«Рыбак» Брайан Розенбергер

В городе Винтерхэвене рыбалка была образом жизни. Первое, что там говорил младенец, - никакая не «мама», а «окунь». Большинство детей учились наживить червя раньше, чем завязывать шнурки. Мужчины не обсуждали, кто выиграет в Суперкубке или Мировой серии; им было пофиг. Главным вопросом было, кто станет Классическим Мастером рыбалки на окуней и заполучит заветную награду “Удильщик года”. В городе, где телеведущий передачи про рыбалку Билл Дэнс почитался за святого, а местный священник в проповедях больше говорил об Ионе, чем об Иисусе, Сайлас Макги был первым рыбаком среди рыбаков. И из-за этого Лестер Уилкс переломил об колено больше удочек, чем любой другой мужик в истории рыбалки.
Лестер был чертовским рыбаком. У него клевало, даже когда все остальные уже грели дома рыбные палочки в микроволновке. Он мог соблазнить рыбешку не более чем плевком и скрепкой. Он был хорош.
Сайлас же был легендой. И подходил на эту роль. У него было больше морщин, чем пролежней у толстухи, и переваливался в ходьбе он так, словно толстуха каталась на свинье. Лицо у него было такое бледное из-за скрюченности, что люди сомневались, видел ли Сайлас когда-нибудь солнце. Борода положение дел не спасала. Она доставала до пупа и была цвета унитаза в общественном туалете. Несмотря на древность, его каждый день видели с коричневым пакетом с лекарством (как он звал “поллитры”), удочками и банкой с наживкой, за рыбалкой в свое удовольствие. К концу дня он уходил с пустой бутылкой и полным ведром.
Лестер питал здоровые неприязнь и недоверие к Сайласу. Недоверие – потому что Лестер не доверял всем старше него, хотя ему самому было 27. Лестер до сих пор жил так же буйно, как в средней школе. Неприязнь – потому что Сайлас был лучше, как рыбак. Конечно, Лестер в этом в жизни не признался бы. Но была и еще причина.
Еще мелким пескариком Лестер застал Сайласа со спущенным грязным комбинезоном, когда тот дрочил рыбой. Лестеру было 13, о дрочке он знал не понаслышке. Сам любил поиграться с “одноглазым судаком”. Но когда видишь старую деревенщину с рыбой на хрене, который бормочет «Клюй на мой хуй, клюй на мой хуй», с закатившимися глазами, - это дело другое. Когда Сайлас заметил, что у него зрители, он повернулся к Лестеру и сказал:
- Что, тоже хочешь присоединиться к рыбке, пацан?
Лестер сдристнул в мгновение ока.
Повзрослев, Лестер избегал Сайласа. Лестер жаловался, что от Сайласа несет так, будто он наступил в говно и потоптался, чтобы второму ботинку не было обидно. Гигиена не была в списке его приоритетов. Не то, чтобы она была приоритетом и для Лестера. Если какая-нибудь дамочка оказывалась достаточно добра, тупа или пьяна, чтобы раздвинуть ножки перед рожей Лестера, он не умывался еще неделю, чтобы запах оставался на усах и напоминал о победе еще долго после того, как битва кончилась.
Обычно Лестер видел физиономию Сайласа в «Уинтерхэвен газет», в рубрике «Улов недели». Каждую неделю одна и та же рожа. Он думал, газете стоит выходить с предупреждением. «Внимание – чрезмерное уродство может повлечь потерю аппетита». Даже если кто-то пропадал без вести или попадался на осквернении местных кладбищ, или находил гриб высотой в метр, в центре внимания оставались Сайлас и его дурацкая ухмылка.
Быть того не может, чтобы это повышало продажу, - божился Лестер.
Лестер помнил прошлое лето, когда он выловил десятикилограммовую рыбину. Вот он обрадовался. Настроился на «Улов недели». Кто знает, сколько телок даст звезде. Довольный как удав, он принес ее на взвешивание, и первое, что сказал ему фотограф:
- Самая большая рыба, что я видел за неделю, не считая той, которую утром приволок Сайлас. Видел бы ты то чудище морское!
