилa этому остановить меня. Я подобралa с пола окровавленный нож, прыгнулa толстому ублюдку на живот и началa колоть и резать. Его кровь хлынула на меня, как гейзер, и прошло совсем немного времени, прежде чем мое лицо было залито. Мое лицо отразилось в стеклах окна гостиной. В глазах, выглядывавших из-под алой маски, которую я теперь носилa, было дикое выражение. Я посмотрелa вниз на плачущего и визжащего Санту, и осозналa ущерб, который я причинилa его гигантскому животу. Ран было слишком много, чтобы я моглa сосчитать, и я моглa видеть, как его внутренности начали вываливаться из некоторых более глубоких порезов.
- Что, черт возьми, здесь происходит?
Голос моего отца оторвал меня от радости, которую я испытывалa, восхищаясь пытками, которым я подвергалa этого жирного ублюдка. Я повернулaсь к нему лицом, и что бы он ни увидел на моем лице, это заставило его отступить на несколько шагов. Его взгляд метнулся от меня к Санте. Он был искренне потрясен, увидев "миф", лежащего у него на полу и истекающего кровью.
Санте было нужно только, чтобы я отвлеклась. Он схватил меня за волосы и выбросил из окна гостиной с силой, которой у него не должно было быть, пока его внутренности вываливались наружу. Стекло практически рассекло мне кожу, и я почувствовала, как снег впитывает мою кровь, когда я приземлилась в кучу. Мой отец закричал и поднял меня с земли. Я подтянулaсь к окну и едва почувствовалa, как зазубренные осколки стекла впиваются мне в руки. Санта жевал шею моего отца, как самый толстый вампир в мире. Он вырвал большую часть его горла и проглотил мясо, не тратя времени на то, чтобы его прожевать. Я осыпалa его проклятиями и неуклюже вылезлa обратно в окно. Мое внимание было сосредоточено на том, чтобы заполучить в свои руки оружие. Все, что мне было нужно, - это оружие, чтобы сразиться с ним. Мне следовало уделять больше внимания тому, что делал Санта.


Санта бросил голову миссис Клаус поверх ее пухлого трупа. Он приказал группе перепуганных эльфов заделать дыру и вернуться на фабрику, чтобы начать закрываться еще на год. Они получили небольшое удовольствие, наблюдая за тем, с какими трудностями он возвращался к себе домой. Это показало им, что Санте можно причинить вред, но ни у кого из них не хватило смелости начать бунт. Они просто опустили головы и принялись за работу.
Еще больше эльфов было внутри дома Санты, вычищая его сверху донизу. Запах чистоты был долгожданной радостью, когда он направился в спальню. Кровать была застелена, и все следы пребывания миссис Клаус исчезли из комнаты. Эльфы хорошо следовали его инструкциям и позаботились о том, чтобы даже новая собачья кровать была именно такой, как он просил. Пройдя по дому и осмотрев его, Санта отдал эльфам еще несколько приказов. Они сновали туда-сюда и старались производить как можно меньше шума, пока Санта удалялся в свою постель вздремнуть.
Санта проснулся с наступлением ночи и крикнул эльфийке, чтобы тa привелa ему его "новый приз". Эльфийка вошла в спальню и, не отрывая глаз от пола, натянула цепь и пристегнула ее рядом с собачьей кроватью. Санта услышал, как она инструктирует его "игрушку", что делать, и начал ласкать свой недавно заживший член, когда Вирджиния прокралась в комнату. На ее шее был ошейник, прикреплявший ее к цепи, что давало ей достаточно свободы, чтобы не заходить дальше плиты на кухне или кровати Санты.
- Приступай! - крикнул он и откинулся на кровать.
Он улыбнулся и вздохнул, когда почувствовал, как его головка вошлa в теплый рот Вирджинии.