Лестер покачал головой, пробормотал что-то про карпоеба и огрел фотографа окунем по башке. Хоть все бросай и занимайся вязанием.
Последний раз их дорожки пересеклись две недели назад. Лестер вышел на лодке подальше, чтобы попробовать парочку рыбных мест для подготовки к грядущему соревнованию по ловле судака. В прошлую ночь он уже пробовал закинуть крючок в другом рыбном месте, хотя и неудачно. Водил Мэри Эллен на ужин. Так и не дала. В результате чего ходили – непонятно, пожрать и дома можно было.
Еще и похмелье мучало. И озеро было не назвать спокойным, из-за чего Лестер выблевал утренний завтрак из «Доритос», холодной пиццы и пивка «Пабст» в воду, подкормил рыбок. И кто же ему повстречался, как не Сайлас в своем оранжевом спасательном жилете за $5,99 на ржавом куске говна, который он звал лодкой.
Лестер отплыл от старика подальше и закинул удочку. Чтобы убить время, он думал о том, как славно ему вчера не перепало. Из-за этого мысли перешли в целом на все пезды, которые ему не довелось трахнуть, лизнуть или хоть пальцем потрогать за прошедшие годы, а было их много. В депрессии он представлял Сайласа современным Ноем, который вместо тварей по паре собирал говно. Говно малое, говно большое, с кукурузой, всевозможных геометрических форм. Он представлял, что лодка Сайласа полна какашек, а он все ищет еще. Даже когда лодка начала тонуть, поиски экскрементов все продолжались. С каждой какашкой лодка опускалась все ниже. Наконец Сайлас это заметил и запаниковал. Слишком много говнища.
Лестер воображал, как подплывает к Сайласу, спускает штаны и срет как никогда в жизни, просто в горилльих масштабах, килограммами, прямо на дымящуюся кучу на лодке Сайлса, и отправляет поганого рыботраха в водный ад.
От мечтаний Лестера отвлек плеск. Может, чертово корыто Сайласа дало течь? Куда там. Сайлас поймал очередную рыбу, уже седьмую за час. Насадил ее на леску, достал еще папироску из сумки, почесал яйца и закинул опять.
А Лестер со здоровым жирным дождевым червем, которого привезли из Техаса, поймал только тину и насморк.
Осатаневши, Лестер крикнул:
- На что клюет, Сайлас?
Сайлас отложил сумку, хмыкнул и ответил:
- Не твое собачье дело, сынок.
На этом рыбак смотал леску, завел движок «Меркьюри» и пофырчал себе по озеру, бормоча под нос. Изведя всю наживку из теннисного кеда, Лестер вернулся в город, чтобы узнать про рыбные места. Его встретили лучшие новости за день.
Оказывается, Джерому Хикки наконец надоела жирная женушка и не менее ожиревшие детишки и он их бросил. Никто не видел и не слышал про Джерома последние десять дней.
Лестер думал, что от Джерома пользы не больше, чем от больного геморроя. Он был из тех, кто нюхал пальцы, когда вытрет жопу. Пару лет назад Лестер выбил ему зубы после жаркого спора, какого цвета мормышка «Рустертейл», желтого или белого, эффективнее на форель. Жену Джерома, Марту, Лестер тоже трахал. Сладкое мясо.
Мясо – подходящее слово для Марты в сто килограммов весом. Для коровы щелка у нее была тугая. А над ней росли гитлеровские усики. Лестер, когда стягивал с нее панталоны, всегда кидал “зигу”. А как она сосала? С такой силищей, аж жопа внутрь втягивалась. Лестер планировал, как будет время, сходить и утешить женушку.
Джером был одним из фаворитов в турнире на судака и на $500 приза. Без него Лестер уже стал подумывать, как лучше потратить призовые деньги. Может, угостить Марту ужином в «Барбекью Большого Дона» - «Мы подаем и вам потом дают».
Шли дни. От Джерома не было ни слуху, ни духу. За пару дней до турнира Лестер болтал с ПиДжеем, лучшим другом и собутыльником. Когда они познакомились еще в началке, ПиДжей брал с народа деньги за то, чтобы они понюхали его палец. Отличная была тема. ПиДжей говорил, что трахнул пальцами Рози Ли Маршалл, эротическую фантазию каждого пятиклассника, на вчерашней школьной ярмарке, и еще не помыл руку. Лестер отнесся к этому скептически, но запах есть запах. Такие возможности на дороге не валяются. Естественно, характерный запах был. Пару месяцев спустя, когда их оставили за хулиганство после учебы, ПиДжей открыл, что перед школой сунул палец в банку с тунцом. А загреб почти тридцать баксов.
Они сидели на свалке ПиДжея, бухие, и говорили о своем, “о девичьем” – о том, как рыбачат, дерутся и ебутся, - когда Лестер упомянул о своей встрече на озере с Сайласом.
- Ни хрена не удивляюсь. Пронырливый засранец, - сказал ПиДжей.
- Не знаю, на что он ловил, но только успевал подсекать.
- Ага, для мужика с таким видом, будто он старше Мафусаила, притащил он здоровых.
- Удивительно, как он не надорвался, пока их волок, - ответил Лестер.
- Этот Сайлас – он прям живой завтрак для чемпионов. И в голове каша с орехами, и в штанах яичница, и сам тот еще фрукт, – хмыкнул ПиДжей.
На этом оба мужика заржали. Вытирая слезы с глаз, ПиДжей сказал:
- Да уж, многое бы отдал за то, чтоб узнать, что у него за наживка.
- И я, - согласился Лестер, скорчив лицо, как вопросительный знак.
Позже тем вечером, когда его послали Марта, блондинка на заправке и две школьницы по дороге домой (чертовы лесбы), и после парочки пива и качания правой руки за просмотром повтора «Спасателей Малибу», Лестеру пришла в голову мысль.
Под прикрытием ночи Лестер поехал на своем пикапе в хижину Сайласа в лесу. Чтобы не рисковать, он припарковался подальше и большую часть пути брел по чаще, разок остановившись по зову природы под кустом.
Сайлас не был нищебродом, но по его жилищным условиям этого и не скажешь. Жил он в срубе, который больше напоминал кучу бревен. На его дворе торчали каркасы пяти машин. Как будто где-то прошли гонки на выживание и машины приползли сюда издыхать. Рядом с хижиной торчал туалет. Судя по оханью изнутри, царь на своем троне, - решил Лестер. С этой ценной информацией, хмельной от куража и дешевого пива, он направился в хижину. Дверь уже была открыта, и он вошел.
Внутри он увидел диван, который видал лучшие деньки, кресло-развалину, которое видало деньки еще лучше, и разбитый телевизор с накрепко застрявшим в экране топором, который уже никаких деньков не повидает. Стены украшали награды за рыбалку. Окунь, сом, судак, солнечник – словно не хижина, а аквариум. Пахло пивом, рыбой и мочой. Внутри было как в урне с окнами, причем окна были закрыты. Блин, как же воняло.
Он перешел на кухню. Еще рыба на стенах. На плите стоял свежий солнечник в панировке и еще какое-то мясо. С урчащим животом Лестер опробовал все. Рыба была вкуснейшей, а мясо – сногсшибательным. Похоже на белку, но без душка. А это что, блять, волос? Ага. И не один. Ну и хрен с ним, все полезно, что в рот полезло, - подумал Лестер, лопая за обе щеки.
Лестер открыл холодильник и обнаружил, что он пуст, не считая такого испорченного, что почти ожившего картофельного салата, банки с солеными огурцами и остатков колбасы. Что же Сайлас делает с уловом, задумался он. Наверняка он где-то здесь. Лестер двинулся к окну и споткнулся. Опустил взгляд и увидел ручку. Вход в подвал.
Спустившись по узкой лестнице, Лестер огляделся и увидел изобилие удочек, катушек лески и рыболовных снастей. На маленьком верстаке среди ножей, пил и молотков валялись сотни наживок, поплавки, грузила, катушки, блесны да мормышки. Странно, что приманками как будто давно не пользовались. Некогда блестящие крючки покрыла ржавчина. Задумавшись, Лестер приметил ящик-холодильник в углу подвала.
- Ах, вот где старик прячет улов. Ну, он не будет против, если я кое-что одолжу, - сказал Лестер.
Лестер открыл холодильник. Там среди пачек мороженой рыбы и прочего мяса лежали остатки Джерома Хикки. Его левую руку разделали до костей. На правой не хватало трех пальцев.
С подступившей к горлу желчью Лестер отвернулся блевануть. И на него уставилось поеденное червями, кишащее личинками, лицо Усатого Уолли Мэлоуна, который пропал несколько месяцев тому. Оглядев комнату, он увидел кости, части и куски, от которых чуть не вырвало. В углу висело что-то вроде освежеванного оленя. Только олени не носят трусы. Вопя: «Едрить твою три бога господа в корень», Лестер рванул по лестнице прямо на убийственный взор Сайласа.
Вместо бухла или удочки Сайлас держал в руках топор.
- Значит, приспичило тебе влезть и все разузнать. Жаль, что ты уж никому не разболтаешь. Обычно я душу монофильной леской «Трилен» на три кило. Подкрадешься и - херак. Как краппи на удочке. Но для пронырливых вороватых водяных крыс, вроде тебя, сойдет и Бетси. Бетси, знакомься - труп.
С грацией рыбака, который подсекает упрямую форель, Сайлас воздел топор, рванул вперед и брякнулся, хватая ртом воздух.
Вцепившись в грудь, Сайлас уставился в выпученные глаза Лестера и прошептал:
- Бля. Еще и туалетная бумага кончилась.
Лестер не упустил возможности. Пнул павшего рыболова по башке разок, другой, третий, потому что понравилось.
Взяв себя в руки, Лестер помчался к грузовику так быстро, как только несли заплетающиеся ноги, перебирая ими, как пьяный водомерка на суше.
Лестер сообщил о своих находках шерифу Шлагстейнеру, который в ответ посадил его в холодную на основании пребывания в состоянии опьянения в общественном месте. На следующее утро похмельный Лестер объяснил толком, что произошло. Сперва не поверив, шериф согласился проверить показания. Провели расследование. Коронер заключил, что Сайласу не помешала бы ванная и что он помер от инфаркта. Во владениях Сайласа были обнаружены четыре трупа, шестнадцать скелетов, включая один лошадиный, и коллекция ногтей.
После кошмарных находок туристический поток Уинтерхэвена вырос в разы.
ПиДжей продавал аутентичные рыболовные крючки из коробки со снастями безумного убийцы, сделанной из человеческой кости. Что они аутентичные, тут поспорить никто не сможет, говорил он. Незачем и говорить, что срубил он состояние.
Вдова Марта и осиротевшие детишки стали любимчиками СМИ. Более того, по слухам, в фильме недели на канале «Лайфтайм» Марту должна сыграть Кирсти Элли. Соревнование по ловле судака отложили, и Сайлас появился на передовице газеты последний раз. Впервые, для разнообразия, общественное внимание пало на Лестера. Все любили героя. Хотя его половая жизнь не сильно изменилась, Лестер получил от местного магазина снастей бесплатные серийные удочку и леску с подписью Роланда Мартина, бесплатное членство в рыболовной ассоциации, десять тройных светящихся и крутящихся приманок и первый сезон «Спасателей Малибу» на DVD.
В том году Лестер еще несколько раз почтил своим присутствием передовицу «Уинтерхэвен Газет», за победы в четырех рыболовных турнирах и один рекорд по округу. Многие отзывались о фотографиях, говорили, что он жирный. Лестер отмахивался, оправдываясь, что камера всегда добавляет минимум двадцать килограммов. Ему было плевать. Он прославился. Более того, его рекорд штата по ловле полосатого окуня даже затмил статью в том же выпуске про исчезновение малышки Аманды Саузерн и малыша Рикки Джеймисона.